Хизер закашлялась в платок. Уилл проследил за движением лорда, за тем, как тот коротко глянул на сестру. Что-то осталось недосказанным, и спрашивать пока не хотелось. Шрам был внушительным, с такой раной не часто и выживешь.
Уилл вздохнул, решив, что он и так много чего узнал, и не желая быть назойливым. Но неужели он впервые зацепился хоть за что-то, связанное с этими треклятыми гривнами? Хотя дело всё равно не казалось лёгким. От просьбы рассказать всю историю Фицалан нахмурился, но рассказ начал. Английские слова путались с чуждо звучащими гэльскими, и половина гортанных слова, кажется, вообще не имела замены в английском.
Речь шла о гэльской красавице, которой захотел обладать бог загробного мира и какого-то там холма - Миддхир. Миддхир похитил эту самую Этайн, а подаренными гривнами обозначил, что жена его. Но девушка бежала, растеряв или выкинув гривны по дороге. И по накалу и по ощущению погони рассказ имел что-то общее с тем, что говорила ему Мэри об Изабелле. Но чёрт, не тащиться же ему в богом забытую Шотландию только от того, что истории были чем-то похожи. Ни о месте, ни о имени отца в легенде речи не шло, и назвать их лорд не смог. В итоге по легенде Миддхир до сих пор искал свою жену, а гривны бесследно исчезли. Об этом нужно было подумать, вспомнить весь рассказ старушки Мэри и подумать. Что-то она говорила об утопленниках, и это Уиллу никак не нравилось. Может быть монеты в итоге оказались в воде под мостом в Бервике? Уилл оторвался от столба. Радовало, что у него теперь хоты бы было о чём думать и что сверять.
- Хм, прыткая в итоге оказалась женщина - убежать от бога. Спасибо, думаю эта история мне поможет. Что касается вашего задания - я постараюсь их разыскать и в этот раз, если не схватить кого-то, то хотя бы узнать побольше.
Уилл как раз собирался на север, а шлюхи, почему-то ему казалось, были именно там, где было больше католиков и меньше людей канцелярии. Странно много гэльских слов вплеталось в речь Фицалана, и на Хизер Уилл бы обязательно взглянул ещё раз зрением ловца, если бы не боялся ослепнуть или обосраться.
- Будьте осторожны, Уилл, - отстраненно заметил лорд, невидяще глядя на шмеля, кружащего вокруг пышного пиона. - Что-то подсказывает мне, будто старушка Мэри опаснее дракона святого Георгия. Впрочем, вам сегодня лучше отоспаться. Завтра тяжелый день.
- Надеюсь, она хотя бы не вселится в мою мать. А выспаться, действительно, стоит. Не часто в последнее время выдавалась возможность - столько перемен. - Уилл тоже взглянул на цветок, потом перевёл взгляд на лорда и леди Хизер, мельком отметив кольцо с аметистом на безымянном пальце девушки. - Не знал, что вы развелись. И следует ли мне поздравить леди Хизер с помолвкой? Видимо, кому-то изрядно повезло.
Кольцо с аметистовым камнем Уилл заметил сразу, но только сейчас разговор сам повернул в нужные русла, когда такой вопрос был в пору. Странно, что до этого Уилл ни разу не слышал о помолвке, о таком матушка бы точно упомянула. Хотя, учитывая Хокуэлл, он шатался чёрт пойми где уже с месяц. И в самом деле, ведь для всех остальных уже прошло почти две недели. При том, как Фицалан любил компанию сестры, интересно было узнать, с кем её в итоге обручили. Сама Хизер Уиллу нравилась, не столько из-за того, что была красива, сколько за то, что не раз сберегала ему пару-другую зубов. И тот подарок, который она выбрала, теперь выглядел совсем по-другому. Хорошо было бы как-нибудь вернуть долг.
- Леди Кларисса - католичка, - коротко пояснил Фицалан, будто это было веским поводом для развода. - И благодарю за поздравления. Мне и в самом деле в кои-веки повезло.
Уилл сдержал удивление. Значит, ему не показалось, да, впрочем, тут и не могло показаться, хотя такой открытости он не ожидал. Значит, пользуясь Реформацией, Фицалан избавился от нелюбимой жены и решил жениться на сестре. Ну, в общем-то и правильно сделал, конечно если не сослал жену в монастырь или ещё куда похуже. Жизнь в монастыре вообще была не сахар, и чем дольше Уилл ездил по стране, тем лучше это понимал. Странно, что такой знатный человек просто так выбросил жену, учитывая сколько шуму из этого обычно выходило. То ли Ричард совсем не мог её терпеть, то ли ему наставили рога или натворили ещё чего такого. Уилл улыбнулся. Так или иначе хорошо, что умиротворяющая леди Хизер, а не кто-нибудь другой. Он поклонился девушки, вполне искренне улыбаясь.
- Тогда поздравляю вдвойне, леди Хизер. Никто ещё столько раз не спасал моей головы. Искренне желаю вам счастью. - Уилл поднял глаза и по пути опять наткнулся на шрам. - После свадьбы я думаю поехать на север, кажется мне, там есть всё или почти всё, что ищу. Если ваш шрам напоминает о себе, я мог бы его осмотреть. Вы получили его на дуэли?

- В меня стрелял мой младший брат, ныне покойный, - на губах лорда появилась приятная улыбка. - И если мне от вас будут нужны услуги лекаря, я сам об этом скажу, Уилл.
- Как скажете, милорд. - Уиллу показалось странным, что воспоминания о брате никак не исказили лица сэра Ричарда. В голову не укладывалось, из-за чего могла произойти такая ссора между братьями, и с одной стороны было любопытно узнать, с другой он чувствовал, что может оступиться и все испортить, засунув нос не туда. Уилл сделал едва заметную попытку, готовясь тут же спросить свободен ли он. - Я всегда жалел, что у меня не было младших в семье, но видимо, это не однозначно.
- Зато я никогда не жалел, что не родился ткачом. Ступайте, Уилл. И попоститесь эту ночь в капелле. Может статься, завтра вы станете рыцарем.
Фицалан поднялся из кресла, подхватил вою Хизер чуть ли не в охапку, и с легким, издевательским поклоном скрылся за пышным кустом, прикрывающим вход в оранжерею.
Уилл поклонился в ответ, не особо заботясь увидит лорд его поклон или нет. Ах, если бы он хоть иногда понимал мотивы Фицалана.

Фехтовальный зал был первым, который Уиллу довелось увидеть. Высокий потолок, хорошо отполированный пол, по которому расходились белые круги, напоминавшие рябь в пруду, когда только начинало накрапывать. Особенно выделялись три жирно нарисованные круга, самый большой из которых занимал почти всю комнату. На деревянных стенах висело оружие и щиты, некоторые порядком порубленные. Видимо, память о знаменитых предках и прошлых битвах. Уилл слышал, что дворяне особо ценили оружие и броню, которые доказывали их заслуги на поле боя. Не верилось, что теперь он тоже должен был участвовать в сражениях и когда-то мог пополнить коллекцию своим собственным оружием. Или его щит бы стоял где-нибудь в стороне, и на стене оставили бы место только для сына? Сэр Рольф стоял в самом центре зала в меньшем из жирных кругов. Одет отец Алетты был вроде бы во всё необходимое для тренировки. В глаза бросалась необычная защитная маска. С Рольфом Уилл хотел встретиться из вежливости и желания узнать, не нужен ли он ещё где-то. До ночи полной молитв ещё было немного времени. На улице уже темнело и в зале становилось прохладно и свежо. Убедившись, что сэр Рольф не отрабатывает никакой из ударов, Уилл низко поклонился.
- Как прошла охота, милорд отец?
- Не принесла должного удовлетворения, дорогой сын. Как прошел ваш день?
Рольф снял маску и добро улыбнулся, оглядывая Уилла.
А как прошел его день? В целом неплохо, если не считать угроз Фицалана и бесконечного потока гостей. Некоторые гости были даже интересными, сэр Ричард в итоге дал полезный совет. Уилл не был голоден, перед капеллой его ждала тёплая ванна, так что жаловаться было особо не на что. Радовало то, что жениться нужно было только один раз. Уилл пожал плечами.
- Спокойно и полезно. Я познакомился со многими гостями. - Он прошелся взглядом по оружию на стенах. - Можно я составлю вам компанию? Мне было бы полезно научиться, а хорошего учителя не было. - Дед учил его обращаться с мечом, но совсем не как фехтовальщик. А именно фехтованию было бы полезно научиться и получше, на случай дуэли.
- Испанцы это называют la destreza, - усмехнулся Рольф, кивая головой на такую же шпагу, как и у него, висящую на стене. - По чести сказать, я по молодости секирой все больше, и с такими мастерами клинка, как сэр Ричард, в один ряд не встану. Но кое-чего знаю и я. Вот эти круги, сын мой, учат вас, что при перемещениях каждый диестро мысленно представляет свой круг, уж простите за повтор. Мастера дестрезы рекомендуют двигаться против часовой стрелки, подбирая момент для угловой атаки, и шаги при этом различаются по направлениям. Лучший диестро, какого я когда-либо видел, был магистр Циркон. Не человек, молния. Вы знакомы с ним?
Уилл подошел к стене, аккуратно снял шпагу. Так, ну учиться, видимо, действительно было чему. Интересно, Циркон бы вообще воспринял приглашение серьёзно?
- Да, мы случайно встретились в таверне, когда я инспектировал один из монастырей. Я даже пригласил магистра Циркона и леди Бадб на свадьбу, надеюсь вы не против? - Уилл вернулся к Рольфу, держа шпагу остриём вниз. - И эти круги должны обозначать радиус моей атаки?
- Эти круги означают, что диестро, прежде чем взять в руки клинок, должен выучить логику и геометрию, - Фицалан, вошедший в зал, улыбался безмятежно и даже мечтательно. - Я гляжу, вы к бдению так и не приступили. Сэр Рольф, храни вас бог. Одолжите шпагу, дорогой комиссар. Всегда мечтал сразиться с героем Босворта.
Уилл протянул Фицалану шпагу, рукоятью вперёд, и отошел к стене. Эх, а у него только получилось завести разговор с сэром Рольфом. Ну, по крайней мере можно было посмотреть на бой и только потом идти молиться. Герой Босворта звучало ужасно пафосно, но наверное, обоснованно.
- Хотел приступить сразу после этого, милорд. Вы не против, если я понаблюдаю, и потом уже пойду?
- Разве мне решать, мистер Уилл? У вас теперь есть отец, а воля отца - закон сродни божественному. Впрочем, для чего глядеть? Я вижу на стене еще один вертел. Присоединяйтесь. Я вам даже завидую. Нечасто доводится самому выбрать сторону.

Ричард отсалютовал Рольфу взмахом шпаги и щелчком каблуков.
- Берите шпагу, милый сын, - сэр Рольф повторил движение Фицалана, отбрасывая маску в сторону. - И не обращайте внимания на круги. Они всего лишь напоминают нам, что нужно атаковать противника, не давая атаковать себя. Мера пропорции. Вы слышите, как поют грани, сэр Ричард?
Уилл снял себе шпагу, и встал ближе к сэру Рольфу, повторяя движения обоих. С каждой секундой лорды звучали всё претенциозней и кажется ему сейчас должно было крепко достаться. В любом случае, раз не хватало умения и практики нужно было просто продержаться подольше. Фицалан мог считать, что ему дали неплохую фору.
- Однако, мистер баронет, как легко вы забываете вассальные клятвы, - Ричард, нет - Дик Фицалан, улыбался только губами, холодно глядя мимо Уилла. - Ваш сын, сэр Рольф, не только граней не слышит, но и берегов не видит. Впрочем... У каждого будет свой Ронсеваль, не так ли?
Кажется, по дороге к ним лорд скользнул и пару раз больно ударился задницей о ступени. Атмосфера в зале стала неприятной, вязкой. До этого Уилл рассудил просто, встав на сторону, как сказал сэр Рольф, бойца, который был слабее. Да и до жути глупо было заставлять его делать такой выбор, когда он только познакомился с отцом жены. Уилл промолчал, не став отшучиваться или льстить.
- Ронсеваль, сэр Ричард? Потерявших Авалон не восславит Рим. Так, кажется, говорил этот полководец? Как бишь его?.. Но Олифант уже трубит. l'barriere!
В комнате резко похолодало. Рольф сделал шаг вперёд. Остриё блеснуло слева, справа, ударило вперёд, чуть не достав Фицалана. Уиллу стало не по себе - бой совсем не походил на тренировочный. Он взвесил в руке собственный меч, холодный и жутко тяжелый. Сейчас Рольф должен отойдёт и принимать атаку придётся ему. Откуда такая жесткость?
- Аплодисменты Рима, как мне смутно помнится, доставались гладиаторам. Рабам, умирающим на потеху. Потерявшим дом, землю, богов и самую свою суть.
Дик сделал шаг вперёд, отбил удар, кольнул, достав Рольфа.
Уилл тут же шагнул наперерез и сделал два ложных выпада. Он едва успел заметить красное пятно на плече тестя. Нужно было выиграть время, чтобы тот восстановил равновесие.
- По большей части, сын моего друга, всё это лишь серия катастроф, ведущих к победе. Ничто так не поднимает дух, как...
- Не мечтайте, друг моего отца. - Дик легко отбил оба финта и скользнул мимо Уилла, кольнув Рольфа в лицо.
- Вы уже лишили меня мечты, сэр Ричард. Нежного, лилового цветка.
В голосе Рольфа не слышалось ни злости, ни грусти. Только удовольствие от хорошей драки да уважение. Тесть опустил шпагу, отходя к в сторону и легко опираясь на колонну. Струйку крови, стекающую по щеке, он будто и не замечал.
- Благодарю за бой, сэр Рольф, - Фицалан снова отсалютовал шпагой и хотел было привычным движением вбросить её в ножны, которых не было, но остановился и слегка недоуменно поглядел на Уилла. - Урок окончен, дорогой баронет.
Уилл пожал плечами, опуская шпагу и поклонился. Напряжение спадало неохотно - он думал, что придётся продолжать. До этого нужно было атаковать, а не просто отвлекать Фицалана. В настоящем бою так можно было и умереть. Нужно было узнать, что это было за странное напряжение. Лорд развернулся и пошел из комнаты, хмурясь.
- По чести сказать, Уилл, не стоило оскорблять своего престарелого отца предательством сюзерену, - задумчиво просветил Уилла Рольф, глядя вслед лорду и рукавом утирая лицо. - Но вы молоды и еще успеете понять, что вассальная клятва важнее брачной. Но хорош, стервец... Кто бы мог подумать, что у Ричарда Фицалана вырастет такой сын? Впрочем, не важно. Скажите, вы поладили с Алеттой?
"Поладили с Алеттой, нет, ну поладили с Алеттой?"
Голос в голове выходил жутко противным. Они что сговорились, что ли?! И ведь его невесту, наверняка, доставали такими же вопросами. Уилл вздохнул, потирая переносицу.
- Нам потребуется время, чтобы понять, поладим мы или нет. Но мне Алетта очень понравилась, честно. - Уилл тут же почувствовал себя неловко и захотел скрыться, поклонился. - А теперь позвольте мне откланяться и пойти исполнять приказ сэра Ричарда.

Уилл остановился у в хода в церковь. Выдохнул и переступил порог, слегка ёжась внутри. Капелла выглядела торжественно, но через свадебные букеты и ленты проглядывалась мрачность. Он бы сказал, что всё дело было в статуе святого Георгия. Иссиня-чёрная, она стягивала к себе всё внимание и делала светло-серые стены угрюмыми, но величественными. Из-за этого всё здание почему-то казалось дворцом из древних легенд, в котором должен был заседать король Артур, а прямо перед Уиллом как будто стоял один из рыцарей. К счастью или нет, обращённый в мрачную статую. Уилл пробежался взглядом по стенам и утвари, но не нашел ничего лишнего, проверил Библию, и та была переведена на английский. От этой в общем-то бессмысленной проверки стало как-то спокойнее. Священника на месте не было, так что в тишине стены казались ещё более суровыми. Казалось, он слышал, как последние лучи солнца скользили по ним, уступая растущим теням.
Уилл переступил с ноги на ногу и и тяжело опустился на колени перед распятием. По крайней мере, на нём не загорелась одежда, когда он вошел. А он ждал, в какой-то момент даже побоялся чего-то такого. Тварь внутри тоже не шевелилась. Уилл начал с того, что прочитал молитву, как мог искренне. Если где-то и стоило бороться со смолой - то именно в храме, на коленях перед распятием. И всё же, каким же он был идиотом, что потратил все силы на камень, который даже пока не собирался дарить. По крайней мере пока не получится собрать камней на подарок.
В голове был целый клубок мыслей и вопросов. За что рыцарство? Как искать этих трижды траханных шлюх? Поладил он с Алеттой или нет? Этот вопрос, кажется, скоро должна была задать даже статуя святого. Да, склониться и с озабоченным видом спросить его, а потом приподнять ногу, чтобы скорчившийся змей задал тот же вопрос. Уилл выдохнул, успокаиваясь. Насчёт Алетты Фицалан был прав, у них было достаточно времени, чтобы узнать друг друга. Больше беспокоила свадьба и то, что ему придётся всё это терпеть.
А лорд был шутником - советовал ему хорошенько отдохнуть и отправлял молиться в церковь на всю ночь. И всё-таки Уилл много не понимал, даже если упустить дворянство, которое, доставалось ему ни с того ни с сего. Сегодня в зале он увидел, что Фицалан и Рольф дрались серьёзно, будто мерялись силами перед настоящим боем, проверяли у кого больше шансов. В таком случае то, что он встал на сторону сэра Рольфа имело большее значение. Но Фицалана Уилл так и не попытался ударить, и тем самым позволил ему ранить отца Алетты. Это был хороший урок, да? Если уж выбрал сторону, обходись без полумер. Но из-за чего лорды могли враждовать и почему тогда решили поженить его с Алеттой? Странно это всё было и Уилл не знал, на чью сторону бы встал, если бы дело действительно дошло бы до кровопролития. Это сейчас он только привыкал к этим стенам. Да и зачем всё это, что такого могли делить лорды? Он в любом случае хотелось бы остановить конфликт, и не допустить крови. Хотя что он мог тут сделать?
Нужно было написать матери, но наверное уже после свадьбы. Можно было как обычно попробовать надавить на жалось, сказав, что невесту не стоило искать, потому что он едва смог выбраться живым. Ха, на этот раз даже не нужно было привирать. Ещё хорошо было бы заехать домой самому, но он и так пропал на несколько недель, а проверить обитель было нужно. Ну, помощью божей, инспекция должна было оказаться лёгкой. Потому что иначе было непонятно, зачем было настоятельнице самой просить о визите комиссара. Хорошо хоть, что после свадьбы его не перестали командировать в женские обители, которые были всяко приятнее мужских.
Уилл чувствовал себя жутко уставшим, из-за молитв мысли голове путались, плавали как мухи в тухлой воде. Он почти женат. Завтра на свадьбе не будет матушки, о до этого занимавшей в его сознании всё, что было связанно с домом и семьёй. Вокруг теперь было столько людей. Алетта, которая ему нравилась, но оставалась совсем незнакомой. Которую волновали сплетни, и которая точна была не такой простой, как могла показаться. Рольф - образчик дворянина, такой каким должен быть от начала и до конца, и тоже что-то как-будто скрывающий. Из-за чего он мог спорить с Фицаланом? Эх, кто бы знал.
Ну и конечно Фицалан - разбитое зеркало. У Уилла до сих пор болела голова, и от этого становилось страшно. Может быть, нужно было взглянуть на лорда ещё раз? Чёрт его знал. И чёрт знает, кем или чем он вообще был. Человеком, это уж точно. Может быть проклятым, может быть сумасшедшим или занимающимся тёмной магией. Но точно человеком. Уилл бы никогда бы не поверил, что демон мог бы так притворяться. Ну, да и не мог это быть демон, демона бы Уилл всяко распознал. По крайней мере, демон пытался бы его поиметь, а не разбить голову.
Он вздохнул, возвращаясь к молитвам. Господи, понять нравится ли ему всё это или нет, наверное, можно будет только после свадьбы, когда всё поутихнет. Когда станет спокойно и по домашнему. И чёрт возьми ему придётся уехать на север! К скоттам и католикам, искать церковную утварь и монеты.
Уилл взглянул на распятие. Эх Бог, так далеко и так близко. За что ему всё это? И блага, и наказания? Сейчас жизнь была приятна и от этого было ещё страшнее, что он когда нибудь скатится к пустыне и аду.

13 апреля 1535 г. Рочфорд. "А вы с Алеттой поладили?" !!!!!

Утром пришли слуги, непривычно вежливо попросили Уилла переодеться перед утренней службы. То что он не спал всю ночь чувствовалось, но перед самым рассветом стало легче. По крайней мере в этот раз не пришлось спать под землёй на одном уровне с могилами. После этого Уилла переодели в дорогую одежду и он отстоял службу. Из-за бессонной ночи в капелле ощущение было такое, будто к нему в комнату ввалилось куча народов. Стройный священник сорока лет с правильными чертами лица вёл службу безукоризненно, говорил красиво и так, что при всём желании мало кто смог бы найти в службе что-то подозрительное или противозаконное. Это было подозрительно.
Лорды на службе стояли рядом и вполне мирно о чём-то беседовали, усмехались и переглядывались. Алетту Уилл так и не увидел - это была плохая примета. Сейчас Уилл, кажется, её понимал - из-за ожидания увидеть невесту хотелось только больше. Перед завтраком его опять переодели и Уилл окончательно почувствовал себя ребёнком, который вообще не понимал, что происходило. Завтрак был богатым и разнообразным, но он бы с радостью обменял его на пару часов сна.

Отдельно Фицалана получилось застать только в саду, конечно в компании Хизер. Уилл вежливо поклонился, с обоими он уже здоровался утром, но почти не говорил.
- Только хотел сказать, что вы вчера невероятно фехтовали. На секунду мне даже показалось, что вам с сэром Рольфом есть из-за чего спорить, такое напряжение.
- Вы ночью молились, баронет, или вас бесы соблазняли? - Недоуменно спросил Фицалан, хмурясь. - Что невероятного и напряженного в обычной гасконаде, да еще и по правилам?
Хизер спокойно кивнула, хлопнув ресницами.
- Я не видела этой схватки, но наверняка и сэр Ричард, и сэр Рольф вели себя с благородством, уважением и спокойствием, подобающими их положению и возрасту. Я слышала, милый Дик даже назвал вассалосвата героем, разве нет?
Лорд ласково улыбнулся, подворачивая рукава черной рубашки. На обнажившихся запястьях распластались в галопе лошади, прикрытые ветвями рябины, преследуемые воронами. Между ними виднелись уголки странного трилистника. Татуировки опоясывали руки Фицалана, будто браслеты.
- Смею заметить, дорогая, я был без преувеличения хорош. Видели бы вы, как сверкала шпага! Будто тысяча молний. Или эти ваши кружева. Присутствуй там барышни, они бы млели и таяли. К слову, в деревне много премилых крестьяночек. Вы заметили, Уилл?
Татуировки показались Уиллу жутко необычными - никогда он ещё таких не видел, и странно было что Дик выбрал именно такой рисунок. Он улыбнулся.
- Нет, что вы, был занят молитвами. Ни одной не заметил, и особенно - той рыжей. У вас очень необычные татуировки, они что-то значат? Я тоже думаю, не набить ли себе что-нибудь, после того, как увидел татуировку у Ворона.
- Это символ принадлежности к воинскому братству, - беззаботно пожал плечами Фицалан. - Жаль, что вы ничего не заметили, баронет. Даже того, какая здесь замечательная вода.
Уилл никогда не слышал о воинском братстве, участие в котором обозначалось такими татуировками. Странно оно было. И намёка Фицалана он совсем не понял. Причём тут вообще вода? Уилл отпустил под землю лёгкую волну, прощупывая почву под манором. Но ничего необычного не нашел. Он не понимал, и головная боль с тех пор, как он увидел те красные глаза в зеркале, не проходила. Может нужно было взглянуть на Дика ещё раз? Уилл пожал плечами.
- Я многого не замечаю, милорд. Что вы имеете в виду?
Фицалан снова пожал плечами, но уже нетерпеливо и тоскливо глядя на манор.
- Вы же знаете Библию, господин комиссар? Припомните притчу о сеятеле.
Уилл задумался на пару секунд, вспоминая деревню, которую он проезжал. Там, и в самом маноре женщины, и правда, были миловидными. Но при чём тут была притча о вере, и местах, где она росла. Не могло быть, чтобы Рочфорд был наполнен оккультистами или какими-нибудь поклонниками старых богов. Но тогда татуировки на руках Дика выглядели ничуть не менее подозрительными, чем молодость женщин. И зеркало, зеркало вообще было не похоже ни на что. Нужно было проверить всё зрением ловца и просто проверить. Уилл задумчиво кивну, решив отстать уже от лорда.
- Да, я подумаю над этим. - В воротах послышался стук подков и в замок въехал магистр Циркон. Полностью перетянув на себя внимание Уилла. - Не хотите встретить сэра Циркона вместе со мной?
- Разумеется, я встречу лэрда вместе с вами, - не менее задумчиво согласился Фицалан.

Магистр был верхом на рыжем жеребце. В глаза бросался арбалет за спиной, два меча - за плечом и на поясе; потом взгляд доходил до швов на старом чёрном оверкоте. Удивительно, как человек, стоявший выше Фицалана, мог одеваться скромнее, чем Уилл сейчас. Впрочем, Уилл не одевался - его одевали. Но вот, что по-настоящему сбивало с толку, так это возраст михаилита - тот кажется стал ещё моложе, немного похудел и как будто вытянулся. Улыбчивый и спокойный - это кажется, вообще было у Циркона в привычке. Уилл низко поклонился, думая, не был ли он единственным идиотом в округе, продавшим душу только за то, чтобы выбраться из ада.
- Здравствуйте. Спасибо, что приняли приглашение, вы оказали нам честь. Вижу, леди Бадб не с вами, надеюсь с ней всё благополучно и я, не приведи господь, ничем её не обиде?
Вообще, Уилл был даже рад видеть Циркона, потому что, не считая Дика, это был единственный гость, которого он знал и сам пригласил.
- Dia dhuit, - мурлыкнул Циркон, легко спешиваясь.- Миледи слегка нездоровится, но деликатность её положения не помешала ей приглядеть за пирогом.
Он поискал глазами слугу, который обязан был принимать свадебные дары, и поманив того, всучил ему объемистый короб с седла.
Фицалан, до этого почтительно молчавший, вздохнул.
- Я вынужден просить вас о чести посвятить баронета в рыцари, магистр. Сэр Рольф также считает, что здесь нет рыцарей выше вас.
Циркон приподнял бровь, по-кошачьи наклонив голову.
- Это мой долг, - позабавленно согласился он. - Хотя сперва я желал бы переодеться.
Уилл ощутил себя жутко неловко из-за того, что говорили о нём. Он до сих пор, не понял за что именно Фицалан решил пожаловать ему рыцарство, но спрашивать было невежливо. Он опять поклонился почти одновременно с Диком, который затем неторопливо зашагал в сторону капеллы.
- Надеюсь вы передадите леди Бадб мою благодарность, и примите поздравления? Позвольте, я вас провожу.
- Непременно, - умудрился одновременно на всё ответить Циркон, снимая с жеребца сумки и открывая для него торбу с овсом. - Пригляди тут, Феникс.
Конь согласно всхрапнул, мотнув черной гривой.
Уилл взглянул на Циркона, так же, как до этого на Фицалана. Магистра обволакивала серая, явно что-то прячущая, пелена. Только где-то на фоне виднелся такой же зелёный мазок, как у Дика. Уилл моргнул, отгоняя картинку. Голову пронзила боль, ещё сильнее прежней. Что это было, почему у него так болела голова? Он уже проверял себя силой, но ничего, что могло бы вызвать такую мигрень, не нашел. Казалось, череп сейчас лопнет, как шкурка перезревшего арбуза. Весёлый шум гостей, доносившийся из манора, вгонял дополнительные гвозди в затылок. Хор уже распевался, но громче всех были три менестреля, орущие как мартовские коты, и все вразнобой. Что вообще происходило, и как он сюда попал? Господи, может это всё ещё была пустыня, просто кто-то решил разнообразить пытку?
Фицалан был неведомо чем, Циркон, он подозревал - тоже. Один Уилл был нормальным. И они хотели посвятить его в рыцари. Сейчас казалось, что он сошел с ума и вот именно мигрень должна была стать главным знаком безумия. Тем самым крючком, которым пользовались герои из книг, чтобы понять, что у них основательно поехала крыша. Уилл попытался разглядеть, не было ли у Циркона татуировок на запястьях, но под кучей побрякушек было невозможно хоть что-то разглядеть. Он не спеша повёл Циркона к дому.
- Надеюсь, дорога выдалась спокойной? Если позволите, я бы хотел спросить у вас совета по поводу одной древней легенды. О гривнах Этайн.
Магистр задумчиво кивнул, чуть пригасив улыбку.
- Странно, что вы спросили об этом. Особенно, если подумать, что подарок к свадьбе у меня не самый обычный, хоть в Шотландии ему бы порадовались.
Он покопался в одной из сумок, доставая и разворачивая сверток. На ладонях, покрытых застарелыми шрамами, лежал золотой обруч, на котором состязались в беге лебеди и зайцы, выглядывая из зарослей чертополоха.
Уилл недоверчиво уставился на украшение. Да быть того не могло. Чёрт возьми, они все были каким-то хреном связаны! И гривны, которые от него хотела получить Мэри, и Фицалан, который что-то недоговаривал, и магистр Циркон - на которым был точно такой же мазок, как на Дике. Но кем бы магистр не был, подарок был то, что надо - полезнее золота, и успокаивающее мёртвых лесавок. Уилл улыбнулся.
- Хоть я и не шотландец, но очень благодарен. Спасибо. И передайте, пожалуйста, благодарность леди Бадб. Я бы сказал, что не заслужил такого подарка, если бы он не был так хорош, и я бы не боялся, что вы заберёте его обратно. Выглядит замечательно, жаль, что нет гривен. Как думаете, у меня получилось бы их отыскать?
- Ищите и обрящите, сын мой, - усмехнулся Циркон, дернув плечами. - Скажите, вы поладили с леди Алеттой?
Уилл захотелось заорать и наброситься на Циркона. Они что, сговорились и решили над ним поиздеваться?! Это уже было ни в какие ворота! Он же разговаривал с ней всего один раз. Уилл на секунду закрыл глаза, приходя в себя, и ответил спокойно.
- Знаете, я ведь здесь всего пару дней и половину этого времени не могу видеться с невестой. Да и вообще из-за свадьбы слабо понимаю, что творится кругом. Но вообще, если отвечать честно - нет, пока не поладил. И один господь ведает, как ей угодить и не обидеть.
- Женщины послушны, когда счастливы, - улыбка магистра приобрела отчетливо задумчивый оттенок, будто он делился своими мыслями. - И не обидчивы, когда довольны. Поладите. С вашего позволения, мне необходимо переодеться в облачение. И убедиться, что перед акколадой соблюдены все необходимые формальности.
Уилл кивнул, вырываясь из задумчивости, которую навели на него слова Циркона.
- Да, конечно.
Счастливы, значит?

Капелла тянулась вверх, так высоко, что казалось он стоял в самом центре Вавилонской башни. За спиной Циркона возвышалась всё та же чёрная статую, давящая ступнёй змея и торжественно поднимающая меч. Каменные глаза строго и вопросительно впились в Уилла, как будто спрашивая - а ты какого дьявола тут забыл? Перед статуей и алтарём стоял магистр, в белой мантии с крестом и пламенеющим мечом ордена. Меч Уилл видел впервые.
Он послушно опустился на колени, когда ему предложили. С одной стороны стоял Фицалан с богато украшенным мечом на перевязи, с другой - сэр Рольф с рыцарской цепью. В зале было ещё два десятка человек - все рыцари. Незнакомые родственники и гости. Все сейчас походили на грубо вырубленные статуи. Больше всего Уиллу хотелось узнать, за что он становится рыцарем, и от того, что он не знал, было странно. За последние дни у него как будто выбили землю из-под ног. Хорошо было бы, если бы в Рочфорд приехала матушка, а так было совсем не за что зацепиться. Нужно было помириться с ней.
- Уилфред Харпер! - Магистр говорил холодно и торжественно. - Рыцари и воины, присутствующие здесь, сочли тебя достойным рыцарского звания. Преклони же колени и принеси клятву рыцарству.
Уилл вздохнул, надеясь, что голос не будет хриплым и начал произносить слова.
- Во имя Господа нашего, распятого на кресте... - Что вообще должны были значить для него эти слова, когда даже вера трещала по швам. С другой стороны, не были ли эти люди сейчас ближе к нему, чем вера? Человеческое общество и его законы, обещания, которые он давал и клятвы, которые приносил. На фоне того, что службой демонам, он мог отречься от бога, все эти вещи как будто не значили ничего, потому что никак не могли спасти его бессмертной души, и одновременно оставались вообще всем, что сейчас было у Уилла. Оставалось только встать на эти клятвы, как на твёрдую основу, и уверить себя, что она никогда не превратится в грязь. - Обязуюсь сторониться всякого бесстыдства и преступления. В этом перед Рыцарями, на этом собрании присутствующими, громко клянусь, признаю и исповедую.
На щеке взорвалась резкая пощёчина. Боль от удара выбила все мысли и мигрень, как будто они были чем-то вещественным, вроде камешков, и теперь барабанили по полу.
- Клятву сию принимаю и запечатлеваю, - Уилл приложил усилие, чтобы не издать ни звука, хотя слова Циркона доносились будто из колокола, - будь храбр, и да будет этот удар последним, какой ты стерпишь. Встань, сэр Уилфред.
Магистр поднял его за плечо, опоясал талию мечом и надел на шею тяжелую рыцарскую цепь. Все в зале громко и одновременно воскликнули:
- Здравствуй, сэр Уилфред!
И мучающая его уже сутки мигрень растворилась, оставив место только блаженной тишине, плывущей между стен капеллы.

Магистр ободряюще хлопнул Уилла по плечу, вернув к реальности, и занял место среди гостей. Рольф ушел, а перед алтарём встал священник. Хор торжественно запел один из мотетов Томаса Таллиса, который был настолько знаменит, что слышал даже Уилл. Зал стал быстро заполнятся гостями. Уилл почувствовал себя ещё потерянее прежнего. Церемонии посвящения точно было достаточно для одного насыщенного дня. Из-зала доносились голоса.
- Жених такой неприглядный, - поджимала губы толстуха в малиновом и сером, наклоняя голову к своей соседке, тощей старушке в желтом. - Напрасно сгубили девицу.
- Вы, как всегда правы, дорогая леди Монтгомери, - соглашалась та, - на конюха похож. Я почти уверена, что воняет он так же.
Уилл удержался, чтобы не понюхать рукав. Временами от него, наверное, воняло и посильнее. Что поделаешь, когда приходится валяться в крови и чём похуже.
- Хи-хи, магистр, - слышался голос Лили Каффли, - вы такой сильный. И эта ваша фило-со-фия так... так волнует!
- ... dom roinnt seafóid...
Но Лили была далеко не единственной молодой дамой на свадьбе.
- Дик Фицалан так возмужал, - говорила другая девица, в ярком зеленом платье, прилежно стреляющая глазками по сюзерену. - Так бы и съела. А ведь он разведен, и ему наверняка будет нужна и жена, и любовница.
- Вы, мое сокровище, спешите, - строго отвечала ей суровая дама лет двадцати пяти. - Леди Рисса беременна, и хоть и ребенок, поговаривают, не его, он обещал признать. Будь он хоть богом в постели, бастарды вам будут мешать.
По слухам Дику не повезло оказаться рогоносцем - не самое приятное дело, пусть жена его, кажется, интересовала и в сотую часть не так сильно, как леди Хизер. Уилл взглянул на меч, украшенный гербом Тюдоров и английскими львами. Бог знал, что творилось в голове у сюзерена, но клинок был невероятной честью для любого дворянина, а значит, теперь и для него.
- Очень щедро с вашей стороны пожаловать мне такой меч.
Единственным, кто остался стоять рядом, был именно Фицалан.
- Отнюдь. Глядят на тебя, а видят меня, - лорд внезапно и вопреки обычаю перешел на "ты". - И прекрати трястись, как дева при виде драконьего хера. Это уже почти неприлично становится. Скажи на милость, почему ты не позаботился о кольцах? Мне пришлось отдать свои, и я не приложу ума, как буду объяснять Хизер их отсутствие.
Уилл улыбнулся. Разговаривали они тихо и с благожелательными улыбками, так что со стороны разговор должно быть выглядел гораздо более скучным.
- Я не трясусь, вам кажется. Ну и вы всегда были не только щедры, но и очень остроумны.
- Моё остроумие не искупает твоего недомыслия, - хмыкнул Фицалан, одергивая колет.
Уилл замолчал, дожидаясь, когда появится Алетта. Нужно было найти эти чёртовых шлюх хотя бы ради простой благодарности. Пусть он и сам не знал, что забыл в капелле, чести для внука ткача было исключительно много. В зале тоже ждали и продолжали шептаться. некоторое из сказанного хотелось тут же забыть.
- Ах, какой душка, этот сэр Уилфред! - восторженно пищала третья из тех девиц, что до этого обсуждали Дика.
- Ме-за-льянс, мон шер ами, ужасный мезальянс! Девочка из Манвилей отдана какому-то, прости Господи, Харперу!
- Но, мон бижу, он такой душка, так молод! Как глядит, я сейчас чувств лишусь! - Перешептывались две девицы лет шестнадцати, заставляя Уилла усиленно смотреть только перед собой, что помогало мало.
- Лили сказала Софии, а София - Белинде, а Белинда - Кассандане, а Кассандана - мне, что у баронета, - юная, хорошенькая девица запунцовела лицом и перешла на трагический шепот, двумя руками отмеряя в воздухе нечто, длиной соизмеримое с голенью взрослого мужчины.
Уилл захотелось хлопнуть себя ладонью по лицу, и забыть весь длинный список посредников. Но доносилось и что-то более толковое.

- Хокуэлл в руинах, - негромко говорил седой рыцарь своему соседу, немолодому барону. - Север неспокоен. Пожалуй, следует засеять побольше полей.
Эти слова отогнали желание глупо ухмыльнуться. Неужели то, что случилось в Хокуэлле, могло привести к масштабному восстанию? И ведь за многое был ответственен именно он, и ехать Уиллу было приказано на север. Нужно было выдумать какое-нибудь прикрытие, чтобы не ехать под настоящим именем. Быть комиссаром в Англии становилось по-настоящему опасно.
Все лишние мысли вылетели из головы, когда Рольф торжественно ввёл в зал Алетту. Одета девушка была в белое с золотой нитью свадебное платье, волосы были распущены. На собравшихся его невеста смотрела безмятежно и невинно, идеально отыгрывая свою роль. Чего, конечно, нельзя было сказать о нём. Уилл принял руку Алетты и встал на колени перед священником. И всё было так просто? Правда одновременно хотелось вскочить на ноги и выбежать из церкви. Священник рассказывал что-то скучное и затяжное. Уилл взглянул на Алетту. Она была красива.
- Вам безумно идёт платье. Никогда бы не подумал, что стоять вот так так просто и одновременно необычно.
- Рыцарство вам пошло на пользу. Такая внезапная любезность.
Алетта вздохнула, благочестиво крестясь.
Уилл тоже перекрестился, склонив голову.
- Метко бьёте. Думаю следующего удара я не выдержу, так что сдаюсь. Что потребуете в качестве репараций с побеждённого?
- Ко двору вы теперь все равно поедете, потому что рыцарь, а король всегда устраивает турнир и пир во славу новопосвященных. Но чего я хочу, - Алетта восторженно глянула на священника, - чего я хочу? Такой выбор богатый! Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой, когда соберетесь уезжать.
Уилл сдержался, чтобы не прикусить губу. Взять Алетту с собой? Неожиданно, опасно и заманчиво, потому что она была бы рядом. Да и если бы получилось сделать поддельные документы для обоих, вряд ли бы кто-то предположил, что комиссар путешествует с женой. И к полякам ему больше было не нужно. Но демоны и эти гривны... Но Алетта хотела сама и она теперь была его женой. Времени на разговоры почти не осталось - священник уже подходил к венчальному чину.
- Почему именно это?
- Ох, - внезапно заголосила на задней скамейке дородная пожилая женщина, - пускай тебя Господь благословит! Вот и дожила до свадьбы твоей! Ты его лицо внимательно прочти, как книгу, дитя моё! Ему не хватает переплета, так стань им, ты этого достойна!
Алетта вздрогнула, начала было поворачиваться, но женщину вывели, а священник строго спросил:
- Согласен ли ты, Уилфред, взять в жены эту женщину, Алетту де Манвиль, и быть с нею в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?
На секунду оклик вывел из равновесия и Уилла. Во всё происходящее не верилось и почему-то стало страшно, что на моменте, когда спросят не возражает ли кто-то, из зала выкрикнут. Или Алетта скажет "нет". Да, второе, наверное, было бы намного хуже. Не было времени, чтобы объяснить себе какая это важная клятва, продумать всё, осознать где он находится и что происходит. Но выбор был его, это было важно.
- Да. - Слово показалось тяжелым, как гранит и совсем не таким важным, как ответ Алетты. Вообще не важным, по сравнению с её "да" или "нет". Уилл задержал дыхание, не понимая, почему так волнуется, если до этого и не подумал, что Алетта может отказать прямо у алтаря.
Но Алетта согласилась и в зале никто не воскликнул, и на Уилла не обвалились своды капеллы. В этот момент ему почему-то представилось, как Дик хватает меч и пробирается через толпу, чтобы прирезать любого несогласного. Потом Уилл поцеловал невесту, то есть уже жену. Алетта пахла сиренью, дыхание освежало шалфеем. Ему не хотелось отрываться от губ. То, что в зале радовались гости Уилл заметил только через несколько секунд. Потом Фицалан всучил ему мешочек с монетами и они вышли на улицу.

Столы в зале стояли большим квадратом и ломились от еды, в центре выступали уличные актёры, а слуги сновали туда-сюда, поднося новые блюда. Уилл никогда не видел такого количества еды. Чёрт возьми, на столе был даже большой лебедь прямо в перьях. Стол, за которым сидели они с Алеттой, Рольф и Дик с Хизер, был на невысоком помосте. Дик сидел со стороны Уилла, Рольф - со стороны Алетты. Магистр Циркон с задумчивым видом рассматривал кубок за одним из столов неподалёку. Жутко хотелось, чтобы пир уже закончился и можно было спокойно поговорить с Алеттой. На улице до этого было жутко шумно и людно, а переодевали для застолья их отдельно. Сейчас Алетта изящно ела грушу маленькой вилочкой, поглядывая наУилла. Самым паршивым было то, что он не мог просто отсидеться. По традиции им с Алеттой было положено обходить гостей, и это было ужасно. Ко всему этому Уилл не знал, к кому он должен подойти первым, к Дику или Циркону. Понятное дело, что будь его воля, он бы просто подошел сначала к Фицалану, а потому к Циркону. Потому что вряд ли кому-то из них было до того дело. Но кто их знал, эти обычаи? Дик был лордом, Циркон - магистром, а значит всё равно, что тоже лордом. Уилл склонился к отцу Алетты.
- Сэр Рольф, к кому я должен подойти первым?
- Я советую вам, милый сын, обратить свое внимание на Бошанов а после - на магистра, - не менее задумчиво, чем все остальные, покачал кубком Рольф. - И Алетте будет очень приятно, если вы побеседуете с ееподругами.
- Спасибо за совет. - Уилл вздохнул усаживаясь на стул. Видимо, из-за того, что Дик оказал ему честь, став шафером, он был вне всей этой истории с пирогами. Один господь ведал, как ему не хотелось ходит между бесконечными столами. Уилл упёрся о руку, глядя на Алетту. - Вам действительно было бы приятно?
- Если папа говорит, - отстраненно проговорила она, - значит, так и есть.
Уилл продолжил смотреть на Алетту. Подруги, видимо, тоже выбирались из политических соображений. Хотя, Лили кажется была не слишком знатной, так что как раз с ней Алетта могла дружить на самом деле.
- Ну, с мисс Лили я уже знаком, кто остальные?
- Я полагаю, - ядовито заметила его новоиспеченная жена, - что почтенные старушки никак не годятся в подружки. А значит, вам остаются все молодые девицы и дамы.
Среди всех сидящих за ближним столом гостей выделялся моложавый, но плотный, как корявый дуб, барон. Выглядел мужчина так, как будто время от времени душил ради развлечения среднего размера телёнка. Уилл поклонился, пытаясь сохранять расположение духа. По крайней мере наградой за все муки ему станет танец с Алеттой. Во время него как раз можно было продолжить разговор о путешествии на север. Для себя Уилл уже решил, что согласится, и теперь его мучила совесть, а внизу живота играла детская радость.
- Ещё раз здравствуйте и ещё раз спасибо, что удостоили нас чести присутствовать на свадьбе. Не желаете пирога?
Все за столом поглядели на Уилла, а барон пожал руку и улыбнулся. В целом, пока что всё было совсем неплохо, хотя он чувствовал себя жутко неотёсанным. Следующим был Циркон, к которому, как пиявка, прицепилась Лили. По пути он прошел мимо двух пожилых рыцарей.
- Помню, в день моей свадьбы я так напился, что не смог дойти до постели и меня нес на себе шафер.
- Но ты?...
- Не помню. Но жена говорила, что я вел себя, как свинья. - На этом моменте оба мужчины хрипло рассмеялись. Уилл улыбнулся, веселясь истории и тому, что грудастое чудовище преследовало кого-то другого.
- Магистр, вижу вам страшно повезло с компанией. Не желаете пирога?
Если магистр и хотел ответить, то он не успел. Мисс Лилли, о чём-то щебетавшая с ним, живо повернулась к Уиллу и просияла очаровательной и совершенно бессмысленной улыбкой.
- Хи-хи! Ой, баронет, вы такая лапочка, сладенький, так бы и съела! Вы пришли принести запоздалые извинения? За такие чудные глаза я могу и простить. А могу и нет - хи-хи!
- Непременно, мисс Лили. Вижу вы развлекаете магистра интеллектуальными беседами, спасибо. Это важно, чтобы гости не скучали. - Уилл с улыбкой протянул магистру поднос, приглашая взять кусок пирога и благодаря бога за Алетту и Фицалана, потому что если бы ему довелось жениться на Лили, он бы спьяну придушил её в первую же ночь. - Надеюсь вам всё нравится, сэр Циркон, и ничего не мешает?
- Ой, если непременно, то просите же меня, просите!
Лили оглянулась на магистра, чье лицо мигом приняло восхищенное выражение, и снова уставилась на Уилла. Циркон легко пожал плечами, улыбаясь уже так, что казалось, будто он решил соединить уши.
Уилл слегка прищурился, тоже не прекращая улыбаться. Господи, кажется ему даже не нужно было жениться и пить.

- Я не просто попрошу прощение, что и делаю. Я даже предложу вам щедрый дар во искупление прежних грехов. - Уилл протянул Лили поднос с кусочками пирога. - Можете даже взять два.
- А вы сами какой для меня выберете, хи-хи? Только повкуснее выбирайте, баронет!
Лили, отчаянно жеманясь, наклонилась вперед, едва не вывалив из декольте грудь.
С каждым разом, когда Уиллу приходилось общаться с Лили, её попытки пробить пол своими грудями, производили всё меньше впечатление. Видимо, он старел. Уилл наклонил поднос так, чтобы на тарелку молодой дворянки съехал кусочек пирога.
- Этот на мой взгляд самый аппетитный. Приятно было поболтать, но с вашего позволения, мне пора идти. Мы же не хотим обидеть других гостей?
- Да, - улыбаясь, согласился магистр, нежно похлопывая Лили по руке и взглядом прогоняя Уилла. - Иначе баронету придется слишком многих умолять о прощении, и до вас очередь так и не дойдет.
Зал быстро наполнялся весёлым пьяным смехом. Уилл ходил между столами, в целом смирившись со своей ролью, и даже пытаясь получать удовольствие. Один из уличных жонглеров выдохнул огнём, так что кончик пламени почти достал до потолка. Гости шутили, рассказывали друг другу истории, стуча посудой; женщины сплетничали. Его почти все принимали с улыбкой, некоторые подшучивали, желая не облажаться ночью. Уилл сделал несколько глотков вина, отгоняя волнение, и пение менестреля наконец-то перестало раздражать и легло фоном на разговоры, поздравления и шутки. Когда уже почти можно было возвращаться к своему столу, где Алетта о чём-то беседовала с Диком, дорогу ему преградил темноволосый сухопарый мужчина, лет сорока. Одет незнакомец был неброско, но изящно, и в целом держался как-то утончённо что ли.
- Любезный баронет, мне несказанно повезло приветствовать вас от имени Его Величества, - мужчина говорил с заметным французским акцентом. - От имени Его Величества короля Франции. Антуан Эскален дез Эмар, барон де Ла Гард, посол. К вашим услугам.
Уилл на секунду растерялся не зная, что ответить. Их король до сих пор считал себя королём Франции, а значит так считал и Уилл. Понятное дело, что с континента их выбили и сам чёрт сломал бы ногу, разбираясь о чём там договорились монархи в этот раз. Сам Уилл сказал бы, что и даром им эта Франция была не нужна, но вот как ответить послу, чтобы не подставить себя, он не знал. Это сейчас Его величеству нужны были союзники, а завтра он мог снова вспомнить о своих претензиях.
- Что вы, вы оказали нам большую честь. - Уилл поклонился, улыбаясь. - Не каждый может похвастаться такими знатными гостями на свадьбе, тем более из Франции. Я могу чем-то вам помочь или услужить?
Посол вызывал подозрение и заставлял держаться настороженно. Зачем Рольф его пригласил?
- Помочь? О нет, - посол изящно взмахнул рукой. - Разве что вы позволите на вас поглядеть. Знаменитый комиссар... О вас говорит вся кардинальская курия!
Уиллу стало не по себе, при мысли о том, что с ним сделали бы епископы-католики, попади он к ним в руки. Он улыбнулся послу.
- О какая честь, прям вся курия. Интересно, чем я могу быть знаменит. И что же обо мне говорят? Или обсуждения сводятся к выбору сорта дерева для костра?
- Ох, эти кардиналы - такие затейники, вы не поверите, ма шер! Вы слышали, как они однажды избирали Папу, да так и не смогли услышать глас Божий? Презабавная история. Почти такая же, как вышла у вас в Бермондси. Ай, как, должно быть, неприятно вам было?
Говоря так, посол увлекал Уилла к центру зала, проходя мимо столов. Гости ели, пили и сплетничали.
- Экую силищу лорд Кромвель забрал, - бурчал седой сухопарый мужчина в шитом золотом оверкоте, тряся длинными усами. - Комиссаришка, выползень подворотный, а ты погляди только, кум, как любую фрейлину королевы бесчестит!
- Ой как Тракт-то веселится, пока жена на сносях, - завистливо гудел полный сэр в нежно-голубом. - Лучший цветочек выбрал, и как ухлёстывает!
- Как романтично! - Пищал выводок юных леди, почти неотличимых в облаке кудрей и воздушных кружев. - И пирог, пирог поменял! Настоящий рыцарь!
Уилл захотелось вскинуть руки. Ему окончательно надоело, что эта сволота вместе с этими правилами портила ему жизнь. Господи, ну не вечное же у него терпение! Ещё и этот француз - пьющий мочу католик. Ну почему от него нельзя было отстать хотя бы на свадьбе? Почему хотя бы сейчас он не мог выпить и повеселиться?
Нужно было уже научиться разбираться во всех этих вежливостях, раз не разговаривать не получалось. Вышло, что Циркон опять всё уладил; а вот Лили было не жаль. Сколько раз ему нужно было послать её на все четыре стороны, чтобы она пошла хоть в одну? Захотелось закончить с послом и пойти выпить вина. Что вообще от него могли хотеть? Угрожать? Пытаться подкупить? Или французу просто было нечего делать?
- И ведь нашёл способ морду жениху не бить, - не стесняясь, в голос рассказывал клюющему носом соседу затянутый в атлас лорд. - Поганец. Хоть бы на драку посмотрели, а то что за свадьба без крови! Вот в наше время...

- Да какая кровь, - сонно соглашался сосед. - Даже на простынях ее не будет. Мальчишка. Только палец в нос совать, а не...
Уилл сдержался, чтобы не развернуться и не уставиться на сплетников. Он попытался не показать раздражение, обращаясь к послу.
- В Бермондси я полностью провалился, как и в остальных местах, а терпеть неудачи всегда неприятно. И в тысячу раз неприятнее, когда вместо того, чтобы у тебя получилось вовремя вразумить людей, они гибнут. Чего вы хотите?
Посол благожелательно покивал, рассеянно пожав руку одному из гостей.
- Но разве я могу чего-то хотеть, дорогой баронет? И ах, вы знаете, что Вильгельм Завоеватель был бастардом? Так интересно... Иногда ублюдок может стать королем, стоит лишь правильно жениться и правильно распорядиться браком. Доброй ночи, мой дорогой.
С этими словами Антуан Эскален дез Эмар, барон де Ла Гард поклонился, будто и в самом деле был на королевском приёме, а потом подхватил какую-то фрейлину, смешавшись с танцующими.
Уилл остался стоять растерянный. Стало темнеть и слуги стали заносить в зал дорогие восковые свечи. Даже злость и нетерпение вылетели из головы. Посол что, считал его совсем конченным идиотом? Даже то, что Уиллу Харперу пожаловали рыцарство, было чудо. Ну, пусть посол упирал на крайнее честолюбие, которого у Уилла никогда не было, важно ведь было не это. Чего он добивался? Пытался подвести под обвинение в измене или просто переманить на сторону повстанцев? Для первого просто смешно, в такую глупость никто бы даже не поверил. Со вторым тоже всё не клеилось, потому что речь шла о слишком высоком титуле для мелкого предателя. В общем, сплошные глупости.
Уилл пошел к столу, пытаясь понять, что это вообще было. Он не заслуживал даже рыцарского титула, потому что был необразован и не воспитан в дворянских традициях. Не мог даже избавиться от этой вездесущей Лили. Вот Дик - другое дело. Для королевского титула Фицалан подходил почти идеально. Был знатен, уже имел королевские привычки, а главное так хорошо выплачивал его долги. Уилл улыбнулся собственной шутке. В любом случае всё это было изменой, и даже думать о таком было опасно. Да и не считая личной выгоды, что бы поменялось, окажись на троне кто-нибудь другой? Пусть даже Дик. Откат реформы церкви? Огораживания бы не прекратились, потому что за одно предложение короля бы свергли самые богатые дворяне. Но задуматься заставляло другое - если такими идеями пытались соблазнить даже внука ткача, то с ушей Фицалана католики, французы и повстанцы должны были просто не слезать. И обещали, скорее всего, гораздо более внятно и обоснованно. Уилл подошел к своему месту, отгоняя дурные мысли. Благо никаких поводов для подозрения в измене Дик не давал, так что и решать, какую из клятв Уилл бы нарушил, было не нужно. Алетта с лордом уже не разговаривали, и Фицалан сидел с задумчивым видом.
- Я заметила, какое неуважение вы высказали леди Лили, моей старой подруге, - улыбаясь, жарко прошептала ему Алетта. - Так грубо, так невоспитанно. Так этой свинье и надо.
- Господи, я влюбился. - Тихо рассмеялся Уилл, и заговорил шепотом, заняв своё место. - Не будь мы в центре внимания, я бы предложил улизнуть, найти её карету и вырезать колёса зубцами, так чтобы ей было веселее уезжать. Хотите вина?

Плохое настроение испарилось и ему захотелось поговорить с Алеттой подольше, пусть даже в ущерб приличиям и обычаям. Он был ткачом - ему бы простили.
Алетта не успела ответить, потому что всё внимание в зале приковал к себе один из седых рыцарей. Мужчина упал на колени, воздел руки к потолку и закричал что-то вроде: "Деревья!" Потом несколько рыцарей начали бегать по залу, протягивая руки к кому-то невидимому и уговаривая остановиться. Один из них, видимо, уговорил и начал выделывать тазом непотребства. Несколько девиц разрыдались и начали срывать с себя оборки. Пятеро мужчин схватились за кинжалы, но так и застыли, будто прислушиваясь к чему-то.
Уиллу захотелось разорвать на себе одежу, от негодования. Опять всё было неладно! Ну почему на свадьбе!? Испуганная Алетта приятно прижалась к нему, лорд и магистр, схватили своих дам и ретировались. Что было не так? Он проверил зал, ища демонов, но не нашел, не почувствовал никакого эффекта от вина, свечи пахли обычно, магии не чувствовалось. Даже смола не шевелилась. Рольф поднялся и пошел в зал, видимо, решив выяснить, что происходит. Он не понимал, но если в зале могло начаться что-то вроде веселья Алисы, Алетте в нём было не место. Уилл поднялся, увлекая жену с собой.
- Пойдём, найдём безопасное место и я вернусь сюда сам.

В тёмном саду магистр Циркон о чём-то тихо беседовал с Диком. У лорда уже слегка опухло ухо, но выглядело всё мирно. Лили сидела на скамеечке в отдалении, а Хизер Фицалан прижимал к себе.
- ... air rudeigin. Mar eisimpleir, mu na luchd-ceangail damn sin, - тихо втолковывал магистр Ричарду. Так что Уилл ни черта не понял, но оба явно что-то или даже всё понимали. То ли от применения силы, то ли ещё от чего-то голова опять стала жутко болеть. Он быстрым шагом подошел к разговаривающим, держа Алетту возле себя.
- Вы в курсе, что происходит?
Магистр дёрнул плечами, глянув на Уилла.
- Chan eil dad... Проклятье. Перепили, при дворе и не такое случается. Вам лучше вернуться к гостям, баронет.
Уилл попробовал взглянуть на Фицалана взглядом ловца и чуть не застонал от накатившей боли. Перед глазами всё померкло, так что пришлось сделать вид, что он просто массирует переносицу. Ничего не поменялось с прошлого раза.
- Сдаётся мне на улице безопаснее. Расскажите мне, пожалуйста, в чем дело, я же вассал сэра Ричарда, и если потребуется буду хранить тайну.
Боль не не унималась и Уиллу пришлось переключиться на силу, чтобы ощущать по каменному полу хотя бы кто где стоял. Фицалан вывел леди Хизер на улицу, Циркон вытащил Лили, а ему предлагали завести Алетту в зал, где творилось чёрте что.
Циркон мягко переступил с ноги на ногу, устало хмыкнул и легко дотронулся рукой до лба Уилла. Ладонь у него была теплой и загрубелой шрамами.
- Не пользуй этот дар впустую, - едва слышно проговорил он, - рехнёшься. Иди к гостям, ты - хозяин, твое место рядом с Рольфом сейчас. За женой шафер приглядит.
- Воля ваша, лэрд, - Фицалан не двигался, но говорил недовольно.
Уилл боролся с недоверием из-за того, что ему ничего не рассказывали и с неуверенностью из-за того, что он не мог видеть. О договоре с демонами Циркон, должно быть, узнал от Ворона. Откуда ещё? Не хотелось отпускать Алетту и доверять её кому-то. Чёрта с два Дик бы доверил ему защиту леди Хизер. Но магистр был прав - нужно было помочь гостям, а Алетте там было не место. Циркон знал много даже для магистра михаилитов, может за слухами об ордене и стояла какая-то часть правды.
- Что я делаю неправильно? Нужно ждать каких-то знаков, перед тем, как глядеть?
- Мальчик, - голос магистра стал вкрадчивым, - ты же не думаешь, что я стану учить того, кто будет отнимать хлеб у моих братьев? Впрочем... Один совет я тебе дам - научись ходить тёмными тропами. Если доведется, спроси об этом Харзу. Может быть, он поможет. Может быть, нет. И если не хочешь ослепнуть или сойти с ума - не злоупотребляй.
Уилл улыбнулся. Было смешно слышать про конкуренцию с михаилитами, когда в прошлый раз его чуть не поимели и убили, ну или убили и поимели.
- Составить конкуренцию - это не про меня, дай бог я сейчас до зала смогу дойти. Так что можете не волноваться. - Он вздохнул. - Леди жена, побудьте пока с сэром Ричардом.
- Я буду вас ждать, - восторженно выдохнула Алетта.
- Юнцы...

Магистр ухватил Уилла за рукав, увлекая за собой, к шуму пиршественного зала. Там уже играли вольту, смеялись, повизгивая, барышни, грохотала посуда. Звуков драки не было, не говорила о ней и земля.
- Сын, что с вами? Где Алетта? Магистр? - В голосе подошедшего Рольфа слышалась настороженность.
- Ваш сын злоупотребляет колдовством, - задумчиво сообщил магистр. - Наймите ему учителя, сэр Рольф.
- Учителя, конечно, - согласился тесть. - И холодное прошлое заговорит о походах, боях и победах. Знаете, милорд Роберт, я заново наслаждаюсь тем, как конь закусывает удила, как ложится рука на копье, радуюсь чистоте и простоте.
- Война есть война, сэр Рольф, - магистр, поименованный милордом Робертом, усмехнулся. - У неё тоже есть своя цена, вот только чистоту и простоту иные берут от другого колодца. Надеюсь продолжить этот разговор в более подходящее время. Любовь - это вечно любовь, а ваши дети явно поладили. Вы ведь поладили с леди Алеттой, Уилл?
- Не успели. Может, вы кого-то посоветуете в учителя?
Уилла злило, что ему ничего не рассказали и что он чувствовал себя, как слепой щенок. Ни малейшего понятия, почему это общее помешательство началось и почему закончилось, у него не было. Он не знал, повторится ли оно и не подействует ли в этот раз и на него. Зачем тогда было притаскивать его в зал? Уилл пытался тоньше почувствовать, где стояли сэр Рольф и ближайшие гости, понять их позу по тому, на какие части ступни приходилось больше веса.
Магистр по-кошачьи фыркнул, передавая его в руки Рольфа, и отошел, оставляя после себя только один шаг.
- Я думаю, учителя я найду сам, - вздохнул тесть, опуская Уилла в кресло. - И пока все буйствующие разведены по спальням, отдохните, сынок. Вам предстоит долгая ночь.
- Спасибо. - Уилл время от времени пытался открыть глаза, но ничего не видел. Приходилось бороться с желание стянуть с себя сапоги, чтобы лучше чувствовать пол или и того лучше - просто встать и куда-нибудь уйти. Он чувствовал камень под ногами, так что не заблудился бы. Происходящее и то, что он ничего не видел раздражало так, что вообще не хотелось говорить. Спрашивать, знает ли тесть причину помешательства и почему ночь должна быть какой-то особо длинной. Уилл нащупал свой кубок оценивая по весу, есть ли в нём вино.

Вскоре Фицалан привёл Алетту и она заняла своё место. Пир продолжался, и по шуму можно было сказать, что гости изрядно опьянели. Сам Уилл тоже потягивал вино, но напиваться не хотелось. Он не чувствовал себя в безопасности и уж тем более не чувствовал себя дома. Ему не нравилось то, что произошло и то, что его держали за последнего осла, которого было лучше и проще оставлять в неведение. Зрение, судя по всему, должно было рано или поздно вернуться, а пока приходилось полагаться только на силу, слух и запахи. Правда, и топота и шума, и ароматов кругом было слишком много. О танце, пока он был слепым, было смешно и думать, так что оставалось только сидеть. По крайней мере, его не могли заставить ещё раз обходить гостей.
Перед самой полночью Алетту увели подружки и пожилые дамы. К нему как раз вернулось зрение, так что Уилл успел увидеть как она беспомощно на него оглянулась, напоминая ребёнка. От этого растерянного взгляда захотелось улыбнуться - всё-таки он чувствовал себя очень похоже. Через минут пятнадцать, когда Уилл уже начал волноваться, насев на вино, заговорил Дик.
- Пойдём. Пора.
Фицалан поднялся на ноги, пронзительно свистнув в два пальца.
- С дороги, - заорал он, будто был пьян, как сапожник. - Уилл идёт к жене! Выпьем, чтоб стояло и не падало!
Оставшиеся девицы захихикали в рукава, а мужчины загомонили, поднимая кубки.
- Давай, комиссар, ворвись в её церковь!
- Сорви покров с этого алтаря!
- Расчехляй копьё, рыцарь!
- Побывай в Испании, баронет!
- Если тебе надо что-то спросить, то делай это сейчас, - абсолютно трезво проговорил Фицалан, сопровождая Уилла по коридору кубков, смешков и скабрезных советов. - Когда я задёрну полог на кровати, вы останетесь вдвоём и помочь будет уже некому.
- Как-нибудь разберусь.
Уилл ещё никогда не чувствовал себя так по-дурацки. Господи, человек, который придумал эти обычаи, должно быть, горел в аду. И бог же видел, что он бы гораздо меньше волновался, если бы не было этого шума, криков и пожеланий. Уилл вздохнул, пытаясь выглядеть спокойным. Все через это проходили, так что один раз можно было и потерпеть. Нужно было больше выпить.
- Разбирайтесь, - холодно и равнодушно пожал плечами Фицалан, отпихивая ногой какую-то собачонку. Остановившись, он повернулся к толпе. - Господа, в вашем присутствии объявляю, что отворачиваю от баронета Хорли своё лицо и лишаю его своего покровительства, как это дано нам в Писании.
С этими словами лорд поклонился притихшим дворянам, неспешно и величаво уходя в один из боковых коридоров.
Уилл секунду не мог решить, что делать. Он сходу отказался, думать о том, что было выгодно, а что не было, потому что и не ожидал, что полученное ни за что положение долго у него задержится. Дело было в справедливости. С одной стороны, ему плюнули в лицо, не потрудившись даже словом объяснить, что происходило, с другой оскорбления Дик точно не заслуживал. Всё-таки не пожелай он, свадьбы бы вообще не было. Уилл вздохнул, разворачиваясь и быстрым шагом догоняя лорда в коридоре.
- Милорд. - Уилл низко поклонился. - Прошу простите мне мою грубость и неучтивость, которая вызвана только лишним вином и мальчишеским волнением.
Он так и остался стоять с опущенной головой. Никогда в жизни Уиллу не нравилось извиняться, так что больше всего хотелось, чтобы даже если лорд не захочет принимать извинений, не пришлось стоять долго.
Фицалан развернулся на каблуках, поднимая его голову за подбородок, заглядывая в лицо. Глаза у него были бешеными, а лицо - бледным, как тогда, в Саутенд-он-Си.
- Чтобы тебе объясняли хоть что-то, нужно заслуживать доверие, - процедил он. - Две недели в опале. Иди к жене. Лишних из спальни уберу.
Фицалан предложил женщинам выкуп и те, кто весело, кто нехотя поплелись из комнаты. Уиллу показалось, что одной из последних, толпящихся у двери старушек, была Мэри. От этого стало не по себе и одновременно захотелось улыбнуться - Господи, насколько вездесущим вообще можно быть? Когда Дик побледнел, Уиллу жутко захотелось посмотреть что в этом время происходит с зеркалом. Он бы побился об заклад, что в этот раз увидит собственное отражение. Но ослепнуть на всю брачную ночь и оставаться полу беспомощным не хотелось. А с опалом он ещё легко отделался.

Дверь стукнула за последней из вышедших женщин, и этот звук выбил из Уилла все до последней мысли. Как будто по животу стукнули молотком, а от этого стало ещё и щекотно. Они с Алеттой остались одни. Она лежала на огромной кровати, глядя в потолок, вытянув руки вдоль тела. До этого, когда жена стояла в окружении тёток, Уилл успел рассмотреть белую сорочку, закрывающую всё от шеи до самых пяток.
Если до этого всё ещё было терпимо, то теперь он чувствовал себя чем-то вроде мокрого жаворонка, очень неуклюжего и неловкого.
- Хочешь эля? - Голос вроде бы не хрипел. Больше всего думалось, как опять не обидеть Алетту - казалось, что даже переход на "ты" мог её задеть. Уилл подошел к кувшину. Всё-таки чертовски мудро было оставить им возможность выпить.
Алетта вздохнула, так и не глянув на него.
- Хочу.
Уилл наполнил два кубка и протянул один Алетте. По вздоху было невозможно понять, о чём она думала. Злилась на него или чувствовала себя неловко и хотела чтобы всё побыстрее закончилось. Эль был вкусным и крепким. Уилл сделал несколько больших глотков, чувствую как тепло растекается по крови и отгоняет робость. Ладно, он зря затягивал. В конце концов ему повезло больше, чем многим другим, потому что Алетта была жутко красива. Хотелось поговорить о том, как они будут уговаривать Рольфа разрешить ей поехать на север, может быть о слухах, которые явно волновали его жену. Уилл слышал перешептывания, когда ходил между столами, но решил не обращать внимания. И всё-таки называть кого-то женой было непривычно. Наверное обо всём этом можно было поговорить и утром, когда они оба успокоятся. С другой стороны, почему сейчас было не время? В кой-то веке он остался в своей спальне со своей женой, так что им было и решать, для чего время пришло, а для чего нет.
- Мы так и не договорили. Так почему ты хочешь поехать со мной?
Алетта приподнялась на локте, закрываясь одеялом.
- Но разве не должна жена следовать за мужем, как нить за иглой, - недоуменно спросила она. - К тому же, как мы обзаведемся детьми, если вы будете где-то там, а я - при дворе? Вы странный, дорогой муж.
Уилл вздохнул.
- Я не против обращения ко мне на "ты". Всё-таки мы теперь семья. - Алетта была права, но он боялся, что не сможет её защитить, если случится что-то вроде Саутенда. Хотя, как мужу, ему такие сомнения и слабость были не положены - чувство беспомощности тянулось и вязло. Нужно было просто стараться не заходить за границы работы и не рисковать. Уилл допил эль и пожал плечами.
- Ты права, Алетта, значит, поедем вместе.
Он подошел и взял из рук жены кубок, потому что та, казалось, могла растянуть его до утра. То, как растерянно Алетта на него посмотрела, заставило улыбнуться. Странно, что ему так хочется улыбаться от её смущения, когда он сам волновался. Уилл отложил кубки и стянул с себя рубашку, склонился над женой и поцеловал её в губы. Ощущение было такое, будто он сделал ещё один глоток пьянящего эля. Происходящее было совершенно нереальным. Уилл перенёс вес на кровать, руками нашел под тканью грудь, спустился ниже и попробовал поддеть сорочку, но Алетта испуганно в ней вцепилась. Он мягко улыбнулся, глядя ей в глаза.
- Тебе нечего бояться, ты же безумно красивая. - Главное, чего Уилл не понимал, это откуда у него самого взялось столько уверенности. Пока что пришлось просто целовать её в верхнюю часть шеи, которую не закрывала ткань. Его собственное сердце кажется выписывало круги внутри груди.
Алетта упрямо молчала и держалась за камизу с отчаянием утопающего, схватившегося за ветку. Уилл отодвинулся, перенеся вес на колени и пока оставив сорочку в покое. Идея просто раздвинуть Алетте ноги ему не нравилась.

- Обними меня за шею. - Она помотала головой и закусила губу, нервничая. Уилл вздохнул, улыбаясь. - Мало какие монашки так стеснялись, а нам ведь даже не нужно прятаться. Знаешь, я так однажды всю рожу себе исцарапал, пока ретировался через кусты. Может хочешь ещё выпить? - Он старался говориться мягко и увещевательно, на манер брата Сапфира. По крайней мере слухи теперь казались полным идиотизмом, а он дураком, хоть уже и отказался в них верить.
- Задуйте свечи, - едва слышно прошептала Алетта.
Уилл повёл рукой в воздухе, одну за другой потушив огоньки. Тьма сначала заполнила всё вокруг кровати, оттенив лицо Алетты. Потом поднялась, так что стали видны только контуры фигуры и блеск голубых глаз, потом пропали и они. Уилл опять приблизился к Алетте, целуя её в темноте.
- Что вы делаете, господин муж?.. - Тихо спросила Алетта.
Уилл вздохнул. От нелепости происходящего захотелось стукнуть себя по лбу и скатиться на пол, да так чтобы удариться побольнее. Теперь и он чувствовал себя неловко.
- Целую тебя, Алетта. Я понимаю, что тебе, наверняка, рассказали няньки, но всё не совсем так. Ты не обязана лежать неподвижно и смотреть в потолок. Ты удивишься, но хорошо должно быть нам обоим.
- Губы даны, чтобы возносить молитвы, - просветила его супруга. - А не чтобы ими в живых людей тыкать. Может быть, вы не знаете, что делать? Неужели милорд Ричард не поговорил с вами, не сводил в... в... в то место, куда отцы водят сыновей, чтобы они научились?
Уилл улыбнулся.
- Я сам себя сводил, предварительно спустив половину денег на джин, чтоб не бояться. Фатальная ошибка. Ну раз не веришь, что это приятно - проверь. Греха тут нет, потому что я твой муж, а не убедившись лично, я тоже могу говорить.
Уилл попытался раздразнить Алетту, чтобы та всё-таки поцеловала его сама. Ему этот разговор почему-то жутко нравился.
- Вот мучение-то, - пробормотала себе под нос Алетта. - Делайте, что хотите.
- Ну неужели тебе самой не интересно попробовать? При дворе-то все прекрасно знают, о чём я.
То, что Алетта просто злилась, расстраивало, так что у Уилла стали опускаться руки. Может быть, стоило закончить с этими мучениями и увещевать жену уже в следующие ночи, когда они привыкнут друг к другу? Он попробовал подцепить Алетту ещё раз, помня как она восхищалась двором.
- При дворе многое болтают. Если я всё проверять буду, впору в колодец броситься, - рассудительно заметила жена.
Уилл сдался, решив закончить с мучениями. Будь его воля, он бы дал Алетте достаточно времени к себе привыкнуть, но не подтверждать брак было слишком опасно, да и всё равно рано или поздно пришлось бы. Осталось только постараться сделать всё нежнее и безболезненнее, ещё немного поласкав жену. Правда, было бы лучше, ответь она на поцелуи. Наверное, он был неправ. Всё-таки не с дочкой конюха валялся на сеновале, а с воспитанной в религиозной семье дворянкой. Нужно было с самого начала постараться закончить всё побыстрее.
В конце Уилл лёг на свою половину кровати, думаю о том, что лучше бы у него не встал, или в процессе остановилось сердце. Худшего раза у него, наверное, не было и во всём был виноват он сам. Чувство было такое, что он чуть ли не изнасиловал кого-то, и настроение было ни к чёрту. Что он вообще тут забыл? В чужом доме на чужой кровати, в окружении пьяных дворян. Уилл закрыл глаза, сделав вид, что спит, чтобы Алетта могла спокойно отойти, если ей будет нужно.

Особняк казался необъятно большим, так что после его одноэтажного домика, воспринимать своей получалось только одну комнату. Как будто он где-то её снимал. Уилл чувствовал всё громадное строение вокруг себя. По крайней мере этот день закончился. Он, конечно, всё равно не понял что случилось, но скоро все должны были разъехаться и в маноре должно было стать тише. Наверное, ему даже нравилось это место, когда не было гостей, шума и странных припадков.
Странно, но сейчас он совсем не чувствовал себя одиноким или потерянным. До этого казалось, что ничего не может быть хуже такой ссоры с матерью, а теперь домик в Лондоне как-то совсем отдалился. Была Алетта, было много работы и дел на севере. Уилл прислушался к тихому дыханию жены. Удивительной штукой была семья, совсем чужой для тебя человек становился самым близким и всё вокруг менялось. В такие моменты начинаешь задаваться вопросом, кто ты вообще такой, и какие из поступков именно твои, а не просто вызванные тем, что вокруг. Ну, во всякой глупости остановка была не виновата, так что её можно было уверенно оставлять за собой.
Захотелось начать биться головой о стену за кроватью. День был наполнен глупостью от начало и до конца, и теперь стал туманным и непонятным. Нужно было найти этих чёртовых шлюх, чтоб Фицалан не думал себе. Уилл лениво перешел от особняка к своему телу и смоле в нём. Та не двигалась и не росла. Ладно, всё это должно было пройти, как вода на горячем песке, и остаться с ним должна была только Алетта. Уилл спокойно выдохнул, утопая в мягкой кровати. Чёртова сорочка была должна ему неудачу...

- Когда-то всё было иначе.
Полный невыразимой пустоты голос не прервал сна, но влился в него, мешая дрёму с реальностью. Пылал в камине призрачный огонь, вырастали сквозь стволы могучих деревьев , набрасывая на комнату изумрудную тень. И ветер, свободный, непокорный, но ласковый, касался вечно юной листвы так же нежно, как щёк.
И кровать стала ложем из плюща, и стекло окон, шнуры балдахина превратились в склоны холмов и далёких гор, на вершинах которых лежал вечный лёд.
- Мы оставались прежними, а мир менялся. Мы видели всё, и были слепы. Поговорим?
Старушка Мэри - она и не она - стояла, опираясь на ствол высокого дерева. Юная, с рассыпавшимися по плечам черными волосами, с темными глазами и острым носиком, увенчанная короной из вороньих черепов, она глядела величаво, говорила степенно. Но сквозь черные одежды просвечивало гибкое, сильное тело, виднелась высокая грудь.
Уилл сел, чувствуя как ткань под рукой превращается в плющ, подозрительно посмотрел на растворяющийся в листве кубок. Говорила ему матушка, что вино до добра не доводит, а он дурак не верил, ещё и жене предлагал. Зато наконец-то стало понятна разница между дешевым и дорогим вином - от дешевого виделись чёртики, а от дорогого - прекрасные девушки в чёрных платьях. Голова легко кружилась, но листва была приятна - свежая, тенистая. Было бы неплохо, если бы так выглядел рай, правда, что-что, а рай ему не светил.
Уилл с трудом поднялся и низко поклонился женщине, которая почти наверняка была древним духом или божеством. Это теперь было понятно, непонятным оставалось другое. Она точно не была демоном, а это не вписывалось вообще ни во что, что он слышал до этого. Как минимум мир не делился на демонов и ангелов. Даже не так - ангелы пока были единственными, кого Уилл не видел.
- Здравствуйте. Я не против, но о чём? Может быть о христианстве, которое когда-то пришло в этим земли, а теперь чертыхается и трещит в моей голове?
Всё вокруг вполне могло быть английским - кусты, деревья; горы, наверное, были шотландскими. Зачем она могла прийти? Было не похоже на штатное напоминание о долге, в Мэри совсем не было прошлого плутовства - наоборот, в глаза бросалась серьёзная задумчивость. В голову приходил только подарок Циркона, но почему-то в этот вариант не верилось. Уиллу вообще казалось, что богиня заставила его искать гривны просто от скуки. Но всё это не обязательно было к беде, по крайней мере ему выпал шанс узнать, кем она была и как её звали.
- Это христианство мешает тебе отдавать долги? Зови меня Морриган, Великой Королевой. Идём.
Богиня повернулась, расплескав чёрный водопад волос.
- Когда-то и впрямь все было иначе. Илоты были почтительны и знали своё место, должники считали честью поспешить или принести себя к алтарю, а мужчины были мужчинами. И нас было трое. Я, Старшая - Закон и Порядок. Бадб Ката, Неистовая - Открывающая Пути, Любовница. Немайн Моррен, Злая - Хозяйка Рощи. И все мы - Война. Трое, но одна. Нынче же нас трое - и каждая своя. И законы попраны. И мир за пеленой, - она повела рукой, вокруг которой начали кружиться бабочки, - тоже не тот.
Деревья менялись. Дубы и ясени росли среди лиан, увешанных гроздьями фиолетовых цветов, под ногами похрустывала прозрачная галька. По широкому листу невиданной пальмы сползла огромная улитка, задумчиво вытаращившись на Уилла.
- Почему ты принял это очелье?
Уилл ловил взглядом детали меняющегося леса, и чувствовал как лёгкость улетучивается.
- Я посчитал, что оно может стать подсказкой и помочь мне вернуть долг. Тем более это был свадебный подарок, а от них невежливо отказываться, и прислала его леди Бадб, жена магистра Циркона, которую я сам пригласил. Но какое это имеет значение?
Он послушно шел за богиней, рассматривая её со спины. А ведь перед ним был кто-то бессмертный. Неужели как-то так говорил и думал бог, в которого верил Уилл? Скучал и жаловался на перемены на манер его матушки. Как Морриган вообще было не скучно разговаривать с каким-то смертным, прожив тысячи лет? Может он всё-таки спал?

- Леди Бадб... Наверное, это странно - сменить величие на брачный браслет, стать из хозяйки, великой госпожи - служанкой своего раба, - в голосе Морриган звучала горечь. - Она всегда глядела в его очи влюбленной дурочкой. Почему он жалеет тебя, любопытно? Что в тебе, мальчик, что все её любимые илоты спасают тебя?
Уилл сдержался, чтобы не пожать плечами. Он сам не знал, наверное дело было в чём-то вроде помощи самым сирым и убогим. Значит, кроме демонов были ещё древние богини и его сюзерен служил одной из них. Делало ли это Уилла вероотступником? Не больше, чем служба демонам.
- Но очелье и в самом деле помогло. Смотри.
На утёсе, высоко возвышающимся над влажным, душным лесом, где воздух гудел от крыл насекомых, где резко перекрикивались птицы, стоял большой зеленый шатёр. Закат бросал алые блики на него, на стяги с воронами и лаврами, вьющиеся по ветру. Поодаль, у костров, над которыми жарилось что-то очень ароматное и несомненно мясное, хихикали тонконогие, миловидные девицы, тискаемые рослыми, плечистыми воинами.
Молодые, красивые, сильные, они пили вино, смеялись и ели. А потом разговоры стихли, ладони нескольких мужчин ударили по щитам и шлемам, а статный блондин с изяществом, которое трудно было ожидать от него, вскочил. Оставшиеся щиты тут же полетели ему под ноги, образовывая помост, и воин принялся... плясать, отбивая каблуками сапог сложную дробь, которой аккомпанировали шлемы. На мгновение он остановился, протягивая руку к соседу.
- Nis, an seo!
Тот блеснул улыбкой, поднимаясь, и вскоре две пары ног чеканили дробь, выплетали сложный рисунок на щитах. Мужчины сходились и расходились, одновременно поворачиваясь и разводя руками, красуясь мощью тел. Они вертелись вихрями, падали оземь и текучим прыжком снова оказывались на ногах. Когда шотландцы танцуют хайланд, они не улыбаются - это известно всем. Ведь это танец воинов, танец-битва, а можно ли смеяться во время побоища? Воины - улыбались, и улыбки становились тем шире, чем чаще били ладони в шлемы и щиты, чем громче пели собравшиеся в круг. А затем музыка стихла, танцоры потянули из ножен мечи, чтобы скрестить их под грянувший напев. Дробить щиты они не прекращали, и в этом танце, где ноги пели с клинками, где клинки скрещивались, подкидывались в воздух, плясали в руках, чувствовались тягучие ноты древности, пряная горечь бесстрашия, упоение боевого неистовства, солоноватый привкус крови - и чести в ней. Ладони последний раз ударили в шлемы, ноги - в щиты, а мужчины замерли, остановились, уподобившись статуям. И прежде, чем вернуться на свои места, поклонились друг другу под крики соратников.
- Одна из гривен в этом шатре. В доме моей сестры, Бадб Каты, Неистовой. Леди Бойд.
Уилл склонился, внимательно рассматривая шатёр. Танец, природа - вообще всё вокруг было необычным и интересным. Солдат было человек двадцать, стояли они чуть поодаль. Дик, конечно, выбил из него не всю дурь, но на то, чтобы попытаться обворовать богиню, уже не хватало. Да и свинством оно бы было - проще было попросить и узнать, что захотят взамен. Только вот, дома ли была Бадб? И вообще, беременная богиня - звучало небезопасно.
- Хм, вы предлагаете подстраховать меня, пока я буду пробираться туда или очелье - это что-то вроде пропуска?
- Теперь я понимаю, - задумчиво сообщила Морриган, кивнув сама себе. - Они просто жалеют дурака. До этого шатра - тьма и тьма шагов.
Богиня протянула руку, постучав кулаком по воздуху, отчего тот мелодично загудел.
- И я - не воришка. Да и долг не мой.
- Справедливо. - Уилл попробовал повести рукой в футе от земли, там где должна была быть воображаемая стена. Рука наткнулась на что-то вроде воловьего пузыря, или кожи на барабане. Он слегка нажал, проверяя упругость невидимой перегородки, но та неожиданно выгнулась и плюнула ему в лицо комком какой-то зелёной жижи. Уилл отшатнулся, оттирая лицо. Пахла слизь мятой и свежестью. Говорила ему мать - не трогай невидимых стен.
- Кхе. С пеленой точно что-то не так... Неужели вам так не терпится получить гривны, что вы даже сами меня сюда привели. Или дело в чём-то другом?

- Не твоего скудного ума дело, - хмыкнула богиня, взмахнув рукой. На плечо к ней опустился крупный, иссиня-черный ворон. - Ступай к жене и не забывай о долге. Твой отец уже открыл сюда дорогу, войдёшь и ты. И... Ты поладил с Алеттой?
На этой фразе Уилла выкинуло из заколдованного леса и он чертыхнулся на кровати, как будто упав в собственное тело. "Да они издеваются!" Он потрогал лицо, но слизи не было, только лёгкий запах мяты. Алетту шорох не разбудил, и она продолжала тихо спать. Он сел в кровати, нащупав в темноте кубок и налив себе эля. Всё-то в этой жизни было неладно. Значит одна из гривен была в палатке Бадб, в заколдованном лесу, где галька была прозрачной, мужчины ещё теми, а ничего чувствовалась как стена и плевалось. Уилл сделал несколько глотков эля. Ему уже несколько раз тыкали отцом, и непонятно причём он вообще тут был.
Значит нужно было найти вход в этот мир, поговорить с Бадб и узнать, чего бы она хотела за гривну. О входе должен был знать Дик, но к нему сейчас было лучше не подходить. Оставалось только выйти на что-то с поиском шлюх или задобрить лорда как-то иначе. А ещё оставался мост в Шотландии. Уилл допил эль и улёгся обратно в кровать, чувствуя остатки свежести, как будто засыпал летом в тени дерева. Но всё это могло подождать до завтра.

ДЖЕЙМС КЛАЙВЕЛЛ

Бермондси.

Спички отсырели. Это Джеймс понял уже давно, но продолжал упрямо чиркать ими о коробок, пока тот не размочалился окончательно. Поганая работа копа - даже прикурить негде. И не у кого.
Кобура под плащом приятно тяжелела оружием. Глок-семнадцать. Семнадцать патронов девять-девятнадцать, принцип действия - "выхватил и стреляй", на десять тысяч выстрелов не более двадцати задержек. Оружие простое, приятное и табельное. К сожалению, от дождя не спасающее.
Дождь лил уже третьи сутки, смывая с Лондона всю мерзость весны восьмидесятых. Розоватыми потоками уплывала в канализацию кровь, которую проливали ирландская, шотландская и даже неведомо откуда взявшиеся на островах сицилийская и русская мафии. Следом за нею неохотно стекали мозги красотки, сбросившейся с высотки. Одиноким корабликом плыл по ливнёвке ботинок дельца, не выдержавшего очередной финансовый кризис. И почему-то Джеймс был уверен, что со времен первых констеблей в Англии не изменилось ничего. Разве что теперь за кражи и убийства отвечали детективы из Скотленд-Ярда. И он в их числе.
В кармане отыскался другой коробок, и Джеймс закурил. Дурная привычка, невкусная, но думать она помогала, продирала голову не хуже холодной воды, которую боженька лил с небес. Сейчас сигарета помогла определиться с направлением.
Экспертный отдел на набережной Виктории и эта очаровательная мисс Мэри Берроуз, за которой стоило бы приударить. Конечно, там на детективов глядели не слишком благосклонно, но зато идти было недалеко и почти наверняка у экспертов не шел дождь.

- О, глядите, пинкертон топает.
- Не, Лестрейд.
- Неужто у них свой кофе закончился?
- Нет, мы бы услышали звуки бунта.
- О, великий детектив, не стреляй, я сдаюсь!
Серж Данделли, кудрявый красавчик с мышцами и интеллектом орангутана дурашливо вскинул руки, и сквозь клубы сигаретного дыма раздались одобрительные смешки. Эту пятёрку можно было встретить на крыльце новехонького здания для экспертов всегда - независимо от погоды или загрузки лабораторий. Исключения случались, насколько Джеймс помнил, разве что в дни инспекций, да и то не всегда.
Две девицы и три парня толпились под козырьком, пытаясь спрятаться от дождя, которым ветер с Темзы мёл не хуже иного дворника. Полосы дождя пятнали сменные тапки и штанины форменных голубых штанов парней, ложились яркими блёстками на лакированные туфельки, скатывались по модным колготкам девиц. Конечно, внутри полагалось носить сменную обувь, а снаружи - уличную, но... это было слишком сложно. Как управиться, когда едва успеваешь бегать туда-сюда? Поэтому одни не переодевались вовсе, а остальные - более сознательные - делали это ровно дважды в день. И сейчас капли собирались в лужи под ногами, с любопытством ожидая, когда их пронесут внутрь, позволят исследовать коридоры и комнаты. В конце концов, уборщицам ведь за что-то нужно платить, верно?
Почти таким же любопытством - холодным, оценивающим, - блестели глаза девиц, измеряющих Джеймса не хуже видеокамер. Он почти слышал, как за линзами щёлкают костяшки счетов. Подойдёт? Нет? Пригоден ли для таинства, к которому вели диплом и месяцы, если не годы работы?
"Не подойду".
Джеймс отправил окурок в урну, щелкнул пузырём жевательной резинки, с которой не расставался даже когда курил, и ухмыльнулся.
Конечно, он не отрицал, что пора бы уже осчастливить одну из этих будущих домохозяек, обзавестись женой, парой-тройкой шумных ребятишек и даже котом. Но - хотелось умную. Не образованную, а именно умную, сметливую. С которой и поговорить, и посоветоваться, и в постели чтоб...
- Холмс. Просто Холмс, - отрекомендовался им Джеймс, толкая тяжелую дверь в холл, из которого тянуло хлоркой, формалином, мертвечиной и тем непередаваемым запахом, какой бывает только у биологов, химиков и врачей.
Где-то здесь, в недрах новых, но уже обшарпанных коридоров, среди кабинетов, набитых белыми халатами и всякими склянками, обитала мисс Мэри Берроуз.
Мисс Мэри полностью оправдывала все эти теории неодарвинистов, которые говорили, что естественное стремление индивида - в совместном обитании с подобными. Злые языки утверждали, что она нормально чувствует себя только в лаборатории, а не среди других людей, но Джеймс видел в ней такую же ищейку, как он сам. Он был уверен - они оба принадлежат к тому типу страстных охотников, которым достаточно почуять добычу, чтобы забыть про всё на свете, сосредоточить внимание на зацепке, улике, следах обуви или частичке ниток с одежды. А ведь неодарвинисты еще утверждали, будто индивиду свойственно желать увеличивать количество себе подобных.
- Добрый день, мисс Мэри, - с этой молодой женщиной в широком халате и больших круглых очках Джеймс старался быть джентльменом. - Печень или послед?
Как и всегда, у неё в кабинете пахло спиртом, эфиром и почему-то горячей землёй. Как и всегда, она сидела за микроскопом, вдумчиво изучая препарат. На предметном стекле распластался тончайший срез чего-то темно-бурого.
- Печень. Наш последний образец, только утром доставили, - Мэри блеснула очками в его сторону. - Вы, детектив, просто поболтать, или по делу? А то мне ещё отчёт об этом летуне писать. И, пожалуйста, передайте Джонсу, что если он будет и дальше крошить бутербродами с колбасой в колбы, в следующий раз получит кофе с формалином.
- Разумеется, я по делу, мисс Мэри - поболтать. Но формалин в кофе не советую. Насколько помню, его стабилизируют метанолом, а метанол - это спирт. Джонс будет жить здесь, и от крошек вы не избавитесь никогда. Отчет о летуне, говорите?
Генри Джонс был напарником. Возможно, данным господом, хотя собственного шефа Джеймс обычно так не называл. Чуть за сорок, коренастый и прикрывающий лысину шляпой, которую не снимал даже перед дамами, он был настолько пропитан выпивкой всех мастей, что Джеймс опасался курить рядом с ним. Одна случайная искра - и проспиртованный Джонс вспыхивает как та орлеанская дева. Пиши потом отчеты о том, что не причастен.
- О нём, - подтвердила Мэри, со вздохом отворачиваясь от стола. - Иногда я думаю, откуда в мире столько идиотов? Может, людям просто выделили определённое количество разума на вид, а мы слишком размножились? Но с другой стороны, даже по Библии во времена ветхозаветные, когда людей было всего ничего - и то не светочи. Мягко говоря. Прямо скажем: такие же идиоты. Ну так вот, наш безымянный пока что товарищ решил, что умеет летать. Но надо ведь проверить, так? Поэтому он забрался на Тауэр - не представляю, как - и прыгнул. Недомаг конченный. При падении, между прочим, раздавил любимого той-терьера графини как-её-там. И забрызгал ей туфли, хотя об этом в светской хронике, наверное, не напишут.
- Как неаккуратны нынче стали самоубийцы.
Джеймс поискал взглядом, на что сесть. А отыскав безупречно чистый крутящийся стул, мгновение раздумывал, пачкать ли его дождем. Но тауэровские летуны были интересны именно потому, что о них говорила Мэри, а слушать о них лучше было сидя, глядя в голубые глаза.
- Псих или просто травки накурился?
- Или его просто не успели поймать бьякхи, - предположила Мэри с совершенно серьёзным лицом. - Оттуда, где отравленные ручьи пополняют чудовищные водопады, навеки скрытые от глаз людских... констебль говорил, он что-то орал про порталы. Ну, пока летел. Потом, конечно, уже нет, потом он общался уже только с нами, и не о травке. Новое время, детектив, нынче модны хром, хип-хоп и синтетические препараты. Или хотя бы полусинтетические. Лизергамиды. Знать бы, что на самом деле всплыло у него из подсознания, но в штате пока наблюдается нехватка медиумов, поэтому в отчёте будет только голая физика.
- Кстати, о физике. У меня есть два билета в Королевский театр. Там ставят "Три сестры", в современной интерпретации. Мы сможем обсудить, чего именно из лизергамидов нализался режиссер, когда ставил такое, а потом вы бы рассказали мне, почему нельзя есть форель в "L' Absinthe". И почему стоит прочитать "Зов Ктулху", который сейчас цитировали.
Теперь Мэри должна была спросить, не зовет ли Джеймс ее на свидание, а он - отрицать, что свидание выглядит так. Всякому известно, на первое свидание девушек водят в Гайд-парк, глядеть на той-терьеров и статуи.
Но наркота, которая только полгода как стала таковой, и летуны под ней, уже прочно обосновались в мыслях. Джеймс рассеянно вытянул сигарету из пачки, но тут же заложил её за ухо. Была непреодолимая уверенность, что за курение в лаборатории его тоже угостят кофе с формалином.
- Соглашайтесь, мисс Мэри. А то мне жутко интересно, что такого необычного в летуне под очередной вытяжкой из спорыньи, и отчего он оказался на вашем столе, а не в анатомичке ближайшего морга.
- О, детектив, - Мэри сняла очки, рассеянно подобрала ручку и принялась что-то рисовать на чистом бланке. - Какая честь. Не в Гайд-парк, кормить уточек, не на набережную, кормить бездомных и мутантов. На современную постановку "Трёх сестёр", хотя мы оба знаем, что этим режиссёрам можно ставить разве что уколы с седативами. И рассуждать под это о "Фестивале"!.. Даже не знаю, что сказать. Наверное, придётся согласиться, потому что это совершенно не похоже на свидание, а, значит, сугубо прилично.
- Тогда я заеду в шесть?
На листке Мэри последовательно чертила прямые линии со скобками, что напоминало о фидошниках - или как там их называли? О тех забавных психах, помешанных на компьютерах и конспирации. Детективу Скотленд-Ярда порой приходилось вращаться в странных кругах и вникать в самые неожиданные вещи. Самым странным кругом был, конечно, Джонс. Потому что несмотря на подпитие умудрялся не заваливать те дела, что ему поручались.
- В шесть двадцать. Потому что мне надо проследить, не забыла ли сестра мозги. В смысле, сумочку, - Мэри помедлила, постукивая ручкой по листу. - Она модель.
"Сестра из моделей - несчастье в семье", - хотел было съязвить Джеймс, но удержался. Вместо этого он шаркнул ногой и поклонился, неожиданно для себя, будто был каким-нибудь чёртовым рыцарем при дворе короля Генриха, скажем, Восьмого.
- В шесть двадцать, мисс Мэри.
И вышел, втайне надеясь, что хотя бы в этот вечер никто никого не убьет, а если и убьет, то это дело отдадут кому-то из трехсот детективов, но ему. Не Джеймсу Клайвеллу.

В десять минут седьмого Джеймс стоял у подъезда Мэри и нервно курил, опираясь на капот. В Бермондси он себя чувствовал таким же уместным, как вымя на спине у быка. Особенно, в костюме от Van Cliff и с хвостом. Хвост был от природы, точнее - от маменьки, и Джеймс отрезал бы его к чертовой матери, но женщины находили это импозантным.
Сигарета дотлела до фильтра, обжигая пальцы и возвращая в Бермондси. В этом, некогда богатом городишке, через который купцы въезжали в Лондон, нынче жили нищенствующая интеллигенция и записные маргиналы. Последние заставляли сожалеть, что в чёртовом костюме неудобно драться. Первые - задумываться о бренности бытия в целом, и необходимости образования в частности. Стоило учиться, получать степени и писать научные труды, чтобы жить здесь. В Бермондси. Где даже дождь не шёл, потому что опасался ходить в сумерках.
Женщина в элегантном шерстяном пальто легко сбежала по ступенькам, огляделась и подошла к Джеймсу, протягивая руку. На плече у неё висела полураскрытая сумка: кошельковому замочку мешал защёлкнуться потёртый "Декамерон" Боккаччо, упорно выставляя корешок.
- Джеймс? Добрый вечер. Я Ре... Анна. Мэри просила передать, что немного задержится, потому что, точная цитата: "собираюсь. Очень собираюсь".
Лицо в сумерках выглядело усталым, но улыбка казалась настоящей.
- Джеймс, - согласился Джеймс, осторожно пожимая тонкие пальцы. - А вы, значит, модель?
Все модели, каких он видел когда-либо в журналах и в телевизоре, были тонкими и звонкими, с лицами породистых кошечек. Эта Ре-Анна скорее годилась бы для плаката о пользе здорового питания. Из неё получилась бы замечательная стюардесса. Или даже приятная спутница какому-нибудь захудалому дипломату. Но - модель?..
Но губы сами расползались в привычную улыбку. Всё, как учил этот русский сыскарь, как бишь его?.. Когда улыбаешься - нравишься людям.
- Пытаюсь ей быть, - улыбка Анны чуть потускнела, но она тут же тряхнула головой. - Вы знаете, как оно в этом бизнесе. Крутишься и крутишься - и когда-нибудь все труды зачтутся, верно? Как у той лягушки в маслобойне. Да ведь и у вас похоже. Сколько Мэри, бывает, ворчит, что работаешь, работаешь - а идиоты всё новые и новые, не переводятся. А потом нет-нет приходит довольная, сияющая.
- Вам нравится Боккаччо?
Однажды Джеймсу довелось жить с поварихой. Недолго, но от неё он кое-что узнал про еду. Например, если капнуть кровью в воду горячее шестидесяти пяти градусов, она сворачивается комочками. Как если бы в кипящей воде треснуло яйцо. Сестра Мэри напоминала ему этот комочек крови, свернувшийся и мечущийся между пузырями кипятка. Её надо было пожалеть, но не получалось.
- Боккаччо?.. - Анна взглянула на сумочку и прижала её к себе, словно охраняя от посягательств. - Знаете, так и не нашла пока что времени дочитать. Там ведь как приходишь - и носишься как проклятая, минуты присесть нет. Но интересно, конечно... Но я пойду? Агент уже заждался небось, да и Мэри... вы поднимитесь лучше, а то я её знаю, здесь ждать можно до-олго! Приятно было познакомиться. И вы... берегите её, ладно? - Уже отворачиваясь, Анна внезапно ухмыльнулась через плечо. - И не порвите ту сорочку из Германии. Которая совсем из Германии. Она шел-ко-вая, вот. Чао!
- Au revoir, belle-soeur.
"Свояченице" он не понравился. Потому что не станет женщина, которой нравится ухажер сестры, называть шелковой нейлоновую сорочку. Которую Джеймс и не собирался рвать, потому что в театре, а потом в уютном маленьком ресторанчике это делать, во-первых, неприлично, а во-вторых - неудобно. Равно, как и подниматься торопить. Женщины обычно были недовольны, когда их заставали с одним накрашенным глазом и в одном чулке.
Опоздав всего на десять минут, Мэри спускалась по лестнице с куда меньшей уверенностью. Возможно, дело было в том, что этих узких, с тонкой оправой очков никогда не видели в лаборатории, как и бордового цвета пальто-накидки, под которой виднелся глубокого горчичного оттенка вязаный свитер. Светлые безо всякого отбеливания волосы свободно падали на плечи из под берета - завивкой хозяйка их явно никогда не изводила. И накрашены оказались оба глаза.
- Привет. Прости, это... заняло больше времени, чем я думала. Тела Анны нигде не видно - значит, вы поладили?
- Я не понравился твоей сестре, - сигарета вспыхнула алым под каблуком, зашипела на мокром асфальте. - Не умею говорить с родственниками, чёрт... Допрашиваю. И я не знал, какие ты любишь цветы, поэтому купил... вот. Хотя, возможно, их стоило нарисовать на листе скобочками, линиями и точками?
Фиалки до сих пор лежали на водительском кресле. Пятнадцать бело-розовых крупных цветков, больше похожих на бабочек. Символы невинности, скромности, добродетели, и - преданности. Всего того, чего никогда не бывало в мире, полном людей, убивающих себе подобных, ворующих, употребляющих и лгущих.
- Какие красивые! Спасибо, - Мэри улыбнулась, усаживаясь в машину, пристроила на коленях сумочку, поискала, куда деть цветы и, наконец, положила их рядом на сиденье. - И как допрос? Она призналась?
- Разумеется, мэм. В том, что так и не дочитала Боккаччо. Впрочем, - Джеймс помедлил, прежде чем закрыть за Мэри дверь, - еще запретила рвать шелковую сорочку. Знаешь, я всегда забываю эти чертовы цветы где-нибудь, поэтому лучше будет, если ты забудешь их сама. В машине.
Нелепый разговор прервал шум двигателя и "Металлика" из магнитофона. Под их "Зов Ктулу" Джеймсу удивительно хорошо думалось

Макс фон Рэббит был чёртовым психом. Джеймс Клайвелл - тоже. Потому что с тупым изумлением таращился на сцену, в которую этот именитый режиссер, не додумавшийся даже до программок, воткнул обломок кремлевской башни, мавзолей без стенки, и упокоил танк в саркофаге. И это помимо трех дощатых гробов, возвышавшихся на постаменте под гимн Советов!
А еще в зале было много журналистов и фотографов, заставляя заподозрить, что эти билеты осведомитель притащил специально, желая отомстить за острый крючок, на котором сидел.
- Уточки и той-терьеры проигрывают этому с разгромным счетом, - вынужден был признать Джеймс, когда гимн зазвучал особенно пафосно. - Даже если бы мы кормили ими бездомных в Хакни.
- Даже если наоборот, - согласилась Мэри, с неподдельным интересом разглядывая странных уродцев в ушанках, сползающихся к гробам из-за кулис. Узкие лучи прожекторов высвечивали извилистые дорожки, рисуя причудливый лабиринт. Когда луч касался одной из тварей, та замирала, а потом тащилась следом резкими, ломаными движениями. За сценой раздался резкий протяжный скрип мела по доске. Стукнули друг о друга фарфоровые тарелки. - Знаешь, среди бездомных ходит легенда, что под одним из мостов живёт огромная утка, которая выходит на охоту по ночам. Уверяют, что нет ничего более жуткого чем услышать это басовитое кряканье за спиной... странно. Медицина, наука, а тот огромный констебль, как его там, всё никак не вылечит свою вечную простуду.
Три, а точнее - две, сестры тем временем пробудились из криосна, повергнув ниц всех тварей. И принялись говорить, оживленно жестикулируя руками. Каждый жест сопровождался музыкальной интонацией, знаки вопроса и восклицательные проецировались на зрительный зал, а Джеймс понимал, что понимает. То есть, в прямом смысле - понимает сестёр. Те радовались возвращению в Москву и выражали уверенность в светлом будущем.
Снова хотелось курить. Четыре сигареты в день - многовато, но пока по карману они не били. В каком-то смысле сигареты были похожи на этих трех сестер. Они тоже воплощали в себе философские смыслы, вот только Джеймс пока не разгадал - какие, хоть и вглядывался каждый раз в струйку синеватого дымка.
Зал шевельнулся. После прочувствованного дуэта языком глухонемых, в котором две сестры поведали залу о мозге третьей, уцелевшем после близкого ядерного взрыва, пал занавес, отсекая от безумств фон Рэббита.
- В Эппинг-форест есть пруд, который убивает людей. Говорят, пруд заманивает своих жертв, а потом топит в мутной воде. Самое странное, что никто не знает, где он находится, но я готов его найти. Ради эксперимента, разумеется. Поглядеть, не вылез ли фон Рэббит оттуда. Странное зрелище - этот спектакль, не находишь?
За неимением сигареты Джеймс мял в пальцах ремешок часов.
- Это определённо самое необычное не-свидание в моей жизни, - признала Мэри.
По сцене вокруг мавзолея бегали две сестры - и вдруг замерли, глядя, как из-за кулис выдвигается огромный трёхметровый киборг с женским лицом. Под ногами копошились мелкие твари, которых киборг время от времени давил. Раздавленные уродцы жалобно пищали. Объединение сестёр привело к новому интересному эффекту: на сцену из-под досок выползли ещё три женщины в рваных полупрозрачных простынях на голое тело и выстроились вдоль бортика, отвернувшись от зрителей. К стуку добавился звон битой посуды. Судя по частоте, запас её был велик. Живые сёстры попытались увлечь третью миром, но киборг просто стоял и молчал - пальцы были сварены вместе.
- Занятно, они общаются языком жестов, даже повернувшись друг к другу спиной. Интересно, а если исследовать кровь этого режиссёра, я смогу набрать эффектов на публикацию? Инга всегда ворчит, когда я выношу работу на публику, но вдруг...
- Я думаю, кровь этого режиссера потянет на Нобелевскую премию по медицине. Потому что у нормальных людей в организме не могут смешиваться так вольно каннабиноиды, кодеин и опиаты. Я не удивлюсь, если он сам - киборг и хочет захватить мир.
На сцене уже творилась вакханалия. Актрисы метались по сцене, бросались на колени зрителей в первом ряду, рвали одежду и демонстрировали прелести, вызывая странное желание закрыть ладонью глаза Мэри, будто та была пятнадцатилетней девчушкой, а не солидным и авторитетным криминальным экспертом. А уж когда сестрички нашли под мавзолеем залежи спермы и устроили глухонемую вечеринку по поводу обнаружения там образцов Андрея, Тузенбаха и прочих, Джеймсу захотелось сгрести свою спутницу в охапку и утащить в ночной Гайд-парк. Кормить крошками констеблей.
- Но есть в этом и что-то грандиозное. Почти хтоническое в своём безумии. И, заметь, пока что из зала сбежало не больше дюжины человек! Это точно успех. Постановка даже вызывает у меня желание сжечь после неё театр, потому что теперь его не отмыть, а стены в любом случае уже видели всё, что только... хм, - Мэри поправила очки и откинулась на спинку кресла. - Ладно, неправа, ещё не всё. Говоришь, нобелевка? Согласишься потом стукнуть режиссёра по голове и тайком доставить в лабораторию? Я знаю, как можно отвлечь охрану. Нет, правда!.. Вон, смотри!
Две сестры, утомившись резнёй, в которой всё-таки победили свои версии из прошлого, мирно спали в лужах крови. Толстая печальная женщина в белом подошла к ним и тихо запела колыбельную красивым сопрано. Киборг, между тем, неприкаянно бродил по сцене, подбирая то ржавую игрушечную машинку, то матрёшку, то бюстик Андропова. Металлические клешни не очень подходили для языка жестов, зато хватать у них получалось отлично. Потом огромная женщина замерла, глядя на мавзолей. Медленно подошла к саркофагу и уставилась внутрь, на что-то невидимое из зала. Оглянулась - и принялась медленно карабкаться по стволу. Она соскальзывала, забиралась выше, снова соскальзывала, провожаемая единственным лучём софита. Мелкие твари - те, что остались в живых, - гудели в такт ритмичным движениям. Наконец, она добралась до огромного пламеотвода - и замерла, зато ствол начал дрожать, а затем выстрелил облаком разноцветного конфетти, накрыв бессильно обмякшего киборга.
- Только если ты скажешь, как незаметно пронести его мимо вашей курилки. И для этого придется сбежать из этого вертепа биполярного расстройства.
Антракт не объявляли, он даже не наступил. Он произошел, воцарившись недоуменной тишиной зала.
Джеймс поднялся первым, протягивая руку Мэри. Следом за ним зашевелились и остальные зрители, потекли пока еще слабыми, неуверенными ручейками в двери. Подумать только, какую-то сотню лет назад на этом самом месте Джек-Потрошитель подыскивал своих жертв, а до него...
Что - до него? Чувство, больше похожее на смутное воспоминание, осознание, что Джек был далеко не первым Потрошителем имело привкус ментола.
- Хочешь сбежать? Пока не выяснилось, что это не антракт, а зал не накрыла огромная стеклянная банка?
- И упустить шанс досмотреть это чудо до конца? - Мэри привстала цыпочки, оглядываясь. - Ой, смотри, там шеф! С... Хм, не с женой. Однако...
Не успела она договорить, как раздались три оглушительных гудка, и служители в смирительных рубашках с незавязанными рукавами начали осторожно оттеснять зрителей обратно в зал. На сцене сестры уже приходили в себя, с недоумением разглядывая надувшийся живот киборга.
Шеф мог себе позволить и жену, и любовницу, и даже ходить на такие премьеры со второй, не боясь, что его увидит первая. Джеймс пожал плечами, снова опускаясь в кресло, чтобы немедленно вздрогнуть от женского визга и потянуться к оружию. Которого, разумеется, не было.
- Рефлекс, - виновато пояснил он, глядя, как по узким проходам ползают те самые уродцы с подносами на спинах. В зале запахло дешевым пойлом, оливками и рыбой. Последняя была нарезана звездами. - Вот гляжу сейчас, как сестры завидуют беременному киборгу и испытываю постыдное желание их пристрелить, чтоб не мучились.

- Когда я вижу классическую постановку, мне хочется того же самого уже со второго акта, - призналась Мэри, подхватывая стакан с водкой. Поводив им перед носом, она вздрогнула и поставила вонючую дрянь на следующий поднос. Уродец поднял закрытое маской лицо, секунду глядел на обтянутые тканью колени, потом пополз дальше. - Соответствует. Отравиться этим, может, никто и не отравится, но головы болеть будут просто жутко. Так вот, об убийствах. Мне кажется, режиссёру в глубине души тоже этого хочется. В конце концов, он уже убил на сцене оригинальные версии сестёр. Три штуки. И что-то мне подсказывает... да, наверное, то, что вон те две носят к мавзолею ящики с надписью "TNT"... в общем, кажется мне, что они тоже не заживутся. И это правда как-то очень подходит чеховской бессмысленной беспощадности бытия с во-от таким коллективным бессознательным... в виде всех, включая вот этих уродцев, фотографов и, возможно, королевскую ложу.
- Что мы будем делать с грубым мужланом-легавым, который не понравился твоей сестре, хоть она и совершенно искренне советовала подняться к тебе и поторопить? Нет, не так. Ты позволишь пригласить тебя ещё куда-нибудь? В тот же Гайд-парк, хоть там такую психоделику вряд ли увидим. А потом - куда-нибудь еще? И еще? Пока эти прогулки не закончатся, наконец, у алтаря?
Киборга и роботов разнесло, а не будь здесь Мэри, Джеймс сказал бы, что расхерачило на части. Но в обломках копошились дети, подозрительно похожие на Сталина и сэра Уинстона Черчилля. Сёстры разобрали детей, но это стало причиной отдаления их друг от друга. Каждой казалось, что другой досталась лучшая участь. Теперь пьеса становилась отголоском его, Джеймса, жизни. Какие бы серьезные намерения не были у него к Мэри, вбивать клин между сёстрам не годилось.
Мэри уставилась на него, не моргая. Глаза её за стёклами очков становились всё больше. Не отводя взгляда, она подхватила с очередного подноса стакан, отпила большой глоток и судорожно закашлялась. Проползавшая мимо тварь сочувственно погладила её колени плечом.
- Вот дрянь!.. На берёзовых... почках... м-мать этого Рэббита...
Сёстры на сцене, словно по примеру, подняли огромные кружки в металлических стаканах. Чай и в одной, и в другой был приправлен огромной дозой какого-то белого порошка из коробки с красивым названием "Landysh".
- Я полагаю, это можно считать согласием. Закусывай, - к счастью, в кармане был пакетик мятных леденцов на случай, если жвачка закончится. - А то совсем погано станет. Канапе лучше не есть, я прямо вижу, как сальмонеллы глядят с этой рыбы голодными глазами и радостно потирают лапки, выбирая жертву. Скажи, ты раньше пила такое крепкое?
На сцене все умерли в муках, даже дети, к которым сползлись беспомощные роботы, немедленно принявшиеся гудеть. Звук имел привкус похмелья и ландыша.
- У сальмонелл нет глаз, - выкашляла Мэри, снимая очки и вытирая слёзы платочком. - И лапок тоже, к счастью. Они если на что и похожи, так на виноградную гроздь, и конечно я пила крепкое. Но не такое, признаю. Если это советское, странно, что они вообще затеяли перестройку. Население, способное пить такую дрянь, не должныволновать ни политические, ни экономические кризисы. И да, меня порой и впрямь нужно торопить. Ты не представляешь, как сложно выбирать между штуками, которые мало отличаются...
На сцену, обрывая режущий уши звук, рухнула станция "MIR". Из огня, обломков досок, белого света и дыма соткался огромный фаллос, развернувшийся в баобаб. Занавес рухнул, в этот раз окончательно, и Джеймс одобрительно хмыкнул, поднимаясь на ноги.
- А я хмыкаю, курю и ворую карандаши. Никто не идеален, но должен признаться, эти очки мне нравятся больше тех. Да и юбка... Идём, на свежем лондонском воздухе будет легче. А то ведь твоя сестра вдобавок приказала заботиться о тебе, и я, выходит, не доглядел. Увез трезвую, привезу пьяную и удивленную.
- Всего-то глоток, - Мэри легко пожала плечами. - Анна и не такое видела. Такого представления я действительно не ожидала, но, уверяю, разум не повреждён, пока что. Если успеем уйти, прежде чем они выйдут поклониться залу. Ты умеешь расталкивать толпы в гардеробе?
- Я знаю, где дверь гардеробщика.
На улице стало ясно, что Мэри слегка захмелела. И что они привлекли внимание двух констеблей на углу. Представив, о чем будут сплетничать в его отделе, в соседних, в отделах криминалистов и нравов, Джеймс хмыкнул. Рано или поздно любой становился объектом и предметом курилки, не зависимо от того, увивался ли он за коллегой или певичкой из "Глобуса".
Служба столичной полиции была устроена сложно. Здесь были и полицейские участки на местах, и управления по борьбе с преступностью, специальных операций, оперативное управление, и административные службы. Второе, в свою очередь, делилось на отделы, в одном из которых - убийств и тяжких преступлений - и работал Джеймс. Вот только курилка для его коллег была общая с отделом нравов, борьбы с жестоким обращением детей и борьбы с организованной преступностью. Мафиозники были самыми язвительными и языкастыми, а кости они перемывали так, что иной паталогоанатом позавидует. И даже шеф с не своей женой не смог бы затмить Джеймса Клайвелла, подцепившего самую серую мышку из криминалистов.
"Наплевать".
Эта мысль пришла, когда Джеймс уже открывал дверцу машины, помогая Мэри выйти.
- Знаешь, на самом деле я совсем не джентльмен, - задумчиво сообщил он, аккуратно снимая с неё очки. - К тому же, тебе нужно будет что-то обсудить со своими друзьями-фидошниками.
Поцелуй получился требовательным, крепким, совсем не подходящим для первого не-свидания. И прервала его чёртова работа, бесцеремонно нарушившая идиллию, если она вообще была.
Витрина маленького магазина напротив дома Мэри, светящаяся гирляндой, так и не снятой с Рождества, разлетелась брызгами, радостным калейдоскопом осколков. А щуплый подросток, почти юноша, кинувший в неё камень, радостно плясал по ним, напевая что-то.
"Обдолбанный гадёныш".
Мальчишка, должно быть, читал мысли. Он подпрыгнул, обернулся, и побежал по улице, хохоча и матерясь почище портового грузчика.
Дальнейшее Джеймса удивило. Тело перестало слушаться, и хотя мозг вопил о превышении полномочий, само подхватило булыжник поувесистее. Подросток удивленно ойкнул и упал, а Джеймс очнулся только, когда вытащил из его кармана пакетик с чем-то белым. Судя по тому, как онемел кончик языка - кокаином.
- Мэри, найди двух понятых! Да не дёргайся ты...
Пакетик был тщательно протёрт платком и вернулся в карман к юному закладчику.
- Какой внезапный детектив, - Мэри явно позабавленно покачала головой, открывая дверь дома. - Не думала, что булыжники уже вошли в методички по задержанию. Ладно, я скоро. Соседи напротив у меня относительно приличные.
- Как вас зовут, мистер? И где ваши документы?
Джеймс встряхнул мальчишку, досадуя, что засранец прервал такой момент. Мэри после такого свидания может и передумать идти на следующее, а значит, поцелуя с привкусом самогона и изумления больше не будет. Зато обдолбанных наркоманов - сколько угодно, хоть оптом продавай.
Парень уставился на него широко открытыми глазами. Радужки практически не было видно, один зрачок.
- Дыку-мент? Ды-ку-ме-н-т. Т-н-ем-ук-ыд. Гы. Тама.
- Ясно. Где - тама?
Спрашивать было бесполезно. Наркотическое опьянение, да еще в такой дозе не щадило никого, а уж для тщедушного мальчонки было пропуском в иные миры. Где он и забыл свои документы.
Парень сморгнул, и задумался так, что по подбородку потекла струйка слюны.
- В вул-ка-не.
- А отца вашего как зовут, мистер?
Разговор принимал странные обороты и становился похож на беседу слепого с глухим. Джеймс знал, что опрашивать мальчишку бесполезно, но делал это на случай, если в этой пустой башке остались остатки сознания. Что знал подросток, оставалось загадкой, но ему явно было хорошо.
- Джердальф Грейстоун?
- Уже лучше. А мать как зовут?
Даже если допустить, что Мэри искала в большом многоквартирном доме двух приличных людей, она отсутствовала слишком долго. Или приличные здесь отродясь не водились, или пора было отпускать этого джердальфова сына и идти обнаруживать хладное, растерзанное каким-нибудь маньяком тело. Конечно, в Лондоне сейчас было спокойно по части серийных убийц, но верить в то, что от него сбежали, воспользовавшись удобным предлогом, Джеймс не хотел. Хотя и укреплялся в мысли о форсаже. Из его квартиры было ближе добираться и в криминалистические лаборатории, и в отдел. И приличные люди там водились в избытке.
На этой мысли юный нарк резко сел, почти молитвенным жестом протянул руки к появившейся в дверях Мэри и внезапно обрёл небывалое красноречие.
- Арвен! Ты снова пришла ко мне подарить ночь любви? Я подвиги вершил, за честь твою!.. Зачесть. Чесать. Почешешь, гы, звезда моя ночная?!
Мэри, стоически игнорируя странные взгляды пожилой пары, спускавшейся за ней следом, в свою очередь подозрительно уставилась на Джеймса.
- Это вы тут о чём?.. И почему звезда вдруг ночная, когда вечерняя? Ещё, кажется, не так поздно. Мистер Карпентер, миссис Грэйн - детектив Джеймс Клайвелл.
Привычно махнув значком, Джеймс улыбнулся понятым. Кажется, Мэри теперь принимала его за неисправимого романтика.
- Мистер Карпентер, миссис Грэйн, прошу внимательно смотреть и запоминать. Обращаю ваше внимание на расширенные зрачки подростка, не пожелавшего называть своё имя. Они говорят нам, что мальчик находится в состоянии наркотического опьянения. Кроме того, - руки сами обшаривали карманы, - в левом кармане штанов обнаружен пакетик с белым рассыпчатым веществом, визуально похожим на кокаин, весом около двадцати грамм. Мисс Берроуз, у меня в машине есть пакеты для улик.
Кокаин был продемонстрирован за самый кончик, через платок. И тут же упакован и опечатан. Джеймс вообще не любил возиться с грязью вроде наркотиков. Отчего-то господа серийные убийцы и маньяки казались чище, чем наркоманы, дилеры и их боссы. И лишь когда мальчишка уже сидел в машине, надежно пристегнутый к ручке двери, а понятые, с подозрением оглядываясь, ушли, Джеймс позволил себе еще раз коснуться Мэри. Рукой.
- До завтра?
- До него, - согласилась Мэри, встала на цыпочки и поцеловала его в щёку. - Спасибо. Это было совершенно шикарное не-свидание. И одно можно сказать точно: пересегоднить вчера любому из завтр будет на редкость сложно.
- Безумный Шляпник в вашем распоряжении, о Алиса.

Вопреки заблуждениям, говорившим, что Бродвей - самая оживленная улица, здесь было тихо. Наверное, потому что этот Бродвей располагался на другом континенте, да еще и в опасной близости от Скотленд-ярда. Джеймса это вполне устраивало - из небольшой квартиры в уютном коттедже на шесть хозяев можно было добраться до работы за считанные секунды. А если случались выходные - то славно отоспаться, опустив шторы и не обращая никакого внимания на соседей.
Но сегодня ему не спалось. Осточертевший костюм без всякой системы был разбросан по маленькой гостиной, а уставший от не-свидания и возни с мальчишкой Джеймс лежал в постели с сигаретой, задумчиво рассматривая потолок. Юного наркомана пришлось сдать в дежурку при отделе, копы из Бермондси возиться не пожелали, а медики только освидетельствовали, но в дурку забирать отказались. Их Джеймс осуждать не мог, догадываясь, что в психиатричках забиты все отделения для зависимых, а в токсикологиях нет свободных коек. Но он только сегодня говорил с Мэри о летуне с Тауэра - и тут же поймал то ли Фродо, то ли Арагорна. Слишком совпадения, чтобы перестать быть таковыми.
И Мэри. Странно, что она не казалась ему странной, но так было даже лучше. Интереснее, чем со всеми этими поварами, модными цыпочками, библиотекаршами, учительницами и прочими представительницами прекрасного пола, с которыми довелось свести слишком близкое знакомство.
На мысли, что непрочь свести бы это знакомство и с мисс Берроуз, Джеймс заснул. На задворках сознания три сестры выплясывали развеселый канкан под марш Советского Союза.

Роберт Бойд

11 fghtkz 1535 u. X`hhnt ult.

Слово "Лландиндо" звучало, как песня. Лла-нди-ндо. Так и кажется, что кто-то бьет дорогое венецианское стекло о каменный пол.
Почему Роба понесло в этот самый Лландиндо, он и сам не знал. Должно быть, оттого, что в Ковентри было рано, ищейковые образцы Армстронга требовали осмысления, Грейстоки - тоже, и очень настойчиво, а любимый дирк, подаренный де Круа, так и не нашелся. Увы, Эд нынче был не способен вспомнить, где и что пропил, а обшаривать все трактиры Роб всё равно не смог бы. Так почему бы и не Лландиндо, который звучал так красиво и мелодично?
Место не хуже прочих.
Тем паче, что кинжала не было, но зато в заплечных ножнах появился второй меч. Новый, дорогой толедской ковки, поблескивающий луковицей навершия, он предназначался людям, ибо первым, которого пришлось переименовать в Камнеруба, Роб убивать стеснялся.
Зато в твареборческом деле он был незаменим, да и негоже предавать старого друга ради новой железяки. Меч - как женщина, как дитя. Не отказался же Роб от Раймона ради Бадб, и от Бадб ради Раймона?
Но думать о сыне, жене и пуще того - свояченице, означало только портить настроение. Как сказал сам Раймон - "когда-то". Когда-то, после всех дел, после войны, которую он намеревался выиграть, как хорошую шахматную партию.
И пока полк для этого осваивал испанские аркебузы, московские фузеи и новые французские мушкеты, на которые - страшно подумать! - ушла добрая половина денег клана, пока учился бить из арбалетов и рубить польскими саблями на скаку, Роб намеревался провести небольшую рекогносцировку, поближе поглядев на Грейстоков. Возможно, даже при дворе. Но сперва - Армстронг, чтобы можно было рассчитывать на помощь Уилла Соммерса.
- Я слышал историю о женщине, mo leannan, которую съел великан-людоед и тут же отравился, такой ядовитый нрав у нее был. Всё ещё дуешься?
Перед тем, как отпустить его к Раймону, Бадб и в самом деле говорила. Немного, но ёмко, обиженно. И ушла к себе, не прощаясь, так и не вернувшись.
А ведь он не лгал, когда говорил своему мальчику, что привык! И не обманывал самого себя, когда думал, что скучает. Дьявольщина, Роб вообще редко лгал, предпочитая недоговаривать, как истинный воспитанник христианства!
Он похлопал Феникса, наклоняясь к сапогу за новой флягой. Ирландский виски подходил для таких размышлений, будто Ормунды гнали его из плодов Древа - продирал.
Человек с незапятнанной честью перед богами своими стоял прямо, и Роб дерзнул бы объявить религию, забирающую что-либо у своего последователя, чтобы заставить его казаться меньше перед божеством, неправильной. Христианство называло мир и человека не имеющими ценности, низкими и грязными, стремилось спасти во имя каких-то сверхземных и сверхчеловеческих целей, принижало мир-как-он-есть, ставя на его место иной, поднятый до вечного блага. Забывая о том, что Спаситель пришел лишь к евреям. Осмелившись зайти чуть дальше, получив на запястье брачный браслет богини, следовало подумать об этом раньше. В конце концов, война - благородное искусство, а Бадб не делает различий между полководцем и простым солдатом, важно лишь стремление - к долгу, к ответственности, к жизни. Важна лишь воля - к власти, в первую очередь - над собой. Без борьбы человек гибнет, уходит в забвение, вырождается, а война - суть борьба.
- На обиженных воду возят, знаешь?
Виски оказался крепче, чем Роб ожидал, он мягко стукнул в затылок, зашумел в ушах, заставляя достать из сумки мешочек с зернами кавы, купленный у голландского купца. Лучше пряная, ароматная бодрость, чем пьяные размышления.
- И вот всё какую-то гадость жевать надо, - заметили из-за спины. - А великана того я знала, как же. Только не отравился он. Женщина форелью в лужу весеннюю нырнула, а великан туда следом прыгнул, да и утоп.
Голос. Без ощущения присутствия. Роб довольно усмехнулся, передавая мешочек за спину. И зная, что неистовая его примет. Когда выбрасываешь задушные камни, остается только доверять, а зерна - не худший способ начать это делать.
- Это вкусно, если они хорошо прожарены. Попробуй, Викка. В оранжерее резиденции только два таких деревца, и магистрам приходится тащить эти зерна из алхимических лабораторий. Ворованное всегда вкуснее ведь. Правда, этот мешочек я купил. Потратил сто золотых, и теперь придется искать работу, чтобы не разорять казну Портенкросса. Скажи... Том жив?
- Жив, но очень, очень устал. А ты ожидал от него чего-то иного? - Жеребец всхрапнул, почувствовав новый груз, и спину обдало теплом. Почти сразу раздался хруст. - Горькие! Но какая картина! Убелённые сединами и мудростью магистры, стараясь не шуметь, пробираются в зал капитула и там, рассевшись за круглым столом, тайком жуют краденые зёрна!
- Ничего они не горькие, - обиделся за каву Роб, с облегчением вздыхая живой усталости Ясеня. Гораздо хуже, если бы сын уставал мёртвым. - А магистры, в основном, пьют и матерятся. Потому что от такой жизни прилично разговаривать не начнешь. Знаешь... я много сейчас отдал бы, чтобы проснуться с перепоя, мне двадцать семь, меня вчера избрали в капитул, а возле постели стоят мальчишки с помятой светильней и отсутствием раскаяния в глазах. Я бы все сделал, чтобы они получились... другими. Хоть и не могу представить доверчивого Раймона, или Джерри, не прячущегося за поспешливостью.
Бадб фыркнула и неожиданно ласково провела рукой по волосам.
- Однако, как обнаглела Морриган. Бить тебя по голове, да ещё так сильно! А какими ты хотел бы их воспитать?
"Морриган".
Роб недовольно дёрнул плечами, понимая, что снова начинает думать о разговоре с Раймоном. Аристотель в своей "Метафизике" говорил, что боги - это бессмертные люди с великой душой, а люди, как отпрыски благородных родов, могут иметь в себе нечто божественное и претендовать на божественность своего рода. Стоит только вспомнить богоравного Агамемнона, Диомеда, поражавшего копьём богов. В сути самого человека, утверждал грек, есть возможности предстать в виде "диогенес", происходящим от богов...
Скажи Робу кто-то когда-то, что он будет вынашивать планы убийства, опираясь на греческих философов, он только посмеялся бы хорошей шутке.
- Ох, mo leannan, мне пришлось бы уйти из ордена, забрать их в Портенкросс и растить детьми побережного лэрда. Но я не додумался тогда, а сейчас - уже поздно. Но, - он помедлил, перетаскивая неистовую вперед, что не получилось бы с обычной женщиной, но отлично вышло с гибкой, сильной воительницей. - Я не могу не думать о других детях. Ку, Киэн и Кетенн. Послушай, если уж мы отходим от прежних правил, если отказываемся от законов, то почему посмертие девочек мы доверяем воле той, которая их на это и обрекла? Разве это не моя обязанность - дать им покой? Как твой муж, глава семьи и их отчим я должен сделать это. И разве ты, Проводница, не сможешь открыть путь к ним? Мы с тобой знаем, что меч - лишь дорога.
- Конечно! - Оживилась Бадб, прижимаясь к нему. - Должен и обязан, и я-ж-проводница. Вот как полк втопчет этих тряпошников в землю холмов, сразу и открою дорогу в надолго и знать-бы-куда. Некоторые дороги порой ведут в три стороны, причём каждая - ещё в две. И всё это - одновременно, и кто их разберёт, что по тем дорогам шастает? Уж точно не я.
- Кажется, моё обаяние уже не работает, - пожаловался Роб Фениксу. - Или наоборот - слишком хорошо действует. Эвон как от юбки отпустить боится.

Жеребец если и разделял его мнение, то при неистовой высказываться не стал, только дёрнул ухом. Сочтя это за согласие, Роб вздохнул, смиряясь с отказом. И задал вопрос, который измучил его еще во время отдыха.
- Что ты сделала с Диком Фицаланом, душа моя?
Дик Фицалан жизнь усложнил изрядно. Будь Роб таким же самовлюбленным засранцем, как король, он непременно попробовал бы зачать детей с Бадб, устроив соревнование с её мужем. Не взирая на мнение неистовой, общество и отношения с целым кланом.
- С ним? За то, как чудесно он выкрутился? За ум и находчивость? - Судя по голосу, богиня искренне недоумевала, зачем с этим что-то делать. Даже слишком. - Это прекрасные качества, достойные похвалы и награды. Поэтому я его наградила, а вовсе не "что-то с ним сделала". Теперь Ричард Фицалан по ночам - или когда найдётся свободное время - является мэром одной чудесной деревушки в горах Туата и носит почётное звание Sùil mhòr air a h-uile càil leis na caoraich.
Должность была почетной, и не поспорить. Роб фыркнул, представив лицо гордого принца, услышавшего, как его именуют - так.
- А еще кажется, у меня оспаривают титул невыносимого. Он жив хотя бы, этот ихули Дик?
- Когда я уходила - был жив, хотя и измазан в земле, - с замечательным равнодушием к жизням отдельно взятых илотов ответила Бадб. - Потому что оспаривать такие титулы - тоже надо уметь, и делать это так, чтобы потом не приходили бить. Новый мэр - не умеет. И не учится. Как думаешь, на сколько его хватит?
Хотелось съязвить о женской и богиневской верности, которой достаточно умения, чтобы она пала, но Роб смолчал. Ему не приходилось оспаривать чьи-то титулы - со своими бы разобраться, и хвала Бадб, что никогда не доводилось управлять деревнями фэа, хоть в земле и бывал измазан частенько.
"Как думаешь, на сколько хватит меня?"
Это он тоже не озвучил. Раймон был прав, стоило отдохнуть, прежде чем рваться в дорогу, но кто тогда станет успевать там, где уже опоздал? Роб нахмурился, пытаясь сообразить, что нужно ответить сейчас - и пожал плечами, так и не найдя слов. Дик Фицалан мог вытерпеть многое, если судить о нём по сестре, а мог вспылить и сдаться сразу. Или сбежать к... Фи. И размышлять об этом не хотелось.
- Не знаю. Разумеется, я не буду оспаривать твое решение, но лучше бы ты его отправила мыть полы в караулке Портенкросса. Очень полезно для гордыни. Ты вернешься ночью? Сейчас я хочу поискать работу, а одинокому михаилиту, которого дома ждёт голодная жена, подают больше.
- Героически мыть полы в караулке по воле злобной и несправедливой богини, и чтобы служанки таскали в утешение вкусности? - Бадб фыркнула. - Нет уж. И что значит - вернёшься? Я, между прочим, никуда не собираюсь. Тут тепло, муж разговаривает, лошадь молчит и везёт, а когда говорят и везут - это хорошо. Значит...
Облезлая ворона с хриплым карканьем вспрыгнула на плечо и ткнулась клювом в ухо.
- Значит, пусть везут дважды. И так тебе ещё и на несчастную больную ворону серебрушку накинут.
- Или поганой метлой прогонят, - с сомнением проворчал Роб, стряхивая перо. - Ты бы еще блохами обзавелась, для жалостливости-то. Никакого фанфаронства с тобой, Викка, не получается. Вот что я за магистр с такой... птицей? Магистрам, которые на черных мессах пьют кровь кошек и младенцев, положено разъезжать с филином. Или с крупным, красивым вороном, у которого глаза налиты этой самой кровью. Чтоб мрачно и внушительно. Хм... а давай я тебе перья приклею? На смолу?
Выходка неистовой, как ни странно, чуть развеяла. И даже приятно польстила, коль уж усталого Роба Бойда не бросили ради вселенски важных дел, обиженно исчезнув.
- Сам потом счищать будешь. Но - ладно, с филином, так с филином. Хотя можно было бы и с Филином. А можно было бы...

Голос смолк, зато плечу ощутимо потяжелело. Тощий взъерошенный филин смотрел скептически, ехидно подняв кустистую седую бровь. Две когтистые вороньи лапы, прорвав одежду, вцепились в звенья кольчуги, ещё в одной птица держала мешочек, а четвёртой доставала оттуда зёрна кофе и ловко кидала в клюв.
- Теперь лучше? Больше подходит магистру, который вот всё то выше?
- Ты поострожнее бы, о будущая мать моих детей, - задумчиво посоветовал Роб, аккуратно снимая химеру с плеча. - Я же испугаться могу. Ты когда-нибудь видела испуганного михаилита? Нет? И хвала богам. И кто, скажи на милость, будет штопать оверкот?
Птичка и впрямь получилась такой, что ею только ребятишек от икоты лечить. Тощего филина, похожего на всех магистров одновременно, не украшала даже щеголеватая ленточка на шее. Представив, что подумают о такой твари крестьяне в Лландиндо, Роб вздохнул, возвращая неистовую на плечо. На вилы его не поднимали давно.
А Лландиндо, меж тем, уже распахнул объятия холмов. Справа шумело море, облизывало берег, оставляя причудливые камни. Слева - высилась церковь с ало-черными витражами, должно быть, изображавшими адские муки. А между морем и церковью стояла деревушка, и Роб мог поклясться, что был уже здесь, но всё равно не помнил, кто тут староста и кого из подавальщиц можно тискать. Подъехав поближе, он разглядел и справные лодки, и мокрые сети подле них, и деревенских, собиравшихся в небольшую толпу, и даже возмущенно лающих собак. Которые быстро сообразили, кто едет, принявшись лаять радостно. Остальные - вызывали подозрение. Эти странные люди не ставили блюдечки с молоком у порога, не рисовали кресты на окнах, не носили рыбачьих оберегов, и тянуло от них меланхоличной, возвышенной грустью христианства. А может, в этом была виновата недавняя обедня. Но Роб все равно затруднялся назвать пастыря, способного так напитать стихии силой веры. Он даже на миг задумался, не вернулся ли Ясень, решив пойти по духовной стезе и начать карьеру Папы именно тут. Но задница настойчиво толкала к авантюрам, а Роб никогда не мог устоять против её нашептываний.
- Благослови вас Господь!
Улыбка предназначалась молодкам - женщины всегда что-то находили в Роберте Бойде, и даже в магистре Цирконе. Почтительный кивок - мужикам. Особенно тем, кто стоял с вилами.
- И вас, господин, - с некоторым сомнением проговорил лысеющий мужчина с окладистой бородой. Взгляд его неуклонно возвращался к Бадб. - А вот это у вас на плече, стало быть, чего за зверь такой?.. Сколько живу, сколько тут разные хаживали, а такого!..
- Uxorem vulgaris*. Крайне капризный вид химер. Полевые испытания. Дело божье. А что, отец, невесты... работа, то есть, в деревне есть?
Упоительное, почти позабытое состояние еще не вранья, уже не правды. Роб разулыбался еще пуще, поправляя неистовую на начавшем ныть плече. Филин тут же больно ущипнул за ухо.
- Работа... - крестьянин вздохнул и переложил вилы из руки в руку. - Может, есть, а может и нету, а может всё - испытание Божье... а дела гадостные творятся, оно точно. Но о таком не на улице говорить, господин. Хотя вот скажите, - он снова бросил взгляд на Бадб. - А гуся такого вот вы, михаилиты, могёте? Чтобы с четырьмя лапами, да на развод?
- К разводу эта химера относится крайне плохо. Прямо скажем, не одобряет его. А гуся мы, уважаемый, когда-нибудь смогём. Когда Господу это будет угодно. Правда, сейчас Он распорядился, чтобы, значит, Его воин в вашу деревню заехал. Послушать о гадостных делах, заедая их похлёбкой во славу Его.
От четырехлапых гусей Роб не отказался бы и сам. Он почти представил себе такое стадо, вальяжно шествующее от холмов к скотному двору Портенкросса, почти увидел эти лапы запеченными с каштанами...
Сообразив, что такие мечты на пустой живот могут довести до "Mo leannan, а не завести ли нас таких гусей", Роб вздохнул, спешиваясь. Говорить с высоты седла было уже почти невежливо.
- Воин - это правильно, - одобрил крестьянин, оглаживая бороду. - Это вовремя, хотя в последний раз покрупнее присылали-то, ну да Господу виднее. А так - пойдёмте, пойдёмте, господин. Я тут навроде как староста, а кличут Мелким Илем. Так что вот в трактире и...
Договорить ему не дали. Женщина лет сорока, в скромном платье, шагнула вперёд из кружка деревенских кумушек, присматриваясь.
- Циркон? Ты?..

Наверное, их стоило запоминать. Всех этих Долли-Молли, Мэгги-Пегги, Ребекк и Джин. Потому что как ни вглядывался Роб в смутно знакомое лицо, как ни силился вспомнить, а все равно не смог. Ни имени, ни постели. Только подозрение, что женщина когда-то давно могла быть подавальщицей.
- Я, госпожа.
- Пегги, - женщина улыбнулась не без грусти, но понимающе, разглядывая его лицо пристально, словно ища следы морщин - и не находя. - Сколько же лет прошло... а всё такой же. И устал, кажется, совсем как тогда, хоть и без той жути змеиневой. И забыл совсем. А я тогда даже ленту подарила, шитую, чтобы берегла... Хранишь ли ещё?
- Пф, - староста раздражённо глянул на неё и махнул рукой. - Пэг, не мешай. Тут дело важное, обговорить надо.
"Уберегла".
Кусты и деревья, камни и ямы, которых Роб щедро одаривал амулетами, силясь сбить ищеек Армстронга со следа, остались далеко в Вустере. А последствия неосмотрительности начинались сейчас, выражались в этой всё еще хорошенькой женщине, называющей его на "ты", будто они когда-то были настолько близки, что...
Что он этого даже не запомнил. Право, Бадб ревновала зря. Бабник и кобелина - это тот, кто коллекционирует женщин и помнит каждую, до единой. Роб же был просто кретином, решающим свои проблемы жизнями других.
- Лента пригодилась однажды, - признал он, недовольно хмыкнув. - Но я, кажется, помню, что ты варила замечательную похлёбку из кроликов?
Или пекла пироги. Или делала сидр. Черт её знал, чем славилась эта Пегги, и вообще это больше походило на очередную ловушку. Но оставить женщину без пары-тройки защитных ставов Роб не мог.
- Любезный Иль, мы поговорим с вами позже. Сами понимаете - воспоминания молодости...
Он виновато и смущенно пожал плечами.

Небольшой домик на окраине, чуть севернее церкви оказался чистым и светлым, и пахло там свежими пирогами с мясом. Мужчины дома не оказалось, хотя забор выглядел недавно подновленным, со свежими жердями, да и наличники покрывала красивая резьба. Накрывая стол, хозяйка молчала, и напряжения в тишине не чувствовалось вовсе.
"Как у матери", - сказал бы Роб, но его мать хватил бы удар, узнай она, где носит её младшенького. И с кем тот якшается. Но всё же, умывшись из простого глиняного кувшина и скинув кольчугу, он почувствовал себя лучше.
Настолько, что даже опрометчиво подвернул рукава рубахи, не скрывая ни локона Бадб, ни татуировок илота, ни кучи мелких кожаных браслетов-накопителей. Достаточно, чтобы развернуть голубиное письмецо, схваченное по дороге. Неистовая отловила голубя в воздухе и принесла его, не хуже иной гончей. Роб ждал, что филин сожрёт птичку, но - нет. Бадб свои ипостаси держала в ежовых рукавицах.

"Уважаемый сэр Циркон, приглашаю вас на свою свадьбу в эту субботу в Рочфорд. Я женюсь на леди Алетте де Манвиль. Приглашаю, если вы разрешите, и вашу прекрасную супругу, о которой вы так тепло вспоминали - леди Бадб. Моя молодая жена восторженно говорила о вашем с леди Бадб появлении при дворе и была бы в восторге, окажи вы нам такую честь.
Уилфред Манвиль-Харпер".

Роб аккуратно разложил записку перед восседающей на столе неистовой, хотя она почти наверняка прочитала её вслед за мыслями, и глянул на Пегги. Знакомее и ближе она так и не стала, да и единственный вопрос, который хотелось задать, был: "Зачем зазвала?"
Но с женщиной, когда-то подарившей ленту, такие циничные разговоры не велись.
- Муж-то не будет против, что за столом какой-то михаилит сидит?
Пэгги взглянула на него удивлённо и прыснула.
- С каких пор тебя такое волнует?
Мысли у Бадб были далеки от целомудрия, приличного воспитанной жене. Или у Роба слишком разыгралось воображение. Потому что от короткого, вложенного прямо в голову:

"Надо же, как смена фамилии меняет человека. Хотя, быть может, дело в женитьбе... что ж, значит, магистров михаилитов нынче дарят невестам на свадьбу. Аккуратно упаковать, усыпать коробку самоцветами, повязать большой алый бант... хотя, бант можно и без коробки?"

ему представился этот самый бант. Без коробки. И даже не на макушке. А там, куда его повязывают жениху в обряде распускания узлов.
- С тех пор, как сам женился, - пряча за вздохом смешок, признался Роб. - К тому же, мне надо знать, куда героически отступать - в дверь или в окно. Лучше, конечно, в дверь. Чтобы не было, как в той байке, где счастливый муж прибежал с колыбелью и обнаружил, что трое их скоро будет не по той причине, по какой ему хотелось бы.
Балагурить получалось лениво и устало. Да и побасенка предназначалась скорее неистовой, чем Пегги. Но реноме дамского угодника терять не годилось - иногда приходилось рассчитывать только на женщин.
Всё ещё улыбаясь, хозяйка спокойно взяла его оверкот и уселась на край скамьи. В руках словно по-волшебству возникла игла с ниткой.
- Так набегался, что аж щёки запали и рубашка протёрлась. А от леди, видать, и вовсе не сбежал. Не то, что от меня.
Первым побуждением было вскочить. И отнять оверкот. Потому что Роб мог припомнить двадцать-двадцать пять шепотков, которые вот так, с улыбочкой, любовно, пришивались к одежде. Вторым - возмутиться, что никогда не был щекаст. И только с третьего недовольного вздоха Циркона он просиял улыбкой, разламывая пирог.
- Скорее добегался, pàisde**. Не знаешь, чего от меня староста хочет?
"Знаешь, - пришла задумчивая мысль, - иногда люди зашивают одежду просто чтобы зашить порванную одежду. Зато понятно, в кого такой вот Раймон, подозревающий дурное в любой случайной встрече..."
"Но ведь он прав, душа моя".
Раймон, к счастью, был далеко. Но будь он здесь, подозрительность Роба одобрил бы. После Лоррейн-то и Розали-Сэры. Пегги держала себя как все эти женщины, вместе взятые. Упрекала в побеге, будто он обещал когда-то больше, чем ночь. Создавала уют, который - это Роб был вынужден признать - у неё получался легко и непринужденно, в отличие от неистовой.
- Кто же не знает, - посерьезнев, ответила Пэгги. - Скажи, ты ведь слышал о большом черве Лландиндо?
- Кто же не слышал про червя, пожравшего друидов и не сумевшего утопиться в море? Только на него не хватит денег даже у короля.
Впрочем, это мог быть очередной проглот. Розовый слон, то бишь.
- Господь с тобой, - удивилась Пэгги, принимаясь за вторую прореху. - Кто же будет платить михаилитам за посланника Его? Он ведь спас тогда и девиц, и деревню, а теперь - снова вот... тело нашли, прямо как рассказывали, с водой солёной. А раз так - то небось снова язычники, снова культ, снова за старое принялись, верно? А тут и ты в деревню заехал, как ответ на молитвы наши.
- Стало быть, девки так и бегают к той отмели приключения на задницу искать? Или в другом месте нашли?
Выходило, что червем в этот раз стал он сам. Вот только в отличие от прожорливой твари, Роб был образован. Наверное, зря. Червь не утруждал себя мыслями на тему магов-водников, магов-лекарей, внешнего пищеварения морских и наземных обитателей, и ритуалов. Он просто жрал.
Правда, ритуал, для которого могла бы понадобиться соленая вода в девке, Роб придумать сходу не смог. Зато обязал себя озаботиться этим на досуге.
- Приключения, - Пэгги аккуратно завязала узел и принялась осматривать оставшиеся две дыры, примеряясь. - Было это время, когда ангелы Господни ходили по земле, как по небесам, смешиваясь с людьми. Особенно любили они места святые, и диво ли, что девицы искали встреч, надеясь понести от всевышнего через посланников его?
"Любопытно, сколько я тогда выпил?"

Пегги - милая, домашняя, уютная, чуть наивная и настолько незамутненная, что мутило уже Роба, не была в его вкусе. Роб всегда предпочитал, чтобы случайная подруга могла и умно потрепаться, и поцеловать жарко, и на утро проводить. Возможно, Пегги тоже всё это умела. Но глядя на неё, Роб невольно задавался вопросом, насколько же он тогда устал, что изменил самому себе с этой простушкой.
А вот червь в Лландиндо был явлением знаменитым. Его якобы послал Господь, чтобы тварь пожрала язычников-друидов, поганым чародейством превращающих внутренности и даже кости девушек в солёную воду. Девушки, разумеется, все были невинны, хоть и бегали на отмель справлять обряды плодородия. Купаться нагишом, то есть. В порыве охотничьего пыла червь прокопал те самые пещеры недалеко от деревни, в которых теперь прятались контрабандисты, а после, нажравшись друидов, ушел в море. То ли утопиться решил, то ли попросту, как и положено герою, устремился в закат, к новым подвигам. Говорили, будто его изредка встречают моряки, но Роб был склонен считать, что они, как им и положено, преувеличивают.
- Знаешь, милая, последний раз, когда ангелы Господни смешивались с людьми, окончился потопом. Отчего-то Господу не понравился результат этих похождений. Благодарю за обед, mo milis, но теперь я пойду в таверну. Если не прогонишь, то вернусь поздно. Или вообще не вернусь, как контракт выйдет. Тебе что-нибудь нужно?
- Или не вернёшься, - Пэгги вздохнула, завязывая последний узел и расправила оверкот, оценивая работу. - Нет, пожалуй. Пусть я осталась без мужа, а всё-таки сын помогает. Вроде только появился - а уже своим умом живёт, и своим домом, но и про мать не забывает. Хороший мальчик, статный, красивый. Так что - нет, ничего, хотя... - она помедлила, улыбаясь скорее себе, чем Робу. - Сыро нынче, ночи холодные и какие-то слишком зябкие. Может, дров наколешь перед тем, как снова на тракт? Сын обещался зайти, да вот с этими делами - как знать...
- Как давно, Пэгги? Как давно они слишком зябкие?
Дрова колоть - занятие полезное и тело укрепляющее. И желание ощутить себя замужней, ждущей супруга с тракта и провожающей на тракт, Роб тоже мог понять. Он даже хотел спросить, чей сын, хоть и было боязно узнать, что его. Но слишком зябкие для побережницы-валлийки апрельские ночи выбили эти мысли, как из мортиры.
"Упырь?"
- Хм-м, - женщина задумалась, бережно складывая одежду, потом с грустной улыбкой покачала головой. - Зима такая выдалась, что холоду и не удивляешься, да и не восемнадцать лет мне уже. Наверное, с неделю назад, если не больше, но трудно сказать. Сам знаешь, сырость порой незаметно подползает, да я и привычная ведь. А всё одно, привычка или нет, а пару дней уже потряхивает. Думала, просто устала, да и - всё дом пустой, одна и одна. И гадостности эти языческие... может, Господь знак даёт, что совсем неладно у нас тут?
Армстронга, наверное, Господом еще никто не называл. Роб был готов об заклад побиться, что вокруг дома Пэгги кружит химера, пока невидимая, но зато холодная, сырая и совпадающая по времени с его вылазкой в Вустер.
- Я постараюсь пораньше вернуться, Пэгги. Тогда и дрова нарублю. А пока - запри дверь да помолись.
Сграбастав спящую Бадб, Роб вышел из домика. Но и в таверну не пошел. Химеры они были, или образцы, но обережные руны на дверях, ставнях и завалинках недобрых людей и нелюдей порой останавливали. А сигнальные - еще и сообщали о неладном. Только замкнув контуры на михаилитское кольцо, он позволил себе отправиться в трактир.

А оказался в церкви. Судьба взбрыкивала, не позволяя Робу посидеть среди людей, послушать слухи и поглазеть на подавальщиц. Хотел ущипнуть служанку за корму? Пожалуйста, разглядывай мертвячку.
- Стало быть, червь тогда волей Его язычников и пожрал, аж берег издырявил, а затем увёл Господь его в море, где и утоп он, - нервно бормотал староста, потирая руки. - А так оно конечно, странный облик Господь посланцу своему придал, гадостный, типун мне на язык. И получается, что не столько увёл, сколько погнал, да и, может, само то демон был, коего Иисус словом своим сначала велел друидов пожрать, а потом это, как свиней тех... только не в озеро, знамо дело.
Роб согласно кивал, с тайной надеждой приподнимая губы изрядно разбухшей и уже попахивающей девицы, чтобы тут же разочароваться, не углядев признаков упыря. Хотя, лично он непременно бы стал вурдалаком, храни его кто-то в часовне, где на витражах грешников пожирал червь, а службу вел немолодой мистик.
- Демон, как есть, любезный Иль.
На шее мертвячки, под линией волос, в свежем шраме был утоплен кусок ляпис-лазури. Сработанный, а потому неопасный и легко поддавшийся на ковыряние кинжалом. Его Роб выбрасывать не стал, завернул в платок - сгодится. Как сгодится и студень, нацеженный из тела девки в хрустальный флакончик с притертой крышкой. Дело становилось ясным, но совсем не михаилитским. Потому как с магом, зачаровавшим девушку такой грубой смесью земли и целебства, следовало работать констеблю. Михаилит не может быть борцом за правду. Или... может? Стоит чуть поменять угол зрения.
Роб наклонил голову, но лучше мертвячка выглядеть не стала, напротив, ярче стали трупные пятна на некогда красивом лице.
- На редкость бескорыстный демон. Тысяча пятьсот золотом, дорогой Иль, и три шиллинга. Ровно столько стоит ваша проблема, превратившая барышню в студень. Где вы её нашли, к слову?
Староста удивился. Настолько, что напомнил Робу хухлика, которого стукнули по затылку. И принялся торговаться, вызывая желание поинтересоваться, как много деревня была бы готова заплатить червю.
- Так где вы, всё же, нашли эту девицу? - вместо этого устало вопросил Роб, когда им удалось сойтись на семиста, что было сущим грабежом по мнению старосты и слишком малой платой для магистра, почти согласившегося убивать людей.
- Дерут как, прости Господи, с лондонских контрабандистов, а не скромных рыбаков да козопасов, - сокрушённо вздохнул староста. - Словно с серебра едим да на золоте спим... а нашли вот аккурат недалеко от заводи той, где парни за девками... э... - поймав взгляд священника, Иль осёкся и вздохнул ещё тяжелее. - Где, стало быть, благодать Господня исходит. К пещерам поближе, стало быть. К слову, сэр михаилит, а вот брат Рысь знакомцем вашим не будет ли?
- Кто же не знает Рыся? Но скидки по знакомству не будет, дорогой Иль. Напротив, аванс попрошу.
Путь, стало быть, лежал в пещеры. Роб недовольно дернул плечами, надеясь, что чёртов червь не выгрыз катакомбы сродни танелльским. В этот раз у него не было феечек, чтобы их там терять. Только жена в облике совы.

Червь в стародавние времена порезвился здесь знатно, превратив холмы в подобие валлийского сыра. На кой черт ему понадобилось так затейливо гонять друидов, не ответил бы и пославший его Господь Бог. И уж точно не смог бы этого сделать Роб, говоривший сейчас с воздухом пещер с тщанием неофита-стихийника. Воздух отвечал всякое. Во-первых, он жаловался на избыточное увлажнение в зоне прибоя и на неравномерность дренажа в северных отнорках. Во-вторых, на этих северах было теплее. Незначительно, но ощутимо, чтобы понять, как много там той части воздуха, что получается при дыхании. Иными словами, северные пещеры медленно и верно превращались в теплицы. Правда, для этого им потребовалось бы несколько человеческих жизней, но этим можно было пренебречь.
- А порою чародей
Напивался до чертей.
Называл процесс бывало
Он призыва ритуалом, - рассеянно посетовал Роб жёнушке, которая всё ещё изображала из себя филина о четырех лапах. Зеваки, увязавшиеся из деревни, были от неё в восторге, тыкали пальцами и норовили пощупать. Отстали они только неподалёку от пещер, но толпа филинопоклонников была видна и отсюда, с вершины изрытых холмов. - Ненавижу работать, когда на меня смотрят. Приходится деньги отрабатывать сполна, как заезжий фигляр.
- Вызови грозу, вдруг разбегутся, - с учётом клюва, филин звучал на удивление по-человечески. По-женски. - Или наоборот. Представь эту картину: магистр-демон - потому что михаилиты все демоны богомерзкие - величественно опускается в провал на крыльях урагана! Может, ещё деревни три сбегутся. Если опускаться достаточно медленно.
- Ты меня с Раймоном перепутала. Если там люди, а там именно они, Викка, то я не хочу, чтобы меня видели за нарушениями устава. Я же магистр. Образец для подражания и этот... наставник неокрепших душ!
Роб тоскливо покосился на селян, понимая, почему Рысь для разнообразия отработал полностью. И шагнул вперед в выпаде, делая пассы руками. Простенькое упражнение, с которого учили контролю над водой, но прежде всего - над собой. Правда, от него обычно не вздымались волны в море и не наползал густой серый туман. Под его пеленой, тихо переступая сапогами по камешкам, Роб и отправился к северным отноркам, где воздух пах жизнью.

"Вот tolla-thone..."
Девки выглядели испуганными. Забитыми даже. Что было странно, ведь рядом с ними находился мужчина мечты. Статный, гибкий, в узком, коротком и пушистом оверкоте на голое тело. Такие просто обязаны стоять на утёсе в штанах из кожи, чтоб грива чернейших кудрей плескалась по ветру залива под полной луной, и предлагать руку вместе с сердцем дамочке, которая этот набор приняла бы со смесью восторга и скромности, после чего сей герой примется пластать свою застенчивую невесту по своим же мужественным грудям. У этого воплощения девичьих чаяний грива кудрей была перехвачена зеленым жгутом, а на шее висели кресты и побрякушки.
Впрочем, Роб разглядел, что сложен Аполлон был скорее танцором, чем бойцом. Да и ходил он по пещере петухом, за которым покорными курочками семенили девушки. Камней в их шеях Роб не видел, но готов был поклясться, что они есть. Равно, как и что их вживила куча тряпья, громко храпящая у входа в пещеру. Иначе почему остальные моряки обходили её стороной?
"Гроза, говоришь?"
Из пещеры море отзывалось неохотно. Оно слушало, слышало, но говорило лениво, вяло вздымая волны. А еще морю не нравился воздух, который слишком быстро и сильно давил на землю, собирая влагу в тучи. Туч Роб отсюда не видел, но близкая гроза ощущалась духотой и здесь.
За выходом мрачнело, отчего лампы, казалось, вспыхнули ярче. Моряки замедляли шаг, чаще утирали лбы рукавом, пока, наконец, капитан не всплеснул раздражённо руками, глядя на выход.
- Эй, Вэйно!
Храп не прекратился, хотя и стал глубже, раскатистее, и капитан упёр руки в бока.
- Уважаемый Вэйнамоинен, не соблаговолите ли оторваться от сна и обеспечить обещанное? Если разум, занятый тонкими сферами, забывает о таких низменных мелочах, то я напомню: хорошую погоду до самого Трюарметт. Взамен на еду, питьё, кровать и много, чёрт его дери, золота!
Груда шевельнулась, всхрапнула снова, и из мехов лениво выбрался смуглый старик ростом с феечку. Цокнул золотыми зубами, огляделся и вытащил откуда-то обтянутый кожей бубен. Стукнул и замер, прислушиваясь к гулкому эху, почти сливающемуся с духотой.
Вожак меж тем пируэтом развернулся на месте, повёл ладонью, и девицы послушно выстроились перед ним в два ряда. Последнюю пришлось подогнать хлопком по заду.
- Итак, девоньки, давайте корабельную, мою! Раз, два!..
- В Англии в дождливый мартов день проскакал по городу Елень...
Хор звучал... мёртво, словно даже без ударений - просто ровный бессмысленный шум, в котором тяжело было разбирать слова. Но капитана происходяшее явно радовало - на лице играла приятная улыбка, а рука довольно поглаживала большой амулет, напомин7авший лезвие небольшого топорика с вырезом по форме.
- Он летел над гулкой мостовой, с голым задом, к девке заводной...
"Трюарметт".
Мать его, Трюарметт!
Вотчина Раймона. Точнее, деревня, способная стать таковой, захоти этого мальчик. Наверное, Раймон не простил бы своего наставника, не попытайся тот вызнать хоть что-то? Наверное - но только если мужу Эммы не было наплевать на семью и грязные делишки родичей.
Роб показал жестом виверне, в которую воплотилась Бадб, что он поднимается наверх. Виверну почему-то хотелось обозвать мантихорой, но это скорее было данью старческой забывчивости, которую он изображал так долго, что сам поверил. Наверху, где утих даже ветер, предвкушая первый весенний ливень и чистый, напоенный грозой воздух после, думать стало проще.
До девок Робу не было никакого дела. Магистру Циркону - тоже. Есть хотели все, даже пираты-работорговцы. И хоть занятие это было грязным, но не михаилиту вершить правосудие. Не констебль, всё ж.
По крайней мере, совесть хотелось утешить именно так. А вот родня одного из воспитанников, связанная с этим самым грязным делом, уже касалась Тракта самым прямым образом.
- Вернись, морской Елень, по моему томленью,
Умчи меня, Елень, в свою страну Еленью!
Где что-то рвётся в небо,
Где страсть живёт и небыль,
Скачу я на тебе, морской Елень!

Хор девок мысли только подстегнул. Елень выглядел кретином почище Харпера, но кретином жутким, поелику умудрялся выживать среди себе подобных.
- Викка, - глядя на снующих с ящиками моряков, задумчиво проговорил Роб. - Ты очень соблазнительна, когда перекидываешься селянкой, а мне очень нужен моряк. Люблю с ними беседовать, знаешь ли, в укромных местах.
- Как бывало? - Не без удовольствия прошипела виверна и расплылась, теряя форму.
Спустя миг перед Робом стояла конопатая простушка с соломенными волосами. Льняное платье, перехваченное вышитым пояском, явно уже давно пора была перешивать: груди в нём было слишком уж тесно, да и на бёрдах оно подозрительно потрескивало. Один глаз девушки чуть косил, отчего лицо казалось слегка придурковатым.
"Не день, а паноптикум с превращениями".
Роб отмахнулся от обиженной грозы, которую уже начал уговаривать успокоиться шаман, ущипнул Бадб за пышную грудь, отправляя её к морякам, а сам опустился на землю. После он выбросит оверкот, изодранный о камни, не позволив его даже штопать. А пока - пришлось ползти по валунам, вспоминая "как бывало" и с удовольствием понимая, что если ты однажды родился засадником, то это растерять невозможно.
- Пойду отлить, - выбранный языком был высоким, худым и улыбчивым. И явно пользовался расположением товарищей, которым тоже надоело таскать тяжести в такую плохую погоду.
"Работаем."
Лекарю-воднику почти ничего не стоит сделать из воды мочу, и наоборот. Солдату - воспользоваться этим, чтобы взять языка. Генералу - командовать. Робу не нравилось ни первое, ни второе, ни третье, но ради детей он был готов колдовать, допрашивать и отдавать приказы. И потому, когда моряк отошел десяток шагов за валуны, в дело вступила Бадб.
- Ой, а вы кто? - Шёпотом спросила селянка, выступив из-за поворота едва видной тропы. Спросила - и прижала руки к пышной груди. - Вы это, благословение?
Моряк, успевший уже приспустить штаны, поддёрнул их назад, оглянулся туда, откуда доносился шум погрузки, снова посмотрел на Бадб и сглотнул.
- Ещё какое, - тоже шепотом ответил он.
- А чего так непохожи? - Богиня прикусила нижнюю губу и сделала небольшой шаг назад.
- Ещё как похожи, - моряк шагнул следом, потом ещё. Штаны он придерживал одной рукой, либо забыв и про переполненный мочевой пузырь, либо считая, что всё равно снимать. - Самое что ни на есть. Господом посланное.
- Так ведь это у заводи, - селянка отступила снова, оглядываясь туда, где в сотне шагов оставалось место для поиска приключений. - А тут-то как оно ж?..
- А это потому, что ты ушла, - охотно согласился мужчина, ускоряя шаг. - Пришлось, значит, следом. А теперь вернемся, да?
"Еще пару ярдов, жёнушка."
Супругами они, наверное,были плохими. А вот боевыми товарищами - отличными. Бадб подвела свою жертву аккурат к тому месту, откуда удобно было на неё падать. Хотя Роб этого делать и не стал. Соскользнув с камня, он попросту на короткий миг остановил сердца моряка, погружая того в обморок. Оставалось только взвалить его на плечо, перекинуть чуть мать-ее-магии от грозы угасающей к грозе созревающей, и довольно ухмыльнуться Бадб.
- Ты великолепна, mo leannan.
- Ой, и правда благословение, - простушка сунула палец в рот, с явным удовольствием оглядывая Роба. - Он аж сознание потерял, от благодати сошедшей. И, наверное, воспоёт хвалу... чему-нибудь. Голос, конечно, не ангельский...
- Это потому что вы шепотом беседовали. Вот хлебнёт солёной воды - иначе запоёт. Говорят, она для горла полезная.
Поудобнее перехватив тело, чьего веса после брёвен и вёдер с водой почти не чувствовал, Роб направился к заводи, которые здесь были в превеликом множестве.

Море волновалось. И это не было выспренным описанием погоды, поскольку оно волновалось всегда. На то оно и море, в конце концов Роб тоже волновался, будто ему впервые было беседовать с людьми, угрожая им пытками. Не волновался только моряк, весьма неудачно обмочившийся в своём забытье прямиком на оверкот. Люди в обмороке вообще редко волнуются, даже если у них не работают ни ноги, ни руки, ни голос, а вечно шумящая стихия качает их на своих плечах.
- Эй, парень, ты как?
Роб легонько похлопал добычу неистовой по щекам, делясь малой толикой лекаря.
- Ох, Господи, что это меня...
Моряк с трудом разлепил глаза и уставился на Роба. Медленно оглядел лицо, оверкот, руку с кольцом, нахмурился.
- А вы кто?.. И как я тут?.. Ведь женщина была!
- Померещилась, должно быть, - вздохнул Роб, бережно приподнимая его голову над волнами. - Или русалки морок наводили. Глянь, погода-то какая, самая русалья. Ты с какого корабля, парень? Неужто с "Белладонны" скинули?
Что за посудина была "Белладонна" и имелась ли таковая в здешних водах, он не знал. Но начинать разговор с угроз и пыток не хотелось.
- Руса-алка... - с сомнением протянул тот и вздрогнул, глядя на волны. - Эх, а как хороша была!.. Только понадеялся, что вот оно, счастье привалило... спасибо, господин, что спугнули. Лучше уж до шлюхи потерплю, чем на дне морском, а то вона куда затащить успели. Только не с "Белладонны" я, она же ещё не вернулась. Поговаривают, в шторм сгинула, но будет воля Божья - ещё увидим. А я - с "Рейса" буду, у капитана Еленя Мирна. Пойдёмте, господин? Большой награды не обещаю, а ромом угостить у костерка - это всегда пожалуйста. Тем более и погода всё портится.
- Отходился ты, дружище. Эвон, только говорить и можешь. Тварь хвостатая все силы вытянула, видать. Магистры сказывали, что никто проклятье русалки не снимет, только невинная дева, проведшая ночь в постели. Да где ж её взять?
Второй раз за день Роб взвалил на плечо моряка, начиная уставать от бессмысленности своих действий. Однако же, потрепаться с командой "Рейса" у костра было предпочтительнее, чем топить этого бедолагу в море. Но и спешить выходить из воды не стоило.
- А это как же они?.. - Моряк сглотнул и прокашлялся. - Проклятье снимать должны?
- А что, девы на примете есть?
Цеховые тайны и стандартные михаилитские методики Роб не раскрывал вот так сходу. Даже если придумал их только что. Сначала - полезные сведения, потом - не менее полезные способы снять проклятье русалок. Шестифутовых, двухсотфунтовых белобрысых русалок, не дай Бадб такую встретить.
- А как же, - охотно ответила ноша. - При капитане-то целая дюжина, да только потому и при капитане, что девами остаться должны. Так что, господин, сами понимаете, не любая метода... Других дев искать придётся. К слову, господин, скажите, как звать-то вас? О ком молиться за спасение от тварей богомерзких?
- Ветром зови. Fuar a'Ghaoth, если по-скоттски. На кой капитану столько девок? Одна - и та сущее наказание, а этих дюжина, поди справься.
Бадб, наверное, это старое имя порадовало. Но с работорговцами не хотелось быть собой.
- Любит он их, - вздохнула ноша и поерзала, устраиваясь поудобнее. - Вот новая сбежала, так чуть не плакал, хучь она и случайно приблудилась. Ну да ничего, успокоился. Дюжина-то осталась, как и сговорено, стало быть, ни прибытка, ни убытка не случилось. А остатние - послушные все, хорошие. Никуда не денутся, пока до места не дойдём.
"Сговорено,значит,"
- Так он их для кого-то везет, что ли? Коль сговорено? Братья-госпитальеры сказывали, что на рынке в Кафе девственницы как горячие пирожки уходят.
Братья-госпитальеры на этих рынках были частыми гостями. С Родоса до Кафы - день пути. Правда, с михаилитами они говорили в основном о караульных кошках, которые охраняли знатных пленниц, но Роб решил, что пирату об этом знать не нужно.
- Да уж вестимо не для нас катает, - от этой мысли моряк аж хохотнул. - Да и для себя дорого вышло бы, сами рассудите, господин. Считать капитан умеет.
Роб рассудил. Потом еще раз подумал, и пришел к выводу, что топить такого ценного болтливого моряка не годится. Даже если после капитан тоже рассудит и прикажет убрать излишне любопытного михаилита.
- Стало быть, это капитанскую девку деревенские нашли, и этого своего червя теперь призвать готовы, - задумчивости в голосе позавидовал бы и Сенека, а кретинизму разговора - Харпер. - Куда тебя нести-то, дружище?
- А во-он туда, как из прибоя выйдете, так налево всё берите. Меж камней поплутать придётся, но оно того стоит - заводь-то хорошая, скрытная, - моряк неожиданно хохотнул. - Нашли, значит? Значит, какое-то время не сунутся, это хорошо. А червь - сказки это всё. Ужели Господь такое страхолюдие выбрал бы? - В голосе его, тем не менее, прозвучало лёгкое сомнение. - А если и так, то мы ведь не друиды какие, не язычники поганые. Господь-то уж разберётся. А что, господин Ветер, правда такие страхолюдия на суше бывают? В море-то всякое огромное водится, тут спору нет, но ведь на сушу-то не лезут. Мы как-то огроменную тварющу видели, аккурат с пещеры эти, так капитан сказывал, ежели и попробуют на берег вылезти, то тут же и подохнут от... от... не помню я. От слов страшных.
"От асфиксии, mo leannan. Всего-то удушье".
Роб вздохнул, оступаясь на камнях, будто шел этой дорогой впервые - не показывать же пирату, что знает, куда идти.
- Ты про жабдаров слыхал? Здоровенные змеюки, в четыре обхвата, а как на хвост поднимаются, так с осадную башню будут. И ядом плюют так, что иная сплетница обзавидуется. Помнится, неделю после такого отлеживался. А недавно довелось проглота зарубить. Слон слоном, только розовый и длинный, как корабль. Так что, я бы червя боялся. Он - тварь безмозглая, ему что друид, что моряк, что язычник, что праведник, лишь бы пожрать. А Господь разберется, конечно. Когда перед Престолом Его предстанешь.
- На всё воля Божья... - пробормотал моряк и поёжился, явно представляя себе и червя, и слона разом. - Ну да может не успеет. Сколько там те друиды девиц порешили, а у нас всего одна померла, да и то сама. Говорили ведь ей...
- Известно, бабы, - тоном султана, сбежавшего на тракт от гарема, согласился Роб. - Им что в лоб, что по лбу. А чего говорили-то ей?
Моряка пришлось переложить на другое плечо - с каждым шагом он становился все тяжелее. К тому же, на левом плече он сходил за щит, на случай, если его морские товарищи решат встретить Роба арбалетами.
- Так то и говорили, - удивился моряк. - Сбежишь, стало быть, худо будет. Капитан - он ведь добрый, аж на курице ей показал, чего будет-то. А всё одно не поверила. Дура дурой, истинно - баба. Так жила бы себе и жила, по бабьей своей доле. Дом, мужик... о, а вот тут, господин Ветер, круто сверните во-он у того камня, что веткой отмечен. Всего-то чуть подняться, а там и братья будут. Да их уже и слыхать вон.
Из-за скал и впрямь доносились шаги, отголоски усталой ругани и - совсем тихо - женский хор. Впрочем, тут же всё это потонуло в шуме ливня.
"Шаман-паскуда. Устрою я тебе хорошую погоду до Трюарметт".
Такую, что даже бубен порвется. Роб ухмыльнулся, небрежно отдаваясь содержимым накопителей воздуху высоко над грозой. Там стало холодно и начали собираться облака.
- Джентльмены, этот, кажется, ваш, - радостно поприветствовал он пиратов, собиравшихся вернуться в пещеру. Перед глазами на миг появился небольшой когг в бухточке выше, явно груженый. Бадб, всё же, оставалась лучшим напарником из всех известных. - Dia dhuit!

Елень Мирн вблизи еще больше был похож на чёртова Тристана. Разве что на арфе не бренчал. Зато в распахнутой шубейке виднелась безволосая грудь с красиво очерченными мышцами, какие бывают у михаилитских юношей, еще не успевших обрасти полезным жирком бойца. Девицы, должно быть, млели от таких роскошеств. Но Роб девицей не был, да и жилами мог похвастаться сам, хоть и предпочитал, чтобы его считали большим увальнем. Впрочем, ощупывал капитан моряка со знанием дела. И сокрушенно вздохнул, отдавая шаману.
- За спасение своего человека - благодарю, сэр Ветер, - Елень, не глядя, протянул руку назад, и одна из девиц, рыжая, с желто-зелёными глазами, вложила в неё зерно кавы. - Меня зовут Елень Мирн, впрочем, прозывают и просто Серебряным. Благодарствую - и без награды не оставлю. Вина? Эля? Рома? Мои милые принесут, что скажете. К слову, какими судьбами здесь? Неужто кто-то заказал русалку-другую?
- Друида - другого, капитан, - вопреки приглашению, Роб остался стоять. Потому что даже увальни знали - с подушек вставать долго и неловко. Особенно, когда у дома Пегги осторожно то ли понюхали, то ли погладили руны. - Вы бы глядели за девками, что ли. А то местные уж очень в червя верят, даже на витражах рисуют. А что до награды, то спугнуть русалок мне ничего не стоило. Вот принеси я вам хвосты - поторговались бы. Впрочем, можете предложить мне ром. И согласиться взять письмо, если через восточное побережье идёте.
- Солнышко, ром, будь добра, - Елень прищелкнул пальцами, и русоволосая горянка нехотя направилась к дальней стене, где были сложены несколько сумок, почти незаметных в полумраке. - Не бойся, не бойся, это недалеко. А вы, господин Ветер, даже не уточните, на север мы по восточному побережью, или на юг? Долгая дорога письму может выпасть, если направление не то.
- Меня устраивает любое направление, если через Тинтагель, капитан.
Название замка Роб произнес с чисто шотландским акцентом, глотая буквы в тех местах, где они нужны, и растягивая оставшиеся. Послушав, как красиво звучит это "Т'нтижаал" в гулкой пещере, он улыбнулся девушке и отхлебнул ром. Кретинские разговоры заходили на новый виток.
- Так ведь, если на север, долгонько письму странствовать, - улыбнулся капитан, отхлёбывая из кружки и сам. - Но, видать, не врут, что михаилиты - колдуны те ещё, потому как мне - на юг. Угадали, получается. Только вот кому письмо? А то вдруг мы в такие круги не вхожи. Не голуби ведь, чтобы в окошки влетать.
Химера, если дурой не была, ошивалась уже где-то поблизости. И вряд ли Армстронг смог вытравить из нее охотничье-тварное, призывающее сунуться туда, где так вкусно пахло дюжиной девственниц. Роб безмятежно пожал плечами, глядя на Еленя.
- А я и не угадывал, капитан. Наука не хитрая. Вон тот болтун, изрядно оттянувший мне плечо, сказал, что девушки уже кому-то сговорены. На юге вы двенадцать девственниц мало куда пристроите. Значит, остается Север. Где такой товар в ходу. Сам северный, знаю. Но идти порожняком, даже если за этих прибыль обещана, ни один капитан не станет. Потому что девки могут заболеть, утонуть в шторм, сожраться тварями или соблазнить матросов. А прочий товар как раз-таки лучше брать на юге. Дешевле, и на северах такого нет. Так что вышло, будто идти вам мимо Тинтагеля. А там и до Трюарметт недалеко. Ал де Три до сих пор держит бордель?
Дипломатия - это прежде всего искусство жонглирования фактами. И умение тянуть время.
- Куда же он денется, - капитан улыбнулся шире и покачал головой. - Да только побойтесь Господа, господин Ветер, откуда же у несчастного де Три такие деньги? Так куда, говорите, письмо?
Моряки меж тем собирали сумки, сочувственно поглядывая на товарища, вокруг которого шаман чертил круг. Двое, поймав кивок капитана, скрылись в отнорке - не том, через который до того подглядывал Роб, а в более крупном и таком ровном, что напоминал скорее рукотворную арку.
"Черти, черти, - одобрил действия шамана Роб, улыбаясь как распоследний придурок, - авось сгодится."
Он половину души отдал бы сейчас за короткий, удобный немецкий фальшинет. Из тех, что со срезанным краем, чтоб колоть. Потому как размахивать бастардом в тесноте пещеры, где под ногами валялись подушки и девки, было удовольствием сомнительным.
- Аккурат в Трюарметт письмо, капитан. Даже не письмо, а... souvenir, - из кошеля на свет пещерно-божий появился крест, украшенный кельсткой вязью. Раймон обязан был вспомнить, чей это амулет и понять, что кельтский крест обозначает не только единство стихий, но и могильное надгробие с надписью "Будь осторожен". А письмо ему Роб отправит позже. С любимым вороном Бадб, Йолем. - Задолжал побрякушку одной кеаск там. Сможете в море бросить?
- Знакомства ну прямо как михаилиту положено, - восхитился Елень и закивал. - Брошу, конечно, обязательно, хотя и против природы это - драгоценности в море бросать, а не наоборот. Как подумаешь, сколько там всего, так прямо жалеешь, что дышать под водой никак. Хотя... а правду говорят, что кеаск таким даром наградить могут?
- Если кто по сердцу придётся - одаряют, конечно. Что душа человеческая примет. Так вы, капитан, скажите, бросая, что от Fuar a'Ghaoth для Teine Oga. А то обидчивы они, будто обычные ба... дамы, а не хвостатые.
"Ну же, где ты, образец химеры за номером, которого я не знаю?"

Роб готов был поклясться, что за той аркой, куда ушли моряки, промелькнула тень. Что под потолком блеснули голодом глаза. Что в спину кто-то дышит, заставляя вставать дыбом волосы на затылке дыбом. Внезапно Елень Мирн замер, повёл головой, словно прислушиваясь.
- Что-то... не так. Кто-то прошёл по могиле, но не по моей, нет. Не моя неудача, но словно и моя, - его взгляд шарил по людям, задержался на раненом, перешёл на шамана, остановился на Робе. И капитан больше не улыбался. - Что это здесь такое, сэр михаилит? Свербит, как блоха под шубой, а не почесать.
- Червь, - Циркон был лаконичен, будто тайком сожрал царя Леонида и всех трехсот спартанцев. - Который от девок заводится. Мать моя орденская капелла, подушки!
Подушкам Роб почти обрадовался вместе с ним, хоть и не одобрял замысла. Химера шла... странно. Так мог передвигаться раймонов морок - завихряя воздух, как попало, сбивая всякую попытку понять, где она. Снаружи пещер? Внутри? Жрёт тех моряков, урча и постанывая от удовольствия? Выплясывает вокруг Роба Бойда, облизываясь?
- Скажите, капитан, сколько вы готовы платить за червя? И еще - вам очень нужны эти подушки?
- Подушки... - Елень оглянулся на проходы, жестом велел девушкам сесть. - Что ж там, в самом деле? Никогда такого не... а? Да, сэр михаилит, за такое я готов отдать хоть три подушки, хоть, конечно, нужны они мне и все. Но от сердца оторву.
Моряки, почувствовав, что что-то не так, бросили поклажу и сбились плотнее, проверяя оружие.
- Не пойдет. С подушек подати в казну не заплатишь. С девок, в общем-то, тоже. Хотя вон ту с ромом я бы взял.Ну, и смотря что у вас там в подушках, конечно. А ты чего тут рисуешь?
Шаман не рисовал уже ничего. Стоял, недовольно притопывая ногой, но его схема напоминала коловрат и без лишних затей переделывалась в защитно-обережное.
Старик равнодушно взглянул на него, цыкнул золотым зубом и сплюнул.
- Стороны. Точки. Зачем у тебя бабья тень?
"Это прозвучит странно, - донеслась задумчивая мысль Бадб, - но, кажется, он чует меня зубами. Кто бы мог подумать".
- Чем это тебя мои подушки не устраивают? - Обидчиво вскинулся капитан. - Между прочим, долго копил! Сначала спрашивают, а потом ответы им не нравятся... на!
Раздражённо схватив ближайшую подушку, он непонятно откуда взявшимся ножом вспорол шелк, и на камень в облаке перьев полились золотые монетки. Разные.
Двадцать один человек в пещере. Из них - двенадцать баб, один раненый, один шаман и один капитан. Еще шесть почти боеспособных, но Роб бы на них не ставил. Пиратов было не жаль. Сожрут их химеры - туда и дорога. Из пещеры долетел крик ужаса, и химера наконец-то проявила себя. Две особи, примерно по сто десять фунтов каждая, высотой до пояса и о шести-восьми лапах. Точнее воздух говорить не мог.
- Копил - не копил, а мертвецу они все равно не пригодятся, - задумчиво прищелкнул пальцами Циркон, рассыпая искры. - Много вас слишком. А меня только двое. Скажи, старик, а кроме женской тени ты больше никого не видишь? Химер, например?
Шаман задумался, глядя сквозь него, проворчал что-то себе под нос, но Роб не вслушивался.
Три входа. Двенадцать баб. Один раненый. Один крайне полезный шаман. И один капитан, неведомо как выживающий в этом мире. Херова куча подушек с монетами и перьями.
Роб еще раз оглядел фигурки. Он почти отдал эту партию. И кому - химерам!
Двенадцать баб. Им - холодный ветерок, заставляющий ёжиться и делающий их тела на ощупь такими же, как и камни вокруг. Им - восходящий поток, уносящий их дыхание и запахи вверх, к потолку, где гулял сквозняк. Даже Девона не придралась бы.
Один раненый, по вине Роба. Этот пусть лежит в круге и осознает, что и руки, и ноги у него работают. Не иначе присутствие девственниц помогло. Авось и убежит.
Крайне полезный шаман. Этот не пропадет, бубном отмашется.
Шестеро моряков с оружием. Наверняка им доводилось драться. Так что - пусть их, лишь бы не мешали.
И капитан.
- Мне очень интересно, капитан, а как вам до сих пор удавалось выживать? Не в обиду, просто любопытно.
А еще в пещере была вода. Она собиралась в лужицы, для того, чтобы с веселым журчанием перетечь к входам в пещеру. И тонко, натяжением, растянуться в проемах, образуя весьма своеобразные шторы.
Мир превратился в звуки.
Щелкнул арбалет, принимая на ложе рябиновые болты с отравленными наконечниками.
Тихо прошуршал извлекаемый из ножен меч.
Мягко прищелкнули пальцы, нащупывая огонь воздуха.
"Прощай, mo leannan. Не оплакивай меня слишком долго".
"Плакать? Я буду слишком занята, гоняя тебя пинками через весь Туата! Химерами. За хвосты".
"Догони сначала".
"О, я-то догоню, дорогой. Ещё как догоню!.."

- Полагаю, мне просто везёт, - прервал мысленный разговор капитан, легко пожимая плечами. - Как-то оно само, понимаете? Вот был случай, когда голову отрубить хотели, так поверите, именно в этот момент на палача напал бешеный голубь и выклевал глаз. А мэр-то, оказалось, голубей считал посланцами Господа. Ну, поначалу-то он счёл просто, что палач грешный больно, глазастый, и приказал другого позвать, но тоже... так что, сэр михаилит? Три подушки - это под тысячу выйдет, а если покупа...
- Химр никаких не знаю. А бабу и демонов - вижу, - равнодушно вмешался шаман, закинул в рот кусок чего-то вонючего и принялся сосредоточенно жевать, роняя крошки.
- Послушайте, коллега, сделайте над собой усилие, прекратите называть мою жену бабой. И мы с вами чудно поладим. Сколько демонов? Где? Как выглядят? Как скоро будут здесь?
Капитану с таким воистину чертовским везением следовало держаться поближе к девкам. Роб вздохнул, опираясь на меч и на мгновение прикрывая глаза. Он, всё же, очень устал.
"Викка, подушки с золотом или девка?"
"У вас, михаилитов, это что, в уставе прописано - девками оплату брать? И сбор не платите. Ни руки, ни ноги брату-казначею..."
"Ясно, подушки с золотом".
- Вот ведь молодняк торопливый пошёл. Как только до лет своих дожил. Один там, - шаман, не прекращая жевать, спокойно кивнул на арку. - Один вверх выскочил. А выглядят понятно, как. Как баба и кошка сразу, и это хуже нет - когда демон не только кошка, а ещё и баба. Такое к землянке придёт, и нету тебя. Скоро ли будут - сам гляди. Слушай.
Он едва успел договорить, как из пещер тусклым эхом раздался новый крик - протяжный, почти звериный.
Он тянулся, заполняя секунды. Кто-то из моряков с руганью кинулся было к выходу, но капитан рванул его обратно и повернулся к Робу, раздувая ноздри.
- Три подушки и четвёртая - с синей вышивкой.
- Умеете торговаться, капитан, - с уважением признал Циркон, тщательно и очень трепетно размазывая ром по водяной шторе. Что позволено водомеркам, то не запрещено и михаилитским магистрам, хотя Роб затруднялся припомнить, где его лучшая половина видел жуков с выпивкой. - Я уже почти заинтересовался.
Поверхность любой жидкости образует тончайшую патину, и сила натяжения в ней действует параллельно поверхности из-за существующих между частицами жидкости связей, которые Роб сравнил бы с семейными, так прочны они были. Если умеешь ими пользоваться, разумеется. Циркон - умел. Он вообще умел многое, и не был ленив в отличие от своего сожителя.
"Ну же, кошкобаба, иди ко мне. Mo leannan, я сейчас обращаюсь не к тебе!"
И другая мысль, со смешком: "Молодняк..."
- Больше не дам, - хмуро просветил Елень, морщась от нестихающих воплей. - Иначе всё одно помирать. Так что если не согласны, сэр михаилит, значит, будем справляться сами. Как-то.
- Вы пошлый человек, капитан. Вы любите свои подушки больше, чем надо. Но - по рукам.
Киска отдаваться за подушки не спешила. Казалось, что она уже рядом, мурлычет за аркой, но предпочитает свиданию томительное неведение, как и всякая женщина.
"Женщина. Ты же не будешь ревновать меня к химере, Викка?"
Роб глянул на девиц, вспомнил обнаженную Бадб - так было легче. Еще одна причина, почему его не соблазняли ни глейстиг, ни суккубы - он сам умел в феромоны. Всего-то нужно вбросить их побольше в кровь, а после - в пот, которого уже предостаточно. Конечно, это действовало только на женщин, но химера была наполовину ею. Да и у животных власть феромонов сильна. Самцам и самкам именно они позволяют находить друг друга для размножения.
- Thig an seo, piseag. Кис-кис-кис...
- Что-то аж бабу захотелось, - задумчиво заметил капитан. - Вот странно, всякий раз, когда жопа, так бабу хочется, а то и двух. Или трёх.
"Мне тоже. Но суть не в этом. Суть в том, что..."
Химера не шла. Играла с моряками, кричала ими же. Заманивала. Слишком умная для твари, что говорило о человеке, который мог бы стоять за нею и держать поводок наподобие того, который он отнял у Кейт Симс, привязывая к себе Девону.
Этот поводок мог вести к человеку или амулету. Роба устраивало и то, и другое, особенно, если для этого не приходилось глядеть в глаза химере.
- Mo leannan, скьявону и пригляди за мечом!
"Откуда, к дьяволу, у меня этот страх? Точно они не твари, а я не михаилит. Точно не учусь я всю жизнь убивать чудовищ".
Роб вздохнул, призывая внутреннего зверя. Который искренне недоумевал, что не нравится этим су... самкам. Большой, сильный самец, покрытый шрамами от стычек с другими самцами, вожак большой стаи, и вообще альфа. А уж пахнет как!.. Такого всякая захочет, и даже если ты самец, то подчиняться ему - честь, безопасность, интересная охота и много еды.
Мурлыканье вышло тихим, горловым, и отчаянно захотелось, чтобы Бадб... Роб тряхнул головой, отгоняя лишние чувства, оставляя только зверя и его повелителя. Зверятники - те еще психи, морочникам и не тягаться. Не могут морочники тянуть воздух обострившимся чутьём, пытаясь уловить не только запахи химер, но и ощущение поводка, на которых их держат. Понимание этой привязи, выраженное запахом шерсти, вкусом моряцкой плоти, движениями лап. Тактикой, наконец.
Короткий венецианский клинок упал прямо в руку, под восхищенный вздох капитана. А вот кошка восхищаться не спешила. Более того - обидно отвергала. Фыркая, злясь и швыряя в морду листья. Фигурально, разумеется, но Роба это позабавило.
- Слышь, старче, - улыбаясь, обратился он к шаману, - вот эти шторки из воды - прочные. А если ты еще постучишь-попляшешь, то прочнее станут. Демоны точно не войдут.
Химеру тем временем закрыли, будто холодной мокрой простыней обернули. Но значения это уже не имело. Роб знал, что за ней стоит человек. Оставалось понять расстояние контроля и механизмы его осуществления.
- М-м, сэр михаилит... - капитан, морщась, помедлил на очередной крик, донёсшийся из тоннеля. - Если получится, вытащите моего человека? Пьянь, конечно, безусветная, но как узлы вяжет - заглядишься! Где я ещё такого найду?
Коротко кивнув, Роб шагнул за водяную пелену.

- Не хочешь поразмяться, Викка?
Химера пахла женщиной и кошкой, какой-то жучиной дрянью, листьями и злобой. Еще от нее тянуло желанием закусить парой-тройкой фэа, так что на риск погулять с жёнушкой по пещерам Роб шел сознательно. Авось, зверёк соблазнится и приманится поближе.
К тому же, здесь было на что поглядеть. То ли друиды убегали от червя в дымину пьяными, то ли червь ударился головой о какой-то особо прочный камень, но эта компания напетляла тут изрядно, уподобив холм кривой паутине.
- Когда это я отказывалась?
Окольчуженная и оскъявоненная Бадб почесала за ухом, и Роб щелкнул зубами у её руки.
- На тебе доспех или как обычно? - вкрадчиво поинтересовался он, прислушиваясь к воплям моряка. Тот орал уже порядочно, заставляя задуматься об охотничьих уловках химер. Особенно хорошо думалось под особый, терпкий запах остывающий крови, который был ближе, чем вопли. Если подумать внимательно, расчертив пещеры на клетки, то моряк вопил где-то на юге и в центре, умудряясь при этом лежать в коридоре неподалеку.
- Хм? - Бадб оглядела кольчужный рукав, понюхала его и пожала плечами. - Раньше всегда хватало, как обычно. Ладно, ладно...
Она протянула руку и достала из воздуха другую кольчугу, звякнувшую удивительно похоже на михаилитские.
- Вокруг в темноте бродят неведомые твари, орут трупы, капитаны предлагают подушки, шаманы усиливают чары, а я, как дура, переодеваюсь... если меня в процессе сожрут, что тогда, саму себя по Туата гонять?
- Могу погонять я, - великодушно предложил Роб, не отрываясь от раздумий, но теперь о выборе направления. - Разнообразить семейную жизнь. А то что всё ты трудишься и трудишься, гоняешь и гоняешь.
- Угу, - Бадб повела плечами, расправляя броню, и хмыкнула. - Если сожрут, будем гонять по-очереди. К слову, а нас сожрут? В смысле, что делать-то будем?
- Наверх пойдем. Давать бой. Из скьявоны получается дельная рогатина, знаешь?
Сначала Роб хотел было вспомнить орденскую выучку, построить рунный став и даже поднять несчастный труп, чтоб тот поработал приманкой. Но это показалось таким грязным, таким мерзким действом, что от затеи он, поколебавшись, отказался. Нельзя, чтобы михаилит затмевал стратега, да и под небом, рядом с водой Робу работалось и дышалось легче. К тому же, воля была не так уж далеко, в каких-то сорока ярдах, за поворотом. Конечно, наверху могла сидеть вторая химера. Но... жабдар ел - не доел, Морриган била - не добила, а неуязвимых в мире все равно не было. Под неумолкающие крики мертвяка Роб зашагал к лазу.

- Какая милая, - задумчиво обронила Бадб, когда они выбрались на свободу из осточертевших пещер. - Этот твой Армстронг с Морри точно не знаком?
- Это твоя сестра, тебе виднее. И прекрати воровать у меня мысли, Викка!
Один из темных валунов развернулся, обнаружив себя женщиной-кошкой. Миловидной, с треугольной мордой, гладкой шерстью и хвостом с кисточкой. Всё это не портили даже дополнительные лапки, больше похожие на жвалы, и пластины.
- У нее кисточка есть, - умиленно вздохнул Роб, - ты ж моя прелесть...
Поводок от прелести тянулся в сторону корабля, через гряды камней, забирая левее этой прямой, в холмы. А еще у прелести была крайне любопытно устроена голова. Внутри черепа, там где у всех нормальных людей и зверей был мозг, мозг наблюдался и у химеры. Хороший, большой и наверное умный, управляемый органично встроенной опухолью на коре. Опухолью Роб окрестил это для себя. Так было понятнее и не требовало длинных рассуждений по Галену и Авиценне.
- Сзади ещё одна, - негромко доложилась Бадб, и на это пока не стоило обращать внимание. Первая лапушка шипела, и хотелось думать, что ей попросту хочется стать домашней, любимой и иметь свою будку на псарне. Вторая, как опытный засадник, начала закладывать круги, пытаясь оттеснить в дыру и в пещеры, но это не мешало - достаточно было шагать ей навстречу, оставаясь тем самым на месте.
Интереснее был мозг. И его строение. Там, как и у всех, носились по ветвистым дорогам маленькие молнии, соблазняя поколдовать. В конце концов, странно быть магистром, воздушником-водником - и еще черт знает чем, и не магичить. Не творить страшное, непотребное колдунство, не слыть чернокнижником, не целовать кошек под...
Роб хмыкнул, прищелкивая пальцами. Пожалуй, он обошелся бы без подхвостного целования кошек.
- Прикрой, Викка. Я попробую очаровать эту милаху.
У милахи, как и у всех, в крови и костном мозге жили суетливые пузыри. И шарики с тарелочками. И шипастые булавы. В общем, там много чего водилось, но отвечало всё это за борьбу с ранами, болезнями и прочими неприятностями, которые могут приключиться с каждым уважающим себя организмом. А управлял ими мозг. Есть ли хоть что-то более возвышенное и поэтичное, чем мозг? В нём сосредоточено всё. Даже у химер.
Особенно - у химер.
"Я хочу, чтобы ты этот механизм, боль, смерть быстро и мощно запихала в голову их поводыря. По вот этому поводку. Выжгла ими".
Закусив губу, чувствуя привкус собственной крови во рту, Роб тянулся к молниям, напоминая кто тут, мать его, громовержец.
- A thoirt!
Химеры кинулись вперёд одновременно, расправляя наплечные жвала. Слева и справа, ловя в перекрестье. С кончиков хитиновых придатков ударили плотные струи стеклистой попрозрачной гадости, от которой ощутимо тянуло хобиями и жабдаром.
Сам бой Роб даже не почувствовал, обозвав себя скорострелом. Потому что пару раз увернуться и много магичить - не то же самое, что долго, вдумчиво сражаться, наслаждаясь каждым момент боя. Первая химера умерла от нехватки мозга, подстегнув это самоуничтожением. Вторая - сгорела бы внутри воздушной сферы, если бы нее хозяйка. Девица неопределенного возраста, похожая лицом на химер, с тонкой струйкой крови из носа, отдарилась ненавистью и командой умирать второй химере, когда Роб снова тронул поводок.
- В следующий раз я хочу видеть с той стороны труп с кашей в голове, Викка, - хмуро заметил он, морщась от головной боли. - Перекинь меня к ней. Только поточнее. И отруби головы химерам, нам их еще на подушки менять.
- Ах, да, - вздохнула Бадб. - Подушки. Особенно та, с синей вышивкой...

- Вкусно?
Девица сидела в защитном круге, меланхолично глотая бусины из горного хрусталя. Она была худенькой, даже щуплой, одетой в черное и коричневое, а потому хорошо сливалась с ночью. Неподалеку паслась её кобыла, к счастью, без поводков и очень спокойная.
Роб дёрнул плечами, приветливо улыбаясь. Столь умелый кукловод заслуживал уважения.
- Отвратительно, - женщина поморщилась и сняла с нитки очередную бусину. - Всё равно, что зубы глотаешь. Выбитые, потому что в голове ещё подарок от этой твоей стервы гуляет - и это несмотря на то, что канал Рэн закрыла почти сразу. А я ведь предлагала вживлять противомагические броши, но нет! Каналы связи страдают, говорили они, управление ненадёжное, говорили они, может начаться отторжение... Чёртовы учёные умники, которые на самом деле ничего в нас не понимают. И смысл?
- Никакого, - согласился Роб, хмыкнув. - Потому как методики научного исследования учат нас, что образцы сначала должны пройти полевое испытание на объектах и в условиях, приближенных к боевым. А я, уж простите, не полигон. И может, прекратишь бусы есть? Ценные экспериментальные данные, понимаю, но закупорка пищевода - поганая штука. А если одна такая в легкие проскочит... На кой я Армстронгу?
Круг оказался простеньким, на четыре стихии и духа по гороскопу, рябиновой палочкой. Необычными оказались только две строчки из гимна Иоанну Крестителю. Labii reatum, famuli tuorum.
"Чтобы в полный голос
Смогли воспеть рабы
Твоих деяний чудеса,
Сними грех с их уст,
Святой Иоанн."
Женщина вскинула бровь.
- Может, полигон сделать? Откуда мне знать. Он очень хорошо закрывает разум, а если мне и удалось что-то уловить, так ты меня всё равно не отпустишь. Так зачем бы мне говорить?
- Я же рыцарь, - пожал плечами Роб. - Я не буду удерживать женщину против её воли. Плен - исключение, но ведь мы и не на войне. Всегда можно договориться. Особенно, если ты не будешь спешить натравливать остальных милашек, для которых тянешь время. Ну же, что мне пообещать за бесценное уловленное тобой?
Святой Иоанн был поганым покровителем и снимателем грехов. Не было никакой гарантии, что он не увлечется очередными своими видениями о конце света. Зато у него был красивый крест и рыцари-иоанниты с удовольствием носили его.
"О какой херне я думаю, мать мою Папу..."
- Удерживать или убивать - не одно и то же, - женщина проглотила ещё бусину. - Меня устроит, если я вернусь в лабораторию живой, целой и невредимой. Если подумать, то когда-то давно я уловила у сэра Армстронга одну занятную длинную фразу. Что-то на тему "клянусь своей семьей и своей землей"... знаете такую, сэр Циркон? Или лучше - господин Тростник?
- Лучше - Роб, - Роб вздохнул, усаживаясь на корточки у круга, что было опрометчиво, но ноги настоятельно требовали отдыха. - Послушай, дитя моё, ты слопала с фунт хрусталя, который усиливает способности к телепатии, а значит, всё, что хотела, ты уже сообщила. Нет смысла убивать, но я могу поклясться, конечно. И даже подарить тебе бутылочку льняного масла, а то мне почти страшно думать, как из тебя все эти камни будут выходить.
Оставалось надеяться, что химеры со вторым поводырём были далеко. Привычная косая усмешка предназначалась скорее судьбе, неизменно заставляющей уламывать женщин, чем девочке. И было почти приятно, что имя "Тростник" и его обладатель больше не тревожили.
- Эйвон. - Нитка, на которой осталась едва половина бус, упала на землю. - Ладно... господин Роб, обойдёмся без клятв, хотя убивать - всегда есть смысл, как по мне. Но если так, отчего бы не поболтать? На кой вы Армстронгу. Действительно, на кой тянуть историю, которой сотни и сотни лет? Возможно, потому, господин Роб, что мир подходит к перекрестью, за которым вы - да, именно вы, вместе со своей богиней - толкнёте его к гибели. Запустите процесс, за которым - только выжженная серая пустыня и монстры высотой с гору. Ну и, конечно, лабораторные крысы прям пищат от желания вас заполучить, но это всего лишь приятный побочный эффект.
- А бесконечно уважаемый мною сэр Армстронг, выходит, спаситель мира, - Роб задумчиво кивнул, подумав, что Вихрь уж точно никого к перекрестью не вёл, да и в Бирмингеме люди вряд ли желали серую пустыню. И хоть описанное очень напоминало один из тот мирков, где довелось побывать с волкодавами, в мрачные пророчества не верилось. Наверное, потому что будущее было не предопределено, не пророчествовал только ленивый, а Роб жил сейчас. - Мессия. Ну что же, мисс Эйвон, иди. Надеюсь на взаимность, потому что еще несколько химер меня могут очень разозлить. Очень, понимаешь? Эту хвостатую прелесть я готов увидеть только в том случае, если ты не справишься с хрусталём и тебе понадобится помощь лекаря.
- Господин Армстронг хочет жить, и я тоже, - просто ответила Эйвон, поднялась и потянулась, разминая руки. - И если и впрямь отпускаешь... ладно. Обманывать вроде бы незачем, потому что понимаю - шанса всё равно нет, хоть зли, хоть не зли. Так что - пойду я отсюда подальше, с хвостатыми и без. Бывайте, сэр Роб.
Круг она разомкнула пальцем, напев себе под нос две ноты - уверенно, протяжно. Не оглядываясь, вскочила в седло и тронула бока лошади коленями, посылая в рысь.
- Я смотрю, отпускать культисток, желающих тебя убить, входит в привычку, - без осуждения заметила Бадб, возникая из воздуха с сумками в руках. - Однако, какие полезные химеры. Чего только там внутри нет.
- Питаю к ним слабость, - хмуро вздохнул Роб, подразумевая культисток, а не химер. И привлёк жёнушку в поцелуе - неудовлетворенность произошедшим стоило хоть как-то восполнить.
Но предаться безумствам плотской любви у него не получилось ни сейчас, ни позже. Головы химер следовало продемонстрировать заказчикам, и стрясти с них побольше денег. И это потребовало гораздо больше времени, чем хотелось Робу. Во-первых, капитан устроил настоящее словесное побоище за синюю подушку. Потому что в ней были перья редкой утки, а Елень Мирн расставаться с ней не хотел. Пришлось вздохнуть, потрясти химерьей башкой и предложить её оживить, чтобы бравый Елень мог сам упокоить. И синяя подушка вместе с прочими, битком набитыми золотом, отправилась в казну Портенкросса. После такого улова брать со старосты деньги было грехом. Но Роб всё равно взял, все семьсот фунтов. И добрую половину ночи рубил дрова у Пегги, злобно матерясь под нос, когда попадались сучки.
"Любезный друг мой, мистер Соммерс.
Моё путешествие излишне затянулось, и, признаться, я изрядно устал. Помните, как это было у Данте? Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины. Однако же, из леса я вышел хоть и не без потерь, но с сувениром для вас, мой друг. Надеюсь, он порадует. Потому что я не знаю людей, которым не нравятся головы химер, да еще таких редких, полученных некромагами в лабораториях. Поглядите, какое у нее миловидное, женское лицо, не то, что у геральдических! Кстати, я слышал, что в Вустере неспокойно? Впрочем, я надеюсь вскоре выйти на берег из пучины пенной, вздохнуть более свободно, и когда закончится безысходная ночь, увидать, возведя глаза, свет планеты. Что всюду путеводна. Искренне ваш, Р.Б., магистр".
А когда закончились и пеньки, и письмо с головой Бадб положила спящему шуту в ноги, и над горизонтом показалась тонкая полоса рассвета, Роб устало протёр глаза. Теперь следовало принять ванну, одеться прилично и отправиться к несчастному Уиллу Харперу на свадьбу, хоть и хотелось в шатёр к неистовой. Об Армстронге и его мессианстве он обязал себя подумать позже.

13 апреля 1535 г. Рочфорд.

Свадьбы еще хуже приёмов при дворе. Если приёмы - это только торги породистыми кобылами, то свадьба - торжество перед случкой. Их Роб любил еще меньше, чем балы.
Ненавидел невест - растерянных, печальных, откровенно торжествующих, но всякий раз - лживых, не взирая на невинность или её отсутствие. Лживых - в своих чувствах, ибо ничего не может чувствовать девушка, волей родни отдаваемая незнакомцу.
Терпеть не мог женихов - радостных, мятущихся, старающихся выглядеть мужественнее, чем есть, ведь они еще более лживы, чем их невесты. Иначе не пили бы столько в преддверии первой брачной ночи, пропивая свою свободу.
Его тошнило от родни, притворно ликующей, поздравляющей, дарящей ненужный хлам, но втайне осуждающей и обсуждающей.
Воротило от гостей, прибывших пожрать от пуза за свой подарок, поржать над бледной девочкой-невестой, укладываемой в постель, поскабрезничать над женихом.
Христианство извратило древние обычаи, подмяло их под себя, как солдат потаскуху, а плод этого насилия выплюнуло и нарекло свадьбой.
- Знаешь, моя Бадб, мне кажется, что у нас с тобой это было честнее. Несмотря ни на что.
В зеркало Роб глядеть боялся. Оно отражало молодого, самодовольного, загорелого трактом и чуть не выспавшегося михаилита, забывая показывать недовольство собой, необъяснимый страх перед тварями, внезапную тоску по Ранульфу, неожиданную нежность к Бадб - чему причиной стало это её почесывание за ухом - и ставшую уже постоянной усталость.
- Мы хотя бы решали сами. Несмотря ни на что. К слову, а что мы будем дарить счастливой паре?
- Как говорил знакомый жид: "Таки шоб я знал, хоть и имею вам кое-что за сказать".
Бадб с утра была неприлично гола. И прижималась к спине прелестями, обнимая крепко и жарко. А еще она отражалась в зеркале, всем своим видом предлагая бросить бритву и не вытирая с рожи мыла умчать из Рочфорда к дьяволу. Хотя, к дьяволу Роб не хотел, а вот еще полминуты созерцания обнаженной женушки обязательно привели бы в шатер над лесом.
- Как думаешь, у тебя в шатре найдётся очелье Этейн? Среди всего того хлама, который валяется по углам, закатывается под ложе и на который я всякий раз наступаю? Это был бы милый, хоть и не очень тонкий намек твоей сестрице об её умении думать.
- Это очелье? - Бадб сунула руку в воздух и достала звякнувший золотыми подвесками обруч. - Да уж, сестрица выбрала так выбрала. Но не кажется ли тебе, что это слишком похоже на подсказку, где искать остальное? Мне, конечно, интересно будет посмотреть, как Харпер пытается обшарить - а сначала найти! - нужный шатёр, но всё же, чужие руки... и ноги... я всё же предпочту в шатре свои. И не только.
Вторая рука скользнула по животу, подчёркивая, что именно богиня предпочла бы в шатре, вынуждая размашистым движением стереть мыло, отбросить бритву и прижать неистовую теснее.
- Но ведь тогда я опоздаю на эту чертову, то есть комиссарскую, свадьбу, не смогу пощупать земли египтян и не оторву уши твоему любимому Зеркальцу. Но поскольку у меня все равно нет пирога, а выпекать его ты наотрез отказываешься...
Казалось бы, эти губы были целованы им много раз. Они всё также пахли стихиями и недавно выпитым вином, дорогами и спелой вишней. Но мир будто исчез на миг, возвращаясь полнотой красок, возвращая его, точно угасающая до женщины богиня поделилась жизнью. И хоть Роб знал, что это не так, не принять случайный дар не мог.
- И право, зря, - продолжил он спустя то ли пятнадцать, то ли двадцать минут, довольно наглаживая неистовую, - потому как кто такой магистр Циркон, там знают все, половина двора явится. А вот показать, какая хорошая хозяйка в Портенкроссе, стоило бы. Это донесут королю, он решит тебя соблазнить - ему нравятся домовитые женщины, и я его убью. Или не убью. Надо подумать, что выгоднее. Но очелье мы подарим, и я хочу потом послушать твой рассказ о выражении лица милой сестрицы.
- Обязательно. А показать... что же, можно и показать, - Бадб потянулась и пристально уставилась в потолок. - Я почти уверена, что Тающая-на-Ветру умела печь. И в Туата всегда полно слив и прочего. И ещё остались запасы муки с мельницы твоих волкодавов. Сейчас, я им поручу...
Роб вздохнул, щелкая ее по носу. Неистовая, как и всегда, слишком спешила.
- Снова дуришь. Без пирога обойдусь. Зачем приносить врагу кусочек одного из последних рубежей обороны? Я и без того изрядно рискую, притащив тебя сюда и отдавая придурку Харперу очелье. Уж покапризничать нельзя, как и положено хорошему консорту.
- Воспитанные илоты не капризничают! - Бадб вывернулась и в глазах вспыхнул огонёк предвкушения. - Нет, правда, это отличная идея. Не знаю как там с хозяйственностью, но подумай - все эти знатные гости съедутся к новым древним, будут жрать их еду, а мы в этой картине где? Определённо, надо пирог. Большой. С авалонскими яблоками, пропитанный ро... нет, пожалуй, вересковым мёдом. Точно. Будет весело. К тому же - ты ведь хочешь погулять по деревне так, чтобы тебя не хватились? С таким подарком можно будет слона туда-сюда водить, никто и не заметит.
- Эва, как звания быстро падают, - восхищенно хмыкнул Роб, понимая, что нелепыми обоснованиями отвертеться от фейского пирога не получилось. - Удобно, я даже завидую. Когда надо - муж, а если надоел, то: "Пошел вон, илот, отнеси тому кретину пирог на молоке козлов, вспоивших Кухулина". Переодеваешь юбки на ходу, Викка.
Бадб, наверное, была права. Роб мог погулять по деревне, не привлекая внимания и без того, чтобы его не хватились, но в суете, сутолоке, среди людей, вспоминающих былое, тянущихся к Древу, видящих в его ветвях прошлые жизни и смутные обещания грядущего, эта задача становилась проще.

На проверку это оказалось так сложно, что не помогал даже пирог.
Роб беззаботно насвистывал легкомысленную песенку о любви короля Луи Второго к гусятнице, поглядывал по сторонам и, возможно, ужасался бы. Но ужасаться не получалось. Зависть мешала. Там, где хозяйка этих земель возвращала своё мягко, ненавязчиво, чужаки порабощали. И делали это умело.
Строгая планировка деревень, в которых и обороняться удобно, и врагов жечь, если те войдут.
Распаханные и засеянные поля, где не было даже вездесущих галок, подбирающих семена - боялись.
Раболепствующие крестьяне, находящие время и на песню во время работы, и на отдых с кружкой эля.
Миловидные, как на подбор, девки. Улыбчивые, зазывно теребящие ленты на вырезах платьев. Способные родить новых рабов, здоровых и сильных.
Крепкий, с подновлённой кладкой манор, с гостеприимно распахнутыми воротами, и углубленным, прочищенным рвом.
- Пожалуй, мы рассёдлываться не будем, да, дружище?
Кто бы ни был этот сэр Рольф де Манвиль, но толк в военном деле он понимал.
Чего нельзя было сказать о его без пяти минут новоиспеченном зяте. Уилла Харпера Роб оглядел с интересом, который, впрочем, тщательно спрятал за благожелательной улыбкой. Мальчишка приоделся и раздался в плечах, но в зеленых глазах по-прежнему плескались упрямство и непонимание, и от того вассал вассала по-прежнему вызывал неприязнь. Не скрадывало это даже присутствие Дика Фицалана, почтительно опустившего голову.
- Здравствуйте. Спасибо, что приняли приглашение, вы оказали нам честь. Вижу, леди Бадб не с вами, надеюсь с ней всё благополучно и я, не приведи господь, ничем её не обидел?
Роб в мыслях хмыкнул. Если Бадб на кого и обижалась, так это на своего муженька, не способного на старости лет обрести равновесие. Но довольная женщина покладиста, а Роб самонадеянно полагал, что после бурного утра неистова осталась таковой.
- Dia dhuit, - мурлыкнул он, спешиваясь. - Миледи слегка нездоровится, но деликатность её положения не помешала ей приглядеть за пирогом.
Ложь Дика Фицалана в этот раз пришлась ко двору. В чужой домен, где всё уже дышало взошедшими семенами иной веры, Роб свою богиню не потащил бы.
- Я вынужден просить вас о чести посвятить баронета в рыцари, магистр. Сэр Рольф также считает, что здесь нет рыцарей выше вас, - почтительно вздохнул Фицалан, дождавшись, когда слуга примет осточертевший короб с пирогом.
"Куда катится рыцарство?"
Чувствуя, как бровь ползет на лоб, Роб улыбнулся. Последняя акколада, которую ему довелось проводить, была для Раймона. В душе еще жили воспоминания о той отцовской гордости, о радости за сына, об удовольствии, что всё это - его руками, перед ним и никто этому не мешает. Осквернить память - Харпером?
"А почему бы и нет?"
Как ни корми волка, он все равно будет глядеть в лес. Раймон был именно таким волком, не помнящим и не понимающим дружбы и привязанностей, злопамятным и... именно поэтому оставался самым беззащитным. Но всё, что Роб мог сделать для него сейчас - это приглядывать издали. И не цепляться за прошлое.
- Это мой долг, - позабавленно согласился он. - Хотя сперва я желал бы переодеться.
Мальчишка Харпер отчетливо сконфузился. Робу, привыкшему к иным юнцам, это казалось странным. В самом деле, кто в восемнадцать не хотел стать рыцарем, да еще чтоб посвятил если не магистр рыцарского ордена, то уж всенепременно сам король?
- Надеюсь, вы передадите леди Бадб мою благодарность, - выдавил из себя мальчик, - и примите поздравления? Позвольте, я вас провожу.
- Непременно. Пригляди тут, Феникс.
Остро не хватало Девоны. Гончая улеглась бы на седельные сумки, чтобы не подпустить никого, даже дьявольскую рать. Но жеребец тоже был приучен охранять хозяйское имущество, а потому волноваться не приходилось.
"Между прочим, - раздался в голове предостерегающий, но и позабавленный голос Бадб, - этот мальчишка только что оценил тебя взглядом ловца беглых грешников, и теперь у него разламывается голова. Вот ведь молодёжь пошла!"
Ловец. Роб задумчиво кивнул, отмечая покалывания в одном из кожаных браслетов на левом запястье. То, что предлагали Раймону и от чего умный сын отказался, сгодилось для комиссара. Пользующего этот дар, судя по всему, бесцельно и бестолкоково.
- Надеюсь, дорога выдалась спокойной? Если позволите, я бы хотел спросить у вас совета по поводу одной древней легенды. О гривнах Этайн.
"И в самом деле. У кого еще о них спрашивать? Только у скотта".
Не то, чтобы Роб удивился. Морриган умела быть настойчивой, и Харпер рано или поздно начал бы интересоваться, как избавиться от её притязаний. Вот только помогать ему не хотелось, после ловца-то.
- Странно, что вы спросили об этом. Особенно, если подумать, что подарок к свадьбе у меня не самый обычный, хоть в Шотландии ему бы порадовались.
Он покопался в одной из сумок, доставая и разворачивая сверток. Венец Этайн блеснул в солнечных лучах, с любопытством глядя на мальчишку зайцами и лебедями. И пока юнец недоверчиво таращился на украшение, пока хватал его из рук с жадностью голодного щенка, Роб осматривал двор, не находя в нем ничего, кроме умелой расстановки бойниц на стенах. И молился, чтобы ему не пришлось штурмовать этот манор.
- Хоть я и не шотландец, но очень благодарен, - наконец улыбнулся мальчишка. - Спасибо. И передайте, пожалуйста, благодарность леди Бадб. Я бы сказал, что не заслужил такого подарка, если бы он не был так хорош, и я бы не боялся, что вы заберёте его обратно. Выглядит замечательно, жаль, что нет гривен. Как думаете, у меня получилось бы их отыскать?
Юный нахал пал в глазах так низко, что Роб даже на миг возлюбил свояченицу. Но только - на миг.
- Ищите и обрящите, сын мой, - усмехнулся он, недовольно дернув плечами. И задал вопрос, которым почти наверянка интересовался каждый в этом маноре. - Скажите, вы поладили с леди Алеттой?
Мгновения два или даже три Роб просто наслаждался вытянутым лицом юнца и ехидно ржал Цирконом, благо, что смех этот слышала только неистовая. Мальчишка, тем временем, закрыл глаза.
- Знаете, я ведь здесь всего пару дней и половину этого времени, - спокойно ответил он, - не могу видеться с невестой. Да и вообще из-за свадьбы слабо понимаю, что творится кругом. Но вообще, если отвечать честно - нет, пока не поладил. И один господь ведает, как ей угодить и не обидеть.
- Женщины послушны, когда счастливы. И не обидчивы, когда довольны. Поладите. С вашего позволения, мне необходимо переодеться в облачение. И убедиться, что перед акколадой соблюдены все необходимые формальности.
Когда еще доведется выдать свои мысли за непреложные истины, в конце концов?

Акколаду Роб не запомнил. Разве что приложился к щеке Харпера чуть сильнее, чем это требовалось, мстя ловцу. Заодно и вытряхнул из него головную боль, а то ведь отговорится ею, чтобы не идти в постель Алетты. И отбыв рутинную обязанность, занял своё место среди гостей, ожидающих венчания. На беду, место это оказалось подле мисс Лилли Каффли, и спасительного королевского шута рядом не было.
Не было его и на пиру, зато рядом снова-таки оказалась уже упомянутая придворная прелестница.
- Хи-хи? - Как-то неожиданно печально и задумчиво заметила фрейлина, глядя на новобрачных.
- Не рады за подругу, дочь моя? - В тон ей полюбопытствовал Роб, прилежно крестясь и уговаривая себя не подпевать хору. Орденская котта надежно скрывала и лорда, и генерала, и даже просто Бойда, позволяя быть церковным сановником.
- М-м, - неопределённо ответила Лилли и вздохнула, блеснув камнями дорогого ожерелья. - Любите ли вы Его Величество так же, как я, святой отец? Или ничто, как Бог?
Удивленно глянув на ту, которую опрометчиво считал глупой кудрявой овечкой, Роб улыбнулся.
- Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены, дочь моя. Однако же, ни Его Величество, ни Господь не поощряют того уныния, которое я вижу на вашем лице. Разумеется, оно вас красит - как может быть иначе? Придает, знаете ли, оттенок модной нынче меланхолии. Но, право, не могу не вспоминать ту улыбчивую мисс Лилли, с которой меня познакомил шут.
"Бадб меня убьет".
- Ой, а я знала, что вы будете по мне скучать! Хи-хи-хи! Такой мужчина! И слово-то какое модное - меланхолия! Оно мне так идёт. Проказник! Михаилиты - они все такие, такие!.. - Не найдя подходящего слова, мисс Лилли просияла, хлопнув ресницами, и призывно наклонилась ближе к нему, почти коснувшись грудью плеча. Почти. Не дотянувшись, она снова выпрямилась и, не переставая улыбаться, продолжила вполголоса, так, что речь почти терялась за стуком ножей и взвизгами лютен. - Знаете, святой отец, покорный высшим силам, какое-то у меня странное чувство. Знаете, словно упырь прошёл по моему переплёту.
- Главное, чтобы упырь его не пожевал, - совершенно серьезно согласился Роб, которому слова няньки напомнили одну из орденских практик, когда бдениями и молитвами воспитанники получали ключи от своих новых имён. - Но, сдаётся мне, он прошел не только по вашему?
- Но ведь именно михаилиты - специалисты по упырям, - удивилась Лилли, аккуратно накалывая на вилочку кусочек персика. - Кого они жуют, где ходят... Господи, страх-то какой, подумать жутко! Даже в обморок упасть хочется, но ещё рано. Надо будет об этом вспомнить на танцах. Михаилиты - специалисты по нежити, и не только. Ах, какие же они заодно специалисты по женщинам!..
Лилли задержала задумчивый взгляд из-под ресниц на Хизер и мелодично продолжила.
- И - их, какой у вас чудесный, статный вассал, какой мужественный!.. И разведён. Жаль только, вот у него вкуса - никакого. Надо же было найти такую тощую и нервную женщину. Право же, милорд, отошлите его ко двору - там столько красивых, воспитанных фрейлин.
- Это мне жаль, что я сегодня не танцую и не буду рядом, когда вы решите падать в обморок.
Хизер напоминала Робу Эмму. Она не держала голову также горделиво, не говорила взвешенно и спокойно, но было что-то неуловимо фицалановское в выражении лица, голубых глазах и жестах. К тому же, она годилась оправой для зеркала, а потому Роб глянул на неё следом за Лилли. Дик как раз наклонил голову к своей спутнице, тихо говоря, и девушка отвечала ему с похвальной невозмутимостью.
- И я боюсь, что после той выходки Дика Фицалана при дворе не примут. Разве что у него появится очаровательная заступница, - рука фрейлины была маленькой и пухлой, похожей на сдобную булку. Роб с чувством приложился к запястью, мимоходом подумав, что к жёнушке лучше пока не возвращаться. И лихо улыбнулся. Так, как делал это только для хорошеньких подавальщиц, желая получить эль бесплатно. - Но в таком случае я, кажется, буду ревновать. И мучиться вопросом о причинах и последствиях.
- Ой, милорд магистр, вы такой лапочка! Но что глупенькая фрейлина может знать об ответах? О прошлом и настоящем, о крестах и проливах, о королях и кострах? Ничегошеньки. Вот умные мужчины - о, умные сильные мужчины знают всё! И статный вассал, и счастливый новобрачный, женившийся на лучшей подруге, скотина-он-её-недостоин. А фрейлина ведь умеет только хлопать глазками и... - Лилли живо повернулась к подошедшему Уиллу Харперу и просияла широкой улыбкой, от которой глаза стали напоминать чистое, прозрачное небо. - Хи-хи! Ой, баронет, вы такая лапочка, сладенький, так бы и съела! Вы пришли принести запоздалые извинения? За такие чудные глаза я могу и простить. А могу и нет - хи-хи!
Пока Роб размышлял, чем счесть лапочку - комплиментом или оскорблением - и восхищался, как ловко фрейлина слепила все его проявления в одно "милорд магистр", Лилли из говорящей по делу женщины снова превратилась в овцу, жеманясь и требуя какой-то сатисфакции у Харпера.
- Короли и капуста, - задумчиво повторил он, когда баронета удалось выдворить. - Вы правы, леди фрейлина. Порой мне кажется, что лет эдак через двести-триста, когда не будет ни меня, ни вас, ни даже недотёпы Харпера, на Гревской площади в Париже прозвучат слова: "Теперь ты отомщен". Но я - всего лишь магистр из ордена-преемника, и мне только кажется. Но так ли уж счастливый новобрачный недостоин? Впрочем, давайте отдадим этот пирог слуге, а я совершу подвиг ради вас, и...
Рост, бывший вечным проклятьем Роба, сейчас стал преимуществом. Приподнявшись и потянувшись через плечо хорошенькой девицы в розовом, он смог утащить коробочку с куском сдобы, которые в помощь Харперу уже начали разносить слуги, одаривая незнатных.
- И добуду другой.
Лилли порозовела и взглянула на него с искренней благодарностью, принимая пирог. На зашедшийся шепотками стол она не смотрела, зато бросила еще один взгляд на Алетту. Невеста, жарко улыбаясь, что-то говорила Харперу, и фрейлина погрустнела.
- Кажется, достоин он или нет, а ночь предстоит счастливая. Забавное чувство, милорд магистр, когда человек, с которым вырос, радуется твоему унижению... вы правда хотите, чтобы Дика Фицалана приняли при дворе?
- Не знаю,- честно признался Роб, рассеянно оглядывая зал, где уже едва уловимо пахло жреческим безумием, в которое готовы были погрузиться гости. - Но нахожу, что унижение этим вассалом ему не к лицу. Как ни старайся он, а на ишака седло жеребца все равно велико будет. К дьяволу. Давайте лучше поговорим о том, как интересно и разнообразно сплетничают о нас.
"Хи-хи".

УИЛЛ "Sgriosadair" ХАРПЕР


14 апреля 1535 г. Рочфорд.

Когда утром в комнату ввалилась вся та толпа, которую ночью подкупал Дик, Уилл от неожиданности чуть не вскочил с кровати. Пока он пытался понять, что происходит, почтенные гости оглядели простыню на предмет следов и, довольно кивая, скрылись за дверью. Вслед последней из матрон полетела подушка, но та закрыла за собой дверь и мести не вышло. Нужно было найти способ запирать треклятую дверь.
"Вторгаются тут всякие".
Голова прояснялась не сразу и Уилл потёр глаза, задумавшись, ни сном ли оно всё было. И главное, чего он вчера не понял - при чём тут было очелье.
Уилл на время отложил мысли о странном лесе, и взглянул на жену. Алетта сонно потирала глаза, только просыпаясь, так что было приятно просто наблюдать. Слуги оставили на кровати подносы с кашей и тоже исчезли. Уилл улыбнулся жене.
- Видимо, рано или поздно нам придётся выстраивать в двери баррикаду. Как ты себя чувствуешь?
- Замечательно, - с чувством ответила та, спихивая ногой поднос и устраиваясь поудобнее на его плече. Разлетевшиеся по коврам каша и осколки посуды ее совершенно не смущали. - А куда мы поедем на Север?
А настроение Алетты заметно поменялось со вчерашнего вечера, наверное, дело было в том, что теперь ей было не о чём волноваться. Он не стал обращать внимания на разбросанную по полу еду.
- В Лонгфрамлингтон, инспектировать женскую обитель - там случай необычный, потому что настоятельница сама попросила о проверке. А это вдвое подозрительнее обычного, хотя это тебе, наверное, скучно. - Уилл провёл рукой по светлым, растрёпанным волосам, наблюдая, как слуги начали заносить подарки. Чувствовать её на груди было приятно, заставляло успокоиться, почувствовать себя сильнее. - Ну что, посмотрим, чем нас одарили?
- Мне - интересно. Никогда не была в Лонгфрамлингтоне. Это же почти в Шотландии?
Алетта потянулась к первому свёртку, разворачивая его. В руках блеснуло то самое очелье.
- Дорогая вещь, - заметила она, примеряя его. - Можно будет продать. Мне к лицу?
Уилл стукнул себя по лбу.
- А мой подарок? Колье уже искать бесполезно, так что... - Он подтянул свою сумку и достал из неё камень. - Вот, ограничимся пока этим. Ювелира, чтобы оправить найдём по дороге, может быть и в Шотландии. А очелье тебе идёт, конечно, но оно необычное, так что осторожнее. Его подарили леди Бадб и сэр Циркон, и у него интересная история.
Уилл вкратце пересказал Алетте, рассказанную ему Диком легенду, следя за тем, чтобы жена не заскучала.
- И самое важное то, что мне нужно найти эти гривны. Я задолжал их одной выбивательнице долгов, за подготовку Саутендской церкви к оммажу. Потом расскажу тебе и об этом.
Алетта скептически покрутила камень в пальцах, задумчиво приложила его к груди - и кивнула, приникая к щеке поцелуем.
- Спасибо, он милый. Но я все равно хочу колье! Но если очелье такое опасное, что с ним надо быть поосторожнее, то тем паче, мы его продадим. И обидимся на Бойдов. Кто вообще дарит опасное на свадьбу?
Уилл улыбнулся - было смешно, что обижались они теперь вместе.
- Обижаться не на что, потому что оно может оказать очень полезным и они как будто читали мысли, когда решили его подарить. Так что лучше просто отложить. - Он отчаянно пробежался взглядом по блестящим украшениям, коробкам и посуде. Отыскать свой подарок получилось с трудом, но он дотянулся до выбранного Хизер колье. То лежало рядом с Алисиной коробкой, которую Уилл отложил так, чтобы Алетта не дотянулась и случайно не открыла. - Вот и оно, позволь я его тебе примерю. А камешек тоже отложи, я его сделал сам, так что таких наверное и во всей Англии не найдётся.
- Я это колье буду носить только в опочивальне, - голос Алетты стал еще задумчивее. - Слишком дорогое. И мы уедем завтра? В Лонгфрамлингтон?

Уилл взял со стола украшенное драгоценными камнями и золотом страусиное яйцо - подарок Кромвеля, покрутил его в руках и положил на центр стола. Толку было носить колье в опочивальне, если она всё равно была красивее в сорочке с растрёпанными волосами?
- Если получится ускользнуть так, чтобы никого особо не обидеть. О чём ты думаешь?
- О дороге и свободе, разумеется.
Уилл упёрся спиной о столбик балдахина. Захотелось улыбнуться, значит Алетта всё-таки думала не только о нитках, да иголках - ей надоело жить взаперти. Он бы и сам свихнулся, в окружении этой орды, которая вот так врывалась в спальню с утра.
- Не переживай, пока я работаю комиссаром, надолго мы здесь не задержимся. Сэр Рольф так строг в воспитании?
- Папочка никогда и ни в чем не отказывал мне. Не смей говорить про него плохо!
Алетта фыркнула, швырнула в него какую-то побрякушку и вышла из спальни, гордо вскинув голову.
Уилл вздохнул, потирая глаза. Нужно было научиться подбирать слова - стоило всего лишь сказать, что Рольф показался ему слишком добрым отцом, чтобы от него хотелось уехать. Взгляд наткнулся на письмо от Фламбергов.

Дорогой наш баронет, мы счастливы были получить ваше письмо в день вашей свадьбы, находясь как раз в полутора днях пути. Жаль, что голубь не прилетел вчера, ещё больше жаль, что вас явно пытали, заставляя это писать. Скажите, палач стоял прямо там или ждал за дверью? Леди Берилл полагает, что палачом был её дражайший братец, а потому передаем поклон и ему. К сожалению, пирог бы зачерствел в дороге, поэтому, увы, мы не можем его прислать в качестве подарка. А пойманная лесавка ухитрилась перегрызть горло пойманному же хухлику, поэтому её пришлось убить как бешеную. Поэтому в подарок не сгодятся и они, о чём мы крайне сожалеем. Леди Берилл предлагала запечь все это в пирог, впрочем, сэкономив вам деньги на афродизиях. Но получалось слишком дорого, а михаилиты, как всем известно, жадны и органически не способны делиться ни добычей, ни просто так. Однако же, несмотря на все это, мы совершенно искренне желаем вам семейного счастья, безоблачного неба над головой... Это очень странное пожелание, ведь тогда над вашими пашнями не будет идти дождь, но что поделать с этикетом? Поэтому, помимо его, мы желаем вам много детей, ещё больше денег и успешной карьеры, по которой вы продвигаетесь, как мы слышали, саутендовыми и хокуэлловыми шагами, а это ого-го! Так даже иной магистр ходить не станет. Засим откланиваемся, ибо получилось слишком длинно и голубей понадобится много, а это дорого. Фламберги.
P.S. голубь всё время пытался клевать сливу вместо того, чтобы её нести, так что мы отказались от этой идеи. Пожалуйста, найдите её на кухне и постарайтесь представить, что она - от нас.

Уилл закатил глаза, потому что написать он просто забыл. Такое случалось, после Хокуэллов, не вешаться же ему теперь. Из примечательного на столе было ещё колье от Фицалана, которое нужно было отложить, шкатулка - которую он перевязал, чтобы потом сжечь и хрень, которой Уилл ещё не видывал. Заколка для плаща была выполнена в форме пепельно-чёрного цветка, из которого росло что-то вроде упыриной пасти, с длинными клыками и острым языком. К ней прилагалась записка.
"С ярмом тебя, вишенка"
Уилл покрутил подарок в руках, было просто страшно, что эта штука откусит ему нос. Но выглядело необычно. Он отложил её, засунул письмо с монетой за пазуху и пошел искать Алетту. Нужно было извиниться.

В последнее время совсем не везло, и ждали его уже в первой после спальни комнате.
- Мой дорогой баронет! - Высокий рыжий мужчина, красоту которого не портил даже шрам через всю щёку, просиял, схватил Уилла за руку и с жаром потряс. - Мои поздравления! Что, как поладили с моей любимой и увы, уже замужней Алеттой? Друг семьи, Хью Мадженнис, к вашим услугам. А где же детки?.. Ах простите, вы же только-только отконсумировались, что это я! Люблю детишек, вот и сорвалось, да и порой, не поверите, кажется, что мир вокруг движется так быстро, что за ним и не успеть. Вроде и вчера человека видел, а глядишь, у него уже седина на висках. У вас есть седина, дорогой баронет? Нет? Как и с детишками - не успели? Славно, славно! - Хью откинул голову и захохотал.
У Уилла в голове как будто запели сирены, причём запели противно, и почти до боли. Этот мудак ему не нравился. Через зрение ловца ирландец выглядел так, как будто в нём чертыхалось и пыталось найти выход что-то тёмное, так что даже после пустыни и гадящих на голову демонов стало жутковато. Учитывая разговоры про седину, казалось, что этот Хью подселил в себя какого-то беглого гада, чтобы не стареть. Вот только как нужно было его изгонять? Никакого инструктажа с ним не проводили, а набрасываться на людях всё равно было нельзя. Уилл улыбнулся.
- С сединой лучше не спешить, правда? Спасибо, за поздравления, может быть я чем-то могу вам помочь?
Хью широко ухмыльнулся, жадно провожая взглядом юную медноволосую служанку, порскнувшую в спальню.
- Чуть седины на висках, мой юный неискушённый баронет, придаёт благородства и нравится женщинам. Но раз вы так любезно спрашиваете... мне эта штука совсем надоела, натирает просто жутко, - говоря, он сунул руку в штаны и принялся там шарить. - А, вот!
На свет появился зеленовато-чёрный каменный жезл с обломанной верхушкой. Прежде там была то ли морда какого-то животного, то ли просто крюк, но разобрать этого в блестящих сколах Уилл не мог.
- Понесите для меня милю-другую? А, вот ещё! У вас рыжей овцы случайно не завалялось?
- Нет, знаете, как-то не видел, но если попадётся обязательно сообщу. А зачем она вам?
Уилл проверил посох зрением ловца, секунду посомневался, но всё-таки взял его. Зачем он мог быть нужен, и при чём тут вообще была овца?
- Я вижу, вы уже познакомились, - сэр Рольф вошел в комнату, потирая руки. - А что, молодежь, не поохотиться ли нам? Жаль, что Ричард Фицалан уехал уже, вот уж кто заядлый, ну да мы и сами справимся. Егерь говорит, оленя в лесу видел, аккурат рядом с матушкиной часовенкой. Алетта любит оленью печёнку, сынок.
Уилл неожиданно для себя вцепился в руку ирландцу зубами, но тут же смог вернуть контроль над телом и оторваться. Жутко хотелось человеческого мяса или хотя бы кожи с сапог Рольфа.
"Конец тебе, смола паскудная, я тебя зараза изживу, ты мне за это ответишь!"
Или это было связанно с заданием ада? Мысли в голове смешались, и ни одна не была подходящим оправданием такой вот дряни.
Уиллу прилетело сначала в левое ухо - от Хью, потом в правое от Рольфа.
- Надо же, как юноши после брачной ночи нынче дичают. Дочь бы проверить, цела ли.
- С такой женой - и мужчин кусать!.. До сих пор так на меня кидались только женщины. Возможно, стоит проверить и юного баронета?
Уилл потёр уши, начиная бороться со смолой. До этого он откладывал, опасаясь, что что-то пойдёт не так во время брачной ночи. Теперь было обидно.
- Извините, не знаю, что на меня нашло. Видимо, и правда нужно поохотиться, чтобы лишние силы вышли. - Это было хреново, потому что времени на всё про всё у него была неделя, и Уилл не знал, что случится с Хью, после изгнания беглеца. А так он уже привлекал к себе внимание. Уилл против воли пнул стену. Нужно было закрыться в комнате, потому что припадок не заканчивался. От злости захотелось выбить дверь в комнату. Хью с Рольфом удивлённо переглянулись, но просто предложили встретиться через час. Уилл согласился и вернулся в свою спальню.

Уилл попросил служанку выйти и уселся в кресло. Хорошо ещё, что его так не понесло в постели, и плохо, если понесёт на охоте. Так можно было подвернуть шею, свалившись с лошади или и того хуже, накинуться на Алетту. И было непонятно, закончатся ли приступы, когда он изживёт смолу. Уилл налил себе эля.
В итоге, как он пока думал, Хью был тем самым беженцем, которого нужно было отправить в ад. Ну, если точнее, то им был либо Хью, либо та дрянь, что была в нём. Зачем ирландцу была овца и тот кусок посоха? Для чего-то вроде жертвоприношения? Кому вообще приносили жертвы беглецы из ада? Нужно было попробовать вызнать хоть что-то на охоте. Вообще, охота, наверное, могла дать шанс как-то отделиться, оставшись с Хью один на один. Вопрос был в том, что именно должен был делать ловец, и чувствовали ли черти ловца, так же, как ловец чертей. Уилл поднялся, заклинивая дверь одним из подсвечников и задёргивая шторы. Он проверил, чтобы никого не было в комнате, посмотрел даже под кроватью. Отложил кубок и попробовал позвать.
- Господин Саргатанас, у вас не найдётся свободной минутки? - В успех почти не верилось, потому что призывы демонов всегда представлялись Уиллу намного более торжественными и зловещими, но попробовать стоило. Ему нужно было узнать, что именно делать, и правильно ли он понял, что Хью беглец.
Демон ожидаемо не появился, и Уилл заходил по комнате, думая, что делать. А он ещё думал попробовать втюхать демону подарок Алисы. Уилл, конечно, ожидал, что договор с демонами станет проблемой в дороге, но не думал, что проблемы начнутся ещё дома. И сама ситуация была сложнее, чем можно было подумать. Ни тебе беготни по кладбищу, ни изгнания духов из склепов. Хью был живым, и случись с ним что-то, пришлось бы нести ответственность. И что было хуже всего - он не был уверен, что этот звон в голове, означал именно беглеца из ада. Не набрасываться же на всех подряд, пусть и придурковатых, пусть и ирландцев. И если бы он убил этого Хью, это вообще был грех или богоугодное дело? Ведь он сам со своей смолой не слишком-то и отличался от тех, кого ловил.
Уилл допил эль, от нечего делать разглядывая гору подарков. Наверное демоны подселялись в тело с согласия владельца, а значит и Хью был кем-то вроде оккультиста. Ладно, раз у него не получилось узнать, как именно нужно было изгонять чертей, оставалось только набраться терпения и подождать, узнать побольше. В конце концов он сам был виноват, что попал в пустыню, и должен был представлять чего стоило спасение.

Из-за того, что шаги растворялись между спутанными корнями деревьев, лес ощущался как комок старых ниток. Древний, затхлый и только совсем немного отдающий весной. Радовало, что где-то уже шумели птицы, и к ним можно было прислушаться, пробираясь между кустарниками. Уилл шагал за отцом Алетты, рассматривая его спину и думая, как поступить с Хью. Ирландца хотелось пнуть в ногу за то, что тот не давал просто поохотиться с Рольфом, и за то, что сейчас получалось думать только о деле. Уилл несколько раз всё обдумал и не нашел никакой подсказки, никакого намёка на то, как именно нужно было изгнать тёмную массу. Оставалось только рисковать и надеяться на то, что получится как-то разделить их троих. Охота совсем не походила на то, что он видел вчера и на то, что себе представлял - только они трое с обычным оружием. Наверное, так Рольф хотел узнать друг друга получше.
Задавить смолу так и не вышло, так что теперь приходилось думать ещё и об этом. Уилл взял с собой подарок Саргатанаса, на случай если тот мог оказаться полезным, хотя в это тоже не верилось. План был простым и совсем не продуманным - как-то попробовать заманить ирландца в часовенку, о которой упомянул Рольф, может быть прочитать пару молитв, и уж дальше смотреть что получится. Уилл взвесил в руке лук - это был первый раз, когда он охотился.
- Милорд отец, можно мы заглянем в часовенку? Я бы хотел посмотреть на неё. - Уилл говорил тихо, чтобы не спугнуть дичь.
- Разумеется, дорогой сын, - Рольф оглядывал кусты почти безмятежно, явно наслаждаясь прогулкой по лесу. - Ее построила моя матушка, Изабелла де Манвиль. Та еще штучка была, доложу вам. Отец ее называл "Адской Белли". Впрочем, это было время сильных женщин - иначе не выжить.
- Спасибо, будет интересно посмотреть. - кивнул Уилл с улыбкой разглядывая гончую по кличке Милочка, которая рысила возле хозяина. Собака была очень умной и хотя до этого махала хвостом и вилась вокруг хозяина, на охоте оставалась самой серьёзностью. Надежда была на то, что Хью опоздал на свадьбу именно для того, чтобы не присутствовать на церемонии в церкви. Тогда из часовенки могло бы что-то и выйти.
- Сэр Хью, может вы расскажете о себе - откуда вы, как стали другом семьи? Конечно, если у вас есть настроение - мне просто хотелось бы узнать.
- Не сэр, сэр Харпер, не сэр, просто - кэмильтон, - Хью погрозил пальцем. Лес он разглядывал с живым интересом, словно впервые видел деревья. - Ну а дружба - с этим всё просто.
- Обыкновенно, - подхватил тесть. - Общностью интересов и сходством в трактовке одного места из блаженного Августина.
- Да! О прекрасном, если меня не подводит память, ха!
Уилл бы не сказал, что его радовала общность интересов сэра Рольфа и Хью. Вообще было жутко обидно, что всё это происходило у него дома, пусть он ещё не привык к манору. Ирландец, конечно, бежал из ада, но как это потом объяснять тестю? С другой стороны, раз в Хью было что-то демоническое, значит он должен был быть опасен.
- А как вы познакомились? Наверное, в каком-нибудь сражении или чём-то вроде того.
Хью громко засмеялся, ничуть не смущаясь того, что может спугнуть дичь.
- В сражении, вот уж точно, сэр мой, точнее не скажешь! В Вестминстерском аббатстве во время проповеди Кранмера, очень, очень интересной, опирающейся как раз вот на слова Блаженного Августина. Битва со злом и тьмой!

- Приятно, что вас так интересуют друзья семьи, сынок, - умилённо вздохнул Рольф, - но, быть может, теперь вы расскажете, где и как познакомились с сэром Ричардом, с магистром, и главное - поладили ли с Алеттой?
- Начну, наверное, сначала - с сэром Ричардом я познакомился в Саутенде-он-Си, когда должен был инспектировать тамошнюю обитель. С магистром - ещё до этого, я искал кого-нибудь, кто сможет защитить жителей от некрещёных детей, которых закапывали прямо вдоль стен другой женской обители, и которые потом восстали из могил. - Уилл пожал плечами, лениво выискивая что-нибудь необычное между стволами. - Работа комиссара располагает к тому, чтобы узнавать новых людей, пока ездишь по стране. Кстати, кэмильтон Хью, я могу порасспрашивать и о рыжей овце, если хотите. А зачем она вам?
- А разве я хотел услышать предыдущие вопросы? - С удивлением в голосе спросил Хью и хлопнул себя по лбу. - Ужас какой. Совсем плохой стал, прямо как какой-то шотландец! Овца, сэр баронет, как известно нужна ради тонкого красивого руна и на развод. Хочу завести стадо в деревушке под Дублином, понимаете? Так что главное чтобы приплод давала, а для этого хорошо бы колхидскую породу, или абхазскую. Вот и ищу. У вас такой всё ещё нет?
- Пока что нет. Ну, если увижу - напишу вам. Кстати, посох у вас интересный, если хотите я могу попробовать его восстановить, если скажете, как выглядела отколотая часть. Хотя, он наверное, старый?
В общем-то ничего из ряда вон необычного Уилл в истории не находил. И вообще, то что Рольф и ирландец были знакомы относительно давно, наверное значило, что зараза вселилась в Хью недавно. Чёрт, и почему нельзя было заранее сказать ему что именно нужно было делать?
- А вы - скульптор? - Восхитился Хью, и погрозил пальцем. - Некоторые вещи, мой юный баронет, лучше оставлять в исконном, так сказать, сломанном виде. Ну вот представьте, починили вы этот жезл, сделали красивым, так что мне им потом, по морде никого не бить, боясь испортить?
Уилл улыбнулся.
- Ну, как по мне, тут как раз наоборот - если это какая-то древняя древность, то чинить его никак нельзя, потому что потеряется всё достояние. Ну а если вы собираетесь им кого-то бить - то почему бы и нет - ударная сила убойнее выйдет. И вы правда таскаете с собой такую неудобную штуку только на случай, если придётся кого-то по морде бить? Вы только не подумайте, что я нарываюсь.
В итоге ему не сказали ничего интересного ни про овцу, ни про кусок жезла, а время-то уходило. Ну вот на кой чёрт одержимому овца и кусок жезла? Просто чтобы поддержать разговор на свадьбе друга? А на какой чёрт одержимому свадьба и друг?
Хью в ответ только хмыкнул, а впереди показалась крыша приземистой часовенки - основательной, как будто выросшей из земли. По-настоящему старые церкви всегда представлялись Уиллу именно такими - как будто их вырезали из огромного камня, а потом просто накрыли деревянной крышей. Возле часовенки холодели несколько старых, ему по колено, надгробий. Наверное когда-то более высоких, а теперь утонувших в земле и почти не читаемых из-за мха. Насколько он понимал, земля кладбища тоже была освященной, и если в Хью сидела такая-то нежить, то это должно было показаться уже на входе.
- Зайдём внутрь?
- Разумеется, - Хью небрежно кинул дротики у оградки и с видимым удовольствием потянулся. - Как же не помолиться перед охотой, да ещё в таком славном месте? Знаете, её ведь построил отец сэра Рольфа. Тоже Хью звали, ха! Хорошим людям - хорошие имена! А называется - Часовня-для-Рольфа. Так что зайдём, конечно, проявим уважение, и во здравие...
- Пойду следы оленя поищу, - слегка смущенно проговорил тесть. - Пока вы молиться будете.

Уилл вздохнул, аккуратно укладывая лук с колчаном на землю. А Хью-то и бровью не повёл, топая по святой земле; или может быть католики не освятили часовенку как следует? Как-то оно всё подозрительно легко складывалось - так, как будто не он тащил Хью к часовенке, чтобы попробовать изгнать чертей, а Хью тащил его. Было как-то не по себе - хотелось вскинуть руки, развернуться и быстрым шагом вернуться к манору. Матерь божья, ну и как он должен был начинать изгонять демона? Молитвами? Так Хью сам предлагал помолиться. Нужно было подумать заранее и взять с собой хотя бы святой воды. Он подошел к часовенке, открывая дверь и предлагая Хью зайти первым. По спине неприятно бегали мурашки от того, что ирландец был сзади и мог свободно напасть. А может на воре просто горела рубашка и Уилл волновался от того, что сам думал, не лучше ли приложить Хью чем-нибудь.
- Только после вас. А вы немало знаете о моей новой семье, так что мне только слушать и запоминать.
- Слушайте, - благосклонно кивнул Хью, задержавшись на пороге часовни. - Но надо сказать, мой юный друг - мы ведь друзья? Ха! О семье лучше всего узнавать по ним же. Живите, юноша, живите! Наслаждайтесь жизнью, пока она у вас есть! Суетой, которую оставляем мы за за пределами сего храма Господня. Потому как иное внутри следует... да! Да, чую! Озарение!
Он порывисто шагнул внутрь и взревел так, что в лесу всполошенно заорали галки, а Уилл чуть не оглох.
- На Тебя, Господи, уповаю! Буду радоваться и веселиться о милости Твоей, потому что Ты призрел на бедствие мое, узнал горесть души моей и не предал меня в руки врага!
Уилл почувствовал себя окончательно потерянным, заходя в часовенку. Внутри было пыльно и темно - свет пробивался только через тусклый витраж напротив двери, а ветхость мешала дышать. Может Хью не был беглецом и он просто ошибся? Или сбежавшая из ада душа благодарила Бога за второй шанс? Теперь Уилл чувствовал себя, наверное, как палач перед казнью - просто отвратительно. Он взглянул на ирландца, но чёрная масса никуда не делась. Выходило, что ловец был даже хуже палача - душа, наверняка, знала куда попадёт и что с ней будет. До истории с Саутендом Уилл, грешное дело, думал, что может быть после смерти ничего и нет. Просто ничего - ни вечной пустоты, ни мук, ни блаженства ни его самого. А теперь становилось страшно - за то, что будет, если, а скорее когда ему всё-таки не повезёт. Уилл вздохнул, невольно напрягаясь, внимательно следя за ирландцем.
- Вы так говорите, кэмильтон Хью, как будто уже умирали и теперь вернулись к жизни.
Ногу пронзила жуткая боль, а Уилл даже не услышал собственного выкрика, потому что Хью продолжал орать какую-то дурную цитату.
- Я забыт в сердцах, как мертвый; я - как сосуд разбитый, ибо слышу злоречие многих; отвсюду ужас, когда они сговариваются против меня, умышляют исторгнуть душу мою.
В голове всё смешалось. Он выхватил подаренный Вороном нож, и попробовал прикончить заразу, которая вцепилась ему в голень, но та легко увернулась и отскочила. Херня похожая на здоровую - ему по колена пиявку, с вертикальной пастью и единственным, огромным, выпирающим глазом ползла по полу на вроде змеи. До этого Уилл не ощутил никакого движения по камню. Он тронул стену, выпуская в тварь тучу мелких камней, но та извернулась, отползая в сторону. Кровотечение не останавливалось. С потолка упала ещё дюжина огромных пиявок, те из них, которые попали на Хью, до пола долетели дохлыми, остальные рухнули аккурат на Уилла, немедленно принявшись за трапезу, одна упала совсем близко, чуть его не зацепив, и теперь приплясывала и попискивала, явно завидуя более везучим своим товаркам.
"Июльский карлик на северном море, как же это больно и противно. Я прямо чувствую, как они высасывают кровь".
Уилл попробовал прижать одну из пиявок к стене и ударить ножом в глаз, но та сомкнула прочные веки, которые действовали, как панцирь и лезвие просто соскользнуло. Уилл хрипнул, попробовав хотя бы прицепить заразу к стене. Ниже глаза у пиявок было что-то вроде двух пар костяных наплечников, вот между ними он и попробовал прицепить тварь к стене чем-то вроде каменного ошейника. Но пиявка опять соскользнула вниз, больно вцепившись по дороге в ногу. Хью, как он только ещё не охрип, продолжал орать.
- Избавь меня от руки врагов моих и от гонителей моих, яви светлое лице Твое рабу Твоему! Спаси меня милостью Твоею!
Уилл крякнул от боли. Захотелось со всей силы ударить ногой вместе с тварью по стене, но зараза бы опять соскользнула, а он бы сломал себе кость. Ирландец продолжал кричать.
- Господи! да не постыжусь, что я к Тебе взываю! Нечестивые же да посрамятся...
Уилл почувствовал, что сейчас потеряет сознание от кровопорети и попробовал нырнуть под пол, размягчая грунт под собой и заставляя его немного разойтись, так чтобы он упал в кармашек. Хью прекратил орать и заметил с явным недовольством в голосе:
- Мой юный баронет, потише, вы мешаете святой молитве. Бесы в вас вселились, что ли?
Перед глазами всё стёрлось, а он больно ударился ногами и услышал сверху жуткий грохот и шум. Он обрушил здание, а под ногами, видимо, хрустнула одна из балок. Всё тело болело от укусов, а кровь продолжали сосать. Не малейшего понятия как объяснить всё Рольфу, никакой уверенности, выжил ли Хью.
В темноте, где он чувствовал, как из него вытекают остатки крови, и как в кожу и мясо плотно вцепились зубы, жутко захотелось выбраться наружу. Уилл направил грунт так, чтобы тот залез тварям между клыками, в малейшие зазубрины в костяной броне, оттаскивая зараз от него.
Но ничего опять не помогло и Уилл пополз наверх, чувствуя что начинает задыхаться. Когда он выбрался, в глаза больно ударил свет, а в рот с первых вдохом попала сырая земля. Пока Уилл откашливался, твари недовольно запищали и начали зарываться под землю, но он почти не обратил на них внимания, уставившись на Хью. Ирландец сидел у алтаря в окружении поломанных досок и повалившихся камней. Один его рукав был припорошен штукатуркой, но в остальном Хью выглядел невредимым. Внимание, правда, привлекало не это - рука ирландца лениво гладила младенческий череп, который лежал у его ног, в окружении младенческих же костей.
- Ни черта не понимаю. - Уилл с трудом поднялся, пытаясь остановить кровотечение. Пиявки выпустили в кровь яд, который не давал ей как следует сгущаться. Хорошо, что пока хотя бы не было видно Рольфа. Он должен был скоро прийти не шум. - Может, мне просто нужно сказать, что я изгоняю из вас эту дрянь? Потому что молитвы вы уже прочли.
- И ведь не хотел я верить этим слухам... - задумчиво проговорил Хью, печально глядя на Уилла. - О безбожных комиссарах Кромвеля, одержимых бесами, ломающих часовни, сокрушающие монастыри - прибежище невест Иисусовых и женихов... э... Иисусовых. Вы не читали молитв в Божьем месте, мой дорогой баронет, и Господь наказал вас, но теперь мне кажется, что стоит несчастному старому Хью Мадженнису стать десницей Его и провести обряд изгнания бесов, коему научился у святого отца Иеримии в Кинцвиси... потому что негоже моему другу иметь одержимого зятя.
- Знаете, мне порой действительно кажется, что я проклят - куда не приду, вечно что-то обваливается, и почти всегда мне на голову. Кинцвиси... где это? Наверное, не в Англии, потому что иначе я бы слышал. А вообще, вы всё перепутали, изгонять должен я, а не вы, и из вас, а не из меня. Вот.
Уилл взглянул на лежащий в стороне лук, тот был сломан отлетевшим от часовеки камнем. Будь тот цел, можно было попробовать добраться до него и пустить в ирландца пару стрел с далека. Но он всё-таки хотел не убить Хью, а попробовать вытрясти из него чёрта, хотя такими темпами можно было и самому отдать душу богу.