День: шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

- …Не ослабевайте в своем усердии. Служите Единому не на чужой земле, как еретики и язычники, а на земле своей. Земля эта – наша. Мы защищаем ее кровью нашей. У каждого на этой земле есть своя земля. И эта земля есть место служения. И на этой земле мы служим Единому.
Рена сидела во втором ряду, сложив руки. Клекочущий голос Стебера вливался в уши и будоражил сердце. На лицо женщины слева легла печать тихого благоговения. Лицо мужчины справа хранило смешанное с верой восхищение.
- Будущее этой земли в его руках через наши руки. Он создал эту землю для детей своих. Не дети его не имеют права обладать землей, - продолжал проповедовать Стебер. – Гнев Единого открывается на всякое нечестие. И делающие зло истребятся. Верующие в Единого наследует землю. Уповайте на Единого, потому что тогда вы будете наследовать землю.
Священник говорил. Он оглядывал внимательным и острым взглядом ему внимавших. Темные глаза поблескивали в рыжеватом пламени свечей. Темные, словно… машинное масло. Маслянистые, страшные.
Страх и благоговение перед силой чужого слова сплетались внутри Рены. Взгляд священника переходил с одного лица на другое, с другого на третье, с третьего на четвертое.
- Моя слова духовны. Я называю происходящее своими именами. Нечестие есть нечестие. Делающие зло это есть делающие зло. Грех это есть грех. Мерзость это есть мерзость. Праведность это есть праведность. Вокруг праведных – жизнь. Там, где нет праведников – жизнь завершается. Серде мое и сердца ваши трепещут от присутствия Единого. Он слышит вас и слушает вас.
Лиа захотелось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на купол церкви – как будто оттуда мог смотреть Единый. Его лик, и правда написанный прямо по сырой штукатурке над алтарем, был безмятежен и спокоен, а глаза смотрели строго.
- Будьте послушны Единому. Благодарите Единого за то, что он ведет вас, по пескам и бродам, пока не станете идти через них, как влекомые течением, и вы приблизитесь к награде. Награде за ваши годы труда, за ваше послушание, за ваше смирение. За то, что вы не стали сидеть на месте, смотря, как проплывает и проходит мимо вас. – он замолчал, и произнес резко и громко. – Я не хочу сидеть на берегу! Я хочу плыть в потоке…
Сидевшая рядом с Реной женщина вздрогнула. Лиа же – поежилась. Она хотела отстраниться от текущих слов. Нет, они не говорили о плохом, лишь – о чужом звучали.
- Шагайте за единым. За кем нам еще идти?!
Рене показалось, что раньше она знала ответ, но теперь думает слишком по-другому, чтобы ответить. Взгляд отца Стебера снова остановился на девушке, замер, впившись в ее зрачки, холодный и ледяной. Как будто священник смотрел и видел шэа лиа как раскрытую книгу и читал на страницах ответ, который ему не нравился. Губы Най задрожали, а в глазах – показались слезы. Это, как будто, удовлетворило старика, словно он решил, что дрожь и слезы вызваны благоговением перед его словами.
Рена прерывисто выдохнула, так же прерывисто выдохнул мужчина справа.
Всех присутствовавших в церквий людей объединяло что-то, что лиа ощущала, но не могла определить. Она казалась себе на чужом празднике или в чужой стране, где есть свое Средоточие, отличие от того, к которому обращаешься во снах, когда дремлешь дома в Шэн-лие.
Лежавшие на коленях пальцы подрагивали, сжимали судорожно складки коричневой робы. По рукам бежали мурашки, а отец Стебер продолжал говорить.
Рена взглянула на его хищных профиль, и поняла, что ей будет невообразимо страшно идти заниматься к нему сегодня вечером. И дело было вовсе даже не в тех словах, которые разносились под сводами церкви сейчас, более того – дело было в том, что лиа не верила в то, что говорит священник.
Его проповеди были важны для него же, но отнюдь не то, о чем они звучали.

День: тринадцатое августа
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

Сны были сладкими и крепкими, а утро - теплым.
В этих снах не было ни жестоких, сыплющихся градом ударов, не было крови, не было свиста плети. Не было долгой, изнуряющей болезни, скитаний, голода – ничего. Только объятья, несущие мир и покой.
Когда Эрис проснулась, она все еще чувствовала это тепло.
Ригор Макабрей все ещё лежал рядом с ней, но уже не спал - смотрел на неё внимательно и как-то странно, будто испытывая.
Увидев, что девушка открыла глаза, он приложил палец к губам и указал глазами на выход.
"Когда солнце встанет, я исчезну", - произнёс он одними губами.
Она кивнула и чуть отстранилась:
"Что ты теперь думаешь? Мне вдруг стало очень интересно, малефик, не пойми превратно. Что ты стал думать обо мне?"
"Ты не оружие. Человек", - Макабрей улыбнулся и кивнул. - "Это многое меняет."
"Вряд ли", - не согласилась она. - "Это ничего не изменит ни в сегодняшнем дне, ни в завтрашнем".
"Ты увидишь", - загадочно пообещал малефик и отодвинул ногой полу палатки. Солнце ещё не встало, но воздух уже наливался серым, бестеневым светом, а на траву выпала роса.
"Полагаю, мне пора. Спасибо за ночь, Эрис"
Она отвернулась и сделала вид, что опять уснула. Только губы прошептали: "И тебе".

Лагерь спал. Почти весь.
Выражение на лице потягивавшегося Дентона можно был запечатлевать на холсте, как показывающее настолько крайнюю степень изумления, что изумительнее просто некуда.
- Э... - выдавил из себя он.
- Эге, - ответил Макабрей, выбравшись из палатки и быстро оглядевшись. - Дентон, если что - ты ничего не видел. Ты спал. Предупреждая твой вопрос: нет, это не то, что ты подумал.
Дентон все-таки напрягся и смог изумиться еще сильнее.
- Как это не то? Это не ты интересовался у меня вчера на ее счет?! Черт, я было подумал, что перепутал, где стоит ее палатка... - медленно, но верно из изумленного его лицо становилось... обиженным.
Впрочем, стоило отдать ему должное - заботясь то ли об отдыхе остальных, то ли о конфиденциальности Макабрея, он говорил совсем негромко.
- Да, интересовался, - неохотно подтвердил Макабрей, делая знак отойти в сторону от лагеря.
Парень побрел за ним, сшибая по пути головки цветов армейским ботинком.
- Ну... мне остается порадоваться за тебя... - пожал он плечами, когда они оказались на достаточном отдалении.
- Дентон, я тебе говорю: всё совсем не так, как ты думаешь. - Макабрей был убийственно серьёзен. - Очень прошу - ни слова о том, что видел, ни Эрис, ни Фиерсу, ни кому-то ещё.
- Я же не совсем свихнулся, чтобы доложить Фиерсу! - в подтверждение собственной адекватности Дентон скосил глаза к переносице. - Нет, правда, Макабрей, что ты там делал... всю ночь, как я понял?
- Вот ты не поверишь - спал!
- С ней.
- В одной палатке, ты читаешь мои мысли, Дентон! - шёпотом возликовал Макабрей.
- И вы... - Дентон сделал пригласительный жест, предлагая некроманту продолжить.
- Отлично выспались! - взгляд Ригора был невинен, а улыбка сделала бы честь самому прожжёному садисту-инквизитору.
Юноша сложил руки на груди.
- Ладно-ладно. Я почти верю. Поверил бы совсем, но я уже взрослый мальчик, мне... - он в задумчивости глянул на Макабрея. - Но ты все равно будешь ржать, поэтому неважно. На самом-то деле у меня только один вопрос - почему ты все еще жив, если ухитрился провести с ней ночь за тем или иным занятием?
- А кто тебе сказал, что я жив? - ласково улыбнулся Ригор, нарочито не разжимая губ. - Знаешь, многие некроманты после смерти далеко не сразу покидают этот бренный мир...правда, им нужно нечто вроде топлива. Например... свежая кровь!
- Иди ты, - обиженно пробормотал Дентон. - Нет, я решительно не въезжаю, Ригор. Почему ты? Почему не Калеб, не... не я? Я знаю ее семь лет.

- Первое - я наглый, - сказал Макабрей, всем видом иллюстрирующий собственное утверждение. - Второе - обаятельный. Третье - жизненного опыта несколько больше. Ну и четвёртое...я попробовал!
- Ага, вот ты какой, рецепт счастья, - Дентон присвистнул. - А знаешь что? Я запомню. И если не сработает, получишь хорошего пинка по некромантской заднице... эх, почему у меня кристаллы не в коленках?!
- Пробовать на Эрис не рекомендую. Как говаривал один мой старинный знакомый и коллега - тренироваться, молодой человек, надо на кошечках! Ренн, например, идеально подойдёт.
Дентон задумчиво заложил большие пальцы за ремень, немного покачался с пятки на носок.
- Идеалы идеалами, но... зачем она мне? Она такая обычная. Нормальная. Разве что излишне впечатлительная и легко краснеет, но все же... - он дернул плечом. - Дурацкое утро. Стою, как дурак, и учусь жизни у некроманта. Ригор, у тебя была счастливая жизнь?
- Была, - очень серьёзно ответил тот. - Недолго, но была.
Парень кивнул - на этот раз с настоящим пониманием.
- А вот у меня пока не было. Была относительно беззаботная, но не счастливая.
- Хочешь создать свою счастливую жизнь, так, Дентон? Или просто - свою?
- Свою, только так, чтоб она была счастливой. Это было как игра - когда забрали в Лабораторию. Сначала игра была смешной, увлекательной, потом, когда пошли операции - уже не очень, а совсем потом - стало еще лучше. Мне... нравится чувствовать себя особенным, - он скорчил зверскую рожу и внезапно, без предупреждения, сделал резкое сальто назад. Выдохнул и продолжил: - Ну, в этом духе. Только игра что-то слишком уж затянулась, и воротничок формы ЭКК стал сдавливать горло.
- Понимаю, - Ригор прищурился. - У них вообще узкие воротнички, так ведь? Нам, толстошеим, в них трудно. Кстати, ты не знаешь, есть среди "Безымянных" ещё такие же...испытывающие дискомфорт с одеждой?
- Ха-ха! - Дентон окончательно развеселился. - Да ты сплетник.
Засунув руки в карманы, он обошел Макабрея, присмотрелся к нему, потом еще раз обошел...
- Могу тебе точненько сказать, что это не Калеб, ему вообще никакой другой костюм не подойдет. И не Айден, который после случая со своим бегством стал тише воды, ниже травы, и спасибо, что хоть иногда разговаривает... про Брента мне даже думать страшно, но ради тебя я готов. С его зрением ему не будет места в другом... другом месте, кроме как в отряде. Кто остался? Майор и Ренн? Про девочку я скажу вот что - она славная, но такая слабенькая, что я не верю в ту историю с Эрис... – быстрый взгляд на малефика, - впрочем, ты ее не знаешь. А майор... я ждал иного, но он свой парень. В прошлую войну наплевал на боевое задание и решил спасти своих людей. Правда, есть у меня подозрение, что в эту войну он будет стремиться искупить свое дезертирство... Но раз уж мы заговорили про "кстати" - чего ты вдруг заинтересовался?
- Да так. Знаешь ли, всегда приятно знать о том, что есть нечто общее. Это вселяет надежду на лучшее и придаёт чувство дружественного локтя рядом.
Дентон расчувствовался и пихнул его дружественным локтем в бок.
- Пойдем-ка растолкаем всех, - предложил он, - грех спать, когда солнце уже проснулось. Я даже готов спеть им песенку. Громко.
- Погоди, пусть поспят, - отмахнулся Ригор, невзначай поддев лодыжку Дентона носком сапога. - А мне надо выкупаться - я как-никак несколько дней без передыху шёл! Посторожишь вещи и оружие?
- Посторожу все, что угодно, - клятвенно заверил парень. - Пожалуй, ты прав - когда будешь купаться, нашим милым дамам лучше не высовываться из палаток. Пусть разум их останется незамутненным...

Полчаса спустя чистый и сильно посвежевший некромант наконец-таки выбрался на берег, подставляя свою бледную мокрую кожу лучам восходящего солнца. Собственная нагота его ни секунды не беспокоила, а вот наличие пояса с револьверами (своим и Марии Штайнер) проверил.
Дентон лежал на спине и, заложив руки за голову, любовался облаками. Небо тут казалось иным, чем в колонии… может, потому что там даже не было времени на него посмотреть? Плеск воды и щебетание какой-то местной птички умиротворяли, и он непременно заснул бы, не заметь он вовремя, что птичка-то щебечет, а плеск уже прекратился.
- С возвращением, - парень помахал некроманту и перевернулся набок. Лениво скользнул взглядом по Макабрею, чуть приподнял брови. – Ригор, а можно нескромный вопрос?
- Двадцать один, - тут же отозвался некромант, потом оценил выражение лица Дентона и поправился. - Можно.
Выйдя из ступора, парень уточнил:
- Другой вопрос... я, вообще-то, мечтал узнать, как тебя не унесло течение при такой степени дистрофии.

- Вообще, у меня вполне нормальный вес. Просто жира примерно на две трети меньше, чем у нормального человека.
- И ты от рожденья такой? - сочувственно спросил Дентон.
- Конечно, нет, -Макабрей убедился, что его передняя часть достаточно высохла и подставил набирающему силу солнцу плечи и спину. - Скажем так, когда ты говоришь, что над вами проводили вивисекцию, я с ностальгией вспоминаю отрочество.
- Разве над маленькими малефиками, - он умилился, представив себе крошку-Макабрея, - творят всякие бесчинства? Хотя ты, вроде, что-то там говорил, типа как ваш род занятий сильно влияет на плоть...
- Вот-вот. А чтобы плоть не сдохла и не скорчилась в адских мучениях, её сперва...немножко убивают, как-то так. Не до конца.
Немножко мёртвый Макабрей покрутил не вполне живой кистью, явно подбирая слова.
- Я начинаю думать, что мне еще повезло, - изобразив на лице отвращение (а может, и не изобразив), ответил парень. Вскочил, потянулся, натягивая майку на широкой груди, поморщился от попавших в глаза лучей. - А хорошее все-таки утро!
- И это ничто по сравнению с тем кошмаром, которые наши жестокие и циничные учителя, воплощения мировой язвительности, творили с нежными неокрепшими детскими душами! - продолжал разглагольствовать Ригор, совершенно не замечая зеленоватого сияния, начавшего подниматься от воды, к которой он стоял спиной.
- Представляю я, какой нежной была твоя душа, - фыркнул Дентон. - Небось...
И осекся, вглядевшись в полупрозрачную дымку.
- А я смотрю, здешние воды негативно реагируют на некромантов, - протянул он.
Ригор обернулся, задумчиво почесал нос, а потом принялся одеваться с такой скоростью, будто от этого зависела его жизнь. Приоритет был отдан ботинкам, штанам и оружию.
- Дентон, первое - помнишь, я говорил об искажении душ? Так вот, сейчас увидишь результат! Второе - не трать время на драку - лучше работай ногами!
И некромант подал пример, резво припустив в сторону лагеря. Опротестовывая свои слова, он выхватил из-за пояса револьвер Марии и быстро разрядил его в воздух.
- Тревога!!! - от пронзительно, гномской сталью режущего голоса Макабрея, с крон деревьев снялись птицы.
- Какого... черта... происходит? - заорал ему в спину Дентон. Проносясь мимо палатки магички, сунулся внутрь, крикнул: - Ренн, подъем, нас ждут великие дела!
Остальные уже были в состоянии боевой готовности - и совершенно явного душевного потрясения.
Брент щурился, озираясь, и явно не видел ничего подозрительного.
- Чего стряслось-то? - забурчал он. - Малефик, ты тронулся так вопить?
Дентон остановился только затормозив о майора.
- Утречко... доброе, - выпалил он.
- Ренн, ты желала, чтобы за мной явился призрак невинно-убиенной Марии? - Макабрей, затормозил, невесть зачем доставая свой пистолет. - У меня для тебя хорошая новость: мечты сбываются, так или иначе.
- Опять дурацкие шутки? - ядовито поинтересовалась магичка, протирая глаза. Потом увидела лицо Дентона и несколько побледнела. - Или...?
Макабрей проявил чудеса молчаливого красноречия, открыв огонь по тому, что явилось из кустов. И его было легко понять - зелёный светящийся силуэт обретал черты Марии Штайнер - изуродованной, перекошенной и гротескной. Её единственный глаз пылал бессмысленной яростью, на месте второго извивались мелкие щупальца, а увенчанные когтями руки с разрезанными сухожилиями вытягивались вперёд.
- Курва! - выругался Макабрей. - Бежим!
На этот раз "Безымянные" явили истинные чудеса собранности, слаженности и послушания, припустив за некромантом. Чуть выбилась из общей массы Ренн, которая, в то время как все остальные лишь округлили глаза и открыли рты, еще и испустила вопль суеверного ужаса. Но скорость у нее была не хуже, чем у тренированных питомцев Лаборатории.
- Солнце...взойдёт...оно...исчезнет...до...вечера! - не бегу выдохнул Макабрей, длинным прыжком перемахивая через небольшой бурелом. - Справимся?

- Кто взойдет? - завопил ему в спину Айден, уворачиваясь от хлещущих в лицо ветвей.
- Кто исчезнет? - страдальчески взмолился Брент, которого уже начала мучать одышка.
- Солнце...призрак! - загадочно ответил некромант, лихо петляющий между деревьев. - Не отставайте!
- Мы так и будем бегать до вечера?! - возмутилась Ренн, притормозив. На нее тут же налетел Фиерс, страховавший ребят сзади, грязно выругался (девушка покраснела) и посоветовал кому-кому, а ей беречь дыхание и не тратить его на болтовню.
"Безымянные" постепенно растягивались в чрезвычайно оживленную вереницу, и майор то и дело подпихивал кого-нибудь в спину, делая страшные глаза.
Тем временем Дентон пытался уяснить очень важную истину:
- Ригор! - он был единственным, кому удалось не отстать. - Почему... мы сваливаем?.. разве духи неуязвимы?
- Погоди! - выдохнул Макабрей. - Скоро.
Они вылетели из леса на узкую полосу пустой, поросшей травой земли, лежащей перед Пустошью. Солнце выбралось из-за горизонта и теперь ярко светло, приветствуя мир.
- Всё! - выдохнул Ригор, постепенно останавливаясь. - Вот теперь всё.
Грудь некроманта вздымалась лишь несколько чаще, чем обычно - ровно настолько, что его дыхание было заметно.
- Что всё? Теперь падаем на землю и помираем? - поинтересовался Брент, которого можно было выжимать.
- Теперь ходим и дышим, детки, - язвительно усмехнулся Макабрей, подавая пример. - Или вас этому не учили?
Ренн сердито пробормотала что-то и демонстративно шлепнулась на землю, не забыв усесться поудобней.
- Так вот, - на всякий случай обернувшись (не догоняет ли?), начал Фиерс, - в чем, собственно было дело? Нет, я прекрасно понял, что мы драпаем от пробудившейся некромантки, но как-то не уяснил, почему.
- Майор хочет спросить, - воздев кверху указующий перст, пояснил начинающий пророк Дентон, - насколько опасна для нас страшненькая, но все-таки бесплотная сущность? Если я правильно знаю, что такое дух, конечно.
- Она для нас опасна куда хуже, чем смертельно, - ответил Макабрей. - Причём для всех, что характерно. Мы не можем её ни застрелить, ни поджарить, ни заморозить. Она, в свою очередь, не может сдвинуть с места и горелой спички...зато прекрасно управится с нашими душами. Это будет такой маленький ад для духа в преддверии небытия, которое, если верить старым трактатам, покажется нам желанным отдыхом. Однако не всё так грустно - она умерла днём, а потому когда солнце над горизонтом, сил у неё нет никаких. Майор, твоя собачка быстро бегает?
- Быстро, - кивнул тот. - Только собачка никуда не побежит, пока не проводит Фрица до места назначения... а я что-то никак не прикину, когда он должен добраться до своих.
- А если у нее нет сил, почему мы не остались? - наконец проявила свое присутствие Эрис.
- Потому что когда она появилась, солнце ещё не встало, - голосом терпеливого учителя, разъясняющего нечто ребёнку-идиоту ответил Макабрей. - Иначе мы бы её вообще не увидели.
Девушка сплюнула сквозь зубы.
- А теперь мы должны торчать тут и ждать, пока эта псина вернется?
- О-о! - блаженно застонал Дентон, крутанувшись на пятках. - Детка моя, у тебя, как я чую, есть варианты?..
Эрис прищурилась и вытянула вперед правую руку, словно желая поздороваться.
- Ну нет, - покачал головой парень. - В прошлый раз ты мне выбила локоть. Понял-понял.
- Торчать конкретно здесь нам не обязательно - до заката мы в безопасности, - Ригор задумчиво прошёлся туда-сюда, достал револьвер и проверил его барабан. - Кроме того, мы можем попытаться защитить себя на ночь. Но гарантии дать не могу - я не спец по духам.
- Зато можно не беспокоиться за вещи, - рассудила Ренн.
- А ты боялась, что малефичка украдет твои чулки? - подвигал бровями Дентон.
Магичка резко изменилась в лице.
- Дентон! Ты... ты подглядывал?!..
Половина "Безымянных" тактично отвернулась. Остальные просто сделали вид, что не обращают внимания; Ренн к тому времени пошла красными пятнами.

- А что насчет обезопасить себя?.. - Фиерс решил разрядить обстановку. - Мы же застрелить ее не сможем.
Макабрей показал за спиной Дентону большой палец и как ни в чём не бывало ответил Фиерсу.
- Понимаешь, майор, я... несколько слукавил насчёт крови Стража. Она может нам помочь, но кроме того мне понадобится, пардон, прах нашей двуличной Марии. И сделать этот прах придётся тебе, Ренн.
- Что значит - сделать? - напряглась та.
- Значит, сначала помочь мне выкопать труп, а потом спалить его до пепла, - вполне обыденным тоном ответил Макабрей, непроизвольно чуть пожавший плечами.
На лице девушки появилось весьма однозначное выражение, невозможное для цензурного истолкования.
- Во-первых, копать я не буду, - пообещала она. - Во-вторых... можно подумать, спичек у тебя нет. Я не собираюсь возиться с... трупом.
- Копать я тебя и не прошу, - отмахнулся Ригор. - Тут рядом битва была лет пятьдесят назад, подниму кого-нибудь, справятся. Но спичками я её буду жечь до завтрашнего утра. Нужно магическое пламя, Ренн.
Магичка надулась.
- У меня, - буркнула она, - есть мысль, которая потребует меньше всего физических сил на воплощение.
- Ну-ка? - заинтересовался майор.
- Оставить ей Макабрея, и дело с концом. Это ведь он ее убил, разве не так? Вот пускай и делает с его душой все, что угодно.
Дентон закашлялся:
- В своем ли ты уме, прелестное созданье?..
- Абсолютно, - фыркнула она. - Прекрасный вариант, по-моему. Все, кто должен получить по заслугам, получат.
- Я её убил, да, - кивнул Ригор. - А майор допрашивал. А Эрис мне помогала. А ты, девочка, весьма поспособствовала, своими вспышками и струёй пламени. Нет, ты, конечно, можешь рискнуть и отказаться мне помогать, но...
- Конечно, могу, - согласилась она. - И более того, я так и сделаю. Если тебя послушать, то все кругом ничуть не лучше тебя, но я абсолютна уверена, что Мария пришла за тобой. Я отказываюсь тебе помогать.
- Нет.
Магесса обернулась на звенящий сталью голос.
- Эрис, ты хочешь переубедить меня? Не получится...
- Ручки замарать опасаешься? - черноволосая стерва ухмыльнулась. - Будь они у тебя чистыми, я бы еще поняла. Но ты боишься сделать мертвому телу больно, так, словно на самом деле оно живое. А причинить боль живому ты, кажется, прежде не боялась.
Ренн прекрасно поняла, на что она намекает. Но почему, почему, черт возьми, она все еще намекает, а не скажет прямо при всех?!..
- Я, скажем так, не хочу никого утруждать излишней работой. Избавиться от Макабрея куда проще, чем...
- От Макабрея ты только через мой труп избавишься, - пообещала Эрис. - И я это всем говорю, кто проникся такой славной мыслью.
- Поддерживаю! - вмешался Дентон.
- Ну, что поделаешь, - развёл руками некромант, в ответ на испепеляюще-загнанный взгляд Ренн. - Такая я вот скотина, что на меня даже призрака спустить жалко.
- Придется, девочка, - подытожил Фиерс, подходя к ней и неожиданно проводя широкой теплой ладонью по ее макушке. - Придется. Когда, Ригор?
- Сейчас, - Макабрей смотрел на Эрис с Дентоном и еле заметно улыбался, буквально самыми уголками губ и глаз. - Времени мало, а нам надо сперва найти нашу стоянку, а потом место захоронения. Кстати. Брент, ты видел духа?
- Вообще не видел, - с каким-то подозрительным выражением лица ответил он. - Слушай, малефик. Я хотел у тебя спросить кое-что, давно... но раз такой случай выдался...
Ригор вопросительно наклонил голову, продолжая смотреть на Брента. На его обращение он не среагировал даже движением бровей.
- Вот то, что у меня с глазами - это дело рук вашего брата. Такие же, как ты, с татуировками, надо мной колдовали. Скажи, ты бы мог вернуть мне нормальное зрение?
- Сложно сказать, - после некоторого раздумья прозвучал ответ.- Смотря что с тобой мои коллеги сделали. Ты мне потом расскажешь...будет время, поверь. Тогда и подумаем, что можно сделать.
- Надеюсь, - вздохнул толстяк. - Пойдем, что ли. Стоянку-то искать.
- Пойдем, - махнул рукой Фиерс.
Сейчас ему удивительно не хватало здоровенного пса, которого можно просто потрепать по холке - и сразу забыть обо всех проблемах, которые обрушились вдруг на плечи. Странно, но он привязался к Церберу куда сильнее, чем думал.

День: шестнадцатое августа, день
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Сборы в семьей Богалтов происходили на удивление быстро. Все уже давно привыкли ездить из одного края колонии в другой, и теперешнее возвращение большей части младшего поколения в Неуштадт не было чем-то необычным.
С Мортимером оставался Локки: парень уперся руками и ногами, не захотел уезжать - утверждал, что хоть кто-то, да должен остаться.
Несмотря на то, что день выдался солнечным, ясным, на сердце у Карла отчего-то было не слишком спокойно. Старший наследник Богалта наблюдал, как сносят немногочисленные вещи к машине, изредка - хмурился.
- Готовишься к встрече с Джемианой? - спросил Мортимер, наблюдая краем глаза за Вероной. Он поймал за шкирку Локки и потрепал младшего сына по волосам, как мальчишку. Тот, весело фыркнув, подхватил одну из сумок и унес к транспорту. Карл снял очки, сложил и убрал в нагрудный карман жилета.
- И это тоже, - он тепло улыбнулся, но потом серьезно посмотрел на отца, - волнуюсь отчего-то.
Мортимер хмыкнул:
- Я бы тоже волновался, есть от чего.
- Отец, - Карл слегка нахмурился, - вы ведь уедете в столицу, если война подберется близко? Не стоит рисковать все же.
- Как только так сразу, - посмотрел чистыми глазами Мортимер.
Карл кивнул, явно поверив отцу.
Богалт вздохнул. Он спрятал массивные ладони в карманы зеленого редингота, опустил крепкий подбородок в полосатый и легкий шарф.
- Доберешься - свяжись со мной и с госпожей Саярой, чтобы она мне отправила весточку.
- Как только - так сразу. - Карл посмотрел, как младший брат усаживает Кайолин в машину и что-то рассказывает девочке, - что из неуштадских дел самое... важное? Из тех, какими следует заняться?
Мортимер кивнул, предлагая сыну отойти в сторону.
Когда они оказались в паре шагов от машины, отец немного понизил голос.
- Ты посмотри, чтобы они под оружие не все торговые переделывали.
Карл недовольно дернул щекой: ему такое явно не нравилось.
- Прослежу. Вояки, правда, не всегда сговорчивы, но даже к ним можно найти подход.
- В общем, ты постарайся, - сжал предплечье сына Богалт.
- Не беспокойся, - улыбнулся Карл, - все сделаем в лучшем виде.

и чудо-Соуль.)

***

У отца Стебера был дом. Узкий и двухэтажный, он располагался недалеко от церкви. Свет раннего вечера, синеватый и морской, падал через небольшие квадратные окна. На первом этаже находились прихожая и кухня. На втором – гостиная и спальна.
- Добрый вечерь, - Рена на входе сняла сандалии и неуверенно прижалась к стене, как будто та могла защитить от священника. На самом деле это стена пряталась за спиной лиа.
Стоявший совсем рядом отец Стебер улыбнулся:
- Добрый вечер. Тебе нужно тверже произносить согласные, Рена. Ты ведь не возражаешь, если во время занятий я буду называть тебя так?
Лиа отрицательно покачала головой, не возражая. Она прижала к боку книгу и стопку наполовину исписанных листов.
- Не стесняйся, поднимайся наверх. Я сейчас принесу воды, в горле летом часто пересыхает, - отец Стебер говорил как всегда ласково.
Аккуратно придерживая подол робы, лиа начала подниматься. Ступеньки аккуратно поскрипывали под ногами. Взгляд священника, направленный снизу – вверх провожал девушку осторожно, напоминая об охотниках… Лиа почувствовала, как скользит взгляд по спине, опускаясь ниже, затем – касается лодыжек и босых ступней.
В гостиной Рена села за стол. Ее пальцы, лежавшие на переплете книги, подрагивали. Внизу гремел посудой отец Стебер.
Он поднялся наверх спустя десять минут с круглым подносом, на котором стоял графин с водой и два стакана. Оставив принесенное на краю стола, священник сел рядом с девушкой.
- Скажи, почему ты не хочешь учить язык?
- Я хочу и стару-юс, - проглотила окончание Рена.
- Не стараешься, - возразил священник. – За то время, что вы здесь, твой дядя овладел языком в совершенстве, а ты до сих пор не можешь правильно произносить самые простые выражения. Обычно юные более способны к языкам, чем старшие. Я вижу в этом недостаток желания и старания.
Рена прикусила кончик языка.
- У мень нет способнос… - она вздохнула, и посмотрела из-под светлый бровей, повторила еще раз, постаравшись произнести слова как можно более ровно. Отец Стебер посмотрел в ответ благосклонно. – Но я стараюс…
- Хорошо. Я верю. – поднял ладонь священник. – Давай посмотрим твои записи. Пока я вижу среди основных проблем фонетику и грамматику - ты неправильно согласовываешь слова.
Лиа послушно раскрыла книги. Она и священник склонились над бумагами, читая.
Отец Стебер сидел совсем рядом. Рене чувствовала запах рыбы. Священник пах так же город – прогнившей чешуей выброшенных на берег морских животных, только отвратительный аромат был почти неуловимым. Напоминал паутинку, которую ветер колеблет возле носа. Когда паутинка краешком касалась ноздри, запах становился острым – так же пахла шкура у метящего самца шойо.
Однако преподавал священник хорошо – очень терпеливо, въедливо, дотошно и понятно. Листы один за другим покрывались простыми словами прежде малознакомого Рене языка. Лиа под строгим взглядом учителя раз за разом повторяла слова. Они получались не сразу, только с четвертой, а то и с шестой попытки. Отец Стебер не ругался.
Когда у Рены пересохло в горле, он протянул девушке наполненный водой стакан. Она выпила, кончиком языка почувствовав солоноватый привкус, словно от морской воды.
- Не устала? – заботливо спросил отец Стебер. Най отрицательно покачала головой. – Тогда продолжим.
Он предложил Рене почитать. Она вгрызлась в сложные строчки Писания о Едином. Читать лиа любила, но про себя. И даже Писание. Отбрасывая назойливые мысли и бившийся внутри дух противоречия, Рена признавала, что там все же упоминаются правильные вещи, светлые, добрые, правдивые, справедливые… Совсем как в проповеди священника, хотя он и казался тем, кто, произнося слова, в них не верит.
- …Единый, - дочитав фразу, повторила Рена. Она улыбнулась отцу Стеберу и сама удивилась себе.
Священник кивнул с теплом, и лиа склонилась над книгой снова и продолжила читать. Она помнила, как отец Стебер рассказывал о том, что чтение Писания приносит радость. Сейчас – Рена радость чувствовала. Счастье, похожее на шарик теплого солнечного света, рождалось в животе из ниоткуда и постепенно поднималось выше. Лиа не заметила, как мелькнувшая один раз улыбка, поселилась на лице как будто навечно.
- У менья получается? – подняла глаза на священника Рена.
- Получается, - ответил отец Стебер. Он протянул руку и погладил девушку по голове.
Странно, но прикосновение Рена не почувствовала. Она нахмурилась немного, отстранилась, с подозрением глядя на священника. Кто-то внутри завопил диким голосом. Кому-то некто невидимый запихал в горло комок хлопка.
Священник продолжал гладить девушку по голове.
- Я хорошо занима… лась? – подобрала правильно окончание Рена. Она бросила взгляд за окно – на улице уже стемнело. – Я могу ид… ти?
Почему-то пейзаж за окном расплылся, словно краски разбавили водой. Лиа попробовала подняться, но покачнулась. Отец Стебер подхватил Най под руки и аккуратно поддержал.
- Пойдем, тебе следует лечь… - очень мягко, совсем не клекочущее, по-кошачьи, шепнул священник.
Рена попыталась вырваться. Кто-то внутри выплюнул комок хлопка и заорал, надрывая горло. Лиа рванулась в сторону.
- Вот мерзав… - выругался отец Стебер. Он крепко сжал локти лиа одной рукой, ударил свободно по лицу, едва не разбив ей губы.
- Нарьяэ… - попросила Рена на родном языке и дернулась снова.
Страх забился в груди чернокрылой птицей, паника затянула горло ниткой со скользящим узлом. Шарик тепла в животе обернулся ледяным комом.
- Нарьяэ!...
Отец Стебер ударил ее снова
Кто-то внутри сорвал горло, крича, и захрипел. Лиа испугано, как звереныш, косила взглядом на темный силуэт священника за плечом. Сейчас ему не хватало только клюва, чтобы превратиться в хархеру.
Священник ударил опять. От боли, Рена вжала голову в плечи.
- Паинре… - «не бейте».
Она понимала, что следующий попытка вырваться повлечет новый удар, а священник – много ее сильнее.
- Нет, уродовать я тебя не собираюсь, - взглянул на покрасневшую ладонь отец Стебер и потащил Най мимо стола в спальню.

]День: пятнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: восточная граница B4 и B5

Сейней был зла. Адмирал металась маленьким светловолосым штормом по своей каюте, при всем при том изящно огибая различные препятствия. Одно из препятствие в лице командира разведывательного отряда, Аалая Ланне, стояло посреди каюты, со спокойствием моря в ясный день наблюдая, как злится Таль. Отряд намьё только что вернулся с первой вылазки, и лейтенант Ланне, тонкий и обманчиво хрупкий лиа, с бледно-голубой, полупрозрачной кожей, пришел докладывать адмиралу. Однако, судя по всему, с докладом пришлось бы обождать. С черных и недлинных волос намьё капала вода; с одежды - тоже.
- Мастера! - зло рыкнула Таль, - какого морррского зверя они напустили <i>такой</i> туман! Они думают, что, в Ясном одни идиоты сидят?
Ирари наблюдал спокойно, хотя за то, что творилось в шэа Чайре никто поручится не мог.
- Вот и разносила бы их.
- Вот и разнесу! - рыкнул на него Таль, резко обернувшись к контр-адмиралу.
Аалай сложил тонкие руки на груди, возвел глаза к потолку - но промолчал. Попадаться под горячую и буйную руку Сейней не хотелось.
- Что вам удалось узнать? - посмотрел через ее плечо Ирари.
Намьё покосился на Чайре:
- Мы пока не заплывали в бухту; осмотрели воды вокруг. Там почти не осталось нейа, - Ланне поморщился, - и еще чувствовалось пять больших кораблей. Железных.
- Это все корабли? - мрачно поинтересовалась еще не успокоившаяся Таль
- Нет. Самых больших - пять. И много маленьких. Мы через часов пять вновь поплывем. Уже в бухту, если получится.
- Очень хорошо. Тогда нам еще необходимо подготовить, - Ирари перевел взгляд на Сейней, - "Наамей". Под таким туманом следопытам уходить лучше всего.
- Я собиралась через несколько часов его готовить, - кивнула Таль, мрачно взгромоздившись на край стола, потеснив карты и инструменты.
- Аалай, - обратился к следопыту Ирари, - позови наших шепчущихся.
Намьё склонил голову, быстро вышел из каюты. Босые ноги оставляли на деревянному полу влажные следы. Ирари устало переплел пальцы и опустил на них голову.
Сейней постучала ладонью по столу - тихо, тихо, потом - резко и громко. Помолчала.
- Извини.
- О нет, я еще полюбуюсь как ты отчитываешь шепчущихся, - криво улыбнулся лысый лиа.
Таль тихо рыкнула.
- Если из-за этой завесы в Ясном поймут, а они поймут! - что что-то не так... - она скривилась, - это меняет все.
- Что - все?
Сейней запустила ладонь в волосы.
- План атаки, Ирари. Меня очень, очень беспокоят корабли пришельцев. Я не видела - но догадываюсь, на что они способны.
Таль спрыгнула со стола, вновь начала мерять каюту шагами.
- Самым лучшим вариантом - по всем положениями - была бы неожиданность, как мы и хотели. Но теперь, - скривила уголки рта полукровка, - неожиданность заменяется подозрительностью пришельцев. Их корабли будут готовы; готовы именно к бою.
Адмирал походила на вихрь; маленький, крепенький и буйный вихрь. Она замерла у карты, растянутой по стене, побарабанила пальцами по точке, которой был отмечен Ясный.

- Мы можем атаковать... совсем внезапно. - не менее неожиданно произнесла Таль, - пока они, поняв, что туман - не морское порождение, ещё только готовятся!
- На день раньше.
- Да!
В дверь каюты постучали. Таль, обернувшись через плечо, рявкнула с интонациями своего дядюшки:
- Заходите!
В проеме показалась бледная фигура Аалая. За ним виднелись шепчущиеся флота. Ирари задумчиво переставил фигурки, удивительно – но дернул крупным ухом. В левом – висела большая деревянная серьга, побитая солью, изъеденная ей же до выщерблин.
- Эти пришедшие-из-за-моря знатные шепчущиеся, только со стихиями, - не обращая внимания на Мастера Шепчущегося, задумчиво произнес Чайре. – Вот на Кристофф-ф-а, - как всегда перековеркал именя Ирари, - и сделаем ставку.
Костяшками пальцев контр-адмирал потер уголок рта.
- Давай-как поговорим с остальными капитанами. И, Сейней, - лысый лиа поднял глаза на маленькую полукровку, - я бы не рассчитывал что это будет маленькое победоносное сражение, скорее атака и стремительное отступление. Впрочем, о маленьком победоносном сражении речи и не шло, если я правильно понял слова Советника.
- Ты прав. На такое, чувствую, в Чареи и не рассчитывали, - Таль обернулся к шепчущим, махнула рукой.
- Может, мне оповестить других капитанов, что их ждут? - с легкой и чуть ироничной улыбкой поинтересовался Аалай, намекая на то, что сегодня он служит адмиралу посыльными. Сейней сощурилась.
- Да.
Намьё изящно поклонился, проскользнул мимо чародеев-лиа и мягко прикрыл за собой дверь.
- У тебя юнги что ли нет? - усмехнулся Ирари. - Так. Любители тумана.
Таль только рукой махнула на это. Черноволосого намьё иногда хотелось придушить за его манеры; но об этом Сейней не сказала бы никогда. Тай Арименьеи переводил взгляд с Сейней на Ирари и ждал, соединив за спиной руки. Это был не слишком высокий и как-то неправильный лиа, весь состоявший из острых углов.
- Ту-ман, - начала Таль, явно желая повысить голос и поругаться. Выдохнув, адмирал продолжила, - вы не могли сделать аккуратней, а?
- Мы сделали так аккуратно, насколько могли вдали от Средоточия, адмирал, - вежливо ответил Арименьеи.
- А вышло - не аккуратно, - намьё сунула ладонь за широкий пояс, - в Ясном уж наверняка поняли, что что-то не так.
Мастер Шепчущийся кивнул. Скользнуло в этом жесте одновременно и вина, и недовольство. Все же Тай был опытным шаманом. Ирари в какой-то мере его понимал. Он поправил лежавшую на столе карту и спокойно заметил.
- Я думаю, они сожалеют сами, Сейней. Предлагаю оставить прения и обсудить, как мы можем исправить положение.
- Нужно дождаться остальных, - Таль покосилась на Мастера, потом негромко буркнула, - простите, эй-раан.
- Мне следует просить прощения, адмирал, - ответил шепчущийся.
Полукровка махнула рукой, мол, к найрити все - что сделано, то сделано. Потом кивнула Арименьеи, чтобы тот садился; сама Сейней осталась стоять, в какой-том момент начав вновь мерять шагами каюту.
Тай послушно сел туда, где обычно оставался во время бесед капитанов. Через некоторое время пришли и они.

День: четырнадцатое августа, ночь
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Маг понимал, что новая встреча с Белым Существом – практически единственный шанс решить проблему с инквизиторами. Но все равно ему было не по себе. Сразу вспоминались до боли яркие образы леса, обтекаемые острые головки кровососущих растений и давящая тяжесть, неизбежно возникающая во время общения с Белым. Похожее чувство (правда, намного слабее) посещало Светоча и раньше – в бурной молодости, когда он вместе с несколькими товарищами «баловался не совсем разрешенным волшебством». Для таких ритуалов частенько требовалась кровь самого заклинателя. За секунду до того, как нож, удерживаемый в правой руке, рисует на ладони левой тонкую красную полосу, возникает животный страх. Собственное тело бунтует против скорого ранения. Гнетущее волнение пропадает лишь с появлением царапины.
«Здравствуй», - голос не звучал, а пробивался в сознание, не назойливо, но настойчиво, как ручьевая вода обтекает неподатливые камни.
Лес с прошлого сна изменился. Теперь он не был больше пугающим и давящим, наоборот – тек сквозь высокие кроны прозрачный зеленый свет, касался сердца. На сердце от него становилось приятно и легко. Под ногами шелковилась трава, ласкала ноги. Они были босы, хотя засыпал Светоч обутым. Стебли касались лодыжек, гладили, путались между пальцами и щекотали – немного. Море зеленого прорезали кое-где маленькие желтые цветы – по одному, по двое, группками. Они казались хрупкими и стойкими.
Совсем рядом журчала вода. Это бежала в узкой прогалине тонкой струйкой вода, серебристая и холодная. У истока стояло Существо. Женщина.
В ней было нечто неземное, и смотрела она не так, как смотрят люди, а – вглубь и как будто сквозь.
- Здравствуй, - маг невольно задумался о том, как бы себя сейчас на его месте повел любой другой человек. Должно быть, точно так же потеряно озирался бы, вытягивая шею, и пытался понять, не ошибся ли сном. Если бы Светоч прыгнул с моста, но вместо того, чтобы удариться о землю, вдруг поплыл по воздуху, удивление его было бы примерно таким же.
- Это ведь лишь одно из твоих обличий, верно? - он вопросительно поглядел на женщину, склонив голову.
«У меня мириады обличий, - бледно-золотые волосы лежали жестковатыми волнами, на носу виднелась маленькая горбинка. Светло-голубые глаза смотрели тепло, ласково. - Это – зовут Джиелла».
- Ты видела место, откуда я пришел? Лагерь? - он знал: видела. Птицы, пролетающие над стоянкой, грызуны, прячущиеся в траве, и даже насекомые были каким-то образом связаны с этой хрупкой красавицей. Конечно, идея про «живую землю» - полный бред, но…
«Я знаю это место, но в нем меня очень мало с тех пор, как его осквернили найрити».
Один из наставников мага однажды сказал: «Если собеседник упомянул в разговоре незнакомое тебе слово, сделай умное лицо и кивни. А едва закончите болтать – беги в библиотеку за словарем, безграмотщина ты эдакая!». Однако ни в одном известном Светочу словаре не расшифровывались значения слов, произнесенных непонятным существом, словно мозаика объединяющем в себе огромное число сознаний:
- Найрити?..
«Лиа рассказывали вам о войне, которая тянулась для нас веками. Найрити, исказители. Их корабль упал в воды в восточных водах, и они стали переделывать нашу землю. Искажать. Уничтожать. Тогда мне было очень больно. – светло-голубые глаза погрустнели. – Эта земля слишком много помнит о них. Я ее лечу ее, но моих силы не безграничны, хотя сознание каждого камешка – часть меня».

и Соуль))

Теперь волшебник вспомнил. Он слышал эту историю, но лишь вскользь. Рядовые маги редко получали доступ к полной информации, зачастую довольствуясь либо сжатыми определениями, разрешенными церковной цензурой, либо слухами.
- Отныне я – тоже часть твоего… зрения? Камушек?..
«Твое сознание – теперь часть меня. Я – Средоточие. Я – все, что есть в Шэн-лие. Его земля, его небо, его вода. Его нейа и лиа».
Спрашивать о значении незнакомых слов Светоч не стал, хотя очень хотелось. В данный момент ему важнее было выяснить кое-что другое.
- Тогда ты, может быть, знаешь про опасность, грозящую мне. Меня проверяют. И если найдут что-то подозрительное вроде татуировки… ее, кстати, уже нашли…
«Ты можешь уйти в землю и придти ко мне», - ответила женщина.
- Куда уйти!? - уход под землю у мага вполне закономерно ассоциировался с гробом и червяками. Или с работой в шахтах.
«Ты понял эту землю. Ты нашел меня. Значит, ты можешь стать ее частью и идти вместе с ней ко мне»
- Если я это сделаю, если приду к тебе – то окончательно покину отряд. И буду знать, что та сила, частичкой которой я теперь являюсь, воюет с ними, - Светоч отвернулся от Джиеллы, прошелся по упругой сочной траве.
Она улыбнулась, молча.
С одной стороны, у Средоточия могут быть весьма оригинальные представления о жизни – даже если маг выдержит «подземный переход», нет гарантий, что в его организме не случится кардинальных изменений, и что его рассудок останется здравым. А еще уход из отряда попахивает… да что там, является предательством. Слово пафосное, но точное.
С другой же стороны путешествие избавит его от дознавателей и даст возможность узнать такое, за что большинство исследователей без колебаний продали бы демонам душу.
- Я согласен. Прости за промедление.
«Тогда, если ты решишься, я буду тебя ждать», - прикрыла глаза женщина.
- Тебе не придется ждать долго. Дай мне час, - колебаться было нельзя. Светоч знал – стоило ему начать раздумывать, строить теории, выписывать на листок «за» и «против»…
«Пусть тебе не придется бежать».
- Я убегу от себя, если отклоню твое предложение, Джиелла-Средоточие. В первую очередь я - исследователь, а уже потом - солдат. Дай мне возможность попрощаться.
Женщина снова молча улыбнулась. Зеленый лес вокруг начал таять – это отпускали объятия сна, но пока – еще оставались легкими прикосновения ветра, щекочущими – травы. Пахло ручьевой водой и сырой землей.
Джиелла подошла к земляному магу, протянула ему руки, посмотрела в глаза. И Светочу могло показаться, что в это мгновение он увидел всю землю лиа, все их леса, горы, озера, реки, ручьи. Плеснули хвостами невидимые рыбы в глубине зрачков, и женщина тоже начала медленно таять, исчезая вместе со сном.
Последние обрывки видения рассыпались под молотом реальности. Холодная почва показалась ледяной, мелкие сухие травинкикололи руки и шею не хуже стальных игл, а темное небо походило на рот беззубого старика – зловещий черный провал. Над лежащим магом склонились две грубо обтесанные каменные статуи. Светоч сощурился и понял: они шевелятся. Присмотревшись, колдун узнал в изваяниях дознавателей.
- Вы? - обычная фраза неприятно резанула слух. Слишком громко. Слишком... примитивно.

(и Бесс =)

День: шестнадцатое августа
Фигура: пешка g7
Ход: без хода
Официальная клетка: g7
Фактическое местоположение:g7 (деревня Ли-нари)

- Жил-был король…
- Тот же, что и в прошлый раз? Хозяин плотоядной расчески?
- Нет.
- Тогда тот, у которого во время бала вдруг вырос ослиный хвост?
- И не он.
- Да сколько же у вас королей!
- Целая куча, к сожалению. Но тот, о котором я хочу рассказать, еще незнаком тебе, о Дарэй, предводитель грозной армии тавви.
Неами, сидевший, прислонившись спиной к дереву, улыбнулся и взглянул на свою «грозную армию». Зверьки, казалось, никогда не переставали веселиться. Любой, кто наблюдал за ними больше минуты, начисто забывал об опасном яде, содержащемся в крохотных белых клыках тавви. Лидер отряда запрокинул голову и посмотрел на Яне, удобно устроившуюся в кроне дерева – несмотря на возраст, лиа была очень гибкой и сильной.
- Ты могла предположить, Чимайя, что малышка нас приучит к человеческим сказкам?.. - Волосы Дарэя, рыжие в этот раз, отливали на солнце фиолетовым.
- Меня-то всегда интересовало все необычное. А вот ты, с азартом слушающий истории для детей – действительно странное зрелище, - усмехнулась Яне. Она полировала небольшой мягкой тряпочкой панцирь очередного жукострела.
Дарэй беззлобно махнул рукой:
- Какое там зрелище… Продолжай, Элен. Жил-был…
- … король, - девушка водила по земле длинным зеленым прутом, а группа из пяти тавви, радостно гомоня, пыталась этот прут поймать. - Когда подошел срок, он задумал жениться. Разослал по соседним государствам послов, наказав им за год отыскать достойную короля невесту. Ровно через двенадцать месяцев явились послы ко двору. Да не с пустыми руками – каждый привез по портрету. Были там изображены и великие колдуньи, управляющие небесными городами, и изнеженные принцессы, никогда не видевшие чужого горя, и гордые королевы, повелевающие целыми империями. Король, конечно же, выбрал среди них самую красивую. Только оказалось, что у нее есть условие. Выйдет замуж она только за того, кто подарит ей чудо, которое не сможет повторить никто в мире.
- Расплывчатое требование, - заметил Дарэй.
- Тебе сказку рассказывают, а не научный трактат! - Яне с шутливой укоризной взглянула на предводителя. - Дай послушать.
- Подумал король, подумал… и решил построить в своей столице чудесный дворец. Архитекторы со всех концов страны присылали ему проекты, но ни один не нравился привередливому монарху. Наконец, он одобрил работу никому не известного молодого зодчего. Закипело строительство. Возводили здание долго – король капризничал, требуя то переделать «вон ту башенку», то добавить «вот здесь лестницу». Ему постоянно казалось, что дворец недостаточно хорош. Шли годы. Многие тысячи рабов погибли на той стройке – сорвались с лесов, не выдержали тяжести условий... И сам архитектор, денно и нощно пребывая рядом с собственным каменным детищем, отдавая ему душу, стал похож на призрак. Когда здание было построено, король ослепил зодчего, чтобы тот не мог со временем создать еще более красивый дворец.
- Сволочь! - запальчиво выкрикнула Яне.
- А женитьба? Согласилась королевишна выйти за этого р`акхе*? - Дарэй ругался редко, поэтому бранное слово прозвучало в его устах как-то по-особенному неловко.
- Согласилась, - глядя в пространство, Элен мстительно ухмыльнулась. - И приехала к королю – страшная, беззубая. Она состарилась, пока строился дворец.
- А зодчий? С ним-то что?
- Сильно болело его тело. Еще сильнее болела душа.
- Неужели умер?
- Отнюдь. Научился играть на флейте. И так божественно-совершенна была его мелодия, что к слепому приходили сотни музыкантов. Они пытались уложить мелодию в ноты, пытались сыграть ее по памяти, но музыка в чужих руках теряла очарование, выцветала.
- Странно.
- Ничего странного. Просто бывший архитектор все-таки создал чудо, которое никто на свете не может повторить. Король же умер бездетным. Дворец разрушился, не выдержав собственной тяжести. Строптивая королева вернулась к себе на родину, посвятив остаток лет выращиванию овощей и вялой внешней политике. А слепой продолжает играть и по сей день.

*р`акхе - ругательство, появившееся во время последней войны с найрити. Непереводимо.

День: шестнадцатое августа вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Рена вошла домой очень тихо. Отрикс обернулся, посмотрел на племянницу. Она выглядела какой-то бледной, дрожащей.
- Замерзла? – снова отвернулся к столу дядя.
- Нет, - шепотом ответила лиа. – Я пойти спать, дядя…
Не став раздеваться, она легла в своем углу, накрывшись покрывалом до самой шеи. С моря дул холодный ветер, но, даже если бы его не было – лиа дрожала. От страха. Рена подумала, что дядя все равно не заметит и не станет спрашивать. К тому же, Най боялась, что он на самом деле знал.
Тело болело. Подобрав рукава до локтей, в полумраке Рена рассматривала наливающиеся густым, багрово-фиолетовым синяки. Они были припухшими. Их не то, что касаться – на них смотреть тяжело.
В желудке лежал слипшийся ком из ничего. Рену вырвало, когда отец Стебер вывел ее из дома и погладил по волосам.
- Ты ведь никому не расскажешь?
«Потому что мне никто не поверит, и ты… Убьешь. Изуродуешь», - лиа смотрела на священника огромными глазами, в которых стояли слезы.
В ответ отец Стебер улыбался.
Рена вздрогнула всем телом. Живот скрутил очередной спазм, и на губах показалась слюна. Лиа сглотнула. По щекам покатились слезы.
Сейчас она не находила в себе сил даже подняться, чтобы пойти и отмыть чужие прикосновения. Да и вряд ли сейчас Рена могла сама до себя дотронуться – саднила каждая точечка, а ноги болели так, что дрожали колени – их хотелось сомкнуть плотнее, плотнее, чтобы стали рыбьим хвостом.
Плечи затряслись от беззвучных слез, рыдания лиа проглотила.
Кем? Кем был этот похожий на херхеру священник, что Рена боялась его так отчаянно, что рядом становилась похожей на загипнотизированного змеей зверька?
Встать бы сейчас, рассказать дяде, чтобы он перевернулся в медведя и разорвал…
Под грудью дернуло.
Дядя ей не поверит. А, если и поверит, то скажет молчать, потому что сейчас они – никто. И лишь, может быть, когда-нибудь – потом – станут кем-то.

День: шестнадцатое августа (ночь)
Фигура: конь g1
Ход: без хода
Официальная клетка: g1
Фактическое местоположение: f3


Было прохладно. По крайней мере, Свену так показалось. Он скорее угадывал свои ощущения, чем действительно их испытывал – искусственному телу незачем было чувствовать холод. Так же как и боль, и как усталость. Неплохие качества для часового: ни усыпить, ни отвлечь, ни, в конце концов, просто уложить стрелой из кустов – и Свен вовсю этим пользовался, становясь каждую ночь хранителем лагеря "Дьяволов". На плече мертвеца покоилась обычная винтовка, с магической он бы все равно не справился, а на поясе висел широкий нож, которым одинаково удобно рубить ветки или врагов. Но любым врагам стоило пару раз подумать, прежде чем вылезти из своих укрытий на этого мужчину со стеклянным взглядом.
И лагерь, всецело вверив себя неусыпному часовому, спал безмятежным сном. Разве только Гай каждую ночь хотя бы час или два уделял фехтовальным упражнениям. Иногда - вместе с бароном, а нередко и в одиночестве. Порой бессонница посещала еще кого-нибудь из "Дьяволов", чаще всего - своего старого приятеля Иеронима Странгеля.
Вот и сейчас Деду не спалось. Пошастав молчаливой тенью среди замаскированных авионов, посидев с костылем на коленях у едва тлеющего костерка на окраине лагеря, раскурив кестерку-другую, он, наконец, решился скрасить извечное ночное одиночество Свена.
- Бдишь? - осведомился старик с усмешкой, поравнявшись с часовым.
- Больше делать все равно нечего. Неужели снова кошмары? - Свен даже не поглядел на Странгеля.
- Нет, просто совесть заела, - хмыкнул Дед. - Я там дрыхну, а ты у нас бессменный часовой. Хочешь, с тобой побдю?
- Если не будешь рассказывать, как ты бился насмерть с Ромуальдосом, - согласился Веберганг.
- Не буду, - не обиделся Странгель. - Чтоб ты знал, как оно у меня на зубах завязло. Может, сам расскажешь что-нибудь?
- Это вряд ли. Я правда позабыл все веселые истории, которые знал. – Свен сбавил шаг, чтобы старику Странгелю не нужно было за ним бежать.
- Так расскажи невеселую, - Иероним довольно бодро ковылял на костыле, но смену темпа принял с благодарностью. - Все лучше, чем в себе держать.
- Слышали уже все… невеселую, - кажется, Свен тихо вздохнул.
В ответ Дед фыркнул так громко, что вспугнул какую-то крупную ночную птицу, бесшумно растворившуюся в темноте.
- Знаешь что, сынок? Не обижайся, но по-моему кое-кто в этом лагере очень любит себя жалеть. Подсказка - он не спит и у него две ноги.
- Может быть, - просто согласился Свен после секундного молчания.

- Хочешь, я расскажу, что с тобой случилось? Я расскажу, а ты скажешь, в чем я не прав, - Странгель прислонился к дереву, отставив в сторону костыль, достал спички и кестерку и прикурил, после чего вновь присоединился к обходу. - Ты увлекся хорошенькой молодой девушкой, которую видел-то, должно быть, всего пару раз в жизни. Тут я тебя прекрасно понимаю, Эвелина по молодости была хороша, ангельски хороша! Да вдобавок - жена командира. Да вдобавок - такая несчастная, ну натурально жертва мировой несправедливости. Да вдобавок - ты ей не ровня, а то уж ты, молодой красавец-летчик, сделал бы ее счастливой, не то что сволочь-Рамштайнер! Ты бы ее любил и лелеял, а он, зажравшийся, своего счастья не понимает. Ну, подумал бы ты такую сентиментальную дурь недельку-другую, повздыхал по придуманной любви, да и думать бы забыл. Нашел бы себе какую-нибудь юную прелестницу, выбирать-то было из кого! Будто я не знаю, как бабы от летчиков млеют. Вон, даже Кенни, на что бестолочь... Но тут с тобой случилось то, что случилось. Я не буду врать, что представляю, каково тебе пришлось. Не представляю. Я бы, наверное, свихнулся. Но знаешь... когда я думаю об этом, понимаю, что, чтобы не свихнуться, нужен стимул. Нужна цель. Нужно думать о чем-то каждую секунду, только тогда удержишься на плаву. Все мысли подчинить этому - и думать, думать... Так? И вот ты думал. А надумать эдак можно много. Тогда-то ты и накрутил себя так, что теперь бесишься. Уверовал в свою личную трагедию, в несчастную неразделенную любовь... правильно говорю?
Свен с каждым сказанным словом все сбавлял шаг, пока и вовсе не остановился. И тогда он первый раз за всю ночную прогулку поглядел прямо на Странгеля, но всего лишь на секунду, потом отвел взгляд и вновь зашагал вперед.
- Вижу, правильно, - удовлетворенно заметил Иероним, попыхивая кестеркой. - Хотя бы большей частью.
- Я, наверное, чертовски сильный духом человек, - произнес Свен, размышляя вслух. – А старый Странгель все еще стреляет точно в цель. Я старался об этом не думать. Ты же сказал в лоб. И мне порой хочется сдохнуть, теперь уже от осознания того, что меня хранила иллюзия. Все мои мысли – иллюзия. Ну и на кой демон я себе такой нужен? Люблю себя пожалеть? Пусть так, думаю, у меня есть на это какие-никакие права. Протянуть свою жизнь на лжи, осознать это – мало радости. И знаешь, я верил. Я правда верил, что люблю ее сильнее всего в этом мире.

- Тьфу, братец, - покачал головой старик. - Опять тебя не в ту сторону понесло. Вот чудак ты человек, а не сильный духом! Как будто специально... ты, братец, разучился смотреть на жизнь с правильной стороны, - затушив кестерку о костыль, Иероним заговорил тише, глядя себе под ноги. - А я еще думал, что я пессимист. Вечно ворчу, во всем вижу только плохое, люблю побаюкать старые раны... А я, оказывается, просто человек-праздник! Я, старый черт, который за свою несправедливо долгую жизнь не снискал ни наград, ни чинов, зато лишился самого дорогого человека, нескольких десятков боевых товарищей, ноги и глаза, но не чувства юмора, - Дед усмехнулся и снова в упор взглянул на Свена. - И я предпочитаю думать о том, что вырастил троих чудесных сыновей и умницу-дочку, что пожил в свое удовольствие... Были у меня счастливые годочки, были!.. Теперь и помирать не жалко. А главное - не стыдно. За всю жизнь не осрамился так, чтоб на Всевышнего глаза поднять боязно. Но помирать я погожу - пока внуков не увижу, хрен меня кто с этого света выпрет. Ну а ты, покойничек? Ты ходишь, видишь, слышишь! А заладил - сдохнуть хочу, сдохнуть хочу... Сдох уже разок. Понравилось, что ли? Нет бы радоваться, что ты теперь свободен - свободен, понимаешь! И чем вздыхать, как старая актерка, что всю жизнь, вишь ли, обманывался, лучше не назад оглядывайся, а вперед погляди. Помер он, видишь ли! Ну и забудь, что помер. Из нас двоих я мертвее выгляжу. Вот ты живой был, чего от жизни хотел?
- Не знаю, - неожиданно растерянно произнес Свен, забыв даже отреагировать на тираду Деда. – Я не задумывался. Хотел всего, сразу и побольше. Кажется, так.
- Ну вот... - хитро протянул Странгель. - А теперь попробуй не думать о том, что ты мертв. И представить, чего бы ты хотел от жизни сейчас.
- Ничего, - пожал плечами Свен.
- Как так?
- Просто. Ей Богу, чего мне хотеть от этой вертихвостки – она мне изменила.
Иероним с полминуты молча и удивленно смотрел на Улыбчивого, пока наконец не убедился - да, Свен только что пошутил. И Странгель облегченно расхохотался, ткнул мертвеца кулаком в плечо:
- Беру свои слова про чувство юмора обратно! Кстати, раз уж мы все о бабах да о бабах...
- То что?
- Ну, ты вот явно убедил себя, что радости жизни тебе недоступны... А ведь бьюсь об заклад, не пробовал!
- Пить пробовал – ничего, будто воду глотаешь. Вкуса не чувствую. И, наверно, могу выдуть хоть бочку – ничего не будет, не захмелею.
- Пить! - фыркнул Дед. - Нашел великую радость. И вообще, ты вот думаешь, что удовольствие только твое туловище способно получать? А то, что внутри - только грустить и ныть? Приятель, ты знаешь, сколько мне лет? Я уже давно много не могу даже чисто теоретически. Если бы мог - обязательно бы попробовал, будь я хоть трижды покойник.

- Хорошо, хорошо, пойду с утра позову Мэйфи птичками любоваться, - отмахнулся Веберганг. – Получать душевное удовольствие.
- Птичками полюбоваться? - как-то очень уж сально прищурился старик.
- Ну зверьками. Мало ли. Не представляю. Вот ты представляешь – сидишь ты в мягком кресле у камина, в одной руке бокал дорогущего вина, в другой – трубка с прекрасным табаком, перед тобой танцует полуобнаженная красавица, а ты можешь только глядеть на все это и получать эстетическое удовольствие… Кстати, может, попробовать? Было бы забавно.
- Может, и мне попробовать? - развеселился Странгель. - Нет, это все-таки не по мне... Дорогущее вино, прекрасный табак - их не для старика Иеро делают. Про красавиц вообще молчу. А ты - попробуй. А еще лучше, знаешь чего... влюбись.
- В кого-о? – мученическим голосом вопросил Свен.
- Ну спросил, твою мать! Да в кого хочешь, лишь бы не в меня. Мало ли. Вон, даже Вольф себе бабу нашел. Правда, рогатую, но по мне, так пусть лучше она рогатая будет, чем он.
- Тут прям такой выбор! – в тон Странгелю вознегодовал мертвец.
- Где - тут? Отпросись, как возможность будет, в город, погуляй, в кабаке посиди, в театр, вон, сходи! Да хоть туземку себе найди, в конце концов!
- Ага, синюю с хвостом, мать твою, - обрадовался Свен.
- Мать моя была не синяя и не с хвостом, не надо грязи. А туземки, кстати, бывают очень даже... не синие.
- Ты прям видел, - усомнился мертвец.
- А вот видел! - очень знакомым тоном "и тут он попер на меня" объявил Странгель.
- Ага. Выскочила из кустов, тебя дубиной огрела и в пещеру свою понесла, - предположил Свен.
- Нас дубиной не возьмешь! - делано оскорбился Дед. - Ты не смотри, что я на костылях. Сам кого хочешь в пещеру... Между прочим, очень даже в городе.
- Ну?
- Как согну так дам одну! Ничего они не синие... хотя, говорят, синие тоже есть. А есть очень даже... Сейчас, правда, война, но некоторые среди наших осели, в церковь ходят, одежду приличную носят...
- Замечательно, как только синюю увижу – сразу влюблюсь без памяти. – Пообещал Свен.
- Учти, я тебя на слове поймал, - хмыкнул Странгель и смачно зевнул. - Ну что, почувствовал в себе волю к жизни? Могу я идти дрыхнуть с чувством выполненного товарищеского долга?
- Ну тебя к черту, Странгель. – Хмыкнул мертвец. – Мне теперь из-за тебя всю оставшуюся ночь думать.
- А то ты прямо не выспишься теперь! - хитро ухмыляясь, старик заковылял к блиндажу.
Свен покачал головой, перехватил винтовку поудобней и продолжил обход лагеря.

День: одиннадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: без фигуры
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

- Эйнех...? - Лиир, шедший рядом с братом, наконец дал любопытству вырваться на волю, - А зачем....? - мальчишка понизил голос до таинственного шепота, - цветы?
- Потому что та леди, к которой мы идем, очень любит цветы, - спокойно отозвался старший Дану.
- Она тебе нравится? - бесхитростно спросил подросток и тут же отпрыгнул в сторону, чуть не натолкнувшись на кого-то из прохожих. Скороговоркой пробормотал что-то вроде "проститеизвинитеянехотел" и виновато улыбнулся брату.
Тот ничего не ответил.
Августовское солнце раскаляло крыши Неуштадта. Несмотря на жару, призывающую лечь где-нибудь в теньке, потягивая что-нибудь холодное, город был полон людей.
- "Войне не страшна жара" - не весело подумал Эйнех, подзывая к себе Лиира. Не хватало еще, чтобы младший вновь на кого налетел.
Самый крупный "налет", приведший в гости к Дану весьма и весьма значимую персону, священник поминал Лииру не один раз. Мальчишка делал большие глаза и говорил, что все обошлось. "А могло - и не" - резко обрывал его Эйнех. За строгостью скрывалась тревога, и точившая душу мысль: "Ведь действительно..."
Цветы, к слову, действительно предназчались даме. Причудливые, густо-синие - из тех местных сортов, которые ушлые садоводы научились за пару лет выращивать, они походили на какие-то фантазийные банты. И пахли...
Пахли цветы почему-то апельсинами.
- Эйне-ех? - протянул Лиир, весело сверкнув глазами у локтя брата. - Так нравится или нет?
- Мы друзья, - взглянул на него из-под очков священник.
- А я её знаю? - не унимался мальчишка. Он обпрыгал - другого слова и не подобрать было - старшего Дану, заулыбался у другого локтя.
- Нет.
- А нам далеко идти?
- Уже почти, - Эйнех кивнул в сторону одного из жилых домов - трехэтажного, из светлого камня. В этом квартале селились более-менее состоятельные колонисты. Дану жили неподалеку.

У неприметной и даже скромной двери Лиир озадаченно втянул носом воздух.
- Железом пахнет.
Эйнех, слегка улыбнувшись, прокрутил причудливого вида ручку, торчавшую из стены на уровне плеча. За дверью раздался мелодичный звон.
Спустя полторы или две минуты Дану открыла высокая и худая женщина около тридцати лет или чуть старше.
На ней была мужского кроя рубашка, свободная, с подкатанными рукавами, свободные же брюки. В одной руке хозяйка сжимала странного вида инструмент, напомнивший Лииру отчего-то содержимое любимого чемоданчика Эйвёр.
- Эйнех... - у женщины был невысокий и достаточно низкий голос. - Рада видеть. И, - она посмотрела на Лиира, - младший Дану?
- Доброго дня, Янита, - улыбнулся священник, протянув ей цветы, - решил, что в гости без подарка - дурной тон.
Янита приподняла уголки губ. У неё были острые и резкие, как у гончей, черты лица. Черные волосы были стянуты на затылке в тугой узел.
- Спасибо, - она приняла пахнущий цитрусами букет, посторонилась, пропуская братьев. Запах металла стал сильней. Лиир удивленно распахнул глаза.
Квартира Яниты Рееден, техномагессы, напомнила скорее – мастерскую. И – весьма причудливую мастерскую, полную странных и, подчас кажущихся хрупкими, механизмов.
Дану встретило, помимо хозяйки, еще несколько кошек, лениво выбравшихся из-за угла.
Лиир поежился: у шествовавшего вперед угольно-черного, матерого кота, не было хвоста… Вернее, его заменял искусно выполненный механический. Шарнирные сочленения позволяли металлическому хвосту свободно двигаться, и кот, кажется, вовсе не испытывал никаких неудобств.
Вторая кошка – изящная леди, пепельно-белая, к облегчению Лира, выглядела вполне нормальной.
- Проходите, - Янита провела братьев в гостиную, заваленную, другого слова не подберешь, книгами, инструментами, мелкими приборами. Жила леди Рееден одна. С кошками. И своими изобретениями.
Эйнех кивнул младшему брату, чтобы тот садился, и сам спокойно опустился на диван, предварительно подвинув в сторону стопку каких-то бумаг, с лежащими поверх механическим окулярами.
Янита вошла в гостиную через несколько минут, поставила на невысокий и не менее захламленный столик вазу с освобожденными от бумаги цветами. Опустилась в стоящее напротив дивана кресло.
- Чай, прости, закончился.
Священник поправил очки, улыбнулся.
- Надо было не с цветами приходить, - он перевел взгляд на Лиира, - знакомьтесь. Лиир Дану – Янита Рееден.
Мальчишка смущенно пробормотал приветствие. Он чувствовал себя немного неловко; хотелось начать разглядывать все те механизмы и приборы, которые, буквально, лежали под ногами.
- Очень приятно, Лиир, - поздоровалась с подростком Янита. Она сплела ладонь, сложив их на коленях. Пальцы у техномагессы были длинные, тонкие, с очень коротко обрезанными ногтями.
- Мне тоже, - вскинул на ней глаза младший Дану. Рядом с ним на диван запрыгнул кошка, с любопытством обнюхала одежду мальчика. Тот уже протянул руку, чтобы погладить острые и большие уши, но замер: усы у кошки явственно отливали металлом.
- Это Лассе, - заметила парнишкино замешательство Янита, - не бойся. Она не кусается.
По спокойному голосу техномагессы не возможно было понять, шутит она или говорит всерьез. Затем Рееден посмотрела на Эйнеха.
- Вы – просто так…? Или…?
- И то, и то, - не стал отнекиваться священник.
- А цветы? – приподняла темные брови Янита. В голосе теперь слышалась легкая, как перо птицы, ирония.
- Просто так. Я знаю, что ты любишь синее.
Женщина повела ладонью, не став опровергать слова Эйнеха.

День: пятнадцатое августа, после полудня
Фигура: пешка b7/без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: b7, нет
Фактическое местоположение: граница B4 и B5

Капитаны вернулись на свои корабли. Ирари вышел на палубу «Аизер», оглянулся. Цвет тумана проникал в синеву моря, делая робкие волны тяжелыми и серыми. «Наамей» покачивался рядом.
Застрекотала, перепрыгнув на леер, мартышка. Тови… Чайре поймал взгляд надоедливого зверька и прищурился. Он очень надеялся, что эта тварь уберется с флагмана обратно на бриг.
"Наамей" готовили к отплытию. Сейней, лихо перемахнув с одного борта на другой, теперь негромко о чем-то переговаривалась со своим старшим помощником. Иеро хмурился. Адмирал - размахивала руками и тоже была чем-то не слишком довольна.
Ирари подошел к планширю и крикнул:
- Что там?!
Таль вскинула на Чайре глаза, махнула рукой - потом объясню. Хмуро покосилась на старшего помощника. Тот, поведя широкими плечами, коротко и не хотя кивнул, и отошел в сторону. Адмирал оперлась на фальшборт напротив Ирари:
- Оспаривают приказы командования, - отозвалась она. Несмотря на хмурую складку между бровей, было ясно, что Таль зла не в серьез.
- Норовят геройски погибнуть во время атаки?
- А то. Еще и спорят, - Сейней покосилась в сторону Иеро. Широкая спина старшего помощника выражала хмурую покорность воле капитана.
- Сочувствую. Попугая и макаку заберут?
- И натравят на врагов, - Таль вскинула взгляд вверх, отыскивая взглядом или мелкую зеленую тварь, или тварь темную и хвостатую.
- Эй-раани Гелара вроде с ними наловчилась управляться, - раздался голос Валь. Она положила на палубу небольшой мешок с пожитками. Женщина тоже готовилась вернуться на "Наамей".
Хийе тем временем уже начали перебираться с одного корабля на другой. Первым, как и в прошлый раз, перешел Чиам - спокойно пройдя по доске, перекинутой между бортами, словно ступал по твердой земле, а не над морской водой.
Сейней поджала губы. Ирари бросил на нее взгляд.
- Беспокоишься за бриг?
Таль кивнула.
- Не знаю, что может поджидать у берега.
Ирари пожал плечами.
- С боевым крещением, адмирал.
- Кэп, какие будут приказы? - Кристоф, всё это время карауливший Тови за мачтой, практически наугад швырнул любимый метательный нож, не попал, но расстраиваться не стал. Привык уже.
- Тебе - оставаться на "Аизере", - Таль проследила взглядом серебристую молнию ножа, хмыкнула. - Будешь нужен.
- Вас ждать перед основным ударом?
- На-ас? - вопросительно протянула Сейней.
- Нет, Сейней не идет на "Наамей", - покачала головой Валь. - Мы доставим следопытов и соединимся с тем... - женщина вздохнула, запустила руку под платок. - В общем, соединимся с эскадрой, когда вы уже закончите бой.
- Зато будете целы, - хмыкнула адмирал, - а мне все же, Валь, ты еще нужна. Веришь-нет? Как и все, - полукровка махнула рукой за спину, где сновала туда-сюда команда брига.
Как раз в этот момент на "Наамей" перемахнула Кайше - несколькими стремительными, молниеносными прыжками, стараясь как можно меньше времени провести между кораблями.
- Хорошо, - кивнул маг. - Валь, слушай внимательно. Когда флот будет где-то...ну, на расстоянии видимости от форта я начну ураган. Проскочите перед ним - замечательно, за ним - тоже ничего. Главное в самый шторм не упритесь, если широкой полосой пойдёт. Потреплет знатно.
- Постараюсь, - серьезно кивнула навигатор.
- Славно. Кэп, ты уверена, кстати говоря, что с такого расстояния бить стоит? Может лучше подойти и врезать с близкого? Они подготовиться не успеют...

Таль, смотрящая в сторону переходящих с корабля на корабль следопытов, качнула головой.
- Они уже готовы, Крис. По крайней мере - знают.
- А, демон со всеми вами, - отмахнулся маг. - Издали, так издали. Только не забудьте потом прислать лодку и найти мою бренную оболочку на берегу.
Доска слегка скрипнула - по ней начал неспешное движение Киасс. Целитель полз медленно, стараясь сохранить равновесие, но при этом - с любопытством поглядывая на воду внизу.
- Киасс... - неуверенно выдохнул Хассаи, которому казалось, что миаш сейчас сорвется.
- Ничего, - правильно понял его опасения старший хийе, - даже если упаду - плавать умею, а если кто попытается съесть - накормлю долькой эмасси.
- Приказ капитана, Кристоф: вернуться на борт живым и здоровым! - внезапно почти рявкнула Таль, хлопнув ладонью по планширю.
Киасс от неожиданности дернулся, едва не соскользнув с доски; мощный хвост щелкнул в воздухе. Хассаи, рванувшись вперед, поймал миаша за руку, и только сейчас сообразил, что и сам оказался в очень неустойчивом положении.
- Есть, вернуться на борт живым и здоровым! - в тон ей гаркнул Крис. - Но лодку всё же вышлите, как войдёте в порт. Могу быть бессознателен.
Тут он заметил с трудом балансирующих на краю змей и, не тратя времени на лишние словеса, коротко, но мощно взмахнул рукой, будто выдёргивая из палубы копьё. Тугой фонтан морской воды придал Киассу нужное ускорение обратно на борт, заодно вымочив до последний чешуинки и опрокинув назад.
- Пардон муа, что не слишком деликатно, - прокомментировал это Крис, пряча улыбку в полупоклоне. Таль невинно возвела глаза в небу.
По мокрой палубе зашуршала чешуя; целитель неспешно поднялся, свернув мощный хвост в кольцо, вежливо наклонил голову в сторону мага.
- Деликатность, принадлежащий морю, - свойство либо тех, кто не уверен в себе, либо же тех, кто следит за всем вокруг себя.
Хассаи, едва удержавшийся на доске, поспешил перебежать на "Наамей", пока и ему не... помогли.
Крис изогнул бровь лихим клинком сабли.
- Уважаемый, прости меня, но я совсем не понял, что ты хотел сказать. Ни драного демона, если точнее.
- Предположу, что ты хотел сказать "ни разорванного найрити", - благодушно поправил Киасс. - То же, что ты сказал, может служить либо признаком того, что мне надо работать над собой, либо признаком того, что я могу собой гордиться.
- Или признаком того и другого, ибо ничто не может помешать стремящемуся к истинному совершенству, - с улыбкой, от которой завяли бы иные цветы парировал Кристоф.
- Несомненно, - отозвался удивительно доброжелательным тоном целитель. - Однако совершенство достижимо лишь в случае доведения до него всего, чем обладаешь, причем в течение одной очень долгой жизни.
- Это зависит от того, что вкладываешь в слово "совершенство". Само по себе оно стоит не больше дыма из моей трубки, - будто бы в подтверждение этого маг достал и принялся раскуривать вышеназванный предмет.
- Словам каждый находит обоснование, исходя из способностей своего разума, - неспешно отозвался целитель, - и опыта, который возможно применить.
Кто-то из команды протяжно застонал. Сейней, с не менее страдальческим выражением лица, лихо перемахнула с борта на борт, ничуть не смутившись ни качки, ни расстояния.
- Как послушаешь вас - так башка пухнет, - бросила она Кристофу, - команду не сведите с ума мне.
- Хватит, - неожиданно поддержал Сейней Чиам. - Эмшес подождет до берега.
Киасс спокойно кивнул в ответ.
- Так... - Сейней огляделась, прищелкнула пальцами, припоминая - все ли сделали, все ли - перешли на борт брига.
"Наамею" пора было уходить, оставляя за кормой эскадру.

День: шестнадцатое августа, после полудня
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: b7, нет
Фактическое местоположение: граница B4 и B5

Со второй разведывательной вылазки отряд подводных следопытов вернулся в начале дня. Отослав своих лиа на небольшую рейдерскую шхуну, Аалай отправился на флагман, докладывать адмиралу. Намьё был несколько... мрачен.
Разведчики добрались до самой бухты, ушли оттуда незамеченными, и могло показаться, что все в полном порядке. Однако где-то под сердцем дрожала тревога. Водные лиа в таких случаях говорили - пузырьки в шэа.
Сейчас у лейтенанта Ланне были даже не пузырики внутри. Пузыри. Огромные. Хотя намьё никак не мог понять, что же не так. Как не пытался он вспомнить, ничего подозрительного не возникало в памяти.
В дверь каюты Таль он постучал резко и отрывисто. И вошел, едва успел смолкнуть ответ адмирала: "Да?"
Сейней подняла глаза на привычно мокрого намьё. И непривычно - мрачного.
- Что? - полукровка подскочила.
- Ничего, - пригладил встрепанные волосы на затылке Аалай. Посмотрел на Таль, - все в порядке, адмирал. Погони нет, и нас не заметили.
- Что тогда?
Намьё пожал узкими плечами:
- Странное ощущение. Спишете на усталость?
- Сначала послушаю доклад. Хотя... подожди.
Сейней быстрыми шагами вышла из каюты. До Ланне долетел её голос, зовущий кого-то. Вернулась светловолосая лиа через пару минут.
- А теперь - рассказывай.
Пока стоявший у стола намьё пересказывал все, что удалось узнать, Таль меряла каюту шагами. И по мере того, как отчет подходил к концу, адмирал делалась все мрачней и мрачней.
Вскоре подошел Ирари, с ним - капитаны. Они заняли привычные места. Сейней, наконец изволившая сесть, мрачно покосилась на Аалая.
- Расскажи им.
Намьё слегка поклонился пришедшим.
- Нам удалось пробраться у бухту города, - начал он, - точное количество судов: четыре тяжелых, один... - Ланне замялся, - тоже тяжелый корабль, но он выглядит не совсем боевым. В крепости мы заметили многочисленные орудия. И много торговых судов, но с оружием.
- Давай подробно, - потребовал Ирари.
Алалай кивнул. За те полчаса, что он провел у Таль, намьё уже успел обсохнуть, и теперь спокойно мог сесть в кресло. Потянувшись к карте с фигурками, он начал их переставлять, показывая расположение кораблей противника.
- Два - тут, два - тут. Тяжелые и мощные, не ровня "Аизеру", но приближаются. Этот странный корабль, - Ланне передвинул по бухте еще одну фигурку, - мы не заметили орудий, но он словно подготовлен для принятия на борт большого количества лиа.
- Людей, - резко поправила его Таль, - они называют себя "люди".
Аалай кинул на неё быстрый взгляд, согласно кивнул.
- Людей.
- Это все корабли, которые есть в Ясном? Пять? - спросил Ирари.
- Я только начал, - невинно посмотрел на него намьё. И продолжил, - полтора десятка торговых судов. Видно, что их переделывали в спешке - нет защиты и много орудий. И еще одно очень неповоротливое, но мощное судно. Много вооружения. Из кораблей - все.
- Остальное?
- Мощные фортификации по всей линии бухты.
- Расставляй, - потребовал Ирари. Мастер Шепчущийся склонился над плечом следопыта.
- На ухо не дыши, - легко кинул Таю лейтенант, потом вернулся к перемещению фигурок.
Шепчущий передернул плечами.
- Когда мы уходили из бухты, корабли стояли так, - через минуты полторы выпрямился намьё, - я не уверен, правда, что они не поменяют их расположение.
Ирари вопросительно приподнял бровь.
- Ну-у... - повел тонкой ладонью Аалай, - откуда мне знать, насколько эти позиции были конечными?
- Что тебя заставляет?..
- Вы тут - военные. Я - разведчик. А у них там в порту суматоха такая, даже из воды заметно. Из-за тумана нервничают.
- Это мы уже знаем, - негромко процедил сквозь зубы Чайре.
Ланне склонил голову на бок, убрал с глаз короткие темные прядки.
- Я просто сообщил. Полоса тумана достаточно близко от берега; не уверен, что её не пытались сгонять, то у них ничего не вышло, - тут намьё обернулся через плечо, одарив Шепчущегося улыбкой.
Таль, сидевшая все это время молча, подняла голову.
- План придется перекраивать. Ирари.
- Я об этом уже говорил, - спокойно ответил тот.
- Теперь говорю я, - резко отозвалась Таль. - Атаку необходимо начинать в ближайшее время; но так, чтобы успеть все спланировать и переподготовиться.
- Мы слушаем, - все так же спокойно ответил лысый лиа.

День: девятое августа
Фигура: пешка е7
Ход: без хода
Официальная клетка: е7
Фактическое местоположение: е7

Они вышли на рассвете. Вей-Вей посадил к себе на спину Эйну и Нейке. Цей-ин следовал терпеливо и спокойно за дочерью Веалеена. Эйна, опустившая руки ему на плечи, смотрела вперед. Висевшая в плотном мешочке на шее лиа флейта холодила грудь.
- Я видел, как ты не играла вчера, - чиа наклонился к уху Древней и прошептал слова так тихо, чтобы не расслышал Вей-Вей.
Эйна повела белоснежной бровью, прищурила глаза. Очень странные между ней и Нейке были отношения, слишком необычные – между родственной любовью и ученическим соперничеством. Не было для последнего сейчас времени.
- Я говорила с Властителем, - почти не размыкая губ, ответила Эйна с достоинством.
Она почувствовала, как дико и безумно улыбнулся чиа возле ее уха. Он разозлился. Поднялись внутри Нейке противоречие и гордость. Он и Эйна, дитя чащи и дитя достойной семьи – две противоположности.
- Я поиграю.
- Не играй на ходу, - сказала чиа Эйна уголком губ.
И Нейке-филин снова улыбнулся безумно и радостно. Он достал флейту, приложил к губам, и ручейки тиххо, шуршавшие под шестью лапами Вей-Вея, превратились в бурные реки. Чиа заиграл лиа назло.

Вей-Вей заслушался музыкой. Дорога, Тропа с ней, казалась короче. Тиххоловы и провожатые Веалеена шли уже полдня. Казалось – долго. Однако на самом деле за это время пройдено было очень много.
Эйна дремала, положив белокурую голову учителю на плечо. От ее прозрачных ресниц даже лоскутка тени не лежало на белых скулах. Вей-Вей погладил охристой, как древесная кора, и такой же потрескавшейся ладонью волосы Древней и спросил дочь Тигра-властителя.
- Кто она, Миита?
Все его время деревья не ходили по земле, только – легенды о вековых и мудрых исполинах над зелеными ручьями. Такие деревья ветвями защищали чудодейственные воды от злых и алчных лиа.
- Мастер къямай, - прежде, чем успела заговорить Валэнла, ответствовала Лаакеорэ. - Старая. дурная, на мой взгляд. Талантливая, правда, как невесть знает кто, но это не оправдывает её...
- Лаа! - Вэл осадила подругу как могла резко. - Прояви уважение!
- Да-да, прости, подруга. В общем, она очень уважаемая и на самом деле достойная мастер Искусства. Просто я её не очень понимаю. Хотя - мы ведь толком и не общаемся, - пожала плечами охотница, пнув босой ножкой небольшой попавшийся на пути камешек. Тропа ей была хорошо известна, и здесь никаких странностей не предвиделось, а случись что - Лаа услышала бы всё за много шагов до того, как это "что-то" могло бы представлять хоть малейшую опасность. - У неё есть летающие сандалии. И ещё много всего интересного есть. Но мне... мне больше нравится то, что я понимаю сразу или знаю, что смогу понять. Спасибо Вэл, я теперь и себя не совсем понимаю...
Глаза дикарки необычно сверкнули, когда она повернулась и озорно подмигнула Вей-Вею. Он наблюдал девушек, и ему казалось, что память его вернулась в те дни, когда к нему, дети, если задуматься, совсем попросились вначале Нейке, много потом – Эйна. Филин наигрывал на флейте, стрекотали тиххо.
- Мир так изменился за тысячелетие, - негромко, чтобы не потревожить музыку, ответил девушкам тиххолов. И, подумав, добавил. – Дети, как музыка, ясные… А я и забыл.
- Не так сильно, как ты думаешь, о славный Древний, - Валэнла поравнялась с Вей-Веем, отстав от подруги. Изящное платьице и травяные сандалии, которые словно сами обросли вокруг ног девушки, никак не походили на одеяние, в котором можно было отправиться в путь по лесным чащам и затаённым тропам. Но Вэл как будто не замечала этого - лишь иногда поправляла волосы, которые так и не удалось толком заплети в косы. - Дети есть дети. Всегда. различаются только дети, знавшие войну, и те, что её не знали.
- Я позабыл обо всем, Валэнла.
- Или те, что знали, каково это - умирать, и те, что только когда-нибудь узнают, - послышался спереди ворчливый голос Лаа. - Но это неважно. Скажи, Древний... извини, что я так запросто, ничего? Так вот, скажи... каково оно было в ваше время? На что походили эти земли и леса тогда, давным-давно? Мне интересно. Правда интересно.
- Они… - Вей-Вей ненадолго опустил тяжелые, покрытые морщинами и моховыми наростами веки. – Тогда не было таких больших, как Эаши городов, не было Домов, не было Сердец, не было Средоточия.

(сотворили это всё Соуль, Тёмный Омут и ваш не особенно покорный и не совсем слуга. Главное что ваш)

Охотница не оборачивалась, лишь иногда бросала короткий взгляд назад, когда пригибалась, пытаясь пролезть где-нибудь, где можно было спокойно пройти, ступив два шага в сторону. А Лаакеорэ просто лезла. От скуки, чтобы позлить Валэнлу, просто чтобы немного потянуться и поразмять косточки... Да мало ли зачем? Не будут же у неё,в конце концов, спрашивать - ведёт-то всех она!
- Иных народов тоже не было, и найрино не были искажены найрити, - Вей-Вей говорил плавно, певуче, мягко. Его голос переливался в гортани, как согретая солнцем ручьевая вода. – Леса были в мое время такими дремучими, что даже мои соплеменники пробирались с трудом среди переплетений ветвей. Тропы в мои времена еще не были пройдены, и в глубины чащ стремились только, или слишком смелые, или слишком любопытные.
- Нда-а-а?... А твой народ? Цей-йины - они были такие, как сейчас, или немного другие? Просто это же так давно было? - Лаа не оборачивалась. Вэл нагнулась, пытаясь отцепить за что-то зацепившуюся травинку. Та, словно услышав лёгкий приказ от травницы, медленно втянулась внутрь, высвобождаясь от прицепившейся дикой сестры. Девушка вскинулась и рывком, в три длинных шага догнала ушедшую вперёд группу.
- Цей-ины были крупнее, - тихо сказала, подняв голову с плеча Вей-Вея, Эйна и испугано затихла тут же под сердитым взглядом музыканта.
- Намного крупнее, - подтвердил Вей-Вей. – А вот чиа – и то меньше Нейке. Они как раз в леса не боялись совать длинные любопытные носы, потому что их вторая ипостась – звериная.
- А алэдро? Алэдро тогда были?
Валэнла моргнула, когда случайный солнечный отблеск чиркнул по глазам, и, поравнявшись с тигрочеловеком, придвинулась чуть ближе, осторожно положив руку на мягкую шёрстку великана. Старец... или лучше уж сказать "древнец" её очень интересовал. - А кем ты был до того, как стал тиххоловом? Когда был молодым? У тебя...
-...любимая была? А дети? - влезла охотница, снова не обернувшись.
Нейке-филин весело улыбнулся Лаакеорэ, ненадолго оторвав флейту от губ:
- Алэдро – были. А мастер наш – был музыкантом. Самым лучшим из музыкантов.
Вей-Вей не смутился даже.
- Я жил музыкой с тех пор, как смог ее осознавать, - ответил он размерено и спокойно – так он мог бы играть на воде – охотнице. – У меня была любимая – музыка. Были дети – инструменты и песни. Я играл на ветре и течениях рек, на шепоте песка, на шелесте крон. Я освоил десятки инструментов, пока не выточил флейты из камня из зеленого ручья.
- Из зелёного ручья? Да уж... вот мне все говорят, что его многие видели, что он точно есть - а я вот тропу найти не могу. А ведь все-все тропы знаю! - залихватски улыбнулась охотница, вскочив на высокий, выросший в целую арку корень огромного древнего дерева и свесив ноги вниз. - Хотя... надо у матери Вэл спросить. Может она знает, как найти... Только зачем он мне, сама не знаю. Вот например Валэнле не помешал бы...
- Перестань! Я уж и думала его искать, когда ты тогда начинала слепнуть! - повысила голос травница. - А только...
- Справилась сама, - хохотнула Лаа. - Но... тебе же хочется ещё лучше... уметь? Да?
- Хочется, - кивнула дочь Властителя. - Только... не мне решать. Пусть всё будет, как будет. Средоточие дарует покой моей шэа.
- Мне казалось, в эти века зеленый ручей совсем забудут, - отозвался, затихая Вей-Вей. Его сильные лапы продолжали принимать траву. – В мои времена не помнил никто. Алэдро только хранили. Я его нашел случайно, а зачем искала ты?
- У Лаа... были трудности, - нехотя пожала плечами, отводя взгляд, Валэнла. - Случилось несчастье. Она слепла, а я... я умею врачевать. Знаю травы. Хочу... хочу уметь помогать лиа и нейа так, чтобы не отдавать их тогда, когда им ещё... рано. И чтобы могли жить так, как родились. Когда видишь волка без лапы или альдэйа без руки... это неправильно. Хочу уметь помогать.
- Разве это не может исправить Средоточие? – почти неразличимым шепотом спросила Эйна.
- Не знаю. Я словно и не спрашивала... - пожала плечами альранэ. - Но я видела, что такое бывает. Значит - надо исправлять. Я просто... знаю, какой у меня дар. Отец - воин и владыка. Мать умеет ткать сны и песни, знает лес. Лаа - охотница. А я - целительница и матсер къямай. Я должна принести эим добро... какое-то.
- Но мои-то глаза ты исправила? - шальная девчонка резко перевернулась, свесив длинные пряди прямо на голову проходившему под древесной аркой Вей-вею. - Значит вс можешь.
- Это смогла. А если - не смогу? - пожала плечами Вэл. - Началась война. Мои способности нужнее, чем любые другие... кроме, может, отцовских. Но и он сейчас нужен как владыка, а не воин.

Чтобы... суметь победить, не уничтожая. нас - и их. Иначе... будет неправильно. Не так, как должно быть на самом деле.
Вэй-Вей сделала несколько широких шагов молча.
- Ты говоришь мудрые вещи, - наконец, произнес он.
- Меня учили отец и мать, - склонились плечи юной травницы. - И стараюсь быть достойной их доброты и любви.

Небольшая гранатовая роща медленно продвигалась на запад. Таа-ха кружила над нею, опасаясь спускаться низко, поскольку деревья по-прежнему искали себе управляющих, а становиться участником этого своеобразного тандема Вестнице не хотелось. Напрягать связки в попытках поддержать разговор уже порядком надоело и ей, и Миите, чем птица была только рада. Слоовоохотливая Мастер къямай могла заболтать любого до полусмерти. Ее было бы хорошо послать в стан врага для подрыва морального духа неприятельских войск...
- Где их искать-то, Древних этих? - раздался зычный голос Мииты, - отправили нас, понимаешь, не знаю куда...
- Тебя, - поправила Птаа-ха.
- Что?
- Тебя, говорррю, отпррравили, я так, за компанию.
- Но ты не бросишь меня, птица? С кем же я общаться-то буду? Древние-то, чай, не слишком разговорчивые...
"Я тоже" - подумала Вестник, но вслух отозвалась:
- У меня дела, до места пррровожу и - извини!
- Как же так... - расстроилась маастер, - Что ж, значит, будем пытаться разболтать тихоловов.
Птица мысленно посочувствовала будущим спутникам Мииты. Та продолжала что-то взволнованно вещать, но ветер проглатывал ее слова, донося до Птаа-хи лишь общий эмоциональный фон.

Вечером тиххоловы, Валэнла и Лаакеорэ собрались у на небольшой поляне. Тиххо обернулись в мерцающий светом шар. Сияние было неярким, давало немного света. В сумерках позднего вечера, оно было тихим – хитиновые крылышки не стрекотали даже.
Деревья Древние заметили издалека. Неторопливые, величественные, взрывая землю, гранаты поднялись из-за холма, задержались на его вершине ненадолго – затем начали спускаться.
Птаа-ха с высоты заметила слабое мерцание. Предупредив Мииту, она набрала скорость и полетела на свет, словно бабочка на огонь. Восходящий месяц мягко серебрил крылья, и легкий ветер приятно щекотал перья. Птица летела все быстрее и быстрее, и лишь когда поляна была уже настолько близко, что можно было без труда разглядеть расположившихся там лиа, Вестница легла на крыло и стала плавно кружить... Мысли ее метались. Вот она спустится. Что она скажет им? "Привет, это вы те самые Древние? Мы тут к вам с деревьями" - глупо. "Боевые гранаты прибыли в ваше распоряжение?" - пафосно. Да и не факт еще, что этот отряд - тот самый.
Тиххоловы сидели в кругу, переговаривались Вей-Вей и Нейке негромко с двумя лиа. Эйна играла на флейте, только как-то - неохотно, словно музыка была ей неприятна.
Почти неслышно мелодия долетала до Птаа-хи. Когда уши Птицы уловили первые легкие звуки - словно ветер, играя, напевал какую-то песню, настолько невесомо и иллюзорно звучала флейта, - она поняла, что прибыла, все же, по месту назначения. Чуть склонив одно крыло, Вестница по спирали стала снижаться. Она приземлилась почти бесшумно, словно боясь потревожить своим визитом.
- Ой, какая большая! Ужин! - радостно закричала Лаа, молниеносно вскидывая лук. Украшенная мягкими совиными перьями стрела осторожно, но - быстрее вспышки молнии покинула колчан и уже готова была лечь для прицела, когда - также быстро, пока никто не успел ничего понять, прозвенел голос Валэнлы:
- Сядь, Лаа. Это не ужин. И ты сама знаешь.
- Точно? - скорее для виду поинтересовалась охотница.
- Точно, - кивнула Вэл, закинув ногу на ногу и правя перепутавшиеся травинки сандалии. - Это не ужин. Сядь, Лаа.
- Раскомандовалась, - наигранно-обиженно буркнула охотница, плюхаясь на то же место, где сидела и раньше.
Вей-Вей поднялся на шесть тигриных лап, помахал руками. В левой цей-ин держал флейту. Ловя отблески тихо, полупрозрачный камень немного светился.

- Я давно услышала, как земля дрожит от корней, - шепотом сказала Эйна. Тиххо цепочками струились по ее рукам, словно серебряные струйки вплетались в полосы. – Мы очень хорошо чувствуем землю, даже без Средоточия.
- Я Птаа-ха, Вестник Дома Эррриан, - птица расправила крылья в глубоком поклоне, - Деррревья.. деррревья скоррро будут. И мастеррр Миита тоже. Я сейчас скажу ей, что это и в самом деле вы.
Цей-ин поклонился вестнице, и в его глазах мелькнуло удивленное выражение.
С этими словами Птаа-ха взрезала перьями вечерний воздух. Подлетев к Гранатовой роще, она простилась с говорливой толстушкой, пожелала ей всех благ и почла за радость поскорее смыться, не дожидаясь "встречи века" и того, что за нею последует.
- Похоже, она торопилась сбежать, - прицокнул языком Нейке, откладывая флейту. Глаза чиа сверкнули весело, слова прозвучали ехидно и как-то оценивающе. – Ой-ей, мое сердечко чует, - продолжил он нараспев, - что в болота мы угря-алзли по поя-аса.
Эйна поморщилась, потому что чиа нарочно сфальшивил на последнем слоге. Вей-Вей посмотрел на ученика строго, тот хмыкнул, развел в стороны руки, как будто говоря: «Ну, что поделать».
- Увязли в болоте мы, когда началась война, - не глядя на спутников, вымолвила Валэнла. - И вытягивать будет трудно. Нас, их... Всех. Мы все - немного обречённые.
- Ну не мы, а они. Я оптимизма не теряю, - снова буркнула Лаа, явно решившая оптимизмом распугать если не всех в округе, то уж хотя бы половину. - Они войны хотели. Всё это время. И продолжают хотеть, понимаешь? Иначе бы попытались хоть выяснить, что произошло.
- А если бы тебе принесли и положили под ноги десяток лиа, расстрелянных их диковинным оружием - что бы ты сделала?
- Спросила бы, где их нашли, - не сдавалась охотница.
- Нет. Ты - и поверь, я тебя знаю - сперва превратила бы их в ежей. Мёртвых, иголками внутрь, - тяжело вздохнула дочь правителя, оставляя в покое выправленную обувь. - А таких, как ты, много. С обеих сторон. Без обид только, ладно?
- Была охота обижаться!
Три пары глаз обратились на спорящих подруг. Вей-Вей хлестнул по боку хвостом, попросил говорящих быть немного тише, потому что тиххо, до того лежавшие неподвижным шаром, рассыпались, разбежались искорками. Чиа широко раскрыл на слова учителя цей-ина.
- Они же любя, учитель, - и рассмеялся.
- Ничего, - Валэнла приподнялась, устало, совсем по кошачьи потянулась, словно голова была в тот же миг совершить прыжок... но вместо этого лишь осторожно склонила голову перед тигрочеловеком. - Прости нас. Я понимаю, мы не знаем секретов тиххо и того, как с ними обращаться. Мы правда не испытываем друг к другу ничего, кроме доброты...
- И раздражения, когда она берётся учить меня жизни, а я не слушаю, - деловито уточнила Лаакеорэ, принимаясь от нечего делать возиться с луком. - Если это поможет - я могу пообещать раздражаться меньше.
- Ты уже несносна, - тепло улыбнулась Вэл.
- Зато весела. Потому ты меня до сих пор и терпишь. А я терплю тебя, зануду, потому, что ты терпишь меня, - пожала плечами Лаа, в первый раз ответив подруге такой же теплой, доброй улыбкой без тени ехидства.

Деревья неспешным маршем добрались до поляны еще через полчаса. Гибкие сильные корни, подобно гигантским змеям ползли по земле, и гранаты с тихим скрипом подтягивались на них. Пару раз Миита ошибалась, и тогда корни с шумом, словно негодуя, взмывали от земли на метр, не меньше, и хлестали из стороны в сторону, пытаясь найти верный путь.
Завидев лагерь, женщина почувствовала, как волнительно забилось ее сердце. В такт этим бешеным испуганным ударам ее гранат зашевелил верхними ветвями, словно пытался ухватиться за облака, как утопающий судорожно сжимает в кулаке соломинку. Почему, откуда этот страх? Он мерзким липким туманом заполз за воротник и опутал все тело. Миита, которая помыслить не могла, чем стала бы ее жизнь, перестань она ощущать единение с Средоточием, через какие-то минуты увидит тех, кто был еще до Его появления, чья чарующая сила независима от Него...
Вей-Вей поднялся могучим деревьям навстречу. Он убрал флейту.
Когда гранаты оказались совсем близко, цей-ин поклонился, прогнув могучую спину. Он не начинал говорить, потому что – не знал, что сказать.
Смотрела во все глаза на деревья Эйна, глядел блестящими глазами Нейке-филин. За тысячу лет чиа не видел ни разу подобного чуда.
Древесный великан осторожно разомкнул свои объятия. Вновь в тот миг, когда тонкие шипы вышли из-под кожи, Мастер почувствовала жгущую боль. Но в этот раз она была иного толка.

Скорее не физическая, а ментальная... словно шэа не хотела терять этот изумительный контакт. Побеги бережно поставили управляющую на землю и тут же скрылись в зеленой кроне. Гранат встал, и казалось, что он ссутулился в печали. Чего нельзя было сказать о других деревьях. Почувствовав рядом лиа, они, словно обретя надежду, с новыми силами потянулись к ним, зазывая в свои узы. Один из близстоящих гранатов ухватил цей-ина за переднюю лапу. Между корнем и короткой и жесткой полосатой шерстью ручейком вплелись тихо. Освобождаясь, Вей-Вей дернул лапу раз, затем другой. Вырвал ее Цей-ин только с третьей попытки.
Он отошел в сторону, негромко засвистел, чтобы тиххо не трогали гранаты. Насекомые пролегли между деревьями и тиххоловами мерцающим в темно-синем свете ручьем. На эту преграду Эйна посмотрела с сожалением. Светлые глаза лиа погрустнели.
Вэл и Лаа, стоя позади остальных, почтительно склонились: первая - в изящном поклоне, вторая - просто, по-воински, преклонив колено и оперившись на лук, усткнутый концом в землю.
- Чудо... Чудо Средоточия, - тихо прошептала Валэнла.
- Ага, - кивнула Лаа, осторожно поднимая изменённые глаза. - Вот только я не думала, что чудом окажутся здоровенные ходячие дубины. Впрочем, это ведь нам может и нужно? Эй, мастер Миита... они тебя слушаются?
- Лаа!
- Чего?
- Манеры?
- Как всегда не при мне! Мастер Миита, они с тобой, да? - прокричала девушка второй раз.
Вей-Вей негромко извинился за спутниц, потом представил по очереди, вначале их, затем тиххоловов.
- Слушаются?.. - переспросила Миита, несколько осоловев от количества новых имен и лиц, мастер долгое время общалась лишь со своими фино, а когда те ушли в отряд Курта, жила все больше в одиночестве, не особо контактируя с лиа в поселке, - Можно сказать, что слушаются. Вот это, мое дерево, - она любовно погладила шероховатый гибкий ствол, - когда происходит связь, уже нет меня и его, есть только мы, и мы единый разум... Остальные идут за нами, как велят их инстинкты. Когда они найдут своих управляющих, будут независимы друг от друга.
- Может быть стоит попросить Тигра-Властителя подыскать помощников? – помедлив, спросил Вей-Вей.
- Ой, слушайте... я не знаю, Вы тут делайте, что хотите, я даже с Властителем не разговаривала, мне Птаа-ха куда сказала идти, туда и пришла, - залепетала, будто извиняясь, женщина.
Вей-Вей обернулся к дочери Тигра-властителя.
- Не знаю, есть ли у нас время, - пожала плечами Вэл. - Если есть, то отец не откажет в помощи вестникам Средоточия. Если же нет... скажи, почтенная мастер Миита, а кто может управлять ими? Только ли постигший искусство къямай или любой из лиа?
- Вэл?
- Я готова к этому, - не оборачиваясь, процедила Валэнла.
- Не вздумай!
- Такова воля Средоточия.
- Может, дашь Миите ответить хотя бы? - едко прокомментировала Лаа, наконец поднимаясь с колен и закидывая лук на плечо.
- Судя по тому, как гранаты охотились на Птаа-ху, - Миита хохнула, вспоминая, как бедная птица улепетывала от ловких побегов растений, - им абсолютно все равно, кто будет ими управлять.
- Мы не можем, - ответил за тиххоловов Вей-Вей. – Насекомые съедят их корни.
Мастер къямай недоверчиво покосилась на светящуюся завесу, на всякий случай прислоняясь к своему дереву, будто она могла его защитить, случись что.
- Нет, они их не тронут без нашего слова, - успокоил ее цей-ин.
- Тогда почему вы не можете, если не тронут? - недоуменно воззрилась на него Миита.
- Потому что они будут жить на деревьях и им придется ими питаться.
- Ну, если вы планируете все время быть с гранатами, то, конечно, да, - согласно кивнула лиа
- Мы не хотим идти с ними. Нам сказали, что они будут за нами следовать.
- А когда ты... с ними, они насколько не дают двигаться? Совсем? - вновь влезла Лаа.
Миита чувствовала себя неуютно. Не хотят идти с деревьями, что ж? Может, правильнее тогда уйти? Но Тигр-Властитель... Что толку от идущих гурьбой гранатовых деревьев, если ими никто не управляет?
- Я... я двигаюсь спокойно, и Он - вместе со мной. Отвечает на каждое мое движение, на каждую мою мысль.
- А ну-ка тогда дайте мне попробовать, - Лаа радостно порхнула к одному из гранатов прежде, чем подруга успела остановить её. - А больно будет?
- Будет, - успела пообещать мастер, прежде, чем древесный гигант нежно обнял свою жертву корнями и увлек к самой вершине. Там, усадив ее на подобие трона, он пустил по ее коже изящные побеги, слегка царапая шипами, будто в поисках правильных мест.
- Спасибо, что вовремя сказала, - усмехнулась охотница, проверяя лук и оглядываясь, словно с одного взгляда пересчитав стрелы. - Вот будет забавно... Ну давай уже, гранат, обретай во мне соратника и друга!

Дерево вонзило шипы единомоментно, в запястья и под ключицы. Отдавая свои соки, свое тепло, свои чувства, что веками копились внутри. Глаза Эйны удивленно расширились, Нейке-филин спрятался за Вей-Вея. Теперь лиа деревья не казались такими удивительными, скорее – страшными, совсем, как флейты и тихо… хотя себе в этом Эйна и не признавалась.
Боль была жуткой, хоть о очень короткой. С истошным "аааргх!" лучница выгнулась, дёрнулась несколько раз, уронив с губы каплю слюны...
- Дааа... я такого ещё никогда не чувствовала, - голос девушки словно стал чуть тише и глубже. Какая-то необыкновенная, вселенская уверенность в себе скользила в каждом движении порывистой воительницы, когда лука, словно гибкая змея, выхватила из колчана стрелу и пустила её в ночной мрак - далеко за головы Древних и Валэнлы.
Единовременно, задержавшись, быть может, на какую-то долю секунды, просвистел в воздухе спелый гранат. Где-то вдалеке он глухо грохнулся о землю, разбрасывая в стороны свои острые семена. Эйна оглянулась на снаряд с легким испугом, весело и залихватски засвистел Нейке. Вей-Вей уважительно покачал головой.
На губах Мииты играла торжествующая улыбка. Она гордилась деревом так, как будто собственноручно вырастила его из семечка.
- Ну как, осваиваешься? - спросила она новую Управляющую.
- А что... в этом что-то есть. Высоко сижу, далеко гляжу, - рассмеялась Лаа. - А если сразу больше одной стрелы пустить - это сколько же накрыть-то можно! Красотаааа!
- Нахальная, самоуверенная, беспринципная, бессовестная хулиганка! - без капли злобы, тихо смеясь, прокомментировала Вэл.
- С луком и стрелами! - счастливо закончила Лаа. - А у них гранаты кончаются, Миита?!
Мастер задумалась. Крепко. Наверное, если бы вокруг было немного потише, можно было бы услышать, как напряженно скрипят извилины.
- Я думаю, что да. Другое дело, что их... довольно много. И со временем созревают новые. Но бесконечной силы не существует. Как кончаются стрелы в колчане, так и гранаты тоже могут кончиться.
Вей-Вей снова кивнул, словно бы своим мыслям. Удовлетворенно, неторопливо. Как будто он был доволен ответом Мииты.
Между тиххоловами и гранатами, продолжала бежать струйка светящихся насекомых.
- Хмм... а кого же ещё взять в число воинов-на-гранатах? - усмехнулась Лаа, почёсывая за ухом. - Может, твоего брата?
Валэнла отрицательно покачала головой.
- Он не будет сражаться иначе как в пешем строю. Недаром он был признана альнарэ среди альранэ.
- Альнарэ среди альранэ, альранэ среди альнарэ... много названий. И бесполезные. А ты сама?
- Я не воин, - пожала плечами дочь Тигра-Властителя. - Я - исцеляю.
- Я тоже не воин, я охотница. Давай, Вэл, это будет здорово, только капельку больно, - лучница, кажется, была в полном восторге от своего нового состояния. - ты даже представить себе не можешь, как это... ты словно одна в двоих сразу. И одна - на двоих. Это... чудо это, Вэл.
Но та отрицательно покачала головой.
- На твоих ветвях я поеду. Но - не более. Извини.
- Ну как знаешь, - развела руками Лаакеорэ... и ветвями - гранат.
Мастер наморщила лоб, мучительно вспоминая. Что же? Что-то важное.
- А! Да... совсем забыла. В первый раз сильно долго не развлекайся. Потом, после разрыва связи, может быть довольно неприятно. Как будто вот ты здесь, а часть тебя - где-то. Это странное ощущение. Довольно мерзкое, надо сказать. Потом - не знаю, то ли привыкаешь, то ли действительно во второй раз все уже несколько иначе... - пожилая женщина цокнула языком, - Деревья меняют.
С ветвей вспорхнула маленькая птичка. Нет, две. Нет, не птички - а сандалии. Трепыхая маленькими крылышками, они спустились к ногам Мииты, и замерли в тревожном ожидании, будто вопрошая, нужны ли они ей теперь? Хозяйка ласково улыбнулась им. Обувь заплясала в воздухе, демонстрируя искреннюю радость.
- Что, кожаные, испугались? - тихо сказала женщина, - Куда ж я без вас, глупые.
- Они – обувь? – вряд ли кто-то услышал тихий голос Эйны.
- Что, прости?
- Сандалики... - смущено сказала лиа.
Миита пошевелила пальцами. Ноги ее были босы.
- Обувь. Не знаю уж, насколько путевая. Но другой у меня нет.
- Миита, - пожала плечами Лаа и искренне расхохоталась, когда ветки граната неуклюже попытались повторить то же движение. - Так, всё, отпусти меня, а? Я вниз хочу. Понимаешь, друг? Или ты подруга? нет, будешь другом, подруга у меня есть. Отпусти меня пожалуйста, хдавай. Хороший дерево, выпусти, ладно?
Мастер неприлично громко, для своих лет, заржала. Отсмеявшись, она едва смогла вымолвить:
- Ты ему скажи... - и снова зашлась в истерическом хохоте, - скажи... "отпусти меня, Чудо-трава".
- Что? Подействует? - даже подпрыгнул Нейке.
Миита в смеховой истерике согнулась пополам, что было нелегко при ее комплекции, но энергично закивала головой.
- Но учти - если обманула, я тебе это припомню! - фыркнула Лаа и как можно более пафосно возгласила. - Так отпусти же меня, о чудо-трава, благословенная во славу Средоточия!

День: утро, шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Когда девушку привезли обратно, ак-Дариан тут же утроил ее у себя в кабинете и налил горячего чаю - хотя еще на катере Теллур налили кофе, но она отказалась, сказала "сыта". Раидрендар сел напротив Айне за столом, изучая внимательно сероватое лицо.
- Итак, ты сказала, есть новости. Можешь повторить?
- Да, и довольно большие, там флот... По услышанным разговорам, магия для них привычна. Это ваши враги или друзья?
- Спасибо, Айне, - сдержанно поблагодарил ак-Дариан. - Останешься пока в гарнизоне?
Взглянула в ответ, кивнула и неуверенно продолжила.
- У них киты под кораблями.
- Нейа, это нейа, Айне.
- К... - поморгала в ответ, поднялась, - да, а люди - это люди.
Ак-Дариан кивнул.
- Ты еще что-нибудь видела, Айне?
- Почти нет, - углубилась та в прошедший день взглядом, - подводные руины вот тут, склон в море вот по этой линии, там глубже, чем вы говорили. Люди под водой. Были рядом с руинами.
- Люди? Лиа?
- Лиа - не люди? - удивилась та в ответ.
- Не совсем люди, Айне.
Что-то странное мелькнуло во взгляде взрослой девчушки, посмотревшей на эльфа.
- Вы - люди.
- Иди Айне, - махнул рукой ак-Дариан и позвал адъютанта. - Спасибо за неоценимую помощь.
Выходя с адьютантом из кабинета, Айне помотала головой и негромко сказала сама себе:
- Но я лучше понимаю китов...

(И Соуль)

День: четырнадцатое августа, рассвет
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C5

Она вдруг отчетливо поняла, что не переживет следующую ночь. Еще один закат над черной пустыней – и все закончится.
И особенно обидно было то, что она, скорее всего, даже этого не заметит.
Просто провалится в собственную память, и память ее сожрет.

- А это кто? - спросила Марийка, с сомнением приглядываясь к офицеру. Офицер был гладко выбрит, подтянут и строг, форма сидела на нем безупречно, и в их старой, обшарпанной казарме (что это было до войны? хлев? конюшня?) он выглядел до безумия странно.
- Вот этот, который с сержантом разговаривает? Ты что, вчера же говорили. Он здесь для штаба смотры устраивает, отбирает солдатиков для особых заданий.
- Для каких?
- Отставить разговоры!
Офицер молча пошел вдоль строя, не приглядываясь к лицам. Что-то необычное Марийка в нем заметила, но что - не могла бы сказать.
"Хоть бы меня", думала она, "хоть бы меня".
Офицер остановился перед ней.
- И чего вас, баб, сюда несет? - процедил он презрительно. - Дома не сиделось?
Марийка фыркнула - громко, прямо ему в лицо.
- А нету дома больше, - с вызовом произнесла она. - Ничего нету. Так заберете, может, меня с собой?
Он расхохотался.
- Наглая! Не хватало нам тебя. Остынь, - повернулся, чтоб уйти дальше. Марийка вспыхнула, резко схватила за рукав.
- Заберите, - произнесла почти с угрозой. Офицер внимательно посмотрел ей в глаза и кивнул чему-то.
- Пошла вон... из строя. Вещи собирай.

В губы ткнулось что-то металлически-холодное.
- Пей, - сказал твердый голос. – Мари, пей.
Она бессильно мотнула головой, проснувшись из кошмара обратно.
- Там совсем мало, - прошептала бессильно и глухо. – Оставь себе, я… да, и меня оставь.
Потом она услышала, как Лис грустно улыбается, и в следующий миг сильные руки подхватили ее, рванули вверх, прижали к себе.
- Мы дойдем, - сказал он. – Я тебе обещаю.
Ей не верилось.

Худощавый мужчина в очках поднял голову. Он внимательно изучал бумаги, и Марийке вдруг показалось, что они поступают невежливо, войдя без стука, несмотря на слова офицера о том, что можно заходить в любое время без предупреждения. «Работа у него такая», сказал он.
- Мне про вас уже рассказали, - мужчина снял очки и неожиданно тепло улыбнулся. – Вы удивительная Мария с удивительными способностями чувствовать магию, при этом не обладая даром. Это редкость и это нам пригодится. Будете работать со мной.
- Хорошо, - одобрила она, - замечательно. Только какая же из меня Мария? Я так, Марийка. А вас как звать?
- А меня – Артур.
Он тогда подумал, что все нормально с этой девочкой, и те, кто советовал быть осторожнее, просто ошиблись. Потом он понял, что ошибался сам.
Она тогда подумала, что нашлось наконец-то место, где она успокоится. Нашелся человек, который ее успокоит.
Потом, много позже, она увидит в подземельях Криона, как умирает этот человек. Умирает потому, что ее удивительная способность чувствовать магию не сработала.
Она будет жалеть только о том, что так и не успела сказать ему «спасибо».

Силы постепенно возвращались; Мари знала, что это обманчиво, что – ненадолго.
Но было в воздухе что-то такое, заставлявшее ее думать: все изменилось. Как будто осталось совсем чуть-чуть до желанной цели… но противолежащие скалы были еще далеко.
- Следы. Марийка, следы. Там!
Лис прибавил шагу, она едва поспевала за ним.
Это не могло быть видение или мираж. На черном песке отчетливо виднелись отпечатки армейских ботинок… и лап огромного животного. Как будто собаки. Следы вели только в одну сторону – с востока к северу.
- За ними или от них? – спросил Лис.
Марийка закрыла глаза. И увидела…

…он бежал. Он чувствовал знакомый запах семицветья, и даже помня о приказе – сразу же возвращаться обратно, - он не мог не прийти к ней. Он чувствовал, что ей нужна помощь.
Пепел фонтанами плескал из-под мощных лап. Цербер спешил.

- Это он, - прошептал Лис, - я не верю, Марийка, но это он. Быть может, я сошел с ума? Или это мне снится?
Когда пес едва не сбил его с ног, кинувшись вылизывать ему лицо, и Лис ощутил исходивший от его шерсти запах меда и яблок, он понял, что это не сон.
Он не знал других псов, от которых пахло бы не псиной, а медом и яблоками.
- Милый, родной… - Марийка зарылась лицом в густую шерсть и наконец расплакалась.

День: ночь с тринадцатого августа на четырнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: d8

На рассвете, в разгар полдня и на закате - Эаши всегда бывал разным. Огромный лесной город менялся, подставляя кроны старых и мощных деревьев лучам солнца и луны, и меняя свой облик, как капризная эй-раани - ухажеров.
Кино всегда, когда приезжал в столицу, любил играть с городом: эрбр-полукровка выискивал мелкие детали, какие-то крохотные изменения - новое дерево, переброшенный на другие ветви мост-улицу, недавно созданный дом. Эаши, казалось Шатти, нравилась эта игра. Но сейчас воин был слишком... вымотан. Оставив микуе на окраине города, на попечении тико, хозяев придорожного трогра - места, где можно было оставить ездовых нейа, к центру Эаши Кино двинулся пешком. Вернее - бегом.
О том, что говорить - если дозволят, если дадут - своему повелителю - Шатти не думал. Не получалось.
Ночной мрак медленно сменял пылающий багрянец закатного костра, тени забирали власть у ослабевшего света, ожидая своих часов под светом выступающих в тёмной небесной синеве звёзд. Лишь стражники дома Камеда - в багрянце ли, в темноте ли, их лица оставались неизменны - спокойны и внимательны, лишь отблески на броне и кристаллах менялись.
- Куда ты? Стой... Кино? Кино Шатти?
Воин в резном деревянном шлеме, украшенном тонкой вязью - церемониальном, не боевом - кажется, узнал собрата. - Давно же я тебя не видел. Ты ведь, кажется, куда-то уезжал?
- По поручению Тигра-Властителя. В Чареи, - Кино взъерошил волосы на затылке. Сейчас он начал осознавать, что выглядит не самым лучшим образом – всклоченный с дороги, с колкими от щетины щеками, в запыленной одежде. И к правителю…! Смех и только. – Теперь – обратно, с донесениями возвращаюсь.
- Прямо к нему? - поинтересовался приятель. - Чего ж ты так торопишься? Неужто что-то важное случилось? Эти... пришельцы выступили первыми? Что-то ещё? Может, уже приходится защищаться, так?
- Нет, нет, - вскинул ладонь Шатти. Не хватало еще, чтоб волнения начались. – Просто… ответ надо доставить. Мало ли, вдруг владыка решит, что это должно было быть срочно. Я недолго – отдам послания. И все.
- Ну тогда беги. Потом зайдёшь - расскажешь, как там в Чареи... И кстати, ты ездил-то вроде не один? - деловито осведомился любопытный страж.
- Да-а, - протянул Кино, - с эй-раани. Но она – уплыла с флотом.
Перед глазами быстрой тенью мелькнул силуэт, тонкий, густо-синий, и в тоже время – прозрачный, как слюда, если смотреть через неё на солнце.
- Да-а... Красивая была эй-раани. И весёлая, - пожал плечами боец. - Чтож, ты беги. Там кажется какой-то праздник, не помню, у кого, но по-моему соединяются сердца.
Воин мечтательно закатил глаза.
- Знаешь... вот я бы на Обряд не решился. Моя... ну, моя, та... наречённая клинками не владеет вообще. Не знаю, что бы она со мной сделала. А ты - попробовал бы?
- Не была. Есть. Эй-раани Гелара – есть, - лишь в конце фразы Кино осознал, что в голосе скользят абсолютно нелепые интонации. Полукровка тряхнул головой, - не знаю. Не думал, по правде. Это ведь… надо найти настоящую нареченную.
Разговор плавно перетекал в неуютное русло. Шатти поправил на плече ремень сумки.
- Я пошел. Мне на праздник все же не надо. Только – с владыкой поговорить.
Махнув рукой приятелю, Кино поспешил сбежать.
О том, что Тигр-Властитель наблюдает за танцем Эу'Теи'Ла Кино Шатти сказали сразу - невысокий и крепенький гвардеец. Почти сразу же рядом с ним возник из тени высокий и худощавый лиа, в котором против воли читалось что-то птичье. Кейке Йамме, Крыло Солнца Дома Эриан.
- Я могу проводить тебя, если твое дело - срочное, - сказал лиа.
- Срочное, - кивнул Кино, не сомневаясь в своих словах. Он просто знал, что если сейчас помедлит, сошлется на то, что можно обождать - то будет поздно.
Кейке вздохнул.

- Обряд опасный, я бы не стал прерывать. Как тебя зовут? - прищурился Крыло Солнца.
Эрбр-полукровка отвел взгляд от змеящегося вперед коридора, поднял глаза на Йамме.
- Кино Шатти, эй-раан. Я... - он оборвал себя, чуть нахмурился. - Могу все же подождать.
Мелькнувшая затем на небритом и осунувшемся лице улыбка было не слишком веселой. Кейке внимательно посмотрелся к нему, прищурил ясные глаза.
- Пойдем, - как совсем недавно младшему вестнику, кивнул Крыло Солнца Шатти.
- Спасибо вам, - негромко поблагодарил его Кино. Он устало выдохнул, опустил плечи; в глубине шэа наконец начала распускать корни неуверенность. По крайней мере в том, что Тигра-Властителя стоит отвлекать... вот так вот. Шатти на мгновение опустил ресницы. Прохладная синева, глубокая, цвета индиго, у центра, и аквамариновая - по краю.
Крыло Солнца проводил его туда, где начинался танец Эу'Теи'Ла.

Мрак внизу, мрак наверху. Свет - в центре, в самом сердце. Свет кристаллов - здесь, снизу. Свет звёзд, рождающихся из ночной темноты, и свет разведённых костров - там. Многие другие Дома удивлялись, как в традициях Камеда жизнь в сердце леса оставляла место кострам... Но - или обычаи, где огонь оставался другом и братом, были столь древни, или в душах воинов и мастеров Дома живых клинков продолжала дрожать крупица пламени, из которого рождались и их кристаллы - не все, но многие - и неисчислимые новые виды славного оружия, призванного защищать их земли.... Может быть, и то и другое какой-то каплей, а если спросить у рудознатцев тех лиа, что годами не выходили на свет, об огне порой удавалось узнать такое, что удивило и поразило бы лучших из къямай-мастеров.
Веалеен всё это знал. Обе церемонии сегодня не решились начинать без него, как ни надеялся он доверить хотя бы одну сыну - тому уже пора было приучаться править Домом. А ведь он будет править, когда придёт его срок.
"Когда я уйду в Средоточие..." - подумал Веалеен. на войне это всегда означало одно. "Скоро". Даже если ничего такого не случалось.
Обе пары выбрали сегодня один и тот же ритуал - звон металла и гром войны на пороге заставляли решаться на самые смелые поступки, оставляя за спиной мелкие сомнения. Кто-то искал старого врага и протягивал ему руку перед лицом общей опасности; другой - успевал доделать давно отложенное дело; третий навещал друга, которого не видел многие годы. А кто-то признавался в любви. В том числе и так.
Кристаллы сегодня блестели лазурью и изумрудом. Тихие, спокойные цвета, не обещавшие грядущего действа... деяния. Для обоих это будет деяние, и все, кто собрался посмотреть сегодня на танец Эу'Теи'Ла, знали, чем кончается... такое. Знал и Веалеен. Лучше многих знал.
Церемониальные одежды утомляли. Синяя ткань и украшения из резного, вызолоченного мастерами дерева (кажется, самим Мэлратором - повадился же!) были красивы и торжественны, но в них Веалеен чувствовал себя уязвимым. Всегда - даже когда вокруг не было ни одного воина с оружием - когда он оставался вдвоём с Иной. Других моментов без оружия в его жизни, пожалуй что, вовсе не было.
Сейчас любимая и сын ждали наверху, готовя другую пару. Кажется, юный альранэ, что согласился принести своё обет перед звёздами и пламенем, выбрал для боя что-то пострашнее змеепосоха... Для "боя"! А ведь бывали когда-то случаи - молодым свойственно увлекаться. Да что там.. свойственно всем. Он тоже увлёкся когда-то. Ей - его Иной - не увлечься мог только глупец или гордец. Две беды, от которых правителя Камеда надёжно излечило время.
Многие лиа собрались посмотреть. Блестели в отсветы в зрачках, блики касались волос, щек, бровей. Могучий цей-ин стоявший далеко и в полумраке казался каменным изваянием.
Неподвижно не так далеко от Тигра-Властителя стоял Таану Оневи, которого сегодня сопровождали ученицы Альмы - торжественно нарядившаяся по случаю праздника светловолосая Ева, тихая Шани и, конечно, Иннария Рэд, которую наставница порой, любя, называла "недоразумением": слишком уж шумной и говорливой она была для водной целительницы. Сама Мондрус также присутствовала. Строгая, холодная, одетая во все черное. Прищурясь, она оглядывала собравшихся с видом экзаменатора, пришедшего в зал, полный студентов. Рядом наблюдал за происходящим Аннатар, чьи светлые волосы сегодня против обыкновения были заплетены в косу.
- Красиво, правда?.. - беззаботно прощебетала Ева, ни к кому толком не обращаясь.
- Это тревожная красота.

Тигр-Властитель, похоже, прекрасно слышал всё, говорившееся в зале, несмотря на море звуков и шепотов, то и дело колыхавшееся волнами чувств, охватывавших собравшуюся толпу, когда то один, то другой кристалл менял цвет на жёлтый, рыжий или алый. Свет медленно изменялся, теряя спокойную, изумрудно-синюю монолитность и превращаясь в яркие, гневно-чувственные вспышки - то один, то другой кристалл, то целая гроздь начинали мигать, пригасали или разгорались.
- На этот обряд редко соглашаются, - продолжал правитель, не поворачивая головы. - Кто из вас владеет оружием достаточно хорошо, чтобы не бояться поднять его против друга, и поднять не ради потехи?
Аннатар промолчал. Таану перевел взгляд на Веалеена, янтарные глаза - слишком мудрые для столь молодого лица, задумчиво блеснули.
- Тебе не стоит задавать этот вопрос, потому что традиции народов слишком разные.
- Мало отлично владеть оружием, - проговорила Альма. - Нужно еще обладать мужеством и решимостью. Ведь никто не застрахован от случайностей... надо это понимать, вступая в любой бой. Тем более, в бой с другом. У меня, например, мужества не хватит. Возможно, это слабость. Но это так.
Женщина оглянулась на своих учениц. Красавица Йелло пыталась завязать разговор с замкнутой Шани, Рэд несколько потеряно озиралась. Ей улыбнулся Реджине, кивая в сторону остальных лиа, как будто предлагая наблюдать. Ему ответили улыбкой сразу две волшебницы. Вновь обретшая уверенность Инария - спокойно, искренне. И Альма Мондрус - сдержанно-ласково, благодарно.
- Таану, мы пытаемся их понять, они пытаются понять нас... и - есть ли всё ещё "они" и "мы"? Мы поверили и приняли. Они - благодарны, и они - это мы. Теперь так. И потому я верю, что вы, друзья, - Веалеен не стал выделять слово, хоть и оборачиваться не стал, - поймёте, ради чего делается то, что делается сейчас. Дом Камеда - дом алэдро. Почти полностью, хоть и многие другие лиа принадлежат к нашему Дому. Традиции Камеда - во многом традиции алэдро. Каждый Дом соединяет двух лиа, нашедших друг друга среди многих, на свой лад. В Доме живых клинков единение даруется светом... и кровью.
- Традиции алэдро, но не каждого народа, Веалеен, - спокойно возразил Таану. Видящий посмотрел на Альму. - Народ, входящий в Дом, вправе воспользоваться обрядом, который предложат господа, но могут и отказаться и провести тот, который хранится испокон веков.
Оневи улыбнулся.
- Я никогда не видел, например, цей-инов, которые бы проводили иной, отличный от положенного в их народе, обряд. Даже если это были цей-ины Дома Камеда. - последние слова были снова сказаны Тигру-Властителю. - Поэтому не стоит говорить об этом, как о положенном, Веалеен. Дома объединяют обычаи мастерства, но не традиции народов.
- Обычаи, как и искусство, могут многое рассказать о людях. Мы, пришедшие издалека, с почтением и интересом относимся к вашим традициям, - Мондрус посмотрела на Таану, бросила короткий взгляд в сторону Тигра-Властителя. - Однако мы... большинство из нас... не готово перенять ваши ритуалы, праздники и все остальное. Если мы и переймем их когда-нибудь, то неизбежно изменим - без тайного умысла, инстинктивно.
Многим в стороне от Веалеена и его окружения остановился, затерявшись среди других лиа, Кино. Крыло Солнца остался рядом.
Шатти то смотрел в сторону Тигра-Властителя, то - в сторону самого главного действия этого вечера. Как воин дома Камеда полукровка знал про Эу'Теи'Ла и видел даже за те недолгие годы, что длилась его служба - несколько празднеств.
Но сейчас этот обычай, красивый и опасный, отчего-то отдавался тяжестью в шэа.
- Спасибо за пояснение, Таану. Если мои неточности заставят тебя не только видеть всё, но и говорить об этом, я буду делать их чаще. Давненько, кажется, не доводилось мне рассказывать что-то под твоим... наблюдением, - "ехидства на семя, а смеха на урожай". Так говорили древние мудрецы, и в голосе владыки не было обиды или раздражения, но слова так и блестели старой, доброй шуткой между двумя друзьями, известной им уже долгие и долгие годы.
В ответ видящий Дома широко улыбнулся. Он и правда давно не вспоминал свои обязанности Говорящего. Дом Амар всегда сохранял равновесие между остальными.
- Обычно единение двух лиа - веление сердца, и достаточно лишь дара любви. Кристалла, - Веалеен улыбнулся, вспоминая свою историю. Жазурраш Шасса злился до сих пор... и всё равно любовь Ины стоила того небольшого обмана, который правитель себе позволил. - Хотя и не всегда. Иногда дарят что-то другое... Порой - оружие, или украшения. Дар обычно делает тот, кто решился первым, но ответный дар - такая же традиция. Но многие выбирают другой путь.

продолжение)

Четыре волшебницы внимательно слушали Тигра-Властителя. Шани - несколько испуганно, Рэд - с живым любопытством, Альма - сурово хмурясь. Внимание же Евы было скорее данью вежливости. Если бы ее спросили, как она относится к подобным боям, она сказала бы что-то вроде: "Ну, это романтично..." и осталась вполне довольна своим ответом. Мерцающий свет играл на ее длинных волосах, уложенных в сложную прическу. Самолюбование, свойственное молодой колдунье, не смогла искоренить даже жесткая Альма, поощряющая аскетический образ жизни.
- Есть возможность просто уйти. Уйти вдвоём туда, где никто не сможет найти, и провести там какое-то время, пока шэа двоих не станут едины, - Веалеен прикрыл глаза. Оставалось несколько мгновений. - Есть возможность избрать ритуал из тех, что известны со времён предков... А есть Эу'Теи'Ла. Танец с оружием. Танец при свете. Танец крови. Когда двое, что станут едины, готовы скрепить свои слова делом - нанести рану друг другу и обменяться кровью. Сперва - рана к ране, затем - губы к ране, наконец - губы к губам. Три шага после одного движения, что рассечёт или иначе поразит того, кому ты никогда бы не принёс вреда.
- Пусть начнется, - тихо сказал Оневи.
Мондрус кивнула. За ее спиной глухо всхлипнула впечатлительная Шани, принявшая все сказанное близко к сердцу.
- Успокойся, девочка, - прошептала ей на ухо Инна. - Глядя на твои горькие слезы можно подумать, что ты тоже решила сражаться с возлюбленным.
- Ей и сражаться-то пока не с кем, - бросила Ева, сдерживая смешок. Альма сердито шикнула на учениц, погрозив им пальцем для солидности.
- Начнётся, Таану. Я чувствую - они идут, - кивнул Веалеен
- А ты... - взгляд правителя скользнул к Шани, в первый раз оторвавшись от огромного, выставленного в центр по такому случаю кристалла,в котором медленно разгоралось багрово-золотистое, почти медное пламя, окрашивая центр образованной гулкой толпой арены в цвет запёкшейся людской крови, если бы та могла мерцать, - а ты подойди ко мне, прошу тебя.
Шани приблизилась, на ходу вытирая слезы обеими руками. Она была очень смущена неожиданным вниманием Тигра-Властителя, поэтому не решалась поднять на него глаза. К тому же волшебница спиной чувствовала неприязненный взгляд Евы, считающей, что если кто-то и должен подойти к такой важной особе, то уж совершенно точно не эта мелкая выскочка, не научившаяся еще нормально одеваться и двигаться.
- Я - танцевал Эу'Теи'Ла, - Веалеен улыбнулся. - Я знаю, каково это. Я сам помогал любимой освоить избранное ей оружие. И когда последний, третий поцелуй пришёл ко мне, я стал самым счастливым алэдро в Шэн-лие. И остаюсь им до сих пор... даже если с этой формулировкой Таану тоже не согласится! А теперь - время! Смотрите, как кровь соединяет судьбу, освящённая светом и при взглядах Дома и народа!
Толпа зашумела пуще прежнего, когда дальний край зала, утопающий в сиянии золотых и алых кристаллов, выпустил на всеобщее обозрение два утопающих в великолепии игры бликов и теней высоких силуэта.
Почти обнажённые, и юноша, и девушка были очень красивы. Высокие, загорелые, она - изящна, как тростниковый стебель, с заплетёнными в косу медовыми волосами, и грудь её, прикрытую тонкой тканью, украшали почти у шеи несколько золотистых топазов. Белая полоса, словно прикрытая некогда от загара, ближе к животу расходилаьс на три корня-завитка. Он же - довольно широк в плечах и на полголовы выше её, с коротко подстриженными серебристыми волосами, блестящими, словно рой сияющих искорок костра, а длинную линию на груди покрывали небольшие рубины и один крупный аметист, переливавшийся фиолетовыми всплесками потаённого огня.
Юноша держал в руках длинный, тёмно-зелёный с белой полоской змеепосох. Девушка избрала в качестве оружия изаррэа.
- Я не уверен, кто и кого учил владеть оружием, - усмехнулся Веалеен, подмигнув Шани. - Тавель - отличный боец, но девушка, умеющая владеть изаррэа... Кто она?
- Майииль, дочь Далгоона, - подсказал откуда-то возникший, словно по волшебству, Идавель. - Она владеет ими с раннего детства, её учил отец.
- Чтож... - Веалеен медленно поднялся с трона. Девушка и юноша остановились перед Тигром-Властителем и салютовали: он - воздев в воздух зашипевший и изогнувший голову-капюшон змеепосох; она - изящно склонившись в глубоком реверансе, почти припав на колено. В темноте ярко-алые изаррэа блеснули огненными бликами, поймав каплю света из бушующего медного кристалла.

Тихонько спорившие о чем-то молодые волшебницы замолчали сами - в этот раз Альме не пришлось напоминать им про хороший тон. Магессы зачарованно наблюдали за разворачивающимся действом, забыв о предмете разговора. Лучистый свет плясал отражениями в глазах каждой, делая разных по характеру и возрасту женщин неуловимо похожими между собой.
- О, Создатель... - только и выдохнула восхищенная Шани.
Таану кивнул своим мыслям. Он наблюдал происходившее спокойно, невозмутимо. Только янтарные глаза немного поблескивали.
-Тавель из Дома Камеда, - голос Веалеена был глубок и красив. Вся толпа собравшихся лиа смолкла, внимая правителю, - твоя шэа - на грани твоей воли, твоя любовь - на конце твоего оружия. Ты избрал во единение Эу'Теи'Ла и твёрд в своём решении. Начнёшь ли ты сегодня танец, что соединит вас отныне и до поры, когда Средоточие примет вас, а равно и далее.
- Да, - юноша снова полонился, и змеепосох медленно опустился к шее воина, свиваясь толстыми кольцами. Тихий, свистящий шип оглсил затихший зал.
- Майииль из Дома Камеда, - продолжал Тигр-Властитель, - твоя шэа - на грани твоей воли, твоя любовь - на конце твоего оружия. ты приняла выбор Эу'Теи'Ла и не изменишь решения. Вступишь ли ты сегодня в круг света, дабы три поцелуя соединили ваши судьбы навеки?
- Да, - звонкий, чистый, певучий голос девушки никак не походил на голос воина, но блестящие изаррэа, описали в воздухе полукруг, подобный взмаху крыльев огромнйо птицы - уверенный и восхищающий красотой.
- Да будет так! рана к ране, губы - к ране, губы к губам. Три поцелуя, одно касание оружия - всё теперь ваше и всё во имя любви. Средоточие да хранит вас обоих. Эу'Теи'Ла!
- Эу'Теи'Ла! - возгласила толпа в один голос. Раздались звуки барабанов и флейт, зазвенели, словно капель, бубенцы, отбивая причудливый, быстрый и звонкий ритм. Юноша, взмахнув змеепосохом, занял позицию, направив острые зубы и раздвоенный язык оружия в грудь возлюбленной. Та, пригнулась, склоняясь на колени, твёрдо упираясь в пол босыми ногами, готовая к любому движению.
Эу'Теи'Ла начался.
Веалеен, опустившись на трон, блаженно смотрел на происходящее, порой переглядываясь то с Таану, то с Идавелем, который, как обычно, покачивал в руках вэйэль. Толпа то затихала, то вздрагивала, следуя ритму диковинной музыки. А у огромного кристалла, овеянные медным сиянием, двое кружились в танце любви - и крови.
Он был стремителен и спокоен, как холодный поток, то и дело вздымающий небольшие, игривые волны. Длинный, сияющий тёмно-зелёными глазами посох извивался, уходя от изящных пируэтов, щёлкал зубами, шипел, пытаясь обойти защиты прекрасной альранэ - но та не уступала партнёру ни в чём: ни в скорости, ни в выносливости, ни в грации и сноровке, уходя то перекатом, то прыжком, от которого захватывало дух, то переходя в молниеносную, исполненную звериного великолепия контратаку. Так, словно змея сражалась с журавлём, сражались двое, любящих друг друга больше жизни - ведь никто другой не решился бы на Эу'Теи'Ла. Взмахи длинных лезвий-крыльев проходили в волоске от туловища змеи, порой натыкаясь на мгновенно затвердевающий хвост, но сотавляя на нём тнокие, едва заметные рубцы, от которых посох лишь арспалялся - но не его хозяин.
музыка становиалсь всё быстрее, уббенцы звенели переливами бьющихся стёкол и сталкивающихся кристаллов, которые сами, словно ощущая своим существом перемены звучаний, всё убыстряли и убыстряли смены цветов и оттенков, гасли и загорались. Лишь медный свет центрального монолита оставался неизменным, и было видно, как две тени, две шэа тянутся друг к другу, желая прижаться в первом поцелуе - рана к ране. А для этого нужно было нанести рану - и Тавель с Майииль не жалели друг друга ни на вздох, ни на удар сердца. По тренированным, сильным телам градом катился пот, ноги взлетали, пытаясь подсечь соперника или сбить его с ног, тут же опускаясь, лишь только устремлялись к ступне острые зубы, лишь только взмахивал изарру, целясь в бедро или над коленом...
Силуэты сражающихся отражались в янтарных глазах видящего Дома Амар. Сейчас рыжий и выглядевший слишком молодо для своих лет лиа казался деревянной статуей, неподвижной, прямой - слишком. Он только иногда отводил от стражавшихся взгляд, чтобы посмотреть в глаза Тигра-властителя, а потом снова и снова возвращался к поединку.
Все волшебницы, кроме Шани - она так и осталась стоять около правителя - держались за руки. Они молча наблюдали за ходом сражения и были, казалось, полностью поглощены происходящим. Юная Блу то испуганно вздрагивала, то соблегчением улыбалась. Духом она находилась там, рядом с красивой и страшной парой. Девушка как будто проживала вместе с ними каждый выпад, каждый уход от атаки.

Танец крови и любви был величественен и в тоже время настолько искренен, что, казалось, все остальное в мире - фальшиво. Кино знал, что так считают - ощущают! думают! - все стоящие вокруг лиа. Он понимал их. Но не мог, как не пытался, как не впивался глазами в силуэты, кружащиеся друг напротив друга, вобрать в себя быстрый ритм музыки, биение чужих сердец, волнение, восторг - весь тот вихрь эмоций, что висел плотным облаком в огромном зале.
Шатти отвернулся.
... Когда острые, сверкающие зубы змеепосоха чиркнули у самой шеи девушки, толпа ахнула - хором, дружно, восторженно - и сникла мигом, когда стало ясно, что касания всё же не было - чтобы тут же вновь разгореться опять, закричать громче и ещё яростнее, когда тонкий изарра осторожно, почти случайно прочертил на груди Тавеля почти незаметную, но открытую, мгновенно набухшую кровью полоску под ключицей. Восхищённые зрители замерли, встал Тигр-Властитель, Идавель подался вперёд, громко охнул какой-то эрбр... и рванувшийся вперёд посох довольно вонзил клыки чуть выше левой груди открывшейся девушки. Последний шаг Майииль оказался и последним движением её любимого: оружие вжалось, свиваясь вокруг правой руки, словно волшебный браслет... а тонкие, изящные руки возлюбленной - победившей возлюбленной - уже поймали в объятия влюблённого - поверженного влюблённого, который в тот же миг ответил Майииль не менее жаркой лаской.
- Рана к ране! - грянул голос Теграэ.
Тавель осторожно, трогательно, чуть вздрагивая от охватившего его возбуждения, прорвавшего наконец занавес спокойствия, прижал Майииль к груди - тонкой полоской к двум глубоким и широким точкам над левой грудью. Кровь любимых, стекая из ранений, смешалась в едином порыве, оставляя на телах общий след.
- Губы - к ране!
Майииль отступила, расставляя руки, словно изящный аист, смиренно склоняющийся перед своей парой - единственной и вечной. Тавель наклонился, нежно и трепетно целуя открытую рану. Капля крови стекла по губам юноши. В свою очередь, отступив сам, но преклонил колено, давая любимой возможность и самой коснуться его раны. На губах Майииль также остался след крови, на ране Тавеля - след сладкого поцелуя.
- Губы к губам! - радостно воскликнул Тигр-Властитель, и Тавель, не сдерживаясь более ни мгновения, прижал наречённую к себе - теперь навеки свою. Единственную, прекраснейшую и нежнейшую, лучшую на свете. Поцелуй, соединяющий двоих альранэ, взорвал озарённую притихшими кристаллами темноту, оглашая ночной мрак вскриками восторга и всеобщим ликованием.
- Отныне ваши шэа - едины, и сердца ваши бьются как одно! да хранит Средоточие вас, славные дети Дома Камеда! - Веалеен не скрывал радости, и с ним - никто. Влюблённых окружили, помогая подняться и не в силах разорвать их объятий - да и не стараясь: кто мог разъединить тех, что соединены Эу'Теи'Ла?
- Эу'Теи'Ла! Эу'Теи'Ла! - кричали все. музыка заиграла с новой силой, кристаллы засияли всеми известными цветами и оттенками. Празднество единения кровью и светом состоялось, а таинство - свершилось.
- Почему вы не смотрите? Не нравится такие ритуалы?.. - бесцеремонно шепнула на ухо Шатти Ева, неожиданно появившаяся около него. Саму магессу подобные вещи могли захватить лишь ненадолго. Исключением были, разве что, события, в которых она принимала непосредственное участие.
Кино вздрогнул, обернулся на голос. Не сказать, что полукровка слишком сильно задумался - он просто был не совсем... здесь.
- Нет, что вы. Эу'Теи'Ла это... действительно прекрасно, - на магессу смотрели снизу вверх и как-то растерянно.
- Вот и мне так кажется, - пропела женщина, привычно наматывая на указательный палец с идеальным маникюром свой длинный бело-золотистый локон, выбившийся из прически.
- Пойдем, милочка, - Альма напряженно, холодно улыбнулась ученице. - Я уверена, поболтать ты еще успеешь. И вообще, молчание - это...
- Смерть, - прошептала недовольная Йелло, нехотя отпуская добычу. То есть, Шатти. Добыча изобразила вежливую улыбку, в которой этой самой вежливости было больше, чем самой улыбки.

Пока пожилая магесса непринужденно и мирно... оттаскивала Еву подальше от Кино, к лиа подошла еще одна студентка Мондрус. На этот раз Рэд.
- Вы... извините мою подругу, - судя по тону, крупная рыжеволосая волшебница, в отличае от Йелло, не собиралась брать штурмом крепость под названием "Шатти".
- За что? - как-то озадаченно спросил эрбр-полукровка, который, судя по всему, мыслями был где-то далеко. Он покосился в сторону Евы, протянул нечто вроде "а-а-а", видимо, осознав. Перевел взгляд на Иннарию.
- Все в порядке, - Кино повел ладонью перед собой.
- Отлично, - обрадованная Инна бодро хлопнула лиа по плечу. - Успокоили. А то прям камень на душе. Ева... она у нас такая... Человек настроения, в общем. Но это не все понимают. Кое-кто пугается...
Рэд помахала наставнице - мол, все в порядке, дело улажено. Альма ответила ей взглядом, говорящим: "Я всегда знала - у тебя есть дипломатический талант".
- Че-ло-век? - переспросил Шатти, с пробудившимся любопытством глядя на Рэд. Глаза у полукровки были откровенно покрасневшими от усталости. Картину дополняла уже не самая легкая небритость. - Вы...э-э.... - Кино опомнился, замолчал. Пробормотал затем, - простите.
- Эй, вам нехорошо? Помочь? - конечно, тридцать пять - не возраст для колдуньи, но все же годы давали о себе знать: у Инны периодически просыпался материнский инстинкт.
Шатти помотал головой.
- Нет, нет, эй-раани, что вы. Просто.... долгая дорога, - вестник дома Камеда как можно более бодро улыбнулся.
- Ладно. Если что-нибудь понадобится, скажете, - еще раз похлопав Шатти по плечу, женщина отошла от полукровки на несколько шагов. Теперь надо было только внимательно следить за Евой...
Тем временем, Кейке Йамме, как и обещал, подошел к Тигру-властителю. Он двигался легко, напоминал птицу. Мог бы быть незаметным, если бы хотел. Крыло Солнца очень тихо передал слова одному из сопровождавших Веалеена, а потом - и самому Тигру.
Тот, переведя взгляд на Крыло Солнца, благосклонно кивнул и, улыбнувшись, передал:
- Позовите.
Праздненство захватило всех в нижних покоях, разливали эрбрскую медовуху, ледяную воду, горькие настойки и сладкие вина, рецепты которых знали лиа с древних времён. разносили сладости, пели, смеялись и танцевали. Соединённые, одетые теперь в множество лент и с венками диких цветов на головах, не отпускали друг друга ни на минуту. А Тигра-Властителя и его свиту ждали верхние залы, костры и второй сегодня танец... Веалеен тяжело расправил плечи и снова рассмеялся. Счастье накануне войны было странным, тяжёлым, отдавало горечью скорой разлуки, но... Но оставалась надежда. на скорую победу. На мирный конец. На разум и сердце тех, кто не жаждал крови - и лиа, и пришельцев.
Три маленьких надежды - как три поцелуя Эу'Теи'Ла: те, что свершаются совсем редко... но порой - свершаются.
В сопровождении одного из воинов к Веалеену подошел Шатти. Кино заметно нервничал, и обычная манера ходить - легко и плавно, не по-медвежьи даже, по кошачьи, теперь превратилась во что-то резкое.
Он остановился чуть в стороне, покосился краем глаз на своего сопровождающего. Тот стоял рядом, ожидая повеления Тигра-Властителя.
- Рад видеть тебя, славный воин Камеда, - кивнул Веалеен, позволяя говорить юному воителю. - И рад, что ты посетил праздник единения двух шэа, что случается столь редко. О чём ты хочешь говорить со мной. Я выслушаю тебя.
Даже теперь, когда снова нужно было бы сделать серьёзное, суровое лицо, в такой праздник... не выходило, и мудрые, старые глаза владыки Живых клинков лучились счастливым светом, а на лице играла добродушная улыбка.
Шатти подошел чуть ближе, и на последнем шаге, когда между ним и Веалееном осталось расстояние чуть больше двух вытянутых рук, полукровка наконец понял, что не знает... что говорить. Он всегда был далек от искусства красноречия, и теперь молча смотрел на Теграэ, сжав руки за спиной и опустив плечи.
Молчание грозило затянуться. Кино тяжело выдохнул.
- Правитель, я... был вестником в Чареи. Я... - он огляделся, замолчал. Нужно было бы сказать о том, что послание доставленно, что флот - вышел, но как говорить о таком - на празднике любви, празднике счастья.

- Ты, - кивнул Веалеен. - Говори. Я слушаю тебя, юный воин. Не робей, робость не к лицу... особенно на празднике любви и вечной жизни, что сияет в сердцах влюблённых ярче любого кристалла.
И властелин лиа... подмигнул своему подданному. От этого Кино растерялся еще больше. Он недоуменно смотрел на Теграэ снизу вверх, и то поднимал взгляд, то опускал себе под ноги.
- Повелитель... - Шатти на мгновение прикрыл глаза. Плеснула под ресницами смеющаяся синева. Полукровка опустился на одно колено, вскинул глаза на Веалеена, - я прошу: отпустите меня в земли пришельцев. Я... я должен... должен защитить одну лиа, отправившуюся туда.
Веалеен нахмурился. Почти незаметно, но по тому, как сдвинулись к переносице брови и похолодели глаза, было видно - тема правителю неприятна... или болезненна.
- Пойдём со мной, - кивнул он Кино и, развернувшись, чеканя шаг, двинулся сквозь толпу. Путь наверх занимал несколько минут, даже когда идущий очень торопился. А сейчас не было смысла спешить...
Шатти молчал двинулся вслед за Теграэ, глядя куда-то в сторону. Удары сердца тяжело отдавались в груди.
Эти минуты молодому лиа показались вечностью. Вечностью, заполненной пустотой в голове и бессмысленным счетом собственных шагов.
- Гелара? - Веалеен дождался, когда многочисленная свита, растянувшаяся по коридорам и лестницам Веладона, останется позади и не сможет слышать их разговор. На полуэрбра он не глядел.
- Да. Эй-раани Гелара, - послышался негромкий голос воина у него за спиной.
- И как же ты намерен её защищать, парень?
Шатти вскинул голову.
- Я воин, повелитель.
- Я не о том, воин ты или нет. Где она - ты знаешь?
Кино молчал. Слова Веалеена отдавались в голове грохотом камнепада. "Ты знаешь...?" Шатти не знал. Догадывался. И только. Молодой лиа сжал зубы так, что резко проступили скулы. А потом ответил - порывисто, сбивчиво.
- Я не знаю, повелитель. Не знаю этого, но знаю другое: я не могу позволить ей погибнуть; а ведь она идет на гибель, идет в землю врагов. Идет - одна!
- Идёт одна. А скажи мне, Кино Шатти из дома Камеда - что видно, судя по принятому решению, - Веалеен улыбался, но всё ещё не глядел на юношу. Только руки его скрестились на груди, словно у наставника на уроке. - Скажи, с чего бы это она решилась пойти на гибель? По эй-раани Геларе не скажешь, что ей скорее хочется умереть, правда?
- А идти в земли тех, с кем идет война - не может это обернуться гибелью? - Кино зажмурился. Нет. В его воспоминаниях, ярких, недавних, смеющаяся синева, звонкая вода - хотела жить. - Она этого не хочет, но... повелитель, там - опасно.
Кино внезапно шагнул вперед, встав рядом с Веалееном, глядя ему в глаза - снизу вверх. Полукровка не думал о том, чем обернется этот шаг и дерзкий взгляд на Тигра-Властителя.
- Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. Не могу допустить, чтобы из мира исчез этот свет.
- Этот свет, веришь мне или нет, Кино Шатти, вот также стоял передо мной и говорил, во что верит, - на нарушение и непочтительность правитель внимания не обратил. Не в этот раз... Сам он, разве же, не был когда-то молод? Или, может, ещё и не совсем состарился? Спросить бы у Иниалесты?
- Потому я и отпустил её. Но она знала, что делала. Знала, куда идёт - и знала, почему и зачем. Ты всего этого не знаешь, воитель. Будешь спорить со мной?
- Буду, правитель, - Шатти не отвел взгляда, все также - упрямо и самую каплю - устало, глядя на Веалеена. - Я знаю, почему и зачем я хочу туда идти.
- Но не знаешь куда. Ты можешь её не найти. Можешь попасть в плен или быть убит. А сейчас каждый воин на счету, Кино Шатти, и ты это знаешь. Она пошла туда, чтобы защищать свой дом. Зачем ты идёшь туда, когда долг воина - защищать его с оружием в руках? Чтобы поставить под угрозу всё, за что она рискует собой?
Вкус росы. Ощущение хрупкой ладони в своей. Тепло мимолетного поцелуя на щеке. Полукровка зажмурился. Теграэ был прав; он был прав во всем, но шэа, выпустив когти, рычало, прижав уши, как разъяренный зверь.
Для Кино Шатти, простого воина дома Камеда, Тигр-Властитель был не прав.
- Я знаю, мой повелитель. А еще я знаю, что, - ...как, как объяснить про этот прозрачный и ясный свет, синий и звонкий - и пусть нельзя так говорить про свет, пусть. Как? - что я не попаду в плен. И не умру. Что я должен её защитить. Это знаю я, это знает шэа.
Пауза. Легкая. Чтобы выдохнуть и вдохнуть.
- А спросить о том, куда она пошла я всегда могу у тех, кто это знает.
Собственная отчаянная наглость повисла над молодым лиа карающим звуком падающего топора.
- У тех, кого она встретит? Уж не собираешься ли ты каждого пришельца распрашивать: "А не проходила ли мимо вас прекрасная лиа в синем одеянии. Я хочу не дать ей погибнуть от вашей жестокости!"

Шатти задержал дыхание, сжал за спиной ладони так, что побелили под загорелой кожей костяшик пальцев. Он продолжал смотреть на правителя Шэн-лие, не отводя взгляд ни на мгновение. Наглость? Непочтительность? А Кино просто боялся, что если опустит глаза, то уже не сможет их поднять.
- У вас? Она ведь говорила с вами об этом?
- А если нет?
- Вы сами сказали, что она с вами говорила, - от собственной наглости белели скулы.
- И сказал, что она поведала мне, куда именно пойдёт? Ты спешишь, Кино, - Веалеен положил руку на плечо воина. - ты слишком горячишься. Это плохая черта для воина сейчас. ты же знаешь это - ведь ты из Камеда. Так что... всё ещё не отступаешься?
- Я должен, повелитель. И знаю это не разумом. Шэа.
- Ну и нахал же ты, полуэрбр, - усмехнулся Теграэ. - Я вижу, что ты искреннен и храбр, и что цель твоя благородна. Но отпустить тебя в земли пришельцев за Геларой я не могу.
Путь закончился внезапно. Последние ступени лестницы, одной из нескольких внутренних, ведших в покои, окружавшие крону Веладона, отделяли их от просторных палат с выходом в переплетение ветвей, по которым шла дорога к тронному залу под звёздами, где уже пылали костры для второго танца Эу'Теи'Ла за эту ночь - редкое зрелище и редкое совпадение... То, которое приходит с неспокойными временами и трудными решениями.
- Я должен. - в который раз за весь разговор повторил Шатти. В голос едва ощутимо вкралось отчаяние, отдающееся медно-соленым привкусом во рту. Кино не заметил, как до крови прикусил губу.
Он наконец отвел взгляд от Теграэ, но, глядя перед собой - не видел ничего. Только яркие пятна, плывущие по миру, где синих - больше всего.
- Однако...
- Вы знаете, какая на вкус роса, повелитель? - безцветным голосом спросил Шатти.
- Однако я могу отправить тебя в передовые отряды воинов Шэн-лие, - рассудил Веалеен. - Там ты будешь двигаться с нашими воинами, сражаться вместе с ними, защищать наши земли вместе с ними. И - наверное, если на то будет воля Средоточия - найдёшь и эй-раани Гелару. Однажды. Это большее из того, что я могу для тебя сделать, Кино. И не проси меня отпустить тебя совсем. Доверься себе и своей шэа, а Средоточие сохранит и тебя - и ту, о которой ты так печёшься. Это моё слово. Ты принимаешь его?
Кино молчал. Он опустил голову и видно было, как вздыбились, словно шерсть животного, темные волосы на затылке и шее. Из всех слов Веалеена громче всех отдавалось в ушах только "Однажды". И это "однажды" могло растянуться на вечность. Или не случиться совсем.
В шэа словно сцепились два Шатти: тот, что принял и понял слова Теграи, и тот, кто видел перед глазами синева воды, и стремился к ней всем собой.
Полукровка сжал ладонь в кулаки. Сильно. До боли.
Но - молчал. Губы казались тяжелыми, как огромные камни в горах. Где небо такое высокое, прозрачно и...
Кино зажмурился.
- Кино? - Веалеен, словно приятеля, легонько ткнул Кино кулаком в плечо. - Отвечай правителю, воин. А то я ещё подумаю, что ты совсем оробел - а какой из робкого мальчугана воитель?
Волосы полукровки на загривке окончательно встали дыбом. Шатти резко вскинул на Веалеена глаза - неожиданность жеста и последующих слов изрядно выбили почву из-под ног, но и прервали яростную схватку внутри самого себя.
Молодой лиа пару мгновений смотрел на Теграэ, потирая плечо.
Потом опустил голову и выдохнул:
- Принимаю.
Веалеен хмыкнул. Смерил полуэрбра оценивающим взором, хмыкнул ещё раз. И наконец рассмеялся - громко, заливисто, уперев руки в бока.
- А знаешь, Кино Шатти... если ты дезертируешь, чтобы пытаться её спасти - я не буду к тебе милосерден, - перебарывая смех, сообщил наконец Тигр-Властитель. - И всё же хорошо, что я правлю Домом, а не остался простым воином. Потому что ради Иниалесты я бы сбежал... - и, чуть погодя, добавил, - когда судьба - или Средоточие - дали бы мне знак. А они дадут. Я... знаю. Давным-давно знаю.
Шатти смотрел на Веалеена исподлобья, но по мере того, как правитель Шэн-лие говорил, что-то неуловимо менялось во взгляде полукровки. Когда Теграэ замолчал, Кино как-то неловко и чуть кривовато приподнял уголки губ, но в светло-карих глазах, резко очерченных тенями усталости, мерещились искры.
- Ну что? - Веалеен расправил затёкшие плечи, отпуская своего воина. - Доволен? Достаточно я уже убеждал тебя, или мне всё же придётся приказать? А если уж доволен, то не заставляй старого, усталого оружейника и дальше разглагольствовать с тобой, и пойдём посмотрим второй танец, условленный на эту ночь. Мы и так зставили два сердца ждать чуть дольше, чем им было отведено. Идёшь?
- Нельзя заставлять сердца ждать, - себе под нос, едва-едва слышно, прошептал Шатти. Кивнул. - Пойдемте, повелитель.
Пауза невесомо легла между двумя воинами, а потом Кино негромко проговорил:
- Спасибо.
В эту минуту их разговор нарушил мальчишка, взбежавший по ступенькам - легкий, невесомый и встрепанный лиа с ежиком светлых волос.
- Тигр-Властитель! Видящий...

День: тринадцатое и четырнадцатое августа
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

***
- …Нет ничего проще, чем идти по своим же следам, - вдохновенно вещал Дентон, придерживая магичку за локоть. Его никак не покидало ощущение, что Ренн, хоть и согласившись помочь, только и ищет возможности невзначай скрыться.
Эрис, почти не усмехаясь, шла сзади, всем своим видом показывая, что возможность бегства следует исключить.
- Места, где особенно много поломанных веток и в земле огромные вмятины, будто слон прошелся, указывают на несомненное недавнее присутствие Брента, - продолжал юноша тоном заправского следопыта. Мимо его уха пронеслась шишка неизвестного хвойного растения. – Эй! Это было не оскорбление!
- …Знаешь, майор, - говорил тем временем Макабрей, идущий впереди вместе с Фиерсом. - Иногда я жалею, что отказался травить себе глаза. Сейчас это помогло бы знать, где именно призрак.
- Травить? - тот чуть повернул голову. - Как много узнаешь о малефиции...
- Ну да, травить. Вот ты, майор, никогда не хотел бы... ну, например, лишиться возможности чувствовать боль? Или усовершенствовать свои мышцы до предела, доступного человеческому организму?
- Да я мечтал об этом, - хмыкнул Фиерс. - И до сих пор мечтаю. Мечтаю не чувствовать вообще, и блаженствую, представляя, как эмоции навсегда оставляют меня, уступая место лишь холодному рассудку. А потом возвращаюсь на землю и выбиваю у себя из башки эту дурь.
- Ну ты, уж прости, майор, и дурак, если серьёзно говоришь! - Макабрей неодобрительно прицокнул языком. - Это довольно просто - себя выморозить, но никогда того не стоит.
- Ни черта не просто, - скривился командир. - Твой жизненный опыт, может, и поопытней моего, и... пожизненней, но с моей ничтожной точки зрения это совсем непросто, - продолжать этот разговор сейчас ему не хотелось, и Фиерс решил вернуться к теме: - И что же ваши глаза, Ригор?
- Да не наши. Не все это делают, но... скажем так, я знаю, что сделали с Брентом. Не знаю, как именно, но что - знаю, потому что у нас нередко заливают себе в глаза, кхм, особый яд. Он таки образом изменяет ткани, что начинаешь видеть энергии Негатива, в частности некро-эманации.
- И это помогает?
- Это даёт свои преимущества, - Ригор чуть поморщился, будто говоря о чём-то не слишком приятном и приличном. - Но нормально видеть мир уже не получается. Кроме того, не все понимают, зачем это нужно.
- Дрянь, должно быть, - попытался представить себе майор. - Бедняга Брент... Это нужно, чтоб видеть призраков?
- Ну, вот ты его сейчас видишь, а? - Макабрей лукаво улыбнулся, с трудом пряча инферналов, откалывающих в зелени его глаз неприличные па.
На всякий случай Фиерс огляделся.
- Не вижу.
- А она тебя видит, - Макабрей воплощал собой саму невинность. - Хотя сделать ничего не может, не нервничай.
- Это ты хочешь вселить в меня уверенность перед ночью, что нам предстоит провести вместе с очаровательной, но мертвой женщиной? - майор скептически ухмыльнулся. - Пока что у тебя фигово получается.
- Увы, майор, ободрить мне тебя совсем не чем. Разве что скажу так: шансы пережить ночь у нас есть, а там будем рассчитывать на твою собачку
- А дух... обязательно будет нас преследовать? Я был бы очень рад услышать, например, что она навек прикована к месту, где приняла смерть, и ни за что не последует за нами дальше.
- Будет, майор, будет. Сам же видел...
Фиерс обреченно махнул рукой.
Стена леса постепенно редела, обнажая взорам поляну... без сомнения, это была их поляна, с их палатками (две из которых лежали на земле, павшие во время внеурочного бегства), их кострищем и их котелком, сиротливо валявшемся на боку.
"А ведь так и не позавтракали", мрачно подумал Брент.
Макабрей принялся за осмотр места и вещей тщательно, но абсолютно бессистемно: прошёл мимо котелка, не удостоив его даже мимолётным вниманием, а вот палатку Эрис только что на зуб не попробовал. Затем он отыскал свой рюкзак и долго проверял его содержимое.
- Что ж, всё подтвердилось, - сказал он, поднимаясь. - Она не может взаимодействовать с материей. Пока что.

- Хочешь сказать, что сможет?! - ужаснулся Дентон. - Когда?
- Когда сможет покрепче привязаться к миру, - Макабрей почесал подбородок. - Сутки. Может двое. Примем меры - будет проще. Да, будем одним действием решать множество задач.
- Я явственно ощущаю витающий в воздухе и приближающийся к нам полный... - начал было Дентон, но вовремя заметил выражение лица Ренн и заткнулся. - Неважно. Давай примем меры.
- Выкопаем труп и продолжим над ним глумиться, - процедила магичка.
- В точку, - кивнул некромант. - Но прежде чем мы начнём отвратительные процедуры, кое-кому здесь следует подкрепиться... хотя бы, чтобы было чем блевать во время глумления.
- Согласен, - Фиерс поднял многострадальный котелок. - Я принесу воды... кстати, Ригор, забыл спросить. А где твоя одежда?
Дентон старательно сдержал улыбочку.
- На берегу реки. Представьте себе, некроманты тоже потеют и воняют, если долго не моются, - проворчал Макабрей. - Ладно, вы занимайтесь завтраком, а я схожу оденусь и займусь...рабочей силой.
- А я уж подумал, дух украл, - Фиерс потер щеку, заросшую щетиной, и решил, что надо будет сегодня побриться. Если время останется. - Ну что, ребята, открывайте пока рюкзаки.
Калеб, проявив зачаточное бунтарство, почему-то не полез в рюкзак, а отправился следом за Ригором. Остальные проводили его недоуменными взглядами.
- Ты собираешься стрелять из пушки по воробьям, - как всегда спокойно и отстраненно констатировал он, поравнявшись с малефиком.
- О чём ты? - удивился малефик. Его тон скорее говорил: "Ого! Не знал, что пни общаются!"
- Ты станешь поднимать трупы. Это неумно. Нас - восемь человек.
- Точно. И все участвовали в похоронах Марии, так?
- Да. Это важно?
- Важно. Это что-то вроде разрыва старых связей с ней. Вот лично ты хочешь коснуться тела и образовать новые?
Калеб, как показалось, на секунду задумался.
- Я не знаю. Зависит от того, на что это повлияет.
- На шансы нашей группы выжить этой ночью. В худшую сторону, - Ригор раздвинул ветви кустарника и выбрался на берег реки. - Ага, моя одежда тут.
- Понятно, - ответил Калеб. - Хорошо.
Замер ненадолго, словно собравшись сказать что-то еще, потом все-таки развернулся и ушел собирать сухие ветки.

Когда Макабрей вернулся в лагерь, он уже был не один. Сразу было понятно - что они не живые существа. Куклы. Длинные, выше среднего человеческого роста, тонкие и угловатые, они двигались как куклы - равномерно, монотонно и механистично. А когда некромант подошёл ближе, стало видно, что плоти на них не осталось вообще.
Ренн отвернулась с выражением отвращения на личике, Айден поморщился... Эрис наблюдала с интересом, а Дентон восторженно подскочил к мертвецам и помахал рукой перед черепом у одного из них.
- А они видят меня? - спросил он Ригора, демонстрируя трупу высунутый язык.
Некромант осклабился, а скелет, в прошлом явно бывший гуманоидом, очень похожим на человека, довольно-таки быстро поднял четырёхпалую руку с явным намерением схватить оный язык.
Дентон быстро отпрыгнул, погрозив мертвяку пальцем.
- Вот зараза! - впрочем, он ничуть не испугался и продолжал шагать поблизости. - Хм, а будут всякие патетические речи вроде: "За мной, мои темные слуги!" или там: "Повинуйтесь слову вашего господина, что пробудил вас от смертного сна"?..
- И чем, по-твоему, мои тёмные слуги, пробуждённые от смертного сна, должны меня услышать?! - Макабрей для наглядности постучал по черепушке ближайшего скелета. - Это же кости.
- Ах да, я и не подумал, - Дентон расстроился. - Но ты представь, какой вышел бы образ малефика... Полководец во главе своей черной рати! Хотел бы я сыграть такую роль, если бы в балаганчиках ставили спектакли про некромантов.
- Любишь театр? - заинтересовался Ригор.
- Обижаешь, - Дентон всем, чем только мог, изобразил обиду. - Я актер! А также акробат, гимнаст, канатоходец, метатель ножей, предсказатель будущего и прошлого... и просто хороший человек. Ладно, сознаюсь, про предсказателя наврал.
- Трепло ты, - вздохнул Макабрей. - Приятно всё же родственную душу встретить! Так как, дамы и господа, вы поели?
Ответом были несколько нестройных "да" и "угу". Фиерс добавил:
- И уже об этом жалеем, по крайней мере, я. Ты не мог бы не подводить их слишком близко? Они, прости меня Создатель, попахивают...

- Майор, у тебя галлюцинации. За пятьдесят с лишним лет черви и грызуны основательно потрудились над моими тёмными слугами. Демон побери, как звучит-то, а?
Дентон взмахнул рукой, всем своим видом утверждая – «ну а я что говорил?»
- Значит, они уже выглядят так, словно воняют, - упорствовал командир. – А ты для них и трупы лопат из-под земли достанешь? Или они черепными крышками землю вычерпывать будут?
- Идея богатая, но мне казалось, что пехотные лопатки у вас есть. Или я не прав?
- Да есть, есть. Калеб, вытаскивай.
Молчаливый и беспрекословный, юноша этот показался сейчас Фиерсу удивительно похожим на... вот таких мертвецов. Высокий, худой, в взгляде - ни тени возражения "своему темному господину". Устыдившись собственного образного мышления, майор предпочел отвести взгляд в сторону леса.
Калеб же, быстро расстегнув на всех рюкзаках один и тот же отсек, достал лопатки и поднес Макабрею.
- Раздавать... не надо? - бледная тень слабой улыбки скользнула по его лицу.
- О мои тёмные слуги! - оказалось, что малефик может выдавать практически оперный бас, причём очень громко. - Примите сии орудия по единому в каждую руку и будьте готовы направить их на исполнение моей воли к вящей славе сил Зла!
Покойники всё так же механистично и одновременно забрали у Калеба лопаты. Каждый по две.
- А что, стильно, - хмыкнул Ригор.
- А-а-а... - простонал Дентон, захлебываясь смехом. Он, согнувшись пополам, стоял на коленях рядом с новоиспеченным повелителем тьмы и ударял по земле кулаком, никак не в силах успокоиться. Все это как-то снизило градус пафоса сей страшной картины.
Остальные "Безымянные" тоже расхохотались, Фиерс сделал вид, что вытирает скупую мужскую слезу, и даже Ренн улыбнулась, но улыбка вышла кривая и грустная.
- Пошли уже, - фыркнул малефик. - Грешно же смеяться над больными людьми!
- А чего пошли-то? - Дентон округлил глаза. - Мы все что, любоваться на труп обязаны?
- Нет, не обязаны. Но для ритуала вы мне все понадобитесь.
Ригор подхватил свой рюкзак, потом подумал и повесил его на одного из скелетов. Костяк даже не шелохнулся.
- Ну... ну пойдем тогда, - Фиерс кивнул в сторону рощицы, туда, где небольшим холмиком возвышалась свежая могила.
Не сказать, чтобы лица ребят выражали восторг. Скорее, настороженность, а Ренн просто олицетворяла собой отвращение.
Брент, как ни странно, выглядел... веселым.

- Как дома прям, - сказал он Айдену, и тот побледнел еще больше.
- Интересными вещами вы дома занимаетесь! - сказал Макабрей, и они тронулись в путь.
- У меня отец - сторож на погосте, - ни с того ни с сего поделился Брент. Дентон сочувственно ему покивал.
Вскоре выяснилось, что мертвяки работают куда слаженнее и быстрее живых - всего двадцать минут спустя тело Марии Штайнер, уже изрядно тронутое гниением и ароматизирующее так, что резало глаза, было извлечено из могилы во всём своём раздувшемся-червивом великолепии.
- Мда, - только и прокомментировал Макабрей, копаясь в своём рюкзаке. Вскоре на свет творцов был извлечён приличных размеров и угрожающей формы нож. Никаких рун или зловещих драгоценных камней на клинке видно не было, но сама форма, сам тёмный металл, из которого было выковано это оружие ясно давало понять: сосиски им резать не стоит. А если уж порезал, то лучше их не есть.
- Лучше отвернитесь, - посоветовал некромант, сноровистым движением втыкая нож в подвздошную область трупу. - Сейчас будет действительно сильно пахнуть.
Раздался хруст, Макабрей задержал дыхание и, упёршись в землю ногой, сильным движением рассёк тело чуть ли не до горла. Затем его рука, с засученным чуть ли не по плечо локтем нырнула в холодную, тронутую гниением утробу, что-то там нащупала, рванула на себя...
На поляну вывалился перевитый жилами комок плоти, некогда бывший сердцем Марии Штайнер. Вскоре к нему присоединились лёгкие, печень и уцелевшая часть желудка с кишечником.
- Ренн, - жги, - невозмутимо приказал Ригор, указывая ножом на вырванные внутренности.
- Я... - она болезненно скривилась и отвернулась в сторону. - Я даже смотреть на это не могу!
- Попробуй не глядя, - мрачно посоветовал майор.
Магичка, закусив губу, подняла руку. Пальцы чуть подрагивали, Фиерс, вставший рядом, все ждал, пока с них сорвется хоть искорка, но Ренн всё медлила и медлила.
- Девочка, давай, - попросил он.
- Не могу, - всхлипнула она. - Как будто магия вдруг перестала действовать...
- Сейчас снова начнет, - пообещала Эрис, вставая за ее спиной и неожиданно бесцеремонно хватая ее за руку. - Глаза закрой. Закрой, говорю, свои глазенки, и слушай меня!
Судя по тому, как напряглась рука Эрис, магичку она держала не просто цепко, а специально причиняя боль.
- Плевать мне на твои религиозные взгляды и тонкую душевную организацию, мне вообще на тебя плевать, зато я знаю, что ужасно тебя выбешиваю, - она шептала эти слова, сочащиеся ядом, в ухо Ренн, но слышно было прекрасно и остальным. - А ты терпишь, и теперь всегда будешь терпеть, потому что ты, как ни крути, слабее почти во всем. Кроме одного. Я-то колдовать не могу. Так чего же ты сейчас стоишь и делаешь вид, будто тебе не больно? Я знаю, что больно. Я могу сломать эту твою руку, и я обязательно это сделаю, если ты сейчас же не взорвешься и не покажешь, что на самом деле ты не такая хлипкая, как...

Огненный столп ударил по сгнившей, исковерканной плоти с такой силой, что языки пламени не остановились, а прянули в стороны, грозя достать каждого. Эрис едва смогла удержать магичку, та начала рваться с такой силой, будто не она управляла огнем, а огонь - ей.
Жар стоял ужасный еще и после того, как Ренн наконец выдохлась.
- Круто, - Эрис сплюнула на землю. - Вот так бы сразу.
Магичка обмякла в ее руках, и пришлось ее придержать.
- Погорячилась, - отметил Дентон.
От сердца и прочих органов Марии Штайнер не осталось ничего, кроме пепла, который каким-то чудом все еще сохранял форму.
- Отлично! - Макабрей, успевший очистить свою руку и заставить искалеченную плоть Марии Штайнер сойтись, снова приник к своему рюкзаку, чтобы извлечь оттуда большую, явно ритуальную чашу с плоским дном.
- Значит так, - некромант широким жестом зачерпнул праха, наполнив чашу до краёв и с горкой. - Сейчас все взяли вот этот нож, порезали себе лапки и смочили прах нашей подруги своей кровью. Быстро-быстро!
- Зачем это еще? - с подозрением осведомился Айден, которому происходящее не нравилось чем дальше, тем больше.
Эрис просто взяла нож, полоснула по ребру ладони и поинтересовалась, сколько крови необходимо, поднимая сжатый кулак над чашей.
Фиерс принял лезвие после нее с некоторой опаской.
- Да, хоть пару капель, - некромант достал пузырёк с кровью Цербера. - Это нужно, чтобы завязать эту защиту на нас всех. И скажите спасибо, что я не классик и не требую ритуальных эякуляций в ритуальный состав!
- Спасибо! - хором произнесли действительно обрадованные этим майор и Дентон.
Нож прошел по кругу. Ренн потребовалась помощь - как оказалось, она не в состоянии даже порезать себе палец, и это пришлось делать Фиерсу, предварительно успокоив ее тем, что "больно совсем не будет".
- А если по горлу, то уже никогда, - фыркнул Макабрей. - Шучу-шучу, не напрягайтесь.
Тем временем, мертвецы пришли в движение. Судя по всему, вербальной команды им действительно не требовалось - своими марионетками некромант руководил на совсем ином, тонком уровне.
Один из скелетов подошёл ближе и взял чашу, держа её так, чтобы никому не приходилось тянуться. Второй принялся очерчивать чуть в стороне круг примерно двух метров в диаметре. Собственной нижней челюстью, вырывая в земле небольшую канавку.
- В чувстве юмора тебе, Ригор, не откажешь, - заметил Фиерс, наблюдая эту картину. - А здесь что будет? Домик построим?
- В некотором смысле, - кивнул некромант. - Скажем так, ночь мы сможем пережить, если не покинем этот круг. Ну...и соблюдём ещё некоторые условия, поэтому очень рекомендую как следует поесть вечером. И заготовить горячего питья - костры жечь нельзя будет. И, пардон, укрепить мочевые пузыри - выйти не получится, а если границу размоет...
- Умеешь ты обнадежить, - порадовался Брент.
- Не грех, наверное, еще и поспать будет, а? - жалобно протянул Дентон. - Если уж у нас такая ночка намечается... в интимной обстановке. Только представьте - тела, покрытые холодным потом от ужаса, прижимаются друг к другу в порыве... порыве чего, хм?
- Еще большего ужаса, - строго сказал майор. - Который ты, несомненно, испытаешь, если прижмешься ко мне слишком сильно.
- Эх, гормоны-гормоны! - вздохнул Ригор. - Но вообще, парень прав, поспать тоже не мешает. Все смогут уснуть самостоятельно или сделать микстурку? Она, правда, яд, но если как следует развести...
- Мы лучше сами, - заверил Дентон. - Тебе от нас... еще что-нибудь нужно?
- Пожалуй, что нет. Хотя...мне нужно сосредоточиться будет. Буду весьма признателен, если Эрис позаботится о сохранности моего почти бессознательного тела, а Ренн не будет мешать своими стихийными эманациями.
- Ренн не будет мешать, - пообещала Эрис. - А я - позабочусь.
- Вот и чудненько, что все так быстро решилось, - выдохнул майор. - Пойду отосплюсь - подняли, черти, ни свет ни заря, а я полночи глаз сомкнуть не мог... - и удалился, продолжая ворчать что-то себе под нос, в палатку.

***
Когда солнце начало обретать оранжевый закатный оттенок, Макабрей наконец шевельнулся и открыл глаза. Весь день до этого он просидел над чашей без какого-либо движения, абсолютно отрешившись от всего вокруг.
- Ну что ж, - задумчиво пробормотал он. - Посмотрим, получилось ли...
Эрис, несшая добровольный караул немного поодаль, встрепенулась. Она уже успела поспать, размяться, пройтись вокруг, еще раз размяться... Иногда на горизонте возникал кто-то из отряда, желая проверить, не помер ли случайно малефик, сам того не заметив, но девушка отгоняла любопытных подальше, дабы священный покой не был нарушен.
В лагере же, напротив, кипела жизнь. Кто-то шумно ругался, кто-то чем-то гремел, кто-то бегал к ручью за водой и обратно. А здесь, рядом с ними двумя, стояла тишина. Немного мертвая.
- А что должно было получиться? - спросила Эрис, поднявшись с травы.
Макабрей ответил не сразу. С хрустом потянувшись, он покачался на расслабленных ногах, разгоняя застоявшуюся кровь.
- Защита. Ваша кровь и этот пепел проникли друг в друга, а я... ну, настроился на них, что ли. Теперь осталось добавить лишь два компонента...
Он достал из нагрудного кармана пузырёк с кровью Цербера. Густая, очень тёмная, она выпала в пепел одной большой каплей и тут же впиталась, оставив после себя свежий, чуть ли не режущий запах.
Макабрей похлопал себя по карманам и сплюнул.
- Тьфу, забыл. Эрис, есть лезвие?
Девушка сдернула с пояса кнут и протянула малефику. Когда он был уже готов взяться за рукоятку, нажала на кнопку - лезвие выскочило совсем не далеко от его пальцев.
- Бу, - улыбнулась она.
Судя по выражению ее лица, это было не утонченное, и не какое-либо другое издевательство. Она действительно так шутила.
Ригор тихо фыркнул и лукаво улыбнулся. Он осторожно взялся за рукоять кнута, а потом одним быстрым движением вскрыл себе горло от уха до уха. Однако, кровь не ударила тугой волной, почему-то, напротив, лишь несколько капель показались на бледной коже. Малефик дотошно собрал их на клинок и аккуратно перемешал им прах. Потом он приложил руку к шее и прикрыл глаза, а когда отнял, о страшном разрезе напоминал только тонкий шрам.
- Вот для этого я и медитировал, - объяснил он. - Чтобы предельно замедлить ритм сердца. Эй, Эрис... ты чего так побледнела-то?
- Твою мать, - прошептала она, - твою долбаную, прости Создатель, мамочку... Сдурел! Некромант клятый...
Дальше эмоции выплескивались в менее сдержанной форме, причем довольно продолжительное время.
Когда Эрис перевела дух, к ней уже вернулся обычный цвет лица.
- Я, демоны тебя дери, готова была подумать, что ты вдруг о какой несчастной любви вспомнил и зарезаться решил. Или там о собачке, которая у тебя в детстве подохла. Или просто захотел нам подгадить в самый опасный момент... а ну-ка покажи шею.
В тот вечер некромант Ригор Макабрей, носивший, впрочем, и другие имена, проявил подвиг самоотверженности и торжества духа - он не начал ржать, как конь драгунский. О нет, даже тени улыбки не просочилось на его бледное худое лицо - он просто вздохнул и чуть нагнулся, давая Эрис исследовать его шею.
Та, не церемонясь, потыкала в шрам пальцем.
- Готова поспорить, ты заявишь, что через пару дней уже никакие следы не будут напоминать про вскрытую глотку?
- Нет, шрам останется надолго, если не навсегда, - Макабрей потёр горло. - Я же не вампир какой и не тролль, чтобы абсолютную регенерацию иметь!
- Ух как. И много у тебя шрамов от самоистязаний?
- Если хочешь, я тебе продемонстрирую все, - многообещающим тоном ответил Макабрей. - В приватном порядке, так сказать.
Девушка хотела сначала изобразить бурный приступ тошноты, но потом просто ответила:
- Не-а. Не хочу. Так что больше не буду задавать вопросов, которые ты странно толкуешь.
- Шучу я так, - пояснил малефик. - Реагировать не обязательно. На самом деле такой, - он подчеркнул это слово голосом,- шрам у меня всего один. Показать?
- Это я не реагирую. Это у меня активная жизненная позиция, - огрызнулась Эрис. - Смотря где у тебя... такой шрам.
- Здесь, - малефик спокойно расстегнул куртку и задрал форменную тёмно-зелёную кофту. Шрам был заметен не в пример горловому. Он был крупный, но не такой широкий - скорее от сильного и глубокого укола. И он был под левым соском - точно напротив сердца.

- О, - девушка подняла брови. - Даже так. А этот - от какого ритуала, малефик? Наверное, не для оживления какой-нибудь заурядной мертвечины ты так над собой поиздевался?
- Конечно, нет. Это я пытался вернуть к жизни одну персону, - Ригор говорил спокойно. Так спокойно, что обманул бы кого угодно. - Увы, труды оказались напрасны. Надеюсь, теперь будет лучше.
- Вернуть к жизни - как тех скелетов? - усмехнулась Эрис, не заметив тона некроманта. - Или вы, малефики, и правда можете воскрешать?
- Сказки о вампирах слышала? Или о страшных личах-умертвиях? - Макабрей посмотрел на постепенно приближающееся к закату солнце и чуть нахмурился. Времени оставалось всё меньше, но замыкать круг было рано.
- Слышала, конечно. Эти сказки не лишены своей доли романтики.
- Так вот, основой для них являются последствия наших экспериментов по возвращению человеческой личности к жизни. Увы, успехи были редки.
- Мерзко становится, как представлю, - Эрис задумчиво посмотрела на темнеющий горизонт. - Как по мне, лучше - или туда, или сюда. Или живой, или мертвый. Но никак не что-то среднее.
- Да, пожалуй, - немного подумав, согласился некромант. - Бесконечность существования может утомлять. Но срок человеческой жизни неоправданно краток, как ни крути.
- Неоправданно? - она округлила глаза. - Знаешь, я столько успела набедокурить за свою недолгую жизнь, что порой думаю - Создатель приберет меня совсем скоро. Кто-то успевает развязать войну, кто-то - обзавестись потомством, - девушка презрительно хмыкнула, выражая свое отношение к таковым, - а кто-то не успевает ничего... и поделом ему. Интересно, я так много болтаю потому что могу не пережить эту ночь? Наверное, да.
- Вот, кстати, ещё один пример: эта ночь покажется нам всем длинной, но на самом деле едва ли продлится дольше остальных. Иллюзорность отпущенного времени... знаешь, в своё время именно её понимание и толкнуло меня на исследования.
- И давно ты... исследуешь?
Ригор фыркнул и поднялся.
- Да вот вторая сотня пошла... или третья? Вчера как раз сбился со счёта. Ладно, нам пора собирать остальных, потому что очень скора наша добрая подруженька обретёт свободу и очень захочет нас дружески обнять.
- Какие же вы с Дентоном засранцы, - вздохнула Эрис и повернулась в сторону лагеря.
- Деееентон! - немедленно завопил Макабрей, с удовольствием глядя, как парень, до того спокойно занимавшийся своими делами чуть в стороне, заполошно дёргается. - Она нас лююююююбит!
Дентон очень испуганно посмотрел сначала на малефика, потом на Эрис. Та продемонстрировала ему сжатый кулак. Дентон облегченно вздохнул.
- А я всегда это знал, - безмятежно сказал он. - Или подозревал. Ну, по крайней мере, верил. Надеялся уж точно.
- Или хотя бы опасался, - кивнул Макабрей. - Собирай наших. С вещами.
Парень отсалютовал и бросился сеять панику в стройных рядах "Безымянных".

Ни один не выглядел абсолютно уверенным в себе. Даже обычное хладнокровие майора стало казаться напускным, хотя он отчаянно сдерживался и не позволял пальцам нервно барабанить по кобуре. Ренн постоянно оглядывалась, ожидая, что вот-вот над верхушками деревьев проплывет зеленоватая тень.
Брент не оглядывался, и без того зная, что ничего не увидит.
- Ригор, - выдохнул майор, - если ты сейчас скажешь, что все это была дурацкая шутка и на самом деле нам ничто не угрожает, я буду тебе очень признателен.
- Если я это скажу, майор, то вы, в порыве признательности, продемонстрируете мне, что такое по-настоящему жестокая смерть, - отозвался некромант. - Значит так, сейчас я расскажу вам правила выживания сегодняшней ночью. Их не так много и они простые, но если их нарушит кто-то один, то защита падёт для всех, поэтому слушать лучше внимательно. Все готовы внимать и содрогаться?
- Готовы. Лично я уже содрогаюсь, - ответил за всех Дентон.
- Правило первое, оно же главное - границы круга после того, как я его замкну не нарушать. Вообще. Ни движением, ни даже плевком! - некромант обвёл всех присутствующих суровым взглядом. Правило второе, оно же тоже главное - в глаза нашей гостье не смотреть. От слова совсем. Потому что это грозит одержимостью и, соответственно, нарушением границ круга. Теперь не правила, но однозначные требования: сдать всё оружие. Просто упакуйте его в рюкзаки, а их мы уложим в центре круга. Тут по идее должны быть вопли возмущения и праведного гнева.

- И будут, - нахмурился Фиерс. - Почему мы должны сдавать оружие?
- Потому что, если кто-то из вас нарушит правило номер два и у него будет что-то смертоубийственное, это будет грозить гибелью всем остальным. А так револьвер останется только у меня и... в общем, об одержимом я позабочусь быстрее, чем он сможет двигаться.
- Чегооо?! - поперхнулся Дентон. - То есть если я вдруг дернусь не туда, ты вот так возьмешь и в меня выстрелишь?
- Именно, - ласково улыбнулся Ригор. - Только дёрнуться не туда ты не успеешь - призраку на полное овладевание требуется пара секунд, так что я успею почувствовать и...принять меры до того, как двигательные функции станут ему подвластны. Скажу сразу: спорить времени нет, у нас осталось меньше, чем полчаса, так что, вы складывайте свои причиндалы, а я посижу и подожду.
Раздался металлический звон - это Калеб отстегнул наручи с лезвиями.
Остальные последовали его примеру с выражением крайнего неудовольствия на лице. Привыкшие к своему оружию за несколько лет, неразлучные с ним, в опасной ситуации они лишались моральной опоры, оставшись безоружными. Впрочем, каждый из них был оружием и сам.
Фиерс, хмурясь и перекатывая желваки на скулах, снял кобуру, вытащил из сапога нож-выкидуху, из какого-то еще тайного кармана - кастет...
Убрали всё, кроме импульс-пушки - она никак не могла влезть в рюкзак. Впрочем, Брент отключил ее и оттащил подальше от круга.
- Ма-йор, - раздельно сказал Ригор, сверля Фиерса выразительным взглядом. - Я сказал, всё оружие.
Тот вздохнул, вытащил из второго сапога еще один нож, совсем маленький и тонкий, будто хирургический.
- Запасные патроны и так в рюкзаке, - проворчал он. - Все, все, Ригор, у меня кроме леденцов ничего в карманах не осталось.
- Если прошлогодние, то тоже сдай, - кивнул Макабрей. - Теперь второй пункт нашей программы. Ренн... протяни руки вперёд, у меня для тебя подарок.
Магичка непонимающе посмотрела на него, но руки вытянула.
Тогда некромант жестом ведущего аукциона, выставляющего самый лучший лот, достал из-за спины...браслеты святого Гротха. Те самые, памятные, со следами засохшей крови.
- Ну нет, - быстро сказала Ренн, делая шаг назад. - Нет, нет, нет. Лучше просто свяжите и заткните рот.
- Ренн, деточка, всё проще! - улыбка Ригора источала мёд и патоку. - У тебя есть ещё почти десять минут - просто развернись и беги, надеясь, что призрак будет долбиться в барьер, а не погонится за тобой.
- Не вздумай, - угрожающе сказал Фиерс, заметив, что магесса как будто колеблется, выбирая. - Макабрей, надевай наручники.
- У меня очень сильное предчувствие, - тяжело вздохнула Ренн, - что мы все сдохнем этой ночью. Что этот чокнутый малефик решил нас всех убить. Предварительно обезопасить, а потом убить.
- Ничего-ничего, - успокаивающе произнес Дентон, - даже если и так, это будет самая памятная ночь в моей жизни.
- Что вполне логично, если она окажется последней, - философски вздохнул Ригор, замыкая на запястьях Ренн противомагические браслеты. - Ну вот, девочка, теперь ты нам точно не навредишь. Клянусь, как только необходимость минет.
Магичка почувствовала холод на запястьях. И страх – а вдруг эти наручники сломаны, неисправны и сработают независимо от того, станет ли она колдовать?
- А ты, выходит, не будешь ограничен ничем, так? - сквозь зубы спросила она, стараясь не опускать взгляда на кандалы.
- Кроме моей совести, - кивнул Макабрей. Оскал, казалось, прилип к его лицу намертво. - Так что бояться вам абсолютно нечего.
После фразы про совесть все ощутимо сникли.
- Пойдем устраиваться, раз все готово, - Фиерс подал пример, первым швырнув свой рюкзак в середину круга и усевшись рядом.
Через линию "Безымянные" переступали с такой осторожностью, словно нарушение границы грозило неминуемой смертью. Впрочем, почти так оно и было.
Ригор занял своё место последним, то ли по случаю, то ли специально оказавшись между Дентоном и Эрис. И точно напротив Ренн, что снижало вероятность неумышленности этого поступка почти до нуля.

Один из мертвецов поднял чашу с окровавленным пеплом и медленно пошёл по кругу, равномерно распределяя содержимое в свежевырытой канавке. Так вычерчивают пороховую дорожку к заложенной взрывчатке. Так насыпают наркотик на зеркальную гладь. Мертвец шёл по кругу, а солнце закатывалось. Когда его последний луч померк, пепел в чаше закончился. Скелет протянул сосуд Ригору, отошёл на пару шагов, где и развалился, лишившись силы, что вливал в него некромант. Кости истлели, не успев коснуться земли, и в то же мгновение граница вокруг "Безымянных" и Ригора вспыхнула тёмно-фиолетовым пламенем.
- Вот и всё, - сказал некромант. Теперь всем смотреть в центр. Можете помолиться, если есть желание.
Дентон нервно хихикнул:
- Как будто это поможет, а...
"Безымянные" послушно уставились на собственные вещи, на носки своих ботинок, на колени товарищей.
- А глаза закрыть можно? - спросил Айден, сглотнув.
- Можно. Но засыпать всем нельзя. Можете спать по двое, не больше, - Макабрей расстегнул кобуру и положил револьвер на колени.
"Эрис и Дентон наиболее неудобные мишени", - думал он. - "Остальные как на ладони".
Тени залегали всё гуще. На небе разгоралась луна и проглянули первые звёзды. Свет на западе окончательно померк, и теперь лишь магическое пламя завесы малефика освещало лица отряда, придавая им особенно зловещий вид.
- Она пришла, - тихо сказал малефик. - Никому не оглядываться.
За его спиной над поляной и бесстыдно разверзнутой могилой поплыл зелёный туман...
- Уснешь тут, - мрачно усмехнулся Фиерс. - Дети, хочу вам сказать кое-что, только не вздумайте поднять на меня глаза.
"Дети" кивнули, выражая готовность слушать. Ну, почти все.
- С тех пор, как мы вышли из колонии, прошла неделя, - сказал майор. - И... мы успели уже узнать друг друга, порой даже ближе, чем хотелось бы, - Эрис с пониманием улыбнулась, но никто этого не увидел. - В общем, вы довольно сносные ребята в большинстве своем, и я, пожалуй, даже немного расстроюсь, если с кем-то из вас сегодня случится что-нибудь нехорошее.
- Спасибо, майор, - с чувством произнес Дентон. - Вы нас очень приободрили, мы все страшно прониклись, и... ну, мы тоже вас обожаем. Даже Эрис обожает!
Вышеупомянутая потянулась было к Дентону, чтоб отвесить ему тумака, но Макабрей мешал, и попытка была оставлена.
- Очень надеюсь, - отозвался Макабрей. - Что вы все друг друга любите, как истые прихожане церкви Творца. Потому что если облажается один - погибнут все. Убежать от призрака ночью мы не сможем.
Изумрудная вспышка мелькнула слева от некроманта. На мгновение она соткалась в оскаленное изувеченное лицо Марии Штайнер, рванулась к людям...и расплескалась о языки фиолетового огня, ведущие свой мерный танец.
- Что ж, майор, твой пёс и палка моего учителя нас спасли.
- Хоть бы мой пес вернулся поскорее, - пробормотал командир. - Как без рук...
- Она точно не сможет нас достать? - на Айдена было просто жалко смотреть, но никто и не смотрел. - Вдруг защита возьмет и ослабеет?
- Может, и ослабеет, - взгляд некроманта острым хирургическим скальпелем скользил по лицам "Безымянных", зрачки его глаз были сужены настолько, что почти терялись в бешеной зелени. - Но ты не волнуйся, если это случится, мы тут же узнаем. Такой момент трудно будет пропустить.
На некоторое время воцарилась долгая, напряженная тишина.
- Ригор, - позвал наконец Дентон шепотом. - Где она сейчас?
- Рядом. Ждёт.
Туман затопил всю поляну. Не было видно даже звёздного неба. Лишь ядовитая, болезненная зелень, ставшая плотной кисельной пеленой, скручивающейся жгутами и пульсирующей.
- Что-то мне не по себе, - поделился Дентон и снова замолк.
Следующим молчание нарушил Фиерс, зашуршав чем-то в кармане. Кое-кто вздрогнул, тут же получил тычок в бок и стал неподвижен, как статуя.
- Держи, - майор сунул что-то Калебу. - И ты держи, Брент...
Раздача пошла по кругу.
Последним конфетку в хрустящей обертке получил Макабрей.

- Спасибо, майор, - кивнул некромант, пальцами одной руки разворачивая обёртку. - Смотри, изведёшь весь свой запас, что делать будешь?
- У меня их полно, - махнул рукой Фиерс. Махнул осторожно, стараясь никого не задеть. - С прошлой войны завел привычку таскать конфеты в карманах. Немного... развлекает. И отвлекает.
- Лимонные, - блаженно заулыбалась Ренн, пряча леденец за щеку.
На этот раз круг вспыхнул со всех сторон сразу, а по ушам резанул дикий визг. Одновременно сотни тонких, костистых рук с изувеченными запястьями и длинными когтями устремились к "Безымянным" и не оставляли своих попыток до тех пор, пока не сгорели.
- Сильна, - прицокнул языком некромант. - Да. Калеб. Посмотри-ка мне в глаза.
Юноша послушно поднял голову.
- Порядок, - кивнул Макабрей, после недолгого, но очень напряжённого молчания. - Показалось. Следите за собой, ребята.
- Да как тут уследишь? - возмутился Брент. - Она же любым может овладеть!
Дентон едва не прослезился.
- При всей интимности обстановки... я бы жутко не хотел, чтобы мной овладела мертвая малефичка! У меня другие представления о романтике!
Малефик издал звук, будто чем-то подавился.
- Не любым, - всё же ответил он. - Только тем, что посмотрит ей в глаза. Держимся, ребята. Она нас чует, но не видит. Держимся.
- А слышать она может? - в голосе Дентона звучали довольно коварные нотки.
- Проверь экспериментально!
Парень откашлялся и громко объявил:
- Дорогая бывший инквизитор Мария Штайнер! Сим повелеваю вам немедленно прекратить ваши грязные инсинуации и оставить в покое бедных мальчиков и девочек… а также майора Фиерса и Ригора Макабрея. Причем немедленно.
Судя по всему, малефичка слышала и ещё как! Не успел Дентон смолкнуть, как бешеная атака на их эфемерную защиту повторилась, причём с куда большим натиском.
- Ты продолжай-продолжай, - подбодрил юношу Макабрей, когда всё стихло. - Только глаза для верности закрой и продолжай.
- А... э-э... она не ушла? Не растворилась в ночной мгле, подобно изгнанному в преисподнюю демону?
Ответом ему был длинный, вибрирующий визг где-то там, в тумане. Звук хлестнул по ушам семихвостой плетью, отдаваясь в корнях зубов и таинственных глубинах души. В тех самых, где спит древний ужас, понуждавших далёких предков человека бежать сломя голову из тёмной пещеры, спасаясь от костровых теней, пляшущих на стене. Бежать и попадать в объятия совсем других, куда менее дружелюбных теней.
- Полагаю, ответ понятен, - усмехнулся Фиерс, к сожалению, не имеющий возможности видеть, как половина отряда зажимает уши. - Терпите, ребята. Еще часик - и разольем чай. Может, ночь будет не такой уж долгой...

Ночь таяла медленно. Разговоры постепенно прекратились, кто-то всё-таки уснул, а кто-то продолжал бодрствовать, нечеловеческими усилиями удерживая взгляд на центре круга. Атаки призрака повторялись всё чаще, но привыкания от чего-то не происходило. Вздрагивали и каждый раз ждали, что вот сейчас коснуться, нет, не плоти, но самое души холодные когтистые пальцы мстительного духа и...
Макабрей затылком чувствовал, что восток начинает понемногу светлеть. Ощущение было почти болезненным - хотелось оглянуться, но нельзя. Как если чешется нос, а руки в крови по локоть.
Когда в зелёном тумане в первый раз зазвенели колокольчики, Ригор как-то пропустил. Просто вдруг знакомый звук пролетел рядом, чуть не заставив повернуть голову. Потом рассыпался горстью жемчужин девичий смех. Задело макушку мягкое крыло цветастого платка. Мелькнула гибкая тень. Она снова пришла к некроманту, а Он, это ясно чувствовалось, стоял где-то неподалёку. Неподвижно и молчаливо.
- А мы вообще узнаем, когда встанет солнце? - пробормотал Дентон, чуть поднимая голову с плеча некроманта, выполнявшего до этого момента роль жестковатой, но вполне приемлемой подушки.
На втором плече некроманта все еще спала Эрис.
Майор смотрел на свое отражение в кружке с давно остывшим чаем и считал морщинки.
- Узнаем, - негромко ответил Ригор. - Круг погаснет.
- Не забыла бы тварь, что ей полагается исчезнуть, - глухо проворчал Брент, делая попытку выпрямиться. Спина, всю ночь пробывшая в одном и том же согнутом положении, сопротивлялась с болью.

- Птички как будто защелкали, - с надеждой в голосе произнес Айден. - Или не птички... или я совсем уже с ума схожу...
- Птички-птички, - малефик как-то странно улыбался. – Конечно, птички.
Кастаньетной дробью по кругу.
Дентон мрачно покосился на Макабрея и снова уронил голову ему на плечо, совершенно явственно всхрапнув.
Утро всё же настало. Злого чуда не случилось, и восход послушно занялся робкими огоньками, а потом и вспыхнул во всю мощь, пробуждая Лес. Небрежными мазками художника пробуждающееся солнце стирало, размазывало по воздуху до того чёткие языки фиолетового пламени, пока оно и вовсе не исчезло. Ещё несколько мгновений над поляной стояла безмолвная неопределённость, но потом утренний ветерок снёс изрядно поредевшие клочья зелёного тумана и рассеял их без всякой жалости.
- Мы живы, - тихо сказал Макабрей. - Странно, не так ли?
Ренн огляделась, удивленно хлопая ресницами. Похоже было, что она с трудом в это верит и все еще ждет подвоха... но его не последовало.
- Странно, - согласился Фиерс и рывком поднялся на ноги. - Но знаешь, я отчего-то чертовски этому рад.
- Удивительно! - Макабрей посмотрел на посапывающих Эрис с Дентоном, и почему-то не стал резко вставать, вместо этого аккуратно уложив молодёжь на землю и лишь после этого поднявшись.
- Ренн, - тихо позвал он. - Иди сюда, я обещал.
- Наконец-то, - пробормотала она. Приблизилась, протянула руки, стараясь не встретиться взглядом с малефиком.
Ригор достал из нагрудного кармана небольшой ключ и чуть наклонился вперёд, колдуя над хитрыми запорами браслетов. Его лицо оказалось совсем рядом с лицом Ренн.
- Запомни, девочка, - тихо-тихо, почти не шевеля губами, прошептал он. - Кристалл внутри можно разбить, если очень сильно ударить браслетом по твёрдому. Располагается он сбоку. Бить лучше в голову конвоира, особенно если он маг. Поняла?
Запоры щёлкнули, и тонкие запястья девушки наконец-то освободились от медного плена.
Магичка покусала губы и все-таки произнесла:
- Спасибо. Надеюсь, мне это не понадобится.
"Почему все так... странно?" - ее не покидала одна мучительная мысль. "Почему этот человек, жестокий, насмешливый и резкий, почему он может быть таким... хорошим? Почему он нас спас?"
Почему люди - разные? В одно время - одни, в другое - совсем иные? Ренн давно задавала себе этот вопрос, но ответа так и не нашлось.
Макабрей движением головы отбросил волосы на лицо и дёрнул уголком рта. Без десяти минут усмешка, без пяти нервный тик.
- Я тоже, - сказал он. - Но ты запомни.
Она не успела больше ничего ответить, потому что рядом возник Фиерс.
- Ригор, - попросил он, - можно тебя на два слова? Извини, Ренн.
- Ничего, - девушка улыбнулась и ушла в лагерь.
- Отойдём, майор, - Макабрей кивнул на спящих. - Пусть отдыхают...растущие организмы.
- И правда.
С молчаливым одобрением майор глянул на Дентона - парень держался всю ночь, развлекая остальных болтовней и скрашивая жуткие часы до рассвета байками из собственной жизни. До этого никто из "Безымянных" на откровенность не решался... впрочем, все истории Дентона могли с равным успехом оказаться как правдой, так и удачной импровизацией.
Когда полянка осталась позади, Фиерс остановил Макабрея, тронув его за локоть, и сказал:
- Так вот, те два слова, некромант. Спасибо. Большое. Это второй раз в моей жизни, когда я обязан другому человеку тем, что могу эту жизнь продолжать.
И снова непонятный тик дёрнул щёку некроманта, будто его тело бунтовало против хозяина, постепенно выходя из подчинения.
- Во-первых, это значит только то, что мы квиты, майор, - как бы нехотя сказал он. - А, во-вторых, боюсь, что если твой пёс не вернётся, то эту жизнь ты сможешь продолжать ровно до того момента, как солнце закатится. Крови Стража у нас больше нет.
Тот пожал плечами.
- Одним днем больше - уже дело. Цербер должен вернуться до сумерек... по крайней мере, я удивлюсь, если он этого не сделает.

Фиерс не подозревал, насколько удивительным окажется для них всех этот день.

День: двенадцатое августа
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8


Когда, вечером над лагерем "Золотых Стрел" стали собираться косматые грозовые тучи, Кир вздохнул чуть ли не с облегчением. Вообще, цей-ин бури не любил - они с детства казались ему чем-то хаотичным, необузданным и опасным. Чем-то, что будило в душе ответные страсти, причём не из тех, которые пристали ученику мудреца. Однако сейчас это было то, что нужно - то дикое, поднимающееся из сердца нечто было необходимым лекарством, против остатков духовной пустоты. И он ждал, искренне ждал первого взблеска молнии и бьющих струй дождя.
Курт очень устал. Он должен был добраться до лагеря до того, как хлынет дождь и сгустившаяся темнота не даст разглядеть, что там внизу. Холодные редкие капли уже падали на его перья и спину…
Посланник от Сайамара прибыл утром одиннадцатого числа. Курт только вернулся с изнуряющего вылета и мечтал закрыть глаза. Известие о том, что Кинна находится у «Золотых Стрел», прогнало сон и усталость, будто их и не было. Крылатый ничего не сказал девушкам, и только Ата, кажется, поняла, куда командир сорвался столь внезапно. Курту отчего-то хотелось подойти к ней, сказать, что он просто хочет вернуть потеряшку в лагерь, не более. Убедить ее в этом. Он понял – не получится. Даже пытаться не стал. Да и зачем ей это знание, если …
Вот и лагерь. Эрианец с удвоенной силой замахал крыльями. Казалось, от напряжения они уже болели, каждое перышко.
- Эгегей! - рявкнул кто-то из часовых. - К нам приближаются с неба!
- Свои! - взревел в ответ Сайамар, невидимый в подступивших сумерках. - Не стрелять!
Кир заинтересованно выбрался из-под сени дерева и осмотрелся.
"Может это Кинна, наконец, вернулась?" - подумал он. Ему было на удивление неуютно без новообретённой сестры, а за все эти два дня они виделись кратко и мало. Будто само Средоточие их растаскивало, давая время подумать и почувствовать.
Приземлиться плавно и величественно не получилось. Зато эффектно – очень даже. Едва устояв на ногах, Крылатый пошатнулся и затрепыхал крыльями, чтобы не потерять равновесие.
- Мое имя Курт, - произнес он отчетливо, - Я командир разведывательного отряда, и у вас мой… боец.
- Ага, - почти враждебно ответил Кир, волей-неволей встретивший гостя. - Явился сам, значит. Что ж, я Кир, ученик Сайамара Гуляющего по Лесу. Это...
- Это я, - сказал мудрец, подходя из-за спины ученика. - Чистого неба, крылатый брат. Позволь предложить тебе наше гостеприимство, приближается непогода. Кир, найди Кинну.
Цей-ины только кивнул и быстрым шагом отправился выполнять. На Курта он больше не оглядывался.
Кинна сидела у ручья, задумчиво наблюдая, как чистый поток покрывается рябью от капель. Приближение Кира она почувствовала задолго до того, как он смог ее увидеть. Он был напряжен и дышал какой-то непонятной злостью. Фино позвала его:
- Что-то случилось?
- Там, - мотнул головой. - Курт прилетел. За тобой, кажется.
когда цей-ин встал рядом стало понятно, что злость - лишь поверхностный слой, скрывающий страх возможной потери. Такой сильный, что Кир был готов кричать, но заставлял себя говорить спокойно.
Девушка вздрогнула и порывисто вскочила на ноги. Она посмотрела на цей-ина, и было непонятно, что было в ее взгляде. Надежда? Волнение? Страх?..
- Надо идти, значит. Раз прилетел.
Она понуро опустила голову и вот так, ссутулившись и от этого становясь еще более маленькой и хрупкой, пошла к лагерю.
Кир догнал её одним скачком и остановил, положив руки на плечи.
- Сестрёнка...если ты не хочешь, я не дам ему тебя заставить, - глухо сказал цей-ин. - Пусть этот пернатый даже не думает...
- Не злись на него. Он делает то, что должен. У каждого есть свой долг. Я, кажется, забыла о нем. Пришло время вспомнить…
Голос звучал тихо и безжизненно. Ноги сами несли ее туда, где она увидит свое недавнее прошлое и ближайшее будущее. Курта.
- Кинна! - Кир чуть не плакал. - А ты хочешь этого? ответь, пожалуйста...
Фино оглянулась. Больше всего ей хотелось сейчас обнять его, зарыться лицом в мягкую шерсть, раствориться в радости от того, что он настолько близок.
- Нет, я этого не хочу. Я хочу остаться с тобой, здесь. И не только здесь. Вообще – везде. Только бы рядом. Но… мы ведь не всегда делаем то, что хотим, правда?
- Не всегда, - в душе Кира родилось и в рекордные сроки набрало силу новое, звенящее чувство. - Но сейчас, сестрёнка, будет по нашему. Я тебе обещаю.