Она поменяла положение странной искрящейся тугой веревки на пальцах: как Катерина объясняла прежде это схема охранных заклинаний всего дома. По ниткам пробежали маленькие молнии и растворились. Шнур магесса убрала в нагрудный карман рубашки; на ее лице читалось: «Опять ему нечего делать».
- Меня устраивает оплата, условия труда и объем работы, - на мгновение вскинула брови женщина.
- У Ариго работать надо намного меньше, предлагает он больше, а Мигель уходит к нему, не задумываясь. Разве это не решающий фактор? Стаканы найдутся, или наш дракон-перебржчик всё за собой привёл в божеский вид?
Ливио огляделся, отыскивая взглядом любую подходящую для сидения поверхность и выбирая, какая покажется более приличествующей случаю. Тандем жил в одной комнате и у дальней стены стояли одна напротив другой две узкие кровати. Здесь – стол и кресло. И еще одно – правда у окна. Про себя вздохнув, Катерина освободила место возле стола и принесла себе стул.
- Я не хочу менять шило на мыло, - отозвалась он, пододвигая последний к стене.
- Даже на такое душистое мыло, как Ариго Маорис? - искренне изумился Ливио, усаживаясь напротив волшебницы. - Кэт скажи...те честно, он ведь предлагал вам пойти с ним. Ключ у вас, и никто его не уберёт. Заряжать свои руки вы, судя по всему, можете сами или кто-то ещё может делать это для вас. Вы свободны - полностью. Медобслуживание вам тоже не нужно. Старый друг приглашает вас с ним, а вы - не уходите. Больше денег, больше времени, и - возможно - под слухами об Ариго меньше оснований, чем под моими. Разве этого всё ещё мало?
Женщина скрестила руки на груди, пожала плечами:
- Меня все устраивает.
- Устраивает?
Банкир разлил. По полному - обоим, "с горкой".
- И вы не планируете от меня уходить? По крайней мере пока?
- Пока вы не планируете меня увольнять, - ответила Катерина и повторила. – Устраивает.
- Чтож... тогда возьмите бокал. И... если мы ещё не - я всё время забываю, - подмигнул Ливио, - давайте на "ты". Или, уж раз вы моя подчинённая и охранница - позволите на "ты"?
- Как вам удобнее, - ответила Акснер и взяла бокал тремя пальцами. – Я правильно понимаю, что мы пьем за удачное завершение контробандной сделки?
Усталая ирония прочиталась в изгибе светлых бровей. Магесса послушно прикрыла веки.
Послышался аккуратный, неторопливый шорох и едва уловимый, очень маленький плеск - со звонцой, словно крупная капля упала на край бокала.
- А теперь пей. Только очень аккуратно.
Катерина приподняла бокал в подобии молчаливого тоста и сделала несколько глотков, затем посмотрела вопросительно: «И что это было?»
- Считай это премией за верность, - откинувшись н стуле, полуэльф одним махом опорожнил полбокала. - Пойдёт под цвет волос. Могу добавить пару специально заготовленных комплиментов, если без них скучно.
Две белоснежные сережки с белоснежным же жемчугом скатились в ладонь. Катерина осторожно перекатила их между пальцами и поблагодарила:
- Спасибо.
- Не за что. Носи на здоровье, - качнувшись вперёд, Дженерозо картинным жестом упёр локоть в поверхность стола и, лучезарно улыбнувшись, бросил. - Может, за дружбу?
Катерина приподняла одну бровь и миролюбиво поинтересовалось:
- Вы сами в это верите?
- Разумеется нет. И ты не обязана, - свободная рука Ливио сделала даме весьма театральный приглашающий жест. - Тебе это чем-то мешает?

Она пожала плечами и спокойно коснулась края чужого бокала своим, выбив негромкое "звяк".
- Принято, - чуть разочарованно хихикнул Ливио и резким жестом опрокинул в себя оставшееся ино. Всхрапнул, тряхнул головой от удовольствия - напиток был креплён весьма умело. - Послезавтра будем обсуждать перспективы строительства сыроварни. Блицклюгель лично не будет, само собой, но его поверенные утверждают, что там какие-то "совершенно безвредные для природы автоматические средства, новейшая техномагическая разработка!" Слышу звон и даже знаю, где он. Ох, старина Фицблиц... В общем, вставать рано, но вечером обещаю ужин с видом на море. С хорошим видом, как здесь, а не в Метрополии. Это пока всё.
- Я подготовлюсь, - пообещала Катерина и улыбнулась нанимателю.

...Гиппокамп. Морской конь.
Забавное сочетание. Не с вином. И не с Катериной, хотя... отчего же, этот образ ей тоже пошёл бы. Он тогда сдержал слово. Они ужинали с видом на море, а прислуживала им самая настоящая фея - с крылышками за спиной. Была это колдовская иллюзия, крошка-пикси с навешанными крыльями или же ещё какая-то проделка, Ливио не уточнял. Просто оплатил и проследил, чтобы всё было самым лучшим. На себе он не экономил - и на Катерине. Даже несмотря на жалование.
Гиппокамп... Море. надо было чаще бывать с ней у моря. Оно ей шло. Несмотря на железные руки. Хотя вода в общетве Катерины неизменно навевала одно и то же воспоминание...
Щёлк.

Это была официальная встреча на личной шхуне Баргеуса Дакомо. Ему требовалось финансирование нового проекта, и долговая расписка обещала быть толстой и крепкой. Ливио привычно взял с собой Акснер, и, учитывая уровень общения, она с видимым отвращением натянула костюм: свободные серые брюки, серый редингот, бледно-голубая рубашка – одновременно элегантно, и не помешает при случае выполнить прямые обязанности по охране вверенного драгоценного тела. Образ дополнили сережки. Особенно хорошо видные при забранных назад в тугой пучок волосах. Кстати, уши ей пришлось проколоть именно после подарка «за верность». Когда она его принимала, то насчет этого предпочла промолчать…
... а Ливио и не задумывался. С другой стороны, приглашение от самого Баргеуса Дакомо, этого "гончего пса сделок"... Это было любопытно. Кстати, гончим псом (а кое-кто - паршивой псиной или даже ядовитой шакой) Баргеуса называли не за хватку, а сперва за жалованный личный герб. зелёный пёс очень напоминал многим злобного иномирца-баргеста.
Про хватку, как у хорошей охотничьей собаки, и характер в масть - то есть воершенно борзой - узнали позже, и симпатии это в Метрополии никому не добавило. Видимо, поэтому именно сейчас Баргеус Дакомо пытался откусить себе кусок побольше в новый землях.
То есть - откусить непосредственно от пирога Ливио Дженерозо. А тот пирогами никогда даром не делился - не праздник в булочной!
Сам Ливио сиял атласным чёрным костюмом и покручивал в руках длинную трость чёного дерева, без украшений, но с серебряным набалдашником в виде головы льва. Волосы полуэльфа, на удивление, также оказались убраны, в хвост на затылке. Но серьга - огромный чёрный опал в золотой оправе - блестела тольков правом ухе полуэльфа, хоть проколоты и были оба. Давно.

Корабль выглядел пристойно, хотя кое-где и немного потрёпанно. Как и Баргеус. Длинный нос контрастировал на его лице с брыластыми щеками, второй подбородок - с маленькими, хитрыми глазами хищного зверька. Судя по тому, как они бегали - крысы.
- Ливио, друг мой! Как я рад... - бросился Дакомо к гостю, но резкий жест банкира остановил тучного негоцианта на полпути.
- Во-первых, мы ещё не друзья, Дакомо. Во-вторых, я тоже рад вас видеть, но пока что воздержитесь от излишней фамильярности. Договорились.
- Я... то есть да, д-да-да, конечно, Ливио! Прошу вас!
- Моя спутница. Катерина Акснер, маг воздуха, - лучезарно улыбнувшись, Дженерзо отступил чуть в сторону. - будет присутствовать при переговорах.
Катерина вежливо кивнула бывшему работодателю.
- Вы... В-вы... - челюсть Дакомо отвисла на уровень второго подбородка. Правда, сравнительно ненадолго. - Проходите и располагайтесь. Стол, напитки и закуски к вашим услугам. Я изложу всё... п-подробно.
В капитанской каюте Акснер остановилась за стулом Ливио молчаливой и высокой – с копейками метр восемьдесят – тенью, соединив за спиной руки в черно-серых перчатках.
- Так значит, вы предлагаете мне вложиться в разработку в районе...
- Да, на севере, господин Дженерозо. На севере! - радостно рявкнул Баргеус, подцепляя на вилку-двузубец небольшую сосиску и отправля в рот. В еде Дакомо, похоже, и здесь себе не отказывал, заодно придерживаясь исключительно тиресканнской кухни - дело непростое по меркам колонии. - Но, сами понимаете, даже при наличии такого геоманта, как тот, что есть у меня, я не могу всё делать его руками, нужны рабочие. Оборудование, производства. Вы, как я знаю, наладили здесь полный цикл производства ряда важнейших комплектующих из редких материалов, а также и простых, жизненно необходимых деталей, от бронепластин страйдеров до пародвигателей с магической дополнительной подпиткой.
- Похвальная осведомленность. Но сумма, которую вы запрашиваете, всё равно пока что кажется мне астрономической.
- Так ведь и ваши доходы взлетят до звёзд! - фыркнул Дакомо, продолжая орудовать вилкой. Брызги слюны и соуса равномерно распространялись по половине стола, вдоль которой расхаживал торговец, словно десантные бойцы, рассредоточиваясь на плацдарме. - Вы можете верить слову Баргеуса Дакомо. Я верен, как пёс - тем, кто со мной дружит! И уж тем более тем, с кем веду дела!
Из-за освещения Катерина стояла как бы в тени, но, даже несмотря на это, лицо магессы оставалось непроницаемой маской. Глаза неторопливо скользили по стенам, потолку, обстановке каюты, отмечая излишнюю, как будто бы продуманную небрежность. У Акснер не было такого же чувства на опасность, как у Целесте, но сейчас что-то не давало расслабиться – ощущение плавно похлопывало женщину по затылку, приминая белоснежную косу.
Катерина остановила взгляд на охраннике справа от Дакомо, затем посмотрела на охранника слева. Интересно, чего он боится на собственной-то шхуне? Так… по два пистолета у каждого, судя по складкам на одежде.
- Пёс - животное верное, но глупое, - Ливио подцепил со стола маслину - пальцами, без вилки -и принялся катать в ладони, явно не намереваясь есть. Сразу. - Не принимайте на свой счёт, но я бы скорее поверил волку. Допустим, я предоставляю вам всё, о чём вы просите. Какие у меня гарантии?
- Моё слово! - радостно рявкнул Дакомо. - ну... и моё имущество, раз так. Практически всё. Мои доли в крупных предприятиях в Метрополии, мои деньги здесь, да даже эта шхуна. Всё - гарантия моей честности, а нет - так забирайте, сколько угодно! Но вы убедитесь, что Баргеус-баргест чует выгоду лучше потустороннего пса!

Почему-то охранник стоявший справа занервничал. Катерина заметила, как он повел указательным и большим пальцами. Хорошо. Да, у нее нет чувства опасности Мигеля, но она умеет наблюдать.
Глаза Акснер на несколько долгих секунд встретились с глазами телохранителя, он поднял взгляд выше – над ее плечом неизвестная точка. Ухо уловило какое-то пощелкивание возле двери. Возможно, это только показалось, и скрипят скулы шхуны на волнах. Катерина полусмежила веки, не прекращая наблюдать, и прислушалась: разговор Дакомо и Ливио сразу смазался, и яркость приобрели иные звуки – дыхание охранников, шелест одежды, шаги в коридоре. Один, двое… перетаптываются и не уходят.
- Значит - всё ваше состояние в залог под эту сумму?
- Именно так!
- А моя доля в итоге?
- Тридцать пять процентов всей выгоды!
- Несерьёзно, - Ливио бросил маслину в рот. - Вы утверждаете, что там есть золото и драгоценные камни, включая неизвестные в Метрополии. Якобы ваш геомант проверил это. Как?
- Он эксперт в делах подобного рода.
- Его имя?
- Фулгрим Хгораст! вы наверняка слышали о нём! Он один из первых перебрался сюда, в Метрополию! Из числа полугномов, урождённый талант!
- Неужто? Сам Фулгрим Хгораст? Ваш геомант?
- Да. Признаюсь вам, это просто чудо, а не талант! Другого такого вы не найдёте во всех Новых Землях. Как он оценивает драгоценные камни! А как отыскивает жилы! Один он стоит сотни горняков!
- И тем не менее вам нужна эта сотня, а не он один? - губы Ливио сошлись в тонкую полосу, на лбу залегла складка морщины. - Сдаётся мне...
- вы согалсны?
-... что вы хотите меня обмануть, Баргеус. И я даже знаю, почему.
Охранник справа действительно слишком нервничал. Катерина расцепила сжатые за спиной пальцы, немного подогнула их. Однако она наблюдала слишком пристально, и пропустила жест, которым второй телохранитель потянулся к пистолету. Когда раздался выстрел, было слишком поздно понимать, как хорошо тандем инсценировал обман - времени на щит уже не осталось.
Женщина вспышкой метнулась между нанимателем и пулей. Черт… Воздушная преграда пролегла слишком поздно. Акснер прижала торговца к полу и тут же отскочила прочь.
Языческим нимбом вспыхнули десяток шаровых молний вокруг женщины.
- Зараза! Шлюха недожаренная! Взять! - завизжал Баргеус, выхватывая из-под стола припасенный, наверное, как раз по такому случаю револьвер. Обычный, не рунный.
- Фулгрим Хгораст мёртв, псина, и ты это знаешь! - Ливио Дженерозо, будучи прижат телохранительницей к полу, лучезарно улыбнулся - прижали удачно, и цепкий взгляд Ливио успел оценить ряд того, что тут же ощутил не менее цепкий кожный покров лица. Жаль, обстоятельства были не те... - В первую очередь он мёртв потому, что о нём ничего не слышали уже больше двух месяцев. Во-вторых, потому, что вы только что на меня напали. В-третьих, потому что я убил этого придурка, когда он вместо богатой рудной жилы на ваших хвалёных серевных месторождениях чуть не завёл моих людей в логово каой-то пещерной твари!
Трость Ливио со щелчком выпустила из рукояти кинжал с тонкой гардой и "яблоком" в виде львиной головы.
- Я одного не понимаю - зачем вам на меня нападать сейчас? Вы преследуете тайные цели? Вы - культист тёмного бога, жаждущего крови? Вы не любите беловолосых? - выразительный взгляд на Кэт. - Вы - дурак?

- Я - БАНКРОТ! - октрывая стрельбу вместе с чуть опешившими сперва охранниками, заревел Дакомо, надвигаясь на Дженерозо. - А ты - ТРУП, и эта полумёртвая тварь - тоже!
Несколько пуль сдернул в сторону резкий бросок ветра, а затем – шаровые молнии переплелись одна с другой и долгой цепью ударили по комнате, прожигая пол, стены, стол, картины, касаясь худыми и корявыми пальцами людей. Катерина едва успела обернуться - из коридора ввалилось трое. Ветер взвыл, швыряя пули в стену. «Долго я так не продержусь», - половина сознания была отдана на щит вокруг Дженерозо, но после прогрева каюты электрической цепью появилось полминуты, пока не восстановятся два охранника за спиной Баргеуса.
- Кэт, уходим! - бросил Ливио, разворачиваясь на каблуках. Сколько было шагов до двери? Какая разница - движения Ливио Дженерозо были выверены и плавны, словно текущая вода. А вот наёмники баргеуса на пути отнюдь не напоминали скалы.
Осиротевший, пустой остаток трости наотмашь треснул в лицо одного. Второму, без лишних церемоний, досталось коленом в пах. Третий вскинул руку с револьвером, чтобы тут же получить жестокий порез запястья. Хлынула кровь, разбившись о воздушную сферу и разлетаясь тонкими каплями во все стороны.
- Неэстетично! - Ливио оттолкнул с пути наёмника, для порядка добавив тому в челюсть львиной головой, выбивая зубы и очередной клок кровавой пены. - Кэт, скорее! Эти уроды...
Ей не нужно было повторять или говорить.
- Сам урод! Сдохни! - похоже, Дакомо окончательно утратил над собой контроль и вжимал курок револьвера всё глубже, не замечая, как успел опустеть барабан. - У меня есть один шанс! И он лежит как раз за твоей могилой, полукровка!
Ни одна пуля не пробилась через щит.
- Хам! - донеслось в ответ издевательски ехидное замечание банкира.
По каюте вспыхнул еще заряд, и дверь захлопнулась. Крепкая железная рука перехватила руку Ливио немного выше локтя, затем другая – правую точно так же. Со стороны чары ускорения выглядят так, как будто это время замедлило бег. Мигелю они очень нравились… По коридору, выше, выше, по лестнице. Впечатать локтем под челюсть попавшемуся по дороге охраннику, поднимающему тревогу, и - разорвать рукав и редингота, и рубашки, и увидеть, как на протезе искрит электричество, и как оно затем рассыпается искрами на влажном морском воздухе.
- К борту, - в устах телохранительницы прозвучало практически приказом.
- К борту, - кивнул Ливио. - там обороняться проще, не обойдут.
Охранники-наёмники высыпали отовсюду, выхватывая кто стрелковое оружие, кто - дубинки или жезлы с заряженными кристаллами.
- Берите живым! Я хочу сперва повеселиться! Этот сукин сын уже убил нескольких наших! - верещал гневный баргеус дакомо откуда-то изнутри.
- Ты из них кого-то убила? - поинтересовался Ливио. - А то что-то не припомню...
- И эту девку держите, я хочу её...
- Дальше можно не слушать, - криво усмехнулся Ливио. - Всё кончается тем же. Пошли отсюда, а?
- Прыгайте, - откликнулась Катерина, переплетая металлические пальцы; разряды вспыхивали вроде бы карманной грозой… которая затем станет отнюдь не карманной… по силе.
- Во-первых, командую тут я. Во-вторых - костюм промокнет. В-третьих, прыгаем вместе, идёт? - Ливио оценивал взглядом заполнявшую палубу толпу. Нет... на всех его и Катерины не хватит. Увы. А вот пробиться... Почему бы нет?
Железная рука резким и безаппеляционным движением прошла через воздушный щит, пальцы сжали воротник костюма, сгребли ткань в кулак.
- В-третьих, я – ваш телохранитель, - с этой фразой Ливио был отправлен за борт.

Падение резко обожгло лицо, и ветер удержал банкира над водой только затем, чтобы отпустить спустя секунду. Наверху на палубе полыхнули молнии, а после, сбросив остаточный заряд, рядом ласточкой в воду вошла Катерина.
- Вода, чтоб тебя!
Сочетание воды, электричества, воздуха, металла и женщины воедино разом пронеслось в голове Ливио, вытряхнув всю браваду и красивости, привычные для купца. Взгляд успел различить Кэт, пронзающую лёгкую поверхность воды, подёрнутую гребнями волн, а губы - нахлебаться водицы, при попытке забористо выругаться.
Было очевидно сразу три факта: Баргеус поплатится – первый, будут стрелять, а значит надо нырять - второй. И третий - с руками из металла не умеют плавать даже те женщины, которые обязаны не тонуть в силу особенностей характера.
И Дженерозо, вдохнув сколько мог воздуха, пока стрельба ещё не началась, нырнул. Катерину и воздушную сферу он обнаружил практически сразу. Крепкие руки магессы затянули его внутрь.
- Зараза ты, родная. Исполнительная, нахальная, высокопрофессиональная зараза! - отплёвываясь водой, буркнул Дженерозо, когда в сфере удалось более-менее неплохо стоять. Места было, конечно, маловато. Но ничего. - Теперь я понимаю, что тебе в этой паскуде не пришлось по душе. Сволочь. И рыло мерзкое.
Катерина напряжено изобразила в ответ подобие улыбки и решительно потянула сферу к берегу.
- Скотина, - согласилась, спустя минуту, магесса.

Вышли оба в полукилометре от порта, и женщина тут же села на песок, тяжело переводя дыхание. Телохранителем она была. А вот героем – вряд ли. Вдвоем против корабля с командой это уже напоминает рассказы бравых ветеранов, где становится от повторения к повторению больше паротанков. Ливио, опустившись рядом с женщиной, выдохнул, засунув за пояс кинжал - остаток трости так и достался баргеусу. В подарок, на память. Усмехнувшись собственной мысли, мужчина стащил с себя пиджак и накинул на плечи охраннице... Только тут поняв - пиджак промок насквозь, и толку в "благородной жесте" не было. разве что ещё немного яду добавить в ухмылку?
- Ты была очаровательна, - ткнув женщину в бок острым локтем, прокомментировал полуэльф. - Могу тебя обрадовать: через три дня его принесут нам в зубах. И - в разрезе, как телёнка для отбивной. По душе такая забава?
Катерина поморщилась и резко накрыла ладонью бок под чужим пиджаком.
- Могу я, - разлепила губы женщина, - сходить. За ним.
- Сможешь. Задели?
Катерина показала два пальца: указательный и большой.
- Мрази, - стиснул зубы Дженерозо. - Ну погодите. Идти - можешь?
- Сама виновата, - отрезала Катерина. Действительно, сама... не следовало отвлекаться на охранника, когда он нервничал так демонстативно - но в этом Акснер не признается вслух, особенно работодателю: уволит. - Пять минут.
- Виновата-не виновата, к бесам. тебе, родная, сейчас заштопают. Эти подарки мне предназначались. Хорошо поработала - теперь моя очередь. И если эти коновалы тебя не починят, - брови Дженерозо сдвинулись к переносице, скулы чуть покраснели, - я подарю их тебе для тренировки удара. Всех. Купить всех медиков Неуштадта я вполне могу, поверь.
- Куда они денутся, - умехнулась женщина и неожиданно предложила. - Виски хотите?
- А есть?
Из внутреннего кармана редингота показалась небольшая фляжка.
- Глоток. Откуда? - Ливио протянул руку. - И... засидимся - истечёшь кровью. Надо идти.
- Так... - уклончиво ответила Акснер, не желая признаваться в чем-то.

Она перехватила протянутую руку у самого локтя и поднялась, качнулась: коричневое пятно на светло-серой ткани редингота в поздних вечерних сумерках было видно едва-едва.
- Покажи.
Поколебавшись, Акснер расстегнула три нижние пуговицы и отбросила в сторону дырявую ткань редингота и рубашки. Две револьверные пули вошли близко одна к другой и, по счастью, "в мясо".
- Та-ак.
Рука Ливио порхнула бабочкой, дёрнув за ткань у основания рукава. раздался треск, полуэльф мигом стиснул освободившуюся материю руками у локтя и, надорвал и, глотнув из фляги, спрыснул сквозь зубы на ткань. - Хорошая штука, прямо огонь. Теперь - не шевелись. И да, я это умею.
Катерина подняла обе ладони.
- Дайте и мне, что ли, - с непревзойденной иронией проронила магесса.
- Твоё же, - фляга была невозмутимо вложена в руку Кэт. - В следующий раз - твоя очередь. Но если он наступит и меня подстрелят - уволю. Умрёшь - тоже уволю. Умрём оба - нас обоих уволит Творец. Понятно?
- Вас не подстрелят, - ответила женщина, сделала глоток и закрутила крышку. Фляга была убрана в карман. - Вы мне не за это платите.
- И я на это надеюсь. Но если ты умрёшь у меня на руках - мне будет очень неприятно. Веришь?
Она покачала головой, похоже, отрицательно. Ей было больно, но она продолжала улыбаться.
- Долго еще?
- Сейчас-сейчас... Минутку. Вот.
Перевязка вышла тугой и почти профессиональной. Медики, всю жизнь работавшие в больницах, так 6делают не всегда - немного неаккуратно, зато надёжно. А вот полевые хирурги и медсёстры на передовой...
- Так уже точно не истечёшь. И заражения не будет. Теперь - пойдём?
Катерина кивнула; педантично одну за одной застегнула пуговицы.
- Туда, - подбородком магесса указала в сторону города. - За полчаса доберемся.
- Говорил же - не надо было паромобиль отсылать. Или не говорил? - Ливио обнажённой рукой потянулся за спину и, рванув наружу, распустил волосы. Смешливо блеснул в ухе опал-серьга. - Какая разница? Топать так топать. Да, смерть по дороге также предполагает увольнение. А рубашку я запишу на твой счёт. Договорились?
- Пиджак, трость, и все остальное?.. Можете внести в счет штрафа.
- Могу, - охотно согласился полуэльф.
Он не внёс, конечно. Мерзавец такого масштаба не мог позволить себе быть мелочным. Слыть мелочным - другое дело...

... Чаша скользнула по столу и зависла на самом краю. Ливио выдержал - но не удержался. Плеснул в рот прямо из горла.
Приди в себя, купец! Тебе ещё становиться губернатором! Ещё играть на целом Круге ордена малефиков, стравливая между собой его и это новое творение фон Гальдера. О последнем следовало признать - дело поставлено с размахом. И потом, оставались дела в сфере купечества. Теперь, когда Карда больше не было... Эх, упокой твою душу Единый, Кестер, и пусть никто никогда тебя не найдёт, сукин ты сын. Единственное, что в тебе было хорошего - это умение порой оторваться на троих с Ариго и Ливио в компании. Как простой народ, как голытьба без гроша в кармане, без напускного аристократического чванства и фальшивого лоска. Да, это было порой шумно, порой грязно и всегда распутно. Но не бывшему Лео Бастарду жаловаться на распутство и грязь. А как забавно было в этой уже тройной жизни крутиться ужом, чтобы никто ничего не мог высказать явно... То-то бы удивился Готфрид! Небось в борделе никогда не был, чистые наши перчаточки!
Змея-змея, любовь моя...
Не змея. Виверна, вот это уже точнее. "Выворотка", как гномы порой звали эту тварюгу.
Хм, а ведь и точно - виверна. Вот она...
Щёлк!

Катерина хлопнула распиской в воздухе и убрала. Казалось, куртку Акснер использует вместо сумки; в многочисленных карманах лежали: деньги, документы, оружие, ключи, необходимые мелочи и лекарства. Весила куртка как хороший рюкзак. Женщина забросила ее на плечо, наблюдая, как собирается на личную прогулку наниматель. Будь Катерина профессиональной убийцей, лучшего времени, чтобы свернуть цели шею, не выбрала бы. Впрочем, там было кому приглядеть за азартными, горячими и любвеобильными представителями финансового мира колонии… ... причём бывалые, умелые и оттого далеко не самые дешёвые шлюхи в борьбе за деньгу от клиента могли дать фору этим убийцам. И разъярённому троллю тоже.
сам Ливио только что закончил пространный экскурс на тему, каково ему однажды было драться на поединке с троллихой.
- Гибкая была, зараза. Но коренастая - а у меня руки подлиннее. Вот так.
Эта фраза, повторённая уже в пятнадцатый раз, явно забавляла Ливио, освежая в памяти любимый момент, и широкополая шляпа с пером покачивалась на разодетом в алый бархат полуэльфе в так мурлыканью старой мелодии про хитрого техножреца, который, попав в плен к северянам и будучи травлен демонессой, так ловко взял красотку в оборот, что изгнал её в момент высшего наслаждения. Разумеется, взаимного.
- Итак, мы свободны друг от друга до завтрашнего утра, милая, верно? - сверкнул перстнями Дженерозо. - И куда же ты направишься?
- В «Зеленую флейту», - поднялась с кресла Катерина и одернула турнику из тонкой темно-синей шерсти с белой вышивкой. В «Т»-образном вырезе виднелась маленькая серебряная молния – работа местного ювелира, простенькая, но искусная.
В целом, у Акснер был странный вкус. Она не заводила много вещей, зато выбирала каждую пристально, как будто та должна служить до старости, и за качественную работу могла выложить половину месячного оклада. На остальное Катерина не тратилась, и ее депозит в банке (куда поступали деньги) с момента последней выплаты за протезы только пополнялся. При случае, когда понадобится, будет сложновато снять, учитывая все бюрократические проволочки… Впрочем, Катерину это, похоже, волновало мало.
Что с вещами, та же привычка присутствовала и в остальном. Взять хотя бы виски. Крепкий, хороший, качественный. От того же оклада – одна шестая, не меньше. Возможно, одна пятая. И, если присмотреться, единственная значимая и регулярная трата каждый месяц. Однако пить себе магесса позволялся исключительно в свободное от работы время.
- Там сегодня играют пикси.
- Понятно. Жаль, что ты никогда не составляешь мне компанию. А кстати, нет желания? - кланяясь, Ливио протянул руку Катерине. - Пошли! будет весело. Не всегда же тебе быть только телохранителем! Или настолько не по душе то, как это делаем мы, - всплеск смеха в глазах, - аристократы сумы и мошны?
Она со смешком наклонила голову, отрицательно покачала подбородком.
- Нет, не стоит. Не представляю себя в роли оплачиваемой шлюхи. Впрочем, как и бесплатной.
- Вообще-то тебе никто и не предлагает этой роли, Кэт. Там ведь не только женщины. Ариго, например, бывает весьма взволнован видом симпатичных юношей лет эдак восемнадцати. Золотые волосы, смазливое личико... Правда мы с Куардом просим его это делать не в нашем присутствии - грубоват он бывает. А тебе мы бы тоже кого-нибудь подобрали... Или ты принципиально против "продажной любви"? - прищурился полуэльф, поправляя в ухе любимую увесистую серьгу.
- Неважно, - улыбнулась женщина, направляясь к двери и бросая взгляд на часы на стене. – У вас назначено на семь? Тогда вы опаздываете.

- У меня назначено на "когда вам будет угодно, мой Император!" - хихикнул Ливио. - Лизетта всегда мне так говорила. Там, в Метрополии. Льстила, конечно... но льстить ведь тоже нужно уметь, как мне кажется. Ты, например, не умеешь.
- Издержки воспитания, - извинилась Катерина. - Очередная "девочка"? - поинтересовалась через плечо, выходя на улицу.
- Жена, - пожал плечами Ливио. - А если и "девочка", то совсем не очередная.
Голос полуэльфа на миг потускнел, и он, развернувшись к зералу, принялся поправлять воротник, придирчиво оглядывая лицо.
- Вы могли бы перевезти семью в метрополию, - заметила Акснер, не до конца правильно истолковав поведение банкира.
- Мог бы. Но... как видишь, не перевёз. Все думают, что не успел либо бросил. На деле... забавнее.
Акснер вежливо-вопросительно приподняла бровь: не желаете, можете не уточнять, но я выслушаю при необходимости.
- Лизетта была моей женой. Официально. Нас обвенчали, мы жили вместе, у нас даже был грудной ребёнок. Точнее, у неё был, - Дженерозо, казалось, говорил с собственным отражением в зеркале. Отражение хмурилось, но слушало. - Ты хорошо представляешь, какая часть из историй о Лео Бастарде правдива? И какое отношение они имеют ко мне... согалсно досужим слухам, под которыми нет ни капли оснований?
Улыбка банкира на миг снова блеснула белизной.
- Если отметать абсурд сразу, то две оставшиеся трети.
- Вот и хорошо. Итак, Лео Бастард исчезает. А у Ливио Дженерозо - жена и ребёнок. разве мог бы быть бандитом человек... хорошо, полуэльф с семьёй и грудным младенцем, которого искренне любит?
Наниматель Катерины отвернулся от зеркала. Лицо его сияло. И даже глаза блестели лоском аристократии и шиком уличного франта - пополам.
- Лизетта просила немного, а я щедро добавлял и позволял ей жить в роскоши, достойной её красоты. Отдавать своё тело каждой гадине за пару медяков, чтобы твоему крохе было что есть - не сильно лучшая альтернатива. К тому же, она была весьма полезна. Могла соблазнить, кого нужно. Очаровать. Убить. И специально при больших собраниях даже довольно убедительно играла любовь. Но никогда не любила. Я знал и не просил того, чего она бы мне никогда не дала. Впрочем, кое-что другое ей удавалось намного лучше любви.... - и полуэльф игриво подмигнул.
Акснер покачала головой и улыбнулась.
- Теперь я знаю на еще одну легенду е Буду хранить, как зеницу ока и молчать.
- Не спросишь, что именно она так хорошо делала?
Белая бровь женщины снова вопросительно приподнялась.
- Она была другом. И, беря деньги за тело и кровь, делилась душой за просто так. А меня не продала бы. Это... встречалось довольно редко.
Мигом похолодевшие глаза негоцианта оценивающе окинули взглядом лицо Катерины.
- Идём. До поворота вместе, дальше - в разные стороны. Правильно?
- Нет. Сегодня мне составляет компанию Мигель, - ответила Акснер и поправила кончиками пальцев воротник куртки.

... В тот раз он впервые её приревновал. Тогда - всего лишь к дивнюку, с которым Кэт, может, ни разу и не спала. Но всё же... Мигель для Ливио с тех пор всегда был темой "не без недостатка". В разговоре с телохранительницей.
Лезть для него под пули - всегда пожалуйста! А как напиваться и сцапать какого-нибудь красавчика - так с Мигелем! Что он, гипнотизирует их для неё? Или ещё как-то приманивает?
"Дивнюк" - слово придумал Ариго, но разошлось оно быстро. Хотя в глаза Мигеля так никто не называл. Собственно, из всей элиты города Ливио был едва ли не единственным, кто не боялся заглядывать в эти глаза. Неосознанно. Скорее по привычке. В глаза своего телохранителя смотреть не боишься, наверное, даже когда он становится чужим.
Может - зря.
Щёлк.
Химера. Очень кстати!

Просыпаться от быстрых шагов, света, резанувшего по глазам, голоса:
- Доброе утро.
Тяжело, особенно, когда виски ломит жесточайшее похмелье, а сама телохранительница похожа на только что нарисованную икону. А ведь, черт возьми, пила ночью, наверняка, не меньше и спала тоже вряд ли больше четырех часов. Впечатление дополняют белая рубашка, белые же брюки, босые ноги и распущенные волосы. За поясом пистолет, а в широких рукавах по ножу… И, традиционно, связка синих шнурков на шее, по которой можно отследить охранные заклинания на доме.
- Предложение пойти прочь - отметаю как н-нес-сос... Не-с-с-состоятельное, - словно ругательство, выплюнул слово Дженерозо. Во рту остался привкус чего-то маслянистого. Скопившаяся слюна после обильных возлияний... Мерзко. - Ч-чтоб вас, Ариго, ес-сли ещ-щ-шооо раз такое нальёт, урррою нахрен! С-сколько времени, Кэт?
- Половина восьмого утра, - усмехнулась телохранительница.
Бес-стия…
- К-как погуляла?
Ливио блаженно потянулся, вслушиваясь в гудение собственной головы. Кажется, последними вчерашними звуками из различимых был марш. Какая-то шалопутная девица умудрилась напялить на голове тело расстёгнутый армейский мундир и танцевала в нём на столе, умильно отбивая дробь. Бокалы била - без стеснения. Ну... ещё были стоны. Как всегда. И тосты. Девичьи, а по большей части - бабьи.
Было забористо и весьма хорошо. Вчера.
- Внизу ждет Ариго Маорис. Помочь подняться? – деликатно пропустила вопрос нанимателя Катерина.
- Кэт, ты честно вр-рёшь или врёшь бесчестно? Он вчера выпил больше моего!
"Помочь подняться - мне или ему? Если ему - то гнать в шею, урода, чтоб ему пять лет с девками удачи не было! Проспался, тоже мне, глядите. Герой из Элоквента - на чреслах только лента! А я подниматься пока что не намерен..."
- Я говорю абсолютную правду. У него что-то срочное по словам Мигеля, - она подошла и протянула руку; брови изогнулись. – Надо.
- А через тебя он передать не может?
- Я же не его телохранитель.
- Да чтоб вас всех... разом!
Ливио подхватил руку Катерины. И резко дёрнул на себя, стискивая металлические пальцы, пытаясь увлечь женщину вперёд. Акснер вывернулась в последний момент, упав рядом и перекатившись на спину.
- Физические упражнения после похмелья полезны, - кивнув своим мыслям, невозмутимо произнесла магесса в потолок.
- И приятны, - улыбнулся наниматель, пододвигаясь и бесцеремонно располагая голов на плече Акснер. - Потренируешь? А то с-со всеми этими г-гулянками я начинаю терять форррму... О-ох, голова. Хорошо-то как.
Руки магессы были холодными даже сквозь одежду. Как раз то, что надо чьему-то похмельному лбу. Акснер повернула голову, смотря на банкира сверху вниз.
- Потренирую. Могу еще прогнать разряд по вискам. Сразу станет легче.
- До обугленной корочки?
Катерина подняла свободную руку, демонстрируя крохотный разряд между тремя пальцами.
- Намного легче.
- Так давай, чего кота за хвост тянем.
Ливио расслабился, пытаясь выгнать лишние мысли из головы: про Ариго, про девку в офицерском мундире, стоны и то, что "больше никогда не...". Электрический заряд шибанул в висок неожиданно и болезненно. Ворох маленьких икр, сцепленных единой нитью, промчался справа налево и резко - вниз. Через секунду все прошло, и даже тошнота. От похмелья остался только едва различимый след.

- Мой маленький секрет, - произнесла со смешком Катерина. - Отец пользовался.
- То есть вот как ты оказываешься наутро... такой? - Дженерозо тряхнул головой, почесал затылок. - Шибает - словно иглами в мозг. Но полезно. выпить сам я бы, впрочем, всё же не отказался. Дело привычки. Составишь компанию или как?
- Нет. Не стоит.
- Уффф... ладно. Тогда подай одежду. Нет, оденусь сам. И постарайся пока подговорить Мигеля тебе что-нибудь рассказать! Ах да. Спасибо.
- Не за что, - отозвалась Катерина.
Она села на краю и поправила рубашку. Затем поднялась и вышла. Следом раздался резвый стук босых пяток.
- Везёт же кому-то... - пожал плечами банкир, натягивая бельё и штаны. Из всей одежды на нём до этого была неизменная любимая серьга с чёрным опалом. Причём вспомнить, как он пришёл и как раздевался, Ливио не мог даже в важнейших деталях. Объяснить, почему под подушкой нашёлся чулок в красную сетку, под другой - записка с надписью "готова ещё раз", а под кроватью - револьвер с красивой рукоятью в виде оленьей головы, явно не его - Дженерозо не мог ладно себе - не смог бы Катерине! А потому и записка, и револьвер были упакованы в чулок и засунуты в сейф за картиной с изображением самого полуэльфа на фоне убитого на охоте кабана. До лучших времён.
Голова сосем не болела. Но количество руганив адрес Ариго это ни капли не уменьшало.
Как он-то похмелье себе снимал?!

Щёлк. Василиск.
Он и не заметил, как снова щёлкнул. щёлкнул... И что?
В голове тихо повторялось "щёлк-щёлк", "щёлк-щёлк". Словно кастаньеты в одной рыбачьей деревушке, где они с Лизеттой, ещё только познакомившись, ужинали домашним вином и копчёной рыбой и потом танцевали под гитару. Да, она отлично умела танцевать, просто великолепно. Что там говорили на её счёт дворянчики и купчишки, когда бывали у них дома на званых обедах? "Краса красот"? "Восторг очей"? А разве видели они её с браслетами на ножках и в чёрном платке, шитом алыми розами? Никогда! И...
Интересно, умела ли так танцевать Кэт? А если нет... может, стоило бы научить? Хотя как же, стала бы она шляться по песчаным отмелям без двух пуль в боку, чтобы зайти в гости к простым к рыбакам с ним на пару протанцевать всю ночь под гитару... да и с кем? С банкиром? Учиться танцевать у преуспевающего негоцианта? То ли дело - у лихого Лео Бастарда, в красном кушаке и кожаной безрукавке с золочёной цепью! Это было понятно... и ни капли не смешно, зато - как-то по-свойски. По-настоящему.
Где ты теперь, славный красный кушак?! Где ты, верный кинжал-трилезвийник?
У каждого должно быть что-то такое. Что-то родное. Вот у неё... Хм... Так пошла бы она с ним или нет?
Щёлк-щёлк. Вверх-вниз.

Это был один из тех редчайших дней, когда не требуется внимание настороженно глядящего по сторонам охранника. Поэтому было время поработать в тишине, абсолютном уединении без отвлечения на что-либо. В такие дни Катерина уходила сразу после увольнительной расписки и возвращалась исключительно точно к условленному времени.
Тем необычнее было ее увидеть. И тем необычнее было увидеть практически сразу отпертую после беглого и вежливого стука дверь.
- Добрый день.

- Добрый, - Ливио отложил в строну очередной свиток с приглашением к "сотрудничеству на благо колонии". Теперь - по рыболовному промыслу. Крупная артель собиралась развернуть добычу в Ясном... - Ты что так рано?
Акснер остановилась.
- Не могу пробить бюрократическую волокиту в банке и снять деньги со счета. Сможете помочь?
- Хм? тебе срочно понадобились деньги? За голову Мигеля всё же назначили награду и ты хочешь его спасти? Подорожала косметика? Или - и то и другое разом? - Ливио откинулся в кресле. - Сколько нужно?
Первые пять вопросов Акснер по обыкновению пропустила мимо, не считая обязательными. Затем она назвала сумму. Не сильно меньше полугодового оклада. Да, такие деньги на депозите у нее действительно были.
Брови Ливио поехали вверх. Вопреки обыкновению - обе.
- Годовой запас виски? - предположил купец. - Нет, это скорее не вопрос, но... Незаметно, чтобы ты в чём-то нуждалась, Кэт, или на что-то сильно тратилась. Что теперь могло случиться, чтобы тебя так растревожило?
Женщина коснулась пальцами левой брови, оставив царапину.
- Одна очень дорогая вещь.
В слове «дорогая» где-то на подтоне голоса неожиданно прочиталось: отнюдь не из-за цены.
- Аккуратнее. Что за вещь?
- Это... - она замолчала, словно почувствовала неловкость. - Я могу рассказать после?
- Рассказать - можешь. И показать - тоже. Если... я правильно понимаю, дело Настолько личное? - Ливио привстал. - Личное... наличное. Наличными, прямо на руки?
- Мне нужна расписка на мой счет, - качнула головой Акснер. - Этого будет достаточно.
- Хорошо. Будет. НО учти, я жду рассказа.
Ливио вытащил из одного из ящиков стола чистый бланк и, прикусив кончик автоматического пера, занялся привычным. У Дженерозо была красивая подпись. Хотя любили её не только за это, сколько за суммы, под которыми она ставилась. Эта – была, мягко говоря, приличной. Убрав расписку во внутренний карман, магесса тут же вышла из кабинета. На улице мелькнул ее торопливый силуэт.

С объяснениями она пришла слишком поздно; закат за окном стал уже фиолетовым. В движениях Катерины присутствовала излишняя плавность, и что-то еще… Ливио, словно верный портье, в кои-то веки поджидал телохранительницу у входа в особняк. Правда, не один - на ступени было выставлено то же кресло, а рядом стоял дворецкий с хрустальным графином, в котором в темноте переливалось что-то, в блеске уличной иллюминации отсвечивающее тёмно-бурым.
- О, какие гости! - всплеснул руками Ливио, возвращая невозмутимому дворецкому рюмку, опустошенную, кажется, не в первый раз. - Поздравь меня, милая. Я болван. Хотел сделать тебе сюрприз и поздравить с покупкой. Или хотя бы тратой. Вместо этого - просидел здесь, ожидая, весь день, пропустил кучу важного и интересного, а главное - мне пришлось отвлечься на установку кресла и подготовку торжественной встречи!
Вместо того, чтобы как всегда, отозваться легким смешком и иронией, в которой читалось знакомое и привычное «психопат…», Катерина положила нанимателю что-то в руку и молча села на ступени рядом, запустив стальные пальцы в растрепанные ветром волосы. Теперь «странное» стало понятным: Акснер была пьяна.
В пальцах Ливио лежали четки – двадцать четыре дюжины бусин из молочно-зеленого, драгоценного, нефрита. Каждую дюжину от другой отделяла фигурка волшебного существа, исполненная в камне и заключенная в вытертую и давно позеленевшую бронзу; контуры наполовину стерлись.

Купец, если и смутился - виду не показал. Вместо этого змеёй сполз и, принюхавшись, сморщил нос, усаживаясь рядом с женщиной.
- Что пила-то, горемычная ты моя?
- «О’Краттел».
- Сколько?
- Двойной. Трижды.
- Однако. Закусить - нужно? - участливо поинтересовался полуэльф, дёргая себя за серьгатое ухо.
Акснер промолчала, еще ниже опустила голову на ладони.
- Кэтти... Что с тобой?
От цепкого, циничного и вечно преуспевающего купца-позёра такой тон слышать было по меньшей мере странно. А ещё страннее казалась рука, запущенная на плечо Катерины и осторожно коснувшаяся металла, чуть приваливая к себе женщину.
- Говори. Это приказ, и мне, родная, плевать на твои тонкие глубокие чувства. Выпустишь - легче станет.
- Все нормально, серье-зн… но, - сиюминутная попытка выпутаться растворилась на середине; женщина уперлась в плечо поэульфа лбом, выдохнула. – Серьезно. Серьезно, - в третий раз.
Акснер перехватила четки, потянула их к себе из чужой ладони.
- Я всего лишь не ожидала найти. Они принадлежали моей семье довольно долго.
- Семье? Родителям или старше?
- Прадед, в колене шестом, получил от тогдашнего хозяина.
- Давно. Они волшебные или просто красивые? И... так, минутку, так почему ты их покупала?
Акснер подняла голову, потерла лоб над левой бровью, нещадно расцарапывая кожу.
- Я нашла их в антикварной лавке, случайно увидела. - пауза. - Я думала, что они, как и остальное все, погибло в развалинах после бомбардировки.
- Война. Так и думал. Всё, забыли.
Ничего они не забыли. Никто не забыл, даже очень постаравшись. Объединение, совместная работа, техномагия, святой Мацумбахер - пошёл бы он туда, куда все его и так посылают, с именем повезло мужику...
- Кто задрал за них такие деньги? Просто интересно.
- Я подняла ее в два раза, чтобы владелец изменил решение отпустить коллекционеру, с которым уже договорился.
- Понятно. Другой памяти о родителях нет? Прости, если не туда лезу.
Катерина качнула головой.
- Это единственное, что есть, - отстраненно ответила она, проводя рукавом куртки по ресницам.
- Ясно.
Протянув руку назад, Дженерозо извернулся и сунул Кэт в руку рюмку. Вторую - взял сам.
- Выпьем за них? Не знаю... наверное положено сказать что-то вроде "они с Единым" или ещё какую глупость. Нахрен это всё, Кэт. Просто пей. И отдыхай. Сегодня точно. Можешь завтра - я перетащу всех этих толсто... сумов к нам.
Магесса выпила залпом, не чувствуя ни запаха, ни вкуса.
- Однако! - присвистнул Ливио. - И много ты ещё так можешь, родная? И... не хватит ли уже?
Женщина резко мотнула головой, она попробовала встать:
- Давайте отложим это завтра. Я буду в рабочем состоянии, и больше это не повториться.

- А давай ты не будешь сейчас пытаться извиниться и строить из себя предмет мебели, а? Не скрою, твой цвет волос сыграл немалую роль в твоём трудоустройстве, - полуэльф картинно тряхнул алебастровыми патлами, и неизвестно, в шутку ли, - но вот честно, не дури. Пошли со мной. Расскажу кое-что.
В ответ Акснер улыбнулась, видимо, оценив шутку. Она несколько мгновений стояла, смотря из-под пары коротковатых прядей, потом протянула банкиру руку.
Тот поднялся и потянул на себя, подхватывая телохранительницу, словно... Нет, не словно. Просто подхватывая.
- Я прислугу отпустил. Сейчас ещё этого красавца прогоню, - Ливио взмахнул рукой, отсылая дворецкого. Тот поклонился и посеменил вглубь особняка - собираться. - И можем посидеть у камина или ещё что? Ты как, ностальгирующая безопасность?
- Не могу объяснить, - тряхнула головой вместо ответа магесса, еще изображая трезвость. – Вроде бы и кажется, что все в порядке, а в мыслях почему-то слишком много… прошлого. И еще немного, и меня окончательно развезет, - честно закончила она.
- И что тогда? Интерес сугубо меркантильный.
- Я считаю, что с пьяным человеком неприятно разговаривать...
- Когда он пьян, как свинья - без сомнения. В этом состоянии с человеком проще делать что угодно другое - убивать например. Но не говорить. Поэтому сегодня, думаю, мы договорились - тебе хватит. Можем просто посидеть и потрепаться, если ты не забыла, как это делается не с Мигелем, - фыркнул Ливио, не выпуская руки спутницы. - В пустом доме делать больше нечего, а я не в настроении будить полгорода от скуки. Сегодня и сейчас, конечно. Завтра могу - если развлечёт.
Лицо женщины снова озарилось подобием странной улыбки. Она убрала в карман куртки четки – раздалось негромкое постукивание. Молчание… как-то затянувшееся.
- Ливио, а можно просто помолчать в компании? – еще одно подобие улыбки. – Кажется, у меня нет сил говорить.
- Можно. Огонь всё же развести, или молчать будем в компании, в темноте, пустоте и холоде? Хотя какой тут холод... - купец усмехнулся. - Всё, заткнулся. Пошли молчать, горе ты моё пуленепробиваемое.
В гостиной женщина заняла софу; села, расшнуровала сапоги и молча вытянулась, устроив голову на неудобной спинке - со стороны похожая на большую горную белую кошку.
Дженерозо, заперев дверь и занавесив окна, зажёг камин. Нормальный, не новомодные - с кристаллом-активатором. Какой веками жгли. И растянулся на полу без тени стеснения, закинув руки за голову и подставив огню пятки - предельно близко, словно собирался, как в доратворные времена, сгореть на костре за ересь. Время от времени наниматель кидал на телохранительницу одинокие, едва заметные взгляды. Остальное время - молчал или напевал что-то себе под нос, короткое и простое, из многочисленных песен, переходивших из трактира в трактир уже многие века подряд. Катерина смотрела в потолок, и редко-редко, по высоким скулам проскальзывали слезы, похоже, самой женщиной не замечаемые.
И Ливио смотрел. Хотелось рассказать о чём-то... О том, как Рукмар-Балабол похоронил брата и с тех пор ходил, как варёный. Так и сгинул. Про то, как однажды его обманула Гарси - огнеглазая танцовщица, которую он... да нет, просто было хорошо в постели. Конечно - первая женщина в жизни, а тебе... Нет, сколько ему было, он рассказывать не собирался. Про то, как он продал под видом дивной красавицы из далёких стран одну свою подружку рыцарю Логерину... Хотя про это тоже не стоит.
Повеселить? Посочувствовать? Поддержать?
Этой женщине, казалось, ничего не было нужно. И Ливио просто придвинулся чуть ближе и снова посмотрел на Кэтти - словно коснулся рукой щеки. Как никогда не делал и в ближайшем будущем точно не планировал. Ведь куда проще пойти ночью в кабак, напиться и снять по сходной цене покладистую нахалку-блондинку, запутаться в её руках, ногах и прядях волос, восторжествовать над распростертым телом - один раз, два, три, потом напиться ещё раз, прийти домой, не шатаясь, словно ничего и не было, по пути дать в зубы идиоту, осмелившемуся попытаться тебя ограбить, подняться дома к себе, стащить одежду и завалиться спать, утонув липким от поцелуев лицом в подушечной мякоти.
Это проще. И никому ничего не должен, со всеми рассчитался, даже поимел свой барыш - вином, плотью и душой, если только у тех, с кем он проводил такие вечера и ночи, была душа. У него-то точно не было.

А сейчас банкир-негоциант, богач, бандит, мерзавец и показушник валялся на полу и гнусавил под нос старые трактирные песни, любуясь пьяной телохранительницей.
И проще не хотелось.
Ему молча снова протянули руку. Купец повернулся, вытягиваясь по диагонали, и поймал ладонь женщины в свою. Все так же беззвучно магесса изменила положение, свела плечи и прижалась лбом к холодным костяшкам чужих пальцев.

... Так они и провели тот вечер и начало ночи. Наверное, это можно было назвать свиданием. Сдуру - определённо можно.
Вино уже закончилось. А чаша так и не приняла в себя ни капли. С его стороны это, видимо, довольно эгоистично - не напоить любимого собутыльника. Но кто сказал, что Ливио Дженерозо не эгоист? Эгоист, да ещё какой? Младенцев тоже ел - бывало. И закусывал девственницами, попивая их кровь из этой самой чаши.
Многим "закушенным" весьма нравилось, кстати.
Помнится, он в своё время пил с Ариго и дал уговорить себя... Или это был Куард?
Ливио не любил большинство эльфов. И полуэльфов тоже. О людях думал иначе, если те не имели в себе эльфийской крови.
Но в тот раз дал себя уломать. Уломать подло, даже на спор. Слушать эльфийское пение.
Брр!
Знал бы он, как тогда это всё закончится...
Щёлк.
Феникс-феникс... Возрождение и смерть. В одной птице. В одном...
Дурь! Чистой воды дурь!..

В салон «Две клавиши» Ливио пригласил Маорис перед очередной карточной партией. Это было недавно открывшееся заведение, которому меценат покровительствовал, и тем вечером пела Эльканта Ак-Картье, очаровательная эльфийка, ставшая знаменитой еще в метрополии.
Иногда кажется, что слава детей вечности тоже вечна…
Внутри было довольно людно, но для покровителя отвели отдельный столик в полутемном алькове, откуда хорошо, как на ладони, просматривались рояль, фигура тапера, призрачный силуэт Эльканты и танцующие. Зеленовато-сиреневые отсветы одевали пространство в полупрозрачные оттенки холодной осени: зелено-фиолетовый и коричневый, и золотисто-оранжевый на периферии слияния. Деревянная мебель и затянутые малахитовым шелком стены удивительно отвечали общему создаваемому впечатлению, и голос Ак-Картье, звучаший в глубоком и чистом пространстве, казался сказочным.
Дженерозо откровенно скучал. И также откровенно злился. на себя, что дал себя уговорить. на мецената-щёголя - за то, что любил эльфийское пение и посыпал всё вокруг обильными слоями пудры славословий. На Эльканту - за то, что сам в пении эльфов понимал очень мало.
"Пение эльфов"... да и оно ли это? Где доказательства?
Доказательств не было. Зато остроухая певичка была красивенькой. И лицико смазливенькое. Хотя - не она одна такая...
Танцующие пары кружились в мерном, изящном ритме, то и дело чуть менявшемся в такт мелодии. Танец был красивым, и Ливио, захоти он, наверняка мог бы увести у любого из местных кавалеров симпатяшку, которой тот в середине танца шептал непристойности - в конце концов, голос у Дженерозо был приятный, а непристойностей он знал поди уж верно больше, чем любой из этих франтов!
Но банкир сидел, словно в воду опущенный. И кипятил оную воду вокруг себя.

Среди танцующих пар невольно привлекала внимание одна: высокий мужчина, в чьих волосах было больше седых, чем иссиня-черных прядей, и женщина с небрежно забранными наверх снежно-серебряными, похожими на перья, локонами, ниже его на полголовы. Пара двигалась так слажено, как будто партнеры предугадывали действия друг друга. И со стороны напоминала портрет северных мастеров прошлого века: неяркие и мягкие цвета зала подчеркивали его прямую осанку, отсеченную кроем строгого редингота с волной темно-серого шарфа вдоль воротника, и ее легкость: на ней было перехваченное кистью пояса одно из тех бесформенных платий из мягкой ткани, которые превращают крупных женщин в грозовые облака, а похожих на нее – в драгоценных фарфоровых кукол ручной работы, способных рассыпаться в прах от неосторожного прикосновения.
На кукол полуэльф смотреть не любил, а грозовые облака вспоминал исключительно в связи с завтрашней погодой или ценами на непромокаемую материю, производство которой здесь, в ЭКК, было пока что поставлено из рук вон плохо.
- Ли, ну что тебе не по душе? Не кривись! - ткнул в бок друга Маорис. - Видишь, сейчас и сама солистка будет танцевать! Это ведь будет...
-... как обычно! Я не понимаю, зачем мне на это смотреть!
- Ну что ты бесишься! Вон, посмотри на вон ту карсотку! да не ту же! В центре, беловолосая!
- И что?!
- Как это что? Вот хочешь, я сейчас пойду и представлюсь? - Ариго уже успел порядочно выпить и теперь готов был танцевать хоть с морским духом или ангелом Создателя. - Ручаюсь - её партнёр не танцует так, как я!
- Ну, думаю, у него ноги и правда так не заплетаются. Пошли отсюда!
- Н-нет! Давай дослушаем хоть ещё немного! За эльфов! - Ариго осушил до дна бокал и снова уствился на заинтересовавшую его пару. Ливио повторил жест - без особого энтузиазма.
Шаг… второй… Изящная рука, затянутая в ткань цвета синеватой морской волны, в тон платью, лежала на узком, но крепком плече. Яркими штрихами в наряде были светлые, молочные узоры на раструбах перчаток и кистях пояса, качающихся возле самого пола. Третий… женщину не украшало ни единой драгоценности: ни серег, ни ожерелий, и даже лента, подхватывающая пряди, самая простая. Но понятно, что привлекло внимание Маориса: она сама по себе казалась идеально ограненным кусочком горного хрусталя, которому, чтобы быть красивым, не нужна оправа. Кавалер любовался партнершей, не скрывая очарованности. Иногда его губы немного шевелились, и беловолосая отвечала с мягкой и ласковой улыбкой. Что-то в ней казалось неуловимо-знакомым, как будто смотришь на старые фотографии, где изображены дальние родственники. Очень дальние, чьи имена катастрофически не способен вспомнить.
Когда музыка затихла, пара сбавила темп и даже остановилась на несколько мгновений. Женщина протянула руку и бережно дотронулась до изувеченной шрамом щеки мужчины, потом нежно поцеловала уголок обветренного подбородка – и в этот момент вальс качнулся снова. Танец продолжился, и кавалер, крепче сжав пальцы беловолосой танцовщицы, решительно шагнул к центру зала. Ступни обоих на несколько долгих тактов оторвались от паркета, и выдох ветра промчался с налетом усталого флера по салону. Другие танцующие обернулись с улыбками.
С окончанием музыки, мужчина опустил партнершу бережно и, сжав пальцами плечи, притянул к себе, целуя укутанный, как туманом, завитками волос висок. Приобняв, кавалер повел ее к дальнему столику. От его плавного движения, ворот платья соскользнул с плеча, и в полумраке блеснула сталь элегантного крыла искусственной руки.

- Ливио... Ливио! Это...
- Это что? - купец сам не понимал, почему привстал.
Потом - понял.
Платье. Сияющее лицо, волосы, всё прочее... словно из головы вылетело.
Он не позволил бы себе удивиться в такой ситуации, окажись на её месте хоть Эльма Нарбьерг, хоть Лизетта, хоть знаменитая изобретательница Эвелина Рамштайнер, хоть огненная колдунья Саманта Риши... но Кэт? Катерина Акснер, его телохранительница - здесь и в платье.
Что из этого не нравилось - было неясно. Что удивляло - тоже не до конца.
Хотелось ругаться - по старому, как умел. Хотелось развернуться и уйти, предварительно смазав Ариго по морде и сказав всё, что пришло в голову прямо сейчас.
Но Ливио сел. Просто сел и стал следить за Катериной и партнёром по танцу, который, с его шрамом, вдруг показался ему довольно приятным на вид человеком.
Из разряда тех, с кем приятно мило беседовать, подвесив на крюк меж лопаток.
Катерина и черноволосый, наклонившись к друг к другу, перебрасывались фразами, которые на точках вспыхивали улыбками. Соприкоснулись бокалы. Белое, судя по цвету. Белое и виноград. Акснер подперла кистью кончик подбородка и немного сузила глаза, поглядывая на мужчину. Он расхохотался этой актерской позе и пощекотал женщину за ухом, заставив смущенно наклонить голову к плечу и поежиться. Катерина поправила платье и села ближе, устроив голову на крепкой руке и наблюдая за поющей Элькантой.
- Ливио...
- Да?
- Честно? У тебя лицо...
- Человека, который хочет красного вина. Только и всего. А здесь оно паршивое, - театральная маска, приглаженная и раскрашенная, смотрелась живее. Но хищный блеск в глазах Ливио Дженерозо не предвещал обладателю шрама ничего хорошего. И в самом лучшем случае - попадание в долговую кабалу. Любым способом!
С другой стороны... А что такого? Кто он был Кэт?
Наниматель. Тот, на кого работают за деньги. да, почему-то до сих пор на него. Да, он порой дарил ей кое-что красивое. Брошь, серьги... Только под платье и носить. А сейчас ничего этого на ней не было.
Можно было уйти и сделать вид, что ничего не было. Это было самое правильное решение.
И самое простое. В остальных он выглядел глупо.
Можно было дождаться, когда вернётся, и накричать или сделать холодный, хлёсткий выговор. За что? "Ну как же, ты при мне одела платье, сняла подаренные мной серёжки и пошла танцевать с порезанным красавчиком!" Повод отменный, просто блеск.
Интересно, где и за что красавчика порезали, кстати? Спросить?
Его или Катерину? Хотя смысла-то...
Можно было остаться. Слушать дальше. И тоже никакого смысла в этом не было.
- Пусть подадут красного. Прикажи, - сухо процедил банкир. И отвернулся от Ариго.
От Катерины - тоже. Просто смотрел в стену. От неё в трёх шагах.
Там был маленький плантерни, привезенный из Шэн-лие. Растение, живой светильник, которому не нужен кристалл и магический заряд, чтобы мерцать плавным биением. От блестящего сердца растекался мягкий, обволакивающий свет: на стены, на занавеси, на столы, на лица людей, превращая их в маски бесшумного карнавала.
Коснувшись пальцами подбородка магессы, черноволосый человек осторожно, бережно поцеловал подчеркнутые полуштрихом краски губы. Катерина улыбнулась, не открывая глаз, и обвила рукой собеседника за шею.
Принесли вино; сам хозяин, который задумчиво кивнул Маорису. Эльф расставил бокалы и в центре – кувшин, и растворился в полумраке.

Ариго потрепал Ливио по плечу.
- Принесли. Наливать?
- Наливай.
Поднять ей, может, жалование? Или снова что-то подарить? Или дать отпуск?
Красавчик со шрамом не был похож на тех, кого снимают на одну ночь. На тех, кто позволяет подцепить себя после изрядного количества выпивки с обеих сторон - тоже. И оттого на душе становилось противно.
Или на чём там, отцы Церкви? Сюда бы примаса Боргеса, чтобы прочёл проповедь о величии творений Единого. Старый балабол умел трепаться, Ливио ещё по Метрополии это прекрасно помнил...
Они с Ариго выпили. Потом налили ещё раз, выпили снова. Маорис продолжал нахваливать эльфийское пение. Ливио - слушать в полуха. Потом вдруг повысил голос:
- Милейшая!
Одетая с лоском иной придворной дамы королей женщина с большой корзиной цветов, чуть опустив глаза, церемонно приблизилась к столику.
- Что угодно господину Дженерозо?
- Ты меня знаешь?
- Я... на вас работаю. Продаю цветы. Извините, я...
- Неважно. Сколько?
- Чего желаете?
- Желаю всё, - отрезал Ливио, отсчитывая из кошеля горсть монет - по прикидкам бывалого торгаша раза в два больше, чем стоила корзина. - Отнеси госпоже Эльканте и передай, что я восхищён её талантом.
- Будет исполнено... - благоговейно прошептала женщина, сгребла конеты в кучу и, торопливо высыпав в мешочек на шее, почти побежала к сцене.
Был уже конец выступления. Ак-Картье приняла цветы и глубоким, мелодичным голосом поблагодарила внимательных зрителей и слушателей и щедрого дарителя. Раздались аплодисменты, шелестящие, как ветер – легкие, искренние.
Акснер приподняла голову с плеча своего спутника, наблюдая за цветочницей. Та смотрела в полутемный альков в дальнем углу; магесса прищурила глаза, вглядываясь. На лице Катерины мелькнула тень узнавания. Полуэльф, так и не открывший в стене в нескольких шагах от Акснер ничего нового и волнующего, перехватил взгляд.
Коротко кивнул, подтверждая, что тоже её узнал.
И поднял бокал с вином, осушая очередной очевидный только ему тост залпом, без единого слова. Акснер что-то негромко сказала своему спутнику, и тот кивнул. Зеркально магесса отразила жест банкира.
- Уходим.
- Точно? Ты не хочешь...
- У неё свободное время. И я уверен, что она мухлюет в карты, - сморщился Ливио. Без усилия - во рту и правда осталась какая-то горечь. Может отравили? Вот сюрприз будет для Кэт! - Хотя не пробовал. Надо с ней сыграть.
- Ну, сегодня ты играешь в "Леонатту" с нами. А там можешь и с ней. Куда она денется?
- И правда: куда она денется? - улыбнулся полукровка.
Улыбка получилась совершенно обычной, с каплей хищной злости и бесспорным мастерством артиста.
Катерина проводил взглядом банкира, когда он уходил, а затем с тихой нежностью свернулась клубком в кольце теплых рук своего спутника.

На следующий день Дженерозо разбудили ближе к полудню и вежливым стуком в дверь. Когда банкир пришел в себя, его ждал список встреч, составленный аккуратно и педантично и привычная Катерина (и как всегда без намека на похмелье).

- Все четыре визита назначены на дом, - Акснер протянула планшет Ливио.
- Хорошо. Это все на сегодня или выходить куда-то всё же придётся?
Вчера, кроме вина, он больше не пил. В карты ему везло, женщины... Он отказался. Не в первый раз, но так... Пожалуй, раньше так не было.
И похмелья тоже не было. был злой привкус досады во рту, лёгкий насморк, отчего полуэльф изредка шмыгал носом, и серьга, никогда дотоле не мешавшая, натёрла ухо. Как-то. Дёргал слишком часто?
- Завтра хочу съездить за город, посмотреть работу сыроварни. Говорят - применили что-то новое. Врут конечно.
- Не придется. Вполне возможно, и нашли, если изначально не подходить со скептицизмом. – ответила Катерина. – Вы хорошо себя чувствуете?
- Нормально. Может чуть подстыл. Почему спрашиваешь?
- Обратила внимание, - с некоторым недоумением магесса приподняла бровь, не понимая, почему возник такой вопрос. - Лекарь потребуется?
- Нет. Это просто насморк. Подогрею вина, съем ложку мёда, - не глядя на телохранительницу, пробурчал Ливио. - Лекари лечат долго, чтобы им дольше платили. Нет смысла.
- Я попрошу приготовить, - ответила она и переложила на стол пачку документов, которые еще следвало пересмотреть перед одной из встреч.
- Спасибо.
Полминуты озадаченного молчания; Акснер разглядывала нанимателя, как будто пыталась ответить сама себе на вопрос: "Какого черта?"
- Ещё какие-нибудь вопросы?
Дженерозо перелистнул один документ туда-сюда. Потом - другой. Бесполезное занятие - всё, что составлял он или составлялось для него, негоциант знал почти наизусть.
- Нет, - практически мгновенно отозвалась Акснер.
Она вышла только затем, чтобы передать указания банкира слугам, а затем вернулась и заняла свое место в углу, откуда всегда наблюдала за визитерами Дженерозо. Тот, перелистывая бумаги, время от времени делал пометки на краю автоматическим пером. Кое-где - добавлял свою роспись. Потом, не отрывая взгляда, произнёс в пустоту перед собой:
- Извини. Мне правда нездоровится, Кэт.
И снова приписал что-то с краю очередного листа. Она внимательно посмотрела на него.
- Если необходимо, я могу позаботиться о том, чтобы перенесли встречи.
- Не нужно. Всё будет в порядке. Я... отвык болеть.
Признаться, что болело совсем не горло... а непонятно что, было глупо и неуместно. И Беловолосый хозяин Кэт, повернувшись к ней, деланно, но довольно натурально кашлянул.
- Последний раз лет двадцать назад что-то было. Я отдал Лизетте свой камень. Теперь... аккуратнее.
Взгляд телохранительницы был внимательным и долгим.
- В таком случае действительно лучше показаться лекарю. Могу я как-либо помочь?
- Не знаю, - вздохнул Ливио. Печально? Бред! - Не знаю... Кэтти. Думаю, что нет.
- Вы абсолютно уверены, что не хотите отдохнуть? - еще раз уточнила магесса.
- Не абсолютно. Но уверен. Всё правда будет нормально. И потом, я ведь вчера немало выиграл!
Привычным театральным жестом купец отодвинул верхний ящик стола. Четыре тугих кошелька звякнули друг о друга, словно потянулись к хозяину. - Везёт в игре - в остальном не может не повезти. Так что пройдёт.
- Слышали старую северную пословицу?
- Их много. Которую?
- Не везет в карты, повезет в любви. - ответила Акснер с яным северным акцентом и добавила, помедлив. - И наоборот...
- Меткая и жизненная пословица. Я запомню.
Акснер снова замолчала, сцепив на колене пальцы.

День: двадцать седьмое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е5

На выходе из леса, словно точно знала, где, ждала Раяса. Зеленоватые глаза жрицы поблескивали диковато, холодно. Она сидела, скрестив ноги, баюкала на коленях бурдюк с водой. За ее спиной тянулся лагерь Властителя. Дочь Канъяна поднялась, когда из теней выскользнули оба лиа. Мезу лиса крепко обняла, видящему - безмятежно кивнула, как будто не сомневалась в его возвращении.
Бабочка спрятался в ее объятиях, скрестив на груди и свои руки. Он выглядел пьяным до потери сознания, хотя одежда его пахла только травами.
- Хочешь воды с яблоками? - тихо спросила лиса.
Камиэ не ответил, только недовольно сощурился от дневного света и спрятал лицо у нее на плече. Раяса погладила светлые волосы Бабочки и уверено накрыла растрепанную макушку ладонью.
- Ты нашел, что искал, Таану?
- Да. Мезу показал мне, где искать, - отвел гляза видящий: "И не только это..."
- Это был не я, - невнятно, но различимо и очень упрямо буркнул беляк.
- Ты ведь тоже не пойдешь за книгами?
- Еще минута там, и мы оба бы умерли, - мрачно (и так же невнятно) объявил Бабочка.
- Нет?
Камиэ не ответил. Впрочем, "нет" читалось в его позе достаточно явно.
- А ваш, лисий город теней, Раяса?
Из-под темных, острых бровей лисица глянула на видящего сердито. Оневи переплел руки на груди.
- Я не пойду.
Видящий устало вздохнул.
- Мне кажется, слишком старые люди становятся очень жестокими, - Мезу посмотрел Раясе в глаза. - Пойдем?
- Пойдем, - улыбнулась мягко жрица. - А у тебя, видящий, есть два малефика. Вот они пусть и идут.

День: четвертое октября, вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A4 (побережье)

Инари смотрел, как плавятся мягким воском облака на западе, между которых дрожал в дымке алый диск солнца. Между худых ладоней Шепчущего перекатывались, вплетаясь одна в другую, капли воды - будто ожерелье из мелких голубых жемчужин. Вот только тронь такую - останется на пальцах соленым воспоминанием, а через пару вздохов - и вовсе исчезнет.
Пришельцы называли это место - Пастью. Лиа - Дьен-Ши Рай, Гляди в оба. Корабли ходили здесь редко; не тронутые еще чужаками равнины тянулись на восток, и густой травяной ковер подходил почти к самому морю, лишь у самой воды превращаясь в неширокий каменный пляж.
Здесь следопыты и остановились на отдых. Инари расплел водяное ожерелье, встряхнул руками и поднялся, направившись в сторону, где виднелся темный силуэт сидевшего у самой линии прибоя лиа.
Аалай бросал в воду камни - выбирал самые плоские, и те летели далеко, подскакивая куда как больше шести раз.
В другой стороне - потрескивал, вскидывая к темнеющему небу клочья дыма, костер, вокруг которого расположились остальные члены "Орхи".
- Когда отправимся? - Инари присел на корточки, вопросительно глядя на Ланне. Тот повертел в ладони округлый и вытянутый, как плод манго, камень.
- Через пару часов. Вам нужно отдохнуть, а мне - подумать.
- Что тебя волнует? - Шепчущий опустился на еще теплые камни рядом, сложил руки на коленях. Худое, тронутое загаром и каплю обветренное лицо Инари было обращено не к собеседнику - к морю.
Аалай кинул камень в набегающую волну.
- Ничего.
- Я чувствую.
- Ничего. Серьезно. Думаю просто.
- Аалай, нам идти за тобой сегодня. Я должен верить за тем, за кем иду.
Ланне сощурился, резко передернул плечами и собирался было подняться, но длинные пальцы Шепчущего обвились вокруг тонкого запястья, потянули вниз.
- Ты мне не веришь? - Аалай дернул рукой. Тщетно.
- Я такого не говорил, - покачал головой Инари.
Помедлив, темноволосый следопыт опустился обратно.
- Не уж-то?
- Ты мог бы рассказать, - Шепчущий пододвинул к себе плоский и большой камень, уложил на него булыжник чуть поменьше. Сверху лег еще один, и еще.
- Нечего рассказывать, - Ланне наблюдал за тем, как растет неустойчивая и пошатывающаяся башня.
- Да?
- Да.
Инари коротко улыбнулся и тронул ладонью самое основание своей постройки - та с грохотом обвалилась. Громко, так, что даже обернулись сидящие у костра.
Аалай дернул щекой. Шепчущий улыбнулся, потом поднял глаза к налитому фиолетовым и багряным небу.
- Расскажи?
- Волнуюсь просто, вот и все. Думаю, как сделать лучше.
- Придумал.
- Вроде бы, - Ланне сдвинулся ближе к воде, опустил в неё босые ноги. - Не знаю. На шэа... мутно. Как в море после дождя.
- После дождя всегда появляется солнце, и море вновь становится прозрачным и ясным. - набежавшая волна, повинуясь легком жесту, поднялась и напрыгнул, как игривый нейа, на командира "Орхи". Тот расфыркался, откатился в сторону.
- Ну-у, знаешь ли...спасибо за умывание! - Аалай потряс головой, вытер воду с лица. Инари коротко рассмеялся:
- Теперь у тебя есть повод перестать сидеть здесь и вернуться к костру.
- Ах, вот оно что! - Ланне хмыкнул, - вам просто без меня стало скучно, да?
- И это тоже, - кивнул Инари, потом куда как серьезней посмотрел на стоящего лиа, - а еще - вода смывает все. Даже неуверенность.
Аалай молчал с десяток ударов сердца, неопределенно повел плечами и пошел к костру. Шепчущий поднялся следом.
- Знаешь... - ушедший на несколько шагов вперед Ланне остановился и обернулся через плечо, - спасибо.
- Это не я, - улыбнулся Инари, - это море.

(с вами вторая радиостанция Шэн-лие - "Трава-FM"... диджеим мы с Дарки)

День: двадцать второе сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6 (Чареи)

Вчерашнее выморозило его до глубины шэа. Чудесный, в общем-то, день, закончившийся разговором с Кристофом, вонзился в сердце занозой и никак не хотел отпускать. Лис прекрасно знал, что над ними нависла как никогда низко страшная война, война с бывшими "своими", что обязательно будет еще кровь, и он сам - пусть и мечтал о том, что никогда не придется больше этого делать, - непременно станет ее проливать...
Но это не ужасало. Не расстраивало. Не возмущало - до такой степени, как одна ничтожная беседа, закончившаяся умеренной попойкой.
Коньяк был хороший, а вот слова и поступки - горше и гаже любого коньяка, даже самого отвратного. Рыжий бесконечно привык к тому, что вокруг него постоянно были люди (или лиа, не столь и важно), с которыми что-то было не так. Надломленные, несчастные, изуродованные, ищущие что-то важное и никак не умеющие найти, люди с искалеченными душами, - он видел их так много! Он всем старался помочь. Они тоже ему помогали.
Но только сейчас Лис понял, что он-то - не такой, как они. Другой. Совсем другой. Наверное, даже чужой и чуждый...
А хорошо это или плохо, понять он не мог. Смог понять - лишь то, что бесконечно устал от этого. Вот о чем он мечтал - что тут, в Шэн-лие, в Чареи, все будет хорошо и нормально, спокойно и беззаботно. Кристоф будто почву выбил у него из-под ног, толкнул на такие размышления, каких - век бы не видать...
Едва не насквозь прогрызя себе шэа в этих раздумьях за день, вечером Лассе ушел на причал - купаться.
Море лечит, поверил он. Море его обязательно вылечит.
Чем ближе были сумерки, тем тише становилось в порту – редко в каких доках работали по ночам. Только там, где шла срочная работа.
И лиа – стало меньше, затихли шаги и голоса. Ветер игривым щенком таскал по причалу сухие водоросли, с любопытством толкался в плечи и беспокоил воду, заставляя её темно-синими волнами облизывать столбы причала, массивные, зеленовато-коричневые.
На причале – никого не было, и на темневших неподалеку кораблях – с убранными парусами, притушенными фонарями, было тоже тихо.
Не беспокоясь о сохранности одежды (кто позарится?), Лис сбросил с себя тунику, немного поразмыслив - и штаны тоже, и нырнул с причала, позволяя прохладным водам сомкнуться над головой.
Море, у самого берега, казалось бы, ничем не отлично от реки... но все равно чувствовалось, что это море. Что оно неизмеримо глубже и больше, чем могла быть река или даже самое глубокое озеро, и дело тут не только в соленой воде, нет... он вынырнул, отфыркиваясь... Дело в чем-то большем.
Длинные медно-рыжие пряди, казавшиеся сейчас почти черными, покачивались на слабых волнах рядом с ним - вокруг шеи и рук, похожие не то на многочисленные щупальца, не то на диковинную мантию, спускающуюся с плеч.
Ну что ж, здесь и сейчас он вполне мог помыслить себя королем - на минутку. Пока наедине с морем.
Потому что море - оно все равно выше саном. Никак не меньше императора. Усмехнувшись своим сравнениям, рыжий поплыл вдоль причала.

На корабле, что был ближе – зазвонил колокол, будто говоря – мы еще чуть ближе к наступлению темноты. Кроме этого, затихающего, звука, плескала вода и где-то, на границы слуха, пересвистывались орхи… Или мьери, сложно было разобрать.
- Рыжий, рыжий… - вторя донесшемуся с неба крику чайки, послышался незнакомый, звонкий голос. Мелькнул – наверху, на причале, чей-то силуэт, нахальным стаккато прозвучали шаги по деревянному настилу.
Лис, хоть и плохо это вышло в воде, повернулся как можно скорее, удивленный - кому это вдруг понадобилось его звать? Сделал несколько гребков от причала, лежа на спине, чтобы разглядеть явившегося целиком.
- Угадали, - согласился он, вытягивая шею, - это вот я и есть.
- Я знаю, - рассмеялась темноволосая лиа. Она села на краю причала, свесив к воде ноги в невысоких сандалиях, и расправила на коленях юбку – ткань покачивалась у лодыжек. Незнакомка смотрела на Лиса весело, улыбаясь, и в светлых глазах отражались отблески закатного солнца, - как вода?
- Хорошая, - чуть оторопев, ответил Лис. И тут же - привычная, беззаботная улыбка:- А вы, эй-раани, хотите присоединиться?
- С радостью! – без тени смущения отозвалась лиа, резво поднялась на ноги. Юбку незнакомка уронила на причал, и, оставшись в длинной рубашке, с радостным возгласом – словно было этой странной эй-раани лет двенадцать, сиганула в воду, обдав Лиса волной брызг.
Тот засмеялся, вытер лицо тыльной стороной ладони и внимательно посмотрел на очаровательно-мокрую девушку.
- Храбрая вы, эй-раани, - оценил он, весело щурясь, - только какая-то незнакомая. А я вас мог видеть раньше?
- Не знаю, - лиа убрала с глаз мокрую челку, - наверное, не мог. Зато теперь – увидел, и можем знакомиться.
Она рассмеялась, а потом с ловкостью тех, кто родился у моря, нырнула – и показалась в трех гребках от Лиса.
- Если догонишь!
- Зря вы так, - хохотнул он, - я быстро плаваю!
И, рассекая воду широкими длинными ладонями, Лассе бросился за ней. Море, ласково-шелковое, покорно расходилось в стороны под его руками, пропускало вперед - ты только плыви, плыви, не замирай на месте... и он не останавливался ни на секунду, ни одной клеточкой тела - так, что стало даже жарко.
А девушка плавала, словно была не лиа, а мьери, быстрым, ловким, созданным для воды, в воде – рожденным. Незнакомка ныряла, то появляясь, то снова исчезая, и казалось… дразнилась, давая почти догнать себя… и ускользая.
О том, что есть вообще берег и что он остается все дальше и дальше, рыжий забыл. Не просто забыл - выкинул из головы, нарочно, накрепко, чтобы ничего не держало. Все проблемы, вся тоска, всё смятение осталось там, и если очень захочется, туда можно будет вернуться... придется вернуться. Но не сейчас - потом!
Лис вытягивался вперед, словно пытаясь стать орхи, сильнее работал ногами - ах, ведь у него ноги, а не хвост, а ведь рассечь бы сейчас мощным плавником волны! - задерживал дыхание все чаще... она ведь устанет когда-нибудь. Должна ведь устать.
И потом (хитрая улыбка скользнула по его мокрым, соленым губам), она ведь наверняка не против познакомиться.

Должна была – а не уставала, уводя Лиса в сторону от причала, от порта, от кораблей – к открытому морю и чуть-чуть – к дикому берегу.
И дразнилась уже откровенно, и послушный ветер приносил к Лассе обрывки возгласов: «Рыжий, рыжий, не догонишь!», и солнце высвечивало тонкий силуэт, мелькавший среди волн.
Свистнули, затрещали любопытные, привлеченные игрой-погоней, мьери. Всплеснув воду хвостами, они понеслись рядом с Лисом, сильные, гибкие. Добрые.
"Догоню", думал и шептал он одними губами, "обязательно догоню!" Знал, что она его слышит, знал, что смеется, надеялся, что уступит - ай, коварная русалка!..
Старался не отрывать от нее взгляда, но волей-неволей взглядывал иногда в блестящие черные глаза нейа. Улыбался и им тоже - они ведь свои, родные. Понимают, наверное.
И хотя азарт захлестывал все сильнее. едва не разрывая на части грудную клетку, одновременно с этим Лассе было... спокойно. Море со мной, море во мне. Все хорошо. Просто... очень... быстро!
Над водой волной прокатился звонкий, серебристый смех… и лиа оказалась рядом – словно её за мгновение до этого не отделяло пол десятка гребков, словно не она – убегала. Появилась, глянула на рыжего потемневшими глазами мьери, засмеялась и нырнула, мелькнув в темнеющей толще моря гибким силуэтом в расплывающейся одежде. И снова – оказалась рядом.
- Не исчезай, - попросил Лис, протянув ладонь. С трудом замедлившись, с еще большим трудом - переводя дыхание, и все же готовясь плыть снова - хоть до другого берега моря, если понадобится! - Ну не исчезай...
- Не исчезну, рыжий, - у девушки была маленькая и теплая ладонь, тонкие пальцы – и они оплелись вокруг пальцев Лассе, и незнакомка оказалась совсем близко, глядя в глаза и улыбаясь, - куда же я теперь от тебя. Дурак, а?
- Дура-ак, - радостно протянул он, соглашаясь совершенно искренне. - Какая ты быстрая, - сам не заметил, как перешел на "ты", а ведь до конца собирался быть вежливым. - И гибкая, ловкая. Дай обниму?
А почему хотелось ее обнять - и сам не понимал.
- Обнимай, - разрешила девушка и оказалась почти в плотную, буквально – в ладони от рыжего. И сама первая протянула руки, нахальная, но не обняла, замерла, чудом удерживаясь на воде. «Вот я, открылась, обнимай же!» - словно говорил её жест, и темные глаза смеялись, и улыбались соленые губы, и вся она – странная и быстрая, была улыбкой.
Он подался вперед - волны сами подталкивали - и заключил ее в объятья, сплел руки за ее спиной; одно тело приникло к другому, волосы, разметавшиеся в воде, перепутались так, что невозможно было понять где чьи, и еще - было тепло.
"Наконец-то", почему-то подумал Лис.
- Рыжий, рыжий, - прошептала девушка, утыкаясь носом – в щеку, щекоча мокрую кожу дыханием. От неё пахло морем, солью, солнцем, апельсинам, а может еще чем-то. А может – не пахло совсем, и это только мерещилось. – Ты хороший, рыжий…
Она засмеялась, прижалась ближе, теплая, маленькая, неуловимо знакомая.
- Я так рада, что ты пришел.
- И я рад, - отвечал он, прижимая к губам прядь ее волос, вдыхая призрачный аромат. - мне так хорошо. Свободно, легко. Ты ведь не оставишь меня? Я так не хочу, чтобы ты исчезала...
"Кем бы ты ни была".
- Кто же ты?

- Я… Я… - она будто бы растерялась, не зная, что сказать. – Я не исчезну. Обещаю. И не оставлю тебя – ты ведь ко мне пришел, как я могу иначе, рыжий? Иначе – никак. Нельзя.
Растерянность ушла, и девушка снова улыбалась, выводя мокрыми пальцами по чужой, соленой щеке, странные узоры.
- Я пришел..? - а потом он вспомнил. То, что говорил ему Аалай, то, что прежде не уставала повторять Марийка (и в который раз он пожалел ее, бедную, ведь к ней-то так никто и не пришел, не явился; недостаточно было в ней желания и веры), то, что при встрече упоминал со странной улыбкой Видящий дома Амар, Таану Оневи, предложивший им фиолетовые цветки-фейра...
Это была она.
Или он, оно... неважно. Главное, что теперь она его не оставит.
- Я понял... Спасибо, - сказал Лис, поднимая лицо к темному, расцвеченному угасающими отблесками небу,- спасибо, что ты со мной. Владей, распоряжайся, хочешь - оставь как есть, хочешь - переделай по себя, сделай меня, наконец, мной, чтобы я перестал терзаться от неполноты... а впрочем, это неважно. Самое главное уже случилось.
Он закрыл глаза. Его губ – коснулись чужие, теплые, соленые. Не оставляя печати, не ставя знака, просто… сохраняя память об объятиях, об игре в море, среди волн и нейа, и о том – что не уйдет. А потом – исчезли, оставив после себя привкус моря. Зазвенел тихий смех, скользнули в последний раз пальцы по щеке, щелкнули легко по кончику уха… И тоже исчезли.
Когда рыжий снова открыл глаза, он был счастлив.
Какое-то время, совсем немного, он лежал на спине, позволяя волнам колыхать его тело и совсем не шевелясь, только - улыбаясь. Потом поплыл к берегу, к далекому теперь причалу. Сейчас его не тяготил берег, Лис уже не чувствовал, что возвращается из беззаботного - к суетному и смутному, нелегкому, темному. Там тоже было свое, родное. Часть его самого.
И плыть обратно было отчего-то несравненно легче.
Море обнимало со всех сторон, море мягко гладило плечи, и в касании волн чувствовались тонкие и теплые ладошки. Рядом посвистывали мьери, подплывали почти вплотную, едва ли не тыкаясь вытянутыми мордами, и будто бы звали поиграть. Или просто дурачились, веселые и беззаботные.
Рыжий кивал им, улыбался - а потом и вовсе, набравшись наглости, попытался свистнуть одному из них в ответ, копируя звуки.
Говорить бы и с ними на одном языке, с нейа! А тут ведь не поможет никакой чудесный цветок. Фейра, орошенный влагой, пусть и соленой, качнулся над плечом, словно вздыхая - а что поделаешь.
Мьери затрещали, и в этих звуках отчего-то угадывался смех. А потом один из зверей подплыл ближе, закружил вокруг Лиса, тыкаясь носом, хлопая хвостом по воде и весело раскрывая пасть в странном подобии улыбки.
Лассе засмеялся и протянул обе руки, останавливаясь. Покатаешь? Давай, по волнам - вместе? Мы же и так, пойми ты, вместе, мы все здесь - одно, просто одновременно с этим нас много, но разве эта помеха?..
Мьери поднырнул под рыжего, так, словно не в первой ему было подставлять спину, разрешая забираться на себя. Нейа нравилась эта игра, нравилось, что сейчас он сможет разделить эти волны еще с кем-то. «Давай же, давай» - будто бы говорил зверь.

Лис забрался на мьери осторожно, стараясь не задеть плавников. Думал, получится неловко, но вышло даже наоборот - словно сам по себе, а не с кем-нибудь, держась за его талию, он когда-то ехал, рассекая надвое волны, и словно тогда это был не первый раз, а сотый или тысячный.
Словно так было всегда. Две тени над горизонтом, какими казались сейчас лиа и нейа с берега, стали одной тенью.
Вперед, вперед – засвистел мьери, и бросился вслед за тающей на воде дорожкой солнца, распугивая косяки серебристой рыбы, наполняя воздух радостным трещанием. Рядом неслись другие нейа, выбрасывая из волн сильные и гибкие тела. Это не охота, и даже, кажется, не игра… Это просто море зовет вперед, зовет забыть про страх, про все на свете, и мчаться только вперед.
И Лис послушался неведомого зова - забыл обо всем. Раньше подумал бы - когда еще доведется? А сейчас знает - доведется не раз, и не два; просто надо слушаться моря, и верить мьери, и улыбаться небу, потому что оно почти такое же, как море, просто сверху, и обязательно согревать в своем сердце тот росток, что пустил в нем корни. Он сам был этим ростком, и чувствовал, что корни его уходят теперь много глубже чем прежде, цепляясь не за землю, обвивая не камни...
Средоточие. В нем, с ним. Теперь.
А небо темнело, наливалось пурпуром и густо-фиолетовым, как спелый виноград, впитавший в себя солнце. И таяла, оставаясь теперь лишь едва уловимыми каплями, золотая дорожка света, протянувшаяся от берега к другому краю горизонта, который уже закутался в ночную темноту.
Но может ли подступающая ночь остановить тех, кто влюблен в море, кто дышит им, кто пропитан солью и ветрами, пусть даже не знает об этом…?
Разве можно сказать нет, когда рвешься вперед, когда рад каждой волне, что толкается в сильную грудь и скользит под плавниками…?
Лис вытянул руки вверх, выгибаясь навстречу брызгам, подставляя им все тело - вот он я! Я весь твой!
И каждым словом своим, каждым вздохом и каждым шагом я стану приветствовать тебя, вспоминать тебя в себе, и благодарить, непременно и неустанно - за то, что именно в нужный миг, словно знала (но ты ведь знала!), ты явилась руку мне протянуть и утешить. Волны в море, на небе солнце, и дорожка из бликов вьется, предлагая - дразня, играя, - снова мне за тобой погнаться.
Я безумен? Так пусть безумен, но меня принимают волны, я безумен и тем доволен, как из клетки сбежал на волю. Больше нет ни тоски, ни боли, залечила мои печали ты, с губ смахнула капли отчаянья, я не знаю - судьба, случайность ли, но поверишь ли, я не чаял,
я не ждал, что меня послушаешь,
что услышишь.
Сердце бьется громче.
А волны - тише.
Волны мягко несут в объятиях – нейа ли, лиа – им все равно, волнам, битым сединой пены на гребнях, просоленных с рождения и до смерти, помнящих все… и ничего. Волны обнимают, как мать, как отец, как любимая или любимый, тая в себя все, что могло быть. И не могло, а было лишь придумано и создано в мечтах… Или…
В волнах есть все. И все. И они смеются серебром, как смеялась – гибкая и легкая, прыгнувшая в воду с визгом… И она есть в этих волнах, и она словно бы сидит позади, обнимая и вплетая тонкие пальцы в волосы…
А это всего лишь ветер.
Но и в ветре есть её смех, её запах. И в небе, в облаках, и в чаячьих силуэтах…
И в сердце.

Совет Круга

Дата: ночь с 14 на 15 сентября.
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно

Они собрались, как и всегда, ночью, как и всегда - при неверном и слабом свете единственной свечи, не оставляющем возможности видеть ясно, и не выдали ничем своего настоящего облика, по-прежнему облаченные в длиннополые темные одеяния, что были различны лишь цветами. Черный, темно-синий... багряный.
Первым заговорил в этот раз, вопреки традиции, не тот, кто собрал Совет.
- К чему, - спросил тягучим, глубоким голосом обладатель синих мантий, - этот сбор, хотел бы я знать, именно в это время, когда все наши дела идут спокойно и по заранее определенному плану? Друзья мои, если вы сообщите мне, что в планах этих что-то расстроилось, я буду весьма огорчен и расстроен!
Багряный плащ шевельнулся, будто его обладателя покоробило.
- Не уверен, что правильно вас расслышал, друг мой, - раздался привычный надтреснутый шёпот. - Вы назвали эти времена спокойными? Маленькая афера с Лабораторией, конечно, удалась на славу и мои люди уже работают над получением плодов, но у нас появились неожиданные проблемы. С прискорбием сообщаю вам, что мой коллега, Король, мёртв, равно как и Изверг, его ученик. Оба умерщвлены окончательно.
- Окончательно? - откликнулся эхом начавший беседу. - И что же это, снова происки инквизиции, каких-нибудь особенно ретивых искателей? После того, как мы уладили вопрос с экзархом... такого быть не должно.
- С экзархом всё идёт так, как и должно, - рукав Багряного дёрнулся, когда тот махнул рукой. - Он уже проявил неожиданное для себя чувство справедливости, разорвав отца Стэбера. Всего-навсего изнасиловавшего девку-лиа. В общем, вскоре у нас будет замечательный рыцарь-вампир. Прямо как в старые времена. Но речь не об этом, господин Синий. Дело в том, что у нас возник, а вернее, напомнил о себе враг, которого, признаюсь, я успел списать со счетов. Вы помните, слова Магистра о том, что он лично займётся Ригором Макабреем? Ну тем, кого мы подозревали в измене?
- Как же забыть, - театрально развел руками маледикт, - и ваш вопрос, коллега, наверняка имеет под собой почву. Подозрения оправдались?
- На все сто, - низкий голос повелительницы демонов как всегда заставил остальных малефиков вздрогнуть. - Фигурально выражаясь, конечно. Багряный связался со мной сразу, когда узнал, что его коллега погиб. Мы отправили по следу убийцы одного милейшего обитателя Преисподней.
- Имя было "Ригор Макабрей". Этот молокосос умудрился представиться титулом во время боя на кладбище. Извергу это не помогло, но мы узнали врага, так сказать, в лицо.
- Поставить собственный титул под своим же смертным приговором - это так... образно! Так волнительно! - из-под синего капюшона показалась кривая улыбка. - Я смиренно полагаю, что приговор - действительно смертный, или же я ошибаюсь? Не верю, что мы оставим его безнаказанным.
- Разумеется, - капюшон Багряного качнулся. - Мне жаль, друг мой, что я не могу обратиться к подвластным вам силам, но, увы, вы сами знаете, что титул - это далеко не тоже самое, что имя. Поэтому я разделаюсь с Макабреем и теми, кто убил Короля, сам. Они сейчас в весьма подходящем для этого месте, а у меня богатая фантазия. Как только Макабрей получит объявление войны, я начинаю действовать. Впрочем, это не всё. Коллеги, война глобализируется. Это хорошо и соответствует плану, но процесс идёт слишком быстро. Нужно уточнить детали. Господин Синий, вам есть что сказать на этот счёт?
- Скажем так, друг мой, - поделился тот, - у меня и моих учеников есть некоторые... наработки. Вы наверняка знакомы с теорией о роли личности в истории, не так ли? Мы же разрабатываем сейчас свою версию. Назовем ее "О роли влияния на личность в истории". Знаете, мы, которые обладаем силой, могущей управлять целыми полками и руководить сражениями, весьма остро переживаем из-за оборотной стороны этой силы - из-за принципа равновесия. К тебе вернется все, что ты отдал, - почти пропел маледикт. - Так вот, мне однажды подумалось - что толку тратить эти силы на управление судьбами армий, если эти самые судьбы решает порой череда мелких случайностей в жизни самых обычных, отдельно взятых людей, так называемых "маленьких людей"... Если коротко - сейчас мы просчитываем вероятностные линии и ищем подходящие кандидатуры, чьи судьбы в нужный момент будут в нашх руках. Как вам такое?
- Влияние на динамику сражений, я верно понимаю?
- Совершенно верно. Военные тактики и стратеги среди нас тоже есть... и отдельное спасибо за это говорю вам, как способствовавшему присоединению Лаборатории.
- Не стоит благодарности. Однако, господин Синий, я бы не рекомендовал нам всем пытаться продвинуть своих протеже на важные чины. Сержантский и младший офицерский состав - этого вполне достаточно для влияния на ситуацию.
Маледикт вздохнул, и вздох этот был исполнен искренней печали.
- Ах, - проговорил он, постукивая пальцами по столу, - вы поняли не совсем верно. Ведь ни о каком продвижении моих протеже не может быть и речи. Просто с помощью господина Кроя, к которому я успел присмотреться, мы можем собрать много информации об офицерах, что могут нас заинтересовать. И воспользоваться ею, конечно. Жаль, однако, что мы потеряли подполковника Радцига, искренне жаль...
- Я неверно вас понял. Что же до Радцига...настоящий ещё не потерян, а смерть ложного помогла нам замести любые следы. Однако...
- Минутку, перебила Чёрная. - Как это любые? Настоящий Радциг может нас легко разоблачить.
- Вы верно подметили, моя дорогая, - согласился Багряный. - Только если он докажет, что является настоящим Михаэлем, а не самозванным авантюристом.
- И тут перед ним встала бы самая сложная для любого человека задача, - хихикнул Синий, - доказать, что ты - это ты. К тому же, если он посмеет, простите за тривиальность, высунуть свой нос, мы тут же его обнаружим - разве может такое не всплыть? Это дает нам некоторую свободу в действиях и позволяет не заморачивать голову его поисками.
- Согласен с вами, друг мой. Мике Радциг сейчас не проблема. У нас есть ещё вопросы, требующие немедленного обсуждения?
- У меня - ничего, - развел руками маледикт. - Проблемой-то, как понял ее я, является этот ваш... которым вы соизволили заняться... Макабрей. Решите же нам эту проблему.
- Решу. А вы, друзья, если вдруг каким-то образом столкнётесь с ним или его присными - немедленно сообщите мне. Учтите, он знает о нас почти всё. И у него был лучший учитель из всех мне известных.
- Тогда у меня последний вопрос для обсуждения, - подняла руку Чёрная. - Круорин. Что мы с ним будем делать?
- Мой вариант - безмолвно наблюдать и держаться подальше, - хладнокровно произнес Синий. - Ибо... не хотелось бы мне быть с ним рядом, когда до него наконец доберутся - а я не сомневаюсь, что до него доберутся. Столь вопиющим образом нарушать, позволю себе метафору, маскарад... - и маледикт с сожалением покачал головой.
- Что ж, пусть так и будет, - чуть пожал плечами Багряный. - Я приставил к нему своих наблюдателей. Если что-то экстраординарное случится, я сообщу. На этом всё, как я полагаю. Мэтр Синий, моё почтение. Мэтресса Чёрная, желаю вам и вашим новым ученикам всяческих успехов. До встречи, коллеги.
- До встречи, - раздалось в ответ.
Чёрная ушла не прощаясь. Просто качнула капюшоном и исчезла в одном из коридоров. Багряный дождался, когда Синий последует за повелительницей демонов, а потом задул свечу. Мрак мгновенно набросился на него со всех сторон, облепил, проник в душу, надеясь вырвать из неё крик ужаса...и сам попятился. Редко первородной тьме приходилось вглядываться в саму себя.

Дата: время неизвестно
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: место неизвестно

Над Навью восходило солнце.
Вернее, Дентон именно так и решил, поднявшись с земли и увидев в небе то, что определенно должно было быть светилом... тускло-серый, временами мерцающий шар, зависший над горизонтом, подернутым туманной дымкой. Впрочем, здесь всё казалось подернутым этой дымкой - мир вокруг был нечетким, и...
- Ого, - спохватился Тони, поднося к лицу собственную ладонь. - Я вижу. Нет, я правда вижу! Че-е-ерт побери!
- Поздравляю, - Эрис, затравленно озираясь по сторонам, все еще сидела на земле, потирая бок. Падение оказалось не слишком удачным. - Куда нас занесло? Что это за место?
- Ты ещё успеешь пожалеть о слепоте, - донёсся мрачный голос Макабрея откуда-то слева. - А занесло нас, Эрис, в место, куда отправляются мёртвые, по некоторым представлениям.
Некромант лежал на холодной, каменистой земле и мрачно смотрел в небо, время от времени отгоняя от лица плавающие вокруг клочья серого тумана. Вид у Ригора был злой, встрёпанный и какой-то опустошённый. Будто это одна оболочка, а чего-то очень важного, стержневого, нет. Выпало при падении.
- Добро пожаловать, ребятки. Облика Мари никому не пугаться, это нормально.
Они медленно обернулись, ища взглядом спутницу - и дружно вздрогнули, когда нашли.
- То есть, - удивилась в ответ сама Мари, - со мной что-то не так?
Сама она не то не имела возможности заметить, не то не успела: свадебное платье, некогда белое, а теперь истлевшее и посеревшее от времени, понизу порванное и запачканное, прозрачная фата, отброшенная с лица, и белые перчатки до локтя, щедро украшенные кровавыми пятнами - вот что было на ней. Изменилась, впрочем, не только одежда - под глазами и на скулах залегли голубоватые тени, губы побелели, а глаза из карих стали янтарно-желтыми.
И что еще страннее - она даже не выглядела... материальной. Принять Марийку за призрак было более чем вероятно.
- Что со мной не так? - с нажимом спросила она, хмурясь.
Эрис и Дентон беспомощно переглянулись, но описать не решился никто.
- Всё с тобой так, - показал пример молодёжи опытный некромант. - Просто твоя сила здесь...ну, в общем, она как бы снаружи тебя и видна всем. Выражается это в некоторой смене внешнего облика.
Он повернул голову, внимательно посмотрел на Мари и даже чуть улыбнулся:
- У тебя он даже красивый. Специфический, конечно, но красивый. Редкость.
- Согласна с полудохлым, - отозвалась Таэль, появляясь из окружающего тумана. - Тебе идёт.
- Ну, я-то хоть наполовину живой, чего о тебе не скажешь, - меланхолично ответил Макабрей, переводя взгляд на изрядно опешившую эльфийку. - Рад тебя видеть снова, Таэль.
- Таэль!!! - заорал Дентон, оборачиваясь. - Это, получается, была даже не шутка?! То есть... э-э... Мари, рядом с тобой действительно все время была эта... эта...
- Да-да, - поспешно откликнулась женщина. - Здесь и сейчас ее могут видеть и слышать все.
Тони почесал затылок.
- Рад знакомству, - после некоторого раздумья сообщил он. И широко улыбнулся.
- Я тоже, - кивнула Таэль. - Кстати, Тони, то, что ты говоришь во сне, не мешало бы однажды сказать наяву. Странные вы существа, люди.
- Уже не очень рад, - заметно помрачнев, добавил юноша. Вполголоса.
- У меня, - вмешалась в набирающую обороты, но все еще мирную беседу Эрис, - один вопросик. Маленький такой. Ригор, если сюда только мертвые попадают - это ведь не значит, что мы... ну... померли все?
- Нас нет среди живых и мы здесь, так что, да, технически, мы все мертвы. На самом деле порог смерти переступила лишь Таэль. В чём нам всем очень скоро предстоит убедиться.
Туман вокруг густел и разреживался, подчиняясь некоему причудливому внутреннему ритму. Сквозь прорехи было видно то бескрайнюю равнину, то узкую горную тропу, то унылый заброшенный цвинтарь. Причудливо тасовалась колода здешних мест.
- Очень на это надеюсь, - с чувством заявила Эрис и поднялась. - Так. Ну и... что, мы должны куда-то идти?
- Не сейчас. И, если повезёт, не придётся вообще, - Макабрей с явной неохотой поднялся и сжал голову руками, будто что-то пыталось разорвать её изнутри. Взгляд некроманта был полон дурных предчувствий и вселенской любви ко всему окружающему.

- Значит так. Сидеть нам здесь долго. Сколько сможем, столько и высидим. Это раз. Два - мы для местных обитателей, как...кусок мяса, который бросили в клетку к псам, неделю не евшим. К Таэль это не относится. Три - пространство здесь очень...не стабильное, скажем так. Мы с Марийкой своим присутствием несколько его упорядочиваем, но лишь на определённом расстоянии от себя. Какова мораль этого занимательного факта, Тони?
Тот, с явным исследовательским интересом озирающийся по сторонам, печально вздохнул:
- Далеко не отходить. Ага?
- В точку. Отходить можно только до границы более или менее свободного от тумана пространства. И, если вдруг придётся бежать, а в иное я почти не верю, то вам, ребятки, я настойчиво рекомендую держаться рядом со мной или Мари.
- Я надеюсь, вы не очень быстро тут бегаете, - хмыкнул Тони. - Кстати, а что будет, если вдруг, по какой-нибудь роковой случайности, я окажусь от вас дальше чем следует?
Мари со вздохом покачала головой - некоторые вещи не меняются, наверное, никогда.
- Вот ты и расскажешь, - мило улыбнулся Макабрей. - После того, как мы с Мари тебя отсюда призовём уже в мир живых и вселим в подходящее тело. Напомни, кстати, какой вид высшей нежити предпочитаешь?
- Иди в... далеко, в общем, - Дентон расфыркался. - У-у, некроманты...
Эрис, с выражением бесконечной тоски на лице, скрестила ноги и положила ладони себе на колени.
- Значит, сидим, - изрекла она, с подозрением косясь на серое солнце.
- Сидим, - кивнул Макабрей. - Точнее, Мари читает Ars Mortica, всё, что сможешь найти о Мёртвом Мире, остальные её охраняют, а кто-то один идёт со мной на предмет осмотреться. Возможно, мы оказались не абы где, и тогда лучше знать, что нас может ждать.
- Я иду! - моментально предложил Дентон. - Ну правда же, кто, если не я. Девочки останутся. А я пойду. Да, Ригор?
Невинное выражение его глаз было слишком уж обманчивым.
- Пожалуй, что да, - кивнул Макабрей. - Ты или Эрис, Таэль всё равно от Марийки никуда.
Марийка согласно кивнула, разворачивая на коленях книгу.
- У меня вообще встречное предложение, - заметила Эрис, почесывая подбородок. - Дентон проявляет некоторое, так сказать, чувство такта и галантности, ему не свойственное последнее время, и каким-то чудом догадывается, что бросать женский коллектив хрен знает где - не лучшая затея. И героически остается. А я иду.
"Встречное предложение" было построено так, что отвертеться - означало проявить себя, натурально, свиньей. Дентон скорчил жуткую рожу и, скрепя сердце, остался. Впрочем, и тут скучать он не собирался и, устроившись аккурат между Мари и Таэлью, поинтересовался у последней:
- Так ты, значит, по ночам подслушиваешь, да?
- А ещё подсматриваю, - кивнула эльфийка. - Какие ещё радости в жизни у мёртвой и бесплотной девушки?
Макабрей, по губам которого при финте Эрис скользнула понимающая улыбка, поднялся на ноги и поправил револьвер на поясе.
- Мари, пожалуйста, будь осторожна, - сказал он, подходя к девушке. - И ещё...сделай круг. Описание в книге. Это, в общем-то просто предосторожность, но мне так будет спокойней.
- Хорошо, - пообещала она, перелистывая страницы. И только тогда заметила, что руки ее будто бы покрыты невесомой призрачной тканью перчаток. Пожала плечами - странно, но куда же от этого деться?
И добавила:
- Удачи вам. Возвращайтесь.
Макабрей опустился рядом с ней на одно колено, мягко, но неотвратимо заставил поднять глаза от книги и поцеловал в лоб. Молча. Мари, прерывисто вздохнув, быстро и крепко схватила его за запястье и коснулась губами основания ладони - всего на секунду.
- Идите, - сказала тихо. - Быстрей. А то не отпущу.
Ригор улыбнулся углом рта, поднялся и поманил Эрис за собой:
- Ну, ты помнишь. Держимся рядом.
- Так точно, - бодро отозвалась она и зашагала следом, держа руку на поясе.
Она не знала, мог ли помочь ей кнут против созданий этого мира, если такие попадутся - но все же так было привычнее и спокойнее.
Они удалились от точки своего появления в этом неблагополучном месте шагов на сто, когда пейзаж начал меняться. Из каменистой, явно не ведавшей ноги человека почвы стали постепенно проступать явно обработанные блоки, а в тумане вокруг всё чаще и чаще стали проплывать очертания массивных строений.
Макабрей остановился и шумно втянул воздух ноздрями.
- Эрис, - позвал он. - Подойди ближе.

Девушка торопливо сделала несколько шагов к некроманту.
- Чего? - спросила она. - Что-то не так?
- У меня после этого ритуала почти нет сил, - почти сквозь зубы ответил Макабрей. - Моя сфера сужается. А, демон!
Некромант схватил Эрис за плечи и с силой прижал к себе. Туман вокруг, вдруг резко обретя хищнические наклонности, кинулся к ним со всех сторон, сомкнувшись так плотно, что между лопатками Макабрея и серой стеной было хорошо если две ладони.
- Замечательно, - прокомментировал он. - Блеск, просто.
- Может, вернуться, пока не поздно? - до странного безразлично проговорила Эрис. Почему-то стараясь не глядеть некроманту в глаза. Оставалось в этом что-то... неясное.
А вот ее ладони, легшие ему на спину, он почувствовал хорошо.
- Не уверен, что получится, - он был явно напряжён. - Сейчас скорее дорога выбирает нас, а не мы дорогу. Эй, Эрис, ты как?
- Нормально. А чего спрашиваешь-то? У меня-то сил... хватает, - она все-таки посмотрела ему в лицо, но тут же снова опустила голову.
- Кстати, если тебе, - добавила девушка чуть погодя, - силы там не хватает, и все такое... у меня кристалл еще не разрядился. В смысле, ты можешь... если вдруг.
- Шла бы ты, - почти ласково посоветовал Макабрей, - с подобными предложениями. Смысла нет. И ты без руки останешься и мне это ничего не даст. У тебя сейчас сердце колотится, как птица в кулаке. Эрис, что с тобой, сейчас не время для героизма.
- Да какого, к чертям, героизма? - вспылила она. Правая ее рука вдруг уперлась некроманту в грудь, и Эрис толкнула его к стене. По-прежнему, стоит заметить, оставаясь рядом... даже прижавшись крепче.
- Ты что, - прошипела она, - издеваешься? А?
А глаза ее, такие же зеленые, как у Макабрея, смотрели с мольбой.
- Эрис, спокойно, - некромант был предельно серьёзен. - Нет, я над тобой не издеваюсь. Честно.
Его рука легла на её затылок и чуть погладила.
- Я ни о чём не буду тебя спрашивать. Просто сейчас - доверься мне. Я тебя не брошу.
- А я доверяюсь, - с вызовом заявила Эрис. - Знал бы ты, насколько! Я тебе верю, - она с жаром закивала, все с тем же отчаянием во взгляде, и подалась еще вперед, совсем немного.
Иногда соломины достаточно, чтобы переломить хребет эштар, как говорят в Шэн-лие. Вот и Макабрею хватило этого небольшого движения, чтобы потерять равновесие и начать падать, прямо спиной в туман, который, впрочем, немедленно разошёлся, открывая длинный коридор, ведущий...куда-то.
- Вот значит как, - лёжа на земле под Эрис, сказал некромант. - Ну, что нам ещё остаётся?
Она немедленно отвернулась и прошептала что-то зло. В сторону прошептала, поэтому Ригор услышал лишь одно слово.
Кажется, это было "убью". А может, что-то очень похожее.
Макабрей запрокинул голову и изучил открывшийся коридор. Ровные, хорошо подогнанные друг к другу плиты, каменные столбы через равные промежутки. Навь гостеприимно стелила им под ноги элоквентскую дорогу, причём в хорошем состоянии. Отказываться от подобных предложений было бы не разумно.
- Эрис, нам надо идти, - сказал некромант. - Кажется, туман двигается.
- Ах, так я тебе идти мешаю, - безразлично пробормотала она и покорно поднялась. - Ну пойдем.
Он тоже поднялся и коснулся её локтя.
- Извини, - лицо у Макабрея было усталое. - Зря я потащил тебя с собой. Сейчас я слишком плохо контролирую собственные силы.
Эрис хмыкнула.
- Что, обратно меня отправишь? Я сама вызвалась. А если надо будет, Макабрей, я тебя... - она с трудом подавила смешок, - донесу куда нужно.
- Смысла тебя обратно отправлять нет, - невесело фыркнул в ответ некромант. - Это ведь в обнимку идти придётся, Дентон с Мари точно не поймут. Так что, пошли уж, куда нам предлагает любезная хозяйка.
И он указал ладонью в сторону туманного "коридора".
- Любезная, да уж. Ты уверен, что эта дорога у нас под ногами не исчезнет? Рухнем в какую-нибудь яму, и поминай как звали! Если здесь даже стены исчезают... - девушка подергала себя за короткую черную прядку над ухом. - Хреново тут.
-Тут непривычно и иначе, - строго поправил Макабрей. - И, да, пока я пребываю в этом жалком состоянии, с нами двумя может случиться всё что угодно.
- Умеешь ты обнадежить, - благодарно кивнула она.
Некромант не ответил и первым пошёл по дороге.

Это был странный путь. Туман клубился и перетекал с места на место, становясь всё более прозрачным. Вскоре Макабрей и Эрис шли уже не в длинном коридоре, а посреди руин огромного города. Величественные здания, площади, акведуки и арки, посвящённые неведомым триумфам, всё несло печать упадка и неумолимого времени.
Дорога тоже изменилась. Исчезли граничные столбы, плиты стали мельче и более притёртыми друг к другу.
- Не вздумай сходить с пути, - предупредил Макабрей. - То, что по сторонам - иллюзия.
Та изумленно округлила глаза.
- А... а на самом деле там что?
- Понятия не имею. Проверим?
Эрис в глубоко прочувствованных, изобилующих описаниями выражениях дала понять, что если уж они идут по дороге, которая каким-то чудом до сих пор не провалилась у них под ногами, то лучше с нее не сходить, учитывая заодно иллюзорность окружающего их мира. Звучало это все, разумеется, не столь научно-популярно, но представление о том, какие эмоции вызывала у Эрис Навь - давало в полном объеме.
- ... и нечего тут издеваться, - так она закончила этот трагический монолог.
- Ладно, ладно, извини! - немедленно капитулировал некромант, для убедительности подняв руки. - Нас явно куда-то ведут, но вот куда и зачем...В общем, не расслабляемся, хорошо?
Девушка мрачно взглянула на него и нехорошо ухмыльнулась:
- А я вот прямо похожа на человека, который тут расслабляется? Прямо вся такая, понимаешь, расслабленная... ага?
Ригор только и смог, что покачать головой и молча отправиться дальше, через древний город. Время от времени он останавливался, рассматривая некоторые здания. В его голове явно складывалась какая-то картина, но какая именно, было решительно неясно.
Эрис покорно тащилась следом за ним, время от времени наступая малефику на ноги - из-за того, что постоянно озиралась по сторонам с опаской и пропускала моменты, когда Макабрею приходило в голову что-нибудь осмотреть.
Она все больше убеждалась в том, что в случае чего ей тут не поможет никакое оружие. Но это было еще не самое страшное.
Дорога закончилась неожиданно плавно. Ни Эрис, ни Макабрей не смогли выделить момент, когда осязаемо выделяющийся посреди древнего города путь мягко вплёлся в пейзаж руин, став его частью.
Спустя некоторое время они вышли на форум, сохранившийся удивительно плохо. Едва можно было понять, чем это место было изначально: здания на несколько десятков метров вокруг были уничтожены, а их обломки сплавлены в единообразную чёрную массу. Даже сам камень, облицевавший площадь, растрескался и почернел, как от чудовищной температуры. Можно было подумать, что с неба упала огненная гора, уничтожившая центр города, если бы не одинокий белоснежный обелиск, обличающим перстом застывший в центре бывшего форума. Единственный нетронутый шпиль, уцелевший посреди разрухи.
- Любопытно, - сказал Макабрей, приближаясь к обелиску, и это были первые слова некроманта за почти полчаса. - Смотри, тут буквы!
И впрямь, тело обелиска покрывали сотни и тысячи слов на непонятном для Эрис языке.
- Это элоквентский, - некромант присматривался к нижним рядам, щурясь и задирая голову. - Но...я не могу прочитать. Бред какой-то!
- Почему не можешь? - Эрис подошла поближе, выглянула из-за плеча Ригора: - О, знакомые буковки! А вот слов я ни черта не понимаю... ты-то почему прочесть не можешь? Ты же знаешь язык.
- Язык-то знаю, но...в общем, просто послушай, - Макабрей некоторое время читал ровные строчки, после чего с выражением продекламировал. - Звезда! Волны полей летят громко. Десница моллюска! Тысячелетие! Трибуны Рода сотрясаются мимом в забвении пляски.
Некромант подождал, пока эхо его голоса перестанет играть в пятнашки в древних руинах, и поинтересовался, уже обычным тоном:
- Ну как, понятно что-нибудь?
Эрис радостно закивала.
- Понятно-понятно! Что тот, кто это написал, рехнулся окончательно и бесповоротно... летят, блин, громко... волны... мимы в пляске... тьфу ты! И какое отношение все это имеет к здешним местам, хотела б я знать?
- Понятия не имею, но..., - Макабрей явно вчитывался во что-то, располагающееся выше уже оглашённого. Постепенно на его лице появилось выражение осознавания, неожиданно сменившееся шоком.
- Эрис. Кажется, я понял, о чём здесь написано.
Она нахмурилась. Если кто-то что-то понял в огромном сочинении о моллюсках и мимах, это вряд ли свидетельствовало о душевном здоровье.
- Тааак? - осторожно протянула она. - И о чем?
- О том, как пал Элоквент.
- Волны полей стали летать там громче обычного?
- Судя по всему, могло быть и такое. Тот, кто писал это, постепенно сходил с ума. В том отрывке, что я тебе прочитал, должно быть, он окончательно простился с рассудком, но чем выше, тем проще понять смысл предложений. Язык, правда, древний до треска, да и некоторые части вообще не переводимы, но в целом... Да, ну и жуть же тогда творилась!

- Ну, - миролюбиво согласилась Эрис, - если уж он, так сказать, из-за всей этой жути и долбанулся... - тут на нее снизошло озарение. - Два вопроса, Ригор. Откуда всякие там элоквентские письмена здесь, это раз, а два - не уйти ли нам отюда подальше, раз такая каша заваривается?
Но Макабрей её не услышал. Как зачарованный, некромант скользил взглядом по строчкам элоквентского текста, жадно впитывая уникальные знания. Его не заботили вопросы "как?", "откуда?", "к чему может привести?". Он просто хотел знать, что случилось с древней цивилизацией.
В другой ситуации Эрис, может, просто ушла бы и подождала, пока он спохватится и бросится догонять. Но сейчас она уйти не могла. Поэтому девушка, не имея возможности ознакомиться с письменами самой, стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, и время от времени многозначительно вздыхала.
Её внимание привлекло движение справа. Что-то небольшое смазанным росчерком мелькнуло на самой границе зрения. Эрис резко развернулась в ту сторону, сдернув с пояса плеть - что бы там ни явилось, она никого не приглашала и не ждала.
На ближайшем оплавленном чёрном холмике сидела, нахохлившись, крупная, облезлая птица. Крупный, сильно изогнутый клюв и неприязненный жёлтый глаз уставились на Эрис, Птица распахнула крылья и, балансируя ими, вытянула вперёд одну лапу, к которой было что-то привязано.
- Ты посмотри, - присвистнула девица, морщась, - посмотри, дрянь какая! - и ласково добавила: - Хочешь, я ее пристукну?
- Что-что? - Макабрей нехотя отвлёкся, заметил краем глаза птицу и схватился за кобуру, но потом присмотрелся. - Нет, погоди. Это чей-то посланник. Если что, сможешь снять его, не задев меня?
- Легко, - без тени ложной скромности подтвердила Эрис. - Но, может, ее безопаснее сначала убить, а потом уже про всякие послания выяснять?
- Вообще, согласен, - вдруг кивнул некромант. - Прошу!
- Склоняюсь перед твоей мудростью, - оценила она и коротко отмахнула кнутом. Словно змея, тот устремился к птице, и заостренное оконечье плети явно метило ей в голову - ровно в желтый глаз.
Птица удивлённо крякнула, а в следующую секунду уже лишилась головы. Макабрей тут же оказался рядом и сильным ударом вогнал пальцы в мёртвую тушку. Губы его непроизвольно разошлись в хищном оскале, а глаза сверкнули лиловым. Некромант походил на вампира, дорвавшегося до шеи жертвы после долгого голода.
Эрис нервно сглотнула, а потом усмехнулась как-то странно, подняв один уголок рта - ох уж малефики, ох уж насмотришься с ними...
- Умничка, Эрис, - голос Ригора прозвучал настолько вкрадчиво, что было не далеко до сладострастия. - Некто неведомый влил в птичку немало сил. Не обед, конечно, но закуска, которая очень кстати. И которая могла бы встать поперёк горла, да.
- Ах вот ты чего такой довольный, - догадалась она. - Что ж, все к лучшему. Кхм... а... а письмишко-то? С чем нам прислали эту падаль?
- Сейчас посмотрим! - Макабрей подбросил тушку в воздух, небрежно поймал за крыло, покрутил, брезгливо снял с лапы лоскут багряной ткани...и вдруг побледнел так, что его лицо почти сравнялось цветом с качественной бумагой. Незадачливая птичка выпала из его пальцев и шлёпнулась на землю. Некромант пребывал в прострации.
Эрис поспешно подхватила его под локоть, второй рукой придержала за плечо и хорошенько встряхнула.
- Эй, - позвала она встревоженно, - чего ты? Ну Ригор...
Тот молча протянул ей платок. На багряной ткани толстой серебряной нитью кто-то старательно, элегантным стилем вышил всего одно слово.
"Макабрей".
- Мне объявили войну, - ледяным, спокойным до летаргии тоном пояснил некромант. - Тот, кто это сделал, сильнее меня, знает гораздо больше, обладает куда более серьёзными ресурсами и значительно опытней. Он знает мой титул, знает, что я здесь. Скорее всего, он знает, что вы со мной. Идём, Эрис. Надо возвращаться к своим.

***
Дентона терзали две вещи. Всего две - так мало, по сути, но зато какие!
Первым было ожидание. Он уже триста раз себя проклял за то, что позволил Эрис идти с некромантом демоны знают куда (и то, должно быть, не все, а лишь избранные демоны), и не только потому что ей могла грозить опасность. Она, вообще-то, могла им обоим грозить. Только Дентона настораживала совсем, совсем другая возможная опасность...
О которой он предпочел не думать, и пал в объятья второй терзающей стихии, что явно собиралась поглотить его душу, притом неотвратимо.
Скука.
Мари закончила с кругом, и теперь они втроем сидели внутри, за очерченной линией, не имея возможности выйти наружу. Они и так-то не могли уйти далеко, а тут еще этот круг. Здоровое, живое общение как-то не клеилось, учитывая, что Марйика как послушная девочка уткнулась в книгу, а Таэль просто была Таэлью.
Дентон пробовал заглянуть Марийке через плечо, ничего не понял в элоквентском, вздохнул и отстранился. Надо было решаться.
- Кхм, - загадочно сказал он, повернувшись к эльфийке, - а вот скажи-ка, ты в этом мире сейчас - совсем как живая, так?
Та ответила далеко не сразу. Поначалу, надо сказать, она вообще не очень прореагировала на слова Дентона, так и продолжив созерцать движения тумана.
- Нет, - наконец прозвучал несколько отстранённый ответ. - Совсем не такая. Мне всё время холодно. Я не чувствую мира. Ничего не изменилось.
- Как это не изменилось? - удивился парень. - Я же тебя вижу, а раньше не видел. Слышу - а раньше не слышал. Даже, наверное, потрогать могу. Можно тебя потрогать?
Стриж перевела на него взгляд и долго изучала молодого человека с тем чарующим, но совершенно непроницаемым выражением, на которое способны лишь существа, разменявшие вторую сотню лет.
- Можно, - кивнула она. - Давай, потрогай меня.
Дентон, подозрительно прищурившись ("А палец не откусишь?"), медленно протянул руку и потыкал эльфийку в плечо, явно ожидая, что его рука пройдет сквозь нее, как через туман, или чего-то подобного.
Но, нет, ничего в этом духе не случилось. Пальцы Дентона коснулись жёсткой ткани армейской куртки разведчицы.
Таэль следила за Тони с яркой искрой интереса в глазах.
- О, - тот восторженно заулыбался. - Ну говорю ж, как живая.
Вторая его рука тут же воодушевленно захлопала по другому плечу Таэли. Марийка искоса взглянула на них, улыбнулась и продолжила чтение.
Стриж неожидано перехватила руки Дентона чуть пониже запястий. Пальцы эльфийки не сходились на его запястьях, но держали цепко. Таэль отвела ладони молодого человека от своих плеч, а потом вдруг поднесла к щекам.
- Тепло, - сказала она и вдруг улыбнулась. Чуть смущённо, как иногда улыбаются дети.
Тони радостно фыркнул и потрепал ее за щеку.
- Ну так, - резонно заметил он, - я-то живой и не какой-нибудь там некромант, прости, Мария, меня неразумного, - быстрый, преисполненный невинности взгляд обратился к Рианделл. - Погреть тебя, раз уж мерзнешь?
- Погрей, - кивнула она и с немалой долей лукавства склонила голову к плечу.
- Во-от, - протянул Дентон, устраиваясь позади нее. Вытянул ноги, обнял ее сзади, обвив руками, нахально устроил голову на плече эльфийки, прижавшись к ее спине. - Никогда и не думал, и даже помыслить не мог, что мне доведется, понимаете ли, таким образом соприкоснуться с миром мертвых! Однако не скажу, что я в печали. Да, определенно не скажу.
Мари вздохнула. Прошуршав очередной страницей, тихо заметила:
- Ты бы не привязывался. Мы уйдем, и Таэль для всех исчезнет. Кроме меня.
- Это не повод отказываться от знакомства! - легкомысленно заявил Дентон.
Таэль мелодично засмеялась.
- Мари, сколько тебе лет? - спросила она, уютно устраиваясь в Дентоне.
- Тридцать два, - ответила женщина, отложив наконец "Ars Mortica". - Кажется. А весной будет тридцать три.

- А мне триста двадцать пять, - улыбнулась эльфийка. - Было. И я ведь совсем девчонка, если вдуматься. Для эльфа любое знакомство было бы мимолётным, если следовать твоей логике. Поэтому мы предпочитаем измерять глубину не временем, проведённым вместе, а силой эмоций. Мир вокруг летит мимо нас, но он приносит с собой пыльцу со звёзд, и она оседает на лице смотрящего.
- Не в логике дело, - Мари улыбнулась как-то натянуто, - а в том, что...
- Погоди-ка! - перебил ее Дентон, поднимая голову. На его лице застыло выражение резкого просветления, граничащее с шоком. - Таэль, что же это выходит - Макабрей тебе почти ровесник?! Мари, бедняжка, вот же тяжело тебе приходится...
Некромантесса изумленно подняла брови.
- Мне тяжело?.. Ровесник, говоришь?
- Так Ригору же три сотни лет, - трагическим шепотом сообщил Тони и затаил дыхание, ожидая бури удивленных возгласов и вздохов.
- Хорошо сохранился. Для человека, - не могла не прокомментировать откровенно веселящаяся Таэль. - И это многое объясняет в его поведении.
- Да, - поджала губы Марийка, предельно серьезно, - да, это объясняет. Три сотни, значит, да, Тони?
- Да-а, - уже не столь уверенно протянул юноша. - Подумать только, насколько он старше, чем ты... а все эта некромантия!
- И ты это, разумеется, узнал у него самого?
- Конечно, - не без гордости признался Дентон.
- Это тоже объясняет, - Мари даже притворилась, что почесывает кончик носа, чтобы хоть как-то прикрыть предательски вылезшую на лицо улыбку.
Тони нахмурился.
- Погоди, ты хочешь сказать, это неправда? То есть он соврал? Он соврал мне?!
Марийка успокаивающе подняла руки:
- Ну, почти не соврал. Ему, конечно, не три сотни. Чуть поменьше.
- Сколько? - сурово спросил Дентон.
- Сто двадцать, - невозмутимо назвала первую пришедшую в голову цифру Мари. - Недавно исполнилось. Но меня такая разница в возрасте совершенно не смущает, если тебе интересно.
- Вот оно как, - Тони снова склонил голову эльфийке на плечо. - Тоже, конечно, порядочный возраст... но мог ведь и правду сказать, паршивец! А то три сотни, три сотни...
И едва удержался, чтобы не добавить: "Так он и про двадцать один, должно быть, соврал".
- Ну три сотни, может, и не три сотни, - раздалось звучно за его спиной. - Но возраст почтенный. Да вы сидите, чего всего подпрыгнули-то?
- Неприлично это, - строго сказал Тони, - со спины подкрадываться и смущать умонастроения.
- Ну извините, - шаги за его спиной стихли у определённой границы. - С какой стороны нас привело к вам, с такой и подкрались. Мари, впусти нас, что ли?
Та поспешно кивнула, проговорив: "Впускаю". Видно было, что Мари вдруг заволновалась, хотя, казалось бы, наоборот следовало радоваться, что Эрис и Макабрей вернулись.
- Как, - спросила она, - успехи?
Некромант первым перешагнул черту и уселся так, чтобы видеть всех остальных. Он дождался, пока Эрис тоже устроится, и бросил в центр образовавшейся абстрактной фигуры багряный платок.
- Перевожу в ответ на ваши исполненные непонимания взгляды, - сказал он настолько спокойно и серьёзно, что Таэль вздрогнула. - Мне конец. Тем, кто будет со мной - тоже.
Повисло молчание. Оно не было неловким, нет, - скорее напряженным.
Дентон попытался поймать взгляд Эрис, но не вышло. Она смотрела в землю, прямо перед собой, не поднимая лица.
- И... ты уверен? - спросил он тогда малефика. - Какие шансы? Это ведь не инквизиция нас нашла, правда?
- Инквизиция - это не проблема, - отмахнулся малефик, большую часть жизни проведший в бегах от оной организации. - Если совсем коротко: нас, а вернее меня, нашёл другой некромант. Этого другого зовут Багряный и он превосходит меня по всем статьям. Умнее, талантливее, больше знает, гораздо опытней и обладает несравнимо большими ресурсами. Однако позитивная сторона есть.
- Ну-ка, и где же она? - с сомнением поинтересовался Тони.
- Пока он знает только обо мне лично. У всех остальных есть шанс спастись выйдя в мир живых прямо сейчас. Мне нужно немного отдохнуть, примерно час, потом я смогу открыть для вас...ну так, щель в пространстве. Минус в том, что неизвестно, куда вас занесёт - может в Шэн-лие, а может к генералу Гартвигу на голову или к гномам в сортир. Но, поверьте - это лучший выход.
- Верю, - честно сказал Тони и решился обратиться к Эрис напрямую: - Эрис, детка. Надо поговорить.
- Говори, - безразлично пожала плечами та, едва взглянув на юношу.
- Наедине. Насколько это возможно.
Эрис фыркнула.
- Ну хорошо. Целых три шага в сторону - тебе хватит?
- Хватит, - буркнул Тони, поднимаясь. - Извини, Таэль, пока что я тебя оставлю...

Взяв Эрис под локоть, он отвел ее к границе круга, повернулся спиной к эльфийке и некромантам и беззвучно, одними губами произнес:
- Надо уходить.
Брови Эрис взметнулись.
- Заболел? Рехнулся? - однако из чувства такта (той его части, что сохранилась) она не стала говорить это вслух.
- Нет. Знаешь, умирать мне совсем неинтересно. Я не думал, что нас найдут. А вот же, нашли... хочешь попасть малефикам под горячую руку?
- Не хочу. И не хочу бросать близких мне людей.
- Но ведь необязательно бросать так уж насовсем... Будем помогать чем сможем. Только - издалека. Чем не вариант?
- Ладно. Иди, если хочешь.
Дентон нахмурился.
- А один я не пойду. Только с тобой. И если ты остаешься...
- Я остаюсь.
- Тогда решено, - Тони повернулся снова, сказал уже вслух: - Ригор, мы остаемся.
Но в голосе его не чувствовалось ни капли былого некогда воодушевления.
Эрис усмехнулась и кивнула, опять спрятав глаза.
- Мари? - вместо ответа спросил некромант.
- И ты еще спрашиваешь? - удивление в ее голосе было неподдельным. - Я с тобой. До конца, каким бы он ни был.
Макабрей вздохнул и опустил голову.
- Дураки вы. Все. Верные, единственные в моей жизни верные, дураки! Это смерть, такая же верная, как и вы, неужели не понятно?!
- Ну понятно, - пожала плечами Мари, чуть изменившись в лице. Чуть побледнела, нахмурилась; сжала кулаки. - И что? Прогонишь? Попробуй.
- Мог бы, просто отправил бы отсюда, - оскалился в ответ Макабрей. - Но не могу. Можно, конечно...
Что конечно можно, беглецам узнать так и не выдалось, потому что туман вдруг пришёл в движение. Завихрился, забурлил, как вода в котле, а потом прянул в стороны, открывая взглядам скалистую пустошь и небо. Бледно зелёное небо, на котором висело омерзительно белесое солнце, перечёркнутое по центру длинной розовой чертой.
- Вот и договорились, - мрачно подвёл итоги некромант. - Теперь поздно.
Розовая черта дрогнула, набрякла и истекла вязкой, полусвернувшейся кровью, и разошлась в стороны, открывая гигантский трупно-жёлтый глаз. Совершенно безумным взором Навье Солнце нашло пятёрку взглядом и медленно прищурилось.
В глазах остальных, задравших головы вверх, отразилось отвращение. С крошечным, играющим бликом страха.
- Что за дрянь?.. - медленно проговорила Эрис, невольно отступая за спину Тони.
- Он нас нашёл, - Макабрей поднялся на ноги и осмотрелся. - Багряный. Он могущественный некромант духа. Мы на его территории, можно сказать. Скоро мы увидим, что он для нас приготовил первым блюдом.
Некромант смотрел на равнину ниже края скалистого плато, на котором они сидели, ожидая какого-нибудь движения.
- Времени мало. Слушайте и запоминайте: во-первых, если со мной что-то начнёт случаться, не важно, что именно, не вздумайте пытаться помочь - просто бегите. Энергии во мне очень мало, так что едва ли после смерти я сохраню рассудок сейчас. Возможно, он вас отпустит. Во-вторых, Мари, не вздумай тратить силы. У тебя в случае чего может быть второй шанс в виде призрачного бытия. В-третьих, если хоть кто-то останется в живых...не знаю, что вы будете делать с этим знанием, но оно не должно пропасть даром. Помните: Элоквент погиб из-за того, что некроманты возжаждали силы и власти. Они нашли какой-то способ получить невиданную магическую мощь и воспользовались им. Я прочитал это на тени древнего элоквентского обелиска. Это всё.
Мари почувствовала, как вокруг ее сердца начинает сжиматься в кулак чья-то холодная ладонь. И она была готова поклясться, что прочие чувствуют что-то очень, очень сходное.
- Я не хочу, - призналась она, - слушаться, но я послушаюсь.
- Что нам остается, - пожал плечами Тони. Серьезный настолько, что от вида его было страшно.
- Так, - сказал Макабрей, почти удовлетворённо. - Вот и первое блюдо.
Некромант указал пальцем куда-то вдаль, где на бесконечной равнине зародилось некое движение. Будто пепел бил из земли фонтаном, складываясь в воздухе в какие-то одинаковые фигуры.
- И что делать? - плеть, раскрутившись, упала дохлой змеей на землю. Эрис стиснула рукоять так, что побелели костяшки пальцев.
- Это пожиратели праха, - тоном экскурсовода-оптимиста пояснил Макабрей. - Не обманитесь названием, прах - это то, из чего они состоят. Идут на запах добычи, не знают усталости, не поддаются уничтожению, способны преодолевать любые преграды. Одна радость - тупые. В смысле, не думают. Просто идут по следу и жрут. Что делать? Хороший вопрос, Эрис.
Он задумался, потёр подбородок, а потом зелёные глаза сверкнули мыслью:
- Знаю! Бежать! Хватаем вещи.
И некромант подал пример действием.
- Ах, зараза, - на бегу выдохнул Тони, закидывая рюкзак за плечо, - ну когда-нибудь это кончится?
- Да, - ответила ему справа Марийка. И все, больше ничего не сказала. Но после недавнего разговора этого было достаточно... чтобы не терять скорость.

День: ночь с 9 на 10 октября
Фигура: конь b1
Ход: d2-e4 (начало)
Официальная клетка: b1
Фактическое местоположение: d2

27 августа
К огню и воде командор Ксгнем с детства был равнодушен. Наверное, потому, что в его детстве и того, и другого было с избытком - не до любования, не сгореть бы и не захлебнуться. А вот исключительное право смотреть, как работают другие, он заслужил не так давно и пользовался им не так часто, чтобы пресытиться.
Выстукивая металлическими пальцами незатейливый ритм, он обозревал свои "владения". Аэропехи справлялись с поставленной задачей как нельзя лучше - пресловутое "ощущение присутствия" на подступах к Неуштадту они создали сразу же, в первые дни своего пребывания в Сорокопутье. Никто не верил, что война докатится до здешних краев, а теперь и вовсе расползались слухи о ее долгожданном окончании, но после Ясного этих слухов и хрупкого перемирия было мало, чтобы вселить спокойствие и уверенность в сердца колонистов. Патрули прославленных воздушных гвардейцев, курсирующие между Неуштадтом и Айтаром, поросль дозорных вышек над безмятежной Кнан, укрепленные рубежи и посты на дорогах и переправах справлялись с этим успешнее. Если Айтарский укрепрайон будет уничтожен, именно здесь - и южнее, на участке Аластора - проляжет последняя линия обороны.
Ксгнем, сам того не замечая, был не единственным наблюдателем за работой аэропехов. Чуть поодаль топталась стайка девушек с узелками гостинцев для отважных защитников и плохо скрываемым желанием поглазеть на полураздетых мускулистых парней с лопатами и молотами. Бойцы в свою очередь отвлекались, расхолаживались, то и дело просились перекурить да неприязненно косились на садящееся за горизонт солнце, которое могло бы садиться и побыстрее. Но прохлаждаться было некогда - всю ночь и все утро шли проклятущие дожди, превратившие почти готовый фундамент в гнуснейшее ощетинившееся сваями болото. И потому сержанты подгоняли своих подчиненных - никому не хотелось, чтобы часы напряженной работы вновь пошли насмарку. Вон, снова тучи наползают, того и гляди польет...
- По-моему, мы превращаемся в стройотряд, - задумчиво изрек Кид, дымя кестеркой и утирая со лба воображаемый пот.
- Тебя превратишь, - отмахнулся командор. К работам, не подразумевающим подземных взрывов, Весельчак относился с прохладцей - проще говоря, ограничивался раздачей ценных указаний подчиненным и многочасовым "перекуром". - Ты же знаешь мое правило. Чем бы боец ни тешился, лишь бы без дела не шатался. Кто не в патруле и не на карауле, тех либо Гэйв гоняет, либо, вон, к полезному делу... И форму поддерживать помогает, - многозначительно покосившись на лейтенанта, добавил Ксгнем.
- Урррр? – у ног Кида присел неизвестно откуда взявшийся ёко. – Уррру-ру? – Котосов уставился на лейтенанта, хотя вряд ли стоило ждать от него какой-нибудь подачки.
- Гляди, командор, тотем пришел, - усмехнулся Макмиллер. - Ну чего тебе, братец? Морда скоро толще моей будет, а все туда же, клянчить.
- Мя? – ёко, похоже, оскорбился в лучших чувствах. Сел перед мужчинами и начал яростно чистить перья.
Вскоре явилась и его хозяйка, задумчивая и невеселая. Поглядела на аэропехов, на ёко у их ног и глубокомысленно изрекла:
- Скотина.
- Который из нас? - хохотнул Весельчак.
Сон-Тха выразительно поглядела на Кида.
- В общем-то, кот. – Изрекла она.

- Ты чего хмурая такая? - осведомился Ксгнем деловито и с усмешкой добавил: - Только не говори, что тебя к нам духи послали за очередным непотребством.
- Плохие сны. Про войну. – Вздохнула троллиха. – Хоть ловца снов вешай.
- Да-а, - протянул командор, поглаживая подбородок живой рукой. Он уже успел понять, что к снам шаманки, в отличие от собственных, стоит прислушиваться. - Значит, не даром мы тут это все, - он обвел взглядом развернутые аэропехами укрепления.
- Может быть, и не зря, - кивнула Сон-Тха. – Только в моем сне в пучину падали крылатые демоны. А в воздух, что я вдыхала, был горек. И чувство – что этого не должно быть.
- Короче, хана этому перемирию, - заключил Кид и тайком затушил кестерку о командирский протез. - Это я и так не сомневался.
- Крылатые демоны... - протянул Ксгнем. - Интересно. И что, передохли демоны?
- Попадали, - пожала плечами троллиха. – Большего я не видела. Крылья демонов осыпались пылью, и они падали. Эти демоны – частые гости в моих снах. Еще один раз Астэлю про них говорил дух во мне. Пророческие сны странные. И невозможно понять, как духи выбирают то, о чем поведать.
- Я думаю, демоны - это, вроде как, мы, - с умудренным видом предположил Макмиллер. - Ну, мы же летаем... ну и это... задницу надрать можем. Гм... Получается, что кисло нам придется, а, командор?
- Я, конечно, в шаманские сны верю... - пробормотал Ксгнем. - Но хрен их поймет. Может, про нас, может, про каких-нибудь уродов, которых мы в жизни своей и не видали, а может, это вообще какая-нибудь хренова метафора. Или как это называется, когда говорят одно, а подразумевают другое?..
- Брехня, - простодушно развел руками Кид.
- Среди этих демонов есть листик, - припомнила шаманка. - Да, двенадцать демонов и листик.
- Вообще отлично. Двенадцать демонов и листик. Это почти как та бредятина, которая мне снится. Может, я тоже шаман? - задумался командир аэропехов.
- А что снится? - Заинтересовалась троллиха. - Может, заберу вас к себе потом, шаманы нам нужны.
- Нам пока командоры нужнее, - хмыкнул Арктурус. - А снится... Да хрень вроде всякая. Этой ночью видел Черного Короля.
- И что? - поинтересовалась Сон-Тха. - Что делал, говорил? Даже простым людям снятся вещие сны.
- Да ничего не делал, - развел руками Ксгнем. - Оно-то и странно. Он мне и раньше снился, кольца всем совал, ну и прочее непотребство... А тут лежит такой, никому ничего не всучивает... Даже баб вокруг не видать. Я ему говорю: "Ты чего, захворал чтоль?"...
Макмиллер несолидно заржал.
- Что?! Это ж сон. Во сне оно все по-другому думается, - огрызнулся Арктурус. - В общем, не ответил он мне. Я ему: "Погоди, так ты помер, что ли?". А он смотрит на меня хитро-хитро так, и говорит: "Нет еще!" - и язык показывает, паскуда. Тут меня какая-то такая злость взяла, что я и проснулся.
- Иногда мне кажется, что я не шаман вовсе. Я большинство снов разгадать не могу, - покачала головой Сон-Тха. - Демоны эти... Они вроде бы как и для Астэля снятся.
- Я вот как-то, еще в Бэдве, во сне видал, как... - командор понизил голос. - ... как Его Величество ДанЛея замуж зовет. А ты говоришь - демоны, листочки...
- Это уже что-то нездоровое, - вскинула брови шаманка.
- Да нездоровое хрен с ним, станешь с вами нездоровым. А вот что подсудное, это точно. Так что никому.
- А мне однажды отец Эван снился в платьице таком, как у монашек и с белыми кудряшками. Вот. За это и от Церкви отлучить могут, да? Впрочем, мне-то...

- Тебе снился, - угрюмо хмыкнул Ксгнем. - А мы с Кидом наяву видали, только что без кудряшек. И ничего, слава Богу, пока не отлучил никто. А про кудряшки не надо. Это у нас тема больная.
- А, про ту послушницу и лейтенанта, да? - припомнила Сон-Тха.
- Ну да, была там история... - командор покосился на небо, потом на занятых на строительстве аэропехов, и достал кестерку. - Доми, скотина, был одним из лучших моих офицеров. А теперь сидит где-нибудь среди эфтрийских пасторалей в домике с красной кровлей, ноги на лавку закинул и дымит в потолок. И жена молодая ему в рот глядит. А мы тут горбатимся, рыб приручаем, детей шаманам делаем...
Троллиха клыкасто улыбнулась:
- Командир Ксгнем с утра встает и думает "Чтобы день удался - надо пойти Сон-Тху найти и напомнить". Ладно, ладно, шучу. Меня этим не возьмешь. И уж детей-то шаманам делать дело нехитрое и нетрудное. А вот то, что шаман потом делать будет... И все ради Родины! - Сон-Тха приняла одухотворенный вид и, похоже, даже сама не заметила, как изменила свое имя на людской лад.
- Родина тебя не забудет, - усмехнулся Ксгнем. - Эй, парни? Вы там заканчиваете?
- Так точно, господин командор! - отозвалась бодрая и чумазая сержантская физиономия, показавшаяся над краем будущего фундамента. - Укрепили уже. Теперь не размоет, даже если туда дракон...
- Отставить, - предупредительно оборвал полет гвардейского воображения командир. - Вольно, ребята. Вылезайте.
- Интересно, скоро нас еще куда-нибудь отправят? - Сон-Тха поглядела в сторону заходящего солнца.


Отправили нескоро. К тому времени, как пришел долгожданный приказ о выступлении, на укрепрайон командора Ксгнема любо-дорого было посмотреть. Ни проливные дожди, ни дым и гарь от пожаров, которые за последний месяц, по счастью, не добрались до предместий Неуштадта, не смогли пошатнуть энтузиазм аэропехотинцев. Командор, обозревая подступы к лагерю, заставы на переправе и на дорогах, уже не мог придумать, чем еще полезным занять подчиненных, чтобы отвлечь от мыслей о близости большого города с его доступными развлечениями и круглосуточным пиром во время чумы. Штаб молчал, лейтенанты тоже не спешили радовать: один все больше ныл, ругался "стройотрядом" и расхолаживал подчиненных, второй удручал одним своим видом и даже на дежурные подколки Арктуруса перестал реагировать, а третий... да что с них, с эльфов, возьмешь! Между тем вести с фронта шли все более будоражащие. Напряжение росло, и молодцы Ксгнема, которым за полтора месяца до икоты наскучили и окрестные пасторали, и местные красавицы, и близость столицы, которая, хоть и вовсю гордилась защитниками, но "близок локоть, а не укусишь", застоялись без дела. Без настоящего дела, не все ж гвардейцам с лопатами скакать.
- Господа, - объявил командор торжественно. - И, конечно же, дамы. Я хочу сообщить вам самое приятное известие за последний месяц.
Офицеры, врачи, шаманы с тотемами, священники - словом, все, для кого не писан закон - собрались после отбоя в командирской ставке. И теперь отчетливо слышали, как задерживают дыхание часовые за дверью, навостряясь погреть уши.
Ёко громко чихнул, чуть не навернулся с плеча Сон-Тха и виновато мяукнул.
- Мы вылетаем? - спросила шаманка, покосившись на свой тотем.
- Лучше. Мы вылетаем на фронт! - Ксгнем с удовольствием клацнул металлическими суставами. - Нас выдвигают на передовую. Приказ к вылету на завтра.
- Наконец-то, - Кид с хрустом потянулся. - А то эдак вся главная драка мимо пройдет.
- Мимо тебя поди пройди.

- А этот? - Гэйвин обвел все вокруг широким жестом, судя по угрюмому выражению лица, имея в виду укрепрайон.
- Придадут регулярный гарнизон. Если понадобится, ополчением усилят. Это последняя линия обороны, а мы, господа и дама, первая.
- Мы есть первая и последняя, - важно поправил отец Эван. - Ибо в каждой бочке надобна затычка с ранцем турбинным за плечами.
- До сих пор нами все больше бюджетные дыры латали, - усмехнулся Астэль. - Интересно, как там наша малышка?..
- Какая малышка? - насторожился командор, все еще не оставивший своих подозрений насчет эльфа и его планов на личную жизнь.
- Линда.
- Тьфу, мать твою. Нашел кого на ночь вспомнить!
- Ее там не обижают, надеюсь, - встревожился Кид.
- Проще отца Эвана обидеть!
- Смиренному всяк может причинить обиду, - горестно развел руками святой отец. - Не всякому, однако, дадено Господом столько прожить, чтоб успеть повиниться.
- Вот-вот. Ладно, будем живы - проведаем вашу Линду.
- Я б еще Эльзу проведал, - неожиданно мечтательно объявил Макмиллер.
- Это еще кто?!
- А? Да так. Неважно.
Командор только отмахнулся.
- Кстати, Тха, помнишь я тебе свой сон рассказывал? Про короля?
Шаманка кивнула.
- Помер! - торжествующе припечатал Ксгнем. - Как раз где-то месяц тому. Представляешь, дела!
- Точно, шаман. - Хмыкнула троллиха довольно.
- Значит, правду говорили, что он где-то у этих...
- Жалко мужика, - неожиданно и глубокомысленно изрек Кид и выудил откуда-то фляжку. - Знаете что, господа? Шапки долой.
- Где у нас шапки-то?! - опешил командор, а потом вдруг несколько озадаченно пробормотал: - Но вообще правда жалко. Как будто, знаете... - Арктурус поводил живой ладонью по груди. - Как будто целая эпоха уходит.
- И правда, - усмехнулся Астэль. - Наверное, вам даже тоскливее, чем мне. Я вот ничего не чувствую, хотя когда-то для меня Черный Король был своего рода символом... А для вас, наверное, даже большим символом. Архиврагом.
- Точно. Каждый мечтал лично ему пулю в лоб!.. А поди ты. Глупо как-то.
- Прими Господи душу его грешную, - смиренно пророкотал Эван.
- Так он, небось, язычник был.
- Пред ликом Его все едины и равны, - насупился ротный священник. - Просто кто верует, тот понимает и принимает Господа и стремления его. Прочие же есть бестолочи, - выразительный взгляд по сторонам. - Однако в незнании и непонимании несть греха. И добродетели нет. Есть лишь несчастие. Потому не будем судить его, а помянем, как брата нашего во вере.
Повисло выразительное молчание.
- Вот завернул, - гоготнул наконец Кид и лихо приложился к фляжке. - Но помянуть - это я завсегда.
- Без фанатизма, - предупредил командор. - С утра вылетаем.

Дата: двадцать третье сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F6

Вторая половина отряда действительно улетела ночью - собрались быстро, дождались вестника от тех, кто улетел вперед - все было спокойно - и распахнулись крылья нейа, ударили по воздуху... Унесли своих лиа прочь.
К утру уже не осталось никакого напоминания о том, что где-то стоял лагерь - трава быстро выпрямилась, и потревоженные сборами дикие нейа вернулись к своим обычным делам.
Улетали - без двоих, оставшихся на земле, вместо того, чтобы сорваться в небо.
Тола вышла из палатки в тягучую свежесть рассвета, когда кончики травы еще чуть сгибались под тяжелыми каплями росы. В последние пару недель утро было для нее, пожалуй, самым мучительным временем суток. И этот новый день не был исключением.
В первый момент фино остолбенела. Нет, она прекрасно помнила, как вчера они с Кайро провожали оба отряда, как долго тоскливо махали им вслед - до тех пор, пока те не растворились окончательно в темноте ночи. И все же место, еще вчера гудевшее, словно потревоженный осиный улей, сегодня было так странно пустынно и безмолвно...
- Так тихо, - всадник осторожно выбрался следом за маленькой фино - видел он еще плохо, и ориентировался, скорее - на звуки, - непривычно.
Кайро улыбнулся - смотрел он на Толу, хотя и видел пока лишь тоненький, размытый силуэт. Но смотрел, и улыбка лиа словно говорила - "но в этом нет ничего страшного, все будет хорошо".
- Тихо, да... - мягко согласилась девушка, - но подожди, пройдет несколько часов и все наполнится звуками. Другими, конечно. Не такими, которые окружали нас в последнее время.
Она старалась говорить бодро, хотя настроение было довольно подавленным - да и утренняя тошнота не придавала голосу веселости. В голове вихрем метались вопросы, ответы на которые искать не очень-то хотелось, но было необходимо. Куда они теперь? Как?.. Вчера было очень легко беспечно ответить командирам, мол, не волнуйтесь, разберемся сами, справимся сами... Благородно отказаться от помощи, принимать которую было равнозначно, что расписаться в собственной неполноценности. А признаваться в этом не хотелось. А на деле? Как они доберутся хоть куда-нибудь?..
Кайро мягко положил ладони на хрупкие плечи. Жест вышел лишь каплю смазанным, но за осторожностью читалась уверенность. Желание защитить.
- Надо бы сложить палатку - я сейчас этим займусь. И... Тола, - Кайро неожиданно улыбнулся, - ты умеешь свистеть?
Фино отрицательно мотнула головой.
- Нет, а что?
- Научу, - легко отозвался всадник, а потом, подняв глаза к светлеющему небу, лихо, по-мальчишески, свистнул. Звук вспугнул стайку мелких птиц, разразившихся возмущенными криками. - Подождать чуть надо... - негромко проговорил Кайро.
- Ты своего анйар ждешь?
- Угадала.

Тола вздохнула. Своего драгена она не видела почти с самой атаки на гарнизон. Даже как-то не сразу поняла, что ее несущего нет рядом. То ли решил, что здесь ловить больше нечего и улетел на "вольные хлеба", то ли с ним что-то случилось...
- Он вернется, - так же негромко отозвался всадник, хотя, наверное, говорил он все же про своего нейа, а не про драгена маленькой фино.
- Ты думал, куда мы теперь?
- Думал... - Кайро опустился на мокрую траву, сложил ладони на коленях, - я... хотел бы предложить тебе отправиться в Нейлару.
Тола хотела было спросить, с чего бы вдруг, но просто уточнила:
- Ты ведь оттуда родом, да?
- Да, - кивнул всадник, - но может... у тебя были другие идеи?
Идей у нее не было, в чем девушка и призналась лишь коротким вздохом.
- Тебе сейчас нужна поддержка родных и должный уход, до тех пор, пока ты окончательно не поправишься.
- Тебе - тоже, - уверенно отозвался Кайро, - я хочу представить тебя своей семье.
Он поднял на Толу глаза, чуть сощурился - так всадник видел лучше, и улыбнулся, каплю вопросительно:
- Если ты не против.
Фино замялась.
- Мы это уже обсуждали... в тот самый вечер. Я не могу быть против, просто... я до сих пор не уверена, действительно ли это нужно. Тебе. Не хочу быть обузой.
- Я уже все для себя решил, - Кайро протянул вперед раскрытую ладонь.
Тола кивнула и, проигнорировав протянутую ладонь, обвила руками его шею.
Всадник обнял девушку, прижал к себе и шутливо поцеловал в кончик носа.
- Все будет хорошо. Обещаю.
- Конечно. А потом ты будешь его учить летать на анйар. Или ее.
- И тебя научу. Вот прямо и сегодня - как только этот крылатый идиот объявится.
- У меня есть выбор? - Тола рассмеялась и выскользнула из объятий. - Так... надо сообразить что-то на завтрак, а следовательно - посмотреть, что нам оставили. Кажется, где-то была крупа. Каша тебя устроит?..
- Без мяса? - наигранно-обиженно поинтересовался Кайро, а потом хмыкнул, - устроит... Даже без мяса.
- С мясом у меня сложности, - вздохнула фино. - Мой народ - вегетарианцы.
- Переживу, - хмыкнул всадник, потом поднялся, - я пока хвороста натаскаю.
- Ну... день-то, конечно, переживешь. А дальше как? - вообще, конечно, такие вопросы надо было решать раньше, но к слову не приходилось. Не дожидаясь ответа, Тола скрылась в палатке.
Вновь улыбнувшись, Кайро отправился за хворостом... Благо, чутье и вера в друзей по отряду не подвела - неподалеку от присыпанного и давно холодного кострища обнаружилась груда хвороста, явно оставленная специально.

День: ночь с 18 на 19 сентября
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Казалось, на маленький отряд обозлился сам дух этих предгорий, пуская в ход все – и резкие влажные порывы ветра, и ледяной дождь, и тягучую грязевую кашу – лишь бы не дать горстке людей возможности закрепиться на краю обрыва.
Вира не участвовала в общей возне с обустройством на новом месте. Она лунатиком бродила по временному лагерю, путалась у всех под ногами и умудрялась мешать работе одним своим присутствием, поэтому, в конце концов, была отослана Глазом «посидеть в сторонке». Вспомнили о колдунье только когда понадобилось подсушить собранный хворост и развести костер – пусть Рена и не являлась огневиком, но с таким заданием обычно справлялась запросто.
- Сэр! Нашей магички нигде нет! - доложил Эрику встревоженный Поун. Вьющиеся темные кудри юноши намокли и прилипли ко лбу, Солджэр часто моргал – водяная взвесь оседала на его излишне длинных для мужчины ресницах.
- Нашел! Я нашел ее! - раздался откуда-то из зарослей голос Мелкого. - Эй, ты чего!? Блин! Да это ж…!
В кустах что-то завозилось, послышался треск ломаемых веток. Глаз и разведчик почти одновременно бросились на звук, Поун на бегу выхватил из-за пояса пистолет.
- Не стрелять без приказа!!! - успел гаркнуть командир, пока он и порывистый юнец продирались в полутьме через колючки. Успокоился Эрик только когда впереди отчетливо замаячили бледные лица колдуньи и техника. Оба были невредимы. Хотя...
- Она себе вены резала! - в правой руке Мелкого, сжатой в кулак, что-то холодно сверкнуло. Так блестит только нечто смертельно опасное. - Стащила у кого-то из нас лезвие для бритья. Я успел заметить, как она шмыгнула с ним в заросли, пошел следом... а она себе по вене - чирк!
- Дурак, - голос магессы отдавал могильным равнодушием. - Я порезала середину предплечья, а не вены в районе локтевого сгиба или запястья. Полный дурак.
С кончиков пальцев Виры срывались кровавые, разбавленные дождевой водой, капли. Женщина горбиласть чуть меньше обычного, а в глазах ее появилось чуть больше осмысленности.
- Мисс Виренна, что вы собирались сделать? - снайпер закрыл здоровый глаз, а механическое око выдвинулось вперед подобно линзе складной подзорной трубы. Эрик хотел видеть колдунью во всех деталях.
- Я действовала в интересах отряда, поверьте. Имело место простое членовредительство. Не попытка суицида, вопреки кое-чьим излишне поспешным выводам.
- А у кое-кого, я погляжу, просветление, - подколка обидела Мелкого, примерившего было роль Спасителя Жизни.
- На то и был расчет, невежа. Одна боль отвлекает от другой, это общеизвестно. Правда, сэр Эрик?.. Я не могла позволить себе потерять контроль из-за близости... некоторых... артефактов, - Ренна посмотрела поверх голов военных на два столба черного пламени - высокого и низкого, сдерживаемого - и пожалела, что чует их только она. Если бы ее товарищи по отряду так же ясно ощущали ярость порождений зла, гнездящихся в своих владениях и поигрывающих, вместо мускулов, уродливыми комками темноты!
- В лагерь. Все. Быстро, - командир был сама лаконичность.

Дата: двадцать второе сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: А6

Окраина городка встречала путников щемящей тишиной. Даже шальные собаки как-то пугливо потяфкивали, не выползая из своих будок. Где-то за поворотом резкий женских голос причитал о чём-то, кляня то ли судьбу, то ли небо, то ли и то и другое вместе взятое.
- На голос пойдём? - Перевалившись через плетень огорода, спросил Итё товарища.
- Пойдем, - хмуро ответил Хен, - мало ли, что там, наверняка не только мы эту громадину видели, может у них тут еще чего случилось, - добавил он, не отставая от Итё, но на всякий случай оглядываясь по сторонам. Другой, более удобной дороги, не наблюдалось.
На углу стояла корчма. Облезлая вывеска с зелёным сапогом показывала неграмотным обывателям, как называется сиё заведение, а возле двери, прямо в луже, лежал толстый мужчина со спущенными штанами. Рядом сидела долговязая женщина со всклоченными рыжеватыми волосами и впалым ртом и выводила свои стоны-рулады.
Хен, остановившись и поняв в чем тут дело и что случилось, сначала тихо засмеялся, толкая Итё локтем и указывая на "парочку", а затем чуть ли не в голос захохотал. Подумав, что женщина вряд ли правильно поймет причину смеха, он закашлялся, и, указав на вывеску спутнику, предложил:
- У меня маленько деньжат с собой есть, поглядим, чем нынче в городах дышат?
- Хм, пожалуй я даже за. И сами встряхнёмся и местным языки развяжем.
Итё почесал голову и двинулся вслед за Хеном в приоткрытую дверь.
Спустившись по ступеням в полуподвальное помещение первого этажа, мужчины попали в просторный зал с обычной барной стойкой в глубине, тремя рядами деревянных столов и скамей, лестницей, ведущей на второй этаж к сдаваемым комнаткам. Толстый равнодушный бармен, протиравший очередной плохо вымытый бокал, лениво мазнул взглядом по вновь прибывшим, и снова занялся делом. Примерно десяток посетителей разных народов сидели за столами, даже не обратив внимания на новых посетителей. Указав на стол в середине зала, так, чтобы слышать разговоры со всех сторон, Хен опустился на лавку, оглядываясь в поисках официантки. Меню, лежавшее на столе, было засаленным, но свидетельствовало о том, что официантка где-то все же имеется, иначе бы заказ пришлось делать у стойки.
- Мальчики, вы с кем? - одутловатая гражданка с зеленоватой кожей и плотно поджатыми губами остановилась перед столиком, за которым разместились чиа, - Без взрослых сюда не пускают.
- Это что еще за "мальчики"? - нарочито грубо возмутился Хен, прекрасно понимая, что их вид соответствует подростковому возрасту других народов, - мы чиа, не слышала о таких, что ли?
Возможно, чиа, и действительно, редко выходили из чащи, но не слышать о широко распространенных племенах официантка никак не могла.
- Или тебе доказательства нужны, а? Это мы тебе сейчас мигом устроим, - заверил мужчина, ехидно поглядывая на толстуху.
- Все вы так говорите, когда пива хотите. Еды, так и быть, дам. Но деньги вперёд. А выпивку - нет. Вы же даже не знаете, какие у этих чиа племена есть, вот..
Толстуха надулась и слегка пробарабанила мясистыми пальцами по столешнице, как бы предлагая первоначально хотя бы показать звонкую монету. Вид десятилетних мальчуганов слабо убеждал подавальщицу в платёжеспособности клиентов.
- Из племени Чубука мы. Знаешь? - вскинул Итё большие глаза.
- Ха, да где же оно такое? Монеты лучше покажи. Они веры-то мн быстро прибавят...
Хен, покопавшись в заплечной сумке, достал несколько мелких монет, а затем и деньгу покрупнее.
- Мяса нам и пива. А уж в то, что мы не дети, придется поверить. Не хотелось бы тут скандала, да? Мы то знаем, кто есть кто...
Служанка, фыркнув, ушла. Через некоторое время дивно пахнущее мясо было подано. Мясо лежало в глиняных горшочках и сверху было прикрыто ломтиками хлеба.

(продолжение...)
Ложки были поданы вместе с мясом. А вот пиво... Кажется, одних слов Хена здешним обитателям было мало.
- Не, ну ты глянь, какая нахалка, а? - повернулся Каам к товарищу по несчастью, - рожами мы с тобой не вышли, понимаешь ли... На детей похожи. И чем, скажите, я ей обратное доказывать должен? Оборачиваться для потехи не хочется, - взяв ложку, он с удовольствием накинулся на содержимое горшочка, совершенно позабыв о второй, разведывательной, цели своего нахождения здесь.
- Ладно, в племени выпьем, - миролюбиво добавил Итё, утирая жир с лица тыльной стороной ладони, - А то мало ль что?
- Тоже верно, - согласился Хен, довольно быстро управляясь со своей порцией и наконец, вспомнив о том, что не мешало бы послушать, о чем беседуют городские жители, да не видел ли кто башни.
- Ну, мальчики, понравилось вам мясо каама? Ещё хотите? - толстая подавальщица нависла над столом.
Хен посерел. Мясо-то было действительно вкусным, но... есть каамов... желудок собрался взбунтоваться, и понимая это, Каам постарался срочно подумать о чем-то отвлеченном. Не очень-то хотелось вылетать сломя голову на улицу, а потом весь день ходить голодным.
- А что в городе, много нового происходит? - обратился он к женщине, сознательно игнорируя вопрос и надеясь, что повторять его она не станет.
- Угу, добавку, - Итё вылизал миску и, широко улыбаясь, протянул тётке.
- Что в городе, что в городе - а то сами не знаете? Только все и говорят. Вы что, не местные что ли? - вопрос повис в воздухе.
- Так говорю же, чиа! - обрадовался новой теме Каам, - часто вы видите чиа, живущих в городе, а? То-то и оно. Так о чем там все говорят - расскажете новоприбывшим? - вряд ли стоило надеяться, что у женщины будет много свободного времени для разговора, но самое важное и интересное она сообщить могла, на что и рассчитывал Хен.
- Я что вам, местный глашатай? - фыркнула женщина, при этом многозначительно постукивая монеткой по столешнице и отнюдь не торопясь покидать места возле столика, оккупированного чиа.
Сообразив, что от него требуется, Хен отодвинул лежавшую возле руки горстку монет в сторону официантки.
- Ну, что вы! Почему же глашатай? Могут гости вашего городка поинтересоваться последними новостями?
Горстка монет тут же перекочевала куда-то за обшлаг рукава подавальщицы, да так бысторо, что не всякий уличный катала заметил бы процесс исчезновения медных кружков.
- Ну, если коротко и вы реально чиа....
- Чиа, чиа. Мне что, нейа тут перекинуться? - фыркнул Итё.
- Но выглядите вы всё же как сорванцы из соседнего квартала... Так, о чём это я? Люкус Бараний Рог женился вчера. Умер второй судья, оставил дочь и двух близнецов, а завещание ищут до сих пор. В торговом квартале видели Пёсью Морду. Говорят, что из ваших, но как это... никак лиа не станет. Красильники опять вылили в ручей свои отстои и вода в том районе теперь пахнет, фу, хуже, чем пиво. А с западной стороны в воздухе видели какие-то летающие дома, но они то ли есть, то ли нет, никто так и не понял.
- Летающие дома? - Итё толкнул локтем Хена, - И что?
- Ой, да я откуда знаю, что? Вон Бурчага Пропойцу спрашивайте. Он возле кабака как раз в грязи небось до сих пор валяется, коли его жена никого покаместь не уломала дотащить тело до их лачуги.
Скорчив недовольную мину, Хен представил, как эта завывающая женушка будет причитать по дороге, как мерзко будет вонять этот... хотя... может быть его прямо тут протрезвить?

продолжение...)
- А что, красавица, есть тут по близости колодец, водички попить, раз ты нам пива не наливаешь? - улыбнулся Каам официантке.
- Да налью, чего уж там, вроде и в самом деле не местные. И разговор у вас странноватый такой.
Подавальщица отклеилась от столика и продефилировала к бочке с тем пойлом, которое тут почиталось пивом. Вскоре пара глиняных кружек была шлёпнута перед путешественниками.
Итё отхлебнул и поморщился:
- Ну точно. От их красильщиков небось и то вони меньше.
Подозрительно взглянув на скривившегося Итё, Хен подумал, что с того станется и пошутить относительно качества напитка, но отхлебнув из своей кружки, солидарно отодвинул бокал.
- Мда уж.... Лучше воды из колодца попить. Так что решим то, Итё? Будем чудака того в себя приводить да про летающие дома расспрашивать?
- Да ну его. А с другой стороны - что он нам скажет? Мы-то и под Башню забирались, а он? Зенки, небось, пьяные выкатил, блеванул тут же, да и теперь вряд ли вспомнит, было то или почудилось с перебору. Ты жаркое-то своё будешь ещё будешь, а то я твою долю могу захавать.. - Итё кивнул на принесённую добавку, за которую уже было заплачено.
- Ешь, - буркнул Хен, пододвигая горшочек к спутнику, - мне что-то... не хочется. Навернякак издох каам у кого-нибудь, да чтоб деньгу сорвать, хозяин останки сдал в эту забегаловку. Не так-то просто охотиться на этих нейа. Стоили бы баснословно.
Мелкая месть за вылизанную Итё тарелку ни на чуть не подняла настроение, а желудок опять странно напрягся.
- Да врёт она. Небось свинью зарезали, а всё - "каам". За каама больше ж заплатит, - Итё сыто рыгнул.
- Пойду воздухом подышу да огляжусь, - сказал Хен, вставая, аппетита у него не было даже на свинину.
Вскоре и Итё последовал за Каамом на улицу.
Тот стоял возле таверны, прислонившись к невысокой оградке и выковыривая тонкой палочкой из зубов остатки рагу. Заметив Итё, хмуро спросил:
- Ну что, куда теперь подадимся? Спать охота, если честно... Но воду надо найти.
Товарища в луже уже не было, видимо жинка сумела как-то направить его по пути истинному - домой. А уж за помощью к кому она обращалась или пинками погнала - осталось неизвестным.
- Да вон колодец! - Итё кивнул налево, туда, где за кустами виднелся деревянный сруб, - По идее обратно б надо, а... глянь, глянь!
И точно, чуть левее, уже за чертой города, несгибаемым монолитом высилась та самая башня, которая и послужила причиной такой скорой отправки Орлицы обратно в племя.
- О, да это же опять эта махина... слушай, ну, может она опять повисит и исчезнет? Давай понаблюдаем? - Хен моментально забыл про недавние желания, хотя колодец, обернувшись, тоже увидел.
- Подойдем поближе или... как нам лучше поступить? Пока подкрепление не прибыло, наверно, лучше не подходить близко. Слушай, а тебе не кажется, что на этот раз она какая-то... не такая? Как настоящая! И тумана того нету...
- Ага. А может - ну её? Пусть местные разбираются. А мы перекинемся и - за Орлицей.
Итё был явно напуган как самой Башней, так и тем, чем грозило близкое соседство с подобным агрегатом. Хорошо быть задирой, идя на слабейшего, а кидаться с клыками и когтями на такое чудо... нет уж, увольте. Он лично никогда не был сторонников поступков безрассудных до глупости.
- А вдруг с нашими разминемся? Да вообще мне и самому не нравится тут сидеть и ждать неизвестно чего, но... два дня пройдет пока доберемся... давай лучше тут подождем, вот опять со стороны рощи зайдем, там и отсидимся. Ежели чего, они ведь на город нападать будут, а не на рощу, как думаешь? - Хен и сам не знал, что делать, но уходить не хотелось.
- Если пошлют кого сюда, так леталок. А они нас небось учкают...А в роще.... В роще безопаснее только - настороже надо быть, а то своих провороним.
Итё почесал руки, затем глянул на Каама:
- Как рука-то? Сильно хромать будешь?
- Буду, - буркнул Хен, - но ты прав, давай возвращаться. Эта хрень явно тут не просто так, это мы уже выяснили, а то, что медленно, так это даже лучше, может еще чего по дороге заметим...
- Давай, только тихо. Не надрывайся. Если что - чтоб силов хватило. Оно ж мало ли...
Обходя стороной зловещее строение, чиа направились в обратном направлении. Настроение у обоих было отвратительным - мужчины понимали, что грядут большие перемены в их относительно спокойной жизни.
Война добралась и до этих тихих отдаленных мест.

(разноцветные мы с Дарки)

Дата: второе октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С1

Она шла давно. Задерживаясь лишь там, где было нужно, где можно было достать еды, питья, где люди были - она чувствовала - достаточно добрыми, чтобы накормить и обогреть, не задавая лишних вопросов. Впрочем, и пожелай они спросить... она не ответила бы, если б не захотела.
Что-то было не так.
Многое было не так.
Она чувствовала, как со всех сторон тянется к ней, будто щупальцами, неправильное, неверное. Жестокость, злость, обман, коварство... проливаемая понапрасну кровь (о, как же много ее последнее время! как неприятен солоноватый вкус ее на губах!). Сны продолжали мучить ее по ночам, стираясь утром из памяти - но не до конца, увы, не до конца.
Нужно было сделать что-то. Ей нужно было, обязательно, непременно, - что-то сделать. А она и сама не знала, что именно, и сердце от этого сжимало тисками боли.
Она знала только имя. Должно быть, свое. Помнила.
На грани памяти держались сотни, тысячи чужих имен, застеленные багровой пеленой, но все же различимые. Те, что приходили в снах. Те, что говорили - пора, пора прекратить это, Роза-Лия!
"Что прекратить?!" - спросила бы она с мольбой, если б могла. Но... не могла.
Вокруг стелился лес, услужливо подбрасывая тропку к ногам. на шла, сама не зная куда, но уходила все дальше от клубка темных щупалец, что не так давно попытался захватить ее и опутать. Те люди... тот человек... имена, имена! - они уходили быстро, она пыталась идти еще быстрее, чтобы не растерять последнее.
В лесу наступал рассвет. Он пришел золотистым светом, разгоняющим туман и ночную темноту. Белая дымка еще стелилась среди деревьев, пряталась между корней, но отступала, таяла. Просыпались птицы, и звонкие голоса наполняли древесный полог, взлетали к светлеющему небу. Здесь, в чужих землях ночь уходила быстро даже осенью. Да и осень эта – странная, непривычная, оставалась только желтоватым оттенком на листьях, пронзительно-синим небом, суховатой травой да прохладными по сравнению с летом ночами.
Лес постепенно выступал из объятий тумана; то выплывает из бело-серой завесы мощный ствол, то ворох кустов, то мшистый камень, вокруг которого – россыпь рыже-фиолетовых грибов.
Или – человеческую фигуру, которая вырвется из кустов на тропинку. И замрет, то ли в страхе, то ли в ожидании…
Она тоже замерла - девочка-подросток, в странной, явно с чужого плеча одежде, и огромными темными глазами, едва не в пол-лица. И выражение этих глаз было почти пугающим - будто на дне зрачков клубился туман, дымка...
А за дымкой - бродили тени, громадные черные тени. Впрочем, они не были зловещими, а просто - были. Многим от этого становилось не по себе.
- Ты другой, - сказала девочка чуть погодя, взглянув в лицо незнакомцу. - Ты оттуда. Это хорошо.
Тот – заросший бродяга, встрепанный и тощий, отшатнулся. Он не понимал девочку, ничего из того, что она сказала, и оглядывался по сторонам, словно ожидая, что на тропинке появится кто-то еще.
И все же звериное чутьё, то самое, другое, говорило – маленькая незнакомка не враг. И веяло от неё чем-то странным, но не опасным.
- И не можешь мне ничего сказать, - все так же тихо проговорила она. - Как же...
Роза-Лия развела руками, чуть виновато, а потом указала ладошкой на придорожный камень. Подошла к нему, села около и похлопала по траве рядом с собой, кивая мужчине.
Поймет, догадается?

Чужак стоял на месте еще с минуту, потом осторожно, почти крадучись, приблизился на пару шагов и опустился на траву. Он постоянно оглядывался по сторонам – как зверь, попавший в незнакомое место и ожидающий опасности.
Девочка облегченно вздохнула и улыбнулась.
До него не дотянулись черные щупальца. Хорошо. А может, дотянулись, но он тоже от них убегает?..
Котомку, ужасно потрепанную и грязную, которая болталась за ее спиной, Роза стащила с плеча и положила перед собой на землю. Вынула, покопавшись там, желтое яблоко с немного похужшей кожурой, но вполне съедобное.
Им вся котомка пропахла - запах чувствовался даже издалека. Яблоко Роза протянула мужчине - будешь? Бродяга откровенно звериным жестом потянул носом воздух, потом несмело и очень осторожно забрал яблоко. Он перекатил его с ладони на ладонь и, кинув быстрый взгляд на девочку, неожиданно разломил угощение на две части. И вернул одну обратно. С заросшего лица на Розу вновь быстро глянули светло-карие, усталые глаза – и в них, помимо страха, читалось что-то, похожее на интерес.
- Хороший, - твердо сказала девочка. С аппетитным хрустом надкусила плод, так что сок брызнул, и улыбнулась. - А у меня еще есть. Ай, ты же не понимаешь... но я тебя потом научу.
Голос ее звучал весело, а вот глаза по-прежнему оставались серьезно-печальными, впрочем, они были такими сколько Роза-Лия себе помнила.
А помнила она себя всего ничего, пару месяцев, не больше.
После яблока вытащила несколько сухарей и завернутое в фольгу вяленое мясо, полосками. Все, чем в прошлый раз угостили.
- Леетаро, - тихо и хрипло произнес чужак, склонив голову на несколько секунд. Благодарность? Просьба? Скорее все же – первое. Приняв угощение, пришлый бродяга вновь опустил голову, а потом ладонью указал в ту сторону, откуда пришел. И жест – словно поднос что-то вроде фляги к губам.
Страх почти ушел, но осталось все же в движениях отзвуки звериной настороженности, испуга.
Девочка сосредоточенно нахмурилась, от чего на ее личике появилось забавно-задумчивое выражение.
- Там, наверное, ручей... - пробормотала она. - Идти? Пойти туда?
Двумя пальцами правой руки она изобразила человечка, вернее, его ноги. "Идти", повторила она несколько раз. Эти "ноги" прошлись по ладони левой, потом Лия кивнула в ту же сторону, что обозначил чужой:
- Идти? - с явной интонацией вопроса.
- Идь-ти… - повторил чужак. Потом слабо улыбнулся, коснулся кончиками пальцев своих губ, - ма-льо.
Он отодвинулся по траве немного дальше от Розы и поднялся на ноги; словно боялся напугать девочку резким движением. Хотя и двигался оборванный бродяга едва ли резко.
Она тоже встала, подобрала сумку и кивнула - веди.
Даже в голову не пришло, как пришло бы многим на ее месте, остеречься или хотя бы капельку насторожиться. Потому что... да зачем? Этот другой, здешний, родной для этих мест - был совершенно безопасен.
Не то что эти... неродные. Почему же она оказалась именно среди них?
Бродяга повел девочку между зарослей желтовато-зеленых кустов с твердыми и вытянутыми листьями. Сейчас, в утренней росе, они пахли, как смола – терпко и чуть горьковато. Трава под ногами тоже была мокрой, а над головой колыхался легкий и светлый полог ветвей.
Ручей выбивался из-под корней разлапистого, старого дерева с темной, почти черной корой и узловатыми ветвями. Когда-то очень давно здесь явно жили местные – кто-то выложил камнями небольшое углубление, чтобы образовалась кривоватая чаша, наполненная прозрачной и холодной водой.
Чужак присел на изгибающийся корень, показал взглядом на ручей.

- Вода! - воскликнула Роза. Опустилась на колени рядом с деревом и зачерпнула горстью прозрачную, холодную влагу. - А у меня как раз кончилась... Сейчас!
Сначала она пила - долго, жадно. Видно было, что без воды ей пришлось обходиться долго. Затем из котомки была извлечена стеклянная бутыль с заткнутым пробкой горлышком, совершенно пустая. Внутри не было ни одной осевшей капельки - давно...
Роза подставила горлышко под струйку воды, и вскоре бутыль снова была полна. Можно было не беспокоиться - пока что. Она уселась возле ручья, любуясь тем, как играют на его поверхности блики, и посмотрела на незнакомца.
- Спасибо, - сказала, неглубоко поклонившись. Наверное, хотя бы жест он поймет. Чужак вновь склонил голову, будто бы говоря, что понял. Потом он опустился на колени возле родника по другую сторону от Розы, зачерпнул воды, выпил – не так жадно, как девочка.
- Леай, - мужчина указал ладонью на родник, провел кончиками пальцев по неспокойной поверхности воды, чуть мутноватой от поднявшегося со дна песка.
- Леай, - этот язык звучал, как песня. Как медленная, текучая...как этот ручей. Роза улыбнулась, тоже коснулась водной глади: - Вода. Ле-ай. Во-да.
Брови ее поднялись, будто уточняя - я правильно говорю?
- Во-да, - повторил за ней чужак. Неуверенно улыбнулся и кивнул, - айр. Леай… Вода. Вода.
Он тихо вздохнул, потом приложил ладонь к потрепанной рубахе – напротив сердца. Поднял глаза на девочку:
- Кино.
Указательный палец, тоненький, детский, осторожно протянулся к нему и коснулся руки.
- Кино.
Потом вернулся, и девочка указала на себя:
- Роза-Лия. Роза. Лия, - и улыбнулась. Знакомство состоялось.
- Эй-раани Лия, - еще одна улыбка коснулась заросшего, худого лица чужака, а потом он, не вставая с места, изобразил вежливый, но от этого не ставший менее смешным из-за позы, поклон.
- Эй-раани? - удивилась та. Похлопала ресницами, пытаясь понять, что бы это могло значить.
Чужак замешкался. Потом указал на себя.
- Эй-раан Кино, - загорелая ладонь теперь указывала на девочку, - эй-раани Лия.
Мужчина неожиданно улыбнулся.
- Лия. Лиа…
- Лиа, - кивнула на него Роза. Она знала, что их называют так, истинных хозяев этой земли. И все последнее время произносят это слово далеко не радостным тоном... так что она поспешила улыбнуться, дать понять, что она не видит в этом дурного. - Лия, - похлопала ладонью себя по груди, под ямочкой между ключиц. И добавила на всякий случай, помогая себе жестами: - Я. Я Лия. Ты - Кино. Я - ты.
Уже почти можно было разговаривать.
- Т’ы Лия, - каплю неуверенно продолжил чужак. Потом свел брови, словно пытался что-то вспомнить. Вздохнул. – Льяне?
После еще одного вздоха Кино соединил свои ладони, посмотрел на девочку и вновь нахмурился – он слышал чужое слово от четы Гаэльнар, и теперь пытался его отчаянно вспомнить.
- Дра…Дре…
- Друг? - быстро нашлась она. - Я друг, - одна ладонь, - ты друг, - вторая ладонь. - Мы друзья.
Она соединила ладошки, надеясь, что это не окажется слишком сложным для понимания.
- Дру-зия… - протянул лиа, потом кивнул, - д’я… Лийя ни Кино друзия. Льяно.
Помедлив с пол десятка ударов сердца, Кино протянул вперед открытую ладонь – худую, грязную и загорелую. Замер, не смело приподняв уголки губ – словно лиа было не ловко за своё незнание чужого языка, за свой вид – заросший, жутковато-всклоченный…

Роза-Лия просияла и вложила в его руку свою, тоненькую и бледную, легко пожала. Закивала:
- Друзья, да, - она вздохнула капельку грустно, - а у меня ведь не было никогда друзей, ни одного друга! Это хорошо, что ты появился. Можно идти вместе. Наверное... как-то так?...
Двумя руками изобразила двух человечков - они шли по бережку ручья навстречу друг другу.
- Идти... - человечки наткнулись друг на друга, а потом пошли в одном направлении, в какую-то совершенно иную сторону, - вместе. Вместе, идти. Да?
- Идь-ти, - кивнул лиа, - д’я.
Он легко сжал маленькую ладошку в своей, отпустил… и нахмурился.
- Идь-ти… - Кино слегка пожал плечами, потом неуверенно улыбнулся и что-то пробормотал на своем, певучем и странном, языке. Выглядел бродяга растерянным, словно знал, куда идти, но не знал, как объяснить. Или – вовсе не знал ни того, ни другого.
Лия задумалась. Она сама не знала, куда ее приведет та дорога, которой она шла. Ей было ясно только одно - от лаборатории и того врача со сверкающим маятником надо бежать. Сам врач не злой, нет, но черные щупальца так и вились ввокруг того места... недоброе место, нехорошее. Надо избегать таких мест, девочка это знала.
- Как же сложно, - рассеянно пробормотала она, - мы и поговорить не можем, как следует... А! Вот смотри.
Песок возле ручья пришелся кстати. Пальцем она принялась чертить картинки, одну за другой. Два человечка, прямая линия - видимо, дорога, вокруг них - деревья (они не очень хорошо выходили у Розы, но догадаться было можно). Дорога тянулась дальше - девочка довела ее почти до самых корней дерева, и изобразила там несколько домиков, с крышей, окошками и дверьми. Больших домиков.
- Город, - сказала она, обводя пальцем окружность, в которую оказались заключены дома. - Город. Большо-ой... - развела руками, показывая, что и вправду, большой.
- Горь-ед… - повторил вслед за Розой чужак, потер заросшую щеку ладонью… и неожиданно указал на себя, - лиа.
Потом – на картинку на песке.
- Ле лиа. Эк… Кор-пус.
И совсем неожиданным жестом Кино закатал рукав потертой, грязной рубашки, обнажив предплечье, поросшее коротким, выгоревшим на солнце, подшерстком.
- Лиа. Горь-ед – лью-ди… Лью-ди? – вопросительно глянул Кино на девочку, будто спрашивал, правильно ли сказал незнакомое слово.
- Ого-о, - протянула Роза. Подтвердила: - Люди. Город. Кино, ты молодец, у тебя хорошо получается!
Девочка ласково погладила его по плечу.
- Так что, - спросила, - ты - идти - город?
Чужак покачал головой. Потом, осекшись, снова помотал ею и вскинул ладонь.
- Кино – лиа… Горь-ед – льюди. Льюди… Кино, - и тут лиа провел характерным жестом ребром ладони вдоль горла. И смешно захрипел – актером он был паршивым, но очень старался изобразить в красках, что именно произойдет.
Роза-Лия, хоть это и было непедагогично, очень искренне кивнула.
- Да. Люди убивают, - девочка опустила голову, заметно погрустнев. - И это очень плохо... Кино! - вскинулась она через полминутки. - Я - идти - от людей.
Показала на песке: "люди" - много маленьких человечков, себя - человечек, стоящий поодаль остальных, и пальцами изобразила, как уходит.
Чужак повторил вслед за девочкой её слова – со смешным акцентом, смягчая всевозможные буквы. Потом нарисовал рядом с её картинками свою – кривоватого человека, на которого указал со словами «Кино» и, вдалеке, другую, вторую фигурку.
- Эй-раани, - указал на неё лиа. Помедлил и добавил ей нечто, что должно было означать изгибы женской фигуры. Хмыкнул несколько смущенно. – Я… идь-ти…
Кино покачал головой; слов ему не хватало. Подумав, он поднял ладонь ко лбу и вгляделся вперед.

"Ищет какую-то женщину?" - мелькнула мысль у Лии.
- Эй-раани - госпожа. Кино, - она потыкала пальцем в загадочную нарисованную незнакомку, - где эта госпожа? Там? - она указала туда же, куда вглядывался до этого лиа.
Кино развел руками и вздохнул.
- Гос… гос-пожа идти… лью-ди, - он снова развел руками и откровенно криво улыбнулся.
- Эй-раани - лиа? - быстро спросила Роза, даже не скрывая волнения.
- Дья. Эй-раани Гелара. Тьи… - Кино вопросительно посмотрел на девочку и указал на свои глаза.
- Видеть? - подсказала та.
- Видь-еть… Тьи видьеть? – теперь уже и в голосе лиа слышалось волнение.
Роза грустно покачала головой.
- Я не видеть эй-раани, - виновато развела руками, - я не знать. Эй-раани... она какая?
Объяснить этот вопрос было сложно. Девочка вытянула из-за уха прядь темных волос, потом указала на свой глаз, на нос... пожала плечами и снова указала на нарисованную "госпожу".
- Гелара - какая она?
Кино приложил ладонь ко лбу, и на лице лиа отразилась растерянность, сменившаяся потом виноватой улыбкой. Единственное, что смог показать мужчина, это цвет волосы – темный, как у Розы или у него самого. И странный жест, с парой пасов руками, на воду.
Лия озадаченно потерла лоб.
- Гелара... Гелара, Гелара... - отчего-то у нее появилась уверенность, что эту женщину найти - можно. Что она, Роза-Лия, может найти эту женщину.
Вот только каким образом, мысль не подсказывала.
- Мы, я и ты - будем искать. Искать, - приложила ко лбу ладонь, вглядываясь сначала в одну сторону, потом в другую. - Искать и найти. Найти! - когда взгляд ее остановился на нарисванной женщине, она радостно улыбнулась и указала на нее пальцем. - Искать - и найти!
- Най-ти… - улыбнулся в ответ Кино; глаза лиа посветлели, и в них отчетливо прочиталась надежда. Потом, впрочем, чужак стал в секунду серьезным. – Лийя… Кино ис-кать. Лийа… льюди… - пауза, - пло-хо?
Он посмотрел на девочку и покачал головой:
- Лийа и… и? Кино ис-кать. Лийа – пло-хо… Лью-ди.
- Лия одна, - вздохнула девочка, показывая один палец. - Люди - нет. Люди - плохо. Лия - одна, - она поежилась, несмотря на то, что на ней была теплая (правда, слишком уж длинная и вытянутая - тоже, наверное, чужая) кофта, обняла себя руками. - Кино искать, Лия идти вместе. Да?
- Дья, - кивнул лиа и, потянувшись, осторожно погладил девочку по плечу. А потом нарисовал на песке меленькую фигурку – «Лийа», много больших – «льюди», а между ними – еще одну. С не то дубиной в руке, не то мечом – «Кино».
Девочка с нескрываемым уважнием посмотрела на Кино.
- Воин? - кое-как, изображая, что у нее в руке огромный, тяжелый и грозный для любого противника меч, она рубанула им наискосок по воздуху. - Ты - воин?
Кино осмотрел себя – грязного, тощего. Фыркнул. И кивнул, впрочем, с куда как серьезным видом.
- Дья. Во-ин… Во-ин эй-раани Лийа.
Роза-Лия радостно зажмурилась, заулыбалась.
- Ты хороший, - протянула она, - очень хороший. Друг.
И, решительно поднявшись, она подошла к Кино и крепко его обняла. Даже - погладила по голове.
С ним было тепло и спокойно, потому что он и правда был хороший, и, конечно, она ему доверяла и верила... хотя впервые увидела только сегодня.
- Лийа друг… - негромко отозвался Кино, и, улыбнувшись, зачем-то склонился над источником, разглядывая или высматривая что-то в воде. И высмотрел же, достав из ручья маленькую, с ноготь величиной, белую раковину, затесавшуюся среди камней, выложенных на дне. Протянул Розе.
Подарок страшно ее растрогал. Осторожно погладив чуть шероховатую поверхность ракушки, Роза убрала ее в карманчик на груди и застегнула его на обе пуговицы.
- Спасибо, Кино.
"За то, что я больше не одна", подумала она.