День: ночь с пятого августа на шестое
Фигура: ферзь D1
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)


Дорога вилась по предгорьям, между покрытых желтоватой летней травой холмов, иногда становивившихся выше, иногда - переходившях в почти плоские низины. То и дело попадались какие-то заставы, распаханные поля и другие признаки того, что эти земли принадлежат ЭКК.
Эйвёр развлекала Сазела историями - про лекарское дело, выбирая самые "детские", на пальцах объяснила мальчику, как из подручных средств сделать маленькую бомбу. Младший Дану не так давно был того же возраста, что и Сазел, а потом Эйвёр знала, как нужно разговаривать с мальчиком. Да и потом, ДанЛей был забавным, милым и умным ребенком.
За окном уже наливались густотой августовские сумерки, а на небе постепенно становились все ярче и ярче россыпи звезд… Мотор транспорта внезапно отчетливо заскрипел, застонал. Машина замерла.
Сазел, успевший немного задремать, тут же вскинул светлую голову и внимательно всмотрелся вперед. Сонное выражение стремительно покинуло лицо ребенка.
Эйвер, приподнявшись, выглянула в окно. Впереди, подсвечивая себе большими фонарями, переговаривались военный и те двое техников, что ехали в Штаб.
- Сломались, кажется... - озадаченно проговорила девушка, а потом улыбнулась лисенку. Он протянул что-то вроде «а-а…» и разочаровано откинулся в кресле.
- Мамина шхуна никогда не ломается.
Дану рассмеялась.
- Ты сравнил... Ваша шхуна - и этот битюг, - она похлопала ладошкой по креслу.
К окну подошел военный, сопровождавший транспорт, невысокий и крепкий парень чуть старше Дану, с короткой стрижкой и длинным, с легкой горбинкой, носом.
- Сломались, - он чуть приподнял фонарь, который держал в руке, - техники говорят, ничего страшного, но ночью чинить - гиблое дело. Тут родник рядом есть, разобьем лагерь, а утром поедем.
Сазел снова привстал и деловито осведомился:
- Тебе помочь?
Парень быстро покосился на Дану; девушка приподняла уголки губ. Военный хмыкнул:
- Надо пройтись к роднику, посмотреть, все ли там в порядке. Пойдем?
Мальчишка отстегнул ремень; кивнув Эйвёр с видом «не беспокойся, я обо всем позабочусь», Сазел выбрался из машины и вытянулся рядом с военным.
- Сазел, да? Я - Рэй, - парень кивнул в сторону узкой, едва видимой в сумерках, тропинки, петлявший куда-то в сторону от большой дороги, - держи фонарь. Будешь светить мне, хорошо?
- Конечно. А откуда ты знаешь, что там родник? – с подозрением спросил мальчик.
- Езжу здесь часто; а тут останавливаются, чтобы отдохнуть или набрать воды.
Рэй уверенно повел мальчика по тропинке. Свет фонаря выхватывал из густых, плавно перетекающих в ночь, сумерек, редкие густы, заросли травы, одинокие камни. Где-то трещали ночные цикады, и множественно отдельных звуков сливались в один, шедший, казалось, отовсюду.
Метров через пятьдесят от дороги тропинка прижималась к подошве невысокого холма и кончалась у старого и кряжистого дерева. У его корней был обложен камнями родник, тихо журчавший и ускользавший потом под землю.
Сазел остановился возле истока, наклонился и опустил ладони в воду. Они мигом заледенели и мальчишка недовольно поморщился, вытянул, отряхнул от капелек и вдруг… зажмурился, довольный контрастом холода и тепла. Рэй присел на корточки, напротив. Также, как и лисенок, опустил ладони в воду, зачерпнул немного и сделал глоток. Улыбнулся.
- У неё здесь странный вкус. Чистый и свежий.
- Была бы немного похолоднее, - мечтательно сказал мальчик и прикоснулся ладонью к воде…
И, отозвавшись на его слова, родник покрылся ледяной коркой. Сазел ойкнул.
Рэй озадаченно хмыкнул.
- И как же нам теперь воду доставать?
Лисенок не ответил. Он смотрел на родник широко раскрытыми глазами.
- Эй? - военный встал, подошел к мальчишке и осторожно тронул его за плечо, - ты чего, парень?
Мальчишка вскинул голову, потом снова с ужасом посмотрел на воду и отрицательно покачал головой, чуть заикаясь:
- Эт-то не я, да?
Рэй озадаченно провел ладонью по короткому и темному ежику волос.
- Ну, может и не ты... - казалось, военный растерян поведением младшего ДанЛея. Военный помолчал, а спустя пару секунд кивнул на фонарь, - давай лучше пройдемся еще, посмотрим - мало ли, что за холмом может быть.
Сазел нерешительно взял Рея за руку. Нахальство и бравость растворились. Парень взлохматил светлые волосы мальчишки.
- Готов задать трепку местным чудовищам и защитить прекрасную леди в транспорте?
Держа ребенка за руку, Рэй обошел кругом холм - но там никого не было, только вспорхнули из кустов ночные птицы, да испуганно сверкнули глазами сурки, большие, по колено человеку. Пока шла "разведка" военный рассказывал Сазелу про местные холмы - по сути, ничего интересного, но Рэй болтал не переставая. Лисенок молчал. И старался держать руки на виду. И смотрел на собственные пальцы с подозрением. Очень сильным подозрением. Оборвав Рея на полуслове, он неожиданно жалобно спросил:
- Лагерь мы будем ставить у ручья?
- Нет, ты что? Хочешь, чтобы нас комары обглодали до костей? Дальше поставим, чтобы до воды просто не так далеко было ходить.
Лисенок помрачнел.
- И как я Эйвёр объясню ледяную скульптуру на месте ручья?
- Она уже давно растаяла, - приподнял брови Рэй, - жара такая.
- Надеюсь… - вздохнул мальчик.
- Пока перенесем вещи, лед уж точно растает. Ничего твоя прекрасная леди не увидит, - Рэй отдал Сазелу фонарь, - пойдем обратно.

Darkness, Соуль

День: 5 августа (середина дня)
Фигура: пешка С2
Ход: без хода
Официальная клетка: С2
Фактическое местоположение: С2

Когда Дентон вошел в комнату, Эрис лежала на полу – одна рука, больная, за спиной, вторая под грудью, ноги удивительно прямые, словно и не расслабленные… Он обрадовался, что не подбежал к ней в порыве беспокойства, потому что в следующую секунду она поднялась на левой руке с тяжелым вздохом. Снова опустилась.
- Отжимания? Поздняя зарядка? – как ни в чем не бывало, поинтересовался он. Эрис замерла на подъеме.
- Пшел вон, - ответила она в своем обычном тоне. «Явно идет на поправку», подумал Дентон.
- И ты здравствуй, - не меняя интонации, продолжал он. – Я тут зашел тебя проведать, узнать, как замечательно идут твои дела…
- Оглох? Мне хватит и одной руки, чтобы запустить в тебя чем-нибудь тяжелым.
- Я тоже обожаю тебя, моя неземная, моя прелестная королева фей. Вот только твоя агрессивность меня настораживает. Прямо-таки заставляет волей-неволей решить, что тебе нужен доктор, если случилось осложнение на нервную систему. С твоего позволения, я перестану тебе докучать, пойду к нему и попрошу сделать тебе пару уколов в твою очаровательную...
Ему показалось, или она тихонько зарычала? «Зарядка» окончилась – подогнув под себя одно колено, Эрис поднялась на ноги (правая рука снова повисла плетью), затем опустилась на край кровати и посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.
- Ну заткнись уже, ладно? – попросила она. Дентон возликовал.
- Узнаю нашу крошку. Давай-ка теперь перейдем к делу, по которому я пришел.
- Давай, - с наконец-то проявившимся интересом согласилась девушка.
Дентон, понизив голос, спросил:
- Ты и в самом деле не знаешь, с чего вдруг кристалл…
- Да знаю, - оборвала его Эрис, и он с удивлением отметил, что в ее голосе вдруг снова зазвенел холодный металл. Холодный и бритвенно-острый. – Но я ни с кем не буду об этом говорить, ясно?
- Даже с Калебом? – погрустнел Дентон.
- Разве что с ним. Выметайся.
Дентон пожал плечами и направился к дверям.
- Мне вот только интересно, - сказал он, ни к кому напрямую не обращаясь и уставившись в пустой коридор, - когда ты с ним разговариваешь, он вообще отвечает?..

Негодованию Фиерса не было предела – сорвать выступление непосредственно в ночь перед выступлением не могло быть ничем иным, как наглостью в высшей степени. Доктор Нольвенн с трудом убедил его, что симулировать такое невозможно, и дело действительно в «поломке» кристалла.
От Фиерса не укрылось то, что доктор старается выразиться как можно пространней. Особенно когда он поинтересовался, что именно в кристалле «поломалось».
- Мы… еще не выясняли. Загадочные, воистину загадочные причины. Склонны считать, что при прошлой зарядке маг допустил ошибку.
- А при нынешней, надеюсь, не допустил? – буркнул майор. Тут доктор уже не выдержал.
- Милейший, извините, но почему вы решили допрашивать именно меня? Моё дело – самочувствие пациентки! Я ни малейшего понятия не имею о том, как происходит процесс зарядки! Вы можете обратиться напрямую к юной магессе и узнать все у нее; удачного дня!
Взмахнув полами белого халата, Нольвенн удалился. Майору осталось только пожать плечами. И отправиться к Ренн.

Он нашел ее в столовой, за тарелкой остывшей гречневой каше. Ренн задумчиво ковыряла ее вилкой, но смотрела при этом в стену.
- Привет, - сказал майор. Девушка вздрогнула и уронила вилку.
- Ой, - пробормотала она, краснея, - майор, вы подкрались незаметно.
- Это моя работа, - без тени улыбки сообщил Фиерс. – Хотел поговорить с тобой насчет Эрис.
Ренн покраснела еще больше и, сама почувствовав это, тут же подперла руками обе щеки, чтобы предательский румянец был не так заметен.
- Ты не догадываешься, что у нее стряслось с кристаллом?
- Наверное, недозарядили в прошлый раз, - она дернула плечом. – Поговорить бы с тем, кто это делал, но говорят, он уехал еще до меня.
- А она, то есть Эрис, могла этого не заметить?
- Теоретически – да, - осторожно сказала Ренн.
Фиерс вздохнул.
- Вот и ясно, что ничего не ясно. Но… я надеюсь, ты-то все сделала вчера добросовестно? Если до отхода случится еще что-нибудь подобное, я скормлю вас всех Церберу и выйду на задание один.
Он вышел из столовой сильно расстроенным. А Ренн отчего-то именно сейчас почувствовала себя на редкость скверно, осознав достаточную мерзость своего поступка.
На край тарелки с кашей приземлилась сонная муха.

Orrofin, V-Z, Соуль

День: пятое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (ОНР)

В следующий раз они смогли поговорить только в лаборатории у Джейма. Всё дело было в том, что двигатель их машины по неведомым причинам начал барахлить, и обильно сдобрил атмосферу кабины порцией смрадных выхлопных газов. В итоге все, включая невозмутимого шофёра, к концу поездки были жёлто-зелёного цвета и старались не открывать рот без веского на то основания. Да и вообще, совершать какие-либо действия, требующие участия вестибулярного аппарата. Выйдя, Страмарк сердито, но очень тихо, так, что ее едва услышали, выругалась,однако, сразу лезть под капот не стала.
- Думаю, нам надо выпить, - изрёк Манфрейд уже в мастерской, когда почувствовал, что дар речи вновь ему доступен. - Всем и крепкого.
- Что, опять? - ужаснулся Джейм. - Мне и вчера хватило... да и зачем, собственно?
- По-моему, Гилберт просто отдыхает. Или ты изобрел что-то необычное и горишь желанием проверить? - поинтересовалась Страмарк, занимая один из двух стульев возле рабочего стола Джейма.
- Я не просто отдыхаю! - Гил почти возмутился. - Я отдыхаю заслуженно и без надежды на полное восстановление сил. И, да, кое-что изобрел, хотя наше патентное бюро в восторге не будет.
Манфрейд сунул руку за борт редингота и извлёк плоскую фляжку, примрено в две ладони длинной.
- Опытный образец, а в седьмой лаборатории ещё есть. Понравится - отправим кого-нибудь. Ну, кто будет пробовать?
Страмарк повернула голову:
- Что это?
- Алкоголь. Настойка на местных травах с приятным вкусом и таким градусом крепости, что я его даже посчитать точно не смог. Самое то, что сейчас надо, - Гилберт был кристалльно честен и абсолютно безжалостен.
- Вы в этом настолько уверены? - уточнил Ростис со страдальческим видом. - Нет, правы были те, кто говорил, что инженер-алхимик делает ради прибыли то, что простой алхимик делает из удовольствия.
- Уверен? Я уже это пробовал и, как видите, жив!
Страмарк неопределенно покачала головой. Знакомым жестом она скрестила руки на спинке стула, наблюдая начальников.
- Да вроде бы на результат "Искупления" не похожи, - признал Джейм.
- Ну, так кто рискнёт первым? - то, что следующий будет рисковать вторым Гил подразумевал самим своим тоном, прозрачно намекавшим, что такое недоверие его алхимическим талантам - это почти оскорбление.
Еще несколько фраз, и фляга все-таки пошла по кругу, причем первой досталась Вейонке. Особенность Страмарк - подобно пушистому тигренку, брать окружающих за шкирки и, оттаскивая от опасностей, оберегать, знал весь ОНР. Девушка сказала, что с ней ничего не случится точно и решительно сделала глоток. Горло обожгло. Губы сжались в линию. Страмарк молча передала флягу Ростису. Джейм с подозрением осмотрел флягу, тяжело вздохнул, пробормотал: "Ну вот, вынуждаете собственным словам противоречить" и тоже отпил. Слегка поперхнулся, медленно выдохнул и вернул флягу хозяину.
Гилберт ласково посмотрел на своих визави любящим взглядом нежного вампира, и тоже сделал приличный глоток, на некоторое время лишившись возможности дышать.
- Хоррошо! - наконец сказал он. - Но мало. Надо кого-то послать в седьмую. Там есть...кхм...чуть-чуть.
В седьмую лабораторию послали первого выловленного в коридоре сотрудника. Страмарк вернулась, прикрыла дверь и прислонилась к ней. На кончике языка оставался пряно-приторный вкус полыни, а в горло как будто насыпали перца. Зато исчез аромат гари, преследовавший после поездки. Вейонке тряхнула головой.
- Как это вообще называется? - поинтересовася Джейм.
- Сначала я решил, что название должно отражать содержимое. Потом понял, что "Artemisia absinthium fortis" будет звучать несколько громоздко, к тому же, оно не отражает суть. Поэтому, пусть оно называется "Зелёная фея", - Гилберт уселся на край столешницы и покачал ногой, мечтательно глядя куда-то в потолок. Ему постепенно становилось хорошо.
- После глотка десятого феи безусловно появятся... - помедлив, изрекла Страмарк.
Вернулся сотрудник. Но не с одной, двумя или тремя бутылками "Зеленой феи", а с небольшим квадратным ящиком. Открывшая дверь Вейонке приняла груз слегка рассеяно. Сотрудник посмотрел с подозрением, и ему пришлось объяснить, что это особый химический систав, необходимый советнику по техническим вопросам.

- Только после десятого? - поднял брови Джейм. - Боюсь, могут и раньше... не факт, что зеленые.
- Других не заметил во время испытаний, - был им ответ, причём таким тоном, что сложно разобрать: сарказм ли это или чистая правда. - Во всяком случае, лаборанты очень неплохо пели.
Вейонке заглянула в ящик. Бутылки были небольшими, высотой в ладонь и с широкими горлышками. Ненадолго задумавшись, Страмарк отдала одну Гилберту, вторую - Джейму, третью взяла себе. За бледно-зеленым стеклом плескалась густо-изумрудная жидкость. Сильные пальцы открутили крышку, и всех троих окутал терпкий и вяжущий горьковатый аромат полыни.
- ...во имя Феррет, Рейта и святого Ростиса, - негромко произнесла техномагесса.
- Благословляю вас, дети мои, на подвиги во имя науки, - вздохнул Джейм, открывая свою бутылку.
- Аминь! - и бутыли звонко соприкоснулись горлышками. Жить становилось всё веселее...
...после того, как открыли вторые, Страмарк села на пол. На ее щеках появился легкий румянец. Пальцами девушка постучала по металлу пола и задумчиво заметила:
- Мне тут пришла в голову мысль о маленьких "Скалах". Множестве маленьких "Скал" с к
рохотными двигателями...
Ростис задумался. Мысль казалась логичной, но он все же уточнил:
- Зачем?
- Ну... вот, представь себе, - Страмарк как-то неожиданно перешла на "ты", - маленького такого паучка, который бегает сам. Механического... Ораву механических паучков.
- Можно и не маленького... - задумался Джейм. - В зависимости от функции... если нападать или грузы таскать...
- Берем кристалл, в него запихиваем, например, земляную элементальку...
- Мааааленькую такую, - уточнил Манфрейд, восседающий посреди рабочего стола Ростиса в позе расслабления духа и концентрации воли. - Как паучки.
- Ага... ага, вот дай мне мел, рядом с тобой лежит, - подняла руку Страмарк.
- Держи...держи... ага, вот теперь держи! - с третьей попытки поймав вертлявый кусок известняка, Гил опасно перегнулся со стола и протянул мел Вейонке, так и застыв в неудобопредставимой позе. Техномагесса сжала мел двумя пальцами, поднесла кусочек к виску, обдумывая задачу минуты две.
Манфрейд с грохотом навернулся со стола.
- Всё в мире преходяще, - философски заметил он, не делая попыток встать. - И приходяще. Что-то преходит, а что-то к нам приходит. Вот как пол например. А вот закуска к нам так и не приходит. Почему? Скажу вам, секрета нет: потому что мы совершенно об этом не подумали заранее. Вот так причина разрушает следствие своим отсутствием. Вот так несуществующее влияет на бытие.
- Бытие определяет сознание, - машинально заметил Ростис, не вдаваясь в подробности того, что именно что определяет. Задача его интересовала куда больше. - А если создать мор'ана, но не доводить до материализации, а в середине творения вселить в механизм? Или еще некросущество можно...
- Мне голем больше нравится, - Страмарк разломила мел и положила половинку рядом.
Девушка пересела, подвернув под себя пятки и протянула руку. Краешек мела оставил на полу белую точку. Потом еще одну. Затем еще. Тук-тук - мысли стучались о виски примерно так же, заторможено и гулко.
- Сейчас, начальник, выведу...
На полу появилась первая формула.
- Так, только при таком подходе слишком уж хороший металл нужен, чтобы выдержать. А если так?
Вторая половинка мела, оказавшись в пальцах Ростиса, вывела иную, похожую формулу. Страмарк решительно стерла половину его тождества и переписала. Получился третий вариант.
- Тоже подходит, - согласился Джейм. - А если дальше вот так...
Мел вывел новую формулу. На этот раз Страмарк стерла только две переменные.
- Вам понадобится форма! - продолжал сентенциировать Гил. - Форма для сути. Сейчас сделаю.
Он выставил перед собой ладони, сосредоточился...и в комнате резко похолодало, причём так, что пар начал вырываться изо ртов.
- Ой. Не то. Какие любопытные тут двоящиеся линии силы! Тааак! - потеплело, но одна из бутылок тут же взорвалась градом осколков. - Вот!
Манфрейд, проявляя чудеса эквилибристики, ногами снял получившийся от заморозки "зелёной феи" кусок льда с края столешницы и взял его в руки. Спустя некоторое время то, что венчало его ладонь стало приблизительно походить на ледяного паука очень трудной судьбы, детство когторого было исполнено опасностей и превратностей. Страмарк вскинула голову; защелкали, настраиваясь на проявление абстрактной фантазии Гилберта, окуляры.

- Ему нужно лицо, - сказал тот, уловив в движении очков Вейонке что-то своё. - Сейчасс, вс-сё будет.
Некоторое время он разминал лёд пальцами, а потом представил на строгий суд присутствующей общественности своё творение. Лик мастера ДанЛея на паучьем теле смотрелся одновременно инфернально и неожиданно трогательно.
- А почему именно паук? - задумчиво вопросил в пространство Джейм. - Четыре ноги обладают не меньшей устойчивостью... может, попробовать...
Он помедлил, припоминая, что "Гончая" уже есть, и озвучил мысль:
- Может, попробовать фелиноидный вариант?
- Кот с лицом ДанЛея? - ужаснулась Страмарк, продолжая рисовать. Чертеж, выходивший из-под ее пальцев, получался довольно условным, но вполне внятным. - Сейчас...
Она ударила ладонями по полу, и тонкий слой металла послушно свернулся в несколько спиралей, которые начали свиваться, образуя силуэт крохотного, короткохвостого кота с вислыми ушами. Техномагесса использовала металл, как пластилин, лепя то, что требовалось, и не обращая внимания на появившиеся в полу неглубокие, в пол пальца глубиной прожилки.
- Уши поострее, может? - предположил Ростис. - Лучше сенсоры получатся...
Страмарк смяла их, вытягивая.
- И лицо мастера Вензела. А то он решит, что мы его не любим! - логика допившегося до глубокого философского понимания мира Манфрейда поражала воображение. - А вот схема потоков! Пусть она будет полна жизни.
Тонкие ледяные полоски одна за одной ложились на металлическую поверхность кошки, образуя сложный узор.
- Берем сущность мор'ана и переселяем... - Страмарк мечтательно вытянулась на полу, не обращая внимания на меловые формулы и чертежи, и подперла подбородок ладонями.
- Сейчас... - снежное сияние завихрилось между ладонями Джейма, и он осторожно поднес его к узору. - Сейчас будет призыв и вселение, спасибо за базовую структуру, Гилберт...
Вейонке протянула руку и поправила хвост кота, шлифуя получившуюся живую скульптуру любовно, как истинный художник; потом девушка зевнула и потерла скулу запястьем, а после - легла, опустив голову на предплечье.
- Кис-кис-кис...
С некоторым скрежетом кот шевельнулся, выпустил когти, уперся лапами в пол, потягиваясь.
- О, работает! - весело констатировал Джейм.
- Кис-кис-кис-кис... - повторила Страмарк, и металлическое животное, мяукнув, припало на передние лапы, а потом подошло и принялось тереться о ноги Манфрейда, оглашая мастерскую протяжным, переливчатым скрежетом, отдаленно напоминавшим урчание.
- Хорошая киска, - растеряно проборматал Гил, несколько содрагаясь от сочетания серьёзного лица Вензела и кошачьего тела. - Инетересно, чем тебе кормить? Чугунной рыбой?
- Что, рыбу тоже создавать и оживлять Холодом? - оживился Ростис. - Мысль интересная...
- Давай попробуем, - оживилась Вейонке. - Иди сюда, Джейм!
Ростис немедля передвинулся поближе, разминая пальцы, на которых уже заплясали ледяные искры.
- А ты, - Гилберт сфокусировал взгляд на коте. - Иди на кухню и принеси нам чего-нибудь поесть. А...а мы тебя за это погладим, вот!
Чтобы не быть голословным, он тут же погладил кота просто так, видимо, в качестве аванса. Как ни странно, зверь Манфрейда понял. Кот снова заурчал, затарахтел, и, скрежетая деталями, направился в коридор. Под уход животного, Гилберт предложил отметить его создание, и техномаги открыли по новой бутылке. Тост был торжественным и длинным. Он повторился, когда кот вернулся, волоча в зубах пакет с сухим пайком - надо же было виновнику торжества услышать, что пьют именно в его честь? Надо. А потом отметили и то, что кот так ясно и хорошо понимает приказы и умеет находить кухню на незнакомом крейсере. Выпили за разумных существ. За Бога, их создателя. За техномагов, святых и апостолов его.
Затем коту создали рыбу. Создание рыбы отметили тоже. Кот не стал ее почему-то есть и пришлось разобрать, а металлические части сравнять с полом, с чем Вейонке справилась с попытки пятой или шестой, чего за ней прежде не замечалось. Обычно выходило с первой. Отметили, что кот такой разборчивый. Выпили за упокой рыбы и за упокой упокоя…

День: шестое августа, вечер.
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8
(совместно с Orrofin)
Лагерь "Золотых стрел" уже к вечеру после прибытия Кира с фино на руках изнывал от любопытства.
Уважаемый цей-инами Сайамар строго запретил беспокоить спящих, а сам куда-то исчез, так что, ситуация сложилась просто ужасная.
С одной стороны, тигролюди очень уважали Гуляющего по Лесу и нарушить его предписание не могли, а с другой, их терзало любопытство, доставшееся от далёких кошачьих предков. Был допрошен с пристрастием Нартэн, но его быстро пришлось оставить, так как ничего путного Пришелец рассказать не смог, только нагнал туману. Все, кто хоть мельком видел прибытие Кира в лагерь тотчас же сравнили смутные воспоминания, но единой картины так и не получилось: кто говорил, что ученик Сайамара нёс бездыханной и начавшее коченеть тельце, а кто, что беседовал с фино о чём-то своём.
Одним словом, в тому моменту, когда солнце коснулось клубящихся на западе облаков, "Стрелы" были доведены до крайней степени неудовлетворённого любопытства, а до того скромная персона Кира обросла чуть ли не мифическими атрибутами.
И вот, убедив себя и окружающих, что, как командир, она имеет такое право, Шейса Жало Осы стояла над маленькой фино и с любопытством её разглядывала. Нартэн, на удивление всему отряду тепло общающийся с бесстрашной воительницей, стоял рядом, задумчиво накручивая длинную косицу на палец.
Чужое теплое дыхание шевелило короткие волосы на голове. Сон Кинны был некрепким сейчас, она перевернулась на бок, случайно задев рукой Кира, и от неожиданного прикосновения проснулась.
- Ой, - только и смогла сказать фино, увидев незнакомцев.
Над ней возвышалась женщина цей-ин, крупная, как и все тигролюди, но каким-то странынм образом умудряющаяся выглядеть изящно. Поджарое тигирное тело, маленькие, но каменно крепкие мышцы, играющие при каждом движении, правильные черты лица, коса в руку толщиной, переброшенная на грудь, всё это делало её похожей на храбрую деву-воительницу из древних легенд. А когда на неё упал луч солнца, сходство сделалось окончательынм: её шерсть была золотистой и чуть светилась.
- Здравствуй, маленькая сестра, - сказала она, опускаяясь на колени рядом с Кинной. - Хорошо ли тебе спалось?
Фино ошарашено потрясла головой. Виски отозвались ухающей болью.
- Хорошо, - осторожно промямлила она, пытаясь сообразить, где она, кто рядом с ней, и почему от них так сильно веет тревожным любопытством.
- Я Шейса, прозванная своими соплеменниками Жалом Осы, - представилась цей-ин и добавила, не без гордости. - Капитан первой полусотни "Золотых стрел" на службе дома Камеда.
Девушке мало что сказало последнее пояснение, но она поняла, что для полутигрицы это было очень важно.
- О-о-о, - протянула фино, выражая этим междометием свой пиетет, - очень приятно. Мое имя Кинна.
- А я Нартэн, - смуглый человек средних лет опустился рядом на одно колено. - Здесь меня зовут Пришельцем, и я счастлив засвидетельствовать вам моё почтение.
У него было очень интересное лицо: узкие, чуть раскосые глаза, тонкие губы, бородка клинышком и роскошных размеров нос. Веяло от него всё тем же интересом и, немножко, усталостью от жизни. Его серые глаза смотрели на мир явно дольше, чем он хотел показать.
Фино посмотрела на Нартэна и непроизвольно нахмурила лоб. Он ощущался каким-то очень чуждым, и это впечатление было ново для Кинны.
- Вы Пришелец, потому что пришли из-за моря, да? – в лоб спросила она, немного внутренне напрягшись.
- Нет, - губы человека тронула улыбка. - Просто, я как-то заблудился в лесу и вышел к цей-инам, упражняющимся в стрельбе на звук. После того, как я отбил седьмую стрелу, они меня признали и опустили луки. С тех пор и зовут Пришельцем.
- Заблудились в лесу-у?.. – для Кинны это заявление было чем-то из разряда фантастики. Ведь каждая травинка может дать подсказку. Маленькая фино никак не могла уяснить, что далеко не все могут общаться с лесом так, как это делают представители ее народа.
- Ну да, - хохотнула Шейса. - Нартэн до сих пор не может корень шер отличить от травы костянки!
Кинне показалось, что Пришельцу стало неуютно от этого разговора.
- Долго я спала? – невпопад, желая просто сменить тему, спросила она, запустив пальцы в короткую, но густую белую шевелюру.

- Кир Сайамар-дангэ принёс тебя сегодня утром, - отозвалась Шейса. - Сейчас солнце готовится уйти за океан.
- Как ты себя чувствуешь? - Нартэн изучал Кинну пристально и с сочувствием. - нигде не болит?
- Сегодня утром, - эхом откликнулась девушка, - а какое сегодня число?..
Возможно, ее вопрос прозвучал нелепо, но фино помнила только ночь ухода рысенка. Дальше – переплетение сна и реальности, и теперь казалось, что прошла целая вечность.
- Сейчас шестое августа, - ответил Пришелец. - Но всё же ответь, как ты себя чувствуешь?
Шестое августа! О, Средоточие, сколько прошло времени… Кинна извлекла из волос пожухшую травинку и задумчиво на нее посмотрела. Пальцы дрожали.
- Спасибо. Вроде бы ничего, но слабость такая в руках… - проговорила Тонко Чувствующая и добавила уже себе под нос, - Курт меня придушит…
- Я попробую помочь. Не шевелись, пожалуйста, - Нартэн взял кисти фино в свои ладони, закрыл глаза, сосредоточился и...
Кинну словно бы ударила холодная, несущая свежесть молния. На какую-то долю секунды, каждая клетка её тела наполнилась лёгкой, пьянящей энергией, котора, уходя, забирала с собой что-то тяжёлое и лишнее. Это чувство длилось несколько мгнвоений, а потом Пришелец разжал пальцы, и сила ушла, оставив чувство свежести и бодрости.
- Может мне и не стоило это делать на ночь глядя. Ты теперь едва ли сможешь заснуть, но после тяжёлых испытаний подобыне вещи полезны, да.
- Шейса! - зычно взревел кто-то сзади. - Гони своих котяток по щелям - буря идёт!
Что-то закрыло Кинне свет вечернего солнца, и рядом с Жалом Осы встал...похоже, народ цей-инов был создан только для того, чтобы потрясать фино своими размерами.
Этот воин с толстенной, чёрной, как смола, косой, был таких устрашающих размеров, что даже опора Жизни рядом с ним казался бы подростком.

Ветер действительно усиливался. Тревожно перешептывались травы, смолкли обычно говорливые лесные птицы. Кинна покосилась на Кира. Тот лежал недвижимо, и лишь ритмичное вздымание груди говорило о том, что жизнь его не покинула.
- Хха, опять Саймаров котёнок в отключке! - продолжал громыхать гигантский цей-ин. - Ладно, дотащу его! Иди собирай своих.
- Нартэн, позаботься о гостье! - совершенно иначе, командно и коротко бросила Шейса и громадными прыжками ускакала в дальнюю часть поляны, резкими воплями созывая своих.
- Вот это баба, я понимаю! Огонь - не баба! - фыркнул гигант, провожая Жало Осы хищным взглядом. - Так, вы валите отсюда, а я этого задохлика дотащу. Ну!
Нартэн протянул Кинне руку, предлагая помощь.
Фино благодарно кивнула, и ее маленькая ладошка легла в широкую теплую ладонь Пришельца. Обретя вертикальное положение, она легким кивком головы указала на вновь подошедшего и одними губами, чуть слышно, спросила:
- А кто это?..
- Рейтенар Скала. Краса, гордость и воплощение мужской силы среди цей-инов. Потом расскажу дальше, побежали!
И маг Земли припустил к исполинским майре, кольцом обступавших поляну. Среди корней зелёных гигантов виднелись двери, сделанные явно под цей-инский рост и сложение. К одной из таких Нартэн и устремился.
Кинна даже среди фино не отличалась быстротой передвижения, а представители ее народа и так были бегуны неважные. Нагнав Пришельца у самого дерева, она послушно забежала в открытую дверь, и оглянулась.
- Поберегись! - рявкнули снаружи, и Нартэн едва успел отпихнуть Кинну с прохода, когда в дверной проём практически влетело всё ещё несознательное тело Кира.
Следом за ним в помещение ворвался Рейтенар и с шумом захлопнул дверь.
- Ух! - выдохнул он, вслушиваясь в усиливающиеся завывания ветра снаружи. - Надеюсь, мои успели!
Сзади тихо застонал Кир. Кинна бросилась к распластанному цей-ину и обеспокоенно посмотрела ему в лицо. Удостоверившись, что изданный им звук скорее являлся стоном неудачно разбуженного, чем стоном боли, фино зло зыркнула на гиганта.
- Не мешок с картошкой несешь! – зашипела она, непроизвольно сжимая маленькие кулаки.
- Ха! - Рейтенар различил в потёмках силуэт фино и попытался потрепать её по голове. - Это, сестрёнка, как посмотреть.
- Шёл бы ты, - раздалось с той стороны, где должен был быть Кир. - Далеко. В лес. Погулять.
Упираясь всеми лапами, Кир смог подняться, но тут же пошатнулся: полумрак комнаты сперва показался ему собственным замутнённым зрением.

Фино поймала его руку и едва заметно сжала ладонь. Непонятно, чего было больше в этом жесте – желания поддержать или желания самой найти поддержку.
- Порядок? – покосилась она на своего недавнего спасителя.
- Да...кажется, - Кир несколько раз дёрнул шкурой, повёл хвостом и лишь после этого ответно сжал ладонь Кинны. - Где это мы и что случилось?
- До нас дотянулся язык Шторма, кажется, - ответил Нартэн. - Мы укрылись в чьей-то казарме, а тебя принёс Рейтенар.
- Не благодари, Кир, - по тону чувствовалось, что Скала усмехается.
Кир закусил губу. Его всегда бесило то, что командир второй полусотни всегда называет его по имени, как бы подчёркивая отсутствие прозвища.
- Желчь - это чернила дурного сердца, - невольно процитировала фино, как всегда, не успев вовремя попридержать язык.
В полумраке раздался тихий, чуть удивлённый смешок Нартэна.
- Сейчас я сделаю свет, - безразлично отозвался Кир, но в душе его Кинна могла прочитать предвкушение и злорадство.
А потом молодой цей-ин сосредоточился, и будто бы пропал начисто, перестав чувствовать что-либо. Сперва ничего особенного не происходило, а потом его шерсть засветилась мягким серебристым светом, легко отодвинувшим тени в самые дальние углы.
Стало видно, что казарма цей-инов представляет из себя круглое, довольно просторное помещение с соломенными лежаками, расположенными полукольцом от входа, и деревянной, чуть возвышающейся, поверхностью в центре. На стенах висело несколько мотков тетивы, а у дальней от двери части стены стоит ровно десять колчанов, полных стрел, каждая из которых была чуть ли не в руку Кинны толщиной.
Рейтенар невольно зашипел и отодвинулся подальше от Кира. Он явно побаивался того, чего не мог объяснить. Тонко Чувствующая, хоть и была морально подготовлена к чему-то не вполне обычному эмоциональным фоном Кира, в первый момент чуть дернула рукой в порыве отойти, но потом лицо ее озарила непроизвольная улыбка, и фино, со свойственной ей непосредственностью, прошептала:
- Ой, а можно… погладить? – и, не дожидаясь ответа, легко провела свободной рукой вдоль спины цей-ина. Пальцы нежно тонули в мягкой полосатой шкуре.
- Можно, - ответил Кир, удивлённый ничуть не меньше остальных.
Он-то намеревался вызвать свечение стен и потолка, так что, получив столь странный эффект, всерьёз обеспокоился, удастся ли вернуть всё обратно. Кинна заливисто засмеялась, уловив настроение стоящего рядом. О причинах этого безудержного хохота остальные могли лишь догадываться, впрочем, в их праве было списать эту смеховую истерику на пошатнувшееся после пережитого душевное равновесие маленькой лиа.
Тем временем и Нартэн, и Рейтенар уже расположились на лежаках. Цей-ин, по солдатской привычке, моментально заснул, памятуя о том, что ночью возможно выдвижение. Чародей же с интересом наблюдал за Киром и Кинной. Странно они выглядели - огромный тигрочеловек со светящейся шерстью и тоненькая, хрупкая фино.
Кир переступил лапами и опустился прямо на пол, явно подставляя спину для поглаживания.
- А ты му-рчать умеешь? – встав на колени и уже двумя руками теребя прекрасную шкуру, тихо икая от смеха, продолжила допрос Кинна. Тискать цей-ина доставляло ей видимое удовольствие.
Когда узкие ладошки фино скрылись в его шерсти, Кир на мгновение застыл. Неожиданно для самого себя он почувствовал... нет, не саму Кинну. Скорее что-то глубинное, крохотную зелёную искорку, пульсирующую в такт биению её сердца. Этот трепещущий огонёк разгорался и гас, но почему-то ощущения хрупкости не возникало, напротив! Угадывалось за ним что-то такое, что можно назвать как угодно, но уж точно не хрупким. Шэа.
В ответ на вопрос Кинны, где-то внутри тигриной половины Кира раздалось негромкое басовитое гудение.
Нартэн, судя по всему, был близок к тому, чтобы расхохотаться.
- Прево-сходно! - искренне восхитилась девчонка, подумав, что им очень повезло, что насмешливый гигант уже видел сны. Рейтенар ей не понравился. Своей манерой общения он очень напоминал Толу. Вспомнив про сестер по отряду, Кинна внезапно погрустнела. И даже на секунду прекратила наглаживать Кира. Потом пальцы опять заскользили по тигриной спине, но как-то по-другому, задумчиво… Не совладав с испортившимся настроением, фино резко встала и обошла Кира. Сейчас, когда он лежал, они были практически одного роста, и Кинна впервые могла посмотреть на него не снизу вверх.
- Спасибо тебе… за все, - серьезно сказала она, а потом порывисто обняла его лицо руками и чмокнула в щеку. Испугавшись возможной отрицательной реакции, она быстро убежала на свободный лежак, соседний с тем, что занимал Нартэн.
- Ничего не говори, - обратилась фино не то к Пришельцу, не то сама к себе, и свернулась в уютный клубок.

дуэт с Тёмный Омут)))

День: седьмое августа, раннее утро
Фигура: конь g8
Ход: без хода
Официальная клетка: f6
Фактическое местоположение: f6

Фино уже спали. Или, по крайней мере, делали вид. Стон ветра постепенно затухал, отражаясь от густой смрадной жижи. Курт залез повыше – подальше от тех, кто мог бы прочитать его настроение. На душе было погано. Он вспоминал разговор с алькоро.

Проводив Ату до места, где она может расположиться, чтобы отдохнуть, Курт брел по деревенской улочке, когда увидел Ялль’Ри в сопровождении своего отряда. Они как раз заходили в дом, но волшебница остановилась, пропуская девочек вперед, и жестом дала понять, чтобы он подождал.
Перекинувшись несколькими фразами с ученицей, Ялль’Ри отпустила её и повернулась к Курту. Уведя воина чуть в сторону от дома, алькоро вздохнула и прикрыла третий глаз, словно пытаясь за что-то извиниться или смущаясь.
- Я переговорила с девочками, Курт. Постараюсь передать свои мысли и ощущения как можно более чётче и адекватнее, но ситуация сложная. Мне удалось выяснить их основные претензии к тебе. И первая – они заявили, что «он сам не знает, чего хочет от нас». Привожу почти дословно. И вторая – они убеждены, что ты не до конца искренен с ними в своих чувствах, что-то скрываешь. Я уговорила их сдерживаться и не говорить с тобой о твоих же чувствах – в обмен на то, что ты постараешься быть с ними не столь резким.

Когда Ялль’Ри заговорила о второй причине, он сразу подумал о том, что девчонки могли почувствовать… нет-нет-нет, это было невозможно, они бы не сдержались и точно подкольнули бы его. Идиот, тогда он думал, что это самая большая его сложность.

- Хорошо, я постараюсь, спасибо Вам.

Ялль’Ри вздохнула ещё раз и свела вместе кончики пальцев.
- Не за что… Это обычная житейская чепуха, на мой взгляд, есть кое-что посерьёзнее… Я говорила с ними в присутствии Ласии, она чувствовала их эмоции, пронаблюдала и сделала выводы. Они, твои подопечные – очень разные, очень. В обыденной жизни эта разница не была особенно заметна, но вот когда ситуация выходит за рамки обычного – то может случиться что угодно… Очень прошу – пока я не скажу «всё» - не говори ничего, мне сложно об этом говорить. Первое – что касается Аты. Она носит имя чистокровной и ею считается, но она высока ростом для своей расы, и у неё длинные волосы. Ласия сначала сочла её полукровкой, и не сдержала удивление, услышав её имя. Судя по всему, сама Ата привыкла себя считать чистокровной фино… Но некие зародыши сомнений у неё были, и возможно вторая причина её ухода к реке – именно сомнения. Остальные девочки эту заминку заметили, и, я уверена, запомнили. Особенно меня беспокоит Тола – она наиболее резка и наименее сдержана, и может даже поступиться негласным кодексом поведения… Вида, скорее всего, находится под её влиянием, но говорить более определённо я не могу. Илая резкостей не одобряет, и вообще она склонная не судить, а понимать. Если мне будет позволено попробовать дать более-менее приблизительный прогноз ситуации – то в случае длительного безделья возможно обострение отношений.


Конечно, для командира не было новостью, что фино – разные. Но то, что они разные настолько – было для него новостью из разряда легко шокирующих. Разговор с Атой на речке приобретал совершенно другие смыслы. Бедная девочка.
А вот Тола… Тола была той занозой, которая незаметной черной точкой докучает под кожей, и чтобы ее достать – надо раскурочить всю фалангу. В противном случае придется отрубить палец. Курт скрипнул зубами и зло сплюнул.

- Я возьму ее под свою защиту…

Тогда это казалось очень правильным, великодушным даже. Сейчас Крылатый всерьез задумался, не обострит ли его попытка оградить девчонку от ее всечувствующих подруг и без того нелегкую ситуацию. Как бы оно все боком не вышло. В отряде нельзя, ни в коем случае нельзя допустить раскола. А сделать это возможно только двумя способами. Точнее, способов было больше, но Курт видел только два.


Ялль’Ри кивнула и распахнула третий глаз, и в его непостижимой глубине на доли секунды вспыхнуло её понимание смысла слов Курта - защита эта будет максимально ненавязчивой. Секунду спустя веко опустилось, снова спрятав мрачное око от света угасающего дня, а алькоро добавила ещё несколько слов.
- Или, если придётся дробить отряд на некоторое время, организовать дробление так, чтобы она очутилась в компании Илаи – или по крайней мере, в стороне от Толы. И стоит получше присмотреться к Виде – возможно, она не до конца разделяет мнение подруги. А я, если Кинна проследует по вашему пути и приземлится здесь, расскажу ей всё.
- Всего не говорите, - цокнул языком Курт, - достаточно просто сообщить, что мы будем у озер. Впрочем, я ей оставил записку… там.

В голове снова возник образ этой трогательной веснушчатой девочки. Средоточие, будь благосклонно, пусть у нее все будет в порядке, и она присоединится к отряду целая и невредимая. Крылатый зажмурился, словно пытаясь отогнать наваждение. Потом тихо спустился ниже. Настроение было препаршивейшим. Солнце еще не притрагивалось к хлюпающей топи. А может, слабые рассветные лучи не пробивались сквозь густой туман. В предутреннем полумраке Курт пробрался к своему рюкзаку. Жалобно лязгнул замочек, и хрипло запела, словно старая скрипка, иссохшаяся ветка. Неподалеку ухнул драген, и Ата, в полусне, приложила палец к губам, призывая своего Несущего молчать. Пошарив рукой по карманам торбы, крылатый достал флягу в черном кожаном оплете. Открыл. Принюхался. Поморщился. Глотнул. Выдохнул.

(с Инэйлэ)

Соуль и Darkness

День: шестое августа
Фигура: ферзь D1, без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: E1

Ночь прошла спокойно. Взошедший над холмами полумесяц светил мягко, без напора полной луны, но оттенял звезды. Дежурили, попеременно, Рэй и двое техников - Аксель и Тайрен, оказавшиеся братьями.
Конечно, на территориях, занятых ЭКК, вряд ли могло что-то угрожать, но Рэй твердо сказал - надо. Техникам - было не сложно. Благо, ночь выдалась прекрасная, со спавшей дневной жарой и свежим ветром, пришедшим с моря.
Утро встретило колонистов мягким солнечным светом, еще не успевшим раскалиться и перерасти в августовскую жару.
Эйвёр не спала пол ночи.
"Домашняя девочка", она не привыкла ко сну на улице, под открытым небом. Хотя больше, конечно, волновал конверт из плотной бумаги, лежавший в сумке. Назначение никак не шло из головы и не давало спать, и Дану то и дело замечала, что глупо улыбается. Сазел терпеливо охранял сон Эйвёр. Когда приблизился рассвет, мальчишка обратился в фенека и подлез девушке под руку, грея и успокаивая.
Утром врач просыпалась с трудом... Но рядом стояла чашка с чаем, и светловолосый мальчишка терпеливо ждал пробуждения Дану. Эйвёр села, по-детски потерла ладонью глаза, потом - увидела лисенка. Улыбнулась, чуть сонно, повела взъерошенной головой с растрепанными косичками.
- Доброе утро, Сазел, - взгляд скользнул по чашке с чаем, и Дану вновь улыбнулась, - ты настоящий рыцарь, знаешь? И мой спаситель.
- Нам пора собираться в дорогу, - серьезно ответил ей ребенок.
Дану кивнула, подхватила чашку и сделала небольшой глоток, чувствуя, как горячая жидкость постепенно разгоняет сон. Неподалеку сидели вокруг уже догоревшего костра Рэй и техники.
После того как закончился завтрак, палатки свернули. Техники занялись машиной, и уже полчаса спустя она снова была на ходу.
Рэй загрузил вещи в транспорт, помог Эйвёр забраться внутрь, и ушел вперед - он был шофером. Битюг тронулся. Снова потянулись неторопливо изгибы холмов и гор. В левое окно была едва-едва видна полоска протекавшей вдалеке реки.
- Сазел? - осторожно окликнула мальчика лекарь, - мне показалось, что ты вчера был чем-то... испуган?
Мальчишка, задумчиво смотревший то в окно, то на свои ладони, резко обернулся.
- Испуган? Я? Ты, наверное, шутишь.
Девушка слегка пожала плечами.
- Обеспокоен?
- Может быть, - не стал отрицать Сазел, - но я справлюсь, - решительно завершил ребенок.
Дану серьезно посмотрела на мальчика - как на взрослого.
- Расскажешь? Или - секрет?
Он несколько секунд смотрел в ответ; потом неохотно сознался:
- Папин дар открылся…
- Это плохо, Сазел? - Эйвёр продолжала смотреть серьезно: помнила, по своему брату, что детские проблемы иногда бывают важнее взрослых.
- Я… я просто не ожидал.
Дану, чуть помедлив, пересела ближе к мальчику, потрепала его по плечу.
- В этом нет ничего не страшного. Мой брат, когда обнаружил свой дар, был тебя старше - и то, испугался очень сильно. А ты - молодец, и со всем справишься.
- А какой у него дар? – заинтересовано посмотрел на девушку Сазел.
- Эйнех у нас - маг-огня, - улыбнулась лекарь, а потом добавила, - когда у него проявился дар, он нам чуть дома колодец не спалил.
- А как он стал священником?
- Ох... - Эйвёр вздохнула, - долгая история.
Она уже хотела было продолжить, когда со стороны кабины донесся дружный хохот. Потом - мычание, причем явно не одной коровы. Сазел подался вперед. Трое пастухов гнали стадо коров, среди которых, не отличаясь ни цветом шкуры, ни размерами, то и дело попадались животные с кривоватыми и смешно хлопавшими крыльями за спиной. Еще пару лет назад, когда колонисты активно начали выращивать привезенных с собой животных, им на глаза попались местные коровы - унилаэ, название которых, впрочем, сократили до "уни". Какому-то шутнику пришла в голову идея проверить, получится ли у крылатых и бескрылых - потомство.
Результат эксперимента сейчас вальяжно шел вдоль дороги. Пара коров, явно напуганных хохотом, попытались взлететь - крылья громко хлопали по воздуху, и одному животному даже удалось слегка приподняться, но оно тут же опустилось обратно на землю, оскорблено мыча.
Хохот стал громче. Сазел немного нахмурился. Эйвёр, выглядывавшая вместе с ним в окно, качнула головой.
- Не все могут привыкнуть к тому, какие странные здесь бывают...животные. Видел здешних...скунсов?
- Видел, - ровно отозвался мальчик.
Машина постепенно удалялась, оставляя позади стадо. Спустя пару часов транспорт уже подъезжал к аэродрому. Все это время Эйвёр снова развлекала Сазела байками: про младшего Дану с его кетъенами с их повергающими в ужас любого истинно верующего именами, про способного в плохом настроении что-нибудь спалить старшего.
"Хорошо, что он у нас спокойный", - смеялась потом лекарь.
На подъездах к "Пламявержцу" машину ждало три, а то и четыре блокпоста - с нудными охранниками, бумажной волокитой. Техники, помахав напоследок, сошли перед аэродромом.
Впереди уже виднелась темная громада "Пламявержца".

День: 5 августа (вечер)
Фигура: пешка С2
Ход: без хода
Официальная клетка: С2
Фактическое местоположение: С2

Брент

Слишком поздно поняв, что ненависть к людям может быть чем-то совершенно иным, чем просто неприятие конкретных характеров, личностей, привычек, - слишком поздно все это поняв, я решил смириться с неизбежностью, но это оказалось не так-то просто.
Интересно, а здесь, в колонии, есть кладбище? Я прежде не видал.
Вдоволь насмотревшись на человеческие тела, нагие, грязные, покрытые пролежнями, струпьями, рваными ранами, иногда – выпотрошенные, волей-неволей перестаешь относиться к людям как к людям. К живым людям, разумеется. Что до мертвых – о них и вовсе не говорю.
Как это говорится – «кто старое помянет…»
Ногти – короткие, длинные, обломанные, слоящиеся, желтые, черные. Ресницы – тонкие, загнутые, залепленные смерзшейся слизью, редкие, опаленные до половины. Глаза – устремленные в небо, закрытые синими веками, выбитые, закатившиеся и глядящие на тебя исключительной своей белизной, испещренной кровавыми сосудами.
Сведенные судорогой (руки, ноги, пальцы).
Холодные, никому не нужные, покинутые, брошенные в земляные ямы (мужчины, женщины, дети, старики).
Мертвые, мертвые.
Я видел их так много. Я думал, что видел людей всякими. Я ошибался.

Сгусток… тепла. Нервно колотится, светится красным и желтым. Красные нити, сплетаясь в диковинный паутинный узор, чуть пульсируют. Самые теплые нити – красные. Меньше – желтые, еще меньше – зеленые. Все они двигаются, оживают; я не люблю на это смотреть, но выбора уже нет.
Солнце мое – это бесконечно далекая красная точка.
Весь остальной мир – бледный, почти бесцветный, но с одинаково четкими контурами днем и ночью.
Это помогает… целиться из пушки.

Раньше, когда я видел людей больше мертвыми, чем живыми, я думал, что буду таким же, но мне будет уже все равно. А когда видел живых, знал, что я такой же, и это придавало мне сил.
Но сейчас я вижу только сгустки тепла и красные паутинки, принявшие облик знакомых и незнакомых, разных людей.
И я их ненавижу. Слышите, я вас ненавижу.
…я часто думаю о том, как скажу все это кому-нибудь. Кому-нибудь, кто пожелает выслушать. Или даже тому, кто не пожелает, а окажется рядом в подходящий момент.
Но я до сих пор никому этого не сказал.

День: седьмое августа, раннее утро
Фигура: конь g8
Ход: без хода
Официальная клетка: f6
Фактическое местоположение: f6

Было раннее утро. На востоке все ярче разгоралась ржавая заря. Первые лучи солнца прорвались из-за горизонта, и, едва пробиваясь сквозь туманную пелену, осветили призрачные топи. Зеленее стала трава, заискрилась вода в лужицах, то тут, то там разбросанных среди осоки, между ветвями заиграли, переливаясь серебром, нити паутины.

В светлеющих клубах тумана один за другим гасли загадочные огоньки. В поселениях много сказок ходило о маленьких болотных духах, танцующих над трясиной… а еще о необъяснимых порывах ледяного ветра, случавшихся иногда теплыми летними вечерами, и о странном Звере, которого нельзя ни почувствовать, ни понять. От одной мысли об этом Толу передернуло. Издалека донесся тревожный свист – дикая мелодия, напоминавшая экстатическую пляску фавнов. Фино взрогнула.
- Вида! Вида, что это? – принялась она тормошить подругу.
Та нехотя открыла глаза и, сонно щурясь, спросила:
- Что?
- Ну, только что... звук.. свист…
- Я ничего не слышала, - сладко зевнула Вида, - ты чего в такую рань вскочила?..
- Не знаю, тревожно как-то, - Тола ссутулилась и обняла колени руками, - Знаешь, я огоньки видела, а потом вот этот звук странный донесся…
- Какие еще огоньки? – спросила с подозрением зеленокожая.
- Ну те, про которые легенды ходят.
- Знаешь, подруга, - задумчиво проговорила Вида, - по-моему, кое-кому надо меньше разной чепухи слушать, тогда дрянь всякая сниться не будет.
- Ты что, думаешь, что я вру?!
- Да нет, нет, не думаю… спи давай лучше.
И подруга отвернулась, практически тотчас блаженно засопев.
- Дура, - резюмировала Тола. Она встала и напряженно вслушивалась. В рассветную тишину деликатно врывалось треньканье птиц, противно квакали, раздувая желтые горловые мешки, болотные лягушки. Где-то чавкала трясина, выпуская из самых своих недр пузырьки воздуха.
Над головой оглушительно захлопали крылья. Девушка в испуге посмотрела наверх и облегченно вздохнула – это командир, видимо, уже успел поохотиться. В когтях он нес отчаянно извивавшегося ужа. Разместившись всего в каком-то полуметре от нее, крылатый с остервенением стал рвать свою добычу когтями. Тола отчетливо ощутила, как ком тошноты подкатывает к горлу.
- Эмм… вы не могли бы этим заниматься в каком-нибудь другом месте? - с напускной робостью спросила она.
- Нет, не мог бы, - с блуждающей улыбкой ответил Курт, странно сверкнув глазами. Что-то новое и непонятное было в нем. Тола никак не могла пробраться сквозь лабиринт эмоций и образов. Совершенно беспричинное веселье причудливыми узорами ложилось на внутреннюю агрессию. Он добил несчастную змею и вышвырнул ее прочь. Фино внутренне похолодела. Только что, на ее глазах, это омерзительное существо убило нейа даже не с целью пропитания, а забавы ради.
- Ты что, всерьез думала, я буду это жрать? – правильно расценил ее взгляд Курт, ядовито ухмыльнувшись.
- Вы чудовище! – повысила голос Тола.
- Отставить, - распорядился крылатый, и добавил, - Немедленно слезла с дерева и пошла набирать ягоды для своих подруг. Живо!
Остальные девушки, разбуженные их громким разговором, тоже стали было собираться.
- Нет, Тола пойдет одна. Она у нас сегодня… того… дежурная, значит. – идиотская улыбка не сходила с лица командира. От безуспешных попыток понять, что сейчас творится в его шэа, у Толы даже закружилась голова. В смятении она безропотно спрыгнула на неверную почву. Хлюпая ногами по мокрой траве, она слышала за спиной раскатистый хохот Курта, и идти становилось и тяжелее, и противнее.
Сейчас она, как никогда раньше, желала, чтобы этот напыщенный индюк свалился с ветки носом в какую-нибудь очень едкую грязь. Тола вообще тяжело переживала вынужденное подчинение. Ох, если бы только не Курт, а она имела право командовать, вот уж бы ему мало не показалось. Ел бы одну траву, как миленький. Это же надо…послал ее, одну, в совершенно незнакомой местности, собирать ягоды! Это при том, что в деревушке их изрядно снабдили фруктами – Тола знала это наверняка. Что он хотел показать этим приказом? Что у него есть власть? – Фино знала это и без того. Что она подчинится любому приказу? – Да как бы не так. Ягоды набрать несложно, пусть этот горлопан потешит свое самомнение. Тола нанесет удар тогда, когда Курт расслабится и меньше всего будет ожидать подвоха.
С этими мыслями девушка один за другим обирала кустики черники и складывала свой урожай в перевязь. Из водоворота планов мести девушку выдернуло гулкое уханье филина. Фино обернулась и ужаснулась – она совершенно не заметила, что зашла слишком далеко. В панике она метнулась в сторону – но там хлипкая суша погружалась в гнусное чмоканье трясины. В тумане опять нервно запрыгали таинственные огоньки, и из невидимой его глубины донесся тихий протяжный вой. Охвативший Толу ужас мешал ей сосредоточиться и найти верный путь. За спиной зашуршала высокая трава, Тонко Чувствующая обернулась. Молочная мгла обозначила невысокий силуэт. Темная фигура замерла, будто прислушиваясь, и безошибочно пошла по направлению к фино. Девушка вся обмерла. Она села на холодную влажную землю и закрыла лицо ладонями.
Легкая рука мягко легла ей на плечо, и знакомый голос чуть насмешливо произнес:
- Твой страх можно учуять за милю, наверное.
Это была Ата. В первый момент Тола обрадовалась ей, как родной.
- Пойдем уже, - приложила палец к губам ее спасительница.
- Я все ягоды растеряла.
- Ну и что? У нас полно фруктов, - отозвалась Ата.
- А как же Курт? Он ведь сказал, что…
Пришедшая оборвала ее на полуслове.
- Я думаю, он уже забыл о своем приказе… О Средоточие, Тола!.. Ты действительно не поняла, что он пьян?

День: шестое августа (калейдоскоп)
Фигура: пешка С2
Ход: без хода
Официальная клетка: С2
Фактическое местоположение: С2

Калеб

… это отличный доспех. «Базой» служит костюм из плотной ткани. Мне нравятся эти цвета – черный, коричневый, зеленый. Хорошая маскировка.
Наручи – довольно тяжелые. Для обычного человека. Так сказал Мике, когда попытался примерить их. Но они сделаны только под мою руку.
Особенно меня удивили выкидные лезвия. Старался не порезаться. Приходилось держать кисть под углом. Поначалу было неудобно; теперь не представляю себе иного.
Лезвия заточены идеально. С обеих сторон. Одинаково мягко пробивают дерево и тонкий металл. Не тупятся. Не ржавеют.
Будь я влюблен – смог бы говорить о любимой с такой же нежностью?..

Фиерс
Ренн

- Расскажи мне о нем. Когда ты его видела последний раз?
- Полтора года назад. Я тогда приехала домой ненадолго, навестить... уже тогда знала, что отправлюсь сюда. Думала, что с учителем, но у него приключилось… он очень заболел. Михаэль сказал, что с радостью примет и меня одну.
- Как он выглядел, девочка? Расскажи мне.
- Смешно. По-чужому. Отрастил волосы до лопаток. И бороду. Потом, правда, побрился. Очень много рассказывал о вас.
- Что он говорил?
- Что вы… вы тогда были ему самым близким человеком. «Среди прочих, кто даже не помнил моего лица и чьи лица я сам забыл с радостью» - так он сказал.
- Он тоже был для меня самым близким. Был и остается.
- Майор… расскажите теперь вы. Вернее, я хочу спросить, всего только одну вещь.
- Давай, девочка.
- Как вы его называли?
- Лис.

Айден

«Здравствуй, Никэ. Здравствуй, моя хорошая. Скучаешь по мне? Знаю, что не скучаешь. Знаю, что у тебя уже сын. От него, да… от этого. Которому я обязан шрамом, на виске, глубоким таким шрамом. Спасибо тебе, милая Никэ, что не скучаешь. Так мне будет проще, гораздо проще…
Здравствуй и ты, Ловисс. Здравствуй, милый старший братец. Я никогда не забуду твой охотничий ножик, который отец тебе передал. Да-да, по праву старшинства. Он никогда не любил меня, отец… тебя все любили. И моя Никэ. Только вот – кровь за кровь, ты ведь помнишь, да?.. даже твоей скорости, твоей силы не хватит, чтобы меня остановить, потому что теперь я умею многое. Я смогу убить вас обоих, не двинувшись с места – просто выхватить диск, тонкую, свернутую кругом полоску стали, раскрутить на пальцах; вы даже пикнуть не успеете…
А твой ножик я заберу. Он должен был достаться мне; это отец ошибся…»
Свист в воздухе. Стальная чакра находит свою цель. Две цели.
- Айден!
Вздрагиваю от неожиданности.
- Тренируешься?
Всего-то Мике. Просто зашел в тренировочный зал. Не заметил, как исказилось мое лицо.
- Ну да, - бросаю беззаботно.
Из распоротых глоток тряпичных манекенов весело сыплется солома.

Дентон
Фиерс

- Передай всем своим, что завтра, ладно? Я заглядывал к Эрис, врач говорит, она уже почти в порядке.
- Конечно, передам, майор!
Парень уже поворачивается, чтобы уйти по коридору. Даже делает несколько шагов. Потом возвращается и тихим, необыкновенным для себя голосом просит:
- Майор, не оставляйте этого дела просто так? Здесь что-то так нечисто, что просто грязнее некуда. Вам точно никакого труда не составит вывести на чистую воду любого из нас. А я чую, что это кто-то из наших «помог» девчонке, больше некому.
Фиерс хмурится.
- Ты хочешь сказать, что на самом деле я выступаю в поход не со слаженной командой, а с кучей разных людей, готовых порвать друг другу глотки за тараканов в собственной голове?
- Вот видите. Вы очень быстро это поняли. Мне на это понадобились годы.

День: четвертое августа. Вечер, переходящий в ночь.
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b8
ночные похождения с Даркнесс

Кайафи не помнил, сколько просидел на земле, когда оленеголовый и его жуткая свита исчезли. Отползя в сторону, лиа обхватил руками обугленный пень, прислоняясь щекой к почерневшей коре, вцепившись в древесный остов как в самое надежное, что было в мире. Он не ощущал даже отголосков смерти, которые слышал всегда, касаясь погибших в этом страшном месте деревьев. Но именно эти отзвуки через какое-то, похоже - не слишком продолжительное время вернули его к реальности, пробившись в отключившееся на время сознание. Лишь только к Кайафи вернулась способность ощущать, он отодвинулся от пня и долго еще оттирал руки о покрывающую колени мягкую ткань штанов, безуспешно стараясь согнать ощущение касания. Затем с трудом поднялся, огляделся и побрел прочь. Он почти не выбирал направления, способность мыслить ясно к нему не вернулась, но он к этому и не стремился. Целиком полагаясь на ощущения, он брел, точно во сне, не соображая куда.
Серые краски пепелища сменились яркой зеленью леса. Поначалу, рядом с пустошью, деревья казались больными, на них проступали черные и тусклые пятна, но затем к природе вокруг возвращалась жизнь.
Темнело, и лес наполнялся ночными звуками - перекрикивались нейа, крылатые и те, что жили на земле. Солнце постепенно скатывалось за горизонт, и под густыми кронами становилось все меньше и меньше света. В какой-то момент деревья перед лиа будто расступились, и на широкой, поросшей мелкими кустами и высокой травой, поляне в подступающих сумерках еще можно было различить темные очертания какого-то строения.
Находка выдернула Кайафи из полусонного состояния. Вместе с осознанностью появилось чувство неловкости за то, что он столь позорным образом раскис. Хорошо хоть не как в прошлый раз. Еще не хватало, чтоб его вновь обнаружили валяющимся без чувств в слезах и соплях. Кайафи сердито тряхнул головой. Злость на себя отрезвила еще больше, он пообещал себе непременно вернуться в лагерь до рассвета. Но сперва все же решил осмотреть постройку. Осторожно оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, он подошел ближе.
Дом казался... опаленным. И давно заброшенным. Пусть даже уже темнело, но на каменных стенах, вокруг арки прохода, были заметны старые пятна копоти, которые словно не могли смыть дождь и время. Крыша небольшого одноэтажного дома кое где зияла прорехами, окна были без створ или стекол. Неподалеку темнело русло высохшего по августовской жаре ручья - вода едва-едва проступала между камней, почти сразу же уходя под землю. Сперва Кайафи обошел постройку, заглянул в окна и лишь затем отважился зайти внутрь. Кое где сквозь пол проросла трава, и теперь торчала густыми пучками. С порога сразу же шла большая и просторная комната, с темнеющими очертаниями какой-то мебели.
На полу валялись, небрежно брошенные, какие-то вещи - осколки глиняной посуды, старая и уже рваная от времени одежда. Казалось, обитатели дома, перед тем, как покинуть его, не то дрались с кем-то, не то - собирались так быстро, что роняли все, что попадалось под руку.
Юный лиа двигался осторожно, стараясь не наступать на разбросанные вещи. Собственные шаги казались ему неуместно громкими в этом покинутом месте. Он наклонился, подобрал один из осколков, задумчиво повертел его в пальцах. Шагнул дальше, коснулся рукой какого-то шкафчика - в пыли остался отпечаток ладони. Кайафи попытался представить лиа, в спешке бегущих из дома, причины, заставившие их это сделать. Следы огня на стенах и встреченный недавно призрак - все это вместе оживляло в его воображении весьма пугающие образы.

Под ногой Кайафи что-то скрипнуло, хрустнуло - как старое и сухое дерево, ломающееся от любого прикосновения. Звук - резкий, внезапный, на мгновение разогнал тишину, царившую в покинутом доме, которая вернулась снова и будто бы многократно усиленная.
От неожиданности лиа отшатнулся и заозирался, точно потревоженный зверек. Невольно попятился к выходу.
Тишина. Пустота. Никто не кидался из-за угла, не выскакивал из темноты. Только где-то в лесу перекрикивались ночные птицы, которым не было никакого дела до испуганного Кайафи.
С минуту он продолжал оглядываться, тяжело дыша. Затем раздраженно фыркнул. Глупо пугаться каждого шороха. Хотя, что ни говори, а причины пугаться у него были. И те, кто посмеивался над Кайафи еще в прошлый раз, даже они что-то чувствовали в этих местах. Посмотрел бы он на них, когда... Кай оборвал свою мысль и вздохнул. Представить того же Руамея, в котором юный лиа видел предмет для подражания, а от того особенно горько воспринимал снисходительное отношение, так вот представить командира обнявшим пень и жалобно всхлипывающим никак не получалось. Еще больше рассердившись на себя, Кайафи сжал кулаки и вновь шагнул вглубь комнаты.
В сгущающихся сумерках были заметны еще две арки дверей в углу, пустых, без створ - словно тех там и не было. Под ногами вновь что-то скрипнуло, но уже много тише, слабей.
Угадывались очертания стола, двух длинных и низких лавок, шкафа, на котором стояли или лежали какие-то предметы. Все - брошенное, старое, покинутое...
Кайафи подошел к столу. Потоптался в нерешительности. В этом месте произошло что-то трагическое и неправильное, и верно ли он поступил, потревожив прошлое? Дом, быть может, до сих пор ждет своих хозяев. А вместо них заявился чужой. Но любопытство взяло верх, и лиа осторожно коснулся предметов, разглядывая, изучая, стараясь представить хозяев.
Под его пальцами все было пыльным, грязным. Глиняная посуда, несколько бутылок, оплетенных сухой травой, связки листьев елани, хрупких, готовых рассыпаться под прикосновением. Деревянная фигурка какого-то нейа, грубая и словно бы не доведенная до конца.
Казалось, что в доме жил не один лиа - Кайафи попался костяной гребень, украшенный причудливой резьбой, старый и ржавый нож, еще одна фигурка, уже законченная: птицы с распахнутыми крыльями.
Она восхитила Кайафи, он осторожно взял ее в руки, поднес ближе к глазам, рассматривая, бережно вернул на место, затем взял со стола недоделанного нейа, которого отчего-то стало очень жаль, погладил его и тоже вернул на место, вновь огляделся, двинулся к одной из замеченных ранее дверей, а подойдя, застыл на пороге, осторожно заглядывая в соседнюю комнату. Из-за огромного, на всю стену, окна в ней было светлей, чем в первой комнате. Кровать, со смятым и трухлявым травяным покрывалом, несколько сундуков в углу, тусклое зеркало... Это была чья-то спальня, но такая же покинутая и брошенная.
Кайафи бросил заинтересованный взгляд на сундуки, но открыть их постеснялся. Он замер в нерешительности, не сразу сообразив, что стоит напротив зеркала, глядя на свое мутное отражение. Зеркало было тяжелым и большим, в резной оправе - вокруг тусклой амальгамы вился запыленный травяной узор. Под зеркалом на широкий и низкий столик был брошена какая-то одежда - то ли платья, то ли длинные рубашки. Когда-то они были белыми, но сейчас - стали серыми.

Не трогая ничего, лиа покинул спальню и заглянул в соседний дверной проем. Там была тоже спальня, но - меньше размером. В углу стояла маленькая, словно детская кровать, вдоль стены шли полки, а пол был завален какими-то небольшими предметами - деревянные и глиняные фигурки нейа, сухие ветки, причудливых форм камни. Казалось, житель этой комнаты стаскивал в неё все, что могло показаться ему интересным.
Кайафи осторожно опустился на колени посреди разбросанных фигурок. Сгустившаяся темнота заставляла подносить фигурки к самым глазам, чтобы рассмотреть. Он перебирал их одну за другой, стирая пыль, вертя в руках, вновь возвращая на пол. Сперва у Кайафи мелькнула мысль расставить их по полкам, но он отбросил ее, решив оставить все так, как бросил их неизвестный и, судя по всему, совсем юный хозяин. Под пальцами лиа зашуршали сухие и старые листы елани - в темноты не было видно, что рисовал на них обитатель комнаты, лишь угадывались темные линии. Детская была такой же заброшенной, как и весь остальной дом. Но в ней, казалось, нет ощущения той паники, бегства, что была в других комнатах.
Поднявшись и осторожно ступая среди разбросанных вещичек, Кайафи подошел к окошку детской и выглянул наружу. Уже совсем стемнело, и лиа засомневался, идти ли ему обратно одному через пустоши. Неуверенно ступая в темноте, он возвратился в главную комнату, осмотрелся и принялся осторожно обшаривать полки в поисках какого-нибудь светильника.
Среди многолетнего слоя пыль, набившихся сухих листьев, брошенных вещей, лиа наткнулся на несколько длинных восковых свечей – несколько были сломаны, но две или три оказались целыми.
В лесу громко и тревожно закричал какой-то нейа, стих.
Следом за свечками Кай нашарил огниво, вернулся к столу. Руки отчего-то тряслись и не слушались. Зажечь свечу удалось не сразу. Огонек был крошечным и не давал ощущения тепла и уверенности, зато сгустившиеся по углам тени стали казаться чернее, и все же... С появлением, даже слабого, света, дом перестал казаться таким мрачным. В одном из углов, оказалось, стояло еще два кресла, плетенных из тростника – когда-то на них были навалены, видимо, подушки, но они уже давно превратились в грязное тряпьё.
Трепещущий огонек свечи выхватывал из темноты то и дело какие-то детали: резьбу на дереве шкафов, какие-то странные предметы, висящие на стенах – из кости, веток, глины и перьев.
Кай постепенно успокоился, глаза привыкли к свету и тени перестали казаться такими уж черными. Нашарив старый подсвечник, Кайафи укрепил в нем свечу и принялся обходить комнату во второй раз, задержавшись около странных настенных украшений. Они были сделаны из костей нейа, хрупких от времени и…хранивших на себе следы пожара. Темные, с въевшейся в них навсегда гарью, они не были обработаны никак, и щерились иногда сколами и сломами. К них крепились перья, глиняные колокольчики, нитяные паутинки – обвисшие от времени. Украшений было около десятка – и все разные, причудливые.
Они живо напомнили юному лиа недавний призрачный хоровод, и Кай отшатнулся, оглядываясь, точно ожидал увидеть в дверях возвратившегося хозяина.
Было тихо и пусто. Только ветер, шумевший листвой, и перекрикивание ночных птиц. Заметавшийся огонек свечи выхватывал очертания предметов на полу, тут же погружая их в темноту, заставлял тени на стенах безумно плясать.
Кайафи вздохнул. Он уже устал ругать себя за пугливость и неосмотрительность. Устал от собственных изменчивых чувств, то заинтересованно разгорающихся, то сжимающихся в страхе. Поставив подсвечник на стол, он опустился на лавку и некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь к звукам ночного леса. Затем улегся, поджав под себя ноги и подложив ладони под щеку, и продолжил глядеть на танец теней на противоположной стене.

День: седьмое августа, полдень
Фигура: конь g8
Ход: без хода
Официальная клетка: f6
Фактическое местоположение: f6

Отряд, чертыхаясь, продирался через заросли упругого камыша. Точнее, чертыхался один Курт, зато громко – за всех. Солнце безразлично подсвечивало болотную мару. Почва дышала жаркой влагой. Разведчики пробирались в этой болотной смрадной бане уже несколько часов.

***
- До ночи надо выбраться отсюда, - безапелляционно заявил Курт еще тогда, утром, сразу после завтрака, - Поскольку драгены спят, придется вам тащить своих пташек.
Фино переглянулись. Средний драген имел массу, равную примерно половине их собственной.
- Почему нельзя дождаться ночи? – Тола к тому моменту уже отошла от впечатлений о своей прогулке и опять осмелела.
- Разговорчики! – щелкнул ее по носу командир, - Потому что, едва солнце начнет клониться к закату, тут такое повылезает…
- Но в эту ночь все было спокойно?.. – несмело заметила Илая.
- Этой ночью был сильный ветер. Те, кого скрывает туман, не любят, когда их видно издалека.
Тола хмыкнула, будто позабыв о своих предрассветных видениях.
- Смейся, смейся, - устрашающим шепотом произнес крылатый, - А я видел…
- Пить надо больше, еще не такое привидится, - выпалила девушка.
- Я смотрю, тебе мало было утренней прогулки?
Фино втянули головы в плечи. Идти в раскаленный полдень было безумием. Курт явно еще находился под действием алкоголя. А может, и еще чего… Но пререкаться с ним сейчас можно было с тем же успехом, с каким спорят с поваленным дубом. Возможно, дуб убедить было бы проще.
- Так, девочки, встали и собираемся.
Никто даже не шелохнулся. Тонко Чувствующие выжидающе смотрели на командира, всем своим видом показывая, что идти куда-либо по этой парилке не собираются.
- Кому-то нужно особое приглашение? – словно в ответ на его реплику из туманной пелены донесся тот самый не то вой, не то свист… Особого приглашения не понадобилось.
***

Курт временами поглядывал на небо и задумчиво качал головой, цокал языком и, ничего не говоря, махал рукой, указывая дальнейшее направление.
- Идем, идем, не останавливаемся…
- Не могу больше, - выдохнула Илая и села на землю, утирая со лба пот. – Хоть пристрелите меня, я с места не сойду.
- Не сойдешь с места, и пристреливать уже не придется, - крылатый весьма бесцеремонно, едва ли не за шкварник, поднял полукровку и несколько раз встряхнул, - Девочки, вы устали, я понимаю. Я тоже устал, – Курт не кривил душой. Лапы его по щиколотку увязали порой в топкой земле, и несколько раз он отчаянно взмахивал крыльями, чтобы выбраться. Командир перевел дыхание и продолжил, - Но нам надо идти. Нам нельзя делать передышки, устраивать отдых… Я обещаю, мы очень скоро выберемся отсюда. Просто доверьтесь мне.
Ата напряглась. В словах Курта она слышала предательские нотки страха. Как будто командир видел и слышал то, чего не ощущали они, фино. Но разве это возможно?..
Уставшие и злые, разведчики продолжали свой малоосмысленный путь. Туман рассеялся внезапно, хотя топи еще не закончились. Перед отрядом открылось местами заболоченное, но поле. Почва с каждым шагом становилась все более упругой, а осока сменилась чуть пожухшей травой. Курт остановился подле невысокого скрюченного дерева – одного из немногих, видимых глазу, - и отстегнул рюкзак. Драгены с видимой неохотой устроились на ветках.
Командир кинул беглый взгляд в сторону болот. Ата тоже оглянулась. Там, в молочной дымке, ей причудился исполинский уродливый силуэт. Фино сглотнула и затравленно посмотрела на крылатого. Тот покачал головой и натянуто улыбнулся:
- Тебе показалось.

День: седьмое августа (раннее утро)
Фигура: пешка С2
Ход: в рамках хода С2-С4 (начало)
Официальная клетка: C2
Фактическое местоположение: С2


Фиерс прошел перед выстроившимся в линию отрядом, бегло оглядывая каждого. Легкая броня, и то не у всех, серо-зеленые куртки со множеством карманов, огромные рюкзаки, которые, судя по отсутствию мрачных лиц, никому не были в тягость… Кроме Ренн, разве что, но она старалась этого не показать.
«К концу дня точно свалится», подумал майор и на долю секунды почувствовал страшную зависть. Каких-то десять лет назад он выводил другой отряд, и те ощущения, что он испытывал тогда, ни в какое сравнение не шли с нынешними. Тогда это была ответственность за жизни еще не знакомых, но уже связанных с ним людей, чувство важности своего задания, важности своего разведотряда в бушующей войне, благоговение перед королем… да много чего еще. Сейчас – некоторое раздражение, неумолимо вызываемое кучкой этих сопляков, пусть они и искуснее многих в бою, но все же – сопляков, не имеющих понятия о долге.
Не перед страной, конечно. Не перед ЭКК. Скорее уж перед собой, перед делом, которое действительно важно, а уж под чьими знаменами выступать –дело десятое.
В тот раз он, конечно, так не думал, за что и пострадал.
Да и с отрядом вышло в итоге… странно. Чем ближе он узнавал своих товарищей, вернее, тех, кто должны бы стать товарищами, а стал в итоге просто тем, кого терпишь рядом – чем ближе он их узнавал, тем дальше ему хотелось от них уйти. Разные взгляды на жизнь, на ее проявления, на взгляды других. Слишком разные.
Только Лис, бывший поначалу чужим, стал действительно своим. Настоящим другом. Несмотря на разницу в возрасте – Лис был младше лет этак на восемь.
Что же будет с этими ребятами? Не все из них могут терпеть остальных, хотя они вместе уже несколько лет. Радциг потом объяснил ему, что тут не все так просто – их взяли в лабораторию в разное время, кого-то раньше, кого-то позже (всего было четыре набора так называемых волонтеров), и если что их объединяет, так это только мерзкие обстоятельства, в силу которых им, бывшим еще подростками, пришлось согласиться на участие в эксперименте.
«Так это было не добровольно?» - с некоторым удивлением спросил Фиерс у начальника.
«Не совсем. Не полностью. Представь, что тебе нечего есть. Добровольно или не добровольно ты согласишься на дармовые харчи и крышу над головой, в обмен на то, что люди в белых халатах прольют некоторое количество твоей крови?»
Майор не нашел, что ответить.

- Ну что, пошли, - сказал он. Потрепал Цербера по загривку, поправил лямку рюкзака, зашагал к воротам.
«И что, вот так?» - удивилась Ренн. «Вот так оно должно начаться? И это всё?»
Начало было многообещающим – обещающим много… неприятного. Рюкзак давил на плечи со страшной силой, даже при том, что Фиерс лично помог ей «уложиться», чтобы вес был грамотно распределен.
Ей уже не нравилось абсолютно все. Погода, камни под ногами, собственная экипировка – ей, конечно, не дали ни брони, ни базового комплекта, и пришлось собирать костюм из того, что нашлось под руками: удобные зелено-коричневые штаны, удобная легкая куртка того же цвета, черная рубашка и неудобные, грязно-серые высокие сапоги.Среди подтянутых,крепких, сильных бойцов она смотрелась как белая… как вывалявшаяся в грязи ворона.
«Если бы я знала, что быть магом при военном отряде до такой степени гадко, я ни за что бы не согласилась».
Услышь Фиерс ее мысли – отправил бы назад. Но он, разумеется, не мог услышать.

День: шестое августа
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b7

Одно неприятное обстоятельство вынудило приземлиться раньше, чем они достигли окрестностей сердца дома Сетон, конечной точки своего путешествия. Проблема оказалась в сюрпризе, который Шесиан Итай заготовил для сестры. С согласия Йолара Шесиан усыпил парочку фьюни, но видно не рассчитал, и крылатые вонючки проснулись еще в полете. Плетеная с широкими ячейками клетка, прикрытая холстиной, едва ли могла защитить Шесиана от бурного изъявления неудовольствия пробудившихся скунсов. И только бивший в лицо ветер помог не задохнуться окончательно. Поспешно снижающийся к блестящей полоске реки всадник, точно позабыв, что в общем-то его никто не заставлял тащить вонючек с собой, проклинал Йолара, недоумевая, как тому в голову пришло создать столь бесполезных и вредоносных существ. Приземлившись, Шес едва удержался, чтоб тут же не зашвырнуть клетку с верещащей и продолжающей портить воздух разноцветной парочкой подальше в кусты. Нгуу всецело разделял мнение хозяина, и как только его избавили от поклажи, устремился к воде. Отмывшись и кое-как отстирав вещи, Шесиан отыскал коробочку с расфасованным по дозам сонным порошком и осторожно приблизился к клетке. Фьюни, наконец, затихли и теперь, настороженно мигая круглыми глазами, жались друг к дружке. Шес, задержав дыхание, распылил содержимое одного пакетика над клеткой. Ожидая, пока зелье подействует, он вернулся к воде. Нгуу продолжал полоскаться, поднимая крыльями фонтаны брызг. Окончательно избавиться от резкого запаха им так и не удалось.

Она встретила его в месте, от которого до ее собственного жилища оставался еще час пешего хода, а до храма - все два. Так бывало каждый раз, и Шесиан гадал, кто именно доносит сестре о его приближении. Сегодня он надеялся на неожиданность, рассчитывая свалиться с неба на голову едва ли не в буквальном смысле. Но фьюни ему помешали.
Нгуу почуял ее первым, но прежде, чем Шесиан сообразил, куда именно смотреть, она окликнула его.
- Здравствуй, Шес.
- Здравствуй, Шес, - ответил Шесиан и обернулся. Его сестра Шесиль Итай лежала на нависшей над дорожкой толстой ветке, обмотав ее гибким змеиным телом. Голова не была змеиной, лицо оставалось лицом лиа. Такие же, как и у брата, шесть рожек. Их они вырастили едва ли не в первую свою трансформацию, и оба сохранили на годы, точно памятный знак. В отличие от брата Шесиль не избавилась от длинных волос, бывших сейчас ярко-рыжими с изредка встречающимися совсем светлыми прядями. Цвет, впрочем, не был постоянным. Шесиль могла возиться с ними часами, заплетая во множество мелких косичек, которые, по мнению Шесиана, только мешали трансформации.
- На этот раз по запаху, радость моя. – сообщила Шесиль в ответ на невысказанный вопрос, свесилась совсем низко над землей, отцепилась от ветки и упала на тропинку, сложив свое змеиное тело кольцами. Подняв голову вровень с его лицом, лиа-змея придирчиво осмотрела брата и сморщила золотистый чешуйчатый нос.
- Откуда это ты вылез, что от тебя и твоего нейа несет, как… как… - она не смогла подобрать слова, но выражение лица говорило само за себя.
- Не переигрывай, - отмахнулся Шесиан, - мы вымылись.
- Хочешь сказать, что было хуже?
Метаморф отступил на шаг и сдернул с закрепленной на спине нгуу клетки холстину, открывая взору сестры спящих друг на дружке вонючек.
- Судя по твоему вопросу, милая Шес, прежде ты не встречала фьюни. Иначе ты наверняка узнала бы запах.
- Мне повезло, но я слыхала о них. Действительно, такое сложно забыть, - все еще морщась, согласилась девушка-змея.
- Не бойся, я усыпил их, сейчас они не опасны, - видя ее неуверенность, подбодрил Шес, и сестра вновь приблизила лицо к клетке, разглядывая мирно посапывающих нейа. Оперенные крылья их были сложены, пушистые хвосты закручены вокруг маленьких мохнатых тел с широкими продольными полосами. Один из нейа был фиолетовый с голубым, второй – красно-золотистый.
- Девчонка, - пояснил Шес, указывая на красного фьюни, - Рыжая, как ты.
- С виду миленькие, – покачала головой змея, - Кстати, зачем ты их притащил?
- Как зачем? Тебе в подарок, конечно, - обезоруживающе улыбнулся Шес.
- В подарок?!! – девичья голова на змеиной шее взвилась вверх, нависнув над братом и гневно раскачиваясь, - Этого только не хватало! Обратно повезешь!
- Ну… если ты не хочешь их взять так, я выпущу их рядом с твоим домом, - лучезарно улыбнулся Шесиан, однако улыбка его из ехидной моментально превратилась в страдальческую, когда гигантская змея, прежде чем Шес успел сообразить, что к чему, стремительно обмоталась вокруг его тела и теперь все плотнее сдавливала чешуйчатые кольца.
- Ну хорошо, хорошо, я пошутил, - примирительно прохрипел Шесиан.

Reylan и немножко Срый мяв

День: пятое августа
Фигура: Пешка C7
Ход: без хода
Официальная клетка: C7
Фактическое местоположение: С7

До города оставалось, что называется, несколько взмахов крыла. Но, заметив с высоты заросли мерцайника, и без того неугомонные девчонки слишком уж оживились и, сбив строй, заложили крутой вираж, снижаясь. Обрадованные ляри разноцветными визжащими помпонами попадали следом. Тирамо, предводителю этой маленькой группки, ничего больше и не оставалось, как со вздохом спускаться за ними. К тому моменту, когда длинные цепкие пальцы его ног коснулись прохладной травы, а белоснежные, чуть позолоченные на концах крылья сложились за спиной, девчонки и их ляри уже скрылись в зарослях, но их присутствие сходу определялось, благодаря взрывам хохота, да раскачивающимся ветвям. Тирамо покачал головой. После пирушки в этих кустах можно будет забыть о том, чтобы давать представления сегодня. Плоды мерцайника, помимо прочих забавных свойств, обладали сильным пьянящим действием. Послышался тихий хлопок. На ветку растущего рядом дерева опустился темношерстный атмарис и задумчиво поглядел на хозяина.
Девчонки-лаири тем временем во всю обрывали ягоды, совали их в рот, давили в руках и рисовали липким соком узоры на лице и теле. Сперва линии выходили красными, затем синели, золотились, зеленели, исчезали совсем и вновь загорались. При свете дня сок плодов мерцайника менял цвет, а в темноте он будет светиться.
- Эй, идите сюда! - звонко позвала одна из них, зашедшая в заросли дальше прочих. - Только тихо, вы, дуры!
Возможно, подруги и были дурами, однако говорившая ничуть не уступала им в этом, ее призыв к тишине был поистине бесполезен, и если до того девчонки еще не всполошили всех в округе, то уж после ее зова ни у кого не должно было остаться сомнений, что этот пригородный лесок посетила орава шумных, не умеющих себя вести лаири.
- Смотрите, - ничуть не снижая голоса заговорила она, когда подруги подошли.
- Кто это?
- Что это она делает?
- Тссссс! Дура! Она тебя услышит!
- Не шикай на меня!
- Сама дура!
Ветви кустарника ходили ходуном так, словно там спаривались броненосцы-переростки.
...Он был уже готов - это было видно и по питающим усикам - побегам дерева, что один за другим отцеплялись от созревшего "плода", заказанного юной Даайра, и по цвету самого лука, что уже полностью сменил зелень молодого побега на золотисто-коричневые тона, и по нетерпению, с которым оба шайо, чувствовавшие настроение лука лучше, чем КийКи, подталкивали её под локоть, упрямо взмуркивая. Но оторваться от любования свежевзращённым оружием никак не получалось - уж очень красивы были эти золотистые искры на коричневом в окружении зелени.
Кусты вновь зашуршали, захихикали и заговорили.
- Ты выходи первая, поздоровайся.
- Не... Я не буду мешать.
- А что это за нейа там с ней?
Из Лья-Има КийКи ушла ещё вчера, избегая "толп" из более чем одного собеседника. Но, странное дело, здесь - где города, пусть и близкого, не было видно - пришелицы совсем не вызвали у лесной отшельницы отторжения. Подпрыгнув, КийКи дотянулась до оружия, и то, наконец дождавшись руки, легко отцепилось от ветки.
Ветки кустарника, наконец расступились, и на поляну шагнула одна из невидимых до того девчонок-лаири. Белое, почти молочного цвета лицо ее было измазано меняющимся соком ягод, темно-красные волнистые волосы переплетены желтыми и белыми лентами в тон легкому с широкими рукавами и неровным подолом платью. Из-за плеч выглядывали два крыла с перьями такого же как и волосы густо красного цвета. На шее и запястьях позвякивали многочисленные украшения.
- А мы вовсе и не подглядывали за тобой, - сообщила девчонка, - честно-честно.
- И что же вы не подглядели? - поинтересовалась даайра, отыскивая выросший на доспехе зажим-крючок для лука и колчана. - Чего не увидели?
- Шайо, - сообщила девчонка, - а твои общительные? И вот его, - она указала в сторону лука, - Ты сама создаешь?
"Общительные шайо" не спеша перетекли поближе к девочкам, изобразили умильные мордашки "покормите маленького котика", и стали выжидающе сверлить взглядами кусты, за которыми явно был кто-то ещё.
Остальные девчонки выбрались из зарослей и теперь разглядывали даайру. Всего их было четверо. Все крылатые и разноцветные, перемазанные соком мерцайника, в украшениях и сверкающих на солнце тканях.
Снова зашуршали кусты, и на полянку шагнул пятый лаири, почти весь белый, длинноволосый, в просторном одеянии. Лишь когда он заговорил, стало ясно, что это именно он.
- Кто бросает свои вещи без присмотра - сам виноват, - голос его был не слишком низок, но выдавал лиа вполне взрослого.
Пара заплечных мешков шлепнулись на траву, продолжая шевелиться. Из-под приоткрытых клапанов торчали перья и длинные изогнутые хвосты. Ляри быстро смекнули, что пока их хозяйки развлекаются в кустах, можно вернуться к вещам, от которых их обычно гоняли. Девчонки захихикали, а белый лаири перевел взгляд светло-серых глаз на даайру.
- Прошу простить наше вторжение, - он чуть склонил голову в приветствии.
- Я уже закончила, - просто пожала плечами отшельница, - и вряд ли задержусь здесь надолго. КииРа! КиРаа! Воровать нехорошо!
Шайо, обиженно фыркнув, снова перенесли внимание с сумок на пришельцев.
Девчонки бросились вытаскивать своих ляри из сумок за хвосты, ляри тянули за собой разодранные мешочки, поспешно дожевывая что-то.
Красноволосая лаири, та, что заговорила первой, порылась в распотрошенном мешке, вынула что-то съестное и протянула шайо, затем обернулась и виновато улыбнулась беловолосому.
- Ну ладно, все равно теперь новое покупать.
Белый пожал плечами.
- Мое имя Тирамо, - представился он, - а это...
- А мы артисты! Да-да-да, самые настоящие, - перебила его красноволосая, - Жаль, что уходишь. Ты в город или из города? А мы там выступать будем.
Тирамо вздохнул, покачал головой и вновь поглядел на даайру.
- Лаири бывают дурно воспитаны, - сообщил он так, словно сам не принадлежал к этому племени.
- Видимо, их не с того дерева срывают, - серьёзно ответила КийКи. - или не дожидаются, пока вызреют. А в город я ещё раз загляну. Кажется, я что-то забыла взять с собой из припасов.
- Я - Кмири, - сообщила красноволосая, протягивая перепачканную ладошку даайре, - а тебя как зовут?
- Кий... - медленно ответила даайра, мягко, но настойчиво отцепляя от сумок сначала одного, а затем и другого из близнецов шайо, - Ки. КийКи. Да. Так меня зовут.
- Красивое имя, - одобрила Кмири, - оно что-то значит? Мое, например, значит...
- Болтливая невежа, - опередил ее Тирамо, и его бледные тонкие губы тронула легкая усмешка.
Кмири рассерженно свела красные брови у переносицы и открыла было рот, но тут заговорила ее подруга.
- А давайте не пойдем в город сегодня, - казалось, что говорившая слеплена из загустевшего меда: золотистая кожа, глаза, волосы и крылья лишь незначительно различались оттенком, да среди перьев иногда попадались более темные крапинки.
- Устроим вечеринку, - продолжила медовая, - Тирамо поймает какую-нибудь дичь, наберем воды и мерцайника, разведем костер и будем всю ночь рассказывать друг другу истории, а?
Девчонки радостно закивали и загалдели.
- Останешься с нами, КийКи? Ты наверняка знаешь истории, которых мы не знаем, - вновь подала голос красноволосая.

Darkness и Соуль
День: шестое августа, после полудня
Фигура: слон c8
Ход: без хода
Официальная клетка: c8
Фактическое местоположение: c8 (Трехречье)


Таану Оневи покинул Эаши вечером после совета и прибыл в трехречье после полудня следующего дня. Видящий Дома Амар не знал тайных троп, но разбирался в коротких дорогах. Переночевал Таану между корней большого дерева, чья крона было зеленовато-желтой, а кору оплетали розовато-синие лианы; последние по легендам росли только там, куда не подходили хищники, и потому считались знаком для путников.
Там, где расходились пути рек, появилась не так давно небольшая застава. Рядом пролегала дорога к владениям Камеда, а оттуда – к Средоточию. Танну вспомнил свое видение. Он знал, что Йеля следует искать именно здесь.
Форпост разбили на берегах, в месте, где Ки-раль распадалась на два рукава. Заставу было слышно из далека: боевые нейа не умели вести себя тихо, а здесь были и земные, и воздушные - десяток юргай, энграс, несколько дъякаи и остальные - животные, чьим уделом был бой. Сам форпост располагался на ветвях огромных деревьев, часть временных строений перенесли к подножию.
Таану подъехал к заграждениям и спрыгнул на землю; ящера видящий Дома Амар отпустил: хлопнул по боку - и нейа припустил в сторону густых ветвей. Оневи окликнул одного из тико:
- Будь благословен, ты не знаешь где здесь найти Йеля т'Айлари?
Тот переглянулся со своим напарником, похожим на него, как брат - у обоих лиа были покрытые мелкой чешуёй плечи и узкие, тускло-золотистые глаза. Второй тико в задумчивости облизнул тонкие губы.
- Йель... У него еще - стая нейа, таких, маленьких и шумных?
Таану Оневи про себя с облегчением вздохнул, хотя не показал вида, и кивнул обоим тико, позволив ветру качнуть косицу у левого виска.
- Где его искать?
- Где придется, - хмыкнул первый, потом чуть виновато развел руками, - он у реки вроде бывает, там, на южном берегу.
Он кивнул в сторону небольшой, еще строящейся пристани, у которой стояло пол десятка быстрых и легких одномачтовых лодок. На другой стороне тоже виднелись постройки заставы.
- Мы вас можем на другой берег перевезти, - подал голос второй тико, - все равно туда нужно было.
Таану негромко их поблагодарил.
Тико звали Зейна и Ял, и они действительно были братьями: за те полтора десятка минут, что провел с ними Оневи, двое лиа успели, казалось, рассказать ему все, что только могли.
Ветра не было, и Ял сел за весла, мощными гребками посылая лодку со спущенным парусом через реку. Зейна пока рассказывал о том, что здесь собрались, и лиа из дома Камеда и Эриан, и Кемай, и Нарелан.
На другом берегу было также шумно. Пока один тико привязывал лодку, второй уже успел найти на пристани кого-то из знакомых, о чем-то спросить - пару раз Зейна оборачивался в сторону Оневи. Тот неторопливо и со свойственным ему проницательным вниманием оглядывался по сторонам.
Крохотный чиа, глядевший на здоровяка-тико много снизу вверх, в конце махнул рукой куда-то вдоль берега. Там, где заканчивалась пристань, шла полоса речного песка, светло-серого и мелкого. Линия леса тут чуть отступала назад, и берег был покрыт мелкими кустами, густой травой. Таану попалось навстречу несколько лиа; один из них, на вопрос о т'Айлари, сказал идти дальше.
Оневи нашел Йеля у крохотной бухты, полностью заросшей тростником. Т'Айлари вольготно развалился на прогретом солнцем песке, прикрыв глаза и закинув руки за голову. В прибрежных кустах слышалось низкое урчание множества наару. Таану подошел к воспитаннику и остановился так, чтобы носки легких мокасин только едва-едва не касались светлых волос молодого мастера къямай. Йель нисколько не изменился за те три месяца, что Оневи не видел его… губ видящего Дома Амар коснулась теплая улыбка.

Тридцать восемь лет назад в Эаши Йеля привели двое цей-инов. Они нашли его на берегу реки. Мальчик знал только свое имя и имя своей семьи. Его отец, до того, как исчез, был последним из крови т’Айлари Дома Амар. Один из правнуков Оневи был обязан кровью исчезнувшему отцу ребенка, и Таану решил взять мальчика к себе. Это было возвращение долга, но за годы видящий привык Йелю и даже полюбил его как сына. Приемным сыном Оневи и называл последнего из т’Айлари. Почему – последнего? Таану просто знал, что в семье т’Айлари более никого нет.
Оневи обошел Йеля. Тень от видящего упала на лицо лежавшего на земле - тот поморщился, фыркнул, открыл глаза, глядя на Оневи.
- Таану! - на лице Йеля появилась радостная, восторженная улыбка; светловолосый лиа поспешно поднялся и абсолютно по-детски повис на шее у названного отца.
На голос мастера из кустов высунули мордочки наару - пол десятка, десяток, больше, больше...
Видящий стойко удержал приемного сына и даже ненадолго приподнял его, потом растрепал светлые волосы и развел руки в стороны.
- Да пребудет с тобой благословение Средоточия, Йель.
Т'Айлари довольно улыбнулся, потом фыркнул через плечо на своих нейа - наару, недовольно урча, исчезли в листве.
- Твоя дорога была чистой, Таану? - Йель повернулся обратно к видящему, затем как-то недоуменно приподнял брови, - а что... ты здесь делаешь? До Эаши - далеко.
- Я бываю не только в Эаши, - заметил Оневи и кивнул на песок, предлагая сесть, - Я подумал, что тебя неплохо бы навестить, если ты решил выйти из чащоб Шэн-лие.
Йель сел рядом, вытянув босые ноги к неспешно набегающим и с тихим шелестом уходящим обратно волнам.
- Я очень рад тебя видеть, - искренне сказал т'Айлари, вновь улыбнувшись, - но решил я выйти... не по своей воле.
Он фыркнул. Таану посмотрел с интересом. Светловолосый лиа развел руками.
- Ко мне пришел эй-раан Каан. Несколько дней назад. И сказал отправляться сюда, - Йель перевел взгляд на воду, по которой бежала легкая рябь течения, - из меня плохой воин.
На последних словах т'Айлари посмотрел на своего приемного отца и чуть приподнял плечи. Даже лиа знавшие Таану десятилетия не смогли бы сказать, что в секунду, когда услышал эти слова, Оневи застыл на несколько мгновений, потому что мгновения были не дольше взмаха крыла бабочки.
- Береги себя, - пожелал видящий Дома Амар.
- Буду стараться, - Йель смешно наморщил острый, с редкой россыпью веснушек, нос, - воля Средоточия на то, чтобы я был здесь; но я пока не могу понять эту волю.
Таану скрестил запястья на колене и спокойно ответил приемному сыну:
- Ее не нужно понимать.
Т'Айлари задрал голову к выгоревшему, белесому небу, по которому едва заметно ползли длинные перья облаков.
- Ты всегда говоришь мудрые вещи, Таану. А помнишь, как все говорили: наару - бесполезные? - лиа чуть дернул уголком губ. Улыбка вышле несколько кривоватой.
В ответ видящий Дома Амар кивнул, оглянулся в сторону кустов, где спряталась творения т’Айлари.
- Они тебя защитят. – сделав весомую паузу, Оневи продолжил. – Я не хочу, чтобы ты увлекался битвой, даже, если тебя направил Каан. Ты дорог мне, Йель.
- Я не хочу воевать, Таану; но знаю, по тому, что слышал - что должен, - твердо отозвался молодой лиа, потом посмотрел Видящему в глаза, - со мной все будет хорошо. Обещаю. Я - вернусь.
Таану ответил немигающим взглядом янтарных глаз. Видящий Дома Амар долго молчал, затем произнес тоном, возражений не допускавшим:
- Ты обязан вернуться.
Таану глубоко вздохнул и расслабленно опустил плечи, а потом - лег на песок и посмотрел в небо.
- Это все, о чем я хотел попросить.
В кустах раздался шум возни маленьких нейа, возмущенные вопли какого-то обиженного собратьями наару. Йель покосился в ту сторону, потом упал рядом с видящим на живот, подперев подбородок ладонью.
- Я пока еще безвылазно сижу тут, Таану. Скоро - окончательно устану от безделья.
- Найди книги или слушай по вечерам истории. Я уеду завтра утром, и не смогу тебя долго радовать.
Йель посмотрел на солнце, висевшее высоко, потом - куда-то в сторону.
- Здесь недалеко - пустоши, - он чуть повел плечами, - лучше - слушать истории.
- Слушай истории тогда, - улыбнулся небу Таану Оневи, - только не умирай.
Т'Айлари фыркнул. Потом улыбнулся.
- Не умру.

День: четвертое августа
Фигура: конь g1
Ход: без хода
Официальная клетка: g1
Фактическое местоположение: g1

Четырехмоторный грузовой авион, подготовленный по распоряжению Вейонке, поднимался в воздух тяжело и неторопливо, но, как и подобает "старому коню", борозды не портил. В принципе такая громоздкая машина для транспортировки кристаллов не требовалась, но никакого другого воздушного транспорта, способного взять на борт несколько пассажиров и ящики с грузом, у ОНР не нашлось.
Авион пилотировал гремлин. Не то чтобы Эвелина совсем не доверяла никому, кроме своих преданных соратников по партии, но большую часть времени она проводила именно в их обществе, нечасто покидая свое святилище на "Пламевержце". Вне крейсера же она, казалось, чувствовала себя не в своей тарелке. Во время своих вылазок во внешний мир она здорово напоминала монарха маленького закрытого государства, путешествующего со свитой из ближайших придворных. Сейчас помимо пилота в ее свиту входил старый гремлинский мастер, еще реже, чем предводительница революционных масс, бывавший на свету и теперь подслеповато моргавший на свет в иллюминаторе даже сквозь толщу увеличительных линз, крепящихся к козырьку мудреного головного убора, и четверо гремлинов из охраны ОНР, вооруженных карабинами.
Сама техномагесса авион пилотировать умела, но как она любила деликатно уточнять, нетрадиционным способом, и потому за штурвал не рвалась. Вместо этого Эвелина удобно устроилась на ящике с упакованными в мягкий наполнитель кристаллами и листала какую-то потрепанную книжицу. Книги по ее поручению гремлины скупали у колонистов в огромном количестве, причем самого разного толка. И госпожа Рамштайнер каким-то непостижимым образом успевала все их прочитать.
Сейчас в ее руках оказался сборник сочинений какого-то старотиресканнского философа.
- "Никакая власть не вечна", - наставительно зачитала леди Эвелина своим спутникам. - Точнее, если переводить дословно, "Никакой король не правит вечно". Очень правильное замечание.
Мастер одобрительно погладил бородавчатый подбородок и молча указал куда-то мимо техномагессы. Та обернулась, скрежеща шейными пластинами. На стене красовался замызганный и потертый плакат времен последней тиресканнской войны. "Властелинъ колецъ" - гласила надпись на нем. Плакат изображал улыбающегося до ушей коварной улыбкой злодейского типчика в короне и черных доспехах, стоящего на одном колене перед девушкой и протягивающего ей сверкающее золотое колечко. Второй рукой типчик держал за спиной целую связку таких колец. Девушка же в аккуратном переднике и с гордым лицом простой труженицы отвечала решительным отказом, что демонстрировала соответствующим жестом. Эта девушка фигурировала на многих агитплакатах и политических карикатурах и символизировала Тиресканну.
- Вот именно.

А пока гремлин и Эвелина рассматривали интересный плакат, на посадочной полосе "Дьяволов" подслеповато щурился техномаг Эллион, пытаясь разгледеть, какого толка гости пожаловали на таком здоровенном авионе.
- Мэйфи, - крикнул он. Эльфийка вынурнула из-за ангара, держа в руках какую-то железяку, сильно смахивающую на лом, и вопросительно глянула на друга.
- Смотри, какая штука. - Элли указал в сторону приближающегося авиона.
Эльфийка отбросила лом в сторону и, перепрыгнув какой-то ящик, оказалась рядом с юношей. Тоже прищурилась.
- Какой-то мелкий и зеленый пилот. - Сообщила эльфийка. - Я за Рамштайнером сбегаю. - И рыжая умчалась прочь, оставив Элли наедине с неизвестными гостями.
- Что это? - раздалось над ухом Эллиона. Тот чуть не подпрыгнул от неожиданности.
- Ох, Свен, не пугай меня так, друг. Какой-то авион. Мэйфи сказала - пилот зеленый.
Свен многозначно промолчал и тоже уставился в небо.
Авион зашел на посадку очень академично, даже не преминув запросить ее сигналом. Ответа не последовало, но это зеленого пилота не остановило. Грузная машина, протяжно гудя сбавляющими обороты турбинами, прогрохотала по посадочной полосе, развернулась и замерла всего в нескольких метрах от Свена. Вздрогнув напоследок, авион благодушно дохнул паром и исторг из себя трап. По трапу сбежали два молодых гремлина-охранника, отсалютовали Свену и взяли на караул. Спустя же несколько долгих мгновений в проеме люка возникла женщина. Придерживая платье бронзовыми щупальцами, она величественно сошла по трапу и жестом отослала "караул" наверх, за ящиками.
Свен застыл, не зная, верить ли своим неживым глазам.
- Госпожа Эвелина? – хрипло вопросил он.
- Что? Сама Эвелина Рамштайнер?! – Пришел в дикий восторг Элли.
Техномагесса ответила реверансом и мимолетной улыбкой. Голова ее оставалась неподвижной, словно сидела на жестком металлическом стержне.
- К вашим услугам, господа, - проговорила она неожиданно звонко и весело, после чего вдруг с прохладцей добавила: - Впрочем, можете называть меня, как считаете нужным.
- Эллион Саантириус, - представился техномаг. - Неужели вы привезли нам кристаллы?
- Са-ан-ти-ри-ус, - повторила Эвелина, будто смакуя. - Припоминаю что-то такое.
Разумеется, ничего такого она не припоминала.
- Да, я привезла кристаллы и я лично их установлю.
- О, может вы слышали про моего сумасшедшего деда, - расцвел Элли. – Эй, Свен, ты чего? Неприлично так таращится.
Мужчина не обратил внимания на мага, внимательно рассматривая Эвелину.
- Вы совсем не изменились, - произнес он. – Все такая же прекрасная леди.
- О, разумеется, я премного наслышана про вашего сумасшедшего деда, - отчего-то просияла леди Рамштайнер, после чего немедленно обернулась к Свену, скрежеща шейными пластинами. - Благодарю, мой друг, и вас время определенно пощадило.
Одно из маленьких щупалец в ее прическе почти кокетливо откинуло со лба рыжую прядку. Позади гремлины торжественной процессией выгружали из авиона ящики. За разгрузкой в загадочном молчании наблюдал старый мастер. Он даже внешне отличался от прочих гремлинов - и лицом, и осанкой, и странным металлическим оттенком кожи.
Тем временем на посадочной полосе показался командор в сопровождении Мэйфирин и близнецов. Он шагал так быстро и держал голову так высоко, что старик Иероним, будь он поблизости и не мучайся похмельем, безошибочно опознал бы отвратительное расположение духа.

Близнецы у него за спиной тревожно переглядывались. Они тоже видели барона таким. Всего однажды. И знали, что сейчас он заговорит очень вежливо, спокойно и сухо...
- Командор Генрих Рамштайнер к вашим услугам, - барон невозмутимо отдал честь, да и Эвелина руку для поцелуя не протянула. За спиной Железного один из близнецов с кислой миной сунул другому проспоренные деньги.
- Леди Эвелина Рамштайнер, глава исследовательского отдела ОНР, - церемонно представилась техномагесса ничего не выражающим голосом. Проспоривший близнец просиял и жестом поманил назад свои денюжки - похоже, разногласия возникли даже насчет того, назовется ли Эвелина фамилией барона.
- Вы будете руководить установкой системы связи?
- Я буду производить установку системы связи, - с мягким нажимом поправила техномагесса. - Я и мои помощники. Господин Саантириус может поприсутствовать, впрочем, я и так приглашу его, если возникнут вопросы.
Улыбка пропала с лица Элли, кажется, Эвелина его задела – техномаг не хотел просто "поприсутствовать", он явно хотел поучаствовать в процессе. Впрочем, больше трех секунд юноша не обижался – вновь улыбнулся, представляя, как будет наблюдать за установкой. Мэйфи во все глаза глядела на Эвелину – такого "сооружения" она еще никогда не видела, причем ей было интересно сразу все – как с этой штукой спать, ходить, как оно все работает и на кой демон это Эвелине. Но эльфийка, понятное дело, оставила свои вопросы при себе.
А Свен стоял чернее тучи, даже более угрюмый, чем обычно. И почему-то очень нехорошо поглядывал на Рамштайнера.
- Вы можете рассчитывать на любую посильную помощь с нашей стороны, - заверил барон со всей любезностью, хотя "Дьяволы" хорошо знали, как он не любит допускать посторонних к боевым машинам. Впрочем, на ОНР это и в самом деле не распространялось. Эскадрилья потому и получила инженерный статус, что Рамштайнер не чурался прогресса и доверял техномагии.
- Я думаю, проблем не возникнет, - улыбнулась Эвелина. Под стеклами ее очков ничего нельзя было разглядеть, но складывалось впечатление, что она смотрит мимо командора. - Если позволите, я хотела бы приступить к своим обязанностям.
- Разумеется. Эллион вас проводит, - коротко кивнул барон и незаметно наступил на ногу одному из близнецов, принявшихся шепотом спорить, кто, кому и сколько должен по результатам встречи супругов.
- Прошу, леди Эвелина, идемте со мной, - обворожительно улыбнулся Элли.

Эвелина не настаивала на том, чтобы ей не мешали. Никто из "Дьяволов" просто не рискнул мешать, да и охрана ангара, где стоял авион барона, предпочла перекурить на улице. Перекур длился уже около получаса. За это время техномагесса неспеша завершила осмотр авиона и скрупулезную проверку кристаллов, а Карл и Густав за дверями ангара заключили новый спор: рискнет барон сесть за штурвал своего "Содружества" после манипуляций Эвелины или нет. Рядом на ящиках сидел Эллион, опиравшись локтем на колено и положив подбородок на кулак, он внимательно наблюдал за действиями Эвелины, но не решался задавать вопросов. Впрочем, ему и так почти все было понятно. Свен, помогавший гремлинам таскать инструменты, принес очередной ящик и поставил его рядом с Эллионом. Техномаг улыбнулся мертвецу, но тот как-то странно поглядел на Элли и произнес:
- Тебя хотят видеть близнецы, будь добр, выйди… к ним.
- Чего им там? – кажется, Эллион не заметил особой интонации мертвеца, спрыгнул с ящиков и пошел к выходу.
Выйдя на улицу, Элли прикрыл взглядом за собой дверь. Немного поглядел на Густава и Карла:
- Вы ведь меня не хотели видеть. – Не спросил, уточнил он.
Те переглянулись, потом как-то странно поглядели на техномага.
- Гм, - сказал один.
- Да, - добавил второй.- Мы чего-то не знаем.
И это тоже был не вопрос.
- Он хочет поговорить с Эвелиной. – Уверенно заявил маг.
- Спасибо, Элли, - с чувством отозвался Карл-Густав. - Ты у нас кто по званию?..
- Эм… старший сержант, - смутился юноша.
- Отныне ты будешь Старший Сержант Очевидность, - провозгласил Густав-Карл со всей торжественностью.
- Ну вас, - впрочем, Элли нисколько не обиделся. – Уже старики, а все как дети.
Один из близнецов в ответ радостно зашамкал ртом, другой принялся капризно хныкать. Что характерно, делать это они начали одновременно и не сговариваясь.
- Т-с-с… кажется, Свен заговорил. – Подслушивать было неприлично, но безумно хотелось.

А Свен действительно заговорил после затянувшегося молчания:
- Леди Эвелина, можно с вами поговорить?
Леди, уже начавшая вскрывать приборную доску, по-совиному повернула голову на сто восемьдесят градусов, тихонько шурша бронзовыми пластинами, и, замерев на последней ступеньке приставленной к авионной кабине лестницы, воззрилась на летчика. Ее лицо не выражало никаких эмоций.
- Пожалуй. Честно говоря, я никогда не пробовала.
Свен вздохнул. Господи, что же с ней стало! Как это милая девушка могла из прелестного ангела обратиться в безумного демона? Да, Свен чувствовал, что изменилась не только внешность Эвелины, но и ее душа… просто, просто нельзя в своем уме сотворить такое с собой! Бедная, бедная Эвелина, это все из-за него, из-за Генриха. Почему жизнь оказалась такой суровой – она просто не дала возможность Свену не то, что быть с его любимой женщиной, но даже толком с ней познакомиться…
- Вы, верно, не помните меня – мы с вами встречались несколько раз… давно, очень давно. Я Свен Веберганг, хотя вряд ли вы помните мое имя.
- Разумеется, я вас помню, - почему-то заговорщицким шепотом ответила техномагесса. - Я ничего не забываю. Я просто... интерпретирую некоторые вещи.
- Знаете, я уже мертв. Давно мертв. Душа моя несколько лет была заточена в магический камень. И все это время бесконечной пустоты и тишины меня от безумия спасала лишь одна мысль – мысль о вас.
- Это... характеризует вас с положительной стороны, - дипломатично ответила Эвелина. Ее голова все еще смотрела назад, на Свена, а руки и щупальца вновь принялись за приборную доску.
- Эвелина, мою проклятую душу терзают тысячи демонов, но хотя бы половина из них провалится в бездну, если вы услышите мои слова. Эвелина, я вас люблю. Давно. Безумно и безнадежно. – Свен склонил голову.
- О, - леди Рамштайнер неожиданно всем корпусом наклонилась вбок и поглядела на летчика под углом. - И как, провалились?
- Да, отчасти. – Вздохнул Свен. – Простите меня, я пойду.
Техномагесса медленно выпрямилась и со скрежетом вернула голову в нормальное положение.
- Не смею вас задерживать. И спасибо.
- За что, леди? – не понял Свен.
- За помощь, - одно из щупалец ткнуло отверткой в сторону ящиков. - Они в самом деле тяжелые.
- Всегда к вашим услугам, - поклонился мертвец и двинулся к выходу. Был бы он демоном – и глаза бы его пылали ужасным огнем. Но он был гомункулом. И поэтому просто отворил дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель.
- Свен?.. - осторожно спросил один из близнецов, чудом избежавших удара ангарной дверью. Другой удержал брата за плечо и молча покачал головой.
Мертвец, тем не менее, повернулся и, впервые, наверное, за все свои пребывание у Дьяволов, искренне улыбнулся:
- Если вас захотят воскресить после смерти – никогда не соглашайтесь!

Седьмое августа
Пешка а2
Без хода
Официальная клетка а2
Фактическое местоположение а2


... и у дороги нет ни начала ни конца. Это как топка. которая требует всё новых и новых порций угля, чтобы механизм двигался. Смешно - когда Морской и Кадетский корпуса не враждовали, они объединялись чтобы бить заносчивых неженок, как мы тогда считали, из Пажеского. И все эти мальчики в красных с позолотой мундирчиках, казались нам суровым воякам сродни девчонок. Только этих можно и нужно было лупить, потому что они рохли, зазнайки и хлюпики. Господи! Ну почему параллели видятся мне сейчас...

Иллюзия Кроша маячила на настенной смотровой площадке. Была она хлипкой, как снеговик из талого снега - того и гляди осядет грязной влажной кучей. Иллюзорный Крош покачивался от порывов ветра и шёл рябью, а если смотрить вблизи, то и вообще сквозь него можно было разглядеть окружающий мир. Хорош такой часовой был одним - сними его кто стрелой или чем похуже, сам богл привалившийся спиной к частоколу и вглядывающийся в деревянные глаза стыренного с доски "Смерти царя" коня, моментально это почувствовал бы, сам при этом оставаясь в целости. Как мудро заметил Братец Кролик, своя шкура - ближе к телу. Даётся она нам только раз и пронести её по жизни надо так, чтоб не было мучительно больно. А единственные приемлемые ранения, это когда неаккуратно вешают орден.
Глаза коня - косоватые надрезы не отражали никакой глубинной философии и смотрели так, как и положено глазам сосновой фигурки - деревянно.
- Да врёт всё Маруф - без особенной уверенности в голосе пообщался сам с собой Крош - Ну вот кого в нашем корпусе можно считать конём?! О! Аэропехов можно. Им бы ещё уздечки с сёдлами в форму ввести.
Богл вновь взглянул на никак не откомментировавшую данную мысль фигуру.
- Может и правда. И играет ими, какой-нибудь парнишка, у которого наверняка куча друзей, барышня там, все дела. А они и не подозревают. И-эх. И не узнаешь... Воистину - истина где-то рядом!

А потом пажи вытаскивали детей из горящего сиротского приюта. Мы пытались тушить огонь... водяную цепь с кадетами... А пажи просто вбежали... прямо в пламя. Двенадцать человек живут сейчас благодаря восьми пажам... трое из которых так и не вернулись из горящего дома...

Совместно с Соуль

Ночь с пятого на шестое августа.
Фигура: слон С1
Ход: без хода
Официальная клетка: С1
Фактическое местоположение: С1

Ночь лежала на крыльях «Темного пламени» густой чернотой.
Помощники Ренана предпочитали общество обслуживающих комплекс инженеров и спали в бараках, техномаги же переехали в каюты комплекса – на случай неожиданного и скорого отправления. Солнцепоклонник прошел по неярко освещенным ночными светильниками коридорам и остановился. Дверь каюты Саманты была приоткрыта, золотая вертикальная полоска света притягивала взгляд. Отблеск тонкой диагональной чертой лежал на полу.
Ренан толкнул дверь и заглянул внутрь.
- Почему ты еще не спишь? Неужели, готовишься к выступлению об учениях? – наедине лис мог позволить себе обращаться к Риши мягко, больше чем дружески.
- На душе неспокойно, - призналась Саманта. - Наверное, после всего, что было, мне стоило бы относится к происходящему более философски, но... - она замолчала, и продолжила другим, более твердым голосом: - Дело, конечно же, не в учениях, а в том, что дело идет к настоящей войне.
Лис подошел мягко, словно текучая вода, так же мягко положил ладони на плечи сидевшей в кресле волшебницы.
- Может, еще в Аннатаре? – Ренан повел пальцами, массируя техномагессе плечи. Губы лиса тронула усмешка.
Плечи Саманты немедленно напряглись и, конечно же, Ренан не мог этого не заметить. Губы Риши сжались с тонкую нить, а в глазах на один миг загорелось гневное пламя. Впрочем, через секунду она снова расслабилась:
- Аннатар - это прошлое, - голос магессы был ровен и холоден... пожалуй, даже слишком. - Хотя... не будешь же ты отрицать, что ситуация очень похожа. Магия против техники, - она покачала головой. - Кто мог подумать.
Лис наклонился, коснулся губами прикрытого темными прядями виска, а потом обошел кресло и сел напротив, на полу. Он протянул руки, ловя ладони Саманты, посмотрел ей в глаза.
- Только мы на другой стороне?
- Я хотела бы сказать "увы", но как-то не нахожу в душе достаточной порции сожаления, - Риши твердо встретила взгляд Ренана. - Наверное, это то, что маги зовут опытом, а другие люди - влиянием возраста.
- Может быть. Не думай сейчас об этом, - Ренан подпер ладонью скулу, тепло улыбнулся женщине.
Саманта подняла правую руку, посмотрев на кольцо, по-прежнему сиявшее у не на пальце:
- Знаешь, почему я ношу его до сих пор? - спросила она у лиса. И тут же ответила сама, не дожидаясь его реплики: - Для того, чтобы помнить о временах, когда была слишком доверчива.
Взгляд Риши на мгновение расфокуссировался, став задумчивым. так часто бывает когда человек вглядывается в себя - или представляет себе что-нибудь находящееся далеко за пределами досягаемости.
- Думаю, что в ближайшее время нам потребуется вся недоверчивость, которую мы сможем собрать на задворсках души, - она весело улыбнулась, потрепав Ренана по волосам: - И вся лисья хитрость.
Он аккуратно поймал запястье женщины:
- Так и поступим. Я хочу, пройти войну и провести сквозь нее – тебя, - и потом плавно потянул к себе.
Саманта отстранилась, и гибким движением выскользнула из кресла. Конечно же, она понимала, что намерения у Ренана самые добрые и он искренне хочет отвлечь ее от мрачных мыслей. Но все же магесса считала, что некоторые вещи лучше обговорить сразу, чем потом вытаскивать старые скелеты из сундука в самые неподходящие для того жизненные моменты.
- Возможно, в ближайшее время нам обоим предстоят встречи с прошлым, - сказала она.
- Я уже встретился, - странно улыбнулся лис. - Знаешь, ДанЛей до сих пор мечтает отрезать мне голову.
- Пусть себе мечтает, - фыркнула Риши. Но, продумав, добавила: - Хотя я бы все же предпочла, чтобы война не дала ему подобной возможности. Я не могу отрицать талант Вензела, да и подлецом его назвать трудно. Но он все же предатель, а от таких людей стоит всегда ожидать неприятностей.
Лис насмешливо тряхнул головой.
- Меня спасло только твое имя, хотя Саяра пообещала свернуть мне шею, даже не смотря на то, где я служу.
- Очень рада, что оказалось полезной, - усмехнулась Саманта, присев рядом с ним на ковер. – Но все же наши союзники порою тревожат меня сильней, чем враги. Как я не стараюсь, но мне не удается забыть Вензелу службу у Белых. Ты можешь сказать, что сейчас мы занимаемся тем же самым, но все же… стоя новый дом очень трудно забыть тех, кто вытащил камни из основания старого.
Ренан мягко коснулся ее щеки, в глазах промелькнула забота, тепло. Лис промолчал. Риши поймала себя на мысли о том, что это чертовски приятно: сидеть на мягком ковре, в обнимку с Ренаном, лениво обсуждая текущие дела, кажущиеся маловажными и проблемы, представляющиеся смехотворными. Детская непосредственность и отчаянная искренность солнцепоклонников заставляла других чувствовать себя рядом с ними намного… невиннее, чем они были в действительности.
- Наверное, ты прав: дела подождут, - вздохнула магесса, придвигаясь поближе. Ренан обнял со спины, устраивая темную голову у себя на плече.

День: Утро шестого августа
Фигура: пешка E2
Ход: без хода
Официальная клетка: E2
Фактическое местоположение: E2 (Перекрёсток)

Меченый, проснувшись раньше всех, сидел на берегу и чистил свои кинжалы от гари с помощью гальки и речной воды. Погружаясь в жидкость, лезвия неблагодарно шипели, а над поверхностью воды поднимался парок. «Может, чайку вскипятить?» — прикинул полурослик, — «Жалко, котелок не взял… и рыбу с ними не половишь — коротки. Надо было поискать в развалинах на Соборной площади получше — глядишь, нашлось бы какое-нибудь церемониальное Копьё Жрецов Единого, или Жуткий Меч Ургога… А где-то под Некрогенидом, говорят, захоронен древний техножрец Гатлингс, а с ним и его знаменитый Пулемёт Пустоты!».
Нынешнее утро выдалось для лагеря саперно-разведывательного отряда вполне обычным: прибывшие вчера под вечер из Неуштадта маги в час рассвета собрались неподалеку от места, где реки встречались и расходились вновь, смешав свои воды. Место это считали чем-то вроде источника магической силы, и сейчас маги Воды и Земли проводили там один из своих непонятных обрядов. Раньше поглядеть на подобное представление собрался бы весь отряд, но со временем эти обряды приелись. Как-то раз Бомба попросил свежеобретённых союзников «показать фокусы поинтересней» и несколько часов играл в догонялки с созданием из речного ила, норовившим покрепче обнять сапера. Вернулся Салеван весь измазанный, но довольный — ему удалось заманить любвеобильного преследователя на растяжку, а создателю голема была подложена под матрас водяная мина….
Воспоминания Меченого прервал звук горна — в лагере играли подъем. Полурослик ещё раз сполоснул клинки, несколько раз быстро взмахнул ими в воздухе (со стороны это выглядело впечатляюще) и, сунув кинжалы в огнеупорные ножны на поясе, зашагал к большой ровной поляне между палатками, где проводилось утреннее построение.

— Вольно, отряд! — покончив с ежедневным смотром, Дорин довольно упер руки в бока: несмотря на длительное бездействие, солдаты выглядели готовыми к грядущим боям. Не зря Салеван каждый день гоняет своих подопечных на полигон, откуда, несмотря на то, что им разрешено лишь откапывать и закапывать пустые жестянки, частенько доносится эхо взрывов. Не отстает и Давлин, заставляя стрелков сбивать мишени на другом берегу, а потом добираться туда вплавь и расставлять их по местам. И всё же отпускать подчинённых гном не спешил:
— Как вам уже известно, вчера в лагерь прибыли языч… то есть маги-практики: Асаэль Мильтен, Мизел данКор, а также Ортен Шилонос… тьфу ты, на север его и в горы… Шилионс, во как! А с ними их ученики. Они пробудут здесь несколько дней, совершая необходимые обряды, — Дорин слегка понизил голос, — ну и Ургог с ними. Зато они передали нам два кристалла для связи с летающей крепостью!
Дорин вытащил из объемистой холщовой сумки массивное устройство с тёмным кристаллом, вставленным в специальную нишу.
— Тяжелая штуковина... Позволяет держать связь на больших расстояниях, как с «Данлеем», так и со вторым кристаллом. Вопросы?
— Да всё понятно, кроме одного, — подал голос Салеван. — Кто этот шкаф таскать будет?
— Одну буду таскать я, с «Воином» это не задача. А вот вторую…
— Дорин, дай мне, а? — неожиданно попросил Тугоухий. По строю прогулялся лёгкий смешок.
— Не, тогда уж давайте я возьму, — влез Меченый, — Удобно, компактно, в любой момент с тобой ободряющий голос командира.
На этот раз солдаты разразились откровенным хохотом: стулкер был ростом как раз со злополучный шкаф, а про «ободряющий» голос Дорина ходили легенды даже в Неуштадте.
— Отставить гогот! Надо проверить связь. Кто-то должен взять этот шкаф и отнести к реке. Оттуда он свяжется со мной. Добровольцы?
Ответом гному была одиноко поднятая рука Тугоухого. Командир сокрушенно покачал головой:
— Ладно, валяй. Разобьешь или уронишь — будешь лично отчитываться генералу Гартвигу... или кому-то там ещё. Вопросы?
— Слушай, Дорин… — Давлин немного помялся, — а домой, в Е О Дин, с этой штуки позвонить можно?

День: седьмое августа, вечер
Фигура: конь g8
Ход: без хода
Официальная клетка: f6
Фактическое местоположение: f6

К вечеру заметно похолодало, и воздух наполнился стрекотанием, жужжанием и писком всяческой мошкары. Ее было столько, что казалось, насекомые слетелись со всей низменности. Драгены недовольно кричали и отгоняли противную мошку крыльями.
- Хорошо, что они проснулись так рано, - заметил Курт, - можно будет подняться в воздух и быстро добраться до конечного пункта.
- Озеро Дайай? – уточнила Вида.
- Ну, полагаю, ограничимся парой километров от берега… Там, вроде, есть небольшая рощица… Не Лес, конечно. Но на безрыбье…

Полет, действительно, занял не более получаса. Дольше всего они искали место, где было бы удобно «бросить кости», как выразился крылатый. Неразлучная троица, едва Курт указал на группу деревьев, попросились слетать туда, где искрилась в ярком свете закатного солнца вода Дайай.
- Мы только искупаемся и сразу же обратно! – клятвенно заверили они, и, не дожидаясь, когда командир найдет слова для возражения, со счастливым хохотом направили драгенов на восток.
- А ты? – обернулся Курт к Ате.
Та покачала головой, мягко ступила на землю и похлопала Несущего по лапе, отпуская его:
- Чуть позже. Соскрести грязь, конечно, надо. Но с ними – не хочу.
Крылатый вопросительно посмотрел на нее.
- Не знаю, просто… хочется отдохнуть ото всех, - едва заметно пожала она плечами.
- Слушай, - Курт положил рюкзак на землю и подошел к фино, - я разговаривал с Ялль’Ри и знаю, что у вас там между собой не все гладко…
- Я тоже много чего знаю, - прищурилась Тонко Чувствующая, - но я же об этом не говорю?
- Я хотел помочь.
Ата поджала губы.
- Я знаю. Просто… не лезь. Ты не понимаешь и не можешь почувствовать.
Фино улеглась на траву и закинула руки за голову. Крылатый ходил кругами неподалеку, временами оглядываясь на девушку.
- То, чего ты сегодня испугался… что это было? – неожиданно спросила она, приподнявшись.
- Возможно, что ничего и не было, - уклончиво ответил командир, - просто... почудилось.
Девушка хмыкнула и снова легла. Не поверила. Потянулись минуты напряженного молчания.
- Хорошо, что Кинны с нами не было, - снова заговорила фино, не поворачивая головы.
Курт ничего не ответил.
- Она очень боится тех мест, - продолжила Ата, - Я помню, как Миита привезла ее… Кинна неделю не приходила в себя. Я думала, уже не выберется. В бреду повторяла все про Зверя…
Крылатый ощутимо занервничал.
- А потом ничего, очухалась. Шрамы только долго заживали очень, - казалось, Тонко Чувствующая говорит скорее сама с собой, но потом вдруг она с грустью продолжила, - Я думаю, у тебя нет шансов.
Курт вспыхнул и глаза его недобро заблестели.
- Я не со зла, - покачала головой девушка, привставая на локтях, - просто вытеснить из ее сердца Ушедшего… нелегко. Она все еще любит его. Просто поверь.
Разговор прервали вернувшиеся купальщицы.
- Атка, зря не полетела с нами! – хлопнула подругу по плечу Илая, - Водичка – мммм… Класс!
- Вот сейчас и я слетаю, - улыбнулась Ата, - я просто вымоталась очень, нужно было отдохнуть.
Фино с ехидными ухмылочками закивали.
- Отрываешься от коллектива, - нахмурилась Тола, и, склонившись к самому уху Аты, прошептала, - может, командир тебе милей?..
- Иди ты, - шутливо толкнула та ее локтем, вставая и отряхиваясь. Свистнула драгена.
- Ты серьезно думаешь, что я тебя одну отпущу? – строго спросил Крылатый.
- Ты серьезно думаешь, что мы полетим вдвоем? – парировала фино, - Я, вообще-то, помыться рассчитывала.
- Я отвернусь, - заверил командир.
- Ну-ну.
Драген расправил огромные крылья и увлек Ату в небо. Курт действительно поднялся в воздух следом.
- Недолго мучилась старушка, - нараспев сказала Тола, глядя на эту более чем странную пару.
- А тебе за-а-авидно, - показала язык Илая, потом с напускной серьезностью проговорила, - Я не думаю, что у них там действительно начинается что-то этакое.

Darkness и Соуль

День: шестое августа, вечер
Фигура: слон c8, без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: c8
Фактическое местоположение: c8 (Трехречье)

Тану остался, как обещал. Он осматривал форпост до позднего вечера, и никто не подумал даже спросить у видящего, кто он... Словно Оневи имел право находится здесь, как и вообще - где угодно.
Видящий говорил мало. В основном - спрашивал Йеля о жизни в лесу и о наару. Янтарные глаза видящего тепло поблескивали, когда воспитанник слишком увлекался и начинал размахивать руками.
Возле лиа постоянно крутилось пол десятка наару, и еще одна нейа, рыжая Маайри, то сворачивалась у Йеля на плечах, то лезла на руки Таану, щекоча кожу пушистым хвостом и едва ощутимо царапая кожу коготками на передних лапах.
Т'Айлари отвел приемного отца в дом, где ему отвели место - на нижних ветвях большого, старого дерева. Наверх вела широкая лестница, созданная мастерами дома Нариачи - ступени вырастали прямо из ствола.
- Хотели повыше, но я - отказался, - хмыкнул Йель. Высоту он не любил.
- Ты любишь спать на земле, - отозвался его приемный отец.
Молодой лиа кивнул, потом улыбнулся.
- А тут мне сказали: ночью юргай наступит.
Таану внимательно посмотрел на Йеля.
- Не наступит, - ответил видящий уверенно и абсолютно серьезно.
Т'Айлари несколько озадаченно тряхнул лохматой головой:
- Пошутили ведь, Таану. Вот. Пришли, - он толкнул тонкую, плетенную из тростника, дверь и посторонился, пропуская Видящего вперед. Таану все же подтолкнул воспитанника первым с легкой улыбкой.
- Неуютно, но смысла устраиваться тебе тут нет.
Йель, уже войдя, развернулся и пару шагов проделал спиной вперед, с улыбкой глядя на Таану:
- Запустить сюда наару - будет уютно. Они мигом натащат лесного мусора и, - лиа фыркнул, - дохлых мышей.
- Они приносят тебе добычу? - поинтересовался Оневи и остановился у окна, прорехи в твердой коре дерева. Провел по краю кончиками пальцев и вдумчиво несколько секунд изучал смешанную с темно-коричневой и густой смолой пыль.
- Да, - легко отозвался т'Айлари, подтаскивая кресла из того же речного тростника к невысокому столу, - а делиться, сам знаешь, бессмысленно. Отдаю им добычу обратно.
- Принимают?
- Уже смирились, - бросив кресла, Йель подошел к Таану, оперся локтями об узкий подоконник, подался вперед.
Оневи положил руку молодому Мастеру къямай на спину, легко надавил:
- Не упади, - и отошел, и сел на край крепкого, но не слишком удобного стула; задумчиво замолчал.
- Ни за что, - с улыбкой отозвался Йель, - я же пообещал не умирать, помнишь?
Он выглянул в окно, тряхнул запястьем. Коротким стуком отозвались на движение пластинки кастаньет, а им вторили отдаленные возгласы наару.
- Таану...? - спустя пол десятка секунд позвал молодой лиа, сев на соседний стул, подвернув под себя босую ногу.
- Я задумался о моей ученице, - едва заметно качнул головой Оневи. – Ты видел ее. Гелара, она пришла из-за океана следом за Аннатаром.
- Видел. Она, пусть даже пришла из-за океана, смогла нас понять, как будто родилась в Шэн-лие. С ней что-то случилось?
Таану отклонился назад, накрыл локтем спинку стула.
- У меня плохое предчувствие.
Йель склонил голову на бок, с его лица исчезла улыбка.
- Ты - Видящий. Сказал ей?
Оневи отрицательно качнул головой. Мастер къямай потер пальцами скулу, еще сильней склонил голову, поймав зубами длинную и светлую прядь волос. Отпустил.
- Ты не хочешь её беспокоить?
- Некоторые вещи должны идти своим чередом.
- Ты - переживаешь.
Оневи не стал спорить:
- Немного. Я устал и хочу спать. У меня была длинная дорога.
Т'Айлари запустил ладони в растрепанную шевелюру, потом кивнул в сторону широкой лежанки, поверх которой было брошено несколько плетенных из разноцветных травяных ниток тонких покрывал.
- Останешься у меня? Тебе, наверное, по предоставят дом, но это - долго.
Видящий Дома Амар кивнул с благодарностью.

День: седьмое августа
Фигура: пешка С2, «Безымянные»
Ход: в рамках хода С2-С4
Официальная клетка: C2
Фактическое местоположение: С2

Солнце еще не вышло в зенит, но было к этому близко, а они не останавливались. «Более того, они даже не устали!» - с восторгом подумал Фиерс.
Конечно, не исключено, что вечером они упадут и не встанут до утра, но это было восхитительно. Не меньше пяти часов довольно быстрого шага, с тяжелыми рюкзаками на плечах. Теперь понятно, чему их учили эти годы. Контролировать дыхание. Выдерживать большую нагрузку. Ладно-то парни, но вот Эрис…
«Мари, наверное, так бы не смогла», мелькнула у него в голове непрошеная мысль. Он постарался забыть ее поскорее; не вышло.
Где же она сейчас?
Почему не здесь? Не с ним?
В груди заскреблась мелкими, острыми, пропитанными ядом коготками старательно утаиваемая обида.

Еще обиднее ему стало после полудня, когда он понял, что нуждается в привале. Остальные, судя по виду, не нуждались… кроме Ренн.
Магичка всеми силами старалась держаться, не подавать виду, что вот-вот упадет, но это было довольно трудно скрыть – особенно учитывая то, как громко и тяжело она переводила дыхание.
- Стоять, - окликнул «Безымянных» майор.
Они послушно замерли, повернулись один за другим. На лицах большей части читался немой вопрос. На бледном узком личике Эрис – довольно явное проявление злорадства.
- Нам нужен привал. Сорок минут, не больше, - произнес Фиерс. Заметил умоляющий взгляд Ренн, поправился: - Ладно, час.
- Нам нужен?.. – неожиданно переспросил Калеб. – Но мы не устали.
- Он хотел сказать, Ренн нужен привал, - влез Дентон. – Да и вам, майор, пожалуй, тоже. Конечно, давайте отдохнем.
Фиерс скривил ухмылку. Нет, уж кто-кто, а Дентон точно не имел в виду ничего дурного, он просто трепло, а не отъявленный мерзавец вроде некоторых, но прозвучало это все равно довольно гадко. Как будто его и девчонку списали со счетов, поставив на ступень ниже. Признали негодными. Недееспособными, вспомнил он научный термин.
- Давайте найдем нужный темп, вот что, - сказал он, прикидываясь, будто его ничуть не задели никакие там идиотские слова. – Даже вам, таким невероятным, рано или поздно потребуется передышка. А устраивать ее только когда вы начнете валиться с ног, а рано или поздно вы начнете, абсолютно несообразно. Постараемся найти золотую середину. Скажем, часов пять на ногах, час отдыхаем. Вкушаем пищу. И так далее.
Речь прозвучало здраво. Даже Эрис кивнула… или просто повела головой? Хотелось верить в лучшее.
- А я заодно посмотрю, кто из вас что умеет.
Он сбросил рюкзак на траву.
- Ну чего же вы стоите? Располагайтесь, господа. Чувствуйте себя как дома.
Когда он произнес эту фразу, лица многих, едва не всех, странно исказились – но в следующую секунду эти гримасы боли пропали как наваждение.

День: шестое августа, вечер.
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8
(совместно с Orrofin)

Кир устроился рядом, и потянулись часы ожидания. Серебристое свечение шкуры цей-ина переливалось в такт его дыханию, заставляя тени на стенах подрагивать так, что казалось, будто они живые. На удивление тихо похрапывал в углу Рейтенар, глядя в потолок, лежал на спине Нартэн, явно думающий о чём-то своём, поджав под себя лапы, задумчиво смотрел на Кинну Кир.

Момента появления Сайамара так никто и не заметил. Старый цей-ин просто вышел откуда-то из темного угла и уселся на ближайшую подстилку. Пожалуй, его так бы и пропустили, если бы не Яртэ, враждебно зашипевшая при виде Кира. Тот немедленно вздрогнул, обернулся, инстинктивно поджимая лапы и удивлённо выдохнул:
- Наставник?!
Сайамар жестом велел ему молчать и кивнул Кинне, доброжелательно поздоровавшись так, как в своё время пытался сделать Кир:
- Здравствуй, маленькая сестра. Лёгкого ветра тебе и всему дому Крылатой стрелы.

Попытавшись почувствовать того, кто заговорил с ней, Кинна едва не захлебнулась. Океан спокойствия и безмятежности. Мудрость, не знающая границы. Больше, чем лиа, больше, чем нейа. Совершенно другой - огромный и бескрайний. Фино смогла только сдержанно кивнуть.
Сайамар улыбнулся в ответ, поднялся и приблизился к ней, предусмотрительно обвязав змеепосох вокруг торса, наподобие диковинного пояса. Яртэ недовольно зашипела было, но умолкла, покорившись неизбежному.
- Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, девочка, - сказал он, опускаясь рядом, между фино и Киром. - Ведь так?
- Хорошо... спасибо. Я знаю, что без вас было бы иначе, - Тонко Чувствующая запнулась и добавила, - и без Дангъе тоже.
- Хммм, - Сайамар бессознательным жестом погладил себя по бороде.
Белоснежная шкура на его спине шевельнулась, когда он переступил лапами, а потом мудрец тихо вздохнул.
- Вот, значит, что это было. Опора жизни, - сказал он. - Что же, тем лучше. я-то начал бояться, что мой ученик вмешался в то, во что вмешиваться не должно.

Кинна невольно покосилась на Кира, и тут же отвела взгляд.
- Опора жизни? - удивленно переспросила она, - Надо же...
Сейчас фино чувствовала себя немного неловко и нелепо. Ощущать рядом Сайамара было отчего-то очень непросто. Хотелось загородиться.
- И почему он не ко всем приходит, - прошептала она, чуть слышно.
- Обычно смерть - вполне естественное явление, - пожал плечами Сайамар. - Не предначертанное, как мне кажется, но рано или поздно случающееся с каждым. Но иногда Средоточие решает, что лиа или нейа ушло слишком рано, не сотворив всего того, что могло, и тогда приходит опора жизни. Дангъе лишь предлагает спасение, и далеко не все соглашаются. В конце концов, кто-то может устать от жизни хотеть покоя.
Цей-ин говорил просто и доброжелательно. Его слова несли с собой успокоение, а чувство тяжести постепенно отступало, сменяясь чем-то иным. Так чувствуют себя дети, когда с ними дружелюбно разговаривает суровый патриарх рода.

- Это была не моя смерть, - Кинна покачала головой, - может быть, поэтому он и пришел ко мне.
Кинна села на лежаке, опершись на руки. Сейчас говорить об этом было очень легко. Словно теперь между ней и произошедшим кошмаром стояла прочная стена.
- Кто знает, - Сайамар не шевельнулся, но взгляд его изменился так, будто он ободряюще положил руку Кинне на плечо. - Опоры редко раскрывают смысл своих деяний, однако, они никогда не шли во вред лиа и Средоточию. Поэтому, девочка, живи. Пока что тебе лучше остаться у нас, но если пожелаешь, я отнесу тебя к твоим сородичам или ещё куда-то, решать тебе. Хотя, я бы посоветовал отдохнуть, да.
Кинна задумалась. Вспыхивали и тут же меркли воспоминания, былые переживания. Когда-то яркие и живые, они сейчас больше всего напоминали гербарий, собранный неумело, вразнобой.
- Там мой отряд, - тихо сказала она, - не скажу, что там меня понимали… или что мне было хорошо с ними. Но… там мой Несущий. Он без меня погибнет. У драгена есть только я, со мной он связан кровью…
- Учитель, позволь, я, - вскинулся было Кир, но Сайамар остановил его коротким жестом.
- Сиди, ученик! - в его голосе послышался громовой раскат, но в к концу фразы Гуляющий по Лесу всё же смягчился. - Сиди. Тебе тоже нужен отдых.
Молодой цей-ин опустился на подстилку, недовольно поморщившись. Его лапы и впрямь стояли не слишком твёрдо, но признаваться в этом хотя бы себе он не желал.
- Что же, маленькая сестра, ты права, это важно. Когда ветер стихнет, я отвезу тебя туда, куда ты скажешь, - закончил Сайамар, вновь повернувшись к Кинне.
«Куда ты скажешь…» - мысленно повторила лиа, делая глубокий вдох. Признаваться, что она понятия не имеет, насколько они далеко, не хотелось. Подскажут травы. Наверное. Кинна странно ощущала себя после пробуждения. Непривычно мало эмоций вторгалось в ее внутренний мир, как будто разум после недавней раны желал защитить себя, пропуская только четкие и сильные ощущения. Девушка страдальчески наморщила лоб.
- Наш Крылатый будет очень зол, - вскользь заметила она, - я долго отсутствовала. Он не любит, когда уходят, не предупредив.
- Крылатый? Расскажи, может я о нём знаю.
- Да мы сами о нем толком не знаем, Мастер Миита только недавно привела нас к нему, - пожала лиа худыми плечами, - Его имя Курт. Он один из Наблюдающих дома Эриан… - тонко чувствующая помолчала, подбирая слова, - у него очень необычная внешность. Мощные лапы и крылья. Большие, сильные и невероятно красивые крылья.
Последнюю фразу Кинна произнесла чуть с придыханием.
- Да. Я знаю о Крылатом, - Сайамар чуть кивнул и вновь огладил бороду. - Не думаю, что найти его будет трудно. Отправим к нему кого-нибудь с посланием.
Фино непонимающе склонила голову на бок и покосилась на цей-ина.
- Он слишком далеко сейчас, иначе бы я почувствовал его присутствие, - пояснил Сайамар. - Поэтому лучше отправить ёко или ещё какого-нибудь нейа с посланием о том, что ты у нас задержишься на некоторое время. Если решишь задержаться, конечно.
Тонко Чувствующая закусила губу. Они не могли быть настолько далеко. Наверное. А если отряд сменил место стоянки?.. Драген не полетел бы с ними… значит, он остался совершенно один?
- Нет, - она покачала головой, - мне все равно надо туда, где нас нашел Кир…
- Тогда мы пойдём туда, - кивнул Сайамар. - Как только стихнет ветер.

День: тяжелое утро шестого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (ОНР)

Утро серым призраком выкарабкалось из-за горизонта. Гилберт Манфрейд, инженер высшего класса и ученик криоманта Вензела ДанЛея проснулся, горько пожалел о существовании у себя такого органа, как голова в целом и затылок в частности, на ощупь поправил очки и с явным трудом разлепил веки. Несколько секунд он созерцал то, что открылось его взору, потом зажмурился изо всех сил и взмолился высшим силам, чтобы галлюцинатоз прошёл. Затем снова открыл глаза.
"Что ж, - подумал он, разглядывая чуть укоризненный чугунный лик криоманта Вензела ДанЛея, что само по себе было не для слабых духом, - либо это не пройдёт, либо это не галлюцинация. Что же вчера такое было?" Память, подвергшаяся подобному надругательству в четыре часа утра после попойки оказала достойное сопротивление. До того момента, как Кот принес сухпайки, он ещё что-то помнил, но вот последующие события скрывались за таинственным и непроницаемым покровом.
Под столом тихо спали Страмарк и Ростис, в обнимку. Оба изгвазданные до ушей мелом, но довольные. Причем спали на длинной цепочке уравнений и тождеств, написанных на полу. Где-то между цифрами и переменными прятался знак призыва, больше напоминавший квадрат, но определенно задумывавшийся как круг - символы его окружавшие, на классические не походили.
Металлический кот выразил неодобрение Гилберту (причем совершенно вензеловской мимикой), и гордо направился к выходу, звонко бухая лапами по металлическому же полу.
Джейм поморщился, зашевелившись. Рядом зашевелилась и застонала Страмарк. Дикий звук ударов металла о металл отдавался в казавшейся чугунной голове очень гулко.
- Какой умник выгуливает страйдер... - простонал Ростис, пытаясь поднять веки, упорно не желавшие разлепляться. Ответ спавшей на его руке Вейонке прозвучал феерически скомпонованным фантастическим набором ругательств. Девушка подняла ладони к ушам, закрывая их, а потом сжалась в совершенно несчастный клубок.
Ростис попытался освежить лицо магией Холода; получилось не очень - возникшая вода вместо умывания пролилась где-то в углу мастерской. Джейм решил больше с магией не экспериментировать и, по-прежнему пытаясь разлепить веки, поинтересовался:
- Живы все?
- Живы, - Гил с трудом переборол позывы своего желудка к свободному волеизъявлению и сел на столе. - Но не свежи. Ох, а это ещё что?!
С некоторым удивлением, плавно переходящим в ужас, он уставился на спину Вейонке, покрытую непонятными рисунками. Складки её рубашки сперва делали рисунок неразличимым, но когда девушка шевельнулась, на какое-то мгновение стало ясно, что это оччень неуверенный чертёж механической конечности. Несколько приглядевшись, Манфрейд понял, что оно...как минимум недурно.
- Вейонке, - позвал он. - А сядь пожалуйста и ссутуль плечи.
Мир перед глазами всё ещё покачивался, но всё же, он смог переместиться со стола на пол без потерь для чьего-нибудь организма.
- Нет... - слабо простонала техномагесса, сжимаясь еще сильнее, - не хочу, не буду...
- А если я скажу, что на твоей спине чертёж сустава для "Скалы", который позволит нам упростить управление раз в десять? - комната таки начала вращаться, и Гилу пришлось сесть. На пол рядом с Вейонке. В ответ она витеевато отправила вышестоящее начальство в такие причудливе дали, однако потом - уперлась локтем в пол и села, немного покачнулась.
- Черт... извини, Гил... Черт...
Окружающее Страмарк осознавала медленно. Очень медленно. И чем больше осознавала, тем меньше оно ей нравилось. Последнее, что Страмарк помнила, это кота, притащившего пакет с сухим пайком. Потом память превращалась в одну большую дыру. Восхитительную бездну, которая могла скрывать в себе все. Абсолютно все. И это пугало.

- Ага, - Манфрейд, казалось предыдущей тирады не слышал. Куда там! Казалось, с него даже похмелье слетело, настолько он был захвачен открывшейся перспективой.
- Поразительно, пробормотал он, расправляя тот участок рубашки Вейонке, где был прорисован непосредственно сустав. - интересно, а что с векторами нагрузки? Наверное вот так...
Совершенно не задумываясь о последствиях, Гил вытащил из нагрудного кармана новейшей модификации "вечное" перо-самописку и принялся добавлять технические вектора прямо на рубашке Вейонке.
- Может, ты подождешь, когда я переоденусь? - беззлобно спросила техномаггеса.
- Ой! - только и смог сказать Гил, когда дверь заскрипела. Скрежет заставил зажмуриться - в виски словно вгрызлась тупая пила.
Появившийся в проеме "посетитель", с мелькнувшим за спиной гадко хихикающим и во время исчезнувшим, гремлином, озадаченно оглядывал мастерскую. Молодая русоволосая девушка в длинном платье смотрела с явно возрастающим удивлением в глазах на похмельную компанию - она явно ожидала чего-то... другого.
- Доброе утро? - неуверенно поздоровалась Эйвёр Дану, химик, направленная в ОНР на стажировку.
Страмарк прижала ладони к вискам, и поняла, что желудок все-таки начинает подбираться к горлу. Техномагесса зажмурилась; отрицательно мотнула головой: "Нет, не доброе" - и с поразительной для тяжело похмельного человека скоростью рванула к видневшейся в углу небольшой двери.
Послышлось негромкое тарахтение. О ноги гостьи потерся железный кот с человеческим лицом, которое показалось Эйвёр смутно знакомым.
- Здравствуйте, - Гилберт вцепился в стол и таки встал, едва не опрокинув сей почтенный предмет обстановки. - Прошу прощения за наше состояние - последствия экспериментального применения...чего-то там.
Его снова шатнуло, и на сей раз спасением стала стена.
Девушка несколько мгновений смотрела на чугунного кота, потом, с постепенно наползающей на лицо маской всепоглощающего спокойствия, присела на корточки, подобрав длинный льняной подол платья. Погладила кота по голове. Выпрямилась.
- Эйвер Дану, - девушка робко и приветливо улыбнулась, - меня... направили сюда на стажеровку.
Из довольно объемной и тяжелой сумки, стоящей у ног, Дану выудила чуть помятый конверт с гербом ЭКК, помахала им в воздухе.
- Может, мне зайти попозже... чтобы не мешать вам приходить в себя после...эксперемента? - Эйвёр многозначно покосилась в сторону двери, за которой скрылась Страмарк.
Из-за спины Эйвёр на секунду показался светловолосый мальчишка. На самом деле он уже несколько минут сидел на пороге и с крайне сосредоточенным видом изучал урчавшего кота.
- Не так страшно, - отозвался Ростис, держась за виски. - Ох... если я хоть раз еще соглашусь экспериментировать с чем-то жидким, кроме топлива... Можно взглянуть?
Последнее относилось к документам.
- Джейм?.. - донесся голос сидевшего на пороге мальчика. - Это... твое изобретение?
- Сазел? - техномаг перевел взгляд на мальчика, потом - на кота. - М-м... это... это последствия совместного творчества.
Посмотрев на кота, флегматично бросившего в ответ взгляд, Джейм очень осторожно покрутил головой и добавил:
- Вернее, совместного бреда.
Гилберт с трудом сфокусировал взгляд и посмотрел в направлении источника подозрительно знакомого голоса. Посмотрел и мысленно взвыл, породив в голове очередную серию фейрверков.
Эйвёр Дану молча и как-то смущенно протянула Ростису конверт из плотной коричневой бумаги с гербом госпиталя ЭКК и отступила в сторону, словно чувствовала себя несколько...неловко. Ее взгляд натолкнулся на ящик, в котором рядком стояли лабораторные склянки. Пустые.
- Тяжело-ого бреда, - снова послышался голос Сазела. - Надо рассказать папе...

- Лучше не надо. Это все... побочный эффект, - Ростис, двигаясь крайне медленно и осторожно, распечатал конверт. Пробежал взглядом строки: - Эйвёр Дану, химик, стажер... так... так... понятно. Добро пожаловать.
Манфрейд успел попрощаться с карьерой техномага, осторожно оторвал голову от стены, в которую до того вцепился, как в последний смысл пребывания в этом несовершенном мире, и тихо сказал:
- Здравствуй, Сазел. Пожалуйста, сделай мне одолжение: если когда-нибудь лет через десять-пятнадцать к тебе придёт великовозрастный раздолбай и предложит опробовать нечто новоизобретённое и алкогольное, ради всего, что тебе дорого - не делай этого! И да будет тогда путь твой чуть светлее и проще, чем мог бы.
С этими словами инженер медленно сполз по стене и понял, что хуже быть уже не может. Впрочем, в следующее мгновение головная боль вернулась с новыми силами и опровергла его пессимизм.
- Что здесь произошло? - прозвучал донельзя знакомый голос, который... невозможно было не узнать. Кто-то мог бы подумать, что эти слова сказал кот... но нет. В мастерскую, чуть задев плечом дверь, зашел криомант и строгим взглядом окинул оставленный после пьянки бардак.
Гилбертова истерзанная психика такого позора не выдержала и радостно отключилась, избавив своего несчастного обладателя от необходимости видеть суровый лик учителя в таком состоянии. Впрочем, возможно всё было куда прозаичнее, и менее здоровый, чем у Вейонке, организм инженера просто не смог самостоятельно справиться с алкогольной интоксикацией. У Джейма слова застряли в горле; внезапно наступившая во рту сухость этому очень помогла. Ростис только и мог, что переводить взгляд с Вензела на Сазела, с Сазела на металлического кота и обратно.
В дверь просунулась морда Деяня; мор'ан с интересом изучал происходящее, не торопясь входить.
- Джейм? - безупречно-ровно поинтересовался ДанЛей. Сазел обернулся на отца, а потом снова посмотрел на кота, как будто сравнивая.
Видимо, из всей причудливой компании, одна Эйвер осталось в легком непонимании ситуации, стоя в стороне и изображая, если не причудливый предмет интерьера, то что-то, близкое к этому. Дану скосила глаза на механического мышееда-монстра, потом - на мага. Хмыкнула, тактично прикрыв лицо ладошкой.
Ростис сглотнул, и к собственному удивлению умудрился произнести несколько слов:
- Мы были... в плохом состоянии.
- Я вижу.
- Интоксикация... дала... не очень здравые идеи.
Про себя Джейм вяло удивился, как он вообще сумел выговорить эту фразу. Сазел, сидевший на коленях перед механическим котом, не выдержал и захихикал, согнувшись на пополам.
Иллюзия Вензела ДанЛея развеялась.
Наступило молчание - вот теперь у Джейма слова кончились и в самом деле. Он только судорожно вздохнул, вновь схватился за голову... по лицу техномага было видно, что Сазелу сильно повезло, что Ростис не способен сейчас что-то активно делать.
Единственное, что техномаг смог - слабо выдавить:
- Л-лисенок...
Деянь фыркнул, спрятав морду в лапах. Весело хихикнув, Сазел взял Эйвёр за руку и радостно сообщил:
- А она лекарь, если у тебя болит голова.
- Лучше Гилберту... - слабо вымолвил Джейм. - Ему... как-то хуже.
Подавив в себе нестерпимое желание отвесить светловолосому затылку щелбан, Эйвер посмотрела в сторону Гилберта, находящегося явно в краях далеких и неизведанных. Взглядом спросив у Ростиса что-то вроде "Вы позволите?", Дану, погрозив незаметно младшему ДанЛею кулачком, двинулась в сторону "пациента", тщательно стараясь ни на что полезное случайно не наступить. Сазел снова сел на пол, и, поглаживая кота, посмотрел Эйвёр вслед искренне-восхищенным взглядом, граничащим с детской влюбленностью.

Пациент лежал почти бездыханный, а над ним, подобно скорбному шестикрылому серафиму, явившемуся за грешной душой, витал валящий с ног аромат ядрёного перегара. Присев рядом с Гилбертом на корточки, лекарь кашлянула, пару раз махнула ладонью возле лица и с неожиданным энтузиазмом вскинула глаза на Ростиса:
- А кто автор сего "напитка"?
Ответа девушка, впрочем, дожидалась, уже принявшись за дело - похлопала по щекам лежавшего. Для профилактики.
Из горла Гилберта вырвалось тихое клокотание, но в себя он не пришёл. Впрочем, при наличии некоторого воображения, этот звук вполне можно было интерпретировать, как осмысленный и даже одобрительный.
- Здесь... окна открываются? Ему бы воздуха, свежего, - Эйвер пощелкала пальцами перед лицом Манфрейда, вновь кашлянула, - а не этого...самогонного дистиллята.
- Должны открываться, ничто не мешает, - медленно и без особой уверенности ответил Ростис. Попытался приподняться, желая шагнуть к окну, но тут же со стоном сел обратно - комната словно завертелась перед глазами.
- Сударь Сазел, будьте любезны, - вновь прищелкнула пальцами Эйвёр и посмотрела на мальчика, - увы, мы здесь с вами единственные дееспособные...
Мальчишка с готовностью кивнул. Оставалось только поражаться , что он послушался девушки с первого слова и даже перечить не стал. Ловко перебираясь по полкам, Сазел открыл два иллюминатора, и в мастерскую Джейма потек прохладный утренний воздух.
Эйвёр с наслаждением втянула в себя свежий воздух, подмигнула Сазелу. Потом склонилась над Гилбертом, вновь легко похлопав его по щекам:
- Ну же, сударь, вернитесь к нам...
Манфрейд открыл один глаз и долго изучал склонившееся над ним лицо. Видимо, Эйвер он не признал, а может это потеря сознания вызвала лёгкую амнезию, но первым делом, он спросил, хрипло и очень смущённо:
- Простите, я не знаю, как следует правильно обращаться к ангельским чинам, но, не могли бы вы разрешить мне один раз присниться Вензелу ДанЛею? Мне нужно извиниться перед ним за самовольно прерванную учёбу и рассказать, что смерть от похмелья приравнена к мученической, - он с трудом открыл второй глаз. - Или это тайна?
Дану озадаченно приподняла одну бровь, покосилась на Джейма, и потом лишь ответила:
- Судя по монологу, вы вполне в порядке. По крайней мере, способны к длинным сентенциям. Ну ка, посмотрите на меня? - девушка снова щелкнула пальцами у лица Гилберта.
Манфрейд прищурился на резкое движение, от которого перед глазами заплясали цветные искорки, но послушно посмотрел в требуемом направлении.
- Вероятно, вопрос о количествах будет столь же... неприличен, как и вопрос о возрасте в адрес почтенной аббатиссы, - задумчиво пробормотала себе под нос Эйвёр, - я бы вам посоветовала умыться. Для начала. Желательно - ледяной водой, ну, или, как получится.
Хлопнула дверь, и к стене прислонилась бледная, зеленовато-серая Страмарк. Она несколько секунд держалась за какую-то ближе других стоявшую арматуру, а потом, кивнув Манфрейду и Ростису медленно, очень медленно... направилась к выходу. Сазел проводил ее насмешливой улыбкой.Гилберт встал. По своему размаху и преодолеваемым препятствиям, это деяние вполне соотносилось со штурмом неприступной скалы: пол так и норовил улизнуть из-под ног, а стены качались так сильно, что ухватиться за какую-то из них не представлялось возможным. Тем не менее, Манфрейд проявил чудеса упорства и таки смог не только встать, но и сделать несколько шагов по направлению к уборной. Вскоре он скрылся за той же дверью, что только что исторгла Вейонке, и на некоторое время воцарилась тишина, прервавшаяся звуком падения, горестного стона, а после и включаемой воды.
Эйвёр с видом ангельской невинности принялась разглаживать льняной подол платья и и изучать собственные ладони. Она бы никому и никогда не призналась в жизни, что похмельная, полубессознательная верхушка ОНР была - на скромный взгляд Дану - лучшим в мире начальством. По нему уж точно становилось ясно: скучно не будет.

День: Пятое августа.
Фигура: пешка d2
Ход: нет
Официальная клетка: d4
Фактическое местоположение: d4

(совместно с Тельтиаром)

Над чёрной пустошью повисло мёртвое безветрие, и всё же Гидеон никак не мог отделаться от ощущения, что антрацитный песок шелестит под ногами и двигается. Медленно, но постоянно выползает из узкой трещины в земной коре и движется куда-то вглубь континента, грозясь полностью его поглотить.
"Хорошо, что не в нашу сторону!" - невольно подумал НАхтфогель и зло сплюнул на песок.
- Ну, что там? - спросил он, ни к кому не обращаясь.
- Мертвее куклы, - отозвался растрёпанный и злой, как стая инферналов Ригор. - Что-то сильно нам мешает. Эрличгейм, ты точно уверен?
- Точно, - отозвался Фриц, в безмятежной позе возлежащий рядом. - Пробуй ещё, вероятность есть. Просто, ты в неё никак не попадёшь.
Макабрей замысловато выругался, заставив уши Марии, бдительно следящей за каждым его движением, стремительно покраснеть, и вновь впился взглядом в ледяной кристалл.
Когда шипение и треск сменилось особой эфирной тишиной, никто из отряда не поверил собственным ушам.
- Я же говорил! - обрадовался Фриц.
- Вас слушаю. Прием. - Раздался равнодушный женский голос из кристалла.
- Говорит ДГ-732, назовите пароль подтверждения, - резко, отрывистыми фразами принялся тарабанить Макабрей, чеканя инструкционные фразы.
- "Геревард", повторяю "Геревард".
- Принимаем. Ответ "Харальд". Повтор: "Харальд". Подтвердите защиту и принимайте рапорт, - Ригор отвернулся от кристалла и кивнул Нахтфогелю. - Диктуйте, кэп!
- Защита подтверждена. Говорите.
- Диверсионно-разведывательная группа "Игла", статус зелёный, потери отсутствуют. Докладывает старший офицер, капитан Нахтфогель, - подобные отчёты Гидеон привык давать ещё во время войны Севера и Юга, так что теперь совершенно не задействовал мозг, просто выдавая информацию в нужной форме.
Макабрей, Фриц и Мария посматривали на него с нескрываемым уважением.
- ДРГ достигла поставленной цели, добравшись до объекта "Пустошь" и переправившись через ландшафтный барьер. Сложность возведения моста через оный - низкая. Активность противника в секторе не замечена. Ждём дальнейших указаний.
Форсировать пустошь, углубиться на территорию противника. Выяснить возможность прохода через аномальную зону.

- Вас поняла. Ждите распоряжений.
Связистка на какое-то время замолчала, однако из кристалла доносился шорох бумаги и чьи-то приглушенные голоса.
- Нахтфогель, как слышно? Прием.
- Слышно хорошо. Назовите себя, приём.
- Капитан Дитрих Рэйвенлофт. Слушайте приказ.
- Готов.
- Вам следует проникнуть на территорию противника и разведать активность аборигенов в данном секторе.
- Принято. Частота выходов на связь и дополнительные условия?
- Связь раз в сутки, в девять вечера. Экстренные сеансы связи - по необходимости. Вторым вашим заданием будет разведать возможность прохода через аномальную зону.
Гидеона перекосило так, что остальные невольно порадовались, что кристалл не передаёт ещё и изображения.
- Есть, разведать возможность прохода через аномальную зону, - скучным тоном отозвался он. - ДРГ "Игла", конец связи.
Макабрей деактивировал кристалл и вопросительно посмотрел на Нахтфогеля. Гидеон знал, что точно такими же взглядами его сейчас буравят и остальные, даже Тенар и Таэль, несущие дозор чуть поодаль.
- Приказ все слышали? – риторически поинтересовался Гидеон. – Выступаем через десять минут. Пока что всем проверить оружие и снаряжение, я не хочу, чтобы с нами случилась какая-нибудь неприятная неожиданность.
- Не беспокойся, капитан, - тихо сказал Ригор, упаковывая кристалл в рюкзак. – Мы тут на много километров одни.
Дальше собирались быстро и в полном молчании. Слишком уж тоскливо вдруг стало от осознания, что придётся весь день идти по этой чёрной, выцветшей пустыне, где во все стороны ничего живого. Совсем ничего.
«Интересно, почему я не хочу знать, куда это делась вся местная живность?» - думал Гидеон, проверяя, удобно ли расположена кобура с револьвером.
Вскоре они выступили. Идти было отчего-то нелегко: хотя песок был достаточно плотным, чтобы ноги в нём не вязли, возникало чувство, что само небо здесь давит на землю многотонным весом. Все цвета постепенно блёкли, будто выгорая, до тех пор пока весь мир не разделился на два лагеря: чёрная пустошь и грязно-белое небо с аморфным серым пятном солнца. Эта монохромная картина раскатывала волю и чувство реальности в тоненький лист. Гидеон шёл впереди, шагая упрямо и широко, старательно убеждая сам себя, что ничего особенного не происходит. Он не оборачивался и не видел, что даже у неугомонного Тенара и железного Макабрея начинают тускнеть глаза. А через несколько часов капитан Нахтфогель понял, что у него чудовищно болит голова, причём болит давно. Только вот момента прихода этой боли он так и не заметил.

День: седьмое августа (день, вечер)
Фигура: пешка С2, «Безымянные»
Ход: в рамках хода С2-С4
Официальная клетка: C2
Фактическое местоположение: С2

Как завороженные, они следили за танцем. Ловкий и гибкий, как кот, Дентон то приседал, то отклонял корпус назад или в стороны, вращал руками поочередно или вместе…
Остроты ощущениям добавляло то, что в руках у него были пои. Нет, не обычные резиновые шарики на веревочках, с которыми играют дети. Эти были из тяжелого металла и раскачивались на цепях с угрожающей скоростью.
Несколько раз Фиерсу показалось – сейчас шар заденет его по колену/носу/подбородку. Не задел… то ли потому, что майора подводил глазомер, то ли потому что Дентон был слишком уж ловким и гибким.
Наконец вращение замедлилось, и скоро гири повисли в руках парня, как дохлые змеи – вроде бы и безжизненно, но аромат смертельной угрозы все еще витает в воздухе.
- Впечатляет, - кивнул майор. – Трудно, наверное, было учиться?
«Ах, сколько поддельного сочувствия! Сколько мнимого сострадания! Сколько неподдельного интереса!» - язвительно отметила про себя Эрис, однако смолчала.
- Трудно, - подтвердил Дентон, вкладывая шары в держатели на плечах. Цепи тоже пристегивались вдоль рукавов его одежды; с каким-то хитрым креплением, которое Фиерс рассмотреть не успел. Наверное, полагал он, в случае опасности эти крепления должны расстегиваться очень быстро. Самые концы цепей держались на браслетах вокруг запястий. «Прекрасно продумано», оценил майор, «а у нас в свое время и куртки-то были драными».
- … и не просто трудно, - продолжал Дентон, - а прямо-таки архисложно. Знаешь... – невольно он сбился, но сразу же исправился, - знаете, как это было? Вокруг меня было несколько стоек разной высоты, некоторые мне по колено, некоторые – выше головы. И на верху у каждой стоял стакан, полный воды. Вот моей задачей было разбить все стаканы. Сначала без учета времени, потом – на скорость.
- Издевательство, - округлила глаза Ренн.
- Профподготовка, - нахмурился Дентон.

…Шли молча. Разговор по дороге не клеился. В основном потому, что дыхание надо было беречь, а не тратить на всякую ерунду, и чем ниже опускалось солнце, тем яснее каждый это понимал.
Но скоро магичка не выдержала.
- Я сейчас сдохну, майор, - тихонько простонала она, еле волоча ноги.
Фиерс глянул на часы. По его прикидкам, привал следовало бы устроить часа через два, не раньше. Менять планы не хотелось.
- Ты устала или тяжело?
- Тяжело…
Кто-то из идущих впереди фыркнул.
Цербер, трусивший позади и обнюхивавший все, что попадалось под какой-нибудь из носов, вдруг обошел остановившуюся Ренн и тронул лапой за коленку.
- Да, это мысль, - согласился непонятно с чем Фиерс. – Снимай рюкзак.
- Зачем? – не поняла она.
- Временно навьючим собаку. Здесь есть ремни, как-нибудь привяжем. Молодец, хорошая собака… Ренн, погладь его.
Та затрясла головой.
- Он… теоретически не кусается, - приободрил ее майор. Безуспешно. – Ну ладно. Если ты хочешь, чтобы он на тебя обиделся…
Девушка сглотнула и протянула дрожащую ладошку к злобной собачьей морде. Одной из. Ощутив каким-то своим собачьим шестым чувством страх, Цербер взглянул на нее крайне печально и сам потерся носом о ее руку.
Нос был холодный и мокрый.
Нормальный собачий нос. А то, что их таких три – дело, в общем, десятое… Магичка немного осмелела и коснулась церберова уха.
- А теперь пойдем, - закончив с ремнями рюкзака, Фиерс махнул рукой. – Эти, конечно, даже не подумали нас подождать.
Ренн благодарно (и свободно) вздохнула, повела плечами и зашагала вперед. Экипированный, Цербер продолжал держаться сзади.
Солнце опускалось неумолимо.

День: утро шестого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С1

Пока Саманта Риши вела совещание, прибывшие из ОНР остались сами себе хозяевами. Малене представилась возможность свободно исследовать управляющие рубки комплекса. Заключенные в стекло и металл высотомеры, датчики нагрузок, орудий; множество окрашенных в различные цвета причудливых стрелок, которые сейчас, пока Темное Пламя находилось на земле, были неподвижны. Кончики пальцев оставляли на ярких металлических краях дымчатые следы. От множества цифр то и дело хотелось закрыть глаза. Деления ловили отблески лившегося через стекла рубок солнца.
Фарадей ворожил над приборами, заняв место пилота, и не обращал внимание на девушек только тогда, когда они к нему обращались.
Практикантка ходила вокруг, пытаясь самостоятельно угадать, что значила та или иная цифра. Иногда приходилось спрашивать, и девушка подгадывала момент, когда Фарадей казался чуть менее занятым, чем обычно, или его дочь поворачивала к ней голову. Казалось, если держать все эти шкалы, измерения и настройки в уме одновременно, они разнесли бы голову в клочья, но на самом деле Малена понимала, что это только вопрос привычки. Впрочем, сейчас ей интересно было не это - высотомеры, датчики давления и прочее подобное оборудование существовало снаружи комплекса. Ее больше интересовала та часть, которую нельзя было упаковать в приборы и рычаги.
- Что-то ищешь? – заметила Греза, под чутким руководством отца проверявшая провода и техномагические нити. В обычное время их скрывал металлический люк на полу.
- Пытаюсь понять как работает, - Малена изучала очередную панель.
- Этот, - младшая Фарадей кивнула на квадратное стеклышко, закрывавшее двенадцать шкал, - для установки мощности орудий.
Она наклонилась, соединяя два провода.
- А о чем ты с лисами вчера говорила? Я видела.
- О магии крови, - девушка перешла к следующему набору датчиков.
- Понятно, - ответила Греза.
- У тебя соединение не прошло, - негромко заметил Фарадей, отслеживавший напряжение. Его дочь снова склонилась над проводами, и была на этот раз внимательнее. – Малена, забудь о ней. Магия Крови – дурной вкус в техномагии. Она не рентабельна.
- А кто-то пробовал с ней работать? Модифицировать, улучшать...
- Солнцепоклонников немного, - объяснил Константин. – Корабелов среди них еще меньше. Поэтому некому.
- Значит, никто не знает точно. Самые тяжелые передвижные военные станции стоят на магии крови или... демонской магии?.. - "А вы говорите что нерентабельно".
- Верно. Но это именно еденицы, Малена, - продолжал Фарадей. – Однако с «Сердцем Демона» дела обстоят достаточно хорошо по сравнению с Магией Крови. Им может управлять любой демон. В случае с Магией Крови поддерживать связь с зачарованной машиной может только тот, кто поделился с ней кровью. К тому же количество предметов весьма ограничено.
- А если смешать кровь?..
- Ни один солнцепоклонник на подобное не согласится, - усмехнулся Константин, передвигая на себя один из рычагов.
- Но если корабль оживляют несколько, это оставит машину живой после гибели пилота, так?
- Возможно, но, как я и сказал, не согласится ни один солнцепоклонник. Знание для них куда более свято, что для нас – Единый.
Девушка кивнула и продолжила осмотр датчиков. Греза щипцами, чьи края были раскалены добела, соединила провода. Фарадей издал нечто вроде удовлетворенного «хм».
- Мне кажется, что ты не совсем понимаешь, - Греза аккуратно переложила провода и потянулась за крышкой люка, - Магия Крови не доступна никому, кроме солнцепоклонников. Полукровки иногда имеют дар, но это редкость и очень сильно зависит от воспитания, а во втором поколении – уже никогда не бывает.
- Все правильно, Греза, - Фарадей повернулся в кресле пилота и размял жилистые и потертые пальцы, они хрустнули. Константин встряхнул запястьями, снимания с них напряжение. – Один мой знакомый лис еще на родине объяснил мне, что Магия Крови происходит из древнего потерянного города, который намертво впитался в души и кровь солнцепоклонников.
- И делать корабли на магии крови - означает ставить всю технику и людей на них в зависимость от одного, - кивнула Малена.
"Ни научиться, ни использовать, ни договориться". Еще с детства, когда учителя запрещали даже думать об этом, но рассказывали о том, что существует народ, обладающий знанием, девушка надеялась найти его. Теперь мало что оставалось кроме обычного техномагического архива. И, пожалуй, собственных экспериментов. Потеряв интерес к теме лис, девушка переключилась на изучение работы отца и дочери, благо представление о техническом оснащении "Темного пламени" у нее уже было.
Фарадей посмотрел на часы. Они показывали начало первого.
- Осталось самое сложное. Передача данных от головной части комплекса в зависимые об использовании орудия, а затем мы должны проверить, что ничего не сломали установкой Ониксового Огня. Если будем работать оперативно, закончим к восьми вечера, и можем отправляться обратно.
- Я бы прибавила еще несколько часов, - привычно-тихо заметила отцу Греза. – Я попрошу Лорелею передать, чтобы самолет готовили к одиннадцати?..
Фарадей уперся ладонями в подлокотники и встал.
- Пусть готовят в девяти. Если мой расчет неверен, то задержим вылет на два часа.

День: четвертое августа. Ночь
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b8
C Даркнесс

Тени, рождаемые крохотным огоньком свечи, принимали все более причудливые формы, преображаясь то в парящего нгуу, чьи гладкие и острые рога неожиданно разветвлялись, то вырисовывался тонкий и гибкий силуэт хвостатой Ютаэль, летящей на своих лиственных крыльях, и крылья эти постепенно преображались, становясь крыльями чудесной бабочки, виденной им в сердце пустошей. Взгляд Кайафи подернулся дымкой сна, ресницы опустились, лиа засыпал.
Откуда-то слышалась тихая и негромкая мелодия - похожая на флейту, легкая и чистая. Во сне дом выглядел лоскутным одеялом - грязные стены плавно перетекали в светлые и чистые, не тронутые временем и пустотой. Из окна лился солнечный свет; второй - было затянуто ночной темнотой.
Мелодия смолкла, и послышался чей-то смех, звук шагов. На пороге большой спальни мелькнул светлые силуэт.
Кайафи поднялся с лавки, недоумевая, неужели он проспал так долго? Кажется, уже далеко за полдень. Второе темное окно почему-то не показалось странным. Да и все остальное не имело значения. Ему показалось, он узнал появившуюся в дверях светлую фигурку. Он помнил, что хотел что-то спросить. Быть может сейчас самое время. Лиа поспешил к дверям спальни. В комнате тоже было светло, и в середине спальни, держа в руках тонкую костяную флейту, стояла невысокая и светловолосая женщина. Льняное платье прятало даже её ступни, а на запястьях покачивались, тихо позвякивая, золотистые бубенчики.
Кайафи не испытал ни удивления, ни смущения от того, что незваным находится в чужом доме. Отчего-то сейчас все казалось естественным.
- Мне кажется, я должен у вас что-то спросить, - произнес лиа, и собственный голос показался каким-то чужим и далеким.
Женщина смотрела сквозь юношу. У неё были большие, светло-зеленые глаза и длинные, спадающие почти до пола, волосы. Поднеся флейту к губам, она вновь заиграла, не обращая внимания на слова лиа. В окно, словно только и ожидая начала мелодии, впорхнула стая бабочек - больших, с ладонь, и белых бабочек.
Кайафи шагнул вперед, протягивая к ним руки, толком не зная, для чего. Поймать ли, коснуться?
Тонкие, кажущиеся ажурными, нейа, пролетали сквозь его ладони, руки, плечи... Не замечая.
Кайафи перестал размахивать руками и, осмелев, шагнул к женщине, осторожно коснулся ее запястья, стараясь привлечь к себе внимание.
Кожа маленькой лиа была теплой и очень гладкой. Женщина отняла флейту от губ, подняла на Кайафи глаза. Улыбнулась.
Белых бабочек становилось все больше и больше, и среди них иногда попадались яркие мазки крыльев других цветов - алых, золотистых, зеленых.
От неожиданности Кайафи отпрянул. Он почти верил - она будет точно такой же бесплотной, как и явившиеся на ее зов крылатые создания. Опомнился, робко улыбнулся в ответ и попытался заговорить снова.
- Мне кажется, я вас видел. Там, - он махнул рукой куда-то в сторону двери, где, как ему казалось, было то самое злосчастное место призрачного хоровода.
Светловолосая лиа чуть склонила голову на бок, прикрыла глаза. Потом резко взмахнула ладонями - хлопнули по воздуху широкие рукава платья - и закружилась в облаке белых бабочек.
Костяная флейта покатилась по полу...
Кайафи беспокойно отступил, стараясь уследить взглядом за странным танцем. Он не должен был ее упустить, пока не поговорит, не подберет нужных слов. Стараясь не отрывать взгляда от живого облака, он присел, подобрал флейту, вновь поднялся и остался стоять, держа инструмент в раскрытых ладонях.

Крылья бабочек постепенно, незаметно, начали менять цвет - белый вначале, теперь он становился, секунда за секундой, насыщенно-багровым, закатным.
Маленькая женщина танцевала все быстрей и быстрей. Казалось, она парит над полом - до того беззвучны были её шаги.
Кайафи почувствовал, как от мельтешения пылающих лоскутков-крыльев у него начинает кружиться голова, не выдержал и зажмурился. Его щек коснулось одинокое и слабое дуновение ветра. А потом растаяло, как и белый силуэт в ярком облаке бабочек. Флейта осталась у юного лиа в руках.
Кай крепко сжал ее, открыл глаза и огляделся. В комнате царил полумрак - такой бывает на рассвете, когда мир еще только начинает просыпаться. По углам спальни снова клубилась пыль, и разбросаны были вещи по полу. За спиной юноши тихо заскулил какой-то нейа - в большой комнате. Казалось, животное оплакивает кого-то.
Кай обернулся, шагнул на звук, ища глазами существо. Он и сам был готов заплакать от обиды и отчаяния. Всего на миг закрыл глаза!
Посреди комнаты, обняв передними лапами какие-то обломки, лежал триххе. Огромный полулев-полубуйвол плохо выглядел: шерсть свалялась, а сам нейа казался истощенным. Большие рога были обломаны.
Кай приблизился с опаской, протянул свободную руку, осторожно погладил неухоженную шкуру. Чуть пошевелившись, нейа обнюхал ладонь лиа... Положил тяжелую голову на пол и вновь заскулил, низко, жалобно.
- Я не знаю, как тебе помочь, - произнес Кайафи, усаживаясь рядом, - я вообще никому-никому не могу помочь. Я зря пришел!
Он вздохнул, поглядел на флейту, медленно поднес к губам, пробуя, выдул несколько неуверенных нот.
Звук был тихий, едва слышный. Триххе на мгновение приподнял голову. В тусклых глазах нейа что-то мелькнуло, но тут же погасло.
- Ты что-то знаешь, да? - спросил Кай, отнимая флейту от губ, - Жаль, что не можешь мне рассказать.
И лиа заиграл снова. Нейа пошевелился, а потом положил голову на колени Кайафи, закрыл глаза.
Лиа боялся обмануть это невольное доверие и продолжал играть. Он никогда не слышал эту печальную мелодию, которую выводил сейчас. Он даже не был уверен, он ли играет, или флейта звучит сама. В ней было что-то светлое, теплое, но ушедшее, как напоминание о безвозвратно потерянном доме, в котором было хорошо, но невозможно вернуться, и понимание, что нигде никогда в целом мире не будет того, что было там и тогда. Кай почувствовал, как непрошенные слезы обожгли его щеки. Через какое-то время - час ли прошел, минута? - триххе с трудом поднялся на лапы. Шершавый и теплый язык облизнул щеку лиа, а потом огромный зверь, пошатываясь, направился к выходу из дома. Он шел с трудом, и каждый шаг ему словно бы через силу.
Кай поднялся и пошел следом. Нейа грузно перевалился через порог, двинулся в сторону леса, темного, полного шорохов и звуков. Луна, чуть откушенная с одного бока, заливала все холодным серебристым цветом. Триххе шел вглубь чащи.
Лиа не отставал, отчаянно надеясь, чтобы нейа дошел до - Кайафи не знал точно, до куда именно, но надеялся, что триххе может открыть ему какую-то тайну. И не упадет без сил посреди леса, все время казалось, что у животного вовсе нет сил. Нейа действительно упал. Посреди леса. Его лапы подломились, и триххе рухнул на мховую подстилку, жалобно застонав.
Кай опустился на колени подле него, зарылся пальцами в спутанную шерсть.
- Нет, ну, пожалуйста, - попросил он триххе, - ведь это еще не конец пути?
Зверь прикрыл глаза, вновь застонал - уже много тише. Его дыхание постепенно замедлялось... Кай погладил его большую голову, растерянно огляделся, поднес к губам флейту и заиграл снова. Музыка звучала в лесу по-другому, не так, как в доме - чуть громче, чуть смелей. Триххе слабо пошевелился и вновь положил голову на колени лиа. Дыхание стало едва различимым. Нейа умирал.

А лиа продолжал играть, не смея прерваться и животом ощущая слабеющее дыхание нейа.
Триххе умер на ноте «ми». Огромное, косматое тело зверя, уже переставшего жить, начало погружаться в мох, тонуть в нем, словно почва была вязким болотом. Лишь тогда Кай оборвал мелодию, отполз подальше и смотрел на исчезающего триххе, не отрывая взгляда, точно провожая. Зверь увязал в земле медленно. Последними исчезли огромные, обломанные рога. Мох был не тронутым, словно на нем не лежал тяжелый нейа.
Когда все закончилось, Кай поднялся и вздохнул, упрекнул себя в том, что так увлекся собой. Конечно, ведь ему казалось, что все не случайно, триххе появился, чтобы что-то показать именно ему. И он, а не кто-то другой, стоит на пороге какой-то давней тайны. Как глупо. Несчастное создание всего лишь отправилось в лес, чтобы там умереть, и пристыженный Кай мог лишь надеяться, что его присутствие было не в тягость. Бедное существо не смогло бы прогнать его, даже если бы хотело. Лиа развернулся и, не глядя по сторонам, побрел прочь. Обратно - как ему показалось. Флейта молчала, зажатая в безвольно повисшей руке.
Лес расступился чересчур покорно, выпуская Кайафи на чистое пространство перед домом. Ночь сменил закат, и этот переход был неуловимо быстрым, но при этом – плавным. Цвета перетекли один в другой, и каменные стены теперь окрасились в ало-золотой, багровый.
На пороге дома, спиной к лесу, стояла огромная, темная фигура. За оленеголовым тянулась полоса выжженной земли.
Кай к своему удивлению не испугался. Да и удивился этому он как-то - со стороны. Точно не он, а кто-то другой шагнул навстречу зловещей фигуре и заговорил.
- Ты ведь он, не так ли? Тот лиа, повелитель огненных созданий. Что ты сделал настолько не так, что до сих пор не заслужил ни прощения, ни покоя?
Колокольчики звякнули в ответ. Сам оленеголовый молчал – будто не слышал юного лиа. Он шагнул через порог, задев рогами арку двери. Из дома донесся испуганный вскрик.
Кайафи бегом пересек оставшееся до дома пространство и вошел внутрь. Деревянный пол под его ногами едва-едва тлел. Оленеголовый стоял посреди комнаты, залитый лучами закатного солнца. В угол вжалась светлая фигурка. Та самая лиа, которая играла на флейте. Она закрывала лицо ладонями, и широкие рукава платья скатились к локтям, обнажив тонкие запястье и предплечья. Рогатая фигура двинулась к ней.
Кайафи, тот, за которым он же сам наблюдал, точно со стороны, бросился к оленеголовому, пытаясь схватить его за руку. Другой он остался стоять или, если точнее, парить где-то ближе к потолку - примерно с такого ракурса открывался вид на комнату. Безучастный наблюдатель как будто чувствовал - он не является действующим лицом этой драмы, ему позволено только смотреть.
Оленеголовый был много выше Кайафи, больше. От него веяло старым пеплом, гарью, смертью… Хватка юного лиа была ему безразлична, словно он даже не почувствовал веса Кая. Рука рогатого, под покрытой сажей тканью, была горячей, почти обжигала.
Кай почти повис на ней, не выдержал, отцепился и снова повис, стиснув зубы. Шаг, еще один шаг, еще… Оленеголовый, вместе с повисшим на нем юношей, навис над светловолосой женщиной, протянул к ней свободную руку.

Лиа закричала. И ей вторил другой крик – сдавленный, тонкий, донесшийся с порога дома.
Кай продолжал цепляться, превозмогая боль в обожженных руках, глядя не женщину, а Кай-наблюдатель обернулся на звук второго голоса. В дверном проеме стоял меленький ребенок – мальчик или девочка, нельзя было понять. Малыш огромными от ужаса глазами смотрел на оленеголового, на зажатую в угол лиа, к которой тянулись черные, обгоревшие руки.
Кайафи все же отцепился от рогатого, рухнул к его ногам, вскочил, попытался вклиниться между ним и женщиной, которые, казалось, не замечают его. Оленеголовый отшвырнул его в сторону – одним резким и сильным движением. А потом – сомкнул ладони на белых плечах маленькой лиа. Женщина молча забилась в хватке, как бабочка – в сетях паука.
По комнате пополз едкий дым, режущий ноздри, глаза…
Кай не почувствовал падения. Он снова был один. Теперь он один парил под потолком, а тот, второй он бесследно исчез, осталось лишь чувство как от постыдного бегства. Кай больше не мог вмешаться, ему оставалось лишь наблюдать.
Дым тонкими струйками поднимался по стенам, клубился у пояса оленеголового, который прижимал к себе отчаянно вырывающуюся лиа.
Та – отбивалась молча, словно боялась кричать. Черного дыма становилось все больше, он оставлял пятна сажи на стенах, мебели, щупальцами вывалился из окон.
Собственное тело казалось Каю невесомым, он не смог опуститься на пол и тогда поплыл сквозь дым, загребая руками, стараясь приблизиться к слившейся в зловещем объятии паре. Глядеть сквозь дым становилось тяжелее. В какой-то момент Кай обернулся в поисках ребенка.
На пороге все так же виднелась, уже не так ясно, маленькая фигурка, тонувшая в темных клубах. Ребенок не двигался с места, словно не мог, словно… боялся.
Лиа продолжал барахтаться в дыму. Тот на мгновение развеялся перед его лицом, и оказалось, что Кайафи завис уже совсем рядом с оленеголовым. Убежденный, что все равно не сможет ему помешать, Кай упрямо потянул к нему руки. Пальцы юного лиа наткнулись на темную ткань мантии, горячую, оставляющую на коже следы гари. Рогатый резко и зло повернулся, еще крепче прижав к себе светловолосую женщину. Она внезапно закричала, громко и отчаянно.
Дом растаял. Исчезли клубы дыма, исчезла зловещая фигура со своей жертвой, исчезло все.
Тяжело дыша, Кай поднял голову, обнаружив себя на полу подле лавки, на которой заснул. В доме было темно - должно быть, сквозняк погасил свечу. Сгущающаяся за окном темень не давала намеков на близость рассвета. Лиа приподнялся, опершись руками об пол, и невольно вскрикнул, когда ладони ужалило болью. Сердце тряслось загнанным зверьком, Кай чувствовал себя так, словно весь день ворочал неподъемные валуны. Он повалился обратно на пол, и тьма поглотила его на этот раз безо всяких сновидений.

День: шестое августа, поздняя ночь.
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

Заснуть сразу не получилось - это Нартэн верно предупредил. Кинна долго ворочалась с боку на бок, закрыв глаза и вслушиваясь в протяжную песню ветра. Сайамар расположился неподалеку, и ощущение того, что он общается с Киром, не покидало фино, хотя оба не проронили ни слова. Маленькая лиа вздохнула. Реальные завывания шторма причудливо перекликались с плеском прибрежных волн в ее воображении. Вот она сидит на горячем песке, а рядом – ее Каин. И им просто не нужно слов…
Наверное, сон все-таки поглотил ее, потому что проснулась фино от мягкого голоса Сайамара. Вроде как ветер утих, и им пора…
- ...можно выходить, - закончил свою речь мудрец.
- Учитель, по-моему, она спит, - робко вставил Кир.
- Не спит. Я же вижу. А ты поучись почтительности, юный ученик!
Кинна потерла глаза и сладко потянулась во весь свой небольшой рост, хрустнув суставами. И вскочила на ноги прямо из такого положения.
- Спина затекла, - призналась она, - отвыкла я спать на сравнительно ровной поверхности. Ой… с добрым утром!
- Ночью, скорее, - улыбнулся Сайамар. - И говори чуть тише.
Он красноречивым жестом указал на девятку цей-инов и Нартэна, мирно вкушающих прелести сна.
- Ветер утих час назад, вот ребята и вернулись в свою казарму, - пояснил Кир, отвечая на не
высказанный вопрос фино.
Девушка вжала голову в плечи и виновато развела руками.
- Нам пора, да? – спросила она, переходя на шепот, - вот прямо совсем уже?..
- Ветер стих достаточно. Но, если ты хочешь ещё подождать, то можно, - прошептал Кир, косясь на Сайамара. - Не беспокойся, маленькая сестра, мы найдём твоего драгена.
Кинна мягко улыбнулась цей-ину.
- Обязательно найдем. Но чем раньше, тем лучше.
- Как скажешь, - он кивнул и первым направился к двери.
Ветер снаружи всё ещё выл, но уже не так громко и ветки с деревьев не рвал.
Сайамар внезапно подхватил фино за талию и усадил на спину ученику.
- Держись крепче, - неожиданно подмигнул он. - Вдруг, сдует?
- Ла мэ тээса, - улыбнулась Кинна и перевела, - Ветер хранит нас.
Она обняла широкую спину Кира. Руки у фино оказались неожиданно сильными.
Цей-ин осторожно покинул убежище, и тут же расставил лапы пошире: ветер всё ещё был крепок.
- Кир! - раздался сзади голос Сайамара. - Ничего не забыл?
Молодой цей-ин удивлённо обернулся и едва успел поймать свой лук и колчан со стрелами, последовательно полетевшие ему в лицо.
- Не забывай оружие, сам знаешь, где мы и кого можем встретить, - на удивление тепло и мягко посоветовал Сайамар, выходя вслед за учеником.
Кир торопливо приладил колчан на боку так, что оперённые ушки стрел, выкрашенные им в красный цвет, воинственно смотрели вверх и вперёд совсем рядом с ногой Кинны.
- Пошли! - скомандовал Сайамар и одним прыжком ушёл в ночь.
- Ха! - резко выдохнул Кир и присоединился к учителю.
Фино почти никогда не ездила верхом. Единственный вариант «верховой» езды, который она смогла вспомнить, так это в детстве она подманила унилаэ. Впрочем, крылатая корова терпела наездницу недолго и, неохотно поднявшись в воздух, нагнулась вбок, так что маленькая Кинна просто сползла по ее покатому боку, и рухнула в траву.
И уж точно ей никогда не приходилось путешествовать на вполне разумном существе. Не считая того дня, когда Кир нес ее, бессознательную, в свой лагерь. Но там было совершенно иначе. А здесь… Цей-ину едва ли нравилась его новая роль…
- Кин-на, - сказал Кир, усердно удерживающий правильный ритм дыхания. - Ес-ли почувствуешь чей-то стра-х, скажи...мне. Тут опас-но. Ночью.
Фино повела плечами, хотя цей-ин, конечно, не мог этого видеть. Они летали над лесом только ночью… Впрочем, кроны скрывают многое от не в меру любопытных глаз.
- Хорошо! – она постаралась, чтобы Кир ее услышал, - если я что-то почувствую, я дам знать!
Внутреннее напряжение цей-ина ей совершенно не понравилось.
Лес летел им навстречу взбесившейся тёмной массой. Стволы и ветви деревьев, кустарники, лианы, овраги и пригорки, всё это подворачивалось под мягкие прыжки Кира и уносилось прочь, а где-то впереди мелькало белоснежное пятно Сайамаровой шерсти. Ночью все кошки, ёко и цей-ины серы, но каким-то образом выходило так, что Сайамар сохранял свой цвет, будто свечение Кировой шерсти, кстати говоря, постепенно угасшее, передалось и ему.
- Все так быстро, даже голова кружится, - посетовала Кинна, впрочем, без особой надежды, что ее услышат.
Встречные потоки уносили ее слова назад. Сколько продолжалась эта мучительная скачка, фино не знала. Вокруг гудел лес, мелькали поляны… обычная ночная тревога. И вдруг…
- Стой! – резко закричала она.
Кир замер так резко, что Кинна врезалась ему в спину. Лук в его руках взлетел на боевую позицию, а на тетиву легла стрела. Спереди, затылком уловив неладное, замер Сайамар. Тихо зашипела, отвердевая, Яртэ.
- Что случилось? - почему-то шёпотом спросил Кир.
- Там, - неопределенно махнула рукой в сторону фино, пытаясь успокоить отчаянно колотящееся сердце и отдышаться. Резкий, дикий первобытный ужас влетел в ее сознание и тут же погас, оставив после себя терпкий шлейф чужого страха.
Кир мгновенно развернулся и прислушался. Ничего необычно в окружающем дыхании Леса, вроде, не было: шуршали на ветру деревья, перекликались н асекомые...а вот ночные птицы куда-то пропали.
Медленно и крадучись приблизился Сайамар со змеепосохом наготове.
- Ты что-нибудь чувствуешь? - спросил он Кинну. - Хоть что-то?
- Уже нет, - прошептала лиа, бледнея, - но было жутко… Я никогда раньше такого не ощущала. Никогда.
- Она ушла, - Сайамар опустил Яртэ. - Спокойнее, ученик, не видишь, что нашу гостью сейчас колотить начнёт от твоего напряжения?
Кир с явным усилием выдохнул и убрал стрелу в колчан.
- Ушла, - подтвердил он, и в голосе молодого цей-ина явно слышалась и радость, и разочарование.
- Идём. Тут недалеко осталось, можно и не бегом, - Гуляющий по Лесу развернулся и неторопливо двинулся дальше.
- Кир, что это было? – допытывалась Кинна, - Пожалуйста.. что это?..
- Тварь, - хором овтетили цей-ины, и ненависть одинаково клокотала в их голосах.
- Рассказывай ты, ученик, - велел Сайамар и ушёл чуть вперёд.
- Тут сразу всего и не расскажешь. Много чего не известно, до чего-то мы смогли лишь догадаться...в общем, слушай, - Кир повёл плечами, будто сбрасывая что-то неприятное. - Толи от найрити осталось что-то, то ли кто-то из мастеров къямай умудрился сделать...в общем, появились в болотах, где раньше самым худшим из всех зол были трясина, да найрино, звери, которых раньше никто не видел. Вобщем-то, их и теперь редко встречают, а ещё реже после тех встреч живыми уходят. Это не нейа и не лиа, их не может почувствовать даже Сайамар. Такое чувство, что для Средоточия этих тварей просто не существует, но, нет. Они есть. Мы с учителем видели, что они сотворили с отрядом молодых цей-инов, зашедших на охоте слишком далеко в болота. Сайамар почувствовал их смерти, и мы рванули туда так быстро, как могли...поздно. Пятеро молодых здоровых охотников оказались разорваны одной единственной, судя по следам, Тварью. Мы предупредили своих, и с тех пор к болотам никто не ходит, но недавно я нашёл очень похожие следы здесь, совсем рядом. С тех пор мы пытаемся поймать Тварь, но она постоянно уходит.

Кир почувствовал, как руки его наездницы похолодели. Пытаясь оставаться в сознании, она вцепилась в шкуру цей-ина и сжала сильно, наверное, до боли.
- Зверь,- выдохнула она… - Мне не верили.
Кир остановился и, забыв, что Кинна сидит у него на спине, попытался к ней обернуться.
- Ты с ней встречалась?! Кинна, ради Леса, не молчи.
- Встречалась?.. – чуть слышно переспросила она, - не то слово.
Фино спрыгнула с цей-ина и подошла к нему спереди. Повернувшись к Киру спиной, девушка развязала широкий оранжевый пояс и слегка подняла тунику. Оливковую кожу спины яркими нелепыми белыми полосками рассекали пять шрамов. Некогда зрелище было, должно быть, дикое. Сейчас, по прошествии лет, рубцы более или менее сгладились.
Кир совсем по-кошачьи зашипел.
- У тех охотников были похожие раны, - сказал он. - Только глубже...гораздо глубже.
- Удар лапой пришелся вскользь, - Кинна завязала пояс обратно, и склонила голову, - Зверя… отвлекли. И я смогла убежать.
Тяжелые соленые капли пробежали по щеке и исчезли в траве.
- Зверь, значит, - сказал подошедший сбоку Сайамар. - Да, девочка, много кто потерял из-за него и подобных ему...близких. Я не буду тебя ни о чём спрашивать, кроме одного: где случилась твоя трагедия?
Фино поежилась.
- Мы бродили по лесу. Я не знаю, как так получилось, что мы незаметно углубились в болота. Это случилось у самой границы тумана. Я ничего не почувствовала. Ни жажды крови, ни агрессии, ни голода. Вообще ни-че-го. Он появился так внезапно, из дымки…
Кинна глубоко вздохнула, всхлипнув.
- Мне никто не верил. Никто. Даже Миита… но она просто не хотела верить… Кир, Сайамар… ради Средоточия, заклинаю вас!.. Не ищите Зверя нарочно. Вы не убьете его. Даже не почувствуете, как он подойдет. Умоляю…
- Ты его запо..кх-кх-кх!!! - Кир резко поперхнулся в начале фразы и едко заперхал, когда хвост отвердевшей Яртэ будто бы невзначай воткнулся ему в поддых.
- Подожди, девочка, успокойся, - Сайамар погладил её по плечу. - Мы давно его ищем и успели кое-что придумать. Я расскажу тебе, если захочешь, но сначала давай найдём твоего драгена? Помнишь, зачем мы пришли сюда?
Кинна подняла голову и удивленно оглянулась. Поляна выглядела на странно знакомой. Вон там, за курсами орешника, поваленный дуб… в нескольких шагах слева трава примята – это они с Атой сидели с рысенком. Фино посмотрела в небо, будто надеясь увидеть там свой отряд. Не говоря ни слова, ловко вскарабкалась на дерево. Ни следа пребывания лиа. Кора еще хранила слабые воспоминания о них, но разведчики ушли отсюда день-два назад. Кинна испустила вздох облегчения. Это не ее товарищи попали в лапы Твари.
- Хэй-эй! – крикнула она в тишину без особой надежды.
- Кр-р-ра! – откликнулся откуда-то сверху драген. Фино улыбнулась. Ее Несущий по нисходящей спирали планировал к земле, услышав заветный зов.
Кинна спрыгнула с дерева как раз вовремя, чтобы успокоить своего питомца, который при виде цей-инов захрипел и испуганно забил крыльями.
Кир припал к земле, его рука дёрнулась было за луком, но хвост Яртэ снова оказался вовсе не там, где он ожидал, резко стукнув по его кисти.
- Да, - сказал Сайамар с ноткой восхищения в голосе, - великолепный къямай! Чудны дела твои, Средоточие.
Драген вцепился когтями в плечи Несомой и устрашающе оттуда шипел, обнажая острые длинные клыки.
- Тшшшш, - фино успокаивающе поглаживала его кожистые крылья. Зверек тихо закурлыкал и прикрыл глаза. Он переминался, словно что-то мешало ему.
- Ну-ка? – Пальцы нащупали травяную веревочку, привязанную к лапе нейа. Из таких Вида плела свои фенечки, ее подарок – «аромат силы» - крепко обнимал запястье Кинны. На конце веревки болтался скрученный листок елани. Они оставили ей послание! С замиранием сердца фино развернула записку.
Сверху размашистым почерком было написано:

"Кинна, сегодня 5-ое августа, и мы вынуждены вылетать по приказу сверху. Наша конечная цель – западный край озера Дайай. Там мы пробудем минимум несколько дней. Первую ночь лети вдоль Ки-рай, на побережье много деревень, где ты сможешь остановиться и отдохнуть днем.
С надеждой на твое скорое возвращение, Курт. "

И внизу приписка девичьей рукой:

"Рысенок нашел свой последний приют рядом с кустами орешника. Я посадила там цветы лесного гиацинта, ты поймешь. Ата"

- Кир, - сказал Сайамар, внимательно смотрящий на Кинну. - Пройдись вокруг поляны. Мне нужно знать, если Тварь к нам приблизится...ты знаешь, к чему прислушиваться.
Фино не хотела, чтобы молодой цей-ин уходил. Тем более, сейчас. Но она просто молча кивнула, похлопала драгена по лапе, отпуская, - и отошла к лещине. Ветви кустарника под тяжестью еще незрелого урожая склонились над кроткими голубыми цветами, нежно скрашивающими овал влажной черной земли. Цветы жизни, надежды… и скорби. Ата знала. Кинна знала.
Она обернулась на полутигров, чтобы увидеть могучую спину удаляющегося Кира.
Сжала елани в пальцах так, что в нос ударил терпкий запах сока. Сложно. Очень сложно. Там, на Дайай, ее ждали и рассчитывали на нее. Там были девочки, с которыми она почти сроднилась. Да, у них складывались непростые отношения. Да, не все ей нравилось… Там был Курт, похожий на монету: никогда не знаешь наверняка, выпадет орел или решка.
Ей предлагали выбор – остаться, пусть ненадолго. Или уйти сейчас. Кинне показалось, что Сайамар специально отослал своего ученика. Хотя, конечно, это только показалось. Здесь была неизвестность. Что-то новое, незнакомое. Совершенно особый мир со своими законами. Мир, в котором она могла бы стать с равной вероятностью – помощником и обузой.
Сайамар подошёл к ней и уселся рядом.
- Кинна, - он впервые назвал маленькую фино по имени. - Я знаю, тебя зовёт долг, да и, наверняка, хочется вернуться к родичам, но позволь тебя попросить остаться с нами, ненадолго. Нам...мне очень нужна твоя помощь в борьбе с Тварью. Ты не представляешь себе, насколько на самом деле она опасна... впрочем, не о том речь. Ты подумай пока, посиди здесь. Мы с Киром будем рядом. Послушаем Лес.

Просьба мудреца заставила сердце сжаться. Любая другая – могла бы стать решающей. Именно эта – стала лишь еще одной гранью нелегкой головоломки. Фино коснулась пальцами висков, будто пытаясь усмирить пожар внутри и увидеть, наконец, выход. Локтя в неуклюжей ласке коснулся сплющенный нос Несущего. Он перелетел с ветви и неловко расположился на земле, смешно распластав свои огромные крылья. Как будто говоря: «Я смог изменить своей привычке. Сможешь ли ты?».
Тонко Чувствующая похлопала себя ладонью по шее, приглашая драгена к полету. Через минуту оба были лишь небольшой точкой в тяжелом ночном небе. Облетев кругом поляны, Кинна направила нейа к Сайамару. Зависнув почти у самого его носа, девушка со вздохом сообщила:
- Я приняла решение.


(совместно с Orrofin)

День: ночь с 7 на 8 августа
Фигура: пешка С2, «Безымянные»
Ход: в рамках хода С2-С4
Официальная клетка: C2
Фактическое местоположение: С2

- Отряд! - Фиерс свистнул. Получилась лихая, пронзительно-громкая трель, и будь они на землях лиа, вряд ли это стало бы началом чего-то хорошего. Но пока что они прошли только четверть пути до объекта, обозначенного первым в списке перевалочных пунктов. – Сколько времени нам понадобится на сон?
Кругом было темно. Все они приучены были видеть в темноте нормально, некоторые даже хорошо, а Брент вообще почти не различал день и ночь… что иногда нельзя было назвать плюсом. Но тем не менее, всем людям полагается спать, это майор знал отлично. Сколько бы кристаллов или еще чего в этих людей не позапихали.
И лучше спать ночью. По крайней мере сейчас, когда их жизням еще ничто не угрожает, щеря из беспроглядного мрака белые клыки.
- Нам или вам? – холодно спросил Калеб.
Фиерс почувствовал, что начинает злиться. Не обычной, тихой злостью, как бывает, когда… например, когда любимый человек исчезает, не сказав ни слова на прощанье и ничего не объяснив… а так, когда эту злость хочется немедленно выплеснуть. Непосредственно на объект.
- Всем, - процедил он в ответ.
- В походных условиях нам хватит на сон четырех часов, - словно читая по уставу, ответил Калеб.
- Плюс побудка, сборы, завтрак… - Фиерс прикрыл глаза, делая вид, что прикидывает время, а вовсе не косится на Ренн, лицо которой окончательно утратило гордое и самодостаточное выражение. – Пять часов.
Калеб передернул плечами.
- Вы командир, - сказал он. – Но если вы хотите узнать мое мнение…
- Не хочу, - буркнул Фиерс. – Хочу, чтоб ты заткнулся. Чтобы вы все заткнулись и послушали меня. Мы будем идти ровно столько, сколько я скажу, спать, жрать и… отправлять прочие надобности – тоже! Недовольных я, конечно, назад не отправлю. Но, так сказать, приложу все усилия, чтобы уменьшить недовольство. Тем или иным путем.
Цербер одобрительно гавкнул тремя глотками.
- Браво, - немного помолчав, произнес Дентон. – Вы, конечно, их всех уели. Они просто в ужасе, и я тоже. Нет, честно. Вы только скажите – хорошо вы будете спать эти пять часов? От каждого шороха просыпаться не будете?
Обычно такая каменно-спокойная, Эрис ухмыльнулась - довольно погано, еще и с отвратным смешком.
Фиерс улыбнулся. Очень по-доброму.
- Не буду. Понимаешь, Дентон, вот этот пёс, этот чудовищный пёс, который, должно быть, уже успел проголодаться… он вообще не спит. Никогда. Охраняет денно и нощно покой симпатичных ему людей.
- Достойно, - сказал Дентон. – Вы ничего, майор. Спокойной вам ночи.
Он первым устроился на мягкой траве, положив на нее только куртку. Остальные, сбросив рюкзаки, тоже улеглись – странно далеко друг от друга.
«Мы спали вповалку», вспомнил Фиерс, прислоняясь к теплому шерстистому боку Цербера, «Марийка клала голову мне на плечо, Лис поворачивался спиной, но был рядом – протяни ладонь, и дотронешься, остальные лежали немного поодаль, но чуть ли не в обнимку… Главным было сохранить тепло. Может, просто здесь, в тих землях, другой климат?..»
Но что-то подсказывало – это не климат.
Просто у этих людей нет потребности в тепле. Никакой потребности. Ни в каком тепле.

День: седьмое августа, утро
Фигура: слон c8, без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: c8
Фактическое местоположение: c8 (Трехречье)
Darkness, Соуль

Утром над рекой кричали птицы. Испуганные вышедшими на рыбалку лиа, с воды поднялись огромные стаи, разноцветные, хлопающие крыльями.
Солнце едва-едва вставало над горизонтом, и его еще не было видно из-за высоких деревьев; только золотились верхушки крон.
Небо было чистым, ясным - и предвещало такой же день.
Маайри гоняла по полу вытащенную из распотрошенной сумки своего создателя флягу, то и дело ударяя ею о ножки стола, стульев и восторженно урча. Таану проснулся от этого стука. Ночью ему снилась вода – озеро, ясное и чистое, в которое упала с его ладони одна капля крови, растекшаяся затем аляповатой кляксой.
- Йель?
Молодой лиа спал под боком у Таану, подложив под голову предплечье и свесив второй руку к полу. На голос т'Айлари приоткрыл глаза, сонно поморгал, слегка приподнялся.
Рыжая нейа замерла, обхватив флягу двумя лапками и хвостом. Йель молча и слегка неловко махнул рукой в сторону наару; Маайри, по-своему истолковав жест, подхватила зубами ремешок фляги и, расправив крылья, вылетела в окно. Лиа уронил голову обратно на постель. Оневи растрепал ему волосы и сел, запахивая одежды. Он озадачено провел ладонью по неровно остриженным рыжим волосам.
- Мне приснилось залитое кровью озеро в Эаши, которое недалеко от дерева Совета.
Названный сын Таану резко сел, словно его слова мигом разогнали весь сон. Т'Айлари встревожено посмотрел на Оневи, и в светло-голубых глазах не было ни капли сомнения - Йель верил своему приемному отцу.
- Таану... Но ведь никто не пустит чужаков в Эаши...
- Его любит моя ученица, - видящий повел плечами. – Эаши в моем сознании слит с другими знаками, Йель.
- Ты говорил вчера. Про Гелару, - светловолосый лиа спустил босые ноги на пол, нагнулся, нащупывая на полу брошенную рубаху, Йель спал в шароварах, стянутых у лодыжек. Из окна доносились звуки просыпающейся заставы, - но она же в Эаши, да?
- Была в Эаши, когда я уезжал.
Йель откинул с лица спутавшиеся за ночь волосы.
- Бы-ла... - повторил он вслед за Таану. - Она тоже идет на войну?
- Не должна, - откликнулся Таану и сделал небольшую паузу. - Мне нужно отправляться в дорогу, Йель.
Т'Айлари кивнул.
- Я провожу тебя...?
Таану встал и потянулся, выставив перед собой руки.
- Здесь есть ездовые ящеры?
- Я слышал, несколько, - Йель натянул рубашку, покосился в сторону распотрошенной сумки и содержимого, разбросанного по полу, - сбегать, найти?
Вопрос звучал с абсолютно детскими интонациями.
- Я могу позвать ящера из леса, - мягко отказался Таану. Он смотрел на своего воспитанника с теплом. Йель напоминал ему ребенка.
«Дети не должны идти на войну», - отстранено подумал видящий Дома Амар и понял, что не почувствовал ничего, произнеся эти слова про себя. Ни отвращения. Ни ужаса. Бесстрастное спокойствие наполняло Таану до самых краев. Оневи прикрыл глаза, задаваясь вопросом, как он еще может оставаться лиа, если его шэа настолько омертвело.
– Не нужно, Йель.
- Провожу хотя бы, - поднялся на ноги молодой лиа, - пойдем, Таану. Ты уедешь сейчас, и я снова тебя еще долго не увижу.
Отец легко и по отечески приобнял приемного сына за плечи.
Йель проводил Видящего на окраину заставы, где держали ездовых нейа. По дороге за двумя лиа увязалось несколько наару. Один тащил в зубах какого-то еще слабо трепыхающегося зверька. Заметив это, т'Айлари чуть передернул плечами.
Ездовой ящер, которого отдали Таану, был зеленовато-синий, длиннолапый. По бокам змеились более светлые, чем остальная чешуя, узоры. Оневи погладил нейа по боку и легко вскочил на спину. На прощание видящий Дома Амар низко наклонился и шепнул на ухо Йелю:
- Не забывай. Ты обещал выжить.

День: шестое августа (утро)
Фигура: пешка е7
Ход: без хода
Официальная клетка: е7
Фактическое местоположение: d8

Вей-Вей сделал флейты для учеников сам, из камней, которые достал со дня зеленого ручья. В те времена, когда жили Древние, существовала легенда: если между корней векового дерева родится ключ, то в его воды перейдет мудрость старого растения, а уж она и тине, и булыжникам, и всему, что по берегам растет, передастся.
Вей-Вей поднял из глубин три дымчато-зеленых камня, покрытых россыпью лазурных пятен, и принес домой. Он положил их в задрапированном тенями углу и оставил, и мог бы забыть, но в следующий рассвет музыканта разбудило негромкое, тягучее пение, похожее на трубный глас оленя, только нежное, словно лепесток орхидеи. Цей-ин долго метался по дому, силясь найти – откуда? И не поверил, когда понял, что поют камни. Он застыл над ними, зачарованный красотой голосов, внутри которых звучали почти неслышные шепоты, хранившие коварство и мягкость прикосновений паучьих лап и глубину взгляда шойо. Пение зачаровывало, опустошало. Слушая голоса и шепоты Вей-Вей как будто куклой из полых орехов.
Когда прошел рассвет, цей-ин очнулся. Он вспомнил, как подошел к углу и услышал музыку. Вей-Вей смотрел на камни и не мог перебороть удивление.
Ранним утром цей-ин лежал на траве возле места, которое отвел Древним Веалеен. Тиххолов обернул седые бока хвостом и держал каменную флейту в ладонях, и вглядывался в дымчатую глубину, заполненную лазурными крапинками. Вей-Вей помнил, как любовно вырезал инструменты, шлифуя все детали узоров. Он не мог оторваться несколько недель и почти не спал. И все равно работа продвигалась странно медленно - так медленно дуют ветра на равнинах, где не ходят крупные звери. Больше всего цей-ин делал в рассветное время, когда камни, начиная петь, зачаровывали. Однако, что именно творили руки – Вей-Вей не помнил. Голоса и шепоты обволакивали наслаждением, и тело и мысли становились вялыми, а памяти даже не хотелось собирать образы.
Закончив флейты, цей-ин понял, что ему больше не нужны другие инструменты.
Прежде Вей-Вей был музыкантом, который мог играть на ветре и беге воды, лиственном шорохе и скрипах древесной коры. Сделав инструмент из камня зеленого ручья старик стал флейтистом.
Замурлыкав, Вей-Вей понял, что снова хочет играть. Он поднес флейту к потрескавшимся и черным от времени губам и выдохом заставил камень петь голосами и шепотами. С тихим стрекотанием вынырнули из земли тихо, пронеслись, обвивая спиралями все три пары лап цей-ина, скрылись в глубине почвы, показались снова. На дне тигриной груди зародилось басовитое урчание, сплетшееся с музыкой. Тихая и коварная, она обволакивала все вокруг и одновременно ластилась к розоватым лучам рассвета. Только рассвет был дорог голосам камней зеленого ручья, потому что его первые струи выбились из-под корней векового дерева именно тогда, когда над чертой горизонта начало на востоке подниматься солнце.
Вей-Вей играл на флейте. Флейта через музыку и голоса камней играла цей-ином, превратив его тело в полые орехи, заполненные удивлением и светлым наслаждением, от которого начинали стонать мышцы. Подчиняясь голосам, переливались вокруг Вей-Вея ручьями тиххо.
Древний закрыл глаза и позабыл обо всем. Играя, цей-ин не замечал, что сам становится музыкой, которую выдувает через несколько отверстий в каменной флейте.