«Ну и времена пошли, – рассудил Малкольм. – Даже короли звереют. Хотя, с другой стороны, тем интереснее при дворе…»
Он не любил, когда на него кричали. А поскольку Дайены умели реагировать с обычной язвительностью…
– Не сомневаюсь, что прошедшие дни были богаты на все перечисленное, – заметил Дайен вслух. – Только уж простите, ваше величество, но я в последнюю очередь склонен кому-то подражать. Так что я лучше вас разочарую.
Малкольм отстегнул от пояса ножны с мечом. Шагнул вперед и положил оружие у ног короля; выпрямился и отступил на шаг.
– Я, Малкольм, семнадцатый граф Дайен, клянусь в верности Ричарду Элленрофу, государю Синерайса. Да будет мой клинок, моя честь и моя жизнь тому порукой.
Конечно, официальная формула звучала не так. Но именно таким образом принес присягу адмирал Виктор, и его потомки с фамильным упрямством отмахивались от положенного по этикету. Как некогда выражался Грегори, восьмой граф, – «да не красивая болтовня важна, а суть. Мы верны. Ясно?»
Впрочем, долю торжественности Дайены все же в присягу вкладывали; сейчас голос Малкольма прозвучал оружейной сталью.
Полагался ответ. И до получения такового говорить не стоило… впрочем, это все понимали.

Магнус Росби.
Миновал полдень, когда Магнус Росби наконец добрался до Хеалдана. Фокусы с переодеванием и подбором париков у знакомого цирюльника заняли еще какое-то время. С него хватит. Он уже и так достаточно "светился". Пора пауку залезть на свою паутину, собрать все нити в кулак, и дергать в них поочередно...
Одетый купцом Магнус поспешил узкими переулками в сторону Рыночной площади. Вдруг, чья то рука ударила его по затылку, а у его горла возник нож.
- Кошелек или жизнь? Выбирай - сказал чей-то гнусавый голос с ехидным смешком. На него пахнуло вонью из чьего-то гнилозубого рта.
- Деньги на бочку - добавил другой, появляясь перед ним.
- Не оборачивайся, - просипел чей-то голос, - а то прирежу!*
- Хорошо- хорошо, - Росби дрожал от страха и злости. - Я дам вам деньги. Только оставьте мне пару гиней на извозчика.
Бандиты захохотали.
- Ты что глухой*? Не понял, что тебе говорят? Деньги давай! Все до последнего пенни. И камзол свой снимай. Я его себе приглядел еще с того конца улицы.
- И штанишки, штанишки, - подхватил чей-то писклявый голосок. - Я давно себе хотел такие штанишки, зелененькие, с голубой каемочкой, и галунчиками. Ах!
- И башмаки свои с серебряными пряжками тоже снимай. И чулки, - просипел гнилозубый.
И тут раздался оклик:
- Ни с места, стража!
Грабители разразились грязными ругательствами, а нож, приставленный к горлу Росби, неожиданно полоснул его по горлу. От внезапной боли Росби отклонил голову назад, и тут щелкнула тетива арбалета. Тот кто стоял сзади, шлепнулся на камни мостовой. Дружки Гнилозубого бросились в разные стороны, но арбалет щелкнул снова, и вор повалился в придорожную пыль.
- Держи вора! -крикнули стражники, и трое или четверо из них бросились вдогонку за убегающим вором.
- Вы в порядке, ваша светлость?
По горлу Магнуса текли струйки крови. Он попытался что-то сказать, но из горла раздался невнятный хрип.
- Молчите, - стражник достал платок и прижал его к ране.
- Хортон, достань флягу, где там у тебя было бренди. Надо остановить кровь. Счастливый ты человек, папаша, - сказал стражник, цокая языком. - Кабы не жир под кожей, то ты бы уже истек кровью. Повезло тебе.
Товарищ стражника обмакнул платок в бренди, и приложил к ране. Росби зашипел от боли, но еле удержался, чтобы не задергаться все телом.
- Хортон, придержи, я сделаю перевязку.
Стражник порылся в сумке, и достал длинный кусок льняной материи. Он приложил ткань к повязке, затянул ее на шее и таким образом закрепил промоченный в бренди платок на ране.
- Ну вот. Жить будете, папаша. Идти можете?
Росби зашатался, и стражники подхватили его под руки.
- Доведем его до поста. А ты, Кейни, беги позови лекаря, на худой конец цирюльника или аптекаря.
- Дык здесь цирюльня в квартале отсюда.
- Тогда отведем его туда.
Взяв Росби под руки, стражники отвели его к тому самому цирюльнику, от которого он ушел буквально полчаса назад...

Ричард медленно улыбнулся, оглянулся на Аларика, который промолчал, глядя на эту неожиданную сцену присяги, затем поднял с пола ножны и обнажил меч, лезвие указав Дайену встать на одно колено.
Улыбка не покидала лица юноши, когда клинок самым кончиком коснулся левого плеча Малкольма, словно посвящая его в рыцари:
- Я, Ричард Элленроф, милостью Теуса владыка Синерайса, Каледонии и Першерона, Восточного острова и Жемчужной Россыпи, принимаю твою клятву в верности. Служи верно, служи честно и не предавай короля, - Ричард не помнил и никогда не хотел запоминать официальную формулировку, благо в тот день, когда лорды складывали свои регалии к его ногам, на ухо нашептывал то ли Штрудель, то ти Малихер, а все происходящее казалось каким-то невероятным сном, кошмаром, затянувшимся настолько, что можно позабыть, где реальность, а где - лишь дымка фантазий, проносящихся перед внутренним взором.
Тогда он не хотел верить до последнего, что отца больше нет в живых, а Эрик отправился вслед за ним. Он не мог осознать, что теперь, не смотря на Мелиссу и королеву-мать, стал, по сути, единственным наследником престола. Единственным законным мужчиной-Элленрофом, который должен взять государство в свои руки...
- Возьми это оружие, граф Дайен, и служи королю, - юноша вернул клинок в ножны и протянул Дайену, который принял их из рук правителя.
Ладонь Ричарда опустилась на плечо Малкольма, и Элленроф заглянул графу в глаза, храня молчание. Дайен ответил на этот взгляд, и лицо короля вновь посетила улыбка.
- Мне нужны такие люди, как ты, граф, - тихо произнес Ричард. - Нужны, как никогда.
__________________

Вечер, который украдкой, незаметно, пробрался к городу, заполнил улицы прохладой и морским запахом, идущим от причалившего в доках корабля, прибывшего из Речного города. Фонари осветили Хеалдан, выхватывая каменные здания, угрюмо склоняющие головы в предверии ночи, дабы забыться долгим сном. Люди спешили по домам, перепрыгивали через мусор или небольшие речки сточных вод. Стража выстукивала каблуками по каменной мостовой и периодически окликала друг друга.
Ветер, который недавно резвился в коридорах замка, взмыл вверх и взъерошил гвардейцу на внешней стене волосы, раздул стяг с оленем Элленрофов и вновь устремился вниз, туда, где слуги, в панике, но при этом незаметно, словно мыши, метались по галереям, зажигая факелы и приготавливая королевскую приемную. Бал, бал, бал!.. Королева изволила устроить бал! Да какой бал! Всего лишь небольшой прием в тесной компании... Нет-нет, это будет что-то другое! И никто - повторяли они шепотом - никто этого не ожидал. Но при этом никто не спрашивает, готово ли у слуг хоть что-то, а следовательно, лучше чтобы было готово...

Магнус Росби

Человек в широкополой шляпе сунул руки подмышки, качнул головой и направился в другую сторону, когда стражники подхватили Магнуса. В сгущающихся сумерках никто не обратил на темную фигуру внимания, что человеку играло только на руку.

Каледония
Килдар, морской порт, в нескольких днях пути от Кейслина

Корабль, медленно покачиваясь на кажущихся в сумерках черными волнах и еще ловя на белые паруса лучи закатного солнца, пришвартовался к пристани и бросил якорь.
Сержант медленно поднялся с бочки, на которой сидел уже достаточно давно, глядя, как маленькая точка превращается в корабль. Корабль из Синерайса.
- Скилдур, - бросил сержант будто даже лениво, даже не глядя в сторону подчиненного. Тот тут же развернулся и побежал назад, на Холм. - Прибыли вести... - пробормотал сержант себе под нос и тяжело вздохнул.
Когда с корабля бросили трап, и по нему, словно по ковру в королевской приемной, сошли несколько человек, ведомых рыжеволосым епископом, к пристани уже спешил длинный, худой человек с редкими каштановыми волосами и огромной бородавкой на носу, облаченный в темную кольчугу и белый плащ с лиловым щитом на нем.
- Ваше преподобие, - склонил голову лорд Скегерд, - рад видеть Вас после долгого отсутствия. Приказать подать лошадей?..

Хеалдан

Роберто Манчини был лучшим в своем роде цирюльником. Не только потому, что брил бороды лучше всех... Ни у кого не было такого богатого опыта по изменению внешности, как у этого хитрого и шустрого ильпачитского авантюриста. Кроме того, этот человек еще подрабатывал шпионажем, шпионя сразу за многими, и одновременно выдавая информацию всем сторонам, которые были в ней заинтересованы.
Магнусу Росби это было хорошо известно. Поэтому он делал все, чтобы этот прохвост знал о нем и его делах как можно меньше...

Увидев, как грузное тело его постоянного клиента тащат на себе двое дюжих городских стражников, сопровождаемых рослым белокурым детиной с нашивками сержанта, цирюльник побледнел, несмотря на заметный южный загар на гладкой коже.
- Синьор... Что с вами? - он всплеснул руками и подбежал к стражникам.
- Этот господин в рубашке родился, - сказал один из стражников, ухмыляясь. - Надо же, его ножом по горлу полоснули, а ему хоть бы что...
- Вот и держи себя после этого в должной форме, - сказал другой стражник. - А жир под кожей, оказывается, сущее спасение от резаных ран...
Стражники усадили Росби в кресло цирюльника.
- Вот, осмотрите рану, и сделайте что сможете, - сказал сержант цирюльнику. - Мы просто остановили кровь и перевязали. Похоже, ни одна артерия не задета...
- Скажите мне ради Теуса, что случилось? - пролепетал цирюльник.
- Бандиты... Напали на этого господина...
- Я же говорил вам, синьор, пошлите за каретой мальчишку...
Росби в ответ прохрипел чуть слышно, так что оба - и сержант, и цирюльник - наклонились к нему поближе, чтобы расслышать, что он там говорит.
- Я был на свидании... у любовницы... Вернее шел к ней на свидание теми переулками... Чтобы меня никто не видел и не узнал... не повезло просто...
- Ну и ну! - сержант расхохотался, показав здоровые и крепкие как у коня зубы. - Что же это за цыпочка, ради которой стоит так рисковать? Или Вы не знали, что таким людям, как Вы, вообще опасно ходить в одиночку по предместью? Да там каждый второй - или вор, или грабитель, или шулер, а их жены - либо воровки, либо шлюхи, либо торговки ворованным товаром, либо и то, и другое, и все вместе...
Из горла Росби послышался хрип и клекот.
- Я вас вознагражу... Только никому не говорите...
В цирюльню вошли еще двое стражников, запыхавшихся от долгого бега.
- Эти двое ушли... Нырнули в подворотню, а там свиньи, куры, навоз и нечистоты... В общем, никаких следов...
Сержант грозно глянул на них сверху вниз.
- Р-р-р-растяпппы! - и перевел дух. - Упустили... Хотя... На каждом углу конного стражника не поставишь... Коней после войны вообще мало очень. И не надо нас благодарить. Мы за два квартала услышали как эти кретины гогочут, и заинтересовались, чего это этим оборванцам стало так весело. И, как видите, не прогадали... Благодарите коннетабля... Жаль уже бывшего. Это его распоряжение было, чтобы патрулировать все улицы, прилегающие к предместью. Чтобы приличные граждане - от купцов до ткачей и прочих трудяг - не страдали от этих оборванцев. Только за эту неделю мы уже выловили и перевешали не меньше сотни грабителей...
- Хорошо еще, что король назначил барона Штенберха, - заметил кто-то, - уж он-то не хуже милорда Болларда будет... Даром, что барон...
- Это сколько же еще женщин выйдут на улицу торговать собой... - сказал один из стражников, покачав головой. - Или пойдут красть кошельки на рынке.
- Это уже не наша забота, - оборвал его сержант. - И вообще нашему градоначальнику следовало ввести ценз на право селиться в этом городе. А то, что получается - со всей страны сюда стекаются всякие лодыри и оборванцы, которые работать не хотят, а тут их ждет легкая нажива.
- От нашего лорда-протектора дождешься, - стражник вздохнул. - Скупой как эвратский ростовщик. Все копит, а для кого и для чего - непонятно. Хотя до лорда Скрапсворда ему далековато...
- Не знаю, - пожал плечами один из стражей, выглядывая на улицу. - Лорд Хайлайн сумел-таки столицу от упадка сохранить...
Росби залез рукой за пазуху и достал оттуда кожаный мешочек. В мешочке что-то ощутимо звякнуло. Он развязал завязки и покопался в мешочке, выуживая монеты. Три монеты получил сержант, и по две каждый стражник. Сначала все отказывались приличия ради, но как заметил сержант, это их двухнедельное жалование, и если господин так настойчив и так любезен, то отказываться им не с руки.
- Еще две монеты тому, кто приведет сюда карету... - прохрипел Росби.
Стражник ухмыльнулся.
- Джек, Мартин, позовите экипаж с Рыночной площади. Это в трех кварталах отсюда. А мне еще одну за содействие. За молчание я уже получил. Да и не бойтесь, никто Вас не сдаст. Все мы мужики, понимаем, каково это, когда есть симпатичная милордка и ревнивый муж... Хе-хе. А по вам и не скажешь... Седина в бороду - бес в ребро... А что ваша супруга думает насчет ваших... э... приключений...
- Ей уже все равно, - ответил Росби. - Она умерла... когда рожала младшего сына...
- Понимаю... - усмехнулся стражник. - Слышь, южанин, не найдется тут у тебя, чем горло промочить?
У цирюльника сначала губы поползли вниз, потом он сделал вымученную улыбку..
- Есть вино. Из Тристии... Хорошее... Эй, Лючано, достань бутылку красного тиристийского! Синьоры хотят выпить за наше здоровье и процветание... И вообще, синьоры, если кому надо бороду сбрить или постричь волосы... или себя в респектабельный вид привести... Заходите, не стесняйтесь...
- Конечно, непременно. Может у вас и ароматы есть, которые дам делают сговорчивее? - спросил сержант с хитрой улыбкой... - А то я смотрю, у вас такие вот странные посетители есть.
- Есть, а как же... Для дам ведь и стараемся... - с улыбкой ответил цирюльник. - Если не для дам, то для кого же все это бритье, наведение лоска, прически?
Стражники дружно засмеялись.
- Ну если дорого брать не будешь, то мы все - твои клиенты.
- Заходите, буду только рад... По всякому такому делу. Искусство обольщения, знаете ли, требует мноних умений...
Со смехом и шутками стражники покинули цирюльню.
- Ну вот... - цирюльник испустил долгий и протяжный вздох, как только дверь за стражниками закрылась. - Мамма миа! Что за дьявол заставил меня связаться с вами? Один убыток, куда ни посмотри...
Цирюльник аккуратно снял повязку, смыл чистой водой с разбавленным спиртом запекшуюся кровь, и обильно замазал ее мазью, затем взял чистый бинт и аккуратно забинтовал горло.
- Синьор, а то и правда были бандиты?
- Правда, - прохрипел Росби, откашлявшись. - Подкрались так тихо, что я не услышал, а когда услышал, было поздно доставать меч...
- Они в этом поднаторели... И повезло вам, что в тот переулок стражники заглянули...
Через полчаса пришла карета.
- Не буду оригинальным, но повторю синьор - заходите еще. Но не ходите больше один - времена нынче беспокойные...

-- Хеалдан --

Кучер щелкнул кнутом, причмокнул, посылая лошадей рысью, и карета затряслась, отправляясь прочь от лавки цирюльника, который постоял на входе, глядя вслед удаляющимся. Затем он вытер руки слегка грязноватым белым фартуком, обернулся и крикнул внутрь:
- Эй, Лючано! - цирюльника вновь глянул вслед карете, огляделся и уже тише добавил: - Напиши-ка Лису, что барона Росби, что пытается остаться неузнанным, кто-то чиркнул по шее... Да поторопись ты, бездельник!

Магнуса трясло в карете, и он лениво смотрел на проплывающие пейзажи за окном, дома, улочки, запоздалые прохожие, патруль стражи...
Качка успокаивала, убаюкивала, и потому Росби не сразу понял, что карета остановилась. Какой-то мерзкий холодок пробежал по телу Магнуса, когда он потянулся к дверце, дабы открыть ее и спросить, почему возница не трогает... Дверца раскрылась, явив взору Магнуса темную фигуру в широкополой шляпе. В сумерках он не сразу понял, что это-таки человек, а не тень самого Росби.
Человек проворно заскочил внутрь, гаркнул "Поехали!" и захлопнул дверцу, откинувшись на сиденье и глядя из-под шляпы на Магнуса. Тот не успел задать вопрос, как неожиданный спутник заговорил:
- Милорд Кеннет передает тебе привет, Магнус, - нагловатым голосом сообщил незнакомец. - Я всего лишь посланник его воли, поэтому мое имя неважно.
Незнакомец замолчал, затем быстро продолжил:
- Он ждет тебя в "Поросятах". Постарайся не растягивать встречу на несколько дней, милорд не любит ждать, - человек усмехнулся, стукнул кулаком по стенке, останавливая кучера, и проворно выскочил из кареты, скрывшись в сумерках города.

-- Предместья Хеалдана --

Несколько священников, служителей Церкви и Господа нашего Теуса, в которых любой проезжий путник узнал бы смиренных монахов с севера, медленно ехали по направлению к Хеалдану, расцвеченной огнями столице. Северный ветер и снег заставили монахов задержаться в пути, разбойники, которых гнали баклфопские всадники, унесли на небеса одного из бывших соратников монахов, которого они отпели в ближайшей часовне.
Неспокойные времена. Слишком неспокойные.
Никто бы не сказал, что маленький отряд монахов, едущих, по всей видимости, поклониться Его Высокопреосвященству Роджеру Лантогенету, на самом деле состоит в Ордене Искариот, и что едут они не к кардиналу, а к капеллану Агестусу Риммелю. И не везут хороших новостей.
Ювелир Джек Боттом, проживавший на землях Комьера и неоднократно, как удалось узнать, видевший перстень графа и его герб, недавно перебрался в столицу.
Просчет в сведениях стоил жизни одного из членов Ордена. Маленький, незначительный просчет - и человек, служивший Церкви, навсегда покинул этот грешный мир.
Риммель не будет обрадован...

Килдар, Каледония

- Да, хорошо бы побыстрее добраться до замка, сын мой.
Епископ осенил благословением склоненную голову графа, и вдовеем они зашагали по старой брусчатке, выложенной на каледонской земле еще древнеильпачитскими инженерами Гая Кесаря.
- Дела в столице не так хороши, как я все же надеялся, - говорил по дороге О’Беннон. – Король так не ответил ничего утвердительного, кроме одного, мириться с мятежом Доггерти он не намерен. Боюсь, нам предстоит долгая осень и еще более долгая зима.

Хеалдан

Единственный глаз герцога быстро скользил по строчкам донесения, Генрих как всегда был пунктуален и отослал отцу все сведения в срок. Кэвэльбальн Альбот, мертиец, чей род восходил еще к доайсовским временам, и вассал правителей Мерта в седьмом поколении, ждал реакции своего господина, стоя возле стола.
Мастер над кораблями довольно улыбнулся и передал записку Кэвэльбальну. Тот, даже не попытавшись заглянуть в сложенный пергамент, прошел к камину и бросил его в огонь. Личная переписка правящей фамилии самого крупного герцогства Синерайса не должна была опасть в чужие руки. К счастью Норфолки никогда не жаловались на плохую память, даже в преклонном возрасте, а потому постороннему было не отыскать в их личных покоях или кабинетах хоть один листок, содержащий хоть что-то важное.
- Ситуация в Першероне становиться лучше с каждым часом, пока там достаточно мертийских матросов и солдат, «отпущенных капитанами кораблей погулять», - ответил герцог на не прозвучавший вопрос. – Пока мы сумеем удержать внешнего врага в рамках допустимых для нас. Осталось понять, хочу ли этого только я. Позови ко мне бонда Бьорна, следует обсудить еще один вопрос, который он похоже намерен затронуть на встрече с Его Величеством.

Предместья Хеалдана

Два обычных путника, ничем не привлекавшие взгляд, скакали по древней Королевской дороге со стороны Речного города. Добраться из землей Комьеров было куда проще по воде, чем петлять долго между северных непроходимых буреломов по тонким ниточкам старых путей, где всегда можно было повстречать любителей нехитрого заработка, использовавших ножи, топоры и кистени из ременных петель и камней. Брат Томас и брат Углежог знали это. Они знали и другом отряде отправившемся в путь раньше них, они знали и о неудаче постигшей их.
Постигла ли неудача этих двоих служителей Теуса? Можно сказать и так. Только вот засохшие капли крови на рукаве Тома говорили о том, что Чарльз Ахейм, бывший подмастерий Боттома, а теперь и самостоятельный ювелир, успел открыть несколько секретов той ночью, после которой его нашли в городской канаве с перерезанным горлом и выпотрошенными карманами.

Долгожданные сумерки, наконец, спустились на город. В замке, так же как и в лачугах на окраине города зажигались огоньки, только здесь толстых белых свечей, а там ненадежных лучин или сальных огарков.
Приемная королевы в это время куда больше напоминала оранжерею, нежели само здание, под цветник отведенное. На низеньких стульчиках и пуфиках, расправив широкие юбки, больше напоминающие хвосты заморских птиц, нежели типичное женское одеяние, сидели разряженные девушки, сиявшие юностью, красотой и тем особенным блеском неотягощенности, свойственным только созданиям совсем не знающим жизнь, с ней не соприкасающимся. Что могла знать о жизни Петунья Кариэл, лукаво глядящая на окружающих из под пушистой сени ресниц, если ничего кроме нового платья из розового муслина, подчеркивавшего великолепный цвет кожи и нежный румянец щек, чудом не утраченный в мрачной ловушке замковых стен, ее ничего не интересовало. Ничего не знали о настоящей жизни и заливисто хохочущая Тисса Марель, вновь поражающая товарок оранжево-зеленой окраской наряда, и прозорливая Хедвига Норвич, которой казалось, что она прекрасно знает правила игры, а потому воображавшая себя как минимум ладьей, когда как на шахматной доске даже роль пешки была бы для нее большим успехом. Впрочем, Хедвига была помолвлена и ее желтое платье ей очень шло- чего же еще нужно девушке ее происхождения…
Гертруда, сидела в углу, насупившись, всеми силами пытаясь скрыть волнение, вызванное отсутствием внятного ответа от Найджела. От этих неуклюжих попыток ее нервность становилась все более очевидной. Хотя, у старшей леди Лерлиннь было некоторое преимущество перед большинством из присутствующих дам- они, по разным причинам, вообще оставались без спутников. Та же Элен Хаггарт-Борланд: ну не мужа же звать, в самом деле… Без спутника оказалась и Сарра Лэрдис. Дело было отнюдь не в отсутствии привлекательности у этой милой шатенки, томной и загадочной, а скорее в претенциозности ее планов. Основной ее целью на этот вечер было не больше, не меньше очаровать посла Фёлюньерры Анри де Пуатье, чем обеспечить себе гипотетическую возможность покинуть ненавистный Синерайс и отправится в сказочную, по ее представлениям, страну, где выросла ее бабка, а во-вторых, досадить заносчивой идиотке Шерилл, возомнившей себе невесть кем. Карие глаза Сарры горели азартом.
"О, сегодня десерт у нас передвигается самостоятельно", - заметила статс-дама королевы, загадочно улыбаясь при взгляде на платье леди Лэрдис, темно-шоколадного цвета, столь шедшего девушке.
Сама же Шерилл, еще не переодевавшаяся к празднику, зашла к Лиане, чтобы помочь своей повелительнице выбрать достойный наряд.
"Что же, Ваше Величество, ударный отряд "Радуга" в полной боевой готовности. Все попугаи в стране уже должны полинять от зависти, глядя на ваших фрейлин",- заметила она, останавливаясь у входа, дожидаясь приглашения войти.

Впечатления от встречи с королем у Малкольма остались необычные. Ричард Элленроф ему определенно нравился: несмотря на молодость, он не проявлял неуверенности… или же загнал ее поглубже. То есть не собирался позволять себя перековать под какой-то общепринятый образец; не просто носить корону, но и править.
Такой взгляд Малкольму всегда был симпатичен.
«Мне нужны такие люди, как ты, граф…»
«А таким как я, нужны такие короли, – мысленно добавил Малкольм. – Нахально, а? Мы по-другому не умеем. Ветер не останавливается, сталь не ломается».
К большому удовольствию Дайена через несколько часов после встречи с королем прибыла и пара его слуг, привезших положенные для жизни в столице вещи. Роскошью одежд Дайены никогда не отличались (да и не стремились), но зачем являться в чем-то дорожном и потертом?
Правда, причины нежелания так поступать не имели ничего общего с мнением высшего света. Если не отвечать представлениям двора, то кто-то будет ехидничать. Нарвется на ответное ехидство – куда более острое. Может вызвать на дуэль. А зачем нужны трупы в первые дни пребывания в Хеалдане?
Так что Малкольм облачился в родовые цвета – синий костюм с серебряным шитьем. Разумеется, не забыл меч… что бы там ни думали о ношении оружия на балах, он доверял своему клинку больше, чем любому из высокородных. И в данном случае мнение общества он не учитывал вообще.
Что ж, осталось только свести свою дорогу с пригласившей его – Шерилл Лерлиннь. Отыскать ее в дворце сложновато… но зачем? Дорогу, что привела его к покоям королевы, Малкольм отлично помнил. И достаточно быстро добрался туда; остановившись невдалеке от дверей, стал ждать.

Гвардейцы, стоявшие у входа в покои королевы, с подозрением отнеслись к человеку, остановившемуся невдалеке от вверенных их заботам апартаментов. Один из них, молча, покинул свое место и подошел к неизвестному.
Выяснив, кто это и с какой целью расположился в галерее, гвардеец отправился в приемную королевы, где и возвестил собравшимся там фрейлинам о прибытии Малькома Дайена, заявляющего, что он приглашен сегодня к королеве. Девицы, в нерешительности молчавшие несколько мгновений, зашебуршали, спрашивая друг у друга, кто же такой этот Дайен.
-Я, кажется, что-то слышала об этой фамилии… Но они точно не имеют отношения к столичным делам,- успокоила всеобщее волнение Элен Хаггарт-Борланд, тоном и выражением лица показывая, как именно она относится к любому человеку, не интересующемуся делами Двора, а следовательно и Высшим Сферам неинтересным.
-Но зачем-то же он приехал? Да и не стала бы королева приглашать абы кого. Если, конечно, наша милочка Шерилл не сделала это без ее ведома,- заметила Сарра, делая особое ударение на последней части.
Поднявшись со своего места, леди Лэрдис направилась к комнате Лианы, где королева выбирала наряд при присутствии леди Лерлиннь.
-прошу прощения, Ваше Величество,- с поклоном проговорила девушка, отворяя дверь,- Прибыл сэр мальком Дайен. Прикажете его пригласить?
Шерилл, стоявшая подле королевы, помогая той выбрать украшения к наряду, удивленно подняла голову
-Как? Уже? А Вы еще не готовы, Ваше Величество,- всплеснула она руками,- Да и я, признаться, тоже.

Аларик вышел из приемной в смешанных чувствах. С одной стороны граф Дайен ему понравился, хорошо, если такого человека можно назвать другом. В бою с таким соратником можно не бояться за свою спину. С другой стороны, если он враг, то врагом он будет опасным и страшным. Хотя, Комьер, за время службы, успел повидать немало людей и, почти всегда, мог определить кто есть кто. К тому же, король явил к нему свою благосклонность, а для Аларика это тоже многое значило. Он был одним из немногих, кто считал короля не глупым юнцом, но достойным правителем.
Как начальнику королевской стражи, Аларику предстояло явиться на бал раньше многих и самолично проследить за мерами безопасности. Для кого бал – праздник, песни и танцы, а для кого и тяжелая работа. Если бы кто-нибудь спросил графа, он посоветовал бы вовсе отказаться от бала. Пользы от него немного, а вот, если что, не дай Теус, случится, вреда может наделать немалого. Но Аларика никто не спрашивал, когда принимал решение. Ему осталось принять его как должное и четко выполнять свои обязанности, что он и собирался сделать.

Весь оставшийся день после получения записки фрейлина никак не могла прийти в себя. Она даже не смогла вернуться к королеве. Что ей хотели сказать? Какая опасность может угрожать Раулю, и что может сделать сама Люси? Вопрос идти-не идти даже не стоял. Если она может помочь, то она сделает всё, что в её силах... И никакие уговоры предуспотрительной Клари не могли переубедить госпожу. Весь день девушка то металась по комнате, то садилась у окна и сидела неподвижно, размышляя. Она уже и жалела, что пригласила бывшего коннетабля. Ведь здесь, казалось, неизвестная угроза становилась ещё сильнее, не зря же он уехал из дворца. Надо было бы послать Клари предупредить, чтобы он не приходил... Но это было выше всяких сил. Письмо Рауля было уже перечитано десяток раз и бережно спрятано в шкатулке. Наконец-то она его снова увидит... Прошлая встреча была так давно... как же давно... При мысли о том, что они снова встретятся у королевы, сердце сразу сладко замирало и перехватывало дыхание. Ах, не пристало светской даме так жаро краснеть при мысле о почти незнакомом мужчине, так жаждать новой встречи...
Люсинда потупила взор и вздохнула. Уже близился вечер. Что же она будет делать?
Бледная, с горящими, ка в лихорадке щеками, девушка посмотрела на себя в зеркало и закрыла глаза, успокаиваясь.
- Клари, помоги мне нарядиться... Найти то платье, цвета тёмного золота... И... достань ожерелье.
- Фамильное колье? - с хитрым прищуром переспросила служанка, доставая из гардероба наряд. - О, в нём Вы, госпожа, будете просто неотразимы!

Лианна величественно махнула рукой, что, при должном опыте, следовало расшифровать как " Да какая в сущности разница! Пусть заходит, я и так достаточно хороша. Займитесь им сами". Сарра, имевшая нужный опыт, быстро поклонилась и, тихо затворив за собой дверь, объявила, что сэр Мальком Дайен может зайти. Гвардеец вышел, чтобы пригласить его, а весь сияющий птичник застыл на несколько мгновений в ожидании появления первого гостя, готовый обрушиться на него всем своим блеском.
-Ну, идете же, одевайтесь! - не поворачивая головы, приказала королева своей наперснице, - Дальше мы справимся без Вас.
Шерилл лукаво улыбнулась, зная, что королева прекрасно видит ее в зеркале.
-Благодарю, Ваше Величество.
Шерилл, как и в день, когда к Мередит пришел загадочный посланник, покинула королеву-мать, воспользовавшись потайной лестницей, ведущей из покоев ее повелительницы в ее собственную спальню. Приготовления, как впрочем и всегда, не заняли у нее много времени. Что же поделать, фрейлины- своего рода солдаты королевы: как и солдаты, они должны уметь быстро приходить в полную боевую готовность.
Три кольца, два браслета, пять камней ожерелья, три камня в одной серьге, три в другой, корсет, кринолин, платье - кто бы сомневался, что серое, шнуровка туфель, рыжеватые локоны по плечам, немного румян, горьковатый аромат духов… Вот, в сущности, и все. Чем не заряжение ружья на двенадцать счетов? Те, кто упрекает прекрасный пол в медлительности в момент сборов, просто никогда не видели, как быстро способна женщина привести себя в порядок, если ей действительно надо сделать это быстро.
Прошло не так уж много времени, и статс-дама уже вновь стояла подле Лианны.

«О женщины, – мысленно прокомментировал приглашение Малкольм. – Пока что даже и не видно той дамы, которая, собственно, меня и пригласила… вместо нее появляется слуга и с важным видом препровождает. Королевский двор, одним словом».
Но, разумеется, отказываться Дайен не стал, и последовал за слугой.
Пестрое великолепие фрейлин напомнило Малкольму птичьи стаи, иногда объявлявшиеся рядом с замком. Яркое оперение, непрерывный щебет, любопытные взгляды по сторонам…
– Приветствую прекрасных дам, – проявил вежливость Дайен. – Признаюсь, поражен столь блестящим обществом.
Валентин, младший брат Малкольма, изрядно бы повеселился. «Блестящий» отнюдь не равнозначен «блистательному»; к пустому блеску они оба относились весьма скептически.

Королева осталась верна цветам своего клана, во-первых, считая черный цвет практичным и крайне удобным во многих случаях, а во-вторых, в нем она удачно оставалась скромно-заметной на фоне радужного соцветия фрейлин.

– Приветствую прекрасных дам. Признаюсь, поражен столь блестящим обществом.

- Сэр Малькольм, - Лианна едва заметно склонила голову; на миг опущенные ресницы обозначали приветствие. - Мы рады вас видеть.
Фрейлины дружно присели в реверансах, готовые встретить противника во всеоружии.
Королева развернула веер и, прикрывая им лицо и едва разжимая улыбающиеся губы, произнесла:
- Без шута и этой... поэтессы наша радость сегодня будет неполной.
Кто-то из фрейлин еще раз присел и метнулся к выходу; Лианна подумала, что ее кажется. поняли всерьез.

То, что его призывали на вечеринку королевы, Блямс воспринял без удивления: работа есть работа...
Но когда фрейлина, передавшая приказ Лианны, упомянула о том, что приглашена и Виола Вран, шут резко занервничал.
Бедная девочка! От нее потребуется экспромт, как же она выкрутится на этот раз?
А как прошлый раз выкрутилась, так и сегодня! Не так уж много при дворе людей, которые симпатичны ему, Блямсу! Так почему же не выручить хорошего человека?
Шут метнулся к столу, на котором стояла чернильница и лежали несколько листков бумаги.
Ода? Мадригал? Нет, пожалуй, сонет...

– Счастлив предстать перед вашим величеством, – Дайен отвесил ответный поклон, предназначавшийся конкретно королеве.
Малкольм не считал себя знатоком человеческих лиц, но краткий взгляд на Лиану Элленроф оставил впечатление – женщина более чем волевая и сильная. И граф по достоинству оценил удачный цветовой ход.
Среди павлинов заметны мудрые вОроны.
«Если ее сын пошел в мать, то придворных змей ждет большое разочарование. Впрочем, если пошел в отца – то тем более».
А в момент поклона взгляд Дайена стремительно скользнул по лицам фрейлин, на мгновение задержавшись на уже знакомом лице. Интересно будет сравнить присутствующих и дам из вотчины Малкольма.
– Приношу свои извинения, что не смог предстать перед вами раньше. Однако шторм задержал мой корабль, и потому в столицу я опоздал – что нашему роду не слишком свойственно.

-Вас задержал шторм?- изобразила удивление Шерилл, мило улыбаясь и не сводя внимательного взгляда с Малькома. Увы, она была еще не настолько искушена жизнью, чтобы научится обманывать даже глазами. Или просто, будучи уверенной, что ей все сойдет с рук, как настоящая кошка, не спешила спрятать свои коготки.
-Это должна была быть воистину страшная буря, если она задержала Вас более чем на две недели.… И Вы, наверняка, совершили какой-нибудь подвиг, что, вашему роду, несомненно, свойственно куда больше опозданий. Неужели Вы не порадуете нас рассказом, пока не придет Блямс, чтобы позабавить нас своими шутками?

Виоле, как ни странно, понравилась её нынешняя жизнь. Это было даже забавно - являясь на самом деле человеком-невидимкой при дворе, строить из себя придворную поэтессу, находящуюся в опале... Жаль, что строить особо не перед кем. Единственным человеком, в присутствии которого Виола чувствовала себя свободно, был Блямс, а он, как никто другой, знал об успехах "придворной поэтессы" в поэзии. За всё время Виола нисколько не продвинулась на литературной ниве, хотя и продолжала регулярно строчить для адресантов Паулы игривые письма и записки.

Вот поэтому то приглашение (читай - приказ явиться) на бал прозвучало для Виолы как приглашение на казнь. Она лихорадочно заметалась по комнате, ища и не находя средств к спасению. Перерывая свои старые свитки, как будто надеясь найти среди них что-то стоящее, девушка внезапно наткнулась на обрывок, написанный не её подчерком. "Ну конечно же! Это Блямс!"
Поэтесса просто вскочила в своё черное, с зеленоватым отливом, платье, кое-как привела в порядок рыжие, непокорные пряди и выбежала в коридор.
Виола уже успела устать и отчаяться, пока увидела в приоткрытой двери знакомый сгорбленный силуэт. Убедившись, что шут один, Виола проскользнула в комнату и молча встала у стола. На неё вдруг напала робость и нерешительность. "Зачем ему снова помогать мне?"- мелькнула паническая мысль, расширив и без того большие зрачки и заставив побледнеть и без того бледное лицо...

Обернувшись на скрип двери, Блямс изумленно распахнул глаза. Меньше всего он ожидал, что Виола Вран сама придет к нему в комнату. С ума сошла, ее же могут увидеть! Конечно, всерьез никто не сочтет девушку скомпрометированной – это же Блямс, а не какой-нибудь смазливый придворный кавалер! – но насмешек ей потом хватит не на один год вперед...
И все же что-то живое, радостное дрогнуло в груди шута – неужели сердце? Неужели оно еще есть?
– Счастлив видеть вас, сударыня! – начал было Блямс серьезно, без обычного кривляния... и замолчал, увидев смятение и тревогу в глазах Виолы. – Во имя Теуса, что случилось?!
А сам уже догадался – что... И тихо порадовался, что листок бумаги на столе уже исписан неровными, быстрыми строчками...

Альбина Суар спешно собирала Мелиссу. Девочка стойко терпела какие-то чудовищные махинации с ее прической. Конечно, она должна выглядеть принцессой, дабы Ее прекрасному величеству не пришло в голову, что пора перепоручить воспитание своего отродья кому-то другому. От Мелиссы волнами исходило раздражение. На это… «сборище», иного слова она подобрать не могла, она решила пойти добровольно. Но что еще делать несчастной девочке запертой во дворце? После многих лет сплошных занятий, причем по крайне бесполезным предметам, таким как генеалогия королевского рода, история, танцы и прочие глупости, которые никак не могли быть интересными и захватывающими даже эти собрания щебечущих фрейлин казались ей забавными. Такая жизнь иссушала всю ту резвость и наивность, которая была свойственна юным барышням. Мелисса устало прикрыла глаза.
«Пройдет немного времени, и я стану по-настоящему «образцовой» леди».
Ее одевали, причесывали, учили правильно двигаться и говорить правильные вещи. Все это входило в обучение, которое представлялось Альбине таким важным.
«Кукла! Кукла! КУКЛА!!!» - безмолвно кричала Мелисса.
Раздражение все усиливалось. Альбина уловила легкую дрожь, проходящую по телу девочке. Она положила ладонь на ее плечо и с сочувствием посмотрела на нее.
Конечно, она понимала, что ее воспитанница находится в тяжелом возрасте, и что она сильно меняется, возможно, как раз сейчас она начала осознавать свое место в жизни, и оно ей явно не нравится. Но также она и понимала, что пройдет немного времени и она поймет, что у каждого есть своя роль, которой надо следовать и не в силах человека изменить свою участь.
Альбина внимательно посмотрела на девочку, пытаясь заглянуть в ее глаза.
Мелисса дернулась, поведение Альбины говорило о том, что сейчас последует еще одна проповедь. Она поднялась с кресла и быстро подошла к окну.
- Вы закончили? Теперь мы можем идти?
Альбина нахмурилась, ее воспитанница говорила так, словно, исполняла какую-то нелепую прихоть Альбины. Но гораздо больше ее волновала внезапная скрытность всегда такой открытой Мелиссы. Она будто в статую превратилась, причем статуя эта совсем не вписывалась в остальную обстановку замка.
«И что она там высматривает, в этом окне?»- внезапно разъярилась госпожа Суар. Она-то знала, что ничегошеньки из того, что простирается за пределами замка, там не увидишь.
- Да, мы можем идти.
Мелисса молча повернулась и вышла из комнаты. Альбина пошла рядом. К ним присоединились два стражника из тех, чьей задачей было охранять принцессу от призраков.
«Интересно сколько их здесь… этих призраков?» - подумала Мелисса, оглядывая темные коридоры. Наверняка больше чем указывалось в ее книжках.
Они дошли до покоев королевы.
Когда Мелисса вошла, ей захотелось прикрыть глаза рукой. Она поражалась тому, что некоторые люди мечтали окружить себя таким цветником.
Альбина обратилась к королеве.
- Добрый вечер, Ваше Величество. Я подумала, что принцессе полезно будет полезно Ваше общество.
Едва Альбина закончила, говорить раздался не в меру высокий голос Мелисы.
- Здравствуйте, матушка. И вправду, я давно не видела ни Вас, ни Его Величество.
Мелисса запнулась на слове «матушка», так как называла подобным образом королеву лишь в детстве. Она снова повела себя как капризный ребенок, подчеркнув то, как невнимание ранит ее. Это было всего лишь еще одной возможностью обвинить всех и вся. В глубине души она, конечно, понимала, что вовсе не хочет ни общества матери, ни общества Его Величества, которого она упорно не признавала братом.

- Случилось ужасное... Меня позвали на бал, - негромко ответила Виола, в долю секунды оценившая выражение лица королевского шута. "Мне показалось, или он действительно рад меня видеть?"
Шут улыбнулся еще шире:
– Госпожа моя, пусть все ужасные события, которые стрясутся с тобой в жизни, будут не ужаснее этого... Приглашение на бал – это еще можно пережить, верно? Особенно в молодости...
Девушка испустила тяжкий вздох, прозвучавший, однако, слегка искусственно:
- Ах, если бы на бал звали танцевать и веселиться... Так нет - зовут, чтобы повеселить других. Блямс, меня опять заставят читать стихи... - в последней фразе прозвучали откровенно тоскливые нотки.
Блямс посерьезнел. Он-то понимал, что это такое – быть на чужом празднике не гостем, а потехой...
Он заговорил серьезно и деловито:
– Тогда лучше знать все заранее... Это, собственно не бал, а вечеринка с танцами у королевы. Даже короля не приглашали, хотя он, вероятно, нагрянет и без приглашения. Условное название - "Вечер красок". Фрейлины – каждая в платье избранного цвета. Королева – в черном.
На сей раз тяжкий вздох был абсолютно искренним.
- А мне, наверное, лучше всего одеться в белое? Как и положено покойникам... Впрочем, белого платья у меня нет. Единственное приличное - вот оно, на мне... Хм, это немного дерзко!
Виола даже улыбнулась, представив лица придворных дам. Впрочем, улыбка быстро погасла от новой мысли.
- Но мне туда лучше совсем не являться. Читать-то нечего... - мрачно проронила поэтесса. "Даже если бы он и хотел помочь, всё равно не успеет..."
– Черное платье, как у королевы? Пожалуй, не дерзко, а верноподданно, – прикинул шут. – В крайнем случае, можно сказать, что носишь цвета своей государыни! А стихи... ну, какие-нибудь да сложатся! А если не получится, то на всякий случай... – И он выразительным взглядом указал лежащий на столе исписанный листок.
Всё ещё боясь поверить в своё спасение, Виола пробежала листок глазами.
- Ты... Ты написал... Блямс! – всё, что не смогли сказать слова, договорили сияющие зеленые глаза. - Спасибо, спасибо. Я – твоя вечная должница! Спасибо, дорогой Блямс.
Девушка крепко сжала руку шута.
Блямс онемел от волнения. Только чудовищным усилием воли он смог взять себя в руки.
– Сонет так себе, но сойдет, чтобы изобразить экспромт, – сказал он с нарочитой небрежностью. – Но, госпожа, нам надо спешить. На вечеринках у королевы ждут только ее величество, остальным лучше не опаздывать...
Он хотел сказать "особенно таким, как мы...", но вовремя проглотил конец фразы. Незачем унижать девушку, ставя ее на одну доску с собою.
Виола поняла, о чем недоговорил шут, и это её окончательно развеселило (хотя и нашептывал внутренний голос, что не к добру такое веселье).
- Блямс, не окажите ли вы честь, сопроводив даму к сиятельному сборищу сливок высшего света?
"Сумасшедшая! – подумал Блямс. – Или... или просто отважная и дерзкая! Неужели она хочет показать этим наглым фрейлинам, что знает свое место в их компании, но не стыдится его?"
– Буду бесконечно счастлив сопровождать вас, сударыня! – низко поклонился шут.

НРПГ: совместно - Блямс и Виола Вран.

– Если считать подвигом борьбу со стихией – то несомненно, – отреагировал безупречно вежливой улыбкой Дайен. – К моему сожалению, рассказать о ней будет затруднительно… ибо для достоверного рассказа потребуются цитаты из участников. А таковые идеально подходили происходящему… но я никогда не произнесу их в обществе дам.
(Чистая правда, кстати; сам Малкольм не принял участия в выражениях лишь потому, что до профессиональных моряков ему все равно было бы далеко).
А поймав и удержав внимательный взгляд леди Шерилл, граф ответил столь же заинтересованным, хоть и более кратким; все же сейчас внимание общества оказалось сосредочено на нем.

Тут от дверей послышался пронзительно верещащий голос:
– Эй, дорогу Глупости и Уму! Как в жизни часто и бывает, Ум шествует рука об руку с Глупостью!
Шут торжественно ввел Виолу Вран. Девушка чуть смущалась, но держалась молодцом. Храбро.
– Эй, Блямс! – крикнул кто-то. – А кто ж из вас - Глупость? И кто - Ум?
– А это сразу видно! – откликнулся Блямс. – Ум знает, кому достойно подражать. – Он кивнул на платье Виолы, такое же черное, как и у королевы. – А Глупость подражает всем подряд, причем чаще всего таким же дуракам! – И шут завертелся на месте, давая разглядеть свой пестрый наряд, на котором словно отразились краски всех нарядов, что украшали зал.

Лианна, чей взгляд искал среди гостей совсем другое лицо, расхохоталась; хотя королева всегда предпочитала прямоту, ей не составляло труда воспользоваться многими годами обучения жизни при дворе (а вот они-то уже были на редкость сложны!).
- Блямс, ты как всегда на высоте!- Конечно! - восторженно завопил шут. - Пусть попробуют сказать про того, кто так близок к вашему величеству, - Блямс подошел к королеве, - что он низко стоит!
- Я вижу, ты тоже пришел к нам не один, - улыбнулась Лианна. - Значит, уже обзавелся подружкой?
- Ох, ваше величество, - изобразил Блямс испуг, - зачем вы так... а если услышит госпожа Шерилл? Лна так ревнива...
- У госпожи Шерилл большое сердце, оно вмещает многих, но если вдруг случится беда, - королева сложила веер и шутливо трижды ударила шута по плечу, - обращайся ко мне, мой верный рыцарь.
На миг из глаз шута ичезло дурашливое выражение. Он быстро и серьезно глянул в лицо королеве, но сдержался и, обернувшись к гостям, заорал, перевирая формулу посвящения в рыцари:
- Ибо такие, как я, суть соль земли!!!
Гости бурно и весело поздравили новоявленного "рыцаря".
- А теперь, - по лицу королевы тоже скользнуло далеко не смешливое выражение, но тень миновала, пока все смотрели на шута; Лианна опять улыбалась. - Баладу в честь рыцарей и их прекрасных дам!
- Сонет... - зашипел шут.
- Сонет, - согласилась с ним королева.

(совместно с бабкой Гульдой)

Ответ Дайена, исполненный истинного благородства, пришелся Шерилл по душе. И прямой, честный взгляд тоже. Она даже на мгновение улыбнулась ему в ответ, совсем не свойственной ей мягкой, даже ласковой улыбкой. Похоже, Ричарду, наконец, повезло, и появилась достойная альтернатива пустозвонам, его окружавшим. Жаль только, что пустозвоны, подобно репейным колючкам, столь крепко прицепляются к венценосным особам, что те, оглушенные постоянным звяканьем, не могут расслышать достойных речей. Но это выражение задержалось на лице статс-дамы не долее, чем может показаться благосклонным суровый лик луны в морозную ночь.
Зазвенели бубенцы. На сцену вступил Блямс. Вот уж с кем нужно было всегда держать ухо востро. Он еще и давешнюю поэтессу с собой притащил. Что же, фрейлина приготовилась слушать сонет, предлагаемым их вниманию, с тем особым выражением пренебрежения, которое так часто принимают бесталанные люди, готовясь соприкоснуться с миром непонятного им искусства, чтобы потом непременно втоптать его в грязь.

"Молодец шут! - восхитился Малкольм. - И ведь даже придраться не к чему - сами спросили, и получили ответ".
А вот поэтическое предложение Дайена изрядно заинтересовало. Сам он себя к стихотворцам ничуть не относил, но оценить творение был способен. В остроте языка шута граф уже убедился, поэтессу, правда, видел впервые...
Любопытно. Весьма.
В замке Дайенов нередко бывали менестрели, и Малкольм запомнил немалое количество песен. Правда, большинство из них были... под очень конкретное настроение.
А что будет здесь?

Альбина Суар спешно собирала Мелиссу. Девочка стойко терпела какие-то чудовищные махинации с ее прической. Конечно, она должна выглядеть принцессой, дабы Ее прекрасному величеству не пришло в голову, что пора перепоручить воспитание своего отродья кому-то другому. От Мелиссы волнами исходило раздражение. На это… «сборище», иного слова она подобрать не могла, она решила пойти добровольно. Но что еще делать несчастной девочке запертой во дворце? После многих лет сплошных занятий, причем по крайне бесполезным предметам, таким как генеалогия королевского рода, история, танцы и прочие глупости, которые никак не могли быть интересными и захватывающими даже эти собрания щебечущих фрейлин казались ей забавными. Такая жизнь иссушала всю ту резвость и наивность, которая была свойственна юным барышням. Мелисса устало прикрыла глаза.
«Пройдет немного времени, и я стану по-настоящему «образцовой» леди».
Ее одевали, причесывали, учили правильно двигаться и говорить правильные вещи. Все это входило в обучение, которое представлялось Альбине таким важным.
«Кукла! Кукла! КУКЛА!!!» - безмолвно кричала Мелисса.
Раздражение все усиливалось. Альбина уловила легкую дрожь, проходящую по телу девочке. Она положила ладонь на ее плечо и с сочувствием посмотрела на нее.
Конечно, она понимала, что ее воспитанница находится в тяжелом возрасте, и что она сильно меняется, возможно, как раз сейчас она начала осознавать свое место в жизни, и оно ей явно не нравится. Но также она и понимала, что пройдет немного времени и она поймет, что у каждого есть своя роль, которой надо следовать и не в силах человека изменить свою участь.
Альбина внимательно посмотрела на девочку, пытаясь заглянуть в ее глаза.
Мелисса дернулась, поведение Альбины говорило о том, что сейчас последует еще одна проповедь. Она поднялась с кресла и быстро подошла к окну.
- Вы закончили? Теперь мы можем идти?
Альбина нахмурилась, ее воспитанница говорила так, словно, исполняла какую-то нелепую прихоть Альбины. Но гораздо больше ее волновала внезапная скрытность всегда такой открытой Мелиссы. Она будто в статую превратилась, причем статуя эта совсем не вписывалась в остальную обстановку замка.
«И что она там высматривает, в этом окне?»- внезапно разъярилась госпожа Суар. Она-то знала, что ничегошеньки из того, что простирается за пределами замка, там не увидишь.
- Да, мы можем идти.
Мелисса молча повернулась и вышла из комнаты. Альбина пошла рядом. К ним присоединились два стражника из тех, чьей задачей было охранять принцессу от призраков.
«Интересно сколько их здесь… этих призраков?» - подумала Мелисса, оглядывая темные коридоры. Наверняка больше чем указывалось в ее книжках.
Они дошли до покоев королевы.
Когда Мелисса вошла, ей захотелось прикрыть глаза рукой. Она поражалась тому, что некоторые люди мечтали окружить себя таким цветником.
Едва Мелисса появилась в дверях, она сразу же обратилась к королеве. Ее неестественно высокий голос прозвучал, пожалуй, слишком резко, она будто не обращала внимания на чужие разговоры.
- - Здравствуйте, матушка. Простите, что прерываю ваше веселье, но я очень давно не видела ни Вас, ни Его Величество.
Мелисса запнулась на слове «матушка», так как называла подобным образом королеву лишь в детстве. Она снова повела себя как капризный ребенок, подчеркнув то, как невнимание ранит ее. Это было всего лишь еще одной возможностью обвинить всех и вся. В глубине души она, конечно, понимала, что вовсе не хочет ни общества матери, ни общества Его Величества.

НРПГ. Извините, за повторение.

Виола выслушивала насмешки придворных и меткие выпады шута с вежливо-скучающе-холодным выражением лица, слегка прищурившись от света канделябра, который она внимательно рассматривала. Но при всем при том отметины ногтей на ладони остались глубокие. Почти до крови.

- Сонет, - кивнула королева.
Поэтесса привычно "сделала" вдохновенное лицо - "Хотите экспромт? Сейчас всё будет" - и впервые прямо посмотрела не в пространство, а в глаза... "Или у королевских особ глаза называются как-то по-другому? Очи? Кхм... Скорее отвести взгляд..." Ещё сочтут за дерзость. Ещё увидят, как в зелени, бьющей из-под расширенных зрачков, скачут смешинки.

Ах, господа, предупредить могли вы,
Хотя б из милосердия, меня,
Что в свете угасающего дня
Увижу я невиданное диво!

Вот в танце дамы - красок переливы!
Одна в багряном - как язык огня...
Вторая - в желтом, нежностью маня...
В зеленом третья - словно ветвь оливы...

И все ж скажу я, голову склоня:
"О господа, послушайте меня!
Всех красок краше - обаянье Ночи!

Да правит миром бархатная мгла,
И дивный отсвет лунного чела,
И звезд ее сияющие очи!".

Глуховато, без всякого пафоса, прочитала Виола Вран, мысленно вздохнув напоследок: "Да... Блямс - молодец. Красивый сонет... Но для кого!"
Едва затихли последние слова поэтессы, в зал вошла молодая принцесса. Виола заметила невольное движение руки и выражение лица девушки и непроизвольно послала ей сочувственную улыбку. "Вот уж кому во дворце жить нелегко..."

НРПГ: сонет принадлежит перу Блямса

Анри иногда люто ненавидел своих предков и тех, кто надоумил их взять столь дурацкий герб! Соловей на бежевом фоне! Серое на бежевом! Хуже этого только розовое на зеленом! Но там где история посмеялась над тобой всегда можно найти выход, тем более если следовать фелюньеррской моде, а не этой архаике под названием мода Синерайса. Анри скривился вспоминая виденные платья аристократов: «Интересно, из каких всё-таки сундуков они это достают, ужас, ужас»
На вечер Анри решил отказаться от бубенцов, хотя при дворе короля Этьена они были в большом фаворе, здешние варвары наверняка не оценили бы их, поэтому бубенцы были заменены фестонами. Анри выбрал светло-серые лосины, только подчёркивающие стройные ноги графа, туфли из лучшей кожи со слегка загнутыми носами, темнобежевый, расшитый серебряными нитями и стразами таперт который он стянул богато изукрашенным поясом, таперт был значительно короче, чем у местных, и доходил до середины бедра. К этому облику граф добавил изящную витую цепь и несколько перстней, и немного сбрызнул себя духами: чуть-чуть мускуса с миндалём.

Когда посол добрался до Её Величества праздник уже видимо начался – странного вида дама без интонации читала стихи:
«- Надо привлечь к себе внимание, а то уже и принцесса здесь – вихрем пронеслось в голове у посла.
- БравО брависсимо! – Анри активно захлопал поэтессе, когда та закончила – Какой талант! Какая интонасия! Манифик! Манифик! Прекрасный слог!!!
Стразы на его костюме ослепительно сверкали в свете свечей.

Амия сидела на кровати, облокотившись на объемные подушки, и слегка прикрывшись одеялом. Какое-то странное серое настроение захватило ее разум, и уже в течение нескольких дней она практически не выходила из своей комнаты, представившись больной. Ей ничего не хотелось, ни-че-го... Но каждый раз, когда кто-то стучался в комнату, она с надеждой поднимала глаза, надеясь там увидеть... Ричард снился ей каждую ночь. Она снова видела его блестящие глаза, чувствовала горячее дыхание на своих губах, и его нежные руки. Она не могла его забыть. Этот человек прочно и навсегда поселился в ее сердце и никак не хотел покидать ее мысли. В дверь снова постучались, девушка приподнялась в постели, чтобы посмотреть в зеркале отражение пришедшего. И снова обреченно вздохнула - это была всего лишь служанка, заглянувшая в комнату.
- А, это ты, Габриэль... - сонно протянула Ами, облокачиваясь обратно на подушки.
-Да, миледи!.. - служанка толкнула ногой дверь, неся в руках огромную охапку свежего постельного белья. Постаравшись с тяжелой дверью и с трудом протиснувшись в небольшом открывшемся проеме, она наконец-таки добралась до кровати и положила все на краешек.
- И кого вы решили пригласить? - осторожно начала Габриэль, поднимая глаза на лежащую девушку.
- Что?.. Куда? - госпожа растерянно приподняла бровки, не понимая, о чем говорит ее служанка.
- Ну на вечер! Вас же приглашала королева! - удивилась Габриэль, раскладывая белье, и после паузы продолжила, заметив замешательство Амальтеи. - Ну, дамы приглашают господ... Вы уже решили, кого пригласите?
Амия поднялась с подушек, скрестив руки на груди. А кого ей приглашать? Только одно имя вертелось в ее голове.
- ...я слышала Найджел уже был приглашен, - тихо продолжила служанка.
- Да неужели? - искренне удивилась Эйнхорн. А служанка продолжила:
- Я слышала, он был приглашен какой-то фрейлиной. Но это, конечно же, могут быть только слухи. Я слышала, как подруги, болтая у кухни...
Но Амия дальше не слушала. Сначала она потеряла Ричарда, а теперь и ее идеальный план был провален! Ну уж нет!
- Пожалуй, я уже придумала, кого пригласить, - прошептала сквозь зубы девушка и уверенно поднялась с постели.

Три события произошли почти одновременно, по крайней мере, со столь малым разрывом, что им можно было и пренебречь. Закончился сонет, так блистательно сочиненный и так бездарно продекламированный. Явилась кислая, словно недозрелое яблоко, и сердитая на весь мир, точно обделенный молоком ежик, дочь. И бурно восхитился стихами господин посол.
- Здравствуйте, матушка. Простите, что прерываю ваше веселье, но я очень давно не видела ни Вас, ни Его Величество, - успела вставить плоть от плоти Лианны перед тем, как громкий порыв фелюньеррца заглушил все вокруг.
Ее величество подумала, что кое-чего не понимает. А именно, если Мелисса имеет шанс убраться из ненавистного ей дворца, только переселившись в другой, не менее ненавистный, то поэтесса-то чем прикована к здешнему трону?
- Садись рядом, - предложила Лианна дочери, отлично сознавая, насколько той неприятно ее приглашение. - Расскажешь, что тебя так печалит.
Одновременно королева улыбкой подбодрила сверкающего посла.

Гертруда Лерлиннь.

Гертруда сидела в углу и нервничала. Вокруг происходили интереснейшие события, но мысль о том, что Найджел может и не придти, и тогда она останется, в отличие от её стервозной сестрицы, без пары, девушку ужасно мучила. Вот Теус, ну не могла она допустить ещё одного промаха, тем более Гера не без оснований подозревала, что Шерилл всё-таки видела сегодня её небольшую отлучку и, конечно же, не пременёт полезть с расспросами, да ещё с таким ужасно гадким видом. И это не есть хорошо. «Ну, ничего, выкручусь, хотя, конечно, в стадию открытой конфронтации переходить не хочется»,- думала фрейлина.
Граф Дайен был весьма занятной личностью. Как поняла Лерлиннь из разговоров, прибыл он совсем недавно, но уже попал на приём к королеве, и, похоже, не без участия Шерилл. В какой-то момент, Гертруда поймала странный взгляд сестры, брошенный ею на графа. «Так, так, это становится интересным, неужели что-то будет…?»,- как всегда сделав неправильные выводы, подумала она.
Ну, ни для кого не секрет, что старшая сестра Шерилл особыми способностями к мыслительному процессу не отличалась.

Время шло. Утекало сквозь пальцы.
А Рауля всё не было.
Люсинда то сидела за столиком, нервно перебирая пальцами подвески на колье, то вставала и начинала расхаживать по комнате, как запертый в клетке зверь. Подходила к окну и долго смотрела куда-то вдаль.
А его всё не было...
"А вечер, наверное, уже начался..." - с тревогой, волнением и детской обидой думала девушка. Он же обещал! Как она может появиться без него? Как она может не появиться?
А время шло.
Минута за минутой, как стук бешено колотящегося сердца. Как же так? Почему всё так неловко? Почему это происходит с ней?
А может... отрывочные мысли метались в голове. А может, с ним что-то случилось? Девушка порывисто бросилась к дверям.
Замерла. Ну куда она бежит? Где будет его искать? Нет, ей надо успокоиться. Ей надо идти к королеве. В конце концов, он просто наверняка про неё забыл! Ну что ему какая-то провинциальная девчонка? Ха! Куда уж ей, серой мышке, до придворных красавиц. Возомнила тут невесть что...
При этой мысли Люси чуть не расплакалась и упрямо топнула ножкой. А и пусть его! Она тоже не лыком шита. Вот и ей всё равно, что он не пришёл. Ха! Будет она его дожидаться. Вот сейчас как пойдёт и встретит кого-нибудь в сто раз лучше! Он ещё сам пожалеет, что упустил её. В конце концов, все придворные девицы - злюки, как леди Шерилл, так что пусть с ними мучается. То-то повезёт с женой!
И с такими мыслями девушка рывком встала и направилась к выходу.

Люсинда Лантогенет
Синерайс
Хеалдан, столица королевства

И с такими мыслями девушка рывком встала и направилась к выходу...
Когда ее взгляд наткнулся на лежавшую на столике записку. Записку, о которой она успела позабыть, отдавшись сначала то во власть страху, то волнению, что нужно идти - или не нужно - к королеве, а там не будет Болларда...
"Раулю грозит поасность. Только вы можете ему помочь. Приходите завтра вечером в беседку у южной стены сада в полночь".
Кто передал это непонятное и пугающее послание? Совершенно вылетело из головы. Кажется, это был Блямс или кто-то из прислуги. А ведь Кари могла прочесть, она тут лежит еще со вчерашнего дня...
А ведь в ней сказано "завтра". И сказано было вчера.

Джон О'Беннон
Каледония
Килдар, морской порт, в нескольких днях пути от Кейслина

Лорд Скегерд обошел небольшой стол и наполнил кубок Джона О'Беннона красным вином, затем совершил то же самое со своим и, поставив кувшин на столешницу, взял золотой бокал в руку, задумчиво глядя на епископа и почесывая свою бородавку.
- Что же вы собираетесь делать, ваше преосвященство? - спросил он, поднося кубок к губам. Не отпил, поводил вином в бокале, принюхался, слегка поморщился, ставя кубок обратно на стол. - Совсем у нас плохо, ваше преподобие. Ни провизию нормальной, ни людей толковых. Все, что осталось от прежних времен, от милорда Твиггера, уже давно покрылось гнилью, - Скегерд хихикнул, но вмиг посерьезнел. - С дорогами тоже не все гладко. Вроде как Доггерти правит островом. Но есть Кланы, которые подчиняются ему лишь... как это... номинально. Вроде и не спорят, но ходить по их территориям, даже с эскортом наших, синерайских, конников - опасное дело.

Ричард Элленроф
Синерайс
Хеалдан, столица королевства

- ...твоя ошибка не в том, что ты стал королем, Ричард, - Людвиг говорил медленно, уверенно и тихо, не позволяя полыхавшему и затухавшему на краткие мгновения гневу короля перебить его. - Твоя ошибка в том, что ты не можешь контролировать себя. На тебя смотрят все люди нашей аристократии. Понимаешь, что как ты себя будешь вести, так они и будут о тебе судить?
- Так пусть и судят, мне плевать! - рявкнул Ричард, разворачиваясь к наставнику. - Плевать! - он подошел к столу и с силой опустил на него кулак. - Я их повешу! Всех! Всех, кто будет возмущаться! Отправлю в гости к Хольму!
Фон Штенберх подался вперед, опираясь на стол кулаками.
- Ты этого не сделаешь.
- Сделаю! - все так же громко ответил юноша. Ткнул пальцем в сторону барона. - И не ты мне, Людвиг, смеешь приказывать, что я могу, а чего - нет! Ясно?!
- Ты говоришь, как кровавый тиран. Как Мильтон Первый.
- И правильно делаю! Правильно! Кто создал Синерайс, Людвиг?! Кто?! Мильтон! На крови своих врагов, он взрастил наше королевство! Всех, кто был недоволен, он отправлял на смерть! Сразу же, без долгих переговоров! Мне плевать на Фёлюньерру! Мне плевать на этого старого хрыча Этьена! Я прикажу отрубить этому послу голову и отправлю ее в качестве ответа! И пусть попробуют возмутиться! Они лишили меня отца, заставив надеть корону! Так пусть теперь считаются с моими прихотями!..
- И брата.
- Что?!
- И брата, - повторил барон, внимательно глядя на тяжело дышащего короля. - Они лишили тебя отца и брата, Ричард.
- Да, - глухо ответил юноша, отворачиваясь. - Да-да, и брата...
- И теперь ты - единственный наследник. Последний Элленроф-мужчина. Хочешь оставить бремя власти на плечах своей матери? Сделать дядюшку регентом при Мелиссе, которую срочно выдадут замуж за какого-нибудь... Малихера?.. Ты этого хочешь, Ричард, выключая свои мозги и не собираясь задумываться над слишком громкими словами?
- Я... - он повернулся, вновь ткнул в сторону Штенберха пальцем, покачал рукой в воздухе и опустил ее. Помотал головой, не соглашаясь. - Я не собираюсь с этим мириться. Я не собираюсь сидеть и ждать, покуда де Труа празднует победу. Покуда Доггерти имеет наглость заявлять о своих правах на мою... мою землю, Людвиг! Я, я - король! Это моя земля!
- Да, - кивнул головой, не спуская взгляда с юноши, барон, - твоя, никто ее у тебя не отберет, если ты начнешь думать, Ричард, а не постоянно жалеть себя и разбрасывать пустые угрозы. Доггерти отнял землю? Пусти ему пыль в глаза. Отвлеки. Мы не сможем воевать на два фронта. Я это тебе говорю, как твой новый коннетабль, не забыл?
- Меня меньше всего волнует Доггерти, - махнул рукой Ричард. - То есть... да, конечно, волнует. Просто... Что это за прием у моей матери?
- Какой прием? - поднял брови фон Штенберх.
- У моей матери, - раздраженно повторил король.
- Я не знаю, Ричард.
Юноша замолчал, сдавливая свои пальцы и не глядя на барона.
- И что, - наконец, нарушил молчание он, - мне сделать? Извиниться перед этой расфуфыренной куклой? Как его там?.. Дадли?..
- Анр-ри дэ Пуатъе, - попытался проговорить Людвиг. - По крайней мере, прими. И не забудь, что еще твоей аудиенции ожидают оба посла от конунга и ярла. И Родригес Калу недавно интересовался твоим здоровьем, Ричард.
- Калу... - фыркнул юноша. - Оставь меня, Людвиг.
Барон кивнул, вздохнул и выпрямился. Затем, пару раз стукнув костяшками одной руки по столешнице, вышел из комнаты.
- Калу... - повторил самому себе Ричард и вновь фыркнул.

-Попалась, птичка!- с усмешкой подумала Шерилл. Она даже приоткрыла рот, чтобы прокомментировать услышанное, но ее опередил только что вошедший посол. Он столь активно выражал свое восхищение, что был даже в известной степени смешон. Девушка посмотрела на королеву, пытаясь понять ее отношение к услышанному. Но Лиана, по-видимому, решила до поры воздержаться от комментариев. Что же, леди Лерлиннь достаточно хорошо знала свою госпожу, чтобы не бояться ей не угодить своим суждением. В конце-то концов, от нее все равно ждали только одного. И не зря ждали. Придворная жизнь- это своего рода хорошо отрепетированная постановка, где уже давно розданы все роли, а потому заранее известно, кому что говорить. А исключения столь редки, что не стоит о них задумываться.
-Вы находите это прекрасным, милостивый государь?- с улыбкой обратилась к Анри де Пуатье Шерилл, сияющее улыбаясь и слегка обмахиваясь веером. Она сделала несколько неспешных шагов ему навстречу, не сводя с него горящего лукавством взора.
-Действительно, слог изумительный! Хорошая ремесленная работа. А какая милая двусмысленность, вы не находите? - фрейлина повернулась к поэтессе, указывая веером на ее черное платье,- Куда уж нам с нашими нарядами до подобного чуда!

"Тысяча чертей, до чего же нелепое положение!", раздраженно покусывая губу подумала Виола, "Я ведь не могу ответить ни слова на эти колкости... Но и промолчать..."
- Увы, поэзия - действительно моё ремесло, к тому же - я не сильна в экспромте, признаю. Может быть, молодая леди прочтет что-нибудь своё, явив настоящее чудо вдохновения?
И поэтесса послала фрейлине премилую улыбку - с такой улыбкой Паула смотрела на свою левретку, помявшую ей платье, и приговаривала: "Чтоб ты сдохло, мелкое отродье!"
И только потом повернулась к человеку, так шумно отреагировавшему на сонет Блямса. Конечно же, мигом состроив до смерти смущенное лицо, на котором читалось - "Ах, ну что вы, милорд... Право, эти строки того не стоят... Я и лучше могу".

Шерилл мелко рассмеялась, тоже посмотрев на де Пуатье, словно призывая того вместе с ней посмеяться над премилой шуткой.
-Действительно увы, что поэзия ваше ремесло… Знаете, забавно было бы услышать от башмачника, стачавшего дурную пару туфель, предложение покупателю самому взяться за шило. Каждой птице своя ветка. Я не называю себя поэтессой. А из вас, признаться, вышла бы дурная фрейлина. Хотя, впрочем, у нас уже есть один увенчанный бубенцами рыцарь, так почему бы не полюбоваться на ворону, залетевшую в павлиний павильон. Только вот черный цвет, к счастью, не всем идет. Ведь настоящий ум заключается не только в умении правильно определить того, кто достоин подражания, но и верно рассчитать, достоин ли ты сам стать подражателем.

Анри достал из рукава кружевной, надушенный платок, приложил к губам и чуть покашлял, как будто что-то попало в его горло.
«- Оля-ля, какой напор, главное не слишком смеяться – Анри ослепительно улыбнулся – А фрейлина умна, надо держать ухо востро и продолжить комедию»
- Ни одна птица никогда не срравнятся по красоте и гр-рации с дамами Синер-р-райса! – Анри отвесил девушкам галантный поклон.
- Но позвольте мне мешать вам далее, ибо я желать засвидетельствовать почтение хозяйке бала, Её Величеству Лиане, прррошу, милая сударыня! – посол снова чуть-чуть поклонился, на этот раз только Шерилл – Прредставляйте меня вашьей королеве!

Шерилл улыбнулась в ответ еще более ослепительно, с хлопком закрыла веер и подала послу руку. Ретироваться, покуда за свою протеже не вступился Блямс, было весьма недурной мыслью. В самом деле, коль уж подвернулся столь удачный повод отступить без потерь, выполнив все, что хотелось, то грех им не воспользоваться.
-Разве Вы можете мне помешать, милостивый государь?- мелодично произнесла девушка, подходя со своим кавалером к Лианне.
-ваше Величество, позвольте представить Вам посла прекрасной Фелюньерры, о котором мы уже так много слышали, Анри де Пуатье. Не думаю, что ему требуется слишком длинное представление, так как он куда блистательнее расскажет о себе сам.
Леди Лерлиннь замолчала, сделав реверанс.

Хеалдан. Магнус Росби.
(совместно с Фазер Монком)
Карета ехала по узким улочкам - кучер знал город так, как его мало кто знал. в этой карете ему было сказано, что лорд Кеннет хочет его выидеть -причем как можно быстрее, без промедлений...
Магнус помнил, что с Демоном шутки плохи... На его здоровье Кеннету плевать. Не зря же его Лорд-Демон называют. Страшный человек - этот милорд Кеннет. Росби, как умный человек, знал о повадках Кеннета. Когда он убивал ни за что, ни про что, только чтобы кому-то что-то доказать или припугнуть тех, кто, по его мнению. был недостаточно послушен. Лучше уж рискнуть горлом, чем всей жизнью...
Карета въехала в ворота. Росби сошел с кареты, и предупредительно встреченный слугами, проследовла за ними в дом.
Росби провели в полутемную комнату. Лишь множество свечей и огромный камин освещали полумрак. За дубовым столом, заставленным пищей и недурно пахнущей жареной курицей сидел человек, по лицу которого будто бы змеилась тень, создавая впечатление демонического выражения. Человек сунул косточку в рот, обсасывая и саму кость, и державшие ее заляпанные жиром пальцы.
- Лорд Магнус Росби старший, барон...
- Я знаю кто это, - проговорил Кеннет, откидываясь на стуле и бросая кость на стол. - Ты свободен, Уильям.
Слуга учтиво поклонился и прикрыл за собой дверь.
- Магнус, - Демон скривил губы в улыбке. Улыбке, которая абсолютно также, как и весь облик Кеннета, соответствовала его прозвищу. - Ты голоден? - он сделал приглашающий жест рукой.
Магнус кивнул, уселся и жадно набросился на еду, начав с курицы, и, наконец насытившись, выпил вино и аккуратно вытер губы салфеткой.
- А теперь к делу, - просипел он, придерживая горло ладонью.
- К делу? - фыркнул Кеннет, играясь с медальоном, висевшим поверх сиреневого кафтана, жирными пальцами. - Где ты раздобыл сиё чудо природы, Магнус? - щелчок, и указательный палец уставился на забинтованное горло Росби.
- На улицах теперь небезопасно... - прохрипел Магнус. - Воры... Напали, когда я выходил из цирюльни...
Демон секунду смотрел на него, затем расхохотался и ударил ладонью по колену.
- Когда тебя повесят, Магнус, - прекратив смеяться, сообщил он Росби, - то веревка обязательно порвется, и тебя придется нашпиговать стрелами, как дикого гуся на охоте, с твоим-то везением ты еще успеешь помолиться Теусу.
Кеннет подался вперед, положив локти на стол и вперившись в барона будто бы всегда злым, всегда раздраженным взглядом.
- До меня дошли слухи, Росби, - Магнус знал, что когда Деннис переходил на родовые имена, то значит шутки закончились. С Демоном вообще шутить было опасно. - Слухи, что, якобы, какой-то идиот хочет осуществить давление на бывшего коннетабля Его Величества. Правдивы ли слухи, а, Росби?
- Это правда. Этот план был одобрен лордом Шелдоном. Девушке уже передали запису. Если забрать у него эту курочку - он не выдержит и будет нас слушаться как...
- А-а-а-а... лордом Шелдоном, - протянул Кеннет, прерывая барона и ухмыляясь. Он продолжал так смотреть на Магнуса, пока тот вновь не дотронулся до повязки. После чего ухмылка Денниса исчезла, оставив лишь тени на его лице, отбрасываемые из-за плящущих языков пламени в камине. - Одна проблема, Росби. До Шелдона слегка запоздали известия. Или кто-то их ему неправильно передал.
Он резко схватил со стола салфетку, вытирая пальцы.
- Затеял свою игру, а, Росби? Решил управиться сам? - Демон засмеялся. - А то, что замок сейчас напоминает рассерженный улий - ты забыл? Или кого подставить хочешь?
Салфетка полетела в камин, и Кеннет вновь подался вперед.
- Твой план, - палец указывает на Магнуса, - обречен на провал, Росби.
Брови Магнуса взметнулись вверх, и он наклонился к собеседнику.
- Вот как? Я делал то, что считал лучшим, сэр. Они усилили патрули?
- Да, - Демон встал, взял косточку со стола и швырнул ее в камин, глядя, как пламя пожирает остатки жира. - Усилили, Росби, еще не то слово. Максимум, что мы можем сделать сейчас - это проникнуть и выйти. Но никак, - он резко развернулся, опираясь руками о стол и нависая над Магнусом, - но никак не красть кого-то! Так что я советую тебе хорошенько подумать и отменить свое поручение, Росби. Иначе Милорд будет очень недоволен, ежели вдруг вскроется хотя бы часть его планов.
Магнус побледнел.
- Я приложу все усилия, сэр... но... почему они усилили стражу?
- Ты что, глухой? - Демон вновь фыркнул. - Двойное покушение - сначала на короля, потом на десницу, его высочество герцога Малихера. Убийство в коридорах. Кто-то угрожал барона де Фержену. Беспорядки на улицах города. А теперь - еще и три посла, от Хибернии, Фёлюньерры и этого ярла Торгхейма, Туркхейма, я уже не помню этого варварского имени. Комьер теперь и муху не пропустит, не говоря уже о твоем плане, Росби.
Кеннет заложил руки за спину и прошелся вокруг стола, остановившись с другой его стороны.
- Если у тебя всё, и тебе нечего больше добавить, то можешь убираться.
- Не совсем... - Росби снова подержался за горо, сдерживая кашель. - Еще был план дискредитации посла. Я слышал, что он якобы любит малолетних девушек... и ему можно одну подсунуть... это будет скандал. его могут обвинить в домогательствах к юной принцессе. А еще есть планы... всякие прочие мелкие пакости... еще... я подготовил все письма для раздачи перед Советом Лордов...
- Довольно этой бредятины, Росби! Если ты или твои прихвостни что-то придумают, прежде всего надо поставить меня в известность. Ты меня понял? Я не собираюсь отчитываться перед Милордом за вас всех, - Кеннет пристукнул кулаком по столу.
- Да, милорд, - просипел Магнус, побледнев еще больше.
- А теперь, можешь убираться.
Росби встал из кресла и попятился, пробираясь к выходу.

Гертруда Лерлиннь.

«Прыжки» и ужимки Анри де Пуатье Гертруду весьма развеселили. Вот уж кто отчаянно хочет привлечь к себе внимание. Ещё бы, поддержка королевы даже сейчас стоит ещё очень и очень дорого. Шут же, напротив, был сегодня, как ей показалось не на высоте. «Этот «Придворный Дурак», кажется, перестал выполнять свои обязанности. Интересно, скоро его прогонят?»,- лениво подумала фрейлина. Когда посол вместе с ненавистной сестрицей направился к Королеве, Гертруда поспешила передислоцироваться поближе. «В конце концов, пора напомнить леди Лианне о своём существовании, а послу так вообще об этом сообщить. Даже если Найджел ещё придёт, она совсем ничего не потеряет. Собственно, почему это она должна сидеть в углу как сыч, пока он не соизволит явиться, и показывать всем своим видом, что кого-то ждёт. А если он вообще не придёт?!!! Нет, нельзя думать о плохом»,- и Гертруда, не спеша, встала с кресла, и царственной походкой направилась к королеве…, ну, почти царственной. Дело в том, что, почти дойдя до леди Лианны, Гера споткнулась, споткнулась, но устояла на ногах. Этот позорный инцидент прошёл практически незамеченным, и вскоре Гертруда Лерлиннь стояла уже рядом с королевой, послом и Шерилл, и прислушивалась к их разговору. Лёгкий румянец окрашивал её нежные щёчки, делая её, ещё более симпатичной, и уж точно намного более симпатичной, чем сестра.

На вечере у королевы Аларик откровенно скучал. Вовсе не потому что не принимал участия в этом светском рауте, он терпеть не мог подобные мероприятия. Скучал он и не из-за ого, что приходилось охранять покой высоких лиц. Это была его работа, а он всегда с радостью исполнял свои обязанности. Нет. Скучал он потому что делать здесь было нечего. Чутье подсказывало капитану, что самое ужасное, что здесь может произойти – будет сломанный каблук одной из фрейлин (почему-то взор Аларика был устремлен на Шерилл) или нитка на безукоризненном платье Ее Высочества. И тут Аларику пришла в голову интересная мысль: А что если?.. Ведь нам многое надо обсудить, да и после случая с Дайеном… да определенно дельная мысль…
Капитан спокойно подошел к МакГоннагалу:
- Лейтенант, мне надо удалиться. Не думаю, что здесь будет что-то серьезное. Проследи за всем.
- Так точно, сэр. – негромко ответил Тобиас и приложил кулак к кирасе. - Это не самое страшное, сэр, что может случиться на простом вечере у королевы.
Старый гвардеец Ее Величества посторонился, пропуская Комьера. У выхода из покоев Аларик оглянулся: рядом с дверьми стояли гвардейцы, и каждый знал, что ему делать, если что…
Граф ровным шагом направился к королю.

(чуть-чуть Фазер Монка)

Имя "Калу" все еще ворочалось в голове Ричарда, когда он, глядя на разбросанные документы, пытался унять вновь вспыхнувшую волну раздражения внутри себя и невидящим взором водя пальцем по пергаменту. Какая-то часть его сознания все еще шептала слова Штенберха, но он упорно - из простого упрямства и той самой волны раздражения - не хотел их слышать. Хотя прекрасно понимал, что не прав...
Но король всегда прав. Это один из столпов этого мира. Ведь так?
Аларик наконец дошел до кабинета короля. Постучал. Отворил дверь.
- Ваше Величество!- капитан поклонился. - Позвольте войти.
- Что еще, граф? - неохотно отозвался Ричард, отрывая руку от стола и оборачиваясь к Комьеру. - Что стряслось? Кого-то убили? Или вам попросту нечем заняться?
Он махнул рукой, не требуя ответа на последний вопрос, схватил один свиток и бросил его в камин через стол, наблюдая как языки пламени проворно обхватили жертву своим огненным богам.
Аларик не особенно удивился раздражительности короля. Слишком уж часто в последнее время Ричард вел себя подобным образом. И слишком многие это замечали…

(совместно с Амиго)

(Совместно с Father Monk-ом)

- Нет, ваше Величество, еще никого не убили. Даст Теус, и не убьют. – Комьер хотел добавить что-то вроде: "Для того и служим", но не стал. - Нет, милорд. Я пришел по несколько другой причине.
Капитан все еще стоял в дверях, поскольку войти его не приглашали. Дверь он тем не менее предусмотрительно закрыл. Король выжидающе смотрел на графа.
- Ваше Величество, я бы хотел поговорить о вашей безопасности. Я не говорю о заговорах и наемных убийцах, мне кажется для вас опасен кое-кто другой. И это вы, милорд.
- Еще один! - горестно воскликнул Ричард, воздев кверху очи и всплеснув руками. Затем вновь вернулся взором к Комьеру. - Ты встретил барона Штенберха, да, Аларик? И это он тебя надоумил повести со мной этот очередной разговоров про мою безопасность?
Он быстрыми шагами направился к графу, но не дошел, просто ткнув пальцем в его сторону.
- Я не собираюсь слушать глупые нотации, которые не имеют под собой никакой причины! - с раздражением проговорил король. Оглядел Комьера: - Ты так и будешь стоять в дверях?!
Аларик прошел в кабинет, встав так, что с Ричардом их разделял лишь письменный стол.
- Вот и опять вы горячитесь без причины, милорд. Вам нужны основания? Извольте. Я присутствовал при принятии присяги у графа Дайена. И вот что я вам скажу, если вы хотите удержать королевство, то вам понадобится побольше таких людей, как этот Дайен. Заметили, чем он берет? Спокойствием. Король в гневе? Ничего страшного. Король в ярости? Бывало и хуже. Вам определенно есть чему у него поучиться. Вы уж извините, что я тут вам нотации читаю, но я беспокоюсь, милорд. Я поклялся, что сделаю все что в моих силах, чтобы отвадить от короля любую угрозу, но что делать если угроза в нем?
Ричард поднял палец, раскрыл было рот, чтобы ответить, но не сразу нашел должные слова, замолчал, глядя на Аларика и медля. Тишина трещала языками пламени в камине.

- Может быть, вы хотели добавить - что если угроза в нем, его стоит уничтожить… - Как всегда с ленцой в голосе произнес Тампти, заглядывая в приоткрытую дверь. - Граф, вы стали много себе позволять. Король вправе жить, как ему заблагорассудится. Или вы думаете, что вы умнее, чем Его Величество?
- Для начала здравствуйте, Бенедикт. Похоже, поиск походящего момента для вашей реплики заставил вас позабыть о манерах. – Аларик с каменно спокойным лицом обернулся к Тампти. – Нет. Я не считаю себя умнее короля. Я лишь хочу помочь. А вот чего хотите вы, понять никогда не мог.
Комьер не очень любил людей, про которых было мало что известно. Хотя бы потому, что противника нужно знать лучше, чем самого себя. К Тампти он не относился как к врагу, но и особой приязни к нему не питал, чего никогда естественно не показывал. Вечная подозрительность ко всем и вся (кроме, пожалуй, короля) была весьма полезна в должности начальника королевской стражи.
Ричард кивнул Тампти, небрежным жестом давая тому понять, что Бенедикт может войти и устраиваться в кабинете. Гвардеец позади мастера над людьми прикрыл дверь, вновь отделив кабинет короля от внешнего мира и глухих шагов, что иногда витали по коридорам замка.
- Если Вы не считаете себя умнее короля, граф, то к чему все эти нотации? - произнес юноша, постукивая пальцами по столу и глядя в сторону, не на Аларика. - Во мне не может быть угрозы, Аларик! - с неожиданным смешком воскликнул король, подняв обе руки вверх. - Я - избранник Господа нашего Теуса, помазанник Божий, одобренный самой Церковью и кардиналом всего Синерайса Роджером Лантогенетом! Я - Ричард Элленроф, законный сын Генриха Элленрофа! Я - король, черт побери! Король! А это значит, что...
Ричард не договорил, опустил руки, воззрившись на Комьера и Тампти спокойным и даже будто бы пустым взглядом. Затем вновь издал смешок, не изменяясь в лице, опустил взгляд на свиток, что лежал на столе.
- А, черт со всем этим... - зло и раздраженно выдохнул он, сминая пергамент и швыряя его в камин.

(совместно с Амиго и Дрого)

Люси оглянулась в последний раз на свою спальню - и взгляд её приковал белый клочок бумаги на столе. Девушка застыла в нерешительности.
За окном уже темнело, скоро наступит время... Юная леди зябко передёрнула плечами. Что же это за таинственная опасность, и чем может помочь она, обычная провинциалка, без особых связей, без влияния, не знающая даже, что вообще происходит?
Впрочем... что бы ни случилось, она должна хотя бы попытаться...
К королеве, пожалуй, идти уже не имеет смысла. Она и так задержалась, войти сейчас, да ещё без сопровождающего будет просто неприлично! К тому же скоро уходить на место встречи... Нет, лучше потом извинится и скажет, что плохо себя чувствовала.
Люсинда подошла к столику и прикоснулась к записке кончиками пальце. Пожалуй, пусть лежит. Хотя бы Клари будет знать, куда её госпожа ушла. Так, на всякий случай...
Девушка вздохнула и решительно направилась в беседку, где была назначена встреча.

- Смею заметить, Ваше Величество, что абсолютно с вами согласен. А, вы – Комьер много на себя берете. Не забывайтесь, вы – всего лишь начальник королевской стражи. Вот и охраняйте! Да не так, как охраняли герцога Малихера… Ваше Величество, - тут же продолжил он, - у меня есть информация, которую я могу сообщить только вам. – Без лишних… ушей…
- Хватит, я уже устал от этих перешептываний, когда каждый стремится поговорить со мной без лишних глаз. Ты, Бенедикт, верно заметил, что Аларик - начальник стражи. Он - моя тень. Как я могу иметь секреты от своей тени? - Ричард покосился на графа, неопределенно качнул головой, отворачиваясь к огню. - Говори, Бенедикт. Что еще?
Тампти еще чуть-чуть помялся.
- Ваше Величество… Дело в герцоге Малихере… Меня заботит его здоровье… В последнее время он почти не показывается из своих покоев, свел все встречи до минимума, даже со мной он встретился лишь однажды… Но, даже за это короткое время заметил странные изменения в нем… Я предполагаю… - он бросил еще один недобрый взгляд на невозмутимого Комьера. – что лорд Малихер серьезно болен… Болен психически…

+++С Папашей монахом, в постоянном ощущении присутствия Амиго…+++

(и СонГоку)

«-О, вот и королева!»
-Ваше Величество, позвольте представить Вам посла прекрасной Фелюньерры, о котором мы уже так много слышали, Анри де Пуатье. Не думаю, что ему требуется слишком длинное представление, так как он куда блистательнее расскажет о себе сам.
Анри склонился в галантном поклоне, его ноги выписали пирует, а графская цепь почти коснулась пола.
- Я счастлив, видеть королеву Синерайса, я видел ваши портреты в Фелюньерре, но я буду вынужден буду написать королю Этьену письмо с просьбой выбросить эту рухлядь, что не передаёт и третьей части Вашей красоты!
- Вы, кажется, льстите, посол, - улыбнулась Лианна, не скрывая, что ей нравится слушать пришельца.
Не так уж часто ей доставались сейчас дифирамбы. В лучшем случае на приемах, которые из-за траура и неумения Его Величества управлять государством становилось все реже. Не то, чтобы Лианна была падка на льстивые слова, но помимо всего прочего, она была женщиной.
- Лесть? Скорее пррреуменьшение! Но умоляю, пррростите недостойного, ибо я был так ослеплён вами, что почти забыть пррро подарок от Его Величества Этьена, он посылает вам вот это скррромный дар – посол достал из рукава небольшую шкатулку и с поклоном подал её королеве – это аррромат Фелюньерррры, аррромат садов юга, где рррастут лучшие перррсики и вишни на свете! Цветы недолго живут, но заключённый во флакон могут долго-долго радовать вас!
- И у нас на севере говорят точно так же, - еще раз улыбнулась ее величество, принимая подарок.
- Ах, север-север, я видимо слишком тёплый человек, так плохо преносить холод… переносить холод! – посол достал платок – Я даже немного заболел в Хеалдане, но помощник вашего сына, так мило посоветовать лекарство, я так рад что не все наши отношения замерзли!
Посол просто лучился радостью.
Лианна вернула улыбку. Посол блистал во всех отношениях.
- Вы хотели о чем-то говорить со мной? - спросила ее величество королева.
- К сожалению! - Анри превратил улыбку в грустно-извиняющуюся - я хотел спросить у Вашего Величества, как здоровье её сына, руа Ришара? Прошу простить меня! Ри-чар-да! Ах, синерайский всё ещё не мой язык...
- Полагаю, наш сын здоров и полон энергии и сил, которые можно расходовать с должным усердием.
- Однако, сегодня утром он был очень усталым, и я был удостоен лишь возможности поздороваться... поприветствовать Его Величество - посол выглядел расстроенным - он лишь милостиво принял мои здравствовАния и попросил меня и барона удалится... потому я и опасаюсь за здоровье молодого короля...
- Нам приятно, что вы беспокоитесь, но ваши тревоги напрасны, - взгляд Лианны похолодел. - Наш сын склонен тратить силы на управление государством, как достойный монарх.
"Хотя лучше бы задумался о наследнике", добавила про себя королева.
«Оп, - подумал Анри – задний ход, но информация уже получена»
- Мне радостно слышать это! Его Величеству можно только позавидовать, что его мать столь же заботлива, как и красива! – посол отвесил вежливый поклон.

Гертруда Лерлиннь.


Посол просто излучал радость, и улыбка прямо-таки не сходила с его губ. Гертруде даже противно стало,- «Вот чему он радуется-то так? Ещё и каркает, как ворона! Жуть!». Фрейлина еле сдержалась, что бы не поморщиться и слегка упустила нить разговора, но всё же сумела сориентироваться и прислушалась как раз во время. Посол начал говорить что-то про короля и это представляло уже некоторый интерес. «Хм, с чего бы это ему так о Его Величества здоровье печься…. Может, готовится ещё одно покушение, и посол проверяет Ричарда на предмет самочувствия как раз по этой причине? О Боже! Хотя нет, врятли, уж слишком неприкрытая игра получается». Все эти необоснованные заключения вихрем пронеслись в голове Гертруды за какие-то пару секунд, а потом она и сама из продолжения разговора поняла всю глупость своих идей, но, конечно же, не обратила на это должного внимания. Королева тоже улыбалась, но под конец переменила тон и улыбка как-то поскучнела. «Кажется, Анри переборщил с выуживанием информации о короле»,- Гертруда ехидно улыбнулась, прикрывшись веером, посол Фёлюньерры ей решительно не нравился. Шерилл всё молчала, и это как-то удивляло, особенно если учесть её любовь влезать во все дыры и щели. Впрочем, Гера тоже решила пока помалкивать, мало ли что, может господа ещё чего сказать изволят. Но и королева и посол всё молчали. «Значит, король посла не принимает. Ну-ну»,- Гера попыталась сделать из этого какие-нибудь нужные и важные для себя выводы, но не смогла и, в конце концов, переключилась на своё любимое занятие- придумывание очередных колкостей в сторону сестрицы. Фрейлины тихо переговаривались, Дайенн любезничал с кем-то из девушек, а Найджела всё не было. Впору было призадуматься…

Шерилл с напускной рассеянностью слушала разговор королевы и посла, размеренно обмахиваясь веером, но переводя внимательный взгляд с лица одного собеседника на другого, не забывая порою коситься в сторону сестры, которая бесцеремонно подлезла туда, куда ее не звали.
"Только бы чего не ляпнула",- с тревогой думала она, но Гера, к счастью, молчала.
От Шерилл не ускользнула некоторая смена настроения у Лианы, и она также отдала должное ловкости посла, умело загладившего свой промах. Шестое чувство, в народе зовущееся интуицией, без коего нечего и пытаться преуспеть при дворе, подсказывало ей, что Анри де Пуатье не так прост, каким хочет казаться. Он был дипломат, и дипломат неплохой, если король Этьен направил его в далеко не дружественную страну. Но пора было уже и поддержать разговор.
-Увы и ах, господин де Пуатье,- с кокетливым сожалением в голосе проговорила леди Лерлиннь, глядя на посла,- Его Величество уже в том возрасте, когда следовало бы интересоваться отнюдь не материнской красотой и искать заботы совсем иного свойства.