По серой, выложенной камнем, дорожке неспешно прогуливались два собеседника. Норфолк накинул на плечи плотный мертийский плащ с высоким воротом и трехцветным шитьем – белым, зеленым и красным. Кардинал был облачен в свое обычное повседневное одеяние, кисти рук прятались в рукавах, от чего фигура Роджера приобретала спокойный и смиренный вид. Совсем не так выглядел, вышагивающий позади, на значительном расстоянии капеллан Риммель, заложивший руки за спину.
- Как прошел Совет?
- Балаганный спектакль одного режиссера и актера, которому все же не дали сыграть роль так, как хотелось ему.
- Неужели король так слаб?
- Посмотрим, он должен что-то предпринять, иначе лорды сомнут его в ближайшие дни, - вздохнул герцог.
- Какие вести от Геата?
- Генрих вывел эскадру Мерта ввиду побережья «лягушатников», каждый день он меняет количество вымпелов, отводит одни корабли в укрытия, а другие наоборот выставляет на всеобщее обозрение. Думаю, на том берегу уже зашевелились. Но главного мы пока добились, - мертийцы в Геате, мертийцы в Першероне, мертийцы на побережье в землях Малихера, и даже в Бовэ они уже появляются иногда. Переизбыток матросов и солдат вряд ли кто-то успел заметить, а сейчас всем точно не до подсчетов.
- Ты уверен. Что Генрих способен держать ситуацию под контролем?
- Настолько насколько это возможно в его положении.
- Я молюсь каждый вечер, чтобы у твоего сына все было успешно.
- Я тоже об этом молюсь, отправил королю сообщение о положении в проливе, быть может он догадается принять участие хотя бы в этом вопросе, а заодно вспомнит о этом Пуатье, который все еще отирается при дворе.
- Бьорна он тоже пока не выслушал?
- Нет, бонд продолжает репетировать в моем поместье, как он будет выкладывать перед Ричардом свои самые главные козыри в противостоянии с посланцем от клана Ворона.
- Джон прислал весть, он уже практически добрался до Каледонии. Он попытается договориться с Доггерти, пока лишь от моего имени
Некоторое время они шли дальше, сохраняя молчание.
- Тревожные письма идут ко мне, - заговорил вновь кардинал. – Мои эмиссары в Нуарилле, Суммарке, Хьедвире, Каледонии и Першероне обеспокоены ростом враждебных Синерайсу настроений. Слишком много разговоров о слабости нашей страны, о ее поражении и упадке.
- Я чувствую за этим сильную руку с континента, - поджал губы Норфолк.
- Да, похоже, Император совсем не собирается сдаваться так просто. Но ведь есть силы, на которые он намерен опереться здесь у нас.
- Каменщики?
- Почему бы и нет? Они всегда имели самые тесные связи во всех кругах потомственной аристократии, кто может с уверенностью сказать, не Каменщикам ли обязан новый Император своим избранием?
- Тревожно слышать такое в такие времена, - нахмурился герцог.
- Пока это лишь слухи, но как же я не люблю это слов – «пока»…
Шествующий позади, Риммель думал сейчас о вчерашнем вечере. Роджер казалось, оправился от своей слабости, но все еще не рисковал много двигаться. Когда верховный инквизитор, выслушав поручения, выходил из кабинета, под ноги ему попалась какая-то мелочь. Как-то рефлекторно, Агестус наклонился и взял ее с собой, быстрее даже, чем успел понять что это. Уже в коридоре разжав кулак, капеллан с удивлением обнаружил в нем белого костяного офицера из шахматного набора Лантогенета.

Бледная Альбина сидела возле кровати принцессы. По всем заключениям врача ей стало лучше. Но няня прекрасно знала - юная Мелисса слышала о планах короля на ее дальнейшую судьбу.
"Так вот о чем говорил Его Величество," - думалось Альбине, - "когда распорядился начинать готовить девочку ко взрослой жизни! Вот о чем! Господи, боже мой, как же так? Она же снова переволнуется и сляжет с жаром! Конечно, такие резкие изменения в жизни девушки ее возраста - катастрофа для ее тонкого духовного мира, и Мелисса должна быть от них категорически изолированна!"
Мадам Суар была встревожена и взволнованна, волнение и страх за подопечную и злость на короля (господи упаси, самого короля! Подумать только!) за его такие вот решения, путались в ее измотаной душе. Но она все еще готова была защищать юную принцессу от любых проявлений внешнего мира, что могли как-либо ей угрожать! И именно поэтому она вот уже несколько дней сидела у кровати поправляющейся Мелиссы и была погружена в глубокие раздумья о том, как бы духовно подготовить воспитанницу к столь неожиданному замужеству. Задача была бы выполнимой, если бы не одно но. Альбина, можно сказать, сердцем чуяла, что в голове у Мелли вовсе не жених, которого предлагал Ричард.

Ричард Элленроф

- Ричард! - весело крикнул Джек, лежа на зеленой траве и глядя на слепящее солнце. - А ведь сегодня - знаменательный день!
- Это еще почему? - подал голос Джеймс, стоявший по колено в воде и ополаскивающий свой оголенный торс. Мускулистые руки, перекатывающиеся мышцы, черные волосы, слегка намокшие от умывания, карие глаза и красивое, обрамленной короткой бородкой, лицо - Джеймс был почти что копией своего отца, Уоллеса. Что позволяло ему пользоваться пусть не такой громкой, но все же славой у молоденьких фрейлин и служанок. Аспен-младший умел улыбаться также как и его отец.
- Так мы сегодня впервые увидели встающее солнце не из окон наших спален, а на берегу Эа! - Борланд улыбался, щурясь на солнце. Он, в отличие от Джеймса, не мог похвастаться славой красавца и яркой внешностью, но его мягкие черты лица, кудрявые каштановые волосы и вдохновенная улыбка вкупе с ясно-голубыми глазами, смотрящими на каждую девушку, как на единственное чудо света, исправно служили Джеку, создавая ему образ "мечтательного романтика". Иногда проскакивало слово "рыцарь", но Джек тщательно сторонился физических столкновений с кем бы-то ни было. Гораздно проще ему было в канцелярии, которой командовал его родной дядя.
- А где Бенедикт? - Джеймс выпрямился, плеснул себе воды в лицо и, слегка дунув, дабы вода не попала в рот, устремил свой взгляд в сторону молчавшего Ричарда.
Король сидел чуть в стороне, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув в сторону реки. Ветерок игрался с волосами юноши, нес свежесть ему в лицо, шептал что-то успокоительное. Лицо не выражало никаких эмоций - лишь глубокую задумчивость.
Он тщательно старался всю неделю, искоренял любое проявление эмоций как в поступках, так и в мимике. Сблизился с Джеймсом и Джеком, прекрасно зная, что за приветливыми улыбками и неплохим, в принципе, нравом они скрывают шпионаж в пользу своих отцов. Не встретился с послом ярла Торгхейма и избежал повторной встречи с Видмаром. Отгородился от Лилит, хотя всё его существо требовало немедленного контакта - хотя бы зрительного - с девушкой. А сердце, стучась в груди, пыталось воссоздать рассыпавшийся было образ Амальтеи. Как странно - любить что-то, что не должно тебе принадлежать. Встречаться с ослепительной красавицей, чтобы забыть мягкий лик, появившийся на запретной территории.
- Ричард? - переспросил Аспен, удивленно пожимая плечами на немой вопрос Борланда.
..."разгильдяй", "гуляка" - именно этого он и добивался. Пусть говорят. Пусть расслабятся. Да, ему неинтересно. Да, он лишь думает о том, чтобы гулять. Да, даже про Штенберха забыл, не встречается с собственным воспитателем. Да-да-да... расслабтесь. Сделайте ошибку. Оступитесь. Посчитайте, что король не смотрит, что король слаб. Попытайтесь рискнуть и пойти мимо него, считая, что он не смотрит, что он сидит спиной к их действиям. Но он увидит. Он будет рядом в этот момент. И он ударит...
И посмотрим, кто из них станет "слабым"...
- Ричард, ау? - Джек помахал перед глазами юноши рукой. Ричард не вздрогнул - просто перевел взгляд на Борланда. - Ты все еще с нами?
Ричард не ответил, вновь посмотрел в сторону реки, пожевал нижнюю губу, затем взмахнул левой рукой, не опирающейся на землю:
- Оставьте меня одного.
Они переглянулись, и Джеймс даже вышел из воды.
- Что-то случилось? - серьезным тоном начал он, но Ричард лишь устремил на Аспена свой взгляд:
- Я приказал вам оставить вашего короля одного, - жестко, делая ударение на каждом слове, произнес юноша.
Джеймс тут же развел руками, будто бы показывая, что у него в них ничего нет:
- Хорошо-хорошо, не горячись... - поспешно заверил он. - Раз Его Величество желает...
- Джек! - через некоторое время, покуда Аспен одевался, окликнул Ричард Борланда. - Вызови герцога Норфолка. Я хочу переговорить с ним.
- Куда? - непонимающе огляделся Джек. - Сюда?..
- Да, - вновь жестко ответил Ричард. - Сюда.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - слегка изменившимся голосом согласился Борланд.
Стража, стоявшая в отдалении, подобралась и двинулась ближе к королю, которого покидали его спутники.

- Уважаемый граф. Я знаю, что мы делаем одно дело. Но с разных сторон...
Барон Магнус Росби мерял шагами комнату графа Норвича. Последний, с видимым недоумением, следил за ним.
- Я благодарю Вас за любезный прием, граф, тем более что я явился без приглашения. Но поведение вашего сына, кажется старшего сына, его зовут Августус, не так ли? - оно внушает нам определенные опасения. Его глупая выходка с коннетаблем нарушила нашу игру. Рауль Боллард был уже практически у нас на крючке. А ваш сынок... Не говорите мне, что это Боллард начал первым... Коннетабль далеко не дурак, и первым нападать он не стал бы. Если его не вынудят... А вот ваш сынок... Черт его знает, что могло взбрести в его дурную башку... Но результат нам известен. Рауль Боллард, который, повторяю, был у нас на крючке, смещен, разжалован до простого капитана и теперь числится вторым заместителем. А его заменили человеком, который сопособен разрушить всю нашу игру. Человеком, на которого у нас ничего нет, и который вне нашего контроля. Это значит, что мы больше не сможем котролировать армию. Потому что авторитет этого барона Штенберха, и его приятеля - Твиггера - заоблачный. Рауль Боллард не пользуется таким уважением и почетом в войсках, как они. Они старики, но их боготворят. Вы хотите гражданскую войну? Вы ее получите.
- Вы все сказали, барон? - осведомился граф Норвич. Слова будто насильно выталкивались, а не выскакивая из горла Огюста. Голос дрожал. Руки, старавшиеся крепко держать чашку кофе, слегка тряслись. Чем было всё это вызвано - пожалуй, не знал и сам граф Норвич.

(& Father Monk)

Бенедикт Тампти

Гнедой жеребец с провисшей спиной и костлявыми боками нес Бенедикта Тампти к снятому на время поместью дома Норвичей. Рядом ехала четверка бравых парней, недавно назначенных в специальное подразделение. У всех у них на алых плащах был вышит горностай.
Тампти усмехнулся. Совсем недавно он, Бенедикт, был младшим сыном не совсем известного и не совсем достопочтенного землевладельца, а теперь он - мастер над людьми. Светлый привет из прошлого, из времен короля Джона Третьего Элленрофа... И теперь, дабы добыть детальные доказательства, и по указу короля, Бенедикт должен заняться Боллардом.

- Я расскажу вам про Рауля Болларда, - громогласно вещал Малихер. Его голос возносился к высоким потолкам зала Мастеров, - героя Фельюнерской войны, коннетабля. Коннетабля проигранной войны… Я расскажу вам, мастера, что это за человек, о чем он думает, что он делает в то время, когда мы – честные сыны отечества ратуем за благосостояние Синерайса и Божью милость. Боллард, встаньте! Посмотрите на него! По его вине чуть было не погиб король. Почему возникло это восстание? Неужели его нельзя было задавить на зародышевой стадии. Что вместо этого делал Боллард – разглагольствовал с прочими вояками о том, как им не допустить народных волнений. Он – Боллард – обсуждал с народом то, что принц Эрик, видите ли жив… Ваше Величество, я думаю, вы уже заметили, как люди относятся к Эрику – как к спасителю, освободителю и честному правителю… Но Эрик мёртв! – вскричал Малихер, глаза его вылезли из орбит, кровь прихлынула к лицу. – Наш король – Ричард Элленроф. Он, а не мёртвый Эрик! Он! – Эдмон отдышался. – А потом этот человек пошел что-то обсуждать с представителями правителя другой страны – врагами отечества. Что он обсуждал? Ему советовали как можно сместить законного правителя и посадить кого-то другого. А еще Боллард все время отдает приказы, прикрываясь добрым именем короля, которых ни Его Величество, ни я – в глаза не видели… Я предлагаю вам выносить приговор, лорд Блаунт!
И лорд Блаунт вынес приговор.

Незаметно за воспоминаиями, они подъехали к усадьбе, заметив, что на пороге уже ждал слуга, который поспешно проводил их к Огюсту.
В комнате находились двое - сам Огюст и невысокий толстоватый человек - Магнус Росби, - Бенедикт злобно серкнул на него глазами. - Что здесь творится, граф Норвич?
- Бенедикт... Милорд мастер... мастер над... над... - Огюст провел тыльной стороной ладони по лбу, пытаясь припомнить титул Тампти.
- Над людьми, - устало повторил Бенедикт. - Что случилось, Огюст? Не беспокойтесь.
- Этот человек... - Норвич своим длинным старческим пальцем указал на Росби, который молчаливо сидел напротив, - хотел склонить меня ко злу и направить против моего короля...

Лилит Тампти

Скрестив руки на груди, Лилит стояла перед окном, задумчиво наблюдая за освещенным солнцем городом. Впрочем, сказать, что она видела город - это слишком сильно. Скорее, она видела внутренний двор замка, а из-за стены немного выглядывала и сама столица. Но Лилит совершенно не волновал этот вид. Она думала.
Ни разу за целую неделю! Ни разу! Она злилась, ужасно злилась: никогда еще ее так не избегали! Но несмотря на такое странное поведение короля Лилит была уверена: сам придет. А в том, что Ричард придет, она ничуть не сомневалась. Может, это и было самонадеянно, но только не для Лилит! И все равно сложившаяся ситуация ей не нравилась. Потому что она сама уже слабо ее контролировала.
Мимоходом Лилит вспомнила об Августусе: интересно, а где же пропадает он? Или юный Норвич так занят, что даже не соизволит посетить невесту? Впрочем, Лилит не особенно хотелось его сейчас видеть, а впоследствии она еще обязательно использует такое невнимание в свою пользу.
Наконец, девушка отошла от окна и позвала служанку. В ожидании Лилит критически оглядела себя в зеркало: зеленое платье было простым, но чудесно ей шло, оттеняя ествественную красоту леди. Взяв из шкатулки с драгоценностями маленькую заколку в виде листка клевера Лилит украсила ею прическу и повернулась к вошедшей Кэрри.
- Для всех, то будет интересоваться, скажи, что я неважно себя чувствую, - Лилит немного подумала и добавила. - Пожалуй, пусть даже об этом узнают.
Служанка понимающе кивнула: не смотр на то, что внешне она не была красавицей, да к тому же отличалась некоторой неуклюжестью, умом она обладала весьма цепким. И в отличие от большинства слуг совершенно не любила сплетничать, наоборот, никогда ничего н рассказывала о своей госпоже. Видимо, понимала, на что в ином случае способна Лилит. А сама леди Тампти имено за эти качества и ценила свою невзрачную служанку. Поэтому была уверена: слух о том, что Лилит нездоровится распростронится по замку. Пусть Ричард тоже об этом знает!
- А сейчас, Кэрри, принеси мне бумагу и чернила.
Стоит нанести визит вежливости тому, кто государственными делами отнюдь не пренебрегает.

....и уже через полчаса Кэрри с письмом в руках направлялась к покоям Малихера.

- Этот человек... - Норвич своим длинным старческим пальцем указал на Росби, который молчаливо сидел напротив, - хотел склонить меня ко злу и направить против моего короля...
-Не ломайте тут комедию, граф. - ответил Росби, разразившись громким смехом. - Мой патрон сообщал вам обо мне и моих делах. Не все, но достаточно много, чтобы вы имели общее представление о наших намерениях. И вам как никому другому известно, что именно я всячески препятствовал этой авантюре с "законным королем Эриком", или вы забыли как это все было, граф? Я всегда выступал за то, чтобы Ричард оставался на своем месте, если есть шансы его уговорить по хорошему. К сожалению, ваш сынок своим необдуманным поведением спутал нам все карты, и поставил нас в весьма затруднительное положение, поэтому я заявляю вам, что я и мои люди выходим из игры. Мы больше не можем контролировать ситуацию, и не можем предвидеть во что она выльется... Всего хорошего, граф. И желаю вам успеха, может быть король согласится на все ваши требования по доброте душевной или из страха заполучить врагов в лице всех ведущих лордов королевства, но поддержки с нашей стороны больше не ждите. Желаю здравствовать.
С этими словами Магнус Росби шагнул к двери, и увидел что лорд Тампти преградил ему путь к двери.
- Лорд Тампти, не согблаговолите ли сообщить, чем же занимается Мастер над людьми? Не хотите?

Жизнь фрейлин не отличалась особым разнообразием. Единственное, что вырывало их из липкой паутины рутинных занятий, это новый скандал или новая интрига. Только предвкушение чего-либо необычного, известие о чем-либо из ряда вон выходящем пробуждали этих спящих красавиц к жизни, зажигая в их глазах лукавые огоньки и заставляя сердца учащенно биться.
Лицо Шерилл светилось от радостной улыбки: ближайшие несколько дней обещают быть очень увлекательными. Некоторое время королева со статс-дамой провели вдвоем, обсуждая детали плана и последующие действия. Наконец, все было решено и Лианна в сопровождении леди Лерлиннь вышла к остальным фрейлинам.
При появлении королевы-матери девицы повскакивали со своих мест, больше всего напоминая пестрых попугайчиков, напуганных приближением кошки.
-Как Вам спалось, Ваше Величество?
-Вам так идет это цвет! Он Вас очень молодит!
-И ткань чудная…
Бестолковые вопросы и ненужные советы посыпались со всех сторон.
-Интересно, они действительно неисправимые идиотки или претворяются?- далеко не впервые подумала Шерилл и обвела присутствующих испытующим взглядом, словно пытаясь выявить наличие или, напротив, отсутствие мало-мальски здравых мыслей в хорошеньких головках фрейлин. - Хотя, чем глупее они, тем проще будет нам.
Наконец все заняли удобные места вокруг Ее Величества.
- И что нового в Синерайсе? Кто умер, кто выжил…-поинтересовалась Шерилл.
Фрейлины только подобного вопроса и ждали. В следующие несколько минут на Лианну обрушился настоящий поток известий, весьма относительной важности: у дочери одного из лордов, как выяснилось, одна нога длинней другой; любимая обезьянка некого барона перетаскала гору книг из библиотеки замка и теперь никого к ней не подпускает; леди Тампти, что стало известно от слуг, неважно себя чувствует..
Леди Лерлиннь только этого и ждала.
-Хм, подобное нездоровье совсем не удивительно: она, скорее всего, вся позеленела от злости, потому что Его Величество не уделяет ей должного внимания, и ссохлась от беспокойства по той же причине,- чуть насмешливо произнесла она.
Девицы оживились еще больше, нащупав интересную тему, и, нисколько не стесняясь, защебетали:
-Да, она уже, небось, себя королевой видела, а тут… Будто невест других нет.
-Да уж.. Тот, кто хочет откусить слишком большой кусок пирога, обычно, пачкается, но остается голодный.
-Не удивлюсь, если Август Норвич теперь не захочет на ней жениться…
-Да уж… Очень подозрительно подобное нездоровье при ТАКИХ обстоятельствах
Леди Лерлиннь с улыбкой посмотрела на Лианну: все шло как надо..

На берегу Эа
Ричард и Норфолк

Кавалькада из десятка всадников приближалась достаточно быстро. Они спешились ввиду королевских гвардейцев, из-под глухих рыцарских шлемов мертийцы оглядывали окружающую их картину сумрачными безразличными взглядами, словно готовы были столкнуться с врагами даже здесь и сейчас.
К воде направился только один человек, бело-зеленый плащ развевался на ветру, на поясе в такт шагам чуть звенела связка торцовых ключей - новый символ хозяина Адмиралтейства.
- Вы хотели меня видеть, Ваше Величество, - одноглазый герцог склонился в легком полупоклоне.
- Хотел, - лениво отозвался Ричард, продолжая сидеть на земле и глядеть на тягучие воды реки. - Иначе, зачем же посылал вам известие, герцог?
Юноша взглянул в сторону Норфолка, ухмыльнулся и приглашающим жестом предложил Генриху сесть.
- Надеюсь, флот уже давно стоит в Проливе и даже не думает о том, чтобы пропустить фёлюньерские корабли, ежели таковые найдутся? А еще, я надеюсь, он не провоцирует Фёлюньерру на необдуманные поступки?..
Не колеблясь ни секунды, Норфолк опустился рядом на на траву, обе ноги его остались согнутыми в коленях, на которые герцог оперся локтями.
- Геат под нашим полным контролем, Ваше Величество, южная граница Синерайса на надежном замке, так что теперь "лягушатники" не смогут пригрозить нам военным вторжением, во всяком случае, пока будет бездействовать крехенштайнский Император. Что же касается поведения моих людей, то они не грабят фёлюньерских побережей, не забрасывают приморские деревни снарядами с парецким огнем и не пытаются брать на абордаж лодки местных жителей, если те, конечно, не пытаются проникнуть в расположение эскадры. Быть может, у вас есть какие-то особые указания к сложившейся ситуации?
- Возможно, и есть, - также отстраненно сказал Ричард, как и в первый раз. Его взгляд рассеянно блуждал по кромке реки, правая ладонь лениво игралась с травой, на которой сидел король. - А возможно, только будут.
Взгляд короля стал осознанным, будто Ричард очнулся от дремоты, и юноша повернул голову к Норфолку.
- Я хочу сделать Вас, герцог Норфолк, - твердо сказал король, - своим ставленником в Совете Лордов. Конечно, если Вы мне пообещаете следовать за короной, а не против нее.
Последнее было сказано с иронией. Казалось, король понимает абсурдность своих слов, но ничего не может с собой поделать - и от того его голос приобрел тень насмешки над собственной речью.
- Мне нужен лояльный Совет Лордов, готовый поддержать мои начинания, - Ричард отвернулся, вздохнул.
- С того самого дня, Ваше Величество, когда последний король Мерта Кайл I преклонил колени перед вашим венценосным предком Эдуардом II, мой род служил короне Синерайса, не запятнав себя ни предательством, ни слухами, ни даже тенью каких-либо смутных дел, - Генрих говорил вполне буднично, но как-то странно, словно вспоминая одновременно что-то очень важное и древнее. - Я присягнул вам на верность, мой лорд, присягнул не только клятвой вассала к сюзерену, но и клятвой Мерта к Синерайсу. Ваша воля для меня священна, и если вы готовы довериться мне, то почту это за великую честь.
- Значит, Вам оказана великая честь, Генрих, - Ричард слегка улыбнулся, вытянул руку и сжал плечо Норфолка. - Вы должны стать новым председателем Совета.
- Если так велит мне мой король, - герцог чуть склонил голову.
Помолчав немного, юноша продолжил:
- Фёлюньерра не останется безнаказанной за смерть моего отца. Будут ли готовы Ваши люди, герцог, ударить, если неожиданно третья сторона вступить в противоборство - только с другой стороны, заставив маркиза Дюггари отвести взгляд от Геата?..
- Хиберния давно с алчным аппетитом смотрела на Наарское королевство с его марионеточными правителями, - прищурив единственный глаз, усмехнулся Норфолк. - Я и мои люди всегда готовы вступить в бой, если так прикажет наш король. И мы всегда готовы сделать это, если он не прикажет того, а лишь вскользь выразит свое пожелание, - уже тише добавил герцог последнюю фразу.
Король улыбнулся шире, в его глазах блеснули огоньки, отражения пожарищ и костров, которыми бывают охвачены города во время осады.
- Это очень хорошо, герцог. Это даже лучше, чем Вы можете подумать, - также тихо, вторя интонации Норфолка, ответил Ричард. - Я думаю, Ваш сын может провести смотр своих войск и держать их в готовности. Мало ли, что может случиться...
Король махнул рукой, что могло означать лишь одно - "Разговор окончен". Генрих поднялся, вновь склонился в легком полупоклоне и двинулся назад, к своим людям. Ричард продолжил смотреть на воду, чуть сощурясь от бликов на воде, а затем, услышав позади себя топот копыт, поднял руку. Гвардейцы, стоявшие в отдалении, тут же поспешили к своему королю, ведя под уздцы Рысача.

(совместно с Grey)

-Не ломайте тут комедию, граф. - Ответил Росби, разразившись громким смехом. - Мой патрон сообщал вам обо мне и моих делах.
- Не имею понятия, о ком вы здесь говорите, Росби, но…
- Он говорил, что мы делаем общее дело…. И еще что-то про моего сына Августуса… - Норвич что-то запричитал, закрыв руками лицо
- Он угрожал Вам? Или Вашему сыну?
- Да! Он даже спросил – хочу ли я войны!
Бенедикт тряхнул головой. Хорошо знакомые люди знали этот жест – крайнее напряжение. Он чуть пожевал губу и направил свои черные на барона Магнуса.
- Магнус, - кажется, старый хрыч не любит, когда какой-то молокосос из мелкого рода смеет называть его по имени, - надеюсь, вы понимаете, что я буду вынужден вас задержать. Ибо имею на то полные права и основания. Обвинения в измене королю караются смертной казнью, при условии, конечно, что есть свидетели этой измены… Вот вы, граф Норвич, вы сможете подтвердить, что Магнус призывал вас к мятежу?
- Я… да… как это… - забеспокоился Норвич.
- Вот видите, Магнус, граф готов все подтвердить. – Дьявольская улыбка проступила на лице молодого Тампти. – В нынешних условиях, я могу арестовать любого человека лишь по обвинению. Таковы мои полномочия Мастера над Людьми… Я предлагаю вам разойтись полюбовно, ну что скажете?

Магнус улыбнулся Тампти, бегло осмотрел комнату, и заметив ближайшее к себе кресло, уселся в него.
- Разумеется, граф. Что именно вы хотите знать? Видите ли, ваша светлость, меня втянули в очень грязную игру, сказав при этом, что мы ничем не рискуем, и королю тоже ничего не грозит. Однако, я сам убедился, что не только рискуем очень многим, но и жизнь короля может быть в опасности. А игра намного грязнее и изощреннее, чем ее пытались представить ее участникам. По -видимому, мы все были обмануты одним очнеь грязным махинатором. И вы его хорошо знаете, так же как и его светлость Граф Норвич. Подсказка - вы все обязаны ему своим положением. Так что вам решать - будете ли вы сдавать своего благодетеля. Ведь король ему так доверяет... Вроде бы доверяет... А если перестанет доверять - останетесь ли вы на своем посту, Лорд Тампти? Ведь вас назначили, если не ошибаюсь, по рекомендации одного очень высокопоставленнеого лица...

Кэрри, служанка Лилит Тампти

По пути к покоям Малихера Кэрри успела заглянуть на кухню и перекинуться парой слов с одной знакомой кухаркой. Так что уже очень скоро знала все последние дворцовые сплетни, хотя ничего особенно интересного в них не было. Посетовав на нездоровье госпожи, Кэрри тут же заметила, как зажглись глаза кухарки. Разумеется, ведь из этой новости тоже можно было сделать такую замечательную сплетню! Внутренне улыбнувшись, Кэрри сослалась на неотложные дела и покинула кухню. О письме, предварительно спрятанном под платьем, служанка и словом не обмолвилась. Конечно, об этой встрече тоже вскоре все узнют, но зачем же торопить события?
По извилистым коридорам старого замка Кэрри направилась к своей цели и уже через несколько минут стояла перед дверьми покоев лорда Малихера. Осведомившись у стражи, у себя ли он, служанка заявила, что у нее важное послание, которое необходимо передать лично.

У поместья Норвичей

Монах - так называли Саймона Лонгхоу, сержанта специального подразделения, которым командовал новоявленный мастер над людьми - устало вздохнул, облокотившись о косяк и незаметно следя за кучером, который не слезал со своего места, покорно дожидаясь Росби, о чем свидетельствовал герб на борту кареты.
Один из парней Монаха как раз крутился рядом с каретой, чтобы, в случае непредвиденных обстоятельств, запрыгнуть к кучеру и сбить его. В том, что Ласка это сделает, Саймон не сомневался. Он уже успел увидеть, что вытворяет этот юркий паренек с милой улыбкой.
- Теперь вы подчиняетесь мне, мастеру над людьми, - сказал Бенедикт в день набора. Никто не понял ни слова. Монах, как самый старший, выступил тогда вперед и озвучил общий вопрос:
- А кто это, милорд?
- Скажем, - Тампти взял тогда восхитительную эффектную паузу, и даже у Ласки, казалось, вытянулось лицо в ожидании, - перенесите полномочия Ордена Искариот в ведомство короля, и вы поймете, чем занимается мастер над людьми.
- А если, - Монах прочистил горло. - А если мы не знаем, чем занимается Искариот?
- Мы следим за порядком внутри нашей страны, - холодно произнес Бенедикт. - Мы ищем предателей среди лордов. Мы ищем доказательства их вины. И мы даем найденное прямо королю. Мы - тайна. Нас никто не видел и никто не слышал. Но мы есть. И мы жалим из-за угла. Вам ясно?
Им было ясно. А еще яснее то, что платили за подобное нешуточные деньги. Монах ни за что бы не променял своё нынешнее положение, и косая улыбка очертила его лицо. Он сплюнул, сложил руки на груди и продолжил наблюдение. Милорд Тампти разберется, что к чему. А им остается только ждать.

Ричард Элленроф

Ричард, натянув поводья коня, уставился на отряд, въезжающий в ворота замка.
- Кто это? - вопросил он у гвардейцев, и Колин, прищурившись, чуть приподнялся в седле.
- Могу ошибаться, но по-моему это милорд Мидлстайн, Ваше Величество, - отозвался Уитнерсон, садясь обратно в седло.
- Найджел, - прошептал Ричард. В голове, словно врывающий в сознание колокольный звон, пронесся облик Амальтеи. Стало нестерпимо стыдно. И тоскливо.
Ричард пришпорил коня.

Хелданские катакомбы

Том поежился, не смотря на то, что в подземельях и было сухо, однако, теплее от этого не становилась. Пыточная камера, где постоянно горел горн, была достаточно тепла, но там монах не любил появляться без надобности. Рядом топтался его спутник, известный среди своих братьев как Углежог, за ту роль, которую он больше всего любил играть. Сам Углежог говорил, что это потому, что когда твое лицо в саже его никак не узнать потом.
Из темноты перехода беззвучной походкой появился Риммель.
- Змея зашевелилась, слишком много яда уже впрыснуто в вены с голубой кровью, - порою, иносказательная речь Агестуса делало объяснение куда понятнее долгих рассуждений и объяснений. - Найдите ювелира, способного изготовить фамильное кольцо. Этому человеку не могли его просто показать один раз на несколько минут. Он должен был его видеть часто и даже брать в руки.
- Чье фамильное кольцо он изготовил.
Агестус повернул лицо, скрытое капюшоном к Тому.
- Кольцо Комьеров. Ваш путь лежит в их владения.

(Вместе с Grey)

- Ведь вас назначили, если не ошибаюсь, по рекомендации одного очень высокопоставленного лица...
Бенедикт тут же прервал его.
- Не забывайтесь, Магнус! – прошипел мастер над людьми. – Моя кандидатура была всего лишь предложена этим лицом, но одобрена королем! А все, что вы мне тут говорите – полнейший вздор. Однако, вздор, за который я вправе вас наказать. Граф Норвич, - обернулся он к старику Огюсту, - выйдите…
- Но… - заклокотал тот.
- Просто выйдите и все.
С молодецкой сноровкой Огюст Норвич, вечно страдающий от болей в ногах и спине, покинул комнату, плотно притворив за собой дверь.
- Послушайте, Магнус, не стоит меня пугать… Думаете я или кто-то, стоящий за мной боится правды или того, что вы ей называете? Нет. Это был ответ, если вы не поняли. Я могу посадить вас туда, где божий свет никогда даже не был, туда, откуда не возвращаются и знаете что, буду прав и действовать согласно букве закона. И никто, ни король, ни паук Шелдон, ни старый проныра кардинал не узнает где вы. Понимаете? Поэтому я просто ВЫНУЖДЕН вас арестовать… Если только вы не поможете нам… Шелдон точно не одобрит подобной помощи, потому я посоветую вам – думать самому. А теперь я вас попрошу…
(И Бенедикт Тампти попросил…)
- И никогда, слышите, никогда более не называйте лорда Малихера грязным махинатором…

Эдмон Доггерти
Каледония

Причины, причины, причины... всё это так скучно, так муторно!.. А еще здесь холодно!
Доггерти отмахнулся от наглой мошки, кружившей перед глазами.
- Скажите, пожалуйста, друг мой Эдмон, - передразнивая чужой голос обратился сам к себе граф. - Не думаете ли Вы, что подобные действия идут в разрез с нашими планами?
- О нет, что Вы! - будто отвечая собеседнику, заговорил Доггерти. - Я думаю, что это как раз то, что нужно Вашим паршивым планам для осуществления. Вы собираетесь жить сто лет, в ожидании, когда король сдохнет от старости и Ваши планы войдут в силу, а я хочу этого сейчас, ясно Вам?!
Наглая мошка...
- Эдмон, Эдмон, Эдмон... - покачал головой граф и оперся о резные подлокотники кресла. - Вы ведь не глупы, чтобы понимать абсурдность Ваших слов...
- Да ну?! - изумился Доггерти, подаваясь чуть вперед и убирая руки с подлокотников. - Я понимаю абсурдность Вашего ожидания! Сидеть и ждать у моря погоды, да?! Вы на это рассчитываете?! Что юнец будет плясать под Вашу дудку?! Сидите дальше, мой дорогой друг...
Он хотел назвать имя, но в дверь постучали, и Доггерти умолк на полуслове.
- Да? - лениво протянул он.
- Милорд, - в комнату вошел лысый человек в длинном плаще, склонил голову. - Барон просит Вас принять его. Говорит, что пленникам есть, что сказать.
- Пускай сидят и помалкивают, когда я думаю! - крикнул Эдмон. - Заткни ему пасть, если он думает, что командует до сих пор! Я - правитель! Ты слышал?! Я!
- Слушаюсь, милорд, - лысый поклонился и выскользнул.
Где эта проклятая мошка?!..

- И никогда, слышите, никогда более не называйте лорда Малихера грязным махинатором…
- А разве я называл? - Росби усмехнулся. - Его светлость очень умелый игрок. Но... есть большая опасность... что он чересчур увлекся игрой... А что касается вашей просьбы... Первую вашу просьбу я исполню с большим удовольствием, тем более что я и так собирался это сделать. Настало время вернуть попранные права лордов и указать королю его место. Но при этом я убежден, что законный король должен остаться на троне и его жизни ничего не должно угрожать. Я просто сторонник определенного... перераспределения обязанностей... К сожалению, мой Патрон тоже сильно меня разочаровал, а некоторые дерзкие юнцы вообще испортили нам всю игру... Слишком многое надо начинать сначала.
- Вот и начните. У вас действительно было что-то ... на бывшего конетабля?
- Было. И еще до сих пор есть... Вряд ли этот человек изменит свое отношение... к некоторым вещам. Есть вещи, ради которых даже такой человек как он может дать слабину. А вот вторую вашу просьбу я исполнить никак не смогу... Увы. У меня нет ни выходов ни влияния на этого человека. Но я уверен, что упомянутый вами герцог ведет двойную игру. Он, как мне хорошо известно, слишком тесно связан с кардиналом. А его преосвящество имеет свои планы, и возвышение лордов в них не предусмотрено. Это очевидно. Поэтому... Я постараюсь сделать все, что будет возможно, если не больше. Некоторые письма мною уже были заготовлены, а некоторые даже и разосланы, но в виду последних событий в них следует кое-что изменить. И как только Ваша Светлость утвердит текст - я подготовлю все наилучшим образом... И буду ждать вашего приказа. Надеюсь мне не придется выбирать между вашим покровителем и моим патроном... А если придется - мой выбор уже заранее предопределен.

Людвиг фон Штенберх
Хеалдан, Синерайс

Солдаты, вытянувшиеся по стойке "смирно", удивленно разглядывали немолодого, тучного барона с лентой конне... мастера над войной, который устало смотрел куда-то поверх голов своих подчиненных. Лейтенанты, скромно стоявшие позади Людвига, выглядели не менее удивленными, но, в отличие от солдат, уже знали перемены в лице их командующего.
- Я, барон Людвиг фон Штенберх, бывший командующий Клетчатой когортой, - сразу же начал барон, переводя взгляд на лица солдат, - нынче назначен конне... мастером над войной вместо сэра Рауля Болларда, который, однако ж, останется моим заместителем и первым помощником. Данный приказ отдал непосредственно сам Его Величество Ричард Элленроф, милостью Теуса наш король.
Никто не проронил ни звука, но Штенберх буквально почувствовал холодок, пробежавшийся по рядам солдат. У всех был один вопрос - что сделал Боллард, чтобы его разжаловали до помощника?.. И все - почти все - судорожно припоминали оплошности бывшего коннетабля, дабы попытаться создать для себя связную картину произошедшего...
- Послушайте, - барон зашагал вдоль строя, слегка понизив голос и перейдя на доверительный тон. - Я понимаю не больше вашего, поверьте. Да, судя по мнению других, я был неплохим командующим в свое время. Наверное, я до сих пор сохранил былую сноровку. Но мне всегда нравился Боллард, и я не имею ни малейшего понятия, почему его сместили.
Штенберх помолчал.
- Возможно, он действительно совершил нечто ужасное. Эта война многим поломала жизни. Возможно, сэр Рауль не сдержался и сказал лишнее кому-то из лордов. Вы должны понимать, что порой это не меньший проступок, нежели измена.
Солдаты молчали.
- Он остался при мне, ему не бросили в темницу, а значит король не до конца разуверился в Болларде. Значит король лишь дал волю некоторым лордам выпустить ярость, отыгравшись на сэре Рауле, но не дал им вогнать его в грязь, - Штенберх вновь оглядел лица воинов. Гордость синерайской армии. Слушают и молчат. - Вы должны верить королю Ричарду. Вы поклялись положить жизни за него. За короля Ричарда, а не за какого-либо лорда. И до тех пор, пока вы служите королю, вы должны знать - вы всё делаете правильно. Вы меня поняли?
- Да, милорд! - грянул дружный рев солдатских глоток.
Барон кивнул.
- Прекрасно. Разойтись!
Он постоял, глядя вслед расходящимся солдатам, вздохнул и оттер тыльной стороной ладони пот со лба.
- Найдите мне Болларда, - сказал он стоявшему рядом лейтенанту. - Хочу услышать от него, что он думает по поводу всего этого...
Лейтенант дернулся, но барон удержал его за локоть.
- Если он будет занят... - Людвиг многозначительно помолчал. - Это не срочный приказ. Просто пусть знает.

Мелиссе было плохо. Жарко, слишком жарко. Горло иссохло, а по коже бегали мерзкие пауки. Хотелось плакать от того, что она, девочка за которой ухаживает стая служанок, что именно она так внезапно заболела. Люди говорят нельзя жить без цели, без желания. Говорят, что взрослый человек всегда должен чего-то желать и к чему-то стремится. Теперь у нее было желание сильное, непреодолимое. Она желала, чтобы все это просто закончилось. Значило ли это, что она теперь готова к взрослой жизни? Взрослая жизнь.… Было в этих простых словах что-то тревожащее Мелиссу. Но у нее не хватало сил, чтобы осознать, Когда казалось, что вот-вот она сорвет покров этой глупой тайны, осознать которую она не может, Мели проваливалась в тяжелый сон. Но даже сон не давал ей покоя, он душил ее, душил руками Анри де Пуатье. А потом вместо него появлялся Сэр Алекс, который казалось, наоборот должен был ее защищать. Но все смешалось, те на кого она надеялась, уничтожают ее. В своем сне она видела Эрика, который, смеясь, превращался в Ричарда. Все смешалось. Как она их отличила? Она была бы рада, если бы смогла спутать жесткий взгляд короля, с мягкой теплотой Эрика. Эрик был ее братом, Эрик был другим.…
Через несколько дней она вышла из этого состояния. И поняла, что на нее так подействовало появление Эвана МакГрая. Ее все еще трясло, когда она вспоминала о том, что ей довелось увидеть в тот день, когда лейтенант спас ее. Она вспомнила сэра Гринса Теренса, молчаливого, но улыбчивого. Этот человек умел улыбаться так, словно уголки губ ползут вверх против его воли, и из-за этого казался невероятно искренним. Он уже давно служил в ее личной страже, для нее присутствие Теренса было само собой разумеющимся. Мели часто заморгала и с силой укусила руку. Это помогло. Она больше не плакала. Хотя она до сих пор не могла осознать, вот был человек, улыбался, шутил или строил серьезную мину, а теперь человека нет. Вообще. Такая простая истина, как-то, что все рождаются и все умирают, ускользала от понимания девочки. Она все еще чувствовала вину за то, что.… А, правда, за что? Она не знала, но тяжесть на сердце оставалась по-прежнему. Возможно, это была вина за то, что Мели осталась жива? За то, что лейтенант спасал ее, а не других людей, которые погибли там. Если так, то эта вина никогда не покинет ее. Вдруг она услышала шаги в коридоре, девочка закрыла глаза и притворилась спящей, так как меньше всего ей хотелось быть объектом заботы и беспокойства. Дверь отворилась.
- Я беспокоюсь о принцессе, мы не должны были допустить это недомогание. – раздался голос Альбины.
- Не стоит и дальше обращаться с ней как с ребенком. Скоро она станет женой хибернийского принца и нам придется с ней расстаться.
Мели узнала голос Шанны. К горлу подкатил ком, а в глазах предательски защипало.
- Не представляю себе жизни, в которой не нужно будет заботиться о девочке.
- Воля короля – это закон.
Король?! Ее брат продает ее как породистую кобылу! И кому? Странному, незнакомому чужому человеку, с которым она будет жить в такой же чуждой стране. Мели казалось, что она сейчас закричит. Но к счастью Шанна и Альбина покинули комнату, продолжая свой разговор. Едва стихли шаги, Мели швырнула подушку, та отскочила от стены и упала на ковер. Девочка тихонько завыла. Было больно и унизительно ощущать себя вещью, пусть и очень ценной. Как ни странно слезы быстро высохли. И Мели была почти спокойна, но на душе, будто кошки скребли.
Она казалось бы смирилась, но внутри уже бурлил протест, пусть и усиленно подавляемый. Если раньше она усердно посещала занятия, то теперь Мели не собиралась тратить драгоценное время на бесполезные вещи. Этот принц и так должен быть доволен, а она не собирается угождать его самолюбию. Мели позвала Шанну, она похоже недалеко ушла. Когда Шанна вошла в комнату на кровать уже было брошено светло-зеленое платье.
- Я одену это. Помоги мне. – высокий, звонкий голос Мелиссы сейчас был странно резким и хриплым.
Мелисса безразлично смотрела на себя в зеркало, пока Шанна расчесывала ее спутавшиеся волосы. Когда она наконец закончила, Мели спросила:
- Как скоро я смогу увидеть лейтенанта МакГрая?

Магнус Росби ехал в своей "анонимной" карете и снова и снова прокручивал в голове события этого утра.
"Такой прокол. И так по глупому попасться. - бормотал он себе под нос. - Лорд Шелдон, вы идиот. Вы хотели завербовать Норвича - в итоге Норвич там же где он и был, а завербовали меня. Если что, прошу не обижаться, лорд Шелдон. Ваше поручение оказалось глупейшей ошибкой изх всех возможных. Хотя это может и просто невезение. Ну кто мог подумать, что там будет этот прохвост Тампти? Мне еще повезло. Повезло в том смысле, что Лорд Тампти оказался ставленником Малихера и мне удалось его немного пошантажировать тоже. Хотя и это он умеет лучше меня. Что ж, посмотрим, каково быть слугой двух господ. А еще лучше было бы сдать всех их королю, или кто там у него всем заведует, и получить свою скромную награду. Тампти может сдать меня в любой момент - когда захочет. Это значит, что я должен плясать под его дудку и петь ему дифирамбы. И Шелдон не станет меня защищать, ес ли запахнет жареным. Значит надо готовить почву для защиты... Они должны меня бояться... Доказательства, нужны доказательства. Как только я соберу достаточно, чтобы даже этот юнец поверил... Только вот кто всем заправляет? Не Боллард, и не Комьер - они воины, а не игроки. Остается Штенберх, и Норфолк... Причем Норфолк играет в первую очередь на кардинала. Чего хочет кардинал и так ясно. Не так уж и много. А вот Штенберх - темная лошадка. Крехен, чтоб его... Темная лошадка. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Малихер, вы старый осел. Сместить Болларда чтобы поставить этого старого лиса - значит не иметь мозгов. Неужели он не знал на что соглашается? Или у вас свои планы? Что ж, так или иначе, нам давно пора было объединиться. Мы не можем больше играть мускулами, осталось... Что нам осталось? Просить короля о милости? А война... Войну можно будет спровоцировать в любой момент. Все вроде бы готово для заварушки..."
- Сэр, мы приехали - крикнул кучер.
Харчевня "Вельский Вепрь" была в трех кварталах от королевского замка, и потому сюда частенько наведывались солдаты из королевской гвардии, чтобы пропустить по стаканчику и откушать поросят поджареных с яблоками в собственном соку. Заведение славилось отличным вином (между прочим Вильенским которое загадочным образом продолжало сюда поступать) и отличной поросятиной приготовленной в любых видах и с любыми приправами - все готовилось здесь же по прихоти посетителя и на его глазах. Еще заведение втихаря оказывало кое-какие услуги - не совсем законные, и не совсем нравственно чистоплотные - но об этом мало кто знал из посторонних, а у лордов-правителей Хеалдана руки до него все никак не доходили. Магнус по своему обыкновению нахлобучил черный парик, прикрепил сверху своей редкой растительности роскошные фальшивые усы и бороду, и надел другую широркополую шляпу. Камзол и плащ он переодел еще в карете.
Проделав все эти манипуляции, Магнус вошел в трактир. Среди солдат, решивших после утренней смены пропустить стаканчик он с удовлетворением обнаружил своего старшего сына Таллада. Тот слегка кивнул, показывая что заметил отца и помнит уговор.
Навстречу Росби поспешил трактирщик, и увидев на его пальце перстень, тотчас же повел его к черному ходу, а оттуда в "комнату для особых гостей".
Через некоторое время в комнату вошел Таллад в обнимку с трактирной девицей. Таллад хлопнул девушку по упругому заду, и сунул ей в руку монету, попросив подождать его полчаса в соседней комнате, после чего уселся за дубовый стол.
- Ну как прошло утро? - спросил Магнус.
- Можно сказать, что отлично. Графа Комьера, правда, вернули на место, но поначалу его обязанности выполнял лейтенант Лампорт. Если с Комьером что-то случится, судя по всему именно Лампорт будет заведовать стражей.
- Тем лучше, - Магнус облегченно вздохнул. - Что там с бывшим коннетаблем?
- Слухи весьма определенные. И, судя по всему, имеют реальную основу. Судя по всему, есть цыпочка, к которой он определенно питает нежные чувства. Насчет нее сложно сказать. Это еще надо проверить.
- Проверьте. Вы бы написали ей записку...
- О чем?
- Ну, например, о последнем происшествии. Допустим: "известно ли вам, в чем была причина произошедшей дуэли в саду ночью несколькими днями назад? Мы знаем кое-что компрометирующее вашего любезного друга Рауля Болларда. Нужно встретиться. Только вы можете ему помочь". Если она так неравнодушна к сэру Болларду - она придет на встречу. И тогда с нее хоть веревки можно будет вить. Там уже можно будет рассказать и про его жену, с которой он официально все еще женат, и про его тайную возлюбленную, из-за которой он подрался с Норвичем-младшим. Это уже планы. Главное - передать ей записку. Записку я напишу сам. А ты действуй. Передай ее с кем-нибудь. Да с тем же шутом. Он у нас добряк, дамы в нем души не чают и доверяют всецело, да и от монеты-другой он не откажется. Не жлобись, дай ему золотой в задаток, и два после, когда передаст ответную записку. Деньжат я тебе дам и так. А вообще завел бы себе какую-нибудь хорошенькую горожанку - зачем платить за то, что ты можешь получить бесплатно и намного лучше?
- Хорошо, отец, я подумаю. Как понимаю, деньги скоро закончатся?
- Именно так, сын мой... Хотя через некоторое время я могу получить другой источник поступлений - но не так скоро. Так что тебе придется немного изменить свой образ жизни. Научись преумножать свое имение, а не разбазаривать его. Что с послом?
- Посол крайне раздражен. И, кажется, вполне податлив. Вроде должен согласиться на встречу завтра.
- О да. Мы ему устроим встречу. У него будут роскошные проводы, достойные его звания. Старый Лис будет крайне недоволен...
- Что вы задумали? - обеспокоенно спросил Таллад.
- Увидишь. - Магнус нахмурился. - Много будешь знать, скоро состаришься. Меньше знаешь - лучше спишь. Ну что, задание понял?
- Да, отец, - Таллад кивнул. - Вполне представляю себе, что и как нужно сделать.
- И еще кое-что. - Магнус прошептал ему на ухо длинную тираду, отчего лицо у парня недоуменно вытянулось.
- Вы это серьезно?
- Увы, да. Слухи - мощное оружие. А наш источник слухов немного испортился с тех пор как та старая стерва заманила его и заперла в складских помещениях. Кажется, побыв два дня взаперти он всерьез тронулся рассудком. А ведь он был лучшим другом кухарок - так же как они любил почесать языком. Так что, парень обрати внимание на горничных. И не смотри на то, насколько красива мордашка. Смотри на фигуру и на то что она может узнать и увидеть. И постарайся, чтобы они ответили взаимностью - я тебя кажется уже учил как это делается. И не скупись на подарки - но не до, а после. Женщины умеют быть благодарными за приятные моменты. А про этих своих подружек советую тебе забыть. Ты скоро войдешь в приличное общество, так что меняй свои привычки...
- Как скажешь, отец... - ответил юноша, потупившись. - А деньжат подкинешь? На подарки ведь тоже чай деньги нужны...
- Вот - Магнус выложил на стол 10 золотых. - А это - для шута - он выложил еще 2 монеты. - Когда у тебя смена?
- В три часа пополудни...
- Поздновато. Передай записку шуту как можно раньше. Время уходит... Вечером эта цыпочка должна быть у нас в руках. Или ичезнуть из дворца, если будет сильно трепыхаться...
Магнус запечатал лист пергамента сургучем и вложил записку в руку молодого человека.
- В общем действуй, как я сказал...
- Слушаюсь, отец...
- А я пока поеду навещу твоего хитрого братца. Он мне тоже понадобится в скором времени...
- Я могу идти, отец?
- Да, иди. Отдыхай, и наслаждайся пока можешь... Эх, мне бы твои годы... Ничего, скоро все изменится... так или иначе. И я женю тебя на графине... А пока потренируйся на горничных...
Отец и сын обнялись, и Таллад вышел.
- Ну что же, все идет по плану... Пока что...
Росби вышел через основной вход, и снова уселся в свою карету.
- К нашему старому другу... Ты его знаешь... Тот кто плохо слышит но хорошо говорит...
- Слушаюсь, сэр, - ответил Кучер с ехидным смешком. - А вы не забыли прихватить трость?
- Думаю что сегодня она мне не понадобится...

Люсинда проспала. Всю неделю она была просто сама не своя - во-первых, всё ломала голову над неясными предсказаниями астролога, а во-вторых, очень беспокоилась за сэра Болларда, которого давно не видела. А ходят слухи, что он вызвал кого-то ночью на дуэль из-за какой-то дамы... Имена как всегда быстро вылетели из головы юной Лантогенет, но она даже не пыталась ни вспомнить, ни узнать подробнее. Зачем, если самое важное она и так знает? Если он вызвал кого-то на дуэль ради той леди, значит, он в неё влюблён... И...
Эта мысль не выходила у неё из головы ни днём, ни ночью, мешая спать и лишая аппетита, хотя Люси и понимала, как это глупо. Ну как она могла надеяться, что заинтересовала такого человека? Он ей ничего не обещал, стихов не читал, серенады не пел, на балу даже на танец не пригласил! Это она вбила себе в голову чёрт знает что! Но что же поделать с этим чувством? Как будто она падает в пропасть, до крови обдирая сломанные крылья...
Так что не удивительно, что девушка опаздала. Честно говоря, она предпочла бы и вовсе не вставать с постели... Но Клари всё утро жужжала над ухом, напоминая, что Люси теперь не дома, где она госпожа и любимое чадо, а на службе. Что она фрейлина и должна быть подле королевы. И что скажет мама, если узнает, как молодая леди преступно пренебрегает своими обязанностями?
Насильно подняв, умыв, одев и наскоро накормив лишившуюся радости жизни госпожу, служанка вытолкала Люсинду из комнаты. Пришлось той идти... Молодая Лантогенет надеялась хотя бы, что успеет раньше Её Величества, но, как назло, когда девушка вошла в покои, леди Лианна уже вышла к весело щебечущим фрейлинам. Бледная и немного растрёпанная Люсинда скромно встала в стороне, надеясь, что её опаздания никто не заметит. Вроде, Её Величество раньше практически не обращала внимания на новенькую...

Альбина Суар неспеша вернулась в комнату Мелиссы и села рядом с ней, возле зеркала.
- Девочка моя, зачем тебе понадобился этот МакГрай? Ты еще не настолько здорова, чтобы куда-либо ходить. Лучше вернись в кровать, поспи. Сон лечит лучше любого лекарства.
Альбина посмотрела в глаза принцессе, на секунду задумалась, и отдала распоряжение Шанне:
- Найди лейтенанта МакГрая. Пусть зайдет в покои принцессы.
Шанна, отрывисто кивнув, убежала исполнять поручение.
- Теперь, Мели, ложись в постель. Лейтенант сам придет и тебе не надо будет никуда ходить. У тебя усталый вид, да и голос какой-то не такой. Послушай меня, так будет лучше. И меньше беспокойся по всяким причинам - это плохо сказывается на твоем здоровье.
Альбина стала хлопотать, расстилая постель, и одновременно думала о тяжелой судьбе принцессы:
"Бедная девочка. Казалось бы, у неё есть все. Но в то же время у нее нет главного - свободы выбора. Ее используют как какую-то вещь, запросто и без ее ведома выдают замуж. Как же это все несправедливо. Мелисса ведь совсем еще ребенок. Да... Такая обстановка очень плохо сказывается на ее здоровье. Надо что-то с этим делать. Может быть, уехать куда-нибудь на природу? Там, вдалеке от всей этой дворцовой суеты, Мелиссе будет легче..."
С такими мыслями Альбина заканчивала стелить постель.

-Я не хочу. – голос Мели звучал по-детски упрямо. Поняв, что Альбину так не убедишь, она скривилась, но, справившись с собой, поднялась и подошла к леди Суар.
- Я прекрасно себя чувствую. В самом деле, я лежала в постели так долго, что было бы удивительно, если мое здоровье могло вызвать беспокойство.
В каком-то смысле Мели была приятна подобная опека, но она и надоедала изрядно. Хотелось, чтобы ей позволили быть чуточку более самостоятельной. Прежняя обида и вызванная этой обидой резкость улетучились, когда она увидела тревогу в лице Альбины.
- Я совсем забросила свои занятия пора возвращаться. Спасибо, что позволила мне увидеть лейтенанта, хороша я была бы, если бы не поблагодарила этого человека.
Девочка села в свое любимое кресло и взяв книгу, находившуюся на столике, стала просматривать страницы.
Мели не отрывала взгляда от страниц, надеясь не сталкиваться взорами с Альбиной, которая всегда угадывала ее состояние и мысли. С другой стороны она всем свом видом показывала, что возвращаться в постель не намерена. Такого непослушания у принцессы в привычках не было, но она не хотела провести всю жизнь в своей комнате.

Говард Шелдон
Стол был залит солнечным светом – наилучшее время для письма.
Вот только сидевший за столом человек писать не собирался – хоть и вертел в пальцах перо. Чернильница стояла рядом, однако по отсутствию следов на бумаге можно было судить, что упомянутое перо в нее сегодня еще не погружалось.
Привычку постоянно вертеть что-то в руках Говард Шелдон приобрел не так уж давно – после войны и известия о гибели старшего сына. Тогда ему просто необходимо было чем-то занять пальцы – чтобы не поддаться искушению сжать горло любого «сочувствующего», и прежде всего – так называемого коннетабля.
Потом злость и горечь отступили. А привычка осталась.
«Надо же – прошло немногим больше недели, а сколько всего вместилось в этот краткий срок… Убийства, бунт, расследования, покушения… И к некоторому из перечисленного я нисколько не причастен – даже обидно».
Граф Шелдон умел ждать – и сравнения с пауком, терпеливо стерегущим мух, его не оскорбляли. Даже вызывали удивление столь верной ассоциацией.
Впрочем, действовать все равно пришлось бы…
Только вот на кого он может рассчитывать?
Прежде всего – семья. «Родные и близкие»…
Кейтилин – жена, верная и тихая спутница. Как хозяйка дома – прекрасна, но вот в качестве участника Игры… всего-то и достоинств, что тетя королевы-матери. И что с того? Лианна и Генриха-то не всегда слушала, а уж тетя Кейтилин и подавно на нее влиять не сумеет.
Джакоб… Джакоб…
«Почему ты не вернулся из того боя? Почему, проклятие, я не настоял на своем? Или не использовал все свои связи – чтобы уберечь тебя?
Тридцать шесть лет – и смерть. А я вдвое старше – и живу.
Будь проклят мир, где такое возможно!»
Невестку Фелицию Говард не учитывал; чем она может помочь? Тем более, что глава рода дружит с Малихером, а Речные Хольмы – не сильно влиятельная ветвь…
Памела… несмотря на то, что славится она лишь своими нарядами, дочь способна помочь. Хотя бы тем, что ее деверь пытается проломиться к трону с упорством, достойным кабана, а не черепахи. Что ж, это полезно – отвлечет на себя излишнее внимание.
Робер… старший теперь… Послал же Господь «мужа пламенного»! Говард не отрицал, что и сам он характером отнюдь не кроток; но свой нрав граф Шелдон научился смирять. Робер же этого не умел – и не хотел учиться. Отослать бы его в замок… но нельзя. Сейчас каждый человек важен.
Внучки – хорошие девушки. Хотя вмешивать их в Игру не стоит; с Баклфопами лучше иметь дело через Памелу, а молодой Аспен слишком долго сидит в родовом поместье, не интересуясь делами столицы.
Тереза и Марк еще слишком юны. Но Говард был уверен, что они род не подведут.
Хорошо, что Аман в оруженосцах у Хайлайна. Хитрый Лис и Паук смогут найти общий язык, разве не так?
А вот Эдриана надо бы под каким-то предлогом от Малихера забрать. Не приведи Господь, тому придет в голову воспользоваться присутствием внука Говарда Шелдона…
С семьей все ясно. А другие?
Эдмон Малихер – хитрый и коварный змей. «И меня еще называют Пауком! Посмотрели бы на «милорда десницу»… вот уж кто умеет плести тенета». Как ни странно, но нынешняя деятельность Малихера Шелдона почти устраивала – он всеми силами убирал от короля верных людей. Главное – в нужный момент отодвинуть и самого Малихера. И не упускать любой возможности узнать, что же он действительно замышляет... потому что спрятать один план под другим - вполне возможно. Говард это по себе знал.
От десницы мысли Шелдона скользнули и к повелителю такового – к Ричарду Элленрофу.
Иногда Говард думал, что хотел бы видеть своим сыном именно этого юношу – вместо пылкого, но бездумного Робера. Однако сейчас они – по разные стороны крепостной стены; и в нынешней Игре благородство не в чести.
Ричард не настолько крут нравом, как его отец – но он умен. И умеет собирать вокруг себя людей; а это может осложнить все дело.
Впрочем…
«Меня называют Пауком – и из-за герба, и из-за внешности… Хм. Господа, а вы когда-нибудь попадали в жвалы пауку? Если нет – то узнаете, каково это».

Малкольм Дайен
Примерно тогда же, когда Говард Шелдон задумчиво вертел в руках перо, в столицу въехал одинокий всадник; дорожная одежда не позволяла точно судить о сословии, к коему он принадлежал.
Так что стражники у ворот вполне логично усомнились, когда он представился: «Граф Малкольм Дайен». Уж слишком не похож был он на вельмож – ни богатого платья, ни слуг позади…
Что-то в этом роде один из стражников и шепнул другому, не ожидая, что путник услышит.
А он услышал. И не замедлил отозваться:
– Любезнейший, вы врач?
– Нет, – оторопел от такого вопроса страж порядка.
– В таком случае, не стоит судить о людях по внешности. Я вполне способен передвигаться без помощи слуг; кроме того, вам самому они вскоре могут понадобиться. Для этой же цели.
Остальные дружно фыркнули: усомнившийся отличался завидными габаритами, и быстро ходить был неспособен.
– Кстати, слуги мои прибудут, – добавил Малкольм, въезжая в ворота. – Предупреждаю – а то вы еще примете их за герцогов…

Вообще-то, граф Дайен намеревался прибыть к коронации и там же принести оммаж новому венценосцу. Только вот все планы смешал шторм – и несмотря на то, что островные графы привыкли к непогоде, выходить в море в такое время было бы безумием.
А безумными Дайены никогда не были – хотя отдельных представителей рода так называли.
Так что Малкольму пришлось дожидаться окончания скверной погоды и уж тогда отправляться в Хеалдан; и добрался он только к сегодняшнему дню.
Граф рассудил, что врываться к его величеству в дорожной одежде прямо с утра – это поведение, прямо скажем, не слишком достойное дворянина. Поэтому он преспокойно направился в те покои дворца, что занимали представители его рода; разумеется, после предъявления страже всех необходимых документов и родового перстня.
Ключ провернулся в замке на удивление легко; правда, представшая перед глазами Малкольма картина была не столь вдохновляющей.
Граф Дайен прошелся по небольшой гостиной, заглянул в спальню. То же самое…
Вернувшись в коридор, Малкольм остановил первого же попавшегося навстречу дворцового слугу.
– Поведайте мне – давно в этих покоях убирались?
– Давно, ваша светлость, – верно оценил спрашивающего слуга. – Перед тем, как отец ваш уехал…
– Однако. Отец был в столице восемь лет назад… Право же, я рад тому, что род Дайенов тут так уважают – решили все оставить точно так же, как и в тот день, когда отец покинул Хеалдан.
Слуга решил не комментировать высказывание – и правильно сделал.
– Ну что ж, я не настолько привержен памяти отца. Пусть покои немедленно приведут в порядок; я заплачу. Правда, в качестве стимула… что ж, за каждые пять минут промедления я буду снижать плату.
Передав комнаты в руки слуг, Малкольм заключил, что в ближайший час делать ему тут нечего. Хороший повод для прогулки по дворцу…
Куда занесут его ноги – Дайен и сам не знал. И это делало прогулку еще более интересной.

Эван МакГрай

Юноша встрепенулся, пытаяясь отогнать мысли.
Хотя... теперь, после всего, что произошло, назвать себя юношей Эван попросту не мог. Казалось, что "юноша" - это нечто такое давно потерянное, забытое за гранью, которая, словно пропасть, разверзлась в последний год, навсегда изменив молодого гвардейца в момент, когда его назвали "лейтенантом".
- Эван? - спросил Эррен, трогая МакГрая за плечо. - Эван, ты с нами?
Он поспешно кивнул. Да, он здесь. Он никуда не делся. Просто... на краткий миг задумался. А это не подобает лейтенанту королевской гвардии.
- Где Аларик? - спросил он, выныривая из глубин своей памяти.
- У себя, - ответил Кай, проглатывая еду. - Беседует с Лампортом. Кажется, им получено какое-то известие из дома. И, судя по всему, на несколько дней он нас покинет.
- Тогда почему он беседует с Лампортом? - Эван потянулся к кружке, которую пододвинул Эррен. - Где в таком случае Росгард?
- Эван, - губы сержанта "королевского отряда" тронула слабая улыбка. - Это не нашего ума дела, что делает Дерек в данный момент и почему граф Комьер беседует не с ним, а с Раймоном.
Он отправил яичницу в свой рот, прожевал, проглотил и, качнув вилкой, добавил:
- Могло быть и хуже.
Они замолчали, поглощая завтрак. Перед взором Эвана вновь мелькнули картины ночного покушения, когда Аларик, с присущей ему вежливостью и стойкостью, выслушал все обвинения в свой адрес. Плечи юноши передернулись.
- Эван! Тебя вызывает к себе принцесса! - крикнул кто-то, появляясь на пороге столовой.
Кай ухмыльнулся:
- Ого! А она, оказывается, про тебя не забыла, Эван! - он хлопнул юношу по плечу, но смех сдержал, наткнувшись на жесткий взгляд МакГрая. - Простите, лейтенант.
Эррен промолчал. Казалось, известие вообще прошло мимо его ушей.
- Как бы там ни было с Лампортом, - поднимаясь из-за стола, произнес Эван, - стража не должна бездействовать в данный момент. Раз граф беседует с Раймоном, а на дворе - день, значит командую пока я. Следовательно, мне нужно знать, где находится король.
- Во дворе, - незамедлительно ответил Эррен. - В данный момент его охраной командует Уитнерсон, через час заступаю я с Гилроем.
МакГрай кивнул и направился к выходу, но в дверях задержался, чтобы обернуться и бросить быстрый взгляд на Эррена. На какой краткий миг перед внутренним взором юноши мелькнула картина, которая вогнала его в ступор и заставила замедлить привычный быстрый шаг: косые лучи света, падающие в залу, звон мечей и окровавленное лицо Эррена, падающего на стоящего позади гвардейца. Поразило не мимолетное видение взбудоражившейся фантазии, а то, что взгляд Эррена, даже в момент его вымышленной смерти, оставался сосредоточенным и четким...
Он переступил с ноги на ногу, задумчиво оглядел коридор и двинулся по направлению к покоям принцессы.
На верхнем этаже он прошел мимо молодого человека, стоящего у раскрытой двери в жилые покои - память лейтенанта услужливо подсказала, что в этой части находятся аппартаменты нескольких островных лордов, самыми крупными из которых были Дайены, - вместе со слугой:
– ... настолько привержен памяти отца. Пусть покои немедленно приведут в порядок; я заплачу. Правда, в качестве стимула… что ж, за каждые пять минут промедления я буду снижать плату.
Эван мельком оглядел человека, запоминая его лицо. В последнее время в замке становилось слишком много гостей - и это не могло радовать гвардейца...

Говард Шелдон
Окончив размышления, лорд Шелдон придвинул к себе чернильницу и лист бумаги.
Впрочем, написать ни строчки не успел.
Потому что на пороге объявился не кто иной, как Робер Шелдон. Причем явно не в лучшем настроении.
– Что случилось? – поднял бровь Говард.
– Я его точно убью! – выпалил Робер.
– Кого? – изумился такому началу разговора Паук.
– Еще не знаю… но на дуэль я его вызову обязательно, и плевать на все эдикты!
– С этим подожди, – поднял ладонь Говард. – Рассказывай, что случилось.
Робер с размаху рухнул в кресло рядом и рассказал.
По его словам он просто ехал по улице столицы и заинтересовался некоей оружейной лавкой; отец эту картину мысленно дополнил – Робер просто повернул коня поперек улицы и стал разглядывать витрину с седла, считая, что если кто хочет проехать – его проблемы.
Видимо, путник тоже так считал.
А конь у него был хорош – и здравомыслящий скакун младшего Шелдона решил убраться с дороги.
– Сударь, смотрите, куда едете! – возмутился Робер.
– Сударь, смотрите, где стоите, – в точности скопировал его интонацию незнакомец.
– Да вы… – задохнулся от возмущения Шелдон; оглядев одежду путника, он надменно заметил: – Вижу, вы издалека… как эти места называются, даже не помню…
– Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?* – с совершенно невинным видом завершил фразу незнакомец.
Прохожие фыркнули; не сдержался даже каменнолицый стражник.
– Кажется, у нас при дворе появился новый шут? – попытался ответить остротой Робер.
– Какое хорошее выражение – «у нас при дворе», – восхитился незнакомец. – И до чего верноподданное – просто изумиться можно.
– Сударь, вы надо мной смеетесь?
– Смеяться можно лишь над умной шуткой, – вздохнул тот. – Над глупостью смеяться не стоит – не имеет смысла. Поэтому над вами я смеяться не буду никогда.
– Вы считаете меня дураком? – побагровел Робер.
– Ну, если вы сами высказываете такую мысль… – пожал плечами собеседник.
Только присутствие стражника не позволило Шелдону схватиться за меч; хотя путника он проводил взглядом, полным откровенной ненависти.
– Так вот, я его точно убью!
– Как он выглядел?
– Хм, – озадаченно начал вспоминать Робер. – Моих примерно лет, выше среднего роста, волосы черные и длинные… глаза синие, очень яркие…
– А на лице выражение «да плевать мне на любые титулы», – добавил Говард.
– Верно… Отец, откуда…
– Малкольм Дайен собственной персоной, – задумчиво подвел итог Шелдон-старший. – Что он, что его отец… больше ни у кого не видел манеры общаться на грани между шуткой и оскорблением. А я-то думал, что его не видно было на коронации… Значит, он лишь сейчас приехал.
– Ну так и уедет – в могилу!
– Забудь! – повысил голос Говард. – Я запрещаю тебе искать с ним ссоры.
– Почему? – вспыхнул Робер.
– Во-первых, он может быть нам полезен. А во-вторых, Малкольм, может, и не лучший фехтовальщик королевства, но тебе с ним в драку лезть – верная погибель. Я не хочу терять второго сына. Понял?
Говард не отводил взгляда, пока Робер не кивнул. Очень неохотно.

*Из книги эпиграмм в переводе С. Я. Маршака

Малкольм Дайен
Прошедшего мимо человека в форме дворцовой стражи Дайен не заметить не мог; он вообще любил обращать внимание на все вокруг.
Пристальный взгляд гвардейца Малкольма не удивил – он вполне понимал стражника.
«Конечно, незнакомое лицо во дворце – повод тягостных раздумий для стражи. А вдруг это не гость, а лягушка в оленьей шкуре?»
Впрочем, чувства стражников Дайена не слишком-то интересовали. Поэтому он, сделав несколько быстрых шагов, догнал гвардейца.
– Доброго дня, сударь… Я как раз искал человека, который может мне рассказать о том, что недавно происходило в столице. На мнение городской стражи особо полагаться я бы не стал… вам же по должности положено быть в курсе.
Замедлять шаг Малкольм и не думал, шагая с той же скоростью, что и гвардеец.

Эван МакГрай

- Может быть, - уклончиво ответил Эван. - В обязанности королевской стражи не входят разговоры о случившемся в столице.
Незнакомец не отставал, уверенно шагая в ногу с лейтенантом. МакГрай хотел поморщиться, но вовремя припомнил, что это будет не самый удачный ход со стороны гвардейца.
- Городская стража знает больше о том, что происходило в городе, - все-таки произнес Эван, затем вновь взглянул на человека и добавил: - милорд.

Ричард Элленроф

Отряд оказался несколькими стражниками, прибывшими с докладом по поводу оценки настроений в городе. Одинокий путник, въехавший в ворота замка впереди отряда, оказался вовсе не Найджелом, потому что приехал он один и успел войти в замок прежде, чем Ричард достиг внешних стен.
Стало тоскливо. Так тоскливо, что показалось - на какой-то краткий миг - будто холодная рука сжимает сердце в груди, заставляя его биться все слабее и слабее, заполняя все внутри тела сковывающим холодом.
Он вдруг почувствовал, что в глазах собираются капли слез, и мотнул головой, прогоняя минутную слабость. Я - король. Короли не плачут. Даже тогда, когда отправляют на верную гибель сотни... тысячи людей!..
- Сэр Колин, - выпрямившись в седле, громко сказал Ричард. Гвардеец подобрался, вслушиваясь в слова своего господина. - Передайте коннетаблю... - на секунду король задумался, ибо ему показалось, что он сказал что-то неверное. - Передайте мастеру над войной, чтобы нашел своего адъютанта, сэра Болларда. Я хочу его видеть в своем кабинете.
- Милорд, - отсалютовав, ответил Колин и развернулся, чтобы передать распоряжение стоявшим во Внешнем Дворе стражникам.
- Я - король, черт побери, - тихо, сквозь зубы выдавил Ричард. - Я докажу вам всем, что я - король...

- Городская стража знает то, что видит, - вежливо уточнил Малкольм. - А из-под шлемов видно не так уж и много. Хотя вы правы - любому стражнику следует владеть острым мечом, а не долгим языком.
Был ли это комплимент или же совсем наоборот - Дайен предоставил решать собеседнику.
Настроение гвардейца ясно показывало, что особо подробных ответов от него не дождешься. Поэтому Малкольм предоставил ему идти своей дорогой и направился в другую сторону.
Найти во дворце умеющего рассказывать - невелика проблема. Интересно... а как выглядит тот шут, с которым сегодня Дайена сравнили?
Что ж, сейчас Малкольм был бы не против любого собеседника.

Увы, даже самую интересную сплетню трудно очень уж долго обсуждать в одном кругу. Сплетня, как маленький костер, нуждающийся в постоянной подпитке из новых поленьев, требует, чтобы, когда у одних иссякает запас ехидных комментариев, прибауток и домыслов, появлялись новые собеседники. Чем больше появляется новых слушателей, чем чаще новость переходит из одних уст в другие, тем пикантней, тем более неправдоподобно и более захватывающе она звучит.
Здоровье леди Тампти, безусловно, как и она сама, ее амбиции, притязания и внешность, манера держаться и одеваться, было интересной темой для обсуждения, но все же постепенно разговор о нем стал затухать. Фрейлины принялись вяло переговариваться о другом, решив, что перескажут все, что сейчас говорилось своим знакомым при случае.
Шерилл с довольной улыбкой переводила взгляд с одного хорошенького личика на другое, мысленно сравнивая себя с ними, и каждый раз результат сопоставления был в ее пользу, что делало улыбку еще более довольной.
-Хм, а вот и леди Лантогинет!- неожиданно воскликнула она, улыбаясь Люсинде как приятной знакомой, которую очень рада видеть. Даже руками всплеснула. Девицы мгновенно повернули головки в сторону племянницы кардинала, словно желая удостовериться, что это действительно она.
Шерилл сделала несколько шагов и продолжила, лукаво наклонив голову набок:
- Выспались наверно, миледи? Мягка перинка - вставать не хочется? Или не пускал кто?

-Хм, а вот и леди Лантогенет! - поприветствовала Люсинду её мучительница леди Шерилл. Девушка ужасно смутилась и присела в реверансе, низко склонив голову, чтобы не видеть ехидной улыбки леди Лерлиннь и взглядов остальных фрейлин, несмотря на свой вид цветущей клумбы, вызывающих у Люси мысли о стае воронья, готовой накинуться на тебя при первом признаке слабости. А юная Лантогенет прекрасно давала себе отчёт в том, что уж она-то точно выглядит лёгкой добычей...
Будто в подтверждение этой мысли, леди Шерилл продолжила лукаво:
- Выспались, наверное, миледи? Мягкая перинка - вставать не хочется? Или не пускал кто?
Люсинда мучительно покраснела, искренне надеясь, что за волосами этого никто не разглядит. Как Шерилл может такое говорить? Леди Лантогенет никогда не опозорит свою семью подобным бесчестьем!
- Я очень извиняюсь за моё опаздание... - пролепетала чуть слышно Люсинда, не поднимая глаз. - Больше такого не повтортся, леди...

-Что, не понравилось?- сочувствующе спросила Шерилл, состроив гримасу. В равной мере способную выразить и лукавство, и сопереживание, - А главное, мне то от вашего опоздания ни горячо, ни холодно, а вы у меня отпущение грехов просите. Пора бы уже запомнить, что за индульгенциями- это к вашему дядюшке. А вот Ее Величество стоило бы о снисхождении попросить,- леди Лерлиннь повернулась к Лианне и присела в полупоклоне, глядя на свою повелительницу в стремлении узнать, не слишком ли далеко она зашла, поддразнивая фрейлину королевы, которая к тому же и кардиналу не седьмая вода на киселе. Но подобные выходки обычно легко сходили ей с рук, а потому ехидные слова очень часто слетали с ее язычка.
- Как есть кошка,- подумала о себе молоденькая фрейлина, вспоминая герб своего дома, - да к тому же еще и рыжая… Зато какая грация, какие коготки.
-Ну, да на самом то деле, не все ли равно, кто и почему проспал! Вон леди Тампти себя по утрам да днем неважно чувствует, а вот к ночи… Нам то что,- девушка передернула плечами,- Вы нас лучше чем другим повеселите. Не просто же так Вас Блямс так защищал давеча- должны же хоть какие-то таланты быть? Может споете, станцуете, поэму прочтете- всяко веселей…

Говард Шелдон
Дав различные указания Роберу, Шелдон-старший отправил сына прочь и вновь погрузился в размышления.
Итак, сын Марка добрался до столицы. Интересно… что он предпримет? Дайены вообще славились любопытством и умением совать нос всюду, куда только можно; судя по всему, Малкольм эти фамильные черты унаследовал.
«Что ж, об этом можно будет поразмыслить позже. А пока… что я хотел сделать, когда ворвался Робер? Ах да…»
Говард вновь обмакнул перо в чернильницу и принялся писать.
«Дорогая Памела,
К сожалению, я не смогу навестить вас в будущем месяце, как обещал – в нынешние сложные времена любому настоящему дворянину следует быть рядом с троном, дабы поддержать правителя.
Если же вы с Дениэлом решите навестить меня – я буду очень рад вас видеть; как жаль, что Амадей чрезмерно занят государственными делами; посоветуй ему быть поосторожнее…»
Дальше шли разные домашние и столичные новости – таковыми Памела всегда интересовалась. В общем, самое обычное письмо отца к замужней дочери… если не считать разбросанных по тексту значимых фраз.
Поставив подпись, Говард невольно улыбнулся, вспомнив давно прошедшие дни…
– Папа!
Говард Шелдон (только что закончивший разъяснять управляющему, что он ценит его таланты, но это не значит, что можно запускать руку в казну) обернулся и с его лица мигом исчезло суровое выражение, а глаза потеплели.
Именно так Паук всегда смотрел на своих детей.
Высокий для своих тринадцати лет Джакоб в охотничьем костюме; восьмилетняя Памела – как всегда, нарядная маленькая леди; пятилетний Робер, размахивающий игрушечным мечом.
– Что случилось?
– Мы в королевский двор играем, – несколько смущенно пояснила Памела. – Только вот… я никак не могу тайное письмо сочинить.
– Какое письмо? – удивился Говард.
– Пам должна написать письмо, – принялся объяснять Джакоб, – так, чтобы я не понял, о чем там говорится. А Роб – его положить в особое место так, чтобы я не заметил. Вот тут у него получается, – он с гордостью взъерошил волосы младшего брата. – А вот сочинить… не выходит.
– Ну, – улыбнулся Шелдон-старший, – это уметь надо. Главное – это чтобы выглядело все совершенно невинно. Слушайте…
Кто бы мог подумать, что тот детский шифр пригодится в будущем? И что он поможет Говарду Шелдону претворять в жизнь многие планы – при поддержке детей и родственников?
Право же, неисповедимы пути…
Впрочем, ладно. Есть другие поводы для размышления.
К примеру, Магнус Росби… Пожалуй, единственное его скверное качество – это чрезмерные амбиции, как и у Баклфопа. Впрочем, сие тоже можно использовать.
Так. Между прочим, он должен был навестить Норвича-старшего и побеседовать с ним на определенные темы. Не помешает проверить…
Шелдон вновь взялся за перо.
«Милостивый государь,
Робер передал мне, что ваш повар изумительно готовит жаркое из вепря. Не убедите ли его поделиться рецептом? Ибо грех скрывать такое чудо от общества.
Искренне ваш,
Говард Шелдон».
Осталось только вызвать одного из верных слуг и приказать отнести записку Росби.

Малкольм Дайен
После десятка минут, проведенных в коридорах, Малкольм сделал вывод, что архитектор был либо помешан на опасности, либо просто чрезмерно увлекся. Ориентироваться в этих коридорах не было никакой возможности… если, конечно, ты тут каждый день не бываешь.
Что ж, по крайней мере дорогу к своим комнатам Дайен запомнил. В любом случае, можно притянуть на помощь любого из слуг…
А за очередным поворотом граф натолкнулся на человека с весьма необычной внешностью.
Кем может быть встреченный в королевском дворце молодой горбун с очень живыми глазами? Кандидатур не так уж много.
– Добрый день! Так это на ваше место меня сегодня прочили? – такой фразой Малкольм Дайен приветствовал королевского шута.

У шута с утра выдался день спокойный, без особой нервотрепки. А потому окликнувший его знатный молодчик не вызвал ни злости, ни даже раздражения. Скорее любопытство: откуда взялось это долговязое чудо и съедят ли его при дворе?.. Пожалуй, не съедят. Пожалуй, такой сам кого угодно съест.
Шут поклонился знатному господину и не без интереса спросил:
-- На мое место, сударь? А ваша милость умеет жонглировать всем, что попадет под руку, кувыркаться и лизать высокопоставленные задницы? Без первых двух искусств не стать шутом, без третьего вобще не продержаться при дворе...

- Королевский шут - это на редкость шаткая должность, - улыбнулся в ответ Малкольм. - Просто при дворе столько дворян, которые успешно могут на нее претендовать... Я лично предпочитаю жонглировать словами, кувыркаться на морской волне... ну а "высокопоставленная задница", если ее подставят, может получить только клинок.
Дайен прислонился к стене, чуть прищурив глаза.
- Кстати, о "удерживании при дворе"... Что вообще происходило? А то городские стражники поминают бунт, дворцовая гвардия смотрит на всех новоприбывших как волкодав на пуделя...

"Вот уж на пуделя этот тип совсем не похож!" — сказал себе Блямс, приглядываясь к новоприбывшему дворянину.
— Бунт? — нарочито лениво протянул он. — Было в городе такое дело, но его величество изволили лично топнуть своей царственной ножкой — и всё прекратилось...
Он нахмурился, подчеркнуто припоминая:
— Что важного было при дворе? Так, сударь, почитай что ничего. На кухне окотилась кошка, господина коннетабля сместили до помощника, конюх подрался с метельщиком, на десницу короля было покушение, только злодеи малость обознались и вместо десницы пришибли его собаку. Супруга барона де Фержена взяла себе пятьдесят четвертого любовника — легкая добыча, сударь, не зевайте! — Аларик де Комьер попал в немилость, а одну из горничных укусил пес, пришлось делать прижигания. Некая леди Тампти, по слухам, научилась петь колыбельные песни его величеству, а в погребе прокис бочонок пива.

- Царственная нога стоит полка гвардии, - восхитился Малкольм. - В первый раз радуюсь, что у нашей семьи нет дома в городе - а то бы и его за компанию прихлопнули.
Комментировать покушение на десницу Дайен не стал - ибо если кто-то убивает собаку вместо хозяина... то либо все организовано хозяином, либо убийца - удивительный неумеха.
- За баронессу - спасибо, учту, - продолжил он. - А откуда вы так хорошо знакомы с ее приключениями? И... из-за чего же попал в опалу де Комьер?

— Комьер? — прищурился шут. — А не будет разбрасывать свои перстеньки где попало... Эти побрякушки — ой какое опасное дело! Не то что до опалы — до плахи могут довести, если найдутся где-нибудь не там... Я вон каждый час свои бубенцы пересчитываю — да-да, сударь, я как раз до пяти и умею считать, специально для этого выучился! А что до госпожи баронессы де Фержен — так про нее только глухой не слыхал! И то сказать — что же еще несчастной женщине делать? Муж-то у нее — отведыватель королевских блюд! Человек усердный, к своему делу прилежный... так ему, надо думать, пузо мешает справлять супружеские обязанности. Вот госпожа и крутится, как может!

Решив не спорить с принцессой, Альбина полностью заправила постель.
- Пожалуй, ты уже действительно здорова, хотя я все же хотела бы еще подстраховаться. Но раз ты не хочешь лежать в постели, то я не буду настаивать. Лечение против воли, думаю, все равно не привело бы к хорошим результатам.
Няня, тяжело вздохнув, села на стул рядом с Мелиссой и задумалась.
"Вот ведь несносная девчонка. Хочешь ей лучше сделать, а она упрямиться. Королевская кровь играет, наверное. Но это и к лучшему. Ни к чему девушке быть безвольной куклой. Кроме того, это может помочь ей противиться решениям Его Величества по поводу её судьбы. Как же мне не хочется, чтобы её выдали замуж по расчету, просто из политических соображений. Это ведь так бесчувственно! И я ведь не смогу тогда с ней видеться."
Альбина настолько погрузилась в свои думы, что немного забылась. И потом чуть было не расплакалась, спохватившись в последний момент.
"Что это я так расчувствовалась. Ни к чему принцессе видеть меня такой. Я должна быть сильной, подавать ей пример."
Совладав с собой, Альбина успокоилась и решила заняться полезным делом.
- Да уж. Давно мы не занимались. Напомни мне, пожалуйста, на чем мы остановились? Старость не радость, уже подзабыла…

Говард Шелдон
Обрадуется ли милорд или опечалится,не неведомо, рно вместо ветчины из кабана приготовили гуляш, а вместо петрушки положилши перец. Оттого, по странному случаю, блюдо имеет сильный привкус винограда. А не лучше ли подготовить переипелов которых поймали в силки сегодня утром? Несомненно ваш верный пес найдет сие блюдо весьма питательным...

Восточные мудрецы говорят, что слово равно действию. Но если бы кто-то облек в действия те слова, что промелькнули в голове у лорда Шелдона после прочтения записки, его бы сочли невероятно извращенным человеком.
Зная начало и результат, Говард вполне мог домыслить остальное. Росби пришел, начал говорить с Норвичем… и тут какой-то очень зловредный черт принес мастера над людьми. Каким-то образом Магнус все же вывернулся – иначе бы сейчас пребывал в совсем другом месте.
Но что из всего сказанного следует?
Во-первых, Росби из игры временно выбывает – потому что имеет место быть пристальное внимание со стороны Тампти.
Во-вторых, Норвича придется пока оставить в покое – потому что за ним тоже могут приглядывать.
Как же все замечательно…

Малкольм Дайен
– А-а, почтенная должность, – кивнул Малкольм. – Судя по описанию, этот господин не щадит живота своего… право же, какая самоотверженность. И наверняка, пользуется при дворе большим уважением – что у придворных, что у людей вашей специальности.
Теперь без комментария остались слова о перстнях. Чутье подсказывало, что если из-за потерянного кольца попадают в немилость – значит, потеряно оно было в совершенно неподходящем для этого месте.
«Интересно, где? Впрочем, это и самостоятельно можно узнать».
– Ну что же, не буду отвлекать от тяжкого труда на благодатной ниве юмора. Только поинтересуюсь напоследок – когда и при каких обстоятельствах сегодня можно найти его величество? Ибо я приехал именно для того, чтобы принести ему присягу – согласно законам.
Договорив последнюю фразу, Малкольм вдруг спохватился (или сделал вид, что спохватился):
– Похоже, шторм смыл не только два костюма, но и хорошие манеры – я даже не представился. Граф Малкольм Дайен; никаких должностей покамест не занимаю, так что ограничиваются прозвищем, заработанным от брата.

нрпг: записка от Росби сочинена Скальдом, с минимальными моими добавлениями

Шут сдернул колпак и лихо, ловко махнул почтительный поклон – словно один вельможа приветствует другого.
– Блямс! – гордо представился он. – Королевский шут, как вы успели догадаться! К вашим услугам, граф... хотя какие там сейчас от меня услуги! Даже не могу подсказать, где сейчас его величество, ибо несколько дней назад имел несчастье впась в высочайшую немилость и теперь боюсь лишний раз попасться на глаза государю. Вижу его исключительно за трапезами... Не суеверны, ваше сиятельство? Не боитесь, что к вам пристанет мое невезение?

- Невезение? - удивился Малкольм. - К Дайену? Вряд ли. Мои предки всю свою жизнь ухитрялись выбраться из любых... неприятных ситуаций. Или погибнуть в таковых. Но в последнем случае беспокоиться вообще уже нет смысла, правда ведь?
Чуть помедлив, он добавил:
- А вообще, немилость для шута - вещь частая, но временная. Поскольку любому правителю требуются умные люди рядом... Что ж, маэстро Блямс, удачи вам. А я пока что попытаюсь сориентироваться в этой мечте архитектора...
И отвесив короткий поклон, Дайен шагнул дальше по коридору.
Напеть что-нибудь на ходу Малкольм любил; и сейчас почему-то на ум пришли строки, слышанные от двух побратимов-менестрелей:
Если б можно повторить,
Я бы снова повторил,
Снова падать, подниматься,
От ударов чуть дыша...
Если в сути разобраться -
Жизнь отменно хороша*...


*стихи Олега Ладыженского

Когда Альбина согласилась с Мелиссой, в ней поднялась волна ликования. Для нее победа в любом споре с воспитательницей была маленьким шажочком к самостоятельности. Возможно, если бы девочка в этот момент не была так поглощена своей мнимой свободой, она заметила помрачневшее лицо миледи Суар. Но юная принцесса не имела особенности интересоваться другими людьми. Она жила в том маленьком мирке, который для нее создали, где она была центром и единственным смыслом. Ей грезилась свобода и большой мир, но она была не в силах уяснить, что в большом мире, она не будет являться центром вселенной. Все ее тревоги отступили, ведь если она сумела выстоять перед своей грозной воспитательницей, то королю уж точно не удастся выдать ее замуж. Голос Альбины вырвал ее из плена наивных и таких приятных мечтаний.
- Да уж. Давно мы не занимались. Напомни мне, пожалуйста, на чем мы остановились? Старость не радость, уже подзабыла…
«Оу…»
На лице Мелиссы появилась самая жалобная мина. Называется, променяла шило на мыло. Конечно, ей больше не надо лежать в постели и изображать из себя тяжело больную, но раз так то придется вернуться к занятиям. Некоторые занятия она любила, но в основном это было очень скучное времяпровождение. Мелисса сморщилась, вспоминая свой последний урок. Но тут к ее счастью дверь отворилась, и зашел тот самый МакГрай. Многое из того, что ей довелось в ту ночь увидеть, навсегда запечатлелось в ее памяти, но этого человека она не сразу узнала. Она бросила мимолетный взгляд на Альбину и поднялась, чтобы поприветствовать МакГрая. В ней чувство глубокого уважения и благодарности к лейтенанту боролось с элементарным желанием избежать уроков. Что ни говори, а Мелисса была еще ребенком, поэтому понятно какой выбор она сделала.
- Доброе утро, лейтенант! Как я рада вас видеть! Я так вам обязана. Эмм… Вы завтракали? Впрочем, неважно, у меня тут такие потрясающие пирожные, что вы их обязаны попробовать! – Мелисса по-детски непосредственно потянула МакГрая за рукав, испугавшись, что он сейчас уйдет, а ей придется корпеть над книгами. Но потом спохватилась, робко посмотрела на воспитательницу и убрала руку.
- Мне не хватит и всей жизни, чтобы выразит свою благодарность. Я бы очень хотела, чтобы вы согласились позавтракать со мной.
Мели с надеждой посмотрела на лейтенанта. Она не особенно задумывалась, о том, что у этого человека могут свои обязанности. Это ровным счетом ничего не значило по сравнению с ужасом уроков. В конце концов, этот человек спас ей жизнь, она его должна была поблагодарить и уж с этим Альбина спорить не станет.

Увидев вошедшего лейтенанта, Альбина встала со стула и учтиво поклонилась.
- Как хорошо, что вы зашли, лейтенант. Мы ждали вас, особенно принцесса. Мелисса, усаживайся за стол, пожалуйста. Лейтенант с нами позавтракает. Вы ведь не откажетесь, я думаю?
Заняв Мелиссу, Альбина подошла к лейтенанту, чтобы сказать ему то, что предназначалось только для его ушей.
- Знаете, лейтенант. Прошу прощения, что вас оторвали от ваших обязанностей, коих у вас, я уверена, немало. Но Мелисса очень Вам благодарна, поэтому прошу, уделите ей минут десять и потом отправляйтесь по своим делам. Долго не задерживайтесь, так как принцесса еще не совсем здорова, да еще и занятия нужно продолжать. - говорила Альбина на ухо МакГраю, так, чтобы принцесса ничего не услышала. И потом продолжила, уже громко. - Садитесь за стол, лейтенант. Мы будем рады.
Альбина, жестом пригласив МакГрая, сама подошла к столу и села так, чтобы в любом случае оказаться между ними.

Анри пребывал в отличном настроении, во-первых наконец пришла посылка по дипломатической почте: настоящее алиготэ, да ещё и отличного года, письмо от дорогой тетушки, которая на двадцати страницах изливала любимому племяннику весь ужас невзгод что свалился на неё и жаловалась на всех подряд, де Пуатье всегда восхищался этой женщиной, не было такого расстояния через которое бы тетя Шарлота не смогла достать своих родственников, и как утешительный приз в посылке обнаружился сыр, настоящий феллюньерский сыр с благороднейшей плесенью и совершенно умопомрачительным запахом. Не долго думая, дипломат решил побаловать себя таким несказанным подарком, аромат, что заполонил комнату, говорил о том что тут кто умер и лежит не погребённым уже вторую неделю. Положив сыр на тарелку, Анри извлёк из-под него небольшой кожаный конвертик, раскрыв его он обнаружил в нём небольшой кусочек бумаги с оттиснутыми розой и лилией, развернув письмо, посол стал читать:

Дорогой Анри!
Хочу огорчить тебя, но те саженцы из Крехенштайна которые я тебе обещал, застряли где-то в пути по милости ильпачитского торгаша, но не волнуйся, я нашёл возможность осуществить доставку через Фрисландию и Бурменбург, так что думаю, они будут у меня уже через пару недель.

Искренне твой, Морис.

Немного подумав, посол встал, подошел к ящичку со свечами и достал одну из них, на первый взгляд свеча мало, чем отличалась от своих сестриц, если бы не блямба красного воска прилипшая к основанию. Де Пуатье взял лучину и зажёг свечу, как только пламя разгорелось и послышалось легкое потрескивание, он поднес письмо над пламенем и стал водить им как будто прогревая, через пару минут таких упражнений между строк стали появляться новые слова:

Анри!
К изложенному ранее хочу добавить, наш посол в Хибернии, сообщает что Карл, хочет заручиться помощью Дика, против нас и Медведя, помешай ему в Хеалдане, а мы сделаем всё возможное здесь. Второе, Патриарх совершил последнюю ошибку на своём посту! Третье, план Рокировка входит в заключительную фазу.

Береги себя, Морис!

Дочитав послание, посол поднёс бумажку к свече и как только она разгорелась, подошёл к камину и бросил её туда, дождавшись, когда она догорела, он поворошил в камине кочергой и потушил свечку.
«- Мда, время пока за нас, но Патриарх решил вмешаться в наш спор, и как-то воздействовал на Крехенштайн, да, Морис не зря всё-таки сидит в своём кресле, нашёл лазейку, правда придётся заплатить ещё и фрисам и да и князь Бурменбургский погреет руки, но это ничего. А вот иберам надо дать по рукам! И не только им… Надо пойти прогуляться, свежий воздух может оказаться полезным, но вначале сыр…»

А уже через полчаса посол бодро шёл в сторону королевской приёмной. На нём был бежевый таперт**, который был богато расшит и украшен по краям фестонами белого цвета, на плечах у графа был короткий, расшитый плащ, руки посла были унизаны перстнями, а на груди висела положенная ему серебренная графская цепь, всё это усугублялось исходившим от посла сильнейшем ароматом розовой воды.

* - сорт белого вина изготовляемого из сорта одноимённого винограда.

** - Таперт, род верхней одежды, туго стягивался на талии и имел складчатую или присборенную нижнюю часть. Он был длиннее жакета (до коленей), богато украшался по всем краям зубцами, фестонами. К поясу, воротнику, рукавам, плечевым и рукавным швам прикреплялись бубенчики. Разрез для головы мог быть как спереди, так и сзади.

Эван МакГрай
В покоях принцессы

- Доброе утро, лейтенант! Как я рада вас видеть! Я так вам обязана! - воскликнула принцесса, когда Эван перешагнул порог ее покоев.
- Это честь для меня служить Вам, Ваше Высочество, - учтиво отозвался лейтенант, чуть склонив голову.
- Эмм… - девочка замялась, не зная, что сказать. - Вы завтракали? Впрочем, неважно, у меня тут такие потрясающие пирожные, что вы их обязаны попробовать!
- Вы очень добры, миледи, но считаю своим долгом сказать, что я только что из столовой, где имел удовольствие вкушать блюда, сделанные поварами Его Величества, - Эван вновь слегка склонил голову. Гвардейцы могли позволить себе подобные поклоны, дабы не терять бдительности. Это правило ввел еще Ричард I. Что принцессе нужно от меня?, - пронеслась мысль в голове юноши, когда он перебирал произошедшие события. Тот случай, когда он вынес ее из горящего города, с окровавленным мечом в руке, жег память в первые три дня - до тех пор, пока граф Комьер не выбил эту "дурь" из головы лейтенанта.
- Это твой долг и твоя работа - спасать их каждый день, - сказал Аларик под мрачный кивок сэра Грегора.
- Мне не хватит и всей жизни, чтобы выразит свою благодарность. Я бы очень хотела, чтобы вы согласились позавтракать со мной, - принцесса с надеждой посмотрела на лейтенанта.
- Если таково желание Вашего Высочества, я, конечно, его приму, - не дав голосу предательски дрогнуть, ответил Эван. Он попросту терял здесь время, когда Аларик занят обсуждением планов и рассчитывает на него.
- Как хорошо, что вы зашли, лейтенант. Мы ждали вас, особенно принцесса, - проговорила находившаяся в комнате няня - если память не изменила МакГраю, ее звали Альбиной Суар. - Мелисса, усаживайся за стол, пожалуйста. Лейтенант с нами позавтракает. Вы ведь не откажетесь, я думаю?
Отвечать повторно на один и тот же вопрос Эван не стал. Лишь коротко кивнул. Женщина, удовлетворенная таким ответом, подошла к МакГраю ближе и тихо заговорила:
- Знаете, лейтенант. Прошу прощения, что вас оторвали от ваших обязанностей, коих у вас, я уверена, немало. - В точку. - Но Мелисса очень Вам благодарна, поэтому прошу, уделите ей минут десять и потом отправляйтесь по своим делам. Долго не задерживайтесь, так как принцесса еще не совсем здорова, да еще и занятия нужно продолжать.
Будто я здесь ночевать собрался, - со вздохом подумал МакГрай, кивая на слова женщины.
- Садитесь за стол, лейтенант. Мы будем рады, - пригласила его Альбина.
- Почту за честь, миледи. Ваше Высочество, - Эван дождался, пока проворная служанка помогла принцессе присесть, а затем - когда это же сделает Альбина. После чего лейтенант сел, держа спину прямо. Если и терять время - то с полной выкладкой, как на тренировках. В конце концов, за время своей службы, из головы Эвана вытряслись все те придворные манеры, которым учил его отец. Пора бы восстановить хотя бы часть из них.
- Спешу Вас заверить, Ваше Высочество, что никакой благодарности я не прошу. Это мой долг - защищать Вас так, как я это могу. Это мой долг, который я сам, добровольно, принял, - Эван искренне надеялся, что девочка - или правильнее сказать, уже девушка? - поймет, о чем он говорит.

Ричард Элленроф
В кабинете короля

- Ваше Величество, - в кабинет вошел сэр Колин и приложил кулак к груди.
- Да? - отозвался Ричард, открывая глаза и поворачивая голову на звук голоса. - В чем дело?
Кажется, он задремал, усевшись за свой стол. А ведь хотел прочесть пару докладов и...
- Сэр Фрай, что командует стражей возле Вашей приемной, передает, что видел направляющегося к ней фёлюньерского посла. Я подумал, что Вам это будет интересно, милорд.
- Интересно, что его видели живым или что он куда-то идет, судя по всему - встретиться со мной? - Ричард усмехнулся. - Честно говоря, Колин, я практически забыл о его существовании. Столько дел, столько ненужных, бесполезных дел, докладов, дум... что самое важное вылетело из головы. Я не выслушал ни одного посла толком... я...
Король в отчании довести свою мысль до конца махнул рукой.
- Пускай его встретит барон Штенберх, - распорядился юноша.
- Слушаюсь, Ваше Величество! - Колин вновь приложил кулак к груди и выскользнул в коридор.
- Теус... - пробормотал Ричард. - Как все сложно...

Совместно с десницей

Лилит Тампти и Эдмон Малихер

Когда раздался тихий стук в дверь, Малихер перебирал бумаги, лежащие на столе. От неожиданного стука он дернулся, резким движением сбросил все бумаги в ящик и захлопнул его. Ключ лязгнул в замке неожиданно громко.
- Да? - откинувшись в кресле, он принял вид немощного старика, утомленного заботами.
Лилит неторопливо вошла в комнату, бегло, но незаметно оглядевшись. Разумеется, самого пристального ее внимания был удостоин сам Малихер, сейчас представлявшийся утомленным стариком. Но Лилит отлично знала, насколько обманчивой бывает внешность!
- Приветствую вас, милорд, - девушка присела в изящном реверансе.
- А... Здравствуй, дитя мое... Чем я могу тебе помочь? - после каждой фразы десница переводил дыхание, якобы борясь с одышкой.
- Пришла засвидетельствовать вам свое почтение, милорд, - сладко протянула Лилит. - Ведь я столько времени в замке, но еще не имела чести лично видеть вас.
- Ну что же, проходи, присаживайся, - морщинистая рука указала на стоящий рядом стул с мягкой спинкой, обитой темной тканью. - Желаешь чего-нибудь выпить? Вина?
- Благодарю вас, - Лилит присела на предложенный стул. - Вино было бы замечательно.
Кряхтя, Малихер поднялся из кресла и медленно направился к столу, на котором стояли бокалы и запотевшая бутылка темного стекла. Наполнив бокалы, десница вернулся и предложил один Лилит.
- Как тебе замок? - спросил он, опускаясь в кресло. - Кого успела увидеть? С кем завести полезные связи?
Приняв бокал, Лилит благодарно кивнула и, отпив немного вина, взмахнула ресницами, принимая самый что ни на есть невинный вид.
- О, замок очень большой и красивый! Хотя здесь весьма легко потеряться, но мне он нравится. А его обитатели еще больше. Правда, пока что никаких особенных знакомств не было... может, вы посоветуете кого-нибудь?
И Лилит доверчиво посмотрела на Малихера как обычно смотрит ребенок на взрослого, который хочет сказать ему что-то очень важное.
Эдмон крепко задумался. Со стороны казалось, что он раздумывает над вопросом Лилит, однако мысли его приняли несколько иное направление.
"А девушка-то не столь проста, как хочет показаться! Это и хорошо, и плохо. А главное - это можно будет использовать. Вопрос в том - как?"
- Это очень сложный вопрос. Любое знакомство можно как недооценить, так и переоценить его значимость. Все зависит от твоих целей и ситуации в обществе. Главное знать, чего ты хочешь добиться, к чему стремиться...
- Да, наверное, вы правы. Знать, чего хочешь... а к чему стремитесь вы? - неожиданно спросила Лилит. Между тем выражение ее лица все также оставалось самым что ни на есть невинным.
- Ох, прошли те времена, когда я был пылким амбициозным юношей, к чему-то стремился, чего-то жаждал... Сейчас мне, как и всякому старику, хочется уюта, тишины и покоя...
"А девочка задает странные вопросы. Кто же прислал тебя на мою голову? Кого так интересует десница?" - размышлял Малихер, покачивая полупустым бокалом. Вино, перетекая с одной стенки на другую, поймав блик света, вспыхивало мелкими искрами.
- О, неужели роль десницы так спокойна? - улыбнулась Лилит.
Да, пожалуй, она заходит слишком далеко: много вопросов, очень! Стоит лучше следить за собой. Но просто Лилит ничуть не верила этому старику.
Бледная тень улыбки пробежала по лицу Эдмона.
- Ни в коем случае. Как можно говорить о спокойной роли, когда жизнь ежеминутно находится под угрозой - ты наверняка слышала о многочисленных покушениях на мою жизнь, - десница сделал глоток вина. - Просто не стоит воспринимать мои слова столь узко. Я действительно хочу тишины и покоя. Но, как помощник Его Величества, как человек, любящий свою страну, я хочу покоя не только для себя, но, в первую очередь, для Синерайса. Именно ради этой цели я прилагаю все усилия, ради нее рискую жизнью.
"Как пафосно!", подумала Лилит, но не только ничего не сказала вслух, но даже тень этих мыслей не отразилась на ее лице. Вместо этого она улыбнулась:
- Уверена, не вы один.
Поднявшись, девушка поставила пустой бокал на стол и почти незаметным жестом поправила юбку платья.
- Спасибо, что уделили мне время, но теперь простите меня, я, пожалуй, пойду.
- Что ты, какое там "спасибо"? Это я благодарен тебе за то, что навестила старика, скрасила одинокий вечер.
"Итак, уже уходите, леди? Что же такого Вам удалось выяснить? И главное, на кого вы все-таки работаете? На лордов? На соседей? На кого? Надо будет это высянить."
Лилит присела в реверансе и, изящно повернувшсь, вышла из комнаты.

Лошадь тихо трусила, отгоняя хвостом назойливых мух. Группа охранников впереди разгоняла толпу зевак, решивших посмотреть, что это за новая птица – мастер над людьми. Бенедикт одаривал чернь презрительной улыбкой и ехал дальше.
Город угнетал его. Детство, проведенное в глухом, затерянном среди лесов родовом имении Тампти, в окружении пропойцы-отца, тупиц-братьев и надоедливых сестренок, научило молодого Тампти ценить тишину и уединение. Навалившийся впоследствии, город, суета и люди стали настоящим ударом. Количество мелких душонок, озабоченных своими ничтожными проблемами, казалось бесконечным и невыносимым.
- Мэтр Тампти, - обратился один из телохранителей. – Один из этих хочет что-то вам сказать.
- Угу. Велите ему, пусть пока отправляется во дворец и ищет меня там.
- Да, мэтр.
- А теперь поторапливайтесь, не хочу из-за этих голодранцев опоздать к моему королю.

Да помнит, помнит барон де Фержен слово, которое дал покойному королю! Да, он обещал, что не прикажет ни убивать, ни калечить поганца Блямса! Но что прикажете делать, если наглый шут совсем обнаглел? Что, например, он вчера вытворял, запихав под рубаху на пузе подушку? Кого изображал, дрянь такая?..
— Поймайте горбатого стервеца, парни, — сказал барон слугам. — Убивать не надо, а поучить — поучите. Например, в выгребную яму скиньте, пусть побулькает. Он же шут... а это смешно? Смешно!