Король умер! Да здравствует король…-невольно прошептала внезапно побледневшими губами Шерилл, не сводя взволнованного взгляда с молодого короля. Он ее не видел, да и не мог увидеть. Тут дело было даже не в его увлеченности разговором с королевой-матерью и неких ему одному ведомых мыслях, мешающих ему вглядеться в лица окружающих, а в том, что человек из иного мира не способен видеть другого, пусть очень близко стоящего, человека.. Незримая стена отделяет королей и королев от их подданных. Им всю жизнь суждено нести это суровосладкое бремя величия. Способные одним мановением руки прекратить чье либо существование, они вечно остаются безвольными марионетками на нитях долга, тянущихся в руки к Вечному Судие. Невольные ответчики за судьбы тысяч людей. Всемогущие бессильные, полоской золотого металла и красным бархатом мантии навечно отделенные от этого мира.
Жалость? Королей не жалеют. Им служат и поклоняются, ими восхищаются и ненавидят, их боятся, отдают за них жизнь или предают, но не жалеют… Их ношу им суждено нести самим, потому что это ИХ ноша и только они способны ее вынести.. Она раздавит сострадающих и жалеющих.
Сердце отчаянно колотилось в груди, словно стремясь вырваться из груди. Неспешно, тихо, на два шага позади Их Величеств девушка вошла в зал. Пронзительный взгляд серых глаз по-прежнему был устремлен на Ричарда.

(под редакцией Father Monk)

В это время в предместье Хеалдана. Постоялый двор "У старого мельника".
В комнате сидели двое людей. Один невысокий, но грузный - если не сказать толстый, другой - худой, костлявый, не менее шести футов роста. Трудно было рассмотреть их лица. На глаза были надвинуты шляпы, фигуры были закутаны в плащи. Свет единственной свечи не рассеивал полумрак, а скорее мешал рассмотреть комнату из-за множества теней, отбрасываемых предметами.
- Я уже послал Его Величеству письмо с извинениями, что не смогу принять участие в этом пиршестве. Этого будет вполне достаточно. Чего еще хочет Высокий Лорд? У меня пока что есть дела поважнее.
- Что может быть важнее ужина во дворце со всеми лордами?
- Во-первых, все остальные лорды прибудут в столицу завтра утром. Во-вторых, лично меня никто не приглашал. А с этим мальчишкой, который вообразил себя королем, я смогу встретиться в любой момент, если захочу. И у меня есть множество способов донести до него все, что я думаю, и до других тоже.
Худой рассмеялся.
- Вы все еще надеетесь склонить этого мальчишку к послушанию? Мой батюшка считает, что хоть он долго был в изгнании, и его воспитывал захолустный барон, но кровь отца в нем еще может проявиться...
- В отличие от вас, дражайший, - съехидничал грузный мужчина. - Иногда вопросы о вашем происхождении напрашиваются сами собой. Я редко когда говорю все, что я думаю, но вам я могу сказать прямо - я буду последним идиотом, если доверю вам хоть одну тайну о своих замыслах. Ваше дело - доносить до Высокого Лорда о моих действиях. Вернее - об их результатах. Мне дают задание, так сказать ставят цель, - а моя задача - выполнить то, что мне поручено. И неважно, как я этого достигну. Если бы я действовал по-другому, в Синерайсе бы сейчас увлеченно резали друг друга за одного короля или другого, или чудом воскресшего короля Генриха. Кстати, что за дурацкий бунт был на днях в городе? Уж не твоя ли работа?
- Нет, - покачал головой худой парень. - Я бы и шагу не сделал без слова папеньки. Иначе он с меня шкуру спустит и мясо нарежет по кусочкам и скормит собакам. Однако это не дает тебе права обращаться со мной на "ты".
Грузный мужчина примирительно поднял руки:
- Прошу прощения, милорд, - ядовито извинился он. - Да, папаша Ваш умен, и осторожности у него хватает. Значит кто-то из наших братьев... Интересно, кто из них?
Худой пожал плечами.
- Мне это неизвестно. Почему вы об этом спрашиваете меня? -произнес худой с явным раздражением.
- Хорошо. Я вам верю. -посешно произнес толстяк примирительным тоном. - Но выяснить это стоит. Потому что нельзя, чтобы левая нога делала что-то, о чем не знает правая рука. Тем более в такое время. Подобная неострожность может сорвать некоторые наши планы...
- Боюсь, кое-какие последствия уже проявились. Еще три притона сражники накрыли вчера ночью в Предместье.
- Ну и черт с ними. -толстяк неопрtделенно махнул рукой. - Я не стану оплакивать этих пропойц и каторжников. Это отребье ещеможно будет нагрести сколько угодно, если еще понадобится поиграть мускулами. Все равно, все они слишком мелкие сошки, чобы знать что-то важное.
- Может вы и правы. Но это пока они не вышли на более крупную рыбу. Коннетабль.. Кстати что насчет коннетабля?.. Он явно слишком резво взялся за дело... А ведь его сразу предупредили, чтобы не лез не в свое дело, и очень вежливо. А он поступил с точностью до наоборот...
Грузный мужчина почесал подбородок:
- Думаете, он сможет до нас дотянуться? У него пока руки коротки. Насчет ума, мы его немного недооценили. И решительности ему тоже не занимать. Разве не прав я был - не стоило его тогда запугивать. Вот он и расвирепел. Старого вояку так просто не запугать. Они привыкли обуздывать свой страх. Тем более после такой войны как в Фелюньере. К тому же с рыцарем, даже с таким мелким как он, надо разговаривать уважительно...
-Подумаешь, рыцарь! - худой с негодованием топнул ногой. - Да таких рыцарей после войны развелось как собак нерезанных! Служака, которому покойный король когда-то пожаловал шпоры.
- Ну и что? - толстый издал смешок. - Если копнуть глубже, почти каждый дворянский род Синерайса может похвастаться подобным предком, которому в незапамиятные времена дали звание и замок где-нибудь в глуши. Он показал себя вполне достойным этого звания. Его беда одна - он слишком честный, и верит, что служить королю - его долг, причем кто носит корону - ему дела нет.
- Тем более, отец считает, что его надо убрать, и тогда может король назначит Корвина...
- Корвина? - толстый презрительно хохотнул. - Если у короля не помутился разум, то уж его-то он точно не назначит. А если бы назначил, то у Корвина сразу были бы связаны руки. Нет уж, пусть пока идет как есть. А этого коннетабля тоже есть на что поймать. Уже есть. Меня информировали, что он падок на молоденьких дамочек, попавших в беду. Слухи идут, якобы, уже одна такая появилась. Не знаю, насколько там все серьезно, но мои люди пытаются выяснить правдивость сих слухов.
- Как романтично... Но ведь он вроде был женат?
- Вот именно, что был. Я уже навел о нем справки. Его милая женушка продала дом и сбежала с каким-то купцом, пока он был на войне. Но церковь редко дает развод. Дмаже в таких случаях. Разве что по соизволению епископа. Хотя... Судя по тому, как часто он посещал кардинала... уже дважды или трижды... - толстяк отхлебнул вина из кружки и продолжил, - Не удивительно, что вашими людьми теперь интересуется братство Господне...
- Орден Искариот?
- Не знаю, но кажется, что так. Пока что они гребут по верхам... Так что старайтесь не попасть им в руки. Эти ребята умеют развязывать языки... Пусть Ваш отец, милорд, пока положится на мой нюх. Они пока не знают толком ничего определенного - да они уже знают, что есть заговор. Но когда их не было? И я сам первым сказал об этом кое-кому. И пока что инквизиторы и стражники гоняются за всякой мелочью, будучи твердо увереными, что сорвали наш план. Так не будем их разочаровывать. Знаете, милорд, в чем сила Змея? В том, что его никто не видит, и всем кажется, что его и нет вовсе. А он все делает чужими руками. Так же должны вести себя и мы, если хотим быть достойны его награды. И скажите этим самоуверенным дворянчикам, чтобы никакой самодеятельности. Я понимаю, они горят жаждой мести за прошлые обиды - но нужно терпение. Не так уж много времени прошло, когда над городскими воротами вешали отрубленные головы "изменников" из самых именитых родов. Ваш отец это кажется хорошо помнит, а вот вы, милорд... скажем так, явно берете на себя больше, чем нужно. Я уже устал повторять, что ваши необдуманные действия приведут вас на плаху. Это в лучшем случае...
- Я беру столько, сколько мне надо. -огрызнулся худой.- И не тебе меня учить...
Толстый устало вздохнул и примирительно развел руками.
- А что может быть хуже? - худой человек лениво откинулся на спинку кресла.
Толстый наклонился к нему.
- Ну... например если вас казнят как изменника, то Ваша семья сразу лишится всех земель, а ваших сестер отправят в монастырь. И кто тогда продолжит ваш славный род? Так что еще раз повторяю - без спешки, даже с лучшими намерениями. Или мы все делаем сообща, советуясь друг с другом, как сейчас... Или нашему сотрудничеству конец, и все мы сможем посмотреть, кто посмеется последним. Впрочем, я уже предусмотрел разные варианты, так что... Я в любом случае буду в выигрышном положении. План был проработан до мелочей, и пока что все идет как и должно было. Ни шагу вправо, ни шагу влево. Лучше живой и послушный нашей воле король - и, повторяю, законный король, чем никакого короля - и оставьте Вашу затею с "законным королем Эриком". Малейшее сомнение в законности монарха - и междоусобицу уже не остановить. А там и развал страны - вопрос времени. И кто будет торжествовать победу - наши враги, те кого мы должны были уничтожить.
- Да-да, - человек махнул рукой. - Я уже понял... Я не отдавал приказов про принца Эрика... Я не глуп.
Грузный мужчина подозрительно быстро кивнул:
- Я вам верю. Но учтите. Сделаете что-то не так - поднимите такую бурю, которая уничтожит всю страну. Наш главный враг - король Этьен. И мы должны сделать все, чтобы война с Фелюньеррой была продолжена. Кстати, посол Фелюньерры уже прибыл?
- Еще вчера. Но к королю его пока что вроде бы не звали. Хотя... король с утра проводил ряд закрытых встреч. И никто не знает, что там было, и с кем... А так... этот посол, если я правильно информирован, несколько раз слонялся по дворцу. В последний раз один конюх видел его с маленькой принцессой...
Толстяк злорадно хохотнул.
- Я знал, что старина Пуатье любит девочек. Но чтобы таких маленьких? Неужели у него настолько дела плохи?
Худой человек издал нервный смешок, оценив грубую шутку.
- Трудно сказать. Это пока все, что мы знаем...
- Хорошо, милорд. Думаю, пока что на этом закончим. Мое донесение Высокому Лорду - в этой бутылке, - он протянул собеседнику большую бутылку из-под мертийского бренди, запечатанную корковой пробкой. Внутри плескалась жидкость.
- Следующее время встречи пусть определит Ваш отец. Желаю здравствовать.
Оба откланялись, и худой поспешно покинул комнату. Толстый вернулся в кресло, и поворошил угли, разжигая огонь в камине.
Спустя некоторое время раздался приглушенный стук - три коротких удара, потом два длинных. Толстяк отодвинул щеколду, и впустил в комнату закутанного в плащ молодого человека в форме дворцовой стражи. По одежде молодого человека стекала вода, однако даже она позволяла разглядеть нашивки сержанта Внешнего Двора.
- Черти бы побрали этот проклятый дождь. Думал, меня смоет с лошади.
- Садись к огню, обсушись и погрейся. Что ты сказал начальству?
- Графа Комьера опять вернули на пост.
Толстяк издал болезненный стон.
- Ну что ж, будет сложнее, чем мы рассчитывали. Значит, мальчишка все-таки поверил ему на слово. Печально. Придумаем что-то еще.
- На завтра все готово, - добавил юноша.
- Это безусловно хорошая новость. Так что ты сказал начальству?
- А что я должен был сказать? Что пошел к девочкам в "Жемчужину Исса". Благо моя смена закончилась.
- Не думал, что у тебя такой дурной вкус, сынок. -укоряюще произнес толстяк.
- Зато хорошее алиби. У мамаши все схвачено.
- Хорошо. Принес что-нибудь из дворца?
Молодой человек вытянул кинжал из сапога и вытащил его из ножен- вокруг клинка был намотан пергамент. Толстяк развернул пергамент, и поднес его к огню. На пергаменте стали проступать неровные строчки, написанные корявыми буквами. Вернее, это были эвиандские руны.
- Прелестно, - пробубнил под нос толстяк. - Так вы выяснили, есть ли новая симпатия у нашего бравого вояки?
- Пока нет, - молодой человек покачал головой. - Что есть, конечно же выяснили. Но вот кто она... Она молода, и явно не служанка. Это всё, что мы смогли узнать...
Толстяк вздохнул, но промолчал, и юноша неуверенно протянул:
- Может все-таки попробовать прибрать к рукам госпожу Эйнхорн?
- Не думаю, что это хорошая идея. Ее можно запугать, но склонить к работе - навряд ли. Она вся в отца. Тут без вариантов. Этого мы, к сожалению, тоже не предусмотрели. Но все еще можно поправить. Главное терпение. Какие-то другие юные преркасные леди встречались с его величеством?
-Да говорят была одна... Такая красотка в алом платье... Блондинка... Просто зашибись... Говортя, она чуть было не налетела на короля... Но он никак на нее не отреагировал. Одним словом - мальчишка. Я б на его месте...
-Ты еще не скоро окажешься на его месте, если вообще когда нибудь окажешься. Надо бы тебе и в самом месте наведаться в то метсо, о котором ты сказал начальству. Чтоб не думал о всяких там заезжих красотках...
- Мне что-то еще передать, отец?
- Пока нет. Ступай к своим русалкам, они наверное тебя заждались. И постарайся, чтобы хотя бы одна от тебя сегодня понесла наследника...
- Бастарда?
- А почему бы и нет? -толстяк издал еще один смешок - Мы ведь род королевских бастардов. Вдруг род Элленрофов скоропостижно прервется? Надо продолжать свой род, сынок. Это - наша священная обязаность.
Оба засмеялись, радуясь этой двусмысленной шутке.
Толстяк горячо обнял юношу, и молодой человек, смеясь, поспешно вышел в коридор.
Толстяк запер дверь, и вернулся к камину. Свеча почти догорела. За окном вспыхнули сполохи от молний, и раздались отдаленные раскаты грома.Толстяк подбросил в огонь еще одно полено и снова уселся в кресло у камина, протянув ноги к огню.
- Не дай бог попадет в него молния - и все выплывет наружу...-пробормотал он себе под нос. - Нет уж. Хватит с нас Крехенских Фонарщиков. "Будьте безгрешны как голуби, и мудры как змеи". А Змей не жалует своей милостью дураков...

Но вот, наконец, торопливо вошли опоздавшие (среди которых можно было заметить и Виолетту Вран, и Анри де Пуатье) и расселись на своих местах. Едва они успели это сделать, как в зале тут же появились прислужники, в руках у которых находились кувшины, а на шеи были накинуты полотенца.
После того, как все гости вымыли руки, в зал внесли роскошного зажаренного оленя. Его уже разрезали на куски и обильно приправили горячим перцовым соусом. Практически сразу за оленем внесли и второе блюдо - жареного кабана под тем же соусом. Пока прислужники разносили блюда среди многочисленных гостей, другие уже обходили их, наливая в кубки вино.
Трапеза началась.
Одновременно с ней полились и неторопливые разговоры, а в углу зала заиграли музыканты, развлекая гостей. Чуть позже на столах появятся фрукты, а когда основные разговоры и трапеза будут закончены, гости смогут послушать и стихи.

На окраине Хеалдана

- Милорд? - человек приоткрыл дверь и впустил худого человека внутрь. По его плащу струились потоки воды, черные волосы слиплись и свесились на лоб, а светлые глаза впились в стража пронзительным взглядом.
- Все в порядке? - спросил он, и открывший дверь поспешно кивнул.
- Конечно, милорд. Никто не следил... да и кому? Ливень такой, что в землю скоро проваливаться будем!
- Да, наверное, - бросил человек, входя в комнату и снимая перчатки. Скудный свет, идущий от немногочисленных свечей и очага, бросал причудливые тени на стену. Они змеились, трепыхались и создавали образы сражающихся фигур.
- Все прошло удачно? - раздался тяжелый голос из кресла в тени, что стояло рядом с очагом. Голос пробирал до костей и заставил вошедшего поежиться, хотя он прекрасно знал, что собеседник младше и ниже по статусу...
- Смотря, что ты имеешь ввиду под словом "удачно", - отозвался он, подходя к столику и наливая воды в глиняную кружку. - Да, я встретился с этим жирным боровом, да, побеседовал, да, он как всегда...
- Заткнулся бы ты, - перебил, жестко и без предупреждения, человек из тени и чуть подался вперед, так что немногочисленный свет выхватил из мрака его лицо. Лицо демона. - Этот "жирный боров" умнее тебя также, как и твой отец.
- Как ты смеешь! - слабо зашипел худой, с громким стуком поставив кружку на стол. - Не забывайся, ты...
- Я? - растянул губы в улыбке человек. - Что "я"? Убью тебя?
Худой задохнулся от деланного возмущения и сделал шаг назад:
- Не убьешь, ибо... ибо...
- Твой отец найдет и четвертует меня, я знаю, - "демон" вернулся обратно в тень. - Это останавливает не только меня, поверь. Весь ты - это твой отец. И его ум.
- Яблоко от яблони... - начал было худой, но его перебил злой смешок. Страж у дверей как-то нервно оглянулся и выскользнул наружу, в дождь. - Ты еще пожалеешь об этом, Демон...
Смешок тут же оборвался, и худой не успел даже моргнуть, как сидевший вскочил и подлетел к своему собеседнику, вцепившись затянутой в черную перчатку рукой в горло говорившему.
- Не смей... - прошептал он.
- Хорошо-хорошо, успокойся, - быстро запричитал худой, дернув вцепившуюся в его горло руку. - Деннис, успокойся!..
Названный "демоном" человек отпустил худого и отступил на шаг назад. Его темное лицо, обрамленной тонкой черной бородкой и усами, его дьявольские глаза - все это создавало облик, который и послужил прозвищем. Худой закашлял, согнулся, пытаясь вдохнуть воздух.
- Будь поосторожнее со своими словами, - Деннис поправил перчатку на руке. - Что сказал Бастард?
Худой поднял взгляд, выпрямился, отпил из кружки:
- Ничего... ничего особенного... сказал, чтобы не мешали его планам. Сказал, что нужно найти тех, кто устроил этот глупый бунт...
- Я думал, это ты.
- Нет! - резко выкрикнул худой. - Это не я! Не держи меня за глупца, Деннис! Может, ты и снюхался с этим старым...
Демон обернулся, и худой тут же замолчал, будто проглотил язык.
- Этот старый? Ты имеешь ввиду своего отца? - Деннис изогнул бровь, и худой вновь попятился. - Или намекаешь на что-то иное?..
- Я не намекаю, - вызывающе поднял подбородок худой. - Коннор!
В комнату вошел страж, оставляя на полу мокрые следы:
- Да, милорд?
- Наш гость уходит.
Деннис изогнул бледные губы в презрительной улыбке:
- Что ж, хоть какие-то мозги еще есть в твоей голове, - он посмотрел на Коннора, и страж отступил чуть в сторону, пропуская Демона. - Еще увидимся.

Ричард Элленроф
Пиршественный зал

Ричард медленно обвел собравшихся взглядом, и, как обычно, не сумел сдержать своего юношеского порыва, зацепившись глазами за прекрасные, роскошные, причудливые, вызывающие наряды юных леди, смотрящих на него со всех сторон, призывно посылающих улыбки или просто накручивая локоны своих волос на кончик пальца. Юноша подавил вздох и желание открыть рот, лишь молча сглотнул, старательно не задерживая взгляд на ком-то одном. Точнее, одной. Девушка в сером платье, на которую он обратил внимание еще на балконе, по-прежнему с интересом смотрела ему в лицо, и Ричард опять-таки поспешно отвел взгляд. К нему приблизился толстый человечек, который, угодливо склонившись, с подобострастным выражением на жирной физиономии проговорил:
- Ваше Величество, Вы не должны начать есть, пока я не попробую Ваши блюда.
- Кто Вы? - поморщился Ричард, отрывая взгляд от присутствующих в зале.
- Э-э-э, Его Величество разве не помнит? Я - барон де Фержен. Ваш батюшка поручал мне пробовать все блюда, которые подавали ему на стол. Если вдруг блюдо несвежее или там его отравить кто-то вздумал... э-э… заведено так было при Вашем отце, Ваше Величество...
Барон испуганно оглядывал зал своими поросячьими глазками и склонился еще ниже.
- Если я похож на своего отца, - Ричард откинулся на спинку кресла и взглянул прямо в глаза барона, стальным, ледяным взором человека, не знающего об отказе, - это еще не значит, что все при дворе будет по-старому. Мой отец, быть может, и мирился с тем, что его еду вкушает другой человек. Но я – не Генрих. Разве что Вы сами, барон, решили подсыпать яду в мой бокал?..
Барон испуганно вздрогнул:
- Нет, Ваш-ш-ше Велич-чество, н-н-нет. Никак нет! Я верный слуга Ваш-шего В-величества, честное слово. Клянусь всеми святыми.. Как вы могли такое подумать? Я ваш верный и преданный слуга, Ваше Величество. Я каждый день рисковал жизнью ради жизни Вашего отца, Ваше Величество.
От волнения физиономия де Фержена покраснела и покрылась мелкими бисеринками пота, и вся его непомерная туша слегка дрожала. Зрелище было уморительное.
- Верный слуга? – Ричард неожиданно понизил голос, и глаза его сузились. – Ты смел сказать «верный слуга»? Где ты был, верный слуга, когда моего отца заманили в западню люди маркиза? Где ты был, когда граф Комьер удерживал знамя, а короля втаптывали в грязь конники Фёлюньерры? Где ты был, когда коршуны указали путь к моему брату?!
- Ваше Величество... я всего лишь скромный придворный. Мое дело маленькое - проверять работу на кухне и пробовать еду. Я никогда не отлучался из дворца, Ваше Величество, и Ваш августейший отец никогда не требовал от меня ничего подобного... если вам угодно, Ваше Величество...
- Для того чтобы проверять еду на кухне, у нас есть повара… - Ричард хотел было подняться со своего места, но Штенберх положил ему ладонь на плечо:
- Не надо, Ричард. Отпусти его.
Юноша бросил быстрый взгляд на барона, и махнул рукой:
- Ты свободен, придворный…
- Благодарю, покорнейше благодарю, милорд... - барон де Фержен низко раскланялся и поспешно удалился в самый дальний угол, чтобы спрятаться от еле сдерживаемого смеха, окружавший Матиаса со всех сторон. Такого унижения он видимо никогда не переживал. "Мальчишка совсем распоясался. Что он себе позволяет! Ничего, скоро ему устроят, " - только эти злорадные мысли и успокаивали барона, кипевшего от злости. Барон все еще тяжело дыша уселся рядом с какой-то прислугой. И весь обратился в слух - в углу очень хорошо было слышно то, о чем говорилось на краю стола. А у де Фержена был невероятно чуткий слух. Лучше, чем у большинства людей. Подслушивание и сплетни - это было искусство, которому он уделял все свое время.

(совместно со Skaldaspillir)

Блямс прошмыгнул в зал вместе с последними придворными и, когда все заняли свои места, растянулся посреди зала рядом с двумя борзыми собаками. Он лежал, опираясь на локти, дышал по-собачьи тяжело, высунув язык, и внимательно, как и его четвероногие соседи, глядел на гостей.
Но он забыл о своей "игре в собаку", когда король соизволил обратить внимание на барона де Фержена.
Блямс прекратил кривляться, сел на полу, опираясь на загривок одной из борзых, и с наслаждением, стараясь не упустить ни звука, просмаковал эту дивную сцену. Он знал, что не раз будет ее вспоминать -- слово за словом.
А когда барон плюхнулся на скамью и перешептивание придворных смолкло, Блямс монотонно и уныло (словно трагедийный актер, играющий призрака) возопил:
-- О времена! О нравы! Не ценят истинных рыцарей ножа и вилки! Не вознаграждают по заслугам тяжкие труды по перевариванию оленины и кабанятины! Унижают истинных мастеров пережевывания! Упразднили орден Неустанных Челюстей! Увы, увы! Куда катится мир?!
-- Заткнись, дурак! -- не удержался барон.
Блямс обернулся к нему и сочувственно проорал на весь зал:
-- Господин де Фержен, да не расстраивайтесь вы так! Госпожа баронесса обязательно что-нибудь для вас придумает, вот увидите! Двор еще не видел женщины, которая столь неусыпно пеклась бы об интересах мужа!

Люсинда развернула письмо и быстро его прочитала. Неужели господин Хаттилен мог подумать, что она обиделась? Обязательно надо будет к нему зайти... И заодно поблагодарить за проявленную заботу. Но пока она уже и так опаздывает.
- Спасибо, Клари. - поблагодарила Люси служанку, - убери письмо в шкатулку, пожалуйста, а я и так уже опаздываю... - пробормотала фрейлина и поспешила в общую залу.

На миг девушка замерла на пороге. Так много народу, слуги снуют туда-сюда с тяжёлыми подносами... Люсинда даже растерялась с непривычки, не зная, что ей делать и куда садиться. Наконец, она заметила Шерилл и, обрадовавшись той, как лучшей подруге, с робкой улыбкой заняла соседнее место.
- Здравствуйте, леди Лерлиннь. - чуть неловко поздоровалась девушка. - Приятного Вам аппетита...

Неожиданное обращение заставило Шерилл вздрогнуть и резко повернуть голову, оторвав взгляд от короля, в чье лицо она столь внимательно вглядываясь, будто бы силясь по форме носа или цвету глаз понять то, что было сокрыто внутри.
-Приятного аппетита?- деланно удивилась девушка, окинув Люсинду чуть насмешливым взглядом,- В подобных условиях, скажу по секрету, он вообще пропадает. Даже если Вам удастся проглотить хоть кусочек под этим пристальным вниманием сотен пар глаз, то он непременно станет комом в желудке, благодаря тем милым пожеланиям, которые направляют девичьи взгляды, хотя бы вскользь задевшие Вас. Так что не надейтесь здесь поесть… Зато танцевать будет легче, если кто пригласит и урчание желудка не заглушит музыку… Наслаждайтесь!- дружески улыбнулась леди Лерлиннь.

(совместно с Father Monk, Mayflower, Alaric)

Пиршественный зал

Августус, сидя на своем месте, со злорадной улыбкой проводил взглядом ушедшего на свое место барона де Фержена, затем взглянул на короля, и улыбка погасла, сделав лицо Норвича-младшего излишне вызывающим и дерзким. В глазах плескалась ничем не прикрытая зависть, которую Августус и не пытался скрыть. Рядом с ним сидел его припоздавший отец, трясущимися руками орудующий вилкой и ножом.
- Так... в какой же нужно держать руке этот нож? В левой? Или правой? В правой? Или все же в левой?.. Ой, как неудобно!.. - причитал своим дребезжащим голосом Огюст. Августус с неодобрением покосился на него и закатил глаза. Затем вырвал из рук графа нож и всучил его в правую руку.
- В правой, отец, - устало сообщил он, переводя взгляд на противоположный стол, где сидела Амальтея.
- Послушай, парень, - раздался голос рядом. Это говорил граф Аспен, запивающий особенно жирный кусок оленины вином. По правую руку от графа сидел Комьер, и Уоллес не преминул поморщиться, когда Аларик уселся на свое место. Чтобы не вступать с соседом в беседу, Аспену постоянно приходилось держать голову в полоборота. - Послушай, если ты будешь так явно таращиться на этих дамочек, то вон та, - он кивнул на Лилит, которая сидела между братом и Гертрудой Лерлиннь, - возьмет разделочный нож и отрежет то, что ты направил туда, помимо своих глаз.
Аспен громко рассмеялся. Августус невольно покраснел, скрыв смущение улыбкой, и уткнулся взглядом в тарелку.
- Я поражаюсь тому, как Вы говорите, граф, - юноша хмыкнул. - Мне кажется, или сегодня вечером Вы не будете ночевать один?
- Предлагаешь, чтобы я ночевал с тобой? Нет, ничего не подумай, просто бывают люди, которые боятся темноты или одиночества. Вот, один из них, - Аспен указал пальцем в сторону Аларика, затем, будто бы случайно ошибившись, перевел его на Лира Хаггарта.

Тот этого даже не заметил, одарив дам напротив белозубой улыбкой, украдкой взглянул на смеющегося Аспена и повернул голову к Комьеру:
- Граф, разве Вам можно тут сидеть? После того, как Вы совершили это ужасное покушение на герцога Малихера? - Лир приподнял брови и косо улыбнулся.
- Ну Вы же видите, милорд, что король не против? Вы полагаете, Его Величество может считать, что это не столь тяжкое прегрешение? - с улыбкой вопросом на вопрос ответил Аларик.
- Герцог Малихер, насколько мне известно, думает иначе. И считает, что его жизнь - самое ценное, что у него осталось, - невинно улыбнулся Лир. - А Вы так не считаете, милорд?
- Насколько я знаю, у герцога осталось еще очень много чего. Я бы даже сказал, что не заметил, чтобы он что-то терял. Впрочем, видимо, это лишь повышает ценность его жизни.
- Ах, как хорошо сказано! - прихлопнул в ладоши Хаггарт. Взгляд Рейнарда, сидящего рядом с Корвином и старающимся сделать их близость минимальной, метнулся в сторону юноши, но Лир будто бы не заметил этого. - Ценность жизни герцога измеряется лишь его умом, граф. Да, именно умом. Но Вы все равно не поймете!
И Хаггарт вновь мелодично засмеялся, заработав уже не только взляд Рейнарда.
- Куда уж нам, северянам. Мы люди простые, сначала рубим, ну или стреляем, - это по ситуации, - потом разбираемся, - усмехнулся Аларик.
- Хотел бы я полюбоваться, как Вы владеете мечом, граф, - усмехнулся Лир. - Говорят, поспорить с Вами может лишь граф Аспен... Да и не то, что поспорить - но и уложить Вас на лопатки, и, при особом желании, даже пощекотать Ваш выпирающий кадык! Граф Аспен, это правда?
Уоллес улыбнулся. Через несколько мгновений он грохнул кулаком по столу, громогласно сказав "Воистину правда!", что услышала добрая половина зала.


Неторопливо принявшись за еду, Лилит тем не менее внимательно смотрела на людей вокруг, правда, понять, кто есть кто для нее было достаточно сложно. Тем не менее, лицо леди Тампти выражало полное спокойствие, а на губах играла та самая улыбка, которая заставляла многих мужчин в этот вечер бросать в ее сторону восхищенные взгляды.
Проведя по этим обворожительным губам язычком, Лилит чуть наклонилась к Бенедикту:
- Братец, ты, как человек придворный, может, поведаешь сестренке, кто есть кто здесь сегодня?
Бенедикт с восхищением смотрел на сестру, на ее светло-молочную кожу, белокурые локоны, яркие глаза и восхитительные губы. Он опустил взгляд ниже и увидел несколько маленьких изумрудов, окаймляющих линию декольте. Он сглотнул.
- Ну, давай разберем этот гадюшник. Вон тот, в короне, с "пушистой" бородкой - правитель Синерайса и этих апартаментов. Молодящаяся бабка рядом с ним - то ли барон фон Штенберх, то ли его мать... Ой, как я могу так говорить! Она ведь моя кузина, если мне не изменяет память! А вот как раз по правую руку от короля - знатный оленевод севера, барон фон Штенберх. А дальше - уже герцоги, Рейнард и Корвин. Первый слишком благороден, чтобы замечать что-либо, кроме короны своего сюзерена.
Тампти помолчал, оглядывая зал.
- Милая сестра, а скоро ли нас ожидает твое венчание? А то мы, родственники, устали ждать! Если я не ошибаюсь, то вон тот молодой и красивый лорд, - Бенедикт указал на Августуса, уткнувшегося в тарелку, - и есть твой жених?..
Лилит прсоледила за взглядом Бенедикта, и ее бровь удивленно взметнулась вверх:
- Он уже здесь?..
- Хм... как видишь, - неуверенно ответил Бенедикт. - По-моему, он был здесь и сегодня утром. Да и вчера вечером... Неужели ты не рада его видеть, Лилит?
- Ну, конечно, рада! - мило улыбнулась Лилит. - Как же я могу быть не рада видеть своего любимого жениха!
"Особенно сейчас", добаивла она про себя. Бенедикт приподнял бровь. Он очень хорошо умел чувствовать эмоции людей. Так всегда бывает с теми, кто слишком много лжет, и оттого всегда знают, когда их обманывают.
- Неужели в твоем маленьком сердечке нашлось место для кого-либо еще? И этот "кто-то", как кукушонок, все сильнее и сильнее выталкивает старину Августуса? - вкрадчивым голосом поинтересовался Тампти.
Лилит холодно посмотрела на него:
- Кажется, ты лезешь не в свое дело, братец.
Глаза Бенедикта полыхнули недобрым огнем:
- Я - твой старший брат, сестренка. Отец просил присмотреть за тобой, особенно зная твой нрав, - его голос перешел на шепот. - Неужели ты думаешь, что никто не замечает как ты крутишь своими прелестями перед всеми мало-мальски значительными фигурами в нашем королевстве? Сестренка, мне очень стыдно, что ты ведешь себя, как куртизанка из высшего общества. Поверь мне, чтобы иметь власть необязательно широко раздвигать ноги...
Глаза Лилит вспыхнули, и она, ни слова не говоря, влепила Бенедикту пощечину. Бенедикт лишь усмехнулся и вернулся к своей баранине. Однако его щека ярко алела на фоне светлой кожи.


Чарльз Хайлайн, лорд-протектор Хеалдана, улыбнулся одному ему ведомым мыслям, лукаво взглянул на сидящих напротив дам и взглянул на сидящего по правую руку Болларда:
- Ох, я рад познакомиться с Вами, сэр Боллард, - глаза Лиса сверкнули, и он легко, грациозно заработал ножом. - Столько о Вас слышал - правды, неправды, нелепиц и слухов, что, не видев ни разу Вас, считал своим другом детства. А уж это знаменитое перемирие... - Хайлайн отправил маленький кусочек мяса в рот и быстро его прожевал. - Скажите, сэр Боллард, неужели это правда, что Вы пошли на соглашение с фёлюньерцами, чтобы спасти свою шкуру, и что маркиз Ливержэ - Ваш старый друг?..

- Лорд Лир, чтобы полюбоватся на мое владение мечом, Вам достаточно было бы побывать на Дирленском поле. В центре наших позиций. К сожалению, я Вас там не видел, как впрочем и прославленного мечника графа Аспена. Да и Вас, лорд Хайлайн, - Аларик слегка повысил голос, чтобы Чарльзу Хайлайну было его слышно, - я там тоже не заметил. Что странно, судя по тому, как уверенно Вы рассуждаете о сохранении шкур.
- Впрочем, - продолжил Аларик, - судя по тому, что я слышал о маркизе Ливержэ, быть его другом довольно почетно. Да и как собеседник он довольно приятен.

(совместно с Alaric)

Пиршественный зал

- Ох, граф, - Лир улыбнулся Аларику, взял в руку кубок, но не отпил, лишь полюбовался золотым узором, блестящим в свете факелов. - Я был в многочисленных мясорубках, но именно в той памятной всему Синерайсу битве мне не удалось стоять рядом с королем... Как Вы несомненно помните, мой отец... да что тут уже говорить...
Закончить юноша не успел, ибо его перебил Аспен, соизволивший повернуть голову в сторону Аларика:
- А-а-а, его сиятельство граф упомянул моё славное имя и даже не ошибся в произношении! - губы Уоллеса тронула презрительная ухмылка. - Я не заметил Вас, граф, в засаде Малихера, не заметил при Кастельгарде и в Круассанской резне. Вы, очевидно, будете до седины в волосах вспоминать единственный бой, где Вам довелось побывать. Что ж, мальчишеский азарт - он мне понятен. Лет десять назад я сам был такой, - и граф вновь расхохотался.
Сидящий чуть дальше Чарльз грустно улыбался при словах и Комьера, и Аспена.
- Увы, милорды, Вы меня превратно поняли. Я не обвиняю сэра Болларда в том, что он позволил себе маленькую слабость. Война - это страшное дело. Там где льются реки крови, практически не остаётся холодный и ясный разум, и все мы имеем право на ошибку. Увы, иногда и фатальную... - Хайлайн сделал маленький глоток, проследив взглядом за развернувшейся напротив семейной сценой. - Сам король Генрих, пусть земля будет ему пухом, приказал мне оставаться в столице, ведь Хеалдан - все мои земли. В отличие от бескрайних просторов севера, где высятся знаменитые ели Комьеров...
- Да, по поводу холодного и ясного разума, Вы правы, лорд Чарльз, - ответил Аларик, медленно разворачиваясь к Аспену. - Если бы кое у кого он присутствовал перед Кастельгардом, очень может быть, что не сэр Рауль подписывал бы перемирие, а король Генрих - окончательный мир. На наших условиях, - закончил Аларик с яростным взглядом в сторону Аспена и Корвина.
- Ох, простите, Вы что-то сказали, граф? - сделав вид, что пропустил мимо ушей последние слова Аларика, спросил Уоллес. - Или Вы забыли о коронных словах нашего лорда-протектора, что у каждого есть право на ошибку?.. Быть может, если бы Кастельгард и ныне возвышался на своем исконном месте, то никто бы и не подписывал мира, ибо подписывать стало бы некому... А так маркиз, вместо решительного удара, скакал по своим собственным лесам в попытке поймать герцога Корвина. Но, простите, откуда бы Вам, в то время лейтенанту Дункана Кирни, знать о подобных стратегических вещах?
- Любой лейтенант Дункана Кирни прекрасно разбирается, что воевать с мирным населением - трусливо. А если это мирное население земель, которое мы пытаемся захватить, то еще и недальновидно. Любой лейтенант Дункана Кирни прекрасно понимал бы, что сил, чтобы удержать Кастельгард, у нас вполне хватало, и маркиз Ливержэ мог потом биться головой в его ворота столько же, сколько и мы. Я уж не говорю о том, что если бы кое-кто воевал с маркизом Ливержэ, а не с мирными жителями, то войска упомянутого маркиза были бы существенно меньше.
- Но не любой лейтенант понимал, что времени вести осаду уже не было, и что каждый "мирный житель", о которых Вы тут поете, граф, во славу своей родины готов был... - начал было молодой Норвич, но Аспен, неуловимым жестом, заставил его замолчать.
- Ох, Вы так печетесь о населении, граф. Только, похоже, все больше о населении, нежили об обитателях дворца, защита которых, как мне помнится, - Ваша прямая обязанность. Осада Кастельгарда была слишком тяжелой и долгой, слишком разрушительной, чтобы потом, после захвата, мы успели бы его восстановить в должной мере... Вы там не были, граф. К чему Ваши голословные утверждения в рыцарской любви к народу?
- Я не был под Кастельгардом, где Вы настроили против нас всех, кто в противном случае, наверняка остался бы в стороне, а Вы не были на Дирленском поле, где нам пришлось расхлебывать Ваши ошибки.
- Господь мой Теус, - Аспен всплеснул руками. - Привязался же он к словам! Это единственное, граф, что Вы можете сейчас сделать - назвать наши действия ошибками, отводя таким образом от себя вину за то, что так глупо угодили в западню и позволили королю погибнуть. Настроили против себя, бла-бла-бла... Это война, милорд! На войне все настроены против нас. Вы хоть знаете вообще, что такое война?
- Граф Аспен! - этот голос заставил Уоллеса повернуть голову в сторону короля, однако говорил не сам монарх, а сидевший рядом герцог Рейнард. Однако последние слова Аспена по-прежнему висели в воздухе без ответа. Аларик выждал некоторое время и подал голос:
- Предлагаю Вам спросить о том, знаю ли я, что такое война у предыдущего герцога де Рианиля. Командующего передовым отрядом Феллюньеры при Бовэ. Ну или у маркиза Дюгари, который почему-то предпочел отступить в той битве, а после - подписать перемирие.
- Ох, только не говорите мне, что это благодаря Вам битва при Бовэ...
- Граф Аспен! - Рейнард повысил голос. - Предлагаю Вам напомнить присутствующим здесь лордам о Волчьем Загоне, когда Вы положили практически всех имеющихся в то время своих конников, попали в засаду и чудом выжили, обреча на гибель моего брата, герцога Эрика Рейнарда, оставшегося в лапах у приснопамятного маркиза Ливержэ. Вы, кажется, позабыли о своей, не побоюсь этого слова, "блестящей" операции?
Уоллес сощурил глаза, улыбнулся и отсалютовал кубком Вильяму:
- Ваше здоровье, герцог. Надеюсь, судьба будет более благосклонна к Вам, нежели к Вашим родственникам. И Вашим детям эта судьба будет улыбаться, я надеюсь... - Аспен пригубил вино, а Рейнард ответил графу ненавидящим взглядом.
Аларик слегка покачал головой, пытаясь дать понять Рейнарду, что не стоит так яростно реагировать на Аспена. После чего произнес:
- Что-то у нас как-то слишком... нервно. Блямс! Заканчивай отдыхать, а то тут благородные лорды что-то совсем невеселы. Да и леди тоже, - улыбнулся он в сторону Лилит Тампти.

-- Я-то? -- вытаращил глаза Блямс. С придурковатым видом обвел взглядом зал, пытаясь удостовериться, что обращаются именно к нему, а не к кому-нибудь другому.
Затем сокрушенно повернулся к Аларику.
-- Виноват, господин граф... заслушался, о чем эти вот борзые промеж собой болтают. О старых охотах, о том, кто когда виноват был, что дичь упустили... о костях, которые давным-давно разгрызены и сожраны...
Краем глаза он заметил, что сидящие рядом гости замолчали, прислушиваясь.
-- Глупые твари, правда? Кому они интересны, те старые охоты, кроме них самих? Это ведь только у них до сих пор на клыках вкус давней крови. И они до сих пор готовы меж собой грызться за свои воспоминания...
При последнем слове шут ловко и незаметно ущипнул мирно лежащих псов -- и тут же подался назад, одновременно толкнув собак друг на друга. Спросонья борзые не поняли, в чем дело, и с лаем набросились друг на друга, но их тут же растащили хохочущие слуги.

Лианна не считала торжественные обеды тратой времени и сил, они были прекрасной возможностью рассмотреть все действующие лица вместе, а не по отдельности. Сожалела она сейчас лишь о том, что не успела, да и не смогла бы удержать отпрыска от чрезмерного проявления чувств, так как как раз в тот момент, когда Ричард вознамерился устроить истерику, отвернулась, чтобы кивнуть придворным. Усевшись, ее величество знаком подозвала слугу.
- Передай господину барону де Фержену нашу благодарность за трогательную заботу о нашем вспыльчивом сыне, несмотря на его сопротивление.
"Иначе господин барон не устоит когда-нибудь перед искушением подсыпать что-нибудь этому молодому дураку". Но это уже было про себя. Лиана поднесла к губам кубок и сделал вид, что пьет.
- Ричард, в следующий раз фигляра изобрази при меньшем скоплении привдворных, - негромко произнесла королева, - а если не втерпеж - отправляйся на площадь и кривляйся перед толпой. Уверена, ты будешь иметь бешеный успех у твоего народа. Ваше здаровье, барон Штенберх!
Обычно королева обедала с большим аппетитом, да и сейчас он разыгрался после верховой прогулки, но сейчас требовалось чуть-чуть игры, поэтому Лианна с сожалением отказалась от мяса, зато воздала должное птице. Пила она мало (тоже против обычной привычки), так как тонкая бледная кожа быстро вспыхивала румянцем, а сейчас нужно было сохранять некоторую бледность. По возможности, разумеется. Из-под опущенных ресниц ее величество бросала короткие быстрые взгляды на присутствующих. Особенное внимание привлекла звонкая затрещина, которую молоденькая незнакомка отвесила своему соседу.
- Кто эта несдержанная особа? - полюбопытствовала королева, ни к кому в частности не обращаясь. - Обед только начался, рановато для кабацкой драки.
Следующий взгляд предназначался сыну.
- Ричард, весенний гон еще не начался, но если захочешь прислушаться к совету, выбери для него иной объект.

Барон де Фержен сдержано выслушал извинения , переданные слугой от королевы.
- Передайте ее Величеству, что извинения приняты. Единственная вина этого мальчишки, что он столь долго был вдали от двора и его воспитанию уделялось недостаточно времени. Но надеюсь, в скором времени ее величество научит его величество хорошим манерам.
Слуга побледнел.
- Мне так и передать, ваша светлость?
- Да , так и передай. И еще... Если ее Величество преподаст его величество несколько уроков хороших манер, то она может быть уверена, что в Его величеством будет все в порядке. Передайте Госпоже мой низкий поклон и заверение в глубочайшем уважении...
Слуга откланялся и удалился.

Барон окинул мутным взором зал, ища надоедливого шута. Что ж, пока его и в самом деле не прогнали с кухни, кое-что устроить ему пока по силам. Слишком уж его разозлили.
"Вы у меня попляшете. Два фигляра.." - пробормотал барон уже вслух.
- Простите, ваша светлость, вы кажется изъявили желание потанцевать ? - услышал он у себя над ухом голос Бьянки Спинетт.
- О да, миледи, сочту за честь - тут же расплылся в фальшивой улыбке барон. Эта молодящаяся немолодая дамочка конечно не весть какая партнерша, а язва такая, что и глядеть на нее не хочется, но если можно как-то досадить баронессе де Фержен, то тут все способы будут хороши. - Как только объявят танцы, я буду первым кавалером, пригласившим вас на танец.
Барон огляделся. Чуть поодаль, ближе к середине стола, баронесса Де Фержен увлеченно беседовала с каким-то франтом, немолодым, но еще нестарым, покачивая своими телесами, выпирающими из под роскошного шелкового платья.
"Старая вертихвостка" - с ненавистью подумал барон, искоса поглядывая на супругу. "Вот уж кого бы я в первую очередь отправил к предкам. Да только чего я этим добьюсь? Нет, надо ждать. Надоело мне ждать, пока у Лордов там все решится. И этот мальчишка еще... Генрих был горяч, а этот еще и не воспитан. Проклятая семейка... Нет уж, я эту выходку тебе не спущу, я еще с тобой поквитаюсь, но позже... Чуть попозже"...
- Что с вами, барон, вам нездоровится? - дребезжащий голос Бьянки снова вывел его из задумчивости, состояния столь ему не свойственного...
- Вы много говорите , барон. Вы увидели призрака?
- Да увидел... Кое что... не совсем приятное. А как там поживают ваши острова? Говорят, в этом году был хороший приплод у овец. У вас ведь много овец мертийской породы. Ввиду мора в Фелюньерре и бунта в Каледонии, у вас может быть неплохой доход.
- О да. - Бьянка снова оскалилась хищной улыбкой.- И я знаю куда я его потрачу.
Барон погладил графиню по дряблой руке. Он снова оглянулся на баронессу. Супруга даже не смотрела в его сторону. Что ж. тем лучше. а Бьянку у них кое -что имеется. Так что можно будет сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться.

Слуга был бледен, как полотно, чем немало позабавил Лианну. В еще больший восторг королева пришла от сообщения, которое несчастный лакей, запинаясь и глотая слова, передал ей на ухо, дурея то ли от непосредственной близости к двум королевским особам, то ли от запаха, исходящего от волос ее величества (Шерилл постаралась на славу!).
- Извинения? - Лианна дугой выгнула светлую бровь. - Разве кто-то просил у него извинения? Ричард, мы серьезно обеспокоены состоянием барона Фержена. Мы полагаем, что верный труд на кухне вашего отца и нашего супруга неважно сказался на его душевном спокойствии. Почему бы ему не отправиться проветрить голову... куда-нибудь в горы. Горный воздух пойдет ему на пользу несомненной.
Не дожидаясь ответа от сына, она улыбнулась слуге.
- Прошу вас передать господину барону, что маленькая эпидемия, чьи симптомы заключаются в стремлении отчитать кого-то, кто тебе не по зубам, быстро лечится. И совсем не обязательно на помосте посреди площади.
"Надо сказать Шерилл, чтобы подыскала пажа, желательно совсем молодого и очень амбициозного, из тех, кто понравится баронессе де Фержен..." Лианна отыскала взглядом барона и скривила губы. "Впрочем, баронесса клюнет сейчас на любого."
- Мне так и не ответили, кто та молодая особа, что любит распускать руки? - голос ее величества опять был легок и весел.

(совместно с SonGoku)

Пиршественный зал

- Это леди Лилит Тампти, Ваше Величество, - подал голос герцог Рейнард, откусывая кусок мяса и старательно его прожевывая. - Одна из последних дочерей барона Жорэса Тампти. Если мне совсем не изменяет память - невеста молодого Норвича, сидящего с той стороны стола.
Ричард, очнувшись от своих дум, поднял взгляд и ясными глазами оглядел гостей. Он молчал, не вступал в перебранки. Он слушал. Запоминал. И лишь сцепил пальцы рук, дабы они не ходили по столу в бездумных попытках ухватиться за что-либо. Однако последние слова матери вывели его из душевного равновесия.
- Я... - начал было он, но тут же замолк, старательно отводя взгляд от Лилит и Амальтеи. - Что ты сказала по поводу барона де Фержена?..
Лианна приподняла кубок, давая понять слуге, что тот скоро опустеет.
- Мне показалось, что барону полезно размять накопленный жирок на филейных частях, пока он не уподобился... - королева вовремя спохватилась, - дикому вепрю.
- Размять жирок? - глухо повторил Ричард, и поймал взглядом Матиаса. Лицо юноши помрачнело, будто на небо набежали тяжелые грозовые тучи.
- Ричард, держи себя в руках, - еле слышно прошептал барон фон Штенберх, пригубив вино.
- Что он сказал? - отмахнувшись от Людвига, вопросил король.
- Ричи, может быть, позовем Блямса? - предложила королева.
- Зачем? Я хочу просто узнать, что он передал через этого бледного слугу!..
Лианна вздохнула.
- Он всего лишь был немного невежлив, потому что вздумал, что может на тебя обижаться.
Некоторое время юноша потрясенно молчал. Барон фон Штенберх сделал вид, что увлекся созерцанием горошка на своей тарелке. Герцог Рейнард поперхнулся вином. Лишь Корвин или не услышал, или сделал вид, что не услышал, сохранив ледяное спокойствие.
- Он вздумал... - проговорил Ричард, вновь переводя взгляд на де Фержена. - Но...
- Люди - странные существа, Ричард, - усмехнулся Людвиг. - Они умеют обижаться на резкие слова. Такова уж их природа.
- Но я ведь его сюзерен, - как-то растерянно ответил король.
- Вот и веди себя как сюзерен, - отрезала Лианна. - А сюзерены не отчитывают слуг на пиру. Они этим занимаются после и без лишних свидетелей. Возьми еще немного паштета.
- Он... я... - Ричард сжал пальцы рук в кулак и уткнулся взглядом в кубок. Людвиг улыбнулся Лианне, всем своим видом выражая благодарность за своевременно сказанные слова.
- Сегодня необычайно нервно, не находите, Ваше Величество? - спросил барон у королевы. - Даже Блямс выдаёт глубоко философичные пассажи из жизни лордов...
В это же время граф Огюст Норвич оторвал свой взгляд от ножа и вилки и громко вопросил: "А что он сказал?", заставив Августуса устало вздохнуть.
- Блямс сегодня определенно не в настроении, - согласилась с бароном Лианна, переждала очередное "...что он сказал?" и сложила ладони рупором. - Блямс сегодня не в настроении!!!
И тут же сделала вид, что крайне удивлена, кто бы это мог крикнуть. Огюст закрутил головой по сторонам, но его сын что-то быстро начал говорить, заставив отца вернуться взглядом назад к еде.
- Идиллическая парочка, - изрек фон Штенберх, отрезая ножом очередной кусок мяса. - Отец изображает из себя дурачка, а сынок из кожи вон лезет, чтобы засветиться в высшем обществе. Чуть ли не в рот графу Аспену заглядывает, да на Комьера злобно очами сверкает. Эх, молодость...
Ее Величество кивнула в знак того, что услышала и запомнила.
- Мне только любопытно, - пробормотала она, - насколько он дурачка "изображает".

Дожидаясь ответа, Шерилл принялась осматривать присутствующих. Отдав должное пестрым нарядам дам, сидящих напротив, она перевела взгляд на счастливцев, имевших удовольствие сидеть ближе к королю. И каково же было удивление девушки, когда подле герцога Вильяма Рейнарда она увидела своего братца Томаса. Раздосадованная, она даже слегка стукнула кулачком по столу: ну, это же надо, сначала сестрица бесполезная, но активная заявилась, так теперь и этот бездельник тут. И мало того, что он имел наглость притащиться во дворец, так еще и место, бесстыдник, негрошовое занял. Сдвинув брови, фрейлина послала молодому Лерлинню испепеляющий взгляд. Так бы и оттаскала за уши несносного мальчишку, кабы не пир. Но ничего, Томас еще свое получит... И, отвернувшись от неприятного зрелища, Шерилл вновь мягко улыбнулась, приопустив голову.
Музыка, хоть и заглушаемая нестройными и порою излишне громкими людскими разговорами, очень нравилась молоденькой леди Лерлиннь… И так хотелось танцевать…

Бьянка нетерпеливо постукивала костяшками пальцев по столу.
- Ну же, барон. -сказала она недрольвным голосом. - Разве не видите, что дама скучает. И кажется кто-то обещал пригласить даму на танец...
- С превеликим удовольствием, мадам... - Фержен снова расплылся в угодливой улыбке.- Разрешите пригласить вас на танец, мадам.
- Я подумаю - сказала Бьянка.
Улыбка тут же исчезла с лица барона.
- Пожалуй, в этот раз я предпочту прирнять ваше предложение, барон.
Барон радостно вскочил, и поклонился, при этом задев одну из скамей, из-за чего кое-кто из гостей попроливал вино. Послышались недовольные возгласы.
Фержен сделал вид что этого не заметил. Галантно протянув локоть Бьянке, барон вывел ее на середину зала, и они принялись выделаывать замысловатые фигуры. В детстве барона Де Фержена, несмотря на его обжорство и любовь к сладкому все таки научили основным танцам. Так что любая непритязательна ядама не могла пожаловаться что он шаркает как медведь или того хуже наступает ей на ноги.
- Не принимайте близко к сердцу... Я имею в виду нашего монарха. Он сегодня не в духе и видимо еще не научился справляться со своим дурным настроением...-участливо произнесла полушепотом Бьянка
- Мне так не кажется... Кажется мальчишка решил что раз он на вершине власти то ему все позволено...- барон попрехнулся но было поздно. "Язык мой-враг мой..."
- Барон, вам следует соблюдать осторожность в речах... - сказала Бьянка. - На плаху вас не пошлют, все таки Ричард не таков как его дед - но вот в ссылку куда-нибудь в глушь вас могут отправить...
Барон споткнулся и побледнел.
- Я был счастлив, если бы так и случилось, мадам... Но моя жена. Она меня просто со свету сживет, если это случится.
- Я знаю что вы обязаны ей всем что имеете. А она этим пользуется. Разве вам приятна такая жизнь - быть под каблуком у супруги? Вы вед такой видный мужчина, барон...
Барон снова распдыдся в самодовльной усмешке.
- Вы явно достойны лучшей участи. Судьба к вам была несправделива...
- О да. Судьба не единожды обходилась со мной жестоко...
- А не хотели бы вы, барон, сам изменить свою судьбу? Но для этого нужно, чтобы вы сделали услугу...
Барон снова споткнулся. Вот это номер. Уж не пытается ли его завербовать эта стерва? Но для кого и для чего?
-Я полностью в вашем распоряжении , мадам. я ваш и средцем и душой...-поспешно пролепетал он.- Мадам. вы так очаровательны. что я готов на любые жертвы, дабы угодить вам...
- Ах не стоит - произнесла Бьянка, кокетливо закатив глазки... Впрочем, кое-для чего вы мне сгодитесь. Ведь вы еще мужчина, не так ли?
Барон опять споткнулся.
- Если я не ошиблась в вас.. Я вас буду ждать.. Ровно в полночь в своих покоях... Пройдете до библиотеки. Моя служанка будет вас ждать. А пока - не сердите вашу дражайшую супругу. -Бьянка лукаво усмехнулась, выделывая полседний пируэт и отошла от барона на два шага, церемонно сделав книксен.
- Ей явно не до меня...- ответил барон.
-И все таки, барон, соблюдайте приличия. Или хотя бы их видимость. А об остальном поговорим позже... Всего хорошего, барон.
Барон поклонился в овтет и вернулся к столу, с ужасом заметив. что кто-то пролил вино как раз на то место, где он только что сидел. Лицо барона опять побагровело от гнева.
-Кто это сделал?-проревел он, и услышал в ответ громовой хохот.
Он взял у одного из слуг полотенце и вытер сиденье. Псле этого тяжело грохнулся на скамью, после чего многие из сидевших на ней попадали на пол - некоторые из них скатились под стол. Хохот сразу стих - соседи по столу на миг остолбенели...

Пиршественный зал

Чарльз Хайлайн прищурился, глядя на коннетабля с доброжелательной улыбкой:
- Прошу Вас, сэр Боллард. Я всего лишь лорд-протектор, какой уж из меня рыцарь... Это мой брат Густав, что сейчас коротает дни при королевских казармах, рыцарь до кончиков волос, - Хайлайн плеснул себе вина в кубок, откинулся на спинку стула и понизил голос. - На Вашем месте, сэр Боллард, я бы не стал так кичиться своей преданностью королю. О да, все здесь присутствующие ему верны, каждый в своей степени и относительно своих желаний. А вот громкие заявления настраивают против Вас публику, сэр коннетабль. Держа язык за зубами, легче вычленить врагов Его Величества. Помните об этом.
Чарльз отпил из кубка.

Ричард Элленроф

Король слегка склонил голову, давая понять Верховному Стюарду, Гвидо Штруделю, что пора бы переходить к следующей части пира. Гвидо тут же выступил вперед, что-то крикнул музыкантам, и те тут же принялась играть с удвоенной силой, приглашая страждущих потанцевать выйти из-за столов и закружиться в вихре или степенно вышагивать в середине зала.
Барон де Фержен, удивив всех в округе, пригласил Бьянку Спиннет, бросившую на королю всезнающий взгляд, на танец. Подождав, пока он уберется на свою место, Ричард поднялся сам. Его глаза скользнули по дамам, сердце успело три раза замереть на месте, но холодный, ясный рассудок, неподвластный страстям, заставил юношу плотно сжать губы и двинуться в сторону Амальтеи. Кто-то явно буравил его спину, гадая, к кому же идет король, да и сам Ричард ощущал себя окунутым в белое марево страха, чувствуя, как ноги стараются остановиться или, на худой конец, задрожать.
Он достиг места леди Эйнхорн и протянул ей руку:
- Миледи позволит пригласить ее на танец? - спросил он молчавшую Амальтею.
Она - невеста его друга! Почему бы другу и не пригласить девушку на танец, выражая тем самым почтение его выбору?.. Эта мысль, словно осколок холодной скалы, качнулась в голове Ричарда и канула во тьму.

Она, услышав голос Ричарда, подняла на него взгляд. На танец?
Девушка улыбнувшись, кивнула в знак согласия и так же молча встала. На кого он смотрит? На ту девушку, которая только что отвесила звонкую пощечину? От кого он скрывает свои взгляды...Что он прячет в себе?
Амальти положила руку ему на плечо, опустив глаза.
Она должна ему сказать о том, что расторгла помолвку с Найджелом...Она обязана обрадовать его этой новостью!
Но что-то в его взгляде было не так. Молодой король был напряжен намного сильнее чем раньше. Что это так взволновало?
Взяв себя в руки, она наконец подняла на него глаза,и, ласково улыбнувшись, шопотом произнесла:
-Ричард...Я сегодня расторгнула помолвку с Найджелом. Я больше не его невеста...
Ее сердце было готово вырваться из груди, пожалуй, она никогда еще так не волновалась.Она не знала, как Ричард отрегарирует на нее столь необдуманный поступок..Но она больше не могла обманывать ни себя, ни Найджела. Ее судьба была в ее руках, и она не хотела терять ни секунды.
Сотни взглядов были направлены на короля и его пассию. Многие девушки хотели сейчас оказаться на ее месте...
Медового цвета волосы были распущены,голову украшала диадема, переливаясь драгоценными камнями. А в глазах горел огонь хищницы, которую загнали в угол...Она боялась сделать последний прыжок, который мог стоить ей всего...
А его взгляд то и дело останавливался на молодой, неизвестной ей красотке. Да кто она такая, черт возьми?!Девушка встряхнула головой,слегка нахмурившись.
-Милорд?

Лилит буквально буравила взглядом поднявшегося Ричарда. Его неуверенность не скрылась от внимательных фиалковых глаз. Но он пошел не к ней! Леди Тампти с ног до головы оглядела поднявшуюся девушку. Интересно, кто это? Девчонка миловидная, но ничего особенного. Симпатичная дурочка? Лилит казалось, что это так.
- Леди Амальтея Эйнхорн, невеста Найджела Мидлстайна, лучшего друга короля.
Этот шепот не скрылся от ушей леди Тампти. Так вот, кто ты, таинственная незнакомка! Теперь, зная имя, Лилит почувствовала себя гораздо увереннее.
- Как же так! Его Величество флиртует с невестой лучшего друга! - как бы невзначай негромко бросила Лилит.
Но она была уверена, что сидящие рядом ее услышали. Пусть говорят, пусть шепчутся... пусть ходят слухи! Сама же Лилит не спускала глаз с танцующей пары, и на ее губах играла обворожительная улыбка, адресованная только одному человеку на этом балу.

Когда Ричард поднялся со своего места, взгляд Шерилл, так же как и многих других девушек в этом зале, устремился на него, тая один единственный вопрос: Кто?
Когда же король подошел к леди Эйнхорн, молоденькая фрейлина улыбнулась так, как обычно улыбается игрок, ни на минуту не сомневавшийся в правильности своей ставки и закономерно выигравший. Девушка, сидевшая рядом, злобно прошептала что-то про ненасытных вертихвосток, которым одного жениха мало - подавай еще получше да повиднее. Глаза леди Лерлиннь блеснули, и она негромко, но отчетливо произнесла:
-Зря вы так говорите. Этот танец не более чем дань уважения невесте близкого друга. Да и знак поддержки: ведь, как говорят, молодой Мидлстайн серьезно ранен на пути к несколько отдаленному от столицы месту своей службы.
Сказано это было не слишком тихо, чтобы многие могли услышать, но и не излишне громко, чтобы никто не мог заподозрить фрейлину в нарочитости. Удостоверившись, что эти слова возымели должный эффект и окружающие, наверняка, сделали нужные ей выводы, Шерилл аккуратно поднялась со своего места и, ни на кого не глядя, несколько торопливыми шажками направилась к месту, где сидела королева. Слуга, стоявший позади Лианны удивленно посмотрел на подошедшую девушку, но Шерилл знаком показала ему отойти и встала позади кресла матери Ричарда.
-Еще вина, Ваше Величество?- мягко произнесла она, чуть склоняясь к своей госпоже.

- За короля, сэр Рауль, - вступил в разговор молчавший до той поры Корвин, подняв наполненный до краев кубок. Герцог сделал несколько мелких глотков и отставил вино в сторону, с интересом посмотрев на Ричарда и Амальтею.
- Король - будущее Синерайса. Я как раз хотел поговорить о будущем. Война закончилась и пора подвести ее печальный итог. Конечно, мне хотелось бы, чтобы этот ужин состоялся в честь великой победы над фелюньерцами, но, к сожалению, наши желания зачастую расходятся с нашими возможностями. Кто знает - может, такова воля Теуса? Так что нам следует принять положение вещей и продолжать жить. Особенно это тебя касается, Вильям.
Корвин вгрызся в сочную оленину. Норвич-младший ухмыльнулся:
- Лорды, свет Синерайса, жадно рвут зубами жареного оленя. Символично. А что вы там про будущее сказали, герцог Корвин?
Натаниэль сделал еще один глоток терпкого красного вина и повертел кубок в руках, задумчиво изучая декольте склонившейся к королеве-матери фрейлины.
- В будущем же я вижу еще одну войну. Вильям, что ты думаешь о Каледонии? А вы, граф Комьер? Как вы посоветуете поступить с бунтарями - они ведь по-вашему тоже мирное население?
- Уж не менее мирное, чем герцог Малихер, - подал голос Аспен.

-Приятного аппетита?- деланно удивилась Шерилл, окинув Люсинду чуть насмешливым взглядом,- В подобных условиях, скажу по секрету, он вообще пропадает. Даже если Вам удастся проглотить хоть кусочек под этим пристальным вниманием сотен пар глаз, то он непременно станет комом в желудке, благодаря тем милым пожеланиям, которые направляют девичьи взгляды, хотя бы вскользь задевшие Вас. Так что не надейтесь здесь поесть… Зато танцевать будет легче, если кто пригласит и урчание желудка не заглушит музыку… Наслаждайтесь!- дружески улыбнулась леди Лерлиннь.
Люсинда с удивлением слушала фрейлину и в то же самое время с отменным аппетитом уплетала еду. В ответ девушка только пожала плечами. Ей чужие взглядыв не мешали. Хотя, может, в этом виновато то, что у юной Лантогенет с утра и маковой росинки во рту не было?
Заиграла музыка, и все взгляды тут же устремились на Его Величество. Испугавшись, что она делает что-нибудь не так, Люси тоже подняла взгляд на короля, остановив руку на полдороги ко рту.
- Этот танец не более чем дань уважения невесте близкого друга. Да и знак поддержки: ведь, как говорят, молодой Мидлстайн серьезно ранен на пути к несколько отдаленному от столицы месту своей службы. - сказал Шерилл, и Люси обернулась к леди Лерлиннь.
- Серьёзно ранен? На него кто-то напал? - непонимающе переспросила Люси, но Шерилл уже ушла.

Нельзя сказать, что граф Комьер любил танцевать. Танцевать его в свое время, как и прочих оруженосцев, бывших при дворе, научили, но особого удовольствия ему это занятие не доставляло. Но сидеть в том окружении, в которое он попал, хотелось еще меньше.
Аларик обогнул стол и подошел к Люсинде:
- Разрешите Вас пригласить на танец, леди Лантогенет.

Мелисса откровенно скучала, сидя за столом. Нет, заподозрить её в этом не смог бы никто, кроме, пожалуй, няни. Она тщательно скрывала свои чувства.
Застольные беседы мало волновали принцессу. Происшествие между Ричардом и бароном несколько отвлекло Мелли от грусти, и она даже тайком порадовалась за брата, что тот избавился от этого толстого и противного человека, внушающего своим видом отвращение принцессе, но вскоре безразличие к происходящему вновь вернулось к ней.
Мелли чувствовала себя, как птица с подрезанными крыльями на этом вечере. Когда начались танцы она несколько оживилась, и чтобы хоть как-то поникнуться праздничной атмосферой стала наблюдать за танцующими. Выбор Ричарда обрадовал её (Мелли очень понравилась Амальтея), а когда со стороны фрейлин полетели ехидные комментарии на этот счёт, Мелисса едва сдержалась, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего в их адрес. Положение спасла Шерилл, которая к удивлению принцессы не стала говорить ничего плохого, а наоборот повернула ситуацию так, что это самое "плохое" сказать уже было бы и нельзя.
Мелисса сначала огорчилась, что её никто не приглашает на танец, но потом даже обрадовалась этому. Она совершенно не в настроении была танцевать.

- Разрешите Вас пригласить на танец, леди Лантогенет. - к Люсинде подошёл незнакомый симпатичный мужчина. Девушка кинула быстрый взгляд на Рауля, но тот был слишком увлечён разговором, чтобы обращать внимание на юную фрейлину. А Люси так хотелось танцевать! Правда, танцевать в таком обществе было немного страшно. Как-никак, её учили в провинции, вдруг в столице принято танцевать иначе? Или что будет, если она случайно отдавит кому-нибудь ногу! Или перепутает фигуры...
Молчание затягивалось, и Люси уже хотела ответить вежливом отказом, но с губ как-то само собой сорвалось:
- Это большая честь для меня, сэр.
Пугаясь собственной смелости, девушка сложила столовые приборы и вышла из-за стола.

(совместно с Last Unicorn)

Ричард Элленроф

Он совсем не волновался, когда думал о ней раньше. В первый раз, тогда, в его кабинете после Совета, это было совсем по другому... он чувствовал, как дрожат его колени, как горят уши, как бешено колотится сердце...

Девушка села за стол, осматривая просторную комнату.
- Как прошел Совет? Я смотрю, вы устали… - Амальтея увидела измученный взгляд короля.
- Совет? - горько усмехнулся Ричард, обходя стол и садясь напротив. - Я теперь понял, почему мой отец редко проделывал подобные вещи. Как жаль, что я... я должен это проделывать! Во благо Синерайса, я ведь практически ничего не знаю о том, что творилось в Хеалдане и за его пределами в последние пять лет. А здесь... так много всего...
Юноша скривился, словно ему было больно это вспоминать.
- Я устал, леди Эйнхорн. Устал от этого Совета. Поэтому мне жизненно необходимо ваше общество. Ваше... или Найджела. Но его я... не нашел.
Ложь далась достаточно легко, и Ричард поспешил отвести взгляд, чувствуя свою вину за сказанное.
- Найджела? - девушка резко вспомнила последние происшествия, связанные с ее женихом. - Ах да, Найджела... Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
- Хотите вина? - поспешно опомнился король, стараясь перевести тему.
- Вино? - девушка с любопытством посмотрела на короля. Ужин начинать с вина? – Конечно хочу!
- Ильпачитское белое, сухое, - продемонстрировал Ричард, извлекая бутылку с печатью княжества. - Пришлось изрядно потрясти повара, чтобы достать... Это, кхм, это была шутка. А чем вы любите... кхм... как вы любите проводить свободное время? - спросил юноша, открывая свою устрицу.
- Когда мы жили там, я очень любила ездить на охоту... бешеная скачка очень возбуждает, лай собак, крики людей… это действительно завораживает… Правда, потом очень усталая приходишь домой... - вино уже начало действовать, и у Амальтеи слегка развязался язык. - Мой отец, как я помню, разводил гончих собак… Знаете ли, у нас были лучше гончие в округе! Так вот и получилось, что моя страсть - это лошади и собаки... а Вы не устраиваете охоту?
- Я? - Ричард удивленно поднял глаза, затем улыбнулся. Похоже, что впервые за этот день, если не считать утра, улыбка вышла искренней. - К сожалению, пока нет. Понимаете, у меня не было на это времени...
Юноша замолчал, задумчиво покрутив бокал.
- Я считаю, что король не должен проводить свое время в роскоши и развлечениях, таких как охота и пиры, пока королевству угрожают проблемы. Возможно, отец не согласился бы со мной. Но это так.
- Так значит, вы любите охоту. А что вы скажете про обычную конную прогулку? Это не займет много времени, и не потребует особых затрат, как финансовых, так и физических.
- А конная прогулка – это заманчивое предложение, - девушка сделала еще глоток чудесного вина и поняла, что Найджел с его поездками вылетел у нее из головы... Что? Ах да, он же ее жених... И она должна, должна, как приличная невеста... Амальтея не отводила глаз от короля. Нет, лучше бы она не соглашалась на этот ужин! Какие поползут слухи - она и король! У девушки слегка закружилась голова, хотя она не слишком много пила вина... Она прислонила руку ко лбу – было немного жарко.
Юноша, взглянувший на Амальтею, встрепенулся:
- Вам нехорошо? - король недоверчиво поглядел на дверь кабинета.
- Нет, все в порядке, - отозвалась девушка.
- Простите, просто сегодня, как я уже говорил, умер... - юноша прикрыл глаза и помассировал виски. - Не стоит об этом. Слишком тяжело вспоминать...
Он залпом осушил кубок.
- Может, будет лучше, если вы подышите свежим воздухом? В стенах дворца воздух спертый, тяжелый от факелов и гобеленов. Здесь совсем нет ветра...
Ричард вновь смутился и перевел взгляд на свои руки, которые сцепил в замок:
- Я... я знаю одно место... кхм... башню. Я... я там жил до того, как... там можно взобраться наверх... и это недалеко отсюда... там потрясающий вид... да...

Господь Теус!.. Зачем он тогда это сделал? Зачем вообще пригласил ее на тот треклятый ужин, зачем повел на башню смотреть на звезды?! Зачем?!

- Боже, как тут неописуемо красиво! - сотни звезд мерцали над ними, а внизу спал город, не подозревая, что за ним наблюдают. Амальтея была просто в восторге - она даже и не ожидала, что вид с этой, казалось, совсем не примечательной башенки будет таким… таким… Девушка даже не знала, как выразить это словами… Даже когда у Мидлстайнов они забирались на крышу, звезды не были так близко...
Ричард, сложив руки на груди, прислонился к невысокой стене надстройки, в которой и находилась дверь, ведущая на площадку. Ветер трепал его волосы, а глаза, уже в который раз за этот день, возвращались и видели прошлое. Здесь, на этой площадке, даже Эдмон был, в тот самый первый раз, когда он рассказал о судьбе Ричи. А потом... потом здесь были Ричард и Эрик, и брат с упоением и огнем в глазах повествовал о своих амурных похождениях, рубил воображаемых драконов, а после чуть не свалился с края. И были длительные ночи одиночества, когда Ричард сидел прямо на полу площадки с закрытыми глазами, слушал тишину и думал. Он тогда очень много думал.
А сейчас он просто наблюдал за еще одной искрой жизни, которая радуется, которая что-то сотворила с рассудком короля, раз у него язык заплетается при разговоре с ней.
- Я рад, что вам понравилось, - проговорил юноша. - Осторожнее, не свалитесь вниз. Стражник на стене будет удивлен, если сверху что-то упадет...
- Вы часто тут проводите время? Я даже и не знала, что в замке есть такие места... – сказала девушка, прикрыв глаза и подставив ветру лицо.
- К сожалению, сейчас уже не так часто, - улыбнулся юноша. Почему-то здесь он почувствовал себя намного лучше. Здесь... и сейчас. - Точнее, с тех пор, как я уехал на турнир при Окскроссе, я больше не бывал в Хеалдане до того дня, когда меня нарекли королем...

А потом он сказал про турнир. Сам не понимая, как глубоко проваливается в прорубь...

- Турнир? А мне можно будет приехать посмотреть? - немного помолчав, она добавила: - Я буду болеть за Вас.
Ричард бросил на нее взгляд и вновь воззрился на город. Его город...
- Не буду Вас обманывать, я бы очень хотел, чтобы Вы присутствовали на турнире. При дворе не так много людей, которых я бы хотел видеть. А некоторые меня просто пугают... - он вновь передернул левым плечом, проверяя рану. А затем осторожно протянул руку и взял в нее руку девушки. - Мне вправду стало намного легче. Все королевские дела... выматывают больше изнутри, чем снаружи...
Его теплые руки. Она улыбнулась, заглядывая в глаза королю:
- Может, мы будем чаще встречаться, чтобы я вам поднимала настроение?
"Интересно, как люди сходят с ума? На что похожа страсть? Как отец встретил мать? Что он к ней испытывал? Доводилось ли ему проверять на прочность свою..." - мысль в голове Ричарда не закончилась, обрываясь при словах Амальтеи. Голос, словно кокон, обволакивал юношу, слова уже не имели какого-то значения, в ушах, казалось, шумел морской ветер, а перед глазами стоял только один человек. Что-то яростно колотилось не только у него в груди, но и в его сознании. Кажется, это было то, что он называл "здравым рассудком"? Или просто он о чем-то забыл, а теперь это "что-то" торопится напомнить о себе? Что будет, если он...
Ричард слегка приблизил свое лицо - непроизвольно, сам не замечая этого. Власть над его действиями захватило нечто древнее, но настолько сильное, что противиться было бессмысленно...
- Чаще? - вторил он ее словам. - Если то позволят мои дела...
Она улыбнулась, заметив блеск в его глазах. Тот блеск, который она видела у сотни мужчин, с которыми разговаривала... Но это было в других ситуациях, не таких, как сейчас… Она знала, какой восторг вызывает у людей противоположного пола, она всегда играла с ними, не открывая своего сердца. Да, она всегда была такой – холодной и неприступной. Но почему же сейчас она не такая? Почему?
Белое сухое еще не успело выветриться у девушки из головы, и она, почувствовав дыхание Ричарда вблизи, осторожно прикоснулась губами к его щеке. А потом резко сделала шаг назад, чтобы посмотреть на его реакцию.
Ричард часто наблюдал за работой кузнеца, особенно когда Кримсон - кузнец при дворе барона Штенберха - ковал первый в жизни Ричи меч. Этот меч хранился в комнате, что осталась за королем в резиденции барона. Наблюдая за опускающимся молотом, Ричи всегда будто бы сам чувствовал, как на раскаленную сталь опускается тяжелый инструмент. А потом долго не мог оторвать взгляда от красного металла. Наверное, не стоило вообще приходить сюда. Потому что на раскаленную щеку Ричарда опустился молот, и та часть мыслей, которая вроде как именовалась "здравым рассудком" окончательно погибла под давлением того, что шло не из головы, а от яростно трепыхающегося мешочка, разгоняющего кровь по всему телу юноши. Север делает человека железным и холодным, как лед. Но Ричард родился не на севере и слишком быстро растаял...
Он поднял руку другую руку и осторожно прикоснулся к щеке. А потом, не в силах больше противиться древнему, словно этот мир, чувству, мягко привлек Амальтею к себе и поцеловал. В голове взорвалась какофония звуков, будто бы ней собрались герольды всего королевства, затрубившие о военной тревоге...
Поцелуй обжег, но Ами этого ожидала. Она осторожно обняла его, а потом подняла на него глаза. Это была настоящая романтика – двое на самой высокой башне города при мерцании тысячи звезд. Девушка улыбнулась:
- Наверное, нам не нужно было сюда подниматься...

Он очнулся от своих мыслей, обжигавших изнутри, словно раскаленное пламя в горниле Кримсона, и взглянул на Амальтею:
- Что Вы сказали?
- Ричард... Я сегодня расторгнула помолвку с Найджелом. Я больше не его невеста...
Она замолчала, глядя в его глаза. А Ричард погиб. Сгорел в пламени, был пронзен вражеским клинком, попал под лошадь и свалился с башни, чувствуя, как ветер режет его лицо длинными холодными пальцами... Этого не могло быть, и это случилось. То, о чем он, ослепленный эмоциями, позабыл в бреду. И теперь, словно ушат холодной воды, эти слова вернули его на землю, на бренную землю грешников, где и сам король только что понял, что согрешил, жестоко согрешил против своего же собственного друга...
- Милорд?
Он в испуге посмотрел на нее, словно видел в первый раз. Взгляд Ричарда, до этого слегка уставший, был подобен взгляду человека, узревшего свою смерть. Казалось, что сами волосы на голове шевелятся от всепоглощающего ужаса.
- Нет... - вырвалось у него прежде, чем король успел осознать смысл слов. - Нет... нет, нет, нет!.. Амальтея, нет, ни в коем случае!..
Он хотел отстраниться, но вовремя вспомнил о взглядах, вернул своему лицу подобие нормального выражения и быстро зашептал:
- Нет, ни в коем случае! Скажи, скажи, что это неправда!.. Немедленно вернись к кардиналу и скажи, что это была шутка... Теус!.. - хрипло взмолился юноша, отошел от леди Эйнхорн и поклонился, показывая, что танец с ней закончен. А затем быстро направился к своему месту.

К счастью для барона де Фержена, все смотрели на короля, вышедшео танцевать с какой-то девицей в легком белом платье, а потому последнюю выходку барона никто не заметил. Ругаясь и отплевываясь, люди стали возвращаться на свои места. Барон демонстративно встал и направился к прямо противоположной стене зала, туда, где сидели музыканты.
Никто его не замечал. Неожиданно король прекратил танец, и направился к своему месту за столом. Это был шанс. Пятясь бочком, и опасливо оглядывая зал, барон де Фержен буквально вполз на кухню. Повара были заняты своим делом, и особого внимания на него никто не обратил.

От Лилит, конечно же, не укрылось, как поспешно Ричард закончил танец. Что же это, леди Эйнхорн чем-то не угодила? Тем лучше, тем лучше... в конце концов, есть кому утешить Ричарда! Леди Тампти бросила на короля долгий взгляд из-под полуопущенных ресниц и улыбнулась. Скорее бы закончился этот пир!
Словно отзываясь на мысли леди, пир плавно перешел к своей заключительной части, а именно - чтению стихов, как и обещалось.

Натаниэль проследил траекторию движения Комьера, негромко фыркнул под нос и обернулся к направо:
- Не очень-то вежлив нынче граф Аларик.
- Да, - ехидно хихикнул со своего места Огюст, - Ни во что не ценит старость!
Корвин кивнул, абсолютно серьезно подтвердив:
- Удивительно, как он смог занять свой пост, если вместо того, чтобыпобеседовать со старыми и мудрыми людьми, предпочитает выписывать ногами кренделя.
- У него кровь в голову бьет, когда он танцует. Помогает, как считает Комьер, думать, - хохотнул Аспен.
Герцог извлек из кармана трубку и принялся неспеша ее забивать.
- Впрочем, - изрек он, - Нет худа без добра. Теперь сэр Боллард может сесть поближе. Давайте, Рауль, не стесняйтесь, что нам кричать через весь стол. Садитесь, побеседуем о будущем.
- Точнее, о его темных перспективах, - ухмыльнулся Аспен. - Особенно, если учесть...
Граф взглянул на Болларда и не закончил фразы, предпочтя вновь улыбнуться и отпить из кубка.
- Я откланяюсь, господа. Хочу пригласить вон ту милую даму, - и Уоллес направился в сторону Шерилл, несмотря на то, что немногие танцевавшие уже усаживались на места.
Корвин выпустил несколько клубов ароматного дыма. Он намеревался продолжить беседу, несмотря на то, что какая-то девица уже готовилась читать стихи:
- Должен сказать, Рауль, я всегда уважал ваш взгляд на искусство войны. Конечно, я не во всем разделяю ваши позиции, но искра таланта в вас, бесспорно, есть. Я был бы рад оказать вам поддержку на Дирленском поле - так как вы оказали под Кастельгардом моим Кровавым Воронам. Увы, не сложилось. Так что вы говорили о Фелюньерре?

Виола Вран и в этот раз выделялась темным пятном среди блестящего, во всех отношениях, общества, хотя и сидела среди мелкопоместных дворянчиков с семьями и таких же придворных дам с неопределенным статусом. Однако её прозрачные, сияющие зелёным глаза своим лихорадочным блеском могли сейчас поспорить с бликами изумрудов и прочих побрякушек, увешивающих некоторых светских львиц. Этот блеск поэтесса до поры до времени притушила полуопущенными ресницами и изводившее её волнение мог заметить лишь очень тонкий наблюдатель, тем более что от обрывков салфетки, безжалостно порванной в клочья, она весьма ловко избавилась, высыпав их в отворот сапога какого-то зазевавшегося франта.
Несмотря на волнение, Виола всё-таки умудрилась поглотить несколько кусочков и попыталась запить их глотком вина, но взглянув мельком на шута, который послал ей великолепнейшую гримасу, едва не забрызгала платье дамы почтенного возраста, сидевшей справа. И тут, перекрывая равномерный гул сплетничающих аристократов, прозвучал голос объявляющий, что завершением трапезы послужит чтение стихов. Для Виолы эти слова прозвучали как удары поминального колокола, а небольшой свиток превратился в тонкую веревку, удерживающую от падения в пропасть. Веревкой, которую сплел Блямс.
Мысленно обратившись к своему святому покровителю (который в этот момент неожиданно приобрел черты всё того же королевского шута), Виола Вран встала, изящно развернула свиток, хотя помнила каждое слово, обежала взглядом незнакомые лица, в большинстве своем обращенные к ней, мелодично откашлялась... "Почему так потемнело в зале? Или это у меня в глазах?", мелькнула слегка паническая мысль.
- Ваше Величество, дамы и господа... Позвольте мне смиренно представить на Ваш суд моё скромное творение и да не судите по всей строгости, ибо моя Муза всё ещё не пришла в себя от тягостей дороги.
Голос звучал вполне уверенно, хотя немного глуховато... За столом кто-то фыркнул: "Ага, у неё музу укачало". Виола Вран улыбнулась вышитому гобелену на противоположной стене, приняла загадочное и вдохновенное выражение лица, которое подглядела когда-то у безумного дервиша с Желтой реки, и нараспев стала читать строки, начертанные ею на свитке под диктовку Блямса:

Милостью Господа Нуарриль благословен навек:
Миру дольнему подарил он могучий побег.
Превыше туч и сильнее гор -- деревом стал росток.
На юг и на север ветви простер, на запад и на восток.
Весь Синерайс листвою укрыт -- щедра могучая сень.
У корня на алом камне лежит царственный черный олень....
На западе дальнем, в Эргальском краю, где бьет о скалы прибой,
Где бури над чащами песни поют -- вырос побег другой.
Гордый ствол, что могучий князь, -- встал среди бурь бойцом!
На ложе янтарном гадюка свилась у корня черным кольцом.
Ветви деревьев друг друга нашли -- радуйся, Синерайс!
Листья, как пальцы, они сплели, и крона в гнездо свилась.
Два юных орла подросли в гнезде. Похожи -- перо к перу!
Достойны друг друга были везде -- хоть в битве, хоть на пиру.
Увы, небес суровый закон не нами определен --
Один из братьев в битве с врагом смертельной сталью сражен.
В молитве выплеснув боль свою, утешься, царственный род:
Пускай над телом псалмы поют -- душа вовек не умрет!
А тот, кого небеса хранят на радость своей стране --
Да будет Владыкой Высоких Палат до самых преклонных дней!
"Умножил он наш вековой почет!" -- воскликнет род Элленроф.
Добавят Ярнгольды: "В нем течет и наша гордая кровь!"

НРПГ: ода принадлежит перу Блямса.

После того, как затихли последние слова Виолы, зал на несколько секунд притих, а затем буквально взорвался аплодисментами. То ли всем пришлись по вкусу стихи, то ли отдавали дань вежливости. В любом случае, талант поэтессы был оценен и явился отличным завершением пира и вечера.

НРПГ: Написано вместе с МитРаной.

Когда стихли аплодисменты, наступила тишина -- и вдруг в этой тишине кто-то из гостей брякнул, не рассчитав силу голоса:
-- Ой, сейчас Блямс ее порвет...
И над столами пробежало легкое пофыркивание: все уже привыкли к тому, что злоязычный Блямс охотно расправляется с появившимися при дворе талантами -- поэтами, певцами, актерами...
Виола сначала вспыхнула, потом побледнела и загнанно сверкнула глазами на говорившего... А потом беспомощно посмотрела на Блямса... "Неужели ты это всё специально? Чтобы прилюдно поиздеваться?" -- казалось, говорили её глаза. Но в них не было мольбы. Там, в глубине зрачков, назревало только темное отчаяние.
А Блямс на миг растерялся. Только что он с удовольствием и затаенной гордостью внимал собственным строкам, которые красиво и выразительно читал чудесный женский голос. Нет, он не ревновал к прозвучавшим аплодисментам. Наоборот, ему казалось, что эта тайна связала их с Виолой Вран...
И вдруг ему напомнили, что он -- злой шут, который издевается над теми, кто пробует свои поэтические или музыкальные способности перед королем...
Нет, он и не думал "порвать" Виолу. Но и молчать, когда на него устремлены взгляды всего зала, шут не собирался. Надо же уважать свое ремесло!
И тут глаза Блямса сверкнули. Виола может говорить что угодно об "ученых собаках", но Герберт Вейр когда-то был отменным импровизатором. И сейчас Блямс чувствовал знакомое странное чувство -- будто ты можешь творить чудеса...
Обернувшись к поэтессе и не вставая с пола (так меньше бросалось в глаза его уродство), Блямс начал звучно и без шутовских ужимок:

Так это -- Муза?! То-то я гадаю:
Чеканный стих, слегка надменный тон...
Но что за прихоть странная такая --
На платье темное сменить хитон,

Забыть подружек пляшущую стаю,
Для Синерайса бросить Геликон,
Явиться в Хеалдан, красой блистая,
Чтоб воспевать могучий, древний трон...

Иной, возможно, усомнится в этом...
Но коль паяц, не будучи поэтом,
Средь шутовских прыжков и выкрутас

Под взглядом этих умных строгих глаз
Внезапно разражается сонетом,
То, значит, верно -- Муза среди нас!

Поместье Норфолка в Хеалдане
После скоротечного обсуждения предстоящего турнира, герцоги перешли к обсуждению непосредственно важных дел.
- Почему кардинал поддержал идею назначить молодого Мидлстайна мастером над монетой? - поинтресовался десница, начиная расправу над жареным мясом по-мертийски.
- Кардинал мне не докладывает, к сожалению, но могу предположить, что мотивом к этому послужило либо желание устранить Мидлстайна от двора, либо укрепить власть Ричарда, хотя бы над финансами королевства. Может быть в ближайшее время сменят и сударя казначея, хотя мне кажется он ведь итак всех устраивает?
- Лично меня фигура Джакоба Мейерса, этого старого хитрого еврата, вполне устраивает. Он не замечен ни в каких опасных связях, нет сильных группировок, способных оказать на него влияние. А на воровстве из казны он еще не попадался… Так что… сами понимаете! Менять его никто не собирается. – Малихер еще чуть-чуть подумал. – Ну, мне он не мешает. Пока.
Норфолк неопределенно кивнул, то ли соглашаясь с тем, что Мейерс действительно достаточно чист и компетентен, то ли с тем, что судьба казначея напрямую зависит от деснициного "Пока".
- А как вы думаете, герцог, может ли это быть связано с симпатиями Его Величества. Я имею в виду невесту Найджела, Амальтею Эйнхорн?
- Наш король еще мальчик, в жилах играет кровь, не удивлюсь, если есть и такая подоплека дела, - ухмыльнулся Генрих, отпивая вина из кубка.
- Ричард известен как стороник рыцарственых манер, - заговорил вдруг Эдуард. - Забавно будут смотреть такие поступки на фоне его же пристрастий к честности, особенно когда о них вдруг узнают в народе.
- В любом случае, лучше спросите об этом нашего сударя кардинала, он у нас уже давно при дворе занимает пост Мастера над сердечными делами.
Небольшая пауза заполнилась появлением лакеев со второй сменой блюд.
- Не получали вы писем с предложением на предстоящем Совете Лордов предъявить Его Величеству ультиматум.
- А такие письма имели место быть? Кто же если не секрет уже получил их? - проявил неподдельный интерес Норфолк.
- Спросите лучше, кто не получал их. Любая видная семья, когда-либо замеченная в несогласии с королем. Одним словом, почти все. Скажем так, я получал его. Но это была насмешка. Тот, кто ее отправил, отлично знает, что я думаю по этому поводу. Вы, наверное, теперь хотите спросить – так, кто же это… Даже допускаю мысль, что Вы подозревали меня. Но… спешу вас огорчить – это не я. Это другая сила, которая алчет того, чтобы власть Элленрофов пошатнулась и перешла в другие руки. В их руки…
- Тогда я первый подозреваемый, - вновь усмехнулся Генрих. - Я не получал таких писем, да еще и принадлежу к герцогской фамилии. Жаль, что за такую идею моя любимая жена скорее всего выбьет мне единственный глаз каким-нибудь подсвечником.
Молодой барон прыснул от смеха, но быстро взял себя в руки.
Малихер чуть прищурил глаза.
- Скажите честно, Генрих, Вы ничего не слышали о все более растущем недовольстве? Неужели для Вас такая новость, что половина помазанников божьих - графов и баронов выступает за рератификацию Хартии Лордов? И скажите правду, неужели вы не понимаете их желание?
- Конечно слышал, слышали уже все. Но Мерту откровенно наплевать на Хартию, с престолом Синерайса нас связывает целый ряд других договоров, и тут возникает некая двусмысленность, - Норфолк задумчиво замолчал, затем продолжил вновь. - Если Совет сумеет надавить на короля, то править в королевстве будет Совет, если не сможет, то править будет король. Все зависит от того, как лорды поведут себя на заседаниях.
Малихер улыбался. Слуга обошел стол, подливая всем вино в кубки.
- Завтра утром жду вас на Мастерском Совете. Вот, хочу поделиться с вами идеями. Мастером над законом останется старик Блаунт. Что-что, а закон он знает, и при необходимости примет правильное решение. Дальше, мастер над торговлей – старина Уоллес Аспен. Над землями – ставлю барона Штенберха. Это как дань уважения ему, что воспитывал будущего правителя. Чтобы ему не было скучно – над просвещением решено поставить Джона Твиггера. Вы – мастер над кораблями. Мастером над войной, ненавижу я это фелюньерское «коннетабль», станет мой друг Натан Корвин. А Боллард отправится верховным амбассадором… Что вы думаете?
- Вы, должно быть, смеетесь, милорд десница? Поставить над армией Корвина все равно, что подготовить ее вооруженное восстание. Солдаты и офицеры в особенности в королевских войсках испытывают столь высокую неприязнь к герцогу, что он серьезно рискует, попытавшись возглавить их. Наши вояки тоже умеют плести заговоры. хотя бы против ненавистных командиров.
- Вынужден согласиться с Эдуардом, Корвин весьма дельный командир и хороший стратег, но его методы вызывают жесткое неприятие у тех, кто весьма разборчив в понятиях воинской чести и морали. Признаюсь, я не столь щепетилен в этих вопросах, по этому не против такого расклада в будущем Совете Мастеров, но подумайте о судьбе герцога. Болларда поставили с той целью, чтобы успокоить военщину, назначение же Корвина приведет к новым шатаниям и брожениям в рядах. Кроме того, до меня дошел слух, что Его Величество уготовил герцогу немного другую роль, что-то связанное с Каледонией. Вы ничего такого не слышали?
- Скажу так, Боллард не справляется со своими обязанностями… А наши вояки… Согласитесь, в последнее время они сильно приборзели.
- Чертовски хорошо сказано, герцог! - расхохотался теперь и Норфолк-старший.
- Я много времени провел рядом с ними, и даже среди них, поэтому я считаю, их нужно подстегнуть. Никто не возразит, что Натаниэль – блестящий военный, выигравший огромное количество битв и сражений. Только благодаря его военному гению и решительности мы долго держались. Он – победитель, вы понимаете? А победителей не судят, они могут как угодно, любыми доступными средствами и методами. Потому что они делают это, чтобы победить и они побеждают! – Малихер отхлебнул вина, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина. – Но, я все же подумаю над вашим советом… Да.
- В принципе, ни что не машает Мастерскому Совету, с благословения короля, после приведения Корвина в Мастера над войной устроить нашим доблестным воителям хорошую чистку рядов, - с намеком протянул Норфолк.
В глубине поместья почти не было слышно как за стенами барабанит дождь, уже покинувший столицу, но задержавшийся в ее предместьях.
Герцог Норфолк озорно блеснул одним глазом.
- И насчет Мастера над торговлей, - начал он, - не стоит ли поставить на этот пост кого-то менее заметного, но имеющего лучшие связи в этой среде, например, среди купцов-евратов? – Генрих заметил, как Малихер брезгливо скривил губы - На эту роль прекрасно подойдет какой-нибудь не слишком знатный лорд с периферии, допустим, все тот же молодой Уотерс?
- Не думаю.
- Речной город - торговые ворота Синерайса, и эти ворота находятся в его прямом владении.
- Герцогство Малихер – основной запас угля и железа. Может, сделаем меня мастером над ресурсами? – хитро прищурился десница.
- С удовольствием поддержу вашу кандидатуру на эту должность, если вы обещаете мне похлопотать о месте, которое сейчас занимаете вы, - со смехом ответил Генрих.
- Уотерса, теперь уже не младшего, а главного, все равно придется привлечь к работам казначейства, монетного двора и Торговой гильдии, - продолжая разделывать рябчика, проговорил Эдуард. - Он слишком сильно погряз в этих делах еще при своем отце, отвергнуть его совсем будет ошибкой, особенно после назначения Мидлстайна на пост, который по всем признакам должен был перейти к баронету вместе с титулом его отца.
- Я буду думать. Много думать. Наверное, всю ночь... Если завтра приду с опухшими глазами и дурным настроением - знайте, я думал...
- Я хотел бы уточнить еще один вопрос, герцог. Что вы думаете по поводу эвиандцев? Кстати, именно Боллард притащил во дворец этого посла от клана Ворона. Странное совпадение, не правда ли?
- Эвиандцы… - Малихер замолчал и задвигал челюстью, как будто что-то пережевывая. – Насколько я разобрался в этом вопросе, к нам прибыли две делегации от них. Один явился к королю, другой к Болларду. К слову, сказать, сегодня я общался с лордом Тэтчером и он сообщил, что впервые слышит об этих эвиандцах. А он – Верховный амбассадор, повторяю, он, а не Рауль Боллард. Но это лирика, а проза… Пока я не разберусь в этой истории, пожалуй, воздержусь от возможно ошибочных обвинений. Но ваше мнение мне интересно!
- Мое мнение просто, - окликнулся Норфолк. - В союзники надо барть того, что сильнее, поскольку мы же не собираемся плыть в Эвианд помогать более слабому... Искренне надеюсь, что король будет действовать в этом вопросе как и вы, то есть сначал разберется во всех подробностях. А то не равен час, посадим на шею Синерайса еще и кучу оглоедов-пиратов, думающих лишь о наживе для себя родимых.
- Вот-вот! Ну что же, герцог, - Малихер побарабанил пальцами по своему наетому животику, - пора мне отправиться решать дела страны. Спокойной ночи, барон. Генрих, проводите меня...

Некоторое время Шерилл внимательно следила за королем и его партнершей, подмечая все малозаметные, но столь о многом говорящие детали, улавливаемые, а порой и просто угадываемые, только женским взглядом . Но вот Его Величество весьма порывисто изволил вернуться на свое место, и сердце девушки, внезапно оказавшейся подле владетеля страны и , по сути дела, властелина тысяч жизней и, что немаловажно, ее собственной, забилось с такой силой, что Шерилл была уверена в том, что оно вот-вот выскочит из груди. Но людям свойственно ко всему привыкать, потому фрейлина потихоньку успокоилась и принялась вновь внимательно осматривать залу, благо с нового места видно все было неоспоримо лучше. В одном конце зала молоденькая фрейлина принимала приглашение на танец от Аларика Комьера, потом Уоллес Аспен покинул свое место, направившись к королевским креслам. Шерилл улыбнулась графу, потупив взгляд, но, не спуская глаз с видного мужчины, разбившего не мало сердец. Тут заговорила Виола Вран. В других обстоятельствах девушка наверняка не отвлеклась от своего приятного занятия ради пустого рифмоплетства, как называла она любую поэзию, но тут она невольно заслушалась, внимательно глядя на поэтессу. Когда же зазвучали аплодисменты, статс-дама королевы матери замерла в ожидании рецензии Блямса, обещавшей быть как всегда безжалостной, с тем особым нетерпением посредственностей, жаждущих увидеть, как будет втоптан в грязь очевидный талант. Но у придворного шута сегодня не было намеренья тешить собравшийся здесь великосветский сброд видом очередной поломанной судьбы. Шерилл же, от разочарования не подумавшая, что говорит, приглушенно пробормотала:
-Нда, Блямс явно решил отдать свой колпак на сегодняшний вечер кому-то другому, тем самым передав привилегию быть смешным. А может быть Его горбатое шуткоплюйство нашел себе новую невесту, раз уж старая сбежала.
Слова сорвались с губ, и девушка в ужасе от сказанного прикусила язычок, благодаря Небо за то, что произнесла все это негромко, и моля о том, чтобы никто ничего не услышал или не разобрал.

Стихи Блямса были восприняты с некоторым удивлением: ну конечно, все ожидали от него совсем не этого! И все же вместе с некоторым гулом удивления послышались и негромкие одобрительнеы реплики. Все-таки стихи были действительно хороши, хотя и резко отличались от такой привычной насмешливой манеры шута.
Но отдав должное обильному пиршественному столу, вежливым собесденикам, прекрасной музыке и поэзии, гости начали медленно расходиться, а вечер плавно подходил к своему завершению.

На танец Мелиссу так никто и не пригласил. Принцесса чувствовала себя несколько уязвленной таким пренебрежением к её персоне, но посчитала за лучшее скрыть свою детскую обиду.
Мелли внимательно выслушала оду и вежливо похлопала. Ода не очень её понравилась, но надо было отдать дань уважения поэтессе. Блямс почему-то не стал критиковать выступившую чтицу, как обычно делал, а наоборот произнёс сонет, в котором, как показалось Мелиссе, поблагодарил поэтессу за её произведение.
"Страннно всё это..."
Вечер, наконец, завершился, и принцесса, как только это позволили приличия, покинула зал. Оставаться, чтобы поговорить с матерью или братом ей не хотелось. да и поздно уже было.
Внезапный шорох за её спиной в одном из полутёмных коридоров испугал Мелли, и она со страхом обернулась. Однако, увидев лишь своих охранников-телохранителей принцесса тут же успокоилась, и, ругая себя за глупые страхи, пошла в свою комнату.

Ричард Элленроф

Проведя пустым взглядом по Блямсу и по выступившей поэтессе, король как-то рассеянно, скорее заученным движением, нежели от восхищения, ударил пару раз в ладоши.
А затем его взгляд подернулся пленкой злости. Ричард сузил глаза, вперившись в Виолу, чуть подался вперед и ощутил твердую руку Штенберха, которая, словно протянутая палка утопающему, вернула юношу на землю, заставив захлопнуть рот. Зато рядом с девушкой, которая стояла подле королевы, барона уже не было:
- Нда, Блямс явно решил отдать свой колпак на сегодняшний вечер кому-то другому, тем самым передав привилегию быть смешным. А может быть Его горбатое шуткоплюйство нашел себе новую невесту, раз уж старая сбежала...
Девушка слегка побледнела, быстро огляделась по сторонам, стараясь скрыть свои приглушенные слова. Ричард не стал оборачиваться и смотреть на нее. Он даже подыграл и сделал вид, что ничего не услышал. Однако внимательнее оглядел шута и Виолу Вран, внимательно вслушался в хвалебный стих Блямса.
- Спасибо, Людвиг, - прошептал король, поднимаясь со своего места.
- Дамы и господа! Благодарю вас всех за разделенную со мной трапезу! - громко сказал Ричард.
Затем спустился с помоста и направился к выходу. Позади пристроились гвардейцы, держась чуть поодаль. Со стороны полетели заверения в преданности, благодарности и прочие изощренные комплименты Его Величеству, однако Ричард их уже не слушал. Страшно хотелось пить. Причем пить до такой степени, чтобы на утро ломило кости...

Пиршественный зал

Уоллес, чуть улыбнувшись и почтительно склонив голову перед уходящим королем, взглянул на Шерилл, остановившись чуть поодаль от королевских кресел. Приблизиться к фрейлине, когда она стояла рядом с королевой, Аспен не посмел, однако выражение его лица ясно давало понять, что он не прочь... поговорить со статс-дамой. Граф всегда начинал с разговоров.

Томас Лерлиннь не отличался такой же выдержкой, что и Аспен, а потому, как только гости стали расходиться, подскочил к сестре:
- Удобно устроилась, - сказал он, улыбнувшись Шерилл какой-то ехидной улыбкой. От его уравновешенности и тихого характера, которым он так отличался в родовом поместье, осталась лишь память. Высший свет явно вскружил Томасу голову. - Практически рядом с королем, чуть дырку в его голове не просверлила...
- Томас! - позвал оруженосца герцог Рейнард. Глаза юноши холодно блеснули, и Шерилл тут же смекнула, что ему не шибко нравится подчиняться. Однако Лерлиннь быстро совладал с собой, вновь улыбнулся сестре и двинулся обратно к Вильяму.

Августус проводил внимательным взглядом Амальтею, и глаза Норвича-младшего опасно сузились, когда в поле его зрения оказался король.

Найджел Мидлстайн
Речной город. Поздний вечер

Найджел пребывал в состоянии расслабленности и, можно было бы даже сказать блаженства, если бы не ноющая боль в простреленной руке. Вкусный ужин, приготовленный умелыми руками дочери доктора Жанны, сам доктор Пирелли - умный и тонкий человек, тепло, сочащееся из потрескивающего камина и бокал с подогретым вином, ласкающий ладони... Молодой Мидлстайн, несмотря на свои загульные наклонности и порой совсем уж неуемную натуру, умел ценить хорошие моменты в своей жизни - такие как сейчас.
Он сидел в комнате на втором этаже, любезно предоставленной доктором своему незванному гостю и пациенту. Плавное покачивание кресла убаюкивало, темнеющий горизонт медленно двигался вверх-вниз и лишь нескончаемая облачная река катила свои "воды" навстречу случайному наблюдателю. Хорошо здесь, на Приморской улице, - думалось Найджелу, - свежий воздух, нескончаемый бег облаков по хмурому небу - Найджел пригубил кубок с вином и блаженно улыбнулся. Мысли его непроизвольно тянулись к теплому и родному, оставленному, казалось бы, далеко позади, где-то в детстве, укрытого сверху целой кучей лет - к ощущению "Дома"... Дома, где тепло и уютно, где любят и всегда тебе рады. Мысли потихоньку скатывались в сонную пропасть, прыгали и менялись на ходу: Жанна, такая милая девушка, и как раз таки... Амальтея... с самого детства... чей же это был выбор?... Ричард. Да, это Ричард... детство... И никаких фрейлин. Фрейлина... Что говорила та фрейлина?... Амальтея и Ричард, Ричард и Амальтея...
Эти два имени упорно кружились и ускользали, не останавливаясь и не давая додумать... додумать что-то важное. Отчаявшись распутать клубок мыслей и образов Найджел, сонно (и справедливо) решив, что утро вечера мудренее и, не утруждая себя перемещением своего бренного тела на кровать, уже было совершенно соскользнул в пучину сна, как раздался тихий, с претензей на неуверенность, стук в дверь.

Продолжение следует...

Альбина встретила принцессу на выходе из залы. Она вышла чуть раньше ее, чтобы отдать все нужные указания для отдыха принцессы от надушенного бала. Сейчас же она стояла недалеко от дверей залы с парой слуг, и негромко обсуждала с ними служебные дела, совершенно никак не относящиеся к балам и высокосветским беседам. Для некоторых слуг зачастую это являлось лишь частью жизни другого "мира", их данностью, и ровным счетом ничего не значило. Разумеется, были и более сведущие и заинтересованные в этом люди из прислуги, но по крайней мере мадам Суар к таким не относилась, как и многие ее приятельницы.
Наконец из дверей вышла принцесса в сопровождении своей охраны. Нельзя было сказать, что она находилась в приподнятом настроении, даже вообще сложно было сказать, что сейчас на душе у принцессы. Такие моменты больше всего пугали Альбину, особенно в последнее время. А ну как какая-нибудь из этих напыщенных куриц сказала ей что-нибудь колкое, и бедная девочка теперь переживает? Няня принцессы торопливо распрощалась со своими собеседниками и поспешила к принцессе и до ближайшего поворота спокойно шла за юной девушкой, как и предписывалось правилами. Наконец, когда вокруг почти никго не было из выскокопоставленных гостей, Альбина нагнала Мелиссу и тронула ее за плечо.
- Ну как поживаешь, девочка моя? Как прошел твой бал? - и лицо ее озарила легкая, заботливая и вместе с тем ободряющая улыбка.

Лилит Тампти

Задерживаться на пиру у Лилит не было никакого желания. А потому она проводила вышедшего короля невозмутимым скучающим взглядом (за которым вряд ли кто-то из присутствующих смог бы разглядеть интерес) и, еще некоторое время посидев, тоже поднялась. Расправив плечи и выпрямив спину, девушка, даже не посмотрев на брата, степенно и неторопливо направилась прочь из зала.
Не смотря на то, что ей хотелось идти как можно быстрее, она себе подобного не позволила. А потому со стороны леди Тампти казалась скучающей аристократкой, которая устала от этого пира и решила удалиться к себе в покои. Тем более, что уже и сам пир заканчивался.
Правда, Лилит направилась отнюдь не в свою комнату. Вместо этого она уверенно шагала вперед, остановившись только перед массивной дверью, которая, как она знала, ведет в королевские покои.
- Его Величество у себя? - спокойно поинтересовалась Лилит у застывшей у двери охраны. - Я бы хотела немедленно поговорить с ним. Передайте, что это чрезвычайно важно и срочно.

Шут ускользнул с пира, как только гости начали расходиться. Этой ночью ему предстояла важная и опасная встреча -- Блямс надеялся, что последняя. Его будущий собеседник -- не из тех людей, с кем приятно поддерживать знакомство.
Тянуть незачем, ночь не бесконечная. Вот только зайти в свою комнату, взять плащ...
А ноги сами свернули в тупичок, который заканчивается балкончиком. Тем самым балкончиком, где несколько часов назад Блямс и Виола совместно творили оду...
Очнувшись от задумчивости, Блямс тихо, невесело засмеялся и сел на перила.
Вот тут, напротив недавно сидела славная, милая девушка. И они вместе писали стихи. Вдвоем. Эта умница предлагала красивые образы, а Блямс прикидывал, как уложить их в прокрустово ложе размера...
Эти минуты приятно будет вспомнить. И не раз.
Конечно, вряд ли им удастся поговорить. Она уедет вместе с герцогом Корвином и Паулой... а если и останется -- не захочет, наверное, и лишнего взгляда бросить в сторону дворцового шута!
И все же у них есть общая тайна, это грустно и приятно...
Нахохлившись, как воробей на жердочке, Блямс глядел на струи дождя -- и не думал о том, что по этому дождю сейчас предстоит тащиться в город. Он думал о том, что жизнь его сера и безотрадна, как этот одинокий дождливый вечер...

Трик-так, трик-так- стучали острые ноготки по креслу королевы., выдавая скуку и томление молоденькой фрейлины. Ножки в узких бальных туфлях уже нестерпимо ныли, толи от долгого стояния в неудобной позе, толи недвусмысленно намекая на желание их обладательницы пройтись хоть в нескольких танцевальных движениях. Ох, как же сожалела Шерилл о том, что встала здесь. Королеве она была не нужна, ничего интересного не узнала, чуть не погубила свою бронзоволосую голову, король ушел.. Одно отрадно - братцу досадила. Его раздосадованная физиономия долго еще будет ей утешением. Так и хотелось показать этому вредному мальчишке язык, но подобные ребяческие выходки не достойны благородной леди и статс-дамы королевы матери. Невдалеке стоял граф Уоллес Аспен, бросавший на леди Лерлиннь недвусмысленные взгляда, сведшие с ума не одну рыженькую фрейлину.
-Почему нет, - процокали ноготки.- Вечер еще впереди…
Шерилл улыбнулась графу, а пристальный взгляд серых глаз выражал истинно библейскую фразу:
-Блажен кто верует.

Виолу не обманули аплодисменты, она прекрасно знала цену "благодушия стаи луговых собачек". Выступление же Блямса, особенно после последовавшего за ним шквала насмешек и колких замечаний, заставило Виолу порадоваться, что она не ошиблась, с первой встречи почувствовав к нему какое-то безотчетное доверие и симпатию.
Поэтессе захотелось поблагодарить и поддержать шута, тем более, что она видела, какое недовольство вызвала его рецензия на прочитанную оду (Виола улыбнулась, вспомнив, с каким пренебрежением Блямс отзывался о собственном детище, называя его патриотической вопилкой, но уверяя её, что при дворе только такое и "кушают"). Однако сразу же подойти к шуту не получилось - пришлось выслушивать слюнявые восторги герцогини. А когда Виола освободилась от внимания Паулы, шута в зале уже не было.

Поэтесса незаметно выскользнула из трапезной и наугад свернула влево, надеясь, что она не ослышалась и голос Блямса донёсся именно оттуда. Виола ещё и ещё раз мысленно прокручивала стихи, прочитанные Блямсом и не могла не признать, что они ей польстили. В голове даже стало складываться что-то вроде начала стихотворного ответа:
Зачем же выдавать за Музу
Облезлую и грязную ворону?
На перья черные, чернее ночи,
Напяливать блестящую корону?

Увлеченная виршеплетством Виола не сразу заметила, что по мере продвижения коридор приобретает всё более мрачный и заброшенный вид. Но постепенно, однообразные деревянные панели, потемневшие от времени, и пыльная тишина пустынных коридоров, начинали угнетать и Виола забыла про назойливые строчки, чувствуя, что словно истеричная горничная начинает вздрагивать от каждого шороха и внимательно вглядываться в темные коридорные ниши и закоулки.
В который раз уговаривая себя не поддаваться детским страхам Виола заглянула в очередную нишу и с испугом разглядела мужчину, притаившегося в полумраке... с арфой в руках! Поэтесса моментально связала увиденного человека с рассказом шута об убитом арфисте и со слабым криком побежала по коридорам, бездумно ныряя в первые попавшиеся ответвления.
Только выбежав в более-менее светлый и людный коридор бледная и запыхавшаяся Виола остановилась, сообразив что молодое лицо (слишком уж человеческое и испуганное для призрака) показалось очень знакомым... И тут же вспомнила: именно этот арфист играл сегодня в зале. Виола рассмеялась собственной глупости - и правда - неужели во дворце только один арфист, да и тот мертвый? Думая, что неплохо было бы поправить растрепавшуюся прическу и передохнуть, Виола машинально завернула на тот самый балкончик, где они с Блямсом писали оду. Увидев, что там кто-то есть она хотела неслышно уйти, но приглядевшись узнала знакомый сгорбленный силуэт.

НРПГ: дальнейшее написано совместно с Блямсом.

- Так вот вы где! А я искала вас по всему дворцу! - Виола и сама удивилась тому, сколько радости и облегчения прозвучало в её голосе.

Блямс изумленно и недоверчиво вскинул голову.
-- Вы искали меня, сударыня? Но... зачем? -- Он спохватился, вскочил с перил. -- Ох, простите мою невежливость. Конечно, я счастлив вас видеть.
Забывшись, он говорил без обычных своих "шутовских" интонаций....

- И он ещё спрашивает "зачем"?! - В притворном возмущении воскликнула Виола. - Да вы же мой спаситель... Нет! Вы - дважды спаситель! Уберегли мою голову от королевского гнева и позора и, ещё, - только что спасли от призрака невинноубиенного арфиста... Впрочем, вы же этот призрак и создали.
И Виола погрозила шуту пальцем, но тут же рассмеялась и дружески взяв его за руку продолжила выговаривать все свои благодарности, впечатления, восторги и опасения, растеряв вдруг весь свой "высокий слог".

-- От призрака? -- не понял Блямс.
- Увидела в коридоре мужчину с арфой и едва не поседела, - улыбнулась Виола. - Но, может быть, я вас задерживаю своей болтовней? Вы не очень заняты?
Виола внимательно присмотрелась к лицу собеседника - в полумраке балкончика она никак не могла разглядеть его выражение...

А Блямс задохнулся от волнения -- так неожиданно излился на него этот поток дружеской, сердечной речи без тени насмешки...
-- С арфой... А! Наверное, кто-нибудь из музыкантов, что играли гостям на пиру... Не бойтесь мертвых, сударыня. Во дворце за века пролито столько крови, что, если бы всем мертвецам не лежалось в гробах, призраков тут было бы не меньше, чем слуг... Бояться надо живых...
Шут осекся, вспомнив ехидную реплику Шерилл. И по тому, как дрогнула в его руке ручка девушки, понял: Виола подумала о том же.

"Бояться надо живых..." Память услужливо нарисовала перед глазами вереницу ехидных лиц и шепот какой-то фрейлины о "новой невесте шута". Сердце тоскливо сжалось, а потом Виола вдруг поняла - в это самое мгновение стоит сделать один только неверный шаг, одно лишнее слово и всё... Дружба этого умного, честного и благородного человека будет навсегда потеряна. Виола сама не заметила как эта дружба стала дороже и благосклонных взглядов "Олимпа", и подачек с барского стола, и призрачной славы. Выбор был сделан.
- А давайте, я буду бояться мертвых, а вы живых? - озорно улыбнулась поэтесса, - И пока мы друзья... А ведь мы же друзья? Кстати, как мне вас называть? Если вы для меня будете Блямс, то я для вас должна быть Вран.

Блямсу показалось, что он ослышался. Друзья?
Но дворцовая жизнь давно уже научила его прятать волнение.
-- Ой, да Блямс я, Блямс и есть, -- весело и приветливо откликнулся он. -- А вот Вран... да, красиво, романтично, но уж очень мрачно. Для чтения стихов -- в самый раз, а... -- Блямс чуть смешался, не зная, как закончить фразу. Для разговора друзей? Нет. Если тебе дали монетку, не наглей, выпрашивая вторую... -- Вы мне позволите называть вас Виолой? Обещаю не делать этого при посторонних...
Так. Молодец. Брякнул. Мол, рассчитываю на беседы наедине...
Сейчас она обидится, резким словом поставит на место зарвавшегося шута и уйдет...

Виола подметила как смутился Блямс на своих последних словах и мысленно удивилась как такой тонкий и чувствительный человек, каким показал себя шут, может жить такой жизнью. "Видимо, он может быть разным... Как и я.", решила мысленно девушка, а вслух сказала:
- Ну чтож, Блямс так Блямс, а меня можно и Виола... Мы люди простые, не гордые (здесь поэтесса весело фыркнула). И я, пожалуй, пойду, а то герцогиня потеряет. Спасибо ещё раз... За всё.
И Виола в очередной раз подивилась - откуда это в её ровной и эгоистичной натуре столько сердечности и теплоты? Да ещё в адрес человека, который при первой встрече напугал и разозлил её...

Если бы не дождь, если бы не надо было взять плащ -- не стал бы Блямс заходить в свою комнату. Не хотелось бередить воспоминания о своей коротенькой "женатой" жизни...
В комнате -- "свадебном подарке" короля -- все было точно так же, как в ночь, когда Блямс сидел на кровати рядом с потрясенной, перепуганной Эолантой и успокаивал, утешал девушку.
Шут прикусил губу и попытался представить себе, что вот сейчас откроется дверь -- и войдет Эоланта.
Не получилось...
Более того -- даже не удалось представить себе ее лица. Нет, Блямс помнил, какие у "жены" были волосы, глаза, губы -- но черты не складывались в единый образ, словно женщина отражалась в неспокойной воде -- и ее облик расплывался мелкой рябью...
Неужели вот так все и забудется? Но ведь он -- любил?..
Или это не было любовью? Или в налетевшем вихре безумных, смертельно опасных событий Блямс принял за любовь свою тревогу за смелую, хорошую девушку, которая угодила с ним в одну беду?
Но теперь, кажется, все успокоилось. Этой ночью шут последний раз побеседует с наемным убийцей, договорится, что больше они не знакомы... и этот бурный кусок жизни плавно ускользнет в прошлое.
Если, конечно, стервоза-судьба не подбросит еще какой-нибудь сюрпризец. Вроде очередного мертвого тела под дверью...
Воспоминание о зарезанном две ночи назад музыканте вызвало другое воспоминание -- о том, как Виола только что испугалась "призрака". И словно наяву послышался ее голосок: "А давайте, я буду бояться мертвых, а вы -- живых..."
Шут невесело хохотнул. Правильное разделение! Живых надо остерегаться каждую минуту -- как бы тебе глотку не перехватили. А с мертвыми спокойно. Лежат себе тихо-мирно, к живым не пристают...
В этот миг позади скрипнула дверь. Блямс обернулся. С изумлением и страхом воззрился на вошедшего в комнату мужчину в кожаной куртке и плаще с капюшоном, отброшенным на плечи.
-- Ваше величе...
Шут не договорил -- онемел от ужаса. Он вдруг понял, что перед ним не король Ричард...
Блямс был чудовищно неправ! Мертвые, оказывается, не всегда лежат тихо-мирно в своих могилах...