А Блямс вел свою новую знакомую по коридору, идущему к покоям королевы Лианы, и прикидывал, как проникнуть внутрь. Был бы один -- пролез бы нахально... ну, получил бы подзатыльник -- не трагедия. Но ведь надо и девушку провести!
Но тут ему повезло: навстречу по коридору шла отлучившаяся зачем-то пухленькая фрейлина -- та самая, что утром трепала Блямса за ухо.
Блямс быстро и негромко обменялся с девушкой несколькими словами -- передал ей устное поручение... ну, не стоит уточнять, от кого... Барышня зарделась, сунула Блямсу монетку и охотно согласилась вернуться в только что оставленные покои и доложить ее величеству -- мол, в коридоре торчит Блямс, просит допустить пред ясные королевские очи его вместе с его спутницей...
Очень скоро фрейлина выглянула в коридор и сообщила:
-- Ее величество изволила передать, что всегда рада видеть Блямса у себя. Он скрашивает ее дни, как весеннее солнце. И его милую спутницу королева тоже ждет...
Почему королева решила, что спутница милая, осталось загадкой...
Блямс весело ввалился в комнату, Виола скромно проследовала за ним.
Когда шут поравнялся с Люсиндой Лантогенет, он уронил свой пестрый колпак -- и начал неловко, но весьма забавно корежиться, пытаясь его поднять. Как и предпологал Блямс, добрая девушка быстро нагнулась, подняла колпак и подала его калеке, даже не задумавшись, с чего это шут, который умел кувыркаться и ходить на руках, вдруг стал таким неловким...
И за свое доброе сердце она была вознаграждена: пальцы шута сунули ей в рукав записку Болларда, причем так ловко, что ни одна душа не заметила. Даже глазастые фрейлины...

"Милая спутница"?.. Виола напоминала свежевыкопанную и наскоро приведенную в порядок покойницу: изжелта-бледное лицо, стеклянные глаза и кривенький червячок губ. У нее и компания была подобающая - призрак убиенного арфиста, видимый только самой поэтессе.
Н-да, хорошенькие дела...
- Да я... Муза, как говорится, не терпит насилия... На заказ только мастеровые... А вдохновение посылается небесами, -чуть ли не заикаясь, бормотала она, еле перебирая ногами. - Как бы королева не разгневалась...

Вместо с Блямсом пришло нечто такое, что Лианна всерьез задумалась, не погорячилоь ли ее величество, назвав спутницу шута "милой". Хотя в чем-то это существо было... э-э... симпатичным. Если могут быть симпатичными свежевыкопанные и наскоро приведенные в порядок покойники с изжелта-бледными лицами, стеклянными глазами и кривенькими червячками губ. Но Лианна не была поклонником ни некромантии, ни некрофилии.
- Здравствуй, Блямс, - королева указала на скамеечку возле своего кресла. - Не буду спрашивать, как с тобой обошлись накануне, вдруг ты разболтаешь мне какие-нибудь важные государственные тайны, от которых меня так все оберегают. Кого ты нам привел?

Комната леди Лилит

В дверь осторожно постучали. Даже слишком осторожно, будто бы неведомый гость еще сам до конца не понимал, зачем же он стучит. Однако стук повторился, на сей раз уверенней. Служанка выглянула на стук, а через мгновение появилась снова:
- Миледи, барон фон Штенберх просит Вас принять его.
Лилит ответила не сразу: отложив расческу, она еще несколько секунд придирчиво рассматривала себя в зеркало. Но затем, видимо, пришла к вполне положительному выводу, так что в уголках ее губ заиграла легкая полуулыбка.
Девушка поднялась, прошелестев легким зеленым платьем, и повела оголенными плечами:
- Впусти его.
- Людвиг фон Штенберх, миледи, - представился вошедший мужчина. Его светлые, точнее - седые, волосы обрамляли волевое лицо, а глаза цепко осмотрели собеседницу. Барон учтиво наклонил голову. - Зашел засвидетельствовать Вам моё почтение.
- Приветствую вас, барон, - Лилит учтиво присела в реверансе, склонив голову.
Людвиг не стал долго стоять на одном месте - заложив руки за спину, приблизился к леди Тампти на положенное расстояние.
- Как Ваш батюшка? Или он опять пьёт, что не смог приехать, а прислал Вас вместо себя?
При последнем вопросе Штенберха она резко выпрямилась и сверкнула глазами, хотя голос ее оставался все так же спокоен. Возможно, лишь чуточку жестче.
- Мой отец чувствует себя замечательно. А я приехала сюда по собственному желанию.
- По собственному желанию? - в глазах барона мелькнули какие-то искорки, а на губах расцвела усмешка. - Простите меня, миледи, я не мог и предположить, что юным девушкам, вроде Вас, барон Тампти разрешит отправляться куда-то по собственному желанию.
Людвиг взглянул на служанку и чуть прищурился.
- Не могла бы ты сходить и принести вина старому человеку? - скорее приказал, нежели попросил он. Служанку растерянно оглянулась на Лилит, но все же решила, что будет лучше выпорхнуть из комнаты. Фон Штенберх вернулся взглядом к Лилит. - И каково же это "собственное желание", миледи?
- Знаете ли, хотелось посмотреть столицу и засвидетельствовать свое почтение новому королю.
Лилит взглядом проводила служанку.
- Новому королю, - повторил вслед за Лилит барон. Дверь за служанкой закрылась, и усмешка Людвига стала шире. - Знаешь ли, милочка, - фон Штенберх провел рукой по стене, - сколько таких девушек, как ты, повидал я при дворе, когда в принцах ходил король Генрих, пусть земля будет ему пухом?
Улыбка угасла, и в глазах барона сверкнул огонек недоверия.
- Я старый человек, никто с этим не спорит. А потому твои чары на меня не действуют, - он демонстративно кончиками пальцев провел по одному плечу Лилит и тут же отступил назад, явно не намереваясь прикасаться к девушке повторно. - Однако я знаю нашего короля лучшего любой из Вас. Только Ее Величество меня в этом переплюнет. И, глядя как ты обворожительно улыбаешься ему, я прекрасно понимаю твоё "собственное желание".
Лилит едва заметно прищурила глаза, даже не пошевелившись:
- Барон, вы можете думать все, что угодно. Но отчитываться перед вами я не намерена.
- Ну еще бы, - хмыкнул Людвиг. - Не намерена. Я был бы страшно удивлен, если бы ты это сделала, Лилит.
Он угрожающе нацелился на девушку пальцем.
- Я слежу за тобой, милочка. И за твоими коготками - тоже. Твой отец не так далек, чтобы спланировать что-либо, помимо своего пути от винного погреба до спальни, поэтому я и не спрашиваю тебя о планах Жорэса. Я спрашиваю тебя о твоих планах, - Людвиг вновь усмехнулся. - А ты, конечно же, отказываешься. Считаешь себя гордой птицей и кукловодом, а не марионеткой. Все в твоем возрасте и при твоей внешности так считают. Но всегда есть такие старые орлы, как я, милочка. И они следят за вами.
- Очень рада за вас, - едва заметно пожав плечами, ответила Лилит.
Улыбка барона мгновенно стала мягкой, черты лица разгладились, а руки вернулись за спину.
- Ну вот и славно, миледи, - будто ничего и не было, ответил он. - Вы прямо вся в мать. И, чуточку, в отца. В Гораса Тампти, я полагаю.
Еще раз хмыкнув на прощание, барон двинулся к выходу, остановился и поклонился.
- До свидания, барон.
- Всего хорошего, миледи, - Людвиг вышел.

Альбина могла быть строгой и принципиальной, когда это от нее требовалось. И даже когда это просто необходимо было для ее профессии. Принцесса прекрасно знала такие проявления ее характера.
Однако сейчас, когда она видела промокшую девочку, которая невероятно замерзла и сейчас на грани того, чтобы ужасно простудиться и слечь в кровать (по крайней мере, сама мадам Суар так думала..). Альбина не теряя ни минуты, поспешила найти горничную и передать ей распоряжение принцессы о подготовке ванной комнаты, а также кое-какие дополнительные указания.
Сердце женщины билось в груди с невероятной скоростью, она начала суетиться и носиться из команты в комнату, насколько ей позволяло тяжелое платье. Сейчас няня даже не думала о правилах приличия - только бы Мелли успела согреться.
Чай она сделала лично, пока принцессу переодевали, и вскоре на небольшом столике в комнате уже стояли аккуратные белые чашечки и блюдце с печеньем. Сама же Альбина не отходила больше от Мелиссы ни на минуту, то трогая лоб, то нос и руки, то поправляя ей волосы.

Люсинда протянула шуту колпак и тут почувствовала, как Блямс быстро вложил ей что-то в руку. Удивлённо взглянув на шута, девушка в волнении сжала клочок бумаги в кулаке. Записки - это так интригующе, так захватывающе! Прямо как в книгах... Интересно, от кого это? Может...
Нет, лучше не загадывать, сердце и так бьётся, как птица.
Быстро кивнув Блямсу - от волнения Люсинда не могла вымолвить и слова - девушка отошла в уголок, где никто не заметил бы её состояния. Всё внимание королевы и фрейлин было поглощено новенькой, приведённой шутом, а потому Люси решилась незаметно развернуть записку.
Подпись - Рауль Боллард. Он не забыл её! Девушка всё перечитывала послание, не замечая ничего вокруг. От смущения горели щёки.

Блямс низко поклонился королеве Лиане.
-- Ваше величество, я довольно уже терзал ваш слух своими дурацкими куплетами. Да и вашим очаровательным фрейлинам я уже ушки намозолил корявыми рифмами и неуклюжими строчками. А вот эта юная госпожа при дворе герцога Корвина слагает стихи для услаждения герцога и его близких. Вот я и решил: если я приведу ее пред ясные очи моей королевы -- может, хоть слегка заглажу свою вечную вину перед высокой поэзией?
С этими словами шут уселся на пол, подпер подбородок руками и всем своим видом показал, что готов внимать беседе королевы и ее гостьи.
Блямс считал себя ответственным за девушку, которую привел сюда. И что бы она ни прочла -- хоть самые нескладные вирши! -- он готов был одобрить и поддержать ее.

Шерилл не устовала удивляться тому, как необычайно оживились покои королевы в эти последние сутки, бесцеремонно разглядывая приведенную Блямсом девушку. Рот искривила недобрая усмешка.
- Ох, Блямс! Что-то многовато у тебя протеже для одного дня... Да и надо бы признать, что предыдущая была несколько почище, хоть и не притендовала на поэтический талант...-сладко протянула леди Лерлиннь, на последник словах обернувшись на притаившуюся Люсинду.

-- Так ведь у всякой -- свой талант, -- мирно ответился Блямс, не меняя своей задумчивой позы. -- У кого -- стихи писать, у кого -- сплетни разводить...
Шут тихо порадовался про себя, что барышня Люсинда успела прочесть и спрятать свою записочку. Ну, надо же быть такой неосторожной -- читать послание прямо здесь, за спинами фрейлин!
К счастью, к тому моменту, когда язвочка Шерилл обернулась, письмо уже было прочитано и спрятано...

Шерилл тоскливо вздохнула… А потом счастливо улыбнулась. Ей стало от чего-то уютно и как-то по-особенному спокойно, словно пока она здесь, ничего страшнее насмешки Блямса не может произойти. Чувство защищенности было молоденькой фрейлине чуждо, особенно когда она оказалась в хрустальном склепе дворца. Девушка знала, что нельзя позволять себе ослаблять внимания, позволить себе роскошь спокойствия, но когда тебе восемнадцать…
-Ну, чего же этот хваленый рифмоплет не оправдывает своих блестящих рекомендаций? Или королевское внимание не кажется ей столь драгоценным, как герцога Корвина.

Есть такая штука - чувство противоречия. Недоумевающий взгляд королевы, в котором так и читалось "это еще что за чучело?" прибавил поэтессе уверенности в себе. Ну хорошо, ее волосы - в богемном беспорядке, но за одеждой, лицом и руками она следит не хуже любой фрейлины.
И нечего так пялиться, да.
Когда же заговорила незнакомая леди, девушка просто вспыхнула:
- Я тоже знавала особ, которые почище некоторых умели привечать таланты, моя госпожа, - бросила она прежде, чем успела задуматься о последствиях.
Призрак арфиста неслышно расхохотался.

Блямс обернулся к ехидной фрейлинке.
Когда придворные девицы грызутся между собой, это их дело. Но когда начинают задевать -- да еще и несправедливо -- человека нового, к их злющим играм непривычного...
А если учесть, что Виолу Блямс сам сюда привел -- выходит, на потеху всяким смазливым злыдням в юбках?..
-- Позволю себе, сударыня, -- медовым голосом сказал он, -- представить вам леди Шерилл. У нее тоже талант, только особый. Срифмовать она не сумеет и двух слов, зато каждая третья сплетня, что рождается при дворе, пущена ею... а учитывая количество придворных сплетен, это очень, очень большой труд!
Не вставая с пола, он качнулся в сторону фрейлины и продолжил доверительно:
-- Да, наша гостья попала под дождик и у нее слегка растрепалась прическа... но, право же, вы, милая Шерилл, выглядели куда более растрепанной после той -- помните? -- шумной и бурной беседы с баронессой де Фержен. Не помню, что вы тогда с ней не поделили... или -- кого?..
Шут вновь обернулся к королеве:
-- Ваше величество, мы еще успеем наслушаться сплетен и злоречия... может, все-таки послушаем стихи?
Как Блямсу сейчас хотелось, чтобы незнакомка собралась с духом и показала этой сорочьей стае, чего она стоит! Шут еще не слышал от этой девушки ни строки, но почему-то уже верил в ее способности. Вероятно, потому, что ей понравилось, с каким чувством собственного достоинства ответила она на выпад злючки Шерилл.
Блямс ценил в других чувство собственного достоинства -- вероятно, потому, что своего у него уже не осталось...

Как это ни странно, но Шерилл не стала продолжать эту перебранку: он была, порою, злой и жестокой, но никогда не лезла на рожон. Она улыбнулась, покачала головой и откинулась в кресле. Она по-прежнему наблюдала за Виолой, чуть сощурив глаза, но мысли ее, как это довольно часто бывало, были далеки и от поэтессы, и от ее стихов...
В последнее время в головку Шерилл довольно часто стала захаживать мысль, чуждая ее непомерному честолюбию, да и, что греха таить, весьма не характерная для восемнадцатилетней вертихвостки, не привыкшей считаться с чужими жизнями и мнениями. А для кого все это? Кому она постоянно что-то доказывает? Королеве? Лиана мало обратит на эту мышиную возню внимания... Фрейлинам? Леди Лерлиннь была о них слишком низкого мнения. Тогда зачем портить отношения с людьми? Причинять кому-то боль? Вопрос остался без ответа... Точнее внутренний голос, благоразумно запрятанный в глубины сознания, тихо его нашептывал, но послушав его впору было вешаться, чего фрейлина делать отнюдь не собиралась… Шерилл пыталась разобраться в тех чувствах, которые вызвали в ней Виола и Блямс..В ней не было злости, досады, обиды... Тоска... Она улыбнулась, слезы жгли глаза.

Лианна улыбалась с отсутсвующим видом, слушая перепалку, и прятала легкие зевки за веером. Все-таки полезная вещь! Дома Лианна обходилась ладонью, если ей нужно было закрыть лицо, а в жару просто выливала на голову ковш холодной воды, но веер - гораздо удобнее. Сейчас Шерилл усовершенствует прическу новой приятельницы Блямса, если не вмешаться... Может, действительно не вмешиваться? Хоть какое-то развлечение.
- Шерилл, милая, нам надо как-нибудь на досуге обсудить тему искусства. Наше мнение таково, что искусство сплетни, грамотной, красиво составленной и с умом запущенной сплетни не менее сложное и требующее подлинного таланта, чем умение срифмовать "кровь-любовь". Вот и Блямс с нами только что согласился, не так ли, Блямс? Как порой бывает печально, что обладающие талантом люди склонны возвеличивать собственный дар и пренебрежительно относиться к окружающим.
Каждый, кто знал ее величество королеву, сейчас должен был насторожиться.
- Итак, - веер королевы теперь был направлен на протеже шута. - Чем вы намерены нас удивить?

Погибать - так с музыкой. Фанфары, прошу!

- Удивить?! - в торжественном голосе Виолы послышался горький надлом, будто зазвучал надтреснутый церковный колокол, справляя тризну. - Разве я балаганный фигляр или, - быстрый взгляд на Блямса, - какой-нибудь скоморох? Ваше Величество! Служенье муз не терпит суеты, а импровизация - удел площадных гаеров. Только недостаток таланта бывает причиною того, что импровизаторы делаются импровизаторами: они импровизируют потому, что не могут быть поэтами. Истинный поэт, увлекаясь по легкомыслию импровизацией, отрекается от своего достоинства, от своего высокого призвания, дабы тешить публику в качестве простого лицедея.

Виолетта болезненно откашлялась, и ее голос окреп, зазвучал в полную силу, сопровождаемый порывистыми жестами рук:
- Импровизатор превращает поэзию в шарлатанство, является перед толпой, кричит, ломается; и все это для того, чтоб прикрыть блистательным облаком бледность своего воодушевления, жертвы, к коим принуждает его рифма, услуги, коих требует он в это время от памяти. Поэт подобен воину, который сначала покоен, но мало-помалу возвышается к одухотверенности и, схватываясь в рукопашном бою с трудностью, приобретает в самой борьбе силу продолжать ее; импровизатор есть дикарь, возбуждаемый к бою дурманным настоем. Поэту внимают его отечество и весь свет, его век и вся будущность; на импровизатора дивятся как на ученую собаку, изумляясь легкости, с которой он подбирает рифмы, так, как изумляются ярмарочному фигляру, когда он выкидывает разные фокус-покусы...

Поэтесса перевела дыхание. Сейчас Вран была еще бледнее прежнего, зато ее глаза лихорадочно разгорелись, потеряв бессмысленное выражение.
- Я бы сложила для вас оду, лучшая из королев, - драматично заключила она, опять сбавив тон. - Но это займет время - и я должна буду проникнуться божественным светом, исходящим от вашей особы, дабы не возводить безликий памятник церственности, но запечатлеть в рифмах черты, свойственные лишь вам одной.

Блямс расширенными глазами глядел на девушку, которой он только что пытался покровительствовать -- и которая, похоже, в его защите не нуждалась.
Нет, он не обиделся ни на "гаера", ни на "ученую собаку". Пропустил мимо ушей, глядя на воодушевленную, словно горящую изнутри волшебным светом Виолу. В этот миг она показалась ему поистине прекрасной.
Блямс сам не понимал, что с ним происходит. Он оценил красивую, образную, отлично построенную речь девушки и мысленно поаплодировал искусно ввернутому в конце панегирику королеве, -- мастер понял и оценил мастера! И в то же время он просто... просто любовался. Блямс был поражен контрастом между благородной бледностью и сверкающим взглядом юной поэтессы. Да, поэтессы, хотя она не произнесла еще при нем даже пары зарифмованных строк!
Такой он запомнил Виолу Вран навсегда. Такой она осталась для него и после того, как схлынуло вдохновение и девушка вновь стала походить на симпатичную нахохленную птицу...

Лианна Ярнольд встала. Она отлично сознавала, что высока ростом, она была выше некоторых мужчин при дворе, и уж точно не многие женщины похвастаться, что смотрели на нее сверху вниз в буквальном смысле этого слова.
- То есть вы предпочитаете приманивать вдохновение, как голубя. Что ж, бывает и так, - она сложила веер. - Мы только хотели бы знать, ваша проникновенная речь о назначении, величии и бронзовой краске, которую вы так щедро нанесли на поэтов, была подготовлена вами заранее? Сколько времени вам потребовалось на ее написание? Или все же в ее основе лежала низменная импровизация, к коей вы столь уничижительно отнеслись?
Ее величество обвела взглядом притихших фрейлин.
- До ужина есть еще время, - Лианна решительно развернулась к дверям. - Мы едем кататься верхом, не сидеть же нам в духоте до вечера! Блямс, закрой рот, муху проглотишь. Шерилл, помоги нам переодеться, а...
Она еще раз задумчиво оглядела девушек. Пожалуй, если приказать Шерилл заняться размещением шутовской протеже, никто не поручится, что статс-дама не поселит поэтессу где-нибудь в подвале с лягушками и мышами.
- Нинон, займитесь нашей... гостьей. Там, откуда я родом... - Лианна не обращалась ни к кому в частности, она говорила в пространство, зная, что ее и так слушают. - Мы почитаем поэтов, способных говорить стихами на площади, у камина, во время сражения или пира. Наши поэты не ждут вдохновения, они живут своим даром, ни на миг не задумываясь и не сожалея. Но это мы, западные дикари, которые плохо разбираются в тонких искусствах переплетения рифм.
Королева вышла.

- Разве я могла предположить, что могущественная королева захочет от меня... импровизации? - горько прошептала Виола, склоняя голову и кидая на Лианну взгляд исподлобья - взгляд котенка, ни за что ударенного ногой. Дескать, воля ваша, подозревайте, но читать заготовленные речи...
- Ваше Величество, осмелюсь доложить вам, что искусство элоквенции нисколько не сродни поэтическому искусству, ведь рифма и ритм...
Виолетта умолкла, осознав, что уже бубнит в гордую королевскую спину. Когда за Лианной закрылись двери, поэтесса шумно перевела дыхание и огляделась, ища, куда бы присесть: колени у нее ощутимо дрожали. Но задев испуганным взглядом роскошных фрейлин, незадачливая рифмачка почувствовала себя вороной в кругу блистательных пав, и ей так стало себя жаль, что в носу защипало от подступающих слез.
Поэтесса кое-как изобразила деревянный реверанс и опрометью бросилась вон.

Не обращая внимания на хихикающих фрейлин, Блямс кинулся следом за Виолой. Но опоздал -- девушки в коридоре уже не было.
Несколько минут шут потерял, пытаясь выяснить у стражников, куда она побежала -- налево и направо. Когда у этих жеребцов кончился запас казарменных шуточек, один все-таки махнул рукой...
Если бы Блямс не знал дворец так хорошо, он просто пробежал бы мимо этого маленького коридорчика, который по прихоти зодчего заканчивался крошечным балкончиком...
Она была там. Сидела на мраморных низких перилах -- маленькая, съежившаяся. И тихонько всхлипывала. Ничего уже в ней не осталось от той горящей вдохновением поэтессы, что привела Блямса в такой восторг...
-- Госпожа моя! -- Голос шута был серьезен, ни тени привычного кривляния не осталось в нем. -- Умоляю меня простить... Это я во всем виноват, один я... Я должен был предусмотреть... И из-за меня вы попали в такое нелепое положение! Прошу вас, не надо, не плачьте!

Виола уткнула покрасневший нос в платок, и поверх черного (а как же!) батиста на шута уставилась пара припухших глаз, обрамленных слипшимися от слез ресницами.
Ну конечно. Сначала напугал до полусмерти байкой про арфиста, потом, не дав опомниться, потащил к королеве... Только ведь при дворе все равно узнали бы о "приезжем таланте". Не сегодня, так завтра... Эх! Надо было остаться дома. Придумать любую причину, лишь бы не ехать с герцогом...
Ну что сказать, крепка ты задним умом, Виолетта.
- Нелепое положение, - всхлипнула поэтесса, передернув сгорбленными плечами. - Это еще не очень... нелепое. Вот как несуразно я буду смотреться без головы..
Представив себя в таком мизерабельном виде, рифмачка прерывисто вздохнула и разрыдалась в полную силу, некрасиво распустив рот и утирая глаза рукавом - забытый платок она комкала в горсти.

-- Без головы?! -- изумился шут. -- То есть... ну... ах да! Моя госпожа считает, что при дворе за неудачно срифмованную строчку могут... ох!
Он присел напротив Виолы на перила балкончика и заговорил ласково, убедительно:
-- Да вам бы сударыня, послушать, какие сонеты слагают своим дамам придворные щеголи... вот уж кого я бы топил в дворцовом фонтане! А на эшафот у нас еще ни один поэт не взошел! Ну, извольте вытереть глазки! Ну, не получилось у вас с ходу -- посидите, подумаете, вдохновение снизойдет, душа воспарит, Муза слетит на крыльях... что там для высокой поэзии требуется?
И с неожиданой горечью добавил:
-- А то я сам уже и забыл, как это всерьез-то делается...

Виола, перестав захлебываться рыданиями, покачала взлохмаченной головой.
- Значит, я буду первой, - с каким-то мрачным удовлетворением буркнула она. Справив по себе заупокойную, девушка ощутила тягостное, могильное спокойствие. А толку трепыхаться? Чему быть, того не миновать...
- Королева мне такой дерзости не простит, разве что получится потрясти ее шедевром, - уныло пояснила она. - А где взять такую оду, о которой она еще не слышала, с ее-то кусачим "плохо разбираюсь"? - рифмачка доверительно рассуждала вслух, не задумываясь о том, что этакие откровения могут здорово огорошить постороннего человека. - Даже если сумею кое-как переделать...
Виолетта снова вздохнула.
- И эпитафию мне нарочно напишут не в рифму. Не заслужила.

НРПГ Написано совместно с Дамианой.

-- Королева совсем не так грозна, как кажется, -- успокоил незадачливую поэтессу Блямс. -- Вспыльчива, это верно... но сердце доброе!
Он на миг замолчал, вспомнив, как ночью стражники уводили его по темному коридору. И как королева, встав с постели и громогласно гневаясь на фрейлин, не разбудивших ее вовремя, отправилась следом -- спасать шута!..
Он отогнал воспоминания -- и только теперь оценил фразу "где взять такую оду..."
-- А... а на вдохновение у госпожи надежда слабовата?
- Выдумка, - с неожиданной злостью бросила Виола, воинственно сопя носом. - Вдохновение, озарение свыше, поцелуй музы - ерунда на постном масле! Просто одним дано, а другие мучаются, для одних готовы замки в облаках, а другие их по камешку себе строят, и выходят одни бараки, породистую лошадь стыдно завести...
Голос поэтессы снова начал дрожать.
- Вот нот всего семь, одни их перебирают, и у людей на глазах слезы, а другие только и могут, что сыграть подслушанное... Сколько рифм можно подобрать к слову? Все давно известны. Как семь нот. Только у одних "Песнь пламени", а у других -- "Стрекозиная танцулька"...
Блямс прищурился. В облике девушки, что сейчас с такой наивной, детской злостью открывала перед ним душу, почти ничего не оставалось от той блистательной ораторши, которая только что произносила речь об импровизации. Эту -- хотелось пожалеть и утешить. Чем Блямс немедленно и занялся.
-- Наверное, так оно и есть. Ну и что? Думаете, всякий оценит "Песнь пламени"? Да половина придворных уснет при исполнении! А "Стрекозиную танцульку" будут выстукивать рукоятками ножей на столах и наперебой орать на ходу придуманные к ней похабные куплеты. Сам слышал... Вот если госпожу попросят сейчас за ужином что-то прочесть -- разве понадобится высокая поэзия? Понадобится ладно срифмованная, гладкая лесть. До ужина еще есть немного времени -- неужели госпожа чего-нибудь не навертит?
- До ужина...
Как ни пришиблена была Виола свалившимся на нее несчастьем, не удержалась от слабой усмешки.
- До ужина я только любовь с кровью срифмую. Четырнадцать раз. Как раз для сонета... Ты понимаешь...
Вран хотела сказать "ты понимаешь, Блямс", но не смогла выговорить скоморошье имя. Человека, которому она доверилась, не хотелось унижать насмешливой кличкой. Ведь мать наверняка звала его по-другому.
-... понимаешь, красивые слова мне даются легко, а уложить их в строки и увязать рифмой я не могу, - продолжила девушка. - Вернее, могу, но это не искусство, а ремесло. И получаются не стихи, а плоские виршики, все на один лад. У героинь сверкающие очи и алые уста, у героев светлое чело и горделивый взор... Я бы могла сказать иначе, лучше и выразительней, но что тогда будет с рифмами "очи - ночи" и "уста - красота"? Эти я потеряю, а свои мне никогда не придумать, - Виолетта опять жалостливо всхлипнула.
Теперь ситуация прояснилась до конца. И Блямс окончательно растаял от этого доверия. И от прямого, искреннего, серьезного взгляда.
-- А госпоже Пауле годились и "кровь-любовь", да? -- догадался он. -- Нет, здесь к форме могут и придраться... Ну, ладно! Время идет -- а ужин все ближе. Может быть, госпожа скажет мне, о чем бы она хотела бы говорить перед царственными особами? -- И добродушно усмехнулся на ее радостно-недоверчивый взгляд: -- Ну, помогу... постараюсь помочь!
Пасмурное лицо Виолы, как она сама написала бы, "озарила искра надежды".
И двое "заговорщиков", склонившись друг к другу, азартно начали обсуждать построение, размер и образы будущей оды...

Ну, кто может упрекнуть восемнадцатилетнюю девушку, большУю часть своей жизни проведшую при дворе, что не сильно способствует развитию ценных моральных качеств вроде милосердия и сострадания, в том, что она злорадствовала... Конечно, Шерилл не хохотала Малихеровским смехом и не плясала народные танцы южных племен, но гордость ее была удовлетворена.
Дождавшись пока Блямс выйдет вслед за Виолой, леди Лерлиннь проследовала за своей госпожой.
Когда она оказалась во внутренних покоях, удовлетворенная улыбка все же выдавилась на губах фрейлины..
-Какое платье изволите надеть?- весело спросила она у королевы.

Громкая, вдохновенная речь поэтессы заставила Люсинду забыть на время о записке и вернуться к реальности, а резкий ответ Её Величество - съёжиться в углу, стараясь стать как можно более незаметной! Девушка-поэтесса опрометью бросилась из комнаты. Если честно, Люси и сама предпочла бы сейчас оказаться где угодно, но только не здесь, в компании суровой королевы и язвительных фрейлин... А как хорошо было в родном доме, где всё так знакомо...
Королева вышла и фрейлина тайком перевела дух.

Ричард Элленроф

Он сидел в небольшой беседке в центре королевского сада и смотрел, как косые струи дождя стремятся долететь до него, чтобы хотя бы краешком задеть и оставить на одежде темное мокрое пятно в напоминание о своем недолгом существовании...
- Милорд, быть может, вернемся в Ваши покои? Сегодня будет ужин в честь прибытия лордов, - осторожно поинтересовался сэр Кай, оглядывающий сад цепким, выработанным с годами, взглядом.
- Что там делать, Кай? - лениво отозвался Ричард, подперев подбородок рукой.
- Переодеться перед ужином, милорд. Отдохнуть или собраться с мыслями. Вы - король, Вам виднее.
- Нет, Кай, - Ричард оторвал взгляд от дождя и перевел его на гвардейца. - Я - никакой еще ни король. Я - обычный малец, нацепивший отцовскую корону и играющий в судьбы людей. Я не способен отличить друга от врага, и за медоточивой улыбкой вижу доброе сердце, а не отравленный бокал вина.
- Ваше Величество, для этого у Вас и существует гвардия, чтобы оберегать Вас. Королями тоже не сразу становились... - Кай замешкался, подыскивая слова. Говорить он явно не привык. - Уверен, что... и Ваш отец, пусть Господь Бог упокоит его душу, разобрался во всех премудростях не на пятый день...
- У меня нет времени, Кай... - устало отозвался Ричард. - Я... да хотя... мне и посоветовать-то никто ничего не может...
- А милорд десница? - рыцарь вопросительно поднял бровь, но его напарник, вернувшийся с другой стороны, отрицательно покачал головой.
Ричард горько усмехнулся:
- Милорд десница... слишком мало о нем было известно, о милорде деснице... Эдмон... дядя Эдмон...
Повисшая тишина прерывалась шорохом листьев, склоняющихся под ударами струй. Мимо прошагал патруль, перебросившийся парой слов с сэром Каем и приложивший кулаки к сердцам при виде вставшего Ричарда.
- Возвращаемся, сэр Кай, - бросил юноша, выходя из беседки и задирая голову, дабы поймать на лицо капли дождя.
Юноша неожиданно замер, вглядываясь куда-то в район второго этажа, где виднелся небольшой балкончик. На его перилах, скрытые от дождя навесом, сидел - а его нельзя было ни с кем спутать - Блямс напротив какой-то девушки, которую Ричард видел впервые. Юноша собрался было уже горько усмехнуться, когда шут заговорщески склонился к девушке, с жаром ей что-то объясняя. Та кивала, и ее лицо, насколько мог судить с такого расстояния Ричард, озарилось каким-то воодушевлением...
- Милорд? - спросил сэр Кай, поднимая взгляд вслед за королем.
- Что они там делают? - ни к кому в особенности не обращаясь, произнес юноша.
- Обсуждают что-то, милорд, - отозвался второй гвардеец, оглядевший заросли. - Что-то для них важное. Сплетню очередную, не иначе.
- Проверьте, - мрачно бросил Ричард. - Точнее, поинтересуйтесь.
- Сейчас? - гвардеец удивленно взглянул на сэра Кая и тут же поправился: - Милорд?
- Нет, - король задумчиво закусил губу. - Не надо. Узнайте просто, что это за девушка и откуда она взялась.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - приложив кулак к сердцу рыцарь.

Оставив воспрянувшую духом Виолу на балконе, Блямс медленно шел по темному узкому коридорчику. На душе у него было так же спокойно и легко, как сегодня на рассвете, когда его выпустили из темницы -- и он встречал солнце на стене замка...
Он уже знал, что его новая знакомая -- дочь летописца. "Книжная девочка", провела почти все детство в библиотеке... И после смери отца, оставшись без родни и без денег, стала "домашней поэтессой" при Пауле... Пичкает эту девицу обрывками из чужих стихотворений, благо память у Виолы хорошая... и правильно делает, не в бордель же ей идти! А Пауле не во вред послушать хорошие стихи, пусть даже и не Виолой написанные. За такое удовольствие не грех и раскошелиться...
Но при дворе такой номер не пройдет. Обязательно найдется хоть один шибко грамотный. И завопит: "Я это уже читал!.."
Ничего, сегодня за обедом гости услышат вполне самостоятельное произведение. И (Блямс самодовольно улыбнулся) весьма недурное!..
И тут шут вздрогнул, увидев, как навстречу ему в коридорчик завернул молодой человек в форме королевского гвардейца. Эрик Борланд, королевский охранник! Что ему делать в этом закутке? Свидание, что ли, тут кому-то назначил?!
Соображал Блямс всегда молниеносно.
Если этот юнец увидит Виолу -- вряд ли всерьез подумает что-то дурное. Урод-шут не может скомпрометировать девушку. Но молодой паршивец может шутки ради болтать в компании других знатных балбесов: мол, у приезжей поэтессы, ха-ха, шашни с Блямсом... Нет уж, незачем лишний раз огорчать девочку...
Эти мысли заняли у шута ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы шагнуть навстречу молодому рыцарю и загородить ему дорогу.
-- Остановитесь, сэр Эрик! -- произнес он важно и серьезно. -- Не знаю, зачем вам туда нужно, но не ходите -- высшие силы не простят вам этого!
Наглость сработала: вместо того чтобы отшвырнуть пинком дерзкого шута и продолжить путь, ошарашенный рыцарь остановился.
-- Высшие силы? Какие еще, к дьяволу, силы?!
-- Музы! -- воздел руку к потолку Блямс. -- Небесные покровительницы искусства!
Шут знал один из законов двора: если неизбежна сплетня, пусти ее сам. В той форме, которая выгоднее тебе...
-- Там, на балкончике, сидит приезжая поэтесса Виола Вран. Милорду рыцарю еще не рассказывали, что она только что имела несчастье не угодить королеве Лианне? Ее величество захотела послушать импровизацию, а Виола Вран с ходу, без подготовки стихи складывать не умеет. Несчастная девушка только что плакала на балконе. Но я успокоил ее. Сказал, что у нее наверняка будет возможность показать свое искусство за ужином -- ведь король Ричард уважает поэзию и ценит таланты! Поэтесса утешилась, воодушевилась и даже поделилась со мной замыслом новой оды, которая как раз сейчас у нее и рождается. Должно получиться так величественно!.. Но если сэр рыцарь сейчас спугнет вдохновение поэтессы... Очень некрасиво получится: юная госпожа не сможет достойно усладить королевский слух, потому что ей помешал это сделать сэр Эрик Борланд!
Нет, слова шута не обеспокоили молодого рыцаря. Подумаешь, велика птица -- заезжая виршеплетка! Но сэр Эрик был доволен тем, что так легко выполнил поручение, которое передал от самого короля Кай Джефферсон. А если шут солгал -- это выяснится уже за ужином.
-- Ладно, -- снисходительно ухмыльнулся сэр Эрик. -- Так и быть, пошли отсюда!.. Но только из уважения к святой Музе!..
Юноша впервые слышал про такую святую -- но не собирался сознаваться в своем невежестве...

- Нет, я все-таки, не могу уловить вашу мысль, лорд Тэтчер.
- …просто я, милорд десница, не успел…
- Что вы не успели?
- … а моя старшая дочь скоро выходит замуж…
- Причем здесь это!
- … я даже не знаю, кто этот лорд Твиззел…
- И я не знаю, но вернемся к делу!
- … зима была холодная, а весной – заморозки…
- Да-да! Это я уже слышал!
- … это, во-первых, а во-вторых…
- Пожалуйста, лорд Тэтчер, ответьте на мой вопрос…
- … капуста вовремя не вызрела, а чеснок…
- … Вы – верховный амбассадор! И, кажется, хотите остаться им и дальше! - Тэтчер замолчал и быстро захлопал глазами. – Что вы посоветуете Его Величеству по Каледонскому вопросу?
Амбассадор заныл так, как может ныть собака, надолго оставленная своим нерадивым хозяином. Его руки тряслись, глазки бегали. Он явно был в замешательстве.
- Милорд Малихер, ммм, по Каледонскому вопросу… ммм… А что вы думаете, вы же – десница.
Эдмон грозно сверкнул глазами.
- Я пришел услышать, что вы думаете, Квентин.
- Я думаю так, как вы.
- Что конкретно вы думаете, как я?
- Я все думаю как вы. Поддерживаю вас и нашего короля. И я верно служу ему и отечеству. – Он еще немного подумал, и тоном, каким произносят «Ээээ…» или «О чем это, стало быть, я…» добавил – Да!
- Вы хотите остаться на этом посту, лорд Тэтчер?
- Разумеется, лорд Малихер!
- Ага. А еще, напомните, что вы там думаете по Каледонскому вопросу…
Амбассадор вновь заныл.
- Я думаю точно как вы, милорд. – Наконец вспомнил он.
- Ну, и отлично! – пропел Малихер и спешно вышел.

В углу часовни стояло единственная скамья, вырубленная из цельного куска гранита. Кардинал сидел на ней, прямой словно жердь, уперев глаза в низкий потолок. Запах ладана пропитал уже все вокруг, но не мог выбраться наружу из-за плотно прикрытой двери. Стеклянные четки заскрипели, сжатые в кулаке первосвященника, великий инквизитор тут же встрепенулся в дальнем углу.
- Да, Ваше Святейшество.
- Что там по поводу Каменщиков и их "змей" при дворе?
- Мы допросили всех, кого смогли задержать этой ночью, но все это по большей части лишь исполнители. Многие нити ведут к слугам Норвичей, но никаких конкретных свидетельств у нас нет. Барон Вайс-Вольф доставлен нами в королевскую темницу, согласно вашему распоряжению, узнать ничего от него мы не могли.
- А герцог Корвин уже озаботился судьбой своего вассала?
- Еще нет, ему, по-видимому, никто не сообщил. Да и знают о случившимся лишь в поместье Вайс-Вольфов, королевские стражники, король и мы, Ваше Святейшество.
- Пусть он узнает, и чем быстрее, тем лучше...

Мелисса терпеливо сносила хлопоты Альбины над своей персоной. Не то чтобы ей было неприятно, просто принцессе почему-то не очень нравилось, когда над ней прыгают и сдувают с неё пылинки. Только после того, как няня прекратила хлопотать над ней, Мелли почувствовала разительные перемены в своём состоянии. Принцесса не обращала внимание на то, что она была вся мокрая, так как она была разгорячена бегом, теперь же Мелисса понимала, что Альбина очень предусмотреительно поухаживала за ней.
- Спасибо, - несколько смущённо поблагодарила она няню, стыдя себя за своё недовольство.
Печенье с чаем значительно улучшили настроение принцессы.
Вскоре ванна была готова, и Мелли с удовольствием занырнула в неё.
После ванны принцесса почувствовала себя совсем хорошо, и когда вернулась в комнату, где её ожидала чашка с горячим чаем и печенье, она сияла словно солнышко.

Время неторопливо приближалось к вечеру, и еще один длинный день заканчивал свою первую половину. А в королевском замке уже вовсю суетились слуги. В большой зал приносили свечи, расставляя их на столе: возможно, что косые лучи близящегося к горизонту солнца еще неплохо бы освещали помещение, если бы оно не было скрыто за тучами, из которых проливался дождь, да и вряд ли ужин закончится быстро. Сервировка стола уже была закончена, и слугам оставалось лишь проверить кое-какие мелочи.
Вскоре сюда начнет приходить множество важных гостей и сам король. Ведь этот ужин - не простой. Он дается в честь прибывших сегодня лордов.

Вернувшись в состояния покоя, Альбина занялась вечерним нарядом принцессы. Вот и сейчас она прогуливалась по гардеробу, придирчиво осматривая каждое платье и перебрасываясь короткими репликами с одной из служанок. Предстоял крайне важный и отвественный вечер, и принцесса должна была выглядеть идеально. Ответственность за это лежала на плечах мадам Суар, и сейчас она с холодным спокойствием заканчивала все приготовления.
В том, что Мелисса будет вести себя идеально, женщина почти не сомневалась. Это обычно она могла пошалить, но когда было необходимо, Мелли могла быть очень серьезной и ответственной. Так что ее няня ей полностью доверяла.
Наконец, когда наряд и все к нему прилагающееся было надето, а молодая служанка усадила принцессу причесываться, Альбина опустилась в кресло рядом с зеркалом.
- Ты помнишь, как нужно вести себя с гостями? - скорее для порядку, чем из надобности спросила женщина. "конечно помнишь, ты же у меня умница", - подумалось ей, и она бросила полный нежности взгляд на Мелиссу.

Речной город

Разбрызгивая грязь и хрипя, лошадь резко затормозила, повернула чуть в сторону и проскакала по дороге последние несколько ярдов, остававшихся до стены Внутреннего города. Всадник в алом плаще сильнее натянул капюшон, поводил взглядом по сторонам, ища стражников у ворот, и вновь ударил коня пятками. Когда лошадь уже въезжала в город, из караулки показались стражники, перегородившие проход пиками.
- Какого рожна тебе тут нужно? - прокричал сержант, силясь перекрыть своим низким голосом звук тарабанящего дождя.
- Я королевский гонец! - так же криком ответил всадник. - Срочное послание лорду Уотерсу!
- Так я тебе и поверил! Нацепил алую тряпку и прикрылся королевским именем!
- У меня есть доверительная грамота!
- Давай сюда! - последние слова потонули в оглушительном раскате грома. Всадник соскочил с лошади, прошел в караулку, где сержант долгие несколько минут вглядывался в слегка намокшую грамоту с королевской печатью.
- Дык, ладно, - пробурчал солдат, возвращая грамоту и глядя на посланника насупленными глазами. - Проезжай.
Гонца не надо было упрашивать, и он, вскочив в седло сноровистым движением, помчался дальше по городу по направлению к резиденции лорда Уотерса.

Ричард Элленроф

- Чудесно выглядите, Ваше Величество! - приговаривал Гомо, неся алый плащ, пошитый золотом.
- Как обычно... - апатично отозвался юноша, глядя на себя в зеркало и трогая рукой пушок на подбородке.
- Нет, сегодня лучше, чем обычно, милорд! - камердинер улыбнулся и накинул алый плащ на плечи короля. - Ваша мать померкнет рядом с Вами, когда Вы...
- Ни слова о моей матери, Гомо, - мрачно бросил Ричард, и слуга тут же сменил тему, будто ничего и не говорил о Лианне:
- Я видел служанок леди Эйнхорн, они щебетали, что миледи наденет просто чудесное платье серебряного цвета. Она так чудесно будет смотреться рядом с Вами, что...
Ричард круто развернулся и, прищурившись, воззрился на камердинера.
- С чего ты взял, что леди Эйнхорн должна сидеть рядом со мной?
- Но... Вы... я... - Гомо неуверенно развел руками. - Я думал, что...
- Что ты думал? - тихо вопросил юноша.
- Я... - слуга сглотнул и уверенно продолжил: - Она ведь невеста Вашего друга, милорда Мидлстайна. И я подумал, что ей будет оказана честь сидеть рядом с Вами...
- Рядом со мной будет сидеть моя мать и милорд десница. Где ты там думал усадить леди Эйнхорн?..
- Вы - король, милорд. Вы можете усадить гостей так, как Вам хочется. Скажем, леди Тампти по правую руку, а леди Эйнхорн...
- Откуда? Откуда ты всё это берешь?! - рявкнул Ричард, хватая Гомо за плечи.
- Ваше Величество, - неуверенно, но быстро проговорил слуга. - Я сам ничего не видел и не знаю. Но служанки, они... понимаете ли, Ваше Величество, кто-то что-то углядел, и понеслась молва... Это сложно объяснить...
Ричард некоторое время смотрел в глаза камердинера, затем с ужасом уставился на свои руки, вцепившиеся в одежду слуги, и он их быстро, будто ошпарившись, разжал, выпуская Гомо.
- Значит, Эдмон не пресек слухи... - прошептал король, проводя рукой по волосам. - Я... прости, Гомо.
- Ваше Величество, Вам не следует извиняться перед Вашим слугой, - осторожно ввернул камердинер. - Я заслужил Ваш гнев.
- Нет, я... я сорвался. Опять, - Ричард глубоко вздохнул и выдохнул. - Попытайся пресечь любые слухи, царящие в замке. Пусти ложные известия, прикрикни на кого-либо, но попытайся сбить это полотно слухов и сплетен. Хорошо?
- Как Вам будет угодно, милорд, - склонился Гомо.
- Я... всё равно, извини, - юноша неуверенно похлопал слугу по плечу и двинулся к выходу, беря с подставочки корону и задумчиво крутя ее в руках.

Пока в замке готовились к вечерней трапезе, на кухне трапеза шла уже вовсю -- и превеселая!
Шут тряхнул мошной -- и теперь свободные от дежурства стражники весело гуляли за его счет. За кухней были положены на козлы две доски, выставлена длинная скамья, и гуляки пировали прямо под мелким дождиком. (Главный повар благоволил шуту, но не настолько, чтобы пустить всю эту шайку под священный кров кухни...)
Чаши были подняты и осушены уже не один раз, и примирение шло полным ходом. Стражники уже не только простили Блямсу все неприятности, которые он им причинил, но и признали его расчудеснейшим малым...
-- Не-е, мне больше не наливаем! -- вертел головой Блямс, умело изображая пьяного. -- Мне еще на пиру гостей потешать...
-- Нет, пей! -- властно приказал рослый нерженец-стражник. -- Мне вот в ночь в караул заступать, а я ж пью!
Блямс с уважением глянул на гиганта, на котором вылаканное вино почти никак не сказывалось. И ведь встанет в караул! И ведь отстоит смену! И начальство не придерется!
-- Слушай, друг, ты где стоять будешь -- у ворот, что возле часовни? Будь человеком, выпусти меня попозже, когда стемнеет, а? А к утру пусти обратно!
-- Заговоры плетешь? -- добродушно спросил нерженец. На раскрасневшейся физиономии было ясно написано: такому славному парню, как шут, он охотно простит любые заговоры.
-- Куда уж мне! -- махнул рукой шут. -- До красного фонаря сбегать охота! Слыхали небось, что свадьба моя -- так, для потехи была? Никакой то есть радости мне не перепало! -- Блямс очень правдоподобно утер пьяную слезу. -- А по бабам-то хочется... мужик я или не мужик?
-- Мужик! -- грянул хор пьяниц! И все дружно выпили за мужские достоинства и любовные удачи Блямса.

Надежды фрейлин, что прогулку верхом отменят из-за дождя, не оправдались, но поездкой наслаждалась, кажется, одна лишь королева. Ее величество вернулось разрумяненное и насквозь промокшее, в светлых волосах россыпями мелких жемчужин блестели капли воды. Наверное, эта картина и навела прислугу на мысль, что если украсить прическу королевы несколькими нитями речного жемчуга, то получится очень красиво.
Шерилл (дождь не сбил ее с настроения) помогала выбрать наряд для торжественного обеда.
- Черный бархат, - безапелляционно потребовала Лианна. - Много черного бархата! В конце концов, разве мы не все еще вдовствуем?
- И серебро, - поддержала статс-дама.
Женщины понимающе переглянулись. На фоне разноцветного собрания, которое будет блистать всеми цветами радуги, платье глубокого черного цвета, словно впитывающего в себя свет, будет притягивать взгляды. А когда стемнеет и зажгут свечи, что сравнится с игрой серебра на бархатном фоне?

Мелисса серьёзно поглядела на себя в зеркало. Наряд и украшения сидели великолепно, спасибо Альбине и служанкам. Девушка, смотрящая на Мелли из зеркала совсем не походила на ту беспечную шалунью и маленькую девчонку, это была действительно принцесса.
- Да, Альбина, помню, - ответила Мелисса няне.
“Ещё бы не помнить все эти правила! Поклонись тому, улыбнись сему, пожелай здоровья третьему… Ужас! Но, таковы приличия светского общества. Вечер обещает быть скучным. Хотя… Там же наверняка будет присутствовать Анри…”
Мелли немного мечтательно улыбнулась своему отражению, а потом слегка покраснела, вспомнив в каком виде видел её посол.
“Ничего, надеюсь, он об этом уже забыл”
Принцесса грациозно встала с пуфика.
- Уже пора? – она вопросительно посмотрела на няню.

Альбина заметила, что Мелли не особо-то радуется предстоящему ужину. Да и понять ее было несложно - ну чем может себя развлечь юная еще принцесса с замашками семилетней безобразницы среди аристократично-чопорного общества взрослых дам и господ. Тем более когда нужно соблюдать "какие-то там ненужные совершенно" правила этикета. Это все было прекрасно известно Альбине, но... Что поделать. Все эти балы и приемы - неотъемлемая часть жизни королевской семьи, и принцесса уже кажется привыкла переносить это без особых скандалов и эмоций.
Но блеснувший на лице девушки румянец дал женщине знать, что все-таки Мелисса найдет себе там развлечение. Главное, чтобы оно было достаточно безобидным
- Да, сейчас уже пойдем. - откликнулась мадам Суар, а затем тихонько приобняла Мелиссу за плечи и шепнула ей, - не скучай, ты ведь уже нашла чем себя занять, - и няня подмигнула.
Вскоре Альбина и Мелисса уже направлялись в сторону праздничной залы, где и должен был проводиться ужин. Альбина тоже обязана была присутствовать на нем, но ее место было далеко от высокопоставленных особ, там, где и полагается быть приближенным к королевским особам. По пути к зале, Альбина расписывала всевозможные развлечения и дела, которыми они смогут заняться завтра, чтобы Мелисса стала повеселей.
Вскоре они добрались до уже открытых дверей..

Люси едва пережила эту прогулку. Когда конюх забрал лошадь, девушка вымокла до нитки, натёрла и так больную ногу, и дрожала от холода и усталости, как осиновый лист на осеннем ветру. От жалости к себе Люсинда едва сдерживала слёзы - и как только остальные фрейлины выдерживают подобные прогулки? Когда королева в окружении пёстрой стаи фрейлин отправилась к себе переодеться перед ужином, из-за ушибленной ноги Люси просто не смогла за ними угнаться. Свита давно скрылась из вида, и девушка обессиленно привалилась к стене. Всё, больше она была не в силах сделать и шага... В конце концов, Её Величество, казалось, совершенно не обращала внимания на такую серую мышку, как юная леди Лантогенет... Тогда она, наверное, и не заметит её отсутсвия?
Вздохнув, Люсинда приняла решение и тихонько заковыляла к себе. Всё-таки, ей тоже надо будет переодеться... Не идти же в зал в мокром платье! Да и заболеть так недолго.
_
Клари ахнула, увидев, в каком плачевном состоянии находится её госпожа. И то правда, выглядела та сейчас как мокрая мышь.
- Ах, госпожа, что с Вами случилось?
- Ничего, Клари, не волнуйся. Просто маленькая конная прогулка...
- Конная? Леди Лантогенет, Вы что? - слова "с ума сошли" так и не прозвучали, хотя и ясно угадывались. Люси только устало вздохнула, падая в кресло.
Клари молча покачала головой, не решаясь спорить с госпожой, и поспешила за нарядной и, главное, сухой одеждой.
С помощью верной служанки, Люси быстро переоделась. Тёмнозелёное платье хорошо оттеняло светлые рыжеватые волосы, сложенные в хитрую причёску, и серо-зелёные глаза; на шее неярко сверкало скромное серебряное ожерелье - фамильная драгоценность, подарок матери в честь приглашения ко двору. А вставать и куда-то идти так не хотелось... Даже несмотря на то, что Люсинда не ела с самого утра... Правда, может быть, на пиру будет Он? Рауль... при мысли о коннетабле на щеках девушки выступил яркий румянец, и Люси поспешила отвернуться и от зеркала, и от Клари. Правда, подругу этим нехитрым приёмом было не обмануть, та наверняка уже всё заметила и сделала выводы, а теперь гадает, о ком же мечтает её госпожа?
- Ой, леди Люсинда, я совсем забыла! - внезапно вспомнив о чём-то, всплеснула руками Клари. - Тут же к Вам астролог заходил, вот, велел передать...
Служанка начала лихорадочно шарить по карманом и наконец с гордостью передала Люси несколько помятый конверт.

Уже не в первый раз за этот день Шерилл была несказанно близка к тому, чтобы захлопать в ладоши, поддавшись сугубо детскому порыву. Только не каждый ребенок хлопает в ладоши от злорадства. Глаза фрейлины так и лучились удовольствием, не смотря на сырое платье и безвозвратно разрушенную прическу. В сущности, все было поправимо: волосы высохнут и вновь будут заточены в шпилькозаколочный каземат прически, а платье, чулки и туфли она еще успеет переодеть. Ну, в самом деле, не поведет же королева ее на ужин, оставляющую за собой лужицы...
-Я думаю, что его величество оценит Ваш порыв...- лукаво улыбнулась леди Лерлиннь, представив лица собравшихся на торжественный ужин расцвеченных лордов при виде блестящего короля и королевы-матери в черном. Особенно, если в речи Его Величества будет присутствовать фраза "Я скорблю о моем безвременно почившем отце" или нечто подобное.- Вот так щелчок по носу.

Вечер вступал в свои права. Дождик и плохая погода, также не прибавляли света, поэтому было уже темно, как ночью.
Эдмон Малихер ехал в собственной карете. Но приятного запаха свежести, возникающего во время дождя, не было. Был запах улиц: тут - запах кожи из кожевенной мастерской, тут – запах свежего хлеба. Колеса стучат, дорога не самая лучшая, и порой карета ныряет в очередной ухаб. Кучер орет на лошадей, а герцог на своих телохранителей.
Настроение было не самое лучшее. День не принес ничего нового. Он был приглашен на ужин к герцогу Норфолку. Нужно было что-то обсудить касательно предстоящего турнира.
Ха. Турнир. Ладно, прибережем свои мысли для ушей Генриха. Генриха Норфолка, разумеется.
- Подъезжаем, милорд! – проорал старый кучер.
- Ну, и отлично! – пропел Малихер.

Во дворе замка

- Что это здесь у вас? - ядовито-слащавым голосом поинтересовался низкорослый гвардеец с нашивками сержанта и светлой бородой. Вместо носа у него был обрубок, а белый шрам змеился и скрывался в густых волосах на правой щеке.
- Н-ничего, - слабо пробормотал один из стражников, вслед за остальными поднимаясь с земли, - с-с-сэр Дорнард...
Сержант Дорнард, который был известен как Дикобраз, командовал королевской стражей во внешнем дворе. Когда-то давно он входил в "королевский отряд", охранял самого короля... Война, как и раньше, не пощадила песчинку и сломала судьбу Дорнарда, ударив шестопером какого-то фёлюньерца прямо по лицу гвардейца, перечеркнув его жизненную линию и направив ее в иное русло. Для королевского телохранителя Дорнард стал плохо видеть, его уродство ужесточило его нрав, сделало вспыльчивым, как сухое сено под палящим солнцем... Одного он не потерял - попрежнему верил в короля, а точнее - в королевскую власть, и старался охранять ее по мере своих сил. Именно поэтому он остался в страже, лишь перешел в начальники внешнего двора. Что не сделало его нрав мягче.
- Ничего? - Дикобраз ощерился, взял одну кружку и понюхал содержимое. - Думаете, раз у меня нет носа, то я не смогу учуять эль в этих кружках?
- Сэр, - нерженец украдкой двинул шута за свою спину. - Сэр, у нас смена окончилась, вот мы и... за здоровье короля, сэр!
- За здоровье короля, да? - Дорнард оглядел лица солдат. - Король будет здоровым, если вы, дворцовые свиньи, будете меньше лакать эля. У вас еще ночная смена впереди, увальни.
- Да, сэр, - хором отозвались стражники.
- А что там делает шут за твоей спиной, Лот? - Дикобраз поставил кружку обратно на доску.
- Веселит нас, сэр. Как и положено шуту, - с готовностью отозвался нерженец.
- Веселит?.. Ну-ну, - Дорнард еще раз оглядел лица солдат и двинулся прочь, накидывая капюшон алого плаща на голову. - И уберите эти чертовы доски!
- Да, сэр!

Близ замка

Передовой конник вернулся к карете и, заглянув внутрь, радостно сообщил:
- Мы близ замка, милорд!
Граф Норвич медленно кивнул, и конник умчался вперед, оповестить королевскую стражу о прибытии своего господина.
- Опять, небось, последним, - пробормотал Огюст, запахиваясь в плащ. - Успеть бы...

Ричард Элленроф

Зал освещался свечами и факелами, создавая ощущение размытости, ощущение того, что все только снится.
- Ваше Величество, - склонился в поклоне Верховный стюард, - все готово к приему гостей.
- Где милорд десница? - поинтересовался Ричард.
- Он отбыл из замка. Возможно, он не успел получить приглашение к столу...
- Будем надеяться, что у него были веские причины отбыть, - пробормотал юноша.
- Как прикажете усадить гостей, Ваше Величество? - стюард обвел рукой стоявший подковой стол. - Ее Величество посадить по левую руку от Вас, а герцогов - по правую?
- Посадите по правую руку от меня барона Штенберха.
- Ваше Величество, принимая во внимание положение барона...
Ричард холодно поглядел на стюарда, и тот стушевался.
- Конечно, Ваше Величество. По правую руку - барона Штенберха.
- А рядом с Ее Величеством - герцога Рейнарда. Думаю, он сумеет скрасить вечер моей матери, - губы Ричарда тронула ехидная улыбка, но он тут же стер ее с лица.
- Герцога Корвина усадить рядом с бароном, Ваше Величество?
- Хоть на кухню, - бросил юноша и двинулся прочь из зала. Страшно хотелось глотнуть свежего, насыщенного влагой, воздуха, прежде чем усаживаться за стол. И не хотелось даже думать, где окажется Амальтея среди этой разношерстной компании... И где - Лилит...
Стюард проводил короля удивленным взглядом, вздохнул и принялся сосредоточенно смотреть на стол, пытаясь таким образом понять, как же именно усадить гостей.

Поместье Норфолков

Слуги и конюхи герцога Мерта с нервозной поспешностью занялись экипажем гостя. Сам же Генрих Норфолк и его сын Эдуард-младший не погнушались встретить Малихера на высоком каменном крыльце особняка, следуя старинной мертийской традиции, должной выражать наивысшее почтение гостю.
В обеденное зале во множестве пылали свечи, стол бы накрыт отнюдь не по постному меню. какое бы полагалось богобоязненым агнецам кардинальского прихода. Телохранители десницы и мертийские рыцари выстроились в коридоре у дверей двумя шеренгами лицом к друг другу. дворецкий объявил о подаче первых блюд.

(совместно с Father Monk)

У пиршественного зала

Граф Уоллес Аспен, неторопливой размеренной походкой, которая более подходила бы старому матерому волку, повидавшему в своей жизни почти всё, поднимался по затянутым в алый ковер ступеням. Кругом горели факелы и свечи, со стен на Аспена смотрели мертвыми глазами покойные короли с гобеленов, а снующие слуги раскланивались в льстивых поклонах. Жадный до мелочей взгляд графа подмечал каждую деталь, даже распахнутый от жары кафтан слуги или излишне закопченная от факела стена. А еще он отлично подмечал округлые формы миловидных служанок, и рука Аспена не раз и не два пыталась ухватить девушек, но те, уже наученные стюардом, со смехом отскакивали. Уоллес весело подмигивал служанкам и хохотал вместе с ними.
- Граф Аспен! - окликнули его позади, и Уоллес обернулся, чтобы разглядеть поднимающегося следом молодого Августуса Норвича. Тот, стряхивая с волос редкие капли, уже растягивал губы в улыбке, желая показать свое уважение графу.
- О, Августус! Только что думал о Вас. Ну точнее не о Вас, а о Вашей невесте, - ухмыльнулся Аспен.
- О Лилит? - как-то даже растерянно отозвался Норвич-младший, затем пожал плечами. - Я слышал, что она меня опередила, и уже находится во дворце. Так что Вы скоро сумеете с ней повстречаться.
- Буду очень рад, если Вы меня ей представите. Я видел ее, когда во дворце ее отца, во дворе моего друга Жорэса, она еще бегала, не расцветя своей красотой.
- Уверен, с тех пор многое изменилось в лучшую сторону, - Августус догнал Уоллеса, и они вместе зашагали дальше вверх. - Ее недаром называют Розой Синерайса.
Некоторое время оба молчали, достигнув конца ступеней, приближаясь к парадным створкам пиршественного зала.
- Я бы назвал ее лилией, ха-ха... Поняли шутку? Ну да ладно, - будто бы и не ожидая ответа, сказал Аспен. - Приехали на королевский ужин вместе с батюшкой?
Августус как-то запнулся, слегка помрачнел, но быстро справился с минутной слабостью.
- Да, я... обогнал его, - он взглянул в лицо Уоллеса и, серьезно сдвинув брови, произнес: - В начале я виделся с герцогом.
Аспен утвердительно кивнул, как бы говоря "Я всё понимаю, и вопросов больше не будет", затем прокашлялся и продолжил:
- Планы ведь не изменились?
- Он... он ничего об этом не сказал, - Августус огляделся. - А еще он сообщил, что в столицу прибыл Хаггарт.
Уоллес вновь кивнул, но Августус уже ткнул пальцем куда-то чуть дальше по коридору:
- И будь я проклят, если это не Лир Хаггарт сейчас идет к нам, привественно улыбаясь и размахивая рукой.
- Граф Аспен, Августус, - поприветствовал их подошедший Лир, гладко выбритый и будто бы светящийся изнутри этакой "рыцарской чистотой", которой он так гордился. - Рад видеть вас в добром здравии.
- Взаимно, Лир, взаимно, - кивнул Аспен, а Августус наклонил голову, приветствуя Хаггарта.
- Вы без своего отца? - спросил Норвич.
- Он болен. Он как всегда болен, - Лир легонько улыбнулся, наклонил голову и выпрямился. - Не буду, однако, оттягощать вас описанием всех его хворостей. А ты, Августус? Ты без отца?
- Я его обогнал, - заученно ответил Норвич. Лир вновь легко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, которыми он тоже гордился.
- Всё ясно, - просто ответил он. - Граф Аспен, Августус.
После обмена любезностями, Лир направился дальше, к группе молоденьких фрейлин, успевших занять позиции возле створок.
- Я ему не доверяю, - заявил Августус, когда Хаггарт отошел на некоторое расстояние. - Он... такой скользкий...
- А я так вообще бы таким при рождении пуповиной обматывал горло и подвешивал бы на первой попавшейся осине.
- Чем же он вам так не угодил? - раздался мягкий, словно кошачий, голос позади собеседников, где неслышно подошел Вильям Рейнард.
- Герцог Рейнард, мое почтение, - улыбнулся Аспен, чуть склонив голову, как того требовал статус графа.
- Желаю здравствовать, ваше высочество, - менее почтительно, но все же отчаянно стараясь подражать в мягкости и уверенности Уоллесу, произнес Августус.
- Приятно видеть, что Вы всё еще живы, граф, похоронив три жены, - слегка ядовито попривествовал Аспена Вильям.
- Неужели Вы знаете об этих ужасных событиях, герцог? А я думал Вы, как обычно, отсиживаетесь в своем замке* и не слышите последних новостей. Ведь стены у Вас толстые...
Вильям, и так со старанием держа на своем лице улыбку, вмиг посуровел, бесстрашно взглянул Уоллесу в глаза и, попрощавшись, двинулся дальше. Вслед ему раздалось громкое хохотание графа. Августус неуверенно хихикнул, не желая отставать от Уоллеса.
- Я поражаюсь Вашей выдержке, граф. Вы так легко общаетесь с человеком, который выше Вас...
- Где же он выше, Августус? Разве только, если встанет на каблуки, которые носила моя жена Изабель...
- К слову, Вы знаете всех при дворе? - спросил Августус, разглядывая девушку в темнозеленом платье, оттенявшем светло-рыжие волосы, уложенные в хитрую прическу. - Вон та девушка, Вы ее не...
- Скажем так, - ухмынулься, перебивая, Уоллес, - вон тут девушку попортить я не успел, если Вы это имеете ввиду. Поскольку вижу ее, кажется, впервые. Но большую часть присутствующих здесь господ я все же знаю. Смотрите, вот этот надутый индюк, больше похожий на голодного льва, - Вильям Рейнард. Мы с ним только что беседовали, если Вы еще помните. О, глядите, а к нему уже спешит молодой Лампорт, Раймон, если я не ошибаюсь. Думает, королевская туника скроет его фамильные черты лица, которые не узнает разве что слепец. Уж и не знаю, кто хуже - Рейнарды или Лампорты. А нет, знаю. Смотрите - граф Аларик Комьер. Вот, поглядите, - Аспен указал на гобелен, видневшийся чуть вдали, на которой был изображен Бенедикт Комьер**. - Какая, буквально-таки, портретная схожесть! Мальчик повторяет путь своего "великого" предка. Тот тоже когда-то был чистеньким, как свежевыстиранные чулки моей новой спутницы, Рашель Киото.
Августус вновь неуверенно хихикнул, уже заметно смелее, чем в предыдущий раз. Его глаза, излучавшие алчность и презрение, вцепились в лицо Комьера, который как раз проверял посты.
- Нет, вы только посмотрите! - хмыкнул Аспен. - Само воспоминание выползло со страниц древних свитков! Из страны оленей прибыл сам барон фон Штенберх. Интересно, его друг Твиггер еще не превратился в прах на своих островах?..
Норвич хотел что-то сказать, но граф уже продолжал:
- А вот это... - протянул Уоллес, изучая взглядом новую девушку, - судя по всему, леди Амальтея Эйнхорн.
Его взгляд начал свое путешествие от стройных ножек, спрятанных за нежно-голубым шелковым платьем, затем переместился к осиной талии, задержался на упругих округлостях в районе груди и остановился на миловидном лице.
- Кто-кто? - достаточно тихо переспросил Норвич, тоже глядя на Амальтею.
- Амальтея Эйнхорн, если мне не изменяет память - невеста молодого Мидлстайна, друга нашего короля.
- Амальтея Эйнхорн, - повторил Августус, чуть сощурившись.
- Да-да, что Вы заладили?.. О! А это, кажется, Ваша прекрасная Лилит! Ба-а-а... да она сегодня просто великолепна! С кем это она? Ах, да... с братом, Бенедиктом.
Августус с неудовольствием оторвал свой взгляд от Амальтеи и повернулся, чтобы взглянуть на свою невесту.
- Куда это направился Бенедикт? - меж тем продолжал Уоллес. - А-а-а... здесь уже присутствует наш добрый друг герцог Корвин... Пожалуй, нам стоить пойти и засвидетельствовать ему своё почтение.
В тот момент, когда собеседники стронулись с места, двери распахнулись, и по коридору, окруженная четверкой гвардейцев, к ним вышла принцесса. Аспен тут же склонился в поклоне, и Августус, слегка растерявшись, последовал его примеру.


__________

*Аспен имеет ввиду тот случай, когда Вильям, во время боевых действий на континенте, сидел в родовом замке в то время, как его отец и два старших брата сражались за короля.
**Бенедикт Комьер - (1018 - 1069; 1058 - 1068) - второй десница короля Джона III Элленрофа, который пользовался подозрительностью своего сюзерена и умело убирал своих конкурентов. В частности, заключил в тюрьму (а некоторых и казнил) таких лордов, как Эрик Твиггер, Анакейн Малихер, Магнус Скрапсворд и других.

Королева, окруженная служанками, старательно облачавшими ее в выбранный наряд, вновь улыбнулась и обратилась к своей фрейлине:
-А вы леди Лерлиннь отправляйтесь же к себе и переоденьтесь. Не можете же вы в таком виде появиться на ужине.
Королева и Шерилл заговорщицки улыбнулись друг другу, и леди Лерлиннь, поклонившись, вышла из комнаты. Мягкими шагами она пересекла переднюю, окидывая внимательным взглядом примолкнувших фрейлин, и вышла в коридор, еле сдерживаясь, чтобы бегом не помчаться к себе.
Вечный женский вопрос "Что надеть?", не способный озадачить разве что Еву до вкушения запретного яблочка, как ни странно Шерилл не тревожил. У каждой дамы, проведшей при дворе не один месяц, весь гардероб был тщательно рассчитан и каждому наряду определена очередность надевания и повод для оного. Если ты уже давно находишься близ королевских особ, то роскошь щеголять каждый день в новом платье вещь абсурдная, но зато искусство правильно распределить ношение каждого платья так, чтобы к тому моменту, когда ты оденешь его повторно, его уже мало кто мог узнать, прекрасно осваивается.
Шарлота, предупрежденная о предстоящем выходе своей госпожи запиской, присланной Шерилл еще до конной прогулки, уже приготовила и платье, и всевозможные пыточные приспособления, призванные подкорректировать и приукрасить природные данные.

Спустя полчаса Шерилл уже стояла перед своей госпожой.
-Милорд Десница не будет присутствовать, а так почти все уже собрались,- мягким голосом сообщила она королеве,- ждут только Вас и Его Величество. Вы хотите прийти заранее и ждать со всеми выхода короля или предпочтете, чтобы Ваш сын и лорды подождали Вас?-
Провокационными были не только слова фрейлины, но и ее вечерний туалет, что ей было не очень свойственно. Шелковое струящиеся платье цвета мокрой мостовой, отделанное белой шнуровкой и белыми кружевами, несколько вольно оголяло плечи, кокетливо прикрываемые мелко завитыми волосами. На обоих запястьях красовались браслеты из пяти нитей мелкого жемчуга, соединенных серебряными перемычками; жемчужное же ожерелье в десять жемчужных нитей разной длинны прикрывало шею и грудь.

Лилит не хотела опаздывать на ужин, впрочем, и приходить слишком рано в ее привычки тоже не входило. А потому через широкие двери зала она вошла под руку с братом именно в тот момент, когда внутри уже собралось достаточно народу, но все только рассаживлаись, да и многих гостей еще не было.
- Я осталю тебя, сестренка, - и Бенедикт тут же двинулся куда-то в сторону.
Лилит безразлично пожала плечами: собственно, дела брата ее не особенно интересовали в данный момент.
Платье из зеленого шелка мягко струилось вниз, только подчеркивая ее тонкую талию и высокую грудь. Впрочем, в последнем изрядно помогал и туго затянутый корсет. Тонкий золотой пояс тускло поблескивал, как и браслеты на ее изящных запястьях, и ожерелье с крупными изумрудами. Точно такие же камни (или очень похожие на них) капельками украшали золотистые волосы девушки, уложенные в сложную прическу, так что только одна прядь кокетливо падала на оголенное плечо.
С тонкой, едва заметной улыбкой на красивых губах Лилит оглядела зал.

...ждут только Вас и Его Величество. Вы хотите прийти заранее и ждать со всеми выхода короля или предпочтете, чтобы Ваш сын и лорды подождали Вас?

Лианна Ярнгольд ненавидела куда-либо опаздывать, но долгое пребывание при дворе научило ее, что кроме истинных добродетелей существуют иные, тоже весьма полезные во многих случаях. Сейчас как раз был один такой случай.
- Мы выйдем заранее, - королева обвела взглядом стайку фрейлин, свое небольшое воинство, - чтобы никто не мог обвинить нас в невнимании к королю. Но по дороге...
Она повесила на пояс небольшой кинжал в черненных серебряных ножнах; этикет - этикетом, но вооружаться ее величество предпочитала самостоятельно, пусть даже такой с виду безделицей.
- Но по дороге мы задержимся и полюбуемся мокрым двором, каким-нибудь особо ценным гобеленом или просто дождем. Думаю, что войти в обеденный зал в ту секунду, когда наш сын будет готов взорваться гневной тирадой, будет весьма уместно.

Шуршащий дождь был насыщен шорохами и скрытыми от общественного слуха звуками. Можно было часами стоять на этом балконе и слушать, как вода, льющаяся вниз, колотит по желобкам и листьям сада, как внизу, так далеко, словно в другом мире, кричит патруль, уверяя, что он жив и что у него все в порядке. Были слышны звуки где-то позади, звуки деланного веселья и имитированного смеха, возгласы и лживые заверения в вечной преданности...
Ричард склонил голову, облокотился о перила и прикрыл глаза, стараясь отрешиться от всего этого, стараясь слиться дождем и стать каплей в этом мире. Сэр Эррен и Гилрой, вступившие в смену, осторожно вышли с балкона и встали у его входа, в тени, пытаясь не потревожить покой короля.
Шурша по каменным плитам пола длинными юбками и шлейфами, небольшой отряд прошествовал по длинной галерее. Некоторые фрейлины с завистью поглядывали на бархатное платье королевы; вот уж кому не было зябко во время дождя, так это ее величеству! Интенсивность взглядом усиливалась, стоило Лианне остановиться у очередного окна, чтобы "вдохнуть приятной и влажной свежести", как она утверждала. Порой дождь навевал на нее скуку, но теперь по большей части - грусть. "Генрих, ты - грязная вонючая, вечно пьяная скотина, как ты посмел умереть так рано, а?"
- Ваше Величество, - из тени выступил вперед сэр Эррен, и, как командующий "королевским отрядом", поприветствовал королеву, приложив кулак к груди и чуть склонив голову. - Рад видеть Вас.
Идущий чуть позади королевы сэр Тобиас одобрительно кивнул, тоже приветствуя гвардейца, о котором был самого высокого мнения.
- Сэр Эррен... - начала королева и замолчала, увидев сына.
Кажется, ее маленькая хитрость не удалась. Ричард занимался здесь именно тем, чем собиралась заниматься Лианна. "Как бы он ни отрицал, но он сын своей матери..."
- Я тоже рада вас видеть. И вас, Ваше Величество.
Королева присела в предписанном регламенте реверансе.
Он оторвал взгляд от струй дождя и повернулся на звук ее голоса.
- Мама... - на миг, на секунду, на какое-то неуловимое мгновение он стал похож на того маленького мальчика, которого собирали в дорогу, на далекий север, занесенный снегами, к барону фон Штенберху, и когда он, стоя в своей комнате, вот точно также произнес "мама", не понимая, почему его отправляют туда одного, без Эрика. Голос его дрогнул, сломался, ощутимо пошел трещинами, и поток скапливаемой, старательно сдерживаемой внутри энергии готов был выплеснуться наружу, захлестнуть короля с головой. Но он был королем, и это мгновение миновало, лишь только Ричард сжал ладони в кулаки, сцепил зубы, не позволяя себе сломаться именно сейчас. Нельзя. Сейчас - нельзя. Ни в коем случае. Нельзя. Мама... Нет, нельзя!
Он жестом пригласил ее присоединиться к себе, чуть отодвинувшись в сторону, чтобы не загораживать перила своим телом, и взгляд его скользнул по фрейлинам, задержавшись на державшейся чуть позади королевы девушке в сером платье с восхитительным ожерельем на груди, с оголенными плечами и прекрасными завитыми волосами. Задержался, и тут же, усилием воли, скользнул дальше, едва заметно подавая сигнал сэру Эррену, и тот, вместе с выступившими вперед Гилроем и Тобиасом, встали в проходе, не пропуская фрейлин.
- Ричард...
Королева выпрямилась во весь свой рост.
- Почему не присоединяешься к гостям?
Он взглянул ей в лицо, неожиданно поняв, что практически одного с ней роста. А он-то всегда считал, что ниже матери... Значит, хоть в чем-то он похож на отца. Хоть в чем-то...
- Они могут и подождать, - нехотя признал он, вновь возвращаясь взглядом к дождю. - Я хотел подумать. В тишине.
- Что ж... тогда не буду мешать, - Лианна растянула губы в привычной ничего незначащей улыбке. - Королевские думы - на вес золота.
Он раздраженно передернул плечами:
- Ты мне не мешаешь. Ты, вроде как, все еще королева. А значит, королевские думы - это и к тебе относится, разве нет? - он вновь взглянул ей в лицо. - И ты, как бы там ни было, моя мать. Можешь и постоять со своим сыном. Хотя бы ради приличия.
Края губ Лианны дрогнули уже по-настоящему.
- Как пожелает Его Величество.
Она положила одну ладонь на мокрый камень баллюстрады, вторую протянула навстречу дождинкам, ловя их и позволяя скатиться по запястью. Рассмеявшись, королева припала губами к руке; дождь был сладким на вкус. Ричард некоторое время следил за ее действиями, чуть прищурившись и недоуменно приподнимая брови при смехе матери. Затем сам попробовал поймать пару капель, но, почувствовав себя глупо, отдернул руку обратно.
- Его Величество желает, чтобы Ее Величество вспомнило хотя бы про имя, данное Его Величеству Ее Величеством при рождении, - он улыбнулся. Слабо, безнадежно, даже не помышляя о том, что мать оценит шутку.
Лианна расхохоталась. "Как будто это можно забыть!" И вновь протянула ладонь под дождь, бросив косой взгляд на отпрыска.
- В высшем титуле кроется лишь одно преимущество, Ричи. Лишь одно.
- Какое? - он еще не верил в то, что мать смеялась. Он отвык слышать ее смех. Отвык вообще ее видеть.
- Мы можем вести себя как хотим, даже глупо. И ни на кого не обязаны оглядываться, - она протянула ему ладонь, полную дождевой воды.
- Я так не умею, - он обмокнул палец в воду и провел им по своим ресницам, сгоняя закравшийся сон. - Я вообще пока ничего не умею. Я даже убивать не умею. Тот человек с площади, этот послушник Жильбер... они все являются мне во снах. А, думая о предстоящем ужине, где на меня будут таращиться глаза не только Людвига или Рейнарда, но и таких волков, как Аспен с Корвином, я попросту не могу найти себе места. Даже в сновидениях!..
- Кажется, зря ты пренебрегал охотой, Ричи, - королева поправила выбившийся локон, подумала немного, закрутила мокрыми пальцами непослушную прядку. - Тогда бы перестал бояться волков. Тех, что на двух ногах, потому что они не слышали о благородстве тех, что на четырех лапах. Идем. Нас ждут.
Ричард выпрямился, с тоской оглядел сад, где промелькнул патруль, огласивший окликом пространство вокруг себя, после чего предложил матери руку:
- Позволь, я сопровожу тебя в зал.
Лианна оперлась на руку сына; если не смотреть, можно было представить, что она шла рядом с Генрихом.
- Мне нужно знать, кому отец доверял. Мне нужно твое мнение по этому поводу. Ибо, если я не могу доверять тебе, я не могу доверять никому.
Ее Величество согласно опустила ресницы. Фрейлины двинулись следом за королевской парой, а по краям выстроились гвардейцы короля и королевы. Процессия очень быстро достигла зала, где собрались уже все гости, и где за главным столом уже восседала Ее Высочество Мелисса.

- Ее Величество, Лианна Элленроф, и ее сын, Его Величество Ричард Элленроф, помазанник Божий и владыка Синерайса! - рявкнул, перекрывая гул в зале, герольд у дверей, и гвардейцы разом опустили щиты на пол, дабы скрежетом привлечь внимание гостей ко входу.
Со всех сторон тут же полетели выкрики и заверения в вечной преданности, любви к королю и королеве. Все гости почтительно встали, приветствуя своего повелителя. И Ричард, не сдержавшись, поморщился. В его глазах рябило от сверкающих драгоценностей, от красоты и шелка, одетых на гостях, от лиц и улыбок, от света факелов и свечей, от бликов с посуды...


(написано совместно с SonGoku)

Мелиссе уже было невообразимо скучно, хотя торжественный ужин ещё и не начинался. Она старалась ничем не выдавать своих чувств, приветливо улыбаясь и отвечая всем, кто с ней заговаривал.
Как принцесса ни старалась, Анри ей почему-то углядеть не удалось. Она в принципе знала, что посол должен присутствовать на этом вечере, но где именно он находился?..
"И почему я хочу снова его увидеть? Он же ничем не отличается от других придворных. Хотя, мне-то откуда знать? Ладно. Нет его, ну и Бог с ним!"
Мелли прекратила отвлекаться и с нетерпением начала ожидать появления брата, который смог бы хоть как-то облегчить её одиночество. Да, Мелисса, несмотря на множество людей вокруг, чувствовала себя ужасно одинокой. Ждать пришлось долго, но вот наконец появились и король с королевой.
Принцесса вежливо встала, приветствуя их. Глаза её обрадованно засияли, а улыбка получилась куда более искренней, чем большинство вежливых гримас гостей и придворных.