Закрой глаза и узнаешь,
Сколько "трупов" хранит мир внутренний твой
Ты даже и не представляешь,
Они всюду идут за тобой...

Ты сам их в себе питаешь
Ты помнишь, то чего нет.
Ты каждый вечер страдаешь
И с грустью смотришь на свет.

Тебя обжигает он, ранит
Тебя он съедает до тла
И кровь людская дурманит,
Сильнее любого вина.

Ты хочешь быть снова "нормальным"
Услышать стук сердца внутри.
Но ты себя не обманешь
Решил быть вампиром - терпи.

(выкладываю и сюда. Это песня -- заявляю с полным правом, потому что это уже спели.)

Ночью боялась закрыть глаза,
говорила себе "нельзя".
Если в комнате тьма,
то сходила с ума,
каждый вечер -
то лампы, то свечи.

Кто-то там ей сказал:
хуже всякого зла
темнота,
темнота, да не та.
Черта с два отличишь.
Помолчи.

В темноте, да не в той,
слишком долго не стой,
и не слушай ее,
и не слушай.
Она знает слова,
ты права.

Будет плохо порой,
будет страшно порой,
ведь она проникает в душу,
ведь она тебя знает лучше,
чем родной,
чем любой другой.

И как вечер - ни шагу из дома,
и дорога - лишь та, что знакома.
И не слушай ту тьму,
и не верь никому,
даже мне.
- Я не верю,
не...

А в зрачках -
темнота, да не та.

Сезон осеннего дождя,
Размытый след, туманный сад.
Под ноги, пристально глядя,
Во тьму прохожие спешат...

А где-то за косым дождем
Бредет она, пьяна слегка.
И я ее впускаю в дом:
- Входи скорей, моя тоска.

Упавший лист очертит круг.
Уже с утра горит камин.
Как хорошо, что ты - мой друг
И мы с тобой вдвоем грустим.

Сезон осеннего дождя,
Туманный сад, размытый след.
Под ноги, пристально глядя,
Уходит в ночь твой силуэт...

Твои острые стрелы,
ой, да стрелы каленые,
красят перья мне белые
кровью алой, соленою.
Лью я горькие слезы,
а и слезы текучие...
Скоро свяжут морозы
травы пряно-пахучие,
а деревья зеленые
скоро снегом укроются...
Кровью алой, соленою
мое тело покроется.
"Умирай же, лебедушка!
Засыпай, белоперая!
Дай душе своей волюшку -
закрывай очи черные..." -
шепчет ветер мне ласково,
гладит мягкою лапкою...
Утекает кровь алая,
тонкой струйкою капает.
Ты, калеными стрелами,
отнял жизнь мою ясную!
Перья больше не белые -
окровавленно-красные!
Я приду к тебе полночью,
а и стужей смертельною,
горькой ягодой волчьею,
холодами, потерями!
А последняя песнь моя
будет вечно преследовать!
Утекает кровь алая...
эта капля -
последняя.

Стекает время, как песок, в ладони снов,
Несет сожженные мосты, осколки слов,
И бег его не удержать, не возвратить.
Простому "Как мне быть?" в ответ - простое "Быть".
Все то, чем век наш дорожит, не сохраним,
И только ровный сердца стук - один двоим.
Простому "Приезжай" в ответ - простое "Жди".
...стучит бессонная любовь в моей груди.

День ото дня холоднее
И руки всё чаще немеют,
А хочется тихо и страстно
Пусть даже однообразно.

Лёгкая улыбка при встрече,
Твои руки и мои плечи.
Когда-нибудь всем станет ясно,
Но чувство запрета прекрасно.

Между жизнью и смертью, меж ночью и днём
Отпускаются старые вины.
Кто-то пишет на плоскости белой углём:
Мина, мина, шекель и полмины.
Мы богатство своё проиграли до дна
И спускаем последние гроши,
Но вина есть вина, и цена есть цена:
Горсть пуста - не осталось и крошек.
Дуновение ветра, касание тьмы,
Свет, что будет во тьме золотиться...
Оглянись, Милосердный - ведь это всё мы,
Утомлённые, грустные птицы.

Солдат
Не вернусь я к тебе, родная,
Не приду я домой с полей.
Рука дрогнула... умирая,
Ничего не оставил он ей.
Только эти бесцветные строчки
Передал шелестящий ковыль,
И глаза его цветом у дочки,
да постели холодная стыль.

В день, когда перестанешь быть нужной, любимой, родной,
Не осыплются звезды и солнце взойдет на востоке,
Память ниточкой бус проскользнет день за днем под рукой,
Ты поймешь, что так было всегда - ты была одинока.
Как легко было жить для других, нараспашку - любя,
Принимая улыбку как высшую в мире награду,
Все - для тех, кто вокруг, и совсем ничего - для себя...
А теперь ничего для себя уже просто не надо.
Понимание горькой морщинкой заляжет у рта,
В сером взгляде погаснет на взлете подбитая радость.
Позади, впереди, и внутри - пустота, пустота...
И последней надеждой - короткое, злое "я справлюсь".

Просто верить в любовь - так наивно, смешно и нелепо.
Вот и вера угасла, остыла, как угли костра...
Доживи до утра, неумело, отчаянно, слепо,
Через горечь и страх - просто так, доживи до утра.
Как наркоз, отпускает беспамятство самообмана,
И от боли почти не спасают ни мысли, ни сны.
Доживи до весны, не касаясь открывшейся раны,
Позабыв, кто ты есть, доживи до короткой весны.
Эта кроткая стойкость - она тоже родом из детства.
Где иначе не выжить, глаза закрывай - и живи...
Доживи до любви. Не проси, не ищи, не надейся.
Все, что есть, потеряв, все равно - доживи до любви.

Скучно - ты не даришь мне плюсы.
Воруешь идеи с длинными ногами
И - обращаешь их в деньги...
Иногда - в собак с рыжей шкурой.

При этом ты не даришь идей,
Лишь - собираешь то, что поможет,
Впрочем, неясно кому и зачем...
Иногда ясно, но сейчас - снегопад...

Ты знаешь, отступают холода,
Звенят, как колокольчики, синицы,
В холмах мелькают солнечные спицы,
Под ними просыпается вода.
Споткнулась обессиленно пурга
О ветер, долетевший из апреля,
И медленно, на выдохе, просели
Глубокие, тяжелые снега.
Так половодье начинает ход,
Пока еще неслышимо, незримо,
И на своих плечах уносит зиму,
Приподнимая и ломая лед.
И все длиннее и светлее день,
Март расправляет плечи, взгляды, души.
И только между нами - та же тень,
И белой тишины слепая стужа...

Серые сумерки, белая степь кругом,
В грезах холмов ковыли, полуденный зной.
Жаль, что у них не спросишь, а где тот дом,
Где мои близкие будут всегда со мной.
Там не смолкают детские голоса,
Дикими травами пахнет горячий чай,
И только радость туманит слезой глаза,
И говорят сердца, а слова - молчат...
Мне бы отчаяться, голову опустить:
Прошло полжизни, какие тебе дома?
Учись незаметно, тихо и просто жить,
Ушло твое время, ты знаешь о том сама.
Не трать свои силы впустую, вперед не рвись...
Но режет по сердцу огонь ледяной зари:
Пока я живу мечтою длиною в жизнь,
Мой дом, как ребенок, растет у меня внутри.

Где теперь великие державы?
Пали в прах.
Растеряли мужество и славу
В злых песках.
Снова правят бал торгаш и циник,
Слёз не счесть...
Смокву променявшие на финик,
Кто мы есть?

Меня больше нет.
Я пыль,
Взволнованная трамваем,
Который звенит, проезжая
По грязному марту тех лет,
Когда я ещё была.
Меня больше нет.
Я лишь
Оставленный на воротах
Прощальный печальный взгляд,
Который до боли и рвоты
Бежит и бежит назад,
Пытаясь попасть след в след,
А если закрыть глаза,
Которые тоже исчезли,
Тот взгляд перестанет терзать
Ворота и пыль трамваев,
Которая, оседая
Сквозь память, на чёрном асфальте
Напишет: «Меня больше нет.»

У нас - темно и эротика... при солнечном свете.
Из глаз льется синее небо... и готика,
Стрельчатых окон окраина.
У вас - все запутанно и берега - одиночества.
И бла-блаз-блазит потугою творчества,
То разрушено, то надраено...
Заранее предрешенное - съедено... или - в сети.
И часто хватает - зонтика... арбы, па-аток-а...
Чтоб не промокнуть - до пяток.

Письмо для сожжения

Ты знаешь, знакомый, а я повзрослела.
Наверное, точно сказать не могу.
Привычно себя называю белой,
Когда извалялась в грязи. И я лгу.

Я лгу, утешая себя, что забыла.
Да было, терзало, но ведь прошло.
И телефон называет любимой,
И счастлива вроде, ветрам назло.

Ты веришь, старый, я не влюблялась.
Ну пусть под ногами растет весна,
Так это не повод. И нет, не жалость,
А лишь глоток дорогого вина.

Хорошее качество, выдержка - годы.
Чуть терпко, запретно, и кровь быстрей.
Ты был из давно забытой породы
Истинных, добрых и лучших друзей.

И снова под дверью шкребется весна.
Я застоялась, сменить бы подковы,
И выбросить, пусть и из редкого, сна
Тебя, увы, лишь мой старый знакомый.


его здесь нет, оно вам кажется

Ты называл меня своей рыжей музой,
а я спалила волосы перекисью водорода,
прокуриваю свое контральто по подворотням,
пожалуй, самой себе уже стала обузой,
ношу неприлично истрепаные ботинки,
рисую цветы на руках только черным цветом,
бессонница отступает уже к рассвету,
глаза - позеленевшие от злобы льдинки,
улыбка... Забудь, я давно уже не улыбаюсь,
бывает, что плачу, но только когда не видно.
Шарахаюсь от друзей - в глаза посмотреть им стыдно,
я, в идеале, только здороваюсь и прощаюсь.
Я литрами пью кофе, зеваю на всех уроках,
прошу меньше трогать спину и обнимать несильно,
бесформенными свитерами скрывая отпавшие крылья...
Я, знаешь, часами могу говорить о своих пороках,
но ты почему-то любишь и, все же, зовешь музой,
конечно, уже не рыжей, бескрылой и зло-циничной,
зато никогда не стану тебе обычной
домохозяйкой и скучной женой-обузой.

***
Мне безнадежно-отчаянно в этом городе -
он ведь тебе почти не знаком.
Закостенела, я замерзаю на холоде,
я должна тебе тысячу нерожденных стихов:
почему-то я ими скорее больна, чем беременна.
Принимаю тебя, как лекарства глотает больной -
если ты не приедешь, я здесь погибну безвременно!
Я вдыхаю лишь дым сигарет,
а хотелось бы
запах
твой.

***
Я раскрываю грудную клетку
и выпускаю душевных птиц.
Шарфик на шею, за щеку конфетку -
перед тобой не паду ниц!
Волосы в косу плету потуже,
тени на веки, поярче глаза...
Я усмехаюсь: "Ты мне не нужен."
Чувства спускаю на тормозах.
Белые ночи ласкают сердце,
черные маечки греют грудь -
даже суровым валькириям в берцах
нужен хоть кто-нибудь

Первые ливни. Насупленный, серый рассвет
Падает в пойму, в разливе разбуженном тонет.
...девочка, знаешь, живым огоньком горицвет
Мокрым, озябшим холмам согревает ладони,
Время не лечит, мгновения - крупная соль,
Память - открытая рана, она не уймется,
Но захлебнулась ручьями весенними боль -
Ландыш, упрямый, сквозь снег пробивается к солнцу.
Капля хрустального неба дрожит на весу...
Все, чем дышалось, упало, разбилось на части.
Я, как ребенка, осколок под сердцем несу -
Только вот так и рождается право на счастье...

Так бывает: земля замедляет разбег,
Солнце черное над головой.
...знаешь, девочка, это бывает у всех,
Но проходит не скоро порой:
И больнее, чем плеть, бьют, бывает, слова,
И предателем кажется брат...
Но любовь не погаснет, пока я жива,
И всегда есть дорога назад.
Ты ведь знаешь давно, что мой дом - он и твой,
Ждет у края холодной весны...
...для того, чтобы просто вернуться домой,
Приглашения не нужны.

Я саблезубая химера
Я гроздь сиреневых мышей
Я два ужасных шифоньера
В ночи крадущих малышей

Я ярко-горько-медно-синий
Оттенок кляксы на столе
Я вихрь липкой паутины
Я слон застывший в янтаре

Я красный нос Наполеона
Я белый пепел января
Я бесконечная попона
От бесконечного коня

Я злой и грозный чайный кракен
Страж Бергамотовых морей
Я адмирал в кисейном фраке
Я флот ванильных кораблей

Я прах сгоревшей антресоли
Я призрак плюшевой лисы
Я заплутавший кубик соли
В глуши кухонной полосы

Я лев, верблюд и крошка Мери
Орел, покойник и змея
Убитые у двери звери
Я это я

В таверне
(Кабацкая песенка XIII века. чьё авторство - не знаю, а перевод с латыни мой)

Коли мы сидим в таверне,
Так не думаем, наверно:
«Посидели – и сбегаем!»
Лучше в кости мы сыграем.
Хочешь слышать, что бывает
Здесь, где деньги заправляют?
Наливай. Рассказ мой слушай,
Да развесь пошире уши!
Этот пьёт, а тот играет,
Этот лодыря гоняет.
Кто-то в пух и прах продулся,
Кто-то в бархат завернулся.
Пьют, бранятся, словно черти,
Не боясь греха и смерти.
Снял последнюю рубаху?
Кости брось во имя Вакха!
Тост гуляки поднимают
За того, кто угощает!
Тост второй – за всех живущих!
Третий – за Христа блюдущих.
Тост четвёртый поднимаем –
Всех умерших поминаем.
За заблудших и голодных,
И за девок пьём свободных!
За монахов и бродяг,
Пьём и за тебя, моряк!

Пьёт хозяин, пьёт хозяйка,
Пьёт слуга и пьёт служанка,
Пьют священник и солдат,
Кто безус и кто усат,
Работяги и лентяи,
Ангелы и негодяи,
Белый, чёрный, грязный, чистый,
Пьёт святой, и пьёт нечистый,
Пьёт сестричка, братец пьёт,
Бабка пьёт и дедка пьёт,
Пьют и дурень, и мудрец,
Пьют и мамка, и отец.
Пьёт епископ, пьёт декан,
Барышня и хулиган…
Вволю пьёт весь Божий свет –
Лишь хватило бы монет!

Пусть я буду книгой твоей неизданной.
Той, с которой ты ночи провел бессонные,
через стекла на утро глядя в проемы оконные,
засыпая над чашечкой кофе, мой ангел непризнанный...
На страницах пометки рукой дрожащею,
полувздохи твои между строчек пойманы,
пальцы стерты пером, на них язвы гнойные...
Ты писал меня кровью. Порой - настоящею.
Ты любил меня так, как другие не любят женщину,
ты со мной говорил так, как другие не могут с близкими...
Я тебе отзывалась еле заметными бликами.
Я любила тебя. И ты знаешь, люблю по-прежнему.

...тучи спать по скатам холмов легли,
гром скатился вниз и затих вдали,
ты и я по разным краям земли,
и меж нами холодный ветер.
Оголенные нервы замкнула дрожь,
кто виновен, кто прав, разве разберешь,
в окна тихо стучится продрогший дождь,
но ему никто не ответит.
Только сердце вместе с дождем стучит,
просто имя опять на губах горчит,
"я тебя люблю" под дождем в ночи
самолетик несет бумажный.
То, что было с нами, не изменить,
можно только помнить, ждать и любить,
можно верить снам, дни листать и жить,
и надеяться, что - однажды...

Налейте мне в бокал чужой судьбы!
Налейте, коль свою мне не придумать.
Да, тут вы правы, это просто глупость,
А надо мной висит упрямо - 'бы'

Я мог - бы - стать актером или петь
Для вас со сцены, душу раскрывая.
Геологом, врачом, водителем трамвая
Я мог - бы... а теперь уж не успеть.

Все как обычно, офисный планктон
Лишь потому, что так - привычно и понятно,
И через пару лет мне Путь не даст обратно
Вернуться. Но я слышу перезвон

Чужих бубенчиков, что радостно звенят
На тройке, резво мчащей по чужой дороге.
А мне осталось только подводить итоги.
Быть может - рано я похоронил себя?

Что ж, поживем увидим, что потом,
Что нам готовит жизнь, что будет дальше.
А я? Я отмываюсь от приставшей фальши,
Налив себе в бокал судьбы с вином.

***
Мне порой кажется сказкой жизнь,
Тянет руку мне: - На держись,
Что ж ты? От счастья не разревись,
Вытри росу с лица.

И не робей, на, возьми свой меч,
Сбрось ты обыденность с царских плеч,
Верь мне, мечтательство стоит свеч,
Иди уже до конца.

А я робко вплетаю в косу клубок
Нитей нехоженых трав и дорог,
Я отсыпаюсь со страхом впрок.
Курс молодого бойца...

Люди, кто рядом, сошли с ума -
Красят в малиновый цвет дома,
Я будто летать научилась сама,
Но страшно упасть назад.

Пляшет за окнами летний дождь,
Сказка попросит: - Меня не трожь,
Что не бывает так - это ложь,
Верь мне, не прячь свой взгляд.

А что другие не видят снов -
Все результат бытовых оков.
Ты заслужила такой улов,
Кто же тут виноват?

Давай ты попробуешь меня отпустить,
Уйдешь из памяти и сознания.
Я знаю, сказать не то, что осуществить,
А вдруг, у нас получится, кто знает?
Я просто хочу хоть раз сразу заснуть.
Перестать лгать про лицо от слез опухшее.
В окно, ни о чем не жалея, взглянуть,
Не отворачиваясь от воробьев целующихся.
Где-то время дало сбой,
А, может, просто чувства наши заклинило.
И, все же, давай попробуем с тобой
Разорвать бывшей связи упрямую линию.
Все это запаянное на словах,
Склеенное невыполненными обещаниями…
Мои извечные спутники: потерять тебя страх
и тупая боль от непонимания.
Я гоню это прочь, я пытаюсь, поверь.
Но, как бы тебе объяснить подоступнее:
Если запереть от кого-то дверь,
То проломят окна и стены обрушат ведь.
Прости, но вчера ты мне снова приснился, увы.
А когда я по парку гуляла с мыслями,
Они все мне шептали: «Вон, на тех посмотри,
Представь, и у вас уже были бы…»
Забей, это все никому не нужная неистина.

Где-то, совсем в другом измерении,
Не важно, пространства или времени,
Есть я и ты как одно единое целое.
Мне важно лишь, чтоб в это верил ты.

Я видела грядущее. Оно
Мертво. И выгоревший мир
Засыпан невесомым белым пеплом.
Ни вороны над полем не кричат,
Ни волки на луну в ночи не воют.
Обломками расколотых небес
Осыпалось пространство. Даже время
Застыло, оборвав свой вечный бег.
Я видела грядущее в очах
Застывшего над мёртвым миром бога.

С бергамотом и мятой заваренный чай
В толстой глиняной кружке.
Зацветает сирень, пахнет ландышем май,
И ликуют кукушки:
Обещают, что жить буду я до ста лет
В доме светлом и тихом,
Буду печь пироги и варить на обед
Кашу с медом и тыквой.
Травы к чаю сушить и, ворча, разливать
По горшочкам варенье,
И все время терять то очки, то тетрадь
С новым стихотвореньем.
На скамейке сидеть, обсуждая кино,
Со старушкой-подружкой,
Ждать от внуков вестей...
...как мне жаль, что давно
Я не верю кукушкам...

Курю я нервно у подъезда,
Скрываясь от соседей по углам.
жду с нетерпеньем твоего приезда,
Я правду прочитаю по глазам...

Говоришь не знаю всех твоих проблем?
И нервничаю я на пустом месте?
Может стоит поставить "пробел"
Между нами... Пока мы не вместе?

Вспоминаю прошедшие дни,
И с мечтою прощаюсь неспешно...
Наполнены радостью были они
А ты их забудешь вскоре, конечно!..

Забудешь меня и все те обещания,
Слетевшие случайно с твоих губ...
А я с тобой не буду знать прощания,
Хоть и трудно будет жить без нежных твоих рук.

Оставив мне лишь фото на прощанье,
Ты уйдешь к другой, не обернувшись...
Не будет больше походов на свиданья,
И некому в глаза смотреть, проснувшись...

Пожалуй, я уберу
последнюю букву "л"
из слова на миллион
невысказанных "ненавижу".

В моём обветшавшем городе
Время стояло, не двигаясь,
Пока я смотрела на ратуши,
На яркий нездешний закат.
Мне всё здесь казалось загадочным,
Кипучим и полным романтики,
А жизнь утекала по капельке,
И страны меняли меня.
Я плкала, красилась, старилась,
Мечтала, смеялась, и думала,
Что жизнь эта - вечное странствие,
Что всё утечёт, как вода.
В моём обветшавшем городе
Время стояло, не двигаясь,
Оно не менялось и помнило
Всегда, что я всё же вернусь.

Каждый шаг по земле случаен, каждый - ведет вперед.
Мы встречаемся и встречаем тех, кто нас ищет, ждет.
Нас сводит многое - люди, время, дороги, любовь, беда.
Но все прощания и разлуки как водится, навсегда.
А жизнь идет, и нас кто-то снова тасует колодой карт.
...мы не чужие, мы просто в разных системах координат.
В твоей системе все просто, четко: ошибся - и вышел вон.
В моей системе другая мера и правит другой закон.
И там, где ты выбираешь битву, я выберу тишину.
Я знаю, ты мне не протянешь руку.
Но я тебе - протяну.

Синева,
Синева,
Синева -
Перед нами, над нами...
Молодое кипчакское лето вступает в права...
Грозовыми дождями прибило угасшее пламя,
Пепелище надежды покрыла ростками трава.
Кто из нас виноват, знает степь, но не даст нам ответа.
Все едино холмам, кто кого и за что не простит:
Набежавшей волной смыло все одинокое лето,
Покачнулся звенящий, белесый от зноя зенит.
Можно просто любить, просто ждать без надежды дождаться,
Можно память держать земляничиной спелой в горсти.
Я опять научилась дышать.
Я могу улыбаться.
Все, чего не смогу никогда - это взгляд опустить.

Забыть.
Отставить, отставить опыты графоманства.
Не бить
Лбом об стену с тупым постоянством,
Достойным лучшего применения.
И убрать своё самомнение
Как можно дальше.
Если без фальши –
Не стоит, правду тебе говорят,
Со свиным-то рылом в калашный ряд.
Займись, наконец, другими делами.
Только как теперь быть со словами,
Что рвутся на волю
С кровью, с болью?

В теплых сумерках дышит спросонок волна,
Догорает закат в небесах.
...знаешь, девочка, юность на то и дана,
Чтобы жить, распустив паруса.
Дело юных и дерзких - идти напролом,
Открывать берега новых стран,
И не думать, что будет когда-то потом,
Когда кончится твой океан.
Знаешь, девочка, ангел попутных ветров
Замыкает в кольцо все пути.
Берег старости - это судьба моряков,
И тебе от нее не уйти.
Но пока между нами - гремящий прибой,
Пусть мой ангел тебя бережет.
...а людей отпускать надо с легкой душой.
Все твое от тебя не уйдет.

Колыбельная для Крысы

Я построю для снов твоих клетку.
стальную клетку,
на решетку повешу замок,
клетку выставлю за порог,
может, кто-нибудь заберет,
унесет подальше, поглубже спрячет,
иначе
в этом доме от снов твоих больше никто не уснет.
Я сплету для слов твоих сетку,
стальную сетку,
изловлю их, спрячу в мешке,
а мешок утоплю в реке,
пусть река его унесет,
за собой утащит, утопит в подземных ключах,
иначе
в этом доме от слов твоих все навек замолчат.
Я для глаз твоих выточу иглы,
стальные иглы,
раскалю их в огне,
к тебе подкрадусь во сне.
пока сны твои в клетке, слова уносит рекой,
я глаза твои выпью, взгляд заберу с собой,
иначе
в этом доме от слез твоих больше никто не заплачет.

От сердца к сердцу - последней надежды свет.
В ночи грозовой ни следа, ни ответа нет.
В груди нарастает матерый полярный лед.
...оно ни во что не верит - оно зовет.

Когда нет веры сердцу, словам, глазам,
Дождь знает цену невыплаканным слезам.
Цена доверия выше цены обид.
...оно ничего не знает - оно болит.

В ночи перетянутым нервом дрожит струна.
Еще мгновение боли - и тишина.
Разбитое молнией небо в ночи кричит.
Оно его больше не слышит.
...оно молчит.

Настольная лампа и света круг.
Стремительный кнопок стук.
Строкой из-под пальцев моих бежит,
Рождается чья-то жизнь:
Улыбка, прическа, упрямый взгляд,
Походка, овал лица,
Характер. Уже не вернуть назад -
Он будет жить до конца.
Он будет верить в добро и честь,
Не зная лишь одного:
Зачем я выдумала его -
Такого, какой он есть.
Держась за тяжелое слово "долг"
В разлуке, в бою, в бреду
Он что-то поймет, и сделает то,
Чего я так долго жду -
Свой пот или кровь утерев со лба,
Он выкрикнет небесам:
- Эй, слышишь? Это моя судьба
И я разберусь с ней сам!
...улыбку сдержав плотно сжатым ртом,
Ему уступлю я ход,
И что-то сумею понять о Том,
Кто смотрит на нас - и ждет.
Замрет в ожидании под рукой
Исчерпанный список тем.
- Спасибо, что создал меня - такой.
Теперь расскажи, зачем.
Я всласть наигралась своей судьбой
Средь труб, воды и огня...
Давай сыграем вдвоем с Тобой
Задуманную - меня?

Как лист увядший, падает на душу
Прощания невидимая тень,
И меркнет солнце, и темнеет день,
И радость в сердце холодней и глуше...

Ничто не вечно - ни добро, ни зло,
Ничто не верно - ни слова, ни дело.
И если место в сердце опустело -
Как знать, кому в итоге повезло...

Для сердца щит или стальная клетка
Прочнейшее Адамово ребро?
Блестит в кудрях седое бабье лето -
Прозрачной паутины серебро.

Сонет дописан. Сломано перо.
И ждет дорога в зарево рассвета.

В лабиринтах стеклянной памяти слышен звон:
Там остались навеки все те, кем была я прежде.
В яркой россыпи дней, в паутине чужих имен,
Неразменной монеткой поныне живой надежды.

Где-то там все еще не закончился долгий день,
И закатное солнце так медленно в Волге тонет.
Где-то хлеба ломоть с ладони берет олень,
Я губами дикие вишни беру с ладони.

Где-то скошенным полем доныне гоню коня,
Где-то падаю скошенным стеблем, и рвутся связки...
...я рассыпана вся - во мне не осталось меня,
И уже не вернуться к затерянной в прошлом сказке.

Можно только растить из себя, как зерна - себя,
Поливая слезами радости и печали,
Через боль и потери - надеясь, веря, любя.
...слава Богу, что мне хоть такую возможность дали.

Я ловлю свое отражение
В зеркале.
Разыгралось воображение –
Верно ли?
Но скользят в стеклянной туманности
Медленно
Города, животные, странности,
Небыли…
Всё тянется, тянется полотно
Синее.
Да где-то я в этих заводях снов
Сгинула…

Опять колыбельную лету поют
Дожди проливные...
Не силы, а слабости женской молю
У Бога впервые.
Не золота - детского смеха вокруг
И света во взгляде,
Надежности, веры и ласковых рук -
Не выгоды ради.
Болит материнство земное в груди,
Все просит, все мало...
Ответил Спаситель: вставай и иди -
Поверило, встало.
У зрелости женской особая стать,
И крест, и заслуга:
Во мне во весь рост выпрямляется Мать,
Жена и Подруга.
"Скажи теперь, Боже, куда мне идти?" -
Прошу я впервые.
...поют колыбельную лету дожди,
Дожди проливные.

Холодком озноба - дрожь,
Мягкими тисками - нежность.
Не нарочно, но найдешь,
Но поверишь: неизбежность.
Просто случай, просто взгляд,
Просто добрая улыбка,
И никто не виноват,
Что нырнуло сердце рыбкой.
В подсердечной глубине
Зреют, просыпаясь, силы.
Это дело не во мне -
Это просто осень, милый...
Просто день на солнце скуп,
Детвора - от школы к дому.
...не плати за доброту.
Передай ее другому.

Есть особое время.
Проснешься в ночи
И до боли под вздохом пытаешься слушать -
Но живое, огромное сердце молчит:
Из земли словно вынули добрую душу.

И потянешься к ней: на краю удержать,
Мертвый лед тишины расколоть и отбросить,
За нее - дозвенеть, дорастить, додышать!
...а потом понимаешь: не смерть.
Просто - осень.

А бывает вот так - просыпаешься в ночь,
А внизу что-то тянет, пониже пупочка.
Глядь - обписался сын и обписалась дочь.
В луже даже жена... (Это, кажется, точка)

А по небу летят томогавки войны,
Сонный лёд тишины расколов на запчасти.
И со вздохом припомнишь все прошлые сны,
..а потом понимаешь: не сны.
Просто счастье.

Я буду курить взатяг милионную сигарету,
кидаться в прохожих осколками рифм и перьев,
гуляя по крышам дышать ледяным осенним,
смотреть, как еще одно Солнце кануло в Лету,
а Лету конец. Пить горячий кофе,
вдыхая его аромат вместе с никотином,
сидеть на краю, не бояться ударов в спину...
...и ощущать тебя в каждом свободном вдохе.
Делить на двоих романтику коммуналок,
ругаться от пробуждения до безумства,
на нервах играть и купаться в горячих чувствах.
Мы и через сотню лет не утратим запала!
Вот только... дай мне, конкретно сейчас надежду,
немного огня – отогреться в осеннюю стужу.
Мой мир на краю, осознай, ты СЕЙЧАС мне нужен!
Немного огня – и все станет, я верю, как прежде.
Я честно с тобой поделюсь, а прикуривать можешь от сердца,
оно горячее, чем то полумертвое Солнце,
которое катится в Лету и светит в дворы-колодцы...
Короче, тут Осень. Бери чай и приходи греться.

Об ушедших

Ночь. Просыпаюсь под шум колес,
Небо раскрылось дождем навзрыд.
Дождь лижет руки, как верный пес,
И вместо слез по лицу бежит.
Ливнем из глаз вымывает сон,
Горькую память даря взамен:
Я вспоминаю... приснился он,
Тот, кто когда-то был - моя тень.
Разных дорог пожелали нам,
Мы были вместе, а стали врозь.
Жалко, не делится пополам
Все, что сбывалось, но не сбылось.
Где ты? Кто рядом? Когда теперь
Снова смогу на тебя взглянуть?

Мне говорят, своим снам не верь.
Мне говорят, свои сны забудь.

Но если сны мои вдруг не ложь,
Если судьба в этом мире есть,
Ты непременно меня найдешь,
Ты будешь знать, что я где-то здесь.

Строки никак не даются, кружат,
Больно на пламя свечи смотреть.
...чтобы остаться достойной, нужно
Просто вовремя умереть.
Просто на взлете, на пике риска,
Во имя - все прочее там пустяк.
...просто предать своей смертью близких,
Тех, кому без тебя - никак.
Недолюбить, недодать им нежность,
Не согреть их своей душой.
Оставаясь живой, неизбежно
Станешь однажды никем.
Чужой.
...еле слышно ребенок дышит,
Улыбаясь тебе во сне.
Знаешь, девочка, это - выше
Доброй памяти обо мне.

Планета Жопа

В туманности дремучей,
Планета Жопа есть,
На ней живут вонючки,
А сколько их — не счесть!

И если в небо ночью,
Решитесь поглядеть.
Советую вам очень,
От страха не пердеть.

Три тыщи зведолетов,
Уже к Земле летят.
Противные вонючки
За пультами сидят,
В мохнатых лапках черных,
Деструкторы блестят!

И если дорожите,
Планетой и семьей,
Скорее позвоните,
В районный центр свой.
Людей предупредите!