Простите, сегодня буду краток, ибо не вполне адекватен. Постараюсь высказаться в меру растрепанного душевного состояния.

Время во взрезе
Я чутьем ощущаю, что это хорошие, сильные стихи.
Автор, вы слушали "Зимовье зверей"? Их тексты будят в моем сознании цепочки ассоциаций и кучу эмоций. А кого-то, у кого другое мировоззрения, круг чтения и тому подобное - оствят равнодушно пожимающим плечами. И у меня почти такой же случай. Не потому, что у вас в тексте много травы, автор. У вас другая трава, не та, что у меня.
Местами строки задевают меня, я ощущаю скрытые за ними пласты образов - но даже после перечитывания до меня лично доносятся лишь отголоски.

Библиомант
О, я помню первый рассказ из цикла об этом городе!
Продолжение не уступает. Не буду о стиле, тут все выдержано. По сюжету... Забавно, это, по сути, два рассказа в одном, композиционно объединенных финалом. Линия мага и линия ученика.
Идея про книги мне понравилась, а вот финальная изюминка...
Напоминает буддистско-йогическую философию недеяния. Не то чтобы я против нее, но сам ее сторонником никогда не был. Получается, маг, по сути, ничего не творит, не действует, просто собирает и хранит книги... И финальная фраза показывает, что он не так всем доволен, как казалось весь рассказ.
Намек на продолжение?
Спасибо за отличное произведение!

Путь
Образы ассоциативно вызвали у меня негативные ощущения без приближения. В целостную картину не сложилось. Так задумано?
Это проза или стихи все-таки?

Во время кризиса будем экономить на всем, краткость, как известно чья-то родственница.

Время во взрезе
Технически, насколько я способен судить, все отлично, но далее, в образах полный сумбур. Для меня это содержание рассыпанной по полу детской шкатулки с «драгоценностями». Знаете, бывают у детей такие, чего там только нет, от золотых колечек и стеклянных бус, до шарикоподшипников и шестеренок от часовых механизмов. Мятые фантики, цветные стеклышки и прочее, прочее, прочее. Столь много образов, но целостной картины нет.

Библиомант
Первое что пришло на ум – оригинально. Далее, просто огромное удовольствие от прочтения. Все что хочу сказать уместится в одном слове – браво!

Путь
Я не дорос до столь философичных текстов, это излишне для моего неизощренного ума.

Старый алхимик прокашлялся, глотнул игристого вина и, откинувшись на спинку плетёного кресла у камина, начал:

- Я, друзья мои, не буду говорить обо всём сразу. Говорить хочется много, а монологи вещать как-то непривычно, но кое-что не обойду вниманием. Общее впечатление от прочитанного двойственное. Вот этим и поспешу поделиться.

Время во взрезе
После первого прочтения получил я наслаждение. Благосклонно улыбнулся и задумался. Хорошо. Рифмы на местах. Размер не пляшет. Что ещё надо? Ан нет! Не тут-то было. Осмотрелся и увидел, что в душе-то ничего не осталось. Автор подсунул нам мыльный пузырь. Пустенько. Стал читать сызнова. С пером в руке. И - та же картина. Автор хорошо поигрался словами и звуками. Переплетения "Р" и "В" доставляют удовольствие, но... И только. Работу можно было назвать (альтернативно) "Вредная варвара", "Рёв ветров" или "Рваная варежка". Суть бы не изменилась. Стал вдумываться во фразы. И пошли у меня смешки, которые при первом подходе остались за маской косноязычности.
1) "В крылья врастая неравенством сорванных трав". То, что травы разные по длине и ширине - понятно, но как можно врастать неравенством? Не травами, а именно их неравенством?
2) Каким зверем и откуда низвергнут ветер? Разве его вообще можно откуда-то низвергнуть. И что это за зверь такой, что находится выше ветра, веди низвергнуть можно только вниз, насколько мне известно.
3) Я бы вермут из вербы, вереска и ревня пить не стал. Горечь. А уж если туда добавить ворвань (тюлений или китовый жир), то такая гадость выйдет - можно только проблеваться. Полученное снадобье назвать вермутом...
4) Ударение в слове "ворвань" на последний слог. Оставив, как есть, автор, Вы рушите размер.
5) Вершина требует виру (дань) в виде верности и страха, так? Это что "Шизее гор могут быть только горы"? Сказки о говорящих горах?
6) Страх будет растекаться по рвам? Опять забавно? Покажите мне рвы наполненные страхом.
7) Вектор - это направленный отрезок. У рва есть направление? Докажите.
8) "Правильный рёв". А это как? На ноде "до" верхней октавы"
9) "Кровь вибрирует рёвом" Все слова в целом не вяжутся. Даже образ не клеится. Какое-то сравнение мягкого и солёного.
10) Кровь вибрирует по рукавам" А на воротник не попадает? А как оно смотрится? Рукава то кровавые, а то нет?
11) Как вера может вариться в зрачках?
12) Как вера может отвергать рвение и почему?

Это так, наиболее запомнившиеся места. Мне кажется, автору хватит и этого. Или он просто играл словами, не следя за смыслом всего в целом?

Путь(часть "Река")
Да, я сам не слишком люблю то, что пишут самые ленивые авторы - белые стихи, но тут уж никуда не денешься, взяв летопись, говори впечатление. Что сказать? "Мне смешно видеть Вас"
1) Если взялись писать так, как написали и рифмы у Вас не получаются, так хоть держите ритм. Вы, автор, и тут накосячили.
Если брать Ваш размер, то - читаю "Полных слЕпых желаний". Понятно?
Иду дальше.
"Жребий бро (дальше пропущено, ибо выпало из размера) впопыхах"
"И спа (пропускаю) вас от боли падения вниз"
2) Да, ещё, автор, насколько я понимаю пишет, обращаясь к одному лицу, а не к группе. Местоимение "Вы" в этом случае пишется с заглавной буквы.
3) У автора глаза в виде рюмок? Или у кого в глазах кровавые мальчики, а у него недопитые рюмки... Что же. Каждому своё.
4) У потерей есть мысли? А, ну да, если потерялся ребёнок или собака.
В целом пустовато и странновато. Содержание слабое. Исполнение (в отличии от предыдущего автора) тоже не на высоте.
Я не стану спасать Вас от боли падения вниз.

1.
А я вот как возьму, и как не буду комментировать. Ибо автору должно и будет стыдно за… за… Ну да ладно. Обильное количество всяческих рычалок и прочего и прочего указывают на что-то такое в тексте, которое в свою очередь позволяет нам задумываться о чем-то, и о сложности чего-то там.

2.
Пожалуй… Да, пожалуй, это самое лучшее что я смел читать на этом вечере… А, и, пожалуй, за последние несколько вечеров. Собственно, насколько мне подсказывает память, была некая работа… Кажется, «Новички» - тоже из данного цикла, ne? Люто, бе… То есть, смиреннейше прошу автора продолжать выкладывать здесь (да в принципе где угодно!) работы по данному миру, правда. Ибо вкусно.

Сама работа вызывает у меня ассоциации с теплым клетчатым пледом уютной атмосферой, в которой есть место трубочке с табачком, приятно потрескивающему камину… Ох, я просто не знаю как без штампов сказать о том, что автору удалось создать ощущение хорошего рассказа, который можно будет с удовольствием прочитать в праздные дни, валяясь на диване, ну, или что-то в этом роде. Приятная, ни к чему не обязывающая и интересная работа.

3.

Адамс Дуглас – «Автостопом по Галактике»


_____
coup de grace - завершающий смертельный удар

Лис лениво потянулся, зевнул узкой пастью, загибая черный язык, спрыгнул со шкафа, стряхнул со шкуры побелку.
Добрый вечер
Давно, очень давно.. вот и пыль на табуретке, ага, пристроим хвосты.

Время во взрезе

Склонив голову, лис слушал. Просто слушал переплетения «в» и «р». Дивные переплетения. Так слушаешь песню на иностранном языке, не понимая слов, но прелесть песни – не в смысле слов, а в звуке, нет? А не самое ли благозвучное сочетание – губно-губной «в» и вибрант «р»?
Смысл..
Скорее всего, я ошибусь, уважаемый алхимик – лис в почтении склонил морду в сторону Torvik`а – но смысл тут и не нужен. Много-много образов. Даже не трава, просто звук.
Я получил удовольствие. Спасибо.

Библиомант

Ай-вей, давно я не читал ВиЗета! Хорошо.
Сначала испугался объема, а потом – и не заметил, как уже из-под края окна выползло следующее произведение.
Хорошо. Цельностью образов – хорошо. Языком, пусть пару раз все же запнулся – хорошо. Персонажами и глубокой аутентичностью деталей – хорошо. Вообще крепкими, полновесными деталями – хорошо.
Вот сюжет показался несколько лишним, маг-огневик – искусственным. Но – пусть будет.
Хильд очень сильно напомнил самого автора – лис в извинении дернул ушами – и я опять не сказал, что это плохо. Вызвало улыбку.

Очень размеренное, неторопливое, но не затянутое повествование.

И да. При температуре 451 градус по Фаренгейту воспламеняется бумага?
Спасибо вам, мастер


Путь


Не хватает знака препинания? Что там все-таки с движением глаз и рюмками?

Трава.
Поток сознания, где-то в необозримой дали ограниченный неким руслом. Настроенческая бытовая философия и игра в «соедини слова», знаете, как у Орсенны? Соединять слова – это так увлекательно.
Я не сказал, что мне не понравилось. Где-то даже понравилось, именно тем удовольствием, с каким автор играет.
Об исполнении сказано выше, но нужна ли тут форма? Помилуйте, форма – такая условность, как корсет или зимние ботинки.


Понравился ритмический акцент, собственно, выпадение строчки настроило, «бросило» в нужное –как мне показалось – настроение, в нужный поток ритма. Но потом снова все утекло.
Все-таки чем-то понравилось. В конце концов, человеческий разум так примитивен, что в некоторых системах считается вирусом (с)

Лис еще раз извинился за некомпетентность своего мнения и за то, что вторгся в беседу и пополз на брюхе к хвосту Оррофина, пытаясь прикрыться тенью от барной стойки.

"Новый вечер, хладный ветер,
А чертог Мансарды светел...
Я бы света не приметил,
Если б в сей чертог не метил." - думал Акер с улыбкой, расправляя воротник своего пиджака, защищавший до этого времени шею хозяина от прохладного ветра, и входя в Мансарду. Постоянные посетители, как он понял оглядевшись по сторонам, уже были на месте. Что ж, можно сказать, что молодой человек опоздал, однако, ведь никто не назначал точного времени для прихода в это замечательное кафе, так что с легкостью можно было сказать и обратное. Отыскав свободное место поближе к камину, Акер с удовольствием вчитался в новинки, попутно, как обычно, делая заметки в своем блокноте:
Первое произведение вызывает изумление... *Здесь Акер зачем-то решил пририсовать в конце строки маску, которая изображала это самое изумление*
Огонь и ветер, вместе с временем,
Рычат, исходят с этих строк,
И вермут здесь на месте с ревенем...
Но я предпочитаю грог.
И не скажу, что смысл отсутствует,
Он тонет в реве, как в песке.
А все вокруг, как будто, буйствует
Не знаю в боли иль в тоске.

А, второе произведение... О, добротное творение! *тут Акер хотел изобразить дракона, но так как рисовать он не умел получилось что-то зубастое, но с виду не злое*
Как интересно. Интригует сей отрывок,
Но так хотелось бы увидеть целиком
Страниц на тысячу историю, без ссылок
Про мага и про город, что кругом.

Ну, и третье творение вызывает сомнение. *на этот раз у Акера будто само собой получилось изобразить усмехающуюся рожицу с разведенными в извинении руками*
Я не знаток такого изложенья,
Про белый стих слыхал... И это он?
Примите, автор, сразу извиненья
Мой ум такое слышать не рожден.

Дракон и на сей раз не изменил своей любви к чаю. Правда, теперь он все же решил распробовать новый рецепт, и теперь чашка благоухала малиной.
- М-м... - с наслаждением протянул он, отпив глоток. - Как говорил некто Финбоу - "Лучший в мире чай". Впрочем, думаю, стоит переключиться с вкуса обычного на вопросы вкуса литературного.

Время во взрезе
Как уже отмечали - отменная звукопись, к которой я питаю некоторую слабость еще со времен изучения "Беовульфа". А я еще добавлю, что тут имеются хоть иногда и неоднозначные, но интересные образы; кое-что напомнило олдиевского Раму-с-Топором и его глаза. Кое-что просится для более крупного воплощения.

Путь
Хмм... Боюсь, что в отличие от предыдущего, тут за неправильность образов взгляд цепляется, и это не есть хорошо. И они не откладываются в памяти, поэтому отнесусь прохладно.

Так, а теперь по поводу собственного произведения. Во-первых, спасибо всем за отзывы. Во-вторых - отвечу на задаваемые вопросы, даже если они без вопросительных знаков.

Orrofin

higf

Вопрос, заданный дважды – с него и начну. А точнее… не отвечу. Дело в том, что это пока что самый странный из моих миров, и я сам еще толком в нем не разобрался, хотя жутко интересно. История Хильда может получить продолжение в рассказе, связанном с совершенно другим персонажем; похоже, такое переплетение характерно для города. Вот в «Библиоманте» вскользь поминался Андрао – главный герой трех других рассказов. В «Пепле любви» мелькала Кантара – про которую будет отдельный рассказ…
Вот поэтому я и не могу сказать, как и когда получит продолжение эта история, и получит ли.


Кстати, точнее говоря, это не продолжение, а параллельная линия. Продолжение «Новичков» – это «Назначение» и «Пепел любви», которые, кажется, тут не появлялись.


Увы, так. Точнее, почти так: потому что кое-что Хильд делает. Например, персонажей все же придумывает и создает, а также пользуется своей магией при необходимости… тоже сродни творчеству. Ну а то, что ему нельзя писать книги… вот это да, вечная проблема и наказание любого библиоманта.

Сигрид

Увы, подробно раскрыть не получилось, это да. Но тут немного влияет обстановка - в жизни мирного торговца все же не так много серьезных происшествий.


Она самая.)

Aker

Сколько выйдет в итоге страниц - сказать пока не могу. И далеко не все они будут посвящены Хильду... но уж точно - городу.

- Следы сверхъестественных сил обнаруживают себя чаще, чем хотелось бы людям разумным и просвещенным, - задумчиво изрек актер, прислушиваясь к негромкому шуму, что доносился из окошка мансарды. - Прошу вас, друг мой; осторожно, здесь ступеньки. Разрешите, я открою, - склонился он, мягко касаясь паучьими пальцами двери и пропуская вперед Исполнителя в птичьей хламиде.
- Знаешь, возлюбленный собрат... - шептал Трагик, доверительно склонившись к уху (точнее, к тому месту, которое его скорбные познания о птичьей анатомии пытались таковым определить) Исполнителя. - Я счастлив, что сегодня меня сопровождает не склочный маэстро, а ты. Только в такие моменты и доводится поговорить о высоком, взвесить на геометрических весах нотки боли, любви и композицию с фабулой. Впрочем, это больше по твоей части...
Клювоголовый рассеянно огляделся, словно надеясь найти в уютном помещении маленького кафе привычную сцену. Сцены не было. Впрочем, что это может значить для демона, которому сам мир – подмостки?
- Мне интересно, сойдемся ли мы на этот раз, - насмешничающая желтизна взгляда отыскала темные прорези на белой маске, заглянула в них, и тут же вновь заскользила по залу. – Мы зачастую по-разному видим благо и зло…
- Соединение несочетаемого; утопия! - тихо засмеялась маска, затем поспешно обрывая себя, - Однако, я становлюсь назойлив. Этот спектакль, если можно так выразиться, о другом... хотя постой-ка - я где-то слышал, будто совсем недавно вспоминали нас! Право, это любопытно. Начнем сначала, и пусть никто не уйдет обиженным?
- О нет… - тон Исполнителя не сулил ничего хорошего. – Тех, кто поминал нас всуе, оставим на потом, нам есть о чем поговорить – неспешно, вдумчиво и обстоятельно. Для начала я бы выбрал… того, кто не обласкан сегодня любовью публики. Ты ведь не будешь спорить со мной хотя бы в этом?
- Что ж, пожалуй, - короткий кивок как будто грозит сорвать маску вместе с головой с тонкой, хрупкой шеи. - Тем более что мне этот господин - точнее, его творения - приходится вполне по вкусу... Так позвольте же мне выступить сегодня адвокатом не дьявола, но брошенного и покинутого агнца.
Ничтоже сумняшеся проигнорировав кресло и заняв привычно место у деревянного столба, Трагик, склонив голову, начал речь:
- Я обращаюсь к вам, господа обвинители, и первым делом спрашиваю - откуда такое (не побоюсь этого слова) математическое стремление к непоколебимой строгости жанра? Те, кто называют это стихами, вменяют сим творениям недостаточную стройность, отсутствие рифмы, и прочую механическую атрибутику, которая является скелетом. Мне кажется это смешным, - безапелляционно рубанул ладонью воздух актер, - как если бы Адам после сотворения мира обратился к создателю, поинтересовавшись - почему насекомые, цветы и медузы созданы без скелета, и нет ли здесь преступного неусмотрения?
- Но право, - казалось, Клювоголовый несколько опешил от столь горячей речи собрата, – разве не созданы те же медузы и цветы по каким-то, пусть своим, не схожим с прочими, но не менее четким оттого законам? И разве не должно стихам – пусть и стихам свободным – иметь свою внутреннюю организацию? Я представляю Закон, друг мой, я всегда на его стороне. Здесь не всегда соблюдается главный закон стихосложения, закон звучания, если угодно. Вслушайся!

“Убегать в никуда, повинуясь единому ныне сознанию смерти.
И дарить по пути недопитые рюмки движения глаз.
Мне смешно видеть вас.”

Это звучит. И даже – это преступно для верлибра, но по душе мне – звучит близко к стихам классической формы. Но дальше сбивается – нет, не размер, не рифма, их не должно здесь быть вовсе – внутренняя цепочка, дарующая произведению свой неповторимый ритм. И далее она то проявляется, то рвется вновь. Неужели ты не заметил?..
- Ах, все верно, - снова кивнул Трагик, - но откуда нам известно, каким законом руководствовался автор? Вдруг его цель и не состояла в том, чтобы следовать четким линиям стихосложения, и возможно, все это создавалось эмоционально - то следуя размеру, то выбиваясь. В местах, где необходима жесткость, это даже помогает. Поэтому я, как всегда, предлагаю не пытаться вставать в роль Кассандры и предугадывать авторский закон... и уж тем более не считать свою догадку основанием для критики. Мы имеем то, что предложено - странную помесь цветка и ржавой конструкции из металла. Кто сказал, что живое не может быть срощено с неживым? Предпочитаю допустимость всего, что только возможно, друг мой. Во имя нашей драгоценной свободы и в пику твоему Закону, которому ты верен.
- Пройдусь еще и по ударным местам, герр автор. Не обольщайтесь: я вовсе не тороплюсь петь вам дифирамбы, ибо ваше творение неоднородно, и неоднородно весьма. Мой друг уже назвал хорошо звучащее начало - я согласен с ним, но взгляните, скажем, на эти фразы: "порождённый скалой эгоизма" (своего рода канцеляризм, сэр), затем - "мойровые нити"... не могу точно заключить, удачное ли это искажение или нет - но выглядит шероховато. Кроме того: удивительно, я с трудом могу объяснить это, но "рука слова" звучит музыкально, а "камень любви" - нет. "Хруст фундамента мысли" - замечательно, "заводная река" - неоднозначно, но к месту, дальше, дальше, дальше... три длинных строчки, подряд, сэр - есть шанс запутаться. Со мной подобное произошло. А вот концовка: "мы потонем вдвоём или выплывем оба" - как раз тот резонанс сложнопостроенным фразам, который был нужен. Она как ничто другое здесь к месту.

- В чем я с тобой абсолютно согласен, так это в том, что в работе есть яркие, интересные образы, и их немало, - маска чуть качнулась вперед, отдавая должное ассоциативному мышлению автора. – “Ползущие по чужим мойровым нитям” мне скорее по душе, “рука слова” – блестяще, да. «Дотлевающие механизмы балластных законов и грез» - прекрасно по глубине и насыщенности, но не слишком удачно для ритмического рисунка. Что там еще? «Мы потонем вдвоем…»? Отличный резонанс по смыслу и ритмике, но не кажется ли тебе, друг мой, что противовес по стилистике здесь совершенно лишний? Я бы сказал, что «потонем» - слишком просто здесь звучит, слишком примитивно, особенно в сравнении со сложностью некоторых других построений..
- Немного вульгарно, м-мм. Теперь, когда ты это сказал... да, пожалуй - хоть раньше я и не думал об этом. Резонанс в подобных конструкциях - основной скальпель в руке автора, когда читателя то запутывают сложным изломом форм, то ставят перед простой, открытой и немного грубоватой фразой... должно быть, это меня и смутило. Да здравствует аккуратный подбор слов, сэр! И возможно, выбор более канонических законов - что поделать, - развел руки Трагик, скорбно склоняясь перед публикой, - зрителям привычнее формы, опробованные временем.
- Скажи, - искажаемый клювом голос был подобен задумчивому шороху листьев, - ты чувствуешь связь между двумя частями? Чего ради их объединили в единое произведение под общим названием? Часть «Река» звучит высокомерным вызовом социуму, скрашенным разве что желанием “подать руку слова”. «Открытые воды»… Я в затруднении, о мой тонко чувствующий собрат. Любовь? Вожделение? Или нечто другое, не открывшееся мне?..
- Ах, я опасаюсь почувствовать нечто иное, не сказанное автором, - голос маски звучал, оттененный горечью. - Но взгляни - тот самый мир, который в первой части вызывал презрение, во второй уже "прелестная дымка фальшивых улыбок". Песнь субъективизму и взгляд со стороны любви? Под действием которой отвращение превращается в... некоторого рода брезгливое, но все-таки наслаждение? Предсмертное? Мы бродим по лезвию, друг мой.
- Скорее – по ниточке, - желтые глаза странно блеснули. – Мы только этим и занимаемся всю жизнь, разве нет?.. Но мне нравится твоя версия. Оставим ее - если автор не предложит нам другой. Итак, кто у нас дальше?..
- Фаворит вечера, - и как всегда, под маской не видно улыбки, но белое лицо при этом не сохраняет бесстрастия. - Монументальное сочинение, должен сказать... я даже затрудняюсь в том, откуда бы взяться за него и начать раскручивать ниточку. Попытаешься?
- Отчего же нет, - Исполнитель чуть пожал плечами, словно удивляясь чему-то в прозвучавшем вопросе. - Тем более, что произведение в целом мне показалось весьма достойным. Немного неровным, быть может, но, безусловно, неплохим. Мне даже почудилось в нем что-то знакомое, что-то, о чем мы говорили с тобой в одной из многочисленных бесед. Сила написанного слова, талант литератора, способный перевернуть мир без всяческого магического дара, читатели, впитывающие дар автора через его книги… Хм…. Цвет здесь не упоминается, но... Ты следишь за моей мыслью?
- О, пожалуй, - согласно наклонил голову актер, постукивая пальцами по спинке стоящего рядом кресла. - Только вот... я все же верю, что читатель, каким бы гениальным он ни был, не вытянет из книги столько жизни, сколько переплел, завил, задушил и вклеил в книгу автор, пропуская через себя. А теперь взглянем на наших библиомантов - господа могучи и весьма, взглянуть только на то, как они повергают единственного противника. Тебе не чувствуется здесь некоторой... механики? Тонкие образы на страницах книг, шорох перелистываемых страниц, боль и наслаждение, выплавленные в чернилах - и всю эту тонкую, едва уловимую магию чужих мыслей авторский герой берет наперевес, как боевой молот, и шарахает ей по голове супостату?

(а угадайте, с кем?^^)

(Жаль разочаровывать тех, кто подумал, что мы с Чероном уже закончили... Но мы только-только вошли во вкус)

- О, ты не учитываешь только одну вещь, - Исполнитель чуть укоризненно покачал головой. - Господа библиоманты – не писатели, они, прежде всего, маги. А что же это за маг, который не в состоянии за себя постоять?.. Тут дело может быть в том, что прекрасные образы из книг, который все мы так любим, которые авторы любовно вырисовывают, заставляя нас поверить и почувствовать – они довольно сложны и многогранны. Здесь же они представлены короткими рублеными фразами, именно как боевые заклинания. Мне думается, если уменьшить арсенал заклятий, но выплести их изящнее и тоньше – была бы лучше видна специфика профессии. Ты об этом?
- Вроде того, - Трагик пожал плечами. - А то и вовсе убрать их прекрасную боевую мощь, сделав учеными, исследователями, если и не творцами - то читателями... что-то вроде того, как говорили Стругацкие - "почему среди профессий не быть Читателю?" Тем более что и начало намекало на подобное: взгляни, как ученик жаждет безграничной мощи, и как скептически взирает на подобное рвение учитель. Получается смесь тонкого "не-как-все" отношения к волшебству как к искусству, противопоставление грубых и общепринятых "спеллов" изысканной магии образов с одной стороны - герой выглядит кем-то эстетичным и необычным. И с другой стороны, этот же герой обладает, фигурально выражаясь, кулаками мастера боевых искусств. Неплохой такой сплав, а? И сила есть, и ум – все сразу...
- Ну что же, это только нашим подопечным приходится выбирать меньшую из зол, к кому-то судьба бывает куда более благосклонна, - Клювоголовый неожиданно для себя принял роль не судии, но защитника. – Само по себе это не страшно, хотя и выглядит немного невероятным. Но зато смотри, как тепло, спокойно, уютно написана та часть, где Хильд готовит почву для того, чтобы ученик мог постичь все премудрости его дела. По-моему как раз здесь очень хорошо передано трепетное отношение библиоманта к книгам и чувствуется та самая отличительная черта, изюминка его профессии.
- Да, уютность слога стала карточкой автора уже давно... Но пожалуй, найдется похвалить его за еще одну любопытную деталь, которой раньше я не замечал. Возможно, благодаря этому некоторым господам, - Трагик бросил быстрый взгляд на гостя, боковым зрением отчаянно напоминавшего ему Артемия, - и кажутся веяния нового? Обрати внимание, как здесь сэр дракон пользуется открытыми строками щедро и звучно.

"Я промолчал.
Я тоже не всегда был в этом уверен."

- Мелочь, правда? Нечто... немного Олдевское... и для меня - сильно освежает текст. Добавить бы автору еще других подобных отдушин - например, бросить, не целясь, пару-тройку цитат из тех самых книг, которые хранит хозяин. Не тех вкраплений, вроде как из сэра Брэдбери, а настоящих, острых осколков текста. Кстати, раз уж мы отклонились непосредственно от главного героя... что скажешь о вкраплениях про Проводников? Они кажутся необязательными, но пожалуй, это было именно то место, после которого я поймал себя на том, что немного провалился в текст в положительном смысле этого слова.
- Это нечестный вопрос! – кажется, Исполнитель негромко засмеялся, но из-за маски трудно было сказать наверняка. – Ты ведь уже знаешь, что именно этот отрывок – единственный, который показался мне лишним. В нем нет тепла той части текста, которая предшествует ему, и нет динамики отрывка следующего. Просто сухая информация «для справки». В романе – органично вплетенная – она была бы уместна. В не очень большом рассказе вызывает ощущение избыточности. А, кстати, что бы ты сказал о персонажах, исключая тот факт, что библиомант выглядит вполне боевым магом? Мне они оба – и Хильд, и его ученик показались живыми и обаятельными.
- Достаточно открытые господа, - пожал плечами Трагик. - Симпатичные, живые... ученик чересчур наивен, впрочем, это ведь не обвинение. Но некоторое время было видно заранее, что он скажет... Библиомант - хорош, спокоен, впрочем, я бы тоже был спокоен с такими дарами и в обиталище книг. А вот огненный маг... чуточку слишком груб - отрицателен во плоти.
- Вот тут соглашусь, - утвердительное движение клюва вышло грузным и весомым. – Но много ли у тебя знакомых огненных магов? Быть может они сплошь грубы и спесивы? Если серьезно… Мне кажется, эти черты было необходимо прописать персонажу, чтобы гнев главного героя выглядел естественным. Согласись, вздумай он взъяриться на вежливого и добродушного посетителя, это выглядело бы странно.
- И все же, все же... - с сомнением качает головой Маска, - предпочитаю полноценных, правильных, живых злодеев. Пусть этот персонаж здесь мелкий и эпизодический, и сам по себе не нужен - но все-таки, красивое зло способно украсить собой все, что угодно. Ах, настоящее зло!.. - и Трагик надолго замолчал, мечтательно созерцая что-то вдали и размышляя не иначе как о тонких материях искажения. Затем, в один прекрасный миг очнувшись, он стряхнул набежавшее оцепенение и осведомился, не стоит ли Маскам продолжить препарирование других достойных участников.
- Осталась одна работа? – Удивленно хмыкнул Клювогловый. – Надо же, как быстро летит время в столь приятном обществе. Как ты думаешь, о чем это?..
- Понятия не имею, - тонко улыбнулся из-под маски Трагик, переплетая пальцы. - Подобный хоровод образов позволяет уловить две вещи - общее направление и мельчайшие детали. Движение, прорыв, ведущий к черте, с которой остается сделать шаг? Здесь определенно зря поминали наш спектакль, друг мой. Я вижу здесь только движение, и ничего подобного размышлению о неизбежности.
- О да, это какая-то неприятная для меня закономерность, - Исполнитель слегка задумался, будто решая, стоит ли развивать тему. – Знаешь ли, еще в одном разговоре с несомненно почтенным завсегдатаем Мансарды прозвучало это удивительное слово «Мор». Не кажется ли тебе, что сегодня это становится характеристикой текста, смысл которого читатель не может уловить? Прискорбно, если так.
- Ужасно, - Трагик поник головой, всем видом изображая воплощенную скорбь - у него это получалось как нельзя прекрасно и естественно. - Это, определенно, сигнализирует о падениях нравов... хоть и, увы, не тема для нынешней беседы. А если отойти от темы... могу сказать, друг мой, что читая эту игру с аллитерацией я на каждой строчке в отчаянии думал "когда же слова с подходящими буквами наконец закончатся"? Похоже, авторы перелопатили неплохую кучку словарей...
- .. А на витающий в воздухе вопрос «Что курил автор?» я легко отвечу за него – конечно же, Даля. Или Ожегова, быть может? Но точно не Розенталя. Вышло, пожалуй, изящно. Но меня все же волнует вопрос, есть ли в этом хоть какой-то смысл, - голос стал глуше и резче, - ибо Закону неинтересны безделицы, не несущие в себе ничего. Слова – это лишь колебание воздуха, не более того.
- Смысл? Последнее, что меня интересовало... всегда и везде. Достанет и чувств, вкрапленных в кусочки фраз, и в этом смысле я доволен... быть может, действуя немного в пику большинству, а не за собственными предпочтениями - но кого это волнует? Впрочем, я изложил свое понимание происходящего здесь... а что видишь ты, возлюбленный собрат?
- Я вижу цепочку весьма интересных образов, чем-то неуловимым связанных друг с другом. Явно проступает время… Время-враг, я бы сказал. Кто вышел победителем в этой схватке, по-моему, очевидно. Но ты прав, это мелочи, а вот на образах, - серая хламида слегка колыхнулась, как будто тот, кто скрыт под ней, переступил с ноги на ногу, - на образах можно бы и остановиться подробнее.
- Образы! - воскликнул Трагик, срываясь с места и заламывая руки в притворном содрогании. - Язык чрезвычайно насыщен метафорическими образами, по три штуки в каждой строке, и вот о чем я хотел бы сказать, сэры и леди... особенно некоторые сэры, - язвительный взгляд (если можно так сказать о непроницаемых дырочках в маске и скрывающейся за ней черноте) в сторону, - отныне метафоры под запретом в этом мире! Я предвижу крах, разрушение и падение Трои! Знаете ли вы, что сочетание "острие атаки" противно логике и разуму, так как атака - это действие, а не предмет, и иметь острия не может по природе своей? А фразу "червь сомнения" следует, вне всякого сомнения, запретить из-за того, что эмоции, как проявления чувств, не могут иметь собственных, принадлежащих им животных...
- А ты не безнадежен, друг мой, - Исполнитель выглядел довольным, весь его бесстрастный облик лучился насмешливым удовлетворением. - Не так давно я услышал в твоей речи иронические нотки, сегодня нам открывается сарказм. Браво! Думаю, мне следует благодарить за это некоторых сэров. А вот словари русского языка, обиженные пренебрежением, боюсь, поблагодарить этих сэров не захотят. Закон не может позволить себе подобного пренебрежения, а оттого точно знает, на каком слоге словари ставят ударение в слове «ворвань». Закон склонен им верить, а ты что скажешь?
- Пожалуй, впервые я подчиняюсь Закону с охотой, - медленно склонился Трагик, прижимая руки к сердцу - или к тому месту, где у демонов располагается оное.
- Превосходно, - благосклонно прозвучало из-под клюва. – Но не кажется ли тебе, что мы загостились?
- Похоже на то, - озабоченно оглянулась белая маска, бросая взгляд на отсутствующие часы. - Как говорил один мой друг, мы опаздываем, смертельно опаздываем... Впрочем, это было любопытно, не правда ли? И кажется, мы должны были что-то еще сказать на прощание, вот только память изменяет мне...
- Вспомнишь по пути, - хрипло прокаркал Клювоголовый, скользя к двери, но вдруг обернулся к своему собеседнику, стремясь отыскать его глаза: - Кстати… А кто из нас двоих реверс?

Старый алхимик с усмешкой посмотрел на две фигуры. И что они хотели сказать? Или они просто не знают, что есть стихи, а что есть проза или специально пиарятся? А может - и то и другое? Не важно. Здесь они имеют право, как на своё мнение так же, как на своё понимание устройства вселенной. Можно сорить гиперболами. Можно. Он и сам не прочь этим заняться на досуге, но, главное - не забывать о том, что за красивыми обоями должна быть стена из чего-то покрепче. Дом без обоев убог, дом без стены - не дом. Впрочем, пора засвидетельствовать своё почтение и тем творениям, что ещё его ждут.

Открытые воды
1) "я войду по колено с тобой
Прямо в устье реки заводной,"
Уважаемый автор, разве Вы не понимаете, что вставляя, даже ненароком рифму Вы портите всё своё творение. Обычно я упрекаю за отсутствие рифм. Тут - я упрекну Вас за наличие оной.
2) Да и размер в этой строке Вы изгадили, забыв на момент, что пишите отнюдь не дактилем.
3) Про "заводную реку" Вам уже говорили. Повторю - прилагательное "заводная механизирует процесс течения воды, что грязной пяткой наступает на внутреннюю гармонию Вашего творения.
4) "вольюсь вместе с влагой в теченье беспричинного смеха безумного мира." Про упадок размера опять промолчу. Но скажу, что "течение смеха" - лишь попытка впрячь в упряжь вола и изящную лань и заставить тащить вашу кладезь мозгов по истёртой дороге от образа к строчке...
Так, увлекаюсь...
Как Вы поняли - писать таким образом не легко, а очень легко, но суть замечания в том, что "смех" - нечто прерывистое, дискретное а "течение" - композитно цельное, постоянное и, совмещая эти слова, мы ощущаем резонанс.
5) Слово "механизмы" выбивается из череды образов. Да и размер опять на грани катастрофы.
6) "...компас мой затонул уж давно" Зачем произведён переход от будущего времени к прошедшему. Причём даже точки между двумя фразами нет. С ней было бы как-то повеселее.
", когда розовых снов
масса билась в агонии стрелок часов…" Опять ненужная рифма, сбой размера и определяющее существительное "масса" не на своём логичном месте, ибо порядок слов в предложении для русского языка хоть и не критичен, но всё же иногда весьма важен. Логичнее (не побоюсь этого слова ибо настоящая поэзия - это и логика слова и логика мысли и логика образа и логика подачи в одном флаконе) употребить его до определения, выраженного словосочетанием "розовых снов".

Уважаемый дракон!
Не желая быть поданным Вам к завтраку (впрочем, моими костями Вы не наедитесь, только несварение получите от обилия желчи), перейду к Вашему творению.
1) Общее впечатление - сделано добротно, почти без ляпов, но... Вы знаете, как по произведению расставлять кульминации? Надо, чтобы одна была примерно на половине рассказа, потом - на 75-80%, ну и в конце нечто фееррическое. Каскадом. Конец есть. Но вот весь остальной рассказ достаточно вял. Это было бы ещё ничего, ели бы объём произведения был раз в пять больше.
А так - мы говорим о книгах, рассусоливам принципы магии мира
2) "я осторожно раздвинул две книги в середине, поставив туда последнюю" Последнюю из двух? Смотрится фраза криво. Я бы написал, - "...поставив туда ещё одну. Теперь полка была заполнена полностью."
3) "Черные, белые, природные, духовные" А есть бездуховные, чёрствые и злые.
....

В мансарду почти бесшумно прошмыгнул молодой человек, босиком, одетый в льняной костюм на голое тело. Это был Пенго. Не проходя вглубь помещения, он уселся, оперевшись о стену прямо рядом с дверью. Прочитав произведения сегодняшнего вечера, Пенго улыбнулся и начал говорить.

Время во взрезе...
Хм... Взрез на мой взгляд удачный. Он красив. Мне кажется тут явная форма ради формы, но я никогда не любил филологов, насилующих несчастные строки в поисках "истинного, глубинного смысла, заложенного автором".
Читается дерзко, агрессивно, стиль стихотворения понравился очень... но есть одно "но". Если в бочку меда бухнут ложку дегтя, то мед нельзя будет есть. Так и тут. Дорогой неизвестный автор, что за концовка? На мой взгляд она погубила стихотворение. Такое ощущение, что автор умер, а за него работу дописывал ученик, который до этого пол года точил мастеру слова карандаши. Ни смысла в концовке, ни (что главное) того же стиля, я не увидел. Ну и еще добавлю по-мелочам, поиграю в дотошника...
1. "Рвешься из времени. Время веревкой врезается." Время врезалось мне в память в первую очередь повтором.
2. Сельские поцаны не знают слов "виру", "вервие".
Но всё равно стихотворение хорошее.

В голове Пенго пронеслась картина, как он, с ножницами, которыми обычно кастрирует самцов эльфов, кружит над толстым листом бумаги и пытается наметить, где б обрубить стих, чтобы лишить его страшенной концовки и сделать гораздо краше. В конце концов он всомнил, что не закончил речь и решил остановиться на том, что каждому инструменту - своя роль.


Мда... Библиомант.
Целый рой мыслей. Постараюсь их изложить максимально ровно. Сначала мне показалось, что кого-то съела гордость, нет же, гордыня. Затем это ощущение (слава Аллаху!) испарилось. Осталось эльфийское послевкусие. Как будто на прекрасный торт кулинар навалил сладкого приторного крема только по той причине, что вроде как положено торты украшать кремом. Это я про магов, путешествие между мирами, короче, про фентезийный сеттинг.
Это первое произведение Визета, которое я прочел. В целом мне понравилось. Местами - очень. Качество текста всё же никуда не деть.
Я бы мог много распинаться про котов на задних лапах, про магические поединки (который мне кстати на удивление чрезвычайно понравился, на мой взгляд самый атмосферный момент произведения)... но я не вижу в этом смысла.
Захотелось увидеть талант автора в философских работах, из которых выдрано окровавленной по локоть рукой всё лишнее Нет, ну право, зачем кот? Кот на задних лапах из параллельного мира - это кот ради кота, ценности для темы произведения он не несет. Хотя у меня есть одно предположение. Быть может Визет увлекался крупной увесистой прозой, которая должна цеплять читателя на долгое время и где важны приятные мелочи? Просто ряд ненужных побочных персонажей выглядит как атавизм.
Еще раз повторюсь, что рассказ доставил удовольствие. Должно быть автор без пяти минут библиомант, который не желает платить цену и надеется, что в создании работы обойдется без опасного применения своей силы. Но так не бывает. Порой после рассказа пингвины влюбляются в котов.

I
Hel

***

Огонь открывает тайны,
И в пламени свечи
Ты видишь свои желанья,
Несбывшиеся мечты.

Закрой ее ладошкой,
Чтоб душу свою согреть
И посмотри немножко,
Как будет она гореть.

Маленький лучик света
Пробудит в твоей душе
Все зори и все рассветы,
Прожитые уже.

Только душа заплачет
И из ее слез
Вытопится янтарный
И застынет на руках воск.

Ты не давай ей плакать,
Воск этот собери,
Много зорь и рассветов
Ждет тебя впереди...

II

Пух (неизвестный автор)

Pure white
(Тургорфанфик)

Этот анклав был пуст и холоден – он уже доживал свои последние дни. Темно-серые стены домов, медленно, но верно начинали бледнеть и выцветать, а небо грязно-белого оттенка становилось все прозрачнее и чище. С каждой секундой, с каждой минутой и с каждым вдохом, из этого мира исчезали цвета и краски – словно растворяясь в воздухе, они оставляли контуры и штрихи, черное и белое, будто прокручивая назад все этапы создания картины, от влажных мазков кисточки к сухому шепоту карандаша.
Но он умрет нескоро, этот осколок чьих-то снов, и еще долго ему мучаться в агонии, одному, пожирая самого себя, подобного невиданному уроборосу, ничего не оставляя в память о своем существовании.
Медленно и болезненно неохотно растворяется в белом ржавчина на железной ограде, все суше и суше становится воздух – совсем скоро здесь станет невозможно дышать. Но прежде чем это случится…

Разрушающийся мир замирает в стазисе. Немилосердное время-смерть останавливает свой шаг, встречая недоуменным взглядом разворачивающееся перед глазами действо. Сперва появляются неровные мазки цвета. Пятно синего, отпечаток желтого и кусочек красного – они перемешиваются, светлеют и темнеют, изменяют оттенки и форму. Появляется смазанный силуэт – некрасивый, грубый и непропорциональный. Словно нарисованное чьими-то неаккуратными пальцами, это нелепое пятно детских красок яркой кляксой выделяется на почти белом фоне. Но это только пока.
Вскоре, на этой фигурке можно заметить тонкие карандашные линии, темно-темно серые, что слегка небрежно намечают рот, скулы, губы, глаза, нос. Штрихи волос и ресниц, тонкие пальцы и плавные линии шеи – с каждым движением грифеля пародия приближается к реальности, и когда последняя черта становится на место, когда цвет застывает и замирает – человек делает первый вдох. Жадно, будто бы перед смертью, он дышит, прижав правую ладонь к сердцу, проверяя – бьется ли еще? Бьется.

Он некрасив, этот странный мужчина. Худой и нескладный, весь словно бы состоящий из острых углов. Пористая, сероватая кожа и безразлично-усталый взгляд. Человек–панегирик унынию. И если бы он не дышал, то можно было бы подумать, что это мертвец, которого ради смеха поставили на ноги.
Наконец, отдышавшись, он делает первый шаг. Нагой, замерзший, и весь покрывшийся гусиной кожей, он идет по колючей траве, все еще держась за железную оградку, просто чтобы не упасть.
Серебряные провалы окон следят за ним, и кажется, что кто-то есть за ними, кто-то, кто внимательно изучает его, словно новую диковину в скудной коллекции.
Серое небо с мазками облаков давит на сознание, прижимает к земле и заставляет почувствовать себя ничтожным, но на самом деле лишь открывает глаза – ведь так оно и есть.
Слабый ветер играет с пожухшими стебельками травы, будто пытаясь придать им немного жизни, создать её иллюзию. Тщетно – эти желтоватые и мертвые кусочки органики таковыми и останутся.
Все здесь так странно, все здесь так тягуче медленно. Движения даются с трудом, будто бы идешь сквозь толщу воды, а воздух входит в легкие через усилие – и через каждую минуту незваному гостю приходится останавливаться, только для того, чтобы перевести дух.
От вдоха до вдоха, он идет куда-то вперед, возрождая в памяти нечто очень важное.

…Трудно поверить, но этот анклав еще полгода назад был полон жизни. Он не был особенным или выделяющимся, он не был прекрасным и притягательным. Но он был живым – и это неизменно привлекало путников. Путешествуя от анклава к анклаву, словно от одного оазиса к другому, эти люди с горечью признавали: сам факт их существования, биение сердца, движения, смех и горечь – все это разрушает приютившие их миры.
Отдает ли анклав свою жизнь ради них, или они сами неосознанно отбирают её – неизвестно, да и не очень-то важно с точки зрения утилитаризма.
С каждым днем незаметно и необратимо блекли краски. Анклав выцветал – и из яркой елочной игрушки превращался в матовый серый шарик.
А когда сухие ветки начали рассыпаться под неосторожными пальцами детей, когда возведенные дома начали натужно вздыхать по ночам, когда пронизывающий ветер день ото дня становился все злей…
Тогда путники покинули этот анклав, оставляя за собой только скрип дверных петлей, шепот опавших листьев и пустые окна – сотни пустых окон, немного отливающих серебром.

Это нечто вроде договоренности. Старый-старый ритуал. Горьковатая на вкус обязанность, которую в полной мере может исполнить только принадлежащий этому миру. Рожденный в нем. Чувствующий его. С каждым шагом, с каждой мыслью и с каждым взглядом вбирающий в себя горечь тусклости, агонию увядания.
И с каждым шагом, с каждой мыслью, каждым взглядом – все труднее и труднее идти. Словно обиженный маленький ребенок, анклав показывает как ему больно и как ему страшно. И когда это станет невозможно терпеть…

Он, наконец, упал. Ноги его подкосились, а из глотки вырвался сдавленный стон – но глаза открыты, ровно до тех пор, пока есть силы не смыкать их. Улицы плывут перед глазами, то размываясь до бурого пятна, то обретая поразительную четкость. Тяжесть и боль отзываются в каждой клетке тела, и, если бы он мог, он бы уже кричал, выл и плакал – но не может, только тяжело дышит, дышит нечасто, прерывисто. Вдох. Выдох. Вдох. Он закрывает глаза. Медленно.

Это… Нечто вроде договоренности. Старый-старый ритуал.

Цвет. Жизнь. Жажда. Если собрать все это вместе, приправив сверху болью и страхом – получается жуткая смесь. А если помимо всего этого, внутри теплится сострадание и жалость, если все это достигает критической точки, точки накала – то эта смесь взрывается. Душа просто не выдерживает такого напряжения – она не так сильна, как кажется.
Спектр. Красный, синий, желтый. Когда происходит взрыв, капли этих цветов перемешиваются в полете, создавая небывалые оттенки, что тоже разрываются на частички все меньше и меньше… Сливаясь, меняясь, пока не достигнут своего предела – чистого белого.
Мир, анклав, измученный жаждой и агонией, с силой тянется к этому цвету, стремясь насытиться, поглотить его. И в движении, в последнем рывке – рассыпается на части, превращается в пыль, умирает. Умирает быстро, не чувствуя боли и холода, весь отдавшись своему последнему рывку.

Сквозь тонкую щелочку между веками, уже угасая, обращаясь в тлен, он увидел чистый белый снег, мягко падающий на свинцовый асфальт.

III
Мантихорыш

Зато вы вместе.

«Небольшая комната освещалась несколькими бумажными фонариками, за окном была лишь темнота. На стенах висели шелковые гобелены, в углу стояла роскошная кровать, на комоде россыпью лежало золото и драгоценности, на полках стояли десятки редчайших книг. Но не это было главным украшением комнаты, а Он. Безумно красивый данмер стоял возле стола, снимая печатку со знаком рода Болин, чтобы она не царапалась. Белая рубашка оттеняла его серую кожу, а достаточно глубоко распущенный ворот открывал рельефные мышцы груди. Это был младший лорд Дирэн Болин, самый завидный и богатый жених дома Хлаалу. Наконец, он снял кольцо, подошел к ней, ласково провел кончиками пальцев по ее щеке и дальше, заправляя выбившуюся прядку за ухо, посмотрел в ее глаза, приблизился так, что их губы почти соприкасались и нежно прошептал: Нираэн…»
- НИРАЭН!!
Девушка, встряхнувшись, открыла глаза и посмотрела на чем-то недовольного владельца трактира.
- Что-то не так?
- Да, не так!!! Я за что тебе плачу, чтобы ты мечтала в подсобке или клиентов обслуживала?!!! – продолжал разоряться хозяин Суранского «Золотого моста»
- Иду-иду, - недовольно откликнулась имперка, беря поднос и выходя в зал.
Опять обносить старых выпивох и грязных путешественников.. Как же ей это надоело. Если бы она была одной из этих девиц из знатных семей дома Хлаалу, если бы она была хотя бы просто из богатой семьи, тогда она могла бы хотя бы надеяться на знакомство со столь любимым ею Дирэном.. Ах, если бы.. Но она была всего лишь сиротой-имперкой, переехавшей из одного маленького города в другой, работающей за гроши в худшей из забегаловок Сурана. Что ж, на сегодня ей осталось работать всего пару часов, и, может быть, она сможет пробраться в богатый район и хоть одним глазком взглянуть на Него… Нираэн, вздохнув, оглядела зал и взялась за поднос. Пора работать.
Через 2,5 часа она подошла к задней части поместья Болин. Ее всегда восхищало это поместье. Оно находилось в самом престижном районе города, раскинувшись на все побережье, поражая своей красотой и величием. Правда, сейчас поместье немного потеряло свой лоск из-за огромного количества ящиков и коробок со всем необходимым для торжества. В прочем, сейчас ей это было только на руку – ведь за коробками так удобно прятаться, чтобы тебя не увидели. Хотя даже если ее кто-то и увидел бы, то не обратил бы внимания – в поместье вовсю шли приготовления к завтрашнему дню рождения младшего лорда, поэтому все были чем-то заняты. Прильнув к щели в завалах, Нираэн ждала появления своего идеального мужчины. Через некоторое время с улицы донеслись оживленные голоса и смех, в ворота поместья вошел Дирэн в окружении друзей и нескольких девушек и прошел в дом. Нираэн вздохнула. Только ради этих моментов она и жила.
- Любишь его? – раздался сзади чей-то голос.
Девушка вскрикнула, отскочила от спрашивающего, споткнулась об мешок и упала на спину.
- Кто вы? – удивленно спросила она, рассматривая невысокого мужчину с тростью.
- А ты не догадываешься? – хитро прищурился незнакомец.
- Шигорад?! – воскликнула имперка, во все глаза рассматривая безумнейшего из Даэдра.
- Именно, милая, именно. Ну так что, любишь этого красавчика или как? – он внимательно посмотрел на нее.
Нираэн поколебалась пару мгновений:
- Конечно, люблю..
- И хочешь всегда быть с ним вместе, оберегать его до самой смерти?
- Ну…
- Да или нет?!
- Да!
- Тогда я хочу предложить тебе сделку. Я сделаю так, что ты будешь всегда рядом с ним, он будет заботиться о тебе, а ты о нем, он никогда не оставит тебя дольше, чем на час. Согласна?
Девушка удивленно рассматривала принца Даэдра. Это такой шанс, но о Шигораде ходили дурные легенды.
- Я буду всегда рядом с ним?
- Всегда, до его смерти.
- И нам никто не помешает быть вместе?
- Нет, ты будешь для него самой желанной.
- Желаннее всех тех красавиц-эльфиек?
- Желаннее самой прекрасной и богатой девушки мира.
Девушка задумалась еще сильнее. Она будет рядом с возлюбленным.. Но что Шигорад потребует взамен? Верно рассчитав ход ее мыслей (а может просто их прочитав), Шигорад произнес:
- В благодарность за то, что ты проведешь время со своим любимым, после его гибели ты будешь служить мне до скончания веков. Согласна?
- Я н-не зн-наю… - заикаясь, произнесла Нираэн.
- Ну же, дорогая, решайся, - бог в нетерпении перебрал пальцами по рукояти трости.
- Мне надо подумать! – воскликнула девушка, вскакивая на ноги, - где я смогу вас найти, чтобы сказать о своем решении?
- А ты нагла, девочка, - задумчиво протянул Шигорад, - но мне это даже нравится. Я сам узнаю, что ты решила, – с этими словами он постепенно растворился в воздухе.
Нираэн шумно выдохнула. Ну вот и что ей решить? С одной стороны – она будет с Дирэном. О такой судьбе может только мечтать такая бедная замухрышка, как она, а с другой – служба у Шигорада. Девушка, задумавшись, уселась на один из мешков. Через некоторое время, так и не придя к ответу, она решила пойти домой. В конце концов, утро вечера мудренее.
Весь следующий день у нее был свободным от работы, поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься от раздумий, Нираэн вышла прогуляться по рынку и купить что-нибудь на обед. Несмотря на будний день на рынке было очень много, и все разговоры были, естественно, о предстоящем празднике. Девушка подошла к прилавку с одеждой и, рассматривая предложенные товары, нечаянно услышала разговор торговки с некой дамой:
- Ты себе представляешь, - вещала полноватая эльфийка низкорослой бретонке, - видела сегодня нашего Болина. Красавец. Вот повезет же его жене.. Или не повезет, вряд ли он сумеет полюбить так, чтобы не изменять никогда своей избраннице. Но зато мне от него только польза, - улыбнулась портниха, - все городские красавицы заказали себе дорогущие платья на сегодняшний праздник. Да кто ж их туда пустит?.. – неожиданно она заметила Нираэн – вам что-нибудь нужно?
- Нет-нет, - испугалась девушка и, подхватив корзину с едой, поспешила домой.
Войдя в свою комнатку, она вздохнула и осмотрелась. Простая мебель, рваное покрывало на кровати, дрянная еда и много-много одиночества. Надо что-то менять.
Тем более, вечность – ничто перед жизнью с любимым.
Девушка набрала побольше воздуха и громко сказала:
- Я согласна.

В воздух взвивались сотни фейерверков, пускаемых магами, сотни гостей заполнили все поместье, стремясь поздравить именинника, были вручены тысячи подарков, а количество тостов и посчитать никто не смог. Все подарки были свалены кучей в главной зале. Неожиданно внимание лорда Дирэна привлек сверток, отличавшейся от других скромностью обертки. Он удивленно взял его в руки и развернул простую бумагу. Окружающие охнули.
- Лорд Дирэн, это лучший клинок из тех, которые существуют, поверьте мне! – воскликнул один из старейших советников дома Хлаалу, признанный знаток оружия, - Смотрите, из обертки выпала карточка: «Этот клинок зовется Нираэн, он будет оберегать вас..».. Странно, карточка без подписи.
- Это неважно! Я никогда не променяю этот меч на другой до самой своей смерти! – торжественно произнес Дирэн, поднимая сверкающий эбонитовый клинок вверх. – Клянусь!

Через неделю лорд Дирэн Болин был убит любовницей спящим в своей комнате."

IV
Higf

Странники

В город пришли они.
Кипели жизнью рынки, куда свозили товары с половины материка, суетились люди. Но в четверых странниках было то, что ощущали все, и толпа расступилась, давая место посреди площади. Других бродяг прогнали бы - но сейчас храбрые стражи, хитрые купцы и ловкие воры ощутили почтение и легкую дрожь.
А четверо сели, разложили снедь. Собралась толпа, но они не глядели вокруг. Лишь один - пока не заметил бедно одетую девушку, и они долго смотрели глаза в глаза.
Когда странники поели, старший обратился к людям.
- Спасибо, что дали нам место. Чего бы вы хотели в благодарность?
- А что вы можете? – спросил эмир, который тоже пришел.
- Чудо, - ответил странник.
Эмир удивился, но произнес:
- Я хотел, чтоб город стал еще богаче. Чтоб пролился золотой дождь.
И странник кивнул.
- Ночью.
Никто не спал – кроме четырех странников и девушки, что решилась подойти и дремала, устроив голову на широком плече.
Когда луна поднялась в зенит, с неба стали падать монеты. Звонко, как тысячи барабанов, они выстукивали мелодию по стенам и крышам. Обезумели храбрые воины, хитрые купцы и ловкие воры. Тащили шапки, сундуки, мешки. Ставили на улицу или подставляли под водосточные трубы. Отталкивали друг друга, не замечая, как монеты бьют по плечам и голове. Как с веселым звоном поднимаются выше. Лишь когда горки начали хоронить под собой людей, крики радости сменились стонами.
Наутро странники и девушка проснулись посреди поляны. Ни следа города.
- Видели золотой дождь? – спросил старший.
- Этот город был красотой подобен музыке золотого дождя, - грустно сказал второй.
- Меня золотой дождь коснулся лучами солнца, - поднял лицо к небу третий.
- А я видел ночью падающие золотые звезды, - кивнул старший.
- Вот мой золотой дождь, - и младший коснулся соломенных волос девушки.
- Золотой дождь – это любовь, – она нежно посмотрела на странника. – А что случилось с городом, и почему я осталась?
- Остальные оказались ненастоящими, - ответил старший. - Идем с нами.
И пятеро пошли вслед за утром.

Потирая замерзшие руки, Хигф проскальзывает за свой столик. Он слишком далеко от огня камина. Потому, получив свою чашку чая, он долго греет у нее руки, изучает бумаги. Затем делает несколько медленных глоткоы и начинает говорить.

Hel
К сожалению, это не читается, как стих. Да, если напрячься и подгонять, при большом желании можно, Автору, вероятно, удастся, и все же - пробовал ли он?
В чем причина?
Рифмы - "тайны-желанья", "свечи-мечты" и так далее. Размера я тоже не вижу. В подробности вдаваться не буду, вот торвик, если придет, лучше расскажет.
Вот образы, разговор со свечой, мне нравится. Если бы стих был доработан, атмосфера ощущалась бы куда лучше

Пух
Всегда тяжело говорить о сюжетной стороне фанфиков, не зная мира. Если озвучивать все возникающие вопросы, подходя как к отдельному рассказу, тебе скажут, что мир не передать в зарисовке. Если пропускать непонятно - оценить вообще сложно.
По счастью, здесь мало сюжета, как такового, и все же я выберу первый подход и задам вопросы.
Если странники вытягивают жизнь из поселений, и им это не нравится - то зачем? И что потом. Это существо - человек ли? - вернуло каким-то образом накопленное и оттого пошел снег? Просто снег или поселение готов ожить?
Образы... Да, атмосфера тоски, серости, безжизненности передана хорошо, и сравнения красивые. А вот по языку есть претензии.
В первом абзаце время скачет с прошедшего на настоящее. Дальше, когда идет обращение к прошлому, это логично, но не здесь.
Слова "органика" и утилитаризм" для меня выбиваются из общего стиля. Есть ли тому основания и необходимость?
Очень много оборотов. причастных и деепричастных. В таком количестве они делают текст менее живым, менее близким, чем могло бы, хотя это сугубо личное мнение.
Пример:
"Путешествуя от анклава к анклаву, словно от одного оазиса к другому, эти люди с горечью признавали: сам факт их существования, биение сердца, движения, смех и горечь – все это разрушает приютившие их миры."
Я бы переписал так:
Эти люди путешествовали от анклава к анклаву, от одного оазиса к другому. С горечью они признавали: само их существование, биение сердца, движение, смех, тоска разрушают миры, что приютили их."
Если пользоваться теми же словами, убрав лишь повтор горечи да и ненужное слово "факт". По-вашему, текст не стал живее? Хотя это вкусовщина...
Кстати, слишком часто употреблять "словно" не очень полезно. Говоришь - это ж не взаправду?..
Здесь бы я тоже его убрал, как и "будто":
"С каждой секундой, с каждой минутой и с каждым вдохом, из этого мира исчезали цвета и краски – словно растворяясь в воздухе, они оставляли контуры и штрихи, черное и белое, будто прокручивая назад все этапы создания картины, от влажных мазков кисточки к сухому шепоту карандаша."
Моя версия:
"С каждой секундой, с каждой минутой и с каждым вдохом, из этого мира исчезали цвета и краски. Они растворялись в воздухе, оставляли контуры и штрихи, черное и белое, прокручивая назад создание картины, от влажных мазков кисточки к сухому шепоту карандаша."
Простите. что задержался на примерах, в них выражается общее отношение к тексту, слишком условному и далекому от меня.

Мантихорыш
Интересный псевдоним, автор! Итак, Морровинд. С ним мне проще, чем с Тургором, а потому и спрос с вас будет повыше.
Не буду придираться к именам, хотя и и привык к транскрипции Шеогорат. Но есть много вариантов. Мне даже нравится сюжет - я думал, что лорду останется жить всего час, потому-то он и не не расстанется с девушкой или еще что-то в этом роде. Варианта с превращением не предусмотрел.
Вот за язык буду ругать. Нет здесь морровиндовской таинственности, безуминки, загадочной атмосферы этого мира. Шеогорат совершенно не шеогоратистый!
Трость, и все!
А ведь какая прелесть - лорд даэдра в пенсне и жилете в чисто фэнтезийном мире!
Здесь ругать за избыток образности в языке трудно - их почти нет вовсе, во всяком случае неизбитых. Никаких сравнений, никаких оборотов - существительные, прилагательные и глаголы. Наброски сценария для коротенького фильма. Мало яркости, индивидуальности. Автор, будьте немного сложнее!
Герои. Да, девочка понятно, а вот все остальные герои плоские. Включая, увы, даже Принца Безумия.

Теперь о своем. Да-да, читая этот высушенный текст, упреки в сухости выше смотрятся странно. Его история такова. Помните конкурс Краткость - сестра таланта-3. Я выставил туда рассказ "Спор", но он был выбран из трех написанных. Второй - "Странники", а третий (поскольку правила "Мансарды" не позволяют две работы на вечер" - здесь. Их лучше воспринимать вместе, и я хотел бы сравнений. Будет хорошо, если кто-то при этом вспомнит "Спор".
Мне хотелось попробовать себя в жанре притчи. Первоначально здесь было около трех тысяч знаков, но правила конкурса позволяли только две. Смогу ли я сократить текст в полтора раза так, чтоб он при этом остался осмысленным и литературным? Это был интерес в какой-то мере твореский, в какой-то спортивный. На мой взгляд, зарисовка потеряла не так уж много...

Поздним вечером в Мансарду тихо входит невысокая рыжеватая девушка, садится за стойку в темном углу, просит горячее молоко с корицей и начинает негромко нудить о наболевшем:

1. ***

когда читала это стихотворение, то представлялась хрупкая, худенькая девушка, ночью сидящая на подоконнике и любующаяся пламенем свечи. Чистые эмоции, даже печаль кажется светлой.. Правда язык и стиль в целом показались немного детскими, прыгает ритм. Наверно это надо слушать в исполнении автора, чтобы правильно прочувствовать акценты.

2. Pure white

ммм, в игру не играла, поэтому оцениваю рассказ исключительно с точки зрения стиля и содержания (без игрового контекста). Стиль ровный, язык сам по себе не тяжелый и не вычурный. Но вот в плане содержания - как бы ничего особенно-то и непонятно, поэтому после прочтения осталось исключительно ощущение одиночества и заброшенности.


4. Странники

Этот рассказ напомнил какую-то восточную притчу, в общем, не стоит жадничать, а то и перепасть может...

Теперь отвечу по своему рассказу.

Pirocraft, да это еще один фанфик, спасибо за то, что сочли его красивым, красочным и интересным. Немного непонятна претензия в том, что он пустой.. Что вы под этим имели ввиду?

higf, это не была попытка "косить" под морровиндовскую книгу, поэтому нет какого-то соответствия таинственности и прочего. А насчет того, что надо быть посложнее, то я постараюсь, конечно, но просто когда я не пытаюсь уложить свой рассказ в какой-то минимум (на 2-3 вордовских страниц), то я ловлю себя на том, что я написала уже страниц 30, а к сути так и не перешла.. >_> короче, буду тренироваться)

II

Пух (неизвестный автор)

Pure white
(Тургорфанфик)

ХХХолодно...очччень холодно, просто зуб на зуб не попадает...такая какая-то нечеловеческая печаль по несуществующему...
В общем, впечатляет.

-Дайте, пожалуйста, горячего кофе! Сладкого, со сливками, чтобы хоть немного после этого согреться.

III
Мантихорыш

Зато вы вместе.

Весьма поучительная история, никогда не надо совершать сделок с Даэдра.
Мне кажется, для сюжета вовсе не обязательно было брать игру, то есть идея и сама по себе чего-то стоит...
А если иргу все-таки брать, то можно было бы и как-то поподробнее что-ли. Ну более сильно привязать к контексту игры.
и 2,5 часа...ну...

IV
Higf

Странники

-Довольно!-кричал султан золотой антилопе...

А чего этот один высматривал в толпе бедно одетых девушек и приманивал взглядом, чтоб они подходили и устраивались на широком плече? Как-то не понятно в начале, что это у них любовь.
Может все-таки немного слов добавить, чтобы это было лучше видно?

И о грустном, то есть о своем...

to Pirocraft
я так и не поняла, что тут непонятного. Видимо у меня слишком оригинальное восприятие огонька свечи...он греет не столько руки...особенно, если не очень холодно ;-)

to higf
Не беспокойтесь, Торвик уже все сказал...
И, само собой, возражений у меня против этого нет, но самым ценным для меня тут является именно образ, если он все же виден, то значит что-то получилось.
А когда начинаю переделывать (уже после критики Торвика) ну не получается образа...ну никакого...
Ну, значит, не судьба...

to Мантихорыш
Угадано на сто процентов! Девушка была хрупенькая, худенькая, сидела часов в одинадцать, зимой темно уже, как раз-таки на подоконнике.
И было то уже чуть ли не десять лет назад.
А раз угадано - значит работает!!!
Спасибо!

Hel,
размер и рифма меня озадачили, смысл озадачил не меньше. Сорь, не мое.

Неизвестный автор,
что такое Тургор - я не знаю. Язык неприятно пристает к пальцам, и даже в предпоследнем делении не цепляет, а скорее отдает диссонансом. Может быть, более скупое повествование произвело бы больше эффекта )

Мантихорыш,
самое сложное в фиках по определенному миру - соблюсти его условия, так, чтобы не вызвать невольного разочарования читателей. Кольцо тьмы может быть само по себе неплохой книгой, но автор взял чужой мир и переиначил законы, и именно это навлекло на его голову волны негодования. Я невольно встрепенулся, уже увидев Шеогората с буквой "д" на конце =)))) Не говоря уже о наличии принца дэйдра в мире вот так, без шторма и призывного дня, сотне фейерверков в почти заштатном "городе-колонии" Хлаалу, и внезапной страсти к мечу у городского повесы =) Рассказ мог бы быть хорош - в другом месте, в другом времени, но сейчас он смотрится в лучшем случае натянутым и небрежным. Извините.

Хигфе.
В свое время рассказ тяжело ужимался, емнип, ввиду лимита, сейчас лимита нет - и рассказ все равно ужат до скелета. В результате - недопонимания, странные обороты, смутное ощущение принужденности. Широкие плечи девушки, всеобщее ощущение в странниках... Имхо, рассказ стоило бы развернуть обратно. Просто для удобства читателя. В остальном - сказка, тихая и волшебная =)

А вообще, мне хотелось поднять один давно забытый уже вечер в мансарде - тот, где был рассказ, где я числился соавтором, но так и не нашел времени написать. А история была такова:
писать со мной - очень трудно, кто пробовал, тот поймет =) Мы худо-бедно написали первую часть, потом я психнул, переписал ее заново (дважды =)), выкинул половину, пересмотрел, понял, что заблудился, и вышел из проекта совсем. Тот факт, что Хигфе собрал все эти куски и сумел выстроить внятный рассказ - это героизм и чудеса терпения =) То, что он после моих старательных попыток подбавить цинизма умудрился закончить все сказкой - еще и чудеса профессионализма =) Окончание мне очень понравилось, и даже сам рассказ выглядел довольно пристойно - хотя истеричку я бы все же убрал насовсем.

Все =)

- Сирень чистая, плоть загадки, тайной играющая, прибежище странного – отзовись на мой зов!.. – Густой, чуть дребезжащий голос, словно танцующий причудливый степной танец на связках.
- Зови-зови, - насмешливо доносится из складки всколыхнувшейся тени, в которой сами собой вспыхивают узоры. - Зови, названный Братец мой... ну, что же ты умолк? Или Цвета предают тебя?
- Думаю, в данной ситуации, мне стоило бы позвать Пурпур, но – правила есть Правила. … В битве с противником неизвестным, лукавым, неведомым… Моя память опять подводит меня. Что там дальше? – Из голоса мигом пропала вся его густота, сменившись слегка недоуменной вопросительной интонацией. – Впрочем, не столь важно. Наверное?
- Видит тот, кого вы называете Он - я не хотел этого... - "неизвестный и лукавый" смягчается и даже чуть выступает вперед - зыбкая, полупрозрачная фигура, переливающаяся вспышками красок. - Поверишь мне, Братец? Так все и происходит - разрушители нисходят неосознанно. Впрочем, сейчас это ложь - "обманом и хитростью тщился я правду твою одолеть", вот это воистину. Каюсь. Виновен. Как думаешь - погибну?..
- Да как же тебя не убить? Ты будешь убит непременно, помяни мое слово, так и будет… - Послышался тихий и гаденький хохот, изредка перерастающий в откровенный визг. – Правда, стоит ли говорить о том, что это того стоило, мой… друг? Будешь ли ты отрицать то, что получал сомнительное, хоть и в чем то понятное, удовольствие от цвета что был назван только что? Ну как – будешь?
- Нет, - скалится тот, кто Гость здесь. - Обман доставлял мне сущее наслаждение, пусть и перемешанное пополам со жгучим стыдом. Эй, все те, кто были моими невинными жертвами! Запомните, что человек в белой маске лгал вам, пусть и не прямо. Он не имеет никакого отношения к "чистой белизне". Впрочем, во многом виновата ваша собственная слепота... как можно было не узнать? Как можно было ошибиться? - Гость укоризненно качает головой. - Что ж, за это я поплачусь. Вот только разберу, куда ставить в этом слове ударение...
- Ах, какое лицемерие, гадкая маска! – Ничуть не менее лицемерно вторил ему неведомый голос. – Смеешь ли ты обвинять кого-либо в своих полуправдах, полу… Хм. Как ты там назвал работу?.. Чистая…эээ… Белизна? Кхм. Впрочем, ладно – это действительно уже неважно. Хикари!
Луч тусклого света фонарика ударил из тьмы, освещая снизу лицо, ставшее вмиг от этого чуть… Жутковатым.
- Бу.
- А-ааа!! - душераздирающий крик пронзает темноту, и Гость корчится, закрывая лицо ладонями. - Проме Жуток!..
Это его последние слова.

(с кем? а вот с господином автором "Pure white"^^)

Hel – я не поэт стихи воспринимаю ощущениями, рифмы в чужих стихах не считаю и не сравниваю. Мне стих понравился. Сам неоднократно смотрел на пламя свечи через ладонь и удивлялся интересному эффекту. Понравился оптимизм заложенный в стихотворение, не люблю про неразделенную любовь и слезы брошенных, про это надо уметь писать. А тут все просто один маленький кусочек чужой жизни почти мгновение но светлое. Не шедевр конечно, но вполне мило.

Фанфик по тургору - бррр. Сама игра вызвала у меня стойкое отторжение, играть в нее так и не смог. Хотя, должен заметить, игра дико оригинальна.
Текст, на мой взгляд, очень точно передает атмосферу игры. Есть только одно но. Текст не совсем художественный он слегка журналистский, то есть скрупулезная передача увиденного, но и только. Повествование ради передачи информации. Художественный текст это в первую очередь картина, эмоции, образы. Этого всего автору не хватило.

Мантихорыш
Не знаю, как это назвать, но по мне, много лишних уточнений в тексте. Они цепляют глаз ну, например:
за окном была лишь темнота - Слово – была, по мне лишнее.
На стенах висели шелковые гобелены – висели - зачем и так ясно, что не стояли.
в углу стояла роскошная кровать – стояла – зачем, понятно, что не висела.
на полках стояли десятки редчайших книг – опять стояли. Такое ощущение, что автор считает читателей детьми и все время дает им уточнения. Текст от этого видится утяжеленным и громоздким. И далее по тексту везде подобные ошибки.
К изменениям мира Морровинда я отношусь спокойно, если б рассказ тронул душу, мне было все равно, даже если б даедра летали на вертолетах.

Хигф – не узнал тебя. В смысле не твой стиль вообще. Сухо, коротко и очевидный конец. На притчу не тянет, для сказки суховато. Ощущение такое, словно что-то или кто-то заставлял тебя это писать и ты вымучивал все это через силу, только чтоб закончить.

Старый алхимик придвинул к себе листочки с вязью букв. Вчитался. Нахмурил брови, отложил в сторону рукописи. Затем он разрезал принесённый стейк на несколько кусочков и, по одному отправляя их в рот, начал говорить:

Hel
Ты уже приходила ко мне в Башню. Так как изменения в произведение внесены не были, то, пока, больше об этом и говорить не стану. Вот если бы немного проработала свою вещицу, тогда - другое дело.

Higf
Странники
Приятно иметь дело с произведениями, после прочтения которых, если и остаётся послевкусие, то такое, что не влияет на работу пищеварительной системы. Но всё же, всё же. Стойкое ощущение кастрированности. Я приведу ниже те моменты, которые меня слегка покоробили, а уж следствием ли это было чрезмерного впихивания в объём или нет, сможет сказать только автор.
1) "В город пришли они." Как я понимаю, "Они" подчёркивается интонационно. Может - большую букву? Иначе - общая структура предложения смотрится кривовато.
2) "толпа расступилась, давая место посреди площади" Кому? Чему? Местоимение "им осталось за кадром. Глагол "давая" тоже не находка. Может - "освобождая"?
3) Насчёт "храбрых стражей" улыбнулся . (Подумал, как написал бы сам. Остановился на прилагательном "суровые")
4) "Собралась толпа, но они не глядели вокруг" Можно подумать, что речь идёт о толпе.
5) "Лишь один - пока не заметил" А что делал тот один? Сказуемое было принесено в жертву размеру.
6) "Когда странники поели, старший (из них или из толпы?) обратился к людям."
7) "спросил эмир, который тоже пришел" (Если бы "которого четвёрка взмокших рабов принесла на паланкине" было бы эффектнее (Но - это уже я придираюсь))
8) "- Я хотел (бы?), чтоб город стал еще богаче. Чтоб пролился золотой дождь." Иначе - не пожелание, а рассказ своего прошлого.
9) "дремала, устроив голову на широком плече" По тексту - на своём
10) "Лишь когда горки начали хоронить под собой людей" Что в мультфильме про антилопу, что тут. Та же песня. Надо было просто увеличить площадь соприкосновения (физика 5 класс) и, как по снегу на лыжах, по золоту все бы спокойно ходили.
11) "Наутро странники и девушка проснулись посреди поляны. Ни следа города." А вот с этого места - поподробнее. А куда делось золото, что это была за поляна и как наша пятёрка туда попала?
12) А вообще - жестоко. Сколько в городе было немощных, стариков, младенцев в люльках... Дахау отдыхает. (Звали четвёрку не Гитлер, Гиммлер, Геббельс и Геринг случайно, а?)

- Ну и совсем необязательно было так реагировать, - Чуть обиженно и уязвленно. Затем, послышались несколько странные звуки возни, сдавленные проклятия и шипящие ругательства. А ровно через секунду на свет божий вывалилось нечто, что, распластавшись по полу, носило несколько удивленное выражение лица.
Впрочем, лицо (как и остальное тело) стремительно и часто морфировало, изменялось. Тяжело поднялся на лапы серый котенок с янтарно-желтыми глазами, неторопливо отряхивала колени (голые, кстати) хрупкая девочка в вязаной шапочке, и, наконец, выпрямился в полный рост и слегка рассеянно почесывал затылок юноша, что называется, «яркой азиатской наружности».
- Как-то так.
Вздох, зевок и что-то еще.
- Даже сейчас мне почему-то не хочется тонуть в бездне слов. Коротко. По возможности тихо, по возможности слабо, вообще – по возможности.

Работа первая.
Я читал его – и не вышло. Что поделать, у меня странное, капризное чувство ритма – как я не подстраивался, как я не старался – прочитать, и не сбиться не получилось. Что ж – жаль, жаль. Что до sense… Не вижу ничего и никакого совершенно. Но это совершенно не значит что его там нет, верно? Просто мозг мой не заточен под стихи.

Работа третья.
Ай вон ту билив, бат ай кэннот. Нет, ну правда. Я не люблю пафос там, где совсем недавно еще были обычные слова, обычные мысли, обычные дела. Впрочем, я не решусь кого-то обвинять, правда. Забудьте строчки сверху – теперь по мыслям. Мне нравятся такие концовки, пусть и совершенно не питаю страсти ныне к данному миру. В целом – рассказ прошелся чем-то приятным, но не запоминающимся. Что же… *шмык-шмык плечами*

Работа четвертая.
Мне лениво, мне тяжело, я безумно устал искать табуретки на стенах. Что же – кратко и четко. Не понравилось. Дело не в «хы-хы, римэйк серебренного копытца», и дело совсем не в «коротко, сухо» и даже не в «мораль, все ясно». Дело в «не зажгло». Да, автор может уповать на то, что стоило бы воспринимать не как «работу», но как «работы». Но я вот посмотрел – все равно, не жжет, не трогает.
Быть может, это действительно волшебно, красиво, сказочно. Но в таком случае, у меня стопроцентный резист к данной скул оф мэджик.
___

Время раздавать камни.

Хигф-сама.
Я бы стопроцентно понял, если бы меня тюкнули за орфографию, пунктуацию, прочие прелести моего дырявого языка. Но. Говорить о том «я бы сделал здесь не вот так, а по-другому» - вам не кажется это странным? Да, это вкусовщина, вы правы. Вкусовщина, к которой я не прислушаюсь, ибо вкусовщина. Впрочем, если это поможет – вы можете воспринимать данный текст именно так, как написали.

О вопросах.
Q: Если не нравится – то зачем?
A: Потому что не могут по другому.

Q: Существо – человек ли?
A: Человек.

Q: Вернуло каким-то образом накопленное и оттого пошел снег?
A: Это была живительная эвтаназия.

Q: Просто снег, или поселение готово ожить?
A: Это была живительная эвтаназия.

Пока говорили другие, Хигф опустошил чашку и наклонился вперед, приготовившись отвечать на реплики. Азарт обсуждения грел не хуже выпитого чая.

На мой взгляд, если берешь готовый чужой мир, надо или выдерживать его дух или хотя бы давать свою интерпретацию. Иначе зачем брать? Рассказ ничуть не потерял бы, будь помещен в любой другой, менее своеобразный сеттинг. Стандартное фэнтези, где Шеогората заменял бы любой могучий маг.

Черон
Написать длинную совместку ради фразы - нет, я не автор этого рассказа? Флудер! *смеется*


Первой версии не осталось. Да и мне было интересно именно насколько я сумел сохранить художественность в максимально сжатом виде.


Предельная сухость и краткость - тоже стиль. Неужели надо все время писать одно и то же? Волк, тебе самому интересно писать все одинаково?
Если не получилось, другой вопрос, но Мансарда отличное поле для экспериментов по стилю. Кстати, у хозяйки в очереди еще одна моя стилизация лежит!


Я смотрел мульт. Но будешь смеяться - забыл. Наверное, в подсознании отложилось и всплыло.


Мне тоже было бы интересно. Но для идеи притчи абсолютно не принципиально. Небольшой глюк на вкус.


А сказки часто жестоки и несправедливы, Торвик... Я недавно перечитывал русские народные и убедился, что наряду с несущими мораль есть и совсем, совсем другие.
Я ведь не говорил, что я все это одобряю!


Не кажется. Выставляя текст для отзывов, автор хочет узнать читательское мнение. Я мог бы долго теоретизировать, что мне понравилось, а что нет. Предпочел объяснить на двух примерах, так хуже?
Это ни в коей мере не попытка учить, а лишь способ пояснить восприятие этого текста, не более. Автор вправе сам решать, что он принимает к сведению, а что нет. И высказать мнение о критике тоже. как я сам говорил.
Если это и после такого пояснения кажется неприемлемым - я извинюсь, Джен-кун.


Я в ней не нашел живительного. Или потому, что игры не знаю?


Понимаю. Но если им все равно умирать в живительной эвтаназии - почему они так покорны? Довольны своей участью? Смирились с ней? Или так необходимо? Если нет... Почему не бьются лбом в стену, пытаясь переломить ход вещей? Вообще не предпринимают ничего.
Нет, я понимаю, это естественное человеческое поведение, но мне больше нравятся непокорные герои.
Кстати, это уже не критика - я понимаю, это в концепции игры. Это просто интерес.

Молоко уже давно кончилось, а разговоры остались.. Можно зеленого чая Мантихорышу, а то она мерзнет?

Hel, как я уже говорила, либо у меня получается нечто вот такое вот маленькое и сжатое, либо что-то уж совсем грандиозное, конца и края которому не видно.. буду тренироваться)
а насчет того, что угодано.. так это не угадано, я сама такая

Кысь, зачем Шеогорату афишировать свое присутствие? ему и так хорошо.. Так и не поняла обвинения в натянутости,ну да ладно.. >_>


wwwolk, с каких это пор глаголы в стандартном развернутом предложении считаются лишними?.. При условии, что их там не больше существительных..

higf, ну вроде для первого опыта не так уж и плохо?.. тем более, что я всегда не против поучиться у мастеров..

Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом
Клянусь своим дурацким лбом...
Ах нет, это же не мое... но все равно забавно.- думал Акер разглядывая новые произведения, появившиеся в "Мансарде". Обсуждение новинок уже шло полным ходом, и молодому человеку показалось, что он слишком уж погрузился в размышления, пропустив что-то важное, когда увидел новые лица в зале кафе. Впрочем, у него было оправдание... ему захотелось переделать стихотворение первого автора и потом обозвать это действо конструктивной критикой. Однако, делал это Акер, как всегда, в своем неизменном блокноте. "Потом дам автору пересмотреть листочек... Вдруг подходящими придутся пару строчек." - решил молодой человек.

Огонь открывает тайны,
И в пламени свечи
Ты видишь свои желанья,
Несбывшиеся мечты.
Сразу бросается в глаза несоответствие второй и последней строки. Обычно при употреблении длинных прилагательных, чтобы ритм не пропадал стараются вставлять в стихотворении их на одинаковых местах, либо вообще исключать такие многосложные слова.
Допустим так:
Огонь открывает тайны.
Так в пламеном мире свечи
Ты видишь свои желанья,
И те, что не сбылись мечты.

Закрой ее ладошкой,
Чтоб душу свою согреть
И посмотри немножко,
Как будет она гореть.
Далее ритм начатый в первом катрене (спасибо за науку бакалавру Данковскому, теперь я могу употреблять это слово ) заменяется зачем то на другой, а нам надо бы его провести через все стихотворение, по идее. Ну и чтобы не изменять повелительное наклонение у глаголов можно сделать как-то так:
Закрой огонек ладошкой,
И душу теплом согрей,
А после, смотри, тихонько
Сгорит отраженьем дней.

Маленький лучик света
Пробудит в твоей душе
Все зори и все рассветы,
Прожитые уже.
А тут возвращается ритм первого катрена, как мне кажется, но... последняя строчка опять обрывает четверостишие, без соответствия второй строке. Приблизительно я исправил бы это так:
И маленький лучик света
Пробудит в твоей душе
Все зори и все рассветы,
Что в память ушли уже.

Только душа заплачет
И из ее слез
Вытопится янтарный
И застынет на руках воск.
Хе, вам не кажется что вторая строчка этого катрена слишком коротка и звучит оборванной струной? Мне кажется. К тому же начинается катрен, как будто без связи с предыдущим, поэтому можно бы в начале поставить какой-нибудь союз. А в последней строке порядок слов странно изменен в угоду второй строке катрена. Зачем же? А если так?
А только душа заплачет
Из теплых, тягучих слез
Получишь живой янтарный,
Сверкающий солнцем воск.

Ты не давай ей плакать,
Воск этот собери,
Много зорь и рассветов
Ждет тебя впереди...
"Плакать" и "рассветов" рифма какая-то иллюзорная, то есть вообще никакая, но в принципе как и во многих катренах автора на это можно закрыть глаза, кое-что изменив. Тут только вторую строчку опять ритм повелевает как-то удлиннить... Вот, допустим:
Но, больше не дай ей таять,
И вновь собери внутри.
Так много зорь и рассветов
Ждет тебя впереди...
"Ох, что-то я увлекся этим стихотворением..." - подумал Акер и решил перейти к чтению оставшихся произведений.

(с Хелькэ)

Стоит перешагнуть порог - и все останется там, за дверью: и первые ручьи, и хлопанье сизых крыльев над головой, и верхушки елок, которым все равно, зима сейчас или лето, их зелень от этого даже не тускнеет; но всего один шаг - и долгожданное, наконец-то наступившее, вместе с необыкновенно ярким и теплыми лучами солнца на еще не растаявших сугробах останется там. Снаружи.
Но здесь, в мансарде, холоднее уж точно не будет.
Бакалавр Данковский, отсутствовавший прошлым вечером по так и не объясненной причине, остановился у дверей, пропуская внутрь пушистого рыжего лиса.
- Вечер всем добрый, - легкий полупоклон и извиняющаяся улыбка. - Мы встречали весну.
- Мы немного задержались, там солнце, знаете ли,- лис оглядел прищуренным взглядом мансарду, выискивая в уютном полумраке хвост некоего кота. Не обнаружив оный, лис запрыгнул на табурет, с другого, рядом, смахнул невидимую пыль хвостами - для бакалавра. - Прошу прощения, прошлый вечер мы никак не могли прийти. Однако, мессир Данковский, пища духовная или телесная прежде?
- Пища и та и другая, - здраво рассудил бакалавр, - благо атмосфера позволяет уподобиться Юлию Цезарю и, так сказать, убить побольше зайцев одним выстрелом. Молоко, полагаю?
- Молоко и горячая сома, - утвердительно кивнул лис. - Мне можно в миску. А зайцев, пожалуй, оставим на вечер. О, вы посмотрите, а тут уже вовсю идет спор. Как думаете, мессир, нам стоит присоединиться к благородному собранию?
- Не просто стоит, - Даниил воздел указательный палец вверх, - а решительно следует!
Он пододвинул поближе обсуждаемые рукописи, так, чтобы и лису было хорошо видно, и на некоторое время оба погрузились в постижение.
- Так-так, - наконец промолвил ученый. - Откуда начнем? Быть может, с начала?
- Естественно, я бы предложил начать с середины. но кто такой лис рядом с Великой Гусеницей? Начнем сначала, - черная узкая морда, кажется. изобразила улыбку. - Это стихи, мессир? Вы в них разбираетесь, вам и первое слово. Я могу сказать только общее впечатление. И, боюсь, оно не будет приятным автору.
- Да, - кивнул бакалавр, - это стихи. Вы ведь знаете, с античности так повелось, что "стихами" называются строки в строфе. Много-много стихов называются стихотворением, впрочем, за последние два столетия эти понятия изрядно перепутались в нашей культуре - именно в нашей, а ведь английская традиция различает "verse" и "line"... Но я непозволительно отвлекся. Учитывая приведенные выше слова господина Торвика, - вежливый кивок головы в сторону повелителя гоблинов, - эта вещь уже разбиралась глобально. Представляю, насколько, - он поежился. - Поэтому я лишь укажу лишь то, за что зацепился глаз. Самые удачные рифмы - в третьем четверостишии, в остальных же - есть весьма неудачные сочетания. Еще есть нарушения ритма, местами довольно резкие. Форма не идеальна, увы, а это говорит о том, что упор автор делал на содержание. Знаете, мой рыжий друг, иногда эмоции настолько ярки, что торопишься излить их... хоть куда-нибудь, в какой угодно форме!.. не уделяя должного внимания структуре. Должно быть так? Я не нашел здесь сюжета, и, кажется, это стихотворная зарисовка момента жизни... Призвана ли она что-нибудь сказать читателю? Не знаю. Что вы думаете по этому поводу?
Лис покивал.
- Да-да, я согласен с вами, совершенно согласен. Добавлю лишь, исключительно из чувства французского противоречия всему английскому, что подобное деление существует и в романской традиции тоже. Про эмоции.. - рыжий помолчал, подбирая слова, но они все равно падали неуклюже на пол. - Вы знаете, мессир, мне кажется, "стихотворения свечи" лично я давно бы выделил в отдельный жанр, со своими отдельными критериями. Поэзия огня одномоментна, запечатлеть ее - что заморозить пламя. Важнее тут процесс, не правда ли? Слова, слова... Мне не понравилось окончание, слишком слабое для общего настроения. Настроение - пожалуй, ключевое слово. Сегодня оно другое, - зверь потянулся, чтобы скрыть смущение. Ах, давайте следующее? стихи так далеки от нашего понимания!
- И действительно, - согласился Данковский. - Следующий номер программы - нечто "Чисто-белое", названное в скобках Тургорфанфиком. Как не самый чужой человек для Айспик-Лодж... - негромкое покашливание, чтобы скрыть неловкость, - позволю себе высказаться об этом. Настроение прекрасно, вернее, совсем не прекрасно, а серо, уныло - этакая сосущая пустота внутри и снаружи, бездна, пьющая из зрачков черную краску, чтобы заштриховать небо... Несбывшаяся мечта застывает - и все в настоящем времени, вы заметили? - не давая себе умереть до конца, застывает на чистом листе, и мы видим, как автор заполняет его не то словами, не то краской. Ах, забудем образность. В этом есть что-то от Тургора. Что-то по Тургору. Но не сам, не весь - да стоило ли?.. Язык, рассказывающий нам обо всем этом, показался немного странным. Слишком... слишком не для выбранного мира.
Лис обернул лапы хвостами. Потом расправил их и повторил движение, теперь в обратную сторону. Нет, все равно не так.
- Простите, мессир, и вы, герр Genazi, но в Тургор я не играл. А так как это основанная на визуальном восприятии концепция, со слов ее оценить трудно. Данное же произведение, тем более что сразу заявленное как написанное по мотивам конкретного мира, не зная законов мира, непросто судить. Да, холодная, до души вымораживающая статика настоящего времени чувствуется, но, пожалуй, это все, что я понял. Слов слишком много, в них вязнешь, ломая что-то хрупкое, вроде лучиков снежинки - так ли задумывал автор? Не знаю. Простите, не мое.

- Я думаю, нас все простят, - уверенно заявил бакалавр. - В конце концов, у меня полный саквояж кирпичей. Но обратим же наше внимание на следующую жертву! Первый литературный опыт в форме небольшого рассказа, сколь мне доподлинно известно, здесь уже я абсолютно не знаком с изображаемым миром, не могу судить о реалиях и персонажах, но зато могу оценить сюжет и язык. Что до первого - интрига интересна. Бойтесь своих желаний, да? Но, помните, это кольцо лорда Дирэна, которое он снимал, в мечтах Нираэн?.. Я ожидал, серьезно, что Принц Безумия превратит девушку в прекрасное обручальное кольцо - не знаю, почему. Но выбранный ход вполне. Что же до языка... - невольный вздох вырвался из груди ученого. - Да, для человека, который не занимается рассказотворчеством - вы не против, если я поиграю со словами? - не занимается им часто, это вполне хорошо. Но это надо развивать и развивать. Я вижу фантазию, и недюжинную - но она пока скована неопытностью, и это чувствуется.
- Позвольте подписаться под вашими словами, мессир, мне тут почти нечего добавить. Мир незнаком, стремление писать и идеи превосходят имеющиеся навыки, но их можно наработать. А ваши кирпичи, мессир, мы, пожалуй, используем чуть позже... или самое время?
- Нет-нет, еще рано. Эти кирпичи я откладывал для других.
Но саквояж бакалавр уже поставил на стол (тот тяжело громыхнул чем-то - неужели и правда кирпичи?..). На всякий случай.
- И последний, но далеко не худший, как сказал некто великий о некоем... должно быть, тоже великом, мой память на цитаты в кои-то веки подводит меня, - продолжил Данковский. - Это притча, все-таки это притча. Объяснять, что и с кем там произошло, и кто были эти странники, как мне кажется, глупо и излишне. Волшебная сказка, к примеру, не требует объяснений, почему ожил колобок - хотя его оживание и кажется весьма нелогичным. И притча в этом сказке сродни. "Они оказались ненастоящими" - прекрасно. Знаете, так бывает с людьми, вроде и ходят, и разговаривают, и прочем, что там делают люди. а на самом деле - так, пустая внутри оболочка, даже хуже, чем куколка с глазами-пуговицами.
Лис молчал, склонив набок голову.
- Вы знаете... - Он снова смолк. - Вы знаете, да, это притча. Полная до краев золотой пыльцы. Но как-то.. выжатая до мякоти, сухая, схематичная почти. Я принимаю мораль этой притчи, хоть и не совсем с ней согласен. Но сама она...Нет, пожалуй, мне лучше молчать. Это хорошая фентезийная притча о людях, которых не существует. Однако я был настроен на более сочную сказку, - зверь тоскливо положил морду на лапы.
Но встрепенулся.
- Однако, мессир Данковский, не говорите мне, что эти кирпичи вы носите в сумке для того, чтобы вас не унесло ветром. Я бесконечно уважаю творчество господина Родари, только это совсем другая сказка.
Бакалавр рассмеялся.
- Я вовсе не боюсь ветра, мой пушистый друг! И дело здесь в другом.
Он поднялся, прошелестев змеиным плащом, и открыл саквояж. Затем оттуда были извлечены несколько довольно увесистых, весьма красных и совершенно кирпичных кирпичей.
- То, чего я больше всего боюсь в критике - это слов: "а я бы сделал так". Почему-то на этом вечере многим не удалось от них уберечься. Позволю себе пофилософствовать - мне кажется, только автор-творец имеет право на исправление своего творения. По совету других - да, возможно, - но именно по совету, услышав что-то вроде: "мне кажется, вот это нехорошо по тем-то и тем-то причинам, и надо бы по-другому"... Да что там, критик вполне может предложить это самое "по-другому"... но как возможное, а не необходимое. Не потому что ошибка - а потому что не понравилось. При всем уважении к сударю Акеру, коему благоволю - он успешно продемонстрировал, как надо исправить ритм... но написал совершенно другое стихотворение! И я бы не сказал, что ему удалось сохранить первоначальные образы, а даже наоборот.
Пользуясь некоторой безнаказанностью, лис выудил из саквояжа Данковского ручку, взял в лапы и начал записывать. Ну.. постарался... очень честно постарался! Эх, звериные лапы не для тонких инструментов письма.
- Я уже говорил об особенностях "поэзии свечи". Вам же, мессир Акер, удалось убить те сильные проблески, что были в стихотворении, простите мою резкость. Ритм не всегда важен.. да и, простите, я бы не стал утверждать, что в вашем варианте он соблюден лучше. Скажем, это можно рассматривать как одну из вариаций - сохраняя главную тему, вы изменили ее до неузнаваемости. Еще раз простите за резкость. - Оскал в улыбке мелькнул и пропал, обернувшись лишь неудачным отсветом свечи на клыках.
- Да... когда я выступаю как автор, чего сам я не делал здесь непростительно давно - я не принимаю ничьей позиции кроме своей собственной в отношении языка. Мою фразу никто не построит так, как я, мои образы никто не увидит точно так же, как я... в этом есть прелесть читателя - видеть чуть больше или чуть меньше, чем заложил автор. Но не поправлять так, как это сделали еще... некоторые, - бакалавр аккуратно положил кирпичи перед Ввволком, Хигфом и Акером. - Если я не прав - можете отдать мне их обратно.
- И ведь понятие стиля, мессир бакалавр, разве не заключает оно в себе, при всей своей широте, ключевого слова - индивидуальность? Разве не по стилю отличаем мы одно творца от другого? Разве справедливо было бы, если бы тяжеловесный, длинный, пространный Марсель Пруст начал навязывать свое видение Владимиру Маяковскому, которого мы узнаем прежде всего по коротким "плакатным" предложениям?
Стиль, как здесь многим известно, есть объединяющее и организующее начало художественной формы как формы содержательной. выражает и воплощает собой единство и цельность этой формы, всех ее элементов (языка, жанра, композиции, ритма и т. д.). К чему так много слов?
Если автор считает, что в его предложении должны быть глаголы-связки, это его право; тем более, если ритмически эти глаголы оправданы. Если читатель с ним не согласен - пусть напишет свою вариацию на эту тему? -На этот раз отсвет задержался на клыках чуть дольше и отчетливее.. но нет, майя, растаял. - Поправьте меня, если ошибаюсь. У вас остались еще кирпичи, мессир?
- Остались, - ответил Данковский. - Нужны?
- Я думаю, не построить ли мне домик на зиму.. Только, вот незадача, зима уже закончилась. Ах, где же мое молоко с теплой сомой?

(да-да, нас тут было двое))

Конечно, для первого раза хорошо.
Еще отвечу за волка - возможно, он имел в виду, что стандартные глаголы висели, стояли - малоинформативны. Например, "занавеси колыхались" - уже образ, хотя тоже стандартный, а не просто сведения. Хотя ему видней, что он имел в виду.

Хигф наконец получил возможность ответить на реплику, потому что теперь было что сказать и кроме этого. Он постучал пальцем по кирпичу, словно проверяя его прочность. Тот отозвался тихо и глухо.
- Да, на этом не сыграть симфонию...
Итак, снова поговорим о критике.
Бакалавр, вы принимаете только критику-согласие и критику-отрицание? Это хорошо, это плохо? А совет отрицаете в принципе?
Если вы заметили, я не утверждал, что так, как написал я - лучше. Примем за аксиому, что автор в "Мансарде" желает или по крайней мере согласен услышать мнение, и не будем говорить о тех, кто жаждет лишь аплодисментов.
Так вот, я написал, что текст показался мне отстраненным, и я хотел бы видеть его более близким. Это допустимо?
Я также показал, в каком виде текст с таким же содержанием был мне ближе? Это допустимо?
Я не знаю, как сказать это короче и понятнее общими словами. Отрывки были выбраны, как пример, и где переписывание чужого произведения?
Иногда о некоторых стилистических вещах авторы просто не задумывается, делают не потому, что сознательно выбрали, а потому, что привыкли так. бывает важно показать возможный, альтернатив. Если автору она не нужна - его право. Я и сам отметаю больше половины советов, обдумав их, но сие не значит, что не хотел бы их слышать. Более того, каждый все равно судит в какой-то степени в силу своего жизненного опыта. Определенные люди давали мне подобные советы. Я соглашался, спорил, огорчался, обижался, но все равно был им благодарен, если они не переходили рамок навязывания. И сейчас благодарен.
Если сиру Дженази интересно будет написать так, чтоб читатели моего типа восприняли его творение ближе, он может запомнить. Если нет - забыть. Как я уже говорил, если он сочтет мою рецензию недопустимой, я готов извиниться перед ним, и именно перед ним.
Движение рукой - и кирпич был отодвинут на середину столешницы.
А пока хотел бы понять, что же такого недопустимого я сделал, ибо из текста это не очень понял...

Алхимик отхлебнул из тонкого бокала глинтвейн и приступил к тем работам, которых до этого не отмечал:

II
Пух (неизвестный автор)
Знаете, автор, мне стало скучно. Ощущения тургеневские. Ждёшь, когда хоть что-нибудь начнётся, а оно так и начинается и конец подкрадывается в тот момент, когда ты ещё в предвкушении начала. Обычно после прочтения пары станиц такого тумана я говорю себе - "В книги этого автора я больше носа не суну".
"а воздух входит в легкие через усилие" Может "с усилием"?
"Тогда путники покинули этот анклав" Был один странный мужчина. Теперь "путники". Где-то есть недосказанность.
Но - стилистически всё выдержано. Где-то в большом объёме вся эта вереница слов могла бы и пригодиться, но тут она смотрится сосудом, полным пустоты.

III
Мантихорыш
Зато вы вместе.
Рассказ о бесплатном сыре в мы...
1) "«Небольшая комната освещалась несколькими бумажными фонариками" электрическими или как? Я что-то заопасался пожара.
2) сирота-имперка, которая имеет наглость спросить хозяина "Что-то не так?"... Золушки говорят несколько другим тоном. Для такого тона она должна, как минимум, быть любовницей последнего
3) "Через 2,5 часа" Там время в часах?
4) "из-за огромного количества ящиков и коробок со всем необходимым для торжества." И что? Эти коробки лежали во дворе или были в комнатах или... Логическая цепочка не доведена до завершения. Напросился бы сюда причастный оборот.
5) "споткнулась об мешок и упала на спину" О пустой мешок? Да, перед согласной используется предлог "о".
6) "прогуляться по рынку и купить что-нибудь на обед" Это трактирная-то подавальщица покупает себе что-то на обед? Я хохочу. А её хозяин тоже питается у конкурентов?
7) "на рынке было очень много" Народу? Или рыбы? Или ракушек?
8) "подошла к прилавку с одеждой и, рассматривая предложенные товары" Она пошла за продуктами на продуктовый, а пришла на вещевой в другой район города?
9) "рваное покрывало на кровати, дрянная еда" Ниток надо было покупать, еда-то есть.
10) А вот окончание понравилось больше всего. Шиогарад выиграл, провернув очень изящную комбинацию. Да, если всё это отвязать от конкретного мира (а сделать это не так уж и трудно) то произведение только выиграет.
В целом - очень даже весьма. Но, ещё раз повторюсь, даже если Вы, автор, придумали блестящий фанфик, откажитесь от замысла или, по крайней мере, измените всё настолько, чтобы исчезла привязка к героям и местам, известным читателю по источникам, которые к автору не имеют отношения. Ибо любой фанфик по сути - плагиат.

Услышав знакомый голос, Гость, все это время притворявшийся мертвым, открыл глаз и вспыхнул подкожными проблесками гневного Пурпура пополам с Янтарем. Сочетание, в метафизике Цветов примерно сравнимое с селитрой, порохом и спичкой, одиноко валяющейся рядом.

- Исключительно в целях просвещения, - шепнул Гость алхимику, рисуя свободной рукой-кистью знаки, подозрительно напоминающие "Сову", "Ястреб" или даже "Перекати-поле".

- Бумажными фонариками уже довольно давно освещают все, что можно, в Японии. Гофрированная бумага, каркас из бамбука, на который она натянута, все это образует шарик или яйцеобразную форму (обычно на ней еще написано что-то), а внутри свеча - получается такой матовый неяркий свет. Пожар может случиться только если по этому фонарику хорошенько пнуть и промять бумагу.
- Да, в Имперском исчислении (я подозреваю, что и во всем Нирне, но я там не везде был, увы) время измеряется в часах. А внутригодичный цикл - в месяцах. Там еще и года есть. Я уж и не говорю про века!
- Продукты в трактире - удивительно! - не появляются прямо на кухне из магического портала. Обычно их покупают. Оптовых фирм по доставке продовольствия в описываемой Эпохе Нирна пока, увы, нет - приходится ходить на рынок, ага. Кстати, вам не приходило в голову, что "на обед" могло означать не прокорм лично служанке - а продукты для всей кухни и обслуживания посетителей?
- А еще вы удивитесь, возможно, но города в провинции Морровинд не насчитывают миллионного числа жителей - как, собственно, большинство городов околосредневекового мира. Если где-то есть рынок - то, как продемонстрировано в игре, он один, и на нем присутствуют и вещевые лавки, и продуктовые. Соответственно нет особых проблем для девушки, особенно влюбленной, удалиться чуток в сторонку от заданого маршрута и полюбоваться на платья.

Алхимик улыбнулся и написал на клочке бумаги формулу получения философского камня, оставив пустыми только два места в знаменателе одной из дробей.

- Это к размышлениям на досуге, а теперь поясню мысль, если что-то не очень получилось сразу.
1) Да, я в курсе насчёт японских фонариков. Но - мы же говорим не о Японии, не так ли? Впрочем - воля автора.
2) Насчёт единиц измерения - допускаю. Хотя с точки зрения космологии - странно. Или - авторы игры (ох уж эти фанфики!) всё несколько упростили.
3) Покупки на рынке девушка совершала, когда "Весь следующий день у нее был свободным от работы, поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься от раздумий". Поэтому версия о покупке продуктов для трактира отпадает.
4) Число жителей во всей стране в игре может сравниться с населённостью одной пятиэтажки, да, но мы то говорим не об игре, факт. Меня не удивило, что девушка увлеклась шмотками, что продавались тут же, меня удивило, что автор не написал, что она увлеклась и переключилась на другое. Читатель не должен, мне кажется, угадывать чувства, мысли и побуждения героини.

Моё почтение.

- А в вас есть какая-нибудь изюминка?
- Конечно есть. Во мне много изюма. Я практически кекс.

Девушка наслаждалась уже третьей чашкой чая, вдыхая аромат бергамота. Сдобные булочки, разумеется, нельзя сравнить с поданными к чаю произведениями. Но ради шутки попробовать можно.

Hel ***

Мило. Оптимистично. Тепло. Но, к сожалению, не запоминается совершенно. Рука не тянется переписать его в свой альбом любимых стихов, и трудно вспомнить хотя бы одну строчку, даже после того, как прочитала его несколько раз. Печатный вариант – благо, можно открыть страницу и прочитать заново, но если бы его читали со сцены?
Образы, бесспорно, хорошие, но очень стандартные.
«Несбывшиеся мечты», «пробудит в твоей душе», «только душа заплачет»
Говорю только за себя. Слово душа, как и любовь, я часто употреблять стесняюсь.

Румяная булочка, без изюма.

Неизвестный автор. Пух

Уроборос, панегирик – искала в словаре значения. Это не изюминки, это твердые орешки, которые еще предстоит раскусить.
Текст очень образный, но не перегруженный витиеватостью и нагромождением придаточных предложений. Город, лишившийся цвета и превращенный в карандашный рисунок – чудесно, мне понравилось. Но здесь хорошее описание города, рождения гостя и очень короткий и неоднозначный финал. Как будто у произведения отрезали начало и приклеили его к концу. Эскиз, зарисовка для чего-то гораздо более крупного. Но тут я повторяюсь уже неоднократно.

Это если представить, что я не знаю, что такое Тургор.

А если знаю, то ощущение отрывочности и недописанности усиливается стократно. Цветной изюминки так и не было. Всей философии, всего смысла и прелести цвета тоже. Почему город его лишился? Что за силу он давал? Если представить что все просто и цвет – это жизнь, а его отсутствие – это смерть. То в финале жизнь побеждает смерть и все. Слишком просто для Тургора, слишком просто для рассказа вообще.
Автор пожелал остаться неизвестным, и я честно не стала читать отзывы и пытаться отгадать, кто он. Но сильно сомневаюсь, что это новичок, пробующий свои силы. Слишком ровен и красив текст. Хочу произведение целиком, а это пусть будет вступлением.

Кусок праздничного торта с украшением в виде орешка.

Мантихорыш. Зато вы вместе.

Вкусная булочка, местами попадались неровности и шероховатости, но это правится после вычитки. Мне понравилось, возможно, потому, что сама часто говорила себе «все на свете отдам, чтобы быть с ним». Какую именно каверзу задумал Шиогарат-искуситель не догадалась до самого финала и это приятно удивило. Может быть на искушенный взгляд сюжет избит и герои стереотипны, но что-то все-таки есть. Небольшая, но изюминка. Мир морровинд всего лишь антураж, как средневековая Франция, или современная Англия. Эта история могла произойти в любое время в любом из миров, а потому и я не буду заострять внимания на особенностях и деталях мира.

Мы ведь все здесь учимся и писать и критиковать, ведь правда?

Плетеный батон с затерявшейся где-то в тесте изюминой.

Хигф. Странники.

Сначала подумалось, что всадники апокалипсиса, потом, что волхвы, дары приносящие. А в итоге – сказка про царя, который пожелал, чтобы все, к чему бы он не прикасался обращался в золото а в финале еще одна красивая легенда. Родом из Чехии. Молодой человек, полюбивший девушку и желающий посвататься, залезал на самое высокое дерево и привязывал к его макушке красные ленточки, с этого момента готовились к свадьбе. И если через год пара расставалась, дерево срубали. Жалко, конечно, деревья, но настоящей любви гораздо меньше, чем деревьев.

Кусочки мозаики смешались и хаотично сложились в другую картинку, но не ставшую от этого менее прекрасной.
Очень понравился прощальный диалог странников, похоже на восточную сказку. Хитро и с улыбкой.

И чтоб капнуть дегтем в бочку меда. Хигф, дернул глаз только этот момент: (извини, если повторюсь)

Никто не спал – кроме четырех странников и девушки, что решилась подойти и дремала, устроив голову на широком плече.

Такое ощущение, что она робко подошла, встала где-то в стороне, нашла в воздухе широкое плечо, непонятным образом там висящее, и на нем задремала.

Кекс.

Допив чай и доев сдобу, девушка смущенно улыбнулась.

Слушать такие разговоры просто невозможно сидя на одном месте. Hel вертелась, вставала, ходила вокруг столика, как хорошо, что сидя в уголке никому не мешаешь, потом снова садилась и начинала качаться на стуле. Кофе давно остыл, но до него ли тут.
Позже закажем еще…

Aker, Aker! И еще раз Aker!!!
Столько мыслей сразу, что второй день читаю и не знаю, чего бы сказать сначала…
Сначала вот что: огромное спасибо, что потратили столько времени на мое скромное творение! Однако, видимо оно чего-то и стоит…
Следующее: огромное спасибо, что показали, как же все-таки взяться за переделку этого самого его…
И вот что хочу сказать еще.

Я уже пыталась переделывать этот стих (до творения метров пятьсот не дотягивает…)
Torvik просто сначала подала сюда, а потом в Башню, но вышло наоборот.
Так вот, каждый раз в результате переделки получается что-то такое математическое, как раз типа

И те, что не сбылись, мечты.

Убивается то, что в самом начале пришло и очень хотело остаться – тот образ, видение, настроение стиха.
Вообще, не позиционирую себя великой поэтессой и стих, выставленный на обсуждение, несет именно настроение. Теперь уже мне становиться ясно, что без трех РРР (рифма, ритм, размер) не бывает настоящего стихотворения, но никак не ощущаю, как же я могу в это трио впихнуть идею, которая тут выражена…
Может быть, и изменить бы ее чуточку, но не убивать!!!

Результатом понимания про три РРР стала целая гора недописанных стихов их двух-четырех строчек, вместо тетрадки стихов, которые никому не будут показаны за неимением не то рифмы, не то размера, не то того и другого.

Сигрид (надеюсь, я никого ни с кем не перепутала?)
Согласна, концовка слабовата…вспоминая момент, могу сказать, что на ней кончился запал…вижу в этом самый основой повод для работы, и единственный исполнимый…
Ох, хоть бы получилось!

Messalina
Понимаю, принимаю, согласна…но так и оставлю…что же сделаешь...

Ах, да! За разговорами чуть не забыла! Можно еще чашечку кофе?

Акер продолжал увлеченно писать в блокноте, почти ничего вокруг не замечая. В этот вечер было достаточно интересных творений для того, чтобы о них написать. В конце концов, на белых листах черными чернилами были начертаны следующие строки:

Танатогенез, лихо крашенный белым,
Мне видится в этом красивом рассказе.
И тот человек, будто черточка мелом,
Подводит итог. Чтож спасибо, Genazi.

Могу я представить такую картину,
Рисуется мир очень просто и ясно,
И воображение, как в паутину,
Изловит легко. В общем, это прекрасно.

Мантихорыш
Читал рассказ и думал что не так...
Подумал что сюжет, но нет. Нормально.
Не сумасшедший тут Шеогорат,
Но не беда, ведь роль его формальна.

И вот, читая раз рассказ второй,
Решил что в языке, возможно, дело.
Мне неживым тут кажется герой...
Но, автор, вы пишите все же смело.

Хигф
Начнем со "Странников". Язык не сух пустыней,
Но для меня металлом отдает.
Дождь золотой разделит тех, кто были
И тех, кто за пришельцами пойдет.

Мораль ясна, но в целом чуть жестока,
А впрочем, правда может быть горька.
Пусть жителей в том городе и много,
Они здесь - фон... и в этом лишь вина.

Что до других написанных рассказов...
В картину их собрал как будто я.
Нам, как мазками разноцветных красок,
Рисуют суть пустыни и дождя.

И вот, наконец, Акер отвлекся от своего занятия как раз вовремя, чтобы заметить перед собой на столе кирпич. Такой увесистый, если об этом можно судить на глаз, и удивительно цельный в своей красноте. Глаза молодого человека расширились от некоторого удивления, вроде бы он не заказывал никаких силикатов. Вот будь на его месте какая-нибудь кремнийорганическая форма жизни, например тролль, вот тогда бы удивляться было нечему. Впрочем, изумление Акера было недолгим, поскольку он заметил такие же кирпичи на других столах, а так же появившегося в кафе бакалавра Данковского и лиса с семью хвостами. Что-то подсказывало молодому человеку, что без их участия не обошлось.
"Любопытно, любопытно..." - думал Акер, взвешивая кирпич в руке и рассматривая вблизи, а потом зачем то дунул на этот увесистый предмет. Последний ни с того ни сего вдруг рассыпался горсткой красной пыли и взвился на ладони маленьким, компактным смерчиком. Но и это длилось всего лишь несколько секунд, после которых смерчик неожиданно исчез, как и кирпич. На лице же молодого человека играла веселая улыбка, как у только что удачно пошутившего мальчишки. Акер подмигнул лису, вроде как говоря, "у нас тоже зубы есть, хоть и не такие острые".

Вы знаете слово "пример", господа,
Я думаю так, что наверное да?
Вот это моя вариация темы,
Моя, повторяю, была. Как всегда.

И не было здесь "написать лучше так",
"Допустим" звучало, и "Может быть так?"
И мне ведь задеть никого не хотелось,
Но это уже не исправить никак.

При появлении новых лиц в Мансарде девушка отвлеклась от безумно вскусного зеленого чая с лимоном и прислушалась к диалогу. Пока незамеченная Лисом и бакалавром Данковским она внимательно рассматривала этих занимательных личностей, почему-то улыбаясь. "Какие замечательные... посетители", - подумала девушка и попыталась отхлебнуть из уже пустой чашки. Вздохнув, она отставила ее в сторону, засунула замерзшие ладошки в рукава растянутого свитера и печально улыбнулась бакалавру:
- Видите ли, господин Данковский, несмотря на мою фантазию я не могу придумать никакого другого способа улучшить свой стиль помимо постоянной практики.. Но она не приносит плодов, так как кроме меня никто не читает то, что я пишу.. Конечно, я могу найти какие-то ошибки, но не все - я же еще совсем новичок...
Девушка виновато пожала плечами и снова зажалась в угол, наблюдая за Торвиком и Чероном.
- Простите, господин Торвик, но вы немного неправы, - краснея, произнесла она, - бумажные фонарики водятся не только в Японии, о чем свидетельствует особь, живущая в моей комнате. Потом даже несмотря на то, что моя героиня - сирота, она не рабыня трактирщика и имеет право возражать своему работодателю. В морровинде время измеряется действительно в часах. Насчет ящиков... - девушка нашла в своих записях нужный абзац, - вот! здесь идет описание внешнего вида поместья, поэтому нетрудно догадаться, что ящики и мешки стоят снаружи. И мешки там все были чем-нибудь наполнены, но их содержимое неважно для рассказа и потому не указывалось.. Далее.. С каких пор рынок является конкурентом трактира, где обычно подаются преимущественно алкогольные напитки? А даже если бы там подавалась еда, то почему девушка не имеет право покупать продукты и готовить дома? Так.. Что у нас дальше? А, то, что Нираэн отвлеклась от еды и переключилась на шмотки. В тексте указано, что она пошла прогуляться на рынок и попутно купить еду. Поэтому она вполне могла подойти безо всякой причины к прилавку с одеждой. Теперь про покрывало и еду. Это всего лишь описание общей ситуации в ее жизни, но если уж говорить детально, то бывают дыры, которых не зашьешь. А дрянная еда была только что принесена с рынка.
Девушка улыбнулась Черону:
- Благодарю за поддержку..
Тряхнув челкой, она повернулась к Мессалине:
- Ну конечно, мы учимся.. Рада, что вам понравился мой кулинарный изыск.
Вытащив руки из рукавов и взяв карандашик, она приналась что-то писать на полях рассказа. Потом зачеркнула все и посмотрела на Акера:
- Хотела вам в ответ написать что-то стихотворное, но видимо мой муз где-то шляется.. - девушка вздохнула, - В последнее время он часто куда-то убегает.. Почему же вам героиня показалась неживой? И в чем там смелость?
Мантихорыш провела по волосам, убирая мешающиеся пряди, и взглянула в глаза Пирокрафту.
- Вы имеете в виду мораль? Если да, то в этот рассказ она нечаянно закралась - не стоит доверять кому попало свою мечту. Кстати о мечте.. А можно кофе со сливками?

- Уважаемая Манти!
Можно так, надеюсь?

Алхимик повернулся к автору, поставив на край стола чашку с недопитым кофе:

- То, что касается фанариков и времени я понял, - кивнул он, - а вот насчёт сироты - позвольте возразить. То, что она имеет право возражать и делает это регулярно - знаете Вы, ибо так это задумано. До читателя же сей факт, по моему мнению, оказался не доведён. Точнее - особенности взаимоотношений конкретной сироты с улицы, являющейся бесправной падавалкой и хозяина питейного заведения. Вы вот говорите, что о некоторых фактах, (о ящиках и непустых мешках в частности) "нетрудно догадаться", я же, со своей стороны замечу, что читатель-то как раз не должен, по-моему, ни о чём догадываться. Всю недостающую информацию ему должны предоставить именно Вы. В своём тексте. Далее.. Трактир - это,хоть и питейное заведение, но, как в каждом трактире, там подают и еду? Вы в кафе когда-то были? Так вот, трактир - это нечто вроде современного отеля с рестораном и баром. Не так ли? Только попроще, конечно. Девушка, конечно же, вправе готовить может и дома. Только, это мне кажется не очень логичным. Тем более, что, судя по Вашему описанию, это отнюдь не та девушка, что увлекается кулинарией. То же, что Нираэн отвлеклась от еды и переключилась на шмотки, как я уже говорил, вполне естественно. Неестественно, что об этом переключении мы узнаём не из текста рассказа. А то получается, что "пошла на охоту, а вернулась с рыбалки". Здесь, мне кажется, недоработка не в логической цепочке, а в том, что цепь рассуждений, действий героини так и осталась в голове автора.
А ещё - здесь готовят отменный бифштекс с кровью. Не пробовали?

Девушка рассмеялась:
- Как меня только не называли, но так... Можно, конечно. Насчет бесправной подавалки и сироты с улицы я категорически не согласна. В тексте указано, что она осознанно перебралась из одного города в другой. Причем, если она до сих пор не опустилась до побирушки, значит у нее есть характер и сила воли. Она работник этого трактира и имеет полное право спорить с начальством - даже если ее выгонят, она выдержит. Насчет того, что читателю нужно давать все прямо, открыто и чтобы ему не пришлось ни о чем догадываться, я тоже не согласна. Читатель должен думать и строить простейшие логические цепочки, иначе, как говорил, вроде, Ламарк, неупражняющийся орган (то бишь мозг) благополучно редуцируется. В кафе, вы не поверите, я была. Я и сейчас там нахожусь. Но мне как-то сомнительно, что работники любого заведения, например, этого, будут, извиняюсь, тырить еду с работы домой. Дальше насчет переключения с еды на шмотки. Если бы я описывала все, что делает героиня, но что не нужно для рассказа, меня обвинили бы в излишней детализации и слишком скучном рассказе. Зачем вставлять абсолютно ненужный кусок о том, что девушка покупает рыбу и спорит с торговкой?
А еще - я тут в первый раз, поэтому пока ничего не пробовала.. И не забывайте про кофе - остынет

К Акеру обратилась с вопросом девушка, написавшая один из рассказов сегодняшнего вечера... А он как раз хотел сделать заказ, но думал, что было бы лучше взять. "Бифштекс с кровью или кровь с бифштексом? Вот даже старый алхимик первое нахваливает, зато второе это уже почти два блюда..." - думал молодой человек, когда его размышления прервали.

- Странные созданья музы, их совсем не держат узы... - начал было Акер, повернувшись к девушке, но потом решил перейти на менее рифмованный язык. - Героиня мне показалась неживой как раз из-за языка, которым рассказ написан. Он больше описателен и сух, чем художественен, на мой взгляд. Если брать начало, то там расписано "это стоит там-то, это висит там-то", а потом вы говорите уже в обсуждении, что читатель должен кое-что додумывать. Читатель может представить обстановку комнаты, но не может знать характера персонажа, без описания его эмоций и действий. У вас же Нираэн даже не кажется по-настоящему влюбленной, потому что у читателя и есть для понимания этого лишь диалог с даэдра, да предшествующая пара сцен, слабо помогающих в раскрытии характера девушки. И да, девушка вообще странная... лежит себе спокойно на земле, болтает с лордом даэдра, как будто лежать на земле ей вполне себе удобно и приятно.
Акер усмехнулся, представляя себе такую картину.
- Что же касается смелости, то слова "пишите" и "пишете" несколько различаются по значению, не так ли? Это было всего лишь поощрительное предложение, чтобы вы продолжали писать рассказы.

Девушка задумчиво почесала бровь:
- Хм, а как должна выглядет по-настоящему влюбленная девушка? Да и лежать на земле ей, конечно, неудобно, но не забывайте про шоковое состояние, вызванное появлением даэдра. А "пишите" и "пишете" различаются, я просто невнимательно прочитала, - и Мантихорыш попыталась мило улыбнуться Акеру. Получилось или нет - решать ему..

Тяжеловесный черный кот, успевший задремать под столом в тепле и уюте, встрепенулся, и обвел спорщиков мутными со сна глазами.

- Я думаю, то, что человек хочет донести до Вас, легко объяснить парой примеров. У меня есть заброшенный подземный город, и в нем - статуя каменной девушки, которая оживет и заговорит с героем. Я пишу:

"Город был очень красивым - он просто захватывал дух. Ганс остановился под аркой ворот и долго рассматривал улицы внизу. Там, в конце длинной широкой улицы, стоял фонтан. Вода из него уже не била, только стекала вниз каплями. Украшала фонтан статуя девушки с зелеными волосами и прекрасным печальным лицом. Девушка опустила в воду руки и смотрела на них".

или

"Отсветы Города обозначили камень пещеры уже давно, и обессиленный Ганс устал высматривать в дымке очертания башен. У него осталось мало воды, и мысль об этом подгоняла его вперед, а сбитые ноги не позволяли надолго поднять взгляд от неровного пола пещеры. Только когда хаос трещин и валунов сменился аккуратными шестиугольниками, он, наконец, посмотрел вперед... И остановился, пораженный увиденным. Свет здесь был не ярче, чем в коридорах, но теперь он отражался от потолка огромной пещеры, разбивался о шпили точеных башен, падал вниз и тонул в полутьме нешироких улиц. Вниз от ворот вела лестница, потом мост, потом длинный просторный проспект, и фонтан в самом конце был виден отсюда, как на ладони. Пять чаш выдавали, что когда-то воды здесь было очень много, но сейчас она еле текла. Маленькая нимфа из неизвестного Гансу камня опустила в воду трогательные, по-детски припухлые руки, и смотрела теперь, как волны проходят по пальцам."

или

"Предательские отсветы давно бродили по камням пещеры, и Ганс устал доверять им. Фляга с водой была уже слишком легкой, до ужаса, до липких пальцев, но человек не позволял себе поддаваться страху. Не для того он зашел в эту даль, чтобы так просто сдохнуть. Из пальцев вяло сочилась кровь, раны уже даже не пытались затягиваться, а потому приходилось смотреть за каждым камнем. Капля крови - капля воды - капля жизни...
Поэтому город стал настоящим открытием. Ганс стоял, и глупо, остолбенело смотрел, как рассеянный свет играет со шпилями башен. Каельхар был именно тем, что грезилось скромному сыну конюшего - городом-тайной, городом вечной сказки. Синие отсветы и полутени, острые лучики света из маленьких зеркалец, словно звезды, рассыпанных по мостовой... Зажмурившись и тряхнув головой, человек оборвал наваждение. Нужно было найти воды.
И вода была - впереди, за лестницей, в конце длинной, широкой улицы. Уже не чувствуя боли в ступнях, Ганс заковылял по ступеням вниз. Фонтан едва бился, но струйки воды еще блестели серебряным бисером в тусклом свете, и этого было достаточно, чтобы презреть что угодно. Человек не сразу разглядел женщину в чаше фонтана, и на секунду предупреждение об опасности затопило мысли, но через мгновение он уже понял - каменная. Изумрудные волосы маленькой нимфы тонули в воде, она сидела на бортике и наблюдала, как искажает вода линии ее пальцев. "Счастливая..." - пронеслось в голове у Ганса."

Первый случай - самый короткий и легкий... Но, строго говоря, это вообще не художественный текст. Если, конечно, автор не семиклассник. Второй пример уже лучше, он рисует хоть что-то, но все еще не дает представления о герое. Даже если я напишу потом, что Ганс - мужественный, но доведенный почти до отчаяния солдат-дезертир, вряд ли читатель в самом деле это поверит.
Третий кусок упускает несколько может быть важных подробностей, но он рисует главное - возможность увидеть и оценить героя. Не выслушать авторскую оценку (утомился, отчаялся и т п), а составить собстенное впечатление на основе мыслей и действий.

Далее, по влюбленным девушкам... По моей шальной сонной мысли, влюбленная девушка должна грезить объектом любви, и, наверно, в каком-нибудь романтическом свете. По сюжету, вроде бы тоже. Проверяю текст на описания - вижу только "серая кожа" и "рельефные мышцы груди"... Извините, рисуется не влюбленная девушка, а нечто несравнимо более взрослое и приземленное. Особенно если учитывать, сколько места отведено описанию роскоши. Проверяю остальной текст - опять, кроме утверждения автора и непосредственно слов героини вслух, никакого подтверждения, что предмет любви - не драгоценности, рассыпанные на комоде. Весьма шаткая почва для сочувствия героине, увы.

Мораль басни в том, что до тех пор, пока в нашем мире не изобрели телепатию, рассказ будет зависеть от двух самых важных вещей - того, что автор сумел придумать... И от того, что он сумел показать. Не обозначить, не сообщить по тексту - именно показать и донести до читателя.

И, между прочим, где-то коты не кормлены. Селедки присутствующим котам... Хотя бы за героически-длинную речь.

Дракон уже несколько раз порывался вставить свое слово, но не получалось - из-за разгоревшейся дискуссии. Но вот, кажется, наступило затишье, и тайрон поспешил высказаться.
- Итак, по произведениям нынешнего вечера.
Hel
Впечатление красивое, однако рифма и ритм мне сомнительны. Впрочем, я все же не поэт.

Пух
Ну, "Тургора" я касался лишь взглядом со стороны, поэтому оценивать буду как отдельную вещь.
Это красиво, хотя, как и любой фанфик, теряет... м-м, ну да, именно что теряет цвета, если не знать мир и его законы. На мой взгляд, это зарисовка - четкими, короткими движениями кисти-пера, которые в итоге складываются в картину.

Мантихорыш
Что-то у нас сегодня вечер фанфиков...
Так вот, за что зацепился взгляд - факт присутствия Князя Безумия просто так, даже не в святилище, о чем уже говорили. Также - цифры вместо слов при обозначении времени. Ну и еще детали, которые указали достопочтенные посетители Мансарды и до меня.
Что до сюжета - с приятной неожиданностью в конце. Вот так оно и бывает, когда заключаешь сделки с даэдра... Вполне можно представить себе такой рассказ где-нибудь на полке книжной лавки в Балморе.

Хигф
Красиво, но действительно - миниатюрно, поэтому говорить много не получается. А, да; что припомнилось - песня Wind in the Willows; просто по впечатлению и из-за странников.

Девушка с интересом выслушала кота, немного огорчившись, что он все же был разбужен.. И не из-за того, что кот критиковал ее рассказик, а потому, что она ненавидела лишать кого-то сна.. Ведь он так прекрасен..
- Простите, что мы вас разбудили. Спасибо огромное за примеры, просто, как я уже говорила, это мой первый опыт писать в прозе, поэтому, может быть, и получилось так сухо.. Я буду тренироваться писать именно то, что придумалось.. Потому что придумывается очень много, но на бумагу выходит не все. Так что - тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться..
Девушка повернулась к V-Z и смешно наморщила кончик носа:
- Что-то я сегодня много извиняюсь.. Простите и вы, что мы не давали вам сказать. Благодарю за столь высокую оценку моих скромных способностей..

Забираюсь на свой подоконник. Игнорирую окружающих. Достаю из кармана конопляный дым. Выпускаю в лицо выступающих. Забываю согласовать слова. Нагло юзаю глаголы. И последнее слово не печатаю..но оно, конечно, ... пионы.

Hel
ИМХО
Но если ни один читатель не поморщился брезгливо... то врядли.
«В наши дни писатель тот, кто напишет марш и лозунг» (В. Маяковский)
Мало огня.

Пух
Предложение- слово давно устарело, поскольку слишком распространенный прием. ИМХО.

Мантихорыш
Я предпочитаю яой.

Higf
Хвалю за количество символов...а то есть любители растягивать Творение чем-то вроде "а оранжевая луна была на самом деле красной, поскольку белый человек давным давно пролил на неё банку краски фирмы "Фрик андс Ю", но это совсем другая история".

А настоящее или нет...
"— Э-э, стой, стой, притормози, мохнатый, э-э… пенёк! Это что же значит «дикие»: в лачуге живи, листком… подтирайся?!
— А зачем подтираться?!" М/ф Мадагаскар.


*Обижено фыркаю*
- а где талантливые гениальные стихи?( свинство(

V-Z

Благодарю Дракона за отзыв, настроение мне и видится здесь наиболее важным

Рюдо

Огня Вы хотите от маленькой тоненькой свечки, едва не гаснущей на ветру, той, что закрыта от ветра перемен ладонью?
Огня от души, понимающей, что столько всего потеряно и упущено в жизни?
Или огня от надежды, все-таки просыпающейся?

Встаю перед столиком, щеки пылают, почему-то хочется пройти к подоконнику твердой поступью, чеканя шаг, остановиться, показать язык и убежать быстренько
Но все же в малознакомом месте такого наверное делать так сразу не следует.
Сажусь обратно.
Подождем следующего раза...

Hel

*Любуюсь. Потихоньку возникает пламя. Оно не тухнет, оно копится. "Верной дорогой идете, товарищи!"*

Скажу сразу. Стих не плохой. Ряд моментов мне не понятен, но требовать от автора объяснение образов - плебейство.
А огонь... Согласна, что он бывает разным, но...

Огонек от свечи можно потушить плевком.
Огонь от души, понимающей ... гасится ударом, пулей. Болью.
Огонь надежды гибнет от холодного ушата реальности.

"Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем".
Огонь должен сжигать. Огонь должен быть Болью. Огонь должен заставлять людей бегать. Искать тебя в других местах. Дергаться. Агонизировать от счастья или отвращения, а в высшей форме совмещать это в разных пропорциях.
Это ИМХО.

ИМХО заключается в том, что стих хороший, не идеальный, но не плохой. Вот только душа хочет огня.
"Мировой пожар в крови —. Господи благослови!"

Рюдо

С Вашего позволения сказать, горит хорошая самогонка, хорошее вино - не горит. Не желаете ли огненной воды ?



А вот теперь плоды, принесенные визитом в Мансарду и двумя неделями терзаний и мук.

Огонь бережет тайны.
В пламени тонкой свечи
Ты находишь случайно
Надежды свои и мечты.

Закрой ее ладошкой,
Чтоб душу свою согреть
И посмотри немножко,
Как будет она гореть.

Маленький лучик света
Пробудит в твоей душе
Все зори и все рассветы,
Что в память ушли уже.

Вспомнив, душа заплачет,
Соленые искры слез
Тут же переиначат
То, что уже не всерьез.

Слезы свечи прольются
Янтарным воском в ладонь.
То, что уже прожито
Памятью ты не тронь.

Все отпусти на волю,
Пламенем ясным сгори!
Открой душу свободе,
Счастью, мечте и любви!


Стоило ли того?

Мантихорыш внимательно выслушала выступающую Hel, заправила прядки челки за уши и начала рассматривать свои записи, которые она вела с начала этого вечера, потом задумалась на некоторое время и решительно тряхнула волосами:
- Знаете, мне кажется, что не стоило.. В изначальном варианте было больше эмоций и души.. Свой стиль какой-то был.. А если вам больше новый вариант нравится, тогда может в пятом четверостишьи поменять местами "ты" и "памятью"? Кстати, если-таки захотите показать многоуважаемому Рюдо язык, возмете меня с собой?

А можно мне чего-нибедь горяченького? Или горячительного...

I
Torvik

Марки

В редколлегию Лёху пригласили, можно сказать, случайно. На перемене после рисования. И поводом к такому приглашению послужили отнюдь не феноменальные Лёхины способности (в классе были ребята, рисующие куда лучше него), а фломастеры, которые он умудрился "засветить" на весь класс. Фломастеры ему из Москвы привезла мать, которую периодически отправляли туда в командировку. Фломастеров было много, аж два ряда по пятнадцать штук, и лежали они в красивой пластмассовой упаковке рассортированные по цветовой гамме. А на рисовании, когда весёлая полноватая Наталия Евгеньевна предложила всем нарисовать красками маску, Лёха вместо красок, предусмотрительно забытых дома, достал новенькие фломастеры и, улыбнувшись в окошко редкому январскому солнышку, принялся старательно выводить контуры маски льва, такой же яркой, сочной и красочной, какую видел в любимом мультфильме "Ну, погоди!", в его новогодней серии. Маска получилась на славу - рыжая, с хищными прорезями для глаз и волнистой гривой.
- А у меня готово! - Лёха поднял руку первым. Все остальные ещё корпели над своими рисунками, старательно закрашивая красками карандашные контуры изображений.
- Ну-ка, давайте посмотрим... - Наталия Евгеньевна взяла Лёшкин альбом и, развернув, показала всему классу нарисованное им. Маска всем понравилась. Сочная весёлая. Только лохматый Юрик Бондарев с третьей парты у стены скорчил недовольную физиономию и протянул жалостливо:
- Ну, так, фломастерами каждый дурак сможет...
Лёшка на "дурака" немного обиделся. Сначала бы нарисовал, а потом выпендривался, но отвечать не стал. В такой денёк не хотелось затевать ссору, да и не в его характере было идти на конфликт из-за подобной чепухи.
- Вот поэтому я и поставлю Алёше только четыре за этот рисунок. Во-первых, потому что нарисовано фломастерами, а мы рисуем чем? Правильно, красками. А, во-вторых, чего не хватает у этой маски?
Класс задумался, но Наталия Евгеньевна сама тут же ответила на свой вопрос:
- Завязочек не хватает. Ведь маску же надо как-то к голове крепить.
"Ну, не хватает, так и не хватает", - подумал Лёха. Кто же знал, что ей нужны будут эти две полосочки, которые половина класса тут же стала пририсовывать к маскам на своих рисунках, - "А четвёрка - тоже хорошая оценка"
Вот после этого урока к Лёшке и подошёл Славка Винокуров и предложил поучаствовать в выпуске классной стенгазеты.
- Ага, - сказал Лёха, - А куда приходить?
- Ты, Замятин, знаешь, где я живу? - спросил Славка.
Лёха пожал плечами и снова улыбнулся.
- Тогда смотри, - Славка подвёл его к окну, - Вон розовый дом видишь?
- Ну.
- А за ним пятиэтажка белая.
- Ага.
- Вот в ней шестнадцатую квартиру найдёшь. Сегодня часа в четыре. И фломастеры приноси. Пригодятся.
- Ага, - снова кивнул Лёшка. Разговор получился каким-то глупым, ну да звали его тоже не на математическую олимпиаду среди младших классов.

К четырём, естественно, он не успел. Уж больно день выдался солнечным, настолько ясным, что эта ясность отвлекала его и то и дело провоцировала на то, чтобы он занимался чем угодно, только не тем, чем надо. Сперва, возле дома ему срочно потребовалось попрыгать с сарая в снежный сугроб, изображая парашютиста. Потом он долго убирал в этот же сугроб весь снег, что ненароком раскидал, когда старенький сосед Илья Тимофеевич выскочил из подъезда в одних трико, но с лопатой наперевес и, всучив её Алексею, наказал сделать так, как было, если он не хочет, чтобы о его подвигах узнала мамаша. Лёшке было всё равно, узнает мать о его подвигах или нет, но сердить Тимофеича тоже не хотелось, и он старательно прибрал весь снег обратно, ибо и было-то его на дорожке не так уж и много. А потом он сушил свои штаны возле батареи, разогревая щи себе и полосатому Мурзику. Щи он перегрел, пришлось ждать, когда они остынут. А Мурзик, этот толстый свин в кошачьем обличии, вообще отказался есть и удалился с кухни, гордо задрав хвост. Лёшка подобного наплевательского отношения вынести просто не смог и принялся, как говорится "не отходя от кассы", заниматься дрессурой, дабы подчинить себе надменного зверя. Укротительство завершилось лишь, когда Мурзик, громко мявкая, скрылся в форточке, ведущей на улицу.
- Ну и гуляй, - помахал Лёха ему вослед рукой и вернулся к уже остывшим щам. Щи можно было разогревать повторно, но Лёшка чисто из лени этого делать не стал и съел их так, как было, закусывая чёрным хлебом особо жирные места.
Надо было учить уроки, но, глянув на часы, он понял, что урокам придётся подождать, как минимум, до тех пор, пока он не вернётся с редколлегии. Было уже без десяти четыре.

Когда запыхавшийся Лёшка влетел к Винокуровым, пацаны уже все были в сборе и толстый Максимка Бернштейн, от напряжения прикусывая язык, выводил на большущем листе ватмана зелёной краской угловатые буквы названия газеты.
- Ещё один гость к вам, - Славкина мать, низенькая брюнетка в очках с толстыми линзами, слегка подтолкнула Лёшку и он, ещё красный с мороза, продвинулся в комнату.
- А вот и я... Не запоздал?
- Да ты проходь, как раз тебя вспоминали, - с дивана подал голос Юрик Бондарев, разглядывавший разложенный перед собой какой-то огромный альбомище.
- А чево? - Лёшка скромно присел на другой конец дивана.
- Да вот Славик говорит, что надо бы тебя пропесочить за пару по русскому, я ему, что, мол, если ты с нами, то, может не стоит.
- Стоит, стоит, - отвлёкся на их разговор Славик и присел на деревянный стул рядом. - А то скажут, - "А где ваша самокритика?", и будем полными ослами.
Он помахал руками над головой, изображая уши известного своей тупостью животного.
- А может всё же без этого? - нерешительно спросил Лёха. О той паре он уже почти забыл, была она какая-то глупая, случайная, не потому, что он что-то не выучил, а потому... Ну, пришёл он после болезни, думал - отмажется, скажет - "ничего не передали" или ещё что, а Ольга Васильевна возьми его - и к доске, по правилам гонять. Ну и догоняла, значит. Да тут кто хочешь поплыл бы. Вон тот же Юрик или Славка... Нет, Славка бы не поплыл, у него язык подвешен хорошо, из ничего на четвёрку наболабонит. Он, Лешка, так не мог.
- Да ты что? А в прошлый раз Вальку Рощина вообще за трояк песочили...
- Не за трояк, а за то, что канючил на весь класс "Я больше не бу...", - подал голос от стола Максимка, дорисовывающий зелёный кактус возле угловатого слова "Колючка". Про Рощина все хорошо помнили. Как тот выходил со своим оранжевым дневником, как только с третьей попытки положил его на стол Ольги Васильевны. Юрик аж зашёлся в смехе, отодвинув толстый альбом по дивану в Лёшкину сторону.
- Да ладно, рисуйте, - махнул тот рукой в конце концов. Ему было уже всё рано. Немного обидно, но - всё равно. Главное - он был с этими ребятами, был причастен к возникновению чуда, их классной стенгазеты, на которую приходили смотреть даже из других параллелей, - А мне, может, чем помочь, а?
- Тебе? - Славик оглядел стол с ватманом, потом остальную комнату. Газету выпускали уже не в первый раз и ребята уже знали, у кого какие сильные стороны. Главным рисовальщиком был Макс. Он обычно делал заголовки и рисунки в карандаше. Карикатуры у него получались озорные и едкие, получше даже, чем в "Крокодиле". Сам Славик писал. Точнее подписывал. Подписывал так называемым "чертёжным" почерком, которому его научила мать - инженер. Юрик же был, как он сам говорил, "художником больших форм". Если надо было развернуть розу на весь лист к женскому дню или батальную сцену на 23 февраля, - то это был вопрос к нему, а в остальное время... Правда, закрашивать чужие изображения он тоже мог, но не любил эту "работу для детсадовцев". Всё было распределено заблаговременно и какого-то нового, определённого статуса для Лёхи как-то сразу никто и предложить-то не мог.
- Будешь тексты придумывать, - сказал в итоге Славик, и все согласились. Подписи придумывали обычно вместе, но теперь решили, что пускай за Лёхой останется хотя бы первое и последнее слово.
- А заодно будешь Юрке воду менять, - добавил, хитро улыбнувшись, Макс.
Лёха согласился и на это. А что? Воду носить - тоже дело полезное.
Тем временем газетное заглавие совместно с кактусом просохли, и пришла пора наполнять газету содержанием. Лёха принёс с кухни воду и снова уселся на диван. Торчать возле стола, мешаясь под рукой у художников, не хотелось. Альбом, который во время Лёхиного прихода смотрел Юрик, словно сам собой очутился в его руках. Лёха открыл его и... Очнулся он, только когда Юрик потряс его за плечо:
- Спишь? Марок, что ли не видел?
- Да нет, - Лёха поднял голову. - Видел. У моего отца тоже коллекция была.
- И у меня есть, и у Макса.
- У меня мало, - Макс оторвался от стола и позвал туда Юрика, - Иди, разукрашивай, у меня уже рука устала, - потом повернулся к Лёхе, - Вот у Славки - да.
- У моего отца тоже...
- У отца! Ну, ты сказанул! - уже от стола прокомментировал Бондарев, - А у самого-то коллекция есть?
- У меня только от жвачек этикетки, - потупился Лёха, но признавать, что ты в чём-то хуже ребят ему не хотелось. Марки, конечно, были. Но марки не его, отцовы. Отец уже года три не жил с ними, но его марки так и хранились на антресолях двустворчатого шкафа, стоящего в прихожей. Лёшка даже не пересматривал их. Не хотел. В первую очередь не хотел будоражить свою память. Зачем, если так спокойнее?
- Ну вот... - протянул Юрик, - А хоть этикетки стоящие?
Этикетки у него были стоящие. Одних "Лёлик и Болик"-ов штук пятнадцать, не говоря уж о "Вриглеспермитах" и прочем ширпотребе, что было можно достать и в их городе при особом старании.
- Так, говоришь, у тебя тоже коллекция, - подошёл и Славик, - А ты приноси. Покажешь. Может, сменяемся чем.
На том и порешили. Лёха обещал, что завтра он снова будет вечером у Винокуровых, но на этот раз с ним будут обе его коллекции. И марочная, и этикеточная.
Дальше всё было просто. Они дорисовали газету, потом погоняли по комнате гоночную фээргэшную машинку. Дальше они пили на кухне чай с эклерами и делились со Славкиной мамой планами по поводу того, кого изобразят в следующий раз.
- А ты что молчишь? - спросила она улыбающегося Лёшку, который не принимал участие в общем ажиотаже, а больше налегал на сладкое. - Стесняешься?
- Не, - махнул тот головой.
А чего было особо говорить? Ребята и так хорошо знали, что делали. С ними был согласен. Даже на самокритику в каждом номере газеты.

По дороге домой Лёха думал об отце. Он думал о нём с теплотой, как всегда, хотя и считал, что отец немного предал их с матерью. "Значит - нам судьба быть с тобой вдвоём", - обычно говорила она и трепала его по голове, когда он вдруг елейно подкатывал к ней с вопросами об отце, и уходила на кухню. Лёшка-то знал, что у отца теперь другая семья и щи ему варит не мама, а тётя Таня, которую он однажды видел на улице, когда возвращался из школы. Отец его звал к ним в гости, когда приходил забирать вещи, но Лёшка не пошёл. Не до того было. Он, впрочем, может, и сходил бы, да знал, что это расстроило бы мать, а потому тогда отказался, сославшись на какие-то школьные дела. Отец ушёл, а забытый им альбом с марками так и остался тогда на антресолях. Отец марки собирал давно. Покупал на рынке, который стихийно возникал в выходные около клуба Кирова, аккуратно сводил под паром с конвертов от друзей из-за рубежа.
- Подрастёшь - и ты заведёшь переписку, - улыбаясь, говорил он Лёшке, но всё это было давно, ещё в прошлой, детсадовской жизни.
Лёшка подрастал. Отцовы марки, такие интересные, когда он был рядом, теперь казались ненужным хламом, бередящим душу.
"А отдам-ка я их Славику", вдруг подумалось Лёхе. Идея показалась благородной, полной какого-то внутреннего пафоса и радужных перспектив. Во-первых, Славик всяко должен оценить его жест и за это сделать его своим лучшим другом. Во-вторых, можно ведь не просто отдать, а обменять хотя бы на этикетки от жвачек. Славке ведь марки ценнее. В-третьих...какие дивиденды он извлечёт в-третьих, Лёшка додумать не успел, ибо как раз подошёл к своему дому, фонарь перед которым, заботливо засунутый Ильёй Тимофеевичем под железный козырёк, освещал коричневую дверь подъезда, сугробы под окнами с Мурзиковскими следами и занесённую снегом скамейку.
- Ну, где пропадал? - спросила мать, открывшая ему дверь. Её рука по привычке полезла Лёшке за шиворот, - Вроде не сырой. У кого был?
- У Славки Винокурова, - отвечал он, раздеваясь.
- Слава - хороший мальчик, - подвела итог мать, как само собой разумеющееся и подправила перед овальным зеркалом развившуюся бигудюшку, - Вот и дружи с ним. Уроки сделал?
- Ага, - Лёшка прошмыгнул в свою комнату. Тема уроков была скользкой. Ну, не расстраивать же мать, говоря, что он к ним даже не приступал?
- Смотри у меня, не схвати опять пару!
Далась им всем эта пара! Как будто только об учёбе и можно с ним поговорить. А учёба что? Если очень постараться, то с уроками можно разобраться и, не засиживаясь допоздна. Что там завтра по расписанию?
Лёшка открыл дневник. Чтение отпало само собой. Кто же это в третьем классе читать не умеет? А пересказывать - перескажет, если что. Труд - тут даже и говорить не стоит. Ножницы и бумагу затолкнуть в сумку - и вся недолга. Математика, русский, тут сложнее, надо письменно делать. Ага. По русскому до конца тетрадки всего два листа - будем считать, что она закончилась. Подписать новую недолго. А математика... математика... Делать её не хотелось, но надо же было хоть что-нибудь поделать, дабы совесть свою очистить. Лёшка сел за стол и разложил учебник. Задачка и примеры. Он начал с примеров (с чего же ещё?). Они все казались простыми, на которыми и думать-то долго не придётся. Столбиком складывать трёхзначные цифры было ему сегодня даже за удовольствие. На пятом примере ручка вдруг кончила писать и стала мерзко скрябать по бумаге.
- Мам, - Лёха отложил математику и вышел в большую комнату, - Я совсем забыл - у меня стержень кончился. У тебя нет, а?
- Горе ты моё, сколько я тебе их наприносила? Ты что ими, весь класс снабжаешь?
Весь класс, конечно Лёшка не снабжал. А вот иногда популяться на перемене стержнями из резинок, так не он же один этим занимается. Но объяснять это матери совсем не стоило. А стоило скорчить умильную физиономию и пробурчать что-то на тему, мол, задают много, приходится писать, не хочет же она, чтобы он был неучем в конце концов?
Что он и сделал. Мать извлекла откуда-то стержень и торжественно вручила его нерадивому сыну, который тут же отправился вставлять его в свою ручку. Стержень в ручку не подошёл, ибо был слишком маленький, для эдаких новомодных ручек с пружинками. А у Лёшки была стандартная ученическая. Поэтому пришлось идти на кухню, отрезать кусок от спички и приспосабливать его к стержню, чтобы подходил точно-точно и стержень не вихлялся в пластмассовом своём футляре. Когда после всех этих процедур с примерами наконец всё-таки было покончено, Лёха снова появился перед родительницей.
- Мам, а с задачкой поможешь?
- Решай сам.
- Ну мам... Я же до полуночи просижу.
Иногда хорошо, когда в доме есть часы и кто-то очень зорко смотрит, чтобы, не дай бог, драгоценный ребёнок не недоспал положенные столь юному организму часы. Мать посмотрела на часы и пошла к Лёшке.
- Вот, посмотри, я даже дано написал. Я думал, думал...
- Где твой черновик?
Лёшка пожал плечами:
- Нету.
- Как же ты думал?
- А так...
То, что он над решением и не собирался думать - вопрос был не для обсуждения. Но спать ребёнку уже надо было. Однозначно. Что ему, Алексею Замятину, полчаса корпеть - матери раз плюнуть. Поворчит, но подскажет.
- Вот это умножь на это, а вторым действием всё это сложи вот с этим. Потом разделишь на три - и записывай ответ. Понял хоть, почему?
- Ага. На всех.
Чего тут понимать, вопрос из учебника он читать умеет.
- Спасибо, мам. Я кончу и спать.
- Ну давай. Я зайду через пятнадцать минут. Чтобы был уже в кровати.
Чего там через пятнадцать, уже через десять Лёха мчался на кухню чистить зубы. Завтра день предстоял ещё более интересный, чем сегодня. Давно в его жизни не происходило столько событий сразу.

День и в самом деле выдался хоть куда. Хотя и не в ту сторону, на которую рассчитывал Алексей. Во-первых его спросили по чтению наизусть басню Крылова, а учебник, как известно, вечером им открыт так и не был. Впрочем, тут ему и повезло. Его спросили не первого. Когда перед тобой человек десять с разной степенью уверенности декламируют одно и тоже, волей-неволей всё это запомнишь, если, конечно, не совсем уж плохой на голову. Запомнил и Лёха. Да, сбился в двух дурацких местах, но четыре с минусом это куда лучше, чем три с плюсом.
- Плоховато, Замятин, - Ольга Васильевна склонила седоватую голову набок и укоризненно ей покачала, - Четвёрочка с натяжкой. В следующий раз так будешь читать - снижу оценку, слышишь?
Лёха слышал, оттого только угрюмо кивнул из-под непослушной чёлки. Ему и самому было немного неловко. Стихи он читать любил, ну что, если вчера так денёк сложился, что было совсем не до них?
Потом - больше. На труд оказалось нужно было принести не цветную бумагу, а нитки с чудным названием "мулинэ" и лоскут материи. Хорошо хоть у девчонок этих ниток и без урока труда в портфелях найти можно. Зачем они им, спрашивается? Так что - "планида пронесла", как выразился бы его дед, и на этот раз.
Остальное пронеслось незаметно, словно в убыстренном кино. Лёха хоть и присутствовал на уроках, но душой был уже там, у Винокуровых, где демонстрировал Славику все редкости отцовского кляссера. А редкостей там было довольно таки прилично.
Вылетел из школы Лёха первым. Казалось, только техничка тётя Зоя, что гоняла старой шваброй всю местную шантрапу из-за "курительного" угла школы, прикоснулась к рубильнику звонка, Лёха уже мчался по Большой Никитской в сторону своего дома, на ходу застёгивая куцее пальтецо. Сегодня было не до прыжков с сараев, не до звонких первоклашек, сооружавших в соседнем дворе подобие снеговика. Сегодня он спешил похвастаться марками. Вчерашние щи были съедены, даже без разогревания, Мурзик отправлен в форточку с первым "Мяу", а уроки отложены на вечер. "Приду- выучу. Я же недолго", - убедил Лёха сам себя.

Очередная трудность приключилась, когда Лёха решил достать с антресолей отцовский альбом с марками. Это взрослым легко с их ростом - где не достанут - подставят табурет и вся недолга, а как быть тем, кто и до некоторых выключателей порой достаёт только встав на цыпочки? Одним табуретом дело не ограничилось. Лёха принёс из комнаты стул, поставил на него табурет и, сцепив зубы, как Александр Матросов в момент подвига, полез наверх. Но табурет стоять на уготованном для него месте не желал, хоть плачь, хоть смейся. После трёх падений с разной высоты до Лёхи дошло, что кляссер таким образом он всё равно не достанет, только синяков у него на разных частях тела станет куда больше. Пришлось "изобретать" пирамиду из обувной полки, пресловутого табурета и тумбочки, что торчала обычно около зеркала, а уже на всё это хозяйство взгромождать стул, который тогда приобретал хоть какое-то подобие устойчивости. Держась за спинку стула, Лёха наконец распрямился на вершине своего творения и на мгновение замер. Сооружение слегка качалось, но не распадалось на части.
- Лучше гор могут быть только горы..., - напел он известный мотив известной песни не так давно умершего певца Высоцкого и потянулся рукой на антресоль. Пальцы нащупывали что угодно, только не то, что надо. В нехилом слое пыли, который скопился там, Лёха нащупал пачку своих детсадовских рисунков, пластмассовую коробочку с отбитым краем, сломанную игру в настольный хоккей, которую он уже года два мечтал починить, но всё то времени не хватает, то инструментов. Наконец кляссер был у него в руках. Лёха спрыгнул, погнав пыльную волну по коридору и заставив своё шаткое сооружение начать разваливаться. Предчувствуя, какой грохот сейчас поднимется, он отбросил альбом в сторону, намереваясь подхватить стул. Не тут-то было. Стул подался от него и, врезавшись в шкаф, полетел дальше, к полу, где и успокоился, как раз на тех марках, что успели рассыпаться из альбома, отброшенного Лёхой.
- Мда, - проговорил он, глядя на учинённый им погром, словно Наполеон на сгоревшую Москву. Что уходить, не прибравшись, нельзя, ясно было без коментариев. Пришлось двигать мебель в очередной раз, а марки... марки собрать по быстрому и сунуть в кляссер на первую же страницу. Расставлять их по местам, конечно, было можно, только зачем, если всё равно к Винокуровым он шёл меняться всей этой почтовой продукцией? "Сперва вставляй, потом вынимай, а там люди ждут", - успокоил Лёха сам себя и, запихнув кляссер вместе со своей коллекцией этикеток от жвачек, в жёлтую холщовую сумку с нарисованными крупными гроздями рябин по краям, принялся одеваться.
- Ну ты и метеор! - приветствовал Славик гостя в прихожей, - Уроки-то хоть сделал?
- Неа. Успею - махнул рукою Лёха, - Мы же не до ночи сидеть будем, да?
Славик подумал и согласился. Математику он успел сделать до Лёхиного прихода, а остальное... Ну не выгонять же гостя, если он уже пришёл немного раньше, чем ты готов его принять.
- Проходь пока. Я приберу, - засмущался Славик и принялся перекладывать разложенные на столе учебники и тетради со стола на стоящую рядом этажерку.
Лёха присел на диван и принялся разглядывать рисунок, повешенный на противоположной стене. Рисунок принадлежал, по всей видимости, руке Славика. Нарисован был на нём суровый мужчина с пышными бакенбардами в смешном беретике с помпоном на макушке.
- А это кто?
- Капинан Гаттерас. Из Жюль Верна. Читал?
- Ага, - кивнул Лёха. Признаваться, что он не только не читал про этого капитана, но вообще впервые слышал фамилию писателя, было как-то неудобно, поэтому Лёха ограничился коротким "А похож" и, воспользовавшись тем, что Славик освободился, подсунул ему отцовскую коллекцию марок.
Следующие три часа корова языком слизала, ибо в это время квартира Винокуровых напоминала Базарную площадь в выходной день. Шёл мегаобмен, по окончании которого коллекция Славика здорово пополнилась мавританскими марками (это вам не вьетнамские беззубцовки), а все интересные этикетки от Славика плавно перекочевали в Лёхину коробочку.
- Ну у тебя и марки! - заворожено говорил Винокуров, - Эх были бы у меня ещё этикетки, не пожалел бы!
- Будут - приходи, - покровительственно говорил Лёха, - Для друга чего не жалко?
Расставались ребята донельзя довольные друг другом и свершившимся обменом. Лёха прыгал и скакал по обледенелому тротуару, громко напевая "Пора-пора-порадуемся на своём веку!". Настроение было шикарным. Мама должна была придти уже с работы. А значит - оставалось только поужинать, запихнуть в портфель учебники и начать грезить о том, как он будет хвастать перед ребятами своими этикетками. Испортила настроение соседка тётя Гуля, которая пришла к маме то ли за солью, то ли за спичками и тут же ненароком углядела на полу прихожей марку, выпавшую из кляссера в момент большого "бум". На марке был изображён усатый человек по фамилии Сталин, про которого им ещё в садике рассказывали, что это лучший ученик Ленина. Так вот, тётя Гуля отчего-то взъелась на маму и орала, словно сумасшедшая, что портрет тирана надо уничтожить, так как из-за него, мол, все беды в нашей стране и у неё в частности. Какие были беды у тёти Гули лично, Лёхе оставалось только догадываться, но про всю страну сразу она, как ему казалось, слегка преувеличивала. Мама же с ней даже при этом не спорила, убеждая лишь ту отдать марку, ибо кроме злополучного альбома у неё от любимого человека больше ничего не осталось. Лёха, без сомнения понимал, что под любимым человеком мама понимает отнюдь не Сталина, а Лёхиного отца, но до соседки, кажется, это не доходило. Покричав ещё минут десять (Лёха даже успел за это время раздеться и тихохонько шмыгнуть в свою комнату). Тётя Гуля ретировалась, громко хлопнув дверью. Лёха было даже расслабился, но всё как раз только начиналось.
- Алексей! - позвал его сердитый голос мамы. Когда она его так называла, ничего хорошего ожидать обычно не следовало.
- Мам, я здесь. Тебе чего? - отозвался Лёха, пытаясь придать голосу как можно более невинные нотки.
- Иди сюда, иди, - в голосе матери было что-то ледяное, но Лёха пока не мог понять, что же всё-таки не так. Не могла же стычка с соседкой настолько вывести её из себя. С этой мыслью Замятин младший выглянул в коридор, а оттуда последовал и на кухню, где за столом на старой белой табуретке, в которую Лёха ещё в пятилетнем возрасте вгонял гвозди, учась пользоваться молотком, сидела мать. Перед ней лежал отцов альбом, извлечённый, по-видимому ей всё из той же сумки с рябинами, опрометчиво оставленной Лёхой в прихожей во время непонятной перепалки с тётей Гулей.
- Ты знаешь, что это такое? - вопрос был прост, но какого ответа она ожидала, Лёхе оставалось только догадываться.
- Марки.
- Чьи марки?
- Ну, папкины... Наши то есть.
Мать как-то странно посмотрела на Лёху, смахнула слезу, потом, голосом ещё более ледяным (Лёха раньше даже не предполагал, что он может быть у неё таким) произнесла.
- До завтра чтобы они были все. Понятно?
- Но..., - Лёха хотел было объяснить, что мена уже произошла, что теперь над ним будет полкласса смеяться, если он начнёт отыгрывать назад, что так даже девчонки не поступают. Мать была неумолима. Она лишь повела рукой, показывая, что разговор на этом закончен и строго посмотрела на него сверху вниз:
- Никаких "Но". Как хочешь, марки чтобы были. И - не имей привычки распоряжаться чужими вещами. Я помогу тебе одеться.
Одеться, впрочем, Лёха мог и сам, не в младшую группу детсада ходил. Вот так иногда бывает, только что всё было более-менее хорошо и вдруг - раз, и ты идёшь обратно, словно побитая дворняжка, не зная, как теперь смотреть в глаза товарищу, которого хотел, ох как страшно хотел считать своим другом.
- Кто там? - Славкин голос был бодр и свеж. Он даже не подозревал, с какими вестями к нему на этот раз пришёл Лёха.
- Я...
- Ты чего забыл? - Винокуров открыл дверь, пропуская товарища в коридор, освещённый тусклой лампочкой.
- Я за марками. Назад. Мать ругается, - Лёха переминался с ноги на ногу, не зная, то ли раздеваться ему, то ли ждать одетому.
- Назад не честно. Обмен не перемен, - Славка гордо вскинул голову, словно бойцовский петух, на которого только что совершили нападение.
- Мать ругается, - мрачным эхом отозвался Лёха.
- Ну и что? Ты объясни ей! Иди и объясни! - Славка даже вытолкал Лёху за дверь. Тот, впрочем, и не сопротивлялся особо. Просто вышел и остановился. Назад, домой идти было нельзя. Лёха снова позвонил Винокуровым. Потом постучал. Потом поскрёбся. Потом принялся барабанить по двери в квартиру ногой, обутой в валенок. Иногда Лёха прекращал свои тщетные попытки добраться до злополучных марок и просто тихо сидел под дверью, надеясь, что ему откроют минут через пять, а потом принимался ломиться заново. Он не кричал, не плакал. Он просто методично дубасил валенком в дверь и повторял себе под нос, словно заклинание "Мать ругается".
- Ну, и что же это тут за тарарам такой?
Лёха поднял глаза. Перед ним стояла раскрасневшаяся с мороза мать Славика. Она улыбнулась, достала из кармана зелёного пальто с каракулевым воротником потёртый кошелёк с фотографией незнакомого Лёхе мужчины, оттуда ключи и ими открыла перед Лёхой дверь:
- Проходи, ты ведь к Славику, да? Он, наверное, сейчас подойдёт.
Но Славик был дома. Он стоял на пороге в комнату, бледный, с как-то неловко прилепленной улыбкой на лице.
- Так ты чего не открываешь? К тебе вот человек пришёл.
Славикова мать подтолкнула Лёху вперёд. Тот шагнул. Шагнул, как в бездну, словно Зоя Космодемьянская на эшафот.
- Привет...
- Привет...
Славикова мать начала раздеваться, а между ребятами повисло молчание. Каждый имел свою правду и не хотел даже слушать противоположную сторону.
- Ты всё же отдай марки, а? - понуро промолвил в очередной раз Лёха и вытер рукой пот с уже сырого от долгого торчания перед дверью лба.
- Назад не перемениваются, - Так же твёрдо и заученно и так же глухо, словно в пустоту проговорил Славик.
Снова повисло молчание.
- Ну, что там у вас, может, я помогу? - уже переодевшаяся в домашний халат мать Славика вышла к ребятам, - А то так до завтра и простоите, два барашка упрямых.
Она потрепала сына левой рукой по непослушному вихру на затылке и задорно из под очков подмигнула Лёхе, словно между ними давным-давно установлены самые приятельские отношения.
- Ма, мы марками поменялись, а он назад хочет. Так нельзя, - начал Славик.
- Мама... ругается. Они не мои. Марки в смысле. Отца... - подал голос в свою защиту Лёха.
- Понятненько. Пойдём ка в комнату, - поманила женщина Славика за собой, - Что скажу.
У Лёхи внутри всё оборвалось. А ну, как она встанет на сторону Славика. Тогда - что ему делать? Как быть? Домой приходить без марок было крайне чревато. Продолжать клянчить дальше тут? А смысл? Да и вообще, что может измениться? Славик, заручившись такой поддержкой, теперь уж точно не отдаст ему ни марок, ни чего-либо ещё. А уж на редколлегию не позовёт - это уж как пить дать.
- На, - отвлёк Лёху от грустных мыслей голос недавнего друга, - Посмотри, все ли.
На протянутой руке Славика кучкой лежали марки. Те самые. Из отцовского кляссера..
- Угу, - Лёхе было уже не до того, чтобы мелочно пересчитывать вновь обретённые сокровища. Он спешно засунул гордость любого филателиста в карман своего пальтецо и попятился к двери.
- До свидания.
- До свидания, Алёша, заходи ещё! - голос Славиковой мамы Лёха услышал уже в коридоре. Свершилось! Марки были у него. Мать теперь не будет ругаться. Лёха скакал через две ступени, лихо описывая полукруги на лестничных площадках. Душа пела. Душа рвалась под облака. И наплевать было на то, что Славкины этикетки в обмен на марки так и не были возвращены назад. Лёха об этом просто не помнил, поглощённый своей победой. Это всё мелочи. Это всё не важно, как и то, что где-то там, на пятом этаже горько плакал над своим кляссером Славка Винокуров, человек, с которым Лёха ещё вчера так страстно мечтал дружить.

II
Orrofin

Курс на меня!

Младшей сестрёнке посвящается.

Потом, много лет спустя, люди найдут самолёт. Разбитый и проржавевший, он будет рассеян по морскому дну так, словно начал разваливаться ещё в полёте. Никаких свидетельств о пилоте в кабине не окажется.

Небо распахивало свои объятья, раскрываясь со всем жаром юности. На востоке вставало солнце, кутающееся в пелерину лёгких облаков, висящих у самого горизонта и жеманно обещающее всему Средиземноморью отличный июльский денёк. Серебристая птица рукотворной молнией пущенной с тетивы бога грома со странным именем Локхид, летела над водой, наполняя воздух гулом исполинской стаи сердитых шмелей. Военный лётчик, сидящий внутри стальной птицы, привычным движением поправил очки и прислушался к гулу моторов. Кажется, в левом было что-то не так, однако, это не причина не то что возвращаться, но и нарушать режим радиомолчания. Военный лётчик проверил приборы, определил своё более или менее точное местонахождение и наконец-то смог зафиксировать штурвал. До цели фоторазведки оставалось ещё далеко, и можно было отдохнуть. Для новичков в таких условиях самое трудное – это не заснуть, однако, ему это не грозило. Небо было его давним знакомцем…
«А ведь мы вместе уже ровно двадцать два года, - подумал военный лётчик. – Да и в двадцать втором году я впервые поднялся, как полноправный пилот».
Он не был стар, этот военный лётчик. Сорок четыре – самый расцвет сил, когда кипучего огня юности уже нет, но его с лихвой заменяет спокойная, зрелая сила и опыт, которого так не хватает в молодые года!
«Половина жизни, - продолжал размышлять он. – Ровно половина отдана тебе, небо, а ты так и не проявляешь милосердия!»
Близкие друзья и старые сослуживцы лётчика знали, что с особенной охотой он берётся за задания, проходящие в средиземноморском бассейне, и это служило в своё время предметом колоссального количества споров и пари. Впрочем, все они так и не получили необходимого подкрепления и увяли, а к тому, что глаза этого опытнейшего пилота, представленного к Военному Кресту, на мгновение вспыхивают, когда ему выпадает лететь через Средиземное море, все привыкли и не обращали больше внимания. Некоторые потеряли интерес, кто-то нашёл себе объяснение и на том успокоился, а кого-то с самого начала занимал лишь сам факт пари. Ну что ж, человек часто проходит мимо необычного рядом!
Военный лётчик помнил, отлично помнил тот день, Anno Domini тысяча девятьсот двадцать пятого года, когда он, после почти трёхлетнего перерыва вернулся в небо. Да, в гражданское, да, на неуклюжем и ворчливом почтовике, но всё же – в небо! Поначалу всё шло, как и всегда: обычный рейс в знакомом воздушном пространстве и при полном штиле, что может быть заурядней? Тогда он ещё не знал, что, пролетая над Средиземным морем в сторону Чёрного континента и случайно повернув голову, навсегда потеряет покой. Прямо рядом с его почтовиком, крыло в крыло, летел гигантский, белоснежный…альбатрос. В первое мгновение лётчик даже и не понял, что произошло, но потом его озарило: птица не шевелила и пером, но спокойно держала скорость самолёта! Лётчик попытался прибавить скорость, двигатель взвыл раненным быком, пытаясь напомнить пилоту о своём более чем почтенном возрасте, но за бортом ничего не изменилось. Кончик крыла белой птицы оставался ровно на том же расстоянии от кончика крыла стальной, что и раньше.
«Невозможно! – подумал лётчик тогда. – Так просто не бывает!»
Словно в ответ на его мысли ожило радио.
- Курс на меня, пилот, - произнёс женский голос, совершенно не искажённый помехами.
Почему-то последнее обстоятельство особенно поразило лётчика и он, влекомый странным чувством неловкости, словно делая нечто запретное, произнёс в микрофон:
- Кто говорит? Куда следовать?
Ответом ему стала тишина. Повернув голову направо, лётчик увидел, что альбатроса рядом больше нет – только стая чаек вилась над скалистым островком примерно в полумиле на Юг.
«Померещилось?» - спросил он сам себя и честно постарался забыть о случившемся, что поначалу получилось довольно легко: по радио неожиданно передали предупреждение о повышенной ветрености и затруднении видимости прямо по курсу, и лётчику пришлось сосредоточиться на полёте. Однако вскоре воспоминания о сияющем альбатросе вернулись вместе со странным чувством сосущей тоски. Словно упустил свой единственный шанс, словно отвернулся от…чего? Лётчик не знал, и это незнание грызло его изнутри, с каждым годом всё острее и острее. Никогда больше не мог лететь он через Средиземное море, полностью сконцентрировавшись: глаза сами помимо обычного обзора окрестностей сквозь колпак кабины начинали высматривать что-то, что могло оказаться тем альбатросом. Сияющее пятнышко на горизонте. Птицу, двигающуюся слишком быстро. Хоть что-нибудь, но небо оставалось пусто.
Зафиксировав руль, военный лётчик чуть приподнялся в кресле и осмотрелся. Чисто. Было похоже на то, что он один, если не над всем миром, то над всем Средиземноморьем точно.
Серебристая молния, пущенная богом грома со странным именем Локхид, неслась к своей цели, мимолётной вспышкой отражаясь в колышущейся воде внизу. Военный лётчик, откинулся на кресле и прикусил губу.
«А был ли этот альбатрос вообще? – спросил он себя в миллионный, наверное, раз. – Или мне всё это приснилось?»
Ответа не было. Лётчик не мог найти ни единого доказательства или опровержения того, что с ним вообще что-то случалось в тот день, девятнадцать лет назад, и это сводило с ума, заставляло пытаться забыть, нигде не упоминая о сияющем альбатросе…и искать его взглядом, каждый раз пролетая в этих краях.
- Дева Мария Парижская…пожалуйста… я прошу тебя! Умоляю! Пожалуйста…, - о чём он молился, чего просил? Лётчик не нашёл бы слов, чтобы описать это на бумаге или сказать вслух, но верил – Она поймёт. Молчание. Небо оставалось безбрежным и пустынным, но лётчик не прекращал молитву. Он шептал всё тише и тише и, наконец, лишь губы его шевелились.
« Я верю! Верю! Дева Ма…Альбатрос, вернись!!!» - беззвучно кричал лётчик, потерявший всё, кроме смутной надежды.
Когда само собой ожило радио, он даже не удивился. Разве могло быть иначе?
- Здравствуй. Теперь понял? – и вновь ни единой помехи не исказило врезавшийся в память и совсем не изменившийся женский голос.
-Понял, - прошептал лётчик, чувствуя, что по скулам бегут горячие слёзы.
- Посмотрим. Курс на меня!
Ему не нужно было смотреть направо, чтобы знать – в нескольких сантиметрах от его крыла словно застыл в воздухе огромный, сияющий в лучах набирающего мощь солнца альбатрос. Никогда в жизни военный лётчик не поворачивал штурвал настолько бережно, никогда не закладывал настолько аккуратный вираж. Теперь альбатрос был прямо по курсу, и летел, как обычный представитель своего вида, медленно взмахивая крыльями, с той лишь разницей, что ни одна птица не способна двигаться чуть быстрее, чем военный тяжёлый истребитель.
Лётчик без устали крутил головой, пытаясь понять, куда же ведёт его альбатрос, но тщетно. Вокруг было только небо, а внизу бескрайнее море. Ни единого ориентира, и нарастающее ощущение чуда. Внезапно на колпак его кабины упала чья-то тень. Лётчик запрокинул голову и, щурясь от полуденного солнца, сумел различить далёкую чёрную фигурку.
- Кто это? – спросил он в микрофон, более всего страшась, что альбатрос снова исчезнет.
- Твоя смерть, - незамедлительно последовал спокойный ответ. – Танцуя с ней, страшись коснуться. Найдёшь вход – шагнёшь в небо. Не верь ей, верь себе.
- Что-что? – не удержал себя лётчик, и альбатрос мгновенно пропал. Нет, он не растаял в воздухе и не резко вильнул в сторону, просто только что был, а теперь нет.
Лётчик вновь привстал и огляделся. Сияния белых перьев нигде не было, а вот тень сверху становилась всё ближе.
Теперь она шла на обгон, и стало видно, что это тоже птица, только абсолютно чёрная. Чёрная, как мазут, как зрачки. Чёрная так, как может быть только пустота. Лётчик так и не понял, что именно побудило его резко вывернуть штурвал, уходя с курса заданным альбатросом, но краем глаза он заметил, что в том месте, где только что должен был быть его самолёт, пролетело несколько обманчиво невесомых перьев. Они спускались медленно, парили и переворачивались в воздухе, словно самые обычные перья, но военный лётчик чувствовал своей многократно битой шкурой – если хоть одно из них коснётся корпуса его самолёта, спасения уже не будет.
«Танцуя с ней, страшись коснуться, - вспомнил он. – Ну, что же, потанцуем!»
Он взял штурвал на себя, и увеличил скорость. В безоблачном небе скрыться было негде, и оставалось лишь одно – маневрировать, рыскать из стороны в сторону, падать в неожиданные пике, от которых кровь начинает ломиться в виски и столь же резко подниматься вверх. Опыт всего его неба был брошен в этот танец, но поймать Смерть в перекрестье прицела не удавалось. Каждый раз она оказывалась вне досягаемости, в задней полусфере, и грозные орудия, что даровал бог грома Локхид своей стреле, молчали. Да и есть ли смысл в стрельбе по самой Смерти?! Лётчик ушёл в сторону от очередного пучка перьев. Он уже начинал уставать, пот стекал по лбу, а костяшки пальцев болели – так сильно приходилось сжимать штурвал.
-СОС, нужна помощь, СОС! – без устали твердил лётчик в микрофон, но ответа не было. Проклятый альбатрос вместе с помехами забрал и связь! Антрацитовое перо мелькнуло совсем рядом с кончиком правого крыла.
Отчаяние назревало, словно гнойник и грозило прорваться неконтролируемый паникой. Животный ужас, вплотную подобрался к цивилизованному человеку, выбил из его головы посторонние мысли, оставив лишь властное, могучее «Я. Не. Хочу. УМИРАТЬ!» Тишина в динамике была издевательской. Поворот, переходящий в пике, бросок вправо, который едва не выбивает из сознания, кровавая дымка в глазах – это всё очень тяжело, и лётчик почти слышал, как скрипит, протестуя, металл внутри его серебряной птицы, но чёрное перо всё же пролетело мимо.
Он чувствовал, что выдыхается. Ещё одно такое пике – и всё. Он просто потеряет сознание в собственном шлеме.
«Спокойно. Это бой. Просто бой с противником, - военный лётчик обуздывал себя, как самолёт, попавший в зону высокой турбулентности. – Успокойся. Надо проверить запас топлива. Патроны есть. Почему ты не можешь её поймать?»
Ответ пришёл внезапно, и был очевиден до обиды: смерть всегда держалась сзади. Надо было просто к ней развернуться, но это означало неминуемое попадание под перья.
Словно подтверждая мысли лётчика, чёрная клякса пронеслась совсем рядом с его кабиной, заставляя свернуть ещё раз. Серебряная птица несколько грузно, но всё ещё послушно вильнула вправо. Лётчик хотел было вновь исполнить манёвр уклонения, но вдруг сжал зубы и продолжил движение, облетая врага, разворачиваясь к нему лицом. Отчаяние, злость и что-то странное, не уловимое, пылали в нём бешеным костром сумасшедшей веры.
Он видел, что чёрные крылья поднялись, и сейчас снова обрушат на него смертоносные перья.
Он летел навстречу Смерти и знал, что не разминётся с ней.
Он положил пальцы на гашетку.
Он взял Смерть на прицел.
Он видел её глаза.
Вспышка!
Мягкое, золотистое сияние расступилось перед серебряной стрелой бога грома со странным именем Локхид, обволокло её и затопило военного лётчика ощущением безграничной свободы и счастья. А потом перед его глазами распахнулось истинное Небо и белоснежный альбатрос в нём.
-Теперь понял? – женский голос раздавался отовсюду сразу.
-Теперь – да, - ответил лётчик и расправил белоснежные, сияющие крылья.
Два альбатроса летели навстречу солнцу. Хорст, ветеран Воздушного Оружия прекратил огонь и выдохнул. Странный американский разведчик, который ни разу в него не выстрелил, но уклонялся, как ас, кажется, был подбит и теперь готовился упокоиться на дне.
«Редко попадается достойный противник, да!» - подумал Хорст и взял курс на аэродром.
Потом, много лет спустя, люди найдут самолёт. Разбитый и проржавевший, он будет рассеян по морскому дну так, словно начал разваливаться ещё в полёте. Никаких свидетельств о пилоте в кабине не окажется.

III
Пуф

Noir

Знаешь, я не буду тебе сегодня ничего серьезного рассказывать, хорошо? Все о чем хотела рассказать – забыла. Это всегда так странно бывает. Вот вроде бы и кажется – не так далеко, почти и недавно. А вспомнить не можешь. И наоборот. Господи, что я несу?.. Хотя, и так сгодится, я думаю. В конце-то концов, что нам мешает надеть на лицо сюрреалистичную маску, и сделать вид, что мы говорим о чем-то значимом?

Сколько себя помню, сколько знаю себя, всегда бубнила себе что-то под нос. Разговаривала с собой, что-то подмечала, вечно искала какую-то мысль. Мне так было легче, что, впрочем, не мешало завидовать тем людям, которые могли приходить к решению, не прося у себя совета… По крайней мере, вслух.
Идешь так по улице – дождик, холодно, зябко. Оглянешься – никого нет, пусто. И начинаешь выкладывать из головы все свои идеи, катать на языке, фыркать, нарекать бредом и заталкивать, с ворчанием, но бережно, обратно.
И все это через частые оглядывания за спину – вдруг кто-нибудь услышит? Сумасшедшей сочтет, хоть и ничего не скажет. Но думать-то ему никто не запретит: «Что за странная тетка, а?».
- Вторник-вторник-вторник. Зайти в отдел, поздороваться, не забыть флэшку… Что же там еще-то? Черт. Забыла.
А знаешь, мне нравится мой голос. Тот, который слышишь не в записи. Создается такая иллюзия, будто у тебя мягкий мурчащий тон, как у кошки, нет, кошка - это слишком пошло, кошка – это скушано с костями и выплюнуто на радость всяким недоегиптянам, но все же… Что-то в этом есть.

Вот так и идет жизнь в стиле нуар. Черно-белая, бело-серая, с романтическими завитушками и красивым плетением. Всегда хотела себе такое платье, да как-то вот не собралась. Не умею я так – добиваться того, чего хочу. Мне легче думать, что то, что у меня есть – это и есть то самое, желанное. Иногда даже получается. Я его слепила из того, что было… Ну, будущее свое слепила, разумеется. А ты что подумал? Ну дурак. Хотя, и об этом тоже мечтается. Иногда. Крайне редко.

А еще у меня отпуск. Осень и отпуск. Осень затяжная, такая как в книжках, а отпуск короткий. Не думаю, что хотелось бы наоборот, да и за эту неделю успела устать валяться в кровати и ровным счетом ни-че-го не делать. Господи… Какая глупость! Я даже отдыхать нормально не умею, представляешь? Что ты смеешься? А, ну тебя, дурной ты.

Отпуск. Отпустили. Обычно держат в обычной жизни. Это в такой, в реальной. Но когда у тебя нет обязательств, появляется шанс немного пожить в том мире, который ты придумал для себя сам, который состоит из твоих мыслей, характера, из тебя самого. Развеселые пляски или молчание, хохот под анекдоты на кухне или чашка кофе и немножко Интернета. У всех свои миры, такие похожие друг на друга, но похожие как братья или сестры. А у меня – непохожий. Нет, не морщи брови, нет у меня мании величия, честно. Просто он какой-то странный, этот мой мир.
Я вот выхожу на улицу утром. Иду в парк. В своем красивом пальто усаживаюсь на не очень чистую скамейку, и под порывами холодного ветра, открываю Золя, старательно делая вид, что читаю.
Чего жду, кого жду? А не знаю. Иногда кажется, будто покажется долговязая и худощавая фигура. А потом из фигуры превратится в гладко выбритого мужчину в кожаном пальто, под которым, наверное, свитер с высоким горлом. А еще у него должны быть какие-нибудь мудреные сигареты. Может, он даже будет поэтом.
Знаю что скучно, и знаю что банально. Но скажи мне, если это банально – то почему я еще не разу этого не увидела?

Что-то я еще хотела тебе сказать… У меня календарь облетел почти наполовину. В ванной вот эмаль потрескалась. И из окна сквозняк – холодно так, холодно… Для чего я говорю об этом? Для чего вообще… Постой. У тебя случаем… нет сигареты?

III
Пуф

Noir

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Извините меня, расчувствовалась...
Ради такого, ТАКОГО!, можно даже опять начать курить. Просто чтобы угостить человека сигаретой, ему же ТАК нужно.
Очень тронуло... почти совпало...
Очень...

- Можно опять кофе? Покрепче и без сахара, - и так вот, продолжая бесконечный внутренний диалог, села рисовать цветные цветочки и думать. Одно другому не мешает...

В этот вечер свитки, тих зашуршавшие по столам, оказались длиннее обычного и Хигф, вдохнув аромат чая с лимомом и поболтав ломтик ложкой по стакану, углубился в чтение. правда, один из свитков он уже видел, чему был рад, и все же вновь пробежал его глазами.

Торвик
В общем, я тебе уже говорил мнение по этому поводу. Хороший рассказ. У тебя, на мой взгляд, очень неплохо получается передать мышление и действия детей, а это сложно. Бывают спорный моменты, но это можно сбросить на характер, явной фальши нигде не ощутил. А теперь задам вопрос, который не задал тогда. Для кого этот рассказ? О детях - детям? О детях - взрослым? Тут витает некоторая неопределенность, ибо каждая аудитория требует своей манеры изложения. Впечатление - что все же детям и подросткам, и тогда мне трудно судить произведение. Чего в нем не хватает... У тех же Крапивина или Алексина всегда есть некий моральный итог рассказа. Причем он дан достаточно отчетливо. Здесь же... что хотел показать автор? Как люди склонны забывать о других? Да, правда. Но детям сложно будет вдуматься, а для взрослых нужна изюминка поострее. Мне кажется, ты немного увлекаешься самим процессом описания детей, и он получается хорошо, а вот подоплека, мысли, финал - отступают на задний план.
По технике не идеально, но весьма хорошо.
А еще я хотел бы, чтоб Лёха таки вернул этикетки.

Оррофин
Это с Граней "Поверив - увидишь"?
Очень интересное произведение. Про технические мелочи-запятые я уже сказал в аське. Безусловно в плюс идею. Воздушный бой мне понравился, да и вообще довольно интересная задумка. Мне подобная идеи воздушных боев из разных времен (так ведь?) встречалась один раз, но там было обставлено иначе.
О персонаже. Он получился чуть отдаленным. Мы видим его эмоции в данный момент - и я им верю. Но я не понимаю, почему его так увлекла эта встреча - все же не каждый сделает целью жизни повторно увидеть странное нечто? Почему он такой? Хоть парой фраз. И еще парой - о семье, друзьях, любимом талисмане. Кажется, что нет у него в жизни ничего, кроме полетов да альбатроса.
Сюжет, точнее, финал. Хорошо летчику, он понял... А я вот нет. Зачем альбатрос привел его на смерть? Чтоб забрать душу в небо птицей?
И в чем смысл боя?
Почему он не выстрелил - не успел или не захотел?
И - случайно ли тут оказался второй. Я не понимаю мотивов действий, и это не та загадка, которую бы хотелось оставить. Судьба альбатросов - вполне та.
И еще один пинок - язык.

Для описания действий предложения не только затянуты - это можно простить.. Они загружены оборотами и изгибаются туда-сюда, словно змея, отчего к концу забываешь - кто там, собственно, обещал денек - солнце, облака или горизонт. Приходится возвращаться и искать, к чему относилось слово обещающее. И так еще в нескольких местах.
Общий вывод - сверкает очень интересный драгоценный камень - но его бы надо огранить рукой опытного ювелира.

Пуф
Почти Пух. Винни-Пух толстеть не станет.... Впрочем, что это я, надо о произведении, а оно совсем не об этом. А о чем? Это, конечно, не рассказ, а зарисовка.
Живая, как разговор в аське... Странная ассоциация? Для меня нормальная. Как будто я собираю логи какого-то человека. Нет, это будто было сказано не подряд, а кусками, в разные дни. Мне или кому-то кем-то, не так уж важно.
Или читал день за днем в ЖЖ.
Плюсы - очень чисто, живо и оригинально изложено, реалистично и знакомо.
Минусы - опять же знакомо, словно много раз видел и... слишком жизненно для меня, что ли? И еще люблю сюжетные вещи. В выбранном же жанре, в рамках... Нет, так не нахожу, к чему прицепиться.
Радует, что в конце есть надежда.
Отличная психологическая зарисовка.

Уф, что-то разговорился я...

Выйдя из задумчивости, Hel озирается по сторонам, трет рукой переносицу.
- Ой, уважаемые авторы, извините меня! Вы не подумайте, я читала всё, а не только самое короткое! Просто настолько сильное впечатление, что про остальное думать уже не хотелось. Cейчас, сейчас я вам все расскажу. И Вам, и Вам. Если вам интересно, конечно...

Torvik


Рассказ понравился, но хочется остановиться не на этом.
У меня при прочтении возник тот же вопрос, что и у higf'а: кому это, детям или взрослым? Я сама - ни то, ни другое, вот так и читала. И показалось мне, действия ребенка логичны для ребенка. То, как он смотрит на мир, реагирует на действия, вспоминая себя в детстве, кажется вполне адекватным. но вот что он говорит... Мне как-то показалось, что это слова ребенка постарше. Лет тринадцать-пятнадцать.
Но может, это мне так показалось.
Вот еще вопрос, куда делись фломастеры? Так все с них начиналось, а потом - оппа и пропали...Я бы, придя в гости, первым делом их под нос бы и сунула. Да потом, из-за них и позвали и их и ждали.
И еще вот что...

Цитата

В нехилом слое пыли

Я понимаю, что толстый слой пыли избит как ничто более, но что-то я себе "нехилого" слоя пыли не представляю, тем более в то время, в котором недавно умер Высоцкий.
Вот вроде бы и весь дёготь. Но мёд, наверное, всё еще можно есть.

Orrofin

Очень удачный рассказ о том, что кто-то понял что-то. Я люблю рассказы на эту тему. И, как всегда, не понятно ЧТО же именно герой понял. Всё на своих местах.
Мне нравится!

Что-то я проголодалась так вот просто сидеть. Да и сколько уже можно пить кофе ведрами? Принесите, пожалуйста, мне два стакана апельсинового сока и большое медовое пирожное!

Девушка так давно сидела в углу, поставив ноги на стул и обхватив их руками, что ее уже не замечали. Казалось, что девушка спит.. Но стоило последнему выступающему замолчать, как она подняла голову (причем глаза у нее были абсолютно не сонные) и улыбнулась:
- Хороший вечер..
- Уважаемый Torvik, ваш рассказ просто замечателен... Было похоже на что-то из детства, причем, что самое главное - при прочтении возникали те же эмоции, что и тогда, лет эдак 8 назад.. А если говорить не про эмоции, то особо хотелось бы отметить ваше знание и умение описывать детскую психологию, - девушка фыркнула и посмотрела в окно - Знаете, мне, наверно, можно верить - мне часто снится другая жизнь, в которой я изучаю эту замечательную науку..
Девушка улыбнулась и посмотрела на второго выступающего:
- Orrofin, рада видеть тебя здесь, призрак из сна. После таких рассказов мне хочется сказать автору "я тебя люблю", но я этого делать не буду, а то одна наша общая знакомая обидится еще... - девушка подмигнула своему знакомому и перевела взгляд на последнего выступающего.
- Вы знаете, это как-то очень... Очень хорошо, очень живо и очень на меня похоже.. Правда я вслух не высказываю то, что думаю.. А то мало ли, кто-то на свой счет примет и огорчится.. А вообще, такое ощущение, что героиня идет рядом с тобой и ты ее почти что видишь.