Ну, не демоны же в самом деле оружие утащили?.. Мицуке огляделся. Следов никаких, по крайней мере. человеческих. Потусторонних тоже не видно. Ниже по склону кто-то ломится сквозь валежник... хруст, громкий детский крик, второй крик, все стихло. Хотя нет, чуть-чуть погодя опять кто-то пошумел немного и угомонился. Дети в горном лесу да еще в такое время? Мицуке посмотрел на луну - та притворялась тануки. Или наоборот.
Нет там никаких детей, лисы наверняка шалят, выманивают в чащу. Ронин неудачно оступился, схватился за каменную стену еще неудачнее - от запястья боль прострелила до локтя. Меча нет, сам не боец, а развалина; хорошо, отец не видел, иначе - позор на всю жизнь и на столько же нравоучений.
Что же делать-то?

Лес близ деревни.

Внезапно заросли чуть дрогнули, и на поляну вышло странное существо. Небольшого росточка, мохнатое, с головой барсука на плечах, и хитрыми маленькими глазами, на существе были зеленые в цвет травы хакама, белое косодэ, лиловое хаори с гербами-монами и белыми рукавами. За спиной создания болталась фляга с надписью "сакэ" а у ног болтался пушистый хвост. А голову украшал зеленый листик.
- Ага! Человек! – пискнуло создание – ну сейчас повеселимся!
Создание махнуло свободной рукой, в тот же миг подул легкий ветерок, воздух вокруг духа дрогнул и... ничего не случилось.
- Что за?... – дух выглядел удивлённым – я ведь точно сделал всё правильно!
Существо снова махнуло рукой, но снова всё осталось, как было, и никакого зримого результата не последовало. Тануки попробовал ещё, и снова, а потом ещё раз, сам факт что у него не получились чары привел его в состояние страшного возбуждения, он забыл о спящем юноше и теперь сосредоточенно махал лапкой и кружился по поляне.

(Bishop+Reytar)
- Его сиятельное высокородие, дайме всех земель окрестных, и признанный глава дома Тайра, Акаихигэ-сама!!!

Такеда, услышавший звонкий голос слуги и как раз, неторопливо смаковавший очередную чашечку сакэ, не сделал ни одного резкого движения, но напружинился, прикидывая свои шансы на победу, в случае, если изнеженные стражники этого даймё навяжут драку. Отношения между кланами Тайра и Санада и так были напряженными, что Хидэтада отлично знал, как знал и то, что при желании можно найти, за что обвинить в непочтительности и Конфуция, был бы лишь повод и уверенность в собственной безнаказанности. Тихо про себя возрадовавшись, что не успел полностью снять доспехи и залезть в уже приготовленную (баню). Коротко поклонившись госпоже Кокоро, он произнес:
- Прошу простить меня, добрая госпожа, похоже, сейчас тут может начаться небольшое сражение. Очень не хотел бы причинять разорение вашему заведению… Надеюсь у вас найдется сдача с одного полновесного золотого, за все что я здесь съел и выпил? Расплатиться бы, потому что очень скоро тут будут несколько трупов каких-нибудь тупых разодетых придворных фазанов.
Госпожа Кокоро сумела невероятное - расплылась в улыбке, согнулась в поклоне перед новым гостем и выслышала предыдущего, кивком подтвердила согласие.
- Сейчас все будет, сейчас, - она хлопнула в ладони; появилась еще одна девочка, еще младше предыдущей. - Проводи господина самурая на второй этаж, быстро! - прошипела сквозь зубы и опять с улыбкой: - Ах, проходите же, проходите скорее!!!
Знаками госпожа Кокоро давала понять самураю, чтобы не рассиживался, все ему дадут, только пусть поскорее уберется с глаз даймё. Хозяйка не разбиралась в географии, зато отлично - в гербах.
Хидэтада еще глубже поклонился госпоже, встал, и, зажав мечи под левой рукой, а шлем - под правой, степенно, с достоинством, направился вслед за девочкой на второй этаж.
Госпожа Кокоро перевела дух. О-когаку на вид непримечательна, смотреть не на что, зато как считает! Если самурай думает, что обманет ее почтенное заведение, он ошибается. Сама же хозяйка быстро сменила дзабутоны на новые, и скромно присела в углу.
Поднявшись вслед за девочкой в комнату для делового общения, Такеда присел на дзабутоне перед столиком для обмена, слева от себя положил мечи, что было не лишней предосторожностью, справа - шлем и полез в висящий на шее кошель. Достав монету, он с физиономией обладателя всех богатств клана Санада, небрежно положил ее перед девчонкой на столик.
У О-когаку рот стал как та монета, да и глаза такие же. Золотой девочка опробовала на зуб, осмотрела критически, положила в центр стола. Посмотрела, отодвинула к правому краю, а в центр принялась выкладывать связки монет поменьше, скрепленные тонкими полосками бумаги. Чем больше выкладывала, тем глубже становилась складка между бровями.
Хидэтада посматривал на связки монет, на глаз прикидывая общую стоимость их и размышляя, как ему такую гору денег носить с собой и где хранить?
Девочка выстроила стену, которой мог бы гордиться любой замок. Вздохнула.
- Прошу прощения... здесь не хватило, - и вышмыгнула из комнаты, не забыв прихватить золотой.
Самурай с ужасом осмотрел грандиозное оборонительное сооружение, прикинул размеры мешка, необходимого для перевозки ВСЕГО ВОТ ЭТОГО, лишний груз на спину бедного Демона-У, и глубоко задумался.
О-когаку вернулась с еще одним сундучком, но на этот раз оттуда вынула денег меньше, чем в первый. Покончив с этим, девочка вытерла лоб, попробовала пододвинуть столик к самураю:
- Пожалуйста.
Такеда пришел в еще больший ужас - носить с собой такую кучу денег, путешествуя один, это же чистое самоубийство, к тому же глупое. Один, пусть даже самый великий воин, каковым, как Хидэтада отлично знал, он не являлся, должен хоть когда-нибудь спать. А прирезать спящего ради такой кучи денег - дело легкое, тем более что скрытно такую кучу с собой не провезешь.
Хидэтада еще сильнее задумался, погладил подбородок и взглянул в глаза девочке:
- Я так понимаю, ты у Госпожи - доверенная служанка, иначе тебе бы вести расчеты она не поручила, так?
Девочка поклонилась, потупила взгляд.
Хидэтада еще серьезнее взглянул в глаза девочке:
- А твоя госпожа принимает деньги на сохранение?
- Как пожелает господин, - чирикнула девочка, опытным глазом меряя кучи денег на столике.
Хидэтада положил широкую ладонь на столик и, словно стеноломное орудие, сдвинул бастионы медных монет к девочке, придвинув к себе лишь связки серебряных:
- Вот так будет лучше. Эти я хочу оставить на сохранение у твоей уважаемой Госпожи. - Палец самурая указал на медные монеты.
- А эти, - Рука еще ближе подтянула стопки серебра. - Пока что возьму с собой.
Девочка ловко и с явным облегчением переместила стопки монет обратно в сундучок. И опять поклонилась.
- Конечно никому кроме меня, эти деньги не отдавать.
Хидэтада отвязал от пояса свой старый кожаный кошель и наполнил его под завязку серебром, после чего задумчиво взвесил его в руке.
- Теперь вот что... Принеси-ка мне бадью теплой воды, - по быстрому умыться и мне можно будет покинуть ваши гостеприимные стены.
Девочка испарилась - вместе с сундучком - и появилась снова - со слугой и заказанной бадьей. Опустилась на колени, протянула руки:
- Я подержу меч господина, пока господин умывается.
Хидэтада протянул ей меч, погрузил в бадью руки и, набрав в сложенные лодочкой ладони воду, ополоснул шею, лицо и голову. Еще раз, ополоснувшись, самурай повернулся к стоящему рядом слуге, который уже ждал с полотенцем, чтобы гость мог вытереть лицо и руки, раз не захотел - по своим причинам - мыться, как полагается.
Хидэтада с удовольствием вытерся, принял у девочки мечи и вопросительно взглянул на нее, взглядом спрашивая, где здесь запасной выход.
О-когаку понятливо хихикнула и поманила самурая за собой; они спустились по другой лестнице, госпожа Кокоро, зная буйный нрав местных жителей, приказала выстроить еще одну, с другой стороны, не всем же в окно прыгать удобно.
Достигнув другой лестницы, Такеда уважительно поклонился девочке, вставил за пояс мечи и, не теряя достоинства, направился к выходу, размышляя как бы без драки добраться до Демона-У. А уж, будучи в седле, Хидэтада мог бы поспорить с этим заносчивым даймё и его охраной, если конечно в охране было не много лучников.

Легкая дрожь прошла по левому запястью Хаку, вырывая его из мира снов. Юноша нехотя поднялся и бросил сонный взгляд на левую руку. Так и есть: четки на левой руке дрожали, значит, где-то рядом был дух, использующий какую-то из своих возможностей. Хаку осмотрелся и увидел тануки, пытающегося сотворить заклинание. Видимо дух был сильным, поскольку заметил Говорящего, но естественно не мог ничего сделать, поскольку заклятия на листках были наложены еще сенсеем. Хаку простоял еще какое-то время, убедившись, что у Ёкая нет ничего плохого на уме и подошел к ближайшему дереву, срывая заклинание.
- Тануки-сан, - окликнул оборотня Хикари, - Комбанва. Я хотел бы поговорить с вами. Думаю, мы могли бы стать друзьями.

Лес.

- А! Ты меня видишь!? А-а-а! – тануки подскочил как ужаленный – но я ведь наложил на себя заклинание невидимости как ты… ты Говорящий с Духами?
Носик тануки втянул в себя воздух.
- Вот я дурак!!! И не заметил ничего! Ты должно быть великий шаман, раз я ничего не видел! Зачем ты пришёл сюда!? Я не делал ничего дурного!
Дух сделал пару шагов назад, человек да ещё видящий его, явно внушал ему некоторый страх.



Чайный домик.


На лице дайме было написано некоторое неудовольствие, его заставили ждать, а в чайном домике обнаружился самурай из Санада, правда хозяйка в целом вела себя сообразно и оказывала вполне присущие моменту почести, однако это не слишком радовало аристократа, скорее совсем не радовало. Чуть кивнув женщине, Акаихигэ-сама прошёл на почётное место и с достоинством опустился на подушки, слуга семенивший следом аккуратно присел рядом, хмурый телохранитель проводив мрачным взглядом самурая, сел за стол господина, так чтобы со своего места видеть весь зал, меч телохранителя остался наготове, и в случае чего мог быть мгновенно извлечён из ножен.
Аристократ достал веер и стал лениво обмахивать себя.
- Хозяйка! Ужин сюда, и моим людям! Также нам нужны комнаты, и горячая вода! Распорядись об этом, да поживей! И не забудь выдать моим людям по чашке сакэ чтобы согреться, а нам подай пока чаю! Только пусть он будет без сена и прочего довеска…

(Хикари и дон Алесандро)
Хаку не ожидал, что ночной гость так перепугается этому разговору.
-Да, я вижу Ёкаев, знаю кое-что и об их мире, - произнес он,- но могу тебя заверить, Я не собираюсь причинять тебе вреда, вообще не люблю причинять кому-либо вред. И, если говорить честно, общество ёкаев мне нравится куда больше людского.… Так что не пугайся, Тануки-сан.
- Человек, которому нравятся духи? - тануки чуть успокоился - что-то странное!? Что ты тут делаешь, человек?
-Я иду в Шиобару, слышал, что там происходят странные вещи. Мне кажется, что это проделки духа... Возможно даже тэнгу, - при этих словах шаман мечтательно улыбнулся, - Всегда мечтал увидеть тэнгу.
Тут юноша прервался и начал копаться в вещмешке, который привез с путешествия на Запад. Пара минут, и в его руках появился небольшой сверток.
-Я вижу у тебя есть с собой саке.. Тут у меня осталось немного белой редьки. -Хаку указал на сверток, - Может немного смочим горло?
- Тэээнгу… - протянул дух - они опасны, очень опасны…
Внезапно до тануки дошёл смысл всей фразы.
- Редька! Так это здорово! - Тануки ловко скинул с плеча кувшинчик с саке.
- А из чего пить будем? У меня нету посуды - мордочка духа чуть погрустнела.
-Ну не страшно. Сейчас мы что-нибудь придумаем.
Хикари встал и сорвал с дерева три листика побольше. В детстве он увлекался оригами, и сейчас быстро сложил из них крохотных стаканчика. Крохотных, но для саке сойдут. Один ему, и два для присутствующих здесь духов. И только в этот момент он заметил пропажу Кицуне. Так вот почему она не разбудила его, когда к лагерю приблизился тануки. И куда она могла подеваться?
-Вот и готово. - Говорящий с духами налил саке себе и собеседнику, - Кампай.
Осушив свое "каппу" он спросил:
-Тануки-сан, ты не видел здесь мою спутницу, лисичку?
Тануки радостно выпил первую "чашечку" и бодро захрустел редькой.
- Лиса? Живёт тут одна… хм… любительница разных пари… а что? Она и к тебе приходила?
-Нет, это скорее всего не та, - разочарованно произнес шаман, отрешенно откусив кусочек редьки,- Моя спутница пришла со мной...
Тут из ближайших кустов раздался хруст. Буквально через пару секунд оттуда выбежала миловидная девушка и побежала к шаману:
-Хаку-чан! Хаку-чан! Сумимасен.. когда ты спал, я услышала голос сестры и не могла не побежать к ней.. Я думала, что вернусь до того, как ты проснешься.
Говорящий с Духами был явно обрадован ее появлению, но постарался сдержать свои эмоции.
-Кицуне-чан... у нас гости... вот...Тануки-сан...
Кицуне только сейчас заметила новое лицо. Она была настолько уливлена появлением гостя, что не почувствовала, как на ее голове появилось два лисьих уха.
Тануки ловко опрокинул в себя очередную порцию саке. И воззрился на девушку.
- Приветствую! - дух чуть улыбнулся - Присоединитесь к нам?
Кицуне наконец немного успокоилась..
-Ах да.. конечно же... Тануки-чан.. – произнесла она, взяв свою «чашечку».
За разговорами и саке время летело незаметно. Но над лесом уже вовсю царствовала ночь, намереваясь в скором времени уступить место утреннему солнцу. Ноконец Говорящий с Духами произнес:
-Что же, завтра нас ждет тяжелый день, предлагаю немного поспать, Тануки-сан, вы не составите нам компанию? Мне бы хотелось еще многое с вами обсудить...
- Ап… обсудить? М-можно… я правда люблю спать у себя… па… поэтому, я пойду… но завтра с утра просто п-позовите меня и если я б-буду жив, то обязательно приду!
С этими словами тануки ловко перекувырнулся через себя, стукнулся о землю и пропал…
Хикари собрал убрал «чашечки» и так беспечно оставленную духом флягу в мешок и опустился на траву. Кицуне, уже в форме лисички, спала, свернувшись калачиком в его ногах. Прошло совсем немного времени, как приятные сновидения незаметно посетили и его.

совместно с Хикари
Другое оружие кицунэ спрятала уже не в храме, а под корнями на склоне - подальше от хоженых троп и назойливых детей, которые, кстати, странно притихли. Не спать же легли? Лисичка ощутила мгновенный укол жалости: нора норой, а оставлять щенков в ночном лесу одних - это не дело. Пусть даже и человечьих. Таясь от любопытных глаз, рыжая побежала к тому склону, по которому поднималась в храм. На полдороге шорох откуда-то из-за деревьев заставил ее присесть на все четыре лапы. Рыжая огляделась. Из ближайших кустов осторожно высунулась мордочка лисы чуть меньших размеров и начала осторожно водить носиком, принюхиваясь к запаху "сестры" .
Рыжая припала на передние лапы в смеси удивления и символического "поклона", поставив торчком одно ухо, а другое прижав к голове. Отроду здесь не водилось других лис, оттого и нора самой кицунэ была пуста. Пришелица приклонила голову к земле, в знак уваженияя к хозяйке этих мест, и обратилась к ней речью, принятой среди лис-духов:
- Здравствуй, сестра. Мы с человеком, моим спутником, остановились в твоем лесу на ночлег, и завтра же покинем твои владения... Я почувствовала твое присутствие и пришла заверить тебя в том, что мы не претендуем на твои земли, а также попросить твоей помощи.
Прижатое ухо Рыжей распрямилось и встало торчком.
- Да будет легок ваш путь, любезная сестра. Рада приветствовать вас в этом лесу, - лиса слонила голову. - Прошу прощения, что не могу лично проследить за тем, чтобы ваш ночлег прошел приятно - есть дела, которые я не могу отложить. Но местные духи не злы и вам не стоит опасаться. Нужна ли вам помощь проводника?
Кицуне еще раз поклонилась:
- Спасибо за заботу, но, думаю, мы доберемся сами, тем более, что путь нам предстоит очень долгий. Я хотела спросить тебя о другом, сестра. Ты не знаешь ничего о даймё, остановившемся неподалеку? Этим вечерам я видела его и все мои чувства говорят о том, что это очень опасный человек, и лучше не вставать на его пути. Но я чувствую, что рано или поздно это случится. Я бы хотела узнать о нем немного.
- Дурной человек, но не слишком умный, - Рыжая копнула лапой землю. - Не стоит встречаться с ним без надобности, а встретитесь, так восхищайтесь им и его игрой, иначе не простит. Поговаривают, тщеславен он как гусь, и глуп как осьминог, но на глупость я бы не стала надеяться.
- Спасибо, сестра... Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, знай, она придет. - Кицунэ низко поклонилась. - Думаю, что и мой спутник с радостью поможет тебе. Тем более, что наш род для него во сто крат ближе его собственного рода. И еще одна просьба, перед тем,как я уйду, - эти слова Кицунэ произнесла уже в облике девушки, правда лисьи уши и хвост она убирать не стала, - Могу я увидеть твой "человеческий" облик?
Рыжая, "красная", как бы сказали местные, кицунэ на несколько мгновений словно задумалась. Через несколько секунд задумчивое выражение сошло уже с лица миниатюрной девушки в шелковом кимоно: верхнее - торжественно-черного цвета, нижнее - оранжево-красное. Еще через пару мгновений рыжая лиса вильнула хвостом и наклонила голову набок, словно ожидая оценок метаморфозе.
- Надеюсь, что мы еще свидимся, любезная сестра.
- Я уверена в этом, сестра. До встречи, - Кицуне еще раз вежливо поклонилась(от волнения девушка так и не приняла звериный облик) и отправилась в обратный путь.
Скоро ее фигура совсем исчезла за деревьями.

Ками не соврали - скинули преследователей в овраг в лучшем виде, только что камни поострее убрали. Надо же - совсем еще щен.. дети. Сопят... Замерзнут наверняка. Лиса осторожно спустилась в овраг и тихо, чтобы дети не проснулись, легла рядом, прикрыв их теплым пушистым хвостом.
Еще до рассвета она так же поднялась и исчезла.

Олури снился диковинный сон. В том сне были лес с высоченными деревьями, озеро, раскинувшее зеркальную гладь вдаль насколько хватало глаз, и замок на холме. Девушка была одна. Она сидела на холме около барсучьей норы и ворошила прошлогоднюю листву концом нагинаты. Олури было холодно.
- Тото, где же Тото? - спросила она у дерева, склонившего ветви к воде.
- Судзумэ, - позвали откуда-то сзади.
Она обернулась, удивленная. Ее давно не звали настоящим именем. Перед ней стояла женщина в пышном ярком наряде цвета солнца на закате. Лица было не разглядеть, только глаза остро блестели.
- Судзумэ, - еще раз позвала та.
- Ты знаешь, где Тото?
- Твоего брата здесь нет. Ты потеряла его. Посмотри в воду.
Судзумэ послушно встала, подошла к воде и заглянула в перевернутое небо. На мгновение она увидела собственное лицо, но не такое, к какому привыкла. Потом по воде пошла рябь. Девушка осторожно пощупала волосы, сняла с головы венок. Синие уветы.
- Чивирп, - сказала маленькая синяя птичка на ветке.
Олури поежилась от холода. Женщина подошла к ней и накинула на плечи огненно-рыжую шаль. Стало теплее, и Олури пробормотала:
- Спасибо.

Мицуке уселся на замшелый валун, что служил здесь ступенькой; кот пристроился на коленях, заурчал, вот в чьей жизни нет забот. Бродяга почесал зверя за ухом. Хорошо бы набрать хвороста, развести огонь, не то к утру есть шанс замерзнуть. Но лень двигаться. Словно он сам превратился в одно из каменных изваяний. Мицуке вздрогнул и очнулся, кот свалился с колен на землю. Ронин сгреб в кучу сухие ветки, сломанные частыми горными грозами. Костер получился так себе, но лучше, чем совсем ничего. Кот скептически мявкнул; должно быть, считал, что огонь привлечет разбойников.
- Вот и хорошо, разживемся оружием, - Мицуке зевнул.
Он опять задремал - прямо на ступеньках заброшенного храма, - все равно голова не хотела придумывать выход из положения. И опять ему не дали покоя.
Длинноносый демон был всего лишь один, зато внушительный. А шума производил как добрая сотня. Он плясал вокруг костра, выл, сверкал круглыми, блестящими, как отполированные каменные шары, глазами и вопил, что голоден, что чует еду и что пусть эту еду немедленно подадут. Мицуке протер глаза кулаком. И правда – напоминает давешнего знакомца с бивой и бамбуковыми палками
- Послушай, - миролюбиво сказал он. - У меня был тяжелый день, да и ночка выдалась не лучше. Заткнись, а? Или жри с потрохами, или пошел вон, но заткнись!
Ронин устроился поудобнее, спрятал в рукава кимоно замерзшие руки и закрыл глаза. А когда проснулся ранним утром, то нашел затоптанное костровище возле храма, кота - за алтарем, а на земляном полу - лисьи следы. Так-так, вот он, ночной воришка, любитель чужого оружия...

В эту ночь Хаку снова приснилась картина из детства. Он, одиннадцатилетний парень, сжимает в руках вакидзаси. С лезвия все еще продолжает капать кровь. Рядом лежит его друг. И тут появляются две тени. Эти пришельцы напугали Хикари более всего. Он видел только плавные очертания фигур, сжимавших в пуках косы. Но самым страшным был непереносимый запах смерти, исходивший от них. Они подошли к его лежащему другу ( будущий шаман до сих пор не мог поверить, что он мертв) И один из них прикоснулся к его плечу. Он стоял так достаточно долгое время, но ничего не происходило. Наконец его напарник сказал: -
-Этот парень слишком привязан к миру живых. Мы ничего здесь не сделаем, пошли.
На этом сон обрывался.
Говорящий с Духами проснулся с достаточно скверным настроением. Этот сон всегда снился ему, предвещая что-то страшное. Ну да ничего не поделаешь. Кцуне еще спала, и Хаку аккуратным прикосновением к голове разбудил ее. Лисичка пару минут сонно осматривалась и обнюхивалась, а потом ловко заняла своё любимое место за пазухой Говорящего. И Хикари со своей спутницей отправились к храму. Как ни странно он был не так уж и далеко от места их ночевки, и ему не понадобилось много времени идти, что бы увидеть очертания этого древнего места.

К утру с горы спустился туман и затопил все вокруг, яма, в которой спали дети, превратилась в котел с кипящим молоком; из белесой ватной пелены вверх уходили темные стволы деревьев. Тото проснулся и подумал, что за ночь деревья, кажется, сильно увеличились в размерах. Он хотел сказать об этом сестре, но той рядом не было. Мальчишка посмотрел по сторонам, может, Олури пошла умыться или за кустик ей понадобилось... сестры нигде не было. Из вещей остались только короткий меч и высушенная тыква, заткнутая пробкой, все это лежало на гнилом пеньке. Тото открыл рот, чтобы позвать Олури, попросить ее не прятаться, но туман проглотил его голос. Мальчишке даже показалось, что из его горла не вырвалось ни единого звука. Делать нечего, раз сестра пропала, ее надо идти искать. Тото распустил волосы, расчесал их, как сумел, пятерней и вновь стянул на затылке хвостом. Затем привел в порядок одежду, сунул за перевязанный по новой оби вакидзаси. Флягу из тыквы он сначала хотел оставить на пеньке, но передумал и прихватил ее с собой.
Он шел по лесу, но вокруг не было ничего, кроме слепящей обманчивой пелены, уже наполненной солнечным светом, но и не думающей исчезать, и темных одинаковых стволов. А еще в лесу было тихо, не пели птицы, не скрипели ветки, не шумел ветер, не шуршали хвоей мыши и другая лесная мелочь. Даже обутые в дзори ноги мальчишки ступали совершенно беззвучно...
Поэтому Тото удивился, когда туман расступился и выпустил его на поляну, на которой горами лежали мертвецы, и люди, и кони, валялись сломанные копья и мечи. Ярко-красные лаковые доспехи как будто блестели свежей кровью. Тото шагнул вперед, доставая из ноже меч (ноги утонули в мягком мху, пропитавшимся темной вязкой влагой)... и проснулся.
Он сидел рядом с сестрой в яме, куда они упали ночью, и ничего не видел из-за утреннего тумана, клубами катившегося вниз по склону горы.

вместе с Bishop
На дорожке, ведущей к храму, показался силуэт. Уже по тому, как этот силуэт двигался, можно было сказать, что принадлежит он женщине. По мере приближения незнакомки к храму и рассеивания утреннего тумана стали проясняться и некоторые другие детали. Во-первых, женщина была молода. Во-вторых, хороша собой. Ее лицо было далеко от канонов красоты, но при этом чем-то удивительно располагало к себе. В-третьих, торжественно-черное верхнее кимоно девушки и оранжево-красное нижнее были из превосходного шелка, но при этом не несли на себе семейного герба. В-четвертых... В-четвертых, с собой у нее не было ничего - ни корзины для трав, ни даже оружия.
- Занятный лес... - пробормотал под нос Мицуке, запихивая кота за пазуху (чтобы был под рукой; его когти и танто хозяина, вот и все, что осталось от оружия). - Кого только тут не встретишь...
Ронин подождал, когда девушка подойдет ближе. Рядом с ней он - в драной одежде, растрепанный и немытый - чувствовал себя последним оборванцем.
- Не знал, что сюда кто-то ходит! - громко произнес бродяга.
- Храм он всегда храм, даже когда служители оставили его, - девушка поклонилась ронину в знак приветствия. - Если не приходить сюда, его занесет листьями, а понравится ли это богам?
Мицуке вернул поклон. Кот воспользовался этим, вывалился на траву, вздыбил шерсть - каждую шерстинку, даже хвост распушил, - и выгнул спину дугой. И зашипел - будто ледяной водой плеснули на раскаленный камни.
- Чиру дурно воспитан, - извинился за приятеля ронин.
Храм был маленький и очень старый, перекосился на один бок и почти по прохудившуюся крышу зарос мхом и плющом. Изнутри весело скалилось каменное изображение Инари.
- Далековато от деревни...
Девушка шарахнулась от кота и побледнела, но тут же овладела собой.
- Здесь не так много храмов. Ох, а что с вами-то приключилось? - незнакомка, наконец, обратила внимание на состояние собеседника.
Мицуке отмахнулся. В бедственном положении - все равно не рассказывать же все подробно. Да и слова все больше приходят на ум, такие, что при красивых женщинах вслух не говорят. При некрасивых - тоже не говорят.
- Не оценил игры на биве, - сказал ронин.
Девушка фыркнула, тут же прикрыв рот ладонью.
- Познакомились с господином Акаихигэ? Удача не на вашей стороне в эти дни. - В тоне девушки не было заметно сочувствия, скорее насмешка. - Это же вам наверняка к целителю надо. Есть здесь женщина, что наделена даром лечить, вот только живет в стороне от поселений.
Мицуке сгреб кота за шкирку, Чиру плевался и шипел; пришлось успокаивать зверя, поглаживать по спине, все равно тот утробно ворчал.
- Они всегда живут в стороне от поселений. Неужели городская красавица знает туда дорогу?
- У меня был повод узнать, - незнакомка таинственно улыбнулась. Она стала словно еще красивее. - Я даже могу проводить вас к ней - она хорошо меня знает, а сами вы заблудитесь.
- Сам я здесь вообще ногу сломаю, - Мицуке ухмыльнулся.
Прогуляться по утреннему лесу с красивой девушкой (которой не страшно оказаться в такой глуши с бродягой) - то, о чем он мечтал последние три дня пути. Ронин посмотрел на храм, прикинул, где дорога, а где деревня, и кивнул.
- Веди тогда.
Девушка кивнула и пошла впереди. Узкое кимоно заставляло ее перебирать ногами так быстро, что почти невозможно было различить отдельные шаги. Она легко спустилась со склона, словно ходила здесь много раз, и свернула на узкую тропку, ведущую в сторону от деревни. Тропка петляла, круто забирала то вверх то вниз, а местами и вовсе изчезала.
Мицуке без вопросов шел следом. Точнее - вертелся у него в голове один вопрос, но задать его ронин хотел в подходящее время. И посмотреть, как девица будет выкручиваться. После вчерашнего скакать по горной тропе получалось не слишком хорошо. Один раз - перестало получаться вовсе, и бродяга чуть было не свалился кубарем вниз, удержался в последний миг и зашипел от боли в руке.
Девушка терпеливо подождала, пока ронин выберется, но помогать не стала. Только кивнула - мол, недолго уже. Тропа уже почти не появлялась, а определить, в какой стороне деревня, было бы сложно даже бывалому путешественнику. Незнакомка же почти не проявляла признаков усталости, разве что шаг слегка сбавила.
- Откуда ты родом? Из здешних мест?
- Нет, не отсюда, хотя и жила тут очень долго, - отвечая, девушка чуть повернулась к Мицуке, ровно настолько, чтобы можно было увидеть ресницы и часть щеки. - А откуда вы пришли сюда?
Она опять стала идти быстрее, ненамного, почти незаметно.
- Из Нары... - бродяга споткнулся; кот за пазухой из вредности выпустил когти. - K'sou...
И даже не соврал, Нара была отправной точкой. Сюда-то он кое-как добрался из Точиги... и зачем только понесло?
- Это далеко, на западе. Почти у самой столицы.
Он все-таки не удержался на тропе, хорошо еще внизу росли кусты, в них Мицуке и приземлился.
- Там, наверное, все по-другому, не так, как здесь? - Тон незнакомки сменился с задумчивого на удивленный, когда она услышала звук ломающихся веток. Девушка стояла на тропе, ожидая ронина.

(Neko mo... то есть - вместе с Китти)

- Здесь?
Мицуке сидел в кустах и напряженно размышлял. Куст не вызывал доверия. Можно было зашвырнуть кота на тропу - и, скорее всего, вместе с кустом отправиться ниже по склону. Интересно, там уже обрыв или еще нет? Кот спасаться в одиночестве не захотел.
- Там дороги не устраивают на вертикальных поверхностях, по крайней мере... Но мне здесь, в глуши, больше нравится.
- Глушь - опасное место для прогулок, - его проводница опять загадочно улыбнулась. - Поговаривают о демонах, что заставляют человека плутать днями, или зазывают его в самую глушь, крича человечьим голосом...
- Демонов? - рассеянно переспросил Мицуке.
Девушка не ответила. Получится ли удержаться во-он за ту ветку? Oi! Не получилось... Бродяга уперся ногами в осыпающиеся камни, выворотил целый ком земли. Его ненадежная опора начала прогибать ствол. Нет, кого-то он все-таки прогневил сильнее, чем сегуна...
- Демоны порой лучше людей, - Мицуке дотянулся кончиками пальцев до следующей ветки (ну, если и эта подведет...). - Они обманывают, но...
Наплевав на боль в руке, да и в спине, если честно, он подтянулся немного наверх, лег животом на край дорожки, перекатился. Посмотрел на спутницу снизу вверх.
- Такова их природа. Скажи мне одну вещь.
Незнакомка не ответила, но наклонила набок голову в знак того, что слушает.
- Зачем ты украла мой меч?
- Он был красивый, - девушка ничуть не смутилась, зато проворно отступила на пару шагов назад.
Мицуке сел и стал вынимать занозы из ладони.
- Еще бы...
- У него длинная история? - незнакомка в черно-рыжем кимоно, кажется, чувствовала себя вполне удобно. - Расскажи!
- Его сделали еще в эпоху Кото, мастер из Бизенкуни, - ронин достал танто, чтобы вырезать глубоко засевший в коже шип. - По имени Осафунэ Кинемитцу. Он жил лет триста назад.
При виде танто кицунэ отпрянула еще на шаг, но заинтересованное выражение на ее лице осталось.
- А к тебе он как попал?
- Он передается нашем роду из поколения в поколение... вообще-то я не самый старший из сыновей моего отца, но так уж получилось, - Мицуке выплюнул последнюю занозу и спрятал нож. - Больше у меня все равно ничего не осталось.
Лицо девушки-кицунэ на миг сменило выражение, но так быстро, что определить, что это было за выражение, не представлялось возможным.
- А что ты ищешь в наших краях? - вопрос был не связан с мечом, но для нее он казался естественным.
Ну что ей ответить на такой вопрос? Знал бы...
- Надоело сидеть в четырех стенах. Там - как в клетке. Кормят-поят, приходят любоваться. Не хватает воздуха, все время кажется, что там задохнусь.
Рыжая некоторое время молчала, сосредоточенно рассматривая какой-то корень на тропинке. Потом произнесла - тихо и словно бы неуверенно:
- А что ты можешь предложить... За меч?
Мицуке добросовестно порылся за пазухой, нашел там кота. Не тот товар для обмена. А в рукавах хорошо, если пара мелких монеток отыщется.
- Только свою жизнь.
На секунду девушка задумалась, потом ее лицо прояснилось - словно разрешила сложную задачу.
- Обмен принят. Следуй за мной.
Через мгновение на месте молодой женщины уже сидела рыжая лиса. Лиса ловко обошла на тропке и кота и хозяина, и только отбежав на значительное расстояние, остановилась и оглянулась.
- То-то! - хмыкнул ронин, поднимаясь на ноги. - У девушек не бывает таких глаз.
Обратная дорога оказалась не в пример короче и - не иначе волшебство - ровнее. А когда храм уже показался из-за деревьев, рыжий хвост перестал мелькать в подлеске совсем.
Чтобы скоротать время, Мицуке читал коту лекцию о том, что девушкам верить не надо. Будь они настоящие, будь они с рыжим хвостом, все равно - лисы как на подбор. Кот с сомнением поглядывал на собственный полосатый хвост солнечного цвета.
Девушка появилась опять - ее черное кимоно мелькало у самого храма.
- Oi! - окликнул спутницу бродяга.
Когда Мицуке подошел ближе, стало возможным разглядеть, что она держит меч - осторожно, обеими руками, словно дорогую ткань или украшение.
Ронин сбил шаг. Вот ведь - никогда не ценил (как того следовало), пока меч был с ним, а увидел в чужих руках - как будто обожгло. Мицуке почтительно опустился на колени перед оборотнем.
Рыжая аккуратно и как-то торжественно вручила меч человеку. И тут же испарилась снова.

(bishop mo..)
В это время к порогу храма подходил еще один человек. Одежда на нем, вероятно, когда-то была белым балахоном, который носили монахи западной веры, но видимо долгие странствия не пощадили одежду бродяги. Несмотря на странную одежду и светлые волосы, редкие в этих краях, юноша (а на вид ему было всего чуть больше 20 лет) имел достаточно распространенные для японца черты лица. Из-за пазухи у него выглядывала мордочка маленькой лисы, которая с интересом рассматривала окрестности. Он не сразу заметил, что рядом с храмом кто-то есть, а когда увидел, попятился назад, но, похоже, путник уже заметил его. Приходилось начинать разговор.
-Доброго здоровья ронин, -произнес он, осматривая меч незнакомца,- не думал, что кто-то еще посещает этот старый храм.
Приятельница Мицуке (ронин решил считать, что вполне знакомы для таких отношений) скрылась в кустах, предоставила ему вести беседу. Что ж, ее право. Меч он отправил за пояс, подальше от чужих рук, но упер большой палец в цубу, выдвигая меч. От былого миролюбия осталась только напускная лень; что-то слишком много народа бегает по диким лесам небольшой провинции.
- Здоровье не помешает, - согласился ронин и усмехнулся. - Кому-то же надо убирать здесь листья, иначе ками могут обидеться.
-Очень правильное дело, - произнес пришедший, - Думаю, следует представиться. Моё имя Хаку. Мне также было бы небезынтересно узнать ваше.
Бродяга поскреб затылок, вытряхнул из волос сухие листья.
- Сейшин Киёмори из Нары, - как мог вежливее сообщил он. - Но все зовут меня Мицуке.

(Bishop to Хикари to)

- Приятно познакомиться, - произнес Хаку с улыбкой, - Если ты что-то укрыл, думаю, у тебя были на то причины.
Лиса с большим интересом смотрела на нового человека. Шаман бросил на нее беглый взгляд и добавил:
- Ах да, совсем забыл представить. Это моя вечная спутница, - тут он засомневался на мгновение, - Ёко-чан.
Кот сипло мявкнул из-за пазухи.
- А его – Чиру, - добавил бродяга.
Ну вот, и поговорили. Солнце начало вечный путь вверх по небосклону, взбиралось оно медленно, наверное, Аматэрасу сегодня не хотелось никуда спешить. Можно было распрощаться и идти своим путем, только – вот незадача – после лени Мицуке всегда маялся любопытством. Да и спешить ему, как и солнцу, было некуда.
Тут его собеседник снова задумался и добавил:
- А можно поинтересоваться, что привело столь знатного война в наши края?
- Вы мне льстите...
Мицуке украдкой бросил взгляд на пропыленное заскорузлое от грязи косоде: неужели там еще можно разглядеть двух птиц в окружении колосьев травы на фамильном гербе. Вроде нет.
- Совершаю муся шугьё, ищу совершенства.
И ведь почти не соврал.
- Совершенство. Достойная цель, - произнес Хаку, пытаясь сохранять на лице улыбку, - А долго ли вы пробыли этом храме, Киёмори-сан? Не видели ничего странного?
Хотя он прекрасно знал ответ. Четки на левой руке (а руки Хаку с момента прихода предусмотрительно держал за спиной) буквально сходили с ума.
Странного? Симпатичная девушка с лисьими глазами в огненной с черным одежде, неестественный туман, юноша с волосами старика, голодный демон...
- Да не особо, - Мицуке пожал плечами. – Хотя нет! Видел знатного господина с отсутствием музыкального слуха. Но это там, на дороге в деревню.
Он украдкой затер ногой глубокий след от когтей ночного голодного визитера.
Да, мозгов у него явно больше, чем у обычного лихого рубаки, - думал Хаку, - Неужели его тоже интересует тенгу? Но зачем он понадобился знатному воину? А то, что этот "Киёмори" знатен, не было ни малейшего сомнения. Такой меч может быть либо у человека знатного, либо у вора, а на вора он не похож. Ну да будем выкручиваться.
Он весело подмигнул Кицуне и спросил:
- Значит, в храме безопасно? В таком случае не разрешите мне пройти и помолиться? - и он сделал шаг в сторону древнего сооружения.
- Тому, кто дружит с лисой, в храме Инари всегда будут рады, - Мицуке посторонился, давая дорогу.
Сам он присел на корень криптомерии, подставил многострадальные плечи утреннему солнцу. Туман уполз вниз, укрыл горные долины и был похож на облака. Можно было уйти, но Мицуке тянул с расставанием. Ему хотелось есть, а в компании этого парня, возможно, повезет найти пропитание. По крайней мере, шанс больше, чем в одиночку.
- Ма-о! – подтвердил его мысли Чиру; его не зря назвали в честь нынешнего сегуна.
- Благодарю, - произнес Хаку, - тогда не соблаговолите ли вы подождать здесь и посмотреть, чтобы никто не входил, Киёмори-сан?
И Говорящий с Духами скрылся в полумраке храма.

(вместе с Кытти)

Рыжая сбежала не просто так. Одно оружие напомнило ей о другом, а к другому прилагались "щенки". Которых следовало проверить, а заодно и подразнить - не до смерти, так, несерьезно. Добравшись до оврага, кицунэ обошла его и заглянула с другой стороны, так, чтобы детям, если они еще там, было ее хорошо видно.

Тото попытался растолкать сестру, но та лишь отмахивалась кулаком и бормотала во сне различные угрозы, поэтому мальчишка сменил изначальное намерение на второе и выкарабкался из глубокой ямы, в которой они так странно переночевали, чтобы согреться и осмотреться по сторонам. Кажется, они безнадежно заблудились. Уверенно можно было сказать только, с какой стороны восток, ибо там как раз всходило солнце... да и то лишь по косвенным данным. В лесу стоял золотисто-зеленый полумрак. Интересно, остался ли в узелке хотя бы один рисовый колобок? Тото сел у корней сосны, балансирующей на самом краю оврага, и развязал фуросики. Колобок имелся, но действительно только один. Тото посмотрел на яму, из которой вот-вот могла появиться взлохмаченная макушка сестры, и разломил колобок на две части.
На противоположном краю ямы показался нос. К носу прилагались два уха торчком, и все вместе наводило на мысль о лисах. Тото откусил от своей части колобка и принялся задумчиво жевать. Собираясь в дорогу, они не предполагали, что путь так затянется. Им казалось, что отыскать нужного человека будет просто... Но может быть, они найдут его сегодня? Рис был холодный и совсем невкусный, но голодному Тото было на это наплевать. Уши чуть накренились влево, вслед за носом показалась пасть, тут же раскрывшаяся в насмешливой "улыбке". Лиса злорадно тявкнула, привлекая к себе внимание. Мальчишка поднял голову и улыбнулся рыжей злодейке. Коренного зуба с одной стороны у него не хватало, потерял в давней потасовке, поэтому улыбка получалась щербатая. Тото разделил свою порцию еще на две части и протянул комок сладковатого риса лисице.
Кицунэ, ожидавшая чего угодно - угроз, проклятий, даже летящих предметов - но только не этого, от удивления припала к земле. Не иначе как хитрый малый собирается ее изловить и потребовать возврата собственности. В конце концов, два случая неиспорченных людей за один день, это слишком даже для нее! Кицунэ до сих пор не была уверена, что тот самурай ее не провел каким-нибудь особенно заковыристым способом, а тут доверять и подавно не было повода. Так что Рыжая осталась на противоположном краю ямы, в упор рассматривая странного "щенка", но не предпринимая никаких попыток дотянуться до лакомства.

- На... – Тото недоумевал; как можно не захотеть еды? Вот он, например, всегда хочет есть, сестра говорит, что на него не хватит урожая не только из деревни, но и двух соседних. – На...
Не швырять же колобком в лису? Еще подумает, что это камень, и вот тогда точно бед не оберешься. Тото задумался. Лучше бы он не вспоминал про урожай и деревню, в носу совсем некстати защипало, но, в конце концов, разве он не носит оружия? А раз так, то плакать сейчас нельзя. Мальчишка сорвал зеленый, пожелтевший на прожилках лист, завернул в него рис и перевязал травинкой, а само подношение положил на ближайший камень.
Рыжая осторожно обошла яму характерной танцующей походкой четвероногого, готового в любой момент дать деру в лес. По мере приближения к рису и человеку переступание лапами делалось все более быстрым и нервным, а скорость передвижения, наоборот, уменьшалась. Ухватив, наконец, колобок зубами, лиса отпрянула так, словно камень был раскален добела, и только отступив в кусты, принялась есть. Один глаз при этом следил за мальчишкой, а другой был обращен к краю ямы, так что остатки риса находились исключительно по запаху.
Тото прикончил сильно уменьшившуюся порцию, потянулся к фляге из высушенной тыквы, но вспомнил, что та ему приснилась, и только вздохнул. Сестра что-то разоспалась... соня!
- Орури – соня! Орури спит до полудня!!!
Сестра не реагировала. Тото надул губы... и увидел великолепнейший, пушистый, переливающийся всеми красками пламени лисий хвост. Рука сама потянулась к новой игрушке.
Лисья бдительность приползла на коленях обратно и долго извинялась... Потом. Потому что в первую секунду кицунэ, ощутившая на своем великолепном пушистом хвосте чужие липкие пальцы, от возмущения могла только хватать пастью воздух. После того, как способность двигаться вернулась к ней, хвост был моментально выдран из цепких рук, а сам зверек переместился на другой край ямы. Одним прыжком. Оттуда Рыжая бросила взгляд, полный оскорбленного достоинства, и удалилась в лес.

Дайме поднялся в мрачном сознание духа… матрасы были набиты острыми камнями, воздуха было мало, в общем гостиница явно была совсем не того уровня, что ему обещали, кое-как встав, дайме потребовал воды, свежую одежды и биву… и уже через каких-то жалких три четверти часа, чайный домик наполнился музыкой, сон в летнюю ночь, близ горы Фудзи, вышел на редкость путанным и явно кошмарным… А ещё через несколько минут небесноталантливый дайме соизволил спуститься вниз, от выражения его лица запросто могло скиснуть молоко на Хоккайдо, но хозяйка лишь низко поклонилась вошедшему и побежала подавать трапезу. Дайме завтракал абсолютно без аппетита, рис, кальмары, пять сортов рыбы, трепанг, лапша с овощами, чай, сладости…

Хозяйка чайного стояла вместе со слугами у ворот и кланялась отходящей от дома процессии, господин Акаихигэ отбывал дальше, в Шиобару. И надеялся к вечеру добраться до вожделенных источников. Когда паланкин поравнялся с поворотом, окошко паланкина чуть приоткрылось, и оттуда высунулась рука с веером и пару раз махнула им.

В крайнем доме у дороги, масляный фонарик слетел со своего крючка и с звонким грохотом упал на пол, масло ярко полыхнуло…

Говорящий с Духами стоял в полумраке храма. Четки буквально сходили с ума, и он, решив не терять времени, приступил к изучению обитателей храма. Действительно, храм просто кишел Ёкаями. Лисичка смотрела затравленно, надеясь на защиту своего спутника. Она ощущала то же самое, ауру присутствия существа, сила которого превосходила все, виденное шаманом в этой жизни. Это без сомнения был Тенгу, дух, перед которым отступали даже всемогущие Шинегами. Хаку моментально очертил защитный круг. Конечно, для подобного Ёкая разбить чары было не сложнее яичной скорлупы, но так Говорящий с Духами чувствовал себя гораздо спокойнее. Теперь оставалось только найти самого хозяина ауры.
-Кицуне-чан, не поможешь? – он произнес эти слава как можно более уверенно и беззаботно.
В ответ лисичка только кивнула мордочкой.
После этого началась обычная работа Говорящего с Духами - найти Ёкая и установить с ним контакт. Но желаемый эффект не приходил. Хикари начинал думать о том, что сил ему явно не хватает, но Кицуне наконец нашла ответ. Тенгу был здесь недавно, но что-то заставило его на время покинуть свое убежище. Вероятнее всего это был голод.
Как бы то ни было, шаману и его спутнице здесь делать было больше нечего. И они снова вышли к солнечному свету, где их наверняка все еще ждал Киёмори-сан.

(Hikari-kun mo)

Священники, святые люди, монахи, горные отшельники всех мастей – пусть живут отдельно, занимаются своими делами, что хотят, то творят, и так далее. А людям обычным – вроде Мицуке – оставят их простую и незатейливую жизнь. Нехитрая философия, но действенная. А сейчас Мицуке требовались очень простые и незатейливые вещи – еда и лекарь. И за первое, и за второе платить было нечем.
Пока странный малый общался с духами или с ками в полутьме горного храма, ронин успел размотать тряпку, осмотреть руку – та распухла и болела, хорошо еще не посинела, ничего не сломано, - и замотать обратно. Он как раз затягивал зубами узел, когда светловолосый молодой человек появился на пороге.
- Проблемы с рукой? - сразу же осведомился он, - Если вы составите мне компанию до близлежащей деревни, то думаю, я смогу устроить вам встречу с местным лекарем. А насчет храма вы были правы: он действительно в последнее время безопасен.
Как бы не относился Хикари к людскому обществу, но наличие неплохого воина поблизости (а то, что Мицуке таковым являлся, у Хаку не было ни малейшего сомнения) в данной ситуации было совсем не лишним.
- Выживу, - ронин поднялся на ноги. – Мне уже пытались устроить встречу с местным лекарем. Тоже... жив едва остался.

(bishop mo...)
Он оглянулся на кусты, но рыжей знакомой не было видно. Бегает должно быть, по своим лисьим делам. Ну что ж, ей было обещано, ей и искать, когда потребуется выполнить свою часть сделки. Мицуке, прищурившись, глянул на солнце, кивнул молодому человеку и зашагал вниз по склону к дороге. Сейчас идти было много легче, чем ночью карабкаться вверх, опираясь на собственный меч, будто тот не фамильный клинок, а костыль у калеки.
Его спутник шел молча, лишь изредка поглядывая на лису. Та, казалось, была чем-то сильно испугана, да и юноша был сильно взволнован. Так они и шли, обмениваясь взглядами, и казалось, в это время они о чем-то разговаривают. Вдруг лиса неожиданно выпрыгнула из насиженного теплого места и устремилась к ближайшему оврагу. Похоже, там кто-то был
Мицуке удивился, когда у него под ногами промелькнул рыжий хвост. Подумал опять о недавней знакомой, но нет, это была зверушка странного молодого человека. Что бы бродяга не думал о лисах и их знакомых, сейчас он достал из-за пояса меч и пошел вслед за проводницей.

(SonGoku mo)

Странный сон закончился то ли совсем недавно, то ли очень давно, не понять. После него были еще какие-то звуки и картинки, кто-то звал, но Олури не хотела откликаться – и не откликалась. В конце концов, к подлому делу пробуждения ее присоединился какой-то сучок, который больно впился в оголившийся локоть, выдернув из забытья. Девчонка открыла глаза и вмиг подумала, что опять находится в том сне. Сверху на фоне бледного еще неба ярким размытым пятном промелькнуло что-то рыжее. Олури подскочила, как ужаленная, кинулась за рыжинкой. Куда там, остались только раскачивающиеся ветки. И смех брата за спиной. Она развернулась и посмотрела снизу вверх на его довольную физиономию.
- Ты чего?
- Ты такая смешная! Держи! - Тото бросил ей, словно мячик половинку рисового колобка; долго предаваться унынию у него не получалось, чувства в нем не задерживались, наверное, из-за небольшого размера пацаненка. - Только у нас больше ничего нет. А лиса все равно убежала.
- Ты ее, фто ли, ыдой фыманифал? – сквозь рис спросила сестра, которая вдруг обнаружила у себя звериный голод. – Сам-то хоть поел?
Половинка уже почти закончилась. Олури едва сдержалась, чтобы не проглотить и остатки, но сначала надо было дождаться ответа брата. Он ведь мог и отдать свою половину лисице.
- Я поел, - кивнул Тото, подождал, когда сестра набьет рот едой, и добавил: - Мы с лисой поделились...

(и Далара)

Он вдруг насторожился, повернул голову. Кто-то негромко ступал по толстому ковру старой хвои, разве что негромко хрустнул сучок при неосторожном шаге. Мальчишка сглотнул. Разбойники, дровосеки и крестьяне так не ходят, так уверенно, с осознанием своего права находиться там, где им вздумается, двигаются лишь хозяева двух мечей. Тото потянул из ножен вакидзаси.
Олури, успевшая выкарабкаться из ямы и сидевшая рядом с пацаном, тоже услыхала шаги. Тыльной стороной ладони отерла губы, смахивая остатки риса, и привычно потянулась за нагинатой... только никакой нагинаты под рукой не было. Пальцы ухнули в холодный и мокрый с ночи мох. Девчонка недоуменно посмотрела на свою руку, потом перевела взгляд на брата.
- Танто, - шепнула она и согнула пальцы: дай, мол.
Мальчик вложил ей в ладонь нож. Олури со знанием дела перехватила оружие поудобнее и пригнулась поближе к земле, чуть сползя в яму, чтобы не сразу заметили.
Сначала из кустов выскочила лисичка, не их знакомая, другая, поменьше, а потом, отодвинув ветки мечом, на открытое пространство выбрался такой верзила, что Тото невольно попятился, хотя и выставил при этом короткий клинок перед собой.
- Лучше не подходи, - честно предупредил мальчишка.

(На четверых: Хаку, Бишоп, СонГоку и я)

Хикари немного передернуло, когда ронин достал оружие, хотя он и не подал виду. Сложив печать Тигра (На случай появления враждебного духа) он отправился вслед за Мицуке и Кицуне. Как оказалось, обитателями оврага были двое детей, схватившиеся при появлении незнакомцев за оружие. Что бы как-то разрядить обстановку, шаман произнес:
- Добрый день. Мы не хотим причинить вам зла. Не стоит устраивать бой.
На Тото появление еще одного взрослого произвело неизгладимое впечатление; мальчишка сердито засопел и, поднимая меч, кинулся на самурая.
Раз их обнаружили, больше не было смысла прятаться. Олури взвилась с земли, хотя нападать не спешила. Оценивала реакцию незнакомцев.
Мицуке опешил от такой дерзости. Или глупости. Или самомнения. Шагнул в сторону, пропустил мимо себя противника, что едва доставал ему до пояса. Было искушение наподдать маленькому наглецу по тощему заду мечом, да удержался. Просто отловил мальчишку за шиворот.
- Я же говорю, мы не хотим причинять вам зла. - снова произнес Хаку, - мы и нашли-то вас случайно. Точнее она, - шаман кивнул в сторону лисы, которая тут же подбежала к нему и заняла уже успевшее стать привычным место за пазухой у юноши, - Не проще ли просто поговорить, - голос его выдавал волнение, поскольку этот парень с вакидзаси напомнил ему его товарища, смерть которого и перевернула жизнь Говорящего.
Олури было не до разговоров: какой-то дуболом держит брата! В таких обстоятельствах любые слова она пропускала мимо ушей. С диким воплем обрушилась на обидчика с ближайшего дерева. Деревце было не слишком высоким, зато с него оказалось удобно прыгать. Девчонка вцепилась обеими руками в плечо и руку, держащую Тото. Как и следовало ожидать, сбить крепкого самурая на землю ей не удалось. Теперь оба ребенка свисали с Мицуке, как шишки с сосны.

Покушения на хозяина кот не стерпел, высунулся из ненадежного укрытия и для острастки ударил когтями девчонку. В одной руке – меч, во второй – малец, который всерьез норовит полоснуть мечом по ногам (и себе, и Мицуке), сверху – неожиданное прибавление... жизнь идет веселее некуда. Кот воет, лиса бегает кругами.
- Слезь с меня! – потребовал бродяга.
Да. Сейчас. А как же легендарное послушание и уважение к взрослым? Где сказано, что на взрослых надо кидаться с оружием?
Кошачьи когти порвали грязную ткань и оставили на руке четыре глубокие царапины, выступила кровь. Олури взвизгнула, но пальцев не разжала. Она твердо решила, пока этот гигант не отпустит брата, она будет висеть на нем и брыкаться. Упираясь одной ногой в бок "злодея", девчонка размахнулась второй и ударила острой маленькой коленкой. Кажется, куда-то попала.
Мицуке охнул.
- K’sou...
Хорошо еще – девчонка тоже невелика, а то попала бы как раз туда, куда Мицуке не хотелось, чтобы она попадала. Но и без того у маленькой паршивки вышло неплохо, воздух из легких выбило с первого раза. Делать нечего; ронин без замаха воткнул меч в мягкую лесную землю, отобрал у пацана вакидзаси – клинок поменьше отправился туда же, куда и большой меч, - и, продолжая удерживать мальчишку, нашарил второй рукой ворот кимоно повисшей на нем девицы и изо всех сил дернул. Только чумазые пятки в воздухи мелькнули, описав красивую дугу.
Олури полузадушенно пискнула в полете. Приземлившись, кубарем прокатилась несколько шагов и свалилась обратно в яму, послужившую им с братом местом для ночлега. Через минуту встрепанная макушка и горящие глаза показались над краем ямы. Тото тем временем брыкался, возмущенно вопил и кусался, но был связан по рукам (на ноги пояса не хватило) и сунут в руки шамана, настолько оторопевшего, что даже слова не промолвившего за все это время.
- Будешь орать, - предупредил мальчишку Мицуке, вновь берясь за меч и выдергивая клинок из земли, - сделаю из твоей фундоси кляп.
- Не надо, - испуганно выдохнул Тото и тут же захлопнул рот, плотно сжал губы, как будто боялся проронить малейший звук.
- Теперь с тобой... - ронин указал мечом на девчонку. - Вылезай. Мы хотели только поговорить, никто тебе ничего не сделает.
Не выходит; сидит в яме и зло сверкает глазами. И очень напоминает Чиру, когда того загоняют метлой на притолочную балку.

(триада - Далара, SonGoku, Bishop)

Ну и что теперь делать? Брат связан и даже молчит, что для него совершенно нехарактерно. Кот больше не воет, только пялится страшными круглыми глазами. Самурай (а у кого еще будет два меча?) грозит оружием и вообще, кажется, обозлен. И нагинаты нет...
Шмыгнув носом, Олури осторожно выползла из ямы и встала перед громилой, готовая в случае чего нырнуть обратно в спасительный овраг. Настороженно посмотрела на дядьку, для чего пришлось сильно задрать голову. Вот же великан... Потерла вымазанными в земле пальцами царапину, оставленную котом и буркнула.
- Правда не сделает? Честное слово?

Говорящий с духами не мог даже толком пошевелиться. Он всегда впадал в панику при виде даже самого безобидного боя. Нет, он боялся не ран или смерти (хотя конечно он не стремился раньше срока попасть на встречу с шинигами), он боялся повторения прошлого. Ведь если бы с детьми что-то случилось, он тоже был бы отчасти виновен в этом. Именно он попросил Кицуне посмотреть, что это «за незнакомцы в кустах». Но теперь все обошлось, и Хаку постепенно приходил в себя. Первую минуту или две он просто оторопело смотрел по сторонам, пытаясь понять причины и смысл происшедшего. Когда же понимание начало приходить к нему, он обратился к мальчишке (который после фразы Мицуке сразу затих и успокоился):
-Не стоит так сразу нападать на первого встречного, - тихим голосом произнес он, - Если не хочешь в будущем сожалеть о содеянном, то послушай моего совета: никогда не начинай бой, если на то нет действительно важной причины.
После этого Хикари отыскал взглядом его спутницу (скорее всего она была старшей сестрой маленького «героя») и, все еще держа на руках паренька, спросил:
-Не объясните, что вы делаете в лесу без взрослых, да еще и с оружием?

Связали, меч отобрали, из боя самым постыдным образом выдернули, грозятся рот заткнуть его же собственным исподним, громила обозлился так, что готов (и не без оснований) выпороть их с сетрой обоих подходящим прутом, а теперь еще читают нотацию?!! С чего этот... этот?.. а собственно, кто он такой и откуда вообще взялся на их головы и почему он считает, что у Тото нет причины начинать бой? У Тото и на обычную драку с ровесниками всегда найдется сотня причин, а уж сейчас, когда он в семье единственный мужчина, и подавно. Или он что-то перепутал? И как ему отвечать на вопросы, если запрещено говорить? И кто эти люди такие и почему себя так странно ведут? И нет ли у них немного еды?
- Не объясните, что вы делаете в лесу без взрослых, да еще и с оружием?
Какой глупый! А что, им надо было идти в лес без оружия? Тото открыл рот, но самурай бросил хмурый взгляд через плечо, так что ответа на вопрос не последовало.

Хидэтада беспрепятственно покинул чайный домик, про себя вознося хвалу всем ками, а так же предусмотрительности госпожи Кокоро, заранее запасшейся столь удобным запасным выходом. Настороженно, хотя и без паники, положив ладонь на рукоять заткнутого за пояс меча, Такеда направился к привязанному у коновязи Демону-У, наскоро проверил, все ли притороченные у седла вещи остались на своих местах, и вскочил на коня. Надев шлем, самурай неторопливо, и словно на параде, проехал по улицам деревни, вальяжно покачиваясь в седле и посверкивая бритвенно-острым клинком нагинаты , при этом настороженно косясь за спину и с неудовольствием размышляя, что доспехи не завязаны и в прореху между полами панциря стоит ожидать как минимум стрелу. Лишь выбравшись за частокол, Такеда чуть пришпорил Демона-У и бодрой рысью потрусил в ближайшие заросли, решив переждать в них присутствие в деревне враждебно настроенного даймё и его отряда придворных фазанов, почему-то называемых "воинами".
Поднявшись на вершину поросшего кустарником пологого холма, кавалерист спешился, расседлал Демона, дал ему поесть и, постелив на землю попону, прилег отдохнуть, уснув так же чутко, как совсем недавно, на пылающих войной землях Сонджо. Сытный обед, долагя дорога и встреча с разбойниками сыграли свою роль. Сон самурая был не только чуток, но и на диво долог. Лишь когда утреннее солнце изрядно нагрело так и не снятые, а кроме того, заново зашнурованные вечером доспехи, Хидэтада открыл глаза и взглянул на деревню, видимую с этого холма как на ладони. Процессия, состоящая из слуг и воинов и окружавшая паланкин с даймё словно змея - только что украденное яйцо, довольно резво двигалась к воротам в частоколе, при том, что хвост этой "змеи" еще не до конца выполз со двора чайного домика.
- Они уходят… Умгу-у-у-у…
Пробурчал себе под нос кавалерист, задумчиво принюхиваясь к "аромату" более недели не стиранного и не смененного исподнего, просачивающегося сквозь швы доспехов. Даже конь, при первой попытке оседлать, подозрительно покосился на хозяина, всхрапнул и дернулся, перебежав за дерево, к которому был привязан. Такеда рванулся следом, держа в руках седло и попытался с разгона нахлобучить его на спину своенравного Демона, который, не будь дурак, продолжил бег по кругу. Лишь спустя несколько минут, когда вредный жеребец окончательно обмотал повод вокруг дерева и прижался к нему мордой, потеряв маневренность, Хидэтада оседлал его и затянул подпругу, сквозь зубы осыпая жеребца отборной бранью на всех языках и наречиях, о каких имел хоть какое-то представление. От погони за конем "аромат" пота, пыли и металла, который источал бравый кавалерист, еще больше усилился, так что мысль о купании и стирке исподнего встала перед Такеда в свой немалый рост и победно осклабилась. Безнадежно осклабившись в ответ, Хидэтада повесил на место седельные сумки, вскочил на коня и зарысил в долину, обходя деревню с севера, надеясь выкупаться в стекающем с гряды холмов ручье. Добравшись до замеченного издали ручья, стреножив Демона и расшнуровав, наконец, доспехи, он наконец-то смыл с кожи недельные пот и пыль, само собой не откладывая далеко оружия, и обсыхал, занимаясь стиркой исподнего, как вдруг откуда-то из-за спины ощутимо повеяло дымом. Не дымом костра, запах которого всегда вызывал у привыкшего к кочевой жизни десятника легкий приступ ностальгии, а тяжелый, пахнущий горящей краской, полотном и рисом, запах пожара. Пожара, в каком пылают дома, в которых пытаются укрыться, не сумевшие удержать стены, защитники замка, например.
Такеда резко обернулся, пытаясь понять, откуда ветер несет такой привычный на землях Кореи и такой неприятный на родине, запах, но невысокие холмы скрывали все вокруг. С горем пополам выкрутив и натянув фундоси, накинув влажные хакама и холодящее плечи косоде, поверх которого были небрежно надеты расшнурованные доспехи, Хидэтада вскочил в седло и пришпорил Демона-У, решившего для снятия пробы попытаться укусить его за свежевымытое колено, направился к холму, из-за которого поднимался в небо черный, похожий на задранный конский хвост, столб дыма.
Когда недовольно фыркающий Демон-У вознес всадника на холм, десятник понял, почему этот, столь привычный войне запах, на сей раз вызвал у него такое отвращение - горела деревня в которой он недавно останавливался. Багровые языки пламени поднимались выше крытых бамбуковой черепицей крыш, трещавших в огне не хуже мушкетных залпов, горящие соломинки ветер нес на соседние дома, от чего все строения в деревне пылали как факелы. Все, кроме незабвенного чайного домика госпожи Кокоро, который возвышался в хаосе пожара, словно островок незыблемости и спокойствия, словно хранила его какая-то могучая сила. Среди пламени суетливо мелькали несколько темных фигурок, тщетно пытавшихся как-то притушить огонь и спасти хотя бы часть небогатых крестьянских запасов.
Быстро окинув взглядом полыхающую деревню, от которой очень скоро ничего не останется, Такеда вновь мысленно возблагодарил всех ками, на сей раз за то, что вовремя надоумили его искупаться и постирать одежду, после чего поскакал к деревне, размышляя, что в мокром куда удобнее соваться в огонь, что бы вытащить еще хотя бы несколько, не очень подпорченных огнем, мешков риса. Не то что бы ему было очень уж жалко простолюдинов, но смерть от голода - слишком плохая смерть даже для них...

(невовремя убежавший Хикари, Bishop, SonGoku)Говорящий с Духами снова посмотрел на паренька. Вряд ли он сможет сейчас понять весь ужас смерти, но, по крайней мере, есть надежда, что в будущем он все-таки задумается над словами Хаку. Но сейчас надо узнать, что эти дети делают здесь. Девчонка молчит, а паренек боится даже слово выговорить, без разрешения самурая.
- Послушай, - обратился Хаку к нему, - Если мы задали тебе вопрос, то можешь без опасений на него отвечать. Главное не кричи, а то всех зверей перепугаешь. Да, и как вас зовут?
После этих слов шаман обернулся в сторону своей спутницы. Та сидела рядом, и смотрела на маленького негодника с недовольством, поскольку тот сейчас занял ее место.
Мальчишка упрямо мотал головой и отводил взгляд, но потом сообразил, что старших ему не переупрямить, и взглянул исподлобья на ронина
- Сказал же – ничего вам не будет, - вздохнул тот. – С такими воробьями драться, себе дороже. Покажи руку.
Девица спрятала оцарапанную руку за спину. Зато Тото осмелел.
- Это она – воробей, - прорвало мальчишку. – А я – Тото. То есть на самом деле меня зовут Нобору, а ее Орури. А ваша лиса кусается?
Хикари улыбнулся. Похоже, они все-таки смогут нормально поговорить.
- Нет, она очень добрая. Так что не переживай, - Кицуне при этих словах начала тереться о нижний край балахона шамана, - Меня зовут Хаку, а моего товарища - Мицуке. Так все-таки, Тото, что вы делаете одни в этом лесу?
Тото предпринял тщетную попытку дотянуться до рыжей пушистой шубки маленькой лисицы.
- Развяжите меня.
- Чтобы ты опять на меня кинулся? – Мицуке присел на землю возле воткнутого меча, осмотрел оружие, не прикасаясь к нему, щелкнул языком, оценивая.
- Я больше не буду...
- Так я тебе и поверил.

(Хикари+SonGoku+Bishop desu)

Хикари на несколько минут задумался:
- Пожалуй, развязать можно. Но, пообещай мне, что будешь вести себя спокойно.
После этих слов Говорящий повернулся к Мицуке:
- А если он все-таки попробует, - Хаку пронзительно свистнул, и буквально через пару минут в небе над ними появился журавль, - Мой друг Цуру-сан его клюнет, причем больно.
Хикари стоял, ожидая ответа ронина. Бродяга лишь пожал плечами.
- Ладно, раз клевать будут его, а не меня.
Пришлось расстаться еще с одним лоскутом; если так дальше пойдет, косоде станет пригодно для мытья пола, да и то – с трудом. Кот выскользнул в траву, зашипел на других животных и утек куда-то в подлесок. Наверняка отправился добывать себе завтрак. Мицуке еще раз поманил к себе девчонку: давай, мол, не стесняйся, чем можно меня перевязать, тебе тоже сгодиться.
- Клеваться мы не договаривались!!! – возмущенно завопил Тото.
-А чего тебе бояться, если ты будешь вести себя спокойно? - спросил Говорящий с Духами, - Или ты просто так пообещал?
- А я еще ничего не обещал! – резонно возразил мальчишка, барахтаясь у шамана в руках; собранные в длинный хвост волосы на затылке мазнули Хаку по лицу.
-Значит, ты не хочешь, чтобы тебя развязали? - Хаку, казалось не замечал беспокойства своего молодого собеседника.
- Хочу, - пацан надул губы.
-Тогда почему бы тебе просто не пообещать, что будешь хорошо себя вести?
Ответ был настолько чистосердечный, что ронин громко расхохотался.
- Потому что не уверен, что смогу сдержать обещание.
Хикари тоже не смог сдержать смех.
- Ну, в таком случае не обессудь, что мы не развяжем тебя. В конце концов, ты первый полез в драку.
Мицуке вдруг настороженно поднял голову, потянул носом воздух. В лесу пахло хвоей, смолистыми теплыми от солнца стволами – и дымом. Ронин вскочил на ноги (девчонка ловко отпрыгнула в сторону). Горело ниже по склону и не в лесу, в этом Мицуке мог поклясться честью своего клана.
- Пожар, - обронил самурай, озираясь по сторонам.
У Тото задрожали губы.
- Развяжите меня! – отчаянно крикнул мальчишка.

Хикари среагировал моментально. Он догадывался, кто являлся виновником этого пожара. И хотя он думал и о людях, населяющих деревню (шаману совершенно не нравилось, когда шинигами приходили за кем-то раньше срока), главным он считал тот факт, что тот, кто устроил этот пожар, был все еще там. А увидеть его Говорящий с Духами очень хотел.
Не обращая внимания на крики Тото, он забросил того на плечо, и побежал в сторону деревни со всей той скоростью на которую был способен, не прекращая корить себя в мыслях. Знал же, что тенгу скорее всего проявит себя в этой деревне. Как знал и то, что время терять нельзя. Тем не менее, они провозились такое количество времени с этими детьми. Но что сделано, то сделано, и теперь просто нужно спешить.
-Быстрее к деревне, пока еще можно успеть, - прокричал он остальным, - Кицуне-чан, не отставай. – На данный момент его мало волновал даже тот факт, что он назвал свою спутницу тем именем, которое дал ей, когда встретил, в присутствии людей.
Лиса за пару прыжков догнала шамана, и они бежали вместе.
Но неожиданно в лесу начал сгущаться туман.

Дорога на Шиобару

Кортеж сиятельного дайме Акаихигэ не торопясь, поднимался в горы. Из паланкина доносилась спокойная мелодия, слуги прекрасно знали что под эту мелодию господин любит думать о вечном, поэтому даже сбавили ход чтобы не тревожить покой хозяина, и несли паланкин так осторожно как только можно. Однако через несколько минут такого пути, мелодия вдруг оборвалась, и послышался недовольный возглас.
- Так мы не доберёмся до Шиобары к ночи! Шире шаг!
И из паланкина снова полилась мелодия, на этот раз куда более быстрая и весёлая, ноги слуг и охранников будто сами ускорились, и процессия двинулась вперед.


Лес близ деревни.

Могучие крылья бесшумно загребали воздух, длинный как пика нос рассекал воздушный океан, а зоркие глаза на чудовищном лице зорко вглядывались в то, что проносилось под летящим духом. Сделав пару кругов над горящей деревней, создание повернуло к лесу. Вдруг существо заметило внизу какое-то движение, пару раз взмахнув крыльями, дух подхватил новый поток воздуха и начал резко снижаться, глаза уже нашли жертву, мальчик… связанный, на плечах у какого-то человека который бежал к деревне, о-о-очень интересно, длинный нос существа был нацелен прямо на мальчика, секунда, ещё, цель всё ближе, в этот момент дух открыл свой рот, чуть затормозил, и резко выдохнул целое облако тумана, густого как васаби, и столь же плотного. Мгновение, и лес затянуло туманом. Раз! И дух уже снова шёл на взлёт, а на его длинном носе болтался связанный мальчуган.



Чайный домик.

- Ух, как я хорошо зашёл-то! И как вовремя, сейчас все будут тушить этот пожар… а тут меня никто не найдёт – тануки стоял перед погребом, в котором виднелись пузатые фляги с сакэ. – но предосторожность не повредит!
Маленький дух махнул лапкой, и положил на голову зелёный листик, теперь уже ничего не должно было помешать ему, пополнить запасы сакэ…

Журавль кружил над путниками, высматривая Говорящего и мальчишку, когда появился дух. Появление подобного создания действительно наводило ужас. Тенгу, одно из сильнейших созданий этого мира. И летел он как раз к шаману и его спутникам. Цуру не хотел бы вставать у такого на пути и поэтому немного спикировал вниз и укрылся среди деревьев. Конечно, он очень хотел помочь Хикари, но самое полезное, что он мог сейчас сделать – это попроситься стать обедом для сильнейшего ёкая взамен на то, что он ничего не сделает идущим внизу людям.
Тенгу стремительно снижался, насылая облако тумана на путников, и в следующую секунду также стремительно взлетал, держа в клюве связанного ребенка. Конечно, тягаться с тенгу Цуру не мог. Но зато он мог отправиться вслед за ним и, возможно, найти способ спасти паренька. Подождав, пока тенгу отдалиться на безопасное для журавля расстояние, Цуру полетел за ним, сообщив об этом парой клекочущих звуков Говорящему.

Когда земля неожиданно и стремительно провалилась вниз, утонула в белом тумане, Тото невольно зажмурился. Он еще и заорал бы с перепугу, но сумел только задушенно пискнуть. Над головой мерно и гулко что-то хлопало, точно парус. Тото никогда в жизни не видел моря и кораблей, но развешенная для просушки ткань на ветру хлопала именно так. Тото очень любил забираться под палки, на которых сушили белье, ложиться на спину и закрывать глаза, воображая себя в море.
Мальчишка осторожно приоткрыл один глаз, удивился и распахнул оба, а заодно еще и рот раскрыл. Под ногами далеко-далеко проносились верхушки сосен, выступающие из неестественно густого тумана. Тото расхохотался. Наверх он на всякий случай не смотрел, мало ли кто там хлопает крыльями... а уж запах от него... Он впервые видел горы, лес и землю вообще с такой высоты. Ветер растрепал волосы, остужал горячую кожу.
- А еще выше можешь? - радостно заорал Тото, опьяненный полетом. - Еще выше!!!

(и Далара)

Туман был густой, будто горный склон зацепило брюхом случайное облако, да так и осталось висеть. Мицуке остановился – и вовремя, иначе расшиб бы голову о ближайшую сосну. А может, одной сосной в лесу стало бы меньше. Пониже спины врезалась с разгона девчонка; сипло мяукнул кот. А Чиру как здесь очутился? Ах вот он где, девчонка прижала его к груди и волочет, точно куклу; зверь только лапами в воздухе мотает и даже не помышляет вырваться.
- Предатель, - горько вздохнул ронин. – Соберешься делать сеппуку, ищи себе другого кайсякунина. Меня не проси.
- Не обижайся на него, котик, - прошептала Олури в мохнатое ухо. - Он не со зла. - И громко великану: - Вы зачем остановились? Надо идти.
- Мы ноги переломаем в таком тумане.
Вот их спутник, кажется, таких трудностей не испытывал, его как ветром сдуло – лучше бы сдуло этот проклятый туман.
- Пошли, дорога ниже по склону, мимо не пройдем.
- Ун, - девчонка кивнула и покрепче прижала к себе кота. Тот, правда, похоже, не был в большом восторге от этого, но мер никаких не принял.
Мицуке протянул Олури меч ее брата.
- Меняемся? Оружие за кота, выгодная сделка.
Девочка надулась. Посмотрела на вакидзаси, потом на кота. Тот поднял голову в ответном взгляде. Олури вздохнула.
- Не отдам.

(Bishop+Reytar)
Такеда скакал к горящей деревне, горяча пятками влажные бока Демона-У и подстегивая его дикими воплями. Наконец, вот они, чуть обгоревшие, но все так же распахнутые ворота, за которыми бушевал Ад. Ветер нес горящие соломинки и кусочки тростника, которым были укрыты крыши некоторых домов, зажигая новые и новые, еще не вспыхнувшие, хижины.
Сквозь зубы помянув Аматерасу и все ее милости, Хидэтада соскочил с седла, обмотал физиономию все еще влажным фундоси и, хлопнув ладонью по крупу, неистово ржущего Демона, со всех ног ринулся внутрь деревни, к ближайшим домикам, крыши которых еще только вспыхивали.

- Да что с тобой?
Мицуке встряхнул девчонку за плечи. Безрезультатно, только смотрит круглыми глазами на огонь. Но может и к лучшему - не сунется в пламя.
- Присмотри за Чиру!
Вокруг суетились крестьяне, те, которые успели прибежать с поля, кто-то уже опомнился и пытался вытащить хоть какое-добро, кто-то тащил от реки деревянные ведра с водой, кто-то бегал, словно у них лиса ум унесла. Под ноги ронину бросилась какая-то женщина, чуть не сшибла на землю. Мицуке пинком отшвырнул ее прочь. "И зачем я во все это ввязываюсь, кто бы мне разъяснил?" Прикрывая лицо рукавом, бродяга нырнул в воплощение преисподней, едва успев увернуться от черного жеребца. Пылающую солому с одной крыши вот-вот снесет на соседний дом. Мицуке вытащил меч. Всегда хотелось узнать, сумеет ли с одного раза перерубить несущие балки? Нет, с одного - никак, только с третьего. Охваченный пламенем хижина перекосилась и осела на один бок.

Хидэтада очень-очень хотелось ругаться. Он не знал почему, но почему-то, всякий раз когда приходилось худо, его безумно тянуло на забористые выражения, которых он знал не то, что бы очень уж много, но достаточно для того, что бы изливать душу ни ра зу не сбившись примерно в течении десятка минут. Так как сейчас, ему еще никогда не хотелось ругаться, даже когда их полусотня попала в засаду, устроенную крупным отрядом Ыйбен, он двумя короткими фразами, не матерными в которых были лишь предлоги, сумел собрать свой десяток, привести ошеломленных людей в чувство и вдохновить на прорыв. Тогда они ударили в стык сходящихся отрядов корейских партизан-асигару, ударили и прорвались, потеряв не больше половины товарищей, а вот те, кто не успел прорваться - полегли все. Но даже тогда Хидэтада не хотелось ругаться так, как теперь. Очень хотелось, но было нельзя - жар обжигал ноги и спину, едкий дым разъедал глаза, понемногу проникал сквозь высыхающее фундоси, которое плотно сидело на лице и не давало даже широко раскрыть рот, не то, что громко высказать все, что кавалерист думал о пожарах, крестьянах вообще и жителях именно этой деревни в частности, умудрившихся так тесно, стена к стене, построить свои домишки. Хидэтада тащил из огня мешки с рисом, бобами и вообще все, что еще не было охвачено огнем, надеясь успеть вытащить из пламени как можно больше пищи и одежды, дававшей этим надоедливым простолюдинам продержаться и не сдохнуть от голода и холода до нового урожая.

(Reytar mo)

Оплеухами, тычками и рыком, больше уместным для разъяренного тигра, Мицуке удалось привести хотя бы часть крестьян в сознание – относительное, но и того хватило, чтобы они начали оттаскивать в безопасное место мешки с запасами, которые выкидывал из домов не на шутку разошедшийся здоровяк. Заливать водой пламя было уже бесполезно; повезло еще, что никто не остался внутри. Возможно. Меч сейчас только мешал, Мицуке отправил оружие обратно за пояс и побежал на помощь. Успел как раз вовремя – подпереть стену, которая решила, что пора уже и честь знать, можно и рухнуть. Рваная одежда начала тлеть; ронин тряхнул головой, сбивая искры с волос.
Здоровяк тем временем взвалил на плечи ларь с рисом.
- Поскорее можешь? – осведомился Мицуке. – Мне рано к праотцам!

Хидэтада повернулся к незнакомцу, вздумавшему заделаться шутником в столь неподходящий момент. Не глядя кто это, кавалерист что-то неразборчиво, но громко промычал, сквозь обгорелое исподнее и со всего маху вручил в руки советчику еще один, полный мешочек, в котором риса было не много, не мало, а как минимум на одну полновесное коку. Еще раз промычав что-то, на сей раз более заковыристое, Хидэтада покосился на начинающую оседать крышу хижины, с кряхтением подцепил за края еще пару мешков и с натугой поволок их к выходу, постепенно переходя на бег. Уже занеся одну ногу над порогом и резким рывком тела выбрасывая мешки на улицу, Такеда почувствовал как что-то пребольно стукнуло его по затылку, из-за чего в глазах вспыхнули новые огненные искры, в дополнение к уже носящимся в воздухе во множестве, а на плечи посыпались горящие головешки. Замычав что-то вовсе уж грозное, бравый десятник кубарем выкатился из-под оседающей крыши охваченного огнем домишки.
- Unchi, - только и сумел сказать Мицуке.
Но делать нечего, сам напросился. В этом дыму и не разберешь, где выход... не там, куда его понесло. Хорошо, что в этих крестьянских домах, куда ни плюнь, везде дыра. Балки угрожающе заскрипели, Мицуке вывалился с другой стороны обрушившейся хижины, отполз подальше, волоча за собой злополучным мешок с рисом. На большее в легких, которые и без того раздирал кашель, не хватило воздуха, ронин перекатился на спину. Вот уж не думал, что закончит жизнь на заднем крестьянском дворе. А красиво – полыхающее сливовое дерево на фоне синего осеннего неба... Среди клубов черного дыма нелепо поднималась крыша абсолютно целого здания - чайного домика, если судить по надписи на закопченном фонаре. Мицуке встал на четвереньки и с какой мог скоростью, той и двинулся подальше от огня.

(Bishop+Reytar)
Хидэтада открыл глаза и потряс отчаянно гудящей, как после доброй попойки, головой. Искр в глазах немного поубавилось, но все же назвать себя полностью готовым к бою он не мог бы при всем желании. Стянув с лица отчаянно воняющее дымом фундоси, он осторожно ощупал голову и тихо зарычал сквозь зубы, нащупав преизрядную шишку, как раз под стянутыми в тугой узел волосами, после чего разразился столь долго сдерживаемой тирадой, в которой немало самых красочных эпитетов отводилось ками огня, черепичным крышам, жалким хижинам, и тем, кто их строит в частности, а так же кривовуким простолюдинам, которые не умеют обращаться с огнем, как таковым. Наконец, облегчив таким привычным способом душу, Такеда кое-как поднялся на ноги и еще раз потряся головой, осмотрелся.
Деревенька уже догорала, на ведущей к воротам улочке, большой кучей громоздилось все спасенное из огня добро - лари и мешки, циновки и одежда. Все вперемешку, все в пыли и пепле, но по крайней мере еще более-менее годное к употреблению, в отличие от полыхающих и ежеминутно рушащихся каркасов деревенских домиков. Из общей картины выбивался лишь чайный домик - его стены были такими же целыми и надежными, лишь чуть-чуть измазанными летящим по ветру пеплом, словно этот домик стоял не в сгоревшей дотла деревеньке, а в каком-нибудь призамковом поселении, среди тишины и благоденствия. Десятник угрюмо покосился на домик, затем оглядел себя с ног до головы и хмыкнул. Глоточек-другой сакэ конечно не помешали бы, но тратить больше чем жизненно необходимо не давала привычная бережливость, все же капитулировавшая после того, как затылок в очередной раз отозвался болью. Такеда задумчиво покрутил в руках измазанное в пепле исподнее, стараясь не испачкать то, что было ему все же очень дорого, завернулся в фундоси и, взвесив в ладони небольшой мешочек, по старой привычке спрятанный в рукаве обгорелого косоде. Он размышлял, что на пару-тройку кувшинчиков саке, которые благотворно скажутся на гудящей голове, этих монет должно хватить, а о Демоне-У пока что можно не беспокоиться - зловредная лошадища не только никому не даст прикоснуться к притороченным у седла вещам хозяина, но и сама вполне может накостылять и обеспечить долгую отсидку на верхушке пинии, какому-нибудь не шибко умному и слишком алчному простолюдину, буде он вздумает приблизиться к боевому кавалерийскому коню.

Остановился Мицуке только когда сообразил, что находится возле спасенного крестьянского имущества; там и поднялся кое-как на подгибающиеся ноги. Отловил кого-то из простолюдинов, отобрал у него ведро теперь бесполезной воды и окатил себя с головы до пят.

- Там, - он махнул рукой за ближайшую хижину, - еще один мешок. Сходи принеси...
Мицуке огляделся. Деревни больше не существовало, и если местные жители не решат отстраивать ее заново - а почему бы и нет? - то и чайный домик недолго простоит в заброшенном и населенном только духами месте. Крестьяне устроили плач и хоровой вой по погибшей собственности. Лучше бы расторопнее вытаскивали вещи из огня...
В гудящей тяжелой голове толклась мысль, что он что-то забыл сделать. Ну да... конечно... Ты не можешь вытащить меч, потому что плохо заботился о клинке... Ронин отошел в сторону, пристроился на перевернутой тачке со сломанным колесом и вытянул из-за пояса оружие. Надо бы подойти поприветствовать самурая, но Мицуке сейчас было не до соблюдения приличий. Клинок не пострадал, солнечный желтый свет стекал по нему, точно мед. И хорошо, потому что протереть его нечем, все - грязное, прокопченное и едко воняет дымом.

Такеда пошатываясь и сквозь зубы поминая ками, брел по улице, избрав ориентиром большой фонарь над входом в чайный домик и чувствовал что дойти до вожделенного фонаря за одну попытку просто не получится - голова кружилась, в ушах поднимался шум, так что десятник все сильнее ощущал необходимость присесть и передохнуть немного. Сквозь застилающее глаза странное марево, Хидэтада с трудом различил большую перевернутую тачку, лежащую посреди улицы, на которой сидел какой-то человек и рассматривал вытащенн ый из ножен длинный меч. Судя по прическе это был самурай. Хотя понять, какого он клана было очень сложно, десятник подумал, что это не суть важно сейчас - места на тачке хватит еще на пару желающих посидеть, а драться сейчас, все равно нет никаких сил. Дошагав до вожделенной тачки, Хидэтада шумно плюхнулся на нее задом, громко вздохнув и чувствуя как шум в ушах постепенно становится все слабее.

Кицунэ еще не достигла деревни, а уже знала, что что-то случилось. Воздух горчил дымом, но еще яснее был запах тревоги. Лапы рыжей сводило судорогой - там, за деревьями, умирали духи, и земля дышала их смертью все больше. Парой прыжков Рыжая миновала оставшиеся пару кэнов, и замерла, приподняв над землей переднюю лапу.
Деревенька горела. Золотистые языки пламени напоминали то высокие горные деревья, то юрких белок, снующих меж ними. Только вот кричали белки страшно - не как люди, да и не как демоны, если уж на то пошло. Смертью кричали, жуткой смертью. Лапы как-то сами собой подогнулись, перестали слушаться.
На невысоком зеленом холме, на глазах у всего честного народа, в паре шагов от дороги, лежала небольшая рыжая лиса и пристально смотрела в огонь, не поворачивая головы на самые отчаянные крики. Не шевелилась, кажется, даже не моргала. И только когда пожар окончательно потух, Рыжая завыла - не по-волчьи, по-собачьи, с подтявкиванием, долго, прощально, тем, что не услышат.

(Reytar mo Далара mo watashi mo)

Весу в соседе оказалось много, тачка жалобно скрипнула, не развалилась, и на том спасибо. Мицуке пододвинулся, благоразумно убрал меч в ножны. Он хотел было назвать свое имя, но даже у него отнялся язык, когда неподалеку от деревни заплакала лиса. Ее рыдания перекрыли даже треск и вой пламени.
Такеда еще глубже вздохнул, закашлялся, из-за очередной волны дымной гари, несомой ветром и покосился на ножны меча, который "компаньон по сидению на тачке", так про себя Хидэтада назвал незнакомого самурая, и произнес:
- Хороший клинок. Древний и славный.
После чего резко обернулся, услышав за частоколом вой лисицы.
- Не к добру это... - Произнес он, в очередной раз крутя головой.
Мицуке согласился, что определенно не к добру. По улице, обходя перепачкавшихся в саже и копоти и теперь осмелевших простолюдинов, брела Олури (Чиру – вот злодей, ну я тебе припомню!- примостился у девочки на руках). Мицуке неохотно поднялся; все тело – такое всегда послушное – отказывалось повиноваться. Подошел к девчонке, присел возле нее на корточки. Девчонка словно увидела демона: глаза на пол-лица, сама белая, взгляд безумный. Наверное, ее лицо было сейчас здесь единственным чистым пятном.
Олури остановилась рядом с Мицуке, ее пальцы продолжали перебирать кошачью шерсть, будто жили собственной жизнью. Девочка повернула лицо к великану, который теперь оказался ниже ее, хоть и не намного, и сказала:
- Дымом пахнет. Где Тото?
Казалось, она говорит сама с собой.
- Тото?
А действительно – где мальчишка и беловолосый шаман? Они потеряли друг друга, когда сквозь туман разглядели огонь, а потом было некогда. Мицуке вроде бы показалось, что он слышал хлопанье больших крыльев, но когда бежишь вниз к дороге, ломясь сквозь кусты, чего только не почудится.
- Я не знаю, - растерялся бродяга.

События происходили настолько быстро, что Хикари не успел даже сообразить, что же случилось. Буквально минуту назад он бежал с Тото на плече, а сейчас он бездумно стоял. За пазухой жалобно сжалась лиса. Она была сильно чем-то испугана. А где мальчик? Говорящий с Духами попытался воспроизвести случившееся. Единственное, что он мог вспомнить – мощнейшая аура, исходящая сверху. Эта аура была очень знакомой. Да, та самая аура в храме.
-Sore wa… Sore wa… - ошеломленно повторял шаман.
Похоже, только что исполнилась его мечта. Он встретил тенгу. Но почему-то он был совершенно не рад. Сильнейший из духов предстал перед ним во всей своей злобе. Похищения, пожары – когда все это где-то далеко, это воспринимаешь просто как факт. Но если это происходит здесь и сейчас, то и отношение к этому кардинально меняется.
Также Говорящего мучил еще один вопрос: что он скажет Олури и Мицуке? Ему доверили присмотр за ребенком, а он его не уберег. «Взбодрись, - сказал он себе, - Что случилось, того не изменить, а рядом находится деревня, в которой погибают люди».
Над головой разнесся клекот Цуру, который сообщал шаману о том, что парень был похищен тенгу, и дух естественно полетит за ним, чтобы попробовать найти способ спасти паренька. «Ну хоть какая-то радостная новость, подумал Хикари, продолжая путь к горящей деревне, - А сон-то и правда вещим оказался».
***
Пожар утихал, когда миловидная девушка в красном кимоно и с корзинкой, наполненной травами, подошла к нетронутому пожаром чайному домику.
Там собралась довольно большая группа людей, в центре которой сидел шаман, оказывая помощь пострадавшим.
-Аригато, Кицуне-чан, - произнес он, принимая из рук девушки корзинку, и обратился к окружавшим его людям, - Заварите эти травы и прикладывайте отвар каждый день к местам ожогов. Тяжелораненых напоите отваром из вот этих трав, это должно облегчить боль. Но их нужно срочно везти к целителю, я, к сожалению, не в состоянии справиться с недугом такой силы. Вот вроде и все.
Хаку облегченно вздохнул. Многих удалось спасти. Все, что было в его силах, он сделал, теперь крестьяне справиться сами, а Говорящего больше интересовал другой вопрос. Почему пламя не тронуло чайный домик? Какая сила защитила его? Скорее всего, кто-то из Ёкаев. Хикари подумал о количестве саке в погребах заведения, и решил, что наверняка знает защитника этого места. В таком случае нужно нанести визит вежливости старому знакомому.
И шаман направился к чайному домику. Он не услышал, как один из крестьян в толпе шепотом произнес:
-С возвращением в Шимоцуке, Хикари-сан.

(Не обошлось без Грея)

Утреннее солнце вскарабкалось над соседним лесом на горе, разукрасив окрестности мириадами красок. Ночной холод начал потихоньку отступать под натиском еще по-летнему жарких солнечных лучей. Двое путников неторопливо шли по пустынной лесной дороге, когда сзади вдруг раздались отчетливые шаги и шорох листвы. Кто-то бежал за ними. Такамори дал знак монаху остановиться. Дорога позади была пуста, по крайней мере до поворота, который два путешественника миновали пять минут назад. У обочины среди стволов мелькнуло что-то пестрое, а через несколько секунд на дорогу вылетела Амэ, запыхавшаяся от бега. Такамори заулыбался, увидев девушку. Та быстро оглянулась и снова побежала, ее одежда разметалась по ветру.
Позади нее из леса выскочила четверка людей. Невзрачные серые с синим кимоно, много раз стиранные и латанные, деревенские прически и большие угрожающего вида ножи в руках. Издав нечто вроде победоносного вопля, они ринулись за Амэ. Все четверо, как и девушка, были босиком и неслись, вздымая облака пыли.
Оценив ситуацию, Такамори ринулся навстречу девушке. Монах тоже направился обратно, правда не бегом а вполне спокойным шагом. Ронин первым успел добраться до Амэ, которая тут же кинулась в его объятия, судорожно оглядываясь.
- Не бойся, - тихо сказал ей Такамори и подтолкнул так, чтобы она оказалась за его спиной.
В этот момент до места встречи добежали и преследователи. Добежали и остановились в нерешительности, потому что теперь вместо беззащитной девушки перед ними стоял самурай, держащий руку на рукояти пока еще не обнаженного меча. И взгляд этого самурая не предвещал ничего хорошего.

Запах дыма коснулся носа и перевернул весь мир вверх дном. Только небо и земля не поменялись местами, хотя отчаянно этого желали. Предыдущий день вдруг пропал, будто и не было его никогда. Лихорадочный сбор пожитков, Тото, складывающий оружие, нагината, побег, лес, ночь и нора, лиса и кот, Мицуке и Хаку – все стало сном. Просто старым, так никогда и не сбывшимся сном. А на самом деле был только запах дыма, и в этом дыму тонули огонь, крики, суета. Застыть, сжаться, не смотреть. Или бежать? Но куда?
Олури не бежит. Просто идет. Или стоит?
- Да что с тобой?
Кто-то трясет... или это она сама дрожит? А может, это сотрясается земля? Перед глазами только пламя, в котором съеживается, чернеет и гибнет все. Абсолютно все.
- Присмотри за Чиру! – голос из ниоткуда пробивается сквозь толстенную ткань сна.
- Чиру? – лепечут непослушные губы. Но ответа нет.
Все вокруг черное и красное, жаркое, как на полуденном солнце, как в жаровне, только больше и страшнее. Неукротимее. Все движется, трещит и стремится вверх. Девочка послушно поднимает взгляд следом. Черные руки дыма царапают синеву неба, кусают, и небо дергается в страхе. Шум, крики, где-то ухнула в бездну пожара крыша. Там, в доме, было все, а теперь нет ничего. Совсем ничего, только черная мукА. Олури проверяла.
Эта мука тоже оставляет следы на пальцах. Только из нее нельзя спечь лепешку.
- Что ты, котик, не надо выть. А то черная смерть найдет тебя и съест.
То ли понял, то ли нет, но больше не воет. Почему здесь кот? Где же кукла?
- Ты не знаешь, где моя химэ?
Рыжий зверь молчит. В его зеленых глазах заходится в дикой пляске пламя. Олури завороженно смотрит, бормочет:
- Надо найти химэ...
Вокруг бегают люди, но ее никто не трогает. И их не спросить, они боятся. Тото нет. А вдруг он сидит в одном из домов и захлебывается дымом? Если он не вылезет оттуда, тоже станет черной мукой, как Кунико.
- Тото?!
Пронзительного визга никто не слышит. Где же он, где? Кот не знает, прижался и тоскует. Надо найти брата, нельзя его терять. Та рыжая женщина сказала, что она потеряла брата. Бежать уже некуда, Тото здесь нет. Олури бредет мимо людей, и ей кажется, что они и не люди вовсе. Нельзя их спрашивать. Телега на дороге. Два человека. Один подошел, от него пахнет остывшим огнем и тем черным, которое царапало небо.
- Дымом пахнет. Где Тото?
- Тото?.. Я не знаю.
- Не знаешь... Он же здесь, он должен быть где-то здесь.
Олури посмотрела на ближайшее пепелище, совсем недавно бывшее домом, и кинулась вдруг к нему. Не дали добежать, поймали - не вырваться. Куда-то повели. Ее вдруг окружили женские голоса, чьи-то незнакомые руки попытались отнять кота, не дала. Целый дом, не сгоревший, стены стоят, крыша сверху, фонари. Подталкивают к нему, просят зайти внутрь. Может быть, Тото там?

(еще - Reytar)

Мицуке потянулся, чтобы погладить девчонку по волосам, как-нибудь успокоить; Олури шарахнулась в сторону испуганным олененком.
- Ты чего?
Опять молчит, опять глаза стеклянные. Надо бы ее увести отсюда, но куда? Бродяга посмотрел на нетронутый огнем чайный домик, оглянулся на самурая.
- Победа невелика, - сказал ронин, - но и ее можно отпраздновать.
Такеда задумчиво покосился на девчонку. "На крестьянскую девку вроде не похожа..." - Думал он, осторожно ощупывая голову. - " Но ведь ОДНА, да еще и словно тэнгу увидела... Не те кого я ищу..." Он только собирался спросить кто такой, так необходимый девчонке Тото, как услышал вопрос соседа-по-тачке.
- Победа тем больше, что сам остался цел. - Сняв с пояса головной платок, Хидэтада сложил его втрое и повязал болящую голову, после чего продолжил. - Отпраздновать ее стоит. Как стоит и влить в рот этой девчушке немного саке. Она явно в шоке, видал я уже такое... Наши асигару когда-то молодую крестьянку обидели, сильно обидели, всей толпой. Я ее через месяц встречал, точно так же выглядела...
Кавалерист помолчал и буркнул:
- Пойдем, что ли? Если набегут служки - у меня немного монет есть, заплатим. Не набегут - им же хуже.
Безумная, не безумная, а догадалась прихватить вакидзаси, брошенный Мицуке рядом с ней на дороге. И сейчас сжимала в руке меч брата, как последнюю вещь, которая их связывала. Чтобы не вдаваться в долгие переговоры и споры, ронин просто-напросто поднял девчонку со всем ее барахлом – узлом, оружием и Чиру – на руки. Тяжеловата, все-таки уже почти взрослая женщина, скоро замуж отдавать можно.
- Пойдем, - взгляд у Мицуке был тяжелый: мол, не надо эту девочку обижать как ту крестьянку, лично он, Мицуке, и не советует.
Такеда заметил тяжелый взгляд нового знакомого и немного приподнял брови, мол, что на меня зыркаешь, я на такую худощавую не намерен покушаться, делать мне, мол, больше нечего. После чего поднялся, и зашагал вслед за несущим девчонку ронином. То, что новый знакомый именно ронин, кавалерист уже понял - на одежде не было символа господина, да и даже не смотря на обгорелость, оная одежда смотрелась на редкость потрепанно.
В чайном домике их встретили перепуганные девушки, объяснили, что хозяйка и рада была бы гостям, но от переживаний у нее отнялись ноги, и она лежит, встать не может, но скоро придет в себя и уважит гостей по всем правилам гостеприимства. Им сдали на руки Олури; Мицуке даже смог отобрать у нее меч – но только после объяснений, что вакидзаси будет лежать здесь, «вот видишь, вот он лежит, на подставке, никто его не тронет даже пальцем». Ронин уселся на пол, положив рядом с собой меч; на чистых циновках остались грязные следы, бродяга попытался стереть сажу ладонью, да только еще больше размазал. Он не знал, чего хочет сейчас больше – умыться или выпить. Выпить, наверное, хотелось больше.

( + SonGoku)

Воздух над Шимоцуке.

Дух издал какие-то звуки, однако внезапно махнул крыльями и заложил лихой вираж, он будто нырнул в океан воздуха, земля стала стремительно приближаться, воздух засвистел в ушах, каким образом мальчишка оставался на носу тэнгу было настоящей загадкой. Казалось, что дух сейчас пропашет своим носищем землю, но в последний момент тэнгу резко заработал крыльями и стал снова набирать высоту. Ветер снова засвистел в ушах, на этот раз дух ловкими движениями ловил несущие вверх, к самым облакам тэнгу и его маленького пассажира. Внезапно тэнгу помотал головой, и заметил что за ним пристроился ещё один летун, Журавль, да явно не простой, дух зашипел как масло на сковороде и резко заработал крыльями, ускоряясь и набираю высоту, дух потянулся прямо к облакам, стараясь укрыться от настойчивого журавля среди них.
Тото завизжал от испуга и удовольствия. В какой-то момент он подумал, что вот-вот соскользнет в бездну, но потом его необычный похититель стал уверенно набирать высоту.
- Ух ты... - мальчишка незаметно (как ему показалось) сглотнул. - А еще раз?
Очень мешал сверток с мечом за спиной, а еще больше - связанные руки.
В ответ на писк мальчишки раздалось невнятное бурчание, дух вдруг повёл крыльями и резко взял в право одновременно снижаясь.
- Мама-а!
Падение вниз было довольно кратким, раз, и дух снова начал набирать высоту активно работая крыльями.
Хорошо, что небольшая горстка риса давно успела перевариться, нето полет мог стать не таким привлекательным. Но и пустой живот отзывался на выходки тэнгу совсем не достойными самурая позывами. Тото запрокинул голову, подставляя лицо солнцу.
Тэнгу мотнул головой, сверкнул глазом, и быстро-быстро заработал могучими крыльями поднимаясь к самым облакам... журавль, что ещё пытался лететь за ними окончательно отстал от странных летунов.

Поняв, что за девушку вдруг нашлось кому вступиться, крестьяне немного оробели, но их замешательство длилось всего секунду. Распаленные видом добычи, которая вот-вот уйдет прямо из рук, они сбились в кучу и, подбадривая себя яростными криками, бросились в атаку. По пути, правда, оказалось, что при беге вплотную они сильно мешают друг другу. Пришлось им разойтись.
Такамори выхватил меч. Краем глаза бросил взгляд – как там Амэ и монах. А как еще? Старик уселся на покрытый мхом камень у дороги и смотрит с любопытством. Девушка стоит рядом с ним, разве что локтем не оперлась на плечо Ки-хоши. И тоже наблюдает, в глазах веселье, страх начисто сгинул. Вот развлечение себе нашла. Попугай примостился на ближайшем дереве и что-то там кудахчет по-своему.
Первый из доморощенных разбойников добежал, и пришлось уделить ему внимание. Что-то он очень разогнался, если отойти в сторону и не мешать, пожалуй, так и пролетит мимо. А можно немножко и помешать – выставить ногу в нужный момент. Красиво летит, будто сокол, жаль недалеко.
Oyaoya, пока наблюдал за первым, добежал второй. Этот учел пример своего товарища и благоразумно сбавил ход, даже замахнулся ножом. Удар сверху, и нож впивается лезвием в землю. Не повезло ножу, земля здесь сухая и каменистая, не то что на болотах чуть дальше. Меч взмыл вверх и не заточенной стороной шарахнул крестьянина по уху. Тот взвыл. Сзади накинулся третий. Такамори развернулся, лезвие молнией мелькнуло в воздухе. Дикий вой, кисть, все еще сжимающая рукоять ножа, валится на землю, следом оседает незадачливый деревенщина.
Четвертый так и не добрался, остановился за несколько шагов и смотрит округлившимися глазами. Первый уже поднялся, но не спешит нападать. Второй все еще трет ухо и пятится. Такамори вскинул меч. Подействовало – с криком последний рванул в лес. Тот, что мог лишиться уха, бросился к отчаянно товарищу, отчаянно цепляющемуся за кровоточащую культю. Первый тоже подбежал, вдвоем подняли и изо всех сил кинулись к деревьям.
- А я знала, что ты меня спасешь, - звонким колокольчиком воскликнула Амэ. – Они похожи на дворовых шавок, попытавшихся напасть на волка.
Такамори хмуро посмотрел на меч – придется теперь чистить. Порылся за пазухой в поисках чистой тряпицы, вытереть. Перед носом возникла девичья рука, протягивающая кусок ткани.
- Возьми.
Улыбается. Такамори взял. Протер клинок.
- Теперь я с вами пойду, - заявила Амэ.

Шиобара жила своей обычной жизнью. Крестьяне работали на рисовых полях, немногочисленная стража вальяжно бродила по улицам, ожидая вечерней смены и, соответственно возможности скрасить досуг в чайном домике в компании очаровательных служанок.
Управитель деревни, Хикари Кантаро смотрел на них с неодобрением. Это были явно не те воины, с которыми он когда-то рассказывал небылицы у походного костра после очередного боя. Эти бы и в бой-то не пошли, не будь они уверены на сто процентов в победе. Но, к сожалению других здесь не было, да и быть не могло. Откуда им взяться в маленькой деревушке наподобие этой? Единственной радостью в жизни старого воина был сын Итачи. В тренировках упорен, катаной владеет уже почти, как отец. Не то, что... Впрочем, у Хикари Кантаро был только один сын.
А вот и он идет к дому отца, не отпуская руки от рукояти катаны. «Настоящий воин, всегда готов к бою»,- с одобрением подумал отец.
Итачи вошел без стука.
-Ты звал меня, отец? – спросил он
-Да, сын, у меня есть поручение для тебя. Думаю, ты знаешь, что к нам собирается приехать мой старый товарищ, дайме Акаихигэ, владетель окрестных земель. Кто-то должен встретить его и, я думаю, ты подходишь для этого лучше всех. - Произнес Кантаро, вглядываясь в темно-карие, почти черные глаза сына. Взгляд Итачи как всегда был холоден и надменен.
-Неужели это настолько важно, отец? У меня полно других дел, и я не очень горю желанием тратить свое время на самовлюбленного богача, которому вдруг взбрело в голову посетить их источники.
-Итачи, через несколько лет ты займешь мое место управителя этой деревни. И отношение к тебе этого «самовлюбленного богача» будет играть в твоей жизни не последнюю роль. К тому же, я твой отец, и мое решение для тебя есть непоколебимый закон. Ты все понял? – старый управитель понемногу начинал терять терпение.
Молодой Хикари с безразличием смотрел на отца. «Давай, злись, старик, - думал он, - через пару лет, когда я смогу по закону занять твое место, посмотрим, как ты тогда найдешь применение своей злобе». Но сейчас он только кивнул.
-Вот и славно, - отец явно смягчился, - Только знай, сиятельный дайме обладает скверным характером. Поэтому, чтобы с тобой ничего не случилось, я отправляю с тобой двух телохранителей, братьев Итиро и Дзиро. Ты их видел, они ждут тебя у входа. Если вопросов нет, собирайся и отправляйся в путь.
****
Хикари вышел во двор, в сопровождении двух рослых самураев, которые были настолько одинаковыми, что один казался лишь отражением другого, случайно перешедшим границу водной глади.
-Мне нужно полчаса на сборы, - произнес Итачи, - По прошествии их жду вас в этом же месте. А пока можете немного отдохнуть в чайном домике, - с этими словами он кинул каждому из них по паре бронзовых монет.
Братья довольно заулыбались и последовали совету молодого господина.
Итачи же отправился к ближайшей роще, где его уже ждал нищий старик, опираясь на бамбуковую палку.
-Ты принес мне амулет Ину? Или ты все-таки предпочитаешь, чтобы жители деревни, в том числе и твой почтенный отец, узнали, куда пропал сын командира стражи? – противным скрипучим голосом произнес старик.
-Да, конечно, - ровным спокойным голосом произнес Хикари, - только давай отойдем подальше от людских глаз. Я не хочу, чтобы кто-то видел, как я передаю его тебе.
Наконец, они нашли безопасное место.
-Ну же, давай его сюда, - алчно произнес старик.
Итачи только слегка улыбнулся. Мгновение, и катана, буквально секунду назад блеснувшая на солнце, снова заняла свое обычное место. Старик, издав удивленный стон, мягко опустился на землю. Откуда он мог знать, что молодой господин владеет катаной настолько хорошо?
-Амулет Ину - семейная реликвия рода Хикари. Ты действительно думал, что я отдам тебе его?

Лиса бежала не просто так. Лиса несла новость. Всем, кто не видел дымного столба над деревней, всем, кто не чуял горчинки в воздухе. Белки прыгали в ветвях, птицы высовывали головы из листвы, но нигде не было ни одной обезъяны. Куда они могли деться? Рыжая повернула в сторону Раме, самой большой и старой сару из знакомых ей.
Вокруг логова Раме собралась целая толпа - вот они где все! Обезъяны всех возрастов и положений расселись на ветках и оживленно обсуждали что-то. В центре же, на большом камне, сидел Раме и увлеченно раскалывал орех.
Рыжая поклонилась Старейшему из Обезъян, и поприветствовала его. Последний даже не поднял глаз. Но кицунэ не впервые в жизни общалась с обезъянами - она продолжила - рассказав о людях в заброшенном храме, о пожаре в деревне и о екае в подвале чайного домика. И принялась ждать ответа.
Когда старый обезъян, наконец, заговорил, Рыжая уже думала пойти домой.
- Твой рассказ неполон, о младшая сестра наша. Забыла ты упомянуть о демоне, что унес мальчишку, о седом юноше, которого сопровождают лесные духи, о детях, которых ищут. Одного из них демон и унес. Знала ли ты это, сестра?
- Осведомленность твоя не знает границ, о Старейший. Поведай мне пожалуйста о мальчишке и демоне!
- Исчезли они в стороне Шиобары, о младшая сестра наша. Там и ищи. Найдешь - принеси весточку, вознагражу.
- Благодарю тебя, о Старейший.
Теперь за новости беспокоиться не приходилось - если они известны обезъянам, скоро о них узнает весь лес. Зато всплыла куча новых поводов для беспокойства - этот самый седой парень с кицунэ, девочка, брата которой подхватил демон... самурай, ночевавший в заброшенном храме. сначала следовало позаботиться о них, наверное. Перед тем, как бежать в Шиобару..

Наблюдая за происходящим, Кин Ки спокойно извлек из-за пазухи плоский кожаный сосуд, явно не японского происхождения со сложным степным "травяным" орнаментом. Вытащив толстую пробку, монах сделал пару глотков и с улыбкой пронаблюдал полет первого из бандитов. Фляга исчезла обратно в складках пост-оранжевого одеяния.
- Сегодня явно не их день, - бросил Ки, когда последняя троица уже сверкала пятками, убегая в сторону леса.
Монах поднялся со своего места, и пока его спутник занимался своим мечом, прошел к тому месту, где лежала отрубленная кисть. Тычком посоха Ки отправил ее в придорожную траву, а сам, покряхтывая, нагнулся и подобрал нож.
- Нельзя такие вещи бросать, вдруг еще дети малые найдут, поранятся, - оставшиеся ножи были также заботливо собраны, тот, что вонзился в землю, монах сначала расшатал посохом, а потом вытащил лишь с небольшим усилием.
Связав их в пучок какой-то бечевой, Кин Ки вернулся к Такамори и Амэ.
- Весьма эффектное и поучительное представление, - с улыбкой сказал монах. - Они не скоро его забудут. Девушка хочет идти с нами? Решать вам, воин-сан.

Чайный домик в сгоревшей деревне.
-Так, так… - произнес Хаку, заглядывая в погребок чайного домика, - кто у нас здесь?
Как на странно, уговорить почтенную хозяйку таверны позволить им посетить его не составило труда. Возможно, после этого пожара его считали героем, возможно хозяйка просто узнала беловолосого шамана. Хикари не знал причины ее милости, да и знать их не особо стремился. Разрешили, и славно.
Ответом на его вопрос был лишь храп, и Хикари, решив расценивать это как приглашение войти, пересек порог погребка. Как он и ожидал, обладателем храпа оказался его знакомый тануки, который, окружив себя порядочными запасами алкоголя, забыл про весь окружающий мир. Будить его обычными способами было бесполезно, и поэтому Говорящий с Духами достал из мешка саке, белую редьку и окономияки, оставшиеся у него еще со времен прошлой встречи с духом, и приступил к трапезе, время от времени громко восхищаясь напитком.
Окрестности Шиобары.
Итачи в сопровождении телохранителей выехал из деревни. Кони были свежие и поэтому легко несли всадников.
-Господин, вы чем-то взволнованы? – спросил у молодого Хикари Итиро (или Дзиро, Итачи совершенно не различал их), - может мы чем-то можем помочь?
-Все в порядке, воин. У меня просто совершенно нет желания тратить свое время на сиятельного. – как можно более безразлично произнес парень.
Конечно же, он соврал. Его беспокоило тело старика, которое у него не было времени надежно спрятать. Что будет, если его найдут? «Успокойся, Итачи, - говорил он себе, - даже если и найдут, кто осудит сына управителя за убийство какого-то нищего бродяги?»
Но мысли упорно не желали покидать голову.
Так они и ехали. Хикари, полностью погрузившийся в размышления, и два суровых воина, думающих как бы помочь господину.
А на горизонте тем временем появился эскорт дайме, и всадники перешли на галоп.