Южная часть Мира. Совсем другие люди. Совсем другие порядки.
Другие опасности. Желания у людей - те же.
Присвоить. Отобрать. Украсть. Наказать.

Двое путешественников с Севера решают попытать
счастья на Юге.

Персонажи:

Къяра - девушка-воин, посвященная на Севере в рыцари. (Алеф)

Каух - вороватый маг с вредным характером (Мяв - то бишь я любимый)

Все остальные, желающие поучаствовать - более чем приветствуются.



Итак, РПГ:
- Ну! Глупое животное! - укутанный в свой неизменный красный балахон,
Каух нетерпеливо пихнул мула в бока. "Глупое животное" измученно брело
по песку, и уже не обращало внимания ни на что.

- Когда нас нанимали на эту работу, никто не говорил, что будет так жарко! Къяра, мы должны потребовать с них дополнительную плату! Я не
отдам им эти бумаги, пока не увижу, что плату удвоили!

- Может быть, ты сначала эти бумаги добудешь? - язвительно ответила
спутница мага. - И, может быть, на этот раз, кстати, проявишь большее участие
в действии? Как-то нечестно было, когда я оказалась одна против троих, а ты
тихонько сбежал.

- Я не сбежал! - желчно огрынулся маг. - Ты умеешь открывать запертые
двери? Ты умеешь чувствовать, где есть ловушки? Я обеспечивал нам с тобой
безопасное отступление!

Такие споры стали у странствующих приключенцев уже обыкновением.
Всё время находя доводы в пользу совместных путешествий, они на самом деле
уже давно научились друг другу доверять. Вот и сейчас Къяра отлично знала
что Каух ворчит лишь для того, чтобы поддержать свой имидж "неприятного
типа".

- Эй! Я уже вижу город... если это не мираж... - пустынные миражи
доводили мага до бешества. Это же не магия - её не почувствуешь. А все
хитромудрые объяснения заумных учёных типов никак не помогали с ними
справиться. Поэтому бродячий маг просто плюнул на попытки разобраться
в фокусах Юга, и предпочитал разбираться с проблемами по мере их
возникновения.

- Это не мираж. - Къяра втянула воздух. - Я чувствую запахи...

Спорить с язвительным магом совсем не хотелось. Слишком жарко. Слишком сверкает песок. Слишком сухой ветер. Кьяра потерла рукой щеку, отметив, что кожа высохла. Того и гляди начнет шелушиться.
Два месяца назад закончилось одно из самых интересных дел в ее жизни. Это когда Кьяра случайно заехала в столицу какого-то маленького королевства (она так и не удосужилась запомнить его название) купить припасов и отдохнуть, а в результате оказалась в жутком клубке придворных интриг, наемных убийц, продажных политиков и прочей гадости. Помимо всего прочего там Кьяра и познакомилась с Каухом, который кстати принял непосредственное участие в спасении принца Эстана и разоблачения преступного министра, метившего на королевский трон. Но в конце-концов все закончилось хорошо. Кьяра и Каух были осыпаны всяческими милостями и подарками, получили личную благодарность теперь уже его величества короля Эстана, а Кьяра, помимо всего прочего, приобрела ноющую боль в правом виске (там, куда пришелся удар дубины отребья, нанятого министром) каждый раз перед дождем. Отчасти именно заботой о здоровье и объяснялось ее решение отправиться на юг. Там дождей меньше.
Но такая жара, как сейчас – это уж слишком. А отказываться от поручения было не в правилах Кьяры. Вот и приходится Ирге (любимой гнедой кобыле Кьяры) месить горячий песок, а самой Кьяре – вялиться под солнцем в компании мага, на которого жара действовала просто невыносимо. Каух стал особенно желчным и язвительным.

- Эй! Я уже вижу город... если это не мираж... - пустынные миражи
доводили мага до бешества.
- Это не мираж. - Кьяра втянула воздух. - Я чувствую запахи...
Пахло навозом, жареным мясом и ... кровью. Вот это последнее обстоятельство крайне не понравилось Кьяре.

- Это называется - город... - Каух раздраженно сплюнул. Плевок не удался - слишком жарко, слишком сухо... - Песок да воючие мазанки... Как тут можно жить?

Мимо путешественников с воплями промчалась стайка мальчишек, явно ничего от жизни не требующих, и довольных оной как она есть. Один из них кубарем полетел под ноги кауховского мула.

- Ой, доброый господин, извините, извините.. - рассыпался в извинениях, начал кланяться и пятитьмя назад. Он явно не ожидал что толстяк с Севера так быстро соскочит с измученного животного и вывернет ему - не животному, а мальчишке - руку.

- Когда бнерёшься воровать, - отвешивая малолетнему воришке плюху, заметил маг, - По крайней мере делай это быстро. А не так, что тебя пол улицы заметит. Поехали, Къяра.

Гилд сидел на земле в тени небольшого глиняного дома, прислонив голову с темной копной нечесаных волос к потрескавшейся от солнца стене, и хмуро наблюдал за прохожими, вяло бредущими по улице. Хотя он всю жизнь прожил в этом городе, и должен был по идее привыкнуть к климату, Гилд недолюбливал жару, и самые знойные часы, если есть возможность, предпочитал проводить в тени. Вероятно, не один он был такой умный, потому, что улица была почти пустая.

Последняя неделя выдалась не из легких. Отец продолжал пить, и поэтому рассчитывать на него было бессмысленно. Вот уже практически полтора года Гилду приходилось работать одному. Кузнец из него вышел, к сожалению, никудышный. Лошадь подковать он конечно мог, а вот добротный меч сковать - вряд ли. Поэтому, деньги Гилд зарабатывал в основном ремонтом различного хлама, который ему приносили горожане. Благодаря этому он стал неплохим плотником, сапожником, а также освоил еще несколько профессий. Почти всю эту неделю Гилд чинил диван очень придирчивого и скупого торговца. Когда торгаш притащил в кузницу то, что когда-то было диваном, Гилд с отвращением подумал о том, чем же этот толстяк на нем занимался. По завершении ремонта и получаса ругани, он получил свои небольшие деньги, и теперь мог позволить себе провести остаток дня в свое удовольствие.

Вот солнце уже начинало склоняться на запад, тени удлинялись и росли числом, из-за потихоньку вылезающих из своих домов горожан. Улица оживала. Гилд скучающим взглядом обвел улицу, и уже собирался уходить, когда его взгляд привлекла странная группа из двух человек. Один из них был мужчина средних лет в красной мантии, с раздраженным выражением на потном лице. Его небольшая бородка и усы были сильно взъерошены, что делало его вид немного комичным. Опираясь на посох, он тянул за собой нагруженного мула, и что-то бурчал себе под нос. Второй была симпатичная женщина, одетая в черную кожаную куртку и штаны. Она вела за собой уставшую гнедую кобылу и изредка с ненавистью поглядывала вверх. Гилд усмехнулся, он видел этот взгляд по крайней мере уже тысячу раз. За спиной, в ножнах, у нее висел прямой меч довольно внушительных размеров. Гилд немного разбирался в оружии, и удивился столь странному выбору. В сдешних широтах наибольшим спросом пользуются легкие сабли и палаши, потому, что таскать за собой лишнюю тяжесть в такую жару никто не хочет. У женщины были черные вьющиеся волосы и необычно светлая кожа. Ее красоту, возможно, портило излишне суровое выражение бровей и небольшой шрам на лбу. Оба были слишком тепло одеты, что явно не доставляло им радости. Все эти наблюдения окончательно убедили Гилда, что эти двое пришли с севера.

Так как делать было нечего, он решил подойти к ним поближе. Нечасто сюда наведываются северяне. В детстве, Гилд слышал много сказок, о богатствах северных стран. А вдруг им что-нибудь нужно. Лучше предложить им свои услуги здесь, у ворот, пока они не вышли на площадь, где, кроме него, полно других скучающих ремесленников. К тому же, даже если они и дойдут до нее, то уж точно без кошельков. Медленно, разминая руками затекшие ноги, он встал и двинулся по направлению к воротам.

Айквен зевнула. Тоска была хуже чем смертная, ибо в смерти хотя бы нет жары, пыли и одной навязчивой морды в углу помещения. Вообще-то, по отдельности против всего перечисленного Айквен не возражала, будучи привычна к зною, закрываясь от пыли платком и просто игнорируя все морды на свете, а особо упрямые еще и перевоспитывая, чтобы не мешали приличным девушкам отдыхать. Однако сейчас на чердаке курилась поднятая недавней перестановкой мебели пыль, а по второму разу закутываться в сложную систему шелка, именуемую чадрой, Айквен не хотела. Жара легко оправдывалась дырявой крышей, а обладатель морды был хозяином помещения. На рассвете Айквен постучала в его двери, сунув в щель монету, и равнодушно уверенным голосом сообщив, что желает провести под его кровом этот день. Человек внял доводам разума, так как монета лишней не была, а наемницу Айквен легко было узнать и в чадре, и без нее. И ссорится с ней не хотелось. Не то чтобы Айквен так уж легко убивала, но испортить жизнь могла гарантированно. Тем более, с ворами города она тоже была на короткой ноге. Может даже слишком короткой... Но этого никто не знал. Если бы знали – стражники не отстали, а на подозрениях и слухах далеко не уедешь.
Хозяин подозревал, что его чердак понадобился наемнице не просто так, однако стража облав не устраивала, мешков с собой женщина тоже не принесла, одежду в крови не марала – вроде и спокойно все, а вот глядя на эту смуглую и насмешливо улыбающуюся стерву... Что-то тут все таки не так. И он ждал.
И наемница ждала. Сидела в тени, сбросив верхнее покрывало, которое благо носила как приличная девушка, скрестив ноги в длинных шароварах и плетеных сандалиях, обмахиваясь уголком шарфа и откровенно зевая. Словно не на пыльном чердаке сидит, а в доме отдыха, или какой таверне. Впрочем, наблюдать и за такой Айквен было интересно. Хотя бы потому, что под покрывалом девушки обычно носили только легкий лиф, и даже сумасбродная наемница исключением не была. Еще б, в такую жару. Правда, впечатление портили ножи на поясе и слишком массивные браслеты на руках, однако...
Внезапно молодая женщина поднялась. Одним движением накинула покрывало, набросила конец шарфа на лицо, и тотчас оказалась самой обычной девушкой. Только черные глаза поверх платка сверкали очень уж зло.
- Благодарю за кров, - не успел человек и ответить, как Айквен сбежала по лестнице, прошуршав шелком покрывала, и вышла на улицу. По которой как раз ехала пара чужестранцев... Они, что ли, привлекли внимание этой ненормальной?

Ругаясь про себя, как сапожник, Каух старательно вытрясал песок из волос и бороды. Попытка за попыткой, попытка за попыткой, и наконец он перестал напоминать старика, а волосы обрели естественный темный цвет. Так что очень скоро за Къярой ехал не пожилой дядечка, а злой и грязный, но довольно-таки молодой мужчина лет эдак тридцати. Ну, может быть, не очень стройный, и не очень красивый, но в основном Каух был вполне доволен собой.

- Если я не найду здесь нормального постоялого двора, но эта экспедиция - последняя на Юг! Поеду северных медведей ловить, так и знай...

Къяра, как обычно, пропускала ворчание мага мимо ушей. Она отлично знала, что слово своё тот даёт очень неохотно, но уж если пообещает что дело сделают вместе - так и будет.

- Если ты так и будешь ворчать, мастер Каух, мы упустим потенциаольного клиента.

Каух обернулся, взглянул на "клиента"...

- Милостыню раздавать будешь сама. Работать стоит на тех, кто в состоянии заплатить...

- Было бы кому милостыню раздавать! – криво усмехнулась Кьяра. – Здесь такой ушлый народец, что сами ухватят, только отвернись. Вон идет один.
К путешественникам и в самом деле приближался абориген – молодой парнишка с пышной гривой нечесаных волос, одетый довольно бедно. То, что шел он именно к Кьяре и Кауху, сомнений не вызывало. На улице было на удивление пустынно. Впрочем, подумала Кьяра, чего ж тут удивительного. Солнце палило так, что все живое, высунувшее нос на улицу, непременно поджарится. Вот как Каух, например. Или сама Кьяра. Или вот эта красавица – южанка в немыслимых шелках, выскочившая из двери здания, весьма похожего на постоялый двор. Хотя насчет красавицы – неизвестно. Лицо южанки было до самых глаз скрыто черной чадрой. Но двигалась незнакомка легко, как молоденькая.

Прогулявшись по залитой солнцем улице, Айквен убедилась, что: даже качественный шелк плохо спасает от жары, чужестранцы те самые (вторых таких ненормальных загорать не найдешь), и оба куда опаснее, чем было упомянуто в договоре. И вообще, она нормальная наемница, или профессиональная убийца?!.. ответ, естественно, второе, однако это не повод подсовывать под предлогом «пара туристов» оную пару коллег. Тоже не любителей, кстати говоря. Разве что на юге они еще не освоились, но это дело времени.
Тщательно выбирая дорогу в тени, чтобы лишний раз не греться, молодая женщина оставила позади привратную улицу и углубилась в переулки городка.
Затем, сделав приличный крюк, вернулась, но уже не на улицу, а оставшись в чьем-то тенистом дворике. Полюбовавшись из-за ветвей куста, как пара путников остановилась побеседовать с кузнецом, но быстро перешла в тень, Айквен хмыкнула, поняв что самое большее через четверть часа вся троица отправиться в питейную залу, но осталась ждать. Логика логикой, но раз уж решено следить, придется делать это добросовестно...
В ожидании обмахиваясь краем покрывала, приятно холодившего касаниями шелка, девушка припомнила свой контракт. Значит, проследить, сообщить, следить потом еще дольше, перехватить – убить. Милый списочек, в ее исполнении он потянет на круглую сумму, а если она потребует за вредность (за погоду и на карманные расходы), получится еще больше. А ведь заказчик – аноним. Что забавно, ухитрился остаться инкогнито даже при встрече с ней, а уж Айквен не поддавалась на хитрости вроде одежек, голоса, поведения, и даже легкой магии. Против таких «таинственных незнакомцев» у нее самой была пара амулетов.
Интересно, на кой эти ребята сдались Таинственному и богатому? Перехватить бумажки, но так дешевле ведь было бы нанять охотника за информацией, с наказом поторопиться, а не убийцу. Причем самую «дорогую» в округе, при полном отсутствии гарантий, что Айквен в настроении работать. Профессия ведь не была для южанки жизненно важной, она всегда могла заработать и парочкой других способов, благо в знойном воздухе страсти вспыхивали быстро, а внешность у Айквен была под стать репутации. То бишь – «лег не встал».
Впрочем, если будет слишком интересно, можно и узнать. А пока – сидим в тенечке, смотрим за чужестранцами... куда их понесет.

НРПГ:
Извини, Каух, издалека не рассмотрел.

to Латигрэт: Я еще не до конца разобрался в правилах и не являюсь мастером этого приключения, но вроде бы заранее договорился с Алеф о теме первого задания. Так, что без обид, ладно?

Итак, вступление...

РПГ:

Пройдя несколько метров, Гилд понял, что его заметили. Так, что безопасно понаблюдать за чужаками вряд ли уже получиться. Ну да ладно, может оно и к лучшему. Сблизившись с ними метров на десять, он крикнул:

- Эй, вам не нужн… Гилд резко остановился. Амулет на шее мага… Руны…

Он судорожно сглотнул. Эти руны… Такие же … Проглотив комок подкатившийся к горлу, он присмотрелся получше. Двойная спираль, неполный треугольник, сломанный крест … Капля пота стекла по загорелому лицу и упала на землю, тут же впитавшись в песок. Как же так? После ТОГО случая пол года назад, он поклялся никогда не вспоминать о Нем. Гилд судорожно затряс головой, как будто это могло что-то изменить, однако воспоминания подобно песчаной буре ворвались в его голову.


То был сезон дождей. Самое прекрасное время года в этих местах, хотя всего и на несколько дней. Тогда ему было 13. В эти дни по утрам город обычно был погружен в туман, такой плотный, что приходилось выставлять руку, чтоб не разбить себе лоб о стену. Гилд как раз заканчивал уборку кузницы, когда все и произошло.

Он появился из тумана. Гилд обернулся прежде, чем услышал грохот подков, почувствовав странный холод, от которого ему стало не по себе. Сначала он увидел коня, хотя и не сразу понял, что это конь, а различил лишь огромную темную тень несущуюся по улице прямо на него. Такого животного Гилд никогда еще не видел. Он был примерно в полтора раза крупнее здешних жеребцов, длинная грива цвета угольной сажи развивалась из стороны в сторону при его движении а из ноздрей и рта вырывались клубы пара. Конь остановился в нескольких метрах от остолбеневшего Гилда.

На коне сидел рыцарь, практически полностью закованный в доспех. Эти доспехи… Отцу Гилда часто приходилось чинить разные доспехи и латы, а он обычно ему помогал. Один раз даже какой-то дворянин из Центрального Королевства дал им подремонтировать свой шлем из фамильных доспехов. Но те что были на рыцаре, не шли с ними ни в какое сравнение. Казалось, что в них нет ни одной лишней детали. Они не были выложены драгоценными камнями, или хотя бы стекляшками, как шлем того вельможи. Им этого и не требовалось. Все украшения на доспехе заменяли руны. Они покрывали рыцаря с ног до головы, и Гилду даже показалось, что в несколько слоев. Но это еще не все. Сбруя, седло, стремена – везде руны. Сам рыцарь, его доспех, и конь выражали какую-то молчаливую силу и достоинство, от которых он, сын кузнеца, невольно почувствовал свою ничтожность. Но это было лишь первое впечатление.

Когда рыцарь спешился, и Гилд смог лучше его рассмотреть, он заметил, что этот великолепный доспех густо забрызган грязью и еще чем-то темно красным. В некоторых местах он был помят, или даже оплавлен. Сам рыцарь неровно и часто дышал, что можно было определить по клубам пара, которые вырывались из-под забрала шлема на выдохе. Облокотившись правой рукой на коня, он посмотрел на Гилда, посмотрел ему через плечо на кузницу и низким голосом прорычал:

- Где кузнец?

Гилд не сразу нашел что ответить.

- Вам коня подковать? – неуверенно спросил он, с опасением посмотрев на черного монстра.

- Мне надо перековать меч. Срочно.

Рыцарь тяжело сел на землю и снял шлем. Лицо рыцаря было бы красивым, с правильными чертами, если бы не было так измучено. Засохшая пена в уголках рта, круги под глазами, испарина на лбу – все говорило о том, что он был сильно болен.

- Где кузнец? – тяжело повторил рыцарь.

- Отца сейчас нет, он поехал торговать на ярмарку в Орсур и вернется наверное через неделю – растерянно ответил Гилд.

- В городе есть еще кузнец?

- Есть, но сейчас он тоже наверняка в Орсуре.

- А ты сможешь это сделать?

Гилд отрицательно покачал головой.

- У нас кончился уголь. Отец должен купить его на обратном пути.

- Черт!

Голова незнакомца поникла. Молчание длилось несколько минут. Потом, вероятно после каких-то внутренних колебаний рыцарь посмотрел на Гилда. И то, что сын кузнеца увидел в этих, когда-то красивых, а теперь окруженных темными кругами глазах, ему очень не понравилось.

- Тогда я оставлю меч здесь, и приеду за ним через две недели – сказал незнакомец странным, срывающимся голосом, и протянул ошарашенному Гилду Его.

Он представлял из себя обломок широкого турнирного меча. Эфес, а также обломок клинка были намного больше испещрены рунами, чем все остальное вместе взятое. Вязь рун волной перебегала с рукоятки, и как бы обвивала обломок лезвия. Меч, практически полностью был забрызган почерневшей и засохшей кровью.

Когда Гилд прикоснулся дрожащей рукой к холодному металлу эфеса, произошло нечто странное. Вместо того чтобы выпустить лезвие из руки, рыцарь начал петь. Он пел слова низким уставшим голосом, на каком-то непонятном языке, с большим количеством гласных и гортанных звуков. Пока незнакомец пел, Гилд был не в силах сдвинуться с места. Завороженный странным языком, он стоял и смотрел на сломанный меч. А Он смотрел на него. Закончив петь, ни сказав ни слова, рыцарь вскочил в седло, и не оглядываясь на остолбеневшего Гилда, скрылся в тумане.

Очнувшись от воспоминаний, Гилд не сразу пришел в себя. Он покрутил головой по сторонам, снова посмотрел на амулет, а затем на путешественников. Их лица не предвещали ничего хорошего.

- Эй, вам не нужн… - крикнул лохматый парнишка, который неуверенно шел навстречу Кьяре и Кауху.

И замер как вкопанный, уставившись на Кауха во все глаза. И чего таращится – подумала Кьяра. Хотя… Тут на Юге, вдали от настоящей жизни, больших городов будут таращиться на каждого пришельца, будь он хоть немного не похож на местных жителей. И все же что-то царапнуло в душе, непонятное какое-то предчувствие. Но было очень жарко.

- Нам нужен постоялый двор, - устало буркнула Кьяра. – Холодное вино, печеная рыба, прохладная ванна и чистая постель. Но я сомневаюсь, чтобы в этом городке нашлось что-нибудь подобное. И лошадь было бы неплохо перековать. Но я уверена, по закону подлости жизни кузнец либо умер вчера, либо вообще тут никогда не существовал.

Когда Кьяре было плохо и жарко, она могла становиться желчной не хуже Кауха.

- Я, эта … Ну, в общем … - Гилд не сразу нашел что сказать.

Раздраженные лица северян смотрели на него.

- Э-э…Я местный кузнец, и хорошо знаю город. Давайте я покажу вам лучший местный постоялый двор. Там вы сможете укрыться от жары и освежиться. Но сначала давайте я подкую ваших лошадей, э-э, то есть лошадь. Это совсем недалеко. Моя кузница вон за тем углом. С этими словами Гилд натянул на лицо кривую улыбку.

“ Блин, что ж я за идиот. Как всегда, умею произвести на людей впечатление.”

Гилд покосился на черноволосую девушку, но тут же отвел взгляд.

Так, сейчас, самое главное затащить их в кузницу. Гилд не был очень умен, но зато, как говорил отец, в металл врубался сразу. Решение пришло само собой. Одинаковые руны означали то, что тот чертов незнакомец в доспехах из тех же мест что и они. К тому же бородач в красном похоже маг, а значит тот обломок его заинтересует. Возможно даже он очень дорогой. Ведь ему сейчас так нужны были деньги. От отца то помощи не жди…

Гилд усмехнулся. “ Кого я обманываю?” Причина не в этом. Он жаждал поскорей избавиться от Него. Любой ценой. А сейчас надо действовать!

- Э-э, знаете,- обратился он к путешественникам – У нас в городе сейчас жестокая конкуренция, поэтому в борьбе за клиента, я провожу специальную акцию. Я подкую вашу лошадь за пол цены специальными нержавеющими гвоздями, и дополнительно в подарок, совершенно бесплатно, вы получите соломенную панамку для ослика. А, то посмотрите, он у вас совсем запарился на солнце. Но, и это еще не все. Пройдя ко мне в кузницу прямо сейчас, вы получите специальный бонус – охренительную жестяную формочку для мороженного в виде кактуса. Правда здорово. Я ее сам сделал. Ну, чего стоите, пошли, количество панамок и формочек ограниченно. Разберут ведь…

“ Да-а, вот так выдал ”

Гилд шел впереди северян, показывая дорогу, и напряженно думал. Как заинтересовать мага проклятым обломком? Рассказывать, ли что-нибудь, или он и так его возьмет? А вдруг, узнав о том случае он побоится с ним связываться? Гилд со страхом покосился на черный рубец, пересекающий по-диагонали правую ладонь.
Вспоминать об этом не хотелось.

Таинственный рыцарь не приехал ни через две недели, ни через три, ни через месяц. Гилд был так поражен странными событиями того дня, что обо всем этом отцу ни сказал ни слова. Через два месяца, он полностью уверился, что незнакомец не вернется. Да и зачем ему сдался поломанный меч, который вряд ли сможет перековать даже королевский кузнец, настолько это была тонкая работа.

Меч Гилд никому не показывал. Он прятал его в песке за сараем, часто доставая, чтобы полюбоваться искусной работой. Но была одна проблема. Засохшая кровь, покрывавшая обломок клинка и частично эфес, никак не хотела смываться. Как будто она впиталась в металл или вросла в эти странные руны. Чем бы Гилд не пытался ее оттереть, все без результата.

И вот однажды, в очередной раз безуспешно полируя клинок, он над чем-то задумался, и даже не заметил, как порезал ладонь. Кровь быстро свернулась, а рана не болела, поэтому Гилд не придал ей никакого значения. Однако через несколько дней у него началась сильная лихорадка и эти кошмары. Почти неделю он лежал в бреду и кричал. То, что ему тогда снилось, он, вероятно, не сможет забыть никогда. Ему снились какие-то рыцари в доспехах, испещренных рунами, подобными тем, что были на мече, странные люди в черно-красных одеждах, совершавших мистические ритуалы, и этот Монстр. По-правде говоря, его нельзя было назвать даже монстром, потому, что это существо не имело пола. Более страшного существа, более жуткого и омерзительного, чем это, Гилд не смог бы и представить. Оно чем-то напоминало гигантское насекомое, покрытое зловонной слизью, с множеством омерзительных отростков, частично покрытых мехом и чешуей. И каждый час оно кого-нибудь убивало. Но не просто убивало, оно калечило, раздирало, мучило и потрошило людей: мужчин, женщин, детей… Оно наслаждалось мучениями, и он почти слышал смех в его клокочущем урчании…

Когда, лихорадка прошла, он почти месяц вообще ничего не говорил, и ходил с такими ошалевшими глазами, как будто побывал на том свете. Отец, уже думал, что от лихорадки парень тронулся умом. Однако, кое-как оклемавшись, итак не особенно разговорчивый, Гилд стал совсем избегать людей. Он подолгу сидел где-нибудь в тени и внимательно изучал свои ноги или правую ладонь, а иногда издалека наблюдал за прохожими.

Вот уже прошло больше полугода – подумал Гилд - а шрам совсем не уменьшился, и даже наоборот, чернота немного распространилась на здоровые ткани руки.

Очнувшись от воспоминаний, он посмотрел на вывеску с подковой, раскачивающуюся над его головой, и понял, что они уже пришли.

Повернувшись к путешественникам, он показал жестом на кузницу, а потом, немного поколебавшись, неуверенно обратился к мужчине в красном балахоне:

- Я вижу , что вы вероятно хорошо осведомлены в магии и у вас на шее много разных амулетов …, –э-э, вобщем, не хотели бы купить у меня магический клинок. Он правда не в очень хорошеем состоянии, но я продам вам его очень дешево, всего десять монет. Не хотите посмотреть?

На самом деле, Гилд отдал бы его и даром и сказал о деньгах только, чтобы не вызвать лишних подозрений. Подумав немного, и чтобы его не приняли за вора, он добавил:

- Знатный дворянин из Центрального Королевства пожаловал его моему отцу, в благодарность за хорошее выполнение большого заказа…

Посмотрев, в сощуренные глаза мага, и снисходительную улыбку черноволосой девушки, он понял, что его сказке никто не поверил. Да, надо было придумать, что-нибудь поубедительнее. Однако, возможно ему только показалось, но в глазах мужчины он заметил слабый огонек интереса. Гилд обрадовался:

- Подождите секундочку, я сейчас его принесу.

Со всех ног он побежал к сараю. От мысли, что придется снова взять Его в руки, Гилда передернуло. Но немного успокоившись, и подбодрив себя мыслью, что это последний раз, он начал разгребать песок.

Откопав сверток и развернув тряпку, Гилд, старательно не смотря на меч, быстро схватил его и побежал обратно в кузницу.

- Вот – тяжело дыша, он протянул магу обломок.

Уф, наконец-то! Лохматый парнишка с готовностью кинулся проводить гостей города на постоялый двор, радостно бормоча что-то про панамки для ослов и формочки. Кьяра лениво вполуха слушала его болтовню. Явно ведь надеется раскрутить доверчивых путешественников на несколько монет. Теперь вот поплел чего-то про какой-то меч, который якобы достался его папеньке по наследству и который он, Гилд, готов продать за бесценок. Кьяра презрительно улыбнулась.

Но когда молодой кузнец развернул тряпочку, в которой лежал тот самый меч, Кьяра не совладала с собой (что случалось, кстати, крайне редко).
- Проклятье, Каух! – ахнула она. – Забери меня демоны, если это не…

Она поспешно подскочила к парнишке и проворно завернула тряпочку обратно, накрыв меч. Потом медленно повернулась к Кауху.
- Видел когда-нибудь такое? Я, например, только слышала. И мне совсем не понравилось то, что я слышала.

- Только идиоты гравируют руны Богов Смерти на оружие... -
проворчал Каух, нервно поглаживая амулет на шее. - И не на-
до на меня так смотреть, как будто я знаю ответы на все
вопросы!

Маг протянул ладонь к свёртку. Ледяное дыхание древней
злой магии обожгло руку, и Каух отдёрнулся...

Так и не коснувшись меча, маг отдернул руку и, нервно потирая амулет, похоже собрался побыстрей уйти из кузницы.

Руны Богов Смерти... Что-то очень знакомое… Тут Гилду вспомнилась одна из проповедей старого Саарха, и даже в такой момент, как этот, он мысленно улыбнулся, вспомнив его.

Хотя Саарху давно перевалило за 60, выглядел он совсем неплохо, даже, несмотря на приличных размеров животик , сильно оттягивающий рясу при ходьбе. Саарх был единственным жрецом объединенного Храма на всю округу, кого хоть немного волновала судьба прихожан. Его позиция была такой – если люди не приходят в Храм, пускай Храм придет к ним. Обычно, раз в три месяца, он объезжал ближайшие окрестности и выступал на городских площадях. Здесь, на юге, жизнь скучна и обыденна, поэтому даже такое событие, как приезд жреца, собирало большие толпы. Вряд ли народ был таким уж верующим, просто среди серых одинаковых дней, это было хоть какое-то развлечение.
Старый жрец был добрым, но рассеянным человеком, и часто его проповеди сворачивали в сторону, совсем далекую от религии. Гилд всегда любил сказки и древние легенды, особенно в исполнении старого Саарха, поэтому в тот раз он очень хорошо запомнил предание о Кровавой войне.

- Истинно говорю вам, люди … - своим скрипучим и немного шамкающим голосом взывал к толпе Саарх.

- Были изначально едины люди с Богом и друг с другом. И жили они в радости, пока не захотели власти большей, чем готовы были нести. И отвернули они лица свои от Господа. И, открыв магию, стали в неведении поклоняться творениям его. И поклонились одни воде и ветру, и дали вода и ветер им власть над собой. И поклонились другие огню и лесу, и также дали они им власть над собой.

- А третьи, возомнив себя венцом мироздания, и решив, что не пристало им поклоняться кому бы то ни было, стали использовать кровь свою. И была эта магия сильна необычайно, но был у нее один недостаток. Даже самый сильный и выносливый человек, не мог отдать крови больше, чем количество, необходимое ему, чтобы остаться в живых.

- Но для сильных заклятий этого количества не хватало. А жажда власти и Знания не давала покоя самым сильным из них. И обратили они взгляд свой на кровь чужую. И ступили тогда кровники на путь зла, отдав души свои в руки дьявола. И для сотворения заклинаний стали приносить жертвы человеческие.

Саарх обвел толпу суровым взглядом, от которого дети испуганно попрятали лица в накидки матерей.

- И поняли стихийники, что не устоять им перед будущей мощью кровников. И началась тогда великая война, и длилась она почти десять лет, и прозвана была Кровавой, не потому, что на одной стороне стояли кровники, а потому была она самой кровавой из всех бывших до нее. И вот, после десяти лет кровопролитных сражений, собрали обе стороны все свои силы для битвы последней. И встретились под лучами восходящего солнца тысячи с тысячами. И пришел ад на землю…

- Но не выиграли бы стихийники той битвы, если бы не пришли в последний момент им на помощь жрецы Храма. Ибо иссякло терпение святых людей и переполнены сердца их были состраданием к жертвам войны той. И хотя не могли они, подобно стихийникам призывать с небес дождь огненный и рушить горы на головы врагов, послал бог им дар противостоять магии кровавой, и других защищать от нее. И проиграли кровники войну эту, и сгинули заклинания могучие и запретные вместе с сильнейшими из них. И была забыта магия Крови. И было запрещено практиковать ее, где бы то ни было. И ста…

- А как же серые паладины Центральных Королевств? – громко раздалось из толпы.

Саарх вздохнул и вытер рукавом пот со лба. Он очень не любил, когда его перебивали во время проповеди, потому что жрец тут же вываливался из, созданного с таким трудом, образа грозного блюстителя единой веры и превращался в добродушного и немного растерянного старика.

- Ну, да. Конечно, стихийники унесли с собой много трофеев. И разрешено было древним и проверенным орденам, таким, например как Орден Святого Шлема или Крылатого Щита, под контролем Храма конечно же, использовать эти трофеи, а также свои фамильные реликвии. К тому же, все эти ордена поклялись использовать эту магию, прибегая только к своей крови, только для свершения добра или уничтожения зла.

- Но ведь они используют руны Богов Смерти – снова крикнул какой-то умник.

Саарх раздраженно прикрыл рукой глаза от яркого солнца, и попытался найти наглеца в толпе. Это надо же, вспоминать о Темных Богах на проповеди жреца единого Храма.

- Их дух и тело закалены длительными постами и молитвами. Серые паладины истинно преданы добру и Господу, что и дает им право использовать оружие зла в благих целях …

И тут Гилда осенило. Подождите, - закричал он - посмотрите, здесь на набалдашнике есть какой-то герб. И он показал северянам эфес, с рельефным изображением единорога, добивающего копытами змею.

Маг, неожиданно, снова заинтересовался обломком, и, немного подумав, явно с неохотой, осторожно протянул руку к мечу. Но взять его ему не удалось. Как, только он коснулся поверхности меча, раздалось громкое шипение и он тут же с руганью отпустил обломок и схватился за руку. В воздухе появился запах паленого мяса.

- Еще интереснее, - сказал колдун, потирая обожженную руку, - значит, магия Крови - заклинание Владения. Похоже, только ты, парень, и можешь его касаться.

- Все, хватит! - рявкнула Кьяра. - Парень, рассказывай, откуда ты взял эту пакость! И не вздумай врать! А заодно колись, почему ты выбрал именно нас, чтобы всучить обломок!

Хотя... нет, погоди. Сначала мы все вместе пойдем в гостиницу. И выпьем. Потому что на такой жаре подобные разговоры не ведутся.

Кьяра крепко взяла кузнеца за рукав. А уж из ее хватки мало кто вырывался. Каух сочувствующе, но оттого не менее ехидно ухмыльнулся. Уж ему-то это было известно.

- Веди, - приказала Кьяра парнишке.

- Ладно, ладно – закричал Гилд.

Хотя девушка выглядела стройной и хрупкой, ее силе, наверное, мог бы позавидовать даже городской стражник.

- Хорошо, я все расскажу, только отпусти. Может заберете, все-таки, этот чертов обломок. Давайте я заверну его в тряпку, тогда вы не обожжете руки. Я уступлю вам его всего за пять монет.

- Ну, тогда за три …

Гилд посмотрел на девушку, и увидел в ее красивых черных глазах только непоколебимое упрямство. Даже если небо упадет на землю, все равно будет так, как она сказала. Вероятно, когда она в таком состоянии, с ней лучше не спорить. Маг стоял в стороне и, не вмешиваясь в разговор, потирая обожженную руку, с интересом смотрел на происходящее. Гилд вздохнул, и опустив плечи, показал свободной рукой следовать за ним.

Достаточно быстро он довел их до постоялого двора старины Хэйга. Это было небольшое, но добротное двухэтажное строение из песчаника, построенное в незапамятные времена. Когда они вошли, зал был полон, но народ уже начинал вылезать из-за столов. Поздоровавшись издалека с Хэйгом, раздававшим у стойки пиво, Гилд проводил северян к угловому столику.

- Вот. Эта самая хорошая гостиница у нас в городе. Здесь вы можете поесть и снять комнаты. Пускай цены не самые низкие, зато будете уверены, что вас не обкрадут. Скажите, чего будете, я пойду закажу. Кстати, меня зовут Гилд.

Кьяра подозрительно оглядела зал гостиницы. Вроде бы довольно чисто, а на паре столов даже скатерти есть - наверное для особо щедрых клиентов. К одному из таких столиков и подвел северян кузнец.

Ну если это лучшая гостиница в городе, то привередничать не стоит, - ехидно сказала Кьяра. Но в душе она осталась довольна.

- А вот ходить никуда не стоит, - непреклонно заявила она парнишке, который дернулся было к стойке – заказать напитки для дорогих гостей. – Я сейчас достану ма-а-аленькую такую золотую монетку и слуга сам прибежит со всех ног.

Так оно и вышло. Смазливый смуглый слуга, улыбаясь так сладко, что Кьяре даже противно стало, прибежал и склонился в вежливейшем поклоне.

- Чего изволите?

Гости соизволили заказать холодной воды и вина, а также наименее подозрительное с виду из всех местных блюд. Хотя Каух все время ворчал насчет ужасных болезней, которыми можно заразиться в жарком климате, отведав именно вот такой пищи. А кроме того Кьяра сразу распорядилась насчет двух комнат и ванны. Впрочем ванны не получилось – воды на Юге слишком мало. Однако слуга клятвенно пообещал найти самый большой кувшин и самый глубокий таз. Еще одна золотая монетка сподвигла его на такой поклон, что Кьяра испугалась за целостность смуглого лба молодого человека, коим он чуть не уткнулся в пол.

Кьяра с глубоким вздохом сняла порядком надоевшую куртку и откинулась на стуле.
- Садись, выпей с нами, - решительно велела она кузнецу. – И валяй, рассказывай все от начало и до конца.

Будь на то воля Кауха - и меч,и кузнец,и руны эти... В Аиды их!
А то - и ещё глубже...Но,как всё обычно и случается-всё
всегда происходит не так, как хотелось бы. Огонёк интереса в
глазах Къяры ясно показывал, что воительница умрёт,а от
приключения не откажется... Впрочем, честно-то говоря, и сам
маг порой жалел о том, что вокруг всё вертится только на
деньгах, а настоящей романтики всё меньше и меньше.
Так что, попробовать выснить, какой же идиот пользуется
таким оружием, которое даже самый беспринципный бандит
Севера назвал бы бесчестным...Противиться вызову было почти
невозможно!

По мере того, как Гилд рассказывал, Кьяру все больше обуревали самые противоречивые чувства.

С одной стороны - было страшно (да-да!). Слишком жуткие вещи доводилось Кьяре слышать о подобных клинках и подобных воинах. Благоразумные люди стараются не лезть в подобные дела. Просто чтобы дольше прожить. И желательно не калекой и не сумасшедшим.

С другой стороны - было интересно. А опасность всегда лишь подогревала кровь.

Ну и с третьей стороны - Кьяре не было чуждо некоторое благородство. А парнишка, кажется, крепко влип с этим клинком. Помочь, что ли? Вот только как?

- Каух! Что ты думаешь об этом долбаном клинке?

Прогуливаясь между столами, Каух нервно отмахивался от жужжащих мух,
кривился от запаха, а пару раз даже споткнулся - старательно поддерживая
образ неуклюжего Северянина, глупого, толстого и ни на что не годного...

Посетители, с презрением наблюдавшие его попытки втянуть животик и не
слишком поскальзываться на разлитом по полу масле, скоро прекратили
реагировать на мага. Чего, собственно, тот и добивался. Вот теперь, когда
разговоры уже не прерываются при его приближении, можно и остановаться,
с кряхтениемподтянуть сползающие голенища магких кожаных сапог, уронить
на пол монету - мелкую - чтобы никто не бросился подбирать, и слушать слушать слушать новости...

Каух не ответил.

Собственно говоря, его уже не было за столиком. Кьяра в который уже раз подивилась способности толстоватого и с виду довольно неуклюжего мага совершенно бесшумно исчезать и появляться.

Маг вольготно бродил между столиков, спотыкался, подскальзывался, ронял всякую мелочь. Ага! Наверняка навострил уши и сейчас услышит что-нибудь интересное. В умении ловить интересные и ценные сплетни Кауху тоже не было равных.

Имя лучшего в городе наёмника... полезная информация...
Самый знаменитый вор бросил вызов... глупости. Дурак он,
а не самый знаменитый, если так себя выпятивает...
У какого-то там философа украли верблюда... Да уж, нашли
что обсуждать.
За чью-то там голову назначена награда...Спасибо, Каух больше
ЭТИМ не промышляет. Не-скажем-какая-Гильдия оставила о себе
не самую лучшую память.
...Кого-то убили... Ну и в Аиды его... Стоп?... Кого?!!...

Стараясь не показать того, что он отреагировал на услышанное,
маг поспешил в сторону столика Къяры

Чего это у Кауха глаза такие вытаращенные?

Маг стремительно подошел к столику, где сидели Кьяра и кузнец. Даже через разлитое на полу масло перескочил.

- Знаешь, что я сейчас услышал? - тихо спросил Каух. И, наклонившись к Кьяриному уху прошептал:
- Тот толстый перец... который попросил нас найти бумаги о его наследстве... Его ночью убили!

Хорошо, что Кьяра уже сидела. Иначе бы она точно плюхнулась на пол. Она почувствовала, что глаза у нее вытаращиваются не меньше, чем у Кауха. Пару секунд она раздумывала. Потом дернула мага за рукав.

- Валим отсюда. Только медленно и с достоинством, - шепнула она.

Потом повернулась к кузнецу:
- Э-э-э, нам надо выйти, подышать свежим.... Ну то есть...

Кьяра подхватила куртку и не спеша направилась к выходу из таверны.

Айквен стояла в тени, напротив дверей нужной таверны, когда внезапно объекты ее пристального внимания довольно спешно выбрались на улицу. Бровь южанки под чадрой удивленно изогнулась, ибо истекшего времени явно не хватило не то что на отдых – на нормальный обед, – а уж бреда вроде «подышать свежей пылью на раскаленной похлеще сковородки улице» Айквен не признавала.
Исключая, что драки в приличном заведении не было, а встретить призрака в лице старого знакомого-глаза-б-мои-тебя-не-видели чужестранцы не могли именно из-за своей чужеземности, оставалось признать, что северян подхлестнуло какое-то известие. Гм.
Какие-то нервные коллеги с севера, то их достает кузнец (откуда у скромного Гилда магическая вещь, вызвавшая такой ажиотаж?.. чтобы Айквен и что-то не знала, если ей интересно?!..), то обед срывают... Причем капитально, на чародее лица нет, а напарница мрачна аки горный шайтан, и примерно такого же цвета. Но в последнем, похоже, виновата жара.
За такими вяло текущими размышлениями южанка отступила поглубже в тень, не желая чтобы ее заметили. Вряд ли, конечно, северяне свяжут два мелькнувших видения девушек в примерно одинаковых чадрах и маловероятной слежкой, однако Айквен, несмотря на знойно-непостоянный характер, некоторые заветы профессии блюла свято и мелочами не пренебрегала. Раз ее не должны увидеть вообще – не увидят.
С удовольствием прислонившись к прохладной стене дома, наемница повернулась к своим «подопечным» и мысленно пожалела непривычных к жаре северян, застрявших в своих плотных одеждах посреди солнечной улицы. Кто бы им сказал, что тут можно прилично себя чувствовать лишь в холодном шелке, но если людям скоро умирать, учить жить – лишний труд...

- А убили этого идиота не просто так... - Каух замолк при приближении
какого-то типа в рванье, дождался безопасной дистанции и продолжил -
Убили его в собственном доме. Никто не видел, как убийца входил, или
выходил. Обычные бумаги на наследство - за это просто застрелят из-за
угла. А тут... ты представляешь, сколько стоит нанять профессионала
такого уровня? Я в юности за такое ... - маг осёкся. Упоминать Не-Скажем-Какую-
Гильдию было не самым мудрым ходом.

- Не удивлюсь, что бумаги на самом деле - не о наследстве. Давай-ка
поосторожнее уберёмся отсюда, пока нас, как знающих о них - не убрали
тоже потихоньку. Ты же не хочешь "случайно" подавиться пирожком?

- Не хочу подавиться пирожком! И споткнуться и случайно напороться на собственный меч десять раз подряд тоже не хочу! И схлопотать шило в бок на рынке не горю желанием! – тихо огрызнулась Кьяра.
Она нервно оглянулась в поисках любимой кобылы.

Ирга спокойно стояла у коновязи, бок о бок с парой надменных верблюдов. Кьяра с облегчением вздохнула. А потом поняла, что чего-то не хватает.

- Каух! Твой мул!

- Мул... - подозрительно спокойно согласился Каух. - Мой... - И так же
подозрительно спокойно огляделся по сторонам. Его любимый дубовый
посох, не раз выручавший мага из беды, остался привязанным к седлу,
то есть сейчас был недостижим. С деланно смиренным вздохом маг
нырнул рукой за пазуху, вытащил кинжал, и мягко ступая, двинулся к
лениво жевавшему какую-то жвачку местному "мальчику при лошадях".
Было "мальчику" лет эдак на пять поболе чем Кауху, но борода у него
переросла Кауховскую на добрую ладонь, а животик... Ну что сказать?
Маг был строен и юн рядом с таким "мальчиком", ко всему прочему уступая
тому в ширине плеч раза в полтора...

- Эээй! Каух! Погоди-ка! Не надо!
Кьяра поняла, что сейчас будет смертоубийство. Или по крайней мере причинение тяжких телесных повреждений. Поглазеть на которое сбежится вся таверна. Но вразумительно
объяснить это Кауху не было времени.

Поэтому надо было действовать. Кьяра мягко обхватила мага за плечи (на всякий случай поглядывая на кинжал) и, внушительно глядя ему прямо в бешеные глаза, тихо заговорила:
- Каух! Идем отсюда! Понял? Сейчас же.

Вырываться Каух не стал. В плане силы физической супротив Къяры
у него не было никаких шансов. Другое дело - нож в спину... Но эта
стадия отношений у них миновала уже давно. Зажмурился, пробормотал
пару слов - и на голову детины просто рухнула дровеняка с разваленного
давно уже навеса. Убила или нет - Каух не посмотрел.

- Это был мой мул... Мой... Личный. Моя собственность. Моё, наконец,
транспортное средство! Мы с ним почти друзьями были, можно сказать!

Кхяра хмыкнула, вспомнил как Каух орал пару дней назад, когда "верная
животина" укусила своего хозяина.

- Я эспроприирую вон того верблюда! И не спорь! - при этих словах Кауха
уздечка одного из "кораблей пустыни" как бы сама по себе отвязалась
от столбика, и животина довольно быстрым шагом двинулась подальше от
таверны.

Айквен тихо рассмеялась, увидев как северяне реагирует на пропажу мула. Хотя она проспорила самой себе – драки не вышло. А жаль, не считая неоправдавшихся расчетов на характеры коллег, девушка очень хотела посмотреть на мужчину в деле. Были кой-какие догадки, что когда-то он мог быть ее коллегой не только в плане общей стези наемников, но куда более узкопрофильной. К примеру, убийцей.
Однако северяне ограничились парой непечатных фраз и ответной кражей (средь бела дня), верблюда, видимо в виде компенсации за моральный ущерб. При чем выбрали самого странного, руководствуясь, похоже, методом «рыбак рыбака видит издалека».
Ну что ж, их дело, вопрос правда, где потерялся кузнец (еще пара вопросов – на кой Гилда понесло в таверну, если у него полный рабочий день и вообще парень не отличался любовью к праздному времяпрепровождению к питейных?).
Подождав, пока пара с верблюдом скроется за углом, Айквен неохотно покинула полюбившийся тенек, и направилась к внушительной фигуре конюха. Или верблюжатника?.. не важно. Тот, кажется, как раз переживал процесс потери верблюда и размышлял, не было ли сие действо подозрительным, либо незаконным, однако подошедшая девушка отвлекла от излишне умных мыслей... Но не в ту сторону, которую хотелось бы сторожу.
Пять минут флирта (не невинного), совмещенного с покачиванием бедер и помахиваем края покрывала – а так же демонстрацией всего арсенала под оным покрывалом – привели Айквен к интересным выводам. Про шаблонное поведение мужчин и еще более шаблонное – воров. Впрочем, кто бы в этом сомневался...
Узнав все что хотела, наемница прогулялась до следующей улицы, где отловила пронырливое и запыленное существо неопределенного пола, внешности и рода (но кажется это был мальчишка лет 10... а может и нет), кое с огромной радостью согласилось помочь щедрой госпоже в поисках одной животинки.
После чего вполне удовлетворенная Айквен прогулочным шагом направилась вслед ушедшим северянам. Пребывая в уверенности, что больше у тех не будут красть животных, а имущество, уведенное вместе с мулом – на ее глазах кстати – не останется тайной.

Солидного вида толстяк в полосатом халате стоял на пороге таверны и провожал взглядом странную процессию: быстро вышагивающего по улице верблюда, бросившегося за ним вслед иноземца и женщину-северянку, которая отвязала свою лошадь и поспешила за своим спутником.
-- Почтенный, что же ты стоишь?! -- охнул за его плечом хозяин таверны. -- Ведь это же твой верблюд! Эти чужеземные дети гиены, да поразят их боги слепотой, глухотой и чесоткой, украли твоего верблюда! Кликнуть стражу?
-- Не нужно поднимать шум, уважаемый, -- с неожиданным благодушием откликнулся ограбленный толстяк. -- Буду откровенен: я собирался сегодня на базаре продать это животное. За любую цену. А если бы не нашлось покупателя, я посреди улицы снял бы с верблюда повод и дал бы этой скотине пинка, чтобы она шла туда, куда ведут ее боги. Или силы зла...
-- Почему? -- изумился любопытный хозяин таверны. -- Я видел верблюда -- это сильное животное прекрасных статей... ручаюсь, он из предгорий Архугара, там разводят таких... Но если он обладает скрытыми пороками -- почему ты не мог зарезать его на мясо?
-- Зарезать? -- хмыкнул толстяк. -- Зарезать эту тварь невозможно. Нет, я еще легко отделался! А северяне... Один древний мудрец сказал: "Преступление само порождает кару"... Северные варвары сорок раз проклянут своих богов за то, что те позволили им украсть именно этого верблюда!

- Какой был мул! Ну какой был мул! Спокойный, тихий...Послушный, как любимая девушка,
и бесстрашный как лев! - причитал Каух, не прекращая стрелять глазами по сторонам.
Пока никого подозрительного маг не замечал, но расслабляться и подставлять спину
под арбалетную стрелу не собирался. - А вещи! Мои вещи!... Моя любимая сумка... Мои свитки...

По правде говоря, и свитки, и сама сумка не стоили и гроша, потому что все ценные вещи
Каух таскал под своей толстленной и тяжелой, но зато хорошо скрывающей всё то, чему
свидетели не нужны, мантией.

- Вечером ты будешь храпеть за двоих - шепнул он попутчице. - я собираюсь немного прогуляться по крышам. Договорились?

Къяра неуверенно кивнула. Идея Кауха ей не очень нравилась.

- Но, скотина! - дёрнул маг уздечку верблюда, который все прядал ушами, как будто
вслушиваясь в разговор людей.

- Похрапеть-то можно, - задумчиво сказала Кьяра. - Только вот где? В это таверну я больше не вернусь. Говорят она лучшая в городе. Представляю, какая тогда худшая!

Впрочем, Кьяра так и не успела пообедать в лучшей таверне. А есть хотелось. Даже странно при такой жаре. И теперь Кьярин желудок настойчиво колотился в ребра и требовал своего.

- Проклятье! – выругалась Кьяра. – Жрать-то как охота. Каух! Пошли куда-нибудь. Хоть на базар – купим какой-никакой еды.

Кстати, на базар Кьяре хотелось еще и по другой причине. В черной кожаной куртке можно было свариться заживо. Рубашка из тонкого льна прочно прилипла к спине. Хорошо хоть догадалась первым делом по прибытии на Юг прикупить белый полотняный платок. А то бы чернокудрую голову сожгло солнце. (Кстати о платке. Кьяра поскорее накинула его на волосы). Надо было приодеться что ли по местной моде. Вот хоть как та красотка в загадочных шелках, которая уже пару раз попалась Кьяре на глаза. Впрочем, это могли быть две разные женщины. В одеяниях, похожих на палатку, не разобрать.

Брегливо обхватив себя руками за плечи, Каух старался держаться в стороне
от всяческих торгашей, набрасывавшихся на каждого встречного-поперечного
с предложением купить то ночные солнечные часы, то говорящую собаку, то
вовсе - белого слона...

Къяра исчезла в толпе, даже не потрудившись сказать магу, где и когда им встретиться. Каух не обиделся, просто пожал плечами и постарался зайти
глубже в редкую тень не менее редкого забора. Чем дальше от всяческого
быдла - тем лучше для всех.

...Совсем удалиться от быдла не вполне удалось. Вернее - не удалось вовсе.
Раскатанный в тонкий блин жарой маг не сразу почуял опасность, а когда
наконец поднял глаза, на него, бормоча что-то не очень разборчивое, но откро-
венное агрессивное, шагал оборванец с бешеными глазами, сжимавший в руке
ржавый нож для разделки мяса.

- Эй! Стой! - отпрыгивая от неуклюжих ударов, закричал маг.

Вокруг смеялись, явно считая испуг северянина забавным. Надо же -
обычного дурачка испугался!

- Подожди! - еле уворачиваясь от ржавого, но смертоносного лезвия.

- Я что, обидел твою корову?

Оборванец только убыстрил попытки нарезать северянина на шашлык. Сам
же Каух начал понимать, что вляпался. Обычный бродяга не так орудует
ножом. Совсем не так. Этот только притворяется дебоширом, он явно
хорошо натренирован... Каух же, несмотря на умение попасть ножом в спину
врага, стоящего в двух десятках шагов, великим бойцом в рукопашной себя
никогда не считал. На чтение заклинаний тоже не оставалось времени.

- Да он же пьяный! Уберите этого идиота! - ещё громче заверещал маг,
тыкая пальцем в грудь нападавшего,,,

Что бы там ни говорили люди, глядя на девушку со шрамом на лбу и мечом за спиной, Кьяра была истинной женщиной. Поэтому едва зайдя на рынок, она поняла, чего именно хочет – во-о-он ту белую тунику. И вот этот широкий пояс из черного шелка. А там, глядишь, и еще чего-нибудь. Поэтому Кьяра без лишних слов нырнула в гущу рядов, не забывая, впрочем иногда оглядываться на Кауха. Изредка.

Толстопузый торговец так ощупывал Кьяру маслеными глазами, что хотелось его пырнуть кинжалом. Но туника была превыше всех похвал – из прохладного белого шелка, с широкими рукавами, стягивающимися у запястий шелковыми шнурками, струящаяся, словно водопад, почти до колен. Торговец предложил было Кьяре женские шаровары – два куска полупрозрачной ткани, слегка скрепленные на талии, коленях и щиколотках, но получил в ответ лишь презрительное фырканье. Честно говоря, Кьяре до смерти понравилась нежнейшая голубая ткань шаровар. Но как, скажите на милость, в этакой красоте скакать верхом по пустыне, драться и совершать прочие необходимые действия? Поэтому Кьяра выбрала мужские шаровары – темно-красные, из какой-то незнакомой, но очень приятной на ощупь материи. Кьяра тут же и переоделась – за целомудренной занавесочкой в уголке.

В следующей лавке были куплены башмаки, сшитые на южный манер – из мягкой кожи, без каблуков, но на плотной подошве, через которую горячий песок не будет жечь ноги. Кьяра как раз прятала свою старую обувь в седельную сумку, как вдруг услышала шум.
Особенно выделялся пронзительный голос Кауха, верещавший что-то насчет коровы.

Кьяра метнулась в ту сторону, таща за собой Иргу. Но успела увидеть только, как маг с воплем: «Да он же пьяный! Уберите этого идиота!», ткнул пальцем в грудь оборванца с ржавым ножом в руке. Нападавший, шатаясь, прошел пару шагов и рухнул в базарную пыль.

Муурдук и двадцать шесть его подручных! И тут влипли в историю!
- Каух, - окликнула Кьяра мага. – Тебе не кажется, что надо бы смываться отсюда?

- Более чем стоит... - пробормотал Каух, старательно продолжая играть
роль перепуганного обывателя. "Пьяница" полз по базарной пыли, оставляя
след из рвоты. Ещё пара минут, и у него разорвётся сердце. Лучше быть
подальше, когда это случится. Поди докажи потом, что базарный дурачок
был наёмным убийцей...

- Пойдём! - и Каух почти поволок за собой верблюда и Къяру, которая как-то
уж очень задумчиво поглядывала на неудачливого наёмника, который уже
затихал,

Кьяра много чего повидала в своей пока еще не очень долгой жизни. Но вот чего она точно не видела - так это чтобы человек умирал от простого толчка в грудь. А оборвыш, напавший на Кауха, несомненно умирал. Уж что-что, а предсмертные конвульсии с белой горячкой Кьяра ни за что не спутала бы.

Конечно, нельзя было отвергать тот факт, что нападавший просто упился вусмерть. И решил именно в данный момент отдать душу богам, не переварив очередной кружки хмельного. Но Кьяра достаточно долго знала Кауха, чтобы сомневаться в естественной смерти оборванца.

Маг тем временем спокойно шел себе (правда гораздо быстрее, чем ходил обычно), волок за собой верблюда, уже смирившегося со своей участью, и даже что-то напевал. Но глаза Кауха беспокойно шарили вокруг, а левая рука беспокойно шарила у ворота, где висели амулеты.

- Каух, - решилась, наконец, Кьяра. - А что случилось с этим..., который на тебя напал? Уж что-то больно вовремя его... боги наказали.

- Объелся слив. Неспелых. В сочетании с выпивкой - убойная сила - коротко
ответил маг, продолжая выискивать потенциаольную опасность. Пока - только
пока - никто не обратил особого внимания на то, что оборвыш отдаёт Богам
душу. Но долго это не продлится. Уж кто-нибудь да подойдёт. Либо помочь
подняться, либо надавать пинков и отнять последние башмаки... Кстати,
башмаки у него противоречили роли - уж больно хороши были!

Вызвать духа, предупреждающего об опасности - минутное дело. Именно
этим сейчас Каух и занимался. Аиды! Сколько можно? Стоило сбегать
из не-скажем-какой-Гильдии, чтобы опять оказаться мишенью чьих-то
интриг? В Гильдии по крайней мере можно было рассчитывать на помощь...

- Не отвлекай меня пока. Лучше любуйся своими обновками и веди себя
как полная дура. Мне нужно кое-что выяснить...

Пройдя весь рынок и умудрившись ни на кого не налететь (то есть на нее никто не смог налететь), Айквен поняла, что северяне очень веселый народ. Нет, разделившись, они добавили хлопот наемнице, но не про то речь. Как и не про покупки женщины, заслужившие легкое одобрение самой Айквен – наконец-то дошло, что на юге другая одежда...
Дело было в нападении (?) на мага, причем таком странном, что через четверть часа от стычки северяне быстрым шагом убег... покидали территорию, а напавший (из воров?.. эк его) усилиями добрых могильщиком направлялся в последний путь. После проводин тела наемница стала весьма задумчивой, и дальше почему-то направилась снова на базар, не сильно спеша заняться «подопечными».
Обзаведшись в одном ларьке еще одной чадрой, на этот раз вместо густых небесных оттенков затейливо золотистой, Айквен убрала первую, и все так же задумчиво двинулась в свой кружной путь. С убийством многие подозрения оправдывались, особенно насчет бывшей профессии мужчины. Ассасин, конечно. Южанка прекрасно знала, почему у нападавшего оказалось слабое сердце, наблюдая подобную «неприятность» более чем нередко. А если честно, весьма часто... Однако, одно дело убивать самой, а другое – наблюдать за кем-то.

Кьяра знала, как вести себя, чтобы выглядеть полной дурой. Хотя бы потому, что таковой не являлась. Ну и еще подобное лицедейство иногда помогало в жизни. Вот стоит хорошенькая девушка, стреляет глазками, надувает губки, поправляет складки платья. Ну кто подумает, что у нее в рукавах метательные ножи, а за поясом - короткий меч? Который не замедлит вонзиться в горло хорошо оплаченной жертве.

И Кьяра принялась изображать полную дуру. Достала зеркальце (аглесское полированное стекло, серебряная амальгама, пятьдесят золотых монет – мечта!) и прямо на ходу принялась поправлять покрывало на голове. В этом же зеркальце отлично отражалась вся улица, так что Кьяра держала в поле зрения все, что происходило сзади.

Из переулка заманчиво потянуло запахом съестного.
- Каух! Чувствуешь, как вкусно пахнет?

Маг нервно дернул плечом, но все-таки ответил:
- Ну хочешь, еще раз мимо пройдем?

Кьяра поняла, что обед придется брать в свои руки. Равно как и ужин. Она решительно остановилась.
- Значит так. Есть нам все равно надо – даже если нас кто-то хочет убить. И попить чего-нибудь не помешало бы. Мне уже плюнуть нечем! Стой здесь – я мигом.

В крохотной лавчонке было полутемно и очень жарко. В углу пылала жаровня, вокруг нее суетилась маленькая горбатая старушонка в черном платье. Пара серебряных монеток чрезвычайно обрадовала бабульку, так что через минуту Кьяра уже торопливо шла к Кауху с большой плетеной корзиной, в которой помещались – немалая бутыль пива, кувшин с водой, увесистый кусок копченой баранины и целая стопка тонких пресных лепешек (другого хлеба на Юге не знали).

Сгрузив все это добро в седельные сумки Ирги, Кьяра предложила:
- Как насчет присесть где-нибудь в тенечке?

- Тенёчек сначала нужно найти! - проворчал Каух. А сядешь под стеночку - на
тебя помои выльют и никто возмущения не поймёт. Пойдём вон в тот клоповник,
но на этот раз я сам поговорю с хозяином. Твоей щедрости всё равно никто не
оценил. Да научится этот верблюд ходить куда ведут?!

Клоповник вызывал дрожь даже на расстоянии. Из открытой двери, ободранной и грязной, несло прогорклым жиром. Рядом ошивались несколько типов в лохмотьях. У стены стояли две развеселые девки в чадрах, но с голыми до колен ногами.

- Бррр! - поежилась Кьяра. - Ты хочешь туда пойти? Да там впору подцепить какую-нибудь заразу.

Но маг был непреклонен. Путешественники вошли внутрь - пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой притолоку. Изнутри клоповник выглядел еще отвратительнее – затоптанные полы, темные закопченные стекла в маленьких окошках, лоснящиеся от многолетней грязи столы и слуга в переднике неопределенно-грязного цвета. Кьяру аж передернуло.

Если ты не рос в Гильдии - ты никогда не сможешь быть готовым к тем
неожиданностям, которые подкидывают твои бывшие коллеги. Остановив
Кхяру, швырнувшую на грязную лежанку старое шерстяное одеяло и
готовую бухнуться и уснуть, Каух закрыл глаза и пробормотал коротенькое
заклинание. Он, конечно, мог и сам найти большинство ловушек, но почему не
призвать духов, если сейчас никто не мешает? Да и Къяре неполезно знать
о нём лишнее - мало ли кто сочтёт, что девица, знающая о Гильдии слишком
опасна?

Так и есть. Недаром хозяин этой дыры так мялся и мямлил, что мол в комнате нужно убрать... Между соломенных тюфяков был аккуратно пристроен грязный
и ржавый гвоздь - как бы случайно упавший и устроенный вверх остриём.

Каух подмигнул девушке, потом громко вскрикнул и стал копаться в мешке
с вещами. Достал небольшой нож, аккуратно резанул себя по пальцу, капнул
на гвоздь, а потом с проклятиями двинулся к двери. Как только маг оказался в
коридоре, он сильно захромал, а лицу придал выражение оскорбленной тупости.
Только Боги знают - поможет трюк или нет, но что-то же делать надо?

Каух с окровавленным пальцем вышел. Кьяра осталась одна стоять посреди неряшливой комнатушки со смертоносной лежанкой. Мысли метались в голове как мыши в разоренном гнезде. Вот это да! Ничего себе, сходили за хлебушком! На такой кроватке уснешь - и уже не проснешься.

Кьяра все-таки кой-чего понимала в деле бесшумного умерщвления. Гвоздь жирно поблескивал. И попахивал одной очень неприятной смесью. Одна капля которой могла отправить на тот свет Кьяру с Каухом вместе взятых, да еще и с лошадьми. Кьяра знала этот запах. Когда-то давно с помощью этой же отравы спровадили на тот свет ее знакомого. Близкого знакомого.

Кьяра нервно оглянулась, словно ожидая тысяч отравленных гвоздей, высунувшихся из стен комнаты. Ну и что делать, скажите на милость?

На всякий случай Кьяра поправила меч за спиной и достала из сумки кастет. Если догадки Кьяры верны, то скоро в комнатку припожалуют гости.

Хозяин клоповника подобострастно кланялся, но глаза его горели торжеством.
Чужак вляпался! Тяжело дыша - он же отравлен, и ему уже нехорошо, да и
сам он толст и неуклюж - Каух с торжествующим видом выложил гвоздь
на стол.

- Ну! Сын подзаборной собаки и полудохлого шакала! - ругаться Каух любил,
и часто делад это ради одной лишь любви к искусству - Что ты на это скажешь?

Хозяин рассыпался в извинениях, и закланялся ещё ниже.

- Я всем расскажу, что у тебя в клоповнике - от оскорбления у южанина
яростью полыхнули глаза - гвозди в постелях! Если не хочешь этого - подашь
нам обед бесплатно на десять человек!

И - придерживая рукой сердце, двинулся, хромая, к лестнице. Взгляд за спиной
стал совершенно торжествующим.

Полумрак. Затхлый воздух, наполненный запахом пота, немытых тел и другими, еще более мерзкими "ароматами". Люди в засаленных грязных халатах с лицами, далекими от облика праведников. Настоящая клоака, хуже которой - только притоны портовых городов.
Однако немолодого мужчину в черном бурнусе и накидке из верблюжьей шерсти, сидящего на тонкой, местами протертой до дыр циновке и лениво посасывающего трубку кальяна, все это ни мало не беспокоило. Еще час назад, купив у владельца чайханы (являвшимся, заодно, и содержателем примыкающего к ней караван-сарая) чашку скверного щербета, он намекнул, что ищет торговца, который не шибко интересуется происхождением предлагаемых ему товаров. И теперь терпеливо ждал, изредка поглаживая узловатыми пальцами черный клинышек бородки, изрядно разбавленный серебристыми прядками седины.
Мимо, припадая на ногу и ругаясь на чем свет стоит, проковылял какой-то упитанный человек и начал громко костерить владельца чайханы, что-то ему показывая. Ругался он, надо признать, отменно, хотя и с сильным северным акцентом. Однако внимание человека в черном бурнусе тут же переключилось на другого посетителя. Ожидание было вознаграждено.
Скупщик краденного, так же не отличающийся стройностью тела, шумно отдуваясь и проклиная жару, повертел головой и, после того, как чайханщик кивнул ему на циновку в углу, проследовал в указанном направлении. Глаза, еще не привыкшие после яркого дневного света к полутьме помещения, подслеповато обежали "пьющего дым" и остановились на небольшой украшенной самоцветами золотой брошке, словно по волшебству появившуюся на грязной циновке.
- Я так понимаю, уважаемый, да продлятся твои дни, что ты хочешь продать эту вещицу? - потирая руки, поинтересовался толстяк.
Брошка так же молниеносно исчезла, накрытая смуглой рукой с пальцами, чем-то неуловимо напоминающими когти хищной птицы.
- Именно так, почтенный, - голос говорившего был хриплым и надтреснутым. - И не только ее. Если тебя заинтересовал этот, без сомнения, достойнейший товар, то ты можешь осмотреть его и обсудить условия сделки ...в более подходящем месте.
- С радостью, уважаемый, с превеликой радостью...

...Однако, через четверть часа, когда торговец (будучи прижатым к глинобитной стене в одном из узеньких проулков) увидел кривой остро отточенный нож, его радость куда-то испарилась, а на лбу выступила холодная испарина.
- Не вздумай кричать, дорогой Мустафа. Это тебе все равно не поможет.
- Н-не над-дно... Я... я заплачу з-золотом...
- Какой ты щедрый! - в голосе разбойника явственно просквозила насмешка. - Но щедрость тебя, отпрыску ослицы и верблюда, уже не спасет. Тебе не стоило сдавать Гасана своим продажным дружкам из стражи.
- Ты... ты...
- Вот именно. Сплетни о моей гибели в Гадючьем Ущелье сильно преувеличены. Тебе никогда не говорили: не жри в три горла - подавишься...
Нож коротко сверкнул, и несчастный Мустафа принялся оседть на загаженную отбросами землю. А Зерхет ибн Харуд, атаман Коршунов Пустыни, брезгливо ветерев нож о халат свежеиспеченного покойника, запахнул бурнус и направился к коновязи в другой части города. Погибшие месяц назад от сабель эмирских стражников разбойники были, отчасти, отомщены...

Вернувшись в комнату, Каух старательно закрыл дверь, и лишь тогда
подмигнул Къяре. Громко закашлялся, как будто поперхнулся, и нарочито
тяжело опустился на лежанку.

- Проклятый притон! - громко выкрикнул он. - Меня уже тошнит от этой вони!

За стеной чуть слышно кто-то перевёл дух, потом так же еле различимо
послышались шаги. Скрипнула дверь, и всё опять затихло.

- Так, попутчица... - шепотом продолжил маг. - Дела наши откровенно плохи. Либо мы выходим во двор и вешаемся, либо нас убирают. Сейчас нам ещё
поверили, что мы беззащитны против удара в спину, и попробуют это
сделать тихо. Но как только окажется, что мы способны ожидать удара и
ударим в ответ... Скорее всего на нас начнут охоту по полной...

- И в конце концов! Я хочу на воздух! В конюшне и то не так воняет! - опять громко. - Собирай вещи и пойдём!

Тридцать семь демонов подземелья! Кьяра не знала - смеяться ей или горевать. Маг с таким удовольствием изображал смертельно отравленного, так достоверно стонал и кряхтел! С другой стороны, не было ничего смешного в сдержанном топоте за стеной. Там явно вострили ножи для нападения на северян.

- Чтоб их всех стервятники сожрали! - тихо выругалась Кьяра и продолжила уже громко (для тех, кто за стеной):
- Пойдем! Чтобы я еще хоть минуту пробыла в этой дыре! Тут еще какую-нибудь заразу подцепишь!

И снова перешла на шепот:
- Вешаться я не хочу! Но куда идти? Да еще на ночь глядя! По-моему, нужно пересидеть ночь в конюшне или во дворе. В конце-концов, если они захотят нас угробить, то проследят за нами. А тут хотя бы уже обстановка знакомая.

Тут у Кьяры мелькнула шальная мыслишка.
- А что, если нам изобразить жуткий загул? По-нашему, по-северному! Вот сейчас спустимся, сядем в уголочке – будем дуть пиво и делать вид, что оно нас сильно забрало. Потом начнем орать песни – короче, по-всякому привлечем к себе внимание. В конце-концов, может отравленный северянин для снятия напряжения выпить?

Удовольствие от пьянки он Къяре всё-таки испортил. Неизвестно, что там за
пиво в этом бурдючке. Пусть и брали, внимательно наблюдая за продавцом,
пусть налил он им - как и всем... Нельзя никогда доверять никому - ничего
хорошего из это не выйдет. Заклинание удаления яда из еды и питья - долго
готовишься, а читаешь почти мгновенно. Когда Каух отдал призывно булькающий
бурдючок Къяре, у него в ладони была маленькая горошинка - всё то, что
могло принести вред тому, кто выпил бы это пиво. Увы - мелкий дух,
призываемый этим заклинанием, имел весьма скверный характер - и предпочёл
посчитать алкоголь ядом. Вкус и запах сохранились, а вот от хмеля осталось
только воспоминание...