Снежная королева. Зеркало Эрена.

Ветер.
Ветер всюду, из каждой щели, щупает тебя, ты кутаешься напрасно в колючий шарф, словно бы в сугроб заворачивая продрогшую шею Горло болит, грудь болит до самых легких.
Ты и сама теперь не рада, а, Йель?
В огромном разрушенном замке зима. Ты хочешь, чтобы замок перестал быть разрушенным, или хотя бы чтобы в нем нашлась одна целая, одна малюсенькая целая комната, с камином, пусть не затопленным, камином и креслом. Или даже без кресла. Без камина. Перестал бы ветер!!
Она пришла, когда ты примерзала пальцами к собственным губам, когда пар изо рта шел ледяной, льдом обжигал.. ты не чувствовала ничего.
Она пришла.
Она сказала только «Живи», и дохнула на тебя. Каким же морозом повеяло, ты вдруг поняла, что горяча была, горяча, как печка, а она – она и есть Зима. Та, что побеждает смерть. Ибо смерть может пылать, смерть может любить, но ты-то стала Её адептом, и она вдохнула в тебя свою силу, чтобы ты продолжила.
И она сказала «Эрен». Потом ушла. Ты осталась.
Ты села на пол, долго гладя онемевшими кончиками пальцев шершавую крошку штукатурки, пока не поняла, что замок может перестать быть руинами – тебе стоит только принять в себя эту силу, только повелевать, только отдать – то, что в тебе еще не лед. И, осознав, ты медленно подняла руку на уровень глаз, словно не узнала, словно видела в первый раз.
Отречься? Как просто.

Да, меня зовут Ис. Ис. Лёд. Мама назвала.
Она была голубоглазой блондинкой, и отец был голубоглазым блондином, и все вокруг, даже дедушка Яков, но они все какие-то ..теплые? были. Я был умен, холоден, поступил в институт. Я носил красную рубашку навыпуск и стильную полужилетку-полу не знаю что поверх. Я был кареглаз. Я к месту шутил, заставляя друзей сгибаться в приступе хохота. Все вокруг соглашались, что моя мама – очень мудрая женщина.

Эрен, Йель. Тебе не надо знать, кто это. У него есть зеркала. Зеркала и белые волки. Забери их, Йель. Ты станешь Королевой.

Я любил себя. Да? Нет. Никого. Никогда. Незачем. Я работал над проектом, кодового названия которому мы так и не придумали, я был счастлив полоумным счастьем гончей, взявшей след. Держать след двадцать лет.. только ради..?

Ты обратилась к замку, и он с ехидством подсказал, что нужно делать. Ты подняла опорные колонны, ты навела арки и контрфоры, ты вымостила стрельчатые своды потолка – все – одним лишь взмахом руки. Ты знала, по коже, по душе ползет, постреливая, узорец мороза, ползет, затягивая. Ты не противилась.
Ты вышла из замка и завершила его. Башенки, шпили, водостоки в виде лебедей и такие изящные наличники на высоких окнах. Ты осталась довольна собой, и своей силой.
Эрен жил много-много Снежных королев назад. И живет до сих пор, но тебя не должно это волновать. У него есть зеркала и волки, тебе надо всего лишь взять их. Ты облачаешься в пушистую шубу из свежего сугроба, ты вызываешь ветер, пусть он несет тебя. Ты идешь за своим.

- Здравствуй, Эрен.
- Нам с тобой здоровья не желают. Нет Эрена, Крюм я, наследник его наследников.
-Теперь знаю. Отдай мне зеркало.
- Зачем?
- меня прислала Она.
- ну и что? Кто ты?
- Йелка.
- Йелка? Сида, колдующая погоду? Хо-хо, вот так насмешила!
- я отреклась.
- Да?
- От Иса.
- Да?...
Уже совсем по-другому, тихо. И ирония пропала, и недоверие.
- Зеркала там. Волки придут сами – если позвать сумеешь. Они владелицу посоха слушают.
- Где посох?
- сердце твое.
Брови вскинула, обе ладони к груди прижав. Крюм покачал головой.
- Ис.
- Ис?
- иди теперь. Поймешь, как зеркало забрать, как посох добыть, как волков позвать – один шаг до вечности, один взгляд до могущества.
- Вопрос.
- Вопросы задает суетный. Смертный. Иди.

Добавлено:

…
- Ис.
- Ты пришла.
Я знал, что придешь. Это же сказка, вот ты и пришла.
- Ты изменилась, Йель.
Ты киваешь. Я будто примерз взглядом к твоим глазам. Синий свет в институте. Окоченевшее тело поперек прохода. Ты перешагиваешь, будто и не касаясь.
- Ис. – ты повторила – уронила льдинку на замерзшую реку, звякнуло бесцветно имя, отлетая от твоих синих губ.
Замерзла, ты сама замерзла, давай, согрею? Хочешь, в ладони мне упади хлопьями снега, пушистого, теплого, я их отогрею дыханьем? Йелка, пойдем жечь костер? Пойдем, я и гитару возьму, только так отрешенно не смотри!! Страхом каким-то, холодным, паническим, от тебя веет, и мог бы – не ушел. Не могу. Сердцем к тебе примерз.
Ты кладешь руки мне на грудь. Спокойная ты, но и не ты, а Она, а ты еще живая где-то в глубине - почему я тебя не позвал?
- …Ис… - поземкой прошелестело. Я больше не ощущал ничего – ни боли, ни холода. Твои руки – вот так, просто, с потаенной грацией – вывернули меня, вывернули наизнанку, вытащив наружу мою душу – ледяной посох. А то, что снаружи было, пламенно – яркое, убрали мягко внутрь.
Ты улыбнулась, прикрыв глаза. Не ты… Она. Улыбнулась, покидая институт. Теперь ты сможешь призвать Белых волков. Ведь мое «пламенное», мое «внешне», что теперь стало «внутренним» - оно по твоей воле вырвется из посоха, оно станет душой волков, и они – да, они будут тебе служить.
Ты подошла к зеркалу. Я видел теперь все – и словно бы твоими глазами, той тебя, что еще в уголочке живая теплилась. Подошла к зеркалу, а отражение – ее. И это отражение ответило удовлетворенной улыбкой. Ничего не надо никуда забирать. Ты – Снежная королева.

Йелка, Анжеи тебе не поможет. И я не помогу. И никто не поможет. А ты почему-то еще веришь. Иначе – зачем бы ты разбила зеркало Эрена, то, которое не одно поколение Снежных Королев хранило как святыню, за которое алым красили не один снег? Зная, что оно забирает в себя, превращая, все больше превращая в Неё, за него могли отдать все, все отнять. А ты .. ты разбила. И осколки пустила по ветру. Ты ждешь девочку Герду? Чтобы вспомнить, что такое – быть маленькой теплой сидой?...

Черное зеркало.
Глава первая.
Алексей проснулся от звона будильника, взмах руки и будильник, слетев с заботливо поставленной матерью табуретки, приземлился на пол и выключился.
- Как же меня задолбал этот будильник. - Сонно произнес Алексей, но, потянувшись, встал с кровати и принялся одеваться. Натянув джинсы и футболку, он еще раз зевнул и направился на кухню. Как всегда на столе был завтрак и большая кружка кофе. Действия Алексея были отработаны до автомата. Сам же он досыпал свои последние минуты этого утра. Сняв вилкой, кусок яичницы, заботливо порезанной матерью, он сонно жевал. Но вот дело дошло и до кофе. Глотнув обжигающий напиток, Алексей проснулся окончательно. Допив кофе, он поставил, пустую чашку на стол и протер глаза. Теперь пришла пора отправиться с рукописью по издательствам. Как всегда мать положила ее в дипломат, чтобы он солиднее выглядел. И поставила дипломат в коридоре. Натянув на ноги туфли и надев ветровку, он вышел из квартиры, не забыв конечно закрыть за собой дверь...

- Ну вот, еще одно издательство отказалось от моей повести.
Грустно сказал Алексей и сел на скамейку перед парком. Все издательства, обойденные им за две недели, отказались принять его рукопись.
- Черт! Как же мне не везет!
Его взгляд остановился на красивой девушке с собакой. Они так веселились. А его жизнь так никчемна.
- Когда же и мне выпадет счастье.
Он сам не заметил, что сказал свою мысль вслух...

Алексей спускался по эскалатору в метро. Уже вечерело, опять ему не повезло с издательствами. Остановившись перед поездом, он взглянул на потолок. Увидев свет приходящего поезда, он опустил голову и заметил руку, поспешно вылезающую из его кармана.
- Эй!
Он заметил лишь руки толкнувшие его. И темнота...

P.S.
Только по почкам не бейте.

Обрывки
Посвящается просто многим...


- Дым кальяна, с дурманяще-сладким запахом, полумрак в комнате и нечеткий профиль на фоне красных занавесок; свежий кофе, рыжая кошка, конфеты, смятое одеяло; фильм на мониторе, в разных кадрах - красные розы, кровь на белом кафеле, плачущая женщина, пистолет...
Кто-то из нас в чем-то ошибся.

- Разговоры обо всем, сказки на двоих, почти что жизнь - на двоих; прищуренные глаза с хитринкой, тонкие пальцы, брызги холодной воды; нитка бисера, бубенцы, синие буквы на тетрадном листке и обратный адрес, совсем недалекий...
Мы умеем не только видеть чудеса, но и создавать.

- Уверенность в том, что таких, как я, нужно изменять; доверие и недоверие, упреки, зависть; невозможность простить и нежелание отпускать; скамейка на берегу реки, слезы, капающие на мое плечо, разметавшиеся от ветра длинные темные волосы; гитарный вальс и стихи - про любовь измену.
Сейчас мне кажется, что я с самого начала знала - так и будет.

- Озорные глаза, вечная улыбка, заостренное правое ухо (и почему только правое?); искрящиеся, как фейерверк шутки,
песенка про хиппи и крокодила (мы так смеялись...); посиделки после занятий в кружке - со сливовым вином и вафельным тортом, ощущение полной свободы и безмерное удивление - когда мы узнали, сколько тебе на самом деле лет.
А потом ты сделала то, чего никто не ожидал. Вышла замуж и родила ребенка.
И я до сих пор не знаю - мальчика или девочку.

- Ошибки в словах, ядовитые замечания; настоящее - спрятанное глубоко в душе, за дверью с семью замками, не совсем настоящее - зачем-то показывается всем; понимание, непонимание, снова ядовитые замечания; лето, история России, запах типографской краски и глянцевой бумаги.
Когда-нибудь я выверну тебя наизнанку, обещаю.

- Распахнутое настежь окно, плакаты на стенах, фигурки драконов на полочке; коллекция морских раковин, клавиши синтезатора, чистое сопрано и стихи Ахматовой; карандашные линии на белом листе, акварель и кисти, красные-желтые-зеленые кленовые листья; растерзанная на Хэллоуин тыква, разноцветные свечи.
Вторая семья, говоришь? Так и есть.

- Морщинки в уголках глаз - часто смеешься; теплый шарф то ли в клетку, то ли в полоску, джинсы и кеды; непонятные фразы на понятном языке, функции падежей и диакритика; пронзительный взгляд, странная улыбка, существование наполовину в своем мире, наполовину в реальном; глокая куздра и финикийцы, храм, воздвигнутый из фломастеров, фотографии ужасного качества; почти серьезно произнесенное: "А вы веселый человек..."
На "вы" называть не хочу, на "ты" - не могу.
А ведь мы могли бы подружиться.

- Сон без сновидений - по утрам в электричке, друг у друга на плече; полумрак на кухне, свечи, глинтвейн; гитары, фотографии вместо обоев на стенах; спиритический круг, блюдце и пентаграмма; манная каша с бананом, шоколадные блинчики почти что круглой формы, крюшон из арбуза; болото, старый полуразрушенный дом, чердак главного корпуса института...
Хэй... Ты - понимаешь.

- Сообщения в ЖЖ; приглашения на концерты, свои и чужие; старые-старые песни, многие из которых были записаны еще на магнитофон, и - не тобой; сказки; однокомнатная квартирка на окраине Москвы, Анечкина (у нее сын родился недавно) сковородка, пианино в углу и пиво из больших бокалов; его жена, его сын, твои дети.
Ты живешь наполовину своей жизнью, наполовину - Его.
А я горжусь тем, что когда-то пожала тебе руку.

---
Всего лишь обрывки, осколки воспоминаний, что-то из настоящего, что-то из прошлого. Они, безусловно, нужны, без них я - не я...
Это то, что я больше всего боюсь потерять.

Снежная королева. Конец сказки.

Йелка… Йел-каа? Ты спишь, моя королева.
Я теперь твой посох, твой страж, безмолвный, безропотный. Твоя холодная ладонь на древке-мне, и я перестаю быть, потому что холод, которым вихрится твоя душа, серебряной жесткой фольгой покрыл все, чем ты была.
А зачем мне быть, если тебя нет?

«Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей - уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во все лицо.
Дьявола все это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля - у него была своя школа - рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.
- Теперь только, - говорили они, - можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде.
Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись еще, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, еще больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, - ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало.
Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик, так приятно щекотал его успех этой выдумки.»*

Ты закрыла книгу со смехом, стайка встревоженных снежинок испуганно разлетелась в стороны от толстого ледяного переплета, жалостливо оседая на полу и подоле твоего платья.
- Ты слышал, Ис? Тролль! Тролля-ля-ля!!! – От твоего смеха вздрагивали своды дворца, и я дрожал, прислоненный к стене рядом с твоим троном, и жались к плитам пола белые волки. – Какой гений придумал эти детские сказки? Тролль! Не сам ли Эрен скрылся под этой глупой легендой?
Снежный буран впряжен в небольшие сани, похожие на летящего оленя. Ты возьмешь меня с собой, Йель?
- Ис, ты остаешься. Привяжу волков, нечего им ходить, еще в Институт забредут, не стоит.
Странно, ты все еще думаешь об Институте, а с тех пор, как зеркало разбито, оно случается все чаще. Весна не приходит дважды, так написано в Древних книгах, у тебя целая огромная библиотека древних книг с Истинной. Без меня волки, напитанные частичкой моей души, не покидали дворца и белого-белого поля, что его окружало; духи Зимы, им не нужно было охотиться, ни спать, они выли на луну, а луна, синяя и пронзительно-холодная, принимала их молитвы со снисходительностью верховной богини. Они и была верховной богиней этой ночи.
Ты привезла мальчика. Зачем, Йель? Чтобы кто-то явился его освободить? Ты кутала его в свою шубу, он спал у твоих ног…
- Ис, ты задаешь слишком много вопросов. Ты стал скучным. Посмотри. Это - свечение (люминесценции) верхних слоёв атмосфер планет, обладающих магнитосферой вследствие их взаимодействия с заряженными частицами солнечного ветра. Ты ведь этим занимался? Его называют Северным или Полярным сиянием. Красиво, не правда ли?
Ты согласен со мной, Кай?

Кай. Какое у него имя. Не для тебя. Оно звенит на твоих губах замерзшей слезинкой, а ты его все добавляешь после каждой фразы. Весь свет и пару новых коньков. Когда-то ты сказала мне в шутку, что родину бы продала за пару коньков «Снегурочка».

А, вот и Герда.

Знаешь, тут я ставлю точку. Ты ведь сломала меня, наконец, глядя, как маленькая девочка Герда уводит маленького мальчика Кая. Ты так и не смогла заплакать, не смогла оттаять. Ты просто сломала меня-посох, и это правильно, но теперь тебе не с кем говорить. Тебе некому сказать, что ты поняла. Что ты, самая теплая из всех Снежных королев, ты, единственная, кто справился с зеркалом Эрена, ты - …

Ты приняла в себя Зиму, до конца. И весна не приходит дважды, Йель. Как бы я тебя…
Как бы я тебя ни любил. А тролль смеется, держась за бока, так приятно щекотал его успех его выдумки..

_____
Г.Х.Андерсен, "Снежная королева"

"Куда я со своим идиотизмом лезу?" - думал про себя Спаркс, - "Написанно "Парк для писателей", а не для придурка."
И действительно. Мой рассказ не вызывает душевного трепета, в нем нет глубины мысли, лихо закрученный сюжет отсутствует, но я все равно выкладываю его. Вопрос к модераторам: "Может мне его стоило выложить в "Конкурсе Юмора", чтобы не позорить это прекраснейшее место?"

Другой разум.

Давным-давно, когда груши не знали о своем существовании, а белки на деревьях разговаривали, жил маленький мальчик, которого звали Роджер Головоруб. Был он веселым человеком, смеялся, когда рубил головы. Но история не о нем. Эта жуткая история о прекрасном, выдающемся, умопомрачительном капитане Нельсоне МакКаргари, которого портал трансгумационого транслирования заслал в этот мир. Мир Роджера Головоруба. Нельсон непременно должен вернуться домой, ведь через неделю Новый год, а подарок дочери так и не куплен.

Предупреждение автора:

В данном рассказе будет много тупого и очень тупого юмора. Люди с отличной фантазией! Пожалуйста, будьте осторожны, не пытайтесь представить все, что будет нацарапано. Опасно! Затянет и не отпустит. Также присутствует фонетическое написание слов в диалогах, для большей эмоциональности, а не от безграмотности. А теперь, поехали!

Глава 1. Возле дома твоего.

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. И поэтому сейчас он сильно матерился. Нельсон матерился очень хорошо, долго и заковыристо. А ругался он из-за своего полета, сквозь недра космоса. Звезды мелькали, проносясь мимо капитана на бешеной скорости. Здраво рассудив, Нельсон не стал одевать противогаз. Во-первых – это глупо, во-вторых, противогаза с собой не было. Ну откуда же он мог знать, что выйдя покурить, его засосет в неведомый портал.
- Вот и дела! Здорово! *мат*, - орал Нельсон, - *мат*. Даже не могу представить *мат*!
Вдруг, откуда не возьмись, впереди появился огонек. Через некоторое время капитан остановился возле огонька.
- Сержант Петров! Вы превысили скорость, ваши документы! – строгим тоном сказал огонек.
- До… Доку…? Петров? Что? – выпучив глаза, словно гренландский крокодил, пролепетал Нельсон.
- Так-с. Вы еще и пьяны? А ну! Прочь из машины, сейчас будем ставить опыты! – также строго сказал сержант и довольно ухмыльнулся.
Но судьба распорядилась иначе. Капитан МакКаргари с бешеной скоростью полетел дальше, оставив бедолагу Петрова в дураках! Летел Нельсон, долго летел, вспоминал, как ловко обманул сержантика. Вдали возник голубой шар.
«Земля!» - подумал Нельсон радостно, но оценив температуру в верхних слоях атмосферы, тут, же погрустнел. Шар и МакКаргари неслись навстречу, друг к другу. Приглядевшись, Нельсон различил континенты. Это была не Земля. Атмосферные слои были все ближе. Огонь. Жар. Тьма.

Глава 2. Похороны.

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару. Напевал пошлую песенку и следил глазами за огненной полосой в небе. Траектория полоски заканчивалась аккурат за домом Головоруба.
- Кажись, на воздух полетим! – пробурчал Роджер, продолжая курить сигару. – Вечно так, присядет человек рабочий отдохнуть, сразу с неба какая-то фигень упадет и рабочего людя разнесет на малюсенькие кусочки!
Судьба наделила Роджера великим даром – он мог видеть будущее. И как он сказал, так все и вышло.
- … аминь! – закончил священник и две маленькие урны аккуратно положили в ямки и закопали.

Альтернатива 1. У автора хорошее настроение.

Глава 1.Красные идеи не меняют маленьких хулиганов.

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. Поэтому когда, вышедшего покурить, Нельсона била стайка пионеров, капитан медленно напевал гимн юных коммунистов.
- 9 «Б» против курения! Да, ребята? – прокричал самый старшой из детишек.
- Да! – заорали пионеры хором. – Курящим – смерть!
После двух часов напряженного труда, пионеры скрылись во тьме ночи. Они искали новую жертву…

Глава 2. Только не ранчо!

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару.
- Красота! Прям, рай на земельке! – довольно приговаривал Роджер, качаясь в кресле. – Хто это?!
- Кто шагает дружно в ряд? – начал старшой.
- Пионерский наш отряд! – допели остальные.
Надев на голову капюшоны и достав факелы, пионеры окружили Головоруба. Один из них вышел вперед, по-видимому, он был главным.
- Во имя святой окружающей среды! Ты обвиняешься в ее загрязнении! – проорал он в лицо Роджеру.
- Смерть! Смерть! Смерь! – хором выкрикивали остальные…

- … аминь! – закончил священник и два гроба закопали.

Альтернатива 2. Где же хаппи энд?!

Глава 1. Дед Мороз по шапке!

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. Он стоял и курил. Канун Рождества не нагонял на него ни одной позитивной мысли, как впрочем, и плохих не нагонял. Но неожиданно Нельсона задавил каток. Водитель не справился с управлением…
Приехавший наряд милиции, не заметив труп, припарковал на нем машину. Тело Нельсона в тот день так и не нашли. А водителю катка дали по башке, за ложный вызов.
А Дед Мороз был в Великом Устюге. Чего ему делать 23 декабря в городе?

Глава 2. Автор и Роджер Головоруб отдыхают.

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару. Рядом в гамаке лежал Спаркс и спал крепким сном, видя сны о розовых лианах, вьющихся на реках Ниагарского водопада, прекрасные русалки с волнами бились об скалы. Пингвины расхаживали по улицам Детройта в поисках пропитания. Пьяный танцовщик диско жонглировал на батуте. И многое другое снилось автору.
А в это время Роджер боролся с гигантским кариозным монстром.

- … аминь! – закончил священник и два гроба закопали. Спаркс кинул три гвоздики, на каждую могилку.
- Спите спокойно, друзья.

На-Двоих
Сигрид и Хакэ

Я сижу на полу, и курю свою трубку, и думаю о том, что всегда мечтал научиться пускать дым колечками, но почему-то никогда не получалось. И сейчас не получается - неудавшиеся колечки собираются в туманые облака и расплываются по всей комнате, наполняя ее сладким и тяжелым запахом.
На стуле напротив, скрестив ноги, сидишь ты, приложив к губам флейту, и по-прежнему ни звука. Вся в дыму, так что не видно, закрыты глаза или открыты.
Я знаю, что на самом деле тебя здесь нет.

Я сижу на стуле, и пускаю звуки в узкую дырочку флейты. Мне всегда хотелось научиться пускать звуки колечками, будто дым. Но пока не очень получается. Получается серпия вечера под смазанный ретушью табачный дым, и еще ты. На полу. Ты куришь трубку и выдуваешь подкрашенный травами воздух . Мы дышим им вместе – не все ли равно, кого из нас нет?

Мне хорошо с тобой, как ни с кем другим, а ведь других было... Было много. Но с тобой, здесь и сейчас, где тепло и светло, где все искренне и безыскусно - я свят, я свободен, я способен на все. Мне кажется, что ты веришь мне, веришь в меня. Монеты, которыми полон пустой карман, звенят, звенят, ударяясь друг о друга. Я выдыхаю еще раз, дым медленно сворачивается клубком у твоих ног. Девочка... ты такая, ты совсем еще девочка.

Я отнимаю флейту от губ и смотрю на тебя, чтобы увидеть в тебе – тех, других, что до тебя и после тебя, от чьих рук следы останутся на пушистых клубах сладковатого дыма. Я слегка покачиваюсь, в такт музыке, что рождается во мне, но еще не оформилась, чтобы быть спетой моей флейтой. Я ее спою, обязательно спою, для тебя, ведь она создана. Рождена – и тобой тоже, твоей забавной трубкой, невесомой пепельной пылью со дна твоих глаз. Подношу флейту – нет, еще не сейчас. Еще звучит та, другая. Я смотрю на тебя.

Я хотел бы видеть тебя здесь, рядом, всегда. Какой тебя нет и какая ты есть. так я могу Чувствовать, Дышать, Слышать по-настоящему, необыкновенно, непохоже на серое будничное и печальное, одинокое. Твоя мелодия разгоняет мой туман, не останавливайся, слышишь, не клади флейту на колени, играй дальше, дальше...

Вдыхаю дым. И с ним вместе в горло, в кровь, вдыхаю тебя. И – снова выдыхаю, в маленькую овальную дырочку, выдыхаю воздухом и звуком, и ты снова тут, передо мной, пройдя через меня, или это я прохожу через тебя, вгоняя струйку дыхания в тонкий мундштук-амбушюр. Он трепещет в моих руках, я знаю, я играю этот вечер, ты выкуриваешь этот вечер, и иначе нельзя, иначе не бывает.

Я прикоснулся бы к тебе, но понимаю, что от этого я могу проснуться - или ты можешь проснуться. Не знаю, но дотронуться боюсь, боюсь потерять то, что мне принадлежать не может. Я тебя выдумал, милая, себе на беду, и не знаю теперь, что делать - остается только свивать дым вокруг тебя в живые спирали и надеятся, что этот сон не кончится.
Но пока ты здесь - я снова набью трубку. Возьму карандаш, альбом... как раньше. Я хочу сохранить тебя такой, какая ты есть сейчас... какой тебя сейчас нет.

В твоих глазах – целый мир. В моих руках – целый мир. Ты хотел бы сблизить их, ты хотел бы подойти –но сидишь, не двигаясь, и я не двигаюсь, лишь пальцы лениво отлипают от дырочек флейты, чтобы припасть к новым. И ты не узнаешь, хочу ли я подойти ближе, ты и не хочешь этого знать, ты вдыхаешь звуки, я слушаю дым. Я, может быть, хотела замолчать. Но- тогда – не перестанешь ли ты существовать?

Штрихи на белом листе, рефлексы, полутона, контур, тень - и белые облака. Трудно рисовать белое на белом; знаешь, с жизнью то же самое - на чистом листе все равно можно рисовать только черным. Играй! Отчего-то мне кажется, что, когда я поставлю точку на рисунке (точки можно ставить везде, не подумай, что художник ошибся словом), все закончится.

Бесконечно-медленно вылетает из трубки новый мягкий пухлый шар, не бублик, но уже ближе.. ближе… ближе к рассвету. А я понемногу засыпаю, или это травы дурманят, или мне просто так хорошо с тобой. И я все задаю себе вопрос, глупый вопрос, постоянно, как привязчивый мотивчик: когда я перестану играть – кто из нас исчезнет?
Никто. Вернее, оба. Потому что – меня нет без тебя. А ты.. и ты вряд ли будешь.

... А знаешь, на самом деле, я боюсь, что нас обоих выдумал кто-то еще. Ты смотришь мне в глаза, но мимо меня.
...Я смотрю тебе в глаза, но вижу только пустоту. Знаешь, на самом деле, я боюсь, что нас...

- Ну что... поставим точку?


(ХаКэ и Сигрид)

В моей голове живет жук, заставляющий меня говорить голосом Терри Пратчетта.
Ну, по крайней мере, пытаться.


Господин Филиус Хорт был определенно доволен жизнью.
Он возвращался с работы, самоотверженно разделавшись со всеми сегодняшними делами. Вокруг царили не лишенные приятности декорации под названием "праздничная зима", в которых естественность снега гармонировала с мигающими под вечер огоньками гирлянд. Откровенно говоря, гармонии в таком сочетании Всех Возможных Существующих Цветов и Белого было не больше чем, скажем, в сочетании обезьяны и гранаты. Эффект получался такой же - много цветных ошметок во все стороны, абсолютно лишенный даже намека на стиль. Но празднества творят с восприятием людей чудеса - подумать только, необходимо всего лишь время плюс коллективное исполнение одних и тех же, утрачивающих год за годом смысл обрядов, чтобы облагородить духом торжества сочетание чего угодно.
Впереди господина Хорта ждал горячий ужин, чай, любимая трубка, скрипящая качалка и камин. А также прилагающиеся атрибуты уюта, наполняющие дом приятным успокаивающим ощущением действия (жена и дети).
Вернее, это он так думал.
Момент времени можно представить как пучок расходящихся в стороны нитей, перехваченных посредине кольцом. Мы - это кольцо, кольцо - это мы. Ничего сложного. Дальнейший путь, которым мы пойдем, будет одной из нитей, расходящихся в будущее - обычно выбирается самая толстая, именуемая "повседневность", но иногда возможны и вариации.
А еще не стоит забывать, что даже метафизические кольца имеют предел прочности. В частности, наше в любой момент от напряжения может расколоться, выпустив линии жизни на свободу.
Господин Хорт только что свернул в развилке своей жизни на путь, отличающийся от Самой Толстой Нити - и отличающийся достаточно сильно.
За поворотом его ждал человек, которого можно было бы охарактеризовать как Загадочную Персону В Черном. По крайней мере, частично он этому соответствовал - даже отъявленный дальтоник признал бы, что одеяние человека было черного цвета. Загадочности в нем, правда, не наблюдалось. Лицо его выражало изможденность и усталость, а еще проникновенный интерес. Примерно так смотрит на лягушку, распластанную на стеклянном столике хирург, который до этого безуспешно перепробовал десятки образцов, и только это последнее земноводное осталось его единственной надеждой на успешное испытание новой вакцины.
Обычно лягушки не находят в таком взгляде ничего хорошего.
- Вы не заинтересованы в билете на ту сторону жизни? - осторожно, и даже в некоторой степени робко спросил человек, держа руки за спиной.
Господин Хорт сбился с шага, поправил котелок и задумался. По его представлениям, Загадочные Персоны В Черном должны говорить были что-нибудь менее выспренное. Скажем, "эй, ты, ну-ка выклыдавай сюда все твои чертовы деньги, иначе получишь дыру в пузо!"
- Билете.. э-ээ, куда? - осторожно поинтересовался он, пытаясь одновременно какой-то задней частью сознания вернуться в накатаную колею событий.
Как уже упоминалось, господин Хорт был сегодня в хорошем настроении. Такое иногда случается с людьми: некий приступ внезапного снисхождения ко всему на свете, и они готовы без малейших признаков раздражения беседовать с самыми раздражающими в жизни людьми. Например, с разозленным начальником, с террористом, который держит вас в заложниках, или даже с назойливым туристическим агентом (последнее лежит в области невероятного, но факты - упрямая вещь).
- Ээ, ну да. - уже более уверенно кивнул головой "агент". - Ты не чувствуешь такой, знаешь, печали и горечи от неправедно прожитых лет? Может, тебя выгнало на такую позднюю прогулку глубокое желание... э-э, умереть? Тебя не тянет покинуть эту юдоль скорби?
- Совсем нет. - твердо ответил господин Хорт, намереваясь обойти незнакомца и продолжить следование колее. - Меня, знаешь ли, вполне устраивает моя жиз...
На середине фразы кольцо момента лопнуло.
Господина Хорта посетило странное видение - как будто человек, стоявший перед ним, вывернулся наизнанку и охватил собой весь маленький мир господина Хорта, вместе с работой, горячим ужином, камином и детьми. Серая с белым темнота обняла его, и мягко уложила на свежевыпавший снег.

Казалось, прошла какая-то жалкая секунда, и господин Хорт открыл глаза и попытался встать. Это, казалось бы, ничуть не сложное действие, внезапно оказалось ему не по силам - уже почти поднявшись, он ощутил какое-то сопротивление сзади, как будто невидимая нить привязывала его к земле.
Он обернулся. Нить действительно была. И была отнюдь не невидимой - бледно-синяя нить, идущая из области сердца в сторону... в сторону лежащего на снегу еще одного господина Хорта.
- Ну хватит. - нахмурился он. - В конце концов, у меня нет времени. Бросьте немедленно эти дурацкие шутки!
Последняя фраза адресовалась человеку в черном, который, крадучись, пытался подобраться поближе и перерезать зажатым в руке ножом нить между двумя Филиусами.
- НЕ СТОИТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ.
От неожиданности черный человек резко отпрыгнул в сторону и выронил нож. Он звякнул о тротуар и укатился куда-то к границе между светом ближайшего фонаря и тенью ближайшей ночи.
- Ч-что?
Смерть терпеливо выждал положенное время реакции человеческих органов. Затем он шагнул в конус света и повторил снова:
- Я СКАЗАЛ: НЕ СТОИТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. РАЗРЕШИ ОСВЕДОМИТЬСЯ: ОН ДОСТАТОЧНО ОСТР, ЧТОБЫ ОСУЩЕСТВИТЬ НЕОБХОДИМУЮ ОПЕРАЦИЮ БЕЗ СОПУТСТВУЮЩИХ БОЛЕВЫХ ОЩУЩЕНИЙ?
Черный человек растерянно перевел взгляд на нож. Без сомнения, его можно было считать острым. Он неплохо резал (по своему изначальному предназначению) мясо, справлялся с веревками, тканью и даже деревом - но сравнения с косой Смерти, заточенной лунным светом и разрубающей пополам молекулу, нож явно не выдерживал. Так он казался не просто тупым, а огромным, толстенным бруском железа, который неплохо годится для нанесения черепно-мозговых травм, но совершенно никчемен в тонкой операции отсечения души от тела.
- Ты прав, - человек в черном сгорбился и бессильно покачал головой, - Никудышный нож. Прости, я думал, что смогу ему чем-нибудь помочь...
- ЭТО РАБОТА ДЛЯ МЕНЯ.
Смерть взмахнул косой, синяя нить беззвучно тренькнула, и господин Хорт наконец смог встать на обе ноги. До него уже начало доходить, что в происходящее вкралось что-то на редкость необычное. Увидев перед собой трехфутового скелета в черном плаще и с косой, а под ногами - собственное тело, господин Хорт понял, что влип куда серьезнее, чем мог себе представить.
С одной стороны, ему было до смерти (неудачный каламбур. Но в эктоплазменном состоянии у людей обычно несколько понижается общая острота шуточного фона) жаль несостоявшегося вечера отдыха. С другой же - подумав об этом, господин Хорт быстро повеселел - завтра ему определенно не придется снова идти на работу.
- А... меня убили? Это он?
- СОМНЕВАЮСЬ. ФИЛИУС ХОРТ, ВЕРНО?
- Да. Да? Э... да. Это я. И что теперь со мной?
Смерть пожал плечами. Напуганный этим движением, с крыши дома спрыгнул дремавший там до поры кот, задев в прыжке краем пушистого хвоста лезвие косы. Через мгновение в подворотне скрылся не менее испуганный, но уже гораздо более озадаченный кот с наполовину бритым хвостом. В воздухе некоторое время кружились клочья рыжей шерсти, затем улеглись.
В это время тень господина Хорта растаяла в воздухе. Человеку в черном показалось, что отбывая тем рейсом без возврата, куда он только что купил билет, господин Хорт пробормотал что-то о пикулях и подливке. Поразительно, какой малый след Бесконечность оставляет в некоторых, крепко стоящих на земле людях.
От размышлений его отвлек голос Смерти:
- ЗНАЕШЬ, Я НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ПОДУМАЛ, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ ВЫГЛЯДЕТЬ ТАК.
- Обычно не можем. - уныло ответил черный человек, не поворачивая головы. - Это со мной, наверное, что-то не так.
- ОН УМЕР ВО СНЕ. У НЕГО НИКОГДА НЕ БЫЛО ДЕТЕЙ, А РАБОТАЛ ОН НА ПОЧТЕ. СЕЙЧАС ОН ПРОСНЕТСЯ, ВСПОМНИВ В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ ОБРЫВКИ, И БУДЕТ НЕ БОЛЕЕ МЕРТВ, ЧЕМ ЭТОТ КОТ.
- Да. Да. Ээ... наверное.
- И ЕГО СОН - ЭТО ТЫ.
- Все верно.
- ОБЫЧНО СНЫ МЕНЕЕ НАТУРАЛИСТИЧНЫ. ОНИ БОЛЬШЕ НАПОМИНАЮТ БОЛЬШИЕ КУСКИ ФИОЛЕТОВОГО МЯСА. С ЩУПАЛЬЦАМИ И ВСЯКОЙ БАХРОМОЙ... И С ДЕСЯТКОМ ГЛАЗ.
- Я знаю. - мрачно кивнул черный человек. - Бессмысленные обрубки без какого-либо чувства сюжета. Разве может настоящий кошмар выглядеть как пара зубастых шерстяных носков? Это ведь не внушает никакого страха! И как их еще не выперли с работы...
- ТЫ ОЧЕНЬ ПОХОЖ НА ЧЕЛОВЕКА.
- Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.
- НЕ СТОИТ.
- А я и не знал, что Смерть посещает сны.
- Я ПРИХОЖУ ВСЮДУ, ГДЕ ЛЮДИ ВЕРЯТ В ВОЗМОЖНОСТЬ МЕНЯ. ТО ЕСТЬ ВООБЩЕ ВСЮДУ.
- Только не к детям, - быстро сказал черный человек, подбирая нож и пряча его где-то в руками. - Дети ведь не верят в собственную смерть, верно?
- ДА. ДАЖЕ КОГДА ОНИ УМИРАЮТ, МЕНЯ ОНИ НЕ ВИДЯТ. ДЛЯ НИХ Я - НЕ АНТРОПОМОРФИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ, А ПРОСТО НЕКИЙ МАЛОПОНЯТНЫЙ ПРОЦЕСС.
- Я никогда не попадал в их сны. Интересно, на что они похожи.
- НЕ СЛИШКОМ УВЛЕКАТЕЛЬНО. ОНИ ТОЖЕ НЕМНОГОЕ ЗНАЮТ О ПРАВИЛЬНОМ КОМПОЗИЦИОННОМ СЮЖЕТЕ. ВОЗМОЖНО, В ЭТОМ ИХ МУДРОСТЬ.
- Правда? В любом случае, я хотел бы оказаться отсюда где-нибудь подальше. Ты видел, что было с этим? Не успел я даже его напугать как следует и немного поугрожать ножом, как он сразу...
- НЕПРАВИЛЬНЫЙ ТОН. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ БЕРИ ПОПРОЩЕ, И ПОБОЛЬШЕ ГРУБЫХ НАТУРАЛИСТИЧНЫХ УГРОЗ. ТЕБЕ СТОИТ ПОРАБОТАТЬ НЕМНОГО НАД ГОЛОСОМ.
- Вот именно. Ну почему этот бюргер так боится уличного бандита? У меня очень хорошо получаются вампиры. Или дьявольски хитрые и злобные демоны. Честно. Нет, я подумываю о том, чтобы сменить работу. Да и коллектив здесь не слишком веселый.
- ПОНИМАЮ. РАБОТАТЬ В ОКРУЖЕНИИ ГЛАЗАСТЫХ ФИОЛЕТОВЫХ БИФШЕКСОВ НЕ КАЖДОМУ ПО ДУШЕ.
- Точно. Ну, видишь ли, я и подумал, что раз уж я по неизвестной причине так отошел от формы... может быть, в меня тоже влилась какая-то вера? И поскольку единственным из богообразных существ я знал только тебя (люди во сне редко вспоминают богов, но зато каждый помнит о возможности умереть), то я...
- РЕШИЛ УСТРОИТЬСЯ НА ПОДРАБОТКУ СМЕРТЬЮ? ХА-ХА. СМЕШНАЯ ШУТКА, ЮНЫЙ СОН. НО ПОЧЕМУ БЕЗ КОСЫ? ОБЫЧНО Я ПРИХОЖУ С КОСОЙ, ИНОГДА - С МЕЧОМ. НО НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ, ЧТОБЫ МЕНЯ ПРЕДСТАВЛЯЛИ С МЯСНИЦКИМ НОЖОМ. СОГЛАСИСЬ, ТАКОЙ СМЕРТЬ ВЫГЛЯДИТ НЕСКОЛЬКО...
- Ты же видишь, здесь везде город. - черный человек обвел руками пространство вокруг, подтверждая - да, это город, он выглядит именно так. - За косой пришлось бы присниться какому-нибудь фермеру, а я редко им являюсь. Особенности чистой психологии, ты понимаешь.
- О ДА. ХМ... А ЗНАЕШЬ, У ТЕБЯ НЕПЛОХОЙ ЗАМАХ.
- Спасибо.
- НО ЭТОТ НОЖ НИКУДА НЕ ГОДИТСЯ.
- Да, я знаю.
- МЕНЯ ЗАИНТРИГОВАЛА ЭТА ИДЕЯ. Я НЕ СЛИШКОМ ЛЮБЛЮ ЭТО ПРОСТРАНСТВО - ОНО СЛИШКОМ ЛИЧНОСТНО ДАЖЕ ДЛЯ МЕНЯ. ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ЗАМЕЩАТЬ МЕНЯ ВО СНЕ ПО МЕРЕ НАДОБНОСТИ? ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО, ПОЛНАЯ КВАНТОВАЯ ДИСКРЕТНОСТЬ, НЕЗАВИСИМОСТЬ ОТ ВРЕМЕНИ. МОГУ ОДОЛЖИТЬ НА ВРЕМЯ РАБОТЫ СВОЙ МЕЧ. ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СМЕРТИ... НЕПЛОХО ЗВУЧИТ?
- О да. - черный человек сглотнул. Он и понятия не имел, что его дурацкая мыслишка, сорвавшаяся с языка, могла быть кем-то принята настолько серьезно. В таком положении, должно быть, мог пребывать распятый на дыбе, который в перерыве между экзекуциями от чистого сердца советует своим палачам: "эй, ребята, по-моему, вы забыли затянуть вон тот винт. Держу пари, что с ним зажим будет крепче."
- Я хотел только узнать, - заторопился он, понимая, что ответа может и не дождаться, - а что происходит с ними... ну, после.
- ПОСЛЕ?.. АХ ДА. ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ?
- Я думал, ты знаешь об этом все.
- Я ТОЛЬКО СМЕРТЬ. А ТЫ, МОЙ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ПАРТНЕР?
- Меня зовут Аегис. Аего. Ээ, ну то есть вообще-то... Уильям. Просто я думал, что так звучит лучше.
- БИЛЛ? КАК СИМВОЛИЧНО. ДАЖЕ В СТРАНЕ ГРЕЗ И ОЖИВШИХ МЕЧТАНИЙ ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ МЕСТО ДЛЯ СТАРОГО ДОБРОГО БИЛЛА. ТАК МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ?
- Хорошо. Да. То есть, я хотел сказать: "ДА".

Материя снов - это облака под ногами, но это так же и зубастые носки. Это танец на льду и десятилапый котенок с крокодильей пастью. Возникают определенные сложности с тем, чтобы представить случайный узор, выбрасываемый машиной мозга в виде остаточных данных. Считать ли чем-то большим то, что эти данные образуют узор? Наверное, не более чем узоры на окнах зимой, которые образуются из совершенно непоэтичных кристалликов льда, пара и явления конденсата.
...Где-то на дымных узорах, висящих посреди небес, стоят двое. Мимо них проносятся, одна за другой, странные фигуры, но эти двое, не обращая ни на что внимания, ведут разговор, понятный только им одним.
- ...я все хотел спросить, как же так выходит, что ты - анро... анто...
- АНТРОПОМОРФИЧЕСКАЯ.
- ...да, точно... сущность. Почему же коса режет дерево и камень, а не только нити душ? И тогда, с котом, помнишь?.. Разве ей не полагается быть, ээ...
- ЛЮБОЕ ТВОРЕНИЕ НА ОСНОВЕ ВООБРАЖЕНИЕ НУЖДАЕТСЯ В ПОДКРЕПЛЕНИИ ВЕСОМОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ ВЕЩЬЮ. БОГ - ИДОЛОМ, ИГРА - КУКЛАМИ, СМЕРТЬ - КОСОЙ, РАЗУМЕЕТСЯ. БЕЗ ЭТОГО СУЩНОСТИ БЫ ПЛОДИЛИСЬ НА ЗЕМЛЕ БЕЗ СЧЕТА...
...Тени облаков отражаются и преломляются, превращаясь здесь в свет, а таинственные силуэты, созданные воображением, отбрасывают ореол сияний...
- ...И НЕ СТИСКИВАЙ ЕЕ ТАК СИЛЬНО. ПЛАВНО, РОВНО И НЕ ЗАТЯГИВАЯ ЗАМАХ...
...Из тишины вырастает музыка, из шума появляется музыка, голоса становятся музыкой. Потому что здесь музыка - это шум и голос, щедро поперченные тишиной...
- ...Я НИКОГДА НЕ ЗАДУМЫВАЛСЯ О ЗВУЧНОМ ИМЕНИ. ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ В СПИСКЕ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ ЗА МИЛЛИОНЫ ЛЕТ МОЕЙ РАБОТЫ СПРАШИВАЛИ У МЕНЯ ЛЮДИ. Я ДАЖЕ ЗАВЕЛ ЦЕЛУЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ...
...И начинается движение сухих капель дождя, и оно поглощает собой все, стирая различия между фигурами говорящих и пространством вокруг них. Какое счастье, что дедушка Евклид в свое время не добрался до этих краев - тогда бы мы, наверное, до сих пор чертили палками на песке...
- ...ТЫ СМОЖЕШЬ ДЛЯ КАЖДОГО ВЫГЛЯДЕТЬ ТЕМ СМЕРТЬЮ, КОТОРОГО ОН ЖДАЛ. НЕ СКАЗАЛ БЫ, ЧТО ЭТО НЕОБХОДИМАЯ ЧАСТЬ РАБОТЫ, НО ЭТО ВОЗМОЖНО...
...И в конце всех концов, миг тишины сменяет пробуждение. Очередное пробуждение перед очередным сном...
- ...И КСТАТИ, НЕ ЗАБУДЬ СВОЙ НОЖ. ПО-МОЕМУ, ЛЕЖАЛ ГДЕ-ТО ПОД ТЕМ ОБЛАКОМ. ИЛИ ПОД ЭТИМ. НИКАК НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ, КАКОЕ ИЗ НИХ БЫЛО ТВОЕЙ НОГОЙ, А КАКОЕ ТРОТУАРОМ. ЗДЕСЬ ВСЕГДА ТАК?

Скромно вошла в парк и присев на скамейку достала свою тетрадку и начала читать своё первое произведение

Песня души

На скале стоял человек, а внизу шумело и волновалось, будто предчувствуя что-то, море. Небо было затянуто тучами, но вот одинокий луч заходящего солнца выглянул сквозь них и осветил человека на скале. Это оказалась молодая, можно даже сказать, юная, очаровательная эльфийка. Она была в лёгком, коротком, но очень удобном платье, а за спиной у неё был лук из красного дерева с тетивой из гривы птицы грома. Её глаза, цвета ночи, были устремлены вдаль, а длинные волосы развевал ветер, который сама девушка казалось, не замечала. Когда луч солнца осветил её, то девушка принялась что-то быстро шептать и перебирать пальцами как будто играла на арфе. Через пару мгновений тучи скрыли последний, прощальный, луч солнца, то у эльфийки в руках действительно оказалась светящаяся, сделанная из света, арфа. Тут девушка начала играть на солнечном инструменте и петь. Её голос был лёгок и свеж как утренняя роса, но при этом его слышала вся планета, начиная от неба и моря, и кончая последней травинкой и листочком. А звуки арфы, были тёплыми и светлыми как лучи солнца, освещающего всё вокруг. Это была песня, которую знал каждый, но не исполнял никто. Это была песня Души. Песня влюбленной, но раненной Души. Редко кто отваживался выпустить её наружу, потому что последствия не мог предсказать никто. Это зависело от исполнителя. Когда прозвучали первые звуки песни, то сразу стало светлее и казалось, что небо и море затаились и прислушались к этой чудесной мелодии. Ещё через несколько мгновений в воздухе начала появляться фигура, точная копия девушки, а у самой исполнительницы начали появляться белые, пушистые крылья. Когда песня кончилась, тень эльфийки исчезла, а сама девушка, с чистой памятью и новой жизнью так и стояла на скале. Она просила, и к её просьбе прислушались.

Показалась со стороны Сквера Поэтов. Услышав окончание произведения Рыжика, по памяти начала читать один из своих мини-рассказов.

Сестра ветра

Она шла по ночному городу. На ее губах была легкая улыбка. Ветер то ласково, по-братски трепал ее волосы, то перебирал их прядь за прядью, а когда ее лицо омрачалось от какой-то непонятной грусти, он ласково гладил ее по щеке, и улыбка снова появлялась на губах девушки. Немногочисленные прохожие, прятавшиеся от осеннего холода под теплыми кофтами и куртками, удивленно и подозрительно смотрели на нее, ведь она была одета лишь в тонкое платье и распахнутый легкий плащ, развевающиеся за ее спиной при пронзительных порывах ветра. Вот в очередной раз ее лицо опечалилось, по щеке скользнула слезинка - ее родители разбились на машине, когда ее любимый вез их домой... Ветер снова коснулся ее щеки, высушив слезу, и вот она уже снова улыбается. "Да, я потеряла всех близких, но ведь у меня есть ветер." - думала она, а ветер снова играл с ее волосами.
Она шла по ночному городу, а потом исчезла. Никто этого не заметил, и только пьяный бродяга уверял всех, что видел, как ветер закрутил опавшие листья, в результате чего они стали походить на ладонь, протянутую девушке. Она улыбнулась и, прошептав: "Спасибо, брат...", протянула свою руку. Еще этот бродяга говорил, что после этого ветер поднял ее и унес в ночное небо... Впрочем, мало ли что привидится пьяному?

Закончив читать, исчезла тени деревьев.

На пике темных эмоций.

Под сенью древ, переплетением ветвей
Один всегда получит больше.
В другом же - гнев до кончиков ушей
Но и, признаться, проживет он дольше.
Shining Blade

Костер, разведенный эльфами ночью, давно потух. В наспех вырытой ямке остался только серый пепел. За высоким кустарником, вокруг выбранного для стоянки места, путников трудно было бы обнаружить. Только если это не ночной хищник.
Заснули Джас и Тах’р только с рассветом и никто не потревожил сон охотников за головами. Давно перепутали они день и ночь, рассветом для них стал кровавый закат. Слишком долго, чуть более месяца, они провели без света огненного шара и огней Нарбондели. Кроны древ, через листву которых проникали редкие лучи света, качались на ветру. Прохладный воздух дул с гор с восточной границы леса Невервинтер. В любой другой день утреннее щебетанье птиц помешало бы чуткому сну наемных убийц, но не в этот раз. Вчерашним вечером они поставили все на кон, включая свои жизни, и не прогадали. Искусство лесного эльфа, как мастерского лучника, позволяло ему пускать стрелу за стрелой намного быстрее, чем способны были проделать то же самое обычные воины. Или способность темного эльфа так ловко сражаться с закрытыми глазами в кромешной тьме, ничем не уступая Джассину в его прекрасном владении длинным мечом при свете. То была великолепная битва на пределе возможностей двоих соратников, партнеров против превосходящих их сил эльфийских рыцарей. Они были и без того измотаны долгим переходом по Андердарку и исчерпали не только свои физические силы, но и эмоциональные.
За ночь они не слишком далеко продвинулись от горы Хотнау и еще меньшее расстояние отделяло их от лагеря лунных эльфов. Джассина и Тха’рлала перед отбытием с места разбоя посетила идея отдать дань уважения телам поверженных противников.
«И зачем нам это нужно? – вспомнил свою мысль Джас».
Рыцари не защитили себя. Они слабы. Лесной эльф презирал слабых. Смерть для рыцарей стала великой милостью с его, наемника, стороны. А дроу более не вспоминал о убитых эльфах. Ему было все равно кого покарают его мечи – близнецы. Тха’рлал переживал лишь о том, что его прекрасные адамантовые клинки превратились в кучку черной сажи с первыми лучами солнца. Лесной эльф попробовал поддержать друга, ободрить, что теперь он стал обладателем клинков, выкованных эльфийскими мастерами на Поверхности, которым не страшны ни яркий свет ни кромешная тьма, но мечи лунных эльфов не шли ни в какое сравнение с родным оружием дроу из Мензоберранзана.
Тха’р метался во сне. Образ маски преследовал его. Он никак не просыпался, дурман не уходил, как бы того он страстно ни желал. Веки его подрагивали. Испарина выступила на лбу дроу. Кошмар не отпускал. Дроу перекатился на живот. На нем была такая же одежда, как и на лесном эльфе, только смотрелся он в ней лучше Джаса. Эбеновая кожа приятно контрастировала со светлым оттенком дорогой атласной ткани, а белые волосы добавляли к общему виду убийцы неповторимую изюминку. Плащ под дроу смялся от продолжительных мучений. Джассин лежал на спине, прикрыв куском ткани глаза, чтобы солнце не мешало сну. Впервые он мог отдохнуть и не опасаться, что малаугрим вернется отомстить за поражение. Проведя столько времени в Андердарке, он начал лучше понимать, почему темные эльфы столь умелые противники.
Вчера, по звездам, маг определил, где они находятся, и теперь не волновался, что они доберутся до Врат Балдура. Денег они раздобыли достаточно, чтобы обеспечить себе путешествие с комфортом.
Грудь лесного охотника размеренно опускалась вверх вниз. Он ровно вдыхал почти забытые ароматы леса. Рыжие волосы переливались в рассветных лучах, когда те достигал земли и причудливо плясали на локонах, когда ветер играл с листвой на кронах деревьев.
Безмятежность и расслабленность…
Лунная эльфийка подтянула к себе осторожно кинжал. На ее лице отразилось напряжение и испуг. Плащ под ней сбился в складки, открыв усыпанную прошлогодней листвой землю с пробивающейся к свету примятой редкой травой. Она крепко сжала украшенную зеленой эмалью рукоять с изображениями желтых и красных цветков хризантем. Некоторое время Исильфаррел наблюдала за спящими убийцами. Она присела, стараясь не наделать много шума, и удобнее перехватила кинжал. Неожиданно пришло осознание того, что она не способна лишить жизней даже таких отъявленных негодяев, столь безжалостных воинов. Она помотала головой, отбрасывая, заглушая эту внезапную мысль – олицетворение своей слабость, своего страха перед убийством.
«Они убили всех моих стражей! Я должна отомстить за смерть своих сородичей! Пусть это будет подлостью убить их спящими, но они заслужили это!» - думала Верховная леди.
Исильфаррел занесла кинжал для удара в сердце лесному эльфу, посмевшего путешествовать с дроу… Промелькнула тень… Спящий рядом Тха’р очнулся от ужасного сна и перехватил руку леди. Он успел спасти жизнь другу, хотя и не воспринимал отношения между ним и Джассином дружбой в понятиях жителей Поверхности. Дроу до боли сжал запястье лунной эльфийки и она выронила кинжал. Темный эльф щурился на свету, но это не могло скрыть отпечаток болезненности на его лице. Он подобрал кинжал, а жестокие красные глаза впились в женщину. Стальной взгляд охотника за головами заставил в страхе замереть благородную леди. Джассин продолжал дремать. Его нисколько не потревожил случай. В прекрасный теплый день он и не подозревал, что его могла убить столь прекрасная особа во сне. Тимора изменчива. В следующий раз наемникам может не повезти.
Пребывая под впечатлением от приснившегося сна, Тха’рлал тихо перебрался ближе к эльфийке. Исильфаррел испуганно дернулась назад, глаза выдали ее страх, но дроу уже заключил ее в свои объятия. Верховная леди смотрела в землю, не понимая как ей реагировать. Она чувствовала ненависть к дроу, но не отвращение, удивление и скорбь, а так же всепоглощающий страх. Убийца понял значение своего сна и более не волновался, кровь снова прилила к лицу, вернув живость глазам. Вайарун все еще с ним и он не предавал Божество в Маске. Богу были угодны смерти светлых эльфов, и он наблюдает за своим преданным слугой.
Тха’р нежно шептал эльфийке на ушко певучие слова темноэльфийского языка, такого усыпляющего и сладострастного, хотя она и не понимала ни слова:
- Глупая, разве я позволю тебе убить его? У меня давно не было столь совершенного, столь хитрого противника… Дрожишь… - он откинул за спину ее синеватые волосы и поцеловал тонкую шею. Верховная леди осознала себя лишь тогда, когда прикрыла от удовольствия глаза.
«Все… больше не представится случая для мести. Дроу знает мою тайну. Ах, если бы только поймать его в любовные сети. Тогда… Тогда я смогу сделать с ним всё. Абсолютно всё. Нет. Если он будет любить меня… Больше ни боли, ни обиды, никто не причинит мне вреда. Если бы он полюбил меня так сильно, как его жаркие поцелуи» - с теплотой и ненавистью думала она, отдаваясь инстинктам, любовному возбуждению.
Тха’рлал обнял ее за талию и подхватил на руки. Он оставил Джаса наедине со снами, а сам, прихватив с собой два плаща и прильнувшую к его груди лунную эльфийку, направился развлечься. У реки он остановился и осторожно опустил леди. Сверкнул кинжал, обрезав путы. Исильфаррел смотрела с удивлением и никак не могла поверить в происходящее.
- Ты отпустишь меня? – заговорила она на Всеобщем, в тайне надеясь, что темный эльф поймет ее.
- Нет, дорогая. Но со мной тебе будет приятно.
Лунная эльфийка улыбнулась, обрадовавшись, что дроу понял ее. Убийца говорил с сильным акцентом, но она смогла разобрать несколько слов.
- Приятно? – переспросила эльфийка. Дроу взял ее ладонь в свои и поднес к лицу, рассматривая оставшиеся на нежной коже раны и синяки.
- Ты не жрица и плети у тебя нет, - ответил он.
Высшая леди покраснела, заставив Тха’ра рассмеяться. Он поцеловал ее раскрытую ладонь, не отрывая взгляда от розовых бутонов губ. Дроу притянул эльфийку к себе, она не думала сопротивляться его порыву.
- У тебя есть имя? – прошептал он, лаская ее тело.
- Исильфаррел, - томным и одновременно трепетным голосом ответила она, ощущая как руки Тха’рлала скользят по изгибам ее тела. Мгновения и ее губы нашли его, такие мягкие и обещавшие наслаждения. Приятно удивленный он вкусил ее нежные губы, светлые как ткани с Поверхности и сладкие как нектар в храме Паучьей Королевы. Страстные порывы Исильфаррел только разбудили в нем еще большее пламя. Любовники не заметили, как раздели друг друга. Одежда уже лежала в стороне. И только восторженные вздохи вырывались у них, когда тела их переплетались всякий раз с озорными играми и воодушевлением изголодавшихся по ласкам существ. Они отдавались другу другу душой и телом, поглощенные только друг другом. Певучие стоны, стоны любящих и влюбленных… Они разбудили Джассина. Лесной эльф дернулся, схватившись за кинжал, и приоткрыл один глаз, вначале осмотрев местность вокруг, а затем взглянув на светило. Не сразу пришло к нему осознание того, что за шум он слышит. Он распахнул глаза, вскочил и стал оглядываться в поисках Тха’ра и девицы. Маг зло стукнул о землю, оставив отпечаток кулака. Ему было невыносимо слышать, как темный эльф развлекается с лунной эльфийкой без него, но и присоединяться… делить женщину с кем-то тоже не доставило бы ему удовольствия. Джас грязно выругался и улегся дальше дремать. Эльфийский убийца надеялся, что милующихся голубков сожрет медведь, пока они забавляются любовными утехами.
«Теперь она будет стоит дешевле» - цинично подумал маг, снова погружаясь в транс.
Прошло несколько часов после полудня, еще немного и наступит вечер. Тха’р, лежа на плаще, заложил руки за голову и томно полуприкрыл глаза. Он думал о том, если бы он родился и вырос на Поверхности, тогда бы он понял чувства Исильфаррел и смог ею управлять. Не подозревающая о коварстве дроу лунная эльфийка положила голову ему на грудь и требовательно гладила накаченный живот темного эльфа. Убийца и бровью не повел, что заметил ее позывы. Он лишь перевел взгляд с облаков на небе на женщину и смотрел выжидательно из-под белых ресниц красными глазами. Уставшие, они оба были обнажены, но успели искупаться, чтобы очистить свои тела от любовных соков.
- Пора вернуться в лагерь, - сказал Тха’р, приобняв за плечи лунную эльфийку.
Когда через полчаса эльфы вышли к лагерю, где они оставили Джассина, то застали лесного эльфа во время тренировки. Обнаженный по пояс он отрабатывал проходку с мечом, прыжками и сальтом назад. Темный эльф засмотрелся на волшебника и неосторожным шагом выдал себя. Кинжал в мгновение вонзился рядом с сапогом дроу. Напарника спасло только то, что лесной эльф признал в нем своего друга. Джассин опустил меч и полыхающие злобой зеленые глаза уставились в глаза дроу.
- Ты развязал ей руки? – маг отлично понимал, для чего лесную эльфийку развязали, но он тем не менее спросил убийцу на языке дроу, желая получить ответ от него лично.
- Это портит внешний вид товара, - отозвался Тха’р.
- Не больше чем ты, - на языке жестов гневно ответил маг.
- В каком смысле? – с безразличием пронаблюдав вспышку ярости друга, спросил Тха’рлал. Не дожидаясь ответа, он, как галантный кавалер, отвел Исильфаррел к седельным сумкам, чтобы она перекусила перед тем, как они вновь отправятся в путь. Эльфийка могла лишь догадываться о смысле разговора двоих эльфов, но судя по резким, даже злым, жестам ее светлого собрата, то рыжеволосый был не в самом лучшем расположении духа.
- Девственницы дороже.
- Не переоценивай ее, - напустил на себя скучающий вид дроу и взглянул на Джаса. Он оставил Верховную леди разбираться с ужином, а сам вплотную приблизился к все еще вооруженному воину. Тха’р лишь желал доказать, что не боится вызывающего вида лесного мстителя. Наемник вложил клинок в ножны и усмехнулся словам мужчины-дроу.
- Шлюха, - выдавил он и покачал головой.
Тха’р рассмеялся и подмигнул лесному эльфу незаметно для Исильфаррел.
- Если тебе хочется, можешь тоже с ней развлечься, - произнес дроу.
- С лунной?.. Не нравятся мне они, бледные.
- Женщины… удовольствие доставляют одинаково. Тебе же не любить ее нужно. Да и… женщины-дроу тебе еще меньше понравятся.
Джас коварно усмехнулся в ответ и направился к седельным сумкам. Дроу прищелкнул языком явно не разочарованный в спутнике.
Вскоре трое всадников, а точнее двое, покинули временную стоянку верхом на белоснежных эльфийских конях. Исильфаррел ехала вместе с дроу на одном скакуне. Джассин сохранял ледяное спокойствие, наблюдая ласки любовников. Ему не было дела до милостей лунной эльфийки к дроу, но подобное поведение, когда надо быть внимательным ко всему, несколько раздражало.
Кони бесшумно ступали, выбирая путь среди древ. Путешествовать по дикой местности в лесу не доставляло никакого удовольствия и удлиняло их путь. Одно радовало, что лес Невервинтер в этой части был не слишком густым, что и позволило всадникам ехать верхом на конях. Эльфы за время пути изредка пригибались в седле, чтобы не задеть низкую ветку. Пейзаж сменялся пока они продвигались на запад. Авантюристы решили продолжить двигаться в сторону города Невервинтер в течение всей ночи. Низкие клены все реже встречались им. Величественные дубы с ветвящимися кронами тянули свои мощные «руки» в небо. Вязы и ели терялись за буками и вековыми исполинами. Среди буйства растений попадались на пути животные, пугливо убегающие прочь, когда почти в двух метрах от себя замечали тихих и смертоносных остроухих убийц. Охотящиеся ночные пернатые хищники с любопытством провожали взглядами фосфоресцирующих глаз, оторвавшись от своих окровавленных жертв.

Ревность Высоких сильнее людской:
До крови, бывает, доходит.
Эмоции взор застилают порой,
Убийства дух по лесу бродит.
Shining Blade

"Варлок-2: Возмездие"
(пушистый триллер-ужастик с элементами кровавой психологической драмы)
Сигрид и Хакэ


У подножия одной большой горы - ну не Фудзиямы, конечно, а чуть поменьше и где-то в другом месте - раскинулась совсем небольшая деревушка.
Ну ладно, не раскинулась - съежилась. Она все-таки была совсем-совсем небольшая. Так вот, жили в ней исключительно добрые (по большей части) и приветливые (почти всегда) люди. Занимались хозяйством, каким могли, пасли на горных лужках своих козочек (такие, знаете, с колокольчиками на шее), по вечерам пили эль, или что там пьют в горах, и не знали горя. Пока одной зимой, которая еще в декабре совсем не предвещала беды, в деревушке не случилось нечто такое... чего там раньше, в общем-то, никогда не случалось.
Да и с чего бы ему случаться? Если бы это была гора Фудзияма, или деревенька хотя бы раскинулась, ну или, на худой конец, люди в ней были все сплошь через одного разбойниками и душегубами, или хотя бы водились горах какие духи злые, оно бы и понятно, случайся - не хочу. Только жизнь в той деревеньке текла спокойная, без происшествий, даже и поговорить вечерами не о чем, люди и расслабились, перестали собак мясом сыром для злости откармливать, перестали колья в ямах волчьих затачивать, а зря. Как показала неумолимая практика…
Практика вообще много чего интересного могла показать тем людям, но фантазия практики в тот зимний день ограничилась фигурой кого-то огромного, с лохматой белой шерстью, которое чуть не до полусмерти напугало местного охотника, который надеялся подстрелить какого-нибудь зайчика в местном лесу.
- Я шел, никого не трогал, ружьем помахивал, и вдруг в кустах шорох, - рассказывал охотник в тот вечер собравшимся у него в домике жителям (которые перед этим полчаса отпаивали его элем и валерьянкой). - Я останавливаюсь, а из них - ОН. И сразу попер на меня - глаза бешеные, шерсть дыыыбом...
Жители, конечно, переглянулись, и ни слову не поверили, а эля и валерьянки наливать перестали. Нет, а кто еще настолько с головой не дружит, чтобы в подобные сказки верить? Пошумели, покричали, разошлись. А эль, к слову, и правда добрый был, иначе с чего бы Йонсену Кривой Каблук, пока шел он от трактира к своему дому, померещилась странная тень, огромная, и вроде как мохнатая, точь-в-точь, какую видел охотник. Только Йонсен Кривой Каблук уже месяца три как с охотником из-за косули не разговаривает и в глаза его не видел..
А потом стали ходить страшные слухи, что, мол, мохнатый этот зверь - если такое вообще можно назвать зверем - ворует у хозяек блины, вот прямо через окно, просовывает так лапу и ворует. И когда у кого что пропадало, сразу все думали на это чудище.
Согласно статистике (которая стоит в одном ряду с маленькой ложью и большой ложью, так как является их превосходной степенью), Чудищем было украдено: кадка с маслом, панталоны матушки Гризельды, 12 пузырьков валерьянки, три тарелки блинов (что получалось в сумме, если сложить все украденные им блины), веник Йонсена и одна прищепка.
Но самое страшное, что никто не знал, как же на самом деле выглядит чудище, его даже назвать пришлось – Чудище. Некоторые приписывали ему огромные красные рога, хвост пикой и одуряющий запах серы, другие уверяли, что на тарелке из-под блинов видели белые волос…шерстинки, а следы на снегу сильно напоминали человеческие, если бы человек вздумал пойти по снегу в цветочных горшках на босу ногу. Многие приписывали ему крылья, кое-кто даже догадался, для чего Чудищу веник, но сходились все, как полагается в одном – Чудище надо изловить. Путем добровольной жеребьевки, с совершенно формальным условием не отбирать скот у вызвавшихся, определилось пятеро счастливчиков, которым выдали инвентарь, примерное описание Чудища, сухпай на пять дней и проводили до ворот. Прямо за воротами начиналась узкая обледенелая тропа, ведущая в горы.
- Говорят, если называть по имени зверя, на которого охотишься, можно накликать беду, - неуверенно произнес один из охотников, взвешивая в руке доставшееся ему оружие (лопату). - Вроде как что-то там, связанное с духами, я точно не помню.

(та-та, продолжение)
(ХаКэ и Сигрид)

- Это типа не называть медедя медведем, а волка волком? - догадался Второй Охотник.
- Ага, - кивнул Первый. Они поднимались все выше и выше.
- То есть, нельзя называть Чудище Чудищем? - уточнил Третий Охотник.
Один из сугробов рядом с ними как-то неприятно зашевелился.

-Вот варлок! – испуганно выругался от неожиданности Пятый охотник. Решив не дожидаться своей очереди и отпрыгнув сторону, с разбегу нырнул в сугроб напротив, что торчали только подбитые кожей валенки. Остальные тоже перепугались и бросились следом с громкими, криками, кроме одного, который..
Который вообще был не охотник. Потому что он был эльфийская принцесса все-еще-в-бегах.
- Так, ну и кто это у нас в сугробе прячется? - вкрадчиво спросила она, одной рукой отклеивая накладные усы, а другую запуская по локоть в тот самый сугроб
Крепкая хватка профессионального боевого мага со стажем мигом напомнила ей старые времена тайных и таинственных операций по обезвреживанию и уничтожению. Гендальф, так и не собравшийся сменить кличку, дернул принцессу в сугроб и только там сказал ей «тсс»
- Тсс!! – сказал Генальф шепотом. – Я здесь в засаде. С осени сижу. Варлока караулю. Помнишь, которого мы в тараканчика белого и пушистого превратили? Он еще травки всякие сушил и лягушек ел? Так вот, лягушки, с травками, вступили в реакцию с заклинанием, и варлок вырос…
- Ужас какой, - прошептала принцесса, качая головой. - Мне эти лягушки всегда казались какими-то подозрительными.
Тем временем в сугробе напротив, откуда торчали предметы обуви и лопата, началась странная возня.
- Кстати, тот сугроб мне тоже показался подозрительным.
Охотники в количестве четырех штук выскочили из сугроба один за другим и помчались в сторону деревни. Ворча и отряхиваясь, из снега вылез прекрасный. пушистый. Веееник. огромный. Лохматый. Вааарлок.
- ААА!! – кричали, забираясь на ворота повыше, люди. Испуганно и в страхе.
- ААА!!- кричали Гендальф и эльфийская принцесса, выныривая из сугроба. Обрадовано.
- Попался!!! – еще добавила принцесса, пока боевой маг закатывал рукава, готовясь произнести заклинание и раз и навсегда…
Но тут что-то их остановило. Они посмотрели на варлока повнимательнее…
Варлок тоже на них смотрел. Глаза у него были красивые-красивые. И жалобные-жалобные.
- Я не могу, - сказала принцесса. - Нет, ну ваще. Ну ты посмотри на него, Гендальф. Я не могу. Он же добрый, белый, пушистый. Ну подрос чуть-чуть, с кем не бывает.
- Действительно. Нехорошо, - боевой маг растерянно смотрел на белого пушистого варлока, который был теперь выше его головы на две (а если в эльфийских, то и на три), и был готов окончательно избавить мир от чудовища, только руки его опускались при виде блестящих от жалобности глаз. – Слушай, Эйтамэль, давай его отпустим? Насовсем? Ну, воровал блины, так голодный! А веник.. веник ему просто идет…
Эльфийская принцесса, имя которой наконец стало известно читателям, тяжело вздохнула.
- Да. Наверное, так будет лучше всем нам. Беги, малыш..!
По эльфийской щеке скатилась прозрачная эльфийская слезинка. Варлок, который все это слушал с таким видом, словно все-все понимает (хотя он действительно все понимал, только сказать не мог), сделал шаг назад. Тоже вздохнул. Потом улыбнулся, развернулся, и зашагал прочь.
Помахивая прекрасным. Пушистым. Веееником.

- Куда ты лезешь? - кричал разум Спарксу, - Ты и так меня взорвал! Хочешь, чтобы остальные разума хороших людей полопались?!
Спаркс грозно посмотрел на непонятную субстанцию, достал свой обрез и пальнул.
- А теперь, уважаемые читатели, сажмите головы руками. Я снова в парке, снова бред.

----------------------------------

Верните мой билет!

Посвящается Лире, поклоннице моего творчества (я надеюсь). Решил повесть о Тихом Доне и пингвине перевести в полнометражку. Не пытайтесь критиковать этот рассказ! Не пройдет.

Глава 1. Прям на хуторе.

Новый год! Крестьяне торжествуют и вместе дружно пьют! Самогон течет рекой, огурцы выпрыгивают из банок и волшебным образом попадают в рот. А кобылка снег почуяв, с крестьянами тоже пьет. Лишь священнослужитель (попик по-простому) изредка выпивает. Но вот беда! В гостеатр коммунистической партии «Тихий Дон» приехал какой-то там чиновник-бурократ с важнейшим докладом. За час до прибытия важного человечка, староста собрал народ хутора и сказал «А то же! Шот, нучальство понаехать решило! Пойдем, послухаем чавой-то там лепетать будут!» . Народ кивнул, закусил и пошел в «Тихий Дон».
Пришли, дружно сели, закусили. В зале гостеатра был Аншлаг. Народ ждал зрелищ и полит информации. Сцена пустовала, за ораторской стойкой не было ни души. Чем больше народ ждал, тем больше градус в помещении повышался. Наконец, после пяти минут ожидания, из рядов сидевших граждан начало доноситься звонкое «РЫБА!» и щелчок. Домино – великий источник терпения. После двадцать пятой РЫБЫ, староста не выдержал и вышел на сцену.
- Дорогие товарищи! Чиновничье высочество задерживается, поэтому предлагаю обсудить насущную проблему! Первый закон фотоэффекта! «Количество электронов, выбитых с поверхности металла за единицу времени, прямо пропорционально интенсивности света», - отчеканил староста так, что зубы у всех отпали вместе с челюстями, а философское «РЫБА» повисло в воздухе. Настала немая сценка. Глаза хуторян и хуторянок наливались кровью, руки сжимались в кулаки.
- Богохульство! Бей богохульника! Батюшка отец, благослови на честный бой! – крикнул здоровенный Микула-кузнец.
- Тебе сын мой благословения не нужно. Зачем дураку ложка? - отозвался попик с задних рядов.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и перед ошеломленными селянами предстал пингвин. Черно-белый, с высоко поднятым клювом, он важно посмотрел на всех и сказал:
- Это вы правильно мордобой устроили! Будем развивать межплеменные конфликты! – сказал пингвин.
- Батюшки! Говорящий, жирный, черно-белый аист! – взвизгнула женщина, потом другая, а затем и весь второй академический военный хор.
- А ну, гражданочка! Не сеять панику в рядах почтенных хуторян! – приказал пингвин. – Это некрасиво и вы должны понимать, что в наше время развития внутренних отношений между животными и людьми, мы играем большую роль!
- А! У меня сейчас взорвутся мозги! – вскричали с последних рядов и короткий «Бум!» осветил дальний конец зала.
Вдруг дверь сильно распахнулась и ударила пингвина. Словно Ванька-встанька упал черно-белый птицозверь, но не поднялся.
- Ребята! У кого солярка есть? – прокричала чумазая голова, появившаяся в проеме двери.

Глава 2. Где искать Солярку?

- Граждане! Инокентий Матросович поднял глубокую социальную проблему нашего хутора! – прокричал на весь зал староста, которого уже не били, хотя доброжелательный Микула стоял рядом и весело улыбался.
Дверь опять отворилась, на сей раз еще сильнее. Тельце пингвина немного вдавило в стенку. Голова проорала:
- Ребят! Все отлично! Солярка нашлась! Мы ее еще прошлым летом в озеро вылили! – и голова, блеснув своими глазками, скрылась.
- РЫБА!

Глава 2,5. Праздник к нам приходит.

Народ скучал. Чиновника нет, староста лежит. Микула случайно уронил на его голову кулак и ненароком разбил об него три десятка скамеек. Вдавленное в стену черно-белое тельце принялось подавать признаки жизни, в виде истошного вопля:
- Через семь дней вы умрете!
Бам! Дверь открылась, вопль прекратился.
- Те, кто не женат дураки! – крикнули в зал несколько появившихся голов. За дверью послышался веселый хохот. Микула направился к двери, он развелся три недели назад. Хохот сменился радостными приветствиями, приветствия сменились криками ужаса, вскоре крики утихли, взамен пришли глухие стуки чего-то твердого обо что-то мягкое.
Вдруг из суфлерской будки на сцену вылезли два шарика. Один красный, другой желтый.
- Они настоящие! – крикнули шарики и упали без сознания.
Неловкая тишина пронзила скучную тишину.
- Эк, Кузминишна! Пасха на дворе? – прервал молчание старческий голос миловидной бабули.
- РЫБА! – последовал ответ Кузминишны.

Глава 3. А вот и мы!

В зале раздалась торжественная музыка. На сцену вышел Иван Ургант. Улыбнулся, закусил и заснул. Музыка закончилась, ансамбль народной музыки Монголии улетел в Тайланд. - Говорю же! Пасха!

Глава 4. Возвращение Пингвина или Великий Пингвинатор.

-Оценка ситуации….-
-Оценка произведена….-
-Включение аварийного питания….-
-Включение невозможно….-
-Батарейку……-
-Стащили……-
-Микула…..Гад….-
Пингвин так и остался лежать. Звук бьющегося стекла пронзил тишину. Тишина, корчась в судорогах, рубанула с плеча напоследок, и звук бьющегося стекла упал на пол без головы. Хуторянам уже хотелось домой, как вдруг из-за кулис выпрыгнул, совершив десятикратное сальто-мортале, Санта Клаус.
- Хе, а вы думали все так легко? – сказал Сантик и достал автомат Томпсона.

Глава 5. Дедушка ЖИВ!

У всех людей в зале на лицах, были испуганные лица. Староста поднял руки вверх, подошел к Санте и со всей дури выкрикнул ему в лицо:
- Дедушка-а-а-а!
Послышался треск, и в крыше образовалась дыра. В нее влетел Дед Мороз, верхом на страусе.
- Ах, ты! Отброс империалистической диктатуры! – крикнул Дед с высоты, - Прямой наводкой! Пли!
Крылья страуса поднялись и с тихим шипением вырвались две ракеты типа «Воздух-земля».
- Ааааа! – напоследок сказал Санта, раздал всем подарки, отразил титановым щитом ракеты и убежал за кулисы.
- Буэнос диас, мучачо! – сказал вслед Дед Мороз, потом повернулся к хуторянам и крикнул, - Живите богато! А мне нужно спасать мир!
И дедушка улетел.

Глава последняя. Домой.

Все селяне, устав от этого грандиозного зрелища, отправились домой. По пути кто-то поднял пингвина, влил ему в клюв стакан спирта. Пингвина перетряхнуло, и он достал из кармана невидимого пальто волшебную палочку. Несколько слов прозвучало в зале, и у каждого хуторянина на голове появилась красная, новогодняя шапочка. С потолка посыпались золотые звезды, которые падая, рассыпались на тысячи безвредных, светящихся осколков. Каждый мог взять осколки домой и украсить свою елку. А безобидный кузнец Микула отдал пингвину батарейку и крепко обнял.
Перед уходом, пингвин сказал еще несколько слов, взмахнул палочкой и исчез. Разноцветный луч полетел в небо и разорвался там, освещая улицу разными красками. Хуторяне следили за этим чудом. А потом кто-то крикнул « С новым годом!», все посмотрели на часы и закусили.

Дезмонд неслышно вошёл в парк и огляделся. Вокруг тихо и спокойно, только скрип пера доносился из ниоткуда- так, наверное, и должно быть в Парке Писателей. Молодой Нианорец присел на лавку и, достав толстенную и широченную книгу, впрочем, пустую, начал писать... рассказ лился рекой и не собирался заканчивать. Ясно было, что это лишь одна часть чего=то большого... может быть, если рассказ понравится здешним обитателям, Дезмонд напишет сюда продолжение...
______________________________
Заранее извиняюсь за возможные некорректности и опечатки. Рассказ создан по мотивам одной популярной Он-лайн игры, но всё расписано так, что, думаю, будет ясно и тем, кто не играл. это лишь первая счасть, если кому понравится - пишите в личку или плюсуйте - буду знать )) выложу продолжение.
______________________________

Вечерело. Легкий туман ложился на необозримые просторы Рун-Миргарда, укрывая леса, сады и дома теплой тонкой пеленой белесого цвета. Днем все не так, как вечером, в тумане. Днем идешь себе по лесу, видишь дерево – а оно дерево как дерево, ничего интересного. А в тумане иначе… Умом-то понимаешь, что от этого ничего не меняется, но все тот же ум переиначивает до боли знакомые предметы в их таинственные подобия, меняет их суть до неузнаваемости, используя силу собственного воображения… Но этот туман еще легкий. Сквозь него были почти ясно видны алые нити закатных лучей, тянущихся с Запада. Холст неба раскинулся высоко над головой и далеко-далеко в стороны, на самой границе горизонта почти сливаясь с тепло дышащей после жаркого дня землей… Красные, оранжевые, желтые. синие краски разлились по нему, словно специально раскинутые умелой рукой опытного художника, знающего, что может поразить и порадовать глаз случайного очевидца его нового творения… Впрочем, кто может поручиться, что не сам Один благословил этот чудный день таким великолепным закатом?..
Так хорошо и радостно на душе в такие минуты, минуты созерцания природных красот. Добрый вечер обещает назавтра почти безоблачный теплый день, полный радостных забот для жителей столицы страны – Пронтеры.
Однако не все жители Миргарда радовались красивейшему природному чуду. Некоторым было просто не до него. Двое шли от стольного города прямо на Запад, держа путь к магической столице государства – к Геффену. Лучи закатного солнца светили прямо на них сквозь листву редких деревьев. И вот ведь прекрасный случай подставить лицо этим еще теплым солнечным лучам, забыть о цели похода, снять эту неудобную бронь и сесть где-нибудь на холмике близ реки, предавшись глубоким размышлениям и дискуссиям на тему счастья, бессмертия или, на худой конец, просто о судьбах мира.
Но нет. Двое шли не просто на прогулку. Судя по тяжелому щиту за спиной одного из них, и по двум увесистым обоюдоострым мечам, висевшим сбоку у того же путешественника, они собирались на какое-то дело. А, посмотрев на их напряженные лица, заглянув в их глаза, в которых виделась сосредоточенность на чем-то одном, немыслимо важном, да и вообще оглядев вид этих ничего не замечавших странников, становилось ясно, что они шли на такое дело, на которое решаются считанные разы в жизни, и его либо совершают, либо умирают, пытаясь
Один из людей, одетый в красивую белую робу, освященную в его родной церкви, а, значит, несущую ему частичку удачи из родного дома, время от времени творил какие-то пассы руками, и над головами путников вспыхивали небольшие нимбы, похожие на кружащих ангелочков с арфами, которые, впрочем, тут же исчезали. Он испрашивал благословения у Богов, просил сил, дарующих ловкость, скорость и сокрушительность ударов, просил защитить его друга, шагавшего впереди него, (да и себя тоже) от страшных ран и яда, который вполне могли нанести там, куда они шли.
Священник очень волновался, ибо это был его первый и, как он надеялся, не последний поход в Гласт Хейм, мертвый город. Когда-то давно он был практически стерт кем-то или чем-то с лица земли вместе со всеми жителями. От пышного и величественного некогда города остались одни руины да неуспокоенные души, пугавшие изредка криками о мести жителей Геффена. Не то чтобы Магический Город находился в непосредственной близости к такому опасному месту, как Гласт Хейм, нет. Просто крики были ну очень уж громкими. Конечно, разрушение Гласта не прошло бесследно и не было забыто людьми. До сих пор по земле бродило много песен и легенд, на тему падения столь мощной державы.
Друг Священника шел молча и размышлял о своем. Это он задумал поход. Он и Священника потянул за собой. Так как прекрасно понимал, что одному ему там придется тяжело. Да чего уж там – он довольно быстро помрет там. Поэтому для похода он выбрал себе в спутники одного из лучших Священников, которых только знал. Однако, в заплечной сумке крестоносца плескалось в просторных бутылочках довольно большое количество белый зелий, заботливо завернутых в тряпки, чтобы не разбились – не то, чтобы он не доверял священнику или, тем паче, считал его неумехой и неопытным. Просто… лучше все-таки перестраховаться, даже несмотря на тот факт, что, по слухам, Священники могут воскрешать погибших в битве. Сам Крестоносец такого чуда еще не видел никогда.
Воин шел и на ходу разрабатывал план дальнейших действий, хотя решение о походе было принято не вдруг, не из-за какого-то секундного порыва, а давно, заранее обдуманно, и обдуманно много раз. Тем не менее, крестоносец знал о том, что они собирались делать по прибытию в Гласт Хейм не больше священника, который не знал ничего. Воин пришел к выводу, что надо будет в Геффене раздобыть карту Мертвого Города, когда услышал сзади взволнованный голос товарища:
- Смотри, Геффенская Башня! Мы скоро придем!
Крестоносец ухмыльнулся про себя. «Какой наивный» - подумалось ему. «Вот что значит всю свою жизнь пользоваться услугами Кафры или собственными силами для перемещения!»
Он знал, как обманчива эта видимая близость Башни. Кажется, идти осталось от силы полчаса, но нет – ты идешь и идешь, а Башня не приближается. Это из-за того, что треклятые колдуны вздумали достигнуть небес, будто это бы могло им помочь в их магических изысканиях, и возвели Башню немыслимых размеров. А начинающих бедняг-Магов заставляют еще бегать вверх-вниз по лестницам огромной Башни, чтобы достичь сана Волшебника. Небось, потешаются за взмыленными спинами бегающих Магов.
Крестоносец не очень жаловал и любил надменных Волшебников. Ему куда больше нравились всезнающие Мудрецы, никогда не гнушавшиеся общества воина и с радостью делившиеся своим знанием. А воин только слушал, набираясь опыта и мудрости, чтобы однажды совершить самому то, что он задумал. Самому Крестоносцу Эльвигу недавно исполнилось двадцать восемь лет. Из которых Святой Щит он носил более семи. А Священнику этому, исполнилось ли ему хотя бы двадцать четыре года? Ну, по крайней мере, он носил почетный сан уже четыре года… немалый срок, чтобы многого добиться! И несмотря на кажущуюся молодость и неопытность, этот парень успел побывать во многих передрягах. И спас много жизней. Хоть и странно, что он в первый раз шел в Мертвый город. Сказать по правде, Эльв сам шел туда всего во второй раз.
Через полтора часа путники увидели ворота Геффена. К тому времени туман успел сгуститься и стать похожим на молоко, разлитое в воздухе. Эльвиг и Марий, Священник, остановились в гостинице, открытой, несмотря на позднее время. Эльв решил остаться здесь до следующего вечера, когда и был назначен выход из города. В сторону Гласт Хейма. Марий сразу ушел в свою комнату и больше не показывался оттуда до самого утра. Его примеру последовал и Эльвиг.
Проснувшись рано утром, Эльвиг первый делом подумал о то, что надо бы сходить в кузницу, еще раз проверить оба его меча и, возможно, подкрепить щит. Что он, позавтракав, и сделал.
Два меча, купленные на знаменитом Пронтерском Рынке за непомерно высокую цену, были её поистине достойны. От одного из них так и дышало пламенем подземных глубин. Кроме того, Крестоносец знал, меч выкован не просто из простой стали, или, вернее, оридеконов (материал, используемый для заточки оружия): в его «крови» также есть осколки звезд, павших с небес. Такой меч очень трудно сломать. И столь же трудно починить. Это был Огненный Фламберг.
Второй меч выглядел более странно и больше походил на топор – на конце лезвия был заостренный со всех концов крест. Само оружие, если хорошенько присмотреться, немного во тьме светилось, и становилось понятно, что оно освящено самим Господом Богом, чтобы дети его огнем и мечом несли свою веру и искореняли Зло.
Щит Крестоносца с виду был вполне обычен: совершенно неподъемный каменный блок, которому придали форму и нарисовали на «фасаде» знак Господа – золотой крест. Конечно, щит был укреплен целых шесть раз, но и это не являлось причиной его исключительности. Стоило взять его в руки, как чувствовалась некая уверенность в битве, а, сражаясь с любым представителем расы полу людей, можно было физически почувствовать, как некий невидимый кокон поглощает почти треть силы удара противника. В нем находилась одна из наиболее востребованных к Карт в мире – Карты Тары, Thara Frog Card.
Кузнец был поражен, увидев в руках Крестоносца такие баснословные богатства. Как только Эльвиг выложил ему цель визита, он сразу предупредил Крестоносца:
- Знайте, что есть большой шанс сломать оружие при заточке. Особенно после пятого раза. Если что-то не получится, то восстановить оружие будет невозможно. Оридекон обладает удивительной силой – он усиляет оружие. Но, стоит неправильно его применить, как он отдает больше силы, чем надо, оружие не выдерживает и ломается. То же самое и с элуниумом, что используется для улучшения брони. Как я вижу, оба ваших меча и щит, господин Эльвиг, уже заточены свыше безопасного лимита, когда оружие готово принять любой заряд силы из оридекона или элуниума. Так что, умоляю вас, подумайте, прежде чем делать.
- Я подумал. Берите. Здесь два оридекона, здесь – элуним, - Эльвиг развернул свертки, что нес в руках. – Пожалуйста, будьте осторожны. Вот задаток.
Кузнец заверил Крестоносца, что заказов у него больше нет, и к семи часам все будет готово. Эльвиг поблагодарил мастера кузнец и побрел домой. По дороге в гостиницу он думал, как быть дальше. В принципе, такой расклад вполне устраивал Эльвига. Они с Марием успевали выйти даже раньше назначенного срока.
Весь остальной день Эльвиг провел в безделье, тщательно стараясь отгонять мысли о предстоящем походе. Марий очень хотел вытащить Крестоносца прогуляться по окрестностям и посетить Геффенскую Башню, но в итоге ему пришлось идти одному. А Эльвиг отправился к себе в комнату с твердым намереньем выспаться перед сложным делом.
…Он снова бежал. Темные коридоры сливались в одно серое марево, факелы на стенах не разгоняли тьму. Вокруг раздавались странные звуки, заглушавшие даже бег и бешеный стук крови в висках. Поначалу еле слышные, они становились все громче, они приближались все ближе, давили на подсознание. Едкий пот заливал глаза. Щит валялся брошенным где-то далеко, забытый, ненужный. Вдруг сзади раздался женский крик. Юный Эльвиг с трудом поборол желание продолжать бежать и остановился. Крик раздался еще раз. Как? Он думал, она рядом! Совсем близко он слышал её дыхание! В темноте было не различить силуэтов, что кружили вокруг застывшего Эльвига. Крик молодой ассасинки раздался последний раз, самый громкий, самый призывный. Из темноты на него глянули сверху вниз два огромных красных глаза. А затем из темноты вылетел окровавленный катар. Откуда тут взяться крови, мельком удивился молодой Крестоносец, а через мгновенье катар вошел ему под сердце…
Эльвиг резко сел на кровати. Солнце приветливо глянуло ему в лицо, разгоняя тьму кошмара. Большие часы, стоявшие в комнате, прозвонили семь часов. Надо было двигаться. Эльвиг встал с кровати, вышел на улицу. Было несколько прохладно, людей на улице ходило немного, ветер мел по дороге пыль. Крестоносец направился в сторону кузницы, отгоняя кошмар. «Без щита как без рук» - подумал он. Непривычно.
Кузнец с прискорбным видом сообщил, что ему не удалось усилить Огненный Фламберг. При попытке он принял на себя больше энергии, чем это было возможно, и раскололся буквально в руках у мастера. Зато, сообщил он с улыбкой, щит и Святой меч находятся в идеальном состоянии. И предложил Эльвигу проверить качество работы. Само собой, Крестоносец согласился. Они прошли на задний двор кузницы, где Кузнец предложил Эльвигу перерубить на лету полено, дабы убедиться качеством выполненной работы. Святой меч легко рассек бревно пополам, а затем еще раз – скорость довольно важная штука. Щит же играючи выдержал удар кузнецкого молота, а он был немаленький. На щите даже царапины не осталось. Эльвиг улыбнулся впервые за, кажется, прошедшую вечность, заплатил мастеру и ушел. Не забыв, конечно, поблагодарить.
Торопить Мария не понадобилось – он отлично знал, что, когда и как, и к приходу Эльвига, был уже практически готов – укладывал в поясную сумку синие Драгоценные Камни. Увидев у Эльвига только один меч, Марий вопросительно поднял брови.
- В Хранилище Кафры сдал, - соврал Эльвиг, и Марий кивнул, мол, понял. Поверил.
Закатное солнце снова светило в лицо, но выходили они уже из других ворот. Почти все как вчера. Только теперь она были немного ближе к цели. Хотя самое трудное оставалось впереди.

*одна просьба уже есть, значит, можно и дальше написать продолжение...*
__________________________________________________

Выйдя из Геффена, двое путников устремились на Запад, щуря глаза от солнца, нещадно светившего навстречу. Крестоносец все оглядывался назад, кляня себя, что так и сподобился купить карту Гласт Хейма у торгашей Геффена. Но тут уж не на кого было больше пенять, кроме как на самого себя. Поэтому Эльвиг молча продолжал путь. Марий неустанно бормотал молитвы и осенял себя и спутника священными знамениями, дарующими скорость. «Это уже вошло в привычку» - отвлеченно подумал Священник, в очередной раз творя маленькое чудо своими руками.
Поначалу, будучи еще Аколитом, он восхищался каждым своим свободным мановением, дарующим силу, исцеляющим. Он довольно долго предавался даже и мыслям о том, как это происходит – магия странно наделяет тело чем-то большим, чем радость, каким-то волшебным, ни на что не похожим чувством. Знакомые Маги и Волшебники говорили Марию, что, творя свои заклятья, они ощущают какое-то злое удовлетворение. Наверное от того, что подвластные им стихии вот-вот обрушатся на их врагов... Крестоносцев, что умеют делать Великий Крест Господень, переполняет, по самым достоверным источникам, святой гнев, весьма ощутимо бьющий и уничтожающий всех недругов Господа Бога. Мудрецы испытывают наслаждение магией, они познают какую-то часть её с каждым заклятьем. Монахи, умеющие обращать всю энергию заполняющей их магии в один страшный, смертоносный удар, несомненно, самый сильный во всем мире, чувствуют всей душой очищение перед чем-то высшим, чему они служат, может быть, перед ними самими.
Из всего этого Марий, став Священником, научившись воскрешать, научившись благословлять и защищать сильнее и лучше, а, соответственно, испытав больше ощущений, заключил, что Магия у каждого своя, по-разному дается и по-разному чувствуется. А еще Магия по-разному творится. Может, это от того, что каждый вкладывает в свою Магию разную толику души, разные переживания и сомнения, разные жизни. Может, и нет, Марий того не знал. Зато сейчас усиленно размышлял над этим.
Эльвиг такими глубокими мыслями не утруждался, он просто шел, думая о насущном. Что будет, когда они доберутся наконец до Гласта? Как они вдвоем собираются прорываться в самую гущу, так сказать, событий? И смогут ли прорваться? Ладно, решил Эльвиг. Будем действовать по обстоятельствам.
Тем временем солнце окончательно закатилось за уже виднеющиеся стены проклятого города, тьма опустилась на землю, не принеся, однако, избавления от летнего зноя. Обливаясь потом, Эльвиг остановился у самых полуразрушенных ворот. Эльвиг вынул Святой меч из ножен и покрепче стиснул в руке. Взяв в руки щит, Крестоносец двинулся вперед, строго-настрого приказав Марию двигаться не иначе, как за его спиной, под его прикрытием. Терять товарища, и, что важнее, Священника, то есть опору и подмогу, не входило в его планы. Едва два человека шагнули под своды Гласт Хейма, как на них обрушилась неестественная, странная, нездешняя тишина, а вместе с ней и ощущение опасности, не отпускающее ни на миг. «Странно видеть такой огромный город заброшенным!» - думал Марий, озираясь по сторонам и глазами ища возможную угрозу, а заодно таща на себе остатки их поклажи – случись что, Эльвигу она будет сильно мешать. Почти сходные мысли были и у Крестоносца: «Странно знать, что в эдаком царстве ты, наверное, единственная живая песчинка...». Как ни крути, мысли невеселые.
Первым опасность заметил Марий. Собственно, он первый ей и подвергся. Казалось, только что эта гаргулья была статуей, а вот прошли мимо, повернулись спиной – и она с горящими глазами готова всадить тебе в эту самую спину стрелу из своего лука. Она почти и всадила. Марий, услышав у себя за спиной едва заметное шебуршание – возможно, тихое пение натягиваемой тетивы, а может, шорох падающего камня или дуновение тихого ветра – резко повернулся и вскрикнул:
- Pneuma!!
Стрела ухнула впустую, почти добравшись до цели. Вокруг Мария образовалось странное зеленое поле, которое буквально поглотило стрелу – может, сожрало, спалило, а может, куда-то отправило... этого не знал никто. Даже Высшие Священники.
Не успел Марий завершить заклинание, как Эльвиг уже творил свое – каждая клеточка тела напряжена, мускулы на руках вздулись от напряжения, горло разрывает крик. Эльвиг хорошо знал, как это бывает – когда захлестывает кровавая радость боя. Сейчас он почему-то ничего не чувствовал... и тем не менее:
- Shield Boomerang!!
Щит полетел, направляемый умелой рукой бывалого Крестоносца и святой магией, ему дарованной. А через долю секунды он уже нанес сокрушительный удар по врагу. Не давая гаргулье опомниться, Эльвиг выставил перед собой щит, спровоцировал – Provoke!! – гаргулью атаковать себя и отшвырнул её подальше от Мария, пригвоздив тем самым к стене и добавив еще трещин на древнюю поверхность. И оглушив. Эхо очередного крика витало над головами людей и гаргульи:
- Shield Charge!!
Не всякий способен выдержать такие удары. Горгулья – смогла. Не просто смогла, но и отстреливалась в упор, благо, каждая третья стрела отлетала от щита Эльвига в ближайшие кусты, а остальные никак не могли пробить щит. Эльвиг лишь чувствовал легкое неприятное покалываение, быстро снимаемое, впрочем, усердными воплями «Heal!!» у себя за спиной. Заклятье Defender здорово держало оборону – больше двух третей стараний гаргульи ушло в никуда. Зато сам Эльвиг ни разу не промахнулся, хоть и сильно выдохся – его не менее усердные вопли «Bash!!» требовали много сил и сосредоточения. Вернее, требовали не вопли, а то, что за ними следовало: огромной силы мощные удары Святым мечом, похожим на топор. В ночном воздухе стало ясно видно белое свечение меча, и было ясно – это не просто блики металла. Взмахи меча сливались в единое целое, образуя светящуюся и свистящую дугу. Завораживающе.
Однако вот последний решительный удар пронзил гаргулью – она испарилась в ночном воздухе, оставив легкий и горьковатый привкус дыма в воздухе. И лук, упавший к ногам двух людей.
- Назад?
- Никогда.
«Вот упрямец» - восхитился Священник, хотя восхищаться, в сущности, пока было нечему. Просто Марий не знал, какие опасности ждут впереди.
Оставив место боя за спинами и поминутно оборачиваясь, путники шли дальше – темными переходами замковых улиц. Непохоже было, что здесь был город, думал Марий. Ведь в городе полагается быть домам, хоть какому-то пристанищу для защитников. Наверное, решил Священник, здесь была цитадель. Замок. Последний оплот, павший, рухнувший под неведомой темной и злой силой. Низвергнутый в пропасть небытия. Но – оставшийся каменным шрамом на земле Рун Миргарда.
Давным-давно Марий слышал легенду, появившуюся века назад, легенду о том, как группа людей спасла Рун Миргард от очередного конца света, от Рагнарёка. Тогда команда из Крестоносца, Священницы, Ассасина, Мудреца (впрочем, девушки), Охотницы и, как ни странно, какой-то амбициозной Торгашки, тоже когда-то ворвались на территорию Гласт Хейма. Они пытали предотвратить появление Темного Лорда, каждый из них встретился со своим демоном: Ассасин пал в бою со своим же лучшим другом, Крестоносец чуть не потерял жизнь при непосредственном содействии своей возлюбленной Священницы, девушка-Мудрец взяла верх над своим бывшим учителем, Высшим Волшебником... Впрочем, можно ли это назвать «взять верх», если сам погибаешь после победы? Тем не менее. Торгашка и Охотница сразились с демонами самого Гласт Хейма, оставшись, впрочем, в живых. Насколько знал Марий, имена героев затерялись в веках, никто не знал доподлинно, было ли это на самом деле, но Священник не сомневался – было.
Эльвиг молча шагал вперед. Вдруг он сделал знак Марию, подняв руку вверх – приказ остановиться. Марий повиновался и прислушался. В полной тишине Эльвиг присел на корточки и медленно пополз к ближайшим кустам. И сделал спутнику знак следовать за ним. Изо всех сил стараясь не громыхать мешком с припасами, Марий двинулся следом. Едва оба человека успели засесть в кустах, из-за очередного поворота стены совершенно бесшумно, не нарушая неестевственной тишины Гласт Хейма, выплыл на коне неведомый черный рыцарь, окруженный свитой из скелетов в доспехах. Марий во все глаза смотрел на него. Такого он еще ни разу не видел. Огромный, рыцарь на черном коне с длинной пикой в руке, в которой наметанный глаз Эльвига сразу признал лансу, балансировал всего в сантиметре над землей, не касаясь её. Копыта коня не взбивали пыль, не мяли траву, вообще ничем не нарушали нетронутость дороги. Рыцарь неспешно протопал мимо двоих спрятавшихся людей. Вся его свита, за исключением одного скелета, так же бездумно проследовала за хозяином, зато вот один из скелетов заметил тихое шевеление в кустах в двух метрах от него. И снова бездумно направился в сторону Мария и Эльвига.
Марий почувствовал на плече ладонь Эльвига, которая с силой рванула его назад, на открытое пространство по ту сторону кустов. И услышал взволнованно-ядовитый голос Крестоносца:
- Отходим, ну, отходим, Ваше Святейшество!
Явно издевательский тон подействовал отрезвляюще – Марий очнулся от опьяняющего действия черных пустых глазниц свиты рыцаря. Они не успели отойти достаточно далеко: Марий очень вовремя указал воину на праздно шатающийся силуэт гаргульи в нескольких метрах от них. Ничего не поделаешь, придется воевать на два фронта. Эльвиг рассчитывал быстро справится с гаргульей, а пока отослать Священника подальше, чтоб до не добрался Калицбург – скелет из свиты Рыцаря Бездны, Abysmal Knight. Получилось иначе.
Пока Эльвиг ожесточенно бился с гаргульей, явно не желая подставлять ей свою незащищенную спину, Марий поддерживал его своей святой магией – ставил невидимые барьеры и подкреплял его физические силы:
- Blessing!! Increase Agility!! Kurie Eleison!! Magnificat!! Gloria!!
Разные виды магии, улучшающие удары, дарующие защиту, исцеляющие, повышающие удачу, разом навалились на Эльвига, не оставив, однако, никакой неприятной тяжести. Наоборот, он чувствовал себя всемогущим. И забыл об опасности сзади. Вспомнил он о ней лишь когда ушей его достиг отчаянный крик Мария – его достиг скелет. Марий поспешно отступал от него, невидимый щит явно колебался под ударами старого меча. Марий пытался отбиться, но получалось весьма неуверенно:
- Holy Light!!
Однако мерзкий скелет не желал распадаться прахом – все рубил и рубил по щиту Мария, который уже вот-вот готов был лопнуть. Эльвиг понимал, что не успевает помочь своему другу-Священнику, но попытаться он был должен. Одним мощным ударом щита от отбросил гаргулью вдаль, при этом сильно её оглушив, а сам бросился на выручку. Он не успел. Щит взорвался под ударом скелета, лопнув, как перезрелая дыня под ударом молота, так, что белые брызги разлетелись в разные стороны, исчезая по дороге на землю. Остатки щита кое-как задержали удар по Священнику, но основная сила пробилась. По счастью, меч опустился как-то косо, да и сам он был ржавый, старый, не точенный уже много лет – Марий отделался огромным синячищем. Впрочем, удар отшвырнул его от скелета, который уже снова замахивался своим коричневым мечом. Марий видел, что Эльвиг не успевал, он понял, что не успеет даже поставить щит, чтобы огородить себя от верной смерти. Марий зажмурился. Скелет шагнул ему навстречу и с лязгом костей и старых доспехов опустил ржавый меч.
Марий услышал звук – где-то что-то тяжелое ударилось о старую мощеную мостовую, с визгом прошило её и там и застряло. Не было времени думать о том, что это было – сейчас это не важно. Марий прислушивался к собственным ощущением: надо же запомнить, каково это – умереть. Однако ничего необычного он не ощущал. Будто бы и продолжал сидеть на земле. Марий открыл глаза и увидел перед собой Знак Господень – бело-золотой крест на фоне серого камня. Священник поднял глаза и увидел ухмыляющегося Эльвига. Во все глаза посмотрел на него. И услышал его голос:
- Ну что, умер?
Марий промолчал. Он с удивлением поднялся и огляделся по сторонам.
- Что случилось?
- Тебе сегодня чертовский везет, Слуга Божий! Прямо странно даже! Не иначе, как твоя Глория сработала: когда ты уже приготовился к смерти кто-то там, наверху, смилостивился. Рыцарь Бездны отозвал своего скелетона в тот самый момент, когда на тебя стал опускаться его меч. Радуйся. Добро пожаловать в наш мир обратно!
При этих словах с лица Эльвига не сходила его ухмылка, однако в его глазах виделось искреннее облегчение – спаслись!
- А что гаргулья? – спросил Марий.
- Видимо я её прикончил ударом щита – это очень и очень сыграло нам на руку, поверь мне! Невелика была радость, спасая тебя, получить стрелу в спину.
Марий поднялся и наконец улыбнулся. Потом подхватил оброненный им мешок с припасами и закинул себе за спину. И подмигнул Эльвигу:
- Продолжим?

Разительная перемена в Марие была очень заметна. Если раньше он хмуро и пришибленно молчал, то сейчас он... Нет, конечно, он не распевал песни по дороге, не пускался вскачь и не говорил сам с собой. Просто он шел, улыбаясь, рассматривая каждую стену, арку или проём, открывавшиеся перед ним с неподдельным интересом и странным азартом. Он будто поумнел на пару лет вперед, и, ввиду этой перемены, искал случая еще раз опробывать свою Госпожу Удачу и провести еще разок Госпожу Смерть. Конечно, он не стремился этого делать. Просто искал случая.
Конечно, Марий не забывал накладывать на них с Эльвигом благословения, тихонько шепча «Magnificat!!», или «Blessing!!», или что-нибудь еще. Странно, но любое заклинание, любое умение требовало вслух произнести определенную формулу. Без вскрика не работало ни одно умение. Будто бы облечение в словесную форму помогало магии окончательно оформиться и в апогее своем вырваться наружу стальным потоком ударов, буйством стихий или исцелением ран.
И это касалось всех, абсолютно всех – будь то Рыцари, Маги или Супер Новички. Кстати, одним из самых загадочных классов в Рун Миргарде! Кроме, наверное, таинственных Ниндзей или стоящих на вершине прогресса Ганслингеров из Эйнброча, что нашли способ облекать смерть в ма-а-аленькие шарики и цилиндрики, рекомые пулями. И не только пулями! Говорят, что у них появились еще и новые виды некого «огнестрельного» оружия – какие-то гранатометы, которые сеяли огненную смерть на площади, совсем как Маги, только гораздо быстрее. Но для Мария это были всего лишь слухи, он отнюдь не клял все на свете и не сетовал на то, что приём в Ганслингеры, или, как их еще называли, Стрелки, начался слишком поздно для него – он уже тогда был Священником.
Тем временем они приблизились, как рассчитывал Эльвиг, к нужному им зданию. По дороге они пришибли еще три гаргульи, но там обошлось безо всяких происшествий и приключений. Эльвиг вспоминал дорогу исключительно по своим воспоминаниям да по снам-кошмарам. Благо, это было не трудно, так как такие сны были для него явлением постоянным. Ну смотря, конечно, что принимать за благо. Постоянные кошмары – это тоже, знаете, не радость.
Однако же они действительно приближались к нужному месту. И чем ближе они подходили, тем меньше становилась улыбка Мария, пока, наконец, не исчезла совсем, и тем беспокойнее становился взгляд Эльвига, пока в нем прочно не укоренилось это самое беспокойство. Эльвиг, конечно, не имел при себе карты, но предполагал, что это здание, пристройка, находилось прямо напротив входа, но напрямик пройти было бы нельзя, они обходили территорию замка с юга. Возможно, когда-то это были бараки солдат, потому что в самом здании находились монстры, останки этих самых солдат напоминающие. От Калицбургов, уже знакомых им с Марием, до Райдриков-воинов и Райдриков-лучников, представлявших собой пустые доспехи, ничем не скрепленные, кроме, наверно, злого волшебства, когда-то покорившего всю обитель Гласт Хейма.
Марий и Эльвиг уже вошли внутрь и теперь рассматривали огромной высоты потолки над головами, колонны перед входом и снующих туда-сюда монстров. Без промедления выставив перед собой щит и заслонив Мария, Эльвиг двинулся вперед. Тихо произнеся про себя заклинание Shield Reflect, отражающее почти половину нанесенного Эльвигу урона обратно обидчику, сам Крестоносец осматривался по сторонам. Все так, как ему и снилось. Этим путем, только обратно, в сторону выхода, он почти каждую ночь рвался наружу. Память цепко хранила события пятилетней давности, увиденная раз или два в жизни картина стала его проклятьем. Но Эльвиг не жаловался. Он пришел сюда сразиться со своим демоном, пришел, чтобы отчистить, оградить себя от этого кошмара. Марий тревожно наблюдал за другом: тот, незаметно для себя, бормотал какие-то слова и стал совсем бледным, глаза, которые Марий лишь изредка видел, подернулись пеленой неуверенности в собственных силах. Взгляд, беспокойно блуждающий по развалинам этого жуткого места, не находил какого-то пристанища, все больше терял осмысленность. Марий кинул на него и себя пару благословений, и увидел, что это немного оживило Эльвига. Они продолжали двигаться вперед.
Марий тихонько толкнул Эльвига в бок, как только они оказались в совершенно пустой комнате, видимо, бывшей столовой. Воин повернул голову и услышал:
- Куда мы направляемся?
- На второй этаж. Там находится то, что мы ищем.
- Объясни наконец, что это?
- Не могу. Впрочем, ты сам все увидишь.
- Эльвиг, я должен знать, что именно меня поджидает. Чтобы подготовиться. Хотя бы мысленно. Я понимаю, тебе тяжело говорить, тебе легче сделать, только мне от этого не легче. Если я буду хотя бы знать, с чем нам придется столкнуться, я буду гораздо более спокоен и собран. В конце концов я совсем не обязан торчать в этом жутком месте – ты знаешь от заклинании Warp Portal и Teleportation. Р-раз – и я в Пронтере.
Эльвиг промолчал.
- Я понимаю, что это твой внутренний демон. Но ты хотя бы скажи, что мы ищем? Без конкретики. Монстр? Клад? Труп? Что??
- Монстр. Это... Bloody Knight. Его мы должны уничтожить.
Если бы Эльвиг в этот момент поднял глаза, он бы мог увидеть перемену, произошедшую с Марием. Глаза как два блюдца, челюсть отвисла... Эльвигу, в принципе и глаза поднимать не надо было, он и так знал, что произойдет. Он зажмурился, готовый увидеть синюю вспышку, сопровождающую каждую телепортацию в Рун Миргарде. Мысленно Эльвиг уже видел как Священник достает из карманов своей рясы голубой камень и кидает его на пол, заставляя на месте падения раскрыть портал, чтобы шагнуть туда и исчезнуть. Но Крестоносец так и не дождался этого. Прошло тридцать секунд, минута, две. Эльвиг не выдержал – он открыл глаза и увидел напряженное лицо Мария. Священник задумался.
- Ты, конечно, должен быть либо чертовски силен, чтобы одолеть Кровавого Рыцаря, либо чертовский безумен, чтобы попытаться это сделать. Идиотом ты не выглядишь, – рассуждал вслух Марий. – Значит, ты силен. Я смотрю, у тебя Кольцо на пальце – оно Античное? Одно из тех, что даруют обладателю толику силы Древних?
Эльвиг кивнул.
- А внутри, как я понимаю, Карта Мантиса, дающая хорошую прибавку к силе удара? – снова кивок. – На тебе я вижу святой Крест на цепи – он ведь тоже не простой? Что в нем?
- В нем-то тоже Карта Мантиса, но сам по себе он тоже неплох – дает защиту от магии и немного удачи.
- Странно, обычно воины носят два Кольца с Мантисами, разве нет?
- Да, но я считаю, что защита не менее важна, чем нападение. Тем более для Крестоносца.
- Хорошо... что с доспехами, друг мой? Поножи и кованные сапоги у тебя выглядят устрашающе – но они небось тоже непростые? Ты же не из бедных, насколько я знаю, ты один из самых сильных и богатых Крестоносцев Рун Миргарда.
- Нуууу... – замялся Эльвиг. История получения Карты Матира, что давала владельцу толику быстроты и живучести этого ужасного животного, была окутана завесой не самой приятной Эльвигу тайны. – В них Карта Матира. Ну и сами поножи с сапогами, конечно, укреплены, что дает сравнительно высокий уровень защиты. Щит с Картой Тары, укрепленный семь раз – иного пока не достал, но хотелось бы, конечно, Зеркальный Щит. Что еще? Ну, на голове, как сам видишь, Крылья Дьявола, дающие силу и точность, Забрала не ношу из принципа, предпочитая, как ты видишь, Маску Оперы. Мантия...
Мантию Марий мог оценить самостоятельно – прошитая стальными пластинами, укрепленная по меньшей мере шесть раз она была не магазинной, не покупной – в них нельзя вставить Карты Монстров. Эта была одной из древних, которые было очень трудно найти, и далеко не всегда – у людей. Но место для Карты в ней пустовало – то ли Эльвиг не успел найти достойную замену пустоте мантии, то ли не хватало денег, что было более маловероятно. Уж скорее предложение нужных ему Карт было равно нулю...
Уединенное спокойствие друзей, так труднодостижимое в этих проклятых бараках, было нарушено взрывом недалеко от входа в их комнату. Эльвиг поднял и выставил перед собой забытый было башенный щит и двинулся по направлению звуков боя. Они были здесь не одни – то ли монстры что-то не поделили, что вряд ли, то ли кто-то еще зачем-то прорывался сюда с боем. Крестоносец выглянул в коридор как раз в тот момент, когда крик Pierce!! повторился раз в пятый раз. Он увидел Рыцаря на Пеко-пеко, который копьем своим разил двух окруживших его Райдриков. Позади него стоял Священник, на которого надвигалось еще двое.
- Holy Light!! Pierce!! Pierce!! Holy Light!!
Эльвиг ясно видел, что ситуация у этой компании становится критической, но прямо так вмешиваться Крестоносец не мог: у воинов была своя этика.
- Помощь нужна? – Громко крикнул Эльвиг, в надежде на положительный ответ. Если обороняющиеся люди не безумцы, они с радостью примут так вовремя подошедшую подмогу. Однако Рыцарь на пеке напряженно и молча лупил по обоим Райдрикам. Впрочем, Эльвиг его понимал – когда от быстроты действий зависит жизнь, и не одна, а больше, не до разговоров. Оставалось надеяться на Священника. И тот надежды оправдал:
- Да!! ДА!!! Помоги!!!
Эльвиг ринулся на помощь Рыцарю, попутно удивляясь, куда же запропастился Марий. С лету отшвырнув щитом одного Райдрика от чужого Священника, воин, не оставляя откинутому Райдрику времени опомниться, бросился вперед. Покуда Эльвиг управлялся со своим противником, Рыцарь уже прикончил одного из своих. Священнику, втянутому в битву, приходилось нелегко – он едва успевал излечивать себя, своего спутника и нежданную подмогу в лице Эльвига. Крестоносец рубил нещадно, от души, будто бы эти удары могли каким-то образом излечить его боль, избавить от неё исстрадавшуюся душу. Он закончил с противником быстрее, чем Рыцарь, и теперь направлялся на подмогу к святому отцу, все еще не избавившемуся от своего Райдрика. Подспудно у Эльвига начала появляться тревога – куда запропастился Марий? Уж не кинул ли он Эльвига?
Чужой Священник с облегчением вздохнул, когда настырный Райдрик отлетел в сторону от него, буквально сбитый с ног сокрушительным ударом, ознаменовавшийся треском доспехов и криком «Shield Charge!!». Теперь его избавили от одной обязанности – лечить себя любимого – и он вплотную занялся исцелением своего спасителя. На подмогу Эльвигу подоспел освободившийся Рыцарь – как только враждебные доспехи Райдрика рухнули наземь, он развернул своего Пеко и кинулся в сторону Крестоносца. Однако это было уже необязательно – размашистый удар Эльвига пришелся как раз по тому месту, где у людей обычно находится шея, и, видимо, перерубил связывавшие Райдрика в единое целое чары – на пол беспорядочно полетели доспехи монстра.
Рыцарь и Священник облегченно прислонились к пыльной стене, но Эльвигу было не до того: он ринулся обратно в комнату, где последний раз видел Мария. И подоспел как раз к тому моменту, когда ослепительная вспышка света, врезавшаяся в Калицбурга у дальней стены, расчертила комнату от середины до того места, где стоял монстр, окончательно повергнув того в прах, подарив последнюю смерть. А в середине комнаты с самодовольной улыбкой стоял Марий. Он быстро обернулся на звук шагов, явно готовый начать прочтение еще одного атакующего заклинания, но остановился на полпути.
- Ты куда делся? Я думал, ты идешь за мной!.. – начал Эльвиг, но Марий жестом его оборвал:
- Не кипятись. Стал бы я тут задерживаться по своей воле! Как только ты выскочил за угол, прямо на месте, на котором ты стоял, появился Калицбург. Я решил тебя не отвлекать, наученный горьким опытом, испытанным на собственной шкуре, - он улыбнулся. – Калицбургов хоть и наделили дьявольской силой, забыли снабдить мозгами и скоростью! Я просто кружил по комнате, ставя на него Аэтерну и подтачивая его силы Холи Лайтом. Заклятья я шептал, чтоб тебя не отвлекать, - сразу сказал он, отвечая на невысказанный вопрос Крестоносца. – Я же вижу, что кому-то еще нужна помощь! А поскольку о себе я позаботиться могу, то...
Доводы его были убедительными. Сам завалил Калицбурга! Да этот парень многого стоит!
Из-за поворота на Пеке торжественно въехал Рыцарь – с ног до головы закованный к сталь, даже волос и лица не видно под тяжелым шлемом с забралом. За ним следом пришел и спасенный Эльвигом Священник.
- Спасибо огромное, дорогой друг, - начал последний, обращаясь к Эльвигу. – Ты нам очень помог. Если бы не ты.... ух, тяжко нам бы пришлось!
- Да не за что, ребята, я же только рад помочь! – с улыбкой сказал Крестоносец. – Живы- здоровы? – на всякий случай спросил он, хотя мог в этом убедиться – доказательства, как говорится, на лицо.
- Да, большое спасибо, – отозвался Священник.
- А друг твой говорить умеет? – спросил Эльвиг, с интересом рассматривая Рыцаря, спустившегося со своего зверя.
В этот момент Рыцарь снял шлем, озарив мрачную комнату неожиданным для черных волос блеском:
- Я просто хотела поблагодарить тебя лично, пожав руку, - с простодушной улыбкой ответила красивая девушка, вдруг и внезапно явившаяся из-под стального панциря. И, в подтверждение своих слов, пожала руку ошарашенному Эльвигу. Который, впрочем, быстро справился с собой и даже своевременно протянул руку для пожатия.
- Хорошо бы познакомиться, - впервые подал голос Марий, доселе молчавший. – Я – Марий, Святой отец Великой Пронтерской Церкви.
- Меня зовут Эльвиг, - представился Крестоносец. И по примеру Мария добавил: Крестоносец на защите Стольного города.
- Моё имя Гертруда, член Рыцарского ордена Пронтеры - улыбнулась девушка, поглаживая Пеку. – А это мой верный боевой конь – Сивур. Имя речки. Вычитала в какой-то книжке... уже не помню, какой. Намек на то, что Сивур мой быстрый, как река! – со смехом сказала Гертруда.
Как странно прозвучал этот девичий смех под сводами мертвой колыбели цивилизации! Как поразительно было его воздействие на Эльвига! Он впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему тепло и радостно. При чем совершенно неизвестно, чему.
- Моё имя... – начал было Священник, но в этот момент в комнате потемнело.
Совершенно неожиданно за стеной, совсем близко к арочному пролету рядом со не назвавшимся Священником, заскрежетали по потемневшему от времени полу когтистые лапы скелетов. Миг – и в арку выплыл Рыцарь Бездны, а за ним неизменная свита из Калицбургов. Совершенно бесшумно взлетели два меча и копьё. И с тяжелым лязгом опустились.
Священник был явно посильнее Мария. И чары его тоже были сильны. Сильны, но не всесильны. Один меч отскочил назад от образовавшегося неизвестно откуда щита – видимо, Святой Отец ставил его давно, и он еще не слетел. Второй, с трудом пропоров защиту, почти невесомо опустился на плечо человеку. Копьё же не потеряло стремительности и силы удара. Оно пронзило Священника так же легко, как горячий нож прошивает масло. Раздался тихий вскрик, и бедняга начал оседать на пол. Все заняло не более трех секунд.

Я знаю, что хотя бы один человек меня читает... это повод продолжить рассказ
______________________________________________________

За это время девушка уже успела вскочить на Пеко и даже одеть шлем, а Эльвиг, выставив вперед щит и прячась за ним, двинулся вперед. Ярости ему было не занимать. Он видел глаза Гертруды в тот миг, когда черное копье пронзило бедного Священника. Теперь он намерен был мстить. И эта кровавая месть, застлавшая глаза, закрыла собой то тщательно подавляемое чувство страха, которое Крестоносец ощущал с самого того момента, как вступил под своды здания.
Эльвиг был уже совсем близко к мертвецкой компании, когда заметил сбоку оранжевое оперение Пеки Гертруды. Раздался полный яростной ненависти крик:
- Brandish Spear!!
Эльвиг увидел, как широкое копьё девушки-Рыцаря врезалось в толпу Калицбургов и отшвырнуло их назад на пару метров. Эльвиг и сам собирался сделать нечто подобное, но он не мог действовать в таких масштабах, он хотел вышвырнуть их по одному. От удара Гертруды спасся лишь черный всадник. Эльвиг решил докончить начатое дело девушки и, не мудрствуя лукаво, врезал по рыцарю в полную мощь своей силы и злости:
- Shield Charge!!
Не подействовало. Не откинуло. Видно, что удар был действительно болезненный, но Рыцарь Бездны и не думал никуда отлетать. Ладно. Эльвиг взялся выполнить задачу минимум – вытянуть из-под этой своры монстров Священника, так и не назвавшего им с Марием свое имя. Сам Марий в это время колдовал, ставя защиту и подкрепляя друзей. Гертруда в это время ожесточенно месила Калицбургов Брандишем, но видно было, что скоро ей это станет не под силу, и на каждый удар придется собирать силы. Действовать надо было быстро или не действовать вообще. Эльвиг попытался прошмыгнуть под копьем черного Рыцаря, но не тут-то было – копьё взмыло в воздух для удара. Эльвиг загородился щитом, удар прошел вскользь, но все равно было ясно, какой чудовищный удар только что отразил Крестоносец. Подхватив одной рукой холодеющее тело безымянного Священника, Эльвиг стал обходить Рыцаря Бездны с правой стороны – благо, девушка оттеснила Калицбургов довольно далеко. Крикнув Гертруде «Уходим!», он глазами проследил, услышала ли она, и, убедившись в том, что услышала, обернулся к своему противнику. Еще один маневр с прошмыгиванием осуществить явно не удастся – на руке висел умирающий Священник, а обойти Рыцаря не выйдет – с одного боку нагромождением свалялись какие-то бочки, с другого стояли в ряд столы. Пока Эльвиг колебался, Гертруда мигом решила проблему: со всего маху налетев на преграду в виде бочек, она врезала по ним Брандишем. Эльвиг последовал за ней в образовавшийся проход.
Отступление было спешным. Однако благодаря чарам Мария и девушке, которая взяла друга с плеча Эльвига и переложила его перед собой на Пеку, они продвигались быстрее, чем можно было ожидать. Пока им очень везло – в тесных коридорах не было монстров, а те, которых они встречали в проходных комнатах, были слишком заняты своими делами. Через десять-двенадцать минут они отыскали комнатку в тупике одного из коридоров, в которой никого не было. Тут и обосновались.
Очевидно, это комната выходила непосредственно ко внешней стене здания, потому что кроме тусклого света факелов здесь можно было увидеть и лунные блики, пробивавшиеся сквозь тесные оконца-бойницы, находившиеся на уровне глаз. Комната была совершенно пуста, если не считать опустевших стоек из-под оружия – очевидно, эта комната раньше была оружейной. Ничего такого, чем можно было бы забаррикадировать дверь, Эльвиг не увидел.
Здесь невольные беглецы могли привести себя в порядок. Оказалось, Гертруда была изрядно потрепана сражением с Калицбургами, хотя и старалась не подпускать их к себе. По несчастью, она бегала там, где Марий не мог достать её заклятьем излечения. Зато мог теперь – синяки и ссадины зажили на глазах. Но вот с её другом Священником дело было хуже некуда. Похоже было, что бедняга скончался. Heal Мария как не действовал, впрочем, как и Resurrection. Бездействие Хила указывало на то, Священник мертв, бездействие Реса – на то, что он жив. Странно...
Пока Марий хлопотал над безымянным Священником, попутно что-то объясняя Гертруде, Эльвиг, тайком поглядывая на девушку и её реакцию, думал, как быть дальше. Похоже, что пока что поход на второй этаж откладывался на второй план. Первостепенное значение обретала сложившаяся ситуация – надо было помочь Гертруде и её другу. Который, впрочем, белел прямо на глазах. Марий, искусный лекарь, ничего не мог поделать. Нынче Священники совсем пренебрегают искусством врачевания при помощи рук, подумал Крестоносец. Благо, Марий был не из таких. Не всегда можно обойтись заклинанием, иногда его применению мешают внешние факторы – например, проклятия Священников другой Гильдии во время Войны за Империум. Заклинание Lex Divina, прозванное в народе «молчанкой», запрещало чтение каких бы то ни было заклинаний и использование каких бы то ни было умений человеком, против которого заклинание было обращено. Поэтому Марий решил обучиться нелегкому искусству ручной работы – и обучился вполне успешно.
Но в данном случае произошло что-то из ряда вон выходящее: превосходный врач и искусный Священник, Марий разводил руками. Рана его собрата по вере, по началу широкая, выталкивающая из себя струи крови, сейчас затянулась, превратившись в один безобразный шрам, который распространял странную черноту по всему телу Священника...
Эльвиг тем временем был занят другими мыслями. Честно говоря, мысли в его голове смешались. Вернее, они разделились на два параллельных потока. Один поток мыслей обдумывал план защиты в случае нападения извне. Эльвиг окинул глазами проём арки, ведущей в коридор – видимо, двери были не в чести у строителей этого замка. Крестоносец прикинул расстояние от одного конца арки до другого – получилось, что он со своим щитом перекрывал лишь треть расстояния. С другой стороны, если бы он встал в середине, то врядли кто бы прошел мимо него. К тому же Гертруда навряд бы оставила его одного закрывать проход в комнату. А с ней защита получалась приличная. Особенно при поддержке Мария сзади. Да-а... он и девушка-Рыцарь вполне смогли бы здесь продержаться...
Гертруда... Эта красавица на Пеке... Ею был занят второй поток мыслей Эльвига. За время сидения в этой тесной комнатке он успел рассмотреть её руки и руки Священника, за жизнь которого она была готова встать горой. К величайшему своему облегчению, обручального Кольца он не увидел ни на одной, ни на другой руке. У девушки были только два античных кольца, от которых веяло самоуверенной силой – совсем как у него, Эльвига.
Чтобы не терять времени, Эльвиг встал, подхватил щит и шагнул навстречу арочному проёму, единственному выходу из комнаты. Наткнувшись на удивленный взгляд Мария, он пробурчал что-то, похожее на «пойду постерегу», и ускорил шаг. На самом деле он почувствовал, что Гертруда замечает его взгляды, и решил, что пришло время пока что ретироваться за стенку, где она не сможет его видеть. Совсем как мальчишка, подумал Эльвиг. Маленький влюбленный мальчишка...
Выйдя за угол, Эльвиг с облегчением ощутил спиной свободу от твердого изучающего взгляда. Вышел Крестоносец как раз вовремя, чтобы заметить слоняющегося неподалеку Райдрика. Он молча двинулся вперед, желая выяснить, нет ли где еще каких-нибудь сюрпризов по дороге. Но сюрпризов не было. Тогда Эльвиг прошептал про себя привычный набор заклятий – Guard, Shield Reflect, Shrink, Endure – и пошел прямо на Райдрика, прикрываясь щитом. Defender он не стал произносить – оно смягчало только дистанционные удары, то есть защищало от стрел и пуль, а в ближнем бою было бесполезно. А поскольку лучников впереди не предвиделось, то... Райдрик заметил его. Над шлемом скрепленной волшебством груды доспехов взметнулись в воздух пара мечей – это было заклинание Weapon Perfection, что максимизировало силу ударов. Это не понравилось Эльвигу, но отступать было некуда – сзади ничего не подозревающие друзья, впереди неизвестность: а вдруг за ближайшим поворотом еще пять-шесть Райдриков? Тогда Эльвиг отправится вслед за тем не назвавшемся Священником, другом Гертруды.
Райдрик тем временем занес свой меч для удара, но Эльвиг успел уклониться, заметив направление взмаха. И ответил башем – ударом со всей силы. Второй удар был отбит в сторону крепким щитом, и открывшегося Райдрика Эльвиг резанул по нагрудному доспеху. В третий раз Крестоносцу повезло – замахиваясь, противник споткнулся о лежавший на полу осколок стены, и меч просвистел мимо. Зато меч воина попал, довольно сильно погнув нижнюю часть доспеха. Наконец, Райдрик попал по Эльвигу, но кованная броня приняла на себя удар, поглотив основную его часть. Эльвиг отделался синяком, который будет существовать еще не более двух дней. Зато очередной баш Крестоносца разнес вдребезги древнюю броню поножей Райдрика...
С тех пор, как ушел Эльвиг, Гертруде стало немного легче дышать. Она очень беспокоилась за Арона – своего друга, Священника, который сейчас лежал перед нею в совершенно ужасном состоянии. Она очень за него переживала, корила себя в том, что не успела ничего сделать для три секунды, целых три секунды, она могла совершить Spear Boomerang, но нет, она в ужасе смотрела на подплывавшего Черного Рыцаря с его свитой! Что такое, она бывала в переделках и похуже, быстрота реакции никогда не подвергалась сомнению! И вот на тебе...
Гертруда судорожно вздохнула и посмотрела в сторону арки, куда скрылся Крестоносец. Интересный малый. Привлекателен, черт... может, не зря носит Devil Wings, Крылья дьявола, на голове? Он усмехнулась подобным мыслям. Странно было бы черту ходить со щитом со знаком Господа. Девушка снова взглянула на Арона и мысли вернулись в прежнее русло. Но тут подал голос Марий:
- Ты это зря. – проговорил он.
- Что зря? – подняла бровь Гертруда.
- Коришь себя. Зря. Ты не виновата в том, что не успела.
- С чего ты взял? Я ни о чем подобном не говорила!
- Думаешь, этого не видно? Очень даже. Ты явно считаешь себя виновной в том, что никак не помогла другу. Как, кстати, его зовут? Он так и не успел произнести своё имя.
- Арон.
Марий замолчал.
- А что?
- Ничего. Он твой брат?
- Нет... Друг... я давно его знаю... не одну передрягу с ним прошли, он, так сказать, моя постоянная поддержка, если надо куда-то идти.
- А зачем вы сюда пришли?
- Ну, я хотела найти здесь доспехи... говорят, у здешних монстров хранятся Зеркальные щиты, античные Плетеные Кольчуги... Те, которые могут принять в себя Карты. На этом можно поживиться, да? Вот я и хотела... А еще Карта Райдрика. Очень в цене! Raydric Card, кто ж её не знает? Поглощает пятую часть удара. Не магического, конечно, но...
В этот момент раздался взрыв. А через пару мгновений еще один. Марий и Гертруда вскочили со своих мест и бросились в арку.
Чертов Райдрик применил Magnum Break – умение, доступное любому Мечнику, пожелай он его выучить. Площадное умение, которое заливало местность вокруг применяющего его человека огнем. Фактически, небольшой взрыв. Эльвигу повезло – он скрылся от взрыва за своим щитом. Рефлексы тела оказалось быстрее мозга, Крестоносец увидел, как его противник замахивается мечом, но, вместо того, чтобы опустить его на голову воину, Райдрик устремил остриё в землю. Раздался взрыв. «Ну ничего, я так тоже умею!» - зло подумал Эльвиг и на этот раз сам провел приём (Magnum Break!!), не забыв, впрочем, подобраться ближе ко врагу – магнум Райдрика отодвинул его со щитом на три шага. От удара Райдрик развалился на части, среди огня, вызванного Эльвигом, блеснуло что-то серебряное.
Когда Гертруда с Марием добрались до места сражения, все, понятное дело, было кончено. Они застали Эльвиг, рыскающего среди груды обломков брони – нечто, видимо, бывшее Райдриком.
- Эльвиг? Ты в порядке? – окликнула было Гертруда, но победный вопль Крестоносца прервал её.
Сияющий Эльвиг выпрямился и показал им свою находку. Гертруда застыла с широко открытыми глазами, а у Мария уже во второй раз за сегодня отвисла челюсть. В руках его друга сияла Raydric Card. Трясущимися руками Эльвиг отстегнул золотую брошь в виде креста, и положил мантию на пол. Тщательно расправил её, не оставив ни одной складки. И положил в центр Карту Райдрика. Она провалилась вниз, словно не было под ней обшитой стальными пластинами мантии Крестоносца, не было старинного каменного пола, не было земли. У Эльвига даже закралось подозрение, а не исчезла ли она, но, только закрепив на шее мантию с помощью броши, он ощутил силу Карты. Это было поистине бесценное сокровище.

Всем привет. Неожиданно - увидеть мявов здесь, правда?
Вот только мявы - не со своим творением пришли. Творение принадлежит kathy, и она - по причине очень ограниченного интернет-времени - попросила выложить своё творение. По правде говоря, мявы тоже чуть-чуть приложили лапу к... Но было это всё давно и неправда, а написана повестюшка (фанфик по ЗВ) была несколько (пять, четрыре, три? - ну не меньше трёх) лет назад.
Итак, вот оно:


СЕЗОН
ДОЖДЕЙ


Старая республика мертва. Вероятно, я только сейчас смогла это осознать. В память о ней и обо всех Рыцарях Ордена Джедаев, я, Дэя Джин, составила эти записи на основе дневника моего отца. Надеюсь, что потомки рассудят, был ли он истинным Джедаем или же положил начало моральному распаду ордена.
Дэя Джин.

Глава 1. Потерянный рай

Раннее утро. Ну, настолько раннее, что его еще можно принять за поздний вечер. Как там бишь это время называют на окраинах галактики? Кажется, “Час волка”? Ну, сие очаровательное животное мне видеть не посчастливилось, но животинка, она же все-таки из мяса, костей, крови и прочей органической лабудени. А следовательно, и эти… как их там…волки спят еще. И брехня все это - все нормальные животинки спят в такую рань!
А я - новоиспеченный Джедай - не животинка. Не из плоти и крови, а из камня и ртути…даже ртути ноль целых, шиш десятых. А посему и в “Час волка” я должен быть аки огурчик. Маленький и зеленый. По крайней мере, именно овощ, а не человека я увидел сегодня с… (допустим) утра в зеркале. Это только в мечтах восторженных девиц Рыцарь Джедай - высокий, косая сажень в плечах, с огнем в сердце и мудростью в глазах. А вот он я! На самом деле рост у меня высоченный, со среднего аклая, просто, видите ли, согнулся под тяжестью недоспанных часов. Плечи? Что плечи? Тоже ничего. Иногда даже широкими кажутся. А вот с огнем в сердце проблемка. Ему ж неважно, что аскет, что каменный, ему ж топливо для огня надобно, хоть чуточек. А что до мудрости… ну ведь в этих глазах ни капли интеллекта. Откуда ж ему там взяться в четыре часа утра, скажите на милость! Не скажете? Ну и ладно! Сам знаю, не откуда!
Э-эх! Только бы челюсть свою небритую дотащить до корабля, да не вывихнуть.
Ну надо же! Вот сюрприз-то! Не все животинки дрыхнут. Есть еще некоторые маньяки, коим неймется. Спали бы вы, миряне, сном младенца. Не тревожили бы суетой сует духа юного пада… Джедая. И ситх с ним, с тем, что не так юн. Двадцать пять лет - еще даже маловато для ученика самого Йоды. Сам он либо лет в двести рыцарем стал. Но зато сразу качественным, хоть пробу ставь, не придерешься.
Тут еще кланяется что-то. Синеватое все, утыканное щупальцами различного калибра: от толстенных канатов, до тонюсеньких жгутиков. Явно не нашей расы. Может, иностранец? Приветствую тебя чудо-юдо космическое, какого роду - племени? Я пришел с миром! И если что, уже сдаюсь, психологическая атака прошла на ура… надо было побольше сменного белья захватить. Ну не силен я был ни в космологии, ни в биологии… Зато, я - самый сильный!
- Приветствую вас, мой господин!
- Я вам не господин.
- Извините, господин!
Ладно, ситх с тобой, лебези, коли угодно! Рыцарю Куай-Гон Джинну все в новинку, все в диковинку. Первое задание как никак, самостоятельное. И никто за ним ходить больше не станет. И указывать не будет. И носом тыкать в… его ошибки права никто не имеет. Так что может Рыцарь и господином побыть, хотя бы самому себе.
- Ваша каюта готова, коли угодно…
- Угодно - угодно. А кровать там есть… ну или рогожка? Сено? Солома? Камень под голову?
- Все что господин пожелает! Сделаем`c, лучшим образом сделаем`c! Как в лучших домах Алдераана и Корусканта!
- Ну и иди, иди, делай. Да пребудет с тобой Сила… Чудо - юдо...



Каюта не фонтан. Может, мы чего упустили, сидя за высокими стенами родного храма? Спасать может надо мирное население? Если так живут в лучших домах Алдераана и Корусканта, то любой средне статистический житель нашей галактики может дать сто очков форы пресловутому джедайскому аскетизму.
Из учебника общегалактического языка: (какая?) (что?) послала меня на эту (какую?) планету? И вот только не надо пошлить, не надо! Джедаи - люди приличные, и смиренные. Как правило.
Какая? Маленькая и зеленая. Самого что ни на есть жизнеутверждающего цвета.
Что? Зверушка. Маленькая зеленая зверушка. И не какое-нибудь там земноводное. Это создание поразумнее многих будет. Магистр - это вам не хухры-мухры! А еще он - мой друг, отец и учитель в одном флаконе. Если короче - Йода, просто Йода. А то, что маленький и зеленый - маскировка, обманный маневр, тонкий психологический ход самой природы.
На какую? На закрытую, самую таинственную в космическом пространстве планету. Бастета - одна из знаменитых лун Иего. Там живут ангелы. Похоже на это. Никто их не видел, а они есть. Чисто теоретически. Кто-то там точно живет. По крайней мере, благодаря космической базе, зависшей рядом с планетой, Бастета ведет оживленную торговлю со всей Республикой. Вот именно с этой базы то и поступила просьба направить Джедая для “разрешения серьезных внутриполитических вопросов”. Есть просьба - есть ангелы. И я стану первым за многие сотни лет, кого допустят в святая святых. Ура! Ура! Ура!
Ну вот, значится, маленькая зеленая зверушка послала меня на эту закрытую планету с целью разрешения серьезных внутриполитических вопросов. И в раю ситхи водятся. Так то!



Проснулся я уже на вышеупомянутой космической базе. В зеркало смотреться не стал принципиально: зачем портить себе настроение перед ответственным заданием? В общем, банально продрав свои патлы пятерней, я с чувством собственного достоинства выплыл из корабля. Чудо-юдо чуть ли не под ноги стелится. Погоди еще, ты у меня поплатишься за каюту со всеми удобствами. Вот возьму и обижусь! Кстати, перед отплытием туалет бы поискать что ли…
Здравствуйте, господа встречающие! Ну что вы, что вы! Не нужно цветов и оваций. Не стоит. Я и так польщен вашим вниманием. Впрочем, нет ни салюта, ни фанфар. И господ встречающих тоже как-то не наблюдается. Стоит посреди огромной взлетной полосы парень и его чудо - юдо.
Чего хочешь ты, мой синеватый друг? Уж не денег ли жаждешь. Не отвечай, сам знаю - денег. Эх, братья по разуму, что же это в мире творится? И куда вам столько денег? Доведут вас кабаки да бабы до… Ну ни до чего хоть сколько-нибудь положительного не доведут уж точно. На вот, держи пару кредитов. Ни в чем себе не отказывай.
- Спасибо, господин.
- Чего-то еще?
- А можно?
- Чего?
- Еще!
Вот нравы! У одних есть совесть, у других - все остальное. Я, между прочим, не кореллианский контрабандист, хотя и здорово со своей патлатостью и небритостью на него смахиваю. Я между прочим, если вы не заметили, всего-навсего скромный Рыцарь. И у меня, знаете ли, не золотые россыпи за пазухой, и даже не серебряные. У меня всего-навсего несколько кредитов, на крайний случай. Ладно, грабьте меня, обирайте!
- Держи.
- И еще, господин…
- Как еще? Денег еще? Ты же лопнешь, деточка!
- Нет, господин. Еще кое-что к вашему сведению. Мне передали, что в левом секторе вас дожидается ДУЧ.
- Чего-о-о?! Какой - такой ДУЧ.
- Самый обычный, господин. Здесь только такими и пользуются.
- Ты это… того самого? Да?
- Чего того? ДУЧ, господин. Дистанционно Управляемый Челнок, господин.
- Так бы сразу и сказал.
- А я и сказал, господин.
- Да ну тебя к ситху!
- Я тоже был рад с вами пообщаться, господин.
- К ситху!




Если челнок дистанционно управляем, значит, он управляем кем-то из вне! А Джедаи, хотя они и белые, и пушистые, и верят всем, доверять свою судьбу НАСТОЛЬКО слепо вовсе не любят. А вдруг этот кто-нибудь внизу имеет что-то против Ордена, или просто пальчиком нечаянно не на ту кнопочку тюк? И мордой меня, мордой! Небритой Джедайской мордой о прекрасную землю потерянного рая. Ой! Да это ж он сам, не рассчитал. А кто не верит, пусть первый сядет в ДУЧ!
Хотя не так уж и дурна эта Бастета. Симпотненькая. Этакий очаровательный сине-зеленый шарик, окруженный нежно-голубым свечением атмосферы! Просто конфетка. Супер мега чупа-чупс! Дык ведь то ж вид из космоса! Мы на Корусканте со своей громадины храма тоже не видим грязи нижних кварталов. А как спустимся - о Сила! Хоть стой, хоть падай. Впрочем, лучше стоять: тут свалка, там туалет, дальше и смотреть то страшно. А запах! Зато сверху все чистенько так, цивильно.
А теперь самая приятная часть путешествия - вход в атмосферу. Желудок от страха съеживается, сердце застревает в глотке, а завтрак упирается в кресло. И тут я почувствовал ЕЁ. Ну, то есть Силу. Она обволакивала, сканировала, изучала и, наконец, отхлынула, словно и не было. Какое, однако, занятное природное явление! Несколько наиприятнейших мгновений и я на грешной земле. Так таки добрался. На подкашивающих ногах плетусь к двери, чтобы глотнуть свежего воздуха и… Ну вы хотя бы предупреждали, что ли!
Прямо перед выходом стоит АНГЕЛ. Крыльев, правда нет, зато есть все остальное. Я - убежденный аскет, и то от такой красоты дар речи потерял. Женщина, в прямом смысле и с большой буквы. Не мало повидал я прекрасных экземпляров, но эта… Попка, грудь, кольца темных волос, скрывающих остренькие уши, забавная фиолетовая прядка (отличительный знак?), ослепительно белая форма… Военная? Да какой же изверг такую красоту в армию заслал? А если убьют? Это же непоправимый вред генофонду. И, как истинный военный, без расшаркиваний, в лоб. Хотя и елейным голоском.
- Приветствуем вас… - Ну что не так? Красавица морщит лобик, осматривая меня с ног до головы и обратно. Ну не прынц, знаю. Так я и не претендую! - Вы…- мужчина?
Ой, а это так заметно? Какой конфуз! Жить мне теперь в позоре. А может это только между нами останется, а? Ага, точно! Межу нами двумя и взводом не менее пленительных амазонок, расквартировавшихся за спиной обольстительницы.
- Н-надеюсь. А что?
- А… мы… - Я право, даже польщен такой реакцией. - Мы здесь, чтобы сопроводить вас во дворец. Прошу, пройдемте с нами.
Ну, зачем же так официально?! Я понимаю, что военная, что на службе, но… Сила, как же ты хороша! Может, познакомимся?

- Меня зовут Куай-Гон Джинн, если кому-то это интересно.
- Кому-то - может быть…
- А может быть -вам?
- Быть не может.
- А если подумать?
- Не если, а тем более!
- Хотя бы, как вас зовут? Чисто ради праздного любопытства.
- Ради любопытства - генералиссимус Вельветта Кенд. Удовлетворены? А теперь - по машинам!

Ну, зачем же опять - по машинам? Можно хоть раз - по бабам? Тем более что их - целый взвод, и всё ради меня одного. Ну что, красивые, поехали кататься?

Видимо, сравнивать Бастету с нижними этажами Корусканта было кощунством. Как, впрочем, сравнивать этот потерянный рай с Корускантом вообще. Если верить в то, что каждая планета имеет свой запах, то, например, Татуин пахнет раскалённым песком, Альдераан - почему-то морем, Корускант пахнет… ой! Ну не при дамах же! Впрочем, если это правда - чего уж там? Чем ещё могут пахнуть большие города, и нижние этажи в особенности? Чем, чем… Чистящими средствами! А вот Бастета пахнет цветущими садами. И запах постоянно меняется, то нежный, то - горьковатый, то резкий, то - пьянящий. Благо, что весна тут всего четыре раза в год. Вот и сейчас - одни деревья в цвету, другие уже облетают, на третьих созревают плоды, на четвертых уже созрели, а пятые - снова в цвету.… А виды! И девушки кругом, тоже - цветут и пахнут. А я среди них - один, как король на именинах. Ну, я ж не волшебник, я только учусь, и мне не восемьсот пятьдесят лет, как Йоде, а всего-навсего четверть века! Се-е-ердце, тебе не хочется покоя!… Искушение святого Куай-Гон Джинна... Даже не искушение, издевательство - вот как это называется!
А как они все же следят за своей планетой.. У них, наверное, даже танки на воздушной подушке. По крайней мере, артефакт, на котором я проплывал в данный момент, не примял ни травинки. А вот и город. ГОРОД?!! Ну, знаете! Такое живописное ущелье я видел разве что на голографических открытках незапамятных времен. Крутые склоны, поросшие густыми, цветущими деревьями. А между деревьями - крыши домов, как грибы в травке: много-много маленьких и среди них - огромные, отливающие серебром, лопухи дворцовых крыш. И все в цветах.
Вопрос: чем отличается садовая беседка от дворца на Бастете? Ответ - размерами. Разница в пару этажей. А как же там защита от врагов, укрепления, барикады? Эх, девушки! Сразу видно, не хватает вам нормального мужского руководства.
Кстати, о руководстве… Иллизара Кенд. (Уж не родня ли очаровательнейшему генералиссимусу?). Королева, не старая ещё женщина, без вредных привычек, жильём до ближайшего путча обеспечена, ищёт молодого, ну очень симпатичного Джедая для решения серьёзных внутригосударственных вопросов. Обращаться: Потерянный рай, центральная беседка. И снова здорово!
- Мужчина?
Кто сказал? Провокация! Все - провокация! Это было давно и неправда!
- Что - то не так?
- Не так, как хотелось бы. - А марку держит. Этикет как-никак. Королевский. А тут мужчины, понимаешь. Работать мешают, понимаешь.
- Если вы заметили, на нашей планете предпочтение отдают женскому полу. Кто может разбираться в жизни лучше, чем тот, кто ее дал.
Феминистки ситховы. Вот природа извращается: самые прелестные создания во вселенной считают мужчин вторым сортом. Впрочем, по заслугам нам, нечесаным и небритым. По заслугам!
- Для вас это принципиально?
- Принципы - привилегия свободных.
- А вы заняты, стало быть.
- Стало быть - королева.
- А в чем проблема?
- В условностях.
- Условности - кандалы власти. Но в чем вопрос? Государственный?
- В угрозе жизни.
- Вашей?
- Её!
Не успеваю за королевской мыслию. Растеклась она как-то по просторам софистики. А вот направление царственного взгляда улавливаю. Выше... Выше... Все выше, и выше, и выше! Вверх по плетеной винтовой лестнице. И не забыть глаза прикрыть. Ослепший Джедай - все равно Джедай. Но уже не та котировка.
Чего это там черненькое белеется? Спускается, понимаешь, с грацией дикой кошки. Девочка? Девушка? Женщина? Ты постой, постой, красавица моя…
Остановилась. Нет уж, лучше иди, иди с миром. Или мне уйти? Убежать с позором от…
Спокойно, Куай-Гон, спокойно. Я не буду дрожать под оценивающим взглядом прелестнейших в галактике миндалевидных глаз, цвета предгрозового неба. И пялиться в вырез черного платья не стану, как гунган на блестящую безделушку. А вот научиться дышать заново мне бы не повредило.
Не запирай дыхания, Куай-Гон!
- Моя младшая дочь - Элисадель. Наследница престола.- Элисадель - редкое имя. Что то оно мне напоминает… Ну если снова: “Мужчина?”. Плюну и уйду.- С этого момента вы будете ее охранять… И да пребудет с вами Сила.
Все! Всем молчать! Теперь будет говорить богиня!
- Моя мама слишком сгущает краски - голос такой прохладный, освежающий - лично я бы не стала переоценивать ситуацию. Но вы видимо слишком устали. Ваша комната готова, а вечером я жду вас в зеленом зале. Там увидим, на что вы способны.
И прямой наводкой - в дверь. Вроде: “Все! Я сказала.” Интересно, долго речь-то готовила? Жаль, что не нашлось в ней места удивлению по поводу моей половой принадлежности. Или ей без разницы? Или… Или тебе может выспаться, а, Куай-Гон? Девчонке - лет шестнадцать, а ты - слюни до полу. Сопли бахромой. И молчал, как не родной. Куда это годится? Иди, проспись… А то здесь и ляжешь от... ОТ УСТАЛОСТИ! Спать!



Добавлено:

Глава 2. Первое впечатление

Спать днем - извращение. Если честно, Джедай может вообще не спать по несколько часов к ряду. Впрочем, если обстакановка располагает… В общем, проснулся я аккурат под вечер. А что у нас на ужин? Воздух? Нет? Фрукты и какие-то, интригующие на вид морепродукты? Ну что же вы, дамы! Вам то фигуру блюсти надо, а я и так до безарбузия худющий, хорошо, что меч на поясе, иначе бы ветром унесло.
Однако, съев только половину предложенного я был уже готов к труду и обороне. Обороне самого очаровательного существа во вселенной. И прилагающихся к ней параллельных измерений. Ну вот, опять разобрало на лирику. И все таки! Какая такая дрянь желает убить эту малышку? Вот найду и… заставлю извиняться.
Где там, она сказала, ждать будет? В зеленом зале? В зеленом зале, в зеленом зале… принцесса в белом. И вовсе не в платье с рюшечками и декольте, а вполне строгом… А-а-а, нет! Вовсе не в строгом, а в очень даже вызывающе обтягивающем костюме! С Джедайским мечом в руках!
Ой, ну что собственно такого? Ну меч, ну в хрупких ручках молоденькой девушки. Подумаешь! Каждый день вижу. И вовсе мне не в новинку наблюдать, как сие достопримечательное оружие с такой скоростью прокручивается в тонких пальчиках. Да еще в таких неожиданных направлениях, так что кажется, будто девочка заключена в серебристый энергетический кокон. ЧТО ВЫ?!! Рискни я повторить этот боевой танец - тут же настрогал бы сам себя тоненькими ломтиками.
- Рыцарь Куай-Гон!
Надо же! Уже мое имя знает. Таки донесли! Хорошо работает царская охранка, жаль не в том направлении.
- Принцесса Элисадель?
- Элиса. Просто Элиса.
- Позвольте спросить, просто Элиса, я так понимаю, у вас в руках Джедайский меч.
- Не понимаю. Почему Джедайский? Этот меч принадлежал еще моей бабушке.
- Мощная у вас бабушка… была. - Ошибиться трудно. Если меч у внучки значит, бабушка «была». И судя по той же внучке, не приведи Сила с такой старушкой встретиться в открытом бою.
- Могучая! Как и все правители дома Кенд. А у вас теперь меч - привилегия Джедаев? Вот это нонсенс!
- Миряне предпочитают теперь постреливать... из бластеров.
- А-а-а! Понятненько! У нас тоже некоторые… постреливают. Но, Бастета - закрыта. Прогресс - в ступоре. А мы - все те же дикари, что и пять сотен лет тому. Не покажете мне, насколько мы отстали по части ведения боя, рыцарь Куай-Гон?
- Отчего же? Покажу. Наглядно покажу. Но чур, потом на меня не обижаться!
- И на меня тоже!
Р-р-раз! И в боевую стойку. Словно родилась с оружием в руках. Кажется, что и без того остренькие ушки встали торчком от напряжения. И взгляд такой добрый-добрый! Что-то тут не так! И правда, пируэт, кульбит, прыжок и все мои удары красиво рассекают воздух. А принцесса уже где-то сзади, задумала очередную диверсию. Открытое посягательство на честь Ордена.
- Что-то мне кажется, ваши враги так или иначе зубки пообломают.
- Многие уже пообломали - выпад, разворот, защитная стойка - но не все предпочитают вести открытый бой.
С моей стороны очередной выпад - отчаянная попытка врезать девчонке по ногам. С нее не убудет, и так от ушей растут. Хоп!
С ее стороны - виртуозный прыжок и не менее виртуозное приземление на мое колено. Хоп! А не обнаглели ли вы, сударыня? А не убрались бы вы с моего колена? Спасибо силе - зашита сработала, словно сама по себе, иначе не избежать мне живописной проплешины на затылке, хотя мечи и в тренировочном режиме.
А Эллиса белым комочком на пол шлеп! Перекат через плечо - снова на ногах. И легким движением руки - темную прядку со лба.
- Если бой скрыт, почему вы уверены в его существовании?
- Я не знаю, кому перешла дорогу, но… - она усмехнулась и тряхнула головкой, так что в темной гриве засверкали золотые искорки - но мне прислали письмо…
- О, ваше высочество, если бы я каждого, кто присылает мне письма подозревал в заговоре… Боюсь, мне для охраны понадобились бы все члены Ордена.
- Неужели и вам пишут кровью на стенах « Твое время пришло!»?
Ну не то, чтобы кровью… Сила, какой пафос! Кто бы это ни был, а фантазия у него бедная. Нет чтобы нанести удар в спину, как нормальное двуногое. Или хотя бы интригу какую-нибудь сплести хитроумную. Фигушки! Надо, видите ли, заявить о себе: вон он я какой крутой. Кровью по стене. И фразу похлеще завернуть, чтоб красиво и в глаза бросалась. А мы все гопники, коли не дрожим от страха. Не ценим и не понимаем тонкой души художника. А впрочем, у этого загадочного террориста не только с фантазией, но и с мозгами худо. Чего он спрашивается, добивался? Чтобы Джедая на разборки выписали? Ну вот он и я. Во всей своей красе. Будто делать мне больше нечего, кроме как изучать сей замечательный образчик наскальной живописи. Палитра конечно бедновата, оригинальность хромает, но за старания… можно и похвалить. Молодчина, не полени… лась?...
Джедаи пофилософствовать ой как любят. Хлебом не корми! Но увлекаться болтологией, хотя и внутренней, во время боя Учитель мне не советовал. Мало ли отвлечешься, финт - другой пропустишь… А потом ищи - свищи свои покоцанные конечности. Поэтому - лучше сосредоточиться на защите.
А как всем известно, лучшая защита есть нападение. Красивый разворот, обманное движение и верхний удар. Ну кто так ставит защиту? Так криво, что мой клинок скользит, скользит… СКОЛЬЗИТ! И меня со свистом проносит…ну то есть э-э-э-э… проворачивает и разворачивает, а принцесса из кривой защитной стойки - в боевую. Чик! И локон моих волос красиво приземляется на узкую ладошку обидчицы.
Ага! Вот так «тренировочный режим»!
- Эй! Это мое! Хотел бы постричься - обратился бы к профессионалу. С ножницами.
- Это мой боевой трофей. На память.
- Ну, с такой техникой боя, у вас видимо, целый парик уже составлен.
- Что правда, то правда. И я вижу - вы неплохой воин, раз со своей корявой тактикой продержались так долго… Видимо, в этом привилегия Силы.
- Даже Сила меня не спасла…
- Джедаю - Джедаево, ситху - ситхово. Но если пожелаете - научу. Примет ли блистательный рыцарь пару уроков из рук мирянки?
- Тут дело не в гордости, просто Эллиса. Имею ли я право становиться столь грозным оружием. Сила, плюс исключительная техника боя - слишком большое искушение.
- Не хотите и не надо! Я не напрашиваюсь.
- Извините, Ваше Высочество, но с какой целью вы будете раскрывать свою секретную технику первому встречному.
- С целью обеспечения собственной безопасности.
- Веский аргумент…
- Итак, против кого будем дружить?
- Против врагов короны.
- Мы корон не носим. Может только венок из луговых цветов…
- «Враги венка» как-то не звучит. Но вашим врагам лучше уносить ноги, кем бы они ни были… Я с вас глаз не спущу.
Не спущу, потому что это выше моих сил. Я теперь даже моргнуть то боюсь. Вот закрою глаза и зареву, оттого, что не буду видеть тебя.
- Согласна. Но давайте вы не спустите с меня глаз чуть попозже…
- Как так?
- Просто так. Очень просто… Ну не можете же вы ВСЮДУ за мной следовать. Каюсь. Не смогла я распланировать свой день с учетом вашего надзора. Ну вот не смогла! Зато с сегодняшнего вечера я в вашем распоряжении.
- Простите, а сейчас у нас что?
- А что у нас?
- А у нас не вечер?
- А еще аскет, еще выносливый. День только начинается. И закончится балом, где мы собственно и встретимся. А пока разведайте обстановку, освойтесь… Увидимся! Аласэо!
Аласэо? Это еще что за фрукт и с чем его едят? Ага, теперь вижу - выплывает лебедь белыя. Красавец писаный. Остальные герои-любовники понуро курят в сторонке, а что до меня - лучше бы и вовсе на свет не появляться.
Принц Аласэо - не типичный представитель расы гуманоидов. Что вы! Такому наверное даже пищу прожевывают, чтобы не утруждался. Какая там работа - племенной экземпляр, знаете ли! Только на развод! Не в пример мне, быдлу небритому. Высокий, статный. Ни грамма лишнего жира (Впрочем, я ожирением тоже не страдаю. На казенных то харчах!). Иссиня черные волосы и небрежно спадающая на лоб меланхолическая прядка. Не человек - а гениальное творение античного скульптора с Алдераана. Образец для подражания и поклонения. Одним словом - ИДЕАЛ!
Проходит значит сия статуя мимо, и недобрые взгляды в мою сторону пускает. Ну здрасьте пожалуйста! Я между прочим, скромный рыцарь - аскет. И вовсе не сумасшедший, чтобы со всякими там античными статуями соревноваться. Вот!
- Дорогая! - голос тоже чудный! Бархатистый. Глубокий. Но что за манеры, сударь?! Что за бесцеремонность?! Или это показное выступление? Типа метка территории: моя планета, мой дворец, моя женщина. Трижды ха! И два хи-хи! Ну неужели такой… такой экземпляр… породистый экземпляр… может всерьез воспринять меня как соперника?
- Принц Аласэо!
А вот у девочки манеры на высоте. Подчеркнуто вежливый тон, подчеркнуто нейтральное отношение к принцу и изящное уклонение от навязчивого поцелуйчика в щеку. Ну а я то чего радуюсь, скажите на милость? Я лучше пойду…( как там она сказала: «Разведайте обстановку?»)... вот, я лучше пойду разведаю обстановку. Какой чудный садик за окном! А мне как раз с этими двумя голубками неуютно что-то. И настроение как-то сразу упало.




Разведывать обстановку не самое легкое занятие. Особенно когда не знаешь где ее разведывать и у кого. У этих ангелов характер тот еще. Даже Джедаю подойти страшновато, А особенно когда у этого самого Джедая голова не тем забита. Интересно, какие светские разговоры сейчас ведет Элиса с этим павлином?
И вообще пора прекратить обманывать себя. Учитель говорит, что начинать решать проблему следует с осознания ее наличия. Мудрёно, но верно. Итак, проблема в принцессе. И возможно самым очевидным выходом был бы побег. Причем на максимальной скорости и на максимальное расстояние. Но хорошим бы я был Джедаем, если бы при любой трудности демонстрировал окружающим сверкающие пятки. Но не скрою, в сложившейся ситуации я бы наверняка предпочел одной хрупкой девушке армию бешеных ситхов. Воистину, больше смерти - женщина. Благо никакого искушения не предвидится: кто она и кто я. Так, мусор космический.
- Я схожу с ума.
- Зачем?
C-c-ситх! Я что, в слух это сказал? Не очень то приятно осознавать, что ничто человеческое тебе не чуждо. Хуже, когда это осознают другие. Одна надежда на то, что моя новая знакомая не все слышала.
А эта тоже ничего. Рыженькая такая. Ей лет двадцать, но мордашка видимо навсегда останется юной. Хорошо еще, что по настоящему влюбиться можно только в одну. Иначе, я действительно бы удрал.
- А вас, юная мисс, не учили, что подслушивать нехорошо.
- О, рыцарь, я не думаю, что моложе вас. Просто лучше сохранилась.
Настоящая женщина! От всяких вопросов, ставящих в двусмысленное положение, уходит посредством не менее двусмысленного ответа.
- То есть, я сохранился куда хуже?
- Хуже некуда… вы выглядите, как… как влюбленный.
- Что-о-о? С чего вы взяли? Какие ваши доказательства?
- Ну… Вы только не обижайтесь.
- Не обижусь, так уж и быть. Объясняйте.
- Так уж и быть, объясню:
Во-первых - худой, словно потеряли аппетит. Вы только не обижайтесь…
Во-вторых - бледный, словно и сон посеяли. Вы только не обижайтесь…
В-третьих - небритый. Вы только не обижайтесь…
В-четвертых - вслух с собою разговариваете. Вы только не обижайтесь…
В-пятых - (вы сами в этом признались) сходите с ума. Вы только не обижайтесь..
ВЫ ТОЛЬКО НЕ ОБИЖАЙТЕСЬ! Кстати, меня зовут Тайра Лейми.
- Вот и познакомились. А я Куай-Гон Джинн. - Как приятно улизнуть от неприятного разговора. - Вы вероятно уже осведомлены о цели моего приезда.
- Принцесса Элисадель.
- А вот и не угадали. Ее обидчик.
- Такую обидишь!
- Это точно. И все-таки, как думаете, кому выгодна её смерть?
- Как раз об этом мне думать то и нельзя. Дворцовые интриги, знаете ли!
- Не знаю, но о-о-оч-чень ХОЧУ УЗНАТЬ. Но если… чисто гипотетически… Элиса…дель…с принцессой Элисадель случится что-то… э-э-э… непредвиденное, неприятное… Кто главный претендент на престол? Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
- Вполне понятно. Но непонятно почему вы так нервничаете. Успокойтесь… Вдыхайте в правую ноздрю, выдыхайте - в левую. Ну как?
- Да ровным счетом никак. Никакой информации. Абсолютно. Вы просто увиливаете от ответа. И Я НЕ НЕРВНИЧАЮ!
- Хорошо, хорошо! Хорошо, что не нервничаете… Генералиссимус Вельветта Кенд.
- Кто «Генералиссимус Вельветта Кенд»? Я - Куай-Гон!
- Да не вы, а она.
- Что она?
- Главный претендент… и единственный. Старшая сестра и все такое…
- Какое такое. Что вы хотите сказать: ваш принцип наследия от младшего к старшему?
- Ваша правда. Первый блин комом - практика родов, практика воспитания… Каждый последующий ребенок совершеннее. Если это не мальчик, конечно.
- Да уж, конечно… А Вельветта…
- Что «Вельветта»? Мне послышалось, или вы с советницей Лейми говорили обо мне?
А вот и генералиссимус! Вышагивает с таким видом, будто заговор разоблачила. Сестра, значит. Старшая, значит. Первый блин, значит. Ничего себе эксперимент! Хотя оно конечно, Элиса совершеннее будет. И, может это только мое личное восприятие, но младшая сестренка как-то посветлее, помягче. Хотя, если Вельветта родилась наследницей, то появление другой претендентки её здорово обломало. Хочешь - не хочешь, а будешь ходить мрачнее тучи…
- Да вот, собственно, мне тут сообщили, что вы тоже королевских кровей будете.
- А еще вам наверное сообщили, что я - главный подозреваемый.
- Ну уж, скажете тоже, порфирородная вы моя. А что, есть основания?
- Ровным счетом, никаких! Я давала клятву во имя Великой Богини Кошки, что буду защищать сестру даже ценою собственной жизни.
О как! Они еще и язычницы. Везет мне сегодня на экзотику!
- Клятва - еще не стопроцентная гарантия.
- Как же хорошо, что Бастета изолирована. Тлетворное влияние вашей цивилизации распространилось уже и на Орден.
- Кстати о птичках, почему вы прячетесь?
- Лично я?
- Лично вы. И остальное население планеты.
- Во всем виноваты энергетические смерчи… - Тайра не выдержала долгого молчания. Как бы там ни было, а женщина - находка для шпиона. Впрочем, Вельветта тут же прожгла в ней дыру взглядом.
- А давайте включим минуту молчания, герцогиня. Неужели у вас нет более важных занятий? - последняя фраза больше похожа на: «Пошла вон, козявка!». Ну она и пошла. В конце концов, кому захочется связываться с такой фурией. А я остался наедине с генералиссимусом.
- О, ваша светлость, давайте будем вести себя как взрослые люди! Если вы поклялись во имя Великой Богини Кошки, то почему же сейчас вставляете мне палки в колеса?
Ого! Что это с ней? А где же военная выдержка? Такт? Мне кажется, или красавица настолько вне себя, что даже воздух потемнел от гнева? Или это у меня в глазах? Ну прямо молоденький ситх, честное слово! Не удивлюсь, если окажется, что она обладает чувствительностью к силе.
- Знаете, куда бы я вам палку вставила?
- Фи! Как грубо! А еще ангел! Еще генералиссимус! И все-таки, вернемся к нашим… смерчам. Что за смерчи то?
- Обычные энергетические смерчи…
- Обычные? И где простите, их можно увидеть?
- В атмосфере планеты… Правда те, кто их видел уже того…
- Чего того?
- А ничего. Уже ничего и никогда. Поняли? Ну напрягите мозги, вы же Джедай!
- Я понимаю, что сквозь энергетические смерчи не может пролететь ни один транспорт, нашпигованный электроникой. Но что такое тогда из себя представляет ДУЧ?
- Вижу, вы в восторге от этого генит… гениального творения.
- И что же в нем такого гениального, позвольте спросить?
- Позволяю…спрашивайте.
Иногда красноречивый взгляд лучше всяких слов. Изволили поиздеваться, ваша светлость? Ню-ню! Ведь мы и не таких за пояс затыкали. Главное, глянуть построже.
- Биотехнологии, которые есть лишь у нас. Вот поэтому-то никакие незапланированные визиты нам не грозят.
- Ну а вы то чего как куркули засели на своей планетке и носу не кажете?
- Не отрицайте, в вашем мире еще существует торговля рабами.
- Не буду. Хотя добавлю, что такие сделки уже редко где разрешены.
- Пока они где то разрешены, ни один житель Бастеты не будет в безопасности. Надеюсь, полученная информация наведет вас на след .
- О-о-острый язычок!
- Дли-и-инный нос!
Обмен взаимными любезностями и я повержен. Остался с носом, как теперь наверняка думает Вельветта. Интересно, последняя фраза была брошена в адрес моего любопытства или в адрес именно этой части моего тела? Хотя, и тот и другой вариант верны… А я и не утверждал, что красавец! На этот случай у них Аласэо имеется. А кстати, информация не так уж бесполезна. Если на планету проникнуть никто не может, значит, гниль местного производства. И скорее всего из благородных… А вы думаете, я остался с носом!... И вообще, очень даже миленький у меня нос!



Добавлено:

Глава 3. Первый удар


Королевский бал - это, в представлениях большинства нормальных людей, дамы в длинных платьях, кавалеры с безупречными манерами, вальс и прочая дребедень. Признаюсь, я тоже так думал… пока не попал на бастетский королевский бал. Не знаю, что некоторые особы имели ввиду, когда называли население планеты диким, но, по сравнению с такой прогрессивной тусовкой, многие развлекательные заведения Корусканта просто отдыхают. Этакий коктейль из светских расшаркиваний и молодежной вечеринки с дискотекой. Впрочем, музыка естественного происхождения, но вовсе не аристократичная. А где же вальс? Ну я так не играю!
Хотя бы где моя подопечная? А-а-а, здрасьте, здрасьте! А мы тут плюшками балуемся! Что ж, как и следовало ожидать, принцесса Элисадель вновь побила все рекорды по обворожительности. Оделась, как говорится, по случаю: что-то черное, кожаное, вполне открытое. Единственное, что выбивается из общего образа сексапильной старлетки - черная лента на шее. Точнее камешек, прикрепленный к ней. Оч-чень интригующий камешек, знаете ли. На дворе ночь, свет только от факелов и каких-то странных жучков-светлячков на плетеных столбах и в воздухе (здорово, кстати, смотрится!). А камешек сверкает таким холодным звездным светом. Никогда раньше такого не видел. Хотя за этот день я много чего нового успел узнать.
- Ну как провели этот вечер? - Я что, с ума сошел? Да кто я такой, чтобы устраивать ей сцены ревности? Идиот, вот кто я! А ведь молодчина девчонка, даже бровью не повела!
- Я в полном восторге. А вы? Узнали что-нибудь новенькое, может, друзей завели?
- У-у-у-у! И не пересказать. Кстати, ваша сестра - любезнейшее существо!
- Так ей и передам. Скоро она должна появиться.
Так, так, так, так…. Похоже надо срочно перевести тему. Со всякими там королевскими особами ухо надо держать востро.
- Не могу не высказать восхищения по поводу этого бала…
- О, это не официальное мероприятие. Королеве на таких вот сборищах даже показываться зазорно… -Эй, эй! Ну что, ты маленькая? Погрустнела вся как-то, осунулась. - Скоро и мне будет зазорно…
- Ну, может и не скоро. Королева Иллизара цветет и пахнет. Может еще и нам форы сто очков вперед дать. И это учитывая то, что Джедаи живут достаточно долго. Правда!
- Понимаете, у нас не совсем… классический принцип наследия.
- О, это я уже понял!
- Не будьте так самоуверенны. Я стану королевой после своего шестнадцатого сезона дождей. То есть через два месяца.
- Что есть сезон дождей?
- Узнаете… через четыре дня. И, кстати, я надеюсь до него дожить… вашими стараниями.
- Я буду очень стараться.
- Я знаю.
И что бы это значило? Что мы знаем и, главное, откуда? Ой, как неудобно. А может, это она так… о Джедайском долге мне напомнила, и все такое. А у Рыцаря Куай-Гон Джинна паранойя, легкая такая стадия. И спросить то, что она имела ввиду, не получится. Уже не получится, так как Эллиса уже на другом конце зала в кампании каких-то местных красавчиков. Здесь что, все мужики такие? Не знаю, разоблачу ли я сию прекрасную половину местного населения, но похоже они КРАСЯТСЯ! Зато на женщинах ни следа косметики, а выглядят сногсшибательно. Или мне только кажется, что ни следа. В таком случае визажисты у них не хилые.
Обидно стоять у стенки молодому скучающему организму, когда вокруг сами ангелы в пляс пустились. Да какой пляс! Как раз такой, на который Джедаю даже смотреть-то, наверное, запрещено. Какая акробатика, какие движения! О-о-о! Что-то мне эти танцы напоминают. Какая беспардонность… какая красота!
Вон и Эллиса не удержалась - идет в круг танцующих пар. Хотя нет, сквозь него! И пристально так мне в глаза смотрит. Интересно, что вы задумали, ваше высочество? Уж не пригласить ли меня? Дудки! Забавно же я буду смотреться в своей монашьей хламиде среди полураздетых прекрасных тел. Да и судя по всему, ей до меня не добраться - из толпы выделился Аласэо и пошел на перехват. А прыткий оказался малый! Даже принцессе не уйти, видимо придется ей на этот раз с ним танцевать. Впрочем, не особо то она расстроилась. Ну и ладно, тем легче для меня. Искушения меньше.
- Потанцуем?
Кто здесь? Ба, старая знакомая! Советница Лейми, и вы тут! А я похоже пользуюсь популярностью. Экзотика, наверное. Не накрашенный, небритый и пахну вовсе не духами. Видать гормонов вокруг!... Тьма!
- Плохая идея. И здесь дело даже не в том, что я танцую с грацией гунгана. Понимаете… Тайра… Я должен позаботиться о безопасности принцессы.
- Может, дело не столько в работе, сколько в том, что я - не она?
Ну я же говорил - настоящая женщина. Чтоб мне такую проницательность! Даже Сила не поможет. Так вот, поймали, разоблачили и попробуйте-ка сударь отвертеться. Хотя есть еще один из вариантов варианта: моя хата с краю, а я - не я, дурак и не лечусь.
- Она? Что вы имеете ввиду?
Ответом мне была горькая усмешка. О, с Тайрой этот номер не пройдет. Как ни старайся. Может, не стоило так уж откровенно смотреть на принцессу, но вот только кажется, что она, хоть и танцует с Аласэо, делает это только для меня. Соблазняет? Как же, рыцарь Куай-Гон! Мечтать не вредно. Наследница престола только и ждала, что приезда безродного рыцаря, у которого за душой ни кредита. Да и душа уже принадлежит Ордену.
Тайра тоже не отрывала взгляд от будущей королевской четы.
- Их свадьба - дело решенное…- Сказано будто в пустоту, но кому надо, тот услышит. И я слышу. Мне вообще здесь похоже больше всех надо… - После сезона дождей, она назовет его мужем.
Красивая пара. Бастета может спать спокойно, генофонд в хороших руках. И правда, чего это я себе нафантазировал? Танцуют, словно давние любовники… И кстати, Аласэо уж точно для меня танцует. Такие пассы выделывает с видом победителя … А я танцевать с советницей все равно не буду, пойду лучше свежего воздуха глотну!
А прямо перед дворцом - огромный лабиринт из высокого, опять таки цветущего кустарника. И чего только эти дамочки не придумают! Вот бы нам в храме такой же, чтобы можно было затеряться в бесконечных зеленых переходах… Кстати, надо будет как-нибудь там прогуляться, подумать о смысле жизни. Но не сейчас. Так, Куай-Гон, набери побольше воздуха в грудь, нервы в кулак и вперед к новым победам над врагами престола, и над собой. Эй! А где все? То есть, все здесь, даже Аласэо, а… а куда, простите подевалась Элиса? Саботаж? Так быстро? Быть не может, потому что не может быть! Эли-и-иса-а-а! Цып-цып, то есть кис-кис-кис! Во имя Великой Богини Кошки!
Какие двери могут быть в беседках? Так, шторочки повешены для виду! Но беседка большая, шторочек много, интересно зачем им тот зеленый лабиринт, если лабиринт дворца ни в чем не уступает? Джедайское чутье, конечно, не подведет, но долго-то ка-а-ак! За это время ее могут раз двадцать убить, причем десять из них - со зверскими извращениями. Ладно, зажмурился я, нащупал след в бесконечной паутине Силы… и поскакал! Прямо-таки полетел выручать бедненькую беззащитную девочку.
-Ты в ночную уходишь кромешную мглу,
Сквозь туман и сквозь тучи уносишься ввысь,
Я тебя удержать никогда не смогу,
Об одном лишь прошу… Умоляю - Вернись!
Чу! Что я слышу?! Кто это поет? И голос какой-то слишком знакомый… Ну-ну, ваше высочество, теперь вы решили в прятки поиграть? Что ж, принимаю правила игры. Но если вас в мое отсутствие нечаянно убьют, чур потом не обижаться!
-Мне тебя не понять, мне тебя не простить,
Лишь искать в темноте твою быструю тень,
Я не в силах летать, но сумел полюбить,
Пусть живёшь ты в ночи, а мое время - день…
Итак, крайняя занавеска справа. Темная комната, свечи по периметру пола и светлячки по периметру потолка. А в центре - несколько девушек, и даже пара юношей. Ну и конечно та, кого я собственно и искал. Сидит себе распевает, и в ус не дует. Точнее, в ус то она конечно не дует, за неимением последнего. Но и на меня, как говорится, ноль внимания и фунт презрения.
-Твоя жизнь - это небо, и ты - лишь полёт,
Ты живёшь только в небе, ты мчишься во мгле,
Но молю - не забудь, что тебя вечно ждёт
Тот, кто волею судеб прикован к земле!
А я кажется знаю эту песню. Древняя, как собственно и все на этой планете… Я имею ввиду обычаи, нравы, а обитатели оч-чень даже ничего: молоденькие такие, свеженькие. И голос тоже приятственный. Постою-ка я в сторонке, а заодно всем своим видом покажу как я обижен на такое вот поведение. Хотя нельзя. Нельзя показывать, что у Джедая могут быть какие-нибудь чувства, акромя покоя, любви и смирения. Сопли с сахаром (извиняюсь, не удержал, то есть не выдержал). В общем, встану я в сторонке: руки на груди, глаза на выкате. Точнее на закате, но это только со стороны так кажется, что я сплю стоя, будто какой-нибудь Тоон-Тоон. А на самом то деле высоко сижу, далеко гляжу. И наблюдаю за всеми, правда по-джедайски, исподтишка, ненавязчиво так. Итак, кто у нас тут? Генералиссимус? И почему это я не удивлен?
-Ты умна и красива, но как же чужда,
Только я не могу, не хочу отступить,
Мне тебя не понять ни за что, никогда…
Но тебя, ангел мой - продолжаю любить!
И тишина… И чего это они все на меня так смотрят?
- Знаете… эту песню написал ситх… давным-давно, в далекой-далекой галактике. У вас в Храме её наверное считают еретической?
Ну уж ваше высочество, лучше продолжайте петь и не мучайте меня такими каверзными вопросиками.
- У нас в Храме никогда не закрывают глаза на очевидное, просто дело в том, что если ты настоящий Джедай, то ты и думаешь и поступаешь как Джедай,… а не как с-с-ситх. Но не буду вас обманывать, эту песню я знаю.
В доказательство того пришлось поднапрячь свой голос и сделать то, чего мало какой рыцарь вообще способен сделать. Я тихо, чисто формально напел знакомый куплет.
-Снова манит меня твой загадочный взгляд,
Ты - опять в темноту… Превращаешься в тень.
Выхожу, и под небом бреду наугад,
А наутро - рассвет… тебя губящий день!
В момент, когда голос мой готов был сорваться на фальцет (хотя я и не пел даже, а просто бормотал себе под нос, это все нервное), а я сам провалиться куда угодно, и желательно поглубже, принцесса пришла мне на помощь.
-Ты вернёшься домой, ты уляжешься спать,
И опять мне сидеть у постели твоей,
А под вечер в ночи ты исчезнешь опять,
Лишь молю - до рассвета вернуться успей!
Дальше, дорогая, сама пой. И так уж я давным-давно исчерпал лимит дозволенного молодому Джедаю. А у тебя по-моему без моей помощи получается куда лучше.
-Тёмный город затих, жив лишь ветер ночной,
Ты скользишь в темноте, ты касаешься крыш,
И лишь ветер-бродяга играет с тобой…
Только ветер-бродяга играет с тобой…
Ты - создание ночи… Летучая мышь…
Песня спета. Всем спасибо! В койку, в койку! Охранять такого популярного человека, как принцесса Элисадель - дело не самое легкое. А когда она в компании, где любой может оказаться ТЕМ САМЫМ, это еще труднее. Но нет же, ее высочеству захотелось поговорить. И обязательно на самую щекотливую тему.
- Вы только показали свое знание текста, но не свое отношение к нему.
- Я к нему никак не отношусь, а те кто относились уже никогда не выскажут своего мнения.
- Вы крепкий орешек, рыцарь Куай-Гон… Почему бы вам сразу не сказать, что вы избегаете двух вещей, касающихся этой песни: ситхов и любви?
- Ваше высочество, вы не совсем правильно понимаете ценности Ордена.
- Да уж какие ценности у Ордена, который запрещает любовь?
- Я же говорю - не понимаете… просто у Джедаев «другая» любовь, всеобщая так сказать…
- Какая угодно, только не любовь к женщине… Глупо, считать себя умнее Силы.
Опять она куда-то клонит. И меня наклоняет перед всеми присутствующими… Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Собрались поговорить на такие ха-аро-о-ошие темы, однако!
- Вы о чем?
- О Силе, так вы называете своего бога?
- Оригинальное сравнение, но в целом и общем… В общем, что-то в этом есть.
- Что-то есть… и мы так считаем, только называем по-другому. Значит, вы согласны с тем, что все сущее произошло из Силы?
- Еще бы!
- Значит, согласны с ее мудростью?
- Значит, согласен…
- Знаете, прежде чем управлять Силой, нужно научиться подчиняться ей. Если я правильно понимаю.
- Понимаете-понимаете! И понимаете слишком много для не-джедая. Но к чему вы ведете?
- А веду я к тому, что вы не подчиняетесь одному из главных её законов. Если растения, животные, другие разумные существа существуют лишь благодаря любви, значит вы считаете себя выше мудрости Силы. Сиэль Ати айне раор! - И принцесса, не дав мне шанса реабилитировать в глазах бастетской общественности Орден, встала и вышла. Просто так, молча. Хотя взгляд мне все же подарила, взгляд победительницы…
И знаете что, ваше высочество, лично я не выше Силы, поскольку её так называемая «мудрость» настигла меня в один из самых ответственных моментов жизни. Во время моего первого самостоятельного задания.



Очень глупо селить телохранителя чуть ли не в противоположном крыле дворца, как можно дальше от охраняемого тела. Случись что, я конечно почувствую, но от этого действовать быстрее скорее всего не сумею. Будь моя воля - лег бы под дверью… точнее под занавеской, и никого не пустил бы. И не выпустил! Но это и Элису скомпрометирует, и меня, и Орден… И вообще, в природе все взаимосвязано, даже в огороде корнеплод, и на Татуине дядька!
И чуйвство во мне нехорошее какое-то завелось. Оно может и от тех неизвестных морепродуктов, что умял сегодня (до сих пор, будто маленький, всякую гадость в рот тащу!), и если так, то ничего страшного - джедайский организм хоть хатта переварит. Ну а если не обед меня так волнует - лучше сразу занять законное место цепного пса. Сказано (ну или подумано) - сделано. А кто узнает то?
Как быстро однако все улеглись. Только и шума, что ветер на улице, стрекотание этих самых забавных светлячков, мирное посапывание Элисы, да какое-то монотонное жужжание чего-то механического…
И в каком же ухе у меня жужжит? У меня жужжит в обоих ухах!
Стоп! А что тут такого может быть механического? Нука-нука… Ага, нашел! А, ничего особенного, самая обычная БОМБА… Как знал, как знал… Хотя, знал, конечно. На то я и Джедай. Проблема только в том, что как раз в этой механике, электронике, химии… чего тут еще намешано?... я не понимаю ровным счетом ничего! Ничегошеньки!
М-мама родная, вот это чушка прикреплена к опорному столбу! Что же мне с тобой делать то, а? Бить тревогу? Не-е-е… набегут, зашумят, сами дворец на сувениры разнесут. Тогда что? Спокойствие, только спокойствие!... Вот висишь ты тут, гениальное творение безумного разума, весело подмигиваешь всеми своими лампочками, жужжишь себе беззаботно. А я - несчастнейший из Джедаев, не знаю с какого шипастого бока за тебя взяться.
По идее что надо сделать? Разобрать на винтики, перегрызть пару проводков, с чувством растоптать микрочип. Но боюсь такая самодеятельность и самонадеянность приведут к оч-чень громким последствиям.
Так, так, так, та….придумал! Все гениальное просто. До безобразия просто! Лучше всего поддаться панике и вышвырнуть бомбу в окошко, наивно надеясь, что не зацепит. Дело то житейское…
Ба-а-абах!
Все трясется, пыль столбом, а я - ласточкой на Элису. Со стороны - маньяк маньяком. И в самом деле, среди ночи, в одинокой обители юной девы, небритый и нечесаный с размаху всей своей тушей плюх сверху! Под аккомпанемент рушащейся стены и под покровом пыли и дыма. И как это понимать? А понимайте уж как знаете… Дела мне до того, как сия ситуация выглядит со стороны абсолютно никакого. Мне и надо то, укрыть чем-либо царственное тело от каких-нибудь шальных обломков. Хоть и самим собой…
…А от ее волос так приятно пахнет…
О чем вам говорит это звездное небо, принцесса? О том что завтра будет хороший день? Может и будет. Может, и мы его увидим. Потому что это небо говорит о том, что стена наконец то рухнула и самое интересное уже позади.
Только вам, принцесса, оно ничего не говорит. И вы ничего не говорите: молча сели в кровати, обвели сонным взглядом учиненный мною беспорядок, застонали, почесали нос и рухнули обратно. Мол хорошо справляешься, Куай-Гон, так держать!
Что, она в самом деле может после такого спать? Видимо, уже спит… Ох уж эти бастетки!
После недолгого объяснения с дворцовой охраной (Никакой паники - люди выходили, спрашивали и, получив ответ, молча возвращались в свои комнаты. Только Вельветта распорядилась удвоить охрану) я решился таки поспать. На этот раз уютно устроившись у подножия её кровати.






Добавлено:

Глава 4. Разбор полетов

Смешно, но я почему-то люблю грозу. Хотя, большинство считает, что грозу, как и ночь, должны любить плохие парни. Это чтобы со вспышкой молнии появиться перед невинной жертвой. А в руке - металлическим блеском играет смерть на острие чего-то режущего, рубящего или колющего. И зубы чтобы обязательно гнилые.
Ну может я маньяк и извращенец раз люблю стоять у окна и наблюдать за разбушевавшейся стихией. Вот как сейчас… Но только наблюдать, а из темноты со вспышкой молнии пусть другие выскакивают… Вот как сейчас.
Мадам, прошу извинить меня за дерзость, но вот так, исподтишка. А-яй как некультурно!
Встала и стоит. Напоминает мне кого-то. Миленькая, конечно, даже на Элису чем то смахивает, но кто такая, чего надо?
- Вы кто?
- Тайна…
Что такое маленькое, коричневое и сморщенное есть в каждой женщине? Конечно изюминка. А еще в каждой есть тайна. У каждой разумеется своя. У одной - ребенок, мальчик и девочка, все четверо - школьники. У другой - ноги волосатые. А у этой имя, наверное, идиотское.
Тайна, так тайна. Больно надо. Лучше на грозу посмотрю…
Оборачиваюсь и… что-то не так… С каких пор молнии у нас рубиновые? В общем, неизвестно из-за каких таких атмосферных явлений появилась эта вспышка, но мне стало страшно… И больно… И темно… Элиса!
- Элиса?
А народу то! Народу! И все такие деловые, копошатся, убираются… И даже не скажешь, что вчера здесь был трам-тарарам. А принцесса по закону жанра снова исчезла. Такая сякая сбежала из дворца! Ну как спрашивается в таких условиях можно работать? И что мне теперь делать?... А делайте что хотите, уважаемый, но будьте любезны найти и перепрятать. Подальше от посторонних глаз перепрятать. Не смотря на все протесты. Особенно после вчерашнего.
И опять это предчувствие…
Впрочем, Элисадэль я нашел достаточно быстро. Из дворца она не убегала и, насколько я понял, в ближайшие примерно полчаса делать этого даже не собиралась. Томно развалившись на столе, она позволяла какому-то бугаю зверски издеваться над своим телом. М-мас-саж… Кажется так на некоторых отсталых планетах называется сие священнодействие. Некоторые считают, что оно даже укрепляет здоровье, но в более развитых мирах предпочитают акупунктуру или энерголечение. Такое же вот зверство, по моему мнению, может нравиться лишь массажисту. Ему-то позволяют делать такие вещи, за которые многие другие мужчины получили бы по морде. Хотя… не на этой планете…
- Ваше высочество, ой как нехорошо!
- Вам? Может, массаж? Сразу поможет.
Значит, верно - массаж. Но уж увольте. К такой горе мышц добровольно под руку! Не-е-е, у меня спина не казенная.
- Нехорошо ВЫ поступили, ваше высочество. Ну почему ведете себя как маленькая, в самом деле?
- Вы слишком напряжены… Успокойтесь, выпейте чего-нибудь. Кстати, вы уже завтракали?
С беспечности такой в зобу дыханье сперло… Ну ничего себе напряжен! Да я сейчас взорвусь! Кстати о птичках… точнее, о взрывах.
- Судя по вашему спокойствию, госпожа, на Бастете в порядке вещей что-нибудь взрывать на ночь. Знаете, у нас на Корусканте при бессоннице советуют мысленно считать эвоков… Безопаснее для всех… и дешевле.
- Зато не так интересно! - Принцесса протянула руку к столику перед собой, взяла одну из баночек, понюхала и протянула массажисту. Однако, лично мне кажется, что всякие ароматические масла ( а в баночке скорее всего оно) лишние. Вчера, когда я не очень деликатно плюхнулся на принцессу, её естественный запах показался мне очень собл… приятным…
- Вам что, жизнь не мила? Если так ( а это видимо так) то зачем меня вызывали, тревожили. Все дела можно сказать, бросил, поехал фигней заниматься. А где-нибудь может…
Может, где-нибудь кто-нибудь и может, но здесь и сейчас как раз фигня и происходит… или вот-вот произойдет. Может, Элисадель и здорово мечом машет, может, и я ей в подметки не гожусь, но кое-что и наш брат умеет. Например, всякую опасность предчувствовать и всякие баночки со всякой бякой из рук бугаев-массажистов, не двигаясь с места, вышибать. Р-р-раз! А вы, госпожа, еще нюхали это «масло»… Впрочем, соглашусь - запах от разлившейся жидкости сногсшибательный, как сшибет, так ноги и протянешь. Яд он и на Бастете - яд, какие ароматы к нему не примешивай.
- Зачем же злиться то так… А как же знаменитая джедайская невозмутимость? Может все-таки массаж?
- Только не с этим маслом, ваше высочество. Не те ингредиенты.
- Яд? - как всегда без лишних слов. Кратко и по делу. По-королевски…
- Яд!… Вы все еще считаете, что я напрасно так… напрягаюсь?
Бах! Ох видно тяжела королевская длань. Особенно при столкновении с твоей собственной мордой. И плевать что подбородок у тебя квадратный, и что мышцы у тебя, словно под кожу затолкали металлические шары… Больно! Наверное. По крайней мере, морда у массажиста, которому досталась эта смачная плюха, сияла вовсе не от счастья. И так ошарашенный моим фокусом, верзила не понимал что же все-таки произошло. Однако, уже зажмурился, ожидая нового удара (ну и мужики на этой планете!). Судя по позе Элисадель, бугай зажмурился не зря… А нечего всякой гадостью королевское тело умасливать! И не надо напоминать кто эту пресловутую баночку со стола взял, понюхал и протянул. Ну не себе же в самом деле в сердцах пощечины отвешивать, правда?
В общем, кровь из носу а «малого» спасать надо. Ведь изобьет же до полусмерти. Эта может. И что касается крови, то, кажись, она уже имеется и именно из носу. Воистину Элиса будет править твердой рукой, очень твердой и тяжелой. Если доживет, конечно.
- Э-э-э… Если мое мнение здесь кого-нибудь интересует…
Испепеляющий взор разгневанного ангела сказал мне, что «да, интересует, но если можно, поскорее… пожалуйста».
- Так вот, по-моему, он - я красноречиво смерил взглядом массажиста, что заняло какое-то время - не виноват…
- ????
- Ну понимаете, если я не ошибаюсь, то этот яд начинает действовать при контакте с кожей… Если для этого… человека ваша смерть не дело чести… и если он не псих, то…
- Он находился в аналогичной опасности… - закончила Элиса. И тут же на её личике нарисовалось что-то вроде «ой, как нехорошо получилось». Да уж, нехорошо. Он вас тут истязал, не жалея сотой доли своей мышечной силы, а вы его крохотной ручкой по кирпичной морде… Нехорошо! - Прости, Клор, Я погорячилась.
Горячие бастетские девы! Сначала в морду, а уж потом разбираться что к чему. А что? Для профилактики. Боятся, значит, уважают.
- Я… я… ничего, ваше высочество. Я понимаю. Видимо, на сегодня я свободен?
- Да, Клор.
- Нет, Клор! - Эти принцессы начисто лишены всякого здравого смысла в минуту опасности… - Скажи-ка, кто еще кроме тебя имеет доступ к этим… этим…
- Благовониям.
- Благовониям…
- Да кто угодно… Чего их таить-то?
- Вы не поверите - вмешалась Элиса - но до недавнего времени преступность на Бастете имела не такой устрашающий размах.
- Отчего же, ваше высочество, верю. Знаете, дикие звери, не сталкивавшиеся с разумными, сами идут в руки охотников. Так как непуганые еще.
Элиса манерно закатила глаза и застонала, одновременно жестом отправляя Клора. Понаехали тут, понимаешь, учат. К бомбам не подходи, ядами не мажься.
- А чего вы собственно ждете, господин хороший? Чтобы я завизжала как резаная, заметалась по дворцу и наконец нашла укрытие под подолом вашей туники?
Что ж, гордо восседающая в одном полотенце принцесса привлекательнее жмущегося к моей волосатой ноге перепуганного существа.
- Я жду, что вы хотя бы будете держаться в поле моего зрения.
- Я слышала, что Джедаи - фаталисты…
Ага. Понятненько к чему вы, ваше высочество клоните. Впрочем, особой необходимости врать пока нет.
- Сила во многом определяет нашу судьбу.
- А нашу - определяют боги. Понимаете, если мне суждено умереть тогда-то и тогда-то, то, как бы я не пряталась, мне конец. И наоборот, я не умру раньше положенного мне срока.
- Если вы сейчас вот надушитесь содержимым во-о-он той баночки…
- Это излишняя дурость… Я же говорю о том, что нет смысла паниковать. И вообще, в данной ситуации меня волнует лишь прекращение массажа. Вы же меня теперь и до туалета провожать будете. Так?
А что, можно? Правда? Я бы в случае чего и до туалета проводил. Судя по всему наш друг-рецедивист фантазией обладает не хилой: и ядом умаслить готов, и с пиротехникой опять же знаком. Кто знает какой сюрприз готовит наш таинственный доброжелатель и, главное, где и когда?
- Если хотите… - Я подошел к ней и осторожно дотронулся до загорелой спины, предлагая лечь, - Я кое-что умею. Правда, немного по-другому…
По-другому, немного не так… Не истязая и не выворачивая на изнанку, а просто легко, еле касаясь поглаживая по спине.
- Что это вы такое делаете?
- Массаж…
- Массаж?
- Массаж! А что?
- Да собственно ничего… Если это массаж, то я - королева Корусканта.
- На Корусканте нет королевы.
- А это не массаж!
- Массаж!
- Нет!
- Да!
- Ладно, согласна…Только… Странный какой-то массаж. Ничего не чувствую. Ничегошеньки.
- А вот я чувствую.
- В каком смысле?!
- Не в том… В каком вы могли подумать. С помощью силы я могу прочувствовать каждую клетку вашего организма. Вот у вас давление наверное скачет, как тоон-тоон… Сейчас мы его осадим… Та-а-ак…
- Получается?
- Еще бы! Но получалось бы лучше, лежи вы смирно.
- Извините… Просто столько новых ощущений.
- Ага! Почувствовали таки!
- У вас очень… приятные руки… если можно так сказать.
И по закону жанра в тот самый момент, когда эти самые руки были в районе чуть ниже поясницы, входит Аласэо. Во всей своей красе.
А мы тут плюшками балуемся!
Плюшками балуетесь? Странный однако способ: полуобнаженная принцесса и Джедай с «приятными» руками в области чуть ниже поясницы.
- И как это понимать, ваше высочество?
- Ого-го! Аласэо, это что, сцена ревности?
- Никак нет, ваше высочество, разбор полетов…
- Пшел вон, немедленно!
Элиса начала подниматься со стола. «Здравствуй, Элисадэль! - Здравствуй, Аласэо!». Вот так слово за слово его высочество получил по морде. Ох, крепка королевская длань. Еще немного и принц в этом убедится.
- Я просто хотел уточнить своё нынешнее положение. Я все ещё ваш жених?
Если вы, принц, спрашиваете у меня, то нет, вы не в моем вкусе. Хотя, по логике вещей, вы спрашиваете у Элисы. Ну вот и спрашивайте у неё, чего на меня то так в упор смотреть?
- Я не обязана перед вами отчитываться!
Впрочем, она передумала насчет пощечины. И верно, зачем такую красоту портить. Даже у меня бы рука не поднялась… Хотя… А почему бы и нет? А потому, потому что мы Джедаи. Пока еще Джедаи. А вот если принцесса и впредь будет выкидывать подобные фокусы, мы в скором времени перестанем ими быть.
А что с принцессой?
А ничего с принцессой. Даже полотенца с ней нет. Ну не в нём же ванну принимать в самом деле. А ванна, как назло прямо тут находится. Пара шагов и вот он, маленький, уютно отделанный мрамором бассейн. И по поверхности воды - лепестки цветов. Красиво и удобно! Удобно всем, кроме меня. Уф-ф-ф! Интересно, с какой физиономией я так поспешно отвернулся? Видимо с очень и очень напуганной… А вот Аласэо даже бровью не повел. Видимо, все происходящее было вполне в традициях этой планеты. Или же он просто не увидел ничего нового. Я, как настоящий джентльмен, конечно, был уверен в первом. Хотя, если честно, как последний дурак, на это надеялся.
- Я просто делал массаж.- Решил вмешаться я.
И зря…
- А всю, эту ночь, что вы провели в комнате принцессы? Тоже сеанс массажа? Сейчас догадаюсь, эротического?
Ну вы, батенька, хам! Нечего сказать. Его невесту вчера чуть было по ветру не развеяли, а он тут истерики закатывает!
- Я защищал её высочество.
- А кто защитит её высочество от вас?
Ну вот, снова здорово! И почему я чувствую себя последним посмешищем? Однако же Элиса решила встать на мою защиту. Сейчас она сидела к нам спиной и, судя по всему, попросту развлекалась.
- Сразу видно Аласэо, что ты ничем кроме себя не интересуешься.
- Ваше высочество?
- Последний неуч знает, что Джедаи - аскеты. Сиэль Ати айне раор! А Куай-Гон, если ты ещё не заметил - Джедай.
- Ещё я заметил, что он - человек. Более того - мужчина.
- Сейчас ты мне напомнишь, что я - женщина…
Э-эй, ребята, разошлись тут, понимаешь. Я, между прочим, тоже здесь. Как бы сильно это некоторых не раздражало. И за себя постоять могу, если это кому-то интересно.
А впрочем, никому это не интересно, рыцарь Куай-Гон. И вы, похоже, здесь уже никому не интересны... И вообще интересны не были. Принцессе Элисадель вы с самого приезда - заноза в известном месте. А принцу - вы лишь повод, средство…дабы показать, что он не просто банта - производитель, а жить торопится и чувствовать спешит. Одним словом, у него не одна извилина от носа к заднему проходу, но и ответвления имеются. И вообще, рыцарь Куай-Гон, милые бранятся - только тешатся. Хотя… Милые ли? Знаем, знаем какие там у вас браки свершаются на небесах… Ну то есть в высшем обществе. Сплошь по заказу мам и пап (как правило, пап), и сплошь между собой, что приводит к известным последствиям… Интересно, в каком родстве состоит эта парочка?
- Принц! Со всем уважением… не стоит ли проявить уважение?
- К вам?
- Можно и ко мне, но к принцессе - НУЖНО!
- Это хорошо…
- Хорошо что?
- Хорошо, что к вам не нужно. Потому что я вам не верю!
- Вы опять? Повторяю, это был всего лишь МАССАЖ!
- Причем тут массаж? Я говорю об этих… покушениях.
- И я делаю все, чтобы…
- Не знаю, что вы там делаете, но до вашего приезда были одни лишь угрозы. Веселье началось только теперь.
- Аласэо! - Элиса щелкнула пальчиками, но так и не обернулась. - Придержи язык.
Судя по всему, щелчок был условным сигналом, потому что в комнату тут же вбежали несколько служанок. Аласэо подождал пока они завернут королевское тело в какую то легкую белую ткань и продолжил, но уже более смиренным голосом.
- Я просто констатирую факт.
- Еще одна такая констатация…
- Ваше высочество! - Нет, мне вовсе не жалко было бы, получи принц заслуженную плюху. Теперь, наверное, я сам уже был бы не прочь снять с него штаны и принародно выдрать. Просто я не хотел снова увидеть как эта изящная кра

прошу прощения что так вот оборвал некрасиво - очень спешил на работу...
...савица превращается в злобную фурию. Может я и слишком требователен, но по-моему это неэстетично.
- Да?
- Э-э-э-э… Я бы не отказался чего-нибудь перекусить…
Элиса забавно склонила головку на бок и, оценив мой благородный порыв, кивнула.
- Через час я буду ждать вас у входа в лабиринт…
Ах, какая женщина, какая женщина… И только в такие моменты жалеешь, что не родился простым фермером. Хотя у этого самого фермера супротив его высочества принца Аласэо шансов столько же, сколько и у меня.
- Можете даже не надеяться - будто прочитав мои мысли, сообщил мне принц, когда Элиса со своей свитой удалилась. - после сезона дождей она назовет меня мужем.
- А вам еще не надоело - наконец меня прорвало.
- Не надоело что?
- Вести себя как... как... как не мужчина?
- Я веду себя так, как подобает моему положению.
- Прячась под юбкой у девчонки?
- По крайней мере, вам, уважаемый, под этой юбкой не бывать!
Что правда, то правда! Этот раунд за вами, ваше высочество!



Глава 5. Экскурс в прошлое.

Через час у входа в лабиринт стоял только я. Через два соизволила появиться и Элиса.
Вообще-то мне никогда раньше не приходилось ждать девушку, но я был уже давно наслышан о «мобильности» прекрасной половины. Вне зависимости от расы или возраста они всегда умудряются опаздывать. Хотя, о таких, как Элиса, говорят, что они лишь задерживаются…
Впрочем, как и полагается на первом свидании, девушка пришла не одна, а с подругами. Видимо, с моей стороны полагалось равное количество особей мужского пола, но единственным существом, которое я мог бы назвать другом, был Йода. Однако, он во-первых, в данный момент был вне досягаемости, во-вторых он не подходил ни по цвету, ни по возрасту, ни по габаритам ни к одной из сопровождающих принцессу, и в-третьих, он был убежденным аскетом. Все восемьсот с хвостиком лет. Смотрите юные Джедаи и берите пример. А то ишь тут на всяких там бастеток засматриваются! Скромнее надо быть, скромнее… В своих желаниях скромнее. Нужно сидеть в Храме, упорно учиться, прилежно заискивать перед старшими, исправно открещиваться ото всех мирских соблазнов и… постепенно сохнуть и зеленеть от тоски… Сила! Что я говорю!? Точнее, о чем я думаю!?
- Ваше высочество! Не прошло и года, а вы уже здесь!
- Не стоит ёрничать. Мы что, куда-нибудь опаздываем?
Вроде и не опаздываем, да и ёрничать видимо правда не стоило. И как это Элисадель вообще умудрилась собраться за два часа? Я не злорадствую. Я восхищаюсь! Оно конечно, такой девушкой трудно не восхищаться, но сейчас ей не восхищаться просто не возможно…
Девушки бывают разные… Особенно, если учитывать масштабы нашей великой Республики и запредельные территории. Я за свою недолгую жизнь уже успел насмотреться на всевозможных представительниц «слабого» пола: Лысые и мохнатые, саблезубые, не совсем «сабле…» и совсем беззубые, маленькие и огромные, многоглазые, безглазые, с глазами на руках (хвостах, щупальцах, рогах) и т.д. и т.п. Разумеется, я оценил и разнообразие цветовой гаммы: синие, красные зеленые, в крапинку, в полосочку… А вот золотую окраску видел лишь на паре-тройке дроидов, которых с сомнением можно было бы отнести даже к разумной форме… существования.
Тем не менее, принцесса сейчас имела самый что ни на есть жизнерадостный золотистый оттенок. Я это не в смысле того, что «она сияла, аки солнышко», и даже не в смысле того, что «она была просто золотым человеком». Не знаю что это было: напыление, краска, гормоны, - но кожа её была ЗОЛОТОЙ! Везде. И это не от богатой фантазии я пришел к такому выводу, это от скудности одежды, прикрывавшей эту кожу. Точнее одежда выглядела тоже очень и очень дорогой, а так же очень и очень прозрачной. Насколько может быть прозрачной крупная сетка, велением какого-то изощренного ума превращенная в платье с длинным-предлинным шлейфом.
Прелестные королевские ножки были обуты в легкие черные сандалии, ремешки которых перекрещиваясь доходили до колен. А по золотой коже был пущен черный плетеный узор, который, по-видимому, нес какую-нибудь смысловую нагрузку. И, конечно же, драгоценности, самым интересным из которых был тот камень, что я заметил еще на «балу». Кстати, попозже надо будет расспросить Элису поподробнее об этом украшении. Но всему своё время, как говаривал Учитель Йода.
Спрашивается, зачем все женщины прихорашиваются, одеваются как можно привлекательнее? Чтобы затем врезать по морде зазевавшемуся поклоннику? Вроде: «А какого ситха ты меня взглядом чуть ли не раздеваешь?», совсем не думая над тем, что дальше раздеваться практически некуда. В данном случае остается лишь сколупнуть сверкающий налёт…
Ничего не понимаю в этой загадочной женской психологии! И хотя платье Элисадель в характерных местах дополнено достаточно плотной чёрной тканью, расчёт несомненно был на мужскую реакцию. Воистину, ходячая пыточная камера для Джедая-недоучки!
Видимо, я тоже должен был приодеться?
Для кого?
Для того же, для кого и вы.
Но моя одежда – для моих богов. Вашей же Силе безразлично.
Ваше облачение?
Ваше… Однако, надеюсь с нашими богами у вас не будет проблем, так как мы идём к ним.
А я думал, что мы идем завтракать…
Боитесь?
С вами-то рядом?! Что вы!
Это правильно: мы сумеем вас защитить.
Под «мы» Элиса как оказалось имела своих «подруг», которые тут же заключили нас в кольцо обороны. Что-что, а от такой охраны не отказался бы ни один самый искушенный правитель. Не то что я. Эх, видел бы меня сейчас Учитель… мигом бы уши надрал!
Однако же, чтобы защищать Элису… и меня от кого бы то ни было, нас сначало надо было бы найти. А это как я понял не раз плюнуть. И не два. И вообще, хоть обплюйся, а не найдешь.
На закрытой планете, посреди запутаннейшего лабиринта, за высокими-высокими стенами из плотного-плотного кустарника… нет никого! Как так нет!? Вот только сейчас были!
Были да сплыли! А точнее нырнули в один такой миленький тупичок, а там - дверка… И мы – нырь в дверку… А там – лестница… И мы – шнырь по лестнице… И под землю! Всё глубже и глубже…
Я ЖЕ ПРОСТО ПРЕДЛОЖИЛ ПЕРЕКУСИТЬ!
Глубоко завели меня дамы. Даже солнца не видно. Вообще ничего не видно. Только слышно.
Ара! – Это Элиса. (Я, кажется стал понимать язык Бастеты. Тем более, что это всего лишь диалект старогалактического.)
Вжикх-х-х-х – Это факелы в руках «подружек».
Сила! – Это уже я. От неожиданности, от восхищения, от удивления. Другими словами ото всей гаммы чувств, положенных человеку, увидевшему ТАКОЕ!
Под землей опять же еды не оказалось. Да и откуда бы ей тут взяться? Еды нет, зато много другого интересненького. Пища, так сказать, не для тела, но для ума! И много!
Под землей… еще один лабиринт. Не из кустарника, разумеется, но из каменных плит. Каждая размером с три корабля. Каждая испещрена рисунками и иероглифами. Каждая судя по всему старше, чем сама республика.
Что это? Что это за место?
Город древних. Здесь все достижения нашей цивилизации: Библиотека, музей, сокровищница… А так же Храмы, склепы и другая историческая лабудень.
А что тут такого на стенах понаписано?
Много чего. В частности, история Бастеты.
Расскажешь?
Это долго и нудно.
Мы что, куда-нибудь опаздываем?
Своего я конечно добился, даже подталкивать к откровенности излюбленными джедайскими способами не пришлось. И признаюсь, было что послушать:
Давным-давно, в далекой-далекой галактике… на далекой-далекой планете жили дикие-дикие племена. Жили себе, за пределы своей планеты не высовывались, а другие цивилизации не совались к ним. Особенно учитывая те энергетические сюрпризы, которыми была богата атмосфера Бастеты.
Как-то (это уже совсем другая история) случилось им прогневить своих богов. И те, в свою очередь, наслали на благодатные земли потерянного рая маленькое такое проклятье. Забрали к себе на небеса девяносто девять и девять десятых процента всего мужского населения планеты.
И вот в одном из племен пришла к власти строгая, но справедливая королева. И стала её власть расти и шириться… Сначала на соседние племена, затем, когда планету соблаговолили-таки открыть, на другие луны Иего. Правда, из-за того, что энергетические смерчи были только на Бастете, характерные порядки только на ней и сохранились.
Не думали не гадали ангелы, но оказались они самыми красивыми существами в галактике. Многие дороги открывала их внешность, но большинство из них приводило в чей-нибудь гарем. И как-то в один прекрасный день, из пятисот улетевших в большой мир вернулось лишь сорок два… Через несколько месяцев еще двадцать бежали из плена, семеро даже остались в живых, а остальные покончили с жизнью, не вынеся перенесенного позора.
И приказала тогда действующая королева никого на планету не впускать и не выпускать. По возможности. И обломались стервятники-работорговцы. И остались кружить вокруг Бастеты в тщетной надежде урвать лакомый кусок. А местные изобрели ДУЧ и жили долго и счастливо все пятьсот лет. До моего появления.
Разумеется, есть и другие легенды, но эта самая реалистичная…
На этой оптимистичной ноте… погас свет. Что за шутки?
С богами не шутят! Сиэль Ати айне раор! – словно читая мои мысли заявила Элиса.
Зато боги шутят с вами.
Иногда.
Всегда.
Что ж, это их прерогатива. Здесь обитают темные боги. Они не рады свету.
Понимаю. Но куда теперь идти, в лабиринте-то?
Страшно?
За вас… разве что.
Элиса осторожно взяла меня за руку, и я прикрыл рот, опасаясь, что расшалившееся вдруг сердце радостно выпрыгнет из груди под ноги принцессе.
Вы не можете видеть, поэтому слушайте.
Слушайте, как эхо от шагов гулко прокатывается среди высоких стен, гораздо более высоких, чем я видел при свете факелов.
Слушайте, как шуршит кончиками пальцев по холодной стене, считая пропуски и повороты, одна из охранниц.
Слушайте, как легко дышит самая прекрасная девушка во вселенной.
Слушайте, как громко стучит сердце впервые полюбившего Джедая.
Слушайте, и вы услышите.
И кстати, Джедаи очень хорошо видят во тьме. И даже в такой густой, как здесь, в бастетских подземельях. Впрочем именно здесь я могу различить лишь неясные силуэты. Но и этого достаточно. Более чем.
Боги действительно тут есть. В качестве статуй, но есть. Могучие боги. Не в смысле сильные, а в смысле большие.
О-о-о-оч-ч-ень большие.
Громадные.
Для сравнения: я в два раза меньше, чем мизинец ноги одного из них.
Здравы будьте здешние боги. Большие здешние боги! И ты здравствуй, еле уловимая тень, прячущаяся за одной из колонн.
Не террорист, не маньяк (я бы почувствовал) – просто тень. С глазами желтого кошачьего цвета.
Мелковат что-то данный экземпляр по сравнению со здешним контингентом. И больно уж подвижен. Звериными шкурами по каменному полу шур-шур-шур-шур, босыми пятками по нему же шлёп-шлёп-шлёп-шлёп, и в вязкую темноту очередного туннеля шмыг-шмыг-шмыг-шмыг.
Ара! – звонкий голос Элисадель прогнал все мои мрачные мысли по поводу не менее мрачного субъекта.
Вжикх-х-х-х
Еще немного вперед по лабиринту и лбом в дверь. Не буквально, конечно, но дверь вот она. И тоже не маленькая…
Охранницы у этой самой двери, только завидев нашу процессию, опустились на одно колено. И глаза тоже опустили… Правда, одна все же не удержалась и тайком бросила на меня оценивающий взгляд. Видимо решала не будет ли лучше скрутить эту образину (то есть меня небритого, меня нечесаного, меня ненакрашенного, вопреки всем канонам бастетских понятий о мужской красоте ) прямо здесь и оставить отдыхать (сдыхать?) в самом дальнем коридоре самого темного лабиринта.
Дверь открылась и почти все, кто находился в следующем зале, тоже опустились на колено. Сразу видно – властная структура и, кажется мне, есть ещё и кое-какая религиозная подоплека.
Когда кажется, рыцарь Куай-Гон креститься надо. А сейчас не просто кажется, но так и есть. Здесь царская власть – прямое продолжение власти богов. А значит, Элисадель не просто принцесса, но ещё и наследница небес, которую должно: первое – бояться, второе – уважать, третье - обожать. Не знаю как насчет первых двух пунктов, но третий в моём случае исполняется ой как исправно.
Когда крестишься, рыцарь Куай-Гон, еще больше кажется. Кажется, например, что одна из коленопреклоненных девиц – генералиссимус Вельвета Кенд собственной персоной. Странные, однако, у них, у этих бастеток, семейные отношения!
Зато вопреки всем законам логики и бастетского этикета стоять остался МУЖЧИНА.
- Здравствуйте, отец.
- Доброе утро, Элли, дорогая!...
Отец??? Впрочем… ОТЕЦ!!! И как я сразу не догадался!? А ведь мог бы понять, что Элисадель не нашего роду-племени, что отец у неё должен быть тоже заметной личностью. Вот например высокий, интеллигентного вида старик, представший перед нами, на эту роль подойдет. Фирма веников не вяжет!
Говори, говори Джедай, да не заговаривайся! Высокий – да. Но не сухощавый, как некоторые, а вполне атлетического телосложения. В своё время мог бы даже с Аласэо поспорить
Интеллигентный – тоже да. Величественная смиренность в осанке и кроткая мудрость в глазах цвета предгрозового неба. И хотя разум упорно твердил ЧЕЛОВЕК, глаза кричали ДЖЕДАЙ. ( Есть, дорогой мой падаван, Джедаи, которым место в миру, а есть миряне, которым место в Ордене).
Старик – нет, нет и нет!!! Длинные седые волосы – да, но… не старик! Лицо максимум лет на сорок тянет, красивое, волевое, и всего одна морщинка – поперёк лба. Но это от сложной жизни. Попробуй-ка хоть пару лет постоять у власти на планете, где мужчина – второй сорт.
- Познакомьтесь, Куай-Гон, это мой отец Дармион Кенд.
Интересно, на Бастете муж берет фамилию жены или все-таки жена мужа? А если я… Впрочем, никаких «если».
- Так значит, вы и есть тот самый… телохранитель? Джедай? – голос тихий и размеренный. Так что волей-неволей ставишь ушки торчком, чтобы не пропустить ни единого слова. А значит и внимание к смыслу речи – тоже повышенное.
- Значит, тот самый, ваше величество.
- Очень вам благодарен.
- За что, ваше величество?
- Как за что? За то, что охраняете бесценное тело наследницы престола и моей дочери… в первую очередь.
- От вашей дочери благодарности не дождешься. Фаталистка видите ли. Как, наверное, и большинство здесь.
- Только не в вопросах жизни и смерти.
- Боюсь, именно в этих вопросах. Даже принц Аласэо не очень-то переживает…
Дармион отвернулся и замолчал. Та-а-ак… Ляпнул что-то не подумав. Не подумав о том, что я пренебрежительно отзываюсь о высоких чувствах не менее высокого человека. Вот Дармион и задумался как лучше наказать нахала. И вся Джедайская армия, и вся Джедайская рать не сможет Куай-Гона собрать. Если конечно предварительно сможет на Бастете приземлиться.
И помощи-то искать неоткуда. Где Элиса? Нет Элисы! Элиса взяла и бросила меня одного, чинно удалившись со своей свитой за угол.
- Аласэо – дурак!
Вот это его величество выдал! Молчал, молчал и вдруг – нате! А мне-то как реагировать?
- Аласэо – дурак. Сиэль Ати айне раор! Он вообще не должен был стать женихом Эл. Его брата Аэда всю свою сознательную жизнь готовили к этому браку. Но… как-то захотелось ему полихачить, покататься на дикой кшахти.… Упал,… очнулся – на том свете. Наверное.
- Значит, на Бастете мужчины с самого рождения…
- На Бастете мужчин отдают в мужья ещё до их рождения.… А иногда и до их зачатия.
- Заманчивая перспектива…
- На самом деле, все зависит от восприятия. Мужчины, имеющие власть над женщинами, тоже не всегда справедливы, но вам, воспитанному в иных традициях, это никогда не приходило на ум.
- У любой власти есть свои недостатки и свои преимущества.
- Однако же всяк свое болото хвалит.
- На другой планете вы могли бы править единолично.
- А зачем? Подумайте, я живу в роскоши и почете, но на мне не лежит никакой ответственности за судьбы миллионов подданных. Я могу заниматься любимым делом. Не ищите абсолютную истину, мой друг, она у каждого своя.
Дармион обвел рукой помещение, словно по одному его виду я должен был оценить особенности королевской забавы.
Помещение как помещение. Старое, большое. С большим количеством стеллажей. А на стеллажах…
А что на стеллажах?
Эх, сразу видно, Куай-Гон, плохо учил историю в молодости.… Зато самый сильный…
И толку?
Впрочем, историю учил хоть и плохо, но с живой историей время провел немало. Йода! Хоть и мал, да удал. И «мал» в смысле роста, а не возраста, так как он стар, он очень стар, он суперстар… нашего Ордена. И эта нетленная звезда впихнула в мою никчемную голову эхлементарные знания истории.
Кни-ги! Допотопные информационные носители, которые ныне могут прочитать лишь истинные любители старины и Йода, являющийся её частью. А теперь ещё и Дармион Кенд.
- К-кни-ги?
- Они самые. Очень древние и очень ценные. Ценные как по своему содержанию, так и в прямом смысле этого слова. Некоторые из них стоят как целая планета.
Много книг… Древних и ценных. На всю высоту и ширину исполинской библиотеки. Вообще-то неплохой бизнес: сэкономил горстку мелочи или пару бульварных романчиков и через тысячу лет ты миллионер. Я всегда говорил, что все в нашем мире относительно…
Во сколько можно оценить жизнь?
Жизнь бесценна!
Во сколько можно оценить жизнь миллиардов живых существ, населяющих какую-либо планету?
В стоимость одной книги из этой библиотеки…
Парадокс? Нет… Я всегда говорил, что все в нашем мире относительно… Вот может когда-нибудь и мою жизнь оценит какой-нибудь торговец, которому я перейду дорогу в бизнесе. Впрочем, это не моя стезя.
- И вы все их прочли?
- Все? Даже сотой доли… в руках не держал, хотя я практически здесь живу. Вот.. – Дармион словно наугад взял первую попавшуюся книгу. Наверное какое-нибудь стихийное бедствие, то есть сборник стихов молодых поэтов. Нет, я ни в коем случае не против поэзии, но… – это интересно… Дарю, почитайте на досуге, отдыхая от трудов праведных.
- Не такой уж я и праведник. Но спасибо, почитаю… на досуге.
- А я думал все Джедаи – праведники.
- Все так думают.
- Все ошибаются?
- И Джедаи тоже…
- Кстати, я не шутил, когда говорил, что живу здесь. И сплю. И ем. И вам советую.
- Жить здесь?
- Нет, поесть. Но и выспаться вам не помешает, выглядите как влюбленный. Вы только не обижайтесь!
…Где-то я уже это слышал…



- Вижу, отец и вас зацепил своим хобби.
Элисадель вместе с Вельветой сидели за столом и всем своим видом демонстрировали, что прождали целую вечность.
- Дорогая моя, не стоит чесать всех мужчин под одну гребенку. Некоторые, знаешь ли, тоже думать умеют.
- А я и не чешу, отец. Вас уж точно не чешу… Да и рыцаря Куай-Гона тоже… Хотя, кто знает кем бы он стал, родись на Бастете.
- Сила выделяет людей из ряда себе подобных. – Не выдержал я.
- Да ладно вам скромничать…

Не комплимент. И даже не ирония. Впрочем, в глазах принцессы я определенно заслужил осмеяния…. Хотя бы за то, что осмелился возразить. Избалованная девчонка. Почему же рядом с ней я чувствую себя… не как Джедай, определенно. Нет, я вовсе не считаю себя пупом вселенной, сливками общества…. Я уже даже смирился с тем, что являюсь частью природы и подвержен всем её законам. НО ПОЧЕМУ ОНА?
А потому что есть в ней что-то…. То самое маленькое и сморщенное, что есть в каждой женщине. Я чувствую…. Я верю…. Я ХОЧУ ПОВЕРИТЬ!
Насмешку пришлось проглотить вместе с кусочком аппетитно хрустящего нечто, которое было похоже на клубок хорошо прожаренных ниток. Уж не моего ли синеватого знакомого изловили?
Терпи, падаван, Джедаем будешь!
А я и так уже Джедай!
Тогда магистром.
Мечты, мечты…. Богатая у вас фантазия, рыцарь Куай-Гон Джинн! Или уже экс-рыцарь? Нет ещё? Мечты, мечты….
- Я собрал вас, господа, с тем, чтобы сообщить… Элисадель в опасности. Сиэль Ати айне раор! – Дармион не дал мне возможности отшутиться. Пошутил сам. Или он серьезно?
- Да ну, пап, ты это серьезно? – Вельвета что, мысли читает?
- Серьезно. Серьезней, чем к этому вы относитесь.
- Что-о-о?
- Относились бы серьезно, Куай-Гон остался бы без работы.
Что?... Где?... А я то здесь причем? Сижу в сторонке, никого не трогаю. Ем. Впрочем не ем, а задыхаюсь. При последних словах Дармиона, пища испугано забилась где-то в районе дыхательных путей. Как без работы? Без Элисадель?
Между лопаток услужливо грохнулся маленький кулачок Вельветы. Я ткнулся носом в крышку стола и еще с минуту искал на нем свои легкие, которые несомненно должны были вылететь.
- Нет, его интуиции не заменит целая армия. Сегодня, например, он обнаружил яд, который явно предназначался мне.
По раздосадованному лицу Элисы было понятно, что та сболтнула лишнего.
По разгневанному лицу Вельветы было понятно, что так оно и есть.
- Сегодня?
- Сегодня…
- Куай-Гон, и вы молчали?
- А должен был сломя голову бежать докладывать.
- Нет, но…
- Аризар считает, что скоро престол может лишиться наследницы. – Продолжал меж тем король.
- Много он знает, твой Аризар. – Обиженно буркнула Элиса.
- Много. Он – жрец и знает много.
Жрец значит. Впрочем, следовало бы догадаться. Где язычники – там боги. Где боги – там жрецы.
- И что он предлагает?
- Аризар предлагает… не сдаваться.
К столу семенило нечто приземистое и мохнатое. Э-э-э нет! Стреляного Джедая на мякине не проведешь! А жрец то голый! Только звериные шкуры срамоту и прикрывают.
А не вас ли, сударь, я видел в подземных апартаментах темных богов?
- Аризар, и ты здесь… - Элисадель явно была расстроена. Эх, не уважает современная молодежь традиций. Верит во всесилие науки, считает стариков глупыми неандертальцами.
- Я всегда там, где нужен, ваше высочество.
- Что-то незаметно. Чего ты хочешь?
- Его!
- М-меня?! – Мало того, что жрец, дикарь… так еще и… Э-э-э нет, братец, это не по моей части.
- Спятил? – О, спасибо ваше высочество за заступничество.
- Давно уже, ваше высочество, давно. Да и зачем мне разум, когда я всего лишь рупор богов.
- А зачем рупору Джедай?
- Да, зачем рупору Джедай? – Ну не мог я не встревать, не мог! Когда дело касается моей чести, моя сдержанность отходит на второй план.
- Не рупору, а богам. – Аризар глубокомысленно поднял к потолку указательный палец. Видимо, при этом жесте мы с Элисадель должны были сказать: «О-о-о-о-о!» и застыть в благоговейном испуге.
- А им-то зачем человек другой веры? – не сдавалась Элиса.
- А вы знаете что будет, если вы умрете? – не особо надеясь на почтительный ответ спросил Аризар.
- Бастета взорвется, и все мы умрем? – как и предполагал жрец, съязвила принцесса.
- Не ерничайте, ваше высочество…
Да, ваше высочество, не ерничайте. Конечно, мы все умрем, если Бастета взорвется. ДУЧей на всех не хватит…. Впрочем, все и не успеют до них добраться.
- Да ладно вам, как может одна смерть сказаться в рамках планетарного масштаба?
- Концом света! – Воистину говорят, что священника и женщину не переспоришь. Но могут ли они переспорить друг друга? – Вы – часть этой планеты, а она – часть вас. Это объясняет и то, что истинная бастетка, куда бы ни занесла её судьба, все равно вернется домой.
- Это называется патриотизм.
- Это называется жизнью! И чтобы вы с ней не расстались, богам нужен этот мужчина!
- В жертву?
- Что-о-о? – Куда бежать, куда податься? Некуда, тем более что Вельвета угрожающе постукивает пальчиками по рукоятке меча. Мол, никуда ты от нас не денешься, Д-дж-жедай! Найдем, свяжем и… принесем в жертву! Так-то!
- Нет, он нужен, чтобы увидеть. Сиэль Ати айне раор!
- Что?
- Вот увидит и расскажет. Прошлое. Настоящее. Будущее.
К кому душа лежит, чем сердце успокоится. Вот увижу, и расскажу. Если захочу.

продолжу, наверно ))

Однако времени любоваться находкой у Эльвига не было: из комнаты, в которой прятались единственные в Гласт Хейме живые существа, неожиданно раздался громкий вскрик. Голос Арона. Похоже, представился случай проверить. Девушка первая среагировала на звук и мигом рванулась в том направлении, Крестоносец и Марий побежали следом. То, что их ожидало в тесной комнатушке, было гораздо страшнее того, чего они могли себе представить. И Гертруда убедилась в этом самая первая. С налету чуть не врезавшись в появившегося у входа Райдрика, она тем не менее смогла разглядеть, что творилось в комнате. Над телом Арона, недвижно лежавшем на столе и от раны покрывшемся от ног и до шеи черной пеленой, стоял Рыцарь Бездны. Вокруг расположилась неизменная свита Калицбургов, перекрывавшая всякий доступ в бедному Священнику. Черный Рыцарь проводил какой-то странный ритуал, колдуя над телом Арона. «Он что, душу его забирает?» - ужаснулась Гертруда. Однако, что бы не творил над Ароном Черный Рыцарь, довершить начатое ему не удалось.
- Spear Boomerang!!
Крик разнесся чуть не по всему замку, копьё девушки пролетело через всю комнату и, миновав свиту Калицбургов, врезалось в Рыцаря Бездны. Тонкая оболочка творимого заклятья порвалась – заклинание прекратилось. Спустя секунду копьё уже снова было в Руках Гертруды
Рыцарь протяжно вздохнул, медленно повернулся к Гертруде и поплыл вперед. За ним двинулись Калицбурги. В это время подлетели Эльвиг и Марий. На ходу отбросив собиравшегося ударить Гертруду Райдрика, Эльвиг оценил обстановку. И, не задумываясь ни секунды, встал, заслонясь щитом, перед девушкой.
- Бей сверху меня, меси Брандишем или Пирсом., не жалей сил… попробуем справиться!
- Хорошо! – кивнула Гертруда.
- Вы рехнулись? Вы вдвоем не убьётё Рыцаря Бездны!! Бесполезно! Он же со свитой!
- Для свиты у меня Брандиш, -заметила Гертруда.
- А для Рыцаря? – не унимался Марий.
- Для него Пирс и твоя Аэтерна. И Эльвиг. – она глянула вниз и встретилась взглядом с Крестоносцем, изготовившемся к битве.
Взгляд Этот подействовал лучше всяких благословений и усилений. Наполнил силой и уверенностью. И Решимостью. Решимостью выполнить долг Крестоносца – защитить. Марий Все-таки сдался, бормоча, что он погибать не собирается, но оставлять двух этих безумцев на произвол судьбы не может. И начал раскидывать заклинания:
- Blessing!! Increase Agility!! Kurie Eleison!! Magnificat!! Gloria!! Impositio Manus!! Aspersio!!
Под конец он воскликнул «Sanctuary!!», и под бойцами возникло поле сияющего света, граница которого заканчивалась у ног Крестоносца. Потоки теплого света придавали сил, исцеляли и озаряли мрачные коридоры Гласт Хейма.
На несколько мгновений вновь повисла та самая неестественная тишина, что давила на путников как только они пересекли незримую границу Мертвого Города. Она поглощала даже скрип костей Калицбургов, что медленно двигались в направлении застывшей тройки. А затем тишина взорвалась:
- Spear Boomerang!! Shield Boomerang!! Holy Light!!
Раз за разом метая тяжеленный щит во врага, Эльвиг думал о том, что это, возможно был его последний бой. И он был рад, если что, погибнуть рядом с Марием и Гертрудой. Вот в чем прелесть и уникальность смертельно опасных походов, с улыбкой подумал он. Привязываешься к незнакомым прежде людям, как к родным.
Копьё вылетало из рук девушки и, пронзив врага очередной раз. Возвращалось обратно, но только для того, чтобы снова отправиться в этот путь. Гертруда и не думала умирать, в отличие от Эльвига, она не боялась, как Марий. Она должна была победить, она отомстит, ибо она знала – этот Рыцарь Бездны – тот самый, что убил Арона. И тем не менее ей было спокойно вовсе не от собственной ярости и безрассудства. Она знала. Что за щитом Эльвига она в безопасности.
Марий забрасывал врага Холи Лайтом, не переставая молить Господа подарить этим двум сговорившимся безумцам хоть каплю разума. Он понимал, что Эльвиг скорее умрет, чем отступит, особенно сейчас, на глазах у девушки-Рыцаря. И знал, что Гертруда тоже не отступит, пока Крестоносец рядом. Его молитвы постепенно отошли на задний план, он весь сосредоточился на бое – ему предстояло не дать этим двоим умереть.
Когда Рыцаря Бездны от путников отделяло всего пара метров, Эльвиг вдруг обернулся, снял что-то с пояса и всучил Гертруде:
- Возьми, здесь около тридцати Белых Зелий, если что, ты… вообщем, воспользуйся!
- А ты?
- У меня еще есть…
Конечно, не было. Но сейчас препираться было поздно.
Черный Рыцарь поднял своё копьё, но Эльвиг не шелохнулся. Щит, поставленный Марием, выдержал, хоть и не без труда, удар острой лансы. Эльвиг врезал Башем по Черному Рыцарю, Святой меч прочертил белую полосу на броне его лошади. Сзади Гертруда со всей силы ударила его Пирсом в нагрудный доспех. А затем обрушила на подоспевших Калицбургов Брандиш. Стайку скелетов отнесло назад, но Рыцарь Бездны снова остался стоять, как стоял. Щит выдержал второй удар лансы, но этот щит был уже не создан Марием. Эльвиг отвел в сторону мощный взмах, а сам контратаковал. Снова Святой меч оставил широкую белую полосу, но теперь уже в нижней части доспеха Рыцаря. Марий не успевал кидать заклятье Lex Aeterna, которое увеличивало урон по врагу ровно в два раза. Эльвиг рубил Рыцаря. не жалея сил. Он понимал, что, чем быстрее они будут стараться, тем больше останется шансов на спасение. Bash!! Bash!! Bash!! Bash!! Сзади девушка-Рыцарь, видимо, пришла к такому же выводу. Пирс полетел гораздо чаще, все меньше сил оставалось на Брандиш во Калицбургам. С другой стороны, если бы они успели, Калицбурги им не помеха – если уничтожить того, кто магией своей создаёт себе свиту, то свита эта после смерти остаётся свободна, и ни разу еще она не оставалась мстить за господина. При смерти Рыцаря Бездны Калицбурги исчезнут.
На этот раз удар отразить не удалось. Копьё Черного Рыцаря миновало щит Крестоносца и вонзилось в грудь, немного выше сердца. Броня выдержала, не дав копью пронзить плоть, но через миг распалась, перестав быть надежной защитой. Холодный пот прошиб Эльвига, который в миг понял, что случилось. Главное сейчас было не показывать этого Марию и Гертруде. Чертов Рыцарь применил Armor Break, сломав броню Крестоносцу. Ну чтож, ладно, мы тоже умеем не хуже…
Но не успел Эльвиг додумать, как Черный Рыцарь удивил их еще раз. И пренеприятно удивил. Совершенно молча и тихо блеснуло копьё – и на троих людей обрушился Brandish Spear небывалой силы. Крестоносца отнесло на три метра назад, потеря брони весьма и весьма сказалась на нем – от тупого удара брандишем тело превратилось в один сплошной кровоподтек. Благо, Карта Райдрика и Карты Тары сдержали довольно большую часть удара. Гертруду едва не снесло с Пеко, но бедное животное умудрилось лучше противостоять удару Рыцаря – девушку отнесло примерно на метр, чуть больше. Марий шлепнулся о боковую стенку и затих. Времени размышлять не было, Эльвиг снова рванулся вперед, прикрыв ошарашенную подобным ударом Гертруду щитом. Ланса Черного Рыцаря скользнула в сторону, не причинив никому вреда. Сзади зашевелился Марий, подняла и окинул взглядом сражение. И тут же прозвучало Heal!! и Sanctuary!!. Снова граница света застыла рядом с Крестоносцем, и тот почувствовал, как исцеляется рана, и уходит боль. Magnificat!! – и он почувствовал, как силы возвращаются к нему. И снова принялся сокрушать противника Башами.
Мимо Гертруды мелькнула синяя тень – Эльвиг ринулся в бой. прикрыв её щитом. В отдалении что-то шевельнулось. Неожиданно вспыхнуло зеленовато свечение, которое быстро прекратилось. Тьма, затмившая взгляд, поглотила её. Но вдруг откуда-то появился нестерпимый свет, и, разгоняя тьму, он принес исцеление. Гертруда очнулась посреди сияющего поля, с одного боку Эльвиг дрался с Рыцарем Бездны, с другого боку что-то кричал Марий. Девушка ринулась на подмогу Крестоносцу, чувствую, как проходят все следы ужасного брандиша. С налёту Гертруда ответила своим. Калицбурги опять отодвинулись на второй план, трое человек снова заняли оборонительную позицию, очнувшись от страшного удара.
Каждый новый неотраженный удар все тяжелее давался Эльвигу. Сил оставалось все меньше, белое поле, придававшее уверенности, с каждой секундой теряло свой свет, его целительных способностей не хватало, чтобы поддержать Эльвига. Марий был все больше занят подоспевшей неприятностью – тот самый Райдрик, которого Эльвиг отшвырнул подальше, когда они услышали крик Священника, вернулся, чтобы отомстить. Брандиш Черного Рыцаря подвинул их ближе к этим живым доспехам, и они нашли обидчиков. Теперь отдуваться приходилось Марию. Все чаще слышалось за спиной Holy Light!! и все реже Эльвиг чувствовал исцеляющее прикосновение руки Господней. Силы, и жизненные и телесные, стремительно таяли.
Еще один удар Черного Рыцаря прошел мимо, и Эльвиг уже окончательно понял, что сил не хватит. Если сейчас они не сломят хребет сопротивления Рыцаря Бездны, все они в эту самую бездну ухнут с головой. Решение пришло само собой: Марий их больше не поддерживает, ибо сам не может справиться со своей напастью. У Эльвига нет ничего такого, что могло бы восстановить его силы, а чудесное белое поле уже почти угасло совсем. У Гертруды есть его Белые Зелья, следовательно, она сможет сдерживать Рыцаря, пока он спасает Мария. Эльвиг мысленно кивнул и, отбив очередной удар, прокричал девушке:
- Я помогу Марию! Сдержи его, я быстро! Зелья, про Зелья не забудь!
Гертруда мигом поняла его и двинулась вперед, чтобы Черный Рыцарь не погнался за Крестоносцем. Эльвиг кинулся спасать друга. Удар, еще один, еще, еще…. Силы стремительно покидали его. Но вот свершилось – чертов Райдрик свалился грудой мертвых доспехов, Марий освобожден. Снова засветилось великолепное белое поле, снова силы вливались в тело – но в его тело, а как же девушка?! Эльвиг мигом кинулся ей на выручку. И вовремя, чтобы попасть под еще один Брандиш со стороны врага. на этот раз Крестоносец умудрился закрыться щитом, поэтому не попал в зону поражения. Гертруду снова снесло назад, причем сильнее, чем в первый раз, но она не растерялась. Почти ничего не видя от боли. Она разбежалась на своём Пеко и вложила все оставшиеся силы в один последний, решительный Брандиш. Он вышел очень даже удачно: Черный Рыцарь покачнулся, издав протяжный вздох. Эльвиг понял, что надо пользоваться моментом, иначе другого шанса может не воспользоваться. Для верности обернувшись вокруг себя, он одним мощным рывком швырнул свой щит в сторону врага: Shield Boomerang!!Но мгновением раньше под сводами Гласт Хейма раздался еще один крик – Lex Aeterna! Это окончательно добило Рыцаря Бездны. Силуэт его начал расплываться, весь он подался вверх. Один протяжный стон – и не осталось ничего, кроме Элуниума на полу. В знак победы.
Эльвиг с облегчением вздохнул. И прислонился к стенке.
- Ну что? – начал было он, как вдруг совсем рядом раздался тихий шелест. С другой стороны еще один. И еще…
Эльвиг мигом схватился за щит, но тут же понял, что это практически бесполезно. С разных сторон на них надвигались, услышав предсмертный стон товарища, трое Knight of Abyss.

Глава 6. Там, на неведомых дорожках…


И снова в темноту. Мне кажется, или вокруг все темнее? Вот и я уже не вижу ничего, а темнота все сгущается и сгущается. И свет в конце тоннеля. Впрочем, я размечтался…
Забавное ощущение, когда идешь куда-то в полной темноте, не видя даже собственных ног. Словно на тренажере с «бегущей лентой», когда вроде и идешь, а вроде и на месте стоишь. Все идешь, идешь, идешь…
-Стойте!
-Стою!
- Слушайте!
Слушайте, и не говорите, что вы не слышали!
Слушаю, но ничего не слышу! Кроме звука подло удаляющихся шагов.
- Эй! Куда же вы?
Темно. Куда не плюнь, темно. И страшно. Первый порыв – бежать вдогонку. Но в такой темноте не то, что бегать, даже ползать достаточно проблематично. Поэтому-то, наверное, я и вмазался со всей дури в стену.
Упал, очнулся… по-прежнему темно. Правда, глаза и тело уже начали привыкать к новому состоянию. Благодаря чему я понял, что влепился не в стену, а всего лишь в колонну. Обычную колонну, размером с Джедайский храм на Корусканте. Одну из десятков (а может сотен?) колонн, подпирающих своды какой-то нереально огромной пещеры. Без конца и начала….
Поначалу, я даже забыл, что очень… обиделся на Аризара. Если выберусь, надо будет непременно спросить, на какой глубине сей выдающийся памятник архитектуры? (Не удивлюсь, если я где–то в районе ядра планеты.) Но это только при условии, что я отсюда выберусь.
Самое страшное – это ожидание. Ожидание удара в спину, оскорбления в лицо, плевка в душу. Стоять и ждать, словно жертва на закланье – не по мне. Поэтому – шажок, шаг…. Только гулкое эхо от колонны к колонне. И дальше, вглубь пещеры, за горизонт…
Цок-цок превращается в зловещий бум-бум. Надо же! От такого маленького Джедая (по отношению к размерам монумента) и столько шума (по отношению к размерам маленького Джедая).
Когда ночью тебя настигает зубная боль – некуда бежать. Время твой злейший враг. И уже через пару – тройку тысячелетий ты начинаешь сходить с ума... Один, в кромешной темноте, на немыслимой глубине – это не в кровати с зубной болью. Однако же, эффект тот же – начинается бред. Точнее слуховые галлюцинации. Так, например, сейчас мне показалось, будто эхо моих шагов превратилось… в шипение, затем в шепот. И вот я уже могу различить отдельные слова.
Чудненько! Псих в подземном лабиринте! Чертик в коробочке. Скелет в шкафу прекрасной Элисадель. Остается только надеяться, что хоть изредка она будет проведывать своего свихнувшегося телохранителя. Кормить с руки, чесать животик… Да, кхм!... Чего это я, заговариваюсь?
Ну попадись мне только жрец! Ишь удумал чинить такие вот шуточки!....
…«Не шуточки, а серьезные дела, неразумный!»…
- Кто здесь?
…«Никого, кроме тебя, неразумный»…
-А кто же тогда говорит?
…«Говорит Корускант! Общегалактическое время…»
- Хватит! Кто вы? Где вы? Чего вы от меня хотите?
…«Слишком много вопросов, неразумный»…
- Это я – неразумный?
…«Здесь никого, кроме тебя, неразумный»…
- А вы, стало быть, умные? Чего же тогда прячетесь»
…«Мы не прячемся»…
- Тогда где вы?
…«В твоей голове»…
Во как! Значит, все-таки сбрендил. На всякий пожарный стукнул себя ладонью в ухо. А вдруг из другого посыплются загадочные визитеры?
- Кто вы?
…«Местные зовут нас богами и духами, но это другая ипостась»…
_ Если честно, вдаваться во всякие ипостаси у меня нет ни малейшего желания… Говорите скорее чего вам от меня нужно.
…«Нам от тебя ничего не нужно. Зачем ТЫ пришел?»…
- Ничего себе «пришел». Да вы хотя бы знаете, что за похищение Джедая…
…«Так тебе нужны ответы?»…
- Какие?
…«Зависит от вопросов»…
- Тогда…нужны. Определенно не помешают - В сказках всегда неправильно поставленный вопрос или просьба приводят к каким-либо курьезам. Еще ребенком я надрывался над глупыми героями, не сумевшими точно выразить свою мысль. Однако теперь, поддавшись непонятной панике, я с трудом мог сообразить как меня зовут и что я собственно тут забыл. - кого или что я ищу?
…«Ты спросил»…
Спасибо за уточнение, господа… разумные. Все мудрые похожи один на другого, по крайней мере в манере разговаривать. «Ты спросил»! Вроде, твой вопрос – мы за конечный результат не отвечаем. Так что осознай свою ответственность, получи заслуженное и катись ко всем ситхам, не смея вякнуть в возражение.
Ты спросил…
А мы ответили…

Женщина лежит на столе и кричит. По какому вопросу так надрываетесь, миледи?
Впрочем, она не надрывается, а разрывается. В прямом смысле этого слова. Изнутри.
Как тяжело быть женщиной. Особенно рожающей: нечто, росшее внутри тебя, словно опухоль, целых девять месяцев, решило-таки мир посмотреть и себя показать. Только процесс этот сложный и болезненный. По крайней мере, для новоиспеченной мамочки.
А может, пошло оно все к ситхам? Может, не рожать вовсе? Пусть дитё навсегда останется в животе. И хлопот меньше…
Но не попрешь супротив природы, ай не попрешь! Вот и приходится надрываться-разрываться…
-Первые роды – всегда тяжелы, а потом легче пойдет. Практика – дело не шуточное. – Успокаивает повитуха.
- Да мне и не до шуток, знаете ли. – Цедит сквозь зубы роженица, удивительно похожая на ее величество Илизару Кенд.- Может, махнемся местами.
- Да у вас и так неплохо выходит. Смотрите, какая чудная девочка!
Нет ничего чудеснее первого крика долгожданного ребенка. Кажется, будто сама вселенная улыбается, приветствуя новую жизнь.

Однако, когда этот крик раздается в твоей голове, улыбаться очень сложно. Поэтому я инстинктивно прикрыл уши ладонями и зажмурился.

Полуобнаженный мужчина пытается натянуть тонкую рубашку. Однако мускулистая рука никак не желает пролезать в рукав. Поэтому-то я и успеваю разглядеть интересную татуировку – переплетение ромбов, повязкой смыкающееся на предплечье.
Мужчина очень красив. Даже Аласэо рядом с ним не валялся. Длинные светлые волосы, огромные наивные глаза и ямочки на щеках.
Чего же ты так разнервничался, милый?
- Мы не должны были этого делать! – словно в ответ на мои вопросы наконец восклицает красавец (А голос у него гораздо ниже, чем я себе представлял). – Я помолвлен с Элисадель. И я… я люблю её.

Ноги мои ноги! И чего же вы меня не держите? Неужто я разучился ходить по грешной земле, которая, кстати, все ближе и ближе. Ближе оттого, что вышеупомянутые нижние конечности предательски согнулись в коленях.

Элисадель плачет… Значит, и она – человек. Из плоти и крови, значит.
И слезы как натуральные. И заламывание рук, и закусывание губ…
- Аэда… Аэда… И что теперь делать прикажешь? Долго жить? Ну это мы уже поняли, а как жить-то ?Куда пойти, куда податься… кого б найти, кому б отдаться? Впрочем, отдать-то меня отдадут. Кому-нибудь точно отдадут… Но не нужен мне «кто-нибудь». Мне ты нужен. Единственный, кто не… не… не пресмыкался.
Но вот в затуманенных горем и слезами глазах мелькнул огонек. Она тоже не так-то проста. Тоже не пальцем делана (вроде как). Ну нет! Кому-нибудь её не отдадут. Королева она или нет (хоть и в будущем)? Тварь дрожащая или право имеет?
Но… на все воля богов.
- Богиня Кошка! Не прогневись! Не из праздности взываю, а из необходимости…

Какая боль, какая боль… Так и хочется свалиться на землю и кататься, кататься. А еще громко кричать.
Сказано – сделано! Особого облегчения это увлекательное занятие конечно - же не принесло, но галлюцинации закончились. Вскоре ушла и боль.
Век бы лежал и не двигался: ни звуков, ни движений, ни мыслей. Но как всегда кто-нибудь исключительно сердобольный нет-нет да плеснет в лицо стакан воды, сочувственно плюнет в пылающую душу. Спасибо вам большое, но не пошли бы вы со своим сочувствием…
Открыл глаза – дождь. Закрыл глаза – все - равно мокро. Наверное, это все-таки дождь, заключил я (как бы парадоксально это не выглядело под землей) и открыл-таки глаза совсем.
- Дождь… Момент, когда небо соединяется с землей… Красота! Ты со мной согласен?
Высокий… мужчина (судя по голосу) в плаще с капюшоном медленно прохаживается вокруг меня. Важный такой. Весь из себя…
Учитывая, что совсем недавно находился где-то в районе ядра Бастеты, чисто для себя я решил воспринимать все происходящее, как очередной (хотя и чересчур реалистичный) глюк. Интересно, это подземелье так действует на психику, или же мне все-таки дали что-то не то скушать на приеме у Дармиона?
- Мокро… - прохрипел я, вставая и как можно более нахально уставился на собеседника.
- Всего лишь обратная сторона медали! – жизнерадостно сообщил глюк - Однако же, Элисадель нравится.
Последние слова были сказаны так, словно я должен был обязательно усмотреть за ними какой-то смысл. Ну я и усмотрел…
- Кто ты?
- Тот, кого ты больше всего боишься…
- С-с-ситх! – молниеносно я выхватил меч и занял боевую позицию. Однако мои действия вызвали лишь волну смеха со стороны оппонента. Смейся, смейся! Смеётся тот, кто смеется последний. Первому уже не до улыбок!
- Ситх? Не-ет, ситхов ты не боишься. Смотреть в глаза реальной угрозе не так страшно. А вот бороться со мной тебе не по силам. – руки глюка потянулись к капюшону. Сила! Откуда на этой маленькой планете столько пафосных людей: неизвестный враг Элисадель, со своей кровавой росписью по стенам, Дармион, со своими аудиенциями в подземном городе… Теперь вот вполне нормальная галлюцинация, и та претендует на интригу. Тоже мне, цыганочка с выходом!
Ну же, дорогой, открой личико.
Как говаривал Йода, будь осторожен в своих желаниях, они имеют обыкновение сбываться.
Вот, пожелал.
Вот, сбылось.
Извините, мы раньше нигде не встречались? Что-то ваше лицо мне знакомо… Длинные волосы, небритые щеки, надменный взгляд…
Я?
- Куай-Гон!
Да я - Куай-Гон, а вот он – нет. Я один такой, единственный и неповторимый. Или я чего-то не знаю?
- Куай-Гон!
Да, именно так, и никак иначе. Что бы там не говорили, я это я… а он, это не я. Хотя и здорово на меня похож.
- Куай-Гон! Очнитесь же! – и р-р-раз! Легкой ладошкой по румяной щечке!
Где я? Кто я? И почему меня, извиняюсь, бьют?
И поделом бьют! Нечего, понимаешь, валяться перед высокопоставленными особами. Такими, как, навпример, советница Тайра Лейми. Иначе можно и по морде схлопотать.
- Советница Лейми! Как вы здесь оказались?
- Здесь это где?
- Здесь – это ЗДЕСЬ! И определенно не ГДЕ-НИБУДЬ! Если я не ошибаюсь, мы где-то в районе… дворца?!
И в самом деле: колонны, гобелены, цветы и, самое главное, дневной свет! Я определенно снова очутился во дворце. Но как? Это что же, она умудрилась перетащить меня с невесть какой глубины на свет божий?
- Вообще-то я здесь живу! – Тайра недоверчиво оглядела меня, но бастетское самообладание взяло верх над неизбежной иронией в адрес моего психического состояния. Я же был слишком счастлив, что удалось-таки остаться в живых после общения с «другой ипостасью» местных духов. Сдержать это счастье, конечно же, не сумел и вместе с улыбкой от уха до уха воскликнул:
- В таком случае - как я рад вас видеть! Вы просто себе не представляете!
Тайра инстинктивно увернулась от моих не по-джедайски гостеприимных объятий. Однако же, я сумел-таки подметить, как уголки губ чуть дернулись в намеке на ответную улыбку, а в глазах загорелся огонек.
Не стоит, ох как не стоит пада… Джедаю замечать подобные искры. Нетто в мгновенье можно сгореть от некой «всепоглощающей страсти». Вместо этого стоит умерить свой пыл и скромно опустить глаза. Весь мир – это склеп. К чему давать ложную надежду? Лучше притвориться блаженным…
Даже если такое поведение вызовет ответную холодность…. Многообещающее выражение лица сменилось на «ногообещающее». Тайра вся подобралась и выдала официальным тоном:
- Зато я великолепно представляю, в каком бешенстве будет принцесса, если через пять минут вы не появитесь у главных ворот.
- Что-то случилось? – сердце бешено взялось подскакивать в груди, словно пыталось выглянуть наружу и лично поучаствовать в диалоге.
- Не волнуйтесь, – официальный тон перешел в леденящий, – с ней все в полном порядке. Она просто зовет вас на верховую прогулку.
- Верховую?
- Верховую!
- Простите, а вверху чего я должен буду находиться.
- Кшахти…
Ах, кшахти! И как это я не догадался? Конечно же КШАХТИ!
-Простите, а что такое… кшахти? С чем это едят?
- Кшахти не едят. Теперь уже не едят. На них только ездят.

Глава 7. …следы невиданных зверей.

На чем я за свою жизнь только не ездил, но ни один из верховых представителей разнообразнейшей фауны не выглядел столь агрессивно. Может, конечно, у страха глаза велики, вот только не хочется мне залезать на эту кшахти, и хоть ты тресни!
Я очень люблю кошек, и всякие подвиды этого семейства уважаю. Но вот если эта киска размером с пол банты, если зубки и коготки у неё соответствующего размера – то я предпочитаю оставаться в стороне. И никак не верхом!
- Что-то не так? – с некоторой издевкой спрашивает Элиса. Ей то хорошо, её то, лапоньку, с детства приучили сидеть в седле, крепко обхватив коленями упругие бока.
- Все в порядке, просто… Я никогда раньше не ездил на таком… НА ТАКОМ! – огромный перламутровый кот с серебристым рогом посреди лба, словно возмутившись этим эпитетом, выгнул спину, встал на задние лапы (так что державшие его под узды амазонки едва ли не повисли в воздухе) и зычно рявкнул. Разумеется, все крохи моего самообладания немедленно сдуло звуковой волной.
Что-то не так?
Ну что вы! Все в ажуре. И я немедленно займу свое место на спине этого смиреннейшего животного… Вот только отведу взгляд от полированных клыков в его не самой маленькой розовой пасти. Шок – это по-нашему!
- Ту эрт даместерт! – иссиня черная кшахти Элисы плавно выпрыгнула перед взбесившимся животным. – нэй фэйг! – принцесса властно взглянула в глаза коту и тот притих. Женщины! Что мы, мужчины, можем им противопоставить? Вот как посмотрит властно, или наоборот глазки долу опустит, так мы, родненькие, и растаяли, так и улеглись у ног. Даже кот, и тот не выстоял.
- А какая такая надобность нам куда-то ехать?
Нам? Ровным счетом никакой. Но я ХОЧУ прогуляться, а вы ДОЛЖНЫ находиться при мне. Я еду ВЕРХОМ, а вы можете либо последовать моему примеру, либо бежать следом. Впрочем, есть еще один вариант…
- Мы оба остаемся во дворце!
- Нет, вы остаетесь во дворце, а я еду на прогулку. Сиэль Ати айне раор!
- Вы не поняли, ваше высочество, МЫ ОСТАЕМСЯ ВО ДВОРЦЕ! Выезжать сейчас за пределы дома крайне неразумно, и крайне неразумно выезжать верхом на таких животных. Вам – лишний риск, мне - лишняя головная боль.
Элиса снова улыбнулась, склонив головку на бок. Как бы там ни было, улыбка – понятие растяжимое. Не в смысле «от уха до уха», а в смысле «от значения до значения». Вот мне и показалось, что данное значение не сулит ничего хорошего.
И точно: принцесса легонько пнула кшахти в бока и та мягкими прыжками направилась к воротам.
Вы еще ничего себе не сломали? Тогда мы едем к вам!
Сам того не заметив, я вскочил верхом на своего «котика» и, только проехав достаточное расстояние, я сообразил, что ЕДУ. Еду верхом на животном с когтями и клыками, размером с мою руку.
Тут же, почувствовав на своей спине более слабое существо, мой «боевой товарищ» выгнулся и закрутился вокруг своей оси. Сбросить меня он пока не пытался, но уже возмущенно порыкивал в усы. Нечего, мол, всяким проходимцам лезть куда ни попадя.
Что касается Элисы, то та на помощь не спешила, а только лишь остановилась поодаль и заинтересованно смотрела на разыгрывающееся представление. Её кошечка мягко перебирала лапами, словно пританцовывала от нетерпения: ну когда же ее перламутровый друг сбросит самозванца со спины и они вместе смогут поиграть в кошачий футбол его головой?
Ну, нет уж! Развлеклись, и хватит! Джедай я или нет? Просто мужчина или что-то умею?
Умею и много чего! Например, сосредоточиться, нащупать в непокорном сознании тоненькую нить и потянуть. Ты и я одной крови! Оба мы мужчины, и оба не хотим ударить лицом в грязь перед нашими дамами. Особенно на этой планете! Одним словом ты мне – я тебе!
Кот понял и принял правила игры. И даже решил проявить инициативу, которая, впрочем, не особо меня порадовала. Вместо того, чтобы просто направиться вслед за Элисой, он решил покрасоваться и в мгновенье вскарабкался на спину огромной статуе, изображавшей, по видимому, богиню-кошку. Там он вскинул голову и издал зычный рык, я же выглядел на его спине патетично до идиотизма. Весь такой на белом коте, с развевающимся плащом и в слепящих лучах солнца.
Кошечка картину оценила, рыкнула в ответ обольстителю. А вот принцесса банально прыснула со смеху. Впрочем, смех у неё был не злой, а даже наоборот, приятный, заражающий. Почему-то мне стало легко-легко. И для пущей веселости я выхватил меч и вскинул его над головой, подчеркивая несерьезность ситуации. Элиса расхохоталась еще громче, а я засмеялся вслед за ней.
А еще я подумал, что никогда не забуду этот момент.



Обе кшахти ловко карабкались по крутому холму, на верхушке которого ровной стеной стояли исполинские деревья, величиной чуть ли не с колонну подземного храма.
Кстати о храме, такое дело и обойти молчанием! Не знаю как принцессе, а мне страсть как хотелось эту конструкцию обсудить.
А женщины всегда знают, чего хотят мужчины. Не всегда делают, но всегда знают: хочет мужчина помолчать – знаем, но… нужно поговорить, хочет мужчина поесть – знаем… но не хочется готовить, хочет мужчина…- знаем, но…
- Вы хотите об этом поговорить?
- Об этом, это о чем?
- О подземелье, ведь так?
…знаем, но…
- А вы не хотите узнать о том, что я там видел?
- Я не хочу, да и не пойму, скорее всего. Но ведь вы ХОТИТЕ ПОГОВОРИТЬ?
- А что это за место такое?
- Место как место. Подземный лабиринт. Он находится прямо под зеленым лабиринтом перед дворцом, но не повторяет его. Там никогда не зажигают свет и проход к Храму Судеб могут найти только жрецы или члены королевской семьи.
- Храм Судеб?
- Храм в центре лабиринта. Таинственное место… впрочем, все зависит от отношения к нему человека.
- Это как?
- Да так… оно показывает вам вас же: ваши страхи, мечты, фантазии.
- А будущее оно показывает? А ответы на вопросы ?
- А вам, стало быть, показало.
- Стало быть. Оно мне показало…
Элиса подняла руку - не надо продолжать, мне не интересно.
- Мне не интересно. То, что вы видели - только для вас. Только вы сможете в этом разобраться.
Кшахти уже вошли в лес и сейчас спокойно пробирались по глубокому насту из опавших листьев, карабкались на поваленные деревья, перескакивали через ямы и невысокие кусты. Я же успел оценить этих животных по достоинству и проникся-таки симпатией к своему новому, пусть и не в меру зубастому, товарищу.
- Но стоит ли принимать все увиденное, как шутки подсознания, вызванные наркотиком, или же нужно отнестись к этому более серьезно.
- А откуда вы узнали про наркотик?
- От вас. Только что. Мне его за обедом подсыпали?
Принцесса снова рассмеялась и наклонилась в седле, чтобы почесать кошку за ухом.
- Признаю, вы меня обхитрили… А что касается видений, то это сугубо ваше дело. В конце концов – это чужая планета, чужие боги.
- А вы бы поверили?
- Смотря что я увидела бы…. – Элиса замолчала на некоторое время и её кшахти стала нервно оглядываться, почувствовав перемену в настроении хозяйки.
- И куда мы все же едем?
- Куда? Скоро сами увидите…
Зря я это спросил. Ох, как зря. Все-таки юные девы – игривые создания. И особенно игривы они, когда избалованы, особенно весной (а на Бастете весна четыре раза в год), особенно в присутствии мужского пола.
А давайте поиграем в догонялки?
А давайте «не давайте»!
А собственно плевать на чужое мнение, когда избалована, когда весна и когда рядом мужчина. Элиса пришпорила кшахти и скрылась из виду. Нас не догонят!...
От непривычного положения, у меня определенно появились морщины на рабочей поверхности. Впрочем, упомянутая «поверхность» была сугубо моей заботой. Если женщина хочет, мужчина не смеет отказать. К тому же, мне не оставили никакого выбора. Пришлось мчаться следом во весь опор, благо, что мой кот тоже хотел догнать свою вороную подружку.
Долго ли коротко, близко ли, далеко ли, а вынес меня мой верный друг из леса прямиком в открытое поле. А полю тому ни конца, ни края не видать. И все-то оно кругом в руинах, в деревьях, ветром изувеченных, в лианах, протянувшихся прямиком из леса.
Те руины, что поближе, лес уже себе прибирает, все в переплетении ветвей, в цветах. А те, что поодаль, будто жизни сопротивляются, даже листьях на деревцах нет, трава не растет. Вот там то, поодаль, я и обнаружил кошечку Элисы.
Хозяйка обнаружилась неподалеку. Она сидела на ступеньках, подставив лицо солнцу.
- А это что за место?
- Грань.
- Грань так грань. Но грань обычно бывает между чем-то и чем-то.
- Эта грань между миром живых и миром мертвых.
- А, ну тогда понятно. Только вот то, что у вас под землей, более похоже на «грань».
- Там тоже грань, но другая. От неё спятить можно.
- Еще бы… а от этой каких сюрпризов ждать?
- От этой никаких. Сюрпризов от неё ждут разве что уже умершие. Живым бояться нечего. Раньше, еще до чумы, здесь был храм, теперь – грань.
Элиса встала и указала белой рученькой на горизонт, где щерилась ровная стена шестигранных пирамид. Внутри каждой горел огонь, жаль, не хватало лишь почетного караула.
- Далее город мертвых, куда ходят только жрецы.
- И ты. – Сила! Я что, сказал ей «ты»? Определенно это так, но ни грома, ни молнии, ни Йоды, грозно потрясающего зеленым кулачком. Я сказал её высочеству « ты» и даже оплеухи не заработал. Мир сошел с ума!
- Нет, я за грань не выхожу.- Элиса словно не заметила моей вольности.– И тебе не советую. - Или просто приняла правила игры.
- Боишься мертвых?
- Жрецов. От них ничего хорошего не жди.
- Тогда есть ли смысл подходить к мертвым так близко?
Иногда лучше жевать, чем говорить. А поскольку жевать нечего, злополучный выскочка Джедай выдает глупость за глупостью. Не удивлюсь, если завтра мы поедем, мы помчимся прямо в Орден утром ранним. С первым ДУЧем. Прямо в Храм, пред светлы очи Учителя.
«Почему так рано вернулся, мой бывший падаван?»
«Потому что меня выгнали, Учитель. Со свистом выгнали. И с треском.»
«Что же ты такого натворил, мой бывший падаван? Осквернил святыню? Развязал войну?»
«Развязал язык, Учитель. Сначала влюбился в будущую королеву, затем, обратился к ней на «ты», и, наконец, испортил ей настроение, упомянув о мертвых.»
«А не пошел бы ты, мой бывший падаван, окучивать кукурузу на задворки вселенной?»
- Но ведь мертвые сами не могут подойти к нам.
Логично. Как бы мы к мертвому не относились, пускай уж лучше он лежит там, где его положили. Лежи-ка, дорогой усопший, чем дальше, тем лучше. Не тревожь загробными заботами духа живых.
Только сейчас (а еще Джедай, ещё один из лучших!), я усмотрел на ступеньке неумело нацарапанную надпись: Аэда. Мне не забыть.
Иногда лучше жевать, чем говорить…
- И часто ты сюда приходишь?
- Чаще, чем ты думаешь, но реже чем хотелось бы.
- Я ничего не думаю.
- Нет думаешь. Ведь ты уже давно оценил меня, как заносчивую, непоседливую, избалованную, бесчувственную.
- Последний пункт плана я уже вычеркнул.
Принцесса кивнула. И когда это мы стали понимать друг друга без слов?
- Впервые я увидела Аэда, когда мне было пять лет. Ему было уже восемнадцать (ведь сначала его готовили в мужья Вельветте). Не всякая девочка может похвастаться таким взрослым женихом. Не всякий мужчина может смириться с тем, что его невеста еще играет в куклы….Впрочем, Аэда с детства готовили к этой роли. Благородный, сильный, умный, он прекрасно с ней справлялся. До того, как мне исполнилось тринадцать, Аэда обращался со мной, как с младшей сестрой. Мы вместе гуляли, играли. А потом…. – Элиса проглотила комок в горле – на мой день рождения… он поцеловал меня и сказал, что отныне для него не существует женщины, кроме меня. Затем он упал с кшахти и умер. Хэппи энд.!
Конечно, ни о каком хэппи энде речи не шло. Так, злая ирония, чтобы завуалировать не менее злую боль.
Да и сама история любви попахивала чем-то вроде: «Я не могу иметь детей! – Так тебе и надо, педофил несчастный!». Но кто я такой, чтобы судить чужие обычаи. Особенно обычаи королевской семьи. Просто великолепно, что на Бастете не практикуются внутриродовые браки. Вроде бы.
- Что ж, Аласэо не такая уж плохая партия.
- Ты прав. Просто ужасная. На этот брак, как и на смерть брата, он смотрит так, словно вытащил счастливый билет. Зато из него получится великолепный деспот.
Деревья в лесу, словно соглашаясь, заскрипели и закивали верхушками. Все вокруг стихло в ожидании чего-то. И даже я положил ладонь на рукоятку меча.
Паранойя, господин хороший, самая что ни на есть классическая паранойя. Да и как ей не быть, когда с самого начала дня только и получаешь сюрприз за сюрпризом.
На мгновенье я почувствовал опасность. Откуда же, откуда…
Есть! Со стороны, где остались предаваться любовным играм наши кшахти..
Нет, не то. Со стороны этих животных всегда следует ожидать опасности. Среди крупного рогатого скота, кошка – самая большая скотина. Хотя, береженого сила бережет. Шаг в сторону кшахти и…
…и лес наконец то разродился нехилым порывом ветра. Сквозь стволы с оглушающим ревом вырвались струи воздуха. Перламутровый кототскочил в сторону и оскалился. Чуть позже лес выплюнул нам в лицо целое облако мелких лепестков (интересно, осталось ли где еще не облетевшее дерево), которые словно снег стали опадать на угрюмые руины.
А Элиса улыбнулась, раскинула руки в стороны и закружилась в танце. Стать бы ей, наследнице дома Кенд, одним из этих лепестков. Без проблем, без забот. Вот так танцевать и танцевать под цветочным дождем. Плевать, что её сегодня уже два раза чуть не убили, что дома её ждет Аласэо.
А этот молодой Джедай подходит все ближе и ближе, щурясь от летящих прямо в глаза лепестков. Ему, конечно же, нужно быть рядом. Мало ли что с ней может случиться. И хочется отчаянно вцепиться в его плащ, заглянуть в синие, не затуманенные временем глаза и…
- Он меня не получит…. Сиэль Ати айне раор!
Ясненько: он – получается Аласэо, меня – получается, её высочество принцессу Элисадель, наследницу дома Кенд. Не получит, значит – не получит. Ни миллиметра тела, ни грамма души. Но только мне то что?
Что – что, а мне полегчало, что ли? Легкость какая-то пришла, безмятежность. Глупо, очень глупо. И на это есть как минимум две причины:
Во-первых, её высочество Элисадель Кенд – наследница престола. Популярная, красивая, молодая, богатая наследница. А всякие там Джедаи, чей аскетизм граничит с нищенством, пусть принимают «антигубораскатин». Очень полезное средство. Для аскетов особенно.
Во-вторых, рыцарь Джедай Куай Гон Джинн - рыцарь. Джедай. Комментарии излишни. За дополнительной информацией обращаться в ближайший центр по связи с общественностью.
И плюс ко всему, ангелы красивы, изящны, мудры, оригинальны и бла-бла-бла… А вот остренькие ушки нет-нет, да наведут на размышления о совместимости рас.
Между тем, Элисадель вовсе не спешила отпускать меня с миром, наоборот все сильнее прижимаясь ко мне. Так, знаете ли, и до греха недалече… Конечно… раз уж оно так само собой… сама собой…
Я должен отстраниться от принцессы!
А тело не слушается, будто кол проглотил. И слабость в ногах.
Я не должен прикасаться к ней!
Но если одной рукой чуть приобнять её за плечики. Плохо ведь человеку. А если одной рукой обнял, то и вторая уже погоды не сделает. Вот ведь сила воли – не хотел обнимать, а обнял.
Я не должен её целовать!
Но садящееся за гребенку леса солнце так нежно блестит в темных волосах, а золотая прядка так и отливает расплавленным золотом. Так тепло и хорошо… Даже не скажешь, что рядом кладбище.

Глава 8. Дело было так…

Смеркалось…
Между прочим, я так её не поцеловал. И сила воли тут ни при какой кухне. Просто, заглянув мне в лицо, Элисадель громко и со вкусом разрыдалась. До сих пор туника на груди мокрая, будто рыбу за пазухой спрятал. Нет, я все конечно понимаю: не красавец, не ангел. Не Аласэо. Но ведь и не настолько же страшон. Хотя, по бастетским меркам… Эй, тогда при виде Аризара, у её высочества вообще должен бы случиться нервный срыв.
И все же гложет меня что-то. Противное, опасное. Чем дольше тем сильнее.
- У меня плохое предчувствие. Надо поскорее вернуться во дворец.
- Во дворец… - Элисадель скривила личико – теперь у меня плохое предчувствие….
- И все же, ваше высочество, не усложняйте мою задачу.
- Да… Идите, я сейчас.
Пошел и не задумываясь взгромоздился в седло. Не задумываясь над згмовзд.. над згвро… В общем думал я не о настоящем, а о будущем. Возможном будущем, надеюсь. Знаю ведь, зад… носом чую – придется сегодня еще понервничать. Побегать, али мечом помахать. Э-эх! Развернись плечо, размахнись рука!
Элиса стояла поодаль, вперив взгляд за горизонт. Туда, где небо приобрело густо-багровый цвет, так что касалось, будто лиловый Иего, с черной бороздой прямо по экватору (однако же здорово похоже на кошачий глаз!) принимает кровавую ванну.
Мне, дабы не впасть во искушение пришлось вперить взгляд во что-нибудь другое. В землю хотя бы… И не зря, не зря отрекаемся мы от благ земных, ибо за ними не видим сути. А в чем суть? Как правило в переулках на нижних ярусах Коррусканта. Но эта не та суть, это жизненные блага.
А духовная суть в том, что когда мы подносим соринку слишком близко к глазам, она заслоняет собой весь мир. Элиса, конечно, не соринка. Но мир заслонила. Не в прямом смысле, разумеется, не габаритами. Но её высочество отвлекла меня настолько, что я даже позабыл (на мгновенье, когда каждая минута кажется часом) о своем долге.
Вот пока мы онимались-обжимались, за нами кто-то нехороший подсматривал. И Сила помоги, чтобы эти шпионские игры вылились лишь в разбор полетов. А скорее всего…
Следы уводят на север. К пирамидам.
Аэда?! Бррррррррррр! Свят, свят.
Но что этот (или эта) кто-то здесь делал?
Вот тут он ходил-бродил.
Вот тут стоял – топтался.
Вот тут, поганец, веточку у деревца обломил. А деревце чудноватое, маленькое, приземистое и без листьев. И все шипами утыкано.
А потом он пошел… Болван ты, Куай Гон! Зато самый сильный.
- Элисадель, нет!
Но в полете ведь не зависнешь. Так? Так! И времени назад не воротишь.
Элиса уже успела вскочить в седло. А еще она успела кинуть на меня испуганный взгляд.
Успела… до того, как кшахти взревела и подскочила на два метра вверх.
Сила дает нам новые возможности, не доступные простым смертным. Иногда (чаще всего) её благодаришь за помощь, подсказку, защиту. А иногда… Произошедшее в одно мгновенье (когда каждая минута кажется часом и это длится вечно) я видел от и до. Видел, осознавал, но опередить сам себя не мог. И хоть ты тресни.
Кшахти, чудовищно изогнув спин,у приземлилась на передние лапы, а Элиса, чудовищно изогнув спину, вылетела из седла. Прямо под эти самые передние лапы. Хрупкое тело скрылось в облаке пыли (ну надо же какая поэтика!) и судя по всему, осталось лежать там, где его «положили». Животное же не растерялось, и словно раскатывая ковер, покатило наездницу по тропинке.
Я наконец соскочил с моего обалдевшего кота и бросился на помощь тому, что осталось от её высочества.
Тем временем, кшахти надоело валять «дурочку» и в мощном прыжке, вонзилась отполированным рогом в жертву.
- Элисадель!
Несовершенна человеческая сила. И даже мне не дано изменить ход некоторых событий. Она умерла в расцвете лет. Как я посмотрю в глаза её внукам?
Но… не тут то было. Не смотря на мой ступор (так я даже двигаться теперь не могу?), кшахти пребывала не в более подвижном состоянии. Она все еще пыхтела, скалилась, но голову держала наклоненной. Может помочь освободиться из плена уже стынущей красавицы?
Впрочем, когда пыль над «полем битвы осела» стало ясно, что красавица вовсе не стынет, а наоборот распаляется. Элисадель, упрямо стиснув зубы, обеими ручками вцепилась в перламутровый рог, относительно ограничив действия «мирного вьючного животного». Однако же, у этого самого «мирного…» оставались еще клыки и когти.
- Ну чего стоишь? Помоги!
- Я помогаю…
Я и правда помогал. Шинковать кошечку вовсе не хотелось, тем более учитывая то, что животное было не виновато. Страшная боль (а я это чувствовал через Силу) заставляла защищаться и нападать на обидчика, даже если это собственный хозяин. Главное не торопиться и сосредоточиться. Сейчас мне нужно:
Закрыть глаза и почувствовать в паутине Силы мозг незаслуженно обиженной кшахти. Даю установку: ты не чувствуешь боли, ты не чувствуешь ярости, ты самая обаятельная и привлекательная, мужчины оборачиваются тебе вслед…. И так далее, и тому подобное.
Помочь израненной и испачкавшейся (что хуже всего) принцессе встать. Вот ведь женщины: когда идет дождь из цветочных лепестков – они плачут, когда сверху падает разъяренный зверь – они поджимают губы.
Выяснить причины столь эксцентричного поступка кошечки. Оно понятно, женский организм – главная загадка природы. То у них месячные, то климакс. То дождь, то солнце. То в магазине не нашлось кара под цвет сумочки, а то на пятой планете в системе Догма ребенок проснулся голодным…. Все может быть, все может статься… и все же….
Первое.
Второе.
Третье – ясно. Не месячные и не климакс. А самая обычная веточка от дерева. С шипами. Под седлом.
Сам бы загрыз.
А теперь осторожненько веточку из спины выдергиваем. Кажется, идти придется пешком. И скорее всего, мне.
- Ваше высочество, вы… что с тобой?
А её высочество сидит на земле, теребит окровавленную ветку и рыдает в три ручья.
Птичку… э-э-э-э то есть киску жалко? Не скажите, маленькие люди – маленькие проблемы, а Элисадель не маленькая. Стало быть, имеются большие проблемы. Может даже у меня.
- Аэда убили.
Как убили? Когда? Почему мне не доложили? Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, он уже год как мертв.
- Что это значит.
- Значит, убили. Или «убила», или «убил». При любом раскладе он не своей смертью умер. Сиэль Ати айне раор!
Не понимаю я этого выражения: «не своей смертью». А чьей же тогда? Что бы не послужило причиной: старость ли, болезнь ли, чья-то злая воля – смерть то приходит именно к тебе, с разными масками, но по одному адресу… Но, раз сильный мира сего однажды выразился «не своей», значит и мы, дабы не ударить в грязь лицом, перепишем все словари, детей переучим и сами переучимся. И умирать будем «чужой смертью», раз так полагается. А что мы, в самом деле, рыжие что ли?
Суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет. И вот, пока я философствовал (а Джедаев хлебом не корми – дай порассуждать на злобу дня), древо жизни в лице принцессы Элисадель Кенд снова крепко, так что и не оторвешь (при желании), прижалось к моей груди.
Контакт!
Есть контакт!
Духовный контакт на уровне подсознания. А я даже и не думал, что миряне так умеют. На какое то мгновенье я УВИДЕЛ.

Картина неизвестного художника: «грозная кшахти убивает своего наездника». На заднем плане горы, леса. Прекрасно дополняет пейзаж золотистая тушка кшахти, с элегантно ощерившейся пастью. Ярко-алая кровь животного смешивается с не менее яркой кровью мужчины, туш… тело которого в трагичной позе помещено на первый план. Мужчина сильно изуродован (без сомнения, той самой кшахти), однако страшные кровоточащие раны не могут скрыть былой стати. Очень изящно смотрится татуировка в виде переплетения ромбов на руке умирающего.
Перед телом – коленопреклоненная девушка, со световым мечом в хрупкой руке. В ней без труда можно узнать принцессу Элисадель. Платье её тоже в крови, а лицо в слезах.
- Элисадель, ты должна быть осторожна. Маленькая и слабая змея убивает большую и сильную кошку.
Хотел бы я знать имя этого неизвестного художника, так как боюсь он уже рисует вторую такую картину.

- Скорее всего, вместо Аэда должна была умереть я.
- Ваше высочество, не стоит так убиваться, вы …. Ты еще молода.
- Я не убиваюсь. И убитой быть не хочу. Просто та кшахти, которая… она принадлежала мне. В тот день Аэда подарил мне другую, черную. А сам сел на мою.
Ну, в таком случае, выражение «умер не своей смертью» обретает новый, более подходящий смысл. Все таки вожди, дети вождей и дети их детей – сливки общества и знают что народу говорить и как.
- Под седлом тоже были шипы?
- Не знаю, наверное…
- То есть как это «наверное»?
- Наверное, были.
- Вы не проверяли?
- Кшахти – не самый безопасный вид транспорта.
- Да что ты говоришь!?
- Не ерничай.
- Не ёрничаю. Искренне удивляюсь.
- Мало ли за что животное могло разозлиться, тем более, если в седле мужчина. Его просто как есть сбросили в овраг.
- Аэда? Ничего себе у вас обычаи?
- Дурак! – Элисадель надула губы и демонстративно уселась на благословленную землю Бастеты – Кшахти, как есть, прямо с седлом выбросили в овраг.
- Здорово же у вас тут дела делаются. Член… почти член королевской семьи…
- Правящего дома.
- Что в лоб, что по лбу. Итак, «почти член» ПРАВЯЩЕГО ДОМА зверски растерзан кшахти, которая с тем же успехом могла бы растерзать и наследницу престола, а все вокруг только покачали головой: «А-я-яй, бедный юноша, как не кстати!». Кошку…
- Кшахти!
- Кшахти – на свалку, покойника – в склеп, концы – в воду. Насс… наплюй в глаза, скажут: «божья роса»! Да в цивилизованных мирах каждого мальчишку с рогаткой допросили бы. И девчонку.
- Это все оттого, что в нашем, варварском, мире, каждая девчонка (и тем более, мальчишка) не мечтают стать императорами галактики, и не лезут в шипованных ботинках по головам конкурентов.
Это все оттого, что в нашем варварском мире каждый знает свое место и правительницу ценит, как олицетворение власти богов на земле.
Это все оттого, что в нашем варварском мире правительница властвует не для себя, а для народа. Причем сама искренне верит в это.
А змея, змея может приползти даже в самую сплоченную и крепкую семью и убить того, кого захочет, не зависимо от его личностных качеств.
- Боюсь к вам, в вашу «семью» как раз и заползла маленькая, слабенькая, но очень ядовитая змея.
Хотелось бы мне знать имя этого неизвестного художника.





Возвращались уже затемно и на своих двоих. Так как из ездовых кшахти у нас имелась только одна штука, никто не хотел уступать. Принцесса не могла привыкнуть к тому, что я вполне самостоятельный мужчина, а я всего-навсего представил себе триумфальное возвращение во дворец: Рыцарь, вызванный аж с другой планеты, гордо восседает на кшахти, которую под узды ведет хрупкая принцесса. Возможно, это и в рамках Бастетского поведения, но мне после этого шествия останется лишь утопиться.
Впрочем, я успел таки пожалеть об утраченном средстве передвижения, когда в очередной раз, посылая всех родственников по материнской линии в пеший поход с эротическим уклоном, проваливался в яму или оскальзывался на коряге. Элисадель же с легкостью перескакивала все эти коварные местечки. У меня даже сложилось такое впечатление, что она видит под толстым ковром опавшей листвы все эти ловушки. Эй, кто из нас двоих Джедай?
Паранойя. Как часто теперь это слово всплывает в моем мозгу. Примерно с такой же частотой, как «любовь», «прекрасная и недоступная». В запретных чувствах я себе уже признался, осталось признаться в том, что у меня поехала крыша. Впрочем, эти два процесса взаимосвязаны.
Паранойя. И мне кажется, что из леса мы выходим в два раза дольше, чем входили в него.
Если заблудился в лесу, иди строго на север, и тогда обязательно выйдешь на шоссе.
А если на планете шоссе отсутствуют в принципе?
Все равно куда-нибудь выйдешь. На каменистый обрыв, например. А что у нас за? М-ммама родная! А «за» - бескрайние просторы и безбрежные моря. Ярко розовый гигант Иего, заслоняя полнеба, опускается краем прямо в воду. А прямо над ним ярко-ярко, чуть с прозеленью сверкает звезда. Не очень разбираюсь в астрологии, но, по-моему это все-таки Тордис.
- Кажется, мы где-то не там свернули.
- Кажется, ты всю жизнь ходишь по заданной траектории, Куай-Гон. Не боишься пропустить что-нибудь интересное?
Странные речи, от странного создания. Как можно обвинять Джедая в том, что он ходит по заданной траектории. Ну да, ходит. По траектории, заданной Советом. А Совету диктует Сила, а Кто Силе диктует – знать про то не обязательно, и, более того, кощунственно. Так как Сила – это Сила, а вассал моего вассала – не мой вассал. Что в переводе значит – моя хата с краю, что говорят, то и выполняю. А ради какой цели – не мое дело.
- Заданная траектория – самая безопасная. На данный момент.
- От рождения к смерти – тоже заданная траектория. Ни любовь, ни дружба в ней не запланирована. Все определяется лишь выбор.
- В моем выборе нет любви.
- Ой ли?
- Что?
- Твой ли это выбор? Сверни с пути. Хоть раз. Хоть разочек, и ты увидишь…
- Ямы да коряги.
Элисадель посмотрела на меня странно – престранно.
- Ты увидишь, что ты ни разу еще не выбирал… Знаешь что это за звезда?
Тонкий пальчик указал на Тордис.
- Тордис.
- Мы называем её Дэя – прощальная звезда.
Сейчас её высочество снова ударится в пересказывание очередной легенды. Впрочем, послушать интересно. Сказок мне даже в детстве не рассказывали, готовили к серьезной Джедайской работе. А на самом деле, мой ли это был выбор?
- Однажды, в далекие варварские времена, когда правили мужчины…
Начало захватывающее уже от осознания того, что мужчины, вроде Аласэо, правили женщинами, вроде Элисадель. Впрочем, если сосредоточиться на образе Дармиона, воображение работает. Хромает, ситх его, но работает.
-…Богиня Кошка влюбилась в смертного. Раану. Она дала ему все – деньги, знание, славу, власть над людьми, а самое главное – себя (предварительно приняв человеческое обличие, разумеется). Но, мужчины – есть мужчины. Раану был украшением этой половины населения, а вот братья его…. Они были как раз типичными представителями: агрессивны, завистливы, жадны. Плюс ко всему – настоящие самцы – главной их целью была прекрасная жена Раану.
Раану, как можно догадаться, убили, власть и деньги поделили, а вот Богиню Кошку поделить не смогли. Да и не успели бы – пообломали зубы.
Богиня разозлилась и наслала на мужчин чуму – выжили немногие. В качестве правительницы она оставила свою дочь, а сама ушла на небо, оплакивать мужа, что и делает до сих пор. Регулярно. Во время сезона дождей.
Первую свою слезу Богиня поместила на небо, в качестве звезды. Вторую слезу – обратила в прекрасный камень – звезду Раану, который теперь передается из поколения в поколение правящей семьи. А если камень увести с планеты, он обязательно вернет того, кто увез его обратно.
Такие вот дела
- Так вот что за камень ты носишь. Фамильная драгоценность?
- Драгоценность всей Бастеты.
- Дашь поносить?
- А я думала, республиканские мужчины не носят украшения.
- И слава Силе! Скажи, тебе действительно нравятся такие мужчины?
- Республиканские?
- Не-а, бастетские? Павлины нахорохореные?
- Нет. Но у меня нет выбора. Сиэль Ати айне раор!
- Так сверни с пути.
- Не волнуйся, я-то всегда успею.



Хороша Бастета днем, особенно учитывая сезонное разнообразие. Хороша Бастета ночью, особенно если пробираться не по запланированному пути. Море – морем, город - городом.
Мне никогда не нравился Коррускант. Хотя мало чего я видел кроме, но мне всегда не нравился Коррускант. Слишком грязно, слишком шумно, слишком светло. Как дне, так и ночью.
На Бастете тоже светло, как днем, так и ночью. Но только свет не мертвенно-электрический, а естественно-пожароопасный. От свечей, расставленных в бесчисленных количествах вдоль узких улочек. А вокруг – дерево: живое и уже срубленное. Живое – в качестве развесистых лап над самой головой, в качестве необъятных стволов между (перед и позади) домами, в качестве исполинских корней, среди которых большинство домов и приютилось (город то все таки на склоне холма!). Уже срубленное – в качестве столбов, колонн, веранд, лоджий и т. д. и т. п. А посреди всего этого – свечи, ровными рядками вдоль дорог, факела. Надеюсь, в этом женском царстве заведено первыми из горящего дома выносить мужчин и детей…
Хотя, если идти строго посередине улицы, повалить свечи трудно. И вряд ли по ночам тут шатаются пьяные вдрызг бастетки, чья траектория зависит от расположения центра тяжести. Это только в цивилизованных мирах делают дополнительные входы, из-за невозможности вписаться в основной, даже если это – дверь ангара.
- О чем задумался, Куай-Гон?
- Бастета – красивый мир. С непредсказуемым прошлым.
- И мутным настоящим… Сиэль Ати айне раор!
- Не в бровь, а в глаз. Я вот думаю, тот, кто подсунул ветку под седло мог знать куда мы направляемся?
- Сомнительно.
- А мог он обогнать нас?
- Сомнительно.
- А мог сидеть там, ожидая нашего приезда?
- Сомнительно.
- А мог пробраться какими-либо иными путями. Через склепы, например?
- Без сомнений.
- То есть, как это: «без сомнений»!?
- Очень просто. Подземный лабиринт, с которым ты имел удовольствие ознакомиться…
- Сомнительное удовольствие.
- Тем не менее, без сомнений остается то, что это «удовольствие» - сооружение отнюдь не замкнутое само на себе. Есть предположения, что некоторые его ходы тянутся на сотни километров. А может и на тысячи.
- Предположение? Значит, ты не знаешь?
- Конечно, нет! – Искреннее удивление на лице принцессы должно было, наверное, навести меня на мысли о медленно, но неумолимо подступающем склерозе. Будто это не она несколько часов назад распиналась передо мной, что только члены правящего дома знают схему подземного лабиринта. – Этот лабиринт был построен древними. И ситх его знает, чего именно они там понастроили. Можно всю жизнь провести под землей, но так и не выяснить настоящего его предназначения.
- Разумеется, ты скорее с ума сойдешь от местных обитателей. Как их там? Др-ревние, ситх их побери!
- Древние помогают и направляют.
- Запутывают и выводят из себя!
- У вас не очень то теплые отношения сложились, да?
- Да! Они мне гадости всякие показывали, запугивали.
- И ты испугался?
- Дудки!... Но настроение испортилось.
Может, стоит сказать, что её единственный и неповторимый Аэда – олицетворение верности и благородства, на самом деле был обыкновенным бабником. И разглагольствовал о чистой и светлой любви к наследнице престола в постели с очередной бастетской красавицей? Впрочем, глюк – это глюк. И не стоит принимать его на веру. Пока не стоит. Пока не узнал что за наркотик подсыпал мне жрец. Почем нынче опиум для народа? Для тебя, рыцарь Куай-Гон - бесплатно. И против воли.
Тиха бастетская ночь, но сабер держим наготове. Ведь Куай-Гон – профессионал. А нюх, как у собаки, а глаз, как у орла! Никакая красота, не отвлечет внимания Джедая. Никакая тьма не укроет злоумышленника… Ладонь на рукояти меча, тело – натянутая струна…
- Так вот как вы охраняете наследницу престола? А я то уж перепугалась, вдруг вы где-нибудь в безопасном месте.
Вельвета Кенд. Сомнений быть не может. И вкупе с ней десяток – другой вооруженных амазонок. И вся эта красота – за нашими спинами.
- Ваша светлость! А мы тут плюшками балуемся.
- Дурью вы тут маетесь, а во дворце все на ушах стоят.
Хотел бы я посмотреть на ту же Иллизару Кенд, выделывающую чудеса пластики.
- Принцесса – свободный человек, а я – всего лишь охранник, а не надзиратель.
- Вы – болван.
- Вельветта! – Словно бы невзначай обронила Элисадель, вскакивая в седло кшахти – еще одно непочтительное обращение к Куай-Гону и я за себя не отвечаю.
Конечно же, принцесса за себя не отвечает. За неё отвечают все, кроме неё самой. Привилегия сильных мира сего. Или же, наоборот, - ущемление свободы действий. А вот мы, мелкие сошки, того и гляди, перегрыземся за право эту свободу действий ущемлять.
Вельветта, разумеется, замолчала, но бросила на Элисадель та-акой взгляд! Мол, сегодня ты не разрешила набить морду этому бородатому, а завтра вообще продашь родину мужикам. Но принцессе все параллельно. Она свое веское «р-р-р-р-ры» сказала, а вы все глядите – не глядите, подчинитесь, как миленькие. Голубчики вы мои!
Вот, теперь и у меня есть лапа в правительстве, даже сам генералиссимус не достанет. Свобода воли, свобода действий – вот и расслабился, обнаглел…
- Скажите, ваша светлость, насколько хорошо вы знаете подземный лабиринт?
Крикну, а в ответ тишина… Бедная Вельветта, так унижаться. Отвечать на наводящие вопросы и кому!? Кому!? МУЖЧИНЕ! Умоляющий взгляд на сестру, но та явно не заинтересована происходящим. Увлеченно рассматривает ночное небо – ЛАПА! Лапочка…
Вельветта подобралась, будто кол проглотила. Грудь колесом. Глубокий вдох. Жалостное потрескивание пуговиц на кителе. И… Сейчас скажет. Вот сейчас…
- Я неплохо знаю основную схему лабиринта. Центральную его часть. Но у меня были более важные дела в последнее время, чтобы заняться его доскональным изучением.
- Вам пришлось оставить изучение лабиринта после рождения Элисадэль?
- Я до сих пор имею туда доступ, если вы об этом.
- А если о другом?
- А можно уточнить?
- Можно, ваша светлость, и даже нужно, ваша светлость… На самом деле, я хотел узнать, каково это быть сброшенным с такой верхотуры?
- Мне кажется, вы и так знаете. Наверняка падали в детстве, причем исключительно головой вниз.
Тонкий намек на толстые обстоятельства. Мол ну и на-аглый же ты Куай-Гон. И наглость твоя до того велика, что граничит с безумием.
Её светлость, генералиссимус Вельветта Кенд – далеко не безумна, и вопрос поняла, но отвечать! Нет, это надо же какая наглость! В присутствии подчиненных, в присутствии начальства начать допрашивать!
Но я – всего лишь рыцарь Джедай. Светскому расшаркиванию не обучен. Да еще и лапу в правительстве имею. С куоготками.
- Нет, вы меня не поняли. Я говорю о том, что в десять лет, вам пришлось отказаться от престола, от жениха.
- Нет, я прекрасно вас поняла. Вы хотели сказать, что мне отказали в престоле и женихе.
- Какая разница?
- Принципиальная. Ведь ваши подозрения основываются на моей гипотетической ревности к сестре.
- Ну что вы! Кто вам сказал, будто я вас подозреваю?
- Все подозревают, но никто не учитывает одного: я – главный подозреваемый и в случае чего меня казнят. Как я, спрашивается после этого, займу место Элисадель.
- О-о-о-о! Это серьезный аргумент и мы о-бя-за-тель-но его учтем. Учтем и трактуем в пользу подозреваемого.
- Так меня все-таки подозревают.
- Подозревают всех.
- Даже вас? Может вы, ситхово отродье, анархист-одиночка. Или психопат с шовинистическими наклонностями. А что? Внешность вполне подходящая… В конце концов, активные действия начались только после вашего появления. Факт? Факт! Вывод – в каждом зле ищите мужчину. Сиэль Ати айне раор!
- Активные действия начались еще год назад, с убийства Аэда…
Пришлось заткнуться, поскольку Элиса аж на сто восемьдесят градусов развернулась в седле и умоляюще уставилась на меня. Оно и понятно. Ляпни я сейчас про последнее покушение и уже завтра к ней будет приставлен полк охранниц и еще полполка – ко мне. А если у семи нянек дитя без глазу, то что за уродец у семидесяти семи?
- Убийство? Какой у вас, однако, оригинальный взгляд на произошедшее. Свежий.
- Возможно, уже завтра я докажу вам свою правоту.
- Лучше бы вы занимались своими прямыми обязанностями. Лезете куда ни попадя…
- Вельветта! – И снова психологический прессинг со стороны власти – я сказала хватит!
- Да, Ваше высочество! Но…
- Ты сделала то, что я просила?
- Да, Ваше высочество! Но…
- И никаких возражений.
- Да, Ваше высочество! Но…
- И никаких больше «но».
- Да, Ваше высочество!



Что просила сделать Элисадель, и что сделала Вельветта, я узнал сразу по приезду во дворец.
Мне, наконец-таки, предоставили условия для работы. Предоставили соседнюю с принцессой комнату. Даже обстановка получше. Покачественее. Тут тебе и кровать застелена шкурами, тут тебе и столик с фруктами, и занавесочки покрасивее. За одной занавесочкой – выход в коридор (Ну надо же, часовые! Охрана у охраны! Или все-таки конвой?). А за другой? Посмотрим, посмотрим.
А за другой, как и следовало ожидать, соседняя комната. Покои принцессы. По-моему, я тут уже был: в этой комнате, на этой постели, как раз с этой самой принцессой. Ай, да молодец, Куай-Гон! Везде поспел!
Смотри-ка! Скоро работают эти аборигены, будто и не взрывалось тут ничего, не обрушивалось. Благодать!
Элисадель, словно какая-нибудь легендарная правительница древности восседает на кровати, а вокруг неё суетятся служанки: кто волосы расчесывает, кто ноготки подпиливает… Но меня тут ждали, определенно ждали.
- Как тебе новые апартаменты?
- Шикарные, но крайне небезопасные из-за близкого расположения (соседства, точнее сказать) с твоими.
- Да ты не волнуйся, если что, я сумею тебя защитить. Сиэль Ати айне раор!
- В таком случае, я совершенно спокоен.
Наконец, прислуга, закончив все необходимые процедуры, удалилась, и мы с принцессой остались наедине. Вот он близок миг блаженный, тень любимого лица… И даже не тень, а все лицо, во всем его материальном объеме, а так же все остальное тело: руки, которые тут же растормошили гладко причесанные волосы, ноги, вместе с которыми принцесса тут же взобралась на постель.
Я осторожно присел на краешек кровати.
- Скажи, а кому раньше принадлежала та комната.
- А почему тебя это интересует.
- Просто так.
- Просто так только кшахти родятся. Ито не все так просто.
- Просто твой сосед, или соседка, имея доступ в твою комнату, мог как раз, и устроить маленький переполох прошлой ночью.
Ну и вредный же ты, Джедай, протии-ивный! Всюду со своими вопросами суешься, то покажи, то расскажи… Воистину, анархист-одиночка, ситх тебя дери, вносишь сомнения в народные массы, портишь настроение наследнице престола.
Элисадель устало откинулась на подушки.
- Раньше здесь жила Вельветта. Но она этого сделать не могла.
- Почему не могла. Что она, хуже всех? И сложного ничего нет: принес бомбу, прилепил. Вот тебе и теракт. А в чем, в чем, в оружии и взрывчатых веществах твоя сестра разбирается. Генералиссимус, это тебе не хухры-мухры!
- Ты снова идешь по указанному из вне пути, Куай-Гон.
- Все может быть, все может статься… Слушай, а можно тебя кое о чем попросить?
- Проси чего хочешь.
- Всего, чего хочу?
- Смотря чего хочешь, конечно. В рамках дозволенного.
- А поцелуй на ночь в рамках дозволенного?
- А в ухо?
- Да шучу я. Я же аскет.
- А если серьезно?
- Я серьезно аскет. Куда уж серьезней?
- Да нет, на самом деле, о чем ты хотел попросить?
- Всего лишь о бритве.
- Что такое «бритва»?
- А ты не знаешь?
- А должна знать?
- Ну… а как ваши мужчины … удаляют волосы с лица.
- Никак. У наших мужчин волосы на лице не растут. Так что считай, что бритва тоже за рамками дозволенного. Но тебе итак идет… э-э-э-э…
- Борода?
- Борода. Да.
- Ну хоть на этом спасибо. Ладно, спокойной ночи. Если что – кричи.
И уже мне в спину.
- А целоваться мы все-таки не будем?
- А в ухо? – шутливым тоном, конечно же, но что-то ты осмелел, Куай-Гон. Скромнее надо быть, еще скромнее. Так как посторонний наблюдатель такие задушевные беседы может расценить как самый настоящий флирт.

Девушка одиноко шла по парку и куталась в плащ. Хотелось курить, но сигарет теперь небыло и небудет...она всё таки бросила эту вредную привычку. Теперь она просто чиркала зажигалкой в кармане, чтобы хоть как-то согреть замёрзши пальцы.
- А теперь будем читать... - тихо сказала Ора садясь на обледенелую скамейку.

Как появляются Ангелы.

Слуги быстро выбегали из горящего дома. Маленькая Барыня сидела на чердаке и боялась. Становилось всё жарче, а на улице была зима…
Девочка уже сорвала голос, она кричала, чтобы слуги сняли её отсюда, но они не слышали.
Сиплым голосом она прошептала:
- Ангел мой, помоги мне!
Огонь подбирался всё ближе. Малышка начала кашлять и задыхаться от удушливого угарного газа, она подошла к окну и взглянула вниз. Слуги забрасывали дом снегом, стараясь потушить бушующее пламя. Барыня снова закашлялась – находиться на чердаке стало невозможно.
Девочка прыгнула вниз.…На долю секунды в её голове мелькнула мысль о том, что земля слишком далеко – она непременно разобьётся. Но эта мысль казалась такой неважной…
На землю упало бездыханное тело Малышки. Слуги обернулись, женщины вскрикнули, увидев распростёртый на земле труп своей Госпожи.
- Вот видишь, я спас тебя, - ласково проговорил Ангел, стоящий рядом с телом девочки, - мир так жесток, а я спас тебя от него и от всех страданий, что были тебе уготованы, - Ангел усмехнулся.
От лежащего на земле тела отделилась душа Девочки. Ангел взял её за руку и всё тем же ласковым голосом произнёс:
- Вот так и появляются ангелы, дорогая, а теперь пойдём, тебе дадут крылья, и ты будешь пополнять наши ряды!

последню часть уже грех не отпостить ))

________________


Первым среагировал Марий.
- Safety Wall!! Safety Wall!! Safety Wall!!
Вокруг Эльвига появилось небольшое розовое поле. Он знал, что это значит. Несколько следующих ударов, каковы бы они не были, уйдут в пустоту. Но это не надолго – учитывая, что Рыцари Бездны пришли вместе с Калицбургами. Оболочка заклятья мигом рухнет, не оставив им шанса.
- Надеюсь, вы не собираетесь биться сейчас?! – прокричал Марий. – Это сумасшествие! Надо бежать! – он указал рукой на единственный путь к отступлению, который постепенно загораживал один из Черных Рыцарей. – на узкий коридор, уходящий на юг.
- На этот раз ты прав, Марий! Остаться здесь – это безумие…они нас уничтожат, и причем быстро! Боюсь, нам придется бежать! – сказала Гертруда, мельком глянув на Эльвига.
Эльвиг кивнул.
Все троя рванули в сторону спасительного коридора. Все трое Рыцарей тяжко вздохнули и увеличили скорость своих коней, начал преследовать беглецов. Не дело давать убегать людям, убившим их собрата! Уж лучше пусть они присоединяться к их числу.
- СТОЙТЕ!!! – вскрикнула Гертруда и остановилась через двадцать метров.
- Что? – Эльвигу это не понравилось. Она что, решила-таки обороняться? Может, сказать им про броню? Но следующие её слова объяснили все:
- Арон… - даже больше прошептала, чем сказала девушка.
Выхода из ситуации практически не было. Арон был слишком далеко от них, заслоненный стеной практически самой Смерти, а если быть точнее – Бездны. Что делать, что делать?
Секунда молчания. Еще одна.
- Единственное, что я могу, - сказал Марий, - это попробовать телепортироваться к нему и унести через Warp Portal… Но проблема в том, что телепорт кидает в неизвестную местность, я могу оказаться за спинами Рыцарей, около входа или в комнате, густонаселенной Райдриками…
Из-за поворота, до которого было несколько шагов, показалось длинное черное копьё.
- Пожалуйста, попробуй! – взмолилась Гертруда. – я не могу оставить Арона здесь! Пусть даже и мертвым – не могу! Если ты попадешь не туда, ты, думаю, успеешь уйти, да? – она с надеждой посмотрела на Мария.
- Хорошо, - Решился Священник. – я попробую.
Марий отлично знал, сколько его собратьев по вере погибло так, доверившись слепому случаю. Ну почему он не запомнил в памяти ту безлюдную, а скорее, безмонстровую комнатку?! Хотел ведь, так нет, не запомнил! Сейчас бы, потратив один Драгоценный Камень, уже спас Арона и вернул бы обоих домой.
Кстати!! Драгоценные камни! Я могу вернуть Эльвига и Гертруду домой, а сам отправиться за Ароном!! Марий сделал знак друзьям, мол, побежали, нечего стоять, я и на бегу исчезнуть могу, и залез в сумку в поисках спасительного камня. Увы, понял Марий с упавшим сердцем, никак они не смогли бы осуществить его такой стройненький план. Три камня ушли на Safety Wall для подстраховки, когда они решали, как быть, еще несколько он потратил на битву с первым Черным Рыцарем. В итоге остался один. Как раз, чтобы спасти Арона. Чтож, подумал Священник. Надо, значит надо.
- Teleportation!!
Его окутало голубое сияние, и через миг Марий пропал во вспышке света. Крестоносец и девушка-Рыцарь продолжали свой путь одни.
Они снова бежал. Темные коридоры сливались в одно серое марево, факелы на стенах не разгоняли тьму. Вокруг раздавались странные звуки, заглушавшие даже бег и бешеный стук крови в висках. Поначалу еле слышные, они становились все громче, они приближались все ближе, давили на подсознание. Едкий пот заливал глаза. И снова Эльвиг был не один. Рядом маячило оранжевое пятно – Пеко Гертруды. Они бежали.
Вдруг оранжевое пятно неожиданно дернулось вперед, затем будто застыло на мгновенье. А после рухнуло на пол. Гертруда вскрикнула от неожиданности и боли – Пеко придавил ей ногу. Крик мигом просочился в сознание Эльвига, все еще не снижавшего скорость, и выявил в подсознании картину.
Он, молодой и глупый Крестоносец, решил похвастаться своими новообретенными силами перед возлюбленной – моррокской Ассасинкой. И не нашел лучшего места, чем Гласт Хейм. Когда они пришли туда, он сразу сказал – нечего нам здесь делать, первый этаж не для нам. Вот второй… на втором обитает его заработок. Bloody Knight. Кровавый Рыцарь. Вот за ним мы и пришли, сказал тогда Эльвиг. И она поверила. Что он действительно справится. И что она поможет. Все вышло иначе.
Да, до Кровавого Рыцаря они добрались без приключений, то есть – не встретив никого по дороге. И Эльвиг даже успел один раз по Рыцарю ударить. Успела и его возлюбленная. Два удара, мечом и катаром, они так красиво смотрелись вместе… Но, когда Кровавый наконец обратил на них внимание, оба полетели к стенкам. Тогда Эльвиг понял свою ошибку. Крестоносец мигом ринулся в сторону выхода, крикнул ей, чтоб бежала за ним. Они побежали. Где-то на середине пути она споткнулась о каменный выступ, торчащий из пола. В темноте вообще мало что было заметно. Она упала, а Эльвиг не заметил этого. Тихий вскрик поглотила тёмная тишина, мгла Гласт Хейма. Эльвиг в ужасе понял, что случилось, только когда еще один вскрик вспорол тишину. Последний.
Прошлое всей своей силой ударило по сознанию Крестоносца. Он не должен был допустить такого еще раз. Он должен искупить свою вину перед здешним местом, перед той, которую сам предал верной смерти. Благо, она давала шанс на искупление.
Эльвиг затормозил и мигом рванулся назад. Гертруда лежала на земле, придавленная Пеко-Пеко, из темноты арочного провала справа подбирался Райдрик, что и был причиной падения – он резанул Пеко, отчего он и упал. И, похоже, теперь был мертв. Девушка лежала без сознания, видимо, ударилась головой о каменный пол. Крестоносец отшвырнул Райдрика подальше от неё, и, глянув на маячившие в неясном свете факелов силуэты приближавшихся Черных Рыцарей, начал вытаскивать Гертруду из-под тела её верной боевой птицы. С трудом отвалив Пеко в сторону, он с беспокойством посмотрел на ноги девушки – нет, вроде, целы, бежать сможет. Теперь надо было привести её в чувство, и привести как можно скорее – Рыцари Бездны стремительно приближались, по обыкновению своему не касаясь пола. Крестоносец быстрым движением расстегнул поясную сумку и извлек на свет сокровище мироздания – Ягода дерева Иггдрасиль, дерева жизни. Yggdrasil Berry, она восстанавливала все, что ни есть, потраченные в бою силы, почти что воскрешала из мертвых. Эльвиг еще раз глянул на Черных Рыцарей, которые были уже в считанных метрах от него. Действовать надо было быстро.
Марий несколько раз неудачно переместился. Первый раз он попал в пустую комнату, заваленную всяким хламом. Он вздохнул и произнес заклятие еще раз. Второй раз он попал в коридор рядом со входом в какую-то комнату. В одном конце коридора был поворот, а другой конец упирался, казалось, в бесконечность и тонул в беспросветной мгле. За поворотом слышались торопливые шаги, к тому же им заинтересовался Райдрик, который стоял в арочном проходе немного глубже в комнате. Марий торопливо шепнул заклинание и снова куда-то унесся. Поэтому он не видел, как из-за поворота вылетели Эльвиг и Гертруда, а подошедший Райдрик, услышав дробный звук шагов бегущих людей, поднял меч и направился в сторону коридора.
Еще семь раз Священник попадал не туда, куда надо. Один раз на него успели напасть, но магический щит выдержал удар, и Марий снова растворился в воздухе. Это могло тянуться до бесконечности. Однако наконец, очередной раз переместившись, Марий понял, что попал, куда надо. На полу все еще валялся Элуниум, позабытый в спешке, оставленный за ненадобностью. Марий воровато оглянулся, подобрал металл и усмехнулся своим действиям. Он же не вор. Он это заслужил. Быстрым шагом Священник направился в комнату, рядом с которой начались неприятности. Арон лежал на столе, где его и оставили друзья. Его грудь тихо и медленно вздымалась и опускалась, но и это было хорошо – значит, он жив. Для верности Марий испробовал Heal – и он заработал! Отлично! Дела Мария шли почти что хорошо. Оставалось надеяться, что Эльвиг с Гертрудой уже добрались до выхода – хотя бы из здания. Арон тяжело вздохнул и приоткрыл глаза. Марий еще раз использовал Хил, и взгляд раненого Священника обрел ясность.
- Где я? – попробовав приподняться на локте, спросил он, но попытка далась ему с большим трудом – в глазах поплыли красно-желтые круги. Сквозь разноцветную муть он услышал знакомый голос:
- Ты в Гласт Хейме, приятель. Тебя ранил Рыцарь Бездны, когда мы знакомились – я, Марий, Крестоносец Эльвиг и Гертруда, твоя подруга. Помнишь этот момент?
- Помню! Ноо… как я оказался здесь?
- Рассуждать нет времени! – поторопил Марий. – мы втроем убили того Черного Рыцаря и принесли тебя сюда, но тут они снова появились, и нам пришлось бежать. Я вот вернулся за тобой, потому что я могу отправить тебя в Геффен – у меня остался еще один последний Синий Драгоценный Камень. Ты встать можешь?
- Вряд ли… давай попробую.
- Секунду…
Марий бросил на землю последний Камень и громко воскликнул «Warp Portal!!». Синее сияние распространилось по полу, образовало круг диаметром примерно полтора метра, и окружило его легкой стенкой синевы. Марий помог Арону встать. Затем они сделали пять тяжелых шагов в сторону открывшегося портала, и через миг очутились в самом сердце просыпающейся Пронтеры – вот-вот должен был наступить рассвет. Марий молил Бога помочь его друзьям.
Гертруда пришла в себя спустя несколько минут, когда было уже почти поздно. Эльвиг, конечно, не стал дожидаться, пока их окончательно достанут черные пики и широкие мечи нежити, и, повесив щит за спиною, поднял девушку на руки. Святой меч больно бил по ногам, уставшим носить нерадивого обладателя. В щит на спине уже вонзилось несколько стрел, посланных обеспокоенными переполохом Райдриками-Лучниками, но Эльвиг, потратив почти последние силы, произнес заклинание Defender, и они уже не причиняли столько боли.
Она проснулась от почти спокойного мерного покачивания. Открыв глаза, она увидела запыхавшееся лицо Эльвиг и проплывающий мимо высокий потолок, почти что спрятавшийся в темноте и высоте сводов. Эльвиг мельком глянул вниз и притормозил:
- Бежать можешь? Вопрос жизни и смерти, учти.
- Я попробую…
Она встала на ноги и, глянув назад, увидела в темноте все те же размытые силуэты. Первый шаг дался нелегко, второй чуть легче, потом шаги стали все уверенней, а затем прошла и слабость, связанная с потерей сознания. Гертруда теперь бежала наравне с Крестоносцем.
Они одолели уже более половины пути, впереди замаячила огромная дверь выхода. Спасительная дверь. Около неё сновали Райдрики и Лучники, так что пройти было сложно. Эльвиг не секунду замялся, перебросил щит со спины на руку и прокричал на бегу Гертруде:
- Я побегу вперед и отвлеку их! Обеги с другой стороны!
- Но…
- Никаких но, из нас двоих за щитом могу укрыться только я!
Девушка пробежала еще несколько метров, а затем нырнула за одну из немногих боковых статуй, растворившись в темноте – свет факелов туда не долетал. Эльвиг, не скрываясь, пошел прямо вперед. Свет факелов у входа и тоненький лучик восходящего солнца, просочившийся в обращенную в востоку дверь, отражались от позолоченного щита, Крест Божий светился золотом, Святой меч разгонял тьму своим сиянием, и такими нелепыми казались Крылья Дьявола на голове Крестоносца! Райдрики сразу заметили его и всем своим скопом рванулись навстречу. Эльвиг тоже нырнул за статую, заметил краем глаза, что двое остались стоять на месте. А Гертруда рассчитывает на свободный проход, и скоро появится рядом. Действовать, как стало принято в последнее время, надо было быстро. Обогнув статую кругом, он снова выскочил на открытое место и со всей силы метнул щит. Теперь все зависело от его удачи и меткости. Щит прочертил в темном сыром воздухе изящную дугу, попал по одному из стоявших Райдриков, немного изменил траекторию и…. Черт! Второй монстр как раз сошел со своего места, чтобы глянуть, что за шум раздавался с противоположной стороны! Щит почти успел вернуться к Эльвигу, но тут же полетел снова. Врезавшись в чересчур любопытного Райдрика, он заставил того обернуться и кинуться к обидчику. Щит Эльвиг поймал уже на бегу, когда бежал обратно, дальше от спасительной двери. Резко обернувшись на бегу, Эльвиг с радостью заметил, как тонкая фигура девушки, облаченной в золотистый доспех, проскользнула наружу. Ну и хорошо.
Крестоносец стал наматывать круги вокруг статуй, понадеявшись сбить преследователей с толку. И наматывал, пока нос к носу не столкнулся с одним из Рыцарей Бездны, что тоже вели охоту на него. Эльвиг успел заметить агрессивно настроенную тень, и это его спасло – он инстинктивно поднял щит, только почувствовав присутствие врага, но еще не увидев его, и черный меч скользнул в сторону. Крестоносец ринулся назад, еще раз обежал кругом пару статуй и выбрался в главный вестибюль. Сразу рванув к спасительным воротам, он подумал о том, что надо закрыть за собой дверь, потому что монстры никогда не покидают занятых мест, а это здание видимо было домом для охотников по его душу.
Неожиданно с обеих сторон из-за статуй бесшумно, не касаясь пола, выскользнуло две тени, стремившиеся перекрыть Эльвигу дорогу к выходу. Он поднажал, вытрясая из себя последние силы, пригнулся, уходя от удара справа, и проскользнул в незакрытую дверь, затем резко развернулся, потянул за собой кольцо на двери и закрыл её. По ту сторону раздался дружный разочарованный вздох.
Гертруда ждала его снаружи, прислонившись к стене около двери и напряженно вглядываясь в окрестности. Её ланса осталась в Гласте вместе с верным Пеко-Пеко, но печалиться не приходилось – там ведь могла бы и остаться её жизнь.
- Надеюсь, у Мария все получилось… - проговорила она.
- Я уверен, что получилось! - улыбнулся Эльвиг.- он парень толковый.
- Дааа….
Молчание. Еще несколько секунд.
- Нам пора уходить. Здесь больше нечего делать. Держись рядом, так, чтобы я мог в случае чего тебя прикрыть.
- Хорошо. – кивнула девушка. Не давай меня в обиду!
Эльвиг улыбнулся.
Еще около пятнадцати минут они бродили по постепенно светлеющим развалинам древней крепости. Никого по дороге не повстречав, они вышли за пределы Гласт Хейма и устремились в Геффен.
Марий, оставив Арона в гостинице и тщательно обработав его рану, поспешил навстречу Эльвигу с Гертрудой. Он был почти уверен, что смекалистый и быстрый Крестоносец выдержит дорогу обратно, и не только сам, но еще и Гертруду хоть бы и на плечах вынесет оттуда. И все равно на сердце было тревожно. Солнце било в спину спешащему Священнику.
Гертруда шла, с удовольствием подставляя теплым солнечным лучам измученное лицо, и моля Бога, чтобы с её другом все было хорошо. События сегодняшней ночи казались кошмарным сном с неожиданно счастливым концом. Девушка кинула взгляд на шагающего рядом Эльвига. Знала ли она, что её спасение обретет такую форму? Может быть, это была Судьба, в которую она не верила? Гертруда не знала, но обязательно должна была проверить.
Крестоносец легко и споро шел навстречу солнцу, он смотрел на него, даже не щурясь. Солнце. Оно слепит глаза только незрячему. А он сегодня прозрел. Солнце. Оно выжигало душу, но выжигало лишь для того, чтобы посеять там благостные семена. Кошмар, длившийся на протяжении вот уже шести с половиной лет, перестал преследовать его. Эльвиг чувствовал, что он искупил свою вину. Он повернул голову и встретился взглядом с изучающей его девушкой. Как прихотлива Судьба! Отобрав у него почти все, Она дала ему шанс, он им воспользовался. Старые раны заживали прямо на глазах, уступая место новому, сильному и молодому чувству. Никогда не сдавайся и не сетуй на Судьбу, подумал Крестоносец. И Жизнь вознаградит тебя.
Солнце вставало, чтобы дать жизнь новому дню. Солнце вставало, чтобы дать шанс провинившимся. Солнце вставало, чтобы позабыть былые обиды. Солнце вставало…

Глава 9. Суета сует….

- Сестренка-а-а! – вслед за боевым кличем на меня обрушилось что-то несусветно тяжелое, и чьи-то мускулистые руки стиснули меня так, что кости начали вслух жаловаться на свою нелегкую судьбу.
Осторожно высунул голову из-под мехового одеяла и смерил взглядом оседлавшего меня бугая. Однако! Я, конечно же, чисто интуитивно сравнивал местных мужчин с представителями определенных мужчин. Но оказалось, что форма вполне соответствует содержанию.
Лицо у моего нового знакомого от уха до уха расползлось в счастливейшей улыбке. Во все сорок восемь зубов. Так что мне даже захотелось стрельнуть глазками и послать красавцу воздушный поцелуй. Сдержаться удалось. Джедай я или не Джедай, в конце концов. Даже удивление удалось сдержать. В результате, выражение моего лица было таково, будто ко мне в постель каждое утро запрыгивают мальчики. А что касается этого, так его я вообще ждал. Не спал – всю ночь ворочался.
Увидев мою безмятежность, а может мою «легкую небритость», визитер как то погрустнел, осунулся. И даже скорчил такую рожу, та-акую! Как бы объяснить?...
Однажды, на Корусканте, мне посчастливилось наблюдать, как один тойдарианец мимикой пытался изобразить железу внутренней секреции ранкора. Что-то в этом роде изображал мой наездник. Однако же слезать с меня он не спешил.
- Вы кто? – наконец спросил визитер, не переставая корчить рожу.
- О, друг мой. Вы задаете очень сложные вопросы – я демонстративно поерзал под ним, но намек не был понят. – Кто мы? И что мы делаем в этом мире? На этот счет существует великое множество мнений. А НА САМОМ ДЕЛЕ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ТОЛЬКО ДОГАДЫВАТЬСЯ ОБ ИСТИНОМ ПОЛОЖЕНИИ ВЕЩЕЙ. Вот взять хотя бы вас: в чем цель вашего существования, в чем смысл того… ЧТО ВЫ СПОЗАРАНКУ ПРЫГАЕТЕ НА СПЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ЗАВЕДОМО ВАМ НЕ ЗНАКОМ, И ЕЩЕ СПРАШИВАЕТЕ КТО ОН? А кто собственно вы такой?
- Вижу Куай-Гон, ты уже познакомился с моим братом.
Элисадель медленно сползала по стене. Хрупкое тело дергалось в титанических конвульсиях смеха. Очень смешно, ваше высочество, вот сейчас выберусь из-под этого… брата и посмеюсь вместе с вами.
Визитер наконец-таки слез с меня.
- Элисадель, что ЭТО значит? – Вероятно, под «это» он имел ввиду меня. Сие мудрое умозаключение так же подтверждал характерный жест (в виде откровенного тыканья указательным пальцем) в мою сторону.
Наблюдать за семейной идиллией, нахально развалившись на кровати – можно, но… не нужно. Взять со столика одежду, используя Силу – тоже можно, но тоже не нужно. Злоупотреблять не нужно, и выпендриваться тоже. Лучше мы как-нибудь своими силами. По старинке: кряхтя, почесывая затылок. Мы же не аристократы какие-нибудь, не пиявки на теле общества (не в обиду присутствующим), мы же – профессионалы, мы даже кряхтим профессионально, и затылок чешем тоже…
- «Это», - принцесса тоже успела оценить это «это», а в данный момент она оценивала меня. С нескрываемым интересом и некоторым удивлением. Вероятно, ее заинтересовал волосяной покров на груди. Интересно, а в каких еще местах у местных мужчин не растут волосы? - дорогой Гэсэр, мой телохранитель.
Прошу любить и жаловать. Это Куай-Гон, и теперь он будет жить у нас!
- А что этот телохранитель делает здесь?
- Да вот…. Завелся.
- Как это «завелся»?
- А как дрохи заводятся. Завелся вот и живет.
- А Вельветта где?
- О! – Элиса подняла указательный пальчик вверх – этот вопрос тебе стоило задать прежде, чем прыгать. Я лично от твоих выходок скоро за-за-за-икой стану, п-п-понимашь ли.
Брат Элисадель был не похож на неё так же, как и Элисадель была не похожа на Вельвету. Но только если брать «состояние духа». Чисто внешне Гэсэр взял что-то общее от обеих сестер: от Элисадель – игривые глаза, цвета предгрозового неба, от Вельветы – фиолетовую прядку в волосах. А в мощи тела явно просматривалась наследственность Дармиона.
- Куай-Гон, очень приятно – я протянул Гэсэру руку и постарался улыбнуться как можно шире. Если сейчас меня огреть по башке чем-нибудь тяжелым – идиотская улыбочка останется навсегда. Это я так, к слову. Если же относиться тому, что этот малый несколько минут назад запрыгнул ко мне в постель слишком серьезно, то нужно отправиться в душ, и там, как водится в таких случаях, разрыдаться. А потом повеситься, отравиться, вскрыть вены, застрелиться и сброситься с крыши небоскреба одновременно, не выдержав позора.
- Очень приятно, Гэсэр. Так вы теперь отвечаете за жизнь моей сестры? Я, как только о покушениях услышал – мигом сюда. Теперь глаз с Элисы не спущу! Сиэль Ати айне раор!
- Надеюсь, это не означает, что вы примете мои обязанности на себя.
- Ну что вы! Как может мужчина всерьез взяться за охрану женщины.
И правда, чего это я? Всерьез пытаюсь относиться к своему заданию. Право, какая глупость. Фи!
Повисла неловкая пауза. Значит, где-то родился Джедай. Глупая, конечно примета, но хочется верить в лучшее.
- Гэсэр, ты с семьёй? – наконец прервала молчание Элисадель.
- Конечно! – вновь улыбка в сорок восемь зубов – Они сейчас у мамы, пойдем, поздороваешься.
- Куай-Гон?
- Иди. – Не стоит, конечно, оставлять её без присмотра, но интуиция подсказывает, что ничего не случится – но не забудь, я сегодня еще хотел осмотреть тело той кшахти.
- Тогда через два часа во внутреннем дворе. Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
- Уверен, ведь с тебя теперь глаз не спустят.
Элиса засмеялась и, ухватив брата за рукав, потащила его прочь. Бедный Гэсэр, у него такой ошарашенный вид. Оно и понятно – день не задался с самого утра, когда из-под одеяла, вместо горячо любимой сестры, вылез бородатый мужик. Потом оказалось, что он – телохранитель, а наследница престола спрашивает у него разрешения уйти. Ну и в довершение всему – этот хам еще говорит «я хочу», а принцесса, воспринимает это как должное. Куда катится этот мир?




Аристократия, по моему глубочайшему убеждению, всегда была самым несчастным из сословий. Повсеместно, она никогда не знала, как ей оправдать свое безделье, и тем более как скрасить его. На выдумки, как показала практика, хитра только голь. А вот аристокра-атия…. Аристократия давным-давно исчерпала всю свою фантазию: скармливать преступников диким зверям – скучно и неэстетично, избивать прислугу – неэкономично, угнетать народ – чревато. Одно время нашли себе развлечение – ударились во все тяжкие – на время помогло. Потому что появился определенный процент холопской крови. Вот тогда повеселились – тут тебе и любовь, и понятие о чести, и воинские походы во имя идеи. Однако, и это приелось бедным аристократам…
Обратились было к той самой «голи», мол, помогите, братцы, тоска зеленая совсем обуяла. И компот не льется в горло, и икра не лезет в рот. На некоторых планетах голь попалась сочувственная, помогла господам хорошим, устроила им праздник жизни под кодовым названием «революция». Теперь у них ни один аристократ больше не скучает.
На Бастете голь оказалась неизобретательной. Впрочем, как выяснилось, голи, как таковой, на Бастете вовсе и не было. Посему праздник жизни прошел мимо скучающей местной аристократии. А мы?
А кто мы? А-рис-то-кра-ти-я! И нам скучно. Ох, как нам скучно! И голи, как таковой, нет, ситх ее дери. Идеальная, ситх ее дери, экономическая и социальная система – развлеклись в свое время. Поэтому и сам класс аристократии – чисто номинальный. По роду, по цвету крови…. Ну еще и по цвету прядки в волосах: белая – правительница, золотая – наследница, фиолетовая – признак принадлежности к правящему дому.
А вот рыцарь Джедай – это интересно. Мужчина-воин – еще интереснее. Расследующий убийство – развлече-е-ений на целый день! Один пошел посмотреть, другой последовал его примеру, третий - за компанию, четвертый – чтобы не выделяться. И все с семьями и охраной.
Паломничество, ситх подери, к могиле неизвестной кшахти. Точнее к оврагу, где покоится печально известная кшахти.
- Многие поражены нашим предположением, хотят увидеть все своими глазами – Элисадель виновато тупит глазки. Вроде как извинение.
- Пока это всего лишь предположение. Но в любом случае не парк аттракционов. – Я слегка хмурю брови. Вроде как упрек.
- Все беспокоятся за меня – Вроде как оправдание.
- Но в такой толпе мне будет трудно вас охранять – вроде как несогласие.
- Зато в такой толпе я всегда буду на виду – вроде как уговаривание.
- На виду у заговорщика – вроде как подковырка.
- На виду у сотни придворных.
- Их сотня!?
- Ну, может, чуть больше.
- В любом случае, я над ними не властен. Ну что, по кшахти! – но морду скривить надо обязательно. И обязательно недовольную-недовольную. Мол, мешаете мне работать, граждане аристократы, вам бы все хиханьки да хаханьки, а я – профессионал. Джедай я, вот кто!




Овраг оказался совсем недалеко. Зато дорога – несоизмеримо долгой. Чем больше компания – тем больше суеты. Суета сует и томленье духа.
Сам овраг оказался местом поистине благолепным: высокая трава, яркие цветы и, как неотъемлемая часть пейзажа, скелет кшахти. Как и предполагалось, вместе с седлом.
Высоко, однако! Но была не была. Набрать побольше воздуха в легкие, закрыть глаза и сделать шаг вперед. Главное – не перепутать последовательность.
- Куай-Гон, а можно вас спросить?
- Ххх-хы! Ч-ч-что?
Гэсэр, как ни в чем не бывало, стоял позади меня и теребил волосы светленькому мальчишке.
- Можно вас спросить, на самом ли деле в некоторых мирах мужчины управляют женщинами?
- Сейчас? Вы хотите спросить об этом сейчас?
- А что, какие то накладки?
- Да нет, ровным счетом никаких.
Я с жалостью посмотрел в овраг. Гибкая фигурка Вельветты уже склонилась над скелетом. А на помощь к ней спешила Тайра - вот это оперативность, вот это слаженность! А может, Гэсэр специально меня отвлекает, чтобы собравшаяся публика не решила, будто мужчины что-то могут делать наравне с женщинами?
- Так вот. Я все думаю, зачем мужчинам рваться к власти, развязывать войны, зарабатывать деньги, если все это за него может сделать женщина?
- А вы никогда не задумывались о свободе выбора?
- Но это и есть мой выбор.
- А если захотите что-то изменить?
- Не захочу. У меня есть любимая жена, которая заботится обо мне, дети. Я не думаю, как мне их накормить и свободное время посвящаю себе: читаю книги, пытаюсь сочинять стихи.
- Ваше счастье, вы довольны тем, что имеете.
- Так вы не ответили на мой первый вопрос.
- Да, такие планеты есть.
- И на них все так же как здесь? Нет войн, бедняков, распрей…
- К сожалению, все это есть.
- Тогда мне вас искренне жаль.
Я добросовестно подумал над ответом. Сложил все «за» и «против», вычислил среднеарифметическое и неуверенно выдал ответ:
- Мне вас тоже.
Вельветта в этот момент выхватила меч и рассекла седло на две части. Вероятно, у неё был свой взгляд на методы обращения с уликами. Или же она всего-навсего заметала следы.
- Скажите, вы хорошо знали Аэда?
- Аэда? Конечно. Он из очень древнего рода. Лучшего претендента в женихи наследнице престола трудно было сыскать. Сиэль Ати айне раор!
- Несомненно, он был достоин любви обеих ваших сестер.
- А вы откуда знаете?
- Вы сами мне только что сказали.
Маленькая хитрость для бесхитростных людей сработала безотказно. Гэсэр был подавлен, так как понимал, что ревность Вельветты – не менее существенный стимул для устранения Элисадель.
- Вельветта действительно, всей душой любила Аэда. Однако, закон суров, но это закон. А моя сестра – законопослушна. Любить, впрочем, не перестала, но и возмущаться не смогла.
- У неё есть жених?
- Да. Ей, после рождения Элисадель, немедленно подыскали другого мужчину. Но это было уже не то.
Вельветта же не понимала, и даже не догадывалась о нашем разговоре – она с ликованием подняла над головой шипастую ветку. Хорошая игра? Искренняя радость? В любом случае, такие бурные эмоции неуместны.
А ко мне уже приближалась разрумянившаяся Тайра. Мелькнула лестная мысль, что я ей нравлюсь, но я немедленно переключился на деловой тон.
- Все, как вы и предполагали, Аэда был убит.
- Надо сообщить правительнице.




Правительнице сообщили, но та сочла дела давно минувших дней недостойными своего внимания. Мол, тот факт, что убили жениха, совсем не объясняет то, почему хотят убить невесту.
Невеста же, ожидая такого внимания к своей персоне, прямой наводкой, через подземные переходы помчалась в библиотеку. И, как я понял, не книжки читать. Поэтому и на обед я шел вовсе не обедать.
- Так вы считаете, что Аэда был убит из ревности. – Дармион даже взгляда от стола не оторвал. Давал понять, что уважает мое мнение, но чувство ревности не знакомо его просветленному обществу.
- Это пока одна из версий.
- И пять же не в мою пользу. – Вельветта наоборот – испепеляла меня взглядом, давая понять, что я – лишь король положения лишь на время.
- А разве я виноват, что у вас больше всего мотивов? Разве вы не любили Аэда.
Элисадель вздрогнула. Ну-ка, ну-ка, расскажите-ка поподробнее. Как все оказывается интересно!
Вельветта же как сидела с каменным лицом, так и осталась. Правда на этот раз камень был немного позеленее.
- Да, я любила его. Если вам так уж не терпится покопаться в грязном белье, сначала изучите его особенности. На нашей планете все построено на долге и чести. Амбиции – удел слабых. Сиэль Ати айне раор!
- И у сильных, уж поверьте мне, бывают амбиции. Просто они их маскируют под долг и честь.
Неожиданно вздрогнул стол, так что некоторые фрукты выскочили из блюд. Сила. Её ни с чем нельзя спутать. Спонтанная, необузданная, дикая, но… Но! Си-и-ила!
Кто здесь? Кто здесь такой умный, такой сильный? Кис-кис-кис…
Дармион? Все может быть…. Такой типаж, такая харизма. Вырасти под гнетом женщин гордым и несломленным – признак Джедая. Сосредоточиться, напрячься – нет. Не то. Слабые отголоски – есть. Предрасположенность, но – не то.
Элисадель – тоже не то, отголоски чуть сильнее. Чуть большая предрасположенность, но…
- Куай-Гон – не выдержала Тайра, - я думала Джедай должен искать самое хорошее в каждом человеке и направлять его по пути света. А вы сидите тут – скепсис во плоти.
- Джедай, так же должен бороться с темными началами в каждом человеке. А чтобы начать бороться с проблемой, нужно сначала признать, что она существует.
- Но не на одних же предположениях. Давайте рассуждать логично… Под седлом Аэда была найдена ветка гаюна. Я не буду даже спрашивать, с чего вы принялись ее там искать. Пока что мысль понятна?
- Понятна. Не понятно куда вы ведете.
- Всему свое время.
- Время не имеет значения, важна только жизнь. В данном случае жизнь принцессы.
- А кто спорит? Сиэль Ати айне раор! Я просто хочу поставить все на свои места. Итак. Кшахти, на которой ехал Аэда, принадлежала Эллисе. Так с чего вы взяли, что убить хотели именно Аэда, и именно из ревности?
Умная девочка. Не даром ест свой хлеб. Не даром является советницей. Может это она?
Ан нет! Снова не туда! И отголосок меньше и предрасположенность.
- Па-та-му чта! Потому что ваши Боги, или как вы их там, кличете по матушке, показали мне кое что в вашем чудесном «Храме Судеб». Показали мне, как Этот самый Аэда развлекается с кем-то в постели, притом разглагольствует о вечной любви к принцессе Элисадель. А ваши боги – дураки, не зазря же устроили мне просмотр сего эротического детектива.
Элисадель поперхнулась и закашлялась так сильно, что на глаза выступили слезы. Сидевший рядом с ней Аласэо не нашел ничего лучше, кроме как взять ее за руку. Нечего сказать, восхитительнейший медицинский ход. При случае обязательно им воспользуюсь.
Вельветта не нашлась что ответить, а Гэсэр почему-то пугливо от меня отсел.
Да знаю я, знаю! Слишком много экспрессии, особенно для Джедая, особенно в отношении чужой культуры и религии. Но я ж не волшебник, я только учусь. Правильно сворачивать с пути.
- Слишком большая разница в возрасте, этого следовало ожидать – невозмутимо, будто бы между делом промолвила жена Гэсэра, Ласема. Между делом я проверил и ее – как и у всех остальных, только частичная чувствительность к силе.
- Это его не оправдывает – Тайра грозно ударила кулачком по столу. – Он должен был осознавать свою ответственность.
- Он ее и осознал. Падая с кшахти.- Вельветта тоже была в ярости – Но я с ним не спала.– последние два слова выделила интонацией. Специально для одаренных. Специально для меня. А может….
Тррррыкх! Вместе со стулом я отлетел к стене. Эх, зря я несерьезно относился к занятиям по левитации. Джедай, хоть и из камня, а мягкое место – оно у всех МЯГКОЕ! И оч-чень болезненное. У-у-у-у! Любопытство кошку сгубило.
Гэсэр – добрая душа, немедленно бросился меня поднимать. Спасибо тебе, Гэсэр, спасибо, тебе добрая душа. Спасибо и тебе, душа моя Вельветта. Спасибо за то, что хоть и бессознательно, но швыранула меня дай боже. Впрочем. Сам виноват.
- Куай-Гон, что с вами? – Дармион, тоже вроде озабочен. Но у разных культур разные правила поведения за столом. Кто его знает, этого «Джедая», может, у них в Ордене все время от времени бьются о стенку. Для улучшения пищеварения, так сказать.
- Да нет. Все в порядке. Говорил мне Учитель: «не качайся на стуле, шею свернешь!». Вот как сказал, так и случилось. Правда шея на месте, зато… не за столом будет сказано.
- Ну и славненько. Мудрый человек, ваш Учитель.
- Он не человек.
- Но в любом случае мудрый. Надеюсь, вы в него пошли. Посему, хотелось бы узнать ваши дальнейшие действия.
- О, ваше величество, мне бы самому хотелось их узнать. А пока не узнал буду действовать по старому плану.
- А в чем собственно он заключается?
- В охране принцессы Элисадель от пока еще неизвестных деклассированных элементов.
- То есть как «деклассированных»?
- Выделяющихся своим поведением и ходом мыслей из вашего благословенного общества.
- Правильной дорогой идете, товарищ. И рассуждаете правильно. Я спокоен за свою дочь.
- А вот я беспокоюсь за Элисадель – Не вытерпела Вельветта.
- Вельветта! – Элисадель сверкнула глазами. Мол, как смеешь ты спорить с отцом?
Вельветта сверкнула глазами в ответ. Мол, когда дело касается горячо любимой сестры, я еще как смею.
Элисадель выпрямила спину и посмотрела на отца. Мол, спустим ли мы, такое вопиющие неповиновение? Решай сам.
Дармион флегматично продолжал жевать. Мол, ну ее. Сейчас у всех нервы на взводе.
Элисадель опустила взгляд. Мол, делай, как знаешь.
Вельветта встала и прожгла меня взглядом. Мол, это все ты виноват. И вышла.
- Извините. – прервал я этот молчаливый диалог (интересно, сколько еще Джедаев успело появиться на свет. И вышел вслед за Вельветой.
Уф-ф-ф-ф! Еле успел догнать длинноногого генералиссимуса. Однако, вельветта даже не думала останавливаться.
- Извините, ваша светлость… - В спину.
- Не извиняю.- Не оборачиваясь.
- Простите…- Снова в спину.
- Не прощу.- Снова не оборачиваясь. Даже прибавив шагу. Ну это уже издевательство! Я тут бегу, путаюсь в тунике (Ситх, какая же неудобная свпецовка!), чтобы сообщить ей, что она владеет Силой, а она – ноль внимания, фунт презрения!
- Да постой те вы, хотя бы.
- Стою, боюсь. – Что стоит, правда. Что боится, явная издевка.
- Чего боитесь?
- Ну, в любом случае, не вас.
- Тогда себя, может быть?
- С чего вдруг?
- Так вы не поняли, почему я упал.
- Потому что неуклюжи?
- Нет… то есть… Что!? Почему это неуклюж?
- Все мужчины неуклюжи. В мужчина, стало быть неуклюжи.
- Софистика. Сплошная софистика. Все кошки смертны, вы тоже смертны, но это не означает того, что вы – кошка.
- Это кто не кошка? Я не кошка? Да вы…
- Все-все. Молчу, дурак. Неудачный пример, не для той культуры. Но мы отвлеклись от темы разговора…. Я упал, потому что вы меня толкнули.
- Поклеп. Я вас пальцем не трогала. И у меня есть свидетели. Много свидетелей!
- Да вы меня не пальцем. Вы меня Силой. Вы знаете, что вы можете управлять Силой?
- Сейчас вы скажете, что я Джедай.
- Нет Джедай – это философия и мировоззрение. А есть просто чувствительные к Силе. Ну там предчувствуют события, приподнимают предметы. Вы, кстати, часто потрясаете столами?
- Только когда злюсь.
- Ч-ч-что? Только когда злитесь?
- Здесь что, эхо?
- А когда вы испытываете положительные эмоции, что-то происходит.
- Ага! Я испытываю положительные эмоции. Вы возьмете меня в поддавалы?
- В падаваны, может быть?
- А я что сказала?
- Не важно. Ни в какие падаваны вас не возьмут. Ни я, никто другой. Вас нельзя обучать.
- А что я, левая?
- Нет, темная. У вас предрасположенность к темной стороне.
- Я этого не переживу – Вельветта картинно приложила тыльную сторону ладони ко лбу. – Знаете что, не приставайте ко мне со всякими глупостями.
- А с какими такими глупостями вы пристаете к моей сестре? – Элисадель, подкралась неслышно, словно тень. А вопрос поставила с такой интонацией, будто я перед ней в ответе.
- С непотребностями всякими. – Вельветта победно уставилась на меня.
- Что!? Что вы говорите!
- Теперь вы почувствовали себя на моем месте? Наслаждайтесь. – И летящей походкой прочь. Счастливая от того, что сделала пакость. Подставила Джедая. Оставила его наедине с…
- А еще аскет – Элиса укоризненно покачала головой. Но беззлобно.
- Да я же…
- А еще Джедай – Она погрозила пальчиком и рассмеялась, давая понять, что верит в мою аскетичность. – А не смогу ли я увлечь вас тренировкой. Нет, конечно, если у вас никаких других планов. Я могу и подождать, а вот Вельветта – она уже сейчас далеко. Придется побегать.
- Вот ведь вредина!
- Вот ведь аскет!
- Может выясним отношения в бою?

Жаль, конечно, нарушать всю гармонию большого произведения, но почему бы и нет? Собственно... меня никто не видел, я никого не видела. Просто мимо пробегала, хвостиком махнула... ну и побежала себе дальше.

- Возьми трубку, ну же. Пожалуйста.
Вновь эти короткие гудки. Сколько бы не звонила, не умоляла – одно. Ты думаешь, что так будет лучше? Веришь в это? Ну, так вот – это неправда. Как и все твои слова, лживые и пустые как воздух. Возможно, ты уже нашла себе другую? Не хочу верить.
Почему в такой день светит солнце? Оно смеется, ухмыляется, краснеет от удовольствия. Ветер, колышащий зеленые листья. И кто сказал, что весна – это пора любви? Я бы убила этого человека. Я мечусь по комнате, словно собака, брошенная на произвол судьбы. Догадываешься, кем?
Бритва, лежащая на столе, притягивает взгляд. Может, так будет лучше? Не тебе – мне. Кровь красная, как твои любимые розы. Я хочу ее пролить. А весенний воздух так и манит к себе, так и тянет распахнуть окно и окунуться в его плавное течение. А потом раздеться и выпрыгнуть. Может, тогда я научусь летать? Назло всем, а в первую очередь – тебе. Ведь у тебя свой полет, в котором меня не будет. А если и буду – то незваным гостем, балластом, который стоит выбросить.
У меня была одна мечта – свадебное платье. Ты испугалась? Не верю… ведь риск – твой близкий друг. А здесь лишь банальная любовь. Моя любовь к тебе. Телефон не звонит… почему? Сколько сообщений я тебе оставила? Не помню. А смысл все один – люблю, позвони. Закрываю глаза и представляю, как ты закуриваешь и слушаешь. Морщишься и нажимаешь на delete. Удалить.
Может, так будет лучше? Нашу первую фотографию я храню до сих пор. Ты на ней такая красивая. А я – что взять с уродины? Помнишь, как мы смеялись над теми парнями? Они ведь не знали, что мы вместе. Сколько прошло дней, лет? Немного. Но ты ветрена, и это убивает. Время не только исцеляет, оживляет, но и убивает. Новая жизнь нужна, как воздух. Теплый поток – надежный, согревающий ледяное сердце.
Мокрые ресницы – и опять слезы. Сколько их было, не помню. А как хочется их высушить, поверь. Только ты смогла бы сделать это. Моя волшебница. Ну почему же ты не звонишь? А я так хочу увидеть твои большие темные глаза, коснуться теплой бархатистой кожи. Увидеть улыбку. Увидеть тебя.
Виновата весна… рыжая бесстыдница. Она свела тебя с ума. А я не могу даже улыбнуться, видя ее проделки. Какая же она смешная, правда? Я никогда не думала, что такое возможно. Оказалось, что лишить меня любимой – дело одной секунды. Особенно, если это делает весна. Помню, как ты смотрела на нее тогда. А у меня в предчувствии сжалось сердце. Знала ведь, что это случиться. Виновата сама.
Сюжет для дешевой мелодрамы… как будто все уже было. Жмешь на repeat и все просматриваешь снова. В который раз уже – не сосчитать. А мое больное воображение придумало, что это впервые. Я сегодня смеюсь ему в лицо. Оно совсем не боится. Смотрит на меня снисходительно, совсем как ты. Не хочу в это верить…
Свитер теплый, как твои руки. Может он согреет ледышку в груди? Кажется, что сами груди обратились в лед, холодный и обжигающий. А губы красные, алые, бархатные… как та валентинка, которую я нашла в твоей сумочке. Не от меня. Как ее звали? Я уже не помню. Но знаю, что она была. Камни тихие, они лишь слушают стук каблуков. Сама уже не знаю, куда иду. Наверное – далеко. Чтобы забыть и забыться. Когда же ты позвонишь?
Частое дыхание – мое? Да, наверное. Резкий гудок и визг тормозов. Я чуть не коснулась рукой гладкого металла. В глазах страх? Нет, пусто. Как – будто ничего не случилось. А ведь это неправда. Я оглядываюсь через плечо – зеленый кабриолет, рыжие вьющиеся волосы… Разве это ты? Нет, просто весна. А я все смотрю на тебя. Может, решишься? Сделать еще одну попытку. Не нужно. Просто скажи, что любишь, и вернись.
А я буду ждать. Всегда.

Сказочник на ночь
(безусловно с Сигрид)

Есть на свете одна такая далекая страна (мы не будем ее называть, иначе нас обвинят в чем-нибудь... ведь бедных художников слова все так и норовят в чем-нибудь обвинить), и в стране этой был один город (который мы тоже не будем называть), а в городе этом, в одной из многочисленных населяющих его семей жил мальчик. Как главного героя рассказа нам, бедным художникам слова, все же придется его как-то назвать. Поэтому мы назовем его, скажем, Ганс. А второе имя, скажем, Христиан... да, точно, Ганс-Христиан. Совершенно не примечательное такое имя. А фамилию семьи мы называть не будем, все по тем же веским причинам, разумеется.
Так называемый Ганн-Христиан очень любил сочинять сказки. Говорят, он часами мог сидеть на столе напротив своего преподавателя философии и говорить совершенно невероятные вещи, и преподаватель – странное дело! – верил, слушал с открытым ртом и не торопился бежать на лекции к младшему курсу. Дети из соседних дворов, узких и грязных, как манжеты приказчика, души не чаяли в Гансе-Христиане, подолгу заставляя сочинять фантастические истории…
Единственный человек не верил ни единому слову. Сам Ганс-Христиан.
Во всяком случае, не верил до того момента, как однажды ночью...
Ганс-Христиан, уже не мальчик, но взрослый мужчина, выпил перед сном чашку горячего сладкого кофе, прочитал молитву, в которой благодарил маму, папу и преподавателя философии за все, за что их можно было поблагодарить, лег в кровать, накрылся одеялом и уснул. И тут случилось страшное.
Ему приснилось, что он сидит за столом, обложенный бумагами, и пишет, очередную сказку, как вдруг...
- Привет, - сказал Стойкий Оловянный Солдатик. Ганс-Христиан подпрыгнул от удивления на своем стуле - он так и не понял, каким это образом Солдатик очутился с ним рядом.
- Осторожнее!- это Трубочист помогал Пастушке забраться повыше, на стол по стулу, и на него чуть не сел великий сказочник. Надо сказать, ни фарфоровые статуэтки, ни солдатик не выглядели очень обрадовано. По крайней мере, счастьем от встречи со своим создателем они не лучились.
Рядом в чашке с остатками кофе что-то булькнуло. Ганс-Христиан оставил фигурки устраиваться на столе, подошел посмотреть. Он наклонился над чашкой, не без страха - и тут же едва не закричал – из мутно-коричневой жидкости на него смотрело хорошенькое девичье личико.
- Что такое здесь происходит? - наконец решился вымолвить он после того, как появился грустный темноволосый мальчик, который все время тер правый глаз, словно туда попало что-то, доставляющее массу неудобств.
Однако, когда из-за занавески вышел еще один гость, грустный мальчик вообще закрыл глаза ладонями и долго не решался убрать их от лица. Как, впрочем, и все остальные, кроме Русалочки - она не увидела полностью, кхе-кхе, голого мужчину из-за бортиков чашки.
- Простите, - сказал голый мужчина и замотался в занавеску. Пошарив где-то внизу, он поднял упавшую корону и водрузил ее на голову. - Вот... так-то лучше. Еще раз прошу прощения.
Ганс-Христиан сидел на полу. С открытым ртом, точь-в-точь как его преподаватель философии.
- Вв-ваше величество? – промямлил сказочник («Ва-ва-ва-ва..» услышал мужчина в короне, но это не важно). Кажется, где-то он видел всех этих странных существ, но где? Неужели в кофе было слишком много кофеина? Или в вечерней молитве он забыл упомянуть кого-то из своих издателей? – Кто вы? Что вы делаете в моей бедной каморке на чердаке самого бедного дома?!! –вскричал он, отползая на карачках в угол потемнее.

(продолжение)
(естественно, с ХаКэ))


- Неужели ты не узнаешь нас, Ганс-Христиан? - нахмурилась Пастушка, скрестив руки на груди, от чего фарфоровый взгляд ее стал еще более суровым. Трубочист на всякий случай попятился от нее.
- Мы - плод твоего воображения, - сообщила Русалочка из чашки, брызгаясь кофе на занавеску Короля.
- Я так и подумал, - простонал Ганс-Христиан в ответ.
Если бы он знал, что спит, то приложил бы все усилия, чтобы проснуться... но он не знал. Ах, во сне все кажется таким реальным!..
- Она не об этом, - замахал руками Оловянный Солдатик. - Ты нас придумал, вот оно как. Мы - твои персонажи. Ну как, вспоминаешь?
-ннн..нннн.. НЕТ!!! – закричал Ганс-Христиан и принялся истово креститься (потому что, если креститься неистово, он читал в какой-то книжке, то ничего не получится). Свет от свечи бросал жутковатые тени на лица чудовищных персонажей. Он ясно видел, что у Солдатика нет одной ноги, что у Пастушки откололся кусочек юбки, Трубочист безнос, а король страдает диабетом и варикозным расширением вен. Он заметил и то, что мальчик страдал конъюнктивитом, что у русалочки вылезала чешуя, и на сгибе хвоста был некроз тканей. Он увидел множество мелочей, очень реальных мелочей..
..и потерял за ними сказку.
- Вы... вы же совершенно ужасны! - воскликнул он.
- Ну а кто в этом виноват, если не ты? - ответила Русалочка. - Кто придумал мне две дурацкие ноги, на которых я не могла нормально ходить?
- Кто засунул мне в глаз осколок зеркала? - вопросил грустный мальчик, в котором Ганс-Христиан узнал юного Кая.
- Кто внушил всем детям, что я старый эксгибиционист? - Король упер руки в боки, занавеска размоталась и соскользнула, Пастушка вскрикнула и Король спрятался за шторину снова. - Вот-с, - произнес он извиняющимся тоном, - собственно, этого ты, наверное, и добивался, да?
Ганс-Христиан заорал совершенно нечеловеческим голосом, схватил первое, что попалось под руку – а по иронии авторов, это оказалась свеча – и бросил им в короля. В мальчика, в фарфоровые статуэтки и оловянного солдатика.
И проснулся.
Краешек занавески мирно полыхал. На полу валялась свечка. Но больше в комнате никого не было.
Сбив пламя, Ганс-Христиан сел на угол кровати и хорошенько подумал.
- Это все ветер, - сказал он себе, - ветер влетел в форточку (вот она, открыта), сбил свечу, та упала и подожгла занавеску, - он вытер одеялом холодный пот со лба. - Да, все ветер. И больше никакого кофе на ночь.
Собираясь снова лечь спать, он взял разнесчастную кружку, чтобы вылить остатки кофе, как вдруг
кружка совершенно явственно хихикнула и обрызгала его пижаму.
В эту ночь Ганс-Христиан больше не уснул.
Не уснул он и на следующую ночь. Перестал ходит в Университет, потмоу что единственный путь до него лежал мимо магазина фарфора, а там, на самой витрине, которую он некогда так любил, стояли., среди прочих, Пастушка и Трубочист. Нет, не те самые, конечно, не те самые! И во всяком случае, Ганс-Христиан их не боялся. Просто ему не хотелось. Ходить. Мимо.
Теперь он читал на ночь молитвы по маленькому требнику, и пил только молоко. И через неделю ему стало казаться, что он зря волнуется, ив се это не больше, чем больное воображение. Ганс-Христиан надел свою длинную ночную рубашку, колпак, и лег спать.
Но, к несчастью, он придумал слишком много сказок, чтобы спать спокойно.
Хихикая и подталкивая друг друга локтями, в комнату прокрались злобный тролль с большущим зеркалом в руках, две жабы (судя по виду, мамаша с сыном) и маленькая девочка с коробком спичек...

Все совпадения "any mental damage..." - случайны и непреднамеренны.
Просто смешит меня этот тэг. сочинилось.

Жили-были старик мастер со старухой сомастером. Не было у них своих детей игроков. Стало им одиноко на старости лет через год присутствия на форуме. И решили они, что не хуже всех остальных и пора им завести детей развести игроков на новую игру. Суть да дело - слепили они колобка придумали они сценарий из хлебного мякиша ... ... ... придумали, в общем. И стали они дальше жить-поживать припеваючи радоваться началу игры и раздавать указания. Но не долго радовались мастер с сомастером, стоило им отвернуться слегка потерять интерес - разыгрались игроки и убежал колобок в лес пошла игра куда-то не в ту сторону, что планировалось...
Катится колобок по лесу Играют себе игроки играют и натыкается на зайца заинтересовался игрой цензор - о грамотности говорить начал. Плачут старик со старухой.
- Цензор-цензор, ты чего к запятым цепляешься? Я от мастера ушел, я от сомастера ушел Так и было задумано, гляньте, все персонажи - люди неграмотные! И от тебя заяц уйду!
Онемел заяц цензор от такой наглости новости, решил уточнить у старика со старухой, но ни в тот день, ни на следующий не ответили ему ПМ авторы игры, горько плакали колобка искали, наверное.
Укатился колобок от цензора. Катится дальше по дикому лесу по непредусмотренной сценарием ветви событий, и выскакивает ему навстречу серый волк удивляется происходящему модератор из соседнего раздела.
- Колобок-колобок... Уважаемые игроки, так и до устного...
Зубы у волка острые, Модератор все таки - глаза желтые, замерла на секунду игра и огнем горят.
- Я от мастера ушел, я от сомастера... заняты старик со старухой, горько плачут отмечались в "отчете исчезновений". и от цензора... Что ж нам теперь - не играть?
Поругался немного модератор и ушел укатился колобок от волка заниматься делами своего раздела.

...тут еще про медведя быть должно, но в данный момент мне лень об этом рассказывать...

*мемуары Лисы*

----------------------------------*---------------Обрывок---------------------------------*----------
* Я шел по тротуару к метро. Новые, но уже такие старые высотки смотрели своими тысячеглазыми ликами на окружающий мир, своими пустыми остекленелыми взглядами. Их суть в том, чтоб содержать на маленькой площади громадные, со всеми оттенками черного, людские эмоции, которые впитывались в их тела-перекрытия. Так они и стоят в шеренгу, разделенные между собой узкими переулками и кусками того, что называется травой. Серое, промозглое небо старалось омыть мелкими слезами загрязненный воздух. Я всегда удивлялся, почему мы его еще не можем видеть, ведь он уже настолько грязен, что уже пора бы. Порыв ветра поднял брошенный полителеновый пакет с тротуара и понес его вдаль кружа.
* Рядом прошел человек. Иногда хочется даже отпрыгнуть в сторону. Не знаю, смотрел ли он на дорогу или нет, но он полностью был в своих мыслях. Невыспанность после бурной ночи в компании, нехватка денег, но последняя сигарета в его внутреннем кармане куртки его злила больше всего. Даже начальник, который мутным образом маячил в его недалеком будущем со своим выговором за опоздание, не так был страшен. Этот рой окружал его разум, жаля его естество, распространяя яд в его мыслях. Он толкнул меня плечом. Сам себе виноват, надо было смотреть на его действия, а не на его сознание. Я остановился и посмотрел назад. Он не обратил никакого внимания, продолжая идти. Идти к своим серым будням. Я ускорив шаг направился к метро. Не слушать. Не видеть. Быть как все. Натянуть маску всепоглощенности, сделанной из выдуманных проблем. Нырнул в эту темную массу людей, растворился в них. Быть с ними, жить с ними и так до ночи.
* Иногда я досиживаюсь до трех ночи. Близкие ругают меня, что я не сплю и по их словам мешаю спать им, хоть я знаю, что это не так. Врятли им может помешать тусклый свет светильника, побивающийся из щели под дверью, или музыка, которую я слушаю в наушниках. Спросите зачем я это делаю? Знаете ответ один – я жду. Чего? - Переспросите. Я отвечу вам. Жду того, когда большинство людей заснет. И на земле наступит Тишина. Как я ею наслаждаюсь, просто не представляете. Тогда я перестаю быть одиноким, бесцельно живущим существом. Нет, я стаю единым. Я тогда слышу ветер, шепчущий вековые тайны за окном, я иногда на самую маленькую частицу времени понимаю суть всего, что Есть. “Почему” и “зачем” стираются как ненужные элементы сознания. Просто я знаю и все. И тогда в эту секунду я счастлив, счастлив полностью. Я не осуждаю людей, я разучился это делать, правда совсем недавно, когда я увидел себя. Со своими ошибками, склонностями к тому или к другому, со своими проблемами, со своими мыслями.
*Просто я есть такой. Такой, который просто Есть.

Мадлен.
Все решено, окончательно и бесповоротно, Франсуа знал это, поэтому то, собственно говоря, он и вел себя так спокойно. Слишком уж спокойно для человека, который потерял всё. Всё, к чему шёл всю свою жизнь, к чему стремился и о чем так желанно мечтал.
Проклятая ведьма, она знала, она всё знала, но молчала.
Старуха могла бы рассказать несчастному человеку о том, что его ждёт, и последний, быть может, смог бы всё изменить. Повернуть время вспять и спасти свою любимую.
Как горько, что теперь уже слишком поздно.
Всего пару дней назад, Франсуа видел глаза, той, которую искал всю свою жизнь. Прекрасные, изумрудного цвета, глаза. И даже сейчас, в кромешной темноте, Франсуа видел, как они блестели, как звали его. Нет, ни один человек не в силах противится такому зову.
“Иди сюда, любимый, я жду тебя”
Пронеслось в голове у человека, и Франсуа пошёл. Он аккуратно открыл дверь своего дома и вышел на улицу, в ночной сумрак.
Где-то вдали слышались треск цикад и ругань какого-то пьяного, который, явно споткнувшись, скатился в овраг возле трактира.
Но Франсуа не слышал ничего, кроме голоса Мадлен, так звали ту единственную, ради которой каждый любящий был бы готов на всё.
Мужчина медленно, на ощупь двигался во мраке ночи. Он позабыл обо всех своих страхах, и, тихо брёл куда-то вдаль.
“Сюда”
Вновь раздался голос, разорвав тишину, в голове Франсуа, и, бывший романтик, повиновавшись, последовал на звук.
Не прошло и пяти минут, как Франсуа покинул свою деревню и вышел в поле. Справа тянулся тёмный лес, многие опасались его и старались обходить стороной, считая, что последний является местом сбора нечистой силы. Другие, напротив, охотились там и собирали ягоды, из которых, позже делали варения. Франсуа никогда в своей жизни не пробовал малинового варения, а так мечтал об этом. В детстве, он каждый день просил свою мать, сварить такое, но грозная женщина была не приклонна, считая, что малина из тёмного леса “нечистая”.
В отличие от правой стороны, слева, располагалась спокойно текущая куда-то река.
Макушки деревьев покачивались в такт ветру, который с каждой секундой завывал всё сильнее и сильнее, срывал с бренных веток пожелтевшие от времени листья и уносил их далеко-далеко, за долину холмов.
“Я здесь, любимый, иди сюда”
Прокатился по воздуху голос Мадлен.
“Скорее, мне так тяжело без тебя”
Казалось, голос девушки в любой момент мог сорваться на плач, это соподвигло Франсуа ускорить шаг.
Вот за спиной остался тёмный лес и спокойная река, в прошлое ушли деревья и падающие с них, исчезающие в темноте листья.
На горизонте возник блик старого, заброшенного кладбища.
Разрушенная часовня, давно стала пристанищем для бедняков, а склеп, с такой прекрасной, но, увы, прогнившей, от времени деревянной оградой, скорее напоминал какую-ту хибару, нежли место вечного упокоения.
По телу человека пробежала лёгкая дрожь, сопровождающаяся нечеловеческим холодом, но это никоим образом не остановило Франсуа, скорее наоборот, он даже немного прибавил к своему и без того не медленному шагу.
Примерно через десять минут, путник достиг одинокой мельницы, хозяин которой давно уже почил непробудным сном.
Мешки с мукой до сих пор лежали на своих местах, никто не осмелился их трогать, ещё бы, ведь беднягу забрала чума.
Примеру людей, последовал и Франсуа. Мужчина покинул место последней битвы мельника со смертью, и начал взбираться на гору, которую, местные жители прозвали “Пик смерти”. Никто из смельчаков, что раньше пытались прославиться, покорив вершину, не вернулся обратно, к скандирующей толпе, все они остались лежать, где-то на подступах к своей славе.
Первые же метры, остались в душе Франсуа, глубокой раной на правой руке. Осколок камня, порвав плоть, вошёл глубоко под кожу, но, не смотря на адскую боль, человек полз, к своей возлюбленной.
Вот уже треть горы осталась позади, пальцы на левой руке превратились в кроваво-красную кашу, правая штанина, давно оторвалась, от шелковых штанов, и исчезла в ночи, опустившись к самому подножию горы.
“Выше, любимый, выше”
Уже кричала красавица Мадлен.
Франсуа же взбирался так быстро, как только мог, в попытке ускорится, романтик ошибся, и, получив каким-то пролетающим мимо камнем по макушке, вернулся к прежней скорости.
-Любовь, моя, жди, я иду.
Бормотал, про себя Дебеньен.
Луна светила с каждой секундой, всё ярче, она как-будто помогала Франсуа, освещая последний путь, в который шёл мужчина.
Сам Сатана, обомлел бы, увидев бой человека с неприступной горой.
Примерно через полчаса гора была сломлена, и Франсуа стоял на вершине, озираясь во все стороны.
-Любимая, где ты, я пришёл!
Закричал во всё горло, казалось обессиливший уже Дебеньен.
Несчастному глупцу отозвалась только тишина.
-Я здесь!
Вновь крикнул романтик.
-Я пришел!
-Да, любимый, я вижу.
Снова пронеслось в сумасшедшей Голове.
-Пойдём.
Из туманной мглы, выплыло нечто белое, пожалуй, даже прозрачное.
-Ты видишь меня, это я твоя Мадлен, твоя любимая Мадлен.
Франсуа упал на колени.
-Боже, ты ничуть не изменилась.
пробормотал мужчина.
-Пойдём, мы должны быть вместе.
Очертание Мадлен подплыло к Франсуа, и нежно взяло его за окровавленную руку, после чего подвело Дебеньена к краю обрыва.
-Что ты видишь?
Тихим шёпотом произнес призрак.
-деревья и землю.
Ответил Дебеньен.
-А я вижу нашу вечную любовь, только тебя и меня, там внизу. Сделай всего один шаг, только он отделяет тебя, от нашей вечной любви.
-Но…
Попытался возразить Франсуа.
-Ты не доверяешь мне, своей любимой!
Яростно крикнула Мадлен.
-Прости, полностью доверяю, прости, только прости.
Дебеньен вновь упал на колени, но по приказу призрака поднялся с холодной земли.
-Теперь иди.
Властно, но при том так романтично, проговорила Мадлен
-Конечно, как скажешь.
Произнес Франсуа, после чего, ступив в небытие, полетел к самому подножию горы.
Глупец умер мгновенно, и, конечно же, никакой любви не получил, как оказалось позже, Дебеньен страдал острой шизофренией. А после потери возлюбленной, совсем тронулся умом.
Однако то, как Франсуа смог добраться до вершины горы, осталось загадкой.

Глава 10. …и томленье духа.

Два дня прошли тихо и гладко. Будто наш недоброжелатель решил взять отпуск и отдохнуть от трудов праведных.

Придворные заметно заскучали, впрочем, тут же сосредоточив свое внимание на заморском чуде - на мне. Меня расспрашивали, исподтишка трогали, нюхали, так что Элиса, в конце концов, взбеленилась и показала всем, кто в доме хозяйка. Помогло.

Теперь она стояла на краю обрыва и наслаждалась закатом. Лиловый Иего, с черной бороздой по середине, уже готовился окунуться В море-окиян. Меня немного беспокоили приближающиеся тучки, но я слишком увлекся отрабатыванием удара, показанного на днях принцессой. Сама же Элиса вызубрила этот прием в возрасте пяти лет.

- Сегодня вельветта… - сказала она не оборачиваясь.

- Что Вельветта?

- Ты не понял. Сегодня канун Сезона Дождей. Вель Ветта - Бархатная ночь. Главный праздник на Бастете.

- Ты ни о чем таком не говорила. Когда праздновать будем.

- Да прямо сейчас.

- И прямо здесь?

- Почти угадал.

В спину дунул сильнейший порыв влажного ветра. Я на мгновенье отвернулся, а когда вновь перевел взгляд на принцессу…

Ну вот, снова здорово! На земле валялся лишь оторванный подол ее белого и несомненно дорогущего платья. Не цените вы, ваше высочество, ох, не цените труда бедного портного. Впрочем, цени вы его, и портной, возможно, остался бы без работы. А так придется шить еще один экземпляр.

Но, ситх с ним, с платьем. Где его содержимое. Как ни крути, вариант один. Долой плащ, долой тунику, долой сапоги, долой штаны…. (нет, штаны я, наверное, оставлю) и в омут с головой. Ну или в море, что там у нас под рукой имеется? В любом случае - незапланированное и нежелательное погружение в жидкость.

Море, как море, а берег не как берег. Точнее берег, как оказалось, только сверху: травка, насекомые… А под водой этот берег превращается… город превращается…превращается город… в элегантный подводный город. Серый, каменный город. С колоннами, лестницами, стенами - но подводный. Наземный город есть, подземный - тоже имеется, теперь вот и подводный обнаружился. Надо будет исследовать воздушное пространство.

Оно конечно если найду Элисадель. Нето буду исследовать безвоздушное пространство за пределами Бастеты. И без спец-костюма.

Э-эх! Была не была! Чего я здесь только не повидал, в какие места не забирался.

Странное, однако, ощущение «плыть по городу». Необычное. Зато есть время подумать об историческом наследии Бастеты, пока воздух не кончится. Вероятно, вся архитектура тут - что-то вроде капусты: построили один город - затопило. Построили другой - засыпало, построили третий. А может и не третий уже, кто знает, сколько ярусов еще покоится под землей. Нет, определенно надо исследовать воздушное пространство. Хотя бы, чтобы глотнуть воздуха.

Как назло усилилось течение. Свернуть бы, по любому бы. А кукиш вам, уважаемый Куай-Гон Джинн, не на-а-адо было лезть куда не просят. От любопытства, как говорится, кошка сдохла. А Джедай и подавно пропадет. Ма-а-ама, погибаю. Считайте меня республиканцем.

Течение, подхватило, закрутило, понесло. И только одинокий голос Силы во тьме переулков, шептал: «Не бойся, расслабься и получи удовольствие». Ничего себе парк аттракционов! Но бороться все-равно бесполезно. Ох, сгубила меня пара глаз цвета предгрозового неба!

Но Сила не обманывает. Никогда не обманывает. Даже сомневающихся (камень в огород сомневающихся), даже испуганных (камень в огород испугавшимся), даже тонущих (камень в огород тонущих). И в результате - весь мой огород в камнях. А-я-яй, а еще Джедай. Что-то я там говорил? Филосо-о-офия, мировоззре-е-ение! А сам: «Ох, сгубила меня пара глаз цвета предгрозового неба!». Тьфу ты, срам какой!

Вот, значит, вылезаю, я весь такой осрамленный прямо из озера. А народу вокруг! Что-то полянки я этой не узнаю, видать, ранее не бывал. Да и мудрено сюда попасть, если со всех сторон скалы, горы, холмы и другие труднопреодолеваемые препятствия.

- Решили воспользоваться старинным путем? - Подал голос Гэсэр. Лучше бы руку подал, или накинуть чего - А вы смелый!

- Будешь тут смелым. Вы случайно Элисадель не видели, я бы хотел сказать ей пару слов, по поводу техники безопасности на водных аттракционах.

- Видел. Но теперь вы её не найдете.

И в самом деле, мудрено найти красавицу среди форменных чудовищ. А вокруг их столько! Волосатые, рогатые, глазастые, зубастые… тысячи масок. Карнавал заказывали?

В этот момент Гэсэр обрушил маску и на меня. Что это была за маска, я разглядеть не успел, зато оценил по достоинству ее размер - по пояс!

- Не снимайте - приказал Гэсэр и заговорщическим тоном добавил - это традиция!

Традиция так традиция. Традиции положено уважать, хотя бы ради того, чтобы не получить по шапке. Главное - с Элисой все в порядке. Теперь осталось ее найти и…. А что «и»? Попробуй-ка, отыщи девушку на маскараде в тысячной толпе! Слабо? То-то же!

Я попробовал найти Элисадель через Силу. Закрыл глаза, сосредоточился и… Будто кто-то разбил иллюминатор на корабле. Почти половину всей моей энергии высосало наружу. Что за дела!?

Ла-а-адно, раз такие напряги с использованием моих способностей «по назначению», поступим по-другому. Будем рассуждать логически: если бы я был принцессой, где бы я находился? В психушке! Но это из другой оперы, а принцесса должна находиться у всех на виду. Например, на огромном пьедестале, расположенном у подножия статуи Богини Кошки.

А на огромном пьедестале вся королевская чета: И её величество Иллизара Кенд, и достопочтимый муж ее Дармион, и прелестная Вельветта. Не хватает самой малости - наследницы престола. Причем, не хватает всем. Не хватает сильно. Аласэо, например, готов спрыгнуть с почетного места и лично посрывать маски с каждого подвернувшегося.

Позади королевской четы висит огромный золотой щит, с изображением кошки, придавившей к земле змею. Вот как раз в самый его центр Вельветта ка-а-ак даст, что есть мочи.

- Дон-н-н-н! Глухо взмолился щит.

- У-у-у-у - откликнулась разношерстная толпа.

- Рррр-я-у-у-у - взревела перепуганная кшахти.

Бояться есть чего. Жила себе, жила. Никого не трогала. И никто не трогал, ни прикрикнул, ни пришпорил. Кормили всегда лушшими кусками. Холили, лелеяли. Всегда выделяли среди других. Но, бесплатный сыр, как говорится.... Одним прекрасным весенним вечером тебя заковывают в цепи, волокут неизвестно куда, шумят, кричат. Правда, некоторые кидают под лапы цветы, но это утешает слабо.

А на встречу из толпы уродцев выступает главный урод - в звериных шкурах. Кланяется, бормочет какую-то тарабарщину. Нет, этот тип кшахти определенно не нравится! Она хочет встать на задние лапы, но две охранницы туже натягивают цепи, и приходится смириться.

Урод в звериных шкурах подходит к пьедесталу и дает одной из женщин (видимо главной в этом ужасном месте) желтый коготь, а та, в свою очередь передает его другой, судя по запаху, более молодой. Люди - слабые существа, физическая аномалия. Но слабость свою в достаточной мере компенсируют хитростью. Они не имеют шерсти, но заменяют ее шерстью других животных, они не имеют когтей, но заменяют их более острыми когтями из серого или желтого вещества. И, как правило, коготь в руках человека, не сулит ничего хорошего. Кшахти припала на задние лапы и снова попыталась вырваться, но…

Вельветта подошла с боку, чтобы огромная когтистая лапа не смогла ее достать. Это, конечно, не честно по отношению к животному, но один на один у генералиссимуса не было бы никаких шансов. А так…. Запросто можно подойти к опасному зверю и перерезать ему глотку. Ритуальным золотым клинком. От уха до уха.

Я поморщился. Все эти языческие традиции никогда особым эстетизмом и гуманностью не отличались. И почему для большинства из этих ритуалов нужна чья-то кровь, чья-то смерть?

Но людям нравится. А вот кшахти не очень… Да и кому понравится погибать такой бесславной смертью?

Кровь хлестала из раны, путалась в серебристой шерсти. Когда же кшахти захрипела и повалилась на бок, к ней подскочил Аризар с глиняной чашей в руках, чтобы собрать кровь. Ишь, какой кровожадный!

Уйди, назойливое создание, не видишь ей, жертвенной кшахти, не здоровится? Горло болит, лапы подкашиваются. Вот сейчас ка-а-ак вскочит, ка-а-ак хватанет поперек хребта. Вот тогда и подставляй чашку. Нет? Чужая кровь заманчивей?

Впрочем, кшахти уже не вскочит, и тем более не хватанет. Так дай хотя бы умереть спокойно! Дай! Не дает, кровожадный человек, и не даст пока с последней каплей крови из неё не вытечет жизнь. Но вот туман застил глаза, и уже бежит она, жертвенная кшахти, свободная и сильная, по шелковой траве, на встречу лиловому Иего.

Аризар победно поднял кровавую чашу над головой и, словно знамя, пронес её к алтарю в центре поляны. Стоило ему поставить её на каменную плиту, как вокруг жреца вспыхнул огненный круг. В тот же миг, на четырех холмах зажглись какие-то знаки, вроде круга с вертикальной полосой посредине. То ли кошачий глаз, то ли Иего.

- Биэр итан лэйэ!2- закричал Аризар.

- Биэр! - откликнулась многоликая толпа.

И началось! И девушки, и парни стали бегать друг за другом, визжать, кричать. В конце концов, образовавшиеся пары за руки прыгали через огонь, окружавший Аризара. А тот, зорко следил за вступающими в священный круг, расцепивших руки отправлял обратно. Искать новых партнеров. Нечего и пытаться быть вместе, если огонь не освятил союза!

А не разъединившие рук, добро пожаловать к алтарю! Здесь пара снимала маски. На некоторых лицах можно было прочесть радость, на других - удивление, на третьих - разочарование. Но независимо от мимики, Аризар окунал палец в чашу и ставил кровавые метки на лбы «счастливцев». На этот вечер они - пара! Их союз освящен огнем. Их союз закреплен кровью жертвенной кшахти. Их союз угоден богам! Хотя бы на одну ночь.

- Идем со мной! - нежные пальцы коснулись моих рук и уверенно потянули в сторону алтаря. - Идем!

Неужели и я кому-то приглянулся? Скорее всего, приглянулся уже давно. Скорее всего, не кому-то, а самой советнице Лейми.

Но, извините, милая леди. Я осторожно высвободил руки. Дела, дела. Долг зовет!

«Долг», обнаружился в двух шагах. Принцессу было узнать непросто из-за огромной лохматой маски, но все-таки возможно из-за мокрого оборванного платья.

Между тем, пары, прыгающие через огонь, почти иссякли. Знаки на холмах, похожие на колеса от телеги, почти прогорели. Аризар заскучал, Аласэо изнервничался, а Тайру как ветром сдуло. Она тоже опознала Элисадэль, у нее тоже появился долг. Долг перед будущей королевой ангелов.

- Могла бы хоть предупредить!

- Ты должен был сам найти дорогу сюда. Это традиция.

- А ты должна была быть рядом со мной. Это одно из условий твоей безопасности. - Я попытался сорвать маску, но Элиса остановила мою руку.

- Свободным нельзя!

- Свободным от чего?

- От семьи.

- В таком случае, у вас очень относительное понятие свободы.

- Как будто ты знаешь другое.

Я не нашелся что ответить принцессе. Отчасти, из-за того, что действительно не знал семейной жизни, а отчасти из-за того, что Элиса схватила меня за руку и потащила в огненный круг. И чего им всем сегодня неймется?

- Пошли! - подбодрила меня Элиса - Ты все равно от меня всю вель ветту не отвяжешься.

Не отвяжусь, это точно. Но стоит ли из-за этого становиться парой? Хотя бы на вечер. Какой-то я сегодня заторможенный, податливый. Весна что ли на меня так действует?

В лицо пыхнуло жаром. Волосы на груди и ногах опалило. Я захотел отдернуть руку, защитить хоть какую-нибудь часть горящего тела, но принцесса не позволила. Погибать так вместе! Ах, какой был мужчина! Настоящий Джедай!

Через мгновенье мы влетели в священный круг, и я с удивлением обнаружил, что кроме моего самолюбия и волос все на месте. Руки, ноги, даже борода, защищенная маской. И в воде не тону, и в огне не горю. Два испытания позади, будем ждать медных труб! Итак…

Аризар поставил нас с разных сторон алтаря и позволил снять маски. Ох, какое счастье! Ради этого стоило кидаться в огонь. Но, тише, тише! Нужно умерить свой скептицизм. Ритуал, однако!

А как красиво пляшут отблески огня в глазах Элисадель! Я так засмотрелся, что даже вздрогнул, когда грубый палец Аризара коснулся моего лба, оставляя кровавый след. Может, на один вечер можно? Ведь это только обряд, ни к чему не обязывающий священный ритуал. К тому же, мне по-любому необходимо быть все время рядом.

Стоп! У неё же есть пара! Краем глаза я заметил, как Аласэо дернулся, было, в сторону алтаря, но Дармион рукой преградил ему путь. Ку-у-уда прешь!? Ослеп что ли? Не видишь, ритуал, однако! Даже чужеземец его соблюдает, а тебе, принцу, и подавно необходимо. К тому же, это всего лишь на одну ночь! Аласэо, скрипя зубами, вернулся на место.

А в это время… Вместо того, чтобы как и предыдущие пары, удалиться, мы оставались стоять у всех на виду. И правда, любо дорого посмотреть, как наследница престола и всего неделю назад прилетевший чужеземец стоят в священном кругу. Интересно, а где проходит грань превышения должностных полномочий?

Аризар снова поднял глиняную чашу над головой, призывая всех к молчанию. Народ притих, я затаил дыхание.

Элисадель испуганно смотрела мне в глаза.

- Сэн ати лаэнэ дарр ах?3 - воскликнул жрец.

Элисадель выжидающе смотрела мне в глаза.

- Иллизара нэй кару дарр!4 - Ответила ему королева.

Элисадель гордо смотрела мне в глаза.

- Вельветта нэй каро дарр!5- Вторила матери генералиссимус.

Элисадель опустила глаза. А все остальные (включая и королеву, и генералиссимуса, и Дармиона и Аласэо) опустились на колени и склонили головы. Ну, Куай-Гон, сказал «А» - говори и «Б». Начал соблюдать чужие традиции - продолжай в том же духе!

Я тоже склонил и колени, и голову перед новой королевой Бастеты. Таков был обычай….

Элиса же приняла из рук коленопреклоненного Аризара чашу и, как ни в чем, не бывало, с ловкостью кошки вскочила на алтарь.

- Биэр итан лэйэ! - Воскликнула она и под грохот барабанов, извиваясь и рыча на поляну выползла огромная змея. Не настоящая конечно, и даже отдаленно настоящую не напоминающая. Просто огромная уродливая голова и длиннющий хвост, под которым скрывалось десятка с два Бастеток. Интересно, кого они хотели напугать этой куклой?

Эллису, впрочем, кривляния так называемой змеи немного позабавили. Но немного. Делу время, а потехи час. Змея потешилась, настало время заняться делом.

- Биэр этан аглар!6 - скомандовала она, и глаза у статуи Богини Кошки зажглись (не без помощи масла и огня, разумеется). А все бастетки кинулись к «змее» и тоже начали кривляться. Они бегали, прыгали, кричали, махали руками, палками. В общем, веселились от души, изображая охоту. Это навело меня на одну грустную мысль: если испокон века бастетки охотились на таких змей такими методами, то, как они вообще выжили?

Я так понял, сие представление каким-то образом должно было напомнить присутствующим о некой легендарной битве. Скорее всего, между добром и злом. И, как водится добро должно победить, дабы другие подлюки усвоили мораль и не мешали жить хорошим людям.

В общем, как я и предполагал, бастетки, изображавшие змею, упали на землю, а бастетки, изображавшие бастеток, патетично возрадовались. Хэппи энд! На сим стоило бы народные увеселения и закончить, но, как показала практика, самое интересное было еще впереди.

Элиса, дождавшись исхода битвы, с готовностью отпила немного крови. Какая гадость! Какая гадость эта ваша заливная рыба! Наверное… Меня передернуло.

А новоявленная королева, Обвела всех собравшихся победным взглядом и подняла чашу к небу.

Итак, продолжим ритуал. Что там у нас по плану? А по плану у нас групповая молитва и запланированный экстаз слияния в Силе. Все как всегда. Ничего нового. Ничего нового для ангелов, но не для чужака Джедая.

Как вы сказали? Экстаз? Слияния? В Силе? Так, так, так…. Так вот значит как! Вот значит, почему у всех ангелов предрасположенность, слабая, но чувствительность к Силе. Чтобы затем раз в году слиться в ней всем вместе. Единение нации, ситх побери, вместе мы сильны, а поодиночке… тоже, но не так, не так. Вместе мы и горы сравняем с землей, и реки вспять повернем. Ну по крайней мере призовем тучку-другую…

Всем встать, королева слово молвить хочет! Все встали. Новоявленная королева молвила:

- Сиэль Ати айне раор! Ланэ ати галат даместерт кшах клэссэс,7

Над поляной в один миг сгустились тучи и закрутились в черную воронку. А всем хоть бы хны. Стоят себе, балдеют. Особенно балдеет Элисадэль: глазки прикрыла, голову запрокинула. И от нее во все стороны - нити, нити, нити…. И когда это принцесса Бастеты заделалась ткацким станком - спросит непосвященный. Не знаешь, непосвященный, вот и молчи. Нити вокруг принцессы не простые, а золотые. Нити Силы! Все вокруг в этих нитях, но более всех - Элиса.

- Ластеннэт тэллин, нэлай дэлия!8

Грянул гром и сильный порыв ветра растрепал волосы Элисе. Так значит, гроза приходит по просьбе? Очень, знаете ли, удобный вариант. Захотел солнца - получите и распишитесь, захотелось прохлады и свежести - пожалуйста! Только попросите!

Так. А каким это образом гроза возникает в ионизированной атмосфере? Что-то непонятно! Как непонятно и само возникновение этой ионизированной атмосферы и этих… как их там… энергетических смерчей?

Гениальная догадка наконец-то посетила мою затуманенную голову. Сим-би-оз! Заумное слово, но как нельзя более подходящее для определения отношений ангелов и Бастеты. Кто еще не понял попытаюсь объяснить на пальцах:

* Все ангелы - ходячие батарейки. Целый год они копят силы (или Силу), а потом в «вель ветту»…
* А потом в «вель ветту» отдают эту энергию в атмосферу. Всю до капли. И та платит им сторицей. А именно - полной уединенностью и защищенность от внешнего «цивилизованного мира».
* А главной точкой сосредоточения всей энергии является…. Кто бы вы думали?

- А вы знаете что будет, если вы умрете? - не особо надеясь на почтительный ответ, спросил Аризар.

- Бастета взорвется, и все мы умрем?- как и полагал жрец, съязвила принцесса.

- Не ерничайте, ваше высочество…

Да, ваше высочество, не ерничайте. Конечно, мы все умрем, если Бастета взорвется. ДУЧей на всех не хватит…. Впрочем, все и не успеют до них добраться.

- Да ладно вам, как может одна смерть сказаться в рамках планетарного масштаба?

- Концом света! - Воистину говорят, что священника и женщину не переспоришь. Но могут ли они переспорить друг друга? - Вы - часть этой планеты, а она - часть вас. Это объясняет и то, что истинная бастетка, куда бы ни занесла её судьба, все равно вернется домой.

- Это называется патриотизм.

- Это называется жизнью!

Ну разве я не молодец? Как долго пытался понять то, что лежало на поверхности. А ведь вот что имела ввиду принцесса, когда говорила, что Джедаи идут против природы Силы. Для ангелов природа и есть сила! Ей они подчиняются, согласно её законам и для нее же живут. И в результате все счастливы, все довольны. Гармония, ситх побери!

А мы, Джедаи, существа все-таки социальные. Живем для общества. Мира во всем мире. По его законам и правилам. А это иногда вызывает дисгармонию с природой.

Они используют общество, ради природы, а мы - природу ради общества. Опять же все очень и очень просто.

- Дэлия-а-а-а!

Сверкнула молния.

- Дэлия-а-а-а!

Наконец небо разродилось дождем. Или это Богиня Кошка все еще оплакивает возлюбленного? Вот это я понимаю горе…

Грохнул гром, вторя ему, грохнули барабаны. А Элиса, может из-за отсутствия барабана, грохнула глиняную чашу. Прямо с кровью. Прямо на алтарь. И прямо на черепках начала отплясывать босыми ногами, смешивая свою кровь с кошачьей.

Стоило, конечно, помешать этому самоистязанию, но кто я такой, чтобы сделать это? К тому же, смотреть на Элису в мокром, прилипшем к телу платье, да еще сверху вниз - выше моих сил. Поэтому я принялся разглядывать других «отдыхающих», хотя они были и в не менее мокрых одеяниях.

Когда-то в академии нам, молодым падаванам, они, опытные Джедаи, рассказывали о том, «куда катится этот мир» и о том «каким он был во времена их молодости». Отцы и дети. Извечный диалог поколений. Так вот, поприсутствуй один из этих «тертых калачей» на Бастете в вель ветту и тема, думаю, была бы закрыта. Эта ночь стала традицией еще задолго до «времен их молодости», и вообще, задолго до того как… А все ведут себя, словно тинейджеры под кайфом. Тут схватили голову змея и носятся по поляне, как ошпаренные, там двое в масках устроили «петушиные бои», здесь просто танцуют, а на другом конце поляны просто целуются.

Ох, и тяжко неискушенному Джедаю присутствовать на празднике жизни. Кстати, стоило мне вновь обернуться к алтарю, как вопрос об искушении встал ребром. Точнее принцессой во всей ее промокшей красоте.

Что-то сейчас будет! Эта мысль пришла не случайно, слишком уж одержимыми были ее глаза, слишком близким тело. Настолько близким, насто-о-олько!

Настолько, что нашим губам было слишком тесно на этой огромной поляне. И мы… Ну да, да! Мы поцеловались. Впрочем, следовало ли ожидать иного исхода событий с самого начала?

Я почувствовал во рту соленый привкус кошачьей крови и в тот же миг контроль над собственными поступками был утерян. Я был ангелом, частицей внутри отдельного, хорошо слаженного организма. Я был везде и всегда.

Везде! Это я носился по поляне с огромной змеиной головой. Это я играл в «петушиные бои». Это я источал яд ревности на пьедестале. Это я целовался на другом конце поляны. И на этом конце тоже. У всех на виду новоявленный Джедай прощался со своим аскетизмом. И с Орденом.

Всегда! Шелковые губы, вкус крови во рту, упругое горячее тело под мокрой одеждой - все это уже было когда-то. Не первый раз я целовался у алтаря, и не второй, и даже не десятый. Сто поколений назад, и даже тысячу - я был здесь. Я знал, что сам ритуал не изменился, изменился лишь его смысл.

А когда-то давно, у этого же алтаря дикие предки выбирали себе пару на всю жизнь. У этого же алтаря становились мужем и женой. Я был выбран на роль избранника принцессы, как только прилетел, ею самой, а до того - ее божествами. Сила связала нити наших судеб и вот я здесь. Как того требовал ритуал, я сам нашел дорогу к священному месту, я прошел огонь и воду, а этот поцелуй - моя заслуженная награда. Мое проклятие. Мои «медные трубы». Я, сквозь эти тысячи «всегда» и «везде», чувствовал, что спина Элисы уже прогнулась назад. Дальше оставалось только лечь на алтарь и возродить давно забытые традиции. Кровь бешено стучала в висках: «Опомнись, Джедай, опомнись!».

- Элисадэль! - голос Аласэо выдернул меня из силового поля безвременья - Как это понимать?

Я вновь вернул способность здраво мыслить. И увидев глаза Элисы, такие властные, такие дикие, не придумал ничего лучше, как с позором ретироваться. Куда бежать? В любом из направлений - толпы веселящихся людей. А мне как-то не до веселья.

Как бешено колотится сердце. Вот сейчас, прямо сейчас оно раздробит грудную клетку, выпадет наружу, еще немного потрепыхается и сгорит без следа. Хорошо бы. Слишком хорошо, чтобы могло стать правдой.

Бежать к озеру? Не самая заманчивая перспектива, к тому же, если течение одностороннее, буду болтаться на середине, как поплавок или… не скажу что.

А дождь льет, как из ведра. Наверное, холодный. Но разгоряченное тело не ощущает температуры. Только дышать тяжело.

С разбегу вписался в группу танцующих девиц.

- Талион'ндил! Талион'ндил!9

Как в бреду я ощущал поцелуи на своих губах и щеках. Девушки плакали, кололись, но продолжали целовать Джедая. Одна из них схватила меня за руки и попыталась закружить в танце. Но напрасно. По инерции я, конечно, описал один круг, но по зову сердца раздвинул, словно кусты, руками бастеток и ломанулся дальше. Не особо четко представляя себе куда и зачем.

Оставьте меня, оставьте меня все!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Мокрая одежда (из той, что осталась на мне) от воды отяжелела и тянула к земле. Ноги двигались, словно к ним привязали по гире. Но… Бежать, бежать. Куда-нибудь, куда не важно. Главное - бежать. Главное - прочь!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Какой-то мужчина в жуткой маске дружелюбно огрел меня ладонью по плечу. И сам испугался, когда увидел, что телохранитель повелительницы с его «легкой руки» плюхнулся в лужу.

Вяло отстранил чью-то руку помощи и, оскальзываясь на мокрой глине, побежал дальше. Не нужна мне ничья помощь!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

А навстречу - чьи то веселые лица, огромные маски, мокрые тела. Словно какой-то бред, ночной кошмар.

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Но вот голоса и музыка остались далеко за спиной. Ноги отказались бежать дальше. Я сел в лужу. И в прямом и в переносном смысле.

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Хочешь, Куай-Гон, хочешь! Раньше хотел, и сейчас хочешь! Разве ты не понимал, к ЧЕМУ все шло? Понимал, отчетливо понимал. И не сделал ничего, чтобы ЭТО предотвратить! Потому что ты ЭТОГО хотел! Хотел! Хотел! Хотел! Хотел! Хотел!

- Да, ситх подери, я этого ХОТЕЛ!

И бах кулаком по воде!

Это ты виновата, что я влюбился в Элису!

И бах снова.

Это ты виновата, что я её поцеловал!

И снова…

Это ты виновата, что не быть мне больше Джедаем.

И снова… И снова…. И снова…

Конечно, вода не виновата. И никто, кроме меня не виноват…. Да, я хотел, чтобы Элиса полюбила меня, с самого начала. Да, да, да, да, да! И теперь, сорвав поцелуй с её губ, я не знаю, что дальше делать.

А ничего дальше не делать. Забирать свои пожитки и убираться по добру, по здорову. Как избитая собака, поджав хвост и скуля, вернуться к старенькому Учителю и расплакаться у него на коленях. Или же ты, Куай-Гон, надеешься на серьезные отношения с Элисой? Кто ты и кто она?!

Нет, не надеюсь.

Нет, надеешься!

Как добрался - не помню. Наверное, думал о чем-то другом, не о дороге.

А до того ль, голубчик было? Ой, не до того!

Сейчас все на поляне, поэтому во дворце тишь да благодать. Лишь редкие слуги снуют туда сюда.

Может, уйти по-тихому? Нет, без ДУЧа не уйти, а он «дистанционно управляемый».

В комнате все чисто прибрано, на кровати - мой плащ, видимо подобранный кем-то из слуг у обрыва. Высушенный, выглаженный и накрахмаленный - захочешь упасть, не упадешь.

Оч-чень кстати. Не придется завтра носиться по Бастете в поисках собственной одежды.

Сейчас начнется. В соседней комнате слышится шорох. Играет страшная музыка из дешевого ужастика. Кровь снова начинает бешено колотиться в висках. Волосы по всему телу встают дыбом.

Сейчас начнется. В соседней комнате раздается шлепанье мокрых ног по полу. Желудок отяжелел, будто я проглотил замороженную рыбу. Во рту вновь появился привкус кошачьей крови.

Вот отводится в сторону занавеска и на пороге появляется… Конечно, не утопленница. Хотя очень похожа.

На пороге появляется Элисадэль. Мокрая, мокрая. Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Ты рано ушел.

- Я не мог остаться.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Ты меня боишься?

- Я себя боюсь.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Я не дотронусь до тебя, пока ты сам этого не захочешь.

- Пойми, Я ХОЧУ! В этом то и вся проблема.

- Заветы Ордена….

- Жизненные принципы.

- Тогда я расскажу тебе кое-что… Давным-давно, в далекой-далекой галактике (избитое начало, не правда ли?) жила была одна принцесса. И любила она принца, лучше которого на свете не найти. Он был добр, красив, умен. А главное - у него было собственное мнение, цель в жизни. И целью этой была вовсе не власть.

Но случилось несчастье, и принц умер. Тогда убитая горем принцесса взмолилась своим богам, чтобы они послали ей другого, но не менее достойного.

И боги смиловались. Однажды, принцесса вышла из своей комнаты и увидела человека, даже отдаленно не напоминающего ей её принца.

Думаешь, принцесса расстроилась? Нет. Она стала присматриваться к этому человеку, испытывать его. А он каждый день удивлял и восхищал ее. И тогда она снова рискнула полюбить. Вопреки всему. Ведь в случае чего, она многое могла потерять. А он… Испугался?

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

Еще шаг, и снова отступление.

- Скажи мне, что не хотел этого. И я уйду. Завтра же ты вернешься на Корускант.

Как бы ей ответить, чтобы не обидно?

Элисадэль, я не люблю тебя.

Нет, это не правда. А я и так слишком запутался.

Элисадэль, я не могу оставить Орден.

Нет, получается, что она могла потерять все, а я действительно испугался.

Элисадэль, то, что произошло на поляне, было случайностью.

Ну, за такое можно и в ухо. Ничего себе случайность!

Элисадель, пойми, у нас ничего не получится!

- Элисадэль… я… люблю тебя.

Тоже вариант. Немного отличается от первоначального, но зато не обидно и честно.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад. Но за спиной - стена. В определенных ситуациях, это даже хорошо, враг сзади не подкрадется, сильный порыв ветра не собьет с ног.

Вот только Элиса подходит не со спины.

От безысходности пришлось закрыть глаза, набрать воздуха в грудь, чтобы…

Впрочем, планы изменились, когда я вновь ощутил шелковое прикосновение к губам.

Я был везде.

Я был всегда.

Темный зал с высоким потолком, вытянутые окна, за которыми вечная осенняя хмарь… Да, так и есть, в строгом соответствии с каноном. И я на полу. Клетка на серхы клетках плитки. Я пылинка.
Я наказан.
Как положено – заперли в мрачной комнате, чтобы *думал над своим поведением*. Чтобы шкафы давили молчанием, и потолочные своды над головой перекрещивались, как паучьи лапы, и мне от этого становилось не по себе, чтобы стыд пробудился, стало быть.
Меня уменьшили. Сначала декан наложил закл, дотронулся палочкой до лба (мне, а что бы промахнуться!), потом сюда вот запустили и заперли дверь на тяжелый металлический брусок («засов»). Еще специально повозились с ним, чтобы мне жутко стало.
Мне не жутко. Мне тоскливо и неприятно. Я ниже стола раза в три! Сияющая, как это унизительно.
Я обижен? Голос звучал внутри и все же вне меня. Он говорил, будто знал, что говорить, но пи этом я не разомкнул губ – и я слышал впервые эти слова.. знал ,что запишу их синим на черном пергаменте, выйду только…
..я полон гнева
Я отверг Радугу
Я отверг Солнце
Я жизнь отверг в сердце своем и его обратил в пепел
Я полон пепла…

Я испугался. Испугался, что отвергну заодно и тебя, Сияющая. Не ты ли мне в душу вложила – не ты ли пела то, что лилось следом?
..я полон света
Я сияющий камень, и сердце мое – сияющий камень, и свет мой не дарует тепло, но спокойствие,
И любовь моя не распустится розами, но оросит облака над где-то..

Над пустыней, наверное. Я не расслышал. Я ждал третьего. Он обязан был прийти.
Долго-долго возились с «засовом» по ту сторону.
Благой звон изображают? И дверь сейчас будут открывать осторожно-преосторожно, чтобы не сшибить маленького перепуганного меня, который бросился к своим спасителям и, утопая в слезах раскаяния, начнет им в ноги кланяться и туфли целовать их начищенные, что неправ я был и мандрагора последняя, ах, простите-извините!
Я напряженно слушал – но не внешне нагромождение звуков, мне неинтересны были шаги декана или посыльных Его, что принесли бы мне прощение и свободу.
Мне интересен был Третий, что замкнул бы Звезду – открытая, сколько она может принести, завязанная на моей досаде?
Декан оскорбился, когда я раздраженно отмахнулся от его «Ты одумался, отрок?..».
При всей недалекости и серости декана я его уважаю- за мудрость, как ни странно и пошло звучит. Он замолчал и удалился, придержав створки, чтобы не захлопнулись. Наверное, когда я захочу обрести нормальный рост, он без разговоров ткнет меня нужным концом палочки.
Наверное, когда я стану нормального роста, и голоса затухнут, и не узнаю никогда окончание Звезды – а может, и не здесь должен я услышать?
Я уцепился за эту мысль, как за подсказку Сияющей, мгновенно и неуклюже вскочил…

Холмы дикой, варварской страны остались позади. Воинственные девушки проводили его до самой границы, но не рискнули идти дальше. Опять потянулись долины, пришлось переходить вброд реки и даже души рек все остались где-то там, дома. Он приближался к краю мира, как и требовал его долг...
- Все. Спасибо, дружище! Ты меня очень выручил!
Думалось с огромным трудом, слова почти не воспринимались, но когда чужие руки подхватили тяжкую ношу - свои это восприняли. Тоже далеко не сразу, но заметно быстрее всего остального тела и тем более рассудка. Затем руки ненадолго отнялись и совершенно не хотели отзываться на приказы.
Он немного отдохнул и, попрощавшись, ушел в глухой лес. В глазах от рябило усталости. Где-то сбоку по краю восприятия мелькало рыжее пятно. Позади что-то кричали, кажется что-то про направление... или про ошибку? Это тоже не воспринималось. Рефлекторно отметив, что и душ леса здесь, на краю мира нет, он прошел куда-то, где было тихо, и уснул. Проснувшись, почувствовал страшный голод - пора было возвращаться.
Несколько часов пути... где-то здесь уже должна быть первая река, но нет - обрыв впереди выглядел слишком резким. Отметив этот факт, он настороженно подошел к краю и заглянул вниз.
Там было пусто... и дальше - пусто... и много-много пространства, гораздо больше, чем по сторонам или сверху. Исчезая из виду, уходила туда цепь и виделся уцепившийся за что-то, чего, увы, видно не было, якорь.
- А и впрямь - кричал ведь, что я иду не в ту сторону...
Пожав плечами и поправив шкуру не так давно убитого льва, он оторвался от созерцания и повернул обратно - пора было возвращаться домой, как и требовал его долг.
- Надо же, якорь...

*мемуары лисы

Странные.

Внезапно как вражеский десант, на город обрушилась осень. Весело шумевшие зеленью кусты акации и клены, в один день погрустнели. Слегка пожухли, утеряв яркую зелень листвы, поблекли и съежились. Стояли, понуро опустив ветви, словно слезы роняя, листья.
Холодный туман по утру струился по мостовым, воровато заползал во дворы, пытался проникнуть в открытые двери подъездов. Дождь, мокрой пылью висевший в воздухе, залезал за воротник, заставляя ежиться и невольно прибавлять шаг, не было от него спасения ни зонтом, ни плащами. Картину дополнял резкий ветер, запутавшийся в проводах и завывавший от собственного бессилия.
Я отошел от окна, невольно поежившись, в квартире было тепло, она не любит когда холодно. Но ежился я не от холода, от собственного отражения, я не люблю его, да и никто, наверное, не любит, кроме нее.
Засвистел закипевший чайник, я выключил газ, налил кипяток в заварник, распространяя по кухне аромат свежезаваренного чая, запах трав и непередаваемой свежести.
Она вошла, кутаясь в белоснежный пушистый свитер. Мягко улыбнулась мне и как всегда, внутри что-то невольно екнуло. Я боюсь потерять ее, нет ничего в этом мире, что я ценил бы выше.
- С молоком будешь?
Она кивнула, не переставая улыбаться.
Мы пили чай и я разглядывал ее, как разглядываю каждое утро, я не могу к ней привыкнуть, словно вижу впервые. Эти зеленые, лесные глаза, чуть продолговатые, с озорными искорками в зрачках. Черный туман ресниц, проказницу прядку, спадающую на лоб, мягкие губы, умеющие быть такими нежными и ласковыми. Чуть розовеющие щеки и маленькие чудные ушки, спрятанные под рассыпающейся волной пепельно-серых волос.
Она пила чай с молоком маленькими глотками, едва прихлебывая и жмурясь от удовольствия, в тот момент она была похожа на кошку. Нет, не на моего, толстого и необыкновенно ленивого, Жорика, пушистым комком шерсти, развалившегося в зале на неубранном одеяле. А на маленькую лесную хищницу, пробующую необыкновенное лакомство. Да, она очень любит чай с молоком, сладкий почти приторный. Еще любит шоколад, может есть его пачками, к моему удивлению это никак не сказывается на ее фигуре. Любит кукурузные хлопья с молоком, да много чего, как и любой из нас, наверное.
Я тяжело вздохнул и поднялся, чашка замерла на полпути к ее губам. Глядя умоляющим взором, она медленно опустила чашку на стол, в уголках глаз блеснули слезы.
- Не на, - произнесла она, почти шепотом, все так же умоляюще глядя на меня.
- Я должен, понимаешь? – я говорил тихо и медленно, поясняя слова жестами. Я знаю, что сегодня суббота, но я должен идти работать, – я тяжело сглотнул, эти объяснения давались мне с не меньшим трудом, чем ей. Еще не известно кому было хуже ей, пытающейся понять меня, или мне видевшему как ее красивое лицо искажается от боли, как она упрямо хмурится, пытаясь вникнуть в смысл моих слов. Как пытается говорить на моем языке, ломая саму себя, собственную природу и все это ради меня, ради нашей любви.
- Я должен, - повторяю я – это не надолго, я вернусь к обеду. Солнце будет на середине неба. Я приду и буду с тобой до послезавтра.
- Не ха, не ха, - тяжело дыша, бормочет она и мотает головой, волосы покорно рассыпаются по плечам, окутывая ее пушистым пепельным облаком. На кухню с мявканием врывается Жорик, он терпеть не может этих сцен, очевидно, чувствует ее боль. Начинает тереться ей об ногу, пытается заглянуть в глаза и жалобно поскуливает. Да, именно поскуливает, почти как собака, никогда бы не подумал, что кошки так могут.
- Я должен, - твержу я, как попугай, - это моя работа, чтоб мы могли жить, чтоб когда-нибудь, смогли уехать отсюда к чертовой матери, туда в лес, в тайгу или джунгли, где тебе будет хорошо, понимаешь? И мне будет хорошо. Нам всем и даже Жорику, этой ленивой скотине опять разлившей молоко, будет хорошо!
Я глухо ворчу, почти плача от бессилия, она вряд ли понимает меня, она чувствует только эмоции или то, что я могу объяснить жестами. Язык глухонемых ей не подходит, она ведь не глухая и не немая вовсе. Она просто другая. Я подхожу и мягко обнимаю ее за плечи и мы замираем вдвоем, на маленькой кухне почти пустой, однокомнатной квартиры, на краю огромного города, этого вечноживущего и всепожирающего организма.
Через пять минут, я шагну туда, за дверь в слякоть и промозглость осеннего утра, буду толкаться в переполненном автобусе и спешить на работу, чтоб к обеду мой счет в банке изменился на пару цифр. Эти цифры медленно, слишком медленно, приближают тот день, когда мы сможем все бросить и уехать на край света. Туда, где нет людей, есть только небо, неумолимо синее, вечное небо и деревья, высокие с тяжелыми кронами, тихо шумящими на ветру. Где могут найти покой странно попавшие в этот мир, полуорк и лесная эльфийка.


Добавлено:
Валькирия.

Прибрежная галька жалобно скрипнула под подошвами сапог, а после почти застонала под весом тяжелого боевого корабля, уткнувшегося в береговую полосу. Легко, словно это не боевой драккар, а рыбацкая лодка воины выдернули корабль на берег еще на пару шагов.
- Стоп! – кормчий вскинул руку, - Все в порядке, прилив не заденет, мы и так почти на пике.

Могучие воины, словно ребятишки, весело плескались в прибрежных волнах, докрасна натирали спины чистым песком. На берегу жарко пылал костер, над ним во всю бурлил большой почерневший от копоти котел.
- Хорош плескаться тюлени, идите жрать! – старый Хаген махал от костра деревянной ложкой – я два раза звать не буду, сядем с Гуннардом и сожрем все. Он подхватил большой кусок дымящегося мяса и обжигаясь отправил его в рот. Жевал он с таким чавканьем и так прикрывал глаза от удовольствия, что воины наперебой кинулись из воды.

- На кой нам эта пустыня? – сказал оглянувшись вокруг Сильгред – ответь мне Гуннард. Мы шли в Гардарику, грабить богатые города, а ты высаживаешь нас тут, на пустом берегу и сидим мы уже третьи сутки, как моржи на лежбище, мой меч хочет крови!
- Твой меч ее получит, – спокойной отозвался Гуннард – я жду одного человека, он должен сказать, удачен ли будет мой поход.
- Он что пророк?
- Нет, она валькирия, – Гуннард легко вскочил и пошел вдоль полосы прибоя.

Хильдегарда стояла на краю утеса, внизу клубился туман, укрывая уходящую в бесконечность бездну. Она стояла, неподвижно, прикрыв глаза и вытянув к северу руки. Губы беззвучно шевелились, словно произносила молитву. Могло показаться, что на долю мгновения туман, урывавший бездну, вспыхнул голубоватым пламенем, из бездны донеслись крики людей и звон стали. Но налетевший порыв ветра завертел звуки и клочья тумана и рассеял их в воздухе. Девушка опустила руки, еще какое-то время стояла, закрыв глаза, затем открыла их и по ее щекам прокатилась пара слезинок.

Воины уже забрасывали костер и грузили последние вещи в драккар, когда из леса на прибрежный песок ступила девушка. Стройная, среднего роста с необычайно красивыми вьющимися волосами золотистого цвета. Легкая кольчуга перехвачена широким кожаным поясом, мощный двуручный топор никак не гармонировал с ее точеной фигуркой.
- Смотрите девка! – Сильгред радостно взвыл – вырви Один мне глаз, девка! Неужто боги услышали мои молитвы! И я, наконец-то, смогу позабавиться! Швырнув тюк на драккар, он с гоготом кинулся к девушке.
- Погоди идиот, - кричал Хаген - это ж валькирия Гуннарда. Но Сильгред уже не слышал, огромными скачками как охотничий пес за добычей он мчался к девушке. Хильдегарда смотрела на приближающегося воина так, как смотрит мать на неразумное дитя.
- Погоди красотка, – орал на бегу Сильгред - я осчастливлю тебя, ты не пожалеешь. Хаген ударил чьи-то вскинувшиеся было руки с тяжелым луком – не бей в спину, удачи не будет, – рявкнул он – если она валькирия ему и так не поздоровиться.
Сильгред не останавливая бега, попытался ухватить девушку, как проделывал это не раз в набегах на прибрежные деревеньки. Но вместо этого ухватил пустоту и по инерции пролетел еще десяток шагов. Развернулся и оторопело уставился на спокойной стоящую девушку. Вблизи она оказалась еще прекраснее.
- Ну что же ты, – он расплылся в улыбке - или я тебе не нравлюсь?
- Ты глуп, – грустно улыбнулась Хильдегарда - к тому же ты мертвец, правда еще и сам не знаешь об этом.
- Что?!! – Сильгред взревел как раненный тур – ты предрекаешь мне смерть?! Да я! – выхватив меч, он прыгнул вперед, нанося молниеносный удар. Клинок ухнул в пустоту, песок фонтанами брызнул в разные стороны.
- Ярость не лучший союзник, – Хильдегарда смотрела на побагровевшего от гнева Сильгреда. Хочешь победить, дерись с ясным умом и трезвым расчетом. Она крутнула топор и Сильгред едва успел отпрыгнуть в сторону, спасая ноги, а топор уже летел сверху, угрожая развалить надвое. Сильгред прыжком ушел от атаки, кувырнувшись через голову, заученно рванул меч кверху, защищаясь от удара, хотя был уверен, что достать его невозможно. Но меч буквально застонал под тяжестью двуручного топора.
- Ты демон, – прохрипел Сильгред, с трудом удерживая холодное лезвие направленное в могучую грудь. Он попытался пнуть девушку по ногам, лишая ее опоры, но вместо этого сам получил весьма ощутимы пинок в колено.
- Ты предсказуем, – лезвие топора исчезло и в тот же миг, рукоять отшвырнула клинок Сильгреда в сторону. Он рванулся к верху, но получил удар в грудь, каблук сапога припечатался точно в родник жизни, сбивая дыхание и заставляя согнуться от мучительной боли.
- Вдобавок ты очень не ловок, – Хильдегарда оглядела поверженного противника и направилась к стоящим возле драккара воинам.
- Где Гуннард? – спросила она, остановившись в паре шагов от корабля.
- Ушел тебя искать, – Хаген махнул в сторону тянувшейся вдаль песчаной косы.
- Скажи ему, удачи не будет – Хильдегарда нахмурилась – Гардарика сильна, вас ждет только смерть. Она развернулась и молча скрылась в лесу.

Пару раз всхлопнув парус упруго наполнился и корабль рванул вперед как застоявшийся конь.
- Надеюсь, ты не принял ее слова всерьез, – Сильгред стоял рядом с Гуннардом – она всего-навсего воительница.
- Она валькирия, а они на ты с богами. Идем на север! – звучно крикнул он – Варяги давно не слыхали наших мечей!! И гулкое ОДИН!!! Было ему ответом.

В СОАВТОРСТВЕ С WOOZZLE
(И более того, не вмешайся она, этот текст вообще не был бы написан.)

ИЗ КРОХОТНЫХ МГНОВЕНИЙ СОТКАН ДОЖДЬ. ЧАСТЬ 1.

Глава 1
(Алекс)

Дождь заполнял все пространство, барабанил по асфальту, гулко колотил по крышам, пьяным варваром ревел в водосточной трубе, взрывался каплями в лужах. Воздух был насыщен водой, вода была всюду.
По-моему, никогда так не ощущается торжество жизни, как во время дождя. Хотя, возможно, все это лишь особенности перехода. Накануне перехода все чувства обостряются, все ощущается полнее и ярче.
Еще не осознавая всю бессмысленность действий, я по привычке достал сигарету и попытался прикурить. Она тут же намокла и скисла. Улыбнувшись собственной глупости, я щелчком послал ее в зарождающийся ручеек. Курить под дождем? Надо же было додуматься.
Я поправил ворот плаща, добротная кожа намокла и отяжелела. Плащ был моей тайной гордостью, купленный по случаю на барахолке, он оказался раритетной вещью. Странная, толстая кожа была достаточно легкой и мягкой. Единственно она быстро намокала под дождем и, хотя влагу не пропускала, становилась очень тяжелой.
Появилась машина, вынырнув из пелены дождя, темным силуэтом скользнула на фоне здания, сверкая желтыми зрачками фар. Прошуршав по мокрому асфальту, замерла в паре шагов. Мотор затих, и фары погасли, словно заснул какой-то большой зверь.
Она вышла из машины, сжавшись, быстро раскрыла зонт, она терпеть не могла дождь, а я его обожал.
- Принесла? — я непроизвольно шагнул на встречу.
- Здравствуй, — ее глаза смотрели с тоской и невыразимой нежностью.
- Здравствуй, здравствуй, — торопливо кивнул я, расшвыривая капли дождя. — Принесла?
- Да, — знакомым жестом она поправила пушистые волосы. — Может не стоит этого делать? Во всех ее движениях и в голосе сквозила жалость, нечто граничащее с любовью. Хотя нет, чушь, меня нельзя любить. Скорее сострадание.
- Брось, — ухмыльнулся я. — Ты не представляешь что это такое! Откуда тебе знать? — Я придвинулся вплотную к ней. — Ты ведь боишься даже темноты! А уж как ты боишься перемен!
Я был доволен полученным эффектом. Она сжалась в комок и смотрела напуганной мышью.
- Ты никогда не решишься на отчаянный поступок, — напирал я. — Не прыгнешь с парашютом, не рванешь в шторм до буйка, ты трусиха. — Я ликовал, сердце бешено колотилось, переход близок. — Давай! — я протянул руку. — Давай сюда!
Неловкими движениями, открыв сумочку, она протянула мне сверток. — Ты знаешь, — она немного замялась — Я больше не смогу приносить тебе… это.
- Почему? — я мгновенно насторожился, чувства были обострены до предела, в ее голосе слышалась фальшь, или скорее нотки страха. Хотя возможно, это всего лишь опасение, что ее поймают.
- Лабораторию решили закрыть, — она опустила взгляд.
- Посмотри на меня, — взяв ее за подбородок, я попытался заглянуть ей в глаза. Господи, как она сладко пахнет!
- С чего это вас решили прикрыть!? — услышал я свой собственный голос.
- Финансирование прекратили, сказали: раз нет результатов, то нечего и исследовать.
- Нет результатов! — я опешил. — А это что? — Я потряс свертком перед ее лицом. — Это не результаты?! Не результаты, я спрашиваю!?
- Ты не поверишь, — она осторожно освободилась от моей хватки. — Дело в том… — Немного запнувшись, словно собираясь с мыслями, она продолжила. — Дело в том, что кроме тебя никто не вернулся.
- Что? — меня будто ударили обухом по голове. — Как никто, а Олег? Он же… — я замолчал, увидев, как на ее глаза наворачиваются слезы.
- Он умер вчера вечером, — всхлипывая, выдавила она. — Я звонила тебе, но ты не брал трубку.
- Черт, — я скрипнул зубами. Мы не были друзьями, но Олег все же был неплохим парнем, вдобавок, он единственный из людей, кто меня понимал. Он сам был на той стороне и прекрасно знал, что, побывав там, нельзя вернуться к обычной жизни.
- Как это случилось? — я снова достал сигарету, но, вспомнив про дождь, смял и выкинул.
- Он просто перестал дышать, — она прекратила всхлипывать, но слезы все равно стояли в глазах. — Сон перешел в смерть тихо и незаметно.
- Ученые, вашу мать, — я выругался сквозь зубы. — Тогда почему я до сих пор не сдох, можешь мне объяснить?
- Нет, — она помотала головой. — Никто не может, да и не знает никто, что ты… — она снова принялась всхлипывать. — Что ты тоже…
- Как не знает никто?
- Я врала тебе! — ее слова превратились в рыдания. — Все время врала! Я просто боялась, что ты уйдешь! Идиот, я люблю тебя! — Она стукнула меня кулачком и, отшвырнув зонт, побежала к машине.
Я оторопело смотрел, как она дергает ручку дверцы, как пушистые волосы, намокая, темнеют под дождем. Забравшись внутрь, она судорожно толкала ключи в замок зажигания, захлебываясь слезами. Все это время я тупо смотрел и не мог понять, как это так — люблю? Машина рыкнула и, злобно сверкнув фарами, рванула в ночь. Шум дождя поглотил рев мотора и только где-то вдалеке, на повороте, визгливо скрипнули тормоза.


(Марина)

Оказавшись в машине и захлопнув за собой дверь, кое-как, дрожащими руками, справившись с зажиганием, я рванула с места так, словно не один безмолвный человек в мокром кожаном плаще смотрел мне вслед, а все демоны преисподней.
- Да, я боюсь! Я боюсь всего! — я кричала, хотя никто не мог меня слышать. — Я боюсь, каждый раз отпуская тебя туда: считаю, минуты до твоего возвращения и беспрерывно набираю твой номер! Я боюсь, видя, как угасают все, кто ушел, — стремительно, словно свечи на шквальном ветру! Я боюсь, принося тебе это — твое счастье, адреналин, эйфорию! И молюсь поочередно то господу, то черту — лишь бы не сегодня, не сегодня оно обернулось твоей смертью!
Машина неслась с бешеной скоростью, меня нещадно трясло, слезы лились непрекращающимся потоком. Я резко ударила по тормозам и, схватив сумку, выскочила из машины. Дождь встретил меня извечно равнодушными объятиями.
Ненавижу дождь. Его тоскливую, заунывную песню, его холодные касания, которые подобно тысячам ледяных игл пронзают насквозь, доставая до самого нутра. Ненавижу. Но сейчас, прижимаясь спиной к мокрой дверце своего авто, я была ему даже благодарна. Пусть смоет слезы, темными дорожками туши сбегающие по лицу, пусть остудит лихорадочно пылающие щеки, пусть прикроет привычным ознобом горячечную смятенность мыслей.
- Да, я боюсь всего… — голос мой все еще чуть дрожал, но в нем теперь была и новая нотка — непривычная упрямая решимость. — Значит, я никогда не решусь на отчаянный поступок? Посмотрим, что ты скажешь там.
И, щелкнув замочком сумки, я извлекла из ее недр второй сверток.


(Алекс)

Первый раз это страшно. Страшно так же, как шагнуть за борт самолета, только там, наверху, ты знаешь, что шансов выжить очень много, мало шансов погибнуть. Все проверено: и парашют, и запаска. Все срабатывало сотни раз до тебя, и вряд ли на тебе оборвется счастливая нить. И все равно там страшно. А тут еще страшней, ибо все в первый раз и никто не знает, что там и как вернуться оттуда, и можно ли вернуться вообще. Но я думаю, будь у вас шанс, вы бы тоже рискнули, пусть не все, но многие. Вот и я рискнул. Этот серый порошок чем-то схож с кокаином, вот только эффекты абсолютно разные, хотя… Олег, бывший наркоман, рассказывал, что под действием кокса фантазии тоже бывали абсолютно реальны. Но то, что делала эта серая смесь, было отнюдь не фантазией.

Мир, как всегда, потемнел и искривился, я скрипнул зубами от боли. Переход — это всегда боль, но она того стоит, за все нужно платить. Я сжался в комок, сползая по мокрой стене, началось, страшная ломота в костях заставила меня взвыть. Черт меня дернул начать переход прямо тут, на улице, придется прятать плащ. Ломота перешла в тупую ноющую боль, которая постепенно схлынула на нет. Потихоньку возвращалось сознание. Мир снова стал цветным, более того — он приобрел сотни, нет, тысячи запахов и звуков. Вы когда-нибудь слышали дождь? Не человеческим ухом, а волчьим или собачьим. Это потрясающе! Это совсем не то, к чему мы привыкли. Слышно каждую каплю в отдельности, более того, понятно, где и куда она падает, надо только захотеть этого. Звук капли, упавшей на обочину, абсолютно не схож со звуком капли, упавшей на середину дороги.
Я с шумом втянул воздух, хлынули запахи: мокрой травы, бензина и горячей резины. Запах размокшего под дождем табака и ее духов. Тело стало распирать, я поспешно скинул плащ. Мышечная масса увеличивалась, пусть ненамного, основные изменения происходили внутри.


(интерлюдия)

Алла Павловна прошла на кухню не включая свет, она, без малого, сорок лет жила в этой квартире и ей не нужен был свет, чтоб пойти на кухню и выпить заранее приготовленный отвар. Ее внимание привлек какой-то странный звук на улице. Шагнув к окну, она замерла, удивленно уставившись наружу.
На той стороне улицы, прислонившись к стене дома, под проливным дождем корчился человек. С ним происходило нечто странное, он весь выгибался, словно изнутри его терзала страшная боль, вдобавок Анна Павловна могла поклясться, что он стал выше ростом и буквально шире в плечах. Несмотря на возраст, на зрение она никогда не жаловалась. Быстро прильнув к стеклу, она стала наблюдать.


(Алекс)

Меня снова скрутило, накатила очередная волна перехода. Захрипев, я рухнул на мокрый асфальт, тело забилось в конвульсиях. Глаза жгло, сводило ноги, я с трудом дышал, практически выталкивая воздух из легких. Очередная волна боли катком прошлась по всему телу и отступила. Тяжело дыша, я перевернулся на спину, переход завершен.
Счастливый я лежал, глядя в небо, на несущиеся вниз капли дождя. Краем глаза заметил неясную тень в одном из окон на противоположной стороне улицы. Слегка сконцентрировавшись, без труда различил удивленное лицо пожилой женщины, прильнувшей к оконному стеклу. Я встал, скинул лохмотья футболки и поднял плащ. Сделав пару глубоких вдохов, почувствовал, как тело наливается силой и мощью. Я помахал глазеющей тетке, она невольно отпрянула от окна, и в следующую секунду я прыгнул. Тело легко взвилось на шестиметровую высоту, я ухватился за одну из балконных решеток и рывком зашвырнул себя на крышу. Есть! Переход закончен. Как тут не поверить в сказки про оборотней? Я и есть оборотень — самый настоящий, вот только не лохматый и зубастый, но такой же сильный и быстрый. Легко разбежавшись, я перемахнул на соседнюю крышу. С нее на близлежащие гаражи, там, между гаражами, есть одна ниша, в которой я храню свои вещи.


(Марина)

Ну и что в нем такого, в этом вашем переходе? — я, поигрывая серебряным браслетом часов, ожидала начала действия препарата. Прислушивалась к ощущениям, отмечала изменения в состоянии, так, словно не на ночном шоссе под дождем торчу, а на законном рабочем месте, в лабораторных стенах.
Пять минут эксперимента, дыхание ровное, пульс нормальный. Шесть минут эксперимента, дыхание ровное, отмечается легкое покалывание в левом подреберье. Семь минут эксперимента, дыхание прерывистое, пульс учащенный, наблюдается головокружение. Восемь минут экспери…
И тут меня не стало. Я распадалась на миллионы элементарных частиц, обрывались связи, стирались границы сознания. Я была стихией. Громадой черного неба нависала над городом, сумасшедшим ветром срывала пожелтевшие афиши с обтрепанных стен, дождем выплескивалась на крыши, на пустынные улицы, на хрупкую женщину, без чувств лежащую возле колес притулившегося у обочины автомобиля. Мне стало жаль ее — трогательно-беспомощную, одинокую и удивительно близкую, поэтому я решила стать и ею тоже, ею — могущественной, цельной, практически всесильной.
Пятнадцать минут эксперимента, — ошалело пробормотала я, взглянув на часы. — Это длилось вечность, какие к черту пятнадцать минут?! А мне-то казалось, что мы кое-что знаем о переходе. И кто придумал этот дурацкий термин — мы или наши подопытные кролики, добровольно отдающиеся в наши руки? Уже и не вспомнить. Нет, это не просто переход. Это перерождение.


Глава 2
(Алекс)

Марина как-то вскользь упомянула о том, чем они занимаются в лаборатории. Мы с ней познакомились случайно, я просто помог ей в библиотеке с зависшим не ко времени компьютером. Разговорились, и я пригласил ее вечером погулять, она согласилась на удивление легко. Дальше дружеских встреч у нас не пошло, я, и сам, не знаю почему. Она была какая-то воздушная, невыразимо домашняя и трогательно нежная, как мимоза или ранний подснежник. Обидеть ее было выше моих сил и совсем не хотелось терять то очарование, которое я получал от наших встреч. Мне почему-то казалось, что если мы станем ближе, оно обязательно пропадет. И я не делал тот самый шаг, после которого друзья становятся, ну, вы знаете… Я не делал, а она и подавно, ей воспитание не позволяло.
Так вот, как-то раз она обмолвилась, чем они занимаются, мы разговорились, и мне открылась удивительная картина. Вообще я далек от науки, если дело не касается компьютеров. Но даже и там назвать меня экспертом трудно. Обычный сисадмин, каких в Росси тысячи, если не больше. Все свое свободное время я проводил, занимаясь экстремальными видами спорта. Прыгал с парашютом, занимался дайвингом и альпинизмом. Занятие конечно не из дешевых, но зарплата позволяла. Я жил один и достаточно скромно. От Марины я узнал, что, оказывается, в нашем городе, в той самой корпорации, куда я так и не смог устроиться, открылась лаборатория. Да еще какая! В общем, название труднопроизносимое, мало, что кому говорящее, но со слов Марины я понял, что они там мудрят с ДНК! Причем не влезают туда хирургическим лазером или магнитными полями, если ими вообще можно туда влезать, а делают все при помощи химии. Марина — ведущий научный сотрудник, идея вообще была ее, но потом руководство ей в помощь подключило одного известного химика. Надо объяснять, что недостатка в финансировании не было?
Идея была проста: если человеческий мозг используется всего на 15-20%, то почему бы не заставить его работать хотя бы на 50%? Параллельно Марина решила осчастливить человечество улучшенным зрением и слухом. Увлеклась не на шутку, каждую нашу встречу, она с жаром доказывала мне, что ее исследования имеют огромные перспективы. Кипятилась, глядя на мою скептическую улыбку, и твердила, что господь бог просто ленивец, если не довел свой проект — это она про людей — до совершенства. Я согласно кивал, но скептическую улыбку не прятал. Иногда даже подтрунивал, мол, может, господь-то как раз понимал, что рановато нам еще на полную мощность. Наворотим такого, что за сто лет не расхлебать. Она же верила, что человечество, в массе своей, прекрасно, надо лишь его разбудить. Я улыбался. И вот однажды она принесла тот самый порошок, принесла с улыбкой победителя и показала мне.
- Вот то, что перевернет мир! — она была похожа на Геракла, только что совершившего свой тринадцатый подвиг.
- Это что, точка опоры? — попытался пошутить я.
- Смейся, смейся! — она гневно тряхнула своими волшебными локонами. — Только вот хватит ли у тебя духу попробовать это, а? Экстремал! — последнее слово она произнесла, смакуя, словно заранее предчувствуя мой отказ.
- Попробовать? — я был обескуражен. — Ты хочешь, чтоб я стал подопытным кроликом?
- Между прочим, — насмешливо сказала она, слегка склонив на бок свою чудесную головку, — мыши после приема этого порошка были очень даже довольны! И более того, они стали слышать и чувствовать намного лучше! У них даже повысился коэффициент интеллекта!
- Ага, небось, Шекспира наизусть цитировали? Или самого Лобачевского посрамили?
- Ты просто боишься! — ее прищуренные глаза буравили во мне две дырки. — Признайся, что боишься!
- Да ничего я не боюсь, — хмыкнул я. — Очень надо жрать какую-то гадость. Что тут экстремального?
- Ну, хотя бы то, — на полном серьезе произнесла она. — Что никто до тебя этого не делал.
Хотел бы я знать, как становятся наркоманами. Поздно вечером, на кухне, я сидел за круглым столом, покрытым зеленой клеенкой, и смотрел на маленькие серые гранулы. Я в сотый раз пытался убедить себя, что это не страшно. Это просто необычно. Как потом оказалось, эта дрянь на всех действует по-разному. В тот раз я дико орал от испуга и ломал мебель, меня спасло лишь то, что не было за стенкой соседей. Я мало что понял с первого раза.


(Марина)

А начиналось все радужно. Моя, казалось бы, весьма смелая идея дала блестящие первые результаты. Эксперименты с лабораторными мышами прошли без сучка, без задоринки, во всей выборке за весьма короткий срок улучшились показатели слуха, зрения, выносливости, интеллекта. Следующая серия экспериментов показала, что в результате применения препарата срок жизни подопытных мышей увеличился в 2 раза! Уже это было настоящей революцией в области модифицирования ДНК, но и это еще не все. Дело в том, что помимо прочего в молекулах ДНК закодирована генетическая память популяции, передающаяся из поколения в поколение в процессе воспроизводства. У меня были все основания считать, что с помощью созданного нашей лабораторией препарата можно вскрыть генетическую память человечества. Это кружило голову, равно как и абсолютный успех всех предыдущих стадий эксперимента. Это требовало перехода на новый уровень испытаний — испытаний на человеке, а руководство организации все тянуло время, не решаясь дать согласие на проведение таких работ. И тогда я решила рискнуть. Влюбленный в свое открытие ученый и влюбленная женщина — я выбрала, как мне казалось, лучший из возможных вариантов, я принесла препарат Алексу. Более подходящего испытателя трудно было представить — отчаянный любитель экстремальных развлечений, он не поддастся панике, столкнувшись с неизведанным, сможет сориентироваться в непривычных условиях, а трезвый ум и отличная память сослужат хорошую службу, когда в последующем мы будем воссоздавать картину эксперимента.


(интерлюдия)

Александр Николаевич Сизов, глава и отец-основатель корпорации Сан-Эйч-Ти, был недоволен. Мало того, что перспективный проект разработок для оборонки тихо загнулся, так еще и ведущий специалист, Трофимова Марина Валерьевна, словно в воду канула. Канула, похоже, с последними результатами разработок, по крайней мере, так утверждал профессор Кудрин. Не доверять ему Александр Николаевич не видел смысла. Однако и в простое исчезновение поверить не мог.
- Ниночка, вызовите мне Кудрина, — наклонившись к интеркому, произнес он. Ожидая прихода профессора, налил себе виски, хотя терпеть не мог пить с утра и вообще предпочитал спортивный стиль жизни. Сел в кресло и принялся крутить бокал в руках, рассматривая его на свет.
- Можно? — робко поинтересовался профессор, как школяр, просовывая голову в приоткрытую дверь.
- Входите, входите голубчик, — жестом пригласил его Александр Николаевич. — Присаживайтесь, — он указал на ближайшее кресло, однако профессор предпочел сесть подальше. — Странная штука у нас получается профессор, — начал Александр Николаевич. — Видите этот напиток? Прекрасный цвет, замечательный аромат, а на вкус дерьмо, извините за выражение. И вот за это, простите опять же, дерьмо с меня дерут немыслимые деньги… — Он многозначительно помолчал, глядя на поникшего профессора. — Вам не кажется это странным?
- Наверное, — смущенно пробормотал профессор. — Однако же, всегда есть выбор, можно и не покупать.
- Конечно, — легко согласился Александр Николаевич. — Но ведь какова реклама, как подают, сукины дети! 10 лет выдержки! В лучших традициях. Только из натуральных компонентов! Как тут не купиться? Есть только один способ узнать правду — попробовать. Попробовать и выплеснуть, — он, поморщившись, поставил бокал на стол, так и не притронувшись. — Когда я начинал этот проект, — Александр Николаевич в упор взглянул на профессора, — я был обнадежен вашей рекламой, вашей и Марины Валерьевны. Вы помните, что вы мне обещали? Это будет прорыв! За формулой будут гоняться все спецслужбы мира! Вы помните?
- Да, — едва слышно ответил профессор.
- Ну и где? — Александр Николаевич огляделся по сторонам. — Где спецслужбы, голубчик? И самое главное, где прорыв, где формула?
- Формула существует, — профессор трясущимися руками извлек из портфеля какие-то бумаги, — вот, извольте взглянуть. Состав стабилен, проверен на шести добровольцах, результаты замечательные, если не считать конечного исхода. — Профессор сник и закончил фразу почти шепотом.
- Значит, если не считать конечного исхода? — слегка склонив голову набок, поинтересовался Александр Николаевич. — И не соблаговолите ли вы сообщить мне этот конечный итог?
- Все шесть пациентов мертвы, — пролепетал профессор.
- Замечательно! — Александр Николаевич прихлопнул в ладоши. — Просто чудесно! Все мертвы, мы так и напишем в рекламе: чумовой способ самоубийства! Потрясающий эффект перед смертью, или как? Вам, профессор, как больше нравится?
- Я все понимаю, — профессор нервно перебирал бумаги. — Но ведь мыши выживали, и живы до сих пор, живы и обезьяны. У Марины Валерьевны были какие-то соображения по данному поводу, она вела журнал и, похоже, что-то выяснила.
- И где же она? — недоуменно оглядел кабинет Александр Николаевич.
- Пропала два дня назад.
- Ах, пропала, — Александр Николаевич сочувственно покивал. — Вы не знаете почему?
- Нет.
- Странно, — Александр Николаевич пожал плечами. — Работали вместе, создавали вместе, и вдруг — бац! — и нет человека, а вы не знаете, почему. Вдобавок, насколько мне известно, пропали образцы?
- Ну да, — профессор поежился, словно в кабинете было холодно. — Я и раньше замечал некоторые неточности, с самого начала, как стабилизировали формулу. Профессор судорожно сглотнул. — Я понимаю, что должен был сообщить службе безопасности, но я не был уверен, пропадали малые дозы, я думал, может какие-то неточности в отчетах или дополнительные эксперименты, я пытался поговорить с ней, но она уверяла меня, что все в порядке, она все контролирует. Вы же сами ее назначили руководителем проекта.
- Ясно, — кивнул Александр Николаевич. — Когда вы заметили пропажу?
- Вчера утром. Я сел писать детальный отчет, Марины Валерьевны не было второй день, и я подумал, что кто-то должен написать отчет. Стал разбираться в записях и понял, что не хватает конечного продукта.
- И много там не хватало?
- Почти 300 грамм.
- Это много?
- Ну, как вам сказать, доза рассчитывалась из массы пациента, приблизительно 1 грамм на 10 килограмм веса. Чуть больше 30 доз, если усреднено брать.
- Как вы думаете, Марина Валерьевна могла их похитить в корыстных целях?
- Ну что вы! — профессор замахал руками. — Как вы могли такое подумать. Возможно, она решила что-то опробовать, ее очень удручил конечный результат эксперимента, когда стали умирать пациенты, она была просто вне себя.
- В таком случае как вы объясните то, что ее нет дома?
- Не знаю, — профессор судорожно теребил ручку портфеля, — Честное слово, не знаю.
- Хорошо, — Александр Николаевич поднялся, хлопнув ладонью по крышке стола. — Идите, работайте, продолжайте исследовать и получите мне конечный результат и как можно скорее. Мне не нужны летальные исходы, мне нужен стабильный продукт, товар, который я смогу продать. Вам ясно?
- Вполне, — профессор, кивая, скрылся за дверью.
- Ниночка начальника службы безопасности ко мне, срочно! — Александр Николаевич уставился в окно, задумчиво барабаня пальцами по столу.


ИЗ КРОХОТНЫХ МГНОВЕНИЙ СОТКАН ДОЖДЬ. ЧАСТЬ 2.

Глава 3
(Марина)

В экспериментах с людьми сразу все пошло наперекосяк. Действие препарата было великолепным: после его принятия подопытный демонстрировал воистину нечеловеческую силу, скорость, выносливость, реакцию, интеллект. Увеличение всех этих характеристик по сравнению с базовыми показателями было невероятным и в разы превышало величины, спрогнозированные нами на основании ранних стадий исследования.
Второе отличие — и гораздо более неприятное — заключалось в том, что влияние препарата на человеческий организм оказалось временным, и это разом перечеркнуло все предположения относительно механизма встраивания молекул в цепочку ДНК. Кроме того, вскоре стало ясно, что препарат вызывает привыкание. К этому времени Алекс — ранее улыбчивый и искренний — сделался сух и холоден, и нечастые наши встречи все больше напоминали передачу «товара» с рук на руки. Увещевания и просьбы на него не действовали, а смелости, чтобы откровенно рассказать ему все, что открылось мне за последние недели, я в себе не находила. А потом понеслось…
Аркадий, нестарый еще мужчина — сорока лет от роду, один из моих добровольцев, отправился пообедать. Я ломала голову, пытаясь увязать вновь полученные данные с результатами более ранних опытов, и его слишком длительное отсутствие заметила лишь спустя несколько часов. Когда Аркадия нашли, реанимационные мероприятия были уже бесполезны. Остановка сердца без видимых причин. Сказать, что я была в шоке, — значит не сказать ничего. Все имеющиеся данные, все предыдущие результаты свидетельствовали в пользу того, что связи между применением препарата и смертью одного из подопытных нет, и быть не может. Однако я, встретившись с глазу на глаз руководителем корпорации, Александром Николаевичем, попросила эксперимент приостановить до выяснения всех обстоятельств. Выслушав справедливые упреки в непоследовательности (ведь именно я была инициатором проведения исследований с привлечением людей-добровольцев), я получила решительный отказ в ответ на свою просьбу. Однако, чувствуя ответственность за оставшихся пятерых членов группы, я намеревалась дальнейший ход работ банально саботировать. Вести подсчеты, сравнивать результаты, но ни в коем случае не допускать приема препарата подопытными. И поговорить, в конце концов, с Алексом. Немедленно.
Поговорить с Алексом не вышло ни в тот день, ни в ближайшие пару недель. Он то не брал трубку, то отказывался от встречи под любым незначительным предлогом, то обещал обязательно заехать, как только появится свободная минутка.
Мои добровольцы, люди, которых я видела первопроходцами будущего человечества, умирали. Умирали один за другим, буднично и непонятно. Руководство безмолвствовало, словно происходящее не вызывало у него и тени беспокойства. Я чувствовала себя убийцей, меня терзало чувство вины, в недолгие часы ночного забытья являлись тени тех, кого убило доверие к моему открытию, и укоризненное молчание их было страшнее любых кошмаров. На грани сумасшествия меня удерживала лишь необходимость понять, в чем мы допустили ошибку, почему вещество, призванное дарить жизнь, стало ее отбирать. Понять и, может быть, успеть спасти последних оставшихся в живых — Олега и Алекса. Хотя бы Алекса. Потому что однажды утром Олег не проснулся.
Стопроцентная смертность в группе. Дьявол! Мое великолепное открытие оказалось безотказным медленнодействующим ядом. Вот только… Только Алекс, который начал прием препарата намного раньше, чем вся моя экспериментальная группа, был жив — назло страхам, прочно угнездившимся в моей душе, назло ежесекундному ожиданию черной вести. И все настойчивее посещала мысль, что для получения полной картины этого страшного эксперимента не хватает каких-то деталей, вот только понять, каких именно, было выше моих возможностей. Меж тем, эти самые недостающие возможности услужливо предлагал невзрачный серый порошок, который хранился в лабораторном сейфе. Что мне было терять? Отправляясь — в последний, наверное, раз — на встречу с Алексом, я уже точно знала, кто станет следующим подопытным кроликом.


(интерлюдия)

- Этот Сан-Эйч-Ти мне вот уже где! — начальник ГУВД Семенов поморщился и чиркнул ладонью по горлу. Мало того, что они запустили свои лапы во все структуры города, они теперь еще и нам будут указывать?
- Они просят, товарищ подполковник, просто просят.
- Просто просят!? — подполковник, побелев от ярости, стиснул кулаки. — Стало быть, мы можем просто им отказать?
- Нет, — майор повесил голову. — Вы же знаете, как у нас с финансированием, они предоставили нам семь патрульных машин, иномарки, движки форсированные, бронежилеты закупили на пять участков, бензином нас снабжают ежемесячно. Если б не они, мы бы на велосипедах за преступниками гонялись. Как только они стали нам помогать, криминогенная обстановка в городе снизилась на 12 процентов.
- А тебя это не настораживает майор?
- Товарищ подполковник, мы ведь тоже не сидим, сложа руки, и потом Сан-Эйч-Ти закупили нам партию компьютеров, создали базу данных, это заметно облегчило поиск информации и способствовало раскрытию преступлений.
- Че ты мне лепишь как на пленуме ЦК! — гаркнул подполковник. — Я сам всю молодость в комсомольских вожаках проходил! Говори, как есть!
- Я и говорю, — буркнул майор. — Можно, конечно, их на хер послать, но тогда с голой жопой останемся. Что-то я не помню, чтобы руководство побеспокоилось о запасах бензина, оно только о дачах своих, да о зарплатах беспокоится.
- Молчать! — рявкнул подполковник. — Ты у меня договоришься.
- Сами же сказали, как есть говорить, я и говорю.
- Чего они хотят?
- Если найдем любые следы Трофимовой Марины Валерьевны, первым делом немедленно сообщить их службе безопасности. Это их работник, пропала три дня назад.
- Ладно, — Семенов отмахнулся. — Черт с вами, делайте что хотите.


- Можно? — Начальник службы безопасности возник на пороге кабинета, словно из воздуха.
- Входи, — Александр Николаевич махнул ему, не отрываясь от ноутбука.
Майор Мажаров не был отставником, он ушел из ГБ добровольно, почуял время и ушел на вольные хлеба, однако старых связей не терял, справедливо полагая, что никогда не знаешь, где, когда и что пригодится. Столкнувшись с набиравшей обороты Сан-Эйч-Ти, он, недолго думая, предложил свои услуги руководителю корпорации, а чтобы устроиться наверняка, намекнул о своих связях в конторе. С Александром Николаевичем они неплохо сработались, их объединяло умение быстро и логически мыслить и буквально сверхъестественное чутье ситуации.
- Значит так, — Александр Николаевич захлопнул ноутбук. — Ситуация следующая: контора напирает на нас, требует формулу, они, очевидно, что-то пронюхали.
- Исключено, — замотал головой Мажаров. — У нас все чисто, мышь не проскочит.
- Не перебивай, — поморщился Александр Николаевич. — Мышь не мышь, а девчонку упустили, к тому же, похоже, ухажер ее тоже в этом замешан. Пока еще не знаю, как, — ответил он на немой вопрос Мажарова, — но замешан точно, нутром чую. Милиция не чешется, самим надо меры принимать.
- Я допустил утечку информации в ГБ, о смертях наших пациентов, все как ты и просил.
- Отлично, — Сизов задумчиво кивнул. — О том, что мы сами их пришили, точно никому не известно?
- Обижаешь, — усмехнулся майор. — Я лично работал, в таких делах я ни на кого не надеюсь.
- А если вскрытие?
- С какой стати? — удивился Мажаров. — Да хотя бы и вскрытие, — тут же самодовольно улыбнулся он. — Сработано чисто, комар носа не подточит, смерть от естественных причин. К тому же у них и так у каждого было от чего загнуться, мы же их не на физкультурном факультете набирали.
- Ладно, — глядя в пустоту, проронил Сизов. — Будем считать, что этот этап завершен. Задача у нас с тобой следующая: надо убедить контору, что проект загнулся, убедить любыми средствами. Этот профессор мне не нравится, он уперто считает, что формула стабильна, нам это ни к чему.
- Убрать его?
- Сдурел!? — Сизов в упор уставился на Мажарова. — Ни в коем случае, контора нас сразу за жабры возьмет. А с покупателем я уже договорился, — он кивнул на ноутбук. — Предлагают в два раза больше, чем наши, и не какие-то там рубли, а твердую валюту. До конца дней нам с тобой хватит. Главное сделать все чисто. У нас теперь одна заноза, вернее две — Марина и ее ухажер.
Сизов поднялся и стал расхаживать по кабинету — Я думаю, она опробует формулу на себе. Мажаров удивленно приподнял брови, наблюдая за прогулками Сизова удобно развалившись в кресле.
- Да, да, не удивляйся, — улыбнулся Сизов. — Знаю я эту ученую братию, они для науки готовы на любые жертвы, а тут такое детище, можно сказать — мечта всей жизни. Стало быть, как только мы ее найдем и выясним, куда она дела препарат, можно ее убрать.
- А если препарата нет? — ухмыльнулся Мажаров.
- Думаю, что при ней.
- А если?
- Тогда вынь из нее душу, но узнай, где препарат, а потом несчастный случай.
- А что с парнем?
- Тут ситуация сложнее, мы не знаем, что ему известно, придется импровизировать, у тебя есть парни на улицах?
- Конечно.
- Тогда подключай их, раздай его фото, у тебя есть его фото?
- Само собой, — кивнул, поднимаясь Мажаров. — Он же сюда приходил, а любой, кто заходил на мою территорию, уже под колпаком.
- Ну, вот и отлично, пусть они его найдут и пощупают, если он пустышка, то пусть живет, а если нет то… — он многозначительно взглянул на майора.
- Каким образом?
- Без разницы, его с проектом все равно никто не свяжет.
- Понял, — Мажаров направился к выходу. — А профессор, — уже в дверях замер он. — С ним то что?
- Я сам его обработаю, — улыбнулся Сизов. — Действуй.


Глава 4
(Алекс)

Меня трясло от отвращения: автобус, переполненный людьми, вонял невыносимо. Вонял смесью пота, духов, перегара и никотина. Картину дополнял запах нагретого металла, бензина и выхлопных газов. Я теперь прекрасно понимал собак, морщивших нос при входе. Меня так и тянуло плюнуть на приличия и забраться на крышу, к свежему воздуху. Сквозь толчею людей, к заднему проходу, двигалась полная, очкастая женщина, с каким-то одутловатым, морщинистым лицом. Она что-то спрашивала у всех подряд, зачем-то наклонялась к пассажирам, я, наконец, понял, что это кондуктор. Деньги лежали во внутреннем кармане куртки и я, прижавшись спиной к стеклу, принялся рыться в карманах.
- Оплачиваем проезд.
Голос у нее оказался резким и неприятным, я поднял глаза и увидел, что призыв обращен к трем молодым парням, пьющим пиво и весело ржавшим на задней площадке.
- Отстань тетка, — отмахнулись они.
- Странная троица, — промелькнуло у меня в голове. — Одеты в кожаные куртки и спортивные штаны и ведут себя, как местная шпана, но что-то не сходится, то ли глаза слишком умные и внимательные, то ли смущает запах дорогого парфюма, перебитого китайским ширпотребом. — Выправка! — озарило меня. — У них явно армейская выправка, местная шантрапа разболтана, вечно ломается, словно на шарнирах, а эти даже пиво пьют, словно на плацу стоят, ощущение, что им кол в позвоночник загнали, привыкли тянуться перед начальством.
Конфликт между тем развивался.
- Я кому сказала, берите билеты или вылазьте! — визгливо кричала тетка. — Автобус коммерческий, нечего на халяву ездить! — Крик ее резал по ушам, и воняло от нее кислым потом и чесноком, адская смесь запахов, хуже не придумаешь, меня едва не вывернуло.
- Отстань, — отмахнулись они, практически не обращая на нее внимания.
Я уже хотел было отвернуться, когда заметил, как один из них быстро стрельнул глазами в мою сторону и, тут же отвернувшись, деланно засмеялся.
- Следят, за мной, почему? — мысли понеслись в голове со скоростью ветра. — Марина… Неужели рассказала обо мне? Наша последняя встреча встревожила меня не на шутку, все, кто принимал этот проклятый порошок, умерли. Но я начал раньше всех и не чувствовал никаких болей или странных ощущений. Странных ощущений, — я внутренне рассмеялся. — Да весь переход — одно большое странное ощущение! Ощущение всемогущества над этими тараканами, они, набившиеся в эту консервную банку, даже не представляют, насколько я выше их. Если б не эти чертовы предубеждения, я бы мчал сейчас по улицам в два раза быстрее этого ржавого агрегата, давно бы в медцентре был. Действие порошка закончится минут через тридцать, я взглянул на часы — половина второго, как раз подъеду к центру, обследуюсь, не мешает убедиться, что со мной все в порядке.
- Слышь, ты, огоньку не найдется?
Я медленно повернул голову, они работали грамотно, до остановки меньше минуты, свара с теткой в разгаре, втянут меня и вытащат за собой, недаром один переместился в проход. У меня нет выхода. Я неприятно оскалился. — Какой базар братишка, — откуда-то снизу живота рванулась ярость. — Сейчас дам прикурить, всем троим!


(интерлюдия)

- Дежурный, наряд на улицу Ленина быстро и опер-группу, — надрывался голос в динамике отделения. — Тройное убийство, похоже!
- Выезжают, — рявкнул дежурный и ударил по тумблеру. — Ну почему всегда в мою смену? — устало простонал он и нажал кнопку.


Мажаров буквально ворвался в кабинет
- Ухажер нашелся! — с порога выпалил он. — Троих моих оперативников отправил к праотцам, зараза, и скрылся!
— Спокойно, — Сизов поднялся и пошел к нему навстречу. — Садись, — он взял графин и плеснул полстакана воды. — Виски долить?
- Давай, — согласился майор. — Они его пасли от самого парка, — он глянул бокал на просвет и осушил его практически одним залпом, крякнул и отер губы тыльной стороной ладони. — Извини, Саша, — улыбнулся он. — Но пойло — говно.
- Я знаю, — ухмыльнулся Сизов. — Стоит, однако, как золото. Так что дальше?
- А ничего, парень как парень, шлялся по городу, поел пару раз, затем куда-то поехал, они из машины пересели за ним в автобус, а потом все, кирдык. Наружная группа видела только, как они из автобуса вылетали. Один через заднюю дверь, два других через окно. Тот, что через дверь, насмерть сразу, двоим повезло не больше. У одного проломлена грудная клетка, скончался в машине, у второго сломан позвоночник, умер в реанимации.
- А парень где?
- А черт его знает, наружка его упустила, он рванул так, что на машине не могли догнать!
- Это препарат, — поморщился Александр Николаевич. — Интересно бы знать, откуда он его получил, вполне возможно что от Марины. Что мы о нем знаем?
- Немного, — Мажаров крутил пустой бокал в руках. — Еще нет тридцати, программист или администратор — их там не разберешь, короче с компьютерами связан, экстремал, жил один, квартира на окраине, мы там все вверх дном перевернули — ничего полезного.
- Друзья, родственники, связи?
- Ничего, — Мажаров покачал головой. — Не человек, а тень какая-то, он приезжий — мы через милицию выясняли, — у нас в городе пару лет обитает, он вообще кочевой какой-то, нигде похоже больше четырех лет не живет.
- Что с Мариной?
- Ищем. Как сквозь землю провалилась.
- Слава, не подведи меня, — покачал головой Сизов. — Игра пошла по-крупному. Я сдаю профессора конторе, вместе с липовыми отчетами по проекту. — Профессора я убедил, что формула нестабильна, и мы не в праве подвергать людей риску. Напел ему про мораль, этику и человеколюбие.
- Да контора из него душу вынет! — Мажаров вскочил, едва не опрокинув графин.
- Не бойся, он у них проживет максимум дня три, — успокоил его Сизов. — Но у нас нет времени, нам за три дня надо найти этих двух, убрать их, забрать препарат и заключить сделку. Самолет подготовлен, паспорта тоже. Слава, найди их и убери, затем приезжай в аэропорт, я в 17 ангаре.
- А почему бы нам просто не свалить? Отдать формулу, получить деньги и свалить.
- Покупатель желает убедиться, что формула будет известна только ему. Потому и сумма там астрономическая. Слава, ты что думаешь, я на пару миллионов игру затеял? Действуй, Слава, действуй!
Майор вздохнул и поднялся. — Ладно, вспомню молодость, — холодно сверкнув глазами, произнес он.


Глава последняя
(Марина)

Хватит. Хватит пустых воспоминаний и беспочвенных сомнений. Я бросила взгляд на машину — нет, пожалуй, она будет меня только сдерживать. С моей-то нынешней скоростью, да напрямую — пару километров по шоссе, дальше через парк, потом пересечь несколько проходных дворов — весь путь не займет и четверти часа.
Проникнуть на территорию корпорации мне не составило труда, а вот корпус, в котором велись наши секретные разработки, охранялся гораздо более тщательно. Для обычного человека попасть внутрь не представлялось практически никакой возможности. Вот только я не человек. Я — тень. Бесшумная, стремительная и, в качестве дополнительного бонуса, отлично представляющая расположение всех входов и выходов.
Оказавшись внутри здания, я быстро поднялась на третий этаж, на миг затаилась, пропуская охранника, совершающего обход помещения, и лишь прикрыв за собой дверь лаборатории, позволила себе победно усмехнуться. Разгильдяи!
Я не знала, что именно хочу найти, и в своих действиях руководствовалась каким-то чутьем, интуицией ученого, многократно усиленной действием препарата.
Я лихорадочно пролистывала бумаги. Мои собственные выкладки по теме, промежуточные итоги исследования, отчеты о смерти экспериментальной группы… Нет, все это я читала десятки раз. Результаты анализов крови подопытных взятые до начала эксперимента, по ходу его проведения и после смерти. Все изменения в допустимых пределах, ничего настораживающего. ЭКГ каждого из подопытных. Никаких отклонений!
Мог ли препарат активизировать дремлющие гены, ответственные за серьезные наследственные заболевания? В таком случае мы бы заметили изменения в состоянии подопечных. Но в любом случае, нужно повнимательней рассмотреть дела ближайших родственников. Подопытных набирал Мажаров, вероятно, полное досье хранится в его кабинете. Я покинула лабораторию, спустилась на этаж ниже и, воровато оглянувшись, просочилась в кабинет начальника охраны. Перерыв все документы в ящиках стола и не найдя там ничего интересного, тщательно осмотрела комнату и обнаружила на левой стене чуть выступающую плиту. Нажатие, и плита, щелкнув, оказалась у меня в руках, открыв моему взору потайной сейф. Цифры замка буквально сами собой сложились в нужную комбинацию. Я достала из тайника первую попавшуюся папку, бегло ее просмотрела и отложила прочь, не найдя ничего для себя интересного. Зато содержимое следующей заставило меня похолодеть. В папке находились сведения о двух десятках людей, шестеро из которых и принадлежали к моей экспериментальной группе. Странно, отбор велся на вокзалах и в каких-то мелких забегаловках. В графе «родственники» у всех шестерых стоял прочерк, а сама графа была выделена маркером. Это что же получается — отсутствие родственников стало определяющим фактором при наборе группы?! Веселые дела. Выглядит так, словно, будучи уверенными в провале эксперимента, заранее продумывали, как удачнее замести следы. Но я-то была уверена в успехе! И всем твердила, что осечки быть не может. А это значит, что следы собирались заметать вне зависимости от хода эксперимента. Вот они, недостающие фрагменты мозаики страшного исхода эксперимента. Мой препарат не убивал подопытных — теперь я вновь была в этом уверена. Мажаров убил их сам или чьими-то руками, не имеет значения. Хотя, что там Мажаров — мелкая сошка, заправляет-то всем, конечно, Сизов.
Я вернула папки на место и хотела уже закрыть тайник, но тут мое внимание привлекла лежащая в глубине ниши фотография. Достав ее, я обомлела — с глянцевой поверхности задумчиво глядел Алекс.
Бог мой! Значит, они его ищут? Знают, что он принимал препарат? Не важно, если и не знают — догадаются. Стало быть, я должна найти его раньше.
Я распахнула окно и прыгнула вниз. Теперь меня, конечно же, заметят, но я не стала придавать этому значения — сейчас имеет значение только скорость. Пулей пролетев мимо ошеломленных охранников, я легко перемахнула через забор и, не сбавляя темпа, побежала прочь.
Когда сигнальные сирены, включенные охраной, остались далеко позади, я позволила себе остановиться и, откинув пряди спадающих на лицо волос, приступила к поиску Алекса. Я растворилась в пространстве, стала самим городом, каждой клеточкой ощущая происходящее вокруг.
Машины скользили черными шинными лапами по поверхности моих дорог, птицы вили гнезда в кронах моих деревьев, голодные кошки ловили тощих мышей по моим сырым подвалам. Тысячи людей пульсирующими алыми точками перемещались по моим улицам. Разве может быть что-то легче, чем узнать тебя среди тысяч прочих? Среди миллионов прочих? Среди миллиардов? Я-город чувствовала каждый шаг Алекса и каждый его вздох, я-Марина бежала к нему, бежала на пределе своих немалых возможностей, задействовав все ресурсы питаемого препаратом организма. Я должна была успеть.


(интерлюдия)

Майор лежал на старой, видавшей виды плащ-палатке, в перекрестье оптического прицела находилась пара обычных гаражей. Обычных, если не считать того, что там, в темнеющем провале стен, был захоронен кожаный плащ и пара шипованых ботинок. Вещи принадлежали Алексу.
Майор ждал. Ждал и холодный, покрытый каплями утренней росы, ствол калибра 12,7. Рано или поздно Алекс за вещами придет, рассуждал майор, не может не прийти, иначе не стал бы прятать, а выкинул бы, как рваную футболку. Надо же было этой дуре позвонить в милицию, — ухмылялся майор. Если б не эта глазастая тетка, искали бы мы этого парня еще лет пять. Мысленные разглагольствования майора прервал Алекс, появившийся в дальнем конце прохода. Парень шел, не таясь, очевидно, абсолютно уверенный в своей безопасности. Майор пару раз глубоко вдохнул и приник к прицелу.

Алекс наслаждался рассветом, босые ноги шлепали по асфальту и лужам, и в душе царило полное спокойствие, так всегда по окончании действия порошка — еще пару часов будет все отлично и лишь затем кошкой подкрадется беспокойство и желание снова нырнуть туда, за границы реальности.

Марина не бежала, летела, неслась на пределе возможности, она четко видела Алекса, но так же видела и того, кто приник к оптическому прицелу. Она понимала, что не успеет ни за что и тогда всеми силами души пожелала невозможного…

В утренней тишине выстрел грянул подобно раскату грома, майор вскочил, не веря своим глазам, за долю секунды до выстрела парень исчез! Просто растворился в воздухе!
- Так не бывает, — пробормотал майор себе под нос и спрыгнул с крыши. Следы обрывались на ровном месте, в стене — там, куда угодила пуля, выбив здоровенный кусок плиты, — образовалась яма. Следов крови не было.
- Чтоб тебя! — Майор огляделся по сторонам. Свидетелей нет, но надо убираться отсюда, а Сизову можно сказать, что работа выполнена, с милицейским начальством он договорился заранее, факты несчастных случаев у него будут на руках. Майор еще раз огляделся и, поправив перчатки, направился к припаркованной неподалеку машине.

Люди толпились вокруг, ничего не понимая. На мокром асфальте, разметав пушистые локоны, лежала девушка, на бескровном лице застыла счастливая улыбка. Рядом, уткнувшись ей в грудь лицом, едва заметно раскачиваясь, сидел парень.
- Она успела, она успела, — едва слышно бормотал он. — Она и вправду любила меня. Слышите! — Алекс вскочил, лицо его было искажено. — Она любила меня! А я убил ее!


Этим же вечером самолет, зафрахтованный кампанией Сан-Эйч-Ти, потерпит аварию, все находящиеся на борту пассажиры погибнут.
Этим же вечером в камере следственного изолятора будет найден повешенным гражданин А., арестованный по подозрению в убийстве троих сотрудников службы безопасности корпорации Сан-Эйч-Ти и своей невесты.
Этим же вечером… Впрочем, сейчас утро. И поникший, усталый человек баюкает в объятиях красивую, безжизненно улыбающуюся девушку, а вновь начинающийся дождь тщится укрыть их от подступающего дня.

Тебе больно?


У нее были красные глаза. А еще она улыбалась, так, что становилось жутко. Настоящий маленький уродец с претензией на оригинальность.
Мальчикам, конечно, не дарят кукол. Тем более таких.
- Машинка будет в следующий раз, - сказала мама. И погладила его по голове. И добавила: - Извини.
Вообще-то она хотела девочку. Но такое не всегда получается.
- Я заберу ее, если хочешь, - предложила мама.
- Не надо.
Он не хотел обижать маму - у нее ведь больше никого нет, кроме него, хотя она рассказывала, что когда-то был папа. А потом он ушел и ему сейчас там хорошо, поэтому не надо плакать.
Главное, чтобы ребята во дворе не узнали.
Он посадил куклу в угол, рядом с зайцем, у которого было оторвано одно ухо, и до вечера про нее не вспоминал.

У нее было такое выражение лица, что хотелось ее ударить. Оторвать руку. Или ногу.
То есть она всего лишь улыбалась, но от этого было очень неприятно. Он пошел на кухню и взял ножик.
- Что ты делаешь? - мама заглянула в комнату. - Это тебе зачем?
- Кукла заболела, - соврал он. - Я доктор. Я ее буду лечить, делать ей операцию.
- Понятно, - сказала мама.
Может быть, он станет врачом, когда вырастет. Дети обязательно должны кем-нибудь стать, когда вырастут.

- Тебе больно?
Он улыбался. Кукла молчала. И он воткнул ей в глаз еще одну булавку.
Потом он сломал ей обе руки.
Разрезал живот, сначала вдоль, затем еще поперек.
Аккуратно вырезал ноздри.
Проткнул щеку ножницами.
И повесил в ванной, на бельевой веревке. Пока мама была на работе.

- А где кукла? - спросила мама.
- В углу. Только ее нельзя беспокоить, - объяснил он. - Кукла еще не выздоровела.
Мама улыбнулась.

Лезвие проделало только малую часть пути по гладкой коже.
- Тебе больно?
Она только тихо застонала в ответ. Слабо шевельнулись связанные руки, с отрезанными фалангами пальцев.
- Я хочу заглянуть тебе внутрь.
Черные дыры, на месте которых недавно были глаза, слепо смотрели в пространство темной комнаты.
- Знаешь, - лезвие заскользило дальше, оставляя за собой тонкую багровую дорожку, - когда я был маленьким, у меня была кукла. Отвратительная кукла, с ужасными красными глазами. Мальчикам вообще не дарят кукол...

Он печально посмотрел на свои окровавленные пальцы.
- Ничего интересного. Вы все одинаковые внутри. Скучно.
В углу сидела кукла. С отрезанной до локтя рукой, поломанными ногами, вырванными волосами, вязальной спицей в щеке. Старая-старая кукла.
У нее были красные глаза. А еще она улыбалась.

*считать фанфиком на песню "ТиБиБо" А. Литвинова *

- Я вовсе не помыкаю тобой, как могло бы показаться, – рассуждал Вармен, ведя в поводу невысокую, навьюченную, парой добрых мешков, мохноногую лошаденку, степной породы.
Они двигались по старой заброшенной дороге, направляясь в Аркаим. Жаркое летнее солнце, до мелкой пыли иссушившее дорожную грязь, радости путешествию не добавляло и поэтому, Вармен беседовал с единственным, возможным попутчиком.
- Ну, сама посуди, я ведь кормлю тебя? – Вармен разглагольствовал, не обращаясь к лошади напрямую, но, предполагая, что та слышит и прекрасно его понимает.
- Я за тобой ухаживаю, обеспечиваю тебя амуницией, в конце концов, я обеспечиваю тебя на постой! За это ведь нужно платить, а денег у тебя нет! – резко остановившись, Вармен обернулся и уставился на удивленно замершую лошадь – ну-ка, посмотри мне в глаза, - он попытался заглянуть в глаза лошади - у тебя ведь нет денег?
Лошадь от неожиданной остановки глотнувшая изрядную порцию пыли чихнула и замотала головой.
- Я так и думал, – успокоился Вармен и продолжил движение.
- Так вот, исходя из всего выше сказанного, я утверждаю, что раз я забочусь о тебе, я имею право на твою дружескую помощь, которая и выражается в доставке груза с одного места на другое. Ну, согласись, я ведь не требую от тебя много? – Вармен возвел глаза к небу, собираясь перечислить все то чего, он от лошади не требует, но не успел, так как перед ним, буквально шагах в десяти, возникла парочка ребят весьма залихватского вида.
- Не надо быть колдуном, чтоб понять, что в попутчики они не набиваются, – пробубнил Вармен себе под нос, от неожиданности выпустив повод. Лошадка, потеряв поводыря и практически смысл в жизни, замерла посреди дороги каменным изваянием.
- Доброго денечка, – радостно поздоровался Вармен, не забыв, однако, ощупать всех опытным взглядом торговца. Не подскажете ребятки до харчевни тут далеко?
- Тебе уже нет, – криво усмехнулся один из них и шагнул вперед – товар гони, да и клячу свою тоже!
- Позвольте, - Вармен не на шутку возмутился – во-первых, ее зовут Шико, во-вторых, товар принадлежит мне, а в-третьих, вам бы не плохо представиться!
- Это ты скоро преставишься, – прогудел бородатый здоровяк, и низко нагнув голову, двинул на Вармена. Предводитель остановил его жестом – Погоди, я думаю, наш друг просто ошалел от жары. Он усмехнулся Вармену - Мы не монахи, мы разбойники и потому, если тебе дорога жизнь, скидывай кошелек и тягай отсюда так, чтоб только пятки твои сверкали.
- Нет, ну, это просто хамство! – возмущенно развел руками Вармен – остановить порядочного торговца посреди дороги, ни здрасте, ни доброго денечка. Скидай сапоги давай деньги и беги коли жизнь дорога! А где же справедливость? – он вопросительно уставился на небо, словно ожидая ответа. Небеса молчали.
- Да я ему башку проломлю! – вновь зарычал детина и попытался отстранить предводителя.
- Черте что творится в мире! – сокрушался разгневанный торговец. Он спокойно снял перемет и повесил его на шею понуро стоявшей лошаденки – подержи-ка подружка, пока хозяин разберется с этими нахалами. Молодые люди! Я уважаемый торговец, мое имя Вармен и мой вам совет, исчезните так же, как появились и я клянусь, что даже не стану доносить на ваше нелицеприятное поведение, в противном случае мне придется вас убить.
- Что?! Дружный хохот огласил пустынные окрестности. Ладно, – оба разбойника вразвалочку направились к нему.
- АНАКАНИС!!! – воскликнул Вармен, вскинув к небу руки, и на одного из врагов обрушилась сияющая сеть.
Выхватив меч, Вармен встал в боевую стойку – Вы друзья немного ошиблись, полагая, что человек в одиночку отправившийся в такое приключение полагается только на бога.
Здоровяк, рыча, как медведь, катался в дорожной пыли, пытаясь разорвать сеть.
- Бессмысленная затея, – бросил ему Вармен, не спуская глаз с противника – магическую сеть не берет даже серебро и булат.
В этот момент предводитель швырнул кинжал. Лезвие клинка Вармена, прочертив в воздухе тусклую молнию, отшвырнуло кинжал в пыль.
- Хорошая попытка, – кивнул он, улыбаясь – но глупая, парным оружием легче одолеть соперника, ну если конечно владеешь. Показать?
Сделав шаг вперед, неуловимым движением, Вармен, подкинул кинжал в воздух и поймал его левой рукой.
- Анже! – выкрикнул он и окутавшись слабым голубоватым сиянием, ринулся на врага.
Поединок длился считанные секунды, клинки встретились и с противным скрежетом заскользили друг по другу, в этот момент Вармен, резко припав на одно колено, вогнал кинжал под ребра сопернику, сбоку, под руку, где никакая кольчуга или латы не могли дать защиты. Еще секунду разбойник стоял с остекленевшими глазами, затем, хрипло выдохнув разорванными легкими, рухнул в пыль, пуская кровавую пену.
- Вот так, - с грустью констатировал Вармен.
- Думаешь, мне было приятно его убивать? – спросил он, присев на корточки возле затихшего здоровяка. Должен тебя разочаровать, вовсе нет.
Он отшвырнул в сторону окровавленный кинжал – Но вы не оставили мне выбора. Я буду более великодушен, я дам тебе выбор. Сейчас я сниму заклятие и отпущу тебя на все четыре стороны. Но вначале ты пообещаешь мне, что больше никогда не станешь грабить и убивать. Если ты этого не сделаешь, – Вармен слегка призадумался – я, пожалуй, все равно сниму заклятие, но лишь для того, чтоб дать тебе умереть как мужчине с оружием в руках. Ну, так как?
- Я обещаю, обещаю - неуклюже закивал здоровяк.
- Надеюсь, ты понял, что я колдун, – улыбнулся Вармен - и ты только что, сам на себя наложил заклятие и если ты нарушишь его, ты умрешь!
Вармен сделал страшное лицо, по крайней мере, ему так показалось. Поднялся, что-то прошептал, взмахнув рукой над беспомощно лежащим бородачом, сеть мгновенно исчезла. Бородач тут же вскочил и отбросив шестопер, рванул в сторону темнеющего невдалеке леса.
- Вот так вот Шико, ни тебе слез умиления, ни слов благодарности, за наставление на путь истинный, - тяжело вздохнул Вармен. Ну и что мне с тобой делать? – спросил он, глядя на труп? Заставить тебя самого вырыть себе могилу? Я бы конечно мог, хоть я и не некромант, но как это отразится на психике проезжающих? Нет уж, – Вармен сложил руки, словно для молитвы, закрыв глаза, тихо зашептал. Через какое то время на труп обрушилось облако сияющей пыли, когда оно рассеялось, на дороге лежала только одежда несчастного. Так то лучше, – Вармен отер пот со лба - все равно, что могилу копал – ухмыльнулся он. Сняв с шеи Шико перемет, он легонько потянул за повод и лошадка, вновь обретя хозяина и смысл жизни, так же устало и грустно, как и пять минут назад, двинулась вслед за ним по старой заброшенной дороге.

Секунда

Одна секунда. Промежуток времени, взятый условно. Она равно примерно произнесению вслух слов «раз и», неспеша, с расстановкой. Или «двадцать один». Или «тридцать три». Много это? Немного?
Ты не знал, почему так случилось, ты ничего не сделал, просто пришел с приятелем в торговый центр, не взяв даже крупных денег с собой. А оно случилось вдруг, даже внезапнее, чем вдруг, оно как в плохом монтаже, просто следующий момент, а предыдущий болтается оторванной лентой и бахромится.
Ты понял, что взрыв изнутри выглядит совсем не так, как в кино, и нет в нем ничего зрелищного. Тебя придавило упавшей балкой, ведь должно же кого-то придавить. Кто-то погибает сразу, кто-то убегает, а кого-то придавливает. Причем из них кого-то вытащат, кого-то – нет. почему именно тебя – нет, ты не мог понять, не хотел поверить, и не верил. Ты ведь кричал.
Ты кричал так громко и долго, что собственные уши перестали слышать что-либо. Ты кричал и был уверен, что услышан, тебя невозможно было не услышать!!
Ты еще кричал, и звал, и скреб пальцами известку, она забивалась под ногти, но это все ерунда. Ты кричал, потому что знал, был уверен, что вот сейчас, именно сейчас, тебя услышат, и прибегут, и станут откапывать. Сейчас. Сейчас. Сейчас.

Ты замолчал ровно за секунду до того, как я мог тебя услышать.

Я пришел в этот зал, прислушиваясь чуткими ушами к малейшему шороху. Вдруг кто-то остался под завалом? Вдруг кто-то еще жив, и ему нужна, необходима моя помощь? Я искал тебя.
Но ровно за секунду до этого ты замолчал.

Я не услы..

Одна секунда. Раз и. Двадцать один. Тридцать три. Как тебе больше нравится. Если вывернуть ее наизнанку, она окажется больше года, больше столетия, она может так много…
Не молчи. Кричи. Кричи. Кричи.

Это снова мы с Сигрид.

Вначале было слово. Точнее, десять:

-столб (фонарный)
-ландыши
-пепел
-занавеска
-простыня
-макароны
-тесемка
-военкомат
-чернила
-комар

И предполагалось, что с ними в ходе эксперимента надо написать сказку.
Да, с первого взгляда и не скажешь, что могло что-то такое сказочное получиться…
Но вроде получилось.


День был тихий и непорядочно грустный.
Непорядочно - потому что небо совсем не было затянуто тяжелыми свинцово-серыми тучами, и мелкий дождик вовсе не накрапывал случайным одиноким прохожим за высоко поднятые воротники, и у поэтов не начиналось обострение меланхолии от одного взгляда за окно, и печальные голуби не сидели, нахохлившись, на козырьках подъездов. Это был нормальный весенний день, с солнышком, белыми на голубом фоне облачками, звенящими по мостовым ручейками.... но все равно тихий и непорядочно грустный.
Фонарный столб поглядывал вниз, на однообразно ровный асфальт, и отчаянно скучал. Ему было просто потрясающе скучно. Стрелки на часах, которые на него зачем-то повесили в прошлом году, медленно, но верно подбирались к пяти, монотонно поскрипывая и нагоняя на столб еще большую скуку. В пять здесь обычно появлялись они. Двое. Сначала он, с непременным букетом, потом она.
Золотым пеплом ложилось на плечи и затылок неумолимо краснеющее солнце. Она подошла к столбу, подняла голову. Опоздание на десять минут почему-то сегодня ен принесло обычного эффекта- его не было. Ни с букетом, ни с конфетами, ни с мягкой игрушкой. Его не было вообще. Она неуютно поправила тесемки сарафанчика, легкого и воздушного, желтовато-белого, с бабочками на лямках. Она посмотрела на небо. На облака. На желтое без бабочек здание военкомата через дорогу. Он не появился.
Она ушла, когда обе стрелки благополучно миновали шестерку.
"Бедная", подумал фонарный столб и погрузился обратно в свои мысли. А тоненькая фигурка в сарафане брела прочь, опустив плечики, вся какая-то жалкая и до невозможности одинокая.

Ветер, залетевший через открытую форточку, заигрывал с занавесками. Она сидела на кухне, уронив голову на руки, и плакала, и сама не знала, от чего именно.
Было больно и обидно одновременно, а еще было непонятно. И страшно. И все это вместе. Он ведь обязательно предупредил бы, если бы точно знал, что не сможет прийти? Ведь предупредил бы? Маленький весенний комар, почти прозрачный, сел на запястье и легонько уколол его, чтобы наконец-то напиться, но она даже не пошевелилась. На плите остыли приготовленные макароны.

(с кошкой, дальше)

Перед ней лежал листок. Чистый листок, в линейку, на полях карандашом написано «Оля дура», в углу синела чернильная клякса, необъяснимо напоминающая букет ландышей.
Букет, который он ей не принес. Она не смотрела на комара, и он, обиженный невниманием, улетел, тонко и немного манерно жужжа.
Телефонный звонок, дребезжа, разорвал с треском простыню пустого вечера.
- Привет.
- Ты?
- Я.
Она помолчала. Вначале захотелось отшвырнуть трубку. Потом - крикнуть что-нибудь обидное. Потом - потребовать объяснений, извинений, оправданий, еще каких-нибудь длинных слов...
- Почему? - неожиданно спокойно спросила она наконец. - Я ждала.
Он улыбнулся. Этот мерзавец улыбнулся!
- я знаю. Спасибо. Прости, это все «Жигуль». Звоню из больницы. Нет, все хорошо. Ерунда. Прости. Завтра я тоже не смогу прийти. Не грусти.
Комар покружил под люстрой, с любопытством присел на рычаг телефона.
- Из больницы?
Уронить трубку, наверное, было бы правильно. Или опустить ее вот так, прижав к груди и побледнев - как в кино... в кино же не станут показывать зря? Но она не побледнела и трубку не уронила. И не опустила даже. Только добавила еще, тихо-тихо:
- Хочешь,я приеду? Прямо сейчас?
- Да… - пауза, смятая смущением, ехать через весь город, но..- да. Пожалуйста. Очень хочу тебя увидеть. – Голос такой, как в кино и не как в кино, потому что настоящий, даже более настоящий, чем комар у плафона, чем цветочки на занавеске, чем остывающие липкие макароны.
- я.. тогда.. через двадцать минут.. хорошо? Ты подождешь? Хорошо?
- Конечно.
Убегая, она даже не потрудилась закрыть окно.
По-прежнему скучающий фонарный столб даже внимания не обратил на желтое маршрутное такси, пролетающее мимо. А там - она прижималась лбом к оконному стеклу, считая про себя секунды, за секундами - минуты...
Все было хорошо. Правда.
А на следующий день она сама привезла ему ландышей.

Игроки
Когда человечество только начало активно заселять другие звездные системы, то некоторые философы пытались найти что-нибудь, что всегда будет общим у культуры Земли и тем, что развивается в колонизированных мирах. Как подметил один из наблюдателей – бары точно не переменятся.
Увы, с момента изобретения таковых сложно было бы придумать что-то принципиально новое. Разве что напитки теперь доставляли небольшие автоматы-официанты; на куда более развитых планетах стаканы наполнялись прямо на столике у клиента, но для Ветонии хватало и этого.
Еще одним отличием было то, что бармен не протирал стаканы (как это обычно изображают), а читал с экрана местную газету, не проявляя особого интереса к посетителям.
Таковых, впрочем, было немного. Пара пилотов, зашедших выпить между рейсами – потрепанные комбинезоны, значки по числу межзвездных рейсов. Худощавый молодой человек в деловом костюме, по виду клерк или корабельный счетовод, с крупным серым котом на коленях.
И еще одна, куда более примечательная личность. Бритая голова, мощные мускулы, тяжелый бластер в кобуре на поясе… сразу можно причислить к пиратам или наемниками.
Впрочем, на Ветонии этим никто не интересовался. Планета находилась в Нейтральном Поясе* и, естественно, отличалась свободными законами.
Негромко играла музыка. Пилоты беседовали о чем-то своем, щедро добавляя в речь профессиональных терминов. Клерк поглаживал кота и неспешно пил пиво. Бритоголовый осушил уже четвертый стакан, сосредоточенно читая что-то с электронного планшета.
Идиллия.
Идиллию нарушила распахнувшаяся дверь и прошедшие через нее четверо.
Возглавлял группу массивный вольфар** со светлой шерстью и в крупных очках с темными стеклами; тяжелым плазменником он поигрывал с почти что небрежной грацией. Два человека чуть позади держали на виду лазерный пистолет и игломет; вошедший последним гибкий темный фелисианин*** был вооружен сразу двумя легкими бластерами.
Бармен, только бросив взгляд на новых гостей, мигом нажал клавишу на браслете и скрылся в открывшейся позади стойки двери; та немедленно отсекла его от всего, что могло произойти. Принцип «ничего не вижу, ничего не слышу» был известен его коллегам по всему известному пространству.
– Нам нужен только один, – заявил вольфар. Кинул взгляд на пилотов. – Все остальные – вон.
Пилотов и долго упрашивать не пришлось; фелисианин вежливо посторонился, пропуская их.
Бритоголовый вскочил со стула, сжимая бластер.
– За мной пришли?! – рявкнул он. – Пусть и четверо…
– Заткнись, – бросил вольфар. – Ты нам до дюзы.
Смотрел он при этом мимо пирата, и тот недоуменно опустил оружие.
Четверо двинулись к столику в глубине, рассредоточившись так, чтобы не перекрывать друг другу линию огня. Все взгляды были прикованы к «клерку», спокойно отодвинувшему стакан с пивом.
– За котом приглядывайте, – велел вольфар. Предосторожность была не излишней – хватало примеров, когда безобидное животное на деле оказывалось результатом работы биологов и настоящей машиной смерти.
Движением зрачков он перевел очки в новый режим, осматривая цель. Нет, никакого оружия под одеждой. Обычный человек, пусть даже и в неплохой форме.
И у кота никаких имплантатов. Хотя это еще ничего не значит.
– Лазер, лучше тебе не сопротивляться, – предупредил вольфар, направляя плазменник в грудь «клерку». – С четверыми тебе не справиться.
– Четверо на одного – конечно, условия неравные, – согласился тот. – Как вы меня нашли-то?
Он по-прежнему был расслаблен, и даже улыбался. В серых глазах страха даже и близко не было.
Бритоголовый недоуменно смотрел на происходящее, и на лице отражалась даже явная обида – он был искренне уверен, что если по чью душу сюда и придут, так именно по его.
– Да он кто вообще такой? – прозвучал вопрос.
– Лазер, – мурлыкнул фелисианин. – Игрок. Очень хороший игрок. Только иногда обыгрывает не тех, кого надо, и получает из-за этого массу неприятностей.
– А теперь сгинь, – подвел итог вольфар, и с намеком покачал плазменником.
Соваться в чужие дела бритоголовому явно не хотелось, и бар он немедля покинул.
– Пошли, – велел вольфар.
– Все же ответьте – как вы меня умудрились найти? – Лазер пересадил кота на стол, и на зверя немедленно нацелились оба человека.
– Скажи спасибо своему питомцу, – оскалился вольфар, кивнув на кота. – Ты можешь внешность поменять, но зверь слишком заметен. Примелькался в каждом казино, в которые ты его таскал. Избавился бы от него – и тогда б искать было труднее.
– Может и так, – вздохнул игрок, поправляя массивный браслет на запястье. – Но это невозможно.
Кот приоткрыл один глаз, посмотрел на компанию, фыркнул и отвернулся.
– Рукавов не касайся, – предупредил вольфар. – И вообще держи руки на виду.
Увы, хватало видов оружия, которые детектор в очках засечь не мог.
– Хорошо, хорошо, – вытянул перед собой руки Лазер и начал вставать. Один из людей свободной рукой отстегнул от пояса наручники и подошел вплотную.
– Кстати, скажи и ты, если уж заговорили, – заметил вольфар. – Почему тебя так прозвали? Вроде ты не особенно скоростной. И играешь блестяще, но не то чтобы быстро.
– А, – улыбнулся Лазер. – Всем интересно. А все на деле просто…
Он посмотрел на наручники и внезапно резко дернул правой рукой.
Тонкие рубиновые лучи, плеснувшие из кончиков пальцев, с легкостью рассекли тело противника на части; Лазер взмахнул левой рукой, и точно такие же алые, почти беззвучно шипящие линии снесли голову вольфару.
Все произошло очень быстро; оставшиеся двое еще не успели ничего сообразить, когда игрок кинулся в сторону, вновь нанося удар.
Человек с лазером успел пригнуться, пропуская смертоносные лучи над собой; кот, слетев со стола, метнулся за стойку. Бластеры фелисианина полыхнули огнем.
На пол рухнули останки второго человека; мгновением спустя к нему присоединился обезглавленный вольфар.
Лазер оказался куда более быстрым, чем могло показаться изначально; от выстрелов он сумел увернуться и немедленно ответить.
Сложенные в щепоть пальцы левой руки метнули куда более мощную вспышку, не хуже обычного бластера; боец с лазером сделал шаг назад и повалился навзничь. Вместо верхней части лица образовался черный ожог.
Фелисианин уклонился от очередного взмаха лучей из пальцев, и с безупречной точностью всадил два выстрела в корпус противника.
Рубашка прогорела мгновенно, и на пол посыпался черный пепел от сожженной ткани… под которым блеснула зеркальная поверхность антилучевой защиты.
Боец успел этому лишь удивиться; долей секунды позже алые лучи полоснули по телу, отсекая руку и ногу.
– Ну вот и все, – поправил галстук… вернее, верхнюю, оставшуюся целой половину Лазер. Посмотрел на еще живого противника. – Это как, понятный ответ?
Он встряхнул руками; на кончиках пальцев уже нарастала синтеплоть.
Фелисианин затуманенным от боли взглядом поймал браслет на запястье и вдруг с необычайной ясностью понял, почему детектор в очках не предупредил об опасности.
Постановщик помех. Полная иллюзия обычного человеческого тела.
Редкая вещь, и очень дорогая. Впрочем, как и имплантаты в пальцах, или антилучевая защита.
Видимо, к обороне Лазер подготовился не хуже, чем к важной партии.
– Игрок… – выдохнул фелисианин, пытаясь заставить уцелевшую руку поднять бластер. И уже понимая, что попасть не сможет.
Лазер наклонился, поднимая игломет. Раздалось короткое шипение выстрела.
Из-за стойки вышел кот. Скептически посмотрел на тела и вспрыгнул на стол.
«Я всегда вам, людям, удивляюсь, – скользнула мысль. – Эти ваши хирургические лазеры были придуманы для лечения, а ты из них такое жуткое орудие сделал».
– Таковы мы, Тойо, – пожал плечами Лазер. – И не надо мне читать лекцию на тему того, что вы, эйсехи, такими грубыми методами не пользуетесь, я ее уже слышал.
«Не буду, – согласился Тойо. – Тем более, что я обо всем этом знал, когда тебя нанимал».
– Это точно, – хмыкнул Лазер. – Интересно, кто-нибудь когда-нибудь догадается, что игрок – это ты, а я – охрана?
«Было бы нежелательно, – фыркнул Тойо. – Хотя разве что нам псионик, как я, попадется».
Открылась дверь за стойкой; выглянул бармен. Звуки выстрелов, в отличие от негромкой речи, были слышны, и он здраво рассудил, что все кончилось.
– А убирать кто будет? – поинтересовался он, оглядывая помещение.
– У них в карманах наверняка хватает денег, чтобы оплатить уборку, – небрежно махнул рукой Лазер. Подняв на руки кота, он направился к выходу.
– Кстати, а чем это? – проявил интерес бармен. – Как они стреляли – слышал, а вот твоего ответа…
– Не поверишь, – улыбнулся Лазер. – Их мой кот задрал. Никогда не знаешь, что ожидать от этих зверей, правда?
Бармен недоверчиво посмотрел на зверя.
– Мур? – невинно осведомился тот.
26.02.2008

*Нейтральный Пояс – ряд планет, не входящих ни в какое государство, но и не являющихся частью Вольных Территорий. Принимают у себя всех, кто прилетает; местные законы запрещают лишь вредить жителям самой планеты. На сделки инопланетников, проводимые на их территории, внимания не обращают, разве что представителей планеты пригласят засвидетельствовать заключение, как независимую и беспристрастную сторону.

**Вольфары – киноидные гуманоиды, похожие на земных волков. Высокоразвиты, воинственны, агрессивны.

***Фелисиане – фелиноидные гуманоиды, похожие на земных кошек. Высокоразвиты, изящны, малопредсказуемы.

Кража

Вечер, обещал быть погожим, облака растворялись в пламенеющем зареве заката и ветер, зашвыривая их остатки за горизонт, разгонял рябь по холодным лужам.
Кованые ворота слегка скрипнули, пропуская вереницу из шести человек.
- Милости прошу, – произнес привратник, жестом приглашая всех следовать внутрь, - вас ждут.
Вошедшие направились к дверям, звуки шагов метались в каменном мешке двора и отражаясь от мокрой булыжной мостовой таяли в небе. Колонну приглашенных замыкал человек громадного роста.
- Видимо действительно случилось нечто серьезное, как считаешь, красавчик? –шепнул он впереди идущему.
- Поживем, увидим малыш, - так же тихо отозвался тот.

Немного погодя все шестеро стояли в зале приемов. Напротив, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной, расположился мэр города Таласа. Полумрак зала освещался пылающей магической надписью «Собственность города Таласа».
- Господа, - негромко начал он – надеюсь, вам известна причина, по которой вас собрали?
Никто из стоящих перед ним не нарушил тишину.
- Должен вам сообщить, – невозмутимо продолжил он – все, что вы услышите не должно уйти дальше этого зала. Если кто-то из вас сомневается в себе или собственной возможности хранить чужие тайны еще не поздно удалиться.
Тишина. Лишь негромко потрескивала под потолком пламенеющая надпись.
- Отлично, – кинул мэр – продолжим. Итак, сегодня, буквально пару часов назад, из сокровищницы города был похищен уникальный предмет, жезл сумрака. Кража настолько же уникальна, насколько бессмысленна, воспользоваться жезлом могут лишь немногие избранные. В любом случае, о любом использовании жезла в ту же секунду станет известно нам. Нам так же станет известно местонахождение предмета и его владельца. Однако нам не хотелось бы, чтоб этот уникальный предмет попал в чужие руки.
- Если позволите, – подал голос один из стоящих, – жезл уже в чужих руках, насколько я понял.
- Это так, – согласился мэр – но человек его укравший, скорее всего не представляет себе ценности предмета. И нам хотелось бы, чтоб кроме него никто более не видел жезла и тем более не прикасался к нему.
- Это понятно, – произнес юноша стоявший рядом с гигантом – однако хотелось бы услышать ваши мысли по поводу кражи, кто это мог быть и с какой целью он совершил данную глупость.
Мэр внимательно посмотрел на юношу - среднего роста, хорошо сложен, с мягкими вьющимися волосами и внимательным взглядом серых глаз. Его без преувеличения можно было бы назвать красивым, если б не шрам, перечеркнувший лицо наискосок от лба до правой скулы.
- Возможно, это как-то связано с некромантией, а может и нет, – пожал плечами мэр – у нас нет точных сведений, однако вам не стоит скидывать со счетов версию заказной кражи.
- Некроманты, – недовольно проворчал коренастый крепыш – если где-то запахло жареным, ищи неподалеку некромантов, гнилое племя. Он зло сплюнул себе под ноги и растер плевок.
- Итак, господа, - возвысил голос мэр – вы лучшие охотники за головами в этом маноре, но я хочу, чтоб вы запомнили, вор мне нужен живым! Я хочу услышать от него как он сумел проникнуть в сокровищницу и каким образом узнал о жезле.
- Вопрос, – снова подал голос крепыш – вор нужен живым или невредимым?
- А что есть разница? – удивленно спросил мэр.
- Если за дело берется кистень, – иронично усмехнулся юноша, которого гигант окрестил красавчиком, – то очень большая.
- Зато ты у нас милосердный, - буркнул крепыш, даже не глядя в сторону человека со шрамом.
- Что ж, спорные вопросы нужно решать сразу, - согласился мэр – вор нужен мне живым и невредимым. Еще вопросы есть?
- Вор использовал магию? – хмуро осматривая зал, осведомился красавчик.
- Мы думаем, нет, иначе бы наши сторожа это заметили, - мэр указал в темный угол, откуда донеслось глухое ворчание.
- Мрачные псы, - выдохнул верзила. Слышь красавчик, - он легонько толкнул соседа в бок – надо быть полным идиотом чтоб сунуться в эту дыру.
- Очевидно, дело того стоило, – обронил юноша, думая о чем-то своем.
- Еще вопросы? – спросил мэр, окинув взглядом собравшихся.
Охотники молча покачали головами.
- Отлично, - улыбнулся мэр – в таком случае не смею вас больше задерживать, вам выдадут денег на первичные расходы или возьмите одну вещь из сокровищницы на свое усмотрение. Тому, кто приведет вора, будет выдана награда, о сумме я думаю, говорить не стоит. Мы знаем, ваши услуги стоят недешево, а вы надеюсь, знаете цену нашего слова.
Мэр, прощаясь, слегка склонил голову и в ту же минуту боковые двери зала распахнулись.

Сокровищница впечатляла, охотники расхаживали по ней то и дело, замирая в восхищении.
- Дьявол меня раздери, - проворчал крепыш – такого я не видел нигде!
- И уже не увидишь, - усмехнулся красавчик. Он, в отличие от всех, стоял у входа с безразличным видом
- Как думаешь? – обратился к нему один из охотников - кто это мог сделать?
- Ты имеешь в виду эти вещи или кражу? – иронично поинтересовался юноша.
- Кражу конечно.
- Пораскинь мозгами, в городе не так много людей способных на такое, от силы человек десять. Теперь убери тех, кто не умеет обращаться с отмычкой хамелеоном, откинь тех, кто никогда при кражах не пользовался магией и останется всего ничего.
- Но мэр же ясно сказал, – перебил его охотник – магию тут не использовали!
- Ты неисправимо глуп, – покачал головой красавчик. Магию не использовали в замке, а как ты думаешь, совершивший такое, собирался убраться из города? Или он, по-твоему, сейчас пропивает жезл в кабаке? Тут не обошлось без телепортации, а заклинание такого уровня, даже разовое, без хорошей магической подготовки не прочтешь.
- Пошли, нечего уроки давать – прогудел, подошедший, громила – у них своя голова на плечах. Он сунул в руки красавчику кинжал с резной рукоятью.
- Более бесполезного предмета ты не смог отыскать? - поинтересовался юноша.
- Пошли! Умник! – бросил верзила, направляясь к дверям – это гораздо лучше, чем деньги.
Они проследовали полутемным коридором к выходу.
-Уф, – оказавшись на воздухе, выдохнул гигант – неуютно у них, так спину и свербит, словно кто в нее пялится.
- Не удивлюсь если ты прав, – с улыбкой произнес красавчик – и там понатыкано соглядатаев.
- Но как, а главное кто, умудрился жезл спереть а? – верзила легко толкнул тяжеленную створку и они оказались на улице.
- Размышляя логически, остается не так много – заметил юноша.
- И кто же? – спросил верзила, оглядываясь по сторонам.
- «Ночной лис», «Штырь», «Мышонок», «Вырви глаз», и «Сундук».
- «Сундук» сидит в тюрьме, – уверенно заявил верзила - и «Вырви глаз», отпадает, он третий месяц в кабаке, у торговой площади, обхаживает вдову трактирщика и небезуспешно. Судя по всему, решил уйти на покой. Вчера он был там, я сам его видел
- Нашим легче, – согласился красавчик – стало быть, всего трое. «Ночной лис» часто ошивается в богатом квартале в трактире «Рогатая луна». Пойдем, проверим?

«Рогатая луна» считалась приличным заведением. Абы кого туда не пускали, на то при входе всегда дежурила парочка головорезов. Район находился под защитой клана «ночных клинков», владельцы магазинчиков и прочих заведений платили им за охрану. Впрочем, деньги были потрачены не зря, драк и ограблений в этом квартале было меньше всего.
Красавчик и громила вошли внутрь беспрепятственно, их знали и плохого за ними не числилось.
- Габриель, – радостно произнес красавчик, указывая на очаровательную девушку одиноко сидевшую за угловым столом.
Вечер добрый Габриель! Они без приглашения уселись напротив. Как дела, как жизнь?
- Был добрый пока вы не приперлись, – ядовито буркнула она – какое вам дело до моей жизни? Я в последнее время никого не убивала, с чего бы охотникам за головами интересоваться мной?
- Ну, мало ли, – сверкнув зубами, улыбнулся красавчик, – а вдруг нам потребовалась информация?
- Я вам не осведомитель, – презрительно скривилась девушка.
- Но можешь им стать, – с угрозой в голосе произнес верзила. У тебя, несомненно, есть выбор, – нехорошо улыбнулся он – ты можешь стать трупом или узницей темницы Таласа.
- А можешь получить вот это, - красавчик выложил на стол кинжал. Нравиться вещица? – осведомился он, видя, как сверкнули глаза девушки. Она прямиком из сокровищницы мэрии, как думаешь, сколько людей может похвастаться таким оружием?
- Что вам нужно? – насторожилась девушка.
- Кто-то проник в сокровищницу города, - наклонившись через стол, прошептал юноша – сугубо между нами. Он сделал страшное лицо – это сверхсекретная информация! Наняты лучшие охотники за головами, мы с другом подумали, – юноша кивнул на верзилу – вдруг ты что-нибудь слышала, или догадываешься о чем-то. Мы бы могли обменять эту, по сути, бесполезную для нас вещь, на твои очень полезные для нас мысли. В конце концов, ты хоть и весьма молода, но принадлежишь к тому же цеху.
Габриель, откинувшись на спинку стула, задумчиво барабанила пальцами по столу.
- Даже не знаю, что вам сказать, – после недолгого молчания произнесла она. Надеюсь, вы, как и я вычислили людей способных на такое?
- Конечно, - улыбнулся юноша - иначе мы бы здесь не сидели. Проверив и осмыслив информацию, мы остановились на этих людях: Ночной лис, Мышонок и Штырь.
- Понятно, - Габриель облокотилась о стол и взглянула в глаза юноше. Меня вы в расчет не принимаете?
- Ты? – удивленно хохотнул юноша – тебе не хватило бы опыта, но даже соверши ты такое, глупо прятаться тут, нюхачи день и ночь шныряют по городу. Обшаривают каждый закоулок, вынюхивая украденную вещь.
- И что это за штука? – пытаясь казаться безразличной, спросила девушка.
- О! – юноша лукаво прищурил глаза – не думаю, что тебе нужно это знать. Тем более я, как и мой друг связан клятвой.
- Что ж, – Габриель небрежно придвинула к себе кинжал, слегка поглаживая рукоять – могу вам сказать что «Мышонок» и «Штырь» тут точно не при чем. Она бросила короткий взгляд на друзей. Это существенно сужает вам круг поисков, не так ли? Моя информация стоит этой безделушки? – она осторожно потянула кинжал к себе.
- Ох уж эти женщины, – буркнул верзила, накрывая громадной ладонью нежную руку девушки – информация конечно ценная, но хотелось бы точности.
- «Мышонок» и «Штырь», – девушка осторожно высвободила руку – сейчас обговаривают себе штатные должности в одном очень известном клане. Им явно ни к чему портить себе репутацию. Предупреждая ваш вопрос, – улыбнулась она – назвать вам клан я не могу, но вы можете догадаться, какой из кланов готов принять сомнительных личностей за приличный вступительный взнос.
- Это точно? – нахмурился юноша.
- Я не настолько глупа, чтоб врать.
- Поверю на слово, – красавчик сделал знак верзиле и тот убрал руку. Девушка принялась с интересом рассматривать кинжал.
- А ты случайно не в курсе, где «Ночной лис»? – юноша внимательно следил за реакцией Габриель на кинжал.
- Как сказать, – пожала плечами девушка – у меня, конечно, есть предположения, - она убрала кинжал за пояс. Я бы обследовала туманный остров. Хотя бы, потому что там запрет на магию, – она подмигнула – к тому же, там где видно не далее трех-пяти шагов, очень удобно прятаться. Особенно тому, кто способен чуять людей. Разве вы не знали о такой способности милого «Ночного лиса»? Она расхохоталась. Ну и напоследок, – ее слова просто источали патоку – не так давно он купил отмычку хамелеон и взял пару уроков у архимага Грегориана по вопросам телепортации.
Девушка поднялась с довольным видом и направилась к выходу – желаю удачи старички, – рассмеялась она и помахав на прощание рукой, скрылась в дверном проеме.

- Какого хрена! – орал верзила, когда они, с красавчиком, разбрызгивая лужи и грязь, неслись по улице. Ты что не видел, что этот гад нас подслушивает!
- Откуда я знал, что он станет за нами следить! – в перерывах между вдохами, вопил красавчик
Люди оборачивались на них и отпрыгивали в сторону, пытаясь увернуться от брызг и летевшей грязи. В конце улицы, диким гиканьем подгоняя низкорослую лошаденку, пытался уйти от погони хмурый крепыш. Он с трудом держался в седле, было видно, что бешеная скачка ему в диковинку. Полы его замшевой куртки трепетали за спиной как крылья маленького демона. Лошадь, сделав немыслимый пируэт на скользкой дороге, скрылась в переулке.
- Все, – махнул верзила, без сил остановившись на обочине – нам его не догнать.
- Теперь эта крыса воспользуется добытой нами информацией! – на одном выдохе рявкнул красавчик. Можно не сомневаться, – отдуваясь, произнес он – этот гад наймет людей и прочешет туманный остров вдоль и поперек!
- Я бы нанял орков, – отдышавшись, ответил верзила – они пахнут не так как люди. Больше шансов поймать беглеца, к тому же они сильней и выносливей.
- Какая разница, – расстроившись, отмахнулся красавчик – уплыли наши денежки.
- Есть идея! – громила невольно улыбнулся – мы можем купить свиток телепортации у Грегориана и прыгнуть на туманный остров. А там накостылять этому коротышке и отнять вора!
- Ты думаешь, он будет один?
- Да хоть с дюжиной орков! - осклабился верзила – я им такую головомойку устрою! А ты между тем умыкнешь вора. Главное тебе добраться до портала, а там кто вас найдет? Меня они, потеряв вора, убивать не станут, смысла нет, к тому же ты свидетель! Так что им останется только кусать локти.
- И чего мы торчим тут посреди улицы? – удивленно спросил красавчик – побежали!
И они помчались обратно провожаемые удивленными взглядами.
- Свиток телепортации? – удивился Грегориан. А можно узнать молодые люди кто вам посоветовал обратиться ко мне?
Они стояли в небольшом полутемном зале башни Грегориана. Почерневшие от времени и невиданных опытов стены еще хранили следы былого величия. Возле узкого окна, скорее напоминавшего бойницу, расположился письменный стол, массивный из темного старого дуба. Сам Грегориан был точной копией звездочета, которые так любят рисовать художники на старых гравюрах. Высокий, худощавый, с длинной седой бородой спускавшейся на некогда роскошную бело-синюю мантию.
- Ну, не то чтобы порекомендовали, – смутился красавчик – Габриель сказала, что вы продали свиток телепортации одному типу по имени Ночной лис.
- Габриель? – удивленно приподнял кустистые брови Грегориан - впервые слышу это имя. И вообще, я никогда не занимался телепортацией, это распространенная ошибка. Все это слухи, которые любят распускать мои бестолковые ученики, вам еще наплетут, что мне известен секрет философского камня. Я маг господа! Маг огня! Моя стихия огненные шары и пожары. Если вам угодно устроить небольшой Армагеддон, милости прошу, обсудим цены, а телепортация не моя стихия.
Громила и красавчик изумленно переглянулись.
- Но позвольте, – начал было верзила.
- Идем, – красавчик дернул его за рукав. Извините, – он поклонился магу – мы ошиблись, мы зайдем как-нибудь в другой раз.
- Как вам будет угодно, – улыбнулся маг.

- Ты что с ума сошел?! – вырвавшись, спросил верзила. Как мы без свитка попадем на остров!?
- Не дури, – холодно усмехнулся красавчик – нас только что облапошили, Ночной лис тут абсолютно не причем! Я не знаю, действительно ли он на туманном острове, или где-то в другом месте, но я точно знаю, что он ничего не крал! По крайней мере, в мэрии Таласа.
- Не он? – удивился верзила - а кто же тогда!?
- А ты пораскинь мозгами! Юноша довольно хлопнул себя по бедрам – ну надо же, провести нас как мальчишек! Ай да девчонка!
- Габриель? – лицо верзилы выглядело довольно глупо.
- Да ты сам посуди, – расхохотался, глядя на друга, красавчик. Кто наплел нам про телепортацию и Ночного лиса? Зачем ей врать? Зачем направлять нас по ложному следу?
- Ну, мало ли, - пожал плечами верзила – может, просто хотела заиметь кинжал.
- Нет, – протянул юноша - она отлично все продумала и я не удивлюсь, если подслуха она заметила раньше нас, потому и стала говорить так громко. Она рассчитывала, что мы кинемся на туманный остров и станем рвать там друг другу глотки. А затем обшаривать его минимум пару суток, за это время она успеет скрыться. Меня мучит лишь один вопрос, как она спрятала жезл?
- Никуда она не денется из города, – верзила прислушался к урчанию в животе – при появлении близь любых ворот вещь будет обнаружена нюхачами и ее тут же схватят, пошли лучше пожрем, а потом отправимся на поиски этой малявки.
- Бог ты мой! – воскликнул красавчик – как все просто, гениально просто, вот тебе и новое поколение, молодое да раннее.
- Что еще? – недовольно буркнул верзила
- Как ты не понимаешь! Мы сами подарили ей возможность обмануть нюхачей! Ни один из них не в состоянии определить количество вещей. Только присутствие, либо отсутствие вещи из сокровищницы. А у нее теперь есть кинжал! И она гордо может сказать, что подарили ей его мы и это будет правдой.
- И что же нам делать? – растерянно спросил верзила.
- Поставить себя на ее место, - улыбнулся красавчик.


- Итак? – мэр города принял их в личном кабинете
- Мы нашли вашу пропажу - улыбнулся юноша, протягивая сверток.
- Замечательно, а вор?
- Увы, - верзила сделал скорбное лицо – бедняге не повезло. Он оказал слишком сильное сопротивление и был убит в стычке. Тело лежит у вас во дворе.
- Кто он?
- Им оказался не местный и абсолютно незнакомый тип, – с прискорбием сообщил красавчик.
- Странно, – мэр испытующе посмотрел на охотников – вы уверены, что это он?
- Но жезл то был у него, – с невинным лицом произнес юноша.
- Что ж, - мэр поднялся и подошел к понуро стоящим охотникам – раз поставленная задача была выполнена всего лишь на 50% процентов, я думаю, никто из вас не станет возражать, если сумма оплаты будет уменьшена вдвое.
- Абсолютно справедливо, – кивнули оба.
- В таком случае, - мэр указал им на дверь - прошу, казначей ждет вас.
- Что ты думаешь об этом? – спросил в темноту мэр, когда за охотниками закрылась дверь.
- Они лгут, – ответил голос.
- Я так и думал, – одними глазами улыбнулся мэр – однако парни действовали оперативно. Я думаю, мы простим их на первый раз. Но тебе стоит выяснить мотивы их лжи.
- Это не трудно, – иронично откликнулся голос - если один мужчина врет другому, тут явно замешана женщина…

А выбрать нам дано – одно…

Любовь и смерть, добро и зло…
Что свято что грешно - познать нам суждено…
Любовь и смерть, добро и зло…
А выбрать нам дано одно… (с)

Край крыши. Впереди, за горизонтом, - в сумрачной дымке луна. Внизу – темнота…
- Ника, дура, ты чего задумала? Сейчас же спускайся!! Ты же упадешь!!
- Н-не упаду!! Сама спрыгну!! У-уйди, не мешай мне!! Ты же знаешь… он не любит меня… Я так больше не хочу-у-уууууууууу…
- Ты что? Ты из-за Вальки чтоль? Глупая, спускайся!!! Черт, не нужно было позволять тебе столько пить – знала же…
Чуть качнувшись, Вероника сделала шаг вперед. Она слышала за спиной шум – значит, Алиса полезла следом и времени – в обрез.
- Ты ничего не понимаешь!.. Я его люблю-ю-ууу!... А он… даже не смотрит…
- Ника, дура пьяная, ну подожди же!! Остановись, послушай!!!
Еще один шаг вперед… Шаги все ближе…
- Бестолковая!!! Ты уверена, что он знает о твоих чувствах?..
Ника остановилась на полушаге, вздрогнула, покачнулась… и полетела вниз головой.
- Аааааааааааааааа….

Вероника рывком села на постели. В комнате царил полумрак, свет проникал лишь из полузавешенного окна. Рядом с окном стоял высокий человек в длинном плаще и курил. На мгновенье девушка опешила, и сердце забилось в груди, как растерянная птаха.
- Ва…
Юноша бросил сигарету в пепельницу и повернулся к девушке. В груди у нее сразу похолодело.
- Опять кошмары? Что на этот раз?
- Тьфу, Володя, напугал. Ну какие кошмары, ты что? Просто вспомнился один… мммм… неприятный момент. Что, уже утро?
- Только светает. Я уже хотел тебя будить. Все готово. Собирайся, нам пора.
Ника отбросила одеяло, сладко потянулась и опустила ноги на пол. Затем, абсолютно не стесняясь своей наготы, поднялась во весь рост и подошла к окну. За горизонтом поднимался яркий огненный шар. Рассвет. Рассвет первого дня новой жизни. Сегодня она наконец покажет, чего по-настоящему стоит! Губы самопроизвольно растянулись в улыбке. Она обернулась и посмотрела на спутника. Тот закурил вторую сигарету и поднял глаза.
- Прекращай нежиться. Одевайся, нам пора.

Они вышли в ночь вместе – высокий юноша с каштановыми волосами до плеч, в длинном темном плаще, и худенькая девушка, немногим ниже его ростом, в обтягивающем фигуру костюме. Сильный ветер развевал полы его плаща, делая куски ткани похожими на крылья гигантской летучей мыши, обнявшей и словно бы защищавшей пару.
- Ты готова? – он всегда спрашивает, хотя наверняка уже знает ответ.
Девушка молча кивает. Да, она готова. Уже давно готова.
Сила двух амулетов, сотканных из самых сильных эмоций в жизни молодых людей, создает пространственный переход. Он крепко держит ее за руку, чтобы сила разрыва между мирами не разбросала их. Легкая вспышка, практически незаметная в свете фонарей, мгновенье – и реальный мир теряет над ними контроль.

Переход – всегда вспышка перед глазами, но длится он лишь несколько секунд. Сегодня для нее все было иначе. В ярком свете, горевшем, казалось, в голове, начали вспыхивать эпизоды ее жизни.

…Двери детского сада. Мама держит за руку, но Ника видит других детей и вырывается – хочет чувствовать себя самостоятельной. Мама улыбается, понимающе кивает и отходит – однако наблюдает со стороны, девочка это знает. Однако неявный контроль ей не мешает. Кроха оглядывается по сторонам в надежде найти себе пару для игр. И тут видит ИХ.
Они стоят в сторонке от всех, так близко друг к дружке, словно представляют собой единое целое. Темноволосая девочка и мальчик, которому ярко светящее солнце создает на голове золотой ореол. Они держатся за руки, словно весь мир сосредоточен на клочке асфальта вокруг них. И похожи как две капли воды.
Ника замирает на мгновенье, потом делает шаг, другой – и вот уже решительно движется в их сторону. Протягивает руку.
- Я – Ника. А вас как зовут?
Мальчик окидывает ее долгим недоверчивым взглядом и отворачивается. Девочка же, наоборот, разглядывает с интересом.
- А я – Алиса. А это Валька…

…С Алисой они подружились сразу. И ходили постоянно втроем. Но Валентин всегда был холоден с ней. Сначала Ника не обращала на это особого внимания.
Но в школе все стало иначе. Общительная по природе своей, Вероника была душой класса и заводилой во всех озорных проделках. Каждый хотел дружить с ней. Избалованной девочке это нравилось. Годы шли, и у нее не было недостатка во внимании – особенно у противоположного пола. Все самые красивые мальчики – сначала класса, немного позже – школы, были у ее ног. И только потом она начала осознавать. Все, кроме одного.
Валентин всегда был хорош собой – светлые, чуть вьющиеся волосы, при каждом появлении солнца отливающие золотом, зеленые глаза, высокая, статная фигура… Всегда обходительный, вежливый… И такой недоступный… Ника поняла, что влюбилась, в старших классах школы. Дурнушкой она никогда себя не считала, в кавалерах ей не было недостатка. Но здесь она использовала все доступные ей приемы обольщения – и, как ни странно, ничего не помогало. Он единственный не поддался обаянию Ники…

…После школы его забрали в армию. Отец, видный правительственный деятель, выбил Алисе разрешение на поездку к брату. А Ника, как ее лучшая подруга, выпросила поехать с ней.
Это был ее звездный час. В военной части, где вообще не было женщин, на Нику смотрели, как на богиню. Алиса тоже была красивой, но она не придавала этому особого значения, а ее подруга – наоборот. В этот день все возможные средства были использованы. Излишне будет говорить, что выглядела она просто великолепно.
И вот ЕГО отпустили в увольнение – тоже результат стараний отца. ОН вышел – и она растаяла: так прекрасно смотрелся строгий солдатский костюм на его подтянутой фигуре. Валентин бойким солдатским шагом подошел к девушкам, улыбнулся, бросил руку по козырек…
- Здравия желаю!..
… и бросился обнимать сестру. Ника с нетерпением ждала, пока на нее обратят внимание. И вот, наконец, - после замечания Алисы – он повернул к ней голову.
- А, Ника, привет. А ты как здесь?
- Да, я… Просто захотелось новых ощущений… - сердце зашлось в груди.
- Ну, тогда ясно… Идем гулять? – это уже опять к Алисе, - я здесь все покажу…
…они шли о маленькому военному городку. Яркое весеннее солнце освещало первые зеленые ростки, маленькие изящные домики, редких случайных прохожих, спешивших по своим делам… Но все это солнце, весь мир сейчас сосредоточился на ярких бликах – золотых и угольно-черных – на волосах идущей впереди Ники пары. Валентин что-то рассказывал, смеялся, обнимал сестру за талию… она смеялась в ответ… Они словно не замечали идущей на два шага позади девушки.
Вероника остановилась, и цветы, которые она принесла для него и до сих пор растерянно теребила пальцами, рассыпались по мостовой.
- Почему так? Почему всегда так? Почему он не со мной? Это она, только она во всем виновата!!! Ведь знает же, что я сохну по ее брату… А все равно липнет к нему… Мне даже шанса не дает… НЕНАВИЖУ!...
Она вздрогнула, испугавшись своих мыслей. Нагнулась, подобрала цветы… огляделась вокруг… но ИХ уже не было видно. Вероника так и замерла на корточках, с помятым букетом в руках.
- Они даже не заметили, что я отстала…
Словно во сне, она встала и побрела в противоположную сторону – в сторону квартиры, которую они с Алисой сняли на время поездки…

…Воспоминания перешли в постоянно преследующий ее сон. Падение с крыши, первое появление в Некто… С Алисой, она попыталась ее удержать и упала следом. Они стали Пиратами – вместе…

…Момент, когда ненависть к подруге стала уже почти невыносимой. Вероника – в первый раз одна – ушла в Некто. В этот странный и иногда страшный мир, атмосфера которого сейчас как никогда соответствовала ее настроению. Здесь каждый пытается убить другого. Им с Алисой всегда приходилось защищаться. Но сегодня она сама хотела убить. Все равно, кого – лишь бы унять чувства, бушующие в груди и мешающие дышать.
С маленьким пистолетом она чувствовала себя увереннее. Шла по лесу, стараясь не шуметь, и вся будто превратилась в слух. Где-то справа хрустнула ветка. Ника обернулась, выбросив вперед руку с оружием. Но выстрелить не успела. Пистолет, выбитый из рук, упал где-то вне пределов досягаемости. Сначала на нее упала тень, потом чудовищная сила прижала к земле, тяжелая рука зажала рот, а другая начала шариться на шее. Конечно, амулет… Девушка отбивалась, словно разъяренная кошка, укусила руку, зажимавшую рот… И вдруг яркий свет одной из лун вдруг осветил фигуру нападавшего… И Ника вскрикнула. Волнистые волосы до плеч, длинный плащ… Так похоже на НЕГО… Но нет, волосы и плащ были темными. И лицо, смотрящее на нее теперь уже с интересом – совсем непохоже на Валентина. Она заплакала, спрятав лицо в ладонях. А потом провалилась в темноту…

…Владимир – так звали юношу – не стал убивать ее, а когда она потеряла сознание, отнес к себе домой. В нем она нашла утешение. Утешение, но не замену. Он тоже был одинок. У него тоже был друг – лучший друг, который не понимал его устремлений и делал все по-своему, наоборот. И Ника поняла, как она может отомстить.
Они вместе придумали познакомить Костика и Алису. Знали, что тот влюбится. И Алиса – тоже. Вероника торжествовала – вот теперь ОН поймет, что значит быть третьим лишним. Но удовлетворение не наступало. И тогда – в ее голове созрел еще более дерзкий план…

- Ника, очнись!! Да очнись же ты!!! Что с тобой?.. Ника!!!..
Вероника открыла глаза. Яркий свет рассеялся, и она увидела взволнованное лицо Владимира, который изо всех сил тряс ее за плечи.
- Ну наконец-то. Ты что? Еще перехода не прошли, а ты – бух в обморок. Минут пять достучаться не мог…
Парень порывисто обнял ее и практически сразу отпустил, вглядываясь в глаза.
- Ты вообще как? В порядке? Может, перенесем все?
- Нет!!!!!!!!
Ника сразу вскочила на ноги. Нет! Она и так долго ждала, дальше оттягивать миг торжества она не намерена.
- Со мной все в порядке. Не беспокойся обо мне – лучше позаботься о том, чтобы все прошло идеально.
Володя кивнул и поднялся следом. Некоторое время смотрел на нее, словно оценивая. Потом подал руку.
- Идем. Не отставай, только тихо. Нам повезло – почти на месте вышли. Придем раньше и подождем.

Быстро, как две тени, они двигались по лесу, миновали границу поля… И только теперь Ника почувствовала чужое присутствие. По тому, как напрягся ее спутник, девушка поняла – он тоже узнал это ощущение. Впереди встали две темные фигуры. Они тоже пришли раньше.
- Ничего страшного, - убедила себя Ника. – Мне главное – Алиса, а остальное неважно. Пусть Володя сам разбирается с Костиком. Ах, да… Он же не хочет его убивать… Ну-ну… Посмотрим, многого ли он добьется разговором… А, впрочем, все равно – главное, чтобы отвлек. Ну, здравствуй, подруга!!
Все произошло быстро, с настоящей пиратской скоростью. Две пары столкнулись под светом двух ярких лун. Слишком быстро… Вероника даже не смогла растянуть долгожданный миг триумфа. Алиса, конечно, тоже обучалась премудростям ночного боя у Костика, но ненависть сделала Нику сильнее. Резкий выпад – и подруга осела у ее ног. Девушка проверила ощущения – да, точно мертва. Не было необходимости ощупывать тело, проверять пульс – ее способности позволяли все чувствовать ментально.
Она поглубже вдохнула и задержала выдох, чтобы всем телом ощутить восторг от долгожданной мести.
И… ничего не почувствовала.
Только усталость навалилась на нее камнем, словно парализовав и прибив к земле.
Тишина оглушала, лишь где-то позади стоящей на коленях девушки почти беззвучно бились насмерть бывшие неразлучные друзья.
Тишина…
Ника закричала. Ей показалось, что крик достиг каждого затаенного уголка Некто. Но на самом деле она не издала ни звука. Лишь жадно ловила открытым ртом воздух.
На мгновение показалось, что на ее крик ответили. Ужасным, нечеловеческим – нет, это даже криком назвать нельзя… Шквал эмоций ворвался в сумеречный мир, бешеным ураганом разнося вокруг себя волны отчаяния. Она вздрогнула… и все поняла. Это был Валентин.
Через мгновенье все стихло. И эта тишина была хуже…
Что я натворила?...
На руках, поднесенных к лицу, была кровь подруги. Смерть лучшей подруги и безумная боль ее брата. Вот чего она добилась… Все, чем обернулись последние годы ее жизни?.. Все…
Ночь разорвал еще один крик, и Ника обернулась.
В паре шагов от нее, в невысокой траве, у ног темной мужской фигуры, лежало мертвое тело.
Володя…
На дрожащих ногах она поднялась и сделала шаг вперед. Ноги, как ватные, двигались с трудом, но ей было не до того.
Единственный человек, который ее любил…
...шаг вперед…
Тот, кто всегда был рядом…
…шаг…
Кто всегда поддерживал ее…
…еще…
От кого она родила сына…
Она упала в мокрую от его крови траву, обняла…
И почувствовала легкое биение жизни. Жив!.. От восторга она чуть не задохнулась, истерический хохот уже готов был вырваться из горла…
И тут на нее упала тень. Костик.
Жить ей оставались считанные минуты. И Ника поняла, что нужно делать.
Она знала, что Володя поймет ее. У него те же способности.
Прости меня… За то, что обманывала… Это я виновата… Я такая глупая… Позаботься о нашем сыне… Об Игоре… Я люблю ва…
Невероятный удар оборвал ее мысли. Девушка упала на лежащее в лужи крови тело, закрыв его собой и не давая почувствовать слабую искорку жизни.
И последнее, что она увидела – две неразлучные луны в начинающем бледнеть небе.

Нет, мне ничего не надо от тебя,
Нет, всё чего хочу я -
Тенью на твоём мелькнув пути
Несколько шагов пройти…(с)

Мудрость приходит с годами

По Тиресканне.
В прикл - не вошло. И даже отыграно никогда и ни с кем не было. И упомянуто - не было. То, что осталось за кадром?.. Да, наверное. Просто это должно было быть написано.

- У нас все могло быть хорошо, - говорила она. - Нормальный род занятий, ну, из тех занятий, которыми занимаются нормальные люди. То есть хотя бы не убивают других людей. Семья, может быть. Может быть даже дети. Нормальное мировоззрение. Никаких страшных воспоминаний. Мы все испортили, слышишь?
- Чем? - не понял Фиерс.
- Мы встретились, - пожала плечами Мари. Грустно улыбнулась.

Было очень много всего, до, после, вместо и во время, я сама путаюсь в этих разрозненных кусочках. Соотносить их по времени с событиями прикла будет лишним. Потому что невозможным. Поэтому и не буду.

- Уже близко, - Дирке ткнул пальцем в карту. - Буквально пол-мили. Там что-то вроде ущелья или еще какой ерунды...
- Подземелья, - покачал головой Фиерс, - впрочем, ландшафт не из приятных, это да.
Пол-мили до разгадки, так думал командир.
Пол-мили до повышения, надеялся младший лейтенант Эвлин.
Пол-мили до обратного пути, вздыхал Дирке. Дома ждала жена. Если еще жива.
Пол-мили до очередного приключения, ухмылялся Лис. Прав оказался именно он.
У тех, кого никто и нигде не ждет, самые крепкие нервы. И самые крепкие кулаки.
Карта была свернута и засунута в карман походного рюкзака. Отдохнули и хватит. Подумаешь, какие-то пол-мили...
То, что они увидели через двадцать минут, никому не понравилось. Зато всех удивило.
- Стоять.
Щелчок предохранителя. А потом эта ужасная псина подняла голову.
И еще одну.
И еще.

Когда я только собрался писать квенту в Тиресканну, я был уверен, что это будет что-нибудь... стебное. И, кажется, даже начал нечто подобное творить, но - получились второстепенные персонажи, занявшие весь передний план, и, наоборот, главгерои, которые фигурируют как статисты.
Да нет, вроде ничего так вышло.

- Ты вот представь, - Мари сидела, обхватив руками коленки, - ловил бы ты бабочек, отрывал бы им крылья - и обратно в небо. А они не летят почему-то.
- Вечно ты мерзости какие-то говоришь, - поморщился Ксен.
"Дурак", подумал Лис. "Хотя мне тоже когда-то было девятнадцать".
Марийка махнула рукой.
- Смотри. Вот тебя и других таких же натаскивают в вашем отделении "три-а" или "четыре-б", говорят о том, как хорошо и почетно умереть за короля Матео, проникаешься ты всей этой красотой и романтикой... А тебя потом раз - и в особый отряд. Через всю войну и грязь - к подземельям Криона. Насмотрелись по дороге на романтику?
- Ну... - Ксен долго не решался произнести что-нибудь более существенное. - Да, было немного.
- Я вообще о том, - пояснила Марийка, - что королей быть не должно. Если ты король, тебе обязательно придет в голову что-нибудь этакое сделать с бабочками.

Посты далеко не всегда отображают мировоззрение игрока. Хотя кто-то, читая шахматный прикл (а такие были, я знаю, я узнавал!), наверняка не раз усомнились в моей адекватности.

Грязная, разбитая дорога. И она - такая же грязная и разбитая.
- Мама... мамочка...
Пока Марийка вытаскивала из обломков обгоревшего остова дома то, что осталось от ее жизни, внутри что-то натягивалось и рвалось со стальным звоном. А когда с последней горстью земли на одну братскую могилу ушла почему-то и боль, стало легче.
Когда понимаешь, что - не вернуть, жить дальше уже гораздо проще.
Длинную, до пояса, светлую косу, Марийка отрезала в тот же вечер. Сестра так завидовала ее волосам.
Тиночка, милая...

Наверное, любимые персонажи.

Цербер спал, мирно похрапывая в три глотки.
- Интересно, как мы объясним его существование, когда вернемся в штаб? - задумчиво протянул Лис.
- Мы вернемся? - Марийка подняла бровь. - Я не вернусь.
- Я тоже, - Фиерс держал ее за руку.
Теперь он имел на это право.
- А пес в любом случае не останется с нами. Уйдет туда, откуда пришел. Откуда бы он ни пришел.
Одна из голов Цербера открыла глаза, почувствовав, о чем шла речь.

Весь окружающий мир Цербер ощущал в цветах запахов.
От Марийки до сих пор пахло радугой.
Только теперь - восьмицветной.

Орлания бесшумно прохаживалась по парку упорно пытаясь найти скамейку, где не было бы никого... Когда же её поиски были закончены, она достала из походного мешка толстую тетрадь уже на половину исписанную и стала читать парку свою историю.

Мысли Придворного.

Стать дураком
Мне здесь пришлось,
Хотя я вижу
Всех насквозь. (с)

Бал был в самом разгаре. Тысячи свечей освещали зал для танцев. Играл торжественный и немного нудный минуэт. Юноша в костюме цвета вороньего крыла стоял в самом плохо освещённом углу зала и ухмылялся, глядя на это стадо. Вон кружит партнёршу Карл Ди Гизз – известный бабник, лицемер и лжец. И как его жена до сих пор ему верит? Когда он в дома-то ночует три ночи на неделе... А вон ту пышную даму зовут Элена Карро, очень серьёзная и волевая женщина… пока не выпьет вина, когда же выпьет, она весела и «воздушна». Смешно!
А та резвая девчушка – Амалия-Нерида Лоренс. Странное имя, согласен. Так нарекла её маменька. Старая сплетница и вообще мерзкая старуха. Кстати, она тоже здесь, но речь не о ней. Эта Амалия… милая юная мисс восемнадцати лет от роду. Хорошо воспитана, умна, чрезвычайно забавна и…. развратна до умопомрачения.
Да-да, именно так. Я даже немного расстроился…
Хотя, какое мне дело, ведь я сам знаю, что все, абсолютно все юные создания на этом балу строят из себя недотрог, хотя на самом деле последние шлюхи. Глупые продажные девки. Жаль.
А мужская половина?! Думаете, лучше? Ничуть. Похотливые животные, думающие лишь о том, как затащить в постель очередную девушку.
И разве это можно называть ВЫСШИМ СВЕТОМ?!! Это стадо!
- Ну а теперь пора работать, - со вздохом произнёс юноша, снимая костюм, под которым оказалось шутовское чёрно-оранжевое трико. Надел шутовской колпак и выбежал на середину зала развлекать дорогих гостей.

Уже выкладывал, но после многих чтений и редакций, многое изменилось
Наблюдатели.
«Мы наблюдаем не вмешиваясь!»
Девиз хроноисследования Ветвей.

Институт Нормального Развития Глобального Социума.
Точное время неизвестно.

Старший полевой наблюдатель N испытующе смотрел на своё отражение в зеркале. На первый взгляд, всё было нормально – он видел высокого, в меру широкоплечего мужчину лет тридцати, с немного узковатым подбородком, правильными чертами лица, спокойными серыми глазами и тёмными волосами, одетого в глухую серую форму с серебряной эмблемой в виде планеты на правой стороне груди.
«Материализация прошла успешно», - констатировал он, закончив анализ внешности и работы всех органов. В ту же секунду разума N коснулось чувство гордости, излучаемое откуда-то справа. Он повернул голову, мельком констатировав, что каюта также материализовалась нормально и выглядит, как и всегда – сдвоенный отсек для сна, рабочий стол с набором необходимого оборудования и пара передвижных сидений. На одном из отсеков, болтая босыми ногами, сидела копия старшего наблюдателя, только чуть более хрупкая, уменьшенная и женского пола. Ну и ещё улыбающаяся во весь рот. N почувствовал, что углы его губ также начинают двигаться и хотел было заблокировать свой разум, но вовремя уловил искру досады в радостно-гордом потоке эмоций, исходившем от его Спутницы, и не стал этого делать.
- Доброе утро! – её голос, очень похожий на голос N, звучал совсем иначе из-за искрящихся и бурлящих в ней чувств.
- В настоящий момент не представляется возможным определить время суток за бортом относительно стандартного потока, - ровно сказал он. – Но если ты хочешь меня приветствовать, то я тоже поздравляю тебе с пробуждением.
- Сухарь! – ни чуть не обиделась девушка, спрыгнув на пол и натягивая точно такую же форму, как и у N. – Как твоя тушка? Нормально работает?
- Материализация прошла успешно. Моё тело, как и твоё функционирует нормально.
- Мог бы хотя бы для приличия поинтересоваться моим самочувствием, бесчувственная ты колода! – легкомысленно заявила она, также придирчиво рассматривая себя в зеркало. - Хотя, если разобраться, то это даже хорошо! Если бы ты был кем-то вроде L, то мы бы с тобой такими красавчиками не ходили! Помнишь, как его в прошлый раз закошмарило и они с бедняжкой Y весь цикл отсиживались в изоляторе какими-то кроликообразными крокодилами.
- L - хороший специалист, но он слишком восприимчив и возбуждаем, - отозвался старший наблюдатель, добавляя несколько мелких морщинок у глаз и тем окончательно приводя свой облик в соответствие с эталонным. - Поэтому иногда ему бывает трудно отделить реальность от собственных фантомов. Моя эмоциональная сфера не так гиперактивна.
- За что тебя и люблю! - девушка повисла на шее N и чмокнула его в щёку. – Кстати, удлини мне волосы! И сделай их светлее!
- E, ты знаешь, что твоё эталонное тело предполагает наличие коротких волос тёмного цвета…
- Ну пожалуйста!
От эмоций все ещё висящей на его шее Спутницы у N начала кружиться голова, так что он уступил ей. Девушка слегка вздрогнула, когда её волосы начали удлиняться и светлеть прямо на глазах.
- До плеч, если можно! – попросила она, отцепившись от шеи своего Спутника и с видимым удовольствием наблюдая, как вьющиеся пряди ложатся на серую ткань формы. – Спасибо! Ты у меня умница!
Старший наблюдатель перевёл дух. Эмоции Спутницы вернулись в границы нормального и более не пытались пробить его ментальный барьер.
Внезапно серебряная эмблема на груди у N мелодично зазвенел и оттуда раздался раздражённый голос, могущий принадлежать женщине лет сорока, при условии, что последние двадцать она постоянно вдыхала сильно загрязнённый воздух:
- Всем в Главный конференц-зал!
- Опля! –E надоело рассматривать свои новоприобретённые кудряшки, и она вновь повернулась лицом к N. – Старушка материализовалась и, как всегда, не в духе после этого!
- Первая официально имеет право пребывать в том эмоциональном состоянии, в каком пожелает, так как на качестве её работы это не сказывается.
- Бу-бу-бу! – передразнила его Спутница, очень похоже изобразив равнодушное ко всему выражение лица. – Бревно ты бревно и есть!
N, стоящий на пороге каюты, не ответил - лишь махнул рукой, приглашая её следовать за собой. E скорчила своему Спутнику гримасу, но послушно пошла следом. Старший наблюдатель шёл по длинному коридору и не переставал спрашивать себя, правильно ли поступили те первые наблюдатели изменив свою генетику таким образом, чтобы у них и у всех их потомков рождались только разнополые близнецы, причём мальчик всегда получался более бесстрастным, но способным к изменению и материализации, а девочка более эмоциональной и не имеющая подобных способностей.
«Официальная теория учит нас, что так было сделано потому, что наблюдатели стали терять свою способность к рематериализации. И эмоции женщин стали аккумулировать энергию для реализации способностей мужчин, но почему тогда Первые всегда одиноки и обладают всеми способностями? – думал он, приближаясь к лифту. – Но как может столь важное дело, как наше зависеть от непостоянных эмоций? Это может нарушить весь процесс. Нелогично. Единственная и самая абсурдная нелогичность за всю историю Наблюдения. И всё же, они были правы. Не представляю свою жизнь без Спутницы.»
E, тем временем, себя подобными рассуждениями не утруждала – оно просто шла рядом, беспрерывно крутя головой и отыскивая следы влияния чужих эмоций на процесс материализации. Делала она это вовсе не для того, чтобы указать на них своему Спутнику и попросить исправить, а просто так, для удовлетворения собственного любопытства.
Наконец они достигли лифта. N нажал кнопку вызова, и двери открылись почти сразу же. Внутри уже стояли двое – приземистый тучный мужчина, на котором, казалось, вот-вот лопнет форма, и почти такого же роста женщина, но полная лишь в той степени, когда эта полнота приятна глазу.
- Сорок вторые! – обрадовалась она. – С пробуждением вас!
- Тридцатка! Привет, O! Привет, Z! – воскликнула Е и тут же полезла обниматься с обоими сразу.
Мужчина перенёс это стоически, даже наметил движение, должное означать ответное объятие, а женщина совершенно искренне помяла Е и посетовала на её «худобу»
- Совсем скоро за ногу своего Спутника спрячешься! – улыбаясь во весь рот заявила она.
N вошёл в лифт, спокойно подтвердил уже введённый коллегами код конференц-зала, осмотрел Тридцатых и счёл уместным сделать Z комплимент:
- Материализация совершенна. Ты справился.
Толстяк покраснел, вызвав у старшего наблюдателя что-то очень отдалённо напоминавшее досаду, и пробормотал что-то невразумительно - благодарственное.
Z был младшим полевым аналитиком в группе, возглавляемой N, и его эмоциональный уровень был несколько выше. Из-за этого он жутко стеснялся своей внешности, зачастую при материализации не мог справиться со своим подсознанием и обращался в дистрофично – чахоточного юношу не менее двух метров ростом. Выглядело это очень печально – мужчина должен всегда держать себя под контролем, а уж в такой ответственный момент, как создание тел для себя и Спутницы, и подавно!
Тем временем лифт остановился, двери его распахнулись, и взорам двух Пар предстал величественный и прекрасный Главный конференц-зал. Это было огромное помещение в виде геометрически идеальной чаши, на «стенках» которой лепились специальные ложи. Ровно сто две – по количеству исследовательских групп, находившихся на борту. В центре же находилась небольшая кафедра, за которой уже сейчас стояла женщина неопределённого возраста.
N, E, Z и О прошли к транспортнику, который доставил их к ложе. Там уже собралась их группа, приветствовавшая своего начальника и коллег с мужской стороны более или менее сухими кивками, а с женской доброжелательным щебетанием. Старший наблюдатель окинул своих шестерых подчинённых быстрым внимательным взглядом и отметил, что на этот раз, видимо, материализация прошла у всех, кроме…
- Где L и Y? – прогнозируя очередной микро-кризис спросил он.
- Мы здесь! - отметил ему тонкий голос, и из-за спинки пары кресел синхронно высунулись две головы, принадлежащие детям лет пяти. – Здравствуйте, шеф!
N скрипнул зубами да так, что E покосилась на него с неподдельным изумлением. В таком бешенстве она своего Спутника не видела с рождения.
- Почему. Вы. Не. В. Своих. Эталонных. Телах? – раздельно, слишком спокойно даже для мужчины спросил старший наблюдатель.
- Так получилось! – вздохнул L. Он был манипулятором высочайшего класса, но избыток эмоций слишком сильно искажал его восприятия, от чего постоянно случались казусы вроде этого.
- Отдам на программирование! – прошипел N сжимая кулаки.
Наверное, ещё секунда и он действительно вызвал бы бригаду для обработки посеревшей от ужаса Пары № 15, но вдруг его сознания коснулась волна изумления вперемешку с отвращением, исходящая от Е. Он резко взял себя в руки, и уже спустя секунду вновь был невозмутим.
«В конце – концов, сейчас они не опасны и в изолятор их не отправят. А значит ущерба нашей работе не будет!» - успокоившись, рассудил он, садясь на своё место и одевая наушник конференциальной связи.
Вскоре после этого остальные группы также заняли свои места, и освещение в зале померкло, оставшись лишь на небольшой площадке вокруг Первой.
- Дамы и господа! – её голос зазвучал одновременно во всех наушниках. – Поздравляю вас с успешным выходом в зону Ветвления. Согласно показаниям сканеров, переход из энергетического состояния в материальное прошёл успешно на девяносто четыре процента. Два процента брака составляют незначительные изменения в отдельных участках обшивки корабля, ещё два – в нестабильных топливных структурах. Оставшийся процент занимают участившиеся отклонения от эталонных тел среди персонала.
N выразительно посмотрел на кудри моментально вспыхнувшей Е и затылком ощутил, как буквально пылают от стыда Пятнадцатые.
«Всё же не стоило говорить про программирование», - запоздало укорил себя он, почувствовав, что укор идёт скорее от Спутницы, чем от него.
Не было вернейшего средства воздействия и страшнейшей кары для экипажа Института Нормального Развития Глобального Социума, чем полная коррекция личности, в прямом смысле слова подменявшая одну Пару совершенно другой. Проще операция эта называлась программированием и применялась лишь один раз, да и то по прямой просьбе одной из Пар.
Между тем, Первая продолжала:
- Разведывательная группа уже получила необходимый материал и аналитический отдел прелагает следующие выводы: мы находимся приблизительно в пяти годах от Ветвления. Наиболее вероятный толчок к нему –исход мировой войны, которая сейчас происходит практически повсеместно. На данный момент ей не затронуты лишь два полюсных континента, разумной жизнью не населённые. Уже сейчас выявлены все крупнейшие точки влияния на события и составлен прогноз на весь следующий год. – Она перевела дух и на несколько секунд замолчала. Наступал самый ответственный момент в каждом Наблюдении.
- Экипаж! – голос Первой затвердел, в нём зазвенела медь древних военных труб. - Как Директор Института, я объявляю начало Наблюдения настоящего отрезка Исторической ветви!
N всей кожей, всем организмом, всем своим существом почувствовал возбуждение, охватившее зал. Мужчины и женщины вставали со своих мест, тёрли руки друг о друга и улыбались, улыбались, улыбались…
«Нас для этого создали. Поэтому мы так и реагируем!» - подумал он, обнимая за плечи восторженно попискивающую E.
Сто двадцать пять минут спустя Пара№ 42 стояла перед начальственным и много более благодушным, чем после материализации, оком Первой. Та некоторое время изучала обоих, а потом подвинула поближе к N папку из прозрачного материала.
- Вам достаётся разработка одной из самых сложных точек влияния, - как всегда Начальник экспедиции сочла нужным произнести небольшую напутственную речь. – Это целая страна, которая является фактическим инициатором и агрессором в этой войне. Сейчас это классическое милитаристическое государство с жестокой диктатурой правящего круга и строжайшим идеологическим режимом. Особенность – замечено использование некоторых техник массового гипноза, в эту эпоху, предположительно, не существовавших. На этот факт вам стоит обратить особое внимание. Остальные материалы найдёте в этой папке. Кроме того можете в любой момент обращаться в отдел сбора информации. Вам присвоен высочайший приоритет на время данного Исследования. Верю в ваш профессионализм, Сорок вторые! И помните: «Мы наблюдаем не вмешиваясь!»
N молча кивнул, взял папку и покинул Первую. Вслед за ним ушла и Е, откровенно побаивавшаяся Директора и всё это время стоявшая рядом со Спутником тише доброго сна. Уходя, N испытал нечто вроде беспокойства по поводу того, что он вёл себя при Первой отнюдь не по уставу, но тут делать было нечего – одна из немногих, но свято исполняемых традиций гласила, что с момента начала Наблюдения уставные церемонии отменяются. Единственное, что отличает подчинённых от начальства – это то, что они должны выполнять указания. Откуда такое пошло N не знал и очень об этом сожалел, так как давно питал страсть к истории самого Наблюдения. По этой тропе он прошёл уже изрядную часть пути. Докопался и до самого начала, когда в сороковом веке человечество, давно уже отрешившееся от физического существования и перешедшее на новый уровень бытия, в первый и единственный раз видимо столкнулось с феноменом Ветвления – разделения существующей реальности на отдельные Ветви, далее развивающиеся самостоятельно и уникально. После этого многие учёные всерьёз заинтересовались вопросом «что же было раньше?» И начали создаваться Институты – громадные, способные перемещаться во времени корабли, изучавшие самые различные аспекты человеческого существования в прошлом. Согласно некоторым источникам, кто-то даже пытался влиять на прошлое, чтобы улучшить будущее, но добивался лишь образования новой Ветви, как правило ведущей к скорому тотальному уничтожению. После этого всякое воздействие было запрещено и выдвинут знаменитый постулат – наблюдать не вмешиваясь. Постепенно Институты забирались во временном потоке всё дальше и дальше, почти полностью потеряв связь с родным временем, они становились всё более самостоятельны и оторваны друг от друга. Ещё через некоторое время, Институты добрались до той эпохе, когда люди ещё не покинули свои физические оболочки. Вот как раз тогда и пришлось научиться материализовываться, чтобы проникнуть в эпоху и дематериализовываться, чтобы из неё выйти. Всё это требовало огромных затрат энергии от каждого участника экспедиции и именно тогда начали рождаться близнецы. В то же время появилось существенное ограничение – Институты могли материализовываться только в сравнительно небольшом отрезке времени до или после Ветвления. Десять лет не более. Из-за этого стало невозможным изучать многие Ветви и Институты разделились, окончательно потеряв всякую связь друг с другом.
- Осторожнее! – воскликнула Е, и N, слишком глубоко ушедший в прошлое, едва успел избежать встречи с закрытой дверью лифта.
- Благодарю за предупреждение, - сказал он.
- Что-то ты сегодня рассеянный! – хитро прищурилась Спутница. – Тебя что-то тревожит?
- Нет, ты бы почувствовала. Я просто задумался.
- Хорошо, если так…
Пока они разговаривали, лифт подъехал, на этот раз наполненный совершенно незнакомыми Парами.
«Видимо, они из другого сектора», - решил N.
Институт был огромен и поделен на различные секторы, каждый из которых был самостоятельно живущей и работающей единицей, при случае вполне способный к перемещению вне корабля-матки. Пары из различных секторов редко контактировали друг с другом, потому ни N, ни Е не нашли среди своих невольных соседей ни одного знакомого лица.
Тем временем, двери разошлись, и Пара№ 42 зашагала по небольшому, арочному коридору к овальной белой двери с серебристыми цифрами восемь и два на поверхности. Старший наблюдатель приложил руку к двери, и она растаяла, открывая их взорам просторную рабочую лабораторию, оснащённую всем необходимым для полноценного комплексного исследования любого объекта или явления, найденного в зоне Наблюдения. Научный состав исследовательской группы был уже на месте.
- Аналитики, - сказал N, протягивая папку вперёд. – Это вам.
О мгновенно вскочила со своего места, завладела папкой и с рекордной скоростью доставила её на рабочее место. Две Пары Аналитиков склонились над ней, моментально забыв обор всём на свете, о чём-то тихо переговариваясь и делая пометки в блокнот. Остальные члены группы не сводили с них глаз в ожидании. Двадцать минут спустя Z оторвался от работы, обернулся и протянул N первый планшет, заполненный данными анализа, выводами и прогнозами.
- Работаем! – скомандовал Старший полевой наблюдатель, и в глазах его полыхнул, совершенно не вяжущийся с его обычным хладнокровием, огонёк…






Институт Нормального Развития Глобального Социума.
Приблизительно пять лет спустя.

Старший полевой наблюдатель N шёл по коридору широкими ритмичными шагами. Его Спутнице Е приходилось почти бежать, чтобы держаться рядом с ним.
- Ты…не мог бы…идти помедленнее?! – несколько задыхаясь спросила она.
- Наше дело не терпит отлагательства, Е, каждая минута слишком ценна, чтобы терять её в дороге, - ответил N, не сбиваясь с ровного дыхания даже от такой ходьбы
- Смерти… моей… желаешь!
- Это не так. Насколько мне известно, ты ежедневно перемещаешься со скоростью, много превышающей эту.
- Так… то … в охотку!
Старший наблюдатель не ответил. Обычно невозмутимый его разум сейчас кипел от смутного ощущения, которое никак не удавалось объяснить логически. Вот уже пять лет их Институт пребывает в этой эпохе и пристальнейшим образом наблюдает за развитием войны, развязанной всего лишь одной, причём изначально далеко не самой сильной страной ради новых источников ресурсов. Располагая минимумом союзников, эта агрессивная держава ввязалась в сражение против всех, и до недавнего времени успешно теснила остальных. Но потом противники её объединились и наступил перелом. Сначала страна-агрессор, сдала всё ранее захваченное и теперь бои велись уже на её территории. Аналитики точно предсказали время её падения, совпадающее, кстати говоря, с началом Ветвления. Но почему? Ответ на этот вопрос у N был. Но был он настолько неправдоподобен и требовал такого, что было просто необходимо переговорить с Первой. Счёт времени шёл уже на часы.
Двойная дверь, ведущая в кабинет Директора распахнулась, пропуская Пару внутрь. Первая сидела за массивным письменным столом и изучала чьи-то предположения, на счёт направлений Ветвления.
- Сорок вторые, - приветствовала она. –Докладывайте!
- Есть, - коротко ответил N и тут же перешёл к делу. – Согласно данным, собранным и обработанным моей группой Ветвление, равно как и предыдущие события в конечном итоге зависели от единственного человеческого существа. Мы дали ему рабочий псевдоним «Вождь», и он занимал пост руководителя страны-агрессора в войне. Все эти пять лет мы пристально за ним наблюдали и я сделал вывод – данное человеческое существо помещёно в эту эпоху искусственно.
- Как это?! – Первая удивлённо вскинула брови. – Объяснитесь.
- Мы не смогли понять, была ли совершена подмена на каком либо этапе его жизни, или же он был внедрён изначально, но одно известно точно – он не должен был появляться здесь.
- Как вы определили это? – Первая успела успокоиться и теперь проявляла истинно мужское хладнокровие.
- Изначально мы судили по поведению и инстинктивному использованию некоторых техник ментального воздействия, с которыми мы уже сталкивались, но при прошлом Ветвлении, а это – почти через тысячу лет после данной эпохи.
- Эти техники могли зародиться как раз в это время у отдельных индивидов, а через тысячу лет стать общедоступными, - пожала плечами Директор. – Это ничего не доказывает.
- Мы тоже так сочли и поэтому продолжили изучать этот объект. Наконец, нам удалось получить небольшой образец его клеток…
- Сорок второй! Да как вы…, - хладнокровие Первой исчезло моментально. – Мы наблюдаем не вмешиваясь!
- Моя группа получила всего лишь каплю его крови в результате совершенно спонтанного события, о котором объект забыл почти сразу после того, как зажила его рана низшей категории на указательном пальце правой руки. Результаты феноменальны. Некоторые тонкости его физиологи и даже строения ДНК указывают на то, что этот человек принадлежит к эпохе, которая наступит через две с половиной тысячи лет. Здесь, - N положил на стол рабочий планшет. – Все данные, подтверждающие мои слова.
- Великолепно, Сорок второй. Вы блестящий специалист по наблюдению! – качнул головой Первая. – Это всё?
- Нет. На основании этой информации я сумел сделать несколько выводов, могущих показаться абсурдными. Первое – мы в первый и единственный раз столкнулись с работой другого Института, иначе объяснить здешние аномалии невозможно. Второе – его сотрудники не придерживаются принципа «наблюдать не вмешиваясь». Напротив, они активно воздействуют на эпоху, влияя на естественный ход событий. Третье – так как ни один Институт не способен переходить с одной Ветви развития на другую, то мы сталкивались с плодами их работы и ранее, но не замечали. И, наконец, четвёртое – всё вышесказанное означает, что за всю историю своего автономного существования наш Институт изучал НЕ нормальное развитие Глобального социума. Мы просто анализировали плоды работы наших, если угодно, коллег.
На Первую стало страшно смотреть. Она посерела и вцепилась в стол, словно рулевой в штурвал при десятибалльном шторме. Не лучше выглядела и Е, схватившаяся за рукав N, единственного сохранившего спокойствие.
- Но это ещё не всё, - продолжил он. – Мы совершенно точно можем сказать, что сотрудники этого другого Института не просто «подселили» в данную эпоху нужного им человека, но и неоднократно направляли его, подбрасывая ему технологии, ранее в этой эпохе не появлявшиеся. Это спровоцировало его начать активный поиск таких технологий, которые он считал либо инопланетными, либо божественными. Судя по тому, что поисковым группам продолжили постепенно выдавать самые разнообразные технологии, всё это соответствовало плану наших коллег. Далее мы вступаем в область предположений. Лично я считаю, что нечто пошло не так, и страна, ведомая ими к мировому господству, оказалась в проигрышной ситуации. Если принять это утверждение за истину, то следующий их шаг предскажет, даже самый неквалифицированный аналитик. Они попытаются вытащить своего, гм, протеже. Вытащить и использовать далее, дав новые идеи и снабдив новыми средствами. Сделать это можно лишь непосредственно в точке Ветвления и в момент перед Ветвлением, так что, лично я считаю известным место, где мы можем вступить с ними в контакт.
- У вас должны быть доказательства таких утверждений, N! – Первая почти шипела. – Иначе я лично вас отправлю на программирование! Вы понимаете, что, если всё сказанное вами правда, то все наши усилия были тщетны?
- Были, - кивнул N. – И доказательств, кроме материалов, собранных группой и собственных логических выводов у меня нет. Но мою правоту крайне легко подтвердить или опровергнуть. Для этого необходимо отправиться в точку Ветвления…и действовать там по обстоятельствам.

- Немыслимо! – Первая медленно выпрямилась и покачала головой. – Это нарушение основного принципа, не говоря уже об огромной опасности…Вы понимаете, что нахождение вне Института в момент Ветвления чревато необратимыми изменениями личности и…да никто не знает, чем это чревато. Я не могу подвергать сотрудников такому риску.
- Мы готовы! И Пятнадцатые тоже. Я с ними уже говорила и они пойдут добровольно. Как и мы, - неожиданно подала голос Е.
- Это единственный способ проверить вашу…гипотезу, N, - потёрла подбородок Первая. – А ещё, если вы правы, то это ещё и единственный способ войти в контакт с нашими коллегами и решить возникшую проблему. Готовьтесь, Сорок вторые. И Пятнадцатым скажите, чтобы были готовы. Мы идём в точку Ветвления!
Кабинет в засекреченном бункере. 3,5 км под уровнем моря.
За несколько минут до начала Ветвления.

Вождь тщательно и аккуратно наполнил обойму патронами и вставил её в вычищенный и перебранный пистолет. Затем он ещё раз проверил механизм спускового крючка и только после этого взвёл курок. Поднося оружие к виску, он думал о том, что теперь, когда всё провалено – это единственный достойный выход.
«Я всё равно буду умирать! Но перед этим меня лицемерно осудят, возможно запытают…Унизительно! Я выбираю свою смерть сам! – решил он и вздохнул.
Выстрелить себе в мозг оказалось намного тяжелее, чем представлялось раньше.
- Я бы не делал этого на вашем месте! - сказал кто-то у него за спиной.
От неожиданности вождь едва не спустил курок. Он подпрыгнул и резко обернулся, выставив перед собой пистолет, из которого только что он хотел застрелиться. Перед собой он увидел высокого человека, истинного имперца, судя по соломенным волосам и твёрдой, крупной челюсти. Человек был одет в чёрный, видимо кожаный, комбинезон с маленькой серебряной планеткой, проткнутой кинжалом на груди.
- Кто вы?! – пистолет в руке вождя был твёрд и смотрел точно в лоб незнакомцу. – Как вы сюда, чёрт возьми, попали?!
- Все в вашей ситуации задают подобные вопросы! – человек улыбался так открыто, словно это у него был пистолет, а его визави стоял безоружный. – К несчастью, времени ответить на них у меня нет, так же как у вас нет времени выслушать мои ответы. Ваши враги скоро будут здесь, так что просто поверьте – я друг, я предлагаю вам спасение, помощь и средства к отмщению.
«Издевается, каналья!» - подумал вождь и спустил курок. Пистолет коротко бабахнул, пуля устремилась ко лбу незнакомца и…прошла сквозь него, не причинив никаких повреждений. Глаза стрелявшего вылезли из орбит, а рот приоткрылся. Гость, продолжая всё так же улыбаться сделал шаг вперёд и вождю окончательно поплохело – тот, кого он пытался убить шёл не касаясь стопами пола.
- Вы…вы из тех, чьи аппараты мы находили?! Высший разум?! – прохрипел он.
- Говоря вашим языком, да. Пороховое оружие не причинит мне вреда, так что положите-ка его на пол и дайте вашу руку. У нас совсем мало времени.
Повелитель некогда великой державы медленно, словно загипнотизированный кивнул и протянул пришельцу руку.
- Стоп! – рявкнул глухой женский голос откуда-то.
Вождь и человек в чёрном одновременно повернули головы в том направлении и увидели высокую, крепко сложенную женщину лет сорока на вид, одетую в серебристо-серую форму.
- Я так понимаю, вы из Института? – спросила она, видимо, обращаясь к пришельцу. – Не затруднит ли вас пояснить, из какого?
- Институт Направленных Макровоздействий! – с вежливой улыбкой пояснил тот. – А вы, я так понимаю, Директор тех историков, которых мы водим за нос уже невесть сколько?
- Да, - кивнула головой женщина. – И я собираюсь положить этому «вождению» конец. Отступитесь и ищите другую Ветвь. Это конечно сложно, но не сложнее, чем война с нашим Институтом.
- Почему вы так уверены в этом уверены?
- Потому, что вряд ли ваши Пары смогут продолжать работу без того единственного, кто способен контролировать перемещение Института!
- А вы сможете меня ликвидировать? – в голос мужчины закрались угрожающие нотки. – Я ведь могу и оказаться сильнее вас!
- Всех?! – изумилась Первая, и у неё за спиной материализовались удивительно похожие мужчина и женщина, а также двое совершенно близнецовых, но явно разнополых детей.
Вождь поднял пистолет без всяких восклицаний или призывов к сдаче
Глаза мужчины засветились фиолетовым огнём, и повелитель Империи вдруг обнаружил, что прижимает ствол к своему виску, а указательный палец уже жмёт на спусковой крючок. Пришелец, стоящий рядом с ним, вдруг сощурился, и давление пальца на курок ослабло.
- Он мой! – раздалось шипение откуда-то из-за туманной пелены, застилавшей разум вождя
В следующую секунду глазами светили уже все пятеро его серебристых оппонентов. Вождь чувствовал, что начинает сходить с ума. Казалось, в его мозгу разом заорали шестеро, пять из которых понукали его застрелиться, а шестой убеждал не делать этого. Адски заболела голова. Из ноздрей потекла кровь, но он не заметил её. Ему было слишком больно.
«К чёрту всё!» - решил он и поддался пяти голосам.
Пистолет бабахнул ещё раз, и Вождь державы, бросившей вызов всему миру, перестал существовать.
Человек в чёрном поймал его падающее тело и крайне неприязненно взглянул на женщину.
- Вы испортили мне великолепный материал, Директор! Но всё равно – создать ещё – не проблема. До новых встреч! – сказал он и сделал попытку растаять в воздухе, но…
- Пятнадцатые, работать! - коротко приказала Первая, и дети ещё раз полыхнули глазами, зачем-то вцепившись друг в друга.
Прежде чем Директор Института Направленных Макровоздействий хоть что-то понял, какая-то сила властно заставила его оболочку обрести плоть. От неожиданности он едва не упал, но всё же удержался на ногах. Он коснулся своего значка и рядом появились две совершенно шкафоподобных Пары.
- Убить всех! – скомандовал он, одновременно посылая мощнейший болевой импульс в сторону Первой.
Та не сумела отразить атаку и выгнулась дугой, словно пытаясь достать затылком пятки. Пары «чёрных» действовали на редкость слаженно: ни лишних спецэффектов, ни резких движений – просто сокрушительная волна, должная смять, изломать, разорвать в клочья и пустить по ветру саму суть противника. Пятнадцатые ответили идеально выполненной ментальной стеной. По зеркалу, перед которым всего несколько минут назад хотел застрелиться Вождь, поползли трещины…
N и Е, тем временем, делали всё, чтобы привести в чувство Первую. В ход шло всё – от пощёчин, до сложнейших ментальных техник, но всё же Директор продолжала корчиться от боли. А «чёрные» тем временем снова наступали. К Парам присоединился Директор, и Пятнадцатым приходилось нелегко. Напряжение всё нарастало. Казалось, сам воздух перенасытился чем-то и вот-вот начнёт вязнуть в лёгких. Поверхность зеркала окончательно помутнела от трещин. Звонко взорвалась забытая в письменном столе рюмка…
N вскрывал пласты сознания Первой один за другим, почти не ощущая сопротивления, но боль была везде и он никак не мог найти её источник. Вождь был мёртв и до Ветвления оставалось лишь несколько секунд, когда он применил экстренное средство. Он просто взял и вобрал все мучения в себя. Последним, что N услышал был отчаянный вопль Е, разделившей с ним боль.
«Куда ты лезешь?» - хотел крикнуть он, но потом его тело скрутила первая судорога и из горла Старшего наблюдателя вырвался лишь нечленораздельный вой. Рядом с ним скорчилась Е…

Первая же в очередной раз доказала, что не зря носит своё звание Директора. Едва придя в себя, она резко села и притянула к себе пистолет, всё ещё лежащий в руке у бывшего Вождя. Грянул выстрел, и Первый из Института Направленных Макровмешательств упал, схватившись руками за окровавленной лицо. Все силы он отдал на то, чтобы остановить пулю, но сумел лишь затормозить её, а потому Директор смогла спокойно расстрелять всю оставшуюся обойму. В грудь и в голову. Верная смерть для любого, кто пребывает в состоянии физического тела.
- Уходим! – рявкнула она, чувствуя, как начинается Ветвление, и через мгновение в комнате остались лишь два мёртвых тела и Две Пары, не понимающих, что происходит.
А потом наступило Ветвление и вообще ничего этого уже не стало…


Неизвестное пространство.
Неизвестная система координат.
Время неизвестно.
- Интересные создания – эти люди! Идеальный материал для наших экспериментов!
- Мы правы. Они недостаточно совершенны для того, чтобы узнать о нас и подняться до нашего Идеала, но с тех пор, как мы предложили им идею Ветвления, они успели сделать много чего интересного.
- Самое смешное, что мы даже дали им ключевой принцип, но они не могут наблюдать и ничего не менять! А значит мы всё ещё самая совершенная форма жизни во Вселенной.
- Мы уверены? Мы ведь тоже вмешивались в их историю!
- Несколько раз? Ну…это не столь фатально! Всё равно, они дошли бы до того же сами, но много позже.
- Пожалуй, да, эти доводы нас успокаивают!
- Вот и славно!


27.05.07.