Оба жителя островов пришли к выводу, что раз потом была свадьба и не одна, а уж после того, как, по произнесенным тоном знатока, словам Хаяши: "великая богиня Аматэрасу вкусила меча своего брата Сусаноо но-микото, а он...", пошли дети - младшие боги, то мечом победитель дракона распорядился неплохо. Но потом Мицуке опять стал терять интерес к разговору, а чиго возобновил попытки разузнать, что хранится в неведомом свертке.
- А потом меч отдали людям, и они его потеряли, - тараторил Хаяши, сбивая флейтой колоски травы. - И правильно сделали, потому что на его силе лежит проклятие.
Глаза индейца расширились до невозможности. Он слушал и кивал, сомневаясь, что правильно понимает то, что слышит: якобы у Духа Аматерасу родились дети после того, как Дух Сусаноо дал ей "вкусить меча", причем не убив и не ранив при этом. Еще раз представив себе всю эту картину, Старое Солнце про себя пришел к выводу, что этим "мечом" местные жители именовали совсем иной, куда менее смертоносный, а скорее даже дарящий жизнь, орган Духа Сусаноо. Но когда речь зашла о том, что "меч отдали людям", индеец искренне пожалел бедолагу-духа, который, наверное, был весьма привязан к такой важной части своего тела, и с которой был вынужден расстаться. Когда же, по словам мальчишки, оказалось, что люди "потеряли меч", шаман пожалел духа еще больше, не удивляясь, что обиженный людской безалаберностью дух наложил на столь могучий и некогда милый его сердцу и печени предмет, могущественное проклятие.
- В чем заключается проклятие? - Спросил Старое Солнце.
На этот раз Мицуке все-таки решился:
- Люди сходят с ума или умирают, - он беспечно отмахнулся. - Он не каждому по руке.
- Поэтому ты и хочешь от него избавиться? - подозрительно спросил Хаяши.
- Нет, хочу вернуть хозяину, как обещал.

(те же)

(Bishop+Reytar)
Последняя фраза самурая удивила индейца еще больше, чем предыдущие злоключения Духа Сусаноо и его оплодотворяющего меча. Он слыхал немало об общении духов с людьми, немало видел сам, но еще не слыхал, что бы в наши дни простой человек, сколь бы выдающимся воином он ни был, так походя упоминал о том, что лично общался с столь великим духом, да еще и обещал ему вернуть утраченный века назад жизненно важный орган. Правда, этот орган был очень полезным любому волшебнику талисманом огромной силы и чтобы вернуть, его пришлось бы карабкаться на самую вершину крайне негостеприимной горы, но все это было отнюдь не так важно, как причины, толкающие самурая на это.
- И ты хочешь исполнить клятву? - решил еще раз уточнить, так ли он все понял, индеец. - Потому что это - долг чести, потому что обещал Духу Сусаноо вернуть один из самых важных его органов?
- Органов?
Хаяши захихикал, умело метнулся в кусты от оплеухи. У Мицуке впервые за долгое время на лице появилась улыбка.
- Что за клятва, если ее нарушить? - хмыкнул роши.
- Да, тогда это не клятва. - Индеец степенно кивнул, еще раз взглянул на виднеющуюся впереди гору и кивнул еще раз. - Идем. Путь впереди еще долгий, а мне как-то не хочется подниматься на нее в темноте, как и заночевать на ее вершине. Чувствую - спокойный сон в ее пределах, а то и рядом с ними нам не грозит.

Омура Такахару

Я решил, что пора навестить семейство, появившееся у нас совсем недавно. Сказать по правде, они купили здесь дом незадолго перед приездом нового наместника, буквально на следующий день после того, как мы получили известие о смерти господина Токугава. Кто-то назовет это простым совпадением и, может, так оно и есть, но я отношусь с осторожностью к таким случайностям. С тех пор, как лет пять назад... впрочем, эта история здесь вовсе ни к чему.
Итак, я собрался посетить дом Тоидзуме, но буквально на пороге нашего управления меня перехватил один из младших офицеров. Оказалось, они нашли ту самую потерянную лошадь, про которую мне говорил коллега из соседней провинции. Лошадь офицер привел с собой. Бедняжка явно прошла много ри и чуть с ног не падала от усталости. Неблизкий путь, что и говорить. Грива спутанная, ребра торчат, сплошные кожа да кости. Похоже, не слишком-то хорошо о ней заботились и до того, как она потерялась.
- Ты сбежала от хозяев, несчастное создание? – спросил я ее.
Лошаденка кивнула и всхрапнула. Я потрепал ее по холке, скормил пару рисовых лепешек, и понимание было установлено. Пусть поживет у нас в конюшне, может, поздоровеет.
Дом у этих Тоидзуме на самой окраине. И сад красивый, ухоженный. Сад им достался вместе с домом от предыдущего владельца, который дом продал и теперь живет на другом конце города. Повезло им, вовсе не самый плохой дом в округе, в чем-то даже роскошный для нашего скромного города.
Когда я подходил к воротам, мне почудилось, что кто-то пристально за мной наблюдает. Я обернулся и наткнулся взглядом на женщину в синих одеждах. Видя, что я смотрю на нее, женщина поспешно опустила полог покрывала и заторопилась прочь. Странно. Я видел ее впервые, но почему-то мне показалось, что я еще столкнусь с ней.
Вдоволь потреся головой по поводу моих странных ощущений, я постучал в ворота дома Тоидзуме. Слуга проводил меня в комнату, туда же прибыл хозяин дома по имени Масачика. Принесли чайные принадлежности, уселись мы с ним напротив друг друга и начались приглядки. Готов поспорить на десяток лучших гёдза, он изучал меня точно так же, как я его!
Интересный человек. Необычный, особенно в наших местах. Может, в столицах таких на каждой улице по десятку, а у нас и одного днем с огнем не сыщешь. Да вот поди ж, сыскался один. Первое впечатление, которое возникло при виде его: мягкий круглый домашний человек. Ростом невысок, улыбается приветливо, вежлив и гостеприимен. Тут бы впору вздохнуть, улыбнуться в ответ и выпить чаю. Только больно уж внимательные у него глаза, словно с другого лица снятые. Насторожишься эдак, присмотришься, ба – не так прост человек. Движения у него точные, четкие и плавные. Такие от долгих тренировок бывают. И маску на лице держит так, что не прочтешь, что в душе творится. Актер, может быть? Толстоват, правда, для актера-то.
Чай у меня в чашке кончился, и хозяин взялся налить еще. Стало мне совсем не по себе, как он рукав придержал да нечаянно руку до локтя обнажил. Скажу я вам: дома сидючи, такие мышцы не наживешь – тугие, четко прорисованные. Не актер он вовсе, воин.
Вот и еще одна заноза на мою голову. Как будто мало нового наместника.

Солнце еще не поднялось над землей, и в уже светлеющем небе можно было разглядеть звезды. Шуске лежал на крыше, чуть прикрыв глаза, и размышляя о прошедшем дне. Мрачноватый самурай, оказавшийся ни в меру догадливым, потом еще новость о еще одном покушении на наместника, к которому сам Шуске, был естественно непричастен, и в довершение этот странный сон, все это очень не нравилось шиноби. Поэтому, проснувшись в середине ночи, он отправился сюда, где и пролежал до этого времени. А звезды тем временем исчезали, уступая место приближающемуся светилу. Но самые стойкие все еще держались, и одна из них светила каким-то особенным, чуть красноватым цветом. Шуске очень любил эту звезду, и ему казалось, что она светит специально для него. Когда он был еще ребенком, мать всегда пела ему на ночь, и в той песне рассказывалось о Хисей, этой огненной звезде, но, к сожалению, юноша уже не помнил ее слов.
-Кому ты будешь светить, когда и я покину этот мир? – с некоторой горечью в голосе произнес Шуске, глядя на небо, - Или, может быть, ты погаснешь вслед за мной?
Но, сколько бы он не смотрел, звезда не давала ему ответа. Может быть, она не хотела расстраивать его, а может ей было все равно – шиноби не знал. Но в одном он был уверен точно, те, кто лишили людей света этой звезды, должны быть убиты. Все до единого.
Шуске сжал в кулаке кунаи, и с его руки начали падать алые капли крови. Они были чем-то похожи на миниатюрные копии Хисей.
-Если ты все же слышишь меня, - произнес юноша, смотря на небо, - Знай, я клянусь, что все убийцы моего рода будут наказаны. И не видать моему духу покоя, пока каждый из них не получит по заслугам.
Внезапно шиноби услышал какой-то шум внизу. Шуске присмотрелся, и увидел небольшую, но очень странную процессию, возглавлял которую сам Токисада. Рядом с ним шли карлик и какой-то чужак, а на носилках чуть позади него несли оранжевоглазого юношу. Того самого, который помешал Шуске в прошлый раз. Шиноби моментально вытащил сюрикен. Он отчетливо видел, как сейчас Токисада проедет еще немного, и в его сторону устремится отравленый сюрикен, а следом еще один. Даже если он сумеет уклониться от первого, второй точно заденет его. А одной царапины будет достаточно для смерти наместника. А оранжевоглазый парень явно не сможет вмешаться. Теншо-доно погибнет очень скоро и его ничто не сможет спасти.
Наместнику оставался еще шаг, когда первые лучи солнца появились на горизонте. Шиноби занес руку для броска, но перед его глазами появился образ красивой женщины в синем кимоно. Она с грустью и долей осуждения смотрела на юношу. Шуске ясно осознавал, что это всего лишь видение, призванное обмануть его, но под ее взглядом рука шиноби опустилась. Он не смог воспользоваться удачным моментом.
-Их смерть теперь и на твоей совести, - угрюмо прошептал Шуске вслед исчезающему образу.
Сюрикен и кунаи отправились на свои места, А сам Шуске через окно вернулся в свою комнату. Сегодня ему еще предстояло встретиться со странным самураем, приходившим вчера.

Миеликки зачарованно разглядывала существо, явившееся перед ней. С первого взгляда было понятно – это не человек. Красивое непривычной красотой лицо, темные глаза. Девушка обошла его, осторожно дотронулась пальцем до отливающего под солнцем синевой черного крыла. Погладила крепкие перья. Снова обошла, встала с ним лицом к лицу. Торжественно начала:
- Аукусти... – и не выдержала, дала прорваться радостному детскому любопытству: - они настоящие, да?
Чернокрылый демон удивленно поднял брови.
- Хозяйка, - чуть взволнованно произнес он, - с вами все в порядке? То есть... да, они конечно настоящие.
Тошимару, до этого молча наблюдавший за происходящим, усмехнулся.
- Вот твой посох, Аукушичи, - произнес он, подойдя к тенгу, - не стоит терять время, нам пора в путь.
Миеликки погрустнела. По ее убеждению все должно было происходить не так. Неизвестно, как именно, но не так, это точно. И она даже не знает, как все исправить. И вот теперь колдун говорит, что надо отправляться.
- Куда мы идем?
- Вразумить одного дурного мальчишку. И вы обязательно должны отправиться со мной, - колдун торжествовал. До сих пор все шло так, как он и задумывал.
Аукусти же при его словах крепче сжал посох.
- Ты не можешь решать ни за нее, ни за меня, колдун, - взгляд его не обещал Тошимару ничего хорошего.
Но старика, похоже, ничуть не испугали слова тенгу. Лишь усмешка снова появилась на его лице:
- Ты действительно так думаешь?
Демон замешкался.
- Почему это мы должны? – уперлась вдруг Миеликки.
- Во-первых, потому что невежливо не отплатить за помощь. Во-вторых, потому что есть вещь, угрожающая твоему жениху, - после этих слов колдун улыбнулся и достал из-за пояса свиток, на котором в некоторых местах видны были пятно крови, - И, в-третьих, потому что у меня есть это.
Увидев свиток, тенгу обреченно опустил плечи, едва слышно прошептав пару нелицеприятных слов в адрес колдуна.
Миеликки насупилась, понимая, что ее провели, но не в силах понять, в чем заключается подвох.
- И что это может сделать? – спросила она, протягивая руку к свитку, которым так явно хвастался Тошимару.
Колдун моментально сунул свиток обратно за пояс, пряча от девушки.
- Расспроси на досуге своего жениха.
- Я хочу знать сейчас! – потребовала Миеликки.
Колдун промолчал. Но за спиной Миеллики раздался голос Аукусти:
- Это заклинание привязывает человека, добровольно окропившего свиток своей кровью к заклинателю. С его помощью он может найти тебя, где бы ты не была. А если он погибнет... - тенгу не стал продолжать. Но по тому, каким тоном он все это сказал было ясно, что ничего хорошего этот свиток не принесет.
- Ты отлично разбираешься в колдовстве, Аукушичи-доно.
Миеликки сделала единственное, что было доступно ей в такой ситуации – надулась.
- Не стоит так переживать по пустякам, - с издевкой произнес колдун, - Когда мы закончим - я обязательно отдам вам свиток, даю слово.
- Мы так не договаривались, - обиженно ответила Миеликки.- Ты подлый.

(вместе с Хикари, разумеется)

Утсуномия

Все изнывали от любопытства, что последует за ночным путешествием наместника; в ожидании затих не только просторный дом гостеприимного господина Мацуоки но и весь город, проснувшийся и занявшийся незатейливыми повседневными делами, шумел сегодня как будто по привычке, без охотки. Поговаривали даже, что богам неугодно назначение столь юного и неопытного человека на столь высокую должность, но об этом шептались с оглядкой. Из замка прислали гонца узнать о самочувствии господина Теншо, но к наместнику его не пустили; к нему вышел один из телохранителей, разряженный, будто кукла-хина, мальчик с круглым гладким лицом и блестящими хитрыми глазами.
- Токисада-доно благодарит за доброту и просит не тревожиться понапрасну.
Всеобщий интерес подогрело и то обстоятельство, что за врачом посылали вторично; должно быть, к раненному охраннику, хотя врач пробыл в доме недолго и ушел. На расспросы он не отвечал, лишь отмахивался и недоуменно качал головой.
Но Теншо Токисада не собирался оставаться затворником, и после полудня ожидание и любопытство были вознаграждены, пусть и частично. Раздвинулись перегородки, и собравшиеся в общей зале увидели сначала три почти одинаковых силуэта; наместника можно было признать разве что по затейливо уложенным, как у девушки волосам, скрепленным черепаховым гребнем. На этот раз вместо неистовой Кисаки наместника сопровождал другой телохранитель, а Миги, против обыкновения хмурый и не выспавшийся, с почтением нес большой меч. Лишь чуть-чуть погодя, когда троица вышла из полутемного коридора, стало видно, кто есть кто.
Расселись. Были произнесены слова соболезнования и заверения, что в ближайшем будущем примут меры, а дороги очищены от разбойников. Теншо Токисада выслушал их с непроницаемым набеленным лицом, рассматривая дальнюю стену, потом так же молча и без интереса пережил многочисленные доклады, иногда опуская взгляд на бумаги, поданные на специальном подносе.
- Кто расследовал инцидент? – вдруг проронил наместник, вызвав легкое недоумение, хотя быстро выяснилось, что его интересует не поставки камня и древесины на строительство нового храма, а недавний переполох.

Омура Такахару

Токисада спросил кто расследует инцидент. Какой не уточнял, будто у нас всего один инцидент на всю округу. Но, как бы то ни было, кому еще отвечать, как не мне? Так что я вышел вперед и сел перед самым помостом, на котором расположились наместник со своими телохранителями. Вблизи они, все трое, казались еще младше. Подростки, облеченные властью. Я поклонился, как того требовал официоз.
- Я отвечаю за все расследования в этом городе.
Тот, кто сидел справа от наместника, наклонился и прошептал что-то Токисаде на ухо. Так дети перешептываются на уроках, подшучивая над фразами учителя. В такие моменты я радуюсь, что у нас с женой нет детей, которые шептались бы с таким выражением, подсмеиваясь над нами. Теншо кивнул, на его губах мелькнула мимолетная улыбка и тут же превратилась в маску серьезности.
- В день, когда мы приехали сюда, я видел мертвеца у городской стены. Как он был убит?
И что смешного в смерти? Я посмотрел на охрану наместника со всем скептицизмом, какой позволяло нынешнее мое положение.
- Он был убит одним ударом в шею. Судя по характеру раны, удар был нанесен чем-то вроде наконечника копья-яри.
- Яри? - наместник приподнял бровь. - В многолюдной толпе?
- Тело лежало у городской стены, там немногие ходят, - возразил я.
И надо узнать, благодаря чьему попустительству там оказался Теншо. Кто-то попляшет у меня! Впрочем, как ни неприятно это признавать, этот юноша, у которого, посмотреть, молоко на губах еще не обсохло, прав, место узкое, достаточно легко просматриваемое, с яри там не развернешься.
- У Теншо-сама есть какие-то предположения?

(вместе с SonGoku)

Омура Такахару

И опять, словно школьники на уроках - переглянулись. Нет, конечно, так же переглядываются хорошо обученные воины, спору нет. Да только как же этих детей воинами воспринимать-то? Телохранитель, больше похожий на богатую игрушку, вынул из-за пазухи бумагу, положил на поднос и толкнул. Вот же манеры! Задирает нос выше вершины Фуджи-сан. Толкнул бы сильнее, поднос и вовсе слетел бы с возвышения, не остановился бы на краю. Я взял бумажку, развернул свернутый вчетверо листок и поднял тремя пальцами положенный туда сюрикен. Хороши игрушки!
- Тот, кто использует это оружие, может использовать и другое. Рана от которого похожа на рану от яри.
Моя бровь сама задралась, я не успел ее остановить. А наместник-то, несмотря на нежный вид, разбирается в оружии. Ох, нужно держать с ним ухо востро.
- Теншо-сама полагает, что это убийство дело рук того же синоби, что совершил попытку нападения сегодня ночью?
Играть так играть, вот мои фишки.
Наместник ответил пустым взглядом, словно я вовсе не с ним разговариваю. Второй телохранитель, слева, заменяющий вчерашнюю девушку, заерзал. В воздухе разнесся тихий звук, будто змея зашипела. Волнующийся замер, словно камень. Я бы тоже замер на его месте, честно вам сказать. Левых охранник, явно более доверенный, придвинул поближе к руке наместника рукоять дайто. И что, интересно, это должно у них означать?
- Или того, кто побывал в саду господина Мацуоки ночью раньше. Или столицу провинции наводнили воины тени.
Почем мне знать, я не их глава.
- Сомневаюсь, что наше скромное захолустье пользуется у них большой популярностью. До вашего приезда их активности и вовсе не было заметно.
Я живо представил, как этот самый дайто опускается мне на голову за подобные слова. Ничуть не удивился бы, случись оно именно так. Но вместо этого наместник расхохотался невероятно намеренным излишне громким смехом. Присутствующие облегченно рассмеялись следом.
- Ну коли так, значит, злоумышленник действует в одиночку. А одного человека нетрудно поймать.
- Иногда одиночку сложнее изловить, чем целую банду, - возразил я. - Но рано или поздно мы поймаем убийцу, будьте уверены.

(с Даларой, конечно)

Господин Куремото сегодня определенно был не в настроении. Он ни прикоснулся ни к еде, ни к саке, лишь хмуро смотря на собравшихся в доме гостей. Каоко, прислуживая за столом поначалу решила, что ему не понравилось то, как накрыли стол, но когда она приблизилась к Ёрио-доно, чтобы узнать, что же его не устраивает, тот лишь едва заметно махнул рукой, и, улыбнувшись гостям, выпил немного саке.
Каоко решила, что бояться нечего и продолжила прислуживать за столом. Когда она принесла новую смену блюд, девушка увидела, как господин Акира что-то шепнул Ёрио-доно, и вскоре покинул дом. Сразу после его ухода господин Куремото снова помрачнел. Просидев еще совсем немного времени, он извинился, и тоже вышел из-за стола. Каоко не удержалась, и, оставив прислуживать новенькую девушку, отправилась искать хозяина.
Буси был в одной из угловых комнат, которая обычно пустовала. Он сидел спиной к перегородкам-седзи, и, держа что-то в руках (со спины Каоко не могла разглядеть, что же именно), едва слышно говорил в пустоту.
-Скажи, правильно ли я поступаю? – девушка расслышала лишь последние слова.
Ёрио видимо заметил то, что за ним наблюдают и, спрятав вещь за пазухой, обернклся к Каоко.
-Это ты, - произнес он голосом, ничего не выражающим.
-Просто господин был сегодня чем-то недоволен, и изволил уйти до окончания обеда. Я подумала, что господина что-то не устроило, и пришла узнать, чего хочет мой господин, - девушка старалась говорить спокойно, хотя поведение и голос буси пугали ее.
Но после ее слов на лице воина появилась улыбка.
-Спасибо, все в порядке, - произнес он, - Нваверное, мне повезло иметь такую заботливую прислугу.
От похвалы на лице Каоко появился румянец.
-Что вы, господин. Я ничем не лучше других служанок, - быстро заговорила она, опуская лицо.
-Не стоит отказываться от внимания своего господина, - уже серьезнее произнес Ёрио, поднимаясь.
Он отстегнул от пояса катану и, подойдя к подставке с оружием, взял другой клинок, на ножнах которого была причудливая резьба. Каоко удивилась. Этот древний клинок был здесь все время, которое она помнила себя в этом доме, но господин Куремото никогда не притрагивался к нему до сегодняшнего дня.
-Случилось что-то важное? - не выдержав, спросила она, тут же прикрыв рот, проклиная свою любознательность.
-Да, мне нужно уехать на некоторое время, - как ни странно, Ёрио ничуть не рассердился, спокойно ответив на вопрос девушки, - Сегодня вечером, сюда должны привезти мальчика, Хикари Оборо. Пригляди за ним, пока я не вернусь.
-Как пожелает мой господин, - Каоко поклонилась и поспешила удалиться.
Нужно было еще прислуживать за столом. Поскольку, хоть новенькая служанка до сих пор хорошо выполняла свои обязанности, но все же никто не угодит высоки гостям настолько же хорошо как она, получившая похвалу от самого господина Куремото.

Оборо возвращался из сада, который осматривал, пока господин Куремото отдыхал после тяжелой дороги. Идя по коридору к отведенной господину Ёрио-доно, он услышал разговор слуг, шедших где-то впереди.
-А новый телохранитель наместника быстро выбился в любимчики, - произнес один из них.
-Да, Токисада-сама велел лекарям особенно ухаживать за ним. Интересно, чем это он заслужил такую благосклонность?
-Если так знать хочешь – сам иди и спроси. Видел его глаза? Такие бывают только у демонов, точно тебе говорю. Виданное ли дело, у человека оранжевые глаза.
-Ты прав, - задумчиво согласился его собеседник, - И наместник новый не от мира сего, и люди у него и не люди вовсе, а демоны.
Тут слуга, затеявший разговор, зашикал, на своего товарища, столь открыто осуждавшего нового наместника, и больше Оборо ничего интересного не услышал.
Войдя в комнату господина Куремото, юноша увидел, что тот уже проснулся и теперь возносит молитвы богам. Оборо сел на колени рядом с ним, молча слушая древние слова. Когда же Ёрио закончил, он повернулся к юноше.
-Наместник прибыл сегодня ночью. Думаю, пора нам навестить его. Неси наш подарок.
Оборо молча кивнул, и побежал в комнату, где провел ночь он, а также Морито и Морибе.

Дом Мацуоки, Утсуномия

Если юношу с глазами цвета пламени разбудил негромкий звук отодвигаемой перегородки, то он ничем этого не выдал. Ну а если он, притворяясь спящим, подглядывал сквозь опущенные ресницы, то видел, как в его комнату вошли двое; первый, тот, что открыл дверь, дождался, когда второй опустится на циновку рядом с разложенным в неурочное время матрасом, и затем внес деревянный поднос со всем необходимым.
- Мне понадобится горячая вода, - напомнил второй; его длинные распущенные волосы шелковистым водопадом стекали по его спине.
Оранжевоглазый юноша открыл глаза, и посмотрев на пришедшего, едва прошептал, с долей удивления в голосе:
- Токисада-сама?
Желтый колеблющийся огонек масляной лампы оживлял узор на легкой юкате; казалось, что цветы сливы, раскиданные по подолу и рукавам, и правда теряют лепестки под дуновением холодного зимнего ветра. Тот же отсвет положил лживый румянец на обычно бледное лицо. Наместник на мгновение закрыл глаза, собираясь с мыслями и силами, затем достал из-за широкого пояса сложенный вчетверо шелковый платок (небольшой керамический сосуд с костяной крышкой уже был извлечен из плотного мешочка-шифуку), медленно протер платком ко-сето* и тонкую бамбуковую ложечку, которая лежала на ободке пиалы.
- Ее сделал Чодзиро, - с безмятежной улыбкой пояснил Токисада. - Перед смертью ему удавались особенно удивительные чаван**. И чашаку*** тоже он сделал, он назвал ее "Светлячок". Поэтично, не правда ли?
Опять едва слышно отодвинулась затянутая плотной бумагой фусума, принесли бронзовый чайник и жаровню; бульканье кипящей воды напоминало шуршание ветра в ветвях сосен. Токисада ополоснул чашку, слил воду в специально подготовленный кенсуи****.
- Говорят, различают шесть тонов этого звука, - сказал наместник, положив бамбуковый ковшик поверх чайника и протирая чашку заранее смоченной салфеткой.
Косеки дышал прерывисто. Ясно было, что он потерял слишком много сил. Настолько много, что не хватало даже для нормального поддержания жизни в этом наполовину человеческом теле. Юноша чуть приподнялся и попытался что-то сказать, но сил ему явно не хватило, и он обессилено упал на циновку, снова потеряв сознание, а возможно, плавные неторопливые движения рук Токисады заворожили его, погрузив в липкую дрему. Наместник взял черный высокий ко-сето осторожно, словно тот был живым существом и мог выпрыгнуть и убежать, потом насыпал зеленоватую пудру в чаван; опять зажурчала вода, тонкой струйкой заливая порошок. Оставалось лишь точными и размеренными взмахами кисточки-сен взбить полученный густой напиток в пену.
Токисада приподнял голову лежащему человеку и бережно влил немного изумрудной жидкости тому в рот.
- Не бойся, - усмехнулся наместник, убирая с лица непослушную прядь. - Это всего только чай. Видишь, золотая фольга в ко-сето не изменила цвет.
На лице Косеки снова появились признаки жизни, а взгляд стал осмысленным. Юноша попробовал что-то сказать, но сил пока не хватало, и он лишь с благодарностью посмотрел на наместника. Токисада приложил палец к губам, призывая к молчанию.
- Сейчас ты уснешь, - негромко произнес он. – И возможно, увидишь сон. Не пробуй его разгадать.
Юноша лишь кивнул, и вскоре глаза его закрылись сами собой.


...там, где грязь не испачкала доспехи, они блестели синим лаком, почти цвета грозовых облаков над горным перевалом; легкие тростниковые пластины скрепляла сугакэ-ороши*****, лазоревые с серебряной нитью шнуры заставляли вспомнить о росчерках молний. Сасимоно****** молодой человек не счел нужным носить, хотя может быть, тонкое древко сломалось или было перерублено чьим-нибудь мечом в запале сражения. Испорченный дождем и чужой кровью веер, которым он указывал на противника, вызывая на бой, был выброшен, словно привлекательность надоевшая игрушка, и теперь размокал, втоптанный в ближайшую лужу.
Старший воин смотрел отрешенно и устало, бледное лицо младшего заливали слезы.
- Сражайся! - крикнул юнец в темно-синих доспехах, поднимая меч.
- Нет, - старший покачал головой и снял шлем. - Я не приму твой вызов.
Мальчишка насупился, шумно втянул носом воздух.
- Я не хочу потом говорить, что храбрейший из храбрых струсил в последнюю минуту своей жизни! - он вытер ладонью испачканное лицо. - Такая победа стоит дешево.
- Об этом не беспокойся.
Новость стремительно разнеслась по полю битвы и потрясла обе стороны. Санада Юкимура мертв! Эта фраза косила ряды воинов сильнее огня аркебуз, эффективнее стрел и мечей. Единственно, кого она не затрагивала, так это молодого человека лет двадцати пяти, который направил коня к холму, над которым холодный ветер трепал штандарт с тремя листьями дерева гинко в круге. Направленные на него копья стражи и натянутые луки он тоже оставил без внимания, а на предложение отдохнуть и подождать, когда слуги передадут тяжелый сверток тому, для кого тот был предназначен, молодой человек коротко покачал головой.
- Нет. Передайте, что Нишио Нидзаэмон хочет видеть вашего господина.

---
*ко-сето - сосуд для густого чая, сделанный в период Муромачи (1336-1568) в регионе Сето; изнутри выложен золотой фольгой, так как считается, что она меняет цвет, если в заварку добавлен яд.
**чаван - пиала, изначально привозились из Китая (теммоку) и Кореи (идо).
*** чашаку - узкая ложечка, которой насыпают в чашку заварку; имчасто давали различные имена.
**** кенсуи - большой сосуд для воды, которой ополаскивают чашку во время церемонии.
*****сугакэ-ороши - шнуровка сдвоенным шнурами, которая пришла на смену плотной, менее удобной шнуровке.
******сасимоно - небольшой флажок с гербом или другим знаком, который крепится на спине, чтобы облегчить распознавание солдат на поле боя.

(вместе с Хикари)

День лениво подбирался к своему завершению, когда опять заговорили, что наместник, не успев вернуться из одного путешествия, уже собирается отправляться в другое. Были даже высказаны предположения, почему именно ему не сидится на месте. Тем не менее все было тихо, никто даже не проверял оружие и лошадей. Теншо Токисада спустился к беседке на берегу пруда, той самой, в которой сидел в первый вечер, и подтвердил начинающую складываться у него репутацию человека, обожающего искушать судьбу.
Сейчас и пруд, и легкий бамбуковый павильон, и даже ивы на берегу казались иными. Слуге, который сопровождал одного из пестро наряженных детей-телохранителей наместника (ему не доверили приготовить еду, зато поручили нести ее в сад), показалось, что и сам Токисада выглядел по-другому. Хотя может быть, все дело было в неофициальной одежде и распущенных волосах?
Но помимо слуги, сейчас его также удивленно разглядывал и молодой Оборо, вышедший в сад следом за Ёрио, который поручил вручить наместнику подарок именно ему. Несмотря на россказни слуг, Теншо Такаши казался обычным человеком, хотя лицо его было неестественно утонченным. Раньше Оборо не замечал этого, хотя и видел его, когда был еще ребенком, да и то, всего несколько мгновений. Поэтому сейчас молодой воин заворожено смотрел на нового наместника Шимоцуке, даже не замечая ожидающего взгляда Ёрио.
-Давно не виделись, Токисада-доно, - произнес господин Куремото с улыбкой, нарушая установившуюся тишину, - К тебе теперь так просто не попадешь. Кстати, у нас есть для тебя подарок.
После этих слов он толкнул замешкавшегося Оборо, и тот неуверенными шагами подошел к наместнику, протягивая ему коробку.
- Ёри-сама! - Токисада поднял голову; сейчас больше чем когда-либо он был похож на ребенка, дождавшегося наконец-то обещанного подарка, темные глаза блестели от радости и предвкушения. - Оборо-кун.
Улыбка не сразу появилась на его обычно невозмутимом лице. Сначала крупные, красиво очерченные губы задрожали, скривились, как будто наместник пытался удержать радость и не выпустить ее, оставить лишь для себя одного, но - не получилось.
- Ты каждый раз застигаешь меня врасплох, Ёри-сама, - Теншо Токисада жестом пригласил гостей сесть рядом с ним и принял подарок. - Могу я открыть?
Куремото улыбнулся, присаживаясь напротив наместника. Он кивнул Оборо, чтобы тот садился, и тот, еще некоторое время простояв в замешательстве, сел справа от своего покровителя.
-Конечно же, - с лица Ёрио не сходила улыбка, и было ясно, что он тоже очень рад видеть старого товарища, - Мы же везли его специально для тебя.
Не теряя времени, буси взял кувшинчик в руки и плеснул саке наместнику.
-Как тебе на новом месте? – продолжал он, - говорят, у тебя появился новый телохранитель, успевший прослыть демоном из-за странно цвета глаз.
- А тебе, как всегда, уже все известно, - рассмеялся Токисада. - Ничего не скроется от пристального взгляда Ёри-сама.
Он с трудом выждал приличествующее время, потратив его на то, чтобы в свою очередь налить сакэ во вторую, явно заранее приготовленную пиалку и поднести гостю, и лишь затем извлек на свет подарок.
- Ёри-сама меня балует...

(soshite SonGoku)

Наместник выдвигал планку за планкой, по одной, пока, наконец, тяжелый веер с широкими металлическими спицами раскрылся небольшим щитом; на светло-голубом фоне играл лазоревой чешуей причудливо изогнувшийся дракон. Токисада сложил тессен с негромким треском, сделал несколько пробных взмахов, его неожиданные сильные движения напоминали начало танца, только сам наместник пока оставался на месте. Теншо поднес веер, держа его обеими руками, ко лбу.
- Невозможно было выбрать лучше, - он спрятал веер за пояс и снова взялся за сакадзучи. – Так что же, Ёри-сама интересен мой новый телохранитель?
- Просто старые воспоминания, - буси улыбнулся, приподнимая взгляд на небо, - но я также слышал, что он спас тебя от покушения? И кстати, вы уже выяснили, кто напал?
Тут он будто опомнился, приподнимая пиалку к небу.
- Kanpai.
- Kanpai! – с улыбкой повторил за ним наместник. – И даже дважды спас. И, полагаю, спасет еще не один раз, пока местные увальни разбираются, кому понадобилась моя голова. Боюсь, им придется составлять длинный список.
В пруду плеснул водой карп. Токисада бросил рыбине крошки.
- Длинный список, говоришь? - лицо Ёрио мгновенно приобрело серьезное выражение, - а ты не думаешь включить в него и представителей Ига?
Оборо следил за разговором, уже совершенно не улавливая, о чем идет речь.
- Четыре луча у сюрикена, я показал бы его тебе, но пришлось отдать господину Омуре, здешнему хранителю порядка на улицах. Люди из Ига были бы перечислены в первых строках, знай я их имена, - наместник поставил плоскую, как лепесток пиалку; он больше не улыбался. – Кто-то избежал участи остальных.
Ёрио налил Токисаде еще саке и задумчиво произнес.
- Некто, называющий себя мстителем, если верить имени. Кто-то проявил сострадание, и теперь он обратил подаренную жизнь в месть, - буси был удручен, говоря об этом, - Скажи, тут в Утсуномии не осталось никаких документов об истреблении клана?
- Только те, что при мне. Но, похоже, Ёри-сама опять меня обгоняет, он знает имя. Он поделится им со старым другом?
- Ига но Шуске. Сегодня я встречаюсь с ним в чайном домике, перед тем как отправиться в Шиобару, - буси говорил об этом настолько спокойно, будто бы речь шла вовсе не об опасном синоби, - Я хотел бы передать ему эти документы при нашей встрече.
При словах о Шиобаре брови Оборо удивленно поползли вверх, но он не стал вмешиваться в разговор, поскольку понимал, что сейчас обсуждаются вещи куда важнее.
- Я пойду с тобой.
- Хорошо. Думаю, вам будет, что сказать друг другу, - Ёрио допил саке и поднялся, - Бери документы и пойдем.
- Не спеши, у вас двоих есть время, - наместник тоже легко вскочил на ноги, он опять напоминал ребенка в ожидании праздника. – Мне нужно переодеться и забрать свитки. Угощайтесь, тут хватит на всех.
Поглаживая рукоять веера-тессена у себя за поясом, Токисада направился к дому.

(те же двое)

Такаяма, провинция Хида

Летнее небо имело несравнимую ни с чем глубину, только горные вершины, словно наконечники яри попирали небо своей белизной. Высоко над лесом, похожая на неаккуратно написанный иероглиф, парила, раскинув крылья, большая птица. У ручья на деревянном причале лежали двое: юноша и девушка, разморенные жарой. Птицы и кузнечики под аккомпанемент воды пели им о красоте жизни. Между молодыми людьми лежал кулек с вишнями, и то один, то другой запускали туда руку.
- Правду говорят, что твой отец знается с демонами? – нарушил тишину девичий голосок.
Вишневая косточка улетела в небо, а через мгновение раздался тихий всплеск.
- Много чего говорят...
- Ну скажи! – девушка лет пятнадцати-шестнадцати повернулась на бок, подложила под голову согнутую в локте руку.
Ее спутник молчит, мечтательно смотрит в небо.
- Сада-куу-ун... – игриво тянет девушка.
Юноша пожимает плечами. В реку улетает еще одна косточка.
Фуми говорит, ты и сам наполовину демон, - прибегает к последнему средству юная Арико. Ее голос звучит кокетливо. Но, кажется, она задела больную тему. Садаро отворачивается от нее, пуляет косточку с особой силой, даже злостью.
- С чего ты взяла?
Арико пугается, не знает, как поправить положение. Вытягивает руку, чтобы дотронуться до плеча юноши, но в последний момент отдергивает пальцы.
- Почему твоя Фуми так думает? – неожиданно начинает настаивать Садаро.
- Ну... – девушка смущается еще больше.
Юноша поворачивается к ней, глядит пристально, с напором, и она сдается под его взглядом.
- Она слышала слухи, что твой отец оказал услугу демону. Этот демон был прекрасной женщиной, и в обмен она помогла ему стать дайме и родила тебя.
- Глупости! – Садаро сел, обхватив колени руками. – Отец сам стал правителем нашей провинции, без помощи каких-то там демонов. А меня родила моя мама! Так же как Саэри и Койду.
Арико смущенно потупляет взгляд. Она ведь хотела совсем другого, вовсе не разозлить Садаро. Как же из нее получится достойная женщина, если она словами добивается совсем не того, чего хотела? Как же ей поправить положение?
- Сада-кун, - начинает она и замолкает, прерванная слугой.
- Садаро-доно, - восклицает тот, наконец, найдя юного господина. – Ваша матушка желает видеть вас немедленно.
- Хорошо.
Юноша встает и, кинув один взгляд на Арико, уходит вслед за слугой.

Утсуномия

Люди, которые сменились с поста у ворот дома господина Мацуоки, нашли о чем поговорить, укрывшись от подкрадывающейся вечерней прохлады в общей комнате, куда им принесли из кухни ужин. Сначала мимо них со двора на улицу вышли три молодых человека, по всей видимости, из многочисленных гостей, хотя от всех прочих они разительно отличались скромностью одежд. Обсудив подробности, охранники пришли к выводу, что эта троица, скорее всего, приходила к самому хозяину дома. Не прошло и нескольких минут, как с хохотом и громкими криками на прогулку отправился весь цветник юных телохранителей наместника Токисады.
- А кто же при нем остался?
Поговорили и об этом и решили, что если наместнику угодно играть в кэн с провидением, то это его личное дело.
- Да, но случись с ним что, пока он в нашем доме, полетят-то наши головы, - упорствовал скептик.
Замечание развеяло атмосферу веселья, воцарившуюся было в большой комнате. Тем, кому предстояло заступать на дежурство, стало особенно грустно; припомнились недавние события, после которых им всем пришлось обыскивать дом, сад и все постройки усадьбы, хорошо еще, что господин Мацуока, видимо, заступился перед наместником за нерадивых слуг.
- Вот странно, - вдруг заговорил Ясабуро, который только принялся за еду, но отложил палочки и озабоченно поглаживал реденькие усы. - Те трое... Двоих я помню, они приехали в дом, когда я сторожил ворота. Старшего зовут Куремото, он хотел засвидетельствовать свое почтение его светлости Теншо Такаши. Мальчик был с ним. А вот третий...
В его памяти со всей четкостью недавнего воспоминания встала картина: третий, молодой человек в подвязанных под коленями сашинуки* и безрукавке поверх косоде, похожий на переодетую мужчиной девушку, если бы не решительные размашистые движения, при мечах, но без гербов, странно знакомый, но Ясабуро не смог вспомнить, где он его видел, так вот этот молодой человек, проходя мимо стражников, вдруг рассмеялся чему-то и заговорщицки приложил палец к губам. И сейчас, вновь увидев перед внутренним взором этого незнакомого воина, Ясабуро не сумел продолжить рассказ о нем и поэтому снова взял палочки для еды и придвинул ящичек-вариго**

---
*сашинуки - короткие штаны, подвязываемые под коленями.
**вариго - ящичек с несколькими отделениями для различных закусок.

Тем временем, три молодых человека уже давно скрылись с глаз стражников, и еще какое-то время шли молча, пока тот, в ком признали господина Куремото, не остановился.
-Вот мы практически и пришли. Оборо, не мог бы ты подождать нас здесь?
-Но, - начал, было, юноша, но сразу притих под взглядом Ёрио.
Молчание Оборо буси счел удовлетворительным ответом и, повернувшись к наместнику, заговорщицки произнес:
-Готов, Токисада-доно?
Второй его спутник кивнул; против обыкновения его волосы не были собраны. Он поправил мечи за поясом, проверил большим пальцем, удобно ли в случае необходимости выдвигается клинок из ноже, и снова кивнул.
- Если Ёри-сама не будет поминать моего имени, может, все обойдется.
Он первым открыл дверь и первым вошел в общую комнату чайного домика, окинул помещение быстрым взглядом и в третий раз кивнул, удовлетворенный увиденным. А потом, как положено телохранителю, дал дорогу своему спутнику, не обращая внимания на кланяющегося хозяина.
Юноша в простой одежде, сидящий в глубине чайного домика, бросил короткий взгляд на вошедших и сразу же отвернулся. Ёрио, не произнося ни слова, приблизился к нему.
-Пусть Ками помогут тебе на твоем пути, Шуске-кун, - дружелюбно произнес он, присаживаясь рядом с юношей.
Тот, кого назвали Шуске, лишь вздохнул и налил себе еще немного саке.
- И это тот, с кем ты хотел повстречаться? - грубовато хохотнул Токисада. - К чему?
Он тоже уселся, но на некотором удалении от стола, чтобы тот не мешал вынимать оружие, и небрежно махнул рукой хозяину, показывая, что новые гости тоже хотят пить.
-Что это значит? – неожиданно закричал Шуске, вскакивая со своего места. Взгляд синоби был устремлен на Ёрио, - Чего ты хотел добиться этой встречей?
(И СонГоку)

Буси спокойно смотрел в глаза юноши, так и не произнеся ни слова. Шуске еще какое-то время стоял, тяжело дыша, но через какое-то время он сумел успокоиться, и сел на свое место.
- Почему вы пришли, Токисада-доно? - тихо спросил он.
- Потому что предпочитаю видеть лица своих врагов, - наместник кивком поблагодарил за принесенный кувшинчик с сакэ, налил из него своему спутнику, потом себе и поднес чашечку к губам. – Хотя и не представляю, чем вызвал твой гнев. А еще потому...
Опустошив пиалу, он достал из-за пазухи шелковый платок, тщательно протер чашечку и, вновь наполнив ее, протянул взволнованному собеседнику.
Ёрио, опустошил свою чашечку саке и молча наблюдал за происходящим. Взгляд его попеременно переходил с наместника на шиноби.
Шуске же не притронулся к предложенной пиалке, так молча ожидая, когда наместник закончит фразу.
- А еще потому, - Теншо Токисада поставил чашечку на стол перед собеседником, - что по словам моего друга у меня хранится то, что он обещал передать тебе. Вот мне и любопытно, почему?
Он мазнул ледяным взглядом по Куремото и снова повернулся к молодому человеку.
Шуске промолчал, не зная, что ответить, но на этот раз голос подал Ёрио:
- Если человек хочет отомстить за смерть родных, то почему бы нам ни предоставить ему такую возможность?
- Доброта Ёри-сама безмерна, - улыбнулся наместник. – Почему бы тогда Ёри-сама не оставить нас наедине? Впрочем...
Он поднялся и жестом пригласил молодого человека, отзывающегося на имя Шуске из Иги, последовать своему примеру.
- Вечер будет холодным, и лишь плохой господин выгоняет собаку на улицу в такой холод. Уйдем мы, чтобы раз и навсегда решить вопрос мести.

(и Хикари)

(и опять мы с Хикари)

Уже были видны крытые тростником крыши; всадник, который возглавлял небольшой отряд, поднял руку, второй натягивая поводья.
- К чему медлить? - удивился его сукэтачи*. - Мы сметем эту жалкую деревеньку одним взмахом меча!
- Полагаешь, жители этой жалкой деревни, - передразнил его командир, - не знают про нас? Не заблуждайся, они подготовились к сражению, пока мы проезжали вон тот лес.
Он огляделся по сторонам с видом проказливого мальчишки, задумывающего новую шалость; вот только у детей не бывает такого холодного взгляда.

Наместник вышел на улицу, не оглядываясь, как будто не боялся удара в спину; возможно, рассчитывал, что никто не осмелится на столь наглый и безрассудный поступок на глазах у множества людей. Недавнее оживление вновь уступило место безразличному ожиданию, трудно было судить по опять застывшему лицу. В дверях Токисада задержался, словно в насмешку подпуская Шуске на расстояние удара.
- Не советую громко произносить мое имя, человек из Иги, - вполголоса сказал наместник. - Иначе может статься, не доживешь до утоления жажды мести.
- Я не могу умереть до тех пор, пока ты, одноглазый ронин и убийца моих родителей не отправитесь на Игольную гору, - со злобой произнес Шуске.
Токисада поманил к себе изнывающего от любопытства и тревог Оборо.
- Пойдем с нами, будешь свидетелем поединка, - не терпящим возражения и не принимающим отказа тоном сказал наместник.
По дороге ему пришло в голову раздобыть фонарь на тот случай, если возвращаться придется в темноте.
- Одному из нас он обязательно понадобится.
- Не думаю, потому что я отлично вижу в темноте, - едва слышно возразил Шуске и затих.
Дальше они шли молча, даже не заметив, как Оборо отстал где-то по дороге.

После долгих обсуждений и совещаний было решено отправить из деревни всех тех, кто не сможет дать отпор и сейчас Ига но Рёга смотрел вслед удаляющимся повозкам, на одной из которых ехали его жена и сын. Независимо от того, проиграют они сегодня или победят, кто-то должен выжить, чтобы род был не уничтожен полностью.
Тем временем все, кто мог защищать деревню, подготовились к сражению. Буси уныло смотрели на приближающихся всадников, а шиноби сидели в домах, разобрав часть крыш, чтобы оттуда, осыпать врагов отравленными кунаи и сюрикенами. Сам же Рёга стоял у ворот, приготовившись убить первого, кто прорвется через них. Почему-то он не сомневался, что это будет кто-то важный.
- Всадник, всадник приближается, - услышал он голос одного из наблюдателей, - наверное, это кто-то из наших.

Подходящее место нашлось удивительно быстро, словно Токисада подыскал его заранее. Стоило им выйти к городской стене, как в ближайших домах захлопнулись двери и ставни, а кое-где погасили огни - с одной стороны, лучше видно, что происходит снаружи, с другой, вроде бы никто ни при чем. Токисада остановился и поставил фонарь на землю
- Узнаешь этот проулок? - полюбопытствовал наместник, подвязывая лентой широкие рукава, под которыми обнаружились котэ, защищающие запястья и предплечья. - Вон там...
Он кивнул, указывая на стену; в крепких ровных зубах Токисады был зажат кончик ленты-тасуки, поэтому говорил наместник чуть-чуть невнятно.
- ...в день моего приезда обнаружили мертвеца. Забавное совпадение, не правда ли?
- Все когда-либо умирают, раньше или позже, голос Шуске был спокоен.
Рука юноши осторожно потянулась за спину.

(SonGoku mo...)

- Приведите коня, - распорядился Нишио.
К седлу крепко привязали заранее приготовленный соломенный плащ, сукэтачи от души вытянул храпящего коня плеткой, направляя животное к воротам деревни. Командир в синих доспехах взял лук, опустил наконечник стрелы в протянутый другим воином небольшой глиняный горшочек, наложил стрелу на тетиву. Он не смотрел, куда ускакал конь, лишь склонив голову к плечу, прислушивался к чему-то.
- Они спрятали женщин и детей, - проговорил он. – Или отослали прочь. Я не слышу плача.
Тонкой и пронзительно, отгоняя злых демонов, засвистела стрела, разыскивая свою цель, состав, которым был смазан наконечник вспыхнул и поджег солому.

- Ну вот, - Теншо Токисада улыбнулся, закончив нехитрые приготовления. - Обещанные тебе моим другом бумаги у меня с собой. Забери, если сумеешь.
- Он мне ничего не обещал, - произнес Шуске и в тот же момент, кунаи, который он достал из-за спины полетел в сторону наместника.
Подаренный всего пару часов веер раскрылся, лезвие ножа оставило на металлических спицах свежую царапину, но ушло в сторону.
- Значит, мой друг обманул нас обоих.
Уголки губ Токисады так и остались приподнятыми, но едва ли наместник улыбался.
- Ты не хочешь достать меч? – полюбопытствовал он; его собственное оружие все еще пряталось в ножнах.

(те же)

Подожженная стрела вонзилась в соломенный плащ на лошади, который дозорный ошибочно принял за всадника. В деревне сразу началась паника, и напрасно Рёга призывал всех успокоиться и сбиться в круг. Большинство шиноби так и сгорели в домах, которые достаточно быстро оказались в огне. Те же, кто спасся, все же были собранны в группу, командование которой взял на себя Рёга.
- Мы должны атаковать, - обратился он к нескольким выжившим, - атаковать их на дороге к деревне. Надвигающиеся сумерки помогут нам остаться незамеченными. Остальные - оставайтесь у входа. Там, где пожар не достанет вас.
Буси хмуро кивнули, смыкая кольцо. Несколько же теней промелькнуло перед воротами и скрылось в лесу.

- По-твоему я должен драться честно с тем, кто уничтожал мой род, забыв о любом понятии чести? - при этих словах Шуске начал обегать наместника по дуге, один за другим бросая немногочисленные сюрикены.

Движения Токисады превратились в танец, стремительный и выверенный, веер в руке напоминал то огромную бабочку, то небольшой щит, то, как ни странно и противоестественно было такое сравнение, в зонт в руках молоденькой девушки.
- То есть, ты готов опуститься до уровня противника? - спросил наместник в одну из коротких пауз; он выдернул застрявший между планками веера сюрикен. - Держи!
Звездочка описала короткую дугу.
- Ради твоей смерти я готов на все, - с ненавистью произнес Шуске, подпрыгивая в воздух.
Сюрикен пролетел чуть ниже его ног, и на лице юноши появилась торжествующая улыбка.
В воздухе в руках шиноби появилась пара кунаи, и он устремился к наместнику.

(soshite SonGoku)

Токисада шагнул ему навстречу, крутанулся, пропуская мимо себя, и, перехватив сложенный веер, точно кинжал, нанес болезненный тычок в грудь. Ударь он пониже, его противнику пришлось бы не сладко, но то ли намеренно, то ли случайно импровизированное оружие попало в центр грудины.

- Ты останешься здесь, - Нишио указал на одного из воинов. – Возьми два десятка людей. Ты поймешь, когда нападать.
Остальные, подгоняя коней криками и ударами плеток, поскакали к деревне. На небе, весь день ясном, а теперь перечеркнутом жирным дымным мазком, появились тучи, где-то высоко в горах собиралась гроза.

В голове Шуске потемнело, и ему показалось, а сильный удар сбил дыхание. Шиноби упал на землю. Отчаянно пытаясь восстановить дыхание, он, пытаясь сохранять контроль над собой, перекатился по земле, чтобы в очередной раз не стать объектом для атаки наместника.

(те же!)

- Зачем ты разделил свой отряд, Нишино-доно? - негромко прошептал Рёга, наблюдая за приближением воинов.
Кто-то из шиноби намерился атаковать противников, но Рёга остановил их движением руки, и, когда противники были уже около деревни, не произнеся ни слова, побежал в сторону воинов, оставленных в резерве. Шиноби атаковали одновременно, и, пораженные отравленными сюрикенами, десять воинов повалились на землю. Сразу после атаки шиноби поспешили укрыться в лесу, обнаруженные лучниками, но все же стрелы настигли двоих из них.

Токисада опустился на одно колено, переводя дух; лицо его блестело от пота.
- Если хочешь продолжать, могу одолжить тебе свой меч, - предложил он. - Но не катану. Что скажешь?
За неплотно прикрытыми ставнями за их поединком наблюдало множество зрителей, люди, затаив дыхание, старались не пропустить ни малейшей детали, хотя надвигающиеся сумерки уже скрадывали фигуры противников.

Возле самой деревни отряд вновь разделился, основные ударные силы лавиной вкатывались в огненный ад, второй отряд вдруг развернулся и осыпал дождем горящих стрел лес вокруг. Нишио бросил лук и, вытащив из ножен меч, сбил конем кого-то из местных, бросившихся наперерез ему с нагинатой в руках воинов. Молнией взлетел и опустился узкий клинок.
- Здесь не должно ничего остаться, - крикнул Нишио своим солдатам. – Именем Токугавы!


(продолжаем все тем же составом)

Рёга видел, как защитники деревни гибли под мечами воинов нового сёгуна. Видел он и плотный дым, с ужасающей скоростью расползающийся по лесу. Глаза слезились и шиноби начал мучить кашель. "Я должен выбраться отсюда, - пронеслось у него в голове, - кто-то должен рассказать выжившим о том, что случилось с защитниками клана. Мы должны отомстить". И шиноби побежал. Он совершенно перестал понимать, где находится, продолжая бежать. Где-то впереди он заметил еще один силуэт. Он хотел добежать до него, но вскоре увидел, как человек упал, пронзенный стрелой. И Рёга продолжил бежать, думая лишь об одном. Он должен спастись. Он должен рассказать обо всем тем, кто спасся. Он должен вырастить своего сына, чтобы тот стал орудием мести, поразившим всех, замешанных в уничтожении клана. И он сделает это во что бы то ни стало.

Шуске лежал на земле, все еще пытаясь восстановить сбитое дыхание. Слова наместника доходили до него с трудом, будто бы им приходилось преодолеть многие ри, чтобы шиноби услышал их. Но, наконец, Шуске начал приходить в себя, и, когда дыхание восстановилось полностью, он прошептал:
- Хочешь показаться добрым и честным? Меня не проведешь! - последние слова он произносил уже совсем рядом с ухом наместника, всадив правый из правой руки чуть выше кисти Токисады, сжимавшей веер.

(Hikari to)

Второй кунаи приближался к груди наместника, но внезапно руку шиноби обожгла дикая боль. Наконечник стрелы хищно торчал из ладони мстителя. Шуске посмотрел туда, откуда по его мнению она была пущена и увидел двух буси, один из которых все еще держал в руках лук. Это был хорошо знакомый шиноби Куремото Ёрио.

Наместник тоже повернул голову.
- Зачем? - спросил он.
Ёрио взял еще одну стрелу, и, направив ее в сторону мстителя, произнес:
- Я не могу позволить тебе умереть от его руки.
Шуске же очень быстро отпрыгнул от наместника, и побежал в ближайший переулок, Буси запоздало пустил стрелу, но он и сам понимал, что она не достигнет цели.
- Кажется мне, что мы увидим его еще ни один раз.
- Надеюсь на это, - Токисада посмотрел на короткий тяжелый нож, который все еще торчал у него из руки; из раны скатилась тонкая струйка крови и испачкала планки веера.
Наместник в притворном удивлении приподнял брови.
- Оборо, - окликнул он молодого спутника Куремото. - Собери сюрикены.

(Вы наверное догадались, с кем)

Колдун снова посмотрел на девчонку. Он нахмурился и произнес строгим голосом:
- Хватит этих капризов. Ты получила своего жениха, теперь плати!
- Нету у меня никаких денег, - буркнула Миеликки, теребя кончик светло-русой косы. – Мне их и в руки никогда не давали.
Колдун смерил девушку недовольным взглядом.
- Мне нужны твой жених и твоя сила. А это у тебя есть.
- Вот еще! Он же мой жених, не отдам. И вообще, он мне не просто так нужен, а для свадьбы. И раз ты его нашел, - совсем воодушевилась девчушка, - то ты и должен устроить свадьбу, гостей пригласить, столы накрыть, обряды справить!
- Справим свадьбу. Но сначала дело сделаем, - говоря это, колдун уже достал из-за пояса один из свитков, - А жениха твоего никто не отбирает.
- Какое ж дело может быть важнее? Разве что ты собрался лечить кого-то или просить богов... Ты будешь просить богов, да?
Миеликки попыталась заглянуть в свиток.
- Научи меня читать по-вашему.
- Научу, только начну со следующего привала, поскольку времени у нас мало. Мы должны забрать у одного мальчишки очень важную для всех нас вещь.
Колдун закончил говорить и принялся читать заклинание. Когда он прекратил чтение, свиток рассыпался прямо в его руках, и колдун сразу же пошел по дороге.
- Нам этим путем, - безразлично сказал он.
- Пошли, Аукусти, - вздохнула Миеликки и отправилась следом за Тошимару. Минуты две они шли в молчании, пока девочка переживала свою новую несвободу, потом из ее рта, как из скатерти-самобранки, посыпались вопросы:
- А кто этот мальчишка, о котором ты говоришь? И что за вещь? И почему она важная?
- Молодой колдун, причем очень опасный. Он сжег мой дом. А предмет этот - злой амулет, который он украл из моего дома, не дав мне его уничтожить. А теперь представьте себе, что он может сотворить, получив этот амулет, - Тошимару отвечал на ходу, даже не обернувшись в сторону девушки.
Аукусти шел чуть поодаль и недоверчиво поглядывал на колдуна, но ничего не говорил.
Миеликки призадумалась. Вроде бы объяснение старика казалось вполне разумным, но какое-то непонятное чувство, то ли в затылке, то ли там, где начинается живот, странно зудело. Как будто муха бьется крылышками и шепчет: «Неправду говорит колдун».
- Зачем же он дом сжег? – спросила, наконец, девушка.
- При встрече у него и узнаешь, - только и ответил колдун.
- А ты что, не знаешь? – окончательно разочаровалась в мире Миеликки. – Ты же колдун, ты должен знать!
Колдун лишь недовольно хмыкнул и промолчал.

(+Хикари)

К полудню небо стало только ярче, можно было разглядеть даже самую дальнюю горную гряду – почти такого же цвета, что и небо. Взрослые решили, что самое время устроить привал; Хаяши не спорил, хотя совсем не устал. Правда, шли они долго и еще дольше предстояло, разрушенный храм остался далеко позади. Одноглазый роши спал, сунув под голову сверток и оба меча, его необычный спутник – сидел рядом, закрыв глаза, думал, наверное, о чем-то. Беглый чиго отошел в сторонку, забрался на замшелый валун – такие в окрестности встречались на каждом шагу, - достал флейту. Прежнему хозяину не нравилось, когда он играл, приходилось убегать, прятаться, а потом получать очередное наказание. Может, и воинам не понравится? Старая бамбуковая флейта не треснула и не сломалась, удивительно – после стольких передряг.
Хаяши нерешительно поднес ее к губам. Он играл ни о чем, больше – о том, что видел сейчас. О голубовато-сизых горах, что поднимаются стенами небесного замка одна за другой. О том, что ветер в полдень улегся спать в низине, спрятавшись от жаркого солнца, и некому играть в высокой траве.

(Bishop+Reytar)

Они шли примерно до полудня, а когда Отец-Солнце поднялся в самый зенит, решили устроить привал. Самурай, по старой воинской привычке, улегся, положив руку под голову, и тут же заснул, иногда выдыхая с присвистом, а индеец присел, скрестив ноги неподалеку от него, сквозь узкие щелочки между век рассматривая склоны теряющихся в туманной дымке гор. Старое Солнце сидел и молчал, греясь на солнышке, почти незаметно улыбаясь горам, небу, ветру и всему что окружало путников, про себя вознося хвалу Гитчи-Маниту - Великому Духу, сотворившему всю эту умиротворяющую красоту, раскинувшуюся вокруг. Он был предельно расслаблен и впитывал в себя всю красоту и гармонию окружающего мира - равновесие рождения и увядания, жизни и смерти, все то, что и является сутью созданного Мира, сутью человека в нем, той силой, которая противостояла разрушительным силам неупокоенных духов, демонов и прочей нечисти. Старое Солнце понимал, что набранная сейчас им сила, будет очень-очень нужна в дальнейшем, причем, возможно, куда скорее, чем он это предполагал. Изредка, он бросал внимательные взгляды на вершину к которой они стремились и ощущал необычное томление в груди, ни разу еще, его не подводившее томление, всякий раз предвещавшее что-то очень опасное и серьезное, то, что не так уж легко победить.
Он сидел и смотрел на Мир, запоминая его таким, каков он есть в минуту равновесия, когда услышал непривычные, но очень красивые, странно спутанные, не складывающиеся в обыденную мелодию, но гармонично построенные звуки - неподалеку кто-то играл на бамбуковой флейте, на каких любили играть жители этой земли. Индеец полностью прикрыл глаза, добавив к впитываемым его душой образам, еще и это, тихое и свободное, открытое и ясное, как отблеск солнечного луча на капле росы, звучание.

Хаяши играл долго, еще дольше – сидел потом, обхватив руками колени. Спокойствие не приходило. Он боялся горы, на которую они шли, и боялся того, что их там ждет. Но еще больше боялся, что упустит возможность хотя бы одним глазком хотя бы один раз посмотреть на дракона. Ну и на небесный меч конечно! А если одноглазый бродяга возьмет его с собой к хозяину меча... Хаяши не знал, что и думать. Он сунул руку под косоде, удивившись – почему ему вдруг стало жарко? И вытащил нефритовый амулет, что висел у него на шее, тот светился, это было видно даже при свете дня.
Старое Солнце не интересовался, кто играет на горных склонах в полуденный зной, он лишь сидел и слушал, как, словно звонкий ручей, лилась и менялась мелодия в теплом воздухе. Затем флейта затихла, но мелодия не прервалась - казалось, пели окрестные камни, поросшие травами склоны и даже редкие деревья растущие на них. Индеец все так же внимал мелодии Мира, даже тихонько подпевая ей, что-то бурча себе под нос, когда, внезапно в эту мелодию вплелась еще одна - куда более чистая и тонкая, но сильная и пронзительная мелодия. Мелодия, схожая с сильным и свежим ветерком, летящим над парящей в зной, землей. Мелодия, для знающего и умеющего СЛЫШАТЬ, вещавшая - рядом находится могучий амулет, который просыпается и начинает проявлять свою силу.
Старое Солнце тут же открыл глаза и вскочил на ноги - мощь неведомого амулета была столь велика, что игнорировать его появление у стоянки, мог бы только полный глупец, или несмышленыш - мальчишка лет пяти отроду. Индеец завертел головой, пытаясь поточнее определить направление, после чего неслышным шагом охотника направился за крупный замшелый валун, лежащий неподалеку на склоне.
Словно огромный светлячок уселся к нему на ладонь, но светляки не летают днем. Хаяши зачарованно смотрел на нефритовый шар, внутрь его, в переплетение зеленых и белых прожилок – и не мог отвести взгляд.

(Reytar mo)

(Bishop+Reytar)

Индеец мягкой поступью обогнул валун, выставив вперед левую ладонь, одновременно прокручивая в правой руке древко боевого топорика, и увидел мальчишку, которого звали Хаяши, держащего на открытой ладони что-то, что в первый миг показалось индейцу огромным, невиданным ранее, светлячком зеленого оттенка. Чуть прищурясь от яркого света, Старое Солнце куда внимательнее взглянул на его источник и понял - никакой это не светлячок. Индеец понял, что видит тот самый амулет огромной мощи, сила которого вывела его из блаженной расслабленности. Амулет сиял все ярче, а держащий его на ладони, словно чудесную бабочку, мальчишка, не мог отвести взгляда от предмета Силы, втупив взор в его глубины, словно крикливая обезьяна смотрит в глаза приманивающего ее великого змея. Индеец, внимательно взглянул в сияние амулета, затем, так же внимательно, в огромные глаза мальчишки и решился. Он осторожно положил топорик на землю, после чего осторожно, шаг за шагом приблизился к Хаяши, присел рядом с ним на одно колено и, неожиданно и мягко, накрыл сияющий амулет куском тонкой мягко выделанной кожи, скрывая его от взгляда мальчишки и своего собственного.
- Осторожно, юный воин. Долго смотреть на Предмет Силы - рискованно, особенно если ты без наставника и неопытен сам.
Хаяши вздрогнул, метнулся было в сторону испуганным олененком, но - остался сидеть на месте. Между сведенных над переносицей бровей блестели мелкие капельки испарины. Простенькая бамбуковая флейта чуть не треснула в крепко стиснутом кулаке.
- Без него... - у беглого чиго зуб на зуб не попадал, - ...нам нельзя на ту гору.
- Может быть и нельзя… - Индеец тщательно укутал амулет кожей и протянул мальчишке. - Храни его, и возможно, именно благодаря тебе и ему, мы вернемся с этой неприветливой горы живыми. Только, все же прошу тебя, впредь быть осторожнее, глядя в глубины этого амулета. У многих вещей наделенных Могуществом, свой нрав, свои пристрастия и повадки, словно у хищных зверей. Сильному они подчинятся, слабого - подчинят себе. Не дай себе стать добычей этого амулета, Хаяши-воин.

Утсуномия, дом господина Мацуоки

С негромким треском выдвинулась планка веера; с таким звуком ломается под ногой сухая ветка в лесу. Небольшой фрагмент картинки, узкий лазоревый треугольник с мазками облаков. Еще один едва слышный щелчок, еще один синий кусочек, становится видна когтистая лапа с искусно прорисованными чешуйками и длинный ус. В комнате полутемно, и засохшие темные брызги кажутся частью узора; света лампы едва хватает на то, чтобы загнать тени под потолок и в дальние углы, где так легко прятаться. Наместник с улыбкой поднял взгляд на потолочную балку.
- Но сегодня тебя там нет, - произнес Теншо Токисада. - Не правда ли, человек из Иги?
Миги, который остановил кровь (от серьезного повреждения руку спасла наручь-котэ, предусмотрительно надетая Токисадой), бросил настороженный взгляд на своего господина; судя по тому, как поморщился юный наместник, ему причинили нежеланную боль.
- Прошу меня простить.
- Это мне следует извиняться, - остановил телохранителя Токисада. - За несдержанность.
На расстеленном перед ним полотне был разложен сегодняшний военный трофей, и наместник поочередно касался каждого сюрикена, будто пересчитывал смертоносные четырехлучевые "звездочки". Веер Теншо Такаши держал в левой руке, предоставив раненую правую заботам верного Миги. В комнате пахло травами. Миги положил деревянную палочку, которой накладывал спекшуюся зеленую массу поверх колотой раны, на обод чашки и закончил перевязку.
- Завтра отправляемся с визитом к господину Сакаи, - проговорил Токисада, пока телохранитель раскладывал на полу футон и вынимал одеяло. - Если твоя сестра оправилась от недомогания, она поедет с нами.
Миги покосился на него; наместник уже переоделся в домашнее шелковое хитатаре и распустил волосы. Телохранителю не понравилось выражение, с которым Теншо Токисада рассматривал сюрикены, но Миги ничего не сказал.

- Нам не уйти от погони, - задыхаясь от усталости, проговорил его спутник; рослый молодой самурай усадил мальчишку, которого нес на спине, под дерево. Даже по испачканному в грязи и крови лицу было видно, как ему жаль своего маленького товарища, холодная раскисшая земля, перемешанная с первым осенним снегом, не лучшее место, но подстелить было нечего.
- Это мне не уйти, - поправил самурая мальчишка. - А ты еще можешь спастись.
Вместо ответа тот уселся рядом, принялся счищать глину с треснувшей под ударом чьего-то копья наручи. Мальчик оглянулся на лес, откуда вот-вот должны были выехать всадники, достал из-за пояса меч и протянул самураю.
- Забери его с собой.
- И что мне с ним делать?
- Твой сломан.
- Ну и что?
- Вернешь его мне... когда-нибудь.

Он открыл глаза, прогоняя сон; лампа погасла, но, проникая через раздвинутые створки, в комнату втекал серебристый лунный свет.
- Поторопись... - выдохнул Токисада. - Прошу тебя, поторопись...

(и Bishop)

Дом господина Мацуоки

Гостей провели в странное здание посреди садика, издалека напоминавшее летнюю беседку, и фактически предоставили самим себе. Рори ожидал чего угодно, но только не этих легких линий стен и крыши, словно бы взлетающих над садом. Сам домик напоминал в этом то строенье, рядом с которым он плюхнулся меньше суток назад. Сперва внутри все казалось.. непрочным и каким-то пустым, будто никто здесь и не жил. Фермер решил, что, возможно, подобравший его лорд был и не лордом вовсе, раз жилье у него такое несолидное, хотя всё вокруг чисто и опрятно, красиво даже. Только прикасаться боишься - не дай боже чего испортить...

О'Догэрти сидел на полу, по-дурацки вытянув вперед ноги. Добравшись сюда, он заснул, как только голова опустилась на сложенные ладони - куда приспособить ту вытянутую штуку, которую он нашел на неком подобии кровати, фермер не догадался, а потому просто отложил в сторону. Теперь Рори уже внимательнее оглядывал комнатку, в которой оказался. Первым делом взгляд его наткнулся на ярко-зеленое пятно с торчащей вверх кисточкой. Рори быстро зажмурил глаза, даже потер веки пальцами, открыл, проморгался - нет, не морок. Этот негодяй всё еще здесь, а сам фермер - в далеких незнакомых землях.
- Как здесь живут-то...
- По-лордски, наверно, - донеслось из избегаемого взглядом угла.
- Непохоже. Всё не так как-то.
- И что? Тебе метровые каменные стены подавай, да? Башни, стены, статуи в два рядя в зале славы? Меньше не годится?
- Да что ты, что ты, - замахал Рори рукой, всё еще не глядя на маленького непоседу. - Мне бы и такое сгодилось. Только покрепче.
- Покрепче, да побольше, да... эхх, что с тебя взять. Даром что фермер.
Рори тряхнул головой, запутавшись в мыслях - логика, как и понимание других существ с полным ее отсутствием, явно не была его сильной стороной. Вздухнув и оглянувшись, он обнаружил рядом с постелью стопочку каких-то вещей. Недоумевая, зачем это здесь, он всё же принялся их разглядывать.

Одна из полупрозрачных бумажных стен с шорохом отъехала в сторону, а за ней показался компактный, будто сложенный в сидячее положение, немолодой уже человек. На висках его пробивалась седина, да и остальные волосы давно потеряли черноту. Одетый в коричневое, он казался частью деревянного интерьера дома. Не поднимаясь с колен, человек переместился внутрь комнаты и аккуратно закрыл за собой перегородку. Поклонился.
- Ватакши-ва Иэдзи имасу, - произнес он и добавил по-португальски с дичайшим акцентом: - Господин португальский понимает ли?

(Daelinn+Далара)

Рори вздрогнул, когда стена стала разъезжаться - явно не ожидал, что его опасения о хрупкости этой конструкции подтвердятся таким способом. Прозвучали слова. Снова те же непонятные шикающие слова, смягчившиеся под конец. Фермер лишь пожал плечами, уставившись на вошедшего.
- Ни черта он не понимает, кроме своего ирландского, - буркнул фейри, поднимаясь с разложенных по полу циновок. - И моего тоже, надо заметить! - карлик назидательно поднял палец.
Для представителя дивного народца путешествие оказалось куда более занимательным, чем для его долговязого спутника. Надо ли говорить о счастье фир дарриг, которого попросили сыграть на волынке и даже честно слушали не меньше десяти минут! По его зеленому костюмчику тут и там была размазана засохшая грязь, но малыша это нисколько не смущало. Оставив инструмент на полу (хоть и косясь на него взглядом), он подскочил к назвавшемуся Иэдзи.
Слуга, а именно им и был Иэдзи всю свою сознательную жизнь, с недоумением посмотрел на более чем странно одетого зеленого уродца, но решил, что раз эти двое гости гостя хозяина, значит требуют уважительного отношения. Не позорить же дом и хозяина только потому, что ему пришлось приютить таких противоестественных людей.
- Вы понимаете мою речь? – спросил он до ужаса непонятно одетого карлика. На его памяти так не одевались даже португальцы, когда им еще было разрешено находиться в стране.
- Ну если ты меня понимаешь, почему бы и мне не понять? - фейри подмигнул удивленному человеку, потом церемонно стащил с головы колпачок и подмел им доски пола. - Пэдди, фффир дарриг.
- Ну чего ты сидишь, солнце уже из всех щелей бьет! Вставай, неряха, тут столько всего интересного вокруг - закачаешься! - зашипел фейри на спутника. Тот неуклюже поднялся и оглядел остатки своего наряда: здесь дырка, тут пятно от травы, вот еще одна нитка болтается. Да-а, негоже было в чужом доме так показаться. Вот и мужчина этот так странно смотрит - глазки прищурил...
- Мне б искупаться да рубаху заштопать...
- Господин приодеться хочет, - "перевел" Пэдди, метнув на ирландца лукавый взгляд.
- Одежду давно принесли, - Иэдзи указал на ту кучку тряпок, которую так и не тронул гость, наверное, побоялся. Видя растерянность на лице крупного гостя и лукавство на лице мелкого, слуга предположил худшее – они не знают, как одеваться! – Если желаете, я могу помочь вам «приодеться».
- Ему не помешает, - хмыкнул фейри, похлопав себя по курточке и штанишкам, ставшим не в пример чище, чем были минутой назад. Он прошлепал в зеленых носках до постели фермера (башмачки валялись где-то в углу) и потянул его за рукав рубахи - мол, снимай. Рори подчинился.

(+Daelinn)

Хорошо еще, что чужестранцы догадались снять обувь. Правда, аккуратно поставить ее снаружи комнаты им в голову не пришло, но это поправимо. Иэдзи мысленно закручинился, увидев, что крупный снял только верхнюю часть одежды. Как ж его одевать, когда он раздеться не хочет?
- Нет-нет, нужно снять все. Нельзя надеть одежду на одежду. Снять совсем все.
- Давай всё сюда, - фейри дернул за грязно-зеленый лен, - он тебя одевать будет.
- Во что? - пробормотал Рори, нерешительно стаскивая штаны и носки.
- В это, - пальчик фир дарриг уперся в стопочку неопознанных вещей. Фермер сглотнул, чуя недоброе.
Пожилой японец извлек из стопки длинный прямоугольный кусок чистой белой ткани, держа его на вытянутых руках, подошел к крупному иноземцу и обнаружил, что тот ни за что не желает расстаться с единственным оставшимся на нем предметом туалета, а именно тем, что заменяло наньбанам фундоси. Ну что ж, рано или поздно выкупаться ему придется, а пока пусть ходит в своем. Хорошо бы вымыть его сейчас, даже жалко надевать чистую одежду на такое грязное тело, но баню сейчас занимает хозяин. Не выпускать же гостей наружу в изначальном виде! Со вздохом Иэдзи отложил белую полоску ткани и взялся за следующий предмет.
Он был похож на рубаху из некрашеного льна с разрезом спереди. Иэдзи подошел к высокому подопечному, держа одежду в растопыренных руках так, чтобы можно было сунуть руки в рукава.
Рори секунду размышлял, потом, определив приблизительное назначение вещи, наклонился и со второй попытки, не без помощи слуги, натянул эту рубаху на себя.
Иэдзи, мысленно сетуя на несправедливое соотношение размеров себя и одеваемого, стал обходить последнего, словно большое дерево, обмотав поясом. Со второй "рубахой" получилось быстрее, хотя и не легче. После этого пришел черед нижней части одежды. Иэдзи поднял в руках нечто с красно-желтыми цветами по черному фону и все в складках.
- Это надевается на ноги, - просветил он Пэдди, хотя сумел сохранить иллюзию обращения к обоим гостям.
Фермер взял "нечто" из рук слуги, мысленно содрогаясь, как это всё будет на нем выглядеть. Было б гораздо лучше, останься он в своем привычном тряпье. На ноги... Знать бы, как оно держится и как в этом ходить. "Нечто" на первый взгляд походило на женскую юбку, но, повертев сей кусок ткани перед глазами, Рори опознал жутко широкие штаны. Боясь промахнуться, мужчина все же одолел и это испытание, гадая, чем же завершатся начавшиеся прошлым вечером мучения. Сейчас он сам себе казался дикой смесью между шотландцем и базарной бабой. Видела бы Шерил - погнала б с порога. Во имя всех святых...

(+Далара)

Иэдзи понял, что следующее он может не осилить, причем чисто физически. Но тем не менее взялся за дело с энтузиазмом. Проверил, чтобы задняя часть была именно сзади, а передняя спереди. С этой задачей наньбан, надо отдать ему должное, справился, хоть и смотрел на хакама весьма странным взглядом. Теперь следовало завязать пояс. С маленьким все обошлось легко, но вот с длинным возникли проблемы, особенно в момент затягивания. Поэтому, когда наконец все было сделано как надо и достаточно туго, с Иэдзи лил пот. Он задумался было над концами пояса, потом завязал простой узел.
- И не надо ржать, коротышка! Лучше скажи, как я выгляжу? - угрюмо вопросил Рори своего маленького спутника, шлепнувшегося на пол, чуть ли не хохоча в голос и не в силах вымолвить ни слова, и с восторгом наблюдавшего за злоключениями японских штанов, а после и самого фермера, который, едва его оставили в покое, схватился за живот. Ирландец не вытерпел, цапнул свой башмак и швырнул в фейри. Тот перекувырнулся, и ботинок шмякнулся аккурат на постель, которую занимал Пэдди. К карлику разом вернулся голос.
- Фи, как грубо! - пробурчал фейри и сел спиной к обоим мужчинам, принявшись натягивать свои зеленые башмачки.
Иэдзи захотелось побиться головой о пол, а еще лучше побить о него голову коротышки.
- Пэдди-сан, в доме не ходят в обуви!
- Совсем? - фир дарриг обернулся к Иэдзи, глаза - как две большие плошки на маленьком лице. Пришла, видимо, и его очередь на собственном опыте познакомиться с обычаями этих земель.
- Конечно, совсем. Зачем же ходить в одной гэта, например? – брови слуги поползли вверх.
- Ну-у... а что, мне их с собой в руках таскать? - фейри одной ногой стащил уже напяленный на другую ногу башмачок и пожал плечами. - У меня руки инструментом заняты. Хочешь послушать?
Теперь уже ухмылялся О'Догэти, понимавший от силы половину разговора. При этом он не оставлял попыток тут и там потянуть за бесчисленные пояса, чтобы ослабить их хоть чуток.
- С собой таскать? – брови Иэдзи доползли до линии волос. – Конечно, нет. Их оставляют у входа в дом, а когда выходят – надевают. Впрочем, - пришла вдруг в голову слуги мысль, которую он немедленно и озвучил, - если вы хотите носить их прямо сейчас, то можно выйти во двор.
- Странно. О, во двор - это хорошо, это красиво! В Эйрэ я такого не видел. Эй, друг, давай на природу водить хороводы! - и Пэдди, быстро покончив с обувкой, дернул Рори за складку его новых штанов и направился прямиком к отъезжавшей недавно стене, подпрыгивая на ходу.

(и снова те же)

Разрушенное святилище близ деревни Хейкэ, провинции Шимоцуке. Днем ранее, час Быка.

- Судзу-сан, может быть, нам не стоит идти внутрь? - Татсу дрожал, вспоминая истории, связанные с этим местом, но его друг был полон решимости.
- Неужели ты совсем не хочешь знать, что на самом деле спрятано в этом святилище? - Судзу был на два года старше, и поэтому спорить с ним было бесполезно, и мальчик лишь опустил голову и пошел следом.
Когда дети подошли еще ближе к развалинам, стало ясно, что внутри кто-то есть, поскольку оттуда доносились голоса, а дым от костра тонкой струйкой уходил в небо.
- Судзу, я не хочу туда идти, - голос Татсу звучал умоляюще, и по тону было видно, что мальчик сейчас разревется, - А вдруг это беловолосый демон вернулся за чьей-то душой?
Но его друг не ответил. Он медленными шагами шел к святилищу, будто околдованный кем-то.
- Ей, Судзу, у нас будут проблемы, если мы пойдем туда, - Татсу тряс товарища за плечо, но тот, казалось, не обращал внимания и продолжал идти.

- Он не должен попасть на гору, - слышалось из-за стен святилища.
- Но сможем ли мы помешать ему? - второй голос явно принадлежал молодой женщине.
- Ты сомневаешься? Думаешь, обычный ронин сможет нам противостоять? В любом случае, нам обещали помощь.
Судзу выглянул из-за угла святилища и наконец-то смог увидеть говорящих. Мужчина и женщина, оба не старше тридцати лет. Похоже, они говорили о чем-то важном, и не замечали мальчика.
- Он не обычный ронин, - возразила женщина, - Но если нам действительно помогут…
Мальчик продолжал слушать, боясь упустить хотя бы одно слово.
- Не слишком ли поздно ты гуляешь, парень? - чья-то рука легла ему на плечо.
Судзу обернулся. За его спиной стояли еще трое, и их глаза не предвещали мальчику ничего хорошего.
- Татсу… - едва слышно позвал Судзу, но его друга рядом не было.
Теперь он действительно испугался. Ему хотелось закричать, что было сил, но почему-то он не мог. Мужчина, державший его за плечо злорадно усмехнулся и в следующий момен его голова, отделившись от тела, вцепилась в шею мальчика. В глазах Судзу потемнело, и он почувствовал, что теряет опору.

Один из заросших мхом валунов покачнулся, как будто его с невероятной силой толкали из-под земли; этакий огромный каменный гриб с потрескавшейся серой шляпкой с желтыми проплешинами лишайника. Потом еще раз, кто-то настойчиво пытался освободиться из подземной темницы. Валун откатился в сторону. Из рыхлой земли показалась острая верхушка соломенной шляпы-амигаса. За первым демоном выбрался второй, третий, четвертый и, наконец, пятый, самый крупный, как будто сложенный из тех же камней, которые гора когда-то стряхнула с себя, точно так же, как сейчас демоны стряхивали прилипшие к одежде комочки влажной земли. Первый наклонился и шумно втянул длинным, похожим на кабанье рыло носом воздух. Остальные ждали его решения; самый маленький и округлый нетерпеливо подпрыгивал на месте и облизывался, язык у него был необычно яркий и красный. В конце концов, коротышка не выдержал и, побегав среди камней, порылся под одним из них, плоским, со следами засохшей крови. Раскопав завернутые в листья заячьи потроха, маленький демон сожрал их в одно мгновение, так быстро, что остальные не успели ни возмутиться, ни поучаствовать в дележке неожиданной добычи. Только тот, что вылез первым и все еще продолжал принюхиваться не принимал участия в общей сваре, зато прекратил ее, стукнув по земле крепким посохом. Громко звякнули кольца, украшающие металлическое навершие; воцарившуюся тишину нарушил конечно же маленький толстячок, который нетерпеливо шмыгнул, вытер сопливый нос рукавом и спросил:
- Ну что?
Длинный посох указал в сторону заброшенного храма по другую сторону дороги за рисовыми полями.

Тусклый синий цвет чертил на полу только одну полоску. Ровно одну. Кусочек кувшина, половина чашки, кончики длинных пальцев, плечо, скула, глаз. Глаз моргнул. Пальцы на секунду скрылись из вида, а потом в полосе света промелькнула кисть руки и рукав черного хаори. Хеби поднял чашку и отпил еще один крошечный глоток. Здесь не умели готовить саке, но без него было бы скучно. Умение ждать было полезно - и молодой человек учился ждать. Где-то там, за дверью, могли происходить события, люди могли сражаться и умирать, а некоторые просто умирать. Кое-что из этих событий могло касаться воина в черном хаори, другое - совсем нет. А он - сидел на простом деревянном полу, в комнате, освещенной полосой лунного света. И ждал.
Когда Хеби только прибыл в город, женщины заглядывались на него, но уже через пару дней он не мог заметить ни одного взгляда. Как и всегда. Дети убегали из комнаты в слезах через несколько минут после того, как туда входил он, безумцы впадали в буйство, стоило ему остановить на ком-то из них взгляд. Другие могли находиться с ним дольше, но результат был всегда один - в душу человека медленно, капля по капле прокрадывался страх перед гладкой белой кожей воина, перед его гипнотизирующими, грациозными движениями и неподвижным взглядом змеи. Перед его шепотом, в котором так отчетливо слышалось змеиное шипение. Иногда Хеби казалось, что он мог бы добиться всего чего угодно, просто глядя человеку в глаза и диктуя свою волю. Но ему никогда не давали испробовать это на практике - отводили взгляд или зажмуривались. Даже бывалые воины - иначе смог бы мальчишка вроде него, да еще не проводящий дни и ночи в тренировках, уже иметь столько побед за плечами? А еще одна женщина - из тех, кого жутковатая неизвестность только притягивала - говорила, что от него исходит внутренний холод, даже сквозь обычное тепло тела. Хеби машинально коснулся руки. Просто кожа, прохладная от ночного воздуха, но теплая, если продлить прикосновение хотя бы на миг. Но иногда он и сам чувствовал этот внутренний холод - когда рука его держала клинок, а противник медленно оседал на пыльную землю.
Скрипнула половица под чьей-то ногой. Хеби поднялся так быстро, что сознание зафиксировало только два момента - вот он еще на полу, ставит чашку, а вот уже переминается с ноги на ногу, держа кончики пальцев на рукояти меча. Вбежала скромно одетая девочка, скосила взгляд испуганных глаз на высокую фигуру, едва видимую в неверном свете, поставила поднос со сладостями. Надо учиться ждать. Просто ждать. Без нервов.

Утсуномия

Наверное, правы были те, кто предсказывал, что вместе с новым наместником в городе (а может и во всей провинции сразу) перестанет быть сонно и спокойно, как было в последние годы, когда даже большая война прокатилась к северу и югу от Утсуномии, не затронув город и окрестные поселения. Все хорошее когда-нибудь тоже кончается, как закончилась эта ночь, а с ней и покой. К воротам дома, где гостеприимный господин Мацуока уже был не рад щедрости своей души, городская стража притащила на циновке мертвое тело. Их долго не хотели пускать, но стражникам удалось доказать, что о происшествии обязательно нужно доложить не иначе как самому Токисаде, да и достойных похоронах тоже следует позаботиться людям наместника. Мертвеца внесли во двор.
Вышедший на шум Миги приподнял вторую циновку, которой тело накрыли для того, чтобы не привлекало ненужных взглядов, нахмурился, разглядывая мертвеца. Затем он оглянулся.
С галереи второго этажа, кутаясь от утренней прохлады в юкату, за суматохой во дворе наблюдал Теншо Токисада. По отрешенному со сна лицу трудно было понять, о чем думает юный наместник. Когда он стремительно развернулся, так что черным вихрем взметнулись длинные распущенные волосы, все перевели дух, но потом оказалась, что наместник и не собирался уходить к себе в комнаты. Он спустился во двор, и тогда уже всем стало ясно, что достаточно одного слова, чтобы расстаться с головой.
Токисада опустился на колени возле мертвого тела, молитвенно сложив ладони, но по подрагивающим сведенным бровям, раздутым, как у породистого жеребца, крыльям тонкого носа можно было точно сказать, что спокойствия на душе у наместника нет. Потом Теншо встал.
- Похороните его, - приказал он. - Миги, мне нужны еще люди. Пусть объявят.

Проснувшись, Косеки приподнялся на постели, истощение и усталость прошли без следа, а рука больше не болела. Оказывается, Токисада-сама был не только отличным воином, поскольку зелье, приготовленное им, похоже творило чудеса. Вспомнив о наместнике, оранжевоглазый юноша моментально вскочил с циновки и оделся. Пока он тут отдыхает, Токисада-сама где-то ходит один, совершенно без защиты. Наскоро пристегнув катану и взяв в левую руку тессен, Косеки выскочил из комнаты
Он бежал по коридорам, совершенно не замечая снующих слуг. Кого-то задевал, но не обращал внимания и бежал дальше.
-Можно и поосторожнее, - раздался голос за спиной Косеки и чья-то рука схватила его за плечо.
Оранжевоглазый телохранитель Токисады обернулся и увидел юношу примерно своего возраста, на поясе которого висела катана.
-Смотри куда несешься, - недовольно проворчал тот, - Ты чуть не сбил меня с ног.
-Я спешу, - только и ответил Косеки, снимая с плеча руку незнакомца, - У меня нет на тебя времени.
Оранжевоглазый телохранитель направился было дальше, но юноша догнал и снова остановил его.
-Ты нарываешься на драку? - возмущенно спросил он, опуская руки на рукоять меча.
-Сказал же, отстань, - Косеки снова лишь отмахнулся и направился дальше.
-Прекрати относиться ко мне, как к пустому месту, - со злостью прошипел незнакомец, и, снова догнав юношу, ударил его по лицу.
Такого оскорбления Косеки простить не мог. Медленно повернувшись к незнакомцу, он провел ладонью правой руки по ушибленному месту.
-Драки, говоришь? - телохранитель наместника прицепил веер к поясу.
-Отлично, ты наконец-то заметил меня, - на лице его собеседника появилась довольная улыбка, и он кивнул головой в сторону выхода.
-Что вы там задумали? - раздался за их спинами строгий мужской голос.
Буси лет тридцати подошел к молодым людям и сурово смерил обоих взглядом.
-Ёрио-сама… - начал было незнакомый юноша, но самурай жестом остановил его.
-Оборо, не забывай что ты в гостях и будь немного повезжливее, - произнес он и, повернувшись к Косеки, добавил, - а вам я советовал бы все же смотреть по сторонам… Хикари-сан.
Тут оба юноши чуть не раскрыли рты от удивления. Первым нашелся Косеки:
-Вы знаете что-то обо мне? Может быть вы что-то слышали о моем отце? - телохранитель Токисады уже и забыл о нанесенном ему недавно оскорблении. Да и незнакомый юноша казалось, уже не так сильно желал боя.
-Ты и сам все узнаешь в свое время, юный буси. А пока верно служи своему господину и защищай его от врагов. Поверь, у него их предостаточно. Да, и передай ему, что Куремото-доно отправляется в Шиобару и искренне сожалеет, что не успел попрощаться с ним.
После этого самурай направился к выходу, таща несдержанного юношу за собой.

***
Морито и Морибе уже приготовили коней, поэтому много времени приготовления к отъезду не заняли. Ёрио уже забирадся в седло, когда Оборо все же решился спросить его:
-Куремото-сама, почему вы назвали его Хикари? Вы уже встречались с этим человеком?
-Нет, - коротко ответил буси уже в седле.
-В таком случае почему? - не сдавался юноша
-Ты называешь себя Хикари, но при этом совершенно не знаешь историю главной семьи. За всю свою жизнь я видел в Японии только одного человека с оранжевыми глазами. Отреченный старший сын последнего управителя Шиобары. И этот юноша, видимо, никто иной как его сын, - Ёрио несильно сжал бока коня, - Если ты и дальше будешь так долго собираться - мы уедем без тебя.

Наместнику. Телохранители. Тааак...
Высокая фигура в черной одежде словно бы и не замечала собравшейся толпы - те, кто случайно попадал Хеби под ноги, просто улетали в сторону. А попадали многие - воин всегда гордился умением появляться за человеческими спинами незаметно, словно тень. На площади было удивительно мало воинов - для сообщения подобной заманчивости. Впрочем, возможно, они просто не успели заметить. Хорошо если и не успеют.
Скрип ворот. Заспанные глаза слуги - но вопросов не задает. Видимо, не первый. Точно, еще трое. Высокий, но слишком плотный, и возраст не тот. Маленький и юркий словно кошка - но нет настоящего воинского огня. Нахальный и сильный, - и слишком молодой. Пока ками милостивы. Занял место - не возле дверей, но и не в дальнем углу. Самое достойное - чуть поодаль. Уставился на угол дома неподвижным взглядом, который так пугал незнакомых людей. Всего несколько минут - и кошачий отодвинулся. Точно, не воин.
Время шло дальше.
Когда во дворе дома господина Мацуоки скопилось чуть меньше десятка разнообразного народа, вынесли столики с закусками.
- Просим не стесняться! Угощайтесь, пожалуйста.
Хеби не двинулся с места - только бегло осмотрел новопоявившуюся конкуренцию. И снова вперил взгляд в угол. Солнце медленно лезло вверх по небосклону, становилось все жарче. Наместник не появлялся.Сейчас Хеби и сам бы его убил. Но ни самолюбие воина, ни тщательно разработанный образ самого себя, который молодой самурай уже почти не замечал, но который, тем не менее, оказывал влияние на каждый его поступок, не позволяли переменить позу.
Наконец, когда многие уже стирали не первую испарину со лбов, с галереи второго этажа раздался шорох шелковых одежд и легкие шаги. В обычном сопровождении вышел Теншо Токисада. Ни на кого не глядя, юный наместник прошел на отведенное ему место, отмахнулся от предложения хозяина дома пересесть в тень и, усевшись на низкий складной стул, осмотрел собравшихся во дворе. Вперед выскочил Миги.
- Теншо Такаши Токисада-сама благодарит вас за труд и желание, но ему нужен один из вас. Кто хочет отказаться?
Хеби проводил взглядом плотного и кошачьего. Кажется, плотного просто достала жара. Хеби она тоже достала - но на гладкой белой коже не было ни капельки пота. Отчего воин злился еще больше - хоть какой-то минимум охлаждения...
- Остальных просят показать свое умение, - продолжил телохранитель.
Второй (или вторая? на лицо они были одинаковы) лишь улыбнулся; в руках он держал меч наместника. Воин в черном нервно моргнул. Дети. Значит либо наместник идиот, либо - дети непростые. А непростых детей Хеби очень не любил - он привык выигрывать легко.
Вздохнув, высокий белокожий воин вышел вперед.
- На ком показывать?
Солнечные лучи почти не отражались ни от темных волос самурая, ни от шелка его одежды. Токисада указал веером на остальных.
- Друг на друге.
Уже лучше. Хеби даже не оглянулся - просто скосил глаза на ряды воителей. Ну, есть глупцы?
Нашлись и глупцы, более опытные люди, поэтому некоторое время со двора по самой жаре доносились хриплые выкрики и удары клинков друг о друга. Чтобы сделать зрелище занимательнее, в редеющую компанию воинов врезался, очертив круг нагинатой, второй телохранитель, передав меч господина Миги. Хеби тут же переключился на мужчину с нагинатой - лучший способ произвести впечатление. Его несколько раздражала мешанина - обязательно кто-нибудь случайно кого-то порежет - но выхода не было. Сам любитель черного цвета предпочитал недлинные мечи, которыми, зато, размахивал с завидным проворством, не упуская случая нанести какой-нибудь маленький, но особенно обидный порез.

нрпг: Убью связистов!!! Связь восстановилась лишь сегодня...

рпг:Горы Асама, путь к вулкану

Шаг за шагом, шаг за шагом, привычной к дальним переходам, легкой походкой воина. Шаг за шагом в направлении огромной мрачной горы, пусть и не будящей в душе ужас, но, однозначно воспринимаемой с уважением, как равный противник или опасный зверь, например не слабее Серого Медведя – Гитчи Моквэ. Шаг за шагом, Отец-Солнце поднялся высоко на небо по своей незримой тропе, смотрит с высоты на своих детей и обещает им поддержку и мудрый совет в трудную минуту. Шаг за шагом, шаг за шагом – если бы спешили к определенному сроку, можно было бы двигаться «волчьим скоком», сто шагов бегом, сто шагов – шагом, привычной походкой воинских отрядов. Этот самурай, похоже, двужильный – вполне бы выдержал, а вот мальчишка – вряд ли. По крайней мере, сейчас не выдержал бы – уж больно худой и изможденный. Ну ничего, постепенно откормится и силы в руках и ногах его прибавится. А там – уже можно будет и в деле воинском поднатаскать мальчишку, не сразу конечно, но можно. Сила шамана – это хорошо, но только и она не всегда помочь может, не всегда убережет, так что и ей помощь сильной руки и острого ножа бывает полезна. Вот и мальчишку откормить, подучить, что бы славным воином был. И что-то подсказывает, что самурай Мицуке его и подучит и подкормит не хуже, чем это смог бы сделать старейший наставник из братства Птенцов племени Пикуни – лучший учитель молодых воинов, каких только можно встретить.
Размышлял Старое Солнце, привычно шагая вперед, к неблизкой и непонятной пока что цели, когда, неожиданно, почувствовал какое-то неясное изменение в мире духов. Что-то, что можно было сравнить с волной на поверхности реки, поднятой плавниками здоровенной, но не очень опасной рыбины, неслышно прошедшей между склоненных к воде ветвей ивы. Что-то мощное, древнее, не то, что бы совсем враждебное людям, но и не совсем дружелюбно настроенное – скорее уж равнодушное к ним, и, если и заинтересовывающееся смертными, то лишь ради собственного сиюминутного блага. Это что-то ждало их впереди, не далеко, но не так и близко, скрытое за густыми зарослями, вокруг которых в беспорядке лежали куски камня, некогда отшлифованные не только ветром и водой, но и умелыми человеческими руками.
Индеец вверх правую поднял руку, подавая всем известный знак: «Стой! Впереди вижу что-то непонятное, возможно - опасное. Не нервничать, но быть настороже!», призывая спутников не суетиться и желательно, сначала разведать, что именно за шутку сыграла с ними, на сей раз, судьба.
- Впереди что-то есть. Место Силы, так бы я назвал то, что чувствую. Место Силы, причем не пустое – кто-то там есть, кто-то хранит это место, кто-то могучий, но не враждебный, хотя и не очень-то дружественный человеку. – Старое Солнце слегка прищурился, всматриваясь в заросли.

Хижину, что пряталась в густых зарослях, утонула в зелени по прохудившуюся крышу, нелегко было заметить. Пройдешь мимо - и дальше, либо вверх по склону, к вершине, к пышущему подземным жаром провалу кратера, либо вниз, в небольшую долину...
Одноглазый бродяга пренебрежительно щелкнул языком - и одному в таком жилье тесно, куда им всем разместиться! Но день скоро сменится ночью, а та принесет дождь, как частенько случается в здешних горах. Мицуке еще раз огляделся. Перекошенная дверь из неструганных тонких досок была плотно задвинута, из щелей торчал мох. Истрепанная ветром солома на крыше истлела. Каменная ступенька завалена листьями и сухими сосновыми ветками, но из дыры в крыше к небу вытягивалась голубоватая прозрачная струйка дыма.
- Место занято, - хмыкнул роши.
Беглый чиго между тем присел возле странных резных камней, сопел, что-то складывал из плоских голышей, которые набрал в ручье, что булькал неподалеку. Мальчишка недовольно морщился, качал головой. Должно быть, не получалось то, что хотел.
Рядом - по другую сторону от хижины - гнилыми старческими зубами из земли поднималось пять могильных камней. Мицуке показалось, что где-то постукивает детская погремушка.
Роши присмотрелся к мальчишке - тот беззвучно шевелил губами, сосредоточенно хмурил брови; то ли молитву читал, то ли спорил со всеми многочисленными богами разом. Щеки недокормленного чиго ввалились как будто еще больше, глаза лихорадочно блестели; Хаяши был похож на жаровню, где вот-вот умрет последний едва тлеющий огонек. Тепло еще чувствуется, если подносишь ладонь, но согреться уже не под силу. Нет, дальше они не пойдут - без отдыха и хорошего сна.

(sohite Reytar)

Тонкие доски прогнулись под его кулаком.
- Хозяева! – воззвал Мицуке. – Примите на ночлег?
Сначала внутри было тихо, потом донеслось сварливое:
- Нет тут никого! Убирайтесь!
Роши подмигнул спутникам.
- Гостеприимно...
Старое Солнце покосился на неказистую хибарку, больше всего похожую на вигвам какого-нибудь дикого команча - криво слепленное и утлое на вид строеньице, обошел ее вокруг, еще раз обвел взглядом, хмыкнул и произнес:
- Не пойму, зачем ты беспокоишь то, что живет внутри этого шалаша, воин? Сам видишь, что в этой жалкой хижине нам троим не поместиться, так зачем пугать местных жителей?
- Мальчишка поместится...
- Не поместится! – заспорили из-за двери.
- Ты что, такой толстый? На дайконе отъелся? Открывай или сам войду!
- А если кое-кто не угомонится, то мы войдем все втроем, а не один только худощавый воин, - коротко, но весомо высказался в сторону двери, индеец. - Не гоже столь древнему и могучему духу так унижаться, отказывая в приюте усталым путникам, тем более что тебе здесь одному скучно и порядок навести в твоем вигваме некому.
- Вигваме? – переспросил Мицуке.

(Bishop+Reytar)
- Да, - индеец утвердительно кивнул, взглянув на хибару, которая на прошедшие несколько минут отнюдь не изменилась, продолжая выглядеть все такой же ненадежной и древней развалюхой. - А как еще назвать шалаш, который слишком тяжелый, что бы разбирать и носить его на себе, но и слишком непривлекателен, что бы жить в нем можно было лишь при крайней нужде?
- Разбирать?
Долговязый бродяга отодвинул старую дверь, та заела - тоже сопротивлялась желанию незваных гостей. Силе дверь уступила, да и то пришлось повозиться.
- А если бы сломал? - ядовито поинтересовался старик, что сидел посреди хижины.
Справа горкой лежали длинные, белые клубни, слева - в корзинках - ботва отдельно, корешки отдельно. Вместо волос на облезлой голове хозяина дома во все стороны топырились роговые наросты, длинный нос свисал над верхней губой, как сосулька. Чешуйчатой трехпалой рукой старик ловко хватал дайкон, подносил к подслеповатым глазам, щурился, бормотал.
- Ну открыл, - буркнул он. - Дальше что делать будешь?
- Войдем и поприветствуем тебя, полудух-старец! - Старое Солнце поклонился старику, прижав правую ладонь к груди напротив сердца. - А так же попросим прощения за наше вторжение в твой дом. С нами мальчишка, которому немало тяжелого недавно довелось пережить. Немало тяжелого и неприятного, от чего он еще не оправился, по этому может не выдержать безостановочного пути в горы. Пусть мальчик спокойно переночует под кровлей твоего вигвама, а мы за это окажем тебе какую-нибудь услугу, на твой выбор.
Индеец еще раз поклонился старику, при этом шепнув ронину углом рта:
- Ну да, разбирать, что бы откочевать на другое место, более красивое или богатое дичью.

(те же)

- Не поместитесь! – злорадно напомнил старик. – Сам полудух!
Хаяши – беглый чиго закончил молиться, сунулся посмотреть, - сдал назад, замотал головой.
- Не трусь, - посоветовал Мицуке. – Яма-но ороши не кусается. Зубы стер.
Старик запустил в него клубнем. И попробовал второй на зуб. Клыки у дедка оказались отменные – длинные и блестящие.
- Так-таки стер? – ядовито спросил он.
- А зачем нам всем вместе тут помещаться? - искренне удивился индеец. - Достаточно того, что здесь, в хоть каком-то уюте, может переночевать вот этот юный воин.
Старое Солнце кивнул головой в сторону Хаяши, продолжая:
- Надеюсь, Мудрый Старец, не попытается причинить вред нашему юному спутнику? Так как очень не хотелось бы в ответ причинять вред тому, кто прожил столь долгую и достойную уважения жизнь.
Хозяин ветхого дома презрительно надул губы. Мицуке толкнул спутника в сторону, прихватил Хаяши одной рукой, второй – ухватился за край двери. И все равно сильным порывом ветра его сдуло в кусты. Когда роши поднял голову, маленький ураган все еще бушевал, сметал в одну кучу ветки и сучья. Придавленный коленом к земле, завозился беглый чиго, чихнул. Стало быть – жив.
- Не надо его сердить, - подал голос чиго.

(both players)

Получив толчок от самурая, индеец прижался спиной к стене хибары, как раз рядом со входом. Он не успел выразительно взглянуть на бесцеремонного ронина, когда внутри строения что-то загудело, словно могучий ветер рвался на волю, что бы лететь над миром, снося кровли с домов и головные уборы с бледнолицых. Старое Солнце не успел даже открыть рот, когда сильный порыв ветра, странным образом вырвавшийся наружу из дверей развалюхи, не развалив ее до основания, оторвал от земли мальчишку, успевшего его схватить, ронина, для надежности вцепившегося в дверной косяк, и отбросил их довольно далеко - в росшие неподалеку от хижины, кусты.
- Уф!!! - Только и смог произнести Старое Солнце, выхватывая из-под рясы нож и топорик. Ему крайне не хотелось вступать в поединок с хозяином этого странного жилища, как не хотелось и убивать его, в случае, если мастерства жреца солнца хватит, что бы победить, но и оставлять без отмщения жизни спутников, если они погибнут от этого падения, он не собирался. Индеец уже примерялся, как бы поудобнее проникнуть в хижину через обветшавшую, почти обрушенную соломенную крышу, богатую прорехами, самая большая из которых, находилась как раз позади того места, где сидел старик, когда услышал голос Хаяши.
Раз уцелел мальчишка, опытному воину тем более ничего не угрожало, чему индеец был очень рад, так как успел привыкнуть к дружескому общению с ними обоими.
Юный воин на деле доказал свою храбрость, ум, как и познания повадок, и законов существ из Мира Духов, по этому Старое Солнце всерьез воспринял его слова и вернул оружие на его законное место - на поясе владельца, и лишь после этого, спокойно ступил внутрь хижины.
- Ты хотел показать свою силу, и мы ее увидели. Ты силен, но и мы не можем отступить, по этому предлагаю договориться миром: ты пустишь нас переночевать, а мы тебе за это доброе дело как-нибудь отслужим. Хоть крышу починим - гляди, как она прохудилась, так дырами и светится.

(те же!)

Старик захихикал.
- Любишь дайкон, ты, что пахнет по-чужому?
- Не очень. Я не сын этой земли, ты прав, Мудрый, по этому местные лакомства для меня непривычны и не очень приятны. - Старое Солнце изучающе смотрел на старика, но на лице его не отражалось никаких эмоций. - А чем тебе это важно, как и чем было бы важно, люби я дайкон?
- Да ничем, - ответил вместо расшалившегося деда роши.
Мицуке поднялся, отряхнулся от мелкого сора и хвои.
- Боится, что ему меньше достанется, - пояснил ронин. – Ладно, старик, что скажешь на предложение? Мы – чиним тебе крышу, ты – пускаешь мальчишку переночевать и не мешаешь в горах.
- Мало!
- Что же ты посчитаешь достойной платой за свою помощь? - Индеец все так же изучающе смотрел на старика, ожидая, что за чудачество еще устроит им хозяин разваливающейся хибары, которого, судя по всему, сложившаяся ситуация изрядно забавляла.
Старик задумался, помаргивая, огляделся. Ничего нового – те же обшарпанные стены, тот же мох в щелях. Пожевал клубень, то ли думалось ему так лучше, то ли нервы успокаивал.
- Хочу себе храм! – капризно заявил он в конце концов.

(another one more)

- Что-что?! - Глаза Старое Солнце удивленно расширились, став похожими на небольшие тарелочки. Немало духов и иных странных существ он видел, немало слышал от них требований, но постройки храма в свое имя, на его памяти, не требовал никто из них. - Ты хочешь, чтобы мы возвели в твое имя храм?! И каков он должен быть, по-твоему? Как выглядеть?
Перед мысленным взором Старое Солнце почему-то пронеслись образы высоких, каменных, многокупольных, покрытых золотистым металлом, так ценимым бледнолицыми, храмов, которые он видел в Новой Испании и Перу, путешествуя вместе с Вождем Педро.
- Ну, вот это – проще простого! – Мицуке расхохотался.
Роши опустился на землю возле гладкого валуна, одного из тех, что были разбросаны вокруг хижины. Посидел с закрытыми глазами, потом – положил друг на друга пять плоских камешков. Вышла маленькая пагода. Смышленый чиго тоже встал на колени рядом, сложил для молитвы ладони.
- Так пойдет? – спросил Мицуке. – Даже в столице нет храма выше твоего.
Старое Солнце все теми же огромными глазами смотрел на зодческую деятельность ронина, но благоразумно держал язык за зубами, почувствовав, что самурай явно задумал какой-то подвох, с помощью которого обязательно вынудит капризного старика помочь путникам, с наименьшими проблемами для них. Он посмотрел на возведенное ронином сооружение, на то, как мальчишка стал перед неказистым сооружением на колени и молитвенно сложил руки и решил подыграть им. Индеец приблизился к пагодке с третьей стороны и по обычаю своего народа опустился перед ней на колени, перекрестив руки на груди так, что бы ладонями касаться противоположных плеч, склонившись в молитвенном поклоне.
Из хижины донеслось сопение раздраженного дракона. Дымок над крышей изменил цвет, стал серым, плотным.
- Дожили! – ворчал старик. – Всякие оборванцы теперь пользуются магией сходства и подобия!..
Он вдруг замолчал.
- Ладно... пусть мальчишка ночует внутри.

Шум во дворе поместья обеспокоил Косеки. Он отчетливо слышал лязг оружия, доносившийся снаружи. Неужели враги наместника все-таки решили действовать открыто и напали на дом господина Мацуоки? Укоряя себя за слабость, не позволившую ему быть рядом с Токисадой-сама в такой опасный момент, юноша выбежал на улицу.
Первым, кого он увидел, был сам Теншо Такеши. Похоже, что с наместником было все в порядке, и опасения оранжевоглазого телохранителя не подтвердились. Но незнакомые люди, устроившие здесь поединок совершенно сбили Косеки с толку. Что же здесь произошло, пока он, совершенно потеряв понятие ответственности, отдыхал после той напряженной ночи?
-Почему они сражаются? – спросил юноша одного из слуг, наблюдавших за боем.
-Господин наместник выбирает себе нового телохранителя, - ответил тот, с некоторым страхом повернувшись к внезапно появившемуся телохранителю-«демону», - Господин Теншо Такеши попросил их продемонстрировать свое умение.
Косеки скептически осмотрел дерущихся. Да, некоторые из них и правда могли стать неплохими воинами, но едва ли хоть кто-то смог бы достойно показать себя в стычке с синоби. А человек, который хочет охранять наместника, должен быть готов ко всему.
-Надо устроить им небольшую проверку, - Косеки отцепил с пояса тессен и ворвался в редеющую толпу дерущихся.
Тяжелый стальной веер отбивал удары мечей и в следующий момент наносил удары, сваливая противников оранжевоглазаого ронина на землю. Как и ожидал Косеки, мало кто мог дать ему достойный отпор. «А ты ожидал от них большего? – мысленно спросил он себя, - Ни у кого из них, не было и в половину столь хороших учителей, как у тебя».
Бой становился скучным, и Косеки уже думал закончить на этом, когда случайно столкнулся взглядом с воином в черной одежде. Их глаза сошлись лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы юноша немного замешкался, и едва не пропустил удар. Незнакомец же спокойно продолжил бой.
«А вот это уже немного интереснее», - подумал Косеки, сбивая с ног очередного неудачливого воина, и начал пробиваться к обладателю черной одежды и невероятно белой кожи.

(и Хикари)

Еще один юноша присоединился к всеобщей схватке, надо сказать, довольно экзотичный юноша. Кроме оранжево-желтых, словно кошачьих, глаз, чувствовалось в нем что-то такое... Хеби не мог сказать точно, что, но это обеспокоило его. Телохранитель был временно забыт - перехватив меч в другую руку, белокожий воин выхватил из-за пояса второе оружие. Тоже тессен. С высоким дрожащим звуком веер полураспахнулся - оскаленная морда белого тигра, задняя лапа и хвост смотрелись почти живыми на черном шелке. И - с ухмылкой снова взглянул в янтарного цвета глаза.
Веер в руках Хеби явно удивил юношу, но он лишь улыбнулся. Когда же их разделяло всего несколько шагов, оранжевоглазый остановился и, положил левую руку на рукоять танто.
-Начнем, - тихо проговорил он.
Зря он так встал - тут же эти амбалы дерутся... Неопытный? Или самоуверенный? Хеби привычным жестом увернулся от чьего-то широкого замаха. Веер раскрылся почти полностью, ветер шевелил шелковые перепонки и, казалось, нарисованный тигр неретпеливо переступал лапами, шевелил полосатым хвостом. Красивый, обманный взмах - словно черная бабочка бросилась в лицо Косеки, но не долетев, взмыла вверх, подхваченная шальным ветром. Большая черная бабочка со стальным жалом. Косеки лишь немного подался назад от летящего в его лицо тессена, а когда же тот взмыл вверх, стальной веер Косеки, так и не раскрывшись, последовал за ним, уводя его в сторону.
Меч во второй руке Хеби ударил быстро и резко, прямо из-под веера. Не самурайский прием, да и не шинобский.
Звон металла о металл, и он бессильно соскользнул в бок, встретив на пути танто.
-Хороший ход, - одобрительно заметил Косеки, в это же время опуская свой тессен на голову противника.
Движение кистью - и сразу же звук рвущегося шелка - чужой тессен пойман парой лезвий. Меч снова у живота, короткий шаг назад и вбок, провожая веер, выходя к незащищенной спине. "А вот это он зря", - с улыбкой подумал Косеки, и резко дернул веер в бок, увлекая за ним и своего соперника. Когда тот начал терять равновесие, оранжевоглазый юноша отбросил веер из рук и достал катану.
Хеби почти выбросило за спину странного парня - еще немного и он бы налетел на какого-то плотного самурая в синей одежде. Но зато цель - вот она, рядом, и танто с другой стороны, и тессен вон летит. Быстрый, резкий удар мечом по незащищенному боку. Косеки не ожидал от противника такой хорошей реакции. К счастью, он во время успел заметить удар и, отбрасывая тессен в сторону, при этом уходя от удара. Даже не успев удивится столь неожиданно увеличившемуся свободному месту, он достал катану.
-У тебя просто поразительная реакция, но с техникой все же проблемы, - чуть отдышавшись произнес юноша, -хочешь продолжать?
- У тебя хорошая техника и редкая выдержка, - усмехнулся его противник, отвешивая полукивок-полупоклон. - Пока ты мне не по зубам. Удачного дня.
Еще раз то ли поклонившись, то ли кивнув, Хеби отыскал в толпе самурая с нагинатой и начал прокладывать себе путь к нему.