Обсуждение

Плывет над Шервудским лесом протяжное пение рога.
И шумят кронами вековые дубы: "Робин Гуд!.."
И тревожно вздрагивают толстосумы, на свою беду проезжающие лесной дорогой: "Робин Гуд!.."
И с надеждой поднимают головы вилланы в окрестных деревнях: "Робин Гуд!.."
И меняется в лице лорд-шериф города Ноттингема: "Робин Гуд!.."
Кто не слышал о благородном разбойнике Робин Гуде и его зеленых стрелках, чьи стрелы без промаха бьют в цель, а сердца не знают страха? Они грабят богачей, а деньги раздают беднякам. Они вступаются за тех, кого притесняют жестокие завоеватели-норманны. Они вселяют мечту о свободе в души вилланов и рабов...
Не зря поют об их подвигах бродячие менестрели!
Послушаем же одну из этих баллад...

ШЕРВУД

Робин Гуд -- HIGF.
Маленький Джон -- РЮДО.
Вилл Статли -- АСТАЛЬДО.
Фриар Тук -- GREY.
Аллен-э-Дейл -- LOCKE.
Крис Бедик -- ЛОККИ.
Скарлет -- TORVIK.
Мач -- SPRING.
Эвелина, сестра Мача -- HEIRES$.
Кэтрин Лисичка -- МЕЛЕТУН.
Генриэтта, старая травница -- ШАСЯ.

НОТТИНГЕМ

Сэр Ральф, шериф Ноттингемский -- ДОН АЛЕСАНДРО.
Леди Матильда, его жена -- ДАМИАНА.
Мэриан, дочь шерифа от первого брака -- MAYFLOWER.
Уиннифрид, дочь барона Роже де Тайбуа -- БАБКА ГУЛЬДА.
Барон Конрад де Ревенсворд -- ЛАРДЭРОН.
Сэр Гай Гисборн, начальник ноттингемского гарнизона -- FATHER MONK.
Ричард Уайт, лейтенант стражи -- ARCHANGEL.
Жиль д`Эрве -- HIDEKI.
Бетти (Лейла), служанка -- MITRANA.
Джейн, хозяйка трактира "Зеленый рог" -- MENELWEN.

Действие начинается в трех местах:
1. Шервуд, поляна у заветного дуба -- Робин Гуд и все стрелки, кроме Вилла Статли.
2. Трактир "Зеленый Рог" -- трактирщица и Вилл Статли.
3. Ноттингем, дом лорда-шерифа -- все домочадцы, гости и слуги сэра Ральфа.

Сэр Ральф де Моллар, лорд-шериф Ноттингемский, сидел за столом из резного дуба в личных покоях своего замка и разбирался с счетами, депешами от управляющих, доносами и прочими бумагами, что сейчас устилали крышку громадного стола, рядом с шерифом стоял серебряный кубок, наполненный вином, из которого шериф иногда делал глоток- другой. Наконец шериф отодвинул бумаги, взял в руку кубок и бросил взгляд на гобелен, на котором был изображён бой рыцарей-крестоносцев с проклятыми сарацинами.
«А неплохо было бы устроить охоту, поймать бы какого завалящего сакса, а лучше парочку, и устроить знатную псовую охоту, погонять их по лесу… - шериф улыбнулся своим мыслям и чуть прикрыл глаза, представляя выражение того разбойника, что будет удирать от его своры, – да, это было бы неплохим развлечением».
Шериф раскрыл глаза и пригубил вина из своего кубка, после чего чуть откинулся в своем кресле.
«А ещё было бы неплохо устроить турнир, да, как в старые добрые времена, ветер полощет знамена, трубы поют, рыцари на всем скаку сшибаются друг с другом в надежде получить право назвать свою даму сердца королевой турнира… - шериф перевёл свой взгляд на коллекцию оружия, которая размещалась на соседней стене, - а может, действительно устроить турнир, созвать рыцарей и положить… хм… что бы положить в награду… может, руку этой несносной девчонки? Вот ведь Божье наказание! Вся в мать! Чёртова саксонка!»
Шериф аж покраснел, воспоминания о покойной супруге относились к наименее приятным воспоминаниям в жизни шерифа, выпив ещё, шериф попробовал успокоиться и настроиться на благостный лад.
«Её нужно срочно выдать замуж! Ей уже двадцать! Ещё чуть-чуть, и получу перестарка до конца дней своих… Надо срочно кому-нибудь её сбыть, скажем, тому же сэру Гаю… этим можно убить двух зайцев…»

Ноттингем

В Шервудском лесу тихо шептались между собой столетние дубы и вязы, а здесь они застыли, как в безветренный день, окружив замершего в прыжке оленя, гончих псов с клыкастыми пастями, широко открытыми в немом лае, неподвижных охотников на вздыбленных лошадях... До чего красивые вышивки прикрывали холодный камень в покоях леди Матильды! А сколько бархатных подушек умещалось на ее ложе, сколько золота и слоновой кости было в пышном убранстве ее комнаты... Богато жил шериф Ноттингемский – и ничего не жалел для своей молодой жены.

- Ко мне, Марцелл!
У очага разлегся на медвежьей шкуре огромный пес, помесь гончей и волкодава: этот зверь, приученный хватать дичь и о четырех, и о двух ногах, был до того свиреп, что не подпускал к себе никого, кроме самой хозяйки, - вот она-то его укротила, сделав послушней теленка. Услышав голос своей ненаглядной госпожи, пес вскочил и бросился к протянутой руке.
- До чего скучно, Бетти, - вздохнула леди Матильда, гладя его широколобую голову. - Ни турниров, ни казней, ни даже охоты... И подумать только, мне – мне! - приходится быть свахой! Во имя всех святых, это занятие для хлопотливой саксонской клуши, а не для норманнки с чистой и благородной кровью! – женщина, красуясь, вскинула подбородок и метнула в зеркало долгий взгляд.

Зная характер Матильды, иной мог бы подумать, что ее смуглой служанке в изобилии достаются бранные слова, пинки, а то и ожоги от горячих щипцов. Но нет – жена шерифа не забывала, как в ней самой росла злоба от грубого обхождения, и не хотела, чтобы в ее притирание для лица по недосмотру попал сок молочая: некогда (при мысли об этом госпожа де Моллар зло усмехнулась) такая неприятность доставила немало хлопот высокомерной кузине Эмме. Несмотря на гонор и вспыльчивый нрав, молодая норманнка была очень расчетлива, так что Бетти могла не опасаться всерьез дурных настроений хозяйки. Порою, конечно, девушке приходилось бывать мишенью для колкостей леди Матильды – но кто их, если задуматься, избегал? А еще супруга шерифа любила повторять, что юная сарацинка должна быть благодарна судьбе: если б не пленение, она бы сейчас нянчила троих мавритят и получала побои от других жен человека, купившего ее за десяток овец. Да, много знала леди Матильда о Палестине – и о тех, кто сражался там, защищая Господень гроб.

Протянув руку, норманнка взяла из раскрытой шкатулки серебряный браслет, надела его на запястье и, подумав немного, сняла.
- Нравится, Бетти? На твоей темной коже он будет отсвечивать, а в сравнении с моей блекнет. Пожалуй, я отдам его, если буду тобой довольна. Я хочу знать, о чем говорит леди Мэриан со своей подругой Уиннифрид, чтобы лучше понять, какие мужья им придутся по душе. Ведь девушки так робки! Они постесняются прямо сказать мне, что у каждой из них на сердце. Иди, иди. Скажешь, я послала тебя справиться, не надо ли им чего. И напомни этому растяпе, что у нас сегодня званый обед!

Шервудский лес
Лес весело шумел вокруг, плетя свою сеть из зелени и солнечных лучей; говоря что-то на своем странном языке, состоявшем из голосов птиц, шуршания листьев, журчания недалекого ручейка и еще многих шумов, громких и почти неслышных человеку. Он жил своей жизнью, при этом принимая всех, кто входил под его сень, и давая им кров и пищу, Конечно, если уметь их найти. Люди, собравшиеся сейчас на живописной поляне, умели.
Их было немного, хотя молва, летевшая птицей по всей округе, утраивала, упятеряла и удесятеряла количество обитателей Шервуда, как для врагов, так и для друзей. Впрочем, одна меткая стрела может порой больше, чем несколько десятков мечей, а стрелы Робина и его товарищей были меткими.
В данный момент предводитель стрелков говорил, а остальные слушали, свободно расположившись вокруг - кто сидя, кто стоя.
- Недобрые вести пришли из Сайлса! Вы же знаете Генриетту, которая прошлой зимой вылечила своими травами твой кашель, Крис! И мне, и всем нам она помогала. Но до шерифа недобрые языки донесли слух, что она ведьма, и сейчас солдаты, прибывшие в Сайлс, держат Генриетту взаперти, готовя к скорому и неправедному суду. Что скажете, вольные стрелки?

Когда Вилл Статли переступил порог известного в Ноттингеме трактира "Зеленый Рог" - для простоты назовем его так, не выискивая иных значений названия заведения до времени, - внутри было уже людно.

Несколько ремесленников, пара забулдыг и с утра засевшие старики, режущиеся в кости за дальним столиком - обычная компания, но на этот раз в общей зале трактира присутствовала пара купцов при охранниках, лениво расположившихся чуть поодаль от своих увлеченных беседой хозяев, а также явно сменившийся только что со службы, даже не успевший переодеться стражник в ноттингемской котте.

Статли сейчас был похож на обычного горожанина, при нем, помимо длинной рубахи, узких шосс из грубого сукна и низких башмаков был кинжал, небрежно кажущий ножны из-под подола, да худ-капюшон, сдвинутый на затылок. Оглядевшись и приветливо кивнув Берту, который ответил таким же кивком, Статли прошел вглубь, чуть неуверенно остановившись на миг. Затем, приняв решение, он подошел к столику, у которого стражник поглощал свою первую пинту, и расслабленно осведомился, не против ли тот компании и угощения, мол, чтобы не пить в одиночку.

Подняв покрасневшее, чуть опухшее лицо, стражник коротко осмотрел подошедшего и, видимо, остался удовлетворен, кивнув Виллу на место возле себя.

- Нет, парень, сегодня угостить смогу и я, если у тебя найдется пара-другая баек, - заговорил стражник, когда Статли огляделся в поисках Пата или Джейн, чтобы заказать эля. - У меня была непростая дорога позади, и добравшись в город, только о том, чтобы промочить горло, и мечтал.

Помрачнев, стражник утер пот со лба и продолжил:

- Впрочем, неважно. Какие новости тут у вас? А то уже пару дней в городе не был... Шериф не объявлял ещё турнир?

- Нет, - протянул Вилл, устроившись поудобнее, - всё тихо и ничего особенного... Работаем потихоньку. Что, на дороге на вас не напали?

- До чего скучно, Бетти, - вздохнула леди Матильда, поглаживая чудовище, по недоразумению записанное в собаки.

Смуглая молодая служанка, сновавшая по комнате и занимавшаяся равномерным распределением пыли по поверхностям пышной обстановки, едва заметно поморщилась - ой не к добру это сказано... Если "вершительница судеб" скучает, значит, будет себя развлекать. Бетти содрогнулась, припомнив тысячу и один способ, применяемые хозяйкой, дабы разнообразить свою жизнь и осложнить и без того сложное существование окружающим. За себя служанка особо не переживала, прекрасно зная, что нейтралитет, с некоторым трудом установленный и сохраняемый, вряд ли нарушится без особых на то причин, но вот некоторые домочадцы вполне могут попасть под раздачу...
Сарацинка промолчала и на тираду о чистой и благородной крови, ибо не рискнула высказывать своё мнение, находясь в опасной близости от этой зверюги (в смысле - от собаки).

- Нравится, Бетти?
... Девушка, поглощенная какими-то своими мыслями, вздрогнула и посмотрела на хозяйку. Да-а-а, красивый браслет... Он неплохо бы смотрелся на её изящной тёмной руке... Но ещё лучше он смотрелся бы на упитанной шее шерифа. Представив такое Бетти едва не расхохоталась. Но, услышав последние распоряжения, удивленно распахнула глаза - ей предлагают шпионить? Странно, неужели леди Матильда думает что... "Сам шайтан не догадается - о чём же думает леди Матильда!", с некоторой долей невольного восхищения подумала служанка. Что скрывается за такой заботой о "бедных робких девушках"? В любом случае, распоряжение нужно выполнять.
Бетти изобразила полный восторг пополам с желанием услужить "обожаемой госпоже" и вышла из залы. Проходя мимо личных покоев сэра Ральфа, она, не открывая дверь, пискнула: "Леди Матильда напоминает о званом обеде" и быстро пробежала дальше. Услышал "обожаемый господин" или нет - его проблемы. Девушка злорадно усмехнулась, представив, как шерифу влетит от жены, если он вовремя не подготовится к приему гостей.
Теперь нужно идти к Мэриан и Уинни... Бетти тяжело вздохнула - и что же ждет их в этом змеином гнезде? Ничего хорошего, это уж точно.

Шервудский лес

Кэтрин сидела и ловила каждое слово Робина. Ей очень хотелось помочь в этом деле лесному братству, но на ум ничего не приходило. Ее саму возмутил арест Генриетты, но если бы она полезла к охране, приставленной к старой травнице, то, по крайней мере, хорошей оплеухи, а то и чего похуже ей было не избежать.
И вот она отправилась в Шервудский лес, где случайно наткнулась на один из постов лесных стрелков, и ее проводили к Робину. Тот уже знал об аресте целительницы и как раз созвал собрание. Он был слишком занят сбором стрелков и поэтому оставил Кэтрин без присмотра, а та не стремилась уходить, притулилась на краю поляны и стала ждать.

Маленькая бабочка, мелькающая желтыми крылышками над зеленой поляной, попыталась сесть Крису прямо на нос. Всего час назад это привело бы его в восторг. Но теперь он лишь отмахнулся – не до того.
Крис сидел прямо на траве, обхватив руками колени, и, затаив дыхание, слушал Робина.
Генриетта… еще бы он ее не помнил! Старая травница никогда не отказывала в помощи – будь то трудные роды в деревне, нагноившаяся рана или ужасная простуда, как у него самого той зимой.
Но все ведь знают, что она не ведьма! Только теперь, кажется, это не имело значения…
Лицо Криса помрачнело – в исходе суда можно было не сомневаться.
-Но, Робин… мы ведь поможем ей, правда?

Деревенька Сайлс

- Господь милостливый, ну и вонь! - пробормотал Тодд Эдильен, высокий, худой, даже щуплый оруженосец сэра Гая Гисборна, натягивая поводья на себя, дабы лошадь не наступила в огромную навозную кучу. - Милорд, неужели вам следует лично казнить какую-то там ведьму-отравительницу?..
- Народ должен видеть своего судью, Тодд, - спокойно произнес Гай, сидя в седле прямо и окидывая взглядом угрюмые черные лица крестьян. - Если судья скрывается за спинами своих солдат - то этот судья труслив.
- А как же Божий суд, милорд? - спросил Эдильен и через секунду понял, что сказал даже не глупость, а наглость. - Виноват, сэр Гисборн. Каюсь, прости меня Господи, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа...
Пока щуплый оруженосец поспешно крестился, Гисборн вновь вернул свой взгляд на лица крестьян.
- Известно ли вам, за что обвиняется ведьма, кою знают в здешних местах под именем мирским "Генриетта"?
- Избави нас от лукавого... - пробормотал старик, опирающийся на крючковатый посох. - Помилуйте, ваша светлость, откуда ж нам знать-то? Сколько зим Генриетта лечила наших детей и жен, сколько невинных душ спасла - не счесть. А скольким помогла от отравления или живота - и того больше. За что ж вы ее, милорд?..
- Значит, ты считаешь, что дьявол может помогать? - осведомился Гай.
- Господи Иисусе, помилуй мя грешнаго!.. - старик перекрестился. - Что вы, милорд, конечно же нет!..
- Ведьма Генриетта была в сговоре с дьяволом, и "лечила" ваши недучи засчет темного колдовства, дабы забрать ваши души. Благородный сэр Ральф, милостью Божьей и по приказу короля назначенный шерифом Ноттингемским, узнал о кознях ведьмы и приказал нам предать ее очищающему огню. Что мы и сделаем. Всем, кто будет противиться Богоугодному делу, дорога одна - вослед за Генриеттой, прямиком в жерло Ада!
Гисборн тронул коня и шагом поехал прочь от центральной площади, к дежурившим возле телеги с клеткой солдатам.
- Колин! - крикнул он, и дородный солдат с красным лицом, поспешно натягивая штаны, выскочил из-за ближайшего дома. - Собери хворост, дров и сооруди шест для сожжения ведьмы. И побыстрее, я хочу вернуться в замок до темноты.
- Слушаюсь, милорд!
- Тодд! - Гай обернулся к оруженосцу. - А ты отвечаешь пока за сохранность ведьмы. Я прогуляюсь по опушке, посмотри, так ли хороши здешние дубы для виселиц, как мне об этом рассказывали в замке.
- Конечно, милорд. Один поедете?
- Бестолочь, конечно нет. Но ты, Тодд, головой отвечаешь, понял?
- Так точно, сэр Гисборн!..
Командир ноттингемского гарнизона тронул поводья и в сопровождении трех солдат двинулся вдоль кромки Шервудского леса. Оставшиеся шестеро солдат во главе с Тоддом, сооружали костер и краем глаза посматривали на запертую в клетке ведьму.

Деревенька Сайлс

Сквозь мутный бычий пузырь, затягивавший окно, робко пробивался луч солнца, ложась на потрескавшийся деревянный пол квадратным пятном. В освещенной полоске воздуха кружились пылинки и мелкие ворсинки шерсти.
Эвелина сидела за прялкой у окошка с раннего утра. Даже привыкшие к работе пальцы начали ныть от этого однообразного, утомительного занятия. Девушка подняла глаза, уставшие от созерцания бесконечно вьющейся ниточки, и рассеянно посмотрела на хоровод серебристых точек перед окном. От скуки она начала тихо напевать простенькую песенку, и вновь вернулась к пряже.
В доме послышались шаги, и скрипнула входная дверь. Эвелина затихла, не желая, чтобы её песенка была услышана родственницей.
- Слышь, Сэм, там Генриетту схватили, в клетке держат. Доигралась таки, старая ведьма! – окрикнула тётка Бетси своего мужа. – Помнишь, у соседей в прошлом месяце куры передохли? Небось, её работа!
- Да полно тебе на Генриетту нашу грешить! Она вон и мальчишку тогда вылечила у Джо, и роды у дочки пекаря принимала. – Тихо отозвался дядюшка Сэм.
- Да всё колдовство! К себе бы и на шаг её не подпустила, лучше б сдохла.

Эвелина встрепенулась, услышав недобрые вести про Генриетту. Она была наслышана про целительницу, про её помощь жителям деревни, как только у тётки язык повернулся о ней плохо говорить! Но девушке бы не хватило смелости возразить, поэтому она уткнулась взглядом в пляшущее веретено и ниточка быстро-быстро закрутилась в её пальцах. Хорошо хоть дядя вступился, не так ужасно было промолчать.

- Пошли, глянем, что там с ней делать будут, там и солдаты из Ноттингема приехали, даже сам Гай Гисборн! – Тем временем продолжала Бетси.
Снова послышался звук шагов, но теперь к ним присоединилась и тяжелая поступь дяди.
Любопытство Эвелины, смешанное с тревогой, не позволило больше ей оставаться на месте. Она вскочила из-за прялки, и рыжая копна волос взметнулась в воздух ярким пламенем, чтобы потом снова лечь на спину девушки.
Эвелина выскочила из дома, и прижалась спиной к закрывшейся двери. Деревенский народ уже весь высыпал на улицу, и можно было не опасаться, что тётка заметит в этом скопище свою подопечную. Последовав за жителями, девушка своими глазами увидела клетку с несчастной Генриеттой и … готовящийся костер… Сердце Эвелины больно сжалось, а лицо стало белым, как полотно. Неужели никто их не остановит???

- Травницу? А кто спорит, что она нам помогала? Только где она? У солдат. Если бы они сунулись сюда, никто бы не ушёл, а нападать на них так - тут надо быть или дураком или самоубийцей, что, впрочем, одно и то же. Да и пока нападаем - они ей чик по горлышку и ваших нет. Ни травницы, ни победы.
Вил Скарлет сидел на суку и точил свой кинжал. Травницу, конечно же, было жаль и ему, но бросаться очертя голову к солдатам как-то не хотелось. А вдруг это подстава? Выманивают их из леса. У Шерифа давно руки чешутся на разбойников. Но солдаты в лес не идут, дрейфят. А на своей территории героями быть ведь куда проще. Тут-то всех наших и переловят. Наверняка засаду планируют. Шериф дурак, конечно, большой, но не до такой же степени, чтобы так просто каждую тётку к себе таскать. Для развлечения у него своих девок хватает, а знахарка явно не попадала в число тех, кого этот здоровый выродок захотел бы использовать для постельных утех. Значит, как приманку держат. Нет, за просто так идти резона нет.
Скардет спрыгнул с ветки и подошёл поближе к костру:
- Если уж отбивать её, то надо делать это в лесу, где солдаты струхнут. Ну, а мы им с этим помогли бы. Куда они её повезут? Ты в курсе, Робин? Или сорока только тебе на ушко это сказала, а нам и знать не обязательно?
С этими словами Скарлет бросил нож себе через плечо и тот попал в дерево, как раз в то место, откуда парень только что соскочил, и остался торчать там.

Мрачные предсказания Скарлета уже вошли среди разбойников в поговорку, поэтому Робин только улыбнулся.
- Помочь, конечно, поможем. А голову в петлю совать я не собираюсь и вам не советую. Не в первый раз шерифа за нос поводить, и не в последний, думаю. А вот в голову сэра Гая Гисборна моя птичка пока еще не залезла. Ибо он лично туда явился.
Робин посерьезнел, вернувшись мыслями к рыцарю, уже давно гонявшемуся за его головой. Гисборн был опасным противником.
- Вместо того, чтоб тут на поляне рядить, давайте-ка на месте посмотрим, что тут можно сделать, - предложил атаман.

НОТТИНГЕМ

Если сказать: "Две девушки в уединенных покоях занимались вышиванием гобелена", -- только совершенно наивный человек представит себе сосредоточенные лица, молча обращенные к работе.
Разумеется, тут либо смех и поддразнивания, либо задушевные девичьи тайны...
Двум подругам -- Мэриан и Уиннифрид -- было сейчас отнюдь не до смеха.
Большие квадратные пяльцы с неоконченной битвой святого Георгия и дракона почти не привлекали внимания барышень.
Хотя считалось, что они трудятся не покладая рук. Мэриан вышивала левый сапог святого (модный такой сапог, с загнутым носком). А Уиннифрид пыталась воплотить на ткани морду дракона, которая в ее исполнении больше походила на оскаленную собачью пасть (что вполне понятно, поскольку дочери барона де Тайбуа собак доводилось видеть чаще, чем драконов).
Скрипнула дверь.
Уиннифрид встревоженно обернулась, но сразу успокоилась, увидев входящую Бетти. Кивнув служанке (которой полностью доверяла), баронская дочь продолжала изливать душу:
-- А отец говорит: высечь бы тебя, да так, чтоб сидеть не могла! Твое, мол, счастье, что завтра утром в Ноттингем ехать, так не хочу, чтоб кузен Ральф про твой позор знал. А то выдрал бы так, чтоб про всех на свете менестрелей забыла! Ты, говорит, знаешь хотя бы, почему его прозвали Аллен-э-Дейл, "Аллен из Лощины"? Подкидыш он, его добрые люди в лощине подобрали. Небось, говорит, шлюхино отродье... А я отвечаю: если подкидыш, то лесные эльфы подкинули -- ты же, отец, сам слышал как он поет!..
Уиннифрид воткнула иголку в нос дракона с такой энергией, словно именно эта рептилия замыслила разлучить ее с любимым.
-- А он в ответ: вот выйдешь замуж, супруг из тебя в два счета все эти баллады вытряхнет! А я вот так голову подняла и отвечаю: "Скорей умру!.."
И Уиннифрид, подражая героиням любимых баллад, горделиво подняла голову... вернее, рывком задрала остренький подбородок, что выглядело весьма комично.

ШЕРВУДСКИЙ ЛЕС

- Благо и до Сайлса то всего ничего, - раздался глубокий баритон с левой стороны поляны.
Фриар Тук, занявший прохладное местечко у корней развесистого ясеня, нашарил в траве свою сучковатую толстую палку, отполированную от долгого использования в качестве посоха, и встал, отряхнув свою коричневую рясу, явив на несколько мгновений всей честной компании свой венчик аккуратно выстриженных волос.
- Робин все верно говорит, до Сайлса дойдем, а там и посмотрим, где Генриетту держат да с какой охраной. И мысль у меня одна как раз появилась, как нам травницу-то без шума вызволить, будь там хоть шериф, хоть принц Джон, собственной персоной.

Казармы Ноттингема, комната лейтенанта Уайта

Ричард, как обычно, по старой военной привычке, проснулся на рассвете. Робкие лучи солнца прорвались в окно комнаты, которую занимал лейтенант, а её хозяин уже был на ногах. Юноша уже давно отвык от тех времён, когда мог позволить себе понежиться в постели. Война оставила незалечимую рану на душе Ричарда, и это увечье было куда страшнее шрамов, полученных в бою...
Лейтенант поднялся с постели и, не медля ни секунды, аккуратно застелил её, тщательно проверив на отсутствие складок и неровностей - ещё один пережиток прошлого. Ещё в те времена, когда Ричард был простым солдатом, особенно жестокие командиры казарм постоянно искали повод, чтобы придраться и наказать своих подчинённых, вылив на несчастных парней все помои, которые накопились у них на душе. Плохо убранное место сна было одним из таких поводов, и за это время юноша был просто вынужден овладеть этим, в общем-то, немужским навыком, в совершенстве.
Хотя Ричард всегда будет вспоминать времена Крестовых походов с содроганием и ужасом, нельзя было не признать, что испытание войной пошло юноше на пользу. Помимо того, что юноша значительно усовершенствовал свои боевые навыки, Ричард получил неоценимый жизненный опыт, о котором многие молодые люди его возраста могут только мечтать. Да, Ричард действительно повидал многое. И многому научился. Например, раньше он всё никак не мог замахнуться мечом так, чтобы его рука не дрогнула. Но причина этого была вовсе не трусость, а милосердие Ричарда, которое многие воины считают слабостью и первым признаком размазни. Однако едва ли кто-то из них посмел бы назвать Ричарда слабаком. Те, кто принимал замкнутость юноши за мягкотелость, глубоко ошибались. У Ричарда был сильный характер, и за это солдаты уважали его, но ненавидели за нелюдимость и дурацкий идеализм, считая его высокомерным чудаком. Впрочем, была ещё одна причина. Хотя внешность Уайта была скорее норманнской и по ней вряд ли можно было определить, что в Ричарде течёт и саксонская кровь, однако фамилия говорила сама за себя. Ричард был почти уверен, что Жиль Д'Эрве, солдат из его отряда, всячески старается акцентировать на этом внимание своих сослуживцев. Жиль был старше Ричарда и, видимо, самолюбие вояки очень уязвлял тот факт, что ему приходиться подчиняться какому-то сопляку-полукровке. Как же всё-таки это глупо - ненавидеть человека только лишь из-за разного с тобой происхождения. Почему никто не смотрит на саму личность, на деяния этого человека? Почему люди полны каких-то дурацких предрассудков?
Ричард умылся из заготовленного с ночи ковша с водой, оделся, привёл себя в порядок и в полном лейтенантском обмундировании вышел из комнаты. Особых приказов от шерифа или начальника гарнизона пока не поступало, поэтому Ричард направился выполнять свои привычные обязанности - готовить свой отряд к новому дню службы под началом славного сэра Гисборна. Благодаря слухам, ходившим в Англии всегда, везде и по любому поводу, Ричарду стало известно о том, что начальник гарнизона решил собственноручно казнить одну деревенскую целительницу, которая обвинялась в дьявольском колдовстве. Неужели магия всё-таки существует? Неужели эта старушка могла кому-то навредить? Впрочем, раз уж так решил сэр Гисборн... Уж он плохого Англии не пожелает...

Вот уже солдаты и помост выложили вокруг столба, и всё чаще косятся на запертую в клетке Генриетту…
Эвелина вглядывалась в лица из толпы, искала глаза, наполненные решимостью остановить это ужасное действо! Но кто-то глядел с праздным любопытством, у другого на лице читался страх загнанного кролика… и все опускали взгляд, едва посмотрев на клетку с пленницей.
«Пожалуйста! Кто-нибудь!» - но деревенские жители молчали, а девушка подумала, что она и сама не лучше. Так же стоит и просто смотрит, ожидая, что кто-то другой всё сделает без её участия! И она решилась, сама не зная почему, но решилась на сущую глупость. Бежать! Бежать в лес, к тому самому деревцу над обрывом, которое просматривается со всех сторон. Где они с братцем уговаривались, что в случае чего, она повесит на ветку свой белый платочек. Вдруг он увидит, успеет предупредить Робина и его лесных стрелков, что случилась беда?
Мысль так неожиданно пронзила девушку, что она уже не могла ни о чем другом думать. Да и некогда было размышлять, вот-вот злодейство случится! И Эвелина, пробравшись через толпу, метнулась в сторону леса. Напоследок она оглянулась, чтобы убедиться в том, что никто не заметил её, ведь все взгляды были прикованы к солдатам и Генриетте. И действительно казалось, что ни одна душа не обратила внимания на беглянку, но тут один из стражников повернулся, и его чёрные глаза остановились прямо на Эвелине. Сердце девушки окаменело, дыхание перехватило… она остановилась, прикованная к месту взглядом бородатого мужчины. Ей казалось, что он уже знает причину её побега, вот сейчас её поймают и посадят в клетку с Генриеттой...
Ей стало так страшно, и, может быть, этот самый страх помог преодолеть оцепенение. Эви сорвалась с места и понеслась прочь от костра, прочь от этого ужасного стражника, так её напугавшего. Её ноги путались в подоле длинного серо-голубого платья, а грудь трепыхалась от бешеного биения сердца.
Вот и спасительный лес скрыл Эвелину под мягкими кронами дубов и вязов. Она остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание и тут же снова бросилась бежать.

Стояло утро - раннее утро, когда солнце уже по-летнему припекает, но воздух еще наполнен свежестью росы. Легкий ветерок пах полевыми цветами которые оттеняла едва заметная горечь полыни. Ветерок нес прохладу - он дул от ручья.
К ручью, протекавшему по самой границе Шервудского леса, приближался человек. Одет он был небогато, но и не бедно - опрятные суконные штаны да рубаха, добротно скроенные, но поношенные сапоги. Вот только плащ выбивался из общей картины - такой плащ не стыдно одеть и рыцарю. Алый, как цветок мака, выполненный из лучшего бархата, лоснящегося на солнце - да еще и с шитьем по краю. На поясе у путника висела его верная спутница - дубинка, опоясанная тремя железными кольцами. Дубинка хлопала хозяина по бедру, не то подгоняя, не то просясь в руки.
Путник был хорош собой. Даже не так - он был красив. Из тех, кого привечают девушки и женщины всех мастей. В карих глазах читался острый ум, с губ обычно не сходила добродушная улыбка, хотя сейчас он и был мрачнее грозовой тучи в безлунную ночь. По плечам путника мягким шелком рассыпались волосы. Волосы были рыжими, но не огненно-красными, а, скорее, цвета корицы. Путник быстро шел, рассеянно теребя струны лютни, у ручья же он закинул инструмент за плечо, и, ловко перепрыгивая с камня на камень, пересек журчащего озорника.
Легкой походкой, но тяжелым сердцем вошел в Шервудский лес Аллен-э-Дейл.

Шервудский лес

- Генриэтта - добрая женщина, не хорошо будет дать ее в обиду...
Маленький Джон сидел на разлапистых корнях дерева, хмуро поглядывая из под насупленных бровей. За время разговора, в неловких только с виду руках, из куска коры была выстругана фигурка оленя. Грубая и неказистая, но узнаваемая! Это происходило почти машинально. Джон любил сидя у костра повертеть в руках небольшой ножичек, то вырезая на любой подвернувшейся деревяшке замысловатый орнамент, то просто строгая зубочистки. Иногда, очень редко, он делал это старательно, по продуманному рисунку - например, когда украшал резьбой лук или рукоятку кинжала. Но чаще просто резал узор на удачу, не задумываясь... Вернее, думая о чем-то совсем другом, как и в этот раз.
- Вил прав, только не думаю что повезут ее куда... Прямо в Сайлсе сожгут. Я с тобой Робин, моему тисовому другу наскучили королевские олени, а королевские лесничие все попрятались. Уверен, пара шерифовых стражников поднимут ему настроение!

Мэриан

- Жаль, что все так получилось, он человек хороший, - вздохнула Мэриан, делая очередной стежок на вышивке. Подругу ей было искренне жаль. Тем более теперь, когда сам сэр Ральф и его жена обо всем узнали, это вообще не сулило ничего хорошего!
Перекусив зубами нитку, девушка бросила быстрый взгляд на вошедшую Бетти, но не обратила на нее особого внимания. Вообще, со стороны могло показаться, что Мэриан полностью занята вышивкой, с таким усердием она работала. Но на самом деле это была всего лишь видимость, за которой скрывались совершенно иные мысли, весьма далекие от сапога святого Георгия!
Вставляя в иголку новую нитку, Мэриан не смогла сдержать легкой улыбки, посмотрев на Уиннифрид, дерзко задравшую голову.
- В красивых балладах все совсем не так как в жизни, правда? - улыбка девушка получилась совсем печальной. - Там ведь всегда все заканчивается хорошо: и жили они долго и счастливо!
Справившись с ниткой, Мэриан вновь склонилась над сапогом, который она, похоже, скоро начнет ненавидеть, если не закончит побыстрее!
- Жаль, что в жизни приходится так часто расставаться с любимыми.

Уинни виновато опустила голову: как она могла за своим горем забыть, что подруга три года назад пережила то же самое! Разве не она, Уиннифрид, тогда успела предупредить того парнишку-виллана, чтобы уносил ноги: барон де Тайбуа разгневан и собирается шкуру с него спустить за тайные встречи с Мэриан!
Уинни вздохнула. Какое хорошее это было время -- когда они с Мэриан жили в родовом замке де Тайбуа!
Как она обрадовалась приезду троюродной сестры... ведь было так одиноко: отец не обращал на нее внимания, а братья только дразнили малышку Уинни... Девочка, помнится, готова была молиться за ту вредную мачеху, леди Матильду, с которой не ужилась Мэриан, за что и была отправлена пожить к дальней родне!
А как потом интересно было потворствовать роману Мэриан: тайком выполнять поручения влюбленных, стоять на страже, чтобы никто не потревожил их свидания...
Впрочем, Мэриан вернула этот долг позже -- когда Уиннифрид полюбила Аллена...
Аллен!
Уиннифрид сказала твердо и уверенно:
-- Я не выйду за барона Ревенсворда. Я это чувствую сердцем...

Трактир "Зеленый Рог".

- Да не будь я Рожер Люмье, если эти молодчики не попрятались, когда мы проскакали. По нам и не разобрать было, что мы самому-то служим! Это они только на одиноких пьянчуг да слабых монахов горазды нападать, рвань подзаборная, пугала лесные... - стражник горячился и не сдерживал голоса. Перед ним стояла уже вторая кружка свежесваренного эля, он чуть распустил пояс и его багровое лицо лоснилось от ощущения вседозволенности и хмеля. Сидевшие в трактире делали вид, что их не задевает громкий голос и вызываюшие манеры, да и что тут сказать? Не возмущаться же вслух? С такими связываться - себе дороже... Власть, так её.

Вилл Статли сощурил глаза, вроде бы улыбаясь. Но жесткая линия его губ казалось напряженной, вовсе не покладисто-согласной. Он говорил небрежно, просто поддерживая разговор, в большей степени увлеченно слушая Рожера и даже чуть отставив свою кружку в сторону, чтобы та не мешала под локтем.

- Торчали вы там долго, как я погляжу... Так что же люди принца Джона делали такого в том монастыре? В монахи решили податься, грешки замолить?

- Да нет, йомен, - пренебрежительно выпрямился порядком набравшийся стражник, мутно глядя в плывущее перед глазами загорелое, словно и не саксонское лицо, - такое не по плечу ни монахам, ни изгоям. Мы помогаем правому делу и рискнули! - он понизил голос и со значением поднял указательный палец на правой руке, - только об этом ни-икто не должен знать.

Недоверчиво глядя, Статли придвинулся ближе, не обращая внимания на "ароматное" дыхание явно поплывшего, наконец, Рожера, допившего вот уже вторую пинту и также понижая голос:

- Слушай, так вы что, ограбили кого? Или убили? - в его голосе звучало удивление и недоверие в возможности состоящих на королевской службе стражников.

- Ты только никому... - Люмье пьяно забулькал, почти неразборчиво:

- Такая красивая палочка-выручалочка, пришлось ради неё и золотом откупаться, и по голове святош стучать... Несговорчивые попались. Одного в мешок - и в реку, чтобы не разболтал... - захихикав, стражник икнул и с заметным опозданием прикрыл рот рукой. - Так шо теперь у младшенького козырь ессь... Осталось доста-авить... И золотиш-шко хапнуть... А письмо ужо о - тпру-вили, шобы тот к-гтовился... - было видно, что язык вояки не помещался внутри перекошенного рта.

Не изменившись лицом, Статли посмотрел задумчиво на постепенно кренящуюся фигуру перед ним. Значит, вот как. Законы не для всех... И наказание разное. За кражу оленя - смерть. За кражу власти - награда...

- Эй, - дернул он рукой готового прямо на столе развалиться стражника, негромко переспрашивая, - так куда вы дели-то её?

- К-кого? - поднял налитые зенки Рожер, вытирая рот краем котты.

- Да скипетр... Ну, тот, о котором ты сказал, что он у вас...

- А! Т-к он у Толс-с-яка Рыльфа храница, тот его у ся где-т припр-рятл. Только чшшш! - криво поднеся палец губам и выполнив свой долг по сохранению секрета, воитель с зеленым змием улегся вкушать заслуженный отдых.

Статли, убедившись, что особого внимания на них давно уже не обращают, покачивающейся походкой вышел... А затем, подойдя ближе к воротам, ведущим наружу из города, накинул худ и заметно, резко протрезвел. В его голове зародился безумный и оттого вполне осуществимый план...

...Через пару часов стражники почтительно расступились; мощный жеребец фризских кровей вплыл, словно крутогрудый корабль внутрь стен Ноттингема, ощутимо пропитанный той же надменностью и величием, которые буквально излучал сидящий на нем человек.

Темно-русые длинные волосы, покрывающие плечи словно пышная листва - ветви, резко контрастировали с ослепительно-белым плащом; тот казался сшитым из простого сукна, но качество выделки было явно заморским. Расшитый христианскими девизами пояс выделялся рядом со старинного вида золотым медальоном и искусно выполненными плечевыми щитками. Вид храмовника словно говорил о спокойной простоте, которую мог себе позволить только истинно богатый человек. Рукава кольчуги выглядывали из-под котты с нашитым алым крестом, переходя в кольчужные перчатки, которые сжимали простые на вид поводья, сделанные, впрочем, из лучшей оленьей кожи испанской работы .

Не глядя на склонившихся в поклоне перед ним - о могущественном Ордене не ведали только младенцы да сумасшедшие, - тамплиер направил поступь своего скакуна на внутренний двор, к воротам донжона, занимаемого шерифом, и вот уже его появление вызвало суету среди конюхов и легкий переполох среди прочих слуг.

Ноттингем

Оставшись в одиночестве, леди Матильда подарила начищенному серебру еще несколько томных взглядов, каждый раз слегка меняя выражение лица и поворачивая голову так, чтобы разглядеть себя со всех сторон.
«Слишком дерзко... – ее зазывная улыбка чуть пригасла, стала загадочной, - и блеск в глазах сарацинский... – ресницы, дрогнув, затенили сверкающие белки, - а вот так я поистине хороша, да, чудо как хороша… И посмотрим, сколько восхищенных взоров сегодня обратится на меня, а сколько на эту девчонку!»
Норманнка порывисто поднялась, сбросив со стула вышитую подушку, и заходила по комнате, похожая на молодую львицу, запертую в клетке.
«Скука, какая же скука в этом городе! Дороги пусты, купцы боятся разбойников… Бароны, как совы, сидят в своих замках… Капеллан превратился в винный бочонок, стражники ловят мух, сэр Гисборн впустую гремит латами, Ральф пачкает чернилами указы, под которыми я, я должна была бы ставить свое имя! О небо! Почему жена короля – королева, а жена шерифа – всего лишь жена шерифа?! Ну почему?!»
Резко остановившись у окна, леди Матильда уронила свои ладони на шероховатый камень и подалась вперед, подставляя лицо прохладному ветерку. Ее взгляд скользнул по угловатым очертаниям донжона, презрительно пробежал по людям, суетящимся внизу…
А что это за неурочная суета?
Хозяйка замка почти легла на каменную кладку, чтобы увидеть, что происходит у самого подножия стен.
Красное на белом!
Подобно жене Лота, она обратилась в соляную статую с развевающимися волосами и сверкающими самоцветами вместо глаз.
Красное на белом… Ну наконец-то!
Тут норманнке показалось, что воин поднял голову, и она отпрянула от окна, приглаживая растрепанные темные пряди. Еще не хватало предстать перед гостем в таком неухоженном, варварском виде…

- Гастон! – выглянув в сумрачный коридор, леди Матильда окликнула одного из караульных, совсем еще юношу, которого она, как сторожевого пса, прикармливала редкими улыбками. – Поди ко мне.
Когда стражник, багровый от волнения, приблизился к своей госпоже, та вполголоса приказала:
- Немедля спускайся вниз и вызнай, что за рыцарь сейчас расседлывает коня на дворе. Если он пожелает, чтобы его имя назвали хозяину, то сначала оповести меня. Если же рыцарь не захочет говорить со слугой и потребует, чтобы его сей же час провели к шерифу, то оставайся неподалеку… и будь моими ушами, - Матильда поглядела на юношу так, словно оказывала ему благодеяние, позволяя услужить себе. А судя по тому, как торопливо Гастон бросился выполнять приказ, он и сам считал точно так же…

Шервудский лес.

Мач, прислонившись к дереву, стоял на краю поляны и внимательно слушал разговор Робина и остальных вольных стрелков. Весть о том, что старую Генриэтту обвинили в ведьмовстве и собираются сжечь, глубоко поразила мальчика. В беседу он не вмешивался. хотя ему и ужасно хотелось это сделать. Мач знал, что его мнение в данный момент вряд ли что-то будет значить. Тем более, Робин Гуд уже решил, что они в любом случае пойдут к деревне Сайлс.
"Сайлс... Сестра! Мы же с ней договорились о знаке опасности!"
- Робин Гуд! - воскликнул мальчик. - Пока мы тут обсуждаем идти или не идти, Генриэтту за это время вполне уже могут сжечь! И спасать уже будет не кого! Я считаю, что старая травница не заслужила такой участи и её в любом случае надо спасти!

Генриетта, скорчившись в углу клетки, мрачно поглядывала на собравшуюся толпу. И это те люди, которым она помогала столько лет! Хотя, конечно, что они могут против солдат шерифа? Только сами пострадают... И как же они теперь останутся без неё? Они ж беспомощны, что дети малые... И шервудские стрелки-молодцы... Кто ж теперь будет отпаивать их чаем с липовым мёдом, когда опять закашляет кто? Или за раненым ходить, коль опять кого пчела или стрела шерифская ужалит? Не сам же Робин будет кормить с ложечки своих разбойничков! Представив эту картину, старая ведьма невольно улыбнулась, вызвав обеспокоенный взгляд одного из своих стражей.
- Что, ведьма, улыбаешься тут? Кончилась сила твоя дьявольская, не будет тебе от него заступничества! Сейчас костёр каак разложим, посмотрим, как ты тогда засмеёшься!
Генриэтта вздохнула, ещё раз обведя взглядом собравшихся виллан. Неужто это всё, конец? И ей уготовано умереть сегодня на костре? Но как ни пыталась ведьма убеждать в своей невиновности и умолять безжалостных палачей, всё, что она получила - это пару оплеух да тычок в спину, которым её загнали в эту отвратительную клетку... А вот если б она и правда была ведьмой, то чёрта с два её удалось бы поймать! Поймав себя на такой богохульной мысли, старая знахарка сама испугалась и быстро перекретстилась, прошептав про себя молитву.
А так... о себе она не слишком печалилась. Она не зря прожила свою долгую жизнь. Хотя не отказалась бы её и продолжить... Лет ещё эдак на двадцать... или чуть больше... Но, всё в руках Господа!
И хотела б она посмотреть, как же без неё справится лесное братство! Например, если живот у кого прихватит или ещё напасть какая... Эх, рано ей ещё помирать, ой рано...
Ох, спаси, Господи, невинную душу, не оставь дочь свою в минуту страшную...

Бетти приоткрыла дверь и посмотрела на двух молодых девушек. Так и есть - работа кипит. Но языки, как всегда впрочем, работают намного проворнее пальцев. Наверное, позже снова придется за них отдуваться и всё перешивать в ускоренном темпе. Бетти пригляделась к рисунку - сапог святого Георгия превышал все мыслимые размеры, а морда дракона весьма напоминала морду здешнего живоглота Марцелла. "Выходит, не добил его святой Георгий", мрачно подумала Бетти, припоминая заодно те далекие времена, когда звалась ещё Лейлой и фантастические цветы, которые расцветали на коврах из крашеной шерсти под руками её матери.
Служанка вошла в комнату, слегка поклонилась и присела на резную лавочку, стоящую в тёмном углу. Разговор шел прелюбопытный... Уиннифрид собиралась противится воли родителей и Мэриан её вполне в этом поддерживала. Бетти задумалась - на её родном Востоке такое весьма резко осуждалось, однако случаи бывали. Но влюбленные оказывались на положении изгоев, а такое не каждый человек может вынести. Этот Аллен-э-Дейл, похоже, из простых, сможет ли он сделать Уинни счастливой без привычного окружения и преимуществ дочери знатного человека?
Сидя на резной скамеечке в тёмном углу Бетти посматривала то на одну, то на другую девушку, поблескивая белками глаз. Наконец ей надоело изображать "тварь бессловесную" и она деликатно покашляв, сказала с лёгким акцентом, от которого никогда не удается избавиться восточным людям: "Леди Матильда послала меня справится - не нужно ли чего...", тут она запнулась, стесняясь напрямую сказать о настоящей причине интереса и подоплеке приказания и, постаралась выразить это мимикой - выкатила свои чёрные глаза, свела их к носу и таинственным шёпотом добавила - "Она очень интересуется..." и сделала неопределенный жест рукой, а потом смолкла, беспомощно смотря на подруг.

Дубы пели свою песню - ту, которая не менялась на протяжении столетий, которую они пели еще тонкими деревцами. А вот Аллену было не до песен. Менестрель хмуро сводил брови, когда ему на лицо падал пробившийся сквозь сень листвы луч солнца, и впечатывал сапоги в извилистую тропинку. Губы его шевелились, но говорил Аллен так тихо, что расслышать хоть что-нибудь не представлялось возможным.
Вот он остановился у векового дуба, который, наверное, помнил короля Артура, и с размаху ударил кулаком по коре.
- Почему? - воскликнул менестрель. Затем уперся лбом в прохладную кору дерева, словно надеялся сдвинуть его с места, и повторил уже тише:
- Почему? Ну почему это со мной? Почему все могут быть счастливы, а я должен гнаться за безумной мечтой? - в другое время Аллен не преминул бы сложить об этом песню, но сейчас мысли его были далеко от лютни. Душой он был в Ноттингеме, душой он был с Уиннифрид.
- И почему шериф Ноттингемский? Хотя, будь на его месте кто другой - барон, аббат или сам принц Джон - мне бы с того не стало легче.
Менестрель замолчал, тяжело вздохнул и сказал сам себе уже другим тоном:
- Соберись, Аллен-э-Дейл! Рано вешаешь нос! Разве не человек шериф ноттингемский? Разве нет у него сердца? Разве не поймет он, что мы с Уинни не можем жить без друг друга?
Аллен поднял голову и помотрел вверх - то ли на крону дуба, то ли куда-то за нее:
- Ведь не бывает так, что двое влюбленных остаются несчастливы?

- «Какая глупость посылать отряд и только ради того, что бы сжечь какую-то ведьму,» - эта мысль не давала ему покоя всю дорогу. Ему, как человеку военному, привыкшему к тягостям такой жизни было не привыкать идти пешком, но, видя как этот прихвостень, эта глиста, Тодд, едет на лошади он смотреть не мог. Но в вопросе о целесообразности данной казни они сходились.
Видя, как Гай Гисборн отъехал в сторону леса и дав указания насчет «колдуньи», Жиль принялся за работу, которая его еще больше раздражала. Но приказ есть приказ и через некоторое время выросла небольшая горка хвороста. Небольшая, но достаточная, что бы поддерживать огонь нужное время. Жиль не раз видел подобные казни и знал, что человек умирает не оттого, что огонь начинает лизать его ноги, а по большей части от удушья. Некоторые палачи ради милосердия, когда привязывали свою жертву к столбу, душили или кололи набольшим кинжалом, и на столбе горел уже труп.
Сделав часть своей работы, он отошел в сторону, дабы не допустить толпу зевак слишком близко к месту казни. Откровенно скучая, он стал рассматривать тех, кто уже пришел посмотреть на казнь. Физиономии у людей в такие минуты бывают довольно любопытными. Кто-то смотрит на все это презрительно, кто-то с сочувствием, но это если казненный вызывает симпатию. А вон та девица явно напугана. Жиль внимательно присмотрелся к ней. Молодая симпатичная, что не характерно для этих мерзких саксонцев.
Не известно почему, но она явно чего-то боялась. Не ведьмы – это точно, тогда кого? Заметив, что он за ней наблюдает, она рванула в лес.
- Дело здесь не чисто, - пробормотал он.
- Вы двое, - сказал он солдатам, что без дела стояли и, от нечего делать, откровенно скучали. Ну, что можно взять с этих саксов, вечно они норовят отлынить от работы. – Пойдем со мной. И быстрее.
Поудобнее устроив свой меч на перевязи, он побежал вслед за девушкой. За ним следом припустили Билл и Дрейк. Деревья проносились с бешеной скоростью мимо него, но он их не замечал. Его цель была девчонка, что мелькала между деревьев.
Движением руки он показал двум остолопам, что ее надо окружить. Те поняли и стали обходить девчонка с двух сторон.
А они оказались не так тупы, как он о них думал с самого начала. Немного усилия и терпения. Да, девчонка сделала ошибку и остановилась. Этой маленькой заминки им хватило, что бы Билл смог подобраться к ней сзади, в то время как Жиль попал в ее поле видимости. Дуреха ломанулась и тут же угодила в лапы к Дрейку.
- Молодец, с меня пиво, - сказал Жиль не спеша подходя к объекту их погони.
- И куда мы так спешили? Зачем такой красивой девушке одной бегать по лесу, где полно разбойников, - солдаты загоготали и в знак подтверждения замотали головой.
Жиль провел рукой по рыжим волосам девушки и взяв один локон понюхал его.
- Вот, что значит деревня. Даже волосы пахнут сеном. Жиль д’Эрве, а как зовут нашу прекрасную незнакомку?

Свист ветра, шелест листьев, глухой звук от собственных ног, и кровь, пульсирующая в ушах - всё, что слышала Эвелина. И вдруг к этим звукам примешалось что-то постороннее. Девушка остановилась на мгновение, чтобы прислушаться и в ту же секунду увидела того самого стражника с чёрной бородой. Её глаза широко распахнулись от ужаса, и она тут же метнулась в противоположную сторону, попав прямо в руки другого солдата. Он больно стиснул её руки за спиной, разворачивая лицом к своему главарю.
Чернобородый вальяжно приблизился к своей жертве:
- И куда мы так спешили? Зачем такой красивой девушке одной бегать по лесу, где полно разбойников? – Сердце Эвелины ушло в пятки, она вся сжалась под взглядом чёрных глаз стражника. Девушка не могла и слова вымолвить – так силен был, сковавший её страх. Рука солдата коснулась пряди её волос, от чего беглянка задрожала, спрятав глаза от взгляда мужчины.
- Вот, что значит деревня. Даже волосы пахнут сеном. Жиль д’Эрве, а как зовут нашу прекрасную незнакомку?
Сглотнув, Эви постаралась взять себя в руки и робко взглянула на стражника:
- Меня зовут Эвелина, господин. Не извольте сердиться, но прикажите своему человеку отпустить меня… Я ничего дурного не сделала, но уж больно меня казнь готовящаяся напугала, сдуру и побежала, куда глаза глядят. – Страх и святая невинность читались в её взгляде.
- А разбойников, господин мой, я не страшусь. Говорят, их нынче только благородные, да богатые господа прельщают. – Едва заметный дерзкий огонек блеснул в её голубых глазах. - Что же им с бедной деревенской девушки взять?

- Будем, будем, Мач! – усмехнулся Робин. – Ты прав, Джон, наши луки давно соскучились по достойным мишеням!
Не в обычаях обитателей веселого Шервуда было подолгу сомневаться перед тем, как насолить шерифу. Быстрыми были сборы и на этот раз. Не прошло и десяти минут, как отряд Робина уже шагал под зеленой крышей леса, сквозь которую улыбалось солнце.
Только тревожно было на душе стрелков, быстрыми были шаги людей в зеленом, спешивших в Сайлс.
Ложилась под ноги трава, перетекали из будущего в прошлое минуты и часы. Только все имеет свой конец, окончился и этот путь. Близ обочины деревни они остановились, полетели на землю зеленые плащи, и остались куртки разных цветов.
Только отец Тук не сменил одежду.
Отсюда, из-за укрытия, было не разглядеть, что творится в Сайлсе. Но кто узнает в одетых по-крестьянски парнях людей Робина?
Они начали по одному пробираться в деревню, поближе к клетке.

Ноттингем

Не обращая внимания на слуг, которые частью просто стояли в стороне, не решаясь приблизиться, и не глядя передав поводья от великолепного боевого коня парнишке-конюху, который, стремясь выслужиться, торопливо обещал проследить за таким чудом наилучшим образом, храмовник смерил спокойным, чуть небрежным взглядом каменную твердь, занимаемую правителем Ноттингема, словно сравнивая её с далекими твердынями Ордена в Святой Земле.

Вряд ли сравнение оказалось в пользу местного зодчества, хотя ни слова не прозвучало; все с тем же ледяным, уверенным выражением лица храмовник двинулся ко входу, ритмично и глухо бряцая кольчугой, которая покрывала все его тело, исключая лишь стопы.

В этот момент в дверях показался Гастон, сделавший знак стражнику, который старался сделать вид, что все это время ни на миг не расслаблялся на посту, и, вглядевшись поближе в суровые черты лица новоприбывшего, замялся:

- Простите, сэр... Хозя... хозяин замка, сэр Ральф де Моллар, про-.. хочет узнать имя благородного рыцаря и...

Тяжелый взгляд белоплащника, лицо которого казалось довольно молодым, укоризненно и медленно оценил надетое на юноше снаряжение, да так, что рука Гастона невольно потянулась поправить бармицу на шее, и рыцарь, неопределенно хмыкнув, вошел внутрь замка, не глядя на застывшего поодаль стражника. Юноша, у которого горели уши под шлемом, постарался не отставать и даже чуть обогнал рыцаря, старательно не касаясь одеяния храмовника и повернувшись вполоборота:

- Простите, я забыл поприветствовать вас и на-...

Отстраняющий, довольно утомленный жест руки остановил юношу, и ешё несколько шагов, пока они поднимались по лестнице, Гастон не находил слов: тамплиер шёл так, словно ему было известны ходы замка, как раз к покоям господ.

Когда они поднялись, крестоносный воин прошел чуть дальше по каменным плитам и наконец остановился между бойницами, увидев стоящих впереди у двери стражников и предположив, что он прибыл. Обращаясь в воздух, словно не замечая тянущегося чтобы заглянуть ему в глаза Гастона, с легким иноземным акцентом рыцарь произнес на благородном языке завоевателей:

- Сообщите хозяевам замка, что слуга Ордена Храма Соломонова и Господа Бога, - окольчуженная рука совершила быстрое крестное знамение, - эмиссариус и рыцарь Аскольд де Мурье ожидает аудиенции со всем возможным смирением.

Несмотря на вежливые слова, тон храмовника был бесстрастным - но никак не смиренным, скорее, с еле ощутимым нажимом.

Взгляд Гастона метнулся к покоям леди Матильды, которые располагались чуть дальше по коридору.

Мэриан

- Не выйдешь, - кивнула Мэриан в ответ подруге, как будто и сама нисколько не сомневалась в сказанном.
Впрочем, возможно, именно так оно и было: почему-то ей казалось, что любовь Аллена и Уинни способна преодолеть все преграды. Ведь они просто созданы друг для друга!
Критически оглядев получающийся сапог даже Мэриан поняла, что выходит он "немного" не таким, каким стоило бы. Но это ее не особенно интересовало, она хотела сказать еще что-то Уинни, но в этот момент внимание подруг привлекла Бетти.
А вот ее мимика оказалась для Мэриан совершенной загадкой, и она в растерянности посмотрела на Уиннифрид, которая всегда лучше подруги понимала такие вещи.

Ноттингем (сыгровка)

Бедный Гастон! Если бы он сейчас поспешил навестить свою госпожу, то выдал бы этим, кто в действительности его послал. Скрепя сердце, юноша поплелся к дверям с гербом города, неохотно постучал и, войдя к шерифу, убитым голосом доложил тому о прибытии рыцаря. Оставив де Моллара разбираться с бумагами и решать, как скоро принять заезжего храмовника, молодой стражник торопливо выскочил вон, утер со лба испарину и покосился на воина Храма. По счастью, сэра Аскольда не интересовали сумерки в дальнем конце коридора, где был вход в комнаты хозяйки…

Как только юноша перешагнул через порог, леди Матильда набросилась на него с расспросами, сама не своя от охотничьего азарта:
- Скажи мне, Гастон, молод наш гость или в годах? Показался он тебе человеком суровым и закаленным или же тебе померещилось, что ему не совсем чуждо мирское?
- Довольно молод, госпожа, около тридцати лет, я думаю, и сразу видно, что закаленный воин - манера держаться очень уверенная. Суровый, но не жестокий, просто не любит отвлекаться - все мои попытки заговорить он обрывал. Если судить по нему, то не похоже, чтобы он любил развлекаться, он похож на того, кто не делает ничего лишнего...
- Что же, тем лучше, - задумчиво протянула красавица, расхаживая по комнате и совсем не глядя на стражника, которому оставалось только гадать о мыслях своей хозяйки. – А не показалось ли тебе, что у него какое-то срочное дело к шерифу?
- Трудно сказать, госпожа, быть может, они вообще не любят ждать... Он зашел внутрь преспокойно, и хотя говорил вежливо, но вообще как бы намекал, чтобы с докладом о его прибытии поторопились...
- А ты не очень-то расторопен, - жестко укорила норманнка, даже не повернув к юноше озабоченное, возбужденное лицо. – Иди, я не держу тебя больше. Возвращайся на свой пост.
Леди Матильде так не терпелось остаться одной, что она без причины повысила голос:
- Ну?! Ты свободен, Гастон!
Недоуменно и расстроенно скривившись, юноша через миг покинул покои хозяйки, уже за порогом вновь задумавшись о том, как нелегка его доля

Спустя недолгое время госпожа де Моллар как ни в чем не бывало выплыла из своей комнаты и, неторопливо пройдя по коридору, застыла на полушаге футах в двадцати от прибывшего, с высокомерным недоумением приподняв бровь, как будто говоря «Ну надо же, в моем замке - посторонний!».
Появление леди Матильды могло ослепить даже человека, совсем равнодушного к прелестям сосудов греха: ведь и сластолюбца, и подвижника поражает величие истинной королевы. А молодая норманнка сейчас походила на древнюю владычицу: она выбрала самый простой из своих нарядов и украшения, сработанные в такие давние времена, что они казались бы варварски грубыми, не будь в них огромных, редкой чистоты камней. Длинные волосы женщина прибирать не стала, только перехватила их на лбу обручем, принадлежавшим когда-то старинному саксонскому роду. Лицо ее, под стать одеянию, было возвышенным и отстраненным: в излучине губ леди Матильды крылась неясная горечь, взгляд хранил запретную тайну, ключ к которой оберегала пара драконов – гордость и своеволие.
Бесподобно.
Жаль, у этого представления было так мало зрителей.

---
(to be continued...)

Деревенька Сайлс

Монах в коричневой рясе вошел в деревню, опираясь на палку-посох. Святой брат неторопливо прошествовал по главной (и единственной) улочке Сайлса, не таясь и не скрываясь, прямо к суетящемся подручным шерифа и стоящей на телеге железной клетке. Жители деревни заметили вновь прибывшего и сейчас по большей части терялись в догадках, к добру это появление или нет.
- День добрый, благородные защитники дела Господнего, - обратился путник к воинам.
- И тебе приветствие, святой брат, - откликнулся оруженосец Гисборна. - Тоже пришел посмотреть, как мы будем эту пособницу дьявола жечь?
Фриар Тук оперся на палку и смиренно взглянул на Тодда из под капюшона рясы.
- Дело вы может и хорошее задумали, господа воители, да только вот незаконное...
- Что?! - взревел удивленно здоровенный Колин, но монах даже не дрогнул, в отличие от многих деревенских, буквально отпрянувших в стороны.
- Кто судил эту ведьму? Кто указал предать ее бескровной смерти? Власть светская, братья мои, - также спокойно продолжал излагать Тук. - А это дело власти церковной, а потому пришел я из аббатства Святой Девы Марии, с письмом от настоятеля этой обители к вашему господину, который как мы узнали сам пожаловал в наши края.
- Ну, давай письмо что ли? - Тодд сделал шаг вперед, протягивая руку.
- Велено мне передать его лишь лично сэру Гисборну, а потому уж прости, ревнитель истинной веры, тебе отдать я его не могу.
- Так, тогда я сейчас ему сообщу, - кивнул сам для себя Тодд и, подбежав к коню, направился прочь на поиски господина.
Возле клетки оставалось всего двое стражников. Фриар Тук неторопливо прошествовал мимо них, да бы "взглянуть в лицо нечистивой ведьме", и остановился у самой клетки.

Кэт последовала за воинами обратно в деревню. Она старалась, чтобы на нее не обращали много внимания, но чтобы в нужный момент помочь в чем-либо смелым воинам.
Вот и деревня, клетка со старой целительницей, стража. Кэт недоумевала, как Робин со своими молодцами сможет помочь знахарьке, когда в округе пруд пруди воинов, прибывших вместе с сэром Гисборном.
И вот девушка решилась подойти к Робину Гуду и спросить его:
- Сэр, вам нужна моя помощь? Я, конечно, невоин, драться не умею, но, может, все-таки смогу что-то сделать для вас?

Ноттингем (совместное)

Голова храмовника, крепко посаженная на негнущейся шее, обратилась четко к приблизившейся даме; взгляд его схлестнулся с её, лёд против льда.
На мгновение чувство прорвалось в глазах «тамплиера», когда он узнал, кто перед ним; и имя этому чувству было - ненависть.

«Змея. Тварь. Со скуки может убить... Бесится от ничегонеделания. Неспособна любить никого, кроме себя. Красивая...»

Скулы прибывшего крестоносца очертились резче, словно отрицая вызов. Посмотрев на леди Матильду так, будто перед ним было древнее саксонское привидение, сэр Аскольд перевел взгляд мимо неё. Его лицо сейчас не выражало того клокочущего огня, что бурлил где-то у сердца.

«Какая опасная! Ведь внутри - гниль, а снаружи само величие...»

«Какой надменный! Но на деле все мужчины одинаковы...»

Хозяйка Ноттингема сделала еще шаг, входя в косой столб света, падающий из бойницы, и из леди сумерек превращаясь в леди сверкающих граней.

- Я вижу, господин де Моллар так занят, что заставляет ждать путешественников, - ровным голосом заметила она, обращаясь к стене за спиной храмовника. – Увы, у шерифа много забот, а хлопоты из-за нынешнего пира отнимают у него последние минуты, - даже не слишком смекалистый человек понял бы насмешливость этих слов, произнесенных заботливым и серьезным тоном.

Легкий, еле заметный наклон головы - не куртуазность, просто холодное признание того, что слова услышаны и оскорбительного молчания со стороны рыцаря Храма не последует. Разомкнув твердые губы, Аскольд де Мурье произнес звучно:

- Carpe diem.

Для человека образованного эта фраза могла быть весьма говорящей; имел значение не только её перевод – «Наслаждайся моментом», но и символизм того, где и при каких обстоятельствах она прозвучала в «Оде» Горация.
Со стороны же могло показаться, что храмовник просто сказал два слова, словно бы взятых из молитвы - и судя по выражениям лиц стражников, те так и решили. Впрочем, им сейчас было не до мыслей: леди Матильда положительно сбивала всякое течение оных.

Госпожа де Моллар испытующе поглядела на воина Храма. Неужели все... так просто? Нет, слишком суровое лицо у этого человека. Значение его слов было понятно норманнке; а когда подвыпивший капеллан из раза в раз повторял всю фразу целиком...
- Dum loquimur, fugerit inuida aetas*, - отчетливо выговорила женщина, слегка коверкая произношение, - но если говорить не о пустом, а о деле, то польза будет несомненна.

Теперь взгляд храмовника внимательно остановился на зрачках леди Матильды. Он чуть помедлил, словно намекая на то, что действия дамы до сих пор противоречат сказанной ею мудрости, а затем вновь произнес, бесстрастно:

- Именно для этого я здесь.

- И я вас слушаю, - властно кивнула госпожа де Моллар, уже и не пытаясь скрывать за ироничной благочинностью, кто принимает решения в этом замке.

---
*Пока мы говорим, уходит завистливое время.

- Что же им с бедной деревенской девушки взять?
Жиль улыбнулся и Эвелина увидела желтые зубы стражника, которых, если посчитать, явно не хватало, но это издержки производства, ни чего с этим не поделаешь.
- Какая наивность и простота, - стражник ухмыльнулся. – Всякий разбойник знает, что можно взять с такой красавицы.
Его рука с волос переместилась на белую шею девушки. Такая тонкая и нежная кожа, как будто перед ним не крестьянская девка, а благородная дама. Грубые пальцы солдата ощущали шелковую кожу. Он приблизился к лицу девушке так близко, что та могла почувствовать его дыхание на своем лице.
- Но и мы тоже знаем, что можно взять с такой девчонки, - видя, как страх заполняет глаза Эвелины, он отошел подальше и кивнул головой Дрейку. Тот понимающе усмехнулся и ослабил хватку, продолжая все еще находиться сзади девушки.
- Так ты нас не бойся, дуреха. Давай мы тебя проводим, - сказал Жиль и посмотрел на Билла, который стоял рядом с Жилем.

К клетке приблизился монах. "И эти пришли, стервятники... " - подумала Генриэтта, не сразу узнав Тука. Впрочем, и узнав старого знакомого, травница не спешила прыгать от восторга. Во-первых, такого ей возраст уже не позволил бы, во-вторых, знахарка не хотела выдавать человека Робина. А внезапный блеск в глазах можно было списать и на страх перед казнью.
- Аа, вот и вы, святой отец! - сварливо произнесла старуха, про себя вознося хвалу небесам за то, что не оставили её мольбы без ответа. - Что-то не торопились вы на казнь безвинно осуждённой... Впрочем, вы поспели как раз вовремя...

"Ох, как же страшно-то... Зачем же я всё это затеяла?"
Сердечко Эвелины готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, когда рука Жиля дотронулась до её шеи. Бородатое лицо стражника оказалось в такой пугающей близости от девушки... Ещё ни один мужчина, кроме отца, целующего дочурку перед сном, не вторгался в это запретное пространство. Щёки Эвелины вспыхнули, и она отвернула лицо от горячего дыхания солдата.
Неожиданно мужчина отступил, а стражник, удерживающий её, ослабил хватку. Девушка еле сдержала порыв выдернуть руки из лап Дрейка, но в последний момент одумалась. Если она будет сопротивляться - значит виновата!
- Так ты нас не бойся, дуреха. Давай, мы тебя проводим
- Благодарю, но не стоит! Я этот лес, как себя знаю! – Торопливо заговорила Эвелина. - У вас, должно быть, есть дела поважней, чем провожать меня… Я же не какая-нибудь знатная леди.
Только вот не верилось девушке в то, что её так просто отпустят, всё это напоминало ей какую-то нехорошую игру, в которой она – игрушка. Как-то недобро переглядывались стражники, а Эвелина отлично знала, чем могла закончиться подобная встреча в лесу.
- Меня и тётушка дома заждалась… - Голос беглянки превратился в еле-слышный шепот, а побледневшие губы задрожали мелкой дрожью.

Деревенька Сайлс

Пока внимание деревенского люда и стражи было приковано к ведьме, широкоплечий бородатый виллан, в жилете из медвежьей шкуры, слегка ссутулившись под вязанкой хвороста, неторопливо прошаркал огородами в сторону амбара, где проворно скрылся за возом сена. Оказавшись в укрытии, Маленький Джон сразу выпрямился и выудив из связки сучьев прямое тисовое древко, ловко согнул его, умело закрепив тетиву. Нашелся среди хвороста и колчан со стрелами!
- Что это ты там делаешь, здоровяк! А ну покажи - что у тебя?
Недовольный голос послышался как раз из-за спины лесного стрелка. К несчастью стражник, отходивший за амбар отлить, проходил как раз с той стороны, где Джон облюбовал себе место приглядывать за площадью.
- Охотно покажу! Посмотри скорее, что нашел я в хворосте - верно, лесные разбойники что удумали!
И стоило любопытному стражнику нагнуться, как удар тяжелого кулака враз уложил его на землю.
- Как есть, удумали... Я ведь говорил!

Ноттингем (совместно)

Нахмурившись, рыцарь недоверчиво посмотрел по сторонам, а затем уперся взглядом, чуть наклонив голову, в лицо хозяйки замка:

- Что же, пойдемте.

Встряхнув длинными волосами и забросив их за плечо, он сделал два шага навстречу, подойдя почти вплотную и холодно рассматривая лицо дамы. От него пахло железом и мятой, а а серо-зеленые волчьи глаза смотрели, словно выискивая приоткрытые для ударов места. Вблизи он казался угрожающим - еле заметные глазу движения выдавали внутреннюю готовность храмовника к чему угодно .

Матильда едва не улыбнулась, и в ее глазах промелькнуло торжество: пока что все шло так, как она и рассчитывала. Храмовник был истинным подарком судьбы: неистовый дух в железных латах, крепкий орешек, который так приятно будет расколоть...

Выразительно посмотрев на стражников, которые как по команде уставились в потолок, госпожа де Моллар проронила:
- Передайте шерифу, что гость со мной в зале совета. Я, впрочем, не ожидаю, что его милость быстро расправится с делами и сумеет присоединиться к нам.
Один из караульных покраснел от натуги, силясь сдержать понимающую ухмылку. Другой, вышколенный не в пример лучше, коротко ответил: «Будет исполнено, госпожа».

Кивнув, леди Матильда развернулась и неспешным, величавым шагом направилась к зале, сделав храмовнику знак следовать за нею. Дверь с гербами исчезла за поворотом; затем коридор вильнул еще несколько раз. Ноттингемский замок был очень древним, с толстыми сырыми стенами и низкими, нависающими над головой сводами. Эхо от мерного стука каблуков знатной красавицы и тяжелой поступи храмовника казалось бы призрачно-гулким и словно неживым, если б не смолистый треск факелов в железных кольцах, вделанных в камень.

У входа в залу совета норманнка остановилась и молча взглянула на несущих стражу солдат. Слов и не потребовалось: те, засуетившись, распахнули дубовые створки и пропустили внутрь хозяйку и ее крестоносного спутника.

Пройдя вдоль огромного стола, леди Матильда спокойно и величественно села в массивное кресло, стоявшее во главе, и положила руки на подлокотники, а затем вопросительно вскинула темные глаза на рыцаря, то ли предлагая, то ли приказывая ему изложить дело.

Ноттингем (ход Астальдо)

Сэр Аскольд шел чуть сзади леди Матильды, но взгляд его вовсе не задерживался на идущей впереди даме; он скользил по бойницам и отмечал особенности постройки, словно готовился к длительной осаде. Звук его шагов был отчетливым, пускающим эхо по коридору.

Наконец они оказались одни в большой зале, и рыцарь, сопроводив взглядом идущую к креслу во главе леди Матильду, сделал несколько шагов вдоль стола, встав между камином и дамой так, что выражение его лица мешал разглядеть огонь у него за спиной.

Безо всякой паузы он приступил:

- В самом скором времени в Англию прибудет один из магистров ордена, коммодор де Брельи, и с ним отряд наших братьев. Как вы хорошо знаете, Ордену Храма и его союзникам принадлежит треть земель в Ноттингемшире и четыре замка. Мне доверили подготовить все необходимое к их приезду, но заехав по пути к аббату из ближнего монастыря, приору Ормунду, я услышал неприятные сведения.

Крестоносец начал перечислять ровным, мерным голосом:

- Земли де Бара загадочным образом находится в руках барона Тайбуа. Этот же барон обложил своим налогом землю другого крестоносного рыцаря, ныне лежащего в Святой Земле, а Ральф де Моллар, ваш муж, до сих пор не восстановил границы земель и не призвал барона к порядку. Также известно, что некто сэр Гай Гисборн нанес ущерб землям соседа охотой и не возместил его; пострадали церковные земли.

- У приора накопилось несколько претензий, которые он готовится передать архиепископу Лесли, но по совету Ордена он согласился выждать некоторое время и не раздувать пламя. Он предложил мне, как эмиссару Ордена, быть третейским судьей и помочь восстановить порядок, поддержание которого сэр Ральф, как видно, пока не может обеспечить по тем или иным причинам.

С легким шорохом объемный свиток, который сэр Аскольд извлек из-под плаща, удобно улегся на столешнице.

- Но наибольшей неприятностью является похищение из монастыря королевского скипетра - реликвии, которая находилась там от начала правления Плантагенетов. Люди в цветах Ноттингема проникли в монастырь, попросив убежища, а на следующее утро их не обнаружили. Было найдено трое утопленных в реке монахов, а скипетр пропал.

Рыцарь вздохнул и продолжил с тяжестью:

- Я встретил по дороге одного из тех, кто совершил злодеяние. Он утверждал, что действовал по приказу самого принца Джона, но я не мог позволить негодяю порочить честное имя брата короля, как вы понимаете. Перед смертью он рассказал мне, что скипетр находится здесь, в замке. Дело предано огласке, и аббат настаивает на возвращении реликвии назад.

Замолчав, тамплиер ожидал ответа, скрестив руки на груди.

Ноттингем

Леди Матильда слушала храмовника, прикрыв глаза тяжелыми, крупными веками и неслышно постукивая пальцами по столешнице. Дело оказалось серьезнее, чем она полагала, и каждый шаг был шагом по тонкому льду. Ну что же, тем лучше! Добившись преклонения этого человека – убьет одной стрелой двух оленей. И каких оленей...
«Не может обеспечить поддержание порядка...»
Ухоженные брови норманнки чуть сдвинулись. Глупый, неуклюжий Ральф! Если его сместят, то что станет с ней, с хозяйкой всего Ноттингема? Бесславие? Нищета? Нет, никогда! Что бы ни случилось, она не позволит своему незадачливому супругу потерять место.

- Вести действительно неприятные, - госпожа де Моллар неторопливо развернула свиток, разгладила его изящной ладонью. - Но разве в Ордене не знают о своеволии баронов, которых не всякий раз сдерживает даже рука его высочества, наместника Джона? Шериф Ноттингемский не несет ответа за посягательства де Тайбуа на земли Соломонова Храма. Вы должны понимать, что не во власти господина де Моллара отдавать баронам приказы, разве что он скреплял бы их железом, а не сургучом. Но в этих краях и так неспокойно: саксонская чернь готова взяться за вилы, и если мы, «норманнские волки», перегрыземся... –
Леди Матильда красноречиво пожала плечами и коснулась шеи, где пульсировала тонкая жилка.
- Что же касается сэра Гисборна, - добавила она, - то он, несомненно выплатит штраф за охоту – я прослежу лично.

Отложив свиток, норманнка метнула в сторону рыцаря острый, изучающий взгляд. В Англии, да и за ее пределами, не много женщин, способных свободно рассуждать о таких вещах. С самого первого мига Матильде стало понятно, что сурового тамплиера не пронять чарующими изгибами тела, - но устоит ли он перед союзом красоты и редкостного ума?

- А теперь о главном, сэр рыцарь, - пальцы госпожи де Моллар поиграли с темным локоном, заправили его за маленькое, безупречной формы ухо, и леди Матильда подняла на рыцаря глаза - теперь уже в открытую. - Вы сказали, что в монастырь проникли люди в цветах Ноттингема. Но разве простые разбойники не пускаются на такие уловки, чтобы сбить стражу со следу? Разве это не могло быть подстроено с целью нанести удар по чести города и шерифа? Если бы не ваша встреча со злоумышленником, если б не это единственное свидетельство...

Госпожа де Моллар поднялась одним движением, обошла угол стола и остановилась перед воином Храма, дурманя его запахом амбры и розового масла. Взгляд хозяйки Ноттингема был требовательным и испытующим; но не прошло и минуты, как его изменившееся выражение дало понять, что леди Матильда убедилась в искренности тамплиера.
- Я не оскорблю вас сомнением. Нет... Мое почтительное отношение к Ордену и его верным рыцарям... – лицо норманнки немного смягчилось, а в ее глазах появился чистый и вдохновенный, кристаллический блеск, - известно многим, ведь я готовилась принять постриг и как никто другой понимаю святость искреннего служения. Увы, мятежной душе не найти покоя... – ее шепот сделался еле слышным и замер на вздохе.
Возвращение к действительности было сыграно блестяще: норманнка вздрогнула, ее черты вмиг закаменели, а голос стал таким холодным, что еще вот-вот – и с пунцовых губ начали бы срываться клубы пара.
- Убеждены ли вы, сэр, что этот вор не солгал вам перед смертью? – отрывисто осведомилась она. – И верно ли я поняла, что он назвал имя шерифа Ноттингемского как соучастника преступной затеи? Это очень тяжкое обвинение. В таком ли именно виде неприятное дело предано огласке?

Скарлет бродил среди местных жителей, стараясь не с кем не заговаривать, а лишь слушать, слушать и ещё раз слушать. Давалось это с трудом, ибо переодически хотелось вставить своё слово в разговор каких-нибудь не очень-то продвинутых кумушек, которые готовы были верить всем росказням о пленённой женщине, как будно неделю назад сами не бегали к ней за травами от лихоманки и брусничным вареньем от простуды. Дуры, дуры и есть. Сегодня Скарлет чувствовол себя очень даже защищённым, в отличии от некоторых других своих сотоварищей, ведь Робин запретил нести с собой луки. А вот кинжалы, кто их заметит? Это и оружие, и отмычка и просто хороший друг. Шляпа, натянутая на самые уши, дабы скрыть лицо и густую приметную копну рыжих волос, немного заслоняла обзор, но не так, чтобы существенно ухудшить видимость. Так, что там у воза? Маленький Джон шалит или к кому другому прицепились? Нет, спокойнее надо, спокойнее, не привлекать внимание. Где там клетка чёртова. Надо ещё ближе. Его очередь третья. Первый, Джон, уже, кажется, начал.
Скарлет оттёр пышную торговку и придвинулся ближе к месту, где держали знахарку.

Монах не удостоил "ведьму" ответом, а лишь надменно перекрестился и отошел чуть в сторону воза. Один из стражников, поплясав немного на месте, решил, что терпеть долго уже не может, и помчался за соседний сарай. Как раз там вскоре должен был появиться Маленький Джон, ну что ж, оставалось надеяться, что лихой разбойник не даст себя в обиду, уступающему ему по всем габаритам, шерифскому вояке.
Потянулись несколько томительных минут, и вот у стога с сеном началось какое-то движение, последний стражник явно обративший на это внимание сделал несколько шагов в ту сторону.
- Эй, вы там чего устро... - окрик солдата оборвался, потому как тяжелая палка со звоном вьехала ему по макушке.
Воин тюком повалился на пыльную дорогу, а брат Тук, под взглядами ошарашеной толпы, перекрестил упавшего, закончив это действо взмахом ладони а-ля "И лежи тут, не дергайся!", и поспешил назад к клетке. Глаза монаха отыскали уже пробившегося в первый ряд толпы Скарлета, и Тук молча указал ему на клетку со знахаркой, открыть замок палкой вряд ли бы получилось, а значит черед действовать следующего из разбойников.

- Меня и тётушка дома заждалась… - Голос беглянки превратился в еле-слышный шепот, а побледневшие губы задрожали мелкой дрожью.
Жиль провел своей рукой по черной густой бороде, которой очень гордился. Он, конечно, понимал, что девица вся просто трясется от страха. Еще немного и ее хватит обморок. Ох уж эти красотки, стоит мужчине проявить интерес к их персоне, как они сразу в дрожь, слезы и обмороки, а иногда закатывают истерику, такую, что уши закладывает.
- Парни, ну разве можно отпускать такую малявку в лес одну, когда она ее всю трясет, - сказал он стражникам. – И куда смотрят родители?
- Нет, Жиль, - ответил Билл, еле сдерживая смех. Ему тоже нравилось данное представление.
- Я все же настаиваю на том, что бы проводить тебя до дома тетушки. Мы же не волки, не съедим мы ни тебя, ни твою тетушку, - сказал он и демонстративно облизал губы и оскалился, а для пущего эффекта немного порычал.
Билл не выдержал и рассмеялся, громкий бас стражника, разнеся эхом по лесу. Дрейк вел себя сдержаннее, но и он позволил себе улыбнуться.
- Где же живет твоя тетушка? – спросил он, когда Билл угомонился.

- Ну, а дальше что? - сварливо поинтересовалась Генриэтта, наблюдая за манипуляциями святого брата. - Меня-то тут, знаете ли, заперли... - театрально вздохнула травница. "Ох уж, только б вообще не забыли добры молодцы о несчастной бабушке! А то ж разыграются, раззадорятся, а обо мне и думать перестанут... Знаю я их, разбойников!" - подумала старушка, качая головой.
- Сейчас вон как набегут шерифские солдатики...

Несмотря на грубоватые смешки и намеки, стражники ничего плохого Эвелине не делали, и она начала успокаиваться. "А вдруг они и, правда, хотят меня проводить... Может все эти ужасные истории про то, как солдаты поступают с простыми девушками - просто выдумка… сказки для детей?" - крохотный огонек надежды зародился в глубине души беглянки. Ей так хотелось верить в это...
Эвелина перестала дрожать и подняла подбородок, почти спокойно глядя в глаза Жиля.
- Тетушка живет в деревне... И если вы и вправду настаиваете на том, чтобы меня проводить, то стоит поспешить, иначе мне сильно попадет. – Слова быстро сорвались с её губ, и те превратились в тонкую линию. Неужели она осмелилась поторопить стражников? Не посчитают ли они это наглостью? Сердечко снова застучало в груди Эви, и она неподвижно замерла, ожидая решения своей участи.

Робин посмотрел на подошедшую к нему девушку.
- Ни к чему всем пока знать, кто мы, - тихо ответил он. – Да и стражников тут сейчас раз. два и обчелся. Подожди, мы сделаем все, что надо.
И действительно, через несколько напряженных минут все три стражника были один за другим выведены из игры и осталось лишь открыть клетку. Но если замок не вскроет Скарлет, то Джон просто раздвинет прутья. Надо еще не забыть передать привет шерифу и сэру Гаю, да желательно не дожидаясь возвращения Гисборна.
Жители деревни немного опешили от такого поворота событий. Робин подошел к клетке, пробившись сквозь толпу, и сказал:
- Вы все видели, вилланы, до чего дошли у нас в Ноттиингеме. Сэр Гай придумал жечь людей, такой казни еще не было в веселой Англии! Подумайте, сколько еще можно терпеть!
Конечно, говоря свою краткую речь, он не забыл о Генриэтте, зная, что ей помогут выбраться.

Как-то мало было стражников, но раз такое дело - не искать же их, в самом деле! Джон не исключал вероятность засады и был на чеку, но ждать тоже было глупо. Прихватив лук и тело слишком любопытного стражника, он покинул свое убежище и быстро подошел к клетке с пленницей.
- Здравствуй Генриэтта! Я случайно проходил мимо и подумал, а не поможешь ли ты доброму христианину? Мне кажется, я чем-то захворал... - Маленький Джон сложил свою ношу рядом и не торопясь, получше ухватился за прутья клетки. - Боюсь, кабы это не оказалась чесотка. Как только вижу людей шерифа, так прямо не знаю, куда руки деть, так чешутся, что у них аж кости ломит... Ээээх!
Негромко скрипнув, прутья медленно уступили невероятной силе, выгнувшись в стороны. Удовлетворенно крякнув в бороду, Маленький Джон протянул женщине руку и помогая ей выйти, усмехнулся:
- Как думаешь, может это от того, что я стал слишком много есть оленины?

Когда клетка опустела, Маленький Джон еще раз быстро обернулся и немного подумав, под общий хохот принялся запихивать в клетку бесчувственных стражников. Это было намного труднее, но стрелок справился и с этим, после чего вновь схватился за прутья, выгибая их в обратную сторону, а на последок забил замок грязью...
- Фух... А что, ни к чему такой хорошей клетке пустовать. А нам уже пора, пожалуй...

Робин рассмеялся. Это былои именно то, что следовало сделать, и отлично завершало речь, к которой стрелок добавил еще пару фраз, пока Джон освобождал старуху.
- А в клетке-то сейчас те, кому там и положено сидеть - цепные псы шерифа! Не поминайте лихом, добрые вилланы. Да передайте сэру Гисборну привет от Робин Гуда!
С этими словами парень махнул рукой своим стрелкам, и те быстро выбрались с площади. Через несколько минут после освобождения травницы отряд уже оказался в лесу.