Вдруг, непонятно откуда, пришла злая и веселая радость, до звона в ушах, будто не дерешься, а бежишь по снегу ясным морозным утром. Он скрипит под ногами и что-то в тебе поет. Только вот нет ни снега, ни зимы, а есть эти люди, которых надо убивать под заглушающий хрип и лязг стали, морозный звон.
Удар, еще один - сложно отбиваться от двоих сразу. Главное - быстрее. Нет ли кого со спины? Быстрый выпад врага - и левый рукав окрашивается кровью, но боли не чувствуется, а торжествующее выражение на лице напротив сменяется гримасой боли, когда, рванувшись снизу вверх, клинок вспарывает живот - от прямого удара и кольчуга не спасет.
Рывок с поворотом тела - на миг поставить мертвого между собой и его товарищем, чтоб успеть вытащить оружие из тела. Где ворота? Сколько врагов вокруг? Его оружие упало, схватить его второй рукой, ничего, что она задета - старая Генриетта подлечит, добраться б до заветных ворот, а потом - до еще более заветного леса!
Стражник рухнул, запустив одну руку в окровавленный живот, уткнувшись лицом в песок и пыль двора. Еще утром он говорил матери, что обязательно успеет к ужину, чтобы она, вредная старуха, не забыла про еду и не уснула, укутавшись пледом... А сейчас он пытался всхлипнуть, пытался прошептать заветное слово "мама", но оно никак не лезло из глотки, а мир вокруг кружился...
Напарник, не глядя вниз, наступил на руку упавшему, перепрыгнул его и ударил Робина. Мечи разошлись, снова сомкнулись. Атаман отбросил клинки чуть в сторону, с силой толкнул врага ногой в грудь. Юноша споткнулся о тело умирающего, упал в пыль, больно приземлившись на копчик. Клацнули зубы, и стражник резко засеменил ногами по земле, пытаясь задом наперед отползти от Робина, загребая пыль и камни, помогая руками и глядя только на гудящий окровавленный меч, порхающий в руках Робина.
Лицо атамана не изменилось, в глазах все еще хрустел снег, когда он переложив рукоять поудобнее, шагнул через труп и скользящим, низким ударом, перерубил воину горло, вызвав алый фонтан, рванувшийся кверху, к сереющему небу. Стражник дернулся и завалился вниз. Нога прошлась по пыли в последний раз, прежде чем затихнуть, а глаза уставились на Робина в немом изумлении смерти.
Холодок в душе - очередная смерть. Сколько их было? Но если не сопротивляться, зло в нарядных мундирах, с жадными руками и толстыми кошельками задушит, раздавит железной броней, и останется жить рабами до скончания времен…

(здесь и далее - с Хигфом)

(все та же пара)

Он один, все окружающее все так же будто полуреально. Будто это не с ним. К воротам! Нет… Откуда-то выбежало несколько стражников, закрутивших ворот, решетка опускается - не успеть! Может быть, внутрь? Там скрыться в переходах, дождаться. Чего? Бегом, бегом, нет, в спину пока не бьют, рядом никого! Неважно чего ждать, там видно будет. Стены не перелезть, тут нужны штурмовые лестницы! Дверь открывается, оттуда выбегает стражник. Подножка - и он летит вперед. Некогда смотреть, как упадет. Робин сталкивается со вторым в дверях, тот держит в руках топор. Бок окрашивается кровью - лезвие не поднявшегося оружия проехалось по ребрам. Но стражник, более хлипкой комплекции, отлетает, стрелок перепрыгивает через него и бежит по коридорам, оглядываясь вокруг. Коридор сворачивает в сторону, с другой стороны слышны крики, топот. Поворот, залитая светом факелом и еще светящимся небом, площадка, куда ведет лестница с верхней галереи.
И арбалет в руках стражника, что стоит наверху и удивленно вскидывает оружие. И знаменосец, выпустивший стяг и тянущий меч из ножен. И отворяющаяся дверь напротив, откуда вылетает трое с обнаженным оружием. Вся троица замирает, глядя на Робина, кто-то смачно сплевывает на пол, двигаясь вперед уверенной поступью, остальные жмутся у двери, неуверенно следуя за лидером.
- Что, сучий выродок?.. - высоким голосом произносит предводитель. - Попался?
Арбалетчик целится, прикрывая один глаз, знаменосец вытягивает меч, следя за Робином невозможно голубыми глазами. Юношеский пушок еще не сошел с лица, оружие в руках чуть дрожит. Двое других набираются смелости, шагают вперед.
Стена позади холодная. Треск факела. И будто бы тишина, звенящая, словно в морозный день, тишина. Стражник обнажил зубы, рыкнул, занося меч, когда, плеткой, огненным кнутом, по нему ударил голос. Голос, звенящий не хуже вытянутого умелой рукой клинка из ножен. Голос, который Робин слишком хорошо знал:
- Стоять!
Стражник застыл, неуверенно обернулся, глядя на медленно спускающегося по лестнице сэра Гисборна. Позади шел высокий юноша и еще один солдат, который слегка щурился и криво улыбался.
- Всем стоять! - звучным, прокатившимся по коридорам и галереям замка, голосом крикнул Гай, ступая на пол площадки и неотрывно следя за Робином. - Он мой.
Гисборн! И не один. Теперь не уйти. Реальность снова ударила в полную силу. Раны отозвались болью, а голос сэра Гая заглушил утихающий звон колокольчиков зимы.
Во имя святых! Ладно, надо попробовать прихватить на тот свет рыцаря. Он умрет недалеко от Мэриан.
Мэриан! Она тут, в замке... Не хочется умирать! Нет, долой эти мысли, не время думать о девушке, противник идет к нему. Стена за спиной, так надежнее. Мечи в обеих руках - больше у него ничего нет. И ожидание. Скорее бы!

Гисборн выпрямился, растянул шнуровку плаща и не глядя кинул его назад, Ричарду. Положил руку на эфес меча, улыбнулся и уверенным, грациозным движением обнажил клинок. Он загудел, покидая свое узилище, поймал в себя свет факелов и отразил его, словно человек вдыхает полной грудью воздух после затхлой темницы.
- Робин Гуд, - произнес Гисборн, опуская клинок в руке и все с той же улыбкой глядя на разбойника. - Я ждал... я так долго ждал этого дня. Когда ты, наконец, будешь повержен и твоя великая миссия столкнется с тем, что я называю... жизнью. Судом. Справедливостью. Как жаль, что ты и твои вшивые... - Гай усмехнулся, - соратники не понимают простого значения этого слова. Ваша справедливость - пьяные разговоры за костром, Робин из Локсли.
Гисборн поднял меч, оглядывая его и вновь перевел взгляд на Робина.
- Мне все равно, как ты умрешь. Одно радует - ты умрешь от моей руки. Радуйся, виллан, доставшейся тебе чести.
Перед кем он рисуется? Перед лейтенантом? Перед стражниками? Как будто они и так рискнут когда-то возразить Гисборну! Впервые за все время с начала боя Робин нарушил молчание.
- Твоя справедливость - справедливость завоевателя. О ней легко рассуждать за стенами замка, в покое и сытости, презирая тех, кто тебя кормит.
Повинуясь эмоциям, Робин выронил из немеющей левой руки второй меч, и тот зазвенел по каменному полу. Он ждал. Пусть Гай подходит...
Гисборн улыбнулся, подходя еще ближе, следя глазами за Робином, выравнивающим дыхание.
- Человек - слабое существо. Дай волю каждому решать то, что ему хочется, и все рухнет в первозданный хаос, - улыбка пропала с лица капитана, глаза засветились холодной яростью и ненавистью. - Кто-то должен устанавливать правила, чтобы жизнь продолжалась. Чтобы такие выродки, как ты, Робин Гуд, знали, что пускать кровь норманнам беспрепятственно никто не позволит, пусть ваша жажда того требует...
Резкий, почти неуловимо быстрый выпад, с места, почти без разворота - Гисборн умел сражаться. Это был не Малькольм и не Дженнингс, и даже не те двое солдат, что остались лежать во дворе. Гай Гисборн был воином.
Однако Робин ждал этого удара.

(и снова они, часть пятая)

Мечи встретились, высекая искры с жалобным стоном закаленной стали. Будто им хотелось оказаться подальше отсюда, от ненависти хозяев - пусть те вцепляются друг другу в глотку. Но никто не спрашивал немое железо, как оно относится к решаемому спору.
Новое столкновение клинков…
Робин получил хорошую выучку в ранней юности в страже, чем-чем, а фехтованием он занимался усердно, да и потом продолжал тренироваться, и поэтому пока удерживал атаки рыцаря - сильного, уверенного, не раненого, за спиной которого стояли стражники. В какой-то момент атаман вольных стрелков присел на колено и попытался достать противника длинным выпадом снизу в сердце, пользуясь тем, что Гисборн, отступив на шаг, размахнулся для рубящего удара.
Он больше ничего не говорил. Между этими людьми не было и не могло быть понимания, так стоило ли тратить слова впустую?
Меч вспорол воздух, а Гай замер пропуская его. Инерция, рвущая его сухожилия и бросая вперед, замолчала, заглушенная выучкой капитана. Загнанный в угол разбойник, решивший продать подороже свою шкуру, метался быстрее, чем обычно - ему уже ничего не светило, и от безысходности и желания затянуть Гая за собой в темную пропасть рефлексы Робина возросли. Возросли так, что Гисборн отшатнулся назад, перестраиваясь под тактику противника.
Кошачий прыжок в сторону капитана, удар сверху, поворот, вольт, блок, пируэтом в бок, уйти из-под скользящего удара, увернуться от брызнувших, от соприкосновения клинка и стены, искр. Тяжелое дыхание, холодные, ясные глаза, следящие друг за другом. Порхающие мечи. Скупой на звуки поединок - здесь все решало не сила, а правильность, точность и быстрота ударов. Бой, который заставлял замереть на месте.
Гисборн повернулся, пропуская выпад Робина, ударил его кулаком в челюсть, отбрасывая к стене, рубанул одной рукой, но разбойник пригнулся, вновь заставив клинок соприкоснуться со стеной. Разворот вслед за полетом меча, дабы уйти из-под опасного выпада снизу, прыжок спиной вперед, когда меч атамана разрезает воздух в опасной близости от живота. Пустота позади капитана, краткий миг, когда все вокруг застывает, когда звуки заменяются гулом и шумящим где-то вдалеке ветром, когда ты ничего не ощущаешь, кроме бесконечного падения...
Удар о каменный холодный пол, вырывающийся воздух из легких, резкий рывок, дабы перекатиться через спину и вскочить на ноги. Гай сморгнул, мотнул головой, сбрасывая заливающий глаза пот, поднял меч перед собой. Его краткое падение позволило Робина подняться, закрутить меч, обходя противника.
Робин Гуд устал и чувствовал это. На нем висел день, наполненный горькими вестями, нервное путешествие в подземелье, узнавание о новой потере, бой во дворе. Он не продержится долго, тем более что рана на боку больше не кровоточит - рубашка прилипла к ребрам, а вот по руке кровь понемногу струится... Надо как можно быстрее закончить поединок.
Коридор здесь был широк, мрачен и пуст - нечего толкнуть на противника, но не зацепишься, не упадешь.

Он обошел Гисборна и, пока тот поворачивался следом, рубанул с разворота в голову. Капитан вскинул меч, клинки яростно сошлись в очередном железном стоне. Лезвия скользнули друг по другу, разошлись, Робин поворотом ушел в сторону и вскинул левую руку. Кровь, текшая по ней, рванулась к глазам противника, Гай дернул головой, но слишком поздно. Новый поворот, дабы придать удару силу, которой не хватало в уставшем теле, мрачный гул опускающего по дуге клинка.
Сковзь алую завесу Гисборн увидел меч, вскинул правую руку со своим оружием, но блок был слишком слаб, дабы сдержать удар. Клинки встретились на половине пути. Металлический звон, удар, и меч Гая отбрасывается назад, на лицо капитана. Несильно, неровно, но вонзаясь лезвием в кожу...
Гисборн отшатнулся так резко, насколько позволяло его положение и человеческие силы, ударился спиной о стену и в молчании поднял окровавленное лицо на Робина. Багровая полоса среди крови змейкой перечеркивала нос и щеку под правым глазом. Гай провел рукой по лицу, чуть скосил взгляд вниз, смотря на кровь на ладони... И, стиснув зубы, ринулся на противника, занося меч. Удар сверху, лязг, поворот. Коленом в живот, неожиданно, отбрасывая Робина назад на пол. Он вскакивает, кашляет, пытается сфокусироваться. Удар, вновь рождение этого звона, словно плача. Кажется, что это плачем Мэриан... но нет, нельзя думать о ней. Назад, сосредоточиться, ловить удары... еще один сбоку... Гисборн ударил наотмашь, вновь двинул ногой Робина в грудь, бросая уже его на стену, мечом снизу вверх, перехватить лезвие, задеть кончиком рукоять и резко выкрутить вверх, оставляя на руке маленькую царапину, а меч отправляя в полет в сторону онемевших солдат...
Разворот и удар клинком по кривой дуге снизу по незащищенному торсу разбойника. Гисборн не заметил, что в ярости и слегка ослепленный кровью отошел чересчур назад, и что меч, вместо финального удара, лишь чертит царапину на теле Робина. Разбойник дернулся, вжимаясь в стену и сползая по ней на пол, когда Гай добавил коленом в живот, отправляя закашлявшегося атамана на пол перед капитаном.
Тишина. Давящая, душащая тишина, разрываемая сухим кашлем Робина Гуда. Отведенный до упора в сторону меч Гисборна, с тонкими струйками крови на нем, гудящий, требующий последнего удара, перечеркнувшего жизнь этой воши, что посмела встать на его пути... Кровь, текущая из разреза на лице. Тяжелое дыхание и колотящееся внутри сердце. Ненависть, скрутившаяся внутри. Ненависть...
Он склонился над Робином, взял его за волосы, поднимая голову:
- Это конец, разбойник, - прохрипел Гай в самое ухо атаману. - Конец твоей шайки... - он резко разжал руку, выпуская волосы, поднялся, оборачиваясь на подчиненных. - Робин из Локсли, известный как Робин Гуд - всего лишь жалкий виллан, недостойный смерти от благородного клинка. Он будет повешен. А до тех пор проведет время в самой глубокой темнице, которую я только найду в Ноттингеме. Взять его!
Мгновение стража не двигалась, а затем резко рванулась к разбойнику, выкручивая ему руки.

(последний пост ночного творчество с Хигфом)

Где Скарлет? Там же. На своём суку. Джон его ищет? Странно. А то он не знает, где любимое место Вилла. будто первый день в лагере и не представляет, где сидит рыжий парень, когда хочет уйти от мира, уединиться и подумать о чём-то своём. Подумать... Хотя, надо ли думать. И так всё ясно, яснее некуда. И главное - паршиво-то как. Робин в плену. В плену. А что они без него? Так, несколько оборванцев, возомнившие себя добрыми рыцарями. Да какие из них рыцари без него? Очёски немытые и только. А теперь вот. Сам попался. И всё из-за... Ладно. Не важно. Одного спасли, второго потеряли. А почему? А потому, что некоторые всё сами решать хотели, мало-мало с другими советуясь. За что боролись, на то и напоролись.
- Спасать? Ну до же! Как мы оригинальны! Конечно, спасать. Шервудские своих не бросают. Вопрос - как? Никто не знает? Джон, кто кухарок на кухне смущал не так давно? Не ты ли? Вот и поведёшь. А вот как пленника найти - не скажу. Кстати, никто не в курсе, его казнить когда хотят? Может у нас и времени-то - кот наплакал, а мы лясы тут точим, как пьяницы в трактире в базарный день.

Брат Тук стоял, опираясь на свою палку-посох, и пытался понять, действительно ли выходит так, что у их славной компании ни дня не получается прожить, чтобы не приходилось в конце (или начале) это дня снова и снова пробираться (или пробиваться) в самое осиное гнездо Ноттингема. Однако, праздные мысли монаха могли быть обдуманы, оспорены и переведены в выводы чуть позже. Сейчас приходилось искать ответы на насущные вопросы, которых кстати Скарлет подбросил предостаточно.
- О том, когда его казнят, наверняка, приколотят объявление на главной площади, да еще и по всей округе раструбят, так что можно выйти да спросить у первого же пригородного парня. Но зная характер Гисборна и их с Робином весьма недружеские отношения, рискну предположить, что случиться это очень-очень скоро, как бы не завтрашним утром, а то и сегодня под вечер, хотя это уже вряд ли. На то, чтобы сколотить виселицу уйдет время, а шериф не захочет вешать Робина на старой, ему нужна будет новая, крепкая да надежная. Такая чтоб не подломилась от гнили да древоточцев, и еще веревочка по прочнее. Время есть у нас...
Монах на секунды задумался, словно, обдумывая то, что только что сам и сказал.
- Кстати, а кто виселицу будет строить? Вряд ли стражники, им-то это надо, как ежу уши на спине*. Надо разузнать не нужна ли шерифу лишняя рабочая сила, да и просто место за ранее осмотреть, а лезть в темницу смысла нет, не пройдем, не столько нас чтобы штурмом там все брать, да и второй раз не даст нам провести себя Гисборн. надо во время казни Робина спасать, когда его стражники сами из подземелий выведут.

*Саксонская поговорка

Нотингем

Шериф как раз возвращался к себе, когда услышал шум, доносившийся со двора, и выглянул в окно, однако увидел лишь несколько тел стражников, распростертых в пыли.
"Разбойники?! Здесь!? Как???!!!" Это было жутко. Само осознование того, что этот сброд шатается по его замку, как у себя дома и убивает его людей. Сколько их тут? Он каждую рожу, что была в часовне помнил, был готов лично исполнить обязанности палача, если удасться поймать хоть одного из них.
- Что происходит? - Схватил он за рукав одного из пробегавших мимо слуг. Тот отскочил, согнувшись в почтительном поклоне.
- Робин Гуд, тут! - пролепетал слуга, и было не понятно, что им двигало - страх перед разбойниками, или шерифом.
- Прочь с глаз! - Сплюнул сэр Ральф, обхватывая ладонью кинжал, и бросился... нет не во двор, а напротив в свою опочевальню.

Спустя некоторое время в дверь раздался стук, а затем шериф ее отворил, увидев перед собой запыхавшегося стражника.
- Сэр! - Лицо его сияло от радости. - Господин!
- Да говори ты! - Лицо Моллара побагровело.
- Робин Гуд, он...
- Опять сбежал?! И ты смеешь тут лыбиться?!
- Нет!! Лорд-шериф, мы его захватили!!!

Джон кивнул. Не знак согласия, а просто так.
- Стало быть уж подсобный люд у шерифа свой найдется. Врядли он будет столяров да плотников по округам из первых встречных-поперечных набирать. Дурак он. Это верно. Но не такой как надо. В подземелье соваться? Чушь порешь, малой. Чушь. А вот что на месте спасать, так оно вернее. Хоть не как крысы там. Вот стало быть так. А что мыслите коли шерифу нож к горлу? Там стража с одной стороны. а с другой..стражи-то там не меньше чем у Робина будет. А убегать сподручнее.
Скрипнув зубами, Джон окликнул до сели молчавшую женщину
- Уиннифрид, а что ты, своим женским умом мыслишь? Тут любой совет важен. Говори.
Затем красноречиво посмотрел на травницу
- а ты чего молчишь? Средство есть? Ведаешь?

– Что я могу посоветовать? – печально откликнулась Уиннифрид. – Я женщина, я не воин. Но я знаю замок и многих из тех, кто там живет. И могу сказать совершенно точно: сейчас у Робин Года вся надежда на шерифа...
Взглянула в ошарашенные лица стрелков, невесело улыбнулась:
– Нет-нет, не на его благородство, не на его милосердие. Ни тем, ни другим сэр Ральф похвастаться не может. Зато я знаю, как он отчаянно тщеславен. Его заветная мечта - выслужиться перед принцем Джоном. Уверена, что уже сейчас, в эту минуту сэр Гай Гисборн требует немедленной казни Робина. Но я не верю, что шериф согласится. Что такое – письмо, отправленное в Лондон и повествующее о гибели знаменитого разбойника? Клочок пергамента, не больше. Сэр Ральф уже один раз поторопился доложить о смерти Робина – и оказался в дураках. Уверена, теперь он не захочет спешить с казнью. Может, даже замыслит везти Робина в Лондон... нет, это было бы слишком хорошо, на это рассчитывать нельзя.
Чуть помолчав, молодая женщина добавила:
– Могу предложить вам свое знание замка. И помощь нескольких человек в его стенах. Я знаю четверых слуг, которые наверняка сочувствуют нам. Но твердо, как на себя, я могу рассчитывать на двух девушек.

Ноттингем

- Его надо немедленно повесить! - не сдержавшись и чуть повысив голос, возвестил Гисборн, все еще держа ало-белый платок приложенный к лицу, ибо из раны, хоть и промытой, по прежнему струилась кровь. - Зарубить! Отправить проклятого разбойника на свидание с предками!
Галерея, освещенная факела, впустила в себя порыв ветра, который раздул складки одеяния Гисборна и разворошил его неуложенные после битвы волосы.
- Милорд! - возвал он к гласу рассудка шагающего рядом шерифа! - Каждое промедление - это шанс Робина Гуда спастись! Прикончив его, проткнув мечом, мы навсегда избавим себя от головной боли! Можно будет спокойно улечься в постель, зная, что никто, ни сарацины, ни эти лесные саксы, не сумеют вызволить живого человека, который наделал дел своим именем! Пускай освобождают холодное тело мертвого разбойника!
Шедший позади капитана и шерифа Ричард Уайт, несущий плащ Гисборна, держался на расстоянии. Но даже оттуда он слышал пламенную речь Гая, который, в порыве разговора, отнял платок от лица, явив багровый кровавый шрам на лице, пересекающий нос.

Нотингем

- И куда он денется, этот Робин Гуд? Или быть может ошибочен тот слух, будто вы распороли ему бок, сэр Гай? - Произнес шериф, стараясь идти в одном темпе с рыцарем - показывать слабость и тем более одышку не хотелось, однако проклятый комендант словно нарочно прибавлял шагу. - Что нам проку с мертвого тела? Отрубить голову всегда успеется, а уж ты позаботишься о том, чтобы никто его не освободил. Поставь самую надежную стражу, сэр Гисборн!
Они продолжали идти по узким коридорам замка, спускаясь в подземелья.
- Нет, я хочу чтобы он мучился, чтобы проклял тот день, когда поднял против закона оружие. И лишь потом, словно зверя, ты доставишь его в клетке в Лондон, и отдашь Принцу Джону, в знак того, что правосудие восторжествовало вновь.

- Милорд! - Гисборн качнул резко головой, сдерживаясь от резкости. - Что толку везти его как зверя? Робин Гуд - не тот человек, который что-то осознает! Он не тот человек, который сломается и будет умолять о пощаде до тех пор, пока не поймет, что его взгляды были ошибочны! А он этого не поймет, сидя в темнице! Так зачем же рисковать, зачем вообще ждать чего-то... - Гаю не хватило слов, он задергал в воздухе рукой, подбирая слова. - Это как страшный сон, когда нужно проснуться в этот момент, а не ждать рассеивающего дремоту утра! - наконец, выговорил он. - Проткнуть разбойника - и дело с концом! И вся его шайка окажется в моих руках не позднее, чем через неделю!..
- Разве нам нужно, чтобы он что-либо осознал? - Шериф искренне удивленно посмотрел на Гисборна. - Нет, мне нужно лишь, чтобы наш король, Иоанн, увидел перед собой не только голову, но и тело, и имел удовольствие сам отделить одно от другого. Поверьте, Гай, при таком порядке вещей и меня, и вас ожидают гораздо большая награда.
Гисборн хотел заскрипеть зубами, но сдержался, выпрямившись:
- Мне не нужна награда в этом случае, милорд, - спокойно и ровно произнес он. - Я хочу избавить страну от гнойного нарыва, который причиняет боль и страдание, затуманивает разум вилланов своим существованием. Я хочу сделать это как можно скорее, не тянуть время и не подвергать опасности Вашу идею с отправкой разбойника в столицу. Я просто хочу видеть, как он умрет, и чем быстрее это произойдет, тем лучше!
Гай взглянул в глаза шерифа и почувствовал, что его рука тяжелеет, наливаясь свинцом, как внутри разгорается сильный огонь презрения к этому толстому и недалекому борову, который лишь по недоразумению занял пост выше него, сэра Гая Гисборна, достойного больше, чем прислуживать этому...
Он прервал поток своих мыслей.
- Королевская милость дорогого стоит, Гисборн, - Ральф тоже сдерживал гнев, хотя и не приятно ему было слышать, что подчиненный оспаривает его решение. - Робин Гуд в наших руках, и это ваша заслуга, сэр Гай, но к чему сразу убивать его, после всего, что он сделал, он должен страдать. Страдать так, чтобы никто другой не вздумал повторить его деяний.
Гисборн секунду смотрел на де Моллара, а затем, пересилив себя, склонил голову, потупив взор:
- Да, милорд, - глухо проговорил он, представляя, как пронзает шерифа копьем, как Ральф визжит и брыкается, не в силах поверить, что это его смерть... - Спасибо, милорд, за лестные слова...
Де Моллар создавал мученика, образ того, кто заточен в темнице несправедливостью. Смерть Робина заставила бы вилланов ужаснуться, опустить головы, схватиться за мотыги и не разгибать спину. Она бы, быть может, вызвала гнев в сердцах особо горячих и глупых, но ужас сдержал бы всех своею хваткою. Ужас повторить печальную судьбу, когда нету больше их "великого спасителя"... До тех пор, пока он жив, жива эта треклятая надежда.
Но шериф этого не понимал. А потому Гай склонил голову и приложил к ране уже бордовый от крови платок.
- Я смотрю, вы ранены, сударь, - сменил тему шериф. - Быть может вам стоит сначала посетить лекаря, а уже потом мы сходим и посмотрим, что за зверя вам удалось поймать.
Ральф немного отодвигал момент встречи с пленником, хотя и желал увидеть его, взглянуть в лицо тому, кто посмел наставить на него стрелу, тому, кто оскорбил его и его людей. Но Робин в темнице, которую стерегут верные люди, и никуда не денется.
- Я могу идти, милорд, - отозвался Гай, вновь выпрямившись. - У лекаря я уже был, царапина, не более...
- Что же, воля ваша, ведите.
Гисборн промолчал, лишь вновь наклонив голову и бросив быстрый взгляд назад, на Ричарда Уайта. Тот поспешил к рыцарю и подал новый платок, пропитанный странно-пахнущим раствором. Гай поморщился, но платок принял, приложив его к ране.
Вход в темницу охраняло трое стражей, которые тут же выпрямились, когда заметили двух самых главных людей во всем замке. Один из них тут же бросился открывать дверь, за которой оказался дубовый стол и сторожка, в которой сидело еще четверо, также вскочившие, когда шериф и Гисборн шагнули внутрь.
- Милорд, пленник под надежной охраной, ни одна мышь без нашего ведома не проникнет к нему в камеру, мы... - начал было докладывать сержант, но Гисборн, взмахов руки, остановил тираду.
В темнице было сыро и пахло тухлой соломой и человеческой мочой. Немногочисленные пленники, жались к стене, стараясь не попадаться на глаза спустившемуся шерифу, а тюремщик, потирая шею, куда Робин нанес ему удар, уже вел троицу к камере, где сидел разбойник, закованный в кандалы.

(совместно с Тельтиаром)

- Так. Стало быть, идей нет.
Джон в яркой форме выразил своё огорчение сим фактом парой позабытых слов и обвел собравшихся тяжелым взглядом.

- Так. Стало быть, в Лондон не повезут. Эт верно. Но тут согласен. Шериф захочет показать всем. И себе в том числе. Стало быть, так.
Джон зачем-то посмотрел на время, словно что-то прикидывал в уме. В прочем, так оно и было...

- Пойдут почти все. Раз шериф объявит, что будет казнить самого Робина Гуда, то, думаю, многие двинутся в город поглазеть на сие действо. Стало быть, и мы пойдем. Пойдут все. Там тиши воды - ниже травы. Не пить. Без баб. Без драк. Терпеть. Я сказал.
Мыслю, что сначала надо прикинуть, что в замке. Если там уж совсем будет Бог на нашей стороне, то и надо хватать удачу за хвост. Стало быть, Уиннифрид на месте прощупает, что да как. Я, может, кое-кого поспрашиваю. Если что там выгорит - то один расклад. Если ни Тука на исповедальню, ни чего иного. То придется в лоб бить. Робина не дам. Сам сдохну, но Робина нет. Луки. Стрелы. Стрелять ещё никто не разучился? Да слышу-слышу. Значит, будем стрелять. А как выведут его, так с крыш, это на месте уж решим, так с крыш и ударите. Хорошо бы, конечно, там под палача заделаться. Или в охрану одному из нас, что бы под это дело, крик, да гам сподручнее было. Но там видно будет. Ну, стрелки, что притихли?

Не обратив внимания на то, что ее проигнорировали, Лисичка внимательно слушала Джона. Согласившись внутренне со всем, что он говорил, Кэт решила, что примет активнейшее участие в грядущем деле. Прав был Джон, что Робин - это все для их банды. И не для одного Джона, а для каждого, кто хоть раз выходил на дело вместе с главарем шайки, и кому Робин спасал жизнь ни раз и ни два.
- А что говорить-то, Джон? Ты прав во всем! Надо освобождать Робина любой ценой, иначе мы долго не продержимся. Да и слишком многое мы ему должны! Каждый из нас. А еще просто потому, что любим его. Как брата, как отца, как друга... Я помогу вам, чем смогу. Если надо будет биться, то буду. Если придется жизнь отдать, отдам за Робина. Осталось только все хорошо продумать. Ведь если нас переловят на входе, то толку от нашего похода не будет совсем! Думаю, большинство из нас проникнет в замок в своем обычном виде. Ведь мало кого из нас знают как разбойников из Шервуда. Оружие вот только надо будет как-то внутрь протащить? У кого какие идеи есть?

Ненадолго же он покинул эту камеру после первого посещения! Робин вспомнил о своих ощущениях, когда спускался сюда, и нашел в себе силы усмехнуться. Каменная пасть действительно захлопнулась, и что теперь будет с ним? Говорили, что Робин не знает страха – это было неправдой. Жить хотят все или почти все, кроме совсем отчаявшихся, сводящих счеты с этим миром. Атаман к таким не принадлежал.
Чаще всего в драке или бою удаль перехлестывала чрез край, заставляя забывать обо всем, и во время схватки с Гисборном страха не было. Но сейчас – сейчас он полулежал в углу на прелой соломе, привалившись к камню за спиной. Руки и ноги были связаны, цепь соединяла вбитое в стену кольцо и железный обруч на правой ноге – в отличие от Алана, ради него не поскупились на предосторожности. Болели синяки и рана, оставшиеся после боя с Гаем.
Он пробовал порвать или развязать узлы, но они держали крепко, и от мыслей деваться было некуда. Тяжелой поступью приходил страх, норовя подавить волю и заставляя думать о смерти, о том, что его не выпустят отсюда живым. Он умрет в этом мешке и никогда не увидит солнца, леса, свободы, друзей, Мэриан…. Мэриан! Она ближе всех, там, наверху, но ничем не может помочь. Хорошо бы подольше не узнала. Но… Может, она и не будет сожалеть о друге юности? Пусть ей придется не так тяжко. Нет, Робин хотел быть честным с самим с собой – ему было бы горько узнать, что девушка быстро забудет о нем, как ни желал он ей счастья…
К черту! Долой такие мысли. Он еще жив, а пока дышишь – надо надеяться!
Стрелок крепко закусил губу, кажется, прокусив до крови, но это помогло прийти в себя. Страх, ворча, отступил от человека, который пока оказался сильнее.
Он наделал много глупостей, надо было быть поосторожнее, но что случилось – то случилось. Мы еще посмотрим... А если он все же погибнет – постарается попортить шерифу и Гисборну как можно больше крови. Главное, чтобы ребята не сложили свои головы… Они ведь попытаются его вытянуть, тут и гадать не надо, хоть это и очень нелегко.
Нет, это тоже не то, никакого толку в таких мыслях. Лучше осмотреться вокруг, правда, тут и нет ничего интересного.
Из щели под дверью пробивается тусклый свет факела, мешаясь со слабыми остатками дневного, которые, забираясь через узкую дыру высоко над головой, чувствуют себя тут неуютно. При этом слабом смешанном освещении, можно понять, что внутри стен ничего нет, кроме соломы, кольца с цепью и его самого.
Хотя… нет, Робин ошибся! В темном углу что-то шевельнулось, шмыгнуло, и на виду показалась любопытная крысиная мордочка. Глазки-бусины осматривали нового жильца. Атаман слышал истории о крысах, иногда нападающих на пленников и чуть не съедающих их заживо, а он практически беспомощен… Но крыса пока всего одна.
Он шевельнул ногой, и зверек отскочил, потом подобрался снова, обнюхивая ноги, и смешно задергал усами. Скорее развлекаясь, человек дернул ногой еще раз, чуть зацепив крысенка, и тот снова отскочил, что-то пискнув. Тут же снова затопали маленькие лапки, и на писк явилась крыса побольше. Она оценивающе глянула на Робина и отвернулась, обернувшись к меньшей товарке, щелкнула зубами и начала отталкивать ту назад в темный угол, как мать гонит домой непутевое чадо. Эта сценка заставила пленника даже забыть о своем положении и негромко засмеяться.
Тут в коридоре послышались шаги, животные окончательно скрылись из вида и затихли, но улыбка еще не совсем погасла на лице вольного стрелка, когда вошли Ральф де Моллар и Гай Гисборн.

Протиснувшись в узкую дверь, Ральф де Моллар взглянул на прикованного к стене разбойника. Да, он был не похож теперь на того самоуверенного молодчика, что ворвался в часовню, расстроив свадьбу. Если бы шериф сам не был там - он не поверил бы, что перед ним знаменитый разбойник.
- Ну что, очнулся, саксонский ублюдок, - зло процедил де Моллар, пнув Робина. - Не долго тебе осталось, уж поверь - правосудие настало.

От удара тело, пребывавшее не в лучшем состоянии, заныло, но Робин, закусив губу, сдержал стон. Еще чего не хватало! Не стоит доставлять такое удовольствие шерифу и Гисборну, который мрачно смотрит на него, а на лице рыцаря видны почти свежие следы схватки. Во взгляде начальника стражи ясно читалось, что он бы убил стрелка немедленно.
Во всяком случае, в камере стало светлее – Гай воткнул в стену факел, который взял у тюремщика, чтоб лучше разглядеть пленника и камеру.
- Легко говорить о правосудии пленнику в цепях, - иронически процедил атаман.
Улыбка оказалась как нельзя кстати.

Оглядев собравшихся, Джон с каким-то не понятным интересом обнаружил, что не все его слова дошли до слушателей. Словно какая-то бесовская, нечистая, темная сила исказила, стерла их в полёте. Мысленно отметив про себя сей странный факт, Джон сжал кулаки и скомандовал

- Ладно. Вперед.

И после коротких сбор, выдав всем необходимые указания, повел лесное братство к воротам города....

- Да уж куда как легче, чем со стрелой у затылка! - Вскипел Ральф, а надо особо отметить, что вскипал он быстро, а вот остывал обычно долго. Острый носок сапога еще раз врезался под ребра разбойнику. - Нравиться? Поди уже не до высокопарных речей, как там, у часовни! Я каждого твоего выкормыша выловлю и подвешу за гениталии в вашем же любимом Шервудском лесу! То-то будет над чем крестьянам посмеяться!
Краска залила лицо шерифа, отчего казалось, что еще мгновение, и он загориться алым пламенем, но нет - огонь лишь плясал в его разъяренных глазах.
Еще один пинок пришелся в плечо пленнику.
- Ну, что, сволочь, по нраву тебе мое гостеприимство?!

На следующий день забылись, стерлись для Бетти и тяжелые затрещины от шерифа, и горькие слезы Мэриан, и гогот и улюлюканье столпившихся в коридоре слуг, когда она в разорванном платье проскочила мимо них в свою каморку. Вот только улыбаться служанка совсем перестала, даже глаза от земли редко поднимала теперь...

- Ты, никак, о дружке загрустила? - заговорщицки прошептала толстушка Фанни, кухарка, которой чаще всего помогала сосланная на кухню Бетти. Заметив, как служанка отшатнулась и побледнела, Фанни улыбнулась и подмигнула:
- Да ты не робей, мы свои люди, никому ни гу-гу. - вполголоса продолжила кухарка. - Место-то у вас есть условленное, где весточку можно оставить?
- Есть... - прошептала Бетти, с боязливой надеждой глядя на неожиданную благодетельницу и комкая в руках грязный передник. - Мне бы в таверну одну сбегать... Там бы всё и разузнала.
- Эй, вы, о чем там над немытыми котлами шепчетесь, коровы неповоротливые?! Работы нет, чтоли?! - прогремел по кухне голос Джонса, главного повара замка Ноттингем (нужно ли говорить, как он гордился этим званием?).
Но Фанни напугать громким окриком было не так просто, как безответную сарацинку. Уперев руки в боки, она начала пререкаться, в чем была великим мастером. На покрасневшего от злости и неожиданности Джонса обрушился поток претензий и обвинений, среди коих упоминалось и истощение всяких необходимых кулинарных мелочей. По окончании разговора на повышенных тонах (а попросту - кухонной ругани) главный повар, едва не рыча от ярости, убежал распоряжаться в залу, перед уходом приказав Бетти "лететь сию же секунду в ближайшую таверну и принести специй, иначе - варится им всем в ими же надраенных котлах".
Сарацинка выскочила из ворот замка, едва утерев руки и лицо от сажи, всё ещё не веря своему счастью, и бегом помчалась в "Зеленый Рог". Где же еще, как не там, могли слышать что-нибудь о Крисе?

Эвелина молча слушала храбрые речи товарищей, а у самой внутри всё сжалось... Когда она последний раз была в городе? Казалось, что боль и унижение остались далеко-далеко в другой жизни, но теперь всё снова возвращается к ней. А как же спокойно было у старой Генриетты: собирать травы, учиться варить зелья. Девушка многому научилась за это время, потому что всё свободное время старалась посвящать занятиям, а не тяжким думам о случившемся с ней.
Но теперь Робину грозила беда, а значит хватит думать только о своем страхе, если она чем-то может помочь, то должна это сделать!
Эви нервно поправила платок, прятавший под собой огненно-рыжую копну волос, и, убедившись, что ни один волосок не пробился к свету, немного успокоилась. Сумка с травами и зельями тоже была на месте - свободно висела через плечо, кажется всё в порядке... Девушка ускорила шаг, поглядывая на идущего неподалеку Джона в ожидании новых указаний.

После всего произошедшего Ричардом овладело какое-то странное чувство опустошенности. Нет, он уже давно прошёл тот этап своей жизни, когда брезгливо морщишься, наблюдая за чужой болью, когда ужасаешься при виде крови и ран, когда сокрушаешься по поводу жестокости, которую несут в себе люди, непонятно за что убивающие и калечущие друг друга. Дело было даже не в этом...
Поединок Гисборна и Робина Гуда произвёл на Уайта сильнейшее впечатление. Он знал: так ожесточённо, так свирепо и так отчаянно могут драться только злейшие враги, ненавидящие друг друга лютой ненавистью. Он, Ричард, мог только стоять и завороженно наблюдать за поединком, ловя себя на мысли, что не знает, чью победу он желает узреть. Робин Гуд предстал перед ним совсем не таким, каким он себе его представлял - вопреки словам сэра Гисборна, он не был похож на безжалостного убийцу и бессердечного душегуба. В его глазах лейтенант ноттингемской стражи увидел бесстрашие человека, сражающегося за правое дело. Ведь храбрость весьма редко движет беспринципными разбойниками, воюющими с женщинами, детьми и калеками ради нескольких медяков.
Но вот, поединок закончился, Робина скрутили и связали, но Ричард только хмурился и угрюмо молчал.
"Победитель не должен так вести себя с проигравшим. Не должен."
Стражники вокруг самодовольно ухмылялись, словно это они, а не Гисборн, одолели главного разбойника Англии, отпускали язвительные шуточки в адрес Робина, подкрепляя их пинками и тычками. Сэр Гисборн же держался поистине с королевским достоинством, являя собой торжество победителя. Торжество правосудия. Похоже, он даже искренне верил в это.
Весь гарнизон Ноттингема, должно быть, сейчас ликовал, и только Ричард Уайт не разделял всеобщего веселья.
Впрочем, слушая дальнейший разговор сэра Гая с де Молларом, лейтенант понял, что начальник гарнизона не обретёт душевное спокойствие, пока сам, своими глазами не увидит конец жизненного пути Робина Гуда. Однако алчный и тщеславный шериф готов был и подождать ради того, чтобы выслужиться перед принцем Джоном. А это означает, что сакса казнят не так скоро, как хотелось бы Гисборну...
Шериф и Гай пошли в темницу, "навещать" пленника, а Ричард, оставшись в одиночестве, не совсем понимал, для чего он отмечает такие подробности. Не понимал он и того, почему на душе вдруг стало немного легче...
До тех пор, пока жив Робин Гуд, жива и эта треклятая надежда.

С планом Джона согласились все. И правда. Чего-то более умного и коварного придумывать просто не было времени, а казнить вожака могли и на рассвете, не дожидаясь, когда придёт отряд спасения. Да и некому было хитрые планы изобретать. Лучшего изобретателя как раз спасать надо было. Каким угодно путём. Конечно, Скарлет ломал голову над тем, как всё это проделать с должным изяществом, но, как назло, туда ничего путного не лезло. Пришлось смириться с лобовой атакой, которую предлагал Малыш. А что он ещё с его кулачищами мог предложить? Разве что подкоп копать. Ага. Как раз к святцам и подоспеет тогда их подмога. Оч-чень вовремя. Луки с собой взять... Тоже мне, шутник одиночка. Кто же их с луками пустит, хоть и по одному? Так все и поверят, что добрые вилланы с оружием в замок попёрлись. Ладно он, с ножами за голенищами сапог. А остальные. Идут, как на параде. Только не маршируют.
- Джо, - произнёс Скарлет, когда они подходили к опушке, - Может луки куда под хворост на телегу сунуть, а? Там тоже не дуболомы стоят. Кто нас с оружием пустит? Кстати, насчёт палача. Я помню, болтали, что он живёт не в крепости. Может по дороге подстеречь, а? Ты и сойдёшь, вон здоровый какой. А бороду под калпак засунем, а то и совсем сбреем, если для дела надо. Ну, ты как? Готов бородой ради Робина пожертвовать или твоей жене только бородатые медведи по душе?
И парень резво отпыгнул от кулака, просвистевшего мимо его уха.

Слез больше не было. Высохли. Мэриан закусила губу и посмотрела на свои руки, сжимающие подушку. Пока были слезы, ей было легче. Теперь же она чувствовала себя опустошенной и неживой. Что-то в груди невыносимо болело и жгло. Что? Разбитое сердце? Робин…. Почему она промолчала при их последней встрече? Почему не сказала….
Мэриан отбросила подушку и решительно поднялась. Значит, ее заперли как зверюшку в клетке? Словно она непослушный ребенок! Хотят заставить молить о пощаде, как рабыню? Не дождутся!
Мэриан металась по комнате, сжимая в руках туфельки – незачем стуком каблучков оповещать всех о буре чувств, царящих в душе.
Гордость – это то немногое, что осталось у Мэриан неприкосновенным. О, гордости и упрямства ей не занимать! Не услышат ни слово с ее губ.
Мысли уже не метались как белки по деревьям Шервуда. Они вязко текли как ягодное варенье, которое готовилось на кухне замка…. Бедная Бетти. Верная девушка, которую Мэриан даже не могла защитить. Ведь каждое слово в защиту служанки обернулось бы еще большим гневом сэра Ральфа.
Как замечательно, что Уинни в безопасности. Но, разве Мэриан так плохо знает свою подругу? Уинни не усидит в безопасности Шервуда.
Робин, Уинни, Бэтти…. Не слишком ли дорогая цена за свою гордость? Кому и что она пытается доказать своим молчанием? Отцу? Да это же смешно. Ее друзьям нужна помощь. Робину нужна ее помощь. А пока она взаперти помочь не сможет. Господи, почему раньше не было понятно, что все так просто?!
Какая гордость?! Отец услышит все, что он захочет.
Мэриан взяла со столика расческу. Надо привести себя в порядок: мужчины глухи к мольбам некрасивых женщин. А сейчас ей нужно любое оружие: красота, слезы, ложь…

– Пока вы тут болтаете, – деловито сказала друзьям Уиннифрид, – Я загляну в "Зеленый рог". Мне Аллен много рассказывал про его хозяйку, так я разузнаю, что слышно в городе...
- - - - - - - - - - - -
"Зеленый рог" поразил Уиннифрид своей заброшенностью, запущенностью. Нет, он не был пуст – пара каких-то обтрепанных бродяг цедила свой эль, за ними хмуро приглядывал старый слуга, во взгляде его ясно читалось: "Не сперли бы чего..."
Уиннифрид заговорила со слугой, назвалась женой менестреля Аллена-э-Дейла. При упоминании этого имени старик повеселел: он помнил Аллена и его веселые песни... а про его свадьбу с дочерью барона да Тайбуа, похоже, и не слыхал.
На расспросы о хозяйке отвечал неохотно, но все же Уинни удалось узнать, что несчастная женщина почти не выходит из своей комнаты с той ночи, когда ее изнасиловали люди Гая Гисборна, ворвавшиеся в "Зеленый рог" в поисках какого-то преступника.
Да, на новости и помощь тут расчитывать было нечего.
Огорченная Уинни вышла за порог – и вдруг увидела бегущую по тропинке к "Зеленому рогу" Бетти!

«Налево за изгородь Хафла… Осторожней – здесь в траве был обрушившийся колодец… Подальше обежать псарню… Тропинка-то заросла совсем…» - такие несвязные мысли мелькали в голове у служанки, пока она со всех ног бежала к таверне. «Последний поворот, сейчас покажутся старые яблони… Ой! Это же…»
- Мисс Уинни! – невольно вскрикнула Бетти, сразу же опознав девушку, выходившую из закопченных дверей «Зеленого Рога». Неподдельная радость, прозвучавшая в этом вскрике, заставила удивленно прихрюкнуть главу семейства упитанных свиней, развалившихся в придорожной луже.
Уиннифрид подбежала к служанке, радостно схватила ее за руки. Обе девушки плеснули друг на друга волной вопросов, невнятных обрывочных фраз и нервных радостных смешков. Не сразу обе пришли в себя настолько, чтобы связно и спокойно поведать друг другу о происшедших с ними событиях.
Волшебным словом, заставившим обеих прийти в себя, было имя "Робин". Кто первым его произнес – они и сами не заметили, но имя это погасило радость и смело с лиц улыбки.

- Большое, большое несчастье! – потерянно заговорила сарацинка после короткого, красноречивого молчания. – Мастер Робин в большой беде. А друзья его что …- тут Бетти осеклась и взволнованно стиснула руки Уиннифрид. – Что думают его друзья? И Крис? Как он? – взволнованно договорила она, явно смущаясь тем, что переводит разговор на свою собственную беду.
- Друзья Робина не бросят, и Крис, конечно, с ними, – твердо сказала Уинни. – Но ты же понимаешь, им замок приступом не взять. Нужна хитрость. Ты поможешь? И... и Мэриан?
- Я умру за вас, если понадобится, - тихо, но решительно ответила служанка. – И за мастера Робина… И за Криса, - добавила она с заблестевшими глазами. Похоже, известие о любимом мигом придало ей сил. – Мэриан тоже поможет, я думаю, - продолжила Бетти, теряя, однако, с каждым словом уверенность в голосе. – Но за последнюю проделку с переодеванием ей крепко досталось, теперь Мэриан из виду не теряют, - уныло опустив плечи закончила девушка.
– Она должна обязательно помириться с отцом, – задумчиво сказала Уинни. – Если кто нам всерьез поможет, так это она... Эх, увидеться бы нам... Слушай, а если мне явиться в замок под видом старушки-нищенки? У Робина в отряде есть такие умельцы – и краденого коня перекрасят так, что хозяину назад продать сумеют, и человека хоть под старика, хоть под мавра, хоть под черта разрисуют...
- Ой, рисково это, - выдохнула Бетти, но в тёмных глазах уже заскакали озорные бесята: ведь это так здорово – снова провести всю замковую стражу! – А что тогда ждать? Давайте прямо сейчас всё и провернем? Времени мало...
– Можно и сейчас, – прикинула Уинни. – Ступай пока в "Зеленый рог", подожди меня, а я приведу кого надо... и займемся волшебным превращением!

НРПГ: совместно - Бабка Гульда и MitRana

Джон уверенно шёл впереди ватаги, то и дело бросая незначительные на первый взгляд фразы. Вот только те кому он их говорил, воспринимали это как прямой приказ к действиям.
Заметив, что Эвелина напряжена, Джон попытался ласково улыбнуться. Получилось?
- Выше голову. Всё будет нормально.
Надеясь, что этими простыми словами, но искренними словами удалось подбодрить девушку, Малыш добавил
- Угу.



"Скарлет. Как я понимаю Робина!!!! Хосподи, неужели и я со стороны выгляжу таким охломоном?! Тяжело. Господи, дай мне сил. Господи....Мне и Робину. Всем нам. Спасибо тебе...Господи."
- Скарлет. Если ты собирался в открытую прийти и сказать, что "Дядя! А мы за Робином! Пустите пожалуйста!", то ты прав. Конечно. Всё-таки... Всё-таки мы идем не на прогулку. И идем раздельно. Каждый по себе. Вроде же уже объяснил. А если стрелок не может лук пронести мимо стражи в базарный день, Скарлет, хватит уже...

Джон мотнул головой, как бы отсекая предыдущая часть разговора.
- Палачом? И? Вот я выхожу на "подмостки". И что дальше? Я слушаю, друг. Предлагай. - и Джон проскрипел, явно передразнивая кого-то - "Топор или меч? Мечом дороже."

Нет он положительно перебрал эля, этот черноволосый великан!
- Если стрелок не может пронести лук! Джон! Ты спишь или свою наивность деревенскую демонстрируешь? Вот так на казнь они всех стрелков и будут приглашать! Проходите, мол, уважаемые, вот вам стрелы, вот вам наши солдаты в качестве мишеней. Ах, вы из леса? Для вас почётное место! Как раз рядом с Робином Бобином. Вот только ещё петелек понавешаем. Вы тут подождёте, пока мы управимся или вам отдельный столик? Да всех кто с луком, цеплять будут, если они не зайчики на полянке. А они нынче на зайчиков совсем не похожи. Скорее шериф злым волчарой смотрится после наших всех заморочек. Они тебе "спасибо" только скажут, коли ты сам к ним придёшь. Ах, как весело! Всю шайку на одном суку! Проснись, человек-гора. Шевели своим котелком. А палач на что? А кто в последний момент перережет верёвку и подаст сигнал стрелкам? Уж лучше это будешь ты, а не Гисборн собственной персоной. Да и кто посмеет возок палача обыскивать в день казни? Вот там и провезём оружие, а?
Скарлет почти бежал за несущимся что есть мочи другом, который кроме засевшей в голову цели по спасению главаря шайки не мог даже критически осмотреть свой якобы непогрешимый план.

Сапог шерифа ударил в ребра, и Робин задохнулся от боли. Слова Ральфа де Моллара чуть не утонули в удушливой волне, и даже пинок в плечо на фоне этого не очень почувствовался. Он промолчал, но потом, как только воздух прошел в легкие, выдавил из себя:
- А я вроде… и не рассуждал о законе… разве когда сэр Гай захотел… побеседовать.
Несмотря ни на что, губы искривила ироническая улыбка. Ну, убьют. И что?
Гисборн опустил руку на рукоять меча и медленно шагнул вперед.
- Много чести беседовать с тобой. Ты больше не будешь рассуждать!
Тихий шорох и скрежет. Клинок медленно выходит из ножен. Рыцаря вновь при виде стрелка охватило то бешенство, испытанное во время поединка, когда окружающее тонет в дымке, и остается только твоя цель.
Робин видел, что глаза его врага побелели. Было больно и страшно, несмотря на «и что». Оставалась надежда выжить, но атаман понимал, что главное – не сломаться. Эти все равно не пощадят, а отказаться внутренне от себя – худшая смерть, смерть души. Мятежник посмотрел мимо шерифа, будто игнорируя его, прямо в лицо неторопливо вытаскивающему меч Гисборну.

Эвелина, не отрывая глаз от земли, робко улыбнулась словам Малыша Джона, он был такой большой и сильный, что невозможно было сомневаться в его словах.
Но тут они со Скарлетом принялись спорить, от чего девушка встрепенулась и с неожиданной смелостью и вызовом поглядела на обоих:
- Да как вам не стыдно?! Вы тут ещё подеритесь между собой, пока там Робина казнят! Не до ссор сейчас, надо вместе быть, как никогда... - на нежной юной коже лба появилась тонкая паутинка морщинок, Эви о чем-то напряженно думала, и вдруг решительно сжала кулачки, - А может... я как-нибудь стражу отвлечь попробую? Я смогу! Я же.. то есть мне.. говорили, что я хорошенькая, вдруг не откажут они в помощи девушке, которая травы из сумки рассыпала? Или ещё что придумать...
Эвелина всеми силами старалась не выдать дрожь и неуверенность, которая охватила всё тело девушки. Стоило только представить, что кто-то из стражников коснется её, как мужество мгновенно покидало Эви. Но ради всех этих людей и Робина, которые помогли ей в трудный час, не бросили на произвол судьбы, она была готова пойти на перекор самым главным своим страхам.

Лисичка, которая шла с Джоном, Скарлеттом и Эвелиной, услышав слова девушки, тут же подошла к ней и, взяв за локоть, произнесла:
- А я тебе помогу. Что-то еще полезное сделать я больше не могу. Мы с тобой всю шерифскую стражу зачаруем так, что наши молодцы смогут Робина вытащить. А вам ссориться не стоит, иначе наш капитан будет висеть на шесте посреди города. А мы кусать локти, что не помогли ему и проклинать себя всю оставшуюся жизнь. Так что успокойтесь и вперед, в Ноттингем. На помощь Робин Гуду, как некогда он приходил на помощь всем нам!

от Рюдо
Джон уверенно шёл вперед, легко маневрируя в лесной чащобе. Под ноги предводитель не смотрел, поскольку лес уже давно был ему знакомым и понятным. Родным, где знаком каждый пенек, каждая кочка.
- Скарлет, поймы ты, наконе…
Внезапно Джон зашатался, замахал руками, пытаясь удержать равновесие. По инерции сделал пару шагов и рухнул во весь свой исполинский рост, обрывая тем самым все разговоры в отряде.
Малыш Джон пал.
Очень низко.

На миг наступившая тишина, позволила различить как командир, ещё даже не поднявшись с земли, процедил сквозь зубы: «Закопаю». Тело, привыкшее ко всяческим невзгодам, мгновенно заняло прежнее положение. Шаг назад, к огромному дереву через которое только что с лёгкостью перешагнул стрелок перед своим падением. Рука, подобно гигантскому молоту опустилась куда-то вниз, и раздался чёткий одинокий звук удара. Ещё миг, и стальная клешня «малыша» извлекает из под поваленного дерева какого-то пьянчужку. Тот ещё до конца не успел понять что он, где он, а главное за что ему только что дали по морде, но всё-таки многовековые инстинкты подсказывают ему, что сейчас лучше не выступать.

Холодная слепящая ярость медленно, словно палач, вступающий на эшафот, поднималась откуда-то из потаённых глубин души этого лесного человека. Наслаждаясь полным самоконтролем, Джон мысленно положил на полочку слова Лисички что бы вернуться к ним позднее. Затем, найдя шаткий баланс между пониманием что «так не правильно» и той звериной яростью, которая копилась в нем, набухала, словно чирей, и была готова вот-вот разнести его собственное «Я» вдребезги. С ужасом понимая, что чуть не сорвался на Скарлете, Джон притянул тщедушного человечка к себе за грудки и, словно эти слова были какой-то иглой через который умелый эскулап выпускает накопившийся гной, прошипел
- А ты кто такой?

- Отворачиваешься, сволочь, смеешься? – шериф бурлил, как похлебка на очаге. – Недолго тебе осталось, скоро будешь болтаться на веревке!
Взгляд Робина и какое-то звук сбоку заставили сэра Ральфа повернуться и увидеть медленное движение Гисборна – так движется сильный, ловкий хищник, когда уверен, что у жертвы нет никакого выхода.
- Сэр Гай! Он умрет, но не сейчас!
Начальник гарнизона ничего не ответил, меч продолжил плавный путь наружу, будто завораживая приговоренного и невольного зрителя. Да, Ральф казался сейчас именно зрителем, лишним рядом с этими двоими… Впрочем, он сам так не думал, хотя на секунду шерифу ноттингемскому стало немного страшновато – казалось, рыцарь в эту минуту убьет всех, кто станет на пути к его цели, убьет – и не заметит, будто прихлопнул назойливую муху.
Но нет, что за бред, он не муха, а самый важный человек в графстве, а станет еще важнее, когда доставит принцу Джону знаменитого разбойника. Что ему тогда жалкое графство?
Мысли промелькнули очень быстро, и шериф, поняв, что пора действовать, крикнул:
- Остановитесь, сэр Гай, это приказ! Ваш меч слишком хорош для бандита и убийцы, пеньковое украшение ему будет больше к лицу! Да стойте же!!
Нет, ему, шерифу, показалось, в глазах Гисборна, почти неживых, посмотревших на спутника, не мелькало презрение и жажда убийства. Как кто-то, тем более подчиненный, может так думать о нем, славном сэре Ральфе де Молларе? Глупости какие…
Робин Гуд наблюдал за этой сценой, закусив губу, и лицо его казалось бесстрастным. Гордость – последнее, что заставляет держаться даже тогда, когда нет и надежды. Не всегда та умирает последней… Впрочем, надежда, хоть и слабая, у него оставалась – уж не раз ведь выручали лесные стрелки своих людей. Эх, будь развязаны руки, а в них – хоть нож! Можно было бы, по крайней мере, умереть с оружием, в бою.
В какой-то миг Робин подумал, что рыцарь прикончит сперва шерифа, потом его, но нет – сэр Гай остановился, его взгляд снова стал почти нормальным.
- Спасибо за совет, сэр Ральф, - рыцарь не помянул приказ. – Да, он слишком хорош для моего меча. Право, сарацинский кол пошел бы подлецу больше.
Меч вернулся в ножны.
- Не хочешь ли ты раскаяться? – спросил де Моллар у разбойника спокойнее. Вспышка чувств чуть остудила его. – И призвать мятежников сложить оружие. Возможно, тогда я обращусь к нашему всемилостивому принцу Джону и попрошу подарить тебе жизнь.
По лицу Гисборна скользнула презрительно-скептическая улыбка, а Робин Гуд молчал, а что он мог им сказать? Ответ был ясен и так.
- Значит, нет, - зло усмехнулся шериф. – Надеюсь, после дыбы ты передумаешь.
Это было страшно. Очень страшно, куда более, чем смерть. Мало кто после пыток не становился калекой – вывернутые суставы, отбитые внутренности – казнь пережить куда легче, чем дни мучений. Что-то дрогнуло в душе. Нет, если начать сомневаться. Нельзя допускать сомнений. И никаких вариантов. Нет – и точка.
Стрелок нашел в себе силы глянуть в угол, где скрылись крысы, вспомнить недавний их визит и молча улыбнуться, отрицательно покачав головой.
- Что ж, пойдемте, сэр Гай, у саксов вообще, а у этих вилланов особенно совершенно нет мозгов, потому они и должны трудиться на нас. А за тобой придут. Оказывается, ты жалок, знаменитый разбойник.
Повернувшись, де Моллар величаво покинул камеру. Гисборн задержался.
- Может, мой меч и слишком хорош для тебя, - произнес он, - но только меч.
Сапог Гая, гораздо более сильно и умело, чем нога шерифа, врезался в солнечное сплетение пленника – чтоб не убить, но вызвать дикую боль. Когда невольно скорчившийся пленник через минуту обмяк, рыцарь наклонился над ним и добавил:
- И только с острия. Ты больше не будешь нарушать закон и тревожить порядок в графстве!
Клинок снова выдвинулся из ножен и рукоять ударила чуть выше виска атамана. Он потерял сознание, и Гисборн быстрым шагом покинул камеру, оставляя тюремщику ее запереть, и догнал на ступеньках шерифа.
- Надеюсь, вы не убили, его, сэр Гай? – капризно-надменно спросил тот.
- Нет, сэр Ральф, только проучил. Вы действительно хотите его пытать?
- Подарок должен достаться принцу Джону если не в новенькой упаковке, то, по крайней мере, в товарном виде. Я хочу показать ему знаменитого разбойника, а не кусок мяса.
- А именно в таком виде он и был бы безопасен.
- Довольно споров, я принял решение! Но попугать его стоило.
- Кстати, - мелькнула мысль у начальника гарнизона, - не думаете ли вы, лорд шериф, что стоит распустить слух о пытках и казни среди людей. Это отвлечет друзей мятежника от наших истинных намерений и заставит шевелиться. Они полезут его выручать побыстрее, и попадутся!
- Да, мне пришла в голову эта мысль, и я как раз собирался отдать такой приказ, - пробурчал Ральф. Почему бы не присвоить хорошую идею?
«Как же, додумался б ты», - подумал Гисборн, и они пошли дальше, обсуждая план действий.

- Я, э.. - промямлил человечишко с кривыми зубами, извлечённый Джоном как будто из воздуха, - Я - Щенди. Щеннди Хорёк, если будет угодно ващим благородьям.
- Благородиям! Ха-ха-ха! - заржали разбойники, тут же подтянувшиеся к поваленному дереву, возле которого и завязался диалог. Человечек перевёл взгляд с Джона на прочих, немного, видимо у успокоился и, указав взглядом на широкую длань схватившего его разбойника, прошамкал:
- Ты пущти, а? Чай, не сбёгну. Чёй надо-ть?
- Ты откуда идёшь-то, Щенди? - спросил Скарлет, отводя руку Джона, дабы тот слегка ослабил хватку и отпустил встречного на грешную землю.
- Не Щенди, а Щенди, - произнёс, отряхиваясь, Хорёк, но, покосившись на могучую фигуру Малыша, всё же добавил, - Откуда, откуда. Вона замок тама есть. Али не знаете?
- Замок? А не врёшь? - спросил Скарлет таким тоном, что и идиоту стало бы понятно, что над ним попросту издеваются. Нищий, а, судя по тряпью, никем иным тот не был, дабы не показать себя совсем уж лгуном и в конце концов отделаться от этой банды обросших щетиной лесных мужланов, сделал серьёзное лицо и произнёс, переводя взгляд с одного лица на другое:
- Да вот те бог! Там ещё вещать утрощ будуть. Какого-то разбойника что-ли. Ваш небощ?
И Хорёк уже смело воззрился на Джо и Скарлета, язвительно усмехаясь.
- А вот это уже не твоё дело, ясно? - Скарлет зашёл за спину пленнику и, хитро подмигивая Джону, произнёс, - Уж больно много он знает, а? Может, его и оставить тут где-нибудь, на суку, а?
- Да я ващ и не встречаль и не знаю-сь, кто вы и щто... И ваще... - Хорёк немного побледнел и попытался юркнуть куда-то в сторону от разбойников.

(Father Monk, и только он)

Гисборн отнял руку от затянувшейся царапины на лице, которая до сих пор оставалась алым напоминанием о Робин Гуде, вызывавшая в рыцаре смешанные чувства ярости, ненависти и удовлетворения.
Однако напыщенное ослоумие шерифа заставляло Гая внутренне разрывать де Моллара на жирные и такие же недалекие куски.
- Милорд? – робко поинтересовался Эдильен, когда Гисборн вернулся в свои покои. Оруженосец начищал сапоги и тут же соскочил с кресла, дабы поприветствовать своего сеньора. – Вы одержали сегодня великую…
Заметив взгляд капитана, Тодд быстро прикусил свой язык, нервно сглатывая неродившиеся слова.
- Ты считаешь, что победа над разбойником может считаться великой? – медленно произнес Гисборн, надвигаясь на оруженосца.
- Я… нет, то есть… он наводил страх на… - Эдильен смешался, опуская взгляд на сапоги, которые до сих пор держал в своих руках.
Гай фыркнул, выражая свое презрение к персоне Тодда, отвернулся от юноши и остановился у окна, выглядывая во двор.
- Они ведь все сюда придут, вся шайка. Будут спасать своего… лидера.
- Я думал, все разбегутся, как…
- Ты туп, как… - «Как шериф», хотел сказать Гай, но сдержался. – Ты туп, Тодд. Без Робина от его шайки останется мокрое место, и для того, чтобы это осознать, у них хватает мозгов. Они придут.
Гисборн повернулся к юноше и ткнул в его сторону пальцем:
- Это будет моментом, когда я их всех поймаю. Моим моментом, когда от этой банды останутся только песни.
- Но ведь они понимают, что вы их ждете, значит… - Эдильен неопределенно пожал плечами. – То есть, они ведь вилланы…
- Как ты правильно заметил, Тодд, они наводили страх на округу в течение долгого времени. Ключом был, конечно же, Робин, - задумчиво заговорил Гисборн, прохаживаясь по комнате. – Уничтожение главаря позволило бы навсегда обезопасить страну от этой шайки, но кое-кто жаждет показать себя хозяином положения, не задумываясь о последствиях. И приходится играть по его правилам…
Рыцарь навис над столом, опершись на него ладонями. Затем постучал костяшками пальцев по столешнице, снова выпрямился.
- Если эти вилланы окажутся достаточно умными, нам не нужно будет беспокоиться о том, как бы там сохранить шкуру Робина за решеткой, в то самое время когда мы можем попросту проткнуть его мечом, навсегда упокоив «гордый дух»… И если бы я следовал твоим рассуждениям, Тодд, то до сих пор бы начищал сапоги, а не был капитаном стражи, - неожиданно резко закончил начальник гарнизона, вновь разворачиваясь к оруженосцу, который поспешно потупил взгляд. – Я исхожу из худшего, которое и так, по воле нашего дорогого шерифа, наступило. Я исхожу из того, что завтра вся площадь будет оккупирована сочувствующими этому выродку вилланами, а в каждом втором крестьянине вижу его подельников.
Гисборн поднял руку, заставляя Тодда замолчать, и тот захлопнул рот.
- Во-первых, мы видели его товарищей, - медленно, взвешивая слова, произнес рыцарь. – Мы видели основных ее участников, когда они покидали ворота нашего гостеприимного замка. Мне не надо угадывать, чтобы назвать их имена: здоровяк Джон, юркий Скарлетт и, очевидно, этот лучник Крис, если молва идет верная. Насколько мне известно со слов стражи, вся троица маскировалась под торгашей. Если это так, единственным местом, где бы они не вызывали подозрений, могла бы быть кухня. Допроси всех кухарок о торговцах крупных размеров, посещавших кухню. Я надеюсь, не стоит уточнять, что нужно расспрашивать о тех, кто был перед самой тревогой?
Эдильен поспешно закивал головой.
- Что с Малькольмом?
- Жив, - отозвался Тодд. – Ранен, но жив. К утру будет на ногах, рана несерьезная.
Гисборн поморщился, отвернулся:
- Придется назначать Ричарда командующим…
- Я…
- Он будет командовать охраной Робина из Локсли. И если главарь куда-либо денется, я приговорю Уайта к смерти.
Тодд вновь захлопнул рот. Слова о смерти Гай произнес будничным и слегка погруженным в себя голосом, но неприятный холодок, словно ледяная струйка, пробежал по спине оруженосца, когда он понял, что рыцарь не шутит. Сегодня с поединком меж капитаном и Робином шутки кончились.
- Я хочу, чтобы на каждой крыше были лучники, если Робина будут показывать народу. На каждой, Тодд. А еще лучше – два лучника. Здания и тем более крыши для вилланов закрыты. Меж разбойником и народом должен быть пустырь в сотню шагов. Кто осмелится подойти ближе – стрелять.
- Я хотел вам напомнить о том случае с деньгами…
Гисборн вновь поднял руку:
- Страже выдать повязки на руки с гербом шерифа. Если кто-либо из стражников без повязки будет проситься внутрь замка – без расспросов арестовывать и обезоруживать. На всех стратегических местах поставить посты, знакомые друг с другом в лицо. В тюрьму никого не пускать – ни знакомых, ни друзей, ни торговцев… ни девушек! Вход разрешен только мне и шерифу.
- А леди Мэриан?
Рыцарь странно изменился в лице и отвернулся, чуть опустив голову:
- Только мне и шерифу! – глухо повторил он.
- Вы и вправду думаете…
Гай Гисборн повернулся к оруженосцу, подошел и сжал его плечо своей рукой. Эдильен медленно охнул, когда хватка стала причинять боль.
- Я – капитан стражи. И будь я проклят, если упущу Робина из-под самого своего носа. Только через мой труп.

Ну и чего ради мы так несёмся навстречу смерти? Хорошо Малышу Джону - он и умирать будет, а двух-трёх солдат с собой на тот свет заберёт. Он вон какой - несокрушимый!

И как раз в этот момент, прервав мысли Криса, несокрушимый Джон и рухнул наземь - аж земля загудела. Или это только показалось Крису?

А, будь что будет. Без Робина все равно не жить никому в Шервуде. Или отобъём его, или умрём вместе. Ведь так? - спросил юноша сам себя.

Внутренний голос не преминул ответить ехидно: Ага, точно. Вот только скорее случится второе, а не первое.

Тем временем, как обратил вдруг внимание весь ушедший в горестные мысли Крис, Малыш Джон уже успел изловить кого-то. И был этот кто-то... гадок. Другого слова не подбёрёшь.

с Рюдо
- Имени случаем не знаешь? - бросил Джон мимоходом.
- А как же! Кто яво не знаить? Лишь глухой да безухий. По всему городу только и трезвонят, что мол, "Робин-Бобин Барабек скушал сорок человек".
Нищий мерзко засмеясля и Джона обдал гнилостный запах врерашних щей изо рта Хорька.
- Ну и сапашок от вас, любейзнейший.
Наверное, у Хорька выбито два зуба. Когда очнется - пересчетает.
Джон оглянулся на своих
- Все слышали?
- Слышали. Зубовный скрежет. И видели. Вот только что это нам говорит? Мне кажется, что надо что-то решить, а не то опоздаем к шапочному разбору. Ну как Джон, вон, за холмом как раз домик палача. Уж без него там никак не обойдутся. Мы ещё можем успеть застать его. Ты идёшь или бороды жалко, а?
И Скарлет, ехидно усмехнувшись, указал Малышу сперва на дорогу, а потом в ту сторону, где, по его предположениям, находился дом, в коем проживал городской палач, известный бука и живодёр.

Пройдя ещё немного в полном молчание, Джон резко остановился и оглядел всю шайку свежим взглядом.
- Теперь будем думать. Скарлет вот предлагает мне пойти как палачом. Выйти на помост. И...наверное, он думает что там будет стоять два стражника, и мы их всех перебьем. Лично мне кажется, что стражников будет не два. И даже не два десятка. И что если я буду палачом стоять там, это мало что изменит. Мало разницы пущу ли я стрелу с крыши в палача и в десяток других, или буду стоять там без лука. Хотя махать секирой вроде умею. Так что тоже в этом есть резон.
Джон улыбнулся, уже мысленно видя себя истыканым стрелами стражи.
- Тут два пути. Или мы отбиваем Робина уже на эшафоте. а может всё-таки народ нам поможет, а не будет как скот стоять в загоне шерифа. или пытаемся когда его будут из темницы на эшафот везди. В сам замок - шансов нет. Когда везут - легче потому что стражи всё-таки поменьше. Да и двигаются они. Внимание сбивает. а в чем повезут? Да хоть прикуют к телеге. Вырубить-то дело плёвое. Но с другой стороны и самим голову в петлю совать не хочется. по дороге из тюрьмы уж не знаю.. соломой. ветошью моченной. Дым. Стрелы. Город уже почти родной -Джон хмыкнул и погладил свою бороду, которая ещё не окончательно востановилась после предыдущего похода. - Что мыслите, вольный люд?
- Когда в пути - народ не поднимем. Только на себя и надёжа. А тут... Площадь полна, а как Робин их зажечь сумеет - так сами знаете, - добавил в противовес к мыслям Джона Скарлет.
Джон не стал повторять про дым, который мог бы скрыть их от глаз хоть стражей, хоть бесов, хоть самого Сатаны. Спокойно скользя взглядом по лицам товарищей, он ждал их решения. Малыш верил в Робина. Но его детство осталось далеко позади, и слишком хорошо стрелок знал ту толпу, которую так наивно надеялся поднять Скарлет на востание. Джон ждал решения остальных. В конце концов речь шла не только о командире, но и о их собственных жизнях

- Джон, если по дороге отбивать будем, то сейчас придется быстро продумывать план. Ведь нельзя просто с наскоку брать телегу. Да и времени все это организовать сколько понадобится. Можем и не успеть. А на площади мы и с оружием затеряемся после того, как проникнем в город и провезем то, что понадобится. Да и народ должен помочь. Я думаю, многие из деревень пришли поглазеть на казнь. Но есть вот у людей свойство забывать о добре, оказанном им ранее. Вы думаете, народ поднимется против шерифа и брата короля? Ведь это грозит висельницами не только нам, с возможностью чего практически все из нас уже смерились, но и народу, который, в противовес тому что говорят, думать умеет... Но думаю, все же стоит попробовать отбить нашего командира на площади! Ибо страже будет мешать народ, а мы в нем наоборот сумеем раствориться! - сказала свое слово Кэт.

-А может быть... - голос у Криса вдруг сорвался на цыплячий писк. Он прокашлялся, и поскорее продолжил, - может быть, нам стоит перехитрить шерифа? Можно сделать так, чтобы стража решила, что мы собираемся напасть на палача, и будет ждать нас там, а мы... - он глуповато улыбнулся - мы будем на площади. Нужто только, чтобы несколько человек мелькали неподалёку от домика палача!

"Как же страшно-то!" - Только и билось в голове у Эвелины, и каких огромных трудов стоило не показывать этого, уж тут не до мыслей было. Но разговор друзей заставил её сказать и своё мнение:
- Каждый человек, ежели с ним наедине поговорить, умен и способен на поступок, но когда на площади стоит толпа... Хоть и состоит она из таких вот людей, но вместе они не смогут действовать как один. Слишком малы шансы, что они поднимутся нам на помощь, а ещё меньше, что если и захотят помочь, то не затопчут в суматохе друг друга, и что Робина сможем мы выручить среди всей этой неразберихи. - Эвелина старалась говорить спокойно и рассудительно, как взрослая женщина, а не как испуганная маленькая девочка, - И стоит ли нам так рисковать жизнью Робина, чтоб пред палачом он уже предстал? У нас ведь будет только один шанс, а вот если мы попытаемся перехватить его по дороге, то в случае неудачи у нас останется надежда спасти его на площади! Только вот шум поднимется, если наш атаман на казнь не прибудет, тогда нам из города будет не выбраться...
Девушка сама не ожидала от себя такой разговорчивости, но мысли уже захватили юную Эви и она не могла остановиться, хотя не знала дело говорит, или же полную бессмыслицу.
- А что если нам как-то Робина по дороге перехватить и вместо него посадить в повозку кого-то из стражников? Чтобы не узнали можно хоть мешок на голову надеть, будто так и положено! Вы ребята, - девушка кивнула на вольных стрелков, - можете в стражников переодеться, чтобы лже-пленника доставить. А пока обман не раскроется, остальные смогут из города спокойно выбраться...

Выслушав все мнения, Джон подвел черту.
- Значит так.
Что собственно значит?
- Значит так. Делать дело будем как и предложенно.
Джон неторопливо почесался, тем самым выгадывая время.
- Эвелин дело говорит. Скарлет тоже кое в чем прав. Значит и будем делать и так и так. Часть пойдет палачом заниматься, а часть стало быть в город. Те, кто пойдет к палачу должны будут его скрутить. Повозку забрать. На ней можно и скарб наш..хе..не хитрый провести. Как повезут Робина и так понятно. Вон там между лавкой скорняка и портняжки есть небольшой такой проулочек, по которому они двинутся. Стало быть поджечь там туже телегу с сеном или ещё с чем. Да смести в пожарище стражу. Там-то за неразберихой да в тесном пространстве ей несладко будет. Если отбили - хорошо. Ноги в руки и чесать обратно. Не дай бог не вышло... Так у нас уже будет и палач наш. И стрелки по крышам. Второй шанс стало быть будет. Я так мыслю.

Все слушали Джона, никто не обратил внимания на маленькую старушку, что подковыляла, опираясь на посох, ближе к компании. Разве что Джон чуть понизил голос на последних фразах, чтоб нищенка не услышала.
А что женщина была нищенкой, в том не было сомнения: залатаный плащ с наброшенным на голову капюшоном, смиренная поза...
Кто-то из стрелков, сжалившись, полез было в кошель. Но тут женщина засмеялась молодым, звонким смехом:
– Я это, я! Не узнали?..
Женщина подняла голову. Если бы не знакомый голос, все вздрогнули бы: такое отвратительное и вызывающее жалость лицо обернулось к ним. Под седыми прядями – страшный багровый ожог...
– На пожаре меня так разукрасило, добрые господа! – старческим голосом захныкала нищенка. – Погорели мы о прошлый Михайлов день. Семья вся с тех пор в наймах по чужим дворам, а я по свету брожу, чтоб лишним ртом не быть...
И деловито продолжила знакомым голосом Уинни:
– Здорово, да? У Бетти просто золотые руки... да, Крис, она тебе привет передает, говорит, соскучилась... Плащ и вот эти патлы седые мы с ней нашли в "Зеленом роге". Хозяйка там совсем плоха, но как услыхала, что Робин в беде, в первый раз про свою тоску позабыла... Теперь Бетти проведет меня в замок. Вот увидите: если кто нам и поможет, так только Мэриан. И я уж расстараюсь, поговорю с нею.

Без помощи Бетти пришлось провозиться дольше, чем Мэриан предполагала сначала. Но она справилась. Тяжелые пряди волос были уложены вокруг головы и заколоты шпильками с жемчужинками. Расправлен тяжелый бархат темно-зеленого платья (из-за того, что верной служанки не было рядом, а никого другого Мэриан видеть не хотела, боясь растерять остатки самообладания, платье пришлось подбирать такое, что б справиться с застежками самостоятельно). Но, бросив взгляд в зеркало, Мэриан убедилась, что выбор сделан правильно. Глубокий и благородный цвет бархата скрыл бледность, придав облику одухотворенную благородность. Высокий воротник прятал бешено бьющуюся жилку на шее. Нет, так не годится! Взять себя в руки, успокоится…
Вздох-выдох… придирчивый взгляд. Ах, ну как жаль что Уинни нет рядом! Рядом с ней так легко быть храброй. Уж она б придумала б что делать! Но что толку мечтать о несбыточном? Мэриан сейчас одна и надо принять этот факт как должное.
Что не так? Улыбка, вначале выглядевшая как непонятная гримаса, с десятого раза вышла уже нормальной. Разве что чуть высокомерной (только так Мэриан удалось замаскировать тревогу) но это даже к лучшему. А вот взгляд как у загнанной лани, куда ж это годится? Вздернуть подбородочек, улыбнуться, взмахнуть ресницами….
Лишь спустя несколько минут Мэриан поняла, что невольно копирует покойную мачеху. Ну, что ж, у той было чему поучится в обращении с мужчинами, так пусть хоть однажды ее искусство послужит нужному делу.
Вытереть ладони платком и слегка их припудрить, иначе останутся некрасивые отпечатки влажных пальцев на бархате. Поправить волосы. Взять резной веер, что б занять руки. И верить в себя.
« Кто такой Робин? Ах, тот разбойник… Знатной леди не к лицу думать о каких-то там презренных разбойниках…. И только попробуйте его тронуть!!!»
Интересно, дверь заперта или кого-то из стражи поставили за ней приглядывать? Оказалось, что открыта.
Мэриан вышла из своей комнаты и спокойно направилась по коридору в зал, не обращая внимания ни на кого вокруг. Шагнувшего было к ней стражника остановил ее холодный взгляд и холодный повелительный голос:
-Я хочу видеть своего отца. Где он?
Несколько мгновений длилась дуэль взглядов. Мэриан раздраженно хлопнула веером по ладони, чуть выгнула бровь, глядя в глаза мужчины, и… поняла, что первую схватку она выиграла.
Он молча поднял руку, указывая пальцем нужное направление. Мысли было неспешны и спокойны, шаги легки. На встречавшихся ей людей Мэриан обращала внимание не больше, чем на вьющихся вокруг огня мотыльков.
Сейчас ее интересовал только один человек:
-Отец. Я хотела б поговорить с тобой.

(вместе с Рюдо)

Малыш Джон нахмурился и поинтересовался:
- Ну и за каким лешим тебе в замок-то тащиться?
– Поговорить с Мэриан, – твердо сказала Уинни. – Она может помочь нам, как никто. Бетти сейчас на подозрении, она не может говорить с хозяйкой, но никто не запретит дочери шерифа ноттингемского раздавать милостыню нищим. Это богоспасительное дело, Мэриан делает это каждый день.
- И как она может помочь?
Джон был настроен крайне скептически.
– Прежде всего – узнать как можно больше о Робине. Где его держат, когда будет казнь... – Тут голос Уинни дрогнул. – Пытали ли его... Нет, это не пустяк! Мы должны знать, сможет ли Робин сам уходить от погони – или вам, парни, придется его нести...
Чуть поколебавшись, Уиннифрид добавила:
– Есть у меня и другая надежда. Мэриан с детства знает в замке каждую щель: нет лазутчика пронырливее, чем ребенок. И ее очень любят старые слуги – те, кто ее еще в детстве на руках носил. Она решительна и умна. Она наверняка придумает, чем нам помочь! Просто глупо упустить такого союзника!

Гай Гисборн

Волосы были вымыты и уложены назад, царапина превратилась в багровую полосу поперек лица, медленно клокочущая ненависть внутри затушена ведром спокойствия...
Гисборн шел по коридору, положа одну руку на эфес своего меча, а второй, сжатой в кулак, размахивая в такт своим шагам. Солдаты, явно увеличившиеся в своем количестве за последний день на постах, отдавали честь и уважительно глядели в след своему капитану. Малькольм, поднявшийся с койки лекаря раньше утра и стоявший на галерее неподалеку от покоев шерифа, склонил голову, болезненно поморщившись. Гай не кивнул, прошел мимо. Сейчас его не интересовали те, кто позволил разбойнику утянуть за собой на тот свет почти десяток ноттингемских стражей.
Но Гисборн был опытным капитаном. И чувствовал, скорее интуитивно, волны неуверенности, исходившие от Ричарда Уайта. Юношу нужно было занять делом, достойным его ума, дабы искоренить время на размышления о жизни. Малькольм в этом отношении был более надежным - он не задавал ни себе, ни окружающим вопросов.
Дверь в покои шерифа притворилась, когда из-за поворота шагнул рыцарь, заметивший это движение и мысленно возблагодаривший Бога, что шериф, этот идиот, у себя в покоях. Следовало спросить его планы насчет дня и разбойника, о казни и прочих вещах, что следовало всегда держать у себя в голове. Гисборн будто чувствовал, как темная волна разбойников подползает к стенам Ноттингема, ища слабое звено в бреши стражи. Но и их ждет сюрприз вроде переодетых горожанами стражников - лучшие из тех, кого мог найти и отобрать капитан, вроде Лесли, - и арбалетчиков на крышах, закрытых проходов в замок не только для обычного люда, но и для торговцев и челяди, а уж тем более - в темницу...
Мысль еще текла в голове Гисборна, когда он, без стука, толкнул дверь и вошел в помещение, чуть не сбив с ног стоявшую перед ним Мэриан. Девушка обернулась, закончив свою фразу, и Гай почувствовал, как что-то сжимается у него внутри, когда ее взгляд встретился с глазами рыцаря.
- Леди... Мэриан, - как-то хрипло проговорил Гисборн, тут же склоняя голову, пряча лицо с царапиной и свой взгляд, в котором лед потеплел и пошел радужными пятнами... - Прости, я не знал, что Вы здесь...
Он попятился, ища рукой ручку двери и пытаясь закрыть ее прежде, чем девушка успеет что-либо ответить.

А где-то кричала кукушка.

- Скарлет! Возьмешь Быка и ещё человек пять-шесть и с ними к палачу. Будем делать два дела сразу. Авось и быстрее управимся. Я и остальные пойдут в городе Робина отбивать да почву прощупывать. Нычки готовить. Стало быть план таков...

И Джон детально объяснил собравшимся, что он планирует разделить шайку на две части. Поскольку все предложения так или иначе разумны, то Скарлет и примерно одна треть стрелков пойдут реализовывать план с палачом, а он сам пойдет с остальными в город. Там они подготовят всё-необходимое для того, что бы отбить Робина по дороге к месту казни. Стало быть "палач", провозит в город луки на телеге. Стрелки их в городе разбирают. Он с ребятами пытается отбить Робина. Если удалось , то остальные мешают погоне-сами уходят. Если нет, то уже дают бой на площади.
И всё это зависит от информации которую добудет Уиннифрид.

- Надеюсь, что добудет...

Закончил свою речь Джон.

Шериф услышал стук и голос Мэриан. Что ей, интересно, надо. Чего-то просить? Или за кого-то? Гнев вспыхнул с новой силой. Довольно заступаться за челядь и вообще не пойми кого! Пусть она наполовину саксонка, но все же его дочь и должна вести себя так, как приличествует положению отца. Возможно, она это поймет! Нет, точно надо поговорить.
Он был одет, поэтому сразу вышел из комнаты, и увидел девушку и Гисборна у двери.
- Подождите немного, сэр Гай, мне надо поговорить со своей дочерью.
Дождавшись, когда дверь за рыцарем закрылась, де Моллар довольно холодно спросил:
- Что ты хотела, Мэриан? – он отметил, что она одета, как будто на прием.

- Лады, - Скардет кивнул и Ронни Бык и ещё несколько человек зашагали за ним по направлению к небольшому домику, где и проживал штатный городской палач, известный брюзга и анахорет. Вот и на этот раз разбойники прежде чем увидеть его лысую голову из-за кустов, услышали громкое басовитое ворчание её обладателя, который, судя по всему, был совсем даже не в восторге от перспективы ни свет ни заря тащиться в замок с целью вздёргивания на верёвку очередного неугодного шерифу виллана.
- Урод! - красноречиво отзывался о власть имущих палач, - До праздника подождать не мог. Ему плевать, а у меня пчёлы рояться. Робина, видите ли вешать! Да Робин, небось, сидит себе в лесу и животик надрывает над его светлостью. А какой-то слабый умом подмастерье теперь познакомится с пеньковым галстуком, так как его милости почудилось, что это сам великий Робин из Шервудского леса!
Палач положил в возок свой наряд, верёвку, орудия для пыток, хотя чувствовал, что они и не пригодятся сегодня, так как предполагалось побыстрее вздёрнуть известного бунтаря, а о пытках разговора не было. Но, отчего бы не взять? Мысль шерифа так же быстра и непостоянна, как погода весной.
Скарлет даже улыбнулся, слушая, как палач рассуждает о предстоящей казни. Он не хотел убивать палача. Стоит ли? Назначат нового. Оглушить, связать - это да. Пускай полежит денёк в теньке, пока его пчёлы не доберутся до хозяина.

То, что отец может быть и не один Мэриан в голову не приходило. Но это каким-то странным образом только подкрепило ее решение идти до конца.
-Сэр Гисборн.... – Опустила ресницы Мэриан. – В голове бешено метались мысли. Гай Гисборн мог бы очень помочь…. Но захочет ли? Конечно, нет и даже смешно думать об этом. Он ненавидит Робина и ни за что на свете не отступит от своих убеждений. Наверняка Робин жив только потому, что отец что-то затеял. Будь воля капитана, плененный разбойник уже был бы мертв! Но нельзя слишком отталкивать этого человека: его присутствие делает побег разбойника почти невозможным. Зато если удастся отвлечь внимание Гисборна – это поможет. И она найдет, чем его отвлечь.
«Гай» - произнесла она одними губами.
И отвернулась, предоставив капитану самому гадать, показалось ли ему это мгновение и столкновение взглядов.
Мэриан как будто смотрела со стороны и не узнавала себя в этой уверенной, спокойной и целеустремленной девушке в зеленом платье, которую привыкла видеть в зеркале.
- Подождите немного, сэр Гай, мне надо поговорить со своей дочерью. – Произнес отец, заходя в комнату.
Мэриан, уже не глядя на Гисборна, разглядывала гобелен, украшающий противоположную стену. За спиной хлопнула закрывшаяся дверь.
- Что ты хотела, Мэриан?
По его тону девушка определила, что отец зол. Даже не зол, а в дурном расположении духа. Значит никаких просьб. И никаких прямых извинений, отец наверняка расценит это как слабость.