Идти оставалось не так далеко, и, обрадовавшись отсутствию шерифовых вояк, лесные стрелки устроились на ночлег. Все равно в то время, когда солнце уступает место ночному мраку, стража по дорогам Ноттингемшира не ездит, и они успеют первыми с раннего утра. О чем-то говорили Скарлет и Джон, но Робин не стал прислушиваться. Если мысль интересная, утром поделятся.
Он чувствовал себя усталым и, несмотря на то, что было о чем подумать, сон быстро унес его в свои загадочные дебри, где, в отличие от Шервудского леса, все люди лишь гости.
Разбудила атамана звонкоголосая птица, весело певшая о наступлении нового рассвета, такого же прекрасного, как и все созданное природой и Творцом. Однако любоваться на этот раз было некогда. Робин быстро вскочил на ноги и весело крикнул – впрочем, не слишком громко:
- Вставайте, а то не успеем на свадьбе погулять, весь эль без нас выпьют!

Мэриан

Приход сэра Гисборна немного озадачил Мэриан, и она предпочла, чтобы Уинни сама с ним пообщалась. Тем более, ей самой явно нечего было ему сказать. Но к концу беседы ее саму тоже начали весьма раздражать его манеры, да и само направление беседы. Чего он вообще хотел добиться?
А вот появление Тодда явно то ли натсораживало, то ли пугало. Что там произошло?
- Ты видела, Уинни? - озабоченно спросила Мэриан, посмотрев на подругу. - Он был весь в крови!

Тук поднялся потирая руки и озорно сверкая глазами.
- Давно я церемоний таких не проводил, будем значит вспоминать все по ходу дела.
Затем монах бросил взгляд в сторону Робина.
- Ну что, загляну-ка я в часовню первым. Проверю все ли там в порядке, на божьего человека может никто и не подумает. А уж если шерифовых солдат за кустами нет, то с братом настоятелем я уж как-нибудь и сам управлюсь, - при этом Тук ухмыльнулся, по-видимому, представив себе этот процесс. - Ну а вы потом, за мною следом.
И подхватив свой посох, Тук направился в сторону часовни.

Уиннифрид тревожно кивнула на вопрос подруги.
Ее тоже беспокоила открытая враждебность сэра Гая. Вроде бы девочка из лесного замка не успела сделать рыцарю ничего плохого... нежели Уайт все-таки выдал, рассказал о неудачном побеге?
А эти слова о нападении разбойников... эта кровь на одежде Тодда...
Господи, сделай так, чтобы это не было попыткой освободить Уинни... чтобы при этой попытке не погиб кто-то из лесных стрелков... только бы не Аллен, Господи, не Аллен... и не Робин Гуд...
Уиннифрид подняла глаза на бледное лицо подруги и храбро пискнула:
-- Все будет хорошо! Вот увидишь, все будет хорошо! Бетти, ну что ты, глупенькая? Подбери гребень, заканчивай с этой прической! Вот увидите обе: все будет хорошо!

Выждав некоторое время, вполне достаточное для отца Тука, разбойники последовали за ним. Если шума не было, значит, полный порядок… Так оно и оказалось. Не теряя времени на расспросы духовного наставника, стрелки последовали по указанной им дороге. Вела она вниз, а именно – в нечто вроде погреба, служившего тайником отцу нынешнего барона Ревенсворда. После смерти старика о нем знал только монах, обитавший в часовне, а теперь – и брат Тук.
Одна из каменных плит пола поднималась, и короткая лестница вела в ныне пустующее небольшое помещение с сырым затхлым воздухом.
- Ну, монах, - усмехнулся Робин, - ты свою паству должен на небо вести, а это больше похоже на дорогу в ад. Впрочем, по слову такого святого человека, как ты, и туда не страшно, правда, ребята?
Атаман спустился первым. План состоял в том, чтобы в нужный момент выбраться наружу и заставить тех, кто прочил барона в женихи Уинни, изменить свои намерения с помощью столь подстегивающего умственные способности инструмента, как натянутые луки. Немалая роль отводилась брату Туку, который должен был отвлекать собравшихся и подать сигнал, а также силе Маленького Джона – ибо плиту надо было отвалить быстро, и столь же незамедлительно выбраться в нужный момент, не теряя ни мгновения.

Ноттингем

Ворота натужно заскрипели, подались вверх, явив взору жителей гордых конников, несущих хлопающие по ветру флаги шерифа де Моллара. Копыта звонко застучали по мосту, стража потеснила людей в стороны от кавалькады, и отряд выехал из замка. Сразу за знаменосцами ехали арбалетчики, хмуро оглядываясь по сторонам из-под шлемов со стрелками на нос.
Гисборн, в алом плаще, в кольчуге, руками в перчатках придерживал поводья, заставляя коня ехать грациозной рысью. Сразу за Гаем ехало еще двое арбалетчиков, а за ними - леди Мэриан в нарядном платье и Уиннифрид с опущенной головой. Рядом с девушками возвышался Ральф де Моллар, по бокам от троицы шагали воины в синих туниках и с кольчужными воротниками, несущие длинные треугольные щиты. Замыкали шествие пешие воины, среди которых шагало несколько лучников.
- Только сунься, Робин, - прошептал Гисборн, сохраняя на лице спокойное выражение. - Только сунься...
В глубине души Гай хотел этого - хотел, чтобы разбойник, совершив ошибку, сунулся на свадьбу, неосмотрительно попал в ловушку и был пойман Гисборном. Усмешка тронула губы рыцаря, он уже видел, как тело ненавистного Гуда будет дрыгать ногами в воздухе, будучи подвешенным в воздух за веревку.
- Держите глаза открытыми! - приказал Гисборн арбалетчикам. Это было лишним - он лично провел беседу с каждым воином из их отряда. Этого было достаточно, чтобы они, сглатывая слюну, поклялись, что служат принцу Джону и шерифу, а не трусости и тупости. Но Гай хотел показать Мэриан, как сильно он заботится об отряде - и о девушке в том числе. Он хотел обернуться, кинуть взгляд на нее, но сдержал себя. Не время, шепнул сам себе Гисборн, и сильнее выпрямил спину.

Сэр Ральф был разодет действительно празднично, нет, конечно таким вкусом, как его супруга, он не обладал, но обилие алого и золотого - признанных цветов власть имущих - присутствовало. Камзол был свободного покроя, и чуть полнил и без того полного шерифа Нотингемского, однако выделялся на фоне блеклых одежд стражников - словно лев среди шакалов, пальцы Ральфа унизывали перстни, на шее висел фамильный крест, доставшийся от отца - золотой, с драгоценными камнями. На дорогой шляпе красовался ремень с пряжкой из серебра, украшенного алмазами.
Надо ли говорить, что конь был экипирован не менее великолепно, чем хозяин, а у седла находилась притороченная булова де Миллара и его боевое копье. Не смотря на все заверения сэра Гая, Ральф не собирался покидать замок без оружия, и более того, после вестей о разграблении обоза, велел взять с собой вдвое больше стражников, нежели собирались заранее. Рэвенсворд внес свою лепту, сказав, что полностью может доверять лишь своим людям, и к тому же всегда его предков венчали в присутствии вассалов - в итоге старый барон ехал на некотором отдалении от основной процессии в окружении восьмерых воинов, двоих оруженосцев, троих пажей и рыцаря, приходящегося ему каким-то племянником, да к тому же на данный момент - единственным наследником. Молодой Рэвенсворд (когда не видел дядя) уже не единожды бросал жадный взгляд то на Мэриэн, то на Уинни, что не укрылось от Ральфа, однако он сделал вид что не замечает. Рэвенсворд стар, а этот парень может стать неплохой партией для девочки, если она вдруг случайно овдовеет.
Что же до супруги, то Ральф оставил ее в замке, пусть челядь видит, что он холоден к ней, пожалуй это станет для нее уроком, ведь зная, что хозяин недоволен женой, и слуги потеряют к ней почтение. Ей не стоит забывать, что всем, что у нее есть она обязана ему, включая жизнь.
- Уинни, ты почему так грустна? - Произнес де Миллар, подъехав поближе к невесте и дочери. - Это твоя свадьба, ты должна быть счастлива, что выходишь замуж за благородного человека.

Бледная, серьезная Уинни обернулась на голос шерифа. Губы ее чуть подрагивали. Девушка не сразу смогла ответить -- голос не слушался ее.
-- Я молюсь, милорд. Я прошу Пречистую Деву оградить меня от бед и послать мне счастье...
Уиннифрид не лгала. Она только промолчала о том, что в этой молитве к имени Пречистой Девы она кощунственно и истово добавляла еще два мужских имени...

- Молись, Уинни, и я помолюсь с тобой, дабы ты была счастлива в законном браке, и ничто не омрачило сегодняшний радостный день, - добродушно улыбнулся шериф. - Наш господь видит все, и поможет тем, чье дело - правое, и покарает врагов господа и государя.
До часовенки было недалеко, но процессия двигалась нарочито медленно, словно не желая начинать церемонию раньше назначенного срока. Более того этот старый осел Рэвенсворд оскорбил аббата Нотингемского, сказав что церемонию будет проводить приходской священник. И святой отец остался в городе, не желая присутствовать на этой церемонии.

В погребе было темно – хоть глаз выколи. Джон мысленно чертыхнулся, что никто не догадался взять хоть что-нибудь, и теперь придется сидеть в темноте. Сделав шаг влево, стрелок замер и вернулся обратно.
- Ради такого дела, можно и потерпеть.
С этими словами он сел прямо на холодный, грязный пол погреба и принялся ждать. Изредка вставал и делал несколько приседаний, что бы не затекли ноги. Было бы очень стыдно если бы он не смог встать в решающий момент.

И вот показалась часовня. Сказать по правде сэр Ральф рассчитывал на более длительную прогулку, однако солнце едва успело пройти полуденный рубеж, а процессия уже была у этого небольшого сакрального строения, напоминавшего о былых временах.
Де Миллар не любил подобные здания - его всегда привлекали роскошные соборы, вроде того, в коем он обручался с Матильдой, когда церемонию проводил Лондонский Епископ (хотя Ральф желал бы видеть самого Архиепископа Кентерберийского). А здесь - жалкий поп, который наверное ко всему еще и малограмотный, да из простонародья. Может быть даже сакс. Какой позор, если милую Уинни будет венчать сакс!
Старый Рэвенсворд спешился, передав уздечку одному из пажей.
- Мальчик мой, ты будешь следить за лошадьми...
- Но я хочу видеть свадьбу, дядя... - произнес паренек жалобным голосом.
- Ничего, еще посмотришь их на своем веку, Рой, - барон потрепал парня по волосам.
- Но я хочу видеть вашу свадьбу, дядя! - с нажимом произнес мальчик, однако сзади к нему уже подошел второй племянник барона, уже носивший шпоры.
- Рой, если ты будешь спорить с дядей, я не возьму тебя в оруженосцы, и тогда ты уже никогда не станешь рыцарем, - назидательно произнес он. Мальчик смущенно кивнул, отводя лошадь.
- Спасибо, Генри, - вздохнул барон. - После смерти вашей матери, моей сестры, я не могу быть к вам слишком суров...
- И Рой этим пользуеться, - покачал головой Генри Рэвенсворд. - Идемте, дядя, нельзя заставлять невесту ждать, из-за капризного мальчишки.

- Сэр Гай, - приказал шерий. - Проверьте часовню, нет ли в ней разбойников. Я не хочу, чтобы моя дочь, или Уинни видели их немытые рожи в этот день! И не надо говорить, что вы уже все проверяли. Исполняйте!
Скорее всего Гисборну подобный приказ отдавать не следовало - все же рыцарь не первый год служил на благо Англии, и знал свои обязанности, но де Миллар любил отдавать приказы.

- Да, милорд, - чуть склонил голову Гисборн, выпрямился и соскочил с седла. - Гарт, Дженнингс, проверьте окрестности с десятком! Хьюберт, расставляй стрелков. Малькольм, за мной!
Солдатам было не до того, чтобы медлить на глазах у самого шерифа. С проворностью и рвением, которого они не ждали даже от самих себя, воины в синих туниках бросились исполнять приказания капитана. Застучали мечи, секущие длинные кусты вокруг часовни, затопали лучники и арбалетчики, расставляемые сержантом на позиции, хрипло надрывался Гарт, выстраивающий щитоносцев...
Гай в сопровождении пятерых солдат, положа руку на эфес меча, двинулся мимо выскочившего священника внутрь.
Было тихо. Чертовски тихо. Гисборн чуть приостановился, потянул носом воздух. Еле-еле внутри часовни отдавало потом, и брови Гая сдвинулись к переносице. Он молча оглянулся на солдат, кивнул, и те двинулись по помещению, заглядывая за статуи или в комнату священника.
- Тихо, - вновь повторил про себя Гисборн, оглянулся на вход. Солдаты уже выстроились в линию перед входом, цепко оглядывая окрестности. Казалось, что даже муха не пролетит внутрь незамеченной, что уж говорить о разбойничьем отребье... Муха... внутрь...
Что-то крылось в этих двух словах. Что-то, что никак не хотело быть помайнным разумом Гисборна. Что-то, что скреблось на задворках его сознания, играя на струнах нервов, заставляя рыцаря, чуть прищурившись, оглядывать помещение медленным, осторожным взглядом.
Муха. Не пролетит. Внутрь.
Разгадка плескалась совсем рядом, стоило протянуть руку и взять ее. Единственное - Гисборн не знал, в какой она стороне. Не знал, куда протягивать руку. А потому лишь крепче сжал эфес меча.
Старая часовня. Здесь уже лет десять как ремонт требуется. И пыльно... слишком пыльно... Взгляд Гисборна упал на пол, где среди пыли было много пятен - отпечатков подошв. Слишком много... Гай вновь оглянулся на выход. Тревога зависла над головой капитана, расправила свои крылья и принялась стучать по лбу. Медленно, словно во сне, чувствуя нарастающее напряжение, Гай двинулся по импровизированной "тропке" в сторону алтаря, всё ближе, ближе... Рука побелела, сжимая рукоять меча. Десять шагов... восемь... пять... три, два...
Гисборн молча и резко достиг конечной точки и уставился в пустоту. За алтарем никого - и ничего - не было...
- Где же... - пробормотал Гай, оглядываясь вокруг.

После того как настоятеля быстро уволокли в лес куда-нибудь подальше отсюда, брат Тук "законно" занял его место. Торжественное облачение для церемонии оказалось Туку слегка не по размеру, но что поделать, вряд ли кто-то не поверит, что настоятель "немного" располнел с того момента, когда последний раз одевал его, свадьбы в лесных часовнях играют не часто. Напялив на голову запыленную митру с немного облупившейся позолотой, Тук поднялся наверх из кельи, застав в часовне Гая Гисборна и других солдат шерифа.
- День добрый, дети мои, да благословит вас Господь! - пробасил монах так, что должны были услышать даже лесные братья, засевшие в подполе. - Признаюсь, я не ждал вас так рано, вот не успели привести все в порядок к приезду столь важных господ. Крестьяне из соседней деревни только приходили по утру на заутреню,.. хм,... впервые за последние четыре года, все интересовались, когда же будут знатные гости, а я ведь и сам не знал, когда вас точно ждать.

- Приветствую вас, преподобный, - склонил голову Рэвенсворд, а следом за ним и его свита, но спутники шерифа подобного почтения не спешили показывать - ждали, что скажет Ральф, или Гисборн.
"И это священник?! Как только мог барон придумать вести венчание в такой часовне? Конечно это его дело, но тень мещанства бросает на всех нас! И по морде откормленной видно - сакс!"
Мысли сэра Ральфа были явно богохульными, поэтому выражать их вслух он не стал, тем более, что это для господа нет ни Эллина, ни Иудея, а для простых смертных различия очевидны.
- Гай, долго еще? Иди лучше осмотри окрестности с десятком людей! А то как бы нам засады на обратном пути не учинили!
Оставаться в этой часовне Ральф и минуты лишней не желал, и так видно, что здесь даже разбойники побрезговали бы появиться, поскольку поживиться нечем.

Каменные плиты... их тут не так много, а вот эта...
- Гай, долго еще? Иди лучше осмотри окрестности с десятком людей! А то как бы нам засады на обратном пути не учинили! - раздался голос шерифа, приглушенный расстоянием, но все же дребезжащий, словно у индюка, раздутого от своей важности.
Гисборн поморщился, отворачиваясь от плиты. Малькольм тоже расслышал призыв де Моллара и вопросительно глядел на командира.
- Старый дурак, - прошептал Гай. Раздражение глушило тонкий запах тревоги, висевший в воздухе, застилала взор алыми всполохами, и рыцарь махнул рукой перед лицом, прогоняя наваждение. - Что, по-твоему, делают Гарт и Дженнингс?..
Он оглянулся в последний раз, сузив глаза, затем взмахнул плащом и, кивнув Малькольму, двинулся на выход из часовни.
- Милорд, окрестности осмотрены моими людьми. Волноваться нечего, можете начинать церемонию, - вежливо, как и подобает капитану, ответил Гисборн шерифу.
"Кто умнее - ты или твои свиньи?"

совместно с Hideki

И все же зачем он солгал? Ведь была на то причина? Была, да и еще какая. Жиль посмотрел на Ричарда.
- «И что в нем такого? Молокосос, выскочка, грязнокровка», - он остановился возле небольшого кустика и сломал ветку. Ему требовалось выплеснуть гнев, а ощипывание ветки от листьев, как раз помогало ему снять стресс. – «Он, видите ли, верит в справедливость. Видит ее там, где ее и в помине нет. Надо будет на это указать Гисборну.»
А девчонка? Что делать с ней? Идти к разбойникам это самоубийство… Но он должен найти эту девчонку и свой амулет, который она сорвала.
За своими размышлениями он не заметил, как прошло время и вот перед ними все таже деревня. Только здесь все еще пахло гарью.

Дальнейший путь до Сайлса Ричард и Жиль провели в молчании, погружённые каждый в свои мысли. Д’Эрве удалось поколебать уверенность Уайта и зародить в нём сомнения, и всю дорогу из головы Ричарда не уходил образ корчившегося, измученного Жиля, сменяющийся обликом избитой и израненной девушки, терпевшей незаслуженные страдания. Впервые за всю свою жизнь молодой лейтенант сомневался в справедливости сэра Гисборна. Впервые его посетила мысль, что правосудие Гисборна является таковым только на поверхности, только если не вникать в суть происходящего. Не слишком ли он много на себя берёт? Не ослеп ли нравственно в своём стремлении навести порядок? Порядок и спокойствие в королевстве любой ценой – даже ценой невинных жизней – разве это справедливость?
Ричард раздражённо тряхнул головой, отгоняя столь кощунственные мысли.
«Это всё происки д’Эрве, - убеждал он сам себя. – Он хочет заставить меня усомниться в своём командире, не оправдать его ожиданий и, тем самым, впасть к нему в немилость. Жиль хочет отомстить мне, хочет самолично увидеть, как я паду в глазах Гисборна».
Рассуждения казались разумными, но Ричард почему-то слабо в них верил. Особенно когда он представил, что ждёт эту и без того натерпевшуюся страданий Мэри, когда они с Жилем отведут её к Гисборну. Но не мог же он ослушаться приказа сэра Гая? О том, чтобы переубедить его тоже не могло быть и речи. Но что же тогда делать?
С этими мрачными мыслями Ричард и добрался до Сайлса. Жители не могли узнать в них с Жилем стражников, но Уайт всё равно ощущал какую-то настороженность, отчуждённость, царящую среди крестьян. По всей деревне чувствовался мерзкий запах палёного мяса.
- Что здесь произошло? – шепнул Ричард Жилю, наблюдая как один из жителей деревни смеряет их подозрительным взглядом.

- Когда мы отсюда уходили, то самый «справедливый» на свете сэр Гисборн приказал сжечь старосту деревни в назидание остальным крестьянам, - Жиль, говоря все это, внимательно осматривался. На какой-то момент он даже забыл о своей ненависти к Уайту и погрузился мыслями в события не столь отдаленные во времени. Да, где-то здесь он тогда стоял и отсюда он увидел эту дрянную девчонку, что так нагло посмела своровать у него амулет.
Жиль тоже не боялся быть узнанным, ведь пока происходила экзекуция старосты, а до этого похищение из клетки местной «ведьмы» его здесь не было. Но все же надо быть аккуратными и очень осторожными.
- Надо отыскать местный трактир, где мы сможем спросить о интересующей нас особе.

Ричард поражённо уставился на Жиля, не в силах поверить услышанному. Сэр Гай Гисборн, его, Уайта, кумир и образец для подражания, самолично приказал заживо сжечь человека «в назидание»? Но за что? Как это вообще могло случиться?
Уайт внимательно посмотрел д’Эрве в глаза – тот имел вид совершенно невозмутимого человека, сообщившего, что вчера прошёл небольшой дождичек. Похоже, Жиль не придавал смерти старосты какое-либо значение. И, видя это его безразличие, Ричард понимал, что Жиль не лжёт.
«Может, это какая-то ошибка, и д’Эрве что-то напутал?» - тешил себя пустыми надеждами Ричард, так не хотевший разрушать иллюзию своего благородного и справедливого героя.
- Что ты сказал? – рассеянно переспросил Уайт, когда Жиль предложил отыскать трактир. – А, да, ты прав… Вон, кажется, то здание и есть то, что нам нужно, - лейтенант небрежным жестом указал на небольшое деревянное строение с характерной для питейного заведения вывеской. – Но ты по сторонам тоже смотри, может, ещё на улице её увидишь.
Слишком взволнованный и раздосадованный известием о сожжении старосты и мучимый душевными терзаниями из-за предстоящего поручения, Уайт не то чтобы забыл об их с Жилем вражде, но мысли об этом сейчас отошли на второй план и казались совершенно незначительными и неважными. По дороге к трактиру он доверительно спросил:
- А… чем местные жители вызвали гнев Гисборна?

"Он, что, считает, что вправе сомневаться в моих приказах?"
- Возглавь своих людей, и патрулируйте окрестности, - усмехнулся шериф. - Барон, нам я думаю уже пора начинать церемонию.
Ральф тяжело спрыгнул с лошади, поправил плащ, и степенно двинулся в часовню, следом за ним шли девушки, барон, его старший племянник, четверо стражников барона и шестеро стражников де Моллара.
Остальные, кто не был занят в патруле остались на страже вокруг часовни, включая и младшего племянника Рэвенсворда.

Тук смиренно засеменил к каменной кафедре и занял полагающееся священнику место. Когда все остальные также заняли свои места, а монах убедился, что большая часть солдат действительно покинула пределы часовни, то настало время для "церемонии".
- Мы собрались сегодня в этот радостный день, - забасил Тук. - Чтобы соединить перед Богом священными узами брака двух влюбленных!
Монах надеялся. что сидящие в подполе разбойники, догадаются, что сейчас наступил как раз тот момент, чтобы перед алтарем предстал и настоящий влюбленный,.. вместе с сопровождающими его лицами.

Рэвенсворд сделал властный жест, и сопровождавшие его воины вытянулись по струнке - двое у входа, еще двое по бокам. Глядя на них, стражники шерифа так же заняли места у стен вдоль церкви. Поскольку церемония была скромной, и гостей не присутствовало, старый барон гордо вышел к алтарю, придерживая левой ладонью меч. Позади него встал Генри, переводивший взгляд со священника на дядю, потом на невесту, затем снова на священника. Видно было, что молодой рыцарь хочет занять место дяди, во всех смыслах этого слова).
- Идем, Уинни, сегодня ты станешь леди Рэвенсворд, - произнес де Моллар, беря невесту под руку, и ведя ее к жениху, как и подобало человеку, обещавшему отцу девушки всячески заботиться о ней.
- Приступайте, отче, время не ждет, - велел барон.

Уинни споткнулась, шагнув к алтарю. Она упала бы, не поддержи ее цепкая рука де Моллара.
Все было напрасно -- надежда, молитва, вера. Не спасла Пречистая, не спас Аллен, не спас Робин Гуд. Вот он, алтарь. Вот он, поп с отвратительной толстой рожей. Вот он, ненавистный жених, стоит рядом...
Уиннифрид знала одно: в ответ на вопрос священника она закричит: "Нет!.." Во весь голос. Конечно, никто не обратит внимания на этот крик. Но это все, что она может. Все, что у нее еще осталось, -- попытка протеста...

(Совместно с Рюдо и бабкой Гульдой)

Что-то зашумело над головой. Джон резко выпрямился и уперся руками в плиту, но поднимать не стал. Сделал глубой вдох, затем напрягся всем телом. По телу послушно пробежала дрожь. Так всегда бывает когда каждый мускул отдает себя Святому Делу. Так было когда вытряхивали награбленное из толстосума-землевладельца, который ради своей прихоти огню предал посевы крестьян. Пепел - хорошее удобрение для его вина. Так было, когда руками держал лошадей с награбленым "святым отцом" добром и без того страдающих крестьян. Год был не урожайный. "Сборы для приношения и уважения Бога. Кто не любит Бога?!" Так было и сейчас. И трудно сказать, какое из деяний прошлого могло сравниться с мерзостью настоящего. Нет "хуже и ещё хуже". Есть только зло, чинимое простым людям. И зло должно быть наказано.
- Робин? Ребята? Все готовы?
И Джон замер в ожидание решающего "да".

Робин, приложив ухо к камню, чтоб что-то слышать, замер, улавливая к происходившее снаружи.
- Мы собрались сегодня в этот радостный день, - забасил Тук. - Чтобы соединить перед Богом священными узами брака двух влюбленных!
- Пора, ребята! – сказал атаман.
Через несколько секунд откинутая могучими руками Маленького Джона плита отлетела в сторону. Из-за алтаря, из потайного подвала, с проворством вырывающихся из Ада чертей – хотя, если подумать, чертям не положено появляться из-за алтаря, - появились и разбежались по церкви разбойники. Прошло буквально десяток секунд, в течение которых ни де Моллар, ни жених с родичами, ни стража, не успели ничего сообразить, как на жениха и сэра Ральфа было нацелено полдюжины луков, которые славились своей меткостью по всей доброй старой Англии.
- Приятно видеть вас, сэр Ральф, - пронесся под сводами старой часовни голос атамана. – Мы ведь тут, чтобы помочь единению любящих сердец. Мы тоже не могли пройти мимо такого доброго дела! Только не зовите никого сюда – ведь это помешает священнику, не правда ли, святой отец? Только, - Робин посерьезнел, откидывая со лба прядку волос движением головы, чтоб не опускать лука, - я хочу внести одну поправку в ритуал. Кажется, начинать спрашивать сегодня лучше с невесты… Леди Уиннифрид де Тайбуа, хотите ли вы выйти замуж за присутствующего тут барона Ревенсворда?
Невеста, до сих пор стоявшая потупившись, вскинула лицо, сияющее отчаянным счастьем. Счастьем человека, чья молитва в последний миг была услышана.
– Нет! – звонко воскликнула она и вскинула руки к груди. – Я не хочу стать женой барона! Я люблю другого!
– Неужели мы так и не увидим свадьбы? – Робин Гуд казался огорченным. – А вдруг… Где же этот человек?
Он уставился на невесту, подмигивая Аллану, который не так умело, но старательно натягивал лук рядом с ним.
Голос изменил разрумянившейся Уиннифрид, она молча протянула руки к Аллену.

"Это что шутка?" - Было первой реакцией шерифа Нотингемского. Он не мог поверить, что разбойники оказались здесь. Затем смог. Просто когда в тебя целиться добрая пятерка острых наконечников, верить в реальность происходящего начинаешь быстрее, нежели в теплой постели. Второй мыслью сэра Ральфа было устроить хорошую выволочку Гаю Гисборну за то, что не смог найти в мальенькой часовне столько разбойников, да еще и их главря.
Лицо де Моллара само по себе сделалось пунцовым, взгляд медлено прыгал с одного висельника на другого, пока не остановился на неудавшемся женихе. Конрад Рэвенсворд выглядел сейчас наверное еще хуже, чем шериф. Плечи его опустились, горделивая осанка исчезла. Казалось, что он постарел сразу лет на десять.
- Вы осел, Рэвенсворд, - процедил сквозь зубы шериф. Это ж надо было придумать проводить церемонию в таком месте! - А ты, Робин Гуд? Думаешь тебе сойдет с рук то, что ты здесь сделал? Часовня окружена, никто из вас не выйдет из нее, если только вы сейчас же не сдадитесь!
Голос звучал неуверенно. Пара разбойников засмеялись, немытые хари!
- Вы все будете повешены!
Но похоже сегодня шерифа просто решили проигнорировать.

Робин улыбнулся удачной шутке шерифа.
– Ну да, ваша светлость, если б мы не хотели соединить любящие сердца, то специально пришли бы, чтоб сдаться и быть повешенными. Но, увы, пока недосуг, а когда-нибудь - конечно. Правда, я надеюсь, что вешатели окажутся в петле раньше. Но не будем об этом на свадьбе, лучше посмотрите, как счастливы молодые! Продолжай, святой отец!
– Отрадно видеть в людях такие чувства, – прогудел Тук. – У меня аж в горле пересохло. Не подаст ли кто промочить горло смиренному служителю Господню? Неужели ни у кого нет чего-то покрепче воды, коя пригодна только для мытья? Ну да не буду заставлять ждать любящие сердца! – Он откашлялся. – Ну, дети мои, не будем отнимать внимание Создателя длинными речами. Аллен-э-Дейл, согласен ли ты взять в жены присутствующую здесь Уиннифрид де Тайбуа, чтоб быть вместе в жизни и смерти, в труде и праздниках, радости и горе? Впрочем, можешь не повторять, я уже слышал, Иисус и святые тоже. Уиннифрид де Тайбуа, согласна ли ты взять в мужья присутствующего здесь Аллен-э-Дейла, чтоб быть вместе в жизни и смерти, в труде и праздниках, радости и горе?

А Кэтрин наблюдала за всем происходящем из-за спин разбойников, стараясь лишний раз не попадаться на глаза стражникам шерифа, ведь девушка в такой компании - лицо очень приметное.
И вот Тук продолжил церемонии. Как же все это было романтично и красиво. Лисичка надеялась, что и у нее когда-нибудь в далеком будущем произойдет точно такое же, как у Аллена и леди Уиннифрид.
Глаза молодой девушки в этот момент излучали радость за влюбленных, искреннюю и чистую. Ведь это было так похоже на сказку.

Мэриан стояла, не в силах вымолвить ни слова, и радостно смотрела на подругу. Она ведь тоже было решила, что молитвы не были услышаны, что вот сейчас Уинни навсегда свяжет свою жизнь с этим... но нет! В этом мире есть справедливость и сегодня она на стороне Уинни! Еще несколько секунд, и "только смерть сможет разлучить их".
Но было и нечто другое, что волновало Мэриан. Не давало покоя... и ее взгляд раз за разом останавливался на предводителе разбойников. Робин, ведь это Робин! Ставший страше, но все тот же Робин! Стоящий сейчас с луком и готовый бросить вызов всему миру, если понадобится! Сердце Мэриан трепетало.

"Я тебя повешу, разбойник... я вас всех повешу! Или нет, лучше сожгу, но сначала выпотрошу, как курей!" В детстве сэр Ральф действительно очень любил находиться возле замковой кухни, и не только потому, что отличался хорошим аппетитом. Он часто просил поваров дать ему самому отрубить голову курице или забить свинью. Это было для него игрой - иногда он даже устраивал подобия суда, где выносил приговор и сам же исполнял его.
Тогда он обладал правом судить животных. Теперь - людей.
Нет, право слово - следовало остаться в замке и не ехать на эту свадьбу! Тогда в дураках остались бы только Гай и Рэвенсворд.

"Жена да убоится мужа, ибо муж есть глава жены, яко Христос есть глава церкви..."
Отец Тук не совсем точно произносил слова венчального обряда, но Уиннифрид этого не замечала. Она бы не заметила, говори святой отец хоть по-турецки. Она только смотрела в его круглое добродушное лицо, боясь повернуть голову и взглянуть на стоящего рядом мужчину. Почему-то казалось, что если посмотреть сейчас на Аллена -- чудо исчезнет, все разрушится, вернется проклятая холодная свадьба с нелюбимым...
-- Уиннифрид де Тайбуа, согласна ли ты взять в мужья присутствующего здесь Аллен-э-Дейла, чтоб быть вместе в жизни и смерти, в труде и праздниках, радости и горе?
Уиннифрид кивнулала так яростно, что из замысловатой прически выбились два рыжих локона:
-- Да!

- Объявляю вас мужем и женой, дети мои! Любите друг друга очень крепко, - Тук подмигнул, и живите долго и счастливо! Как можно не радоваться такому дню, - он посмотрел на шерифа и окружавших его. – Вы ведь тоже рады, не правда ли?
Теперь, как ни крути, брак в глазах закона и церкви был заключен – церемония соблюдена при обоюдном согласии сторон, да и отец Тук был лицом духовным. Конечно, шериф и Ревенсворд могли попробовать оспорить этот союз, учитывая обстоятельства, но помочь им тут могли разве что король или Папа Римский.

Робин все время смотрел на шерифа и его стражу, лишь изредка позволяя себе бросать взгляды на пару перед алтарем. Счастье, вырвавшееся из тоски и безнадежности, как бабочка из серого кокона, озаряло его и остальных стрелков, хотя на шерифа этого озарения, похоже, не хватало. Атаман усмехнулся и позволил себе на миг отвлечься. Его взгляд, наконец, остановился на девушке рядом с сэром Ральфом.
Наконечник стрелы впервые за все время церемонии дрогнул и отклонился от траектории, которая вела прямо в сердце де Моллара. Мэриан! Она так повзрослела за это время, стала как… как королева. Гордая и красивая… Она и тогда такая была, но сейчас…
Стрелок сделал над собой усилие и твердая рука привычным движением исправила прицел, но мысли уже устремились потоком. Интересно, помнит ли она их встречи, их обещания… Хотя сам-то он так редко вспоминал об этом в лесу! Бетти упоминала о Мэриан, но сказала так мало! Да и видеть – совсем другое дело. Что она сейчас думает о нем, о Робине? Узнала ли? Взгляд вновь вернулся к девичьей фигурке и проворно перехватил ее встречный взгляд. Смотрит! И совсем, совсем не так, как ее отец, тот зыркает с глухой враждой. Может быть… Но для этого надо сперва выбраться отсюда!
- Сэр Ральф де Моллар, - голос стрелка оставался спокойным и веселым, - я был рад вас увидеть, но нам пора, надо проводить молодых в свадебное путешествие. Вы ведь нас проводите, чтобы не вышло недоразумения, когда мы будем покидать часовню?

- Я бы рад, - оскалился де Моллар. - Но места здесь глухие, дикие... Возьмите в провожатые Рэвенсвода, он страсть как любит эту часовню, и все окрестности...
Последние слова были сказаны уже откровенно сквозь зубы, причем не Робину - разбойник, он разбойник и есть, а барону Конраду. Хотя лучше было бы сказать - барану! Сэр Ральф вряд ли когда-нибудь смог бы простить Рэвенсворду, что тот упустил невесту из-под венца. Более того - девушку, о которой шериф обещал заботиться ее старому отцу. У де Тайбуа сердце бы разорвалось от горя, узнай он, кого выбрала его дочь.
Однако, вовремя заметив, что за взгляды бросает на Мэриан главарь шайки, Ральф сильнее сжал ее руку.

- Ценю вашу заботу, сэр Ральф, - веселая искорка сверкнула в глазах Робина. – Но я дорогу и сам неплохо знаю. А вот олухи, именующие себя вашей стражей, могут не разобраться и нарушить спокойствие торжественного момента. Боюсь, что барон их не уймет, а, увидев вас, стражники все поймут. Не будем терять времени на споры, а то руки, они устают…
Прицел переместился с сердца на выдающийся вперед живот шерифа и стрела слегка дрогнула, напоминая, что может сорваться, чтоб выполнить то, для чего ее ковали – поразить мишень. И острому железу все равно, летит ли оно в разрисованное дерево мишени, в белый свет, как в копеечку, в дичь или в человека.

совместно с Hideki

Жиль слегка нахмурился и посмотрел на задавшего вопрос Уайта. Ему жутко не хотелось вспоминать события не столь отдаленные, но он не мог упустить случай еще раз уронить зерно сомнения в душу молокососа.
- Дело было в ведьме, которую должны были сжечь на костре. А этот проклятый богом разбойник Гуд, вмешался в процесс свершения правосудия, - Жиль и сам был не сторонником всяких сжиганий, уж больно это претило его чести воина. И хотя его в тот момент не было в деревне, но слухам он доверял вполне, пусть даже и приукрашенным. – В назидание Гисборн приказал вместо ведьмы сжечь старосту.
"Ах да, я помню... - неожиданно мелькнула мысль в голове Уайта. - Эту женщину обвиняли в колдовстве и хотели казнить... Значит, Робин Гуд и его товарищи спасли её?"
Ричард даже обрадовался этому известию, но потом вспомнил, кто занял место старушки... И ему стало не по себе. Судя по всему, Гисборн просто жаждал крови - а кого именно казнить для него уже не имело значения.
"Это ужасно, - сокрушался Уайт. - Неужели я, пусть и мысленно, смею обвинять сэра Гисборна в преступлении против народа? Это какой-то кошмар..."
И, тем не менее, факт остаётся фактом - его начальник совершенно хладнокровно убил человека. Это не говоря уже о том, что в магию и прочую ерунду Ричард не верил и сомневался, что и Генриэтта была обвинена заслуженно.
Жилю Уайт только кивнул, не желая развивать эту тему - о сожжении на костре он узнал достаточно. Лейтенант ускорил шаг, словно надеясь, что в трактире его сомнения развеют, убедят, что никого не сжигали и не обвиняли, что слова Жиля - гнусная клевета, а сэр Гисборн - святой человек с безупречной репутацией, которого самым бесстыдным образом оскорбили, насочиняв про него всякие мерзости.
Ричард резко толкнул дверь харчевни и вошёл внутрь, не оглядываясь и думая о своём.
- Посмотри, может, она здесь, - машинально сказал он Жилю, смотря куда-то в сторону.
- Что делать девчонке в подобном месте? – Жиль усмехнулся и провел рукой по своей любимой черной бороде. – Но спросить определенно стоит.
Он сел за свободный дубовый стол и стал постукивать костяшками пальцев по столешнице, в ожидании хозяина трактира.
- Присаживайтесь, сэр Уайт, - с издевкой в голосе обратился он. – В ногах правды нет, а мы целый день ничего не ели.
Ричард был настолько подавлен, что не заметил насмешку.
- Что ж, давай присядем, - с безразличным видом согласился он и уселся на стул рядом.
Упомянутый трактирщик не заставил себя ждать. Вскоре к ним подошёл упитанный приземистый человек с хитрыми глазками и предложил сделать заказ. Ричард заказал небольшую порцию мяса, хлеба и кружку с водой - на службе он не употреблял хмельных напитков.
Когда хозяин харчевни уже собрался уходить, Ричард остановил его:
- Скажи, любезнейший, а не проживает ли в вашей славной деревне девушка по имени Мэри? Она... - он осёкся - она наша старая знакомая.
- А то, как же, - хозяин явно был не доволен, что гости вместо того, чтобы просто заказать и съесть то, что принесут, его о чем-то спрашивают.
- Так может, ты скажешь нам, где именно проживает эта девушка? – Жиль старался быть вежливым в разговоре. Но потом он вспомнил, что у него есть старший, то есть Уайт. Вот этот молокосос пусть и ведет с трактирщиком «светскую беседу» о девушках, а он как подчиненный будет молча на это смотреть.
- А какая из двух вам нужна? – поинтересовался хозяин, - Есть дочь скорняка и внучка старосты, которого сожгли намедни.
Ричард покосился на Жиля, взглядом прося у него совета. Однако вид солдата ясно ему говорил, что в этом деле он ему не помощник – наверняка д’Эрве интересовал в девушке совсем не её социальный статус. Поэтому Уайту пришлось принимать решение самому.
- Внучка старосты, - секунду поколебавшись, ответил Ричард, ошибочно связав шпионаж и сожжение старосты в одну логическую цепочку, не подумав о том, что сэр Гисборн не мог ничего знать об этой девушке и уж тем более о её родословной.
- Ну что ж, это ни для кого не секрет, - осклабился трактирщик. – Ещё два медяка – и это перестанет быть секретом и для вас.
Толстяк самым бессовестным образом протянул руку ладонью вверх. Ричард, презрительно поморщившись, неохотно отсыпал на ладонь две медные монетки.
- Благодарю, сэр, - мигом сжав кисть в кулак и спрятав деньги, иронично проговорил трактирщик. – Ваша старая знакомая живёт за три дома отсюда – из моей таверны выйдете, направо повернёте и третий дом, который вам встретится – то, что вы ищете. Только смотрите, как бы вам не разочароваться – девка-то убита горем, не захочет небось…
Костяшки пальцев Ричарда побелели – так сильно он сжал кулаки от ненависти к этому мерзкому человеку.
- Это тебя не касается! Пошёл вон! – злобно процедил сквозь зубы Уайт прежде, чем понял, к чему это может привести.
Но трактирщик, казалось, совершенно не обиделся.
- Ишь, благородный какой! – похохатывал он, отходя от стола, за которым сидели Уайт и д’Эрве…
… Вскоре Ричард и Жиль уже стояли перед домиком старосты. Было видно, что трактирщик не соврал – дом явно больше остальных, да и выглядит поухоженее.
Им повезло – из двери как раз выходила рыжеволосая молодая девушка. Выглядела она удручающе. Волна сострадания и сочувствия тут же накатила на Ричарда, а желание нарушить приказ Гисборна всё усиливалось.
- Это она? - шепнул он Жилю. Девушка пока не обращала на них внимания.
Жиль сделал вид, что припоминает внешность девушки, хотя на самом деле он для себя решил, что это точно она. Конечно, девчонку немного жаль, но ради своей цели он был готов пойти на все.
- Похоже на нее, - Жиль почесал свою черную бороду. – Нет…это точно она.
Все теперь черед делать ход Уайту. Все это могло бы напомнить Жилю игру в шахматы, если бы он, конечно, умел в нее играть. Два соперника, он и Уайт. Каждый человек, который их обоих окружает, каждый их шаг, движение, а уж тем более сказанное слово, все это было ходом в невидимой шахматной партии. И как в шахматах игрок мог потерять одну фигуру, но потом он возьмет реванш, взяв в два раза больше. И точно, что девчонка сейчас невинно пострадает это тоже тактика. Пешками приходиться жертвовать, что бы его план мог сработать.
- Берем сразу или допросим? – спросил он у Уайта. Лишний раз напомнить о допросе, который ждет девушку в замке, это еще один ход хитрого Жиля.
Старания д’Эрве были не напрасными, и каждое его слово действительно с каждым разом ослабляло эмоциональную защиту Ричарда, вгрызаясь в душу и, словно паразит, заражая её сомнениями.
- Это… точно она? – уцепившись за последнюю призрачную надежду, неуверенно переспросил лейтенант, но ответный взгляд Жиля сказал ему, что и этой надежды уже нет. – Разумеется, сначала поговорим.
Несколько поколебавшись, Ричард, оправдывая звание командира, проявил инициативу – он первый подошёл к девушке.
- Простите, ваше имя Мэри?
Девушка посмотрела на него испуганными, всё ещё красными от слёз глазами и испуганно произнесла:
- Да, я Мэри… Кто вы? Что вам нужно? Оставьте меня в покое…
Ричард, не в силах выносить её страдания, а также то, что ему, возможно, предстоит принести ей новые, отвёл глаза.
- Мы – стражники из Ноттингема. Мы пытаемся поймать тех самых разбойников – Робина Гуда и его шайку – которые терроризируют окрестные селения. У нас есть сведения, что вы можете помочь вам в этом.
Мэри некоторое время молчала, осмысливая сказанное. В её глазах сверкнула неприязнь, когда она услышала слово «стражники».
- Я ни чем не смогу вам помочь. Я ничего не знаю…
Ричард оборвал её, решив, что девушку надо успокоить.
- Не беспокойтесь, вам не причинят вреда. Мы просто отведём вас в замок, зададим пару вопросов и отпустим. Это не займёт много времени, уверяю вас.
Уайт улыбался, но на душе у него было мерзко. Он знал, что обманывает девушку, хотя и уверял сам себя в обратном. Но, даже если Мэри и поверила ему, то себя Ричард обмануть точно не сумел.
Он взглянул на Жиля. Только сейчас ему пришла в голову мысль: а почему Мэри не узнает того, кто надругался на ней? Неужели она его не помнит? Или у неё не было возможности разглядеть его лицо?
- Сейчас она станет посговорчивее, - Жиль обошел девушку сзади и крепко обнял ее, что бы та не смогла улизнуть куда-нибудь. Руки словно тески сдавили ее юное тело. Еще немного и она обессилено сникла в его руках. – Какая-то хрупкая девица. В лесу она мне такой не показалась. Зато меньше проблем.
Чернобородый нормандец ослабил хватку и перекинул тело девушки через плечо, словно это был мешок с репой.
- Советую теперь побыстрее отсюда убраться, пока местные нас не заметили.
Ричард, стиснув зубы, наблюдал за действиями д'Эрве, не в силах помешать ему - Уайт сразу понял, что добровольно девушка ни за что не станет помогать тем, кто ассоциируется у неё с убийцами отца. А, значит, насилие - единственный выход из положения, ведь отпустить Мэри на свободу означает нарушить приказ Гисборна...
Уайт не знал, что эта мысль не совсем правильная и что сэру Гая нужна совсем не эта девушка. В любом случае, ситуации этот факт не менял - командир ноттингемского гарнизона не побрезгует допросить любого.
- Ладно, пошли, - пробубнил Уайт.
Они с Жилем, крадучись, словно воры, сумели ускользнуть из деревни никем не замеченные, хотя Уайт в глубине души надеялся, что их поймают, и девушку придется освободить.
Вскоре двое стражников и их пленница были уже за пределами Сайлса.
На пути в Ноттингем Ричард остановился.
- Ты так и будешь нести её на плече? - немного раздражённо спросил он. - Может, передохнём немного?
Лейтенант посмотрел на безвольно висящую девушку
- Не беспокойтесь, Мэри, с вами всё будет в порядке. В замке вам просто зададут несколько вопросов, а потом отпустят, можете не сомневаться, - мягким голосом увещевал её Уайт.
- Мерзавцы... - еле слышно процедила Мэри. - Господь покарает вас за ваши злодеяния... Если вы считаете, что вас некому наказать, то вы ошибаетесь...
- Конечно, - Жиль опустил девушку на землю, но продолжал ее держать за руки. Освободив одну руку, он порылся в своих карманах и вытащил веревку. Довольно грубая и толстая она спокойно могла удержать руки девушки от не правильных действий. Связав ее руки за спиной, он посмотрел на нее, - если ты считаешь, что твои любимые разбойники придут к тебе на выручку, то ты думаешь правильно. Разве могут они позволить такой красотке сгинуть в темницах Ноттингема?
Вопрос был задан скорее Уайту, а не Мэри. И Жиль был уверен, что это не пройдет мимо чуткого сердца Ричарда.
- Сейчас уже поздно. Надо будет уйти с дороги подальше в лес и устроиться на ночлег. А с утра пораньше привезем сэру Гисборну подарок. Вы согласны, сэр Уайт? - было уже темно, и Ричард не мог увидеть злого огонька, что зажегся в глазах нормандца.
Уайт поморщился при словах о темнице, с отвращением наблюдая за тем, как Жиль связывает девушку. Он уже хотел было возразить солдату и снова попытаться успокоить Мэри, убедить, что с ней всё будет в порядке, но осёкся - Ричард был больше не в силах был питать её пустыми надеждами.
- Ты прав, д'Эрве, только не следует уходить слишком далеко. А то чего доброго заблудимся ещё, потом будем плутать по чаще полдня. Пойдём, - сказал Уайт, сходя с дороги в сторону леса.
Ричард действительно не хотел отходить слишком далеко от дороги, но совсем по другой причине. В его голове уже начал зарождаться план, а решимость осуществить его крепла с каждой минутой...
- Ночи теплые, - Жиль прислонил Мэри к дереву и еще одной веревкой привязал ее к стволу. – Костер разводить не будем, что бы не привлекать лишнее внимание.
Сам он устроился рядышком, прислонившись спиной к черной коре дерева. Все шло замечательно. Завтра они будут в замке и тогда он насладиться своей местью сполна. А пока надо хорошенько выспаться.
- Да, можно отдохнуть и без костра, - рассеяно кивнул Уайт Жилю и принялся делать вид, что готовит себе спальное место.
Однако Ричарду было не до сна. Он расстелил на земле заготовленную заранее простынь, лёг на неё так, чтобы можно было наблюдать за д'Эрве и затих.
Ему нужно было дождаться, когда Жиль заснёт.
Секунды казались минутами, минуты - часами, и Ричарда охватило небывалое волнение. Он всё ещё сомневался в том, что собирался сделать.
"Что делать? Кому верить? Кто прав, а кто виноват?" - мысленно спрашивал себя лейтенант и не мог дать точного ответа ни на один из этих вопросов. Он считал, что, побывав на войне, получил неоценимый жизненный опыт и что теперь он очень многое понимает в этой жизни, однако сейчас он чувствовал себя крайне неуверенно.
Ричард действительно повидал всякое. Почти ежедневно наблюдая, как умирают люди, он научился выдержке и стойкости, узнал цену верности и товарищества, научился разбираться в людях и не всегда доверять им. Да, Уайт узнал и усвоил многое за свои двадцать пять лет жизни, но ещё никогда веления его совести не расходились с приказами командира, ещё ни разу не подвергал он сомнению порядочность начальства. Он всегда доверял командирам так же, как и самому себе. И с Гисборном всё было точно также. До сегодняшнего дня.
Мысли Ричарда оборвались - неожиданно он обратил внимание на то, что дыхание д'Эрве стало медленным и размеренным, как у спящего человека, а тёмный силуэт нормандца уже довольно давно не шевелился.
"Кажется, он спит. Сейчас или никогда".
На всякий случай Ричард подошёл удостовериться, действительно ли Жиль погрузился в сон. В ночной темноте сложно было разглядеть черты лица, однако Жиль никак не отреагировал на приближение командира, а вскоре Уайту удалось заметить, что глаза солдата закрыты.
Уайт, стараясь издавать как можно меньше шума, подошёл к дереву, к которому была привязана девушка. Она не спала. Мэри тихонько постанывала и тщётно пыталась вырваться из своего плена. Периодически Ричард слышал полные отчаяния и горести жалостливые всхлипы.
"Я всё делаю правильно", - подбодрил себя Уайт и, подойдя к девушке, предостерегающе закрыл ей рот рукой.
Она посмотрела на него с недоумением и яростью одновременно. Лейтенант приложил палец к губам.
- Ш-ш-ш! Я сейчас уберу руку, но ты должна обещать, что не будешь кричать - Жиль не должен нас услышать. Пожалуйста, верь мне, я не причиню тебе вреда.
Ричард убрал руку. Видимо, что-то в его голосе подсказало Мэри, что он говорит правду, и она не закричала.
- Что ты собираешься делать? - шёпотом спросила она, всё ещё ожидая от стражника какого-то подвоха. Мысленно она уже свыклась с тем, что погибнет.
- Я хочу освободить тебя, - ответил Уайт, уже развязывая тугие узлы верёвок.
Мэри, чувствуя, что хватка верёвок слабеет, была не в силах поверить в своё спасение.
- Но... как? Почему ты помогаешь мне? - одними губами поражённо шептала она.
- Я не позволю, чтобы по моей вине погиб невинный человек - а я ведь знаю, что ты ни в чём не виновата. Все те ужасы, которые свалились на тебя... Ты не заслужила этого.
Вскоре девушка уже была свободна.
- Всё, - сказал Уайт, отбрасывая в сторону верёвку. - Тебе надо идти. Поторопись, пока мой товарищ не проснулся...
Она посмотрела на него своими огромными красивыми глазами, полными благодарности и признательности, и тихо сказала:
- Спасибо тебе... Я и не знала, что среди стражников ещё остались хорошие люди... Одни звери и убийцы. Но... почему ты служишь им?
- Тебе надо идти, - махнул рукой Уайт, не желая вдаваться в подробности своей жизни. - И желательно не в Сайлс - тебя могут там найти. Поселись на время в одной из отдалённых деревень. Иди же!
В голосе Уайта послышалось отчаяние. Он чувствовал, что теперь его жизнь кардинально изменится.
- Спасибо, - ещё раз искренне поблагодарила девушка. - Да хранит тебя Господь за твою доброту... рыцарь, - она улыбнулась на прощание и вскоре ушла, растворившись во тьме ночи. Уайт долго глядел в ту сторону, в которую она ушла.
"Рыцарь... рыцарь..."
Позже, устраиваясь на ночлег и вспоминая последние слова Мэри, Ричард понял, что всё сделал правильно...

***
- Просыпайся, предатель, - Жиль возвышался над спящим Уайтом и щекотал своим мечом ребра. – Я сказал встать!
Крик нормандца был способен разбудить и мертвого, а этот мерзавец, отпустивший девчонку, пока еще живой. Пока…живой… Его гениальный план рухнул из-за этого добренького молокососа. Видать эта деревенщина все-таки соблазнила его своими прелестями. Все они такие. С виду обычный цветок, а получше присмотришься, захочешь этот цветочек сорвать, так сразу узнаешь, что это мухоловка.
Кого он теперь предъявит Гисборну? Себя или этого придурка, который все еще верит в рыцарскую честь? Нет, он больше не будет чистить свинарник… Его сразу же повесят, если он не предъявит виновника…Точно! Виновник! Вот он лежит перед ним… Этот молокосос сам дал ему такой шанс, который он, Жиль никогда не упустит.
Он настолько погрузился в свои мысли, что даже опустил меч и отошел в сторону. Уайт сам зашел в ловушку, закрыл за собой дверь и отдал ему ключи. Главное, что бы этот придурок не выкинул новое представление, но с этого момента он будет за ним пристально наблюдать. Глаз с него не будет спускать, до тех пор, пока это тело не будет повешено во дворе замка Ноттингем.

"Давай, целься, думаешь что твои стрелы могут пронзать сталь?"
Хотя проверять, выдержит ли кольчуга стрелу, или она войдет в живот - проверять не хотелось. В конце концов далеко ли смогут убежать эти глупые разбойники, даже если выйдут из церкви?
- Даром тебе это не пройдет, - наконец выдавил он из себя, и повернувшись к рыцарю, добавил: - Сэр Генри, позаботьтесь о моей дочери, поскольку вашему дяде я теперь не доверю и трех шиллингов.
Рэвенсворд пошатнуля, поскольку в этот момент пошатнулось и его положение. Став мужем дочери де Тайбуа он приобрел бы многое, а теперь потерял даже расположение шерифа.
Подождав, пока рука Мэриан окажеться в крепкой ладони Генри Рэвенсворда, шериф шагнул к выходу.

Ватага, шериф и новобрачные покинули церковь. Последним топал довольный Тук. Натянутый лук в руках Робина смотрел прямо в затылок идущего впереди шерифа. Атаман надеялся, что среди людей сэра Ральфа не найдется безумных, которые решат умереть первыми вместе со своим господином. А Гай не может отдать такой приказ – де Моллар в чести у принца Джона и честолюбивому Гисборну вовек не отмыть пятно с репутации. Он готов к драке, но подвергать сейчас опасности влюбленных…
Вспоминая о Мэриан, Робин был готов, когда понадобится, закрыть Уинни.
- Прикажи им пропустить и не преследовать нас полчаса. Через это время мы тебя отпустим, клянусь моим покровителем, святым Робином и девой Марией! – несмотря на все самообладание, голос разбойника звучал напряженно.

Толстый идиот, напяливший плащ шерифа! Хватает мозгов только для того, чтобы нацепить кольчугу, да поднести вилку ко рту с очередным куском мяса!.. И то - все мозги гнездятся в том месте, на котором он сидит, этот ублюдок курицы и кабана!..
Гисборн сжал пальцы ладони в кулак, потряс им в воздухе, выплескивая раздражение, выдохнул и прикрыл глаза, успокаиваясь. Опасность, эта пленка, что струилась в воздухе, звенела там, в часовне, и дай шериф еще пару минут, Гай бы вычислил ее источник. Дай он ему волю, так рыцарь бы и священника допросил - тот явно мог что-то знать. Точнее, он и знал что-то. Капитан это чувствовал, как гончая собака чует запах дичи, затаившейся среди веток кустарника... Надо было перерыть всю часовню! Там буквально пахло этими разбойниками! Они там были, черт побери, были!..
- Почему эти два олуха ловят ворон? - тихо спросил Гисборн у стоявшего рядом лейтенанта. Тот аж подпрыгнул от страха, ибо голос капитана звенел не хуже клинка, выдернутого из ножен. В такие моменты Гай был страшен. Страшен той силой, что была скрыта внутри него.
- Я... - начал было лейтенант, но счел за лучшее заторопиться к двум арбалетчикам, стоявшим поодаль и ловящим летающих в небе ворон на прицелы своих арбалетов.
- Всем быть на готове! - крикнул Гисборн, медленно двинувшийся вдоль воинов, выстроившихся возле часовни, по направлению к щитоносцам, стоявшим у полукругом вокруг входа лицом к лесу. - О любом движении, будь то хоть гусеница, оказавшаяся не на месте, сразу же докладывать мне! Сова закричит - стрелять! Листья качнутся - стрелять! Чтобы муха не пролетела сквозь ваши ряды!
- Слушаемся, сэр Гисборн! - нестройным хором отозвались воины в синей форме Ноттингема.
- Вот и слушайте, - уже себе добавил Гай, поворачиваясь к лесу. В часовне зазвучал женский голос, но капитан не расслышал, что именно сказали. Небось, эта Уинни кочевряжится, судя по ее бледному виду нельзя было сказать, что она торопится выскочить замуж за барона.
Гай презрительно скривил губы. Наверное, увидела какого-нибудь захудалого, но молодого рыцаря, может быть, он ее даже поцеловал... и всё, теперь она называет это любовью и вздыхает по ночам. Юная глупышка... а то, что став баронессой, она сможет этих рыцарей отрядами к себе в спальню водить - даже не думает. То, что барон обеспечит ее стабильным доходом, а рыцарьки - лишь пустыми словами, тоже в голову не приходит.
- Сэр Гисборн, - осторожно начал Малькольм, обернувшийся на часовню. - Они выходят.
- Самое время, - фыркнул Гай, разворачиваясь. - Приго...
Слова застряли в его горле, слова, которые вдруг оказались ненужными, никчемными, воздушными... Слова не могли поразить того, кто вышел из часовни. Слова...
Следом за красным от ярости шерифом шел тот, кого Гисборн поклялся уничтожить. Шел, чуть усмехаясь и целясь прямиком в Ральфа.
Никто не успел даже ахнуть, а меч Гая уже покинул ножны, разорвав тишину металлическим звоном.
- Робин Гуд, - спокойно, будто бы в последний раз смакуя это имя, произнес Гисборн.

- Опустите оружие, Гисборн! - Выкрикнул сэр Ральф, отлично понимая, что изничтожение разбойников в качестве компенсации за лишнюю дырку в голове попросту не приемлимо.
Какой непрятный приказ! Если бы не столь щекотливое положение, то он никогда в жизни такого бы не отдал. Черт побери, кто-то за все это ответит! Глаза шерифа скользили по Гаю, затем по его страже, затем мысли вернулись в часовню...
- Дядя! - юный паж, этот племянник барона, бросился к выходившей процессии, и Моллар видел, как у него изменяеться выражение лица. Бедный мальчик, он видимо еще не до конца понимал, что это все вовсе не игра. - А где дядя?!
Казалось паж готов был с кулаками наброситься на того, кто сейчас находился рядом с Уинни.
Ральфу было конечно все равно, что сделают с мальчишкой, но как бы из-за этого юнца он сам не пострадал.

Иногда кто-то идет так, что даже Робин не слышит его поступи.
Иногда кто-то стреляет так, что даже Робин удивляется.
Но... это бывает редко.

Малыш Джон, правая рука Великого Разбойника, всю церемонию держался в тени. Нет-нет! Он, конечно, поздравил новобрачных. Да и не отставал ни в чем от друзей, но это вряд ли стоит рассказа.

Вот и сейчас, слушая Вожака, Джон....
Да! "Робин Гуд"!!! И сколько же жизни в этих двух словах. Даже враги не могут не уважать этого человека с луком. Хотя Джон никогда не любил этой фразы. Робин был просто Человеком. С большой буквы. А иначе никак. А иначе это был бы не Робин.
"Робин Гуд".

Обречённый достал меч, и ироничная улыбка появилась на лице Джона.
"Опустите оружие!"
В этот миг Стрелок почувствовал уважение к проигравшему. Столько отвращения было в этих словах, что, казалось, это не толстобрюхий шериф, а какой-то затравленный зверь, прижавшись спиной к огромному, поваленному ураганом дереву, всё ещё хочет жить. И не верит в это. И НЕНАВИДИТ. До визга в ушах. Ненавидит так, что эта ненависть обретает физическую форму и становится Сломанной Гордостью.
"Гордость - это та невидимая кость, которая не дает шее согнуться".
Джон слышал треск.

Тетива нежно затрепетала под кончиками пальцев. Ещё не спущена, но уже на взводе.

Робин проигнорировал и взгляд, и слова Гая. Сейчас не время для разговоров, главное просто пройти. Люди шерифа подчинились приказу, ничего не предпринимая без команды. Разбойники и шериф двигались к кромке леса.
Что делать, если кто-то из стражников не выдержит? Если один, затрелить глупца, если нападут все – первыми уходят новобрачные. А последними – они с Джоном, этот не оставит. Впрочем, и так понятно, что в этом случае они не уходят, но надо надеяться на лучшее. Для Уинни, Аллена, стрелков, себя и даже шерифа. Им всем сейчас так будет лучше.

Джон ели слышно хмыкнул. Робин не подвёл. Сложно сказать, что делал бы Джон на месте легендарного стрелка, но, вышагивая следом, Джон быстро перебрал в уме все возможные варианты. Не зря Робин их лидер. Всё правильно. Пикнуть против слов шерифа, значит пойти против официальной власти. Сделать сейчас глупость солдату – это, значит, предать «закон» и короля. Стать предателем. Или бунтовщиком. Что, наверное, одно и тоже.
Тетива жалобно поскуливала в умелых пальцах Малыша, словно сельская девчушка в объятиях «блестящего дворянина из высшего общества» с которого ещё не содрали лоск и книжные фразы бытом казармы.
Стрела прищурясь наблюдала за происходящим, но пока ещё выжидала. Словно бегун на каком-либо празднике. Дай только сигнал. Дай сигнал. Дай.

Гигант любил своё оружие, и оно ему отвечало тем же.

Кэт все это время молча наблюдала за происходящем, в душе радуясь всему случившемуся. А еще ей очень понравилось то, что шериф и его приспешники оказались в очень дурацкой ситуации. Лисичка пыталась скрыть свою радость, но получалось у нее это плохо.
Процессия как раз выходила из церкви, когда к Аллану рванулся какой-то пацаненок, чей-то паж. Девушка рванулась на перерез, чтобы не допустить трагедии, которая могла произойти, если бы этот дурак все-таки добрался до влюбленного парня, который был сейчас готов на все.
Поймав пажа за руку, Лисичка остановила его и, шлепнув по заднице, оттолкнула в сторону.

- Не двигаться! - рявкнул Гай, и один из разбойников опасливо оглянулся - не им ли кричит Гисборн? Позади них, скрытый от общего обзора, лучник в тунике Ноттингема, досадливо поморщился и опустил лук. Стю Везунчик был первоклассным стрелком, бил мишень с огромного расстояния, но целился он в Гуда, а тот - держал на мушке шерифа. Смерть Робина разжала бы его пальцы, зажавшие тетиву, и стрела похоронила бы не только жирного кабана Ральфа де Моллара, но и репутацию Гисборна. Ту, которую он выстраивал все эти годы. - Опустить оружие!
Малькольм взмахнул рукой, передавая приказ капитана дальше, и солдаты поспешно опустили мечи, топоры и копья, стараясь не дергаться резко, дабы не заставить разбойников нервничать. Придурошный паж, схваченный кем-то из щитоносцев, хлопал глазами и начинал понимать случившееся.
- Ну-ну, Робин Гуд, - насмешливо и громко провозгласил Гай, бросая свой меч перед собой на землю. - Посмотрите на этого проходимца. О нет, что я такое говорю? Это ведь душегуб, убийца и висельник. Кто-то, будучи пьяным не в меру, как-то произнес имя, которым этот преступник величает себя - "благородный разбойник". Ха! Кто-нибудь, скажите мне, кто-нибудь видит хоть каплю благородства в его поступках? Чем он лучше насильников над маленькими детьми? Те тоже нападают из-за угла и совершают своё черное дело, боясь взглянуть Закону в глаза, боясь лишний раз в честном бою скрестить с Правдой клинки. Нет, не таков этот висельник, чей ум умеет выдумывать лишь удачный угол, из-за которого он нападает. Робин Гуд... нет, я не слышу ничего, что трогало бы мое сердце, в этом имени. Злоба, лживость и страх - вот синонимы этой трусливой шавки, что прикрывается нашим доблестным шерифом, как щитом! Ибо ведает - в сражении лицом к лицу с Законом и Правдой ему не выйти победителем. Потому что нет за ним правды, за этим лицом, тщательно скрываемым в лесной глуши. Беги, Робин Гуд, беги! Часто твои товарищи доставляют тебе девушек из близлежащих деревень? Или ты сам, под покровом тьмы, тыкая их под ребра наконечником, удовлетворяешь свою плоть?
Среди солдат поднялся шумок. Тихий, неровный гул, заряжавший и бодрящий струхнувших воинов Ноттингема. Никто не потянулся за оружием, но взгляды солдат не отдавали шоком и страхом, глядели с насмешкой и презрением на пятящихся разбойников.
Гисборн улыбался, сложив руки на груди.

Слышу собачий лай.
Где нет силы – слова.
Что же ты, милый Гай,
Аж побледнел слегка?
Сила – она не кулак.
Сила – не кнут и не плеть.
Не о таких как ты –
Будут в веках люди петь.

Брызжи слюной предо мной.
Свои мне спиши грехи.
Сдохнешь ты этой весной.
Слово дают стрелки.


Джон не стал отвечать. И даже не отпустил тетиву. Смешной человек пытался приободрить свору дрожащей солдатни. Интересно, а они уже вылезли из своих юбок? Робин сам ответит, если сочтет этот скулёж достойным внимания. Ничто не меняет человека так, как Вера.
Мы верим в Робина. Слышишь, мальчик? Глухо. А мы верим. И пойдем за ним на край земли. А пойдут ли за тобой твои солдаты? Верим.

Вышедшие из церкви продолжали приближаться к кромке леса, туда, где стражников было меньше. Еще немного – и они очутятся в лесу, а за полчаса оторвутся от погони. Гисборн решил поговорить… Ответить ему? ради кого? Сытых стражников? Шерифа и его гостей? Птиц в лесу? Все же ответить – ради своих людей, тех, кто идет рядом и у кого может сохраниться осадок в душе, если Робин промолчит. А может, задумается еще кто-то…
- Ты говоришь о Правде и Законе, норманн? Твой Закон – Закон силы, меч в твоих руках, которым вы отобрали у нас все и заставили работать на себя. Ты заботишься о девушках из деревень, господин? – последнее слово у бывшего виллана прозвучало пренебрежительно. – Вряд ли ты думаешь о жителях сел как равных себе людях, но если тебя заботит честь наших девушек, взгляни лучше на своих солдат. Думаю, далеко за примером ходить не придется. – В голосе Робина прозвучала горечь – он вспомнил Эвелину. Интересно, Гай уже знает? – Да, я против неправедного Закона для сильных и богатых. Но в твоих обвинениях нет Правды. Мы берем у тех, кто держит в рабстве людей и отдаем тем, у кого отбирают последнее. Только ты не поймешь меня, сэр Гай. И он не поймет. – Стрела, смотревшая на де Моллара, заменила указующий палец.

"Вы еще диспут устройте, геродоты доморощенные!"
Сэру Ральфу оставалось лишь молча скрипеть зубами, потому что острие стрелы, смотревшее ему в затылок было красноречивее иных фраз. ВОт если бы оно было нацелено в спину, тогда добротная кольчужка могла бы сдержать удар и... если бы...
Если бы ты, Гисбурн, выполнял свои обязанности как подобает, разбойников уже вешали бы на ближайшие дубы!
Шериф не знал, кого он сейчас готов придушить с большим удовольствием - барона, заманившего их в эту богом проклятую часовню, нерадивого рыцаря, не сумевшего найти в ней засаду или этого небритого разбойника, посмевшего наставить на него оружие. На него - олицетворявшего закон наместника самого Принца Иоанна, пусть ему тоже икаеться!
Сэр Ральф шел к лесу... молча... неспеша... а лицо его медленно приобретало яростно-багровый оттенок.

Уиннифрид почти ничего не соображала от счастья и страха. Счастья — потому что любимый был рядом, можно было вцепиться в его локоть. Страха — потому что все могло оборваться.
Уинни даже не оглянулась на любимую подругу, которая осталась в часовне. Сейчас добрая умница Мэриан была для нее тоже частью прошлого, вернуться к которому было хуже смерти.
Что-то говорил сэр Гай, что-то ответил Робин Гуд — Уинни могла внятно разобрать только отчаянный стук своего сердца.
Но вот уже вокруг сомкнулись стволы деревьев, словно воины, что надежно охраняют маленькую счастливую Уиннифрид, жену бродячего менестреля...

Стрелки скрылись с глаз стражников, хотя те, что шли позади, продолжали оглядываться – враги могли проследовать за ними. Однако царила тишина, и никто не мог скрыться в Шервудском лесу от тех, для кого он стал родным домом. Расстояние постепенно увеличивалось, время шло. Вскоре Робин остановился.
– Иди, сэр Ральф, ты свободен. Я всегда держу свое слово, – коротко, не тратя лишних слов, произнес он.
Атаман знал, что никто не будет с ним спорить, как бы не ненавидели его люди шерифа Ноттингемского. Сам он незаметно ни для кого подавил двойной вздох. Облегчения, что все закончилось благополучно, и огорчения – он сам остается здесь, а Мэриан – под опекой отца. Впрочем, он непременно найдет способ увидеть ее. Теперь надо бы предложить отпраздновать свадьбу как следует, вернувшись в надежное место, но лучше подождать ухода шерифа.

Зубы шерифа скрипнули от бессильной злобы.
О, как бы он хотел сейчас вцепиться в горло ненавистному разбойнику своими крепкими пальцами, и сдавить до хруста - но Ральф знал, что после этого не меньше десятка стрел пронзят его тело.
- Я тебя повешу... я вас всех повешу вниз головой болтаться, - прохрипел он, и вскинув голову, пошел обратно к часовне. Идти, да еще и пешком ему было более чем неприятно, но что делать - если ни лошади, ни повозки здесь не было. Однако лицо каждого, каждого кто учавствовал в этом подлом нападении он запомнил. До конца жизни. Их жизни.

Генри Рэвенсворд крепко сжимал руку Мэриан, как будто боялся, что она убежит. Такие мысли и правда приходили в голову девушки, хотя, разумеется, были совершенно безрассудны. Она пропутсила мимо ушей диалог Гисборна и Робина, только переводила взгляд с одного на другого. И пару раз взглянула на счастливую Уинни, которая не замечала ничего вокруг. Да, Мэриан была за нее рада! Хотя чуточка зависти сидела глубоко внутри, особенно когда Мэриан смотрела на Робина. Такого знакомого Робина, и в то же время совершенно нового... и этот новый ее восхищал.
Когда они приблизлись к деревьям, Мэриан нерпоизвольно дернулась, словно хотела на самом деле убежать, так что Рэвенсворд еще сильнее сжал ее руку, и девушка чуть не закричала от боли.
А когда деревья скрыли последнего из разбойников, на глаза ей едва ли не навернулись слезы.

- Странно смотреть, как крыса убегает с твоим куском сыра.
Джон чересчур театрально потянулся, разминая затёкшее тело. Шея хрустнула при резком повороте, и Малыш поморщился. Слишком уж этот звук напомнил ему виселицу. Слава богу Чёрт миловал, но слова шерифа ещё гудели в голове стрелка. Нет-нет. Это не страх, а какое-то другое чувство, которому Джон не мог подобрать определение. Восхищение, что ли… Восхищение не сколько человеком в целом, сколько той крупицей чего-то необъяснимого что и делало из Ральфа шерифа. Что-то было в его грязной болотной крови. И это что-то было достойно уважения.
- Скажи, Робин, - Малыш Джон перевел взгляд на Вожака – скажи, Робин, а что будет в конце?

- Просыпайся, предатель, - Жиль возвышался над спящим Уайтом и щекотал своим мечом ребра. – Я сказал - встать!
- Что? - сквозь сон бробормотал Ричард, приподнимаясь на локте. Протирая заспанные глаза, уставился на Жиля. Ещё не окончательно вырвавшись из объятий сна, лейтенант не мог понять, что происходит.
- Ты всё прекрасно слышал, молокосос! - проорал д'Эрве. - Вставай, тебе говорю! Я отведу тебя к сэру Гисборну, а уж он сам решит, что с тобой делать, предатель!
Ричард ожесточённо тряхнул головой, отгоняя остатки сна. С неожиданной ясностью он вспомнил вчерашние события и понял, что Жилю каким-то образом стало известно, что Уайт помог Мэри бежать. Но как? Он же спал, он не мог ничего услышать!
- Что ты себе позволяешь?! - возмутился Уайт, резко поднимаясь на ноги, и смело посмотрел Жилю прямо в глаза. - Как ты смеешь так обращаться с лейтенантом, грязная скотина! Советую тебе немедленно объясниться, иначе я лично позабочусь о том, чтобы сэр Гисборн повесил тебя вниз головой посреди городской площади!
- Ты мне больше не указ, Уайт, - презрительно ответил Жиль. - Я не подчиняюсь предателям. Нет-нет, и не надо на меня так смотреть. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты помог этой шлюшке сбежать!
- Кому?! - недоумённо переспросил Уайт. Он решил, что терять ему уже нечего, а потому будет отрицать всё до последнего. - Ты хочешь сказать, что Мэри бежала? Да?! - лицо Уайта исказилось от притворного гнева, вызвать который не составило особого труда. - И ты смеешь обвинять в этом меня?! Это была твоя обязанность - охранять девчонку, и ты её упустил!
- Перестань, Уайт, - насмешливо улыбнулся д'Эрве. - Я видел, как ты отвязывал её от дерева. Теперь тебе не отвертеться. Вот мы и узнаем, насколько справедлив твой драгоценный сэр Гисборн, когда он отдаст тебя на волю "народного суда". Как рады будут замученные феодальным гнётом крестьяне воткнуть свои вилы, косы и ножи в твоё беспомощное тело, в того, кто на данный момент будет олицетворять все их беды и невзгоды! Да, справедливый сэр Гисборн всем воздаёт по заслугам! - с этими словами Жиль издевательски захохотал.
Уайт не двигался. Он стоял на своём месте и смотрел на д'Эрве полными ненависти, злобы и презрения глазами. Он жаждал оборвать этот мерзкий смех, наблюдая при этом, как он сменится на предсмертные хрипы и бульканье, когда Ричард пережет Жилю глотку.
- Мэри ведь не та девушка, правда? Не та, которая шпионила за стражниками? - едва сдерживая себя от того, чтобы не напасть и не придушить Жиля голыми руками, процедил сквозь зубы Уайт.
- О, оказывается, ты у нас не только благородный, но и сообразительный? - усмехнулся д'Эрве. - Да, это действительно не та девица. Вот ещё, буду я бегать по всей деревне и искать эту дурочку! Но теперь это не важно... Важно то, что скоро я вижу, как ты корчишься в муках, умоляя о...
Жиль не успел закончить фразу, потому что в следующее мгновенье ему в щёку ударился тяжёлый кулак Ричарда. Затем последовал толчок, и ошеломлённый норманн, потеряв равновесие, не устоял на ногах. Уайт, испытывавший неудержимую ярость и не понимавший, что делает, достал из ножен меч и замахнулся им на лежавшего д'Эрве. Но Жиль ударил ногой по незащищённой голени Уайта и тот, морщась от нестерпимой боли, смазал удар и промахнулся. Когда Ричард замахнулся снова, было уже поздно - Жиль, который был сильнее и гораздо крупнее Уайта по комплекции, сильным толчком повалил Ричарда на землю и принялся наносить мощнейшие удары ногами. Испытывая адские муки боли, Уайт сжал зубы и думал только об одном - не закричать, не застонать, не дать возможности этому ублюдку порадоваться, поторжествовать...
Наконец, Жиль утолил свой приступ злости, и удары прекратились. Израненный и измученный Уайт, изо всех сил стараясь не потерять сознание, лежал на земле без движения и хрипло дышал. Д'Эрве схватка тоже утомила - тяжело дыша, и вытирая рукой с лица кровь, которая осталась после удара Уайта, присел над ним на корточки и сказал почти с жалостью:
- Ну и чего ты этим добился? Дурак...
Спустя некоторое время Жиль и крепко связанный лейтенант, еле передвигавший ноги и постоянно подталкиваемый нетерпеливым д'Эрве, продолжили свой путь в сторону замка Ноттингем.