(те же!)

- Давно… Мне тогда как раз семь лет стукнуло. Мальцом совсем был, а помню, как у нас в городе прошла эпидемия холеры. Много людей тогда погибло. Да и позже не раз приходилось видеть тех, кто взглянул в лицо Старой. Тот, кто с морем жизнь свою связал, тот и с ней, считай, почти что обвенчался. Постоянно или видит плоды ее "работы", или сам рядом с нею, на расстоянии вытянутой руки, ходит.
Моряк уперся взглядом в темноту неба, тихонько хмыкнул и прищурился, любуясь лунным светом.
- Мне было десять. Нам... мне с подругой выпала честь сопровождать нашего даймё... один мой приятель, он ловил рыбу, чтобы прокормиться, он увидел меня и подбежал, испугав нашего господина. Он хотел только поздороваться с нами. Но он имел большое несчастье, - Сакамото усмехнулся, устраиваясь поудобнее; луна вылезла из-за туч, и подмерзшая к ночи земля превратилась в волшебную страну. – Даймё не понравились грязь на его одежде, запах от нее, и он приказал запороть моего приятеля насмерть. Мне повезло чуть больше.
Он замолчал. Трудно было говорить; было больно физически (Сакамото прижал локоть к пропоротому в неразберихе чьим-то мечом боку) и было больно от воспоминаний. А еще было холодно, как в подвале, куда его заперли в наказание, распорядившись не кормить и не выпускать.
- Жизнь забавная штука...

Глава школы Теннен-ришин-рю и его ближайший помощник устроились с чаем на галерее дома, чтобы провести совещание чрезвычайной важности. Необходимо было срочно решить, что делать с двумя нарушителями спокойствия, к тому же рецидивистами. Госпожа О-Фудзи довела до белого каления всех, кого только смогла найти. Даже обычно спокойную О-Тсуне. Последняя запальчиво пригрозила выставить соседку со двора, если та не прекратит скандалить. Дочь самурая страшна во гневе, и госпожа О-Фудзи предпочла удалиться.
Галерея, превращенная в совещательный зал, находилась в задней части дома, с нее открывался превосходный вид на припорошенный снегом огород и обиженное Харадой дерево. Неизменную компанию людям составляли вороны, устроившие слет. Сюда долетали только звуки усердной тренировки в основном дворе, перед воротами. Иногда их перекрывали детские крики – мощью голоса Кейко пошла в отца.
- Что думаешь, Тоши?
Хиджиката задумчиво обмахнулся веером. Все еще зол на шутников за доставленные неприятности.
- Избавиться от них.
Кондо улыбнулся с набитым ртом, прожевал сладости.
- Слишком радикально. – Отхлебнул чай. – Они хорошо дерутся, в них есть огонь. Таких не много.
- В любой деревне хоть сотня сыщется, - поморщился Тошидзо. Тоже пригубил густую зеленую жидкость.
- Найди.
Кислое выражение.
- Мальчикам попросту нечем заняться, - продолжил Исами. – Нужно дать им работу, которая займет все их время и силы.
- Отправь их служить.
- Если сбывать всех, кто подает надежды, мы так и останемся деревенской школой!
Косой взгляд помощника, вздернутая бровь.
- Хочешь сколотить команду и брать приступом Эдо или Императорский дворец?
- Ты предпочтешь продавать лекарства вместо того чтобы творить историю?
- Твой отец читал тебе в детстве слишком много героических рассказов.
Насупились оба.
Топоток босых ног по деревянному настилу. Огорченное круглое личико трехлетней девочки.
- Па-а!
Еще немного, и если она не оставит привычку так прыгать на шею отцу, будет сметать его одной силой своего воодушевления, фыркнул про себя Хиджиката.
- Игрушка пропала! – заявил ребенок, удобно примостившись на коленях родителя и тут же сунув нос в чашку с чаем.
Кондо склонился к дочке, черты лица его смягчились.
- Наверное, ты сама оставила ее где-нибудь.
- Не где-нибудь. Там! – за неимением слов показала направление рукой. – А теперь нету.
- Она обязательно найдется. А если нет, купим тебе новую.
- Не хочу новую, хочу ту!
Шорох отодвигаемой перегородки. О-Тсуне.
- Вот ты где, я тебя обыскалась. Идем, маленькая, - мать протянула руки.
Девочка посмотрела на отца, получила согласие и резво соскочила с колен. Обернулась.
- Обещаешь найти?
- Обещаю, - улыбнулся ей Исами.

Осака
Улочки городов все походили одна на другую. Те же дома, те же вывески, словно гадатель в который раз выбрасывает одни и те же кости, и смотрит на комбинацию. Чайные домики, торговцы сластями, аккуратные гейши и оборванные бродяги. Вот только здесь была еще и уйма неправильностей - заокеанские диковины, высокие белокожие люди, странной формы одежда, и много чего другого.
Одна из таких неправильностей как раз сидела на карнизе и, болтая ногами, пила чай из здоровенной суповой чашки. Иногда еще опускала туда нос и любовалась собственным искаженным отражением. Тот факт, что и чашка и чай, и даже карниз были чужими, а двое первых еще и находились в розыске, неправильность не смущал ни капельки. Она была живой, а значит ей нужно было время от времени пить чай, нэ?
Если бы кто-то из горожан изредка давал себе труд рассматривать крыши, он бы не увидел ничего кроме босых пяток и изредка показывающейся за краем посудины. Зато сверху можно было сколько угодно смотреть на сценки из городской жизни, и даже давать комментарии - все равно никто их не слышал. Перебранка какого-то оборванца в шляпе-корзинке и торговца тофу, мальчишки, пытающиеся стянуть пару леденцов с лотка... Рикша, со всего маху врезавшийся в какую-то даму, но вместо того, чтобы устыдиться, выхвативший из ее рук сверток. За ним сразу же бросилось несколько человек. Сидящая на крыше несообразность активно болела за вора, так что когда его, наконец, поймали, от огорчения даже разлила чай на голову какому-то хмурому самураю. Несообразность удивилась, устыдилась, разволновалась... и выпустила еще чашку. Приземлившуюся, кстати, на ту же несчастную голову.

Школа Теннен-ришин-рю, недалеко от Эдо


С первого взгляда становилось ясно - человеку, что стоял в воротах, помощь лишней не будет. Но никто не осмелился ее предложить. Случайный взгляд на некстати подвернувшегося ученика - и молодой человек предпочел сделать вид, что ничего не происходит. Ни на кого больше не обращая внимания, гость прошел во двор, остановился в самом центре. С брезгливым выражением огляделся по сторонам.
Спросил в пустоту:
- Где хозяин?
И – не дождавшись ответа – направился в дом.
- Передайте ему, что его хочет видеть Кимура Кейджи.

Солнце пригревало удивительно сильно для зимнего денька. Снег на ветках изредка осыпался, было даже тепло. Небо, светлое и ясное, чуть оранжавело на западе, но все равно казалось холодным и высоким.
Окита сидел на крыльце, сытый после весьма вкусного обеда и бездельничал. Точнее, он сидел на крыльце и болтал ногами. И еще он думал, чем заняться. Было ужасно скучно, Кондо-сан и Хиджиката-сан заперлись и никого не пускают. Оките было немного обидно, потому что интересно в конце концов, что же они там такое важное обсуждают! И без него, что самое главное!
Молодой человек чувствовал, что в последнее время немного разленился. Может, пойти погулять что ли, пришло ему в голову. Нет, только не вставать и ходить! Обед был очень вкусный, Соджи съел немало, и лишь что-то крайне-крайне интересное могло заставить его подняться. Поэтому Окита решил пока посидеть тут, на крылечке, поболтать ногами, посвистеть песенки. Он знал немало разных мотивчиков.
Морская свинка, по обыкновению, кружилась вокруг него. Грязная, ужас, подумал молодой человек. Вся увазгалась, где ее чистоплотность?! Зверюшка, почувствовав, что о ней думают, забралась Соджи на колени, побежала по ноге. Маленькие лапки были очень щекотные, и Окита захихикал. Но внезапно прекратил это занятие и, резко встав, схватил Диковину на руки.
Некий молодой человек уверенно прошел весь двор и остановился у двери.
Ага, спрашивает хозяина. Ну что, раз спрашивает, значит, надо чего-то. А если так бесцеремонно спрашивает, значит, срочно надо. А это уже становится интересным.
-Простите, хозяин занят, просил его не беспокоить, - улыбнулся Окита, подойдя к молодому человеку.

Сонный взгляд из-под тяжелых полуприкрытых век скользнул по неожиданному препятствию. На широкоскулом лице появился намек на интерес - так смотрят на красивых девушек, что сидят напротив открытых окон на вторых этажах "веселых кварталов". Молодой человек по имени Кимура Кейджи, похоже, остался доволен осмотром.
Даже усмехнулся.
Его жизнь недавно совершила два головокружительных поворота. Еще вчера он не предполагал увидеть сегодняшний день. И еще вчера он - искренний противник бакуфу - не думал, что не только сам даст согласие на более чем странное предложение магистрата, но и придумает, как его осуществить.
Он всегда был нетерпелив, отсрочки будили в нем ярость, что не так просто было остудить. Но этот смазливый мальчик был слишком хорош, чтобы тратить его жизнь понапрасну.
- И чем же таким неотложным занят господин Кондо, что его нельзя видеть? - с прежней усмешкой захотел знать Кимура.

Окита наклонил голову и улыбнулся. Этот нахальный незнакомец весьма настойчив. И взгляд у него странный. Такой... Молодой человек даже немного испугался. Хотя, может, это и нормально. Раз человек выглядит необычно, у него и глаза, и взгляд должны быть необычными...
В любом случае, надо пока не пускать его к Кондо. Врядли он будет доволен, да и Хиджиката не возрадуется, если к ним посреди важного разговора бесцеремонно ворвутся (чего, как показалось Оките, следует ожидать от этого парня).
Диковина запищала на руках молодого хозяина. Соджи, вздрогнув, оторвался от своих размышлений.
-Он... - Окита на секунду задумался. Соврать или сказать правду? Ладно, была не была, все равно скучно. - Он совещается со своим помощником по важнейшим вопросам. Прошу вас немного подождать.
Соджи тряхнул головой и стал вглядываться в лицо незнакомца. Надо бы проявить вежливость, может, это его отвлечет.
-А пока не выпьете ли вы со мной чаю? А когда господин Кондо освободится, вы встретитесь с ним.

И вот так получилось, что вместо того, чтобы говорить с Кондо о деле, он сидит с каким-то мальчишкой и его мохнатой мелкой страхолюдиной. Кимура не любил неподвижности, она была противна ему. Запертый в четырех стенах, он скорее наложил бы на себя руки, чем могли подумать тюремщики. Но в тот раз он выдержал, потерпит еще немного.
К тому же - когда не давил потолок, не подступали вплотную стены камеры, когда только что пришло осознание свободы - вдруг навалилась усталость. Когда можно сидеть, наблюдать за качающейся веткой... или за двумя молодыми обормотами, что гоняют друг друга по двору. Хорошо, что вместо клинка у шеста, изображающего нагинату, тряпкой замотан конец. Так и есть... получи противник этого оборванца настоящим клинком - голову раскололо бы пополам. Кондо подобрал хороших учеников.
Поэтому Кимура пришел сюда. Настало время для новых решений - и новых имен.
- Как тебя зовут, мальчик? - хмыкнул он, не глядя на собеседника.

Окита разливал чай. Это был любимый чай Хиджикаты, ароматный, с нежным вкусом. Молодому человеку он тоже нравился. Может, именно поэтому он решил приготовить гостю этот напиток... Сладости тоже были неплохие. Не только вкусные, но и глаз радовали.
Окита сел в удобной позе, украдкой поглядывая на сидящего напротив человека. Есть ему не хотелось, и парень угостил конфетой Диковину.
Морская свинка, съев свое лакомство, почуяла чужого и решительно устремилась с колен молодого хозяина к гостю, но Соджи ловко подхватил ее и вернул на положенное место.
- Как тебя зовут, мальчик? - хмыкнул он, не глядя на собеседника.
Этот вопрос застал молодого человека врасплох, несмотря на то, что он предполагал его. Другое дело, что Окита хотел задать его первым... Он взглянул на собеседника, но глаза того были опущены. Это было хорошо, иначе он бы заметил нездоровое любопытство в красноречивом взгляде юноши. «Мальчик», - усмехнулся про себя Окита. Нередко его так называли, но таким странным тоном... пожалуй, еще ни разу.
Соджи остановил любопытный взор на приоткрытой двери и тихо сказал: - Соджиро. Окита Соджиро, - молодой человек резко опустил голову, и улыбка на миг исчезла с его губ. Но сию же минуту он поднял лицо с широко открытыми глазами, смеющимися и беззаботными, и добавил: - Я – ученик достопочтенного Кондо Исами и инструктор его школы. - Соджи прикрыл веки и наклонил голову. – Позвольте же узнать ваше имя?
Это становилось интересным. Пусть учитель с Тошидзо поговорят подольше. Правда, есть еще опасность, что придут остальные ученики и расшумятся. Но пока во дворе было тихо.

(совместно с Bishop и Даларой)
Словно вызванный мыслями Окиты, во дворе не замедлил появиться Хиджиката. И первое, что увидел помощник главы школы, - неизвестный человек во дворе додзе. И совершенно точно не друг Соджи, иначе тот не смотрел бы так странно, а мелкое недоразумение, похожее на большую мохнатую крысу, не повизгивало бы так. Тошидзо, и без того не в лучшем расположении духа после разговора с Кондо, приблизился к двум чаевничающим, окинул гостя оценивающим взглядом.
- Позвольте узнать ваше имя и цель визита, - Хиджиката постарался быть максимально вежливым.
- Соджиро, - медленно повторил гость; то ли не специально не замечал еще одного человека, что присоединился к ним, то ли хотел продлить предыдущую беседу. - Абсолютный правитель. Хорошее имя.
Он перекатывал слоги имени, будто пробовал их на вкус.
- Окита Соджиро Фудзивара-но Харумаса. Впрочем, Канейоши - не хуже. Немногие могут похвастать столь длинными именами.
Он бросил короткий взгляд на вскипающего Хиджикату.
- Полагаю, таких тут немного.
Окита наклонил голову, его лицо вытянулось. "Он знает мое полное имя... Хотя это не удивительно, наверное... Такой странный человек..."
- Благодарю за комплимент, - улыбнулся он. - О, господин Хиджиката... Вы уже... так скоро... - молодой человек поднялся.
Гость остался сидеть. Он больше напоминал скалу - или еще не разъяренного, но готового сорваться с привязи буйвола, - чем человека.
- Может, попросим его оповестить хозяина? - гость окончательно пришел к выводу: господина Хиджикату очень легко вывести из себя, даже быстрее, чем его самого. Что уже заслуживало внимания.

Окита растерялся. Он не понимал, почему незнакомец так странно относится к Хиджикате. Для молодого человека это было загадкой. Он переводил растерянные взгляды с одного на другого, думая, что делать. В конце концов, он с несчастным лицом обратился к Тошидзо, настороженно поглядывая на незнакомца:
- Господин Хиджиката, прошу вас, скажите, где господин Кондо? Наш гость желал бы его видеть, - и виновато опустил голову.
Гость предположил: если надавить еще немного, получится драка. Может быть, не сражение, достойное воинов, зато – потасовка. Мальчишка ему понравился. Если Кондо согласится на предложение, надо уговорить его взять парня с собой. Если только согласится... и не будет задавать лишних вопросов. Зная Кондо, можно сказать – пока все не узнает до мельчайшей детали, к решению не подступится. Но вот в чем загвоздка: не только ему нужен был Кондо, но и он был Кондо необходим.
Окита даже боялся поднять голову. Он боялся ярости Хиджикаты, да и незнакомец явно был не в духе. Ну почему, почему он так странно обращается с помощником учителя?! Он ему что-нибудь сделал? Они давние враги? Если так, то это очень плохо. Оките не хотелось, чтобы произошло что-то нехорошее...
Вежливость Хиджикаты как ветром сдуло. Он не скрывая оценил внешний вид, позу и поведение таинственного гостя. Лицо из маски вежливости превратилось в маску сдерживаемого раздражения, словно первая была повешена на гвоздь, а вторая как раз с него снята.
- Прежде чем я оповещу хозяина, я хотел бы знать, кто вы и с какой целью пришли в это место. Если учиться, то можете взять тренировочный меч и для начала показать, что вы уже умеете.
Ну вот, теперь это больше похоже на дело. Гость с довольным кряхтением вытащил из-за пояса тяжелый веер.
- Нападай, - предложил он.

( soshite Sayonara, Далара)

Окита весь сжался. Этого он и боялся. Подняв голову, он тихонько тронул Хиджикату и посмотрел на гостя.
- Прошу вас, только не здесь! Пройдите хотя бы на поле для тренировок, а лучше давайте поговорим спокойно!!!
Тошидзо никогда не слыл дураком, и становиться им не собирался.
- Тренировочные мечи лежат в углу, - сказал он и для надежности указал направление. - Тессены для тренировок запрещены.
- А кому здесь нужна тренировка?
- Господин, - обратился к незнакомцу Окита. - Вы же хотели видеть господина Кондо...
Потом он повернулся к Хиджикате и робко взглянул на него. - Не надо, - прошептал он. - Такая погода хорошая, все пока тихо, не надо!!!
- Это школа, здесь тренируются.
Хиджиката, не обращая внимания на призывы юноши, положил руку на рукоять меча.
- Кажется, ко мне гости, - произнес голос из-за его спины. - Камо, ты хотел обсудить письмо?
В отчаянии Окита обернулся и бросился к учителю:
-Умоляю вас, остановите их, они ведь передерутся! - юноша испуганно тряс Кондо за руку.
Гость вдруг расхохотался.
- Если с кем мне и хотелось бы скрестить мечи, так это с этим мальчишкой.
Веер отправился обратно, за пояс.
- И не только письмо, - пояснил хозяин тессена. - У меня есть то, что необходимо тебе, но без тебя и твоих учеников у меня ничего не получится. Эти двое пусть тоже присутствуют, если хотят.
Он кивнул на Окиту и все еще негодующего Хиджикату.

(и опять втроем: Sayonara, Bishop и я)

Осака

На голову ему что-то падало нечасто - разве что, пропускал удары на тренировках. Но - это было давно. Сейчас то ли боялись связываться, то ли он стал получше. Кто знает? Хотя потом - тоже случалось... но вот, чтобы посреди улицы и чем-то горячим. Достаточно горячим, чтобы... если честно - очень горячим. А потом - прилетело то, из чего горячую жидкость выплеснули.
Он наклонился, поднял большую чашку, из которой удобнее суп хлебать, а не пить чай. Затем - запрокинул голову к небесам.
Ками и злоумышленники были ни при чем. Или были виноваты, если кому-то из них принадлежат две пятки и два удивленно хлопающих глаза. Ронин вытер ладонью капли с волос.
Существо на крыше еще некоторое время рассматривало жертву собственного чаепития... Потом шустро подобрало пятки наверх.
- Не делай так больше, - попросил незнакомца (незнакомку?) Хаджиме.
Пристроил чашку на ступеньку дома.
Красивая, правильная дуга и существо сверху шлепнулось пятками о землю прямо перед ним. Все-таки девчонка, хотя и в изрядно подранной мужской одежде. Выпрямилась, наклонила набок голову, удивленно хлопнула глазами еще раз.
- Я не хотела. А ты меня резать не будешь? - Недоуменно. Голос у недоразумения оказался очень высокий, на грани приятного для слуха и совершенно невыносимого.
Резать? Он - хитокири, что не значит, что должен набрасываться на любого прохожего, даже если те кидают чашками и обливают чаем. Хаджиме присел на корточки, посмотрел на недоразумение снизу вверх. Девчонка была высока ростом, даже слишком, иначе сейчас их глаза оказались бы на одном уровне. Длинные волосы распущены, словно у придворных красавиц, хотя саму ее так никто не назвал бы. Слишком смуглая, чересчур востроносая.
- А что? - уточнил Хаджиме. - Есть за что?
- Ну... Больно, наверное, - смутилось недоразумение. - Когда самураям больно, они всегда пытаются кого-нибудь зарезать, просто чтобы не одному страдать.
Она тоже присела на корточки и попыталась рассмотреть собеседника еще снизу вверх.
- Да? - удивился ронин. - Впервые слышу.
С трудом удержался, чтобы не потереть макушку, хорошо, что волосы густые. Потому что все-таки было больно, но Хаджиме испытывал желание треснуть девчонку по шее, а не отделять ее голову от тела. Желание прошло, когда он решил считать недоразумение женщиной. Пусть и странной.
- Что ты делала на крыше?

(понятное дело с Бишем)

- Я смотрела представление. Люди бегали, кричали, и все из-за какого-то свертка. Никто даже не знал что внутри. А еще пила чай. Только он теперь кончился... Хочешь, достану еще?
Он предпочел бы чаю более крепкие напитки, но кивнул.
- Давай, - с любопытством согласился ронин.
- Забирайся, там даже футон есть... - Указала на крышу девушка. - Я сейчас.
Подобрала чашку и спрыснула в неизвестном направлении - только пятки сверкнули.
Хозяева дома очень удивились, когда он деловито прошел наверх, отодвинул оконную раму и вылез сначала на навес веранды, а оттуда - на крышу. Где, и правда, был расстелен старый прохудившийся футон. С моря дул ветер с запахом смолы, водорослей и рыбы. Хаджиме устроился на черепичном скате, скрестил ноги. Интересно, как недоразумение заберется сюда же?
Недоразумение забиралось прямо снизу. Попробовало с чашкой в одной руке - не вышло. Попробовала сначала переставить чашку повыше - так же ничего. В итоге девчонка зажала чашку в зубах, и тогда дело пошло на лад. Через несколько минут посудину с отчетливым следом маленьких острых зубов торжественно поставили на футон. Потерли обожженный нос.
- Он горячий... А еще вот, - из-за пазухи появился сверток со сладостями. - Они все еще обсуждают того вора, а лоток без присмотра... Смотри!
На улице внизу опять началась возня - женщина пыталась унести сверток, не раскрывая, а подоспевшей толпе народа было как одному интересно, что внутри.
- Ты их украла? - уточнил Хаджиме неодобрительно, хотя и так было ясно, что, конечно же, не стала платить.
За женщиной он следил все внимательнее - что-то больно цепляется за свою ношу. А раз та не пищит, значит, там не ребенок. Тогда почему она так не хочет, чтобы все узнали... о чем? Хороший вопрос.
- Они бы сами не дали, - вздохнула девушка. - И глупостей им тоже не надо. Даже если они издалека.
Недоразумение отпило из чашки и укусило печенье, не отрываясь от зрелища. Женщина внизу уже явно говорила на повышенных тонах. Толпа не пыталась принудить ее к чему-то силой, но и не давала уйти, осыпая все новыми аргументами в пользу того, что сверток надо раскрыть.
- Как думаешь, что у нее там?
- Может, еда?

(понятное дело - с Китти)

Ронин в свою очередь отхлебнул чай, вернул чашку хозяйке. Действительно - очень горячий. Лучше не спрашивать, где взяла.
- Может быть, краденые вещи.
Скандал внизу развивался, вскоре к нему подключилась вся улица.
- Может быть, что нибудь редкое... - Задумчиво протянула девушка. - Из того, чего никогда не бывает у таких женщин.
Обсуждаемая, казалось, вот-вот собиралась расплакаться - постоянно порывалась уйти и постоянно ее останавливали.
- Может быть...
Уходить с нагретой солнцем крыши он не хотел, тут было спокойно, тихо, даже крики с улицы звучали как будто на расстоянии. Тут никому не было дела до суеты внизу. Ронин поднялся - наступила пора вмешаться.
- Ее спасать? - в голосе девушки звучало любопытство.
Получив утвердительный ответ, она свистнула так, что заложило уши. На полтона выше - и ее голос действительно начал казаться невыносимо высоким. Зато и слышала вся улица.
- В порту драка! Корабли жгут!
Люди внизу некоторое время оглядывались, потом самые активные участники начали нерешительно сдвигаться по улице в сторону порта. Кто-то богато-одетый охнул и засеменил в сторону порта мелкой рысцой. Женщина воспользовалась шансом и скрылась между домами.
- Вот, - бродяжка с довольным видом скрестила ноги.
Хаджиме рассмеялся, сел опять.
- Я запомню, - пообещал он. - Полезный трюк. А что будет, когда выяснят, что пожара нет?
- Вернутся и будут делиться новостями, - улыбнулась она. И тут же погрустнела, - Если заметили - надерут уши.
От расстройства уничтожила еще одно печенье.
- Здесь. Но в дом не пускают. И везде тоже, - попыталась вытащить придавленную собственной ногой прядку.
Из вежливости Хаджиме тоже порылся в кульке со сластями.
- Живешь здесь? - спросил он. - В этом доме?
Сейчас скажет: "нет".

(те же)

- Здесь. Но в дом не пускают. И везде тоже, - попыталась вытащить придавленную собственной ногой прядку. - А ты где живешь?
- Неподалеку, - неопределенно ответил ронин, махнул куда-то в сторону порта.
Проблема заключалась в том, что ответ на ее вопрос был такой: «в Осаке». Точнее адреса у него пока не было, кочевал из таверны в таверну, из одного борделя в другой. Девочки охотно его пускали к себе.
- Значит тоже тут, - рассмеялась девушка. - Только ты внутри а я снаружи. Тут бывает холодно, - словно подтверждая его выбор.
Задумалась на почти целую минуту.
- Зато сложно проспать что-нибудь важное.
Да, видно отсюда было неплохо - куда ни глянь. Жаль, трудно угадать, в какую из сторон поворачиваться за новостями.
- А хозяева дома что говорят?
Ронин сунул в рукава озябшие руки, с моря задувал сильный ветер.
- Пока не знаю, я с ними еще не виделась, - снова улыбка. - А ты всегда спрашиваешь?
По некрасивому грубоватому лицу скользнул намек на ухмылку.
- Да не особо...
- Вот, - с довольным видом.
Девушка улеглась прямо на черепицу и счастливо зажмурилась - то ли не чувствовала холода, то ли привыкла.
Суповая плошка с остывающим чаем некоторое время ходила из рук в руки. Потом она опустела. Ронин поставил ее рядом с владелицей.
- Сегодня вечером будет облава, - буднично сообщил он. - Не попадайся.
- Спасибо, - подобрала под себя ноги, сложила на коленке локти, ткнулась в сгиб носом.
- И не обливай никого кипятком.
Между волосами и потрепанной тканью рукава на секунду показалась лукавая улыбка.
- Я буду о-очень стараться.
Ее собеседник кивнул, высматривая кого-то в толпе, что вновь неторопливой рекой текла у них под ногами.
Девушка запустила руку за пазуху и долго там копалась - слышался деревянный перестук, словно лежало несколько предметов. Потом достала - деревянную фигурку кошки, едва намеченный силуэт с грубо нарисованными краской глазами.
- Вот возьми. Имя я все равно не запомню, но если узнаю это, вспомню и тебя, - улыбка.
Девушка запустила руку за пазуху и долго там копалась - слышался перестук, словно лежало несколько предметов. Потом достала - деревянную фигурку кошки, едва намеченный силуэт с грубо нарисованными краской глазами.
- Вот возьми. Имя я все равно не запомню, но если узнаю это, вспомню и тебя, - улыбка.
Ронин покачал подарок на ладони, благодарно кивнул. Почему-то он тоже не сомневался, что с несуразным существом они не раз еще встретятся.
- Если не убережешься - скажи полицейским, что хочешь видеть Саито Хаджиме.
"Интересно, а имя-то она запомнит?"

(futari)

- Са-и-то Хаджиме, - сосредоточенно кивнула. Задумалась, - если не уберегусь, все начнется сначала... Не хочу.
- Сначала?
Кивок. Затуманенный какими-то своими мыслями взгляд сменился улыбкой.
- Трудно учиться разговаривать, а остальное не так страшно.
- Есть, чем писать?
Еще рейд за пазуху - показались тушь и кисточка. По виду - довольно дорогая тушь. За ними - ворох бумаги. На измятой поверхности легкими штрихами были отмечены города, люди, художник причудливо мешал эпохи и стили, словно не видел различия. Выбрала чистый, вручила.
Хаджиме не стал спрашивать - где раздобыла ко-садзури, просто написал свое новое имя, сложил, просушив (вместо песка сошла пыль), и затолкал в вынутый из рукава потрепанный и уже не такой красный, как рарьше, небольшой мешочек-омамори. Вытканного на ткани рисунка давно было не различить. Протянул новой знакомой.
- Держи. Забудешь имя - покажи любому из полиции или просто стражи.
Девушка убрала мешочек за пазуху и благодарно кивнула. Обычно ее жесты были размашистыми, почти мальчишескими - но кисть взяла отточенным, сдержанным движением. Секундное колебание - и положила в коробку. На губах появилась неуверенная улыбка.
- Спасибо.
Ронин выпрямился во весь рост.
- Тебя-то как зовут?
- Не знаю, - пожала плечами. - Можно как угодно, только чтобы я знала что это меня.
- Бакенеко, - решил Хаджиме.
- Бакенеко, - улыбнулась.
- Чт ж, Бакенеко, - он снова попробовал, как звучит имя. - До встречи. Почему-то мне кажется - очень скорой.
Новопоименованная кивнула и, более не обращая внимания на ронина, занялась остатками сладостей.

(те же)

Кондо провел гостя в свою комнату, подальше от лишних ушей, да и глаз тоже. К счастью, жены и дочки там не было, зато был относительный порядок. Исами разбирало любопытство, по какому стечению обстоятельств Кимура оказался на свободе, если еще несколько дней назад собирался умереть в тюрьме, но задавать такой вопрос в присутствии Окиты и хмурого Хиджикаты не стоило. Хозяин комнаты указал на циновки, разложенные на полу, приглашая садиться.
- Соджи, не приготовишь ли ты нам чаю?
Услышав просьбу учителя, молодой человек вскочил и вышел из комнаты, внимательно посмотрев на гостя. Любопытство мешало ему надолго отлучаться от места, где происходит что-то интересное (особенно если официально разрешили остаться), поэтому он почти бегом направился к кухне.
На кухне хозяйничала О-Тсуне. Узнав, для чего пришел юноша, она дала ему тарелку с самодельными сладостями к чаю. И тихо вздохнула, сказав, что что-то неспокойно у нее на сердце, словно вот-вот что-нибудь случится.
-Да нет, госпожа О-Тсуне, - улыбнулся Окита. - Все хорошо. Гость вашего супруга весьма занятный человек, все равно жить спокойно скучно. Перемены, они к лучшему. К тому же, этот гость что-то говорил про то, что ему нужны ученики господина Кондо. Так что, есть шанс, что скоро все мы будем при делах! - На самом деле Соджи тоже чего-то боялся. К тому же, он считал, что женская интуиция весьма надежна. Особенно такой замечательной женщины, как супруга учителя.

(еще Биш и Sayonara)

Кимура ухитрялся заполнить собой все предоставленное пространство - а иногда и немногим больше.
- Говорить о том, что времена изменились, тратить время впустую, - сказал он. - Со мной говорил старший брат, у него интересные мысли.
Кондо расположился как при разговоре со старым знакомым, с которым не требуется четкого соблюдения формальностей. Тошидзо уселся сбоку, оказавшись вне круга их внимания, и поглядывал исподлобья.
Соджи торопился, чтобы не упустить нить разговора. Остановился он только перед самой дверью, чтобы перевести дух и поправить волосы, а то весь растрепался. После чего Окита степенной походкой прошел в комнату, присел на корточки и стал расставлять чашки.
- Что же за мысли имеет твой брат? - поинтересовался Исами.
- Что тот, кто хочет возвыситься, тому не следует упускать случай, - Кимура разглядывал мальчишку; хорошие движения, четкие и размеренные, с мечом в руках он окажется сильным противником. - А ты хотел возвыситься, память мне не изменяет?
"Возвыситься? Он предлагает учителю повышение? Он, наверное, высокопоставленная особа", - пришло в голову юноше.
Окита, приготовив чай, уселся рядом с Тошидзо и аккуратно посмотрел на него. Потом снова на незнакомца. Почему-то лицо его притягивало взгляд Соджи.
(с Bishop и Даларой)

Глава школы хмыкнул, соглашаясь. Хиджиката кашлянул, и Кондо несколько потерял в веселье. Прищурился, оглядел собеседника с ног до головы.
- Смотря, как и в какой местности. Возвышение возвышению рознь, сам знаешь.
- Тебя больше не привлекает столица? – усмехнулся Кимура. – Да, согласен, школа для деревенских увальней – куда престижнее. Хотя вижу, тебе удалось отыскать кого-то и посильнее.
Кондо расхохотался.
- Ты предлагаешь мне перебраться в столицу и учить тамошних поэтов и музыкантов? Составишь протекцию, подашь петицию микадо?
- Не микадо, - покачал головой гость.
"Этот странный тип хочет забрать Кондо в столицу?!" - Как только лицо учителя стало серьезным, а его помощника - еще более недовольным, Окита оторвался от незаметного созерцания гостя и, выпрямившись, увидел Диковину, которая, брошенная им, когда парень бегал за чаем, одиноко сидела посередине двора.
- Прошу прощения, - Соджи покраснел и встал. Потом вышел во двор, но зверюшка, наверное, обидевшись, пустилась от него во всю прыть.
Исами поперхнулся глотком чая, закашлялся.
- Ты перешел к сёгуну? - хрипло выговорил он, кое-как сумев вернуть дыхание.
- Я по-прежнему считаю, что чужакам здесь не место, - отрезал Кимура. – Но порой не бывает выхода.
Он перекинул хозяину школы бумагу.
Тот взял, развернул, пробежал глазами ровные строчки. Поднял взгляд на нежданного гостя.
- И ты пришел с этим ко мне... Интересно. - Кондо сделал длинный глоток чая. - Согласен.
У стены зашипел Хиджиката.

(Sayonara mo, Далара mo)

(совместно с Sayonara)

- Это судьба! - раздался восторженный голос. - Лови ее!
Из-за угла, за которым скрылась Диковина, донеслись звуки возни и увесистое ругательство. Потом вновь наступила тишина.
- Ты уверен, что это она? - с сомнением произнес другой голос.
Пушистая животинка устроилась на ладони долговязого ученика и хрустела листиком. Вокруг, подпрыгивая, чтобы хоть немного увидеть, что там происходит, крутился еще один ученик; он держал в кулаке украденный с кухни салат.
Окита всплеснул руками.
- Прошу вас, господин Харада, осторожней! Господин Нагакура, не раскармливайте ее, она сегодня уже обедала, - молодой человек подошел ближе, затаив дыхание. Конечно, он знал, что они ничего не сделают зверюшке, но осторожность никогда не помешает.
Саносуке не без сожаления протянул Диковину хозяину. На лице его коротышки-приятеля было написано искреннее разочарование: существо, которое могло стать главным участником нового розыгрыша, уплывало мимо носа. Буквально.
Окита аккуратно взял морскую свинку, посмотрев на веселую парочку. У них были такие несчастные лица, что молодому человеку стало их жалко.
- Нет, ну если хотите, я могу оставить ее вам, - улыбнулся Соджи. - Только осторожней, хорошо? И потише: тут господин Кондо с господином Хиджикатой и каким-то незнакомым воином обсуждают кое-что важное!
Тут же было вынесено предложение тихонечко подкрасться и внимательно подслушать, о чем идет речь на тайном совете. Нагакуру не смущала даже перспектива новой встречи с ближайшим помощником хозяина школы, хотя он и разрывался от желания немедленно заняться приготовлением «большого сюрприза». Он даже показывал руками, насколько большого.

Окиту тоже заинтересовала эта идея. Вернуться к разговаривающим было неловко, поэтому он чувствовал, что становилось снова скучновато. Подслушивать, конечно, было нехорошо, но парень разрывался от желания еще раз хотя бы послушать таинсвенного гостя. А сюрприз от Нагакуры обещал кое-что веселое. В душе Соджи зажглась шаловливая искорка.
- Все по очереди, - решил Харада, и тройка заговорщиков, пригибаясь и шикая друг на друга, прокралась мимо веранды к комнате хозяина.
Отодвинуть перегородку так, чтобы не заметили сидящие внутри у них не получилось, да они и пробовать не стали, а просто навострили уши. И чем больше они слышали, тем круглее становились у них глаза.
- Надо поспешить с розыгрышем, - прошептал Саносукэ, прикрывая рот ладонью.
- Друг мой, ты выразил только что пришедшую в мою голову мысль наиболее точно, - вторил ему Нагакура.
-Расскажите мне, что за розыгрыш, - тихо попросил Окита. - Я помогу, если надо. Пока все заняты...
Парня почти перестало интересовать то, что происходило за стеной. Посплетничать он всегда успеет. А сейчас можно повеселиться, осторожно, конечно. Главное, чтобы их не услышали. Народ за стеной чуткий сидит.
Тихонько запищала Диковина. Соджи испуганно сунул ее в рукав, чуть подавшись назад.
Все трое нырнули под веранду. Над их головами раздвинулась перегородка, кто-то постоял, явно, высматривая злоумышленника, потом так же громко перегородка была задвинута. В напряженной паузе донесся уверенный голос гостя:
...по-прежнему считаю, что чужакам здесь не место. Но порой не бывает...
- О чем это он? - поинтересовался Харада.
-Не знаю, - пожал пчечами Окита. - Они говорили что-то про то, что учителя хотят забрать в столицу... - он поморщился. - Я не дослушал. За Диковиной пошел. Но этот тип назвал нас деревенскими увальнями, - вдруг парню стало смешно, и он прыснул.
(совместно с SonGoku)

- Кто это здесь деревенский?! - возмутился Нагакура, но его голос перекрыл другой.
- Кто это здесь увалень? - Саносуке выпрямился во весь рост.
-Тише, тише, - испугался Окита. - Не кричи! Опустись, увидят!
Он вцепился в рукав соседа и попытался, правда, безрезультатно, тянуть его вниз. Главное, чтобы не было поздно...
Вновь раздался звук шагов, Харада догадался пригнуться сам. Все-таки длительный жизненный опыт уклонения от владельцев собственности. которой он без их разрешения пользовался, давал знать.
Окита даже закрыл лицо руками. Если их увидят, все - будет скандал, и так за распространение сплетен ругают. За подслушивание вообще...
Все равно ничего почти слышно не было. Соджи чуть отклонился и выразительно посмотрел на Шинпачи - может, потихоньку сматываемся?
Приятели кивнули и под изумленными взглядами дургих учеников на четвереньках прошествовали в безопасное место. Предводительствовала Диковина, на время выбравшаяся на свободу.
-Уфф... - Окита вздохнул и улыбнулся. - А эффектно мы ушли. Жалко только, что мало услышали. Возвращаться туда мне нет смысла, не то подумают. Будем надеяться, нас посвятят во все подробности. Потом он поднялся:
-Ну вы как хотите, а я на кухню. Переволновался, проголодался жутко!
Следом за ни на кухню немедленно захотел Харада, который всегда хотел туда, где можно разжиться едой, а Нагакура, вдруг оставшись в одиночестве, пребывать в нем не пожелал. Поэтому еду у О-Тсунэ клянчили опять-таки втроем.
- Если хозяин переедет в столицу, не возьмет же он с собой всю школу!- вдруг осенило Саносуке. - Значит, кого-то оставит.
Эта мысль его не обрадовала.

(и Sayonara)

-Ну давайте, рассказывайте, что за сюрприз! - спросил Окита с набитым ртом, честно и по-братски делясь добытым с Диковиной. - Я просто сгораю от любопытства!
Розыгрыш отвлек всех от грустных мыслей, и его план тут же был рассказан - громким шепотом, чтобы не подслушала супруга хозяина.
- У него скоро будет день рождения, и если взять коробку, запустить туда что-то шуршащее, и никому не давать посмотреть, все просто сдохнут от любопытства, - говорил Нагакура с набитым ртом. - А потом она вот как выскочит!!!
- И все удивтяся, - поддакнул с сомнением Харада.
-Она - это Диковина? - уточнил Соджи.
- Сначала хотели ее поймать, только она не далась, - кивнул Саносуке.
- Поэтому набрали бумажек с заклинаниями в соседнем храме, - пояснил Шинпачи. - Только вот как заставить их шуршать и выпрыгивать?
Харада нашарил за пазухой подобранную на днях детскую погремушку и теперь ею играл.
Окита захихикал. Представил, как Нагакура корчит великого заклинателя бумажек. Потом хихиканье переросло в истерический хохот.
Немного успокоившись, он проговорил:
-Прошу прощения... - он вытер слезы, набежавшие от смеха. - Бумажки? Прыгать? Шуршать? Может, лучше мышей наловить? Или вон у Сано игрушка звенящая, только не прыгает.
Горе-заговорщики переглянулись.
- Мыши! - хором выдохнули они.
- Где? - взвизгнула О-Тсуне.
- Не здесь, - успокоили ее.
-Пошли в кладовку, - предложил Окита. - Только ловить их как?... Руками?
( с SonGoku)

- На приманку?
Харада покачал головой.
- Пойдем, - сказал он. - Вот что я умею, так это ловить мышей.
Для ловли ему понадобился небольшой мешок и старая дзори, которой ловко оглушалась добыча и складывалась в мешок.
Окита побаивался, что это все чересчур подозрительно выглядит, поэтому пока Харада показывал высший пилотаж ловли мышей, он оттащил Нагакуру подальше и сказал:
-Ох, и подозрительно же это со стороны выглядит! А что мы с мышами-то делать будем до дня рождения? Они ведь наверное пищат и есть хотят... Да еще кошка... Где это Харада научился так виртуозно ловить их?!
: Что делать с мышами, Нагакура сообразил быстро; в конце концов, если от кошки спасали Диковину, то и мышей они как-нибудь уберегут. Вопрос кормежки его тоже мало волновал, насыпал им риса и пусть себе грызут. А вот где его друг обучился, вот это вопрос!
- А кто его знает? Он из Ии, там все сумасшедшие.
-Ну прям уж сумасшедшие! Веселые - да, но... - Соджи повернулся к Хараде.
- Может, уже хватит? - осторожно спросил он, смотря на разошедшегося ученичка Кондо. - В конце концов, не продавать же мы их будем!
Саносуке с некоторым сожалением отпустил свежепойманного мыша, и тот серым комочком укатился за лари мукой.
- Надо и еды им прихватить, - решил он.
Еду для сюрприза завязали в платок, нашедшийся у Шинпачи.
-Хм, так куда мы их спрячем? - вопросил Окита, выглядывая из-за угла, за которым уже тренировались другие ученики. - Здесь, кстати, рискованно идти, народу много.

(и снова они!)

(+ SonGoku + Sayonara)

- В коробку, куда же еще? - отозвался Нагакура, выглядывая вслед за Окитой. - Мы их для того и ловили, не? То есть... Сано их для того и ловил. Кстати, Сано-кун, ты ведь специалист по мышам... скажи, а они коробку... того... случаем, не прогрызут?
- А что им помешает? - отозвался Харада, гоняя по ладони мышонка, которого не сунул к остальным, потому что все равно собирался его отпустить по малолетству.
- Но тогда ведь наш план провалится! Мыши не подойдут. Разве что зубы им повыдирать... но тогда они с голоду подохнут...
Окита поморщился.
-Давайте лучше не будем мучить животных. Надо найти ящик. Лучше деревянный. Или самим сделать. И вообще, пошли скорее, а то засекут.
- А что, ящик они не прогрызут? - с сомнением осведомился Шинпачи.
- У нас уже есть ящик, - напомнил спорщикам Саносукэ. - Он из ивовых прутьев.
- Правильно, - кивнул Нагакура. - Так вот я и спрашиваю прогрызут его эти твари или нет?
О способностях мышей самурай знал до неприличия мало; признаться самих мышей он вообще не любил. Не боялся, конечно; у него с мышами были свои счеты.
- Хотя ладно, - спохватился парень. - Совещание действительно следует перенести на какое-то более безопасное место... Сано, давай выкидывай свою игрушку и пошли.
Мышонок был очень бережно опущен на веранду, и заговорщики переместились в безопасное место, каковым они посчитали комнату Окиты, поскольку во всех остальных их могли отыскать и привлечь к делу. Например, к тренировкам.
Оките приходилось крепко держать Диковину, ибо ей не нравился мышиный писк. Можно было выпустить ее погулять, но это было рискованно - заметят, еще чего-нибудь заподозрят.
-Ну ладно. Значит, если ящик прогрызут, то что нам остается? Железную коробку? Ой, - Окита взволнованно посмотрел на дверь. За ней весьма настойчиво скреблась кошка.
- Ну-у... - протянул Нагакура. - Если подумать, то ящик можно обложить изнутри камнями... Да, точно! Так коробка будет более устойчива и открыть ее будет сложно... и утащить ее не утащат... Нет, это та самая идея! Хотя кошки могут стать помехой... или наоборот! Интересно, что подумают люди, если вокруг коробки будут постоянно собираться коты?...
На лице самурая отразилось сладостное предвкушение. Он уже видел это перед собой; изумленные лица проходящих мимо учеников и их невозмутимые фигуры у загадочной коробки. А потом придет Хиджиката и надает всем по шеям...
-Да, наверное, неплохо выйдет. А котов будет отгонять Сано. Надеюсь, это поможет. Эй, - Окита хлопнул Шинпачи по плечу, - ты чего-то тут размечтался, сам предложил, так пошли за камнями!
- Я??? - возмутился самурай. - За камнями?? Я работник умственного труда. Кстати надо еще придумать как этих тварей кормить... Если замуровать их в ящике, то они очень быстро подохнут от голоду... Но даже если они начнут есть друг друга, то шороху будет скоро слишком мало... А лазить каждый день в коробку, чтобы сыпать им рис или пшено... это будет подозрительно и неудобно. Знаете что, друзья мои, - неожиданно оживился Нагакура, посмотрев на компаньонов с очень уж довольным выражением лица. - Давайте вы пока сходите за камнями, а я подумаю как устроить кормежку мышей!
Окита нахмурился.
-Дорогой мой, - заявил он, склонив голову, - хорошо, за камнями пойдем мы, но только придумай что-нибудь не жестокое, потому что муровать мышей - это... это просто возмутительно! Правда, Диковина? Иди к господину Нагакуре, - парень сунул собеседнику зверюшку. - Пошли, - обратился он к Хараде, - но прошу, идем тише, а то еще придется придумывать, зачем скромным ученикам господина Кондо камни.
- Я и жестокое? - искренне удивился Нагакура, принимая на руки грызуна. - Да я самый добрый человек в мире! Нет, ну был, конечно, один... Но я о нем позаботился! ...ладно, когда вы вернетесь, то обещаю вам идею. Хорошую идею. Потому как плохих у меня не бывает.

(С SonGoku))

Окита с Харадой тихо вышли во двор. Неподалеку тренировались ученики, и мышеловы опасались, что возникнут вполне логичные вопросы насчет надобности камней в доме учителя. Поэтому Окита осторожно схватил спутника за локоть и довольно быстро потащил к выходу – заметить их было несложно, тем более что место открытое и светлое.
Они с серьезным видом прошествовали немного по дороге, а затем свернули. Обычно ниже, около полей, валялось немало щебня. К тому же, можно было набрать камней в реке. Харада решил, что в реке камни приятнее.
- Гладкие на ощупь, - пояснил он. - Мышам будет веселее.
Окита улыбнулся - хорошо все же, что о несчастных зверюшках заботятся. Они пошли к небольшой речке, которая струилась довольно лениво. Решено было, что сами камни достает Окита, а Харада, как самый сильный, работает носильщиком. Соджи вздохнул, скинул дзори и осторожно встал в воду, придерживая рукой подол кимоно. Вода была прохладной, а дно каменистым. Вообще это было хорошо, но Окита чувствовал себя как-то не особо уютно. Поэтому он быстро набрал маленьких округлых булыжников и выпрыгнул из речки.
Саносукэ протянул ему чумазый платок-фуросики.
- Ноги как следует разотри, - посоветовал он. - Вдруг простудишься.
Сам он пытался придумать, в чем унести то количество голышей, которые у них теперь имелись. Корзину они забыли с собой прихватить, чтобы не вызвать недоуменных вопросов.
Окита с опаской взял у друга платок и послушно сделал вид, что старательно заботится о своем здоровье. После чего вернул фуросики хозяину и вытер руки о кимоно. Натянул обувь и вопросительно посмотрел на Хараду:
-В руках несем?
- Можно в руках, - задумчиво проговорил Саносукэ. - А можно и в подоле. Нагружай!
Он подставил руки. Так получилось даже лучше, камни влезли все.
-Дааа, - протянул Окита, когда встал рядом и критически оглядел получившуюся картину. Нехорошо в таком виде идти обратно. Все-таки сюрприз.
-Вот все удивятся, - засмеялся он. - Ну идем, а то к Шинпачи с мышами там кто-нибудь еще пристанет.

Летом 1862 года в Киото

Времена Хейана давно прошли, и при дворе больше не водились в громадных количествах принцы, наследные и не очень, всех ответвлений императорской фамилии. Императоры перестали быть столь плодовиты, как в древние времена, а из мальчиков немногие доживали хотя бы до генпуку. Придворные же предпочитали заниматься политикой и стяжательством власти. И делали они это, в основном, в Эдо, центре политической силы. Императорский дворец оказался предоставлен служанкам, немногочисленным придворным, от кого этикет требовал проживания здесь, и детям.
Вряд ли можно полноправно называться ребенком в восемнадцать лет, особенно в правление императора, взошедшего на трон в четырнадцать. Но и стать взрослым, живя во дворце и не будучи обремененным решительно никакими тяготами и заботами мира, невозможно. Тебе не нужно заботиться о еде и крове, к твоим услугам всегда есть все, что бы ни потребовалось. О тебе пекутся слуги и учителя. Твоя дееспособность не нужна никому, даже наоборот. Ты заложник свободного времени и вечно неизменного мирка дворца.
Минамото-но Гокайшин бросил вниз цветок и, перегнувшись через сухие, нагретые солнцем, перила старого моста, долго смотрел, как цветок плывет, покачиваясь, по едва волнуемой ветром черной глади пруда.
- Токко*-сама! – послышалось где-то за деревьями.
Совершенно не наследный принц насторожился. Его прозвали так в надежде, что хотя бы прозвище изменит манеру его поведения, но надежды не спешили оправдываться. Зов повторился, и голосил, без сомнения, один из учителей, самый не любимый притом. Звучание шагов по гравиевой дорожке подтвердило догадку: так ходил только Карю**, чье имя Минамото признавал подходящим, но только в первой части, от дракона же здесь не было и следа. Токко прыснул с моста, затаился за густой зеленью ближайшей низкорослой пинии. Учитель каллиграфии и астрологии прошаркал мимо, по-прежнему взывая к потерянному ученику.
А тот уже спустился к самой воде у моста и теперь кормил рыбу остатками лепешки, утащенной с обеда. Рыбы ели с удовольствием и показывали мельком то плавник, то таинственно мерцающие под солнечными лучами спинки. Скоро у них начнется брачный сезон, и каждая будет выбирать себе пару. А вот ему пару уже выбрали и женили. Говорили что-то там о политике – опять! – и укреплении связей с кланом Куджо. Впрочем, Сэцуко оказалась вполне милой девушкой.
Кроме укрепления связей этот брак принес еще одно приобретение. Этому приобретению стукнуло уже два года, и Токко видел его от силы три раза в жизни. Круглолицый орущий сверток большого впечатления не произвел, разве что вызвал сравнение с куклой, из тех, что делают для самых маленьких. Теперь, наверное, дитенок играл как раз с такой куклой, пока его отец играл в прятки с собственным учителем. Вот если бы Карю рассказывал что-нибудь интересное, например, про тех британцев в храме Тодзен и Йокогаме или про Черные корабли! Но старик только скрипел что-то свое об астрологии и небесных знаках. Скукотища!
В голову пришла новая мысль, и за обдумыванием ее Токко даже забыл о рыбе и недокромсанной лепешке у себя в руке. Ведь можно самому поглядеть на иностранцев, для этого только надо добраться до Эдо. И там не будет нудных учителей и маятного безделья. Возможно, удастся уговорить отца послать его с каким-нибудь поручением в столицу сегуната. Юноша вскочил; остатки лепешки достались подоспевшим уткам.

------------------
* Tokkou – добродетельное поведение
** Ka – черепаха, ryuu - дракон

В маленьком чайном домике было сумеречно и накуренно. Разношерстный народ лениво потягивал сакэ, шуршал неторопливый разговор, менялись лица. Все было спокойно и умиротворенно.
В самом дальнем углу одиноко темнела над остывшим чаем чуть сутулая фигура молодого мужчины. Он молча сидел, склонив голову и казался погруженным в свои размышления. Но изредка он поднимал черные блестящие глаза и поглядывал на двоих расположившихся неподалеку людей. Это были два самурая в возрасте, уже начавшие седеть. Один, полноватый, что-то горячо доказывал второму, маленькому, с тяжелым подбородком. Именно их разговор и интересовал черноглазого посетителя домика. Теперь он отвлеченно смотрел в окно, но в то же время продолжал внимательно слушать порывистый голос первого.
-Ты думаешь, он его просто так освободил? Нет, конечно. Что-то ему надо было от...
-Дурак, молчи! – шикнул на него его собеседник. – Совсем уже? Не в лесу, в конце концов...
Их слушатель бесшумно встал и, заплатив за чай, вышел на улицу. Он уже довольно давно следил за этими типами, и от них уже ничего не требовалось. Незнакомец спокойно прошел по сухой улице, но вскоре свернул в маленький закоулок и направился вон из города.
Звали незнакомца Ямазаки Сусуму. Он был шиноби, шпионом господина Кондо – владельца школы недалеко от Эдо. Тихий и незаметный, с холодным равнодушным, но довольно красивым лицом, Ямазаки исправно добывал информацию, интересующую учителя. Обычно на это уходило немного времени, но в этот раз получилось наоборот – Сусуму с трудом выследил нужного человека, а тот снова пропал из виду. Понадобились целые сутки да еще одна ночь, чтобы его найти и все узнать. Теперь, уточнив некоторые моменты, которые он почерпнул из разговора отдыхающих самураев, шиноби решил, что стоит отметиться в додзё – провести почти два дня на вылазке было странно, особенно во время затишья. Правда, затишье было весьма временным – это Сусуму знал точно.
В лесу было ветренно, все шуршало. Какие-то мелкие зверюшки испуганно прятались в листву,
Ямазаки шел быстро и четко. Он не любил возвращаться домой днем, а то кто-нибудь еще пристанет в школе. Это раздражало его, Сусуму недолюбливал тех, кто вечно совал нос не в свое дело.
Через некоторое послышались крики людей, и он вышел на небольшую коричневую поляну позади двора. Перемахнул через забор и, минув пустынный дворик, попал к стене комнаты Кондо. Прислушался – внутри никого не было. Тогда Сусуму проскользнул в прохладное помещение и уселся в углу. С улицы раздавались голоса учеников, пахло чем-то сладким. В общем, жизнь текла своим чередом, сонная и мирная. Пока мирная.

- Зачем мне мыши? - задумчиво говорил Нагакура.
Сейчас самурай стоял посреди толпы любопытных сотоварищей и наслаждался каждым мгновением. Это была его коронная ария, вне всякий сомнений. Одна из.
- Ладно, скажу. Только, ни слова никому! Кроме вас об этом не должен знать никто!
- Да что ты!
- Я нем, как рыба! - зашумели ученики.
- Могила!
- Так зачем?
- Говори уже!
"Рыбья могила", подумал Шинпачи и задержал дыхание, чтобы не рассмеяться.
- Мыши, - многозначительно сказал он. - Нужны, чтобы воскресить сдохшего зверя Окиты. Один монах, имя которого я не могу открыть, увидел убитого горем Окиту и предложил нам воскресить его зверя. Но для этого ему нужно четыре третьих раза по шесть живых мышей, спиритуальная энергия которых сможет оживить растерзанное собаками тело животного...
Повисла пауза.
- Да ну! - крикнул кто-то. - Брехня!
- Опять ты со своими сказочками!
- Мог бы что-нибудь получше придумать...
- Я-а??? Вру-у??? - очень натурально возмутился Нагакура, вдохновленный перспективой на обед. - Своими беспочвенными обвинениями вы задеваете мою честь! Но мне нет причины вызывать кого-то из вас на бой, потому как Саносуке и Окита уже скоро вернутся с его живым зверем и наш спор сам собой разрешится.
- Посмотрим! - фыркнули под утвердительный гул из толпы.
- Посмотрите! И обернувшиеся камнями души мышей будут вам лучшим доказательством, нежели живая штукень Окиты!
Ученики со смешанными чувствами перешептывались, пока гордый собой Нагакура мечтал о том, как об этом происшествии по всему додзё будут говорить еще недели две. Или не будут. Помечтать-то все равно можно!

Ученики бестолково сновали по двору, часть собралась кучкой - делать им больше нечего! Кимура шел, глядя так самоуверенно и высокомерно, будто он сам микадо или сегун, а друг Исами развесил уши. Даже запахи с кухни казались невкусными, а солнце ехидно смотрело сверху.
Словом, нетрудно догадаться о состоянии Хиджикаты, которому картина мира вокруг сейчас представлялась именно такой, и только присутствие этих самых бестолочей, именуемых учениками, удерживало от активного на этот мир воздействия, хотя бы словесного. Кондо искоса поглядывал на друга и помощника, примеряясь, что сделать, если из грозовой тучи все-таки хлынет словесный ливень. Много есть в Тошидзо хорошего, но дипломат из него никудышный, все на лице написано. Как все-таки хорошо, что он чаще молчит, чем говорит.
Они дошли до ворот, и Исами уже приготовился порадоваться, что все обошлось, но тут случилось непредвиденное: навстречу троим мастерам шли Окита и Харада. Да не просто шли... Саносукэ был похож на каменщика, взявшего подработку на дом. Кондо подавил неразумное желание постучаться лбом о забор. Потом - с большим трудом, - желание постучать о тот же забор двумя другими лбами.
- Это что значит? - зло спросил Тошидзо, увидевший прекрасную возможность немного спустить пар.
- Это камни, - не стал скрывать очевидного Харада. - Из соседней речки.
Кимура издал странный звук, словно подавил смешок.
Реакция гостя подогрела температуру котла внутри, но следующая фраза была произнесена голосом, подобным замерзшему ядовитому отвару:
- А зачем вы их сюда принесли? Решили построить себе отдельный домик?

(я, Биш, Сон, Хигф и Sayonara)

- Это совершенно обычные камни, они нам нужны для... - Окита невинно посмотрел на начальство, а потом перевел отчаянный взгляд на сообщника. - Для... цветов. Чтобы красиво было, - парень испуганно вжал голову в плечи, опасаясь последствий этого откровенного вранья.
Кондо понял, что школу и предложенную возможность требуется немедленно спасать. И еще - Хиджикату, от перекипания и теплового удара изнутри.
- Кимура-сан, я вас провожу, пока мой помощник занимается учениками.
На несколько секунд отвернувшись от допрашиваемых, Тошидзо пожелал гостю счастливого пути, тоном, который ясно выражал пожелание - «скатертью дорога». Затем он продолжил:
- Для цветов, значит? Не знал, что вы ими так интересуетесь... Хорошо.
Заместитель Кондо сделал паузу. И выяснил – выпроваживаемый гость никуда не ушел, сунул руки поглубже в рукава, возвышается утесом почти посреди двора. Попробуй его сдвинь!
В Исами боролись два противоречивых чувства. С одной стороны происходящее, да еще и на глазах гостя, роняет додзе в этих самых глазах. С другой стороны - уж очень смешно это выглядит, чтобы прекращать балаган и всех разгонять. И Хиджикату полезно иногда подразнить.
Окита понурил голову. Делать было нечего. Придется, как всегда, стоять до конца.
- Да, мы тут решили двор украсить. А камни такие гладкие, любопытно будет выглядеть... - уже смелее ответил ученик. Вот если бы они взяли с собой Нагакуру, было бы проще. А здесь... "Сано, помогай!" - мысленно кричал Соджи.
Тем временем Саносукэ предпринял нерешительную попытку скрыться с глаз учителей, что не так-то просто было сделать, учитывая каменный «якорь» и то, что при этом он боком выпихивал подельника куда-то за спину гостю.

(+Далара+Сайонара+Хигфе+Биш)

- Похвально, похвально, - обманчиво-мягко кивнул Хиджиката. - Начинайте это делать прямо сейчас. Когда камни кончатся, можно сходить еще. Надеюсь, к завтрашнему дню все клумбы будут выглядеть достойно, я проверю.
- Где мы здесь возьмем клумбы? - прошипел сквозь зубы Харада, обращаясь к Оките.
- Не знаю, - несчастным голосом отозвался тот. - Мне как-то само в голову пришло. Может, скажем, что их мыши съели все?
- Мышей я ему не отдам на растерзание! - заупрямился Саносукэ. - Мне их жалко...
- О чем вы перешептываесь? - наставник повысил тон. - Итак, какие именно цветы будете обкладывать?
Он оглядел вытоптанный, используемый для тренировок двор, посмотрел на облака, плывущие в ноябрьском небе...
- Азалию, - подсказал со смешком Кимура. - Глицинии тоже подойдут. Но я не силен в крестьянском деле.
Окита обиженно посмотрел на гостя, потом с наигранным любопытством изучил двор и лицо Харады. Не отрывая от него глаз, серьезно произнес:
- Надо осенние цветы. А то холодно, замерзнут еще.
- Тогда уж зимние, - ляпнул Сано.
- Вам виднее, - кивком подтвердил Хиджиката. - мне важен результат. Задание слышали?
Комедия начинала заходить слишком далеко, а Тошидзо, на взгляд Кондо, был готов замучить бедных парней до смерти. Пора спасать.
- Все, закончили. Саносукэ, сложи камни за воротами и оба отправляйтесь обедать. Кстати, где ваш третий приятель? После обеда жду вас у себя в комнате, всех троих.

(в общем, те же)

Проводив Кимуру в одиночестве (Тошидзо очень кстати удалось отправить присмотреть за шалопаями, чтоб не натворили еще чего-нибудь по дороге), Кондо задержался в воротах, поеживаясь от холода и делая вид, что оглядывает улицу, нет ли на ней каких беспорядков или потерявшихся учеников. Ни тех, ни других так и не обнаружилось. Деревня была тиха, как бамбук в низине.
Когда квадратная спина недавнего гостя скрылась из виду, Исами вернулся на двор. Правда, почему-то на задний. Объяснялось это совершенно банально - ему не хотелось узнавать прямо сейчас, что именно и какими словами думает Хиджиката о Кимуре и его предложении. Все это и так было написано у него на лице, не хуже, чем на бумаге. Выслушать все равно придется, но сперва следует, как минимум, поесть, а лучше побыть с женой и дочерью. Нет, Исами скептически щелкнул языком, на кухню сейчас лучше не соваться, там-то заместитель наверняка и заседает, держа под грозным оком нарушителей спокойствия. Если надо собраться с мыслями, лучшим местом сейчас может быть только собственная комната, там его искать среди бела дня вряд ли будут.
Оглянувшись, не торчит ли во дворе кто, хозяин додзе ловко, несмотря на строение своей фигуры, нырнул за перегородку в полутемную комнату. И немедленно понял, что он здесь не один. Обернувшись туда, откуда слышалось очень тихое, но все же различимое дыхание, ровным тоном сказал:
- Кто ты? Выйди на свет.

Если глава школы надеялся, что, не найдя его, ближайший помощник успокоится, то он сильно ошибался – Хиджиката был не из таких. Выпустить из виду «цветоводов» и объект ночной погони нельзя даже на минуту – по крайней мере, до послеобеденного разбирательства у Исами. Благо, сейчас сделать это очень легко – этот народ, хоть весь город палить будет, а к обеду вернется, как миленький. Правда, он сам тоже не пропустит приема пищи, но это мелочи.
Заняв свое место среди обедавших, Тошидзо по очереди сверлил взглядом «виновников торжества». Интересно все-таки, что у них сейчас на уме и для чего были камни. Ему хотелось разгадать очередной трюк заранее и триумфально появиться в нужный момент... а не позже, как получалось до сих пор.

Киото, весна 1863

До летней удушающей жары было еще не скоро, а о зимнем холоде уже не вспоминали. Воздух пах цветами, от реки ветер приносил запахи свежести и мутной весенней воды, а вдоль улицы тек самый заманчивый аромат – и ведомый им маленький бродяжка остановился только тогда, когда получил от хозяина заведения по лбу. Зато на один рисовый колобок с мясной начинкой на подносе стало меньше. Бродяжка нырнул под ближайший стол, откуда его совершенно невозможно было выцарапать, и затаился.

У другого конца этого стола двое склонились над бумагой, не замечая ни бродяжку, ни привлекшего его аромата. Молодой самурай явно силился проникнуть в суть написанного как можно глубже и, возможно, именно это мешало ему понять смысл. Человек постарше, чью круглолицесть и солидность подчеркивали круглые европейские очки, читал спокойно, иногда указывая на те или иные пункты.
- Здесь я бы посоветовал настаивать на обратном, - произнес он и взял с тарелки пирожное. - Скорее всего, хан Айдзу включил этот пункт только чтобы проверить вашу решительность и легко уступит требованию изменить его.
Молодой человек зашуршал бумагой, поворачивая. Широкое с немного грубоватыми чертами лицо носило печать усердия.
- Вы уверены?
- Мацумото-доно, я консультирую в делах законности и права уже два десятка лет, вы можете положиться на мое мнение. Ведь именно ради него вы и обратились ко мне.
Юноша порозовел, нахмурился, но промолчал. Вместо этого заказал у хозяина еще еды.

(с Мацумото-кими... э-э, Даларой то есть)

Больше всего бродяжка опасался, что громко булькающий в требовании еды живот выдаст своего хозяина в самый неподходящий момент. Рисовый колобок уже был уничтожен почти в два присеста, и теперь о нем напоминали только липкие пальцы. Растрепанный оборванец собирался узнать, нет ли чего полезного и желательного ценного на поясах у собеседников, бубнящих у него над головой, когда знакомое имя зацепилось за слух. Острое, словно доставшееся в наследство от лисы, ухо было выставлено разве что не наружу.
- Этот договор очень ценен для моей семьи, - наконец открыл рот младший из совещающихся; видимо, до этого подбирал слова. – Единственная ошибка или неверный шаг могут помешать альянсу, что станет для нас настоящим бедствием. Для вас это один из множества договоров, для нас – шанс, который нельзя упустить. Вам следует извинить мою... настороженность.
Слова были немедленно заедены таким же пирожком, какой только что слопал маленький воришка. Мацумото чуть не обмакнул край рукава темно-синего косоде в чашку, но вовремя спохватился.
Если бы он заглянул под стол, то увидел бы заросшего волосами по самые плечи оборвыша. И увидел бы, как он скалит в злой ухмылке острые зубы. Бродяжка зажал в кулаке острую женскую шпильку, изо всех сил вонзил ее в ногу одного из собеседников. Раздался вопль.
Знаток деловых обычаев и законов подлетел не хуже кожаного мячика и орал во всю глотку. Мацумото вскочил следом за ним. Пока он пытался чем-то помочь или хотя бы выяснить, что случилось, на дальнем конце стола раздался женский визг. Оттуда выкатился косматый и оборванный клубок волос и тряпок. В зубах то ли звереныш, то ли ребенок, в общем, демон, передвигавшийся на четырех конечностях, тащил свернутый в трубочку договор. Хватило одного взгляда, вернее, двух: на демона и на стол перед собой, чтобы понять – тот самый договор. С криком: «Держи вора!» юный Мацумото кинулся вдогонку, свернув парочку стульев и кого-то сбив с ног.

(как и предыдущее, писали вместе)

Правду говорили - столица полна соблазнов, которым трудно противостоять. Нельзя сказать, чтобы Мацумото-но Хироюки из Сацума им противился. Наоборот. Молодой господин - несколькими годами младше телохранителя и, возможно, именно поэтому так озабоченный собственной свободой - отпустил их всех. Поразвлечься, так он сказал. В веселый район они отправились все вместе - впятером, - но потом как-то потеряли друг друга из виду. То ли случайно, то ли никому не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем их веселья. Чего не знаешь, того не расскажешь, даже случайно.
Телохранитель только что решил невозможную на первый взгляд задачу и потому – был доволен собой. Ему удалось выбраться из длинной череды красных деревянных тории* без потерь для себя и для древних храмовых ворот. Проблема осложнялась не выветрившимся с вечера хмелем.
На перекрестке дорог было оживленно: несколько бездельников играли в кэн, в канаве пищали хором малыш и котенок, бродячий торговец расхваливал свой товар, дремал в тени какой-то ронин – похоже, тоже вчера перебрал через край, - бежал со всех ног, сжимая в зубах ухищенную добычу, растрепанный маленький оборванец, следом с решительным видом гнался наследник клана Мацумото и двоюродный брат Хироюки...
- Кен’ичи?..
Телохранитель недоверчиво покачал головой: привидится же такое. И побрел дальше в надежде, что отыщет дом, в котором они остановились.

-----

*тории – ворота, в данном случае имеются в виду тысяча ворот в Фушими-Инари.

Видение, однако ж, не было видением, несмотря на превышение нормы выпитого. Мацумото-но Кен'ичи, наследник клана Мацумото и двоюродный брат Хироюки, целых восемнадцати лет от роду, действительно несся по улице вслед за маленьким оборвышем, проклиная его на чем свет стоит. Договор с влиятельным ханом Айдзу давал возможность маленькому клану, находящемуся в подчинении Шимадзу, сохранить себя в этом быстро меняющемся мире. Так легкая лодочка стремится продолжить свой бег по волнам.
И теперь этот договор находился в руках, вернее, зубах гадкого оборванца, который наверняка ничего не смыслил в том, что творит. Судьба давала ощутимую трещину.
- Стой! Отдай договор с Айдзу! Слыш ты, dekai guzu!
Ругань, впрочем, не помогала, только привлекала внимание окружающих.

И - разбудила досматривающего пятый сон ронина. Молодой человек предпочитал носить темную одежду, почти сливался с тенью, особенно черной в этот солнечный день. Еще он был достаточно худ и долговяз, чтобы успеть подставить ногу похитителю. Маленький демоненок споткнулся и полетел кубарем так, что сердобольный торговец вскрикнул от ужаса; не сломал бы воришка себе шею. Ронин подтянул ногу, чтобы не оттоптала погоня и вновь прикрыл глаза, вслушиваясь в гомон улицы, что теперь украсился новыми проклятиями - растрепанный бакемоно остановился только тогда, когда врезался в ноги разряженному прохожему.

(с подачи SonGoku)

Прохожего от кувырка носом вперед спасло только то, что он в этот момент уже не шел, а стоял посреди улицы. То ли не знал, куда отойти, то ли даже мысли не допускал, что ему могут не уступить дорогу. На лице богато одетого молодого человека отразился живой интерес, как будто он впервые в жизни видел нищего бродягу. Тот сидел неподвижно, как оглушенный, но стоило попытаться схватить его за шкирку или хотя бы рукав, как он дернул с места, чуть не запутавшись в шелковых хакама неудачливого ловца. Прохожий недоуменно посмотрел на свои руки.
Все это заняло не больше десяти секунд, а в следующее мгновение на нарядного молодого господина налетел другой молодой господин - запыхавшийся и гораздо менее нарядный. Вот им уже разминуться не удалось.

Молодой человек в темной одежде потянулся и встал - решил, что спать в таком балагане последнее дело. Надо подыскать себе другое место.
- Договор с Айдзу... - негромко пробормотал он, хмыкнул.
Наклонился над живописной кучей разноцветного шелка, отыскал рукав хаори - прижимая коленом весь клубок из ругающихся людей, чтобы не расползлись, - посмотрел на гербы. Опять хмыкнул.
- Сацума?
Сонный взгляд скользнул по улице - молодой человек смотрел на клубы пыли, в которых затерялся удравший под шумок похититель.
- Ну а ты чей звереныш?
Он распрямился и лениво зашагал вслед.

На заднем дворе киотского дома Мацумото одновременно появились два молодых человека. Один был шире в плечах, немного выше ростом и размашистей движениями. Богатая придворная одежда второго подчеркивала более тонкие черты лица. Заприметив двоюродного брата у колодца, Кен’ичи устремился к нему, не сумев скрыть волнения в походке. Не знакомый с кем-либо в этом доме, второй юноша спокойно подошел следом.
- Хироюки! – звонкостью голос Кен’ичи мог поспорить с колоколом в соседнем храме.
Хорошо, что веревка привязана не только - одним концом к деревянной бадейке, но и вторым - к столбику у колодца. Иначе кому-нибудь пришлось бы лезть, чтобы достать утонувшее ведро. И героем мог стать тот, кто это ведро чуть было не упустил. Туман в голове чуть-чуть сдуло от вопля кузена. Ненадолго - он вновь скопился там, как в горной чаше, стоило лишь вернуться к мысли...
Мысль оказалась другая. Мацумото привык, что двоится в глазах после пьянки, но чтобы один из двоих Кен'ичи успел переодеться в дворцовый наряд... что-то новое.
- Что еще? - недовольно буркнул телохранитель.
- Кхм, - сказал юный Мацумото и подобрался. – У меня две новости. Это Токко, он некоторое время поживет у нас.
Придворный поклонился с бесстрастным лицом.
- А еще... – Кен’ичи старательно, но тщетно уговаривал себя, что господин не должен бояться собственного телохранителя, тем более показывать это ему, - укралидоговорсАйдзу.
Взгляд его собеседника стал еще задумчивее. Хироюки разглядывал далекие горы, чьи вершины поднимались над крышами и кронами деревьев. Затем неторопливо вытащил бадью из колодца, зачерпнул воды. Посмотрел, как она стекает меж пальцев, и - положил ладонь на рукоять меча.
- Повтори, - совершенно трезвым голосом произнес телохранитель.

(и Хироюки, то есть Бишоп)

Кен'ичи прекрасно понимал, что клану сейчас безразлично, будет главой он или такой же балбес двумя годами младше - его брат. И Хироюки будет прав, если... Перед юным Мацумото порывисто заступил Токко. Хвататься за меч он даже не пытался, примирительно выставил руку.
- Он сказал, что украли ваш договор с ханом Айдзу. Я помогу его вернуть.
- Каким образом?
Можно было понять, что телохранитель пожелал знать, в чем заключается помощь разряженного фазана. А можно - как так случилось, что кузен потерял документ. И лицо, и голос Мацумото-но Хироюки оставались бесстрастны настолько, что становилось ясно - ярость вот-вот хлынет через край.
Поэтому отвечать они взялись одновременно, каждый на тот вопрос, который услышал он. Одновременно и замолчали. Кен'ичи отстранил нового приятеля.
- Я не смог догнать вора, он был очень маленький и шустрый. Я пойду к Айдзу, объясню случившееся и мы заключим новый договор.
В последнем он был совершенно не уверен.
- И потеряем лицо, - процедил Хироюки, смерил ледяным взглядом неожиданного защитника. - Ты что за...
Он прикрыл на миг глаза, попробовал еще раз:
- Ты еще откуда... Кто такой?
Придворный есть придворный даже перед лицом опасности быть порезанным на куски в небольшом дворе резиденции захолустного клана. Приняв выражение лица, подобающее официальному представлению, Токко произнес свое имя полностью:
- Минамото-но Гокайшин, сын Тошихито-шинно*, внук императора Коукаку и императрицы Йошико, дочери императора Го-Момодзоно.
Токко с удивлением выяснил, что знает не все слова родного языка. Кен'ичи залился густой краской и закрыл лицо рукавом от ужаса: Хироюки только что говорил о потере лица, а теперь высказал такое в глаза принцу крови, что впору не только ему, провинившемуся, кончать с собой, но и всему клану смывать оскорбление.

--------------
* shinnou - имперский принц

Деревня Тама, школа Теннен-ришин-рю
ноябрь 1862 года

Перед госпожой О-Тсуне стояла нелегкая задача каждый день кормить всю ораву учеников, но дочь самурая управлялась с ней так же ловко, как ее отец и муж управлялись с мечами. Сегодня на кухне помимо голодных парней находился еще один источник хаоса, который, несмотря на крошечные размеры, умудрялся внести сумятицы больше, чем все остальные вместе взятые. В этом занятии трехлетней Кейко активно помогали Диковина и ее хозяин. И если другие занялись едой, как только ее поставили перед ними, то эта троица не обращала внимания на подобные мелочи.
Обеспечив пищей всех голодных, О-Тсуне наконец удалось более-менее изолировать в углу ходячее цунами – Содзи и Кейко на пару кормили зверушку разнообразными лакомствами. Девочка даже пожертвовала припрятанное засахаренное яблоко. Правда, зверек отказался его жевать, зато юноша был очень даже не прочь. Из-за конфеты чуть не подрались: младшая Кондо настаивала, что сласть предназначается Диковине, а Окита уверял, что она не ест сладкое. В конце концов, девчушка сложила губки бантиком и протянула яблоко Содзи.
О-Тсуне в десятый, наверное, раз выглянула во двор, и ее лоб прорезала морщинка беспокойства. Сёдзи их с мужем комнаты по-прежнему были закрыты, а сам муж и не думал появляться. Зато через двор по направлению к комнате шел Харада, поевший первым и сразу же смывшийся из кухни. Шел он явно нехотя, то и дело почесывал в затылке, а ноги все норовили унести его куда-нибудь в сторону, отчего получался зигзаг. О-Тсуне забыла, что она мать семейства и совершенно неподобающе хихикнула, прикрыла рот рукавом. Быстренько составила на маленький столик-поднос мисочки с едой и окликнула верзилу:
- Харада-кун!


(маленькое вступление к совместке с Сон!)

Тот сразу повеселел, как будто не слишком изысканной, зато обильной еды ему было мало и он был не прочь умять еще что-нибудь вдогонку. О-Тсуне в качестве вознаграждения протянула ему тарелочку с маленькими рисовыми шариками, политыми сладким сиропом. Указала на столик.
- Отнеси, пожалуйста, это господину Кондо. Он, кажется, забыл про обед.
Судя по лицу Саносукэ, лучше бы хозяин забыл про самого Хараду. Но делать нечего, принюхиваясь к вкусным запахам и набив рот сластями, несчастный провинившийся обормот потащился под очи начальства.
Начальство было занято думами о судьбах мира и очень удивилось вторжению. Второй в комнате - некрупный и изрядно заспанного вида молодой человек - недоуменно посмотрел на просунувшуюся в щель лохматую голову. Этого человека Харада прежде не видел, хотя успел познакомиться со всеми учениками.
Саносукэ умело (научился за несколько лет в услужении) вдвинул поднос в комнату и сделал попытку испариться, как утренняя роса под жаркими лучами солнца, пробормотав напоследок, откуда взялась еда и что он ничего не трогал на подносе.
- Саносукэ! - окрик настиг его, когда свобода была почти обретена. - Останься, поговорим.
День сразу же сделался намного пасмурнее. Обреченный нарушитель спокойствия приготовился распрощаться если не с жизнью, то с хорошей и сытной жизнью уж точно, понурой горой замер у входа.
- Это все, что у меня было рассказать, - незнакомец явно чувствовал себя неуютно в присутствии третьего лица.
- Спасибо, Сусуму, твои сведения очень важны. Я поразмыслю над ними. А ты иди поешь.
Молодой человек выскользнул наружу и прикрыл за собой перегородку. Кондо кивнул Хараде на освободившееся место. Сам поставил столик-поднос перед собой и радостно потер руки.
- Жуть как проголодался, - поделился хозяин школы. - Ты сам уже поел?
Честность не позволила соврать, хотя очень хотелось. Саносукэ кивнул.

(хех, с Даларой)

Чем дальше ворота Шиекана - тем тяжелее становились шаги. Возле каменного мостика пришлось остановиться, опереться на и без того покосившийся столбик с табличкой. Объявление было вывешено, наверное еще прошлой весной; летние дожди смыли тушь, слова складывались в бессмыслицу.
- Болото... - недовольно проворчал Кимура.
- Что вы, господин! - осмелился поправить его какой-то прохожий. - Его давно осушили, теперь здесь хорошие поля...
Под тяжелым взглядом его бойкая речь истощилась, как ручеек, что задушенно булькал под камнями моста.
- Сгинь! - посоветовал смельчаку Кимура.
Прохожий устыдился собственной храбрости, ускорил шаги. Самурай хрипло расхохотался: похвальная осмотрительность! Стычка вернула ему хорошее настроение, но не придала сил. Кимура присел отдохнуть.
Неподалеку в жесткой высохшей траве стайкой голодной воробьев копошились чумазые дети; Кимура поманил к себе одного - прискакали сразу все. Замерли, поджимая красные от холода ноги, шагах в трех, чтобы можно было вспорхнуть при опасности.
- Не трясись, - добродушно посоветовал самурай тому, кто был пошустрее. - Подойди.
Мальчишка - тощий, будто цыпленок, - сделал полшага.
- Дурак. Если бы мне хотелось свернуть тебе шею, что мне помешало бы? Где здесь ближайший постоялый двор?
Деревенский недокормыш ткнул пальцем куда-то за мост; остальные глуповато лупали глазами.

Киото, весна 1863

Как и обещал, Токко пошел в обход особняков знакомых кланов (а таких было много в столице), знать не зная о переполохе, который устроили из-за него в одном из павильонов дворца. Слуги пока что не беспокоили господ неприятным известием, вели поиски своими силами. Обошли тайком все здания, где мог оказаться потерянный принц, осмотрели мосты и кусты. Даже влезли с бамбуковыми баграми в пруд, не утонул ли часом молодой господин, но выловили только чей-то давным-давно оброненный и поросший водорослями платок.
Утерянный принц тем временем исследовал недоступные ему прежде окрестности. Случай занес его в Фушими, и там придворный застрял надолго, разглядывая пестрое многообразие торговых лотков и вывесок, а вышел слегка обалдевший и чуть не ограбленный.

Улица задыхалась в плотном коконе из пыли и шума - непрерывный, постоянно обновляющийся колесами повозок и новыми выкриками поток. От накрашенной, словно кукла, женщины пахнуло пудрой и мужским потом, от самурая, резко оттолкнувшего оборванку с пути - усталостью и саке. Девчонка вжалась в шероховатое дерево подпорки, пропуская очередную тележку, потом напугала осмотрительного торговца сладкими колобками любопытно-лукавым взглядом. Детский, обрезанный выше колен наряд бродяги привлек внимание пьяного уже мужчины, но, пока он думал над тем, причем здесь его собственная мать, тощие коленки уже скрылись где-то за очередным домом.
В переулке было потише, но тоже людно. Два самурая в одежде с незнакомыми пока бело-голубыми ромбами прошли почти без нужды останавливаться каждую дюжину шагов. Но почему-то остановились. Старший из них снял с пояса сверток и развернул его, принявшись перекладывать и показывать собеседнику содержимое. Нефритовые четки неслышно скатились по хакама, но человек не заметил потери. Вараджи второго мягко задвинула украшение подальше в пыль. Еще несколько комментариев, и воители двинулись дальше.
Попрошайка не стала ждать, пока кто-то иной приметит игрушку. Перебежав улицу, вскарабкалась на веранду - пальцы засунутой в самую тень ноги нащупали холодные гладкие бусины. Продев четки между большим и указательным, бродяжка рванула дальше.

Пожелтевлший свиток, которого никогда не было.
土方歳三*

О чем Исами беседовал с Харадой, он толком не рассказал. Надеюсь, о хромающей дисциплине и том, как ее исправить. Харада ушел по-детски порозовевший и, кажется, задумавшийся хоть о чем-то. Ну а мы с Исами снова поспорили. О-Тсуне заглянула раз и больше не совалась, других, видно, тоже не пускала.
Исами упрекнул меня в цеплянии за теплое место и нежелании подняться наверх из той деревенской грязи, в которой мы сидим по уши.
- Тоши, - он смотрел на меня взглядом, от которого всем хочется елозить и смущенно опускать голову; вот не думал, что он будет применять этот взгляд на мне, - времена меняются...
Тоже мне новость!
- ...Мы останемся деревенщинами навсегда, если не используем шанс. Вот он, перед нами.
- С каких пор ты так неразборчив?
- Ты хочешь или нет исполнить нашу мечту?
Удар ниже пояса... Глоток чая, хоть и остывшего, в таких случаях очень кстати.
- Я никогда не мечтал встать в один ряд с амнистированными преступниками и собранными откуда ни попадя ронинами.
Отвернулся. Исами, что тобой движет? Амбиции? Страх - за нас, за жену и ребенка, за себя... перед непредсказуемыми переменами? Я давно научился читать твое лицо, даже когда ты напускаешь непроницаемость.
- Катсу-чан, я предпочел бы другой способ, но, ты же знаешь, с тобой пойду хоть к ками, хоть к Энма.**

Сегодня мы закрываем Шиэйкан и отправляемся в Эдо. Перед отбытием я зашел в храм. Монахи уже спешат приготовить амулеты и благословления к концу года, хотя до него еще месяц. Пусть ками хранят весь наш безумный маленький отряд.

文久二年十二月***

---------------
*Хиджиката Тошидзо
**Энма - правитель загробного мира и ада
***бункью ни-нен джуни-гатсу - второй год эры Бункью, двенадцатый месяц (декабрь 1862 года)