Монахи не пришли в восторг от того, что кто-то забарабанил им в четыре кулака в ворота, но двери открыли и даже впустили усталых голодных путников внутрь. Правда, тут же выяснилось, что еда хоть и относительно изобильная, но простая, а спать придется прямо тут на ступенях. Харада, наученный горьким опытом, немедленно согласился на оба условия и, быстро опустошив свою плошку, с вожделением уставился на соседскую. Приставленный к юным самураям бритоголовый мальчишка принес еще риса и чая.
Чодзиро нахмурился, но видя по спутнику, что такое в порядке вещей, спорить не стал. Рис исчезал с какой-то загадочной даже для самого парня быстротой, и за добавкой уже следили четыре голодных глаза.
Послушник разложил еду по одновременно подставленным плошкам и пошел на кухню за следующими порциями. Харада заметно повеселел.
- Слишком крепко ты сжимал меч, - сказал он новому приятеля. - Потому и стер ладони, нельзя так вцепляться в рукоять.
- А иначе он улетает, - смутился лже-Акатора. Воспоминание о недавних промахах заставило его уши налиться краской.
- У меня тоже в первый раз улетел так, что досталось по лбу от учителя, - сознался Харада, набивая рот новой порцией риса.
- А ты долго учился? - вопрос, кажется, уже звучал, но Чодзиро не мог удержаться.
- Лет десять... потом бросить пришлось.
Причину Харада уточнять не стал, растянулся на голых досках, подпер голову рукой. Крыша над головой имелась, живот был набит если не слишком плотно, то достаточно, а идти никуда не надо пока что... чем не счастье? Расспрошенный с пристрастием мальчишка-прислужник рассказал, что дом клана Айдзу не так уж и далеко отсюда, но соваться туда сейчас не самая умная мысль. Если нужный им человек и там, то до утра он никуда оттуда не денется. Чодзиро не возражал. Да и будешь тут возражать, когда на улице холодно, а набитый желудок так и тянет к земле... Интересно, а веки-то чего потяжелели? Завтра он обязательно это выяснит... Завтра.

(& SonG)

Когда впереди замаячил вожделенный дом, обещающий если не теплую постель, то по крайней мере сытную еду, Харада уже спал на ходу; это у него хорошо получалось, глаза полуоткрыты, чтобы не наткнуться на неожиданное препятствие, возможно, вооруженное двумя мечами, а сам дремлешь сладко-сладко. Даже на таком расстоянии он учуял запахи с кухни и почти уже повернул туда, когда чувство долга возобладало и заставило направить стопы к комнате сурового сенсея, который так ловко разнял их драку в чайном домике. Надо было доложить, что задание выполнено... почти выполнено... выполнено почти так, как предполагалось.
Однако добраться до вожделенной, а может и не очень, цели самураю не удалось, так как дорогу ему преградил появившийся неизвестно откуда Накагура.
- А-а! - воскликнули откуда-то снизу. - Возвращение блудного сына? Харада... Харада! К тебе взывают снизу! Ага... Слушай, у меня есть просто гениальная идея, тебе понравится... - нарушитель спокойствия, почувствовав, что половина из сказанного им до друга не доходит решил говорить громче и медленней. - И если. Ты. Снизойдешь. До разговора. То я. Тебе. Все расскажу!!
Сано постарался разлепить веки, но те были словно клеем намазаны.
- Ковш холодной воды, - сказал он терпеливо. - Что-нибудь съесть, и я... - Харада душераздирающе зевнул, - буду готов тебя слушать. А еще нужно сказать, Хиджикате-сенсею, что учителя Кондо я не нашел.
Шинпачи смерил друга испытывающим взглядом, явно задумывая какую-нибудь подлость. Во всяком случае лукавый взгляд раскосых глаз говорил сам за себя.
- Не беспокойся, хоть ведро, - после недолгой паузы, заверил товарища Нагакура. - И еды и живительной влаги... Думаю, что если ты пойдешь с докладом к сенсею, то по твоему возвращению на закуханные просторы уже все будет... Идет?
Саносукэ кивнул, понадеявшись, что речь идет об уже знакомом ему огороде. К тому же ками решили, что достаточно поиздевались над несчастным уроженцем соседнего острова (может, это как раз местные ками на него за что-то обиделись? Надо будет уточнить, решил Харада). Учитель нашелся самостоятельно и сумел вернуться без их помощи, и с ним даже ничего не стряслось на обратной дороге, хотя если посмотреть на учителя и посмотреть на разбойников, еще неизвестно, кого придется спасать. Мало того, учитель занимал разговором Хиджикату-сенсея, и воспользовавшись случаем, Сано устремился (с той скоростью, на какую был способен) на небольшой огород за кухней, где недавно разминался с нагинатой.
Накагура, само собой, уже поджидал его. С ковшом ледяной воды в руках, кой был немедленно подсунут пришедшему под нос... ну или не совсем под нос; насколько дотянулся! Неподалеку стояла полуоткрытая корзина со снедью; откуда они (и корзина и снедь) взялись можно было только гадать, но делать этого не стоило. Точно не стоило.
Как в последствии оказалось, Шинпачи уже о чем-то говорил; при чем быстро и неразборчиво, так что о смысловой нагрузке можно было догадываться только по недоброму блеском в его глазах.
- ...клей! - гордо заключил самурай, приглашая товарища сесть рядом с собой у корзины.
От деревянного ковшика, которым доброохотливый приятель чуть не заехал ему в подвздошье, Сано сумел если не увернуться, то по крайней мере перехватить на подлете. После чего, не долго думая, вылил холодную воду себе на загривок. И уж после этого ничто не могло помешать ему запустить руку в корзинку.
- А где взять столько клея? - полюбопытствовал Харада, набивая рот едой; длительный опыт подсказывал ему, что ее надо быстро съесть, пока не отняли или пока не явилась госпожа О-Тсуне со своей метелкой.
- Э-э-э, а вот это уже вторая проблема, - протянул Накагура, но только чтобы снова набирать скорость; из корзины он взял только какую-то небольшую лепешку, коя, уже надкусанная, так и продолжала лежать у него в руке. - Но у меня уже есть пара идей, а именно! Во-первых можно сделать клей самим, набрать нужных ингредиентов и рискнуть последней челюстью. А во-вторых можно ограбить лавку мастера; там можно и готового клея взять и кучку вееров размочить... на предмет липкости... Что думаешь? ...Идея относительно новая и не совсем продуманная, так что должны быть и другие пути.
- Здесь неподалеку продают сладости, - сквозь рисовый колобок не очень внятно отозвался Харада. - Там много липкого. Если смешать с клеем для вееров... или зонтов...
Он проглотил остатки риса, облизал пальцы и слазил за следующим угощением. Расположение лавок, в которых здесь торговали съестным, Саносукэ знал наизусть и любую мог найти даже ночью с завязанными глазами.
- А нас не поймают?
- Если б люди всегда думали об исходе своих предприятий,они бы ничего не предпринимали! - с умным видом изрек Накагару, театрально воздев взгляд к небесам. - Сделаем так, чтобы не поймали. Конечно, с твоей... внушительной внешностью это будет сложно, - самурай теперь походил на святого мученика. - ...но у всех есть свои недостатки...
- Ты не понял, - снисходительно хмыкнул Саносукэ. - Наверное, потому что слишком мелкий, и больше одной мысли в тебе не помещается. Я спрашивал не про хозяина лавки, а про...
Он выразительно кивнул в сторону большого дома, где располагались комнаты старших учеников и инструкторов, а в основном помещении днем тренировался, а ночью спал народ.
- Если он проснется, то вся шутка будет испорчена...
Харада еще очень хотел бы знать, кто этот таинственный "он", который пока находится в счастливом неведении о своей дальнейшей судьбе.
Шинпачи издал звук близкий к возмущенному фырканью Диковины Окиты; наверное, если бы он сейчас сложил руки на груди и сердито сдунул упавшую на лицо прядь, то сравнивать пришлось бы уже с обиженным ребенком. Однако самурай сдержался; какие-то представления о собственном достоинстве у него оставались.
- Не знаю я что может помещаться в _твоей_ голове, когда это кость... - ляпнул Нагакура, по сути, просто ради того, чтобы что-то сказать. - А на этот счет я уже подумал! - просто наглая ложь; но да здравствует импровизация! - Я, может, и маленький, зато умный! - хотелось добавить "в отличии от некоторых", но пусть Харада сам догадывается. - Все нормальные люди каждый вечер пьют чай, так? Можешь не отвечать, я знаю, что прав. А теперь подумай своей костью; если насыпать в общую бадью снотворного, то народ продрыхнет всю ночь и ничего не узнает о наших похождениях...
- А если кто-нибудь будет пить не чай, а крепче?

(+Онцилла)

Пока друг сердится, можно сжевать почти всю еду из корзинки.
- Лучше тогда уж в суп налить, пока его варят. Суп-то все едят!
- Не все же такие обжоры как ты! - ядовито возразил Накагура. - Чай лучше. Или вода, на худой конец...
Сошлись на бадье с водой, которую выставляли для того, чтобы разгоряченный после тренировки народ мог освежиться. К ней прикладывались все, тут никаких двух мнений не возникло. Зато возник законный вопрос: а где взять снотворное?
Вопрос был справедлив; и Накагура довелось испытать на собственном опыте, что у импровизации есть также свои темные стороны. Единственное, что приходило в голову, так это аптека... что самурай и предложил, решив, что если выкручиваться, то до конца; идея состояла в том, чтобы насесть на аптекаря с жалобами на бессонницу... по ходу рассказа выяснилось, что к этому сомнительному предприятию можно привлечь и монахиню, что ходила у додзе; она-то в сострадании не откажет. Наверное, Шинпачи, еще далеко бы ушел в искусстве импровизации, если бы его, наконец, не прервали; к общему счастью.
Из-под дома вынырнуло мохнатое рыже-белое веселое существо и кинулось обнюхивать сандалии заговорщиков. Нагакура замолчал, уставившись на незваного гостя. Первой мыслью почему-то мелькнуло, что ничего подобного он в корзину для еды не клал. Второй оказался вопрос откуда "сие" взялось и, главное, зачем. Правду говорят: любопытство - дочь невежества. Наверное, только невежа (или Шинпачи) мог сразу же пустить в ход руки.
- Это чего? - ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался самурай, ткнув в пушистый мех зверька. Мех оказался мягким, а палец целым; что уже само по себе хорошо. Иногда может и повезти.
- Не знаю, - Харада протянул существу листик салата, существо захрумкало им, благодарно чирикнув. – Но оно смешное и безобидное.
- И зовут его Диковина, - сообщил остановившийся рядом хозяин Диковины, наблюдая, как его любимица поедает угощение. - А у кого бессонница?
Приятели одновременно указали друг на друга.
- Не обязательно идти к аптекарю, - улыбнулся Окита. – У Хиджикаты-сенсея всегда найдется запас лекарств, ему родственники присылают.
- Что, на все додзе напасется? - не подумав, ляпнул Накагура и тут же спрятал глаза, заткнув рот некогда забытой лепешкой. - Ты вообще кто такой? - сквозь откушенное тесто пробурчал вмиг помрачневший самурай; ходят тут всякие... с крысами мохнатыми. Подслушивают! Тут уже не снотворное; тут лучше слабительное... Мысль эта заставила Шинпачи подавиться лепешкой и забыть о том, что он вроде как бы дуется еще; при чем на всех.
Харада прокашлялся. Он пребывал в замешательстве: сообщать или нет, какое положение в здешнем заведении занимает этот молокосос.
- Нет, на все додзе, конечно, не хватит... – Соджи замолчал и с любопытством уставился на двоих приятелей, которые не слишком умело делали вид, что они тут совершенно ни при чем.
- Окита-сенсей – один из здешних учителей, - как нельзя кстати ляпнул в паузе Харада.
Бело-рыжая Диковина исследовала корзинку, подобрала крошки и, забравшись на колени к хозяину, принялась чистить мех. Время от времени она поглядывала на самураев круглым блестящим глазом и ободряюще курлыкала.
Новость о недостатке снотворного совсем добила несчастного Накагура; бессовестная фантазия рисовала одну картину хуже другой, и на какое-то время малорослый самурай был определенной не способен к коммуникации. Учитывая же очень некстати попавшую в рот булку, можно было предположить, что парень бьется в конвульсиях, но предполагать этого явно не стоило. Ведь все было намного проще; что с этого убогого взять?
Харада стукнул приятеля по спине, чтобы не задохнулся ненароком и не провалил столь грандиозно задуманный план. Сам Саносукэ тоже чуть-чуть приуныл.
- На всех не хватит, - задумчиво повторил Окита. – Но разве обязательно подсыпать снотворное всем, можно его подсунуть только нескольким. Самой жертве и его соседям.
- Верно, - кивнул, вдохновляясь опять, Харада. – Это даже легче, если напроситься помогать на кухню!
- Тешу себя надеждой, что вы не собирались выбрать в жертвы меня.
- Ну почему же... – начал Харада.
Успокоившийся было Нагакура, обять зашелся смехом; теперь только чистым, не приглушенным булкой и с истеричными нотками. Тщетно пытался парень уняться; когда найдет, то уже хоть катану в зубы. Глупо было, конечно; сидеть вот так и не принимать участия в обсуждении. А идея-то его!! Стиснув зубы, Шинпачи глубоко вздохнул... и снова зашелся хохотом, неотвратимо кренясь к земле.

& SonG все еще)

- Я думаю, что все-таки не стоит, - серьезно заверил Хараду Окита. - С вашей стороны это было бы крайне глупо, ведь я полезный информатор и, главное, потенциальный сообщник. - Тут пврень с подозрением посмотрел на странного субъекта, который напоминал не самурая, а скорее чучело (причем кто это чучело было также неизвестно, так как оное представиться не потрудилось, по чему можно было судить и о его манерах) и осторожно осведомился: - А с вашим другом... всегда так? Или припадками?...
- Это Нагакура от радости, - Саносукэ не без разочарования обнаружил, что корзинка опустела. - Чувствует, что все получится, вот и радуется. А так нормальный. По большей части. Может, займемся деталями покушения?
И они занялись деталями. Диковина тоже принимала участие в обсуждении, в нужных местах испуская негодующее попискивание или наоборот одобрительно хрюкая. Окита гладил любимицу по спине. Нагакура победив-таки нахлынувшее веселье, вскоре присоединился к разговору, по ходу дела умудрившись и представиться и поздороваться (именно в таком порядке) с теперь уже знакомым пришельцем, а в итоге, как бы невзначай, предположил, что недостаток снотворного можно будет заполнить, если не запасами аптекаря, то слабительным, и в соответственно сыграть с размахом; на все додзе - отчего ж мелочиться?
- Мелочиться и правда неприглядно, - не без сомнения согласился Окита, почесывая за ухом свою зверушку. - но как бы не вышло это боком...
- Наоборот, - тут же возразил Шинпачи. - Если мы размахнемся на все додзе, то уличать нас будет уже некому; они заняты своими делами, а мы своими и никто внимания на нас не обратит... Так ведь, Сано?
Харада усомнился, что никто не обратит внимания на их отсутствие, если все будут сидеть рядком на заднем дворе и удобрять грядки. Кроме того, неизвестно ведь как подействует слабительное пополам со снотворным. Но постепенно грандиозный план начал обретать стройность и даже, несмотря на старания Нагакуры и Харады, четкость линий.
Неизвестно почему, но Шинпачи на миг смутился, отведя глаза к небу.
- Знаешь, - протянул он. - Я почему-то свято уверен, что им будет не до нас пока снадобья будут действовать...
Окита вызывался раздобыть снотворное, потому что его присутствие в комнате Хиджикаты-сенсея ни у кого не вызовет подозрений. На долю не в меру энергичных приятелей остались рейды за недостающими ингредиентами.


Сразу же взяться за исполнение задуманного им не удалось, оба были отловлены и водворены заниматься вместе со всеми, но как только удалось выкроить свободную минуту, а случилось это, когда ученикам позволили недолго отдохнуть, заговорщики под предлогом помощи по хозяйству («так ведь воды совсем не осталось, мы сходим!») выкатили из ворот бочку... которую оставили в ближайших кустах, забросали ветками и отправились к лавке кондитера. Где и сели в засаде.
В саму лавку проникнуть им явно не удалось бы, поэтому решено было стянуть лоток со сластями, выставленный перед открытой дверью. Единственным препятствием оказался хозяин лавки, который сидел возле лотка и отгонял поздних очумелых мух взмахами бумажного веера.
- У меня есть две мысли, - решительно сказал Накагура и по его тону можно было понять, что ничего хорошего в голову ему не пришло. - Первая трудоемкая, но хорошая, вторая простая и тоже хорошая, но не такая красивая... Какую предпочитаешь?
Харада счел, что красивая ему больше нравится и придвинулся поближе, чтобы внимательно выслушать друга.
- Смотри, - начал Шинпачи и когда-то простая мысль превратилась в непродуманный план с сотней разный вариантов. - Для того, чтобы свистнуть лоток, нам надо отвлечь хозяина. А для того, чтобы отвлечь его можно завязать с ним светствкую беседу, но ни на кого из нас он не обратит должного внимания. Соответственно нам нужна женщина... помнишь ту девицу из чайного домика? Думаю, что можно было бы одолжить если не ее, то ее одежку... - Нагакура расплылся в бесовской улыбке и спросил, глянув на товарища. - Думаешь из меня получится хорошенькая девчушка?
Судя по широчайшей ухмылке Саносукэ, он считал, что «девчушка» из Шинпачи получится просто замечательная. Одна беда, в чайный домик их не пустили, госпожа О-Фудзи горой встала на защиту девушек и помещения. Приятели отступили и взяли заведение приступом с другой стороны. В результате к лавке, где продавали сласти, приблизилась симпатичная девушка (Нагакуру не только приодели, но и приукрасили), у которой все было хорошо, вот только привычка широко расправлять плечи и гордо задирать подбородок не вязалась с якобы скромным видом.
Нагакура, усердно (может даже слишком усердно) обмахиваясь веером и то и дело стреляя глазами в хозяина лавки, склонился на лотком и принялся изучять его содержимое. Неожиданно очень захотелось попробовать чего-нибудь, а лучше - всего подряд, но жгучий азарт перебил даже голод.
- Ой, дя-адюшка-а, - с благоговением выдохнул Шинпачи, еще силеней замахав веером и впившись исподлобья в свою жертву большими невинными глазами. - А что это за такие красивые фрукты в углу вашего лотка?
Жадное восхищение у самурая получилось очень хорошо, так как было совершенно искренним; та заветная половина лепешки была единственной пищей, которая опустилась в желудок парня за весь день и соблазнительный вид сладостей заставлял то и дело жевать губами.
Харада, который прятался за углом дома, выругался в бессилии: другу полагалось отвлекать внимание хозяина от лотка, а не наоборот!!!

(и по-прежнему - Онци, если кто не понял еще, она теперь будет играть Нагакуру Шинпачи, ками, храните наш прикл и форум впридачу)

Нагакура в свою очередь еще долго крутился вокруг лотка, жадно разглядывая то ту сладость, то эту и рот у него, само собой, не закрывался, хотя подражать высокому женскому голосу получалось не всегда хорошо; хозяин же был просто в восторге от такой любопытной особы и, всячески пытаясь ей угодить, рассказывал о всех своих товарах, что знал, а что не знал так придумывал. Несчастный самурай с трудом глотал слюнки, но вот, разговор наконец пошел в нужное русло; с восторженным восклицанием и неразборчивой скороговоркой, Нагакура буквально втащил продавца в лавку, то и дело подскакивая от переполнявших его чувств (как будто голод и самодовольство это не чувства). Теперь дело было за Харадой.
Саносукэ чуть не упустил момент, зато когда он высунулся из-за угла, время было самое благоприятное, даже на улице было относительно безлюдно. Уволочь весь лоток, попутно сунув какому-то попавшемуся под ноги мальцу засахаренный персик, чтобы заткнуть распахнутый было в протестующе-недоуменном вопле рот, было делом одной минуты... хорошо-хорошо, трех. Оставалось понять, надо ли спасать Нагакуру от хозяина лавки или приятель сам выкрутится?
Однако спасать никого не пришлось: через пару минут из лавки вышел крайне довольный собой Нагакура, а за ним и хозяин, все еще говоривший о чем-то своем. Сам самурай уже давно потерял нить разговора и был полностью занят подаренным леденцом, однако ему пришлось оторваться от столь приятного занятия; чтобы, удивленно округлив глаза, спросить с лицом невинной овечки (и соответственным процентом интеллекта в глазах):
- Ой, дя-адюшка! А где же ваш лоток делся?? Там ведь столько всякого разного было!...
Уже в следующий миг перед лавкой кондитера воцарился хаос, а Шинпачи, отыграв сполна свою роль, безнаказанно скрылся за ближайшим домом и, зажав в зубах подаренный трофей, да подхватив ужасно неудобные юбки, парень юркнул во второй переулок слева, где должен был ждать его товарищ. Товарищ же из-за угла наблюдал за разворачивающимися событиями у кондитерской лавки и не замечал, что творится у него за спиной.
- Я был невинен как... ДИТЯ! - вынув изо рта леденец, провозгласил Нагакура, театральным жестом разводя руки.
- Ты себя в зеркало видел? – с сомнением в невинности приятеля уточнил Харада. – К тебе сейчас полдеревни приставать будет... за соответствующими услугами. Ладно, пойдем спрячем добычу... или сначала переоденешься?
- Идем-идем, - ответил Нагакура и сделал большие глаза; явно слишком уж входя в роль. - А если вдруг кто начнет домогаться, то ты ведь меня защитишь, правда? Ты вон какой большой... и обжорливый, - парень глянул на заветную тележку. - Там есть еще что прятать-то?
Пришлось сознаться, что кое-что с тележки отправилось прямиком в живот.
- Ничего, - заверил приятеля Харада. - Там еще достаточно осталось.
Посмотрев сначала на друга, а потом на сладости, Нагакура, подумав, все-таки решил обидеться и заехать веером первому по голове; а точнее по подбородку (и то, пришлось чуть подпрыгнуть).
- Ты вообще думаешь своей костью, а?! Если нам не хватит, то размачивать веера ты будешь в гордом одиночестве! У меня вся рожа от этой дряни чешется, а он с таким трудом заработанные трофеи поедает! Но ладно!... Что с тебя, убогого, возьмешь?... Идем... Кстати, а как ты собираешься тележку везти? Теперь о ее исчезновении, наверное, все вокруг знают...
Харада возразил, что вообще-то он не предлагал «той хренью» мазать лицо, это была идея самого Шинпачи, а если кто-то будет возражать, то спасаться от злобных насильников Нагакура будет самостоятельно, а он, Харада Саносукэ, даже не скажет, куда спрятал его мечи.
- И где ты видишь лоток? – самодовольно поинтересовался Сано, толкая перед собой бочку, с которой их отправили за водой.
Шинпачи возмутился было, что он же для общего дела старается, а Харада совершенно не ценит его самоотверженности, но все-таки прикусил язык; искать мечи по всей деревне ему не улыбалось, да и предвкушение грядущего мероприятия не оставляло места обиде.
Они шли по дороге; Сано, толкая перед собой бочку, а Шинпачи, то и дело подскакивая на месте и то и дело стреляя глазами в случайных прохожих, будто всеми силами нарываясь на неприятности; разве что ручкой не махал. Быть девушкой оказалось не так уж плохо и даже очень забавно; пусть лицо и, правда, чесалось; то ли от белил, то ли от чего-то еще.
- Так, идем теперь туда, спрячем трофеи в канаве, а потом за водой...

& SonG ...бойтесь!)

Ночь в додзе оказалась на этот раз не очень спокойной. Если выразиться точнее, то даже очень неспокойной. Но только местами. Кто-то спал без задних ног на своих футонах или же рядом с ними; как повезло, кто-то гнездился на соседних грядках, оставив бессмысленный марафон от постели к оным грядкам.
Одним словом, школа погрязала в гармонии. Все были на своих местах. Все, кроме двух бессовестных теней, что как раз пересекали двор по направлению к живым комнатам. Тени; одна маленькая другая большая (то есть совсем маленькая и уж очень большая) несли с собой тьму разных банок и баночек, кои издавали приглушенный перезвон, аккомпанируя тихой нецензцуре.
- Вроде здесь, - решила маленькая тень. - Заходи и начинаем. Кто знает сколько будут действовать снадобья...
Большая тень поставила на пол деревянную бадейку, позаимствованную из общественной купальни и наполненную чем-то вязким и сладко пахнущим, и осторожно отодвинула легкую перегородку. Из темноты раздавался могучий храп с присвистом, но каких-то настораживающих звуков слышно не было; почти догоревший фонарь кидал тусклый красный отсвет на покрытый циновками пол и стены. В общем, на обитателя комнаты ночные гости едва бы наступили, но действовать следовало быстро.
- Давай, - большая тень внесла бадейку внутрь, подождала, когда маленькая шмыгнет следом, и бесшумно задвинула фусума, чтобы никто им не помешал. Маленькие баночки, ноша маленькой тени, обиженно звякнув, опустились на пол рядом со стеной. Откуда-то появились кисти и крохотные лопатки, которыми и вооружилась проказница.
- Так, я мажу, ты поднимаешь... - сказала она и, окунув лопатку в бочку большой тени, глянула вверх: - Только я не достану... Предлагаю следующее; я сяду к тебе на плечи, а дальше все как по плану... Начнем с сандалией.
Большая тень не стала спорить и покладисто опустилась на корточки, подставив спину маленькой, которая проворно устроилась на плечах. Затем длинная тень выпрямилась, для надежности расставив ноги пошире, а заодно прихватила и бадейку, чтобы удобнее было намазывать. Несмотря на явную неопытность заговорщиков и постоянное стремление к импровизации, дело продвигалось достаточно быстро. Следом за сандалиями к потолку липкой массой, сваренной из сладостей, агар-агара и размоченных пластинок клея для вееров (результат посещения еще одной лавки) оказались приклеены: коробочки с туалетными принадлежностями, стойка, с которой аккуратно был снят меч, простенькая вазочка из бамбука с сухой веточкой.
- Надо бы еще свиток перевернуть, - озабоченно прошипела большая тень.
- Давай, - согласилась тень-наездница и ловко спрыгнула на пол. Вот она оглянулась, принюхиваясь к вкусно пахнущей лопатке (хоть какая-то отрада снова голодной душе), и решила, что чтобы искать свиток в комнате слишком темно. - Так, я сейчас приоткрою дверь, а ты перевернешь свиток, - скомандовала наглая малютка, не медля приступая к исполнению своей затеи.

(ох, кто бы нас когда-нибудь с Онци остановил... пусть только попробует!)

Храп оборвался на душераздирающей ноте. Обе тени замерли на месте, затаив дыхание. Хозяин комнаты заворочался, покряхтел, засопел было вновь, но что-то мешало его спокойному ночному отдыху. Большая тень едва успела наклониться и задуть фонарь, как из-под одеяла выползла приземистая широкоплечая фигура, пошарила вокруг в поисках сандалий, махнула рукой, не отыскав их, и зашлепала босыми ногами к выходу.
Большая тень притворилась столбом и попыталась слиться с ближайшей стеной. Маленькая скорчилась в углу. Когда за хозяином комнаты задвинулась дверь-перегородка, та тень, что была гораздо крупнее, шепотом окликнула свою напарницу:
- Кажется, мы перепутали комнаты... и, кажется, тут еще кто-то есть...
- И что ты предлагаешь?! - возмущенно зашипела перепуганная, а от того очень злая маленькая тень. - Не сдавать же позиции сейчас! Давай переворачивай свиток... и по-быстрому!
Проказница воровато выглянула наружу и, убедившись, что нарушитель спокойствия отправился далеко; в направлении запруженных грядок, шмыгнула к постели, принимаясь разглядывать второго хозяина. Хозяин был маленький и легкий, что тут же развеяло все страхи маленькой хамки и вернуло ей энтузиазм. Ткнув легкого хозяина пару раз и убедившись, что просыпаться он не намерен, тень принялась шуровать вокруг, творя что-то с одеялом. Закончив, она обернулась к своей партнерше и махнула рукой, а когда та неуверенно подошла, тут же оказалась на ее плечах.
- Давай поднимай вместе с футоном, будем клеить! - победоносно провозгласила она шепотом. - Давай быстрей, пока тот первый не вернулся!
- Ты что? А если она свалится?
У большой тени имелись очень серьезные подозрения о том, кого именно она сейчас вместе с футоном держала на руках, и еще более серьезная уверенность в том, что именно с ними случится завтрашним утром. Что не мешало тени оставаться на месте и даже помогать своей энергичной напарнице.
- Быстрее давай! – прошипела тень-великан. – Тяжело же!
Колено маленькой тени безропотно оперлось о голову большой и его владелица, завершив последний штрих, вернулась на прежнее место, помогая прилепить футон, куда надо (или куда не надо, но хочется).
- Так все, - выдохнула верховая проказница, сползая на пол. - Вроде не отвалится... Давай, делаем ноги, пока тот первый не вернулся и по койкам...

Народа сегодня на грядках непривычно много. Надо будет спросить у Тсуне, чем таким она покормила додзе, что половина его занимается ночным удобрением грядок. С такими мыслями Кондо Исами возвращался к себе в комнату. Тусклый отсвет фонаря большим светляком полз по стене здания и деревянному настилу под ногами. Вот и своя дверь. Кондо зевнул, сонно прищурился, проверяя, точно ли своя. Будить Тоши не хотелось: он сначала обругает, а потом в зависимости от настроения либо прогонит, либо зазовет сидеть. Быть выгнанным при всем честном народе – глотка у Хиджикаты хорошая – не самое желанное. Сидеть с ним – тоже. Хотелось обратно в теплую постель к жене.
Исами снова полуприкрыл глаза (зачем их открытыми-то держать?), отодвинул дверь-перегородку и пошел внутрь. Сделал шаг и замер. Комната была девственно пуста. Не туда зашел все-таки? Кондо обернулся. Да нет, комната своя, вид из дверей правильный. На всякий случай раскрыв глаза пошире, он осмотрел комнату еще раз. Не помогло. Пробормотал слова, призванные отгонять демонов и всякую нечисть. Опять не помогло. Воззвал к Будде – не помогло еще раз. Значит, не происки духов, можно закрыть дверь и осмотреть все подробнее. Когда дверь с шорохом захлопнулась, фонарь в руке качнулся.
Решив, что орать: «выходи, а то хуже будет» еще рано, глава школы встал посреди комнаты и вновь огляделся. Что это там? Ага, меч. Поднял, засунул за пояс – вдруг потребуется. Тишина. Ну и кто украл все вещи? А главное, кто украл жену?
- Тсуне, - позвал Исами, не слишком надеясь на ответ.
Какой-то шорох и, вроде бы, сонное: мм-м. Не понять, с какой стороны.
- Тсуне? – погромче.
Начинающийся ответ перешел вдруг в испуганный визг. Откуда? Кондо закрутил головой и почти сразу понял – сверху. Поднял голову и обомлел. Едва не сел на пол, когда колени подкосились от понимания, что он стоит на потолке, а вся утварь на полу. И жена, между прочим, вместе с футоном – тоже. Сон как рукой сняло. Тсуне вопила и дергалась, пытаясь выбраться из висящего кокона. Когда она замолчала, чтобы набрать воздуха для продолжения крика, Исами сумел вставить:
- Подожди, я тебя освобожу. Только не кричи.
Тсуне зажала рот.
- И не дергайся.
Катана из ножен, взмах, пришлось бросить меч на пол и ловить жену. Ага, поймал. Хорошо, что она легонькая. Будь на ее месте Тоши... нет, лучше не надо таких картин.
- Все, все прошло, ты на полу.
Дрожит и прижимается. Кто, интересно, так пошутил, кого выдрать? Вспомнились ученики, высаженные рядками на огороде. В додзе слабительное можно добыть только у Хиджикаты, но он кому ни попадя не дает, тем более в таких количествах. А где, любопытно знать, вторая половина учеников?
Порешив, что утром кому-то не поздоровится, Кондо притащил другой футон, и они улеглись досыпать, задумчиво глядя на переселившиеся на потолок дзори.

(и Онци, с кем же еще куролесить?)

После тренировки Нагакура решил прогуляться; более точно разведать территорию додзе и подумать над чем-нибудь новым, ведь успех вдохновляет. Особенно когда за этим успехом не следует наказание. Мысли плыли веселыми ручейками, являя порой грандиозные картины мирового масштаба; но об этом Шинпачи только думал. (И слава ками.) И вот из соседнего помещения послышалось чье-то недовольное бормотание, коему аккомпанировало методичное шуршание щетки; туда-сюда, туда-сюда.
Решив, что разведку можно отложить, парень заглянул внутрь; его сообщник и друг Харада был погружен в мытье школьных полов.
- Благородное занятие для самурая! - улыбнувшись во весь рот, заметил Нагакура. - По-моему, у тебя хорошо получается!..
Саносукэ, который не слишком усердно отмывал грязь, скорее размазывал ее по дощатому полу, развернулся, нацелившись щеткой в голову подельника.
- Будешь издеваться, - предупредил он, - во всем признаюсь Кондо-сенсею и скажу, что был не один.
Он выпрямился, разминая плечи.
- Пока-то я лишь на подозрении, - без тени раскаяния и сожаления добавил Харада.
Нагакура весело хихикнул.
- Ну-у... в этом случае, я думаю, рисковать не стоит. ...Ибо кто, зная границы своей деятельности, не приблизится к опасностям, тот будет жить долго... Ты согласен жить долго? ...Кстати, я тут думаю, что бы еще предпринять... Если тебе очень нравится мыть полы, то... Эй-эй! Я же пытаюсь сделать дельное предложение! Можно свою деятельность направить себе во благо... Допустим, стать уважаемыми гостями чайных домиков... Но как это сделать я еще не знаю.
Жить долго Харада согласился, примерно лет на пять вперед он рассчитывал, а дальше будет видно, хотя, скорее всего, шестой год он уже не протянет. Гораздо проблематичнее вышло с чайными домами. С одним чайным домиком. С одним очень конкретным чайным домиком, который Сано был готов скорее поджечь или любым другим способом сравнять его с землей, чем становиться его уважаемым гостем. И, между прочим, никто иной, как Нагакура в том был отчасти виноват. Девочкой не поделился – это раз. Драку устроил – это два. Нагакуре мало? Сейчас еще обид вспомнит, только вон тот угол доскребет. Харада опять взялся за щетку.

(пока вы куролесите, мы тоже не спим, ага)

Тоши о ночном происшествии Исами так и не сказал, незачем беспокоить друга по пустякам, да и все додзе тоже, поскольку если Хиджиката задастся целью найти виновных, он их найдет, наплевав на спокойствие и течение жизни. Не такой криминал, хотя желательно бы знать по именам и в лицо тех шутников. Поэтому на утренней тренировке Кондо тщательно всматривался во всех учеников по очереди. Определенно, чтобы приклеить все к потолку, надо обладать высоким ростом или лестницей. Лестницы на территории не наблюдалось, единственная была заперта в кладовке, а ключ лежал на месте – спрятанный где-то у Тсуне. Выпытать у нее местоположение ключа не представлялось возможным, это уже пробовали. Остается рост.
При слове «долговязый» первым на ум приходит, разумеется, Хаджиме. И все бы ничего, да только не в его стиле такие шутки, к тому же он сейчас наверняка где-нибудь по дороге в императорскую столицу. Не то. Взгляд заскользил по ученикам: так, эти отметаются сразу, эта группка тоже, Нагакура... смешно даже. Ага! Харада... Этот мог и достать. Впрочем, откуда он взял слабительное и, судя по зевкам и вялым движениям половины тренирующихся, еще и снотворное? Единственный, кто во всей школе является гордым обладателем подобных вещей, это Тоши, но он не стал бы. И проникнуть Харада к нему не мог. Он-то не мог, а вот Окита... Бездоказательно. И все же, скорее всего, эти двое. Когда только успели подружиться? Что ж, посмотрим, что сделает бравый дылда, узнав, что он на подозрении. А заодно - пусть вымоет полы.

-Не простыну.-Юми насупился, понимая что купался он, видимо, зря-он весь помог под дождем, да еще и крыша была не очень чистая.
-Мне не привыкать.
Он даже и не попробовал снять одежду, чтобы повесить ее сушить. Усевшись немного поодаль от обоих, он взял сакэ и, не моргнув глазом, выпил залпом почти три кружки.
Зато теплее стало!
Юмидзуру только открыл рот, чтобы что-то добавить насчет скептически сказаного "стрелка" и что до него "кто-то может добраться", но передумал и лишь усмехнулся.
Добраться до него даже в пьяном виде никто бы не смог. Пытались, надо сказать...
Но услышав разговор о происхождении, парень резко нахмурился, отведя взгляд в сторону. Молчи, молчи, сакэ и разговоры никогда ни к чему хорошему не доходят, тем более в обществе мужчин...
Молчи, Генгаку, молчи...
Парень вытер рот рукавом и шмыгнул носом. Прогулки под дождем всетаки немного задели его. Хотя, после сакэ ему было совсем не холодно.

Вы будете страшно удивлены: & SonG)

Шинпачи в свою очередь, явно не собираясь облегчить другу работу, принялся расхаживать туда-сюда, выливая на несчастного Сано множество бредовый и очень бредовых идей. Понять из этого можно было только одно; если парень так думает, то удивительно как он вообще может сформулировать что-либо вразумительное. Тем временем было предложено: соблазнить хозяйку дома (кто должен был выступать в главной роли долго гадать не приходилось; Нагакура предпочитал руководить), сыграть кого-нибудь очень высокопоставленного и представить себя в качестве его слуг, спасти хозяйку (от чего спасать; надо еще подумать, но устроить можно все) и еще великое множество, вплоть до явления в дом в качестве посланников богов. В итоге Шинпачи удалось придать размазанной Сано грязи форму своих следов и совершенно запудрить мозги своему товарищу.
- И кто из нас сойдет за ками? - полюбопытствовал Харада, бросая щетку в ведро с грязной водой и считая, что задача выполнена блестяще.
В конце концов, ему было велено "мыть" этот пол, а не "отмыть" его до зеркального блеска.
- Ты еще спрашиваешь? - возмутился Нагакура. - Ты посмотри на себя! Вылитый ками! Только грязный немного... Тебе главное лицо умное сделать и хоть за левиафана сойдешь.
Пришлось потратить драгоценное время, объясняя ошарашенному Хараде, что такое левиафан и что оскорблять его никто не собирался, и что как раз окунание друга и товарища по шуткам головой в грязную воду вместо щетки может быть приравнено к насилию и оскорблению действием. Саносукэ с сожалением поставил Шинпачи на ноги.
- А может, для начала что-нибудь попроще придумаем? - с надеждой спросил он.
- Может, я бы и придумал, если бы не твои... водные процедуры... - буркнул Нагакура, настроение которого резко упало из-за чрезмерной влажности. - В приличное общество тебе дороги нет. Тебя там приняли бы за-а... - хотелось сказать некое научное определение доисторического человека, но опыт советовал изъясняться проще. - ...необразованного деревенщину, - закончил Шинпачи и почувствовал себя намного лучше. - ...Я думаю о каком-нибудь нашествии духов... обычно, большая половина народа говорит именно о духах, да демонах. Так отчего же разочаровывать ожидания? При необходимых нитках можно устроить что-нибудь летающее... а балки, вон они.
Харада, который большую часть своей сознательной жизни считал себя необразованным деревенщиной, пусть и самурайского рода, не обиделся и рассказал историю про баке-дзори, которые обитают в домах, где плохо обращались с обувью, как эти самые демонические сандалии бегают по всем комнатам, стучат и распевают песенку, вызывая своих сородичей-гэта.
- В детстве было очень страшно, - сознался он.
Нагарука не удержался от сдавленного смешка, хотя в свое время тоже боялся духа, жившего в экибане его комнаты.
- Тогда, я думаю, можно было бы устроить нашествие обиженных сандалий... по поводу плохого обращения с ними и их хозяевами. ...Кстати, а ты уже подумал о том где мы возьмем столько тапок? Может склад... или... Нет! ...Да! Это будет новое слово в современной мифологии! Представь себе...
То, что в дальнейшем описывал Шинпачи представлять слабонервным и детям не рекомендовалось; однако план, какой бы он ни был, представился вполне завершенным и готовым к применению на практике.
- Ну, скажешь? - потребовал наконец парень, сам очень даже довольный новой выдумкой.
Чем дальше, тем больше расплывался в ухмылке Харада. Особенно его радовала перспектива устроить веселую если не жизнь, то хотя бы ночь сволочной хозяйке чайного домика. К тому же, новая их шутка не нуждалась в долгих сложных приготовлениях, ее можно было сыграть хоть сегодня же ночью. Хотя лучше бы сегодня ночью подготовиться, а вот следующей как раз все и провернуть.
- Здорово! - одобрил он. - Сами все сделаем или возьмем кого-нибудь еще?
- Да нет... - протянул Нагакура. - По мне так не стоит. Чего там; будем эстафету друг другу передавать. Ничего сложного.
- Стянуть носки у всего додзе не так уж и сложно? - усомнился Харада, но спорить не стал.
В конце концов, так действительно интереснее, и чем меньше народа знает о розыгрыше, тем лучше.
На том и порешили.

(ну... угадайте!)

Эта ночь была полна тайны и загадки; предприимчивый (если не сказать непоседливый) Нагакура отказался ждать до завтра под предлогом поговорки "не откладывай на завтра то, что можно вытворить сегодня"; а спорить с энергичным молодым человеком было не самой удачной идеей.
За проходящий день Шинпачи одним махом раздобыл кучу носков, пронеся слух, что во искупление грехов ранее содеяных готов постирать все носки школы. Так что общественность решила не упустить своей удачи и добровольно сдала предметы одежды; о чем предполагаемая прачка не помедлила сообщить своему товарищу, да напомнить о его сомнениях. Теперь оставались только нитки; но и они не остались обделены самураем; на нитки пошло пара кимоно; само собой чужих.
И вот уже темно и маячит впереди темный силуэт заветного чайного домика. В воздухе витает запах носков, а по грязной земле волокутся концы ниток.
- Гармония, - мурлыкнул Нагакура. - Как ты говорил, мы доберемся до балок в домике?..
Саносукэ твердо помнил, что еще ничего не говорил на этот счет. Кроме того, при приближении к заветной двери голова вдруг решила перестать соображать, так как в ней прочно воцарился образ некоей таю. Харада решительно замотал отказывающимся работать как надо предметом.
- Я тебя подсажу, - предложил он. – Наверху ставни не запирают, так что всех дел – пробраться вниз и открыть мне дверь.
Забравшись вверх по товарищу в окно, Шинпачи осторожно свалился вниз, предварительно пытаясь оглядеться на предмет присутствия посторонних; но, по желанию фортуны, никого рядом не было и ситуация не приняла неожиданного оборота. Щелкнул замок, и дверь послушно отворилась.
- Так, теперь опять наверх... - решил Нагакура. - Не спи... кстати, с тебя капает... вернее с ниток капает грязью.
- Ну и что? – удивился Харада.
Дальше было гораздо легче. Для начала – закинуть низкорослого Шинпачи на балку, что уже было опробовано в прошлый раз.
- Как с такой фамилией ты ухитрился не вырасти? – удивился Саносукэ.
Ой... а вот следующего они не предусмотрели! Нагакура при всем своем желании не сумел бы втянуть наверх рослого приятеля.

(Лучше даже не угадывайте, а просто читайте!)

- Я все могу! - буркнул парень в ответ на подколку и тут же пожалел о своем заявление, кое нужно было доказывать прямо сейчас. - Э-э-э... Думаю, что если найти что-нибудь, что ты бы смог встать... - через пару минут роли были изменены. - Ты меня сейчас сломаешь... - выдохнул Нагакура, но первая попытка все же увенчалась успехом; теперь наверху оказался Сано. - Теперь сними кимоно и скинь мне, я схвачусь и влезу.
- Нет уж, - Харада размотал пояс и спустил его вниз.
Ловкий, как обезьяна, приятель быстро вскарабкался на балку и уселся рядом с мешком, провонявшим грязными носками.
- Благодарю... Слушай, ну и тяжелый же ты... - тут взгляд Нагакуры упал на перебинтованные ребра товарища. - Дуэль? - спросил он, оседлав балку и принявшись разматывать клуб ниток.
- Не! - Харада вернул пояс на положенное тому место и взялся помогать собрату-заговорщику. - Неудачное харакири. Не получилось доделать.
Он не стал добавлять, что неудача постигла его именно из-за их нынешнего хозяина, в чью комнату они накануне вломились по ошибке и над кем так здорово подшутили.
Шинпачи благоразумно прикусил язык, решив, что не стоит ворошить забытую рану. Желания знать почему обретенный друг решился на суицид у него не было, так что стоило бы перевести разговор в другое русло, но получилось только замолчать.
Вскоре все нитки были аккуратно сложены рядом с соответствующими носками, к которым были пришиты. Нагакура взглянул вниз, на тонкие линии грязи.
- Думаешь никто не заметит? Сюда вроде без обуви входят... Хотя ладно. Где-то наша публика?
- Так темно ж! - беззаботно отозвался Харада. - А потом все затопчут.
Он выудил из рукава глиняную свистелку, подмигнул Нагакуре и поднес игрушку ко рту.
- Спускай первую партию.
Заунывный печальный звук, такой грустный и неземной, что мог принадлежать только демонам и призракам, перебудил дом не сразу; сначала в коридор выглянула заспанная служанка.
Нагакура, обмотавший концы ниток вокруг пальцев начал спектакль как самый настоящий кукловод; первая пара носков зашевелилась и принялась подползать к ногам несчастной женщины. Шинпачи кивнул другу, давая знак приступать к звуковым эффектам, пока жертва не пришла в себя и не сбежала.
Глиняная свистулька издавала такие душераздирающие звуки, что Харада сам себе удивился. Служанка добавила происходящему достоверности, потому что завизжала, как будто ее собрались насиловать всей деревней, когда увидела подползающие к ней со всех сторон призрачные носки.
Через пять минут Нагакура полностью удостоверился, что затея удалась; целиком и полностью. Несчастная девушка убежала, издавая не менее душераздирающие крики, чем свистулька Харады. Вскоре ее место заняла сама госпожа О-Фудзе. Упав на колени перед пресмыкающимися (по-другому это назвать было нельзя) носками, она всхлипнула и запричитала, лепеча какую-то несуразицу, резюме коей состояло примерно в том "за что мне, несчастной, такая кара?"

Все думали, что эта ночь в додзе пройдет тихо, и с течением времени стало казаться, что так оно и будет, но надежды не сбылись. По уже практически зимнему гололеду во двор влетела полуодетая женщина, испускающая в воздух истерично-тоскливые вопли. Такая громкость несомненно разбудила бы всех в школе, если бы О-Тсуне не придумала днем занятия для всех учеников. Ремонт забора отнял много времени и еще больше сил, и теперь в общем зале воцарилось сонное царство, всполошить которое не смог бы и гудок заморского парохода. Бедной женщине до гудка было далеко.
Во всей школе не спали младенческим сном лишь три человека, поскольку О-Тсуне исхитрилась привлечь к работе не только учеников, но и практически всех инструкторов. Дремали она сама и муж под боком (который от работы улизнул, сославшись на приехавшего Сато Хикогоро, с которым требовалось обсудить дела). Поскольку Сато действительно приехал, возразить было нечего. В соседней комнате чутко спал Хиджиката, которого О-Тсуне не решилась приплести к работе, отчего сделалось только хуже - Тошидзо ходил злой, что никто не тренируется.
Поэтому крики несчастной женщины разбудили всего троих. О-Тсуне осталась у раскрытой седзи наблюдать, как мужчины стараются выяснить у служанки госпожи О-Фудзи (как оказалось, едва зажгли свет), что случилось и где пожар. Служанка мямлила и стенала, но потихоньку в ее словах было найдено разумное зерно: пожара не было, зато были носки-призраки.
- Носки-призраки? - хором уточнили Кондо и Хиджиката.
- Да, да, - закивала женщина, - они парят над полом и воют, тоскливо так.
- Носки, значит, - сказал Тошидзо. - Воют и парят.
Прежде чем кто-либо успел вставить слово, он решительным шагом ринулся в ворота к дому напротив. Кондо постарался успокоить напуганную служанку:
- Не беспокойтесь, Тоши разберется с вашими призрачными носками.
Женщина не слишком желала успокаиваться, и ее пришлось сдать на руки заботливой О-Тсуне.
Тем временем Хиджиката ворвался в заведение госпожи О-Фудзи, сверкая глазами и держа руку на рукояти меча.

Сначала было весело. Даже очень. Нагакура с трудом сдерживал смех, невольно замечая за собой нездоровую склонность к садизму и думая о том; стоит ли лечиться или нет. В итоге он, правда, пришел к заключению, что нет - не стоит, и именно потому, что так весело. Однако грозный топот и удар злобно распахнутой двери все же посеял зерно сомнения в душу самурая; совершенно внезапно он понял, что сейчас их с товарищем будут бить. И может даже ногами. Соответственно подобное хобби представилось совершенно в ином виде, а именно очень опасном для собственного здоровья.
Носки внизу подпрыгнули и обмякли на полу при виде разъяренного мужчины. Со стороны Сано послышался жалобный писк свистульки. Дело приняло несколько драматический оборот, а Шинпачи почему-то вспомнил ту крылатую фразу об истории, в которую попасть трудно, а влипнуть - легче не придумаешь.
Самурай многозначительно посмотрел на друга, потом вниз, наверх, вправо, влево, взад, вперед и чуть не свалился с перекладины.
Харада поймал приятеля за рукав.
- Знаешь, - очень задумчиво произнес Саносукэ. – Мне это совсем не нравится... Скажи, ты быстро бегаешь?
- При необходимости, - кивнул Шинпачи. - Но я думаю, что это нам не поможет. Нам нужно убраться незаметно. ...а то полетят клочки по закоулочкам... и угадай чьи клочки.
- Незаметно?!! Как ты себе это представляешь?
Лично Харада с трудом представлял, как можно не заметить его. Нужно быть слепым, а взмыленный и злой еще больше, чем в прошлый раз сенсей прекрасно видит.
- Уходи, - предложил он.
Вот когда позавидуешь мелкому росту приятеля по забавам!

(вы удивитесь, если я скажу, что этот пост написан без Онци?)

- Ага, Нагакура, уходи, а потом мучайся всю оставшуюся жизнь психической травмой! - зашипел в ответ Шинпачи. - Кости того... срастутся. Ты понимаешь, что нас могут вышвырнуть из додзе?! ...Поэтому предлагаю; сиди тут и не отсвечивай, а я пойду сдаваться. Попробую выкруться за свое благородное происхождение... Согласен?
- Нет, - Харада покачал головой. - Если сдаваться, так вместе.
- Угадай кого вероятнее вышвырнут - тебя или меня? Вспомни еще о недавнем происшествии? И кроме того; это была МОЯ идея. Ты можешь просто послушать дружеского совета и сидеть тихо?!
- Тебе важнее остаться в додзе, - не уступал Сано. - А мне...
Он пожал плечами.
- Я там даже не ученик...
Нагакура был близок к тому, чтобы сейчас же броситься на товарища и вправить ему мозги исключительно физическим способом. И почему в его деревенскую башку не доходит, что...?!
- А может на переждать тут? - неожиданно для самого себя предложил Шинпачи. - А если заметят, значит... значит заметят.
- Поздно, - Харада указал вниз. - Уже заметили.
Нагакура посмотрел вниз, встретившись взглядом с взбешенным Хиджикатой. После чего широко улыбнулся ему и помахал рукой; странно, что изо рта самурая не начала капать пена.
- Ладно, согласен на "бежим".

Тем временем Хиджиката, сполна оценивший свою неспособность немедленно достать с балки двух негодяев - рост не позволял, - примеривался, как их лучше оттуда сшибить. Вспомнилось крестьянское детство и, будь под рукой шишки или любые крупные плоды, Хараде с Нагакурой пришлось бы на себе испытать меткость сенсея. Но поблизости не было даже камней. А сами великовозрастные гаденыши оттуда не слезут, по крайней мере, пока он здесь стоит.
Тут Нагакура совершил большую ошибку, улыбнувшись и помахав рукой. От такой наглости Тошидзо озлился еще больше, выдернул меч из ножен и стал прикидывать, как срубить балку вместе с ученичками. От предвкушения обильного урожая у него по-кошачьи загорелись глаза.
Теперь дело миром не закончится, теперь остается только спасаться бегством, и чем быстрее они будут бежать, тем лучше для всех, потому что вниз свалятся не только они, но и сам дом грозит сложиться напополам. А тут ни в чем не повинные девочки, хотя вот например по хозяйке он точно не возьмется плакать.
- Снимай хаори! - потребовал Саносукэ.
Шинпачи спорить не стал и быстро стянул с себя требуемый элемент одежды. Балка под напором Хиджикаты слегка вздрогнула, а бурная фантазия самурая быстро нарисовала красочную картину последствий и его, Шинпачи, спину на месте несчастной балки.
Харада примерился и, словно ловил белку, накинул чужое хаори на голову размахнувшегося для очередного удара сенсея.
- Вперед!

(нет, вот сейчас вы действительно удивитесь: в соавторстве с Сонг И Даларой)

Он спрыгнул первым, на тот случай, если придется ловить приятеля, приземлился не очень удачно, но сейчас он чувствовал в себе потребность померяться в скорости даже с тайфуном.
Нагакура в свою очередь приземлился совсем неудачно, если не сказать свалился вслед за товарищем, однако на удивление быстро вскочил на ноги и с поразительной скоростью припустил наутек, выпрыгнув из дверей перед Сано. Необходимость себя оправдывала.
- У аптеки! - выдохнул Шинпачи и резко свернул в сторону.
Харада только кивнул и помчался в противоположную.
Сброшенное хаори, надо сказать, на некоторое время сбило Хиджикату с толку, потом несчастный предмет одежды оказался разрезанным на куски, а Тошидзо на свободе стал еще злее, чем до того. Теперь он был готов убить обоих мальчишек, ко всему прочему выставивших его на посмешище. Правда, выяснилось, что сначала требуется оных мальчишек догнать. Они же оказались не глупы и разделились. Выбирал Хиджиката недолго: сначала выловить и разделать под орех мелкого, а дылда никуда не денется, его отовсюду видно. В случае чего, завтра Тошидзо его найдет и поможет довести неудавшееся харакири до конца.
Будучи парнем деревенским, бегал Хиджиката быстро, так что вскоре позади Нагакуры раздались все приближающийся топот и пыхтение, напоминающее варварские паровозы. Меч Тошидзо даже не подумал убирать, поскольку был намерен зарезать негодяя сразу, как только догонит.

Шинпачи, заметив позади себя стремительно приближающегося сенсея, побежал так, что ноги стали запутываться, однако ситуации это не изменило; как ни крути, а бегал Хиджиката, судя по всему быстрее - хотя бы за счет своих длинных ног. По сему Нагакура решил действовать по принципу зайца; свернул за первый же угол и тут же налетел на достаточно маленькую бочку, которая даже оказалась пустой. Решение было принято мгновенно; через долю секунды Шинпачи уже буквой "зю" сложился в спасительной бочке, отчаянно пытаясь не дышать и вообще сделать вид, что его тут нет.

(куда ж мы с Онци без ценной помощи Далары?)))

(продолжение ценной помощи всех всем: Сон, Онци, я)

Сейчас-то поганец не двигался и, возможно, даже не дышал, но он сильно ошибался, если думал, будто Хиджиката позволит ему так просто уйти. Старейшая уловка всех преследуемых – залечь где-нибудь. Работает замечательно, если преследователь не слышал, куда именно ты лезешь. Тихая деревенская улочка для этого совершенно не подходит. При свете звезд и луны Тошидзо легко отыскал несколько бочек, в одну из которых явно залез Нагакура. Хиджиката со всей злости пнул ногой ближайшую. Та с грохотом покатилась по обледенелой земле – порожняя. Раздался нетерпеливый рык, и стук, это сенсей пинал все бочки по очереди.

Услышав, как сенсей расправляется с бочками, Шинпачи уже понял свою ошибку; однако, по мнению парня, это был еще не конец. Конечно, договориться с Хиджикатой вряд ли удастся, но был и другой выход. Приняв более или менее удобное положение, Нагакура приготовился выпрыгнуть из бочки и снова побежать. Но это ему не удалось; когда Тошидзо со всей силой пнул очередную бочку, то она перевернулась и покатилась раньше, чем Шинпачи мог что-либо предпринять. Когда же злосчастный сосуд остановился, врезавшись в стену дома, самурай был уже не в состоянии куда-то бежать или хотя бы выбраться наружу.

К рыку злости примешались радостные нотки: жертва найдена и, судя по всему, уже почти обезврежена. По меньшей мере оглушена, осталось добить. Но добивать сквозь бочку Хиджиката посчитал ниже своего достоинства и постановил сначала выковырять добычу из тары. Схватился руками, но выяснил, что тащить получается только вместе с деревянной упаковкой. Дернул сильнее, получил тот же результат. Попробовал перевернуть сосуд и вытряхнуть из него содержимое, но Нагакура оказался не по размеру тяжел, и поднять его вместе с бочкой не удалось. Тряхнуть тем более. Тошидзо задумался на мгновение, потом с новой энергией принялся за дело: двумя руками ухватил самурая за шиворот, а ногой уперся в многострадальную бочку. Громкий выдох, треск дерева, оба оказались на земле чуть не в обнимку.

(развеселая троица с напрочь снесенными крышами - Онци, Далара и SonGoku)

Подчиняясь той же логике, что бежать далеко никуда не надо, Сано остановился, как только топот почти затих и раздался грохот и звонкие удары. Харада развернулся и помчался обратно, подгоняемый твердой уверенностью, что если он сейчас не успеет, друга можно будет хоронить в ближайшем храме. И ведь не узнаешь, какой ритуал он предпочитает. На земле в обломках злосчастной бочки возилось два человека, рядом на земле лежал меч. В потемках Саносукэ ухватил сначала не того, но, осознав ошибку по злобному шипению и некоторым выражениям, которые самурай благородного происхождения допускает лишь в самых крайних случаях, выпустил и выдернул из клубка его противника.
Нагакура услышал хруст суставов собственных пальцев и пообещал себе как-нибудь припомнить это товарищу; вот нельзя было просто взять меч и... Опомнившись, Шинпачи кинулся к заветной рукоятке; без оружия, быть может, удастся перейти на переговоры, но Хиджиката опередил парня и расположения к переговорам не показывал.
- Тронешь мой меч, тебя даже ками не узнают, - прошипел Тошидзо.
Тут уж пришлось опять совершить отступление бегом, но теперь в одну и ту же сторону. Впереди замаячили спасительные ворота додзе и затеплилась надежда укрыться под охраной О-Тсуне; как добрая женщина она не сумела бы отказать им в мольбе, да и давешняя монахиня могла бы оказать покровительство... Но при приближении выяснилось, что в воротах кто-то стоит. Кто-то массивный, широкоплечий, почти квадратный...

(покинутые, но не сдавшиеся, мы с СонГоку)

Кондо дожидался окончания действия. Поначалу оно его даже забавляло, потом, когда окрестности огласили весьма недвусмысленные звуки, забеспокоился. Потому и вышел к воротам. Там-то на него и налетели две испуганно дышащие тени, оказавшиеся при свете фонаря в руках О-Тсуне никем иным, как Харадой и Нагакурой. Так... Нагакура, значит. В затее с клеем он тоже принимал участие? Исами собрался их об этом спросить, но тут на сцену прибыл не менее запыхавшийся Хиджиката с воинственным огнем в глазах. Мальчишки сжались, предчувствуя неминуемую гибель – протиснуться в ворота им не удавалось, хотя старались.
- Тоши, - окликнул Кондо своего друга и почти брата. – Если ты их сейчас убьешь, придется объяснять полиции и платить за похороны. Живыми они полезнее.
Тошидзо пробормотал нечто нечленораздельное, но кинуться не попытался. Кондо по очереди пропустил Нагакуру с Харадой во двор и кинул взгляд на О-Тсуне. Та послушно кивнула и засеменила к несчастным шутникам.
Шинпачи, кажется, собирался что-то сказать, но Сано вовремя толкнул его локтем в бок, отчего его друг только охнул и умело принял затравленный вид. Харада решил не отставать от него, и теперь оба представляли собой самую пришибленную пару на острове.
Кондо в свою очередь столь же умело выпихнул Хиджикату со двора на улицу и что-то тихо ему говорил, на что тот отвечал нечленораздельными звуками, но гнаться за кем-либо больше не порывался. Еще минут через пять они и вовсе ушли куда-то, бросив школу саму выживать посреди ночи.

(ну конечно же вместе с Онци... тьфу! Маргай)

На второй раз отвертеться не удалось и, потирая ладонью пострадавшее при разборке и выяснении обстоятельств место, Сано пришел к выводу, что без похода за чем-нибудь съестным жизнь ему не мила. Да куда уж хуже, не пожалели бокена, спасибо, что не обломали его о бедового Хараду, а всего лишь отбил им все, куда достал. Саносукэ посмотрел на приятеля, Шинпачи прикрывал ладонью быстро распухающее багровое ухо.
- Надо что-то делать, - поделился выстраданным мнением Сано.
С кухни их тоже прогнали, О-Тсунэ еще дулась за ночное приключение, а вступать в открытый бой с дочерью самурая, пусть даже такого крохотного размера, Харада не спешил. Так что обосновались они у любимого заднего окошка в ожидании, когда хозяйка отвернется и можно будет запустить руки в сито со свежими никуманами, которое как раз было оставлено на пару и прикрыто чистой тряпкой.
А вот Нагакура загрустил; не то, чтобы трепка была впервой, но было все-таки обидно, что шутка не удалась. Вернее удалась, но не так как задумывалось, что было чуть ли не хуже. В итоге вдохновение улетучилось, и делать совершенно ничего не хотелось, что и узнал Сано из угрюмо-трагичного монолога, достойного любых театров; много слов и минимальное содержание.
Харада наконец-то подловил момент и стал обладателем двух горячих, с пылу с жару рисовых колобков с мясной начинкой, один из которых он протянул приятелю, а во второй запустил зубы сам. Еда всегда повышала ему настроение. При воспоминании о визге, который испустила госпожа О-Фудзи, настроение и вовсе взлетело до горных вершин.
- Может, задобрить его как-нибудь?

(да и какая разница - какие буквы в скобках? Смысл все тот же, а игроки все те же...)

- Задобришь его после вчерашнего, как же! - огрызнулся Нагакура, машинально притрагиваясь к несчастному уху, которое не замедлило отозваться ноющей болью.
Харада не удержался и весело хохотнул, представив ночное сражение, но покосился на друга и сочувственно предложил приложить к пострадавшему уху что-нибудь холодное, либо мокрое, либо металлическое.
"Что-то металлическое" сразу напомнило самураю катану, а она в свою очередь натолкнула на мысль об отрезанном ухе и Шинпачи решил, что во всем надо видеть что-то положительное; если ухо болит, значит оно есть, а это уже хорошо. Парень отрицательно мотнул головой и закрыл руками и оба уха, будто опасаясь, что они отвалятся.
- Что, никогда не получал по шее? - уточнил Саносукэ, которому пришло в голову, что у его друга может быть иной взгляд на колотушки.
- Нет, почему, получал... Но это было давно и неправда. Очень давно... и совершеннейшая неправда...
Харада понимающе кивнул.
- Знаешь, - задумчиво проговорил Шинпачи, с неподдельным интересом вглядываясь в небо. - Если учителя задабривать, то нужен повод. В противном случае это называется подхалимством...
Харада сжевал свою порцию и принялся за второй никуман, не пропадать же добру. Да и если их опять застукают на месте преступления, тут уж побоями не обойдется. О-Тсунэ из них душу вытрясет. Так что лучше уничтожить улики как можно быстрее.
- Повод есть, - сказал он, почесывая в растрепанных волосах. - У хозяина скоро праздник.
- А? - отрешенно переспросил Шинпачи, и тут его глаза блеснули озорным блеском, что, как и раньше, ничего хорошего не предвещало. Или наоборот; много слишком хорошего. - Праздник говоришь? Что за праздник? Годовщина свадьбы или что?
- Не-е... - Сано опять заглянул на кухню и быстро спрятался, момент был неблагоприятный, жена хозяина только что выяснила отсутствие в сите двух колобков. - День рождения будут справлять.
- Так это же то самое!! - воскликнул миниатюрный самурай, подскакивая на месте. - Это же то, что нам нужно! Как я сразу об этом не догадался!! Слушай, какая у меня есть идея...
Идея была грандиозная, хотя бы если судить по необходимому реквизиту; тут Сано не в первый уже раз пришлось напомнить приятелю, о том, что он не бог, а простой смертный с шибко буйной фантазией. Однако Нагакуру остановить было уже теоретически невозможно; согласившись немного все ужать, он был уже готов к исполнению задумки.
- Идем! - не унимался Шинпанчи, приплясывая от нетерпения на месте. - Всего-то нужно; коробка и бумажка! А потом, потом, после всего, можно будет нормальный подарок подарить, а пока надо все устроить, а то ничего ведь не получится! Хватит жрать, идем! На том свете наешься!
- А что делать, если есть хочется на этом? - удивился Харада, но дальше спорить не стал, опасаясь привлечь внимание хозяйки, а значит, и лишнего побоища. - А нам обязательно коробка нужна? Где мы ее возьмем? Разве что аптекаря ограбить, у них коробки есть, видел.
Тренировка окончилась, и народ потянулся во двор - пить воду из бочки и полежать в тени. Воспользовавшись небольшой толкучкой приятели выбрались на улицу.
- Сано, что за криминальные наклонности? Ты не подумал о том, что коробку, которая несомненно нужна, можно выпросить? Немного театрального искусства и приз наш! А? Ну посмотри какой у тебя жалкий вид!
- И что? - искренне удивился Харада. - Кто-то поверит, что можно меня облагодетельствовать коробкой?
Просить милостыню в виде коробки ему еще не доводилось. Если честно, ему и просто так не доводилось, в чем он тут же и признался, сославшись на нехватку опыта.
- А по-твоему я должен ее выпрашивать ссылаясь на нехватку крыши над головой? Нет, друг мой, у меня слишком интеллигентный вид. И кроме того; мысль состоит не совсем в том. Ты пойдешь к аптекарю и будешь долбать его до того, пока он не швырнет тебе эту коробку в мор... в лицо! Я пойти никак не могу, потому что аптекарь меня вышвырнет и не вспотеет. А у тебя более подходящее телосложение. Понимаешь о чем я?

- Обо что долбать? - приободрился Сано.
Душа самурая не выдержала, а тело нещадно ударило рукой по лбу, о чем содержимое оного очень пожалело.
- Долбать в переносном смысле! - буркнул Нагакура, растирая ушибленную голову. - Как синоним; действовать на нервы. У тебя это хорошо получается.
- Ага, - с готовностью подтвердил Саносукэ. - Это можно.
Как назло, ни один подходящий аптекарь не наблюдался даже с высоты роста Харады.И торговцы поспешно запирали лавки, стоило им увидеть приближающуюся парочку. Сано стал приходить к выводу, что мысль о грабеже не так уж плоха. Ну, на худой конец, о воровстве. Ведь потом можно будет вернуть с благодарностью.
- Ты заметил, как на нас смотрят? - радостно поинтересовался Шинпачи. - Это друг мой, она! Слава. Тебе нравится?
Самурай, похоже, уже ничуть не заботился о наличии аптеки, решив, как видно, что отдать распоряжения вполне достаточно, а аптека - она не заяц, бегать от тебя не будет.
Харада глубоко задумался, нравиться ли ему признание, но ни к чему умному так и не пришел. Как-то раньше он не оказывался у всех на виду... в переносном смысле, конечно. Сано неумело ухмыльнулся.
А Нагакура, не дожидаясь ответа товарища, принялся рассказывать о "великих мира сего", о том, что в историю попасть трудно, но возможно (забыл только упомянуть, что вляпаться в нее, эту историю, легче легкого), а у них уже есть шанс. Наверное, парень мог бы продолжать свой монолог без конца, но вдруг (как назло) нашлась аптека.
- Ага, - констатировал самурай. - Ну что ж, вперед! На мою поддержку можешь рассчитывать. На моральную поддержку, разумеется.
- Лучше бы силой...
Харада скрылся внутри, а когда появился назад, вид имел недоуменный и обескураженный. Хотя плетеный ящик, в котором аптекари разносят свои лекарства по домам, держал под мышкой.
- Отказался кидать, - вздохнул долговязый самурая. - Так отдал...
- Что, слава нас опережает? - весело осведомился, внезапно оказавшийся рядом Шинпачи.
- Наверное.
- Ну вот видишь! А тебя все на криминал тянет. Все гениальное просто, мой необразованный друг. Пошли. Теперь мы эту коробку поставим во дворе. И будем ее... - глаза самурая демонически сверкнули. - ...охранять!
- Зачем?
- Что значит "зачем"?? Чтобы всем было интересно, что внутри! Главное, никому об этом не рассказывать. А?
- Ночью тоже будем охранять? - уточнил Харада, начиная расплываться в ухмылке.
- Конечно! Нам нельзя отходить от нее ни на шаг! Ее содержимое очень... ОЧЕНЬ секретно!

(на арене - все те же!)

Эдо, дом хана Айдзу

Дождь пошел на убыль, собеседник засобирался уходить. Мол, надо еще по делам, припозднился, да еще тут пара вопросов есть - к главе клана. Хаджиме пожал плечами; каждый волен делать все, что хочет.
- Хватит с тебя, - ворчливо сообщил он, отобрал у лучника глиняный кувшинчик.
Поболтал, прислушался - нет, уже пусто.
Юми лишь ухмыльнулся. Кто ему там указывает - хватит ему или нет? Парень хотел отобрать кувшин у Хаджиме, но промахнулся. Может, и правда хватит?..
Еще раз шмыгнув носом, он нахмурился.
-Ладно... Где тут можно... поспать? - Юми для уверенности глянул во двор - день там уже или все еще ночь? Неважно. Он ужасно устал, промок, зато хоть был не голоден. И, как ни странно, удержался от болтовни после сакэ.
- Идем.
Хаджиме легко поднялся с места, дальше - чуть хуже вышло. Пошатываясь, иногда опираясь на стену, проводил нового знакомого до маленькой комнатки в задней части дома. Перед тем, как отодвинуть фусума, обернулся, приложил палец к губам.
- Не шуми.
Соседи давно спали, но в углу оставалось немного места, где еще можно было разложить футон. В потемках Ямагучи наступил на кого-то, ему посоветовали убираться ко всем они, не мешать честным людям спать.
Юми кивнул. "Не шуметь" получилось удачно - аккуратненько по стеночке он добрался до места, переступив некого "кого-то", который что-то там невнятно пробурчал.
- А ты тоже... будешь тут спать? - он кивнул на небольшое место, явно не рассчитанное на двоих.
Хотя, выбора все равно не было. Да и Юми не отличался большими формами, и потому лег на бок, кого-то пнув ногой. Естественно, совершенно случайно.
- А куда мне деваться? - полюбопытствовал Хаджиме.
Из-под соседнего стеганного одеяла вынырнула взлохмаченная голова.
- Угомонишься ты или нет?!
Места, и правда, едва хватает; особенно - для долговязого Ямагучи, но кое-как заполз под одеяло. Там уже было тепло. Но тесно.
Юмидзуру громко зевнул, пару раз повертелся на месте, устраиваясь поудобнее. Потом вдруг резко подскочил на месте.
Стоп. А где мой лук? Хаджиме? - он легонько пнул соседа в плечо. - Совершенно не помню...
Юми мгновенно перешел на шепот, едва заметив, как голова снова высовывается из-под одеяла.
- Куда я его дел...
Ответом ему было негромкое посапывание.

(вместе с Lasty)

- Эй! - Юми заглянул Хаджиме в лицо; тот, судя по закрытым глазам и внушительному сопению, успел заснуть. -Хаджиме! Да помоги ты мне!
Паренек нагнулся практически к его лицу. Чтобы не разбудить остальных, Юми снова несильно пихнул его в плечо
- Что тебе? - пробурчал сквозь сон Ямагучи, попытался отмахнуться, но только мазнул ладонью по скуле соседа.
- Мой лук... где мой лук? - в его немного охрипшем голосе от спиртного слышались нотки волнения. Он наклонился ближе, почти касаясь губами его уха.
Было щекотно, Хаджиме попытался перевернуться на другой бок - не тут-то было! Место занято. Оттуда пообещали, как только рассветет, выяснить отношения с непоседой.
- На веранде ты его забыл... вояка.
Юми облегченно вздохнул. Надо пойти забрать бы... лучник слегка привстал, облокотившись на локоть, и замер, остановив взгляд на воине. А все таки он красивый, первое впечатление было не обманчиво. Еще раз вздохнув, он осторожно провел рукой по его волосам, воспользовавшись тем, что тот снова уснул. От спиртного кружилась голова, но Юми пересилил себя и встал. Все так же пошатываясь, он направился назад, на веранду
Недолгие поиски оказались успешными - Юми нашел лук там, где и сказал Хаджиме. Самым сложным было вернутся назад и втиснуть оружие рядом со спящими телами. В принципе, и с этим слегка протрезвевший Юми справился удачно. Развалившись рядом с сопевшим Ямагучи, парень заснул.

Вечером, когда тренировки окончились, и обитатели додзе разбрелись кто куда, к воротам подъехала крестьянская телега, запряженная лошадью. Животное, хоть и не холеное, как у высокородных господ, все же отличалось ухоженностью, видно было, что заботятся с любовью. Рядом с лошадью шел парнишка лет пятнадцати, а на телеге, сосредоточенно жуя яблоко, восседало юное создание лет трех от роду. Когда это видение возникло в проеме ворот, оказавшийся поблизости один из младших учеников понял, что надо защищать подступы во что бы то ни стало. Поэтому он мужественно перегородил дорогу.
Вместо объяснений вышла перепалка, поскольку ни один из мальчишек не желал рассуждать или слушать, а желал как можно быстрее доказать, что его точка зрения самая правая в мире. Юная всадница на телеге, догрызшая яблоко, строго взирала сверху на безобразие, примериваясь, как бы половчее запустить огрызком в неожиданно объявившегося стража ворот. Дело грозило дойти до драки и дошло бы, не покажись на месте действия широкая фигура.
- То-са-ан! - с радостным воплем дитя запустилось в пришедшего и попыталось повиснуть на шее.
Сама не допрыгнула, но отец подхватил, со смехом подкинул, поймал, обнял.
- Здравствуй, Кейко.

(новая фундаментальная постоянная: "&SonG")

Коробка была добыта, чему Нагакура был несказанно рад; его откровенно сразило то, что необходимое приспособление отдали без скандала и просто так. Но в коробке, все-таки, чего-то не хватало. Первой мыслью было написать на ней пару латинских букв, но помешал тот факт, что латинского алфавита Шинпачи не знал, а другие наоборот - могли знать. В итоге было принято решение использовать в качестве "детали секретности" что-нибудь издающее звуки.
- ...Допустим ее! - произнес парень, указывая на исчезающее за углом пушистое нечто.
- Кого? - Харада успел повернуться, но увидел только рыже-белый небольшой тыл диковинной зверюшки.
- Ее, - повторил Нагакура, сам не зная как назвать передвигающийся мех. - Он обязательно должен шуршать.
Харада помотал головой. Все его имущество состояло из одежды (позаимствованной здесь, в додзё, так как собственная пришла в негодность окончательно) и фамильного меча.
- Можно залезть в соседский храм, там полно о-фуда, они даже не заметят, если какие-нибудь бумажки пропадут, - предложил он.
Харада тут же высказал предположение, что зверек, может, и удостоится такой благодати, а вот он, Харада Саносукэ Тадакадзу из замка Матцуяма, что в Ийо, не столь в себе уверен. Особенно, если хозяин животины узнает про мучения своей любимицы. Он видел, как тот обращается с мечом, и не хочет увидеть, как тот применит оружие против них.
- Или это ты пошутил?
По-быстрому сопоставив факты и решив, что друг все-таки в чем-то прав; зачем мучить несчастное создание, пусть уж живет.
- Конечно, пошутил! - заверил товарища Нагакура, будто не понять этого было невозможно. - А ты что думал?
На худой конец можно будет взять мышей... Или нет! Лучше взять оберег от духов. Хотя почему "или"? Можно было бы совместить.
- У тебя есть...
- Опять тебя на криминал тянет! Что мы, воры какие-нибудь. Стащить там тележку с едой - это я могу понять, но не стоит зацикливаться на одном и том же! ...ладно, пойдем. В какой стороне этот соседский храм?
- Ну можно и самим изготовить, - Харада не видел ничего особенного в том, чтобы взять то, что ему было необходимо на данный момент, у ближнего; в конце концов, разве Будда не велел быть терпимым ко всем? - Только все равно бумагу придется у кого-нибудь украсть. Вон там!
Он махнул рукой в сторону, откуда по его прикидкам по утрам доносился монотонный звон колокола.
- Что за грубое слово "украсть"... - пробурчал Шинпачи, настроение которого, судя по всему, было не самым лучшим, даже не смотря на радужную перспективу нового плана. - Пойдем возьмем готовое и пусть ками будут с нами. А украсть бумагу, чтобы из нее уже все сделать это извращение.

(состав ничуть не изменился)

Трогательную семейную сцену неугомонные Саносуке и Шинпачи застали как раз по возвращению из храма. Операция "унеси то, что громко звенит" прошла, как ни странно, успешно, что можно было легко понять по довольной роже Нагакуры и его безумолчному трепу о "великолепиях мира сего". Похоже, что философская тема была у самурая одной из любимых.
- ...Нет ты только посмотри, - неожиданно сменил тему парень, умиленно созерцая разворачивающиеся события. - Именно на таком расстоянии они особо прекрасны...
- Ага, особенно - хозяин, - поддакнул Харада, настороженно следя, чтобы тот не уронил ребенка в пыль; на таком расстоянии он едва ли сумел бы что-нибудь предпринять, но привычка оставалось привычкой. - Может, обождем?
Хозяин легко мог поинтересоваться не только тем, где их носило, но и с чем это они возвращаются.
- Обождем с чем? С планом или с возвращением?
План откладывать Харада отказался наотрез, но вот мешок с добычей надо было куда-то спрятать, и поскорее.
С этим Нагакура согласился, предположив, что лучшим местом для "Ловца Ветра" будет некое возвышение, до которого будет сложно достать при метровом росте. Взгляд самурая воднялся в небо, но вверху никакого крюка, почему-то, не оказалось. Подумав еще немного, Шинпачи предложил трофей закопать. И поглубже.
- В кустах, - добавил Харада, устремляясь к означенной растительности.
Издав какой-то неопределенный звук, Нагакура вдруг резко отклонил эту мысль, обосновав это тем, что ОНО может начать искать клад, а кусты непременно станут его первой целью. Соответственно, нужно придумать что-то другое. Допустим, можно разобрать где-нибудь пол. Кстати, коробку спрятать тоже нужно.
- Зачем пол разбирать? - удивился Саносукэ. - Можно просто под домом спрятать. Только как сначала к дому попасть?
- Хороший вопрос. Но с другой стороны; если мы сможем попасть к дому, то оно наверняка тоже это сможет... Я по опыту знаю. Нет. Лучше все-таки закинуть куда-нибудь на крышу и, что самое главное, не привлекать лишнего внимания.
Но это оказалось не так легко, как хотелось бы.

Внимание, лишнее для неугомонной парочки и совершенно закономерное, а главное, необходимое для хозяина школы, было все-таки привлечено. Сначала движением на улице, а когда Кондо присмотрелся, то еще и любопытством, что эти двое задумали на этот раз. То, что они обязательно что-нибудь да задумали, уже стало закономерным и не требовало вопросов и доказательств. Следующая строчка мысленного свитка под гордым названием «Нагакура и Харада – моногатари о разрушителях спокойствия» гласила: к чему на этот раз они собрались приложить свои бездельные мозги? Третья строчка требовала предотвратить очередную выходку прежде, чем она случится. В крайнем случае, прежде, чем в нее снова влипнет Тошидзо. Он, как ни странно, умел раскачивать ситуацию до гораздо более худшей, чем она была изначально.
Заговорщики то ли почувствовали взгляд, то ли просто убоялись проходить мимо. Остановились вдалеке, насколько позволяла не так чтобы очень широкая улица, и принялись совещаться. Исами опустил дочку на землю, потрепал ее по голове и вместе с сопровождающим и телегой пропустил внутрь двора. Сам же остался у ворот ждать развития событий.
Развитие пришло быстро вместе с двумя подопечными.

Друзья кинулись к главным воротам, а добравшись до оных резко затормозили и с самым невинным видом проследовали по вражеской территории к заветному малопосещаемому углу. Наверное, стоило завести какую-нибудь непринужденную беседу, но Шинпачи как на зло ничего дельного в голову не приходило; не общаться же в самом деле на тему нынешних цен на рис?! Так что оставалось только глупо пялиться в небо, то и дело косясь по сторонам.
Вот тут и выяснилась главная неприятность.
Нагакура, которому до заветной добычи было как свинье до неба, немедленно предложил взобраться товарищу на плечи и попробовать достать так; суммой общего роста, так сказать.
Саносукэ смутно помнилось, что касаться ногой кого-то, особенно самурая, не самая лучшая из идей, но во-первых, они с Нагакурой уже проделывали такой трюк, а во-вторых... Он не придумал, что именно во-вторых, потому что представил, как должны со стороны выглядеть их действия. Да они привлекут внимание всей школы!
- Может, попытаемся сбить камнями?
- Ага. Не забудь только ритуальный танец сплясать, когда кому-нибудь по башке попадешь. Ты представляешь, как это будет выглядеть со стороны?
Представив сие самолично, Нагакура захлебнулся приступом смеха, но вовремя взял себя в руки, предложив еще попробовать забраться на дерево и скинуть на землю вручную.
- Подо мной оно сломается. Лезь ты.
Шинпачи коротко кивнул и, предварительно оглядевшись по сторонам нет ли кого, полез на дерево. Несчастное мелко вздрагивало, но результат обещал быть успешным; это обещание даже было исполнено; Нагакура, ловко перехватив крайние ветки, сумел-таки скинуть мешок вниз, но вдруг неожиданно понял, что слезть обратно сможет разве что под прямым углом и сразу на землю.
- Ты что? Застрял? - обеспокоился Харада.
- Нет, просто отдыхаю я... - буркнул Шинпачи, гордость которого не позволяла признаться в том, что самурай может пасть жертвой дерева. Или, точнее с дерева. Это ж все детство лазить по веткам, а тут... какой ужас. Позор.
- Прыгай, - добродушно предложил Харада. - Я поймаю.
Какой позор!! Дать себя ловить как какую-нибудь деревенскую девку! ...Подумал Нагакура и рухнул вниз под обиженный треск веток.

(и бывшая Онци, ныне Margay)

(SonGoku+Reytar+Bishop)
Порт Осака

Осенью 1864 года, в небольшую харчевню, расположенную прямо у порта Осаки вошел высокий человек. Одет он был, как это обычно у часто захаживающих в харчевню наньбанов, капитанов кораблей приходящих в бухту Осаки под всевозможными флагами и со всех концов света, - длинный флотский плащ, под ним - короткий двубортный пиджак черного цвета, небольшая фуражка со странного вида украшением спереди и желтые матросские сапоги.
Человек разулся, прошел к одному из множества свободных в это время дня столиков, расположенному в самом дальнем углу зала, но неподалеку от окна, и спокойно присел, непривычно для служки харчевни наблюдавшего за ним, скрестив ноги. Некоторое время помолчав, и с отсутствующим видом полюбовавшись висящим под потолком фонариком, наньбан приветливо поздоровался с спешившим к нему служкой, полюбопытствовав о здоровье последнего и пожелав ему всевозможной удачи, а затем заказав пару порций кальмаров, рисовых колобков и васаби, после чего, произнес спокойным, громким голосом:
- Не подскажешь, достойный, где я могу найти Умерани Сайтато?
Служка задумался, но как ни напрягал память, никого с таким именем и фамилией вспомнить просто не мог. Освежить память служке не помогла даже серебряная монета, которую вертел в пальцах неизвестный наньбан, прозрачно намекая, что именно она будет вознаграждением за сообразительность и правильный ответ. Незнакомец помолчал, все так же вертя монету в пальцах, после чего произнес:
- Хорошо… Ну а не подскажете где я мог бы найти господина, о котором можно было бы сказать, что он напоминает коня-дракона?

(та же троица)

Служка, в этот момент задумчиво нахмуривший лоб и даже уперший в него указательный палец, словно так лучше вспоминалось, удивленно расширил глаза, тут же, словно спохватившись, настороженно зыркнул по сторонам, но мгновенно выражение его лица стало отсутствующим и он засуетился, повторяя что ничего не знает о таком господине.
Раздвинув легкие бамбуковые занавески, из кухни выпорхнула толстушка с подносом и, пробегая мимо, со всей силы наступила деревянными гэта на ногу служке. Тот чуть было не заорал благим матом, а толстушка, разрумянившись, стыдливо потупилась и пролепетала, что если господин капитан хочет отведать слив, ему не здесь про них надо спрашивать.
- А где же еще мне о них спрашивать? - Капитан слегка улыбнулся, хотя глаза его оставались спокойными и внимательными. - Вроде бы было одно место, где на счет слив могли ответить поподробнее, точильщик мечей, кажется, занимался их разведением, у него даже слива на вывеске была нарисована, но где искать этого точильщика, и кому просить передать привет, что бы увидеть старую сливу в долине - не помню.
Тем временем хозяин заведения вдруг решил, что неплохо подышать свежим воздухом, а вместе с ним погулять отправилось еще несколько человек, вспомнив о совершенно неотложных делах. Служка подтолкнул приятно пухлую девушку локтем, а та в ответ сообщила, что если и любоваться на сливы в горных долинах, так нужно торопиться (поскольку скоро наступит время высокого прилива, и лодка вверх по реке пойдет куда быстрее, чем в обычное время – вниз по течению) и нанять приличного человека. Если, конечно, они говорят о том самом драконе, что прибыл сюда с соседнего острова, говорит с забавным акцентом, впрочем, они там, в Тоса, все такие дурные, но этот – самый дурной, добавила толстушка, весело хлопая ресницами.

(SonGoku+Reytar+Bishop)

Капитан уважительно поклонился ей и ответил что да, дурной, хотя и не во всем, например пьет сакэ и поет песни этот дракон просто изумительно. Да и во многом ином отличается изрядным умом и сообразительностью. И что он был бы очень благодарен доброму человеку, который подсказал бы приличного человека с лодкой, которого было бы правильно нанять для того, что бы все же посмотреть на старую сливу в долине. При этих словах серебряная монета перекочевала на поставленный ею поднос, а капитан еще раз поклонился, давая понять, что серебра для оплаты доброго совета, у него еще хватает.
Несмотря на то, что в порту хватало и лодочников, и лодок, все-таки поиск занял какое-то время (и еще одну монету из капитанских запасов), и поэтому чужеземец успел хорошенько подкрепиться морепродуктами. Заминка случилась потом, когда вместе с посланным договариваться с нужным человеком служкой в дверях появились и представители власти. За спинами последних маячил хозяин заведения и тыкал в капитана пальцем.
- Вот этот! - подтвердил хозяин. - Вот он и спрашивал!
Капитан удивленно приподнял брови, но продолжил так же невозмутимо воздавать должное отлично приготовленным кальмарам, водорослям и соевому соусу, в который добавили васаби. Он коротко кивнул "слугам закона и правопорядка" про себя подумав, что жандармы всего мира имеют одинаковое свойство - появляться тогда, когда их меньше всего ждешь, и особенно когда их пристальное внимание устраивает меньше всего, например, из-за спешки или неожиданно возникших дел.
- Чем обязан, господа полицейские? - спросил он.

(смысл упоминать?)

Выяснилось, что обязан он разъяснить блюстителям порядка, какие собственно дела заезжий гость города имеет к разыскиваемому государственному преступнику Сакамото Рёме и где именно вышеозначенный преступник сейчас находится. Второе – желательнее. Толстушка с подносом и независимым видом удалилась на кухню, откуда донесся соблазнительный скрип двери черного хода.
Капитан сделал еще большие глаза, ответив, что никакого преступника Сакамото Рёму он в глаза никогда не видел, как и не знает, где оный находится. А искал он своего клиента - господина Умерани Сайтато, по заказу которого доставил в Осаку груз отличного вина из созданного из винограда собранного на виноградниках солнечной Вирджинии, что в Соединенных Штатах Америки. Вот он, капитан Джордж Сидерпауэл и пришел сюда, в это заведение, навести справки о заказчике, так как очень уж не хочется ему - капитану Сидерпауэлу остаться в убытке, так как вино привезено самое лучшее и довольно таки дорогое, а оплатить доставку, господин Умерани обещал по получении товара. Посему, он, как законопослушное лицо, продолжает вкушать пищу в этом уютном заведении, да благословят его хозяина ками, столько, сколько посчитает нужным.
Полицейские устроили короткое совещание, на котором постановили было замять происшествие за небольшую сумму денег, но намечавшуюся дачу взятки испортил все тот же хозяин.
- Да-а? А почему тогда он интересовался про коня и дракона?
Стражи порядка опять взялись за оружие.
Взгляд капитана оставался столь же невинным, как и прежде. Он осведомился, почему бы ему и не спрашивать о коне-драконе, если у господина Умерани Сайтато на его одежде, как называется которая, капитан не помнит, были изображены конь и дракон. Вот он, капитан Сидэрпауэл, и спросил о коне-драконе, вдруг кто сможет припомнить господина Умерани хотя бы по узору на одежде.

(имел честь быть третьим после Son и Reytar'а)

Окончательно запутавшиеся полицейские подали назад, то ли решили головы остудить, то ли доложить выше по инстанции, а там – пусть разбираются, что делать с чужестранцем, но, видимо, сегодня был не их день.
- В Осаке нет никого, кто носит такую одежду, - произнес за их спинами ленивый голос.
В дверях возникла давка, но проход оказался перекрыт. Молодой человек был не слишком широк в плечах, скорее – чересчур высок ростом, выделялся среди местных, как мачта посреди плота. Почему никто не заметил, как он подошел – осталось загадкой.
– И человека с таким именем нет, - продолжал долговязый, положил левую руку на рукоять меча.

(SonGoku+Reytar+Bishop)

Один из полицейских бочком-бочком приблизился к чужеземному капитану и наклонился к самому его уху.
- Лучше уйдите отсюда, пока можно. Через кухню, пожалуйста. Может быть, он не пойдет за вами.
Капитан поднял на полицейского красные, совершенно бешенные глаза, оторвал от головы руки, из-за чего на дзобутон упало несколько вырванных из прически прядей и всхлипнул:
- Я разорен, понимаете?! РАЗОРЕН!!! Хоть вылей его в океан, хоть выпей сам - все равно обещанных денег за вино я не получу…
Наньбан медленно, словно спящий, поднялся на подкашивающиеся ноги, сделал два шага к кухонной двери, как вдруг широко размахнулся и хлопнул фуражкой об пол:
- Да пропадай такая жизнь! Люди добрые, все равно мне по миру идти, так пусть хоть кому-то с того, что меня этот проходимец обманул, выйдет минута-другая радости!
Вон там, у второго причала, пришвартована шлюпка с моего корабля, на ней первый из тех десятигалонных бочонков которые я должен был доставить господину Умерани, чтоб ему крабы тестикулы отгрызли! Это вино вам отдаю, люди добрые - пейте его, чтобы не пропало оно зря! А мне уж все равно - все равно пропадать, так хоть порядочным людям немного счастья доставлю напоследок! Не побрезгуйте подарком моим - душевно вас прошу!
Все почему-то посмотрели на долговязого. Тот кивнул - несколько полицейских протиснулись мимо него, кинулись выполнять приказ. Толстушка упорно предлагала сесть за стол и не побрезговать... В общем, гомон стоял оглушительный, молчал только молодой человек, что внимательно наблюдал за капитаном.
- Прилив пропустишь, - вдруг обронил он.
Трудно сказать: то ли он дождался паузы, то ли пауза дождалась, когда он захочет открыть рот.
- Да какой там уже прилив! - Чуть не рыдал наньбан, покидая харчевню через кухонную дверь. - Триста тысяч морских чертей с четырьмя кандибоберами в печенку господину Умерани! Чтоб ему сакэ поперек горла встало! Чтоб навек покинула его мужская сила! Пейте, люди добрые! Пейте на помин молодой души раба божьего Жоры!!!
Капитан скрылся за дверью, но внутрь харчевни еще некоторое время долетали его стенания, всхлипы и звуки надрывного сморкания.

Некоторое время до этих событий

Они ушли рано – до рассвета. Юми постоянно огрызался, сонно протирая глаза и еле волочась за вчерашним знакомым. Мало того, что его не смогли разбудить и вылили на голову кувшин воды,так теперь и намокшие волосы теперь постоянно лезли в глаза.
- А..а куда мы так рано идем?
Хаджиме размашисто шагал впереди, не оглядывался, глубоко сунув руки в рукава. Предутренний холод забирался под одежду, согреться можно было только в движении. Но когда впереди в тумане замаячило небольшое строение - фонарь у двери, темная фигура охранника, - сгреб в охапку спутника, замер в тени, зажав Юми рот.
- Тихо...
- А!.. – что-то хотел сказать парень, как ему зажали рот.
Хотя он не особо сопротивлялся. Пока он прижимался к спутнику, ему не задувало в спину.
Стражник поднял голову, всмотрелся в серые сумерки. Если сейчас ветер разгонит туман - дорогу себе придется прокладывать силой. Но ками улыбаются безумцам, должно быть, богам весело наблюдать за ними. Нерадивый дежурный вновь свесил голову на грудь и задремал. Беглецы проскользнули мимо заставы.
Много позже, когда сделали первый привал, так как оба падали без сил, Имагучи решил пояснить:
- В Эдо мне больше нечего делать, меня там ищут. Иду в Киото, ты - куда хочещь.
- Я с тобой, - не долго думая ответил Юми. - Куда же я еще пойду. Обратно что ли?
Парень облокотился на дерево, кутаясь в кимоно. Сейчас он казался совсем не грозным наемником, а замерзшим, долговязым парнем с хрупким телосложением.
- Как знаешь...
Хаджиме протянул спутнику половину рисового колобка. Он прихватил с собой несколько, но еду следовало беречь - когда еще смогут пополнить запасы. Тем более, на попутчика Имагучи не рассчитывал.
Юми кивнул в благодарность и принялся за скудный завтрак. По крайней мере, это лучше, чем ничего. А потом по пути можно было пострелять какой-нибудь дичи.

Фушими, пригород Киото, риёкан* Терадайя

После наступления темноты, здесь, в Фушими, в отличие от других местечек, наступает и тишина. Относительная тишина квартала, где кроме винокуренных складов и пары маленьких риёканов нет ничего, разве что причалы для лодок. Когда прибудут из Осаки купцы, здесь на время опять станет шумно, а пока лишь волны, которые плещутся о поросшие травой берега, изредка поддают под доски причалов да крякает где-то, маясь бессонницей, утка. Ну, еще снизу слышны голоса подвыпившей веселой компании и негромко перестукиваются у раскрытого окна подвешенные там деревянные палочки.
О-Риё аккуратно отодвинулась, выскользнула из-под одеяла и, накинув юкату, выскользнула из комнаты; наверное, ей взбрело в голову, что ее гость, притомившись, уснул. Она ошибалась, но Сакамото не спешил ее разубеждать. Ради небольшого разнообразия было приятно поваляться так просто, без дела и мысли, размышляя, разве что на такую мирового значения тему, как название этой комнаты. Почему именно "Сливовая", скажите ему кто-нибудь богов ради?! Ни одной ветки этого дерева ни в маленькой нише-токонома, ни за окном, ни на ширме... Может, пол сделан из нее? Природное любопытство потребовало залезть рукой под циновку и проверить. Сегодняшняя лень нашептывала: лежи уж...
Широкие ступеньки лестницы заскрипели под чьими-то шагами; Сакамото протянул руку к изголовью, где под матрасом был спрятан револьвер, но тревога оказалась ложной.
- А где О-Риё? - широколицый смешливый Накаока (он любил напустить на себя суровый вид, но надолго его никогда не хватало) оглядел комнату, сообразив, что друг пребывает в одиночестве.
- Отмокает в фуро.
- Ну что, поправил здоровье?
Сакамото рассмеялся. Накаока был склонен к полноте и очень переживал по этому поводу, особенно когда девушки обращали внимание не на него, а на его заморыша-приятеля. Давно следовало привыкнуть, но все как-то не получалось.
- Зачем тебе понадобилось спорить? – Накаока уселся у окна. – Тебе мало того, что твою голову хочет видеть отдельно от всего остального тела глава нашего клана?
- Твою тоже, - вставил Сакамото, закидывая руки за обсуждаемую голову.
Друг сделал вид, что не обратил внимания. В конце концов, он был старшим из них двоих, груз ответственности ложился на его плечи тяжелее.
- Тебе мало, что тебя разыскивает любой страж порядка, которому не лень получить за твою жизнь деньги? – продолжал допрос Накаока. – Зачем понадобилось устраивать фехтовальный турнир?
- А как еще можно было доказать, что Кацура – все еще мастер, пусть и отказывается носить меч?
- Поэтому надо было вызвать на поединок всех людей Сацума...
- И Чошу, - подсказал Сакамото.
- И Чошу, и Тоса...
- Из Тоса там был только я.
- Тебя одного слишком много для этих островов, - проворчал Накаока. – Ну и что ты сумел доказать, если в конце концов с Кацурой сам и дрался?
- Что Кацура – все еще мастер меча, - терпеливо напомнил ему Сакамото.
- Так ты же его победил!
Приятели сошлись на том, что данный «юридический казус», как назвал его Сакамото («Откуда ты такие слова берешь?» - проворчал Накаока), можно разрешить только при вливании большого количества спиртного.
- Что мы и сделали...
- И сравняли с землей трактир. Хорошо, если бы один, но два! А потом удирали от невооруженного патруля!
- Привычка.
Препирательства ничем не закончились, потому что Накаока задумал свести их к прежней теме: когда же, наконец, Сакамото определится с выбором стороны, нельзя быть одновременно и за императора, и за сегуна, как нельзя сидеть одновременно на спинах двух лошадей. Сакамото с тем же упрямством твердил, что если у них все получится, то они обойдутся без большого кровопролития, о котором мечтают сторонники реставрации... Результат получился ожидаемый и плачевный – Накаока рассвирепел и ушел, хлопнув дверью. Зато его место занял Миёши Шиндзо из Чошу, который ходил вниз, к гуляющим там друзьям-заговорщикам, перекинуться новостями. Поэтическое настроение, владевшее Сакамото некоторое время назад, развеялось безвозвратно.


---
*риёкан - что-то вроде очень небольшой гостиницы, часто рядом с речным причалом.

(SonGoku+Reytar)

Фушими, пригород Киото

Несколько часов пути, которые пришлось провести неподвижно сидя в лодке рекомендованного "порядочного" человека, не прошли для Сидерпауэла бесцельно - он, по крайней мере, смог вздремнуть и неплохо отдохнул до того, как впереди замаячили строения. Виднеющиеся постройки издали больше всего походили на склады и какие-то явно не жилые здания, возможно, используемые как цеха или мастерские, на которые шкипер Джордж взглянул без особого интереса, выпав из дремы с тихим сопением и приоткрыв один глаз. Он полюбовался окружающим пейзажем и вопросительно взглянул на "порядочного человека" который отличался редкостной "разговорчивостью", то есть правил своей посудиной молча, обменявшись с пассажиром от силы двумя-тремя фразами за весь путь от Осаки.
- Фушими… - Все тем же безразличным голосом буркнул кормчий, заметивший взгляд Сидерпауэла. - Сливу можно увидеть именно здесь. Говорят, в риёкане Терадайя есть целая комната, называемая "Сливовой", и что в ней-то о сливах лучше всего говорить.
- Умгу… - Шкипер поправил воротник серой куртки, ранее принадлежавшей офицеру армии Конфедерации, вновь взглянул на приближающийся берег и кивнул: - Спасибо за информацию, уважаемый. Обязательно поищу этот риёкан, хотя и не знаю, где именно он может находиться.
Кормчий обвел окрестности отсутствующим взглядом, помолчал несколько минут и, когда шкипер уже перестал надеяться на членораздельный ответ, произнес:
- Тому не нужно долго искать ночлег, у кого риёкан перед носом. Вон та двускатная крыша, за деревьями фруктового садика, что у причала - как раз и есть кровля риёкана Терадайя.
Шкипер хмыкнул и замолчал, сраженный доводами кормчего. Он молчал до той поры, пока лодка не подошла вплотную к причалу, мягко ткнувшись в него боком, а "порядочный человек" имени которого Джордж так и не узнал, пожелал ему доброго пути и приятного отдыха. Сидоропуло ответил не менее цветистыми пожеланиями и, пригладив полы куртки после долгого сидения, а заодно и поправив то, что скрывалось под ними, направился через маленький садик к заднему входу в указанный дом.

(и Рейтар)


Но не только он один да сонные грузчики с соседнего причала, которые принялись таскать с лодки мешки и катить в обратную сторону бочки, наслаждались ночной тишиной и спокойствием. На улице происходило какое-то шевеление, как будто два десятка теней собрались там на сходку; вот только лязгнувшее оружие говорило, что эти ночные призраки вполне вещественны. И где-то совсем близко, под навесом в саду, кто-то, напевая, плескался в бадье-фуро. Потом пение стихло и взорам собравшихся вокруг Терадайя предстало дивное зрелище. Несколько упитанная, на европейский взгляд, но привлекательная и совершенно обнаженная девушка выскочила из бадьи и помчалась по узкой лестнице на второй этаж.
- Ого! - Джордж проводил удивленным взглядом тускло отблескивающие в сумеречном свете женские ягодицы и на всякий случай скользнул за дерево, выхватывая из-под куртки бельгийский пятизарядный "Бульдог" и резонно подозревая, что это "Вж-ж-ж-ж!" не спроста. Так же он думал, что собрание теней, от которых слышно лязганье оружя, обещает крупные неприятности либо неурочному посетителю, либо кому-то, кто нужен этому неурочному посетителю и находится как раз в этой небольшой гостинице, куда умчалась обладательница роскошных бедер и ягодиц.
Неприятель, а это был именно он, вообще остолбенел от увиденного, и возможно, эта заминка если не спасла кому-то жизнь, то дала минуту-другую на подготовку. Потому что когда тени пошли на штурм и принялись выламывать наружную дверь, первое чем их встретили, так это выстрелом из револьвера. Прицельная стрельба не предусматривалась – авангард вдавился внутрь и сдать назад уже не мог, так как их подпирали задние. Ночная благодатная тишина взорвалась криками и лязгом клинка о клинок.

(SonGoku+Reytar)

- Шоб я так жил! А палят-то из знакомого ствола! Как же давно, я не участвовал в подобных увеселениях?! Да почти уже месяц как не участвовал, значит - пришла пора веселиться!
Сидэрпауэл выхватил второй револьвер, мысленно пожалев о том, что его старые-добрые "S&W", как и редингот, должно быть, служат домиками для тропических рыбок, по этому приходится пользоваться менее привычными. Джордж сорвался с места и побежал к лестнице, пытаясь поймать на мушку темные фигуры, отлично видимые через невысокий заборчик садика, на фоне освещенного дверного проема. Наконец, когда до лестницы оставалось уже немного, два короткоствольных "Бульдога" в его руках басовито рявкнули, ощутимо толкнув ладони, осветив низкие ветви деревьев и, щелкнув самовзводом, рявкнули вновь. Джордж не питал иллюзий на счет своей меткости или слабого боевого духа нападавших, но не отпускал курки, пока в стволах револьверов-малюток не осталось лишь по одному патрону - на самый крайний случай. Лишь после этого моряк, проворно, словно дикий кот, вскарабкался по лестнице и ворвался в двери гостиницы, держа револьверы наготове.
И попал в самое пекло сражения, которое могло бы быть полномасштабным, если бы не теснота помещения. На первом этаже тоже оказывали сопротивление, но гораздо меньшее, чем наверху. Перегородку, закрывавшую вход в небольшую комнату, уже проломили, и можно было увидеть давешнюю шальную девицу, только сейчас она забилась в угол, закутавшись в одеяло. Вместо заслона в проходе стоял невысокий самурай, довольно успешно отбивающий атаку с лестницы, а заодно прикрывающий главные силы. Кто бы мог подумать, что револьвер можно перезаряжать с такой скоростью? Но стрельбу из комнаты вели если не прицельную, то заставляющую нападавших задуматься, а правильно ли они поступают.

- Эй, Сакамото-сан, вы здесь?! Ваш американский заказ доставлен! - громко заорал Джордж, разрядил в напирающие с первого этажа фигуры два оставшихся патрона и прижался к стене, лихорадочно перезаряжая короткоствольные револьверы, мысленно ругаясь и сквозь зубы сожалея что приходится пользоваться "филерскими пукалками", а не оружием достойным мужчин.
- Сад позади риёкана еще не занят нападающими, но в парадную прет изрядная толпа - долго их тут не удержать, прорываться нужно бы!
Японец, орудовавший мечом со стороны осажденных, что-то крикнул; возможно, в ответ, но за общим шумом его было плохо слышно. Несмотря на то, что перед ним уже образовалась некоторая груда тел, стражи порядки удвоили свои усилия (похоже, к ним подошло улицы подкрепление) и все-таки заставили «первую линию обороны» отступить внутрь комнаты. Вход заслонили спины. Один из бдителей закона, подняв меч, с криком ринулся на иностранца.
- От ведь, неспокойные люди, сыны скверной матери эти "слуги закона"! - Шкипер дернул кистями рук, со щелчком закрывая барабаны "Бульдогов" и, вскинув один из них, разряжая первый заряд прямо в лицо подбегающего стражника. Отпрыгнув в сторону, что бы пропустить падающее тело, моряк ловит в прицел следующего нападающего, одновременно громко крича:
- Гоша! Тут ты или не тут, рожа твоя самурайская?! Уходить нужно - если окружат, то не прорвемся потом - этих подлецов чересчур много!
Из драки послышалось что-то вроде мнения, что можно подраться еще, но после очередной серии выстрелов, когда толпа осаждающих, поредев, отхлынула, раздался голос, довольно легко перекрывший общий гам:
- У меня осталось десять патронов. По-моему, гайдзин прав.
Обладатель голоса не был настолько спокоен, насколько хотел показаться, и даже вроде бы запыхался.
- Какие будут предложения?
Приободрившиеся стражи порядка вновь поднажали.
- Теперь четыре патрона, - проинформировал Сакамото. – Надо бежать.

(тот же состав)

(все те же)

все там же

- Надо! - Заорал Джордж, паля попеременно из обоих стволов, и мысленно матеря создателей "Бульдогов", которые, озаботившись в первую очередь уменьшением размеров оружия и удобством скрытного его ношения, пренебрегли емкостью барабана, уменьшив ее на один патрон. - У меня патронов еще десяток-полтора, но эти бельгийские пукалки слишком прожорливы, а регулярно предоставлять время на перезарядку, "законники" вряд ли будут согласны.
В комнате что-то громко затрещало; судя по всему, выламывали оконный ставень. Заверещала девица, больше напоминающая сейчас разъяренное привидение, но ее никто не стал слушать, ее, как была в одеяле, вышвырнули кульком во двор. Приземлилась она на кусты, о чем и оповестила весь дом. Потом нападающие, уже не встречая сопротивления, хлынули в маленькую комнату. Если бы у кого-то достало времени их сосчитать, то этот умник получил бы гораздо больше двадцати человек.
Сидерпауэл не стал ждать, пока его начнут хором уговаривать покинуть ставшую такой негостеприимной гостиницу. За пару мгновений до того, как до крайности разъяренные стражи порядка, всей толпой вломились в комнатку, он выскочил на лестничную площадку, не долго думая прыгнул вниз, как не раз соскакивал с вант на палубу корабля и, тихо выдохнув: "А вот так у нас шумит море!", резко ударил стопой по поперечинам, прикрепленным к поддерживающим лестничную площадку столбам. Отнюдь не новые поперечины не выдержали такого издевательства и с громким скрипом лопнули, после чего моряк еще сильнее ударил ногой, на сей раз по самим столбам. Он расшатывал их так, что бы, если кто-то не менее тяжелый, чем человек, выскочит на лестничную площадку, столбы разошлись и красочно рухнули, по возможности, погребая под собой неосторожного торопыгу.

Завершив подстраивание импровизированной ловушки чересчур рьяным преследователям, Сидерпауэл торопливо направился вслед за прорвавшимися из здания осажденными, которые, судя по всему, рассеивались во все стороны малыми группами, одну из которых он вскоре нагнал. Группа состояла из троих человек: закутанной в одеяло и молча глотающей слезы девицы, старого знакомого шкипера, который сидел на земле и, оторвав от рукава полосу ткани, заматывал поврежденные руки; стрелять ему некоторое время едва ли придется. Третьим был тот самый воин с мечом, который держал оборону в дверях. Он-то и смерил мрачным взглядом подбежавшего чужестранца.
- Надо перебраться через реку, - сказал он буднично.
Сакамото кивнул.
- О-Риё, ты вернешься. Ничего они тебе не сделают.
Девица заплакала еще пуще; ей определенно хотелось вцепиться обеими руками в самурая.
- Если тот "порядочный человек", который меня сюда доставил и подсказал где тебя найти, не удрал при первых же выстрелах, то его лодка должна все еще быть у причала, как раз напротив той гостеприимной гостиницы, которую мы с таким усердием разваливали еще пару минут назад.- Джордж ответил крепкому самураю спокойным взглядом в ответ и в очередной раз перезарядил револьверы, сосчитав оставшиеся патроны. Их, как бы ни хотелось большего, к сожалению, набиралось ровно десять - как раз на одну зарядку обоих барабанов, по этому Джордж спрятал один из револьверов в карман куртки, оставив его на "черный день".
- Я этого городка не знаю, по этому спрашиваю вас, уважаемые, можем ли мы незаметно и безопасно прокрасться к причалу у гостиницы, или не стоит рисковать и лучше поискать иной путь через реку, чем доставивший меня сюда молчаливый лодочник? - Продолжил он.

(они же!)

(SonGoku+Reytar)

Сакамото выразил сомнение, что вернуться на причал будет так уж легко, учитывая подкрепление, подошедшее к незадачливым слугам закона. Те сейчас толпились вокруг гостиницы, вытаскивали тела и решали, стоит или нет обыскивать пустырь с фонарями. Пока они еще опасались нарваться совсем не на шальной выстрел, но чем больше их становилось, тем крепла уверенность в собственных силах. Доблестный заговорщик из Чошу по-прежнему рвался в бой, Сакамото предпочитал в данном случае отступление.
- Легче взять пустую лодку, - задумчиво сказал он, неуклюжими от боли и повязки пальцами загоняя последние патроны в барабан револьвера. - Может, сумеем переправиться дальше по течению.
- Добро. Можно и пустую. Думаю, нам не составит труда разжиться ей у одного небольших причалов, чуть дальше по берегу реки. – Джордж занимался тем же общественно полезным делом, что и Гоша, не переставая при этом вертеть головой во все стороны. – Пока плыл сюда, видел немало небольших лабазов или складов, возле которых у причала покачивались добротные на вид, посудины.
Моряк хмыкнул, пряча револьверы под полы серой куртки, и взглянул на спутников по несчастью:
- Кто-нибудь из вас знает этот городок достаточно хорошо, что бы указать путь к такому причалу, у которого нам бы не пришлось пугать до полусмерти хозяина, который сдуру рискнул бы звать стражу?
Быть проводником вызвалась О-риё, несмотря на настойчивый просьбы, местами переходящие в отчаянные призывы и даже грозные приказы, вернуться к хозяину, так как чужую собственность, да еще с такими аппетитными формами никто трогать не будет без опаски попасть под судебное разбирательство.
- За что? - удивился Миёши, который все это время высматривал в ночной темноте очередного врага.
- За порчу чужого имущества, - отрезал Сакамото.
Так за пререканиями они спустились к воде, где через некоторое время наткнулись на покосившийся скрипучий причал, возле которого была привязана притопленная утлая лодка.
- Отличное плавательное средство, - восхитился гоши.

(да все те же, как ни смешно)

- Кхе-е-е! Гхм-м-м-м-м… - Моряк постарался скрыть удивленное покашливание за громким хмыканьем, огромными глазами разглядывая уникальную посудину, судя по виду, построенную в одно время с легендарным "Арго", а то и пораньше оного.
- Вот ЭТО - "отличное плавательное средство"?! - Джордж изумленно взглянул на Сакамото. - Да я бы разве что на камбуз его принял, в качестве дров. Хотя… Если учесть ширину реки, которую нам форсировать… В общем, на первые пять минут думаю сойдет, а там, если у пойдем на дно - добредем своими ногами.
Сидерпауэл бодро соскочил в лодку, осмотрел и ощупал древние борта, но особо крупных отверстий не обнаружил, а что до течей… Ну, а где их нет, так ведь? В ходе осмотра удалось обнаружить небольшой деревянный ковшик-лопаточку, который удалось приспособить для вычерпывания набравшейся в лодчонку воды. Дело пошло споро и спустя немного времени большинство воды находилось снаружи утлой обшивки этого пра-пра-пра-дедушки какой-нибудь из легкокрылых шаланд. Сидэрпауэл разогнулся и довольно отер пот со лба:
- Ну-с, господа пассажиры, прошу вас на борт. Мы отчаливаем через две минуты и ровно столько времени, сколько нам понадобится, что бы найти, куда владелец этого античного суденышка ухитрился спрятать весла. Я их пока что найти так и не смог.
Сакамото выдернул воткнутый прямо в ил рядом с причалом длинный шест и сунул в руки чужеземцу. Потом, уже не слушая никаких возражений, высадил девицу, успевшую забраться в лодку.
- Иди домой, - устало произнес он и оттолкнул их утлый челн от берега.
О-риё зло плюнула им вслед, развернулась и исчезла в ночной тьме. Гоши вздохнул.
- Если ее поймают вместе с нами, не посмотрят, что она женщина, - пояснил он. – А так ничего с ней не случится.
- Сакамото-сан чрезвычайно заботится об этой девушке, - усмехнулся Миёши.
- Столкну в воду, - беззлобно пообещал самурай, - и придется тебе добираться до особняка вашего клана вплавь. Тут недалеко.

(SonGoku+Reytar)
все там же

Джордж Сидерпауэл, капитан дальнего плавания, трижды ходивший вокруг "шарика" и многократно пересекавший экватор, бывавший во множестве приключений и переделок, звучно хлопнул себя ладонью по лбу. А что оставалось делать, коли сел в находящуюся на самом виду, "лужу". Причем сел, по самые, что называется, уши, в то время, как абсолютно сухопутный житель, не допустил подобного промаха? Вот именно, что ничего кроме. Но дважды подряд терять лицо перед японцами было бы вообще полной несуразицей, по этому Джордж, молча, хотя и награждая мысленно, различными цветастыми и столь же нецензурными выражениями, собственную сообразительность и внимательность, оттолкнулся шестом от дна речушки и придал суденышку какую-никакую скорость, стараясь убраться от берега в первую очередь как можно тише, а уж во вторую - как можно скорее.
Он не пересек речушку по перпендикуляру, словно паромщик какой, нет. Сидерпауэл развернул утлую лодчонку вдоль русла против усиленного приливом течения, и осторожно, стараясь не издавать излишних громких звуков, повел свое неказистое плавсредство, держась у самого края, в тени поросшего осокой и ракитником берега. Монотонная работа гондольера не была для моряка внове, но и не приелась, не стала повседневной рутиной, тем более, что в данный момент, серьезное отношение к обязанностям кормчего подстегивалось дополнительным стимулом, в виде возможности получить в спину несколько граммов свинца, если не ровен час, случится привлечь излишнее внимание "слуг закона" к скромным персонам экипажа лодчонки.
Джордж внимательно осматривался и размеренно отталкивался от дна шестом, вспоминая рассказы дядьки Попандопуло, который в дни последней русско-турецкой войны не раз и не два в качестве кормчего, ходил с "дунайцами" в ночной налет на турецкие суда, сторожившие выход из лимана. Дядька рассказывал, как обшитые по бортам связками камыша легкие челны, лишь немногим большие, чем управляемая Жорой на данный момент посудина, в ночной темноте без всплеска крались вдоль берегов, стараясь подобраться поближе к турецким патрульным шебекам так, что бы превосходство турок в количестве орудий уже никак не могло повлиять на исход готового завязаться боя. "Дунайцы" свое дело знали и редко когда турецкий вахтенный, или часовой из бодрствующей смены морской пехоты, успевали поднять тревогу ДО того, как в фальшборт впивались абордажные крючья, и с ужасающим: "Пу-гу! Пу-гу!", - на палубу врывалась бесшабашная, палящая из пистолетов и рубящая налево-направо саблями, орава.

(да все те же)

Джордж Сидерпауэл, не ослабляя бдительности, предавался воспоминаниям не более десятка минут. Когда же он пришел к выводу, что причал и полуразрушенная гостиница остались далеко за кормой, он развернул челнок, описав им по водной глади красивую дугу. После этого Джордж высмотрел подходящее место и приготовился осторожно прижаться бортом к противоположному берегу так, что бы высаживающихся из него людей с одной стороны скрывали от постороннего глаза, густые заросли осоки, а с другой - поросший высокой травой пригорок, словно курган древнего царя, украшающий небольшой мыс.

Сакамото старался не делать лишних движений, кулем сидел, привалившись к борту, смотрел, как мимо скользит черный берег. Азарт схватки проходил, ему стало холодно. Настолько, что одежда перестала спасать. Он посмотрел на распухшие, перетянутые тряпкой пальцы и усмехнулся.
- Миёши!
Тот, скрючившийся на носу лодки, так что с берега его и вовсе было не разглядеть, поднял голову.
- Сейчас будет излучина. Выбирайся, спрячешься в доме своего клана. Если понадобится, мы отвлечем людей. Они ищут меня, а не тебя.
Самурай из Чошу кивнул.
- Готов?
Еще один кивок.
- Мы еще увидимся, обещаю. Прыгай.
Миёши почти без всплеска ушел в темную воду, а через несколько коротких секунд уже выбрался на берег.
Наконец, суденышко заскребло днищем по песку, а затем и вовсе остановилось, словно тюлень, прижавшись крутобоким телом к темному берегу. Решив, что ожидать чайной китайской церемонии и настоятельного приглашения на то, что бы ступить на твердую землю, все же не стоит, Сидерпауэл тут же покинул лодку, уложив в нее верой и правдой послуживший шест. Когда Сакамото так же ступил на небольшой пляж, Джордж схватил руками куцый бушприт лодки и оттолкнул ее подальше от берега, предоставив на волю течения с таким расчетом, что никакой рьяный стражник не сможет четко определить место высадки, если они не оставят здесь крупных улик и следов. Затем, моряк привычным жестом отряхнул ладони и взглянул на приятеля/заказчика доставленного груза:
- Ну что, Сакамото-сан, куда теперь направимся? Мне кажется, что далее не стоит злоупотреблять гостеприимством местных гостиниц и радушностью стражей порядка, потому, убраться бы отсюда поскорее и подальше.
Чем они и занялись, хотя вскоре выяснилось, что если в «подальше» они сходятся во мнениях, то вот с «побыстрее» есть кое-какие проблемы. Некоторое время они молча шагали; дыхание срывалось с губ и повисало в морозном воздухе серебристыми облачками. А потом Сакамото опустился на землю и попросил передышку.
- Расскажи мне об океане, - сказа он. – Я видел его, но какой он, когда рядом нет берега?

(SonGoku+Reytar)
там же

- Какой? - Моряк снял с себя куртку и постелил ее на траву, справедливо считая, что не стоит рассиживаться на холодной земле, рискуя застудить что-то крайне важное и дорогое, хотя бы в качестве памяти. Коротким жестом он предложил и самураю перебраться на импровизированный коврик, в роли которого выступала теплая суконная куртка, после чего присел на нее и, пошарив по карманам, нащупал видавшую виды трубку, кисет с табаком и спички.
- Океан, он везде разный, но все же в чем-то один и тот же… - длинная толстая спичка вспыхнула синеватым огнем, после чего моряк удовлетворенно крякнул и затянулся, выпустив в темное небо первую струйку дыма. - И ты угощайся, Гоша-сан. Табачок отличный, кубинский. А океан… Океан, это дружище, ОКЕАН… Это сложно выразить словами, это стоит почувствовать.
Моряк затянулся еще раз и ненадолго замолчал, пытаясь представить, как можно выразить словами то, что ощущаешь, когда вокруг на многие-многие мили ни души, ни паруса, ни клочка суши, который мог бы служить ориентиром, только серо-зелено-синяя, смотря от погоды и времени года или суток, гладь. Еще одно дымное колечко поднимается вверх:
- Океан - это не просто много воды, Гоша-сан. Это и не много-много воды. Это крайне много воды, посреди которой на утлой лохани болтаемся мы, а вокруг, от горизонта до горизонта - водная равнина. И нет ей ни конца, ни края, лишь серое, или голубое вверху и серое или зеленое - внизу. Вот так плывешь день, второй, третий, неделю, а вокруг все точно так же как было до того - та же водная равнина, то же небо и тот же соленый воздух. В такие минуты очень четко понимаешь, сколь велик мир и сколь мал человек перед тайнами его…
Джордж в очередной раз затянулся и замолчал, вспоминая океан в разном настроении на разных широтах - когда бурным и гневным, как на "Ревущих 40-вых" , а когда спокойным и будто спящим, словно в Саргассовом море.
- Ты очень счастливый человек, - неожиданно произнес в темноте Сакамото.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
- Когда ты впервые увидел чужую смерть?