Недзуми тем временем взялась отрабатывать обещанный гонорар. Семеня впереди оставшегося господина, она проводила его в пустующую комнату (по роковому стечению обстоятельств в ту же самую, где до этого принимала его приятеля). По пути ей попалась малявка Чио, которая тут же по одному слову, спотыкаясь, понеслась по коридору на кухню, принести саке. Недзуми отодвинула дверь и с поклоном пропустила гостя вперед, вошла следом и, улыбаясь, спросила:
- Чего желает господин? Я могу сыграть на сямисене или станцевать для вас, скоро принесут саке, - этот самурай ей нравился гораздо больше. Во-первых: не приходилось задирать голову при разговоре, во-вторых: выглядел он солидней, а в-третьих: просто нравился. Поэтому Недзуми решила пустить в ход, все запасенное искусство гейши, которое успела получить до того, как уронила злосчастный веер.

- О! - Шинпачи довольно рассмеялся. - Я с удовольствием посмотрю как ты танцуешь.
Да, жизнь определенно начинала меняться к лучшему. Еще утром он был чужаком в городе, без гроша в кармане, а теперь он уже солидный инструктор в школе фехтования, а перед ним стоит вполне симпатичная девочка и, судя по всему, стремится исполнить любое его желание.
От последних мыслей Нагакура еще шире заулыбался. Всетаки он был молод, да и его учителя так и не смогли исправить некоторые его, не совсем солидные для самурая, помыслы.

Закончился день, прошла ночь, наступило утро, потом полдень. Хиджиката курил трубку в мрачной задумчивости: расуждал, куда послать Ямадзаки, пока тот сам не отправился по тому же делу, а куда еще кого-то - и кого именно. Пространство большое, точки возможного пребывания известны далеко не всегда. Тошидзо вынул трубку изо рта и раздраженно-мрачно выдохнул.
Вот тогда-то во двор явился предмет его беспокойства. Несколько устало улыбнулся, недовольно посмотрел на заляпанные грязью хакама, будто первый раз их видел, и подошел к веранде.
- Тоши!
- Я уже начал искать барабан бить тревогу, - проворчал Хиджиката, глядя на ворота.
Кондо не обманулся сквозившим в голосе недовольством.
- Я тоже рад тебя видеть. Со школой, полагаю, все в порядке? Да и что я спрашиваю, ты же здесь...
- Варвары не нападали, американцы не стреляли, руки-ноги никто не ломал. Троица новичков куда-то сбежала вечером (Кондо покачал головой, подумав о Хараде с его шрамом. Допрыгается ведь, что придется опять тащить к лекарю). Ломился один оборванец, я его не пустил.
- Великолепно!
Исами сел на веранду рядом с Тошидзо. Секунду кончил рожи, потом оглушительно чихнул.
- Дать лекарство? - поинтересовался Хиджиката.
- Нет, не стоит. Я здоров как бык, а твои лекарства ужасно пахнут и еще хуже на вкус.
Тошидзо повел плечами - то ли обиделся, то ли соглашался.
- Содзи не вернулся? - несколько посерьезнел Кондо.
- Прискакал вчера в темноте. Его отправлял ты?
- Да, надо было отнести одно письмо.
- Опять твои тайны?
- Да какие там тайны. К Кимуре он ходил. Знаю, что ты его не любишль, но он может быть полезен. Тем более сейчас.
Хиджиката так и не разжал плотно сжатые губы.
- Ну, - поднялся Исами, - пойду приведу себя в порядок, а то больше похож на крестьянина какого. Да и Тсуне, наверное волнуется.

Недзуми улыбнулась гостю в ответ, он продолжал ей нравиться, и она хотела понравиться и ему тоже. Она достала два одинаковых бумажных веера с нарисованным на них закатом над морем из-за пояса и соединила их краями над кончиками деревянных спиц с гроздьями розовых цветов, украшавших ее прическу. В этой позе она замерла на мгновенье и плавным движением повела руки с подрагивающими веерами в стороны. Медленный плавный шаг, поворот головы, взгляд, устремленный на поднятые вверх веера. Взмах и один из них, вращаясь, взлетел в воздух, миг полета, Недзуми поймала его и продолжила полет веера, описав ладонью полукруг, второй веер полетел в воздух. Когда-то именно в такой момент Недзуми и уронила веер перед гостем, за что и была отлучена от искусства гейши и понижена до таю. С тех пор прошло немало времени, этот элемент танца был повторен и отрепетирован не одну сотню раз, так что в этот раз полет веера вновь окончился в пальчиках Недзуми.
Веера порхали, словно огромные, диковинные бабочки вокруг Недзуми, она грациозно вращалась, изгибалась и переступала по циновке, а ладони с веерами будто жили собственной жизнью, то кружась вокруг нее, то взлетая, то вращаясь вокруг пальца, то стыдливо прикрывая лицо. А Недзуми будто не обращала на них внимания, не сводя взгляда с гостя, изредка стыдливо опуская взгляд и наблюдая за ним уже из-под ресниц, пыталась уловить, нравится ли ему то, как она танцует. При этом она поворачивалась таким образом, чтобы наиболее выгодно был виден ее профиль, изгиб шеи, завиток волос за ухом и рука в раструбе рукава.
Танец без музыки мог бы продолжаться долго, но вскоре дверь отодвинулась и за ней показалась сидящая на коленях Чио, она с поклоном поставила на циновку столик с короткими ножками, на котором стоял кувшинчик с саке и три чашечки для него. Недзуми замерла, а Чио поспешно задвинула дверь.
- Господин желает выпить или мы подождем вашего друга? – с улыбкой спросила Недзуми.

- Скажите, Харада-сан, во сколько бы вы оценили стоимость своего залога, оставленного у той таю ?

Что б он знал, сколько стоил этот залог! У скупщика краденного еще пришлось бы поторговаться, как следует. Саносуке подозревал, что его все время надували, занижая стоимость, но поделать ничего не мог. Тем более, что он обещал Кондо-сенсею завязать с этим делом... Хорошо Кондо-сенсею говорить, у него и додзе, и крыша над головой, и народа вон вокруг сколько!
- Сто мон, - выпалил Харада от всей щедрости души.

Жизнь некоторое время обещала быть светлой и безоблачной, что несомненно радовало. Не радовало воспоминание об одной штуковине, что была сейчас спрятана за пазухой Саносуке. Поэтому забыть инцидент Харада тут же согласился. Для налаживания отношений заказали сакэ, потом еще. Потом повторили. Саносуке задумчиво сказал, что здесь немного жарко. Девица, что подносила им выпивку, очень удивилась и предложила ввер. Харада отказался, сказав, что лучше подышит свежим воздухом.
Далеко, правда, не стал уходить, отодвинул фусума немного и уселся рядом. Выпили еще по одной и почувствовали себя чуть ли не задушевными друзьями. Харада забеспокоился, потому что такими темпами мог быстро добраться до состояния, когда кулаки уже чесались, а враг еще был далеко.
Тем не менее завернутый в тряпочку талисман как-то сам собой переместился в рукав, а из рукава - в жухлую пожелтевшую траву за порогом.

Из ворот додзе вышли два самура... ээ, учащихся. Насчет высокого имелись некоторые сомнения, впрочем, не сильно Чодзиро тревожившие - не узнал и ладно. Пара прошла мимо, направляясь явно к ближайшему месту где можно выпить. Право же, что еще делать по вечерам благородному сану? И поесть там наверняка будет...
На последнюю мысль желудок парня отреагировал урчанием настолько громовым, что обернулась даже кошка через улицу. Ноги сами понесли Сасаки за молодыми людьми, хорошо хоть оные ноги оказались достаточно мудры, чтобы держать приличествующую дистанцию. Вот только домик, в котором скрылась пара, совершенно не напоминал место, в котором будут кормить голодного мальчишку. Скорее уж место, откуда таких как он гонят тряпкой. Деньги у Чоджиро были, но он уже на собственной шкуре испытал все тяготы расточительства и теперь не спешил отдавать за плошку риса больше, чем она правда стоит. Собственно, оценкой этой стоимости, включая обстоятельства (позднее время и зверский голод самого Чодзиро), парень и занимался, когда створки фусума раздвинулись почти рядом с ним. Разумеется, уже через секунду от парня осталась только пара глаз-бусинок, напряженно вглядывающихся из тени.
Заметив, как что-то изчезло в траве, лже-Акатора осторожно, ползком, переместился поближе. Потом еще ближе... Потом совсем близко, практически на расстояние ру.. ой, амулет. Наверняка ценный... да что там, наверняка страшно важная тайна.
Нет, Чодзиро не был бы собой, если бы просто изчез с амулетом в стороне ближайшей лавки. Вещица тут же очутилась на его шее и он медленно, важно и не таясь прошел с ней прямо перед раскрытыми фусума. А потом уже - направился к лавке.

(SonGoku и Леонардо да Винчи)

Хокку Саносуке одобрил, ему вообще нравилось, когда кто-нибудь сочиняет что-то такое, потому что сам он не сумел бы внятно связать и двух слов, кроме неприличных. Вот тут-то все всегда было в порядке.
- Одним сакэ мы выжжем себе желудки, - по обыкновению просто высказался Сатоши. - Может, закажем поесть?
- Да, на одной закуске долго не протянешь, - согласился Харада и ухватил обслуживающую их девушку за рукав.
Обстоятельно и детально объяснив, что им требуется (и побольше, побольше), самурай вновь вернулся к размышлениям. Обычно в Саносуке, благодаря его размерам, могло поместиться изрядное количество алкоголя, но сейчас ему не давали сидеть спокойно три мысли. Первая (смутно оформленная и плохо продуманная) мысль: "А куда это пошел этот птенец рода фазаньего?"
Птенец, хотя что-то противилось и не складывалось в его истории, был с одного с Харадой острова, хоть ты тресни. Иойский акцент - хрен подделаешь, как ни старайся, а даже если ты семи пядей во лбу, так зачем?
- Давно ты в школе? - школа навевала мысли о боях, а они в свою очередь об инциденте. Но вся эта цепочка слишком поздно возникла в голове Сатоши, а сказанное назад было не вернуть.
Харада рассмеялся, отмахнувшись.
- Шутишь, что ли? Кто же меня возьмет просто так? Несколько дней, – он вдруг обнаружил новую дырку на носке, которой раньше не замечал; во дела, скоро придется где-то разжиться свежей парой. – Кондо-сенсей – добрый человек, - с сомнением в голосе добавил Сано.
Сомнение Сатоши незамедлительно почувствовал, недаром говорят: "Сакэ снимает маску с человека".
- А как тебе Шинпачи? По мне так хороший боец, - проклятая фраза вновь вытащила на поверхность картинку поединка с Харадой в чайной. Но сейчас за язык вора неумолимо тянуло выпитое сакэ и остановиться он уже не мог. - Парень видно родился с мечом.
- Да, по нему сразу видно... как по тебе, что ты родился без него.
- Без меча как-то проще, да и не самурай я, чтобы с железкой таскаться, - Сатоши сделал вид, что не заметил ехидный смысл сказанного, не хватало ещё раз повторить старую ошибку. Сидел бы себе спокойно и не потерял бы амулет.
- Почему с железкой? – искренне удивился Харада.
Тут его посетила вторая мысль: "А ведь новый знакомый вместе с таю уже перешел от слов к делу!" Мысль неприятная. То есть очень радостно за Нагакуру, но как-то немножечко обидно за себя... в конце концов, кто первым девочку обнаружил?!
- И зачем же тогда ты пришел в школу кендзюцу?
- Да потому, что порой бывает обидно, что лишь люди с положением могут носить катану. Ты ведь понимаешь о чём я? - несколько упавшим голосом ответил Сатоши. - А пришёл я затем, что становится всё труднее зарабатывать себе на хлеб, нужно учиться новому.
- Это-то я понимаю. Ты откуда родом? – полюбопытствовал Саносуке, пытаясь одновременно понять, «с положением» он или без. Со слов собутыльника получалось, что да и два меча за поясом говорили о том же. Но стоило взглянуть на собственное отражение в луже, как Харада начинал в том сомневаться.
- Я сам отсюда, без родителей рос, - при этом воспоминании голос Сатоши дрогнул, как никак сакэ ещё и давало выход эмоциям.
Третья мысль: "Надо бы отдать девчонке обещанные деньги, он же слово давал!"
И тут как назло возник еще один стимул сняться с места, тот, о котором не принято говорить вслух, но где же здесь ТО САМОЕ МЕСТО?!! Под предлогом немедленно освободить место (другое) под еще одно возлияние, Харада извинился, откланялся и слинял в коридор. Он весьма смутно представлял себе планировку, но здраво предполагал, что все чайные дома устроены одинаково. Так и есть - и отхожее место там, где принято, и комнаты для частного общения тоже там, где принято. Вот только для начала Сано влез, как немедленно выяснилось, совсем в другую, где процесс вовсю шел, но только с иными действующими лицами.
И вовсе необязательно было швырять в него подносом, только сакэ пролили...
Ага, вот теперь вроде бы правильная комната. Наученный горьким опытом Харада, все еще глупо хихикая, осторожно отодвинул перегородку и сунул нос в щель.

(Джей и Мышара)

Не отвечая на вопрос Недзуми, Шинпачи притянул её к себе и хитро улыбнулся. Лишь когда девушка оказалась в его руках, он произнес.
-Зачем нам вобще кого-то ждать?
Недзуми и не думала сопротивляться. Во-первых: по должности ей этого не положено, во-вторых: гость ей нравился, в-третьих: заплатили. Поэтому она молча обняла его и потянула вниз за собой на мягкую циновку.
Рязвязав пояс таю, Нагакура торопливо снял с неё кимоно...
Но ту, как говорится, на самом интересном месте в дверь сунулась слегка захмелевшая физиономия Харады.
- ЭЙ! ЗАНЯТО! - Первое что попалось Нагакуре под руку, была декоративная подушка, которая тут-же полетела в голову его новоявленному приятелю.
Первым желанием таю было прикрыться, но она вовремя опомнилась, что опять же пустое это занятие. Но высокий господин платил, а значит так невежливо выставлять его за дверь было нехорошо. Но остаться наедине все-таки хотелось и поскорей.
- Господин может подождать, он заплатил за двоих! - крикнула Недзуми в закрывающуюся дверь.

- ЭЙ! ЗАНЯТО!

В следующую секунду Харада пришел к выводу, что подушка все-таки лучше деревянного подноса и уж совершенно определенно лучше гэта, потому что в отличие от предыдущего возмущенного клиента Нагакура в цель попал. В обнимку с этой подушкой Саносуке и сидел, прислушиваясь к сладострастным охам, вскрикиваниям и стенаниям за перегородкой. Ребята там разыгрались не на шутку Было немного обидно, но с другой стороны, Нагакура оказался в очереди первым, так что уж теперь ворчать на судьбу?
- Господин может подождать, он заплатил за двоих
То, что Харада успел разглядеть до того, как захлопнуть фусума, было вполне привлекательно. То есть оно и одетое было привлекательно, а уж без кимоно - и вовсе. И зачем только нужно было наверчивать столько слоев шелка? После очередного сиплого выдоха и вскрика Харада ответил на собственный вопрос. Надо же девочке как-то ходить по улице. Ходить, а не бегать стремглав от всех желающих.
Но пока что желающими были Нагакура и Харада, и последний был очень даже сильно желающим... Что же это за беда такая, ему что, до конца своей жизни так и жить без девочки? За перегородкой процесс набирал обороты, судя по участившимся выдохам и стонам, сменившим тональность.
Наверное, чайный домик благосклонно влиял на его мыслительный процесс, потому что за короткое время целых четыре гениальных мысли для Харады был явный перебор.
Саносуке отложил подушку, исследовал тонкую перегородку, нашел место, где бумага и так уже была готова порваться, и провертел там дыру. Не очень большую, но достаточную, чтобы можно было заглянуть... и увидеть в лучшем случае болтающиейся в воздухе пятки таю.

В вечернем сумраке они спрятались за изгородью дома, сзади в темноте остались дожидаться своего часа остальные семеро бойцов. Это были все, кому Оцуба мог доверять в этом предприятии, Масахиро же пока не доверял полностью никому.
- Я не знаю об этом убежище. Информация точная? - спросил Миска Риса разглядывая неброское строение, за стенами которого теплились огоньки и слышались голоса и шаги людей.
- Тоябуки здесь, - отрезал Нава, в том. что Нин никогда не ошибается, якудза уже успел убедиться.
- Тогда мы ждем твоего сигнала, вакагасира, - кивнул Оцуба и скрылся во мраке.
Масахиро аккуратно вытащил из ножен меч и, стараясь двигаться так, чтобы случайный свет не заиграл на отполированной грани, боком стал продвигаться к калитке, у которой дежурил охранник. Короткий свист, обезглавленное тело валиться на землю, и резкий, пронзающий сумерки, свист. Девять бойцов якудза влетели во двор усадьбы, катаны, мечи и нагинаты приготовились испить крови.

(SonGoku+Reytar)
Наконец "Милый Дюк" вошел в бухту Осаки, как всегда переполненную рыбачьими лодчонками и крупными джонками. Плавно, на своих крейсерских восьми узлах, шхуна проскользнула в бухту, пристроившись в колонну таких же небольших суденышек под разнообразнейшими национальными флагами, и потихоньку протолкалась к уютному местечку у одного из дальних причалов. Какие-то оборванцы на утлой лодчонке минут двадцать до хрипоты спорили с Сидоропуло о стоимости их услуг, но все же скинули цену до приемлемой и, приняв на борт один из передних якорей "Дюка", начали ворповать его к облюбованному капитаном Жорой месту. Напоследок смачно обложив, ушлых морячков из Осаки, несколькими непонятными, но явно цветастыми словами, Жора ухарски сбил на затылок шляпу и подошел к стоящему у кормового фальшборта Сакамото, выглядящему весьма бодро, и даже весело, хотя и с несколько зеленоватым цветом кожи.
- Ну, Гоша, еще минут двадцать-тридцать и мы пристанем. Ваш путь на борту моего скромного "Дюка" на сей раз завершится, но я думаю, ты еще не раз будешь у нас желанным гостем и естественно таки немножечко клиентом! - Жора хитро подмигнул и продолжил. - Все будет как мы договорились. Товар, какой обещал, раздобуду, и цена будет честной, не более 10% наценки, в случае непредвиденных сложностей или расходов. Было бы хорошо знать кого-нибудь из твоих людей, к кому можно обратиться в Осаке, если вдруг тебя не будет в момент нашего возвращения.
Признаваться в том, путешествие, несмотря на все свои положительные стороны, имело еще и несколько отрицательных, Сакамото вовсе не собирался, тем более, что несмотря на лишнее сейчас недомогание, он был доволен. Если не сказать больше. Морские путешествия приводили его в состояние, близкое одновременно к священному ужасу и не менее экстатическому, восторгу.
А посему возвращаться к обыденной жизни ему было горько. Но пришлось
- Спроси в порту, как найти Сайтани Уметаро. Тебе всякий скажет.
- Хорошо. - Жора достал неизменный блокнот и заскрипел грифельным карандашом по бумаге, пытаясь латинскими знаками отобразить столь оригинальное звукосочетание. - Сай-та-ни Уме-ра-то, ага!
Спрятав блокнот во внутренний карман куртки, Сидэрпауэл покосился на своих матросов, как раз забрасывающих на берег швартовочные концы. Джим и Джон Карпентеры, по прозвищу Два Сапога Пара , переглянулись, размахнулись и даже шумно выдохнув дуэтом, метнули толстые пеньковые троса с петлями на конце, на приближающийся причал. Несколько оборванцев, толкущихся на нем в ожидании случайного заработка тут же подхватили швартовы и быстро зацепили их за литые чугунные анкера, стоящие у края пристани. Два Сапога Пара, бородатый Старина Питер и Харро Бланко - большущий одноухий негр с Малых Антильских островов, налегли на рукояти шпиля, размеренно подтягивая шхуну к обвешенному скатанными в рулон бамбуковыми плетенками, причалу. Еще через минуту "Милый Дюк" мягко прижался серым бортом к плетенкам, матросы сбросили сходни и капитан, как и положено ему, первым ступил на сушу, поспешив на встречу невысокому таможенному чиновнику, уже прибывшему для досмотра судна. Общение с чиновником свелось к нескольким коротким, обильно пересыпанным цветастыми выражениями взаимного уважения, фразам, после чего некая сумма денег перекочевала из кармана капитана в руки чиновника и бумаги о досмотре были заполнены с просто потрясающей быстротой. Уважительно поклонившись вслед семенящему дальше куда-то по своим делам, пухлому чиновнику, Сидерпауэл махнул рукой матросам, укладывающим грузовые сходни, и легко взбежал на палубу, после чего уважительно кивнул Сакамото и произнес:
- Ну что, пора дружище. Прибыли. Сейчас разгрузимся, наберем свежей воды и опять в море. Если вдруг дела пойдут плохо, и интересующиеся твоей головой сдут тебе на хвост, знай, что мы тут стоим еще часа четыре и будем рады как принять тебя на борт, так и высадить там, где тебе покажется удобнее. - Жора подмигнул еще раз, после чего протянул руку для рукопожатия. - Удачи, Гоша-сан!
Сакамото рассмеялся, его ладонь полностью утонула в широкой лапе нового знакомого.
- Тогда наша следующая встреча может случиться очень скоро.
Пока чиновник обговаривал дела с капитаном, он старался держаться за спинами матросов и делал вид, что забрел сюда чисто случайно - полюбоваться морским горизонтом или видом осакского замка со стороны порта, мало ли что придет в голову сумасбродному буси. Сейчас же его внимание привлек человек в запыленной одежде и широкой соломенной амигаса, явно видавшей лучшие виды. Человек шел, озираясь по сторонам, и вид имел совершенно ошалелый от превратностей судьбы. Сакамото нахмурился.
- Запиши еще одно имя, на самый крайний случай. Здесь рядом с портом найдешь мастерскую по заточке мечей. Там цветущая слива на вывеске, не перепутаешь Там попроси передать Накаоке Шинтаро, что тебе очень хочется увидеть старое сливовое дерево в горной долине, - он подмигнул моряку. - Все запомнил? Удачи.

(+Reytar, конечно же!)

Весь вечер Сидоропуло почему-то не покидало ощущение, что своего нового знакомого он увидит куда раньше, чем они оба предполагали. Именно по этому он подгонял матросов и грозно порыкивал на грузчиков, поднимающих на борт последние тюки с товаром, и бурдюки со свежей водой. Когда на Осаку начали опускаться первые сумерки, "Милый Дюк" был полностью снаряжен к долгому пути через океан, отверпован от причала и развернут бушпритом к выходу из бухты, что бы при первой необходимости поднять паруса и скрыться, словно галеот дедушки Христофориди. Еще через пятнадцать минут Сидэрпауэл прогуливался по покинутому причалу, беспечно насвистывая и улыбаясь первым, появляющимся на небосклоне звездам. Шлюпка с двумя парами гребцов покачивалась на легкой зыби в нескольких ярдов у его ног. Сидящие на веслах Два Сапога Пара, Охохито и Старина Питер тихонько переговаривались, поглаживая лежащие на коленях егерские штуцера, прихваченные так, на всякий случай. Минут через тридцать, когда Сидоропуло подумал что торчит он тут абсолютно зря, так как у знакомца все уладилось и необходимости выметаться из Осаки "в ритме вальса" не возникло, в отдалении послышались одиночные выстрелы и громкий топот многих ног.

А ведь ничего бы могло не случиться, если бы судьбе не было угодно завернуть его дорогу обратно в порт. Нет, все началось чуть пораньше, когда распрощавшись с моряками, Сакамото, насвистывая сквозь зубы и подумывая о том, чтобы огласить окрестности пением, шел вдоль причала и разглядывал корабли всех мастей и форм. В общем-то он был в курсе, что пропыленный человек в амигаса уже какое-то время следует позади, не отстает, но и не приближается. Сакамото прибавил шагу, его «тень» сделала тоже самое. С прежним независимым видом самурай завернул в узкую щель между двумя лавками, из одной воняло рыбой, вторая распространяла не менее ароматный запах дегтя. Человечек, похожий в этой своей драной амигаса, на поганку нырнул следом... и застыл на месте, едва не напоровшись на обнаженный меч на уровне своего горла.
- Я могу чем-нибудь вам помочь? – вежливо осведомился Сакамото.
Из-под соломенной грибной шляпки послышалось звонкое икание.
- Я только хотел передать вам письма... – пролепетал пропыленный человек. – Я уже отчаялся вас отыскать... и вдруг... такая удача.
Сакамото протянул руку, и к его величайшему изумлению ему в ладонь действительно сунули несколько сложенных полосок бумаги. Вот скажи кому-нибудь, что из-за одной из них и случился вечерний переполох в порту. Сакамото весь день таскал злополучные письма с собой, он был так занят, что не сумел выкроить и минутки, чтобы развернуть их и прочитать, а когда все-таки любопытство взяло верх над должностными обязанностями, то остановился у того же фонаря, возле которого решили передохнуть местные стражи порядка. Может быть, человек в амигаса поделился с ними тайной, а может быть, такая уж ему при рождении выпала удача, но дальше получилось почти как в дурном анекдоте. В результате проведенных в напряженном тоне «переговоров» Сакамото развернулся и ударился в бега, здраво расценив, что дважды ронину, такому как он, стесняться в средствах не положено. Когда он аллюром, сделавшим честь второй половине его имени, выскочил на знакомый причал, то имел сзади с десяток стражей порядка, очень сильно огорченных огнестрельными ранениями у своих товарищей.

- Ого! - Жора немного пригнулся, услышав, до печеночных колик знакомый, свист над самым ухом. Падая на колено, Сидоропуло подумал, что не зря и на этот раз надел свой длинный кожаный редингот, его вечный спутник в рискованных мероприятиях, придававший владельцу дополнительный гран респектабельности, а следовательно уменьшавший излишнее рвение полицейских и таможенных чинов, но при этом с успехом скрывавший от чужих глаз пару длинноствольных флотских "Smith&Wesson", удобно располагавшихся в кобурах на поясе. Через две секунды револьверы заядло грохотали, веером выпуская по тройке пуль над головами с громким топотом несущихся вслед за Сакамото "слуг закона". Ждущие в шлюпке матросы разом принялись азартно высматривать цель на кромке причала и вскинули штуцера, те самые прославленные десяти зарядные штуцера Генри, которые пользовались таким успехом у трапперов и солдат "US Cavalery", имевших дело с индейцами и частенько сталкивающихся с враждебно настроенными племенами на Диком Западе.
- Гоша! Двигай вниз по канату! Парни! Ловите его и живо за весла!
Сидоропуло перебежал ближе к краю причала, и присев, еще дважды разрядил револьверы над головами стражников, пока Сакамото гибкой кошкой соскользнул по канату в шлюпку. Взглянув, что знакомец и будущий компаньен не плюхнулся за борт, Жора бабахнул еще дважды, разрядив последние патроны в барабане, и последовал вслед за самураем, как раз подхватившим из рук матросов заряженный штуцер.
- Гоша, ты как, живой? Не продырявили случаем?

Эта мысль ему как-то не приходила в голову, тем более, что в руках оказалась игрушка поинтереснее, чем собственные хакама, которые еще следовало исследовать на предмет разрезов в непредусмотренном кроем местах. Из длинноствольного оружия Сакамото стрелять еще не приходилось, но он пришел к выводу, что устроено оно с револьвером примерно одинаково... вот только отдача разная.
Сакамото восторженно выдохнул, прицеливаясь вторично и на этот раз для верности покрепче упираясь ногами.
- Весело! – рассмеялся он.

Вечер наступал стремительно, уже совсем не по-осеннему. Ученики занимались кто чем. Некоторые ходили "в город", но уже почти все вернулись. Возвратился даже Окита, которого с утра было не видно и не слышно. Юркнул первым делом в кухню, да так там и сидел. Не было только Исами и троих новичков.
Тошидзо поставил новую фишку на доску для "Го", в которое играл сам с собой. Положение не изменилось - он катастрофически выигрывал у себя. Шорох в кустах заставил его поднять голову.
- Сайзо, Сайзо! - восклицание шепотом.
- Бери левее, - спокойно посоветовал Хиджиката.
Раздалось немного визгливое чириканье пойманного зверька. Окита вынырнул из кустов со своим любимцем на руках, в сгущающихся сумерках блестнули круглые глазки Диковины. Содзи огляделся.
- Почему вы играете один?
- Время коротаю.
- Но здесь же холодно.
"Вечно заботливый Содзи..."
- Зато видно, когда кто-нибудь приходит.
- А разве еще не все пришли?
- Трое новых учеников возвращаться не очень-то торопятся.
"Про тебя, Исами, я и вовсе молчу".
- Это которые один длинный, другой наоборот маленький, а третий в амигаса? - заинтересовался Окита. Зверушка у него на руках тихо фыркнула.
- Эти.
Хиджиката отпил из чашечки давно остывший чай.
- Так они пошли в чайный дом госпожи О-Фудзи! Я могу сходить за ними, - вызвался Содзи.
- Нет уж, я сам схожу, - изрек Тошидзо и встал.

Увы, лавка, примеченная Чодзиро еще с утра, была безнадежно закрыта. Что, в общем, неудивительно - учитывая поздний час. В любом случае, денег на сегодняшний вечер у него должно хватить, а завтра он уже продаст амулет и начнет жить скромно. Один вечер-то можно! Тем более, что через пару часов еда будет еще дороже и еще дальше.
Лже-Акатора старательно осмотрел свою одежку, отряхнул штаны от пыли, отполировал руковом рукоятки мечей до положенного блеска и покрепче затянул пояс. На сандалии он даже смотреть не стал - одно расстройство. Чайный домик госпожи О-Фудзи показался как-то неестественно быстро - парень внезапно осознал, что почти бежит, и пошел нарочито неспешно, несмотря на отчаянные вопли желудка. Так же неспешно - словно оказывает честь дому - вошел внутрь и прошествовал в свободный угол. Дожидаясь хозяйку, сел, расправил на коленях хаори... и обомлел - амулет-то еще висел на его груди, как будто так и положено. Судорожно сглотнув, парень удержал порыв оглядеться и чинно поднял голову, кивнув подошедшей девочке, которая тут же умчалась за рисом и саке.

Серые силуэты метались по двору, крики, паника, какие-то неотчетливые команды. Масахиро двигался быстро, прямо к дверям, пока оборонявшиеся не сообразили что к чему. Одному противнику он подрубил ногу, другому отсек руку, продолжая бежать вперед. Третий бросил на якудза у самого крыльца, но под ребра ему вонзился клинок нагинаты, Оцуба отбросил вопящего от боли охранника в сторону. Двери распахнулись от удара ноги, Нава влетел первым, за ним Миска Риса и еще двое бойцов, остальные остались прикрывать тыл.
Во второй комнате шел веселый ужин, правда, сейчас, уже не шел. Якудза, обнаженные до пояса, вскакивали с мест, хватаясь за оружие. Громадой возвышался во главе стола Тоябуки. Покрытый сплошной сетью татуировок, глава телохранителей Свирепого поднялся во весь свой шестифутовый рост и выдернул тяжелый мясницкий топор, что был воткнут рядом в доски пола.
- ТЫ! – глаза Тоябуки сверлили ненавистью лицо Оцубы, но то безропотно выдержал этот взгляд.
- Убейте их!!! – якудза Тоябуки бросились в атаку.
Нава рассек бок одному, отбил удар второго, проткнул насквозь третьего, сбил подсечкой толстяка, похожего на огромный рисовый колобок, и походя располосовал ему мечом спину. Рядом волчком вертелся Миска Риса, теперь Нава понимал, как ему повезло застать Оцубу врасплох в тот раз, если бы ничего не вышло, бывший вакагасира скорее всего оставил бы Масахиро без головы. Комната наполнилась криками раненых и запахом крови.

Его заперли, как тигра в слишком тесной для него клетке; чудовищная энергия требовала выхода, но единственно, куда можно было ее применить - разбить голову о стену. Если та выдержит. Стена, конечно. В камере было сыро, а он - не каппа, чтобы любить воду. Даже метаться по клетке, подобно тому же тигру, не удавалось. Желание-то было, а вот сил – никаких. Поторопились бы, что ли, с казнью, иначе он раньше сдохнет - от скуки и вынужденного безделья. Даже свет здесь тусклый... На грязной стене серый квадратик небольшого окна – как заплатка. К вечеру пойдет снег, будет серая заплатка, запорошенная белым.
В коридоре раздались шаги охранника. Принесли еду. Сейчас заберут один поднос с нетронутой едой (рис там плесенью не покрылся еще?), поставят другой, чтобы забрать его завтра в это же время – таким же нетронутым. Охранников не тревожило, что заключенный не ест. Его самого это не тревожило.
От нечего делать, а может в романтическом порыве (вот едва ли! что ему не было свойственно, так этот бред, но зачем-то он это сделал?) Кимура Кейджи оторвал лоскут от фурикосоде, задумался, глядя на свинцового цвета окно под потолком. Письменных принадлежностей у него не было, оружие тоже отобрали (зачем? Побоялись, что раньше времени вспорет себе брюхо?)

Посреди одиночества снега и льда
Первой слива цветет
Оборви цветы, они все равно сохранят аромат

Если нет ничего другого под рукой, сойдет и собственная кровь из прокушенного мизинца. Вот удивятся те, кто его знает!

(SonGoku+Reytar)
Сакамото восторженно выдохнул, прицеливаясь вторично и на этот раз для верности покрепче упираясь ногами.
- Весело! – рассмеялся он.
- Это уж точно! - Жора выпалил из "Генри" над верхом причала, естественно пуля пошла в белый свет как в копеечку, но высунувшаяся было голова стражника, тут же скрылась.
- Этот штуцер немного отличается от уже привычного вам, револьвера, уважаемый Сакамото… - Сидоропуло схватил защитную дугу вокруг курка и резко повернув ее вперед на шарнире, выбросил из затвора стреляную гильзу, обратным движением перезаряжая карабин. - Если хотите выстрелить еще раз, - потяните вперед эту штуковину, а затем верните ее назад и стреляйте. В трубчатом магазине под стволом десять патронов, но стрелять лучше всего, перезаряжая "Генри" после каждого выстрела вручную. Тогда патроны в магазине будут целы и готовы к бою, если ситуация сложится ОЧЕНЬ горячо, и вам понадобится высокая скорострельность в короткий промежуток времени.
Гоша не заставил себя дважды упрашивать и, быстро передернув затвор, выстрелил еще раз, то ли благодаря исключительной меткости, то ли своей удаче, сбив с головы высунувшегося стражника амигаса.
- О как! - Улыбнувшись, Сидоропуло поднял вверх большой палец и окликнул одного из гребцов: - Охохито! У тебя появился достойный соперник в меткой стрельбе!
Педро Охохито - потомок арагонских грандов и необычайно меткий стрелок, а по совместительству еще и кок на "Милом Дюке", улыбнулся в ответ, буркнув что-то вроде: "Маньяна, пор ла маньяна!", что можно было понять и как : "Поживем - увидим!", и как : "Дай Боже нашему теленку, волка съесть!"
Спустя десять минут, "Милый Дюк", на наполненном легким отвальным ветром, стакселе, уже скользил к выходу из бухты, оставив далеко за кормой несколько освещенных фонарями лодчонок, на которых неуемные стражи порядка надеялись догнать скрывшуюся в темноте шлюпку, унесшую у них из-под носа крайне подозрительного типа. Еще через некоторое время, когда шхуна успешно миновала горловину бухты, выйдя на простор и подняв в помощь стакселю еще и грота-кливер, устремилась на север, в кубрике "Милого Дюка" удалая компания спасателей праздновала успех этой щекотливой операции, отдавая должное вкуснейшим блюдам, в основном, доставленным на бор в Осаке. Сказать что стол ломился от деликатесов было бы конечно пустой похвальбой, но содержимого плотно стоящих по столу тарелок было более чем достаточно, что бы насытить восемь не очень-то прихотливых в выборе пищи мужчин. Естественно было на столе и сакэ, но очень мало - не больше пары кувшинчиков, которое моряки больше подливали уважаемому "дваждыпассажиру", как выразился Жора, чем пили сами.
Сакамото от выпивки не отказывался, хотя захмелел очень быстро, не столько от привычного сакэ, сколько от изобилия еды. А может быть, от качки и быстрой смены событий. Он еще подумал, что будь на столе чужестранная пища, вот тут-то как раз и начались действительные неприятности... и сколько же помещается в этих великанов? В ушах еще гудело от выстрелов.
- Нам сейчас много пить нельзя, уважаемый Гоша. - Говорил будтол извиняясь Жора-капитан, подливая сакэ компаньйону. - Кому вахту нести, тем вообще пить не стоит, да и тем кто их сменит - тоже. Океан-Батька он суров и ошибок или пьяного разгула не прощает. А ты пей и кушай, по роже же таки немножечко видно, шо весь вечер на ногах провел, ничего не евши и так нигде и не присев!
Что не присел, вот это точно! До примечательной, хотя и нежданной встречи со слугами закона Сакамото успел оббегать весь город и теперь не чувствовал под собой ног. Жаль, что здесь не было привычки сидеть, как положено, но хоть сидели, и на том спасибо. Голоса начали складываться в неровный, похожий на шум прибоя, гул, глаза слипались, но пока еще удавалось сидеть прямо, не крениться и не уснуть, положив голову прямо на стол.
- Эге, хлопцы! Кончай трапезничать! - Жора покосился на старательно таращившегося пассажира, явно отчаянно борющегося с усиленной теплом и обильной пищей, сонливостью. - Погуляли, и будет! Тем, кому на вахту заступать - согласно расписанию, кому нет - по гамакам и спать! Завтра тоже будет день и работы на всех хватит!
Матросы и старпом дисциплинированно допили, что у кого было в кружке и, пожелав легкой вахты, тем, кому на нее заступать, разошлись по своим местам.
- И ты, уважаемый шел бы спать! - Сидоропуло улыбнулся в усы. - Глаза же у тебя слипаются, это видно. Вот утром проснешься - еще покушаем хорошо, а где-то к полудню будем проходить неподалеку от Кобэ. Это последний порт на Островах к которому мы будем близко, так что если не захочешь составить нам компанию до Сан-Франциско, придется высадить тебя в его окрестностях.

(SonGoku+Reytar)

Перед тем, как укладываться на ночлег, он все-таки выгулялся на палубу, чтобы посреди ночи не случился конфуз, хотя тот чуть было не произошел на самой палубе, а потом – на носу корабля, где находилось помещение, приспособленное для отправления таких будничных, но жизненно важных нужд. И в самом помещении тоже, так как развязать пояс хакама, сделать дело и не уделаться при этом по самые уши, оказалось весьма затруднительно. И снова завязать пояс нужным узлом – тоже.
Возвращаться в помещение не хотелось, и Сакамото нахохлился под качающимся фонарем, ежась от влажного холодного ветра, и нашарил в рукаве письма. Он наугад развернул первое, быстро прочитал, хмуря брови, взялся за следующее послание. Это письмо почти до лохмотьев протерлось на сгибах, Сакамото тщательно разгладил бумагу на колене. Отец всегда вел записи в торговых книгах мелким, уверенным почерком и точно так же писал письма; ровные цепочки иероглифов выстроились, будто по линейке. Как отец переживал, что у его младший сын корябает послания, как курица лапой! Письмо было коротким и энергичным. Рёма! Хорошенько запомни три вещи. Первое, ты должен тренироваться еще усерднее. Второе, не швыряйся деньгами. И третье, в Эдо много красивых девушек, так не влюбляйся же во всех подряд!
Самурай поднял голову, кинул быстрый взгляд на остановившегося рядом с ним капитана и тут же отвернулся. Далекий многоэтажный силуэт осакского замка почти сливался с темным вечерним небом.
- Когда-то я дал отцу слово, что перед смертью снесу головы многим красноволосым демонам, - негромко произнес Сакамото. - Что убью любого чужестранного варвара, которого увижу. Что вы на это скажете, уважаемый?

- На это я скажу лишь одно, уважаемый... - Сидоропуло серьезно взглянул в глаза самураю. - Клятвы нужно исполнять, это таки немножечко да. Так что когда увидите хоть одного "красноволосого демона", прежде чем сносить ему голову, кликнете меня - страсть как хочу посмотреть на такую редкостную зверушку!
Капитан искоса взглянул на луну, прислонился спиной к деревянной стене рубки и продолжил:
- Несколько лет назад, мне пришлось немножко нашуметь, постреляв над головами пограничной стражи, что бы дать уйти за границу двум очень порядочным людям. При расставании, мы разговорилсь, и они мне сказали примерно то же самое что и вы сейчас и задали такой же вопрос. Они тоже давали клятвы своим предкам. Они клялись убивать любого московита, любого, кто посягает на свободу их Родины. Я выслушал их и сказал им то, что повторю сейчас: в каждом человеке сидит кровожадный демон и в каждом есть сила которая его может усмирить, имя ей - совесть. Если человек усмирил своего демона и не поддается ему, он - ЧЕЛОВЕК, и не важно какого цвета у него кожа, волосы и растут ли на лице или под мышками волосы. Если же человек слаб, чрезмерно жаден, или потакает своему демону сознательно - он становится именно демоном. В таком случае я стараюсь не иметь с ним иного дела, кроме как через планку прицела моего "Генри". И, клянусь на целом складе свитков Торы, Коранов, Библий и буддийских молитвенных колец, пусть Бог поможет этому человеко-демону, который вздумает угрожать мне, тем кто мне дорог, или тем кому я могу помочь.
Еще раз взглянув в небосклон, Жора достал из кармана редингота трубку и, набив ее свежим табаком, раскурил.

- Вы - странные люди, помоги ками тем, кто попытается вас понять, хотя сдается, не такие уж мы и разные, - Сакамото аккуратно сложил письма и спрятал их за пазуху. – Одно из этих посланий искало меня десять лет, и того, кто его написал, уже нет в живых, а во втором извещают о смерти сестры. Она совершила сеппуку, чтобы смыть позор с непутевого младшего брата. Так что хотя бы наш даймё утратит желание видеть мою голову отдельно от всего остального.
Он почтительно сложил ладони, пробормотав про себя короткую молитву, а потом тоже полез в рукав за трубкой.

После ухода Сакамото, капитан долго стоял под качающимся фонарем, подпирая спиной мостик. Он вспоминал свой родной город, в котором не был уже два года, постаревшую мать, все так же обитающую в их старой комнате с висящей на стене картинкой, нарисованной маленьким Жорой для мамы в день ангела. Сидоропуло выпустил клуб дыма, достал из-под плаща верный блокнот, раскрыл его и уткнулся взглядом потрепанный почтовый конверт, намертво прижатый кожаным переплетом блокнота.
На конверте было написано: "Россія, Одесса, Малый Портовый спускъ, домъ №3, напротивъ аптеки. Мадам Сидоропуло Ксениіи Хрістофоровне, въ собственныя руки."
Долгую минуту посмотрев на этот адрес и несколько раз перечитав его, Джордж Сидерпауэл захлопнул блокнот и, взмахом руки пожелав удачи стоящему у штурвала бородатому Старине Питеру, отправился спать.

* текст письма, которое читает Сакамото, подлинный.

На полу смешались кровь и сакэ, рубленые осьминоги в соусе и чьи-то внутренности. Снаружи бой все еще кипел, но похоже приобрел затяжной характер, время еще было. Четверо последних бойцов Тоябуки отступили к своему главарю, все как один раненые и удивленные неистовостью напора врагов.
Масахиро вышел на середину комнаты, держа меч острием к земле. Левый рукав его кимоно был распорот и уже сильно пропитался кровью, рана в левом бедре была серьезней, якудза практически не мог опираться на эту ногу. Миска Риса прихрамывая подошел к вакагасира, у него была тяжелая рана правой ноги, еще опаснее чем у Нава.. Кровь тяжелыми толчками выплескивалась наружу, еще немного и они оба просто истекут кровью. Двое других бойцов, что привел Оцуба, лежали на полу, один мертвый, другой лишь изредка стонущий. Окружение Тоябуки погибло почти полностью, девять из тринадцати якудза были мертвы или вскоре должны были умереть.
- А ты настырный, - глава телохранителей Свирепого развел в стороны свои чудовищные мышцы плечевого пояса и поднял мясницкий топор на уровень груди. - Но сдохнуть все равно придется.

Через некоторое время Нагакура вышел из комнаты, с лицом настолько довольным, что напоминал кота, обьевшегося сметаны. Затем кинул взгляд на Хараду, который с невинным видом воседал неподалеку от стены. Наверное, Шинпачи так бы и прошол торжественный, довольный и молчаливый когда-бы не заметил в стене небольшую дырку.
- А-э-э-э-а?
Бровь Шинпачи заметно дернулась. Хараде повезло, что под рукой у Нагакуры небыло ничего тяжелого. Зашибить бы не зашибил, но уж приложил бы своего нового приятеля от души. А так Нагакура просто с разбегу прыгнул на него...

Сколь ни велика была между ними разница в росте и весе, но Нагакура атаковал с такой скоростью и азартом, что на ногах не удержались оба. Еще в полете Саносукэ успел двинуть свеже обретенного приятеля кулаком в ухо, заработать от него ответную плюху, а потом они на пару снесли напрочь раздвижную перегородку и вкатились единым клубком, точно мартовские коты, в соседнюю комнату. Все-таки какие-то хлипкие в этом доме стены. Рвения Нагакуры хватило бы на них обоих с избытком, Харада поначалу отбивался скорее с удивлением (а в чем он, собственно, опять провинился?!), но потом сообразил, что кое-кто попользовался девочкой вообще-то за его счет, а ему самому теперь не очень-то светит. И перешел из обороны в нападение. Где-то при личном счете четыре-четыре и абсолютной победе команды «Шинпачи-Саносукэ» над чайным домиком они сшибли с ног еще и хозяйку, которая бегала вокруг с ковшиком воды.

Недзуми только и успела, что наспех завернуться в кимоно, как из-за стенки донесся рык, возня, а затем треск и грохот. Таю вздрогнула, пригладила растрепавшиеся волосы и бросилась в коридор, где с порога была окачена водой из ковшика в руках О-фудзи. Хозяйка верещала на одной ноте, надсаживая горло, и было понятно, почему она так себя ведет! Драка ее дорогих гостей повергла Недзуми в прострацию, а тот факт, что все кругом разлеталось в щепки по_ее_вине (ее же гости) просто привел таю в ужас. Она схватилась за голову руками и заголосила, подвывая О-фудзи.
Хозяйка тем временем не теряла времени даром, свое имущество необходимо было спасать, однако соваться между этими двумя было страшно и опасно и тут под горячую руку попался некто третий - он просто выломал отодвигающуюся дверь-фусума, дернув на себя. Уж как он это сделал, О-фудзи не представляла, но и разбираться в этом не стала. С истеричным воплем она бросилась в атаку и огрела не ожидавшего нападения буяна ковшиком по лбу.

Ямагучи недовольно глянул на опустевший кувшинчик.
- Уйду в столицу, - повторил он. - Юми заберу с собой.
Он упрямо надул губы; лучше не спрашивать, почему так решил. Но собеседник все равно спросит, так что Ямагучи добавил:
- Потому что так хочу.
- Твое дело, конечно.
Кондо тоже посмотрел на пустую посудину с некоторым сожалением. Закончившийся было дождь снова забарабанил по деревянному навесу террасы. В кустах неподалеку кто-то юркнул, наверное, мышь или крыса.
- Что собираешься там делать?
Хаджиме пожал плечами, он еще сам не придумал. Что-то подсказывало: пора отсюда уходить, сам с собой он не рискнул бы спорить. Теперь шуршало еще и на крыше, и это был не дождь.
Исами тоже услышал шорох и поднял голову.
- У Айзу там живут совы или это кто-то ползает? - осведомился он.
Хаджиме прислушался.
- Юми и ползает. Страсть к крышам у него.

(Далара mo)

(и Рейтар, конечно же!)

От моря дул свежий, холодный ветер, слева - в туманной дымке, легкой полоской виднелась земля. Пологие волны, почти незаметные, без резких складок и гребней, длинноые - чуть ли не в кабельтов, словно на ладонях приподнимали и опускали шхуну.
Резкая свежесть охватила Сакамото, ветер забрался ему под одежду, резким запахом воды, соли и водорослей, пробуждая от остатков дремы.
- И почему это мои соотечественники не умеют пить? – негромко пожелал знать японец, растирая озябшие плечи.
Неподалеку у штурвала стоял синеглазый бородач в широченной вязаной фуфайке, которого Жора называл Старина Питер. Неожиданно, за спиной Сакамото прогремел двойной выстрел... Японец стремительно развернулся на месте, правая рука нырнула за пазуху, пальцы сомкнулись на рукояти револьвера. Горбоносый субъект в белой, похожей на ведро, шляпе, стоял у фальшборта на корме шхуны и продувал двуствольный пистолет, а в воздухе переливались и сыпались в воду стеклянные осколки. Оставив руку за пазухой там, где ей сейчас было удобнее всего, Сакамото с интересом стал ждать продолжения.
Стрелок посмотрел на самурая и обрадовался, приветственно подняв руку:
- Салют, амиго! Иди сюда! Меня, если ты не знал, зовут Педро Охохито, что означает, разумеется, "Меткий Глаз"! Но что бы оправдывать это славное имя, мне приходится тренироваться каждое утро... Не подсобишь ли ты мне? Сейчас я перезаряжу пистолет, а ты подбросишь две бутылки. Договорились?
С десяток пустых бутылок разного цвета и формы стояли Охохито. Он шомполом забил в стволы заряды. Пистолет был старинного вида, с колесцовыми замками.
Сакамото не ходил в подручных с тех пор, как получил степень мэнкъё в школе Чиба, поэтому заинтересовался.
- Высоко бросать? – полюбопытствовал он.
Стрелок погладил ствол пистолета.
- Это старое, но прекрасное оружие, - гордо произнес он, - Оно досталось мне от прадедушки, дона Альфонсо Карлоса Хосе Марии де ла Кабанья. Дон Альфонсо был знаменитый человек в Антильских водах, ему грозил отрубить голову сам губернатор Ямайки сеньор Лопес Квадрига, да не успел... Бросай так высоко как сможешь!.. Нет, постой! Скажи, куда стрелять? Расшибить у каждой бутылки дно, или отбить горлышко?
Сакамото проснулся окончательно, даже глаза заблестели.
- А через одну можно? – с детской жадностью поинтересовался он, оставляя в покое револьвер и подбирая стеклянные «мишени».
- Ну, если ты так удачно подкинешь - попробую.
Стрелок улыбнулся и взвел пружины замков.
Вот на что Сакамото никогда не жаловался, так это на скорость. Когда ты невысок ростом даже для родной страны, где, как недавно выяснилось, живут не очень высокие люди, то приходится развивать другие умения, если хочешь выжить. Например, быстро бегать и прицельно метать камни в догоняющего противника. Сакамото прищурился, от холодного соленого ветра слезились глаза.
Затем пара бутылок одна за другой улетели вверх.
Испанец вскинул пистолет и два выстрела почти слились в один. Горлышки у обоих бутылок отлетели словно срезанные ударом сабли.
- Ну что? - Горделиво сказал Охохито, снова перезаряжая пистолет.
- Еще? - то ли спросил, то ли потребовал Сакамото.
- А ты? - Охохито протянул пистолет самураю. - Давай по очереди, так интереснее.
- Мне далеко до вашего мастерства... и, если вы не против, я бы воспользовался собственным оружием.
К старинному пистолету японец так и не прикоснулся, хотя рассматривал его с интересом.
- Как пожелаешь! - Испанец улыбнулся и поднял пару бутылок. - Для пробы вообще на попадание, или с указанием куда?
- Для пробы, - кивнул Сакамото. – Едва ли я сумею повторить ваш успех.
Он проверил, не повредила ли ночная влага и морская сырость револьвер, крутанул ладонью барабан (тот шел мягко, без лишних щелчков); взгляд Сакамото потерял дурную веселость, самурай смотрел так, будто собирался схватиться с противником.
- Кидайте.
Бутылки мгновенно взвились в воздух, следуя сходящимися курсами и представляя собой честную цель.
Все-таки он потратил на две мишени на один патрон больше, выстрела было три, и первый ушел в никуда. Сакамото огорченно мотнул головой, хотя развлечение ему понравилось.
- Твоя очередь бросать! - Охохито вновь взял в руки пистолет...
Такая забава продолжалась довольно долго, до тех пор, пока не окончились бутылки. Вновь заряжая пистолет, испанец хитро покосился на самурая:
- А теперь смотри: на грот мачте, во-о-о-он там, ниже салинга, сидит муха! Сейчас я...

(SonGoku+Reytar)
- Охохито! - раздался над палубой голос капитана Жоры. - Что сделала тебе несчастная муха, которая так же как все, хочет жить, радоваться и кушать свою долю земной пищи?!
Опять ты дырявишь пулями рангоут вместо того, что бы идти на камбуз и... я уже не говорю - приготовить завтрак, но хотя бы помыть посуду после вчерашнего ужина!
- Не ругайте его, - вступился за стрелка Сакамото. - Подобное искусство требует длительных тренировок.
Отправив револьвер обратно за пазуху, он почтительно поклонился испанцу.
- Ваше имя говорит само за себя, - сменив свой маловразумительный английский на родной японский, произнес самурай. - Возможно, даже больше, чем вы думаете.
- Капитан! - С достоинством отвечал Педро Охохито. - Посуда вымыта, а что касается завтрака... Я не просил себе эту должность. Отныне вы не будете обвинять меня - потомственного кабальеро, что я использую для котлет стоптанные подошвы ваших старых башмаков!.. Амиго! Не верь, когда о Педро Охохито рассказывают небылицы. Это от зависти, уважаемый! Никто из этих оболтусов не может попасть на лету дикому гусю прямо в глаз. Но эти люди думают, что раз меткий Педро может без промаха настрелять дичи, он должен так же умело жарить ее! Они выбрали меня коком, но разве я просился на эту должность? Я имею звание подшкипера, по категории испанского коммерческого флота и мог бы даже стать вторым помощником капитана!..
- Ну и будь им, если хочешь, только не проси прибавки к жалованию! - Сидоропуло в притворном ужасе закрыл глаза рукой. - Или можешь считать себя начальником нашей судовой артиллерии. У нас всего три пушки, но бывают же адмиралы без флота и министры без портфеля, а?
Сакамото расхохотался. Ему все больше и больше нравились эти ненормальные великаны (подумать только, какого роста могут быть люди!!!).
Сидоропуло горестно возвел очи к небу, словно жалуясь его молчаливой глубине, на таких несознательных товарищей, после чего широко улыбнулся и повернулся к Сакамото:
- Ну что, Гоша-сан. Через пол часа подойдем к мысу в окрестностях Кобе, мы подойдем как можно ближе к берегу и отвезем тебя шлюпкой и высадим поближе к городу. Ну а дальше - береги себя, уважаемый Гоша.
- Ты тоже, - японец опять стал серьезным; забранные в хвост волосы растрепались и норовили залезть в лицо. - Может быть, ками послали тебя, чтобы вбить хоть немного разума в наши упрямые головы. Ты не похож на тех южных варваров, которых так стремится изгнать Сын неба.
Сидоропуло коротко улыбнулся:
- Кому ведомы пути Господни? Одному лишь Господу. А раз так, поживем - увидим. Главное жить как человек, так, что бы предки от позора в гробах не ворочались. Ты так живешь - я вижу это. И я стараюсь так жить. Помочь тому, кто такой же как ты сам, да еще и с небольшой прибылью - самое приятное занятие.
- Ну, вот как раз прибыль я тебе могу гарантировать без вмешательства высших сил! - ухмыльнулся в ответ Рёма.
- Вот и славно! - Жора широко улыбнулся и крикнул стоящему у штурвала Старине Питеру. - Прижмись-ка чуть-чуть к берегу, на три кабельтова, не больше. Ближе не пойдем - мало ли, вдруг там рифы или подводные камни. Спускаем шлюпку, наш друг Сакамото-сан нас покидает, но, я уверен, отнюдь не навсегда и не надолго.
- Не зарекайся! Помнишь, что случилось в последний раз?

-А откуда ты, интересно, знаешь?-ворчливый,и как всегда, немного высокий голос Юми послышался сверху. Тут же перед ними появилась его макушка-он перегнулся в низ, и мокрые волосы теперь совсем закрывали глаза.
Юми только хотел порадоваться тому,что этот дождь, наконец, закончился...Как что-то холодное снова попало за шиворот, и он, вскрикнув, снова исчез на крыше. Через некоторое время послышался какой-то шорок, снова небольшой вскрик...С крыши полетела какая-то грязь, ветки, едва н езадев Хаджиме.
А через время, поправляя одежду, спустился сам Юми.
-Что-то староват я стал..по крышам.-он довольно улыбнулся, запуская пятерню в мокрые волосы и выуживая оттуда листья и ветки. Видимо, крышу подметал....
А по крышам ему приходилось лазить очень часто. Особенно когда заказ был достаточно быстрый. Или наоборот-когда лень было выполнять работу стоя.
-Куда ты ,говоришь, берешь меня с собой?-разобравшись с волосами, Юми снова приобрел невозмутимый вид. Как будто его одежда не была насквозь мокрой, а на голове была прическа как после шторма.

Мокрый но ничуть не остывший Нагакура не долго думая (точнее совсем не думая) соскочив (а вернее даже оттолкнувшись) с Харады прыгнул и вцепился в ноги Сатоши. ВЫпитое саке продолжало бурлить в желудке, вводя в заблуждение даже саму голову, а по этому Нагакура уже даже забыл с чего все началось и просто наслаждался самим процессом не воспринимая ничего вокруг. Что поделаешь? Молодость.

Они сверлили друг друга двумя полными ненависти взглядами, Тоябуки не собирался отступать, ему просто некуда было отступать, а Масахиро знал, что, или он сейчас сможет одолеть врага, или не сможет уже никогда. Остальные свидетели этой сцены невольно подались назад, вмешиваться в предстоящий поединок не желал никто из них.
Гигант бросился в атаку, с ревом, громогласным, словно шум моря в шторм. Чудовищное оружие в его руках рванулось с такой силой, что застонал сам воздух. Израненный Нава дождался самого последнего момента, до конца не сходя с места, а затем резко пригнулся и поднырнул под замах Тоябуки. Самурайский меч рассек тело главного телохранителя Свирепого, правая рука, половина грудной клетки, шея и голова единым куском отлетели в сторону и упали на пол. Фонтанирующее кровью тело сделало еще несколько шагов и рухнуло.
Бойцы на улице притихли, когда в дверях появился Масахиро. Якудза швырнул меньшую часть тела Тоябуки в траву перед остальными. Все было понятно без слов, оборонявшиеся прятали оружие и быстро спешили скрыться в ночной мгле, четверо, что оставались в доме, ушли через дверь, им никто не мешал. Это был конец Дзай-до.

Oi-oi-oi! А про него что, все забыли? Он тоже хочет участвовать!!! И сакэ он выпил, между прочим, не меньше остальных. И голова у него точно такая же дурная, как у всех, если не дурнее. Харада примерился, чтобы не вышибить из кого-нибудь дух раньше времени, перехватил недавнего собутыльника за любезно отведенную в сторону левую руку и выдернул ео из клубка. Вернее, попытался выдернуть, потому что Нагакура повис на противнике, словно кот, вцепившись в него всеми конечностями, разве что не кусался, хотя за это поручиться тоже было невозможно. Саносуке безрезультатно встряхнул обоих. Ничего не оставалось, как самому нырнуть в общую кучу, по дороге заехав кому-то кулаком под дых.

Войдя в помещение (для чего пришлось отодвинуть с дороги госпожу О-Фудзи), Хиджиката увидел кучу-малу, что привело его в еще большее раздражение, если это было возможно. Что они себе думают? Пока они сами по себе, могут заниматься, чем душе угодно, хоть ковыряться пяткой в носу. Но как только они поступили на обучение в школу, пусть ведут себя достойно, а не как взбесившиеся псы в помойке.
Это все Тошидзо и высказал дерущимся, огрев их сверху тренировочным мечом, специально для этой цели прихваченным. Раз, другой, третий, дальше – больше. Он не разбирал, кому достаются удары, просто охаживал всех, кто подворачивался.
Для большего эффекта хотелось прибавить к словам о чести что-нибудь покрепче, но это вряд ли вписалось бы в речь о достойном поведении. Поэтому Хиджиката удерживал словесное изъявление своих мыслей в допустимых пределах. Хотя, разумеется, никаких "desu" ученичкам не досталось, только "da yo" и "da na". А также ощутимые тумаки, поскольку сдерживать силу Тошидзо даже не думал. Он не Исами, чтобы сюсюкать с ними.
- А теперь все встали, собрали вещи, заплатили за ущерб хозяйке и шагом марш в школу. Oten!

Когда вместо обычных тумаков, на плечи посыпались удары деревянным тренировочным мечом (у Саносукэ имелся длительный опыт общения со всевозможными предметами, прогуляться которыми по его спине частенько находились желающие, так что он уже не глядя мог определить, чем именно его колотят), Харада понял, что веселье окончено. И даже не нужно было так громко на них орать, чтобы подтвердить эту мысль. Воспользовавшись общей неразберихой, Саносукэ убрался подальше, увернулся от падающего тела, въехал головой в колени повизгивающей девицы и собрался было дать окончательно деру, когда до него дошел смысл сказанного (oi-oi-oi, ну ладно-ладно, очень громко сказанного). "И шагом марш в школу"? К нему это тоже, что ли, относится. Судя по искрам, которые так и сыпятся из сенсея, будто с кошки в грозу, сейчас лучше не уточнять.
- Oi... - Харада потянул за рукав таю, которая уже успела закутаться в кимоно, но не успела его перевязать поясом; кимоно сползло с плеч. - Держи. Залог потом отдашь.
Он сунул девчонке кошелек и постарался принять самый невинный вид, какой только мог у него получиться.

(Kondo-sensei mo... э-э! Далара то есть)

-Куда ты ,говоришь, берешь меня с собой?

- Пока – никуда, - буркнул Ямагучи. – Особенно, если простынешь и сдохнешь от чахотки.
Он бросил кислый взгляд на гостя.
- Вот это – наш стрелок.
Исами скептически смотрел на юношу раза в два, а то и три меньше его самого.
- Стрелок, говоришь? И что с таким делать? Если сдать его властям, не поверят... Впрочем, не могу сказать, что смерть Мориты меня настолько волнует. И все же, ему лучше действительно пойти с тобой, иначе ему грозит не самая приятная судьба. Хотя полиция вряд ли до него доберется.
Кондо понял, что разболтался, и замолчал. Всему виной сакэ, подумал он. Хотя, жаль, что оно кончилось.
Намек был понят – Хаджиме принес новую флягу, оставив небольшие кувшинчики скучать на полке. Второй намек был тоже понятен.
- До него не доберутся – доберутся до меня, - третью чашечку Ямагучи тоже не забыл.
Посмотрел на одежду, что сушилась на палках, на дождь. Покачал головой.
- Это тоже опасность. Хотя за твоей спиной клан, далеко не самый бессильный, между прочим.
Определенно, Хаджиме - понятливый человек. Это приятно, особенно в такой дождь. Кондо поблагодарил его кивком. Кинул взгляд на притихшего Юми.
- Говорят, главу клана Айдзу назначают хранителем Киото, - обронил в пространство Ямагучи.
- Да, я слышал, отозвался Кондо. - Почетная должность, хоть и хлопотная.
- Хлопотная. – подтвердил Хаджиме. – Говорят, ему понадобятся люди. Он будет принимать всех, даже не самураев по рождению.
Может, не надо было затрагивать этой темы? Собеседник болезненно к ней относится, но сакэ развязало язык.

(продолжаем с Бишопом)

- Да, почему-то считается, что самураем может быть только тот, кто родился в самурайской семье. Остальные вынуждены всю жизнь пребывать в низшем по отношению к ним положении. Независимо от личных заслуг и возможностей.
Кондо отхлебнул еще сакэ. Эта тема всегда затрагивала его за живое, поскольку он и сам хоть и принадлежал уже тринадцать лет к самурайскому роду, но по рождению все равно оставался крестьянином, и этот факт было не забыть.
- Хочешь наняться к нему? - спросил Исами, вернувшись мыслями к разговору, от которого было ушел в сторону.
- Пока не знаю.
Хаджиме плеснул сакэ себе в чашечку; некому было морщиться от его грубого поведения, а если бы и было - что с того? Все-таки собеседника понесло на любимую тему, бывает. Хорошо еще, что это Кондо, а не его помощник, тот вообще шипит при одном упоминании о крестьянском происхождении.
- Пока не знаю, - повторил он. - Фактически я и так у него на службе.
Он опять помолчал.
- Кондо-сан... кажется, не так давно я совершил большую глупость
- Какую же? - заинтересовался тот.
Его тоже посетила мысль о том, как хорошо, что здесь нет Хиджикаты. Тоши наверняка бы расшумелся по поводу чрезмерной выпивки, разговорах о самураях и крестьянах да и того, что Юми сидит не связанный. Ямагучи, конечно, манерами не блещет, но ведь здесь и не официальный прием, чтобы строить из себя вельмож.
- Скажи, - вопросом на вопрос ответил Хаджиме, - как тебе удается убивать только тех, кто заслужил смерти?
- Здесь дело в твоей уверенности. Невозможно обладать полным набором фактов и доказательств, чтобы знать точно. Мы не боги. Но ты не ответил на вопрос.
От вопроса Ямагучи только отмахнулся, он умел не отвечать на те, отвечать на которые не хотел.
- Уверенности, - повторил он. - Ну вот с этим у меня проблем не бывает!
- Да, уверенности тебе не занимать. Вот на ней и основывайся, остальное не так важно.

- А ты куда?
Харада погрустнел. Так и знал, что его слова грозного сэнсея не касаются... Ну да ладно, не в первый раз гонят. Вот только еще разок надо зайти, вещички там собрать... какие под руку попадут.
- Знаешь, где особняк Айдзу в Эдо?
Саносукэ понятия не имел, где находится особняк, но на всякий случай кинул; в конце концов, всегда можно спросить дорогу.
- Отправляйся туда, - продолжал наставлять его хмурый сэнсей. - Отыщешь там Кондо-доно, передашь ему...
Тут Хиджиката замолчал.
- Передашь ему, что его здесь заждались... и зонт возьми, дождь на улице! - крикнул он вслед Саносукэ.
Последний разговор Харады и того самого хмурого самурая Чодзиро слышал превосходно. Айдзу, Эдо... Найдем! Парень спустился вниз, и, бросив на стол монетку (чуть меньше чем стоил ужин - но он и не успел толком поужинать), выскользнул в темноту ночи.
Добрая хозяйка отыскала не только зонт, но и фонарь, и еды в дорогу, так что, несмотря на темень и дождь, шагалось вполне бодро. А может быть, в голове еще хмель гулял. Жаль, что новобретенный приятель вместе с ним не пошел, не пустили, вдвоем было бы веселее. А уж безопаснее, так наверняка!
За его спиной послышался топот бегущих ног. Вскоре в кругу света от фонаря показался и обладатель оных ног - давешний выгнанный.
- Доброй ночи! Если бы не фонарь, в жизни бы не узнал... Так ты тоже из Мицуямы, да?
Соотечественнику Харада обрадовался, не настолько, конечно, что не убрал положенной на рукоять меча ладони, хотя было сложно держать зонт и фонарь в другой. Но все, кто приезжал с Сикоку, сейчас пользовались дурной славой. Объясняй каждому встречному стражу порядка, что акцент у тебя другой, и вообще ты из другой провинции, а к Чошу не имеешь никакого отношения...
- Да, - кивнул Саносукэ. - Как и ты.
- Гулять на ночь глядя? - удивился лже-Акатора. - Или идешь по делу? Нужна компания?
Обычно никто не спрашивал у Харады нужна ли ему компания, поэтому он все-таки переложил фонарь в другую руку; придется, так он этого мелкого и зонтом отдубасит.
- По делу, чтоб его. А ты-то дойдешь? Тут топать и топать.
- И дальше ходил! - Приосанился Чодзиро. - А куда ты направляешься?
- В Эдо, - Харада протянул парню фонарь.
Сначала он хотел отдать ему зонт, но предмет тот этот имел еще и стратегически важное значение как возможное оружие, да и не дотянется малец, если ему придется зонт держать над головой у Сано. Не подпрыгивать же парнишке. Тот был всего на несколько лет младше Харады, но Саносукэ уже чувствовал себя взрослым. Почти.
Чодзиро взял фонарь с таким видом, словно путешествовал вместе с Харадой чуть ли не с самого раннего детства. Ему стоило некоторого труда приноровиться к длине ног спутника, но теперь он, наконец, нашел нужный темп.

(как и пост выше написано вместе с Китти)

До Эдо дошли еще затемно. Чодзиро ни разу не был здесь, но один из престарелых вассалов господина Мицуямы любил поговорить об этом городе. Так что парень очень даже не испугался, а даже приосанился, помятуя о мечах на поясе.
- Ты ведь знаешь, в какой стороне нужное тебе место? - как бы невзначай осведомился Чодзиро.
Хороший вопрос. Можно даже сказать, что отличный. Потому что ответ на него мог быть только отрицательный. Саносукэ пожал плечами, на всякий случай не убирая руки далеко от рукояти меча. Он промок до нитки, потому что под зонтом они плохо умещались и прикрывали им в основном фонарь, который все время норовил погаснуть.
- Не-а... а ты? - с надеждой спросил Харада.
- А я не знаю куда ты идешь, - фыркнул Чодзиро. - Эдо-то вот оно...
Что Эдо-то вот он, Харада и сам видел. Он даже бывал здесь, только не в этих кварталах.
- Нам нужен дом клана Айдзу, - сказал он.
Стемнело основательно, и если где и были вывешены нужные опознавательные сигналы в виде гербов, так их же еще разглядеть надо!
Чодзиро нахмурился.
- Айзу.. Знакомое название. Да, я, кажется, даже помню, где это. - Парень словно стал выше ростом, так он был важен.
Харада заинтересованно покосился на спутника.
- Правда, знаешь? - с простодушной надеждой уточнил он.
- Ну.. Разве что здесь не стоит дюжина таких домов, - ответствовал Чодзиро.
- Да не-е... едва ли. Даже у Мацудайра нет столько денег, чтобы содержать несколько домов в большом городе.
- Значит знаю, - беспечно закончил диалог лже-Акатора. - Нам туда.
Они свернули в указанный проулок и через пять минут оказались в тупике.
- Ты уверен?
- Я помню только направление, - фыркнул парень. - Я не могу знать каждого проулка в этом забытом ками районе. Вот подойдем ближе...
- Куда уж ближе... - Харада смотрел на глухую стену выше го ростом. - Может, попробуем зайти с другой стороны?
- Здравая мысль, - Чодзиро кивнул попутчику с видом учителя, добившегося от нерадивого ученика первых успехов.
Они попробовали зайти с другой стороны, а потом еще с одной, а потом долго удирали от проснувшейся стражи дома, который вовсе не принадлежал даймё Мацудайра. Когда крики погони стихли в другом направлении, Харада отдыщался, взял спутника за шкирку и приподнял над землей.
- Есть еще предложения?
- Если ты не поставишь меня на землю, предложений вообще не будет... Никогда, - прохрипел лже-Акатора, которому туго завязанный пояс теперь явно мешал дышать.
Отчего же не опустить на землю? Теперь спутник едва касался носками дорожки, а все остальное вольно трепыхалось в воздухе.
- Я слушаю.
- Я тут.. я тут давно был. И вообще, если знаешь дорогу лучше, можешь вести сам, - обиделся Чодзиро.
- Кабы знал, то не спрашивал бы, - в ответ огрызнулся Саносукэ и разжал пальцы. - По-момему, мы заблудились. Что делать будем?
- Скоро рассвет и на улицах появятся люди, - самоуверенность парня, кажется, не могло поколебать ничего. - У них и выясним. А пока лучше отойти отсюда еще немного - эти молодцы могут и понять что ошиблись дорогой.
В необходимости уходить от хорошей драки Харада был уверен еще меньше, чем в том, где они со спутником находятся. Он замерз, а лучшего разогрева, чем потасовка, еще никто не придумал.
- Ну ладно...
Они спрятались под ближайшим мостом, откуда Саносукэ немедленно выгнал каких-то бродяг и даже сумели разложить небольшой костер.
- Эх, поесть бы еще чего... - Вздохнул Чодзиро. - А ты чего так далеко от Мацуямы подался?
Харада покопался в выданном ему узелке, извлек рисовый колобок с начинкой из мисо и разломил его пополам, одну половинку протянул мальчишке, вторую принялся жевать сам.
- Случайно, - сказал он с набитым ртом. - Отца заставили совершить сеппуку, оставаться в хане больше не было смысла. Пришлось наниматься в прислуги, а последнего хозяина занесло аж в Эдо.
- Ты из урожденных благородных? Небось, тоже считаешь, что самураем надо родиться? - парень постарался чтобы вопрос прозвучал как можно более равнодушно.

Саносукэ обхватил озябшие плечи руками.
- Я похож на благородного? - с интересом спросил он, заранее зная ответ.
Вместо ответа Чодзиро малоприлично фыркнул. Впрочем, следующая его реплика погасила возможный конфликт в самом зародыше.
- А я похож? Ну хоть немножко? - Совершенно искренне поинтересовался парень.
- Да уж поболе моего...
- Зато ты судя по всему умеешь фехтовать. А меня вот даже в школу не берут, - нахмурился лже-Акатора.
- Так ты все-таки не самурай! - расхохотался Харада. - Я так и думал. Да ты не огорчайся, меня в этй школу тоже не взяли... то есть взяли, только как-то непонятно.
- По крайней мере не гонят, - пробурчал раскрытый Чодзиро.
- Что, очень хочется стать самураем? - сочувственно поинтересовался Саносукэ.
- Ну не каллиграфом же быть, в самом деле, - попытался отшутиться парень. А потом очень серьезно добавил, - очень.
- Ну не знаю... - протянул Харада. - Я вот пишу, как курица лапой.
Что было истинной правдой.
- Хочешь, поучу меч держать?
Чодзиро торопливо кивнул, словно боясь, что собеседник возьмет свои слова назад. Урок решили начать, не откладывая на потом, благо все необходимое было при них. В результате лже-Акатора опять промок насквозь, но на этот раз уже от пота, а Харада пришел к выводу, что никогда в жизни так не смеялся. Зато часа черед два "ученик" уже не пытался отрубить себе ногу своим же мечом.
- Не, ты меня все же уморишь! Как тебя звать по-настоящему? А то ты такой же Акатора, как я Нобунага.
- Чодзиро я. Фамилии не положено, - буркнул парень. - Я Акатору сопровождал. А он умудрился одного воина по дороге оскорбить, его и располосовали. Тот воин даже мечи не взял. Ну я и решил...
Харада отмахнулся.
- Дальше можешь не рассказывать! И так все понятно. Оi-oi-oi! Ну куда ты так меч задрал? Не дрова им рубишь! Имей уважение к оружию!!!
Чодзиро постарался исправиться, чем вызвал очередной приступ смеха у своего учителя. Меч вел себя как живое существо - постоянно норовил оказаться не там где надо. Такие простые со стороны движения опытных воинов на практике выходили то остановленным на расстоянии ладони от колена лезвием, то какой-нибудь нелепой позой. А когда начинающий воин злился и пытался исправиться, все, казалось, становилось еще хуже. Интересно было бы посмотреть на Хараду в его первый день занятий...
От ученичка уже пар валит, даже непонятно, больше от злости на себя, на идиота-учителя или на мироздание, зато самому "учителю" холодно. Саносукэ решил поправить дело. Он выбрался из-под моста, поискал, где бы взять подходящий шест и позаимствовал один из навеса ближайшей лавки.
- Меч - дело хорошее, - сказал Харада, взвешивая в руке шест. - Но я больше люблю нагинату. Нападай.
Чодзиро сделал один очень робкий выпад - он явно боялся случайно рассечь Саносукэ на две части.
Атаку Харада отбил легко, мальчишке не хватало опыта. Зато пришлось следить за обоих, чтобы Акато... в смысле Чодзиро не зарезал ни себя, ни преподавателя в пылу страсти.
- Слишком крепко сжимаешь рукоять...
Еще одна атака.
- А теперь слишком слабо, - Саносукэ проводил взглядом оружие. - Твой меч, тебе и доставать.
Где-то с третьего удара Чодзиро, наконец, понял, что так просто Хараду вряд ли порежет, и начал нападать уже серьезно. Увы, серьезно только для него самого. То ли выражение лица у него было забавное, то ли опять меч не так... В общем, резонная обида заставила парня собраться и даже сделать все _почти_ правильно.
Хороший был шест, из него получились две не менее хорошие половинки, на чем урок и закончился.
- Ну и пыл у тебя, - одобрительно заметил Харада.
- Да кабы этот меч не вел себя как дикая лиса... Но вообще, чувствую, учиться мне долго. Пойдем искать Айзу?

{+ SonGoku}

О бумажный фонарь настойчиво бился мотылек, словно хотел преодолеть тонкую преграду между собой и пламенем; неподалеку шумно и гулко вздыхало невидимое в ночи море. Забавно... когда волны шипят, накатываясь на берег днем, можно вообразить, будто камни так накалились, что обжигают им широкие языки. Но почему они шипят ночью?
Сакамото поежился, с моря задувал холодный бриз.
Взмахом руки попытался отогнать настырного мотылька, но тот упорно желал сгореть, пробравшись в старый фонарь.
Сакамото вздохнул, предоставив ночную бабочку судьбе, и вновь взялся за кисть.

Как жаль, вывел он первые иероглифы, что в стране не так много таких людей, как я. Знаешь, сестра, я не жду, что проживу очень долго. Но вовсе не собираюсь умирать, как обычный человек. Я буду готов к смерти, только когда свершатся наконец-то большие перемены, когда, даже продолжая жить, я не буду больше полезен нашей земле. Но пока мне хватает ума и изворотливости, мне не так-то просто умереть. А серьезно говоря, хотя я рожден собирателем картошки в Тоса, никем, моя судьба – перевернуть нашу страну. Нет, не бойся, меня не раздувает от самомнения. Совсем наоборот! Я держусь носом ближе к земле, как устрица в грязи. Так что не беспокойся за меня!

Когда Кондо привел себя в порядок, поел и даже сумел каким-то образом успокоить недовольную жену, пришло время поговорить с Окитой. Хиджиката про себя заметил, что последний по неуловимости может соперничать с собственным ручным питомцем. Впрочем Исами сам знал, где "брать левее", и процесс поимки не затянулся. Словленный за шиворот на попытке стянуть шутки ради чью-то обувь, Содзи был оттранспортирован в практически единственное уединенное место во всем додзе, где разговору никто не бы не помешал - хозяйскую комнату.
- Ну что Кимура?
- Письмо прочитал, ответа не написал. Мне о нем охранники рассказали. Странный он человек, интересный.
Кондо насторожился.
- Говорят, он похож на большого сильного тигра в узкой клетке, - продолжил Содзи.
- Насколько я его знаю, его амбициям будет тесно практически в любом месте. Его устроит разве что императорский дворец.
Окита улыбнулся, потом что-то вспомнил и погрустнел.
- Я слышал... охрана болтала... что он отказывается от еды и совсем скоро умрет.
- Понятно.
Исами погрузился было в размышления, но вдруг улыбнулся и вытащил из кармана яркую коробочку, в каких носят сладости. Протянул ее мальчику.
- Держи, это тебе.
Окита, любивший сладкое не меньше Харады, радостно схватил угощение.

(вместе с Китти)

По дороге Чодзиро с неудовольствием отметил, что тренировки не так уж безобидны - на ладони вздулся невероятных размеров волдырь. Прокусив кожу зубами, парень вытер руку об одежду, невнятно выругался.
Харада оглянулся, оторвавшись от горестных размышлений, что же им теперь делать. Нужный дом они так и не нашли. Стучаться в каждые ворота по очереди? Так либо поднимут шум, либо примут за грабителей или воров, либо случится еще что-нибудь менее приятное... и спросить-то не у кого, что за напасть такая.
- Ты чего?
- Натер, - коротко отозвался парень. Он огляделся вокруг. Не вымерли же они тут, в самом деле! Нет, не вымерли - вон показалась соломенная шляпа. Только кричи этой шляпе через четыре двора... А вон еще чей-то силуэт по дороге - почти в трех кварталах.
- Догоним? - Чодзиро покосился на Хараду.
- Можно... – Саносуке снял с шеи тряпку, намотанную для тепла. – Держи, руки перевяжешь, а то грязь занесешь, и получится совсем нехорошо.
Дома они поступали просто – засовывали поврежденные ладони в морскую воду; ну пошипишь, поподвываешь, зато никакой заразы, а кожа становится точно дубленая. Харада поправил за поясом мечи и ускорил шаг. Теперь самое главное, чтобы на них не кинулись с оружием.
Силуэт почти не приближался и Чодзиро почти незаметно для себя почти побежал. Совершенно очевидно было, что человек удаляется от них, причем с приличной скоростью. Вокруг по-прежнему не было ни души.
- Oi!
Силуэт припустил со всех ног. Харада остановился, дальнейшее преследование выглядело бессмысленным, к тому же, теперь он не был даже уверен, что сумеет найти выход из города в нужную им сторону. А еще у него громко и недовольно бурчало от голода в животе.- Может, все-таки догоним? - без энтузиазма спросил лже-Акатора. Больше всего ему сейчас тоже хотелось в трактир. И только надежда что в таинственном особняке наверняка накормят (и наверняка бесплатно) еще поддерживала его угасающий пыл.
- Едва ли... вон, как улепетывает, - Саносукэ перевел дыхание.
От ближайшего храма поплыл по улице медный низкий гул, проснувшиеся монахи поведали городу, что кончился один час и начался другой. Харада похлопал себя по плечам ладонями, чтобы согреться.
- Может, лучше в храм напросимся переночевать? Там и спросить можно дорогу.
- Они и накор... То есть отличная идея. - При мысли об отдыхе Чодзиро непроизвольно ускорил шаг. Ему еще ни разу не приходилось просить чего-то в храмах, но с чего бы святым людям жадничать?