Память разумных существ не может вместить всего; и потому в летописи заносят даже те факты, которые бы хотелось забыть.
А потомки читают…
Страницы летописей – это история. Мало кто задумывается над тем, каково было жить во времена, когда чернила на этих листах еще не высохли…
Всему миру известны летописи эльфов – точные и красивые.
«Семнадцать лет прошло с того момента, когда войска Марлиона и армия лорда Силуса сошлись в смертельной схватке. Многие пали в той битве, с обеих сторон. Погиб сам Силус, пал и его младший сын. До сих пор я сожалею о его смерти – ибо именно сплетенное мною заклинание выбрало моего брата целью для беспощадного удара. Возможно, эту летопись писала бы рука человека, если бы не волшебство, примененное принцессой Мелетун, перенесшее весь народ эльфов в иные места.
Теперь нам не было нужды враждовать – мы обязаны были выжить, и сделать это можно было только вместе. Потому и правит теперь не корона монарха или меч воина, но Совет, в который входят достойнейшие представители нашего народа.
От бывших марлионцев и их союзников – Серина, королева Марлиона, Адель, правительница ледяных эльфов, и автор сих строк. Но отдельно стоит назвать Мелетун, дочь Серины, принцессу Марлиона и, несомненно, самую сильную волшебницу эльфийского народа.
Темные эльфы тоже вошли в Совет – и они представлены Эктелионом Огнедышащим, лучшим полководцем Силуса, который едва не нанес нам поражение; Элессаром, моим коллегой по Искусству; Кравэром Искусником, генералом Эктелиона, Рокуэном, вторым командиром темных…
Нам пришлось отстроить город в лесу – в этих краях слишком трудно добыть камень, чтобы тратить его на возведение стен. К счастью, эльфам испокон веков подвластна дикая природа.
Мы не могли решить вопрос с названием… разумеется, и темные, и светлые желали своего. Но в конце концов мы сошлись на названии Миаллан, что значит «Лесной» на древнем наречии.
Я также счастлив занести на эти страницы и тот факт, что династии Марлиона не грозит оборваться – юный принц, сын Мелетун, обещает стать достойным представителем своего рода. К несчастью, его отец Алмазус погиб под стенами Марлиона, еще до рождения сына.
Сейчас – время мира. Мы можем лишь надеяться, что оно продлится вечно.»
(Летопись Нилуса; библиотека Миаллана)
Жизнь человека короче эльфийской – но и люди желают сохранить свою историю. Если не всю – так хотя бы самые яркие моменты.
Обычно это удается.
«Во славу богов и во имя сохранности знаний я, Эйнкерик, прозванный Седым, открываю новую главу летописи.
В день, когда я пишу это, минуло ровно семнадцать лет с того момента, как эльфы, правившие нами, пропали неведомо куда. Так и не удалось установить причину их исчезновения. Возможно, рука богов вывела людей из-под владычества волшебного народа.
Заметка, не сделанная Эйнкериком: Установить-то удалось; причина – заклинание эльфийской принцессы. Но не заносить же это в книгу, которую читает первосвященник Димиар! Он-то полностью уверен в божественном вмешательстве…
Мы совершили с тех пор многое – полностью отстроили бывшую эльфийскую столицу, которая ныне стала человеческим городом. Люди живут в мире друг с другом, укрепляя свою державу и раздвигая ее границы… так, например, полностью восстановлены города Цепи, защищающие подходы к Марлиону.
Степные воины ушли обратно в свои владения – умелые речи и доброе отношение жителей Марлиона было причиной тому, что они не стали претендовать на земли, по которым прошли.
Заметка, не сделанная Эйнкериком: Вообще-то, степняки ушли потому, что им это предложили сделать драконы. Кочевники возмутились, конечно, но лапы короля драконов – куда более убедительный аргумент, чем сабли вольных наездников. Но в летопись я это не занесу: посол драконов весьма прозрачно намекнул, что им важен мир на материке, а место в истории они себе и без человеческих книг обеспечат.
Сейчас на всей земле, принадлежащей людям, царит мир – насколько человек способен его поддерживать. И да помогут нам боги продлить его вечно»
(Летопись Эйнкерика Седого, книга вторая, глава шестая; храмовая библиотека Марлиона)
Обитатели Фалерского архипелага тоже хранят свою историю. Но они предпочитают передавать ее из уст в уста; и лишь самые яркие события удостаиваются чести быть отраженными на бумаге.
«Горе тебе, народ моря! Горе всем нам!
Ибо сыны океана, ушедшие на битву с детьми сухой земли, не вернутся назад, и не омоют руки свои в родных волнах! Пали они, вдалеке от благословенных островов наших… Пал и конунг, могучий Р’хасс К’шасар… пал в битве, доблестно, как и подобает великому воину.
Его племянник, мудрый Р’а Кс-ши, принес нам печальные вести – он спасся благодаря своему искусству.
С тех пор мы не ступали на землю материка, ибо не видим знаков, что время для мести настало.
Да будут прокляты жители сухой земли, убившие сыновей и братьев наших!»
(Хесс к’Фалешах. Летопись Фалерских островов)
Большинство историков мира отдали бы все, что угодно, за позволение провести хотя бы час над летописями драконов. Но увы – повелители неба даже и не думают допускать кого-то к своим хроникам.
Не нарушают они этого принципа и сейчас.
« – Значит, вы видели это достаточно четко, а’Меллаш?
– Когда речь идет о пророчествах, слово «четко» неуместно, даори. Но образы, пришедшие ко мне, двояко толковать нельзя. Идет опасность.
– Когда?
– Я не смог точно определить, даори. Знаю, что скоро; но что-то более точное сокрыто от моих глаз.
– Это странно, Анверр. Обычно от вашего зрения не может укрыться ничто.
– Вы правы, даори. Иногда это мешает – так, например, при взгляде на вашего ученика я ощущаю…
– А’Меллаш, вот этого вопроса вашему Зрению касаться не следует.
– Понимаю, даори.
– Так что же с опасностью? Что именно придет, и в каком обличье предстанет?
Короткая пауза.
– Я видел черные фигуры и черные мысли, даори. Тьма этого мира стремится к власти; тьма, пришедшая извне, желает смерти и разрушений. Я видел гибель людей, эльфов и многих других существ. Я видел уже знакомые лица и множество тех, кого узрел впервые.
Единственное, чего я не увидел, даори – это конца.»
(Незаписанная беседа Аритая эш’Таоли а’Шеран и Анверра эш’Сэлли а’Меллаш; даори драконов и главы клана Меллаш соответственно)

Память.... Удивительная вещь...
Память заставляет тебя страдать, чувствовать... Память.
Ридли тоже почти не появлялся на материке за эти семнадцать лет. У него было достаточно серьёзное занятие, чтобы не тревожить жалких людишек.
Он искал. Искал то место, куда ушли Эльфы, и то оружие, которым можно сравняться с драконами. Даже пожертвовав собой... Жли годы, он всё искал. Жажда мести превратилась в фанатизм... Сотни книг, найденные в заброшенных библиотеках, украденные у более сильных, сестра Малленрох, также знающая очень многое о тёмных методах усиления.... День за днём, час за часом.... Поиск.
Ридли искал...
Примерно год назад он наткнулся на след. Меч. Пожиратель Душ. Оружие, способное сделать его гораздо сильнее.... Сильнее дракона. Сильнее того, чью кровь он пообещал в дар когда то. АрхДра Аритай...
Изучая истории о мече, Ридли очень хорошо понимал, что скорее всего, даже завладев им, в одиночку он не сможет выполнить план. Поэтому он выжидал. Даже зная, где хранится Пожиратель, и как его добыть. Он ждал.....

А шанс пришёл уже очень скоро....


Рафаэль Сорель не переместился вместе с эльфами. Наверное, он уже слишком изменился... Его невеста уже наверное даже не была живым существом.... Он впадал в отчаяние... Что бы он не делал, он всё равно не мог найти способ венуть Эми к жизни. Его тоже терзал поиск. Свет не дал ему решения... Оставалось обратиться ко тьме....

Гуляющий бы по сдау смог бы увидеть у водопада сидящую эльфийку, смотрящую на падущую воду. Если бы ее взор упал бы на вас, то вы увидел в нем безмерную грусть и печаль. Участники великой войны лег бы узнали в этой хрупкой эльфийке знаменитую принцессу Мелетун, героиню, великую волшебницу, члена Совета Мудрейших, мать Велиала.
После гибели любимого принцесса очень изменилась. Больше не блы той живой, общительной и вечно жизнерадостной девушки, что появилась семнадцать лет во дворце, перевернула все верх дном и завоевала сердца многих придворных.
После того заклинания Мелетун долго лежала в забытье. Нилус подпитывал ее энергией, постепенно восстанавливая ее собственный запас. Мать и другие приблеженные боялись, что так никогда не очнется. Но это произошло. Мелетун справилась с душевной болью и раной. Ради своего ребенка. И только ради него.
Нилус, Лукрос и остальные были рядом с ней постоянно, пытались вывести из состояния меланхолии. Но у них не получалось.
Принцесса приняла активное участие в освоение новых земель, в строительстве столицы. Немало ее помощи было направлено на то, чтобы сделать деревья новым домом для эльфов.
А вскоре Мелетун родила сына, который стал для нее всем - смыслом жизни. Только ради него она еще существовало. Хотя уже несколько лет Мелетун казалось, что оборванная некогда нить стала восстанавливаться и что ее любимый жив, но принцесса глушила в себе это чувства, боясь, что просто сходит с ума.
И вот эльфийка решила прогуляться по новой столице и забрела в сад. Вода всегда притягивала ее. Рядом с ней ей легко думалось и чуствовалось.

НРПГ: мастера этого творения я и V-Z.
Обсуждение здесь. Желающие поучаствовать - обращаться либо ко мне, либо к второму мастеру, а лучше к обоим сразу.

Семнадцать лет миновало с тех пор, как все эльфы были перенесены на другой материк. Семнадцать лет прошло с тех пор как его возлюбленная Кселира, покинула мир живых. Все эти годы, Ларон продолжал служить верной и правдой своему народу, он не стал ни генералом, ни полководцем, а так и остался простым Гвардейцем. Хотя если бы не служба, пусть в мирное время она и сводилась лишь к патрулю да к учениям. Порой он помогал молодым воинам в обращении с оружием, порой даже тренировал некоторых из них. Все было как прежде, надо было бы жить дальше, строить новую жизнь в новом месте. Но он не мог. И по этому каждую ночь, он приходил в сад столицы и вспоминал имена погибших товарищей и друзей, боясь забыть хотя бы одно, из них он едва слышно проговаривал их:
- Ларбон, Лириан, Лрешка, Лаканотр, Лишиван, Росана Люпрейт, Лайтр Мит де-Сан, Кианортис, Колеван, Кермемалит, Русент, Рувитар, Рапаламант, Рисис, Реке Си ла Варт, Рани, Кселира…
И каждый раз, когда он произносил это имя, боль вновь словно кинжал ударялась в его сердце. И ему представала картина поля брани, и стекленеющие глаза лучницы. После чего, он смотрел на серебренный кулон Кселиры, что был выполнен в форме стрелы на фоне полумесяца, и вновь и вновь, не давая пройти печали и цепляясь лишь за память, повторял имя погибшей. Он точно не знал почему тогда покинул поле боя без единой царапины. Но это объяснял лишь случаем и не более, таким же как и смерть Кселиры. Вот и в эту лунную ночь, он сидел где-то саду на открытой поляне, вспоминая былые времена, терзаемый эльфийским проклятием - памятью.

По залу библиотеки Миаллана величавой походкой прохаживался высокий светловолосый эльф, с крайним интересом, словно впервые, разглядывая бесчисленные книжные полки - сокровища, которые удалось сохранить, либо воссоздать заново. Конечно, это хранилище книг не сравнится с тем, что осталось в Марлионе, но, тем не менее, кладезь знаний и в Миаллане впечатляла своей обширностью.
Эльф, который всем сердцем полюбил это место, не выглядел обеспокоенным и встревоженным - лицо его было спокойным и умиротворённым, и улыбка озаряла его каждый раз, когда эльф встречал кого-то из знакомых и желал им доброго утра.
Однако если приглядеться повнимательнее, то можно было заметить, что голубые, словно лазурное небо, глаза были полны глубокой печали и скорби даже в те моменты, когда эльф улыбался или смеялся. Не зря ведь говорят, что глаза - зеркало души. А душевные раны вряд ли когда-нибудь заживут, и на сердце его навсегда останется память о том, что было...
Этого эльфа звали Нилус. На самом деле на протяжении всех этих семнадцати лет новой жизни он очень редко распространялся на тему о событиях той роковой войны и предпочитал не вспоминать о них. Однако очень часто помимо своей воли Нилус мысленно возвращался к тем дням. Поэтому волшебник, член Эльфийского Совета Миаллана очень боялся, оставаться один, наедине со своими воспоминаниями. Каждый раз его сердце пронзала нестерпимая боль, когда перед глазами появлялись картины умирающего Каина, родного брата Нилуса. Он до сих пор винил себя в его смерти, хотя разумом понимал, что Кайн, как и его отец, Силус, причинили слишком много зла этому миру, а потому их участь не была несправедливой. Сотни невинных жертв были принесены ими ради своей якобы великой цели, ради собственных амбиций и жажды власти. Силус и Кайн заслужили свою смерть.
И всё-таки, несмотря на все их злодеяния, они были не только врагами, но ещё и родной кровью Нилуса, братом и отцом. Они считали, что младшый сын семьи предал их, предал идеологии и мечты тёмных о мести. Нилус же в свою очередь был уверен, что сам был предан ими.
Однако потом, там, в Марлионе, всё изменилось и...
- Нилус! Нилус! - раздался чуть насмешливый голос, который был очень хорошо знаком эльфу.
Нилус не без некоторого облегчения оторвался от своих мрачных мыслей и посмотрел на своего собеседника. Это был эльф в вычурной чёрной, словно сама Тьма, парадной мантии колдуна. Такие же смолянисто чёрные волосы были собраны сзади в небольшой хвост, ярко-зелёные глаза неизменно светились каким-то странным озорным огоньком, а с нагловатого лица не сходила слегка насмешливая ухмылочка.
- Доброе утро, Элессар, - холодно-вежливо приветствовал Нилус, не слишком приветливо смотря на собеседника. - Ты что-то хотел?
- Мне просто стало любопытно, что такого интересного ты нашёл в этой скучнейшей книженции, - бросил Элессар, кивая на толстенный фолиант, стоящий на полке перед Нилусом. Надпись на корешке книги гласила: "Размышления о сущности магии. Эльфийский философ Аининтур"
Нилус наградил бывшего тёмного мага ледяным взглядом.
- Всякая книга этой библиотеки заслуживает внимания и уважения, - чопорно ответил он, надеясь как можно скорее отвязаться от навязчивого эльфа.
Элессар хохотнул и, словно не услышав последнюю реплику собеседника, многозначительно прошептал:
- Всё ещё вспоминаешь папочку и братца? - при этих словах глаза Нилуса яростно сверкнули, но Элессар, казалось, этого не заметил. - А зачем? Поверь мне, они того не стоят, да ты и сам это знаешь. Они же плюнули тебе в душу, предали!
- Я бы на твоём месте, Элессар, не спешил бы обвинять кого-то в предательстве, - заметил Нилус. - А то ещё накликаешь на себя беду...
Элессар засмеялся.
- О нет, Нилус, многозначительные фразочки - это по моей части, у тебя это плохо получается.
Нилус тяжело вздохнул.
- Извини, Элессар, но мне надо идти. Я не в настроении сейчас вести с тобой задушевные беседы.
- О, конечно, конечно! Только никогда не забывай о том, что ты сказал тогда, семнадцать лет назад - "Мы должны объединиться, чтобы выжить". Так что не пытайся подсыпать мне яд в кубок!
Элессар снова расхохотался, видимо, находя свою шутку очень смешной и остроумной. Нилус с угрюмым видом обошёл его и направился к выходу из библиотеки.
"Пожалуй, я не зря согласился на должность в Эльфийском Совете, - подумал бывший тёмный маг. - Клянусь, жизнь здесь ещё интереснее, чем была у меня раньше"
Элессар действительно чувствовал себя в Миаллане в высшей степени комфортно и, казалось, Марлионская война не оставила на нём совершенно никаких душевных ран. Бывший тёмный маг жил настоящим и был крайне доволен своим положением. Особенно сильно он любил заседания Совета, когда можно было вновь проявить свои дипломатические навыки. Остальные члены Совета относились к Элессару с подозрением и недоверием и даже Адель, которой он спас жизнь, порой смотрела на него с опаской.
Но Элессару только это было и надо. Он всегда любил напустить туману и был уверен, что таким образом мог произвести сильное впечатление на Адель... Впрочем, что касается, ледяной эльфийки, то это особый разговор. С самого первого момента Элессар обратил внимание на Адель и вскоре проникся к ней искренней симпатией, хотя и не знал, как можно назвать это чувство, ибо Элессар никогда не знал, что такое влюблённость...
Тем не менее, Элессар был очень доволен своей жизнью...
... Тем временем Нилус решил прогуляться по саду, надеясь хоть здесь найти покой и избавиться от надоедливых собеседников. Впрочем, он лишь обрадовался, когда увидел в саду Мелетун.
Эльфийская принцесса оказалась сильной девушкой и, подобно Нилусу, сумела вынести это тяжёлое испытание и перенести смерть любимого мужа. Но, несмотря на это, печаль тяжёлым грузом легла у неё на сердце, и Нилусу было больно видеть некогда жизнерадостную девушку подавленной и грустной.
Впрочем, Нилус прекрасно понимал её.
- Доброе утро, Мелетун! - доброжелательно улыбнувшись, приветствовал он. - Какой чудесный день, не правда ли? Как ты себя чувствуешь?
В голосе Нилуса звучали забота и участие.

В одной из подвальных комнат замка, где тусклый огонек свечи еле-еле разгонял тяжелую темноту, склонившись над столом сидел эльф. Пляшущее пламя выхватывало то лицо, серьезное и сосредоточеное, то прядь темных волос, в которой серебряными струйками мелькала седина...
Эльф откинулся назад, раскинул руки и с хрустом потянулся, запрокинув назад голову. Стряхнув с себя дрему эльф встал, накинул на плечи плащ, и, задув свечу, вышел из комнаты. Поднявшись по лестнице наверх, к основнм залам, около выхода в сад, остановился в тени, не решаясь выйти на свет...

В саду были Нилус и Мелетун...Грустная Принцесса, как про себя называл ее Лукрос. После того, как умер Алмазус она изменилась...он с Нилусом поддерживали ее как могли, но развесилить ее так и не удавалось...

Все та война... предательства...тяжелые воспоминания... именно после нее молодой Лукрос стал казаться стариком... многое изменила эта война... от сотни его отборной конницы осталась едва ли половина, новых рекрутов еще муштруют...да...тяжело...

Прервав свои мысли Лукрос тряхнул головой и вышел в сад, направляясь к Мелетун и Нилусу. Солнечный свет безжалостно осветил морщины на лице, яркими бликами танцевал на обширной седине в густых темных волосах. В темных глазах эльфа накрепко засели печаль и боль... Черный плащ крыльями развевался за спиной, открывая взгляду вороненую кольчугу, которую он теперь носил почти никогда не снимая.
- Доброго утра, Мелетун, Нилус... - эльф кивнул им головой, - не правда ли чудесный денек? - Лукрос старался как можно непринужденней сказать сие, но горечь все равно пробивалась, ни смотря ни на что...

Ветер скользил по каменнной площадке подобно огромному удаву; пыль смешивалась с мелкими камешками, которые тихо постукивали о гранит, перекатываемые незримыми потоками.
Громадный золотой дракон задумчиво наблюдал за движениями ветра.
Аритай эш’Таоли а’Шеран, даори драконов, любил это место – широкую площадку на вершине горы. И всегда прилетал сюда, когда хотел спокойно подумать.
Недавний разговор с Анверром а’Меллаш оставил неприятное впечатление. Аритаю категорически не нравились перемены, затрагивающие жизнь более чем одной-двух стран. А тут было явно что-то посерьезнее…
Как будто было мало войны Силуса.
Мысли о войне логично перешли в мысли об оставшихся с тех времен знакомых.
Тогда Аритаю пришлось изрядно постараться, чтобы разыскать эльфов, унесенных неведомо куда заклинанием принцессы. Сие особо не требовалось… но дракону стало любопытно. А свое любопытство он привык удовлетворять, благо располагал возможностями для этого.
Теперь даори поддерживал постоянную связь с Мелетун, рассказывая ей о том, что происходит на Материке. Впрочем… не о всем. Аритай сообщал лишь о том, что считал нужным.
За жизнью Миаллана дракон время от времени следил – все через то же зачарованное зеркало. Эльфы сумели построить новое общество, что вполне вписывалось в представления Аритая об этом народе. Пару раз даори видел принца Вэлиала… что ж, весьма достойный юноша. Чем-то на отца похож…
Да, на отца…
О том, что черный дракон Энсан, ученик Аритая, на самом деле – возрожденный ледяной эльф Алмазус, не знал никто. Даже он сам – ибо память его была надежно заблокирована.
Кое о чем могли догадаться лишь Даомор а’Сэйар и Верцан а’Айенн – первый вызвал душу Алмазуса, второй создал для нее тело. Но Главы кланов не собирались углубляться в изучение этой темы; по их мнению, это было дело даори. И только его.
Остальные же получили простую, но непробиваемую сказку о молодом драконе, получившем ранение и потерявшем память (такое иногда случалось; нечасто, но все же случалось). А в качестве родни Аритай подобрал одну из самых дальних ветвей клана Сарио, в которой семьи жили весьма уединенно. И, разумеется, Энсан оказался именно из той семьи, последний представитель которой случайно погиб года за три до войны Силуса.
Даори отлично умел использовать в своих целях обстоятельства, к возникновению которых не имел никакого отношения.
Так что теперь Энсан, ничего не помнивший о своем прошлом, был учеником Аритая. И хорошим учеником, надо сказать; хотя по-прежнему уделял больше внимания рукопашному бою, чем магии и книгам.
Кстати, еще об обстоятельствах… эти семнадцать лет Аритай не потратил даром. Пока еще суматоха, вызванная исчезновением эльфов, не прошла, даори привел в действие многие свои планы, заготовленные на такой случай. В результате многие влиятельные люди и не-люди как-то вдруг оказались в долгу у даори, Аритай получил множество любопытной информации, а послы драконов удобно обосновались в Марлионе и гномьей столице. В последнюю, правда, пришлось назначить дипломата не из Роаш, а из Кэрме – из всех драконов только Целители могли спокойно жить под землей, не испытывая никакого дискомфорта.
Словом, хорошее время настало.
И вот теперь есть возможность, что мир вновь зальет кровь.
Аритай еще не решил: сообщать ли Мелетун о предчувствиях Анверра или нет. Надо было взвесить все «за» и «против».
Чем он сейчас и занимался.

- Здравствуйте, друзья мои! День и вправду прекрасен! - согласилась Мелетун с Лукросом. Она посмотрела на своих верных товарищей. Война оставила свой след на всех эльфов, но на них троих в особенности. Они все кого-то потеряли, и только Мелетун потом хоть как-то восполнила свою утрату, родив сына. Но зато они стали намного ближе друг к другу. Принцесса подозревала, что у кого-то из них все еще остались чувства к ней, но давать шанс она не собиралась. Та любовь жила в ней и будет жить всегда.
- Пойдемте, вскоре очередное собрание совета Мудрейших! Неприлично будет опаздать на него! - эльфийка встала и направилась в сторону зала заседаний.

Удар, ещё один, блок. Энсан превосходно блокировал удары сразу четверых драконьих стражей. Эти эльфы были набраны во время войны в качестве единственных воинов не-драконов на драконьей службе. Годрик Мифрильный меч правда был отличным воином, но даже всем отрядом они не могли совладать с Энсаном. За время учебы у даори он научился многому. Раньше Годрик почему-то говорил, что Энсан кого-то ему напоминает, но потом быстро прекратил, видимо понял что Энсан это не его таинственный друг из прошлого.
Энсан нанес ещё один удар и Моран, один из самых сильных драконьих воинов упал. Затем Энсан воззвал к магии и энергия нейтрализовала ещё двоих. Наконец на пути Энсана встал Годрик. Энсан подпрыгнул и ударил сверху вниз, смертельный удар, если бы не магическая защита. Годрик упал на спину. Энсан крутанул мечом и встал в защитную стойку.
"Здорово, дорогой друг." - произнес Годрик поднимаясь - "Ты лучше и лучше с каждым разом!"
"Да, но и вы не расслабляйтесь!" - сказал он помогая встать Морану.
"Ладно, ладно, господин дракон!"
Энсан рассмеялся, его забавляло отношение Морана ко всему. На самом деле дракону нравилось гораздо больше находиться в облике эльфа, чем дракона. Чем-то внутренним он чувствовал что полеты это не его. Но времени не было, он должен был поговорить с Аритаем.

Семнадцать лет...Ровно столько миновало с тех пор, как все великое эльфийское воинство вместе с наслденицей трона исчезло в неизвестности. В действительности не так много изменилось с тех пор. На месте старой эльфийской империи образовалось человеческое королевство, во главе которой сейчас и был Келистан. Отстраивались новые деревни, поселения, города, но больше, красивее и укрепленнее столицы не было во всем королевстве.
Во многом люди не уступали теперь эльфам. Были налажены торговые пути, дипломатией были урегулированы различные несогласования людей с другими расами, населяющими Марлион. Одним словом жизнь людей начала улучшаться. Но как ни странно, сам Келистан в основном не был согласен со сложившейся ситуацией именно потому, что ему - настоящемму воину, которому с большим успехом давалось решение военных вопросов, нежели хозяйственных было откровенно скучно возглавлять сейчас королевство.
На данный момент всеми экономическими и хозяйственными вопросами занимались советники Келистана, и по их отчетам дела шли очень неплохо. Каждый день ему показывали бесчисленные графики и столбцы чисел, которые за последние пару лет король прямо таки возненавидел. От всех этих экономических терминов у Келистана прямо таки голова шла кругом. К тому же каждая фраза экономистов всегда заканчивалась какой-нибудь льстивой бредятиной, которую Келистан просто терпеть не мог. Несколько раз он пытался указать своим подчиненным что не стоит слишком стараться в своем слащавии, но оно было видимо у них в крови. И каждый раз все начиналось с начала. Военный вопрос в королевстве был давно решен. Границы королевства были довольно таки велики и на его территории жило великое множество людей. В любой момент государство могло рекрутировать в ряды своей армии столько новобранцев, что вполне хватило бы на одну продолжительную войну.
Сейчас Келистан сидел на троне, подперев подбородок рукой и глядя в одну точку. Был послеобеденный час и все вопросы были уже решены. Когда-то он и представить себе не мог, что будет сидеть вот так и мучаться от безделия. Будучи отличным воином, он никогда не сидел без дела, да и ему особенно не давали этого делать.День за днем он проводил либо в тренировках, либо в походах. Вспомнив те времена, Келистан слегка вздохнул. К тридцати шести годам благодаря своим талантам он был замечен высшими чинами, а вскоре стал и самым молодым генералом за последние несколько лет. Его стремительный карьерный рост не закончился на этом. Проявив когда-то тактическую смекалку на поле боя, он смог победить во много раз превосходящие силы врага и так стал военным советником короля. Когда же король умер от старости, не оставив после себя наследника, путем голосования был избран новый король - Келистан.
Келистан считал что сейчас, после исчезновения эльфов в Марлионе стало гораздо спокойнее. Но все же интуиция подсказывала ему, что что-то должно произойти. Это что-то неумолимо бы коснулось и его народа и любую другую расу, проживающую в Марлионе. И это что-то должно было скоро случиться...

Беззаботный эльф шагал по узеньким лесным тропа. День был просто великолепный и принц Вэлиал не упустил возможности прогуляться по лесу, который находился рядом с эльфийским дворцом. Молодого принца окружали высокие многовековые деревья, из их крон лились прекрасные трели птиц. Природа была просто потрясающей. Принц считал этот лес самым красивым в округе, поэтому гулял здесь чаще всего.
Вскоре молодой эльф вышел на небольшую поляну. Все было пусто, только ветер гулял по зеленым просторам.
- Пожалуй, можно и размяться.
Произнес Вэлиал обращаясь к самому себе.
Вытянув руки вперед он начал произносить магические слова и скора из леса вышел волк. Простенькое заклинание призыва сработало безукоризненно.
Волк начал медленно подходить к принцу.
- Ну, иди сюда.
Волк начал идти быстрее. Это был еще очень маленький представитель волчьего рода, поскольку более взрослые с охотой шли к эльфа.
- Ну, давай иди сюда.
Маленький волк подошел еще ближе.
- Молодец.
Принц улыбнулся волчонку и достал из мешка кусок мяса. И кинул маленькому волку. Тот радостно схватил кусок полученного мяса и радостно завилял хвостом.
- Ладно, мне пора.
Принц еще несколько минут понаблюдал за радостным волчонком и отправился назад во дворец.

Семнадцать лет кануло в лету с тех самых пор, как грозный некогда полководец темных сил, главнокомандующий трех стихий, не потерпевших ни единого поражения под его началом за долгие годы, ужас и страх светлых эльфов, Эктелион, по прозвищу Огнедышащий, впервые решил исправить все те ошибки и казусы, что совершил за свою долгую размеренную жизнь. Тогда, семнадцать лет назад, очнувшись на побережье, и увидев пред собой фигуру одного из лучших друзей и преданных генералов, фигуру Кравэра Искусника, полководец осознал, что весь мир перевернулся не только для всех эльфов, но и для него самого. Мир перевернулся в его бунтующей душе. Некогда великая сила исчезла навсегда. Всё то, что Эктелион развивал и создавал годами с помощью собственных рук и лезвия меча, было неизбежно и полностью разрушено. Теория трех стихий потеряла всякий смысл. Абсолютно большая часть его воинов погибла под стенами неприступного Марлиона, который в итоге был всё же почти взят. Парадокс лишь состоял в том, что крепость пала не от руки Огнедышащего. План провалился. Вместо некогда великого полководца на побережье океана, играющего волнами, лежал едва живой, жалкий силуэт, подобие оного. Из его настоящих друзей в живых остался лишь Кравэр, тот самый генерал стихии воздуха, генерал конной армии, большая часть которой также была погребена под завалами Марлиона. Дроус пал еще раньше на поле сражения. А Дайциг… Что случилось с Дайцигом, Огнедышащий так и не узнал до настоящего момента. Он остался на Материке вместе со своими отважными рыцарями. Попав в Совет, Эктелион первым делом занялся стратегией обороны будущего города. Необходимо было предусмотреть всё, каждую деталь. Это отвлекало от тревожных мыслей, заполонивших его голову навсегда. Кравэр в свою очередь добровольно вызвался тренировать бойцов, дабы те не растеряли навыки ведения рукопашного боя. И неважно, светлыми ли они были или темными.

Среди падших в Совете находилось также еще два представителя. Элессар, тот самый маг, которого когда-то упрямый Кайн представил лорду Силусу. Огнедышащий относился к нему с некоторым подозрением, впрочем, как и всегда. Был еще и Рокуэн, один из капитанов вздорной Союзной армии, как представлялось полководцу, состоящей в большей степени из варваров и орков, а также лесных снайперов. Хотя сам молодой капитан вызывал у Эктелиона только уважение. В свои годы стать опытным стратегом, это большая заслуга. Огнедышащий был рад тому, как менялось всё вокруг него, как менялся его лучший друг, Кравэр, наконец, как менялся он сам. В нем стало появляться чувство уважения к другим. Так, по крайней мере, Эктелион мог сказать о себе. Он стал мягче, человечнее. Наверное, в настоящих условиях это было просто необходимо. Когда принцесса Светлых, Мелетун, почти всегда была под его взором, когда сама королева Серина теперь была на его стороне. В последнее же время полководец очень часто уходил в себя. Странные мысли посещали его голову. Порой он думал об Алмазусе. О том самом гвардейце, которого он убил собственными руками. Парень стоял перед глазами до сих пор. Иногда полководец винил себя в его смерти. Но тому было суждено исполниться. Эктелион не хотел драться. Не хотел…

В эти минуты Эктелион сидел в своей довольно просторной комнате, с распахнутым окном, облокотившись на подоконник, и смотрел на утреннее небо. Окно выходило в сад, и редкие, но довольно ухоженные деревья усиливали роскошь и красоту этого поистине потрясающего места. Вдалеке виднелся фонтан. Какие-то фигуры блуждали подле него, однако полководец не мог разобрать, кто это был. Он размышлял о прошлом. Вспоминал тех, с кем ему довелось провести большую часть своей жизни. Тех, кого теперь не было рядом с ним. Но жизнь продолжалась. И нужно было менять что-то в себе. Эктелион дал себе слово.

Хаарлмарине.

Город некогда бывший пребрежным городом эльфийского королевства, теперь оказался в руках ящеров. Люди восстанавливающие свою власть пока не добрались до прибрежных городов и Хаарлмарине стал столицей Темного Альянса. Точнее его останков. Местное население целиком состаяло их ящеров, наг и людей-фанатиков. В центре города на месте ратуши возвели огромный храм, где в самом его центре на огромном постаменте покоились останки Силуса, первого короля Альянса, ежедневно в этом храме сотни жителей Хаарлмарине приносили жертвы темным богам, с целью послания проклятья на эльфов и их союзников, но в целом новый конунг, правитель Альянса Трех Городов, так называли чаще этот союз в который помимо Хаарлмарине входили ещё два прибрежных города, вел мирную политику. Однако местные обитатели до сих пор жили в ощущении войны. Будто война закончившаяся 17 лет назад так и не закончилась. На стенах стояли флаги Альянса, вооруженные патрули устраивали обыски с целью поимки эльфов, а кузницы ежедневно производили все новое оружие для "войны с эльфами". В целом города так и не восстановили. Каждый кто хотел восстонавливал свой дом, а ящерам вполне хватало тростниковых шалашей.
Центр города усилиями магов был превращен в настоящее болото, по середине которого и находился дворец конунга. Бывшая городская цитадель некогда несшая на себе флаги эльфов, теперь была украшена темными стягами Альянса и человеческими черепами.
Сам конунг был жесток и беспощаден, он был готов на все чтобы отомстить эльфам. Однако осознавал что эльфы исчезли, он помнил славные три месяца, когда они правили в Марлионе, пока голод и сопротивление людей не заставило ящеров отступить к берегам.
Р'а Кс-ши сидел на высоком троне сделанном из человеческих и эльфийских костей, он осознавал что война невозможна на данном этапе. К томуже эльфы куда-то пропали и надо было разузнать куда. Сегодня он впервые заключил договор с людьми о поставках рыбы и древесины с островов Фалера. Это вызывало у него отвращение и радость одновременно. С одной стороны мир - это хорошо, но с другой это позорит его и его непобедимую армию.

Вскоре к Нилусу и Мелетун присоединился Лукрос. Эльф старался вести себя как можно более непринуждённо, но Нилус прекрасно понимал, что те страшные времена не прошли бесследно и для Лукроса. Он стал выглядеть ещё более суровым и мрачным. Казалось, что за это время он постарел не на семнадцать лет, а как минимум на полвека, что даже для эльфийских долгожителей довольно приличный срок. Определённо, Лукрос носил на душе тяжкое бремя. Возможно, его скорбь была даже глубже, ведь этот эльф пережил уже две войны, два кровавых пира, две трагедии, два ужаса...
Нилус искренне сочувствовал Лукросу, потому как осознавал, что жизнь не слишком баловала его. Кто знает, не сложись всё таким печальным образом, Лукрос был бы совсем другим... Впрочем, Нилус очень хорошо понимал Лукроса, ибо сам совсем недавно пережил страшную трагедию - предательство, а затем и смерть своей семьи.
Но не только тяжёлые судьбы объединяли двух эльфов. Было ещё кое-что - Мелетун. Принцесса отвергла их обоих, предпочтя им Алмазуса. И именно это в какой-то степени сблизило их - неразделённая любовь к одной и той же женщине. Нилус старался всячески убить в себе эти мысли, уверяя себя в том, что Мелетун сделала свой выбор, и что он не в праве противиться её решению. Было и ещё одно чувство, за которое Нилус испытывал к себе отвращение - злорадство по поводу того, что именно Алмазус, избранник принцессы, погиб на войне. Выбор Мелетун наложил на гвардейца печать смерти... В те минуты, когда Нилусу приходили в голову эти мысли, он убеждал себя, что они вызваны эмоциональным потрясением и что на самом деле это не его мысли. Но себя не обманешь...
- Здравствуй, Лукрос, - печально улыбнувшись, кивнул ему Нилус. - Что-то я давно тебя не видел. Ты чем-то занят в последнее время?
- Заседание Совета? Сегодня? - удивился Нилус заявлением Мелетун. - По-видимому, я потерял счёт времени.... Мне казалось, что последнее собрание было всего пару дней назад. Ну что ж, пойдёмте. Какие вопросы у нас на повестке дня? - заинтересованно спросил эльф, направляясь вслед за принцессой.
Сказать по правде, известие Мелетун не слишком обрадовало его. Нилус всё никак не мог привыкнуть к тому, что сидит за одним столом с тёмными эльфами, бывшими приспешниками Силуса. И если тогда, семнадцать лет назад, объединение было необходимым для того, чтобы выжить, то сейчас, когда совместные трудности преодолены, старые противоречия могут вновь обостриться. Нилус считал, что всё идёт именно к этому.
Но он не знал пока, что главное испытание ещё впереди...

Эльф пожал плечами и грустно улыбнулся.
- Да вот, тренирую новичков, разбираю документы, оставшиеся с войны...в общем рутина и скука. А куда же ты пропал, друг? Давненько ты и сам не заходил ко мне...
После событий последних семнадцати лет, Лукрос стал называть Нилуса другом, по крайней мере в тайне надеясь, что может назвать мага таковым...
Мелетун сказала, что пора на Заседание совета, Лукрос филосовски взглянул в небо, и невозмутимо кивнул.
- Совет, так Совет...мне как-то все равно. Кстати, Мелетун, а где Вэлиал, ему не подобает ходить без сопровождения, а я слыхал, что он частенько умудрялся сбежать от охраны. - эльф нахмурился, кинув косой взгляд на принцессу, шагавшую впереди, а он, как и подобает слуге, охраняющему жизнь господина или госпожи, шагал справа, отставая на пол-шага.

Лурилль напоследок одарила стоящих перед нею двоих гвардейцев ещё одним мрачным взглядом и, развернувшись вышла из тени коридора на яркий солнечный свет. Настроение её от эхтого мало изменилось, оставшись столь же далёким от хорошего. Семнадцать лет они здесь, вдали от родных мест. Семнадцать лет потребовалось так называемой "гвардии", что бы разболтаться и позабыть о бдительности. Пока что это только впервые, по крайней мере - до такой степени, что стоящие на посту вместо того, что бы охранять, поглядывая по сторонам, беззаботно болтают и бездельничают, дело ещё не дошло, но если оставить всё как есть, может случиться что угодно...
Начальница службы безопасности тоскливо вздохнула - все эти годы она старалась поддерживать в эльфах бдительность, но чем дальше, тем безмятежнее становились жители мирного города Миаллана... Один из немногих, кто по-настоящему разделял её тревоги, был Эктелион Огнедышащий, который с самого начала постройки всеми силами стоял за то, чтобы город строился как можно более приспособленным к обороне, и Лурилль его поддерживала, задвинув свою неприязнь к бывшему врагу как можно дальше в глубины разума и памяти. Они делали одно дело, и для свар не было времени и места. Она и так потеряла слишком многих, и терять ещё кого-либо не желала. Если и случится что-то - думала Лурилль - так пусть лучше мы будем к этому готовы...
И ведь были готовы - и она, и Лукрос, и Эктелион, и многие другие поддерживали Миаллан в обороноспособном состоянии, заряжая своей готовностью и гвардейцев... До этого дня. Ну, с проштрафифшейся парочкой разговор был короткий - на неделю в конюшню с урезанием жалованья, но то, что это лишь полумера, Лурилль понимала хорошо...
Погружённая в свои мысли, она шла по озарённым ясным солнцем улицам Миаллана. Ей всегда хорошо думалось на ходу, и сейчас перед заседанием Совета у неё было немного времени, чтобы привести мысли в порядок и сосредоточиться на делах сегодняшнего дня. И не думать об остальном.
О том, как серебрится седина в волосах её сына. О том, как сохранить мир внутри их нового государства, которому долгий мир подарил процветание, но не забвение. И прошлое не ушло, а стоит где-то рядом, прячется, чтобы нанести удар... И расколоть мир надвое...
Дворец встретил её тишиной и прохладой. Судя по времени, совет ещё не начался, и Лурилль могла позволить себе идти неспешно, спокойно... Солнечные лучи, пробиваясь сквозь витражные окна, раскрашивали коридор в разные цвета - синий, зелёный, красный. следовало радоваться ярким краскам, но Лурилли виделись вместо синего Перемены, Яд вместо зелёного. И алым перед её внутренним взглядом текла Кровь...

Красивая эльфийка, перебиравшая руками в траве, тихо привстала с земли. Подол легкого серебристого платья шелестнул по траве, спугивая прикорнувшую на нем бабочку. Адель улыбнулась и запустила руку в серебристые волосы.
От той прежней Адели осталось многое, но она все же была не той, что вступала в битву при Марлионе и не той, что вышла из нее семнадцать лет назад. Новая Адель много лет забывала то, что не хотела помнить и принимала то, что не приняла бы, возможно, раньше.
Эльфийка, рожденная под знаком льда, с его силой и тайнами внутри, теми, что были частью нее, никогда не жалела ни о чем из того, что сделала. Она знала, что ничего не изменить, а также и то, что не случись то, что случилось с ней, она никогда бы не была этой Аделью, шевелящей травинки нежными пальцами.
Она глубоко сожалела где-то в глубине души, той ее части, что все-таки помнила, что ее народ, та часть его, что выжила, не способна больше касаться стопами родной земли, а жить на новом месте. Адель знала, что не забудет, как бы не желала, но только от того она продолжала уважать себя. Она заперла свою память на маленький ключик, созданный сознанием и хранимый им.
Девушка потянулась и тихо запела одну из старых песен своего народа. Песню о том, что лед источает тепло и о том, что он разжигает огонь в душе эльфа. Посидев еще чуть-чуть, она снова откинулась на спину, глядя в высокое небо нового дома. Своего дома

- Он горяч, как отец! И так же пронырлив, как я в детстве. Ниодин охранник не сможет его остановить от бегства, так что приставлять кого-то не имеет смысла, если этот кто-то не неведимка, - ответила Мелетун Лукросу. - Совет.... Он собирается, потому что есть новости... Точнее есть кое-что, что я должна сообщить Совету. Лукрос, я прошу тебя тоже присутствовать, только сначала найди принца и приведи его в зал, - попросила эльфийка, посылая сообщение остальным членам Совета о времени сбора.

Вскоре лесные тропы превратились в полноценные дороги и молодой принц накинул плащ. Потому что вроде как он сейчас находиться где-то в замке, а не гуляет по лесу. Вскоре показался вход в Миаллан. Как только Вэлиал оказался в пределах города он начал продвигаться намного медленнее. Что бы ни стража ни кто-либо не заметил его присутствие на улицах столицы. Так он и и достиг дворца. Все время приходилась примыкать каким-нибудь группам что бы не находиться у всех на виду. Вскоре показалась дворцовая стража, как только Вэлиал заметил их так сразу повернулся к какой-то фруктовой лавке делая вид как будто что - то покупает.
Через несколько минут стража благополучно скрылась и только тогда принц прошмыгнул во дворец с группой каких-то высокопоставленных эльфов.
Все складывалось просто прекрасно и принц уже обрадовался что остался не замеченным и потерял всю скрытность. Вскоре к нему на плечо легла рука. Владелец видимо не хотел сделать ему больно, просто давал понять что принцу уже не скрыться. Вэлиал тихонько повернулся с лицом провинившегося ребенка и опустил глаза.
- Лукрос?

Храм строили пятнадцать лет. Он был похож на крепость - но при том не выглядел тяжелым, четыре маленьких башенки по углам стремились к небу, центральная башня была украшенна полуметровым золотым диском, рассеченным на четыре части. Храм был огромен, незнакомый с его устройством человек мог бы потреяться в вереницах лестниц и переходов. Храм строил гениальный архитектор - так что при колосальных размерах здание имело поразительную акустику. Голос стоящего у алтаря многократно отражался, усиливался и был ясно слышал в каждом коридоре храма.
Первосвященник Димиар вышел к людям. Толпа прихожан в благоговении ахнула. Димиар установил на алтаре четыре свечи, поджег их. Люди ждали. Первосвященник воздел руки к небу и запел сочным баритоном:
- Сла-а-авься, Создатель!
- Славься, славься! - вступил хор.
- Восславим Творца - Всесоздателя, чьей милостью живем мы в мире, покое и достатке, да святится имя его, да пребудет царствие его - отныне и на тысячелетия!
- На тысячеле-е-етия! - подхватил хор.
По жесту первосвященника, служители храма вышли к людям, окуривая их благовониями и благословляя страждущих.
- Да воззовет каждый язык к Создателю, ибо семнадцать лет, день в день, минуло с того мига, как Творец, всемогущий и вечный, освободил наш род от эльфийского гнета! Семнадцать лет назад Отец Мира явил нам свою волю, указал на возлюбленных детей своих и даровал им землю обетованную!
- Возра-а-адуемся! - грянул хор. И тут же стих, остановленный взмахом руки Димиара. Повисла тишина, нарушаемая лишь негромкими перешептываниями.
- Будем скорбить, - негромко сказал старый первосвященник. Негромко, но не было в храме человека, который не услышал бы его, - будем скорбить, потому, что нет семьи, которой некого оплакивать в этот день. Страшню дань собрала смерть семнадцать лет назад. Многие погибли, сражаясь за королей чужого и чуждого рода. Творец с нами, люди Марлиона! Творец оградит нас! Милостью Всесоздателя ни одной капли человеческой крови не прольется во имя чужих богов! Так нальем же полную чашу вина за павших в День Серебра - и еще одну, во славу нашего Бога!
Дверь за спиной Димиара открылась и к алтарю выбежала стайка детей лет десяти-двенадцати. Под сводами храма зазвенели чистые детские голоса. Детский хор выпевал имена младших богов, Аспектов Творца:
- Алестен! Антамер! Астарид! Асмелар!
Под пение хора первосвященник шагнул в толпу. Рядом появилось четверо Высоких священников, глав культов, посвященных каждому из Аспектов. Высокий священник Каиафа, одетый в ало-золотые цвета Антамера, подал Димиару его посох. Процессия вышла из ворот храма. По установленному ритуалу священнослужителям полагалось трижды обойти древнюю эльфийскую столицу, распевая гимны. Димиар никогда не отступался от ритуалов.

Странно, но в этот день королевский сад Миаллана пользовался особым вниманием эльфов, особенно тех, кто входил в состав Верховного Совета новой столицы. Сегодня это прекрасное место прямо-таки притягивало к себе посетителей, как магнитом. Иначе как объяснить то, что даже Элессар, известный своим цинизмом и прагматизмом решил посетить сей романтический уголок Миаллана?
Элессар знал о новом заседании Совета и без уведомления Мелетун. Причём не только знал, но и отсчитывал дни до него, потому как очень любил подобные мероприятия. Но до собрания был ещё некоторое время, и Элессар, повинусь необъяснимому порыву, направил свои стопы в сад. Возможно, подсознательно он надеялся увидеть в нём ту, которой однажды спас жизнь и которая вызывала необычный для Элессара интерес...
Чутьё мага не подвело его. На одной из лужаек сада он увидел Адель, по-видимому, принимавшую солнечную ванну на траве. Эльфийка мелодично напевала себе какую-то песню. Элессар улыбнулся, но не потому, что понимал романтичность и сентименталоьность души Адель - напротив, его сознание решительно отказывалось воспринимать, с чего это благородная эльфийская леди разлеглась на траве, словно маленькая девочка. Он не мог понять, что можно просто вот так лежать на полянке и восхищаться простыми жизненными радостями. Нет, не в этом была причина его улыбки.
Элессару нравилась её непосредственность, отсутствие предрассудков и то, что она не стыдится делать того, что ей хочется, вне зависимости от того, что о ней подумают другие.
Впрочем, была и ещё одна причина: сейчас Адель выглядела необычайно красиво.
- Меня всегда восхищал твой голос, Адель, - снова улыбнулся Элессар. - Ей Богу, даже жаль, что вынужден тебя прервать. Ты ведь знаешь, что у нас скоро заседание Совета? Возможно, ты окажешь мне честь и позволишь сопровождать тебя туда? - маг подошёл к эльфийке и галантно протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

***

Нилус слабо улыбнулся Лукросу в ответ и вздохнул.
- О, последнее время я увлёкся посещением библиотеки! Ты, конечно, можешь сказать, что я и так оттуда не вылезаю, словно старый запылившийся брюзга, но сейчас я обнаружил там крайне необычную книгу заклинаний. Многое из того, что там написано, мне не знакомо, по-видимому, этот фолиант составлен обитателями этого материка, потому что в Марлионе я никогда не слышал ни о чём подобном.
Нилус старался говорить на отвлечённые темы, чтобы не вспоминать старые душевные раны.
- Говоришь, у тебя есть, что сообщить Совету? - заинтересовался эльф сказанным Мелетун. - Занятно... Надеюсь, у тебя для нас хорошие новости. А что касается Велиала, то его побег уже стал привычным элементом нашей жизни, - усмехнулся Нилус.

Энсан вернулся в свои покои дабы сменить тренировочный костюм на одеяние подобающие для встречи с даори. Повесив броню на манекен, он вздохнул и посмотрел в окно, этот поединок здорово его измотал и он хотел передохнуть, солнце высоко, значит можно немного поспать. Он опустился на кровать и погрузился в тревожный сон...

Была битва, лилась кровь. Повсюду изрубленные тела эльфов. Жуткие мутанты и порождения Тьмы лезли отовсюду. Энсана сковал страх. Но он крепко сжал меч и начал наносить один удар за другим. Жуткие твари падали, наконец на него рыча кинулся предводитель врагов. Жуткий монстр закованный в непробиваемую броню. Удар, ещё один... меч Энсана ломается. Ценой неимоверных усилий ящер повержен и падает к ногам Энсана. Но битва продолжается, сквозь огонь и смерть он видит чье-то лицо... женщины... эльфийки. Кто она? Она приближается... ближе...

Энсан проснулся. Он как всегда не успел досмотреть этот сон. Кто эта эльфийка? Почему она является ему каждую ночь...
Но Энсан поднялся и начал собираться, даори не любил ждать.

Кравэр Искусник.

Утро выдалось воистину прекрасным. Светлое небо над головой, отличная теплая погода, легкий ветерок колыхал тонкие ветви деревьев. Перелетные птицы, частенько залетавшие в пределы лесного города, умиротворенно щебетали, о чем-то беседуя на своем языке, а горожане, снующие туда-сюда, радовали друг друга хорошими новостями и байками. Центральный замок, где, собственно, и проводился Совет высших, сейчас, казалось, походил на огромного зверя, неподвижно сидящего на земле. Всё было спокойно. От замка в разные стороны разбегались множество дорожек, вдоль которых располагались дома жителей. Кузницы, конюшни, несколько складов и таверна. Городские казармы находились дальше. Именно городские. Так как казармы гвардейцев были непосредственно в пределах стен замка.
Одинокая фигура эльфа, темного эльфа, направлялась в сторону одной из кузниц, где не очень довольный с виду мастер меча, уныло рассматривал заказы на потрепанном клочке бумаги.
- Так, - бубнил себе под нос эльф кузнец с довольно раскосыми глазами и очень бледной кожей, - Так, что там у нас? Для Мириэла два двуручных меча. Х-м-м, интересно, зачем ему понадобилось сразу два двуручника? Один будет носить в качестве запасного на спине что-ль? Интересно получается…
- Ну что, много заказов на сегодня? – окликнул кузнеца подошедший рослый мужчина.
- А, здарова, Кравэр, да не то, что б много. Ну, ты сам понимаешь, кому сейчас нужны эти кузницы, когда уже столько лет, с самого основания града, не было войн.
- Да их тут вообще никогда не было, - эльф, по имени Кравэр, усмехнулся.
Его нередко называли Искусником за умение в бою использовать свою собственную тактику. Однако это было очень давно. Еще до битвы с Силусом, великим темным лордом, свергнутым когда-то с престола Аритаем, золотым драконом, драконом всех драконов. Сейчас Кравэру не хотелось вспоминать о том факте, что в той самой битве он принял сторону темного вождя, и проиграл. Да, он проиграл, как сам считал. Несмотря на то, что на самом же деле в той войне поражение потерпели все. Но, прежде всего, Искусник проиграл сам себе. Он не смог доказать своему собственному «я» величие Альянса. Цель не оправдала средства. А теперь всё совсем иначе. Его друг, Эктелион, а в самом начале строения этого города, единственный друг и опора, нередко давал понять Кравэру о том, что в ином мире необходимо себя вести по-иному. Он был прав. Теперь же, взявшись тренировать молодых бойцов, в основном из городского ополчения, Искусник просто жил. Не только для себя, но и для других. Миаллан стал для воина домом. Он нередко встречал Лукроса, воистину сына великой Лурилль. Лукрос казался эльфу неплохим единомышленником. Однако довольно часто, Кравэр представлял, что сына начальницы службы безопасности гложут какие-то неприятные мысли. Но спросить о них Искусник не решался.
- И то верно, Кравэр, - печально вздохнул кузнец, будто бы соскучившись по прошлым сражениям.
- Кстати, сейчас начнется совет, меня вот предупредили, - Искусник отвлекся от своих мыслей, - Туда иду.
Темный эльф указал в сторону замка.
- Не знаю, что там будет, но посмотрим. Ну что ж, кузнец, удачи тебе! Может на днях еще и мой заказ придется тебе выполнить, - после этих слов Кравэр неторопливым шагом направился дальше по дороге.
- Конечно, заходи! – крикнул вслед эльф, - Лишь бы денежки в кошеле позвякивали, а так всё сделаем.

Кравэру нравилась эта жизнь намного больше той, прошлой. Он довольно часто вспоминал призрачные лабиринты и подземные тоннели. Вспоминал с дрожью в руках. Единственные, кого ему не хватало, были его друзья, Дроус и Дайциг, два других генерала Эктелиона. Оба они погибли при сражении за злосчастный Марлион. А стоило ли это их жизней? Навряд ли. Навряд ли.

Серина сидела в покоях в своём любимом высоком кресле, задумчиво перелистывая страницы книги. Взгляд её был направлен не на текст, а на стену впереди неё, и казалось, что эльфийская женщина ушла в свои мысли...
Собственно, так оно и было. Прошло семнадцать лет, это не так много, но и не так мало. Высокая светловолосая женщина изменилась внутренне гораздо сильнее, чем внешне. На лице лежал отпечаток прожитых лет, и прекрасные зеленые глаза с золотыми искорками редко сверкали весельем. Но осанка особы королевской крови не покидала женщину.
А внутренне... У Серины всегда был смысл жизни - Мелетун. Теперь же появился ещё один - это её внук. Поэтому Серина не давала себе времени на тяжелые мысли в присутствии тех, кого она любила больше жизни. А поскучать и подумать можно и в одиночестве - и то редко. Жизнь идет вперед, что было - то прошло, а что суждено - ещё будет.
Серина встала и захлопнула книгу. Зеленое платье обрисовывало стройную фигуру бывшей правительницы, по рукавам лилось серебряное шитье. Светлые волосы эльфийки были заплетены в косу и перевиты тонкой золотой нитью.Привычным движением оправив рукава, Серина вышла из комнаты и направилась в сад. Легко ступая по дорожке, она дошла было до фонтана, как вдруг услышала голос дочери.
- Мелетун! - позвала Серина. - Вы на собрание?

Адель посмотрела на нависшего над ней темного мага.
Она долго пыталась понять, зачем же он тогда спас ее, приходила к разным выводам, но всегда оставалась ему безмерно благодарна. Тогда ее спасло бы только чудо. Одной, даже такой сильной личности и женщине, как Адель, было не выстоять против нескольких сильных мужчин, бывших, при все том, еще и профессиональными воинами и убийцами. Не смотря на то, что ее спаситель был темным магом, в чем-то надменным, в чем-то резким или грубым, когда-то галантным и приветливым, но всегда – темным и скрытным, хитрым и расчетливым, она ценила его и дорожила им. Элессар был, несомненно, интересным собеседником. И Адель, с присущей ей нежностью, оптимистичностью и верой, осознавала, что в нем есть что-то хорошее. Просто это откроется со временем.
Она оперлась на подставленную руку, вспорхнула с травы, ловя себя на мысли, что Элессару не место в саду, ему больше подходило другое окружение.
-А я почти забыла. Спасибо, что пришел за мной.
Взявшись с ним под руку, она тихо ступала, думая, что же хочет сообщить им Мелетун. Если она собрала Совет, значит это что-то действительно важное. В зал Элессар и Адель зашли вместе.

Время, отведенное Аритаем самому себе для раздумий, закончилось. С горной площадки он переместился обратно к себе в пещеру.
И вновь воспользовался своим любимым зеркалом, чтобы окинуть взглядом Материк… да и не только его.
Так, Марлион… храмовая служба. Аритай некоторое время любовался церемонией - все же краткоживущие умеют создавать удивительно красивые ритуалы. Интересно, а что делает король? Скучает, по всей видимости.
Хаарлмарине. Мда. Архитектурные изыски воинов Фалера производили странное впечатление. По мнению даори такой взгляд на искусство градостроения был не лишен оригинальности… но все же смотрелось жутковато. С точки зрения человека или эльфа, разумеется.
Так… перейдем к Миаллану. О, надо же! Похоже, высокопоставленные лица собираются на Совет. Интересно. Надо будет послушать.
Нет, разумеется, заседания от магического прослушивания были защищены. Однако сделали это не сразу… а когда сделали, то Аритай уже успел установить тоненькую нить. Увы, кое-чем пришлось пожертвовать - например, изображением. Ладно, голосов вполне хватит.
Аритай вновь переместил изображение, на сей раз - в подвластные ему горы. Вспомнил недавний бой своего ученика.
"Определенно, я его хорошо выучил, - подумал даори, - Энсан может отбиваться сразу от четырех воинов. Только жаль, что он предпочитает менять облик для боя… надо уделить больше внимания действиям в естественном обличье. Ну что же, поговорим об этом..."
Аритай ждал.

- Книжний червь, - добродушно ухмыльнулся Лукрос, - Нет чтоб мечом помахать, так тебе все книги.
Тут принцесса попросила найти наследника...этого самодовольного и наглого юнца, считающего себя чуть ли не центром вселенной, по мнению Лукроса. Но, это было его мнение и поэтому...
- Хорошо, Мелетун. - приложив правый кулак к груди и склонив голову, он отделился от принцессы с магом и ушел к воротам в город, собрав по пути несколько гвардейцев. Отправив их на поиски, сам же пошел к залу, надеясь поймать наследника там...интуиция не подвела...

...Эльф сурово посмотрел на наследника.
- Ты не должен сбегать из дворца, ты не должен выходить в город без надлежащей охраны, ты не должен этого делать, потому что твоя мать о тебе волнуется, а у нее и так много проблем, чтоб еще и следить за каким-то сопляком.
Твердо развернув принца за плечо и не убирая руки, Лукрос настойчиво подтолкнул его в сторону Зала Советов, размеренным твердым шагом идя за принцем.
- Если ты много о себе думаешь, что ты всесогущий и никто не осмелится причинить тебе вред - ошибаешься, врагов много, и не надо считать меня выжавшим из ума стариком, поверь, до маразма мне еще далеко.
Вот и Зал, Мелетун с Нилусом были уже там, заметив их, Лукрос ухмыльнулся и подтолкнул принца по направлению к ним.
- Я исполнил ваше повеление, принцесса...вот Вэлиал.

Из окна открывался красивый, но мрачный пейзаж. Скалистые пики, венцом окружающие рукотворные башни, черный камень стен, подсвеченные алым вершины. Тонкие, почти невидимые облака, на закате кажущиеся раскаленными стрелами – чернеющими к восточному концу, и уже укрытый сумерками лес далеко внизу. Светлое небо, темная земля, разрезавшие мир пополам горы и – совсем рядом, простой серый камень оконной кладки.
Райла смотрела на знакомые силуэты башен, видела скалы, но мысли уже давно улетели вниз. На равнинах давно не было войн. Стычки, драки, бои и битвы – без всего этого, конечно, фаэры жить не могли, но войны не было уже давно. Очень давно, даже по меркам Райлы, в чьей памяти остался не один век, а магия позволила узнать и более древнее.
В то время как эта война была нужна. У прозванной Властительницей было много времени и опыта, чтобы понять – фаэры не созданы для монархии, а пока есть хоть двое кровавых магов, их соперничество будет закручивать все вокруг в хаос анархии. И при этом вечный повод для раздоров, является тем единственным, что может сплотить разбитые на кланы, княжества и территории мир фаэров.
Когда-то, еще в своей юности, Райла разлила настоящие реки крови, превратив потом алые потоки в свою силу, твердыню, и долгую уверенность. Горы вокруг ее крепости недаром отливали красным, а от заклинаний Властительницы, казалось, сознание заволакивало кровавым туманом... С тех пор прошли не годы – века, и видящая мир сквозь красное марево магии, Райла понимала, что пришла пора для новой войны фаэров. Одна из вечных забот правителя – знать, куда направить неуемную страсть подданных. Которые уже после первой сотни лет теряют интерес ко всему, кроме единственной вечной забавы – убивать.
Обычно для игр фаэрам хватало междоусобных вендетт, чьих негласных правил хватало, чтобы не вырезать противников вконец, но и разрешить всем сорвиголовам демонстрировать страшное искусство смертей. Но... Обычно. Кровавые игры и есть игры, а когда крови становится мало, нужно нечто большее. В прошлый раз этим нечто стала она сама, Райла, чародейка алой стихии, на которую после достопамятных бойней несколько веков никто не смел косо смотреть. Естественно, в общем смысле. Мелкими подколами убийств, в традициях фаэров, ее баловали всегда. А в этот раз...
Довольно странное чувство, являющееся у фаэрри аналогом правительской любви, не позволяло ей просто объявить наиболее доставших Повелителей врагами и развернуть весь пыл фаэрских воинов против них. Или, скорее, этому мешали не соображения практичности – чтобы достать Райлу, надо было быть не просто повелителем, а весьма сильным; силу же Властительница ценила – но странное предчувствие, что еще рано.
Фаэрри никогда не считалась хорошей провидицей, тем более кровавая магия в этом плане сильно хромала. Она прекрасно показывала прошлое, легко открывала настоящее, но будущее разводила алыми кляксами, словно простая вода. Так что проверить свои ощущения не могла, однако пока доверяла им.
И на равнинах, лежащих у подножия черно-красных скал, все еще царил мир.
Недолгий.

- Моя Властительница.
Отвернувшись от окна, Райла слегка прищурилась, увидев Кайнора. Тот как обычно был спокоен, и походил на статую самого себя. Однако какая женщина не заметит под маской воспитания истинные чувства, особенно если смотрит на фаворита? Для этого не нужна была даже волшба... Тлевшее в глазах воина пламя могли зажечь только очень хорошие, и очень кровавые вести.

Лурилль лично проверяла расстановку гвардейцев воруг зала Совета - от старых привычек она отказываться не собиралась. И сейчас двое у звуконепроницаемых дверей, ещё четверо - у входа в коридор, ведущий в зал, и ещё добрый десяток рассредоточен в других местах - потайных нишах и тайных ходах. Сама Лурилль, обошла опять вышла на улицу, оглядывая здание снаружи. Начальница службы безопасности придирчиво вргядываясь в каждое затенение замысловатой резьбы на стенах, особое внимание уделяя крыше дворца. На несколько секунд она замерла, вглядываясь в витражи на окнах. Точно такие же витражи были некогда в одном из малых залов марлионского дворца...
И тут прошлое словно ударило в эльфийку, словно ножом... Неслись перед глазами её детская комната и вид из её окна, её дерево, на которое маленькая Лурилль так любила залезать, и - лица, лица, лица... Отец - Аэрон Несравненный, так и не дождавшийся сына, и вырастивший воина и свою смену из дочери; мама - Тариэль, она погибла в первые дни Первого востания - никто не предполагал, что безобидная поездка в другой город к родителям была предпринята буквально за несколько часов до начала кровавого хаоса... До города Тариэль и её спутники смогли добраться, несмотря ни на что, но штурма город не выдержал... Когда войска, возглавляемые отцом, добрались до него, там уже не осталось живых...
Непрошеные слёзы задрожали в уголках тёпло-карих глаз Лурилли - каждый раз, когда она вспоминала своего потерянного любимого - Майтиана, Майтиана Четырёхрукого - прозванного за искусство в обращении с паными клинками... Он справился со всеми своими противниками, всеми, кто нашёл в себе храбрость напасть в открытую, но вот отразить все стрелы и атакующие заклинания не сумел... Лурилль видла его гибель - и не смогла помешать... Если бы у неё была хотя бы капля магических способностей!!! Она бы не упустила бы её, развивала бы заботливо и терпеливо, и в нужный момент смогла бы отвести смерть, смогла бы!!! И Майтиан остался бы жить, у Лукроса был бы отец - и браться и сёстры - она бы постаралась... Вместе они бы разорвали бы мрачную паутину тоски, опутавшую юношу... Нет, не юношу, уже давно - не юношу... Лурилль усилием воли заставила себя вернуться к реальности. Осмотр был окончен, теперь надо отчитаться.
Своей обычной стремительной походкой Лурилль направилась к залу Совета, на ходу приглаживая слегка выбившиеся из пучка на затылке волосы. Наконец остались позади последние повороты, и начальница службы безопасности увидела уже собравшихся в зале Нилуса, Мелетун, и с ними - Лукроса и Вэлиала, и судя по мизасцене, принц вновь удирал, а Лукрос отыскал его...
Видя, что вот-вот начнётся вполне справедливая выволочка, точнее - продолжится, Лурилль поспешила доложиться:
- Приветствую вас, имею честь сообщить, что проверка окончена. Здание безопасно.
Не то, что в данной ситуации она была на стороне Вэлиала, скорее наоборот - беззаботность принца приводила её в состояние, близкое к отчаянию - но всё равно ей отчего-то хотелось сделать для юноши хоть что-то. Даже если это "спасение" от заслуженного выговора...

Эктелион.

Полководец шел неторопливым, но достаточно уверенным шагом по светлым коридорам замка. Солнечные блики играли на разноцветных витражах огромных окон. Синие - цвета непорочного неба, красные и желтые, олицетворяющие жизнь и смерть светила. Утро плавно переходило в день, а жара постепенно усиливалась, отгоняя от славного лесного города прохладный ветерок. Впрочем, сейчас Эктелион думал об этом в последнюю очередь. Еще с самого раннего утра, когда только первые лучи солнца проникли в комнату полководца, падая, в первую очередь, на натуральный шерстяной палас, Огнедышащий уже не смыкал глаз. Почти всю прошедшую ночь он думал. Бессонница терзала его тело и душу уже довольно долго. Но на этот раз, как ему казалось, дело было не в том. Что-то странное должно было случиться. Внутренние тревоги посещали Эктелиона почти всю его беспокойную и долгую жизнь. И, как правило, они превращались в реальность. Вот и на этот раз что-то не давало Огнедышащему покоя. Какое-то время он был уверен в том, что раскаты прошлых времен снова напомнили о себе. Но, видимо он ошибся.

Череда длинных коридоров сменилась небольшим узким проходом, ведущим в главный коридор. А там уже находилась дверь, за которой и располагался зал для проведения Советов. Идя по замку, полководец не мог не отметить тот факт, что Лурилль, как истинная начальница охраны, лично позаботилась о том, чтобы каждый гвардеец, находившийся в этот день на посту, располагался на своем месте. Строгая дисциплина, это читалось легко в глазах гордой прекрасной эльфийки. Эктелион давно уже понял, почему именно Лурилль была назначена на пост начальницы охраны. Часто он думал, что во многом благодаря ее несравненному таланту Марлион стоял перед войсками Силуса столь долго, до последнего. И вот сейчас, проходя мимо гвардейцев, поставленных у дверей в зал Советов, которые немедля отсалютовали бывшему полководцу, Огнедышащий кивнул им в ответ и улыбнулся. Его несравненные доспехи, выкованные очень и очень давно, мирно покоились в одном из погребов замка. Совсем недавно Эктелион одел их, однако почему-то сразу же снял. Они казались ему чужими. Скорее всего, оттого, что напоминали ему древние отголоски войны за единовластие на Материке. Столько крови врагов было пролито на металлические латы, и не припомнить. Тогда полководец нахмурился и сложил доспехи обратно в сундук. В данный момент на нем были кожаные штаны, вправленные в сапоги, широкий пояс, к которому крепился короткий меч, а также просторная рубаха, поверх которой была надета кожаная броня. И вот, подойдя к двери, и чуть промедлив, Огнедышащий всё же вошел внутрь, как в первый раз. Оглядываясь по сторонам и щурясь на яркий свет солнечных лучей, проникающих в зал.
Его глазам предстали знакомые лица. Мелетун, маг Нилус, с ними были остальные представители Совета, кроме, пожалуй, молодого Рокуэна, а также Искусника. Правда, Кравэр еще вчера предупредил полководца о том, что несколько дней он будет находиться на другой части города, у дальней казармы. Что же. Всё шло своим чередом. Однако, озабоченное лицо Мелетун почему-то не вселяло в Эктелиона уверенности. Совсем недалеко от входа в залы стояла Лурилль. Огнедышащий слегка поклонился остальным, как подобало вести себя на приемах, затем посмотрел на начальницу – эльфийку.
- Лурилль, - Эктелион улыбнулся, - Похоже, что сегодня нас ожидает какая-то новость. Как думаешь?

- Моя Властительница, - Кайнор снова обратился к Райле, – у меня есть новая информация, которая, наверняка, вас заинтересует.
Спокойный голос Меченосца мог ввести в заблуждение кого угодно, но только не Райлу, у которой он был не просто фаворитом. Таких Райла меняла как перчатки. Одних посылая на смерть, других…другого варианта у нее не было. Кайнор же был единственным фаэром, который вот уже на протяжении многих лет оставался при ней. Всегда безупречно одетый и с таким холодным взглядом, что казалось, любой горячий напиток рядом с ним покрывался корочкой льда. Придворные, при встречи с ним, всегда старались обойти его и избегать взгляда личного советника Райлы на себе. Какое же у них о себе высокое самомнение! Глупцы, они думают, что личному телохранителю Властительницы есть дело до их мелких и низменных мыслишках, что без труда читаются на их лицах. Стоило ему лишь взглянуть на того или иного фаэра и через несколько минут он будет знать, что тот ел на обед, с кем спит и, что делал десять дней назад. Тайная разведка, которой заведовал он лично, работала как часы. Так же точно и без перебоев. Да, иногда приходилось заменять одну маленькую деталь на другую, но «ремонт часов» это необходимая операция для дальнейшей бесперебойной работы механизма.
- Разведчики посланы в мир, в котором, как считают маги, скрылись беглецы, - таким же тоном он мог сообщить о том, что на улице светит солнце и, что вчера он убил заговорщика, не слишком опасного, но мутившего воду уже давно. – Их пятеро и они хорошо обучены. Каждый из них обладает своим уникальным даром, который поможет им найти эльфов.

Вместе с Нилусом они дошли до зала Совета, где их уже ждали Лукрос и принц Велиал.
- Спасибо, Лукрос! Этот сорванец опять сбежал? Ну да ладно, об этом позже! Похоже, мы ждем лишь двоих воинов со стороны темных! Ничего, осталось пять минут, а они не опаздывают! Пройдемте! Прошу Лурриль, Лукроса и Велиала присоединится к нам! Дело очень важное! Надеюсь, Эктелион, вы будете непротив! Я не буду возражать, если вы позовете кого-то из своих! Сейчас невремя затевать распри! - и эльфийка вошла в зал Совета. Здание было круглым, прототипом была идея круглого стола короля Артура, знание о которым принесла Мелетун с Земли. Она подчеркнула этим равенство между эльфами. Потолок был сделан из сплетенных между друг другом веток. В хорошую погоду сквозь этот полог светило солнце, в плохую благодаря магии Мелетун он становился непроницаемым для воды. По середине было маленькое озерцо. Только члены Совета знали, для чего оно было на самом деле здесь. Через него принцесса связывалась с Аритаем, чтобы знать, что творится на Материке. По восьми сторонам света стояло восемь кресел - каждый член имел свое. Стены были украшены картинами жизни. не было здесь подвигов, побед и поражений эльфов, ибо в этом не было нужды. Эльфы начали новый этап жизни. Когда все восемь членов Совета занимали свое место, вокруг здания смыкался щит тишины, чтобы никто не мог услышать разговоров. Мелетун знала ,что все же одному магу удалось миновать ее, но перерубать эту нить она пока не собиралась.
Пройдя к своему трону, что был на юге, Мелетун встала около него и стала ожидать остальных.

...Судьба свела их случаянно... Ридли с его маниакальной жажды власти, и Рафаэля, с жеалнием воскресить любимую. И тем и другим мог стать Пожиратель Душ. Души, отнятые им могли быть переданы Эми, чтобы она жила. И магический свойства были отрадой для Ридли. Рафаэля смущало, что меч тёмный, Ридли же смущали истории о мече, в частности о том, что он порабощает владельцев... Но желание отомстить было больше.
Они... они не то, чтобы подружидись. Это нельзя назвать дружбой. Они стали товарищами по поиску. Рафаель и Ридли объеденились, и наверное, каждый из них втайне был рад, что обзавёлся союзником. Однажды, осенним вечером Рафаэль познакомил Ридли с Эми.
Ридли никогда не жалел смертных, тем более эльфов, но при видже того, на что этот эльф идёт ради пустой оболочки... Ридли очень хорошо понял, что всего лишь несколько правильно сказанных фраз, могут помочь ему превратить товарища в союзника. Он пообещал. Пообещал, что если они найдут Пожирателя, то Ридли отдаст столько душ, сколько будет необходимо для воскрешения Эми... Рафаэль согласился с радостью. Отчаяние уже почти полностью опустошило его...

...На самом деле, Ридли нашёл склеп, где хранился Пожиратель Душ чуть раньше. Но не сказал об этом Рафаэлю. Тот всё ещё метался в поисках по всему материку... Ридли было его почти жаль. Но понимание, что он лишится столь ценного союзника, если раскроет карты сейчас.... Недопустимо...

Нилус

Итак, почти все были в сборе, за исключением Рокуэна и Кравэра. Сказать по правде, Нилус не особенно бы расстроился, начнись заседание Совета без них. Что и говорить, эльфийскому волшебнику было очень сложно забыть о том, что всего каких-то семнадцать лет назад он с ними был по разные стороны баррикад. Нилус прекрасно понимал, что Мелетун права, и не время вспоминать старые распри... Но всякий раз когда он вспоминал искажённые в предсмертной агонии лица умирающих марлионских солдат, праведный гнев грозился затмить собой здравый смысл. Ведь кровь тех эльфов на руках тёмных - Эктеллиона, Кравэра, Рокуэна, Элессара... И её не смыть даже началом новой жизни, даже раскаянием. Нилус, как никто другой, знал это.
Впрочем, Нилус никогда не позволял себе неуважительно отзываться о своих новых союзниках, потому как понимал, что портить отношения сейчас не только пагубно для нового королевства, но и совершенно бессмысленно.
Вот он обратил внимание на Эктеллиона, спрашивающего чего-то у Лурилль... Полководец производил впечатление очень разумного и приятного в общении эльфа, и Нилус часто думал, что Эктеллион оказался в рядах тёмных по чьей-то чудовищной ошибке. По его мнению, Эктеллион не был жесток, в его глазах не было того фанатичного блеска, который он наблюдал в очах простых тёмных солдат, он отличался рассудительностью и даже гуманностью... Но если так, то что заставило пойти его за Силусом и его приспешниками? Этот вопрос не давал Нилусу покоя, и из-за этого эльф относился к Эктеллиону с не меньшим подозрением, чем к остальным тёмным. Кто знает, может, это всего лишь маска?
Кстати, о лицедеях... Вот появился и Элессар, словно напыщенный павлин, высоко вздёрнув голову и ведя под руку Адель. И казалось, что эльфийка была совсем не против такого общества... Нилус раздражённо поморщился и поспешил отвернуться от этого зрелища. Он знал, что Элессар тогда, в Марлионскую войну, по каким-то причинам спас Адель жизнь, и понимал, что теперь она не может не испытывать к нему благодарности... Но так или иначе, как она может доверять ему? Это же Элессар! Наверняка у этого прохвоста какие-то свои корыстные планы на Адель... Или ещё что-то... Надо будет поговорить об этом с Адель на досуге.
Глядя же на то, как рьяно и добросовестно исполняет свои обязанности Лурилль, Нилус не мог сдержать доброжелательной улыбки. Начальница стражи нравилась эльфу. Вот уж кто знает своё дело! Лурилль доказала это на войне и продолжает доказывать даже сейчас, в мирное время, что заслуживало всяческого уважения. Пока в Миаллане есть такие воительницы, как она, город останется неприступным.
Здесь же была и Серина, бывшая королева Марлиона. Как и многие, эльфийка сильно изменилась за это время, стала более скрытной и замкнутой. Вспоминая ещё те времена, когда Нилус был у неё в ученичестве, он не мог не заметить эту разницу. Впрочем, в последнее время Нилус очень мало общался с Сериной, о чём сильно жалел. Она всегда была очень мудрым и интересным собеседником...
Но вот члены Совета вошли в прекрасный зал заседаний, который, сколько бы Нилус его не посещал, каждый раз восхищал его своим величием и изяществом. Следуя примеру Мелетун, Нилус встал около своего места у круглого стола и стал ожидать прибытия остальных.

Последние закатные лучи алыми бликами озарили узкое стрельчатое окно башни и сквозь решетку упали на пергамент. Перо в живой руке Сайлса вывело последний символ, и маг поднялся от своего стола, расправив сгорбленные плечи. Мертвая рука, которой он был обязан своим прозвищем, мерзко хрустнула.
"Сссумерки. Сссумерки опусскаютсся. Это хорошшшо, - бормотал он себе под нос. - Это знащщит ночщщь... Там, внизу, ушшше темно, чернеет лессс... Мерзссский лессс... Мерзссский мир... Ненавижу!"
Под неизменным капюшоном сверкнули закатным огнем полубезумные глаза черного мага. Как же его раздражало все это! Мелочная суета и вечные интриги фаэров, постоянные склоки, драки, голодный блеск глаз, слишком давно по фаэрским меркам не видевших крови, самодовольная непроницаемая рожа Кайнора... Это особенно. Всякий раз, завидя невозмутимого начальника Тайной Разведки, с самодовольством и свысока смотрящего на столь презираемых им придворных и челяди, вовсе не замечаемой этим ходячим совершенством, Сайлс чувствовал желание немедленно стереть его в порошок, предать мучительной смерти, заставить корчиться ... Молодой глупец был уверен, что он незаменим, непобедим и вообще безупречен, и, что более всего раздражало мага, не согласиться с этим было трудно. Желание уничтожить его, растоптать, испепелить возрастало с каждым днем, но было неисполнимым. Кайнор пользовался полным доверием и абсолютным расположением Властительницы... возможно, единственный из всего ее окружения. Сайлс подозревал, что ему она могла простить все...
Как же ему сейчас нужны были перемены! Возможность отличиться, выделиться, доказать свою ценность! Возможность покинуть эти ненавистные стены, дать наконец волю своей мощи, накопленной за долгое, очень долгое время... И теперь, когда эта возможность представилась, когда наконец найден тот мир, где, предположительно скрылись эльфы... Кто же теперь забирает себе всю славу? Конечно Кайнор и его молодцы-разведчики, а то, что он, Сайлс, сотни и сотни бессонных ночей провел в лаборатории, разыскивая ответ, что годами пропадал в самых гиблых уголках, разыскивая хоть малейший след... хоть зацепку... Кого это теперь волнует?!
Маг вернулся к столу и в раздражении смел с него стопку свитков с записями. Потом достал восковую фигурку, взял ее в свою костлявую левую руку, фигурка приняла облик Кайнора Меченосца... Обугленные пальцы сжались с неожиданной силой, превращая фигурку в бесформенную массу. Практической пользы - ноль, но так успокаивает нервы...

Элессар

Войдя в зал Совета, Элессар стал улыбаться ещё шире - он снова в своей стихии. Маг не знал, что такого важного хочет сообщить на совете Мелетун, но это не беспокоило его. Элессар ещё ни разу не разочаровывался проведённым Советом, особенно ему нравилось, когда эльфы решали важные вопросы, которые вызывали острые противоречия и яростные споры между участниками Совета. Такое бывало редко, но в эти моменты Элессар получал истинное удовольствие. Волшебник всегда вёл себя на Совете провокационно и вызывающе и чаще поддерживая тех, кто начинал вести беседу на повышенных тонах, чтобы разгорячить и его оппонентов.
И хотя сейчас ситуация в Миаллане более менее утряслась, и Советы стали проводиться гораздо мирнее и спокойнее, Элессар и здесь не упускал возможность внести частицу раздора и недоверия между правителями Миаллана. Причём делал он это без всякой особой цели, Элессар просто получал наслаждение от самого процесса, а последствия его не слишком волновали.
Тёмный маг оглядел присутствующих немного надменным, даже насмешливым взглядом, хотя остальные уже давно поняли, что это лишь очередная игра на публику и перестали обращать на это внимание.
Вот его взгляд скользнул по Эктеллиону с Лурилль. Эти двое не слишком нравились ему. Он уважал их недюжинные воинские и полководческие таланты, но в остальном их сущность Элессару была совершенно чужда. Он всегда воспринимал их не иначе как соперников, а не союзников, ибо знал, что никогда не сумеет завоевать расположение столь благородных бойцов. Эктеллион и Лурилль всегда будут видеть в Элессаре лишь подлого предателя и больше никого. Всё-таки, воители - не его профиль.
Нилус... Ну это особый разговор... Элессар подозревал, что причина всепоглощающей ненависти Нилуса к нему кроется в Адель, но в то же время он никак не мог найти этому логического объяснения. Ходят слухи, что Нилус не безразличен к Мелетун, а не к бывшей правительнце Аргентбоска... Или он просто максималист, который хочет всё и сразу? Которому неприятно видеть даже свою просто хорошую знакомую рядом с другим? Или, может дело не в этом, а в зависти, что именно Элессар, а не он, спас жизнь Адель? Или это просто дело принципа? Так или иначе, Элессару доставляло крайнее удовольствие вести словесные баталии с Нилусом.
Ну а Мелетун... Что можно сказать о юной принцессе? Красива, не по годам мудра, рассудительна... Как и её мать, Серина... Что и говорить, Элессар не понимал Мелетун. Не понимал, как можно полюбить кого-то настолько сильно, что хранить ему верность даже после его смерти. Нет, с принцессой и бывшей королевой у Элессара не было совершенно ничего общего...
Элессар галантно проводил Адель к её месту за круглым столом, а сам устроился у своего, всем своим видом выказывая полное пренебрежение и безразличие к происходящему...
И снова это была ложь...

Кравэр.

Привычно пересекая на коне узкий деревянный мост, связывающий две улицы, под которым протекала всегда спокойная и прозрачная речка, бывший генерал тысячной армии, ныне же, один из добровольцев, вызвавшихся собственноручно тренировать новых молодых бойцов, внимательно оглядывал окрестности. Помимо тренировки новобранцев, Искусник также занимался и другими делами. Помогал на досуге кузнецам, старался больше общаться с мирным населением города, изредка ему приходилось даже патрулировать районы наряду с обычными солдатами. Оттого Кравэра многие тут уважали. Сейчас, как всегда, всё было спокойно и тихо. Солнце уже зашло в зенит и пекло голову, оттого Кравэр старался держаться теневых участков, встречающихся по пути к залу Советов. Вот уже совсем близко начиналась собственно и территория замка, откуда рукой было подать до остальных прибывших. Вероятно, как думалось Искуснику, он опоздает на собрание. Но что поделать, раз он был на другом конце города. Тем более что Эктелиона он предупредил. А полководец вряд ли промолчит о том факте, если понадобится. Улицы были пусты, совсем не так, как на другой части Миаллана, где народ сновал от безделья то тут то там. Видимо, здесь всё было гораздо жестче в плане порядка. Искусник невольно усмехнулся. Еще бы. Этими районами, граничащими непосредственно с замком, управляли приближенные самой Серины. Лурилль, Нилус, Адель. Иначе и быть не могло.
Вот и замок. Кравэр спешился с коня, любезно предоставленного ему одним из подмастерьев того самого эльфа – кузнеца, с кем Искусник перетерся парой слов некоторое время назад, и быстрым шагом направился в сторону входа, приветствуя на ходу уставших от жары дежурных солдат. Через некоторое время он уже появился в зале Советов, пытаясь сбить учащенное дыхание. Высокий потолок, увитый ветвями деревьев, придавал этому помещению волшебный вид. Почти все представители его были здесь. Кравэр извинился перед остальными за опоздание и поспешил занять свое место.

- Лурилль, - Эктелион улыбнулся, - Похоже, что сегодня нас ожидает какая-то новость. Как думаешь?
Начальница стражи, не успев погрузиться в размышления, вновь вынырнула на поверхность - чтобы задуматься вновь. Впрочем, ненадолго:
- Новость - может быть. А может - предлоджение, идея... Не знаю, что именно это будет - но это не принесёт нам покоя... И яне знаю, тревожиться мне или радоваться...
Лурилль серьёзно посмотрела в глаза Эктелиону:
- Мне тревожно в последнее время. Что-то произойдёт... или уже происходит - просто мы этого ещё не знаем. Просто...
Закончить свою мысль Лурилль не успела - в зал вошли ещё двое членов Совета - Элессар, ведущий под руку Адель. Подруга выглядела спокойной и довольной жизнью, а чёрный маг... Тот вёл себя как обычно - то есть как бойцовый петух на ринге. Напыщен, в глазах и манерах - вызов всему собранию и явное желание устроить хоршенькую свару. Лурилль подавила вздох. Веди себя Элессар поспокойнее и хотя бы чуточку менее вызывающе - она наверно бы вполне смогла бы естественно вести себя в его присутствии, а так... То и дело приходится сдерживаться и не выдать на-гора несколько фраз из репертуара заслуженных боцманов, оставшихся на прежнем континенте...
Встряхнув головой, Лурилль отбросила никому не нужные мысли и всё же закончила фразу:
- Просто эти семнадцать лет мира принесли не только положительные плоды. Кто-то размяк, а кто-то - как я - стал черезчур мнителен... И вот теперь всё жду, когда что-то произойдёт...
С этими словами Лурилль встала у круглого стола, ожидая вместе со всеми прихода запаздывающих Кравера и Рокуэна. Первый впрочем, вскоре появился. В зал он вошёл быстрым шагом. и по дыханию его было заметно, что Искуснику пришлось спешить сюда... Кинув вновь прибывшему, Лурилль перевела взгляд на Лукроса, а потом на Серину. И сын, и бывшая королева не проронили с момента входа в зал ни звука. Каждый молчал о освём, и Лурилль уже в который раз за свою долгую жизнь прокляла весь этот официоз, мешающий поговорить по душам.

А в мире Марлиона, ускользнув от встревоженных глаз сильных и мудрых, появились пятеро чужаков. Заброшенные кровавой магией Райлы в разные концы обнаруженного мира, они как несколько мутных капель влились в общее течение жизни...
Всего с одной целью – найти эльфов.


На проселочной дороге, ведущей в Марлион, появился Лагуз. На первый взгляд, фаэрский лорд мало походил на воина, и еще меньше на незаметного разведчика. Высокий, утонченный, со светлыми волосами и удивительно фиолетовыми глазами, обладающий какой-то нелюдской грацией и щерящий в усмешке небольшие клыки – фаэри вряд ли мог рассчитывать на инкогнито. Экипировка тоже не внушала доверия, однако... Кайнор обещал своей повелительнице, что отправил лучших.
И Лагуз был лучшим. Играющему с кровавой магией не нужна была лишняя маскировка, ибо он мог заставить любого просто забыть о себе. Потому как был телепатом. Проецирующим.
Впрочем, злоупотреблять талантом лучший все равно не стал. Еще не зная, насколько сильны местные чародеи, и есть ли достойные противники на стезе магии разума, он не собирался узнавать это, подставляя себя. Несколько минут на пустынной дороге – и вот к столице идет уже высокий, но более ничем не примечательный человек в плаще. Прохожие нарочно не хотят смотреть на его лицо, их взгляд пусто скользит мимо бледной кожи и фиолетовых глаз. А в памяти остается только тусклый облик очередной серой фигуры...

В одном из городков из неприметной подворотни вышла Феу. В отличие от коллег, бегающих за информацией и ловящих нужное за хвосты, фаэрская красавица предпочитала другой стиль. Ей сами стремились рассказать все, в порыве вдохновения и страсти незаметно переходя от бахвальства и шуток к самой горькой – или сладкой, смотря для кого – правде. В отличие от Лагуза, Феу не умела читать чужие мысли или заставлять кого-то что-то делать. После бесед (и не только) с жертвами, она не стирала им память, и даже не просила сохранять знакомство в тайне.
Это было не нужно. Люди хранили воспоминания о светлой красавице, чьи глаза казались вечными и понимающими, как самое сокровенное. А память о том, как в душевном порыве рассказывали ей всю свою жизнь, наоборот старались забыть. Однако в любом случае уже никому ничего не рассказывали.
Обезоруживающее и смертельное обаяние, коим в полной мере была оделена Феу, превращало фаэрри в ходячий эликсир правды. Мало кто мог солгать темной, и еще меньшие этого хотели.

Адель думала о своем, Элессар всю дорогу к дворцу молчал и делал такой напыщенный вид, что эльфийка невольно улыбалась в сторону, как будто видя маленького ребенка. В зал они пришли не последними, но и далеко не первыми. Поймав хмурый взгляд Нилуса, Адель только улыбнулась и чуть пожала плечами.
А, встав около своего места за столом, облегченно вздохнула. Что бы ни происходило тогда, когда Элессар спас ее, она всегда была как на иголках в его присутствии. Что творилось в голове мага, пожалуй, не известно было никому.
Адель осмотрела присутствующих.
«Ллуриль, как всегда на высоте, - за нее эльфийка не волновалась. – А принц-то опять удирал. Не понимает, юнец, насколько больно матери.»
Адель, не смотря на то, что «потеряла» мужа совершенно иным способом, нежели Мелетун, понимала принцессу прекрасно. И понимала, почему та так любила мужа и после его гибели, почему так любила сына. Ледяная эльфийка, напротив, была своей потери в какой-то степени рада… Но, нет!, оборвала себя она в который раз. То, что было, только дало опыта и поможет в будущем, а ворошить пыльные листки в закутках памяти очень неприятно…
Одним взглядом Адель спросила подругу, разговаривающую с Эктелионом, о том, что же происходит, пытаясь понять, знает ли хоть кто-нибудь, ради чего собрался Совет. Просто так Мелетун не собрала бы их.
В который раз вспоминая недобрым словом формальности, Адель ждала реакции Ллуриль.

Большинство членов Совета расселились по местам, и эльфийка решила, что можно начинать. Рокуэн дойдет и схватит мысль по ходу разговора.
- Я рада приветствовать еще раз практически всех членов Совета на очередном заседание. Я собрала вас здесь, чтобы сообщить о том, что грядут времена еще большего отчаяния и горя, чем это было во время войны Силуса. Я чувствую это, меня посещают видения. Ни лиц, ни даже образов я не увидела, но то, что это наши враги, несомненно. Они жгли нашу новую славную столицу, убивали наших детей. Картина была ужасающая. И нам предстоит все это предотвратит. Но мы не знаем, кто это, откуда они и что они имеют против нас. Но нам придется что-то придумать для того, чтобы выстоить, иначе погибнут и темные, и светлые эльфы. Враги не будут искать различий. И еще. Я хочу попросить еще одну важную персону присоединится к нашему разговору, - Мелетун встала со своего места, подошла к озерцу и стала творить волшебство. Так как маленькая нить все же связывала их, и Мелетун могла дотянуться до него.
" Аритай, прошу присоединится тебя к нашему собранию! Я знаю, что ты нас слышешь!" - послала послание золотому дракону и сняла купол принцесса.

Энсан еще не пришел. А вот собрание в Миаллане уже началось... Ну что же, даже если ученик и явится... Аритай отлично умел вести две или более беседы одновременно.
Поэтому, когда зов Мелетун коснулся его, даори без колебаний отозвался. Собственно, благодаря уже упомянутым мерам, дракон слышал, о чем шла речь ранее.
Так что он счел нужным вставить свое слово; мысль Аритая отозвалась в разумах всех, кто находился в зале.
"Видения часто лгут... но не в этом случае. Анверр а'Меллаш тоже предсказал нечто подобное... а ему я склонен верить. Именно он предвидел события войны Силуса".

Принц вместе с Лукросом направились к месту проведения Совета. Лукрос шел позади принца и что-то ему говорил. Вэлиал особо не вслушивался, но он догадывался что там ничего лестного не было. Единственно как мог отплатить молодой принц эльфу это идти пародировать своего провожатого. Многие эльфы, которые шли им на встречу улыбались поразительному сходству Лукроса и пародиям принца. Вскоре они достигли здания совета.
- Я исполнил ваше повеление, принцесса...вот Вэлиал.
Принц увидел свою мать и радостно замахал ей.
- Спасибо, Лукрос! Этот сорванец опять сбежал?
Вэлиал тут же покраснел, поскольку вокруг них стояли эльфы и слышали разговор.
Пристыженный эльф вошел в Зал и сел рядом со своей матерью. И стал обдумывать план мести Лукросу.
Но вскоре Совет начался. Сначала молодой наследник не особо вникал, но затем когда разговор принял очень неприятный поворот. Принц одернул себя и погрузился в происходящее.

У Нилуса не было повода сомневаться в словах Мелетун, и всё же верилось в них достаточно слабо - откуда у эльфов на новой земле могут появиться враги? Нилус прекрасно знал о недюжинном магическом таланте эльфийской принцессы, который превосходил умения многих могущественных волшебников, поэтому его терзали сомнения - могла ли Мелетун ошибиться? А что если нет? Что если эльфов ждёт новоё испытание, новое кровопролитие, новая отчаянная борьба за своё место под солнцем, за спокойную и мирную жизнь?
Опасения мага подтвердились, когда к Совету присоединился Аритай - один из самых могущественных драконов материка. Нилус, как и все эльфы, относился к драконам с большим уважением, но и без некоторой опаски и настороженности - несмотря на их мудрость и благородство, драконы известны непредсказуемым нравом и зачастую смысл их поступков понятен лишь мудрейшим существам в Мире - то есть, им самим... Впрочем, Аритай никода не давал эльфам повода не доверять ему, поэтому Нилус видел в драконе исключительно друга и союзника всех эльфов Миаллана в целом и Мелетун в частности.
"Видения часто лгут... но не в этом случае. Анверр а'Меллаш тоже предсказал нечто подобное... а ему я склонен верить. Именно он предвидел события войны Силуса".
- Значит ли это, лорд Аритай, что наши враги сильнее нас? Если угроза настолько серьёзна, как говорит Мелетун, то есть ли у нас шанс противостоять неведомым противникам? Известно ли вам что-нибудь об их природе? Ведь мы не можем вырабатывать план защиты, пока не знаем, с каким именно врагом имеем дело.
- Пф! - презрительно фыркнул Элессар. Тёмный маг, как всегда, отнёсся к шокирующей новости Мелетун с показным пренебрежением. - При всём уважении к вам, лорд дракон, и к вам, принцесса, я не склонен доверять видениям и всяким предзнаменованиям. Вы совершенно правильно сказали, что они часто лгут. Уж слишком часто передо мной представали шарлатаны, заявляющие, что обладают даром ясновидения. Я ни в коем случае не смею сомневаться в способностях драконов или очаровательной леди, но, согласитесь, нам нужны более убедительные доказательства грядущей угрозы.
При всей своей наглости и бесцеремонности, Элессару хватало ума поддерживать хотя бы видимость вежливости при общении с драконом, но в то же время, просто из чувства упрямства, он решил, что будет отрицать опасность до последнего. Но дело было вовсе не в том, что он абсолютно не верил в такую возможность. Во-первых, он хотел узнать об этом как можно больше, а во-вторых... Разумеется, вызвать споры и разногласия, которые питали его не хуже, чем волшебные эльфийские напитки...

Ответить Адели Лурилль не успела - Мелетун объявила о начале Совета. Принцесса говорила, и с каждым её словом уходила надежда - надежда на то, что всё дурные предчувствия окажутся лишь дурной шуткой уставшего от безмятежности подсознания. Лурилль глубоко вздохнула, и постаралась повнимательнее вникнуть в происходящее. А тем временем...
"Видения часто лгут... но не в этом случае. Анверр а'Меллаш тоже предсказал нечто подобное... а ему я склонен верить. Именно он предвидел события войны Силуса". - Прозвучал в её сознании голос Аритая. Начальница службы безопасности была склонна соласиться с ним - предсказатели-драконы на её памяти ни разу не ошибались, и не только она:
- Значит ли это, лорд Аритай, что наши враги сильнее нас? Если угроза настолько серьёзна, как говорит Мелетун, то есть ли у нас шанс противостоять неведомым противникам? Известно ли вам что-нибудь об их природе? Ведь мы не можем вырабатывать план защиты, пока не знаем, с каким именно врагом имеем дело.
В разговор вступил Нилус. Лурилль выскзываться не спешила, решив слегка обождать. И, как оказалось, поступила верно, ибо кое-кто не был столь внимателен к летопиям...
- Пф! - презрительно фыркнул Элессар. Тёмный маг, как всегда, отнёсся к шокирующей новости Мелетун с показным пренебрежением. - При всём уважении к вам, лорд дракон, и к вам, принцесса, я не склонен доверять видениям и всяким предзнаменованиям. Вы совершенно правильно сказали, что они часто лгут. Уж слишком часто передо мной представали шарлатаны, заявляющие, что обладают даром ясновидения. Я ни в коем случае не смею сомневаться в способностях драконов или очаровательной леди, но, согласитесь, нам нужны более убедительные доказательства грядущей угрозы.
Как всегда, когда дело касалось Элессара, начальница службы безопасности не могла с полной увереностью сказать, серьёзен он или валяет дурака. Но в любом случае, речи его были неуместны, и чем скорее он это поймёт, тем лучше.
- Ну, любезный Элессар, если вам мало предсказаний сильнейшей эльфийской волшебницы и могущественнейших предсказателей племени драконов, то может, решающей соломинкой окажутся дурные предчувствия бывалой воительницы? - вздёрнула бровь. - Весь сегодняшний день мне было сильно не по себе, хотя, конечно, для вас это не аргумент... Но в любом случае хочу вам сказать - прекращайте эти ваши выпады - они ни к чему толковому не приведут. В добавление к словам Нилуса могу сказать - даже если опасность пока не проявилась, можно провести учения вооружённых сил, и тем самым - проверим, чем мы располагаем на сегдняшний день и заодно - разбудим ото спячки наших воинов. Прошу простить меня, если моё высказывание было несвоевременным.
лурилль коротко поклонилась и умолкла.

Адель, не дождавшись ответа Ллуриль, была не очень разочарована – Мелетун начала Совет.
Чем больше говорила Мелетун, хотя сказала она не так уж много, Адель хмуриась все больше и больше. Новая война? Через семнадцать лет, которые для эльфа протекают незаметно, не забирая практически всего того, что склонно забирать время: молодость, здоровье, жизнь… Но только не в военное время. Зачем разумным расам воевать? Зачем губить друг друга из-за каких-то противоречий? Замли хватит всем, а власть не настолько сладка, по мнению ледяной эльфийкки, что бороться за нее в какой-то степени глупо. Хотя есть ведь ее фанатики, жаждущие господства. Все больше, больше, больше! И никакого насыщения ею, никакого сострадания или самых простых мыслей «а что, если и со мной так же?». Или месть. Месть за несбывшиеся мечты, за испорченную жизнь. Оправдание ли?
Новой войны не хотел никто. Это Адель могла понять и без взгляда на окружающих. Нужно быть либо сумашедшим, либо глупцом, чтобы ждать новой войны и радоваться этому. Но, вероятнее всего, Адель просто не могла понять, посмотреть на мир глазами врага, дабы увидеть причину.
Аритаю Адель верила, не ставя под сомнения его слов.
-Я поддерживаю Ллуриль, - подала голос Адель, чуть хмурясь. – Стоит начать усиленные учения. И сформировать отряд по поискам врага. Для нас важно понять, кому ненавистны эльфы теперь? Теперь, когда мы едины, когда мы начали сначала. Чьи интересы мы затронули? Кому помешали?
Она не хотела войны. И где-то внутри себя надеялась: Мелетун ошиблась, при том всем своим существом понимая, что это не так…

Лукрос, идущий за принцом к своему месте за Круглым столом, улучил момент и отвесил ему подзатыльник.
- Научись себя вести, сопляк, тренировка сразу после совета, ясно? - тихим холодным шепотом оповестил невозмутимый эльф наследника. Да, тренировка, уж там-то он выбьет всю спесь из этого молокососа. Теша себя подобными мыслями Лукрос уселся на свой кресло, неподалеку от трона принцессы. На спинке был вырезан его герб - секира перекрещеная с мечом в красном круге, герб всего его отряда, который воины носили с гордостью, а обычные горожани пугали им детей...
Мелетун начала совет; как только прозвучала новость о новой войне, эльф, не сдержав порыва, стукнул кулаком по столу, от чего на нем, в смысле, столе, осталась вмятина.
- Опять война?! Да сколько можно же?! Не успели мы хоть как-то оклематься, как снова! - Лукрос привстал, опираясь кулаками на стол, - Мелетун, может вы ошиблись?! - в глазах эльфа плескались отчаяние и надежда вперемешку с мольбой...отвта не последовала - эльфийка пошла к озерцу, связываться с Аритайем...Дракон-волшебник почти повторил сказаное Мелетун...Лукрос горестно опстился на место, отсутствующим взглядом смотря почему-то на Адель...
Опять война, опять потери...опять кровь и убийства...разрушения...нет...НЕТ!!!

Процессия заканчивала третий обход. Димиар устал, хотя и не подавал вида. Первосвященник в окружении четырех Высоких священников возглавлял шествие. Сандер, глава культа Алестена, идущий по левую руку от Димиара тяжело пыхтел, вытирая пот с блестящей на солнце лысины. Каиафа, Высокий священник Антамера шел слева и нес полутораметровый шест с закрепленным на нем четвертьрассеченным диском. Диск символизировал Творца, единого в четырех аспектах - Милосердия, Гнева, Знания и Справедливости.
- Мы многое сделали за эти пятнадцать лет, - задумчиво обронил Димиар, - Ты слышишь меня, Даллен?
- Да, Димиар, - отозвался Даллен, возглавлявший культ Астарида.
- Мы смогли воспитать поколение, которое не знает ужасов войны, - сказал первосвященник, то ли себе, то ли собеседнику.
Даллен кивнул, подумав, что скоро не останется никого, кто помнил бы, что при эльфах было не так уж и плохо.
- Люди не должны забывать об этом темном времени. Когда ты закончишь свою книгу?
Первосвященник имел ввиду "Падение Силуса", исторический труд описывавший события семнадцатилетней давности.
- Осенью, Димиар. К следующей весне ее перепишут для библиотек всех храмов.
- Хорошо. Но медленно. Что тебе мешает?
Даллен помолчал несколько секунд:
- Мне удалось найти не так много очевидцев. Еще меньше согласились рассказать мне то, что помнят. А верить можно словам лишь некоторых из них. Мы поздно спохватились.
- Говорят, твои глаза ослабели.
- Хвала милосердному Алестену, я вижу достаточно хорошо, чтобы писать при свечах. Большего мне не надо.
- Я рад, - первосвященник кивнул, показывая, что разговор окончен.
- Димиар, - окликнул его Даллен. Он еще с утра хотел поговорить с первосвященником, но никак не мог выкроить время.
- Да?
- Август Блаженный сказал, что видит тревожные знаки.
- Провидец Август? Значит ли это, что Творец хочет послать нам новые испытания? Я поговорю с ним сразу по окончании церемониала.
Даллен покачал головой:
- Он беседует с Алестеном.
- Мертв? Каким чудом?
- Иногда натянутая до предела струна разума рвется, не в силах выдержать то, что открыл ей Астарид. Тогда Алестен, желая облегчить страдания безумца, забирает его в свои сады.
- Понятно, - Димиар наклонил голову, сделавшись удивительно похожим на быка. Впервые за этот разговор первосвященник отвел взгляд от городских стен и посмотрел на Даллена:
- Его предсказание записано?
- Дословно.
- Какие опасности нас ожидают?
- Неясно. Он сказал, тьма. Реки крови. Пять пауков, пожирающие плоть земли. Мы пытаемся понять, что могут означать подобные иносказания.
Воин, живущий в каждом антамерце, встрепенулся в Димиаре:
- Я думаю, стоит поставить в известность короля Келестиана. Августин не ошибался в своих предсказаниях, и только глупец может пренебречь его последним пророчеством. Благодарю, Даллен.

- Я согласна с тем, что нужно провести учения! И следить за ближайшими территориями к городу! Но враги могут появится и на Материке! Аритай, ты можешь обеспечить разведку там, в Старом Мире? И еще, я хотела бы попросить тебя прислать к нам хотя бы одного дракона, но лучше нескольких. Например, Вьенора и Серрека. Мы их знаем, они нас тоже! Мы сойдемся! И они помогут все организовать!

«Жизнь полководца протекала размеренно. С самого детства, которого, как считали многие, знавшие Эктелиона с юных лет, у него просто не было, темный эльф обучался владению боевого искусства. Рожденный в достаточно беспокойный период времени, когда междоусобицы и стычки то и дело тревожили эльфийские земли, молодой будущий капитан небольшого отряда темных сил предпочитал умению изучения основ магии азы использования двуручного меча, его самого любимого оружия и по сей день. Росший без матери, и воспитанный отчимом, однако которого считал своим родным отцом, Эктелион прослыл среди приближенных замечательным тактиком и стратегом. Именно благодаря его безошибочным навыкам, молодого капитана повышали со временем в звании. Его жизнь – сплошная четкая прямая без поворотов. Так его воспитывал отчим.
Прорицатели врагов уже тогда говорили о нем, как о новом порождении Зла, расчетливо уничтожающим всё на своем пути, называли его Беспощадным. Однако же среди соратников он получил иное прозвище, возможно, олицетворяющее его стремление постичь тайны огня, как поговаривали многие. Огнедышащий.
Встретившие однажды темного эльфа, позже вспоминали, что его лицо было соткано из серого камня. Такое впечатление он производил. Ни единой эмоции. Четко направленный взгляд серых глаз и пепельные вьющиеся волосы цвета темного дыма, зачесанные всегда назад, вот что, прежде всего, запоминалось собеседникам полководца, помимо каменного выражения на лице. Некоторые также полагали, что сам Огнедышащий был полукровкой. Потому как слишком он отличался от своих собратьев. Отличался не только крепким телосложением, но и довольно высоким ростом.
Позже слыл перед подчиненными, как основатель теории трех стихий, так называемое беспроигрышное сочетание сил трех армий, поочередно действующих на поле боя. При его командовании стихии не потерпели ни одного поражения, что само по себе не могло не настораживать и не пугать противника темных эльфов. Для врага Эктелион стал кошмарной легендой. И если его подчиненные бесконечно гордились им, повиновались ему, то враги боялись и проклинали Огнедышащего».

- Это лишь вопрос времени, - полководец был спокоен, как всегда, - Видения Мелетун, несомненно, достойны того, чтобы обратить на них внимание. Что же касается наших врагов, то это вопрос времени, скорее всего. Мы не знаем, кто они, откуда придут, а самое главное, их количество. Это самое неприятное для нас сейчас. Возможно, и не дай Бог, что отражать их атаку будет просто бессмысленно. Но, тем не менее, нам всё же необходимо предпринимать жесткие меры. А если, Элессар, ты хочешь ждать более убедительных доказательств грядущего нападения, то можешь продолжать это делать. Тебе никто не станет препятствовать. Извини за резкий выпад в твой адрес, если ты, конечно, посчитал его таковым, в чем я почти не сомневаюсь.
Эктелион, говоря эти слова, не смотрел в глаза темному магу, он вообще не смотрел в его сторону, так, словно того не существовало.
- И тут Лурилль опять-таки права. Учение солдат – это отнюдь не лишнее мероприятие. Если никто не будет против, я также возьмусь принять участие в их тренировке, - на этот раз Огнедышащий оглядел всех присутствующих.
- Хорошо, хорошо, - на этот раз произнес Кравэр, - Я также не против всего вышесказанного, но как нам на самом деле выяснить более детально о врагах? Не думаю, что поисковый отряд сможет облегчить существенно нашу задачу, хотя не факт.
- Это второстепенно, - ответил другу полководец, - Сейчас самое главное, обеспечить стратегию обороны. Что вы думаете?