Дворец

Лукрос летел по замку, что черный ястреб по небу. Его переполняли злость и обида, ярость и печаль - все чувства одновременно. Как Алмазус мог вернуться, когда Мелетун ушла от них... Он ненавидел эльфа за то, что тот смог воскреснуть, а Мелетун не вернуть... Он ненавидел весь белый свет за то, что его любимая ушла... Он ненавидел себя за то, что не смог спасти Ее, за то, что позволил ей уйти от него... Когда их счастье только настало... Он не мог простить себе. Впервые он дал волю чувствам... Впервые из глаз Лукроса текли слезы... Он не мог не плакать, да и не хотел.
И в итоге воин выбежал в сад, где остановился у высокого и старого дуба. Он вспомнил, как семнадцать лет назад, когда эльфы очнулись на берегу нового дома, Мелетун первая вошла в лес и проследовала через него к этому гиганту. Вспомнил, как она просила разрешения обосноваться им здесь. Вспомнил, как уже спустя несколько месяцев принцесса ушла из дворца сюда, чтобы подарить эльфам их надежду - Вэлиала.
И теперь он увидел дуб плачущим... Листья медленно опускались на землю вокруг гиганта, покрывая все свободное пространство зеленным покровом. И природа во всем дворце делала абсолютно тоже самое. В Миаллан пришла осень вместо лета. Ушла душа этого места.
И Лукрос плакал вместе с ней, сидя под гигантом...

Алмазус кинул последний взгляд на свою возлюбленную и вышел из покоев, сделав знак сыну и дракону следовать за ним. Как только двери за ними закрылись, Алмазус обратился к ним:
- Надо мстить, но надо мстить по-умному. Жизнь у драконов меня мнгому научила. Насколько я знаю, у эльфов есть Совет Мудрейших который решает, что делать дальше. Надо его созвать. В самое кратчайшее время. Я думаю, стоит покинуть Миаллан, так как враг знает его месторасположение. Кэльмэйн, я думаю, вам стоит отправиться вместе с другими драконами к Аритаю и донести все подробности до драконов, дабы они приняли решение насчет помощи нам, эльфам. А еще надо связаться с людьми. Думаю, их король окажется умным правителем!

[НРПГ - так как возникли некоторые вопросы со временем - вношу свои корректировки - выступление ящеров и наг на Марлион ещё не началось. Пост описывает события примерно за месяц до начала наступления]



Ожидание казалось совершенно невыносимым хотя бы из за того, что вестей от новоявленных союзников не было, а подготовка ящеров к войне практически полностью ограничевалась молитвами.
Кошмара это не устраивало. Меч требовал новых жертв, но они не были даже интересными противниками - большинство просто застывало в ужасе перед чудовищем, которое появилось в результате полного симбиоза Меча с телом драковиверна. После чего немедленно убивались. Надо отдать должное - количество пленников у ящеров впечатляло - практически всё количество душ, потраченное на бой с драконами, было восполенно, и теперь медленно поглощалось Мечом.
Но всё равно ожидание было невыразимо скучным.
И тогда Пожиратель начал рыться в памяти своего носителя. Какого же было его удивление, когда он нашёл память о сотнях боёв, которые Ридли провёл в юности и молодости, когда безумный маг учил его выживать. Это было потрясающе. Но вместе с этим прокралась и память о братьях и сёстрах Ридли. Воспоминание об одном из них - о Криксалисе, было совсем свежем - картина воспламеняющегося под огнём дракона хитина, ненавидящий клац жвал и спешное углубление в землю - обратно на север также немало впечатлили Пожирателя. Ему становилось ясным, что Ридли обладает весьма интересными союзниками, которых можно будет потом использовать. Пауки, Криксалис - они были первыми. Есть ведь ещё и Малленрох - полулич. Памяти о методе создания у Ридли не было - ибо он младший, но вот внешний вид хорошо запомнился - и он шокировал. Она явно была красивой когда то. Была. Маг был действительно безумнцем - но безумцем не без таланта. Каким способом он смог пленить настоящего лича да и скрестить его тело с телом живой девушки, соединяя их души воедино, было невозможно. Хотя что можно было ожидать от гения. создавшего гибрид дракона и виверны? Но Малленрох была чудовищно противоестественной - жизнь и смерть внутри неё причудливо переплетались, придавая ей и черты нежити и невосприимчивость в изгнанию этой самой нежити. А ещё у неё были потрясабщий навыки к некромантии. Наверное ненависть к самой себе за то, чем она стала и не давали ей полностью раскрыть свой потенциал на смерных. Но именно она подсказала Ридли, как найти Пожирателя Душ, так что её знания трудно недооценить.
Но именно поэтому Кошмар и нуждался в её помощи. В грядущей войне им понадобится некромант такого уровня. Однако Малленрох способна понять, что Меч подчинил драковиверна, поэтому найти причину по которой она действительно захочет присоединиться к Кошмару будет непросто...

Марлион
«Воистину, день сюрпризов, – заключил Раннал, отступая назад. – И как с этим воевать?»
В принципе, кел’Роаш владел многими боевыми заклинаниями, но был совершенно уверен в том, что применение их здесь и сейчас оставит от гостиницы немного. И хорошо если только от гостиницы…
Впрочем… а кто мешает перенести бой на другую территорию?
Слова с делом у посла не расходились; Раннал стремительно взмыл в воздух, хоть и не меняя облика. Он предполагал, что противник склонен к рукопашному бою и вынужден будет последовать за ним…
Так и получилось. Вот только теневое существо, видимо, не сочло крышу гостиницы сколь-нибудь убедительным препятствием.
В результате черепица разлетелась во все стороны; обломки загрохотали по мостовой, а теневой двойник оказался на одном уровне с Ранналом. В крыше же осталась крупная дыра с неровными краями.
Из окна высунулся полный человек, выпученными глазами посмотрел на двух двойников (дракон как раз метнул в противника пригоршню зеленого огня – еще одна противомагическая разработка Фенлара) и скрылся обратно. Раннал философски подумал, что ему стоит потом возместить хозяину убытки за счет посольства. Но сделать это надо максимально ненавязчиво; большинство людей может получить сердечный приступ от мысли о том, что дракон им будет платить.

Саймаль тем временем вел не менее сложный и странный поединок. Хотя ему в каком-то роде было легче; все же Раннал не был специалистом по боевой магии, а Саймаль привык именно к ментальным поединкам.
Но «в каком-то роде легче» вовсе не значит «было просто».
Дракону не раз пришлось поблагодарить родной клан за такое обилие разработок по своей специальности и похвалить себя самого – за усердие при обучении.
Которое, кстати, с каждой секундой вспоминалось все яснее… Скорее всего, как решил Саймаль, это было побочным эффектом смешения разумов, логичного при ментальном сражении. Впрочем, это не худший эффект…
Своих воспоминаний эр’Меллаш не боялся.

Миаллан
– Нам не обязательно покидать Миаллан, – заверил Кэльмейн. – Установить телепатический контакт с даори – дело недолгое; он очень скоро узнает обо всем. Кстати, тем же способом можно передать послание и людям; в Марлионе имеется наше посольство, и не думаю, что король откажет в аудиенции дракону.
Целитель уже понял, что говорящий с ним – одновременно черный дракон Энсан и вроде-бы-погибший эльф Алмазус. Ему до смерти хотелось спросить, как же это получилось, и для чего сие было сделано… но Кэльмейн решил пока сдержаться. Не время для расспросов.

Марлион,
Лагуз

Умей подсознание Лагуза внятно излагать мысли (впрочем, никто не доказывал, что оно не умеет...), наверняка ему бы представилась интересная картина, не менее интересными словами прокомментированная. Ведь не в пример сознаниям, подсознание телепата всегда было в единственном и неповторимом числе, ради здравия и способностей оного телепата. А так же здравия и терпимого уровня существования окружающих.
Благо (гм?) царящее в ментальном пространстве нечто, еще недавно считавшееся скромной телепатической битвой, действительно вызывало разные интересные комментарии в интересных идиоматических выражениях. На "скромное" это уже не походило. На "битву", честно говоря, тоже.
Сновидения Нилуса трудами половины одного Лагуза и целого демона превратились в бойню, а лабиринт второй половины того же фаэра, сейчас счастливо разделенный с одним целым драконом (которого старательно пытались превратить в нецелого, но...), постепенно...
Постепенно...
Рассеивался.
Правда, ничего хорошего в замусоривании ментала хаосом не было, пусть даже в неком конкретном месте концентрация оного хаоса стала чуть поменьше. А место то называлось разумом Саймаля.
Другое место, способное называться разумом второго Лагуза, вместе со своим хаотическим творением так же равномерно рассеивалось, обещая в самое ближайшее будущее: проблемы коренным марлионцам, проблемы собственному подсознанию, проблемы второму сознанию и на десерт, тоже проблемы, для Саймаля. Столь усердно распутываемый, развеиваемый, рассеиваемый и всячески уничтожаемый "лабиринт", будучи создан личностью весьма нетрезвой, страдающей раздвоением себя, пятьюстами годами практики кровавой магии и вдобавок ко всему одной ногой двоичного себя стоящей в разуме эльфа – такое творение было под стать творцу. И, даже трудом целой субъективной вечности наконец распутанное до конца, на самом дне подкинуло своему покорителю шутку в духе фаэров.
Потому как за кошмарной защитой не оказалось никого. Просто пустота, одуряющая своей полнотой всяческого отсутствия.
То, что остается от сознания, когда оно поглощается Хаосом...
Никакой разум, если он действительно разумен, не способен осмыслить такую пустошь. Окончательно истаявшее сознание фаэрского лорда разумом уже не считалось, но дракону пришлось заполнять найденную черную дыру (и это вместо победы...), чем угодно. А угодно", как уже разобралось далекое от бренной чепухи заклинаний и шаблонов подсознание, было памятью. Давних лет...

...Таких давних, что оставшийся Лагуз, со всего размаха падения в доброкачественную кому влетевший в драконью память, аж заскрежетал несуществующими в ментале зубами. Кому как, но ему картины четырехвековой давности совершенно не нравились. Правда...
Даже ощутив собственную смерть (очень приятное ощущение, нет слов) и вместо того, чтобы немедленно заняться первоочередным делом – убеждением своего тела, что смерть ему почудилась, помирать в самом деле не надо, - получив недобитого первой своей половиной дракона, да плюс ко всему обнаружив, что на уползшем до уровня подсознаний бое ристалищем идет Память, - даже при всем этом Лагуз оставался...
Самим собой.
Фаэрским лордом.
Который не знал, что значит честь, но прекрасно сознавал, что оборванные бои, слабость или кривые удары – оскорбительны самой природе страстных до красоты, до совершенства, бессмертным. Пусть даже они умеют умирать.
Память тоже – страшное оружие. Если уметь ею правильно пользоваться.

Воспоминания... память... то, что поднимается из глубин сознания...
Драконы из Меллаш умели просматривать собственную память - но по своей воле, а не навязанную со стороны. Но... что бы там ни было - воспоминания ворвались в разум, оттесняя картину нынешнего мира.
Неподвижность. Полная неподвижность и полная, непроницаемая темнота вокруг. Никакого запаха, никакого звука.
Испытание на чувствительность - только с помощью своего разума возможно понять, что вокруг, и только с помощью разума возможно передать впечатления наставнику. Саймаль и пытается - ощутить... понять, в каком помещении он находится... расширить разум...
Сколько здесь надо быть?
Неизвестно. Совершенно неизвестно - ибо наставник отзовется лишь когда ты опишешь все, что есть в комнате. А если не сможешь почувствовать - сиди в темноте и дальше.
Ментальный щуп беспорядочно мечется в все стороны; юный дракон давит в себе нарождающуюся панику. Нет. Не допускать. Не сдаваться.
Не... не... не...
Есть!
Яркая вспышка радости, когда щуп что-то обнаруживает. И... эта вспышка заставляет потерять контроль. На мгновение - но щуп распадается.
Надо все начинать сначала. Спокойно.

Игры разума отличались от поединков магией, как и сама магия от воинской силы. Нельзя было разложить мысли по отдельным полкам, невозможно – остаться в стороне от связанного узами противостояния противника...
Лагуз тоже во всей полноте чувств упал в прошлое. В память, где за право считаться живым...
Они учились вместе, всегда ощущая за плечом дыхание соперника, или видя его спину впереди. Вместе с любым навыком впитывая привычное, как дыхание, уменье обойти другого.
Они могли считаться братьями, не знай наверняка, что младших и старших лордов не существует. Лорды могут служить или повелевать, но не делить бремя с кем-то.
Они никогда не были друзьями.
Прочесть мысли второго. Услышать песню, сплести ее отрывок со своим. Освободиться, уйти, отдохнуть, забыть. Прочесть. Первым... первым...
Первым...
Ведь песня-ключ всего одна, а их – двое. Неизвестно, что будет с оставшимся, но и узнавать не надо. Просто победить.
Но легко сказать – прочти! Нет щитов, за которыми спряталась увертливая мелодия. Есть океан ненависти, как из зеркала, и тысяча посторонних мыслей и образов, в которых найти звук не легче, чем одну руну во всех библиотеках повелителей.
Но мелодия схожа с той, что уже сам знаешь. Она прячется за яростью или силой, но на поверхности. Она...

Дрожь пронизывает тело и разум при одной мысли о том, чтобы вновь повторить то испытание... Камера Чувств, как его называли...
Саймаль попытался "всплыть". Стряхнуть прошлое, возвращаясь в настоящее.
Не вышло; водоворот хаотического лабиринта так просто не выпускал.
Противоположность. Полная противоположность Камере Чувств.
По ушам бьет непрерывный, режущий слух визг; глаза слепят мертвенно-белые вспышки. Дикая смесь ароматов заставляет нос гореть... но при этом надо вести ментальный поединок с противником, не отвлекаемым ничем. Сохранять концентрацию и отражать атаки.
Пока получается только отражать - атаковать в таких условиях невозможно. А ведь надо - испытание не прекратится до первой удачной атаки...
Спокойствие... максимальное спокойствие... тварный мир вторичен... разум возвышается надо всем...
Удар!
Гаснущий еще на полпути - сосредоточение распадается.

Заплутавшее во времени сознание пытается вырвать животворящее понимание, сказать самому себе: "я выжил, и до сих пор жив!". Но другая его часть, давно смиренная волей даже против вечного инстинкта, вжимает обратно. Только один поднимется из одной бездны, а второй еще не проиграл. Только он. Нареченный Лагузом...
В мире лордов нет места вторым, лишним и мертвым. Это не экзамен, это – твоя будущая жизнь.
...И хорошая же, она, однако, будет.
Искусство некромантии, сплетенное с личной силой телепата. Поймать мысль мертвеца – пройти по грани миров, узнать погибшую тайну, и не умереть самому. У урока лишь один выход – справиться и остаться живым. Потому что...
В смерти безвременье. У мертвых не тысяча мыслей, а миллиарды тысяч за все их прожитые года. В этом хаосе нет цели, нет выхода и нет надежды. Только ты, который уже забывает, что значит дышать, и слышит лишь...
Чужую тайну?
Свою гибель?
Бескорыстные слова...?
Тайна узнана. Ненужная в мире призраков никому. Выход виден. Недосягаемый как небо без крыльев. И здесь ты. Мертвый. Вечный. Счастливый.
Проигравший.
Никогда!
...и тело призовет разум, и душа... в мир... Лордов...

Бесконечный круговорот Площади Хаоса еще не отпустил чувства - а уже навалилось новое воспоминание. Жесткое. Опасное.
И предельно ясное.
Глаза. Светлые, перечеркнутые вертикальным зрачком - жесткие и внимательные глаза учителя.
Взгляд-против-взгляда, мысль-против-мысли...
Не отвести. Не поддаться. Не сломаться.
Последнее, предельно жесткое испытание. Сломаешься, не удержишь - и в лучшем случае останешься в учениках еще на долгое время.
В худшем же - еще и лечиться будешь, не менее долгое.
Максимальное напряжение сознания. Все пущено в ход - все мастерство, все знания...
Столкновение. Давление. Ментальные иглы. Ментальные клинки.
Нескончаемый поединок.

Два оточенных разума детей своих разных, но одинаково гордых народов почти слились, обмениваясь ударами, не представимыми в тварном мире. Воля на волю.
И как с Лабиринтом, когда дракон уже не знал, создает ли фаэрский телепат хаос, или хаос поддерживает создателя, так и сейчас...
Кто кого вел в битвах видений, не знал ни Саймаль, ни Лагуз. Память, ведь это...
Вершина обучения – вершина учителя. Преодолеть ее – превзойти наставника. Силой, умом, хитростью или магией, чем можешь – то и есть ты. В смерти, в жизни, как угодно. Нет лишних оценок, нет лишних фаэров, нет ничего лишнего.
Нет вторых.
Нет мертвых.
Нет лишних.
А что значит для телепата короткое "нет"?.. В простоте сила, в ней – истина.
Но кто он – противник? Наставник, чей долг отпустить ученика, или лорд, который может служить или повелевать, но никогда не будет делиться с равным.
Кто он сам – пока еще безымянный? Достойный ученик силы, или единственный, кто смеет быть лордом.
Есть много развязок и результатов, есть много способов умереть или проиграть. Победить же – только один. Если жив, значит...
Но...

Выплыть из воспоминаний помогло только одно - осознание, что он, Саймаль из клана Меллаш, жив. Существует сейчас. Находится в Марлионе, а не повторяет обучение. И это значит - он выжил, не проиграл и заслужил свое звание.
- Ты выдержал, - улыбается учитель. - Ты прошел все испытания.
- Благодарю, - Саймаль вежливо наклоняет голову.
- Ты мог дрогнуть в последний момент.
- Да. Но вовремя вспомнил технику Алтейра, - Саймаль слегка улыбается, и это улыбка гордости.
- Верно, - такая же улыбка светится в глазах учителя.
А в зеркале - такие же глаза и похожая улыбка. Но нет благодарно склонившего колено лорда Лагуза, в играх фаэров чужая жизнь - то же, что твоя смерть. У них нет вторых, единственный оставшийся и есть первый.
- Запомни, юный... - не голос, а шелест смерти.
Он не называет ни учеником, ни лордом. Он не говорит простые истины, усвоенные многие годы назад. Не напоминает о цене побед. Он...
А в памяти расползается странная клякса, стирающая чувства того, кого должны наречь Лагузом. Он знает, что последней ступенью к вершине становится чужая спина. Он видит, видит в вертикальных зрачках того, кем почти стал, как двое заходят на общую вершину, помогая друг другу.
Что он знает...
Что он сидит...
- Запомни...
Кто выжил?
Кто умер?

(с Латигрэт)

Где-то в бесконечно далекой от нетленного духа, в марлионской гостинице в судороге нереальной боли выгнулось тело фаэрского разведчика. Раскрытые глаза учителя насмешливо проводили недолгий первый и последний полет неудачливого ученика.
Что за техника Алтейра?..
Благодаря ей жив не я.
В расползающихся остатках лабиринта остались только двое, Саймаль и Лагуз. Два беловолосых воина разных народов. У одного были светлые глаза, разделенные узким зрачком драконьей крови, у другого – бездонная глубина фиолета. Пустоту заполняли третьи глаза, от которых каждый из телепатов готов был склониться. Один – чтобы затем подняться рядом, второй – признать, что он только второй.
Один поднялся.
Второй исчез.
- Запомни, юный. Важна не "твоя жизнь", а "твоя жизнь". Иначе ты мертв.
Когда спазм отпустил, опустившееся тело уже было простым телом. Остывающим на незастланном ложе, в потускневших сиреневых глазах которого не успели и не смогли отразиться совсем другие мгновения прошлого.
"...Ты мертв... как я".
Но вместо них в зрачках бывшего лорда застыло видение учителя и ученика, идущих вместе.
"Да, мертв. Вместе с тобой".

А в бесконечной пустоте, оставшейся на поле битвы после хаоса и двух душ, родных настолько же, сколько чужих, стоял только один.
Один, один, один.
Саймаль ро’Алам эр’Меллаш.
Победитель.

Миаллан

Совет собрался очень быстро не смотря на печальные обстоятелства. Все понимали, что новая угроза очень близка, и что надо что-то делать.
В центре стоял Вэлиал, лицо которого было не по-детски серьезно. Рядом с ним был Алмазус, новость о чьем возвращении разнеслась со скоростью пожара. Серина, чье лицо было освещено печалью, но которая смогла собраться. Эктелион, который сумел оклематься к моменту большего совета. Лурриль, чей лик был подобен скале. Сын ее Лукрос, который был мрачнее тучи. Драконы, которые встали в стороне, дабы просто отвечать на вопросы, а не оказывать какое-либо влияние на эьфов. Были еще пару темных эльфов, дабы уравновесить голоса.
Никто не стал говорить о горе. Все стали говорить о деле. Понимали, что враг необычайно силен и могуч, и что победить его напором не получится. Эльфы были слишком слабы. Их было мало. И эльфы решили уйти. В горы. Туда, где вернувшиеся совсем недавно рейнджеры нашли пещеры, пригодные для жилья. Они должны были скрыться от глаз врагов, чтобы продумать свои дальнейшие действия, затаиться.
Этот вариант был предложен Эктелионом, и половина членов совета согласиись с этим.
Но Алмазус, Лукрос и Лурриль встали на другую сторону. Они хотели битвы. Кровавой битвы. Ради отмщения. И за ними встал народ.
Последнее слово было за Вэлиалом. И он встал на сторону Эктелиона.
- Сколько бы нам не хотелось отомстить за смерть Мелетун, но надо подходить к этому с умом. Мы доставим им намного больше неприятностей, ведя партизанскую войну, а не биться об них головой!
И эльфы стали покидть насиженное место, забирая с собой все, что могло дать какую-то пользу врагу. Город опустел за считанные часы. В Миаллане остались только деревья, которые не могли уйти за эльфами.
Несколько дней миалланцы шли через леса, останалиаясь на ночь большим поселением. Лес их принимал с радостью, закрывая от глаз чужаков. Через четыре дня они дотсигли пещер, в которых и стали расселяться.

(с Латигрэт)
В ту ночь жителям столицы было трудно хорошо выспаться. Взбаламученный силами телепатов ментал провоцировал здоровые кошмары всем, не отличающимся изысканным внутренним миром кровавых лордов, а редким исключениям изрядно мешал грохот воздушного боя.
Творение Мертвой Руки отвечало заданным параметрам эстетики в представлении фаэров (с определенной точки зрения), однако постулатами "элегантные решения и минимум побочных эффектов" создателей не страдало. Первый побочным стала трактирная крыша, затем - окна всех близлежащих домов, благо размах крыльев свежеиспеченного "дракона" гонял роскошные ударные волны, - а на финал выяснилось, что тень хамелеонит не только форму. Способности плевать разной несовместимой с жизнью оплеванного гадостью демон тоже отзеркалил, с легкостью выходца иных миров (и материй) переведя "свечку" в "пике" и сверху обдав противника каскадом...
Мрака.
В условиях вечно-голодной сущности - предварительным переваривающим материалом.

Нынешние мысли Раннала глава его клана определил бы как «слова, неподобающие дипломату при исполнении обязанностей». Впрочем, в данный момент кел’Роаш таковых как раз не исполнял…
Трансформироваться все же пришлось. Все же в воздухе удобнее сражаться, маневрируя при помощи крыльев, а не тратя силы на левитацию…
Против обрушившегося сверху темного дождя Раннал успел выставить «скользящий щит» – он не отражал атаку, а чуть изменял ее направление, заставляя миновать цель. Энергии на него тратилось поменьше…
Мимолетный взгляд вниз показал, что вновь досталось многострадальной крыше гостиницы. Интересно, к концу схватки от нее хоть что-нибудь останется?
Взмыв вверх, Раннал ответил – мерцающей изумрудной сетью, стремительно сматывавшейся вокруг противника. Это уже было более традиционное заклинание, предназначенное для разных нематериальных и полуматериальных сущностей, вроде хищных призраков и прочей нежити.
Выбраться из такой сетки было, мягко говоря, непросто. Летать в ней тем более не получалось.

Тут же выяснилось, что всеядность демонов – тема, воистину достойная собственной славы. А дурная (как показал пример первой, ныне развоплощенной сущности) привычка проглатывать все, кто летит навстречу, как минимум семейная черта противников дракона.
К чести тени, уголок заклятья она все таки переварила, поставив дракону интересную задачу, чем бить иномирового обжору, если он даже боевой магией не давиться. К чести дракона, остальные углы успешно спеленали сущность, вызвав...
Локальные деструктивные последствия. А еще волну не то рева, не то грома, или вовсе вибрации потревоженных присутствием демона эфиров, ибо хотя призванный фаэром "помощник" не подавился, некоторое несварение у него случилось. Снеся новой воздушной волной остатки окрестных окон, ставен и листьев, не выходивший из пике крылатый с удивительным грохотом приземлился... прикрышился?.. на многострадальное здание. Удивительным было, что полуматериальная сущность может так материально падать, а так же – при всем отсутствии разума, падать прицельно мимо призвавшего (или его тела, как сейчас было с Лагузом). То ли фаэру повезло, то ли творивший камни призыва Сайлс озаботился, чтобы свои же не зашибли, но сначала отклоненный плевок, а теперь и сам извергающий мрак попали в дальний от комнат край здания.
И было ли то, что рухнувшая сущность с комфортом попала в собственный яд, случайностью, или очередной боевой (дурной?) привычкой семейства демонов, тоже осталось загадкой...
Ясным вышло одно – проредив магию сначала изнутри зубами, а потом снаружи потусторонней кислотой, демон на отвращение шустро выпутался из заклинания, словно оно действительно было материальными путами, которые можно порвать, спутать или вывернутся. Впрочем, для сущности иного мира и мерки были иными. Клочки изумрудной силы, неведомо как приставшей в теневой шкуре "дракона", явно причинили ему больше неприятностей, чем все стропила и колья бывшей гостиницы, кои тварь успешно пересчитала отсутствующими ребрами.
Хотя ни, ни другое, ни убавили голодного пыла... Не удостоив свои раны и мигом промедления, демон прямо с земли кувыркнулся навстречу изумрудному, чиркнув призрачным хвостом сквозь почву, и обдав ветром вполне материальных крыльев. Разнообразием приемов тварь при этом не обрадовала, устроив тот же фейерверк разъедающей тьмы, только что с меньшего разгона и по другой вертикали.

От новой атаки посол уйти сумел без особых проблем; благо тактика «удар на взлете» была известна любому дракону с мало-мальским боевым опытом. Да и не только дракону, но и вообще любому летающему.
Но то, как легко противник сносил заклятия, Раннала озадачило. Конечно, свое действие чары оказывали… но значительно слабее, чем дракону того хотелось. Сам же кел’Роаш такой чрезвычайной выносливостью не располагал…
Решение, впрочем, нашлось быстро – в арсенале уже упоминавшихся заклинаний для борьбы с разной нежитью. В самом деле, как можно бороться с существом нематериальным, если ты не специалист по уничтожению именно таких?
Ответ прост – сделать противника плотным и осязаемым, а затем поступить с ним, как с любым живым оппонентом.
Уворачиваясь от взлетающей тени, и бросив взгляд вниз, посол решил, что устраивать подобное прямо здесь – неразумно. Гостиница уже пострадала. А если будут разнесены еще дома… в этом случае у короля и первосвященника возникнет много законных и неприятных вопросов. Нужны дипломатические проблемы, особенно сейчас? Ни в коем случае.
Поэтому Раннал постарался прибавить скорости, уводя противника за собой к окраинам, где и домов было меньше… да и вообще, дальше – лучше…
Теневой двойник не отставал, словно его приклеили. Неудивительно.
Внизу промелькнула городская стена; все, теперь можно.
Раннал, заложив крутой вираж, развернулся и ударил подготовленным заклятием.

Погоня раззадорила голодную сущность, чью натуру не удовлетворили проглоченные заклятья. Вдобавок те оказались изрядно неудобоваримыми, даже для такого проглота как демон, а любое неудобство тень лечила, исправляла и совершала одним способом. Уже известным...
И защищалась, кстати, тоже. Известным.
Зрелище, украсившее ночные небеса после заклятья дракона, было достойно любой кисти, если бы художник владел даром видеть незримое. Вихри энергии, сплетенные в узкий щуп удара, прядями пуха свивались из стекающей с крылатой ауры силы, с невероятной плавностью и быстрой достигая цели. Вливались в мутные разводы другой ауры, чьи оттенки не узнал бы ни одни чародей Фьятерры, исчезая, как одинокий чистый ручеек пропадает в грязной в половодье реке. Но вихри продолжали крутиться, прядки свивали сами себя, одна аура тускнела, вторая... светлела. И, уже второй раз "подавившись" светлым ручейком, билась в немыслимых кульбитах, выцветая с потусторонних цветов буквально на глазах (впрочем, все равно отсутствующим).
Удивительная полуматериальность демона дала сбой, по воле Раннала таки "привязавшись" к тленному миру, и тут у тени забрезжили смутные догадки, почему универсальный способ боя "зеркало" не используют другие бойцы. Овладеть всеми секретами чужих техник по-честному не удалось бы никому.

Но, стоит признать, на пыл, решительность и все остальные качества демона это нисколько не повлияло. Вся картина заняла вряд ли больше нескольких секунд, за которые теневой "дракон" успел раскашляться несъедобной магией, заодно замутив все вокруг жгучим мраком (по мере действия анти-призрачных чар мрак становился обычной кислотой... если обычная такой бывает), взреветь последний раз и со всей силы (дури?) полностью материального тела атаковать врага. Утратив козырь, но сохранив обычных тузов – скорость, ярость, сила, - кошмарный союзничек телепата продолжал оставаться кусачим противником.

Правда, теперь задача облегчилась. Демону еще надо было привыкнуть к новому состоянию своего тела, и уяснить, как бороться с применением клыков, когтей и прочих чисто материальных средств боя.
Разумеется, Раннал ему времени на осмысление давать не собирался.
Демон отменно отражал заклинания, направленные на него; но эту тактику посол решил отбросить. Напротив, теперь он окружил ярким изумрудным сиянием собственное тело, накладывая защитные чары.
Противника же ранее берегла полуматериальность; теперь он этого преимущества не имел. А на освоение магических защит, как уже было сказано, времени не было.
Когда настоящий и поддельный дракон столкнулись, рев и скрежет когтей разбудил чуть ли всех вдоль городской стены. Впрочем, большинство из них и так уже проснулось; схватка в небе была какой угодно, только не тихой.
Обменявшись с бывшей тенью парой ударов, Раннал отметил еще одну несомненную удачу: оказывается, его противник ранее летал исключительно силой воли; сопротивление воздуха, ветер и прочие факторы на движения полуматериального тела не влияли.
А теперь, обретя вещественность, он вынужден был все это учитывать.
Вынужден. Но не умел. В отличие от Раннала. Поэтому последний мог сосредоточиться исключительно на нападении, а первому приходилось еще и отвлекаться на удержание себя в воздухе.
Результат оказался простым и предсказуемым.
Когда удар когтей, усиленный еще одним заклинанием, распорол теневую чешую, бывшая тень приземлилась с более чем впечатляющим грохотом. И подняться шансов уже не было – Раннал рухнул сверху, выдавая сложный в освоении и применении, но очень эффективный «удар пятерых» – атаку когтями всех лап и хвостом.
Противник дернулся в последний раз и затих. В теневое состояние, правда, не вернулся.
– Видимо, взаимодействие материализующих чар с этими существами вызывает перманентные изменения, – констатировал Раннал научной фразой. – Надо будет сказать Фенлару… вот он новой теме для исследования порадуется…

(& V-Z)

Марлион
Обойдя застывшего противника, Раннал только головой покачал. Ну вот что это за тварь? Нет, научное определение подыскать не так уж сложно – что-нибудь вроде «демонического порядка полуматериального подвида»… но как конкретно оно называется, и где их призывают… или создают?
Наступило время неожиданностей, и таковые послу не нравились. Он лишь надеялся, что и драконы способны преподнести немало сюрпризов противнику.
Раннал устало прикрыл глаза, разворачивая ментальную связь.
«Саймаль?»
Молчание.
«Саймаль?»
«Да-а…» – мыслеречь эр’Меллаш была наполнена той же усталостью, которую сейчас чувствовал Раннал. Похоже, у Саймаля был свой бой, не менее сложный.
«Ты как?»
«По большей части нормально. Но устал. А ты?»
«То же самое. Что с чужаком?»
«Мертв. Сейчас иду и попытаюсь вытянуть из мертвого сознания хоть что-то…»
«Удачи,» – пожелал Раннал и открыл глаза.
Как раз вовремя – к нему приближался стражник в мундире королевской гвардии. Ну конечно… такие события не могли разбудить полгорода.
– Доброй ночи, господин посол. Его величество хотел бы знать, что происходит, – сообщил гвардеец, и Раннал невольно усмехнулся – наверняка в изложении Келистана это звучало куда более грубо.
– Если его величество не возражает, я желал бы дать свои объяснения ему лично.
– В таком случае, прошу вас, господин посол, следовать за мной.
«Попытка захвата чужака, смертельный бой, а сразу после – переговоры высшего уровня. Вот такая у нашего народа дипломатическая деятельность».

Гигант и дракон. Какое-то время назад. Разговор в старой башне. В соавторстве с V-Z

Когда они достигли места будущего разговора, Фенлар снова с любопытством оглядел гостя. В первый раз он видел такое существо… камень, но явно живой. Не магически оживленный, вроде големов…
- Позвольте представиться - Фенлар до’Лаймор эн’Айенн, - произнес дракон. - А вы…
- Зигфрид. Просто Зигфрид. Имя от человеческой части, не от эльфийской... то, что я "когда-то" был наполовину эльфом, ещё заметно по... этому телу? - поинтересовался гигант, мысленно одёрнув себя за глупость. Нужно было сразу переходить к делу, каждый миг что-то решал. Но он не продолжил фразы.
- Рад вас приветствовать в Марлионе. Не будет грубостью, если я поинтересуюсь - это ваше естественное тело? Чисто научный интерес.
- Хмм... сложно сказать... Думаю, что теперь - да. Когда-то, впрочем, моё тело было вполне обыденным. Думаю, то, что мы с вами видим сейчас - памятник над моей гробницей. В коем мой дух и находится уже долгое время - возможно, отныне навечно. Но это далеко не самое главное.
- А-а, - чему-то обрадовался Фенлар. Видимо, подтвержденной гипотезе. - Как я понимаю, вас привело в Марлион то, что ему… угрожает какая-то опасность? Насколько я знаю, древние воины просто так не пробуждаются.
- Да, вы правы, - вот так. Коротко и напрямик. Не теряя драгоценных секунд на изысканные обороты. - Взгляните. - И голубой кристалл-лезвие волшебного клинка поднялось до уровня глаз собеседника.
Свет. Пульсирующий свет, и ощущение… жизни? Да. Не зачарование, а жизнь.
- Живое оружие… - восторженно выдохнул Фенлар. - Но откуда? Это вы его создали?
- Нет. И лучше бы его никто не создал. Это Избавитель Душ. Синий клинок, которым я когда-то победил... самого себя, собственную душу, захваченную кровавым братом этого оружия... Пожиратель Душ, Алый меч, Клинок-с-единым-глазом. Он сам выбирает себе хозяина. Сам дарует ему силу и ярость, равной которым нет. Сам питает его чернейшим из чародейств... и сам завладевает его душой. Постепенно, но неотвратимо. И главное, - Зигфрид опустил клинок и посмотрел на собеседника в упор, словно пронзая взглядом, не давая возразить, - один из них не живёт без другого. Пожиратель останавливается лишь тогда, когда глаз его пронжён Избавителем. А раз Избавитель, который я вонзил в это отродье тьмы, сейчас снова в моих руках... значит, кто-то освободил Пожиратель. И скоро "кто-то", ведомый проклятым мечом, вновь утопит земли в крови... как почти сделал когда-то я сам.
- Гм… - задумался Фенлар, и вдруг резко вскинул голову. - А знаете, похоже, у нас есть сведения. Недавно наш дозор столкнулся с неким очень сильным магическим оружием - мечом, атакующим при помощи энергии, близкой к некротической. Похоже, это он.
- Это - лишь малая часть того, на что способен Пожиратель. Все его владельцы, и все их поверженные враги... Он знает их. Хранит их память, их навыки. Он - гениальный воин, гениальный военачальник, великий тактик и стратег... но цель его одна: души, которые он может поглотить; кровь, которую он прольёт; жизни, которые он отнимет. Не щадя никого. Армии против него ничто. Я знаю... ведь я владел им... точнее, он владел мной, - прогудел гигант. - Похоже, Избавитель выбрал меня, чтобы я донёс эту весть до ныне живущих тут народов... и, возможно, помог всем, что в моих силах. Я готов это сделать , по воле судьбы и своей собственной воле.
- Вы знаете что-нибудь о нынешнем хозяине меча?
- Нет. Практически ничего. Но я знаю, что это будет чёрный воин. Воин-тьма, воин-кровь. Воин-монстр. Меч передаёт хозяину частицу своей силы - всегда. И облик это изменяет соответствующе. Его... трудно не узнать. Хотя чаще всего достаточно просто идти по трупам, чтобы отследить его путь.
- Черный воин… Вероятно, Раннал - это глава нашего посольства - может сказать что-то более точное. Или обращусь к даори.
- Главное - не теряйте времени. Каждая душа, каждый миг укрепляют его силу и власть, - и, чуть ухмыльнувшись, Зигфрид добавил. - И попросите покормить моего медведя: косолапый так чего доброго исхудает.
- Разумеется, - кивнул Фенлар; на озадаченном лице дракона ясно читалось «Где ж мне мяса столько добыть?». - А пока… вы будете здесь? Или мне подыскать вам место?
- Останусь. Что бы мне не хотелось думать, я - камень. Камень и есть, хотя голубей отгонять мой зверь ещё не приучен, - глухо хохотнул исполин. - Кстати... избавитель знает - в вас нет скверны Пожирателя, иначе его свет давно сжг бы вас дотла... но вы не так просты. Кто вы, скажите? И чьё посольство здесь... в этом городе, вы назвали "вашим"?
- А я разве не сказал? - удивился Фенлар. - Я - дракон, и посольство, само собой, от моего народа. Семнадцать лет назад мы заключили договор с Марлионом, и с тех пор здесь есть наши представители.
- Драконы... это славно, - чуть улыбнулся Зигфрид. - Уповаю на мудрость вашего народа... и на его силу, если и вы пожелаете биться с ордами Пожирателя. Да-да, с ордами, - утвердительно кивнул великан. - Он может один вырезать целый город или замок... но и его силы не безграничны. Точнее, не безграничны силы его носителей, но безгранична его жажда. А потому... он будет не одинок, когда явится сюда. И явится он даже не с отрядом или армией. Это будет именно орда. Чёрный прилив. Волна тьмы.
- Тогда мы будем готовиться к этому, - заключил Фенлар.

Полёт на запад занял меньше времени чем обычно - сказывалась трансформация, данная мечом. Где то на грани вменяемости Ридли ещё осознавал себя, но это было похоже больше на секундное пробуждение от сна - щупальца Пожирателя неумолимо затягивали его разум обратно в безграничное сознание меча. Душа Ридли была ценна, поэтому вместо того, чтобы быть развоплощённой внутри клинка для накопления магических сил, она начала утопать в водовороте из душ сильнейших войнов, которые когда то принадлежали Пожирателю. Но в их душах не отражались их мысли или чувства - только навыки - там были лучшие стратеги, гениальные тактики, истинные мастера клинков... Даже было несколько волшебников, явно практикующих тёмные искусства. Было ясно, что Меч обладает воистину чудовищными знаниями. Но слишком часто его подводило то, что душа владельца начинала сопротивляться в последнее мгновение (а именно во время встречи с Избавителем), либо тело носителя просто не переносило трансформации. Пожиратель специально дал Ридли знать, что он подходит идеально - к исполнению его цели - а именно отомщению эльфам, можно идти очень долго, по пути истребляя целые народы, которые могут быть союзниками. Воля драковиверна, точнее её осколки, была всё ещё согласна с мечом, а тело Ридли уже практически закончило трансформацию - доспехи, подаренные лордом Силусом шестнадцать лет назад словно обросли хитином тёмно-синего, почти чёрного цвета. Правая рука, в которой был зажат меч, была покрыта то ли венами, то ли щупальцами, которые расходились по всему телу. Пожиратель порадовался тому, что Ридли взял его в человеческой форме (точнее в маскировке) - образ чёрного рыцаря, именуемого теперь даже среди ящеров Кошмаром, получился идеально. Крылья выросли настолько, что маскировать их было бесполезно, но в сложенном виде они напоминали рваный плащ, так что днём идущий путник огромного роста просто отпугивал бандитов и зверей, но не внушал панического ужаса.
Помня о том, что армии ящеров вот вот выступят, Кошмар желал найти помощь. Во время прошлой великой войны он обратился к Морах - королеве пауков с западных гор, но не смог принести награду. Морах как и Ридли была экспериментом безумного мага, но была отвергнута из за слишком больших размеров. После того, как эксперимент №5 убил своего создателя, она уползла к западным вершинам, где долгое время просто жила внутри пещер, откладывая личинки более мелких пауков и питаясь случаянными путниками. Помощи от неё ждать не стоило хотя бы потому, что награду - голову дракона Аритая - обещанную за её помощь, Ридли добыть не сумел. Он и выжил то с трудом, не то, чтобы нападать на ещё одного дракона. Тем более на золотого.
Но Ридли возвращался. Просто потому, что ящерам нужна была помощь. И что важнее, грядущему вторжению Фаэров помощь тоже могла бы пригодиться.
Уже подлетая к скалистым вершинам, он знал о том, что на этот раз он сделает то, что для всех пятерых выживших было неприемлемо. Он убьёт свою сестру. Но так нужно. Иначе её дети не пойдут за ним...
Но душе, тонущей в водовороте таких же поглощённых душ, от этого легче не было...

Сны мечей, совместно с Анмориумом

До гор оставался ещё один дневной переход, когда тело Кошмара почувствовало необходимость отдыха. Впервые чуть ли не за несколько недель. Пожиратель не мог не отметить то, насколько выгодным оказался обмен, и позволил носителю немного поспать. Пешком Кошмар стал идти через уже через день после вылета - слишком часто в воздухе замечали фигуру в чёрном, так сильно смахивающую на ставшего чем то вроде ожившей легенды Чёрного Рыцаря. Это было невыгодно - сейчас нужно было привлекать к себе минимум внимания. Пеший вызывал меньше подозрений. Кошмар лёг спать прямо в доспехах, облокотившись на небольшой дубок. Глубокий вдох, глубокий выдох - со стороны могло показаться, что рыцарь вообще не шевелится. И только глаз Пожирателя оглядывал мир вокруг резкими, рваными движениями, не отдыхая ни на секунду, просчитывая сотни вариантов развития событий…
Сон... мрачный... непонятный... Зигфрид не мог понять, как он тут очутился... и он ли очутился там... однако что-то, что окружало его сейчас, было сном... сном кого-то, кто был с ним рядом... Сном. Этого. Существа. Меча... "Я здесь... для дела. Не мешай мне, - сказал Избавитель. И повёл его куда-то... вернее, потянул... куда-то... за чем-то...
...Внезапно идилличное состояние Кошмара нарушилось - он, словно в судороге повернулся. Глаз Пожирателя резко повернулся и посмотрел куда то вдаль. Будь рядом опытный картограф - он бы с удивлением бы отметил, что глаз меча направлен точно на Марлион. Тело Кошмара изогнулось, дыхание участилось. "ОН ИЩЕТ НАС." - Это раздавалось внутри. Пожиратель попытался разбудить своего носителя но тщетно. Избавитель уже нашёл Ридли, и проник в сон Кошмара. Он мог узнать слишком много, а этого нельзя было допустить. Глаз на мече закрылся, и разум Пожирателя погрузился в сон своего носителя...
...Башня...
Ридли ненавидел это место. Здесь не было ничего кроме боли, кроме ненависти и безумного смеха человека, который сошёл с ума от бесконечных воин. Когда то он был гениальным магом, служил королям эльфов. Но когда тёмные убили всех его родственников ради получения хотя бы части разработок, он ушёл в это место. Эту тюрьму. В Башню.
Ридли проснулся у входа. Он стоял здесь в своей привычной форме - драковиверн, каким он должен быть - красное, уродливое создание, созданное лишь ради убийств... Вокруг Башни мир казалось выцвел - там не было ничего, только умерший от ядовитых испарений лес, да трупы тех, кто поошибке набрёл на выпущенные на волю неудачные эксперименты...
*Темнота... поток влекущей темноты... и синий свет впереди... словно это меч владел его телом, а не он мечом... И главное - он абсолютно точно знал, что пожиратель совсем рядом... Уже здесь... Здесь?! Да, здесь.. "У тебя в душе! Вспомни меня, Зигфрид! Вспомни, как ты предал меня!" Зигфрид, а точнее Избавитель отмахнулся от странной и страшной мысли... И вдруг ноги его ощутили под собой какую-то поверхность... Не разбирая, где он, что он, на чём стоит, он заговорил - голосом, дотоле ведомым ему лишь в его разуме: "вот и ты, кровавый собрат. Нашел нового дурака, чья душа так легко отдалась тебе?"
"Ты называешь его дураком?"...
Слова звучали из неоткуда. Это было безумием - голос был до боли знакомым. Ридли побежал внутрь. На мгновение его окружила абсолютная, непроглядная тьма в которой появилось до боли знакомое изображение - словно из пучка щупалец открылся глаз Пожирателя. Зелёное мерцания ока успокаивало, словно вытягивало все страхи.
"НЕ БОИСЯ. ТЫ УЖЕ БЫЛ ТУТ"
Тьма расступилась так же внезапно, как и наступила - Ридли очнулся в центре алхимического круга. Вокруг него пританцовывал человек в рваных одеждах, которые когда то были белыми. Его волосы были всклокочены, а глаза горели маниакальным безумием. Рядом лежали осколки скорлупы - память подсказала, что Ридли мог бы стать красным драконом, если бы не этот человек. Попытавшись пошевелиться, он понял, что прикован к полу цепями. Человечишка не мог нарадоваться, крича что то вроде "превосходен". Но взгляд драковиверна метнулся в сторону и увидел того, кого тут не могло быть - рыцаря в доспехах, окружённых синим сиянием...
"Кто кто? Кто из вас задаёт вопрос, мой крылатый друг - или лучше сказать, мой крылатый глупец? Да, прости, я несколько груб в выражениях - но как бы ты назвал того, кто сам отдался во власть своего кошмара... Нравится тебе это или нет, но ты уже потерян в Пожирателе. Почти." Свет кристального клинка в руках рыцаря вспыхнул, озаряя лицо... точнее, морду неведомо как явившегося сюда хозяина Меча-кошмара. "до чего страшное существо... но очень-очень сильное" - почти завороженно подумал Зигфрид.
"УБЕЙ ЕГО!"
Волшебник внезапно останавливается прямо перед Рыцарем, стоя к нему спиной, словно не замечая.
"Я... Я нарекаю тебя РИДЛИ!!"
Крик драковиверна пронзает зал. Ему чудовищно страшно, но он ничего не может сделать. Его когти оставляют глубокие борозды на камне, он пытается извернуться, но цепи не пускают его...
"Хватит!"
Волшебник в страхе отшатнулся. Прямо из пола, словно обвивая драковиверна, выползали щупальца. Ридли уже видел их - точно такие же соединили его лапу и рукоятку клинка... Но они не стали обвивать - они стали бить по цепям. Волшебник стоял в ужасе и не мог понять, что просиходит. Драковиверн рванулся изо всех сил - цепь, удерживающая его шею порвалась. Чтобы неизвестный воин не вмешался, между ним и волшебников словно промелькнула зелёная искра.
"УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!"
Плевок ядовитой слюной, в которой накопилась вся ненависть существа по имени Ридли - волшебник успел подставить руку. Он закричал. "УБЕЙ!" - команды меча были практически осязаемыми - щупальца разбили оставшиеся цепи и словно подтолкнули Ридли вперёд. Волшебник баюкал свою руку, едва не плача от боли, когда тень вставшего в полный рост эксперимента ¹5 заслонила ему свет. "УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!"
Из ниоткуда в руке Ридли появился Пожиратель - во всей своей чудовищной красоте. Глаз меча повернулся и уставился на Зигфрида. Веки сомкнулись. Пожиратель подмигнул.
"УБЕЙ!"
"УБЕЙ. Как знакомо" - а вот это сказали уже оба: и Зигфрид, и его меч. Один - с олью в голосе, другой - холодно, жёстко. То, чего боялся гигант, того не боялся меч - не боялся, но не мог принять... Потому что всё, чем был Пожиратель - противоречило Избавителю, было настолько противно всей его природе, не доброй, но чистой, благородной, прямой - что даже пересечение мыслей клинков отдавалось в сознании носителей как лязг удара. "Кто ты... или что ты?" - спросил Зигфрид, не задумываясь о том, как воспримет существо его слова. творившаяся на его глазах ужасная картина словно отошла на грань сознания... и только лязг мечей слышался великану где-то внутри него самого... словно в его собственной душе
"Кто ты... или что ты?..."
Шаг вперёд. Ридли трясло. Он уже был здесь, он уже убивал этого безумца, он уже знал, что будет дальше... Но тогда всё казалось проще - тогда перед ним был тот, кто изуродовал его сущность - а сейчас просто слабый человечек, сошедший с ума от горя. В его глазах читался безумный, чудовищный ужас и осознание того, что существо, которое он породил сейчас убьёт его. Это бы произошло, если бы не незнакомец в сияющем синем свете.
"Если ты не убьёшь сейчас, то он извратит многих после тебя. УБЕЙ ЕГО!"
Вздох. (УБЕЙ!) Шаг. (УБЕЙ!) Взмах лапы (УБЕЙ!).
"Прости."
Крики Пожирателя пронзали его душу, но где то на грани сознания Ридли знал, что это просто сон. Так уже было, и зачем что то менять? (УБЕЙ!) Но вместо того, чтобы ударить своего создателя, Ридли плюнул. Презрительно, прямо в лицо. Завеса тут же погасла, волшебник завизжал от боли - его лицо плавилось, глаза вытекали. Лапа так и осталась занесённой. Ридли помнил про вопрос рыцаря, но никак не мог найти ответа... Он уникален, это приходило в голову сразу. У него есть имя - Ридли. Он убил своего создателя, а значит свободен. В нём часть дракона - скорлупа лежит рядом. Но вот кто он...
"Я не знаю... А ты знаешь?"
"Да. Ты - глупец, поддавшийся на уговоры Пожирателя! Ты - тот, кто должен в нём раствориться... кого мы вынуждены будем убить! Я знаю это, и ты сам тоже знаешь!" - чуть не закричал Избавитель. Прямой. Холодный. Вершащий суд над своим врагом... но не Зигфрид, и никогда не пытался стать им. Избавитель не забирал своего носителя, хотя и не всегда с ним соглашался. Но решал всегда тот, кто владел мечом... и Зигфрид ответил сам: "Ты... пленник этого чудища... которому нужна помощь... ты позволишь тебе помочь?"
"Мне нужна помощь?"
Драковиверн ухмыльнулся. Память нахлынула на него, наполняя его разум знаниями и опытом. Причём не только своими, но и теми, которые дал Пожиратель - в том числе памятью Зигфрида. Свет янтарно-желтых глаз драковиверна стал ярче в темноте. Пожиратель померк, словно стал обычным орудием. Даже щупальца свились, практически исчезли из вида. Сейчас контроль над Ридли был ослаблен до пределов - и это была последняя проверка меча - сможет ли носитель противостоять Избавителю внутренне. Краски вокруг говорящих померкли, медленно комната погружалась в тьму. Вскрики волшебника закончились - он умер. Лишь темнота, и две фигуры - синяя и красная напротив друг друга.
"У меня есть цель. И есть средство. А что есть у тебя?"
"То же, что и у тебя... если не больше. Цель и средство... я не знаю, что будет, когда я достигну своей цели - может, я просто рассыплюсь в прах. А что будет с тобой... и твоей целью?"
"Моя цель... умрёт."
"И ты идёшь на всё это... ради смерти? Оно того стоит?"
"А что стоит?"
"Жизнь. Она всегда стоит дороже смерти. Как справедливость. Как честь. Как понимание и сострадание. То, что любят обзывать "добром"... И скажи мне... это ТВОЯ цель? Или ЕГО?"
"Где было твоё добро, когда меня создали, рыцарь? Где было твоё добро, когда я только что убил своего создателя? Где было твоё добро, когда ты убивал тех, кто был дорог тебе? ЕГО цель - это я. А моя цель - это месть. Но вот только один вопрос - ты ведь чувствуешь, что твой меч воскресил тебя не по старой дружбе, верно?"
"Добро либо есть, либо его нет - и то, что его сейчас нет, не обесценивает его: это лишь НАШ выбор. ТЫ решил убить своего создателя - потому что поддался порыву обиды и ярости. Я не осуждаю тебя - но выбор был твоим. Ты решил не проявлять милосердия и ответить так, как ответил. То, что сотворил я... чтож, так сложилось. Такова сила Пожирателя, и я не оправдываю и тут ни себя, ни его. За это я заплатил тем добром что сделал - остановив его. Потому мой меч и вернулся ко мне - и вернул меня. Может - дав мне второй шанс. Может - просто воззвав ко мне как к тому, кто способен остановить этот кошмар"
"Твои идеалы так наивны, человек. Став игрушкой одного меча и почувствовав себя игрушкой так легко обрести ложную независимость в руках другого кукловода, который просто не выдаёт себя. Но я рождён чудовищем, гениальным, но противоестественным экспериментом. Шестнадцать лет назад я был побеждён. Я должен стать сильнее - любой ценой - потому что иначе не победить. И даже если ценой этого будет моя душа, или даже весь мир - я не отступлю. Твой меч создан как противоядие - а мой заключает договор. Избавитель будет силён лишь когда мы рядом. Неси своим союзникам ужас и отчаяние - грядёт величайшая тьма - больше, чем вы знали и видели когда ли бо. Придут те, кто создал Пожирателя - и я буду среди них"
Внезапно Пожиратель засиял тускло - зелёным светом. Щупальца вылезали из рукоятки и обвивали тело драковиверна, трансформируясь в чудовищные доспехи, чёрные как чернейшая из ночей. Щупальца врастали прямо в мыщцы и кости, словно усиливая их - чудовище стало выще, янтарный цвет его глаз превратился в красный, словно кровь. Кошмар окутался зелёным сиянием. Вытянувшись на длинной шее к самому уху Зигфрида, он прошептал
"Скажи им. Пусть передадут черному дракону - Вьенору, что я хочу закончить наш бой." И тут Кошмар издал вой - чудовищный крик виверны, который бы леденил кровь, если бы у статуи она была. Вопль, пронзающий тело и душу, сводящий с ума. Пожиратель лишь чуть чуть напряглся, чтобы спроецировать звук прямо точно туда, где сейчас спало тело Зигфрида. Свет от него становился всё ярче и ярче - и в конце концов поглотил всё...
*Конец сна*
"НЕТ! Стой!" - кричал Избавитель... а Зигфрид только улыбнулся, спокойно, тихо... прямо в лицо врагу и собрату - тому, что был также связан с Мечом,, хоть и совсем другим. "Я спасу твою душу... хочешь ты того или нет". Ещё никогда он не был так уверен в том, что делает правильное и нужное дело. А потом... всё снова исчезло. Только послание отпечаталось в голове гиганта, как раскалённое клеймо
Рыцарь метался во сне, - издалека это даже могло показаться агонией. На последних секундах он закричал, но не от страха, а скорее от гнева. Его тело выгнулось в последний раз, после чего он сел, обхватив руками голову. Меч спокойно пульсировал зелёным светом.
"ТЫ СПРАВИЛСЯ"
"Это... был не сон?"
"Это была дуэль, Кошмар. И ты победил."
Кошмар ошарашено смотрел куда то в пустоту. Он запомнил только человека - наивно верящего в свои идеалы, в честь, в свое "добро". Но в нём была решимость, достойная уважения. Кошмар решил, что когда он убьёт человека, то не станет поглощать его душу - просто разобьёт меч. Попытавшись устроиться поудобнее, он снова лёг спать, зная, что теперь уже никто не потревожит его сон - а мерное пульсирование зелёного света успокаивало. Кошмар снова уснул - и на этот раз до утра...
Крик эхом разлетелся по округе... Марлион словно потрясло во сне, кто-то закричал, кто-то заплакал. "Зигфрид... этот бой будет тяжёлым... но ты в одном прав... он... ещё не совсем потерян в Пожирателе..." Избавитель что-то шептал, но Зигфрид всё понял и так. Завтра он сделает то, о чём его просил Кошмар. Так надо. А ещё надо подготовить людей... и всех, кто сможет биться. Орда придёт, и придёт скоро. Одному ему не выстоять... пока. Надо учиться. Готовиться. Верить. Всё просто. "Мы победим. - Я знаю. Я верю в твою руку. - А я в твоё остриё. - как и прежде." Всё как прежде... только больше. и крови тоже будет во много раз больше. Но он сможет защитить их всех - от страха, а значит и от гибели. Лишь испугавшийся гибнет, храбрец... уходит в бессмертие. Так было и будет всегда. И на этот раз - тоже.

Марлион
Тронный зал был пуст, что не удивляло. Подниматься среди ночи никто из придворных бы не стал, даже учитывая необычный повод для аудиенции.
Несмотря на поздний час, король был полностью одет; впрочем, у него хватало времени облачиться. И еще Келистан был весьма и весьма недоволен.
Что тоже было понятно. Впрочем, Раннал для того и находился в Марлионе, чтобы сглаживать последствия любого королевского недовольства.
А вот что было неприятно – это присутствие первосвященника, хотя сие тоже не удивляло. Вряд ли бы Димиар пропустил подобную беседу.
– Приветствую вас, ваше величество, – поклонился Раннал. По дороге он успел воспользоваться парой бытовых заклинаний и сейчас предстал перед королем в подобающем виде.
– Приветствую, – резко ответил Келистан. – Но не могу сказать, что рад нашей встрече, господин посол.
– Поверьте, я вполне вас понимаю.
Келистан сидел на троне, не собираясь вставать; дурной признак. Обычно при таких аудиенциях почти наедине, он расхаживал по залу.
– В таком случае, господин посол, хотелось бы услышать объяснения произошедшего, – Димиар был предельно вежлив, и даже не повышал голоса, но глаза первосвященника были жесткими и холодными.
– Разрушено несколько домов! – прорычал Келистан. – А наиболее одаренные священники потеряли сознание от неведомых причин, и до сих пор не приходят в себя! Объяснитесь, господин посол, и лучше бы подобрать верные слова.
Раннала этот тон слегка позабавил. Причинить какие-то серьезные неприятности драконам Келистан бы не смог при всем желании, а вот они Марлиону – вполне.
Но, разумеется, эта мысль на лице не отразилась.
– Мы защищали вашу столицу, ваше величество.
Келистан и Димиар взглянули с совершенно одинаковым недоумением. Раннал на это и рассчитывал.
– У вас крайне… странный способ защищать, – заметил первосвященник.
– Позвольте мне объяснить, – предложил Раннал. – Скажите, преосвященный Димиар, не докладывали ли вам в последнее время о необычных пророчествах?
Дракон внутренне восхитился выдержкой священника; на лице того не дрогнул и мускул, и напряжение посол уловил только магическим восприятием.
– Да, – медленно произнес священник. – Новопреставленный провидец Август говорил о страшной угрозе, приближающейся к нам.
– Мне также было доложено, – подтвердил король.
– Должен сообщить, что то же сказали и наши провидцы, – произнес Раннал. – И в настоящее время драконы занимаются обнаружением этой угрозы, пришельцев из невероятно дальних краев. Один из них явился в Марлион; именно с ним мы и сражались.
– Вот как… – медленно произнес Келистан. – И настолько силен он оказался?
– Он призвал на помощь существ, природа которых мне пока не полностью ясна, – ответил посол. – И они доставили нам немало хлопот.
– А как к этому причастен эльф? – неожиданно поинтересовался король, явно вспомнив предыдущий разговор с Димиаром.
Раннал вновь остался невозмутимым, хотя внутренне улыбнулся. Разговор пошел именно так, как ему хотелось.
– Ваше величество, именно его и намеревался атаковать пришелец; мы же вступили в бой раньше, чем он сумел нанести вред.
– То есть он пришел за эльфом? – нахмурился Келистан. – Но, господин посол, по-прежнему неясно. Вы же сказали, что защищали нас – а не эльфа.
Димиар еле слышно неодобрительно выдохнул, но слова были уже сказаны.
– Этот эльф прибыл с дипломатической миссией ко двору вашего величества, – отозвался дракон. – И нанес визит вежливости в наше посольство. Так как он еще не был представлен ко двору, мы взяли на себя смелость обеспечить его безопасность, что оказалось не лишним. Я навел справки о нем; это – Нилус, придворный маг эльфийской королевы и герой войны. Представьте, ваше величество, что бы произошло, если бы его убили в вашем городе?
– Создатель, защити… – прокомментировал возможные последствия Келистан. – Что ж, это… приемлемое объяснение.
– Остаются разрушенные дома и пострадавшие люди, – напомнил Димиар.
– Даори возместит убытки, – склонил голову Раннал. – Что до ваших священников, то они, скорее всего, оказались слишком чувствительны к ментальному возмущению; а поединок, проведенный моим коллегой, создал таковое. Не сомневаюсь, что Саймаль, немного отдохнув после боя, сумеет восстановить поврежденные разумы.
– Церковь благодарит вас.
– А что произошло с пришельцем? – задал новый вопрос король.
– Он мертв, ваше величество. Сейчас Саймаль пытается извлечь что-то из погибшего рассудка.
– Мы бы хотели услышать эти сведения, – заметил Димиар.
– Вне сомнения, – кивнул Раннал.
– И аудиенция послу эльфов будет дана, как только он появится при дворе, – добавил Келистан.
– Я буду рад передать эту весть, ваше величество.
Проблема была решена. Одна. Что ж, хоть что-то…

Тира и Сайлс. Леса Мирлиона.

Увы, щедро оделив Тиру внешними данными и страстным характером, природа взяла отпуск (лет на сто, судя по продолжительности фаэрской жизни) в местах выдержки, здравого смысла и способности принимать адекватные (сиречь – отступательные) действия вовремя.
Третий взмах черных ресниц, еще недавно сиявших снежной белизной, пришелся на характерное потрескивание пальцев Сайлса. Собственные пальцы фаэрри не менее характерно сомкнулись на рукоятях диска и ножа, правда, за отсутствием упорядоченной ауры искрить оказалось нечем. Но эту мелочь с блеском заменили очи, от выражения которых вполне реально и без всякой магии мог умереть достаточно впечатлительный... заяц.
...А после коронного свистящего "девочщ-щка...", наверное, схватил инфаркт и психологически устойчивый волк.

Угадайте кто, угадайте где

Но, опять же увы, Сайлс, не менее щедро одаренный природой разными качествами и талантами, к глубочайшему сожалению Тиры был устойчивее любого медведя. "Птичка" наливалась темнотой, Мертвая Рука за счет стекающей сажи приобретал расцветку зебры, на лице и руках наследной принцессы фаэров проступали густым пурпуром руны (так что получалась даже не зебра, а натуральный леопард), а в неверном свете заката начинали искрить тени, явственно обещающие боевую сверхскорость от Тиры...
...Когда вдруг Сайлсу, как уважающему себя (и здравый смысл, столь немилосердно забытый не-будем-показывать-пальцами-кем), пришла в голову немного отличная от сажи и несносных девчонок мысль.
Правда, все равно черное, страшное, местами красивое и способное убивать на взмах брови. Мысль звучала коротко и внятно: "Райла".
И надо сказать, насколько дочь умела доводить некроманта до бешенства, так одно воспоминание о матери остужало. И замораживало до костей.

"Птичка" моргнула, и, волей остывшего, но не ставшего более приятным в обществе Сайлса, превратилась в призрачный лик Властительницы. Чародей испытал глубокое удовлетворение, полюбовавшись как "холодный душ" аналогичным образом подействовал на противницу, от неожиданности едва не сбившуюся с крадущегося шага. Тира явно не питала иллюзий, как поступит родительница, узнав что двое посланников провалили все дело, на первый же день устроив драку с применением тяжелой магии (и не только).
Сайлс этими иллюзиями не страдал с рождения, намного лучше подкованной лишь в физической области Тиры зная, что при нужном настрое Райла вытащит бузотеров даже с того света.

Степень последней стадии озверения у Тиры с трудом и скрежетом (зубовным) перешла в обычное бешенство, где фаэрри уже самостоятельно, не глядя на постную физиономию чародея и совсем уж кислую призрачной матери, взяла себя в руки. Когда мысли перестали метаться между "порвать" и "склеить" (а бездна между сими понятиями не уступала изощренности Сайлсовой фантазии), Тира утвердилась в состоянии "булькающая злость", и, решив что от добра добро не ищут (см. две физиономии – куда уж больше!..) (только Кайнора тут не хватало), решительно развернулась. И направилась прочь, благоприобретенным за тридцать один год опытом сознавая, что или останется рядом со спутнич-чком, что б его, и это будет ненадолго, - или покинет его подд-ддальше, чтобы не видеть мерзкую тощую шею в пределах досягаемости своего диска.
И, конечно, чтобы вдали от этого (...много нелестных эпитетов...) отмыться от сажи, пепла и несостоявшегося убийства.
Да, и поужинать, наконец. А этот (...много новых нелестных эпитетов...) пусть ест своих же жуков, или что он еще грызет.

Сознающий то же самое Сайлс, проводив кошмарное дитятко взглядом, где читалось искреннее желание душить младенцев в колыбелях, задержался ровно на столько, сколько потребовалось для ликвидации следов "душа", "птички" и бывших охранных кругов, после чего не менее решительно развернулся в противоположном направлении. Во всем происходящем его радовала только одна мысль – в ближайшее время он беловолосую заразу больше не увидит.
А если очень повезет, то в дальнейшем тоже будет избавлен от сей возмутительницы спокойствия мира внутреннего, окружающего, срединного, родного и чужого. Интересно, действительно ли Властительница полагала, что ее дочь в состоянии провести серьезную разведку, или...
...Или он отчаянно ищет другой смысл, кроме как повешенное на него той самой властительницей приглядывание за кое-кем?
Но вообще-то Райла могла бы догадываться, что команда "Тира + Мертвая Рука" обречена на что угодно, кроме успешного серьезного дела. А считать драконов несерьезными придворный чародей не собирался.
За такими мыслями и планами на будущее Сайлс пробирался по лесу, иногда останавливаясь, чтобы избавиться от излишнего внимания веток, сучков, коряг, муравьев, стволов и иных лесных вредностей. Кстати, совершенно не съедобных.
По мере хода, мысли о бренной части существования начинали ощутимо вытеснять стратегические раскладки по системе сбора информации о драконах. Мысли, скажем, о хорошо пропеченных тира... птичках. Или целом сваренном в собственной кислоте муравейнике, правда это было больше не голодной, а мстительной темой. Но вообще-то, после полного дневного перехода, постройкой портала и при этом регулярных расходах на мелкую магию, Сайлс и муравейник согласился съесть.
К глубокому его сожалению, противоположное от Тиры направление было понижающимся по местности, а устраивать ночлег в овраго-болоте ему не очень хотелось. Так что стоило пройти еще сколько-то... муравейников... и найти более приличное место.

Дитятко, в тот же час, с глубоким комфортом и пышущей черной злостью настроением устроилось под высохшим буреломом, где на небольшом костерке заново готовило ужин. Комфорт обеспечивала восстановленная чистота, благо от самого бывшего лагеря Тира отправилась прямиком к водоему, глубину – оттуда же наловленный рыбный запас, а злость – короткое и емкое слово "С-с-сайлс-сс". Минимум, что желало дитятко, было медленное и мучительное убийство, максимум – то же самое, но на фоне проваленного им (Сайлсом) задания при исполнении оного ее светлой и умной персоной.
Правда, настрою немного мешалась логика, в малой мере все таки числившаяся за Тирой. Оная гласила, что убить Сайлса себе дороже по не менее короткой и емкой причине на "Р", а обыграть на ниве профессионализма...
Ну...
В общем...
"Как бы это сказать".
Впрочем, Тира не дожила бы до своих тридцати одного, обладая своим характером и опуская руки от простой логики. Повышенная вредность компенсировалась столь же высоким упорством, которой лишь из-за привитой расовой эстетики не превратилось еще в упрямство. Упрямые были неэлегантны, а уж кто как не Тира, знала смысл этого слова.
Не получиться обыграть, так стоит хоть жизнь Сайлсу испортить. Виртуозно.
Но для того сначала надо в этой жизни разобраться, да и обустроить свою собственную. А разбор, обустройство и сбор данных начинался с контакта с местным аборигенами. В идеале – силовыми методиками.
Додумав до этого места, беловолосая фаэрри широко улыбнулась, и принялась за еду. Прищур зеленых глаз при этом мог заранее пообещать "аборигенам" землю пухом...

Подходящее место Сайлсом упорно не отыскивалось, в чем были виноваты или паранормальные здешние ландшафты, в оригинале полностью отличающиеся от магических "слепков"-карт, или... Нет, непривычный к природе маг не собирался считать себя виноватым в незнании никому не нужных бытовых истин, которые зубрили обычные орки-рейджеры. А не придворные чародеи, каковым он, естественно, являлся.
После полуночи в сознании Мертвой руки уже стали мелькать странные нелогичные мысли о вызове демона, чтобы тот обустроил этот ракшас-с-сов быт, когда суровая марлионская природа смилостивилась над гостем. Ноздри мага почуяли аромат еды, уши – незнакомый говор, а еще девять чувств – смертные ауры. Решение заняться изысканиями (первое), ночлегом (второе), опытами (третье) и ужином (четвертое) прямо сейчас было взвешено, обдумано, спланировано и приведено к исполнению в рекордные секунды полторы.
После чего Сайлс, приведя одежду в умеренный беспорядок, а лицо – умеренный порядок, с грацией кого угодно, кроме настоящего фаэра, направился на запах, звук и чувство.
А надо сказать, посреди густых лесов этого района Марлиона ночевали кто угодно, но только не мирные и скромные личности. То одинаково касалось эльфийских чародеев, за два шага-портала пересекающих весь мир, фаэрских диверсантов, чисто местных разбойников или других прохожих, забывших прикрепить к спине табличку: "осторожно, очень злая собака!".

Спустя недолгое время историческая встреча миров состоялась, правда, без малейшего обоюдного трепета. Но аборигены сохранили иллюзии чуть дольше фаэра, чей опыт коммуникации со смертными ограничивался зашибанием ненужных орков...
- Стоять! – приветливо рявкнули из очередного проявления здешней отвратительной природы, сиречь – заросшего кустами оврага.
- С-с-стою, - согласился чародей, размышляя о схожести приказных глаголов в различных языках всех миров.
Размышлений хватило минуты на две, пока в овраге шла перепалка насчет половой (вот с-ссволочи!) и расовой (вот идиоты!) принадлежности путника. Когда в шушуканьях проявились первые внятные вопросы в духе "каким... ...может шляться посреди ночи в самом сердце их чащобы", придворному магу надоела медлительность разумов и он решил их поторопить. Правда, тут же выяснилось, что ме-е-едлительность он даже переоценил – вместо резонной реакции любого здравомыслящего смертного при демонстрации магической мощи, то есть падения ниц с отползанием под ближайшую мебель (можно – заменяющие оную эквиваленты), фьятеррские аборигены разрядили (оказывается заряженные и нацеленные) арбалеты.
Сайлс был оскорблен до глубины души.
...А в боковом отнорке души шевельнулась патриотическая мыслишка, что окажись рядом даже такая бездарность как Тира, аборигены все равно бы узнали разницу между собой и фаэрами...

Чутко спящую Тиру в поздний час разбудило странное чувство, не оставляющее ни одного мастера меча, если поблизости происходит... работа коллеги. Продуктивная и массовая работа.
Но так как то же чувство немедленно уточнила хозяйке, что лично для нее опасности нет даже потенциальной, фаэрри повернулась на другой бок, не потревожив всю сплетенную вокруг паутину растяжек и сбрую оружия, и уснула дальше. Анализ обстановки и вопросы "откуда тут взялся коллега-мастер" девушка с истинно своим наплевательством отложила до утра. Может, местный медведь устроил геноцид мышам?..

Когда обозленный донельзя Сайлс наконец был проведен к костру и получил искомый столько времени ужин, население разбойничьего лагеря уменьшилось душ на десять, а тел – вдвое больше. Мозговой аппарат туземцев включился на пятой стреле и том самом десятом духе, после которого чародеи мысленно признал, что тратить энергию больше неэффективно и вместо некромантии перешел на обычные стихии. Хотя эти неучи даже не заметили благородного поступка исследователя. Утешением послужили мысли о изучении смертных изнутри (раз) и сравнении неучей с одной белокурой фаэрри (два), так что и стихии ограничились всего вторым десятком.
Ужин приближенному Райлы скрасил беседой местный атаман, в тон шипению мага составив дуэт из заиканий. Так что ко времени отхода ко сну чародей знал имена здешних правителей, стражников, богачей, конкурентов, всей родословной вожака (к слову, до сего дня не рассказываемой еще никому из живых) и, конечно же, великих магов. Единственное что смущало мага, так отсылки на давние года, в то время как больше цифры "семнадцать" логически ничего не было. Мышление же фаэров технически не было способно оперировать сочетанием "давние" и меньше "двух веков".

Тиру разбудил приятный птичий гомон, изредка прерываемый воплями пернатых хищников и не пене оперенных жертв. Не открывая глаз и в полу-медитативном состоянии растворившись в окружающей лесной гармонии, девушка с легким удивлением отметила, как сильно отличаются леса здешней девственной природы от... облагороженных ландшафтов ее родины. Правда, вряд ли бы обычный взгляд отличил дремучие заросли Марлиона и буйные леса вокруг замков Властителей, однако дочь своей матери, Тира хорошо чувствовала проявления рунной магии. А в фаэрском мире не осталось уже мест, где бы не прошлись катки могущественных заклинаний, менявших по своей воле и живое, и мертвое.
Растворение в мире, бывшее заодно удобной формой разведки, продлилось недолго. Обняв внутренним взором окружающие леса, фаэрри с охотничьим азартом заметила поблизости (по ее меркам) дорогу, и резонно сочла ее отличным поводом пересечься с будущими источниками информации. Вдобавок, довольно нахоженная тропа вела в нужном направлении, так что впереди обещалось сочетание полезного и приятного.
Потратив на утренние процедуры, завтрак и разминку каких-то полтора часа, девушка с нервным тиком правого глаза собрала волю в кулак (в ноготь левого безымянного) и затерла все магические следы своего пребывания. Физические уничтожать даже не требовалось.
Потом подумала, и задержалась еще на полчасика, чтобы свить несколько "заготовок" на рунные татуировки (и тихо понадеявшись, что Сайлса в этот момент хватает удар, икота или чесотка. Сам он вчера подобные заклинания штамповал в доли секунды и многажды большем количестве).

Но увы, надежда доброй фаэрри не сбылась. Мертвая Рука не испытывал никакого дискомфорта, ко времени выхода Тиры как раз просыпаясь и будучи совершенно счастлив обнаружить пригревшуюся на груди гадюку. Очаровательные зверушки всегда находили общий язык с магом, и увидеть с утра пораньше ядовитую радость Сайлса было много приятнее, чем опостылевшие всего за один вечер смертные физиономии.
Пообщавшись с гадиной и переведя скопившийся в сухой руке яд в ногти (знала бы золотая фаэрская молодежь, от кого пошла мода на рунные, ядовитые и прочие когти), маг повесил на змеиное семейство несколько полезных заклятий – благо, гадюк к здешних краях хватало, - и со вздохом принялся за дела менее приятные. Для начала объяснив вчерашнему собеседнику, что, несмотря на любовь придворного чародея к змеям, поступок вожака с ночным подарком может вызвать неоднозначные толки и потому ему следует быть более рассудительным.
Взаимопонимание осветило лесную полянку спустя несколько минут объяснений, после чего Сайлс согласился забыть досадный инцидент в обмен на изучение смертной анатомии. И просто от хорошего настроения пообещав озвучить сравнительный анализ с орками.
...Аборигены, как и всегда, благородство фаэра не оценили...

В те часы, когда Сайлс боролся с искушением исследователя – мешало ему смутное чувство, что вивисекторов смертные могут боятся больше, чем магов, а лишней пары рук (типа Тириных) (и желательно без ее головы в комплекте) для надлежащего ассистирования и отпугивания не было, - обладательница полезных в хозяйстве ручек демонстрировала пройденную школу той самой золотой молодежи (золотая – что никто другой, кроме истинно золотого, не выживал) и ставила ловушку на дороге. Широкая Тирина душа не жадничала на развитии местной охраны, и потому в приготовленную засаду было бы не страшно попасть и королю. Или, хотя бы, принцу крови.
Трудолюбиво обойдя все окрестные распадки и овражки, фаэрри нашла оптимальное место, позаботившись чтобы все мало-мальски годные альтернативные пути оказались недоступны, устроила элегантный лесоповал – учтя все, от скорости ветра до количества веток, - позаботилась о резервах (паутина из лески) и, с чувством хорошо (то есть – красиво и качественно) выполненной работы, устроилась на специально для того прихваченной коряге. Выверт лесной фантазии отличался удобным сидением (впрочем, так могла думать лишь фаэрри или эльфийка с пластикой мастера и возрастом до ста) (но Тира именно такой и была), и двумя грациозными рогами – соответственно под лук и колчан (на них сидение было не рассчитано).
Устроив свежеобразованный "трон" в теньке, откуда было удобно и нападать, и прятаться, и наблюдать, фаэрская наследница закинула ногу на ногу и стала ждать.

Ближе к обеду между магом и разбойниками установился взаимовыгодный мир. Чародей согласился ограничить изучение внешним осмотром (благо имелись экземпляры с нецелым внешним покровом), а лесные братья, поняв что от путника перехожего так просто не отделаешься, нашли в его присутствии выгоду. Так что в ближайшем будущем Сайлс должен был получить сколько угодно материала в живом или мертвом виде, попутно с выбранным к драконам направлением и трехразовым питанием, а взамен по увещеваниям поумневших аборигенов – учить уму-разуму остальных, еще не просвещенных. На нормальном языке – конкурентов и врагов.
Конечно, знатоку фаэрских интриг наивный лепет смертных не представлялся даже слабой хитростью, по той причине что к обоюдному выводу вожака постарался привести сам Сайлс, но, как то говорилось, "мелочь, а приятно".
Так что поредевшая ватага снялась с лагеря и, под чутким руководством Мертвой Руки, направилась к драконьим горам. До вечера маг пополнил свой опыт несколькими видами лекарской и не-очень магии, сначала убив шестерых раненных, а потом излечив оставшихся четверых. Точнее он бы вылечил и пятерых, но первого, исцеляемого по методике трансформаций, добили свои же после его невнятной просьбы. Фобии смертных к оборотням (да еще и змеиным! Ценить надо, ан нет же) маг не понял, но счел признаком низкого развития.

Первой жертвы Тира дождалась ближе к вечеру, когда солнце ощутимо скатилось к закату, а наследная принцесса намедитировалась едва не одурения. Хотя природа способствовала отличному возвышению духа, склад Тириного характера не страдал необходимостью размышлять дольше получаса в сутки. Не говоря уж о пяти часах подряд.
Впрочем, благодаря трансу путешествующий караван фаэрри почуяла издали. В полузакрытых глазах, отстраненно смотрящих на пляску листьев по ветру, каскадом видений отразились низкорослые кони, терпеливо тянущие повозки, лениво гарцующая охрана, лица каждого из смертных – усталые, веселые, скучные, серьезные, красивые, пыльные, чистые... смертные, - и Тира широко улыбнулась. Белоснежные ресницы опустились, стирая далекое видение, а поднявшись вновь, показали лишь горящие поистине адским огнем очи.
А те, кто хоть раз видел бешеный нрав Тиры во всей его красе, готов был клясться даже на мертвых богах – ад бывает зеленым.
Купеческий караван тоже должен был скоро убедиться, какими страшными бывают столь красивые и прозрачные изумруды...

На этот раз Сайлсу пришлось отвлечься от раненных, когда окружающий мир всколыхнулся... чем-то неприятным. Но маг не путал рунных коллег с аурами мечников, и отсутствием логики не страдал, так что догадаться, что кое-кто хорошо вооруженный только что отправил в мир иной немалое количество душ (так тратить материал... ну что за деревенщина немагическая!), труда не составило. А уж понять, кто тут в округе хорошо вооруженный и деревенщина – тем более. Мысленно выругавшись, Мертвая Рука несколько мгновений колебался, не приказать ли атаману сменить маршрут, но, представив лишнюю встречу с кровожадной и упоенной своей особой Тирой, решительно передумал. Во что бы не вляпалась юная... гм... балбеска его Властительницы, сама пусть и выпутывается.

Балбеска тридцати одного года тем временем с полным основанием могла назвать себя кровожадной (а окружающие уже давно назвали), и попутно с полезным делом получения информации вспоминала, зачем ее вообще послали в этот мир. Мать упоминала изучение чужой крови, так что Тира совмещала приятное с полезным и для начала попробовала оную кровь на вкус. Приятным в этом были физиономии зрителей, которых сначала перемолола в крупный фарш засадная конструкция, потом в мелкий – сама фаэрри. Хотя как прилично воспитанная девица, Тира не "пила из горлышка", а пользовалась посудой – клинком.
Ни вкус, ни иные качества крови фаэрскую леди не впечатлили, но поток информации, последовавший за ее предложением о добавке, искренне порадовал.
Спустя еще час беловолосое видение красоты (и не только) деловито прикончило всех, кто пережил ловушку и допрос, флегматично пожевало травинку, рассматривая лошадей – после эстетической оценки животные отправились вслед за хозяевами, - и напоследок нарисовало шикарную кровавую руну на всю дорогу. Затирание следов (таких следов) считалось среди фаэров такой же бытовой магией, как и отправка писем или зажигание света, так что проблем у Тиры не возникло – практиковаться в подобном приходилось едва ли не чаще, чем писать упомянутые письма.
Жившие на короткой ноге с некромантией, и обычно в жутчайших неладах с мертвецами (кто ж любит своих убийц), фаэры заботились, чтобы побочных казусов самоподнявшихся зомби, призраков и прочих компроматов не возникало. Или, еще хуже – не "само". Так сказать, мухи отдельно от котлет...
Перед активацией руны Тира пополнила запас универсального (второго по величине после мечей) средства взаимопонимания, в местной валюте, и с чистой совестью (сделал дело, убрался, гуляй смело) отправилась в драконовом направлении. Там же заодно был какой-то населенный пункт, расстояние от коего бывший караван одолел в полдня, а фаэрри намеревалась обрести к ночи. И ночью же провести разведку.

На закате Сайлс понял, что несмотря на решение не сворачивать, судьба все равно привела его туда, Где Недавно Была Тира. То ли разбойничий атаман решил, что по дороге ходить всяко лучше, чем буреломам, то ли тоже собирался устроить засаду, но в сумерках маг имел сомнительное удовольствие любоваться, как информацию добывает его дурная... не-спутница.
Сам чародей оценил, что балбес имени "т" не поленился хотя бы убраться за собой по эфиру, а так же провел опрос по всем правилам и на нескольких разноклассовых (или тут – разнокастовых?) экземплярах, а вот разбойники...
О, словарный запас Сайлса пополнился раз в пять точно. Когда смертные дошли до версии сумасшедшего дракона (вот они какие бывают), кровожадного демона (недалеко от правды), ужасного призрака Кого-То-Там в разбойничьем фольклоре (обязательно запомнить и привести сравнение истинной виновнице) и, наконец, со злости – на конкурентную банду, маг решил что хорошего помаленьку и предложил двигаться дальше. В неспособности местности служить хорошей стоянкой никто не сомневался.
Правда, тут же выяснилось, что главная версия все таки соседняя (и очень наглая, раз сюда пришла) ватага, ибо кто-то (с одного раза догадаемся кто) очистил павших от всех ценностей (тут Сайлс засомневался, что даже Тира столько утащит...), но дальнейшие перепалки чародею надоели и скоро отряд топал дальше. Обещая много чего неприятного и неприличного уничтожителю обоза, который вообще-то ждали они сами.

Населенного пункта, он же скромная деревенька потомственных лесорубов, охотников и остальных ходячих (смертных) эквивалентов фаэрской хозяйственной магии, Тира достигла строго по плану. На закате полюбовавшись пасторалью, открывшейся с опушки, девушка не без отвращения покосилась на неравномерные вырубки пошлейшими прямыми полосами – никакой фантазии у людей, - и, решив что вторая резня будет тоже изрядной пошлостью, согласилась на ночную тихую и скромную разведку. От идеи прикинуться своей и посетить местное питейное заведение благородный нос Тиры воротило еще сильнее, чем чутье не чуждого выживанию мастера мечника. С чего крутился нос было понятно, а дополнительно к брезгливости взывала логика, которая говорила, что несмотря на все таланты наследной принцессы, прикинутся "своей" среди смертных такого трущобно-дремучего уровня до степени взаимного доверия и выкачивания полезной информации – ей не удастся.
Что и говорить, до сих пор навыки шпионажа и сливания с местностью Тира использовала хотя и в разных слоях населения, но оное было бессмертным. Хотя бы условно.
Так что, оставив практические мысли о более продуктивной вырубке лесов (просека руной "лезвия ветра", поправка на высоту пней, самоподдерживающие силовые факторы за счет попавших под "лезвия" зверей, ограничитель по околице деревни, вставка "дорожек" струйных ветреных потоков в будущих завалах... – и, всего за две просеки и три жертвы скошено двадцать гектаров буреломов. Никаких банальных "ручную отсюда и до гор"), фаэрри прикинула расход времени на "разведку", и следующие переходы, и отправилась спать. А с учетом отсутствия в округе даже мыслей о "лезвиях ветра" – на дерево. Было что-то в нетронутой кровавыми чарами природе, создающее невесомую разницу между камнями, ветками и воздухом этого мира, и родного, так что едва не впервые в жизни Тира выбирала не что безопаснее (одинаково малоопасно) на то, что приятнее.

Личная ватага придворного мага (или, как они думали, ватага с личным придворным магом), до той же деревеньки добралась изрядно за полночь. Но так как и деревня, и разбойники были местными, а атаман в глубоких расстроенных чувствах из-за упущенного каравана не собирался любезничать, поредевшая банда не сбавляя шага ссыпалась в мирное поселение и немедленно разбрелась на покушать и поспать по знакомым и не очень домикам. Сайлс при этом слегка удивился, обнаружив несоотвествия между народной любовью и наоборот, а так же вопросом наказания пособников если оные пособники живут в одном месте и никуда, в отличие от тех, кому пособляют, скрыться не могут, но в ответ получил столь же удивленные взгляды. Чародею всего в три слова и четыре жеста умудрились объяснить, где лесорубы, разбойники, правосудие и где его исполнители, относительно первых трех местоположений. После этого Сайлс провел аналогии между фаэрскими домами среднего пошиба, где уже хватает сил на локальные войны, но не хватает их на поддержку порядка одновременно с войнами, развел масштабы до местных стран и засим успокоился, согласившись заодно, что кошек убивать не надо, и конкретно данного котенка он пощадит.
Правда, про собак, лошадей, коров и людей его не спрашивали...
Ближе к утру от изысканий Мертвую руку отвлекли подозрительные эманации в эфире, напомнившие светлой памяти и глубокой ностальгии родне подвалы, где денно и нощно на радость одному алхимически-рунному препарату кровавая сила почти без помощи направляющего мага собиралась в удобные и практичные для пользования камни, кристаллы и ладанки. Но логика говорила, что в смертной деревне не может быть палачей уровня Наутиса (где он сейчас, лучший его ментат...), да и пытки слабые люди в быту не уважают.
Но и вариант, что придворному магу могло почудиться, критики не выдерживал.
Мысленно ругнувшись, Сайлс отложил инструменты, аккуратно убрал записи, и без грубостей магии обычным пинком разбудил случившегося рядом разбойника. Приставленный к "личному ватажному чародею" молодчик в кои веки оценил вежливость мага, понял все с первого раза и умчался на достойной даже таких неразвитых созданий скорости, продемонстрировав что кто угодно при должной методике воспитаний может поумнеть.
Через полчаса вместо одного смертного примчалась целая толпа с атаманом во главе, полным составом отличаясь нездоровым (для смертных) цветом лица, ненормальным запахом изо рта (они что, пьяны..? или протрезвели, но запах остался?), оружием наголо (с учетом первых двух пунктов это было действительно опасно... для них самих), и при этом за спинами собирались вдвойне местные аборигены, те самые лесорубы.
Кстати, без запаха, но примерно того же цвета и более широким ассортиментом оружия.
Сайлсу потребовалось восемь секунд, чтобы сложить "два плюс два" и получить...

Миротворческое настроение Тиры закончилось на том месте, когда встав, она выяснила что за прошедшие половину ночи в деревеньку при...шли местные индивидиумы с низким уровнем развития, вооружения, подготовки и устойчивости к спиртному, но при этом с огромным самомнением и под гордым именованием "лесных братьев", отчего фаэрри взбеленилась в рекордные полминуты. В родных пенатах Лесные были особой кастой, и хотя Тира с ними была даже не на ножах, а огромных катапультах с взрывными камнями, национальная гордость взбунтовалась.
И вообще ей не нравилось, что такая смешная деревенька стала... такой не смешной.
Однако, собрав волю в кучку и брезгливость в кулак, фаэрри переменила вечерний план с учетом гостей, и отправилась на разведку, клятвенно решив в мерзких местах не задерживаться и – сделал дело и сразу дальше. Даже без уборки, было бы тут кому следы расшифровывать...
Тенью и призраком пройдя мимо смертных, Тира облюбовала дом с маленькими окнами и толстыми стенами, и уже было выправила печально испорченное настроение, как... начался форменный бардак. Как те самые смертные всполошились, девушка к своему глубокому смущению и отвращению не поняла, но разведку пришлось свернуть в рекордные сроки, да и уходить... не совсем как тень. Разве что тени бывают с кастетами.
Но когда, уже уходящую, ее достиг звучный рык, сразу стало ясно, что всю красоту ночной вылазки, как обычно, испортил... этот...

- ТИ-И-И-И-ИРА!!! – пусть Сайлс обычно шипел, с толикой магии (и большой порцией злости) речь становилась вполне внятной.
Зеленолицые аборигены попадали словно подкошенные, а редкие устоявшие присоединились парой секунд позже, когда с истинной собственным пижонством среди обрывков теней нарисовалась вызванная.
У совершенно безалаберного, наглого, дерзкого, зеленого (в смысле – молодого до неприличия), мелкого, глупого и еще раз бе-за-ла-бер-но-го существа, которое неведомо как нахально проходило в темноте сверкая белыми волосами и никто этого не замечал, на лице было написано, словно тот самый наглый, дерзкий и дальше по тексту не кое-кто, с изумрудными глазками, а сам Сайлс.
И не только на лице, в голосе, совершенно не оформленном магией, но звучном под стать первому рыку, так же звучало предположение что придворного чародея надо срочно зверски утопить и зарезать одновременно, дабы он не мешал... чему, интересно? Кто тут опыты над аборигенами проводит, он, или эта...?
- Ссссайлс!!!
Инфранизкие тона некроманта и шипение разъяренной богини смертей продержало зрителей в положении лежа все то время, пока соотечественники пилили друг друга взглядами и собирались с духом высказаться первым. С учетом задействованной с обеих сторон мощи первое должно было стать последним, но, зная фаэрские обычаи, просто первого ни у кого никогда не получалось. Так что победителем должен был стать тот, у кого хватило времени на второй контрольный, а потому...

В самый неподходящий момент атаман поднял голову и, сравнив длинные когти зеленоглазого видения со следами и нарезками в одном домике (с маленькими окнами и толстыми стенами), потянулся к арбалету...

***

На следующий день Мертвая Рука шел в шестидесяти шагах позади спутницы, внимательно следя, чтобы дистанция не менялась в меньшую сторону, и предавался сладким мечтам о тех временах, когда Властительница убедится в непригодности дочери и согласиться, что маленькой дряни пора в могилу.
Тира же, прокладывая путь в обход всех селений и мстительно выбирая самые непроходимые (для таких "фаэров" как Сайлс) буреломы, не менее внимательно следила за расстоянием, дабы чародей не вздумал отстать.
Как и тремя днями назад, имени Райлы вчера оказалось достаточно, чтобы остудить пыл любого истинного фаэра, хотя бы сутки прожившего в мире, где правила мать Тиры. На истинность никто из участников похода не жаловался, и остыл прежде чем взаимные повреждения перешли границы разумного, но прежде выяснилось...
Что находится к Тире ближе чем на те шестьдесят шагов опасно даже для мага уровня Сайлса, ибо у балбесного ребенка к тридцати одному году была совершенно неприличная практика метания диска. Надо полагать, зачарованного.
И заодно, что у основных заклинаний Сайлса радиус действия неограничен, так что на цифрах больше шести десятков равновесие вооружений сползало на выгоду чародея.
Ну, и еще совершенно бесполезная в походе информация, что деревней лесорубов одним пешим переходом на запад стало меньше.

А драконьи горы приближались. К каждому из фаэров, с разницей только в шестьдесят шагов.


(конец)

Марлион
- Вставайте. Вставайте, господин посол!
Нилус вздрогнул и приподнялся на кровати. Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в себя и узнать склонившегося над ним - Саймаля.
- Что случилось? Тот чужак... приходил?
- Еще как приходил, - дракон поморщился и потер висок. - Была схватка. Но вам следует вставать - ждет король.
- Он уже знает? - опешил эльф.
- Ночью состоялась беседа с Ранналом, - усмехнулся менталист и вновь поморщился от головной боли. - Пойдемте. Я расскажу по дороге.

Рассказ о схватке с черными демонами и вражеским менталистом много времени не отнял; Саймаль не особенно вдавался в технические подробности. Тем более, что он сам еще осмысливал происшедшее.
Нилусу же тоже требовалось привести мысли в порядок. Он не ожидал, что аудиенция будет дана... так скоро.
Но так и получилось.

- Так с какой же целью вы прибыли в Марлион?
Манера Келистана переходить прямо к делу эльфу понравилась. Считается, что маги хитроумны... но Нилус никогда не испытывал симпатии к манере Элессара вести беседу, и расставлять ловушки участникам таковой.
И потому ответил на вопрос посол тоже прямо и правдиво. И достаточно подробно.
Раннал, стоявший рядом, подтвердил все сказанное.
Первосвященник и король переглянулись. Димиар по-прежнему был далек от восторга при мысли о союзе с эльфами... но он прекрасно сознавал, что тут угроза куда более серьезная.
- Мы сообщим вам решение в течение суток, - наконец заключил король. - Надеюсь, вы сможете быстро передать его в Миаллан.
- Я приложу все усилия, ваше величество, - поклонился Нилус.

Марлион
– Что вы об этом думаете, в конце-то концов? – за последние пару часов Келистан устал от явного нежелания Димиара давать советы по обсуждаемому и постарался выразиться максимально прямо.
Первосвященник, меривший шагами зал, остановился. Вздохнул.
– Ваше величество, – неохотно произнес он, – скажу честно, мне не очень хочется помогать нелюдям. История, которую рассказал посол, выглядела бы не слишком-то правдоподобно, но…
– Но его слова подтверждает посол драконов, – закончил Келистан. – Которым нет нужды интриговать в пользу эльфов – потому что они одинаково относятся ко всем расам. Так?
Димиар взглянул на короля несколько удивленно, но напомнил себе, что за прошедшие годы Келистан имел достаточно возможностей отточить разум.
– Так, – признал он. – И поэтому нам придется ему поверить… Но в любом случае, мы вряд ли сможем оказать поддержку – владения эльфов теперь за тридевять земель.
– По-моему, посол и не просил о военной помощи, – указал Келистан. – Он хотел обеспечить согласованность действий против врага. Кстати, это вполне реально – действующие совместно армии на разных материках могут добиться очень многого.
Первосвященник мрачно подумал, что эту тему затронул зря – уж в войне-то король разбирался куда лучше его самого.
– Ваше мнение? – теперь настал черед Димиара задавать прямые вопросы.
Король сдвинул брови, помедлив несколько секунд.
– Обещать помощь, – наконец произнес он. – Подготовиться к войне. Пригласить от эльфов и драконов их чародеев…
– Ваше величество! – взлетели брови Димиара. – Я уже докладывал о подготовке…
– Подготовке, – выделил Келистан. – Они еще не готовы. А у эльфов и драконов обученные боевые маги уже есть. Кроме того, нам все равно потребуется связь, которую могут обеспечить лишь волшебники. И вообще, Димиар… позволю себе напомнить, что именно я сейчас правлю Марлионом. Есть сомнения?
– Нет, ваше величество, – опустил голову Димиар. Ему по-прежнему не нравилось происходящее – но он понимал, что если эльфы говорят правду и наступают тяжелые времена, то все средства должны быть использованы.
Первосвященник умел ставить благо народа выше собственных желаний.

Нилус даже и не ожидал, что следующая их встреча с королем Марлиона состоится очень скоро, буквально через считанные часы. Но Раннал, успевший изучить характер короля и первосвященника, посоветовал не покидать дворец – к какому бы решению они не пришли, это будет быстро.
Маг последовал совету… так и вышло. Поэтому посланным за эльфом гонцам не пришлось его долго разыскивать.
– Мы решили согласиться на ваше предложение, – официальным тоном объявил Келистан. – Но мы хотели бы видеть у вас нескольких ваших чародеев – для обеспечения связи и помощи в обучении наших адептов.
Димиар поморщился, но ничего не сказал.
– То же самое мы хотели бы сообщить и вам, господин посол, – это уже было сказано в сторону Раннала.
– Я передам это послание даори, – вежливо поклонился тот.
– Я передам послание Совету, – эхом отозвался Нилус.
– Также мы будем действовать на этом материке против врага, – продолжил Келистан. – Но сейчас нам придется подготовиться к возможным битвам; в Войне Силуса участвовали ящеры, и никто не сможет поручиться, что они не выйдут на поле битвы вновь. И уж точно их целью станет Марлион.
«Меньше, чем хотелось бы, но все еще хорошо, – рассудил Нилус. – Слава всем силам, мое посольство не оказалось провальным…»
– Благодарю вас, ваше величество, – кивнул он. – С вашего позволения, я немедленно отправлюсь в путь и передам добрые вести моим сородичам.
– Хорошей вам дороги, мастер Нилус, – пожелал Келистан. Причем совершенно искренне – об этом эльфе он слышал, и слухи говорили лишь хорошее.
– Благодарю вас.
Дипломатическая миссия в Марлион оказалась успешной. Договор есть… и враг показал себя. Теперь осталось только сообщить это в Миаллан… и надеяться, что еще не поздно.

Воин и чародей.

Драконьи гор приближались, а настроение в отряде ухудшалось и ухудшалось, если такое вообще было возможно – учитывая изначально зверские отношения спутников. Но, как показала печальная практика, в области нелюбви к ближним своим фаэры не знали границ и могли совершенствовать прекрасное чувство до невиданных высот, чем успешно и занимались. Спустя еще неделю похода Тира научилась чуять все магические ловушки с полувзгляда и самым доступным путем наработала более чем недурную защиту, благо с практикой Сайлс расстарался. "Щиты" окутывали беловолосую фаэрри в считанные пол-секунды даже в самом крепком сне – результат, которого не добились наставники магии, легко вколотил (в прямом смысле, естественно) придворный маг, трижды обозлившись на... э-э... наезды воительницы.
В ответ дщерь Властительницы успешно научила чародея основам ближнего и дистанционного боя, так что базовые боевые стойки тот усвоил на "ура" (пусть даже они у Тиры занимали куда меньше тех самых пол-секунды) и реагировал так же быстро.
Так же за неделю оба научились великолепно прятаться (сначала друг от друга, потом пришлось – от драконов), заживлять синяки, есть все подряд считая перепорченную Тирой или вывалянную Сайлсом пищу, ругаться на трех местных диалектах (о простом языке речь не шла, он и так усваивался), а так же классифицировать драконов по цвету. На третий день после совершенно бесполезной деревушки лесорубов в округе стали кружиться крылатые и весьма заинтересованные бойней ящеры, так что обоим фаэрам пришлось удвоить усилия по пряткам и даже слегка скооперироваться. Минимальный уровень сотрудничества принес свои плоды, так что с неприличными выражениями, пожеланиями (умереть) (самым неприятным образом) (и еще чтобы с телом потом случилось много всего противного), советами (перестать вести себя как) (идиот) (идиотка), комментариями кем напарник является (животным) (зомби первой ступени) – и остальными бытовыми неудобствами, драконами райловы посланники обнаружены не были. Чему наверное стоило удивиться, но у Тиры на удивление не хватало времени, а Сайлс не настолько низко оценивал их общий уровень камуфляжа. Или – не настолько высоко – драконье внимание.
К началу второй недели форсированный скрытый марш по марлионским землям окончился и фаэры, после дежурной перепалки о планах и взаимных обвинений в непроходимом (...), счастливыми нежданными подарочками свалились на головы немного удивленных этому драконов. К тому привела логика (Сайлс) – что дальше скрываться им сил не хватит, и решительность (Тира) – что дальше из леса они ничего нужного не узнают и не увидят. Правда, при этом логика (Т) протестовала, что если засветиться, да еще и так нахально – в сердце вражеской территории, - то в первую очередь можно получить по... (шее), а осторожность (С) полагала, что не только по шее, однако первые два аргумента были все таки сильнее. Скрываться дольше от окончательно озверевших (по обоюдному мнению обоих фаэров) было малореально, а выбирая – выходить самим или ждать пока заметят, лучше, конечно, было самим.

Однако первый раз разговор с крылатыми... заставил произвести переоценку насчет шеи и других частей тела. Собственно, разговора даже не получилось.

Сами того не зная, взаимно ненавидящие друг друга фаэры успели заслужить искреннюю неприязнь драконов, с которыми еще не сталкивались.
После событий с марлионским менталистом и столкновения с проклятым мечом Аритай к поискам врагов отнесся предельно серьезно… и от посланных на поиски требовал того же.
Кесс-тийлы – боевые группы из трех драконов разных кланов – получили свои участки для работы и азартно принялись за дело.
Передвижения Сайлса и Тиры первым заметила команда, возглавляемая Витрамом ир’Сэйар… точнее, прибыл кесс-тийл к той самой деревушке лесорубов, которая попалась на пути фаэрам. Имевшийся в группе дракон из Айенн уверенно заявил – чувствуется чужое присутствие.
В результате на врагов началась настоящая охота… в ходе которой поисковики изрядно обозлились. Маршруты отхода лазутчиков были просчитаны, и уйти было невозможно… разве что замаскироваться. Некоторые предлагали поджечь к демонам окрестные леса и посмотреть, куда будут бежать кто-нибудь необычные; правда, большинством кесс-тийлы решили, что это все же чересчур.
К тому времени, как фаэры решили покинуть лес, драконы несколько переработали метод действий, и объединили усилия некоторых кесс-тийлов. Например, в шестерке под командованием Данмора ир’Сарио оказались и он сам (весьма опытный воин), и Раймилль рем’Меллаш – талантливый менталист, способный почуять присутствие чуждой магии или ауры. Оставшиеся четверо представляли кланы Сэйар (двое), Айенн и Челлан (по одному).
Можно долго беседовать о вопросах везения, и о том, какие шуточки любит судьба. Но факт остается фактом – именно на эту шестерку фаэры и попали… изрядно обрадовав ее своим появлением.

- Никаких с-сшуточ-чек, переговоры веду я, - предпоследний раз напомнил фаэрский чародей, заставив спутницу изречь три неприличных слова и показать один... не нож, нет. Тира успешно перевоспитывалась и демонстрировала всего лишь пальцы.
- Еще раз скажешь, переговоров вообще не будет! – рявкнула она, пинком отправляя напарника на открытое пространство. Точнее собравшись так поступить, но от ускорения Сайлс увернулся, хотя маскировку все равно развалил.
- Никаких ш-шуток! – последний раз сообщил он, нагоняя бессовестную девицу. Потом отступая обратно. Потом на всякий случая ставя четвертый щит к трем уже имеющимся. А потом обновляя все четыре вместе взятых.
"Жаль, драконам никто про шутки не сказал". Пламя стекло по силуэтам посланников, Тира сказала восемь нехороших слов. Характерно, на марлионском наречии.

(& V-Z)

Марлион
– Похоже, вы рады, – заметил Раннал, когда они с Нилусом спускались по ступеням дворца.
– Я выполнил то, за чем прибыл, – пожал плечами эльф. – Разве это не повод для радости?
– Вероятно, – не стал спорить посол. – Что вы теперь намерены делать?
– Немного передохну и отправлюсь обратно в Миаллан; думаю, на обратное заклинание сил у меня хватит. Хотя… – Нилус задумался, – вы не окажете мне услугу? Я бы хотел сперва связаться с Миалланом и узнать, не требует ли положение моего присутствия в другом месте.
– Я вряд ли смогу обеспечить такую дальнюю связь, – помедлив, признался дракон, – но даори точно сумеет.
– Я бы не хотел его беспокоить, – нахмурился Нилус.
– Не волнуйтесь, – усмехнулся Раннал. – Даори сам давал мне инструкции на этот счет.
- Тогда с радостью приму вашу помощь, - улыбнулся эльф.

Парой часов позже, в посольстве драконов Нилус наблюдал за тем, как Фенлар старается настроить связь; за контакты отвечал именно он.
Впрочем, проблема была именно с установлением - дабы включить в разговор и эльфа; Аритай же отозвался почти сразу.
"Приветствую вас, мастер Нилус".
"Приветствую вас, даори, - склонил голову маг. - Могу ли я попросить вас об услуге?"
Аритай помедлил перед ответом.
"Помочь вам связаться с Миалланом?"
"Да... - удивленно протянул Нилус. - Если возможно - то с принцессой Мелетун".
"Последнее - невозможно".
Очень тяжелая, холодная фраза; Нилус вздрогнул.
"Почему?"
Пауза. Довольно долгая.
"Ее больше нет".
Нилус сжал подлокотники кресла так, что пальцы побелели; показалось, что земля уходит из-под ног.
"Как?"
Вновь пауза. А затем Аритай кратко, но ясно пересказал то, что узнал от Вьенора и Серрека.
"А... принц?"
"Он цел".
"Тогда... - Нилус усилием воли взял себя в руки. Надо действовать. Надо. Надо... - Свяжите меня с ним, даори. Пожалуйста".

(совместно с ВиЗетом)

Но связаться с эльфами была задачей непростой. А с принцем уж тем более. У Аритая получилось пробиться только к Серине. Иллюзия королевы тут же появилась перед Нилусом и драконом. Бледное исхудавшее лицо. Морщины, покрывшие тонкой сеточкой лицо. Седые волосы. Но та же гордая стать, что и раньше. Даже потеря любимой дочери не смогла сломать великую королеву до конца. Ей было за что держаться.
- Приветсвую вас, даори! И етбя, Нилус! - раздался тихий голос.
- Приветствую вас, королева, - прозвучал голос Аритая, и присутствие золотого дракона отдалилось. Он подчеркивал, что сейчас - лишь посредник, не собирающийся вмешиваться в беседу.
- Приветствую вас, - склонил голову Нилус. - Скажите, правда ли это?.. То, что я узнал от драконов?
- Если это о смерти Мелетун, то полная правда... Она не сумела выдержать атаку владычицы наших врагов... И сердце ее остановилось... - произнесла очень сухо и холодно королева.
Эльф сжал кулаки, опустил глаза. Но все же сумел справиться с отчаянием, вновь накатившим при подтверждении вести.
Слов он найти не мог. Наверное, Серина это понимала; как можно вообще передать какими-то соболезнованиями такое горе?
- Я выполнил свое задание в Марлионе, - сказал маг вместо этого.
- На данный момент решаю не я. Практически все руководство лежит сейчас на принце и его отце... - ответила Серина.
- Я пока сумел связаться лишь с вами, - вздохнул Нилус. - Собирался в ближайшее время отправиться в Миаллан сам... если не потребуется сделать еще что-нибудь.
Он помолчал, а потом вдруг осознал то, что вскользь упомянула королева.
- Простите... вы сказали об отце принца?
- Да... Алмазус вернулся. Воскрес из мертвых...
- Как? - изумился Нилус.
- А это вы спросите у Аритая, - и королева кивнула в сторону даори.
Нилус повернул голову к золотому дракону, встретившись взглядом с сощуренными глазами.
- Даори?
- Я возродил Алмазуса в теле дракона клана Сарио, - невозмутимо подтвердил тот. - У вас какие-то вопросы?
- Но почему?
- Я взял его в ученики. Я решил, что ему еще рано умирать.
- Я не об этом, даори. Но почему вы даже не сообщили нам об этом?
- Сообщать было не о чем, - лаконично ответил Аритай. - И, как мне кажется, сейчас это наименьшая из проблем эльфийского народа.
- Я тоже так считаю... Нилус, мы ушли в горы... В убежище, что ранее обнаружили наши разведчики. Миаллан пуст... Там нет никого и ничего... Кроме тела моей дочери... Мы решили затаиться в глубине материка, пока не поймем против кого нам предстоит сражаться на этот раз...
- Кое с кем я уже столкнулся, - мрачно сообщил Нилус. - Если бы не драконы из посольства... пожалуй, я бы не выжил. Менталист, очень сильный... да еще и призывающий каких-то ужасающих существ. Похожи они на ожившие тени.
- Мелетун убили страхом и чем-то очень темным, неживым... Убили из тела захваченного разведчика. Через которого пропускали магию и направляли куда надо...
- Саймаль - это один из послов драконов в Марлионе - говорил, что менталист атаковал его кошмарами, - задумчиво сказал Нилус. - Что-то схожее. Похоже, нам придется серьезно поработать над защитой...
Под "нами" Нилус сейчас подразумевал эльфийских магов; он не был до конца уверен, что драконы окажут помощь.
- Даори, как вы считаете, где сейчас Нилус полезнее: у вас или у нас? Будучи у вас, он как минимум сможет нас обо всем происходящем информировать...
- Связаться с вами мы и так можем в любой момент, - возразил Аритай. - А вот вам как раз не помешает присутствие еще одного сильного и опытного мага. Кроме того, обители наших кланов... плохо приспособлены для жизни и деятельности не-драконов.
- Хорошо, даори. Боюсь, что без моей дочери телепортация Нилуса от вас напрямую невозможна. Не могли бы вы помочь с этим?
- Разумеется, - кивнул дракон. - Только я попрошу вас создать какой-нибудь маяк, чтобы мне было легче сориентироваться с точкой открытия перехода.
- Аритай, боюсь маяка дать вам не можем... Дабы не раскрыть себя. Переместите Нилуса в Миаллан... Там его встретят, - ответила королева.
- Хорошо, - согласился даори. - Нилус, я попрошу вас как можно точнее представить место в Миаллане, где вы хотите оказаться.
- Разумеется, - улыбнулся эльф. Чем точнее образ - тем вернее перемещение; одна из аксиом магической науки.
Аритай полуприкрыл глаза; Нилус ощутил, как начинает формироваться заклинание.
- Связь я пока вынужден буду погасить, - неспешно сообщил дракон.
- До свидание, - и Серина исчезла из залы. И далеко от того места, где были сейчас Нилус и Аритай, королева поспешила отправить в оставленный город двух разведчиков, что отправились на встречу магу. И еще одного посланника она отправила к принцу и его отцу, дабы сообщить о пребытии Нилуса.

Миаллан
На этот раз переход отличался; еще бы, ведь теперь путь направлял маг многократно опытнее и могущественнее Нилуса. Да и еще и даже и близко не принадлежавший к его сородичам и строивший заклинания по иным методам.
Маг ощутил, как на мгновение очертания тела исказились… словно он был создан из горячего и беспрестанно колеблющегося воздуха…
И мир вокруг снова стал материальным. Но – с иной обстановкой.
Нилус вернулся домой, в Миаллан.
Эльф медленно огляделся вокруг; вроде все осталось таким же, каким было совсем недавно… когда он отправился с посольством сначала к гномам, а потом в Марлион…
Почти таким же. Вроде невелика разница… но на деле – колоссальная пропасть между прошлым и настоящим.
Если бы он хотя бы предполагал… тогда бы хоть простился… нет. Тогда бы он вообще не уходил. Остался бы здесь. И неважно, что бы случилось – главное, он смог бы встать на защиту…
У Нилуса, как и у всех магов, была очень хорошая память.
Иногда он ее проклинал.

Он правильно рассудил, что следует идти в комнату, принадлежавшую принцессе. Но стоило перешагнуть порог – и ноги налились невероятной тяжестью; не было сил сделать пару шагов и подойти к лежащей на кровати.
И все же он подошел. Застыл на месте, вглядываясь в тонкие, такие знакомые и такие холодные теперь черты. Обычный человек сказал бы что-то вроде «кажется, что только заснула»… но Нилус был магом. И даже неосознанно отличал живое от мертвого.
– Почему? – тихо выдохнул эльф, не зная, что именно и у кого он спрашивает. – Ну почему?
Очень многое довелось пережить Нилусу, и лишь два раза он сожалел о том, что живет. Первый раз – когда стоял над телом брата; второй пришел сейчас.
Вспыхнула мимолетная надежда – может, Аритай поможет? Он воскресил Алмазуса… так неужели не сможет вернуть Мелетун?
Но огонек радости тут же угас. Алмазус был учеником правителя драконов, а с принцессой у него такой связи не было.
Щеку обожгло показавшейся неожиданно холодной слезой. Потом еще одной.
«Три слезы проливаем мы о павших в молодости, – вспомнились Нилусу слова из книг одного древнего и сурового народа, – первую – потому что он ушел, вторую – потому что ушел, не успев многого, третью – как обещание завершить все, что он не успел».
Упала третья слеза.
Он хотел остаться здесь. Он хотел отдаться скорби… и не мог. Время печали, время войны – это не время скорби. Погрузиться в нее можно лишь тогда, когда ты более не должен защищать свой народ.
А ведь еще так много надо было сделать…

Кейриган следовал за свей процессией сначала по замку, но увы на совет попасть ему не удалось, ибо врядли кто-то пустил бы туда чужеземца, да и не слишком оно было нужно. Он подслушивал все снаружи через верхние окна, умудрившись туда влезть по стене, разумеется не без помощи магии.
Потом Странник так же проследовал за эльфами в пещеры, он не знал зачем это было нужно. Спорить с тем, что сил у эльфов недостаточно, было трудно, особенно учитывая, что они не знали численности войск противника, а это самом по себе было довольно опасно и по сути уже могло закончиться поражением, ибо когда не знаешь сколько воинов у твоего врага, то сколько не представляй, обычно их оказывается в несколько раз больше.
Едва все дошли до пещер, Кейриган устроился где-то при входе, оперевшись на стену и и начал тихо играть какую-то печальную мелодию, достав из сумки серебряную флейту. Пока лилась музыка, он думал, думал о том, как можно устроить наиболее эффективную оборону этого места. Если выстроить войска при входе то всех уничтожат одним ударом, если там есть маги, но если их нет, то тут уже будут небольшие шансы выжить, но это все равно, что сражаться на большом поле лоб-в-лоб столкнувшись с противником. А если рассредоточить воинов в глубине пещеры небольшими отрядами, которые могли бы отступить в нужный момент, то тут еслть надежда, которую местные эльфы уже почти потеряли, несмотря на то, что она сияла прямо перед ними, словно второе солнце. Нет, все же пещеры это не лучший выход, особенно если здесь всего один выход, тогда превосходящие силы противника вполне смогут зажать их в угол, и тогда молот войны просто раздавит оборону. В любом случаи и при любой тактике и стратегии был вариант, что эльфы погибнут. Вопрос заключался лишь во времени, которое потребуется на их уничтожение. Если только не прибудет помощь, которая была бы очень кстати сейчас.
Странник сейчас даже радовался, что его не замечают, ибо это давало время для размышления.
Музыка на миг оборвалась, но потом полилась с новой силой, теперь мелодия была более радостной чем прежде, и казалось, что тот, кто ее исполнял хотел зажечь новую искру надежды в сердцах тех, кто ее уже утратил, или расжечь заново ее у тех, у кого она начала угасать.

Мирное время Фьятерры подходило к концу. Семнадцать лет – небольшой срок по меркам истории, но этого хватит, чтобы одна война успела уйти в прошлое, а другая – начаться.
К войне были готовы все.
Драконьи кланы собирали силы и внимательно наблюдали за миром.
Перерожденный драковиверн готовился встретиться с новыми союзниками и щедро напоить душами свой клинок.
Но ко встрече с ним был готов и каменный воитель, вооруженный клинком, способным разрушить поглощающего чужую суть.
Собирали войска и люди, отнесясь серьезно к предупреждению эльфов и драконов. И занимали свои места в армии священники, наделенные Даром.
Готовились к битве гномы; им было не привыкать к войне, и в душе подгорные жители были уверены, что никому не устоять перед их молотами.
А эльфам оставалось лишь ожидать начала войны – они уже были почти готовы. И именно они понесли первые потери.
Совсем немного оставалось до того часа, как магия Райлы Властительницы, чье имя пока еще не прозвучало на Фьятерре, откроет врата в иной мир – и древние враги эльфов ступят на некогда обретенную ими землю.
Совсем немного оставалось до новой войны.
Кто знает, чем она завершится?

Эльфы привели в пригодность пещеры к жилью. Женщины и дети были отправлены в горные долины, где их никто не мог бы найти.
Серина все это время практически не появлялась в обществе. Она сидела у себя в комнате и щтудировала древние фолианты в поисках хоть какой-то информации о врагах.
Лурриль и Эктелион готовили войска к продолжительной войне. Самые юные и молодые были быстро обучены необходимым навыкам. Ветераны же привели свои клинки и кольчуги в пригодность после семнадцати лет. Было заготовлено огромное количество стрел. Вокруг гор все леса были испещрены ловушками, а так же дозорными.
Нилус гонял магов, пытаясь разработать новые заклинания и зелья для войны с неведанным, применяя те крохи знаний, полученных огромной потерей.
Лукрос и Алмазус практически не общались, чтобы не поднимать сейчас абсолютно бесполезных ссор. Первый, так вообще предпочел уединение, как и Серина. Только он не сидел в пещерах. Он обследовал горы, ища возможные проходы через них.
Алмазус же вместе с полководцами разрабатывал планы защиты их нынешнего дома, лихорадочно вытаскивая из памяти забытые навыки и умения.
И все эльфы просто ждали... Ждали того, когда все начнется...
А еще во всех абсолютно комнатах горел огонь... В память о Мелетун... Первой и самой невосполнимой потере в еще неначавшейся войне...