"И что у них за манера - так разглядывать собеседника? Сначала Ороллин, теперь вот эта особа... Они хоть задумываются о том, что чувствует их собеседник?" Страхи по поводу возможной телепатии он решил загнать подальше в глубины подсознания и оставить их до поры там. Но страхи страхами, а слова не в меру проницательной гаалийки заставили Менайкана пожалеть об отсутствии у него клыков - так и подмывало оскалиться подобно аш-кархатру - жуткому хищнику пеленгских джунглей. Но чего нет того нет, и фэянину оставалось лишь буравить гаалийку взглядом и сносить все то, что эта особа(сама невинность, между прочим!) сейчас высказывала ему. Хорошо еще, что Ороллин не подключился к этой экзекуции. Но вот наконец гостья перешла к сути...что понравилось Менайкану еще меньше. "Этот Константин оказался не только лентяем, он еще и успел пошляться за пределами базы! И на что-то напоролся!! И не рассказал об этом!!! Да уж, гаалийка права - куда-то он запропастился... Ну ничего, не зря комлинки создавались, достанем тебя за милую душу, человечишко." Впрочем, поиски Константина пришлось слегка отложить, ведь нужно было удостоить гаалийку ответом, что Менайкан и хотел сделать, но помешало радио, возвестившее о том, что Браадис, наконец, возвращался. Менайкан удовлетворенно кивнул, предвкушая возвращение к настоящей работе и разбор происходящего в целом, а не кусочками, и наконец ответил гаалийке:

- О да, я весьма рад этому известию. Наконец-то мы разберемся в общей картине происходящего. Например, я наконец узнаю, что же произошло с вашей экспедицией, а вы - что произошло с моей. Кстати, о ней - Константин, как вы, видимо, уже знаете, является членом моей группы и я надеюсь, что полученные вами данные проверенны и точны, со своей же стороны я обязуюсь найти его и призвать к ответу, поскольку он не потрудился сообщить никому о своих прогулках вне базы. Что же касается ваших подозрений относительно меня... Оставляю их на ваше усмотрение, госпожа, но поверьте - я не собираюсь скрывать информацию, просто вам нужно набраться терпения и дождаться обещанного Браадисом собрания глав экспедиций. Всему свое время... Хотя, увы, не всегда нам удается делать все вовремя. К примеру, поискать Константина мне, пожалуй, следовало и раньше, но надеюсь, что момент еще не упущен.

Фэянин снял с пояса комлинк, натсроил на нужную частоту, выдержал секундную паузу и заговорил: "Константин, говорит Менайкан, глава вашей экспедиции. Прошу вас немедленно явиться в лабораторию для присутствия при исслдеованиях. Информация, которая будет получена, возможно имеет первостепенную важность для всех нас и я хочу, чтобы вы узнали ее без задержек. Жду вас, поторопитесь!" Менайкан надеялся, что приглашение к участию в исслдеованиыях привлечет человека - ведь обычно фэяне делают все сами... И совершенно необязательно ему знать, что работа уже сделана без него. А пока фэянин смотрел уже в три сектора зрения - за обоими гаальцами и за комлинком, ожидая, что тот издаст хоть один звук, отлияный от шороха помех...

Фердинанд приблизился к столику, за которым располагалась его дочь и этот…этот… В пылающей почему-то в данный момент душе ученого мысли проносились с огромной скоростью, однако человек так и не смог подобрать нужных слов, чтобы описать чувства, возникшие, после того, как молодой парень подошел к Анне. Во взгляде девушки Фердинанд читал некоторое беспокойство, смешанное с чем-то еще. Может быть со страхом. Но ученому вовсе не хотелось, чтобы его собственная дочь боялась высказываний и поступков отца. Что он мог изменить? Слишком много времени прошло. Слишком много лет пролетело в ненависти и неприязни. Ну что ж. Уже ничего не изменить, а посему видимо придется поподробнее узнать у Анны, что это еще за прихвостень увивается за ней. Однако мысли, столь стремительно пролетевшие в голове ученого, на самом же деле, по всей вероятности, ползли, как черепахи по пустыне. Фердинанд пришел к столь опрометчивому, сколь невероятному выводу исходя из того, что грязный сопляк, завидев грозно приблизившуюся фигуру отца девушки, поспешил ретироваться, напоследок что-то шепнув Анне на ухо. Видимо, несмышленый паренек решил, что Фердинанд не заметил его жеста. Ученый даже пропустил возглас из динамиков, вещавший о том, что Браадис вернулся в целости и сохранности, да еще и откопал Рабрака. Ох, как же, вероятно, радовались малоки. Однако, не это сейчас беспокоило, а точнее сказать, злило человека.
- Ну, и о чем же вы с ним беседовали? – Фердинанд тяжело сел на стул, где пару секунд назад располагался недомерок, отчего-то возомнивший себя великим похитителем сердец, - Что он тебе наплел, пока я разбирался с этой чертовой рацией? Анна, пойми, я не желаю тебе плохого.
На секунду Фердинанд задумался над своими словами:
- Я…Я не желаю тебе плохого, но здесь, на этой базе, может случиться всё что угодно. Не забывай этого. Особенно после того случая с моим двойником, или что это было. Он ведь к тебе первым подошел, не так ли?

Анна мельком глянула вслед удаляющемуся юноше, и сразу же перевела взгляд на севшего напротив отца. Он был зол... Да, очень зол, кажется, и, разумеется, его интересовало, о чём его дочь могла беседовать с официантом.
- Он ведь к тебе первым подошел, не так ли? - Анна хихикнула, оценив всю глупость сказанного. Её настроение, незаметно для хозяйки, ощутимо улучшилось, и всё случившееся до этого казалось чем-то далёким и уже почти не реальным.
- Папа! - Девушка вкрадчиво заглянула в глаза родителю, на губах её ещё играла улыбка. - Он официантом здесь работает... Это его работа - подходить, принимать заказ, приносить... понимаешь? Вот, кстати, твой кофе. Только он остыл уже. - Анна пододвинула отцу чашку и миролюбиво улыбнулась.
- Не беспокойся за меня. То есть, беспокойся, но без фанатизма, ладно? Мы говорили о цветах, несуществующих расах и другой ерунде. Ничего особенного. А тебе, я думаю, просто нужно отдохнуть, поспать. Ты вымотался, устал... вот тебе и видятся враги на каждом углу.
Анна смотрела на отца без злобы и неприязни, она вложила во взгляд всю нежность и остатки дочерней любви. Почему-то после разговора с Луисом она решила мириться с отцом. Раз и навсегда. Здесь, на чужой планете, среди чужих существ, нужно было быть вместе.

Онкиар, никем не замечаемый тихо стоял в сторонке и пытался анализировать всю полученную за день информацию и сделать какие-нибудь выводы. Его мысли вертелись вокруг странного скелета фэянина, и фантазия услужливо подсовывала ему самые разные объяснения этой истории. Впрочем, ни одно из них его не устраивало, потому что они были мягко говоря далеки от реальности и здравого смысла. От размышлений его отвлекло появление еще одной персоны в их скромной компании. Это была гаалка, которую до этого Онкиар видел лишь мельком, но имя ее запомнил, так же, как запоминал кучу абсолютно бесполезной и ненужной в жизни информации. Лама-Ани проявила вполне естественный интерес к результатам их исследований. Ответ Менайкана показался ему странным. Нет, его начальник не врал, но он отделался парой ничего не объясняющих фраз и вообще держался как-то... непонятно. Онкиар не смог бы четко назвать, что его настораживает, но что-то его определенно настораживало. Известие о Константине тоже показалось странным. Он поймал себя на мысли, что все ему кажется подозрительным. Никогда с ним такого не было, наоборот, он всегда был, скорее, несколько наивным молодым фэянином, а теперь готов быть подвергать сомнению решительно все. Чтобы отвлечься от этих мыслей, он решил присоединиться к общему разговору и, чтобы напомнить о своем присутствии Менайкану, который ожидал ответа комлинка, спросил его:
- Простите, что вмешиваюсь, кел-ран. А что мы будем дальше делать со скелетом? Возможно, другие, более долгие исследования, например, облучение потоком мю-кварков с последующим анализом по технике Келлиненна могли бы дать еще какую-нибудь информацию о нем?

Лаборатория

Лама-Ани мгновенно решила для себя, что портить отношения с главой фэянской экспедиции ей совершенно ни к чему и настроилась на более дружелюбный лад. Как и большинство гаальцев, она обладала той несознаваемой мудростью и проницательностью, коей обладают все представители её расы, и умела мыслить далеко вперёд. Лама-Ани знала, она чувствовала, что дружественное отношение фэянских коллег гаальцам было необходимо, поскольку она слышала о той спесивости и чрезмерном высокомерии, которые свойственны многим соотечественникам Менайкана. А в нынешних обстоятельствах это могло сыграть злую шутку со всеми учёными. С первого взгляда на главу гаалийка поняла, что перед ней типичный представитель своей расы, и что гордости и амбициозности ему не занимать. Но она знала также, что на этих его качествах можно сыграть себе на руку.
- О, да, конечно, я не сомневаюсь в этом, - как бы извинияющимся тоном заверила Лама-Ани Менайкана в ответ на его несколько заносчивые оправдания. - Я не смею подозревать вас в чём-либо, и я прошу вас простить мне мою резкость, если это вас как-то задело... Честно, я и не думала оскорблять вас... Скорее наоборот - я много слышала о вас и о ваших достижениях в науке. И лично я, как представитель более молодого поколения учёных, восхищена вашими достижениями, - Лама-Ани честно и открыто улыбнулась, как она это всегда делала, независимо от того, с кем вела разговор. Гаалийка не лгала (это было не в её правилах) - она действительно слышала имя Менайкана и признавала многие его заслуги.
- И всё-таки, Менайкан, я призываю вас отнестись к предстоящему собранию серьёзно - на карту поставлена судьба целой экспедиции, - более серьёзным тоном продолжила Лама-Ани. - Надеюсь, вы с пониманием отнесётесь к Совету. Всё-таки, всё Содружество принимает участие в исследовании, и мы должны уважать друг друга. Вы согласны со мной? - простодушно спросила гаалийка, с тревогой наблюдая за тем, как фэянин вызывает по комлинку Константина.
"И всё-таки, что он делал на территории базы до экспедиции?" - подумала учёная, но тут в разговор вмешался Онкиар.
- Простите, что вмешиваюсь, кел-ран. А что мы будем дальше делать со скелетом? Возможно, другие, более долгие исследования, например, облучение потоком мю-кварков с последующим анализом по технике Келлиненна могли бы дать еще какую-нибудь информацию о нем?
Лама-Ани с улыбкой посмотрела на фэянина и почему-то сразу почувствовала к нему расположение. Его манеры и тон речи немедленно сказали ей, что Онкиару чужда напыщенность и чванливость, и что в нём гораздо больше искренности и душевности, чем в Менайкане.
- И вы меня простите, что вмешиваюсь, но я бы сказала, что техника Зео-Лана в данном случае будет более эффективной. Хотя, если честно, то я считаю, что дальнейшие исследования не приведут ни к чему для нас важному. Как ты думаешь, Ороллин? - дружелюбно обратилась она к гаальцу, несколько настороженная его продолжительным молчанием и нежеланием в очередной раз продемонстрировать коллегам свои блестящие знания и эрудицию.

Эйфория, вызванная возвращением Рабрака, продолжалась и на обратном пути к базе. Малоки орали песни, гаальцы жались в кресла, отсчитывая каждый оставшийся позади километр. Аргеброн без умолку рассказывал отцу о том, что ему пришлось пережить, о том что случилось с непутёвым Ассимаем, об их экспедиции.
Рабрак в свою очередь поведал о своих злоключениях. Во время рассказа отца, все малоки притихли. Когда Рабрак начал описывать, как он раскидал троих незнакомцев, со всех сторон послышался одобрительный гул. А когда рассказ дошёл до места, где Рабрак выпустил обойму в 'местных', малоки опять завели: 'Рабрак наше всё!!!’ и принялись наперебой спорить друг с другом, что они сделают со следующим встречным на планете незнакомцем.
Под гул сородичей и шум двигателя, Аргеброн заметил, как он устал за этот день. Опустив голову отцу на плечо, малок тут же отключился...

Комната Константина

Всё время после возвращения экспедиции Менайкана Константин безвылазно просидел в своей комнате. На то были веские причины - ему было, о чём подумать. Результаты исследований почему-то не интересовали его. А ещё у него было неотложное дело, которое требовало немедленного осуществления...
Наконец, Костя получил возможность расслабиться. Хотя нет, по-настоящему расслабиться на этой базе ему не удастся. Единственное, что он может себе позволить - это кратковременная передышка, ибо нельзя было терять бдительность ни на минуту, особеннно учитывая события, произошедшие накануне.
Константин, усталый и раздражённый, лежал на кровати и думал. Да, это было именно так, хотя едва ли его нынешние коллеги могли предположить, что Константин вообще может думать. Парень действительно редко задумывался о своих поступках, как и об их последствиях, предпочитая не мучить себя самоанализом и самокритикой - он просто делал то, что, как ему казалось, ему нравится и то, что нужно, почти всегда поддаваясь первому порыву. Но к его удивлению сейчас всё было иначе - наверное, впервые в жизни его начали грызть сомнения, и это непривычное для него состояние неуверенности выводило его из себя.
"Может, не стоило мне сюда приезжать?" - думал Константин и тут же злился сам за себя за свою слабость. Чтобы хоть как-то отвлечься от этих мрачных мыслей, он подумал о своих коллегах.
"Менайкан, пожалуй, умён, хотя и ослеплён своим же честолюбием... Помешан на науке... Книжный червь... А впрочем, что ещё ему остаётся, коли судьба не наделила фэян половым влечением и полами вообще? Интересно, каково им? Вероятно, они даже считают это своим преимуществом перед другими расами..."
Костя усмехнулся этим довольно похабным мыслям, продолжая развивать их у себя в голове. Вскоре у него был готов целый набор скабрезных шуточек в адрес фэян, и он, понимая, что вряд ли поделится ими с кем-нибудь, рассмеялся сам.
"Онкиар... Вряд ли он представляет из себя что-то значительное, хотя, всё может быть... А вот Ороллин... С ним надо держать ухо востро... Хотя... Может, есть другой способ?"
Эта последняя мысль почему-то очень оживила Константина и подняла ему настроение.
"Пожалуй, это было бы очень..." - подумал было Константин, но додумать не успел - усталость взяла своё, уже до этого слипавшиеся глаза непроизвольно закрылись. Костя погрузился в глубокий сон, и обрывки всех дум утонули в его объятиях, превращаясь в неясные, полузабытые образы...
... Константин проснулся через несколько часов, разбуженный настойчивым пиликаньем комлинка. Сделавшись раздражённым и злым ещё больше, чем прежде, он резко поднялся с кровати. Голова закружилась от резкой смены позиции, ноги слушались плохо, а свет, оставленный включённым в комнате, резал глаза. Но даже сквозь сон Константин понимал, как важно ему было ответить на вызов - это могло привести к непоправимым последствиям.
"Константин, говорит Менайкан, глава вашей экспедиции. Прошу вас немедленно явиться в лабораторию для присутствия при исследованиях. Информация, которая будет получена, возможно имеет первостепенную важность для всех нас и я хочу, чтобы вы узнали ее без задержек. Жду вас, поторопитесь!"
Костя ответил немедленно, так как неизвестно было, сколько фэянин ждал ответа, пока тот спал.
- Сейчас буду, - буркнул он и немедленно выключил комлинк, избегая дальнейших распросов. После этого он первым делом пошёл в ванную - придавать себе подобающий учёному вид...

Слышать, что даже такая молодая гаалийка слышала о его работах и даже восхищается ими было для Менайкана, без сомнения, лестно. Он даже непроизвольно слегка поднял голову, глядя на остальных чуть сверху, хоть и был небольшого роста. Ну а со словами о взаимном уважении он согласиться, увы, не мог, памятуя именно о том факте, что в экспедиции были представлены именно все расы Содружества, включая малоков и пеленгов. Но не разочаровывать же молодую сторонницу справедливости? Правда, ответить Менайкан не успел, по причине двух произошедших одновременно событий: во-первых, откликнулся в комлинке Константин, если бурчание "Сейчас буду" можно назвать ответом, а во-вторых неожиданно "ожил" Онкиар, затеявший дискуссию на тему дальнейшего исследования скелета. Менайкан выслушал и подчиненого и гаалийку и заговорил сам:

- Онкиар, как вы уже знаете, сюда направляется Браадис со своей экспедицией, так что заседание совета видимо не за горами, ввиду чего хочу попросить вас проводить исследование, если у вас возникло на то желание, без меня. Думаю, наша гаальская коллега поможет вам в этом. Мне же необходимо подготовиться к заседанию, так что я буду вынужден вас покинуть.

Менайкан следил теперь за всеми троими собеседниками, в том числе и за молчавшим Ороллином. "Что там замышляет гаалец? И умеет ли он..ладно, в вакуум этот бред о телепатии!" Фэянин ждал, пока остальные ответят, чтобы спокойно отправиться к себе в комнату - отдыхать. Ведь подготовка фэянину, с его огромными возможностями памяти, была не нужна, а вот отдых после долгой работы в лаборатории - необходим.

- И вы меня простите, что вмешиваюсь, но я бы сказала, что техника Зео-Лана в данном случае будет более эффективной. Хотя, если честно, то я считаю, что дальнейшие исследования не приведут ни к чему для нас важному. Как ты думаешь, Ороллин?
- Что, простите? - вздрогнул гаалец, отвлекаясь от размышлений. - Да, соглашусь. Насчет техники - поскольку принципы Зео-Лана действительно здесь применимы... Впрочем, как я слышал, в прошлом году его разработки немного дополнили - статья Ланкиара - Фомичева. Но вот насчет прекращения исследований... нет, этого делать нельзя! С научной точки зрения эта планета невероятно интересна, и мы просто не имеем права ее покинуть. А если обнаруженные аномалии вызывают разумные существа - то такие знания просто необходимо получить.

Лаборатория

Лама-Ани непроизвольно вздрогнула, когда из комлинка фэянина раздалось угрюмое "сейчас буду". Этот ворчливый, раздражённый голос показался гаалийке настолько грубым и неучтивым, что её даже передёрнуло, как приличную девушку обычно коробит в окружении невоспитанного круга не слишком умных лиц, когда одно из них произносит что-то до одури остроумное (по его мнению), но вместе с тем глупое, пошлое и неприличное. Интересно, чем же вызвана такая непочтительность?
- О да, конечно, не смею вас задерживать, Менайкан, - спохватилась Лама-Ани, увлекшись раздумьями о поступке Константина. - Впрочем, уже довольно поздний вечер, и даже если мы решим продолжать исследования, то лучше заняться ими завтра с новыми силами. Кстати, Менайкан, а вы не хотите дождаться прихода Константина? - вдруг спросила гаалийка, удивлённая такой странной нелогичностью действий фэянина. Или он просто избегал встречи с подчинённым, решив повесить все объяснения на других? Возможно, хотя наставительную речь он точно возьмёт на себя.
- Впрочем, как я слышал, в прошлом году его разработки немного дополнили - статья Ланкиара - Фомичева.
Лама-Ани машинально кивнула, в очередной раз отмечая безупречную точность знаний Ороллина. Сама она никак не могла вспомнить название этой статьи, запамятовав непривычную для гаальского слуха человеческую фамилию "Фомичев".
- Но вот насчет прекращения исследований... нет, этого делать нельзя! С научной точки зрения эта планета невероятно интересна, и мы просто не имеем права ее покинуть. А если обнаруженные аномалии вызывают разумные существа - то такие знания просто необходимо получить.
- Не могу с тобой согласиться, Ороллин, - Лама-Ани, как и Браадис, в силу давнего знакомства называла коллегу на "ты", надеясь разрушить этот ненужный с её точки зрения барьер формальности и официальности между ними. Но, как и в случае с Браадисом, Ороллин почему-то продолжал упорно называть Ламу-Ани на "вы". - Планета, безусловно, интересна, но и то, что она опасна, никто из нас теперь не может отрицать. Мы ведь так до сих пор и не узнали, что случилось с пеленгами. Почему они не отвечают? Впрочем, я предлагаю продолжить этот разговор завтра утром, а сейчас...
Гаалийка не договорила. Двери лаборотории неслышно распахнулись и, как бы в противопоставление этим дверям, в помещение, производя очень много шума, шаркая ногами, вошёл Константин. Вид у человека был жутковатый - усталый, угрюмый, неухоженный. Под запавшими глазами синели мешки, спутанные волосы упали на лоб, джинсы и рубашка парня были мятыми, а бейджик с именем прикреплён неаккуратно и небрежно. Лицо его выражало крайнее неудовольствие и нетерпение. Беглым взглядом обведя всех присутствующих, но не сказав им ни слова, Константин в упор посмотрел на Менайкана.
- Вызывали? - лицо Кости исказило некое подобие непринуждённой усмешки, которая была больше похоже на кривую гримасу боли. Было видно, что присутствие в лаборотории ему в тягость, однако Константин терпел из всех сил, сдерживая своё раздражение. - Есть что-то важное?
Лама-Ани пристально глядела на вошедшего человека, понимая, что это и есть Константин. Она смотрела на него и пыталась понять причину, сподивгшую его, случайно или намеренно, пустить кровь неподалёку от базы. На мгновенье их взгляды встретились, и Лама-Ани не увидела в этих глазах ничего, кроме безграничной усталости и... безнадёжности? Гаалийка хотела что-то сказать, но передумала, решив пока не вмешиваться в посторонний разговор. Впрочем, не такой уж и посторонний.

Главные ворота "Первопроходца"

Тем временем на территорию базы въезжал гравиомобиль спасательной экспедиции. Было уже темно, и встречающим пришлось включить искусственное освещение, чтобы усталые экспедиторы не споткнулись в полумраке надвигающейся ночи.
Аргеброна разбудили, и Браадис вместе с ним и Рабраком вышел из гравиомобиля одним из первых. Обслуживающий персонал и некоторые учёные тут же бросились к ним с распросами, но гаалец вежливо отказал любопытным, пообещав, что завтра всем всё станет известно, но что сейчас "всем нам требуется отдых".
- Думаю, собрание проведём завтра утром, - шепнул Браадис Рабраку уже внутри главного здания базы, преследуемый многочисленной и незванной группой сопровождения, состоящей преимущественно из учёных, которые встретились им по пути. - Идите, отдохните, вы это заслужили, - гаалец улыбнулся обоим малокам. - До завтра.
Сказав так, Браадис решил больше не отягощать малоков своим присутствием, предоставив отцу и сыну поговорить друг с другом без посторонних и направился в сторону гаальского сектора, надеясь увидеть там Ламу-Ани. Но в гостиной было пусто. Впрочем, зная, что новость о его возвращении распространится быстро, гаалец решил не тратить время на поиски по огромной многолюдной базе, рассудив, что будет лучше просто подождать Ламу-Ани и Ороллина здесь. Предварительно он попросил служащих объявить по громкой связи, что завтра в десять утра назначено собрание глав экспедиций в Зале Советов.
"Завтра будет трудной день, - подумал Браадис. - Хотя... Что такое Совет по сравнению с тем, что произошло со мной сегодня?"

Грубый голос пилота, сообщавший о возвращение на базу, привёл Аргеброна в чувства. С прасони малок сначала не понял где он. Оглядевшись по сторонам и увидев подмигивающего ему отца, Аргеброн сразу всё вспомнил. Ещё раз порадовавшись про себя возвращением отца, малок еле передвигая ногами от усталости, пошёл за ним на выход из гравмобиля.
Члены спасательной экспедиции неспеша стали расходиться по секторам. Все расставались, как старые друзья, перебивая друг друга, желая спокойных снов. Прощаясь с Рагой и братьями, малок провожал Браадиса и других гаальцев взглядами. Аргеброн ещё раз отметил про себя, что другого такого шанса для исследования Ресурса не будет, и очень надеялся, что завтра у него получится повлиять на Браадиса. Когда последние ученые исчезли за дверьми базы, Аргеброн сказал:
- Ну что, пап, нам тоже не помешает отдохнуть...

- Не помешает, - эхом отозвался Рабрак.
Он выглядел задумчиво, что было для него совершенно нетипично и абсолютно на него не похоже. Но задуматься было над чем.
Предстоял Совет, и Браадис, несомненно, будет убеждать остальных незамедлительно покинуть планету. Конечно, едва ли эти фанатичные разумники, которых хлебом не корми, дай только порыться в ископаемых кишках методом Хромого-Кривого по формуле Тупого-Косого, после чего глубокомысленно заключить, что больной умер от вскрытия, и пойти откапывать новый "научный материал", согласятся вот так запросто оставить раздольный простор для исследований, но стоит припугнуть их злыми-страшными культистами и кровожадными Жрецами Туш... или как их там?.. как они тотчас позабудут про кишки, метод Левого-Правого и дело всей своей жалкой жизни, попросят запереть их в бронированную камеру и увезти как можно дальше и как можно скорее. А его, Рабрака, рассказ скорее укрепит их в этом стремлении.
В том, что малоки останутся с ним до конца, глава экспедиции не сомневался. Аргеброн, тот вообще места себе не найдет, ежели не откопает какую-нибудь пакость, внеся непоправимый... ой, в смысле незаменимый вклад в развитие науки. Оно бы и не худо, кабы парень кроме этой кутерьмы еще чего-нибудь в жизни видеть стал. А то ведь заморочили голову... они это умеют!
"Плохой ты отец, Рабрак. Аргеброн, он ведь не парень - золото! Если бы с самого начала ты за ним углядел, вырос бы настоящий малок... хотя нет, он и так настоящий... просто дурное влияние... Эта... Как ее? Псих... психа... психика, во! Неокрепшая исчо. А эти тут как тут со своими дуростями многомудрыми. Запудрили парню башку. Ну да ничо, сын Рабрака не будет кишкоковырятелем доходячим!"
- Устал видать, сына? Ты это... пойди в свою комнату. Отдыхать надо. Считай, что это приказ. Ты заслужил, это Браадис верно сказал. А то завтра Совет и все дела, не пристало настоящему малокскому ученому носом клевать. А я, пожалуй, в ресторан наведаюсь, вдруг у них там мебель покрепче завезли. Горло ополосну, в наше крыло схожу, посмотреть, все ли в порядке, все ли по нормативу, и тоже спать.

- Любое познание небезопасно, - пожал плечами Ороллин. - Тем не менее, исследователей это не страшит. Фаррадис, например, разрабатывая новый тип двигателя, испытывал его лично - и довел до совершенства, несмотря на четыре месяца в госпитале. Да и других примеров хватает, уж поверьте.
"А чего ее на "вы" называть? - вклинился внутренний голос. - Лама-Ани же младше и по возрасту, и по опыту. И с Браадисом то же самое. Они-то сами давно на "ты" перешли".
"А вежливость? - возразил Ороллин. - Мы ведь не родственники..."
"Зато давние знакомые! И вообще, свою статью о формах вежливости вспомни".
Аргумент был убойный. Противоречить своим же научным трудам Ороллин был физически неспособен.
- Кроме того, Лама-Ани, всем надо набираться опыта, - продолжил свою мысль вслух гаалец. - Ты же сама это прекрасно понимаешь... а чем сложнее проблема, тем больше возможностей для своего совершенствования.
В этот момент и объявился Константин. Глядя на него, Ороллин мог только поморщиться.

- Цветы, мечты, - проворчал ученый, подперев подбородок рукой, угрюмо уставившись на чашку с остывшим уже кофе, - Спасибо, дочь. Не знаю, что со мной происходит. То есть что происходит у меня в душе. Ты можешь не верить мне. Я знаю, что причинил тебе слишком много боли и страданий своим черствым поведением. Но по большей части это происходило оттого, что я волновался за тебя. И сейчас, естественно, волнуюсь. Просто порой мне кажется, что ты бы не смогла одна существовать в этом жестоком мире. Наверное, я во многом сейчас неправ, говоря тебе эти слова. Как ты считаешь?
Фердинанд отпил холодный кофе и поставил чашку на стол:
- Знаешь, скажу тебе на чистоту, Анна. Мне не хотелось лететь на Ресурс. Конечно, я просто не мог себе в этом признаться. Ни себе, ни кому бы то ни было. Я не хотел показаться слабым. Ха, еще бы. С моим то характером это исключено, дорогая моя. Впрочем, ты и так меня прекрасно знаешь. Наверное, на самом деле я просто трус и эгоист, хотя даже сейчас с трудом могу себе в этом признаться. Так вот. Я не хотел лететь сюда. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но я полетел, да еще и тебя с собой прихватил. Я хотел заполучить топливо. Да чего греха таить, я и сейчас хочу. Но после сегодняшних событий внутри себя я поразмыслил…
Человек говорил медленно, осматриваясь по сторонам, словно пытаясь обнаружить недалеко от себя шпиона, охотно подслушивающего за его с дочерью разговором. За стойкой бара другой официант о чем-то беседовал с тремя охранниками. Чуть дальше за одним из столиков расположились несколько гаальцев, тихо разговаривающих на своем языке, как показалось Фердинанду.
- На предстоящем собрании, Анна, я попытаюсь отговорить Браадиса от проведения дальнейших исследований. Да кстати, интересно, где Константин? Ты его случаем не видела?
После слов Фердинанда по громкоговорителям объявили, что собрание глав экспедиций назначено на завтра в десять утра. Ученый усмехнулся. Снаружи ухмылка походила на усталость, смешанную с небольшим удовлетворением. Но что скрывала она в душе Фердинанда, знал лишь человек. А быть может, еще не знал…

Анна слушала откровения отца, и удивлению её не было предела. Такого самокопания, даже самогрызения, девушка от родителя никак не ожидала. Он не хотел сюда ехать… Эта мысль шокировала учёную сильнее всего. Даже она сама, несмотря на всё недовольство по поводу данной поездки, возлагала какие-то надежды на успешный для людей результат, ведь недовольство недовольством, но она, всё-таки, учёная, и прекрасно понимает, что значит найти сверхтопливо…
- Пап, зря ты так. Не может быть, чтобы всё было так страшно. Мы ударились в панику, столкнувшись с неизвестным, всегда страшно знать, что кто-то может без труда вторгнуться в твоё личное пространство… Но подумай сам, трезво рассуди! Здесь присутствуют представители пяти развитых рас! Новейшее оборудование, куча охраны, это чего-нибудь, да стоит! – Анна вдруг замолчала. Её собственная мысль поразила её. Совсем недавно девушка хотела одного – бежать с этой негостеприимной планеты, и вот, она убеждает отца остаться, взывает к его рассудку, хотя сама недавно сердилась на него за излишнюю рассудительность. Она нахмурилась, нервно постукивая пальцами по чашке.
- Не понимаю, что со мной… Наверное, просто устала. Надо бы пойти поспать, завтра трудный день, да, пап? А Константина я не видела давно… И понятия не имею, где он может быть. Насколько я успела его узнать, ему на этой базе нигде, кроме бара, больше делать нечего. - Анна подняла на отца усталый взгляд. Глаза щемели, и, кажется, покраснели. Да и в целом, наверное, вид у неё был не из лучших. Но всё же она выдавила из себя улыбку.
- Знаешь, я рада, что мы помирились… Ты в чём-то прав, я не смогла бы без тебя, и сейчас не могу. Просто я всегда думала, что потеряв маму, я потеряла поддержку, что никто, кроме неё не сможет мне помочь в трудную минуту. Я была неправа. И мне нравится снова чувствовать, что я не одна. Может быть, поэтому я так изменила своё мнение по поводу этой планеты. Только… Если всё это только для выгоды членов экспедиции, затея представляется мне невыполнимой.

Лаборатория

- Согласна, но в твоём примере Фаррадис рисковал исключительно своей жизнью, на что имел полное право, если он считал, что таким образом добьётся положительного результата, - резонно возразила Лама-Ани, чувствуя какое-то непонятное чувство гордости, которое свойственно молодому поколению, высказывающему собственное мнение при более опытных коллегах - гаалийка уже достаточно умна и может общаться с остальными учёными на равных. - Хотя лично я считаю, что честолюбивые амбиции не стоят того, чтобы отдавать за них жизнь. Жизнь нам даётся только одна, а возможностей для осуществления своих целей более чем достаточно. Но речь не об этом. Я имею ввиду, что кто-то, возможно, не дорожит собственной жизнью, но никто не имеет право решать судьбы остальных членов экспедиции и подвергать их опасности. Ты так не считаешь, Ороллин? - Лама-Ани испытующе посмотрела на гаальца.
И тут она осознала, что Ороллин впервые с того самого момента, как они познакомились, назвал её на "ты". В пылу высокопарных речей гаалийка сначала не обратила на это внимание, но сейчас...
"В чём причина такой резкой смены обращения?" - мысленно вопрошала сама себе Лама-Ани. Девушка знала, что Ороллин редко делает что-то просто так, не говоря уже о том, чтобы бескорыстно одарить кого-то своей милостью. А сейчас в его тоне звучала непривычная для него доброжелательность.
Что бы это ни значало, Лама-Ани не привыкла скрывать свои чувства и не любила недомолвки. Гаалийка решила предположить лучший из вариантов, а именно: Ороллин на самом деле гораздо лучше, чем ей казался раньше, и его дружелюбие было искренним. Она решила отшутиться:
- Видимо, в твоей жизни произошло что-то по-настоящему значительное, раз ты решил обратиться ко мне на "ты", - улыбнулась Лама-Ани. - Я рада. Насчёт опыта ты совершенно прав, однако, как я уже говорила, в выборе средств мы не ограничены. Однако я предлагаю продолжить обсуждение этой проблемы в гаальской гостиной и дать возможность этим господам поговорить - у меня такое чувство, что наше присутствие чем-то стесняет их.
Лама-Ани посмотрела на Константина и Менайкана. Первый выглядел крайне раздражённым, было видно, что несколько заумный разговор гаальцев вызывал в нём презрение и скуку. Ороллин со своей стороны также не проявил особенного уважения к представителю человечесокй расы. Что касается фэянина, то тот, по-видимому, едва сдерживался от того, чтобы не разразиться гневной речью прямо сейчас. Понимая, что она здесь лишняя, Лама-Ани заторопилась к выходу - она очень хотела увидеть Браадиса.
- Ороллин, ты со мной? - доверительно спросила девушка, начав питать идеалистичесие надежды на установление дружеских отношений с доселе нелюбимым коллегой.

-Вызывали?
Менайкан поднял голову. Мысли зашевелились неожиданно медленно, по крупицам принося информацию: находка Ламы-Ани... подозрения... комлинк... "Сейчас буду"... А ведь он действительно вызвал этого человечишку сюда! Но вот зачем? Менайкан, будто в трансе, смотрел на Константина снизу вверх невидящими глазами. Разговор гаальцев он слышал краем уха, как и объявление о совете - то ли сказывалась усталость, то ли... Наконец осознав, что нависший над ним человек просто буравит его взглядом, Менайкан вспомнил, что надо ответить. И, что удивительно, даже вспомнил как это сделать.

- Да, Константин, я вызывал вас, но вы, к сожалению, не успели вовремя - исследования проведены, результаты сохранены в банках данных. Впрочем, вы можете не утруждать себя и узнать все завтра после Совета глав экспедиций. И вообще меня удивляет тот факт, что вы не успели сюда, хотя до экспедиции смогли прогуляться снаружи базы, да еще и так, что об этом никто не узнал. Все это странно, коллега...

Борясь с усталостью, Менайкан совершенно забыл об осторожности и даже не думал о том, какой реакции ждать от собеседника. А ведь зная, что люди иногда вспыльчивее малоков, он бы поостерегся так прямо разговаривать с Константином...если бы не был настолько уставшим. И сейчас он хотел одного - побыстрее разобраться с этим делом и отправиьтся, наконец, отдыхать.

- Разум истинного ученого вряд ли возможно стеснить, - Ороллин не мог удержаться от шпильки в адрес остальных. - Но предложение верное, и разговор действительно стоит продолжить...
"Ну вот, перешел на "ты" - и сразу контакт наладил, - прокомментировал внутренний голос. - Раньше бы так. Видишь, и Лама-Ани на тебя уже с интересом смотрит".
"Заткнись! - возмутился Ороллин. - Еще не хватало, чтобы я на коллег заглядываться стал!"
"А почему? - удивился голос. - Очень приятная девушка... Браадис весь по уши в науке, так что тебе не конкурент".
"Иди в черную дыру!" - отмахнулся гаалец.
Прекратив столь ошарашивший его диалог, Ороллин сообразил, что они уже в коридоре.
- Да... так о чем именно ты хотела поговорить? - усилием воли ученый вернулся на прежнюю линию разговора.

Коридор у выхода из лаборатории

Лама-Ани не без удивления бросила взгляд на Ороллина. Старый знакомый казался рассеянным, что не было на него похоже - обычно, даже если Ороллин погружался в раздумья, он всегда внимательно следил за окружающей обстановкой и не пропускал ни единого чужого слова. Такое впечатление сложилось у Лама-Ани об Ороллине за всё время их знакомства. Похоже, она была не совсем права. Иди дело в чём-то другом?
- Вообще-то, мы говорили о перспективах продолжения экспедиции, - неуверенно улыбнулась гаалийка, всё ещё не зная, что можно ожидать от Ороллина. - Но решили, что лучше продолжить беседу в гостиной - помнишь? - задорная улыбка девушки стала ещё очаровательнее. Вероятно, именно за эту искреннюю, немного кокетливую и вместе с тем абсолютно невинную улыбку мужчины гаальцев обращали на девушку внимание в первую очередь. Видя, что Ороллин не прочь поговорить, Лама-Ани начала непринуждённый разговор, заметив при этом, что ещё ни разу за эти семь лет не общалась с Ороллином на темы, не касающиеся их совместной научной работы.
- Как думаешь, устроит Менайкан Константину взбучку, или нет? Когда я выходила, фэянин выглядел довольно разгневанным... Вообще, как тебе инопланетные коллеги? Сдружился с кем-нибудь? - Лама-Ани задавала вопросы просто и непринуждённо, так, как будто они с Ороллином давние друзья и как будто и не было буквально несколько минут назад между ними этого отягащающего барьера официальности. Девушке вдруг стало интересно пообщаться с Ороллином и узнать, что скрывают потаённые уголки души этого доселе скрытного гаальца.
Но вместе с тем Лама-Ани старательно ускоряла шаг, предвкушая радость от встречи с Браадисом - ей не терпелось вновь увидеть своего надёжного друга и поделиться с ним новостями.

Лаборатория

Константин слушал фэянина вполуха, особенно не вникая в смысл его слов - ему было безразлично. Более того, он даже не счёл нужным скрыть своё равнодушие. Лицо его приняло выражение ленивого ученика, которого отчитывает учительница за невыученный урок - Константин намеренно закатывал глаза, цокал и нетерпеливо причмокивал губами. При этом он, раздражаясь, постукивал ногой об пол, в вызывающей позе сложил руки на груди и в довершение всего нацепил на лицо самое презрительное выражение, на которое был способен. В общем, всем своим видом он как бы говорил: "Пой ласточка, пой, а мне до тебя дела нет."
И лишь когда Менайкан упомянул о прогулке Кости по базе, молодой человек рзеко поменялся в лице. Наглая ухмылочка исчезла, глаза полезли на лоб, руки сами собой в бессилии опустились.
"Как он узнал, чёрт возьми? Я точно знаю, что за мной никто не следил! О, боже, неужели он... Нет-нет, это случайность, он не мог видеть всё, всё ерунда, всё нормально..."
Константин снова попытался придать себе непринуждённый вид.
- Прощу прощения, а что в этом такого? - спокойным, но слегка дрожащим голосом спросил человек. - Это запрещено? У меня было свободное время, которое я мог использовать по своему усмотрению. Разве не так? Господин Менайкан, если это всё, что вы хотели мне сказать, то с вашего позволения, я вас покину, - Костя уважительно, но с оттенком презрения улыбнулся, как обычно улыбаются молодые люди старикам, снисходительно выслушивая их рассказы о том, "как хорошо жилось в наше время".

- Экспедицию продолжать нужно, - решил стоять на своем Ороллин. - В случае чего - запросим помощь, и будем продолжать. Тут же непочатый край работы!
- Как думаешь, устроит Менайкан Константину взбучку, или нет? Когда я выходила, фэянин выглядел довольно разгневанным... Вообще, как тебе инопланетные коллеги? Сдружился с кем-нибудь?
- Если и устроит, то за дело. Большего разгильдяя я еще не видел... а мне довелось повидать всяких. Сдружился ли? Знаешь, тут сложно сдружиться. Человек... Фердинанд, кажется? Он смотрит на других, как малок на доминатора. Менайкана ты сама сейчас видела, и вроде оценила его. А с малоками мне говорить не о чем.
Постепенно они приближались к гаальской гостиной.

Тем временем в лагере пеленгов

Ацелло отдыхал на своей мягкой воздушной подушке, пребывая в состоянии безграничного довольства собой и своими поступками - он не только поставил на место этого выскочку Цантакиша, но и предотвратил, с его точки зрения, полный крах всей пеленгской экспедиции и, как следствие, оставил надежду на возвеличивание пеленгской расы над остальными народами Содружества.
Однако Ацелло, как и все тираны-самодуры, пусть и мелкого масштаба, тешил себя мыслью о своей безоговорочной и могущественной власти, на которую никто не посмеет посягнуть. Но к счастью для него, Ацелло был пеленгом, а потому хитрость и живость в общем-то ограниченного ума не позволяли окончательно утонуть в этом наивном заблуждении, и только благодаря этой хитрости, Ацелло всё ещё сохранял должность главы экспедиции и неформального лидера любой пеленгской группы "авантюристов", в которой он состоял.
Но как бы ни был расчётлив Ацелло, он не мог знать о том, что за его спиной зреет настоящий заговор, хотя и допускал такую ситуацию, при этом пребывая в необъяснимой уверенности, что мятеж в любом случае будет подавлен, а бунтари безжалостно казнены. Надо сказать, что пеленг был бы слегка удивлён тем, что заговор этот берёт своё начало не от униженного Цантакиша, а от Дакорица, давнего компаньона и товарища Ацелло.
Пока Ацелло блаженствовал, Дакориц был погружён в неприятиные думы в поисках наиболее удачного и безболезненного выхода из той затруднительной ситуации, в которой он оказался. С первой же минуты Дакориц поклялся себе, что ни при каких обстоятельствах не будет исполнять просьбу Цантакиша - таким образом он доказал бы себе свою ничтожность и вообще в этом случае его сложно было бы назвать настоящим пеленгом. Наконец, после долгих и тщательных раздумий, у пеленга сформировался примерный план действий...
Однако сегодня этим планам не суждено было осуществиться...
Неожиданно все научные приборы, расставленные по всему лагерю, начали шумно тарахтеть, давать помехи и сбои. Пеленги, разбуженные этим пугающим шумом, засуетились. Ацелло тоже приподнялся со своего места и казался очень взволнованным. Резким движением он схватил свой портативный радар и...
- О великий лепрас! - воскликнул пеленг. - Что это, чёрт возьми?!!!
К лагерю пеленгов двигалось множество красных точек, испускающих красные волны, предупреждающие об опасности данных субъектов. Двигались они быстро, и можно было сказать, что они будут здесь примерно через 15-20 минут...
Ацелло испугался - он никогда не сталкивался ни с чем подобным и не знал, чего можно было ожидать от этих инопланетян, и это пугало его. Его, как и всех живых существ, больше всего пугала неизвестность. Он знал, как вести себя с пиратами, как иметь дело с более сильными противниками, используя хитрость, знал, как избежать гнев правосудия... Ацелло многое повидал за свою жизнь, а потому научился ценить её, а также трезво оценивать свои силы. И что-то подсказывало ему, что то, что приближается сейчас к лагерю, сильнее его и имеет самые плохие намерения...
- Немедленно собирайтесь! - повелительно прокричал Ацелло, хотя решение покинуть эту золотую жилу и вернуться к ненавистным "коллегам" далось ему нелегко. - Собирайтесь, и мы убираемся отсюда, если вам дороги ваши жизни!
Пеленгам ненужно было повторять дважды, и они засуетлись ещё больше. Как и Ацелло, они все ощутили странное, необъяснимое чувство, что это место нужно немедленно покинуть, иначе... Иначе может совершиться что-то по-настоящему ужасное.

Цантакиш сидел у костра весьма довольный собой и наслаждался видом ночного неба и моря, когда в лагере началась суматоха. Послышались крики Ацелло и охранники быстренько встрепнулись, схватившись за ружья.
--Черт, что происходит?! - крикнул Цантакиш. Какое-то странное чувство животного страха овладело пеленгом, как будто что-то неведомое и опасное приближалось к ним. По спине побежали мурашки, хотя ночь была очень теплой. Кинувшись к рюкзаку, ученый принялся лихорадочно собирать вещи, которые успел вытащить. Сердце быстро выбивало ритм, руки дрожали, и какое-то странное чувство эйфории вдруг сменило страх. Теперь Цантакиш не боялся.
Пеленг подбежал к Ацелло и встал с ним рядом, вытащив парализующий станнер и ожидая остальных.

Коридоры научной базы

- Понятно, - скорбно вздохнула Лама-Ани, со смешанным чувством облегчения (гаальцы всегда с настороженностью и опаской относились к переменам, а этот был как раз тот случай) и разочарования узнав прежнего Ороллина - недоверчивого и гордого. Довольно угрюмый ответ гаальца отбил у девушки всякое желание продолжать вести с ним задушевные беседы. Тем не менее, Лама-Ани не была бы собой, если бы оставила надежду на налаживание дружеских контактов с давним знакомым. Почему-то она чувствовала, что за всей этой холодностью и презрительностью скрывается добрый и чуткий гаалец. Хотя, скорее всего, Лама-Ани была просто слишком оптимистична и даже больше, чем остальные представители её расы, стремилась искать в окружающих лучшие стороны их сущности, стараясь при этом закрывать глаза на недостатки.
- По-моему, ты слишком категоричен, - доверительно произнесла Лама-Ани после секундного молчания. - Не знаю, как насчёт Константина, но я была в экспедиции с Фердинандом, и мне показалось, что он очень порядочный человек. А Менайкан? Он, кажется, немного заносчив, как и ты, - при этих словах гаалийка даже глазом не моргнула, совершенно спокойно говоря правду в лицо, - но производит впечатление очень образованного и разумного фэянина. И вообще, Ороллин, я не понимаю тебя... На этой планете творится что-то ужасное... Видел бы ты, что то существо пыталось сотворить с Ассимаем! И оно сотворило бы, опоздай мы ещё хоть на несколько секунд! Ты понимаешь, что это значит? - Лама-Ани казалась всё более и более взволнованной. - Мы всё опасности, а ты по-прежнему думаешь только о своей карьере! Я боюсь, Ороллин. И ты бы тоже боялся, если бы видел то, что видела я! Ты бы тоже боялся, если бы слышал это ледянящее душу шипение, это... это... Это было похоже на шёпот самого дьявола!
Лама-Ани умолкла, несколько смущённая пылкостью своей речи, но сейчас она не могла выразить свои эмоции иначе, используя более спокойные интонации. Как раз в этот момент они подошли к двери гаальского сектора.
- Вот мы и пришли! - неожиданно обрадовалась Лама-Ани. - Если ты не хочешь слушать меня, то послушай хотя бы Браадиса - он то точно подтвердит мои слова!
И гаалийка направилась к металлической двери гаальского корпуса.

Остров близ восточного побережья

Пеленги по своей природе были закоренелыми эгоистами, и спасение собственной шкуры играло для них ещё большее значение, чем для любого другого живого существа. В моменты опасности у пеленгов резко обострялся инстикт самосохранения, настолько, что в такие моменты представители этой расы пройдох и обманщиков были способны на многое.
Вот и сейчас, невероятно, но факт, пеленги сумели собрать весь лагерь всего за какие-то четыре минуты. При этом им даже в голову не пришло, что некоторое оборудование можно оставить и не тратить время на его упаковку - пеленги никогда ничего не оставляли врагам, а в случае, если забрать с собой все вещи было невозможно, они их уничтожали. Но сломать такое высококачественное оборудование было бы варварством даже для пеленга, а потому лепрасы решили, что лучше умрут, чем провалят экспедицию и лишат себя оборудования.
Ацелло от своих сородичей не отставал и работал наравне со всеми, не взирая на своё барское положение. Вскоре всё было готово, однако пеленгам не нужно было давать второго приказа к отступлению - большинство из них, взвалив на себя весь инвентарь, уже со всех ног неслись на побережье острова, чтобы там сесть в оставленную лодку и уплыть.
Когда с Ацелло поравнялся Цантакиш, пеленг злорадно улыбнулся.
- О, Цант, ты как раз вовремя! Хочешь послужить за правоё - прощу прощения - левое дело? Тогда прикрывай наше отступление! Ты идёшь последним и замыкаешь отряд! Вперёд! - и Ацелло самым нахальным образом подтолкнул Цантакиша за спины остальных пеленгов. Сам же с быстротой, которой от него никто не ожидал, побежал за своими сородичами. При этом он мельком взглянул на радар - неопознанные субъекты набирали скорость и с каждой секундой приближались к пеленгской стоянке.
Тем временем пробегавший мимо Дакориц издевательски захихикал и, воспользовавшись всеобщей суматохой, сильно толкнул Цантакиша прямо в заросли пышного и цепкого кустарника, который был неподалёку. Однако пеленг сумел устоять и только слегка оступился. Дакориц понял, что снова прогадал и решил как-то загладить этот инцидент, сделав вид, что удар был случайным.
- Чего на ногах то не держишься, придурок! - раздражённо закричал он. - Беги, давай!
И Дакориц, не дожидаясь, пока Цантакиш очухается, с невероятной скоростью понёсся прочь, к лодке.

- Прощу прощения, а что в этом такого? - спокойным, но слегка дрожащим голосом спросил человек. - Это запрещено? У меня было свободное время, которое я мог использовать по своему усмотрению. Разве не так? Господин Менайкан, если это всё, что вы хотели мне сказать, то с вашего позволения, я вас покину,
Менайкан поднял голову и взглянул прямо в лицо высокому человеку, словно желая загипнотизировать, остановить того взглядом. Фэянин понимал, что Константин, как и он сам, хочет побыстрее смыться из лаборатории по своим делам - и кто знает, что это за дела? Сейчас Менайкан при всем желании не смог бы расспросить человека как подобает и решил, что пока можно его отпустить. "Ничего, пусть погуляет. Теперь он знает, что его подозревают, так что может и ошибитьсяв чем-то. И вообще - это ценная информация для Совета." Но нельзя было отпускать этого азгильдяя спокойно, поэтому Менайкан решил завершить беседу как истинный начальник:

- Придержите свой тон, коллега. Пока что я являюсь руководителем группы, в которой вы состоите, и я имею право задавать вам вопросы, касающиеся вашего пребывания на базе. Впрочем, вы правы относительно того, что это не запрещено, поэтому, кроме вашей грубости, никаких нарушений с вашей стороны я не вижу. Прошу меня извинить -мне необходимо подготовиьтся к заседанию Совета.

Слегка наклонив голову в прощальном жесте, Менайкан зашагал по коридору в свою комнату, искренне надеясь, что до поры отвязался от этого загадочного разгильдяя Константина.

– Ну, с Фердинандом я особо не общался, так что тебе виднее, – не стал спорить Ороллин. – Но Константина я имел неудовольствие наблюдать, и поведение его ученому нисколько не подходит! А знания Менайкана я не оспариваю, да только дружить с ним вряд ли можно. Характер у него хуже ледяной планеты.
«Да что я оправдываюсь? – подумалось гаальцу. – Может, я еще малокам стану комплименты делать?»
«А неплохо бы, – ехидно заметил внутренний голос. – Не мешает, знаешь ли, в целях закаливания воли».
Ороллин довольно витиевато и изысканно послал его подальше. Голос, не ожидавший таких глубоких лингвистических познаний, замолк.
– Мы всё опасности, а ты по-прежнему думаешь только о своей карьере!
– Какой еще карьере? – совершенно искренне возмутился ученый. – Хвала Гаалу, я никогда не пытался вылезть наверх по головам других. Но эти исследования могут принести великую пользу всему народу гаальцев… ну, и другим расам, конечно. А что касается опасностей – так я еще раз повторю, вся Галактика ими полна. Вспомнить хотя бы Альзейту V…
При этом воспоминании Ороллина передернуло. На Альзейте он едва не остался навсегда – картографическую экспедицию едва не сожрали какие-то кошмарные твари, появления которых никто не ожидал (планета считалась необитаемой). К великой удаче гаальца, в составе экспедиции оказался рейнджер-человек, который и помог ученым выбраться с планеты, потеряв лишь двоих из десяти.
В той экспедиции, кстати, Ороллин научился стрелять… хоть и напрочь забыл эти навыки к сегодняшнему дню. Но он до сих пор призывал благословение Гаала на того рейнджера, который предусмотрительно захватил несколько лишних бластеров. И хоть ученый терпеть не мог применение оружия, считая это малокским примитивом, на Альзейте он свое мнение немного изменил…

Эска, погрузившись в долгожданный сон, тихо дышала, уютно устроившись недалеко от костра. Ни переговоры Цантакиша с Дакорицом, ни треск дров не нарушали ее дремы и душевное спокойствие.
Тревожный крик Ацелло пролетел над ухом пеленга, и Эскатриэшиир лениво и сонно поднялась с подушки. Последующие возгласы главаря, наконец, ее пробудили и она испуганно огляделась.
Эска незамедлительно собрала свои вещи, стараясь не поддаваться панике и суматохе. В мыслях сразу вспомнился небольшой сундук с найденным дневником и предсмертными записями. У Эскатриэшиир засосало под ложечкой и закружилась голова.
Устремившись вперед вместе с остальными спутниками, которые в эти минуты ее мало волновали, она думала только о своей несоизмеримо важной шкуре. Беспрепятственно прибавляя шагу, пеленг бежала к лодке у берега, не имея желания даже обернуться.
––Что за проклятые твари?!– полились не сдерживаемые возмущенной Эской речи, - ну, просто чудо-остров, черт возьми!

«Да, трудный день воистину осушил твои мозги, Фердинанд. Утром необходимо будет убедить Браадиса остановить поиски мнимого пока что ресурса. Видимо его здесь и не было никогда. Но почему же тогда пошла об этом речь? Ведь подтвержденная гипотеза.… Или не такая уж и подтвержденная? Не основанная ни на одном четком факте. Без сомнения, Менайкан попытается сделать все, чтобы продолжить поиски. Вероятно, с ним многие согласятся. Но эти странные существа. Что связано с ними?»
Фердинанд не сразу ответил на реплику дочери, углубляясь мыслями всё дальше и дальше по закоулкам разума, петляя и не находя обратной дороги к реалиям. За всё то время, с тех самых пор как экспедиция гаальца и человека вернулась из сомнительного короткого путешествия, ученый даже не удосужился узнать последние новости от глав других групп. Единственное, что стало известно Фердинанду, да и то совсем недавно, это то, что Рабрак и его солдаты попали в передрягу, впрочем, из которой, как сообщили по громкоговорителям, они успели вылезти, при этом потеряв одного малока. Неприятная новость.
- Да, Анна, нужно отдохнуть. И тебе, и мне. Иди в свою комнату. Я пока посижу здесь недолго. Может быть, Браадис заглянет. Было бы очень здорово. Тогда б я ему сегодня всё и сказал, чтобы не терять времени. А то знаешь ли, все возможные завтрашние распри между нами. Не думаю, что это приведет к положительному результату, тем не менее, очень надеюсь.
«Интересно, что же случилось с пеленгами? Никто о них так и не вспоминает, словно их и не было никогда».
Неожиданно после этой мысли Фердинанд прищурил глаза, словно бы отвлекаясь от окружающего мира суеты.
«О них не вспоминают. Как будто бы они исчезли, и всё так должно и быть. Неужели странный заговор здесь, в стане научной базы? Не может быть. Хотя, собственно, почему не может? Всё возможно. Я что, настолько хорошо знаю окружающих меня личностей? Ну, предположим, что с Менайканом я знаком еще с давних лет. А вот Браадис, его компаньон, Ороллин, и… Господи, да что со мной? Что я такое несу?»
Фердинанд закрыл лицо ладонями рук и сомкнул глаза.

- Да, Анна, нужно отдохнуть. И тебе, и мне. Иди в свою комнату. Я пока посижу здесь недолго. Может быть, Браадис заглянет.
- Да, пожалуй, я действительно пойду. И ты не засиживайся, ладно? – Анна улыбнулась отцу и, поднявшись, отправилась через весь зал к выходу. Уже в дверях девушка обернулась, посмотрела в сторону барной стойки, ища глазами Луиса. Но, нигде его не обнаружив, пошла дальше, уткнувшись взглядом в пол.
Только закрыв за собой дверь комнаты, Анна почувствовала звенящую пустоту в голове.
- Сегодня столько всего произошло, и всё как-то мимо, не касаясь меня… Может, я и вовсе не нужна была в этой экспедиции… Да, так оно и было, просто папа решил, что так лучше, что ж, в чём-то он оказался прав. – С такими размытыми, туманными мыслями учёная приняла душ и легла в кровать. Глаза тут же с удовольствием закрылись, будто весь вечер только этого и ждали. Постепенно мысли стали дробиться, заменяться образами, и вот уже девушка ушла из мира реального в мир иллюзий. И последний сейчас, надо сказать, был гораздо симпатичней первого.

Лаборатория

- Пф! - презрительно фыркнул Константин вслед уходящему Менайкану. - Наша с вами экспедиция закончилась, причём закончилась не самым лучшим образом, и я уже больше не ваш подчинённый. Фердинанд глава человеческого корпуса, а не вы. Так что и вам всего хорошего! - вальяжно и нагло бросил человек, сам не понимая своё провокационное поведение, которое сейчас могло ему только повредить, учитывая то, что этим умникам каким-то образом стало известно о его небольшой прогулке. Константин, пребывая в состоянии крайнего раздражения и нервозности, поспешно вышел из лаборатории за фэянином и направился в противоположном ему направлении, в свою комнату - единственное место, в котором Костя мог чувствовать себя хотя бы в мнимой безопасности...
... С завидной аккуратностью и осторожностью, но в то же время со странной для фэянина силой хлопнула дверь лаборатории за Менайканом; створки металлиского проёма оглушительно громыхнули, провожая уход Константина, казавшегося разгневанным и раздосадованным. И только Онкиар, всё это время сиротливо стоящий в сторонке и наблюдавший за оживлёнными беседами своих коллег, остался в помещении, которое после ухода гаальцев, главы фэян и человека сразу стало необычано тихим и спокойным местом...
... Торопливые шаги Константина эхом отдавались от холодных металлических стен научной базы. Молодой человек был в ярости - он позволил себе несдержанность как раз в тот момент, когда её проявление может оказаться наиболее опасным для его жизни. Но тогда он не мог сдержаться - все эти напыщенные фэяне и чистоплюи-гаальцы вызывали в нём ненависть и неприязнь - ему казалось, что всё это маски, показуха, лицемерие, что все на этой планете на самом деле настроены против него и имеют единственную цель - превратить его жизнь в кошмар.
"Какого чёрта я опять принялся за этот чёртов самоанализ?" - всё более раздражаясь, думал Костя, надеясь как можно скорее добраться до своей комнаты, скрыться от этого навязчивого и враждебного мира, который, как ему казалось, окружал его везде и всюду.
И вот, наконец, частные аппартаменты. Но облегчения вид этих четырёх стен, которые на самом деле ничем не отличались от других стен базы, не принёс. Наоборот, Константин, казалось, только сейчас осознал всю серьёзность положения, в котором он оказался, только сейчас он сумел отбросить все эти мелкие неудобства, вроде высокомерия главы фэян, вспомнив о своей главной ошибке.
"Это конец. Я под подозрением. Что теперь со мной будет?! Я же ни в чём не виноват!" - в отчаянии думал Костя, опускаясь на свою кровать.
Неожиданно ему вспомнилась Лама-Ани, совершенно незнакомая ему гаалийка, её жизнерадостность, искренность и непосредственность, естественность, которую так редко встречал Костя в человеческих девушках, с которыми он общался. Ему вдруг стало необычайно тоскливо и печально на душе и становилось ещё хуже, когда он понимал, что эта гаалийка живёт своей жизнью, что она счастлива и что ей нет никакого дела до душевных переживаний несчастного и глупого человека.
"Да, именно так... Ужасно глупого... Какой же я дурак! Я ничего, ничего не понимаю в этой жизни!"
Константин даже не заметил, как скупая мужская слеза увлажнила его глаз и быстро-быстро стекла по щеке, оставляя после себя небольшую влажную дорожку...

Гостиная гаальского корпуса

- Характер у него хуже ледяной планеты...
"Как и у тебя", - мрачно подумала Лама-Ани, но благоразумно промолчала, хотя по хмурому выражению её лица Ороллин с лёгкостью мог бы угадать, что именно хотела сказать гаалийка.
Дальнейшую же речь своего товарища Лама-Ани выслушала крайне недоверчиво и только из вежливости не стала прерывать гаальца. Но хуже всего было то, что Ороллин, похоже, не видел ничего предрассудительного в том, чтобы пожертвовать жизнями некоторых учёных во имя науки и прогресса. Эта мысль ужаснула Лама-Ани, и она решила, что её приватный разговор с Ороллином на сегодня закончен. Что касается планеты Альзейты V, о которой упомянул Ороллин, то Лама-Ани ничего не хотела об этом слышать, поскольку боялась, что гаалец расскажет такое, что навсегда отобьёт у Ламы-Ани желание видеть рядом с собой этого бессердечного учёного. Поэтому она поспешно набрала код доступа, и они с Ороллином вошли в гаальскую гостиную.
- Браадис! - радостно воскликнула Лама-Ани, увидев за одним из диванчиков знакомую фигуру. - Наконец-то, я так рада!
Браадис счастливо улыбнулся и встал со своего места. Объятия у гаальцев никогда не считались проявлением нежности, и обниматься при встрече у них было не принято. Свою радость от встречи с дорогим для них собеседником гаальцы обычно выражали мимолётным прикосновением рук друг к другу. Это не было рукопожатием, поскольку руку при этом не сжимали, а лишь слегка касались пальцами, но это был особенный ритуал, который свидетельствовал о нежности чувства, которое собеседники испытывают друг к другу - считалось, что через такое прикосновение гаальцы передают положительную энергию.
Лама-Ани и Браадис поприветствовали друг другам именно так - их руки на мгновенье соприкоснулись, и в это самое мгновенье оба почувствовали себя необычайно счастливыми. Они не стали суетиться и беспокойно спрашивать о произошедших событиях - они просто улыбались, и каждому из них становилось ясно, что всё хорошо. Пока...
- И ты здравствуй, Ороллин, - дружелюбно сказал Браадис, не отводя вгляда от Ламы-Ани. - Вы даже не представляете, сколь о многом мне нужно вам рассказать.
И Браадис поведал гаальцам всю свою историю от начала и до конца, вплоть до успешного спасения Рабрака.
- Всё это меня крайне тревожит, - Браадис посерьёзнел. - Я чувствую огромные скопления отрицательной энергии на этой планете... И они повсюду... На этой планете поселилось зло. И завтра на Совете я буду наставивать на прекращении экспедиции и возвращении домой.
Лама-Ани с вызовом посмотрела на Ороллина, как бы спрашивая: "Ну, что я тебе говорила?"
- К тому же нам до сих пор не известна судьба пеленгской экспедиции. Конечно, я знаю, пеленги довольно своенравные создания, но я не думаю, что Ацелло оказался бы настолько глуп, что отказался бы от помощи других рас. Я вынесу этот вопрос завтра на Совет как один из главных. И я хочу знать, друзья, что вы меня поддерживаете.
Лама-Ани энергично кивнула головой, заверяя Браадиса в своей поддержке. Два вопросительных взгляда устремились на Ороллина.

"Черт бы вас всех побрал!!!" яростно подумал Цантакиш и сплюнул. Больше всего его взбесил этот мелкий придурок Дакориц, да и вообще, Цантакиш чувствовал, как его запас терпения иссякает. Впрочем, Цантакиш знал, что этот пройдоха теперь опасается его, и это подняло пеленгу дух.Схватив покрепче станнер, он двинулся следом за группой, спешащей к лодке. Рюкзак подпрыгивал за спиной и бежать было не слишком удобно...
Обернувшись, пеленг увидел, как невдалеке над деревьями взлетела большая стая птиц. Значит потенциальные враги подобрались уже довольно близко. Цантакиш не был уверен, что добравшись до лодки, его будут долго ждать и поэтому прибавил ходу.
Через десять минут бега, Цантакиш начал задыхаться. Но впереди была лодка, а позади неведомый враг и это придавало пеленгу сил.В нескольких метрах впереди Цантакиша маячила спина Дакорица. Пару раз ученый даже слышал, как тот бормочет на ходу какие-то проклятия, но какие именно, пеленг не мог разобрать. Пару раз упругие ветки хлестанули Цанта по лицу, но это только добавило пеленгу эдакой спортивной злости. Ученому оставалось надеяться теперь лишь на то, что до лодки оставалось недолго бежать, так как запас его сил был на пределе ("Даже отдохнуть толком не удалось!" со смесью досады и злости подумал Цантакиш).

Ороллин напряженно обдумывал сказанное коллегой. Да-а, в свете всего происшедшего Браадис вполне мог поставить вопрос о немедленной эвакуации ученых… и скорее всего, так бы и поступил.
Начинать спор не имело особого смысла – похоже, Браадис и Лама-Ани полностью солидарны друг с другом.
Хотя… вот кое-чего руководитель экспедиции, похоже, не предусмотрел.
Ороллин изобразил на лице крайнее недовольство, перетекающее в выражение «делать нечего, подчиняюсь обстоятельствам», и заговорил:
– В таком случае… да, действительно становится опасно… И похоже, что нам придется эту невероятно интересную планету оста… Секунду, – гаалец вскинул голову, как будто его только что осенила нежданная идея. – Но ведь у нас совместная экспедиция, не так ли? Давайте подождем, пока выскажутся все остальные; а тогда уже будем решать, оставаться нам или уходить.
Расчет Ороллина был прост и сложен одновременно. Он уже представил себе ситуацию – Браадис выносит вопрос на всеобщее обсуждение, и сам высказывается за эвакуацию.
Но что сделает Рабрак? Гаалец был уверен, что уж малоки-то захотят посчитаться с теми, кто им доставил столько неприятностей, и будут твердо стоять на том, что надо остаться и набить всем морды.
Менайкан… его реакцию Ороллин предсказать пока не мог, но считал, что фэянина достаточно заинтриговал скелет его соотечественника, неведомым образом очутившийся на планете. Так что он будет колебаться…
Фердинанд? Как ни парадоксально, но в этом случае Ороллин рассчитывал на присущее ему самому качество – недоверие к другим расам. «Что он увидит? – размышлял ученый. – Что гаальцы организовали экспедицию, получили результаты, а теперь сами же ратуют за уход с планеты. Его выводы? Гаальцы что-то скрывают! Оставаться и выяснить!»
В случае с Ацелло вопрос оставался открытым – пойди разбери, что на уме у пеленга. Но если на планете есть что-то выгодное, они отсюда точно не уйдут.
– Кроме того, как было верно подмечено, стоит дождаться пеленгов, – продолжал Ороллин после едва заметной паузы. – Иначе Совет будет неполон.

Гаальская гостиная

Браадис и Лама-Ани недоумённо переглянулись. С каких это пор Ороллина интересует мнение других рас, в частности пеленгов? Неужели ему есть дело до судьбы Ацелло и его группы? Вряд ли...
Лама-Ани, решив сдержать данное самой себе обещание о том, что на сегодня её разговор с Ороллином окончен, молчала и выжидательно смотрела на Браадиса. Браадис же вздохнул и, не спуская подозрительного взора с Ороллина, заговорил.
- Ты прав, Ороллин, - с грустью согласился учёный, казалось, только сейчас осознав, что вряд ли кто-нибудь ещё, кроме гаальцев, захочет покинуть планету не солоно хлебавши. Впрочем, Фердинанд, кажется, заявлял о своей поддержке в этом плане, но можно ли ему верить? - Надо дождаться решения Совета. Однако, если тебя это интересует, глава пеленгов завтра по причине своего отсутствия на базе на Совете не появится - Ацелло на связь так и не вышел. Так что заседание придёться проводить без него. И хотя в этом случае мнения сторон могут сравняться, откладывать мы больше не можем. Кстати, на Совете мы также планируем допросить пленников - возможно, их слова убедят наших коллег о необходимости покинуть Ресурс. В любом случае, я сделаю всё возможное, чтобы экспедиция была эвакуирована в срочном порядке.
Браадис помолчал, чтобы дать понять собеседникам, прежде всего Ороллину, что у него самые серьёзные намерения.
- А сейчас прошу меня извинить, я пойду к себе, мне нужно набраться сил перед Советом. Вам тоже не помешает отдохнуть. Я буду держать вас в курсе. Доброй ночи.
Браадис улыбнулся Лама-Ани, кивнул Ороллину, и вскоре скрылся в дверях своей комнаты. Сегодня вечером у него было ещё одно дело, которое не терпело отлагательств.
Лама-Ани же некоторое время постояла в гостиной, несколько сбитая с толку поспешным уходом Браадиса. Она бросила взгляд на Ороллина.
- Добрый ночи, Ороллин, - улыбнулась девушка, понимая, что темы для разговора на сегодняшний день исчерпаны. Попрощавшись с гаальцем, Лама-Ани скрылась за дверьми своих аппартаментов.

Комната Браадиса

Однако Браадис не лёг спать. Ехидное заявление Ороллина, казалось, открыло учёному глаза на реальное положение дел, и Браадис понял, что если он не вмешается и каким-нибудь образом не повлияет на решение остальных членов Совета, всю экспедицию может ждать не просто провал, но и погибель. Почему-то никто не хотел этого признавать, с завидным упрямством настаивая на продолждении экспедиции. Браадис с ужасом осознал, что остаться захотят не только Ороллин и Рабрак со своими малоками, но и Менайкан и Ацелло, если пеленги вернутся, конечно. Для первого эти исследования значат слишком много, чтобы бросить их, так толком и не начав, ну а Ацелло... Какой пеленг упустит такую наживу? Из предполагаемых сторонников у Браадиса остался только Фердинанд, в чьей надёжности он сомневался. Хотя... Они же вместе видели то, что произошло с Ассимаем. Вместе слышали то, что сказал тот человек в лесу. Вместе видели кровь неподалёку от базы... Может, это всё же убедит Фердинанда?
В любом случае поддержки человека Браадису было недостаточно. Поэтому гаальцу предстояло проверить свои дипломатические навыки и постараться убедить своих коллег в своей правоте. И начать стоило прямо сейчас, до Совета. По электронной почте.
Браадис включил свой портативный компьютер. Дисплей тут же сообщил о том, что есть одно непрочитанное письмо, отправленное только что. Современные технологии позволяли писать письма очень быстро - с помощью голоса.
Это было письмо от Ламы-Ани. Она писала:

"Извини, я забыла тебе сказать, да и при Ороллине особенно не хотела распространяться, хотя он и знает об этом... Я сделала анализ той крови, которую мы нашли у базы. Это была кровь Константина, Браадис. Я даже не знаю, что и думать! Конечно, всякое может быть, возможно, это пустяк, но меня мучает смутная тревога... Менайкан, Онкиар и Ороллин тоже в курсе этого, чтобы ты знал. В любом случае, с Константином нужно будет поговорить...
Но ещё больше меня беспокоит исчезновение пеленгов. Мы с тобой уже примерно знаем, что произошло с экспедицией малоков и группой Менайкана, а про Ацелло и его подопечных вообще ничего! Кто знает, что с ними произошло? Завтра нужно будет обязательно попробовать с ними связаться. Ороллин прав, мы в любом случае не улетим, пока не узнаем их судьбу.
Извини, я говорю немного спутанно, просто я очень волнуюсь... Сегодня я узнала, что Менайкана и его учёные нашли скелет фэянина. Менайкан оказался не слишком разговорчив и рассказал мне очень мало - надеюсь, на Совете он расскажет правду. Обязательно обрати внимание на этот эпизод, это очень важно. Мне кажется, Менайкан и дальше будет пытаться скрыть эти сведения, чтобы не вызвать в своих подчинённых страх и остаться на Ресурсе. Не поддавайся на его уловки, Браадис. Я думаю, это скелет одного из учёных прошлых экспедиций, и именно он служит доказательством опасности этой планеты, как и всё остальное, что сегодня случилось с нами.
И последнее: Браадис... Я очень волновалась и до сих пор волнуюсь за тебя... Но я горжусь тобой - ты действительно достоин того, чтобы быть главой экспедиции. Я восхищаюсь тобой, и я... Ладно, неважно... Удачи тебе, Браадис. Душою я с тобой."

Закончив чтение, Браадис улыбнулся - он почувствовал необычайное воодушевление и что он всё ещё полон сил и решимости завершить начатое дело до конца. Неохотно отгоняя приятные мысли о Лама-Ани, Браадис принялся за составление личных писем каждому из глав экспедиций...

Остров

Бегство пеленгов продолжалось около получаса и, что удивительно, никто из них за это время даже не сбавил скорость, а многие, наоборот, стремились обогнать тех, кто впереди. Казалось, усталость лепрасам была неведома, но это было не так. Просто им всем очень хотелось жить...
К счастью, лодка была на том же месте, где её оставили пеленги. Ацелло, демонстрируя небывалую преданность своим подчинённым, прыгнул в лодку первым и принялся заводить мотор, словно и не собираясь дожидаться остальных. Однако пеленги, видимо, прекрасно знали о том, что Ацелло бросит их на произвол судьбы не моргнув глазом, и потому огромной толпой бросились на палубу. Лодка угрожающе накренилась, но устояла. Ацелло качнуло в сторону, и он споткнулся, не отпуская ключ зажигания...
Лодка завелась со второго раза. Радар Ацелло показывал, что враг будет у берега через две минуты, однако за это время многие пеленги успели заскочить на борт. На берегу пока остались Дакориц, Цантакиш и ещё два пеленга, которые отстали от основной группы...
Тем временем, лодка уже сдвинулась с места...

"Я так и знал, черт возьми!!!" думал Цантакиш выбегая из зарослей какого-то кустарника на пляж и видя как остальные члены экспедиции уже забрались в лодку и как бы завбыв про существование оставшихся на берегу, отчаянно заводили мотор. Пеленг от злости сделал сильный рывок в сторону лодки. Песок взлетал под ногами ученого, когда тот бежал по пляжу. Пот заливал глаза и капал куда-то под ноги. Бежать становилось все труднее, а дыхание окончательно сбилось. Издав негромкий рык, Цантакиш яростно замахал всеми четыремя руками, пытаясь ускорить бег. До лодки оставалось совсем чуть-чуть...С брызгами Цантакиш забежал в воду и пробежав так немного нырнул.Волна свежести окатила пеленга, смыв пот и усталость. У Цантакиша появилось второе дыхание и он принялся энергично грести в сторону пока еще не отчалившей лодки. Вынырнув совсем рядом с бортом суденышка, мокрый, но довольный пеленг принялся карабкаться в лодку.

Как ни хотелось Менайкану добрести до своей комнаты "на автопилоте", но он все же не смог полностью отключить разум. А потому гневная тирада Константина отпечаталсь в его мозгу. Сил на реакцию уже не хватало, но у фэян весьма хорошая память...
Тонкие и хрупкие пальцы резво пробежали по клавиатуре кодового замка и Менайкан вступил под искусственный свет своей комнаты. Уже второй раз за день она должна была послужить ему местом отдыха... Вдруг что-то кольнуло душу - воспоминания о странных голосах в голове и странном поведении Онкиара и экспедиции завихрились в уставшем мозгу фэянина. Присев на кровать, чтобы не подвели уставшие ноги, Менайкан постарался привести мысли в порядок, но в конце концов лишь выставил на максимальную громкость синал вызова в комлинке, дабы не проспать Совет, и заснул беспокойным сном. Хотя внимательные датчики в комнате не могли зафиксировать того, что творилось сейчас в подсознании фэянина, то и дело вздрагивавшего на постели...

"Похоже, Браадис сделал из моих слов свои собственные выводы... да, этого я не учел. А ведь Рабрак может к нему и прислушаться - как же, гаалец пришел ему на помощь! Мда-а... может, попробовать договориться с руководителями в обход Браадиса? Нет, пока не стоит. Нельзя же показывать другим, что среди гаальцев нет единства мнений".
С такими вот размышлениями Ороллин достиг своей комнаты. Несколько поколебался, прежде чем заходить, но все же преодолел нерешительность.
Растянувшись на кровати, гаалец задумчиво посмотрел в потолок.
"Интересно, а если взять и проанализировать скелет по методу..."
Постепенно погружаясь в научные раздумья, Ороллин погрузился и в сон.

"Те страсти, что бушуют в комитете, не снились ни Ромео, ни Джульетте..." - пришла Онкиару в голову пародия на известное произведение человеческой литературы. Чего-то в происходящем он определенно не понимал. Какие-то разборки, Ороллин с этой гаалкой, Менайкан с Константином... Как хорошо было сидеть дома, на базе в системе Альфы Гончих Псов, и тихо-спокойно писать работу по методологии спектрального анализа вещетв в безвоздушном пространстве... А тут... Такое впечатление, что не на научную базу попал, а в дешевый (или не очень) детектив. Онкиар был ученым до мозга костей. Его мало волновала слава, достижения, главное - сам путь к результату, поэтому во время всей сцены в лаборатории он чувствовал себя не в своей тарелке, потому и предпочитал не вмешиваться, а тихо стоять сторонке.
Оставшись один, он обошел лабораторию. Посередине все еще лежал скелет. Компьютер ве еще показывал результаты исследования. "Негоже так все оставлять", - подумал молодой ученый. Он позвал одного из лаборантов. Вместе они убрали тело в специальное хранилище для биоматериала, собрали инструменты. Затем Онкиар выключил компьютер, сохранив результаты исследования еще и на два диска. Один он оставил здесь, а второй забрал с собой, решив поразмыслить над всем этим на досуге. Выключив свет и закрыв лабораторию, он пошел к своей комнате. Только сейчас он понял, насколько же он вымотался за день... Мысли упорно не желали подчиняться его сознанию, поэтому, не мудрствуя лукаво, он решил поспать. Он лег, включив сигнал комлинка на максимальную громкость и надеясь, что в случае, если произойдет что-нибудь интересное, кел-ран соблаговолит его разбудить...

Побережье острова

Дакориц и два других пеленга спешили к уплывающей лодке с ничуть не меньшим рвением, чем Цантакиш. Увидев, как его злейший враг забирается на борт судна, Дакориц издал негодующее рычание и сделал отчаянный рывок вперёд. Один ловкий прыжок - и цепкие пальцы пеленга крепко вцепились в край борта. Буквально в полуметре от него на лодку карабкался Цантакиш, и первой мыслью Дакорица было сделать так, чтобы этот пеленг никогда не достиг сей вполне тривиальной цели. Но, подумав немного, Дакориц понял, что уже упустил свой шанс, а повтороное покушение на жизнь ненавистного шантажиста может оказаться опасным уже для самого Дакорица, ибо усталость от почти получасового бега брала своё. Хотя пеленги были куда проворнее и быстрее людей, гораздо легче им было передвигаться по воде, нежели по суше, а потому пеленги довольно прохладно отоносились к стайерским кроссам по земле.
С трудом вскарабкавшись на борт лодки, Дакориц со страхом повернул голову назад, высматривая зловещих преследователей. Но вместо этого его взгляд упал на двух пеленгов, отчаянно пытавшихся догнать своих сородичей. Дакориц равнодушно хмыкнул и хотел было уже осмотреть обстановку на борту, как вдруг ему в голову пришла довольно интересная мысль.
Быстрым движением пеленг вытащил верёвку из своего рюкзака, размотал её и бросил отстающим сородичам, которые были уже полностью в воде и без посторонней помощи не имели никакого шанса спастись от врагов - пеленги плавали хорошо и быстро, но со скоростью моторной лодки им было не совладать.
- Эй, хватайтесь за верёвку! - крикнул Дакориц, стараясь, чтобы его голос не заглушил шум мотора и плескавшихся о борт лодки волн.
Оба пеленга с готовностью схватились за конец верёвки. Нужно было вытаскивать их из воды немедленно, потому как неизвестно, сколько ещё они смогут держаться за мокрую и скользкую веревку - хотя у пеленгов было больше рук, чем у человека, все четыре были очень слабыми и тонкими, что говорило о том, что раса пеленгов явно не предназначена для тяжёлого физического труда.
Однако Дакориц был немногим сильнее своих согруппников, а потому вытащить несчастных одному для него не представлялось возможным. Он бросил на находившихся на борту пеленгов злобный, укоризненный взгляд.
- Ну что вы стоите?! Помогите мне! - рассерженно потребовал Дакориц. - Эти двое одни из самых талантливых учёных нашей экспедиции! Без них наши шансы на успех ничтожно малы!
После этой фразы некоторые пеленги неуверенно подошли к канату и принялись тянуть на себя вместе с Дакорицем. У одних на лицах было такое выражение, словно они не понимали, что и зачем делают, а другие так и вовсе кривились от отвращения - ещё бы, спасать своих конкурентов! Что может быть позорнее для пеленга?!
Но все они знали, что Дакориц прав, и что пеленгам нужно сохранять единство хотя бы до того момента, как угроза со стороны остальных претендентов на сверхтопливо будет устранена, а потому, какой бы странной для них не казалась помощь своих коллегам, они знали, что только выиграют от этого действия, даже несмотря на его кощунственность.
Общими усилиями через некоторое время пеленгам не без труда удалось вытащить двух своих коллег на борт лодки. Пока те переводили дух, все пеленги тут же ретировались от них подальше, чтобы товарищи не дай Мерзоцин не заподозрили, что кто-то из них принимал участие в спасении их жизней. Все, кроме Дакорица.
Когда пеленги очухались, они тут же поняли, кому обязаны за своё спасение. И хотя пеленги никогда не отличались честностью или великодушием, чувство благодарности им было не чуждо.
- Ты спас нас, - словно нехотя произнёс один из них. - Как это ни прискорбно, но мы теперь твои должники. Что ты хочешь взамен? Я ни за что не поверю, что ты спас нас бескорыстно.
- И правильно сделаешь, - осклабился Дакориц. - Но время отдавать долги для вас ещё не пришло. Я скажу, когда мне понадобится ваша помощь.
Тем временем Ацелло обнаружил, что их преследователи заметно отстали от них, а вскоре и вовсе исчезли из поля зрения.
"Интересно, что заставило их прекратить погоню? Воды они боятся, что ли?" - гадал Ацелло, задумчиво глядя на расплывающиеся в ночи очертания постепенно исчезающего за горизонтом острова.

Комната Браадиса

Первый, кому Браадис решил отправить письмо о предстоящем заседании совета, был Рабрак. Он решил, что с главой малоков договориться будет сложнее всего, а значит, он и будет первым, кто получит сообщение.
При составлении письма Браадис учитывал все факты и применял все знания о малокской расе, которыми обладал. Так, гаалец знал, что малоки не любят лишней болтовни и словоблудия, а это значит, что текст должен быть лаконичным, но в то же время чётким и понятным. Ещё всем было известно, что Рабрак и его сородичи были слишком гордыми созданиями, чтобы бежать от врага, который посмел нанести им личное оскорбление, убив одного из их товарищей. Даже если этот враг полностью игнорирует любой физический ущерб и даже при условии, что малоки против него не имеют ни единого шанса. Браадис знал, что для малоков шанс есть всегда. Поэтому гаалец вынужден был искать те лазейки, которые позволили бы обойти пресловутую малокскую гордость и указать Рабраку те причины, по которым его корпусу просто необходимо было покинуть планету. Также следовало знать, что малоки не терпят любого проявления трусости и слабости, даже если более развитые расы называют эти понятия красивым словом «благоразумие».
Исходя из всего этого, содержание письма, отправленного Рабраку, было следующим:

Уважаемый Рабрак! В нашей последней беседе вы ясно дали мне понять, что малокский сектор не покинет Ресурс до тех пор, пока причина гибели Урглака не будет выявлена и впоследствии не уничтожена. Ваше право поступать так, и я знаю, что мнения представителей других рас вас мало интересуют. Знаю я и то, что мы никогда не поймём устремлений друг друга. Но одно вы понять должны, и я уверен, что вы поймёте: так вышло, что в экспедицию оказались вовлечены все расы Содружества. Вам прекрасно известно, что малоки обладают выдающейся физической силой, выносливостью и выдержкой, которыми не обладает более ни одно разумное существо во Вселенной. Не обладают ею и учёные, которые прилетели сюда для вполне мирных целей, а не для того, чтобы воевать. Если совет примет решение остаться на планете, все они окажутся в большой опасности, так как не обладают теми данными, которые необходимы для самообороны и которыми может похвастаться любой малок. И дело вовсе не в их трусости. Просто им не повезло, что они родились не-малоками и что большинство из них совершенно не приспособлены к войне.
Поэтому на совете я очень прошу вас проголосовать за завершение экспедиции и эвакуацию, потому что в этом случае малоки избавятся от обузы в лице остальных учёных, которые преспокойно улетят к себе домой. После этого вы со своими товарищами преспокойно сможете вернуться на Ресурс, и никто больше не станет вам мешать в осуществлении вашей праведной мести, и никто больше не будет путаться у вас под ногами.
В надежде на понимание, с уважением, Браадис.

Следующим адресатом был высокомерный и амбициозный Менайкан. Браадис знал, что жаждущие знаний фэяне отличаются поистине ослиным упрямством и совершенно нехарактерным для их расы бесстрашием. Если дело касалось науки, любой фэянин обладал абсолютно искренним чувством уверенности в своей безопасности и неприкасаемости, потому как его дело правое, и то, что он делает – идёт на благо всей (или лишь фэянской, что даже предпочтительнее) цивилизации, и никто не посмеет встать у него на пути и помешать ему в осуществлении сих благородных целей. Гаальцу предстояло развеять эту уверенность хотя бы в отношении Менайкана.

Уважаемый Менайкан! Вы ещё не известили меня об итогах своего похода, но до меня уже дошли самые тревожные и внушающие серьёзные опасения слухи. Не стану вас утомлять ими, ибо вам и так обо всём этом прекрасно известно, и я уверен, что вы сделали те же выводы, что и я: эта планета опасна для исследователей, даже при наличии вооружённой охраны. Спешу известить вас, что результаты моей экспедиции оказались не менее плачевными – о подробностях я расскажу вам непосредственно на совете. Но пока я прошу поверить мне на слово – мы встретили существ, которые способны на куда более кошмарные деяния, нежели умерщвление, хотя, спросите вы, что может быть коварнее и бесчеловечнее? Если бы вы видели то, что видел я, вы бы поняли, что я имею в виду. Ассимай чуть не погиб, а Рабрак сообщил мне, что один из его товарищей умер самой страшной смертью, которую только можно представить.
Как видите, положение не из лучших. Как учёному, вам, вероятно, не хочется признавать это, и наверняка вы не в восторге от идеи бросить столь многообещающее место для исследований. Как научный сотрудник, я прекрасно понимаю вас – мне тоже безумно жаль покидать эту золотую жилу, ведь это была именно моя идея – отправиться в дерзкий поход по добыче сверхтоплива. Но вы должны осознать всю серьёзность положения – один из нас уже погиб, и смертей может быть гораздо больше. А что может быть трагичнее потери наших сотрудников, учёных, тех, кто двигает всех нас к прогрессу и процветанию?
Я умоляю вас проголосовать за эвакуацию. Когда военные расследуют обстановку на планете и разберутся с происходящим, у нас будет возможность вернуться на Ресурс. Но сейчас, во благо науки, нам необходимо покинуть это опасное место.
С уважением и надеждой на понимание, Браадис.

Несмотря на то, что Фердинанд уже заявил Браадису о своей поддержке на совете, предусмотрительный гаалец счёл необходимым перестраховаться на случай, если алчный представитель человеческого рода соблазнится на местные богатства. Письмо, которое получил глава людского корпуса, имело следующее содержание:

Уважаемый Фердинанд! Как вы, наверное, догадались, я пишу вам по поводу предстоящего совета. У нас с вами уже был небольшой разговор на эту тему, и я искренне надеюсь, что вы не изменили своего решения незамедлительно при первой же возможности покинуть планету Ресурс. Я не стану ещё раз пересказывать вам то, что мы оба видели – вам и без моих напоминаний прекрасно известно, что ужасы, творящиеся на планете, не поддаются научным объяснениям, а их жестокости и опасности нет предела. И я уверен, вы понимаете, что во имя безопасности наших сотрудников, мы, как главы экспедиций, обязаны предпринять надлежащие меры, пусть даже они несколько расходятся с нашими личными предпочтениями.
Мне известно, что вы вложили огромные деньги в мою авантюрную затею, за что я вам очень благодарен, ибо ваш взнос был в несколько раз больше денежной поддержки других инвесторов. И я прекрасно понимаю, что, идя на такие траты, вы предполагали, что наша экспедиция закончится гораздо более успешно, в том числе и для вас лично. Поверьте, я искренне вам сочувствую – мне и самому жаль, что всё так вышло. Но порой мы не в силах идти против обстоятельств, и наш случай как раз из таких. Оставшись на планете, вы подвергнете опасности не только ваших коллег, но и свою дочь, Анну. Если вы всё же беспокоитесь о деньгах, то это совершенно напрасно – Научный Комитет будет обязан возместить вам все убытки. В конце концов, именно Комитет заверил нас в безопасности этого места.
Искренне надеюсь, что вы не измените своего решения и проголосуете за эвакуацию с планеты Ресурс.
С уважением и надеждой на понимание, Браадис.

Итак, это последнее письмо, ибо Браадис не знал, что Ацелло находится уже на полпути до «Первопроходца» и не думал, что пеленг при желании сможет принять участие в решении судьбы экспедиции. К каждому сообщению Браадис прикрепил небольшое дополнение, в котором рассказывал о вопросах, которые должен будет рассмотреть совет, а также сообщил, что планируется допрос захваченных Рабраком пленников. Гаальцу оставалось лишь надеяться, что Менайкан, Фердинанд и Рабрак не забудут проверить утром почту.
Завершив свои дела, Браадис наконец-то получил возможность отдохнуть до утра и набраться сил перед предстоящим заседанием глав. Времени, правда, осталось немного, но гаальцы умели ценить каждую секунду.

Вот так и закончился первый день научной экспедиции на планете Ресурс. Наступило утро нового дня, а что этот день принесёт, никто, как обычно, не мог знать заранее…

Анна выходила из сна, как из теплого лесного озера. Ей снилась мама, парк недалеко от их старого дома и огромный рожок мороженного. И не хотелось всё это покидать, но что-то тянуло, звало в реальность. Девушка нехотя открыла глаза. Полежав несколько минут, уткнувшись взглядом в потолок, Анна встала с кровати и пошла в ванную. Мыслей не было, хотелось одного – добраться поскорее до чашки горячего кофе.
Выйдя из ванной, девушка открыла шкаф, и с полным безразличием осмотрев свой, в общем-то, немаленький гардероб, выбрала строгий белый костюм – юбка до колена и коротенький приталенный пиджачок. Обувшись в такие же официальные белые туфли на высоченной шпильке, девушка наскоро уложила волосы, сделала лёгкий макияж, и стала, наконец, похожа на человека.
- Мда-а, вчера я, наверное, выглядела, как пьющая домохозяйка… - Анна вспомнила, в каком виде вчера выскочила из комнаты вслед за отцом, и слегка ужаснулась. Но это быстро прошло – во-первых, её никогда особо не волновало мнение окружающих, а во-вторых, большая часть находящихся на базе учёных представляла из себя коктейль из всех оставшихся четырёх рас, а у них, наверное, были совсем другие представления о женской красоте.
Обо всём этом Аня думала по пути в столовую. А когда добралась до цели, никого не обнаружила за барной стойкой. Но всё же прошла к ней и села спиной к залу, так ни разу туда и не взглянув. Пальцы девушки забегали по полированной поверхности стойки, в голове строились планы на ближайшее будущее. Найти Браадиса, узнать от него, что происходит на базе, и, главное, не нужна ли её помощь. Возможно, потом найти Константина. Он как-то надолго исчез, потом вроде появился, вобщем, надо разобраться и узнать его мнение по поводу ситуации.
Анне надоело бездействовать. Она была самым неосведомлённым существом в экспедиции, и её это начинало раздражать. Так же как и разговоры о сворачивании научной деятельности на планете. Мысли становились всё более оформленными, девушке всё сильнее хотелось поговорить с Браадисом, и желательно до совета.
- Проведя здесь один день, ничего толком не узнав, просто испугавшись странного, нельзя просто так улетать. Кто же, как ни группа лучших учёных вселенной, могут исследовать эту планету, буть она хоть трижды враждебна? Ведь всё равно кого-то пришлют, кто-то всё равно будет здесь жить, исследовать, и, возможно, погибать… Ресурс не оставят в покое, они просто не могут позволить себе такой роскоши…

8:30 утра, комната Браадиса

Браадис спал чутко и неспокойно, если можно назвать сном то состояние глубокой медитации, которое заменяет гаальцам полноценный сон. Предстоящий совет настолько взволновал молодого учёного, что от "бессонницы" спасло лишь твёрдое убеждение в необходимости отдыха перед трудным днём - очень немногие гаальцы умели подчинять себе чужую волю, но самовнушением они точно владели все без исключения.
Естественно, Браадис проснулся гораздо раньше, чем было необходимо. Во-первых, нужно было морально подготовиться к различного рода разногласиям и спорам на совете, а во-вторых, не помешало бы расследовать обстановку и узнать, что любопытного происходит на базе до заседания глав. Браадис привёл себя в порядок и вышел из своей комнаты.
Большинство учёных ещё спали или просто предпочитали не выходить из своих комнат - все они были несколько встревожены происходящим, и никто из них не был уверен в том, продолжится ли экспедиция вообще. На "Первопроходце" царила атмосфера уныния беспокойства, и, гуляя по полупустым коридорам научной базы, Браадис ощутил это, как никто другой.
Единственными, кто не выглядели особенно раздосадованными, были охранники. Те, кого по пути встретил гаалец, (он первым делом направился узнать, есть ли вести от пеленгов) пребывали в крайне весёлом расположении духа - они беззаботно смеялись, шутили и как-то загадочно улыбались, когда мимо проходил кто-то из учёных. Браадису такое поведение казалось по меньшей мере странным, и он решил, что постарается выяснить, в чём дело, но позже. Ну вот, опять "позже"... Сколько ещё людей пострадает от его беспечности? Нет, экспедицию надо заканчивать, и немедленно, и Браадис сделает всё, чтобы уговорить строптивых коллег покинуть это проклятое место.
Впрочем, вскоре гаалец несколько отвлёкся от своих мрачных мыслей, потому как в отделе связи наконец-то получил хорошие новости - Ацелло вышел на связь с базой и объявил о своём скором возвращении. Разумеется, причин своего долгого отсутствия без уведомления базы, и уж тем более подробностей своей экспедиции он не сообщил, но Браадис был доволен и этим.
"Значит, Ацелло тоже будет присутствовать на Совете... - подумал учёный. - Видимо, в его возвращении тоже есть отрицательные стороны."
Однако на этом везение Браадиса, похоже, закончилось, если конечно появление пеленгов вообще можно назвать везением - служащие продовольственного хранилища сообщили, что корабль с провизией так и не прибыл.
- Ребята из отдела связи говорят, что им сообщили, что беспокоиться не о чем - всего лишь небольшая задержка... - молодой кладовщик, фэянин, завидев уныние гаальца, захотел приободрить его, но голос его звучал не слишком уверенно. Браадис поблагодарил его и, украдкой вздохнув, направился в ресторан "Вкус знаний". Всё это ему очень не нравилось, и беспокойство его росло с каждой минутой.
В ресторане было почти также безлюдно, как и в коридорах "Первопроходца". Несколько официантов, тоскливо протирающих столики, готовили ресторан для новых посетителей. Вот только что к стойке подошёл сонный бармен, чтобы обслужить единственную пока девушку-посетительницу.
Браадис решил составить ей компанию - сейчас ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь, кроме эгоистичных предводителей иностранных делегаций.
Гаалец сел на высокий стул у стойки рядом с девушкой и заказал у бармена "Небесное вдохновение" - безалкогольный гаальский напиток, очень популярный среди детей Гаала, когда как представители других рас находили его отвратительным.
- Доброе ут... - поздоровался было Браадис со своей соседкой, но, вглядевшись в лицо девушки, наконец, узнал её - он видел её фотографию в личном деле. Это, несомненно, была Анна, дочь Фердинанда, главы человеческого корпуса.
- Анна! - неожиданно обрадованно вскрикнул Браадис, но, поймав подозрительный взгляд бармена, протирающего стаканы, смутился и понизил голос. - Это вы! Как я рад вас видеть! С вами всё в порядке? Мы все очень беспокоились, когда вы не пришли на встречу в назначенное время. Что-то случилось? - взволнованный гаалец просто закидал девушку вопросами.
- Ах да, простите... - если бы гаальцы умели краснеть, Браадис уже определённо был бы алее помидора. - Я забыл представиться... Я Браадис, возможно, вы слышали моё имя...
- Анна? - неожиданно встрял в беседу надоедливый бармен. Впрочем, он вряд ли слышал конец разговора, потому как Браадис перешёл уже почти на шёпот. - Луис сегодня работает, - проворковал наглец и самым нахальным образом подмигнул девушке.
- Луис? - удивился Браадис. - О чём говорит этот человек?

Анна вздрогнула, когда неподалёку от уха радостно громыхнуло на весь зал её имя. И уже собралась сердиться, но, подняв глаза и сообразив, кто именно так обрадовался встрече, сразу собралась, улыбнулась и стала незамедлительно отвечать на задаваемые тем временем Браадисом вопросы:
- Это вы! Как я рад вас видеть! С вами всё в порядке? Мы все очень беспокоились, когда вы не пришли на встречу в назначенное время. Что-то случилось?
- Да, это я. И я вас тоже очень рада видеть, и да, со мной уже всё в полном порядке. Лучше не бывало. Прошу прощения, что вчера не явилась, я виновата. Не надо было давать волю сантиментам… - девушка задумалась на секунду, но тут же продолжила – Знаете, произошла странная история! Ко мне тогда ворвался отец, и стал говорить совершенно ужасные вещи. Естественно, после этого я не смогла быстро прийти в себя, а потом было уже поздно. Но самое странное заключается в том, что потом выяснилось, что отец ко мне вовсе не заходил. Ну, теперь у меня есть пара предположений по этому поводу…
Анна посмотрела на гаальца самым жизнерадостным взглядом, что был в её арсенале.
- Не хватало ещё, чтобы это мелкое недоразумение вконец убедило Браадиса свернуть экспедицию…
- Анна? – девушка повернулась к совершенно незнакомому бармену с некоторым раздражением. - Луис сегодня работает.
На щеках девушки тут же вспыхнул яркий румянец. Она нахмурила брови и резко выпалила:
- Очень хорошо. Передайте Луису привет и впредь предоставьте, пожалуйста, своему другу свободу от вашего посредничества! Этим вы, кстати, и меня очень обяжете. – Аня уже раскаивалась за свой тон, но удержать себя не могла. Похоже, зря она заговорила вчера с этим барменом… Теперь вся обслуга базы, наверное, только и обсуждает подвиг своего сотоварища.
Девушка повернулась к своему собеседнику, улыбнулась, всем своим видом извиняясь за произошедшую нелепость, и, будто не заметив интереса Браадиса к персоне Луиса, затараторила вдвое быстрее:
- А разве отец не рассказывал вам об этой истории? Ах, ну да, когда бы он рассказал. Знаете, я как раз собиралась вас найти. Мне надо с вами поговорить по поводу нашей экспедиции. Ни для кого не секрет, что вы хотите покинуть планету. Может быть, то, что я сейчас скажу, вас удивит, но я хотела попробовать разубедить вас в вашем решении.

Рабрак спал нервно, неспокойно. Глава малокской экспедиции умел подолгу обходиться без сна, но знал, что отдых важен, поэтому старался, как и всегда, с толком использовать свободное время. Просидев около часа в ресторане и поняв, что унять беспорядочные мысли (о, их у Рабрака никогда не было так много!) таким образом не получится, отправился в малокский сектор.
Сон долго не шел. Вместо него голову полнили мысли об Урглаке, о Спецах Груш, о культистах, топливе, Браадисе с его замыслами, об Аргеброне и о том, что теперь следует со всем этим делать... Мысли Рабрак не любил, но понимал, что с их наличием придется мириться, потому старался разобраться, понять... Это занятие он находил неблагодарным, как и любое "просиживание" - понятие у малоков достаточно широкое, вклчающее всяческого рода бездействие. Порой накатывало желание немедленно вскочить и куда-то бежать... куда? Зачем? Искать этих неведомых Борцов Клуш? Бить им их призрачные морды? Нет, так не пойдет.
Сон пришел незаметно и был не из приятных. Во сне глава экспедиции гонялся с ломиком за какой-то полупрозрачной кляксой, которая на ходу хватала щупальцами груши и жрала их. Потом действие переместилось в душ. В душе сидел Алистор и сосредоточенно приносил кого-то в жертву. Потом вместо душа были кущи, в кущах под деревом валялся гаалец-гипнотизер Ньютон (или как его звали?) - ему на голову упало яблоко. Хробайтовое.
Пару раз Рабрак просыпался, вскакивал, не глядя молотя ручищами по воздуху с криком "Смерть поганым Клевцам!!", потом сплевывал, клял себя за дурость и снова засыпал.
Потом приснился Аргеброн с тремя глазами. От такого зрелища малок чуть не свихнулся, но тут на Аргеброна упало яблоко. Яблоко было больше Аргеброна и его пришлось извлекать из-под завала с помощью камнедробилки. Занимался этим почему-то Алистор, а Рабрак сидел рядом на камне и руководил процессом.
Когда бравому малоку приснилось, что его голову кто-то открыл и шарит там призрачным щупальцем, причитая, что "там пусто", Рабрак решительно открыл глаза. Судя по всему, было раннее утро.
"К чему бы вся эта бредятина? Яблоки какие-то... Ладно, не до того, надо бы промочить горло - а там и Совет скоро" - подумалось ему.
Пробежав глазами неожиданно обнаружившееся письмо Браадиса и ругнувшись про себя, Рабрак решил, что стоит поговорить об этом с самим Браадисом - и лучше до совета. Покидать планету он не собирался ни под каким предлогом, и надеялся убедить упрямого гаальца.
Коридоры "Первопроходца" выглядели до того пустынно, что малок не на шутку встревожился: вдруг ночью, пока он храбро сражался с воздухом, пришли Отцы Пущ и всех съели?! Он уже собрался бежать назад, в малокский сектор, проведать Аргеброна, но встреченные им по дороге охранники отчасти успокоили главу малокской экспедиции. Вздохнув и помянув всю родню Певцов до десятого колена, Рабрак направился в ресторан, исполнять первую часть своего плана. Ту, которая "промочить горло".
В зале "Вкуса Знаний" обнаружился Браадис - вот уж ранняя пташка! - и какая-то девушка-человек. Рабраку показалось, что он ее уже где-то видел, но где, припомнить не мог. Не до того было в последнее время. Также обнаружился заспанным бармен с лукавой ухмылочкой и совершенно целая мебель.
"Непорядок", - усмехнулся про себя малокский ученый, а вслух радостно проревел:
- Браадис, тут твою и там! Вот тебя-то мне и надо! - смутное воспоминание о том, что вчера он обращался к ученому на "вы", малока не смутило. - Ну это... утро доброе, как говорится. Здрасте, - это уже предназначалось девушке. - Ну-кось, чего намозговали? Это... - Рабрак в некотором смущеннии кивнул на Анну. - При ей можно об Совете? Она в курсе и все такое?

Бесконечно длинный неосвещенный коридор, стены и пол которого были сплошь усеяны паутиной странных трещин, уводил взгляд всё дальше и дальше, в самое сердце «Первопроходца». Фигура остановилась, осмотрелась по сторонам. В глазах сплошная пелена тумана. Ноги почему-то не слушаются. Адская боль в голове, словно весь мир, ополчившись против мужчины, нанес сокрушающий удар по его разуму. В руке Фердинанда длинная трость, на конце которой крепился остро наточенный нож. Человек знал, что где-то там впереди должна быть его комната. Его укрытие, пусть и временное, но все же. Где-то там. Секунда, еще одна. Шаг, второй, третий. Тупая боль в очередной раз пронзила тело ученого. Фердинанд вновь остановился, затем сел на пол, облокотившись спиной о стену. Закрыл глаза.

- Нужно найти выход, найти выход отсюда.
- А зачем, Фердинанд? Какую выгоду ты приобретешь?
- Нужно убираться из этого места, чтобы не стать очередной жертвой враждебной планеты. Неужели непонятно, что мы тут все погибнем?
- А ты подумал, что будет, когда ты вернешься домой? Что о тебе будут говорить окружающие? Великий ученый и, возможно, будущий политик бежал с позором с Ресурса. И только лишь по той причине, чтобы не стать жертвой малочисленной секты, которой удалось всего лишь укокошить одного, ОДНОГО представителя научной экспедиции, да и то, малока. Ты вообще в своем уме?
- Мы в опасности. Моя дочь в опасности. Я не могу ее потерять.
- К черту всё!!! Вернувшись ни с чем, потратив на эту никчемную экспедицию столько средств и терпения, ты проиграешь. Ты потеряешь всё. И так слишком много твоего было утеряно здесь. Но не сейчас, Фердинанд, не сейчас. Ты останешься тут. Ты продолжишь возглавлять научные отряды несмотря ни на что. И ты победишь. Ты найдешь ресурс. Ведь так было всегда. Разве нет?
- Я не могу.
- Ты можешь. Ты обязан. Если Браадис, этот гуманист, всё же уговорит остальных, то пусть убирается. А ты останешься. Ты возглавишь экспедицию.

Фердинанд открыл глаза. На этот раз стены коридора были покрыты кровью. И человек в глубине души знал, что кровь могла принадлежать…
Внезапная резкая головная боль заставила ученого стиснуть зубы и сжать кулаки. Затем раздался этот звук. Такой громкий и неприятный, что ушные перепонки готовы были разорваться.
- Нет, нет, черт возьми, убирайтесь, - Фердинанд был в гневе. Но звук лишь усиливался с каждой секундой.
Мужчина поднялся и побежал вперед. Кровь стекала с темных стен бесконечного коридора, а головная боль становилась все сильнее. И вдруг все исчезло. Пропал коридор, пропала трость, в следующий момент Фердинанд провалился в черноту своих мыслей. А когда ученый очнулся от кошмара, было уже утро. Боль в голове почти утихла, а на включенном ноутбуке в нижней части экрана мигал ярлык о входящем сообщении от Браадиса.

– Знаете, произошла странная история! Ко мне тогда ворвался отец, и стал говорить совершенно ужасные вещи. Естественно, после этого я не смогла быстро прийти в себя, а потом было уже поздно. Но самое странное заключается в том, что потом выяснилось, что отец ко мне вовсе не заходил. Ну, теперь у меня есть пара предположений по этому поводу…
Браадис озабоченно нахмурился.
- Что вы говорите? - не на шутку встревожившись, вытаращил глаза гаалец. Анна была права, когда думала, что эта история лишь ещё больше укрепит намерение Браадиса свернуть экспедицию. И молодой учёный решил воспользоваться этим дополнительным поводом, намереваясь узнать о произошедшем как можно больше. - Это, безусловно, очень, очень странно. Знаете, во время своей экспедиции мы увидели такое, что, думается мне, я могу попробовать объяснить этот случай. Но, кажется, вы хотели что-то ещё мне поведать?
Но тут девушка отвлеклась на то, чтобы отшить невежливого бармена, и Браадис, смущаясь ещё больше, чем раньше, тактично молчал, поскольку не слишком хорошо разбирался в психологии отношений полов у людей и, встряв в беседу, боялся показаться смешным и нелепым. К счастью, Анна разобралась довольно быстро, и этот небольшой инцидент вскоре был исчерпан - резкий тон девушки немного задел весельчака, и он подумал, что зря испытывает терпение этих странных, далёких от него учёных людей, не говоря уже о представителях других рас. Парень, ничего не сказав, отошёл от собеседников подальше. Анна с радостью воспользовалась возможностью продолжить разговор.
- А разве отец не рассказывал вам об этой истории? Ах, ну да, когда бы он рассказал. Знаете, я как раз собиралась вас найти. Мне надо с вами поговорить по поводу нашей экспедиции. Ни для кого не секрет, что вы хотите покинуть планету. Может быть, то, что я сейчас скажу, вас удивит, но я хотела попробовать разубедить вас в вашем решении.
- Как? - искренне изумился Браадис. - И вы тоже? Неужели вы не понимаете, что...
Гаалец не договорил - его объяснения прервало необычайно шумное появление Рабрака, которое нельзя было спутать ни с каким другим. Грубый голос малока безнадёжно разрушил ту обстановку загадочной тишины и таинственности, которая обычно царит ранним утром. Обслуживающий персонал словно очнулся от сонного оцепенения и активно засуетился, стараясь скрыться с глаз малока, а также убрать от столов некоторые старые стулья, которые явно не выдержали бы веса столь упитанного посетителя.
Браадис невольно поморщился - он явно расчитывал поговорить с дочерью Фердинанда наедине, однако он ничем не выдал своего неудовольствия.
- Доброе утро, Рабрак, рад вас видеть, - приветливо улыбнулся Браадис. - Думаю, за стойкой втроём сидеть не очень удобно, давайте устроимся вон за тем столиком в углу и позавтракаем.
За едой беседа снова возобновилась.
- Ну-кось, чего намозговали? Это... - Рабрак в некотором смущеннии кивнул на Анну. - При ей можно об Совете? Она в курсе и все такое?
- Да, Рабрак, вы можете говорить свободно, - приободрил вояку гаалец. - Познакомьтесь, это Анна, дочь главы человеческого корпуса. Анна, это Рабрак, предводитель малоков и несомненный герой дня.
Уточнять причину такого лестного отзыва Браадис пока не стал, ибо не хотел уводить разговор в ненужном для него направлении. Ограничившись приветствиями, он стал ждать, что поведают ему его собеседники.

- И вы тоже? Неужели вы не понимаете, что...
Когда второй раз за утро Анна подпрыгнула на стуле от громового голоса, она начала думать о неудачном дне. Голос, как оказалось, принадлежал главе малокской группы. Его появление немного огорчило девушку, она планировала излагать свои доводы гаальцу наедине, тем более, Анна понятия не имела, как вести себя с малоком.
- Ну это... утро доброе, как говорится. Здрасте. – Анна только кивнула в ответ, страшно смущаясь и судорожно подыскивая нужные слова. Но пока она думала, Браадис пригласил всех за столик и сам начал беседу.
- Познакомьтесь, это Анна, дочь главы человеческого корпуса. Анна, это Рабрак, предводитель малоков и несомненный герой дня.
Анна не стала протягивать руки Рабраку, Бог знает, что это значит у них на родине. Вместо этого она дружественно улыбнулась и решила, наконец, вставить пару слов.
- Очень приятно познакомиться. Да, я слышала о вашем… - Анна запнулась, вспомнив слухи о том, что кто-то погиб в этой истории. Девушка на мгновение опустила глаза, будто была в чём-то виновата. – Об этом происшествии.

- Ну... это... и мне приятно, Анна, - Рабрак не стал протягивать девушке руку - хрупкая такая, еще поранит ненароком. Ох, люди-люди, недоделаные какие-то, что не говори. - Да ты не слушай этого пройдоху, - он кивнул на Браадиса. - Никакой я не герой. Героем я буду, ежели это гадючье гнездо на Ресурсе по камешку разворочу! Да, Браадис, извиняй, но тут концы с концами не особо... Читал я письмо, шоб, значит, сперва ноги сделать, а потом вернуться и всем намылить шеи без участия местных пици... цип... ципистов... пацифистов, во. Вроде как чтоб случаем и пицистов энтих не побили. Оно конечно все умно до жути, даже слишком, вот только не дело это - врагу задницу показывать. Не по-нашенски. Как я своим парням в глаза смотреть буду? Нет уж. Мы - малоки, а не щенки вакуумные, и знаем, почем фунт лазеру! Я, Рабрак, глава малокской экспедиции и все дела, официально заявляю - с нами вашим писифистам бояться нечего. Я костьми лягу, а ни одна сволочь из Душа на базу не пролезет! Браадис, да пойми ты - их можно бить! - Рабрак в возбуждении вскочил из-за стола, размахивая руками и наводя ужас на бармена. - Я это точно знаю! И я их бил! Мы с парнями их всех в бараний рог, чтоб не мешались под ногами! А там уж можно и научную, значит, деятельность разворачивать, не боясь, что из-за куста вылезет Спец Стуж и укусит за умное место! Ты, Браадис, этот... гэ... гумно... гуманист, вот, так про тебя говорят на базе. Потому и призываешь всех линять не оборачиваясь. А я не привык. Так что, хоть ты мне и помог... нет, ну я бы и сам конечно... но оно всеж таки хорошо... а малоки не забывают добра. Но хоть и так, а посу... ступ... поступиться принципами никак не могу, - малок ударил себя кулаком в грудь. - Да не боись ты, в самом деле! Мы завтра же соберемся и пойдем к ним в гости торжественной деге... леге... гацией... делегацией, во. Так я тебе говорю, и на Совете скажу то же самое - бить их можно и нужно, а ежели все время драпать, так и останемся с носом, а не со сверхтопливом. И будет нам не Ресурс, а шиш с маслом и зубы на полке. Как там говорил один мой знакомый дохтур... "шобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы", вроде так.

Браадис испустил тяжкий вздох и сразу как-то приуныл. Нельзя сказать, что он не ожидал отказа малока покинуть планету, но гаалец до последнего надеялся, что письмо хоть как-то вразумит несговорчивого вояку. Значит, напрасно. Браадис начал понимать, что его затея покинуть планету рушится прямо на глазах, и этот ужасный факт привёл его в отчаяние - теперь он почему-то не сомневался, что и Менайкан не придаст особого значения его доводам. А это значит, что на совете будут всего два голоса за эвакуацию - его и Фердинанда. Потому как Ацелло своего явно не упустит и наверняка будет против "отступления", как выразился бы Рабрак.
- Что ж... - скорбным голосом протянул Браадис, понимая, что проиграл, и теперь вся экспедиция обречена на гибель. Из-за него... - Это ваше право, Рабрак, так считать. Но если вы действительно хотите мне помочь, пожалуйста, сделайте мне одолжение - раз мы оба придерживаемся разных точек зрения, мы должны оказаться в равных условиях. Так вот, я хочу взять с вас слово малока, что вы без всяких дополнительных условий и возражений подчинитесь решению сегодняшнего совета, независимо от того, понравится вам это, или нет. В свою очередь я обещаю сделать то же самое. Вы согласны выполнить для меня эту просьбу? - голос Браадис звучал холодно и не слишком приветливо, в нём не осталось и следа обычной для гаальца доброжелательности. Чутьё подсказывало ему, что из-за гордости и упрямства Рабрака, Менайкана и прочих, всей остальной экспедиции придёться заплатить дорогую цену, и из-за этого он был зол на Рабрака.
- И ещё, - бесстрастно продолжил Браадис. - Если совет примет решение остаться, я хочу быть уверенным, что все учёные будут в безопасности. Вы сказали, что будете защищать их. Вы, военные, слов на ветер не бросаете, и я надеюсь, что данный случай не был исключением, ведь так? Согласны ли малоки ценою своей жизни защищать своих коллег?
Гаалец сделал многозначительную паузу, затем повернулся к Анне. Взор его несколько потеплел, но дрожащий голос выдавал тревогу Браадиса.
- Анна, милая, вы, кажется, тоже хотели отговорить меня от эвакуации. Очень странно слышать это от вас, особенно, учитывая то, что на базу, если верить вашей истории, уже проникли призраки, которые могут принимать чужой облик, высасывать жизненную энергию и проходить сквозь стены. И, чует моё сердце, это лишь начало списка их возможностей. Ваша убеждённость остаться на Ресурсе столь отважна, сколь и безрассудна, милая Анна. Возможно, я сумею пошатнуть вашу уверенность. Я расскажу вам то, что происходило со мной, вашим отцом и остальными во время нашей экспедиции. Вы, Рабрак, тоже послушаете, вам это тоже будет интересно.
И Браадис поведал от начала и до конца историю своего похода, не забывая ни одной детали. Неопознанные образцы крови неподалёку от базы, которые, как выяснилось позже, принадлежали Константину, таинственное исчезновение Ассимая, необычная тишина, царящая в лесу, встреча с загадочным человеком, предупреждающим о страшной опасности, и, наконец, чудом спасшийся, но обесисиленный и насмерть перепуганный фэянин, которого едва удалось спасти от цепкой хватки зловещего эфемерного существа - всё это теперь было известно Рабраку и Анне.
Браадис немного помолчал, чтобы дать собеседникам осмыслить сказанное.
- Ну что, Анна, вы всё ещё горите желанием сразиться с бестелесными призраками? Может быть, у вас даже есть план действий? А вы, Рабрак? Что вы будете делать с ними, если "бить" их невозможно? - в голосе Браадиса проскальзывала едкая ирония, что было большой редкостью для гаальцев. - Расскажите мне о средствах, которые вы хотите применить в этой войне, убедите меня, что они действенны, и я проголосую за продолжение экспедиции. Итак?

"Нет, - подумал Рабрак уныло. - Гаалец - он и на Ресурсе гаалец, тем паче если он этот... гумно... гумни... гуманист. Да еще и хитер, как... гм... как гаалец. Язык у Браадиса подвешен отменно, хоть виси на нем, как придурковатые гуманоиды с той водной планетки... как там она называлась? А, какая к пеленгу разница! Теперь этот умник удумал всех уболтать до потери пульса, чтоб голосовали, как ему надо, или хотя бы сидели и не рыпались, пока их судьбу решают Хитрые Мира Сего. Держу пари, он такие письмеца, как мне, чуть не каждому на базе разослал! И везде с энтим... подходом, как заправский психо-этот... ну, короче бошкоправ и мозгопромывшик. Ведь так и чуял, что сплошной похли... пли... плюмаж? Подхалимаж, ага. И таперча ему надо, чтобы я ему дал слово, чтоб в случае чего наши малокские задницы Щипцам в пасть... ну энто ладно, кому еще с Самцами воевать, если не нам... уж вестимо не гум... писи... короче, не этим. Так ему, стервецу, еще надобно, чтоб я под дудку Совета... надеется, что совет решит, как ему удобно, а меня вроде как перед фактом! Нет, с одной стороны оно и верно бы, Совет - мое начальство, а с начальством спорить не положено... Да только окроме меня там ни одного нормального малока! Все сплошь писифисьты и гумнисты. Слыханое ли дело, чтобы этому высоколобому сброду в ножки кланяться? Хотя... ладно. Будь по-вашему, господин пройдоха!"
- Ну вот чего, Браадис. Хорош девку стращать. Мы - малоки, а слово малока - сам знаешь. Так что я, Рабрак, здесь и сейчас тебе обещаю, что я и мои парни жизни не пожалеем, но отпор Швецам дадим! Не будешь же ты ставить мое слово под сомнение? - малокский лидер посмотрел на гаальца исподлобья. - Ну а что до Совета, так вот что я тебе скажу - будь по-твоему. Как решат остальные - так и будет. Не буду ломаться, я малок простой - по мне это пеленг знает что, чтоб нам всякие там... не, я ничего плохого сказать не хочу, но гумно... нисты... они и на Ресурсе писифисты. Но оспаривать решение Совета не стану. Скажут - драпать, как последние... - Рабрак покосился на Анну и неохотно закончил фразу мягче, чем задумывалось: - Пиццефисты, так я же первый и побегу. Но потом все равно вернусь, это ты верно заметил. И парни мои со мной. Потому что я жить не буду, пока не вломлю этим... Жильцам по первое число! Никто не смеет безнаказанно... - Рабрак чуть не задохнулся от нахлынувших эмоций, вскочил снова. - И не надо мне про призраков... что ты знаешь, Браадис?! Ты их видел... а я там был! Там, среди этих тварей и их прихвостней! Они у меня на глазах убили Урглака, я видел, как это было! Он бросился на меня, как безумный! На меня, на своего командира! Да, они умеют влезать в мозги и высасывать жизнь, у них есть слуги... много! И гипнотизеры есть! Но попомни мое слово, Браадис - бить можно любого. Я там был один против троих. И одного гипнотизера. Помогли ему его штучки? Как видишь, не особо. А призраки эти... ежели они такие всемогущие, как ты говоришь, то почему они нас тут всех не сожрали? И зачем им эти жалкие ублюдки в балахонах, если они сами такие непобедимые? Зачем тогда на них батрачат простые смертные, да еще и редкие тупицы вроде Алистора этого? Почему я тут, с вами, живой и здоровый, если они могли десять раз меня сожать с потрохами? Где они были, твои призраки, когда я их свите шейку набок? Почему эта сволочь убила Урглака, а меня оставила? Думаешь, побрезговала? Решила, что у старого Рабрака в башке пусто и жрать нечего, ты это хотел сказать?! А я тебе вот что скажу - струсили твои призраки хваленые. Кишка у них призрачная тонка!! - малок окончательно разошелся и едва не полез на стол, но вовремя вспомнил, чем это чревато. - Эй!! Эй, вы, всемогущие Нехилые Штанцы Луж!! Слышите меня?! Если вы в самом деле такие крутые, давайте, подходите, вот прямо здесь и сейчас! - от рева Рабрака сотрясались стены. - Идите и заберите меня, если сможете! Попробуйте! Ну, где же вы, Великие?! Струсили? Не по ндраву вам Рабраковский пинок?! А я вам дам его отведать и не раз! Слышите?! Я вас всех найду и передавлю, как последних... - тут Рабрак уже успел позабыть о присутствии Анны или уже не придал этому значения. - А если вы хоть что-то можете, кроме как шипеть из-за угла, как осипшие шавки, встаньте передо мной, как лист перед травой, или как там говорят у людей... Давайте! Я жду!! Сейчас, если не трусите, поганцы призрачные!!
Тут наконец малок смолк, тяжко переводя дух и озираясь безумными глазами. Ярость понемногу схлынула и он победным взором обвел Браадиса и бедняжку Анну, ожидая эффекта.