Женщина, вернув равновесие, резко повернулась и раскинула руки. Острие бастарда за движениями прочертило тонкую линию по песку:
-Этого достаточно для реванша?
-Прошу прощения, - виконт склонил голову. - Я плохо фехтую.
-Я не умею фехтовать – я бьюсь в строю, лорд Сэтталь. – резко и честно отозвалась женщина.
-А моим рукам привычней рогатина, - улыбка. - Обещаю в этот раз не пытаться закончить поединок слишком быстро.
-Вы издеваетесь!
-Совсем нет.
Аэль-хель сцепила зубы, не изменив своего мнения и вновь качнулась в упругой стойке, спрятав лицо за ладонью в стеганной рукавице.
- В наших краях считается, что плохой фехтовальщик может победить хорошего только очень быстро, - тон Сетталя был никаким, словно в этот момент он был сосредоточен на чем-то совсем другом... Да так оно и было. Меч легко прочертил восьмерку в воздухе, потом виконт тоже занял позицию. - Поэтому детей учат вкладывать все умение в самые первые мгновения. В столице - по-другому.
Нападение - колющим в живот. На мече обе руки. Аэль-хель просто отступила в сторону, давая клинку скользнуть мимо:
-Меня не в столице, лорд Сэтталь, и биться, а не танцевать.

-В танцах есть своя польза. В бою - надо убить быстро. Но короткие схватки на тренировках - мало чему учат, - меч вернулся в исходную позицию, замер, почти касаясь острием клинка женщины. - Иллес прав, продержаться две минуты против сильного противника - это своего рода героизм. Даже если мог бы убить его в первые же секунды.
Сулимхадка не смотрела на мечи – не отрывала взгляд от собеседника: чаще движения предвосхищали удары клинка и куда полнее описывали, в какую сторону желает хозяин повести лезвие. Сосредоточилась, поэтому смысл слов стал понятен не сразу. Она молча опустила клинок и отвернулась.
-Свой реванш вы взяли.
Сэтталь мягко опустился на песок, уперев меч в землю.
-Тогда почему бы не взять реванш тебе, тая?
-Воины не берут реванш у смерти, - спокойно ответила Аэль-хель, протирая клинок и возвращая его на место.
- Хороший ответ, - поднялся.
Женщина умыла лицо и плеснула на плечи водой, смывая песочную пыль. Обвернулась.
-Спасибо, лорд Сэтталь.
-Тебе спасибо, - клинок отправился на стенд.
Аргодорский рыцарь пожала плечами и скинула коту, надела рубаху и поклонилась, скрестив руки и прижав безымянные пальцы к плечам.
Сэтталь ответил тем полукивком-полупоклоном, которым в Аргодоре обычно приветствовали друг друга равные.

-Было приятно скрестить мечи. Иллесу всегда везло на людей.
Женщина улыбнулась, сверкнув зубами, взгляд при этом не изменился – остался тяжелым и мрачным.
-Благодарю, - она подняла фиранги в разноцветных ножнах и закрепила за спиной – так, а не на поясе, носили клинки в ее стране.
Мужчина кивнул, снял перчатки и, подойдя к бочке, плеснул в лицо водой. Аэль-хель тем временем складывала разбросанные в беспорядке утяжеленные металлом и камнями дубины.
-Чтобы сражаться в строю, нужно биться с людьми. Чтобы выучиться танцевать – следует танцевать с партнером. Чтобы продержаться против сильного противника – нужно иметь голову на плечах и вовремя отступить.
-В наших краях женщины не бывают воинами, - спокойной произнес Сэтталь, снимая шнурок с волос. - И я вижу что зря. Прошу прощения, что недооценивал тебя поначалу, тая.
-В наших краях воин редкость среди мужчин.
-И тоже зря, - подобрал перевязь с мечом, но уходить пока не стал - привалился к прохладной замковой стене.
-Возможно, - глухо отозвалась сулимхадка и перетянула дубины лентой, чтобы не раскатывались по сторонам. Кивок - и виконт исчез.

Каий и Мейхани сидели у низенькой жаровни, под которой стояла чаша с серебристой водой. Влажный воздух поднимался к потолку вместе с раскаленным, из-за горячего потока узор на покрывале карлицы казался размытым.
-Я перехватила-перехватила твое письмо уже на пути через Арлион и отправила ответ. Видит-видит Матерь рек, хотела заняться сама, но если судьба предложила-предложила такой случай...
Каий отвела взгляд и принялась рассматривать комнату. Просторное помещение со стрельчатыми окнами, находившееся наверху одной из башен, испытало легкую руку таргимы: темно-синие портьеры отдернули, позволяя майскому солнцу растекаться по полу и стенам, вещи расставили по местам, и нигде не наблюдалось и пылинки. Ниспадающая тяжелыми складками ткань отделяла спальню, а в официальной части комнаты остались только пушистый ковер да приземистый заваленный бумагами стол – Мейхани было неудобно пользоваться человеческими вещами.
-Ты сделала-сделала правильный выбор, о котором могла-могла бы жалеть до конца, - таргима опустила полыхающий уголек в теплую воду, и в воздух взлетело облачко белого пара. – Вдвойне.
Под сердцем укололо – девушка прижала ладони к груди в попытке успокоить боль и медленно закрыла глаза. Шесть дней безумной скачки оставили свой отпечаток.
-Изумрудная Ведьма, вы сделали это, чтобы я смогла перебороть свой страх перед чужим колдовством?
-Разве еще не переборола-переборола?
-Нет, - Каий виновато наклонила голову. – Тогда зачем?
-Когда одна женщина запретила-запретила своему мужчине идти-идти в чужие земли, она думала-думала, что у них еще будет сын или дочь, что гибель одного душа выдержит-выдержит, а обоих – нет. – Второй уголек и шипением опустился в серебряную воду, скрыв за пеленой пара карлицу.

Каий смяла украшенный бордюром край камисы и отрешенно уставилась на прячущиеся среди угольков языки пламени. В день возвращения в Малхат Джангаш поведал свою историю неохотно и кратко, а Мейхани всегда молчала, когда касались тех событий. Представление сложилось из слухов и ходивших по подземному городу рассказов о таргиме и дане. В день свадьбы легенда о двух карликах вспомнилась неожиданно ярко, и в Братславе девушке показалось, что она начинает, словно по страшному волшебству, повторяться.
-Зачем Изумрудная Ведьма приказала отправиться в Любгород?
-Разве Изумрудная Ведьма приказывала-приказывала? – чуть удивленно проговорила Мейхани. – Только попросила-попросила, оставив выбор за тагисой и сатом.
Девушка со стоном схватилась за голову, под ласковым, но серьезным взглядом карлицы. Сине-зеленый, путанный узор ковра не давал собраться с мыслями.
-Решения принимает-принимает разум, но следует-следует за сердцем. Что бы делала-делала тагиса, пропади с ее ладони зеленый знак?
По телу прошел озноб. Девушке показалось, что в комнате стало неожиданно холодно. Испуг коснулся мягкой лапой кожи, сознание на секунду заполнила пустота. Каий взмахнула рукой, отгоняя страшное видение, и едва слышно проговорила:
-Ушла бы следом с убийцей.
-Право Клана, но пресечь-пресечь род? – задумчиво отозвалась Мейхани, протянула ладонь над жаровней и коснулась острого подбородка, заставляя посмотреть в ореховые глаза. По серой ткани взобрался излишне ловкий огонек, но ведьма одним словом приказала угомониться. – До тех пор, пока в течении есть, за что держаться-держаться, есть ради чего оставаться-оставаться?
-Верно, - выдержала лучистый взгляд Каий.

-Тагиса уехала, подвергая опасности себя и соглашаясь-соглашаясь с тем, что если в ее отсутствие с сатом что-то случиться-случиться, она это примет подобным образом…, - карлица задумалась и продолжила, словно размышляя вслух. – Верное по разуму и ответственное решение. Сат отпустил-отпустил тагису из уважения, соглашаясь-соглашаясь с тем, что она подвергает себя опасности и может погибнуть-погибнуть в пути. Тоже верное по разуму и ответственное решение. Изумрудную Ведьму интересует-интересует, как сат повел бы себя, пропади с его ладони зеленая метка?
Девушка опустила глаза: и без словм таргимы становилось понятно, как глупо и неразумно повела себя ученица, не подумав над загадкой в письме.
-Изумрудная ведьма не терпит, когда покушаются на ее род, - пальцы вновь пощекотали шею. – Не по сердцу заставлять-заставлять ее искать пустившего случайную стрелу.
Перед глазами девушки промчалось встревоженное лицо Рамиза в то утро, когда вернулась от шаитов; собственные трясущиеся руки, перетягивающие неглубокий порез; ледяной страх, заполнившей братславскую ночь, и желание убить ставшего на пути Арьете.
-Я поняла, Изумрудная Ведьма, - твердо произнесла Каий. – Скажи, что за женщина, которая, говорят, помогла сату?
-Хизрахшская колдунья, - довольно отозвалась Мейхани, поднимаясь с ковра. – У нее удивительная и непривычная клану сила. Ходят-ходят страшные слухи о природе их чар, но важно ли откуда они? Если колдовство действует-действует, значит, оно такая же часть музыки Йиркмана. Напоминает-напоминает удары в накры.
Одежды карлицы уютно шуршали при каждом движении, изящная тень скользила по сине-зеленому ковру. Мейхани остановилась у окна и принялась перебирать разноцветные склянки.
-Мне… следует поблагодарить ее, - Каий встала, оправляя подол камисы.
-Одновременно и переборешь страх чужого колдовства, - согласилась карлица и подошла к ученице, сжимая в ладонях вышитый разноцветными нитями мешочек – Передай-передай это ей и задай-задай тот вопрос, о глазах. Вечером возвращайся-возвращайся, Изумрудная Ведьма будет тебя учить и передаст-передаст то, что по праву принадлежит Изумрудно-малахитовому роду.

Девушка склонила голову и приняв мешочек вышла прочь. Неожиданная робость и нежелание признавать собственную оплошность едва не заставили повернуть обратно, но Каий сцепила пальцы и сбежала по лестнице. Черные волосы обвили лицо, мелькнули в голове обрывки разговора с Арьете и неожиданно пришло спокойствие, какое навещало лишь во времена бесед с Джангашем.
Она остановилась перед дверью и с усмешкой вспомнила ктежские дни. На секунду показалось, что на руке яркая шутовская перчатка – осторожный стук тыльной стороной ладони. Каий улыбнулась своим мыслям.
Дверь открыл шелхид. Откуда они здесь взялись, знала, наверное, только сама колдунья, да те часовые, что обнаружили безмолвный отряд под стенами с утра. Тем не менее часовые без лиц теперь круглосуточно дежурили у комнаты хизрашки. Склонился, пропуская.
Обычной мебели в этой комнате не было вообще - только жаровня у окна, да платяной шкаф, который, очевидно, просто не смогли вынести. Зато охотничьи трофеи, в изобилии украшающие замок, были здесь явно к месту - шелковые подушки навалили прямо на шкуры. С первого взгляда это казалось беспорядком, но привычный к азиатским интерьерам человек наверняка легко бы выделил, где хозяева спят, где пьют чай, а где принимают гостей. Хозяйка комнаты полулежала на толстом круглом ковре-подушке в самом центре комнаты, склонив голову над странного вида восьмигранником, чем-то напоминающим чудовищно усложненную шахматную доску. По мозаике восьмигранника в изобилии были раскиданы небольшие деревянные монетки. Еще несколько горстей - лежало рядом. Когда дверь закрылась, хизрашка поставила на место ту, что держала в руках, и не спеша обернулась.

-Пусть будет милостиво солнце, - по обычаю Клана поприветствовала женщину Каий и наклонила голову, протягивая вперед раскрытые ладони, в которых покоился расшитый мешочек. – Таргима велела передать.
Ощущение чужого накрыло волной и закружило, едва не заставив покачнуться.
Некоторое время хизрашская колдунья не отвечала, даже не шевелилась, только сверлила Каий неприятно-пристальным взглядом. Потом по тонкому лицу пробежала судорога замешательства, - словно вдруг вспомнила о вежливости. Опустила взгляд к собственным ногам, подняла веер. Нерешительный взмах, шелест бумаги... Улыбнулась и указала на ковер рядом с собой.
Девушка опустилась напротив ильказской змеи, скрестив ноги и положив подарок таргимы перед собой. Головы не подняла, скрывая неожиданно возникшую усмешку. Сцена была знакома до боли, только ладони не сжимали жезла, волосы не стягивала лента колпака. «Его Величество ищет…», - вспышкой прозвучал голос в сознании и замолчал.
Змея проводила ее рассеянным взглядом. Потом потянулась и взяла в руки мешочек. Высыпала несколько крупиц на ладонь, задумчиво рассматривала их некоторое время. Закрыла глаза.
-Таргима любит шкатулки с секретами.
Пересыпала крупинки обратно, подняла руку, сложив пальцы в сложном жесте. Кто-то из шелхидов послушно кинулся в угол комнаты. Еще несколько комбинаций, перетекающих одна в другую, - и наемник уже положил к ее ногам два небольших тонких предмета.
-Это подарок, - положила перед девушкой серебристую палочку сложенного веера.
-Я передам таргиме, - Каий подняла голову и улыбнулась, смотря в глаза женщине. Кисть изогнулась в быстром и плавном жесте, и нежно-голубые с серо-белыми переливами крылья затрепетали на несколько мгновений. – Благодарю.

Веер тихо щелкнул и закрылся.
Женщина ответила знакомым уже пристальным взглядом. Казалось, ей требовались усилия, чтобы отвести глаза.
- А это - для таргимы, - вторая палочка легла перед Каий. Темная деревянная коробочка из тех, в которых хизрахи и сулимхиды хранят благовония. - Ее манера колдовать мне странна, но она стоит слов уважения. И не только их. Твои отметины вызывают интерес. Позволишь?
Сердце уколола знакомая ледяная иголочка, и Каий осторожно коснулась сердца, успокаивая боль.
-Возможно, но в начале ответьте: у человека природа забрало одно чувство, взамен наделило четырьмя другими, и пообещала уровнять все, когда вернется пятое. Было предсказано, что пятое не вернется, и закреплено словом. Наперекор слову, пятое вернулось, но природа с четырьмя его не смешала и не разделила в равных долях, а подарила вначале безумие, и лишь потом рассудок. Потом тоже не выполнила своего обещания. Почему?
-Сейчас не отвечу. Возможно, позже... Руки говорят больше глаз, - мягкая улыбка, словно бы девушка угадала ее собственные вопросы.
-Тогда позволяю, - взгляд синих глаз неожиданно холодным. Ладонь в темной перчатке вновь опустилась на пол.
По знаку колдуньи шелхиды убрали доску со странными шахматами. Хизрашка красивым движением поднялась с ковра, сев на пятки. Коснулась пальцами ковра перед собой.
-И... пожалуйста, сними перчатки.
Девушка вздохнула, загоняя глубже страх. На языке крутилось защищающее: «Не повязать ли повязку на глаза?». Она придвинулась поближе и, аккуратным жестом освободив руки, положила перчатки рядом.

Женщина на несколько секунд закрыла глаза, сосредотачиваясь. Потом - коснулась холодными, чуть бьющими током руками кончиков пальцев Каий. Легкий, почти неощутимый контакт. Ухоженные подушечки медленно двинулись вверх - пальцы, тыльная сторона ладоней, запястье. Остановились. Левая ладонь потянулась к шраму, едва коснулась его сквозь ткань, тут же отпрянув. Слитным движением пальцы скользнули от запястий вверх по рукам, на плечи, шею. Правая рука скользнула к груди, но так и не коснулась, отпрянув от медальонов. Прикосновения не были болезненными, но оставляли холод и легкую немоту. Кончики пальцев коснулись лба, медленно двинулись вниз, затормозили на дугах бровей. Задрожали. Хизрашка снова закрыла глаза и почти минуту сидела без движения, только касаясь ледяными пальцами бровей Каий.
Девушка ледяным взглядом смотрела ильказской змее в глаза. Страх прошел, оставив после себя легкое недоумение чужим, но любопытным колдовством.
Наконец, раскосые черные глаза открылись, а пальцы скользнули вниз. Дошли до узкого подбородка, спустились по бокам к бедрам, очертили ноги, на несколько секунд задержались на ступнях. Очень медленно хизрашка выпрямилась и глубоко вздохнула.
-Твоя сказка заканчивалась иначе. Кто-то переписал ее, - голос был хриплым, словно после тяжелой физической нагрузки, а черные глаза отстраненно смотрели куда-то сквозь. Внезапно взгляд колдуньи загорелся, встетившись со взглядом девушки. - Не вырвал страницу, не зачеркнул пару строк - переписал. То, чего с тобой произошло, не должно было случаться никогда, поэтому некоторые вещи так и останутся... необычными. Хотела бы я знать, как сотворить такое...

Значит, действительно, возвращение зрения было против правил игры. После того проклятья природа отвернулась, не думая больше над ребенком, который не мог видеть. Пальцы немного дрожали, когда девушка натягивала перчатки.
-Я бы хотела поблагодарить Вас за спасение этого человека и моего супруга, - неожиданно спокойно произнесла Каий, летящим жестом убирая с лица темную прядь.
-Уже отблагодарила, - улыбка снова была безупречно вежливой. - Даже сверх. Думаю, что сделаю еще кое-что... Чуть позже. Сейчас прошу простить, мне потребуется время на отдых.
Девушка взяла оба подарка и поднялась, скрывая легкую усмешку:
-Пусть будет милостиво солнце, - кивок по традиции Клана. – Тогда и просьбу оставлю на потом.
Она отвернулась и уверенным шагом вышла, только за дверью позволив себе перевести дыхание. Женщина за закрытой дверью обессиленно откинулась на подушки, но черные глаза пылали ярче любого костра.

Каий сидела в кресле, сонно опустив острый подбородок на скрещенные ладони, и говорила, прикрыв сине-голубые кемхетские глаза. Речь Мейхани в пересказе не теряла своей живости, и девушке удивительно удавалось копировать интонации. Слова лились, складываясь во вчерашний диалог, наконец, последнее упало, разбившись о тишину.
-…как сат повел бы себя, пропади с его ладони зеленая метка?
-Сат даже представлять не хочет, - Брэдгер откинул голову на подушки, зажмурил глаза характерным жестом. - Наверное, было бы много крови. А может быть и совсем нет.
-Больше никуда не поеду, - девушка протянула руку и провела тыльной стороной ладони по щеке, - и постараюсь защитить тебя.
Брэдгер поймал ладошку здоровой рукой и прижал к губам.
-Если не поедешь, и спасать не придется, - в голове все еще витали спровоцированные вопросом мрачные мысли. Вспомнились нервы тех дней, когда по доброй воле согласился ее отпустить. Тогда рвался в самые рискованные авантюры просто чтобы что-нибудь делать. - Видела змею?
-Видела. Любопытная.
-Они... странные. Могут легко покалечить просто если покажешь страх.
-Мне все равно какие они, - без тени иронии отозвалась девушка с какой-то опасной нотой.
-Я знаю что ты сильная.
Каий отрицательно покачала головой и, отобрав захваченную руку, задумчиво подперла подбородок:
-Не в этом дело. Меня тяжело заставить любить или уважать людей. В последнем случае порой это не зависит даже от их силы или поступков.

-Она чем-то успела тебе насолить? - Проговорил Брэдгер после некоторой паузы. Реакция его озадачила.
-Нет. Нет, - Каий задумчиво посмотрела в окно. Молчание затянулось на несколько минут и прервалось деликатным стуком в дверь.
Девушка посмотрела на Брэдгера, тот кивнул и, получив в ответ выразительный взгляд, со вздохом принялся подниматься. Каий поднесла руку ко лбу и, ловко покинув насиженное место, прижала ладони к смуглой груди, запрещая даже думать о том, чтобы вставать, потом кинулась к двери и распахнула деревянную створку.
За дверью стоял шелхид, тут же отступивший в сторону, чтобы пропустить хизрашскую колдунью. Та поднесла ладонь к ключице в приветственном жесте.
-Пусть будет милостиво солнце, - кивнула Каий, отступая в сторону. Минута – и девушка заняла привычное место в кресле у кровати, заинтересованно разглядывая хизрахшку.
Та прошла в комнату (два шелхида вошли и остановились у дверей), повторила жест для Брэдгера. Его ответ был сложнее - ладонь коснулась лба, ключиц, потом скользнула по тонкой ткани простыней. Хизрашка подошла ближе, узкая смуглая ладонь вопросительным жестом коснулась руки Брэдгера, и тут же отпрянула прочь. Колдунья едва заметно нахмурилась.
- Хорошо... Думаю, мне понадобится много шелка, и, возможно, какой-нибудь крепкий напиток.

Один из шелхидов молча выскользнул за дверь, тут же новый появился из коридора и занял его место. Брэдгер ответил на последнюю реплику откровенно скептическим взглядом но возражать не стал. Хизрашка подняла глаза на Каий.
-Если хочешь помочь, тебе придется делать очень неприятные вещи.
Каий быстрым жестом стянула перчатки и кивнула, смотря на колдунью цепким, холодным взглядом. Лицо стало абсолютно бесстрастным, невыразительным, словно маска.
-Просто объясни.
-Я буду собирать кости. По живому. Боль не отводи. Когда скажу - поймай его ощущения и наложи шину так чтобы ничего не сместить. Если умеешь заживлять - лучше.
Девушка не ответила, только закрыла глаза и сжала левой ладонью правую, смуглую.
Женщина взобралась на кровать с ногами и свернулась в уже знакомой Каий позе. Подняла спеленанную левую руку осторожно, словно та была раскаленной. Вошел шелхид и безмолвно положил рядом с колдуньей ворох длинных шелковых полос и флягу-кубышку. Зейлат сняла с шеи маленький изящный крис и вдруг резким движением вспорола повязку. Движения были небрежными, почти грубыми. Наконец, на ее колени легла сломанная рука как была - без шин, с неровно торчащими под кожей обломками кости. Брэдгер крепко стиснул зубы, но больше ничем не выдал боли. Некоторое время пальцы хизрашки только блуждали по отекшей синюшной коже предплечья, потом она резко надавила на какой-то участок. Принц только скрипнул зубами.

Издалека пробралось ниточкой воспоминание о безумии. Пустота, которая сама по себе кажется болью, в которой невозможно сделать и шага, без того, чтобы сжаться в комок. Лучиком света возник в ней другой человек – светловолосый мальчишка.
Каий захотелось сделать что-то похожее, она потянулась сознанием к лежавшему человеку и с головой окунулась в чужие чувства, доказывая, что Рамиз не один. Пальцы впились в зеленую метку в предупреждающем: «Не смей мешать».
Теперь движения змеи стали быстрыми и ювелирно-точными - пальцы быстро скользили по руке, а кожа под ними ходила ходуном, словно внутри ворочалось полдюжины змей. Брэдгер закрыл глаза - от зрелища было не по себе. Хотелось только одного - ни в коем случае не потерять сознания. Кроме того, что он понимал нужду колдуньи, тут была еще и своеобразная гордость - эти железные существа предъявляли и к окружающим не менее высокие требования. Уважение змей в глазах хизрашца значило неимоверно много, потому и Брэдгеру хотелось соответствовать. Чтобы выдержать, попытался сосредоточиться на чем-то другом. Визуальные образы взрывались и исчезали с каждым новым витком, поэтому внимание как-то само собой перешло на ощущение руки Каий в своей. С приятным удивлением понял, что не сжал пальцы слишком сильно - а ведь мог бы и покалечить, когда еще ничего не ощущал кроме рвущей на части боли. Узкая рука дернулась, пальцы впились в ладонь. Почему-то сразу понял, что делает. Сердито выдернул ладонь - движение отдалось почему-то болью во всем теле. Хизрашка на секунду отвлеклась от работы.
-Перестаньте оба, - ее не то рык не то хрип заставил принца устыдиться, несмотря на то, что в следующий раз он совершил бы то же самое.

Она не слышала, просто переживала чужие ощущения как собственные, отмечая острые точки и сильные уколы. Затуманенное болью сознание реагировало только на прикосновение женских пальцев к руке, там, в метре дальше. Можно было вырваться по первому зову, но только в тот момент, когда все будет завершено.
Движения оставались такими же быстрыми, но время, казалось, остановилось - только прибывало бисеринок пота на висках ильказской колдуньи. Пальцы замерли так резко, что рукава шелкового халата захлестнуло вперед. Она положила на смуглую кожу ладони.
- Зей элмет хереб... Ахта! - Последнее слово вышло не криком а стоном. Боль в руке стала невыносимой - каждая клеточка кричала о ней. Голова принца дернулась вперед в судороге, сведшей плечи, а потом резко упала на подушки.
- Быстро. Давай...
Каий сорвалась с места и метнулась черной вспышкой к лежавшему человеку. Ладони неожиданно уверено и быстро перебирали ленты лубка, хотя правая рука ощутимо дрожала, и можно было заметить, что Каий двигала ей с ощутимым трудом – пальцы отказывались слушаться. Она сцепила зубы и напряглась, затягивая последние узлы, один за другим, лаконичными и выверенными жестами.
-Так. – резкое и тихое.
Колдунья только кивнула в ответ. Она выглядела очень бледной - в сочетании со смуглым от природы оттенком кожи получался странный землистый цвет.
-Гей атхе... П-помоги встать.

Девушка подхватила ее и дала возможность опереться на здоровое, правое плечо, помогая встать.
Хизрашка только чуть дернула головой в благодарность - на большее ее явно не хватало. Стоявшие у дверей воины уже подоспели и теперь приняли змею от девушки, поддерживая за руки.
-П..потом... - Не окончила. Прозвучало прощанием. Хизрахи вели ее как ребенка, осторожно. Когда трое вышли, кто-то из тех, кто остался в коридоре, закрыл за ними дверь.
Каий некоторое время смотрела на дверь, потом перевела взгляд на Рамиза, окунула пальцы в воду и, начертав на лбу оберегающий знак Ирай, выбежала из комнаты. Подошвы сапог быстро считали ступеньки: десять, пятнадцать. Левая рука безжизненно висела вдоль тела. С испуганным вздохом, Каий ворвалась в маленькую комнату в библиотеке и достала из ученической сумки разогревающую мазь. Быстрыми движениями начала втирать в ледяную кожу, но ни одна мышца не отозвалась. Девушка закрыла глаза и упала на кровать, успокаивая себя и тихонько баюкая острый локоть.

Четверка лошадей легко ступала по сырой лесной почве. Гнедой жеребец виконта как-то сам собой вырвался вперед - лошадь привычно шла по знакомой дороге, только изредка нуждаясь в поводьях. Чуть позади двигались воины. Сэтталь лично пришел к квартирам, чтобы попросить троих в помощь. Глянул на наемницу - вызовется ли. Вызвалась.
Не понравился примятый кустарник. Бесшумно спешился, скользнул к гибким веткам. Следы озадачили - не волчьи, не собачьи, но зверь явно той же породы. Но признаков человеческого вмешательства не было. Пожал плечами, поднялся и вернулся к лошади.
Аэль-хель тронула поводья своей чалой и приблизилась с интересом разглядывая место, бросила взгляд на лорда, но промолчала.
-Полагаю, вульфен, - прокомментировал тот. - Знать бы, откуда он взялся...
-Может держит кто-то из окрестных баронов, - женщина погладила по морде недовольно всхрапнувшую лошадь.
-Их очень трудно приручить. А не приручать - опасно. Они злее волков и умнее собак. И очень любят кровь.
-Следует быть осторожнее, - сулимхадка обернулась и подняла руку в предупреждающем жесте: беседовавшие между собой воины насторожились.
-Приказывайте, лорд Сэтталь.
-Дальше, - пожал плечами аргодорец. И тронул поводья коня.

Сулимхадка пожала плечами и поехала чуть позади, задушив рвущееся наружу любопытсво. За ее спиной двигались наемники, внимательно озираясь по сторонам и не поднимая ладоней с рукоятей мечей. Следующие двадцать минут протекли в тишине. Потом вдруг Сэтталь предупреждающе поднял руку и бесшумно выскользнул из седла. Пальцы сложились в незнакомом сложном жесте, потом виконт скользнул куда-то вбок, явно намереваясь потеряться в ближайшем кустарнике. Аэль-хель негромко выругалась и спрыгнула на землю, взмахом приказав воинам оставаться на местах. Пальцы накрыли рукоять фиранги. Сулимхадка двигалась следом за лордом бесшумно и тихо. Сетталь действительно затерялся в кустах удивительно легко - зеленый пятнистый охотничий плащ, темная простая одежда... Белоснежная грива волос была связана в хвост и спрятана под капюшоном. Женщина с трудом успела уловить направление в котором исчез старый лорд. Это уже начало раздражать – сначала никому не нужный (когда есть наемники) осмотр владений, теперь непонятное исчезновение. Стараясь двигаться мягко, чтобы не сломать случайной ветки неосторожным шагом, прошла вперед, в поисках «дворянина-невидимки». Холодная, неприятная ладонь, коснулась живота – на секунду рыцарь ощутила себя героем пугающей легенды.
-Вниз и постарайся не шевелиться, - глухо сказали совсем рядом.
Аэль-хель передернуло от тихого голоса. Прищурившись, она огляделась и заметила нечеткий, смазанный частыми тенями силуэт, пригнулась и осторожно присела, касаясь ладонями земли. Рукоять фиранги в правой руке придавала уверенности. На секунду женщина закрыла глаза и перевела дыхание, прогоняя страх перед мистической темнотой. Секунд двенадцать вокруг были только обычные лесные звуки. Потом смутный силуэт дернулся, и вскоре наемницу уже тащили за руку куда-то с весьма солидной скоростью, под ее тихие проклятья. В какой-то момент она освободилась от сильного хвата и просто помчалась рядом.

-Вниз, - на одном дыхании. Они добежали почти до гребня очередного холма. Зеленый плащ уже опустился в траву, осторожно придвинулся чуть вперед, высматривая что-то по ту сторону.
Сулимхадка замолчала, затаившись.
-Метательное есть?
Женщина без слов вытащила из-за стягивающего предплечье кожаного обода два метательных ножа.
-Укажите цель.
Жест рукой - в сторону гребня. Сулимхадская тень скользнула чуть вверх по холму. Черные глаза внимательно всматривались в коренастые силуэты.
-Всех?
-Одного оставь.
Нож вырвался из ладони и с жужжанием впился в затылок одного из сидевших у палатки силуэтов. Двое других обернулись, послышались испуганные крики. На секунду внутри шевельнулось сожаление, что ножей только два. Второй встретился с грудью поднимавшегося на холм хасчака. Фиранги сверкнула, выскальзывая из-под плаща. Метательный топор свистнул в воздухе и с хрустом впечатался в лоб хасчака.
-Лови третьего, - хрипло произнесли рядом. - И берегись вульфенов.
Женщина легко перепрыгнула через гребень холма и под аккорд глухого рычания неизвестного зверя кинулась к попытавшемуся сбежать человеку. Фиранги вспорола куртку под мышкой и вошла в землю почти наполовину, колено в тяжелом сапоге надавило на грудь, а свободная рука прижала кадык… и в этот момент рокочущая серая масса снесла в сторону от пленника.

Взгляд встретился со звериным и диким, когти разорвали коту и теперь бессмысленно скребли кольчугу. Вульфен разинул пасть, готовясь вонзить зубы, но сулимхадка уперлась ладонью в тяжелую челюсть, не давая приблизить морду к собственной незащищенной шее. Свист - и метательный топорик вонзился в висок зверя. И почти сразу же вторая серая тень бросилась на человека в зеленом плаще. В кутерьме серого и зеленого сложно было понять что-либо - только низкий визг зверя и тяжелое дыхание человека.
Аэль-хель с трудом сбросила с себя тяжелое тело, и, вырвав из земли фираги, в которую уже вцепился грязными руками надеющийся сбежать хасчак, рассекла одним движением левую ногу над коленом. Лезвие недовольно вильнуло, надеясь испить еще крови, и тут же метнулось к сплетшимся телам зверя и человека, впилось под мохнатую лопатку.
- Поздно, - дыхание человека с хрипом вырывалось из груди, но интонация была спокойной как всегда. - Он уже мертв.
Сбросил с себя тяжелое тело, поднялся с земли. Кровь стекала с обеих рук - с левой своя, с правой - зверя. Длинный охотничий нож был залит ей весь. Некоторое время сидел на одном колене, восстанавливая дыхание, потом решительно встал.
-Его нужно взять с собой.
Женщина с лязгом вернула меч в ножны и обернулась к скорчившемуся хасчаку. Подошла, наклонилась и произнесла с непонятной интонацией:
-Этого – можно, зверя я не потащу.

Виконт только кивнул, выдирая топорик из головы вулфена. Обтер о колено и сунул обратно за пояс - на темном сукне штанов уже красовались кровавые отметины, очевидно от предыдущего выпущенного. Тряхнул головой, словно отгоняя что-то и спокойно зашагал вверх по склону. Сулимхадка проводила его тяжелым взглядом и, прижав ладонью кадык раненного, достала из-за пояса лэргасский рожок. Два длинных и один короткий – такой сигнал наемники завели на случай прошедшей опасности, но необходимой помощи. Сэтталь остановился, и, кажется, вздохнул. Когда показались наемники и лошади, молча взял под узцы своего жеребца. Воины еще некоторое время занимались вместе с Аэль пленным хасчаком, а потом сулимхадка поднялась в поисках своих ножей. Обнаружила один – выдернула резким движением. Вырвала с невозмутимым видом второй, а потом помогла перекинуть спеленатого, как ребенка, чужеземца через седло своей чалой. Сэтталь тем временем оторвал полосу от плаща и перебинтовал руку прямо на рубашку. Когда все были готовы, легко взлетел в седло.
-Сэр Хэль…, - один из наемников неуверенно покосился на чалую, но сулимхадка оборвала его едва слышным рычанием.
-Езжайте. Я вернусь позже.
Виконт недоуменно глянул на наемницу, но промолчал. Кажется, она уделяла субординации даже слишком много внимания... А значит бы доложила ему как начальнику группы если что. Женщина взглядом проводила скрывшуюся за холмом группу, осмотрела место стоянки, невесело усмехнулась и принялась возвращаться в замок. Пешком.

Через двадцать минут пути позади захрустели ветки под копытами лошадей. Аэль-хель обернулась, всматриваясь в ночной сумрак. Двое всадников - высокий и седой и коренастый рыжий бородач. Бородач вел в поводу некрупную гнедую кобылку. Всадники о чем-то негромко и напряженно разговаривали, хотя и передвигались с приличной скоростью. Наконец, поравнялись с наемницей. Спутник виконта поклонился сначала ей, затем ему, - а потом исчез в обратном направлении. Сэтталь спокойно кивнул наемнице на оставшуюся лошадь. Лицо женщины странно дернулось. Она схватила поводья и резко запрыгнула в седло, легонько вонзила ботины в бока, понукая ехать. Виконт направил жеребца по прежней дороге. Оглянулся, проверяя, едет ли наемница. Аэль-хель пришпорила гнедую, и быстро нагнала лорда, повела лошадку чуть впереди, на полкорпуса. Тот не возражал, но и не изъявлял желания общаться. Холодное молчание затянулось более, чем на полчаса.
-Лорд Сэтталь, наемники не знают охотничьих жестов.
Кивок. Потом, словно нехотя, поравнялся с ней. Поднял руку.

- Вот этот - стоять на месте и по возможности не дышать. Вот этот - за мной, быстро. Вот этот - скоро буду. Используется по... не связанным с охотой или войной поводам. Вот этот - приготовить оружие. Вот этот - делайте то же, что и я. Вот этот - врассыпную и как можно быстрее.
Пальцы привычно скручивались в комбинации.
-Ответьте мне, ради ночного проклятья, какого демона вы размахиваете руками сейчас, а не четыре часа назад?! – повысила голос сулимхадка.
-В этих провинциях жесты знает каждый ребенок, - пожал плечами Сэтталь. - Не предполагал, что где-то иначе.
-В иных провинциях принято думать, прежде, чем подвергать людей опасности. – Аэль-хель стегнула гнедую поводьями и умчалась вперед.
-В следующий раз попрошу лично тебя, тая, оставаться на месте, - жеребец виконта догнал ее менее чем через минуту.
Щека женщины дернулась, как от пощечины. Она сцепила зубы и не ответила, стараясь вырваться вперед. Между деревьями уже мелькали стены Сэтталя. На этот раз владелец замка не стал ее догонять.

Черное забытье сменилось беспокойным сном с вереницами сумбурных, беспокойных образов, а потом и они уступили место тяжелой холодной немоте, неизбежному следствию вмешательства змеиных жрецов Ильказа. Голова была пустой и тяжелой, словно чугунный шар. Страшно хотелось пить. Фрагментами вспоминалось напряженное лицо Зейлат - по лицу скатывались капли пота - лицо Каий... Зачем? Мысль о том, что она сделала, злила и печалила одновременно - выходило мутное, неприятное чувство. Рука не отзывалась и экспериментировать не хотелось. Так что он просто подтянулся на подушке выше, осматривая комнату на предмет визитеров.
Было пусто. Пожалуй, впервые в жизни пожалел о том, что в замке виконта не водилось обычая звать слуг колокольчиками. Как бы то ни было, похоже, вставать было нужно. Почти поднялся, когда неудачно задел левое предплечье - притихшая было рука отозвалась электрическим разрядом, заставив сцепить зубы. Зато графин с водой нашелся совсем недалеко. Привалившись к стене, поднес к губам стакан - горло обожгло, словно вода была ледяной.
С каждым глотком тяжесть в голове уходила. Поставив стакан на столик, он поднялся по лестнице и, некоторое время промучившись с затвором, открыл люк наверх. Свежий, совсем уже летний ветер ворвался через отверстие. Поднявшись, Брэдгер подставил ветру лицо.

У Джада Эриена Радгара, графа Сечен, был повод серьезно беспокоиться. Повод мирно спал в кресле в маленькой читальной комнатке рядом с библиотекой. Не то чтобы Гриф серьезно верил, что Брэдгер мог ее по-настоящему обидеть, но от неподвижного лежания в постели у величества здорово портился характер, так что какую-нибудь глупость он вполне мог учудить. Поразмыслив над поводом еще несколько секунд, граф Сечен отправился вправлять мозги принцу.
Последнего на месте тоже не оказалось, и, судя по остывшим простыням, не было уже некоторое время. Осмотр верхней комнаты и маленькой умывальной тоже не дал решительно ничего. В лице графа появилась напряженность. Сбежав по ступенькам вниз, он уже без всякой робости тронул Каий за плечо.
-Ты и Брэдгер... Когда ты его в последний раз видела?
Брови сдвинулись к переносице.
-Вчера. Сейчас он в замке. Чувствует себя нормально, - проговорила девушка не открывая глаз.
- Можешь точно сказать, где?
Девушка отрицательно покачала головой. Гриф вздохнул и вышел, чтобы дать распоряжения охране. Каий тяжело открыла глаза и поднялась – чувствительность и не думала возвращаться – левая рука была бесполезной. С трудом она поднялась в комнату и склонилась над чашей, смывая остатки сна. Потом переоделась и нашла среди вещей дорожный плащ, зарылась носом в пушистый белый мех и, набросив на плечи вышла.
Вскоре майский, легкий и приятный лесной ветер коснулся лихорадочно горящих щек.

Возвращалась обратно на закате. Ветер танцевал во вьющихся волосах и резал глаза, отчего нещадно слезились. Левая рука так и не желала возвращаться в норму – создавалось впечатление, что мышцы превратились в сплошной мягкий ком.
Во дворе замка, Каий спрыгнула и отпустила поводья. Завела лошадь в стойло и, ласково потрепав по крутой шее, взяла в здоровую руку скребок. Только когда серая шкура заблестела под закатными лучами, девушка вернулась в замок. Путь до библиотеки дался едва ли не тяжелее, чем утром. В мыслях была какая-то тянущая пустота.
Каий отворила дверь и со слабой улыбкой прислушалась к голосам. Сечен и Рамиз спорили. Тенью девушка постаралась проскользнуть мимо. И почти бы удалось, если бы раздраженный до крайности граф не отпустил ехидную реплику на предмет того, что девушка от Брэдгера уже шарахается, и кажется, он знает, кто будет следующим. Принц резко обернулся, тяжелый как мельничный жернов взгляд остановился на Каий. Та даже не подумала опустить глаза.
-Доброй ночи. Господа не возражают, если я оставлю их без дамского общества и скроюсь в комнате отдыха? – ладонь указала в строну темной, прятавшейся в углу двери.
- Господа уже договорили, - хриплый голос Брэдгера был почти лишен выражения. Сечен пожал плечами и поспешил убраться, не без эгоистической надежды, что эти двое наконец разберутся между собой и к разговору больше не придется возвращаться.

-Прекрасно, значит меня даже не будет мучить совесть, если я исчезну с глаз долой.
Брэдгер не ответил - отвернулся к окну и прижался к остывающему стеклу лбом. Послышались тихие шаги, скрипнула дверь. Воцарилась тишина.
Появилась потом, через несколько часов. Рамиз возился с бумагами, когда вышла, замер, но тут же вернулся к своему занятию.
-Разве не моя работа заниматься с бумагами? – девушка остановилась, закрыв глаза и водя пальцем по корешкам. Похоже, она уже приготовилась ко сну – тонкая рубаха, убранные в косу волосы.
-Этого ты не знаешь, - коротко ответил он, не оборачиваясь.
-Чего еще я не знаю, Ваше Величество? – ровно спросила девушка.
-Что вмешиваться в змеиное колдовство опасно.
-Неважно.
-Для кого?
-Для меня.
Человек неловко пожал плечами, потом сощурил веки, сосредотачиваясь на письме. Обложка заскрипела, когда книга покинула свое место на стеллаже. Вновь хлопнула дверь.

Никто уже не тренировался. Вернее тренировались двое, а остальные столпились за границами площадки, оживленно и шумно переговариваясь. Впрочем, двоим на площадке это нисколько не мешало - они бились и разговаривали одновременно. У того, кто смотрел на это достаточно долго, складывалось ощущение, что пропустить свою реплику здесь почти так же обидно, как и пропустить удар. Тяжелый ятаган Брэдгера раз за разом сталкивался с простым одноострым мечом Сэтталя, высекая искры. Оружие было не просто стальным - сложно было не узнать характерный узор клинка принца. И удары были тоже вполне настоящими - судя по лязгу встречающихся клинков - в полную силу. Хотя... Наверное тот, кто хорошо знал манеру Брэдгера драться, заметил бы, что Иллес как-то слишком осторожен.
-Разойтись! – резкая, громкая команда пронеслась над тренировочной площадкой. Наемники, к которым она и была обращена расступились, пропуская командира. – Что здесь происходит… Небесная шлю… дева!
Аэль-хель остановилась на краю, буравя мрачным взглядом сражающихся людей. Воины за ее спиной снова зашептались.
- Иногда долг чести состоит именно в том, чтобы - точно - оценить - собственные - возможности, - фраза Сэтталя прерывалась резкими, сильными замахами. Брэдгер отбивал их с кажущейся легкостью, только на грубом смуглом лице застыло выражение сосредоточенности.

- И невозможности тоже, - ятаган еще раз взлетел для защиты. Потом неожиданно развернулся в воздухе и пошел обратным замахом в плечо виконта. - Что толку в том, чтобы не быть лучшим, когда остальные еще хуже?
Серия быстрых, хищных ударов - теперь Сэтталю приходилось напрягать все силы для защиты.
- Значит, нужно сделать лучшее. Из себя, из кого-то другого, - прямой клинок, высекая искры, отбросил изогнутый.
Капитан скрестила руки на груди с непроницаемым лицом наблюдая за поединком:
-Ставки - вон. Каждому десять кругов, кто засветился.
Виконт опять перешел в нападение. Лезвие меча оставило порез на правой руке короля. Тот невозмутимо перебросил ятаган в левую. Брови Сэтталя взлетели вверх, но возразить он не успел - Брэдгер уже атаковал с новой силой. На несколько секунд оба клинка попали в ловушки друг друга - "лесные феодалы" приблизились друг к другу на расстояние шепота.
-Из кого? - Мускулы на руках Рамиза вздулись жгутами, но Сэтталя он отбросил.
- Пересчитай всех еще раз, - замешательство стоило Сетталю широкой царапины на плече. Еще серия ударов - теперь нападали, казалось, оба одновременно. Почти минуту поединок длился без единого слова. Наконец, меч Брэдгера замер у самой шеи виконта.

- Сегодня была моя очередь побеждать, - улыбка.
- А по нечетным дням позволяешь мне потешить самолюбие, да? - Протянутая рука.
Принц коснулся ладонью ладони в ритуальном жесте. Потом поднял меч.
- Сам знаешь что нет.
Аэль-хель, заметив, что поединок завершился, быстро пересекла тренировочную площадку и опустилась на одно колено: голова склонена, локоть левой руки лежит на левом же колене, ладонь сжимает кисть правой руки.
-Ваше Величество я могу просить Вас покинуть площадку. Моим людям необходимо продолжить тренировку, - произнесла она, словно не замечая второго человека.
- Не возражаешь? - Вопрос к Сетталю. Тот только мотнул головой. Оба ушли, даже не стирая кровь с мечей.
Наемница поднялась и обернулась к замершим наемникам. Все чувствовали неприятное, разлившееся в воздухе напряжение.
-Команды. Десять на десять. Строй. Начали!

Дверь захлопнулась за спиной. Стучать женщину или не учили или она не считала нужным быть в данный вечер деликатной и вежливой.
-Лорд Сэтталь. По вашему приказу прибыла. – Она остановилась на пороге, рассматривая абстрактную точку на стене.
- Садись, если хочешь, - сам виконт поднялся и подошел к раскрытому окну - закрыть. - Эти слухи... Ты пустила их? Зачем?
Подавив первую реакцию, развернуться и выйти, сорвав с плеча лычку, женщина сняла ножны и опустилась на стул, положив разноцветную фиранги на колени.
-Вы относитесь ко всем людям презрительно? – оскорблено спросила Аэль-хель.
- Я мало кого презираю, - виконт сел в кресло напротив. - И в этом замке таких нет.
Женщина раздраженно пожала плечами.
-Я ответил на твой вопрос, - так же спокойно.
-Нет, не я, - глухо отозвалась сулимхадка, - зачем, мне, соответственно, не ведомо.
-Знаешь ли ты кого-то, кому эти слухи могли бы принести выгоду?
Из груди вырвался веселый смех:
-Это?! Это просто длинные языки особо болтливых псо… людей. В таких случаях любой оказывается перед выбором: или опровергнуть перед лицом, - женщина неопределенно махнула рукой в сторону окна, - нескольких сотен или подтвердить, чтобы злые жала в проклятый узел завязались!
- Подтвердить... - Усмешка. - Начинаю понимать Иллеса.

Аэль-хель замолчала, испугавшись своего ответа, и опустила голову.
Сетталь встал и опустился перед стулом женщины.
-Когда-то давно у меня были жена и сын. Очень давно. Потом я их лишился. Потом я взял себе сына сам. Судьба забрала и его. С тех пор я привык, что обсуждают чью-то чужую жизнь, не мою. Прости если обидел, воительница.
В черных глазах сверкнуло непонятное чувство.
-Я понимаю, - медленный кивок. – Постараюсь сделать так, чтобы наемники молчали. Капитан я, или нет?
-Это будет звучать только подтверждением, - опустил голову мужчина.
-Тогда предложите выход сами, - с вызовом откликнулась сулимхадка.
-Найти того, кто распустил, заставить публично опровергнуть. Остальные два ты назвала сама.
-Эге, ищи его среди той сотни, которая в вечер реванша билась! – Аэль-хель поднялась и подошла к окну, рассматривая двор, - хороша идея, ничего не скажешь.
- Остаются два, - флегматично согласился виконт.
-Замок ваш. Ваше право опровергнуть.
- Не люблю публичность, - Сетталь вернулся за стол. - Говоришь, сотня...
-И два три десятка тех, кто постарше, - хмыкнула сулимхадка.
- Среди них есть уже замеченные в злоязычии?

-Злоязычие? Видно, лорд Сэтталь, вы никогда не ходили с наемниками. Они судачат, находя веселым, и не думают о битвах, когда выселяться. Один пустил шутку – побежала по языкам и прижилась.
- У охотников не так, - улыбнулся. - Когда люди привыкают следить за каждым своим движением, они невольно приучаются следить и за словами.
Аэль-хель прижалась щекой к стеклу, с иронией смотря на сидевшего неподалеку человека. Наклонила голову, соглашаясь.
-Что же... В таком случае действительно лучше оставить все как есть, - человек за столом опустил голову усталым жестом.
Аэль-хель подошла и остановилась рядом. Оливковая вытянутая ладонь с узловатыми пальцами легла рядом с рукой Сэтталя.
-В Сулимхаде ходит пословица - рука женщины отличается от руки мужчины. Подразумевают, что слово женщины цениться куда больше. В Аргодоре же говорят прямо, что слово мужчины дороже любого другого. Я могу сделать так, что псы будут лают только в конурах, но им все равно будет о чем лаять, пока они не подаваться или пока не оденут намордник.

-Вопрос - как сделать, чтобы они подавились? - Седоволосый гигант поднял голову.
-Кто знает? – откликнулась женщина, цепляя ножны на место и гладя разноцветную рукоять. – В Аргодоре говорят, мужчина.
-В Сулимхаде говорят - женщина, в Ильказе - никто. Окажешь мне честь тренироваться со мной, тая?
-Тая ничему не может Вас научить, - вздохнула женщина. – А сама - старовата, чтобы учиться.
-Тая уже научила. А я ведь старше, - улыбка.
-У женщин срок старости иной, - польщено откликнулась сулимхадка. – Если желаете, лорд Сэтталь.
-Желаю, - кивок, переходящий в уже виденный Аэль поклон.
Наемница скрестила руки и опустила голову.
-Я могу идти, лорд Сэтталь?
-Ты можешь идти, тая.
Аэль-хель исчезла за дверью, оставив запах стали и еще одну, непонятную нотку.

-Тихо.
-Сэр Хель, - продолжал возмущаться молодой сержант, - почему нельзя просто…
-Потому что, если ты не обмотаешь кольчугу, она будет звенеть. Будет звенеть – тебя заметят раньше, чем ты тех, кто воспользовался разумным решением, - женщина хмуро посмотрела на воина и спешилась, разглядывая отметины на мокрой почве: человеческие следы переплетались со звериными.
-Снова охотники? – юноша остановился рядом, но Аэль-Хель подняла руку, приказывая ему замолчать, и скользнула в лес с наезженной тропы, уводя за собой чалую.
Обернулась, недовольно смотря на четкие отпечатки – и следопытом быть не надо, чтобы почувствовать неладное в резко обрывающихся у края протоптанной дорожки отметинах. Сержант тихо отобрал у нее поводья, заводя лошадей в неглубокий овраг между двумя холмами.
-Сэр Хель…! – тихо позвал воин, и наемница быстро спустилась следом. По дну бежал тоненький ручей, виляя между черных коряг и серых камней. Зеленая трава на темной почве местами была притоптана и так же осторожно выправлена человеческими руками.
-Не стали бы охотники так скрываться, - мрачно проговорил юноша, скользящим шагом направляясь вниз по течению. Сулимхадская тень стелилась у противоположного края, прячась у неосвещенной стороны.
Ручей вильнул и превратился в миниатюрное озеро, вокруг которого свернулись две палатки. Наемница приложила палец к губам и прижалась спиной к рыхлой стенке оврага. Наверху прошел человек и струйка мокрой почвы сбежала по плечу на плащ. Сержант испуганно глянул на командира, поднял глаза и кинулся в сторону, резко срывая закрепленный за плечами щит.
Зеленооперенная стрела воткнулась в окованное металлическими обручами дерево.
-Тайка, Рыжий! Сэттальские наемники!

-Браконьеры, небесная дрянь! – ругнулся юноша, откатываясь в сторону от спрыгнувшего с противоположного края рыжего бандита. Аэль-хель зацепилась рукой за выступавшую из стенки оврага корягу и одним прыжком взлетела наверх. Кинулась к стрелявшему, вынимая из-за спины фиранги, но юный, совсем еще мальчишка, оказался ловчее, скользнул под локоть, перекинув лук и стрелу в одну руку, выхватил другой из-за голенища нож и полоснул по ноге ниже кольчуги со всей силы. Аэль-хель зашипела, схватив маленького охотника за плечо и лаконичным движением всадила фиранги в правое плечо. Острие прошло насквозь, мелькнуло у груди, распоров рубаху и исчезло. Женщина отбросила мальчишку прочь и, хромая, кинулась к краю. Сапоги подняли волну черной земли – сержант отбивался от троих бандитов. Рыжий с размаху опустил двуручный топор на щит, разрубая податливое дерево и, и воин по инерции сделал несколько шагов назад, к чистому озеру. Поскользнулся, на затянутом илом камне и упал, подняв водопад серебряных брызг. Светловолосая женщина из нападавших кошкой прыгнула сверху. В тонкой ладони сверкнул сулимхадский керамбит. Сверкнул и ушел по самую рукоять в глаз наемника.
-Тайка! – предупреждающе воскликнул рыжий, но Аэль-хель оказалась быстрее. Фиранги срезала золотистую прядку и пронеслась вдоль шеи незаметным движением. Серебряная родниковая вода стала красной.
Кольчуга жалобно звякнула, когда разомкнулись кольца на под напором тяжелого метательного ножа. Рыжий рванулся к раненной женщине, на ходу разматывая кистень – тяжелый шар опустился уже раненное, правое плечо, вгоняя лезвие по самую рукоять. Сулимхадка зарычала от боли и наклонилась влево, проводя дрожащей рукой. Кончик разорвал рубаху и оставил на светлой коже браконьера алую царапину. Шаг вперед, и палаш вернулся крюком – встретился с брюхом, впился и вынырнул, вырвав клок кожи. Рыжий схватил за живот, в ореховых глаза мелькнула обреченность: с такой раной не живут долго даже при хорошем лекаре.

-Дрянь! – с истеричной, женской ноткой выкрикнул последний браконьер.
Фиранги перекочевала в левую руку и нечетко, слабо встретила удар тяжелого палаша. «И откуда только у бандитов благородное оружие?», - усмехнулась своим мыслям сулимхадка, отклоняясь в сторону от следующего выпада. Лезвие нападавшей царапнуло ногу чуть выше раны от маленького демоненка. Не умевшая фехтовать охотница наклонилась слишком низко, и Аэль-хель, воспользовавшись случаем, всадила крюк в левое плечо женщины, чуть ниже, там, где находилось сердце.
Зажужжала стрела, и наконечник пробил левую руку у предплечья. Из последних сил наемница вытянула из-за кожаного ремешка один из метательных ножей и плавным движением бросила его в сторону дрожавшего на краю мальчишки-лучника. Он испуганно отклонился. Кинжал встретился с худенькой грудью. На лице Аэль-хель возникла беспомощная, горькая улыбка.
-Юный…, - тихо пробормотала и, хромая, подобралась к порозовевшему озерцу.
Оливковые ладони вцепились в ворот кольчуги сержанта, вытаскивая мальчишку из воды. Одного взгляда на лицо хватило, чтобы понять – не поможешь. Сулимхадка подняла руку к поясу, нашаривая лэргасский рожок – береста смялась во время боя и теперь представляла собой бесполезный кусок древесной ткани. Аэль-хель глухо зарычала, проклиная себя за неосторожность, и, зачерпнув воды чуть выше по течению и плеснув себе в лицо, медленными, тяжелыми шагами направилась обратно. Далеко не ушла – упала. Кровь стекала по звеньям кольчуги. Женщина отрезала кусок плаща и, прижав ладонью, закрыла глаза, привалившись к рыхлой, земляной стене.

Всадник в зеленом плаще спешился у охотничьего домика. Откинул капюшон, открыв седую голову. Тот, кто вышел ему навстречу, был всего на полголовы ниже и волосы его напоминали цветом свежий смоляной скол. Обменялись парой фраз - брови виконта взлетели вверх.
- И... не поймешь, откуда взялись. Молодые совсем. Сначала думал, идти некуда, а потом они шкуры начали заготавливать. Решил дождаться.
- Сказал бы, - Сэтталь прикрыл глаза, - я взял бы воинов. Говоришь, сколько миль?
- Хорошо если одна наберется. У Лисьих Слез.
Кивок.
- Не жди.
- Как скажешь, лорд.
Лисьи Слезы были нежно-розового оттенка - почти всю кровь смыло уже дальше по ручью. Виконт соскользнул с лошади и бросился к ближайшему человеку. Мертв, мертв, мертва. Все четверо гостей, о которых говорил Дорат, были здесь. И только один наемник. В груди виконта тяжелым мутным комком набух гнев - патрули Аэль редко ходили по одному, а это значило, что выжившие даже не позаботились о телах... Или?... Виконт еще раз внимательным взглядом окинул окрестности... И только тогда заметил свежие следы выше по оврагу.
Шаги… тихо-тихо, пробивались шелестом сквозь мутную пелену. Ладонь все еще прижимала вошедшей почти по рукоять метательный нож к плечу. Вынь сейчас – умрешь от потери крови. Аэль-хель приоткрыла глаза, всматриваясь в вечерний сумрак, и переложила фиранги на колени. Подтянула здоровую ногу к груди, готовясь вскочить, если это окажется враг. По губам пробежала усмешка – в таком состоянии только биться – спеленают, словно младенца.

Из-да изгиба оврага показалась высокая фигура. Перевитые в косу седые волосы, зеленый охотничий плащ. Заметив наемницу, виконт ускорил шаг. Сулимхадка вздохнула, про себя показав язык Подземной Деве: не дождешься меня сегодня. Тяжело и очень медленно начала подниматься, опираясь на здоровую, левую ногу.
- Лучше не двигайся, - Сэтталь опустился рядом, осматривая наемницу на предмет ранений. Результаты заставили нахмуриться.
-Лучше пом…игете добр…асться до казарм, - с тихим смехом откликнулась женщина, спотыкаясь едва ли не на каждом слове.
- Нет, оставлю здесь. Тут тоже хорошо, - ответная усмешка. Еще один взгляд, словно проверка, все ли учел, - и виконт поднял женщину на руки.
-Здесь в миле - охотничий домик. До казармы ты с этим не доедешь, - только чуть более рубленые чем обычно фразы выдавали, что Сэтталь идет не налегке.
Сулимхадка скрипнула зубами и обхватила левой рукой чужое плечо, чтобы было легче нести. Стальной наконечник скрипнул о звенья кольчуги от резкого движения, и сукровица треснула, прорвавший новой струйкой.
-Подземная мать!
-Такая тоже бывает? Усидишь на лошади? - Между деревьями мелькнула гнедая грива коня.
-И не только так…ая, - обрубила Аэль-хель. – Уд..ержусь.
Осторожно усадил ее на лошадь. Выудил из седельной сумки какую-то тряпку и перемотал кровоточащий порез на бедре. Сулимхадка перехватила поводья левой рукой, вновь прижав правую к груди. Высокие стволы сливались, дрога вилась невообразимыми спирали.
-Веди.

Миля показалась пятью. Виконт старался выбирать ровную дорогу, да и привычный уже жеребец шел тихо, но тем не менее минуты тянулись очень долго. Наконец, в просвете между зеленью мелькнула дранка крыши.
-Приехали, - виконт снова подхватил женщину на руки и, занеся в дом, положил на низкую жесткую кровать.
Она сразу приподнялась на здоровом локте, лицо исказилось от боли.
-Лежи, - разжег огонь в очаге, поставил воду. Выудил из угла какой-то мешок, потом еще один - с потолка.
-Сам лечь поп…робуй, когда стрела в спин…е, - огрызнулась женщина и правой ладонью накрыла предплечье, нащупывая пальцами обломок древка.
-Прости, - вся резкость сразу же куда-то потерялась. Вытащил из первого мешка обрывок тряпки, подошел, осмотрел рану.
Смуглые пальцы сомкнулись вокруг деревянной палочки, коснулись стали, напряглись. Аэль-хель выдернула наконечник резким рывком. По звеньям к локтю побежала кровь.
-Нож и кольчугу – иначе не доберешься.
Вздох. Легко и аккуратно вытащил нож, - руки не дрожали, хотя по лицу видно было, что работа неприятная.
-Поднимай руки.
Аэль-хель усмехнулась, разглядывая своего лекаря. Пальцы сомкнулись на боковых разрезах, и сеть матовых колец зашуршала, скользя вверх по телу. Стягивавшие грудь обмотки пропитались кровью, там, где была давней и успела подсохнуть – окрасили кожу в черный цвет. Было видно, как дрожит наемница, едва сдерживаясь от того, чтобы не скрутиться в жгут от боли.
Со звоном упала кольчуга на пол.

- Чем больше напрягаешь мышцы, тем больше крови теряешь, - даже слишком спокойно объяснил виконт. - Обещаю, после того как доберешься до казарм, можешь лихачествовать сколько угодно. А пока, будь добра слушайся.
Со стороны очага раздался характерный звук кипящей воды. Сэтталь забросил туда несколько полос некрашенного полотна, остальные свалил рядом с кроватью. Котелок тоже снял и перенес ближе.
-Тебя придется раздеть, - бесстрастная констатация факта.
Сулимхадка попыталась засмеяться, но вместо – получился хриплый кашель.
-К-кайка, сер…жант, там остался, - она нашла конец ленты и потянула, распуская перевязь, - ему…
-Уже не помочь, - встряхнул тряпку, остужая. Мокрая горячая ткань коснулась плеча, смывая кровь и соль.
-О мерт…твых принято заботиться, арх, - женщина сцепила зубы и замолчала.
-Доставлю тебя в замок, позабочусь. Сначала - живые, - на рану легла полоска пропитанной кипятком ткани, потом сразу же - сложенная во много раз полоса сухой. Перевязывал виконт аккуратными, быстрыми движениями, словно занимался этим регулярно и часто. Перешел к следующей ране.

- Сквозное ранение? - Указал глазами на шрам.
Сулимхадка дернулась от боли, и прошипела что-то неразборчивое и нецензурное, явно не в состоянии изъясняться связно. Кивок. Закончил и со второй раной. Перешел к порезам на ноге. Тот, который перематывал, промыл несколько тщательнее. Второй почти не стал трогать, только стер кровь и грязь. Закинул на огонь котелок поменьше, высыпал туда несколько внимательно отобранных трав.
Аэль-хель легла, стараясь устроиться так, чтобы не беспокоить раны. Закрыла глаза, слабым жестом натянула покрывало до плеч и опустила ладонь сверху, накрыв одну из повязок. Крутившаяся рядом усталость набросилась на обессилевшую женщину. Тяжелая рука приподняла голову, поднесла к губам горячий пряный напиток, кажется, Аэль выпила его, даже не просыпаясь. Виконт покачал головой и, убедившись, что ни одна повязка не кровит, вышел.

Двое стояли на крыше одной из башен, почти соприкасаясь плечами. Но разговора не было. Ветер гнал по небу уже окрашенные пурпуром облака, трепал черную гриву Брэдгера и русые, коротко остриженные волосы Сечена. На фоне закатного неба сияющим черным силуэтом выделялись башни Иллеса - недавно граф спросил, почему принц не переберется туда, но так и не получил внятного ответа. А Брэдгер его и сам не знал. Снизу слышались крики и иногда долетал лязг железа о железо - тренировались наемники. Принц вертел в руках порядком истрепанную полоску серой ткани - видно, что ее применяли часто и долго, но Сечен так и не смог угадать, для чего.
- Что произошло?

Брэдгер поднял глаза, некоторое время пытался понять, к чему относится вопрос.
- Когда?
- Сейчас. Год назад. Десять лет назад. Пятнадцать лет назад. Вообще.
- Я... не знаю. Ты спросил... - Улыбка. Перевел взгляд на ленту.
- Когда-то это следовало сделать.
Принц снова поднял взгляд. Не по себе стало от интонации.
- Тогда... Было странное время. Словно все повторяется, вертится потешным колесом - знаешь, что будет завтра, через год, через десять лет... Не предполагаешь, не думаешь - знаешь точно, словно уже был там. Мы оба видели много вещей, событий, мест... Джад, но ведь у всего есть один и тот же привкус, и рано или поздно он начинает надоедать. У реальной жизни слишком простые законы.
- Ты любил ее тогда?
- Да... Нет. Не знаю. Любил, но не ее, - Брэдгер надолго замолчал. - Там было... Магия, настоящее волшебство, нарушение всех законов. Я не люблю людей, но это чувство... Оно было мне нужно. Означало, что жизнь... Что жизнь есть, что скорлупа вокруг это только какой-то абсурдный муляж, а если пробить его насквозь, то будет и настоящий свет. Ради этого "вдвоем" - учился понимать ее, учился... быть благодарным.
- А когда?...
- Когда написал Сетталю... Когда получил ответ. Вокруг была другая жизнь, совсем новая... У меня больше не было имени, не было прошлого, и это словно освобождало меня от всего, что было раньше... Не хотелось даже помнить. Только выяснилось, что я скучаю по вещам, что раньше считал побочными - ее манере говорить, запаху книг вокруг, прикосновениям к лицу... Она никогда не выглядела по-настоящему слепой для меня: слепые зачастую убоги, а у нее была только рана где-то внутри, не увечье, понимаешь? Я оказался на привязи, сам того не заметив, на длинной шелковой ленточке. И когда она оборвалась, был уже не свободным... Потерянным.

- Ты... действительно изменился.
- Ты - нет?
- Ты знаешь, я просто пошел дальше. Хочешь, расскажу продолжение истории?
Кивок.
- Дальше ты начинаешь чувствовать себя игроком. Ты фигура в игре, но фигура, знающая, во что играет. И на что - тоже. Ходы, комбинации, блокировки... Это затягивает. Что бы ты не делал, меняешь ли чужие судьбы продуманными жестами или строишь карьеру в политике... Каждый ход сулит прорву новых возможностей, прорву новых ходов. Главное - не выиграть слишком быстро, Рам... Потому что остаешься по-настоящему один.
- Я всегда знал, что шахматы ужасны, - усмехнулся Брэдгер. - Хорошо, что в реальном мире в игре задействованы кости.
Рассмеялись оба. Потом некоторое время только потрясенно молчали. Первым не выдержал принц - опершись на локти, наклонил голову почти к самому камню.
- А ведь все как раньше, да?
- Да... - Гриф отвесил Брэдгеру шутливый подзатыльник, от чего снова расхохотались оба. - Все как раньше.

Славийский май отличался неярким и болезненным солнцем. Жухлую траву пригибал к земле холодный ветер, в истоке Латвы серебрился лед между низкорослыми и коренастыми деревьями. Тайхина высунула острую мордочку из-под ворота сюртука, и, принюхавшись, спряталась обратно. Арьете тихо засмеялся, потрепал острое и большое ухо и решил, что пора возвращаться.
Прошла три недели с тех пор, как письмо таргимы попало в руки Натаниэль. Жрица пожелала встретиться в духовной Матерью – Вирт отправил послание со слепой саигой и теперь на птичьих правах жил в Любгороде.
Арьете не нравились такие города: стелящиеся по земле низкорослыми зданиями вдоль наборных мостовых. Дерево в некоторых местах размокало и пружинило под сапогами, вызывая опасения, что однажды треснет, и незадачливый пешеход провалится по колено в опилки и смолу. Выложенные плинфой основания домов покрывал мох, окна славийцы забирали прозрачным стеклом – цветные витражи Аргодора вспоминались с тоской. Единственное, что напоминало о западном Йиркмане, – рыжие ири, освещавшие по ночам улицы.
Вирт остановился на деревянном мосту, зажмурившись от льющегося в глаза солнца, и бегло оглядел берег через стекла очков. Назойливый блик метался по золотистой оправе, раздражая. Его братья прыгали по деревянным статуям Живы и Детей, сетью сияния блеснули на украшениях прошедшей в окружении свиты хальгардки. На секунду Арьете показалось, что он поймал взгляд прозрачных глаз, но наваждение исчезло.
Чистая Кровь… очень давно, еще в детстве, мать рассказывала о таинственном северном народе, и юноша воспринимал истории как сказки, красивые и далекие, а теперь столкнулся с ожившей легендой лицом к лицу. Часто казалось, что взгляд дочери Неба останавливался на опрятно подстриженном брюнете, но Арьете считал это игрой воображения.

Времени на мечты не хватало. И, хотя в Любгороде не было бумажной работы, как в Аргодоре или чрезвычайных происшествий, как в Арлионе, Вирт не мог справиться с собственным деятельным характером – тратил часы на разговоры с солдатами, челядью, слугами, постепенно складывая из разрозненных кусочков цельную картину. Приходилось отсеивать слухи от истины, домыслы от фактов, чтобы разобраться в переплетениях славийского двора. Двенадцать князей дрались между собой за власть, и действия Натаэль на фоне грызни смотрелись беспомощными, слабыми, словно ей не хотелось лезть в языческие дебри, но заставлял человек со стороны.
-Дорогу! Дорогу! Дорогу-у-у!
Деревянные перила под руками ощутимо задрожали, и Арьете, отвлекшись от мыслей, обернулся. Мимо промчалась красивая кавалькада. Низкорослые алкаданские кони несли карликов гордо, словно королей. Изумрудная лента развивалась на копье молодого арлионца – что-то мелькнуло знакомое в облике и пропало. Взгляд нашел в центре процессии закутанную в серо-синие шелка таргиму. Духовная Мать держалась в седле прямо и жестко – от фигуры веяло властью и одновременно теплом. Мейхани обладала поистине удивительным обаянием, которое с равным успехом действовало, и на людей, и на карликов.
Вирт поклонился вслед и поспешил к Любгородской крепости в надежде встретиться с маленькой жрицей Матери рек.

-А ты никогда не пробовала носить женскую одежду? - Зейлат открыла окно, теплый летний ветер взвил рукава халата крыльями.
-Пробовала. Носила. Долгое время. - отрывисто отозвалась девушка, рассматривая узор по краю подушки.
-Я хочу на это посмотреть, - женщина опустилась рядом, тяжелые черные волосы мазнули по ковру.
-Возможно у Мейхани найдется одеяние Клана, - безразлично ответила девушка. В последнее время живое лицо вновь превратилось в бесстрастную маску. Жили только глаза.
-Мы почти одного роста, - улыбнулась Зейлат. - И у меня полно шелка, который я не ношу. Позволишь эксперимент?
-Если вам любопытно, - вздохнула девушка, закрывая глаза, - то, да.
Женщина удовлетворенно опустила глаза и проговорила что-то на хизрашском. Один из шелхидов тут же исчез из комнаты. Она сама подошла к коробам, в которые складывались дорогие одежды из тончайших тканей. Белый нижний халат был совсем прозрачным, а полы и рукава его украшали вышитые серебром перья. На тонком шелке верхнего из голубизны в ультрамарин уходили вода и небо, а по ним были разбросаны странные длинноногие птицы с тонкими клювами - летящие, гуляющие по колено в воде. Маленькие вышитые сапожки из тех, что носят женщины - брови хизрашки взлетели вверх, когда оказались точно по ноге. Багровые подвески на волосы. И такой же по цвету - длинный пояс-кушак, легкие прозрачные концы почти волочатся по полу. Отступила, любуясь на то, что получилось...
-Недостает веера. Пойдем, внизу есть зеркало.
-Тот остался в библиотеке, - Каий развела руки – к счастью Джангаш привил акробатке артистичную красоту жестов. – Пойдемте.

Они спустились по длинной лестнице в гостиную. Каий чувствовала себя неуютно, хотя одежды были удобными. Меньше всего сейчас ей хотелось быть такой: легкой, тонкой, слабой. Жипп и тяжелый пояс с металлическими подвесками казался тяжелым и надежным доспехом по сравнению с шелковым халатом.
Когда только увидел вместо одной брюнетки в халате двоих, решил, что родичей по матери стремительно прибавляется. Потом змея обернулась, и за ней, как по команде, другая... Слов просто не нашлось. Во всех этих ниспадающих одеждах Каий казалась совсем маленькой и изящной, словно статуэтка или цветок... После ее обычной манеры одеваться и держать себя - выглядело совершенно нереальным. Конечно, он помнил и гномские одеяния, и день их свадьбы... Но сейчас это было шоком - долгое время почти не видеть ее, а потом увидеть вот так, в легких разлетающихся одеждах потрясшей когда-то страны. Где-то внутри стукнулась злая мысль, что вряд ли это - для него, но и оторвать взгляда не получалось тоже. Каий некоторое время не решалась отвести глаза. Потом быстро подошла к зеркалу. Широко раскинув руки, обернулась так, что темные, отросшие за последние месяцы куда ниже талии, волосы захлестнули ореолом.
Еще один насмешливо-ледяной взгляд – так не смотрели давно, а после размолвки не замечали совсем.
-Благодарю, Зейлат. Я могу вернуться? – тихо спросила она, чувствуя, как холодную пустоту внутри начинает заполнять ярость и едва сдерживаемая, смешанная с обидой злость.

- Может быть, вы все-таки разберетесь между собой? Еще месяц такой беготни, и замок окончательно сойдет с ума, - дернула плечами хизрашка, уходя к себе. Уже на лестнице обернулась. - Вечно тянуть все равно не выйдет.
Каий посмотрела вслед змее тяжелым, рассерженным взглядом. Обернуться и не подумала. Он подошел медленно, будто бы не веря. Губы тронула странная, невеселая улыбка. Осторожно коснулся ее плеча, словно гладя шелк одеяния. Девушка раздраженно скинула руку и бросила холодный взгляд через плечо.
-Да, господин?
- Ничего... Прости, если побеспокоил, - разочарование отзывалось на языке металлическим вкусом. - Ты... Тебе очень идет это платье.
Не оглядываясь, вышел. Каий ударила кулаком по серебряной глади стекла и прижалась лбом, вздохнула переводя дыхание. На языке крутились проклятия: в адрес Ильказа, магии, женщин и единственного мужчины. Время текло невыразимо быстро, вспышка ярости – и дверь испуганно вскрикнув от резкого движения, захлопнулась позади. Поворот. Еще поворот – привычный золотой свет библиотеки. Девушка захлопнула дверь, прислонившись спиной к шероховатому дереву.
Человек, стоящий у окна, обернулся на звук. По лицу снова пробежала та же невеселая улыбка. Снова опустил голову на прохладный камень стены.
-Я не буду мешать, проходи, - прозвучало болезненно.
Под сердцем шевельнулась ледяная иголочка. Рука по привычке взметнулась к груди, успокаивая боль. Каий закрыла глаза. Не ответила.
Минуты тянулись, а в комнате ничего не менялось. Оба, казалось, и вовсе не замечали бега времени. Наконец, фигура у окна оторвалась от стены и пошла к выходу. Замер в трех шагах. Девушка, не поднимая век, протянула руку – шелковый рукав взлетел крылом. Шероховатые пальцы коснулись кожи ее подушечек, скользнули дальше, погладили ладонь.