Медицинский отсек
Хоусен всматривался в ровные строчки на планшете, изучая результаты анализов взятых у Барского. Стив облегченно вздохнул, вспоминая недавние волнения, еще двадцать минут назад, когда он быстро шел по коридору к медотсеку, придерживая кислородную подушку у лица Барского, он еще не мог с уверенностью сказать сможет ли восстановить зрение десантника.

Полчаса назад.
- Опять приходится брать на себя обязанности медика! – беззлобно рычал Стив себе под нос, швыряя в чемоданчик все, что на его взгляд могло пригодиться, одновременно стараясь заочно поставить предварительный диагноз по скупой реплике передатчика.
Сборы заняли не больше минуты, Стив методично проверил все ли на месте, выскочил в коридор и побежал. «А то вы там налечите», - вслух буркнул Хоусен, обращаясь неизвестно к кому.
- Какого черта вы делаете! – Барского вели по коридору, поддерживая с двух сторон. Стива сейчас мало волновал тот факт, что десантник прошел от силы метров пять. Он ПРОШЕЛ, на ногах. - Кладите его, да не на пол, Бог мой, на носилки! – Стив быстро разложил складные носилки и помог опуститься на них Барскому.
- Ммм… так, зрачки расширены, кожные покровы бледные, давление… девяносто на шестьдесят, пульс учащенный. Ну, более или менее картина ясна, - Стив отрегулировал носилки так, чтобы ноги десантника оказались выше его головы, и поднес кислородную подушку ко рту десантника, делая вид, что не замечает попыток Барского отвернуться.
- Дышите, – строго приказал Хоусен, придвигая кислород вплотную к губам Барского, - а теперь срочно в медотсек.

Снова медицинский отсек
Из задумчивости Стива вывел голос Капитана
{- Продолжайте, Хоусен, извините, что помешал.}
- Мистер Барский, я могу вас обрадовать, - произнес Стив после того как дверь за капитаном закрылась, - признаться, больше всего я боялся, что у вас произошло отслоение сетчатки глаза.
Хотя глазное яблоко защищено костной структурой и веками, оно настолько сложно устроено и настолько чувствительно, что легко повреждается. Вы говорили об ударе в затылок. Я опасался, что от полученного шока вы не могли объективно оценить силу удара, и тогда… Но, впрочем, мои опасения позади. Ваша потеря зрения является временной и, очевидно, является следствием резкого падения кровяного давления. Это означает, что клетки организма не получают достаточного количества кислорода, в том числе и клетки мозга, вам повезло, что вы не потеряли сознание, в таком случае прогнозы на выздоровление были бы более чем неутешительными. Я дам вам снотворное и поставлю капельницу.
- Мое зрение восстановиться?
- Вы проснетесь часов через пять, с уверенностью могу сказать, что к этому моменту зрение уже частично восстановится. Однако не ждите слишком быстрого результата. До полного выздоровления может пройти двое-трое суток, или даже больше. Конечно, я не буду держать вас здесь столько времени, но все-таки в ближайшее время мы будем видеться чаще. А теперь, добрых снов.
Стив прошел за перегородку в свой «кабинет» и сел за компьютер, нажав кнопку, он произнес: «Первое: сектор А5 медицинского отсека, перевести освещение в режим сна на пять с половиной часов; второе: покажи мне медицинскую карточку Барского, сравни результаты анализов этого пациента с данными в медицинской карте, выведи список отклонений.
Компьютер заурчал, на экране появились ровные строчки. Стив углубился в чтение.

Когда стыковка наконец завершилась, по очереди отзвучали смыкающиеся магнитные замки и в новообразовавшейся станции началось движение - Родовски позволил себе лишь ненадолго откинуться в кресле, попутно запуская дебрис-программу. Работа предстояла неимоверно кропотливая, сейчас бы за соседний пульт помощника - хотя бы мисс МакМан с ее сомнительными дарованиями. Увы, станция не предусматривала более одного оператора внешней защиты, не иначе как за счет ставки на бронированную оболочку. Прекрасная экономия кадров. Которая в данном конкретно случае прозрачно намекала на то, что бортинженеру хорошо бы иметь пару запасных рук - исключительно про запас... а еще и потому, что за отсутствием свободных людей поддержки в открытом космосе можно было не ждать.
Посетовав на нехватку полезных конечностей, Стах вывел на экраны картинку, демонстрировавшую дальний обзор - несколько десятков светящихся точек, фланирующих вокруг станции - и ближний. Помотав камерой, экран выдал точку пересечения модуля станции с орбитой ближайшего обломка - слишком близко, увы, чтобы развернуть манипулятор и аккуратно упаковать его в мусоросборник.
Не глядя выдвинув левой рукой рычаг манипулятора, правой рукой Родовски аккуратно нацелил сбивающий зонд и незадолго до столкновения, задержав дыхание, выстрелил. Столкновение без звука казалось, как всегда, каким-то ненастоящим - но метеорит, тем не менее, послушно изменил траекторию, уходя куда-то по дуге за границу радара. Если бы можно было так же посбивать все... Увы, половина вернется обратно по дуговой орбите, и отбиваться от жалящих кусков мусора придется постоянно и с разных сторон.
Поэтому пришел черед более безопасного способа, благо манипулятор был успешно развернут и готов к работе. Проблем с ним, впрочем, предвиделось немногим меньше - необходимо было беречь саму стрелу от столкновений, рассчитывать количество обломков, прилетавших группой - в целом метаться приходилось не хуже приснопамятной несуществующей стрелки осциллографа... Радовало одно - большинство мусора все-таки спокойно пролетало мимо на достаточно больших расстояниях.
Следующий час или около того Стах провел полностью приклеившись к пульту, бормоча под нос рассчетные данные вроде "двенадцать секунд, три объекта, взять альфу, потом бету и гамму вместе", и аккуратно ворочая железную руку с растянутой сеткой. Все это напоминала - еще одна непрошеная мысль в копилку к предыдущим - этакий баскетбол наоборот. Господи, поразился Стах, он ведь все еще помнит, как это выглядит. Десяток лет и целую жизнь от Земли, и - помнит...

Алекс Ландау

Пока Барская взялась за пилотирование этой хлипкой, по мнению Ландау, посудины, а Погодин возился с компьютерами, на Алекса не обращали особого внимания. Но в определенный момент, сквозь тряску и шум, в его сознание просочился голос Цин, чтобы Ландау брался за свою работу.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, о какой именно работе шла речь, но затем, превозмогая страх, слабость в ногах и головокружение, британец медленно отстегнул ремни безопасности и, судорожно хватаясь за поручни, добрел до лабораторного модуля, где, пристегнувшись опять, он активировал ручное сбрасывание бомбозондов.
Дождавшись того, чтобы показатели пришли в норму, Ландау ввел параметры, прильнул глазами к объективу, в котором вывелась статистика после сканирования атмосферу, подправил информацию на сенсорном мониторе и выпустил первую пару заряженных в обойму бомбозондов. Те, едва достигнув атмосферы, безвучно взорвались, явив на короткое мгновение вспышку света. На мониторе тут же спроецировалась информация, переданная в момент взрыва, и Ландау, слабо отдавая отчет в своих действиях, автоматически сохранил их в архив. И выпустил вторую пару, долетевшую до более плотных слоев атмосферы...
- Миссис Барская! - крикнул Алекс, хотя произношение русской фамилии ему далось на удивление сложно. - Вам нужны данные по атмосфере?.. Я могу переслать информацию на ваш дислей, мэм!..

- Разумеется, данные очень нужны, - отозвалась Цин по внутренней связи. - Большое спасибо за оперативность.
Барская была очень рада, что Ландау вернулся в строй, победив свое непонятное заболевание. Сейчас его помощь была как нельзя кстати. Будучи по одной из специализаций атмосферным физиком, Цин Чжао интересовалась всеми процессами, происходящими в атмосфере неизвестной планеты. Потом, когда они сядут на планету, можно будет загрузить их в компьютерную модель и выявить какие-то закономерности. Особенно важен погодный цикл: если группе придеться передвигаться по поверхности, хорошо бы знать, что и в какой момент будет сыпаться им на головы. Но это - в перспективе, а на данный момент главной в списке приоритетов была безопасная посадка.
- Постарайтесь оставить несколько зондов для нижних слоев атмосферы, мистер Ландау, - попросила Барская, бегло просматривая данные, поступающие на монитор. - Это нам пригодиться впоследствии.

(с DarkLight)

Амундсен также изучал данные, поступившие от планетолога. Атмосфера Сольвейг оказалась весьма строптивой – сильнейшие переменные ветры без сомнения сильно затруднят полёт через верхние слои. Если такая же погодка царит на поверхности – с лёгкой техникой туда лучше не соваться – сдует.
- Если кому-то из персонала станции и удалось спастись на планете, им точно приходится там нелегко, - сказал Даниэль Барской, - судя по показаниям капитана «Дюрандаля», его десантный бот чуть не сгорел во время попытки прорваться через верхние слои. Нужно провести детальную разведку атмосферы и поверхности с ближайшей орбиты – у нас ещё остались управляемые зонды, с них можно произвести съёмку.
Цин кивнула, соглашаясь с предложением Даниэля:
- Мы выйдем на высокую орбиту над планетой и попробуем провести съемку поверхности. Заодно посмотрим, как поведут себя в стратосфере управляемые аппараты мистера Ландау. Сознаюсь, меня больше тревожат не плотные слои атмосферы, как таковые, в вот эти, - она ткнула пальцем в соответствующие данные сенсоров, - воздушные потоки. Их скорость, должно быть, сотни километров в час, а направление непредсказуемо. Очень похоже на ураганы, бушующие на Юпитере, хотя перед нами - не газовый гигант. Надеюсь, нам удасться получить нужные данные от оставшихся зондов.
"В противном случае, придеться добыть их опытным путем ".
Барская не произнесла этого вслух, но мысль была очевидна.

(с Тотом вместе)

В ангаре было душно. Финеас Ревер пять минут назад закончил биоблокаду очередного хлама, доставленного на борт станции Станиславом. Агрегаты биолога, все эти ионные печи и катализаторы потребляли десятки киловатт в час, нагревались сами и нагревали окружающее их пространство.
- Кота-лизатор, - со смешком произнесла Нелл, смахнув капельки пота, выступившие на висках. – Лизатор кота.
Она потянулась за инструментом, который ей подавал Старович, приняла его, но задержала руку, разглядывая лингвиста. Эллен показалось, что тот смотрел на нее осуждающе.
- А что, – поинтересовалась она, - разве так не говорят?
- Ну, что это не норма языка, - отозвался тот, - и так понятно. Но многие любители каламбуров так выражаются; вот, например, Пирс Энтони, писатель двадцатого века, очень любил такую игру слов. У него были и «котапульта», и «котастрофей», и еще много чего. Старович улыбнулся, мельком оглядываясь на новый инструмент.
- Просто у меня сознание автоматически цепляется за такие выражения.
- Котапульта?! – радостно засмеялась Нелл. – Эээ-то-ооо… Во избежание загрязнения окружающей среды был произведен внеплановый выброс кота на улицу.
Она вернулась к своему занятию. Дело было пустяковым – провести профилактический осмотр десантного бота, на котором им со Старовичем предстояло лететь к Спутнику. Второй бот поведет Барский, если, конечно, к нему вернется зрение.
- Интересно, как Владимир Андреевич сумел пилотировать бот в такой ситуации? – произнесла Нелл. – Нужные клавиши на пульте управления можно отыскать и по памяти, это я понимаю, но там ведь куча обломков. Он же не мог помнить траекторию каждого из них. Что вы на это скажете? – обратилась она к Вадиму.
- Может, интуитивный расчет? - предположил Старович. - Я читал про такие случаи - когда сознание работало лучше любого компьютера, и интуиция вкупе с опытом помогали обогнуть все препятствия. Хотя тут лучше спросить сперва у самого Владимира Андреевича.
- Ой, да ладно, - отмахнулась Нелл. – Такие вещи бесполезно спрашивать у таких как Барский.
Девушка приняла позу и, пытаясь пародировать голос десантника, произнесла:
- Знаешь, душа моя, я как подумал о травке, как ее ветерок колышет, и чтобы речушка была и лесок за ней, так мне от этих мыслей жить захотелось… А когда жить хочется, деваться некуда, либо выкручивайся, либо ложись да помирай, а в боте десантном, сама знаешь и сидеть то не слишком удобно, не то что лежать. - Нелл засмеялась, а потом посерьезнела и сказала, - на Кайгане я и не такие ответы слышала. А опытные звездолетчики все чаще молчат, но это даже хуже, когда молчат.
- Вероятно, так, - ответил столь же серьезным взглядом лингвист. - Я сталкивался с ситуациями, которые сложно выразить в словах... или вообще не хочется выражать.
Он тряхнул головой, бросил взгляд на инструменты рядом и поинтересовался:
- Что следующее подавать?
- Так… Здесь мы, пожалуй, закончили, - сообщила Нелл. - Передвигаемся дальше.
Она посмотрела на бот, в котором Барский летал к Спутнику. Аппарат следовало проверить тщательнейшим образом.
- Берите стремянку, поставьте ее к соплу основного двигателя, а потом катите туда же тележку с тестерами. А я пока разложу инструменты по папкам. Этот бот выглядит исправным, но нам не стоит считать его таким, что-то ведь вызвало аварийную ситуацию. Возможно, сбоит система жизнеобеспечения. Будем искать гремлинов.
- Спасибо, что хоть не пикси, - пробормотал Старович, выполняя сказанное. – А вообще, что могло вызвать аварию? Помимо СЖО, бывают же еще причины, так?
- Бывают, конечно, - отозвалась Нелл. – Но у нас тут не совсем авария. Вернее, я то думаю, что проблемы с подачей кислорода и датчиками, за это отвечающими, но ситуация предполагает, что на Барского было оказано давление извне. В смысле, что-то вроде контакта с иной цивилизацией. Но мы то с вами, Вадим Алексеевич, не можем верить подобным домыслам. Хотя вы, как ксенолог, наверное, предпочли бы именно такой вариант, правда?
- Не совсем, - пожал плечами Старович. - С одной стороны, это было бы действительно предпочтительнее... но с другой стороны - если какая-то цивилизация начинает контакт с давления, это не радует, правда?

Напряжение второго пилота де ла Росы росло обратно-пропорционально расстоянию, отделяющему Каладболг от Сорьи, а расстояние это уменьшалось невообразимо быстро. Фотонный передатчик молчал, но послание со станции «Сольвейг-2», послание капитана Хорада переданное им несколько часов назад до сих пор звучало в голове Габриэля. Подобрать оставленный на орбите радио-бакен было проще простого, гораздо сложнее было выполнить то, другое задание, потому что даже мыли о возможном успехе заставляли де ла Росу скрипеть зубами и до боли в костяшках сжимать кулаки. С превеликим удовольствием Габриэль потерпел бы неудачу и доложил капитану об этом.
«Откуда у Хорада столько уверенности, - думал второй пилот, - ведь это всего лишь предположение, не может же он знать наверняка?»
Габриэль постарался унять бурлящие в нем чувства. Он знал, что это невозможно, но положение обязывало. Когда невозможное превратилось в свершившийся факт, помощник капитана щелкнул тумблером внутренней связи и вызвал всех членов экипажа в рубку.
Они явились незамедлительно: задумчивая и молчаливая Маргарита, непривычно спокойный Эван и еще бледная после больничной койки Тина.
- Со мной связался капитан, - начал де ла Роса. Он решил говорить прямо и без предисловий. – Хорад поручил нашей группе еще одну задачу. Хочу, чтобы вы знали, эту задачу по важности я ставлю на первое место, поэтому сразу по прибытию мы все займемся ей. Радио-бакен же подберем позже, никуда не денется.
Габриэль видел, как округляются глаза Рубенса. Вероятно, Эван уже начал делать выводы из услышанного, но едва ли координатор мог предположить или с ходу понять, как именно обстоит дело.
- Для скорейшего выполнения задачи разделимся на две группы, - без паузы продолжал де ла Роса, - одна спустится на десантном боте к поверхности Сорьи, вторая останется на орбите планеты. Мы должны найти и доставить на борт Каладболга тело одного из членов экипажа станции «Сольвейг», а также бот, на котором он достиг планеты.

Модульная станция на орбите Сольвейг. Группа высадки.
(С DarkLight)

Разведка управляемыми зондами и съёмка поверхности подтвердила: посадка будет не из лёгких. Ветер в верхних слоях достигал отметки шестьдесят метров в секунду, средняя же скорость составляла около сорока метров. Изюминкой было то, что изменения его направления, казалось, абсолютно не поддавались прогнозированию, а образующиеся в результате воздушные ямы привели к потере нескольких управляемых зондов в считанные секунды. Ближе к поверхности атмосфера вела себя намного спокойнее. Впрочем, один из зондов зафиксировал движение неопознанных частиц со скоростью около тридцати пяти метров в секунду – это означало, что на поверхности также может налетать сильный шквалистый ветер. Изучить рельеф Сольвейг, к сожалению, не удалось – волновые сигналы искажались или поглощались атмосферой, а фотосъёмка не дала никакого эффекта из-за высокой облачности.
Изучив материалы, Даниэль досадливо чертыхнулся: всё-таки лететь предстоит практически вслепую. Он вызвал Барскую по интеркому:
- Цин, Вы изучили материалы? Похоже, нам ничего не остаётся, кроме как подготовить один из ботов для высадки. Доложите Хораду: нам понадобятся дополнительные датчики на корпусе челнока, оборудование для развёртывания посадочной площадки, радиомаяки… впрочем, от них не будет толку, если Погодин что-нибудь не придумает – атмосфера глушит все сигналы.
Даниэль вспомнил сухие строчки из досье Цин: «…вынослива к нагрузкам, имеет опыт работы в сложных условиях… характер ровный, коммуникабельна». За словом «коммуникабельна» скрывалось удивительное умение вежливо и деловито добиваться от членов экспедиции того, что ей нужно – умение, которого Амундсену подчас не доставало, особенно в те времена, когда он руководил спасательным отрядом.
- Принято, Даниэль, - откликнулась Барская и переключилась на другую частоту: - Капитан, это Цин Чжао. Разведки беспилотными зондами не дала нам достаточной информации о поверхности. Мистер Амудсен предлагает провести разведку с помощью челнока, снабженного модифицированными сенсорами. Возможно, сканирование у инфракрасном диапазоне даст нам больше информации. Я поддерживаю предложение Даниэля и готова сама пилотировать челночный корабль. Мы ожидаем вашего разрешения, чтобы начать спуск на поверхность. И еще... хорошо бы разработать систему сигналов для связи и какой-то технический способ ими обмениваться.

Бот был подготовлен и оснащён вполне оперативно. Кроме того, что запросил Амундсен, в грузовой отдел челнока был загружен один вертолёт-разведчик, спецификацию которого спасатели бегло изучили заранее, а также стандартный двухместный планетоход. В список оснащения также входили основные и запасные скафандры «Тесей», предназначенные для интенсивных работ в неблагоприятных условиях.
- Остаётся всего лишь пробиться через капризную атмосферу и приземлиться, - в шутку сказал норвежец Барской, - а уж там, на поверхности, мы будем как рыба в воде.
Запуск десантного челнока из шлюза ФГБ прошёл без осложнений, бот вышел на заданную траекторию вхождения в атмосферу планеты. Траектория полёта и предполагаемое место посадки были выбраны фактически наугад – как и предсказывала Цин, им придётся добывать сведения о местных особенностях опытным путём. Впрочем, если спасатели успешно преодолеют намеченный маршрут, данные с датчиков, установленных на челноке, послужат немалым подспорьем для планетолога.
- Станция, приём! Вышли на заданную траекторию, - доложил Даниэль Хораду по внешней связи, - предположительно будем у точки вхождения через две минуты.
- Вас понял, челнок, продолжайте… Удачи вам.
Норвежец кивнул – не Хораду, конечно, а самому себе. С этим человеком его многое связывало – но про такие вещи редко говорят даже наедине, и уж точно не говорят по внешней связи... Даже если Джонатан и хотел поговорить о той катастрофе, что случилось двадцать семь лет назад в Финском заливе, то он этого никак не проявил, а Амундсен – и подавно: официальной версией крушения аэротрейна компания Norwegian Air Shuffle признала человеческий фактор. И хотя Даниэль не верил в такую версию произошедшего, заговорить с капитаном на эту тему для него было непросто; в конце концов, они оба потеряли многое.
Норвежец тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли – приближалась Сольвейг.

Продолжение высадки.
DL & SergK

При умелом расчёте траектории атмосфера планеты обычно не только не угрожает космическому кораблю, но, напротив, помогает совершить посадку, поглощая кинетическую энергию и отбрасывая необходимость применения тормозных двигателей. К сожалению, Сольвейг явно не любила принимать у себя гостей: провести грамотный расчёт не удалось, и надежды на торможение в её атмосфере не было никакой. К счастью, современные десантные челноки снабжёны надёжными посадочными антигравами и прямоточным азотным двигателем для маневрирования, и главная задача десантников: удерживать корабль дюзами вниз до входа в припланетный, «спокойный» слой атмосферы. В этом им помогут наружные датчики и автоматические амортизаторы… Даниэль вспомнил запись допроса капитана Леля: на челноке «Дюрандаля» эти самые амортизаторы первыми дали сбой при посадке. Впрочем, «Дюрандаль» был транспортником, а челноки «Кадалболга» специально подготовлены для проведения спасательной операции. В любом случае, скоро всё станет ясно - бот вошёл в верхние слои атмосферы, и Амундсен бросил взгляд на экран с показаниями датчиков:
- Пока всё в норме, отклонений нет. Температура в белой зоне. Лёгкая тряска, меньше, чем ожидалось. Придерживаемся «средней» траектории.
Изначально было рассмотрено два плана прохода через верхние слои: по крутой и пологой траектории. При первом варианте велик был риск нагрева обшивки и перегрузок, при втором – челнок отдавался на волю непредсказуемых воздушных потоков. В итоге выбрали вариант, при котором кривая посадки была более крутой вначале и в припланетных слоях становилась более пологой, приближаясь к поверхности как к асимптоте. Выровняться в нижних слоях боту поможет антикрыло и прямоточный двигатель – во всяком случае, если всё пойдёт по плану.
- Похоже, чуть-чуть потрясет, - предупредила Цин Чжао. В голосе пилота угадывались нотки напряжения. На челнок надвигался "хвост" урагана, обманчиво-красивый и смертельно опасный. Не желая испытывать милости атмосферных потоков, Барская предпочла изменить курс, проведя корабль опасно близко к критической траектории. Стрелки приборов на панели перед Даниэлем резко прыгнули к красной отметке, указывая на возросший нагрев корпуса. Температура внутри челнока тоже повысилась, на лбу китаянки выступил пот. Казалось, что их корабль ползет вперед очень медленно, хотя на самом деле он летел с большой скоростью. Но "хвост" урагана полз по небу быстрее. И все же на этот раз смекалка и опят победили козни природы: изящно вильнув серебристым хвостом, челнок избежал встречи с опасностью - и продолжил снижение под меньшим углом. Загудел вентилятор. Верхняя камера демонстрировала ураган, а на экране "вид снизу" по-прежнему плавало бело-кисельное марево. Планета не спешила раскрывать свои тайны.

Габриэль де ла Роса и Тина ли Бэйкер.
Кабина десантного бота.

Ответственность разделить оставшихся на Каладболге четырех членов экипажа на две группы лежала на Габриэле. Критерии отбора, которые мгновенно рождались в голове, отличались низкой степенью логичности, были густо приправлены личными мотивами и соображениями разумности и ответственности. Старпом полагал, что шанс обнаружить тело на поверхности планеты гораздо выше, а потому именно туда должен отправиться он сам. Более того, оставлять двух девушек одних, даже если учесть, что обе – профессионалы высочайшего класса, ему не позволяла совесть. А значит, на борту Каладболга должен остаться Эван Рубенс. Оставалось решить, кто из девушек взойдет на борт десантного бота. И тут логическая цепочка рассуждений Габриэля вильнула в сторону. Если допустить, что он ошибся и тело погибшего члена экспедиции подберут на орбите планеты и это будут Тина и Эван, то девушку ожидают много не самых приятных минут в ее жизни. Лучше было бы, если в данный момент времени там оказался медик, Маргарита. Де ла Роса прекрасно понимал, что полностью взвалить на себя эту тяжкую ношу он не сможет, но по крайней мере он попытался максимально оградить от нее других членов экипажа.

Усаживаясь в кабину рядом с необычайно серьезной Тиной Ли Бэйкер, старший помощник убедил себя в том, что за время его отсутствия на борту Каладболга не случится ничего из того, с чем бы не справился опытный межпланетник. А самому ему предстояло вспомнить, как осуществляют управление десантным ботом. Рычаги тренажера, страницы книг и инструкций всплывали перед глазами целыми картинками, как всегда бывает с теми, кто обладает хорошей зрительной памятью. Габриэля она часто выручала, не подвела и сейчас. Бот облетел планету вдоль экватора, но на приборах наблюдения и слежения не удалось разглядеть что-либо даже отдаленно напоминающее обломки транспорта или спасательной капсулы.
- Пусто, - вслух подвел итог своим мыслям и рассуждения Габриэль. - Облетим планету по меридиане, через северный и южный полюса. Если и тогда ничего не найдем, то поиски придеться свернуть, потому как искать во всех широтах долго. Нам не хватит на это ресурсов.

Полёт челнока сквозь атмосферу
(пилотируют SergK и DarkLight)

Неожиданно бот ощутимо тряхнуло – Даниэля дёрнуло и ремни безопасности тут же прижали его к креслу. Он бросил взгляд на показания гироскопа…
- Похоже, у нас проблемы: приборы съезжают с катушек. Я не могу определить отклонение от курса и…
Корабль снова затрясся, на видеоэкранах закрутилась мутная круговерть. Даниэль схватился за рукоять ручного управления:
- Держись, я попробую выровнять корабль! Следи за состоянием системы балансировки и антигравами!
Норвежец стал аккуратными, но резкими движениями штурвала выравнивать корабль, но когда белое марево за окном перестало закручиваться, словно коктейль в блендере, в корпус корабля снова ударил сильнейший порыв ветра, и карусель началась снова. Загорелся датчик повреждения фюзеляжа.
- Чёрт возьми, нам надо снижаться, иначе нас здесь раздавит! Я буду выравнивать корабль, а ты попробуй сориентироваться и направить нас к поверхности!
Цин кивнула, сосредоточившись на сенсорной панели. Челнок болтало так, что даже Барская, имевшая навыки пилотирования, сейчас с трудом могла различить верх и низ. Сканирование не порадовало: даже если внизу были какие-то заметные ориентиры, атмосферное буйство мешало засечь их, создавая помехи во всех диапазонах.
"Похоже, мы узнаем, что внизу горы, только установив визуальный контакт", - кисло подумала Цин, от души пожелав экспедиции немного везения. К счастью для звездолетчиков, челнок спустился уже достаточно низко, чтобы гравитация планеты стала заметной. Нажав пару кнопок, Барская определила направление гравитационного вектора.
- Поверхность вот тут, - сказала она, тыча пальцем в экран. - Постарайся снижаться помедленнее: мы все еще не знаем, что ждет нас под облаками.
Амундсен тут же принялся разворачивать челнок дюзами вниз, попутно бросив взгляд на дисплей, отображавший кривую предполагаемого курса и текущую позицию корабля. Показания были неточными, но было ясно, что закрутившие их порывы ветра замедлили снижение – теперь траектория получалась слишком пологой. Лампочка повреждения фюзеляжа продолжала мигать
- Не знаю, как там под облаками, а здесь нам точно не поздоровится, если задержимся надолго. Приготовься!
Норвежец слегка накренил корабль и убавил мощность компенсирующих двигателей наполовину. Бот клюнул вниз, проваливаясь в белую пелену. Даниэль вцепился в рукоять штурвала, приготовившись выравнивать бот, как только они окажутся в нижних слоях атмосферы.

Эти мгновения полёта сквозь воздушное «молоко» показались десантникам чертовски долгими. Стремительный прорыв сквозь облака был рассчитан на везение и скорость – один шквальный порыв, и боту грозила катастрофа. К счастью, челнок наконец пробил облака - в обзорном иллюминаторе и на экране показалась долгожданная поверхность планеты. Амундсен тут же потянул рычаг на себя, одновременно выводя антигравы на полную мощность и выбрасывая антикрыло в позицию торможения. Корабль ощутимо дёрнуло, падение замедлилось.
- Постарайся разглядеть внизу площадку поровнее. Я ничего не вижу там, внизу – садиться придётся очень осторожно.
Челнок снова затрясло, но уже не так сильно – ветер здесь не бесновался с такой силой, как наверху. Корабль продолжал снижение.

Покинув станцию, два исследовательских бота в обход большого скопления обломков устремились к искусственному Спутнику, выведенному на орбиту Сольвейг внеземной цивилизацией. Впереди шел бот, пилотируемый Барским, за ним на расстоянии в три тысячи метров следовали МакМан и Старович. Владимир настаивал на том, что ксенолог должен лететь с ним, но капитан отказал.
С самого начала пути десантник вел бот крайне осторожно, хотя Спутник все еще оставался по ту сторону планеты, и опасаться вроде было нечего. Пилотируя, Барский в очередной раз переживал разговор с Хорадом, хотя эту небольшую перепалку можно было назвать разговором лишь с большой натяжкой. Выписавшись из медиценской части и узнав о том, что капитан скорректировал план второго разведывательного полета к Спутнику, Владимир отправился выяснять детали и сам не заметил, как вступил в полемику, практически требуя, чтобы Старович летел с ним на первом боте. Хорад выслушал доводы и сообщил, что решение уже принято и пересмотрено не будет. Барский не сдался. И тогда капитан вывел на экран один из снимков Спутника, сделанный Владимиром в первом полете и постучал пальцем по монитору. Десантник в недоумении воззрился на картинку, прервав свою речь.
- Как вы думаете, - спросил Хорад, - что-нибудь могло пережить такое?
- Я не ксенолог, - ответил Барский, - поэтому затрудняюсь с ответом.
Он хотел вставить, что Старович, возможно, мог бы пролить свет на многие детали, поэтому его место на передовом боте, однако капитан не предоставил десантнику такой возможности.
- Предположим, что их технологический уровень близок к нашему, - сказал капитан.
Владимир только теперь понял, что, задавая вопрос, капитан не принимал в расчет представителей иного разума, а лишь справлялся о возможностях их техники.
- Если предположить, что Спутник был полностью автоматизирован, и в момент… аварии на нем не было живых существ… - пробормотал Барский.
- Да, предположим, что не было. А автоматика сработала безупречно.
- Тогда вероятность того, что кое-какая часть сохранила работоспособность, высока. Возможно, что повреждения не настолько значительны, как мы считаем.
- Пусть так, - кивнул капитан. – Автомат запрограммирован на определенные действия в различных ситуациях. Что-то может заставить его реагировать двумя разными способами на одну и ту же ситуацию?
- На этот вопрос мог бы ответить Погодин, - пожал плечами Владимир. – Хотя я бы не рискнул на его месте обсуждать внеземную автоматику, без опыта работы с ней.
- Да, нам только предстоит это выяснить, - кивнул капитан. – Если мы будем осторожны, но настойчивы, если нам повезет избежать проблем, возникших перед первой исследовательской экспедицией, и мы воспользуемся их печальным опытом, тогда перед нами откроется возможность изучить это и многое другое.
Владимир не оценил проникновенной речи капитана, он понял, что надежда заполучить на борт ксенолога улетучилась окончательно.
- Я советую вам быть крайне осторожным, - сказал Хорад в завершение. – Мне кажется, что следует опасаться вовсе не Спутника. Угроза исходит от чего-то, что мы пока не принимаем в расчет. Нам всем приходится рисковать. Кому-то чуть больше.
- Хорошо, - мрачно ответил Владимир. – Давайте рискнем. Но пусть Вадим Алексеевич смотрит в оба, мне бы не хотелось, чтобы мой печальный опыт так ничему бы его и не научил.

Габриэль де ла Роса и Тина Ли Бэйкер
кабина десантного бота

Нарушив буквально мертвую тишину бота,что периодически срывалась попискиваниями приборов, Тина, не оборачивась всматривалась в узкий иллюминатор, забранный аналогом горного хрусталя.
- Габриель, у меня возникла пара интересных мыслей, по поводу того, где они могут быть. Тина провела пальцем по стеклу,пыль ссыпалась на колено. Ощутив заметное увеличение силы тяжести Девушка откинулась на спинку кресла.
- Кстати, какая грави - постоянная планеты? Насколько я помню, то на полюсе она будет немного меньше. Вполне вероятно, что бакен оставили там, хотя... не знаю. Данные указывают на схожее с землей магнитное склонение. Забей в автопилот курс, четко по направлению на север, бот пойдет по низходящей спиральной траектории от Экватора к полюсу. Старпом ввел в бортовой компьютер необходимые данные и настроил автопилот. Грави - постоянная* нашлась после непродолжительного гуляния по пространству виртуальной памяти и отсыланием многочисленных запросов. Автоматизация и эргономика, доведенные до совершенства приводят к тому, что нередко малоиспользуемые функции слишком сложны в этом использовании и требуют применения куда более обширных знаний и умений. Разобравшись с техникой, Габриэль мыслями вернулс к тому, что так сильно волновало его в этот момент.
- Тина, как ты думаешь, что заставило их так рисковать ради установки этого маяка?
- Сложно сказать... я так думаю они хотели сесть с минимальной потерей горючего, по энерго - сберегающей траэктории войти в атмосферу, или её подобие- Тина вымученно улыбнулась,- Коридор входа в атмосферу широкий, как и у всех планет с жидковатой атмосферой. Такая- же приблизительно и на марсе. Хотя... - Тина на минуту умолкла, вглядываясь в визир спроецированый на выгнутую поверхность лобового фонаря. - а может посчитали полюс местом, с которого со старта начнут поиски... Честно, не знаю. И руку бы дала на отрез чтобы узнать...
Не вполне знающий и понимающий все русские поговорки венесуэлец удивленно приподнял бровь.
- Руки тебе еще явно понадобятся, да и решить загадку столь радикальные методы не помогут. Посмотрим, нашли ли приборы что-нибудь.
Если бы старпом мог лично обшарить каждый уголок этой планеты, то он сделал бы это. Но решить все задачи в лоб не получалось никогда. Для этого-то здравомыслящие люди и изобрели различные технические ухищрения и помощников в виде различным методов поиска и анализа собранной информации. Чтобы даже по незначительным крупицам добытых сведений можно было построить цельную картинку.
- Всё - таки попробуй поближе к полюсу. Что-то меня смущает однообразие рельефа. Не знаю почему, но смущает. -Девушка всматривалась в монитор сканера, поминутно оглядываясь в иллюминатор.
Наверняка они хотели поставить бакен как можно заметнее. Как? Тина не могла ответить на этот вопрос, смутно вспоминая всё что она знала по планетографии в ВУЗе.
Внезапно тишину кабины нарушил писк магнитометра, отыскавшего скопление метала на поверхности планеты.
- Габриель, расширь зону охвата сканера, можно попробовать запеленговать металл. Вероятнее это сканер... - Тина ничего не сказала вслух, о том что это может- быть и магнитная аномалия рудного выхода.

Алекс Ландау

Десантники продолжали биться с воздушными потоками, а Ландау бездумно разглядывал показания приборов, покручивая верньеры и устанавливая переключатели в различные положения, хотя эти его действия были чисто механическими, что-то вроде нервного почесывания и ерзания или болтания ногами. Время от времени планетолог обращался к Барской или к Амундсену, но те, целиком отдавшие все свои шесть чувств пилотированию, отвечали односложно или не отвечали вовсе. В любом из случаев Алекс пересылал данные по атмосфере на их дисплеи. Все длился и длился этот безумный, с точки зрения Ландау полет, и временами становилось очень тяжело физически, а временами полегче, но все время звенели напряженные до предела нервы и не отпускал тошнотворный страх, вынести который было сложнее, чем перегрузки.
Приборы начали шалить на шестидесятом километре и вскоре взбесились окончательно. То же самое зафиксировал и пилот, управлявший ботом с Дюрандаля – Ландау забыл его имя, – стрелки стали показывать не туда, куда положено, цифры отображать невозможные значения. На восьмидесятом километре от поверхности, как это и положено в мезосфере, температура начала расти. Но потом приборы взбеленились, а самописцы показали сбой и перезагрузку параметров. Когда электронная лента вновь двинулась, и по ней запрыгали графики, Ландау понял, что самописец врет. Это случилось на 58-ом километре, датчиками был зафиксирован резкий скачек температуры, которая повысилась до невозможного здесь нуля. Ландау прикинул, что данные не фиксировались, на протяжении пятисот метров спуска, но все равно, если брать показания до и после, то температура за бортом увеличилась на дюжину градусов мгновенно, потому что пятьсот метров в данном случае и есть мгновение.
Планетолог вспомнил, что трудности бота с Дюрандаля начались как раз тогда, когда отказали наружные датчики.
- Мисс Барская, - крикнул Алекс, - приборы отказали!
Почти сразу после его слов бот тряхнуло так, что у Ландау потемнело в глазах. Наверное это был мощный восходящий поток, наверное, но планетологу почему-то подумалось, что их управляемый аппарат действительно налетел на стену.
Когда Алекс пришел в себя, оказалось, что бот не развалился на части и все еще продолжает полет. Приборы сообщали, что аппарат находится на отметке в 32,5 километра от поверхности, но доверие к приборам уже было подорвано, и планетолог не воспринял всерьез эту информацию, хотя она и была правдоподобной. Просто, на фоне остальных данных, верить показателям самописца было не слишком разумно. Температура за бортом не желала падать. Более того, она росла, в среднем на треть градуса в сто метров.
«Либо это не стратосфера, - подумал Ландау, - либо совокупность погрешностей температурных датчиков настолько высока, что…»
Додумать он не успел, его взгляд и помыслы приковала к себе цифра, которую самописец зафиксировал немногим ранее. На пятидесятом километре температура достигла пика в семьдесят четыре градуса тепла. Глупость это была невероятная. Алекс даже засмеялся. Нервно, скорее даже истерически.
Он просматривал данные дальше. Это было как фантастический рассказ – захватывающе и невероятно. После пика температура резко упала до минус двадцати. Затем стабилизировалась и вот, снова росла. Причем рост этот был похож на обычный рост температуры в тропосфере.
- Если так пойдет дальше, - облизнув губы, произнес Ландау, - то на поверхности планеты будет что-то около пяти градусов тепла, тогда как там должен быть лютый мороз.
Он не был уверен, что его слышали. Да и не обращался он ни к кому, а говорил, потому что от напряжения не мог и дальше молчать.

Время простоя перевалило более, чем за месяц. Прикл закрыт и через несколько дней отправится в Архив. Если у игроков или мастера появится желание... они знают, что делать.

Модератор