Кодзи аккуратно прошел вдоль стены, держась в тени забора. К счастью никому из охранников не было дело, до того, что твориться в задней части двора. Дюжина парней стояли у ворот и напряженно решали вопрос куда и как девать трупы, кто предлагал позвать монаха, чтобы тот сначала избавил дом от духов умерших, кто говорил, что их надо просто оттащить подальше и зарыть поглубже. Еще был вариант со сбрасыванием трупов в реку и так далее и тому подобное, словом якудза совсем не хотелось заниматься работой, вот они и спорили.
Костлявая тень незаметно прошмыгнула внутрь. Сомнения отпали практически сразу. Для работы синоби здесь было слишком... грязно. По-другому охарактеризовать увиденное Кодзи не смог, было что-то показное в этих убийствах, то, что, наверное, должно было внушать ужас и неуверенность тем, кто еще оставался жив. Это определенно не было стилем тех, о ком предупреждали в тайной полиции.
Ступая между засохшими лужицами крови, музыкант осматривал раны убитых и пытался понять, с какой целью кто-то зарезал столько народу. Ему было что-то здесь нужно? Он просто защищался? Или его наняли для устрашения владельца игорного дома?
Последний вопрос, кстати, можно будет, потом задать напарнику, это ведь все-таки его дядюшка оказался главой местных якудза.

Гокайшин сонно заморгал, зевнул. Задал вопрос еще раз: «Что утром-то?» Снова никто ему не ответил. Молчат, заговорщики.
- Что у вас там за секреты?
Анна что-то проворчала не по-японски, вероятно что-нибудь о слишком любопытных.
- Ну, не хотите говорить, ваше дело, - буркнул Минамото и повернулся на бок спиной к ним. На мгновение мелькнула мысль, что в спину могли что-нибудь и воткнуть, из головы не шло виденное вчера побоище и спокойно сидящий посреди него Идзуна. Да и пусть их. Пусть вообще делают, что хотят, а он утром поедет домой. Пускай сами разбираются.
Идзуна не решился вторично запустить руку в вещи их новой знакомой, а потому куцый остаток ночи прошел без каких-либо происшествий, если не считать возни мышей под половицами. Рано утром, когда солнце еще не взошло, бродяжка растолкал Анну, заранее приложил ей палец к губам и зашипел, выразительно кивнув на отвернувшегося Гокайшина.
- Пойдем, - едва слышно выдохнул Идзуна.
- Почему не надо было его будить? - удивилась Анна, стоило им отойти подальше. - Разве вы не друзья?
- Он нам только помешает, - пояснил как всегда практичный бродяжка и всю оставшуюся дорогу размышлял над последним вопросом.
Минамото проснулся в полном одиночестве. Сначала некоторое время лежал, пытаясь уловить звуки дыхания соседей по ночлегу, потом все же повернулся. Ну так и знал, ушли. Вместо них вернулась ночная обида. Гокайшин не глядя взял свои вещи и пошел к лошадям.

(вместе с СонГоку)

Почему-то ожидал увидеть Сейтаку, но вместо него стоял крупный тяжелый японский конь. Анна свою лошадь оставила здесь, значит, недалеко ушли. Может, вернутся? Может, они просто за завтраком пошли? Да нет, из завтрака они не стали бы делать тайны. Гокайшин оседлал нового коня, которому еще и имя-то не дал, а прошлых хозяев забыл спросить. Забрался в седло. Конь, словно почувствовав настроение седока, запрядал ушами и громко фыркнул.
- Поехали, чего стоишь? - бросил Гокайшин то ли коню, то ли самому себе и направил животное прочь от конюшни на улицу.

Идзуна сидел спиной к улице и носом к забору, не потому что видеть весь свет не хотел (хотя и это тоже было бы, если б он мог тот свет увидеть), а просто чтобы продемонстрировать свое отношение. К тому самому миру, лично судьбе, всем богам вместе взятым и отдельно своей спутнице, которая, воспользовавшись преимуществом и силой, отобрала у бродяжки нож в самый неподходящий момент. Поэтому самурай с ненавистным именем успел уйти, так и не узнав, какая судьба ему грозила; едва ли он узнал в утреннем тумане недавнего встречного.
В благодарность Идзуна укусил Анну за руку.

Гокайшин тем временем ехал по улице. Мог бы быстрее, но никем не понукаемый конь плелся нога за ногу, норовя пощипать травку на обочине. Деревня куталась в утреннюю дымку и оттого казалась гораздо больше размерами и менее приземленной, чем днем или ночью. Эхо от стука копыт раскатывалось по улице, смешиваясь с гомоном спешащих на работу людей. Минамото вяло поглядывал по сторонам, витая мыслями одновременно дома в Киото и в школе музыки. Может быть, не стоило вообще покидать Китай?..

(те же плюс присутствующая лошадь и отсутствующая Хинодэ)

Мимо - разговор у ворот не прекратился, там по-прежнему спорили, - волоча за спиной деревянную бадью, прошел слуга; должно быть за водой. Следом бежал мальчишка, посланный к торговцу тофу; в миске звякали монеты. Туман еще не развеялся, далеко разносил звуки. Неподалеку по утоптанной в камень улице цокали конские копыта; кто-то рано отправился в дорогу, наверное, хочет до полудня добраться до горы Хиэй, переждать в деревне у подножия жару, а вечером опять пуститься в путь. Это если ему нужно на юго-запад, в столицу, иначе проехал бы другой улицей. Дался ему этот незнакомец! Ну какая разница, куда он держит путь, если они с Юкио никогда не встречались и едва ли когда-нибудь встретятся?
Самурай лениво озирался по сторонам. Все следы, если такие остались, затоптали еще вчера; но из дома несло кровью и падалью. Юкио присел на корточки, подцепил удачно прихваченной ранее палкой слежавшуюся листву - кучу старых листьев не так давно разворошили.
Громилы у ворот наконец-то замолчали, подозрительно уставились на пришельца. То ли решили, будто он виноват во всех бедах, то ли им было все равно, кто заплатит за их неприятности, но - положили руки на цуки мечей, неторопливо двинулись к нему.
Юкио бросил созерцать дорожку из капелек крови, что раньше скрывалась под прелыми листьями - тот, чей меч ее оставил, прошел к дверям через двор, не таясь, либо очень наглый, либо очень глупый, либо сам бог, что заведует мудростью, не сумеет понять, что им двигало. События последних дней начинали складываться в неясную и неполную пока картину. Самурай с любопытством глянул на громил. Дядюшка не оценит, если лишится еще троих; опять ругаться будет. Но и настроения для мирных переговоров нет никакого.
Юкио распрямился, бандиты выхватили мечи - двое, третий ничего не успел, получив палкой в лоб. Для верности Кумихимо ударил его и в подвздошье - пусть займется чем-то иным, а не дракой. В левой руке самурай уже держал пока закрытый тессен. Первый громила замешкался, может, слышал о Карасу-тэнгу из Вороньего замка? Второй с криком бросился вперед. Юкио шагнул в сторону, окантованный металлом веер опустился громиле на пальцы, расплющивая их, заставляя выпустить меч. Пока этот противник скулил и поносил на чем свет пришлого самурая, Юкио развернулся. В воздухе коротко свистнул клинок, бандит вскрикнул, прижал ладонь к уху, между пальцами сочилась кровь.
- Еще одно движение, - предупредил Кумихимо, - и станешь напоминать Мими-наши Хоичи. Ты хоть знаешь, кто это такой?
Бандит ошарашенно помотал головой.
- Так пойди и узнай!
Громила попятился, зачем-то кивнул и так - задом - исчез со двора.

(вместе с Bishop)

Самурай вытирал меч, когда его внимание привлек шум у ворот.
- Ты вернулся? - удивился Юкио.
Посмотрел на оставшегося противника (тот все-так же пританцовывая, зажимая ладонь между ног и подвывая, отступал к дому; только теперь он стенал не от боли, скорее, от страха), оглянулся и - удивился еще больше. А он-то считал, что призраки днем не появляются. Но то, что стояло в воротах, не могло принадлежать к миру людей.
Длинные растрепанные волосы скрывали верхнюю половину лица; одна рука отведена в сторону, кончики пальцев едва прикасаются к каменной стене забора, в пальцах другой руки зажат метательный нож.
Хорошо, что это не призрак, плохо, что давешний слепой. Не убивать же мальчишку...
Бродяжка склонил голову набок, прислушиваясь, улыбнулся и облизал в предвкушении губы.

(&SonGoku &Далара)

Из тех, кто был во дворе, эти шаги смог расслышать, наверное, только один человек. Проблема была в том, что именно от него, Кодзи и пытался спрятать свои звуки. Впрочем, о чем говорить, музыкант никогда не был мастером бесшумного подкрадывания, равно как и рукопашного боя. К тому же новая обувь была слишком жесткой. Появившись в дверях, Кодзи сделал еще несколько шагов, бессознательно попадая в такт шагам пятившегося одноухого бандита.
В руке у синоби был зажат двуствольный "ремингтон", оружие уже было нацелено. Создатель этого короткоствольного оружия вряд ли предполагал, что из него станут стрелять с такого расстояния, но вот за свой глазомер, в отличие от бесшумной походки, музыкант был уверен. Наконец-то он сумел увидеть вчерашнего метателя ножей, не слишком была радостная встреча. Мальчишка вновь здесь, и вновь наметил себе жертву в лице напарника Кодзи. Музыкант пришел к выводу, что парня будет лучше все-таки застрелить здесь и сейчас, чтобы уж потом не мучаться. Палец на спусковом крючке напрягся, в преддверии движения.

Идзуна медлил, что-то добавилось к хитросплетению звуков. Нужная жертва стоит на месте, и в руках у нее не только меч, как было в прошлый раз, но и окантованный металлом веер, а значит, вчера слух не подвел бродяжку, и ронин не соврал, называя себя.
- Матсумото-но Хироюки Сигэмицу... - нараспев произнес Идзуна, пробуя на вкус каждый слог имени. - Карасу-тэнгу...
Он говорил, чтобы убедить себя, что не слышит скрипа половицы под ногой, обутой в обувь с тяжелой подошвой. Но на всякий случай потянулся свободной рукой за еще одним кунаем.

Конь ступал медленно и лениво, словно ему, как и человеку на его спине, не хотелось уезжать из городишки. Под ногами всадника озабоченно суетился местный люд, готовившийся к дневному труду. По бокам вереницей стояли низкие деревянные домишки. Тоскливое зрелище.
Впереди показался давешний дом с трупами, и Гокайшин поежился, вспоминая сидящего посреди бойни Идзуну. Из ворот показался человек, он почему-то пятился. Едва ступив на улицу, вдруг стремглав бросился чуть не под копыта коня. Вовремя заметил опасность, остановился, жалкими, с налетом безумия глазами посмотрел на коня, на всадника и кинулся прочь. Только сейчас Минамото заметил, что человек этот одной рукой зажимает ухо, а между пальцами у него течет кровь. Неужели продолжение вчерашнего?
В проеме ворот стоял невысокого роста человек, одежды белые, волосы распущены. Еще шаг коня, и Гокайшин увидел нож в его руке и второго человека, стоящего перед Идзуной. Еще шаг - и в поле зрения третий человек. Дуло пистолета направлено на слепого. Минамото слетел с коня и кинулся к воротам.

(и Грей-сама)

- Значит, все-таки знакомы, - кивнул Юкио.
Самурай следил за мальчишкой-призраком, не отрываясь; хотелось проследить «взгляд» слепого, точнее – узнать, кого он там услышал? – но Кумихимо не сомневался: стоит ему повернуться, ему в спину воткнется нож. Он жив до тех пор, пока смотрит на пацаненка.
А тот очень плавно и медленно покачивал на ладони короткий тяжелый клинок, как будто оттягивал давно ожидаемое удовольствие.
- Я могу узнать, почему тебе так не терпится меня убить?
Маленький демон кивнул.
Кодзи внутренне улыбнулся, у этого маленького револьвера было два заряда, и пока этого вполне достаточно.
- Что ж... пусть будет так.
Юкио сложил тессен, сунул на привычное место, за пояс, поудобнее взял меч, опуская его в миги ваки-но гамаэ, мнимая беззащитность одурачила бы может быть другого бойца, но – не слепого.
- Тогда – не забудь рассказать.
Мальчишка снова кивнул, неторопливо свел руки для одновременного броска.

Кодзи нажал на курок, терять время дальше не было никакого смысла.

Гокайшину потребовалось немного шагов, чтобы домчаться до ворот. Всего-то несколько секунд, но они показались очень долгими. На полной скорости, то ли в полупрыжке, то ли посреди шага, вытянув руки, Минамото сшиб легкого Идзуну. Главное, не оказаться внутри двора! Нет, удалось остаться на улице. Гокайшин больно стукнулся локтем о столб ворот, потом приложился спиной о сам забор. В правом плече будто засел вытащенный кем-то из костра не потухший уголек. Мир перед глазами резко переменился, ноги вдруг перестали держать, и Минамото свалился на траву под забором, придавив бродяжку.

Второй выстрел прозвучал почти одновременно с первым. Анна заткнула за пояс кольт и наставила взведенный, готовый к бою девятидюймовый "Ремингтон" на стрелявшего. Как ни крути, а старому, проверенному револьверу она доверяла больше. Много больше ей хотелось выстрелить в самурая - просто на всякий случай - но воин пока не проявлял агрессии, и она надеялась, что так все и останется. За несколько секунд до атаки туман показал ей лицо этого восточного мечника - и там не было ни гнева ни злобы. Впрочем, Анну это только больше встревожило. Япония была полна загадок - но выражения лиц ее жителей были самой странной из них. Встречала она и детей, играющих во взрослые игры, и закаленных большой кровью воинов... Но даже на лицах ее американских предков, в глазах их отражались обычные человеческие эмоции: гнев, отчаяние, усталость. Жители же островов даже смеялись не тому, чему смеялась бы она, Анна. Вот и сейчас, наставив безотказный "рем" на одного из противников, она пыталась прочесть на его лице что-то понятное и близкое. И следила за каждым его движением...

(с Даларой вместе)

Все произошло очень быстро – надо отдать должное этому маленькому бесенку. Юкио только поднимал меч, а тот уже отправил в полет кунай. Не вмешайся посторонние силы, легко не отделался бы. Только вот провидение, как всегда, странно распорядилось его жизнью. От грохота заложило уши, что-то чиркнуло по волосам, словно разозленная оса, левую скулу обдало жаром.


Кодзи успел заметить нового противника чуть позже, чем ему полагалось это сделать. Два выстрела слились в один, два противника лежат в воротах, кто убит, кто нет? Какая разница теперь, пуля женщины-гайдзина раскровавила мочку правого уха, но об этом знал лишь Кодзи. Тело синоби начало заваливаться назад, как если бы свинец угодил в район диафрагмы. Вторая пуля еще была в стволе.

Что за судьба - вечно оказываться под перекрестным огнем? Ладно, несколько лет наза, но дважды за короткое время... Юкио вдруг разозлился, потому и не сразу понял, что один нож, тот, что предназначался ему, застрял в в витках пояса рядом с тессеном, а второй разорвал рукав хаори, торчит теперь из предплечья.
- Yamete! - рявкнул он.

(и опять - Грей-сама)

Широ бежала со всех ног, но все равно опоздала; не спасло даже то, что она в конце концов сбросила с ног деревянные гэта и помчалась босиком, крепко прижимая сандалии к груди. При звуках перестрелки (за несколько лет жизни в столице девчонка научилась распознавать и бояться ее) ей захотелось спрятаться куда-нибудь и понадежнее. Но стрельба раздавалась с той стороны, куда ушел Юкио, и Широ не собиралась отступать так запросто. Один раз ей показалось, будто она слышит знакомый голос; возможно, она обозналась, но сейчас эта ошибка придала девочке сил. Туман в достаточной мере рассеялся, чтобы разглядеть, что творится во дворе и рядом с воротами.
Широ для смелости зажмурилась покрепче и с размаху треснула зажатой в кулаке гэта по спине высоченному страшилищу, которое целилось в Юкио из длинной железки; она называлась "ружье" и являлась оружием, к которому самураи, захаживающие к ним в заведение, относились с изрядной долей презрения, но тем не менее считались.
- Не смей его трогать! - пронзительно завопила Широ.
Обернувшемуся демону (судя по удивленному восклицанию, тоже женского пола, как и защитница бродячих самураев) предстало странное зрелище: раскрасневшаяся от бега разъяренная девочка с кое-как собранными в прическу волосами, в развевающихся дорогих одеждах. И это мелкое чудо замахивалось для следующего удара.

Послушают его или нет – тот еще вопрос, Юкио счел за лучшее воспользоваться неожиданной заминкой и укрыться в доме. Ненадежно, но лучше, чем совсем ничего. Крики у ворот принадлежали, кажется, Широ. Самурай осмелился быстро выглянуть – действительно, она самая. Похоже, отныне придется составлять планы, учитывая сумасбродную девчонку. Второй сюрприз ждал на пороге. Вернее – лежал чуть в стороне.
Кумихимо поворошил горку европейской одежды, внутри которой – по его расчетам – должно пребывать весьма костлявое тело.

(вместе с Бишем)

- Мать твою *вырезано цензурой*, в бога, душу и *вырезано цензурой*! - Рукоять револьвера с размаху ударила кого-то по лицу. Старика, что ли? В любом случае, времени рассматривать упавшего не было. Отобрав гэта, Анна зашвырнула их подальше, бегло осмотрела одежду таинственного "спасителя" на наличие другого оружия и направилась к Гокайшину и Идзуне, не выпуская из виду дома. И из прицела тоже. Опустившись на одно колено рядом с кучей малой, и все так же не отрывая взгляда от противников, женщина поинтересовалась:
- Ранение плохое? Идзуна здоров?
- Почти... - придушенно раздалось откуда-то снизу из вороха цветастого шелка. - Если только меня не раздавит...
Бродяжка помолчал, слышно было, как он там возится. После некоторого кряхтения и бурчания Идзуна все-таки спило выдавил:
- Помогите...
Решившись на мгновение отвести взгляд от дома (и валяющегося где-то там револьвера), Анна взяла Гокайшина за условно здоровую руку и подняла... ну не как котенка, но все-таки достаточно легко для женщины, пусть и такой высокой. Подождав, пока Идзуна освободится, чужеземка медленно опустила аристократа обратно на траву.
- В дом не идти. Там револьвер. - Тут же осадила она слепого.
Идзуна все равно упрямо рвался вперед, не обращая внимания, поэтому его оттащили даже не за пояс, а за что попалось Анне под руку.
- Он тоже там! - запальчиво выкрикнул слепой, выуживая из очередного потайного местечка метательный нож.
Сейчас Анна сама не могла решить, что стоит делать. Благоразумие требовало уйти, прихватив с собой этого безумного лисенка. У них раненый, из дома можно эффективно перестрелять их всех, не затрачивая особенных усилий, у противника, если считать седого, численное преимущество. Но ей уже и самой страшно хотелось одержать победу именно здесь. В конце концов, она нанята, ее обязанность - убить того, на кого укажет Издуна. А судя по всему, именно на самурая внутри слепой и указывал.
Но облегчать недругам задачу всяко не стоило. Взвалив на плечи все еще бессознательного Гокайшина, Анна тяжело побрела к каменной стеночке.
- Вот отнесу его, займемся домом, - еще не договорив, Анна уже начала жалеть о произнесенном.

Острый нос Идзуны ловил запахи, исходящие из дома, но к ним примешивались ароматы совсем свежей крови. Бродяжка присел на корточки возле долговязого аристократа, подергал его за одежду, но Гокайшин не подавал признаков жизни. Идзуна забеспокоился, даже покрутился по-собачьи на месте, приводя мысли в порядок. Получалось, что мстить теперь следует не только старому врагу, но и новому. Насколько он знает Матсумото, стрелял не он, а кто-то еще.
Чужеземка прокрутила барабан кольта, - просто на всякий случай, убедилась, что третий пистолет тоже заряжен. Бежать к дому смысла почти не было - на близком расстоянии их способен перестрелять даже тяжелораненый или младенец. Поджечь дом? Выманить их с помощью того седого с деревянными тапками? Второй вариант был самым удобным. Анна подняла за локоть все еще лежавшую здесь девушку и приставила пистолет к ее спине.
- Эй, там, в доме! Выходи!
- Или что? - донеслось из темного проема двери.
- Или вот это будет с дыркой, - Анна с удовольствием выразилась бы куда более цветисто, в лучших традициях пиратов, но ее японский, увы, был далек от идеала.
Идзуна встревожился еще больше. Кажется, появился кто-то еще, и если этот кто-то вдруг окажется дорог Матумото, исход боя встанет под вопрос.
- Может, лучше не надо? - опасливо спросил мальчишка.
Сходиться в честной схватке лицом к лицу с обозленным телохранителем главы клана (пусть даже бывшим) в его планы совсем не входило.
- Матсумото? - изумился слепой бродяжка. - Он скорее вспорет себе живот, чем прикоснется к ревору... ну, к этому, тому, что стреляет.
- Я не буду его убивать в любом случае, - произнесла Анна достаточно тихо, чтобы услышал только слепой. - Она - гарант того, что нас с тобой не пристрелят из засады.
В доме медлили, потом в проходе - не делая лишнего шага во двор, так, чтобы его было видно, но оставалась возможность к новому отступлению, - появился самурай; на черном хаори не было видно гербов.
- Что дальше? - спросил он.
- В доме еще есть кто-нибудь живой?
- Нет.
- Слово самурая? - примитивный прием, но, говорят, с _этими_ людьми он работал.
- Такого сословия больше нет, - отрезал Кумихимо. - Могу дать только собственное слово.
- Отлично. Выйди во двор, и я отпущу ее. Слово ээ.. - Анна замялась, подбирая слово. - Слово контрабандиста.
Самурай кивнул, сделал шаг - ровно один.
Анна спокойно, но настолько быстро, насколько позволял ее и девушки вес, вытолкнула седую (пол выяснился случайно и эмм... эмпирически) вперед и направила дуло револьвера на воина.
- Если попытаешься уйти в дом, стреляю.
Ей совершенно не хотелось убивать самурая вот так, но таковы были условия, и Анна просто решила вмешаться только в крайнем случае. Когда выбора уже точно не будет.

(Hinode+Bishop еще)

- Зайди внутрь, Широ, - распорядился Юкио.
Девчонка отчаянно замотала головой:
- Нет!
И что с ней теперь делать?
- Уходи!
У нее брызнули слезы, но вместо того, чтобы убежать, Широ встала перед ним и повернулась к высокой незнакомке.
- Что вам от нас понадобилось? - закричала девчонка. - Мы ничего вам не сделали! Оставьте нас в покое!
- Спроси у мальчишки, я наемник, - пожала плечами Анна. Пистолет убирать не стала - похоже, теперь самурай еще вернее не станет прятаться в дом.
- Хорошо, - опять кивнул Юкио, положил левую руку девочке на плечо, чтобы успокоить крикунью; Широ действительно замолчала. - Тогда спрашиваю у тебя.
Идзуна раздраженно зашипел, вертя в пальцах метательный нож. Он прислушался, но все говорило за то, что у него есть большой шанс промахнуться.
- Нет, - негромко произнес бродяжка. - Это какая-то нелепая месть.
Он знал, что нож все равно не пойдет в цель, даже если примерится поточнее.И Матсумото это знал, наверное, поэтому и стоял так спокойно... хотя нет, не поэтому.
На худом загорелом лице Юкио было написано безразличие.

(завершаю тройку)

Внешне Анна даже не повела бровью, но внутри она напряженно ждала того, как поступит Идзуна. Похоже и он тоже почувствовал то, что не давало покоя ей. Одно дело убить человека в сражении, когда каждый просто использует свои шансы на достижение цели. А совсем другое - вот так. Без искаженного гневом и страхом лица перед глазами, без занесенного, а, возможно, уже и опущенного оружия.
Слепой все-таки поднял руку с ножом, постоял в нерешительности и опустил.
- Ты дашь нам сейчас уйти? - спросил он.
Самурай кивнул.
- Хорошо, - Идзуна спрятал нож обратно в спутанные волосы. - Но я еще не отказался от мести. Помни об этом.
- С трудом забуду, - усмехнулся Матсумото. - Но сначала ты мне расскажешь.
- Обязательно. Но не сейчас. Нам нужно позаботиться о раненом.
Чужеземка застегнула "Ремингтон" в кобуре и направилась к раненому японцу, каждую секунду, впрочем, ожидая удара в спину чем-нибудь тяжелым от темпераментной девицы - просто за помятое кимоно. Рана в плечо не показалась Анне чем-то опасным - иначе парень бы уже отдал концы - но крови натекло порядочно. Вздохнув и еще раз "поблагодарив" Широ мысленно за синяк на спине, женщина занялась взваливанием долговязого худого тела на себя.

На пороге дома обозначилось смутное движение. Костлявое тело приняло сидячее положение, двуствольный револьвер в руке снова поднялся в позицию.
Кодзи слышал разговор, но разве слова чужих клятв и обещаний имеет значение для представителя его профессии? Проблема была в другом, в оружие остался только один патрон. На кого его потратить, на метателя ножей или ту, что назвалась наемником? Неприятен был тот факт, что в любом из двух вариантов, оставшийся в живых мог запросто расправиться с музыкантом. Вот если бы дотянуться до свирели...
Кодзи застонал и приложил руку к несуществующей на груди ране, продолжая в другой на вытяжку держать револьвер. Плечом музыкант привалился к дверному косяку, а рука тем временем нырнула за пазуху к округлой полой палочке.

Широ нахмурилась, скрестив руки на груди. Ее взгляд медленно проследил за действиями высокой девушки и мальчика, который, по-видимому, был слеп. Ее новое дорогое кимоно было превращено в обычное тряпье – кое-где испачкано, где-то измято, а там, где бралась эта огромная женщина, просто было порвано! Громко шмыгнув носом, беловолосая дождалась, пока та повернется к ней спиной, и со всей силы запустила оставшимся гэта прямо ей в спину. И тут же шмыгнула поближе к Юкио, ухватив его за рукав и выглядывая у него из-за ножен.
- А кто они такие, а? - прошептала она, пытаясь хоть как-то поправить уничтоженное в один миг кимоно.
Удостоверившись в том, что флейта и катана на месте, она снова выглянула, но теперь с другой стороны.
- Двоих вижу впервые, - Кумихимо все никак не мог уследить за перемещениями девчонки. – А третий... Полагаю, ты только что стояла рядом с особой императорской крови.
Точнее – с лужей той самой крови, которую упомянутая особа изволила пролить на землю у ворот.
-Им-императорской? - прошипела Широ, все еще скрываясь от глаз этой странной со стреляющей штукой.
- Верно. Пойдем в дом, не стоит торчать во дворе, - он несильно щелкнул девчонку по носу. - Не горюй об одежде, купишь другую.
- Купишь... - проворчала она, почесав нос. Потом тяжело вздохнула и взяла его руку. - А что делать в доме? Разве нам не пора двигаться дальше? Кажется, мы и так задержались в этом городишке.
- Нам нужно кое-что забрать из этого дома, - Кумихимо усмехнулся. - Вернее - кое-кого.
-Мммм? - она изумленно приподняла одну бровь, семеня рядом. Ей совершенно не понравилось, что их уединение нарушит кто-то еще. - Я не хочу, чтобы с нами шел еще кто-то! - заявила Широ, пытаясь понять, кого же там мог забыть Юкио.
- А я не хочу, чтобы потом сказали, что Матсумото-но Хироюки не держит данного слова.
- Ты мне, кстати, тоже кое-что обещал.
- Да? И что же это было?
Она резко посмотрела на него, сжав губы, потом опустила взгляд.
- Ну... ну и ладно! – Широ уселась на ступеньки; все равно кимоно уже ничем не помочь.
Кумихимо остановился.
- Я помню свое обещание, - сказал он.
-Ты, кажется, хотел что-то забрать, - огрызнулась Широ, не поднимая головы.
- Кого-то, - поправил он.
Она не обратила внимания на его исправление, вертя в руках флейту.
- Ты опять спасаешь мне жизнь. Не преврати в привычку.
Девчонка лишь многозначительно хмыкнула, и совсем, казалось, потеряла интерес к происходящему, полностью переключаясь на флейту. Широ долго вертела ее в руках, пока не начала наигрывать коротенькие мелодии.
Старые привычки менять трудно, порой - невозможно. Особенно, если не знал никакой другой жизни. Возможно, сейчас самое время.
- Меня наняли помочь одним людям, - сказал Юкио. - Если все получится, заодно узнаем, кто сжег твою деревню.
Она кивнула, не переставая играть. Широ надеялась, что он все же смотрит в ее сторону, и заметит ее удовлетворение происходящим разговором. Самурай посмотрел на дом и тощую фигуру в темноте дверного проема.
- Давно подслушиваешь? – спросил он.

(soshite Last Unicorn)

- Ты уверен, что хочешь оставить их у нас за спиной? – Кодзи не спешил демонстрировать степень своего здоровья. В конце концов, даже то, что напарник видел, что у него нет никакой огнестрельной раны, совсем не означает, что музыкант не ушибся сильно при падении. – Это может помешать работе.
Рука нащупала свирель, заткнутую за пояс. Коробочка с иглами закреплена на запястье, противники начали возню со своим раненым. Самое время, сделать все быстро и четко. Кодзи бросил на Юкио вопросительный взгляд, хотя для себя он практически уже вес решил. Нельзя делать ошибок, нельзя оставлять следов – только так можно выжить.

Короткое шипение клинка, что покинул ножны, холодный металл как предупреждение лег на руку музыканта - пока плашмя.
- Это - мои затруднения, мне с ними и разбираться, - произнес самурай. - Если будут мешать, убьешь их. Но - не здесь и не сейчас.
Надо ли теперь хранить верность клану, которого больше нет, сюзерену, о котором не слышал со дня восстания, и из семьи которого встретил вот только сейчас седьмого кузена шестого брата? Женщину он не знал и видел впервые, но вот слепого мальчишку... Что-то шевельнулось в памяти, но - слишком много в свое время было выпито, чтобы забыть, не так сразу вернутся воспоминания. Юкио не был уверен, что он ждет их возвращения. Проще оставаться в тени.
- Меня наняли, чтобы хранить тебе жизнь, - напомнил Кумихимо, не убирая меча. - В следующий раз - предупреждай, если вздумаешь куда-то пойти.
Что за странные у богов улыбки? Понадобился слепой нищий бродяга, чтобы напомнить, кто он такой.

- У меня все шло прекрасно, пока не появился ты и неприятности, которые ходят, как выяснилось, отнюдь не за мной, - по крысиному осклабился Кодзи. – Так что еще неизвестно кто кого в итоге будет охранять. Но если вес же решишь избавиться от них, можешь просто сказать, и мы уладим это дело.
Музыкант вернул свирель обратно за пояс брюк, а затем двумя пальцами отвел в сторону лезвие меча, лежавшее на его плече.
- Предлагаю вернуться к делу, ради которого нас и наняли, - добавил Кодзи, уже менее язвительно и высокомерно.

Гокайшин обнаружил, что стоит в центре двора императорского дворца Киото. Со всех сторон - здания, будто вымершие, сколько ни оглядывайся, вокруг ни души. Сколько ни зови, никто не откликнется. Только белые камни шуршат под ногами, поют свою вечную песню, ведь они бессмертны.
Странно, жена должна быть здесь. Почему ее нет? Ведь он вернулся домой. После четырех лет отсутствия, после Китая, он вернулся. Почему она не встречает?
- Акими!
Не отзывается.
- Нобуйоши!
Сыну уже должно было исполниться одиннадцать. Почти взрослый. Где он?
Древние камни молчат. Их не волнуют судьбы людей, слишком много они повидали.
Двор вдруг заполняется тенями. Давно ушедшие императоры и придворные, колдуны и императорские жены-наложницы, все проходят мимо, не глядя. Бесчисленное множество лиц. Гокайшин ищет среди них знакомых. Ищет и не находит.
- Кто-нибудь видел мою семью?!
Большинство даже не поворачивается, некоторые качают головами. Ищи.
Он садится на колени в центре двора. Здесь белые камни почему-то окрашены алым. Гокайшин по очереди поднимает красные камни, один за другим. Смотрит на них, будто ищет внутри ответ.
Он не осознает, что в полубреду повторяет снова и снова:
- Где моя семья? Где они?

У ворот города вывешена деревянная табличка со следующей надписью, чтобы все проезжие купцы, крестьяне и те, кто еще недавно носил два меча, могли прочитать и принять к сведению.

ПРИКЛ ДОИГРАН, ВСЕМ СПАСИБО, ВСЕ СВОБОДНЫ

КРОМЕ:

ГОКАЙШИНА, ИДЗУНЫ и МАЦУМОТО-НО ХИРОЮКИ, известного под именем КУМИХИМО ЮКИО. Означенные люди переселяются в прикл ВОЛКИ МИБУ вместе со всеми, кто захочет к ним там присоединиться.

Подпись:
Новый наместник провинции... (ой. это кажется, совсем другая история)