Рассвет, надо сказать, наползал довольно медленно, будто бы неохотно. На улицах то и дело попадались торговцы и вооруженные люди, но повышенного внимания вторые больше не проявляли, чего нельзя сказать о некоторых из первых. Отвертевшись от очередного продавца "ловцов ветра", Гокайшин начал искать, куда бы свернуть с главной улицы. Впрочем, узкие проходы между домами, ведущие куда-то в темноту из деревянных досок, не внушали доверия. Ночью он не задумываясь кинулся туда, сейчас, при свете поднимающегося солнца он бы еще десять раз подумал.
Вздохнув, Минамото пошел дальше по той же улице, стараясь делать вид, что торопится. Куда-нибудь, все равно куда, лишь бы перестали дергать. Не помогло. Вид у него, что ли, такой?..
Впереди под лучами солнца блестнула водная поверхность. Ну да, правильно, вон справа тот самый игорный дом, в который он ночью якобы шел. Где-то впереди должно быть место, где Идзуна спускался к воде. Здесь людей было поменьше, только около заведения собралась небольшая толпа мужчин, что-то приглушенно обсуждавших. Гокайшин не стал прислушиваться, прошел мимо.
Идя сверху вдоль берега, невозможно разглядеть, где именно бродяжка оставил свою одежку. С одной стороны хорошо - никто не украл (хотя это-то как раз и не очень страшно), с другой стороны - ломиться через кусты в нескольких местах чревато. Например, странное поведение прилично одетого господина заметит та самая толпа около игорного дома. В таких случаях всяким бродягам легче, до них никому нет дела.
Была-не была, Гокайшин нашел место, где кусты вроде бы пореже, и ринулся сквозь них. Если кто-то и обратил внимание, то промолчал. Наверное, решили, что человеку могло приспичить, бывает. Отсюда уже можно было разглядеть белеющую неподалеку одежду. Да, вон она лежит под кустом. Одна проблема: добраться до нее можно только либо по узенькой полоске песка, либо прямо по воде. Не самая приятная погода для купания, надо сказать.
Гокайшин сделал попытку изобразить акробата и пройти по песочку. Через пару секунд пришлось схватиться за ветки кустов. Еще через три шага, маленьких в силу необходимости, одна из веток оказалась гораздо менее крепкой, чем ее сестры. Громкий крик, а потом всплеск спугнули стайку маленьких пташек из окрестных кустов. Ну, теперь можно и в воде дойти - хакама и так мокрые, как и все остальное.
- Баня с утра это хорошо, - проворчал Гокайшин, - но я предпочитаю теплую воду.
Сграбастав мокрыми руками одежду Идзуны и его фуросики, в который, как всегда, было что-то завернуто, Минамото стал продираться сквозь кусты обратно наверх.
По дороге обратно торговцы к нему уже не приставали, зато удивленных взглядов было хоть отбавляй. Приняв вид: "я принц, как хочу, так и хожу", Гокайшин прошел по улице, как будто это был один из переходов в киотском дворце.
По возвращении его ждал сюрприз, впрочем, уже не так сильно удивляющий. Комната была пуста. Что девушка ушла, это понятно - она так прямо и заявила перед тем, как улечься спать. А вот куда подевался Идзуна и где его теперь отыскать?
На тот не очень вероятный случай, что бродяжка где-то в доме, Гокайшин обошел все здание. Выяснил, что хозяева уже встали, завтрак готов, а Идзуны и след простыл.
Вспомнив вчерашний разговор, Минамото преисполнился подозрений, что слепой отправился к дому второго местного оябуна делать то самое "такое", которое обещал не делать. Хозяева остались завтракать в одиночестве, а Гокайшин отбыл в направлении, которое пришлось выяснять по дороге.

Идзуна погрозил кулаком обидчикам, отряхнулся по-собачьи и замер, погружаясь в океан звуков, окружающих его, пока не выловил то течение, которое принесет его в нужное место. А затем, нашаривая дорогу палкой, побрел на позвякивание кузнечного молотка. Возле дома, откуда пахло сухим дерном, дымом, потом и раскаленным металлом, слепой остановился и провел ладонью по изгороди, нашаривая проход. Байку про то, кому, зачем и сколько понадобилось метательных ножей, он приготовил заранее. Правда, тут дело чуть не сорвалось, потому что кузнец запросил за работу гораздо больше той суммы, с которой Идзуна был готов расстаться. Но в конце концов они пришли к соглашению, и бродяжку попросили обождать. Он пригрелся у входа на каменной ступеньке, подставив лицо утреннему солнцу. Где-то неподалеку хлопало на ветру белье, скрипели оси повозки, которую, фырча и глухо стуча копытами протащил мимо вол. Щиколотку пощекотал мохнатый бок собаки, в ладонь ткнулся влажный нос.
- Нет у меня ничего, не лезь.
Идзуна закрыл глаза.

Возвращаться и досыпать не было ни смысла, ни желания, ни времени, поэтому Недзуми, проводив слепого до дороги, свернула в противоположную сторону. Немного попетляв по улочкам, она остановилась в безлюдном переулке, присела у забора, пошарила в траве и медленно вытянула за конец из кучи хвороста свой цисигань. Отлично, теперь можно покинуть деревню, чем она и занялась.
Через некоторое время ее можно было видеть на главной улице, что вела к дороге в центр Оцу.

Гокайшин шел по улице, в поисках Идзуны умудряясь глядеть чуть ли не во все стороны одновременно - кроме той, в которую шел. Именно поэтому произошло столкновение на перекрестке главной улицы и какого-то закоулка, откуда он выходил. Не успей он схватить девушку с посохом за руку, сидеть бы ей на земле.
- Недзуя-сан, простите мою невнимательность!
- Однако этого многовато для совпадений, хотя у меня для вас известие. Ваш слуга просил меня проводить его до улицы ремесленников. Думаю, вы найдете его у дома второго местного оябуна. Я обещала ему сообщить это вам, если встречу.
- Так и знал! - буркнул Гокайшин.
Худшие подозрения подтвердились, бродяжка опять что-то задумал.
- Спасибо за то, что сказали, Недзуя-сан, - Минамото рассеяно улыбнулся девушке. - Очень вам признателен.

Биш и я)

Работы было много, и это - не могло не радовать. А после работы хорошо сидеть на веранде и ждать, когда жена заварит чай. Сегодня он припозднился; ничего завтра праздник, отоспится. А еще неплохо - поделиться новостью.
- Помнишь, из гостиницы приходили, спрашивали состав для полировки?..
Жена что-то бурчит, неразборчиво, себе под нос, зато утвердительно.
- Вот что скажу - знаю я тот меч, которому такой состав нужен, - кузнец посмотрел на свои руки; под ногтями черные полумесяцы грязи, так въелась, не отскребешь. - И хозяина его знаю.
Опять бурчание, жена приносит поднос с чашечкой и чайником.
- Вот только не знаю: зачем он вернулся?
Широ увидала, что Конеко нехотя полез за ней, и побежала вперед, решив, что тот ее быстро догонит. Девушка притормозила у кузницы, услышав громкую речь кузнеца. Подойдя немного поближе, она сделала вид, что пытается поправить кимоно, а на самом деле решила послушать... Неужели он говорит... про него?..
- Как замок сожгли, никого из их рода здесь видно не было, - продолжал кузнец. - Так что ему тут понадобилось?
Он потянулся, разглядывая жену и как она наливает чай: не гейша из чайного домика, но ему и такая хороша.
- О ком ты? - удивилась жена.
- Да я тебе весь вечер рассказываю! Чем слушаешь? Матсумото, из замка. Я и ему меч делал, да и половине их клана!
Девушка чуть не поперхнулась кашлем, услышав имя Масумото. Он здесь! Они его видели!
- Извините, господин, - она подбежала к нему, поклонившись. - А где вы видели господина Матсумото?
Кузнец поставил чашку перед собой, неодобрительно посмотрел на девушку. Но - решил, видимо, что тайны особой не будет.
- Лично я его не видел, - сказал кузнец. - Но поверь мне на слово, если кто-то просит состав для полировки меча, который я своими же руками делал для господина Матсумото, то - только сам господин Матсумото, собственной персоной. Он и мертвым свой меч никому не отдаст. Даже тот, что я делал, этот-то у него для дела... а вот видела бы ты, какой у него был меч для церемоний! Говорят, принадлежал самому Сакаи Ивами-но Ками...
- Ну вот, завел любимую песню... - проворчала жена.
- Хорошо... - Широ кивнула, пытаясь придумать, как бы узнать у кузнеца месторасположение Юкио. - Конечно-конечно, у вас самые лучшие мечи. Может, и мне какой-нибудь подойдет? А, кстати, вы не знаете, где бы он мог сейчас находится?
- Что за времена пошли, - вздохнул кузнец, - маленькой девочке, и той понадобился меч! А про запрет их носить ты ничего не слышала? А!..
Он махнул рукой.
- Плати, и будет тебе меч, не пропадать же добру. А что касательно господина Матсумото... - кузнец прищурился. - Зачем тебе знать?
Девушка полезла в складки кимоно и достала мешочек с деньгами, который дал ей Юкио.
- Я дам тебе все, если ты продашь мне меч и скажешь, где господин Юкио, - она кинула увесистый мешочек кузнецу, ожидая его дальнейших действий. Да, Конеко не похвалит ее за такие растраты, но меча у нее правда не было, а Юкио найти ей очень было нужно...
Кузнец покряхтел, сходил в мастерскую, погремел там и вернулся. Протянул странной девушке вакидзаси в простых темных ножнах, из инкрустации -только россыпь цветов.
- Все равно он больше никому не понадобится... А господин Хироюки... от него присылали из гостиницы "Широ". Это дальше по улице.
- Гостиница Широ? - девушка даже удивилась неожиданному совпадению.-Большое спасибо, господин!
Она приняла меч, немного прикрыв его складками кимоно, поклонилась и оглянулась -Конеко был уже рядом. Она помахала рукой и крикнула:
- Нам нужна гостиница Широ! Ты знаешь, где она?

Почти НРПГ:
Глас с того света... э-э... из реального мира то есть.
КОРОЧЕ! Указания мастера, переданные с почтовым голубем.
Отыгрывать за Пройдоху я не буду, поэтому просто передаю, что сказано.

Окито

Полицейский подвергся нападению г-на Блейка из кустов, был ранен и потерял напарника. Отыгрыш за вами, dozou.

Широ и Конеко

В своих поисках нужной гостиницы вы, к своему глубочайшему неудовольствию, натолкнулись на старого знакомого, а именно - тощего бандюгу. Прошу любить и жаловать.

Кодзи и Юкио

Поскольку у ваших работодателей не нашлось нужных мыслей, как вам поступать дальше, вы берете дело в свои руки и отправляетесь в путь. За вами тихонько и ненавязчиво ползет отряд злобных якудза плюс горбун с когтями и помощниками.

Гокайшин, Недзуми и Идзуна

Временно предоставлены сами себе и я чувствую, что если Мышара не побеспокится, не видать ей денег от невинно убиенного в скором времени оябуна.

Господа, из-за непредвиденного даже им самим отстутствия мастера прикл в тяжелом положении, что не значит, что нужно бежать с него, сломя голову, не?

Тишина птица неуловимая, вот она есть, а вот ее уже и нет. На небольшой полянке в лесу кипела схватка. Инспектору удалось отвести удар мечом, сделанный внезапно выскочившим Блейком, но тот перевел его в уда плашмя по голове и Окито временно выбыл из схватки. Через секунду на поляне схватились два опытных мечника. Вот только один из них успел получить рану в спину и положение складывалось не в его пользу. Блейк получил рану во вторую ногу, а Шикамару множество мелких. И не очень мелких. Да, все они были куда менее опасны, но полицейский терял силы куда быстрее. Окито попытался собрать расплывающийся взгляд и прицелится, но у него плохо получалось. А вот у его напарника получилось это заметить и отпрыгныть назад. Посчитавший же себя победителем Блейк получил пулю, правда всего лишь в левую руку. Схватка продолжилась, но тут полицейский запнулся о корень и получил тяжелую рану и у него выбили меч. Блейк уже собирался снести ему голову, когда ему в спину вонзился штык от винтовки. На меч же развернувшегося гайдзина обрушился приклад винтовки - впрочем первоначально на этом месте дожна была быть голова. Инспектор мнгновенно развернул винтовку и попытался ударить штыком еще раз, но его подвело по прежнему расплывающееся зрение и этим воспользовался Блейк, вонзив то, что осталось от меча ему в живот. Бой превращался в жесткую драку, обе стороны которой пока не могли ее закончить. В движениях трех катавшихся по земле фигур мало что напоминало традиционные боевые исскуства. У участников просто небыло на это сил. Впрочем бог на стороне больших батальонов, как говорил один полководец далеко от этого места. Впрочем один китайский мудрец говорил нечто подобное задолго до него. Раздался треск и голова Блейка безвольно повисла на сломанной шее. Оставалось лишь перевязать раны и добратся куда-нибудь.

Спустя некоторое время две шатающиеся фигуры появились на краю ближайшей деревни. Они шли держась друг за друга и только этим удерживаясь от падения. Одна из них была в полузасохшей крови, а из под некоторых повязок продолжала сочится кровь. Вторая фигура опиралась на винтовку, как на посох и шла как будто не видела то, что впереди. Обломки мечей были брошены в лесу... Внезапно один из двух человек, в которых очень сложно было опознать полицейских, застонал и свалился. Ничем не поддерживаемый второй последовал за ним.

Сосредоточиться удалось – никто особых мыслей не высказывал, новый знакомый «поправлял здоровье», работодатели делиться замыслами больше не хотели. Юкио было решил, что получится довести до конца начатое дело, когда их внимание привлек шум во дворе. Самурай покачал головой, неторопливо поднялся. Отодвинув слегка занавеску, выглянул на улицу. Шум не повторился, теперь там бес толку бегали и кричали люди.
- Я пойду узнаю, в чем дело, - Юкио спустился вниз.
Вокруг двоих лежащих на земле уже собралась небольшая толпа. Все любят поглазеть, никто не хочет соваться. То ли рваная форма отпугивает, то ли кровь на ней, то ли еще что. Люди – странные существа. Кумихимо присел на корточки рядом с ранеными (а возможно – уже мертвецами).
- Что, ёрики, не повезло?
Тот, естественно, не ответил.
Вот проклятие... полицейский – только помеха, им сейчас уйти бы отсюда; чем раньше он разберется с работой, тем скорее выполнит данное Широ слово. Но Кумихимо привык отдавать долги, а тут долг был, и немалый. Самурай выпрямился, выдернул из мельтешащей толпы наугад какого-то человека.
- Помоги занести их внутрь.
Тот попятился, затрещала ткань кимоно, Юкио подтащил бедолагу поближе.
- Я сказал, занеси их внутрь. Ты глухой?
«Помощник» без энтузиазма замотал головой.
- Так не медли.
Раненых уложили в общей комнате на стол, больше некуда было. Юкио потребовал теплой воды, чтобы смыть кровь, потянулся за ножом, чтобы разрезать на ёрики одежду и вспомнил, что отдал нож Широ. Местные уходить не спешили, но и помощь не предлагали; лишь набились в гостиницу, словно мошки в оставленный на веранде фонарь. «Надеюсь, ёрики, ты тут не умрешь...» Кумихимо вернулся в отведенную им комнату.
- Oi, в твоей сумке найдутся лекарства, напарник?

- Не знаю, обернулся Кодзи, уже упаковывавший свое снаряжение по карманам костюма. – Посмотри в той катомке, она принадлежала человеку, выдававшему себя за аптекаря, и кстати смыслившему во врачевании. Из своего предложить ничего не смогу, оно тебе не поможет… Или это не тебе?
Музыкант приподнял левую бровь, а затем направился в главную комнату. Увидев толпу народа и двух человек в полицейской форме, пребывающих не в лучшем состоянии, Кодзи размышлял всего несколько секунд. В конце концов, он ведь уже начал играть свою новую роль…
- Чего столпились? Раненых никогда, что ли не видели? – начал он с повелительным видом прикрикивать на собравшихся, и люди заметив то, как одет этот новый господин, начинали сторониться. – Не можете ничем помочь, так не толпитесь здесь! Все, расходитесь, живо-живо!
Толпа нехотя, но подчинилась…

В котомке аптекаря чего только не было... и не все предметы вязались с профессией врача - в понимании Юкио. Кое-что наводило на мысли об отнимании жизни, не возвращении. Но и нужное отыскалось. Для простоты Кумихимо прихватил с собой всю сумку, чтобы не мучаться. Нож (из котомки) был наточен до такой остроты, что самурай чуть не распорол (не ожидал от аптекаря) себе руку, разрезая мундир на одном из ёрики. Толстая ткань пропиталась кровью и засохла, стала жесткой, так просто не справиться.
Кодзи вместе с хозяином постоялого двора кое-как вытурили любопытных за пределы дома, после чего музыкант велел содержателю оставаться на улице, сдерживать любопытных и следить за дверью, после чего вернулся к Юкио.
- Это вообще кто? - поинтересовался синоби у напарника.
- Полицейские из столицы, - последовал краткий ответ.
Один словно искупался в крови, второй – выглядел немногим лучше, но в сознание не приходил.
- Вот этому, - Юкио указал на инспектора, предвосхищая вопрос, - я обязан.
- И что принесло-то его сюда из своей столицы? - музыкант покачал головой. - Мне это не нравится. Впрочем, я человек подозрительный по натуре, так что привыкай к тому, что мне практически все не нравится... Ладно...
Музыкант вздохнул:
- Попробуй сделать, что-нибудь со своим знакомцем. Я займусь другим, - добавил он, закатывая рукава рубашки.
- Можно подумать, мне нравится...
Этот ёрики дважды появлялся в самый неподходящий момент – и дважды спасал Юкио жизнь. Даже если полицейский шел по его следам... не в том ёрики сейчас состоянии. Не угроза.
- А ведь только переоделись, - хмыкнул самурай сквозь зубы (там была зажата лента, которой он подвязывал рукава).

(спасали совместно с Греем)

Мысли путались. Человек пытался вспомнить кто он и где он. Кто определилось быстро - инспектор Окита. Рёдзи Окита. Оставался вопрос где - и последнее, что приходило на ум это бой с Блейком. Хотя какой бой - драка. Пошлая драка, навроде кабацкой. Потом они пошли... куда? До ближайшей деревни. А потом провал. Инспектор открыл глаза и не увидел ничего. Что было странно: на лице он ничего не ощущал, доносившиеся до него шумы говорили о том, что сейчас отнюдь не ночь, да и то, что он не в подвале, кладовке и или камере без окон можно было определить по многим признакам. Гоня от себя мрачные мысли о причинах того, что он ничего не видит, Окита сказал, а вернее прохрипел:

- Где я? Здесь кто-нибудь есть?

(Grey to al103 to Bishop)
Кодзи сходил в комнату и принес свою плетеную котомку, из-под днища была извлечена плоская длинная гама, "прямоугольный" боевой серп. Руки музыканта легко отделили лезвие от рукояти, и Кодзи, по примеру напарника, начал срезать пропитавшуюся кровью форму. Ран полицейского было полно, странно, что он вообще еще был жив. В этот момент, второе "тело" на другом столе зашевелилось и даже что-то начало бормотать...
- Где я? Здесь кто-нибудь есть?
Юкио невольно попятился; он почти списал ёрики в мертвецы, а мертвецам ходить не положено. Говорить - тоже.
Кодзи поморщился, обычно ничего хорошего от оживших мертвецов ждать не оставалось.
- Может его того, по голове треснуть, чтоб вырубился? - избытками жалости синоби явно не страдал.
- Кто-то до нас постарался, - Юкио не без усилия вернулся к столу, куда уложил ёрики. - И от души.
Он прикоснулся к шее "трупа", даже нагнулся, чтобы уловить дыхание.
- Живой, - доложил напарнику самурай.
- Мой еще тоже, - руки Кодзи буквально чувствовали в некоторых местах, как кровь переливается под совсем тонким слоем мышц. - Но боюсь, это не надолго...
Музыкант ополоснул руки в, принесенной им вместе с котомкой, чаше и стал промывать раны ёрики.
- Здесь...
Ну, как объяснить, кто здесь? Так и сообщить, что мол, ронин и бродяга, который притворяется, не тем, кто есть?
- Лежи спокойно, ёрики. Пока ты в безопасности, - Юкио для пробы помахал ладонью перед лицом раненного; ему не нравилось, как он смотрит. Никакой реакции. – Это кто тебя так?
- Один ~кха~ гайдзин, упорно отказавшийся арестовываться. А почему здесь так ~кха~ темно? - Этот вопрос очень волновал Окито. От ответа на него значило слишком многое.
Кумихимо покачал головой. Значит, не ошибся.
- Здесь достаточно света.
Ответ ударил по сознанию полицейского посильнее, чем могла бы ударить пуля. Значит провалы зрения во время драки и потом... Что ж, все имеет свою цену. И то, что ты честный полицейский - тоже. Надо быть готовым эту цену платить. Окито замолчал. Ему сейчас не хотелось говорить.
Непонятно, узнал его полицейский или нет? С одной стороны – ничего не будет хорошего, с другой – кто его знает?
- Ладно, ёрики. Тебе еще повезло.
Юкио осмотрел «своего» пациента; вроде ран больше нет, по крайней мере – таких, из-за которых стоит бояться. Остальное заживает.
- Твоему напарнику хуже.
Этот голос был определенно знаком инспектору. И то, кем являлся его владелец ,отогнало беспокойство и о себе и о напарнике.
- ~Кха~ А, это ты. Ну, как там наши общие друзья? Мне надо бы с ними как-то связаться.
В таких ситуациях доклады следует делать, чем быстрее, тем лучше.
Кумихимо намочил в воде ткань, выжал, положил на лоб полицейскому.
- Тогда тебе следовало появиться чуть раньше, они недавно ушли.
Внезапная прохлада обожгла не хуже огня. Впрочем так гораздо лучше. В отличие от ситуации.
- Не повезло. Что с Шикамару?
Юкио покосился на соседний стол, за которым довольно умело орудовал новый знакомый; раны он промыл, теперь перевязывал.
- Потерял много крови, глубокие раны. Не думаю, что скоро встанет на ноги. Не думаю, что вообще встанет.
- Остается ~кха~ надеяться на лучшее... - Мрачно проговорил Окито. - Нас от полка осталось пятеро... - Последнее он произнес почти шепотом.
- Значит, тебе повезло больше, чем мне. Ты вообще удачливый, ёрики, - согласился Кумихимо.

- Пожалуйста, - Недзуми улыбнулась и слегка поклонившись, добавила, - хорошего дня, Гокайшин-сан, удачи в поисках слуги.
С этого момента проблемы ее неожиданных соучастников перестали иметь для Недзуми значение, это значение для нее обрели деньги, обещанные за работу. Работа сделана, деньги не получены, этим следовало заняться прямо сейчас.
Вскоре ее уже можно было видеть у раздвинутых дверей все того же игорного дома, где ее встретили уже знакомые братья горы Фудзи. На этот раз Недзуми пропустили без вопросов, но дожидаться внимания оябуна пришлось в одиночестве в комнате около часа и в итоге так и не дождаться. Через час вместо него в комнату вошел низенький человек с абсолютно круглой головой и глазками-щелочками и, радостно улыбаясь, протянул ей деньги. Недзуми это не порадовало, она надеялась, что сможет поговорить о каком-то более продолжительном сотрудничестве. Что это значило? Ее работа не понравилась заказчику? Но тут человек заговорил:
- Не волнуйтесь, вас скоро найдут, - сказал он и вышел из комнаты.
Синоби пожала плечами и пересчитала деньги - вся обещанная сумма теперь была у нее в руках. Следовало подумать о том, чтобы поесть.
Недзуми вышла на улицу и огляделась по сторонам, она припоминала вывеску, которую видела вчера утром по пути сюда, туда и повернула. Запоздало она поняла, что в тот момент, когда она видела эту вывеску - ее проводник-бродяга вел ее какими-то закоулками. Его поведение было понятно - в его виде властям на глаза лучше не попадаться, но Недзуми чувствовала себя в праве поискать место получше. Правда, когда она об этом подумала - вокруг уже простирался какой-то трущобный квартал. Очень мило и как назло ни души вокруг, будто не день на дворе, а глухая полночь. Но тут из-за угла появился мужчина, Недзуми с улыбкой направилась к нему - спросить дорогу до какого-нибудь приличного заведения... но на полпути синоби замерла. Человек повернулся к ней и обнажил меч. Вот это новости! Недзуми перехватила цисигань и приготовилась к бою, но человек не спешил нападать и вскоре стало ясно почему. Еще трое вынырнули из-за того же угла с оружием наготове, четверо появились из переулка на другой стороне дороги и еще двое выскочили у Недзуми за спиной из той самой подворотни, из которой только что вышла она сама. Плохо дело! Похоже, ее уже нашли… быстро.
Недзуми вертела головой, стараясь не выпускать из виду ни одного из якудза и ожидая нападения. Долго ждать не пришлось, сразу четверо бросились на нее с занесенными мечами. Замелькал цисигань, Недзуми отшибла в сторону два клинка, на пределе своей скорости метнулась в сторону, подсекла одного из нападающих под колени, добить другим концом шеста упавшего не было времени – был еще один, который и получил этим вторым концом под подбородок. Раздался хруст сломанной челюсти – цисигань только с виду выглядел легким бамбуком. Плеская кровью, первый убитый упал на дорогу и тогда на Недзуми насели все разом. После едва не подрубившего ноги удара, которого синоби избежала только чудом, она поняла – единственное спасение бежать. В кимоно и гэта да с бамбуковой палкой против восьми мечей ей не продержаться и двух минут.
Словно во сне перед лицом Недзуми мелькали стальные сполохи, свист рассекаемого воздуха рвал тишину, синоби вскрикнула, когда горячий металл прорвал рукав кимоно и чиркнул по предплечью. Конец цисиганя ударил удачливого нападающего по голени, раздробил кость, второй вслед за ним врезался в бедро. С криком человек упал, роняя меч, но недолго ему пришлось лежать на земле, левая рука синоби быстро подхватила брошенное оружие и рубящим ударом вогнала лезвие в голову третьего противника, тут же бросая рукоять застрявшей в кости катаны. Поднырнув под руку четвертого атакующего, Недзуми отшвырнула сильным ударом цисиганя в грудь перекрывающего путь к отступлению якудза и бросилась бежать.
Как она уже успела продемонстрировать за сегодня, бегать Недзуми умела как нельзя лучше, только вот и нападавшие бегать тоже умели, к несчастью, и на них не было неудобного, сковывающего движения кимоно. Кровь стучала у Недзуми в ушах в такт приближающимся шагам за спиной, она обернулась, как раз чтобы увидеть светящийся росчерк лезвия, наискосок рисующий у нее на спине диагональ. Спину обожгло, брызнула кровь, в глазах Недзуми потемнело. Ноги продолжали нести ее уже, наверное, сами по себе, не советуясь с хозяйкой. Последнее, что почувствовала синоби – это мягкий удар, она на кого-то налетела на полном ходу, ноги подкосились и она рухнула на землю. Голова безжизненно стукнулась о мостовую и сознание синоби отключилось.

Недзуми, Безымянный бродяга.
Бродяга почесываясь шел по улице в поисках выпивки, когда на него налетела раненная Недзуми. С некоторым удивлением он посмотрел на распростершуюся у его ног раненную девушку и улыбнулся. Потом присел на корточки, провел рукой по ее ране и облизал со своих пальцев ее кровь.
- Пошел прочь, свинья! - один из подбежавших бандитов замахнулся на него мечом, но тут бродяга распрямился, словно сжатая пружина. Быстрым движением одной руки он перехватил запястье противника, упирая ладонь второй ему в локоть. Ему осталось только распрямить свою руку и вот уже локоть бандита сгибается совсем не в ту сторону, в которую положено, а из открывшейся раны торчит обломок кости.
- Shi no kyoumi oshiete yarou! - говорит бродяга, перехватывая бенднягу за горло и вырыва ему кадык. Когда безжизненное тело упало к его ногам, залитый кровью бродяга довольно улыбнулся и посмотрел на остальных. Его улыбка напоминала звериный оскал.
Подцепив ногой оружие убитого, он подбросил его в воздух и перехватил двумя руками.
- Ikuze.
- ХАААААААААААА! - с дружным криком оставшиеся пятеро кинулись на него. Бродяга пригнулся, пропуская просвистевший над головй меч и, уперевшись ладонью в основание рукояти, воткнул его в живот нападающему. Затем налег плечом на обратную сторону лезвия и выпрямился во весь рост, одновременно вскрывая тело человека от низа живота, через грудную клетку до самого горла. Внутренности жертвыеще не успели вывалиться наружу, как он наотмашь рубанул впаро, снося голову второму нападавшему.
Бродяга крутанул мечом и выставил его в право, ловя отрубленную голову прямо на острие.
Его лохмотья уже насквозь пропитались кровью, все его лицо было в кровавых брызгах и он продолжал улыбаться.
Оставшиеся трое разошлись полукругом, выставив вперед мечи. Пытаясь подбодрить самих себя они снова громко заорали и кинулись в атаку.
- Hitotsu...
Бродяга наклонился, будто падая, но изогнулся и кинулся им на встречу. Он передвигался пебольшими шажками, пропуская острие меча противника в сантиметрах от себя.
- Futatsu...
Острие меча идет вниз, обрубая ногу первому противнику ниже колена
- Mittsu...
На обратном замахе отсекает руку с мечом второго и сталкивается клинками с третьим. Улыбается и надавливает на свой меч сильнее. Противник делает шаг назад, пытаясь разорвать дистанцию...
- Mittsu...
Бродяга отдеркивает свой меч от меча противника и делает шаг вперед-вправо, рассекая живот врага.

В живых остались двое. Бандит без ноги валялч на земле, когда бродяга подошел к нему, занеся меч над головой. Он воткнул его в живот своей жертве и начал проворачивать в разные стороны.
Однорукий попытался убежать, когда его настиг меч, брошеный бродягой тому в спину.

Откинув с лица слипшиеся от крови волосы, бродяга подошел к Недзуми, закинул ее на плечо и ушел еще дальше заброшеной окраины. Там на отшибе за городом стоит дом.
Внутри почти пусто и все покрыто пылью.
Он положил девушку на старое одеяло, достал откуда-то чистые бинты, снял с нее кимоно и перевязал рану. Потом накрыл ее вторым одеялом сверху, а сам вышел на улицу и начал собирать разбросаные вокруг дома старые поленья.

Идзуна, Гокайшин.
Вы так к своей цели пока и продвигаетесь.

Юкио, Кодзи.
Вы даже еще из гостиницы не вышли, так-что ситуация не изменилась.

Широ, Конеко.
Пока Широ разговаривала со своим спутником за ними тихо наблюдал тот самый худой бандит. Потмо ему надоело ждать и он, не скрываясь, направился к ним.

- Держи свои ножи.
Рядом опустился человек в окружении запахов пота и горячего металла, положил на колени слепому увесистый сверток.
- Это не мне, - без выражения проговорил Идзуна, он несколько часов просидел, изображая тихого и покорного слугу и теперь мечтал убраться из кузницы побыстрее. - Это моему хозяину.
- Ну да, да... Тогда передай хозяину, что я сделал клинки немного легче, а то смотрю я на твои руки, то есть - его руки и понимаю, что несподручно ему будет пользоваться чересчур тяжелыми кунаями.
Бродяжка отсчитал плату за работу и сунул полотняный сверток запазуху. Ему постоянно приходилось рассчитывать на удачу, поэтому он поставил на нее еще раз. Вернее, еще целых два раза. Первый, когда устроившись в сторонке, вновь привел себя в боевое состояние, то есть засунул несколько кунаев в узел спутанных волос, а остальные - в импровизированные ножны. Возможно, его кто-нибудь видел, откуда ему знать? Второй раз удача была была испытана на прочность, когда Идзуна, принюхавшись, определил направление на еду и попытался нагло ее выкрасть из-под носа ошалевших бугаев. Судя по легкому аромату дыма от их одежды и волос, он не ошибся. Хотя относительное мягкое (ну вообще-то очень жесткое и тощее) место от пинка не уберег.
Бродяжка уселся на землю, вцепился в край одежды ближайшего мужчины и заныл, что не ел уже несколько дней, а вот если ему выделят хотя бы горстку риса, он скажет, кто и где недавно сговаривался устроить поджог. Риса он не получил, зато спустя какое-то время, бормоча под нос ругательства и потирая пострадавшую еще раз часть тела, брел на звуки ругани и ударов. Когда все стихло, Идзуна вылез из кустов и, всем своим видом изображая беззащитность перед судьбой и сильными мира сего, направился к нужному дому.

Гокайшин кинул вслед девушке: "Всего хорошего" и задумался. Ремесленная улица, дом второго оябуна? Минамото сложил "go" и "go", начертил в пыли носком китайского сапога крест и пошел искать, где можно купить коня. Искать сейчас Идзуну почти бессмысленно, он может быть в любом месте между кузницей и игорным домом. Бегать по всей деревне в поисках утерянного "слуги"? А ну как кто-нибудь вспомнит, кого видели на пожаре этой ночью? В любом случае, лошадь передвигается быстрее человека, а задерживаться здесь не стоит.
Поиск и покупка коня заняли некоторое время. То предлагали каких-то полудохлых лошадок - авось господину не захочется возиться, и он купит первую попавшуюся. То кони попадались крепкие, но, вот беда, чересчур низкорослые. Когда терпение Минамото кончилось (довольно быстро, надо признать), и продавец понял, что сейчас могут полететь головы, немедленно был найден подходящий конь.
- От сердца отрываю, - причитал продавец. - Скотинка уже как родная нам стала...
- Да заткнись ты уже!
Продавец успокоился только когда ему на ладонь легли две лишние монеты.
Еще какое-то время понадобилось, чтобы собрать вещи. Впрочем, успеет или нет Идзуна за это время свести счеты со вторым оябуном, мало волновало Гокайшина. А вот гибели слепого почему-то не хотелось. С этими мыслями Минамото и поехал в сторону второго из больше уже не соперничающих игорных домов.

Боль ворвалась в сознание Недзуми раньше, чем оное сознание успело осознать себя как личность. Синоби шевельнулась, не открывая глаз, и пытаясь понять, где именно у нее болит. Оказалось, что болит везде, и эпицентр боли определить не представляется возможным. Она тихонько застонала и открыла один глаз. Когда то, что она должна была увидеть перестало двоиться, троиться и расплываться, она обнаружила себя на одеяле, а одеяло на очень пыльном полу, правда пыль выглядела хоженой, ибо следы свидетельствовали о том, что нога человека тут все же ступала. Следующим ощущением был холод от сквозняка по полу, а ощущался он оттого, что по какой-то мистической и невероятной причине кимоно на ней не оказалось. И вот тогда Недзуми запаниковала. Что произошло? Почему ей больно, почему она голая, почему она здесь? Ничего не было ясно с того самого момента, когда она бросилась бежать от якудза. дальше провал и вот это обнаружение себя в неизвестно каком виде. Синоби пошарила руками вокруг себя, натянула одеяло до самого подбородка, подтягивая ноги к животу, и попыталась сесть, за что получила острый прострел в районе спины и не удержалась от крика.

В дверях Идзуна был отловлен за шиворот и допрошен с пристрастием. При каждом вопросе бродяжку встряхивали сильной рукой. Подавляя инстинкт укусить обидчика, слепой безучастно свисал и даже давал более-менее внятные ответы.
- Не-е, не слышал... не-е, не видел... мимо шел, говорили, что тут можно заработать денег... ой-ёй! не надо ухо крутить, я все скажу! Ничего я не знаю! Сказали, тут играют, и денег много!!!
Он все-таки не удержался, вонзил острые мелкие зубы в чью-то могучую руку.
Приземлившись, Идзуна умело и громко запричитал, что вот, мол, все норовят слепого обидеть, а не знают, что слепые потому так ценятся, что никто лучше них не умеет приманивать удачу и разминать уставшие от долго сидения за игорным столом мышцы (да и вообще).

Идзуна
Раболтавшемуся бродяжке добавили ногой в живот еще раз.
- Катись отсюда маленький оборванец! Не то по зубам получишь так, Что станешь не толкьо слепйо но еще и немой в добавок!!!
Сразу несколько бандитов злорадно засмеялись.
Возможно Идзуну и впутили бы внутрь, если бы он вел себя вежливо и уж точно не кусался.
Даже рядовые якудза привыкли к страху и уважению со стороны крестьян и мелких лавочников. Так-что гонор простого юнца их только злил.

Недзуми.
Никто не бежал узнавать что это за крик и вокруг снова стало тихо. Разве-что было слышно как на улице плещется вода, да знакомый голос выводит слова какой-то песни.
Мой отец служил сегуну
В далекой стране
И его все боялись
Даже сам сёгун
Ведь он срубил головы
Тысяче самураев.

Остальные.
Доброе утро, друзья Так скоро прикл закроется окончательно )

Кодзи омыл и перевязал все раны ёрики, разве в чашке с горячей водой один из порошков, из котомки аптекаря и заставил раненого даже выпить несколько глотков укрепляющего отвара. Затем музыкант велел хозяину и появившимся слугам перенести раненого во внутренние комнаты. Подойдя к Юкио, Кодзи раскатал рукава рубашки и лишь покачал головой на безмолвный вопрос:
- Скорее всего, нет…
Пора было собираться, и пока напарник заканчивал со вторым ёрики, музыкант вернулся к себе в комнату и, быстро уложив вещи, вновь появился в главной комнате, в костюме и с кожаным тубусом на плече.

Недзуми закусила губу и сдвинула брови, напряженно прислушиваясь к словам песни и плеску воды. В хаотическом беспорядке мыслей, замешанных на боли, недоумении и панике металось робкое узнавание - где-то она этот не слишком приятный голос уже слышала. Только вот где? Из последних воспоминаний приходили двое - слепой слуга и его высоченный господин, неужели это голос одного из них? Вспомнить точно Недзуми не могла, но оба эти человека были достаточно цивилизованы и добры, чтобы можно было расчитывать на дальнейшую помощь.
- Послушайте, - крикнула она, - я узнаю ваш голос, но не могу вас вспомнить. Спасибо вам за мое спасение и пожалуйста, скажите ваше имя, чтобы я могла принести вам свою благодарность в храме.

Когда-то Идзуна услышал такую фразу: "свет померк в глазах от такого удара". Наверное, так оно и случилось бы, если бы бродяжка с рождения не обитал в кромешной тьме. Но и без того удовольствий хватало. Заговорить удалось не сразу, а когда воздух снова попал в легкие, Идзуна заставил себя не орать и не поносить обидчиков. Он даже посмеялся вместе с ними.
- Знаю некоторых людей, которые... уфф, заплатили бы, чтобы никогда не слышать мой голос, - сообщил он якудза, уселся в теплый песок и принялся выяснять, все ли цело в его организме и одежде. - А еще знаю таких, кто будет долго сокрушаться, если не узнает того, что знаю я.
Слепой выудил из рукава мелкую монетку, прислушался, склонив голову к плечу, и метнул ее сюрикеном под ноги случайному прохожему.
- А к чему хранить деньги, если не пускают их потратить?

Больше тут делать нечего; Юкио поднялся на ноги, отряхнул колени.
- Прости, ёрики, мне надо уходить, - самурай развязал тасуки, поддерживающей рукава, смотал ленту. – Если увижу... наших общих знакомых, скажу им о тебе.
Напарник уже сходил за вещами, Юкио собирать было нечего, все с собой. Проходя мимо стойки, оставил на ней монету (про себя усмехнулся: так дальше пойдет, от задатка быстро ничего не останется).
- Позаботьтесь о них, - самурай подозвал хозяина. – Узнаю, что с ранеными дурно обошлись, виноватым буду считать тебя.
Тот с такой готовностью кланялся, что у Юкио зарябило в глазах.
- Пошли, - сказал самурай; ему не терпелось уйти отсюда.
Чем быстрее уйдет, тем быстрее вернется. Хочется верить, что с Широ ничего не случится за это время, хотя на Конеко надежды мало. Жаль, что так глупо расстались.

Недзуми.
- Какой смысл в имени. Имена меняют при повышении по службе или других переменах в жизни. Разве благодарность человека пропадет, когда имя сделавшего ему добро изменится? Так и нечего вспоминать эти пустые звуки.
Бродяга вошел в дом почти голый, в одном лишь нижнем белье. Не обращая на недзуми никакого внимания он вытер свои длинные волосы, сел и стал расчесывать их, собирая в хвост. Закончив укладывать их он так же безразлично достал из тайника в полу крупный ларец и унес его с собой в другую комнату.

Да, теперь она его узнала, трудно было бы забыть этого человека, можно сказать почти невозможно. Его поведению и в прошлый раз было далеко до совершенства, теперь же и вовсе заставило Недзуми резко отвернуться, уставившись в пол и покраснеть.
- Хорошо, - пробормотала она, - я напишу благодарность для спасшего мне жизнь. А.... зачем вы это сделали? И как? Там же было шестеро вооруженных воинов... - Недзуми ничего не понимала, совершенно. Кто этот человек и что ему нужно?

Когда Кодзи и Юкио появились на улице, последние любопытные поспешно стали расходиться. Попадаться на глаза столь напористому чиновнику ("Точно видать из новой столицы!") они не хотели, а молодой музыкант не собирался смягчать рамки своей роли ради душевного спокойствия окружающих. итак, пора приступать к работе, прелюдия на корабле не в счет, забудем о ней и будем топать вперед.
Уже когда они зашагали по дороге, Кодзи вспомнил, что хотел задать вопрос своему новому напарнику:
- Какие-нибудь идеи есть? Или рванем как Будда на душу положит?

- Какие-нибудь идеи есть? Или рванем как Будда на душу положит?

Юкио шагал следом, чуть приотстав – на привычном месте телохранителя. Поначалу, года два-три назад его коробило, он привык видеть рядом главу клана, а не купцов, торговцев, путешественников всех мастей. Сейчас как-то все равно стало. В ответ на вопрос он только пожал плечами.
Некоторое время шли молча, их сторонились.
- Пойди туда, не знаю куда... – сказал наконец самурай. – Да еще делать за официальные власти их работу, выявлять бунтовщиков...
Отношение его к официальным властям по его тону мог прочесть любой, кто услышал. Нынешние власти Кумихимо не любил и не скрывал к ним презрения.
- По мне, так правильнее будет к ним присоединиться. Я вот что подумал, - Юкио локтем коснулся перевязанной раны на боку. – Мой путь сюда прошел не без приключений, полагаю, что ваш тоже. Может, вкратце поделимся друг с другом, с кем мы можем встретиться? Кроме бунтовщиков.

- Хм, - Кодзи чуть не потянулся по старой привычке почесать шею, но новая роль подобных действий не допускала. - Тогда отправимся вперед и прямо до Оцу, а там...
Музыкант усмехнулся, в голове у него уже начали созревать первые мысли, о том, как ускорить поиски. Но следующий вопрос затавил Кодзи нахмуриться.
- С очень плохими людьми, умеющими очень хорошо убивать. Тебе приходилось раньше встречаться с синоби?

- С очень плохими людьми, умеющими очень хорошо убивать. Тебе приходилось раньше встречаться с синоби?

- Плохие люди, умеющие хорошо убивать, не обязательно воины тени, - Юкио помрачнел, вспомнив якудза.
А потом – еще больше, когда вспомнил несколько более ранних встреч.
– Один раз, - признал он. – Я только первый меч получил, тогда несколько синоби пробрались в замок.
Про то, что по детской глупости и задору попал тогда под удар сюрикена, умолчал; нечем было особо хвастать. Не сбей его тогда кто-то с ног, разговора бы сейчас не было, а у него не осталось бы шрама.
- Меня ищут, - добавил Кумихимо. – Якудза из столицы. Из-за вот этих ёрики.
Он мотнул головой в сторону исчезнувшей из вида гостиницы.
- А поскольку по вашим словам вы «прибарахлились, как зажиточный столичный хлыщ», мне несподручно будет звать вас по имени, - сказал самурай. – Так как же мне вас называть, Кодзи-кун?

-Нет, ну кто-нибудь мне расскажет, как это называется?!-Широ лишь успела отскочить в сторону, когда меч рассек воздух.
-Что тебе от меня нужно?-девушка снова уклонилась от удара, не доставая свое оружие. Она была намного меньше и легче своего противника, и потому проворно уклонялась от его атак.

Но когда меч случайно срезал прядь ее волос...
-Конеко, не спи!-крикнула она, когда ее новый клинок блеснул в воздухе, а нож полетел в коленку преследователю.-Ты мне надоел.-Широ сделала резкий выпад вперед, не забывая о защите, и надеясь, что Конеко прикроет тылы.

- Те кого встретил я, пускай и не были совсем уж крепкими опытными синоби, но они явно учились у них, а один даже вполне подходил на роль настощего ниндзя... Искренне надеюсь, что он тогда все-таки сдох. Времени проверять это, как-то не было, - хмыкнул Кодзи.
Музыкант попытался припомнить, когда ему в последний раз приходилось именоваться каким-то другим именем кроме "Эй ты, урод костлявый!", но почему-то память упрямо заявляло, что так было всегда.
- Ну, допустим... Шизо-сан... Да, вполне подходит. Шизо-сан. Годиться?
Последние деревенские дома, замыкающие улочку, уже появились впереди.

Идзуна.
- Ах тебе мало?! Ну держись маленький негодяй!
Тот самый бандит, который пнул его тогда, под дружный хохот товарищей подскочил снова и принялся нещадно пинать Идзуну ногами.
- Где моя палка? Сейчас я тебя как следует обработаю....
Недзуми.
Из другой комнаты раздался усмехающийся голос.
- А разве должна быть причина, чтобы спасти кому-то жизнь? Может это была моя сиюминутная прихоть... Хотя, если ты не довольна - могу доделать работу тех ничтожеств....
Широ
От следующего удара бокена девушке уклониться не удалось. Сильный удар по плечу сбил ее с ног.

Дожидаться, когда громила у двери на самом деле отыщет палку - или не дайти ками что потяжелее, - в планы Идзуны не входило. Стеная и поскуливая, и не всегда наигранно, бродяжка спасся бегством, если конечно можно называть этот способ передвижения бегом. Больше напоминало ковыляние.
Одновременно слепойц прислушивался; не так давно он слышал нужные звуки (только тогда не знал, насколько они будут необходимы), теперь оставалось только вспомнить, какие запахи и шумы их окружали. Ага, вот они, рядом с лавкой торговца рисом.
Духи, цветы, ленивое треньканье сямисена и женский смех; кажется, нужное место. Теперь следует устроить представление под названием "Все срочно жалеют несчастного обиженного злыми дядми ребенка, которому и так несладко живется". Для остроты ощущений и правдоподобия можно попасться под ноги млучайному прохожему. Из всех шагов Идзуна выбрал те, которые приндлежали торговцу корзинами, и попался. Одним тычком больше, одним меньше, зато каков реззультат! Минут через десять отчаянного плача и размазываний слез и грязи по и без того не безупречной чистоте физиономии Идзуна был спасен, обласкан, накормлен, напоен и чуть было не затискан до смерти добросердечными гейшами из чайного домика.

Недзуми.
Бродяга вернуля в комнату, только теперь назвать его бродягой язык не повернулся бы ни у кого. Чистые, расчесанные волосы собраны в хвост, во рту дымит изящная тонкая трубка, сам бродяга одет в малиновое хаори и синие хакама. В руке у него тати в длинных узорчатых ножнах. Подойдя, он сел рядом с недзуми и, выпустив изорта дымное колечко, спросил.
- Ну и скем же ты повздорила так, что тебя решили убить?

- C тем господином, к которому вы привели меня устраиваться на работу, видимо он посчитал, что много заплатил - ответила Недзуми, с гонораром она уже давно попрощалась. Она постаралась об этом не думать, внимательно разглядывая своего спасителя. Не зря он показался ей странным. Сейчас он выглядел еще более странным чем обычно. Он опять пугал ее, кто он такой, в конце концов и... - А где мое кимоно? - Недзуми отвела глаза, стоило представить, что он ее раздел и соответственно мог разглядывать ее и... делать что угодно пока она была в обмороке, как к ушам и щекам приливала горячая кровь и хотелось толи плакать, толи отыскать цисигань и прикончить его на месте.

Она закричала от боли, стиснув зубы. Где Конеко?!
Никто не спешил ей на помощь...Широ вскочила на ноги, сжимая катану в обоих руках. Но что могла сделать маленькая девочка против такого громили?Здраво оценив силы, она запустила пылью в глаза противнику и метнулась вперед по улицам, выкрикивая лишь одно...
-Юкииииииииоооооо!!!
Громкий и пронзительный визг девочки был слышен далеко.По крайней мере, она надеялась, что столкнется с им раньше, чем уже упомянутый громила поломает ей все кости.

Недзуми, Бродяга
-Аха-ха. Ясно. Кимоно? А вон лежит. Малость подпорчено кровью и чьим-то клинком, но да ладно. Я, пожалуй, пойду проведаю господина Минамото.
Бродяга встал и, продолжая попыхивать своей трубочкой, вышел из дома.
Неторопливой походкой прошелся по улицам, игнорируя взгяляды удивленных зевак и, наконец, дойдя до игорного дома, спрсил у охраняющего вход бандита. - Я могу ивидиться с господином Матцумото? У меня к нему дело.
Якудза, увидев рослого воина в крикливой, как у самих бандитов, одежде, да еще и при мече, решил быть повежливей.
- Господин Матцумото в данный момент убыл по делам.
- Ну и ладно. Пока мне хватит и вас.
Бандит не успел удивиться странному ответу, как клинок бродяги выскочил из ножен, рассекая тело охранника напополам.
Не стряхивая с клинка кровь, бродяга откинул полог, закрывающий проход внутрь дома и пошел дальше.

В пестрой голосистой стайке девушек, что семенили по улице, нетрудно было затеряться от посторонних взглядов. Одной рукой Идзуна цеплялся за чей-то рукав, второй прижимал одолженный сямисен; в той же руке была крепко зажата бамбуковый прут. Посему-то у слепого сложилось впечатление, что труднее всего будет проникнуть в охраняемое громилами помещение, а оказалось - не выронить инструмент.
События разворачивались как задумано... до тех пор, пока громкий девичий визг дал ясно понять, что случилось что-то непредвиденное. Внезапно очутившись в полнейшем одиночестве, бродяжка переждал, когда стихнут вдали крики и перестук деревянных сандалий, затем сделал несколько шагов ко входу; палка уперлась в лежащее на земле тело. Идзуна присел рядом, провел, почти не касаясь, ладонью вдоль человеческого туловища, прижал два пальца к шее чуть выше ключицы. Труп. Рядом еще один, этого бродяжка не стал проверять.
Сямисен он оставил у входа, вошел, отодвинув палкой полог, и прислушался. На бледной лисьей мордочке нарисовалось сосредоточенное любопытство. Окружающие слепого звуки разделились на две категории, снаружи все так же шумела улица, внутри дома царила почти мертвая тишина. Идзуну крайне интересовало именно это "почти". Осторожно ступая босыми ногами по разворошенным циновкам, бродяжка направился в ту сторону, откуда доносилось тяжелое дыхание двоих мужчин. Громко жужжала и билась о бумажную перегородку муха.Затем относительную тишину нарушил пронзительный вопль, быстрый топот ног, свист рассекаемого воздуха.
Идзуна машинально метнул кунай. Удивленный выдох, звук входящего в плоть металла (не куная, меча), приглушенный увесистый "шмяк". Бродяжка застыл на месте, достав из ножен на запястье второй нож. Рядом звонко щелкали об пол капли, срывающиеся с меча в чьей-то руке.
- Господин Матцумото уже умер? - спросил Идзуна в пространство после долгой паузы.

Идзуна.
Бродяга крутанул мечом в воздухе и, наконец, стряхнул с него кровь. Затем медленно убрал клинок в ножны.
- Господин Минамото уехал по делам.
Снова выпустил изо рта облачко дыма и, окинув взглядом комнтау, вышел на улицу. По дороге он забежал в пару лавок и потратил часть позаимствованных в игорном доме денег.

Стоило знакомому незнакомцу выйти за дверь, как Недзуми на четвереньках, морщась от боли, подползла к своему кимоно и дрожащими руками развернула его. Ее трясло от боли, от ветра, задувающего в прорванный сегмент стены и от голода - почти сутки ни рисинки во рту! В глазах стояли слезы и то и дело катились по щекам, ну как она так влипла? Вот что значит били в детстве мало - не вколотили в голову ни крохи разума. Нет никого умного в советчиках, вот и результат - покатилась под горку - все деньги потеряла, оружие, одежду, ранена и все в два дня! А еще ее душил стыд по известному поводу. По тому же поводу она медленно, но упорно, дрожа, вскрикивая от боли, но все же надевала свое разорванное и залитое спекшейся кровью кимоно. Чтобы вторично ее из него выцарапать надо будет очень постараться!
Спустя час, Недзуми наконец окончила одевание и легла, без сил закрыв глаза. Ее бросало то в жар, то в холод, перед глазами все плыло, тело продолжало замерзать, а лоб блестел от пота и был горячим, словно нагретый солнцем камень в саду. В воспаленном мозгу метались мысли. Куда он ушел? Вернется ли? И с чем или кем вернется? Она мучилась этими мыслями, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги, когда ее снова сморил сон.

Разобравшись, наконец, с лошадью и поклажей, Гокайшин направился верхом в сторону второго игорного дома. В его душе теплилась надежда, что Идзуна окажется там. И что бродяжка еще не успел совершить задуманное, в чем бы ни заключался его план. Нет, Минамото не испытывал жалости или сочувствия к оябуну. Присутствовало лишь некое беспредметное чувство неправильности отъятия чужой жизни.
При виде с визгами и криками семенящих по улице девушек, одежда которых явно не предусматривала такой большой скорости передвижения, надежда сменилась острым беспокойством. За Идзуну. Не доезжая до игорного дома Гокайшин спешился. Привязал коня к дереву и пошел к дому, держа руку на рукояти меча - так, на всякий случай. Увиденное заставило его сделать резкий вдох. Выдохнуть он вообще забыл.
Минамото подошел к двум телам, быстро проверил, вдруг кто-нибудь из них жив. Впустую. Осторожно ступая, он обошел мертвецов, левой рукой откинул полог. И застыл на пороге. Посреди окровавленной комнаты, словно злой призрак, сидел слепой.

Пол был скользкий, под ноги несколько раз попались отрубленные конечности, а однажды Идзуна чуть было не покалечился всерьез о выроненый и ненужный больше владельцу меч. От густого запаха свежей крови слегка подташнивало. Бродяжка принес оставленный у порога сямисен, устроился на более-менее свободном месте.
Запах резни будил давние воспоминания.
Идзуна провел ладонью по пропитанной кровью циновке, поднес руку к лицу, понюхал. Слепой вытер ладонь об одежду (какая разница, все равно он уже перепачкался снова), положил сямисен рядом с собой и стал жадть.
Оябун придет не один, поэтому неизвестно, получится ли спастись на этот раз. Идзуне очень хотелось чувствовать отрешенное спокойствие, положенное самурая перед лицом смерти, но как-то плохо у него получалось. Наверное, потому что у него было плохо с родословной, рассуждал слепой бродяжка, а даже если он столкнется с той самой смертью нос к носу, то все равно не увидит, какое там у нее лицо.
У входа раздались шаги, но совсем не те, которых он ждал. Эти шаги он тоже хорошо знал, вот только предпочел бы услышать их в другом месте.

-Юкииииииииоооооо!!!

Им даже не пришлось возвращаться, хотя Кумихимо оглянулся, услышав свое имя. К ним мчалась Широ - в одной руке меч, второй придерживает одежду, задрала кимоно чуть ли не до пояма, чтобы сподручнее было бежать, и мчится, как пушинка по ветру. Лицо перепачкано в пыли, щеки украшены грязными разводами от слез. Ну а позади... старый знакомый, никак?
Меч оказался в руках раньше, чем Юкио успел о нем подумать. Преследователь Широ затормозил. Бокен против катаны - все возможно, но не сегодня.
- Я же сказал вам, - острие замерло, нацелилось на горло противника. - Я вам все заплачу. Когда деньги будут. Или ждать невтерпеж?
Противник глянул на Юкио так, будто собирался его прямо здесь распотрошить (и мог бы, да свидетелй постеснялся, что ли?), на его спутников - и исчез в переулке.
- Пошли отсюда, - сказал Кумихимо, не убирая меча в ножны. - И побыстрее. Где Конеко?
Но девчонка только всхлипывала и твердила, как у нее болит плечо.
- Пошли, - повторил самурай.

Кодзи лишь покачал головой, путешествие грозило стать очень интересным, под видом кого им теперь тащить с собой эту девчонку?
Но что может слабый костлявый музыкант, пускай и с револьвером за поясом, против всемогущей Кармы? Вот именно, что ничего не может. Четверка покинула деревню, по дороге ведущей в Оцу.

***

Очертания города появились уже на закате. Вышагивающий впереди Кодзи заметно приободрился, в предвкушении нормальной постели и сытной еды, которую даст любой содержатель постоялого двора, едва завидев охранную грамоту псевдо-чиновника.
- Думаю, стоит отыскать какой-нибудь постоялый двор или игорный дом, там и остановимся, заодно я смогу собрать местные слухи, - предложил музыкант.

Недзуми.
Бродяга вернулся, неся на руках приличных размеров корзину.
- Я вернулся.
Он начал раскладывать её содержимое, зачем-то поясняя Недзуми что где находится.
- Вот тут лекарства и свежие бинты, потом пригодятся.
Отложив сверток в сторону он начал рыться дальше.
- Вот еда. Тут еще есть - Он кинул девушке рисовый шарик и вышел ставить на огонь воду, чтобы приготовить еще риса.

Решили не спорить: в игорный дом или на постоялый двор, сошлись, что сначала в одно место, потом во второе. Пробовали отправить Широ от греха подальше - куда там! Кто способен уговарить дикую кошку не выпускать когти и не шипеть - тот управиться и с Широ. Расспросили, где найти игорный дом, пошли по указанному адресу и...
У входа валялись два мертвеца. Юкио потащил из ножен меч, клинком осторожно отодвинул разорванный полог. На ступеньках засохла кровь. Изнутри доносился какой-то неясный шум, но на звуки боя похоже не было. Да и кровь запеклась.
- Шизо-сан, вы все еще хотите войти?
В полумраке игорного дома пронзительно тренькнула струна сямисена. Кумихимо сделал еще один шаг вперед. Спутник выудил из-за пояса револьвер.

- Нет, не хочу, - не стал скрывать Кодзи. - Но похоже придется, вместо слухов мы можем разжиться сведениями прямо из самой гущи событий.
Музыкант проверил патроны в стволах "Ремингтона", перекинул тубус поудобнее через грудь, расстегнул пиджак верхнюю пуговицу рубашки, ненароком передвинув свирель к самому боку.
- Но пойдем мы вдвоем, - бескомпромиссная фраза была адресована спутнице. - Прошу, Юкио-кун, после тебя...

Внутри было темно: никто не подумал зажечь свет, что удивило Юкио. Для засады – понятно, но зачем тогда было шуметь? Рядом бесшумно ступал напарник, на разумном расстоянии, чтобы не попасть под меч при случае. Разбросанные принадлежности для игры, раскатившиеся кости, еще несколько трупов.
В соседней комнате кто-то был. Одного Юкио видел в дверной проем – небольшая фигура в светлой одежде, волосы растрепаны, спускаются на лицо, глаз не разглядеть. То ли ребенок, то ли женщина. Прижала (или прижал?) к себе сямисен, но вид не испуганный.
Самурай жестом показал Кодзи, что сбоку от входа стоит еще кто-то, кого ему отсюда не видно.

Недзуми толком и не спала, то забываясь в полубреду, то выплывая из него на несколько минут, чтобы снова утонуть в волнах дурманящих разум. Во время одного из таких всплытий она услышала шаги и заставила себя открыть глаза. Поднять их выше не было сил и она смотрела на ноги ее безымянного спасителя, потом на корзину и свертки, что он раскладывал на полу. Дурнота потихоньку отступила и Недзуми приподнялась на локте, когда ей в руки полетел рисовый колобок. Она попыталась его поймать, но руки не слушались и он упал на одеяло, дрожащими пальцами Недзуми подобрала еду и жадно вцепилась в колобок зубами, скашивая глаза вслед хозяину домика, который куда-то отправился.
- А что сказал Матсумото? Зачем вы к нему ходили? - спросила она, проглотив чуть больше половины колобка.

Кодзи кивнул и чуть сместился в другую сторону. Как не парадоксально это звучало, но именно в гайдзинских неудобных ботинках, ему было легче и удобнее двигаться, чем даже босиком. И что самое главное, шумел он в этой обуви ни чуть не больше, если не меньше, чем обычно. Большой палец лег на верхний спусковой крючок, указательный на курок. Музыкант коротко показал одними глазами «Входим!»