Даламар кивнул.
- Увы, сейчас я не могу обнаружить ни Дангину, ни дракониц, - сказал он. Слишком велики возмущения магии, а очень сильные заклятия зафиксирует Джеян.

Квалинести бурлил. Спокойствия там не было с самой Великой Войны, но сейчас страсти кипели особенно жарко. Большинство беглых соламнийцев были за поход к Восточному Рогу, чтобы спасти жителей города и вывести в Квалинести. О том, чтобы принять на себя позор и отказаться от такого удобного случая нанести удар врагу, они даже слушать не хотели.
Эльфы же были отнюдь не в восторге от перспективы, даже в лучшем случае, получить еще немало людей-едоков, а в худшем – подставиться под удар коварного Мелькора. Хотя и среди них были горячие головы, рвавшиеся к славе и мести. Люди и эльфы стали поглядывать друг на друга еще более косо, чем раньше, и несколько раз чудом и вмещательством стражи удавалось предотвратить стычки.
Жрецы тоже пребывали в сомнениях. С одной стороны, будучи более расссудительными, чем воины. они понимали многочисленные слабые стороны вылазки. с другой – их долг велел прийти на помощь уверовавшим, а разум омрачался, когда они думали, сколько сердец в Квалинести и за его пределами отвратятся от Света, если он холодно будет смотреть из-за барьера на спины Рыцарей Тьмы и горящий Восточный Рог.

Амбиции Рыцаря Тьмы

- Вот он, этот город лжи и предательства! - Едва лишь первые лучи солнца упали на лезвие клинка, Гарсиас приказал воинам построиться. Пришел час, о котором потом сложат легенды - Рыцарь в золоченых сияющих доспехах, откованных из вороненой стали поведет к победе войска Воплощенного Бога. - Посмотрите на ворота, братья, и вы увидите безжизненное тело градоначальника Марлита, прислушайтесь, и услышите стоны замученных предателями рыцарей и верных людей! Настало время расплаты! На стены, братья, и пусть следующие мои слова прозвучат на городской площади!
Воины ответили оглушительным ревом сотен и тысяч глоток жаждущих сражения мужчин, чьи мечи слишком долго залежались в ножнах.
Стрелы лучников заполонили собой небеса, скрыв солнечный свет, и обрушились на высокие стены города, разя не успевших закрыться щитами горожан. Пять катапульт, собранных под покровом ночи выплюнули каменные глыбы, врезавшиеся в гранит стен, разбивая их, проламывя дыры в каменной кладке. А затем вперед пошла пехота, разомкнув ряды, воины несли длинные приставные лестницы, а укрытые навесом, обитым мокрыми шкурами, солдаты катили вперед тяжелый таран.
Защитники города открыли ответную стрельбу, пробивая кольчуги воинов, солдыты падали истыканные стрелами, но на место погибшего вставал новый боец, озлобленный гибелью друзей, ослепленный яростью битвы.
Первые лестницы пали на стены города, но тут же были сброшены оборонявшимися - и в тот же миг сотни стрел градом накрыли то место, а отважные горожане, истыканные стальными жалами, падали вниз, разбиваясь о камни мостовой.
Таран ударил в ворота, раз, другой, сотрясая старые крепкие створки - десятеро крепких мужчин продолжали бить окованным бревном, стремясь скорее ворваться в город. Все новые и новые лесницы крепились за зубцы стен, и защитники уже не успевали отталкивать их.
Казалось участь города была предрешена...


Гарсиас наблюдал за битвой с недосягаемого для стрел расстояния, отметив про себя, что все происходит слишком быстро, и возможно стоило бросить на штурм меньше людей. Но вот ажурная молния рассекла небеса, ударив в скопление наступавший, сжигая их плоть. Колдун! Да, это было так - над воротами, скрываясь за зубцом ворожил предатель в красных одеждах.
Генерал подозвал к себе командира стрелков и молча указал ему цель, тот кивнул, делая знак лучникам, переместить огонь, но прежде чем они успели сделать залп, маг нанес второй удар - каменная глыба, отклоловшись от нависавшей арки ворот, рухнула на таран, раздавив его, и заблокировав подход к воротам, а затем десяток стрел пронзил тело ренегата, обрывая нить его жизни.
Две катапульты неуверенно крякнули, и вспыхнули, как свечи - неужели у врага есть еще один маг? Больше их быть не должно... а жрецов Мелькора и черноризцев горожане сами забили камнями на главной площади.
Гарсиас вздохнул, давая приказ воинам отходить. Штурм не продлился и двух часов. Те из воинов Мелькора, что оказались на стенах города, внезапно обнаружили, что подкреплений им не поступает, и хотя они и проявили чудеса доблести, сражаясь с превосходящими силами мятежников - участь их была предрешена.

Спустя полчаса генерал собрал Повелителей у себя в шатре, разложив перед ними план осады.
- Не стоит расстраиваться из-за сегодняшнего поражения, господа, - присек он возможные возражения. - Это была лишь проба сил, перед генеральным сражением.
- Но погибло более трехсот наших воинов, многие ранены, и... - начал была Повелитель Баррас, потерявший в битве брата, Повелителя Лилии Хоруна, ведшего на приступ войска. Тело Хоруна было похоже на окованного металлом ежа, столь много стрел пронзило его.
- Я уверен, наши враги потеряли гораздо больше людей, и, поверьте, победа не ускользнула бы от нас, если бы не этот маг.
- Быть может нам следует обратиться за помощью к колднунам? - Подал голос Тралт.
- Это не к чему, мы управимся и своими силами. поверьте, - странная усмешка исказило его лицо. - Мертвых земле и огню не предавать, выройте яму и сбросьте туда тела, пусть гниют.
- Вы в своем уме, генерал?!
- Более чем, поверьте, я знаю что делаю, и за все буду отвечать лично! - Голос Гарсиаса звучал, словно рассекающий воздух клинок. - Все свободны, а вы, Кларенс, останьтесь.

Красная Ярость

Ашшариаторекс, извисаясь обьял нефритовый столб, поставленный в самом центре его логова, сложив алые, с тонкими прожилками крылья, и умастив голову на когтистых лапах, нервно царапающих каменный пол. Размеры старого змея были весьма внушительны - мало кто из ныне живущих драконов мог сравниться с ним, могущественным властителем жизней и судеб, заставшим пик владычиства такхизис и ее сокрушительное падение, видевшим мир до Хаоса и Катаклизма, и влиявшим на каждое изменение этого мира. По крайней мере сам Ашар считал, что все это - истина.
Он был древен, словно горы Торбардина, словно навсегда угасшая Алая Луна, подобно лазуревому небосводу. Во имя Темнейшей он вел в бой стаи своих сородичей во время Войны Драконов, во славу Богини он предавал огню и смерти жалких людишек, ничтожных эльфов и никчемных гномов во время Войны Копья, он видел как рухнул величественный Неракский Храм, поглощенный собственной ненавистью и глупостью так называемых Повелителей Драконов.. Разве у Драконов могли быть "Повелители"?
Могущественный змей видел и зарождение Замысла, ведомого несгибаемой волей человека, по имени Ариакан, сына Богини Моря, возможно единственного человека, которого Ашшариаторекс искренне уважал. Страшнейшие раны, огненные рубцы и кровоточащие шрамы остались на теле дракона от Войны Хаоса, но еще большим шрамом на сердце легло предательство той, кому он посвятил всю свою жизнь. Такхизис ушла, бросила их на верную гибель, разом перечеркнув века служения. Ныне Ашар презирал ее, презирал он и других богов, в день их Ихода.
"Никогда более не подчинюсь я воле Бога, сколь бы велик он ни был!" - принес в тот день страшную клятву Древний Красный Дракон. И сам же ее нарушил, спустя несколько лет, когда Мелькор обрел Божественную Власть, и распростер свою длань над Кринном. Тогда Ашар первым засвидетельствовал Богу свою преданность - но в глубине темного, извращенного сознания дракон ненавидел нового бога, и еще больше ненавидел он его соперницу - жалкую эльфийскую девку, обретшую могущество, которое по праву должно было принадлежать ему. Как ее хрупкое тело могло вместить в себя столь великую мощь? Дракон не раз задавался этим вопросом, и никогда не находил ответа.
За годы служения (что за мерзкое слово!) Мелькору, Ашар ощутил необыкновенную радость от умерщвления себе подобных, и посвятил этому свою жизнь - серебрянные, золотые, медные, черные, зеленые, белые, красные, любой мог стать жертвой Ашшариаторекса, но ни один не мог противостоять его все возрастающему могуществу, так словно пожирая тела своих врагов, дракон обретал все новые силы. Его грузное тело продолжало расти, хотя он давно уже достиг отведенного ему Богами предела - но богов уже более не существовало, они ушли! И это начинало нравиться Ашару.
Вот и сейчас он вспоминал об одной из славнейший битв, в которой одолел великого серебрянного дракона, а затем присытился жизнями его семейства - какой несказанно приятный вкус у молододых драконов, у тех, что едва вылупились и еще не продрали глаза, дабы взглянуть на свою погибель. Но Ашшариаторекс желал большего, желал новых смертей, а все драконы, как назло спрятались, опасаясь его гнева - тех жалких ничтожеств, что присягнули Мелькору, он в рассчет не брал, ибо новоявленный Бог запретил убивать их, а клыки Ашара истосковались по жесткой плоти и чешуе противника, достойного противника. Древнего Дракона...

Этот же день. Палантас.

Солнце только недавно появилось на небе, но день уже обещал быть жарким. У главных ворот уже было столпотворение. Несмотря на гражданскую войну (а как еще трактовать ситуацию, сложившуюся на Кринне с приходом Мелькора?), торговля продолжала жить даже в Палантасе.
Стражники уже охрипли, призывая к порядку. В очереди среди телег, нагруженных различными тюками, всадниками и злыми собаками мельтешили подростки и кендеры, практически неотличимые от первых.
«А ну прочь!», «Пшел вон!» - кричали грубые мужики и хлестали зазевавшихся кнутом.
- Ау! Больно же! – воскликнул Тасс и схватился за плечо. – Пойдем отсюда Флинт – потянул он другого кендера, этакого широкоплечего малыша, - подальше от этих грубиянов!
Нет, это не были великие герои копья. Два закадычных друга давно поселились в городе. Один из них был вертким, ловким и острым на язык, а другой необычный для этого народца: был мощно сложен и медлителен для кендера. К ним быстро прикрепились прозвища Тасс и Флинт, что они уже и забыли свои настоящие имена.
- Оу! Смотреть же надо куда… - завопил Тасс, столкнувшись с кем-то, закутанным в темный пыльный плащ - … идешь – закончил он, уже заглянув под капюшон.
Холодные безразличные глаза скользнули по кедеру. Тасс взглотнул, опустил глаза и замер…
Такого камня он еще не видел. А драконы, словно живые, шевелились под лучами утреннего солнца. Завороженный он потянулся к амулету на шее. Но его остановил резкий выпад незнакомки. Она сильно сжала руку кендера, у того невольно вырвался крик. Синие глаза впились в Тасса. Девушка разжала губы и очень медленно, четко выговаривая слова, произнесла:
- А теперь... беги – и отпустила воришку.
Тасс упал, но тут же моментально вскочил на ноги, повернулся и побежал. За ним, чуть не наступая на пятки, с посеревшим лицом бежал Флинт.

Только через три квартала, когда боль в боку стала невыносимой, Тасс забежал в темный переулок и привалился к грязной стене, часто дыша. Рядом, громко отдуваясь и стирая пот со лба, повалился Флинт.
- Ну, и страху же нагнала на меня эта девица, – наконец, подал голос кендер, еще немного дрожавший от бега, - улепетывали как от Шойкановой Рощи. А рубин? Рубин-то ты видел! С мой кулак, клянусь Фисбеном! – продолжал тараторить он, широко разводя руками. – Я хотел всего лишь потрогать, а она… она…

Тем же вечером в таверне «Око Рейстлина», о чем раньше гордо возвещала вывеска. Теперь же это была жалкая деревянная дощечка, уныло скрипящая на ветру. Слово «Рейстлин» было перечеркнуто, и какой-то шутник неровными буквами вывел «Мелькора».
Но как бы то ни было грязное помещение, оно было забито всяким сбродом, в основном собравшееся вокруг столика, где два молодых и уже изрядно выпивших кендера рассказывали заинтригованным слушателям утреннее происшествие.
- Говорю тебе, она взглядом заморозить может, а руки так и обжигают – лепетал Тасс, толкая локтем сонного Флинта, чтобы тот подтвердил. – Глаза синющие, волосы белые, белые, как снег, а камень, что кровь… камень… - кендер, умолк, вспоминая блеск амулета
- Ну, чтоб тебя! Жалкий врунишка, опять врешь! – не выдержал какой-то верзила и грохнул своей кружкой по столу.
-А вот и нет! Клянусь своим хохолком! – крикнул Тасс, распаляясь, – я не вру! Флинт подтвердит. Это амулет. Самый что ни на есть настоящий! С драконами! Паладайна и Такхизис! – кричал на всю таверну кендер под влиянием винных паров.
У барной стойки подавился какой-то толстяк и зашелся в кашле. Но на него никто не обратил внимание. Образ сокровища застилал глаза.
Толстяк кинул пару медяков хозяину и бочком вышел их таверны. Щеки его пылали. Он ринулся в одну сторону. Потом в другую. Замер. Что-то забормотал. Побежал в сторону Великой Библиотеки, пугая поздних прохожих своим видом.
У дверей библиотеки вдруг резко остановился. Помотал головой из стороны в сторону. Убедился, что один. Начал что-то насвистывать, делая вид, что просто проходил мимо и вообще не имеет никакого отношения к этому зданию. Напрочь забыв о коричневой рясе – неотъемлемом атрибуте библиотекарей Палантаса. Хотя это все равно никто не видел. Неторопливой походочкой дошел до поворота и снова «побежал» (с его-то габаритами).

Ближе к полуночи двери, казалось бы, самого грязного кабака Палантаса открылись, и внутрь неуверенно проник наш старый приятель. Получив сильный пинок от входной двери, библиотекарь молниеносно очутился в центре зала и на глазах у местной публики. Колючие взоры мгновенно раздели и прощупали посетителя, но не найдя ничего ценного, так же быстро потеряли к нему интерес.
Библиотекарь же наоборот нашел предмет своих поисков. Он неуверенно приблизился к одному из столов. Вытер вспотевшие ладони о рясу. Потоптался на месте, и так и не дождавшись приглашения, сел напротив… недавнего читателя Библиотеки Палантаса.
- У меня к вам дело… - попытался многозначительно произнести толстяк. Но дрожащий голос, жировые складки и пот, застревающий в них, испортили весь эффект.

В мерный шорох волн, беспрепятственно катившихся в сознании Дангины, тихонько закрался какой-то посторонний... звук. Сначала на него не обращали внимание, однако упорство, сходное с упрямством, явно числилось среди достоинств источника звука и потому он не смолкал. И даже звучал все громче. Рокот прибоя, сливавшийся с журчанием ручья и гулом водопадов, стал заглушаться нудным бурчаньем чьего-то голоса.
Когда диссонанс стал невыносим, разум Дангины с трудом выбрался из дремотного состояния.
*Бульк?*
*Бульк.*
Назойливый голос оказался неведомой Совестью, весьма нагло выдравшей элементаль из уютного растворения и забвения, столь сходного с единением с Водой, с ее стихией, с... Так что Дангине пришлось пусть и с отвращением, но вспомнить, что времени на сон у нее нет, а потому пора вставать. На жалкую попытку бессмертной оправдать, что как раз таки у нее времени еще целая вечность, откуда-то взявшаяся зара... совесть напомнила, что нынче Дангина не одна, и ее спутники ждать вечность не могут.
- А могли бы, - кисло булькнула Водная, одновременно с бульком обнаружив, что пребывает на дне водоема. Легкое копошение в памяти показало, что озеро предполагаемо – Кристаллмир. Дальнейшее исследование все тех же серых клеточек, отвечавших за амнезию или ее отсутствие, показало, что вчера было очень много событий и все невеселые. То есть веселые, но не с этого угла зрения. После этого Совесть бессмертной вылезла было снова, затянув лекцию о «вчера» и какое это может иметь значение для «сегодня», однако так как Дангина окончательно проснулась, слушать какую-то чушь в собственной голове была не намерена. Заткнув все благородные порывы одной мыслью «а мне какое дело?!», элементаль мрачно собрала мысли и тело в кучку, и усилием отправила все собранное на поверхность. Логика (еще одна пакость, обнаруженная в себе) намекала, что нетерпеливые спутники вряд ли найдутся на дне озера. А если и окажутся здесь, помощь им уже не понадобится.
Через некоторое время мокрая и слегка прозрачная Дангина выбралась на берег, не обратив внимание с каким суеверным ужасом умчалась прочь какая-то лодочка с каким-то человеком (нечеловеком) внутри. Только когда горе-рыбак с криками выскочил на мелководье, даже не озаботившись вытащить плоскодонку, какая-то часть мыслей элементали шепнула насчет чьих-то грязных ног, шлепающих по местечку берега, Воплощение обернулось в сторону смертного. Несколько секунд бессмысленно глядя на машущую конечностями фигуру, Дангина наконец поняла, что зрелище выходящей из воды женщины мало сходится с привычками и нервной системой смертных, так что рассеяно буркнула вслед рыбаку ставшую привычной фразу:
- Что вода принесла, водой унесет. – И потом потише:
- И мог бы так не шлепать руками... то есть ногами... Скоро всю гавань... то бишь Утеху склеротиками сделаю. Пугливые... – далее последовало уже не совсем из цензурного лексикона, однако настроение Дангины постоянством не отличалось, а добродушие тем более.
Впрочем, долго бурчать о хрупкой психике смертных бессмертная не стала. Только добравшись до галечного пляжа, и на ходу принимая все более человекообразный облик – кожа уже не просвечивала, а одежда заканчивала преобразовываться, - элементаль уловила вокруг какие-то волны.
Или не волны. Словно эхо своего тихого приказа человеку, замешанного на глубинной силе водной стихии...
Где-то рядом была ее сестра. Но не огонь.
- Аора...
Имя прошелестело в воздухе, мелькнув рябью на оставленном озере, ветерком коснувшись лица Дангины. Где-то у дороги, по которой ехал отряд Джеяна, сверкнул блик солнца на лужице воды, из которого долю мгновения смотрели глаза элементали. Но этот блик заметила лишь обладательница имени.

Одновременно с этим мысленным путешествием Дангина оценила расстояние между собой и Воздушной, а отзвуком поняла, где находится Тарим. Правда, взглянуть на Твердь не удалось – словно того скрывала мутная пелена. Но, не став задумываться над мелкими странностями, бессмертная ограничилась информацией о местоположении всех интересующих ее личностей, на секунду сосредоточилась, чтобы точно узнать сколько времени прошло с пожара (остальные события ее не заинтересовали), и с этим отправилась в путь. Размышления же в дороге ее не сопровождали. Ибо трудно о чем-то думать, если разум в виде сотен и тысяч нитей растянулся на лиги и лиги рек, ручьев, луж и отдельных капель...

Амбиции Рыцаря Тьмы

- Бертрем, ты-то хоть мне веришь?
В голосе Гарсиаса звучало столько горечи, что сердце старого Повелителя, пришедшего пожурить генерала содрогнулось. Да он же делает все для блага Ордена, пусть некоторые действия его и не понятны, но Блайзер верил в этого человека, а память старого командира священна.
- Верю, Гар, верю, - наконеце произнес он, и хотя голос его дрожал, взгляда Бертрем не отвел. - Но этот штурм, люди свалят неудачу на тебя, и тела, оставшиеся непогребенными. Пойми, Ут-Деймар, люди ропщут, и ты идешь по лезвию бритвы...
- Нет, это ты пойми, Бертрем Карсан, вернейший из сподвижников Блайзера, мы должны пройти через это! - Стальной звон клинков отразился в голосе генерала. - Чем стало рыцарство за эти сто лет? Мы, люди чести, отваги, доблести - разлагаемся. Таргон был лишь началом - он поставил своим божеством деньги, но его приближенные молча приняли эту веру!
- Таргон давно мертв, Гарсиас...
- Но хоть что-то изменилось с тех пор? Мы сменили символику и название, но прогнившая сердцевина отравляет все яблоко! - генерал говорил горячо, как проповедник, верящий в каждое слово, сказанное им, как человек способный зажечь сердца и вести за собой хоть на край пропасти, хоть за край. - Они славят имя Мелькора, и называют его нашим Богом, но их бог - это Праздность, Ленность, Гордыня и Трусость! Мечи повелителей заржавели в их ножнах, они гордо вышагивают на балах, но никогда не учавствовали в настоящей битве - хваставство, пустое бахвальство - вот что я вижу в Палантасе и Ангбаде, в Оплоте и Сильваносте! Бертрем - ты помнишь былые времена лучше меня, вспомни те идеалы, которым мы присягали - сейчас у нас всех есть шанс доказать, что это были не пустые слова, но рыцари пасуют перед первой же трудностью.
Казалось, Бертрем был пристыжен, поскольку низко опустил голову, и не решался больше взглянуть в глаза генералу.
- Я буду с тобой до конца, Гарсиас Ут-Деймар, что бы ни случилось, в том моя клятва, - наконец произнес он.
- Я принимаю ее, благородный Карсан, - с благодарностью обнял соратника Гарсиас. - Мы должны победить - воинов у нас вдвое больше, нежели защитников города, и даже если они вооружат каждого мужчину, каждого мальчишку и старика, каждую уличную девку - все равно их силы будут уступать нам...
- Но у них есть маг, а с нами ни жреца, ни колдуна на всю армию.
- Я поступил так сознательно - эта победа должна достаться рыцарям, а не мерзкой волшбе, и мы получим ее, клянусь тебе!
- Не сомневаюсь в этом, генерал, а сейчас я вернусь к Повелителям и заставлю их повторно принести присягу.
- Опасайся Кларенса, друг, он хитер и амбициозен, я не доверяю ему, - сказал на прощание Гарсиас.

Красная Ярость

- Господин, я... - голос вошедшего воина дрожал, да и сам он трясся, словно осиновый лист. Человечешка. И они еще смеют говорить, что это жалкое слово звучит гордо. Ха! Из ноздрей Ашара вырвались клубы дыма, что говорило лишь об одном - он находился в приятном расположении духа.
- Говори, ничтожный, - острый коготь, чья длинна могла сравниться с лезвием двуручного меча, а острота превосходила бритву придворного цирюльника, медленно провел по нагруднику слуги, разрезая его надвое. Человек хотел отстраниться, но не мог оторвать взгляда от ажурных глаз великого змея.
- Р-рыцарь, в досп-пехах из ч-ч-червонного золот-та, - заикаясь продолжил он. - вызывает вас на... на... - В горле словно ком встал. - Н-на п-поед-динок...
Человек? Рыцарь? Какой глупец, наслушавшись легенд о Войне Копья пришел чтобы стать новым Хумой? Или быть может он считает что Ашшариаторекс подобен глупому Огнедуву? Как наивно. Он втянул ноздрями воздух, и почувствовал нечто давно забытое, но приятное... Да...
- Собери своих людей, человек, пусть они узрят мое могущество.
- Да, о Великий...
Солдатик, все еще не веря, что выжил, попятился прочь, пока не скрылся за поворотом тоннеля. Ашар выдвинулся вперед, расплетая тугие кольца своего обширного тела, он пополз по тоннелю, мягко припадая на крепкие лапы.
Наконец из пещеры показалась его змеиная, небольшая (по сравнению с телом) голова - но размеры черепа древнего дракона давно уже не вводили никого в заблуждение, ибо под ними скрывался коварный, опасный и мстительный разум, возможно одного из самых хитрых драконов со времен Циана Кровавого.
Рыцарь, стоявший у подножия скал, отсалютовал ему клинком, и отбросил оружие. Доспехи на его плечах взбугрились, растекаясь золотой массой, плотнее обтягивая тело, спина изгонулась, и два горба появились на ней, лопаясь словно пузыри, и высвобождая тонкие золотые крылья. Руки изогнулись, утолщаясь, и покрываясь золотистой чешуей, кожанные сапоги обратились в лохмотья, позволяя острым когтям вырваться наружу. Лицо исказила гримаса боли, и оно медленно вытагивалось, обращаясь в зубастую пасть. Глаза на миг остекленели и приобрели золотистый блеск.
Дракон поистине был велик, и необычайно храбр, поскольку сумел забраться в самую глубь неракских гор, не боясь встречи со слугами Мелькора. Да, Золотой был могуч, но не столь огромен, как Ашар, продолжавший выносить свое тело из пещеры, позвонок за позвонком, изгибался его хребет, толкая послушные мышцы вперед.
Ашшариаторекс, наблюдал за тем, как изменяеться выражение на лице противника - как он, один из величайших, без сомнения, представителей своего племени дрожит пред видом поистине Древнего Дракона. Красный расправил крылья, размах поторых поистине потрясал, но первым взлетел Золотой, совершив наверное последнюю ошибку в своей жизни - Ашар протяжно зырычал и десятки стрел взвились в воздух, со стороны его логова - наемники, что служили ему за золото и драгоценности стреляли без промаха. О нет, старого змея интересовал не честный поединок, а лишь победа - да и разве сумел бы он пережить столько схваток, если бы сражался по законам чести? Нет, да и не был бы он тогда величественным Ашшариаторексом, а уподобился бы жалким Серебрянным, или же глупым Золотым, вроде этого.
Каленые жала пронзили, изорвали крылья Золотого дракона, приближая его падение, и лишь тогда ввысь взмыл Ашар, изрыгая потоки пламени из пасти, он опалил лицо Золотого, выжигая его глаза. Тот попытался ответить потоком золотого огня, но выдох застрял в его горле, когда зубы дракона вонзились в шею, прогрызая золотую чешую. Острые когти разодрали плоть, вырывая сердце дракона, и еще находясь в полете, Ашар пожрал его, отбрасывая тело врага на острые камни.

Змей бросил череп поверженного врага на гору золота, что находилась в самой дальней части его логова. несметные сокровища хранились здесь, драгоценные камни, монеты, оружие и шелковые наряды - все, что привлекало взор дракона, и вперемешку с ними - черепа, кости, и иные останки драконов.
Еще один пал, дабы его сила насытила Ашшариаторекса. Об одном лишь сожалел дракон - что Сфарайт погиб не от его клыков.

Элтанас тоже покачал головой. Его жреческая сила тем более не могла помочь в данном случае. Отряд или то, что от него осталось, но так и не стало единым целым, за отсутствием лучших идей был следовать за Тересенной. Конечно, можно было отправиться далее в путь, но потеряв половину сил отряда и не найдя даже элементали это было бы неразумно. К тому же все члены отряда, кроме Тарима. нуждались в отдыхе и исцелении. Решено было немного передохнуть, возможно, дождаться остальных, а потом поискать снова. Тарим нашел место под корнями огромного дерева и под его защитой здесь, в лесу, можно было не бояться, что их обнаружат. Конечно, Элтанас мог бы Исцелить Тессу и Даламара, но ему самому нужно было восстановить силы.

Джигеши сперва была удивлена возбужденным видом Аоры, но недолго. Во-первых, Воздуху, как и Огню, такими и положено быть, во-вторых, она сама обнаружила трудности с магическим зрением.
- Очень смутно, - призналась огненная. - Что-то ощущаю, но получить ясную картину или точное место не могу.

- Отдых и лекарь? - Задумчиво промолвил Джеян. - Да будет так. Она останется здесь в лазарете, ее будут лечить. И даже не спорь! - Он предупредительно взглянул на Оллевианду. - Я прекрасно вижу, что с таким ранением тебе опасно будет передвигаться. И если что, ты даже оборониться не сможешь. Генерал, распорядитесь, чтобы у девушки бл лекарь и койка в лазарете.
Черный Майа задумчивол глянул на пленницу. Результат сканирования дал интересную картину. - девушка не была человеком, какая-то сила в ней была. Но вот какая именно - разобрать было нельзя. Однако отнюдь не большая, чем его, Джеяна, мощь. Значит, противник не самый опасный.
Скорее всего она попробует сбежать... скорее всего. Такие не могут сидеть без дела. Что ж, даже это можно обернуть себе на пользу. Главное - знать, как именно. А мысли есть, есть.
Черный Майа улыбнулся.
Очередной план, родившийся только что, весьма ему понравился.

Крыло Судьбы

Драконидов не любили, их считали жестокими, кровожадными и неуправляемыми существами, хотя в целом так оно и было, и Думвинг исключением не являлся. Даже сейчас, видя изувеченные тела, впитавшую кровь землю и разрушенные дома, он сожалел лишь о том, что опоздал на битву. Ничего, утешал сам себя драконид, на твой век еще хватит сражений.
Массивное тело легко и с присущей лишь их змеиному племени грацией, ступало по земле, почти не оставляя следов. Крепкие мышцы бугрились под обтягивающей рубахой, с прорезями для сложенных за спиной кожистых крыльев, а длинный хвост змеился по земле, вычерчивая замысловатые рисунки. На боку покоился широкий меч, слегка бьющийся о бедро, но когти драконида представляли куда большую опасность.
- Сюда нельзя!.. – только и успел крикнуть воин, прежде чем тяжелая лапа отбросила его прочь, но, к чести Думвинга надо сказать, что он постарался не переломать кости неудачливому солдату, вставшему на пути Крыла Судьбы. Грас и Брас, шедшие за ним усмехнулись, оба крепкие и широкоплечие, они казались карликами на фоне могучего драконида, хотя про их мать давно ходили слухи, что она состояла в любовной связи с гномом – слугой Повелителя Крайта.
Они вошли во временный лазарет, и драконид тут же почувствовал запах смерти и разложения, витающий в воздухе. Стоны раненых и умирающих поднимались, и кружились, не спеша покинуть сию мрачную обитель. Мертвецы были скинуты в кучу, и не было ни времени, ни возможности заняться ими – живые нуждались в помощи больше, нежели мертвые в погребении.
Молодая дородная жрица ходила между рядами раненых, подбадривая их словами молитвы, ее силы были уже израсходованы, и она могла помочь им лишь успокаивающим словом. Слепой жрец стоял в углу, отпевая очередного скончавшегося от ран, но более занятыми были другие священники, те кто прибыли из Ангбада прикладывали все силы, дабы исцелить тех, кого еще было возможно. Так же немало было здесь и местных лекарей-травников, что занимались легкоранеными.
Но даже жрецы не могли излечить все тяжкие раны, не могли срастить все переломанные кости, убрать ожоги, нанесенные драконьим пламенем.
- Жрецсс, ты пойдешшш со мной, - холодная лапа легла на плечо седого жреца, молившегося возле умирающего солдата. Парень был одним из тех, кто пострадал от рук жестокого каменного великана – хребет его был сломан в двух местах, руки едва ли не вырваны из плеч и чудом являлось уже то, что он до сих пор оставался жив. – Нужна твоя помощь.
- Моя помощь нужна и здесь, - ответил священник, прерывая молитву.
- Умирающему не помчссс, - нетерпеливо бросил драконид. – Твои силы нужны живым.
- Я должен быть рядом с теми, кто отдает свои души Мелькору. – Священник был непреклонен.
- Мертвые могут умереть и безсс жреца, - шипение доносилось из зубастой пасти драконида, с клыков капала слюна.
- Отче.. не покидайте меня.. я не чувствую своего тела.. – прохрипел солдат.
- Довольно, - резкий удар лапы перебил несчастному горло. – Я оказал ему милосссть, даровав сссмерть воина. Идем жрецссс.
Острые когти вцепились в плечо священника, переводящего ошарашенный взгляд с разъяренной морды драконида на убитого воина.
- Его следует отпеть.
- Это сссделают другие, - Думвинг толкнул жреца к выходу, а Грас и Брас взяли его под руки.

У разрушенного пламенем дома лежало двое солдат, и еще трое охраняли их, крепко сжимая оружие, так словно их окружала армия врага.
- Лечи.
Приказал Думвинг, снова толкнув жреца.
- Пока я буду здесь, погибнут десятки людей…
- Каждый из них ссстоит сссотни жизней, - в голосе ящера звучала уже неприкрытая ярость.
Жрец наклонился над одним из раненых, молодого юноши, крепкого сложения, с непропорционально длинными руками, оглядывая его раны – простые синяки и ссадины тревоги не вызывали, но грудь юноши была разбита, словно от удара молота. На одежде священник сумел рассмотреть отпечаток копыта. Возложив руки на грудь несчастного, он воззвал к Мелькору, прося его оставить жизнь этому человеку, позволить ему продолжить службу в этом мире, и кости начали срастаться, восстанавливаясь, остановилось кровотечение, затягивались раны внутренних органов – целитель оказался одним из лучших в своем деле, хотя – он же был из Ангбада.
Наконец у парня выровнялось дыхание, и он погрузился в спокойный, здоровый сон.
- Через два дня он сможет взять в руки оружие, драконид, - устало произнес священник, вытирая бисеринки пота, проступившего на лице.
- Второго.
Второй был в лучшем состоянии – хотя переломов у него наблюдалось гораздо больше, все тело представляло собой сплошное сплетение ушибов, синяков, кровоподтеков и переломанных костей – но позвоночник остался цел.
Через несколько минут седовласый жрец наконец вздохнул, поднимаясь с колен.
- Выживет, - прохрипел жрец, облокачиваясь на стену, он чувствовал себя выжатым, словно губка.
- Сспассибо тебе, - промолвил Думвинг, делая знак воинам. – Отведите жрецсса в госстиницу.

В Восточном Роге царило ликование. Отбит приступ ненавистного врага! Они, простые горожане, многие из которых доселе не держали в руках оружия, отразили приступ прославленных рыцарей тьмы, не захороненные тела которых теперь лежат недалеко от стен. Естественно, о будущем сейчас никто не думал. В том числе и молодой Вейрес, сын кожевника, помогавший опрокидывать смолу на головы атакующих. Он вместе со всеми вопил от радости, когда враги отступили и предвкушал дальнейшую славу и победы.
Наконец ликование утихло, большинство занялось подготовкой к отражению следующего штурма. а парня поставили охранять катапульту. Он скучал и оглядывался вокруг, предвкушая, как вечером они отметят победу, когда услышал негромкий разговор проходивших мимо военачальников – капитана и лейтенанта городской стражи, срочно произведенных в генерала и полковника.
- Впереди второй приступ, а стена повреждена, говорил нынешний глава обороны города, Кларк.
- Ну и что, мы отобьем и его!
- А дальше? Сколько нас? А войскам Мелькора нет числа… И сколько народа у нас умеет по настоящему драться, если дело дойдет до рукопашной, а не только бросать камни со стен?
- Те, кто говорил от лица Квалинести, обещали помощь! – воскликнул младший офицер
- И где эта помощь? Я ее не вижу…
Затем оба прошли дальше, а Вейрес обдумывал услышанное. До сих пор он, как и большинство горожан, не очень задумывался ни над причинами бунта, ни над тем, что будет далее. Казалось, все будет просто – из города исчезнут патрули в черном и снизятся налоги, в том числе на содержание пограничной армии, перестанут забирать людей на воинскую службу.
К тому же в последнее время градоначальник, присланный из Палантаса, совсем обнаглел и увеличил поборы, а урожай последние два года был неважный. Черные рыцари вели себя нагло, задирая парней и отбивая девчонок, да еще весенняя эпидемия какой-то болезни…
По городу начали гулять слухи о том, что Светлая Королева, которая обитает совсем недалеко, излечит от болезней, защитит от несправедливости и накормит голодных. Сперва просто болтали, потом задумались, потом, по мере всех неудач, начали шептаться по углам и в один прекрасный день, когда неракцы начали на улице бить пьяного, который угрожал Мелькору всеми мыслимыми карами и поминал его в непристойных выражениях, нарыв прорвало.
Надо сказать, что для доведения города для кондиционного состояния и подготовки бунта генералу Гарсиасу пришлось немало потрудиться, использовав свои связи…
Впрочем, этого защитники города уже не знали.
Через пару часов Вейрес сменился с поста и стал молча слушать, как его отец, командовавший ополчением на этом участке, и один из солдат гарнизона с жаром, чертя на камне что-то обглоданной за ужином бараньей костью, обсуждали возможность ночной вылазки.

Часовой у палатки Гарсиаса, ожидая, когда выйдет последний из гостей, обдумывал странные приказы генерала. Кажется, он то ли свихнулся, то ли его подкупили. Микелас прошел не одну кампанию и видел, что была вполне реальная возможность взять Восточный Рог, а вместо этого штурмующих отдали на произвол судьбы и милость врагов и даже не похоронили погибших.
Как и большинство рядовых рыцарей, он верил в дело Мелькора и справедливость своего вождя, и тем горче было видеть ему над собой тех, кто не заботится ни о подчиненных, ни и славе Бога!
Впрочем, часовому на посту не положено думать… Микелас стиснул зубы и крепче сжал рукоять алебарды.

Амбиции Рыцаря Тьмы

- Кларенс Ут-Малкольм, ты лучший из молодых командиров, каких я имел честь видеть, - радушно принял молодого человека Гарсиас.
- Я польщен, господин, - юноша явно не ожидал столь теплого приема от человека, к которому однажды уже выразил неприязнь. - И прошу простить меня за ту заносчивость с которой...
- Пустое, Кларенс, пустое - о человеке судят по делам, а не словам - и подвигов, равных твоим в сей битве не было, - "их вообще не было, не бой, а бойня". Гарсиас отлично понимал, что слишком явно упустил победу из рук, что его воины поймут это, и тогда останеться уповать лишь на то, что за годы мира он, и другие полководцы утратили бесценный опыт. - Забудем былые разногласия, и пожмем руки в знак дружбы, молодой Ут-Малкольм.
Повелители обменялись крепким рукопожатием, и со стороны Кларенса оно было искренним, но Гарсиас никогда ничего не забывал, и уж тем более - не прощал. Для Кларенса в его игре уже была отведена роль, роль трагическая и последняя. А юнец похоже был горд тем, что генерал отметил его.
- Позвольте спросить, генерал, - наконец произнес Кларенс. - Почему тела наших воинов до сих пор не погребены?
- Вы поклялись служить Мелькору телом, сердцем и душой - сердце остановило свой бег, душа ушла в лучший мир, а тело еще дослужит свое в этой войне, пойми, Кларенс, этот город оказался куда крепче, чем я думал, и возможно мне придеться пойти на крайние меры. Поддержи меня сейчас, вместе с другими Повелителями - и я клянусь, не пройдет и недели как мы одержим победу!
- Я всецело к вашим услугам, генерал, - кивнул юноша.
- Помните Кларенс, моя жизнь в ваших руках, - он заключил сына Повелителя Черного Клинка в могучие обьятия, и прошептал, так чтобы не слышали даже стражники у тента. - И все наше Дело.
- Я не подведу! - С юношеским пылом ответил Ут-Малкольм, теперь в его лояльности можно было не сомневаться.

Когда он ушел, Гарсиас погрузился в себя. Сын Соламнийского дезертира, предавшего свой отряд, он прошел долгий путь из самых низов к вершинам власти, но всегда ему было мало. Как и отцу.
Почти пятьдесят лет назад армия соламнийских рыцарей выступила из Квалинести, прорвав приграничную стражу, разбив высланные им навстречу войска, и приближаясь к Ангбаду. На что они надеялись? Или же их вела лишь безумная отвага? Рыцарь по имени Деймар нашел ответ, и понял что ему не по пути более с идущим на смерть рыцарством. Деймар предал своих собратьев, рассказав Блайзеру, тогда еще юному Повелителю Черепа, о планах Соламнийцев. Рыцари были разбиты на подступах к Ангбаду, окруженные, они пали все до единого, проклиная предателя. И их проклятие сбылось - всюду Деймара преслодовали неудачи - деньги, полученные за предательство он не смог удержать и приумножить, супруга скончалась от лихорадки, во время очередного перехода из города в город, и падший рыцарь остался один с пятилетним сыном на руках, а через три года Деймара убили двое уличных воров из-за пригоршни медных монет. Стража видела это убийство, но не вмешалась. Гарсиас спрятал отцовский меч, и поклялся, что в будущем он достигнет всего, чего лишен был его отец, и этот день становился все ближе.

Амбиции Рыцаря Тьмы

- За то, что мы добились взаимопонимания, Повелитель Тралт, - поднял бокал Гарсас. Бокал был тонкой сильванской работы, каждая грань его отражалась, точно прекрасное зеркало, и полумрак лишь придавал бликам таинственности. Вино в бокале так же было эльфийским, маняще-сладким, ласкающим горло.
- За наш будующий успех, Гарсиас Ут-Деймар, - ответил старый Тралт. - Блайзер гордился бы тобой!

"Глупый старик, - улыбнулся генерал, едва лишь полог шатра задернулся за ушедшим Повелителем. - Вы все, точно марианетки, которыми я управляю".
Оставался последний посетитель на эту ночь, гордый Повелитель Аннареск, опальный рыцарь из Палантаса, и вот он сейчас вошел в шатер, гремя доспехами, которых не снял даже на ночь, в отличие от оставшегося в черной тунике Гарсиаса. Высокий, с проседью в каштановых волосах, он являл собой образец рыцаря, воспеваемый в песнях.
"Мой самый опасный соперник, - промелькнула мысль. - Но он может оказаться и лучшим союзником."
- Приветствую, благородный Аннареск Аттол, Повелитель Лилии, - поднял вновь налитый бокал генерал. - Твое здоровье!
- Что ты себе позволяешь, Гар! - Усы рыцаря слегка подрагивали, толи от ярости, снедающей его, толи от нетерпения. - Пятнадцать лет мы служили на границе, и теперь кем ты себя возомнил?
Возраст у них был примерно одинаковых, но Аттол выглядел старше, видимо из-за того, что хуже следил за своей внешностью. Гарсиас как бы невзначай провел рукой по ухоженным волосам, волной рассыпавшимся по плечам, словно в знак превосходства над лысеющим собеседником.
- То, что покроет славой наши имена, - чеканя каждое слово произнес Гарсиас. - Разве ты не мечтал о битве, Аннареск? Разве не грезил победой над врагами Бога и рыцарства?
- Это не победа! Ты оставил границу без охраны, ты бросил наших людей на верную смерть! А теперь отказываешься захоронить их тела!
- Наш путь тернист, разве ты не веришь в силу Мелькора?
- Но не в твою, Гарсиас, все знают что ты сын предателя и ублюдок, рожденный вне брака!
Генерал сжал бокал, острые грани осколков пронизили его пальцы, когда тонкое стекло треснуло. Никто еще не смел разговаривать с ним так, с тех пор, как он стал рыцарем Тьмы.
- Возьми свои слова обратно, Аттол, - процедил Ут-Деймар.
- Сними эту осаду, Ут-Деймар, - в тон ему бросил Повелитель.
Меч молнией покинул ножны, отражая огоньки свечей, однако и Аннареск сохранил должную проворность, обнажая свой клинок.
Их поединок длился лишь три мгновения, три удара выдающихся мастеров меча, а затем лезвие Гарсиаса вонзилось в горло Повелителю Лилии. Доспехи не спасли его от гибели, и хрипя, Аттол повалился на пол.
- Охрана! - Позвал генерал, и на вопросительные взгляды стражей, относительно тела добавил. - Он предал нас, и дело Мелькора, пытался убить меня.
Гарсиас продемострировал порезанную стеклом, окровавленную руку.
- Бросьте тело к остальным...

Отряд двигался дальше. Погони не было и следа. Либо они обломали зубы на куске, который не могут проглотить сразу, и теперь зализывают раны - либо им с головой хватило пленных дракониц. Потому что сковать и заставить сдаться Дангину было не легче, чем поймать в воздухе двумя пальцами капельку ртути.
Тарим воззвал к Лесу - и не получил ответа. Глухая черная стена, злобная воля чужого божества заслоняла его чувства, уподобляя слепому котенку в бурной реке. Это полнило элементаля несвойственным ему гневом, и он раз за разом пытался прорвать пелену мысленным усилием. Но увы - даже когда та поддавалась сокрушительному напору, все равно возвращалась обратно...
Что же, пусть Твердь и не слышит пока меня, пусть Лес не в силах по просьбе встать единым воинством, но пусть хотя бы корни и листья защитят их след! Палая листва, силиврэн, красно-оранжево-желтый-след-утекающего-времени, корни, дорэлинн, основа-основ-вечности-что-незыблема-в-своем-изменении, укройте дорогу от взглядов врагов!

Амбиции Рыцаря Тьмы

Солдат старательно перевязывал рану Гарсиаса, ладонь рассеченную кинжалом генерала, дабы показать, что Повелитель Аттол действительно покушался на него. Перси был подле него, бледен словно сама смерть, и не прекращал подливать вина - похоже убийство Повелителя Лилии лишило оруженосца остатков самообладания, да и где это видано чтобы при осаде вражеского города командиры резали друг друга, словно свиней?
Когда горячка боя и обиды отошла, Ут-Деймар понял свою ошибку, и то, сколь тяжело ему будет теперь вновь заручиться поддержкой людей, но - простить слово "ублюдок" из уст подчиненного он не мог. Жгучей ненавистью отозвались воспоминания о родителях - отце, взявшем в жены мать лишь когда она родила ребенка, нежеланного, нелюбимого. Едва ли не предоставленного самому себе с первых дней жизни.
Велико было желание бросить труп Аттола в кучу других, но Повелителя придеться сжечь, как подобает по обычаю, а это еще больше разозлит рядовых воинов, чьи товарищи находяться без погребения.

"Джигеши тоже не видит... Равновесие опять спутало все карты."
Воздушная стиснула кулаки.
"Что ж, переживем. Хоть не полностью ослепла."
Но Аору так и тянуло что-нибудь разрушить, сломать... Воздушная скрутила потоки в сильнейший ветер и напустила его на деревья. Ураган, как и его создательница, особой жалости к детям Земли не проявил, вырывая деревья с корнями, кроша их в щепки...
Хоть Аора и бесилась, но свою ярость она направила локально, стараясь не зацепить людей и дома Утехи.
"Они и без меня достаточно пострадали. Да и Джеян может разозлиться."
Единственное живое существо, чьи мысли и чувства ее волновали.
Но как Воздушная может злиться долго? Вот и сейчас ее бешенство достаточно быстро прошло, Аора отпустила ветер...
"Мне надо срочно прокатиться..."
Аора пустила лошадь галопом, наслаждаясь бьющим в лицо ветром. Блеск солнца на водной глади, тихий шелест ее имени...
"Водная?"
В удивлении Аора едва не вывалилась из седла, но сохранила равновесие.
"Моя сестра хочет со мной поговорить? Интересно складывается жизнь."
Аора развернула лошадь и отправилась назад.
"Джеян, сколько можно?"

Наступала ночь - температура воздуха постепенно понижалась, по мере того, как солнце уходило за горизонт. Сумерки накрыли землю - словно заботливая мать укутала одеялом спящее дитя. Одна за другой загорались звезды, рисуя на темно-синем уже небе сложный узор созвездий.
Лошадь Клыка, несшая на своей спине двойную ношу, несколько раз споткнулась, и Мирэ сочла нужным заметить:
- Послушай, тебе не кажется, что пора устроить привал, чтобы дать отдых хотя бы лошадям, если никто из нас не устал настолько, чтобы прервать на некоторое время скачку?
Клык хмыкнул, прикидывая, насколько далеко они уже убрались от Утехи, и есть ли за ними погоня.
- Пожалуй ты права, - кивнул он, взвесив все за и против. - Привал!
Раф вздохнул с облегчением, услышав его слова, а вот Карп напротив искривил губы - он хотел побыстрее добраться до города, ибо лес вокруг слишком напоминал ему о родине.
Выбрав подходящую поляну невдалеке от дороги, Эссен свернул на нее, и спрыгнул с лошади, подавая руку девушке.
- Прошу, миледи.
- Благодарю - Мирэ была приятна галантность Клыка.
Есть ей не хотелось - вполне хватило несчастного стражника, силу она восстановила в пути, благо, это не требовало ничего, кроме концентрации. Так что сейчас драконэсса решила развлечься разговором с Клыком и, возможно, Рафом, как с наиболее общительными и хорошо к ней относящимся членам отряда.
Маг слез с коня, расположившись на отдалении от остальных, и погрузился в медитацию - мало кто мог понять по каменному выражению его лица что сейчас сознание Фиска поглощено борьбой с духом Бартека, вселившимся в его тело. Раз за разом отражал маг атаки жреца, но тот становился все сильнее, и, похоже, недалек был день, когда он станет доминировать над телом колдуна.
Заметив кислую мину на лице эльфа, Клык отослал его собирать хворост для костра - быть обнаруженным он не боялся - что сделают офицеру разведки патрули Мелькора? А вот мерзнуть не собирался. Эльф кивнул, со странной усмешкой, довольный тем, что его избавили от общества драконы - не то чтобы он питал к именно ней неприязнь, но - питал ко всему драконьему роду.
Сон, насланный на его прекрасную землю, его Сильванести, Цианом Кровавым отчетливо отпечатался в его память - лишь благодаря могуществу жрецов Мелькора, последствия Сна были уничтожены, но ценой стала свобода его родины, и сотни эльфов с радостью пали ниц перед новым Богом, вознося ему мольбы. Карпалианел был одним из них, прекрасный стрелок, он поступил на службу в армию Тьмы, дабы убивать своих сородичей в Квалинести - хотя, и до войны, сильванцы недолюбливали своих более терпимых к чужакам собратьев, так что особого изменения в жизни Карпа не произошло.
Изменил его Сон... Извратил душу и разум, сделал из поэта и музыканта хладнокровного убийцы, находящего удовольствие в страданиях своих жертв.

Клык упал на траву, слегка дернув тренированным телом, и сделав упор на руки, резко оказавшись в положении сидя, и скрестил ноги, облокотившись на колени локтями.
- Присаживайтесь, - пригласил он Мирэ и Рафа. - Трава на диво мягкая, как я посмотрю.
От Мирэ не укрылось настороженное, практически враждебное отношение к ней эльфа. Судя по всему, она догадывалась о причине подобной реакции на ее присутствие в отряде - Карп был эльфом, созданием Паладайна, Бога Добра. Она же - Черная драконица - дитя Такхизис Темной. Столетиями они враждовали, столетиями лилась кровь с одной и другой стороны. Такое не забывается легко…И все же… Теперь все изменилось - даже основы мира, казалось, преобразовывались. Эльфы перестали ценить жизнь как величайшее из всех благ, и становились беспощадными убийцами. Драконы, серебряные и черные, шли рядом. Она сама спасла светлую драконицу. Не важно из каких побуждений - важен результат. Так почему же тогда Карп смотрит на нее так, словно все вернулось во времена Войны Копья? Как рыцарь на темного мага? Вот этого драконэсса понять не могла, а потому гнала прочь от себя подобные мысли, тем более что Клык обратился к ней.
Миреналисса аккуратно села на землю - ей было не привыкать, она частенько путешествовала по диким землям и спала на земле, прижавшись к боку лошади, когда не хотела менять облик.
Раф опустился рядом, присев на корточки, и поигрывая запасной тетивой начал извлекать из нее забавные звуки. Обычно Клык приказывал ему остановиться, но на этот раз командир дал лучнику доиграть одну мелодию до конца - довольно грустную и грубую перепевку знаменитой песни о Войне Копья. Эссен не слишком верил в эти легенды, но последние три дня заставили его убедиться, что горстка героев способна одолеть если не армию, то гарнизон города. Быть может, в легендах прошлого сокрыт ответ на тайны грядущего?
На губах промелькнула усмешка - пусть этим Фиск занимается, а у него есть и другие заботы. Например как не попасть к Джеяну на расправу.
- Итак, - нарочито медленно произнес он. - Как считает наша очаровательная спутница - насколько безнадежно наше предприятие?
- Если бы оно было безнадежным на все 100%, я бы в нем не участвовала, если на 70 - то не с такой охотой, ну а 20% - это неизбежный риск. - с улыбкой произнесла драконэсса. Мелодия, сыгранная на тетиве....как романтично-печально. Чем-то она тронула душу этого странного и, в общем-то, чуждого этому миру существа - дракона. В памяти всплыли слова песни, повествующей о гибели рыцаря, Стурма Светлого Меча, в борьбе против Такхизис. Верный своему представлению о чести, своему идеалу, он вызвал дракона и его всадницу на поединок, зная, что проиграет. Но он знал также, что выиграет время, столь нужное оставшимся в Башне героям, разгадывавшим тайну Глаза Дракона. "И солнце рыцаря разбилось на сотни сверкающих обломков." - финальная строка песни. Миреналисса никогда бы не смогла занять его место. В этом ее слабость? Нет, в этом ее преимущество.
- Кто не рискует, никогда не почувствует вкуса настоящей жизни, - кивнул Клык, ему понравился ответ драконицы, совпадающий с его собственным понятием о задуманном деле, хотя он считал что шансы у них не больше, чем у него в Утехинской Битве - впрочем, кости брошены, отступать некуда. - А мы еще выпьем над остывающим телом дорого маршала Джеяна.
Эссен Майриган прошептал что-то чуть слышно, чтобы не сглазить столь смелую фразу.
Раф с интересом слушал их обоих, вникая в суть происходящего, пойти против Джеяна он считал безумием, но с детства рисковый и бесшабашный, он всей душой стремился к опасным авантюрам, и за Клыком готов был пойти в огонь и воду (хотя предпочел бы медные трубы).
Охапка хвороста упала подле них, никто даже не заметил, как подкрался Карп, настолько тихо он это сделал.
- Сыграй еще, - шепотом попросил он лучника.
Может не стоит, ответил тот кивком головы. Но эльф был непреклонен, и вновь натянув струну, он стал играть новый мотив, грустный и безысходный. А Карп запел тихим, обволакивающим голосом, совсем не похожим на его обычный полухрип, такой голос хотелось слушать вновь и вновь, а ведь мало кто знал, что еще до Войны Копья, лучник был одним из лучших певцов при дворе короля Лорака. Но сегодня он пел о Сне и его предвестнике - Циане Кровавом Губителе:

Cреди отрогов Серых гор
Не разведешь очаг.
Там Нечисть черная и зло
Глазами стелет мрак.
Луна бросает сноп лучей
На фиолетовый ручей.

Костров потухших синий дым
Напоминает сон.
Чуть станет небо голубым -
Проснется злой Дракон.
Не мало натворит он бед
Тепло ушло - и жизни нет.

Его дыханье обожгло
Покой зеленых трав.
Теперь в горах тех правит Зло
Пяти змеиных глав.
Не слышно пенья дивных птах -
Между камней таится Страх.

Где пела флейта в городах -
Клубится желтый пар.
И даже побежденный прах
Во власти темных чар.
Здесь не ступал за веком век
Ни гном, ни эльф, ни человек.
Последняя строка песни была спета, и эльф замолчал, чуть склонив голову на бок. Не нарушали тишины и остальные и драконэсса почувствовала себя неловко. Только что они говорили об успехе, а несколько минут спустя уже лилась, медленно растворяясь в ночном воздухе, печальная мелодия. Так вот что так затронуло душу Карпа. Сильванестиец. Мирэ уважала зеленого дракона, Циана, за его изобретательность. Обратить оружие врага против него самого! Победить в поединке двух воль самого эльфийского правителя. И проиграть Мелькору - тут же поправила себя Черная - так глупо. Ходили слухи, что Циан был убит, но Мирэ не верила им. Кровавый Губитель еще нанесет удар, появившись именно в тот момент, когда его никто не будет ждать.
Драконэсса протянула руку к набранным эльфом сухим ветвям и, тихонько прошептав пару коротких слов, коснулась хвороста кончиками пальцев. Язычки пламени заплясали на ее руке и перекинулись на ветки, так что вскоре небольшой костер озарил поляну и искры огня взметнулись к небесам, словно взлетающие звезды. Впрочем, они тут же гасли, уступая дорогу следующим, обреченным ярко вспыхнуть и мгновенно погаснуть.

Элтанас всю дорогу не проронил ни слова. Его мысли были печальны и болели куда больше, чем его раны. Хотя с ранами было вроде бы всё более менее нормально - всего лишь выбитая рука да множество синяков и ушибов. Руку ему с трудом удалось вправить самому, хотя и не без помощи Тессы - священник даже без помощи целительного колдовства должен был уметь оказать себе и другим какую-никакую первую помощь. Иначе что же это был за священник, не умеющий помочь страждущим?! Даламара пришлось лечить "молитвой помощи", которая просто увеличивала скорость восстановления любого организма (на тёмных далеко не всякая молитва действовала). Тарим, как было видно, неплохо исцелялся сам, Тессе та же молитва оказала даже большую поддержку, чем Даламару. Наконец, простенького заговора снятия ран и усталости удостоился и Мечеклюв, стоически перенёсший тяготы первой схватки и оказавший неоценимую помощь всему отряду. Хотя отряд и заметно поредел...
Именно на Мечеклюва и была возложена новая, не менее важная и опасная миссия по оказанию помощи отряду. Быстрокрылый ворон, из последних сил жреца ушедших богов околдованный "ветром обновления", увеличившим скорость чернокрылого рыцаря в несколько раз, был отправлен в Гавань с условным знаком - маленькой медной монетой в клюве. Увидев такого, любой стражник или рыцарь, да даже и эльф принял бы его за сороку-воровку, нашедшую что-то занимательное и блестящее. Да ведь и вороны порой этим забавлялись, в конце-то концов! За несколько часов птица уже могла достичь Гавани, в то время как отряду оставалось идти ещё дня два-три, учитывая, что лошадь осталась всего одна и явно не выдержала бы троих эльфов (хорошо, что Тариму не требовалось своё отдельное "средство передвижения", помимо могучих ног).
Ворон улетел, но дурные мысли Элтанаса не улетели также легко. Голова и спина всё ещё болели, в галазх стояли слёзы, перед глазами - смерть... Смерть тех, кого они убили в последней схватке; смерть тех,к гоо ещё предстояло убить... он словно видел её сейчас перед собой. Она уже давно перестала быть похожа на ушедшего Чемоша - теперь смерть казалась Элтанасу похожей на всадника в огненном плаще, на вороном коне с пылающими глазами, за которым неслась длинная вереница вечно стонущих душ, сверкающих голубовато-зелёным гибельным светом. Светом проклятых... У них тоже был свой свет, который они хранили, и своя тьма, которой они страшились. Порой Элтанас думал - что бывает с сознанием того, кто обращается в живого мертвеца. Почему оно наполняется злобой и жаждой смерти и крови? От обиды? Из-за утраты чего-то, что так сильно ценил? Или смерть сводит с ума своим непередаваемым, всепроникающим, леденящим кровь ужасом? Почему отец, восставший из мёртвых в облике зомби или призрака, тянет холодные пальцы к горлу дочери, которую любил больше самой жизни и за которую и отдал жизнь? Что с ним делает смерть? Что возвращает его к жизни... если не магия тьмы? В чём сила проклятий и предсмертных слов? Казалось бы, все это знали - и в то же время не знал никто...
Элтанас попытался отогнать от себя дурные мысли, стараясь подбодрить себя: Тессе и Даламару такая помощь не требовалсь, а уж Тариму и подавно. А что, если вдруг всё изменить? Если повернуть назад, залечить нанесённые раны, попытаться посеять свет в сердцах этих измученных душ... Что тогда? Ответ пришёл сам собой - казнь через костёр или отсечение головы. Это было всё, на что были способны сейчас сторонники Мелькора. Ненависть в них заглушала здравый смысл также, как голос понимания и милосердия в их властелине заглушило властолюбие и сознание силы. Хотелось плакать оттого, что приходилось обагрять руки кровью простых людей... Но это были люди, избравшие тьму. Он не стремился осудить их за их выбор, не стремился оправдать. Он просто воздавал им за то, что они выбрали и что совершили, совершали и ещё думали совершить на этом пути. Воздавал сколько положено - ни больше ни меньше. Это было слабым утешением, однако же...
Вдруг глаза заволокло пеленой. Элтанас уже был готов к любым неожиданностям и проворно выхватил из-за пояса булаву (хорошо, что в этот раз он не перепутал её с висящей чуть правее сковородой Тики Вейлан), как вдруг отовсюду послышался красивый, необычайно величественный, преисполненный достоинства и какой-то затаённой печали голос. голос, проникавший в глубины души, обезоруживавший и призывавший к пониманию, к состраданию, добру... и вселявший в сердце решительнсть, мужество, жажду борьбы... Непонятный, но близкий, неизвестный, но хорошо запомненный когда-то... голос...
" - Элтанас! Услышь меня!
- Опять ты! Нет, я уже сказал тебе всё, что хотел!
- Элтанас... Элтанас... Это я! ты носишь мою чешую!
- Это обман! Я знаю, в тебе сокрыто зло! Я не поддамся ему!
- Нет... я не лгу тебе... я - Сфайрат, золотой дракон... то, что осталось от меня. Мой дух с тобой. Я вижу, что душа твоя надломлена сомнениями и болью - отринь их, как отринул теелсную боль в пылу битвы. Превозмогай трудности - как делали это когда-то Герои Копья. Иди вперёд, навстречу Вихрю Тьмы и сквозь него. В сердце го ты достигнешь победы.
- Если это ты, Сфайрат - то ответь мне, как могу победитья, раз даже ты, величайших из великих драконов Добра, не одолел зло тогда?
- Слушай своё сердце, Элтанас. Вспомни всё, ради чего ты и сражаешься... Вспомни Эладэйру; вспомни, как это было...
- Не тревожь мою память, дракон! Мне и так больно...
- Дракон - да, когда-то я был им. Но теперь дракон не я. Я Сфайрат, я погиб в первой войне, и теперь я - дух этого доспеха... Но ты должен знать - проклятый клинок Мелькора, что поразил мою чешую, опечатал её своим чёрным могуществом... Теперь лишь от тебя зависит, кто из нас будет править этим доспехом, и за кем последуешь ты...
- Я не предам тебя, дракон! Я не предам свет!
- Я не предам тебя, дракон - так говорю тебе я, потому что дракон отныне ты. Не забывай об этом. Отныне имя тебе - то, которому ты поклонялся столь беззаветно. Ты - не просто Элтанас, жрец ушедших богов. Ты - Паладайн, рыцарь-дракон, как называли нашего владыку соламнийцы.
- Но я простой жрец... я не бог и даже не воин!
- Это не важно. Паладайн вечен, как вечна Такхизис, как вечен Гилеан и другие боги. Когда не было смертных, кто считал богов богами?
- Сами боги...
- Верно. Но разве это делало их таковыми?
- Я не понимаю тебя...
- Я объясню тебе, и это будет последнее, что я скажу в этот раз... Быть богом и быть Паладайном - не всегда одно и то же. Ты достоин носить это имя теперь - и этим именем буду звать тебя я. И другие драконы будут знать это имя. Пусть ты не дракон и не бог - за тобой сила света, а в груди твоей сердце дракона. Помни об этом.
- Я буду помнить, Сфайрат..."
Видение рассеялось. Элтанас понял, что ни на минуту не прекращал движение, и ускорил шаг... . Его сердце снова наполнилось мужеством. В Гавани их встретят. Затем они окажутся в Палантасе. И ещё неизвестно, кто победит.

Через пять часов, Гавань

Мечеклюв плавно спланировал в кузницу на окраине города, обозначенную старой, как сам Кринн, вывеской, выкрашенной, однако, ещё совсем свежей красной краской, словно её подновляли не больше дня назад. На алом поле красовались два искусно нарисованных скрещённых меча, один покрытый золотистой краской, безумно дорогой, что доказывало неплохое положение дел у хозяина кузницы, а второй - иссиня-чёрный. кузница так и называлась - "два клинка", и редко какой приезжий обходил её вниманием. Во-первых, в ней, вопреки её боевитому названию, делали лучшеи в округе подковы. Во-вторых, кольчуги с и топоры у хозяина выходили ещё лучше, недаром тот был чистокровным холмовым гномом, и звался просто и незатейливо - Брахир Серебряный Ус. Прозвище было дано не ради красного словца - толи кто-то из его предков прошёл через тяжкие испытания, толи просто чего-то жутко испугался (но при Брахире только самые смелые решились бы предположить такое... или самые быстрые и вёрткие), однако, какого бы цвета не были борода и голова любого из его рода, да только усы, искусно расчёсанные и заплетённые вдлинные косы, всегда отливали сединой. Но подтрунивать над гномом никто и не собирался - наоборот, его все уважали за мастерство и добродушие, и даже теперь наливали в близлежащих трактирах кружечку эля бесплатно. Почему "даже теперь"? Потому что все знали, что Брахир, которому было откровенно плевать на богов, политику, войны и прочее, терпеть не мог, когда ему диктовали, как жить, и уже отдубасил не один десяток воинов Мелькора,к ого кулаками,а кого и кузнечным молтом, да так, что парни по паре месяцев не могли встать. Тогда всё дело быстро замяли - с прекрасным кузнецом ссориться не хотел никто, даже тёмные властители, уставшие от сварливого нрава гнома. Но, как говорится, "осадок остался".
Мечеклюв усеся на вывеску и три раза стукнул по ней клювом. В глубине кузницы раздалось старческое кряхтение, после чего на пороге показался хозяин в огромном кожаном фартуке, волочившимся за ним по земле, со щипцами в одной узловатой мускулистой руке. Вторую руку гном выставил вперёд, словно пробуя, не упадёт ли на неё случайная капля, и устремил глаза на небо. Мечеклюв нагнулся, и выпавшая изо рта птицы мелкая медяшка упала прямо на ладонь гнома.
- Эх, кабы дождя не было-то, - пробурчал гном, аккуратно суя медяк в карман. Это был условный знак... Следовало собрать всех как можно быстрее и встретить гостей. Элтанас послал бы камешек, если бы шёл просто так, или щепку, если бы требовалас помощь - но медяк означал немедленный сбор и готовность к самым решительным действиям. И Брахир, ехидно усмехнувшись в бороду, вернулся к работе...
"Не далее чем через день все будут в сборе," - пордумал старый гном, опуская только что выкованный кинжал в воду.
У Элтанаса и правда было по всему свету много друзей.

Красная Ярость

Дни тянулись скучной вереницей - могучий золотой был последним противником, не побоявшимся бросить ему вызов. Ему, величайшему из Красных Драконов, могущественному Ашару, что видел гибель Кринаса и Дракоса, возвышение и падение Ариакаса, самого Хаоса! Как иронично, что даже в последней битве он использовал жалких людишек, но не пошел в бой сам. Но его жизнь слишком дорога, чтобы рисковать ею - он получал удовольствие не от битвы, а от убийства противника, от того, что его череп будет лежать средь россыпей золота и драгоценных камней, а кровь насытит утробу.
Где драконы древности? Где его собратья? Те что отказались подчиниться Мелькору забились в свои норы и носу не высовывают - а кто пытался противиться ему...
Змей сжал когтистую лапу, прервавшую жизнь не одного сородича, дабы заслужить благосклонность бога. Где вы теперь - Черный Глаукриалиас, Зеленый Мхарбиатор, Синий Иглахтиазан, Белая Эсскалиора? Предводители своих родов, мертвые, убиты копьями черных рыцарей и когтями своих же соплеменников, сдавшихся на милость Мелькору. Где ты, Красная Шаэриннсия, почему не пошла со мной, а предпочла смерть могуществу? В какой-то миг сердце дракона дрогнуло, при этом воспоминании, но он подавил жалость. К ней? Или к себе? Эта боль оставалась с великим Ашаром навсегда, и он сам разодрал ей горло когтями, когда она призывала драконов пойти против Мелькора.
Тяжелый вздох вырвался клубами дыма.
А вы, жалкие стальные - серебрянные и золотые, медные и бронзовые, где теперь вы? Что осталось вам в этом мире, кроме скорби и печали?

- Итак, позаботьтесь о нашей пленнице. - Произнес Джеян. - А я сейчас подойду, у меня здесь есть еще некоторые дела.
Выйдя из гостиницы, Джеян не увидел Аору - воздушная, видимо, решила прогуляться. Легкая грусть отразилась на лице Черного Майа.
- Ладно, она скоро вернется. - Произнес он тихо и улыбнулся.
Вскочив на коня, Джеян направился на окраину города. Тот квартал, куда лежал путь маршала, практически не пострадал во время побоища и пожара, ибо был одним из самых дальних и захолустных. Здесь в основном жила городская беднота, и те, кто не стремился показываться на глаза в более людных местах. Жизнь в квартале шла как обычно - сновали по своим делам немногочисленые прохожие, бегали растрепанные детишки, возились в грязи шелудивые собачонки. Облаченный в черное маршал здесь смотрелся так же, как черная жемчужина в навозной куче. Дорогу ему уступали немедленно, начинали перешептываться - даже не зная, кто это. В этом замурзаном месте такие гости были редкостью. Однако надолго разговоров не хватало - вскоре все расходились вновь по своим делам.
Джеян остановил коня возле одного из домов, не особо примечательного - двухэтажного, с замшелыми стенами из серого камня и подгнившей тесовой кровлей, над которой уныло склонился ржавый флюгер в виде летящего дракона. Окна дома были закрыты ставнями, дверь захлопнута - жилище казалось покинутым, но Черный2 Майа прекрасно знал, что именно сюда-то ему и надо.
Спешившись, он подошел к двери и громко постучал в нее кулаком в латной перчатке. Молчание было ему ответом. Джеян подождал немного и постучал еще раз - теперь более настойчиво. На этот раз из-за двери донесся шорох, но более ничего.
- Значит так. - Задумчиво, но достаточно громко произнес маршал. - Если мне сейчас не откроют дверь, то я постучусь еще раз. Но уже сильнее. И пусть потом хозяин собирает ее по щепкам.
- Кого сюда принесло? - Раздался из-за двери глухой и хриплый бас. - Уйдешь сразу, или объяснить, что я не люблю гостей?
- Нет, Гартен, не уйду. - Ответил Джеян. - И советую тебе прочистить уши, если ты еще не понял, кто с тобой говорит. Так ты будешь открывать, или это придется сделать мне? Учти, я это роделаю менее аккуратно.
Некоторое время за дверью было тихо, потом послышался звук отодвигаемого засова, и дверь открылась. Джеян уверенно вошел внутрь. Темнота и затхлый запах, царящие в доме, абсолютно ему не мешали. Проигнорировав царящий в комнате бардак из старой поломанной мебели, Черный Майа смотрел на хозяина дома.
Массивное тело, покрытое серебристой чешуей, крупные серебристые же крылья, голова, напоминающая уменьшенную драконью, красноватый огонь в глазах - все это явно указывало, что перед Джеяном стоял Драконид, причем из рода сиваков. Он тоже смотрел на своего непрошеного гостя, однако драться явно не спешил.
- Ну что, узнал меня, Гартен? - Спросил маршал.
- Маршал Джеян? - Недоверчиво произнес драконид. - Не ожидал увидеть здесь Вас, господин. Что привело Вас сюда?
- Светлые следы привели. - Хмыкнул Джеян. - Ты, кажется, хорошо знаешь здешние места.
- Как свои двадцать когтей, господин маршал. Все тайные тропы и прочее для меня давно не тайна. В этой местности, конечно.
- Вот и славно. в таком случае ты мне очень нужен. Будешь проводником в моем отряде. Насколько я помню, в нашу прошлую встречу ты клялся, что всегда готов мне помочь.
- Да... было дело. - Мрачно пробубнил Гартен. Чувствовалось, что ему эта прошлая встреча н сильно нравилась.
- Тогда собирайся, и мы идем.
Драконид вздохнул и глотнул из громадной бутыли, зажатой в когтистой лапе.
- И запомни. - Добавил Джеян. - Пить разрешаю, но если что - протрезвлять тебя буду лично я, уяснил. А мои способы изведения хмеля ты знаешь.
Чувствовалось, что будь драконид человеком или кем-либо еще подобным, он бы густо покраснел. Отставив в сторону бутыль, он нырнул вглубь дома. Джеян остался ждать на пороге. Через пару минуд Гартен уже вышел в полной готовности. Грубые кожаные штаны и такие же сапоги - таков был весь его наряд, торс оставался обнаженным, могучие крылья заблестели в солнечных лучах. На поясе у Гартена висел мощный меч-фальчион, на другоим боку - кинжал-дентайр. Укороченная гвизарма, которую драконид использовал в качестве посоха, дополняла картину.
- Готов к делу, господин маршал. - Драконид осклабился.
- Тогда идем за мной. - Усмехнулся Джеян.
Проезд через квартал обратно в сопровождени воинственного драконида оставил неизгладимое впечатление у местных жителей. Все, кто мог, юркнули в дома и переулки, дети разбежались, и даже собаки уступали дорогу. Гартен был отшельником, его мало кто знал, поэтому его вид внушал опасения... не беспочвенные, судя по плотоядным взглядам, которые бросал на некоторых прохожих серебристый боец.
Подъезжая к трактиру, Джеян не сдержал улыбку - Аора уже вернулась и сейчас беседовала с Джигеши. Немного ускорив бег коня, джеян подъехал к девушкам.
- Я вернулся, милая. - Улыбнулся он. - Теперь осталось немного, и мы поедем дальше.

Амбиции рыцаря Тьмы
Среди рыцарей Тьмы случались поединки, но обычно это происходило при свидетелях и с предварительным вызовом. Случалось и иначе, но тогда по крайней мере смерть обычно оставалась загадкой. Давнее же убийство Повелителя Таргонна, уже, впрочем, ставшее легендой для нынешнего поколения рыцарей, было благословлено Богом. А в этом случае такое называется казнью.
Гарсиас бросил вызов всем обычаям. Конечно, самозащита служило бы оправданием, но мало кто поверил в предательство Аннареска. Весть вскоре облетела лагерь. Микелас, который нес тело, сверкнув глазами на напарника, приказал ему остаться на месте, как только они отнесли рыцаря Лилии в тень, чуть подальше от палатки. Тот не ослушался старшего по возрасту, отправившегося с докладом в палатку Повелителя Бертрема. Тот отправил гонцов к другим Повелителям, занимавшим высокое положение.
Через полтора часа в палатку Гарсиаса вошел молодой оруженосец, протянувший ему свиток с несколькими печатями знатных рыцарей Тьмы. Генералу предлагалось немедленно прибыть к Бертрему Заалину где собрался Совет Повелителей армии и дать отчет в своих действиях.

Ангбанд
Валд Телеш, скрестив копья со своим напарником, стоял перед дверью в кабинет Повелителя. Мелькор отдал приказ себя ни под каким видом не беспокоить. Конечно, размышлял стражник, если Владыка понадобится маршалу Джеяну или высшим жрецам, им не обязательно идти к нему в кабинет, есть и другие средства. Для самого Валда магия оставалась тайной, но оружием он владел хорошо и происходил из знатного рода. Его предки были графами еще до Войны Копья и одними из первых перешли на сторону Мелькора, задолго до Неракской битвы начавшего собирать армию.
Стоять в личной страже Повелителя тьмы было очень почетно, хотя почти все сильно сомневались, что охрана действительно нужна Богу. И все равно, когда молодой человек узнал о выпавшей ему чести, он был в полном восторге. Он будет каждый день видеть самого Мелькора! А после этого станет рыцарем Тьмы, служащим его делу, и уж точно сразу не рядовым.
Состояла она почти исключительно из людей, скорее всего по соображениям политическим. В других коридорах кипела жизнь – слуги, почти никем не замечаемые, выполняли свою повседневную работу; гонцы доставляли разные бумаги, то и дело кто-то шел с длинными свитками или стопками документов – управление планетой требует очень много работы. Больше всего внимания, конечно, уделялось Ансалону, ибо другие континенты были сравнительно малонаселенными. Сейчас там строились города и крепости, из наиболее перенаселенных мест приглашали ремесленников – обучать местных варваров. И, конечно, хорошенько заработать на освобождении от налогов.
Отдельную часть подгорной крепости занимали жрецы, но туда посторонние почти не допускались. Собственно старый Ангбанд почти не расширялся и так и остался городом-крепостью, местом, где хранилось оружие, на нижних уровнях располагались помещение гарнизона, велись дела.
Разница состояла в том, что за сто с лишним лет вокруг горы поднялся новый город. Самым большим его зданием был главный храм Мелькора, увенчанный высоким шпилем. На площади перед ним проводились торжественные молебны по случаю памятных дат.
Обсидиановое здание выглядело довольно мрачно, хотя и было изукрашено искусно выполненными барельефами, в основном из истории Кринна. Что же изображено на некоторых из них, толком не знал никто, кроме, возможно, Черного Майя. Говорили, что рисунки для скульпторов делал лично Мелькор, по каким-то старым поспоминаниям.
Вокруг храма располагались дворцы и особняки тех, кто имел наибольшие заслуги перед делом Тьмы. Там проходили и более веселые мероприятия – балы и прочие празднества. Мысли Телеша, созерцавшего пустой коридор – там, где располагались личные покои Бога во плоти, появлялись только по важным делам – унеслись в отцовский дом, стоявший в двух кварталах от храмовой площади. Он вспомнил прошлую ночь и едва удержал на лице приличествующее стражу бесстрастное выражение лица. Валд провел ее у белокурой сероглазой Лайны, дочери одного из товарищей герцога. На это оба дома смотрели сквозь пальцы, поскольку через месяц должна была состояться свадьба, закрепляющая союз видных семейств. А пока караульный предавался мечтательным воспоминаниям.

В это время за дверями кабинета Мелькор ходил взад-вперед. Странная привычка, приобретенная с этим человеческим телом. Впрочем, она не мешала, а наоборот – помогала думать.
Только успел закончиться бой в Утехе, как пришли известия – через молитвы жрецов – о неудаче первого штурма Восточного Рога. Владыка Тьмы знал о планах Гарсиаса. Многое ему рассказал старый Малькольм, сейчас находившийся в Ангбанде.
Бог не препятствовал и не поощрял его. Тьма дает свободу и покровительство, но не должна пасти людей на каждом шагу, учить их жить и защищать их от самих себя. Если Гарсиас добьется успеха, это будет удар по Квалинести. Если же нет – все последствия падут на него. А искренне преданных Мелькор возвысит, если они умны, конечно. И останутся живы.

Квалинести
Королевство бурлило и кипело, пока в один прекрасный день не был отдан приказ о выступлении войска. Сборы были быстрыми и насколько возможно тайными. Конечно, выступление войска не скроешь, но о точном его составе и численности было мало кому известно. Слышали, что накануне Элинсинос имела беседу с одним из высших магов, тем самым, что вызывал Дангину. Разговор был долгим, и те, кто видели королеву-богиню вскоре после него, предпочитали вести держаться подальше. Элинсинос была мрачна, задумчива и время от времени кусала губы.
Последующие дни она редко показывалась на людях, из столицы исчезла большая часть армии, как людей, так и эльфов, а армия оплота Света пересекла Барьер…

Восточный Рог

Город кипел. Александр шёл по улице и нервно вслушивался речи жителей, и с каждой минутой всё сильнее убеждался, что всё происходящее - хорошо подготовленная провокация. Потому что все слова, якобы сказанные "представителями Квалинести", не могли быть сказаными, и по одной-единственной причине: представителем от Квалинести был Александр-ут-Мондар. Человек в расцвете лет, один из немногих жрецов Эллинсинос, кто жил до пределами Квалинести и собирал информацию об окружающем мире. И теперь он наконец смог дозваться до Богини сквозь заполнивший окрестности города хаос. И теперь ему оставалось только одно - ждать и надеяться.

Квалинести

Эллинсинос молчала. Она ещё раз перебрала мысленно информацию, полученную от Алескандра. Всё встало на свои места - Рыцари Тьмы решились сыграть в Игру по-крупному. И теперь... Теперь войска Квалинести скрыто пересекли Барьер. Соламнийские рыцари, давно рвущиеся в бой, иррегулярные части, набранные из беженцев, но получившие подготовку у соламнийцев, разведчики - эльфы и люди, три жреца и пятеро магов - Благодаря своей Силе Элли знала одну вещь - в войске Рыцарей Мелькора не было магов и жрецов. Да, то могло быть ловушкой, но... Они не могли бросить несчастный Восточный Рог. И они будут сражаться. Главное - не пропустить их возможную атаку на Квалинести - пока пересекшие Барьер не вернутся, то страна открыта для нападения. И поэтому часть войск будет ждать на границе... И вместе с ними - маги, жрецы... Они будут ждать. А те, кто ушли - те будут сражаться... А она - она будет слушать... И отвечать на призывы...

Амбиции Рыцаря Тьмы

Они бросили ему вызов. Гарсиас улыбнулся, хотя сердце его сковало льдом - насколько лояльны те Повелители, с которыми он успел поговорить? Что ждет его на суде? Баррас жаждет отомстить за погибшего в битве брата, Аттол был любимцем Повелителя Заката, а здесь многие преклоняються перед этим опасным и хитроумным рыцарем. Поражение в штурме свалят на него, впрочем это было полностью оправданно, но - могло спутать все карты.
Ут-Деймар приказал Перси начистить его доспехи - пусть они хотят осудить его, но он придет во всем блеске своего величия. В блеске золота, и вороненой стали, черепа и лилии, выгравированных средь отблесков Подземного Пламени на его груди. Нагрудник оруженосец помог застегнуть, а вот остальные доспехи рыцарь по традиции надел сам, осторожно поправляя ремешки из драконей кожи, обошедшиеся ему в целое состояние, но Гарсиас Таймир не экономил на снаряжении - он должен был внушать страх и уважение одним лишь видом. Шлем-череп пожалуй еще сослужит ему службу в бою, но на совет генерал не стал его брать.
Перси шел чуть впереди, неся щит с личным гербом Ут-Деймара, увядшей соламнийской розой, которую держал в лапе чернооперенный ястреб. Отец изменил герб рода, когда перешел на сторону Мелькора, и сын остался верен родителю. Казалось стража и рыцари сейчас смотрят на него, преследуют взглядами, сверлят глазами, и ожидают его низложения, а ведь еще вчера они скандировали его имя. Быстро же весть о Аттоле облетела лагерь, но ничего, скоро они забудут об этой мелочи перед лицом врага.
Гарсиас был уверен в успехе своего предприятия.
Фигура в темном плаще, из под которого виднелись рыцарские доспехи подошла к нему сзади, настолько близко, что он почувствовал дыхание, обжигающее затылок.
- Какие новости, - не оборачиваясь процедил генерал.
- Неплохие, милорд, но и не хорошие, - говоривший явно изменял голос на хрипоту, чтобы не быть узнанным. - Армия эльфов перешла барьер.
- Это же отлично! - Едва не выкрикнул Гарсиас, но сдержался.
- А вы уверены, мой лорд, что сможете остановить их?
- Делай свою работу, колдун, а мне позволь заняться своей, - одернул собеседника Ут-Деймар.
- Моя работа пока состоит лишь в том, чтобы изображать из себя простого рыцаря, и скрывать присутствие моих братьев, - усмехнулся Серый Рыцарь. - С моими навыками город пал бы в первый же день...
- И на этом все и завершилось бы, мой дорогой Зилан, - съязвил Гарсиас. - Неужели вы уже оставили мысль о том, чтобы занять пост Повелителя Терновника?
- О нет, Таймир, и мои братья не подведут, да пребудет с тобой благословение Мелькора, - Серый Рыцарь похоже собрался уходить.
- Оставь его для жрецов, человек сам делает свою судьбу, - сказал ему на прощание Ут-Деймар.

Полог шатра отдернулся, пропуская генерала и его оруженосца. Повелители уже были в сборе - все тринадцать, включая и Бертрема, занимавшего место за письменным столом, и смерившего Гарсиаса холодным взглядом. Тралт находился за его спиной, как всегда готовый поддержать любое решение Заалина. Кларенс сидел чуть поодаль, и его глаза заинтересованно пробежались по лицу генерала, словно ища ответ - но на какой вопрос? Все они сохраняли молчание, которое наконец нарушил Баррас.
- Тебе известно, зачем ты призван, Гарсиас Ут-Деймар Таймир, генерал армии приграничья?
- Да, Повелитель Баррас, и вы благородные Повелители, мне известна причина, по которой я призван на Суд Чести.

Амбиции Рыцаря Тьмы
Бертрам посмотрел на Гарсиаса. Тот выглядел слишком спокойным и уверенным в себе для ситуации, подобной этой.
- И что ты можешь сказать нам в оправдание убийства Повелителя Аннареска, - холодный взгляд старика предлагал генералу оправдываться.
- Этот человек предал наше Дело, - спокойно произнес Гарсиас, хотя, тот ледяной взгляд, которым наградил его Бертрем заставил сжаться его душу - еще совсем недавно они разговаривали как добрые приятели. - Он пришел в мой шатер, бросая в лицо оскорбления, сказал что не верит в Силу Мелькора, что ведет нас к новым победам, что направляет наши клинки и сердца! Когда же я потребовал от него извинений, он обнажил оружие.
Ут-Деймар продемонстрировал перевязанную руку.
- Я скорблю о гибели столь прекрасного рыцаря, как Аттол, но другого выбора у меня не было.
- И, конечно, он напал первым, без предупреждения, и никто не слышал вашего разговора? – мрачно поинтересовался Баррас.
- Стражи, стоявшие у шатра могли слышать его, - пожал плечами генерал Таймир, и в действительности Аттол назвал его "ублюдком" слишком громко, в отличие от остального разговора, происходившего на более низких тонах. - Оружие мы обнажили одновременно, если вас интересует именно этот аспект, Повелитель Бертрем Заалин.
Баррас, которого Гарсиас подчеркнуто проигнорировал в своем ответе, нервно дернул щекой.
Микелас уже рассказал о ссоре, но слышно было слишком мало, чтоб что-то понять и проверить. Бертрем продолжал расспросы
- Одновременно? Так было ли это нападением с его стороны или вы могли вызвать стражу? Кроме того, почему вы сразу не доложили об этом Повелителям?
- У меня хорошая реакция, Бертрем, и Вы знаете об этом лучше других (что было правдой, поскольку Повелитель Заалин годы назад обучал Гарсиаса фехтованию), он нанес мне удар в руку, но я одинакого хорошо владею и правой и левой, видимо Повелитель Аттол этого не знал. - Генерал отвечал размеренно, словно вел светскую беседу, страха или неуверенности он не испытывал. - Микелас доложил Вам о схватке, это его обязанность, как моего телохранителя.
Логика в словах Гарсиаса была безупречна, и, произойди все это неделю назад, не было бы вообще никаких проблем. Однако прошедшие сутки повлияли на отношение к генералу. Гарсиаса попросили немного подождать снаружи и Повелители засовещались. Ему были слышны иногда раскаты голоса Барраса, тут же умолкавшие, видимо, обрываемые Заалином.
Гарсиас кивнул и вышел и шатра, то что происходило там было лишь бюрократической процедурой и данью традиции, а ждать он умел. В голове же уже роились планы по разгрому двигавшейся на помощь Восточному Рогу армии эльфов. Это будет величайшая победа, которая прославит его имя... и имена тех, что будут рядом с ним.
Но вот, голоса в шатре стихли, и генерал напрягся, в ожидании приглашения.
Его вновь пригласили зайти в шатер. Бертрем выглядел усталым, Баррас – недовольным, все остальные, видимо, одобряли принятое решение.
- Гарсиас Ут-Деймар Таймир, вы невиновны в убийстве! – огласил Заалин. – Но мы не хотим допускать повторения подобных покушений и, в целях вашей безопасности, вас будут неотлучно охранять по очереди трое моих доверенных рыцарей. При них вы можете вести любые разговоры, их молчание и преданность делу Мелькора вне всякого сомнения.
Он выслушал приговор с надменной улыбкой на губах, так, словно и не сомневался в том, что будет оправдан. Приставной караул конечно может немного спутать его карты, но все важные приказы уже отданы, да и в людях Бертрема он действительно мог не сомневаться.
- Благодарю вас, Повелители, - церемонно произнес он. - А теперь прошу всех вернуться к своим обязанностям, - это он произнес уже жестко, давая понять, что армией командует он. - Второй штурм должен стать последним.
Уже выходя из шатра, он бросил презрительный взгляд на Барраса, словно говоря - а тебя я пошлю в самое пекло.

Молитва о помощи действительно помогла Даламару и теперь нога, хоть и не перестала болеть, но боль уходила гораздо быстрее, чем раньше. Это не могло не радовать. Но, к сожалению, поводов для радости больше почти что и не было.
Во-первых, драконихи и водная так и не вернулись. В общем-то, Даламара мало заботила судьба каких- то ни было существ (в принципе, его вообще заботил только он сам и его магия), но эти три "девушки" были обладателями неплохой силой, которая могла бы помочь в непредвиденной ситуации (как, например, такой, что случилась в Утехе), а, значит, их потеря была бы невосполнимой утратой.
Во-вторых, на лице и в речи Тарима постоянно отражалось недовольство, что не могло не огорчать. Твердь существо несдержанное и противостоять ему будет довольно сложно в случае гнева элементаля. Да и, опять же, Тарим обладал невероятнейшей силой, терять которую бы не хотелось.
В-третьих, тёмного эльфа малость волновал Элтанас, которого явно что-то мучило.
И чего это маг стал так заботиться об остальных? Он и сам не мог ответить на поставленный так вопрос. Вот, если бы его перефразировать... Какое дело Даламару до остальных? Вот тут уже можно ответить. Большой процент успеха их похода зависит от душевного состояния тех, кто принимает участие в этом походе. О себе Даламар не беспокоился, но остальные....
- Так, мы идём в Гавань? - решив нарушить тишину (это не было привычкой Даламара, но в редких случаях он мог и ломать свои привычки), спросил тёмный маг.

За отсутствующую Ласти, совместно с Тельтиаром

Прошла почти половина суток после боя. Драконице оказали помощь жрецы Мелькора – ирония судьбы – и она уже чувствовала себя неплохо. Регенерация у драконов работала куда лучше, чем у людей и эльфов. Ее спутники уже далеко… И так и не вернулись за ней. Конечно, серебряная понимала, как это глупо и быстро подавила обиду. Надо было по возможности бежать отсюда. Долго ли продлится непонятная милость темных? А если Джеян решит взяться за нее всерьез… девушка вздрогнула. Встав с кровати (ей дали отдельную комнату) драконица выглянула в коридор. Был уже поздний вечер, в коридоре, кажется, никого не было. Если уходить, почему не сейчас? правда, вещей не осталось, но она же дракон… К тому же расчетливость и осмотрительность никогда не были сильными чертами Оллевианды.

Иллас передал управление отрядом Думвингу, точнее - старый драконид сам принял на себя командование, в отсутствии Маршала и Генерала, - и большую часть суток Рыцарь Тьмы сопровождал драконессу. Он помог ей добраться до храма, хотя и опасно было показывать ее жрецам - Кривин знал, что они могут опознать в ней нечеловека, но все обошлось - слишком много больных, слишком мало времени оставалось у священников на лишние вопросы. Словно тень следовал за ним и Литас, парень, оставшись без непосредственного командира, стал исполнять при генерале обязанности адьютанта.
Уложив девушку в комнате, Иллас подозвал Литаса к себе.
- Какие будут приказания, шеф? - Слегка нарушил субординацию юноша.
- Для начала поклянись, что ни одна живая душа не узнает о чем я с тобой буду говорить, - сурово заметил Иллас.
- Клянусь, - не моргнув и глазом ответил Литас. - Разговор пойдет о той девушке?
- Ты сообразителен, парень, - одобрил его генерал. - Да, я не хочу, чтобы она оставалась здесь, в досягаемости маршала...
- Это же пре...
- Нет, молодой человек, это возвращение долга, - отрезал генерал. - Приглядывай за ней, пока она не поправиться и... не удерживай, если решиться сбежать. Другой охраны я ставить не буду.
- Как скажите, - пожал плечами Литас, ему и самому было интересно, чем все закончиться.

Когда он поднялся в жилую часть, девушка уже была в корридоре.
- Да ты выздоравливаешь быстрее чем я думал, - усмехнулся он, поднимая корзину с провиантом. - Ужинать будешь?
Неожиданно на лестнице появился знакомый Вианде молодой человек, разговаривавший с ней перед допросом. Она с легкой досадой мотнула головой - планы срывались. Впрочем, потом можно будет отделаться от Литаса - да, именно так его зовут, - а там видно будет. Ну, и поесть не помешает!
- Конечно, - живо ответила драконица, - и желательно побольше!
- А аппетит у тебя явно улучшился, - отметил Эстель, ровно как и самообладание, по крайней мере той дрожи и страха, что ощущался в ней на допросе - более не было, хотя - от взгляда маршала его самого бросало в дрожь. - Тогда прошу в комнату.
Он пропустил ее вперед, а затем, с проворностью опытного сервировщика, начал раскладывать на столе продукты - сыр, колбасы, зелень, ломти свежего хлеба, сладкое вино в кувшине, картошка, каким-то чудом найденная на руинах Последнего Приюта.
- Итак, продолжим наш разговор, если ты не против, - произнес он, приглашающим жестом указав на стул.
Вообще-то все выглядело так, словно готовились к ее приходу, однако и на это серебряная не обратила особого внимания. То есть просто не подумала. Девушка села за стол и хотела было приняться за еду, однако подняла взгляд своих больших глаз на собеседника:
- А стоит ли? Он был совсем не приятный, и мне тогда было плохо, - она скорчила типично женскую капризную гримаску, в которой не было сейчас ничего драконьего.
Литас наигранно вскинул брови:
- Дело твое, но... - многозначительно произнес он и пододвинул к ней тарелку с картошкой, приправленной каким-то соусом. - Холодное конечно, но вполне сьедобно.
Себе разведчик плеснул немного вина, и заел бутербродом с сыром.
- Коль скоро ты пойдешь на поправку, то я уверен, Джеян вновь захочет поговорить с тобой, да ты ешь-ешь, не стесняйся.
- Я не хочу с ним говорить, - вздрогнула она, вспомнив тьму в глазах маршала. Затем сообразила, что ее желание не будет иметь никакого значения. Серебряная чуть не поперхнулась бутербродом, все же дожевала его и уставилась на Литаса. – Но ведь он уедет отсюда! И я ему все сказала…
- Уедет, - кивнул парень. - Только сначала выдавит из тебя все до последней капли, что ты сознаешься даже в том, чего не совершала.
Он конечно сгущал краски, но о маршале Джеяне разные слухи ходили даже среди армии Мелькора, а уж что о нем говорили в Квалинести, оставалось только догадываться. Откусив немного вяленого мяса, он продолжил.
- Скажу напрямую - если бы здесь решал генерал Иллас, он бы тебя отпустил.
Вианда снова нервно содрогнулась и уставилась на собеседника широко раскрытыми глазами.
- Не пугай меня! Зачем ты говоришь мне это?
- Потому что хочу помочь, - спокойно ответил Литас.
- Как же?
- Ну, например, - он что-то подсчитывал в уме. - Ты ешь, кто знает когда снова поешь по-человечески. Хотя, ты ведь и не человек...
Разведчик подмигнул, опорожняя чашу. Вианда же слегка обиделась на недомолвки Литаса и назло ему, откинув жестом свои роскошные волосы за спину, стала старательно поглощать стоявшую на столе пищу, демонстрируя аппетит регенерирующего дракона. Несколько минут прошло в молчании, затем девушка раздраженно бросила собеседнику:
- Да, я не человек, и чем же вы лучше нас?
Разведчик даже немного смутился, от такого ответа - вот так всегда, хочешь помочь, а в итоге.
- Да я же не в этом смысле, просто аппетит у тебя зверский, - попытался он свести все к шутке. - А если серьезно, если останешься здесь - твои шансы выжить стремительно упадут.
Вианда попыталась взять себя в руки и обуздать эмоции. Она сжала тонкие пальцы в кулаки и сжала их, и так несколько раз. Затем посмотрела на собеседника.
- По твоим словам можно подумать, что ты, слуга Мелькора и подчиненный Джеяна, предлагаешь мне бежать.
- Мелькор далеко, Джеян мне не платит, - усмехнулся Литас, недолгий опыт службы в отряде Клыка сказывался в пренебрежении высшим начальством. - А служу я генералу Илласу, и исполняю его приказы, ну или... хм... пожелания.
- Но что за дело генералу Илласу, предводителю стерегущей Квалинести армии до меня?
- Тебе знакомо имя Ашшариаторекс, - Литас любил отвечать вопросом на вопрос.
Все самообладание серебряной рассыпалось мелкими осколками, как уроненный на каменный пол хрустальный бокал тонкой работы. Она потревоженным зверьком вскочила с места, бросила какой-то отрешенно-испуганный взгляд вокруг, попыталась отступить на шаг, но рухнула на стоявший сзади стул. Затем попробовала что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова.
Литас даже обернулся, словно ожидая увидеть этого самого Ашшариаторекса сзади, но там была лишь стена. Надо же - имя сказанное вскользь генералом, и запомнившееся лишь ввиду его труднопроизносимости оказало на девушку такое воздействие. Кто такой этот Аш-с-чем-то-там разведчик понятия не имел, и теперь клял себя за то, что не вызнал у Илласа.
- Итак, оно тебе знакомо? - Он старался говорить как можно мягче.
- Да, - выдохнула девушка, пытаясь восстановить дыхание. Ее прекрасные глаза помутнели от воспоминаний, и в них любой мог прочесть борьбу страха, ярости и боли воспоминаний. – Да, он злобный убийца! Но я не хочу говорить о нем! Зачем ты его вспомнил? – взбудораженная драконица сама не заметила логического противоречия двух своих последних фраз.
Итак, убийца, Литас вспомнил обрывки их прошлого разговора - она ведь присоединилась к мятежникам, когда ее семья была убита. Но кто же этот Ашхреноторекс?! Разведчик ударил по столу кулаком. Неужели кто-то из высших рыцарских чинов, или колдун при армии? И имя такое отвратительное.
- Затем, что он имеет отношение и к тебе, и к тому что сейчас происходит, - Эстель старался подавить собственное любопытство и выглядеть уверенно, словно знал ответ на любой вопрос.
- Сейчас? Я давно о нем не слышала. Он ведь почти никогда не покидает своей пещеры!
Дракон! Ну конечно, что за тварь еще может сидеть у себя в пещере... Хотя к его собеседнице слово тварь как-то не слишком подходило - скорее очаровательное создание. Впрочем - драконы разные бывают.
- Так считает генерал, и, - он перешел на шепот, - он хочет помочь тебе скрыться.
В мозгу Оллевианды против ее воли снова промелькнули жуткие картины истребления ее семьи и огромный красный дракон, пожиравший тело отца… Усилием воли она отогнала очередной взрыв эмоций, который мог вылиться чем угодно, от слез до бешеной ярости и сокрушения всего вокруг. Да-да, надо бежать! В конце концов, что она теряет? Если ее поймают, хуже не станет!
- Я готова! – Винада выпрямилась на стуле. – Когда, как, что я должна сделать и почему Иллас хочет мне помочь?
- В таком случае, - парень выхватил нож из-за голенища, и дважды подкинув его, протянул рукоятью вперед. - Меча не дам, да и нет его у меня, - словно оправдываясь сказал он. - Просто выйдем отсюда, а потом из города на лошадях, меня, как офицера останавливать не станут.
Девушка порывисто схватила оружие и спрятала за поясом под курткой.
- Идем!

Веселый проводник.

Оллевианда и Литас даже не подозревали, что весь их разговор - весь, до последнего слова - слышали еще одни уши. Длинные и чуткие уши, принадлежащие юркому кендеру, притаившемуся за дверью. Урфин - а именно так его и звали - прислушивался к разговору, и его лицо сияло, как начищеный золотой. Похоже, что задание ему досталось хоть и сложное, но интересное. А еще оно сулило неплохой доход - заказчик знал любовь Урфина ко всяким ценностям и не скупился на них.
Урфин вспомнил слова, которые произнес заказчик - произнес мысленно, телепатически, дабы не "засветить" своего агента лишней встречей. Нужно было следить за девушкой по имени Оллевианда, а в случае ее побега устроиться к ней проводником. И сопровождать, стараясь узнать как можно больше и отслеживая направление ее движения. Урфин знал, что девушка явно не человек, возможно сильный маг, а то и больше - но так было еще интереснее веселее и денежнее.
Итак, девушка собиралась бежать,и помочь ей в этом должен был опальный лейтенант Литас. Что ж, расклад неплохой. Теперь оставалось лишь войти в эту компанию самому. Кендер глубоко вздохнул и навалился на дверь.
Засов на двери был довольно хлипкий, и такого издевательства уже не вынес. Всхлипнув, вверь отворилась, и кендер шлепнулся на пол в комнату. Немедленно вскочив на ноги, он виновато улыбнулся.
- Ой, простите меня, простите мое невинное любопытство, господа! - Затараторил Урфин. - Не гневайтесь, всему виной мое любопытство, моя проклятая привычка совать нос во все, во что можно сунуть. Ой, господа, не убивайте бедного кендера, не отрывайте его несчастную виноватую голову. Я слышал ваши слова, ой, страшные слова, тайные слова. Такие слова опасны для бедного кендера. Господа, не убивайтем меня! Урфин может вам помочь! Урфин полезен, господа! Урфин знает много дорожек, много тайных тропок и скрытых стежек! Урфин излазил все леса в этих землях. Вы хотите бежать? Вы думаете, вас выпустят? Это неправда, господин воин, неправда. Урфин многое знает, урфин многое слышал. Черный Маршал не верит вам, Черный Маршал не верит никому, только себе. Он приказал удвоить посты, он приказал не выпускать никого без его ведома! Но Урфин может вам помочь. Урфин выведет вас так тихо, что никто об этом не узнает! Урфин хочет жить, Урфин готов на все ради господ, только пусть господа его не убивают. Послушайте Урфина.
Произнеся эту тираду, кендер перевел дух. Сейчас нужно было только ждать, поверят ли ему. И возьмут ли с собой. Это была самая трудная часть плана.

Веселый полуПроводник

(Напару с Шутером)

Лейтенант в сердцах выругался, причем так, что если бы его слышали даже его соратники, уши у них свернулись бы в трубочку. Только недомерка-кендера им не хватало для полного счастья! Но делать нечего - раз уж он все слышал то остаеться только отправить его к праотцам, или знаменитому Дядюшке Тасу, о котором наперебой тараторят эти мерзавцы, стоит только дать им раскрыть рот. Но прислушавшись к словам кендера, Литас понял что тот говорит весьма полезные вещи - Маршал Джеян удвоил патрули, и это в разгромленном-то городе, где каждый солдат на счету! Неужели он не доверяет Илласу? Хотя после бегства Клыка оно и понятно..
Он бросил выразительный взгляд на девушку, словно говоря: "Ну, что я говорил - Джеян тебя так просто не отпустит!"
- Ну, кендер, - Принял решение Литас. - Ты выведешь нас из города, но учти - один неверный, подозрительный шаг, и я перережу твою глотку, а потом запихну твой поганый язык тебе же в... - он не договорил, проведя рукой по поясу. - Ах ты паршивец! А ну верни мой кошелек!
- Ой, простите, господин воин, простите! - Урфин с покаянным видом достал из-за пазухи и протянул Литасу кошелек. - Не хотел я, Великий Тасс свидетель тому, не хотел! Это все любопытство, страсть пагубная! Простите бедного Урфина!
- И в кого ты такой... кольцо не трогай!... любопытный уродился? - Он уже успел трижды пожалеть, что согласился на помощь кендера, вместо того, чтобы сразу его убить. - Можешь не отвечать, просто, держись от меня на расстоянии трех шагов и веди.
- Хорошо, хорошо, господин воин! - Урфин закивал головой, отодвигаясь от Литаса. - Вот, вот мой мешок, мой хупак, мой кинжал - я готов к походу. Идемте за мной, господа, только не отставайте. Нам нужно на черную лестницу, а потом в подвал. Оттуда ход есть.
"Как бы там еще десяток таких мелких головорезов не поджидал", - скептически подумал он, пропуская вперед кендера и Вианду. Эти недомерки совсем с ума посходили, после того как их любимий Кендермор почти полностью достался рыцарям Тьмы, ветеранам Неракской Битвы и их потомкам, а самих кендеров разогнали по окрестным землям. Некоторые замкнулись в себе, другие стали жадны до золота и драгоценностей гораздо больше, и уже отнюдь не из-за любопытства.
- Вперед, быстра! - прикрикнул лейтенант.
Кендер согласно кивнул и поспешил по узкой лестнице, стараясь не зацепить стены мешком или хупаком. Он довольно улыбнулся - все прошло замечательно, его приняли. Теперь будет легче.
"Но это ладно. - Мысленно засмеялся Урфин. - Самое главное - пропажу своей зхолотой цепочки этот лейnенант все-таки не заметил".
Эстель шел последним, и ему приходилось не выпускать из виду кендера, а так же следить за девушкой, а заодно придерживать рукой кошель, а другой - рукоять меча, хотя перспектива сражаться со своими его не слишком привлекала, но... главное - это приказ генерала, а остальное - лишь способ его выполнения. Литас не приносил присяги армии Мелькора, он служил за деньги, сначала выплачиваемые Клыком, а после его бегства - Илласом, хотя и знал, что сэр Кривин недолюбливает наемников.

Красная Ярость

Драконид распластался перед древним повелителем, словно исполняя поклон. Но Ашара мало интересовали эти почести, столь приятные жалким людишкам. Он ожидал новостей.
- Говори, - прошипел он.
- Сиятельнейший, владетельнейший из величайших, чье имя вселаяет страх в кишки врагов, заставляя их бежать в ближайшие кусты, - недовольное урчание дракона заставило подхалима сглотнуть, и перейти к делу. - Ваш верный слуга узнал слухи о драконе, что открыто напал на воинов Мелькора в Утехе, говорят гиганский черный...
- Хсс.. - выдохнул клубы пара из ноздрей красный дракон. - Дальше.
- Разрушив полгорода, дракон исчез в неизвестном направлении, но мы могли бы...
- Собери своих ничтожных собратьев и пусть дракона найдут, за ценой я не постою...
- Сделаю, господнин... - нижейше поклонился драконид, поспешив убраться из пещеры.
Ашар не помнил их имена, да и к чему они у недолговечных людишек, и им подобным. Когда он живет уже не одну сотню лет, с каждым годом лишь возростая в силе и могуществе. Черный дракон, отважный до безумия, решившийся напасть на Утеху влек его помыслы - он давно мечтал о достойном противнике.

Аора была в задумчивости. Но не настолько глубокой, чтобы не засиять при виде Джеяна, чтобы не выбросить из головы зов сестры. Не в первый раз и, похоже, не в последний. Но она встретится с Водной. Как минимум для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.
- Джеян, - протянула она, вложив в голос максимум ласки. Больше слов и не требовалось. - Чем ты был занят?
Узнав о разговоре с пленной, Воздушная только усилием воли сдержала ревность, грозящуюся вылиться на Утеху, которой и так немало досталось.
"Но я же знала, что пленили женщину. Но это ли мешает мне рассматривать ее как врага? Врага вдвойне?"
Аора обняла Джеяна.
"Как жаль, что мы не можем оказаться одни в целом мире. Ведь мне больше ничего и не надо. Но ты... Ты - это честь и верность. Я же готова любого предать и убить, чтобы быть с тобой."

Восточный Рог

Александр с глубоким вздохом запер дверь на засов. Почему-то у себя дома он чувствовал себя в большей безопасности, чем на улице, хотя в случае атаки бежать ему практически некуда - чёрный выход давным-давно замурован всяким строительным мусором, оставшимся от предыдущего владельца дома... Сейчас служителю Богини хотелось лишь одного - упасть в кресло с чашкой травяного чая и заснуть, но мечтам сбыться не было суждено. В дверь оглушительно замолотили, сопровождая это громогласными "призывами ленивого и бестолкового хозяина" этой "халупы, воображающей себя зданием. Александр застонал - возвращаться к двери он не желал, но подобным образом обставляло своё появление лишь одно существо - а именно горный гном Халлас. Уже далеко не молодой, но крепкий и сильный, как бык, гном, подобно его соплеменникам, был дним из городских кузнецов, на плечи которых легло основное бремя по приведению оружия и доспехов защитников города в порядок. Дел у него было выше горла, и что привело его на улицу Сонной Гусыни, оставалось неясным. Ещё раз вздохнув. Александр отодвинул засов и, уже наученный горьким опытом, резво отскочил в сторону, и вовремя. Дверь распахнулась во всю ширь. и Халлас ворвался в прихожую. Под мышкой он держал нечто, напоминающее молот, завёрнутое в серую ткань. Захлопннув дверь, он ухмылнулся и сорвал полотно с непонятного предмета. Александр не сдержал восхищённого вздоха. Обученный в своё время соламнийцами, он отлично разбирался в оружии, и не мог не признать, что представшая его глазам булава являлась произведением искусства.
- Ну, как? - ухмыльнулся Халлас.
- Отличная вещь - на вид, - отозвался Александр, - а вот какова она в деле?
Гнов вздёрнул бороду, и, не слова ни говоря, подкинул булаву вверх и вперёд. Человек легко перехватил её, пару раз взмахнул, перебросил из руки в руку.
- Славная вещица... Откуда?
- Теперь уже - ниоткуда. Хозяин стрелу в глаз схлопотал. Ну а зная тебя, я подумал... - Халлас хитро улыбнулся. Александр ответил понимающей улыбкой. Гном был единственным существом в городе, знающим истинное лицо тихого, пусть и не чурающегося боевого искусства травника.


Где-то на дороге из Утехи в Гавань

- А куда же ещё? - Тесса приподняла бровь. - Гавань - наш единственный шанс заполучить корабль какого-нибудь вольного капитана, во всех других местах Абанасии таковых не осталось. Свернём с тракта - здесь достаточно троп, я видела карты, составленные разведчиками... Уже начинает темнеть, так что предлагаю двигаться вперёд, попутно присматривая место для ночлега. И... Когда остановимся, - Тесса посмотрела на Даламара, перевела взгляд на Элтанаса, - может попробуете ещё раз поискать наших спутниц?

Элтанас, на пути в Гавань

Элтанас думал, и думал, и думал... Его раны почти зажили, синяков и тех скоро не останется, но эльф думал не о ранах, которые уже получил или ещё получит в боях. Сказанное Сфайратом оказалось куда тяжелее, но и куда прекраснее, чем что-либо слышанное им за всю прошедшую жизнь. Он - Паладайн... новый Паладайн этого мира. Не бог - но для того, чтобы защищать добро от имени эльфийского... да что там, от имени любого народа, вовсе не обязательно быть богом! Одновременно его тревожили те свойства, что проявили его доспехи в боевых испытаниях. Две силы, два духа таились под чешуёй золотого дракона, и сияющий свет справедливости в любой момент мог обернуться багрово-алым пламенем гнева или чёрной яростью, несущей верную гибель... Нужно было держать зло в узде. Ведь каждый знает, что нет ни одного живого существа, полностью состоящего из добра или зла. Да, эльфы искренне преданы добру - но ведь совершали же эльфы и злые поступки, из гордости и высокомерия, или из самоуверенности. Сильванестийцы разве не эльфы - но почти все они не стали бороться с Мелькором! Почему же? ведь не стали же они поголовно тёмными эльфами - этого просто не может быть! Трусость? Горькая память прежних утрат? Да, скорее всего. Слишком свежи ещё были шрамы былой боли на душах сильванестийских эльфов, слишком много они выстрадали в былые времена... Но всё-таки они не все остались там, за барьером... Эла тоже не осталась, за что и поплатилась.
Эладэйра Алый Закат была сильванестийской эльфийкой, благородной по происхождению, и при этом во много раз благороднее в своём сердце. Она была прекрасна, бесконечно прекрасна, очаровательна и невинно мила, как сверкающий полевой цветок, внезапно представший пред очами улёгшегося на мягкую траву усталого путника, желающего передохнуть пару часов перед долгой дорогой. И как тот усталый путник, он не мог наглядеться на неё, на её совершенство во всём, чем она была. Он старался сохранить её, старался уберечь от жестокости и боли, старался принять всё на себя... но почти в каждом странствии она тайно сопровождала его. Они были вместе - всегда везде, и дарили друг другу столько любви, столько нежности и заботы, сколько могли... но потом всё рухнуло.
Даже после проигранной неракской битвы они не переставали путешествовать вдвоём. Она была не только знатной эльфийкой, но и отменным следопытом, травницей, немного понимала магию... А он умолял её остаться в Квалинести, поберечь себя. Не вышло, и однажды... кажется, это было в каком-то маленьком прибрежном селении... они просто попросились на ночлег у добросердечного рыбака и мирно спали в его хижине, накрывшись дорожными плащами... И тут пришли они... человек двадцать... они кричали, что патрулируют берег, что служат САМОМУ Мелькору... они были пьяны - почти все.
Отряд был из числа тех полубандитов, полумародеров, какие примыкают к любой армии, особенно к победителям.
Видно праздновали, что вырвались из городов, где офицеры не дали бы так нализаться... хотя кто знает, ведь об армиях Мелькора Элтанас знал больше как о военной силе, и не вдавался в аспекты дисциплины вне боя - по крайней мере до той памятной ночи.
Они кричали, свистели, горланили что-то несуразное... а потом принялись резать жителей - ни за что, просто так, для забавы. Один ещё кричал: "Смотрите, как я срублю этому старикану голову - одним ударом, метко и чётко, как бы он не старался сбежать!" И срубил... Когда Элтанас выбежал из хижины, тело старика уже валялось в луже крови, а тот воин - отвратительный одноглазый урод с обожжённым и искромсанным чьей-то неведомой рукой лицом - держал отрубленную голову на ладони. Другой рукой он наливал в истекающую кровью рану, разорвавшую шею надвое, вино из походной фляги, и пил смешанное с кровью вино...
Эладэйра не выдержала и заплакала... Элтанас выхватил булаву, ещё свою старую, простую и незатейливую булаву... Урод обернулся и крикнул кому-то: "Мой командир, тут двое ушастых!" "Пустить в расход!" - ответил ему если и не трезвый абсолютно, то не совсем пьяный голос. "А вдруг это свои?" - вставил кто-то, но толпа разразилась злобным смехом. "Кто их будет разбирать? Утром по головам проверим! - По отсечёным? - А то как же ещё?! Ха-ха! - да тут поди и девка эльфийская! - Эй вы, охломоны, её не убивать, она нам ещё пригодится! Позабавимся сегодня! Ура Владыке Мелькору!"
И солдаты бросились на них со всех сторон.
Схватка была не шуточной - одному из врагов Элтанас размозжил череп, другому свернул челюсть и разбил колено, третьему досталось в грудь булавой, прорвавшей кольчугу ошипованным набалдашником и впечатавшейся в грудь... Эле удалось вывести из боя ещё двоих - одного броском кинжала в горло, другого - метким ударом "ниже пояса" окованным железом носком сапога... Но потом послышался злобный храп, лошадиное ржание, и крик уже знакомого голоса: "Он мой!" И хруст...
Наконечник рыцарской кавалерийской пики вошёл Элтанасу прямо под рёбра. Он слышал крик Элы, слышал, как сам из последних сил ударил по древку копья, ломая его пополам, слышал крик своего врага, которому видно сильно ударило по руке дёрнувшейся рукоятью пики... а дальше ночная тьма пропала, уступив место тьме изначальной.
Элтанас очнулся через несколько дней на пепелище, которое и было когда-то гостеприимным селением рыболовов... но странное дело, лежал он не там, гед получил удар... Он ощупал грудь и рёбра - рана была перевязана странным обрывком ткани, к которому пристало несколько сверкающих чешуек. И лежал он у кромки воды... Он до сих пор не знал, что с ним произошло, но готов был поклясться,ч то от смертельной раны его спасли дальние родичи - морские эльфы, случайно оказавшиеся рядом и видевшие, как воины Мелькора жгли деревню... Он обыскал всё пепелище - но следов Эладэйры нигде не было, и тела ему тоже найти не удалось: значит, воины забрали её с собой. Чтож... среди них был один рыцарь - это было всё, что знал жрец ушедших богов, но этого камешка было достаточно, чтобы свернуть любые горы на пути к любимой... И хотя своего оружия он тоже не нашёл, одежда его была изорвана, но пока ещё годна для носки. И измученный эльф побрёл куда-то вдоль берега. Он брёл долго, не день и не два. Его жреческие силы помогали заживлять рану и притуплять чувства голода и усталости, но Элтанас прекрасно понимал, что долго так выжить не сможет... И не сможет найти Элу... ведь её тела он так и не обнаружил... где же она? Тогда, добредя до маленького городка, он думал, что умрёт там... Но приключения того путешествия только начинались. Ведь именно там он познакомился с Колваром Чернорогом и его Красными Платками.
Колвар Чернорог был в своём роде уникальной персоной. Будь он человеком, его наверное давным-давно схватили бы и повесили на рее любого приличного портового городка под властью Мелькора, да и под любой другой - тоже. Но Чернорог был минотавром, а мореходство было у этого народа в крови. И потому его верный Патрибрадд (неизвестно, что за диковинное имя выбрал минотавр для своего корабля, но уж оно нравилось ему, а спорить с капитаном никто не решался) день ото дня маячил то там, то здесь, дивно сочетая в себе скорость и боевую мощь, из-за чего уже несколько морских офицеров поплатились жизнью. Они думали, что смогут застать Красного Рогача врасплох и потопить или взять на абордаж. Команда у Колвара набралась тоже неплохая - отменые головорезы, независимо от родословной, разве что великанов-людоедов там не было. Но вместе плавали люди, эльфы, пара горных и холмовых гномов, кендер, несколько минотавров и даже суровый шкипер-драконид Сваргул Красноглазый, принятый в команду сперва "за красивые глаза" - как всем было ясно, капитан любил красное - но потом доказавший, что и драконид может быть мореходом, отменно водя корабль по самому жуткому прибрежному форватеру. А так - Красные Платки, как нетрудно догадаться, были пиратами. Но совсем не сборищем негодяем, благо они всегда чётко знали, когда и кого грабить, когда и сколько убивать, не ударялись в чрезмерную жесткоксть, но и никогда не проявляли показного милосердия.
Весть о том, что какой-то эльф мечется по городку, разыскивая отряд, возглавляемый рыцарем Мелькора, ведущим с собой пленницу-эльфийку, позабавила пиратского капитана, и он предложил Элтанасу "немного прокатиться" вдоль побережья. И началось...
Пират из Элтанаса вышел не бравый, но и не самый никчёмный - взять пару судов Мелькора (обязательное условие, которое Элтанас поставил Колвару, было ненападение ни на кого, кроме мелькоровских судов) им удалось лихо, и доблестные Красные Платки оценили отвагу и целительные навыки квалинестийца. Вдобавок, Элтанасу иещё и повезло, да так, что Колвар от воодушевления выругался самыми отборными выражениями, известными минотаврам, отчего длинные ушки эльфа чуть не отпали прямо на месте. Моряк с одного из захваченных кораблей признался, что они доставили в гавань Палантаса отряд, чрезвычайно похожий на тот, который описывал Элтанас, так что путь следования эльфа дальше был ясен.
Колвар отвёз "квалинестийского странника", как дружески называла команда своего целителя и напарника (намекали они толи на его странную судьбу, толи на то, что и сам он был странным для них, толи на то, что странствовать ему предстояло ещё много), почти что прямо в Палантас, и эльфу удалось через несколько дней пробраться в город. Как же престранно он тогда выглядел - сетчатая толстовка, синие суконные штаны, высокие сапоги, куртка из воловьей шкуры и красный платок на голове - вылитый пират, за что солдаты городского гарнизона сперва чуть было не упрятали его в тюрьму. Но просто платок на голове кого-то, а также то, что этот "кто-то" был эльфом, да ещё таким непонятным, не было достаточным для ареста. Элтанасу удалось убедить старшего из солдат, что прибыл он с северного Эргота. Там его в былые времена, года полтора тому назад, выбросило после кораблекрушения, когда он следовал к дальнему родичу сюда, в Палантас. С тех пор он жил какое-то время на Эрготе, и только сейчас сумел добраться сюда (в команде Красных Платков было три эрготианца, чернокожих, прямых и серьёзных, которые и обучили Элтанаса сносно говорить с акцентом их родины - на всякий случай. Вообще, познания в имитации чужих акцентов за время "пиратствования" Элтанас сильно расширил). Стражники ему тогда, кажется, поверили и отпустили на все четыре стороны. Золото тоже сыграло свою роль - перекочевавшие в карманы стражей несколько золотых обеспечили их полное понимание и согласие со всем, что он мог бы сказать. Деньги после удачных "делец", как обзывал Колвар сво авантрюры на море, у него имелись.
О судьбе Элы он узнал через несколько недель... хотя наверное лучше было ему и вовсе не узнавать о ней. Он шлялся по трактирам, посещал храмы и гостиницы, магазины и оружейные, пока не нашёл наконец мастерскую, хозяин которой помог ему... Это был Брахир, тот самый гном Брахир Серебряный Ус из "двух клинков". Оказывается, рыцарь, глава отряда, о котором говорил Элтанас, заказал у него подковать лошадь. Он вёл при себе на цепи закованную в рабский ошейник девушку-эльфийку, израненную... По-видимому, её били кнутом, усеянным медными шипами. Рыцарь сказал, что достаточно наразвлекался с ней (и спросил эльфийку: "Правда, нам было хорошо, Эла?" - это гном запомнил точно!) и собирался продать девушку в каменоломни Пакс Таркаса, как только окажется там. Рабства на Ансалоне практически не было, но для пленных и бунтовщиков его все же сохранили.
Элтанас чуть не обезумел от этой вести. Он спешил как мог - покупал самых быстроходных коней, загонял их и бежал сам, сбивая ноги до крови... Но когда он добрался до Пакс Таркаса и за всё оставшееся золото подкупил нескольких охранников, чтобы они нашли его Эладэйру и помогли ей бежать... но они вернулись ни с чем. Кто-то ничего не сказал, а один заявил, что вроде бы тело какой-то эльфийки бросили на растерзание волкам... Она не смогла проработать больше восемнадцати дней - слишком тяжелы были её раны...
В тот день мир для Элтанаса разлетелся на множество сверкающих осколков. Осколков погибшего света, умершей надежды, сошедшей с ума боли... Он не помнил, как вернулся в Квалинести. Он ничего не помнил ещё около года после того, как это случилось... И тогда ему в руки попалась легенда о Сфайрате, Золотом драконе Великой Войны и герое Неракской Битвы.
Много позже эльф случайно узнал, что пережил своих обидчиков. О случае в деревне вскоре узнали. Это вызвало страх и возмущение в округе. Делом занимался лично маршал Джеян. В ближайшем к месту происшествия городе все члены отряда были казнены после пыток прямо на городской площади. Рыцарь, не участвовавший лично в избиении мирных жителей, разжалован в рядовые бойцы, изгнан из ордена и вскоре погиб от стрелы эльфийского лучника на границе Квалинести – Элтанас пытался его отыскать.
Мелькор и Джеян шутить не любили. Люди должны были знать, что твердая рука армии Тьмы защитит их, а отнюдь не наоборот. Повелителю Тьмы нужны были верные подданные, а не недовольное, постоянно готовое к бунту население. Черный Вала многому научился на прошлых ошибках.
Конечно, судьбой эльфийской шпионки, захваченной при попытке к сопротивлению, Майя не озаботился.

Слова Тессы вывели высшего жреца из лабиринта его грёз и мучений. Он только кивнул, краем мысли уловив смысл сказанного ему, и зашагал вперёд, уверенно, как шёл бы на последний бой... куда они все, в сущности, и шли.
- Я отправил с посланием Мечеклюва. О нас позаботятся в гавани, - тихо бросил он через спину своим спутникам и добавил. - Как остановимся, я попробую поискать наших прелестных спутниц. Хотя ничего не стану обещать.

Гавань, всё также пять часов спустя

Уже была глубокая ночь, когда все "заговорщики" собрались в доме у Брахира. Назвать это заговором было сложно - просто весёлая компания сидела за кружками доброго эля, и всем, кто проходил мимо кузницы и дома мастера-гнома, слышались крики, разудалое пение и вспышки волшебного света, что никого не удивляло: Брахир водил дружбу и с магами, которым делал великолепные набалдашники на посохи, да и выгравировать надпись на амулете он мог вполне, ещё даже не надевая очков.
А внутри и правда несколько весьма различных личностей сидели, пили эль, ели доброе мясцо, заедали пирогами изюмом и говорили обо всём... проще говоря, о многом.
Бералд был высокорослым эрготским моряком, ветераном бессчётного количества войн и приключений, отличным моряком, превосходным рубакой, первейшим едоком и прекрасным рассказчиком, хотя и вралём, каких свет не видывал. Его начисто выбритая голова, седоватые усы и брода, серьга в левом ухе и шрам над левым глазом, яркой розовой полоской сверкающий на тёмной коже, делали его похожим на пирата, но все знали, или считали, что Бералд - добропорядочный лоцман, за небольшую плату проводивший корабли через опасные места, избегая рифов и отмелей.
Агаманд Ут-Траун наоборот, был рыцарем тьмы, давно известным всем жителям гавани своим верным следованием законам чести, своей порядочностью и строгостью к преступникам, благодаря чему этот чернобородый красавец-соламниец снискал себе в городке огромную славу и почитался чуть ли не больше, чем все остальные рыцари вместе взятые, или по крайней мере как лучший из них. Отличный воин, храбрый и сильный, верный слову, хотя порой и чересчур горячий, Агаманд сидел в кресле у камина, потягиваясь и стараясь не упустить нити разговора, хотя мысли его вечно были заняты чем-то своим.
Тарах и Талах - два алых мага, брат и сестра, неразлучные и вечно понимавшие друг друга с получлова, и сейчас сидели рядом. Её голова покоилась на плече брата, руны на алых мантиях переливались в свете очага слабым золотистым сиянием, они молча слушали, порой вставляя пару слов (тоже всегда вместе) или же нежно глядя друг на друга. Говорят, что они и Испытание прошли вместе, а многие шептались о том, что их отношения были куда ближе,ч ем братская любовь и сестрина привязанность... Но Тарах был молод, ему едва минуло тридцать три, а Талах ещё не исполнилось и тридцати, а потому оба смеялись в лицо обидчикам и оставались всё также неразлучны - золотоволосые, загорелые, молчаливые и улыбчивые.
Последний гость никак не желал сидеть на месте. В детстве его за боевой, драчливый нрав и совершенно несвойственную кендерам щепетильность в вопросах чести (хотя от его вечных "Клянусь честью!" и "честное слово!" у любого рыцаря вызывало приступы гнева или смеха, в зависимости от чувства юмора последнего) дразнили Стурмом, в память о герое Соламнии и Войн Копья (кендеры преданий древности никогда не забывали). Кличка настолько прижилась, что заменила настоящее имя. И вот Стурм Забияка скакал по дому бедного Брахира, то и дело вскакивавшего и вырывавшего из шаловливых ручек кендера всё, что плохо лежало - а плохо лежало, по мнению Стурма, вообще всё, что не было прибито либо хорошо отрывалось - смеялся, шутил и приправлял всё это в равной мере словами "во отпад!", "клянусь честью!" и своим любимым выражением:
- Гляди, Брахир, как я придумал - это ж прописная истина... Хотя ты умеешь писать? Нет? Ну тогда тебе прописной истины не понять? Ах, умеешь! ну слушай! "Моя честь - это моя жизнь", помнишь? Но моя жизнь - это же мои кошельки!
Как бы в подтверждение сказанному кошельки на поясе кендера дружно звякнули все разом.
- ну так слушай, какая же жизнь мне без них? Так? Ну что ты ворчишь... Нет, ничего вы, гномы, не понимаете - ну куда я иначе буду складывать интереснейшие и полезнейшие вещички, которые все только и делают, что теряют? Вот этот ножик например - куда его было класть? Что? Ах, это твой ножик... забери пожалуйста, ты его наверное в кузнице обронил, а я вижу, лежит себе, думаю - надо бы подобрать, вдруг кто хватится... Мне можно оставить? Даришь его мне?! Вот спасибо, дай я тебя обниму, ворчун ты старый! Ой, о чём же я? Ах да!!! Так вот, раз моя честь - это моя жизнь, а моя жизнь - это мои кошельки, то моя честь - это мои кошельки! Правда здорово, да? Слушай, так это же получается, что раз честь каждого кендера - его кошельки, а кошельки у кендера всегда есть, то кендеры - самый честный в мире народ! А я вам что всегда говорил?! Вот мы какие, клянусь честью!
Разговор в доме кузнеца прервался дружным взрывом хохота....

Лесная поляна на пути в Гавань. Ночь.

Стемнело. На небо выполз умирающий серп Луны, слегка приглушающий вокруг себя мерцание звёзд. Трое путников устроились на небольшой лесной поляне, которую пересекал говорливый ручей. Еще днём, по дороге Тессе удалось подстрелить тетерева, и теперь обглоданные косточки жирной птицы догорали в пламени костра. Установилось молчание - каждый думал о своём. Тесса прикрыла глаза и постаралась поудобнее устроиться на наброшенном на охапку лапника плаще. Её стража выпала на предутренние часы, и сейчас эльфийка решила урвать как можно больше времени сна...


Холодно... Пар идёт изо рта с каждым выдохом, стынут сжимающие копьё руки... Небо - тёмно-тёмно-синее, почти чёрное, неисчислимы рассыпанные на нём сверкающие алмазы звёзд... Прекрасна ночь. Последняя ночь мира...

Взгляд - недобрый, исполненный мрачного предвкушения, смертельно опасный взгляд, идущий с горной гряды на севере. Знакомый взгляд - теперь иные земли предстают ему...

Нет ночи! Пламя - лишь пламя господствует теперь на равнине! Неисчислимые реки пламени - и я со с моими товарищами сгоряю в первой же из них...

Пламя на Ард-Гален! Крик и жуткий свет мгновенно поднимают на ноги весь замок. Трубят рога, спешно поднимается дружина, сверкает серебряной вышивкой лазоревое знамя, оттягивая мне руки, и золотом - ленты в тёмно-русых волосах нашего предводителя...

Пламя озаряет высокую гору на востоке, неожиданно красивыми ало-золотыми отблесками играя на покрывающих её вершину ледниках. Голоса воинов, ржание лошадей, тускло светят в таком жутком багровом освещении голубовате светильники, и блестит серебрянная звезда на знамени, и наш лорд сбегает по ступеням, тёмно-рыжие волосы кажутся огненно-рыжими в негаснущем пожаре на севере...

Пламя... Пламя надвигается прямо на нас - на наши земли... Мне в лицо уже пышет жаром, и ветер бросает в лицо золотые волосы... Какое счастье, что брат не пошёл со мной, он уцелеет... Пламя.

Пламя... Его закрывает гряда холмов и сосны, но пламя - прямо перед моими глазами! Брат! Нет, не-ет!!!


- Не-ет!!! - Тесса вскинулась, охваченная ужасом и ощущением невообразимой тоски и боли...

Утеха и окрестности
Джеян ласково прижал к себе женщину.
- Аора, у нас еще будет много времени, - негромко сказал он. – А сейчас нужно готовиться к выходу в Гавань. Надо проконтролировать, как идут дела, раздать задания и собраться в путь. Повелитель надеется на меня.
Он шутливо растрепал рукой прическу Аоры и несколько прядей длинных светлых волос вырвалось на свободу. Она засмеялась и с притворной угрозой замахнулась на него веером. Черный Майя почувствовал на своем лице ветерок. Будь веер направлен на врага, дуновение могло бы стать смерчем.
Некоторое время прошло в хлопотливых сборах, пока к маршалу не явился молодой солдат из местных и не доложил, что его послали сказать, что пленница сбежала. Ни Джеян, ни присутствовавший рядом Иллас не выглядели удивленными, хотя тут же постарались это скрыть. Они отдали несколько приказов по розыску серебряной, однако, если б кто-то мог сейчас пронаблюдать их распоряжения, имея для анализа материалы о возможностях Темных и пленницы, этот воображаемый свидетель нашел бы, что розыск носил формальный характер.
С полчаса после этого генерал и маршал разговаривали между собой. О чем, никто не знал, но оба казались задумчивыми…
Однако всему приходит конец, настал он и для пребывания отряда в Утехе.
Восстановление шло полным ходом, жрецы отдыхали, ибо сделали все, что смогли, а остальное было делом времени и обычных лекарей. Вскоре в город должны были прийти из ближайших населенных пунктов отряды по отданным с курьерами и магической связью распоряжениями. Они должны были доставить продовольствие, вещи для потерявших жилье и ремесленников для отстройки города.
Черный Майя связался с Мелькором и узнал о событиях в Восточном Роге, однако получил приказ не отвлекаться от своего задания.
И вскоре вновь отряд был в пути. Маршал и элементаль ехали в середине его, Иллас и Джигеши несколько впереди их.
- О чем ты задумалась, Аора, - спросил Джеян.

Отряд Тересенны
Перед ночлегом они снова пробовали поискать следы спутниц. Элтанас ничего не смог сказать, Даламар почувствовал следы черной драконицы. Несколько попыток сканирования свидетельствовали, что она тоже продвигалась к Гавани. оставалось надеяться на встречу там. Тарим засвидетельствовал, что, судя по всему, Дангина приближается к отряду. Решено было продвигаться далее.
Даламар, который отличался очень чутким сном, был вырван из своих смутных ночных видений криком Тересенны. Он сел и огляделся вокруг. Все было спокойно, им пока ничего не угрожало.
- Что случилось? – спросил маг.

Дангина
Отдалившись от Утехи, элементаль воды оказалась на тихой поляне, по которой протекал довольно широкий ручей, крутивший крылья водяной мельницы. Она остановилась, посмотрев на символ воды укрощенной и служащей человеку, считавшему себя повелителем стихий. Надо признаться, до наступления глобальных катаклизмов не без успеха.

Красная Ярость

Слуги Ашара жили в разных городах и селениях, служили в армиях Мелькора от побережья Эргота, до Квалинестийских границ - их объединяло лишь одно, преданность красному дракону, обращавшаяся в золото и драгоценности. Ашар был щедрым хозяином, но в то же время и взыскательным - а интересовали его только сведения о драконах.
О том, что творилось в Утехе знали уже за сотни миль от нее, и слухи эти не миновали слуг Великого Красного, в это самое время уже выступившего в дальний путь, укрывшись личиной странствующего мага Алых Одежд.
Могучий змей неспешно ехал в крытой повозке, направлявшейся от неракских гор в Палантас. Старый змей любил уют и покой, охраняемый тремя десятками всадников от разбойников, он удобно устроился на многочилсенных подушках, и уснул, сложив ладони под подбородком. Хотя - охрана была излишня здесь - кто из разбойников мог оказаться настолько безрассудным, чтобы сунуться в Нераку?

Джеян пропустил вперед Кривина, закрыл за собой дверь и пригласил собеседника сесть, усаживаясь сам. Затем посмотрел на него в глаза генералу.
- Иллас, мы не договорили в тот раз. Сейчас мы идем навстречу опасности и командир в таких случаях должен верить в своих подчиненных. И наоборот тоже. В бою нельзя все время оглядываться себе за спину. Я знаю, что ты предан нашему делу и потому говорю с тобой откровенно как мужчина с мужчиной. Ты готов идти со мной в бой? Что еще тебя гнетет?
Иллас понял по глазам Маршала, что разговор предстоит непростой, тем более что недавно пришло донесение о побеге драконессы, к которому Джеян отнесся без излишнего проявления чувств - так словно знал заранее. Или Литас его предал?
- Я давал клятву, маршал, - ответил Иллас. - И потому в битве вы можете рассчитывать на меня до моего последнего вздоха. Иное тяготит мою душу, это скорее вопрос веры, нежели моей преданности.
- И что же это? - Черный Майя отвел глаза от собеседника, ибо знал, что часто его взор был мрачен и тяжел даже помимо собственной воли.
- Упадок рыцарства, - Иллас невольно вздохнул с облегчением, едва лишь маршал отвел глаза. - То что мы теперь не чураемся любых средств в достижении цели. "Жить по чести" было девизом Ариакана, когда он создавал Орден, но что от него осталось. За свою жизнь я видел десятки прогнивших чиновников, готовых за блеск золота продать родную мать, падших рыцарей, отрекшихся от обетов, и тех, кто невольно вставал перед выбором межды честью и долгом.
- Ты прав и неправ, - Джеян выстучал короткую дробь сильными тонкими пальцами по деревянной столешнице. - Да, они есть. Настоящие рыцари, такие, как ты, вряд ли согласятся всю жизнь сидеть в кресле и проверять донесения интендантов. Люди несовершенны. Свет пытался исправить их, но чего он достиг? Ты знаешь сам… Так что надо найти применение и канцелярским крысам. Они делают свое дело. Но, Иллас, не они определяют лицо Ордена. Поверь, истинных людей чести немало, и Мелькор видит, что у кого в душе. А что эта шелуха сейчас заметна… Ведь у нас мир, а воины живут войной!
- Лицо Ордена, это его глава, а сейчас это немощный старец, не способный и шагу ступить без своих оруженосцев, - отозвался Иллас, и, хотя во многом он был согласен с маршалом, ему не нравилось, что Джеян говорит о коррупции, как о необходимом элементе. - Маршал, мир окончился вчера, когда Утеха подверглась разрушению, я уверен - новая война грядет, и я не хочу, чтобы мы оказались к ней неготовы.
- Знаешь, я в душе такой же воин, и мне не слишком нравится тишина, покой и нудные бумаги. Но наше дело - быть готовыми к войне, а остальное давай оставим Мелькору и иным его слугам. У него все эти рассуждения получаются лучше. Но ты снова прав, сейчас надо быть готовым ко всему и уверен, что Повелитель тоже предпочтет сильного и умного бойца старику. Ордену нужен новый командор!
- В будущем, - в этот момент Кривин посчитал уместным сменить тему. - Сейчас наша цель - эльфийская королева и темный маг. - Он замолчал на мгновение, и добавил. - Клык, один из моих офицеров бежал из города, я опасаюсь, что он предал наше дело.
- И он тоже? - Джеян грохнул тяжелым кулаком по столу. - В том, что здесь произошло, виноваты не только мои недомолвки! Я уверен, что этот Клык таки нарушил приказ. и его бегство это подтверждает! Что-то слишком многие спасаются бегством отсюда, продолжи Джеян уже спокойнее. - То капитан Майриган, то Оллевианда… - последнее слово Черный Майя слегка растянул и глянул на собеседника. Фраза предоставляла широкий выбор ответов…
- Он забрал с собой часть своего отряда, и... - пауза была секундной. - Карпа и Рафа, стрелков, уцелевших в битве. А Оллевианда, вы ведь уже знали, что она дракон, Маршал?
- Объявить по Клыку розыск. Арестовать и доставить ко мне. Желательно живым. Статья - дезертирство. А там разберемся, - многозначительно сказал маршал. Затем задумался, формулируя ответ. - Точно - нет. Я почувствовал что-то, и после слов о драконе у меня появились мысли. Но полностью я не мог быть уверен. Ты что-то знаешь о ней, Иллас, - последнее было не то вопросом, не то утверждением. балансируя на зыбкой границе между ними.
- А что с его людьми? - Генерал задал вопрос скорее пытаясь уйти от ответа на вторую часть фразы Джеяна, но это было невозможно. - Да, я знаю о ней многое, Маршал, точнее о ее прошлом, столь тесно переплетенном с моим прошлым.
- Если его люди не окажут сопротивления, то они невиновны, ибо подчинялись приказу старшего офицера, - коротко ответил Джеян. - Если же окажут… Сам понимаешь, - и коротко пожал плечами. - Если не хочешь, не говори, но если это важно, твое молчание может стоить новых потерянных жизней!
- Ее рассудок помутился из-за гибели своей семьи, убитой рыцарями, и потому опасна, - наконец ответил Кривин...

Спустя немного времени отряд покинул Утеху, направляясь в Гавань кратчайшим путем. Окрестные крепости и патрули уже были извещены и о квалинестийском отряде, и о дезертирах, которых следовало изловить. Плотное кольцо облавы сжималось, оставляя открытым лишь один путь - на Гавань.

Амбиции Рыцаря Тьмы

Нельзя сказать, что он не доверял этим троим рыцарям, приставленным к нему Бертремом - старик был на его стороне и сердцем и душой, а значит и людей приставил надежных и верных. Другое дело, что их неустанный надзор мешал Гарсиасу в его тайных планах, о которых до поры никто не должен был знать - и без того сложно было убедить Повелителей идти в поход без Великого Жреца Акисайра и его учеников, ограничившись лишь несколькими военными капелланами, для духовных нужд армии. Еще труднее было убедить воинов остаться без поддержки магов - но это было необходимо - вся информация, что перепадет в Квалинести будет носить характер - "обнаглевшие от собственной безнаказанности рыцари Мелькора, напали на город, оказавший им сопротивление, даже не озаботившись о магическом прикрытии", пусть так и будет, Зилан и его Рыцари Терновника дождуться удачного момента, и лишь тогда сбросят личины обычных воинов, но тогда для эльфов будет уже поздно.
А Великого Жреца Гарсиас планировал ублажить, приведя ему полководцев вражеской армии для жертвоприношения.
Сейчас он дошел до выгребной канавы, в которую сбрасывались все нечистоты, что производило его немалое войско, странно, что размышления во время ночной прогулки по лагерю привели его именно сюда. Или наоборот - закономерно. После суда, он дважды приходил к телам непогребенных воинов - жители Восточного Рога милостиво позволили забрать тела погибших, и даже сбросили со стен тех из рыцарей, что проникли в город - пленных остервеневшие горожане не брали - и теперь более трехсот тел лежало в куче, у края лагеря.
Смрад, поднимавшияся от канавы становился нестерпимым, и генерал прикрыл лицо шелковым платком, постаравшись поскорее уйти прочь. Верный Перси шел чуть позади, трое телохранителей рассыпались цепью, находясь на расстоянии пяти шагов от него. На груди одного из них Гарсиас заметил странный амулет на цепочке, поблескивающий в свете луной, но сейчас он не придал этому значения - перед глазами все еще были ненавидящие лица воинов, взгляды, провожающие его на суд - как отличались они от тех торжественных криков, что были в день, предшествующий битве. Он помнил как простые воины подходили к горе тел, и приносили клятвы, о чем были их слова - Гарсиас мог только догадываться, но ничего хорошего они ему не сулили. Генерал знал, что телохранители будет сражаться за него до последнего вздоха, но - если войско взбунтуется - при любом исходе это ознаменует его крах.
- Перси, - решение пришло само, навеянное смрадом выгребной ямы. - Отнеси повелителю Кларенсу Ут-Малкольму мое распоряжение. Всех рыцарей и офицеров, павших при штурме предать погребальному костру. И когда будешь возвращаться - позови ко мне Мхаэля Справника...

Поиски спутниц результатов не дали. Элтанас применил все доступные ему мольбы и заговоры, но ввиду того, что эльф был совсем вымотан, сознание регулярно проваливалось в непонятный туман, в котором не то что местонахождение членов отряда, а даже расположение кончиков своих ушей, учитывая их длину и заострённость, было совершенно невозможно. Но возможность выспаться ему всё-таки представилась...
Хотя он ею толком не воспользовался. Как толко все закрыли глаза, эльфы медленно встал и, чуть покачиваясь, пошёл в сторону от лагеря. Открытия этого дня были для него слишком важными, и теперь он пытался выжать из самого себя и своего доспеха каждую крупицу знания и силы, которую мог получить. Отойдя от лагеря шагов на двадцать, он тихим, но твёрдым голосом произнёс:
- Вы слышите меня?
"Дааа... Слышииим... мы слышииим тебяаааа..." - два голоса хором откликнулись в голове эльфа.
- Мне нужна ваша сила. Сила обоих. Чего она будет мне стоить? Что я должен делать, чтобы обрести её?
"Будь собой!" - хором произнесли оба голоса, но тутже разделились и зашептали каждый своё.
"Служи добру... будь справедлив, будь честен... понимай и сострадай..."
"Помни о том, чего хочешь ты... Не стесняйся пользоваться тем, чем можешь - твоя цель важнее, чем всё остальное..."
"Будь милостив к побеждённым... не убивай зря..."
"Забудь о жалости... помилованный ударит в спину!"
"Помогай своим друзьям, и они помогут тебе... не предавай..."
"Ты важнее, чем они... Любовь, дружба, понимание - бред... есть власть, есть свобода, есть гордость и сила... они важнее, они нужнее тебе..."
От этих голосов раскалывалась голова, ныли зубы и слезились глаза, словно сама душа Элтанаса рвалась надвое, распарывая тело поровну, чтобы не обделить саму себя... Наконец, превозмогая себя (хотя он уже не мог бы ответить,к оторого себя из двоих или даже троих он пытается превозмочь...), жрец прохрипел:
- Хватит! Я создал этот доспех! Я буду властвовать над их силой - независимо от того, какой она будет. И эта сила будет служить Свету, какова бы не была её природа! Как мне управлять ею? Говорите, или я сброшу эти латы и пойду дальше без них!
"Неееет... ты не смооожешь... они уже... часть тебяааа... мы - часть тебяаааа!!"
Элтанас попытался стащить с себя блестящиую золотую чешую, но ощущение было таким, словно он сдирал с себя собственную кожу... Больс тановилась всё сильнее с каждым мигом, к глазам снова подступали слёзы, горло будто бы сдавила чья-то огромная рука...
- Исчез...ни...те... - задыхаясь, еле произнёс эльф, и вдруг ощутил, что дыхание его выровнялось, а боль куда-то ушла. Он прислонился к стволу какого-то дерева и принялся тереть кулаками глаза, пытаясь понять, что же такое с ним случилось. на первый взгляд ничего не изменилось, но всё же...
И тут он понял - доспех! Его на нём не было! Он стоял в своей обычной одежде, но ни доспеха, ни шлема на нём не было. Чудеса, да и только. Хоят нет... кажется это было объяснимо...
- Где вы? - в недоумении прошептал Элтанас, и тут же получил ответ.
"Тут... ты приказал нам исчезнуть... латы впитались в твою кожу и растворились в тебе... теперь ты сможешь снимать их так... они всегда будут с тобой... как и мы. Мы - духи этих лат. Мы - твоя сила и твоя кара, твоя надежда и твоя безысходность, твоё проклятие и источник твоей силы. Мы навеки связаны с тобой, Паладайн."
- Чтож... вернитесь на место, как прежде.
Элтанас смотрел с нескрываемым удивлением и восторгом, как его тело покрывалось золотистой доспешной чешуёй. Через минуту латы уже снова верно сидели на хозяине, и шлем закрывал его голову.
- Что вы можете дать ещё?
"Пробуй... твои желания - это твоя сила. Каковы будут они, такова будет волшба, творимая нами... и тобой..."
Элтанас уклыбнулся - это напоминало серьёзную игру с высокими ставками. сам он азартные игры никогда не любил, но сейчас словно что-то подмешали в его кровь, и она горела от сознания того, какое дивное оружие удалось ему получить в его борьбе со злом... Но нужно было всегд а держать себя в руках, дабы его желания не обращались во зло. Чтож, жрецам не привыкать держать себя в руках.
Элтанас сконцентрировался настолько, насколько это позволяло его измученное тело, и произнёс:
- Шипы.
В тот же миг каждая чешуйка лат на нём преобразилась, выпуская наружу длинный и острый, как иголка, шип. Но стоило эЛтанасу на миг утратить концентрацию, залюбовавшись достигнутым эффектом, как шипы начали уменьшаться, а через пару минут вообще исчезли. Надо было учиться, и учиться упорно. Снова сфокусировав мысли на своих желаниях, Элтанас вытянул вперёд руку и прошептал чуть менее уверенно, чем в прошлый раз:
- Когти.
Рука на глазах начала обрастать чешуёй, ногти его начали удлинняться и заостряться, огромные лезвия прорезали кожу - почти что без боли, что совсем удивило Элтанаса - и правая рука эльфийского жреца в миг превратилась в огромную когтистую лапу, готовую разорвать всё, что ей попадётся. Эльф довольно улыбнулся, с трудом удерживаясь, чтобы не сказать "крылья" - для этого было явно не время, ведь когти, как бы они не были величественны, дрожали и меняли размер каждое мгновение. Его сил, и духовных, и физических, было недостаточно для того, чтобы продолжать учение сегодня.
- Сгинь, - шепнул Элтанас, и когтистая перчатка снова стаа обычной рукой.
"Ты будешь хорошим воином..." - послышался в голове знакомый голос. Голос тёмной стороны доспеха.
- Я простой жрец. Я не хочу убивать - только защитить Свет и добро.
"Что есть добро? Ты спросил об этом у солдат, которых ты ослепил в Утехе? Они считают, что ты - добро?"
- Замолчи, - процедил Элтанас сквозь зубы.
"Ты - убийца, жестокий и знающий, что ему нужно от жизни! Пользуйся этим! Я даю тебе силу - так используй её мудро!"
- Нет... - произнёс Элтанас, всё ещё твёрдо. Помедлил и добавил. - Паладайн так не поступил бы.
"Забудь про Паладайна! Ты - не он! Он был бессмертен, он мог поступать, как хочет!"
- Теперь я - это он. А теперь замолчи.
И доспех умолк. Элтанас аккуратно развернулся и побрёл к лагерю, когда до него донёсся женский кик. Тесса! О боги, только не это! Перед глазами на миг встало знакомое лицо... только не снова... только не так... Элтанас выхватил одной рукой булаву, другой, скривившись от дёргающей боли в суставе, сковородку, и рванулся в сторону оставшихся и, вылетев к лагерю, чуть не споткнулся о Даламара, но эльфийская ловкость, помогавшая до этого избегать веток и не ломать корни под ногами, и тут спасла, позволив отшатнуться вовремя, чему тёмный маг вполне мог быть благодарен - падение Элтанаса он перенёс бы сравнительно легко, но доспех и оружие заметно повышали общий вес жреца...

Гавань
Ночной совет длился сравнительно недолго - все чётко знали, что и когда каждому нужно будет проделать. Этот план в своё время был разработан ещё Колваром Чернорогом, на случай, если когда-нибудь придётся убегать через Гавань от погони. А вспоминая, какие лихие выходки порой совершал минотавр, такой случай мог бы как-ниубдь представиться, и готовили его основательно. Слава Свету, Элтанас Колвару за время их знакомства понравился настолько, что тот даже поделился с эльфийским жрецом несколькими планами возможных операций. К счастью, именно планом ухода через Гавань Красные Платки ещё никогда не пользовались - иначе он был бы уже известен всему Ансалону, благо каждая крупная операция этих молодцев была громкой. Теперь же все, кто был посвящён в тайны операции, расходились по домам - кто с шумом (Стурм чуть было не унёс с собой запасной кожаный фартук Брахира, в кармане которого обнаружились: кольцо медленного падения Тараха, кошелёк Бералда, полный набор кузничных инструментов и несколько надкушенных печений - все с разными отпечатками зубов. Стурм клялся честью, что он коллекционирует отпечатки зубов своих друзей, оставленные на печенье, и последнее сокровище ему всё-таки оставили.), а кто совершенно тихо (Тарах и Талах наложили на себя заклинание "отвода глаз", сообщив Брахиру, что собираются поехать в гавань и отплыть подальше на лодке, немного отдохнуть, искупаться и полюбоваться восходом). Гном же, проводив до перекрёстка Бералда (тот возвращался в доки, в свой домик, где за день ему предстояло сплести ещё несколько сетей, на ура распродаваемых рыбакам) и Агаманда (которому нужно было отоспаться днём, благо он надолго заступал в ночные дежурства), вернулся в кузницу и, словно невзначай, выкинул в окно вместе с мусором блестящий медяк. монетка упала на ребро, покатилась по земле и была моментально подхвачена вороном, караулившим вход в кузницу в поисках забавных блестяшек.
Мечеклюв медленно взмыл в воздух и взял курс в сторону пролива. Колвар Чернорог в это время года всегда колобродил со своими ребятами недалеко от Гавани. Хорошо, что знали это наверняка кроме самого Колвара разве что волны, которые он бороздил, да несколько друзей...

Облавная Охота

Приказы Маршала не обсуждались. Точнее обсуждались конечно, но только в узком кругу, и уже после начала их выполнения - вот и сейчас было приказано силами всех... это же надо - ВСЕХ гарнизонов, находящихся в трех днях пути от Утехи - выслать усиленные патрули на поиск некоей группы, а точнее - двух групп, при этом одну следовало лишь пасти, и не упускать из виду, да направлять по нужной дороге, а вот другую - по возможности захватить, а в отстутствии оной - изничтожить. Предательство не прощалось.
Имя предателя уже было известно - Эссен Майриган, Клык - личность легендарная и опасная, но при этом вызывающая симпатии у многих воинов Мелькора - чем, для офицеров оставалось загадкой.
Что же косалось второй группы - то известно было лишь, что среди них есть жрец, маг, лучница - все эльфийской наружности и добрый молодец, с которым лучше не вступать в битву, как впрочем и с остальными членами таинственного отряда. Судя по описаниям внешности - многие из старых служак узнавали мага Даламара, и это отнюдь не радовало воинов.
Загнать искомых следовало в Гавань, а вот для чего - в приказе не сообщалось, но - меньше знаешь крепче спишь, и потому оседлав коней, рыцари и вольные всадники двинулись в сторону Утехи, в душе желая никогда не встречаться ни с теми, ни с другими из искомых отрядов.


Из Утехи они выехали утром второго дня - отряд почти в два десятка человек... человек ли?
Джеян ехал со своей неизменной спутницей-элементалем в самом центре отряда, двое молчаливых эльфов-сильванцев, что сопровождали его (телохранители?) ехали как всегда чуть позади, дракониды - нашел ли серебрянный общий язык с Думвингом, или нет, но эти двое часто разговаривали о чем-то - справа.
Мраск, Гурск и Эктор держали фланги, Трас и Брас замыкали. Тарвил отправился на разведку, но не сильно отрываясь. Найл и Рагни ехали чуть впереди, оба еще не до конца оклемавшиеся после ранений, но оба изьявивишие стойкое желание завершить операцию, и, раз уж так вышло, найти Клыка, и объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо.
С Илласом ехал его вечный собеседник - Бэйнин... и вторая элементаль.

- Что случилось? - знакомый голос в тишине, пламя костра пляшет на смуглом лице...

- Что случилось? - чей-то сдавленный крик. Огненное зарево на севере обрисовывает силуэт горной гряды с выделяющейся среди них самой высокй горой. Воины - эльфы и люди - не отрываясь. смотрят на север. Лорд выбегает на открытую галерею, цепляя к поясу меч, смуглое лицо - напряжено. Звучат команды, и все разбегаются по местам, и я с ними, бегу, ещё раз перебирая в памяти запас лекарственных трав... Навстречу мне выбегает ещё один воин в до блеска начищенных латах...

Нет, да что в самом деле происходит? Тесса нервно потрясла головой, и глазах прояснилось. Напротив неё сидел Даламар, по-видимому, только что разбуженный, и рядом с ним стоял Элтанас, по виду которого можно было предположить, что он к костру мчался откуда-то... Оба с тревогой смотрели на Тессу, и эльфийка заставила себя разжать стиснутые зубы и заговорить:
- Всё... в порядке. Мне просто приснился сон, просто страшный сон. О какой-то битве... Реки огня, текущие с севера на юг по равнине Ард-Гален...
Тесса вздрогнула, оборвав себя. Ард-Гален. Откуда она взяла это название? Откуда, из каких глубин её разума - или нечто совсем иного - пришло оно к ней?
- Реки огня... И это не был, не мог быть Кринн - я видела карты, и картины - нигде нет таких ланшафтов!
И Тесса, стараясь нигде ни на чём не сбиться и ничего не упустить, постаралась передать словами увиденное и перечувствованное во сне и в промежутке пробуждения...

Даламар, выслушав рассказ принцессы, глубоко задумался. он был знаком не только с настоящим. но и с прошлым Кринна, и ничего подобного там не было. Мысли черного мага были в непривычном для него смятении. Конечно, когда-то, перед самым уходом в прошлое, шалафи рассказывал о иных мирах. Да и пришествие Мелькора говорило само за себя. Однако, отдаленное знание, что они есть, это одно, а тут совсем другое.
К чему эти видения? Можно ли из них что-то узнать или пренебречь. как не имеющими значения. опасно… И мало информации.
- Ты говоришь, что что-то показалось тебе знакомым? - осторожно спросил темный эльф.

- О чем ты задумалась, Аора? - спросил Джеян.
Воздушная подняла на него глаза.
- Да так...
Аора пыталась отмахнуться, но... скрывать что-то от любимого? Зачем? Воздушная оглянулась проверить, нет ли поблизости Джигеши. Убедившись, что Огненная их не услышит, Аора произнесла:
- Я слышала зов сестры. Водной. И... И я хотела бы с ней встретиться.
Майя внимательно посмотрел на элементаль и покачал головой.
- И как ты себе представляешь эту встречу? Она сейчас наш враг…
Аора вскинулась:
- Она моя сестра. И если она зовет поговорить, то это будет только разговор. К тому же... ты считаешь меня настолько слабой, что я не могу рискнуть и встретиться с Дангиной?
Воздушную больно ударила сама мысль об этом. В ее глазах плескалась смесь обиды и ярости, а волосы крутились в вихре, охватившем ее.
Ближайший сподвижник Мелькора сперва хотел поморщиться, потом засмеялся. Впрочем, быстро пресек себя, глядя на разгневанную девушку. В такие минуты, как ему хорошо было известно, Аору задевать не стоило. Это было чревато бурной вспышкой. Конечно, зачастую такие сцены заканчивались столь же бурным примирением, но здесь были явно неподходящее место и время. Посерьезнев, мужчина ответил:
- Нет, не считаю. Но неужели тебе непонятна моя тревога за тебя? Ведь и ты тревожишься в таких случаях за меня, хотя к этому меньше оснований, ибо таких врагов давно не было. К тому же, если эту встречу увидят наши воины, все может закончиться боем. А главное. зачем, любимая?
Аора начала успокаиваться, пропустив слова Джеяна через себя, представив, что чувствовала бы она.
- И тем не менее, я тебя всегда отпускаю.
Воздушная опустила голову и замолчала на некоторое время. Потом посмотрела Джеяну прямо в глаза.
- Я хочу встретиться с ней один на один. И поговорить. Джеян, я...
Слова было сложно произнести, выпустить их на свободу, признаться в своей слабости...
- Я скучаю по ней. Меня к ней тянет. К тому же...
Аора изогнула бровь и шаловливо улыбнулась:
- К тому же мне просто любопытно, чего же она от меня хотела. И я умру, если не узнаю.
- Скучаешь? Разве ты ее знала? - удивился Джеян. - Насколько я помню, ты была почти незнакома даже с Эригдан, а ведь это совсем другая личность. Известно очень мало, но по отзывам очевидцев. в ней нет почти ничего человеческого… В отличие от тебя!
И маршал с улыбкой ласково сжал в своей ладони руку Аоры.
Девушка посмотрела в небо.
- Джеян, это... это семья... Нас тянет друг к другу. Из-за ненависти ли, из-за любви, - на последнем слове Воздушная хмыкнула, потому как не могла представить себе влюбленную элементаль. Кроме себя, конечно. - Дело не в личности, а в том, что она может нести в себе...
Аора, лаская, пробежалась пальцем по внутренней части ладони Майа. Позволить себе большее она боялась, воины, следующие за Джеяном, могут воспринять это как его слабость. И это было вечной занозой в ее сердце.
- Ты отпустишь меня?
Он покачал головой.
- Да. Но будь очень осторожна. И возьми кольцо-маяк, чтоб в любой момент я мог перенестись и прийти на помощь. Мало ли что, ведь у Водной тоже есть союзники.
- Конечно, - пожала плечами Аора. - Я не настолько беспечна и глупа. Только... Я не знаю, когда она назначит встречу. Подождем.
- Как подсказывает практика, иногда лучший способ - отложить дело, и оно решается само, - усмехнулся Черный Майя.
Аора улыбнулась.
"И все равно я с тобой встречусь, Дангина."

Амбиции Рыцаря Тьмы

Бертрем Заалин вошел в шатер, отметив как слаженно приветствовали его телохранители Таймира, все трое были славными, хоть и молодыми рыцарями, прошедшими полное посвящение. Двое из знатных родов, верой и правдой служивших Делу, прошлое третьего было не столь чисто, но он доказал свою преданность образцовай службой.
Сам старый рыцарь охраны не имел, да и не любил, когда за его жизнь отвечает кто - либо, кроме него самого и его верного клинка.
- Привестствую, генерал, - произнес он, присаживаясь за стол, и бросив мимолетный взгляд на исчерченные пером Гарсиаса карты. Память у Повелителя была превосходной, таковой и осталась, хотя он разменял уже шестой десяток. И будь он проклят, если сейчас увидел план осады! Наоборот, каждая стрелка, каждое обозначение на карте показывали битву с противником внешним, причем куда как более многочисленным, чем гарнизон городка.
- И ты будь благословен, - отозвался Ут-Деймар, ставя последнюю точку, на листе пергамента, и присыпал его песком. От него не укрылось тщательно скрываемое изумление Бертрема, увидевшего карту. Резким взмахом руки, он приказал телохранителям отойти к выходу.
- Покиньте шатер, - холодно добавил рыцарям Бертрем. Ослушаться назначившего их Повелителя они не посмели. - А теперь объясни, что это за баталии, будь добр.
Назидательным тоном произнес Бертрем, о нет, в его голосе не чувствовалось раздражения или неприязни, скорее скрываемое за маской наставника любопытство. Иначе зачем было удалять приставленную охрану - впрочем он знает, что истории Аттола с ним не повториться.
- Это план разгрома армии Квалинести, Повелитель Заалин, - странная улыбка промелькнула на лице генерала.
- Квалинести? - Старик все еще не верил в услышанное. Гарсиас кивнул. - Но разве они решаться покинуть свое логово?
- Уже решились, Бертрем, - улыбка Ут-Деймара становилась все более торжественной. - Запомни Бертрем, все услышанное тобой сейчас останеться строго между нами, в противном случае успех всего Дела ставиться под угрозу.
Лицо рыцаря омрачилось, брови сдвинулись на переносице, и сетка морщин сделалась глубже и отчетливее - он был недоволен полученным ответом.
- У тебя есть полномочия на крупномасштабную войну, Ут-Деймар?
- Личный приказ генерала Кривина, и печать маршала Джеяна, - он отвечал спокойно, вполне довольный развитием событий. И действительно бумага, с печатью и назначением его Командующим Приграничной Армией в отстутствии Илласа Кривина была заверенна печатью Маршала. О чрезвычайных полномочиях в ней конечно открыто не говорилось, но и границы его полномочий тоже прямо не очерчивались. Отметил это и Заалин, придраться было не к чему, а посылать гонцов в Палантас или Ангбад - не хватало времени.
- Я с тобой, Гарсиас Ут-Деймар, - твердо произнес Бертрем, приняв тяжелое решение. Не то сейчас было время, чтобы раскалывать армию и обличать генерала во лжи - Таймир был прав - одно слово, просочившееся из шатра сегондя нанесет ущерб всему Делу.
- Я рад, что вы приняли правильное решение, Повелитель Заалин, - улыбка генерала не изменилась. - Не более чем час назад я получил донесение о больших силах Квалинести, перешедших через барьер, и скорым маршем идущих к Восточному Рогу. Сегодня, когда мы с Вами ведем беседу, передовые их отряды уже поравнялись с Рогом Западным, но этот небольшой острог я намеренно оставил без гарнизона, дабы не терять людей в маленьких стычках...
- Перед началом похода, Гарсиас, ты говорил, что эльфы не посмеют и носу высунуть из своего разлюбезного Квалиноста!
- Посмели, значит, - хитрый оскал на лице генерала говорил, что он знал это еще тогда. - Бертрем, ты сам знаешь наших офицеров - Баррас горазд кричать и пыжиться, но при малейшем намеке на опасность прячет голову в песок, Далан и другие, известные эльфофобы, носа не показывающие из своих крепостей - никто из них не учавствовал в настоящей битве, крове вас с Тралтом. Если бы они знали что вероятность сражения с эльфами реальна, они никогда не выступили бы к стенам мятежного города.
С логикой генерала было не поспорить, и несмотря на то, что методы его были противны Заалину, он признавал - лишь подобная "решительность" способна принести ощутимый результат - но, не переоценил ли свои силы Гарсиас? Сможет он сделать необходимое? Но уверенность генерала передавалась и ему самому - как давно не разминал он старые кости в настоящей битве, сколько лет прошло с тех пор как эльфы решились на настоящую вылазку а не кинжальные удары, похожие на комариные укусы? Хотя - а сможет ли он, так же легко как в молодости управляться с тяжелым мечом и вести за собой людей в лютую сечу? Пересилило последнее соображение - Повелитель Заалин желал найти смерть в бою, а не уподобиться немощному Командиру, что даже нужду не мог справить без посторонней помощи.
- Сколько у нас времени? - Перешел к делу Бертрем.
- Пять дней, если они будут выдерживать заданный темп, или четыре, если форсируют переход, но тогда им придеться бросить обозы, - судя по всему Гарсиас был неплохо информирован.
- Их численность?
- Не имею понятия, - развел руками генерал. - Внедрить человека в саму армию Квалинести я не имел возможности, но по донесению - несколько тысяч.
- Нам потребуеться день, дабы поставить заграждения на их пути и выстроить линию обороны. - Произнес Заалин, в военном деле он во многом превосходил ученика, поскольку сам обучался у действующих гениев войны, как называли полководцев, что сражались в Неракскую Битву.
Лицо Гарсиаса на миг просветлилось, он был доволен, что посвятил старого Бертрема в свой план.
- Вы займетесь этим завтра, Повелитель Заалин, после сожжения тел наших офицеров. - Я же должен за следующие три дня завершить осаду Восточного Рога, дабы мы не оказались между молотом и наковальней.

Восточный Рог, улицы города

Халлас вышел из дома Александра уже глубокой ночью. В кошельке гнома приятно позванивали монеты, а в животе ещё более приятно булькало квалинестийское вино, невесть каким образом доставаемое человеком, живущем в городе под властью Мелькора.
Точнее, прежде находившегося, поправил себя Халлас, оглядываясь. Тревога ещё не успела пропитать улицы насквозь, но в том, что это рано или поздно произойдёт, гном не сомневался. Рыцари Тьмы смогли взбунтовать город, смогут и наполнить его отчаянием, когда им это потребуется. А пока они позволили горожанам праздновать победу, даже не попытавшись как следует использовать свои преимущества и недостатки городской стены.
Всё-таки этот Александр прав... мелькоринцы затеяли какую-то игру, и Восточный Рог - всего лишь разменная фигура в этой партии. Это Халласа раздражало - гордый гном не любил, когда им манипулировали. Когда начался бунт, он не поддержал его, хотя и не протестовал. Вооружённый мятеж предполагал рост потребности в его умениях, и кузнец был заранее рад предстоящему заработку. На дела божественные ему было ровным счётом наплевать - гном родом из Тобардина до сих пор возносил молитвы Реоксу, а то, что кто-то там взывает к какому-то пришлецу приблудному или к эльфийкой девчонке, его не трогало. Хотят себе лбы расшибать - ну и пожалуйста, ну и на здоровье. Ему-то до этого какое дело? В ответ на вопрос Александра Халлас дождался ночи и вывел его на улицу и показал на усыпанное звёздами небо. Там, почти незаметная за сиянием Одинокой Звезды, мерцала мягким ало-золотым светом нагретого горна ещё одна звёздоска. Звёздочка, издавна почитающаяся как посвящённая Реоксу. Александр просто кивнул, всё поняв, и больше они к этому вопросу не возвращались. До последних событий. Халласу очень не хотелось ввязываться во все эти свары, но, похоже, судьба решила распорядиться иначе. И встревать всё же придётся... Гном вздохнул - этот невыносмый человек, скрывающий жречество под маской травника, уже все эти дни прикаждом удобном случае начинал читать ему проповеди о Свете, Тьме, Добре, Зле и прочем. И может... может, если он согласится ему помогать, эти проповеди прекратятся? Задумавшись, Халлас не заметил, как добрёл до своей кузни, служившей ему одновременно и домом. Отперев ключом сложной конструкции замок, он вошёл в прихожую и зажёг светильник, висящий на крюке у входа. Закрыв и заперев дверь, гном прошёл в мастрескую - спать не хотелось, и можно было пока чуть поработать, подготовить кузню к предстоящим трудовым будням.
Едва он вошёл в мастресткую, как его охвтило ощущение какой-то неправильности. Что-то было не так, как обычно. Какое-то движени, какой-то шум... Гном быстро зажёг остальные светильники и принялся внимательнее оглядывать помещение. А когда разглядел, нахмурился... Сиснув зубы. по погасил зажжённые было фонари, выскочил из мастреской, потом и из дому. Автоматически, не думая об этом, запер дверь и со всех ног пустился по ночным улицам по направлению к дому Александра...

Восточный Рог, частный дом

Александр-ут-Мондар запер дверь за Халласом и вернулся в столовую. Убрав со стола следы пиршества, растянувшегося до ночи, он вернулся к новому приобретению. Булава лежала там, где он её оставил, поблёскивая в отсветах камина. Жрец осторожно взял её в руки, пытаясь как можно точнее ощутить прежнего её хозяина. То, что он не был привязан к оружию, было очевидным - для него, Александра. Налёт чужих мыслей и чувств был минимален, почти неощутим. Это, с другой стороны, даже к лучшему - не придётся долго возиться с очищением булавы... И заняться этим всё равно лучше как можно раньше - завтра с утра он свободен, вот тогда и примется за дело. очистить булаву от чужого влияния, призвать в молитвах Эллинсинос и наложить на оружие несколько несложный заклятий - так, что бы невозможно было отличить булаву от любого другого зачарованного оружия.

От размышлений его оторвал громкий стук в дверь. Недоумевая, что могло потребоваться вдруг только-только ушедшему гному, Александр пошёл открывать дверь.
- В чём дело, Халлас? - вопрос был задан весьма раздражённым тоном, но на гнома он совершенно не подействовал. Тот был весьма взволнован - дыхание было тяжёлым, словно он бежал сюда от свого дома, лицо раскраснелось сверх обычного, а его тщательно холимая и лелеямая длинная борода была перекинута через плечо.
- Надо поговорить. - хрипло произнёс Халлас.
Александр молча положил ему руку на плечо и отвёл в гостинную. Гном плюхнулся в кресло, жестом отказался отвина и заговорил.
- Эти рыцарята хитрее, чем ты думал, малыш. Магов с ними нет, это да. Нет собственно магов. Ты ж знаешь, я с магами когда-то знался, было дело... Вот и осталось на память... Игрушка одна. В обычной жизни - никуда, только место на полке занимать за пыль собирать... Чем эта штука у меня и занималась всё это время... а сегодня пришёл - а она маятником качает. Качает и качает, не останавливается. Я её рукой остановить пытался - не вышло. Дальше качаться пошло. Получается, либо эта штука вдруг сломалась...
- Либо?!! - не удержавшись, перебил его Александр. - У него уже появилось одно подозрение и он был готов молиться сколько угодно, лишь бы оно не сбылось.
- Либо здесь под стенами имеются Рыцари Терновника. - мрачно закончил фразу Халлас.

Костёр на поляне

Тесса с сомнением покачала головой.
- Не совсем. То ощущение ВЗГЛЯДА с Севера - оно было не столько знакомым, сколько... пронизанным знанием того, что взляд этот наблюдает совсем иные земли...
И Тесса подняла глаза, встретившись взглядом с Даламаром. Она могла бы досказать свою мысль до конца, но не досказала...Потому что слишком невероятной была эта мысль... Мысль о том, что ей приснились прежние деяния того, кто нынче был Богом Тьмы Кринна. Прежние деяния Мелькора...

Амбиции Рыцаря Тьмы

Залан и Мхаэль стояли возле начинавшей испускать весьма неприятный аромат груды тел. Рыцарь и знахарь спокойно откидывали безжизненные руки-ноги, переберая, словно ища что-то, а двое слуг, сопровождавших их оттаскивали отобранные тела в сторону. Преимущественно брали наиболее увечных, в отдельный возок кидали отрубленные конечности, собственно особо не придираясь, разве что один из служек, заметив на руке убитого золотое кольцо с рубином, попытался его снять, но палец распух, и мородер помог колечку перекочевать в кошель, отрезав лишнюю плоть кинжалом.
НА подобные забавы ассистентов, как по ученому называл их Мхаэль, внимания господа не обращали. Их занимали более насущные вопросы, а именно, что сказать офицеру стражи, если тот решит проверить посты - конечно Зилан обладал весом в рыцарской среде, что позволило ему отпустить караул, стоящий возле горы мертвых тел, но следовало торопиться. Завтра Гарсиас прикажет сжечь все тела до единого, и пропажа уже не раскроеться, а пока...
- Довольно, - резко приказал Серый Рыцарь, останавливая не в меру ретивых помощников. Особой брезгливостью ни один из них не отличался, но пора было приступать и к более приятной (хотя приятной лишь на вгляд Зилана) части. - Уважаемый Маэстро, думаю материала Вам хватит с лихвой.
- Согласен, дрюг мой, - с акценом произнес Мхаэль, поправив небольшие аккуратные очечки, состоящие из тонкой оправы, и кругляшек-стеклышек, удерживающихся на длинном носу целителя. Поговаривали что эти очечки некогда принадлежали Таргону, но доказательств не было. Низенький и жилистый, с аккуратно подстриженными волосами, лекарь был настоящей находкой для Приграничной армии - поскольку знал немало фокусов, казавшихся нереальными даже для жрецов Мелькора, в том числе он постиг многие секреты Жизни и Смерти.
Слуги укатили две телеги, плотно накрыва их брезентом и навалив сверху всякого хлама, на самом деле не так много они и взяли тел, но этого было с лихвой достаточно для плана Гарсиаса, в котороый были посвящены лишь Зилан и Мхаэль.
Но в отличии от семенящего и оглядывающегося лекаря, Серый Рыцарь вышагивал с достоинством, отпечатывая в земле каждый шаг своих кованных сапог. С детства Зилан проявлял немалые способности к магии, и знакомые пророчили ему большое будущее среди магов Алой или Черной Лож, но он пошел путем рыцаря, принеся клятву Ордену и Мелькору, однако Повелитель Терновника отметил его и принял к себе, в наиболее таинственный из Анклавов Ордена Тьмы.
В Ордене Терновника, помимо магических учений, немало времени уделялось и физическим тренировкам, владению многими видами оружия, что жизненно необходимо чародею, израсходовавшему свои возможности в колдовстве, или же желающему скрыть свою личину. Клинок в потертых ножнах у его бедра был творением его рук - зачарованный в годы ученичества, меч стал постоянным спутником Зилана, не желавшего расставаться с любимым детищем. А управлялся Серый Рыцарь с ним не хуже, чем любой из рядовых рыцарей Тьмы....

Дождавшись возвращения Перси, Гарсиас протянул ему стрелу, обмотанную пропитанной гномьей водкой тряпкой. Резкий запах излюбленного в солдатской среде напитка ударил в ноздри оруженосца, однако тот стойко выдержал соблазн приложиться к спрятанной за голенищем сапога фляжке.
- Подожги и пусти стрелу в небо, - приказал генерал. - А затем наблюдай за городом.
Телохранители безучастно стояли у входа в шатер - им такая служба надоела не меньше, чем Гарсиасу их присутствие. Через несколько мгновений снаружи раздался неприятный треск - это стрела, с зеленоватой иллюминацией, рассыпая искры устремилась к небесам, и там взорвалась водопадом сияющих звезд - Мхаэль потрудился на славу, когда создавал ее.

Гэррик был лавочником в Восточном Роге, точнее он был таким же лавочником, как Александр - травником. Вот только, подобно Гарсиасу, признавал Гэррик лишь одного бога - Золотую Монету, и искренне верил, что чем больше кругляшков бренчит в его кошеле, тем могущественнее он становиться. Агентам генерала Таймира не составило труда завербовать этого высокого, в меру упитанного человека - стоило лишь показать ему блеск золота.
Гэррик был одним из тех, кто особо рьяно поносил Мелькора и его слуг, он в первых рядах и с особым остервенением убивал черных жрецов, побивал камнями рыцарей, и даже вздернул мага черных одежд, под свист и улюлюкание толпы - естественно, что каждое его деяние было щедро оплачено.
Вот и сейчас, заметив звездопад над лагерем "неприятеля", лавочник поглаживал пухлый кошель, размышляя, сколько еще денег он заработает на этой осаде.
Единственный продовольственный склад в городе (лавочки, лавчонки и запасы самих горожан конечно в счет не шли, да и ополчение нынче многое конфисковало, для нужд войны, и хранилось неправедно награбленное - у самого Гэррика отобрали пять фунтов свинины и десять говядины) находился чуть севернее центра, но на достаточном удалении от стены, чтобы в него не попал случайный залп рыцарских катапульт.
Стражников у входа оказалось двое, хотя раньше обычно был лишь один - это без сомнения усложняло дело, но не настолько, чтобы торгаш от него отказался. Сложив руки за спиной, он спокойно направился к стражникам, откровенно скучавшим на своем посту - и к тому же изряддно поддатым - после утренней победы над войсками Мелькора, жители города неплохо выпили.
- Как дела, служивые? - С легкой издевкой спросил он.
- Да какие тут дела, - развел руками один, явно из ополчения, хилый, неумело держащий в руках копье. - Стоим как проклятые, так словно кто-то этот склад украдет за ночь!
- И правда, - кивнул второй, румяный бородач с красным носом. - У меня дома жена, дети, а я тут...
Он махнул рукой, выражая полную непрязнь к своему занятию.
- Ну так ребята, я вам выпить принес, - улыбнулся Гэррик, открывая полу плаща, под которой скрывалась бутылка красненького.
Минуты через три лавочник был уже их лучшим другом, которому оба стражника наперебой рассказывали о своих тяготах и радостях. Впрочем еще через три минуты они мирно похрапывали, так и не догадавшись, что в вино было добавленно столько снотворного, что в пору лошадь с ног валить. Факел одного из покойных был очень кстати, ровно как ключи от склада, найденные на поясе у другого. Открыв дверь, он разбил несколько бутылок гномьей водки, затащил тела обоих стражей внутрь, облил ароматным питиевым продуктом и поджег...

Амбиции Рыцаря Тьмы

(пришлось разбить на два поста)

Остаток ночи Мхаэль провел в беспрестанном труде, его шатер, наполненный человеческими останками окружала поставленая Зиланом магическая сфера, перебивавшая любые запахи, дабы проходящие мимо солдаты не учуяли трупный смрад, исходящий из жилища лекаря.
Тонкий скальпель надрезал кожу, обнажая уже начившие подгнивать внутренности, и слегка расширив рану щипцами, лекарь причмокнул от удовольствия, созерцая омертвевшие ткани.
- П'гевосходненько, отличненько, - восторженные эпитеты так и сыпались из его уст, когда он, брезгуя дотрагиваться до трупной гнили голыми руками, надел тонкие кожанные перчатки, и погладил разрез. - Какой экземпля'гчик, какой стойкий а'гомат. Надеюсь он пон'гавится бунтовсчикам.
Аккуратно поддев пальцем, Мхаэль снял с полочки склянку с зеленоватой жидкостью, и осторожно плеснул ее в разрез. Средство, которое, казалось и не нужно никому, никому кроме Мхаэля - оно при воздействии с уже загнивающей плотью ускоряло процес в десятки раз, способствовало обильному выделению трупного яда, и к тому же - могло привести к заражению останков Чумой Моргиона, забавно - бог покинул этот мир, а чума осталась.
Хлопнув в ладоши, он подозвал слуг, ожидавших его у входа.
- Голюбшики, - произнес знахарь со страшным акцентом. - Сфое дело вы знаете лутше, чем собственные пяте'гни, я натеюсь?
- Да, - кивнул Старший.
Мхаэль скосил глаза на лежащее на столе быстро догнивающее тело, все был понятно без слов. Упаковав останки в плотный мешок, они погрузили его на тележку и повезли из лагеря.
А у целителя еще оставалось немало дел - во первых привести в готовность остальные тела и оторванные конечности, упаковать их в подготовленные Зиланом емкости - глиняные горшки, зачарованные так, чтобы удерживать гниль и разложение внутри, до тех пор, пока горшки остаются запечатаны.
И главное - он подошел к клетке с ястребом, подаренным Рыцарем Терновника, раскыв дверцу, лекарь подставил руку в перчатке, позволяя птице перебраться на нее, а затем прицепил к лапке ястреба отсеченную у локтя руку, обработанную Гнильным Зельем, и отодвинув полог шатра, отпустил пташку на волю.
Это был его маленький подарок жителям Восточного Рога, жаль, что эти необразованные деревенщины не смогут по достоинству оценить ни глубину его замысла, ни гениальность и легкость, с которой все это было проделано. Впрочем что ему до признательности потенциальных покойников...


Искорка обтекала Восточный рог, плавно огибая его стены, то убыстряясь, то напротив замедляя бег. Ее воды брали брали начало в кристальных озерах, а сама она впадала в Белую Ярость, великую реку Эльфийской Родины Квалинести. Того самого Квалинести, который не желал сдаваться на милость Мелькора - вот собственно и все, что знал про речку Старший, помимо того, что именно эта река служила основным источником пития для Восточного Рога, а образованное ею подземное озеро питало городские колодцы.
С усмешкой Младший перевернул телегу, сбрасывя отдававшие всем спектром смрада и гнили останки в чистейшую водную гладь. Трупный яд, смешанный с застоявшейся кровью потек слился с потоками Искорки, уносясь прочь, швыряя обрубки и разбухшие конечности от берега к берегу, все больше пропитываясь гнилью и смрадом.
По словам Мхаэля - одного тела хватит, чтобы заразить скверной все озеро, и тогда:
- Пейте на здоговье, догогие мятежнички, - передразнил лекаря Старший.
Черно-зеленое, ядовитое пятно расползалось с течением речных волн, уносясь к городским стенам.

Ястреб взмахнул тяжелеющими крыльями - птица летела на последнем издыхании, трупный яд отравил ее легкие, смрад разрывал горло и несчастная птица начинала гнить изнутри, но наложенные Зиланом чары заставляли ее лететь вперед, и преодолеть городскую стену. С последним взмахом крыльев, ястреб рухнул на мостовую, источая разложение и гниль...
Прицепленная к лапе кисть уже обратилась грудой нанизанного на кости гнилого мяса, продолжавшего растекаться отвратительной лужей.
Мхаэль знал что делал, когда отсылал птицу - только истинный жрец способен остановить Чуму Моргиона, но откуда ему взяться в этом городке. Казалось за призраком поднимающейся болезни стояла фигура лекаря в сером балахоне и маленьких очечках, даже не пытающегося подавить злорадную улыбку.

Ответ Тессы в очередной раз заставил Даламара задуматься и... даже несколько смутиться! "То ощущение ВЗГЛЯДА с Севера - оно было не столько знакомым, сколько... пронизанным знанием того, что взляд этот наблюдает совсем иные земли..."
На секунду тёмный маг даже задумался о той возможности, ок оторой не захотела упоминать Тесса, но, повертев головой, отринул эти мысли. Слишком уж они были нереальными и какими-то... ужасными. С реальностью, конечно, ещё можно поспорить, но со страхом... Что-то тяготило и не отпускало эльфа. Какая-то идея, мысль, спасительная мысль то и дело ускальзывала. Задумавшись, он встал, твёрдо решив, что должен поискать название Ард-Гален в ближайшей библиотеке. В своих знаний он не сомневался, но перестраховаться не мешало.
Несколько запоздало, но Даламар увидел состояние Элтанаса. Взъерошенный, испуганный... Это можно было списать на страх за Тессу, но эльф явно откуда-то бежал, причём не от своего места ночлега.
Отметив про себя, что за Элтанасом нужен глаз да глаз, уловив его странное поведение последнее время, Даламар, конечно, заподозрил что-то неладное (он и так был подозрительным, но сейчас всё указывало на его правоту). В тоже время, эльф вполне мог отлучиться по естественным нуждам, но рисковать маг не хотел, да и не таким он был существом, чтобы успокаивать себя и искать всему оправдение.
- Хм... Элтанас, я, конечно, не хочу посягать на вашу личную жизнь, но... не могли ли вы мне ответить, откуда вы прибежали? Да, так, что чуть не сбили меня! Что-то случилось?

Крыло Судьбы

Думвинг и Гартен ехали рядом отнюдь не потому, что им так уж нравилось общество друг друга - просто других драконидов поблизости не наблюдалось, а с людьми по видимому ни тот, ни другой общаться не любили (ну разве что в виду особой необходимости - например когда в дверь к Гартену постучался Джеян, драконид до сих пор не слишком-то радовался перспективе провести ближайшую неделю в пути).
Как ни странно за разговором, Думвинг обнаружил, что служил с Гартеном в одном полку во время неракской битвы. Хотя потом их пути разительно разошлись, и пересеклись вновь лишь сейчас.
- И вот, он доссстает сссвой меч, мол сссдавайся, ящерицсса, - с оскалом во все шестьдесят зубов рассказывал Думвинг, даже не замечая, что его собеседник не проявляет ни малейшего интереса к этим байкам. - И получает кинжал в зссабрало!
Истории драконида походили одна на другую - либо у него не хватало фантазии на более изощренное вранье, либо он действительно весьма однообразно убивал своих врагов.
- Или другой ссслучай... - начал было Думвинг, но моментально осекся:
- ...я хот... с ... встретиться... - голос был подобен шелесту теплого ветерка, и Думвинг мог бы поклястся, что никто более не слышит этих тихих слов. Короткий взгляд в сторону маршала и его спутницы - да, это они. Дракониды обладали отменным слухом, но даже в этом случае, Думвингу повезло оказаться достататочно близко к говорящим. Или не повезло.
- ...представляешь эту встречу? Она ... враг… - голос маршала был грубее и громче, а Думвинг весь обратился во слух.
- Она моя сестра. И если ... ты считаешь меня ... слабой, ... могу ... с ..ангиной... - голос становился все тише, а драконид в предвкушении интересного финала нетерпеливо облизывал ряды зубов.
- ...считаю. ... неужели тебе непонятна ... таких врагов давно не было. ... если эту встречу увидят наши воины, все может закончиться боем... любимая? - а Джеяна слушать одно удовольстви, разве что на крик не срываеться.
- Я скучаю... Меня к ней тянет. К тому же... я умру, если не узнаю.
"Не велика потеря, - констатировал про себя драконид. - Девкой больше - девкой меньше."
- Скучаешь? Разве ты ее знала? ... В ней нет почти ничего человеческого… В отличие от тебя!
Думвинг аж причмокнул, жаждя услышать завершение разговора.
- Я не настолько беспечна и глупа. Только... Я не знаю, когда она назначит встречу...
Проклятье едва не сорвалось с потрескавшихся губ драконида, и все же стоит доложить Илласу. Но лишь повернув змеиную голову и взглянув в глаза собеседнику он понял - сивак тоже слышал все... все до последнего слова...

Дангина остановилась, задумчиво разглядывая человеческое сооружение. Незаметно для неё самой, волосы потекли, превращая ручей в бешеную речку. Лопости водяной мельницы неистово закрутились, готовые вот-вот сорваться со своих законных мест.
На ум Водной почему-то пришла другая конструкция, но только покоряющая ветер... Она вновь подумала о сестре, та была где-то совсем рядом.
Аора... Я хочу увидеть тебя...
Глаза, ставшие прозрачными уставились туда, где должна была находиться Воздушная. Желание встречи стало почти нестерпимым, некой навязчивой идеей.
Её тянуло к Аоре, но это необузданное влечение не походило на то, что она чувствовала, вспоминая Огонь... Это было нечто другое, но не менее сильное.

Что-то кольнуло разум Дангины, очень похожее на недавно родившееся чувство совести. Где-то ждали спутники, возможно даже пытались её отыскать. Но Водная не могла сейчас думать ни о чем другом. Близкое присутствие сестры будоражило всю её сущность.
Я должна тебя увидеть! Должна!
Отчаянный молчаливый крик.
Элементаль чувствовала, что не будет ей покоя, пока они не встретятся.

Веселый полупроводник
Отряд из трех человек… Хотя нет не так, из человека, дракона и кендера бодро двигался по направлению к Гавани. И опять не так. Как легко мог бы догадаться любой житель Кринна, в такой компании бодрым оставался… Правильно, именно то, о чем вы подумали! Урфин сохранял неукротимую энергию, чего нельзя было сказать о его спутниках. Литас, раз десять уже отобравший свой кошелек и носовой платок, но так еще и не хватившийся еще цепочки, не убил проводника только потому, что тот шел такими тропками. каких Листас не знал и надеялся только, что те не приведут их обратно в Квалинести. Голова разведчика уже кружилась. Как и у Вианды.
Пройдоха, слышавший разговор, постоянно доставал серебряную:
- Ну превратись в дракона, чего тебе стоит? Урфин еще не катался на драконах, а это должно быть так забавно! Почему не хочешь, не жалеешь кендера, нас все обижают, кендеров-то! Ну ладно, не хочешь превращаться. Так дай Урфин хоть так тебе на плечи сядет и проедет. Все равно сможет сказать, что катался на драконе, какая разница-то? – Он увернулся от брошенного в сердцах какого-то неизвестного путникам фрукта. – Ты ошиблась, это несъедобно, кендеры такого не едят, да еще оно и незрелое! Не хочешь, как хочешь, Урфин же не настаивает! Ну превратись! А ты правда серебряная, и чешуйки? Настоящие, как монеты?
Пару раз девушка чуть было действительно не перекинулась с тем, чтоб превратить паршивца в пепел, но страх перед именами Джеяна и Ашшариаторекса был сильнее. По крайней мере пока, ибо иногда в головы Листаса и Оллевианды закрадывались мысли. что подземелья Ангбанда не так и страшны, ведь там нет кендеров.
Урфин же выполнял задание, высматривал и выслушивал все что мог, и даже оставил в условленном месте записку так, что никто и не заметил. Попутно он вовсю наслаждался жизнью.