Я здесь!
1. Так бесконечна морская гладь,
Как одиночество мое,
Здесь от себя мне не убежать,
И не забыться сладким сном.
У этой жизни
Нет новых берегов
И ветер рвет остатки парусов
2. Я прикоснулся к мечтам твоим,
И был недобрым этот миг –
Песком сквозь пальцы мои скользил
Тот мир, что был открыт двоим…
Мы шли навстречу,
Все ускоряя шаг...
Прошли насквозь, друг друга не узнав
Припев:
Я здесь! Где стынет свет и покой,
Я снова здесь! Я слышу имя твое
Из вечности лет летит забытый голос
Чтобы упасть с ночных небес
Холодным огнем
3. Я думал, время cотрет твой след,
И не ловил в толпе твой взгляд…
В чужих объятьях искал ответ,
Но не искал пути назад...
Все забывая,
Жизнь начинал опять,
Но видел, как пуста морская гладь...
Припев:
Я здесь! Где стынет свет и покой,
Я снова здесь! Я слышу имя твое
Отчаянье лет уходит в бесконечность,
Чтобы упасть с ночных небес
Холодным огнем
Кипелов
Как мало в ладони зажато песка,
Как мало из глаз просочилось воды,
И тянется вверх, обессилев, рука,
И ищет немеющей жизни следы.
Мертва и бескровна вокруг тишина,
Ей имя Пустыня, ей имя Песок.
И равнодушна здесь даже луна,
И беспощаден скитания срок.
Бежать бесполезно от жарких лучей,
Хоть почва скрывает печати следов,
Они настигают среди миражей
Посмевшего выжить в пределах песков.
И снова настигли, разжалась рука,
И больше в глаза не осталось воды.
И ветер бесстрастно стирает следы
Еще одной жертвы немого песка…
Я должна от тебя отказаться,
Позабыть о тебе, разлюбить,
С безысходностью разобраться
И на душу свою наступить.
И должна я не быть, а казаться,
Своё горе в слезах утопить,
Не мечтать о тебе попытаться,
Всё разрушить - и мёртвой жить.
Как же быть мне? Ведь я - живая,
С болью в сердце, но я живу,
Всю себя без остатка вверяя
только Господу одному.
Не умея любовь спасти,
Изменить ничего не в силах,
Я надеюсь к Нему прийти
И молюсь за тебя, мой милый.
Shut up! Все. Молчание. Дождь убивает
Истерики. Срывы. Он когда-то узнает
Расстоянье ничто. Лишь сотрут всё морозы
Сквозь остатки тепла, падают вниз мои слёзы…
Тонкий снег. В облака. Полечу я одна
Ничего. Много слёз – а потом пустота
Задохнусь. Не умру. Лишь закрою глаза
Далеко. Без «назад» я уйду навсегда
Только кровь. Только нож. Только гром
Жду дождя. Навсегда. Может он?...
Только миг. Сладкий вздох чтобы это понять
Никогда. Никогда мне его не обнять
По дороге пустой. Обернусь? Нет, не жди
Нету в сердце печали, нету больше любви
Пусть я плачу. Пусть больно – поверь, я смогу
Не услышу. Гудки…Отголоски… «Люблю…»
Не пытаться. Не плакать. И больше не ждать
Не узнает. Никто как могла я страдать
Тихо. Слишком тихо для звуков. Внезапно
В тишине ты услышишь. Бегу я обратно
Громче. Громче кричи что я ничего не значу!!!!!!
Только не молчи!!! Гудки телефона – я плачу
Что угодно. Крик. Взгляд. Вопрос. только не это!
Только тихая связь. Кончается лето!…
Кто теперь? Потом. Дождь. Не умею любить
Простить. Просить. Навечно забыть…
Download. Мою память – пока не наступят морозы
Сквозь дожди. Пусть он слышит! Слышит сквозь слёзы
Ты услышишь. Этот звук. Этот смех. Эту Боль
Пусть все знают что резала вены. Ноль-ноль
Ты услышишь. Беги. Ввысь, там где грозы
Shut up! Shut up all! Падают вниз мои слёзы
Делия, Эсанти, а, в особенности, lady-jastreb - пожалуйста, указывайте авторов.
Китти
"Та жизнь прошла,
И сердце спит,
Утомлено.
И ночь опять пришла,
Бесстрашная глядит
В мое окно.
И выпал снег,
И не прогнать
Мне зимних чар...
И не вернуть тех нег,
И странно вспоминать,
Что был пожар."
А.Блок
нрпг:не помню точно...возможно,помещало это стихотворение уже,так что извините....и еще..не знаю автора-(
Мне кажется, что здесь самообман
Возможно, от избытка моих знаний
Мне кажется, что в голове туман
Туман на фоне четких очертаний
Могу быть трезв, могу быть в доску пьян
Мне все равно, что налито в стакане
А значит, надвигается туман
Туман на фоне четких очертаний
Быть может, что я принят в тайный клан
И стерты для меня любые грани
А это значит – должен быть туман
Туман на фоне четких очертаний
Я речь свою закончу, как шаман
Возможно, я открыл большие дали
Но в голове по прежнему туман
Туман на фоне четких очертаний
Перейти к полной версии: Стихи, которые нас проняли
<% AUTHURL %>| Прикл.орг > Город (модератор Crystal) > Об играх, книгах и фильмах | <% AUTHFORM %> |
И.А.Бунин:
Когда на тёмный город сходит
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружа, заводит
На колокольнях перезвон,
Как жутко сердце замирает,
Как одиноко в этот час
Сквозь голос бури долетает
Колоколов неясный глас!
Мир опустел, земля остыла,
А вьюга трупы замела,
И ветром звёзды погасила,
И бьёт во тьме в колокола!
И на великом, на пустынном
Погосте жизни мировой
Танцует Смерть в веселье диком
И развевает саван свой...
И.А.Бунин:
С высокой башни колокол уныло
Вещает, что закат угас.
Ну вот и снова город ночь сокрыла
В мягкий сумрак от усталых глаз...
И вновь ниспослан кроткий час покоя
На дела людские. В тишине
Грустно светят звёзды. Всё земное
Смерть, как страж, обходит в тишине.
Улицей бредёт она пустынной,
Смотрит в окна, где чернеет тьма.
Глухо всё, и с важностью старинной
В переулках высятся дома:
Там в садах платаны зацветают,
Нежно веет раннею весной,
Там на окнах девушки мечтают,
Упиваясь свежестью ночной!..
И в молчаньи им одним не страшен
Близкой смерти медленный дозор,
Сонный город, думы тёмных башен,
И часов задумчивый укор...
Когда на тёмный город сходит
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружа, заводит
На колокольнях перезвон,
Как жутко сердце замирает,
Как одиноко в этот час
Сквозь голос бури долетает
Колоколов неясный глас!
Мир опустел, земля остыла,
А вьюга трупы замела,
И ветром звёзды погасила,
И бьёт во тьме в колокола!
И на великом, на пустынном
Погосте жизни мировой
Танцует Смерть в веселье диком
И развевает саван свой...
И.А.Бунин:
С высокой башни колокол уныло
Вещает, что закат угас.
Ну вот и снова город ночь сокрыла
В мягкий сумрак от усталых глаз...
И вновь ниспослан кроткий час покоя
На дела людские. В тишине
Грустно светят звёзды. Всё земное
Смерть, как страж, обходит в тишине.
Улицей бредёт она пустынной,
Смотрит в окна, где чернеет тьма.
Глухо всё, и с важностью старинной
В переулках высятся дома:
Там в садах платаны зацветают,
Нежно веет раннею весной,
Там на окнах девушки мечтают,
Упиваясь свежестью ночной!..
И в молчаньи им одним не страшен
Близкой смерти медленный дозор,
Сонный город, думы тёмных башен,
И часов задумчивый укор...
Наступила минутная пауза. "Здраствуйте - сказал паренёк - Позвольте я то же выступлю. Я бы хотел вам песенку спеть... Слышал её от товарища... " В руках у юноши появилась гитара, которая до этого стояла рядом с его табуретом, где он сидел. Пальцы склдьзнули по струнам и ...
Как во первой роте все из крови да плоти,
Как во первой роте автоматы на "товсь!"
Как во первой роте командир трезвый вроде,
И солдаты лихие -- аж по коже мороз!
Первая рота -- встречный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Как построили роту под чужие знамена.
Наступала без страха, да уперлась в тупик.
Дело было не в Праге и не в дебрях Сайгона,
Но от первой той роты остался лишь крик.
Первая рота -- встречный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Можно пить за победу, можно выпить и с горя.
Можно крыть страну матом, а можно словом любви.
Все равно на асфальте пересохшее море --
Кровь спекается быстро, а ты пока что живи!
Ты живи, малыш, грейся, ты живи, не тоскуя,
Можешь слушать Def Leppard, а можешь кушать бульон.
Но за ротою первой подготовят вторую,
А поляжет вторая -- в бой пойдет батальон.
Первая рота -- вечный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Музыка стихла. "Вот так вот - сказал паренёк - Спасибо за внимание!" Он сел на свою табуретку, приготовился слушать нового выступающего...
Как во первой роте все из крови да плоти,
Как во первой роте автоматы на "товсь!"
Как во первой роте командир трезвый вроде,
И солдаты лихие -- аж по коже мороз!
Первая рота -- встречный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Как построили роту под чужие знамена.
Наступала без страха, да уперлась в тупик.
Дело было не в Праге и не в дебрях Сайгона,
Но от первой той роты остался лишь крик.
Первая рота -- встречный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Можно пить за победу, можно выпить и с горя.
Можно крыть страну матом, а можно словом любви.
Все равно на асфальте пересохшее море --
Кровь спекается быстро, а ты пока что живи!
Ты живи, малыш, грейся, ты живи, не тоскуя,
Можешь слушать Def Leppard, а можешь кушать бульон.
Но за ротою первой подготовят вторую,
А поляжет вторая -- в бой пойдет батальон.
Первая рота -- вечный огонь.
Первая рота -- вечный покой.
Музыка стихла. "Вот так вот - сказал паренёк - Спасибо за внимание!" Он сел на свою табуретку, приготовился слушать нового выступающего...
Кино (гр. "Високосный год")
И что бы она ни сказала...
Что бы я ни ответил ей, -
Времени осталось мало.
Время говорит: "Скорей."
И что бы потом не случилось,
Всё вроде бы предрешено,
Как повороты сюжетов
В глупом несмешном кино.
И что бы она ни скрывала,
И какой бы я ни был гад.
Ей хочется остаться рядом,
Я, кажется, этому рад.
Мне слова ничего не откроют,
Всё это сказано уже давно, -
Все это - реплики главных героев
В глупом несмешном кино.
Сигаретного дыма змейка
И опять голосит телефон.
Или кончается батарейка, -
Поговорим потом.
И куда подевалась не знаю я
Неотправленное письмо
Потерянной страничкой сценария
В глупом несмешном кино.
И что бы она ни сказала...
Что бы я ни ответил ей, -
Времени осталось мало.
Время говорит: "Скорей."
И что бы потом не случилось,
Всё вроде бы предрешено,
Как повороты сюжетов
В глупом несмешном кино.
И что бы она ни скрывала,
И какой бы я ни был гад.
Ей хочется остаться рядом,
Я, кажется, этому рад.
Мне слова ничего не откроют,
Всё это сказано уже давно, -
Все это - реплики главных героев
В глупом несмешном кино.
Сигаретного дыма змейка
И опять голосит телефон.
Или кончается батарейка, -
Поговорим потом.
И куда подевалась не знаю я
Неотправленное письмо
Потерянной страничкой сценария
В глупом несмешном кино.
И вечер темец,
И тополь земец,
И мореречи,
И ты, далече!
Велимир Хлебников, <1921>
И тополь земец,
И мореречи,
И ты, далече!
Велимир Хлебников, <1921>
Про...
Кофе –
без кофеина
Сигару –
без никотина
Спиртное –
без алкоголя
Вскрытый нарыв –
без боли
Русло реки –
без воды
Дней поворот -
без судьбы
Добавлю
про секс –
без партнера
и
про мажор –
без минора
Сытный обед –
без еды
Путь –
не туды, не сюды...
Ты –
судишь
о счастье и горе?
Меня собираешься
что - ли
Жизни учить!?
Не смеши!
Ты –
Человек
Без
Души!
(с) Элана, 25 января 2004г.
Кофе –
без кофеина
Сигару –
без никотина
Спиртное –
без алкоголя
Вскрытый нарыв –
без боли
Русло реки –
без воды
Дней поворот -
без судьбы
Добавлю
про секс –
без партнера
и
про мажор –
без минора
Сытный обед –
без еды
Путь –
не туды, не сюды...
Ты –
судишь
о счастье и горе?
Меня собираешься
что - ли
Жизни учить!?
Не смеши!
Ты –
Человек
Без
Души!
(с) Элана, 25 января 2004г.
Жили два ангела на небесах,
Знаешь, ведь ангелы тоже могут любить,
Плакать, смеяться о счастье просить,
Но насмехалось над ними медное небо,
Какая любовь, здесь любовь под запретом,
И приговор был разлука навеки,
Видела я, эти слёзные реки...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
И бесконечно я видела слёзы,
Каждую ночь эти белые звёзды,
Падали мне на ладонь, и я знала,
Как же им больно, и тоже рыдала,
Но насмехалось над ними медное небо,
Какая любовь, здесь любовь под запретом,
Будешь ты солнцем, ты будешь луной,
Мне не до страсти, небу нужен покой…
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Жил хрустальный бокал,
Он на полке блистал,
Всеми признанный фаворит.
Он хозяйке был,
Так необходим,
Когда в сердце печаль горит.
Был простым ритуал,
Поднимала бокал,
И пила ни сказав ничего.
Он не знал почему,
Но казалось ему,
Что целует она его.
О, как она его, так нежно целовала,
И белое вино до края наливала.
И пела о любви, и счастья ей желала,
Кристальная душа хрустального бокала.
Кристальная душа хрустального бокала.
Почему всё одна,
И не спит допоздна?
Он хотел бы узнать ответ.
И о чём грустит,
Когда вдаль глядит
Сквозь него на лунный свет?
Что там видит она,
За резьбой хрусталя,
Отраженье, каких картин?
Он не всё понимал,
Но одно точно знал –
Утешал её он один.
О, как она его, так нежно, целовала,
И белое вино до края наливала.
И пела о любви, и счастья ей желала,
Кристальная душа хрустального бокала.
Кристальная душа хрустального бокала.
Но однажды она,
В дом пришла не одна
И достала второй бокал.
И была она, счастьем так полна,
Он такой её не видал...
И схлестнули они два бокала своих.
От удара он трещину дал.
Одним махом она, допила всё до дна
И разбила об пол бокал.
Пусть не его она так нежно целовала,
И белое вино другому наливала.
Но пела о любви и счастья ей желала
Взлетевшая душа хрустального бокала.
Никогда не о чём не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите не прочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья
Если даже за всё, вам усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился,
Кто-то в начальство…
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда-никогда, ни о чём не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берёт он из вашей души.
Никогда-никогда ни о чём не жалейте,
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте.
Но ещё гениальнее слушайте вы.
Знаешь, ведь ангелы тоже могут любить,
Плакать, смеяться о счастье просить,
Но насмехалось над ними медное небо,
Какая любовь, здесь любовь под запретом,
И приговор был разлука навеки,
Видела я, эти слёзные реки...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
И бесконечно я видела слёзы,
Каждую ночь эти белые звёзды,
Падали мне на ладонь, и я знала,
Как же им больно, и тоже рыдала,
Но насмехалось над ними медное небо,
Какая любовь, здесь любовь под запретом,
Будешь ты солнцем, ты будешь луной,
Мне не до страсти, небу нужен покой…
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Так плакали два ангела,
И вместе с ними плакала,
душа моя мятежная,
Теперь не буду прежней я,
Наивная весёлая,
узнала в жизни горе я,
Зачем они так плакали,
Несчастные те ангелы...
Жил хрустальный бокал,
Он на полке блистал,
Всеми признанный фаворит.
Он хозяйке был,
Так необходим,
Когда в сердце печаль горит.
Был простым ритуал,
Поднимала бокал,
И пила ни сказав ничего.
Он не знал почему,
Но казалось ему,
Что целует она его.
О, как она его, так нежно целовала,
И белое вино до края наливала.
И пела о любви, и счастья ей желала,
Кристальная душа хрустального бокала.
Кристальная душа хрустального бокала.
Почему всё одна,
И не спит допоздна?
Он хотел бы узнать ответ.
И о чём грустит,
Когда вдаль глядит
Сквозь него на лунный свет?
Что там видит она,
За резьбой хрусталя,
Отраженье, каких картин?
Он не всё понимал,
Но одно точно знал –
Утешал её он один.
О, как она его, так нежно, целовала,
И белое вино до края наливала.
И пела о любви, и счастья ей желала,
Кристальная душа хрустального бокала.
Кристальная душа хрустального бокала.
Но однажды она,
В дом пришла не одна
И достала второй бокал.
И была она, счастьем так полна,
Он такой её не видал...
И схлестнули они два бокала своих.
От удара он трещину дал.
Одним махом она, допила всё до дна
И разбила об пол бокал.
Пусть не его она так нежно целовала,
И белое вино другому наливала.
Но пела о любви и счастья ей желала
Взлетевшая душа хрустального бокала.
Никогда не о чём не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите не прочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья
Если даже за всё, вам усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился,
Кто-то в начальство…
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда-никогда, ни о чём не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берёт он из вашей души.
Никогда-никогда ни о чём не жалейте,
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте.
Но ещё гениальнее слушайте вы.
Очень люблю сонеты Шекспира, но последнее время читаю А.Ахматову... Это, наверное, наиболее понравившееся у нее.
Дверь полуоткрыта,
Веют липы сладко...
На столе забыты
Хлыстик и перчатка.
Круг от лампы желтый...
Шерохам внимаю.
Отчего ушел ты?
Я не понимаю...
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
Ты совсем устало.
Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.
Дверь полуоткрыта,
Веют липы сладко...
На столе забыты
Хлыстик и перчатка.
Круг от лампы желтый...
Шерохам внимаю.
Отчего ушел ты?
Я не понимаю...
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
Ты совсем устало.
Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.
Александр Блок
* * *
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо - книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
Январь 1911
Ночь - как ночь, и улица пустынна.
Так всегда!
Для кого же ты была невинна
И горда?
Лишь сырая каплет мгла с карнизов.
Я и сам
Собираюсь бросить злобный вызов
Небесам.
Все на свете, все на свете знают:
Счастья нет.
И который раз в руках сжимают
Пистолет!
И который раз, смеясь и плача,
Вновь живут!
День - как день; ведь решена задача:
Все умрут.
А. Блок
* * *
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо - книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
Январь 1911
Ночь - как ночь, и улица пустынна.
Так всегда!
Для кого же ты была невинна
И горда?
Лишь сырая каплет мгла с карнизов.
Я и сам
Собираюсь бросить злобный вызов
Небесам.
Все на свете, все на свете знают:
Счастья нет.
И который раз в руках сжимают
Пистолет!
И который раз, смеясь и плача,
Вновь живут!
День - как день; ведь решена задача:
Все умрут.
А. Блок
Позвольте рассказать Вам одно стихотворение, которое попалось мне на руки в период душевных переживаний, связанных с девушкой... 
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь -
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
(А. Толстой)
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь -
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
(А. Толстой)
Я МОЛЮСЬ О НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
Мелькор
Я молюсь о начале войны
У которой не будет победы
Я прошу наступления войск
На святые пустые места
Чтобы камни великой стены
Разлетелись под натиском неба
Чтоб писатель чернила разлил
На крахмальную плоскость листа
Я хочу научиться стрелять
Без боязни клеймиться убийцей
И увидеть окопы траншей
Там где яблони раньше цвели
Чтоб никто не пытался взлетать
В небеса жизнерадостной птицей
А пытался спасаться червём
В обиталище чёрной земли
Чтобы люди больших городов
Что давно и не помнят о Боге
Выходя на дневные посты
Позабыли свои имена
Ведь с рассветом на стенах домов
Под гуденье воздушной тревоги
Появились плакаты листы
Говорящие "будет война"
И с желаньем идти до конца
Или тщетно войну проклиная
На вокзале прощаясь с детьми
Половина уйдёт воевать
А другой записавшись в ряды
Покидая свой дом не узнает
Почему разгорелась вражда
И за что он идёт умирать
Я молюсь о начале войны
Чтоб увидеть как гибнут солдаты
От снарядов и вражеских пуль
Замерзая под слоем снегов
Как ступают на бойню они
Под железным приказом комбата
И из них не вернётся никто
Кроме труса и двух смельчаков
Как убьют по ошибке своих
Рядовых на передней разведке
Или снайпер прострелит живот
Своего же отряда бойца
Как порой вспоминают о них
О калеченных в бункерской клетке
Кто без ног свою жизнь доживёт
Кто её доживёт без лица
Чтобы в желобе концлагерей
Офицеров кормили извёсткой
Истощали худые тела
И стреляли не глядя в висок
Чтобы в топках сжигали детей
И совсем ещё мелких подростков
И от них оставалась зола
Как последний могильный песок
Чтобы линии горных дорог
Целый год стерегли партизаны
Чтобы враг отступая назад
Оставлял только пепел и прах
Чтобы лекарь из сельских острог
Зашивал перегнившие раны
Чтоб солдаты теряли пути
На обрубленных горных хребтах
И война несомненно придёт
И война несомненно разбудит
Тех кто был только камнем стены
Тех кто душу растратил в наём
От великих полярных широт
Вспыхнет залп дальнобойных орудий
Я молюсь о начале войны
Очищающей землю огнём
Пусть война уничитожит на раз
Недовыебков политкорректных
Эстетически наглых юнцов
И балетных изысканных дам
Повелителей мира сего
Что уверенно корчат бессмертных
Пусть она без начал и концов
Всем воздаст по своим очесам.
Пусть на ней полегут наглецы
Что проклятиями штампили женщин
Пусть снаряды вольготно влетят
В кабинеты продажных властей
Пусть и матери или отцы
Что дарили кто больше кто меньше
Навсегда в переплетье уйдя
Оставляют невинных детей
Пусть война разметает к чертям
Наши судьбы по белому свету
И до самых невиданных мук
Она души людей доведёт
Пусть сейчас же взлетят к небесам
Беспокойные крики об этом
Что сегодня никто вам не друг
И сегодня никто не придёт
Хоть на миг я хочу ощутить
На бедре офицерскую саблю
И вести за собою людей
В дебри чёрной от смерти земли
Я хочу научиться любить
И с годами любви не ослаблю
Ни в холодных стенах лагерей
Ни солдатам командуя "ПЛИ"
И за городом падшей страны
Было гордое чистое поле
Над окопами братских могил
И штырями железных крестов
Я молюсь о начале войны
Чтобы плакать от всей этой боли
И молиться за тех кто любил
Не стесняясь каких-либо слов
Я хочу потерять на войне
Всех родимых и близких по крови
Я хочу насмотреться на тьму
И тела побеждённых бойцов
Чтобы что-то сломалось во мне
И открыло сосуды с любовью
Показало дорогу к Нему
И открыло заветы отцов
Я мечтаю увидеть в огне
Города и столицы Европы
И рыдать над кострами из книг
Из которых я сам состою
Я хочу умереть на войне
Пусть в одном из ста тысяч окопов
Но остаться солдатом войны
И не ждать себе место в раю
Потому что лишь только война
Этот мир оскопит и разбудит
Лишь война может нам показать
Что ценно а что мусор и хлам
И не важно какая страна
Если в ней если какие-то люди
То война их заставит понять
Или выгонит душу к чертям
Я хочу чтоб война началась
Я хочу чтоб она наступила
Чтобы она научила любить
Если больше никто не придёт
Чтоб она человеческий род
Воплем боли навек излечила
Ну а если не может лечить
Пусть она его насмерть забьёт
Ох... Стихи стихами, но о правилах давайте тоже не забывать. Устное за нецензурную лексику.
Китти.
Мелькор
Я молюсь о начале войны
У которой не будет победы
Я прошу наступления войск
На святые пустые места
Чтобы камни великой стены
Разлетелись под натиском неба
Чтоб писатель чернила разлил
На крахмальную плоскость листа
Я хочу научиться стрелять
Без боязни клеймиться убийцей
И увидеть окопы траншей
Там где яблони раньше цвели
Чтоб никто не пытался взлетать
В небеса жизнерадостной птицей
А пытался спасаться червём
В обиталище чёрной земли
Чтобы люди больших городов
Что давно и не помнят о Боге
Выходя на дневные посты
Позабыли свои имена
Ведь с рассветом на стенах домов
Под гуденье воздушной тревоги
Появились плакаты листы
Говорящие "будет война"
И с желаньем идти до конца
Или тщетно войну проклиная
На вокзале прощаясь с детьми
Половина уйдёт воевать
А другой записавшись в ряды
Покидая свой дом не узнает
Почему разгорелась вражда
И за что он идёт умирать
Я молюсь о начале войны
Чтоб увидеть как гибнут солдаты
От снарядов и вражеских пуль
Замерзая под слоем снегов
Как ступают на бойню они
Под железным приказом комбата
И из них не вернётся никто
Кроме труса и двух смельчаков
Как убьют по ошибке своих
Рядовых на передней разведке
Или снайпер прострелит живот
Своего же отряда бойца
Как порой вспоминают о них
О калеченных в бункерской клетке
Кто без ног свою жизнь доживёт
Кто её доживёт без лица
Чтобы в желобе концлагерей
Офицеров кормили извёсткой
Истощали худые тела
И стреляли не глядя в висок
Чтобы в топках сжигали детей
И совсем ещё мелких подростков
И от них оставалась зола
Как последний могильный песок
Чтобы линии горных дорог
Целый год стерегли партизаны
Чтобы враг отступая назад
Оставлял только пепел и прах
Чтобы лекарь из сельских острог
Зашивал перегнившие раны
Чтоб солдаты теряли пути
На обрубленных горных хребтах
И война несомненно придёт
И война несомненно разбудит
Тех кто был только камнем стены
Тех кто душу растратил в наём
От великих полярных широт
Вспыхнет залп дальнобойных орудий
Я молюсь о начале войны
Очищающей землю огнём
Пусть война уничитожит на раз
Недовыебков политкорректных
Эстетически наглых юнцов
И балетных изысканных дам
Повелителей мира сего
Что уверенно корчат бессмертных
Пусть она без начал и концов
Всем воздаст по своим очесам.
Пусть на ней полегут наглецы
Что проклятиями штампили женщин
Пусть снаряды вольготно влетят
В кабинеты продажных властей
Пусть и матери или отцы
Что дарили кто больше кто меньше
Навсегда в переплетье уйдя
Оставляют невинных детей
Пусть война разметает к чертям
Наши судьбы по белому свету
И до самых невиданных мук
Она души людей доведёт
Пусть сейчас же взлетят к небесам
Беспокойные крики об этом
Что сегодня никто вам не друг
И сегодня никто не придёт
Хоть на миг я хочу ощутить
На бедре офицерскую саблю
И вести за собою людей
В дебри чёрной от смерти земли
Я хочу научиться любить
И с годами любви не ослаблю
Ни в холодных стенах лагерей
Ни солдатам командуя "ПЛИ"
И за городом падшей страны
Было гордое чистое поле
Над окопами братских могил
И штырями железных крестов
Я молюсь о начале войны
Чтобы плакать от всей этой боли
И молиться за тех кто любил
Не стесняясь каких-либо слов
Я хочу потерять на войне
Всех родимых и близких по крови
Я хочу насмотреться на тьму
И тела побеждённых бойцов
Чтобы что-то сломалось во мне
И открыло сосуды с любовью
Показало дорогу к Нему
И открыло заветы отцов
Я мечтаю увидеть в огне
Города и столицы Европы
И рыдать над кострами из книг
Из которых я сам состою
Я хочу умереть на войне
Пусть в одном из ста тысяч окопов
Но остаться солдатом войны
И не ждать себе место в раю
Потому что лишь только война
Этот мир оскопит и разбудит
Лишь война может нам показать
Что ценно а что мусор и хлам
И не важно какая страна
Если в ней если какие-то люди
То война их заставит понять
Или выгонит душу к чертям
Я хочу чтоб война началась
Я хочу чтоб она наступила
Чтобы она научила любить
Если больше никто не придёт
Чтоб она человеческий род
Воплем боли навек излечила
Ну а если не может лечить
Пусть она его насмерть забьёт
Ох... Стихи стихами, но о правилах давайте тоже не забывать. Устное за нецензурную лексику.
Китти.
Не могу это не выложить... как со стороны юмора, так и для "мозгов" насчет нашей культуры...
Чебурашка:
Чебурашка выйдет в чисто поле,
Меховые уши навострит,
Слушать станет: как там мумитролли?
В Мумидоле? Как там Айболит?
Чем там дышит ежик из тумана?
Пьет ли можжевеловый чаек?
В цепких лапах у него бердана.
Взгляд его внимателен и стог.
Для врагов преграда и препона,
Для друзей надежда и оплот.
Не прорвутся злые покимоны!
Гадкий телепузик не пройдет!
Он стоит на страже мирной жизни.
Дрозд щебечет, яблони в цвету…
Дышится легко в моей отчизне,
Ибо Чебурашка на посту.
И просто понравившийся смысловой нагрузкой стих...
Падший ангел:
А падшим ангелом, легко себя считать,
Так просто утверждать, во что нам верить.
Мол, я плохой! - не сложно нам сказать,
Сложнее все грехи свои замерить...
И оценив, понять, что все не так,
Что жизнь пуста, что мы живем без цели...
Я падший ангел! Словом - я чудак!
Я одинокий снег, среди метелей.
И как ни больно это признавать,
Не эгоист... В любви, по крайней мере,
Мы просто люди... Каждый виноват,
Что как-то раз, в себя как в бога верил.
Отбрось причуды... Он забыл про нас...
Мы просто дети, что, познав свободу,
Шагнули стройным шагом из окна,
Без имени, без веры и без рода.
А как же объяснить, кто мы теперь?
С таким вопросом ночью сложно спать...
Для нас давно закрыта к богу дверь,
И падшим ангелом, легко себя считать.
Чебурашка:
Чебурашка выйдет в чисто поле,
Меховые уши навострит,
Слушать станет: как там мумитролли?
В Мумидоле? Как там Айболит?
Чем там дышит ежик из тумана?
Пьет ли можжевеловый чаек?
В цепких лапах у него бердана.
Взгляд его внимателен и стог.
Для врагов преграда и препона,
Для друзей надежда и оплот.
Не прорвутся злые покимоны!
Гадкий телепузик не пройдет!
Он стоит на страже мирной жизни.
Дрозд щебечет, яблони в цвету…
Дышится легко в моей отчизне,
Ибо Чебурашка на посту.
И просто понравившийся смысловой нагрузкой стих...
Падший ангел:
А падшим ангелом, легко себя считать,
Так просто утверждать, во что нам верить.
Мол, я плохой! - не сложно нам сказать,
Сложнее все грехи свои замерить...
И оценив, понять, что все не так,
Что жизнь пуста, что мы живем без цели...
Я падший ангел! Словом - я чудак!
Я одинокий снег, среди метелей.
И как ни больно это признавать,
Не эгоист... В любви, по крайней мере,
Мы просто люди... Каждый виноват,
Что как-то раз, в себя как в бога верил.
Отбрось причуды... Он забыл про нас...
Мы просто дети, что, познав свободу,
Шагнули стройным шагом из окна,
Без имени, без веры и без рода.
А как же объяснить, кто мы теперь?
С таким вопросом ночью сложно спать...
Для нас давно закрыта к богу дверь,
И падшим ангелом, легко себя считать.
Нравятся песни Высоцкого. Мне каждая вторая по душе. Но напишу самые, самые:
Высоцкий Владимир
Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу.
Или, - когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
И не люблю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю, -
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю
МИР ТАКОЙ КРОМЕШНЫЙ
Мир такой кромешный,
Он и летом и зимою снежный.
Человек идет по миру,
Человек хороший, грешный,
Кто твой Бог, кто твой кумир, о человек,
Ты сам не знаешь и в пути страдаешь,
Дорогой мой человек.
Слушай, мальчик Ваня,
В этой жизни все цыгане,
Отцветет он и увянет,
Или вновь цветком он станет,
Может сына ты оставишь на земле,
Может так вернешся к мраку,
Парой синих маков расцветут глаза твои.
ПЕСНЯ О ЗЕМЛЕ
Кто сказал, что сгорела дотла?
Больше в землю не бросите семя.
Кто сказал, что земля умерла?
Нет, она затаилась на время.
Материнство не взять у земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она почернела от горя.
Как разрезы траншеи легли,
И воронки, как раны зияют,
Обнаженные нервы земли
Неземное страдание знают.
Она вынесет все, переждет.
Не записывай землю в калеки.
Кто сказал, что земля не поет,
Что она замолчала навеки?
Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин,
Ведь земля - это наша душа,
Сапогами не вытоптать душу.
Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она затаилась на время.
Высоцкий Владимир
Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу.
Или, - когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
И не люблю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю, -
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю
МИР ТАКОЙ КРОМЕШНЫЙ
Мир такой кромешный,
Он и летом и зимою снежный.
Человек идет по миру,
Человек хороший, грешный,
Кто твой Бог, кто твой кумир, о человек,
Ты сам не знаешь и в пути страдаешь,
Дорогой мой человек.
Слушай, мальчик Ваня,
В этой жизни все цыгане,
Отцветет он и увянет,
Или вновь цветком он станет,
Может сына ты оставишь на земле,
Может так вернешся к мраку,
Парой синих маков расцветут глаза твои.
ПЕСНЯ О ЗЕМЛЕ
Кто сказал, что сгорела дотла?
Больше в землю не бросите семя.
Кто сказал, что земля умерла?
Нет, она затаилась на время.
Материнство не взять у земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она почернела от горя.
Как разрезы траншеи легли,
И воронки, как раны зияют,
Обнаженные нервы земли
Неземное страдание знают.
Она вынесет все, переждет.
Не записывай землю в калеки.
Кто сказал, что земля не поет,
Что она замолчала навеки?
Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин,
Ведь земля - это наша душа,
Сапогами не вытоптать душу.
Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она затаилась на время.
Я так поняла, что сюда уже можно писать не только стихи, но и песни. Так что вот:
Давай разроем снег и найдем хоть одну мечту,
Ты сказала, ты знаешь - она живет там.
Принесем домой, и оставим с собой до весны.
А потом с балкона отпустим ее - пусть летит.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
Давай разожжем костер и согреем хоть одну звезду,
Ты сказала, что нужно делать именно так.
Мы будем сидеть у огня и рассказывать друг другу сны,
А потом нам споет свою песню первая птица - и улетит.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
Давай растопим лед и спасем хоть одну любовь,
Ты сказала мне, что видишь в этом новый восход.
Мы напишем стихи, о том, как нам хорошо с тобой,
А потом ты научишь меня танцевать полонез - и мы взлетим.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
И колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом...
Колокольчик в твоих волосах...
ЧИЖ - Полонез
Давай разроем снег и найдем хоть одну мечту,
Ты сказала, ты знаешь - она живет там.
Принесем домой, и оставим с собой до весны.
А потом с балкона отпустим ее - пусть летит.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
Давай разожжем костер и согреем хоть одну звезду,
Ты сказала, что нужно делать именно так.
Мы будем сидеть у огня и рассказывать друг другу сны,
А потом нам споет свою песню первая птица - и улетит.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
Давай растопим лед и спасем хоть одну любовь,
Ты сказала мне, что видишь в этом новый восход.
Мы напишем стихи, о том, как нам хорошо с тобой,
А потом ты научишь меня танцевать полонез - и мы взлетим.
Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом,
Колокольчик в твоих волосах...
И колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом...
Колокольчик в твоих волосах...
ЧИЖ - Полонез
Сколько ходит по свету бесстрашных глупцов?
Старость – проклятый жребий седых мудрецов.
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Честь и слава – то сладкие речи лжецов -
Воздух с плотью кромсают мечи удальцов.
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
С гулом рушатся хрупкие стены дворцов,
И заждалась уж Смерть сего света жильцов…
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Легионы Усопших сжимают кольцо.
И бесстрастно, как Вечность, у неба лицо...
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов!..
Большое спасибо Shamblerу за это стихотворение
Старость – проклятый жребий седых мудрецов.
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Честь и слава – то сладкие речи лжецов -
Воздух с плотью кромсают мечи удальцов.
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
С гулом рушатся хрупкие стены дворцов,
И заждалась уж Смерть сего света жильцов…
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Легионы Усопших сжимают кольцо.
И бесстрастно, как Вечность, у неба лицо...
Посмотри! Мы стоим на пути мертвецов.
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов…
Посмотри! Мы идем по Пути Мертвецов!..
Большое спасибо Shamblerу за это стихотворение
Будет ласковый дождь, будет запах земли.
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах.
И цветение слив в белопенных садах;
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну
Пережито-забыто, ворошить ни к чему
И ни птица, ни ива слезы не прольет,
Если сгинет с Земли человеческий род
И весна... и Весна встретит новый рассвет
Не заметив, что нас уже нет.
Автор - Р. Брэдбери.
Кт.
Не знаю даже... давно поэзия не цепляла, зато песни все больше и больше... Вот например: Мельница "на север", кажется так... Всю ее выкладывать не буду, т.к. это глупо, а вот кусочек мона...
Вспорото небо и врезаны волны драконьею пастью;
Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти
И Луна - я ее ждал и любил как невесту;
Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна.
В наших зрачках - острые грани вечного льда,
А на клыках - свежею кровью пахнет вода;
Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи,
Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..
Вспорото небо и врезаны волны драконьею пастью;
Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти
И Луна - я ее ждал и любил как невесту;
Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна.
В наших зрачках - острые грани вечного льда,
А на клыках - свежею кровью пахнет вода;
Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи,
Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..
Как я поняла тема, что бы писать сюда самые любимые стихи.
Вот последние стихи прочитанные и понравившиеся мне:
***
Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,
Я при свечах навела;
В два ряда свет - и таинственным трепетом
Чудно горят зеркала.
Страшно припомнить душой оробелою:
Там, за спиной, нет огня...
Тяжкое что-то над шеею белой
Плавает давит меня!
Ну как уставят гробами дубовыми
Весь этот ряд между свеч!
Ну как лохматый с глазами свинцовыми
Выглянет вдруг из-за плеч!
Ленты да радуги, ярче и жарче дня...
Дух захватило в груди...
Суженый! золото, серебро!... Чур меня,
Чур меня сгинь, пропади!
***
На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко дышит на ямках ланит.
И подушка её горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы Леной с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты её не буди
На заре она сладко так спит!
(с) Афанасий Фет
Вот последние стихи прочитанные и понравившиеся мне:
***
Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,
Я при свечах навела;
В два ряда свет - и таинственным трепетом
Чудно горят зеркала.
Страшно припомнить душой оробелою:
Там, за спиной, нет огня...
Тяжкое что-то над шеею белой
Плавает давит меня!
Ну как уставят гробами дубовыми
Весь этот ряд между свеч!
Ну как лохматый с глазами свинцовыми
Выглянет вдруг из-за плеч!
Ленты да радуги, ярче и жарче дня...
Дух захватило в груди...
Суженый! золото, серебро!... Чур меня,
Чур меня сгинь, пропади!
***
На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко дышит на ямках ланит.
И подушка её горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы Леной с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты её не буди
На заре она сладко так спит!
(с) Афанасий Фет
Была любимая,
Горел очаг...
Теперь зови меня
Несущим мрак!
Чужого паруса растаял след...
С тех пор я больше не считал ни месяцев, ни лет.
Была любимая
И звёзд лучи.
Теперь зови меня
Скалой в ночи!
Я просыпаюсь в шторм, и вновь вперёд
По гребням исполинских волн мой конь меня несёт...
Была любимая
И свет небес.
Теперь зови меня
Творящим месть!
Со мною встретившись, уйдёшь на дно,
И кто там ждёт тебя на берегу - мне всё равно.
Была любимая
И степь весной.
Теперь зови меня
Кошмарным сном!
Дробится палуба и киль трещит -
Проклятье не поможет и мольба не защитит...
Была любимая
И снег в горах.
Теперь зови меня
Дарящим страх!
Поставит выплывший на карте знак -
Меня там больше нет: я ускакал назад во мрак.
Была любимая,
И смех, и грусть.
Теперь зови меня -
Не отзовусь!
Пока чиста морских небес лазурь,
Я сплю и вижу прошлое во сне - до новых бурь...
(с) Мария Семенова
Ну, раз уж я полез редактировать...
День назывался четвергом,
Рассвет был алым.
Змея вползала в тихий дом,
Змея вползала.
Рассвет будил грядущих вдов
Тревожной нотой.
Змея ползла среди холмов.
Змея пехоты.
Коварный лев тянулся вновь
К чужой короне.
И чуя будущую кровь
Храпели кони.
Свистела первая стрела
Холодной былью.
На стебли лилий тень легла,
На стебли лилий...
Друг другу мстя за прошлый гнев
За все разбои,
Готовы Лилия и Лев,
Готовы к бою.
Войну зовем своей судьбой,
Но, вот наука,
Закончить внукам этот бой,
Закончить внукам...
Король, куда же вы ушли?
Бароны, где вы?
Ведь тот костер, что вы зажгли
Погасит дева.
Редьярд Киплинг
Как-то, копаясь в интернете, обнаружил второй вариант концовки "Лилии и Льва". Автора, к сожалению, не помню.
День назывался четвергом,
Рассвет был алым.
Змея вползала в тихий дом,
Змея вползала.
Рассвет будил грядущих вдов
Тревожной нотой.
Змея ползла среди холмов.
Змея пехоты.
Коварный лев тянулся вновь
К чужой короне.
И чуя будущую кровь
Храпели кони.
Свистела первая стрела
Холодной былью.
На стебли лилий тень легла,
На стебли лилий...
И грянет бой, и грянет бой
И брат на брата
Своей рукой, своей рукой
наденет латы.
Но арбалетною стрелой
они пробиты.
И пал герой, и пал герой
еще до битвы.
Потом сто лет была война,
сто лет - немало...
И много воинов - и тех,
И этих пало.
Остался каждый при своем
За что же бились?
День назывался четвергом...
Когда? Забылось.
P.S.: Стихи - и оригинал, и переделанные - посвящены столетней войне между Англией и Францией.
Дайна, жаль плюсомета нету... Я тоже Гумилева уважаю)))
Еще из его творчества:
Кончено время игры.
Дважды цветам не цвести.
Тень от гигантской горы
Пала на нашем пути.
Область унынья и слез,
Скалы с обеих сторон.
И оголенный утес,
Где распростерся Дракон.
Острый хребет его крут,
Вдох его - огненный смерч.
Люди его назовут
Сумрачным именем: Смерть.
Что ж, обратиться нам вспять?
Вспять повернуть корабли,
Чтобы опять испытать
древнюю скудность Земли?
Нет, ни за что, ни за что!
Значит настала пора.
Лучше слепое ничто,
Чем золотое вчера.
Вынем же меч-кладенец,
Дар благосклонных неяд,
Чтоб обрести наконец
Неотцветающий сад.
***
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет.
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит.
И, всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.
А ушедший в ночные пещеры,
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.
Не избегнешь ты доли кровавой,
Что земным предназначена впредь.
Но молчи: несравненное право
Самому выбирать свою смерть.
Кое-что от Бальмонта:
3. Снежные цветы
1
В жажде сказочных чудес,
В тихой жажде снов таинственных,
Я пришел в полночный лес,
Я раздвинул ткань завес
В храме Гениев единственных.
В храме Гениев Мечты
Слышу возгласы несмелые,
То - обеты чистоты,
То - нездешние цветы,
Все цветы воздушно-белые.
2
Я тревожный призрак, я стихийный гений,
В мире сновидений жить мне суждено,
Быть среди дыханья сказочных растений,
Видеть, как безмолвно спит морское дно.
Только вспыхнет Веспер, только Месяц глянет,
Только ночь настанет раннею весной,-
Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,
Сердце умирает с гаснущей Луной.
Вновь белеет утро, тает рой видений,
Каждый вздох растений шепчет для меня:
"О, мятежный призрак, о, стихийный гений,
Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!"
3
В глубине души рожденные,
Чутким словом пробужденные,
Мимолетные мечты,
Еле вспыхнув, улыбаются,
Пылью светлой осыпаются,
Точно снежные цветы,--
Безмятежные, свободные,
Миру чуждые, холодные
Звезды призрачных Небес,
Тех, что светят над пустынями,
Тех, что властвуют святынями
В царстве сказок и чудес.
4
Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всем был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.
Но, земную печаль разлюбив,
Разлучен я с колосьями нив,
Я ушел от родимой межи,
За пределы - и правды, и лжи.
И в душе не возникнет упрек,
Я постиг в мимолетном намек,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.
Мне открылось, что Времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что Бессмертие к Смерти ведет,
Что за Смертью Бессмертие ждет.
5
Ожиданьем утомленный, одинокий, оскорбленный,
Над пустыней полусонной умирающих морей,
Непохож на человека, а блуждаю век от века,
Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.
Ускользающая пена... Поминутная измена...
Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнет оков.
И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,
Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.
Слышит крики: "Светлый гений!..
Возвратись на стон мучений...
Для прозрачных сновидений...
К мирным храмам... К очагу..."
Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,
Человеческого стона полюбить я не могу.
6
Мне странно видеть лицо людское,
Я вижу взоры существ иных,
Со мною ветер, и все морское,
Все то, что чуждо для дум земных.
Со мною тени, за мною тени,
Я слышу сказку морских глубин,
Я царь над царством живых видений,
Всегда свободный, всегда один.
Я слышу бурю, удары грома,
Пожары молний горят вдали,
Я вижу Остров, где все знакомо,
Где я - владыка моей земли.
В душе холодной мечты безмолвны,
Я слышу сердцем полет времен,
Со мною волны, за мною волны,
Я вижу вечный - все тот же - Сон.
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
Весною светлой, как вестник Мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру Лазурь немая,-
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю Море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном,
И гром проснется в немом просторе.
Но снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой,
И, вечно вольный, забвеньем вею.
Следующее стихотворение - первое и единственное в школьном курсе литературы, которое я выучил по собственной воле.
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня.
Я на башню всходил, и дрожали ступени
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались
Тем ясней рисовались очертанья вдали.
И какие-то звуки вокруг раздавались
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали
Тем светлее сверкали выси дремлющих Гор,
И сияньем прощальным как-будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
И внизу подо мной уже ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли.
Для меня же сияло дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал как ловить уходящие тени,
уходящие тени догоревшего дня.
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Варвары! В хрип переходит крик.
Фыркает кровь из груди часового.
Всадник к растрепанной гриве приник,
Вслед ему грохот тяжелого слова...
Варвары! Вздрогнул седой Ватикан.
Тяжесть мечей и задумчивых взглядов...
Боли не знают, не чувствуют ран,
Не понимают, что значит преграда.
Город ли, крепость, гора ли, скала...
Что бы ни стало - едино разрушат!
И византийских церквей купола
Молят спасти христианские души.
Но и сам Бог что-то бледен с лица...
Страх как комок обнажившихся нервов...
И под доспехами стынут сердца
Старых и опытных легионеров.
Хмурое небо знаменья творит,
Тучи в движении пепельно-пенном.
Варвары! Посуху плыли ладьи
К окаменевшим от ужаса стенам.
Быль или небыль о предках гласит...
Ждет лишь потомков пытливого взгляда,
Как Святослава порубанный щит
На неприступных вратах Цареграда.
Андрей Белянин.
Что-то часто я сюда постю... пощу... пишу, короче. Ну да пофиг))
Редьярд Киплинг (девушки, вам посвящается
)
x x x
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
Слова песни взяты из книги Сергея Вольнова "Армия Солнца". Наверное надо пояснить: будущее, империя людей, железной пятой придавившая чужих, разрушена, Земля и Солнце уничтожены, человечество объявлено низшей расой. Эти стихи представляют собой Запретную Песню, тайный гимн выживших.
Мы — память планеты, и нашу судьбу
Несем на себе, сквозь миры и запреты.
Потоками света влетали во тьму,
В пространство одеты, мы — память планеты.
От первого камня и бронзы ножа,
От древних гробниц и от древней приметы.
Мы от Прометея раздули пожар
На нашей прекрасной, далекой планете.
Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной нет места.
Но где бы ты ни был — я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт со скалы Эвереста…
Последний мой старт со скалы Эвереста.
Тебя не утратить, ты в легких моих —
Все пять континентов и пять океанов.
О — сколько воды… На один только миг
Вернулась к тебе и сожгла тебя память.
Пусть камни сгорели, расплавился нож.
И брызгами в космос летят пирамиды,
И ты ни в одном из миров не найдешь
Такую же точно земную орбиту…
Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной нет места.
Но где бы ты ни был — я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт со скалы Эвереста…
Последний мой старт со скалы Эвереста.
Разлей по бокалам ты горький сигрид
И выпей до дна, ни о чем не жалея.
Далекое Солнце как прежде горит,
Я знаю — разбудит оно Прометея.
Опять разорвется пространства кайма,
И к скалам своим мы как прежде вернемся.
Сойдем мы с орбиты, а после с ума,
Когда вновь увидим далекое Солнце.
Я когда-нибудь стану героем, как ты.
Пусть не сразу, но всё-таки я научусь.
Ты велел не бояться ночной темноты.
Это глупо - бояться. И я не боюсь.
Если встретится недруг в далёком пути
Или яростный зверь на тропинке лесной -
Попрошу их с дороги моей отойти!
Я не ведаю страха, пока ты со мной.
Я от грозного ветра не спрячу лицо
И в суде не смолчу, где безвинных винят.
Это очень легко - быть лихим храбрецом,
Если ты за спиною стоишь у меня.
Только даром судьба ничего не даёт...
Не проси - не допросишься вечных наград.
Я не знаю когда, но однажды уйдёт
И оставит меня мой защитник, мой брат.
Кто тогда поспешит на отчаянный зов?
Но у края, в кольце занесённых мечей,
Если дрогнет душа, я почувствую вновь
Побратима ладонь у себя на плече.
И такой же мальчонка прижмётся к ногам,
Как теперешний я, слабосилен и мал,
И впервые не станет бояться врага,
Потому что героя малец повстречал.
Мария Семенова
Горел очаг...
Теперь зови меня
Несущим мрак!
Чужого паруса растаял след...
С тех пор я больше не считал ни месяцев, ни лет.
Была любимая
И звёзд лучи.
Теперь зови меня
Скалой в ночи!
Я просыпаюсь в шторм, и вновь вперёд
По гребням исполинских волн мой конь меня несёт...
Была любимая
И свет небес.
Теперь зови меня
Творящим месть!
Со мною встретившись, уйдёшь на дно,
И кто там ждёт тебя на берегу - мне всё равно.
Была любимая
И степь весной.
Теперь зови меня
Кошмарным сном!
Дробится палуба и киль трещит -
Проклятье не поможет и мольба не защитит...
Была любимая
И снег в горах.
Теперь зови меня
Дарящим страх!
Поставит выплывший на карте знак -
Меня там больше нет: я ускакал назад во мрак.
Была любимая,
И смех, и грусть.
Теперь зови меня -
Не отзовусь!
Пока чиста морских небес лазурь,
Я сплю и вижу прошлое во сне - до новых бурь...
(с) Мария Семенова
Ну, раз уж я полез редактировать...
День назывался четвергом,
Рассвет был алым.
Змея вползала в тихий дом,
Змея вползала.
Рассвет будил грядущих вдов
Тревожной нотой.
Змея ползла среди холмов.
Змея пехоты.
Коварный лев тянулся вновь
К чужой короне.
И чуя будущую кровь
Храпели кони.
Свистела первая стрела
Холодной былью.
На стебли лилий тень легла,
На стебли лилий...
Друг другу мстя за прошлый гнев
За все разбои,
Готовы Лилия и Лев,
Готовы к бою.
Войну зовем своей судьбой,
Но, вот наука,
Закончить внукам этот бой,
Закончить внукам...
Король, куда же вы ушли?
Бароны, где вы?
Ведь тот костер, что вы зажгли
Погасит дева.
Редьярд Киплинг
Как-то, копаясь в интернете, обнаружил второй вариант концовки "Лилии и Льва". Автора, к сожалению, не помню.
День назывался четвергом,
Рассвет был алым.
Змея вползала в тихий дом,
Змея вползала.
Рассвет будил грядущих вдов
Тревожной нотой.
Змея ползла среди холмов.
Змея пехоты.
Коварный лев тянулся вновь
К чужой короне.
И чуя будущую кровь
Храпели кони.
Свистела первая стрела
Холодной былью.
На стебли лилий тень легла,
На стебли лилий...
И грянет бой, и грянет бой
И брат на брата
Своей рукой, своей рукой
наденет латы.
Но арбалетною стрелой
они пробиты.
И пал герой, и пал герой
еще до битвы.
Потом сто лет была война,
сто лет - немало...
И много воинов - и тех,
И этих пало.
Остался каждый при своем
За что же бились?
День назывался четвергом...
Когда? Забылось.
P.S.: Стихи - и оригинал, и переделанные - посвящены столетней войне между Англией и Францией.
Дайна, жаль плюсомета нету... Я тоже Гумилева уважаю)))
Еще из его творчества:
Кончено время игры.
Дважды цветам не цвести.
Тень от гигантской горы
Пала на нашем пути.
Область унынья и слез,
Скалы с обеих сторон.
И оголенный утес,
Где распростерся Дракон.
Острый хребет его крут,
Вдох его - огненный смерч.
Люди его назовут
Сумрачным именем: Смерть.
Что ж, обратиться нам вспять?
Вспять повернуть корабли,
Чтобы опять испытать
древнюю скудность Земли?
Нет, ни за что, ни за что!
Значит настала пора.
Лучше слепое ничто,
Чем золотое вчера.
Вынем же меч-кладенец,
Дар благосклонных неяд,
Чтоб обрести наконец
Неотцветающий сад.
***
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет.
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит.
И, всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.
А ушедший в ночные пещеры,
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.
Не избегнешь ты доли кровавой,
Что земным предназначена впредь.
Но молчи: несравненное право
Самому выбирать свою смерть.
Кое-что от Бальмонта:
3. Снежные цветы
1
В жажде сказочных чудес,
В тихой жажде снов таинственных,
Я пришел в полночный лес,
Я раздвинул ткань завес
В храме Гениев единственных.
В храме Гениев Мечты
Слышу возгласы несмелые,
То - обеты чистоты,
То - нездешние цветы,
Все цветы воздушно-белые.
2
Я тревожный призрак, я стихийный гений,
В мире сновидений жить мне суждено,
Быть среди дыханья сказочных растений,
Видеть, как безмолвно спит морское дно.
Только вспыхнет Веспер, только Месяц глянет,
Только ночь настанет раннею весной,-
Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,
Сердце умирает с гаснущей Луной.
Вновь белеет утро, тает рой видений,
Каждый вздох растений шепчет для меня:
"О, мятежный призрак, о, стихийный гений,
Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!"
3
В глубине души рожденные,
Чутким словом пробужденные,
Мимолетные мечты,
Еле вспыхнув, улыбаются,
Пылью светлой осыпаются,
Точно снежные цветы,--
Безмятежные, свободные,
Миру чуждые, холодные
Звезды призрачных Небес,
Тех, что светят над пустынями,
Тех, что властвуют святынями
В царстве сказок и чудес.
4
Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всем был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.
Но, земную печаль разлюбив,
Разлучен я с колосьями нив,
Я ушел от родимой межи,
За пределы - и правды, и лжи.
И в душе не возникнет упрек,
Я постиг в мимолетном намек,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.
Мне открылось, что Времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что Бессмертие к Смерти ведет,
Что за Смертью Бессмертие ждет.
5
Ожиданьем утомленный, одинокий, оскорбленный,
Над пустыней полусонной умирающих морей,
Непохож на человека, а блуждаю век от века,
Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.
Ускользающая пена... Поминутная измена...
Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнет оков.
И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,
Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.
Слышит крики: "Светлый гений!..
Возвратись на стон мучений...
Для прозрачных сновидений...
К мирным храмам... К очагу..."
Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,
Человеческого стона полюбить я не могу.
6
Мне странно видеть лицо людское,
Я вижу взоры существ иных,
Со мною ветер, и все морское,
Все то, что чуждо для дум земных.
Со мною тени, за мною тени,
Я слышу сказку морских глубин,
Я царь над царством живых видений,
Всегда свободный, всегда один.
Я слышу бурю, удары грома,
Пожары молний горят вдали,
Я вижу Остров, где все знакомо,
Где я - владыка моей земли.
В душе холодной мечты безмолвны,
Я слышу сердцем полет времен,
Со мною волны, за мною волны,
Я вижу вечный - все тот же - Сон.
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
Весною светлой, как вестник Мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру Лазурь немая,-
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю Море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном,
И гром проснется в немом просторе.
Но снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой,
И, вечно вольный, забвеньем вею.
Следующее стихотворение - первое и единственное в школьном курсе литературы, которое я выучил по собственной воле.
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня.
Я на башню всходил, и дрожали ступени
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались
Тем ясней рисовались очертанья вдали.
И какие-то звуки вокруг раздавались
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали
Тем светлее сверкали выси дремлющих Гор,
И сияньем прощальным как-будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
И внизу подо мной уже ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли.
Для меня же сияло дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал как ловить уходящие тени,
уходящие тени догоревшего дня.
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Варвары! В хрип переходит крик.
Фыркает кровь из груди часового.
Всадник к растрепанной гриве приник,
Вслед ему грохот тяжелого слова...
Варвары! Вздрогнул седой Ватикан.
Тяжесть мечей и задумчивых взглядов...
Боли не знают, не чувствуют ран,
Не понимают, что значит преграда.
Город ли, крепость, гора ли, скала...
Что бы ни стало - едино разрушат!
И византийских церквей купола
Молят спасти христианские души.
Но и сам Бог что-то бледен с лица...
Страх как комок обнажившихся нервов...
И под доспехами стынут сердца
Старых и опытных легионеров.
Хмурое небо знаменья творит,
Тучи в движении пепельно-пенном.
Варвары! Посуху плыли ладьи
К окаменевшим от ужаса стенам.
Быль или небыль о предках гласит...
Ждет лишь потомков пытливого взгляда,
Как Святослава порубанный щит
На неприступных вратах Цареграда.
Андрей Белянин.
Что-то часто я сюда постю... пощу... пишу, короче. Ну да пофиг))
Редьярд Киплинг (девушки, вам посвящается
)x x x
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
Слова песни взяты из книги Сергея Вольнова "Армия Солнца". Наверное надо пояснить: будущее, империя людей, железной пятой придавившая чужих, разрушена, Земля и Солнце уничтожены, человечество объявлено низшей расой. Эти стихи представляют собой Запретную Песню, тайный гимн выживших.
Мы — память планеты, и нашу судьбу
Несем на себе, сквозь миры и запреты.
Потоками света влетали во тьму,
В пространство одеты, мы — память планеты.
От первого камня и бронзы ножа,
От древних гробниц и от древней приметы.
Мы от Прометея раздули пожар
На нашей прекрасной, далекой планете.
Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной нет места.
Но где бы ты ни был — я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт со скалы Эвереста…
Последний мой старт со скалы Эвереста.
Тебя не утратить, ты в легких моих —
Все пять континентов и пять океанов.
О — сколько воды… На один только миг
Вернулась к тебе и сожгла тебя память.
Пусть камни сгорели, расплавился нож.
И брызгами в космос летят пирамиды,
И ты ни в одном из миров не найдешь
Такую же точно земную орбиту…
Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной нет места.
Но где бы ты ни был — я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт со скалы Эвереста…
Последний мой старт со скалы Эвереста.
Разлей по бокалам ты горький сигрид
И выпей до дна, ни о чем не жалея.
Далекое Солнце как прежде горит,
Я знаю — разбудит оно Прометея.
Опять разорвется пространства кайма,
И к скалам своим мы как прежде вернемся.
Сойдем мы с орбиты, а после с ума,
Когда вновь увидим далекое Солнце.
Я когда-нибудь стану героем, как ты.
Пусть не сразу, но всё-таки я научусь.
Ты велел не бояться ночной темноты.
Это глупо - бояться. И я не боюсь.
Если встретится недруг в далёком пути
Или яростный зверь на тропинке лесной -
Попрошу их с дороги моей отойти!
Я не ведаю страха, пока ты со мной.
Я от грозного ветра не спрячу лицо
И в суде не смолчу, где безвинных винят.
Это очень легко - быть лихим храбрецом,
Если ты за спиною стоишь у меня.
Только даром судьба ничего не даёт...
Не проси - не допросишься вечных наград.
Я не знаю когда, но однажды уйдёт
И оставит меня мой защитник, мой брат.
Кто тогда поспешит на отчаянный зов?
Но у края, в кольце занесённых мечей,
Если дрогнет душа, я почувствую вновь
Побратима ладонь у себя на плече.
И такой же мальчонка прижмётся к ногам,
Как теперешний я, слабосилен и мал,
И впервые не станет бояться врага,
Потому что героя малец повстречал.
Мария Семенова
-Отдать тебе любовь?
-Отдай...
-Она в грязи.
-Отдай в грязи...
-Я погадать хочу...
- Гадай.
-Ещё хочу спросить...
-Спроси...
-Допустим, постучусь?
-Впущу.
-Допустим, позову?
-Пойду.
-А если там беда?
-В беду.
-А если обману?
-Прощу...
- Велю тебе я: спой...
-Спою.
-Запри для друга дверь...
-Запру.
-Скажу тебе: убей...
-Убью.
-Скажу тебе: умри...
-Умру.
-А если захлебнусь?
-Спасу.
-А если будет боль?
-Стерплю.
-А если вдруг стена?
-Снесу.
-А если узел?
-Разрублю!
-А если сто узлов?
-И сто.
-ЛЮБОВЬ тебе отдать?
-ЛЮБОВЬ.
-НЕ будет этого!
-ЗА ЧТО???
-За то, что НЕ ЛЮБЛЮ рабов!!!
Р. Рождественский
-Отдай...
-Она в грязи.
-Отдай в грязи...
-Я погадать хочу...
- Гадай.
-Ещё хочу спросить...
-Спроси...
-Допустим, постучусь?
-Впущу.
-Допустим, позову?
-Пойду.
-А если там беда?
-В беду.
-А если обману?
-Прощу...
- Велю тебе я: спой...
-Спою.
-Запри для друга дверь...
-Запру.
-Скажу тебе: убей...
-Убью.
-Скажу тебе: умри...
-Умру.
-А если захлебнусь?
-Спасу.
-А если будет боль?
-Стерплю.
-А если вдруг стена?
-Снесу.
-А если узел?
-Разрублю!
-А если сто узлов?
-И сто.
-ЛЮБОВЬ тебе отдать?
-ЛЮБОВЬ.
-НЕ будет этого!
-ЗА ЧТО???
-За то, что НЕ ЛЮБЛЮ рабов!!!
Р. Рождественский
Вот, тоже очень нравится. Даже не знаю чем, просто очень люблю это стихотворение. Периодически его перечитываю...
Николай Гумилёв.
Портрет мужчины
Картина в Лувре работы неизвестного
Его глаза — подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
И руки — бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы неснятого проклятья,
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.
Ему в веках достался странный жребий —
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он — на небе
Кровавая растаяла комета.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.
Вот
Мария Семёнова, не помню, вешали в теме этот стих.. каюсь, лень проверять по всем страницам...
Отчего не ходить в походы,
И на подвиги не пускаться,
И не странствовать год за годом,
Если есть куда возвращаться?
Отчего не поставить парус,
Открывая дальние страны,
Если есть великая малость -
Берег родины за туманом?
Отчего не звенеть оружьем,
Выясняя вопросы чести,
Если знаешь: кому-то нужен,
Кто-то ждет о тебе известий?
А когда заросла тропинка
И не будет конца разлуке,
Вдруг потянет холодом в спину:
"Для чего?.." И опустишь руки.
К сожелению, не знаю кто автор, нашла случайно в сети.. тоже нравится
У сказителя участь странная,
Участь странная и туманная.
И не свет, не мрак – острие, черта:
Либо гром фанфар, либо свист кнута,
Либо гонят вон, либо вновь зовут,
Либо судит он, либо сам под суд.
Полу-ложь слова на его устах,
Полу-свет горит у него в глазах.
Полу-нищий он, полу-праведный,
Полу-стон его, всем раздаренный,
Полу-плачет он, полу-молится,
Но жалеть его – всяк уколется.
То смеется он, а то сердится,
«Вы не верьте мне», - а ведь верится.
«Вы не верьте мне, прогоните прочь,
Я украсть могу даже эту ночь.
Обворую вас, унесу я клад,
Ваш покой возьму. Я тревожить рад.
И пропажу вы не приметите,
Что случилось, вы не ответите.
Оседлаю я поутру коня,
И тогда уж вам не догнать меня.
Но за мною вы вслед отправитесь,
На дорогах вы затеряетесь.
Будет ваша жизнь – острие да край,
Но из бездны вы попадете в рай.
Это рай бродяг, значит рай и мой,
И в раю я вам возвращу покой…»
У сказителя участь странная,
Участь странная и туманная..
Николай Гумилёв.
Портрет мужчины
Картина в Лувре работы неизвестного
Его глаза — подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
И руки — бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы неснятого проклятья,
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.
Ему в веках достался странный жребий —
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он — на небе
Кровавая растаяла комета.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.
Вот
Мария Семёнова, не помню, вешали в теме этот стих.. каюсь, лень проверять по всем страницам...
Отчего не ходить в походы,
И на подвиги не пускаться,
И не странствовать год за годом,
Если есть куда возвращаться?
Отчего не поставить парус,
Открывая дальние страны,
Если есть великая малость -
Берег родины за туманом?
Отчего не звенеть оружьем,
Выясняя вопросы чести,
Если знаешь: кому-то нужен,
Кто-то ждет о тебе известий?
А когда заросла тропинка
И не будет конца разлуке,
Вдруг потянет холодом в спину:
"Для чего?.." И опустишь руки.
К сожелению, не знаю кто автор, нашла случайно в сети.. тоже нравится
У сказителя участь странная,
Участь странная и туманная.
И не свет, не мрак – острие, черта:
Либо гром фанфар, либо свист кнута,
Либо гонят вон, либо вновь зовут,
Либо судит он, либо сам под суд.
Полу-ложь слова на его устах,
Полу-свет горит у него в глазах.
Полу-нищий он, полу-праведный,
Полу-стон его, всем раздаренный,
Полу-плачет он, полу-молится,
Но жалеть его – всяк уколется.
То смеется он, а то сердится,
«Вы не верьте мне», - а ведь верится.
«Вы не верьте мне, прогоните прочь,
Я украсть могу даже эту ночь.
Обворую вас, унесу я клад,
Ваш покой возьму. Я тревожить рад.
И пропажу вы не приметите,
Что случилось, вы не ответите.
Оседлаю я поутру коня,
И тогда уж вам не догнать меня.
Но за мною вы вслед отправитесь,
На дорогах вы затеряетесь.
Будет ваша жизнь – острие да край,
Но из бездны вы попадете в рай.
Это рай бродяг, значит рай и мой,
И в раю я вам возвращу покой…»
У сказителя участь странная,
Участь странная и туманная..
Do something for me, boys
If I should die at sea, boys
Write a little note, boys
Set it off afloat, saying
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Village and city girls by the quayside
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Watching and waiting by the sea
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Quiet or witty girls by the quayside
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Watching and waiting by the sea
I think about your pale arms waving
When I see the caps upon the green
And the rocking roller-coaster ocean
Think about you every night when I'm fathoms asleep
And in my dreams
We are rocking in a similar motion
I think about the salt sea rolling
Down in pearly tears upon your cheeks
Just like the day the harbour pulled away
I think about your warm white sheets unfolding
The more I have to drink
The more that I can think to say
***
Jesus Jesus what's it all about
trying to clout these little ingrates into shape
when i was their age all the lights went out
there was no time to whine and mope about
and even now part of me flies over
dresden at angels one five
though they'll never fathom it behind my
sarcasm desperate memories lie
sweetheart sweetheart are you fast asleep, good
that's the only time that i can really speak to you
and there is something that i've locked away
a memory that is too painful
to withstand the light of day
when we came back from the war the banners and
flags hung on everyones door
we danced and we sang in the street and
the church bells rang
but burning in my heart
my memory smoulders on
of the gunners dying words on the intercom.
Pink Floyd. Из альбома Final Cut.
If I should die at sea, boys
Write a little note, boys
Set it off afloat, saying
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Village and city girls by the quayside
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Watching and waiting by the sea
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Quiet or witty girls by the quayside
Bless you, bless you, all of you pretty girls
Watching and waiting by the sea
I think about your pale arms waving
When I see the caps upon the green
And the rocking roller-coaster ocean
Think about you every night when I'm fathoms asleep
And in my dreams
We are rocking in a similar motion
I think about the salt sea rolling
Down in pearly tears upon your cheeks
Just like the day the harbour pulled away
I think about your warm white sheets unfolding
The more I have to drink
The more that I can think to say
***
Jesus Jesus what's it all about
trying to clout these little ingrates into shape
when i was their age all the lights went out
there was no time to whine and mope about
and even now part of me flies over
dresden at angels one five
though they'll never fathom it behind my
sarcasm desperate memories lie
sweetheart sweetheart are you fast asleep, good
that's the only time that i can really speak to you
and there is something that i've locked away
a memory that is too painful
to withstand the light of day
when we came back from the war the banners and
flags hung on everyones door
we danced and we sang in the street and
the church bells rang
but burning in my heart
my memory smoulders on
of the gunners dying words on the intercom.
Pink Floyd. Из альбома Final Cut.
Поэзия тонка, и переменчива. я наивно считаю что стих рождается только у того кто обладает определенным даром, притом рождается мгновенно, успеть бы написать.
Но я не поэт, о чем часто сокрушаюсь.
Читая книги, даже фантастику, и фэнтази (не люблю это слово), порой находиш для себя свою красоту.
Вот что меня тронуло после прочтения одной из книг Марии Семеновой.
Покуда живёшь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвётся — и мир не заметит потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся звёзды с небес...
Единый листок упадёт, но останется лес.
В младенчестве сам себе кажешься пупом Вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным «Я», для которого мир сотворён:
Случится исчезнуть — тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье — и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями, чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чём-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди...
А сердце вдруг — раз! — и споткнулось в груди.
Кому-то за звёздами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей исчислять надоело,
И всё, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, — а точно ли был человек?..
И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стёрло былые победы.
Ты думал: вот-вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались — и мир не заметил потери.
Для меня это было как струна зазвеневшая внутри, потому что это так.
Зачем кому-то в битвах погибать?
Как влажно дышит пашня под ногами,
Какое небо щедрое над нами!
Зачем под этим небом враждовать?..
Под яблоней гудит пчелиный рой,
Смеются дети в зарослях малины,
В краю, где не сражаются мужчины,
Где властно беззащитное добро,
Где кроткого достоинства полны
Прекрасных женщин ласковые лица...
Мне этот край до смерти будет сниться,
Край тишины, священной тишины.
Я не устану день и ночь шагать,
Не замечая голода и жажды.
Я так хочу прийти туда однажды —
И ножны ремешком перевязать.
Но долог путь, и яростны враги,
И только сила силу остановит.
Как в Тишину войти по лужам крови,
Меча не выпуская из руки?..
Там их много, но все не соит сюда выносить, всякий, кто тоже ощуль струну, прочтет все и сам.
И еще я хотел расказать о спирали.
Вся история идет по ней, делая виток за витком. Вы смотрели "Грозовые ворота"? Тогда вы, возможно поймете меня, история повторилась, и вновь алая вода омыла сухие камни.
Мы проходили темный лес.
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на бранный зов
Толпы стекались удальцов.
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом,
И дым их то вился столбом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса:
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Едва лишь выбрался обоз
В поляну, — дело началось.
Чу! в арьергард орудье просят;
Вот ружья из кустов выносят,
Вот тащат за ноги людей
И кличут громко лекарей...
И вот из леса, из опушки,
Вдруг с гиком кинулись на пушки...
И градом пуль с вершин дерев
Отряд осыпан... Впереди же
Все тихо... Там между кустов
Бежал поток; подходим ближе;
Пустили несколько гранат;
Еще подвинулись — молчат...
Но вот, над бревнами завала
Ружье как-будто заблистало,
Потом мелкнуло шапки две, —
И вновь все спряталось в траве.
То было грозное молчанье!..
Не долго длилося оно,
Но в этом страшном ожиданье
Забилось сердце не одно.
Вдруг залп... глядим: лежат рядами...
Что нужды? — Здешние полки
Народ испытанный... "В штыки!
Дружнее!" — раздалось за нами.
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди...
Верхом помчался на завалы,
Кто не успел спрыгнуть с коня...
"Ура!" — и смолкло. — "Вон кинжалы!..
В приклады!" ... И пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился; резались жестоко,
Как звери, молча, с грудью грудь;
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть, —
И зной и битва утомили
Меня, — но мутная волна
Была тепла, была красна...
На берегу, под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок. Один солдат
Был на коленях; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью. На шинели,
Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
Сочилась; но высоко грудь
И трудно подымалась; взоры
Бродили страшно. Он шептал:
"Спасите, братцы! Тащат в горы...
Постойте! Где же генерал?..
Не слышу" ... Долго он стонал,
Но все слабей, и понемногу
Затих — и душу отдал Богу.
На ружья опершись, кругом
Стояли усачи седые
И тихо плакали... Потом
Его останки боевые
Накрыли бережно плащом
И понесли... Тоской томимый,
Им вслед смотрел я, недвижимый.
Меж тем, товарищей, друзей
Со вздохом возле называли;
Но не нашел в душе моей
Я сожаленья, ни печали.
Уже затихло все; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям, —
Ея тяжелым испареньем
Был полон воздух. Генерал
Сидел в тени на барабане
И донесенья принимал.
Окрестный лес, как бы бы в тумане,
Синел в дыму пороховом,
А там, вдали, грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
В своем наряде снеговом,
Тянулись горы, и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек...
Чего он хочет?.. Небо ясно,
Под небом места много всем, —
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он... Зачем?..
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу, — он был
Кунак мой. Я его спросить,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: "Валерик, —
А перевесть на ваш язык,
Так будет — речка смерти; верно,
Дано старинными людьми!" —
"А сколько их дралось примерно
Сегодня?" — "Тысяч до семи". —
"А много горцы потеряли?" —
"Как знать? Зачем вы не считали?" —
"Да, будет, — кто-то тут сказал, —
Им в память этот день кровавый"
Чеченец посмотрел лукаво,
И головою покачал...
Михаил Лермонтов
ВАЛЕРИК (1840 г.)
Но я не поэт, о чем часто сокрушаюсь.
Читая книги, даже фантастику, и фэнтази (не люблю это слово), порой находиш для себя свою красоту.
Вот что меня тронуло после прочтения одной из книг Марии Семеновой.
Покуда живёшь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвётся — и мир не заметит потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся звёзды с небес...
Единый листок упадёт, но останется лес.
В младенчестве сам себе кажешься пупом Вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным «Я», для которого мир сотворён:
Случится исчезнуть — тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье — и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями, чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чём-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди...
А сердце вдруг — раз! — и споткнулось в груди.
Кому-то за звёздами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей исчислять надоело,
И всё, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, — а точно ли был человек?..
И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стёрло былые победы.
Ты думал: вот-вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались — и мир не заметил потери.
Для меня это было как струна зазвеневшая внутри, потому что это так.
Зачем кому-то в битвах погибать?
Как влажно дышит пашня под ногами,
Какое небо щедрое над нами!
Зачем под этим небом враждовать?..
Под яблоней гудит пчелиный рой,
Смеются дети в зарослях малины,
В краю, где не сражаются мужчины,
Где властно беззащитное добро,
Где кроткого достоинства полны
Прекрасных женщин ласковые лица...
Мне этот край до смерти будет сниться,
Край тишины, священной тишины.
Я не устану день и ночь шагать,
Не замечая голода и жажды.
Я так хочу прийти туда однажды —
И ножны ремешком перевязать.
Но долог путь, и яростны враги,
И только сила силу остановит.
Как в Тишину войти по лужам крови,
Меча не выпуская из руки?..
Там их много, но все не соит сюда выносить, всякий, кто тоже ощуль струну, прочтет все и сам.
И еще я хотел расказать о спирали.
Вся история идет по ней, делая виток за витком. Вы смотрели "Грозовые ворота"? Тогда вы, возможно поймете меня, история повторилась, и вновь алая вода омыла сухие камни.
Мы проходили темный лес.
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на бранный зов
Толпы стекались удальцов.
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом,
И дым их то вился столбом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса:
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Едва лишь выбрался обоз
В поляну, — дело началось.
Чу! в арьергард орудье просят;
Вот ружья из кустов выносят,
Вот тащат за ноги людей
И кличут громко лекарей...
И вот из леса, из опушки,
Вдруг с гиком кинулись на пушки...
И градом пуль с вершин дерев
Отряд осыпан... Впереди же
Все тихо... Там между кустов
Бежал поток; подходим ближе;
Пустили несколько гранат;
Еще подвинулись — молчат...
Но вот, над бревнами завала
Ружье как-будто заблистало,
Потом мелкнуло шапки две, —
И вновь все спряталось в траве.
То было грозное молчанье!..
Не долго длилося оно,
Но в этом страшном ожиданье
Забилось сердце не одно.
Вдруг залп... глядим: лежат рядами...
Что нужды? — Здешние полки
Народ испытанный... "В штыки!
Дружнее!" — раздалось за нами.
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди...
Верхом помчался на завалы,
Кто не успел спрыгнуть с коня...
"Ура!" — и смолкло. — "Вон кинжалы!..
В приклады!" ... И пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился; резались жестоко,
Как звери, молча, с грудью грудь;
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть, —
И зной и битва утомили
Меня, — но мутная волна
Была тепла, была красна...
На берегу, под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок. Один солдат
Был на коленях; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью. На шинели,
Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
Сочилась; но высоко грудь
И трудно подымалась; взоры
Бродили страшно. Он шептал:
"Спасите, братцы! Тащат в горы...
Постойте! Где же генерал?..
Не слышу" ... Долго он стонал,
Но все слабей, и понемногу
Затих — и душу отдал Богу.
На ружья опершись, кругом
Стояли усачи седые
И тихо плакали... Потом
Его останки боевые
Накрыли бережно плащом
И понесли... Тоской томимый,
Им вслед смотрел я, недвижимый.
Меж тем, товарищей, друзей
Со вздохом возле называли;
Но не нашел в душе моей
Я сожаленья, ни печали.
Уже затихло все; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям, —
Ея тяжелым испареньем
Был полон воздух. Генерал
Сидел в тени на барабане
И донесенья принимал.
Окрестный лес, как бы бы в тумане,
Синел в дыму пороховом,
А там, вдали, грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
В своем наряде снеговом,
Тянулись горы, и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек...
Чего он хочет?.. Небо ясно,
Под небом места много всем, —
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он... Зачем?..
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу, — он был
Кунак мой. Я его спросить,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: "Валерик, —
А перевесть на ваш язык,
Так будет — речка смерти; верно,
Дано старинными людьми!" —
"А сколько их дралось примерно
Сегодня?" — "Тысяч до семи". —
"А много горцы потеряли?" —
"Как знать? Зачем вы не считали?" —
"Да, будет, — кто-то тут сказал, —
Им в память этот день кровавый"
Чеченец посмотрел лукаво,
И головою покачал...
Михаил Лермонтов
ВАЛЕРИК (1840 г.)
Стихи знакомой, поэтессы - Юлии Шабуни, из ее книги "Гортанные песни".
История одной истории.
помнишь как это было?
легкой твоей рукой
я отнимала силы, я забирала силы,
я говорила - милый,
врать было так легко.
врать было - непоправимо,
помнишь - тепло плеча?
я улыбалась мимо, я проходила мимо, я повторяла милый,
и забывала - кончать,
но вспоминала - жестов
легкость,
твою семью,
я улыбалась - по - женски, я одевалась - по женски,
я говорила - в шесть?
и -
между семью и восьмью?
я становилась старше,
я стала тоньше в кости,
я говорила - мальчик, я повторяла - мальчик, я обнимала - мальчик,
прятала боль в горсти -
прятала боль в гортани -
много писала стихов,
я говорила - дай мне, я откликалась - бранью, я говорила - стань мне,
тем, с кем всегда легко
врать и казаться старше,
слушать чужую брань,
я целовалась - слаще, я целовала - слаще,
я - приходила - чаще,
и вырастала из ран
собственных - чище и чище,
впору - самой лечить,
я говорила - ты ищешь, я повторяла - ты ищешь, сам не поймешь что ищешь,
и оставалась в ночи.
я оставалась ночью
зацеловать до ран,
я становилась - порочной, с каждой минутой - порочней,
я улыбалась, впрочем,
я не гасила бра.
дом, пару окон... за ними
ты и твоя семья.
я говорила - милый, я повторяла - милый...
помнишь - как это было?
помнишь?
и помню ли я?
История одной истории.
помнишь как это было?
легкой твоей рукой
я отнимала силы, я забирала силы,
я говорила - милый,
врать было так легко.
врать было - непоправимо,
помнишь - тепло плеча?
я улыбалась мимо, я проходила мимо, я повторяла милый,
и забывала - кончать,
но вспоминала - жестов
легкость,
твою семью,
я улыбалась - по - женски, я одевалась - по женски,
я говорила - в шесть?
и -
между семью и восьмью?
я становилась старше,
я стала тоньше в кости,
я говорила - мальчик, я повторяла - мальчик, я обнимала - мальчик,
прятала боль в горсти -
прятала боль в гортани -
много писала стихов,
я говорила - дай мне, я откликалась - бранью, я говорила - стань мне,
тем, с кем всегда легко
врать и казаться старше,
слушать чужую брань,
я целовалась - слаще, я целовала - слаще,
я - приходила - чаще,
и вырастала из ран
собственных - чище и чище,
впору - самой лечить,
я говорила - ты ищешь, я повторяла - ты ищешь, сам не поймешь что ищешь,
и оставалась в ночи.
я оставалась ночью
зацеловать до ран,
я становилась - порочной, с каждой минутой - порочней,
я улыбалась, впрочем,
я не гасила бра.
дом, пару окон... за ними
ты и твоя семья.
я говорила - милый, я повторяла - милый...
помнишь - как это было?
помнишь?
и помню ли я?
это песня моего старого друга, и под музыку этот текст звучит лучше, чем в простом написании.
мы не общаемся уже более четырёх лет, но песни его я люблю по-прежнему:
Небо вечное -
Серого цвета.
Кто-то приходит -
Что-то приносит…
Сыгран беспечный реггей "Лето",
И мы крутим классический блюз "Осень".
В тяжёлом ритме
Слишком ясно
Всё, что ты есть,
И всё, чем ты будешь…
И хочется спать. Опасно.
Уснёшь, а вдруг никто не разбудит?
И все,
в этой печальной хохме,
Строят друг другу
Грустные рожи…
И я боюсь гитары: Бог мой,
Все струны играют одно и то же.
Так сплети мне венок
Из георгинов!
Мы споём вполголоса,
Станцуем вполсилы…
Да всё нормально, слышишь, любимая?
Просто мир безобразен, а ты - красива!
мы не общаемся уже более четырёх лет, но песни его я люблю по-прежнему:
Небо вечное -
Серого цвета.
Кто-то приходит -
Что-то приносит…
Сыгран беспечный реггей "Лето",
И мы крутим классический блюз "Осень".
В тяжёлом ритме
Слишком ясно
Всё, что ты есть,
И всё, чем ты будешь…
И хочется спать. Опасно.
Уснёшь, а вдруг никто не разбудит?
И все,
в этой печальной хохме,
Строят друг другу
Грустные рожи…
И я боюсь гитары: Бог мой,
Все струны играют одно и то же.
Так сплети мне венок
Из георгинов!
Мы споём вполголоса,
Станцуем вполсилы…
Да всё нормально, слышишь, любимая?
Просто мир безобразен, а ты - красива!
Опять неслышными стопами в мой дом бессонница вошла,
Опять безжалостная память меня сквозь вечность повлекла.
Сухим и пыльным покрывалом в окне полощется рассвет,
А я ищу, ищу начало в стальном кольце ушедших лет.
Но нет конца, и нет начала, и нет разрыва в той черте...
Я бы рыдала и кричала, но крик утонет в темноте.
Глаза бессмертия суровы — не умолить, хоть в голос вой...
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
Под пеплом мертвых лет таится след первой юности моей...
Ах, я легка была, как птица, и не боялась бега дней!
Сейчас я заблудилась в прошлом, как в череде слепых зеркал,
А раньше — падал летний дождик, и мир, как радуга, сверкал!
Легко творить мне было чары — как на рассвете песню петь!
Я и не думала про старость, но так страшилась умереть!
Тянусь я к юности, но снова все рассыпается золой...
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
По кругу жизнь бредет, по кругу: любовь и пытки, кровь и власть,
И нежные объятья друга не утолят желанья всласть:
Сквозь пелену воспоминаний смешон мальчишеский экстаз —
Ведь все любовные признанья когда-то слышаны сто раз.
Из плена памяти проклятой ко мне протянут руки те,
Кто целовал меня когда-то — но сгинул в черной пустоте.
Столетий ржавые оковы гремят и тащатся за мной,
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
Да, может память — просто память! — быть хуже дыбы и огня.
Ее негаснущее пламя который век казнит меня.
Всего страшнее — смерть ребенка... О, как я выла в первый раз!..
С тех пор утратила я стольких... оплакать всех — не хватит глаз!
Все было, было, было прежде, кружит веков круговорот,
О смерти думаю с надеждой: а вдруг забвенье принесет?
Как погребальные покровы, простерлось время надо мной.
Века черны, века багровы, века покрыты сединой...
(с) Ольга Голотвина
Безжалостны истории страницы,
Писать на них — удел не слабаков.
За каждой строчкой — чьи-то судьбы, лица,
Рев пламени, лязг стали, стук подков.
Но время — добрый друг и враг заклятый —
Неумолимо увлечет их в тень,
И станет для потомков просто «датой»
Кому-то жизнь перевернувший день.
...И знали бы невольные герои,
Борясь, спасая, веря и любя,
Что, заполняя летописи кровью,
Ни капли не оставят для себя...
(с) Ольга Громыко
Опять безжалостная память меня сквозь вечность повлекла.
Сухим и пыльным покрывалом в окне полощется рассвет,
А я ищу, ищу начало в стальном кольце ушедших лет.
Но нет конца, и нет начала, и нет разрыва в той черте...
Я бы рыдала и кричала, но крик утонет в темноте.
Глаза бессмертия суровы — не умолить, хоть в голос вой...
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
Под пеплом мертвых лет таится след первой юности моей...
Ах, я легка была, как птица, и не боялась бега дней!
Сейчас я заблудилась в прошлом, как в череде слепых зеркал,
А раньше — падал летний дождик, и мир, как радуга, сверкал!
Легко творить мне было чары — как на рассвете песню петь!
Я и не думала про старость, но так страшилась умереть!
Тянусь я к юности, но снова все рассыпается золой...
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
По кругу жизнь бредет, по кругу: любовь и пытки, кровь и власть,
И нежные объятья друга не утолят желанья всласть:
Сквозь пелену воспоминаний смешон мальчишеский экстаз —
Ведь все любовные признанья когда-то слышаны сто раз.
Из плена памяти проклятой ко мне протянут руки те,
Кто целовал меня когда-то — но сгинул в черной пустоте.
Столетий ржавые оковы гремят и тащатся за мной,
Века черны, века багровы, века покрыты сединой.
Да, может память — просто память! — быть хуже дыбы и огня.
Ее негаснущее пламя который век казнит меня.
Всего страшнее — смерть ребенка... О, как я выла в первый раз!..
С тех пор утратила я стольких... оплакать всех — не хватит глаз!
Все было, было, было прежде, кружит веков круговорот,
О смерти думаю с надеждой: а вдруг забвенье принесет?
Как погребальные покровы, простерлось время надо мной.
Века черны, века багровы, века покрыты сединой...
(с) Ольга Голотвина
Безжалостны истории страницы,
Писать на них — удел не слабаков.
За каждой строчкой — чьи-то судьбы, лица,
Рев пламени, лязг стали, стук подков.
Но время — добрый друг и враг заклятый —
Неумолимо увлечет их в тень,
И станет для потомков просто «датой»
Кому-то жизнь перевернувший день.
...И знали бы невольные герои,
Борясь, спасая, веря и любя,
Что, заполняя летописи кровью,
Ни капли не оставят для себя...
(с) Ольга Громыко
"ангел" (М.Лермонтов)
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Первый раз прочитала, когда была в третьем классе... Понравилось,но не больше, потому что не поняла смысла стиха. Потом, когда перечитывала сборник его стихотворений, влюбилась до безумия в это произведение,да и вообще в творчество Лермонтова.
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Первый раз прочитала, когда была в третьем классе... Понравилось,но не больше, потому что не поняла смысла стиха. Потом, когда перечитывала сборник его стихотворений, влюбилась до безумия в это произведение,да и вообще в творчество Лермонтова.
Hammerfall. Never, Ever.
Sitting in my room, staring at the wall, I can't believe it's happening
Once so wonderful, now, life's a twisted kind of reality, a fantasy
Don't know where to begin
Saw your love for me vanish in a single moment of stupidity Nightmare this
may be, but it is not a dream, ooh
I want to scream; a broken heart still bleeds
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name...again
In my dreams I see, see you come to me; a memory of times of old
Waking up, I realize Hell's as cool as ice and the touch of sin did get me in
Nothing burns like the cold
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name
As we sin, so do we suffer
I've fallen from grace, want to turn back time and make it undone
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name Never ever talk, never ever smile
All I see: a future full of fear Never ever touch, never ever feel
I can never whisper in your ear...I'm sorry...
Sitting in my room, staring at the wall, I can't believe it's happening
Once so wonderful, now, life's a twisted kind of reality, a fantasy
Don't know where to begin
Saw your love for me vanish in a single moment of stupidity Nightmare this
may be, but it is not a dream, ooh
I want to scream; a broken heart still bleeds
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name...again
In my dreams I see, see you come to me; a memory of times of old
Waking up, I realize Hell's as cool as ice and the touch of sin did get me in
Nothing burns like the cold
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name
As we sin, so do we suffer
I've fallen from grace, want to turn back time and make it undone
Never ever talk, never ever smile
Knowing that my life won't be the same Never ever touch, never ever feel
I will never hear you call my name Never ever talk, never ever smile
All I see: a future full of fear Never ever touch, never ever feel
I can never whisper in your ear...I'm sorry...
Мы - как трепетные птицы,
Мы - как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится,
Да развеется к утру.
Встаньте в ряд, разбейте окна, пусть все будет без причин,
Есть как есть, а то что будет пусть никто не различит.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук
Бейте в бубен, рвите струны, кувыркайся, мой паяц,
В твоем сердце дышит трудно драгоценная змея.
Бейте в бубен, рвите струны, громче музыка играй,
А кто слышал эти песни попадает прямо в рай.
Мы как трепетные птицы, мы как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится да развеется к утру.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук.
указывайте, пожалуйста, авторство стиха. Crystal
Полагаю, что стихи Э. Шклярского, исполняет группа Пикник. Китти.
Мы - как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится,
Да развеется к утру.
Встаньте в ряд, разбейте окна, пусть все будет без причин,
Есть как есть, а то что будет пусть никто не различит.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук
Бейте в бубен, рвите струны, кувыркайся, мой паяц,
В твоем сердце дышит трудно драгоценная змея.
Бейте в бубен, рвите струны, громче музыка играй,
А кто слышал эти песни попадает прямо в рай.
Мы как трепетные птицы, мы как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится да развеется к утру.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук.
указывайте, пожалуйста, авторство стиха. Crystal
Полагаю, что стихи Э. Шклярского, исполняет группа Пикник. Китти.
Контакт, коннект, процесс игры
мы с двух сторон потоков байтов.
Не видя лиц, нет чувства взгляда,
а в тексте только пониманье...
И вот обрыв, нет связи больше,
нет, не инет сейчас пропал...
Случилось страшное сегодня,
я друга в жизни потерял.
Админ - Серёга, как же так?
Не слышу больше криков аськи.
Неверя в то, что потерял
с тобой контакт я в одночасье.
Скорблю в печали, сердце стонет,
обрыв не в связи, а в душе.
Прости Серёга если сможишь,
что неувидимся уже.
© Аарн, участник он-лайн игры
В общем, это свежее, написал один из игроков он-лайн игры.
Вся игра сейчас скорбит, т. к. умер ее владелец и администратор, да че там говорить, хороший парень, друг и партнер. Вот так....
мы с двух сторон потоков байтов.
Не видя лиц, нет чувства взгляда,
а в тексте только пониманье...
И вот обрыв, нет связи больше,
нет, не инет сейчас пропал...
Случилось страшное сегодня,
я друга в жизни потерял.
Админ - Серёга, как же так?
Не слышу больше криков аськи.
Неверя в то, что потерял
с тобой контакт я в одночасье.
Скорблю в печали, сердце стонет,
обрыв не в связи, а в душе.
Прости Серёга если сможишь,
что неувидимся уже.
© Аарн, участник он-лайн игры
В общем, это свежее, написал один из игроков он-лайн игры.
Вся игра сейчас скорбит, т. к. умер ее владелец и администратор, да че там говорить, хороший парень, друг и партнер. Вот так....
Смотри: как статуя из флорентийской виллы,
Вся мускулистая, но женственно-нежна,
Творенье двух сестер – изящества и силы –
Как чудо в мраморе, возникла здесь она.
Божественная мощь в девичьи-стройном теле,
Как будто созданном для чувственных утех –
Для папской, может быть, иль княжеской постели.
- а этот сдержанный и сладострастный смех,
Едва скрываемое самоупоенье,
А чуть насмешливый и вместе томный взгляд,
Лицо и грудь её в кисейном обрамленье, -
Весь облик, все черты победно говорят:
«соблазн меня зовет. Любовь меня венчает!»
В ней все возвышенно, но сколько остроты
Девичья грация величью сообщает!
Стань ближе, обойди вокруг этой красоты.
Так вот искусства ложь! Вот святотатство в храме!
Та, кто богинею казалась миг назад,
Двуглавым чудищем является пред нами.
Лишь маску видел ты, обманчивый фасад –
Её притворный лик, улыбку всем дарящий,
Смотри же: вот второй – страшилище, урод,
Не приукрашенный, а значит настоящий
С обратной стороны того, который лжет.
Ты плачешь, красота! Ты, всем чужая ныне,
Мне в сердце слезы льешь великою рекой.
Твоим обманом пьян, я припадал в пустыне
К волнам, исторгнутым из глаз твоих тоской!
- о чем же плачешь ты? В могучей, совершенной,
В той, кто весь род людской завоевать могла,
Какой в тебе недуг открылся сокровенный?
- нет, это плач о том, что и она жила!
И что ещё живет! Ещё живет! До дрожи
Её пугает то, что жить ей день за днем,
Что надо завтра жить и послезавтра тоже,
Что надо жить всегда, всегда! – как мы живем
Шарль Бодлер //Цветы Зла// Маска
Вся мускулистая, но женственно-нежна,
Творенье двух сестер – изящества и силы –
Как чудо в мраморе, возникла здесь она.
Божественная мощь в девичьи-стройном теле,
Как будто созданном для чувственных утех –
Для папской, может быть, иль княжеской постели.
- а этот сдержанный и сладострастный смех,
Едва скрываемое самоупоенье,
А чуть насмешливый и вместе томный взгляд,
Лицо и грудь её в кисейном обрамленье, -
Весь облик, все черты победно говорят:
«соблазн меня зовет. Любовь меня венчает!»
В ней все возвышенно, но сколько остроты
Девичья грация величью сообщает!
Стань ближе, обойди вокруг этой красоты.
Так вот искусства ложь! Вот святотатство в храме!
Та, кто богинею казалась миг назад,
Двуглавым чудищем является пред нами.
Лишь маску видел ты, обманчивый фасад –
Её притворный лик, улыбку всем дарящий,
Смотри же: вот второй – страшилище, урод,
Не приукрашенный, а значит настоящий
С обратной стороны того, который лжет.
Ты плачешь, красота! Ты, всем чужая ныне,
Мне в сердце слезы льешь великою рекой.
Твоим обманом пьян, я припадал в пустыне
К волнам, исторгнутым из глаз твоих тоской!
- о чем же плачешь ты? В могучей, совершенной,
В той, кто весь род людской завоевать могла,
Какой в тебе недуг открылся сокровенный?
- нет, это плач о том, что и она жила!
И что ещё живет! Ещё живет! До дрожи
Её пугает то, что жить ей день за днем,
Что надо завтра жить и послезавтра тоже,
Что надо жить всегда, всегда! – как мы живем
Шарль Бодлер //Цветы Зла// Маска
Изначально стихи Пастернака... Потом их переложили на музыку. Уже не помню, в каком фильме проигрывалось..
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой,
Только крыши, снег, и, кроме
Крыш и снега, никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит сомненья дрожь,-
Тишину шагами меря.
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься из двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой,
Только крыши, снег, и, кроме
Крыш и снега, никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит сомненья дрожь,-
Тишину шагами меря.
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься из двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Это, конечно, совсем не поэты Серебряного века, но почему-то вспомнилось:
Пикник, "Интересно"
Интересно, интересно не иметь того, что хочешь,
Смотреть, как играют с травою
Ленивые, сонные косы
Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда
Интересно, интересно себя потерять на рассвете,
Стучаться в прозрачные двери
И знать, что никто не ответит
Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда
Пикник, "Интересно"
Интересно, интересно не иметь того, что хочешь,
Смотреть, как играют с травою
Ленивые, сонные косы
Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда
Интересно, интересно себя потерять на рассвете,
Стучаться в прозрачные двери
И знать, что никто не ответит
Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда
увы, не знаю автора...
Ведьмино счастье
Не верить фразам
Не знать отказа
И середин
Ведьмино счастье
Забывший разум
Упавший наземь
Ведьмино счастье
С ветрами слиться
Свободу-птицу
В себя впустить.
Ведьмино счастье
До смерти биться
И возродиться,
И отомстить.
А когда догорит закат
Взвиться в небо
Спуститься в Ад
А когда полыхнет рассвет
Раствориться в теченьи лет
И умыться ночной росой
И ступая ногой босой
По земле, что впитала кровь
Ведьмин танец исполнить вновь
Закружившую безумьем
Разрывающую связи
Заставляющую биться
В опьяняющем экстазе
Разрывающую душу
На бесчисленные части
Пляску жизни, пляску смерти
Пляску ведьминого счастья
Ведьмино счастье
Сорвать оковы
Разбить засовы
Поймать прибой
Ведьмино счастье
Ты слышишь, снова
Подруги-совы
Зовут с собой
Ведьмино счастье
Кровавым пиром
Глазницам-дырам
Огнем гореть
Ведьмино счастье
Любить вампира
И целым миром
Одной владеть
И услышит закат рябой
Одиночества ведьмы вой
Вечность боли и красоты
Счастье ведьмы познаешь ты
Рассыпая безумный смех
Совершишь первородный грех
А увидишь, что смотрит Бог .
Превратишься в незримый вздох
И умчишься от сомнений,
От земного притяженья
Унесешься за пределы,
Принимая отторженье.
Унесешься за пределы,
Недоступна высшей власти
В вихре жизни, в вихре смерти
В вихре ведьминого счастья.
теперь не могу остановиться... это стихотворение прочитала на своем родном форуме Тайного Города...
В осколках зеркал
Отразилось разбитое небо,
Судьба ухмыльнулась,
Оскал свой не пряча за маской.
Кому-то идти,
А кому-то опять возвращаться,
Внимая словам
Никогда не рассказанной сказки.
Пропитаны пылью
И кровью обрывки знамен,
Изъедена сталь
Политурой и старою ржою,
Лишь память порой
Обернется в линялые сны,
О скалы забвенья
Разбившись, подобно прибою.
Изломаны крылья,
О плоть затупились клинки,
Мосты сожжены -
Нам обратно не будет возврата.
В осколках зеркал
Отразилось разбитое небо,
Холодные звезды
И половинка граната…
люди, пишите сюда стихи... не мне же одной это делать...
автор тот же(Henker Nirgens)
"Утро магов"
Наши души – кленовые листья,
Наши мысли не стоят и снега,
В основанье чужой пирамиды
Камнем тесаным ляжет Омега.
Бесконечно насмешливый Алеф
Улыбнется неясно и нежно,
Вновь безумие разум ласкает,
Растворяется в спирте надежда.
Раскален алхимический тигель,
Время скованно каменным прахом,
По извилинам рвется сознание,
Как смирительная рубаха.
Звезды тонут под вечными льдами,
Луны – словно в обойме патроны,
Молний росчерк на матовой черни,
Капли крови на клюве вороньем…
Наши души – кленовые листья,
Наши мысли не стоят и снега,
В основанье чужой пирамиды
Камнем тесаным ляжет Омега
Ведьмино счастье
Не верить фразам
Не знать отказа
И середин
Ведьмино счастье
Забывший разум
Упавший наземь
Ведьмино счастье
С ветрами слиться
Свободу-птицу
В себя впустить.
Ведьмино счастье
До смерти биться
И возродиться,
И отомстить.
А когда догорит закат
Взвиться в небо
Спуститься в Ад
А когда полыхнет рассвет
Раствориться в теченьи лет
И умыться ночной росой
И ступая ногой босой
По земле, что впитала кровь
Ведьмин танец исполнить вновь
Закружившую безумьем
Разрывающую связи
Заставляющую биться
В опьяняющем экстазе
Разрывающую душу
На бесчисленные части
Пляску жизни, пляску смерти
Пляску ведьминого счастья
Ведьмино счастье
Сорвать оковы
Разбить засовы
Поймать прибой
Ведьмино счастье
Ты слышишь, снова
Подруги-совы
Зовут с собой
Ведьмино счастье
Кровавым пиром
Глазницам-дырам
Огнем гореть
Ведьмино счастье
Любить вампира
И целым миром
Одной владеть
И услышит закат рябой
Одиночества ведьмы вой
Вечность боли и красоты
Счастье ведьмы познаешь ты
Рассыпая безумный смех
Совершишь первородный грех
А увидишь, что смотрит Бог .
Превратишься в незримый вздох
И умчишься от сомнений,
От земного притяженья
Унесешься за пределы,
Принимая отторженье.
Унесешься за пределы,
Недоступна высшей власти
В вихре жизни, в вихре смерти
В вихре ведьминого счастья.
теперь не могу остановиться... это стихотворение прочитала на своем родном форуме Тайного Города...
В осколках зеркал
Отразилось разбитое небо,
Судьба ухмыльнулась,
Оскал свой не пряча за маской.
Кому-то идти,
А кому-то опять возвращаться,
Внимая словам
Никогда не рассказанной сказки.
Пропитаны пылью
И кровью обрывки знамен,
Изъедена сталь
Политурой и старою ржою,
Лишь память порой
Обернется в линялые сны,
О скалы забвенья
Разбившись, подобно прибою.
Изломаны крылья,
О плоть затупились клинки,
Мосты сожжены -
Нам обратно не будет возврата.
В осколках зеркал
Отразилось разбитое небо,
Холодные звезды
И половинка граната…
люди, пишите сюда стихи... не мне же одной это делать...
автор тот же(Henker Nirgens)
"Утро магов"
Наши души – кленовые листья,
Наши мысли не стоят и снега,
В основанье чужой пирамиды
Камнем тесаным ляжет Омега.
Бесконечно насмешливый Алеф
Улыбнется неясно и нежно,
Вновь безумие разум ласкает,
Растворяется в спирте надежда.
Раскален алхимический тигель,
Время скованно каменным прахом,
По извилинам рвется сознание,
Как смирительная рубаха.
Звезды тонут под вечными льдами,
Луны – словно в обойме патроны,
Молний росчерк на матовой черни,
Капли крови на клюве вороньем…
Наши души – кленовые листья,
Наши мысли не стоят и снега,
В основанье чужой пирамиды
Камнем тесаным ляжет Омега
Федерико Гарсия Лорка (1898-1936)
ПАНОРАМА ТОЛПЫ, КОТОРУЮ РВЕТ
(Сумерки на Кони-Айленд)
Впереди шла жирная женщина,
на ходу вырывая корни и топча размокшие
бубны,
шла - и толстые губы
выворачивали наизнанку издохших медуз.
Жирная ведьма, врагиня луны,
шла по вымершим этажам
и кидалась в углы,
чтобы выплюнуть маленький череп голубки,
и клубила угар над банкетами гиблых времен,
и звала к себе сдобного беса
с небесных задворков,
и цедила тоску фонарей в центрифугу метро.
Это трупы, я знаю, трупы
и останки слезящихся кухонь, в песок зарытых,
мертвецы, и фазаны, и яблоки канувших лет -
они-то и хлынули горлом.
Уже замаячили гулкие джунгли рвоты,
пустотелые женщины с тающим воском детей
у закисших деревьев, среди суматошной
прислуги
и соленых тарелок под арфой слюны.
Не поможет, малыш. Извергайся.
Ничто не поможет,
ибо это не рвота гусара на груди проститутки,
не отрыжка кота, невзначай проглотившего
жабу.
Нет. Это трупы скребут земляными руками
кремневую дверь, за которой гниют десерты.
Жирная женщина шла впереди,
и шли с нею люди пивных, кораблей и бульваров.
Тошнота деликатно тряхнула свой бубен
над девичьей стайкой, молившей луну о защите.
О, боже, как тошно!
Зрачки у меня не мои,
взгляд раздет догола алкоголем
и дрожит на ветру, провожая невидимый флот
с анемоновой пристани.
Я защищаюсь зрачками,
налитыми черной водою, куда не заглянет заря, -
я, безрукий поэт, погребенный
под толпою, которую рвет,
я, молящий о верном коне,
чтоб содрать этот липкий лишайник.
Но жирная женщина все еще шла впереди,
и люди искали аптеки
с настоем тропической горечи.
Лишь тогда, когда подняли флаг и забегали
первые псы,
город хлынул к портовой ограде.
ГОРОД В БЕССОНИЦЕ
(Ноктюрн Бруклинского моста)
Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.
Никому.
Что-то выследил лунный народец и кружит
у хижин.
Приползут игуаны и будут глодать бессонных,
а бегущий с разорванным сердцем
на мостовой споткнется
о живого наймана, равнодушного к ропоту звезд.
Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.
Никому.
Есть покойник на дальнем погосте, -
он жалуется три года,
что трава не растет на коленях,
а вчера хоронили ребенка, и так он заплакал,
что даже созвали собак заглушить его плач.
Не сновидение жизнь. Бейте же, бейте тревогу!
Мы падаем с лестниц, вгрызаясь во влажную
землю,
или всходим по лезвию снега со свитой мертвых
пионов.
Но нет ни сна, ни забвенья.
Только живое тело. Поцелуй заплетает губы
паутиной кровавых жилок,
и кто мучится болью, будет мучиться вечно,
и кто смерти боится, ее пронесет на плечах.
Будет день,
и кони войдут в кабаки,
и муравьиные орды
хлынут на желтое небо в коровьих глазах.
И еще будет день -
воскреснут засохшие бабочки,
и мы, у немых причалов, сквозь губчатый
дым увидим,
как заблестят наши кольца, и с языка
хлынут розы.
Тревога! Тревога! Тревога!
И того, кто корпит над следами зверей и ливней,
и мальчика, который не знает, что мост
уже создан, и плачет,
и мертвеца, у которого ничего уже не осталось -
лишь голова и ботинок, -
надо всех привести к той стене, где ждут
игуаны и змеи,
где ждет медвежья челюсть
и сухая рука ребенка,
где щетинится в синем ознобе верблюжья шкура.
Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.
Никому.
А если кому-то удастся, -
плетьми его, лети мои, плетьми его бейте!
Пусть вырастет лес распахнутых глаз
и горьких горящих ран.
Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.
Я сказал -
никому не уснуть.
А если на чьих-то висках загустеет мох, -
откройте все люки, пускай при луне увидит
фальшивый хрусталь, отраву и черепа театров.
ПАНОРАМА ТОЛПЫ, КОТОРУЮ РВЕТ
(Сумерки на Кони-Айленд)
Впереди шла жирная женщина,
на ходу вырывая корни и топча размокшие
бубны,
шла - и толстые губы
выворачивали наизнанку издохших медуз.
Жирная ведьма, врагиня луны,
шла по вымершим этажам
и кидалась в углы,
чтобы выплюнуть маленький череп голубки,
и клубила угар над банкетами гиблых времен,
и звала к себе сдобного беса
с небесных задворков,
и цедила тоску фонарей в центрифугу метро.
Это трупы, я знаю, трупы
и останки слезящихся кухонь, в песок зарытых,
мертвецы, и фазаны, и яблоки канувших лет -
они-то и хлынули горлом.
Уже замаячили гулкие джунгли рвоты,
пустотелые женщины с тающим воском детей
у закисших деревьев, среди суматошной
прислуги
и соленых тарелок под арфой слюны.
Не поможет, малыш. Извергайся.
Ничто не поможет,
ибо это не рвота гусара на груди проститутки,
не отрыжка кота, невзначай проглотившего
жабу.
Нет. Это трупы скребут земляными руками
кремневую дверь, за которой гниют десерты.
Жирная женщина шла впереди,
и шли с нею люди пивных, кораблей и бульваров.
Тошнота деликатно тряхнула свой бубен
над девичьей стайкой, молившей луну о защите.
О, боже, как тошно!
Зрачки у меня не мои,
взгляд раздет догола алкоголем
и дрожит на ветру, провожая невидимый флот
с анемоновой пристани.
Я защищаюсь зрачками,
налитыми черной водою, куда не заглянет заря, -
я, безрукий поэт, погребенный
под толпою, которую рвет,
я, молящий о верном коне,
чтоб содрать этот липкий лишайник.
Но жирная женщина все еще шла впереди,
и люди искали аптеки
с настоем тропической горечи.
Лишь тогда, когда подняли флаг и забегали
первые псы,
город хлынул к портовой ограде.
ГОРОД В БЕССОНИЦЕ
(Ноктюрн Бруклинского моста)
Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.
Никому.
Что-то выследил лунный народец и кружит
у хижин.
Приползут игуаны и будут глодать бессонных,
а бегущий с разорванным сердцем
на мостовой споткнется
о живого наймана, равнодушного к ропоту звезд.
Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.
Никому.
Есть покойник на дальнем погосте, -
он жалуется три года,
что трава не растет на коленях,
а вчера хоронили ребенка, и так он заплакал,
что даже созвали собак заглушить его плач.
Не сновидение жизнь. Бейте же, бейте тревогу!
Мы падаем с лестниц, вгрызаясь во влажную
землю,
или всходим по лезвию снега со свитой мертвых
пионов.
Но нет ни сна, ни забвенья.
Только живое тело. Поцелуй заплетает губы
паутиной кровавых жилок,
и кто мучится болью, будет мучиться вечно,
и кто смерти боится, ее пронесет на плечах.
Будет день,
и кони войдут в кабаки,
и муравьиные орды
хлынут на желтое небо в коровьих глазах.
И еще будет день -
воскреснут засохшие бабочки,
и мы, у немых причалов, сквозь губчатый
дым увидим,
как заблестят наши кольца, и с языка
хлынут розы.
Тревога! Тревога! Тревога!
И того, кто корпит над следами зверей и ливней,
и мальчика, который не знает, что мост
уже создан, и плачет,
и мертвеца, у которого ничего уже не осталось -
лишь голова и ботинок, -
надо всех привести к той стене, где ждут
игуаны и змеи,
где ждет медвежья челюсть
и сухая рука ребенка,
где щетинится в синем ознобе верблюжья шкура.
Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.
Никому.
А если кому-то удастся, -
плетьми его, лети мои, плетьми его бейте!
Пусть вырастет лес распахнутых глаз
и горьких горящих ран.
Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.
Я сказал -
никому не уснуть.
А если на чьих-то висках загустеет мох, -
откройте все люки, пускай при луне увидит
фальшивый хрусталь, отраву и черепа театров.
Тикки Шельен
Зеленое пламя подветренных свеч
Билось о край стола,
Когда Джон на пояс надел свой меч,
И скрипку Рената взяла.
И они вышли в ночь, они вышли в день --
Кто их станет стеречь?
И в руках ее скрипка пела о том,
О чем молчал его меч.
И в замке любом, и в любом кабаке
Платили они одним:
Тонкий смычок на струнной реке,
Взгляд, как холодный дым.
И в дом епископа, и в притон бродяг
Шли недвижно они, как сквозь сон.
Меч на поясе, скрипка в руках --
Эльфы древних времен.
Они шли ниоткуда, не зная куда,
Творя свое волшебство.
А когда пропали они без следа,
Мир забыл забывших его.
Их руки сплелись и ушли в траву,
Их души земля приняла.
Но Артур натянул на лук тетиву,
И скрипку Хельга взяла.
******
За рунической вязью священных холмов,
мимо вереска, мимо суровых морей,
что на камни, ярясь, нападают,
Ионический ветер гуляет.
Где брусничный багрянец, где северный мох,
Где корявые сосны, согнутые в прах,
Он проносится, как по Элладе,
О веселом поет винограде.
Мимо северных шхер, мимо сумрачных нор
он летает и реет, в сиринги свистя,
Hи надежды, ни горя, ни страха --
Беззаботная вольная птаха.
Hад рунической вязью священных холмов,
Там, где тусклое солнце всегда в облаках,
сбившись с курса, ведущего к краю,
Ионический ветер летает.
********
Я иду по этим землям
в синем сумраке дождя...
Люди спят, и звери спят.
Дождь идет. Hочные воды
ниспадают с небосвода.
Замер мокрый Монсальват.
Я из тех монастырей,
где всегда светло, и нежно
просыпается подснежник
по заре на алтаре.
Здравствуй, враг мой величавый,
я иду твоей державой,
но вреда не причиню.
Ты один во всей вселенной,
ты уснул. И я колени
пред тобою преклоню.
И исчезну. В синем сумраке дождя...
Выставляя копья жал,
точно гроздья, зреют беды.
Милый, где твоя победа?
Иступился твой кинжал.
Где соратники твои?
Лишь мой брат с тобою рядом.
Эта песня сладким ядом
проливается в ручьи,
что стекают по стеклу В синем сумраке дождя...
Здравствуй, враг мой безысходный.
Я иду к тебе сегодня
этой песней в темноте.
Здравствуй, мой неколебимый,
я коснусь рукой незримой
мрачных алчущих сетей
и уйду, неуловим.
Монсальватский пилигрим.
Зеленое пламя подветренных свеч
Билось о край стола,
Когда Джон на пояс надел свой меч,
И скрипку Рената взяла.
И они вышли в ночь, они вышли в день --
Кто их станет стеречь?
И в руках ее скрипка пела о том,
О чем молчал его меч.
И в замке любом, и в любом кабаке
Платили они одним:
Тонкий смычок на струнной реке,
Взгляд, как холодный дым.
И в дом епископа, и в притон бродяг
Шли недвижно они, как сквозь сон.
Меч на поясе, скрипка в руках --
Эльфы древних времен.
Они шли ниоткуда, не зная куда,
Творя свое волшебство.
А когда пропали они без следа,
Мир забыл забывших его.
Их руки сплелись и ушли в траву,
Их души земля приняла.
Но Артур натянул на лук тетиву,
И скрипку Хельга взяла.
******
За рунической вязью священных холмов,
мимо вереска, мимо суровых морей,
что на камни, ярясь, нападают,
Ионический ветер гуляет.
Где брусничный багрянец, где северный мох,
Где корявые сосны, согнутые в прах,
Он проносится, как по Элладе,
О веселом поет винограде.
Мимо северных шхер, мимо сумрачных нор
он летает и реет, в сиринги свистя,
Hи надежды, ни горя, ни страха --
Беззаботная вольная птаха.
Hад рунической вязью священных холмов,
Там, где тусклое солнце всегда в облаках,
сбившись с курса, ведущего к краю,
Ионический ветер летает.
********
Я иду по этим землям
в синем сумраке дождя...
Люди спят, и звери спят.
Дождь идет. Hочные воды
ниспадают с небосвода.
Замер мокрый Монсальват.
Я из тех монастырей,
где всегда светло, и нежно
просыпается подснежник
по заре на алтаре.
Здравствуй, враг мой величавый,
я иду твоей державой,
но вреда не причиню.
Ты один во всей вселенной,
ты уснул. И я колени
пред тобою преклоню.
И исчезну. В синем сумраке дождя...
Выставляя копья жал,
точно гроздья, зреют беды.
Милый, где твоя победа?
Иступился твой кинжал.
Где соратники твои?
Лишь мой брат с тобою рядом.
Эта песня сладким ядом
проливается в ручьи,
что стекают по стеклу В синем сумраке дождя...
Здравствуй, враг мой безысходный.
Я иду к тебе сегодня
этой песней в темноте.
Здравствуй, мой неколебимый,
я коснусь рукой незримой
мрачных алчущих сетей
и уйду, неуловим.
Монсальватский пилигрим.
стихотворение, которое стало мне родным...
Легкомыслие!-Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца,-
С кем бы Жизнь меня не венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем...
-Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
М. Цветаева
Spir(i)t, спасибо за Семенову... очень люблю ее стихи...
Легкомыслие!-Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца,-
С кем бы Жизнь меня не венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем...
-Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
М. Цветаева
Spir(i)t, спасибо за Семенову... очень люблю ее стихи...
Kamelot. Inquisitor.
I am a cleric serving god the king and queen
I claim confession
and true belief by any means
purification heal heretics
burn the demons out
and god's behind me
watch my each and every move
you know I'll find you
in the shadow of a shattered moon
come all you witches
my procedures are approved
won't you let me ease your sorrow
let me guide you through the night
all my methods clean and thorough
don't you fear the light
I reassemble
broken souls and wasted lives
I raise my head and see
my father through the blood red skies
and in my dreams I know he holds my sanctuary
so all you witches bow to the auto-de-fe
just close your eyes and listen to my holy say
you disbelievers
little do you know
won't you let me ease your sorrow
purify your poisoned veins
there is yet a new tomorrow
I will ease your pain
ease your pain
the fire's burning wild
ease your pain
the inquisition
has drained the demons
like I said it would.
I am a cleric serving god the king and queen
I claim confession
and true belief by any means
purification heal heretics
burn the demons out
and god's behind me
watch my each and every move
you know I'll find you
in the shadow of a shattered moon
come all you witches
my procedures are approved
won't you let me ease your sorrow
let me guide you through the night
all my methods clean and thorough
don't you fear the light
I reassemble
broken souls and wasted lives
I raise my head and see
my father through the blood red skies
and in my dreams I know he holds my sanctuary
so all you witches bow to the auto-de-fe
just close your eyes and listen to my holy say
you disbelievers
little do you know
won't you let me ease your sorrow
purify your poisoned veins
there is yet a new tomorrow
I will ease your pain
ease your pain
the fire's burning wild
ease your pain
the inquisition
has drained the demons
like I said it would.
У.Б.Йейтс
Воинство Сидов
Всадники скачут от Нок-на-Рей,
Мчат над могилою Клот-на-Бар,
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав кличет: Скорей, Скорей!
Выкинь из сердца смертные сны,
Кружатся листья, кони летят,
Волосы ветром относит назад,
Огненны очи, лица бледны.
Призрачной скачки неистов пыл,
Кто нас увидел, навек пропал:
Он позабудет, о чём мечтал,
Всё позабудет, чем прежде жил.
Скачут и кличут во тьме ночей,
И нет страшней и прекрасней чар;
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав громко зовёт: Скорей!
Воинство Сидов
Всадники скачут от Нок-на-Рей,
Мчат над могилою Клот-на-Бар,
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав кличет: Скорей, Скорей!
Выкинь из сердца смертные сны,
Кружатся листья, кони летят,
Волосы ветром относит назад,
Огненны очи, лица бледны.
Призрачной скачки неистов пыл,
Кто нас увидел, навек пропал:
Он позабудет, о чём мечтал,
Всё позабудет, чем прежде жил.
Скачут и кличут во тьме ночей,
И нет страшней и прекрасней чар;
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав громко зовёт: Скорей!
Радка ,великолепно.. очарована стихом...
а вот еще один...
- Нежнее плети я,
Дешевле грязи я -
В конце столетия доверься празднику.
- Милее бархата,
Сильней железа я -
Душой распахнутой
Доверься лезвию.
...Левая рука - правою,
Ложь у двойника - правдою,
Исключенье - правилом,
Лакомство - отравою.
Огорчаю?
Нет! -
радую...
- Червонней злата я,
Из грязи вышедши -
В сердцах проклятия
Доверься высшему.
- Святой я, по морю
Шел аки по суху -
Скитаясь по миру,
Доверься посоху.
...Правая рука - лнвою,
Шлюха станет королевою,
Трясогузка - лебедью,
Бедность - нивой хлебною.
Отступаю?
Нет! -
следую...
- Возьму по совести,
Воздам по вере я,
На сворке псов вести -
Удел доверия.
- Открыта дверь, за ней -
Угрюмый сад камней.
Мой раб, дверься мне!
Не доверяйся мне...
...в зеркале глаза - разные.
Позже ли сказать?
Сразу ли?!
Словом или фразою,
Мелом или краскою?
Сострадаю?!
Нет! -
праздную...
(с)О.Ладыженский
а вот еще один...
- Нежнее плети я,
Дешевле грязи я -
В конце столетия доверься празднику.
- Милее бархата,
Сильней железа я -
Душой распахнутой
Доверься лезвию.
...Левая рука - правою,
Ложь у двойника - правдою,
Исключенье - правилом,
Лакомство - отравою.
Огорчаю?
Нет! -
радую...
- Червонней злата я,
Из грязи вышедши -
В сердцах проклятия
Доверься высшему.
- Святой я, по морю
Шел аки по суху -
Скитаясь по миру,
Доверься посоху.
...Правая рука - лнвою,
Шлюха станет королевою,
Трясогузка - лебедью,
Бедность - нивой хлебною.
Отступаю?
Нет! -
следую...
- Возьму по совести,
Воздам по вере я,
На сворке псов вести -
Удел доверия.
- Открыта дверь, за ней -
Угрюмый сад камней.
Мой раб, дверься мне!
Не доверяйся мне...
...в зеркале глаза - разные.
Позже ли сказать?
Сразу ли?!
Словом или фразою,
Мелом или краскою?
Сострадаю?!
Нет! -
праздную...
(с)О.Ладыженский
Стиши школьные, шестой, кажется, класс... Тогда - очень впечатлили. Настолько, что сейчас еще легко читаю по памяти.
Александр Яшин
ОРЕЛ
Из-за утеса,
Как из-за угла,
Почти в упор ударили в орла.
А он спокойно свой покинул камень,
Не оглянувшись даже на стрелка,
И, как всегда, широкими кругами,
Не торопясь, ушел за облака.
Быть может, дробь совсем мелка была
Для перепелок, а не для орла?
Иль задрожала у стрелка рука
И покачнулся ствол дробовика?
Нет, ни дробинки не скользнуло мимо,
А сердце и орлиное ранимо...
Орел упал,
Но средь далеких скал,
Чтоб враг не видел,
Не торжествовал.
1956
Николай Заболоцкий
ОДИНОКИЙ ДУБ
Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь —
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
1957
Александр Яшин
ОРЕЛ
Из-за утеса,
Как из-за угла,
Почти в упор ударили в орла.
А он спокойно свой покинул камень,
Не оглянувшись даже на стрелка,
И, как всегда, широкими кругами,
Не торопясь, ушел за облака.
Быть может, дробь совсем мелка была
Для перепелок, а не для орла?
Иль задрожала у стрелка рука
И покачнулся ствол дробовика?
Нет, ни дробинки не скользнуло мимо,
А сердце и орлиное ранимо...
Орел упал,
Но средь далеких скал,
Чтоб враг не видел,
Не торжествовал.
1956
Николай Заболоцкий
ОДИНОКИЙ ДУБ
Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь —
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
1957
Откопал в "Свароге" Бушкова:
Когда-то в утренней земле
Была Эллада...
Не надо умерших будить,
Грустить не надо.
Проходит вечер, ночь пройдет --
Придут туманы,
Любая рана заживет,
Любая рана.
Зачем о будущем жалеть,
Бранить минувших?
Быть может, лучше просто петь,
Быть может, лучше?
О яркой ветренней заре
На белом свете,
Где цепи тихих фонарей
Качает ветер,
А в желтых листьях тополей
Живет отрада --
Была Эллада на земле,
Была Эллада...
Когда-то в утренней земле
Была Эллада...
Не надо умерших будить,
Грустить не надо.
Проходит вечер, ночь пройдет --
Придут туманы,
Любая рана заживет,
Любая рана.
Зачем о будущем жалеть,
Бранить минувших?
Быть может, лучше просто петь,
Быть может, лучше?
О яркой ветренней заре
На белом свете,
Где цепи тихих фонарей
Качает ветер,
А в желтых листьях тополей
Живет отрада --
Была Эллада на земле,
Была Эллада...
Владимир Леви:
Любовь... измеряется мерой прощения
Привязанность - болью прощания,
А ненависть - мерой того отвращения
С которым мы помним свои обещания.
Я снова иду по заброшенной улице
На мыс где прибой по змеиному молится
Качая права, и пока не расколется,
Качать продолжает, рычит алкоголицей
И пьяные волны мычат и тусуются,
Гогочут, ревут, друг на друга бросаются,
Как толпы поэтов, не втиснутых в сборники,
Не принятыхв члены, но призванных в дворники,
Стихия сегодня гуляет в наморднике,
Душа и природа не соприкасаются...
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания,
А совесть, как требует упрощение,
Всего лишь с собою самим совещание.
На пляже не прибрано.
Ржавые челюсти,
Засохшие кеды, скелеты консервные,
Бутылки, газеты четырежды скверные.
Ах, люди, какие вы все-таки нервные,
Как много осталось несьеденной прелести
На взгляд воробья – и как мало беспечности.
Модерные звуки как платья распороты,
А старые скромно подкрасили бороды
И прячутся в храме – единственном в городе
Музее огарков распроданной вечности.
Сегодня органный концерт – возвращение.
Забытого займа, узор завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания.
Любовь... измеряется мерой прощения
Привязанность - болью прощания,
А ненависть - мерой того отвращения
С которым мы помним свои обещания.
Я снова иду по заброшенной улице
На мыс где прибой по змеиному молится
Качая права, и пока не расколется,
Качать продолжает, рычит алкоголицей
И пьяные волны мычат и тусуются,
Гогочут, ревут, друг на друга бросаются,
Как толпы поэтов, не втиснутых в сборники,
Не принятыхв члены, но призванных в дворники,
Стихия сегодня гуляет в наморднике,
Душа и природа не соприкасаются...
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания,
А совесть, как требует упрощение,
Всего лишь с собою самим совещание.
На пляже не прибрано.
Ржавые челюсти,
Засохшие кеды, скелеты консервные,
Бутылки, газеты четырежды скверные.
Ах, люди, какие вы все-таки нервные,
Как много осталось несьеденной прелести
На взгляд воробья – и как мало беспечности.
Модерные звуки как платья распороты,
А старые скромно подкрасили бороды
И прячутся в храме – единственном в городе
Музее огарков распроданной вечности.
Сегодня органный концерт – возвращение.
Забытого займа, узор завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания.
Перечитывала Владимира Высоцкого. В сердце впечаталось такое вот стихотворение:
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою —
Сначала в порт, а после — в самолет.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — пустынная пустыня, —
Так что ж стоите над пустой моей душой!
Обрывки песен там и паутина, —
А остальное все она взяла с собой.
Теперь мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — все цели без дороги, —
Поройтесь в ней — и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги, —
А остальное — Франция, Париж…
И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою —
Сначала в порт, а после — в самолет.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — пустынная пустыня, —
Так что ж стоите над пустой моей душой!
Обрывки песен там и паутина, —
А остальное все она взяла с собой.
Теперь мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — все цели без дороги, —
Поройтесь в ней — и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги, —
А остальное — Франция, Париж…
И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
стихи прекрасного человека и оборотня Leyu
Кружится снег-зима пришла опять
Закат в крови- и жизнь к закату мчится.
Теперь настало время вспоминать,
Тебя,моя прекрасная волчица!
Настало время вспоминать теперь,
Тебя,царица, в тысяче обличий.
Матерый волк,вожак,отважный зверь,
Всегда Считал тебя своей добычей.
И лебеди летели на восход
И клекот журавлиный в небе таял,
И мчался по реке последний лед,
И я увел тебя из волчьей стаи
Навеки отражен в глазах твоих,
Навеки опьянен тобой,волчица,
Мы обрели свободу для двоих,
И поклялись навек не разлучиться.
Ты умоляла вожака загрызть,
И я загрыз,чтобы с тобой слюбиться
Как ты могла предать меня,забыть,
Моя царица,красная волчица
Опять пришла зима белым-бела,
Я одинок в следах земного круга.
Скажи,зачемсудьба нас развела
Так далеко-далеко друг от друга?
С тех пор я навсегда в твоем плену,
Взошла луна,снег под луной кружиться
И волчья стая воет на луну,
Я умираю,красная волчица!
Кружится снег-зима пришла опять
Закат в крови- и жизнь к закату мчится.
Теперь настало время вспоминать,
Тебя,моя прекрасная волчица!
Настало время вспоминать теперь,
Тебя,царица, в тысяче обличий.
Матерый волк,вожак,отважный зверь,
Всегда Считал тебя своей добычей.
И лебеди летели на восход
И клекот журавлиный в небе таял,
И мчался по реке последний лед,
И я увел тебя из волчьей стаи
Навеки отражен в глазах твоих,
Навеки опьянен тобой,волчица,
Мы обрели свободу для двоих,
И поклялись навек не разлучиться.
Ты умоляла вожака загрызть,
И я загрыз,чтобы с тобой слюбиться
Как ты могла предать меня,забыть,
Моя царица,красная волчица
Опять пришла зима белым-бела,
Я одинок в следах земного круга.
Скажи,зачемсудьба нас развела
Так далеко-далеко друг от друга?
С тех пор я навсегда в твоем плену,
Взошла луна,снег под луной кружиться
И волчья стая воет на луну,
Я умираю,красная волчица!
Вадим Степанцов, "Царь"
На двадцать пятом лете жизни
один блондинчик-симпатяга
свисал, мусоля сигарету,
с балкона ресторана "Прага".
Внезапно пол под ним качнулся
и задрожала балюстрада,
и он услышал гулкий шёпот:
"Ты царь Шумера и Аккада".
Он глянул вниз туманным взором
на человеческое стадо.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
На потных лицах жриц Астарты
пылала яркая помада.
Ступал по пиршественной зале
он, царь Шумера и Аккада.
Смахнув какой-то толстой даме
на платье рюмку лимонада,
он улыбнулся чуть смущённо,
"Я царь Шумера и Аккада".
И думал он, покуда в спину
ему неслось "Лечиться надо!":
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
Сквозь вавилонское кишенье
московских бестолковых улиц,
чертя по ветру пиктограммы,
он шествовал, слегка сутулясь.
Его машина чуть не сбила
у Александровского сада.
Он выругался по-касситски.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я Шаррукен, я сын эфира,
я человек из ниоткуда", -
сказал - и снова окунулся
в поток издёрганного люда.
По хитрованским переулкам,
уйдя в себя, он брел устало,
пока Мардук его не вывел
на площадь Курского вокзала.
Он у кассирши смуглоликой
спросил плацкарту до Багдада.
"Вы, часом, не с луны свалились?"
"Я царь Шумера и Аккада.
Возможно, я дитя Суена,
Луны возлюбленное чадо.
Но это - миф. Одно лишь верно:
я царь Шумера и Аккада".
Была весна. На Спасской башне
пробило полвторого ночи.
Огнём бенгальским загорелись
её агатовые очи.
От глаз его темно-зелёных
она не отводила взгляда,
выписывая два билета
в страну Шумера и Аккада.
На двадцать пятом лете жизни
один блондинчик-симпатяга
свисал, мусоля сигарету,
с балкона ресторана "Прага".
Внезапно пол под ним качнулся
и задрожала балюстрада,
и он услышал гулкий шёпот:
"Ты царь Шумера и Аккада".
Он глянул вниз туманным взором
на человеческое стадо.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
На потных лицах жриц Астарты
пылала яркая помада.
Ступал по пиршественной зале
он, царь Шумера и Аккада.
Смахнув какой-то толстой даме
на платье рюмку лимонада,
он улыбнулся чуть смущённо,
"Я царь Шумера и Аккада".
И думал он, покуда в спину
ему неслось "Лечиться надо!":
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
Сквозь вавилонское кишенье
московских бестолковых улиц,
чертя по ветру пиктограммы,
он шествовал, слегка сутулясь.
Его машина чуть не сбила
у Александровского сада.
Он выругался по-касситски.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я Шаррукен, я сын эфира,
я человек из ниоткуда", -
сказал - и снова окунулся
в поток издёрганного люда.
По хитрованским переулкам,
уйдя в себя, он брел устало,
пока Мардук его не вывел
на площадь Курского вокзала.
Он у кассирши смуглоликой
спросил плацкарту до Багдада.
"Вы, часом, не с луны свалились?"
"Я царь Шумера и Аккада.
Возможно, я дитя Суена,
Луны возлюбленное чадо.
Но это - миф. Одно лишь верно:
я царь Шумера и Аккада".
Была весна. На Спасской башне
пробило полвторого ночи.
Огнём бенгальским загорелись
её агатовые очи.
От глаз его темно-зелёных
она не отводила взгляда,
выписывая два билета
в страну Шумера и Аккада.
Сегодня ночью мне неспалось, решила поискать чего-нибудь в сети. Наткнулась на АМВшки.. скачала и.. О, чудо! клип оказался на самую красивую песню о разлуке, которую я когда-либо слышала. Но не перепетый вариант, а изначальный. В общем, вот:
Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ...
Музыка А.Рыбникова
Стихи А.Вознесенского
Из оперы "Юнона и Авось"
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь
Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: боже всевышний,
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни,
Возвращаться - плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
И качнуться бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ...
Музыка А.Рыбникова
Стихи А.Вознесенского
Из оперы "Юнона и Авось"
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь
Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: боже всевышний,
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни,
Возвращаться - плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
И качнуться бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
А вот это стихотворение, точнее переделанную песню, я просто не могу не выложить, так как ее посвятили мне на мой День рождения.
9-й класс, 9-й класс
Ты подарил нам нашу Свету,
И мы уже в который раз
Благодарим тебя за это.
Ты - наша общая душа
Ты добрый ангел Казахстана
И повторяем не спеша
И повторяем чуть дыша
"Ура, любимая Светлана!"
Проходят месяцы, года
И забывается былое
Но нам хотелось бы всегда
Перевозить тебя с собою,
Ты повидала много зла
Как мальчик Гарри из чулана
Но жизнь свою не предала,
Но жизнь свою не наврала,
Моя любимая Светлана!
Ты уезжаешь далеко,
И потеряешь наши души
Нам расставаться нелегко
Не забывай о нас! Послушай
Послушай как стучат сердца
В ожидание приезда
Чтоб ни случилось - вспоминай
Чтоб ни случилось - вспоминай
Любить тебя мы будем вечно
Любить тебя мы будем вечно
Авторы - мои самые любимые и самые лучшие друзья. И даже часть из них вы имеете честь наблюдать на Прикле - Drogo и Father Monka
9-й класс, 9-й класс
Ты подарил нам нашу Свету,
И мы уже в который раз
Благодарим тебя за это.
Ты - наша общая душа
Ты добрый ангел Казахстана
И повторяем не спеша
И повторяем чуть дыша
"Ура, любимая Светлана!"
Проходят месяцы, года
И забывается былое
Но нам хотелось бы всегда
Перевозить тебя с собою,
Ты повидала много зла
Как мальчик Гарри из чулана
Но жизнь свою не предала,
Но жизнь свою не наврала,
Моя любимая Светлана!
Ты уезжаешь далеко,
И потеряешь наши души
Нам расставаться нелегко
Не забывай о нас! Послушай
Послушай как стучат сердца
В ожидание приезда
Чтоб ни случилось - вспоминай
Чтоб ни случилось - вспоминай
Любить тебя мы будем вечно
Любить тебя мы будем вечно
Авторы - мои самые любимые и самые лучшие друзья. И даже часть из них вы имеете честь наблюдать на Прикле - Drogo и Father Monka
Поединок
Едва коснулось солнце темных крон,
Пурпурным светом окропив листву,
Как пятеро, забыв покой и сон,
Ступили на промокшую траву.
Два дуэлянта молча разошлись,
Не слушая призывов помириться.
А там, над ними, розовела высь,
И, не печалясь, щебетала птица.
А у кареты, словно мел бела,
Дрожь сдерживая, женщина стояла.
Но с ними ли она сейчас была,
Или святых о чем-то умоляла?
Когда сказал ей секундант-старик:
''Прошу уйти! Здесь женщине не место!''
Два голоса слились в единый крик:
''Оставь ее! Она моя невеста!''
Бой начался. И в ловкости равны,
Те двое знали: шансов выиграть мало.
Но много шуток есть у Сатаны, -
И время для одной из них настало.
Пускай не занимать им мастерства,
И поединок долго мог бы длится,
Но утром от росы влажна трава, -
Не мог один из них не оступиться.
Другой же шанса упустить не мог:
Когда его противник поскользнулся,
Он сбил его ударом сильным с ног
И к женщине с улыбкой обернулся:
- Не хочешь посмотреть, моя любовь?
Не бойся, он теперь уже не встанет.
Лишь укрепит союз наш его кровь,
Для нас отныне талисманом станет.
И женщина с улыбкой подошла:
- Любой награды можешь ты желать.
- Хочу, чтобы моею ты была!
Хочу тебя сейчас же целовать!
Ее он обнял и еще сказал:
- Хочу, чтоб его кровь с меня оттерла…
И в этот миг серебряный кинжал
Безжалостно вонзился в его горло.
(с) Саломея
Едва коснулось солнце темных крон,
Пурпурным светом окропив листву,
Как пятеро, забыв покой и сон,
Ступили на промокшую траву.
Два дуэлянта молча разошлись,
Не слушая призывов помириться.
А там, над ними, розовела высь,
И, не печалясь, щебетала птица.
А у кареты, словно мел бела,
Дрожь сдерживая, женщина стояла.
Но с ними ли она сейчас была,
Или святых о чем-то умоляла?
Когда сказал ей секундант-старик:
''Прошу уйти! Здесь женщине не место!''
Два голоса слились в единый крик:
''Оставь ее! Она моя невеста!''
Бой начался. И в ловкости равны,
Те двое знали: шансов выиграть мало.
Но много шуток есть у Сатаны, -
И время для одной из них настало.
Пускай не занимать им мастерства,
И поединок долго мог бы длится,
Но утром от росы влажна трава, -
Не мог один из них не оступиться.
Другой же шанса упустить не мог:
Когда его противник поскользнулся,
Он сбил его ударом сильным с ног
И к женщине с улыбкой обернулся:
- Не хочешь посмотреть, моя любовь?
Не бойся, он теперь уже не встанет.
Лишь укрепит союз наш его кровь,
Для нас отныне талисманом станет.
И женщина с улыбкой подошла:
- Любой награды можешь ты желать.
- Хочу, чтобы моею ты была!
Хочу тебя сейчас же целовать!
Ее он обнял и еще сказал:
- Хочу, чтоб его кровь с меня оттерла…
И в этот миг серебряный кинжал
Безжалостно вонзился в его горло.
(с) Саломея
на самом деле не знаю автора, но меня тронули эти строки.
Застыла любовь
Бесконечною мукой.
И чистая кровь
Для нас стала разлукой.
Однажды сломал –
Вновь не склеишь заклятьем;
Однажды предал –
Ты навеки предатель.
Я чувства убила,
Даже трепет ранимый;
Губам запретила
Это слово – «любимый»...
***
Ты ушел, а я искала.
Ты исчез, а я мечтала.
Рухнул замок на песке...
Скользким шагом по доске...
Будто в самом страшном сне
Ты ушел, оставив мне,
Неразгаданный вопрос.
Ароматом белых роз...
Каплей льдинка по щеке,
Алой ниткой по руке,
Это все в последний раз.
Через миг не станет нас.
Стоном... Стрелки на часах.
Вздохом... Боль в твоих глазах.
Красным заревом рассвет.
И назад дороги нет.
Нежно серые глаза.
Этот взгляд забыть нельзя.
Метко пущенной стрелой,
Ты вернулся, но не мой.
***
Если сможешь - то прости.
Если можно – то прощай.
Умоляю, отпусти.
Вспоминать не обещай
Раскаленное клеймо
Прикасается к плечу.
Если было суждено,
Я свободы не хочу.
***
Люблю тебя, люблю!
Мне холодно – согрей.
Но оттолкнув, молю,
Убей меня, убей!
На крыльях ветра вдаль
Неси меня, неси.
Разбей мою печаль,
Спаси меня, спаси!
Наивный этот взгляд...
Очнись скорей, очнись!
И губы словно яд...
Коснись меня, коснись!
В бреду моем, в бреду,
Мой нежный визави,
Иду к тебе, иду...
Зови меня, зови!
Не смей, не отвечай;
Я жалость не стерплю.
Молчи и просто знай:
Люблю тебя. Люблю...
***
Мой любимый, мой жестокий,
Как же смог в такую боль,
Вечно дерзкий, одинокий,
Превратить мою любовь?
Посмотри в ночное небо –
Бриллианты в облаках.
Растворились капли снега
Горьким медом на губах.
Ты поил меня любовью,
Добавлял по капле яд.
Тонкой струйкой, свежей кровью
Превращал надежды в ад.
Темным ангелом хранимый,
Так неосторожно ты,
Мой жестокий, мой любимый,
Сам разбил свои мечты.
***
Пой для меня прощание.
Протянешь слепую руку.
Мне было твое признание
Запретною нежной мукой.
Как сладко тобой навеян
Забытым грехом раскаянья,
Мой сильный прекрасный демон,
Пьянящий туман отчаянья.
Я падаю в твои руки –
Укроешь крылом отверженным.
Найду ли покой в разлуке?
Спасусь ли в порыве сдержанном?
Застыла любовь
Бесконечною мукой.
И чистая кровь
Для нас стала разлукой.
Однажды сломал –
Вновь не склеишь заклятьем;
Однажды предал –
Ты навеки предатель.
Я чувства убила,
Даже трепет ранимый;
Губам запретила
Это слово – «любимый»...
***
Ты ушел, а я искала.
Ты исчез, а я мечтала.
Рухнул замок на песке...
Скользким шагом по доске...
Будто в самом страшном сне
Ты ушел, оставив мне,
Неразгаданный вопрос.
Ароматом белых роз...
Каплей льдинка по щеке,
Алой ниткой по руке,
Это все в последний раз.
Через миг не станет нас.
Стоном... Стрелки на часах.
Вздохом... Боль в твоих глазах.
Красным заревом рассвет.
И назад дороги нет.
Нежно серые глаза.
Этот взгляд забыть нельзя.
Метко пущенной стрелой,
Ты вернулся, но не мой.
***
Если сможешь - то прости.
Если можно – то прощай.
Умоляю, отпусти.
Вспоминать не обещай
Раскаленное клеймо
Прикасается к плечу.
Если было суждено,
Я свободы не хочу.
***
Люблю тебя, люблю!
Мне холодно – согрей.
Но оттолкнув, молю,
Убей меня, убей!
На крыльях ветра вдаль
Неси меня, неси.
Разбей мою печаль,
Спаси меня, спаси!
Наивный этот взгляд...
Очнись скорей, очнись!
И губы словно яд...
Коснись меня, коснись!
В бреду моем, в бреду,
Мой нежный визави,
Иду к тебе, иду...
Зови меня, зови!
Не смей, не отвечай;
Я жалость не стерплю.
Молчи и просто знай:
Люблю тебя. Люблю...
***
Мой любимый, мой жестокий,
Как же смог в такую боль,
Вечно дерзкий, одинокий,
Превратить мою любовь?
Посмотри в ночное небо –
Бриллианты в облаках.
Растворились капли снега
Горьким медом на губах.
Ты поил меня любовью,
Добавлял по капле яд.
Тонкой струйкой, свежей кровью
Превращал надежды в ад.
Темным ангелом хранимый,
Так неосторожно ты,
Мой жестокий, мой любимый,
Сам разбил свои мечты.
***
Пой для меня прощание.
Протянешь слепую руку.
Мне было твое признание
Запретною нежной мукой.
Как сладко тобой навеян
Забытым грехом раскаянья,
Мой сильный прекрасный демон,
Пьянящий туман отчаянья.
Я падаю в твои руки –
Укроешь крылом отверженным.
Найду ли покой в разлуке?
Спасусь ли в порыве сдержанном?
Это облегченная версия форума. Для просмотра полной версии с графическим дизайном и картинками, с возможностью создавать темы, пожалуйста, нажмите сюда.