Она закашлялась.
- Ну вот, даже в горле пересохло. Может, записать это все для вероятных потомков? - улыбнулась она.
- Думается мне, что потомки либо не поймут, либо им будет не до того, - Натан долил в кружки ещё вина. - Ты послушай отчёты о вылетах ЧБ: если раньше хорошо раз в месяц зачистку устраивали, то теперь они снаружи только что не дежурят! Так что, либо они окончательно вырежут крыс, и потомкам останется лишь утопать в гедонизме без необходимости поддерживать трудом громоздкую армейскую систему, либо, наоборот, крыс всё это достанет и они принесут войну уже нам. А в этом случае, само собой, потомкам не позавидуешь. Знаешь, Моргана, давай выпьем за них, а? За Несбывшихся и тех, что только сбудутся.
- Давай, - согласилась Моргана, легонько стукая своей кружкой о его. - Поутопаем в собственном гедонизме, пока есть возможность. Ну-ка, доктор, расскажи и ты мне что-нибудь пронзительно-проникновенное.
- Ты знаешь, а мне как-то даже и нечего особенно, - Натан выглядел растерянным, однако, глотнув из кружки, попытался объяснить:
- Просто, у меня с самого детства всё шло как-то очень уж гладко. С родителями отношения были нормальные, они вполне понимали меня большую часть жизни, так что, до самого окончания высшего училища проблем не было. Потом, правда, я посмотрел на себя в зеркало и увидел там тощего очкарика, который совершенно не знает, что ему теперь делать. Идти работать в терапию было скучно, а делать что-то ещё я не умел. Уж не знаю, почему, но я решил пойти в армию... единственный сбой за всю жизнь, если разобраться. Сначала армия, потом ЧБ, ну, о службе там я уже говорил, так что, этот момент мы пропустим. Потом снова гражданка и отделение хирургии. Так и живу. Режу людей, чтобы спасти им жизнь, а иногда даже и получается. Вот такие дела, Моргана. Записывать для потомков не буду, наверное, слишком уж скучно.
- Наверное, смотря как записать, - Рид поняла, что говорить хочется все меньше и меньше, потому что язык подчиняется мыслям совсем не так хорошо, как раньше. Это вторая кружка была или третья?.. - Или вот взять и оформить как комикс.. нет-нет, без порно! Похождения бойца, что-нибудь такое... точно, на этом можно сделать хорошую выгоду! Что-нибудь трогательное и в то же время воодушевляющее, о войне и... черт, какая фигня. Хватит о работе.
- Похождения? - Штейн вдруг понял, что ему надо срочно менять очки, потому что его нынешние не помогают и их можно снять. - Скорее поползновения к более или менее кровоточащим товарищам, которые лежат в грязи, в то время как вокруг другие товарищи бьют крыс чем придётся.
- Значит, благородной истории не получится? - с сожалением вопросила Рид.
- Никак! Хотя если ты возьмёшься, то кто знает, может и получится...
Натан с явным трудом подавил икоту и закончил:
- ...история. Насчёт благородности - обещать не могу
- Если завтра меня не поразит такое ужасное похмелье, что я забуду даже где я живу, и уж тем более забуду про эту любопытную идею... в общем, если не поразит - то я возьмусь.
"А забыть, где я живу, было бы здорово. И если бы еще Натан забыл... Хоть какое-то разнообразие".
Особенно сложным было сделать над собой усилие и не произнести это вслух.
- Я заранее предвкушаю!
Натан неожиданно заметил, что его рука не только возлежит на плече Морганы, но и иногда его поглаживает.
"Интересно, как долго это творится и заметила ли она это?" - отстранённо подумал доктор, но руку убирать не стал. Ему было хорошо ровно настолько, чтобы ничего не менять, а пределом желаний становится хрупкая мечта о том, что прекрасное мгновение не остановится, но растянется бесконечной каплей рубинового вина.
- ...Хорошее вино, - вынесла вердикт Морган, отставив кружку, - даже жалко его. Я надеюсь, оно не пропало впустую.
Теплота накрыла все тело, особенно ярко разгоревшись в груди, до пылающего жара. Совсем не похоже на ощущение от страмония, захватывающее дико и не отпускающее, заставляющее сойти с ума - а потом горько пожалеть об этом, потому что самые прекрасные, самые яркие моменты память не сохраняет, а несправедливо обменивает на тошноту, резь в глазах и головную боль.
И, безусловно, на привыкание. Не стоит оно того, совсем не стоит.

Щеки тоже пылали, но сверкать румянцем сейчас не хотелось... это должно быть жутко смешным, как будто она стесняется сидеть здесь вот так, а Морган-Джесс Рид никогда и ничего не стесняется. Смело подняв глаза и посмотрев в лицо Штейну, девушка замерла. Нет, должно было получиться не то и не так - пошутить бы, поддержать разговор... а получилось иначе:
- У тебя глаза без очков другие совсем. Очень добрые.
- Правда? Тогда жалко, что я не могу без них, - Натан улыбался и чуть щурился, упорно стараясь видеть это остренькое лицо с жизнеутверждающим румянцем на белых щеках со всей возможной чёткостью. - А ещё очень жалко, что я рисовать не умею. Ты такая... ты. Я бы очень хотел тебя нарисовать сейчас.
- Нет, ты что, - запротестовала Рид, всплескивая руками, - меня рисовать нельзя ни в коем случае! Погляди, это же кошмар - никакой округлости форм, сплошные острые углы, любой другой ракурс меняет до неузнаваемости... да и выгляжу я аморальненько, док. И майка мне велика.
- А мне всё равно нравится. Впрочем, я этого подвига всё равно не потяну. Никогда не мог понять - как другие рисуют? Сам принцип, в смысле. Ну, ты поняла.
- Куда как проще, - откликнулась Морган. - Только надо смотреть на предметы немного иначе. Скажем, у табуретки есть высота, длина и ширина. Табуретка может быть удобной, тяжелой, зеленой в крапинку, стоящей в углу... и еще много чего. А вот бумага может быть только белой и плоской. Догадываешься, что совместить их можно только очень хитрым, пусть и простым способом? Любая картинка - это искусная иллюзия. Если это хорошая картинка.
- Вот-вот...ты можешь это даже попытаться объяснить, а я не могу даже понять. Потому, несмотря на развитую моторику и...прочую естественно-научную нудистику, рисовать мне не дано и не будет дано. Скажи, а кто тебя учил?
Моргана погрозила пальцем.
- Да ни одна живая душа не может похвастаться тем, что учила меня чему-то! Упс - кроме тебя, конечно. Но рисовать - нет-нет, никогда и ни за что. Это только я сама. Началось, кончено, с каракуль на обоях, но даже каракули эти были строго пропорциональны. Мать бесилась, а я старалась сделать свои картинки как можно ближе к реальности. И вроде ничего, получается.
- Получаается, - протянул Штейн, вспомнив тот самый рисунок. - Чтоб так у хороших людей всё получалось!
- Чего захотел... - фыркнула Рид. - Если всё будет получаться, куда это годится... должен же быть какой-то элемент, как его... короче, док, нельзя, чтобы все получалось, а то можно и свихнуться, - с серьезным видом покивав, она еще и пальцем у виска покрутила для достоверности... а потом ее накрыло как будто с головой чем-то мутным, но очень приятным.
Даже в сторону повело, легонько, но все равно стало страшно, так, что она даже за плечо Натана ухватилась - вдруг этому злосчастному телу вздумается упасть.
- Ой ма-амочка, - протянула она и засмеялась. - Я что-то уже не очень...
Врач в Натане оказался быстрее даже условных рефлексов: пальцы доктора тут же легли на сонную артерию девушки и чуть надавили, нащупывая пульс, и только потом до него дошло:
- А, так это вино. Понятно...значит, и я сейчас, оооой! - добрый доктор Штейн понял, что миру вдруг надоело находиться в вечной незыблемости и он, то есть мир, вдруг резко поменял местами верх и низ, но пока Натан с Рид приспосабливались к переменам, передумал и вернул всё на место. Хирург покачнулся и с явным заносом, увлекая за собой Моргану, рухнул, причём весьма удачно - на диван.
"А шея у тебя всё равно очень изящная!" - хотел сказать Натан, но неизвестно откуда наползший туман забил ему рот, а мысли поползли как-то уж слишком медленно. Последнее, что доктор успел сделать перед проваливанием в мутное нечто, в котором странно пахло ничем и пальцами Морганы, это сначала погладить её по шее, а затем поднёсти узкую ладошку к губам и поцеловать. Потом его не стало, но это не мешало чувствовать тепло прижавшейся к нему девушки. Совсем не мешало.
Моргана закрыла глаза и в очередной раз в своей дурацкой жизни подумала – а будь что будет.
Только в этот очередной раз все, конечно, будет не так, как обычно.

(и на этой радостной ноте мы оставим вас, дорогие зрители`))

Принцип «в хозяйстве все сгодится» Нома и ее дети соблюдали свято, а потому тащили в нору, или пещеру, как им больше нравилось ее называть, все, что можно было перетащить, а все, что нельзя - разламывали на части и тоже тащили. А куда деваться, если про мебельные фабрики никто не знал, ателье по пошиву штор существовали только в легендах, а флористы, привозящие букеты на дом в изящных вазах, были такими же персонажами сказок, как добрые феи и злые волшебники.
Какая, по сути, разница на чем лежать и из чего есть, лишь бы храпом не мешали спать и на добавку подкладывали съедобненькое. А потому экскурсия по дому Абалкин, ежели таковая состоялась бы, была бы весьма занимательным зрелищем. Роль входных дверей играла задняя часть фургона, врытая прямо в стены. Петли, не знающие смазки ,дополнительно являлись дверным звонком, потому что войти в пещеру тихо и незаметно не мог никто. На пороге домочадцев встречали коврики и половички, засаленные и пропитанные грязью настолько, что сами по себе являлись экологической катастрофой, но ни одному сыну Номы никогда бы в голову не пришло зайти в дом, не вытирая ноги. Легкое сотрясение от удара чугунной сковородой было обеспечено даже маменькиному любимчику. Прихожая была настолько мала, что трое человек могли там находится одновременно только при одном условии: что все животы втянуты, все задницы подобраны, а руки лежат по швам и главное не вертеть головой, иначе можно ненароком задеть что-нибудь ценное, и оно упадет с полки на пол. Девяносто процентов пространства прихожей занимали стеллажи, полки и антресоли, забитые тем хламом, что не поместился в доме или ждали своей очереди на использование. Ничего и никогда не выбрасывалось, даже рассыпавшись в прах - шло на пользу хозяйству. Внутренними дверями тоже служили дверцы от различных автомобилей, а потому пройти в комнату, не поклонившись в пояс было не возможно. Таким образом мамаша воспитывала в детях послушание и уважение к старшим и друг другу. Сразу за прихожей шла кухня, а потом три спальни. Одну занимала Нома, а в двух других ночевали сыновья. Комнаты они все время делили и перетаскивали шмотки из одной в другую, вечно устраивая спор, кто где живет. Сколько Нома ни предлагала вырыть еще одну, а ничего не менялось. Нет, под нажимом матери одну стену расчистили и даже отковыряли несколько булыжников и вынесли две тележки земли, да так все и осталось.
На кухне царил идеальный беспорядок. Т.е. вещи хаотично лежали по углам и все тем же полкам, но лишь мама знала, что и где должно быть, и горе было тому, кто этот порядок нарушал. «Потерянную» вещь искали сообща под звон материнских затрещин. Сейчас хозяйка норы варила детям ужин, и запах еды наполнял все закоулочки и переулочки их дома.
Жалобно взвыли ржавые петли двери, режа слух противным скрежетом, и раздался отчетливый громкий хруст веточки, подложенной под половик, заставив Ному инстинктивно напрячься и замереть в ожидании. По тому как вошёл гость, она могла с легкостью определить, кем был пришелец и с какой целью заявился в её дом. Пришелец немного потоптался в коридоре, а затем раздался отчетливый шорох, вытираемых о половик ног.
Бамбук! Это мог быть только он. Люциус всегда старался прокрасться в дом как можно тише. И хотя Нома сама научившая его всем премудростям маскировки, легко бы распознала его, тем не менее, Изверг никогда бы не попался на такую простую уловку, как веточка под ковриком. Да и Похотунчик тоже не стал бы так громыхать. А значит…
- Маааам! Я есть Хаааачу!!! – раздался громкий басовитый рокот Бамбуковой глотки, в следующий миг ввалившегося на кухню и кинувшегося к стоящей на огне сковороде.
- Руки мыл? – гневным окриком остановила его Нома.
- Я через канал только что переплыл! - возмутился великан, растопыривая пальцы и показывая мокрые ладони. - К тому же мыло кусается!!!
- Ладно, иди, вытри, - смилостивилась мама и подставила щеку для поцелуя.
Звонко чмокнув мать в щеку, Обжоркин в нерешительности замер перед двумя разными полотенцами, повешенными на крючок. Он точно помнил, что одно из них было для грязных рук, а второе вроде бы для чистых. Оба полотенца, впрочем, были одинакового грязно-серого цвета. Решив, что для чистых рук то, что почище, Бамбук старательно вытерся об него, от чего оно почернело сильнее, чем второе.
- Я всё! - счастливо оскалился великан, забираясь на двухногий табурет, и нетерпеливо барабаня ногами по полу.
Табурет жалобно заскрипел и прогнулся.
- Сколько раз вам говорила, почините стулья, так нет же, все вас где-то носит обормоты, лентяи, - принявшись за любимое ворчание, Нома сноровисто шваркнула на стол перед сыном ту самую чугунную сковородку, в которой что-то красное скворчало и пузырилось. От процесса кормления своих детей она испытывала почти физиологическое удовольствие. Триста лет назад в одной из книжек по психологии этот феномен был охарактеризован просто и ясно. Материнская любовь.
- Починим, починим! - отмахнулся Бамбук, спешно запихивая в себя почти кипящую подливку и давясь кусочками то ли крысятины, то ли ещё какой мыши. Мощные челюсти гиганта с легкостью перемалывали тушки мелких зверьков, а полная сковорода в мгновение ока опустела почти наполовину. - Вот Похотунчик и Люциус вернуться из Кайта и починят...

С Месс

(продолжение)
Горан Митчелл и Бенджамин Гроссет. Там же.


Клубящуюся свинцово-серую пелену облаков над разрушенными остатками города с негромким стрекотом разорвало обтекаемое песочно-серое тело "Саранчи". Покружив немного, машина начала медленно снижаться, как осторожное насекомое, привлеченное запахом пищи. В десятке метров над землей спуск прекратился, и вниз полетели разворачивающиеся клубки тросов. Пассажиры капитана Гроссета по одному скользнули в сумрак за бортом. Майор шел последним. В тусклом освещении его бледная кожа особенно выделялась, и если бы не форма Черной Бригады, то Митчелла вполне можно было бы принять за того, кто ни разу в жизни не видел открытого солнца.
Когда солдаты Черной Бригады оказались, наконец, внизу, Бенджамин поднял машину выше и начал патрулировать местность в радиусе нескольких метров.
Мощный прожектор «Саранчи» разрезал сумрак разрушенного города своим холодным светом. Этот свет был призван не столько осветить поверхность и выискать на ней осмелевших Крыс, сколько напугать их и деморализовать. Правда, капитан Гроссет понимал, что вертолет, пусть даже такой отличный, как «Саранча», больше не является для Крыс чем-то недосягаемым. Доказательство тому лежало на земле прямо под ним: груда искореженного металла, в которой, только имея богатую фантазию, можно было теперь узнать вертолет. Бенджамин невольно сморщился, когда луч прожектора вновь скользнул по обломкам.
- Мы на месте. Как слышно? - раздалось в наушниках капитана. Сигнал малой силы был достаточным для поддержания связи с вертолетом, но в то же время не настолько сильным, чтобы его можно было засечь с большого расстояния.
- Слышу вас хорошо, - подтвердил Бенджамин. – Какие будут дальнейшие указания?
«Выруби фонарь, идиот»,- очень хотелось заорать Горану. Не хватало еще привлечь внимание нежелательных свидетелей и ввязать «молодняк» в драку. А эти ввяжутся, как пить дать, схватка с противником это вам не носом обломки рыть.
Вместо этого майор сдержанно произнес:
- Сделайте еще пару кругов по месту, как обычный патруль. Потом подниметесь в нижний слой облаков и выключите прожектор. Каждые десять минут – контроль местности на малой скорости, без света. Связь постоянная.
Подтвердив приказ, Бенджамин сделал еще один круг над местностью, а затем поднял «Саранчу» ввысь. Некоторое время еще можно было видеть свечение ее прожектора, разливающегося в слое низких облаков, но вскоре оно погасло, и о присутствии вертолета напоминал лишь рокот винтов где-то в небе. Множественное эхо разносило этот гул по округе так, что было очень трудно определить, где именно находился вертолет (или вертолеты).
«Саранча» была одной из немногих счастливых машин Небожителей, оборудованной радаром. Правда, прибор этот был примитивен и имел множество ограничений: по высоте, скорости, погоде. Однако, зависшему над низкой облачностью вертолету стоило беспокоиться только о самих облаках, слегка искажающих сигнал. Поэтому, хоть «Саранча» и скрывалась, ее экипаж мог в определенной степени контролировать то, что происходило на земле.
Проводив машину взглядом, Горан ощутил знакомое покалывающее чувство одиночества и заброшенности, охватывающее жителя Неба, привыкшего к замкнутым пространствам внутри небоскребов, впервые вступившего на негостеприимную землю. Впрочем, это ощущение скорее стоило расценивать как игнорируемое неудобство, не представляющее серьезной проблемы, поскольку наземные реалии могли быть гораздо более неприятными.Останки сбитого патруля находились на бывшей территории бывшей стаи Хастана Куорре (южная граница города, 13 сектор), зачищенной днем ранее, так что теоретически этот участок не представлял опасности для малочисленной группы бойцов. Но практика Бригады показывала, что всегда существует вероятность выживания единичных «особей» - самых везучих, самых изворотливых, самых сильных, а, следовательно, и самых опасных.
«В некотором роде, мы с тобой являемся фактором естественного отбора для крыс»,- вспомнились Горану слова одного из бригадных приятелей. - «Выживают только лучшие из лучших».Сумерки наземного дня значительно ограничивали границы видимости, что затрудняло поиск обломков вертолета, разбросанных на территории нескольких километров от места крушения. Поэтому группа определила нахождение только наиболее крупных из них, прежде чем начать осмотр остова.

(Совместно с Кинной)

Совместно с Кинной.
21 сентября. Поднебесный город. Исследовательский комплекс.

Утренняя планерка как обычно не предвещала ничего интересного.
Лаборанты скучали, аспиранты делали вид, что усердно записывают каждое слово начальства, старшие научные сотрудники спали с многозначительным выражением лица, Сола с пристрастием рассматривала новых сотрудников. Представляя эту троицу вчера, заведующий Баррон так вошел в роль доброго руководителя, что каким-то чудом совершенно упустил из виду «вопиющий и беспрецедентный» случай опоздания.
В метре от девушки сидел один из новичков – невыразительный субъект среднего возраста. Судя по выражению лица Солы, его присутствие почему-то было ей неприятно. Она беспокойно хмурилась, ёрзала на стуле и периодически закусывала губу, словно собираясь что-то сказать.
Когда планерка окончилась и персонал лаборатории начал расходиться, девушка выскочила в коридор вслед за объектом своего внимания.
- Доктор Грегори?

Энгус сидел погруженный в свои мысли. Он едва не опоздал на планерку, едва ли замечал коллег и совершенно не слушал руководителя лаборатории. То, что случилось вчера повергло его в глубочайший шок. Он был потрясен, когда понял, что если оставит Катарину, она мгновенно скатится на самое дно не только общества, но даже своего вида. Грегори содрогнулся, когда представил себе опустившееся деградирующее существо, в которое может превратиться его жена. Пусть бывшая, но жена. Планерка закончилась и Энгус как во сне потянулся за выходящими сотрудниками. И именно в этот момент его кто-то окликнул: "Доктор Грегори?". Энгус обернулся, с недоумением воззрившись на молоденькую сотрудницу лаборатории.
Некоторое время ушло на то, чтобы собраться с мыслями.
- Э... Чем-то могу помочь?
- Поскольку доктор Баррон закрепил мою теплицу за вашей лабораторией, не найдется ли у вас пара минут свободного времени? – в устах Солы этот вопрос был чисто риторическим, так как она еще вчера вечером приняла решение расставить некоторые точки над и.
- Э-э. Да, конечно... Где предпочтете разговаривать? В общем-то лучше вам было бы переговорить с моими старшими товарищами.
Энгус огляделся, но как на зло и Вилла и Даст куда-то запропостились. С растерянным и несколько беспомощным видом он вновь обернулся к собеседнице
- Думаю, ваши старшие товарищи могут быть не в курсе некоторых дел. Наш разговор касается вас лично. - эта миниатюрная девушка, напоминающая сейчас взъерошенного щенка, могла быть очень настойчивой.
-Но лучше действительно не торчать на виду. Где вам будет удобней общаться?
Грегори позволил себе чуть улыбнуться: "Минуту назад я спрашивал это у Вас. А по поводу моих коллег вы неправы - я вряд ли знаю больше, нежели они." Настойчивость девушки удивляла Энгуса и сбивала с толку. О чем она вообще хочет с ним разговаривать? О каких это "некоторых делах" может идти речь. И уж тем более его личных делах.
Поскольку собеседник еще явно не ориентировался в помещениях тепличного управления, Сола выбрала кратчайшую возможность скрыться с глаз бдительного начальства. Приоткрыв ближайшую дверь с табличкой "Архив текущей документации" и убедившись, что там никого нет, она жестом пригласила следовать за собой.

Это помещение было малопосещаемым, так как всю важную информацию хранили в более надежных местах, а потому идеально походило для разговора с глазу на глаз.
- Так вот , доктор, хочу предупредить вас заранее, чтобы между нами в дальнейшем не было недоразумений. Если вы будете пользоваться ресурсами теплицы в личных целях, что в малых количествах в принципе не запрещено, то имейте ввиду, что страмониум очень плохо переносит прямой солнечный свет. А уж о его количестве я позабочусь.
Энгус потрясенно уставился на девушку. Потом его лицо резко побледнело, на виске забилась жилка.
- Да как Вы посмели обвинять меня в... этой... этой мерзости!
Голос генетика походил на шипение рассерженой змеи. Глаза его сузились а на лице отразилась буря чувств - ярость, обида, горечь. И страх.

21 сентября. Утро. Небесный город.
(Кинна и Уцеус...продолжаем)

Такой реакции Сола, признаться, не ожидала.
Идя на этот разговор, она была уверена, что имеет дело с одним из тех подонков, которые неплохо нагрели руки на продаже волшебных листьев.
***
«Да я тебе точно говорю!! (небольшое кафе с приглушенным освещением и Ванесса за чашкой вечерних сплетен, делающая круглые глаза, как всегда уверенная в своей правоте). Возвращаюсь я сегодня домой, а у соседей дверь приоткрыта, и стонет будто кто. Живет там у меня один такой, вроде ученого, с женой. Катарина-то, жена которая, все больше дома сидит, не работает в последнее время, вот я и подумала, вдруг дурно ей стало или еще чего.
Заглянула я к ним на всякий случай, а там дыма полная квартира, и мужики с бабами…Одним словом, если плохо кому и было, то стонали уж точно не от этого (говорящая выдерживает эффектную паузу, прихлебывая обжигающий чай из тонкой стеклянной чашки).
Так вот точно говорю, листья это твои горели…ста…стро…вот-вот, они самые!
Где берут, спрашиваешь? Да муж соседкин и носит, небось. Он потом, когда вечером пришел, такое устроил – на два этажа слышно было. Видать гости сами все пожгли, а ему-то не оставили (Ванесса сквозь полуопущенные ресницы разглядывает молодых людей, усаживающихся за соседний столик).
Как это он причем?!!!! Солочка, ты меня просто удивляешь (от возмущения сплетница даже забывает о парнях). Чтобы муж и не знал, чем жена занимается? Он, между прочим, как раз в ваше управление на днях устроился, так что имеет все возможности отраву доставать.
Ну такой зануда тихий весь из себя, старый башмак. Грегори их фамилия…»
***
- А почему бы и не посметь? – невинно глядя в глаза доктору, поинтересовалась Сола. –Ведь не у меня в квартире предлагают дурь тем несчастным, которые впали в зависимость от этой дряни.
Казалось, бледнеть Грегори было уже некуда, однако теперь он прекрасно подходил под определение "мертвенно бледный". Неожиданно он с невероятно усталым и измученным видом прислонился к стене. - Я не знаю, кто наговорил Вам про меня всю эту... чушь. Вообще не понимаю, кому надо поливать мое имя грязью, но уверяю Вас, я не употребляю страмониум... не употребляю и не поощряю подобного.
Грегори прикрыл глаза и начал слегка массировать висок.
- Не поощряете…- собеседница задумчиво посмотрела на него. – Нет, доктор, вы полностью соглашаетесь с таким порядком вещей. Если бы не поощряли, вы бы пытались с этим бороться…Неужели вам не жаль любимую женщину?
- Вы же ученый. Вы должны понимать, во что она превратится...
- Жаль? Конечно жаль! Но зависимость, увы, необратима. Я пытался, возил ее к специалистам, психологам... я старался... Меня всего пару дней не было дома, а она...
Энгус улыбнулся горькой улыбкой.
- Мы уже разведены, и я не оставляю ее как раз потому, что понимаю... возможно лучше, нежели вы.
И такая безнадежность прозвучала в голосе мужчины, что внезапно Соле показалось, будто перед ней стоит древний старик, высохший и пожелтевший как страницы ненужных документов, глядящих на них с покрытых пылью стеллажей.
- А вы никогда не думали, что возможно найти противоядие? – девушка сделала паузу, а потом решилась высказать мысль, тяготившую ее некоторое время. – Существуют люди, у которых имеется врожденная невосприимчивость к испарениям страмониума. Что если это какой-то неизученный генетический компонент, который неизвестен лишь потому, что его попросту не искали. До сих пор наше правительство никогда не рассматривало эту угрозу всерьез, но зараза ширится, и скоро людей, подобных вашей жене, станет гораздо, гораздо больше. Послушайте, доктор, я предлагаю вам провести некоторые тесты, и, если результатом будет хотя бы минимальная надежда на исцеление, мы разыграем эту карту до конца.

Подземелья. Недалеко от фармацевтической фабрики
20 сентября, вечер-ночь

Заведение носило романтичное название «Труба», занимало отгороженную часть довольно широкого тоннеля и представляло собой зал со сводчатым потолком и кирпичными стенами. Тусклое красноватое освещение выхватывало темные силуэты посетителей, разнокалиберные столы и барную стойку. У стены, отгораживающей зал от тоннеля и размалеванной какими-то абстрактными рисунками располагалось небольшое возвышение. На нем в кругу света от тусклой лампы одинокая фигурка извлекала из необычного инструмента мелодию. Макс как-то неудачно (неудачно - не с его точки зрения) пошутил, что звуки эти похожи на завывания душ стервятников, убитых в подземке и оттого не способных найти выход и отправиться к Хшорру, за что получил металлической кружкой по голове.
Гибкий вибрирующий звук заполнял сумрак бара. Изогнутый духовой инструмент тускло поблескивал в руках музыкантши, когда та, влекомая мелодией, плавно двигалась в такт. Музыка лилась печально и ненавязчиво. Посетители занимались своими делами, кто-то ел, кто-то играл в карты или болтал, и лишь пристроившаяся у стены парочка, обняв друг друга за плечи и соприкоснувшись головами, молча поглядывала на сцену, но девушке-музыканту, похоже, было абсолютно все равно, слушает ли ее кто-нибудь. В ее мире сейчас существовали двое – она и ее инструмент.
Красноватый свет подвешенной над подиумом лампы не достигал стола, за которым обосновался Макс с небольшой компанией. Их уголок, как и прочие столики, освещала небольшая плошка с загустевшим жиром и воткнутым по центру фитилем. Свету она давала немного, но, видно, по мнению хозяев бара, должна была придать этой берлоге чуть больше романтики.
За столиком царило оживление. Заполненная новой порцией дымящихся грибов, колба с трубочками передавалась по кругу. Хозяин ее имел вид довольный и изрядно разомлевший. На столе перед ним красовалась жестяная миска с чем-то темным, напоминающим сухари.
- Такой агрегат – это, конечно, хорошо, но не обязательно, нет-нет, я не могу достать, каждая стекляшка на счету, - наставлял он собравшихся. - Вы можете использовать обычную трубку.
- А ты, Макс, шикуешь, - завистливый голос принадлежал невысокому тощему парню с трехдневной щетиной и слегка взъерошенными волосами. Небось на лабораторных харчах?
Компания захохотала.
- Скоро с нами здороваться перестанешь, - добавил еще кто-то. - Поди, всех крыс там скоро съешь?
Макс посмотрел на него оскорбленным взглядом, подобрал из тарелки сухарь и протянул его к своему плечу. Сидящий на нем шестилапый крысенок с готовностью принял угощение.
- Болваны! Вы даже не представляете, какая ценность для науки… впрочем, о науке я еще наговорюсь с Торссоном. Эээ.. Мэт, тебе уже достаточно! Ты ж первый раз?
Круглолицый парень, к которому обращался Макс, поглядел куда-то мимо мутным взглядом и медленно сполз под стол, бормоча что-то о прелестях некой Кристины. Колба же была заботливо перехвачена следующим в кругу собравшихся, и Макс, успокоившись, вернулся к беседе:
- Так, на чем мы остановились?
- На науке, - подсказал женский голос, - о которой ты с нами не будешь говорить.
Девушка была высокого роста и сложена так, что никто не назвал бы ее хрупкой. Скорее наоборот. Темные волосы туго стянуты в пучок на затылке.
Выражение на Максовом лице сделалось озабоченным, очередной сухарь отправился в его собственный рот, крысенок на плече беспокойно завозился.

И Хигф.

- Не буду, - прожевав сухарь, подтвердил Макс. - О науке все время твердит Торссон. Вы ведь встречали Торссона? Хотя по-моему, он из своей обожаемой фабрики не вылазит. Вы знаете, я вообще-то ради всех вас очень рискую… О, я вижу ты надумал?
Один из собравшихся вытащил из сумки автоматный рожок и вытряхнул несколько патронов. В ответ Макс извлек из своего рюкзака темный мешочек и принялся отсыпать его содержимое.
- Встречала, - сказала девушка. - Правда, редко. Впрочем, нас к нему завтра посылают.
- Зачем тебе патроны, Макс? – удивился тощий. – Ты хоть в своего жирного крыса с трех шагов попадешь?
- Крила, мое сердце ликует! – просиял Макс, наигранным жестом прижав руку к груди. - Если ты будешь там, возможно, я не скончаюсь от тоски в обществе этих зануд – Некмана и моей сестры. А тебя к нам не посылают, потому что ты и с одного шага не попадешь! – последнее предназначалось уже тощему.
- Кристинаааа! – донеслось из-под стола.
- Пните его, я не достаю, - попросила Крила. - Музыку слушать мешает.
- Мне хватит, - самый младший в компании, паренек лет семнадцати, с явной неохотой отодвинул трубку. - А то вы будете слушать, чего я ору...
- Да, пожалуй, лучше не надо, - согласился его сосед, продемонстрировав ехидную улыбку, в которой явно не хватало зубов, - а то наш Максик ведь так рискует. А ну как явится большой и страшный дядя…
- Кто-кто? – переспросили справа.
- Да этот… Торссон же, - уточнил беззубый, передавая колбу хозяину.
Макс затянулся, отправил агрегат дальше и подпер щеку рукой. Выражение его лица сделалось каким-то мечтательным.
- Торссон – милейший человек. Но он слишком напряжен. Он всегда так напряжен, точно проглотил здоровенный металлический шест и теперь пытается его…
Повествование прервалось чьим-то сдавленным хрюканьем, и Макс осуждающе поглядел на источник этих невнятных звуков.
- Переварить. Переварить я сказал. Сперва – переварить.
- Да! Вот наш Макс – вот настоящий ученый, - провозгласил тот самый, который отдал патроны. – Он открыл влияние мозгов на грибы... или как-то не так...
Речь его была уже невнятной.
- А вот у меня босс куда хуже Торссона, - сказал тощий. - Вообще свинья. Отбирает из того, что я нахожу, больше, чем положено.
- Тебе надо расслабиться. И боссу твоему надо расслабиться, - авторитетно заявил Макс, - я всегда говорю: расслабление – очень важно в нашей нелегкое жизни, только мало кто понимает… Ну что, кто еще хочет приобрести расслабление на рекордно низкой цене?
Потянулась еще чья-та рука.
- Не увлекайся сам, - предупредила Крила, подперев голову руками. – И с меня хватит. Неохота завтра с мутной башкой тянуть твою полубесчувственную тушку.
- Кстати, о тушке, - оживился Макс, не забывая при этом ловко отмерять товар и ссыпать в рюкзак плату, - Мне вот интересно, какие картинки видишь ты?
Девушка посмотрела на него мутноватым взглядом. Голос был глуховат и слегка неразборчив.
- Тебе скажи, и тебе захочется. Материал собираешь?
- Ага. Не хочешь стать моей подопытной, а? Проведем эксперимент…
- Опытный кролик ищет подопытного кролика? - припомнила анекдот девушка, и сквозь грибной туман в глазах блеснула искорка иронии. - Боюсь, ты не очень опытный кролик.
- Я не кролик, я настоящий ученый! – заметил Макс. Его язык уже слегка заплетался, но голос звучал возбужденно и громко, - Я расскажу, как нужно…
- Ученые! – внезапно прервал его грубый голос из-за соседнего стола, - Не знаю я, что вы там такого секретного изучаете… Сдается мне, откармливаете своих крыс, когда простым людям нечего жрать!

(продолжение следует...)

- Да это ж наш Макс, - возмутился поклонник научных талантов Мердока. – Ты что, он, он же крысам... грибы...
- Грибы – крысам? – возмутился сосед противника науки. – Да за такое морду бить надо!
Он вскочил и оказался лишь чуть ниже Торссона.
- Вы слышали: крысам – грибы!
Крила больно пнула неудачливого защитника под столом, но выступавшего поддержал нестройный хор голосов, сквозь который упорно пробивалась невозмутимая мелодия саксофона.
- Моя сестра бывала на их плантациях, - прогудел внушительного вида детина, поднимаясь рядом со своим рослым и не в меру горячим товарищем, ростом он оказался головы на две ниже, зато примерно такого же размера в ширину. - Грибов там целые залы, а куда девают – не ясно. У нас в стае люди не доедают…
- А по твоему виду и не скажешь! – вякнул Макс. Детина какое-то время переваривал услышанное и по мере того, как сказанное доходило до него, на лице начало проступать ярость. Зато его приятель оказался гораздо сообразительнее, он не стал терять времени на пустую болтовню и кинулся на Макса, который, не взирая на грибной туман, в последний момент успел нырнуть под стол. Тут же временная крыша дрогнула под тяжелым ударом. Верзила, запнувшись, упал и проехал по столу, сметая все, что там находилось, и в завершение врезался в паренька. Оба они с мягким глухим стуком рухнули на пол, рядом с отрубившимся раньше.
- Крииистина! – взвыл тот, хватая еще не опомнившегося дылду за плечо.
А убежище оказалось удивительно краткосрочным. Через пару секунд Макс оказался на виду у всех, потом что деревянная крышка взлетела в воздух и встретилась с «недоедающим». И стол, и мужчина рухнули куда-то вбок.
Крила подтянула к себе ногу, которую так своевременно успела выставить, и поморщилась – от резкого толчка заныли запястья. В следующий миг девушка вскочила – глаза ее прояснились.
Тем временем брякнувший про крыс и грибы явно решил искупить ошибку, и уже мутузил какого-то парня. Тот или принял близко к сердцу растрату грибов, то ли просто решил принять участие, все равно на какой стороне, и отвечал взаимностью, не заботясь защитой.
Дерущихся немедленно окружили сочувствующие, сами явно готовые присоединиться к потасовке. Раздались вопли и свист, и сквозь них едва ли кто обратил внимание, что музыка неведомого для многих инструмента сделалась бодрее. На пол полетели стулья и посуда. Извернувшись змеей, Макс подхватил чудом уцелевшую колбу – закаленное стекло было прочным – вцепился в нее, как в самое дорогое, и вновь пригнулся, уворачиваясь от просвистевшего над левым ухом кулака, развернулся и лягнул кого-то, подобравшегося сзади. Шестилапый крыс благоразумно юркнул Максу под куртку во внутренний карман.
- На музыку не падать, пристрелю! – рявкнула Крила, отправляя очередного противника на пол ударом колена в живот. На щеке у нее алела свежая царапина.
- Какая я те Кристина?
Верзила, проехавшийся по столу пришел в себя, схватил за трогавшую его руку и поднялся. Тело полуповисло в воздухе, а затем, разогнанное хорошим пинком, врезалось в дерущуюся пару. Те продолжили колошматить друг друга на полу, доставалось и третьему. Верзила, занося кулак, вновь двинулся на девушку, стоявшую к нему спиной, но не дошел - в голову врезалась многострадальная колба с остатками грибов. И в следующий миг ударилась о каменный пол и разлетелась на множество сверкающих осколков. Верзила осел на пол бесформенным мешком. Макс перебросил за спину рюкзак, подскочил к Криле.
- Полагаю, нам следует отступить, - скороговоркой прошептал он, - Это не бегство, это преднамеренное оставление войсками занимаемых рубежей.
- Грибов жалко, - бросила она. – Пошли уж, герой.

(продолжает следовать...)

Драка распалась на очаги, постепенно затухая. Хозяин угомонить не спешил, и то сказать – бить там было почти нечего, а тех, с кого можно содрать за ущерб, он все равно найдет. Макс и девушка выскользнули наружу.
Они миновали небольшую заставу и теперь шли по темному сырому тоннелю в сторону жилых помещений. Макс шагал, сцепив руки за спиной и пиная попадающиеся под ноги камешки. Крысенок спал, пригревшись во внутреннем кармане куртки.
- Ничего, кое-что я заработал, да и остатки товара уцелели. Где бы еще стекляшку найти? – рассуждал он вслух.
- Чтоб опять под стол прятаться, чуть что не так? - Крила смотрела с явным скепсисом.
- Много ты понимаешь, - фыркнул парень, - я продемонстрировал мой традиционный уклоняющийся маневр. Уверен, эти деревянные лбы до такого бы не додумались.
- Ма-аневр... – презрительно протянула она. – Эх ты... кролик. Ну ладно, хоть размялась, и за то спасибо. Но вообще, если надо куда-то лезть и, возможно, драться, лучше хорошо выспаться.
- Не драться, а охотиться, - Макс остановился и прислушался, точно подозревал, что за ними могут шпионить, - только тссс! Я смотрю, простые работяги полагают, что у нас на фабрике стратегические запасы продовольствия.
- Не болтлива, - она не огрызнулась, скорее констатировала факт. – В общем, охранять буду завтра, а пока, раз ты решил еще погулять – веселой ночки, а мне пора в кроватку.
- Так я провожу, мне все равно, где гулять.
- Там ты вряд ли покупателей найдешь.
- О, ты недооцениваешь мои способности. Но знаешь, я не жадный. И пожалуй, на сегодня мне хватило, - заметил он, потирая отшибленное в драке плечо.
- Ну тогда пошли, - решила она.
Дорога быстро свернула – это был уже не подвал и даже не канализация, а пролом, оставленный сотрясениями Катаклизма и позже расчищенный и укрепленный. Он вел мимо полузаваленных подвалов. Им навстречу попалось пара куда-то спешивших сородичей.
Этот подвал был очень широк и запутан. Старый Иеремеия как-то говорил, что здание, под которым он находился, называли «театр». Но что это такое – не пояснил, да, похоже, и сам не знал ничего, кроме слова? А может, сам его придумал? Во всяком случае, раньше там было много непонятного хлама, большей частью полусгнившего за века. В одном из его углов и обитала стая, расчистив его, использовав небольшие комнатки и разгородив те, что побольше.
Макс огляделся по сторонам. Воздух сделался теплее и суше, у поворотов и дверей светились все те же неяркие, не раздражающие глаз лампы, от одной из приоткрытых дверей повеяло чем-то съестным. Атмосфера начинала казаться уютной, какой-то домашней. Во всяком случае, такое же ощущение возникало у Макса, когда он рассматривал картинки в смятом, выцветшем журнале, выменянном им когда-то на те же грибы. В журнале были изображены дома. Красивая мебель, улыбающиеся счастливые люди. Привлекательная неизвестная пища, вид которой, даже не смотря на грязь, покрывающую старую страницу, говорил о том, что еда это обалденно вкусная. Макс сглотнул и помотал головой, отгоняя наваждение.
- Вот и пришли, - Крила остановилась.
- Давненько я к вам не заглядывал. С тех пор, как перебрался из своей конуры на фабрику, я смотрю, вы пообжились. Кайт помогает?
- В основном материалами, - пожала плечами девушка. - Хорошими кирпичами и досками.
- Что ж… - Макс помолчал, точно не знал, что сказать – если такое вообще было возможно, - Спасибо за приятный вечер, Крил.
- И тебе. Надеюсь, доберешься домой, провожать не надо, - открытая улыбка перешла в смех. - Завтра увидимся.
Девушка протянула руку.
Странно, но он не отшутился в ответ, только с улыбкой пожал протянутую ладонь.

(... и заканчивает следовать)

Утро. Просто утро.

(с Хелькэ и будет ещё много)

Когда Моргана наконец проснулась, утро явно уже наступило. И скорее всего, давно - яркий свет резанул по глазам так, что она сразу же зажмурилась, помотав головой. Словно дожидавшись только этого момента, голова немедленно и нещадно начала болеть, враз потяжелев.
- Чтоб тебя... - пробормотала Рид сквозь зубы и решилась открыть глаза снова.
Открывшаяся картина повергла ее в состояние леденящего душу ужаса. Даже если бы она решилась вчера повеселиться с Моникой и ее друзьями, она испугалась бы последствий не так сильно.
Во-первых, она была не у себя, и не на своей, как следствие, постели.
Во-вторых, она была даже не на постели, а на докторе Штейне.
В-третьих, на нем была расстегнута рубашка, и ладонь Морганы (которую она тут же отдернула) мирно лежала у того на груди. Грудь была ничего так, вполне мужественная, но осознание того, что вчера было нечто странное, что от этого странного у нее сейчас и болит голова так зверски, и что это не единственный сюрприз сегодняшнего дня, - осознание этого всего привело ее к молниеносному решению - сбежать как можно скорее.
Закусив губу, Моргана попыталась покинуть диван, не тревожа Натана.
Разумеется, в полном соответствии с законами подлости и жанра, сладкий сон доктора немедленно прервался. Он приоткрыл глаза, с удивлением обнаружил очки на носу и чуть смущённо улыбнулся Моргане. Затем Штейн прислушался к ощущениям своего организма, чуть поморщился от головной боли, потом оценил, насколько это было возможно, ситуацию в целом, и глаза хирурга начали наполняться подлинным ужасом.
"Высокие небеса, неужели я... пьяный... её...?!" - пронеслось у него в голове, но выдавить из себя удалось лишь сбивчивое:
- Моргана... я... причинил вам вред?
- А-а! - та вздрогнула, отскочила и выпалила очередью: - Нейт, я все объясню, честное слово, я не хотела!
Только потом в ее не совсем здоровую сейчас голову постучалась, добавив немалую толику боли, разумная мысль.
- Вред? Нет, вы... ты что, все нормально. Все отлично. Я вот сейчас уйду - и все будет совсем отлично...
Очень медленно и осторожно Морган сделала маленький шаг назад. Вид у нее сейчас был во всех смыслах потрясающий - растрепанные, стоящие дыбом малиновые волосы, сползшая с плеча бретелька помятой майки и выражение крайней растерянности на бледном лице.
"Сделал, я всё-таки что-то с ней сделал, но она не хочет говорить и теперь... высокое небо, я пьяная скотина!" - самобичевался Натан с поистине рекордной скоростью.
- Моргана, куда ты собираешься? - единственное, что он смог сделать - это задвинуть себя куда-то на задворки сознания и выпустить на волю врача. - Ты же... да мы оба сейчас больше на покойников похожи! Сядь... пожалуйста, успокойся. Ты в порядке?
Художница вздохнула и рухнула на диван рядом с ним.
- Если не считать того, что у меня голова раскалывается, и ощущения, будто она весит тонны две, и еще кружится, то... я в абсолютном, полном порядке, верно тебе говорю. Я воплощение порядка... ты сказал, на покойников?
- Кажется так, - Натан криво усмехнулся и очень аккуратно уложил голову обратно на диван. - Ты лучше ляг пока, а я, когда смогу соображать, вспомню, что надо делать...
Постепенно разум возвращался к доктору Штейну, он заметил, в каком именно беспорядке находится их одежда и, чего уж там, прикинул собственные возможности в том состоянии, что было вечером, и понял, как маловероятно то, что он... коснулся бы Морганы.
- А что, надо что-то делать? – с недоумением спросила Рид. Свернулась на диване калачиком, обхватила голову руками и тихонечко заскулила. – А какое ж оно вкусное-то было, а… Я умру, док? Скажи мне правду, я теперь умру?!
- Я должен тебя разочаровать, - Натан бездумно протянул руку и погладил девушку по спине. Только потом до него дошло, что она может почувствовать, если его опасения верны, но руку доктор отдёргивать не стал. Поздно, в любом случае, - ты умрёшь, рано или поздно, так или иначе. Сделать ничего нельзя, разве что, прожить отпущенный срок так, чтобы не было обидно. И для начала убрать это похмелье, рази его...
- То есть от похмелья, прямо вот сейчас, я не умру? Как прекрасно! Пожалуй, сейчас это предел всех моих стремлений! - на ее лице появилась идиотская, необычайно широкая улыбка, что придало художнице весьма безумный вид. Она перевернулась на спину, нечаянно расположив ее таким образом вне досягаемости Натана, и уставилась в потолок. - Ладно. Давай лечить меня. И тебя. После страмония хорошо помогают лимоны...

Штейн аккуратно вытащил руку из-под Морганы, тихонько вздохнул и усилием воли поднял себя с кровати. Это было сродни штурму гладкой стены. Он тащил себя вверх буквально за шиворот одной рукой, другой хватаясь за воздух, а ногами отбивая чечётку на непокорном вестибулярном аппарате. Он сгибал свою волю в железном кулаке, он ломал своему похмелью хребет об колено. Он встал. Деревянными, негнущимися ногами дошагал до стола и открыл ящик. Вернулся с ним на кровать и упал. Натану было плохо и даже очень, но всё же, доктор в нём неизбывно побеждал, и вскоре на свет явилось три пузырька.
- Болеутоляющее, ускоритель метаболизма и тонизирующее, - прокомментировал он. - Сделай по глотку, на дозировку меня сейчас не хватит.
- Да ты совсем... - сочувствующе покачала головой Морган и сразу об этом пожалела - в мозг будто вонзилась раскаленная спица.
Девушка поспешила опробовать содержимое бутылочек - на всякий случай в том же порядке, в котором их назвал Штейн. Теперь оставалось только надеяться, что они помогут очень быстро.
- Держи, - она протянула склянки Нейту. - Наверное, в твоем преклонном-преклонном возрасте вино уже нельзя.
Натан повторил её манипуляцию и прикрыл глаза. Ночью точно что-то было и это что-то было достаточно отвратительным, чтобы Моргана начала язвить.
"Она не ушла только потому, что не может. Извиниться? Да, док, отличная мысль".
- Моргана, должен предупредить, что через некоторое время станет очень жарко. Это из-за второго лекарства... понимаешь, оно чистит тебя и выводит всю дрянь с потом...,- Штейн несколько потерял мысль и запнулся
Художница приподнялась на локте.
- М-м.. станет жарко - я окно открою. Можно ведь?
- Можно. Только не поможет, - простыми предложениями говорить было явно проще. - Пота будет ведра два. Надо...а что надо? А. Точно. Ой.
- Чего - ой?
- Моргана, - Штейн чувствовал, что от его щеки можно прикурить. - Ради высоких небес, не подумай что я... в общем, одежду лучше снять. Ох, небо, что я говорю?! - возопил он и тут же был жестоко покаран взбунтовавшимся организмом. - Не подумай плохого. Я имею в виду, переодеться во что-то, из чего потом будет не жалко выжать восемь литров солёной жидкости. Вот.
Доктор вывернул шею, глядя на Моргану глазами больной собаки.
Моргана посмотрела на него удивленно. Даже изумленно.
- Э-э.. переодеться?! Одежду... снять? - ладно, в общем-то, если вдуматься в ситуацию, Натан-то был прав. Жалко любимую майку. - Так мне же не во что переодеться, одежда-то у меня в квартире осталась!
В картире осталась не только одежда, и об этом Моргана вдруг вспомнила тоже.
- Слушай, я тогда вернусь к себе, чего уж. И шмотки, и еще кое-что там, в общем, загостилась я, пора и выметаться...
- Лучше я схожу, - после некоторого раздумья сказал Натан. - Я уже поднимался, а у тебя точно голова кружиться будет. Лучше даже не пробуй.
"Останься!" - кричало что-то внутри него. - "Прошу, не уходи!!!"
Но доктор Штейн слишком хорошо умел держать себя в руках. Так хорошо, что ненавидел себя за это.
Рид была близка к тому, чтобы впасть в панику.
- Док, не надо! - она замотала головой, поняла, что голова от этого отвалится куда скорее, а не отвалится, так разболится вконец, и вместо этого замахала руками. - Давай я сама, не надо тебе утруждаться, что я, до лифта не дойду?.. Я дойду, честное слово, только, правда, тебе лучше туда не ходить, честно..!
- Моргана, глядя на тебя пробуждается мой врачебный инстинкт, - продолжал резать сам себя Натан. - Так что не буди во мне хирурга и дай ключ, мне правда не сложно.
Твой инстинкт глядит на меня и пробуждается? - она скорчила сочувствующую рожицу. - Мне очень жаль, но это совершенно невозможно. Более того, я не просто не отдам тебе ключ, я даже не скажу, где он. Вот!
Нахмурившись, она встала и скрестила руки на груди.
- Я пойду сама - и точка.
Правда, выглядеть грозно у нее все равно не получилось.
Натан тяжело вздохнул. Переупрямить Рид было сложно, и он воспользовался приёмом из разряда низких.
- Ну хорошо, убедила. Только...пройди шагов пять по прямой, а?
- Да проще простого! - фыркнула она.
... для равновесия пришлось расставить руки немного в стороны, и шатало ужасно, но первые три шага все-таки были почти ровными, хоть и медленными до жути. Остальные два вышли совсем коряво, но Рид надеялась, что доктор не очень внимательно следит.
- Понятно, - шаг Штейна был ровен...но тот, кто умудрялся спать стоя на утреннем построении, явно не мог быть проверен на похмелье таким примитивным образом.
Тяжкая, но вполне деликатная длань Натана придержала Рид за плечо, а сбоку оказалась вполне годный для опоры остальной доктор.Моргане не осталось ничего другого, как за него ухватиться и взглянуть в глаза Натану с подлинной грустью и тоской.

(продолжаем)

- Ты вымогатель, - сказала она серьезно. - Боги покарают тебя. А ты, когда вернешься, выкинешь меня отсюда и вспоминать обо мне не захочешь, после всего, что увидишь за моей дверью.
Она достала ключ из заднего кармана и сунула ему в руку.
- И если что, ты сам виноват. А одежда моя в маленькой комнате, в шкафу - приноси любую.
- Будем считать, что всё увиденное будет мне кармическим наказанием за вымогательство, - Натан смог скособочить лицо в улыбку и взял ключ. - Надеюсь, я вспомню твой этаж и номер ячейки...
- Сто семьдесят восемь, N, - вздохнула Рид, кое-как вернулась к дивану и устроилась в уголке.
- Если жарко станет быстрее, чем я вернусь, то в шкафу есть халаты: бери любой и переодевайся в него, - предупредил Натан и выбрался за дверь.
До лифта он добрался сравнительно быстро но, на всякий случай, по стеночке. Утро...нельзя было назвать ранним, так что, прохожих на этаже хватало. Немногие знакомые косились на доктора впервые за всю жизнь видя на его лице щетину. Лифта пришлось ждать не долго и, о чудо, он был пуст.
- Мда, - только и смог сказать Натан, увидев себя в стенном зеркале.
Волосы растрёпаны, под глазами синяки, рубашка навыпуск и четыре верхние пуговицы расстегнуты, не говоря уж о рекомой щетине. - Красавец!
Видимо, ни у кого не было желания ехать в компании такого доктора Штейна, атк что, пока цифры над дверью приближались к заветному "178", он успел несколько привести себя в порядок, пригладив волосы и оправив одежду. Вскоре в дверной замок комнаты номер N вошёл ключ, удерживаемый твёрдой рукой хирурга Натана Штейна, а не неизвестно кого в костюме беглого развратника.
За дверью оказалось... оказались люди. Трое парней и две девушки, причем хоть какое-то подобие одежды было далеко не на всех.
Впрочем, они находились в совершенно естественных позах людей, спавших голыми, недавно проснувшихся и решивших наконец одеться, в частности, один из парней, тощий и нескладный, уже натягивал носки, какая-то девушка влезала в кофточку, еще один парень в черной рубашке бродил по комнате в поисках.. должно быть, нижнего белья, потому как нижнего белья на этом парне и не было - что было заметно и по отсутствию брюк.
Жилая ячейка не просто пропахла дурманом - она им провоняла. У стены рядком стояли пустые пластиковые бутылки - в таких распространяли аквавиту.
Странные обитатели комнаты Морганы поначалу ничуть не смутились, словно и ждали чьего-то прихода. Но потом одна из юных дев, блондинка с короткой стрижкой, совершенно не одетая и возлежащая на диване в довольно вульгарной диспозиции, увидела, кто именно вошел - и вскочила, возмущенно колыхнув женскими прелестями.
- Эй, а ты кто такой? Чего тебе тут надо?!
- Натан Штейн, военный врач в отставке, - похмелье слетело разом, и представлялся он не бездумно, а с выверенной чёткостью, действующей на гражданское население пугающе. - А кто такие вы и что делаете в ячейке принадлежащей Моргане Рид?
- Военный?.. - прошептала вторая девушка. Парни изрядно смутились, но вот вскочившая блондинка явно не была намерена сдаваться просто так.
- Спокойно, Роуз, он же сказал, что в отставке, - она улыбнулась Штейну. Натан, понимаете, та самая Моргана, о которой вы говорите, сама пригласила нас к себе. То есть, она знает о нашем присутствии здесь и не имеет ничего против.. но вот откуда у вас ключ и зачем вы пришли - это другой вопрос. Вы находитесь тут на законных основаниях? Впрочем, если даже и нет.. - Моника (это была, разумеется, она) подошла ближе, почти вплотную, - может, вам угодно задержаться тут на часок?.. Надеюсь, вы благоразумны и не станете приглашать дежурных или смотрителей, если наградой вам за молчание будет просто неземное удовольствие...
На заднем плане парень в рубашке наконец-то нашел трусы и с выражением истинного страстотерпца пытался попасть в них ногой.
- Знаете, молодые люди, - Натан наконец понял, что его беспокоит и с выражением блаженства на лице закурил. Пусть и невольно, но получилось эффектно. - Я пришёл сюда от Морганы за её вещами. Сейчас я возьму её вещи и отнесу ей, а заодно поинтересуюсь, точно ли всё так, как вы говорите. И если нет, то о визите смотрителей вы будете умолять Высокие Небеса.
Моника скривилась, как будто съела лимон целиком, вместе с кожурой.
- Вообще говоря, она должна была сюда прийти около двенадцати. Если вы за нее, тогда другое дело - подумаешь, оденемся и уйдем. Кстати, вы с ней что, того?.. Типа спите вместе и все такое? Что-то я не помню, чтобы она с кем-то вообще состояла в подобных отношениях... хоть когда-то... наша бедная, на голову больная Джесси...
С извиняющейся улыбкой она повернулась, нашарила за диваном брюки и нарочито медленно стала их одевать.
- Я, конечно, говорю слишком резко, но прошу меня простить. Дурь в этот раз была нехороша - слишком слабая.

Натан хотел было сказать этой пигалице всё, что он думает о ней, её друзьях, её родителях и её образе жизни, но не удержался, скользнул взглядом по вполне соблазнительным ножкам, переместил его несколько выше...потом осёкся и присмотрелся внимательней, поправив очки. Ноги у его собеседницы были действительно неплохими, если не считать лёгкой сыпи под коленями. Доктор Штейн не был инфекционистом, однако ЭТУ сыпь знал хорошо. Слишком уж памятна была прошлогодняя эпидемия среди молодёжи.
- Знаешь, девочка, - сказал он несколько резче, чем диктовал гуманизм. - Не думаю, что тебе и твоим друзьям стоит беспокоиться о половой жизни и душевном здоровье Морганы. Лучше вспомни, болит ли у тебя голова по утрам? Полчаса, не больше, но сильно. И не много ли ты пьёшь воды в последнее время? А быстрая потеря веса за последние три недели - ты ведь радовалась ей, так? И, наконец, вспомни, ничего ли тебе не напоминают все эти симптомы в сочетании с сыпью на внутренней стороне бёдер и под коленями? Если есть проблемы с памятью, то я охотно помогу: это лихорадка Уингерта, в народе называемая Белым Огоньком. Припоминаете?
- Ни черта не понимаю, о чем вы говорите, - мотнула головой Ника. правда, то, как она побледнела, указывало совершенно на противоположное.
- Хватит нас пугать, - вмешался один из парней. - Видите, мы уже уходим!
Он даже собрал все бутылки и мусор в какой-то мешок и теперь стоял, нервно им потрясая - и вызывая внутри мешка зловещее звяканье и треск пластика.
- Да я пугаю, что ли? - Натан облокотился об стену и даже чуть усмехнулся. - Я так, наставляю на путь истинный, лежащий на медицинский этаж. А то ведь опять эпидемия пойдёт, замучаемся...
- Нашли кого слушать, - фыркнула Моника, обращаясь к товарищам. Правда, они, похоже, действительно нашли и рады бы послушать (Роуз, например, сосредоточенно рассматривала сгиб собственного локтя), но девушка попросту начала подталкивать их в спины, некоторых довольно грубо.
Она оказалась последней, кто выходил из квартиры - в то время, как остальные любители страмония уже потянулись к лифту. Ника же замерла перед врачом на несколько секунд, оглядела его с ног до головы с презрительным выражением лица и прошипела:
- Да пошел ты... умник.
Выходя, она нарочно задела его плечом и шла потом по коридору с гордо поднятой головой, не оборачиваясь.. в то время как внутри нее расползались липкие щупальца страха.
- Действительно, врача слушать - всё равно что голову на плаху уложить, - задумчиво пробормотал Натан и принялся собирать вещи Морганы.
Полчаса спустя, он, нагруженный женской... и не очень женской одеждой Рид, стоял перед дверью своей ячейки. Собирая вещи, доктор столкнулся с нестандартной проблемой: он понятия не имел, что именно может понадобиться Моргане и принял решение достойное легендарных вождей древности, взяв всё, что смог унести. В итоге весь этаж стал свидетелем потрясающей картины: доктор Натан Штейн, груженный одеждой, ногой стучался в собственную дверь. Апофеозом картины были сиротливо торчавшие из середины кипы белоснежные трусики.
- Сейчас-сейчас! – послышалось из ячейки.
Через минуту Моргана, взъерошенная и тяжело дышащая, показалась на пороге.
- Я как раз начала переодеваться, - поделилась она. – В один из тех чудных халатиков. Но теперь, раз уж ты принес вещи… - девушка посторонилась, пропуская его. – Погоди-ка… Нейт, ты что, принес все вещи?!
- Не все, - пропыхтел Натан, чувствуя, что теряет баланс. - Содержимое...последней полки...не влезло!
- Кинь это на пол, - махнула рукой Рид. - Все равно ты тут убирался... Нет, какой ужас все-таки - я же сказала, ты выбери там что-нибудь, все равно, что именно. Видимо, выбор оказался непрост?
- Кто же знал, что у вас всё так сложно! - Натан с облегчением сгрузил одежду на пол. - Так, ты переодевайся, а я пока схожу в душ...надо привести мысли в порядок.
- Ничего у нас не сложно, - Моргана дернула плечом. Потом, опять-таки вспомнила про Нику: - Ты... там как, нормально всё? Квартира цела? Мне ужасно стыдно, что ты все это видел...
- Квартира, на первый взгляд цела, - посерьёзнел Натан. - А вот твои... знакомые, кажется, поимели серьёзные проблемы. Ты переоденься пока, говорю же, надо мысли в порядок привести.
С этими словами доктор скрылся за дверью ванной. Вскоре зажурчала вода, а из-под двери потянуло едким сигаретным дымком. Штейн со студенческой скамьи любил удивлять людей, сочетая плохосочетаемое...

- Ладно, ладно, - закивала Рид, опускаясь на колени перед горой вещей. Последний год она носила только две пары одежды - майку и штаны, которые были на ней сейчас, и потрепанные бриджи с футболкой безумной расцветки, но этот комплект как раз должен был лежать на последней полке. А все, что было в этой куче, нужно было хорошенько рассмотреть - хотя бы за тем, чтоб отвлечься от неприятных мыслей.
- Как только он выйдет из душа, он меня выгонит взашей и отберет книжки, - тихо сказала себе Моргана. - Я не сдам экзамен, до которого осталось всего два дня, и из-за Моники у меня неделю будет плохое настроение. Но это не повод отчаиваться. Это повод... допустим, примерить вот это... или вот это...
Через несколько минут половина вещей, забракованная немилосердной художницей, была разбросана едва не по всей комнате.
Штейн явился умытый, выбритый и освежённый по самое "не грусти". Из одежды, правда, на нём был исключительно белый халат, из-под которого сиротливо выглядывали тощие ноги. Впрочем, лицо его было серьёзно, если не сказать, что мрачно. В сочетании с полным игнором беспорядка, этот факт ничего хорошего не предвещал, но стоило ему увидеть Рид...
Натан застыл на месте, озадаченно поправил очки и покраснел. Его взгляд упорно не желал покидать коленок Морганы, а рука сама тянулась к несуществующему галстуку: ослабить.
- Моргана... ты так... тебе очень идёт, знаешь об этом? - он улыбнулся, мимоходом подумав, что выглядит сейчас, как полный идиот.
Рид посмотрела на него с плохо скрываемым ужасом.
- Да я выгляжу как девчонка! - оскорбленно воскликнула она и попыталась стянуть подол на коленки, хоть чуть-чуть пониже.
- О вкусах не спорят, - смутился Натан и поискал потерявшуюся мысль. Найдя, впрочем, не обрадовался.
- Моргана, ты знаешь адреса и имена этих... молодых людей, бывших у вас в ячейке? Кажется, у них серьёзные неприятности.
Он прошёл к кровати, стараясь шагать не слишком широко и сел, запахнув халат поплотнее.
"Чего стесняемся, доктор Штейн? Запамятовали рисуночек?" - одновременно с этим подумалось ему, и на лицо поползла усмешка.
- Только одной, Ники... Моники. Ну, вы ее наверняка сразу заметили. Она весьма такая... в общем, сложно не заметить. А в чем дело-то?
Морган переползла на диван, уселась в противоположном углу и сосредоточенно стала теребить маленькую диванную подушечку.
- Понимаешь... если она твоя близкая подруга, то самое время брать её за уши и тащить к нам. Белый Огонёк - знаешь, что это такое?
- Не знаю. И она мне уже давно не близкая, и даже не подруга.
Натан вздохнул и потёр лоб. Тема не была ни лёгкой, ни приятной, но говорить приходилось, учитывая прошлогодний кошмар.
- Белый огонёк, - начал он, закуривая, - так же называемая лихорадкой Уингерта - это заболевание, передающееся половым путём. Внешние проявления по отдельности безобидны, их можно списать на что угодно, но вот последняя стадия болезни... поражается центральная нервная система и половые пути, серьёзная угроза сердцу. Человек болеет около двух месяцев, причём последнюю неделю делает это в кровати, стремительно становясь сперва овощем, а потом умирая. Проблема в том, что инкубационный период долог, но большинство обращается на медицинский этаж только в ту самую последнюю неделю, когда что-то исправить уже почти невозможно.
С каждой новой фразой доктора Морган менялась в лице; в итоге, когда он замолчал, этого самого лица на ней практически не было, а по спине, как чувствовалось, бежали мерзкие холодные мурашки.
- А... от чего бывает такая штука?
- Первоисточник так и не определён, - пожал плечами Натан. - Первая вспышка была среди бойцов ЧБ, так что, почти все исследования проходят под грифом "совершенно секретно", сам не знаю, почему. Одно известно точно: заболеть этим, не вступив в половой контакт с носителем невозможно. Хотя, нет, были прецеденты заражения через кровь.
- Дрянь какая, - поежилась художница. - А оно лечится? И при чем тут... - она неопределенно взмахнула рукой, - эти... которые у меня были?
- Те, которые у тебя были явно жгли дурман. А ты знаешь, что люди после этого делают...
Моргана потупилась.
- Ну вроде того, ага... так чего, кто-то из них подхватил эту заразу?
- Да, высокая такая девушка, - Штейн призадумался, как бы описать внешность, но ничего, кроме стройных ног в голову не лезло. - Нахальная, которая. У неё была сыпь, да и судя по реакции на перечисление остальных симптомов...в обще, она точно, а может и ещё кто-то. Моргана, нужно срочно их отправить на медицинский этаж. Иначе будет опять эпидемия.
Пальцы доктора смяли окурок с неожиданной злостью. Он прекрасно помнил, как выглядело тогда инфекционно: половина отделение уже пуста, ждёт новеньких, а другая полна овощей небожителеподобной формы, с которыми неизвестно что делать.

- Если нахальная, то это Ника, - девушка сокрушенно покачала головой. - Просто идиотка, что тут скажешь. Я тысячу раз ей говорила - бросай эту траву, займись делом, но какое там - она крепко подсела. Кстати, когда она заходила ко мне утром, я точно не видела никакой сыпи. Может, тебе показалось?
- Не показалось, - Натан качнул головой и усмехнулся. - Я внимателен, а сыпь легко может появиться за одну ночь.
- Так я тоже проблемами с вниманием не страдаю, - Моргана оставила подушку в покое и уложила ее к себе на колени. - Так лечится эта лихорадка или мне уже предупредить родителей Ники, чтобы копили на торжественную кремацию?
- Лечится-лечится. Если начать прямо сейчас, а не когда она встать самостоятельно не сможет.
- Ну... тогда я при случае брошу ей в ящик записку. Свяжется, как всегда, с кем попало. А крайняя почему-то я. "У Морганы своя квартира, у Морганы своя работа, Моргана нам обязательно поможет..." Так достало! - диванная подушка получила нешуточный удар маленьким, но крепким кулачком. - Все-таки надо мне было выкинуть ее из окна, когда она пришла утром!
- Моргана, - Натан подсел чуть ближе и коснулся её плеча. Он не знал, что говорить дальше, но пытался что-то придумать. Не выходило. Так он и сидел, в одном халате и положив руку на плечо девушки с розовыми волосами. С них обоих пот лил весенним дождём, но они этого, похоже, просто не замечали.
- Ага, - пробормотала Рид. Повертела в руке все ту же подушку, потом переложила ее на колени к Натану. - Жарко, да?
- Жарко, - он улыбался неизвестно чему и руки не убирал. - Моргана...я понимаю, что звучит это странно, но спасибо тебе.
- Это за что еще? - весело фыркнула она. - Я временно оккупирую твое жилище, безобразно себя веду и к тому же рисую отменную пошлятину. Да, еще и вино твое выпила. По-моему, это заслуживает не благодарности, а хорошей выволочки. Или о вкусах таки не спорят?
- Совсем не спорят, - Штейн чуть призадумался, потом хихикнул, а после и вовсе заржал в голос. - М-моргана! А ты п-помнишь зачем ты сюда пришла, по первоначальной идее?
Похоже, что доктор толи сошёл с ума, толи был одновременно развеселён и озабочен.
- Я? Пришла?.. Сюда?
Это такой у него вопрос на засыпку, поняла Рид. Это он ждет, что я попадусь и ляпну глупость.
- Какая еще идея, ну что ты мне голову морочишь, - с деланным спокойствием произнесла она. - Конечно, я... блин. Конечно, я не помню!
- Вот-вот, я тоже не помню, - умирал от счастья Натан. - А вообще, ты пришла готовиться к экзаменам, только мы разговорились и как-то об этом забыли, за что высокому небу от меня лично большая благодарность!
- К экза-а-аменам... - простонала девушка.
Зачем он ей напомнил?! Это разом перечеркнуло все хорошее настроение, которое только-только начало... настраиваться.
- Вся моя жизнь - боль и страдание, - с тоской в огромных глазах она посмотрела на Штейна. - Отныне. И присно. То есть до экзамена. Напомни мне теперь, куда я дела вчера твои книжки - и я приступлю к самоистязанию немедленно. То есть к подготовке, конечно...
- Нет, Моргана, по книжкам ты теперь не успеешь совсем. Эхх, не хотелось, а что делать? - Штейн поднялся и некоторое время копался в столе, пока не извлёк папку машинописных отпечатанных листов. - Вот! Мои материалы для подготовки. Сам искал, сам писал...теперь ты пользуйся. Об одном заклинаю: ни одного комментария на счёт стиля изложения! Я сгорю со стыда...
- Ого! - Рид присвистнула, подаваясь вперед. - Да это же сокровище! Нейт, ты просто чудо!
Она вскочила с дивана (хвала лекарствам, самочувствие уже позволяло прыгать туда-сюда), подлетела к доктору и чмокнула его в щеку, не забыв и забрать бумаги, - и теперь смотрела на них с восторгом.
- Я обещаю, буду нема, как просроченный шпинат.
- Если что будет не понятно, спрашивай, - вновь краснея пробормотал Штейн.
В годы студенчества он в совершенстве владел двумя языками: поднебесным и поднебесным матерным. Позже суровые учителя начисто отбили у него привычку смешивать эти два наречия в разговорном быту, только вот конкретно эти записки были созданы задолго до этого радостного события.
"Даже знать не хочу, что она обо мне подумает!" - решил он и совершенно некстати подумал: "А губы у неё тёплые..."

(и пока что всё))

Я, Ivory, тот кто её заменял и снова я...

Территория клана Клео.

Рок кивнул и раскрыл планшетку, прикреплённую к бедру. На свет появилась та самая карта, что они сняли со стены в первый день после налёта на их старую большую стаю.
- Вот - палец вожака в перчатке без пальцев упёрся в точку на карте. - Мы находимся вот тут. Вот тут и тут есть выходы на поверхность, но они завалены и трудно проходимы.
Если Клео и была удивлена, она этого никак не выдала. Лишь кивнула, мол. продолжай.
- Судя по направлению, в котором мы двигались под конвоем, ваша … эм… база, если можно так сказать, находится, где то тут, либо тут. – Рок отметил на карте несколько станций южнее показанных ранее. Мы пришли вот поэтому туннелю. – Рука заскользила от места их убежища, где на данный момент пряталась стая, на запад, а затем ещё севернее и остановилась.
- Вот тут, - Рок сглотнул и тяжело вздохнул. – Вот тут мы раньше жили.… Пока Хшорровы стервятники не разгромили почти всю стаю. Итак, где мы назначим место нашей следующей встречи?
- Этот тоннель, он не заканчивается там, где вы вышли. Завал можно обойти через боковое ответвление, оно не завалено вопреки мнению, - задумчиво проговорила Клео. Там в трестах метрах станция. Вроде спокойная, правда мои люди там давно не бывали. Знаю, что переход на другую станцию опасен и параллельная станция не чиста. Так что скажите своим людям, чтобы ни ногой. Если они не хотят свои ноги там оставить. А вот прямая станция то, что нам нужно.
- Хорошо, учтём... - пробормотал Рок, делая какие-то лишь ему понятные заметки на карте. - Ну а что на счёт встречи?
- Вот на этой самой станции, - улыбнулась Клео, - она вроде Н-84 называлась. Самое подходящее место
Осмотрев указанное на карте место встречи, Рок скептически осмотрел его и кивнул в знак согласия.

Сумерки наземного дня значительно ограничивали границы видимости, что затрудняло поиск обломков вертолета, разбросанных на территории нескольких километров от места крушения. Поэтому группа небесников определила нахождение только наиболее крупных из них, прежде чем начать осмотр остова.
И там их уже ждали те самые крысы, хитрые изворотливые, привыкшие отгрызать не только случайно подставленный палец, но и всю руку вверх до плеча и глотки, чтобы больше не возникло желание совать нос на их территорию. Для Мамаши Номы и ее выводка подобные вылазки были единственным доходом, а стало быть, условием выживания. Поэтому стреляли они на поражение и добивали без жалости.
Нома, в походном костюме из мешковины, который едва сходился на ее располневшем теле, уже который час отлеживала бока в засаде, наблюдая за тем, как приближается к обломкам вертолета их добыча. Все это время она не переставала воспитывать Бамбука.
- … и если я еще раз найду посреди кухни твои потные окаменелости, которые еще называются носками, клянусь дерьмом небесных херувимов, сварю с ними суп и заставлю сожрать.
На протяжении всей воспитательной беседы, Бамбук старательно отводил глаза и ёрзал на месте. И хотя лежание в засаде на небесников дело опасное и рискованное, но тем наставительные речи Номы, которая к тому же была не в лучшем духе, эффективнее жарили задницу гиганту. Отчего он буквально выпрыгнул из своего убежища от радости при появлении злосчастных крысолов и кинулся к ним, как к спасительному кругу.
- Куда, - рявкнула было Нома, недовольная тем, что чадо сбежало, но разглядев «херувимов» и сама вылезла.
- Бамбук будет стрелять! – уверенно заявил здоровяк, прижимаясь к полуобвалившейся стене и укладывая на плечо диковинную металлическую трубу больше похожую на пусковую установку, нежели на ружье. Но, тем не менее, это было именно огнестрельное оружие, которое он навёл на идущего впереди отряда разведчика.
- Они наступать в ловушку, а потом Бамбук стрелять, - поспешно поправился он, видя недовольное лицо мамули.


Кинна, Мара, Аккеран

20 сентября
Нижний город. Точка 13`54.

Когда-то здесь пролегал убегающий на юг широкий проспект, обсаженный высокими тенистыми деревьями, который с обеих сторон обступали изящные строения из стекла и камня, населенные преуспевающими людьми. Древняя война радиацией сожгла ветви с дрожащими листьями, подошвами легионов истолкла в цветную пыль хрупкие витражи, взрывами разметала осколки белого резного камня и покрыла содеянное пеленой вечного сумрака. Теперь это были просто холодные развалины, не такие высокие, как в центре города.

Свежая черная проплешина, образованная прогоревшими остатками топлива, выплеснувшегося из разбитых баков, жирным пятном обозначала место падения вертолета. Рухнувшая машина приземлилась на носовую часть, завалившись вправо и выставив днище с торчащей рамой. Левое крыло, дверь и часть борта отсутствовали.
«Стегрр!! Прямое попадание!» - чуть не вырвалось у Горана.
С первого взгляда было ясно, что это не шальная автоматная очередь, случайно угодившая в уязвимое место. Очевидно, что некий снаряд был выпущен вдогонку по улетающему патрулю, причем сила удара была столь велика, что вертолет едва не перевернуло в воздухе. Следовательно, били почти в упор.
Определив примерное направление, Горан отправил двоих бойцов на поиски следов стрелявшего, а сам в сопровождении третьего солдата продолжил внешний осмотр останков машины, не приближаясь, однако, к ним близко. Вертолет слишком долго пробыл на земле, чтобы возникла вероятность каких-либо крысиных ловушек. То, что здесь менее суток назад была истреблена целая стая, еще ни о чем не говорило – Нижний город быстро восстанавливал популяцию своих жителей.
Дожидаясь возвращения солдат, майор и его спутник укрылись в «естественном» углублении почвы, что когда-то было обширной воронкой от взрыва.
- Капитан, что видно сверху? – это уже относилось к невидимой с земли «Саранче» и ее экипажу.

Висение в воздухе в этой заоблачной засаде было делом, конечно, не самым захватывающим. К тому же без прожектора в плотном тумане облаков видимость была нулевая. А если прибавить к этому усталость из-за второй подряд смены, то совсем не удивительно, что менее стойкие члены экипажа поддались соблазну вздремнуть. Обычно дотошный до правил капитан Гроссет сегодня однако позволил своей команде эту слабость. Задание было не таким уж сложным, он и сам сможет справиться с ним в одиночку. Так будет, наверно, даже лучше…
Красный отсвет лампочек приборов освещал в темноте красивое лицо Бенджамина. Капитан сосредоточил свое внимание на молчавшем пока что радаре, но мысли его быстро отошли от задания. Он, как всегда, оставшись один, погрузился в себя и в размышления о том, как его жизнь стала такой, как сейчас. В своей рефлексии Бенджамин мог бы зайти достаточно далеко, если бы его раздумья не прервал короткий писк радара. Через короткую паузу звук повторился, а затем прибор снова замолчал.
Действительно ли радар сигналил два раза, а не больше?
Капитан отчаянно корил себя за невнимательность. Эти его уходы в себя стали все более властны над ним, начинали мешать службе. Как долго он еще может оставаться в кресле пилота?..
- Капитан, что видно сверху? – раздался в эфире голос майора.
Бенджамин быстро соображал свой ответ. В принципе, облака создают достаточные помехи, чтобы не верить такому короткому сигналу радара, а по уставу при таких ненастойчивых писках прибора он мог вообще действовать по своему усмотрению.

- Все спокойно, майор.

Кинна, Северин

Обеденный перерыв как ничто другое подходил для того, чтобы за маленьким столиком уютного кафетерия, за чашкой крепкого кофе и каким-нибудь салатом, обсудить личные дела. И пусть вокруг много чужих ушей, в гомоне множества людей, беседующих на различные темы, разобрать суть разговора будет затруднительно. А потому Никодемус, Базилеус и Энгус спокойно обедали и не менее спокойно обсуждали детали тестов и экспериментов, необходимых для создания “мусорщика”. Так было решено называть их проект мутантов для применения в военных целях.
Вилла выглядел весьма довольным – вчера он умудрился заполучить в личное пользование (пусть и не на долгое время) новейшее оборудование (никак сработало его феноменальное обаяние, ибо кто даст новому сотруднику доступ к ТАКОМУ оборудованию). А закончив с официальными тестами, генетик не забыл провести пару-тройку неофициальных. И данные, полученные благодаря этим тестам были вполне обнадеживающими. Похоже, они выбрали верный путь для создания “мусорщика”. Никодемус так же был взбудоражен полученными результатами, а потому с раздражением воспринимал попытки Энгуса перевести разговор на другую тему.
- Я сегодня столкнулся с одной из сотрудниц нашей лаборатории.
- Прекрасно! Но давай отложим романтику на потом!
- Но я хотел поговорить вовсе не о романтике. Она предложила провести несколько тестов с тканями людей, невосприимчивых к страммонию.
Вилла тяжело вздохнул и качнул головой: “Я понимаю, для тебя это весьма животрепещущая тема, но сейчас мы не можем распылять свои силы.”
- Но это не займет много времени...
Выражение лиц его старших коллег показывало, что упрашивать их бесполезно. А одному ему точно не справиться. Внезапно в людской толчее Грегори почудился знакомый силуэт. Может позвать ее?

Подземелье. Точное местонахождение не известно. 20 сентября.

Гарм почесывал брюхо громадному крысоволку. Тварь, развалившись на спине и раскинув когтистые лапы, поскуливала от удовольствия. Громадный зверь, один из наиболее крупных и опасных в подземелье, в руках Дрессировщика становился ласковым щенком, однако Хэссл все равно старался держаться от Гарма и его зверинца подальше. Они слушались только Дрессировщика, служили только ему, отчего? Как? Этого, наверное и сам Гарм не смог бы объяснить. Человек, с повадками зверя, нацепивший форму снятую с убитого летуна, вообще был не разговорчив, чаще он рычал или выл, так, словно мог разговаривать со зверьем, однако те понимали только простейшие команды, например "Растерзать стервятника" или "Свой, не трогать".
- Хастана больше нет. Всей стаи.
- Ему следовало быть осторожнее, - голос из-под черной ткани звучал глухо. Тряпица с прорезями для глаз плотно облегала голову Старшего. Раньше Хэсслу хотелось увидеть его лицо, однако со временем он понял - не важно, как выглядит их лидер, важно то, что он принес с собой единство. - Надеюсь, выжившие из его стаи, не привели стервятников к другим логовам.
- Я тоже надеюсь, - кивнул Хисси.
- Проверь. Слишком многое поставлено на кон.
Сказано было так, будто Хэссл сам этого не понимал. А кто тогда вообще превратил разрозненные стаи в некое подобие единого целого?! Старший сидит в своем логове, носа не высовывая, и только приказы отдает. Дельные, конечно приказы, правильные, но исполнять то их Хэсслу приходиться, и общаться с этой стервой Клео тоже ему. Справедливости ради, Хисси отмечал, что Анджей был не многим лучше, однако они возглавляли самые крупные стаи, и, говоря прямо, контролировали почти всю территорию, так что порой Хэссл невольно задумывался, можно ли им действительно доверять.
- Проверю. Если опасения будут оправданы – отманим стервятников к какому-нибудь окраинному логову.
- Да там всех и перебьем! – Прорычал, вклинившись в разговор, Гарм. Глаза Дрессировщика пылали в предвкушении очередной кровавой бани, в которой ему не терпелось принять участие.
- Нет, - покачал головой Старший. – Пусть думают, что мы ослабли, сопротивления не оказывать, отступать в нижние тоннели. Я хочу, чтобы летуны поверили в свое превосходство.
- А остальные не хотят, - посмел заметить Хэссл. – Ты здесь сидишь сиднем безвылазно, людей не слышишь. Они уже открыто недовольство выражают. Хотят стервятника бить, а не прятаться!
Старший отвернулся.
- Рано еще. Рано.
- Как бы потом поздно не было, - пробурчал вполголоса Хэссл.

Я, Ivory, тот кто её заменял и снова я...

Территория клана Клео.

Убрав карту в планшетку вожак охотников проговорил.
- Итак, встречаемся завтра, на указанном месте... Вот только с самими бочками у нас не густо... Не дадите в дорогу хотя бы одну?
- Бочку? - Клео чуть вкинула тонкую бровь, глаза едва заметно сузились. - Отчего же не дадим? Дадим! Даже две, - язвительная усмешка, - если унесете. - Она сделала едва заметный жест, не сомневаясь в том, что его заметят и поймут правильно - кайтовцы были вышколены прекрасно, тем более, приближенные к главе клана.
- Можете не переживать, ваших не обидим. - Снова заверила Клео. - На опасные участки или на тяжелые работы тоже не поставим. Еда, оружие, одежда, спальные места - всё будет выдаваться, как и остальным членам клана. Однако, тренироваться придется наравне со всеми. Думаю, вы успели убедиться в том, что наши методы, - Женщина неопределенно повела рукой, - себя оправдывают. То же касается дисциплины - соблюдать придется. Разумеется, это не сразу, вашим нужно сначала привыкнуть. Я думаю, стоит приставить к ним несколько человек, которые заодно могут осадить некоторых не в меру ретивых бойцов. Как я уже говорила, можете не волноваться - обижать новеньких я не дам. Если есть ещё какие-то пожелания - говорите без стеснения. Люди - наша главная ценность.
- Ценность... - как бы для себя тихо пробормотал Рок. - сколько людей вы сможете переселить к нам. Учитывая наше положение, в смысле проблем с питанием... Мы сможем предоставить одежду как своим людям, которые пойдут к Вам, так и Вашим людям. Не могу похвастать, что новичкам у нас будет сладко, но, для начала я гарантирую им полноценное питание, отдельное помещение для жилья и двенадцать часов непрерывного отдыха. За остальное не ручаюсь. Сами понимаете. Местность для нас новая, не обжитая... Только-только начали обустраиваться... Для Начала мы хотели бы взять людей побольше. Если они сомневаются - можно без семей или просто одиночек. Опять же под свою личную ответственность гарантирую, что тем, кого что-то будет не устраивать, волен вернуться обратно в вашу стаю...
- Из вас никудышный торговец, Рок. - Клео с улыбкой покачала головой. - Обеспечение провиантом пока целиком ложится на нас. Поэтому мне точно нужно знать вашу численность, и сколько человек вы хотите или готовы принять. Думаю, будет удобней, если мужчин и женщин примерно поровну. Пары или одиночки. Что касается остального… Оружие, – Клео пнула непонятно откуда взявшийся на пути камешек. – Конечно, мы не испытываем недостатка, но оно быстро выходит из строя. Если люди смогут при необходимости обновлять свой арсенал на месте, это будет гораздо удобнее, чем каждый раз таскать на себе дополнительное железо помимо бочек с едой.
- Вы предлагаете обмен старого оружия на новое? Я правильно понял?
- Я предлагаю в случае необходимости предоставить доступ к оружию тем из наших, кого мы отправим к вам. По крайней мере на то время, которое потребуется для доставки новой партии. Мне бы не хотелось, чтобы в случае чего мои люди остались безоружными.
- Хм, резонно, - охотник задумался а потом добавил. - Но вы же не думаете, что все люди сразу же попадут на передовую?
Итак, для начала, при следующей встрече, думаю дня через два, мы бы смогли принять человек десять, при том условии, что большая часть из них, или по крайней мере половина будут взрослые мужчины.
- Не думаю. – Кивнула Клео. – Но ситуации могут быть разные, лучше предусмотреть заранее. Что касается ваших – дадите столько, сколько сможете. Так как вам только предстоит закрепиться на новом месте, предлагаю отправить к нам тех, кто помладше. Кстати, как у остальных обстоят дела с… боевой подготовкой?

Те же, там же, в том же порядке.

Рок усмехнулся.
- Все мужчины и подростки уже умеют держать в руках оружие и будь на нашей станции выходы наружу, мы бы не стояли здесь. Кстати, коль речь зашла об охоте, мы бы хотели для начала уточнить границы территорий, которые охраняются вашими людьми. Однажды мы уже чуть не попали из-за этого в переделку.
- Эванс укажет на карте, куда вам лучше не ходить. Потом, - пообещала женщина.
- Потом.... - после секундной паузы проговорил Рок. - Ну, потом, так потом... Значит, десять человек, две бочки еды и оружие... Что касается последнего назовите количество сами. Все это через два дня в условленном месте! Так?
Клео кивнула, тонкие губы изогнулись в легкой улыбке.
- Ещё один момент! - глава охотников сделал паузу. - Нам нужно кое что перевезти на базу не посоветуете к кому обратиться и как выйти с ними на связь? По слухам через туннели курсирует поезд...
- Большой груз? - Левая бровь чуть приподнялась, но больше Клео ничем не выдала своего любопытства.
- Эм... груз может и не слишком большой, но боюсь ни людей ни сопровождения для его перевозки у меня не достаточно, а время не терпит...
- Скажете Эвансу, чтобы помог вам - он не откажет.
Снова улыбка. Несомненно, женщину интересовало содержимое этого груза, а Рок не мог просто отказаться от ее помощи теперь, когда они с таким трудом пришли к соглашению.
- Тогда у меня практически всё. - резюмировал Рок. - Однако хотелось бы на прощанье переговорить с вашим Эвансом, обсудить детали, так сказать. И последний вопрос - каков будет наш обратный путь? По поверхности? И где наше оружие, ну и обещанная тара.
- Получите в свое время, - отрезала Клео.
Она подозвала одного из бойцов и отдала приказ, достаточно тихо, чтобы гости не расслышали. Впрочем, итак было понятно, что разговор окончен.
- Ну, что идем? - Махнул рукой солдат, небрежно опустив ладонь на дуло автомата. Что означал этот жест на самом деле - оставалось только догадываться.
- Ну пошли, коль так... - Рок обернулся и кивнул к своим. Руки сами по себе непроизвольно сложились в знак опасности, который означал лишь одно быть на чеку и готовиться к худшему. Небольшая процессия во главе с командиром охотников выстроилась в цепочку и двинулась за чужим солдатом. След в след, как на охоте.

Эванс сидел, закинув ноги на стол, и даже не потрудился встать при их появлении. Всем своим видом он демонстрировал, что его отрывают от неких важных дел (хотя в действительности последние полчаса он попросту смотрел в потолок).
- Поезд хотим, стало быть? - бросил он вместо приветствия.
Охотник тоже не церемонился. Подошёл ближе, осмотрел внимательным взглядом Эванса с ног до головы и, присев на краешек стола, проговорил как бы невзначай. - Поезд, не поезд, а какое-нибудь транспортное средство подошло бы - в руках много не унесёшь.
- Посмотрим. Может и достанем.
Может у помощника Клео и были связи с локомотивом, но просто так делиться ими он явно не собирался
- Во что это нам обойдётся. - Вопрос был задан охотником в лоб.
- У вас много чего интересного есть, - его соеседник пожал плечами. - Стволы, например.
- Хм а конкретнее? Сам вызов и процедура перевозки!
- Ракетница, - снова самоуверенная улыбка. - Остальную цену назначит старик.
Ответ заставил задуматься...
- Ракетница... - Рок в задумчивости повторил это слово. Что следовало ответить этому самоуверенному типу? Правду, или всё же поиграть в богатых? Ведь среди того хлама, что они нашли на складах самым ценным был огнемёт, но отдать его означало обречь стаю на вымирание. - Нет. - Тон охотника был резок, даже наверное чересчур резок. - Так не пойдёт. Отдавайте нашу экипировку, бочку и мы уходим. - С этими словами охотник поднялся и развернулся, направляясь к своим, что терпеливо ждали неподалёку, став в круг спина к спине. "Молодцы, однако! Держат оборону!".
- Отдать что? - Эванс изобразил полнейшее недоумение.
Охотник не спеша развернулся и проговорил ровным голосом.
- Оружие, что у нас отобрали, когда вели сюда - это я подразумевал под словом экипировка и бочку, пустую, как было договорено с Клео!
- Что ж ты сразу не сказал, что с Клео все оговорено? - Несколько бойцов из отряда Эванса рассмеялись, но довольно сдержанно. - Сделаю вам скидочку по-дружбе. Мы ведь друзья?
Последние слова прозвучали несколько холоднее остальной фразы.
Фразу про друзей рок пропустил мимо ушей и, наклонив на бок голову, с ехидцей переспросил:
- Скидочку?
- Пару стволов подлиннее вместо ракетницы, ну и старику на чай чего подбросить придется, - пояснил младший командир. - Себе в убыток, сам понимаешь ведь, но раз Клео вас ценит, так почему бы не помочь хорошим людям.
"Да уж, друзья объявились" - в голове роилось множество фраз, которые рвались навстречу этим бравым ребятам, но наружу появилось лишь сдержанное:
- Добро! - И после паузы. - Дальнейшее обговорим при встрече через два дня. Сейчас у меня вопрос другого плана, - и руки охотника сами потянулись к планшетке, видимо довольно резко и неожиданно, судя по реакции их конвоиров.
- Задавай, - тон Эванса снова стал добродушно-покровительским.
Вместо вопроса на свет появилась карта и Рок начал говорить. Для начала, просто определив их настоящее положение, положение стаи Рока и положение места будущей встречи.
- А теперь меня интересует следующее. Клео сказала, что ты подскажешь, так сказать направления "куда нам лучше не ходить" - охотник попытался передать ту интонацию, с которой эту фразу произнесла предыдущая его собеседница.
- Так и сказала? - Эванс почесал затылок. - Заботится о вас главная, цените это.
Затем несколькими небрежными движениями он отсек убежище Рока от наиболее заманчивых с точки зрения охоты территорий.
- Да, сюда вам тоже не стоит заглядывать - опасно. Вот здесь, здесь и здесь.
В означенных местах в основном водились крысы и патрули летунов.
С каждым взмахом над картой лицо охотника становилось всё печальнее. "Эдак нам самим никак не выкрутиться".
- А ваши люди? Если мы выберемся на поверхность, чтобы не было конфликтов - где расположены ваши патрули?
- Есть пара точек, - состояние Рока явно веселило помощника Клео. - Вот, погляди, а так всю территорию прочесываем. Что ты кислый такой? Улыбнись!
- Да уж, попробуй не скиснуть тут с Вами... - пробурчал под нос главарь охотников. - Ладно. Тут всё ясно, а под землёй патрули есть? И кстати - вот об этой части подземки - Рок указал на квадрат, куда уходила дорога, перекрытая блокпостом на дальнем рубеже, - есть какие-нибудь сведения? Слухи, а лучше что-нибудь по-существеннее?
- Есть мнение, - Эванс посерьезнел: - Что те, кто туда уходят, больше не возвращаются.
- Ещё лучше... - вид у охотника был никакой. Однако уже через полминуты молчаливых раздумий над картой, Рок встрепенулся, взгляд его прояснился, а голос окреп. - Итак, вернёмся к нашему оружию, бочке и соответственно пути обратно. Как будете провожать - по поверхности, или под землёй пустите прогуляться?
- Как пришли, так и уйдете. Барахло ваше у Рича, он поиграет и отдаст.
- Эванс! - Главарь охотников заговорил уже сложив карту. - Мне нужно воспользоваться услугами поезда как можно быстрее. Я рассчитываю на сведения или встречу с их проводником, к следующей нашей встрече. А теперь ведите нас к поверхности!
- Можно. Эй, этих отведите к границе! - Он обвел ладонью людей Рока. - А мы пока старика проведаем.

.. конспекты пошли гораздо лучше, чем учебные пособия и заумные книжки. По крайней мере, язык в них был на порядок понятней.
"Правда, будет проблема, как изложить это все перед комиссией другими словами", подумала Морган, "так как вряд ли седым ученым мужам понравятся речевые обороты Нейта". Зато речевые обороты описывали самую суть процессов, а для понимания Рид больше ничего и не было нужно.
Она перелистывала эти конспекты уже второй раз, с трудом удерживаясь от привычного рисования на полях. Все-таки, этот "скорбный труд" может пригодиться и в будущем... так пусть он сохранит первозданный вид. Иначе следующие поколения абитуриентов потратят много времени впустую в попытках соотнести спаривающихся осьминогов с темой "Деятельность центральной нервной системы".
Скука одолевала. Еще и Нейт смылся... не меньше пяти часов назад, с удивлением отметила Рид. Вроде говорил, что взял выходной, а потом ему позвонил некто добрый и понимающий, и Штейн тут же сорвался с места, ничего толком не объяснив. Причем с таким лицом сорвался, что и переспросить-то было страшно. Попросил обязательно его дождаться... Впрочем, она все равно никуда бы не ушла - нельзя же оставить чужую квартиру без надзора.
Впрочем, кто-то, кто властен над судьба небожителей, явно присматривался к истории знакомства художницы и доктора. Как только Рид окончательно и бесповоротно решила, что больше в её многострадальную цветную голову ничего не влезет, дверной замок щёлкнул, и в квартиру вошёл...нет, не Натан. Его очень бледная тень, кроме всего прочего обладающая запавшими щеками, заострившимися скулами и внушительными синяками под глазами. В сочетании с обычной худобой доктора Штейна, эффект всё это давала пугающий.
- П-привет, - пробормотала Моргана, уронив листки на пол. - А что это ты такой... такой?
- Срочная операция, - губы Натана попытались разойтись в улыбке, но треснули и стало понятно, что он успел их изрядно изгрызть. - Опять ЧБ вернулись с зачистки...
Доктор Штейн, неестественно прямо и ровно дошёл до стола, преувеличенно аккуратно отставил стул и рухнул на него, как рушится карточный домик от неосторожного движения.
- Осколки в печени у одного, пулевое в лёгком у второго, третий вообще на какой-то дряни самодельной подорвался...вытащили из него столько, что всю операционную можно вторым набором скальпелей снабдить. А знаешь, Моргана, что самое главное?
- Что-о?.. - протянула она необычно тонким, ломким голосом.
Ужасно жалко его стало. Неужели у всех врачей так? Живешь-живешь, а потом раз - и вот такая работа, и ходишь потом, как мочалка. Наверное, так и свихнуться можно. Бедный Натан.
Доктор Штейн задумчиво почесал нос, встряхнулся, проморгался, наконец поправил очки своим излюбленным жестом и усмехнулся.
- Самое главное, что эти ребята со мной в одном отряде были когда-то. Я их сам не помню сколько времени избегал, а теперь вот...свиделись. Извини, Моргана, я просто несколько...растерялся. Пока резал-шил, нормально всё было, а сейчас вот никак в себя прийти не могу.
Рид спрыгнула с дивана, подошла к врачу и положила ладонь ему на плечо.
- Нормально, - сказала она уже привычным, чуть хриплым голосом. - Это бывает, док. Ты бегаешь от судьбы, а она на самом деле бежит впереди тебя. Ты стоишь, и она стоит впереди. Ты идешь, и она идет впереди. И так до конца.
Она зябко поежилась.
- А потом, в конце, ты лежишь, тебе ничего уже не надо, а она лежит на тебе. И давит, - девичья ладошка похлопала Натана по плечу. - Ты уже так много видел. Тебе не должно быть плохо даже от такого.
Штейн вывернул голову под невообразимым углом, тут же став похожим на большую сову, из тех, что богатеи держали в клетках и разводили, как домашних птиц.
- Моргана...ты...знаешь, я слышал подобное раньше, но это был седой мужик-ветеран, весь покрытый шрамами и крыс убивший больше, чем мы, молодняк, в своей жизни видели. Моргана, что с тобой было, если ты можешь об этом говорить так? - Штейн развернулся полностью и встал. Его руки мягко и очень осторожно легли на плечи девушки.
- Я просто смотрю на все по-другому, - ответила она. - Ты разве не чувствуешь что-то такое тяжелое, гадкое в воздухе? Оно как будто висит над нами и отбирает всю радость в жизни... В последнее время оно особенно неприятное. Но я его чувствую всю жизнь, это серое ядовитое облако. Я хочу, чтобы жизнь была другой. Чтобы можно было рисовать ее и ничем не приукрашивать. Но пока это невозможно, - Моргана опустила голову. Когда она вновь ее подняла, на лице девушки опять играла улыбка. - Только лучше забыть про все это и попытаться сделать жизнь хоть чуть-чуть лучше, чуть-чуть веселее, приятнее. Это ведь зависит от нас самих. Моя мать не умеет жить так, чтобы это нравилось, поэтому она несчастна и всех ненавидит. И я обещала себе, что не буду такой... и не дам стать такими другим. Такие дела, док.
Натан открыл было рот, чтобы что-то сказать, напряг было руки, чтобы прижать её к себе, как-то ободрить, порадовать. Куда только делась его опустошённость, ведь сейчас он был готов ещё пять часов провести хоть в операционной, хоть в подоблачном аду, лишь хоть чуть-чуть помочь...
Дверь вздрогнула. Потом ещё раз и ещё. Маленькую квартиру доктора Штейна наполнила настоящая симфония ритмичного грохота и жалобного скрипа петель.
Моргана дернулась.
- Что, опять?..
Должно быть, еще что-то стряслось, и доктор Штейн прямо нарасхват. Было обидно... почему мир не хочет дать им даже поговорить?!
"Даже?" - удивленно переспросила себя Рид. "Почему я подумала - "даже"?.."
- Только не это, - тихонько простонал док. - Небеса, нет!
- Рядовой запаса Штееееейн! - как выяснилось, пластиковая дверь очень плохо задерживает звуки, особенно если это радостный басовитый рёв лужёной глотки. - Ааааааткрывай ворота, затвор тебе в заднюю дверцу!
Натана перекосило, как от головной, зубной и чревной боли разом.
- Как думаешь, может просто сделать вид, что никого нет дома? - почти жалобно спросил он.
Дверь вновь затряслась, тонко намекая, что долго она сносить подобных издевательств не в состоянии.

- Когда он выломает дверь, он узнает, что дома очень даже кто-то есть, - Рид замотала головой. - Если хочешь, можешь спрятаться в шкаф, я открою.
Ее улыбка была настолько беззаботной, что издевательство стало очевидным.
Штейн тихонько присвистнул сквозь зубы. Эта привычка водилась за ним с тех самых пор, когда строгая профессура жестоко карала любые проявления нецензурщины. Этим свистом Натан заменял самую ожесточённую, самую подходящую случаю матерщину.
Он отпустил Рид и пошёл открывать. Стоило замку щёлкнуть, как в комнату вошёл... вломился... ворвался... больше всего это напоминало обтянутую чёрным комбинезоном гору со старой картины, изрядно набравшуюся и вообразившую себя человеком. Эта гора смела не столь габаритного доктора Штейна и некоторое время творила с ним нечто явно противоестественное и противорёберное.
"Вот это да!" - личностей подобной комплекции Моргане раньше видеть не приходилось, так что, пользуясь случаем, она предалась визуальному изучению.
Что интересно, этот дядька был совсем не толстым, нет. Просто мышцы были настолько бугристыми, что из них, казалось, можно было смело слепить еще парочку средненьких небожителей.
Когда Натан был отпущен, хоть и изрядно помят, Рид все-таки высунулась из-за его спины, решив, что этого требуют приличия.
- Здрасте, - сказала она, пытаясь не испугаться.
- Обана! - возрадовался небожитель-гора. - Штейн, старый ты козёл, никак решил прервать свой цел... цели...целееб...тьфу блин! Воздержанку, короче! А что, я одобряю! Ничо так.
Он был высок настолько, что макушка Натана едва доставала до мочки его уха. Его плечи едва проходили в дверь, а на груди можно было бы гладить бельё, если бы не рельеф, больше напоминающий древнюю карту высокогорий. Его рука, придерживавшая мрачного Штейна за плечо, была толще шеи врача, а на простецком лице отражалась радость и интерес.
- Моргана, знакомься, - обречённо вздохнул Натан. - Давид Мейергольд, лейтенант Чёрной Бригады. Краса и гордость. Медали в два ряда и кулаки размером с моё голову.
- Гы! - отозвался Давид, словно для демонстрации сжимаю руку на плече Штейна в увесистый кулак. Если доктор и преувеличил правду, то не намного
- А я... - протянула Рид, - а я художник. И будущий врач. И будущий много кто, вообще. А вы очень большой.
Она смотрела на Давида настолько снизу вверх, что у нее уже начала болеть шея.
- Вы с Натаном, видимо, работали вместе, да?
- Ну так! Вместе в учебке были, вместе крыс давили, вместе спиртяру глушили. Хотел бы сказать, что вместе по бабам ходили, но нет, до тебя, будущая ты моя, этот извращенец спал только со своей винтовкой! - Давид наконец отпустил Штейна, качнулся в сторону дверного проёма и втащил за собой вместительную, подозрительно позвякивающую сумку.
- С винтовкой?! З-зачем?..
"О Дараил, хоть бы это была шутка!" Этот Мейергольд как-то выбил ее из привычной колеи, и Моргана уже ни в чем не могла быть уверенной...
...впрочем, было в этом нечто забавное.
- А еще он со мной не спал, если вам интересно.
- Правда что ли? - изумился лейтенант Мейергольд. - Во дурак...
Натан же, красный до оттенков бурого, поспешил отшагнуть подальше от загребущих лап бывшего сослуживца и принялся объяснять:
- Просто я более ответственно, чем остальные мои сослуживцы подходил к уходу за оружием, а те проститутки, которые в те времена были доступны курсантам и рядовому составу у меня ничего кроме воспоминаний о курсе кожных болезней не вызывали. Так вот и родилась эта байка.
- Чудесно, - с облегчением выдохнула девушка. Устроилась обратно на полюбившийся диван, закинула ноги на подлокотник. - Так Давид сюда часто приходит, да, Нейт?
"Потому что ведет себя по-хозяйски", размышляла она. "А может, он везде себя так ведет".
- Слава Небесам, нет, - вздохнул Натан под густой заливистый хохот Давида. - Иначе я бы давным-давно спился. Ты посмотри, что он притащил!
На столе, действительно, образовались семь бутылок без этикета и несколько консервных банок.
- Не понимаешь ты дружбы, Штейн! Сухарь ты, - палец, толщиной в сардельку обличительно прицелился в доктора. - А я тебя в молодость возвращаю! Я ж помню, как ты на койке...
- Давид, - оказалось, что голос Натана может и вот так вот, стегать, - ещё слово и я тоже ударюсь в воспоминания относительно некоторых твоих диагнозов, которые не попали в карту.
- Нейт, ты чего? - радостный лик Мейергольда несколько сбледнул. - Я ж шучу!
- Вот вы шутники, а, - Моргана, смеясь, покачала головой. - Не соскучишься.
Она цапнула со стола одну из бутылок, с некоторым усилием свинтила пробку и понюхала содержимое. Запах был резким и не то чтобы приятным.
- Это что такое?
- Это жидкость для протирки стёкол на вертолёте, - объяснил Натан, пока Мейергольд возился с тушёнкой. - Не вздумай пить - оно с ног валит так, что вино покажется лёгким соком!
- Хы! А чем ещё таких горилл как мы проймёшь, да, Нейти?
Рид поспешно отставила бутылку подальше.
- А можно я тогда вас нарисую? - попросила она Давида. - Я уже вижу нового персонажа в своей серии, как на вас гляжу.
"Это будет особо жесткая серия", мысленно хихикнула она, стараясь выглядеть как можно более невинно. Лишь бы Натан не заложил.
"Гориллы, как же..." Уж если на кого доктор Штейн и был непохож, так это на гориллу. Она видела эту обезьяну один раз в ферариуме - впечатления надолго хватило.
- А чё? Меня ещё никто не малевал, - Давид бесстрашно хлебнул прямо из бутылки и закусил тушёнкой, выловив её из банки прямо пальцами. - Давай! Как мне встать?
Натан припомнил собственную "карьеру модели" и хихикнул, но потом представил себе возможную реакцию лейтенанта, побледнел и быстро хлебнул из бутылки. Понимание всей сути произошедшего пришло мгновение спустя, вместе с удушающим кашлем.
- Нет-нет, вы сидите, - широко улыбнулась Морган, - я прямо так набросаю. Можете даже шевелиться сколько угодно, я очень быстро рисую.
Метнувшись к столу, она вытащила из чемодана, стоявшего рядом, широкий блокнот и два карандаша. Вернувшись на место, Рид разложила это перед собой, еще раз окинула взглядом Давида и схватила по карандашу в каждую руку.
- Приятного аппетита, господа гориллы, - весело фыркнула она. - Не стесняйтесь.
По бумаге заплясали неровные линии...

Крысы в составе Акке и Мары и небесники, представленные Кинной


Получив ответ сверху, Митчелл перевернулся на живот и, наведя окуляр оптики на сбитую машину, продолжил наблюдение.
Как он и опасался, корпус определенно "обдирали" уже после падения. На черной жирной копоти, покрывающей развороченный бок, виднелись свежие царапины, а на земле возле одного из масляных пятен был заметен полустертый след чьей-то ноги. Горан быстро сделал несколько пометок на планшете, отмечая параметры пробоины и фиксируя координаты наиболее крупных обломков.
Тем не менее, для полноты картины требовалось и осмотреть вертолет изнутри.
Внезапно боец, скрытый в тени на противоположной стороне воронки, подал условный сигнал "движущаяся цель", и майор рефлекторно застыл, готовясь ко встрече с незваными гостями.
Что-то свистом взмыло вверх прямо перед их носом и жахнуло с диким режущим уши звоном. По глазам шарахнуло таким ярким светом, что казалось, он способен прожечь не только зрачок, но и, проплавив черепушку, поджарить мозжечок на медленном огне. Ничего нельзя было разобрать: услышать или увидеть.
В следующую секунду прямо перед засадником, возникла огромная фигура Бамбука, который с размаху приложил, того по головке своей трубой и деловито забросив его за плечо сиганул обратно под прикрытие переулка.
- Мамуля устроить им Бадабум? – злорадно прохрипел здоровяк, глядя как затухает вспышка.
- Большой, - согласно кивнула мамуля, осматривая добычу. Дохленький, шмотки маленькие, её Бамбуку не подойдут, а мальчик уже весь пообносился, разве что Эросу или Люциусу, но тогда уже на следующий праздник.
- Бамбук хочет ещё стрелять, - здоровяк нервно заерзал, размахивая своей огнеплюй-трубой. - Ещё один!
- Можно, - разрешила Нома.
- Большой Бум! - счастливо хрюкнул Бамбук и, вскинув на плечо свою огнеплюйку, залепил снарядом в соседнее здание. Прямо в несущую часть.

Разговор на высшем уровне

Игра солнечного света была поистине завораживающей - падающие в окна лучи отражались от зеркал и хрусталя люстры, заливая просторный кабинет советника по промышленности и продовольствию настоящим сиянием. Впрочем, Мецкер давно уже привык к этому "колдовству", призванному поразить посетителей. Сейчас советник почти не отрывал взгляда от своей гостьи, мягко опустившейся в кресло напротив. Девушка обладала дивной красотой - строгий костюм подчеркивал идеальную фигуру, тонкие пальцы, казалось, были выточены умелым мастером, а глаза -в их сиреневой глубине, несомненно утонули многие мужчины. И даже то, что она брила голову, лишь придавало ей шарма.
"Вот образец женской красоты, недостижимой как Дараил, - искренне считал Джулио, всякий раз, когда случалось увидеть ее. - Богиня!"
Если бы советник не знал доподлинно, что перед ним мать двоих детей и одна из наиболее влиятельных женщин в городе, то ни за что не поверил бы в это, столь юной и прекрасной была его гостья.
- Благодарю вас, Делика, что нашли время для встречи, - с неизменно-гостеприимной улыбкой произнес Мецкер.
Собеседница обворожительно улыбнулась ему в ответ. Известный ценитель женской красоты, советник не могу устоять перед ее уловками, и женщина бессовестно этим пользовалась. Один взгляд этим чарующих глаз, одно ласковое слово, и он уже готов был исполнить любую ее прихоть.
- Разве я могла отклонить ваше приглашение, Джулио? - Прошептала она сладким голосом, прекрасно зная, как любит советник слышать свое имя. - Вы человек дела, и несомненно позвали меня не для обмена любезностями.
Легкий комплимент - польстить самолюбию советника, и в то же время холодное отстранение, заставившее Мецкера даже на мгновение убрать с лица извечную улыбку. Будь его воля - он говорил бы с Деликой до поздней ночи о чем угодно, лишь бы не отпускать ее от себя, не отрывая взгляда от игры света на ее белоснежной коже. А ведь совсем недавно он был на дне рождения сына Делики, обещал дружбу и поддержку ее мужу, справлялся о здоровье отца - и лгал, лгал, лгал лучезарно улыбаясь.
- Госпожа Дорак, вы удивительно проницательны, - многие добивались любой похвалы от советника, Делика же оставалась безразлична к этим словам. - Мне нужна ваша помощь в некоем деликатном вопросе, касающемся нашей победоносной армии.
Джулио Мецкер шел по головам, давил соперников, распространял клевету, требовал и выпрашивал, когда это было необходимо, но сейчас ему было неловко просить о помощи эту женщину, ему хотелось казаться в ее глазах всемогущим, однако советник не мог поступиться сейчас своим замыслом. Слишком долго он плел кружева заговора, чтобы остановиться в шаге от заветной цели.
- Для вас я сделаю все, что в моих силах, советник, - медово произнесла Делика, чуть отлонив голову, так чтобы лучше была видна ее тонкая шея, украшенная драгоценным колье.
- Вы очень меня обяжете, - поспешил заверить ее Мецкер, буквально вцепившись взглядом в сияющее украшение, идеально гармонирующее с нарядом женщины. - А я из тех, кто всегда помнит добро. Одного вашего слова...
- В этом мы с вами очень похожи, - посчитала нужным отметить красавица, чтобы прервать уже порядком утомившего ее собеседника. - Я с нетерпением хочу узнать, что же вы задумали, Джулио?
- Небольшую игру слухов и сплетен, - Мецкер протянул руку, пытаясь накрыть ладонь собеседницы, но та элегантно высвободила кисть, пробежавшись пальчиками по бриллиантам на шее. - Если бы вы смогли поспособствовать распространению речей о малодушии советника Валентайна, возможно мы уже скоро закончили бы эту войну.
Гостья понимающе кивнула.
Делика Тесс Дорак возглавляла Департамент Внутренних Сношений, формально являясь лишь заместительницей своего отца, но на деле уже давно перехватившая все рычаги управления этой структурой. Эта холодная, расчетливая женщина была в курсе всего, происходящего в небоскребах, поскольку могла прослушать любые разговоры, просмотреть чужие послания, за исключением особо засекреченных. С ее ведома осуществлялись любые связи между зданиями, она могла запретить людям переселяться, устраиваться на работу, получать образование, вступать в брак. Именно она следила за прессой и радиоэфиром, тщательно отбирая любую информацию, идущую в эфир. И теперь Джулио Мецкер хотел, чтобы она тайно начала компанию против военного советника, чтобы осуждала его стратегию постепенного истребления крыс, чтобы люди под ее тонким воздействием начали требовать решительных действий, и этим поставить Торна Валентайна в весьма невыгодное положение. Одновременно, это стало бы серьезным ударом и по Розетте Лэйн, непосредственной начальнице Делики, а значит при удачном стечении обстоятельств, госпожа Дорак могла бы претендовать на ее место.
Впрочем, Делику куда больше интересовала возможность манипулировать Мецкером, раз уж тот нацелился на кресло Верховного. Господин Улыбка уже сейчас был всецело в ее власти.
- Выпьете со мной, прошу, - советник извлек из ящика бутыль, несомненно древнюю и очень ценную. - Почти четыреста лет, какая вещь.
Напиток полился в бокалы, появившиеся по мановению руки Мецкера. Делика чуть пригубила, благодарно улыбнувшись, и соскользнула с кресла.
- Куда же вы, - попытался остановить ее Джулио, но неудачно поставил бокал, задев его рукой. Стекло со звоном разбилось, осколки окрасились кровью не успевшего убрать руку советника, взвывшего от боли. Женщина повернулась было к нему, но он сам отдернул руку. - Не прощу себе, если запачкаю вас кровью. Я позову врача.
- Надеюсь, когда мы вновь увидимся, вы будет абсолютно здоровы, - пожелала ему на прощание Делика, прежде чем плавно, словно перетекая с одного места на другое, скрыться за дверью.
Мецкер тяжело вздохнул. Так глупо оконфузиться в ее присутствии! Это же надо! Схватив трубку, он быстро набрал номер медицинской службы.
- Что, не видишь кто звонит?! - Зло бросил он. - Да, Джулио Мецкер! Быстро пришли сюда медсестру с аптечкой! Какое твое дело? Поранился! И чтоб быстро мне!
Медсестра - совсем молоденькая темноволосая девушка - появилась буквально через несколько минут. Судя по сбившемуся дыханию, она бежала так быстро, как только могла. Мецкеру нравилось, когда люди были готовы в лепешку расшибиться ради его прихотей. Однако, войдя в кабинет, девушка застыла, сраженная блеском зеркал и хрусталя.
- Иди сюда, - советник нетерпеливо поманил ее окровавленной ладонью. - Не стесняйся. Тебе нравиться?
- Очень, - немного смущенно призналась она, начав обрабатывать порез. Занявшись знакомым делом, к девушке постепенно возвращалась уверенность. - У вас так красиво.
- Как тебя зовут?
Советник чуть скривился, когда его рану коснулось обеззараживающее средство.
- Делия.
"Почти Делика"
- У тебя очень нежные руки, Делия, - второй ладонью Мецкер провел по щеке девушки. Та вздрогнула, но не посмела отстраниться, тем более что была занята рукой пациента. - Хочешь, можешь заходить ко мне... любоваться игрой света.
Девушка аккуратно затянула бинт, и попыталась выскользнуть из ладони Мецкера, гладящей ее шею, но это оказалось не так просто.
- У меня жених есть! - зардевшись, выпалила она. - В Черной Бригаде.
- Уверен, - плотоядно улыбнулся советник. - Он не будет против наших встреч, когда получит звание сержанта. В другом здании.
- Не надо... - испуганно прошептала Делия.
- Тогда не говори ему ничего, - Джулио приложил палец к губам. - Пусть это будет нашим маленьким секретом.

20 сентября.
Нижний город.

Горан, все еще ослепленный, не видел, как во все стороны фонтаном полетели обломки, как большой кусок строения, словно нехотя, сполз вниз, рассыпаясь лавиной каменного мусора, и как два ослепительно белых луча с шипением метнулись с конца улицы, целя в спину здоровяку. Он лишь почувствовал, как вздрогнула земля и возмущенный воздух, смешанный с пылью, рванулся во все стороны. А затем что-то тяжело навалилось на ноги, прижимая их жесткой дробящейся массой.
От прогремевшего внизу взрыва в наушниках у капитана «Саранчи» затрещало с немыслимой силой. Казалось, еще совсем чуть-чуть и барабанные перепонки лопнут от этой чудовищной какофонии помех. Не дожидаясь, пока лишится слуха, Бенджамин быстро скинул наушники. В ушах все еще гудело, но теперь он мог слышать громкий свист внизу, который сопровождался светом, чьи отблески можно было видеть даже сквозь толщу облаков.
А лучевые ружья, тем временем, продолжали сеять разрушение. Бойцы, посланные на поиски следов, вернулись как раз вовремя, чтобы заметить на фоне вспышек огромную фигуру, легко управляющуюся с тяжелым орудием. Когда громила в очередной раз скрылся в переулке, раскаленные добела струи смертельного света вспороли камень, обрушивая стены на нападающих и превращая эти полуразваленные строения в братскую могилу.

Чувствительный радар сигналил не переставая.
- Твою ж!.. – выругался пулеметчик. От внезапного грохота он вскочил на ноги и стукнулся затылком об крышу вертолета.
- Капитан, там что-то случилось! Надо немедленно лететь! – кричал навигатор, испуганно вытаращившись на Бенджамина. Все-таки парень еще ни разу не был в настоящем бою. От помех в наушниках ему тоже сильно досталось, и сейчас, похоже, он не слышал сам себя.
- Спокойно. Всем спокойно. Что за дисциплина?! – сказал капитан как можно более ровным голосом. Впрочем, это у него всегда получалось очень хорошо. Он вновь приложил к уху наушники, в которых все еще слышались жуткие помехи. – Майор, это «Саранча». Ответьте «Саранче».
Бенджамин не сильно надеялся на ответ. Даже если бы майор и ответил, высока вероятность того, что помехи заглушат сигнал. Однако капитан не мог действовать самовольно сейчас. Он должен был подождать инструкций, по крайней мере, еще некоторое время.
Ответом ему поначалу был лишь противный скрипящий шум. Но вот сигнал чуть выровнялся и капитан услышал:
- Митчелл «Саранче»: из облаков не высовываться…пока. У нас гости. Следите за радаром, на любой признак движения – огонь ракетами.

Проговорив это, майор поморщился от укола анальгетика, сделанного в бедро. Бойцы вытащили Горана из-под завала, и одна нога, похоже была повреждена. Тем не менее другого случая взять пробы у них не будет, а значит задание выполнено не до конца.
- Адамс - установить «Сетку», Когарт – возьмите образцы копоти с вертолета и осмотрите тела экипажа.
- Скорее всего их нет в машине, сэр. Мы нашли именные жетоны, навешенные на металлический шест, воткнутый в землю, примерно вот здесь, - рука в черной перчатке указала точку на карте.
- Тогда берите пробы и быстро уходим, - Горан посмотрел, как, выпущенные вторым бойцом, во все стороны разлетаются миниатюрные мины, покрывая незаметной сетью груду развалин, бывшую некогда переулком.
« Если под завалом есть выжившие, то погибший лейтенант Черной Бригады может преподнести им последний сюрприз».

с участием Кинны

В верхних эшелонах власти

Аккуратно работая садовыми ножницами, Ренгард Дорак подрезал листья лилии, любуясь полученным результатом. Цветоводство было его страстью - одной из многих, которым он готов был посвятить все свободное время и даже часть служебного. Глава Департамента Внутренних Сношений был очень благодарен дочери, что та взяла на себя все тяготы управления, освободив его от этого бремени. Раньше Ренгард был только рад с головой погрузиться в работу, но теперь, достигнув преклонного возраста он отлично понимал - вершина карьеры достигнута, он лишь на ступень ниже советников и сделать этот шаг наверх врядли удастся. Да и не хотелось уже господину Дораку участвовать в борьбе за власть, когда жизнь неумолимо клонилась к закату - наоборот, пока еще не подступила предательская старость, мужчина желал посвятить свои дни приятному досугу.
По утрам он занимался в спортзале, затем отправлялся в личную оранжерею, ухаживать за цветами. После обеда обычно немного времени тратил на дела - подписывал документы, подготовленные дочерью, и проводил одну-две встречи, если это было необходимо. Затем неизменно следовал массаж и "омолаживающие процедуры" - Ренгард тщательно следил за своей внешностью, желая казаться гораздо моложе, нежели был на самом деле.
Вечерами глава департамента играл в карты со столь же влиятельными людьми, как и он сам. В этих играх легко переходили из рук в руки целые состояния, о каких не то что мечтать, но даже представления не имели многие жители Небоскребов. А ближе к ночи Дорак проводил время с одной или несколькими любовницами, если хотел того - всегда находились девушки, страстно желающие составить ему компанию в обмен на те блага, что властный старик мог им обеспечить.
Сегодня Ренгард несколько нарушил привычный распорядок - все ради любимых лилий, которые он решил презентовать Розетте Лэйн. Советница обожала цветы, выращенные умелыми руками Дорака, и порой пошучивала, что назначит его садовником, раз уж он так хорошо обращается с цветами. В ответ Ренгард всегда улыбался, так, словно оценил шутку, но в душе у него копилась неприязнь к этой женщине, совсем не ценившей его стараний на благо Города. А ведь он много чего знал о ней и ее махинациях, поскольку сам в них участвовал еще до назначения на нынешний пост.
Через руки госпожи Лэйн протекал поистине золотой поток, и лишь немногие осознавали его истинные масштабы: советница управляла едва ли не всей жизнью города, и те, кто стояли рядом с ней обогащались в столь ничтожный срок, что узнай люди об этом, неминуемо поднялся бы бунт. Ренгард знал, что в его силах сбросить Розетту с вершины в грязь, вот только не нашел способа самому при этом остаться незапятнанным. Его имя слишком часто фигурировало возле советницы, они были связаны так крепко, что могли сойти за сросшихся близнецов, и это еще больше раздражало Дорака.
Но, пока не появится возможности избавиться от Розетты Лэйн, придется слать ей подарки, всячески выказывать уважение и заверять в вечной преданности. Ренгард уверял себя, что это не продлиться долго.

21 сентября. Небоскребы.
Служебная столовая. Время обеденное.
благодаря совместным усилиям с Уцеус

В этот перерыв Сола против обыкновения, обедала в одиночку. На то у нее была чрезвычайно уважительная причина - глубокие философские раздумья.
Девушка рассеянно ковыряла вилкой густое пюре зеленоватого цвета, представляющую собой «биологически активную и легкоусваиваемую массу микроэлементов», которую в последнее время начали активно внедрять в употребление среди небожителей среднего достатка. Этот идеально выдержанный диетический продукт, обладая рядом достоинств, имел одно лишь отрицательное качество - отвратительный привкус, который не могли забить никакие вкусовые добавки.
По счастью Сола была слишком увлечена своими мыслями, чтобы отвлекаться на подобные неудобства.
О чем она думала? Скорее всего, обо всем сразу... хотя практичная Ванесса в таких случаях утверждала, что девушка просто в очередной раз парит в облаках.
Прежде, чем Грегори успел позвать свою новую знакомую, Даст крепко ухватил его за плечо: “Даже не думай! Привлекать к нам ненужное внимание сейчас в высшей степени безответственно!”
“А я так не думаю”, - Энгус был удивлен, найдя нежданного союзника в Вилле.
- Понимаешь, Никодемус. Мы привлекаем внимание к своим персонам как раз замкнутостью. Пора заводить новых знакомых. Возможно, в них мы сможем найти единомышленников.
Базилеус кивком одобрил намеренье Энгуса позвать его знакомую за их столик. И когда тот ушел, не преминул шепнуть Дасту: “Возможно она будет полезна. Например, поможет нам с ресурсами, необходимыми для опытов.”
- Последнее время мне кажется, что ты начал делить людей на две категории. Тех, кто поможет нам в наших исследованиях. И остальных.
- Не утрируй. Я просто хочу добиться успехов в наших исследованиях. А Ты? Разве ты этого не хочешь?
Тем временем Грегори подошел к столику Солы.
- Приветствую. Вы не против составить компанию трем старым занудам?
Девушка посмотрела на него. А почему бы и нет?
Эта диковатая троица за последние пару дней была едва ли не основным предметом обсуждения среди сотрудников, неизбалованных свежими событиями на работе. Хо! Считайте это тщеславием, но она будет первой, кто узнает новости.
- Отнюдь, доктор, – Сола улыбнулась и легким движением отодвинула тарелку с диетическим концентратом. – Вот только возьму себе что-нибудь более аппетитное.
С этими словами она упорхнула в направлении раздатка.
Глянув на длинную очередь, Энгус вернулся за свой стол и только хотел присесть, как рядом раздалось:
-А вот и я.
Сола появилась с подносом, заставленным разнообразными тарелками и тарелочками, благо сотрудникам еда предоставлялась бесплатно, и распространяя благоухание свежей и вкусной пищи, принялась размещать их на столе.
- Добрый день, - она заметила слегка ошалелое выражение их лиц и добавила. - Это на всех, попробуйте, а то местные повара всегда так и норовят подсунуть что-нибудь из меню эконом-класса.

Первым пришел в себя Вилла. Он встал, слегка поклонился и, мягко взяв руку Солы, коснулся губами пальцев.
- Очень рад, что такая молодая и неординарная девушка согласилась принять приглашение трех не самых молодых людей. И не обижайтесь, что я не упомянул Вашу внешность – она говорит сама за себя. А наш коллега столько рассказывал о Вас! Особенно про Вашу заинтересованность в экспериментах по борьбе с зависимостью от страммония. Странно, что такая мысль пришла в голову столь молодой и очаровательной девушки, а не в головы опытных и матерых ученых.
Базилеус ловко придвинул стул, чтобы девушке было удобней сесть.
- Спасибо, - Сола улыбнулась в ответ.- Сомневаюсь, правда, чтобы доктор Грегори успел вам рассказать многое, поскольку наше знакомство началось...ээ...скажем не на самой дружеской ноте. Но страммониум...это же переходит в разряд повальной эпидемии, а многие наши ученые, которые в силах что-то предпринять, буквально витают в параллельных измерениях.
Она аккуратно отпила из своего стакана.
- Представляете, вчера я столкнулась в коридоре с одним таким типом. Ужасный человек! Наука, конечно, без экспериментов обойтись не может, но опыты на людях...- лицо девушки пылало праведным гневом, выражая всю возможную степень презрения. - А, впрочем, не будем о грустном. Я верю, что порядочные люди до такого не опустятся. Вот лучше попробуйте.
С этими словами Сола энергично пододвинула ароматную тарелочку поближе к молчаливому старику.
“Ужасный?” - трудно сказать, что вывело Никодемуса из задумчивости и оцепенения, то ли замечание девушки, то ли оказавшаяся перед ним тарелка. Он осторожно, будто боясь отравиться, попробовал содержимое тарелки и одобрительно покивал головой, похожий на старого стервятника, нашедшего себе кусочек по вкусу.
- Вы хотите сказать, что он эксперементирует над живыми людьми? Или над телами? Если второе, то Вам следует знать, что развитие медицины и биологии не было бы возможным без людей, которых общество считало ужасными. Но именнно благодаря их экспериментам было сделано столько важных открытий, многие из которых позднее спасли жизнь многим и многим людям.
Базилеус согласно закивал, поддерживая своего коллегу.
- Порой знание достается нам нелегким путем. Но как вы думаете, как создавались все эти многочисленные мутанты, что ныне служат нам? Как ни прискорбно это говорить, но во многих подобных проектах использовался живой материал. Иногда животный, а иногда... и не совсем. А по поводу того, что многие из ученые витают в неких эмпириях, могу сказать, что фантазии хороши до определенной степени, но на землю рано или поздно придется вернуться. И лучше рано, чем поздно. Иначе может стать слишком поздно, простите за каламбур. Тем более, что последнее время наше руководство оставляет без внимания весьма животрепещущие проблемы. Подобная слепота и наивность в нашей ситуации просто преступна! Тогда, когда мы могли бы сохранить жизни большинству наших сограждан, мы должны...
Вилла весьма увлекся с речью и начал распаляться, и потому чувствительный тычок под ребра от Даста стал для него своего рода сюрпризом.
- Вот поэтому я и обратилась за помощью к доктору Грегори, - после слов Базилеуса, бальзамом пролившихся на ее сердце, Сола растаяла и уже решительно не помнила своих утренних обвинений. - Кто-то должен сделать первый шаг. Равнодушие убивает.
Базилеус со скрытым торжеством бросил взгляд на Даста.
- Вы абсолютно правы! И хотя на данный момент мы занимаемся несколько другой проблемой, мы, несомненно окажем Вам всевозможное содействие. И будем крайне рады, если Вы ответите нам тем же. Дело в том..., - Вилла на миг прервался, оглядев своих коллег. Никодемус не скрывал своего скептицизма, Грегори же, казалось, был весьма доволен. Генетик понизил голос и продолжил: “Дело в том, что мы здесь оказались не случайно. Нас направили сюда, после того, как мы предложили вниманию нашего Куратора свой новый проект. И нам мало того, что отказали в финансировании, но также направили сюда, заявив, что нам следует заниматься более существенными делами. Например выращиванием генномодифицированной брокколи”.
- А ведь этот проект смог бы спасти жизни тысячам наших сограждан!
- Вот так всегда! – девушка презрительно наморщила носик. – Пичкают людей пресловутыми благами научного прогресса, забывая о главном. А в итоге получается зеленая гадость вроде этого.
Сола кивнула в сторону соседнего столика, где очередной граждански сознательный мученик сражался с диетическим концентратом.
- С удовольствием помогу вам, чем смогу. Но…только, если вдруг вы не будете использовать человеческий материал, - она помолчала, а затем добавила, как бы извиняясь. – Живой человеческий материал.
В этот момент девушка имела возможность наблюдать за действием некоего подобия единого живого организма, в который превращаются группы сплоченных и сработавшихся людей, неважно сколь сильно они отличаются друг от друга. Позы троих генетиков изменились. Даст наконец-то отставил в сторону тарелку, за которой он казалось бы прятался от собеседницы. Вилла откинулся на спинку стула с явно удовлетворенным видом. А Грегори, сидевший в напряженной позе со скрещенными руками, наконец устроился более комфортно и положил руки на стол. Несомненно, невербально все трое приветствовали Солу в своих рядах. “Братья Заводчики” были слишком хорошо воспитаны, чтобы при Соле начать переглядываться, будто малолетние школьники, чья особо остроумная проказа должна была вот-вот осуществиться. Но некое скрытое торжество проскользнуло в их облике, взглядах, сдержанных движениях. “Отлично, девушка!” - негромко воскликнул Базилеус.
- В таком случае, наше сотрудничество обещает быть обоюдно выгодным и плодотворным. Если Вам интересно, Вы можете как-нибудь выкроить время и заглянуть вот по этому адресу (на стол лег прямоугольничек визитки, надписью вниз). И тогда мы будем рады представить Вам более подробную информацию о нашем проекте. И пусть официального финансирования нам не видать, но это не причина отказываться от своих идей и воззрений.
- Мне это очень интересно, - девушка аккуратно взяла карточку и вложила ее между страниц рабочего блокнота.
«Но никаких опытов на людях, иначе дела не будет», - твердо решила она про себя.

Подземелья. Недалеко от фармацевтической фабрики
21 сентября, день

Утром Макс появился в лаборатории без халата и в грязных ботинках, зато вооруженный до зубов: помимо облегченной короткоствольной винтовки у него имелся при себе арбалет с набором дротиков, заблаговременно смазанных парализующим веществом.
– Всем привет! – лучезарно улыбнулся, – да-да, завидуйте! Удел лабораторных крыс – чахнуть над этими пробирками. А герои отправляются покорять неизведанные тоннели!
С этими словами, он оперся ногой о табурет и демонстративно подбоченился.
– Как ты до сих пор жив, герой? – безразлично поинтересовался Торссон. – Наверное, Скерру тебя любят.
– Меня все любят. Кроме родной сестры и начальства, – комично сдвинув брови домиком, сообщил Макс.
Торссон не стал продолжать словесную перестрелку, хотя мог бы сказать еще немало. Он махнул рукой и подошел к будущему герою.
– Вернись с материалом. Ты все запомнил и подготовил?
– Все в полном порядке, – заверил Макс, что было чистой правдой. Сумки с сетями и мешками для обезьян, запасным боекомплектом и усыпляющими препаратами уже были доставлены к тоннелю. Охотники должны были ждать у входа наверху – на плантацию могли пройти лишь те, кто там работал, и сотрудники лаборатории.
– Проверять не буду, сам идешь. – подвел итог Некман. – Не рискуй зря.
– Удачи, – кивнула брату Магдалена. Выглядела она хмуро – то ли не выспалась, то ли была чем-то недовольно, но подкалывать брата не стала.
Макс кивнул обоим и вышел.

Крила появилась на месте встречи первой и уселась на пол с таким видом, словно готова была ждать столько же лет, сколько прошло после Катастрофы. Джек не заставил себя долго ждать, но они не перемолвились и парой слов – оба были не то чтобы в плохих отношениях, но предпочитали общаться поменьше.
Третьим членом отряда оказалась среднего роста худая, даже слишком на фоне крепко сложенной Крилы девушка, в которой без труда можно было узнать музыкантшу, выступавшую в "Трубе" накануне. Кожа у девушки была бледной и такими же светлыми, почти белыми были взлохмаченные короткие волосы. Двигалась она плавно, словно не шла, а струилась, будто слыша в голове свою странную музыку, а ее грубоватое снаряжение – куртка с набитыми чем-то выпирающими карманами, тяжелые ботинки, рюкзак и винтовка странным образом подчеркивали эту нетипичную для подземелий утонченность. Впрочем, тех, кто был знаком с девушкой ближе, не обманывала ее хрупкая внешность. Девушку звали Ева.
Последним явился Макс. Неунывающий и жизнерадостный, он приветствовал каждого, поинтересовался, всех ли призраков распугала Ева своей музыкой, и сколько патронов Джек проиграл в карты прошедшим вечером, последний же его вопрос адресовался Криле и был на удивление безобиден – хорошо ли она спала? Впрочем, похоже, вся эта трескотня не требовала ответов, ибо отряд спешно продвигался в сторону отверстия в давешний тоннель. Там их уже поджидали двое парней, которым было велено, когда охотники отправятся на задание, вернуть решетку на место, но так, чтобы при случае можно было быстро и легко снять, и ожидать возвращения, сменяя друг друга, если потребуется.
План прохождения, точнее, проползания был начерчен на клочке бумаги с оборванным краем. От Торссона он достался Максу, но быстро перекочевал к Криле, которая ползла первой. Джек, замыкавший отряд, был все так же молчалив. Наверное, берег силы – на обратном пути предстояло, если все пройдет хорошо, изрядно повозиться с волокушами.
Как известно, пройти по дороге обычно гораздо легче, чем ее найти. И то, что первооткрывателям достается в муках, для пришедших после становится обыденностью. Так было и на этот раз, и уже скоро они оказались в зале, знакомом только Джеку.
– Здесь осторожнее надо, – предупредил он. – Потихоньку бы как-то.
Макс осторожно шагнул вперед, держа наготове оружие. Одна только Ева, пропустив вперед Джека, все еще оставалась наверху. В зале царила тишина. Нет, не полная, присутствовали обычные тоннельные звуки: сквозняков, капающей воды... Но ничего подозрительного.
Пройдя несколько шагов вперед, Макс осторожно коснулся перчаткой одной из поддерживающих своды колонн. Каменную поверхность покрывал влажный мох, похожий наощупь на опутывающие выход в зал лианы.
– И? Где они? – прошептал Макс, обращаясь к Джеку.
– Наверху, наверное, прячутся, – предположил тот.
– А на что они там вылезали-то? – спросила Крила. – На грибную плантацию?
– Ну да, все грядки истоптали, Торссона чуть удар не хватил, – охотно поделился Макс.
Даже если девушка усмехнулась, в темноте этого не было видно.
– Я к чему – может, их грибами подманить... У тебя есть?
– Светящиеся, – кивнул Макс, – Кажется, в прошлый раз свет их не слишком обрадовал?
Он вопросительно повернулся к Джеку.
– Да, после фонаря совсем взбеленились, – подтвердил тот.
– Грибы – не электричество, – заметила девушка. – А у тебя-то есть план? Ты же ученый, а мы тут так, стреляй-тащи.
Они говорили шепотом, чтобы не взбудораживать тишину. Джеку показалось, что шорохов в ней гораздо меньше, чем в прошлый раз.
– Разумеется есть, – заверил Макс, – Джек выйдет на середину залы и с улюлюканьем спляшет джигу, а потом, пока обезьяны будут за ним гоняться, ты подстрелишь парочку.
– А почему не ты? У тебя лучше получится, – в голосе Крилы слышалась задумчивость.
– Я буду руководить операцией, разумеется, – не растерялся Макс, не забывая при этом шарить по карманам, откуда в конце концов извлек бумажный пакет, издававший знакомый всем запах грибной плантации. Поразмыслив секунду, он, не разворачивая пакета, бросил его на середину залы, а сам шагнул за ближайшую колонну, знаком призывая спутников последовать его примеру.
Некоторое время ничего не менялось. Темнота, глубокая, как море, слегка шевелилась тенями движений, постепенно впитывая в себя новый слабый привкус. Растворяя его. А затем зашевелилась, местами вспучиваясь уплотнениями. Зоркие глаза подземных жителей различали контуры, и они напоминали человеческие. И даже осторожное продвижение было вполне естественным. Почему-то на миг показалось, что это какая-нибудь другая группа, а может, верхние крадутся. Мороз тронул кожу в теплом подземелье – изнутри.
Две косматые тени будто стекли вниз по колоннам и, припадая к полу, крадучись поспешили к приманке. Макс, держащий наготове арбалет, выстрелил. В напряженной тишине свист дротика неприятно царапнул слух. Коротко взвизгнув, одна из теней повалилась набок, вторая, заверещав, кинулась вверх.

(что-то давненько нас с Reylan здесь не было)

(и вот мы пришли. с Хигфом)

– Быстрее, сеть! – прошипел Макс, метнувшись к парализованной обезьяне, – эта зараза сейчас тут всех переполошит.
И, точно в подтверждение его слов, к удаляющемуся вверх визгу присоединился сперва один, затем второй, послышались ответы из разных концов зала; отражающееся от стен эхо мешало точно определить источник звука. А в следующее мгновение в гомоне обезьяньих голосов послышался окрик оставшейся наверху Евы:
– Сзади!
Девушка едва успела отшатнуться назад в тоннель. По стене, цепляясь за опутавшую камни растительность спускалось не менее двадцати лохматых тварей. Первый камень просвистел над плечом Макса, едва не задев.
– Черт, они что, разумные? – тихо прошипел Джек.
Крила быстро огляделась, и увиденное ее не порадовало. Назад отступать было нельзя, почти со всех сторон шевелились тени. В полутьме, которая летунам показалась чернейшей, непроглядной ночью, угадывались массивные очертания их потенциальной добычи, превратившейся в охотников.
– Умнее некоторых! Быстро налево. Бросай сеть, Макс. Потом утащим! А то нас самих унесут.
И она метнулась туда, где, казалось, не было никакого движения.
– Ну уж нет! – выдохнул Макс, затягивая последние узлы. – Джек, прикрой, я мигом!
– Слева от вас никого! – подтвердила сверху Ева, перекрикивая все нарастающий гвалт, и выстрелила короткой очередью, удачно уложив сразу двоих и заставив разбежаться в стороны остальных подступавших к Максу мартышек. – Обходите, я отгоню!
– Чтоб тебе в небо попасть, – выругалась Крила и, вернувшись к Максу, дернула сеть. От соединенных усилий тело медленно поехало по полу. Джек отступал следом, прикрывая их. Фонари по-прежнему не зажигали, чтобы не разъярить тварей еще больше. Те, казалось, действовали довольно слаженно – впрочем, крысы, настоящие крысы, тоже хорошо охотятся и сражаются стаей. Однако, как ни странно, перекрывать им путь к отступлению никто не спешил. Там можно было чувствовать себя защищенными с тыла и боков, а затем пробраться к выходу или повторить вылазку, запасшись новым образцом.
– Что?.. – Джек обернулся на неожиданный громкий скрежет и успел увидеть, как исчезают в неожиданно открывшемся провале Макс и Крила, а за ними вниз скользит бесчувственное тело обезьяны. Он отшатнулся в сторону, но железные листы, которые прикрывали яму, уже разошлись, оставляя под ногами пустоту...
Грохот и несмолкающий визг заглушил ругательство Евы. Стена с выходом в тоннель уже была чистой: обезьяны спустились вниз, и девушка прыгнула следом, пробежала вперед и выстрелила несколько раз, не целясь, но ее действия возымели эффект – твари вновь разбежались, и Ева бросилась вдоль стены к провалу, закинув автомат за спину и находу отцепляя от рюкзака моток веревки.
– Крила! – окликнула она, – Макс!
Из пролома послышалась ругань.
– Сейчас... – Ева огляделась, ища за что зацепить веревку, но в следующее мгновение что-то тяжелое ударилось ей в спину, опрокидывая в темный провал.
Ее вскрик смешался с повторной руганью Макса, едва поднявшегося и тут же сшибленного вновь.
– В сторону, мать вашу, слезь с меня! – выругался Макс, отпихивая свалившуюся на него Еву и нацеливая винтовку в пролом. Вопреки ожиданиям, обезьяны не спешили прыгать следом, однако вниз незамедлительно посыпались камни и людям пришлось, вжавшись в шершавые стены, поспешно отступать в сторону, не зная и не видя толком еще, где они очутились.
– Ты был прав, Макс, – мрачно произнесла Крила, пересчитывая спиной острые и неудобные выступы каменной поверхности. – Мы не зря тащили эту тварь. Теперь есть мясо на первое время. Гениальный план.
– Думаю, на мясо у нас пойдет Джек, – огрызнулся Макс и негодующе воззрился на него, – Не мог рассказать заранее? Про особенности поведения?! Кто ж знал, что они..?!
– Что они бросаются, когда стреляешь? Я рассказал, – Джек покосился вверх – поток камней стал ослабевать. – Я их, знаешь, один раз видел. Кто у нас тут яйцеголовый?
– Про фонари! И про огнестрел! Но мы не светили и почти не шумели! – не унимался Макс.
– Вот именно, что почти, – отозвалась Ева, – Так, ладно, прекратите. Как полагаете, наверх нам здесь не выбраться?
Джек посмотрел вверх.
– А надо?
– Сейчас не стоит, – поддержала его Крила. – Пусть они немного уймутся, а там попробуем. А пока можно поискать еще ходы.
– Знатный тоннель, – заметил Макс, впервые внимательней присмотревшись, куда они попали. Коридор был действительно довольно широк. В одну сторону, насколько хватало обычного зрения, поскольку свет по-прежнему никто не зажигал, ход шел прямо, в другую же – брал круто вниз.
– Направо пойдешь, мотоцикл потеряешь, – задумчиво пробормотал Макс.
– А зачем нам идти? – удивилась Крила. – Окончательно затеряемся. Я бы выждала и прорвалась. Только эту зверюгу, – она ткнула носком ботинка опутанную сетью обезьяну, – ты сам потянешь.
В ноздри отчетливо ткнулся запах, похожий на грибы, но не грибной.
– Как плесень, – неуверенно сказал Джек. Его широкие ноздри раздулись. – Только пока не разберу, с какой стороны.
Крила, отойдя подальше от проема, присела на корточки, закрыла глаза, принюхиваясь и прислушиваясь.
– Похоже, здесь запах слабеет. Значит – оттуда... – она ткнула пальцем в противоположную сторону.
Ева сделала несколько шагов в указанном направлении и остановилась, поведя носом и прислушиваясь.
– И, кажется, вода, – сказала она, помолчав.
Крила прокралась к ней – неожиданно это движение вызвало отклик, и вслед мелькнувшей тени сверху упало еще несколько камней, но ни один не был достаточно быстр.
– И откуда они их берут? – удивился Джек. – Мне кажется, уже ползала перекидали.
Девушка, подойдя к соратнице по несчастью, прижала палец к губам и прислушалась. Прижала ухо к стене.
– Там плеск. Кажется, ручеек, – прозвучало через минуту.
– И судя по запахам, концентрация нечистот в нем не слишком велика, – съехидничал все еще недовольный Макс.
– Это тебе видней, – Джек, попав в переделку, перестал быть мало-мальски почтительным к предполагаемому главе группы. – Нам еще ее, может, пить.
– Пока не вижу причин что-либо делать, – вздохнула Крила. Кроме как ждать... Ева, ты саксофон с собой не взяла?
Девушка усмехнулась и покачала головой. Макс презрительно фыркнул.

(с Оррофином)

Коридор перед кабинетом, где принимали экзамены, был непривычно тих и пуст. Вопреки многолетней традиции, ожидающие и провожающие не жались перед дверьми, ожидая успеха или провала своих чад. Теперь же они прятались за поворотом, а по коридору, гремя подкованными ботинками и пыша почти ядовитым сигаретным дымом, расхаживал Натан Штейн, и глаза добрейшего доктора метали такие молнии, что все окружающие инстинктивно старались держаться подальше.
Наконец дверь распахнулась, причем так резко, словно ее открыли с пинка. Судя по лицу Морганы, так оно и было.
- До свиданья! - крикнула она, обернувшись, и помахала рукой. Из комнаты ответили что-то невразумительное, причем таким голосом, что можно было только догадываться о произошедшем в течение экзамена.
Аккуратно закрыв за собой дверь, Рид поискала глазами Натана. Долго искать не пришлось.
- Кхе-кхе... - она попыталась выдержать эффектную паузу. - Короче, он меня взял.
"Прямо на кафедре?!" - мысленно возопил Натан, но не отметил в одежде девушки какого-то особенного беспорядка.
- Что спрашивал? - выдохнул он, извлекая очередную (двенадцатую за два часа) сигарету.
- Да ерунду, - отмахнулась девушка. - Всякое там про кости. "Скажите, как это называется, для чего оно служит", потом то же самое про мышцы... А, еще - функции внутренних органов. Я точно знаю, что все правильно ответила, но этот старикашка, даже когда выписывал мне бумагу, очень странно на меня смотрел.
- А _что_ и как ты ему рассказывала? - Натан невольно покосился на дверь. - Надеюсь, не цитировала?
- Ни в коем случае, что же я, совсем? - она покрутила пальцем у виска для пущей иллюстративности. - Только добавила к энциклопедическим ответам капельку своего личного мнения. Особенно он занервничал, когда я сказала, что тазовая кость - самая красивая в теле человека, и еще в тот момент, когда мы заговорили про gluteus maximus...
Увидев, что из-за угла высовываются заинтересовавшиеся лица прочих ожидающих, Натан цепко ухватил Моргану под локоток и быстрым шагом отправился к лифту.
- Так что там было, когда вы заговорили об этой мышце? - на ходу поинтересовался он. - Кстати, у меня для тебя сюрприз...
Моргана смутилась.
- Тут уж моя вина есть, это точно, не просто так он задергался. Я ляпнула, что у пособия, пожалуй, самый несимпатичный глютеус из всех, что я когда-либо видела, и что хорошему, качественному глютеусу нужно быть менее выпуклым в верхней части... и, конечно, не таким широким... Но его это не должно было задеть лично. У него глютеус совсем уже... неширокий. Наверное, последние лет двадцать. Э-э, а что за сюрприз? Ты ведь не выдержишь и расскажешь?
Натан постарался удержать суровое выражение лица, но широкая улыбка, против воли выползающая на лицо, начисто портила всё впечатление.
- Надо бы помучать тебя лишние десять минут, да, надо... вот я и помучаю! Привыкай к тому, что твой научный руководитель - тиран, садист и вообще, тот ещё зануда. Потерпи, осталось недолго.
Лифт уже привычно мчал их на этаж доктора Штейна.
- А фибулой по мандибуле?.. - проворчала Моргана. - Когда-нибудь, Штейн, тебе будет стыдно за это, вот честное слово.
- Мне не дожить до этого светлого дня! - честно признал доктор. - Ну что тебе стоит потерпеть, мы уже почти приехали.
Лифт остановился, и вскоре они стояли перед всё той же дверью всё той же Натановой квартиры.
- Закрой глаза, - попросил Натан, загадочно улыбаясь.
- Надеюсь, ты не разбросал на пороге банановую кожуру, - вздохнула Рид и послушно зажмурилась.
Она услышала, как щёлкнула дверь и ощутила Натановы ладони на своих плечах.
- Иди вперёд, - прошептал доктор, склонившись к самому её уху, так, что она могла почувствовать его дыхание. - Не бойся, я направлю, если что.
В голове замелькали догадки, одна страшнее другой.
"Анатомированный труп? Гипсовая модель коленной чашечки? Килограмм вяленого бекона?.." Нет, все-таки в самые интересные моменты в голову не лезет ничего, кроме ерунды.
Очень осторожно она сделала несколько маленьких шагов. Ни на что подозрительное не наступила, и очень этому обрадовалась. Попыталась принюхаться... уж анатомированный труп-то точно должен пахнуть!

Трупом не пахло, однако, квартиру Штейна явно заполнял какой-то запах, которого раньше не было. Приятный. А ещё, куда-то начисто исчез табачный дым.
- Постой здесь немного, - дверь Натан, судя по звуку, закрыл ногой.
Его шаги раздались сбоку от Морганы и ушли куда-то вперёд. Чиркнула спичка, но привычного резкого клуба дыма не последовало.
- Открывай!
- Что открывать? - недоуменно переспросила Рид, от неожиданности не сразу понявшая смысл этих слов. - Ах, черт.
Он моргнула и уставилась на...
Это был торт. Изжелта белый, он довольно-таки похоже повторял человеческий череп, чем-то похожий, должно быть на череп красного, как пожарный щит Натана, держащего этот великолепный кошмар от кулинарии на вытянутых руках перед собой.
- Поздравляю, - тихо сказал доктор. - Я вот... сделал. Решил, что надо отметить, а вина-то больше и нет...
- Ого, - девушка прямо-таки почувствовала, как ее глаза медленно, но верно задвигались по направлению "из орбит". - Ого-го, док... да ты настоящий кулинар! Очень такой, прямо художественный торт, просто класс!
Она обошла его кругом, осматривая шедевр. Неужели его надо будет есть?!
- Погоди-ка, - Морган внимательно посмотрела Натану в глаза. - Скажи, ты что, знал, что ли, что я сдам этот экзамен? Торт ведь заранее надо было готовить и все такое...
- Ну, если бы ты его не сдала, - увидев, что его творение принято благосклонно, Штейн расслабился и поставил торт вместе с блюдом-подставкой на стол. - То мы бы его ели утешения ради. В конце концов, всё в этой жизни относительно, да... Но это всё заумная философия, а торт вкусный. Должен быть, во всяком случае. Вот тебе скальпель - режь, а я за тарелками схожу. И заварю чего-нибудь вроде чая.
- Скальпелем резать? - в который раз Моргана поразилась обстановке этого жилища. Оно было истинно медицинским. Точно так же, как её - было истинно художественным (и консервы она открывала иногда мастихином). - А он очень острый?
Не дожидаясь ответа, Рид опробовала остроту самостоятельно, указательным пальцем. На подушечке тут же выступила крупная капля; скатилась вниз, уступая дорогу следующей.
- Острый, - оценила она, сунув палец в рот. Разрезала торт пополам, потом еще поперек. Куски получились большие, но есть-то все равно им двоим...
Череп было ужасно жалко.
Вернулся Натан с тарелками и столовыми ложками. Как бы извиняясь за то, что других не нашлось, он чуть пожал плечами и снова улыбнулся.
- Чай сейчас вскипит, а ты мне пока скажи, ты сама-то хоть довольна?
Штейн ни за что не признался бы, но все эти дни больше всего его мучила мысль, что Моргане Рид, этой замечательной девушке, медицина вовсе не нужна. Что она действует только и исключительно по договорённости с ним... Но мысль была упорна и возвращалась.
- Ну да, - говорить с пальцем во рту было неудобно, и она его вытащила, благо кровоточить он уже перестал. - Я запомнила столько разных слов, поняла, что они означают, смогла связать их в общую картину и теперь безумно много знаю о том, что у нас внутри! Возможно, теперь я лучше смогу изображать то, что у нас снаружи.
Не удержавшись, она слизнула крем прямо с торта, с самого краешка.
- Вку-усно! ...А еще успешно сданный экзамен сильно поднимает чувство собственной значимости в мире.
- Да... знакомое чувство, - Натан переложил половину торта и ушёл на кухню за обещанным чаем. На душе его отчего-то было очень легко.
Рид потянулась было за ложечкой, но решила подождать, пока он вернется. Не то чтобы в детстве ей успели привить правила хорошего тона - это, пожалуй, наоборот, было как раз тем, что родители бенадежно упустили.
Просто есть торт, даже самый вкусный, в одиночку... казалось ужасно скучным и неинтересным.

21 сентября. Небоскребы.
Горан Митчелл

Как разительно отличается небо Нижнего города от этой синевы наверху, пусть даже отделенной от тебя слоем особо прочного стекла.
Сегодня Горан получил неожиданный выходной. Поврежденная нога была тому причиной или поощрение со стороны начальства, но майор отделался лишь написанием предварительного отчета и был предоставлен сам себе. Ах да, и еще этот бюрократ из отдела технических разработок.
«Как вы могли улететь, не удостоверившись, что образец сработал?! Вы не представляете, сколько усилий и ресурсов было затрачено для того, чтобы создать это оборудование!!!»
Одним из последних проектов, выполняемых ведомством Дэниела Криспа для Черной Бригады, были миниатюрные, но достаточно мощные заряды, вмонтированные в застежки боевой экипировки. Аккумулированное в них электричество сохранялось до нескольких дней, вызывая взрыв при малейшей попытке снять одежду с тела. Делалось это с целью предотвратить мародерство «крыс» и не допустить попадание новых технологий в их руки. По истечении четырехдневного срока, подразумевающего невозвращение на базу и отсутствие деактивации, мины срабатывали автоматически.
«Если эта штука действительно так хороша, как они говорят, то любой патруль через пару дней сможет проверить наличие новой воронки на месте рухнувшего здания», ─ Горана куда как больше занимало оружие того громилы, который, по словам Адамса и Когарта, устроил весь этот фейерверк.
Возможно, пока умники будут анализировать гарь с вертолета, стоило бы заглянуть в Большой Архив и перекинуться парой слов со стариком Ферчинсоном, прежде чем подавать Крысолову окончательные выводы.
─ Свет Раила с нами, ─ послышался негромкий голос за спиной, и одинокий посетитель крохотной часовни повернулся к говорящему, полыхнув рыжим факелом волос на солнце.
─ Добрый день, Ведущий, ─ майор Митчелл, несколько неловко опираясь на упругую пластиковую трость, поклонился мужчине в голубом балахоне, восседающему на механическом транспортере. ─ Это место вечно меня расслабляет. Я не слышал, как ты вошел.
─ Комплексы двух старых солдат, Гор, ─ усмехнулся собеседник, чуть разведя кистями рук.
Когда он подъехал ближе, отчетливо стала заметна неестественная неподвижность его ног и туловища: словно бы к тряпичной кукле приставили живые руки и голову. Тем не менее во всей фигуре Ведущего чувствовалось такое спокойствие и уверенность, что было невозможно представить более подходящее для него место, чем этот зал с прозрачным куполом крыши.
─ Вчера погиб еще один из наших, Эрилл, ─ рыжеволосый наполнил водой чашу алтаря, сверкающего полированным металлом в фокусе солнечных лучей, направленных отражателями сквозь полусферу потолка.
─ Я так и понял. Ты всегда приходишь их провожать.

21 сентября
Подземелья. Все дальше от фармацевтической фабрики
С Хигфом

Неизвестно было, сколько времени здесь придется провести, потому ждали в темноте, экономя батарейки, и в неподвижности. Сидеть часами, выжидая чего-нибудь, было привычно большинству подземных жителей, во всяком случае, ни Крила, ни Джек совершенно от этого не страдали. Время от времени раздавались шорохи и стуки сверху.
– Кажется, утихают, – не очень уверенно прошептал наконец Джек.
Со стороны, где сидела Ева, не доносилось ни звука.
Девушка была неподвижна, она скрестила ноги и прислонилась спиной к стене. Зато рядом громко и неприятно скрипел нож Макса. Тот раздраженно кусая губы, царапал что-то на стене и то и дело пинал обезьяну – проверить, не проснулась ли.
– Чего ты все шебуршишь? – добродушно поинтересовалась у него Крила.
– Я не могу сидеть тут без дела! – раздосадованно отозвался Макс, продолжая остервенело возить металлом о камень.
– Нож испортишь, – флегматично заметила Ева, не меняя позы.
– Ты можешь научиться вязать, – посоветовала девушка, слегка насторожившись – на этот раз шорох раздался не сверху, а сбоку.
Макс грязно выругался.
– Чувствуете? – вновь заговорила Ева. – Этот запах.
Действительно, со стороны идущего под уклон тоннеля повеяло плесенью и застоявшейся несвежей водой. На этот раз отчетливее, чем раньше.
Макс перестал колотить в стену.
– Всем быть наготове! – негромко, но властно скомандовала Крила и сама тихо, плавно поднялась, перехватив оружие. Джек повторил ее движение.
Оставшиеся двое не заставили себя ждать, бесшумно заняли боевые позиции и застыли, напряженно вглядываясь в темноту.
Оттуда определенно двигалось... что-то. Странный скользящий звук никак не ассоциировался с известными им существами. Казалось, будто кто-то тащит одновременно несколько мешков с песком. И, судя по звукам, тащат то по полу, то по стенам, а то и вовсе по потолку, заставляя дула зажатых в руках автоматов то подниматься, то опускаться. Люди старались определить, с какого именно края тоннеля возникнет неведомая опасность. Звук нарастал стремительно, и вскоре стало казаться, что он обволакивает тоннель целиком. В какой-то момент темнота изменила свой цвет, перестала быть глубоко-черной, сделавшись тусклой и влажной. Это и послужило сигналом. Выстрелы прозвучали почти одновременно, и к грохоту их примешался пронзительный скрежет, а в полыхнувшей на краткий миг вспышке света удалось разглядеть, что жерло тоннеля скрыто чем-то невообразимым – на первый взгляд оно казалось мотком изогнутых переплетенных неведомым силачом труб. Выстрелы грохнули вновь, послышался звук падения и женский вскрик, а в следующие мгновение Макс почувствовал, как что-то холодное скрутило его ноги пониже колен. Он выхватил нож и полоснул почти наугад, за миг до того, как мощным рывком его опрокинули вниз и потащили куда-то. Чудом не выпустив оружия, Макс продолжал наносить удары, стараясь освободиться.
Крила тоже почувствовала хватку и чуть не свалилась. Зло, по-мужски выругалась и приставила автомат к тому, что обхватило ее ногу. Выпустила короткую очередь, потом еще одну. Раскалившееся дуло обжигало сквозь штаны, но хватка ослабла.

При этом свете она различила то, что вцепилось в нее и было порвано пулями. Это больше всего напомнило девушке змею, лишенную чешуи. А рядом была еще одна, и все словно бы исходили из какого-то одного центра.
– Свет! Хуже не будет! – включив фонарь, она разглядела, что странные змеи срастаются близ выхода из тоннеля в клубок, который стремится поглотить их. Джек отступал, пятясь ко второму выходу.
А чудовище продолжало скрежетать. Двигалось, шевелилось, ворочалось.
– Макс! Джек, прикрой Еву!
Крила перепрыгнула еще через одну змею, выхватила нож, сжимая автомат в левой руке, и полоснула там, где ученый надрезал своего странного врага.
Невредимой пока осталась и лежавшая в дальнем углу сонная обезьяна.
Освободившись с помощью Крилы, Макс откатился в сторону, нашарил свою винтовку.
Покалеченные щупальца чуть отступили, вжавшись обратно в тоннель, но активности не утратили.
Ева и Джек выпутались тоже и, похватав рюкзаки, устремились в противоположную сторону тоннеля.
– Быстрее, не отставайте! – крикнула Ева, но Макс, не слушая ее, метнулся к своей обезьяне. А щупальца, должно быть, уловив его движение или тепло, размотавшись хлестнули в сторону Макса, обвивая и его и драгоценный образец.
– Ну уж к Хшорру, не отдам! – завопил Макс, полосуя щупальца ножом.
– Оставь его, – заорала Крила, – придурок! А то сам у него образцом станешь!
Она выстрелила, но пули при одиночных попаданиях тонули в теле, а на много нацеленных очередей не хватило бы ни времени, ни патронов. И девушка бросилась к Максу. Джек остался рядом с Евой, прикрывая оставшихся короткими очередями.
– Не отдам! – упрямо прорычал Макс, тянувший безчувственную обезьяну на себя, – Уж лучше пусть он сожрет, чем Торссон на глазах у милой сестрички!
Еще несколько ловких щупалец поменьше подкрались к нему, обмотав запястье и заставив выпустить нож. Сложно было даже оценить количество отростков, которыми манипулировало странное порождение подземелий. Казалось, оно отращивает столько, сколько нужно по мере необходимости.
Существо продолжало оглашать тоннели царапающим слух скрежетом.
– Оставь! – закричала Ева. Она подбежала к щупальцам, вцепившимся в Макса, и принялась работать своим ножом.
– Чего доброго, оно не одно здесь! Неизвестно, что еще сползется на этот шум!
Крила глянула на Мердока, на огонь, горящий в его глазах, вздохнула и коротко рубанула воздух ладонью, в которой был зажат нож. Рукоять со стуком ударила мужчину по черепу, и он упал бы, но девушка подхватила его и с коротким хеканьем взвалила на плечо.
– Отступаем! – и толкнула бесчувственное тело обезьяны дальше к середине пещеры. К добыче устремились новые щупальца. – Извини, у тебя своя работа, у меня своя, – негромко выдохнула она и побежала к товарищам, догоняя Еву.
Неприятные чавкающие звуки и постепенно стихающий скрежет неслись им вслед. Щупальца наслаждались добычей. На маленький серый комочек, резво взбирающийся по стене к отверстию в потолке никто не обратил внимания.

(я бы сказал, все ниже. С Reylan)

Морган и Натана Натан и Моргана /продолжение/
(с Оррофином)

- А как проходил твой экзамен? - крикнула она в сторону кухни. - Принимал, небось, тот же чудик?
- О да! - Штейн снова умудрился удобно развалиться на табуретке. Перед вопросом о том, каких навыков требовало подобное действие, пасовало даже самое богатое воображение. - Он уже пятьдесят лет принимает вступительные и учит наиболее социально дезадаптированных студентов, но меня, должно быть, запомнил надолго...
- Что ты такого с ним сделал?
Сознание уже нарисовало Моргане несколько красочных картин и даже подарило идею к серии порноэтюдов "На экзамене".
- Для начала, я опоздал, - Штейн с удовольствием улыбнулся. - Ну, как, леденит душу?
- Пока не очень. Я бы тоже опоздала, если б не ты, - призналась она.
- Опоздала бы, да, но вряд ли ты при этом пришла бы залитая неравномерными пятнами чужой крови от горла и примерно до колен...
Морган поперхнулась тортиком.
- Какой, нафиг, крови?!.. Где ты ее взял?
- Спокойно, спокойно! - Натан, наслаждаясь эффектом, деликатно, но профессионально похлопал Рид промеж лопаток. - Просто, при мне случился небольшой открытый перелом, вот я, пока фиксировал и останавливал кровь, немного и обляпался. Профессор Кёрт как услышал об этом в моих оправданиях, так сразу подорвался смотреть как и что. Десять минут смотрел несчастного пациента, а потом зачёл мне поступление с рекомендацией к полевой хирургии. Вот такая история.
Рид присвистнула.
- Приключения сами находят нужную задницу! - немного смутившись, она поправилась: - В смысле, круто получилось.
Расправившись с первым куском (это была часть нижней челюсти, обильно сдобренная кремом), она отметила:
У тебя ужасно много историй накопилось за твою долгую жизнь, как я смотрю. А мне нравится слушать.
Штейн смутился.
Вообще, рассказывать он не умел и не любил, тем более, что большинство его историй следовало бы нести к психоаналитику, а потом долго лечиться, но у Морганы был странный дар. Как-то она так его слушала, что не возникало ни затруднений, ни заминок. Слова сами лились из доктора, складываясь во вполне пристойно звучащие конструкции. Во всяком случае, эффект длился, пока на это не обращалось особенное внимание.
- Ну, - протянул он, быстро краснея. - Не так уж и... Я хочу сказать, я же не герой какой-нибудь, так, обычный доктор. У нас кто хочешь таких приколов рассказать может, если не про себя, то про прямого коллегу.
- Не смущайся, - попросила Моргана, заметив румянец на его щеках, - хотя, тебе это, безусловно, идет. Я просто немного завидую. У меня нет таких историй. У меня вообще ничего такого нет, я жила как-то не очень весело и не очень... насыщенно, должно быть. А вот если бы растормошить моего папочку, уверена, он бы понарассказал столько, что хватило бы на десяток толстенных книг.
- Ты вот всё его поминаешь, а никак не расскажешь нормально. Давай же, сделай вид, что повелась на мой перевод темы, и расскажи про своего папу.
- О-о-о! - Морган рассмеялась. - Короче, представь себе, заходишь ты в комнату, а в углу за столом, сгорбившись, сидит к тебе спиной нечто длинноволосое и чем-то стучит, - она прикрыла глаза, слово чтобы увидеть на внутренней стороне века картинку из своего детства. - Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Ты подходишь, кашляешь так вежливо, а оно все стучит, быстро двигает локтями и не обращает на тебя внимания. И только если хлопнуть его по плечу, да посильнее, оно оторвется от своего занятия, повернется и скажет: "А я все думаю, что вдруг в комнате изменилось". На самом деле, он занимается примерно тем же, что и я. Я рисую картинки, он печатает книжки. Причем... насколько я знаю, книжки примерно той же направленности, что и мои картинки. Если б мама узнала, она бы его убила, но у нее нет времени, чтобы вникать во всякую ерунду, которой мы занимаемся. Он прикольный парень, мой отец. Я жутко горжусь, что он у меня такой сдвинутый. То есть современный. Это он мне дырок в ухе наделал.
Моргана убрала непослушные пяди с правого уха, повернулась к Натану. Открывшаяся картина могла шокировать любого консерватора - длинная серьга-цепочка свешивалась с мочки, и еще пять серебряных колечек украшали остальную часть уха по периметру.
- Ух ты! - восхитился Натан. - Как аккуратно хрящ пройден! А воспаление долго было?
- Да я его особо не чувствовала, - пожала она плечами. - Может, дня три побаливало. Потом перестало. Папа пожертвовал собственный одеколон, сказал протирать почаще... кстати, он себе тоже серьгу вставил. Пижон.
- Талант! - не согласился Штейн. - Слушай, а вот как можно писать...ну, о том, что ты рисуешь, а?
Девушка замялась.
- Э-э... ну, знаешь... если рисовать можно... писать, в общем, примерно так же, он давал мне глянуть, - тут она нахмурилась. - Не, ты не думай, что это он такое пишет. Он просто перепечатывает, в нескольких экземплярах. Правда, свою книгу тоже хочет создать, но это уже из разряда несбыточных мечтаний... а что до того, о чем конкретно в таких книжках - тут даже есть над чем посмеяться. Потому что, как ни странно, в головы писательниц (а это почти всегда - именно тётки!) лезут больно уж похожие слова. - изображая порыв вдохновения, Моргана встала с табуретки, поставила на нее одно колено, а правую руку взметнула вверх. - Ну вроде того: "ее соски напряглись", или "затвердели", "его могучее копье куда-то там вошло", "пронзи меня насквозь"... там и сюжет, в общем-то, неважен. Хотя иногда и он встречается любопытный. Но главным образом - описания постельных сцен. Папочка морщится и говорит, что действительно красивые сцены он прочитал только в одной книжке, да и заказ был всего на пять экземпляров. Красивое не пользуется популярностью. А вот тупая... - тут Моргана произнесла с совершенно невинным видом такое слово, что доктор Штейн мог бы лишь уважительно покивать, - вот она действительно разлетается, как пирожки с мясом.
- Да уж, где только не найдёшь искусство! - вздохнул Натан, думая о том, что микрохирургия сосудов ему никогда не давалась

Моргана хихикнула.
- Я думала иногда, что, может, его не стоит искать в тех местах, в которых ищу я.
- Это в каких же?
- Ну, там где секс и все такое. Может, это и не искусство вообще. Это даже.. не красиво.
- Ты так думаешь? А вот погоди-ка...
Натан встал и долгое время копался в небольшой стенной нише, скрытой за отодвигающейся дверкой. Через некоторое время он явился оттуда, сжимая в руках увесистую пачку листов, сшитых хирургическими нитками.
- Вот, посмотри. Это очень старый альбом. Говорят, что художник, чьи работы тут есть...в общем, он жил до войны.
Глаза девушки округлились.
- Если это связано с темой разговора, то... я боюсь представить, что там изображено.
- Очень зря. Посмотри!
Крайне осторожно Моргана приняла альбом, устроила его на коленях. Двумя пальчиками взялась за истончившуюся от времени, желтую страницу…
Там было много девушек и в разы меньше мужчин – не обнаженных полностью, скорее, полураздетых. Мягкие, нежные карандашные линии передавали различные позы – вот девушка в прозрачной сорочке на коленях перед зеркалом, вот пара на диване – его рука тянется к ее бедру, приоткрытому сбившимся в складки подолом платья… разные лица, разные люди, прекрасные в своем естестве, и при этом не утратившие очарования эротизма – не пошлого, а искреннего, чувственного.
Рид поймала себя на том, что ощутила желание разрыдаться.
- Откуда, – спросила она враз охрипшим голосом, - у тебя такая редкость?
Натан с удивлением и искренним удовольствием смотрел, как меняется лицо Морганы. В своё время он и сам провёл немало часов над этим альбомом, вглядываясь в лёгкие карандашные линии до рези в глазах.
- Я нашёл его внизу, - просто сказал Штейн. - Случайно.
- Где - внизу? - девушка подняла глаза на доктора.
- Там, внизу, - Натан кивнул куда-то в сторону внешней стены небоскрёба. - Был рейд...

...со свинцового неба над головой лилась вода - грязная и какая-то тяжёлая. Натану казалось, что она красного цвета. Где-то вдалеке стрекотали автоматы: группа зачищала крысиное лежбище. Хлопнула граната, истошный женский визг взвился к немым небесам и затих.
- ...шёл дождь. Мы тогда зачищали сектор. Двигались широким клином. Я был на одном из краёв.

...луч фонаря рассекает темноту резко и беспощадно. Крысам он способен выжечь глаза. Круглое пятно шарит по комнате, бегло ощупывает окровавленное тело. Грудь ещё вздымается, но резко и порывисто. Нет сил, чтобы нажать на курок. Натан вошёл в помещение, быстро оглянулся. В дальнем углу лежал труп. Его застрелили точно в лоб - из пистолета, но лежал он так, будто что-то закрывал. Натан подошёл к телу и, по какому-то дикому наитию, перетащил его в сторону. В пыльном углу лежал свёрток. Грязные тряпки частично размотались и на свет фонарика выглядывал угол ветхой обложки. Книга.

- ...я нашёл его случайно. Иногда мне кажется, что, наоборот, это альбом нашёл меня и выбрал своим хранителем.
- Что вполне возможно, - согласилась Моргана. - Знаешь, Нейт, это настоящее сокровище. Драгоценность. Правда, спасибо, что ты мне это показал - оно... впечатляет и заставляет чувствовать себя причастной к великому. Это приятно.
Она бережно провела ладонью по последней странице, закрыла альбом и тихо улыбнулась своим мыслям.
- А еще я как будто что-то поняла.
- Что же?
- Ну.. например, что во всем можно найти красоту. Даже в коленных чашечках. Главное - правильно посмотреть.
Натан улыбнулся и кивнул.
- Хочешь, возьми его, - вдруг сказал он, лукаво поглядывая на Моргану. - Нет, я не шучу. Насовсем.
- С ума сошел? - опешила она. - Не возьму! Даже если будешь просить на коленях, серьезно, Нейт...
- Как хочешь, конечно, но, скажу тебе по секрету: у меня он будет пылиться. Ну, да, раз в месяц достану и перелистаю...но у тебя-то всё будет не так. Мори, ты художник. У тебя искра есть. Возьми.
- Я пыль не чаще твоего вытираю, - проворчала Рид. - Черт, как ты меня назвал?.. Мори? Меня еще никто так не называл.
Она возвела очи к потолку, словно пытаясь прочитать там ответ на свой неозвученный вопрос.
- А как же судьба там и всякое такое? Это же не меня альбом нашел. Я вообще ужасно боюсь его трогать - по сравнению с его страницами я ритуально нечиста.
- А как я тебя назвал? - удивился Натан. - Тьфу ты! А что, мне нравится... Так вот, Мори, ты мне скажи: ты придумываешь причину, почему не брать или действительно не хочешь? Только честно!
- Да я не придумываю! Я тебе могу сказать единственную истинную причину. Я недостойна. Абсолютно. Это... слишком шикарный подарок для девчонки с малиновыми волосами, которая ничего в жизни не добилась и не добьется, потому что умеет только переводить бумагу, - Моргана посерьезнела. - Ну, как тебе... такая причина?
Натан снял очки, вздохнул и возвёл глаза к потолку.
- ..., ... , ... плащ-палаткой накрытая, а не причина, - честно сказал он. - Как тебе такой ответ?
Моргана нервно сглотнула и отъехала на стуле чуть подальше.
- Не, док, - пробормотала она, - я все поняла, кроме одного только... Плащ-палаткой-то накрывать ее зачем?
- А чтобы не отсвечивала и не демаскировала! - хмыкнул Натан, водружая очки обратно на нос. - Моргана, у меня есть идея
- Что-то мне боязно. Ну и какая?..
- Пошли твоего отца спросим? Заодно познакомлюсь с этой эпохальной личностью нашего времени.
Рид спешно кинула взгляд на часы.
- Ну... пошли спросим. Матери как раз не должно быть.
"Интересно, что мне вообще скажет папочка", задумалась она, "если я притащу в его квартиру незнакомого мужика?.."
- Кстати, а как твой отец отнесётся к визиту, кхм, совершенно незнакомого мужчины? - проявил телепатию внезапно обеспокоившийся Штейн.
- Увидишь, - загадочно пообещала Моргана. - Альбом только возьми с собой, ага?
- Конечно! Погоди, упакую, чтоб не развалился.

21 сентября. Небоскрёбы.
Сола Романовски

Когда обед давным-давно закончился, а рабочий день даже и не думал заканчиваться, у Солы лопнуло терпение.
Показатели влажности, показатели тепла, графики всхожести - на всё это, по мнению девушки, было вполне достаточно пары часов в день. Со всей черновой работой отлично управлялись тепличные рабы, а ей оставалось лишь изредка корректировать настройки светофильтров и системы полива.
Не то, чтобы Сола не любила свою работу, просто её тяготили послеобеденные часы , неизменно одноообразные и монотонные. Среди коллег, конечно, попадались особо идеологичные ботаники, едва ли не линейкой отмеряющие миллиметры роста саженцев, но в основном вторая половина дня лаборантов уходила на изощрённое дуракаваляние.
В такие моменты девушке особенно хорошо удавались едкие статьи, обличающие очередную социальную несправедливость.
Сейчас же рабочий блокнот с визиткой "братьев-заводчиков" настойчиво мозолил ей глаза. Его оранжевая обложка, словно восклицательный знак, напоминала об одном неотложном визите, который следовало нанести в редакцию.
В конце концов, что может случиться в этом сонном царстве за каких-нибудь пару часов?
- Фа-а-ай! - звонкий вопль разнёсся по теплице.
Когда старший раб неторопливо приковылял к её столу, Сола как раз укладывала в небольшой пакет чистую пробирку, ланцет и пузырёк со спиртом, позаимствованные в аптечке.
- Остаёшься за главного. Я скоро вернусь. если кто-нибудь будет спрашивать, скажешь, только что вышла. Понял?
- Да, - ровным голосом отозвался Фай, для которого время всегда тянулось одинаково быстро.
Коротко кивнув, девушка подхватила пакет и вышла.

Согласно одному из последних распоряжений Советника по социальным вопросам все пассажиры дневных рейсов воздушного такси проходили обязательную регистрацию с указанием цели полёта. Делалось это якобы в целях экономии ресурсов и предотвращения рабочих прогулов среди населения. Но разве можно удержать кого-то на месте, если этот кто-то имеет личные знакомства среди водителей грузолётов?
Спустя некоторое время Сола вполне комфортно устроилась на мешках с текстильным сырьём внутри огромного неповоротливого аппарата, по какому-то техническому недоразумению способного летать. А ещё через полчаса она уже с довольным видом входила в дверь Норта Бергссона, главного редактора "Небесной волны" и любителя скандальных разоблачений.
За дверью обнаружился кабинет, напоминающий помесь музея древностей и комнаты подростка.
Так, например, резной шкаф, несколько попорченный огнём, и фрагмент напольной мозаики с изображением скачущих животных были за огромные деньги доставлены из Нижнего города. Стеклянная витрина слева от входа хранила другие экспонаты редакторской коллекции: оправу для очков, керамическую чашку с отбитой ручкой и старинный мотоциклетный шлем с оторванным ремешком. Добычей этих предметов занимались группы так называемых "вольных исследователей", состоящие в основном из отставников Чёрной бригады. С их лёгкой руки среди небожителей порой ходили самые фантастические слухи о земле под облаками. Остальная обстановка была вполне современной: металл и синетика. Плакаты и газетные вырезки, украшающие стены, пестрели громкими заголовками, отмечая наиболее значимые события последних лет.
Хозяин кабинета восседал у окна за столом, таким же массивным, как и он сам.
- Сола, девочка моя! А я всё думаю, что-то давно тебя не слышно, - Норт порывисто поднялся и с видимым удовольствием поцеловал девушку в подставленную щёку.
Несмотря на внушительные габариты он довольно быстро передвигался и, моментально оказавшись возле своей витрины, заговорщически поманил её к себе.
- Смотри, что мне ребята подвезли.
Очередное пополнение представляло собой непонятную конструкцию, изрядно потрёпанную жизнью. Тем не менее, шнур питания, воткнутый в розетку, совершил чудо - на передней панели зажглась зелёная лампочка.
- Умели же делать, - в голосе мужчины прозвучали какие-то детские нотки восхищения. - Гляди.
Он щёлкнул кнопкой. внутри агрегата что-то заворочалось, зашипело, натужно загудело, и в подставленную чашку хлынула тёмная горячая жидкость.
- Кофеварка?!!
- Ага. Попробуй, - Норт с видом хвастающегося мальчишки протянул ей дымящуюся чашку и снова нажал на кнопку.
Сола присела на стул и осторожно отхлебнула.
Напиток оказался вполне сносным, если не принимать во внимание еле уловимый привкус машинного масла.
- А кофе тебе тоже ребята подвезли?
- Нет. Почему? Кофе мой. - Бергссон одним махом заглотил свою порцию.- Просто я не знал, как усторена эта штука внутри, ну и... на всякий случай...
Девушка засмеялась:
- Хорошо, что дезинсектором не догадался обработать.
- Издеваешься? - Норт хмыкнул и принял серьёный вид, хотя уголки рта выдавали его веселье. - Я, понимаешь, разбазариваю личные запасы, стараюсь, и ради чего?
- Ради моих прекрасных глаз, конечно, - Сола захлопала ресницами с невинным выражением лица, - и выдающихся личных качеств. Я тоже, между прочим, использую своё рабочее время не по назначению.
- Вот так и знал. что просто в гости ты зайти не можешь, - притворно вздохнул здоровяк. - Ну давай, выкладывай.
- Мне нужна твоя кровь, - она зашелестела пакетом.
- А весь не подойду?...ээ...в каком смысле? - Бергссон удивлённо воззрился на остриё в руке девушки.
- Помнишь, ты рассказывал, что как-то пробовал страммониум?...

Совместно с Kinna.

21 сентября. Небоскребы.

Для кого-то рабочий день давно закончился, но только не для троих неугомонных генетиков. Как в старом шпионском фильме, они покинули работу в разное время и разными маршрутами добрались до своего «логова». Первым уехал Грегори. Естественно, в неофициальную лабораторию он прибыл раньше своих товарищей и потому занялся подготовкой аппаратуры для очередных тестов, опытов, проб. Вторым из биолаборатории вышел Даст. В транспорте он так увлекся расшифровкой очередной формулы ДНК, что проехал свою станцию и вынужден был возвращаться пешком. На «базу» он прибыл в весьма примерзком расположении духа и с газетой, исписаной вдоль и поперек малочитаемыми формулами и знаками. Вилла же напротив, явился в приподнятом настроении и с небольшой пачкой файлов в портфеле — он в очередной раз умудрился провести серию тестов с биологическим материалом, который он предусмотрительно пронес с собой на работу не хуже какого-нибудь героя шпионского боевика.
Впрочем, ничего особенного троица сделать не успела, так как спустя минут через двадцать после Виллы на пороге возникло непредвиденное обстоятельство в лице Солы, которая решила не откладывать дальнейшее знакомство в долгий ящик.
— Извините. Я не помешаю?
Три пары глаз удивленно воззрились на вошедшую девушку. А Сола могла наблюдать картину маслом "А вдруг кто чужой". Хотя реакция ученых была весьма разнообразной. Никодемус грудью попытался закрыть длиннющие формулы, которыми был исписан лист ватмана, прикрепленный к стене. Энгус отреагировал не менее оперативно, отключив монитор, на котором отображались какие-то графики и пиктограммы. Вилла же устремился навстречу "возможного противника", явно собираясь выпроводить его из "святая святых". Однако, когда до троицы дошло, кто стоит в дверях, они расслабились, а Грегори даже позволил себе нервный смешок.
- Извините, мы не ожидали, что Вы приедете именно сегодня
— Ой.— Сола героическим усилием подавила смех, готовый вырваться при виде вытянувшихся лиц исследователей. — Так получилось. Она с извиняющимся видом пожала плечами и повернулась к Энгусу:
— Надеюсь, доктор Грегори вы не потеряли никаких важных данных по моей вине. В следующий раз я обязательно предупрежу всех заранее.
"Нет-нет, ничего страшного", - Грегори лукаво улыбнулся и щелкнул кнопкой монитора. На экране вновь появились таинственные диаграммы и символы. "Мы и впрямь рады Вас видеть, милая девушка," - широко улыбнулся Вилла и гостеприимным жестом указал на кресло, расположенное рядом с рабочим местом Энгуса.
- И видим, что вы пришли к нам не с пустыми руками.
Генетик многозначительно взглянул на пакет в руках девушки.
— Да. Это то самое, о чём я сегодня говорила, — она, присела на видавшее виды сидение, и осторожно раскрыла свёрток.
В свете лампы блеснул цилиндрик пробирки.
— Вот образец крови, человека, невосприимчивого к "дури". Тут, конечно, не так много, как хотелось бы... но всё же, — Сола вспомнила, как редактор «Волны» вначале упирался, требуя подробностей, а потом сдался с условием, что он первым узнает о результатах.
«Иначе моя кровь будет на твоей совести», ─ заявил Бергсон на прощание.
Даст изобразил некоторое недовольство - как же, отвлекают от важнейших экспериментов и продвижения проекта. Но Грегори и Вилла казались вполне заинтересованными образцом. И если у первого в памяти всплыло изображение его жены, скатывающейся все дальше и дальше по эволюционной лестнице, то второй испытывал к образцу какой-то нездоровый, почти хищный интерес. Базилиус уже начал прокручивать множество вариантов в уме, где может пригодиться данный образец. В том числе и в политических целях. Ведь если они преуспеют в создании антидота от страммониума, это не просто зачтется им. Они привлекут внимание прессы, общественных и политических организаций, не говоря уже о научном сообществе. И тогда продвинуть нужный проект не составит труда! 
— Если понадобится ещё что-нибудь... — девушка вдруг представила себе, как пытается взять образцы кожи и костной ткани. — Хотя на это он вряд ли согласится. Но в любом случае я сделаю всё, что в моих силах.
С этими словами она протянула склянку Вилле, который просто лучился обаянием.
- Мы просто не знаем как Вас отблагодарить! Несомненно, если наш эксперимент удастся это будет величайший прорыв в современной науке! Мы сможем даровать спасение многим несчастным, которые были втянуты в эту страшную зависимость!
Услышав эти слова от Базилеуса, Энгус просиял и принялся сбивчиво и многословно благодарить Солу. Вилла же подхватил пробирку и ринулся к какому-то агрегату, стоящему на столе, заваленном разнообразными склянками с образцами чьей-то ткани. Похоже, заполучив столь лакомый кусочек, он слегка подрастерял свою вежливость. Но нет, почти тут же он обернулся к девушке и сделал широкий жест, демонстрирующий, что она может беспрепятственно осмотреть всю лабораторию. Грегори же явно решил выступить в качестве экскурсовода.
А посмотреть было на что. Это научная "берлога" разительно отличалась от вылизанных до стерильности помещений тепличного комплекса.
Банки с какой-то жидкостью перемежались стопками бумаг, то здесь, то там виднелись записи формул, сделанные чем придётся на первой подвернушейся поверхности. И хотя Сола ровным счётом ничего не могла разобрать в зашифрованных надписях, она прониклась невольным уважением к этой троице. Было видно, что здесь работают не для отчётности, а по зову сердца.
Внимание девушки привлекла огромная запылённая колба, зажатая в углу между несгораемым шкафом и картотечной тумбой. Под слоем пыли слабо проглядывали контуры какого-то существа, напоминающие средневекового гоммункулуса из древних книг.
— Доктор Грегори, а что это?
На лице Энгуса появилась довольно странная улыбка. Он стер пыль с поверхности колбы и перед Солой предстало довольно странное создание. Небольшое, с слегка уплощенной головой хищного зверя, крупными ушами, плотным телом и длинными гибкими конечностями, оно плавало в прозрачной жидкости, недвижимое и явно мертвое уже весьма длительное время. Однако, благодаря формалину и прочим консервирующим веществам оно было все еще в неплохом состоянии - накаких признаков разложения. Шерсть его была крайне густой, хоть и короткой. Энгус смотрел на это странное создание с некоторой грустью.
- Это результат проекта, который так никогда и не был реализован. Где-то наши разработки пошли не так и создание это вышло... довольно свирепым. Нет, не к людям, конечно - уж это мы смогли ему привить. Но согласитесь, не всем приятно наблюдать за тем, как какая-то тварь с особой жестокостью изничтожает выводок каких-нибудь паразитов. Так что проект прикрыли. А жаль... Если бы не этот сбой... Оно было сообразительным, обучаемым. Мне было жаль, когда после провалившейся демонстрации его пришлось усыпить.
Грегори вздохнул и отошел от колбы. О том, что это существо стало основой их нового проекта он не сказал.
" Да уж... зубки очень даже..." - отметила девушка не без внутреннего содрогания.
- А знаете, говорят, на подземных этажах небоскрёбов иногда встречаются довольно странные мутировавшие существа. Некоторые мои знакомые утверждают, что это - результаты неудачных генетических экспериментов. Может поэтому, доступ туда разрешён только военным.
- Думаете Крысы также эксперементируют с генофондом?
Теперь уже Грегори зябко повел плечами, мысль о том, к чему могут привести подобные эксперименты навевала ужас.
- В этом-то и заключается наш нынешний проект - создать существ, способных противостоять Крысам и мутантам нижних уровней! Представьте только, сколько бы жизней это могло спасти. Небольшое и быстрое существо, с хорошим слухом и чутьем быстро могло бы найти засады Крыс, а стая таких созданий, лишенных страха смерти и боли могла бы связать ближним боем врагов, в то время как наши доблестные воины смогли бы продолжать обстрел! Это было бы крайне перспективной разработкой, но нам запретили!... Отказали в грантах и отправили выращивать ОВОЩИ! И это называется продуманное и мудрое управление в научной сфере?!
Сола порозовела:
- Вообще-то я имела ввиду лабораторные отходы наших учёных. Говорят, они чего только не создают в домашних условиях. Мне бы не хотелось думать, что вы способны создать и оставить в живых нечто потенциально опасное для людей.
Внезапно она перешла на шёпот.
- Но если вы правы... это же... вами могут заинтересоваться военные...

24 (так-то!) сентября. Небоскребы.
(Оррофин и Хелькэ)

Прежняя квартира Морганы, в которой она оставила много воспоминаний и совсем не много, если быть точной, всего двоих родителей, - квартира эта располагалась на сто шестьдесят седьмом этаже, в самом конце коридора. И чем дальше они шли по этому коридору вместе с доктором Штейном, тем тише старалась ступать девушка. И тем неувереннее становилось выражение ее лица.
- Если я на нее нарвусь, она меня сожрет с потрохами, - пробормотала она, останавливаясь у двери. На секунду ей захотелось спрятаться за спину Натана, но она почти сразу убедила себя в том, что перед родительской дверью это будет недостойным поведением. Морган осторожно потянула дверную ручку вниз – щелчка не раздалось, но дверь подалась вперед. Девушка просунула голову в проем, выглядывая что-то в передней.
- Уф-ф, заходим, док, - она с явным облегчением пнула входную дверь. – Ее нет дома.
Коридор поражал чистотой и убранством. Обувь стояла на полочке, причем аккуратно разложенная по размерам. Коврик на пороге был идеально чист, как будто на него вообще не наступали.
- Уважаю аккуратность и порядок, - прокомментировал Натан, осторожно заходя внутрь.
Немного подумав, доктор разулся, дабы не пачкать наверняка чисто вымытый пол.
Моргана демонстративно осталась в кедах.
- Все хорошо в меру, док, - покачала она головой, - а ты представь, что у тебя в голове все так же, по полочкам. Лишнее выкинул, остальное расставил в нужном порядке. Свихнуться же можно. Пошли в комнату, - она прошла до конца прихожей и толкнула дверь.
В этом помещении можно было без труда узнать старую комнату Морганы. По обоям. точнее, по тому, во то они некогда превратились ее стараниями: карандашами и чернильными ручками на них, от потолка до пола, были изображены животные, силуэты, части человеческих тел, попалось несколько пейзажей... над столом узнавался автопортрет. Юная (лет пятнадцати, пожалуй) и пока еще длинноволосая мисс Рид смотрела на зрителя с некоторым ехидством, подмигивая одним глазом. Подпись над автопортретом гласила: "Из всех видов пыток наиболее жестоким является САМОВЫРАЖЕНИЕ".
За столом, аккурат под этой картинкой, стояла громоздкая печатная машинка, за которой работал мужчина. Наверное. Со спины невозможно было сказать, мужчина это или нет - с тем же успехом человек этот мог оказаться высокой женщиной. Особенно бросались в глаза его (ее?) волосы - длиной до лопаток, темные, чуть вьющиеся. Пальцы стучали по клавишам с завидной скоростью. Отвлекаться на гостей человек даже и не думал.
- Кхм, - Штейн чуть кашлянул и постучал костяшками пальцев по стене, пытаясь привлечь внимание. Другой рукой он бережно прижимал к себе драгоценный альбом. Попутно Натан подумал, что длинные волосы Моргане очень идут. А ещё, что её талант - это настоящий дар Неба.
Человек не обернулся, продолжая печатать.
Моргана вздохнула, подошла к нему и закрыла руками глаза.
- Угадай кто?
Руки мужчины в растерянности замерли над клавиатурой, потом одна из них потянулась вверх и назад, потрепала девушку по волосам.
- Джесси, девочка! - голос у него оказался низким и приятным, обволакивающе-медовым, с нарочито растянутыми гласными. - Пришла навестить старика-отца?
- Если старика, то я точно ошиблась адресом, - она отпустила отца и чмокнула его в щеку. - Привет, па. Она... на работе, да?
- Где же еще? - удивился тот. Обернулся, разглядывая Моргану. - Да, а платье тебе идет, зря раньше не носила.
- Спасибо, - Рид решила перейти к представлению. - Пап, вот это Натан...
Рид-старший дружелюбно улыбнулся и помахал рукой:
- Привет, Натан, дружище! Как дела? Давно не виделись...
Моргана кашлянула.
- Пап, вы незнакомы.
- Ах черт, - огорчился Рид. Встал со стула, протянул Штейну ладонь для рукопожатия. - Джонатан Рид, отец этого растрепанного чучела.
Натан тихо хихикнул и пожал протянутую руку.
- Натан Штейн. Я доктор и..., - он поколебался, - наставник, и надеюсь, что друг Морганы. Она много о вас рассказывала.
- Вот умница, - заулыбался Джонатан, - а в чем же вы... тьфу ты, прости меня Небо! Парень, не смей мне выкать, это еще вопрос, кто из нас старше!
Моргана прыснула в кулачок.
- Так в чем ты ее наставляешь-то?
- В медицине, разумеется, - Штейн развёл руками. - Ваша...твоя дочь поступила в высшее училище и будет знакомиться со всем, имеющем отношение к практике под моим руководством. Клянусь, я сделаю всё, чтобы она смогла стать хорошим врачом.
- Кем-кем? - улыбка сразу сползла с лица мужчины. Он повернулся к Моргане. - Врачом?.. Джесси, а как же твои рисунки? Ты... Ты правда хочешь заниматься этой ерундой? Возиться у кого-то в кишках?
Девушка опустила глаза и закусила губу.
- Ну... я... да, то есть, не совсем... Я, конечно, не бросила рисовать, не думай! Мне это нужно. Изучать человеческое тело, во всяких деталях. Чтобы совершенствовать реалистичность моего стиля, вот...
Джонатан выдохнул.
- Хвала Небесам. Я уж чуть было не сказал, что мать гордилась бы тобой.
На лице Натана было написано всё, что он думает о людях, пренебрежительно относящихся к медицине. Впрочем, высказывать он этого не стал, вместо этого перейдя к делу.
- Собственно, мы пришли для того, чтобы ты рассудил один наш спор.

- Да-да, с удовольствием! - оживился тот, хотя казалось, оживиться еще больше было невозможно. Джонатан засучил рукава мятой рубахи, энергично потер ладони. - Я великий судия, и все остальные - не чета предо мною! Так что у вас там за спор-то? Если что-то не поделили, просто отдайте мне, всегда рад.
- По-моему, это - вполне хороший выход, - робко вставила Моргана.
- Ну, не поделили - это не совсем верная формулировка. Скорее так: я намерен сделать Моргане подарок в связи с успешной сдачей экзаменов, а она не хочет принимать, потому что... а вот почему, объясни сама! Собственно, вот объект спора.
Штейн протянул альбом Джонатану, явно рассчитывая, что тот будет осторожен.
- Так-так, - тот быстренько развернул альбом, и глаза его сразу округлились. - Вот это си... красивая, говорю, женщина! Да и та, что рядом, тоже ничего...
- Собственно, дело в том, - пытаясь заглушить комментарии папочки, заговорила Моргана, - что эту штуку Натан притащил снизу, она наверняка стоила бы бешеных денег, если б ее продать, но это неважно, а важно вот что - это слишком ценная с точки зрения искусства вещь, чтобы отдавать ее в руки такому чудовищу, как я.
В продолжение всей этой речи Джонатан кивал, хмурился и морщил лоб. Когда девушка замолчала, он глубокомысленно изрек:
- Ни хрена не понял. Но ты глянь, как красиво, Джесси!
- Спасибо, я там уже все видела.
- Ничего ты не видела, если брать не хочешь. Ну где ты еще увидишь такие... груди, а?
Моргана мрачно посмотрела на отца. Потом - в вырез собственного сарафанчика.
- Вот уж и правда, папочка, мне их увидеть негде.
Джонатан возвел глаза к потолку.
Натан, ратующий за гармонию, всем своим обликом отразил несогласие с такой позицией, но снова промолчал.
- Я служил в армии, - наконец решил объяснить он. - В ЧБ. Однажды нашёл внизу... был так восхищён, что продать в голову не пришло даже в тяжёлые времена, а сейчас... у Морганы талант. В её руках этот альбом будет куда уместнее, чем в моих.
"А ещё, глядя на него, она не будет вспоминать убитых крыс. Никогда", - мысленно добавил он.
- Ты романтик и альтруист, - убежденно произнес Джонатан. - Но ты врач и бывший боец, значит, должен быть циником. Куча противоречий. Люблю таких людей. Джесси, возьми альбом, а если будешь сопротивляться, я в кои-то веки возьму в руки ремень. Ремень, которого твое счастливое детство было лишено, несмотря на каракули на обоях.
- Сам ты каракуль, - фыркнула Моргана. Альбом, надо отметить, взяла. - Я и в детстве рисовала не намного хуже, чем сейчас.
- Это гордыня, - поцокал языком Рид, - а гордыня - грех. Будь хорошей девочкой, Джесси, и люди к тебе потянутся.
- Еще скажи мне вынуть серьги из ушей. Хватит изображать из себя строгого папашу. И хватит называть меня Джесси, я тысячу раз говорила - бесит.
Слова звучали так, словно она смертельно обиделась, но было прекрасно видно, что глаза ее смеются.
Глядя на эту семейную идиллию, Штейн улыбался, сам того не замечая. Его собственные отношения с родителями нельзя было назвать идеальными, так что теперь, видя, что Моргане повезло хотя бы с отцом, он искренне радовался за неё.
- Вот видишь! Я же говорил, что тебе стоит его взять.
- Доктор Штейн, не давите на меня авторитетом, - девушка высунула язык.
Рид-старший в это время переводил взгляд с Морганы на врача, потом решился-таки спросить:
- Слушай, доктор, а как ты познакомился с моей девчонкой? Неужели в ней проснулась совесть и она вот так взяла и пришла учиться на медика?
- Скорее наоборот, - отозвался Натан. - Я искал художника и пришёл к Моргане по её объявлению. Увы, рисовать надо будет в условиях моего рабочего места, а для этого понадобится и допуск туда и некоторые знания анатомии. Поэтому и пришлось уговаривать её поступить. Я ничего не путаю?
- Ничего-ничего, - поспешно ответила Моргана, думая про себя: "Только не вдавайся в подробности, ради Великого Неба, никаких деталей!"
- Еще и работу, считай, нашла, - Джонатан вздохнул чуть ли не с завистью. - Как быстро взрослеют дети.
- Ну, Мори отзывалась о твоей деятельности с большим энтузиазмом, - пожал плечами Штейн. - А вообще, я считаю, что ей повезло с отцом, не примите, пожалуйста, за лесть.
- Ни в коем случае не приму, - пообещал Рид-старший. - Буду считать заслуженным комплиментом и гордиться... ведь мне их делают так редко, - он притворно вздохнул и бросил быстрый взгляд на недопечатанный лист.
- А я ведь говорила - заведи уже любовницу... Про что очередная книга, кстати? - поинтересовалась "Мори", указав на литературный труд. - Качественно или так себе?
- Как обычно, - развел руками Джонатан. - И надо поторопиться.
- Тебя не отвлекать?
Мужчина пожал плечами и улыбнулся.
- Детка, я всегда рад тебя видеть. Да, Натан, тебя тоже. Можете остаться на кружку чего-нибудь... но Мелани будет через час или два. Рискнете?
Штейн бросил быстрый взгляд на Моргану. Он, конечно же, понимал, что её мать - вовсе не настолько инфернальное существо, как та описывает, но уж очень у художницы выразительно получалось, а потому перед мысленным взором хирурга вставало скорее хтоническое чудовище, а не женщина.
Девушка замотала головой.
- Не-не-не! Моя дочерняя любовь имеет строго очерченную границу! И граница эта начинается ровно там, где начинает маячить мамочка...

Джонатан кивнул с пониманием.
- Следовало бы сказать тебе, что ты существо глубоко неблагодарное, но это было бы гнусное вранье, а врать взрослым детям родитель права не имеет.
- Исторический момент, - Моргана захлопала в ладоши. - Ты признал, что я взрослая!
- Это ничего не значит, - зловеще ухмыльнулся Рид. - Ладно. Уходя - уходите. Но не забывайте возвращаться. Кстати, есть у меня подарочек вам... обоим, ага...
Он повернулся к письменному столу, выдвинул один из ящиков и с самого дна, разворошив кучу бумаг, достал средней толщины подшивку в картонной обложке без единой надписи.
- Поклянитесь, что откроете, только когда рядом никого не будет. Это будущий шедевр, за него руки поотрывают. Печатать умучился... сорок экземпляров!
- Клянусь моим скальпелем, - очень стараясь не представлять, что там может быть, отозвался Натан. - Кстати, Моргана, не забудь альбом-то...
- Не забуду, - буркнула она, явно стараясь не показывать радости. - И, безусловно, тоже клянусь. Всеми моими карандашами.
Джонатан очень загадочно улыбнулся и всучил ей книжку.
- Если сделаешь иллюстрации - заказчик в долгу не останется.
Она округлила глаза.
- Ты предлагаешь мне творческий тандем?
- Скорее, эксперимент. Книга с картинками - это же новое слово в искусстве! - в глазах у него плясали черти, и Моргана почувствовала скрытый подвох. - Собственно, вся эта книга - эксперимент... вот и поэкспериментируйте с доктором.
- Угу. Обязательно.
- И загляни, когда у тебя будет что ответить на мое деловое предложение.
- Да-да.
- И выметайтесь уже. Был счастлив повидаться.
Моргана обняла его на прощанье, помахала рукой и направилась к дверям, увлекая за собой Штейна (тот едва успел пожать Джонатану руку). Не успели они выйти за порог, как из комнаты снова бодро застучали клавиши пишущей машинки.
- Да, - уважительно протянул Натан, оказавшись в коридоре. - Такому небо по пояс, облака до пупа...
Моргана кивнула.
- Клевый, ага? Всю жизнь мечтала, что буду на него похожа.
- Ты похожа, - серьёзно подтвердил Штейн. - Просто ещё молода.
Рид шумно расфыркалась, а потом дружески хлопнула доктора промеж лопаток.
- Ценю твое старческое мнение! Серьезно, ты говоришь так, будто тебе лет под девяносто!
- Да я не то имел ввиду! - принялся оправдываться доктор. - Ну, в смысле, ты ведь моложе своего отца сильно...
Он заметил выражение лица Рид и отмахнулся.
- А, проехали!
- На целых двадцать с чем-то там лет, - усмехнулась она. нажала на кнопку вызова лифта, двери открылись сразу же, будто кабина их специально ждала.
Когда они медленно поползли вниз с металлическим поскрипыванием, Моргана вдруг заговорщицки ткнула его локтем в бок и сказала:
- Док, а ведь мы тут сейчас одни, так?
- Ну...да, - осторожно ответил Натан. -А что?
Она протянула ему подшивку.
- Давай, открывай. Вроде как по праву старшинства. Я ужасно хочу знать, что там.
Украдкой выдохнув (он-то грешным делом ждал кое-чего совсем другого), Натан развязал тесёмки и открыл папку.
- Ого, - сказал он, рассмотрев содержимое. - Однако.
Моргана тоже сунула нос в книжку... и обмерла.
- П-поэкспериментировать, значит?! - уши ее заалели от праведного негодования. - Ну я ему!
Первый разворот начинался красноречивым "Позиции "мужчина сверху"..."
- Кхммм, - брови доктора забирались тем выше, чем дальше он вчитывался.
- Интересно, - сказал он и добавил, не ведая, что повторяет вопрос, приходивший в голову очень и очень многим предкам в ту, довоенную эпоху. - Как же это вообще возможно?
Моргана, весьма мрачная, проворчала:
- Можно вернуться и спросить папочку. А вообще, по-моему, тут не так сложно... смотри, рука вот сюда, а ногу... ну да, наверное, сложно, но не оторвется же она, правильно?
- Не должна, хотя...знаешь, тут точно нужны картинки!
Она помрачнела еще сильнее.
- И мы приходим знаешь к чему? Мне-нужны-натурщики.
Тут она хлопнула себя по лбу с выражением осенения великой мыслью на узком личике и испустила страдальческий стон.
- Я идиотка, док... мое объявление! - она повернулась, глядя на доску объявлений, висящую в кабинке. Да, так знакомые доктору строки на белом листке все еще находились на своем месте. - Если кто-то и приходил по адресу, меня не было в квартире!
Моргана схватилась за голову.
- Меня спасет только чудо.
- Мори, успокойся, - он улыбнулся, очень надеясь, что не покраснел. - Мы же с тобой договорились, так что, на меня можешь рассчитывать - это точно.
- О небо. И как же ты один изобразишь мне двоих?.. - она быстро перелистала книжку. - И даже троих, черт...
- Скооольких? Кхм, я кажется запутался.
Моргана ткнула пальчиком в главу под названием "Увеселения втроем" и красноречиво повела бровями.
- Впрочем, это еще ерунда. Но вот как минимум двое нужны. Я даже согласна, чтоб они были одного пола... лишь бы они были!
- А я вот что-то на однополость как-то не очень согласен, - сказал доктор, тихо бледнея. - Нет, ты вчитайся!
- Я не хочу в это вчитываться! - возмутилась Моргана. - Здесь... здесь даже сюжета нет, что это вообще за...
Кабина вздрогнула, останавливаясь. Двери жалобно скрипнули и разъехались в стороны.
Рид отобрала книжку у Штейна и звучно ее захлопнула. Выходя из лифта, бросила через плечо с ехидной улыбкой:
- Хотя, не спорю, познавательных моментов тут полно...

Подземелья. Недалеко от фармацевтической фабрики
21 сентября, ближе к вечеру
(да, вы не поверите, но у нас еще 21-е)

Прошло совсем немного времени, но люди успели отбежать на порядочное расстояние - по меркам подземелий, конечно. Криле казалось, что она могла бы вернуться - девушка прекрасно запоминала дорогу. Но был ли в этом какой-то смысл? По крайней мере сейчас. Обратно - к щупальцам и обезьянам? Можно поискать другой путь или хотя бы переждать... Чем команда и занималась - они сидели и расслаблялись после короткой, но бурной схватки. Джек проверял оружие, а Крила уже проверила свое и просто отдыхала, прислонившись к относительно гладкому кусочку стену.
К стенке прислонили и Макса - приходить в себя.
Издаваемого неведомым монстром скрежета здесь не было слышно. А быть может существо просто замолчало. Ева прошлась взад, вперед, прислушиваясь и принюхиваясь. Через какое-то время Макс заворочался и сполз по стене вниз, бормоча что-то не вполне приличное.
- Очнулся? - спокойно окликнула его Крила.
- Кажется, эта дрянь ударила меня по голове, - выдавил Макс, обхватив ладонями свой череп, - Вот ведь стервятникова пожива.
Джек коротко хохотнул. Крила задумчиво ответила:
- Все равно нельзя было вытащить тварь. Или она гибла одна, или вы оба.
- Образец? - встрепенулся Макс, но тут же скривился, схватившись за голову, - Вы не спасли мой образец?!
- Как? - холодно спросила девушка. - Я уже сказала все варианты, что были.
Макс нахмурился, припоминая последние события, и в голосе его прозвучало подозрение:
- Постой-ка... это та тварь меня ударила?
- Там в суматохе было ничего не разобрать, - встрял Джек, отложив оружие. Ствол коротко звякнул о камень, породив слабенькое эхо, которое умерло почти на месте.
- Но вы меня вытащили... - не отставал Макс, все еще пытаясь припомнить, - значит, видели...
- Вот именно, - перебила его Ева, - Тебя вытащили. И ты мог бы сказать спасибо тому, кто это сделал.
- Лучше б вы вытащили мой образец! - огрызнулся Макс.
- Кажется, тебя стукнули слишком сильно, - в голосе Крилы прозвучало раздражение. - Все можно восстановить, кроме нас самих.
- Это ненадолго, - с сарказмом заметил Макс, - Спасибо, что оставили меня на растерзание Торссона.
- И дальше вытащим, - подытожила девушка. - Помогать нам в этом будешь?
Макс завозился у стены, наощупь проверяя сохранность вещей, и вдруг громко вскрикнул:
- Шестиног!
- Что с ним? - спросила Крила.
Джек снова хмыкнул.
- Его нет! - взвыл Макс.
Девушка выругалась:
- Проклятые небеса! Я не видела, когда он исчез!
Макс, приглушенно ругаясь, продолжал проверять вещи.
- Если он еще не стал закуской, то теперь, вероятно, но пути к дому... - голос звучал хмуро.
- Ты это серьезно? - встряла Ева, - А я думала, ты шутил, когда рассказывал...
- О том, что наши питомцы не только на шашлык и шкурки годятся? - иронично продолжил за нее Макс, - Именно.
- Если так, я бы с удовольствием сейчас поменялся с ним шкурами, - заметил Джек. Сдается мне, у него без нас шансов выбраться больше, чем наоборот.
- Не зови беду, - откликнулась Крила. - Ну что, еще отдохнем? Макс, ты как?
- Прекрасно, - раздраженно отозвался тот, - Настолько, что собираюсь вернуться и наловить для шефа еще десяток обезьян.
- Предлагаю все-таки двинуть в другую сторону, - сказал Джек.
- Обезьяны, наверное, уже угомонились, - не отступался Макс, - А эта тварь... подберемся и поглядим, там ли она еще.
- Все это хорошо, - подала голос Ева, - Но я тоже склоняюсь к мысли поискать другой путь.
- К обезьянам тоже может вести не одна дорога, - заметила Крила. - Подумай сам - они же там развелись. Не друг друга же все это время жрали.
Темнота, скрывающая Макса, отозвалась трагическим вздохом.
Трое против одного - выбор направления был очевиден.

(с Reylan)

+ Хигф

Несколько раз ход разветвлялся и, чтоб не запутаться, они все время сворачивали в самый левый проход.
Были ли это еще подвалы фабрики? Ходы, прорытые предками? Или мрачные коридоры проложили новые обитатели? Они неизбежно вели вниз, и Крила высказала предположение, что так они доберутся до чертогов самого Дахара, куда тот укрылся, опаляемый злым огнем небесного соперника. Но шутку не поддержали, Джек мрачно буркнул что-то в ответ, и девушка замолчала. Наверное, у всех стали зарождаться мысли, что идея Макса была не самым большим злом.
Но подземелья словно чувствовали в своей каменно-металлической, ржавой и пыльной утробе мошек-людей и не хотели отпускать их обратно из своего чрева, подкидывая приманку за приманкой. Коридор внезапно пошел вверх и впереди раздался шорох, в котором было что-то знакомое.
Легкий скользящий звук едва касался слуха и возникал то сверху, то сбоку, а то будто даже со спины. Ева зябко поежилась, Макс оглянулся и прошептал:
– У меня одного чувство, что мы не одни?
Слабый свет фонарика метнулся по стенам, запутался в пыльной темноте, не выхватив ничего подозрительного. Крила уменьшила его яркость до предела – у тех, кто шумел, тоже могли быть глаза. Ее очертания были едва видны, но слабый взмах рукой – призыв к отступлению – оказалось возможно различить.
Звук повторился ближе и снова точно из нескольких мест одновременно. Макс краем глаза заметил, как что-то едва различимое метнулось наискосок по стене. Он резко обернулся... и в следующее мгновение почувствовал, что летит. Последним, что он запомнил, было тело Евы, безвольно и плавно опускающееся на пол.
Джек не успел ничего ни понять, ни почувствовать, а вот Крила ощутила укол, с удивлением поднесла к лицу ладонь, из которой торчала странная иголка – уже чувствуя, как слабость охватывает ее изнутри, но еще пыталась бороться. Точнее, ей казалось, что она пытается, в то время, как обмякшее тело заваливалось набок.

Первым вернулся слух. Звук струящейся воды действовал странно-умиротворяюще. Тело ощущалось, но казалось каким-то невесомым, в воздухе витал незнакомый свежий аромат. Макс не знал, где он находится, но, к вялому и быстро прошедшему удивлению, и это казалось совершенно не важным. Он медленно и неохотно разлепил веки. Вокруг царил полумрак. Источник света ощущался где-то вне области его зрения. Мягкий, голубоватый – он лился откуда-то сбоку, рассеивая темноту ровно настолько, чтоб можно было разглядеть лежащих рядом людей. Макс с трудом заставил себя протянуть руку и потрясти за плечо лежащего рядом.
Из трех возможных вариантов ему попался не самый удачный – это оказалась не одна из двух девушек, а Джек, который пробурчал что-то, но не очнулся.
Столь наглое игнорирование почему-то разозлило Макса, придав тому сил. Извернувшись, он довольно грубо пнул Джека ногой в бедро и буркнул:
– Проснись, обезьянья рожа!

Судя по всему, Джек был не из состоятельных. Во всяком случае, отдельного жилья не имел и, как во многих стаях, был знаком с теснотой общих спален не понаслышке. Он, не открывая глаз, явно отработанным движением ткнул в сторону Макса локтем и ответил:
– Сам ты рыло! – и только потом открыл глаза, поморгал и начал осматриваться, после чего наконец выдавил. – Задница Хшорру, где это мы?
– Похоже, именно там... – полупростонала приходящая в себя Крила.
– Что с нами было? – вопрос Макса вряд ли был рассчитан на получение ответа. Сам Макс перекатился на живот, поднялся на четвереньки и подполз к все еще лежащей без движения Еве, прислушался к дыханию. Похоже, девушка пока спала.
Макс огляделся.
Они находились на небольшом каменном пятачке, окруженном медленно бегущей водой, непроглядно темной, так что сложно было определить глубину. Стены пещеры терялись во мраке, лишь с одной стороны из аркообразного проема лилось то самое голубое свечение.
– Не знаю, – Крила уже обшаривала взглядом все вокруг, – но что бы это ни было, оно забрало оружие и снаряжение. Это, наверное, признак разума такой, да, Макс?
– Забрать пожитки? О, да! Это еще какой разум. Хотел бы я поговорить с этим разумом с глазу на глаз, – угрюмо отозвался Макс и потряс Еву за плечо. Этим, впрочем, и ограничился. Та сонно пробормотала что-то, не открывая глаз.
– И я, – Джек разминался, пытаясь снова ощутить не совсем послушное тело, и то и дело сжимал кулаки.
Крила последовала его примеру.
– Увидим. Надо думать, раз взяли нас живыми, захотят поговорить. Мы же не можем быть у летунов? Да нет, они бы так глубоко не полезли.
– А еще может быть, они падальщики, – с угрюмой ухмылкой предположил Макс, – Дождутся, пока мы тут, на островочке, сами помрем. Еще не известно, чем это они нас. Вон, Ева так и не проснулась.
Макс поднялся и ощупал себя, затем скорчил страшную гримасу.
– Знаете, что делают некоторые пауки со своими жертвами? Сперва впрыскивают яд, а затем ждут, когда внутренности сами превратятся в кашу!
И он принялся разминать конечности, точно проверяя, не случилось ли с ними еще что-то ужасное.
– А добить чем-то по голове не проще было? – удивилась Крила. – Может, это какая-то стая, которую мы просто не знаем?
– А если по голове добить, то тело твое не успеет свариться в собственном соку, – попытался пояснить Макс, – Так, я хочу посмотреть...
Он не договорил, шагнул к краю каменного пятачка, наклонился над темной водой. И едва успел отскочить: из темной глубины, разбрызгивая холодную воду и тускло поблескивая, взметнулись прутья окружающей островок решетки.
Макс перевел дух и собрался выругаться, но слова так и застряли в горле. Прутья плавно извивались, и каждый из них был увенчан небольшой треугольной красноглазой головой.

(продолжаем приключения с Рейлан)

Подземелья. Все дальше от фармацевтической фабрики
Ночь на 22 сентября? (персонажи не могут сказать точно))
Удивительно, но все еще с Хигфом.

Яростный оскал, повторенный в десятках лиц, мог напугать кого угодно, словно зло, царившее наверху, спустилось до глубин и пришло сюда. А людям некуда было деваться с маленького острова, у них не было даже оружия. Джек внезапно опустил голову, как-то сник. Крила, напротив, сжала кулаки.
Затем из воды выплыла человеческая, как им показалось, фигура. Но так думалось только в первый миг, по сравнению с уродливой живой решеткой. Да, она имела две руки, две ноги и голову, но кожа была совсем не такая, как у людей, и даже не как у летунов, а землисто-черная, со странными синеватыми пятнами, лишенная и намека на растительность, будто у змеи. Но все же он боролся со впившимися в него щупальцами, а те... вот-вот разорвут на куски. Крила вскрикнула, кинулась к краю и... остановилась. Первое впечатление оказалось ошибочным. Урод не сражался, а поднимался на растущих из него кусках плоти, извивающихся, как у осьминога. Огромные белесые глаза смотрели бесстрастно, если вообще смотрели, и было в них что-то странное.
Макс, с момента появления решетки так и не сказавший ни слова, хрипло втянул воздух. Глаза его расширились еще больше.
Следом за первым чудовищем из воды вынырнуло второе, затем третье. Ловко вскочив на ноги, они остановились в нескольких шагах от островка по щиколотку в воде – должно быть в этом месте под водой имелось возвышение.
Их невозможно было разглядывать без отвращения, но в то же время они вызывали любопытство. Мерзкие щупальца, растущие из их тел, располагались по-разному: у одного начинались как будто от шеи, у другого шевелились в районе живота. В белоглазых лицах угадывалось что-то смутно знакомое. В чертах, хоть и искаженных, явно прослеживались расовые особенности людей, живших когда-то на поверхности.
– Зачем вы пришли сюда?
Это не сказали, скорее как-то просвистели. Даже непонятно было, кто из уродов сделал это. Слова с трудом можно было разобрать – настолько чуждо они звучали, будто язык кто-то коверкал, выдирая буквы.
– Они говорят, – потрясенно выдохнул Джек.
Уроды переглянулись, и губы их исказило некое подобие не то улыбки, не то оскала. Пара щупалец, извиваясь, поднялись, приблизились к решетке и замерли, покачиваясь.
Макс наконец справился с голосом и медленно произнес:
– Это вышло случайно.
Уроды не ответили. Они просто молча стояли, глядя своими бесцветными, будто лишенными зрачков глазами. Макс обернулся на спутников и пожал плечами.
– Кто вы? – спросила Крила, взяв себя в руки. Или она думала, что смогла это сделать, но звук вышел сорванным, совсем не похожим на ее обычный тон.
– Люди, – прозвучало в ответ. – А вы?
Джек истерически засмеялся. Макс поспешно отвесил тому подзатыльник.
– Мы оттуда... сверху, – было так непривычно говорить это, Крила с трудом смогла высказаться, и "сверху" – было так неприятно, словно они пришли от летунов.
– Ты говоришь правду, – подтвердил один, у которого два коротких щупальца росли из ушей. – Продолжайте.
– Чем вы нас усыпили? – требовательно спросил Макс и указал на бесчувственную Еву, – Почему она до сих пор не проснулась?
– Н'гхукфса-а, – произнес один из уродов после паузы. Во всяком случае, примерно так расслышал и запомнил Макс, – На всех по-разному действует.
– На всех по-разному? – переспросил Макс, – И на многих вы уже опробовали?
– Похожие-на-людей сверху вы первые. Те, кто могут говорить.
Макс подозрительно поморщился. Странный ответ вызвал сразу ряд вопросов. Впрочем, он сомневался, что на них кто-то даст ответы. Не сейчас, во всяком случае. Пока что расспрашивают все-таки их.
– Мы оказались здесь случайно, – девушка действительно попыталась продолжить рассказ. – На нас напали обезьяны... звери, мы бежали, а потом в коридорах не было других выходов.
Джек молчал – похоже, он был просто не в состоянии говорить, словно не понимал, где находится и кто эти существа. Впрочем, будто Макс и Крила понимали...
Мутанты вновь переглянулись между собой и прошипели что-то тихо и неразбочиво. Максу показалось, что он различил среди искаженных слов "коридор" и "закрыть", но не мог быть уверенным до конца. Даже когда эти, с позволения сказать, люди обращались к ним и говорили громче, слова их были сильно исковерканы.
Один из них шагнул вперед и коснулся щупальцем нескольких прутьев живой решетки. Те из них, до которых он дотронулся, медленно поползли вниз и вскоре скрылись в воде, открыв в клетке проход.
– Идемте, – предложил мутант и добавил: – Советую вам ступать точно следом, если не хотите искупаться.
И он шагнул прочь от островка, все также бредя по щиколотку в воде. Второй последовал за ним, а третий остался, ожидая, пока пленники покинут свое узилище.
Макс покосился на Джека и подтолкнул его к выходу, поднял с земли Еву и взвалил бесчувственное тело на плечо. Крила устроилась за Джеком, посматривая на него с некоторой тревогой.

25 сентября. Небоскребы. Столовая и не только.
(в дело вступают НПС)

Народу было почему-то мало. Вернее, так - за столами не было почти никого, а вот очередь все равно была длинная. Оно и понятно, большинство желало получить свои продукты и унести их домой, а не торчать тут, в царстве унылых, заляпанных жиром столешниц и покосившихся стульев.
Общепит. Карточки. Атмосфера просто убивала.
Моника сидела над стаканом чая, постукивая ложечкой по его стеклянным бокам, и мрачно думала о вчерашней встрече с доктором Штейном, военным врачом в отставке. Она сначала и правда решила - доктор решил их напугать, может, отомстить за ее слова (абсолютно честные, между прочим!)... оказалось, что лихорадка Уингерта действительно была в прошлом году. И от нее действительно умирали.
Убедившись, что никого особо рядом нет, Ника украдкой принялась изучать свои колени под столом. Сыпь никуда не исчезла, как девушка ни старалась себя убедить в том, что это легкое раздражение и...
И, черт возьми, она действительно потеряла в весе за последние три недели.
"Если завтра не пройдет, пойду к медикам", решила она. "В крайнем случае послезавтра".
- Мисс...? Не занято за столиком? - послышался дружелюбный голос.
Ага, еще чего. Одинокий мужчина желает составить компанию, знаем мы таких.
- Занято. Мной. Тут еще куча других столиков, - Моника решила не проявлять симпатии. Непрошеных собеседников не хватало... хотя, наружность у мужчины была приятная, располагающая.
- Но такая печальная девушка только за одним, - он хохотнул и уселся рядом без спроса. Резко посерьезнел: - Случилось у вас что?
- Да нет, - неожиданно для себя ответила Ника. - Нормально все. Ну, или будет нормально...
Почему-то привычное "не ваше дело" так и не сорвалось с языка.
- От всей души желаю, чтоб было нормально, - закивал мужчина. Пододвинул к ней пирожное, с которым и подошел. - Угощайтесь.
- Вы стояли огромную очередь, чтобы угостить меня сладким?
- Да мне без очереди, - улыбнулся он, - я в отставке. А чтобы развеять ваши сомнения... да. Я к вам подкатываюсь, клеюсь, пытаюсь флиртовать, или как вы это еще называете... Потому что мне понравились ваши глаза. Они будят во мне воспоминания. Дают покой.
Мужчина заглянул ей в лицо... и Моника с удивлением подумала, что его глаза, пожалуй, тоже что-то в ней будят. Что-то такое, вполне определенного толка.
А и демоны с ней, с лихорадкой. Она ведь пообещала себе больше не париться по этому поводу сегодня? Вот сегодня и не будет!
Еще она вспомнила, что и квартира у нее сегодня свободна - отец на нижних этажах заступил на дежурство.
Все сложилось как-то мгновенно, еще до того, как они вышли из столовой вдвоем...
То, что было после, складывалось уже не так мгновенно. Скорее - медленно, со вкусом, со знанием дела и с истинным наслаждением этим делом.
Потому что это тоже давало покой.

- Хей, Ники, открывай, Аякс пришел! - парень, с черным пакетом в руках, три раза постучал по косяку, довольно громко.
Вообще-то, он обещал отнести Монике эти вещи (несколько деталей к аппарату для вываривания аквавиты) еще на прошлой неделе, но как-то так получилось, что... получилось как обычно, и Аякс пришел только сегодня, предусмотрительно узнав, когда именно ее отца не будет дома - потому что детали ей придется где-то прятать. До поры до времени.
Ники, однако, открывать не желала. Аякс хотел было развернуться и уйти, потом, будто по наитию, все же потянул вниз ручку двери... та скрипнула и - открылась.

Впоследствии он так и не смог вспомнить, что сделал сначала, увидев кровь, - заорал или уронил чертов пакет; но трубки для аппарата, сделанные из тонкого стекла, разбились в мелкие осколки, и никакое обвинение Аяксу впаять не смогли.
Да и вообще непонятно, кого было обвинять в таком. Девчонку словно разрезали по линиям, вывернув наизнанку. И умудрились не оставить никаких следов.
Кроме следов крови, что были повсюду - на окне, на полу, на диване, на стенах...
- Вызовите кого-нибудь из медиков, у кого нервы покрепче, - попросил офицер, глядя, как смотритель этажа спешно скрывается в санузле, зажимая рот. - А вы пока... ничего не трогайте. И не смотрите в сторону тела.
Впрочем, он и сам не считал, что то, что осталось, можно назвать телом.

Этим утром на первом медицинском все было... тихо. Пара пациентов, отвратный на вукс кофе в перерыве, обычный треп медсестер. Из-за временного затишья в стычках с крысами количество пациентов в ампутационном резко уменьшилось; реанимация тосковала по свежей крови.
Поэтому офицер в униформе, пронесшийся по этажу и сунувшийся в диспетчерскую с вопросом: "Кто из врачей свободен?", вызвал нездоровое любопытство.
- Ничего серьезного, - махнул он рукой, когда пара медсестричек словно бы случайно подошли поближе. - Просто нужен врач. Дайте любого.
- Сейчас свободен... ну, спросите доктора Штейна. Он вон в том кабинете, - ответила диспетчер, украдкой разглядывая полицейского. Но тот был при исполнении и отправился к указанной двери, даже не поблагодарив.
Что косвенно подтверждало - "ничего серьезного" было большим враньем.
Офицер постучал в дверь и сразу вошел, не дожидаясь разрешения.
- Доктор Штейн? - осведомился он.
Доктор Натан Штейн был занят любимым делом: курил и читал, забросив ноги прямо на стол. Должно быть, предавался этому занятию он уже достаточно давно - в комнате вдох равнялся приличной затяжке. Увидев посетителя, доктор, чудом удержав равновесие, сбросил ноги со стола и потушил сигарету.
- Прошу прощения, - сказал он, поправляя галстук. - Не ждал посетителей. На что жалуетесь, офицер?
Тот тщательно прикрыл за собой дверь, подошел к столу и шепотом сказал:
- Я не жалуюсь. Нам нужен врач на освидетельствование трупа. Дело серьезное.
- Так-так, - Штейн, не глядя, вдавил сигарету в пепельницу и двинулся к шкафу. - Я так понимаю, требуются медицинские показания для протокола. Что там такое, что ваши отрядные не справились?
- Там надо сначала по кусочкам собрать, прежде чем какие-то показания записывать, - буркнул полицейский. - Мы решили не рисковать. Да и нервы у него ни к черту, старик уже... у вас, я надеюсь, крепкие нервы?
- Крепкие-крепкие, не волнуйтесь, - отозвался Штейн, доставая из шкафа небольшой чемодан с полевым набором инструментов. э
"По кусочкам? - эхом отозвалось внутри. - Что же это, газ взорвался где-то на нижних уровнях?"
Перед глазами, правда, мелькнула вовсе не картина бытовой трагедии, а зыбкое видение гранаты, влетающей в крысиную хибару.
- Идёмте, офицер, я готов.
Выйдя из отделения, направились они, как ни странно, не вниз, а наоборот, сильно вверх - как смог разглядеть Натан, коп набрал на лифтовой панели "182", жилой этаж, причем из фешенебельных.
- Я хотел вам еще сказать, - сообщил офицер несколько отстраненно, - там следователь вам, конечно, это повторит, но я тоже предупредить хочу. Вы... не болтайте о том, что увидите.
- Разумеется, офицер...я понимаю такие вещи, - было ему ответом
По коридору они прошли быстрым шагом, явно стараясь не попасться кому-нибудь из жильцов. Коридор вовсе не был оцеплен, как это могло ожидаться, да и не только коридор - даже ячейка.
Как будто ничего не случилось.
Ну а то, что творилось в комнате за дверью, совершенно ниспровергало эту тихую житейскую идиллию, не оставляя от нее ни следа. У дивана, прислонясь к стене, стоял второй офицер, как две капли воды похожий на первого, только чуть выше, - и массировал виски, опустив голову. Еще один человек, в гражданском, смрачным выражением лица курил сигарету. Увидев вошедших, он удовлетворенно кивнул, затушил окурок о тослтую кожаную перчатку и снял ее, протягивая Штейну ладонь для рукопожатия.
- Захария Остин, - представился он, - следователь.
- Натан Штейн, полевой хирург в отставке, - представился доктор, как и всегда, в таких случаях. - Что тут у вас случилось?
- А вы вот, полюбуйтесь, доктор...
Остин отступил в сторону, предоставляя Натану оценить всю картину.
За дальним краем дивана, возле батареи, лежало... тело. Когда-то оно все-таки было телом, и, пожалуй, даже женским. Определить точно (во всяком случае, при рассмотрении издали) было невозможно, так как во-первых, с конечностей была наполовину отделена кожа, а мясо - разрезано до кости; во-вторых, от горла до паха туловище было так же вскрыто и гротескным образом вывернуто наизнанку. Внутренние органы, некоторые даже без повреждений, были... аккуратно разложены рядом с телом. Голова, запрокинутая назад, смотрела остекленевшими глазами в потолок, довершая чудовищную картину. Девушку "разобрали", как куклу, и распотрошили - будто хотели убедиться, что внутри у нее не вата.