(продолжаем голодать с Хигфом)

Ева не обращала особого внимания на Джека. Она сосредоточилась на двух вещах: прислушивалась к звукам подземелья и рассматривала Аэсса. Сейчас, когда мутант не смотрел на нее и, вероятно, не мог чувствовать эмоции, у Евы появился шанс разглядеть его, не таясь. Теперь он уже не казался ей столь отталкивающим, как в первые минуты знакомства. Безжизненно обвисшие щупальца теперь вызывали не омерзение, а почти сочувствие. Восприятие Евы будто перестроилось, подмечая теперь все, что роднило мутанта с людьми, и отодвигая на второй план все чуждое и пугающее. В конце концов, она даже нашла его привлекательнее некоторых знакомых с фабрики. Взять хоть того же толстяка с проходной: да его тройной подбородок и бочкоподобное брюхо (и где только отъесться так удалось?) куда ужасней, чем щупальца Аэсса.
А вот Джек, в отличие от девушки, смотрел больше на щупальца, и чем дальше, тем с большей неприязнью.
– Ну и уроды же они, – буркнул мужчина.
Ева пожала плечами. Она вовсе не жаждала вступать в перепалку, но все же высказала посетившую ее недавно мысль:
– Не страшнее некоторых наших.
– У тех рук сколько положено и они мыслей не читают, – угрюмо ответил охранник.
Ева снова пожала плечами. Она давно заметила, каким нервным сделался Джек, и решила не раздражать его лишний раз.
Криле, находившейся выше, сейчас тоже делать было практически нечего. Она еще пару раз окликнула тех, кто остался внизу – просто чтобы дать понять, что она здесь, она жива. Сверху то и дело доносился шорох, иногда скатывались мелкие камешки. Ничего тревожного, кроме запаха – но он не нарастал. Девушка нашла каменный выступ, на котором можно было достаточно удобно сидеть и начала обдумывать сложившееся положение. Это было, по сути, бесполезно, зато помогало отвлечься от бурчащего в недовольстве желудка – еды у них не было. Затем мысли перешли к предложению Макса, и губы шевельнула улыбка – которую можно было считать как довольной, так и иронической.

Макс прополз еще какое-то расстояние, прежде чем почувствовать дуновение ветра, в котором сразу узнал воздух с поверхности. Он, каким бы ни был и чем бы ни пах, всегда отличался от воздуха подземелий. Вскоре впереди немного посветлело: через край поросшего бурым мхом пролома стекал сизый предрассветный туман.
Сперва Макс хотел окликнуть Крилу, но потом передумал, чтоб не привлекать лишнее внимание – неизвестно, что и кто там снаружи.
Ухватившись за край, он подтянулся и осторожно высунул голову. Его взгляду открылся привычный городской пейзаж. Раздолбанная мостовая с проросшей сквозь нее чахлой, но упорной растительностью, та же растительность оплетала пару проржавевших остовов от корпусов каких-то механизмов, никем не утащенных в подземные норы видимо по причине излишней ветхости. Впрочем, все ценное изнутри наверняка давно вынули: это в былые времена на улицах было чем поживиться. Теперь же найти бесхозные механизмы и вещи людей прошлого можно было разве что в очень опасных районах, облюбованных мутировавшими хищниками. Или же в башнях летунов. Серые основания двух из них как раз маячили в конце улицы, выделяясь среди более низких зданий, они производили впечатление нерушимого монолита, устоявшего даже перед силой оружия, практически уничтожившего мир. Подобно колоннам, подпирающим небо, они уносились ввысь, теряясь в низко нависших густых и грязных облаках. Макс тихо выругался себе под нос и втянул голову, прижавшись к краю пролома и замер. Башни находились на приличном расстоянии, но если они обитаемы, это очень плохо: можно нарваться на охрану.
Некоторое время он молча слушал и наблюдал. А затем почувствовал чужой взгляд на себе. Рука потянулась за арбалетом, Макс надеялся по возможности не привлекать чужого внимания грохотом огнестрела. Он уловил движение в одном из обросших тощими плетьми лиан ржавых скелетов, прицелился... и выдохнул с облегчением. Это был не человек. Небольшой пятнистый зверь, ростом, быть может, по колено взрослому человеку, настороженно уставился на Макса блестящими желтыми глазами, прижал треугольные уши к голове и издал короткое предупреждающее шипение.
– Тьфу ты, – прошептал Макс, – Нужен ты мне больно.
Еще какое-то время он созерцал окрестности, заметил еще нескольких некрупных животных, которых мысленно опознал как рысей. Хотя по правде, кто их знает, рыси ли, или кошки-переростки. Животные то показывались, то вновь прятались в заросших останках машин. Появление Макса их явно беспокоило, но нападать они не решались. И все же, не стоило сбрасывать их со счетов, пока не ясно, сколько их там. По одиночке они, как и проклятые обезьяны, не опасны, но если собьются в стаю...
Кричать Криле Макс так и не решился. Вместо этого он сполз обратно в тоннель, с трудом развернулся в узком проходе и двинулся обратно вниз. Лишь спустившись достаточно, когда Крила уже могла расслышать создаваемый им шорох, он позвал:
– Крил, я спускаюсь!

(после ужина поголодать самое оно)

Крила все это время терпеливо прождала – такое случалось не первый раз в жизни. Время от времени она слегка меняла позу и оглядывалась вокруг, чтобы не утратить бдительность. Потом на лицо ее возвращалось задумчивое выражение – словно у машины, включающейся через определенные промежутки времени. Впрочем, совсем девушка бдительности не утратила и расслышала крик Макса, хотя его искажало расстояние. Правда, многократное эхо сжевало слова, понятно было лишь, что это не вопль о помощи.
– Повтори, плохо слышно!
Но вместо повторения из-за поворота едва ли не пузе выехал сам Макс.
– Ну как, соскучилась? – поинтересовался он с неизменной улыбкой.
– Тебя не сожрали – наверное, невкусный, – отметила девушка. – Ну что там, наверху?
– Я не мог им позволить, на ужин у меня другие планы, – ухмыльнулся Макс и посерьезнел, – Лаз ведет на поверхность, наверху стая мелких хищников. Похожи на рысей. Пока что держались на расстоянии. Но что более неприятно: поблизости две башни стервятников. Не знаю, обитаемы ли первые этажи. Как бы там ни было, лучше не приближаться. Эти твари со своей верхотуры неплохо стреляют.
Сталкер задумалась – ситуация была совсем не простой. Безопасные коридоры кончились, впрочем, давно – еще в самом начале пути. Собственно, главным, что ее беспокоило, было наличие других людей, особенно Макса. В конечном итоге, успех экспедиции – а она помнила, что это поручение Торссона – обуславливался возвращением или не возвращением его сотрудника.
– Спрятаться от взглядов нам будет где?
– Если прижаться к другим строениям, – задумчиво предположил ученый, – А если повезет, вообще пройдем через них. Не знаю, что там внутри. Пока я наблюдал, кроме тех рысей – никакого движения.
– Ладно, особого выбора нет. Оставайся здесь, а я спущусь к Еве и Джеку, будем выбираться. По крайней мере, мы там примерно определим, где находимся.
– Постой-ка, – остановил ее Макс, – Лучше я пойду, пропусти.
– Я лучше стреляю, если вдруг что, – отрезала Крила и скользнула вниз.
Макс попытался было схватить ее, но не успел.
Девушка подоспела с известием вовремя. С той стороны, откуда отряд первоначально пришел, снова слышался шум – очередная группа животных желала сменить пещеру.
– Вот какая им разница? – возмутился Джек. – Сидят бы и сидели... Ну, потащили.
Вместе с Крилой – так как та была физически крепче музыкантши, – они подтягивали Аэсса, в то же время готовясь стрелять. К счастью, этого не понадобилось, и с Евой в качестве замыкающей они благополучно добрались до Макса.
Затем уже Макс занял место Крилы, помогая тащить тело мутанта, а сталкершу отправил вперед.
Она выбралась на поверхность первой и оглянулась. Хищники, пятнистые и с огромными белыми клыками, держались в отдалении и пока не собирались, похоже, питаться Крилой. Она сама сейчас со стороны неуловимо напоминала такого зверя хищной подтянутостью. И думала о том же самом – не позавтракать ли ими. Впрочем, рядом небоскребы. И будь здесь безопасно охотиться, ближайшая стая давно бы перестреляла зверей. Эх...
Автомат опустился. Девушка прижалась спиной к стоявшему неподалеку мертвому механизму и сказала в дыру:
– Вылезайте.
Небо и так было редкостью в ее жизни, а там, внизу, было так надежно отделено толщей камня, что, казалось, не существует вовсе. И теперь, косясь на плотный слой облаков, сталкер растерянно моргала.
Перевалившись через край пролома, Макс уселся на корточки и, подхватив Аэсса подмышки, вытащил его следом.
– Знать бы еще, в какую нам сторону, – прошептал Макс, освобождая проход для Джека и Евы. Последняя, оказавшись на поверхности, прищурилась от тусклого, но все равно слишком яркого после долгого пребывания в тоннелях, света. Утро в этом городе было неизменно сумрачным из-за вечных облаков, и ничего другого подземные люди не знали.
– Мне кажется, – неуверенно произнесла Ева, – мне кажется, я здесь когда-то бывала.
Она обернулась вокруг.
– Сейчас, дайте вспомнить...
– Вспоминай, что еще делать-то, – откликнулась Крила. – Только или быстрее, или давайте для начала отсюда свалим. Место больно открытое. Если рухнут сверху...
Договаривать было не нужно.

( а потом снова поужинать)

Выбрав одно из ближайших строений, они быстро перебежали к дверному проему. Несколько пар желтых глаз проводили их, и парочка рысей посмелее перебежала следом, усевшись, правда, на почтительном расстоянии. Дверные створки давно отсутствовали. Вновь скинув Аэсса на одного лишь Джека, Макс заглянул внутрь, быстрым взглядом окинул помещение, шагнул за порог и прижался спиной к стене, не выпуская из рук арбалета. Все было тихо, и он окликнул остальных.
Крила прошлась вдоль стен, но не обнаружила ничего опасного.
– Теперь, видимо, ждем, пока Ева вспомнит, – сказала она. – У меня не очень хорошая память на виды здесь, наверху.
Она еще хотела добавить "неплохо бы пожрать", но не стала лишний раз напоминать о голоде своим спутникам.
Макс, вероятно, думал о том же. Он снова выглянул за дверь и вернулся к Криле.
– Подстрелил бы одного из этих, да не поймешь, как отреагируют остальные, и не поднимут ли шум. Если он хоть вполовину также визгливы, как наши обезьяны...
– Не стоит, – откликнулась девушка. – Слишком большой риск, я уже думала. Уж больно свободно они здесь живут, а значит, все не так просто.
Макс неохотно кивнул и отправился исследовать помещение. Здесь, как и на улице, не было ничего ценного. Все та же пыль и обломки бетонных перекрытий, лестница, ведущая на второй этаж. Первый пролет ее обвалился, и из нависших над головой ступеней торчали металлические пруты. Можно было попытаться взобраться при желании, но Макс не торопился. Он обследовал первый этаж до конца, обнаружил несколько пустых комнат и ход, ведущий в темный подвал, откуда веяло гнилью и сыростью. Никакой живности больше не встретилось.
Тем временем оставшаяся неподалеку от входа Ева снова попыталась напоить из фляги так и не пришедшего в себя Аэсса.
На запыленной одежде мутанта виднелись темные пятна. Их трудно было заметить под землей, и еще труднее – понять, естественная ли это окраска ткани.
Лицо белело вытянутым овалом с черными штрихами ресниц, Аэсс был неподвижен и дышал очень слабо. Хотя... Хотя это было не совсем так. Почти мертвой казалась его, так сказать, человеческая часть. А щупальца, ранее тоже казавшиеся бессильными и безвольными – теперь жили своей, отдельной жизнью. Ева поглядела на них и на какое-то мгновение вновь испытала неприязнь. Не к самому Аэссу, а к этим его... симбиотам. Усилием воли отогнав дурные мысли, она сосредоточилась на его лице, осторожно коснулась руки, чуть сжав пальцы, и позвала по имени.
Но никакой реакции не последовало. Похоже, мутант ее не слышал, а щупальца... если и почувствовали что-нибудь, то остались вполне равнодушными, выполняя какую-то свою работу. Их четкая, ритмичная пульсация не оставляла сомнений, что это не конвульсия, а именно какая-то функция. Ева поморщилась, глядя на это шевеление, поднялась и подошла к дверному проему, осторожно выглянув на улицу.
– Ну как, есть идеи, куда нам? – поинтересовался приблизившийся к ней Макс.
Ева виновато качнула головой и после небольшой паузы сказала.
– Может, это прозвучит странно... но если бы мне удалось подняться на крышу и глянуть сверху...
– На крышу?! – опешил Макс, – Никак в лапы к стервятникам захотелось?!
– Ты чего, он прав! – поддержал начальника экспедиции Джек.
Крила же промолчала, но взглянула на девушку оценивающе. Все это выглядело глупым, но, в конце концов, Ева тоже сталкер и должна иметь веские основания...
– Я понимаю, – кивнула беловолосая, – Для большинства из нас это... непривычно. Но если бы вы хоть раз поднимались наверх, хоть немного, вы бы поняли, насколько иначе выглядит город оттуда.
– Хочешь сказать, что ты поднималась на крыши и раньше и до сих пор жива? – подозрительно переспросил Макс.
Ева пожала плечами.
– Уверена, что не я одна. Не все крыши расположены под носом у стервятников. И это всего лишь несколько этажей, зато я смогу увидеть знакомые ориентиры.
– Может быть и не все, – нахмурился Макс, – Но эта конкретная очень даже под носом.
– Мы достаточно далеко, – возразила Ева, – давай хотя бы попытаемся поглядеть, как там... Если будет слишком открыто, я не пойду.

(от такого голода и растолстеть недолго, однако... впрочем, персонажам не так везет)

– Как ты сможешь определить, видят ли тебя? – деловито поинтересовалась Крила.
Ева огляделась вокруг.
– Быть может, найти что-нибудь для прикрытия... – неуверенно предложила она. Было очевидно, что все ее предыдущие походы на крыши оказывались успешными лишь благодаря везению.
– Хм, – задумался Макс, – предлагаю для начала ограничиться окнами последнего этажа. И чтоб не высовываться.
– Согласна, – кивнула Крила.
– Вы нас угробить хотите, – нервно произнес Джек.
– Есть другие предложения? – деловито осведомился Макс, явно желая быть руководителем, прислушивающимся ко всем высказанным мнениям.
– Тихо сидеть, как мыши!
Охранник отнюдь не выглядел желающим вносить конструктивные предложения. Казалось, он снова подходит к грани истерики, от которой чуть отодвинулся после ухода из поселения чужаков.
– Долго мы так не просидим, – точно восприняв это предложение как серьезное, возразил Макс и обернулся к Еве, – Ладно, идем.
И шагнул было к полуразрушенной лестнице, но обернулся к Криле:
– Если что-то пойдет не так, если нас подстрелят, бросайте этого и бегите.
– Что значит бросайте?! – возмутилась Ева.
– А по-твоему, они далеко убегут с этим змеиным клубком на плечах? – парировал Макс, – Не хуже меня небось знаешь, что стервятники иногда спускаются за телами, а уж если живым к ним попасть...
Он замолчал, скривился и раздраженно сплюнул. О том, что именно творят стервятники с попавшими к ним в плен людьми ходили байки одна другой страшнее.
И Джек, судя по его физиономии, не имел ни малейшего желания проверять правдивость этих историй.
Макс не произнес этого вслух, но все и так знали, что имелось в виду и что надлежало сделать с брошенными ранеными, которых невозможно было унести с собой. Суровые реалии их жизни, о которых совершенно не хотелось лишний раз напоминать.
– Значит, возвращайтесь, – спокойно кивнула Крила и откинулась на стену, держа на коленях автомат – словно баюкая.
– Именно это я и хотел сказать, – улыбнулся Макс.
– Это из-за нас он оказался здесь, – тихо сказала Ева, когда они с Максом уже подходили к лестнице, – Если б не он, нас бы пристрелили еще в тоннелях.
– Да. Но таков был его выбор. Я ему за это благодарен, – серьезно ответил Макс без тени своей обычной дурашливости, – Но ты не хуже меня знаешь, что некоторые обстоятельства вынуждают принимать совсем неблагородные решения... Выбор по сути не велик. Давай, лезь!
Ева хотела еще что-то сказать, но сейчас явно было не время и не место для подобных дискуссий. Макс подсадил ее, помагая уцепиться за первую доступную ступеньку, подождал, пока она заберется и поднимется чуть выше, а затем полез сам.
Второй этаж оказался также пуст, как и первый, что было неудивительно. Лестница на третий была в не менее плачевном состоянии, чем та, по которой они только что взобрались, но все же выдержала их вес. Они попытались подняться и на четвертый, но едва только сунувшись, тут же пригнулись и спустились обратно. Одна из стен этажа почти полностью отсутствовала и хотя это была противоположная от стервятниковых башен сторона, оставаться на такой открытой площадке было опасно.
Вернувшись на третий этаж, люди обошли его полностью, осторожно подкрадываясь к окнам и опасливо выглядывая на улицу, то прижавшись к стене, то присев под подоконником. Макс держался за Евой, но на всякий случай тоже заглядывал в окна: а ну как и он сможет опознать очертания родной фабрики. Увы, ничего похожего он не заметил, зато Ева оживилась, заметив какую-то по ее словам знакомую крышу. Макс недоверчиво покосился в окно: на его взгляд все видневшиеся в вечном тумане силуэты казались одинаково унылы и невыразительны. Чем отличается одна от другой и как их можно запомнить, было для него загадкой. Но Ева заметно повеселела и потянула его назад вниз, утверждая, что они не так далеко от безопасных мест и что совсем скоро они смогут оказаться дома.
Вернувшись к ожидающим их спутникам, Макс и Ева сообщили новость, вдвойне радостную от того, что проходить прямо под башнями не придется: их путь лежал восточнее.

страшно сказать, но мы возвращаемся)

Оставшийся путь люди преодолели без происшествий. На свое счастье они оказались на пустынной территории, и теперь только подходили к границам, где должны были встретиться первые заставы дружественных стай. Впрочем, их дружественность вряд ли распространилась бы на мутанта, а даже если его и пропустят под их ответственность, слухи о странном существе распространятся быстрее, чем они доберутся до лаборатории, а ведь они обещали Мудрому не болтать раньше времени. Версии выдать бесчувственного Аэсса за пленного или того лучше – за добычу быстро отпали. Пусть даже они найдут чем укрыть его от посторонних глаз, на заставе все равно потребуют предъявить груз дла обозрения.
– Быть может, оставим его на одной из сталкерских стоянок? – предложила Ева, – Нужно лишь сделать небольшой крюк.
Сталкеры, уходящие на поиски или охоту, часто оборудовали укрытия за пределами охраняемых территорий, чтобы не тратить слишком много времени на возвращения, но и отдыхать в относительной безопасности.
– Одного опасно, – подумав, ответила Крила. – Представь, придет он в себя, неизвестно где... Полезет на разведку...
Дальше можно было не договаривать.
– Ты права! – согласилась Ева, – Тогда я останусь с ним, а вы вернетесь в лабораторию, а после, как сможете, принесете нам еды.
– Дело за малым: чтобы укрытие было пустым, – подытожил Макс, – Итак, которое ближайшее?
Крила задумалась. По счастью, теперь места были знакомы и ей.
– Подвал одного из домов, смежных с территорией фабрики, наконец ответила она. – Есть еще одно ближе, но по пути больше риск столкнуться с кем-нибудь.
– Мы не наткнемся на заставу? – засомневалась Ева, – Слишком близко к фабрике...
– Наткнемся – всего и делов, что сдадим его! – бросил Джек, резко кивая на Аэсса.
Ева только раздраженно выдохнула, зато Макс ехидно улыбнулся, глядя на Джека:
– Сдать? Мой лучший трофей, за который Торссон будет носить меня на руках? Ну уж нет.
Ева опять скривилась и скосила глаза на Макса:
– Ты правда уверен, что хочешь этого?
– Образно выражаясь, – заулыбался еще шире Макс.
Джек угрюмо отвернулся. Крила задумалась и посмотрела на музыкантшу:
– А ты хочешь предложить что-нибудь другое?
– Это за старыми складами, недалеко от подземной железной дороги. У моего бывшего отряда там была точка. О ней мало кто знает... – потому что мало кто из тех людей выжил, подумала Ева, но не договорила, – Только идти дальше.
– Да и Хшорру с ним, уже столько прошли, – отозвалась Крила. – Слушай, жратвы там случайно нет?
Джек тоже оживился и с нетерпением ожидал ответа на этот вопрос.
– Был небольшой запас. – припомнила Ева, – Сушеные корешки, копченая крысятина... Если только живая крысятина до них не добралась.
– Я готова есть мясо в любом виде, и не только мясо, – заверила вторая девушка. – Так что веди, пока я еще не начала кусаться.
Им снова пришлось идти вдоль остатков каких-то бетонных заборов по пустынной и довольно открытой улице, что вызывало некоторое беспокойство: привычным большую часть времени проводить в тоннелях людям отсутствие крыши над головой было не по душе. Позже начали попадаться полуразрушенные строения, и можно было укрыться в их тени или вовсе проходить сквозь заброшенные первые этажи, а еще через какое-то время они спустились в подземный тоннель по стертым ступеням, достаточно широким, чтобы предположить – когда-то они были предназначены для того, чтоб вместить множество людей одновременно. Широкий и низкий подземный ход имел несколько ответвлений, некоторые из которых были закрыты металлическими дверями. От одной из них у Евы имелся ключ. Ржавый тяжелый замок провернулся со скрипом, но все же поддался, открывая проход в коридор более узкий и темный. В конце него имелась небольшая комнатка, а еще дальше – запасной выход, из которого тянуло свежим воздухом. Судя по грубости стен и отличию от остального пространства, этот ход не был проделан строителями древней подземки, а появился позже.
В комнатке было темно и Макс вновь достал коробочку со слизнями, освещая облезлые стены. Здесь было не так уж и плохо для временного укрытия. На толстых, выходящих из одной стены и скрывающихся в другой трубах лежал матрас, на который и уложили Аэсса. Посреди комнатки располагалось нечто вроде стола, собранного из каменных блоков и досок.

– Ничего живете, – оценивающе огляделся Джек.
Крила перехватила этот взгляд и покачала головой. Ей не нравилось, что в тайну убежища теперь посвящено еще два человека. Особенно Джек. Впрочем, Макс вполне мог случайно проболтаться. Поделать, однако, ничего было нельзя, поэтому она ничего не сказала об этом.
– Как там сушеные крысы?
Ева сбросила на пол рюкзак и шагнула к стене, в которой была проделана ниша, прикрытая металлическим листом, за которым стоял металлический же ящик, лишь слегка тронутый ржавчиной.
– Что ж, по крайней мере, вредители сюда не добрались, – сообщила она, оценив содержимое, – Хотя еды не так много, как я надеялась.
Она принялась выкладывать запасы на стол: несколько толстых клубней, перепачканных в сухой земле, и горсть каких-то темных стружек, оказавшихся тем самым прокопченым и засушенным крысиным мясом. Отдельные кусочки подозрительно напоминали лапки и хвосты. В большой полупрозрачной бутылке из рифленого стекла плескалась мутноватая жидкость. Ева открутила крышку и принюхалась. Вода казалась не самой свежей, но бывало и похуже.
Джек жадно смотрел на еду – ему она казалась весьма привлекательной.
Интересно, что сказал бы Аэсс – подумала Крила, разделяя еду на порции. Клубни она знала, и они были бы гораздо вкуснее после варки, но чувствовалось, что никто не будет этого ждать... Да и условия не те. Эта каморка с шершавыми, словно исцарапанными огромным зверем, стенами и неровным полом уступала даже обычным жилищам людей. Впрочем, обычно здесь был плюс. Спокойствие и отсутствие толкотни. Как правило, в таких местах бывали по одному-двое... За это девушка и ценила рейды, потому и выбрала свою деятельность. Ей претила теснота, когда в немногих благоустроенных комнатах и домах жило помногу людей, и почти никогда нельзя было чувствовать себя одной. Это было почти физически неприятно, иногда так и хотелось всех растолкать, особенно в детстве, когда деваться было некуда.
– Жрать подано, – сказала она. – Поедим и пойдем.
– Я закрою дверь и буду ждать вас, – кивнула Ева, усаживаясь на пол у стола и неуверенно покосилась на Аэсса, – Хотя... даже не знаю, что нам делать потом.
– Думаю, его надо показать Торссону, – заметил Макс, захрустев сушеной крысиной лапкой, – Думаю, Торссону он любым понравится. И живым, и мертвым.
– Твои шутки не всегда кажутся смешными, – холодно отозвалась Ева.
Заморив червячка, даже Джек, судя по всему, пришел в лучшее расположение духа. Впрочем, судя по тому, как настойчиво он напоминал о необходимости скорее пуститься в путь – больше всего охранника радовала идея очутиться подальше от мутанта.
– Все помните – никому ни слова, – произнесла Крила. Это тайна, по крайней мере пока.
– А если чего спросят? – уставился на нее Джек.
– Ответишь, что твари, за которыми мы охотились, загнали нас в коридоры низшего яруса и мы блуждали, пока не нашли другой выход. Ведь это же правда? – девушка покосилась на Макса.
– Да, именно так все и было, – подтвердил Макс, но тут же спохватился, – Нет-нет-нет. О тварях тоже не болтать. Еще не хватало, чтоб туда голодающие охотнички набежали. Чего спросят, говори, что не их дело. Посылай всех любопытных на... к Торссону. Посмотрим, сколько из них пожелает интересоваться у него лично.
Джек передернул плечами.
Больше причин медлить не было и троица покинула убежище. Широкий ход вывел их обратно, на площадку, некогда бывшую частью улицы, а потом, давным-давно, погрузившуюся под землю. Давным-давно не осталось ни следа деревьев, сверху их укрывали обросшие жировыми пластами земли обломки огромных глыб. Одну из них подпирал одинокий фонарный столб, согнувшийся и покрытый морщинами ржавчин. Он будто одряхлел, потеряв небо, к которому стремился века назад. От его собратьев давно не осталось даже трухи.
Впрочем, детям тоннелей казалось, что так было всегда.
Они пересекли этот участок, спугнув несколько крыс и крота, и наконец встретили первого после возвращения соплеменника. Мужчина, одетый как собиратель, шел навстречу. Он небрежно кивнул Криле.
Девушка знала его – они даже жили в одном доме. По крайней мере когда сталкер бывала в нем. Никакого удивления он не проявил. Ведь это для них, казалось, спрессовались дни и месяцы, а для других прошло несколько дней.
Да полно, заметил бы кто-то в этом тесном и равнодушном мирке, пропади они вовсе? Наверное, нет, пока не понадобился бы сталкер. Впрочем, так даже лучше.

(вот еще чуть-чуть, и...)

(... вернулись)

По знакомой и безопасной, насколько вообще может быть безопасно на поверхности, территории люди быстро миновали пару застав, где не задержались надолго, и скоро добрались до проходной фармацевтической фабрики.
Охранники показались Максу угрюмее, чем обычно. Присмотревшись, ученый заметил весьма красочные следы побоев на лице толстяка. Должно быть, бедняга с кем-то подрался и перевес был явно не на его стороне.
Признав своих, парни махнули, мол, проходите, и только Лу с какой-то злорадной ухмылкой сообщил Максу, что Торссон его заждался и теперь сильно не в духе.
– Тоже мне новость, – невозмутимо хмыкнул Макс, – Можно подумать, он когда-нибудь бывает в духе. Я давно говорю: ему нужно расслабиться.
Оказавшись на фабричном дворе, Макс обернулся на Крилу и Джека, секунду подумал и мотнул головой.
– Нет, все-таки вы со мной. Боюсь, без свидетелей он мне не поверит.
– Думаешь, для него наше слово весит больше, чем твое, – усомнилась девушка.
Джек заговорил почти одновременно с ней:
– А может, я пойду? Дела у меня, а ежели понадобится подтвердить – всегда позвать можно.
Макс некоторое время оценивающе глядел на него, затем кивнул:
– Смотри, не болтай там!
Охранник ретировался, пока не успели передумать.
– Есть небось пошел, – протянула Крила с некоторой завистью. – И вообще не верю я ему.
– Да пес с ним, – фыркнул Макс, – Знаешь, мне гораздо приятнее побыть наедине с тобой, пока мы спускаемся по этой лестнице. Должен же в моей жизни быть хоть один приятный момент. До того, как разъяренный Торссон сожрет меня с потрохами.
Караулящий вход Кевин, услышав их, выглянул из своей полосатой будки и также не упустил случая обрадовать Макса известием о том, что шеф уж заждался.
Макс вздохнул с преувеличенным трагизмом и поглядел на свою спутницу:
– А я что говорил? Они все предвкушают расправу.
– А что, у тебя и правда не было ни одного приятного момента? – весело спросила Крила. – И вообще, ты уже так много говоришь об этой расправе, что мне уже хочется увидеть. По-моему, Некман мужик ничего.
Она остановилась на верхней ступени лестницы. Крепкая, но давно не крашеная дверь кабинета начальника лаборатории располагалась в нескольких шагах по такому же некрашеному полу. Светила лампочка в ржавом плафоне – тускло, но после слизняков она казалась чуть ли не светилом.
– Да-да, ничего так мужик. Таким здоровым дядькой хорошо обвалившиеся перекрытия подпирать, – съехидничал Макс, взялся за ручку двери, снова обернулся на Крилу и состроил страдальческую гримасу: – Ну что ж, сейчас ты увидишь то, чего тебе так хочется...
Дверная ручка опустилась вниз, и ученый нарочито медленно потянул дверь на себя.
– Кто? – окликнул знакомый голос, но к этому времени дверь открылась.
Хозяин кабинета сидел за столом. Исцарапанным, с одной ножкой, подпертой бруском, но настоящим письменным столом, выбитым у главы стаи чуть ли не в абордажном сражении. Правда, он был слегка низковат, и потому Некман подпилил ножки стула и вытягивал ноги вперед, чтоб было удобно сидеть, так что носки его ботинок торчали, словно бы глядя на вошедших. Из-за этого вставать было не очень-то удобно и быстро и когда, забыв об этом, начальник лаборатории попытался вскочить на ноги – он чуть не перевернул массивный стол.
– Ты?!
– Добрый вечер, шеф! – преувеличенно громко ляпнул Макс, подавив желание спрятаться обратно за дверь. Кашлянул и добавил предательски охрипшим голосом:
– Экспедиция вернулась в полном составе, правда, возникли некоторые трудности...
Наконец выбравшись со своего рабочего места, Некман приблизился к подчиненному и некоторое время рассматривал его сверху вниз, будто удостоверяясь, что этот тот самый человек. Потом молча и с чувством хлопнул Макса по плечу ладонью. От души.
Не ожидавший подобного приветствия Макс заметно покачнулся, но к счастью своему сохранил равновесие. Впрочем, его обычная наглость, частенько заменяющая самообладание, уже вернулась к нему. Мердок вновь заулыбался и сообщил:
– Неплохо бы сожрать чего-нибудь, прежде чем начинать докладывать. Рассказ будет долгим...

25 сентября. Вечер. И вновь подземелья возле фармацевтической фабрики.
(с постоянным голодным соавтором)

Проводив своих спутников, Ева заперла дверь изнутри, вернулась к Аэссу и некоторое время рассматривала его, стараясь не обращать внимания на оживающие щупальца. Но вскоре оставила это занятие, взяла бутылку и выбралась через запасной лаз на поверхность. Двери с засовом здесь не было, только скрывающая вход огромная жестяная бочка, которую удалось откатить с изрядным трудом. Зато сам выход из тоннеля был достаточно хорошо замаскирован и скрывался среди обрушенных перекрытий. Помещение, куда он вел, также располагалось неглубоко под землей. Несколько тоннелей разбегались из огромного зала в разные стороны, а по одной из стен стекала вода, собираясь в бочку, подобную той, что скрывала тайный лаз. Вода была не особо чистой, но все же не такой затхлой, как прежний запас из бутылки. Наполнив ее заново, Ева поспешила обратно в комнатку.
И, войдя, увидела, что глаза чужака открыты – выцветшие, с легким синеватым оттенком, никогда не видевшие неба. В них не было неловкости, какая бывает у человека, когда он внезапно приходит в себя. Целитель оперся рукой о лежанку и осторожно приподнялся. Переставшие шевелиться щупальца свисали безвольно, как будто маленькие косички, покинувшие голову и разбежавшиеся по телу.
И все же, несмотря на ясность взгляда, первый его вопрос был предсказуем в подобной ситуации:
– Где я?
Ева сделала пару нерешительных шагов в его сторону и остановилась, продолжая держать бутылку в руках. Она понятия не имела, какой реакции ожидать от мутанта, и почему-то почувствовала себя виноватой: как будто отворила нечто непоправимое.
– В моем... в сталкерском убежище, – пояснила она неуверенно, – Ты помнишь, что случилось? Воды хочешь? – она шагнула вперед и протянула бутылку Аэссу.
– Хочу, – он сделал несколько больших глотков и облегченно вздохнул. – Я был серьезно поврежден в коридоре. Симбионт не имеет собственной памяти, это слишком... опасно, мы пробовали. Потому я не знаю, как очутился здесь.
Тон его был сейчас привычно-бесстрастен, разве что паузы между словами – длиннее, как бывает, когда приходится соображать, что очевидные для тебя вещи нуждаются в пояснении.
Ева нахмурилась: сказанное Аэссом было не слишком понятно, но она рассудила, что сейчас не время уточнять. Девушка осторожно присела рядом и, внимательно глядя в странно-бледные глаза, спросила:
– Ну... а сейчас ты как?
– В общем нормально, – подумав, ответил он. – Но потрачено много энергии. Мне надо ессть... лучше всего водоросли ньяххо, но у вас их нет. И покой... Я сам виноват. У васс, наверное, не было выхода?
То ли девушка привыкла, то ли мутант приспособился к речи верхних, но свистящий акцент в его речи сейчас казался музыкантше менее заметным.
Ева не совсем поняла? о каком именно выходе он говорит, но она поспешила сказать то, что хотела сказать давно:
– Спасибо тебе Аэсс, ты вовсе не должен был, но... мы очень благодарны тебе, – получалось путанно и невнятно, она подалась вперед, но коснуться Аэсса не решилась, – Ты можешь отдохнуть здесь, а еду Макс принесет... быть может найдет что-нибудь подходящее.
– Но иначе было бы неправильно. Мудрый так решил, и я с ним согласен, а они... – шипение в голосе заменило слова. Совсем не такое, как то, что она услышала впервые.
– Н-ну... все равно.
Еще раньше было понятно, что не все мутанты готовы отпустить их живыми, но представить, что кто-то станет рисковать жизнью, пусть даже не за них, а ради каких-то собственных соображений о чести и верности своему лидеру, было сложно. Ева продолжала чувствовать себя виноватой и от этого еще более глупой: должно быть ее спутники, Макс, например и тем более Джек только обсмеяли бы ее за подобные чувства и мысли. Но сама она никак не могла от них избавиться. Еве хотелось сделать для этого странного существа (в мыслях ей все еще было сложно считать его человеком) хоть что-то.
– Эти твои водоросли... где они растут?
Снова свистящее шипение – опять такое, как давно, при их знакомстве.
– Не думаю, что тебе захочется туда. Это там, где мой народ. Васс нашли возле одного из таких мест. И мы выращиваем их в лабораториях, – он осматривал комнатку, время от времени останавливаясь взглядом на девушке и снова – матрас, трубы, потолок. Ни один человек не нашел бы здесь ничего интересного, но мутант, похоже, чувствовал себя первооткрывателем. – Ты не здессь живешь?
– А мы выращиваем грибы... – рассеянно заметила Ева, которая пыталась уследить за взглядом Аэсса, – Что? А... нет. Это не постоянное жилище. Сюда приходят сталкеры, когда хотят отдохнуть, а потом снова отправиться в город.
– Ты покажешь мне свой дом? Раз уж я оказался здесь, – на этот раз взгляд был более настойчив. – Никогда никто не видел ваших жилищ.
Ева улыбнулась от такой неожиданной просьбы.
– Не могу обещать наверняка, ведь ваш Мудрый не хотел, чтоб о вас знали... Надо спросить нашего начальника лаборатории. Если он согласится, то сможет провести тебя через заставу без досмотра. Впрочем, если нет...
Она замолчала, явно что-то прикидывая в уме. Плох тот сталкер, который не знает всех лазеек и тайных маршрутов хотя бы вокруг собственного жилища.
Щупальца нервно задергались, синеватая кожа стала темнее.
– Что сказал бы Мудрый, узнав, что я здесь...
Аэсс вновь улегся и уставился в узор, который плесень образовала на потолке.
– Мы никому не скажем, – поспешила заверить Ева, – А Торссону можно доверять...
– Спасибо, – вместо кивка шевельнулись отростки на правом плече. Я рад, что спас тебя... васс.
Она смущенно и все еще виновато улыбнулась.
– Спи. Ты говорил, что тебе нужно. Здесь безопасно. И я никуда не уйду.
На этот раз мутант кивнул по-настоящему. Еще пару минут смотрел в потолок, а потом глаза закрылись и, судя по дыханию, он уснул – почти мгновенно.

Небоскребы. 26 сентября, вечер.
Радиостанция.

- Итак, господа, дамы и все, кто по тем или иным причинам не причисляет себя ни к тем, ни к другим, - звонкий, задорный девичий голос разрезал, как ножом, изредка шипящую тишину, - "Новая волна", единственное честное радио, снова с вами!
Несколько жидких хлопков, означавших, вероятно, аплодисменты, раздались после этих слов. Вступил другой голос, мужской, слегка насмешливый:
- Да-да, от нас не так-то легко отделаться, - сообщил он. - Правда, мы уже на другой частоте, разлюбезные ищейки старательно перекрывают наши каналы, но кто бы мы были, если б не нашли другие каналы? А дело-то вот в чем... а, ладно! Рассказывай, Белка!
Девушка откашлялась, прямо как важный министр - перед не менее важным выступлением на публике.
- Дорогие мои, то есть наши, слушатели, - сообщила она деловито, - ходят слухи, что крысы опять проявляют активность. Безосновательные слухи. Знаете почему? Потому что про активность крыс не сообщают ни Черная Бригада, ни правительство. Знаете почему? Потому что на самом деле это не активность... а невероятная активность. Наш человек из военных - мы будем хранить его инкогнито, - рассказал такое, что у каждого из вас волосы бы встали дыбом на всех частях тела!
- К примеру, - снова вмешался мужчина, - что достоверно известно - крысы планируют штурмовать Небоскребы!
- Что они ищут невероятное оружие, которое легко превзойдет наше!
- Что они знают, где искать это оружие.
- И что правительство старательно замалчивает все это, дабы не волновать спокойный сон граждан. Простите нас, мы решили, что вашим ночам лучше быть беспокойными.
- Посмотрим, как они со всем этим справятся. Только запомните, главное, к чему мы призываем - не поднимать панику. Потому что во-первых, на вас будут смотреть как на идиотов...
- То есть как на нас.
- Спасибо, Белка, за уточнение! А во-вторых, потому что пока мы действительно в безопасности, как бы парадоксально это ни звучало.
- Ну не скажи. Доходила до меня сегодня еще одна новость...
- Какая же?
- Не знаю даже, как и сказать. Слушай, Ферзь, слушайте и вы, дорогие наши - в нашем Небоскребе объявился убийца! В больничку сегодня доставили женское тело в таком состоянии, что черта с два спишешь на несчастный случай. Насколько нам известно, а поверьте, уши у нас слышат хорошо, полицейские пока ни о чем таком не сообщали... будьте осторожны и присматривайтесь к знакомым и незнакомым! Будем надеяться, что это был единичный случай, а не как в прошлый раз.
- И не напоминай! - тяжелый вздох вызвал небольшие помехи в эфире. - Что ж, а теперь, дабы отвлечь вас от грустных мыслей - поставим-ка музыку!..

26 сентября. Жилище Евы
(мы с Рейлан поднялись из глубины, но по-прежнему в прикле)

Ева исполнила свое обещание. Она с легкостью провела закутанного в просторный плащ Аэсса обходным путем через сталкерский тоннель, открывающийся личным ключом, мимо заставы, ну а дальше никто уже не задавал вопросов. Редкие встречные в жилых подземельях узнавали Еву, ну а кого она ведет с собой – ее дело. Да и сама девушка была не из тех, чьей личной жизнью яро интересуются многочисленные поклонники или завистницы. Среди жителей подземелья Ева слыла человеком достаточно замкнутым, но неконфликтным. Большинство сородичей относились к ней ни плохо, ни хорошо. Ровно относились, и ее это вполне устраивало. Быть может, считали странноватой из-за ее увлечения игрой на духовом инструменте, название которого многие забывали прежде, чем успевал закончиться разговор, в процессе которого они его услышали...
Комната сталкерши находилась в дальнем коридоре, где освещения и добротных дверей было меньше, а непригодных для жилья, заполненных разрушенными коммуникациями древнего города комнат, приспособленных под склады, больше. Еве нравился этот угол еще и потому, что через старую вентиляцию можно было выбраться в необжитые тоннели, а оттуда, если знать дорогу, и на поверхность, минуя центр подземного городка.
Они остановились у серой металлической двери, разрисованной замысловатыми белыми узорами.
– Ну вот, пришли, – сообщила девушка, доставая ключ.
Мутант с любопытством огляделся. Всю дорогу он задумчиво молчал – как потому, что обдумывал беседу с Торссоном, так и для того, чтобы не привлекать внимания. Теперь же явно оживился.
– У нас много таких мест... вокруг. А почему вы их не пытаетесь сделать, как раньше? Или по-своему?
– Раньше... раньше люди жили там, – Ева махнула рукой с ключом в потолок, затем принялась отпирать, – Наверху. Тут они... работали.
Металлический замок поддался легко и тихо щелкнул – было видно, что за ним ухаживают, как и за дверью, петли были хорошо смазаны, и дверь отворилась бесшумно.
Внутри, вопреки ожиданиям, хозяйку и гостя встретил не кромешный мрак лишенного окон помещения, а мягкий голубоватый свет. Он исходил из расставленных в стенных нишах стеклянных колб. Воздух наполнял легкий грибной запах, привычный большинству местных жителей.
Девушка пропустила Аэсса вперед, бросила взгляд в пустой коридор и прикрыла дверь, задвинув внутренний засов.
– Да, там, где мы, тоже, – согласился он. – А может, и не работали даже, а... не знаю. Но мы стараемся делать так, как они жиkи. Или свое построить...
Мутант замолчал и огляделся, сбросив плащ. Щупальца на плечах и груди зашевелились, будто ветер прошел по траве – и подняли волну по спускавшимся к ним волосам. Отростки-пальцы прошлись по стене, замерли на хрустальной колбе. Ноздри втянули воздух. Он одновременно был неподвижен как человек – и всё, что в нем было нечеловеческого, двигалось в странном танце познания.
Помимо грибного аромата в воздухе то и дело ощущалось прохладное дуновение с примесью привычного запаха подземелий: хоть в комнатке и не было окон, но вентиляция работала исправно. У дальней стены находилось возвышение, довольно широкое, застланное парой покрывал, поверх которых валялось несколько подушек разного размера и цвета. Стена над изголовьем была разрисована узорами, похожими на те, что красовались над входной дверью. Пол комнатки был покрыт изрядно потрескавшейся плиткой. Некоторые сегменты давно вытертого орнамента и вовсе отсутствовали, и промежутки были замазаны глиной. Около кровати валялся коврик, сшитый из множества мелких мохнатых кусочков, оказавшихся при ближайшем рассмотрении крысиными шкурками. Кроме кровати в комнате находилось кресло, скрывающиеся за приоткрытой шторой грубо сколоченные полки и стол. Вдоль стены, у которой он находился, тянулась пара широких труб. Дойдя до угла комнаты, они поворачивали вверх и упирались в потолок. На трубах лежали или болтались, подвешенные на шнурках самые разнообразные предметы. Некоторые вполне узнаваемые: какая-то посуда, игрушки, пара странных приборов, другие же явно были обломками или деталями чего-то большего.
Мутант обошел все это, то и дело замирая, и тогда повторялfсь сцена изучения. Кажется, это было настолько естественно для него, что Аэссу и в голову не пришло, что это может как-то смутить Еву. Особое внимание он уделил коврику, что-то хмыкнув и пробормотав:
– Интересно. Да, интересно...
– Интересно? – переспросила Ева. Она не отрывала взгляда от движений Аэсса, но до этого момента ничего не говорила.
– Да. Это же... мелкие вредители? Крысы? Вокруг наших жилищ их почти нет. И нам в голову не приходило делать что-то из них. В основном используем растительные материалы.
– Крысы, – кивнула девушка, – У них не только шкурки, у них еще и мясо.
– Они же маленькие, – удивился житель глубины, бесцеремонно отодвигая шторки. – И невыгодны в разведении.
– Мы их не разводим, мы на них охотимся, – пояснила Ева, шагнув ближе к стеллажу. Помимо обычных вещей – нескольких стопок с бельем и одеждой, патронов, ножей и сталкерского снаряжения в дальней, явно специально созданной для этого предмета высокой нише с креплениями покоилось ее главное сокровище – саксофон.

(мы с Хигфом все еще здесь)

Яркий и блестящий, он сразу привлек внимание гостя, и рука, протянувшись, отбросила на блестящий бок расплывчатую шевелящуюся тень.
Ева опередила его. Отстегнув крепление, она вынула инструмент из ячейки и повернула к свету.
– Это музыкальный инструмент, – пояснила сталкерша, – У вас... встречается такое?
Сомнение бликом отразилось в глазах Аэсса, пойманное и искаженное выпуклой отполированной поверхностью.
– Такое? – вяло дрогнули щупальца. – Нет. У нас другое... другие инструменты. Мы про них читали и делаем, как умеем.
– Этот – старинный, – пояснила Ева, с нежностью проводя рукой по блестящей поверхности. Выражение ее лица сделалось таким, будто она глядела... нет, не на вещь, на самое дорогое на свете существо. И чувства ее отражали в точности тоже.
– Его изготовили еще до войны. Я нашла его во время одной из своих дальних вылазок. Он был поврежден, но кое-кто из местных умельцев помог наладить и настроить...
Она еще некоторое время гладила саксофон, пребывая в некоторой задумчивости, точно мысленно унеслась в прошлое.
Почти магические для обитателей нижних ярусов слова "до войны" заставили мутанта-лекаря замереть неподвижно, глядя на инструмент с почтением и некоторой завистью.
– Нет, таких у нас нет, – повторил он. – Но, значит, ты умеешь на нем играть?
– Конечно, – приподняла уголки губ Ева. Улыбка делала ее лицо не столь болезненно-мрачным и гораздо более юным. Она поднесла инструмент к губам, замерла на мгновение, и осторожно, почти нежно извлекла первые звуки. Странная музыка, напоминающая песню ветра в тоннелях, если его очистить от лишнего, оставив лишь концентрированный, насыщенный звук, заполнила комнату, отражаясь от стен, утекая в воздуховод и разносясь в шахтах протяжным эхом.
Аэсс слушал, замерев стоя, в почтительном внимании. Щупальца тоже были неподвижны, только два из них приподнялись и тихо шевелились возле ушей, будто ловили и загоняли туда звук. Одновременно глаза его то останавливались на лице девушки, то изучали губы, слившиеся с инструментом; потом скользили по последнему.
Ева завершила игру и, прежде чем опустить руки с инструментом, на пару мгновений замерла с закрытыми глазами, точно ловя отголоски эха отзвучавшей мелодии. Затем медленно опустила саксофон и только тогда поглядела на своего гостя. Вопросительно и как-то робко, точно не была уверена в его реакции на ее музыку.
Выражения лица мутанта по-прежнему чаще всего оставалось загадкой для людей, поэтому можно было сказать лишь то, что он глядит с большим вниманием. Наконец, когда пауза слегка затянулась, гость нарушил тишину, но не неподвижность:
– Простите, Ева, а как у вас принято в таких случаях выражать благодарность и похвалу... одобрение?
– Н-ну... – похоже, она смутилась, – Говорят, раньше... тогда... – она махнула рукой куда-то вверх. Жест этот, видимо, должен был обозначать что-то вроде "когда люди жили там, наверху".
– Тогда артисту хлопали. В ладоши. У нас тоже хлопают. А еще свистят, кричат и топают. А раньше, тогда, еще дарили цветы...
– У меня нет цветов, – развел руками мутант. – А мы в таких случаях просто одобрительно думаем вместе, открыто-открыто!
Он осторожно свел ладони в жесте, обозначавшем хлопок. С первого раза получилось не очень, со второго, когда додумался отгибать наружу те щупальца, которые заменяли пальцы – лучше.
Наблюдая за этим, Ева вновь не сдержала улыбки. Она аккуратно пристроила саксофон в старенькое кресло, а сама села на кровать, кивком головы предложив Аэссу последовать ее примеру.
– Не могу представить... как это? Думать вместе? – задавая вопрос, она непроизвольно поежилась. Жутко наверное, когда тебя видят насквозь. Что же у этих существ остается своего, личного? Следующей мыслью было опасение: а насколько Аэсс сейчас "видит" ее саму?
– Как думать вместе? – переспросил Аэсс, и умолк. – Да, я знаю, что вы, кажется, не умеете. Хотя... как сказать. Вот ты, к примеру, нашла что-то... ну, пусть будет вкусная еда. Не ты – вы нашли – с кем-то. Вы едите это и радуетесь – так?
Ева озадаченно кивнула, не понимая, к чему тот клонит.
– Вот ты знаешь, что другой радуется, он знает, что ты радуешься. Тут почти все так же, только ты ощущаешь, то, что и он, а он – как ты. Мы собираем это и отдаем. Ведь вы именно этого хотите, когда хлопаете – или нет?
– Наверное... – он будто бы понятно объяснял, но прочувствовать и принять это Еве было еще сложно. А кроме того, ее все еще волновал вопрос личных секретов.
– И вы... – начала она, осторожно подбирая слова, – Вы... все-все друг о друге знаете и... никогда друг другу не врете?

– Мы не обязаны мыслить вместе... – пояснил он, разводя руки, будто ответ лежал на ладонях. – Можем передавать мысли – а можем и не передавать, закрываться. Кто-то может попробовать вломиться силой, и у него может получиться, если он сильнее... больше умеет. Мудрый может почти с каждым, наверное. Точнее – чувства. Мысли – это только тебе их стараются передать. А вы не умеете. Но не умеете и закрывать чувств...
От последних слов Ева напряглась. Она знала об этом и раньше, еще только попав в плен к мутантам, сталкеры поняли, с кем имеют дело, но лишнее напоминание сейчас словно вырастило стену между ней и ее гостем.
Аэсс заметил.
– Да? Я... я постараюсь не делать этого. У нас не принято с... со своими без разрешения. Это как... пить из чужого стакана.
Руки наконец опустились, мягко упав на колени.
– Чужой стакан? – Ева улыбнулась, – А у нас... многие это делают.
И пояснила:
– Пьют из чужих стаканов. Из всех, что попадутся под руку. Или из горла одной бутылки. Когда надерутся в стельку... Или, когда в походе фляга одна на всех.
Чужаку показалось – без всякого чтения мыслей – что эти слова подразумевают больше, чем говорят...
– И это... правильно? – настороженно спросил Аэсс.
Ева чуть удивленно приподняла светлые брови.
– Когда фляга одна на всех? Так случается. А когда горячительное по кругу пускают – так это даже приветствуется. Вроде как – мы пили из общей бутылки за общим столом, стало быть – друзья навек...
Она усмехнулась.
– Правда это не мешает друзьям после набить друг другу морду. Там, где я выступаю вечерами, там почти каждый день дерутся.
Мутант снова помолчал, на этот раз не двигались и щупальца. Впрочем, напряжения не чувствовалось – казалось, ему такие паузы были вполне комфортны.
– А тебе все это нравится?
Ева пожала плечами.
– Мне нравится играть. А им – драться. Мы не мешаем друг другу.
Она помолчала тоже. Затем продолжила.
– Иногда там находятся люди, которые слушают мою музыку. Мне это приятно. Но я знаю, что играла бы, даже если бы никто не слушал.
– Но если бы никто не слушал – ты бы играла здесь или там? – щупальца на пальцах зашевелились, задевая друг друга.
Ева поглядела на саксофон.
– Там есть... сцена. Ну, знаешь, такое возвышение, на котором выступают артисты, чтоб их отовсюду было видно. Она небольшая, эта сцена... И все-таки. Есть в этом что-то... оно притягивает. Как объяснить? Вроде как... ритуал.
– Я... не очень понимаю, – признался Аэсс. – Но я подумаю.
И передернул плечами – вполне по-человечески, будто озяб.
Ева заметила этот жест и истолковала также – по-человечески.
– Кстати, ты как? – участливо спросила она. – Твои раны... уже в порядке?
– Да, – кивнул он. – Просто мне здесь у вас не очень уютно.
– А... что именно не так? – осторожно уточнила девушка.
Пауза. Длинная, наполненная шорохом мыслей и командами идущим на построение словам.
– Шумно... И при этом пусто. Нет, не здесь, – жест обвел комнату и, казалось, проник за дверь. – Здесь.
Палец и щупальце, заменявшее второй, мазком коснулись виска.
– Наверное, я понимаю... только не чувствами, а разумом, – вздохнула Ева, – Мы слишком чужие тебе?
Он не ответил напрямую, вместо этого принялся пояснять, глядя не на собеседницу – на оставленный саксофон.
– Мы часто оставляем друг другу чувства. Обычно мелкие. Радость от удачного опыта, благодарность за беседу. Оставлять больше принято между близкими. Прячем минутное раздражение, бессмысленное и беспричинное. А здесь чувства бродят без привязи, чаще злые, как собаки, и все время приходится закрываться. И никто не может поделиться... или поговорить... без слов...
Речь сама собой иссякла.
– Я плохо говорю, – добавил Аэсс. – Плохо умею. Когда сложно сказать – мы передаем.
Ева какое-то время разглядывала Аэсса. Не украдкой, как раньше, а открыто и не стесняясь. Казалось, она колеблется и хочет что-то спросить.
– А... ты... – она вроде бы решилась, и вся ее фигура сделалась точно натянутая струна, – Ты... – струна внезапно поникла, провисла, точно неумелый настройщик слишком сильно ослабил колки, – Я думаю, Торссон и Макс проводят тебя по нашим тоннелям до того места, откуда ты сможешь добраться домой.
Она явно хотела сказать не это.
Он повернул голову и всмотрелся в ее лицо. Медленно покачал головой.
– Не надо. Пока – не надо.
– Ты... хочешь еще побыть здесь? – она и сама не заметила, что улыбнулась от этой мысли.
– Это... не совсем правильное слово – но точнее я могу только подумать. Так что пусть будет – хочу, – кивнул сам себе мутант.
Ева ничего не ответила. Она тоже, как до того Аэсс, принялась рассматривать саксофон. С ее лица не сходила легкая, чуть рассеянная улыбка.

(и это похоже на закономерность)

Небоскребы. 27 сентября.

Рано утром, не успело еще заглянуть в окна ячейки доктора Штейна рассветное солнце, кто-то постучался в дверь. Негромко, вежливо, но настойчиво. Кто-то хотел, чтобы его впустили, но очень не хотел привлекать чужое внимание.
Натан, постеливший себе в прихожей, с трудом разлепил веки и нащупал часы. Те показывали половину пятого.
Понимая, что просто так в такое время никто ломиться не будет, и проклиная свою профессию на чём небеса держатся, доктор Штейн поднялся и кое-как доставил своё тело до двери.
- Да? - коротко спросил он хриплым со сна голосом.
- Это Остин, - был ему тихий ответ. - Мы с вами вчера разговаривали... откройте, пожалуйста, нам лучше поговорить у вас.
За дверью, действительно обнаружился вчерашний следователь, только отчего-то в штатском. Причем в таком, чтобы наименее бросаться в глаза.
- Доброе утро, офицер, - Натан, едва успевший натянуть штаны, был растрёпан и хмур. - Проходите в прихожую. И говорите тише, пожалуйста, я не один.
Следователь нахмурился.
- А попросить посторонних выйти мы не можем? Это было бы в высшей степени желательно.
Он вытащил из-под трепаного серого пиджака небольшую папочку, побарабанил по ней пальцами и попытался ненавязчиво заглянуть из прихожей в основную комнату..
Обычно мягкий и вежливый Натан загораживал ему весь обзор и сейчас был куда более похож на экс-члена Чёрной Бригады, чем на тихого хирурга.
- Не можем, к сожалению, - ответил он. - Не беспокойтесь, если мы будем говорить тихо, мои друзья не проснутся.
Захария Остин вздохнул и вытянул из папочки бумагу, заботливо перепечатанную секретарем на машинке.
- Подписка о неразглашении. Посмотрите, если согласны - подпишете вот тут, - он достал из правого кармашка ручку и нарисовал галочку внизу листа.
Стоило отметить, что Натану действительно оставалось только подписаться. Его имя было заранее пропечатано в листке после "Я (укажите имя и фамилию)".
Штейн пробежал текст глазами. Взгляд его ещё на середине избавился от последних остатков сонной мути.
- Значит, - медленно спросил он, - дело закрыто?
- Да, главный наш подозреваемый сознался, - подтвердил Остин, деланно бодрым тоном. - Сегодня объявят по главному каналу, около полудня - на медицинском вроде есть радио, так что вы услышите. наверняка еще и приплетут что-нибудь про опасные знакомства, пагубные увлечения страммонием и все такое...
Натан смерил следователя долгим взглядом и сразу всё понял. Вообще всё.
"Били долго?" - хотел спросить он, но вместо этого просто расписался.
- Доброго вам дня, офицер.
- Благодарю вас, - Остин кисло улыбнулся и ужом выскользнул за дверь. Закрылась она очень и очень тихо, почти беззвучно.
В комнате тут же послышалось движение, шорох одеяла и быстрые шаги.
- Первое, - негромко и мрачно спросила Моргана, - почему ты меня вчера сразу не предупредил, какой дрянью меня поишь? Второе - кто это, блин, был в такое время?
- И тебе доброе утро, - рассеяно кивнул Натан. - Первое - потому что иначе бы ты не выпила, а второе - да так...коллега.
Он повернулся к ней лицом и приложил палец к губам.
Затем доктор исчез в комнате и вернулся оттуда с небольшим переносным радио в руках. Из динамика раздавался слабый писк фонового шума.
Выдвинув антенну, Штейн обследовал всю прихожую, от поло до потолка и от стены до стены.
Шум, однако, продолжать пищать так же слабо, едва различимо и не меняя частоту. Моргана удивленно протирала глаза, созерцая сии действия.
- Пойдём-ка в комнату, - сказал доктор, выключая прибор. - Есть новости, но их лучше говорить на более свежие головы, чем у нас сейчас.
- Ну... ну как скажешь, - она окончательно запуталась в происходящем, но покорно вернулась и устроилась на уголке дивана, подобрав под себя ноги.
За окном забрезжили первые лучики.
Штейн исчез на некоторое время за кухонной дверью, потом вернулся, неся в руках две дымящиеся чашки. Усевшись рядом с Морганой, он протянул ей одну и подставил лицо лучам светила. Солнечная энергия медленно наполняла его тело, окончательно пробуждая мозг.
- Дай-ка я угадаю, - заворчала девушка, - что ты на этот раз подмешал...
Принюхалась.
- Что, неужели ничего?

- Просто крепкий взвар, - пожал плечами Натан. Говорить не хотелось. Двигаться не хотелось. Как и всякий раз, когда он оказывался под своей первой суточной дозой лучей, на него накатила приятная истома.
Рид подобралась к окну, стараясь не мешать Штейну - не закрывать свет. Сквозь полуопущенные ресницы она, встав сбоку подоконника, смотрела на солнце, и ее дыхание становилось все глубже, а кожа сразу начала казаться темнее, чем при пробуждении. Она вообще была довольно смуглой для небожителя - возможно, мутация, особенно учитывая, что родители ее были белокожими.
- Дело убийцы твоей подруги закрыто, - негромко сказал Натан. - Главный подозреваемый сознался.
Художница удивленно моргнула.
- А... а у них уже нашелся главный подозреваемый? Это они быстро работают. И сразу дело закрыли... - она потерла подбородок, сделала глубокий глоток из чашки, что держала в руках. - Короче, это значит, что убийцу они не нашли, да?
- Скорее всего. С меня только что взяли подписку о неразглашении, так что...
Окончание предложения повисло в воздухе. Лоб доктора Штейна прорезала глубокая морщина, а пальцы задумчиво вязали из незримых ниток хирургический узел.
- Морри, это неправильно.
- Ага, - она передернула плечами, - это ты мягко сказал, док. Но, честно - если ты чего-то там подписал, то ты вовсе не обязан мне это все разглашать, хотя я буду молчать, слово даю. А что они сделают с... ну, с типа-подозреваемым?
- Скорее всего смертельный укол, - тот чуть пожал плечами. - Причём быстро, пока до него не добрался влиятельный папа твоей подруги. Морри, но ведь это всё дьявольски не правильно!
Штейн закусил губу и шёпотом добавил пару крепких выражений.
Она поставила чашку на подоконник и подошла к врачу.
- Ага, - повторила Моргана. - Только как это исправить? Как сделать - чтобы правильно?! Я никогда не думала, что такое может случиться с Мон. Что с кем-то из моих знакомых такое может случиться.. а теперь оказывается, что мало того, что может... и даже со мной... - брови ее страдальчески изогнулись, - так еще и убийца останется на свободе. И никто, никто не будет знать об этом... очень удобно.
Она уселась на пол у дивана и холодно сообщила:
- Да имела я такое, блин, правосудие.
- Не нравится это, можно сделать своё, - неожиданно холодно и очень серьёзно сказал доктор, поднимая голову. - Мон умирала двадцать четыре часа. Интересно, смогу я превзойти искусство этого урода?
- Я не против проверить, - Моргана поймала себя на том, что сжимает кулаки так сильно, что ногти до боли впились в ладони. - Я... она была идиоткой, правда, но я хочу за нее отомстить. Хочу, чтобы был наказан тот, кто виноват. Кто на самом деле виноват.
Она подняла голову, чтобы взглянуть Штейну в глаза.
- Для начала надо его найти. И как именно это делается, я понятия не имею, - Натан уже снова успокоился и в усиленном режиме работал головой. - Ты можешь рассказать мне о Мон? Всё, что вспомнишь.
- Могу. Только тебе может не очень понравиться.
- Рассказывай. Девушка покойна, и я не буду думать о ней плохо.
Моргана вжала голову в плечи.
- Она - да... а я-то нет. Не то чтобы мне было не все равно, что ты обо мне подумаешь... хотя мне не все равно... - она взъерошила малиновую шевелюру на затылке. - Мы когда-то жили с ней вместе.
Доктор улыбнулся.
- Бывает, - сказал он мягко.
Рид с облегчением вздохнула.
- Вот, - протянула она, - зря я в тебе засомневалась. Больше не буду. Короче - знаю... знала я ее года три, месяцев пять из них них мы побыли вроде как парой, но когда она стала водить к нам всякую шушеру и нюхать порошок - тогда мы разбежались. И Ники ушла к тем, кто нюхает порошок. А я осталась со своими картинками. Она была моей моделью. Очень красивая была, и не стеснялась. Ее друзей я знаю всех, убийц там нет - только подсевшие на дурманные листья. А такие не убивают, только поднимают рождаемость. Я, кстати, байку от нее слыхала - мол, официально на страммоний есть запрет, но часть распространителей поддерживает именно что правительство. Чтобы дети были, и все такое.
- Не отвлекайся, - мягко, но непреклонно сказал Штейн. - Мон. Расскажи про неё.

- Да-да, прости... У нее отец - один из командиров ЧБ. Вечно занятой. Совсем не следил за ней... и хорошо, а то его бы удар хватил. Зато у нее не было никаких проблем с продуктами и вроде того. Она очень любила новые знакомства и всякие... приключения. Представляешь, один раз даже пыталась угнать вертолет. В общем, она была такая вся, рисковая, что ли. Отчаянная. И почти никогда не ночевала дома. Вот и подхватила какую-то дрянь - а я же ее предупреждала, дуру такую! - Моргана тяжело вздохнула. - А еще она с годами не менялась. Абсолютно. И любила всем говорить, что это они не меняются. Я ее за такие слова иногда...
Она вдруг побледнела, потом покраснела, поняв, что хотела сказать.
- ...прямо убить хотела, - тихо закончила она фразу.
Натан молча подвинулся ближе к девушке и обнял её за худые плечи.
"Она может быть следующей, - мелькнуло у него в голове, и доктор непроизвольно сжал зубы. - Ну нет..."
Рид прислонилась лбом к его колену.
- Я, наверное, спать теперь не смогу, пока этот псих бродит где-то по Небоскребу. Вдруг он еще кого-нибудь... - резонансом на чужие мысли.
- Морри, - ему до странного нравилось её так называть, - ты не виновата. Эта тварь действует не из резонанса, а потому что он - проклятый небесами псих и извращенец. И мы его найдём, слышишь меня?
Слова переплетались с движениями пальцев, которые сами собой оказались в волосах девушки.
- Найдем, - кивнула та, - и ищейкам не отдадим, уговор? Разве что по кусочкам. Слушай, док, - Моргана мотнула головой, сбросив его руку, и повернулась к нему лицом, взгляд снизу вверх, - а... тебе сегодня очень нужно на смену?
Острые локти Рид ненавязчиво оказались у него на коленях.
- У меня сегодня выходной, - очень стараясь не смеяться, ответил Натан. - А что, есть какие-то планы?
- Ага, - серьезно сообщила она, - причем у тебя. Планы у тебя такие - не оставлять меня одну ближайшие сутки. И не поить жидкостями сомнительного происхождения. И думать, что станем делать дальше - не переходя в уныние и пессимизм. Ну, как тебе... твои планы?
- Мне твои нравятся больше, - честно признал Штейн. - Особенно часть про не оставлять одну.
И сам понял, как это прозвучало.
Моргана прищурилась.
- Это потому что ты добрый доктор и тебе сам Раил велел о людях заботиться?.. Или...? - а вот продолжить она не смогла.
- А чтоб я знал, - прошептал Штейн.
- Скажи, когда узнаешь, - Рид улыбнулась, - мне же тоже интересно, - и села рядом.
- Скажу, - кивнул Натан после очень долгого раздумья. - Обязательно скажу, когда сам пойму. Боги древние и новые, Морри, что ж творится-то?
- Это ты, - осторожно спросила она, - о чем?
- Обо всём, - доктор сделал неопределённый жест головой. - Об этом. О нас. О нас всех. О нас с тобой, о боги...
В ее глазах что-то сверкнуло.
- Вот! - почти обрадованно произнесла Моргана. - Это всё - просто не пойми что такое. Очень рада, что не я одна так считаю. Правда.
Она задумчиво наклонила голову набок, к правому плечу, и добавила:
- Ты привыкай, что ли.
Натан не выдержал и расхохотался. Заливисто, с удовольствием, упав от избытка чувств на спину.
- Ухохочешься! - Моргана старательно нахмурилась, но улыбка все равно рвалась наружу. - Очень смешно, доктор! Прекрати. Прекрати ржать. Ты взрослый дядька, тебе не положено... я тебя стукну, - она потыкала его пальцем в ребра, - ну что ж такое...
И тоже засмеялась.
- Чудо ты, Морри, - отсмеявшись, сказал Штейн. - Чудо и есть.
- Договорились, док. Ты тоже ничего, - кивнула она, перебросив через него ноги.
Все, решила, теперь точно никуда не уйдет.
- Нам надо найти союзников, - вдруг сказал Натан, приподнявшись на локте. - Мы с тобой вдвоём, конечно, сила, но глаз у нас маловато. Это раз.
- А два?
- А два у меня под кроватью. Залезь и найди небольшой чёрный чемоданчик.

- Ты полон сюрпризов, - озадаченно пробормотала Моргана, сползая с кровати. - Таак...
Спустя несколько секунд верхняя часть Морганы скрылась под кроватью, оставив снаружи краешек белого халата и длинные ноги, которыми обладательница увлеченно болтала в воздухе, изучая богатый подкроватный мир.
- Окурков там, - сообщила она, пыхтя и выволакивая следом за собой чемодан. - Кое-кто не очень тщательно убирался, да? И что внутри?
- Открой, - предложил Натан. - Содержимое для тебя. Оно тебе нужнее.
вытянулось лицо.
- Настоящий? Откуда?.. Ах, да ты же из Бригады...
Аккуратно, двумя пальцами она подняла за рукоять блестящий черный пистолет.
- Ты просто клад с сюрпризами. Как этим пользуются-то?!
- Иди сюда, покажу, - Натан хлопнул по краю кровати, дождался, пока девушка сядет и устроился рядом.
- Смотри, - его руки легли на её, а сам доктор оказался сзади. - Держать можно так, так и так. Это лёгка модель, отдача небольшая, ты сможешь стрелять даже с одной руки. Вот это предохранитель. Перед стрельбой его надо опустить. Это спусковой крючок. Указательный палец на него.
Голова Штейна почти лежала на плече Морганы, так, что она чувствовала тепло его щеки.
- Это прицел. Вот, видишь, надо совместить эту планку с этой мушкой. Или, если не можешь, нажми тут кнопку. Видишь на стене красную точку? Это лазерный прицел. Туда пойдёт пуля. Только осторожно, её видишь не только ты, но и враг, скорее всего.
- Понятно, - она попробовала держать оружие в одной руке, потом в двух, прицелилась в настенные часы, покивала и обернулась, столкнувшись с Натаном буквально нос к носу. - А... стрелять, если в человека... куда лучше?...
Штейн ткнул себя пальцем в центр лба и пояснил:
- Это если хочешь сразу, но попасть не просто. Проще в грудь или живот. Без брони - всё равно кровью истечёт. Если хочешь остановить - в ногу. Вот сюда, в бедро.
Девушка фыркнула.
- Да ни фига я не буду думать, чтобы кого-то остановить, если меня убить попытаются. Лучше уж сразу. Или самой застрелиться. Ох и мрачная же штуковина, - она опустила пистолет на кровать. - Но красивая. Хочу с ней комикс! Вот представь - про бойца ЧБ, и первая станица открывается планом, где такая вот стрелялка лежит возле койки... крупный план! Прорисую каждую детальку, - она не отрывала восторженного взгляда от черненого ствола. - А на втором плане, на этой самой койке...
Моргана осеклась и зарумянилась.
- Короче, бойцы в восторге будут.
- Ты только серийный номер не перерисовывай, - фыркнул Штейн. - И, кстати, с собой носить эту штуку надо очень аккуратно. Если заметит охрана...в общем, вопросов будет много и простыми они не будут.
- Под майку спрячу, - сурово пообещала Моргана, - а если кто туда полезет, то сам не обрадуется. Погоди, а если пистолет будет у меня - то у тебя его не будет? А вдруг он тебе понадобится?
- Мне что-то подсказывает, что из нас двоих ты больше похожа на юную, привлекательную девушку, - Натан осёкся и звучно хлопнул себя по лбу. - То есть, я имею ввиду, что ты и есть юная, привлекательная девушка, а значит нуждаешься в оружии гораздо больше моего.
- Можно я не буду краснеть и смущаться? - она, кажется. и так не собиралась этого делать. - В кои-то веки, хоть от кого-то заслуженное признание моих достоинств... Ладно, док. Договорились. Если меня все-таки поймают с пушкой, я тебя не сдам. Если не поймают - оно и к лучшему. Что дальше?
- Дальше надо будет научить тебя стрелять. Я найду место. Тем временем, нам с тобой нужно собрать всю имеющуюся информацию. Я не знаю, как ведутся расследования, но точно знаю, что если нам что-то и поможет, так это факты.
Рид задумчиво подергала себя за малиновую прядку над самым лбом.
- Так. Ты там был, все видел - это раз. Можешь, наверное, представить, что за человек... это делал. Два - я пройдусь по ее знакомым. По всем, если надо. Вдруг среди них появился какой-нибудь неадекват. Три... вот бы нам подкопаться к полицейским. Но это, наверное, ни фига не возможно.
- С полицейскими я попробую что-нибудь придумать. Посмотрим. Ещё нам надо узнать, где и с кем её видели в последний день. Как можно подробнее.
- Вот это я беру на себя, - кивнула девушка. - Побегаю по небоскребу, соберу старых знакомых. Возможно, кто-нибудь из них даже будет рад меня видеть. Так получается... мы с тобой все же разойдемся сегодня, ага?
- Не сегодня, - качнул головой доктор. - Если ты сейчас станешь бегать с вопросами - это будет подозрительно, причём очень. Полиция сразу догадается и примет меры. А вот завтра ты вполне сможешь собрать трёхдневье*.
- Завтра, - повторила Моргана эхом. - Да. Я тогда соберу всех у себя. А ее отец, зуб даю, никого собирать не станет.
Она забралась на кровать с ногами, поправила пояс на халате.
- А сегодня нам не помешает прийти в себя. Хоть немножко.
- Как следует отдохнуть, - поправил её Натан. - И начать с завтрака. Кто готовит?
- Во имя разнообразия, - выдохнула она, - кажется, я готова это сделать. Не все же сидеть на твоей шее - хотя там и удобно, конечно.
__________
*небожители поминают умерших на третий и на двадцать первый день после смерти.

Небоскребы. 27 сентября.

Раньше Моргана по вечерам работала. Но этим вечером, занимаясь, в общем-то, тем же делом, она скорее убивала время - мучительно тянущееся из сегодня в завтра, из ничего-не-делания в деятельность полезную, бурную, возможно, опасную... и е слишком приятную, стоило признаться.
Но об этом завтра. А пока - она рисовала.
- Ты не представляешь, - карандаш в левой руке скользил по бумаге, выводя плавную линию чьих-то бедер, а карандаш в правой дирижировал в воздухе неслышной мелодии, - просто не представляешь, насколько полезной оказалась эта книжка!
Перед ней на столе, помимо листов, лежал подарок ее папочки: "Чувственные наслаждения", двести страниц стыда и срама.
- Не представляю, - согласился Натан, глубокомысленно растянувшийся поперёк кровати и краем глаза наблюдающий за рождением рисунка. - Я тут на операции на свою голову вспомнил. Ну, пациент похоже лежал! Так вот, я так старался не смеяться, что чуть не забыл в нём зажим...
Рид обалдело уставилась на доктора.
- Это что же ты с ним такое делал, что он у тебя похоже лежал?..
- Операции бывают разные! - наставительно ответил тот, очень стараясь не хихикать. - И на разных органах. Кстати...что там у тебя с анатомией?
- Во всяком случае, - осторожно сообщила Моргана, - на меня никто не жалуется, вроде бы так. И очень хвалят всякую ерунду, которую нам пока дают на практических - перерисуйте то, обозначьте это... - тут она хитро улыбнулась. - А еще я нашла отличный способ подзаработать, и сбываю кое-какие картинки будущим медикам.
- Не сомневался в этом ни секунды! - Натан честно постарался быть строгим, а потом махнул рукой. - Но...тебе интересно учиться?
Она задумалась.
- Вроде. Это, знаешь, такая штука, к которой я не привыкла. Все время что-то новое узнаешь. Поэтому интересно. Жаль, что практика будет нескоро...
Доктор помрачнел, нашарил на прикроватной тумбе портсигар и закурил.
- Быстрее, чем ты думаешь, - сказал он, выпуская в потолок струю дыма. - Гораздо быстрее.
Рид скорчила рожицу:
- А чего так невесело? Думаешь, мне не понравится?
-Это покажет время. Просто там, внизу, опять становится жарко. ЧБ и армия снова столкнулись с большим количеством крыс, и раненные теперь поступают к нам во всё больших количествах. Скоро понадобится больше врачей и медсестёр, а значит, вас будут отправлять на практику раньше.
Она почесала кончик носа обратной стороной карандаша:
- Ну... хоть крысей посмотрю. А время, оно и правда покажет. Знаешь, я тут поняла, что художник, если он по крайней мере неплохой - одновременно и врач. В плане анатомии, к примеру. А вот каждый ли врач - художник... узнаем, а?
- Не буду тебя разочаровывать, ты с этим сама справишься! - фыркнул Штейн. - Хотя, если смотреть под определённым углом...
- Под углом, - вдруг повторила Моргана совершенно отрешенным голосом. - Под углом же!
Она мгновенно выхватила из вороха листов один недоработанный эскиз и принялась что-то на нем исправлять, пару раз сверившись с каким-то описанием из книги.
Судя по тому, что это была какая-то из начальных страниц, можно было предположить, что это раздел: "Развлеки себя сам".
- Так что ты про угол-то говорил?.. - переспросила она через минуту.
- Ничего важного, - Натан снова заглянул ей через плечо, слегка покраснел и упал обратно. - Вас уже учили шить, ну или хотя бы держать крючки?
- Неа, - она мотнула головой. - А что за крючки?
Фигура на рисунке, подтертая в некоторых местах ластиком, постепенно меняла свое расположение, становясь из-за нового ракурса куда более откровенной.
- Это на операции...увидишь, в общем.
- Увижу... Черт. Опять не идет, - она с тоской посмотрела на карандаш, словно он был виноват в какой-то досадной неприятности, и обратила к доктору умоляющий взгляд. - Штейн, ты мне нужен как мужчина, причем немедленно.
Спустя пару секунд Моргана нахмурилась и уточнила:
- Как мужчина, который посидит неподвижно минут двадцать.
Штейн вздохнул и принялся привычно раздеваться.
- Сделка - есть сделка, - философски прокоментировал он, аккуратно складывая рубашку и брюки. - В какую позу поставишь меня на этот раз?
Она усмехнулась:
- На этот раз, док, мне придется тебя положить.
- Приступай, - еще раз вздохнул тот.
Моргана с профессионализмом настоящего художника и будущего врача приступила к оформлению натанова тела, сверяясь с листком - чтобы выдержать ракурс.
- Воспринимай это как данность, - приговаривала она, ласково отводя в сторону его правое колено, - как... необходимую медицинскую процедуру. Я даже могу пообещать, что больно не будет... и, да, тут, извини, нужен крупный план.
Уселась она не за столом, а на пол, пугающе близко.

Слова, произнесённые Штейном и кратко обрисовывающие ситуацию были даже не шёпотом - почти чревовещанием. И у доктора были причины заставлять богов в ужасе прикрывать уши, потому что его организм, организм нестарого ещё зрелого мужчины реагировал на такую близость молодой и привлекательной девушки вполне однозначно и явственно.
- Это тоже будет нелишним, - отметила Рид, улыбнувшись уголками губ. - Как раз, я бы даже сказала. Можно твою руку? Ага, вот сюда. А как-нибудь поестественней можешь ее положить?
Как происходило всякий раз, когда перед ней была "модель", нормальный трезвомыслящий человек в Моргане (он там был! честное слово!) отключался намертво.
Натан крепко зажмурился, вспомнил давно канувший в небытие подростковый возраст и попытался воспроизвести...
Минут пятнадцать царило молчание. Только бумага шуршала, и поскрипывал карандаш. Потом осталась только тишина, из которой донесся слегка смущенный голос Морганы:
- Вообще, док, я тут подумала - тебе надо это знать. Я уже минут пять как закончила и теперь просто пялюсь.
- И как? - усмехнулся в ответ Штейн, понявший, что краснеть теперь будет как-то глупо. - Нравится?
- Не нравилось бы - я б не пялилась, - проворчала она, чувствуя, что краснеет сама. - Ну. Это. В принципе, ты можешь, конечно, одеться.
- Могу, - согласился Натан. - И, знаешь, наверное таки оденусь.
Он перешёл от слов к действию и вскоре (хвала армейской аккуратности) был вновь одет.
- Похоже, ты окончательно лишила меня стеснительности.
- А это я очень правильно сделала, - сообщила Моргана, любовно поглаживая рисунок кончиками пальцев. - Потому что стеснительность эта... ну где она тебе в жизни пригодится? Вот мне она нигде не пригодилась. Бы. Если б была.
- Никогда не задумывался об этом, если честно. Качество и качество, есть и есть.
- А потом появляюсь такая я, и больше его нету, - заулыбалась художница. - Нет, решительно, мы приносим друг другу исключительную пользу! К тому же, вдвоем веселее. Да-да, это я все к тому, чтобы ты не передумал выгонять меня...
- Морри, я тебе прямо говорю: оставайся тут столько, сколько захочешь, - улыбнулся доктор. - Мне твоё общество приятно, да и...и не так страшно за тебя.
Она задумчиво почесала затылок.
- Слушай... а вот если подумать - чего тебе за меня бояться? Мы и недели не знакомы. Есть, конечно, мысль, что это у тебя отцовский инстинкт и все такое... и на брудершафт мы пили... кажется... или нет? - Моргана вздохнула. - Я вообще к людям стараюсь не привязываться. Но иногда не получается.
Перед ответом Штейн закурил и сел на край кровати, уперев локти в колени.
- А бывает ещё и так, что привязываться не к кому. Что ты со всеми ведёшь себя вежливо, но никого не подпускаешь близко. И в конце концов оказываешься один. Ты боишься одиночества, Морри?
- Не-а, - та мотнула головой. - Есть пострашнее вещи. Например - что солнце зайдет и не появится больше. Что крысы доберутся сюда и перебьют нас. Что у меня откажет зрение из-за какой-нибудь мутации и я не смогу рисовать. Одиночество по сравнению с этим - не очень страшно, хотя и реальнее.
- А я вот, оказывается, боюсь, - просто признал Натан. - Сам не знал, пока не стало с чем сравнивать
Моргана помолчала.
- О как, - негромко проговорила она чуть позже. - Ого. Ого-го, я бы даже сказала. Док... я тебе вот прямо обещаю - насколько я смогу, я тебя от этого одиночества избавлю.
- Спасибо, Морри, - улыбнулся Штейн. - Ты только не подумай, мне не надо от тебя чего-то...предосудительного. Просто...ты рядом, вот и всё.
- Самое предосудительное, что у меня есть, док, - серьезно ответила она, демонстрируя Натану листок бумаги, - это ты. Особенно - местами.
Натан демонически расхохотался.
- О да! Я - сама предосудительность, а уж местами, так и вообще... Ох, Моргана, пусть в твоей жизни это будет самым предосудительным явлением.
Он отсмеялся и зачем-то снял очки.
- Завтра, как только закончишь поминки, отправляйся на медицинский этаж. Вахтенной сестре скажешь, что к доктору Штейну на дополнительные занятия. И нигде не задерживайся. Если я буду в операционной - подожди в коридоре на кушетке и никуда не уходи.
- Ладно, - закивала Рид, - отлично, я все запомнила. Ага. А это зачем? Ты... что-то придумал?
- Да, - кивнул Штейн. - Если не будет много работы, покопаюсь в документах. И ещё раз подумаю над тем, что есть. Возможно, нам удастся очертить круг подозреваемых
- Клево. Мне, наверное, тоже удастся узнать что-нибудь... от тех, кого я соберу, - она не сдержала тяжелого вздоха. - Мда. Любопытно это все будет.
- Морри, а ты не задумывалась, что мы будем делать с убийцей, когда найдём его?
Художница озадаченно моргнула.
- Задумыва... ну да, конечно! Правда, мысль у меня всего одна по этому поводу - ни в какую полицию его не передавать. Сами проблем не оберемся. Найти, и... и того. Черт. Что с ними обычно делают, когда находят?
- В Чёрной Бригаде ему бы вырезали язык, переломали руки и ноги, связали и оставили бы внизу, - мрачно ответил Натан. - Поверь, хуже этого нет ничего.
- Я даже ради такого вниз не пойду, - покачала головой девушка. - А все остальное - пожалуйста. Просто, думаю, главное вот что - этого психа тут больше быть не должно. Все.
- Согласен, - кивнул Штейн. - Вообще, я бы обошёлся пулей в голову. Мучать ни к чему.
Моргана прищурилась, но возражать не стала.
- Ты... очень добр, - оценила она. - Но сначала надо найти. Не из легких занятие, а.
- Я не добр, а просто видел, как хорошие ребята из ЧБ начинали пытать крыс и очень скоро становились полными отморозками, - мрачно ответил тот. - А найти...найдём, если очень постараемся.
- Значит, мы постараемся, - хмыкнула Моргана.
Иного, в общем-то, и не было дано.

26 сентября. На территории стаи Кайт.
С Хигфом и Рейлан.

По городу слухи распространялись достаточно быстро (если, конечно, информацию не пытались скрыть намеренно) – в конце концов, когда изо дня в день происходит одна и та же, наскучившая рутина, любой новостью хочется поделиться с соседями. С другой стороны – слухам зачастую доверия не было, ведь кто мог поручиться, что новость не была придумана кем-то, решившим немного разогнать собственную скуку.
Например, дня три тому люди стали перешептываться о гигантской бронированной машине, способной разнести в дребезги любой оплот стервятников. Стоило ли этому верить? Аррайн поверил бы, разве что увидев ее собственными глазами, а лучше – пощупав и самолично произведя пару выстрелов. Где-то с год назад уже появлялись подобные слухи о гранатах, способных сравнять с землей дом... как выяснилось, это были обычные гранаты, только какой-то криворукий идиот ухитрился метнуть одну из них в склад горючего.
Одни говорили, что его потом повесили за подобное расточительство важнейших ресурсов, другие – что он сбежал и теперь прячется где-то на нижних уровнях, обвешанный своими волшебными гранатами с ног до головы. Впрочем, этот слух довольно быстро всем наскучил.
Теперь в ходу был другой – о том, как группа отважных исследователей спустились едва ли не к центру земли, а затем смогли еще и вернуться обратно. И для Аррайна это был не слух. Будучи одним из доверенных людей Самого, он знал, что это так. Теперь настало время узнать всю правду об их экспедиции, и потому он направлялся к лаборатории Торссона.
На проходной привычно скучали двое охранников. День определенно не задался. Во-первых, Макс до сих пор не отсыпал им свежую порцию грибов, хоть и обещал. Да еще и наглая девица Айседора, чувствуя поддержку шефа, заявлялась теперь как к себе домой. Трогать новую лаборантку было чревато, о чем красноречиво свидетельствовал фиолетовый синяк в пол лица, оставленный Торссоном на память толстяку. Сейчас толстяк молча и угрюмо выковыривал ножом грязь из-под ногтей, а его тощий напарник Лу сидел у стены и флегматично швырял карты в лежащую в паре метров от него шляпу. Надо сказать, он почти не промахивался.
Вскинув руку в знак приветствия, Аррайн деловито осведомился:
– Начальник здесь?
– Вероятно, – хмыкнул тощий Лу, продолжая метить картами в шляпу, – Через нас не проходил, разве что подземными норами своими уполз.
– По какому вопросу? – лениво осведомился толстяк, уставившись на гостя единственным глазом. Второй его глаз заплыл и не открывался.
– Его требует вожак, – посланник медленно перевел взгляд с одного охранника на другого. – И было бы неплохо, если один из вас за ним сходит.
Охранники переглянулись, очевидно молчаливо решая, кому идти. Шутить с посетителем ни у кого желания не возникло. К тому же на этот раз посетитель не был девицей.
Затем тощий Лу поднялся и дернул рычаг на стене. Дверная панель с натужным скрежетом откатилась в сторону, открывая вид на пустынный двор. Охранник направился к маячившей на том конце двора облезлой полосатой будке, и, не дойдя еще, проорал.
– Кевин, спустись крикни шефа! Скажи, к нему от начальства человек.
И, не дождавшись ответа, добавил требовательнее:
– Кевин, ты там, крысиная харя?
Не получив ответа и ворча себе под нос, Лу дошагал до будки и скрылся за дверью. На какое-то время воцарилась тишина.
Нарушили ее тяжелые шаги начальника лаборатории, который явился не в одиночестве. За ним вышагивал Макс Мердок, которого, против его ожиданий, так и не казнили за всю подземную авантюру. Торссон, увидев полузнакомое лицо, кивнул:
– Удачного дня. Срочно?

С Хигфом и Тельтиаром

– Если говорить о срочности, то надо было еще вчера, – Аррайн слабо улыбнулся. – Впрочем, если у вас какие-то важные дела, то не переживайте – скоро вы к ним вернетесь.
Возвратившийся вместе с Торссоном и Максом Лу уставился на гостя с интересом. Хоть какое-то развлечение, разбавляющее однообразные будни.
– Тогда пошли, – кивнул Некман, и первым подал пример.
– Ээ.. Макс... – тихо окликнул Лу Мердока, но тот знаком велел ему заткнуться, прежде чем болван-охранник выдаст что-нибудь непредназначенное для посторонних ушей. О чем Лу хотел спросить, Мердок сразу догадался.
– Если кто-либо из ваших ассистентов, по вашему мнению, должен пойти с вами – не стесняйтесь, – заметил посланник.
– А я и не стесняюсь, – ученый оглянулся на Макса, который следовал за ним без дополнительных приглашений, кивнул. Счёл, что этого достаточно и не стал представлять его посланнику.

Чтобы добраться до ставки вожака потребовалось добрых полчаса достаточно быстрого шага. Аррайн даже немного удивился, заметив что его спутники нисколько от него не отстают и не просят убавить темп. Охрана на входе в палатку, поставленную недалеко от основного лагеря стаи Кайт, смерила их скучающими взглядами. Не более того. Посланник кивнул на откинутый полог:
– Проходите.
Гости – сперва Торссон, а за ним и Макс шагнули внутрь и огляделись. Обстановку в палатке можно было назвать весьма скромной – пара свободных стульев, да стол, за которым расположилась Клео. На лице у женщины застыло явное недовольство, причиной которому, несомненно, был невысокий человек, вальяжно расположившися на табурете в дальнем углу.
– А, Некман Торссон, – негромко произнес он. – Вас-то мы и ждем.
– Я слушаю вас, – с уважением произнес ученый, в последний момент вообще воздержавшись от какого-либо личностного обращения к важному, видимо, но незнакомому человеку.
– Расставим все необходимые точки, чтобы между нами не возникло недопонимания, – при этих его словах лицо Клео всего на мгновение передернуло – ей явно стоило большого морального напряжения скрывать свое неудовольствие тем фактом, что кто-то распоряжаеться в ее стае как у себя дома. – Я – Хисси Хэссл, правая рука Самого. И причина нашей встречи в том, что он проявил интерес к вашим изысканиям, Торссон.
– Мне приятно слышать это, господин Хэссл, – склонил голову Торссон – не проявляя, впрочем, признаков подобострастия. – Чем же я могу послужить вам и ему?
Все это время Макс стоял рядом с начальником молча с выражением любезного внимания на лице.
– В первую очередь, предоставив краткий отчет о ваших успехах за последний... год.
– Если бы меня предупредили об этом заранее, я бы подготовил материалы, – суховато ответил ученый. – Вы, наверное, понимаете, что научные отчеты требуют обстоятельной подготовки, иллюстративных материалов...
– Всему свое время, – махнул рукой Хэссл. – Сейчас мне нужен лишь краткий отчет, без лишних подробностей.
На некоторое время Некман замолчал, потом кратко рассказал о грибах с улучшенным свечением, заглушающих чувство голода, упомянул о побочных наркотических эффектах и наконец закончил последними результатами в области ускорения реакции с помощью препаратов из найденного нового вида животных, ведущихся прямо сейчас.

(что неудивительно - с Рейлан, и что удивительно - с Тельтиаром. С возвращением мастера нас) )

Макс подумал было, не вставить ли свое мнение относительно того, что начальник недооценивает всей прелести галлюциногенных свойств грибов, пренебрежительно называя эти свойства побочными, и что если бы у него было больше времени и возможностей, он непременно улучшил бы их и без того впечатляющую эффективность. В конце концов, война войной, но нужно же и расслабляться уметь. Но Макс решил повременить с этим, все же Хэссл просил лишь краткого отчета. Каковой и получил.
– Грибы... – Хисси Хэссл поднялся, сложив руки за спиной и задумчиво посмотрев сквозь собеседников. – С грибами завязывайте, Некман. Мы возлагаем большие надежды на вашу лабораторию. И выделяем значительные средства, не так ли, Клео?
Ответить женщина не успела, поскольку Хэссл резко махнул рукой, показывая, что собираеться сам продолжить речь. Это действие явно не прибавило ему симпатии в глазах вожака стаи Кайт.
– Выделяем, и Главный ждет от вас результатов. Сам. Лично. В связи с этим, особую важность приобретают ваши исследования в области повышения реакции. Мы на войне, Торссон. На самом ее острие.
– Завязывайте с грибами, – тихонько проворчал себе под нос оскорбленный в лучших чувствах Макс.
Торссон не обратил на него внимания. Лицо казалось неподвижным – и как раз по этому признаку подчиненный мог определить, что начальник лаборатории решает какую-то задачу. Затем губы шевельнулись.
– Благодарю. Мы сузим направление исследований. Господин Хэссл, я должен попросить вас о приватном разговоре.
– Клео, покиньте нас ненадолго, – Хисси сделал паузу, видимо надеясь полюбоваться раздражением женщины, но ее лицо оставалось непроницаемым. – Будьте так добры.
Вожак стаи Кайт медленно вышла из-за стола. Поровнявшись с Торссоном, она бросила на него тяжелый взгляд, не иначе, как решив, что он хочет вести дела с Главным через ее голову, а затем скрылась за пологом.
Макс вопросительно поглядел на своего шефа, молчаливо интересуясь, последовать ли ему за Клео. Торссон кивнул.
– Жди снаружи, можешь понадобиться.
Мердок кивнул и вышел.
– Наши люди были очень глубоко внизу, – рубил слова, как рубят полено на растопку, Некман.– Встретили там других... людей. Разумных. Сам должен узнать об этом.
– Встретили д р у г и х? – Хэссл подался вперед, к освещенной части палатки и стал заметен шрам, проходящий через его переносицу. – Что они из себя представляют?
– Они срастили себя с существами, обитающими там. Я не знаю, можно ли назвать тех тварей животными – я сам там не был, был Макс Мердок, которого я привел с собой. Но при этом они люди.
– Люди... хм... они могут представлять для нас опасность?
– Вряд ли... Часть из них не хочет знать нас вообще, другая – общаться. Воевать не собираются ни те, ни другие. Но если начнем мы – нам придется плохо. Если хотите – можете расспросить Мердока. А еще сейчас здесь, наверху, один из них.
– Вы удивляете меня, Торссон.
Приближенный Главы вновь заложил руки за спину и задумчиво покачал головой.
– Я должен его увидеть. Немедленно. И еще одно – Клео об этом знать не обязательно.
– Поэтому я и попросил разговора наедине, – усмехнулся Некман. – Вы сам пойдете к нему?
– Да, ведите.
– Тогда не будем терять времени.
Хэссл кивнул и первым покинул палатку. Отыскав взглядом Клео, он скупо улыбнулся:
– Благодарю за предоставленное место для разговора, – казалось, он проверяет нервы женщины на прочность. – Что ж, не стану больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Аррайн!
Посланник появился из-за палатки и молча занял место за спиной Хэссла.

28 сентября. Утро. Небоскребы.

В дверь постучали. Ферзь кое-как отлепил голову от подушки (было такое ощущение, что за ночь она приросла к щеке, тело казалось свинцовым - особенно веки, норовившие сомкнуться). Кого это в такую рань?.. Даже солнце еще не...
Нет, все-таки встало - стоило солнечным лучам коснуться кожи, сонливость как рукой сняло. Он сел на постели, тряхнул головой и вдохнул поглубже... даже воздух казался легче и... приятнее.
Ферзь плохо переносил рабочие ночи, потому что после них наступали такие вот утра. Почти похмельные, даром что он не пил никакую дрянь уже пару лет.
Горький опыт, он бывает иногда.... просто очень горьким.
Стук в дверь повторился, настойчивей и громче. Ферзь вскочил, намотав на себя простыню, чтобы выглядеть хоть как-то одетым (искать сейчас вещи было не лучшей идеей - бытовые привычки юноши были подчинены принципу "брось где придется", который распространялся на все. На вещи, на еду, даже на девушек). Распахнул дверь - и остолбенел.
- Рид? Ну... ну дела. Ты откуда?
- Сверху, - словно бы виновато сообщила девушка с малиновыми волосами, глядя на Ферзя снизу вверх. Сильно снизу, сильно вверх. - Сам же знаешь.
- ... и чего вдруг?
Он уже очень давно не видел художницу. Может, года два, а то и больше - разные занятия развели по разным компаниям, к тому же, ей удалось переехать на верхние этажи, а ему наоборот пришлось забиться в подполье из-за Белки и радиостанции.
- Про Монику знаешь?
Он опешил.
- Так, - сказал, выглядывая в коридор - нет ли кого поблизости, - так, знаешь что, заходи сюда.
Дверь за Морганой захлопнулась, в замке повернулся ключ.
Девушка уселась на край кровати, задумчиво созерцая Ферзя, обмотанного простыней, и вопросительно подняла брови.
- Если я правильно понял, о чем ты, то ты знаешь то же самое, что знаю я, - туманно сообщил Ферзь. скрещивая руки на груди, - и я что-то в толк не возьму, откуда бы. Мне казалось, вы больше не...
- Мы больше не, - подтвердила девушка. - Но так получилось, что мы с ней виделись на этой неделе и буквально на следующий день она... её...
Парень кивнул, как бы давая понять, что Рид можно не продолжать.
- Мы объявили на "Волне". Ты, может, слышала...
- Я не слушаю "Волну", - качнула головой Моргана, - извини. Ну, в смысле... приемника просто нету.
- А, - ответил тот, - ясно. Э... так... ты все знаешь, и?
- И я сегодня собираю трехдневье. Ты придешь?
Ферзь задумчиво потеребил простыню.
- А там будут все эти... все ее, ну... друзья?
- Да. К сожалению, да. Просто мне это очень нужно. И ты мне тоже там нужен; так ты придешь?
- Да... нет... не знаю. Зачем тебе это нужно? Слушай, Рид, хочешь, скажу честно - я вообще не въезжаю, зачем ты в это ввязалась! Ты их всех терпеть не могла. Ты и Мон, это все было черт знает когда... чего ты хочешь?
Моргана, покусав губу, ответила - стараясь смотреть куда-то в сторону:
- Правды я хочу. Кто-то из ее приятелей может знать... может быть именно тем, кто... я хочу найти того, кто это сделал. Вот.
Ферзь замялся.
- Все-таки ты ее правда любила, - вздохнул он. - Ну...не то чтобы это было важно, и вообще... Ладно, забудь. Извини. А чаю хочешь?
- Нет, спасибо, - Рид встала, выудила что-то из кармана широких, болтающихся на поясе штанов. - Вот записка, там адрес, время. Приходи, если надумаешь.
Закрывая за ней дверь, Ферзь поймал себя на том, что по-прежнему ничего не понимает.

Господа!
Если в понедельник я не увижу тут поста, закрою прикл накрепко и по соглашению с мастером откажусь его открывать еще раз!

SonGoku