В то утро доктор Штейн заслужил среди полицейских 119 участка репутацию конченного отморозка и трупореза. Минут пять он вёл себя примерно так, как и полагалось небожителю на его месте: застыл, неестественно выпрямился и стоял, краснея и бледнея, не в силах отвести взгляд от лица покойной. А потом вдруг всё изменилось. Натан натянул стерильные перчатки, шагнул к телу и принялся за работу, только что не напевая что-то себе под нос. Быстро и сноровисто он осматривал каждый фрагмент, каждый участочек изувеченного тела, по ходу работы делая комментарии относительно состояния объекта наблюдения.
Тот факт, что глаза у доктора неестественно блестели, а губа была прикушена чуть ли не до крови ускользнул от внимания бдительных стражей порядка.
Следователь Остин расхаживал по комнате взад-вперед сунув руки в карманы, и что-то бормотал одними губами. Офицер-один (тот, что спускался на медицинский этаж) быстро записывал в блокнот все, что Натан говорил, офицер-два время от времени уходил на кухню за стаканом воды, возвращался и пил эту воду мучительно маленькими глотками, пялясь в стену перед собой. Только эта стена и не была забрызгана кровью.
- Резюмируя, - сказал Штейн бодрым, только что не весёлым голосом, - можно сказать, что работал некто, прекрасно знакомый с анатомией и физиологией, имеющий большой опыт в хирургии и обладающий соответствующими инструментами. Так же хочу заметить, что ничего из организма не пропало - это исключает финансовую подоплёку. Скорее всего мы имеем дело с маньяком, офицеры. И с маньяком, волей случая оказавшимся моим коллегой.
- Ну чудесно, - пробормотал офицер-два, расплескав себе на колени остатки воды.
- Это не новость, - отрывисто сказал следователь. - Маньяк... да. Спасибо, доктор, вы нам очень помогли. Пройдемте на кухню? Есть конфиденциальный, так сказать, разговор.
- Конечно, - согласился Натан, следуя за полицейским. - Не возражаете, если я буду курить? Вот и прекрасно. Хотите?
Он быстро сунул сигарету в рот, зажёг её и протянул портсигар полицейскому.
- Крепкие? Не откажусь, - согласился Остин. Аккуратно прикрыл кухонную дверь, присел на край стола, не особо заботясь о соблюдении официального стиля.
Затянулся, выпустил изо рта струю дыма, серого, с чуть горьковатым запахом, одобрительно покивал и продолжил:
- Скандальная история выходит, доктор Штейн. Мы тут навели справки. Знаете, кого это порезали?
- Знаю, - ответил Натан. - Вы удивитесь, офицер, но я говорил с ней сутки назад.
Вот сейчас доктор был бы счастлив позволить себе упасть на стул и задрожать или...нет, он остался спокоен и профессионален.
Следователь заметно напрягся.
- Даже так... Интересно. Уж не посылают ли мне вас сами боги? И, позвольте узнать, о чем же вы говорили?
- Мелкая бытовая сцена, - Штейн поморщился. - Покойная, видимо, не отличалась нравственностью. Она предложила мне разделить постель, я отказался и указал ей на признаки лихорадки Уингерта. Белого Огонька, может, вы слышали?
- Краем уха, - пожал плечами Остин. - Бытовая сцена. Ладно. Имейте в виду, это не последний наш разговор в таком случае. Вернее, так, не последний ваш разговор с человеком из следственного отделения. Думаю, дело возьмет мой шеф. Так вот, эта ячейка принадлежит Эвансу. Слышали про "командора Эванса", который руководит одной из элитных бригад внизу? Ну так это ее папенька. Представляете, что теперь будет?.. Не с вами, конечно, хотя и вам достанется. С нами.
- Представляю, - кивнул доктор. - Однако, всё могло быть куда хуже...офицер, можно просить вас об услуге?
- Просить можно, - ответил тот строго. - Насчет выполнения не могу обещать, пока не услышу... что вы хотите?
- Я бы хотел, чтобы молодые люди и девушки, которые контактировали с погибшей...ну, я же знаю, вы их найдёте, прошли медицинское обследование на нашем этаже. В противном случае мы можем столкнуться с эпидемией.
Остин с некоторым облегчением кивнул.
- Отправим. Как только найдем, а это, сами знаете... Вы, кстати, с ней случайно столкнулись, или знали до этого? Не представляете круг ее общения? Думаю, если мы спросим у ее отца, вряд ли он будет в курсе. Да и... - но вместо того, чтоб закончить фразу, офицер неопределенно махнул рукой.
Впрочем, и так было ясно, что сообщать печальные новости командору Эвансу он не горит желанием.
- Увы, офицер, ничем не могу помочь, - впутывать в это Моргану Штейн не желал категорически и всячески обходил её упоминание. - Я столкнулся с покойной случайно, просто, у меня хорошая память именно на лица.
- Да уж, - Остин передернулся, явно невольно, - от нее, считай, только лицо и осталось... В общем, док, мы вас еще вызовем - оставьте, пожалуйста, координаты. И еще один важный момент. Упаси вас боги кому-нибудь рассказать про то, что вы тут видели. Мы все подчистим, в морге ее приведут в более-менее нормальный вид - только тогда поведем Эванса на опознание. История в таком виде, в каком она есть, всплыть не должна. Вы меня поняли?
- Я прекрасно вас понял и не допущу распространения...слухов, - соврал Натан, и глазом не моргнув. - Могу я идти?
- Разумеется. Спасибо еще раз, - Остин открыл перед ним дверь, тем самым кладя конец не слишком приятному разговору... в еще более неприятных обстоятельствах.

Ночь на 22 сентября
Лаборатория - пещера обезьян
(с Рейлан)

Грибы росли неравномерно. Часть из них были высокими и мясистыми. Они теснились, прижавшись друг к дружке, старательно отвоевывая свое место. На соседней грядке свободного места было предостаточно. Редкие грибочки выглядели тощими и усохшими. Магдалена присела, потрогав землю рукой. Влаги оказалось достаточно, но этот сорт упорно не приживался. Девушка аккуратно выкопала из земли одного из уродцев и сложила в пластиковую формочку, чтобы забрать для исследований, потянулась за следующим и замерла, уловив краем глаза какое-то движение. Осторожно повернувшись, она едва не задохнулась от возмущения. Наглая толстая крыса, ничуть не смущаясь ее присутствием, подгрызала грибную ножку. Пара объеденных пеньков чуть поодаль свидетельствовали о том, что крыса и без того попировала достаточно.
– Ах, ты!.. – выругалась Магдалена, уже представляя, как намылит шею охране. Дикие крысы и прочее мелкое зверье добиралось до лаборатории редко. А уж к плантациям и подавно. Везде были натыканы ловушки, нет-нет, да и снабжавшие обитателей фабрики то новым материалом для исследования, а то и будущей составляющей для бутерброда.
Девушка переместилась чуть ближе к невозмутимой крысе и уже собралась запустить в наглого зверя лопаткой. Но, присмотревшись, отложила свое орудие в сторону, взявшись за металлический прутик с нанизанными на него светящимися шляпками, чтобы поднести ближе. Размытый круг света переместился. Крыса не пугалась и не убегала, продолжая деловито жевать, а Магдалена с изумлением разглядела на ее упитанных боках пару лишних лапок. Это означало, что либо драгоценный питомец ее братца не уникален, вопреки заверениям Макса, либо… Мага осторожно протянула к крысе руку. Зверек принюхался, пощекотав кончики пальцев девушки своими усами. После чего с готовностью взобрался к ней на ладонь.
Торссона Магдалена застала за привычным занятием. Тот сидел в лаборатории, записывая что-то в толстую тетрадь. Девушка окликнула шефа и без комментариев продемонстрировала свою находку.
– Это должно мне что-то сказать? – нахмурился ученый, переводя взгляд с животного на девушку.
– Это крыса Макса! – пояснила она, отпуская животное на стол, – Я нашла ее на плантации. Макс никогда не выпускает своих питомцев погулять просто так. Опасается, чтоб не съели.
– Он что-то такое говорил, – припомнил Некман и посмотрел на крысенка – да, маловероятно, чтобы подобное можно было перепутать. – Макс брал его с собой?
– Я не уверена, – Магдалена постаралась скрыть беспокойство в голосе, – Он не говорил... Как думаешь, они должны бы уже вернуться?
– Должны, – Торссон наконец выпрямился, заставив стол слегка покачнуться. – Пожалуй, пора искать. Похоже, твой братец опять встрял в историю, когда требовалось просто добыть образцы!
Магдалена нахмурилась, забрала со стола зверька, собравшегося попробовать на зуб корешок торссоновской тетради, и вздохнула.
– Он был не один. Даже если предположить, что Макс опять облажался... ведь с ними были вполне серьезные люди. И если там что-то не так...
Некман сдержал готовую вырваться тираду, брови сурово сдвинулись.
– Ладно, с этим можно разобраться потом. Но если они вчетвером не смогли выбраться... – Магдалена, нам не дадут сейчас еще десяток человек. Летуны снова оживились.
– Сами пойдем? – уточнила девушка.
– Я попробую взять пару человек, – вздохнул руководитель лаборатории, сжал руку в мощный кулак, разжал... Как думаешь, можно снять кого-то из охранников на плантации?
– А что еще остается делать? – снова вздохнула она, задумчива гладя темную шерсть крысенка, – Закроем часть коридоров, а охрану только на входе оставим. Так освободится несколько человек.
– Надо было послать тебя, – проворчал Торссон, направляясь к выходу.
Магдалена в очередной раз вздохнула. Если там действительно случилось что-то серьезное, то безалаберность Макса тут вовсе не при чем. Она вышла следом и направилась к жилым помещениям, в комнату брата, посадить в клетку шестилапого крыса.
На сборы ушло не меньше часа, а то и двух – прежде, чем спасательная экспедиция двинулась в поход. Самым сложным было свернуть в нужную сторону, ибо в противном случае можно было блуждать очень долго, а вторую пропавшую в одном и том же тоннеле группу точно никто не станет искать. Поэтому они не спешили, высматривая отвороты. Следы продвижения людей можно было отличить – вот отпечаток ботинка, а вот палец мазнул по стене, стряхнув пыль. Дольше всего изучали следы на развилке, но в конце концов направление было выбрано, и вскоре они оказались там, где тоннель обрывался в пещеру.
В воздухе повисла тишина. А вместе с ней ощущение чужого присутствия, слишком отчетливое, чтоб его можно было игнорировать. Магдалена шепотом поделилась своими наблюдениями со спутниками. Торссон призадумался, так же неслышно, шелестяще ответил:
– Может быть, подбросить им кусочки грибов? Если звери оттуда приходят за ними...
– Не сомневаюсь, что Макс так и делал, – отозвалась Магдалена, – И, раз его нет, надо полагать, что-то пошло не так. Попробовать можно. Но спускаться туда я бы не стала.

&higf

– Макс точно не поворачивал назад, – Некман старался не шевелиться, вглядываясь внутрь, – но если мы сделаем это, то ничего не узнаем. Разве что записать его в неизбежные потери... Но я не готов разбрасываться сотрудниками.
Магдалена возмущенно дернула плечом. Намек на то, будто она-то собралась разбрасываться сотрудниками, включая собственного брата, ей не понравился, и она недовольно пояснила:
– Кинем пару грибов и посмотрим отсюда. Затем решим.
Торссон, который успел подумать о приманке, полез в собственную сумку медленно и осторожно, как ночной вор. Не проснулись бы хозяева! Тишина насторожилась, но не прорезалась шумом. Сильные руки легко отломили несколько кусочков, и те полетели внутрь – и сразу пропали, необнаружимые ни зрениям, ни на слух – легкие грибы падали практически бесшумно. Пещера помолчала еще некоторое время, а потом тьма превратилась в текучие шорохи.
– Зажечь фонарь? – шепнула Магдалена, – Тогда мы их увидим.
– А они – нас. А если кинуть еще грибов, из тех, что светятся?
– Хорошая мысль, – согласилась девушка.
Прикрывая рукой сумку, Торссон снова полез в нее и, нащупав нужны, отломил кусочки прямо там, а потом быстро выбросил. Непроглядная мгла разделилась на пятна потемнее и посветлее. Последние, человекоподобные, осторожно передвигались, явно привлеченные запахом лакомства.
Свет был совсем не ярким, но его было достаточно. Магдалена скинула с плеча арбалет и вложила смазанный снотворным дротик.
– Подкинь еще ближе, – прошептала она, – Хочу подстрелить одного, чтобы остальные не всполошились.
Охранники, как им было велено, держались позади и молчали. Ученый повторил процедуру, и неровная, еле заметная светящаяся дорожка стала чуть длиннее – в их сторону.
Пара обезьян, которым не досталось из первой подачки, заметили и устремились к светящимся пятнам. Магдалена прицелилась и спустила курок. Короткий удар тетивы и тихий свист завершился глухим стуком. Одна из тварей повалилась на бок, неудачно подмяв под себя другую. Та, возмущенно взвизнув, вывернулась и шарахнулась назад, налетев на кого-то из сородичей. Те, видно, сочли это поползновением на свои лакомства и среди животных завязалась небольшая потасовка. Упавшая обезьяна никого из них не заинтересовала.
– Похоже, такое понятие как взаимовыручка им не знакомо, – прошептала Магдалена, – остается подождать, когда все стихнет. Затем спуститься.
– Спускаться должен кто-то, обвязавшись веревкой, – решил Некман. – И искать только следы. Если что – вытащим и его, и трофей.
Обезьяны возились и бродили по пещере еще довольно долго. Подобрали и съели приманку и рядом с упавшим сородичем. Сам он их не сильно волновал. Быть может потому, что не был мертв, подумала Магдалена. А спящий, пусть и в непривычном месте, не вызывает особого беспокойства. Постепенно их шаркающие шаги и хриплые голоса стихли. Судя по звукам, твари взбирались куда-то наверх.
– Пожалуй, мне пора спускаться, – прошептал Некман и пошевелился, отодвигая сумку. – Они наверняка были здесь.
– Тебе? – переспросила Магдалена.
– Хочешь, чтоб все было сделано хорошо – сделай это сам!
– Ага, – со странной интонацией ответила девушка, – Вот только садиться на диету для сегодняшней акробатики тебе поздновато.
Торссон хотел возразить, но остановился, сообразив, что девушка права, и закусил губу, размышляя.
– Но и ты туда не пойдешь!
Обернувшись назад, он шепотом переговорил с одним из сопровождающих – среднего роста и возраста худощавым мужчиной, и вскоре тот, замирая на каждом шагу, принялся спускаться в пещеру. В темноте, держась в стороне от еще светящихся крошек и замирая на каждом шагу. Так ползали на разведку, когда приближались к отряду летунов. Казалось, прошла вечность – или хотя бы несколько часов, во время которых ничего не происходило, и время отмерялось только одним – вдох-выдох, вдох-выдох, и оставалось только их считать, но это было лишено смысла.
Наконец разведчик вернулся и, осторожно перевалившись через край, прошептал:
– Они здесь были. Я нашел пуговицу оторванную и гильзу. Тел наших нет, а вот тварь одну нащупал. Там в середине дыра, – может – туда ушли...
– Мы их вряд ли найдем, – вздохнул Торссон. Остается надеяться, что вернутся сами.
Магдалена недоверчиво покосилась в темноту пещеры, точно колеблясь, не отправиться ли проверять самой.
– А в этой дыре... там ничего не видно? – с надеждой спросила она.
– Я не рискнул включать фонарик. Что-то там слабо фосфоресцирует – тел нет. Видимо, они ушли по каким-то причинам. Куда – не понять.
– Если только их не сожрали, – хмуро предположила Магдалена, все еще сидя на краю тоннеля на корточках.
– Тогда мы тем более ничего не сделаем, – сурово, хотя и тихо произнес Торссон. – Магдалена, надо ждать. Тяните тело зверя.
– А кровью там не пахло? – продолжала расспросы девушка, тем не менее хватаясь за веревку и давая место остальным.
– Не учуял, – ответил разведчик. – А у меня нюх хороший.
– А может еще что странное? – не унималась Магдалена, продолжая тянуть за веревку. Она посторонилась, втаскивая обезьянью тушу в тоннель на пару с одним из охранников.
– Нет, только следов куча. Похоже, они дрались, но их туда загнали.
Магдалена втолкнула обезьяну дальше в тоннель, перебралась через тело и вновь уселась на краю, точно колеблясь.
Ей на плечо легла рука начальника.
– Мага, с ним Крила, Ева и Джек. Я уверен, что они вместе найдут выход. Пошли.

Подземелья. Не далеко от нового убежища стаи Рока

Возвращались от Клео в тишине. Зачем зря сотрясать воздух? На обратной дороге решили проверить станцию, где должны были проходить переговоры. Помещение было просторным. Вход с поверхности практически не завален, но и особых препятствий тоже не было. Сверившись с картой, Рок через час вышел на родную станцию.
Как только нога шедшего впереди ступила на платформу, со стороны баррикады ударил яркий луч прожектора, ослепляя и ошеломляя.
- Стой! – раздался окрик после полуминутной паузы.
Ещё через минуту яркий луч погас так же внезапно, как и загорелся.
- Дома…


Добраться до условленного места через несколько дней не составило труда. На этот раз кроме группы прикрытия, состоящей из семи человек, в процессии участвовали одна полная семья (охотник, его жёна и ребёнок), плюс ещё одна женщина с совсем маленьким ребёнком. Женщины несли детей на руках, оглядываясь по сторонам, но в их взглядах читалось больше удивления и интереса, чем страха.
Двое охотников с задвинутыми за спину автоматами катили бочку с оговоренным топливом, ещё один был увешан оружием со складов. Все звуки колонны (громыхание бочки, бряцание оружием, плачи и всхлипы детей) вместе создавало дикую какофонию в переходах метро и Рок боялся, что звук привлечёт непрошенных гостей. Однако все обошлось и следуя полученным от Эванса инструкциям группа удачно добралась до конечного пункта следования заранее.
Главарь охотников сразу же знаками послал двух бойцов в один туннель, двоих в другой – в дозор. Остальные заняли оборону, в ожидании вестей или визитёров.
Спустя некоторое время появилась вторая сторона - человек шесть, везущих бочку с едой на тележке. Во главе отряда шел уже знакомый Року Эванс, державший ладонь на рукояти пистолета.
- Все, как договаривались, - бросил он вместо приветствия. - А вы чем порадуете?
- Как и обсуждали – бочка топлива, люди для обмена и… И презенты! – объявляя это всё вожак охотников выдвинулся вперёд и сложил руки в непонятный для людей Клео знак. Тут же с обоих тёмных проходов выступили дозорные и присоединились обратно к отряду.
- Ну что ж, презенты это очень хорошо, - ответил Эванс. - Давайте меняться бочками, а потом можете обсудить свои проблемы по перевозке вот с ним.
- Стало быть, это и есть наш клиент? Как мило. - указанный Эвансом, откровенно говоря, мало чем отличался от пришедших с ним бойцов. Крепкий, с грубым жёстким лицом, держащий пальцы на курке более чем уверенно. Разве что... Взгляд. Слишком умный и цепкий для рядового бойца. И какой-то оценивающий - но не в плане потенциальной угрозы, а больше, чего же можно с этого человека поиметь. - Насколько в курсе, вам нужно решить некоторые... мм... проблемы?
- Не то чтобы решить сами проблемы, - не менее уверено вожак охотников ответил чужаку. – Нам требуется перевезти некое количество груза. Посему хотелось бы услышать во что это обойдётся! И ещё, если нам суждено будет дальше сотрудничать, то хотело бы знать как зовут того с кем имеешь дело. Меня, например, кличут Рок.
- Крис. Что ж, теперь, когда мы знакомы. - жёсткое лицо тронула усмешка. - Везём что, куда, и главное, сколько?
Рок достал свою планшетку с картой и приблизился к представителю перевозчиков.
- Мы находимся вот тут, - его палец заскользил по гладкой поверхности и остановился на одной из станций. – Наша база сама по себе находится вот здесь. А груз нужно доставить вот от этой станции. Подробности я скажу позже. Количество же составит не менее половины вагона. В основном это грунт, грибные плантации, ну и сопутствующее оборудование.

Я, Тельтиар, deathlord

Подземелья. Недалеко от нового убежища стаи Рока.
Rockerok, deathlord, Тельтиар

- Грунт? Не очень интересно. - перевозчик скептически покачал головой. - Ладно, в какие сроки вы предполагаете получить это всё и, главное, что можете предложить нам взамен?
- Сроки не критичны, но хотелось бы вложиться в неделю, максимум дней 10. А на счёт оплаты - можем предложить топливо, в частности керосин, вопрос в количестве, которое требуется.
- Такие как эти? - И Рок указал на ёмкости, которыми две стаи только недавно обменялись. - Хорошо! Мы согласны! Тогда ещё один вопрос. Вожак охотников понизил голос и увлек Криса немного в сторону от Эванса. - Мы бы хотели приютить нескольких человек или семей из других стай. - Разговор вёлся тихим едва слышным заговорщицким шёпотом. - Для поддержания количества и лучшей... эээ... организации быта. Только это так сказать, индивидуальная просьба, о которой никто посторонний знать не должен. Надеюсь, Крис, Вы меня понимаете? В замен мы можем отдать оружие. Новое. За каждого мужчину по три ствола, за полную семью сразу десять.
В подтверждение своих слов Рок снял винтовку с плеча и продемонстрировав её Крису произнёс:
- Вот - держите. В знак наших будущих деловых взаимоотношений.
- Оружие? Новое? Это уже любопытно. Откуда дровишки, если не секрет? - Крис довольно оскалился, взвешивая винтовку в руках. - И да. Насколько принципиальна в данном случае принадлежность к конкретной стае и... гм... добровольность мероприятия?
- Добровольность должна быть безоговорочная, – в голосе охотника проскользнула печаль. – Мы не настолько многочисленны, чтобы снимать людей с охраны периметров лишь за тем, чтобы следить за вновь прибывшими. Но зато новички получат отдельную… эм… комнату для жилья и новую униформу, как вы можете заметить на всех моих людях.
- Что ж. Жаль. - разочарование в голосе было явно не наигранным. - Как вы понимаете, у нас не принято, чтобы наши покидали Депо надолго, тем более, навсегда. Но я сообщу Старику. Возможно, в данном случае удастся что-нибудь предпринять
- Конечно, я всё понимаю. Но, может, найдутся люди из других, соседних стай, которым нужен кров, охрана и пища.
- Мы спросим. - Крис кивнул. - Ведь люди должны помогать друг другу, мы же не эти нечестивые пернатые.
- Конечно не они. - Рок ободряюще улыбнулся. - Ну, тогда когда ждать от вас вестей? Наверное придётся дать вам провожатых, которые могли бы указать что именно везти и откуда брать?
- Провожатых? Да... пожалуй. - вообще-то карту он запомнил и сам, но подстраховка необходимо всегда. - Полагаю, ваши друзья кушают не слишком много?
Он сдержанно улыбнулся, давая понять, что это всего лишь такая нехитрая шутка.
- Не думаю. Хотя, это вам решать. - И Рок обернулся. - Крон!
После тихой беседы окрик был довольно громким и дети от неожиданности вновь зарыдали, а матери принялись их успокаивать. От группы отделился пожилой охотник и подошёл к вожаку.
- Крон, пойдёшь с Крисом. Покажешь расположение базы и плантаций. Берите только самое необходимое. Все как мы договаривались.
- Только один? - судя по глазам, Крис предпочёл бы стайку юных девушек, но пожилой охотник тоже вполне годился. - Ну что же, лишние люди это лишние языки. Надеюсь, Крон ничего не имеет против высоких скоростей?
Ветеран ничего не ответил, лишь пожал плечами.

Пока велись переговоры о перевозке, люди Рока и Эванса обменялись бочками. Один из охотников после обмена вскрыл чужую бочку и просмотрел её содержимое. После этого закупорил обратно и подошёл к своему вожаку что-то едва слышно прошептал ему на ухо.
Закончив переговоры с Крисом, Рок обернулся, осмотрел помещение, всех присутствующих и направился к Эвансу.
- Клео обещала нам людей для обмена! - обращение к местному командиру группы было мягко говоря резким.
- И что тебя не устраивает? - Тот сделал вид, будто бы не понимает, чем недоволен его собеседник.
- Отсутствие людей с вашей стороны! Нет, мы не против пары крепких сбитых парней, но я стараюсь смотреть на вещи как оно есть...
- Дай-ка подумать, - Эванс почесал подбородок, нарочито затягивая время. - А Клео разве обещала тебе больше двух парней?
- Хм. Эванс. Я думал у нас честные отношения. Уговор был как минимум о пяти. – «А то и десяти» - добавил мысленно Рок.
- Наверное, она забыла мне это передать, - пожал плечами Эванс. - Вот незадача. Впрочем, не унывай, эти ребята стоят пятерых.
- Хм… Будем надеяться. В таком случае - забирай оружие, давай своих людей и расстаемся. Кстати, Был ещё разговор об обмене плохого оружия.
- Привозите к нам свое - поменяем, - командирчик махнул рукой. - Крис вам в этом поможет.
Он обернулся к своим спутникам:
- Ладно, парни - поживете тут, - он усмехнулся и добавил с оттенком иронии: - Слушайтесь Рока.
- Следующая встреча через две недели на этом же месте и, думаю, в это же время. Приводи с собой людей, а по поводу оружия – ты меня не понял, это была идея Клео – менять ваше неисправное оружие на наше хорошее, так что если она что-то тебе не договорила – разбирайтесь сами. – Последние слова произносились Роком с усмешкой. – Ладно, собираемся, –команда была адресована к своим. – Выдвигаемся в таком же порядке как и пришли. Новички – за женщинами с детьми. Сид и Дрон замыкающие.

Фармацевтическая фабрика. Проходная, двор.
Раннее утро 22 сентября

Сегодня Гармозе как-то особенно тяжко ходилось, ноги гудели и жаловались в голос, а объемная сумка с весьма звонким и хрупким содержимым оттягивала руки до самой земли. Задание у неё, впрочем, было самое обыкновенное - перенести стеклянную тару от здания больницы до здания лаборатории. Бородатый усач довольно долго давал накачку каким маршрутом идти, с какой стороны подходить, куда и сколько раз стучать, будто она бестолочь какая-нибудь неразумная, еще бы карту нарисовал заказчик-приказчик так его растак. Город она знала получше многих, за долгие годы работы курьером обошла каждый закоулочек, пролезла в каждую темную дыру, перевидала всех тварей подземных вместе и по отдельности, а он ей "два поворота налево, три направо".
Усмехнувшись своим мыслям, Гармоза уселась на ступени крыльца жилого дома и не спеша размотала тряпицу, в которой хранила своё сокровище. Если у неё в жизни и был друг, то только эта губная гармошка. Громко топнув ногой и залихватски свистнув, деваха прогорланила:

Эх, яблочко,
Соку спелого
Полюбила я
Парня смелого

Гармошка ожила и запела, разливая по тихим улочкам жилого квартала нехитрый мотивчик уличной песенки. Припомнив еще пару десятков куплетов, Гармоза отвела душу и с новыми силами взвалила мешок на спину, отчего склянки протяжно заскрежетали друг об друга стеклянными боками. Плевала она на повороты и ориентиры бородача, она сама знала самый короткий и легкий путь до больнички. А вот стучать взялась в ту дверь, в какую сказали, мало ли, какие тут порядки заведены.
- Хей, открывай! ДОС-ТАВ-КА! - громко представилась Айседора, вынося кулаком дверь.
Пару мгновений не происходило ничего, затем, натужно скрипнув, железная дверь медленно откатилась в сторону, явив взору освещенное тусклым светом небольшое помещение, посреди которого красовался обшарпанный стол. На первый взгляд в комнате никого не было. Отсутствовали также окна и двери, правда, в стенах имелись прямоугольные углубления, которые вполне могли оказаться ставнями.
- Ну! - нетерпеливо гаркнула Гармоза в пустоту помещения, - будет кто забирать посылку или нет?
- И незачем так орать, - отозвался откуда-то сверху флегматичный низкий голос. Он звучал размеренно и неторопливо, точно говоривший прекрасно осознавал, что у него как минимум вечность в запасе, - Ты кто такая?
- Курьер, - шмыгнула носом Айседора и гордо подбоченилась.
- Да уж вижу, что не царевна морская, - похоже, обладатель сонного баса оказался любителем старинных легенд, - Имя, имя твое как?
- Айседора, - промямлила удивленная таким вопросом Гармоза, хлопая ресницами, как пацаненок впервые в жизни узревший чудо явления чистой рубашки, штанов и носков одновременно.
- Не припомню я что-то таких курьеров, - невозмутимый голос окрасился легкой задумчивостью. Исходил он, судя по всему, из-за небольших отверстий под потолком, забранных странной с плоскими наклонными прутьями решеткой. Расстояния между металлическими пластинами не позволяли разглядеть скрывающегося за ними, зато были вполне достаточными, чтобы просунуть дуло винтовки, например.
- К кому, от кого, что несем? - все также медлительно, делая паузы после каждого вопроса, продолжил интересоваться голос.
Деваха горестно вздохнула, предвкушая длинный и бессмысленный по своей сути разговор.
- К вам. Из больницы. Пустые стеклянные банки, - курьер тоже произнесла каждое слово отдельно, чуть ли не по слогам, раз уж ей вопросы задавали именно так, то был шанс, что от подобной тщательности смысл сказанного быстрее дойдет до тугодумного получателя.
- Имя адресата? - попросил голос все с тем же непрошибаемым спокойствием.
На этот раз Айседоре все же пришлось вспомнить наставления усатого и бородатого и даже достать из кармана мятый обрывок бумаги, на котором она накарябала нужную информацию.
- Нел.. Нил... Некман Тор..Торссооон.. и эта, как её, во, Магдалена Ме-мердок. Мердок, - выдала она с видом бойца, совершившего ратный подвиг в деле борьбы с безграмотностью.

- Ага, - отозвался после привычной уже паузы невидимый собеседник, - Выкладывай.
Он было замолчал, но, видимо, сочтя посетительницу не особо догадливой, снизошел до пояснений:
- Содержимое сумки на стол.
- А, дык это завсегда пожалуйста, - радостно брякнула Гармоза и немилосердно плюхнула на стол сумку, отчего склянки хором зазвенели, недвусмысленно напоминая, что означают слова "хрупкий груз". Выгребала деваха их оттуда не менее варварским образом, ничуть не церемонясь с ценным лабораторным оборудованием.
Пока она возилась со склянками, голос вновь оживился:
- Из больницы, говоришь... А Ларри где?
- Какой-такой Ларри-Шмарри, - удивилась "служба доставки", - не знаю таких.
- А... - бесцветно протянул голос, будто только что выслушал несвежую сплетню по десятому разу, - Закончила? Тогда повернись к стене и руки в стороны.
Айседора, решив было, что тугодумный приемщик тары бесстыдным образом вознамерился зажилить её чаевые, немедленно возмутилась.
- Чего это? Зачем еще?
- Ну как зачем, - терпеливо, как неразумному ребенку, пояснил собеседник, - А ну как ты взрывчаткой обвешана, а я тебя пропущу?
- А, ну так бы и сказал, что на тело моё молодое, да справное захотелось попялиться, - хитро подмигнула она решеткам под потолком, - это уж, милок, не обессудь, по отдельному тарифу пойдет. Тада-та-да-та-да, тада-та-да-та-да...
Куражась, напевала Гармоза, медленно расстегивая воротник своей грязной рубахи.
- Насчет тарифов - это ты у начальства уточни, - скучающим тоном посоветовал голос, - Мое дело убедиться, что ты без оружия.
- ...тада-та-да-та-да, ХОБАНА! - деваха рванула на себе рубаху, под которой оказалась другая, плотно её обтягивающая, никакие места у пояса и за поясом не оттопыривались и вроде бы спрятать огнестрел или нож было негде.
- Да ты не торопись так. Сейчас тебе Лу поможет. Лу глазам не доверяет, - остановил голос. После чего в комнате послышался скрежет в точности такой, как при открытии двери. Боковая стена отъехала в сторону, и в помещение шагнул высокий тощий человек в черной одежде. С первого взгляда пол его было определить трудновато: он с равным успехом мог оказаться как не слишком красивой девицей, так и недокормленным юношей.
- Сказано же было, руки в стороны и лицом к стене, - произнесло оно. Голос его оказался вовсе не тем басом, что звучал ранее, однако ясности в определении пола человека не внес.
- Э, ребятки, - раздраженно засопела деваха, почуяв реальную угрозу обыска с пристрастием, - мы так не договаривались. Лапать себя я не позволю. Оружия нет, но я и так могу зубья ваши гнилые кулачками пересчитать за здорово живешь.
Курьер насупилась и встала в некое подобие оборонительной стойки.
- Ладно-ладно, - примирительно заговорил низкий голос, - Тогда просто снимай штаны и обувь. И нечего цирк тут устраивать.
Много повидала Гармоза на своем веку, но чтоб сами просили голую задницу показывать, такого еще не было.
- Остервенели вконец, - беззлобно проворчала деваха, распуская завязки портков, - может еще и справку от врача предъявить, что не блохастая, не кусаюсь и бешенством не болею?
Портки, не менее грязные и заношенные, чем рубаха, сползли вниз, обнажая тонкие, как спички ноги. Чуть позже деваха сняла свои боты, демонстративно вытряхнув из правого камешек и помахав наполовину оторвавшейся подошвой левого.
- Чай теперь ваша душенька довольна?
Тощий охранник заглянул в пустую сумку, потряс ее для верности, убедился, что в ней нет ничего подозрительного, затем шагнул к Гармозе, бесцеремонно отобрал из ее рук башмаки, потряс и их тоже. После чего выразительно покосился на штаны и рубашку.
- Внутренние карманы есть?
- Какие еще карманы, и так стою тут перед тобой, как невеста в брачную ночь, сверкая всей своей невинностью, - настроение у курьера начало портится.
- Да ты не нервничай так, - пробасил невидимый блюститель спокойствия обитателей фабрики, - Честь твоя нам не нужна ни даром, ни с приплатой. Ты просто рубашку и треники свои Лу дай пощупать, а то вдруг у тебя там вшито чего?
- Валяй, щупай, - неожиданно легко согласилась Айседора.
Тощий не сдвинулся с места, а невидимый вновь принялся раздавать указания:
- Да ты сними и в руки дай. Сама ж не хотела, чтоб тебя мацкали. А мы желание дамы уважаем.

От разочарования у Гармозы даже руки опустились, она настроилась, она придумала, она уже предвкушала, как будет отбиваться, а это нечто стоит в сторонке и не шелохнется. Первым делом она достала из тряпицы свою гармошку и помахала её в воздухе. Потом все-таки разделась до одной исподней рубашки, впрочем достаточно длинной, чтобы не возникла необходимость краснеть.
- Чего вдруг найдешь - сразу отдашь. Понял? Все, что там - все моё.
Искать, конечно, там было нечего, но а вдруг в самом деле чего завалялось, а она позабыла.
Лу деловито и обстоятельно ощупал ее одежду, разный мелкий мусор, клочки бумаги, да огрызок сухаря его не заинтересовали. В конце концов, он положил одежду на стол рядом с банками, отошел к стене и кивнул окошкам под потолком.
- Ну и отлично, - резюмировал низкий голос, - Одевайся и собирай свои банки.
Послышался щелчок, затем скрежет. На этот раз проем образовался в стене, противоположной той, в которую Айседора вошла. За порогом виднелся двор, довольно просторный, заставленный местами каким-то металлическим хламом.
- Пойдешь прямо и чуть левее, - пояснил голос, - Там будку полосатую увидишь. Стукнись и спроси Кевина. Он у тебя склянки-то и заберет.
- Премного благодарствую, - Гармоза, кривляясь и корча рожи решетке в потолке, спешно оделась и отправилась искать будку.
Двор оказался унылым и бесцветным, как собственно и все в этом мире. Фабричные строения серого и коричневого цветов окружали прямоугольное пространство, покрытое остатками растрескавшегося асфальта. Искомая будка оказалась достаточно приметной. Не взирая на то, что краска облезла и поверхность приобрела солидный налет грязи, черно-желтые (некогда) полоски оказались здесь самым ярким пятном. Около будки, уткнув узкую морду в вытянутые передние лапы, лежала тощая черно-белая (опять же - некогда) собака. Недлинный поводок, привязанный к металлической решетке, был призван оградить не то посетителей от собаки, не то саму собаку, чтоб не сбежала и не сделалась чьим-то обедом. Впрочем, глядя на просвечивающие сквозь пятнистые бока ребра, можно было предположить, что обед вышел бы скудным.
В сущности в худобе своей от Айседоры она отличалась только наличием шерсти, а если учесть, что собачка сидела на казенном довольствии, то курьер, которую собственные ноги не всегда могли прокормить, ей позавидовала.
- Лежишь? - с некоторой опаской покосилась на сторожа будки Гармоза.
Собака одарила ее печальным взглядом больших темных глаз. В выражении унылой морды читалось какое-то осуждение, так, будто Айседора только что вероломно отобрала у несчастного животного последние харчи и теперь жует их прямо у него на глазах.
- Ну лежи, лежи, - одобрительно кивнула курьер и засунула свой любопытный нос прямо в будку.
Маленькая комнатка оказалась пуста. У зарешеченного окошка стоял столик, заваленный какими-то деталями, там же лежала отвертка и прочий нехитрый инструмент. Рядом стояла пустая чашка с отколотой ручкой и остатками какой-то темной жидкости на дне. Стул был отодвинут: должно быть, обитатель будки бросил свое занятие и куда-то отлучился. Чуть дальше, в глубине комнатке красовалась невысокая ограда, за ней что-то тускло светилось. Казалось, свет исходит от пола.
- Да что за день сегодня за такой, - возмущенно всплеснула руками курьер, - повымерли что ли все? Эй! Долго я тут буду стеклом греметь?
Ответом ей была невозмутимая тишина.
- Да разверзнутся хляби небесные, я что нахаляву вытерпела допрос и досмотр?
С твердой решимостью во что бы то ни стало всучить ставшие ненавистными банки получателю, Айседора ломанулась в глубь комнатки.
Светящееся пятно оказалось ни чем иным, как открытым люком. Ребристые ступени металлической винтовой лесенки вились вокруг столба и скрывались в глубине. Сам бледно-голубой свет исходил из привязанного к столбу прозрачного пакета, заполненный чем-то по форме напоминающим грибные шляпки и грибами же пахнущим.
- Хей! - проорала она в самый люк.
- Хей-Хей-хей! – поддразнило эхо.
- Гармоза, Гармоза, что ты творишь? Куда ты полезла? А ну как выродок там пещерный или чего похуже, откусит половину задницы, будешь знать!
Самоуговоры никогда не помогали и настырная деваха все равно спустилась вниз.

Глубокие подземелья. 22 сентября

Шли они молча. Пленники несколько раз пытались заговорить, но никто не удосужился отвечать на их вопросы. Водное пространство они пересекли довольно быстро. Даже не смотря на то, что Джек все же оступился, свалившись в воду. Зато купание, как показалось Максу, слегка привело беднягу в чувство.
– Будь начеку, – шепнула Крила Максу, уловив момент, когда они оказались рядом. – И запоминай дорогу.
– Полагаешь, тут можно запомнить, куда наступать? – недоуменно шепнул Макс в ответ.
Они миновали озеро и шли теперь по невысокому узкому коридору. Торчащая местами металлическая арматура свидетельствовала о том, что тоннель был рукотворным. Оглядывающийся по сторонам Макс невольно настроился на романтический лад, представляя себе, насколько, должно быть, величественен был город в свои лучшие времена. И если башни стервятников настолько огромны, что вершины их невозможно разглядеть, не значит ли это, что подземные недра города не менее внушительны? И если это так, то как мало они, люди живущие здесь, знают о нем, и какие возможности ожидают того, кому подземный город пожелает открыть свои тайны.
Девушка хотела ответить, что выбора не будет, если им придется бежать. Как ни мал был шанс, она собиралась его использовать. Но Макс уже шагнул в сторону, а у этих... существ наверняка слишком чуткий слух. Да сколько же они строили все это? И они ли, или это было до того, как мир распался, в те незапямятные времена, когда... Что было тогда, она представляла весьма смутно и, хотя точно знала, что когда-то этот мир был иным, все же в глубине души воспринимала это как сказку.
Она продолжала запоминать дорогу, какой бы непривычной та ни была, но не хотела испытывать судьбу раньше времени. Ева без сознания, Джек какой-то странный... Было бы хоть оружие.
В милосердие и готовность отпустить от существ, которые ухитрялись прятаться не меньше пары сотен лет, Крила не верила.
Они свернули куда-то – коридор стал выше и светлее. Криле показалось, что это лампы, но, приглядевшись, они присвистнула – плоские источники света, прилепившиеся к потолку, были определенно существами из плоти.
Их вывели в довольно просторный, чем-то напоминающий тот, где обитали злосчастные обезьяны, зал с колоннами. Только здесь не было ни одной разрушенной, а белесые растения, вьющиеся у оснований, казалось, росли там не случайно. Зал освещался тем же холодным светом, что и коридор. Оттенок напоминал их грибные светильники, и Макс, подмигнув Криле, пошутил:
– Как дома, а?
– Почти, да не совсем. Сравнивать будем, когда вернемся, – откликнулась та, оглядываясь.
Помещение не было пустым. В дальнем углу что-то делали двое хозяев, у которых гибкие короткие щупальцы оплетали руки. А в нише у дальней стены стояло абсолютно пустое... то ли кресло, то ли стул, девушка никак не могла понять.
– Дивное креслице для допросов, – шепотом заметил Макс.
– Допрашивать можно и без кресла, – так же тихо, но напряженно ответила Крила.
Тем временем обитатели подземелья казались не очень довольными. Фигуры застыли. Вроде бы ничего не происходило, но через некоторое время появился – люди не успели заметить, откуда – еще один обитатель. Его кожа была какого-то белесо-зеленого цвета, и серые щупальца около ушей создавали не очень приятный контраст. Он привычно и неторопливо уселся. Один из конвоиров шагнул вперед и обменялся взглядами с вновьприбывшим, обернулся в сторону, свистнул и махнул рукой. Затем обернулся к пленникам и кивнул на все еще перекинутую через максово плечо Еву.
– Оставьте вашу спутницу на наше попечение. Ей помогут.
Макс невольно отступил назад, придерживая свою ношу и в замешательстве скосил глаза на Крилу.
Тем временем из-за колонн появились еще двое уродов, обладателей украшений в виде щупалец. В руках у них были носилки.
Говоривший мутант сделал рукой приглашающий жест и повторил:
– Ей помогут. Мудрый хочет говорить с вами.
Тут Макс сорвался и поинтересовался на повышенных тонах:
– Помогут, да? Сами это сотворили, а теперь хотите помочь?!

(подземные прогулки с Рейлан. Дежавю)

Крила покачала головой с досадой, и мудрый сделал это так синхронно с ней, словно они были привязаны к одной веревочке – но его лицо, казалось, не изменилось.
– А что вы делаете с теми, кто без спроса приходит к вам сверху?
Акцент у него был меньше, чем у прочих, но голос тих, и потому невольно приходилось вслушиваться в его слова.
Макс метнул в главаря(а в этом сомневаться уже не приходилось) негодующий взгляд, представив себе, что было бы, будь у него в руках оружие. Ближайший из конвоиров поморщился, точно от головной боли, и вздохнул:
– Н'гхукфса-а, – ну или приблизительно, Макс снова не разобрал это слово, – обычно безвредно. Мы не желали ей ничего такого, чего ты только что пожелал нам.
Макс ошарашенно вытаращился на мутанта.
– Ты очень выразительно чувствуешь, – так же тихо продолжил мудрый. – И ты не хочешь отвечать на мой вопрос. Я понимаю. почему. задумайся об этом сам.
Макс был все еще рассержен. Очень хотелось ухватить этого мудрого и оттаскать за щупальца. Он правда сомневался, что ему удастся хотя бы дотянуться до него. Со вздохом, нехотя и осторожно он опустил на носилки не то спящую, не то безчувственную Еву. И, хоть он и понимал, что все равно сам ничем не может сейчас ей помочь, сомнения в верности своего решения у него оставались. А ну как представится возможность бежать, а их группу разлучили. Он проводил удаляющиеся фигуры с носилками тревожным взглядом. Увидит ли он Еву еще?
А мудрый ждал. Ему некуда было спешить. Кто-то из приведших пленников беспокойно зашевелился, но странная фигура не кресле, даже не шелохнувшись, заставила его умолкнуть. Крила была уверена в том, что дело обстоит именно так. Шансы на благополучный исход все падали.
Макс, наконец сообразивший, что все по-прежнему чего-то ждут и, вероятно, от него, порывисто развел руки, дернув плечами, и не слишком учтиво поинтересовался:
– Чего?
– Что вы делаете с теми, кто без спроса приходит к вам сверху? – спокойно и даже доброжелательно, как ребенку, повторил мудрый.
– Всякое делаем, – уклончиво произнес Макс, – Зависит от того, кто пришел, зачем пришел.
– Обычно убиваете, – произнес кто-то из приведших их существ.
– Они не приходят с миром – и мы убиваем их, – подтвердила Крила.
– Ты чего? – кричащий шепот Джека обжег ухо. – Чего, а?!
Девушка отмахнулась.
– Что ж, ты теперь говоришь то, что считаешь правдой, – если в голосе мудрого и присутствовали интонации, их сложно было разобрать. Он вновь повернул голову к Максу. – Почему бы мне не поступить с вами так же?
– Что ж, если вы находите удовольствие в убийстве тех, кто не способен оказать вам сопротивление... – с вызовом бросил Макс и даже шагнул вперед, мол, чего ты ждешь?
– Ты не поймешь меня, – подвел итог мудрый. – Примени к себе и своим сородичам ту же мерку, какой вы меряете других. А теперь скажи – с чем вы пришли. Или ты хочешь умереть?
– И правда, где уж мне понять. Речи-то какие высокопарные. – возмутился Макс, позабыв об элементарной осторожности, – Мы этим упертым олухам всю дорогу талдычим: случайность это, путь домой был отрезан, другой искать пришлось! Вот и... нашли.
– Мы прятались, – добавила Крила. – Потом пришло огромное существо вот с такими... отростками, – она указало на свисавшее с плеча одного из конвоиров щупальце, – только побольше, и мы еле спаслись, вернуться не могли и блуждали, пока не попали сюда. И мы хотим вернуться.
– А что сделают ваши мудрые, если мы вас отпустим? – спросил предводитель.
– Наши мудрые, – голос Макса сделался насмешливым, так как он вспомнил Торссона, – Захотят познакомиться поближе.
"Очень близко. Вскрыть и изучить" – подумал он про себя, но вслух, разумеется, не сказал.
– И придут сюда с оружием?
– Заччем спра..? – ломающимся говором спросил один их их конвоиров, но мудрый опять ухитрился заставить его замолчать.
– Мы всегда, – Макс сделал ударение на этом слове, – ходим с оружием. У кого нет оружия, тот погибнет. Но это не значит, что мы обязательно пускаем его в ход. Или по-вашему, самооборона – занятие недостойное?
– Достойная, – согласился его собеседника. Щупальца из ушей завились в некое подобие короны. – Но будет ли ваш народ миролюбив, ограничивваясь только самозащитой? Не пожелает ли получить больше? Не начнут ли охотиться на нас, как охотятся на верхних?

(с Хигфом. Мы любим подземелья. В разных приклах))

Макс скорчил ироничную физиономию:
– Полагаете, мы такие злодеи, а они – ангелы с крыльями? Уверяю, они охотятся на нас не менее азартно, чем мы на них. Здесь полная взаимность.
Невозмутимости мудрого вполне мог бы позавидовать любой человек. Он неторопливо приподнялся и встал рядом со своим креслом.
– Ты все время отвечаешь не о том, о чем тебя спрашивают.
– Вы хотите знать, нападут ли наши люди на вас, когда узнают о вашем существовании? – переспросил Макс и тут же честно ответил: – Это сложный вопрос. Я не могу на него ответить, это зависит от многих обстоятельств... В частности, не последнюю роль в этом вопросе будет играть факт нашего благополучного возвращения. Ну... или невозвращения. Не сомневайтесь, нас будут искать.
В последнием он, правда, был не очень уверен сам. То есть, искать-то, конечно, попробуют, но дойдут ли сюда... Похоже, ему не удалось полностью подавить в себе это сомнение и он настороженно глянул на мутанта.
– Мы не хотим воевать, – сказал тот – очень медленно, размеренно, но настойчиво. – Совсем. Ни в союзе с вами, не против вас, ни защишаясь от охотников за нашим добром. Мы давно наблюдаем за вами и научились скрываться. Но не знаем иного способа избежать кровопролития.
– Ну, так чего ты сопли разводишь? Просто сотри их! – раздался новый голос. Он также был с сильным акцентом и принадлежал несомненно существу женского пола. Она подошла тихо, ни Макс, ни его спутники ничего не услышали. Эти подземные уроды вообще отличались способностью быть незаметными. Она была высокой, худой, в обтягивающем черном платье из странного чешуйчатого материала. Мутантку можно было бы, пожалуй, даже счесть красивой, если бы не абсолютно лысый череп, обтянутый сероватой кожей, пугающе бесцветные глаза и уродливые отростки на руках и шее. Она глядела на мудрого с откровенной враждебностью (а может, это было обычным выражением ее лица, кто этих мутантов разберет), а слова свои произнесла вслух явно намеренно, так, чтобы услышали и пришельцы.
– Во имя мира и ненасилия?
На этот раз в его голосе впервые появились отчетливые интонации. Невеселая ирония – казалось, не столько над собеседником, сколько над самим собой.
– А ты предпочитаешь рискнуть нашими жизнями? Во имя мира и ненасилия? – она явно попыталась передразнить интонации последней фразы. – Этот мир таков, что не позволит тебе остаться незапятнанным. Вопрос лишь в том, что тебе дороже: безопасность тех, кто тебе доверяет или высокие принципы.
– Если мы тебя будем слушать, то станем такими же, как они, – возразил мудрый.
Криле казалось, что они повторяют эти доводы не в первый раз, и даже горячность напоминающет заевший механизм. Скрежещет.
– Такими, как мы? – возмутилась она, – Эй, мы все же люди!
– Вы люди, мы люди, они... – женщина указала взглядом наверх и развела ладони в стороны, изображая крылья, – Тоже люди. Каждый считает человеком себя, а недочеловеком – другого. Но здесь, на нашей территории, последнее слово за нами, вам так не кажется?
В голосе бледной женщины сквозила явная насмешка.
– Ты права, – Крила смерила ее взглядом. – Это честно. Но тогда не стройте из себя таких хороших.
– Я тебе говорю о том же, – сказал мудрый. – Если войну в свой дом мы принесем сами – разве это лучше, чем если принесут они?
– Я думаю, здесь необходимо пояснение, – холодно произнесла женщина, глядя на Крилу в упор, – Строить, как ты выражаешься, "хороших", здесь хочет только Мудрый. Я же не остановлюсь ни перед чем, чтобы обеспечить нашу безопасность.
– Если ты от меня ничего не хочешь услышать, мне нечего тебе сказать, – ответила девушка и замолчала, сцепив пальцы рук в замок.
– Ни от тебя, ни от кого-то другого из вашей блохастой братии. Вы живете, как варвары, деградируете, гадите там, где спите. Но не надейтесь дотянуться до всего, что вам хочется. Всегда найдется тот, кто может ощутимо шлепнуть по загребущим рукам.
Она резко развернулась к Мудрому:
– Не хочешь мараться, не надо. Ты знаешь, всегда есть те, кто готов выполнить любую грязную работу. От коррекции до ликвидации.

(и потому вас ждет еще немало подземелий)

– Тебя не убедить, я знаю, – медленно кивнул Мудрый, опираясь о спинку кресла, будто оно не принадлежало ему. Так, охранник. – Но я не даю своего разрешения.
Женщина, похоже, и не сомневалась в ответе. Она развернулась на сто восемдесят градусов и удалилась, не прощаясь.
– Значит, вполне возможно, если мы вас отпустим – это приведет к войне... – казалось, ничто не прерывало разговора.
– Да больно надо нам с вами воевать, – фыркнул Макс, – У нас головной боли и со стервятниками хватает. А если нам будут угрожать еще и снизу...
Он развел руками.
– Уверяю, нам было бы гораздо удобнее не ссориться с соседями.
– Но что вы можете нам предложить?
– Договор о ненападении... для начала, – блеснул познаниями Макс.
Кто-то из стражей фыркнул. Мудрый сделал паузу – может быть, тоже сдержать смех?
– Полезного. Пока вы не знаете – и так не нападаете.
– Я, кажется, говорил, что нас будут искать, – заметил Макс, недовольно скосившись, чтобы понять, кто там такой смешливый нашелся, – Рано или поздно к вам явится кто-то еще. Нравится вам это или нет – мы слишком близко.
– Мы скрывались от вас двести лет и можем скрываться еще сто, поверь. Хватит, мне нужно подумать.
И он отвернулся, глядя куда-то в угол.
Конвоиры еще какое-то время топтались молча. Затем, точно получив какой-то неуловимый приказ, встрепенулись и один из них окликнул пленников:
– Пойдемте.
– Не хотите пачкать ваши чистые полы свежей кровью? – не удержался от колкости Макс, – Конечно, в темных тоннелях-то оно сподручнее.
– Если понадобится, крови не будет, – пообещал конвоир, – Но вы же слышали. Мудрый будет думать.
– Не отпустят нас, – тоскливо произнесла девушка очень тихо – хотя сопровождающие и отошли. – Он прав – мы им не нужны.
Макс осторожно нашарил ее руку и чуть сжал пальцы.
– Не отчаивайся раньше времени, – шепнул он.
Все эти слова про испачканный кровью пол, вызывающее поведение перед Мудрым вовсе не означали, что Макс вознамерился умереть. Он был из тех людей, кто свято уверен в собственной неуязвимости. Он – главный герой истории своей жизни. Так как же с ним может что-то случиться? Мысль о том, что с теми, кто ему дорог, может произойти что-то серьезнее вывиха лодыжки или простуды, также никогда не задерживалась надолго в его голове.
Она ответила благодарным пожатием.
– Как думаешь, как больше шансов – на его благоприятное решение или на попытку побега прямо сейчас?
– И оставить им Еву? Ну нет. Я намерен его уболтать.
Тем временем они пересекли зал и оказались в очередном коридоре, освещенном все теми же слизнеподобными тварями, налипшими на стены и неприятно пульсирующими.
Провожатые начали сворачивать в ответвления, и после нескольких поворотов Макс утратил чувство направления. Он лишь подмечал, что не все коридоры были одинаковы. Одни, чьи стены могли похвастаться каменной кладкой, казались похожими на их собственные тоннели под фабрикой и, несомненно, были посторены еще до войны, как и сам город. Другие, похоже, были проложены недавно. Их стены были глинистыми, с вкраплением каменной породы. Кое-где струилась вода, а потолок подпирали металлические балки.
К счастью, комната, куда их привели, была достаточно сухая, и в ней наличествовала мебель. Старая, по много раз чиненная, но вполне знакомая, человеческая мебель. Это несколько успокаивало. Светильниками служили все те же тошнотворные слизняки. Хоть Макс и привык иметь дело с разного рода живностью, да и холодный синеватый свет был ему как родной, сейчас ему больше всего хотелось настоящего костра, ну или на худой конец тускло-красной аварийной лампы. Конвоиры пропустили пленников внутрь и вышли, закрыв за собой дверь. Лязгнул засов.
– Как насчет того, чтоб накормить дорогих гостей? – запоздало крикнул Макс. Впрочем, его наверняка слышали. В двери имелось небольшое зарешеченое окошко.

(как и обещано...)

Оно открылось и голос проскрипел – казалось, вполне доброжелательно, хотя со все тем же жутким акцентом – куда сильнее, чем у Мудрого:
– Сейчас принесем.
Удаляющийся шум не был похож на шаги – будто змея отползала.
– Каюк нам, – горячо заговорил Джек,который до сих пор упорно отмалчивался. – Точно говорю, каюк! Сожрут! И эта... эта... живъем слопает.
Глаза его горели нездоровым блеском. Крила присмотрелась повнимательнее и покачала головой.
– А ну прекрати! Совсем раскис!
– Говорю тебе, каюк!
Хлесткий звук пощечины отразился от стен, а Джек покачнулся. Замолчал, но, казалось, успокоился не до конца.
– Даа... бабенка, конечно, та еще стерва, – задумчиво проговорил Макс и потыкал пальцем в ближайшего слизня. Тот сжался и погас, чем привел Макса в искренний восторг.
– Она нас не отпустит, – подвела итог Крила, щелкнув по другому "светильнику". В комнате стало потемнее. – Даже если он решит нас отправить домой... в дороге произойдет несчастный случай.
Макс продолжал задумчиво изучать слизняка.
– Крил... у тебя случайно баночки нет? – произнес он наконец.
– Стекла не ношу – бьется, – отозвалась та. – Есть несколько коробочек.
– Давай, – он протянул руку, – Надо будет прихватить с собой одного, когда соберемся уходить.
Крила порылась в карманах. Их, надо сказать, в ее одежде наличествало великое множество и самых разнообразных. Есть множество полезных предметов, которые нужно с собой носить, и еще множество мест, в которые можно вложить найденное. Конечно, она уже давно установила, что пара ножиков бесследно исчезли, и оценила предусмотрительность хозяев. Но в плоской коробочке, вроде той, в которых древние, как она слышала, хранили ручки (какое расточительство!) – те, кто их пленил, не нашли никакой угрозы.
– Держи.
В коридоре послышались шаги и дверь отворилась – видно, от них не ждали сопротивления, а может – за дверью оставалось еще несколько существ. На плоском куске металла стояло несколько металлических же блюд, содержимое которых было соверешенно незнакомо людям.
– Это не нанесет вреда вашему организму, – заверил охранник.
– Да, разумеется, – согласился Макс, с подозрением разглядывая пищу, – Никогда не помешает лишний раз проблеваться. Способствует очищению... и все такое.
– Я не буду это есть, – заявил Джек.
Конвоир пошевелил наплечными щупальцами. Одно свилось в какую-то странную фигуру. Криле стало интересно, что она значит.
– Не хочешь – не ешь. Вашей пищей не запаслись. Вы, ребята, смотрите, чтоб он вас не сожрал.
И дверь захлопнулась. У охраны всегда есть возможность таким способом оставить за собой последнее слово.
– Надо же! У мутантов есть чувство юмора, – изумился Макс, потыкав пальцем принесенную пищу в точности так, как он недавно тыкал в слизняка. Ожидал он, что пища засветится, что ли?
Пища, надо сказать, имела вид ничуть не более аппетитный, чем тот слизняк. Однако, чего только не доводилось есть людям подземелий в голодные годы. Фактически, все, что бегало по этой умирающей земле, годилось в пищу. А тот, кто не мог приспособиться к такой еде – просто погибал от голода. Макс все еще с подозрением принюхался, затем отважно откусил кусок и принялся жевать. Ни на одно знакомое мясо еда не походила, она казалась упругой и совершенно неволокнистой. Грибами это тоже определенно не было. Вкус был не слишком отчетливый, чуть солоноватый и незнакомый, но в целом...
– Не так уж и плохо, – заметил Макс.
– Угу, – согласилась с набитым ртом Крила, которая в своей сталкерской жизни не раз ночевала в подземельях и перебивалась в буквальном смысле слова подножным кормом. Опыть по определению того, что годится в пищу, а что нет, у нее имелся богатый и выстраданный в буквальном смысле слова – несколькими легкими отравлениями.
Наконец к ним присоединился и Джек, хотя жевал он с каким-то отсутствующим видом.

(продолжение все следует и следует...)

Подземелья. 23 сентября.
(в ролях – Скорпион, Оррофин, Хелькэ)

В старых катакомбах сегодня царило непривычное оживление. Одна из заброшенных станций метро, Мраморная Арка (пусть от той самой Арки ровным счетом ничего не осталось) - то есть та, на которой потолок почти не осыпался, - принимала Ярмарку.
Это значило, что в обшарпанный, грязный зал и прилежащие к нему тоннели соберутся крысы со всех уголков подземного мира. Все те, кто нуждается в чем-нибудь, или наоборот, кто не нуждается, и хотел бы избавиться от лишнего груза. Как всегда, особенно популярным будет оружие и предметы маскировки. Как всегда, завяжется драка. Как всегда, кто-нибудь стянет что-нибудь... у кого-нибудь., а потом - крысы собьются в небольшие стайки и отправятся собутыльничать по поводу того, что день прошел славно.
И выпьют, обязательно выпьют за то, чтоб эта Ярмарка не оказалась последней.
Впрочем, "верхним" пока не добраться до Мраморной Арки.
Никакого официального открытия Ярмарки, разумеется, никто объявлять и не собирался. Зачем? Всем известен день, всем известно место, которое выбрали и обеспечили своей защитой три крупные и сильные стаи, все знают, зачем пришли, так чего лишний раз трепать языком? Язык ещё успеет устать, свестись и отвалиться, пока будешь торговаться, всеми силами пытаясь не упустить своей выгоды. А что делать? Увидят, что хватаешься за оружие - порешат на месте, полезешь в драку - отметелят все, кто рядом и радуйся тогда, что вообще живым ушёл.
Ярмарка начиналась ночью и длилась до рассвета, вернее до того момента, как небо сверху станет чуточку светлее. Ставить палатки или просто расстилать коврики и раскладывать на них свой товар начинали заранее, приходили раньше, ждали...и всё равно, эти четверо умудрились появиться из какой-то тёмной щели в самый подходящий момент и занять одно из лучших мест - у стены. При этом у них, у мелочи, у шмакодявок тщедушных, откуда-то взялась своя палатка и свои клиенты, время от времени в неё заходящие. И выходящие, что характерно, без каких-либо следов конфликта, пусть и не всегда довольные.
В палатке же действительно было всего четверо продавцов, причём никому из них не было больше девятнадцати лет. Строго говоря, девятнадцать-то исполнилось лишь одному, рыжему нескладёхе, отзывавшемуся на имя Паук, а остальные были и вовсе малолетки. Только вот эти малолетки ухитрялись уже далеко не первый год не просто жить и выживать без посторонней помощи, но и таскать из подземелий всякие весьма интересные вещи, за которыми, собственно, к ним и приходили.
И первым, что видели приходящие, был Сет - тощий белобрысый крысенок с на редкость озорными глазами. Собственно, тем, кто входил, достаточно трудно было случайно не наступить на него... впрочем, это была лишь видимость. Сет, внешне спокойный, оказывался на удивление ловким и быстрым в те моменты, когда это требовалось, а еще все знали - в этой палатке надо быть очень, очень осторожным.
Вторым бросался в глаза Белый. Он и так-то был приметен из-за внешности, этот высокий и мрачный альбинос, а сегодня он принес на Ярмарку губную гармошку, полученную невесть каким путем невесть откуда, и играл на ней что-то протяжное и унылое. Белый сидел, сложив ноги, на куче какого-то тряпья - вернее, того, что выглядело как тряпье, а на деле могло оказаться чем угодно.
Возле складного столика возлежала Аспазия и чистила ногти острым армейским ножом Черной Бригады.
А в глубине, в окружении мешков и сумок сидел он. Мутанты среди крыс - совсем не редкость, в том числе уродливые, но мало кто из них производил такое...странное впечатление, как Паук. У него было маленькое, непропорционально сплюснутое тело, нормальных размеров голова, покрытая торчащими во все стороны рыжими волосами и чрезмерно, неестественно длинные ноги и руки. Он действительно напоминал насекомое-переростка, особенно, когда сидел вот так: на полу, скрестив ноги и сложив на груди руки. А ещё все знали, что в складках его аморфного, безразмерного балахона обязательно есть оружие. Лезвие. Нож. Пистолет. Всё это сразу. Как повезёт.
Впрочем, в этот раз всё было несколько иначе. Товаров в палатке не было, лишь четверо малолетних крыс и несколько ширм, прячущих большую часть внутреннего помещения. На эту Ярмарку они пришли не столько продавать, сколько покупать и теперь ждали своего товара.

***
Народ... расступался. И благодарил. Порой. Чаще - просто расступался.
Шаг. Ещё шаг. Медленно, будто и не умеет он толком шагать, а так, учится, или в мыслях своих так глубоко, что и не достанешь, хоть руку в ухо запусти и поройся в голове.
Желающих провести столь опасный эксперимент, впрочем, не было.
"Не суй голову в пасть Удаву", - пошучивали молодые. И затыкались, когда видели, что по улице идёт... почти "ползёт" сам Удав.
Глаза Энкиду следили за шагами, уперевшись в пол. Знахарь, святой и пророк в одном лице сутулился, скрестив руки за спиной, армейские сапоги из хорошей кожи, полученных в подарок от Ган-тора, одного из немаленьких головорезов по соседству, за врачевание его рёбер и позвоночника, неохотно покрывались пылью.
Джил шла следом. Бесшумно, безмолвно, словно верная, родная тень. Иногда, проводя рукой, словно гребнем, по нечёсанным волосам, женщина останавливалась возле чего-нибудь на её взгляд интересного, тратила пару минут на быстрые взгляды и несколько слов и ускорялась, догоняя Удава, который не останавливался никогда.
Они ещё ни разу ничего не купили.

Одинокий ждал их ровно там, где и было условлено. Это был старый, битый жизнью, Чёрной Бригадой и много кем ещё крыс, который выделялся, наверное, лишь одним - умением не выделяться и выживать где угодно. А ещё он всегда знал почти всё. Однажды случилось так, что Удав ему помог и с тех пор Одинокий довольно часто снабжал знахаря новостями. О новооткрытых подземельях. О том, кто, где и что натворил. О работе. Последнее он делал довольно редко, знал, что хватает дел у Энкиду, но иногда попадалось что-то интересное, и тогда Одинокий выбирался из своей берлоги, чтобы найти Удава. Вот и сейчас: четверо сумасшедших крысят, решивших купить себе проводника за...что-то, но судя по их требованиям, это что-то было весьма ценным. Довольно интересно, если разобраться. Во всяком случае, прийти на них посмотреть Удав вроде бы решился.
Но говорливее всё равно не стал.
Говорила, как всегда, Гильгамеш:
- Мы пришли. Что?
Женщина, как и её вечный спутник и друг, была одета по-походному. Прочное, довольно короткое одеяние походило на что-то перешитое из трофейных боевых облачений среднего крыса, с претензиями на моду и практичность разом. Замашка была куда больше исполнения, но было очевидно - и крепкие дорожные ботинки, и штаны из грубоватого, но прочного на разрыв сукна, и обтягивающая рубашка из эластичной ткани, все в швах и прострочках, вполне подходили для долгого путешествия или даже передряги со стрельбой. На крайняк с резнёй. Поверх Гил набросила короткое красное пончо - почти как у самого Энкиду, но у него было синее, на голое тело. Жара и холод Удаву, кажется, были совершенно безразличны, а армейские штаны с несколькими карманами содержали, судя по оттопыренности последних, всё или совсем всё личное имущество странника-ведуна, не считая книг.
- А теперь пойдем дальше, - Одинокий махнул рукой. Повернулся, явно не боясь подставить спину, повел их через Ярмарку, насквозь.
Мелькали прилавки, мелькали крысы... пестрая карусель, и - они. Те, кому даже не приходится, как прочим, пробивать себе дорогу через скопления народу.
- Скажете, что наемники. Что от меня, - бросил он, когда подошли к невзрачной с виду палатке у самой стены. - Дело, как я знаю, сложное. Не на всякого.. прихвостня, - Одинокий хмыкнул, полуулыбаясь. - За ценой не постоят.
И добавил, приподнимая полу шатра:
- Ничему не удивляйтесь.
Что-то быстро мелькнуло перед входом и пропало.
Гил бросила короткий взгляд на Энкиду. Тот кивнул - не отрывая взора от носков сапог.
Пара вошла вместе. На лице женщины читалось некоторое любопытство. Лицо Удава - читало всё, что можно было найти на полу. Гил не мешала.
Тем более что Удав явно вмешался в это дело (или пытался вмешаться) не из-за платы. Платили ему и так. Но... Спутница вещего всю дорогу, незаметно ни для кого пыталась уловить хоть проблеск интереса в походке, манерах, взгляде Куара.
Ничего.
Сапоги и покой сытого старого хищника.

***
Как только народу в палатке стало больше на двоих крыс, взгляды остальных, уже присутствовавших, как раз на этих двоих и обратились - один за другим.
Огромные, светло-карие (чуть не до желтизны) глаза белобрысого крысенка, что притаился за полой.
Красные, с черными вкраплениями зрачков глаза крыса постарше - абсолютно белокожего и беловолосого. Нет, не ранняя, непонятно откуда взявшаяся седина... альбинос. Мутант. Обычное дело.
Зеленые, как трава, которой тут, внизу, уже и не встретишь, глаза девчонки-крысы с торчащими во все стороны разноцветными прядями волос... и здоровым, не по руке ей, ножом.
А еще был Паук, и его взгляд был хуже всех прочих.
Он был какой-то неправильный, какой-то чужой и слишком уж колючий. Мелкие, похожие на булавочные головки зрачки могли бы потеряться на светлом-светлом, чуть ли не прозрачном фоне радужек, но нет. Мешало то, что они вкручивались в вошедшую пару, ощупывали её, чуть-чуть пробовали на прочность и немедленно обходили места, где было твёрже, чем нужно. Так не смотрят даже сквозь прицел. Даже глумясь над трупом любимого врага смотрят иначе.
- Интересные, - негромко сказал Паук, поднимаясь во весь рост. До того он сидел на грубо сложенном подобии стола, составленном из двух ящиков и доски, а теперь выпрямился во весь рост, демонстрируя миру длинные и неправдоподобно тонкие щиколотки, торчащие между обрезанными форменными штанами Чёрной Бригады и самодельными сандалиями. Руки крыса прятались под бесформенной накидкой, обвивавшей его тело от горла до бёдер.
- Нанимаемся. Проводники. Одинокий навёл. Интересует? - осведомилась Гил, засунув руки в карманы. Тон женщины мог бы показаться непринуждённым, если бы не глаза, бегающие от лица к лицу. Взгляд у Гильгамеш сейчас был... колючий. Если бы у Удавов напарницами были Гадюки, это было бы хорошее сравнение. Или кобры - но воротника достаточного размера, чтобы раздувать его, у тарну не было.

- А мы таки-ие, - пропела Аспазия, - интересующиеся.
Поднялась на локте, подбросила нож в руке.
- Только злые, просто ужас как. Если нанимаетесь, значит, умелые. Сможешь отбить? - лезвие сверкнуло в тонких пальцах. - Мы же вас жалеть не будем. Вот прямо сейчас и начнем не жалеть. Сможешь?
- Тише, сестрёнка, это мы потом проверим, - голос у Паука оказался совершенно не под стать взгляду - мягкий, обволакивающий. Он чуть тянул слова, от чего его речь будто бы усыпляла.
Аспазия надулась - буквально на секунду. А после снова принялась чистить лезвием ногти.
Крыс спустился со стола и подошёл ближе к Удаву, на ходу распахивая перед ними свою накидку. На её полах изнутри были прикреплены довольно неплохие карты, разных мест.
- Какие из этих дорог знаете? - спросил он, не обращая внимания на то, что голый торс, прикрытый лишь множеством перевязей и ножен с разнокалиберными ножами может несколько...удивить.
Гил бросила беглый взгляд на карты. Куар... поднял глаза. Глаза Удава.
- Вот эти, - Гил медленно, осторожно указала на несколько карт, словно чуть робея. Потом ещё на несколько фрагментов местности. - Эти чуть лучше. Это я. Он - все. Ходил хотя бы несколько раз. Чаще всего тут и тут.
Паук переглянулся со своими и отошёл, уселся обратно на стол, старательно запахиваясь в плащ и пожал плечами.
- Ну, это хорошо. Так как, отбить можешь или нет, сестричка же спросила, невежливо будет ей не ответить, правда?
- Могу отбить. Могу убить, отбив. Могу не дать бросить и убить. Могу просто не дать бросить.
- Могу не дать умереть тому, в кого отобьют. Неважно, кто будет отбивать, - вставил Энкиду. Голос у него был низкий и тяжёлый, скорее от долгого молчания, чем по жизни.
- Тогда отбей! - повелительным тоном сказала Аспазия, хмурясь. - Без убийств только, мы же так, посмотреть... В землю отбей, Белому под ноги - то-то он удивится...
Крыс-альбинос при этих ее словах даже головы не поднял - все так же сидел в углу, разглядывал губную гармошку. Казалось, и внимания не обращал на то, что происходит - глянул разок, кто пришел, снова погрузился в себя.
Сет хихикнул, потирая чумазые лапки.
- Тогда кинь, - кивнула Гил.
Энкиду бросил на напарницу короткий, тяжёлый взгляд, повелительный и сдобренный лёгким сомнением. та в ответ совсем незаметно улыбнулась.
Аспазия поспешила выполнить просьбу - размахнулась и метнула нож сбоку, неожиданно сильно. Метила не в женщину, в знахаря - ровно посередине живота пришелся бы удар. Гил в ответ - довольно легко повела плечом, вывернув кисть.
Что-то упруго звякнуло, и клинок оказался воткнут в землю в точно указанном месте - под довольно большим углом, хоть и не вертикально.
- Так достаточно, или нужно точнее?
- Она мне нравится. Он тоже. А вам, братики и сестричка? - раздался голос Паука, так и сидящего на столе с опущенной головой. Каким образом крыс умудрялся хоть что-то видеть оставалось тайной.
Белый вытащил нож из земли, повертел в пальцах, потом словно капельку обиженно взглянул на Аспазию.
- Хорошо воткнулся, - сказал он. Серьезно кивнул Гил: - Весьма. Я доволен.
Голос у него был "серый", невыразительный, вообще без эмоций.
- Ну-у, - девочка-крыса заулыбалась, широко-широко, - вот я прицени-илась, посмотре-ела... Сур-ровые такие ребята! Берем!
- Классные, - пискнул Сет. Подошел к Удаву поближе, оглядел с головы (для чего ему пришлось привстать на цыпочки, а потом и подпрыгнуть) до ног. - Если вырасту, хочу вот таким же быть!
В этом были все они. Не "когда", а "если".
- Хочешь - будешь, - пожала плечами Гил. - Если и правда хочешь.
Удав протянул вперёд руку - кажется, здороваясь формально или... подтверждая заключённый контракт. В чём он состоит - вопрос остался незаданным, или просто ненужным.
Паук быстро поднялся и за два длинных шага преодолел расстояние от стола до Удава. Руку, впрочем, он жать не торопился.
- Вы ведёте нас через землю, которую мы укажем, - быстро, почти скороговоркой начал Паук. - Мы отдаём вам карту неоткрытого бункера. С кодом для двери. Устроит, нет?
Энкиду кивнул дважды. Сперва - коротко и просто. Второй раз - на руку.
- Устроит, - перевела Гил. - Проведём. Вы - все, кто будет?
- Мы - все, - подтвердил Белый. - То есть никому другому про это знать нельзя. Вообще никому. Хорошо, что ваш друг неразговорчив. Надеюсь, вы тоже.
- Только так, как вы уже видели. Иначе его не все...
Энкиду резко вскинул руку. Глянул на Гильгамеш. Та кивнула и не продолжила фразу.
- Не все? Хорошо, что не все, - отозвался Паук. - Когда все - это же не интересно.
Куар коротко кивнул, приложив руку к груди.
Сделка состоялась.

Фармацевтическая фабрика.
Рано утром 22 сентября

Лестница привела Айседору в полутемный коридор. Здесь освещение создавалось не странными пакетиками, как у входа наверху, а аварийныйми лампами, издававшими мерное жужжание. Их свет окрашивал стены в неприятный буро-оранжевый оттенок. Пол покрывала мелкая кафельная плитка, большей частью потрескавшаяся и сбитая. Ближайшая дверь обнаружилась по правой стороне коридора. Оранжевая лампа над дверью, забранная антивандальной решеткой, светила чуть ярче прочих. На двери красовалась полустертая надпись, сделанная от руки и сообщавшая всем желающим: " Макс лох!". Дальше по коридору - и справа, и слева - виднелись такие же яркие пятнышки света, отмечая, вероятно, другие двери.
Гармоза по-началу была настроенна резко отрицательно к подобной игре в прятки получателя склянок, но с детства любившая влезать туда, куда её не пускали, сейчас она аж нервно вздрагивала от предвкушения увидеть на объекте, куда постороннем вход заказан, нечто такое, ТАКОЕ. Стараясь ступать как можно тише, она подкралась к первой двери с хулиганской надписью и осторожно потянула за ручку. Впрочем, выяснить, что именно скрывала эта загадочная дверь, не удалось. Она оказалась заперта. Как и следующие две. Открытая не имела никаких надписей, но казалась самой аккуратной из всего - даже краска почти нигде не облупилась. Открывшаяся комната не была освещена электричеством. Здесь, как и на лестнице, висели бледно-голубые пакетики со странным содержимым. Комната показалась маленькой. Если приглядеться внимательней, она была просторна, но свободного места и впрямь оставалось мало. Узкий проход вел между длинным столом с исцарапанной поверхностью, в углу которого лежал потрепанный журнал, и стеллажом, где в углублениях на полке распологались пробирки - пустые и полные. Последние все имели этикетки. В дальнем конце комнаты имелась пара закрытых дверей.
- Лаборатория, - в священном трепете выдохнула Айседора, обняв исцарапанный стол, как только что встретившуюся ей любовь всей жизни. С детства ей твердили, что она непроходимо тупа и скорее небесники добровольно слезут с облаков, чем она станет ученой. Но ей жизнь людей от науки казалась воплощенной сказкой. По-настоящему интересная работа, обильное питание, защита от бед и неприятностей, чистая одежда, которую им регулярно выдавали, а еще всегда тепло и уютно. Уж куда лучше её бесконечных уличных бегов от отправителя до получателя. С детским восторгом и упоением она осторожно, как великую драгоценность брала в руки пробирки, морщила лоб, изображая напряженную работу научной мысли, а потом заботливо ставила их обратно.
Дверь, закрывшаяся не до конца, отворилась вновь. На лице Торссона явно читалось желание встретить кого-то из своих работников и отчитать. Конечно, такая мелочь, как неплотно прикрытая дверь, была только предлогом. Во время поисков Макса и его компании руководитель лаборатории успел накопить изрядный запас неприятных переживаний, который жаждал выхода, как грозовая туча - молнии.
И когда оказалось, что личность, копающаяся в святая святых, ему совершенно незнакома, настроение от этого не улучшилось.
- Что вы здесь делаете? - рявкнул он.
Примерно в то же мгновение зажегся электрический свет. Это Магдалена, вошедшая следом, нажала на тумблер.
- А! - Гормоза вскрикнула от неожиданного рявканья и не менее неожиданной вспышки света и уронила пробирку, которую в тот момент держала в руках.
Торссон попытался подхватить ее. но не успел - стекло разбилось и содержимое зеленой лужицей разлилось по полу.
- С ума сошла! Убирай немедленно. Хотя нет, стой и не двигайся! Кто ты такая?
Айседора смотрела на осколки склянки, как на осколки собственного сердца, прикусывая дрожащую губу.
- Курьер, - шмыгнула она носом, - бутылки эти ваши, медицинские, принесла вам из больницы. Я нечаянно, правда, хотела... - взахлеб начала оправдыватся деваха.
- Кто вас сюда пустил? - проговорила Магдалена, глядя на разбитую пробирку не менее отчаянно, чем незваная гостья.
- Дык, это на входе и пустили, ага, - замялась Айседора, стянув с головы кепочку и нервно теребя её в руках, - я все приберу, правда-правда.
- Не надо! - поспешно предостерегла Магдалена, - Лучше я сама.
- Да что же вы будете ручки-то белые марать, а Айседора быстро, Айседора вмиг все подотрет, - засуетилась деваха, вертясь вокруг себя, видимо в поисках тряпки. Не найдя ничего, она стянула с себя рубаху и бухнулась на колени подтирать лужу.

Магдалена (чьи руки, к слову, были весьма смуглы, а уж бездельницей ее и вовсе никто не почитал) не знала, возмутиться ей или рассмеяться от этой торопливой непосредственности.
- Ну не рубашкой же! - она подалась вперед, придерживая Айседору за руки и поднимая, - Оставь, после. Лучше объясни еще раз, чего тебе надо.
- Мага, не давай ей ничего трогать! - распорядился Некман. - Почему вы, вместо того, чтобы просто отдать бутылки, ходите по лаборатории и хватаете реагенты?!
- Я нечаянно, - еще раз всхлипнула деваха, - кричала у будки, звала, никто не вышел, что же я с ними обратно пойду? Вот и спустилась поискать хозяев, а тут эти реа..реа..
Справится с новым и сложным для неё словой Гармозе никак не удавалось.
- Больше никогда так не делайте! Это не для того, чтоб трогали посторонние! Можно было вообще оставить на проходной...
Гнев Торссона начал слегка остывать. Ну что, в самом деле, возьмешь с девчонки? Стоимость пробирки? Глупо.
- Простите, - пролепетала курьер, подгребая к себе намокшую от разлитого химиката куртку, - а что это было?
Магдалена обошла курьера, скрылась за одной из дверей в глубине комнаты и вернулась со шваброй. Принявшись вытирать пол, она с осуждением поглядела на промокшую куртку и комкающие пропитанную раствором ткань пальцы.
- Ничего особенного. Тебе повезло. А было бы особенное, осталась бы без пальцев, - она усмехнулась, - Ну, не говоря уже о рубашке.
Глаза Айседоры, казалось, были готовы выскочить из орбит.
Вообще-то, Мага слегка слукавила. Конечно, на полке хранились и токсичные вещества, и ядовитые вещества, но все они были не настолько опасны, а облезающая или покрывающаяся красными пятнами кожа - совсем не то, что химический ожог третьей степени.
- Сколько именно медицинской посуды принесли? - требовательно посмотрел на пришелицу Торссон.
- Ровнехонько пятьдесят штук, - не моргнув глазом отрапортовала деваха.
- Хорошо, - кивнул начальник лаборатории. - Где расписаться?
Курьер ловко вынула откуда-то из-за пазухи успевшие помяться бумаги. Протягивая их грозному ученому, она взволнованно смотрела на разлитую лужу, до сих пор переживая инцидент, и с трепетом на все еще целые склянки и бутылки на стеллажах. Забытая детская мечта с каждой минутой набирала силу.
Швабра в руках Магдалены слизнула остатки лужи, а сама девушка вдруг настороженно спросила:
- Кстати, а почему не Ларри? Нас не предупредили о смене курьера.
- Кто бы меня предупредил, - забыв от возмущения, где находится и растеряв всю трепетность, смачно фыркнула деваха, - неси, говорят, да поживее.
- Магдалена, выдай ей полные взамен, - резко распорядился Торссон. - Где, интересно, шатается Кевин!?
Девушка дернула плечом, видно в ответ на последний вопрос и прошла вглубь помещения к большому шкафу с полупрозрачными дверцами, покрытыми царапинами.
Раскрыв их, Магдалена какое-то время изучала полки, затем растерянно хмыкнула.
- Должно быть Макс не успел... - голос ее погрустнел, - Придется подождать, пока я отмерю.
- Похоже, Макс забыл где-то голову, и давно! - голос Некмана чуть смягчился на последующем вопросе. - Сколько времени это у тебя займет?
Магдалена вернулась и забрала сопроводительные записи.
- Пятьдесят флаконов и тут... разные препараты. Некоторые придется смешивать. У нас закончились, - тут она с с сочувствием поглядела на тощего курьера: - Пятьдесят полных, да ты дотащишь хоть? Ларри-то он здоровый...
- Здоровей видали, - гордо шмыгнула носом Айседора, - дотащу, можете не сумлеваться.
Магдалена с сомнением хмыкнула, обернулась к Торссону, уточнив:
- Не быстро.
И скрылась за дверью подсобки. Ей надо было еще переодеться и вымыть руки после путешествия по тоннелям, прежде чем браться за препараты.
- Ладно, тогда приходи позже, - подытожил Торссон.
Разочарования во взгляде и в голосе Айседоре скрыть на удалось.
- Ну, это.. позже, так позже.
Послав на прощание влюбленный взгляд всему стеклянному на полках, курьер уныло поплелась обратно, наверх, через будку, мимо тощего сторожа, к дерзкой и не ласковой охране. На улице, как всегда было мерзко, ноги болели, в карманах опять не было чаевых и чем она будет ужинать Гормоза так и не придумала.

(Месс, Рейлан, Хигф)

Глубокие подземелья, 22 сентября
С Хигфом

Еда была съедена, и теперь пленники сидели на узких нарах. Макс прислонился спиной к стене. Та была прохладной, но не сырой. Светильники все также разгоняли сумрак холодным сиянием. Иногда они пульсировали, чуть приугасая и вновь разгораясь. Но, если их не трогали, совсем не гасли. Те два слизня, что перестали светиться после прикосновений, зажглись вновь. И Макс вяло гадал, как же их можно "выключить" на более длительный срок?
– А говорят, Санд из стаи Клео совсем придурком с нижних ярусов вернулся, – прорезал молчание тихий, наполненный тайным страхом голос Джека. – Полгода назад. Ходил, ходил вниз, потом пропал... а вдруг нашелся, только толку с него никакого не стало. Не помню – пристрелили, кажись.
– Санд твой никогда особым умом не отличался, – парировал Макс, – Куда ж придурошнее?
Джек вскипел.
– Смешно тебе! Сколько уж можно!.. – и тут же сник. – Эх, пропадать нам, видно. Останусь жив – трехдневную порцию еды Скерру отдам... А как вы думаете, может, прямо под ними Дахар живет?
– То-то у них такое благочестие, – хмыкнула Крила. – Хотя, судя по Мудрому – все может быть.
– Зато судя по той дамочке, так ее матушка явно согрешила со стервятником, – поддакнул Макс и поглядел на Джека чуть сочувственно, впрочем, от утешений воздержался. Он поднялся размять ноги и прошелся по камере, затем вернулся на место и снова заговорил:
– Но, возможно, ты прав. Я сейчас вспомнил... тебя в детстве мама не пугала, что, мол, если детишки не ложатся вовремя спать, то из подземной реки приплывает трехголовый змей и... – он нахмурился, должно быть, вспоминая давние детские страшилки, – Ну, в общем, происходит что-то ужасное.
– Издеваешься? – охранник сжал кулаки.
– Да нет же. Я серьезно, – Макс явно оживился, точно перед ним вдруг раскрылась какая-то неразгаданная доселе тайна. Он продолжил с возбужденно горящими глазами: – Или вот еще. Помнишь, в "Трубе" одно время бродяжка ошивался? Вечно не просыхал. Казалось бы, на какие шиши? Не то из жалости его там угощали, не то за истории. Байки он травил – будь здоров. Да такие, что мороз по коже. И слушать страшно, но и оторваться невозможно. О шипящем ужасе, скрывающимся в вентиляционных шахтах. Будто бы нечто выслеживает заплутавших одиночек, насылает кошмарные видения, загоняет все дальше, а затем выпивает кровь... Или может, съедает по частям. Я сейчас не помню. У него финалы всегда разные были.
– Да я никогда это всерьез не принимал, не слушал даже. Он же все это, чтоб угостили, а чего я буду свои кровные кому-то отдавать? – вспомнив, возмутился Джек. Он рассматривал свою ладонь, словно рассчитывал увидеть там не то ответ, не то уютное и знакомое помещение "Трубы". – Так ты думаешь, это правда была? Про них?
– Возможно, – ответила вместо Макса девушка. Она сидела, опираясь спиной о стену и, видимо, расслабившись. – Я помню – я любила послушать. В детстве меня сказками особо не баловали. А что были сталкеры, кто возвращались, не помня, где были – это уж совершенно точно.
– Ага, – обрадованный поддержкой согласился Макс. – А были те, кто вроде все помнят, куда ходил, что делал, а по ночам кошмары снятся. Я нескольких парней знал. Они ко мне за грибами приходили. Бражка-то их не брала. Сколько ни выпьет, а все равно по ночам видится такое... Разное, говорили, виделось. Кому что. Но с завидным постоянством в историях змеи появлялись.
– То есть они за нами следили? И толку, что сейчас мы об этом знаем? – напрямую спросил охранник.
Макс пожал плечами. Сейчас его гораздо больше занимали выводы относительно того, что тоннельный фольклор оказался основан на реальных фактах, а даже не собственное плачевное положение.

Лаборатория. Вечер 22 сентября
(и Reylan)

Кисловатый напиток из сушеных подземных трав назывался чаем по привычке. Никто из подземных обитателей, кроме, возможно, старого Иеремии, понятия не имел, каким должен быть настоящий чай. Во всяком случае, плескавшаяся жидкость в потрескавшихся и потемневших изнутри сине-белых чашках была горячей, бодрила и утоляла жажду. Именно то, что требуется утром после напряженного рабочего дня и короткого сна.
– Похоже, мы не зря таскались в этот зал, – заявил Некман, отодвигая в сторону бумаги и коробочки, чтобы освободить место для тарелки с бутербродами.
– Похоже, – коротко согласилась Магдалена. Она отодвинула в сторону микроскоп и еще раз пробежала взглядом записи. До более точных выводов было еще далеко, но первые результаты тестов оказались весьма любопытными. Девушка отложила листок и потянулась за своим бутербродом.
– Кстати, – добавила она уже с набитым ртом, – Нам нужно решить, как долго подопытный образец нам нужен живым. Его ведь тоже нужно кормить.
– А что у нас с грибами? – поинтересовался Торссон угрюмо. – Которые эти твари жрут?
– Не так много, чтобы кормить ее долгое время. Урожай не будет восстанавливаться столь быстро, – она отхлебнула из чашки, – Не говоря уже о возможных конфликтах со стаей... На нас и так косо смотрят. Не все работники умеют держать язык за зубами. Вот и болтают о том, что грибов у нас целые залы, да крысы откормленные и чистые, а людям от этого никакой пользы, мол, дети у них не доедают и все такое... Вранье, конечно, сейчас с едой не так плохо, у нас по крайней мере. Но им только повод дай. Представляю, что будет, когда узнают, что мы тварь здоровую откармливаем.
Руководитель лаборатории поморщился. Сильные пальцы, отпустив чашку, сжались в кулак.
– Они слишком много говорят о том, чего им не положено понимать! Позабыли о дисциплине и порядке!
Торссон сделал глубокий вдох.
Нахмирившееся лицо словно сошло с картин, которых люди этого времени никогда не видели и не увидят. Алый закат догорает сбоку, паруса самозабвенно трепещут над головой, укрытой шлемом, рука сжимает топор. Нос корабля, украшенный чудной фигурой, хищно смотрит на приближающийся берег.
Наконец злость уступила место сосредоточенности.
– Хорошо. Основное понятно – она действительно схожа по физиологии с людьми, но быстрее. Пока не будем кормить, сделаем еще несколько анализов, для которых нужны живые ткани, а потом будем приканчивать.
Магдалена помолчала, водя пальцем по краю чашки.
– Хотелось бы знать, чем они питаются там, в подземельях. Судя по тому, что мы видели и слышали, их там достаточно много.
– Судя по зубам – они всеядны, хотя хищниками назвать вряд ли можно. Наверное, за тем залом есть обильные заросли или озеро... Но почему они обитают именно в нем?
– Мы не узнаем, пока не отправимся туда, – девушка постаралась придать своему голосу больше безразличности. В подземельях был дефицит не только в еде, но и в оружии. Стая никогда не выделит людей на поиск пропавших разведчиков. Скорее тоннель просто перекроют, если сочтут опасным. Другое дело дополнительные источники пищи. Сами обезьяны и те были неплохой добычей. Если о них станет известно, то только успевай закрывать двери от охотников. Магдалена вовсе не жаждала привести сюда отряд, который перебьет этих тварей – такое никогда не поздно устроить. Больше ей хотелось узнать ответы на некоторые вопросы и отыскать брата. Хотя тот факт, что отряд не вернулся тем же путем, не внушал оптимизма.
Некман покачал головой.
– Рано. Сперва нужно исчерпать потенциал нашей добычи и понять, чего мы хотим. Хороший вопрос – половина ответа. Если удастся изготовить эффективный препарат – это сразу может повысить внимание к нашей лаборатории, и в первую очередь финансирование. А в ближайшее время туда соваться не стоит – слишком дорого это обходится.
Казалось, он слегка пожалел о последних словах.
Магдалена промолчала. Лицо ее не выражало особых эмоций, девушка с самого детства привыкла быть сдержанной. Она могла вспылить по незначительному поводу. Отчитать Макса или отругать охрану, но если случалось что-то действительно серьезное, она переставала проявлять эмоции, точно не желая демонстрировать свои чувство посторонним.
– Надо постараться не допустить слухов о твари как можно дольше, – деловым тоном озвучила она недавно мелькнувшую мысль. – Пока охотники не набежали.
– Я уже приказал молчать тем, кто был с нами. Тоннель охранять получше, – кивнул Торссон, доедая бутерброд. К счастью, в порциях руководителя лаборатории не ограничивали – он сам мог умять на зависть любой обезьяне, а вот на готовку ни времени, ни желания не было. И продолжил, меняя тему: – Если для быстрого результата нам понадобятся опыты на... добровольцах – как полагаешь, их найдут?
Магдалена пожала плечами.
– Если еще предложить достойную оплату, возможно.
– Или приказать, – усмехнулся Некман.
– Не уверена, что это хорошая идея, – отозвалась девушка.

Ночь с 22 на 23 сентября, грибные плантации
С Хигфом

Ровный холодный свет фосфоресцирующих грибов освещал плантацию, яркий в зоне их скопления и тускнеющий, почти растворяющийся в темноте в противоположном конце огромной залы, там, где произрастали другие сорта. Магдалена тихонько продвигалась вдоль темной стены. Она знала, что на плантации никого нет, она сама отослала ночных работников под каким-то убедительным предлогом, но это не избавило ее от беспокойства. Обогнув зал по периметру, удлинив тем самым свой путь, девушка приблизилась ко входу в тоннель. Достав припрятанную под ворохом тепличной пленки лестницу, Магдалена приставила ее к стене и взобралась к отверстию. Теперь оно было закрыто решеткой, крепко прикрученной к вбитым в стену скобам толстенной металлической проволокой. Магдалена достала из кармана кожаной куртки плоскогубцы и принялась отгибать проволоку.
Ярко выраженных теней здесь не было, так как свет лился с половины поверхности пола, но иногда полумрак сгущался и становился непроницаемым и таким густым, что, казалось, можно оторвать кусочек и спрятать в карман. Одно из таких уплотнений было неподалеку, под выступом трубы, которая загибалась вниз и, обрываясь у пола, скалилась камням щербатым злым оскалом.
Почти бесшумно под тихий скрежет оттуда отделился кусок мрака - словно кто-то действительно его оторвал и торопливо вылепил облик высокого человека.
- И что? - поинтересовался сзади девушки хорошо знакомый голос.
Она замерла. Рука с плоскогубцами застыла, не завершив движения.
- Ничего, - тихо ответила Магдалена. Можно было не выдумывать сказки, что она просто зашла проверить надежность решетки. Брошенное у стены походное снаряжение и оружие свидетельствовали о ее намерениях весьма красноречиво. А даже если б его не было, Торссон не тот человек, который поведется на подобное.
- Как ты хотела его найти? И чем рассчитываешь помочь? Если не справятся сталкеры, Джек и Макс - чем ты им поможешь. Станешь лишней обузой?
Он не повышал голос, но вместо громкости нарастала жесткость, и к концу фразы казалось, что металлические голосовые связки скрежещут и позвякивают в жестяной трубе горла.
Магдалена развернулась лицом к начальнику, держась рукой за решетку и глядя сверху вниз.
- Тебе прекрасно известно, что я управляюсь с оружием не хуже остальных, - голос Магдалены оставался тихим и спокойным, только тот, кто знал ее достаточно хорошо, мог понять по едва заметно изменившимся интонациям, что сказанное ее задело.
- И тем не менее - какие основания у тебя полагать, что твое вмешательство решит дело? Что ты их вообще найдешь?!
Некман явно не обращал внимание на то, насколько колют его упреки.
Магдалена коротко повела плечом.
- Пятьдесят на пятьдесят, - с нарочитой флегматичностью пояснила она, - Либо найду, либо нет.
В голосе ее не было намека на шутку, хотя вполне можно было заподозрить сарказм смешанный с фатализмом.
- А теперь представь, - насмешливо сказал Некман. - Завтра из этой или другой дыры вылазит Макс, и тут же кидается искать свою благоразумную сестру.
- А какие у тебя основания полагать, что он вылезет? - переспросила Магдалена.
- Я в них верю, - просто ответил Торссон, и закончил, жестко и даже жестоко. - А ты - нет.
Глаза Магдалены сузились, пальцы сжались на рукояти плоскогубцев.
- Я готова рискнуть ради них, а ты - нет, - парировала девушка.

Ученый впервые повысил голос, сердито глядя на нее.
- Если бы мы знали, где они, риск не был бы глупым и бессмысленным!
- Нам достаточно известно, - голос его подчиненной тоже стал жестче, - По крайней мере мы могли бы спуститься в тот пролом. Там могут найтись новые следы.
- Недостаточно. Мы не знаем, почему они не вернулись тем же путем. Магдалена, то, чем мы занимаемся - очень важно, и я не могу рисковать последним компетентным сотрудником!
Магдалена обвела взглядом массивную фигуру начальника и внезапно спросила:
- Важно? - теперь в ее голосе было чуть больше эмоций, - И ради кого все это? Ради кучки оборванцев, которые при первой же возможности разгромят лабораторию, чтобы набить свое брюхо лишней порцией еды?
- Пока мы пишем книги и ставим опыты - мы люди, а не горстка оборванцев, и есть надежда, что когда-нибудь перестанем проживать жалкие проценты с тающего капитала предков, - он ответил холодно и набычившись, но в глазах горел яростный огонек.
- Расскажи это тем, кто считает наши мифические богатства. Мало кто из них разделит твое мнение, и тебе не следует бросаться теми, кто может понять твои слова, если ты хочешь, чтоб все это имело хоть какой-то смысл, - не сдавалась Магдалена.
Торссон покачал головой. Пламя в зрачках пригасло, голос снова притих.
- Слишком мало шансов найти и реально помочь против возможности потеряться. Ничтожно мало.
Магдалена с силой ударила плоскогубцами о решетку. В тишине подземной плантации звук оказался неожиданно резким.
- Я не могу просто ждать и ничего не делать, - ей удалось сохранить относительное спокойствие в голосе, однако логичные доводы кончились.
- А надо, - жестко сказал начальник лаборатории. – Иди спать. Завтра у тебя будет очень много работы.
- Единственное, что тебя волнует, твоя работа, - девушка все еще стояла на лестнице, глядя на начальника сверху вниз и держа в руках свой инструмент. Ситуация казалась ей до крайности нелепой. Она понимала Торссона, сама на его месте поступила бы также, но все же не могла сдаться.
Торссон не счел нужным ответить на этот выпад.
- Иди спать! - в голосе снова лязгнул металл.
Уголок рта Магдалены нервно дернулся, руки снова сжали тяжелые плоскогубцы. Казалось, она вполне способна запустить ими в Торссона. Впрочем, ничего подобного не произошло. После тягостной паузы она спросила:
- Кто наболтал?
Правый уголок губ Торссона насмешливо приподнялся. Игра теней превратила усмешку в гримасу.
- Не умеешь скрываться.
- За мной никого не было. Я бы услышала. Ты подкараулил.
Некман пожал плечами и промолчал.
Она также молча продолжала смотреть на него, не двигаясь с места.
- Завтра поговорим, - произнес он, когда пауза грозила перейти в бессмысленное молчание.
Разумеется, Магдалена поняла, что затея провалилась, едва только услышала голос босса. Но теперь она сдалась окончательно. Она дернула рукой решетку - та держалась крепко, Торссон появился почти сразу, Мага не успела отогнуть даже одно крепление. Убедившись, что все в порядке, она спустилась, все также молча спрятала лестницу, подобрала снаряжение и вновь хмуро уставилась на Торссона.
- С утра напишешь отчет для людей Старшего? - предложил-попросил-приказал, как это нередко делает начальство, Торссон - будто они сидели в Лаборатории.
- Непременно, - холодно отозвалась Магдалена. - Возня с бумагами - это очень важно.
Она медленно направилась к выходу напрямик. Больше не было необходимости прятаться в тенях. Некман последовал за ней.

(те же)

Небоскребы. 26 сентября.

Первый учебный день у Морганы выдался совершенно не напряженным – лекции она слушала с интересом, практики пока не предвиделось, а полученное домашнее задание вообще вызвало восторг.
Рисунок человека в разрезе, с обозначением внутренних органов и описанием их функций. Преподаватель был введен в состояние нешуточной обеспокоенности, когда Рид подошла к нему с вопросом: «В какой позе должен стоять человек?»
- В обыкновенной, - сообщили ей после некоторых размышлений, - ну вот как, значится, простое тело…
- С лица или со спины? – продолжала наседать Моргана.
- С лица, конечно!
- А стоя или сидя?
Получив в ответ печальное: «Вы что, издеваетесь?», девушка решила, что рисовать будет, как, собственно, обычного человека, если бы его разрезали. У нее в голове даже выстроилась логическая цепочка: раз его разрезали, значит, он мертвый, раз мертвый, значит, лежит. В процессе выполнения задания больше всего времени она потратила на надписывание всяких «кишечников» и «легких», включая и медицинские названия.
К вечеру ей было совершенно нечем заняться (от безделья она даже стерла пыль со всех попавшихся поверхностей), а Натан почему-то все никак не возвращался с дежурства.
«Нет-нет», говорила себе Моргана, «работать врачом я не пойду, я же сойду от этого с ума, а его у меня и так не очень-то много; мне просто нужен доступ в распроклятый морг, где меня будут ждать анатомические образцы». Послонявшись по сектору, она принялась за новый комикс – дело происходило в больнице, где врач и две симпатичные пациентки тоже не знали, чем бы таким заняться.
Стук в дверь раздался во втором часу ночи и был каким-то необычным. Неприятным он был, будоражащим. Слишком частым, слишком тревожным, а в случае Натана ещё и слишком настойчивый. Стук-предвестник, оповещающий: спокойная жизнь кончилась, жди дурных вестей!
Девушка бросилась к двери почти бегом.
- Оп, - улыбнулась она, распахивая её, - привет, док. Я бы даже сказала, наконец-то!
- Привет, – Натан, небритый, бледный и с запавшими глазами, тем не менее был явно рад её видеть. – Мори, впусти меня быстрее, есть новости. Важные.
- Да конечно-конечно, - Морган посторонилась, пропуская Штейна в комнату. – Случилось что? Нет, стоп, может, чаю? Я сейчас!
Не дожидаясь согласия, она юркнула в кухню, застучала посудой откуда-то из-за створок шкафов… чайник был уже горячий – она ждала Натана и каждый час подогревала воду, надеясь, что вот сейчас-то он и войдет.
- Ага, - сказала Рид, размешивая сахар, и обернулась к стоявшему в дверном проеме кухни врачу, - вот. Теперь ты готов говорить, а я слушать.
Доктор Штейн достал из кармана портсигар, вопросительно посмотрел на Моргану, получил её немое согласие и закурил. Несколько затяжек он явно о чём-то размышлял, а потом тряхнул головой, с силой растёр виски и улыбнулся ей уже гораздо более живо:
- Нет, - сказал он. – Новости будут завтра утром. А сейчас лучше расскажи мне, что ты такого натворила у профессора Малансона, что он на практике у старших курсов выгнал какого-то беднягу за то, что тот по положению трупных пятен определил изначальное положение тела, как «странную позу»?
- Эм-м, - Рид потупилась, - ну… да ничего особенного! Я, в общем, всего только попыталась поговорить с ним о том, какие бывают позы. Но диалог не получился. Он знает только одну позу – «обыкновенную», - Моргана изобразила данное положение тела, вытянув руки по швам и вдобавок состроив дурашливую рожицу.
- Боюсь, что пожалею об этом вопросе, но в каком контексте вы говорили с этим почтенным профессором о…позах? Моё воображение решительно здесь пасует.
Она развела руками.
- В одном из моих профессиональных, - увидев, как выражение лица Натана начинает меняться, Моргана добавила: - Ну, в художественном. У меня задание – «человек в разрезе», со всякими кишками и прочими радостями.

Штейн выдохнул очередную струю дыма с явным облегчением. Вообще, в поведении доктора что-то явно изменилось, потому что вот это самое выражение облегчения практически не покидало его лица, когда он смотрел на Моргану.
- И как задание? – спросил он. – Выполнила?
- Да-а, - гордо протянула она. – Давай покажу!
Рид скрылась в комнате. После недолгой возни (как мог определить доктор по звукам, где-то в районе дивана), зашуршала наконец бумагой и вернулась, торжественно неся перед собой большой лист.
Нет, Моргана действительно справилась с заданием, но подошла она к нему слишком творчески. Фигура человека на нем была изображена дважды: у человечка справа была взрезана левая половина тела, а у человечка слева, наоборот, правая. Впечатление о внутренних органах из этой картинки составлялось вполне цельное… но совершенно обалдевшее выражение лица у человечков подсказывало, что автор рисунка видит в подобной прикладной анатомии нечто нездоровое.
«Мда!» - было написано на лице у Штейна, однако, добрый доктор сдвинул очки на самый кончик носа и внимательнейшим образом осмотрел весь рисунок.
-Ну, в общем и целом вполне себе, - кивнул он, наконец. – Даже очень вполне себе! Но…Мори, мне кажется или вот здесь на левом семенном мешочке белым же написано нечто не очень цензурное?
- Зато правда, - невинно пожала плечами девушка. – Учти, оно не сотрется, так что, факт того, что ты это заметил, ровным счетом ничего не изменит… да и вообще, неужели кто-то станет настолько тщательно приглядываться? Главное, что сердце, печень и почки на месте.
Моргана нахмурилась, изучая свой рисунок.
- Да. На месте, - повторила она.
Натан сокрушённо вздохнул и покачал головой. В целом Моргана продемонстрировала не просто хороший, а великолепный уровень усваиваемости материала и с первого раза по памяти умудрилась нарисовать не самую простую схему правильно. Но вот её чувство юмора…
- Если несчастного доктора Малансона от этого хватит удар, - сказал он с укоризной, - знай, что именно ты лишишь современную медицину видного теоретика.
- Как думаешь, - спросила Моргана после некоторых размышлений, - мои картинки станут после этого лучше продаваться?
Натан сделал страшные глаза. В обрамлении шикарных синяков, общей бледности, измождённости и двухдневной щетины это впечатляло.
- Понятно, - вздохнула она. – Ну что, док, а твой рабочий день, я смотрю, был напряженным?
- Да уж, - Штейн поморщился. – Они там внизу, похоже, совсем с ума посходили. Прут на крыс чуть ли не в лобовую, а потом привозят к нам фарш в практически заваренной бронированной консерве. И что хочешь, то с ним и делай.
Рид покачала головой.
- Интересно, - вздохнула она, - это хоть когда-нибудь закончится? Вопрос глупый, признаю. Бедный-бедный доктор, - Моргана протянула руку и потрепала его по голове, едва не лишив «бедного доктора» очков. – Пей чай и возвращайся к жизни!
Натан невозмутимо придержал очки и последовал совету Морганы. Чай был хорош, крепкий, настоявшийся. Его терпкий вкус уже пробуждал, не говоря уже о живительном тепле, растекавшемся из желудка по всему организму.
- Ну-с, - сказал доктор Штейн, допив напиток в кружке, - какие у тебя планы на ночь? Есть силы для занятий или лучше мне оставить тебя отсыпаться?
- Я днем уже отсыпалась, - она махнула рукой, - так что сил полно. Но, к слову говоря, о всяких там занятиях… Если ты не сильно устал, то мне пригодилось бы твое тело.
Буквальный смысл фразы несколько не сочетался с деловым и целеустремленным выражением лица Рид, так что дело явно было нечисто.
- А можем вообще совместить, - добавила она, просветлев лицом.
Штейн прикрыл очки рукой и тихонько вздохнул. Манера Рид говорить то, что она думает и отнюдь не всегда думать, что говорит, всё ещё обескураживала его, хотя и не так сильно, как в первые дни знакомства.
- Сможешь совместить-то? – только и спросил он.
- Это я-то? – Моргана закатила глаза. – Конечно, смогу. Раздевайся.

Небоскребы. 27 сентября.

Утро застало их в изнеможении. Натан успел сменить с десяток поз и едва не сорвал горло, объясняя Моргане тонкости пищеварительной системы и операций, на ней проводимых. Рид не солгала и действительно совершенно спокойно рисовала обнажённого Штейна и одновременно задавала ему вопросы по теме. Натан же думал, что ему будет, что вспомнить в старости: мало какой врач может похвастаться, что ему доводилось читать лекции, стоя в коленно-локтевой позиции, да ещё и настолько внимательной студентке. В общем, ночь прошла не зря. Утром же, как раз, когда организм начал намекать, что ему хорошо бы получить свою дозу ультрафиолета, солнце поднялось из облачной пелены. Моргана, сидевшая на подоконнике, почувствовала его первым – по всей её спине, по обнажённым плечам, шее и затылку прошлись тысячи крошечных тёплых иголочек. Натан удовлетворённо вздохнул чуть позже. Ему, обнажённому, света доставалось больше, и приятная истома, затопившая тело, была гораздо сильнее, чем обычно. Доктор не выдержал и сладко потянулся, стараясь не менять поставленной позы.
- Ну все, все, - помахала ему Моргана, одним глазом не без женского любопытства наблюдая за Штейном. – Остальное доделаю по памяти. Ой-ей, серия будет – закачаешься! Врач-соблазнитель и две невинные пациентки…
На разбросанных по поверхности стола и по полу листках две невинные пациентки выглядели совсем не невинными, а уж на врача Штейну лучше было вообще не смотреть. «Закон жанра» - так объяснила Моргана некоторые… анатомические отличия между моделью и тем, что в итоге получалось на рисунках.
Натан очень красноречивым жестом снял очки и принялся одеваться на ощупь. «Не хочу этого видеть!» - говорили движения его лопаток, когда доктор натягивал брюки и возился с ремнём.
- У тебя сегодня занятия есть? – спросил он, пытаясь увести разговор в сторону.
- В середине дня, - кивнула она, - три унылых часа физиологии. Кстати, я у тебя не спросила, а профессора мне вряд ли скажут – прогуливать можно?
- Не стоит, - сурово ответил грозный доктор Штейн. – Это расхолаживает натуру и ведёт к накапливанию отработок. Другое дело, если заболеешь – я тогда тебя и полечу сам и объясню пропущенный материал.
- Ясно-ясно, - широко заулыбалась Моргана, - это ты не подумай, что я хочу. Иногда бывают обстоятельства. Но вот теперь я знаю, что нельзя, и знаю, что заболеть мне можно, и за это ничего не будет, а кто предупрежден, тот вооружен… или наоборот? В общем, я буду хорошей девочкой, док! Честно!
Она стерла чернила с кончика носа, увидев свое отражение в оконном стекле, и поинтересовалась:
- А у тебя сегодня есть работа?
- Если ничего экстренного не случится, то нет, - Штейн зевнул, прикрыв рот ладонью. – Надо будет поспать. И поесть. Хочешь, спустимся в столовую этажом ниже. Доктор Бром говорил, что там подают весьма достойные завтраки. Я угощаю.
Тут с доктором Штейном снова случилось нечто странное. Он на секунду замер, потом чуть нахмурился и добавил:
- А ещё лучше я схожу и возьму там две порции на вынос. У меня, всё же, несколько уютней, чем в общем зале.
Доктор оправил одежду, ладонями придавая ей хотя бы примерно приемлемый вид, и украдкой вздохнул. Куда делся прежний доктор Штейн, аккуратист и педант? Раньше похвастаться личным созерцанием небритого или помятого Натана не мог никто на этаже, а теперь…
«Должно быть, в характере Морганы есть что-то заразное», - подумал он, скрываясь за дверью.
- Скоро вернусь! – сказал он и закрыл ячейку на ключ.
Рид помахала уже закрывающейся двери на прощание и рухнула на диван, устроив длинные ноги на его многострадальной спинке. Зевнула, потянулась, признавая, что у Штейна, в самом деле, уютнее, чем в общем зале, да и – что в действительности было немного странно, - уютнее, чем дома у нее самой.
«Дома!» - проскользнуло в мыслях. «О боги…»
Моргана почему-то не могла объяснить себе тот факт, с какой стати так нагло вернулась жить к Натану после успешной сдачи экзаменов. Ну, если не считать того, что он сам ее не выгнал. Интересно, почему не выгнал?
- Ну нет, - мрачно сказала она себе, - когда он придет, ты возьмешь и спросишь у него, не пора ли тебе уйти. Какого черта ты вообще не спросила это два дня назад?!
Ответа не последовало.
- Ну и ладно, - Рид показала язык в пространство и нашарила под диваном книжку, подаренную отцом. Подобное чтение помогало отвлечься абсолютно от всех мыслей, кроме: «Да как они, мать их, вот это делают?!».

Штейн вернулся через полчаса, гружёный двумя бумажными пакетами, распространявшими в воздухе весьма недурной аромат котлет из искусственного мяса и свежего вафельного хлеба. Сам доктор, похоже, успел слегка вздремнуть в очереди и выглядел несколько более живым, чем во время отбытия.
- Вот и я, - сказал он, ногой закрывая за собой дверь. – Знаешь, похоже, столовая действительно ничего так – там уже сейчас очередь, что говорит сведущему небожителю о многом! Так, давай освобождай стол от своих рисунков и будем питаться.
Моргана, чуть покрасневшая, спрятала книжку обратно. Сгребла со стола бумаги, разместив их на том же диване, сбегала на кухню за тарелками и забрала у Натана пакеты, дабы вкусить их содержимое, как и подобает приличным людям.
- Ты настоящий герой, - она похлопала доктора по плечу куском хлеба, - выдержал испытание очередью. Молодец. Приятного аппетита.
- И тебе! – Натан в свою очередь отсалютовал ей котлетой и принялся за еду.
Кроме хлеба и котлет в пакетах обнаружилось по порции салата из неизвестных, но вполне съедобных ингредиентов и пайке масла. В сочетании с чаем, этого хватало на вполне себе неплохой завтрак.
- А теперь, сюрприз, - сказал Штейн, когда они доели завтрак. – Только для вас и только у нас…
Он театральным жестом запустил пальцы в свой пакет и извлёк оттуда… пару яиц. Настоящих яиц, тёмно-рыжих с крапинками.
Моргана протянула руку и осторожно потрогала яйцо. Постучала ногтем по скорлупе, даже принюхалась.
- Ого, - покачала она головой. – Где ты их взял? Их же теперь разве что в рамочку и на стену.
- Вот ты не поверишь, но оказывается, на одном из верхних этажей разводят птиц, которые их откладывают, и других животных. Естественно, это для правительства, но недавно Чёрной Бригаде, медикам и спасателям стали их выдавать после особо сложных удачных операций. Вот, меня премировали после сегодняшней ночки. Угощайся.
Художница похлопала ресницами.
- Не-не, ты что. В рамочку и на стену! Это же раритет. И… их точно можно есть? И как это делают?
- Вроде бы можно, - Натан понюхал одно из яиц и пожал плечами. – Мне коллега рассказывал, что надо отчистить скорлупу…она вроде оболочки. Он говорил, надо её разбить лёгким ударом о твёрдую поверхность. Рискнём?
- О-ой, - Рид испугалась не на шутку. – Если грохнуть его слишком сильно, получится плохо. А если нет…. Эй, стоп, тогда мы ничего не теряем. Дай попробую!
Забрав у Штейна яйцо, Моргана постучала им о собственный лоб. Скорлупа дала трещину, а Натан, закатив глаза к потолку и явно призывая каких-то богов, отобрал у Рид яйцо и несколько раз осторожно тюкнул им об стол. Скорлупа покрылась густой сетью трещин. Доктор принялся работать пальцами, очищая сокровенный продукт от верхней оболочки. Постепенно обнажилось белое, пружинящее под прикосновениями тело яйца. Полностью освободив его от рыжей твёрдой скорлупы, Штейн принялся чистить второе. Когда же и оно открыло свету свой внутренний мир, Штейн протянул одно из яиц Моргане и торжественно поднял своё:
- Пробуем?
- Ах-ха, - кивнула она. – Но ты первый. Мне страшно.
- Посвящаю этот подвиг тебе, - фыркнул Натан, но было видно, что ему тоже боязно.
Он поднёс яйцо ко рту, откусил, прожевал, проглотил и замер с озадаченным выражением лица. Покрываться сыпью, биться в конвульсиях или самовозгораться доктор явно не собирался.
- Интересный вкус, - наконец сказал он и откусил ещё раз. – Но мне, кажется, нравится.
Девушка одобрительно наклонила голову, а потом, видимо, не желая потерять ни единого оттенка вкуса, запихнула яйцо в рот целиком. Вид у нее был при этом чуть более, чем забавный. Ничего, кроме «фкуфно», сказать в процессе пережевывания она не смогла. Натан едва не подавился, увидев выражение её лица, но героически совладал с порывом совершенно неприличного ржания. В свою очередь он дегустировал дефицитный продукт медленно, откусывая понемногу, и тщательно пережёвывая. Было действительно вкусно.
- Здорово, - сказала Моргана, наконец справившись с яйцом, - что у твоей жуткой работы такие привилегии. Кстати… или, может, некстати… ты мне что-то сказать хотел вчера?

Натан помрачнел. Он до последнего откладывал этот разговор, но теперь был вынужден отвечать, хотя так и не решил, что стоит говорить Моргане, а что нет.
-Я расскажу тебе всё, как есть, - начал он, всё же собравшись с волей. – Но не всё из этого говорить имею право. И сначала я хотел бы настоятельно тебя попросить кое о чём очень важном. Останься жить у меня. Это раз.
Глаза ее округлились.
- Ну… - начало разговора ей уже не нравилось, хотя было в нем и приятное. – Знаешь, а останусь с радостью. Ты только объясни, почему ты вдруг предлагаешь. Я просто уже хотела спросить, не пора ли мне отсюда.
- Сейчас я тебе всё объясню, - лицо Натана несколько размягчилось. – Но, сперва, вторая просьба: не выходи из ячейки без крайней нужды и никого, кроме меня, не впускай. Я поговорю с твоими преподавателями и узнаю, какие дисциплины я смогу тебе прочитать самостоятельно. Может даже, организую практику, а если повезёт, то вообще научу всему, что нужно, а экзамены ты сдашь в общем порядке. Это тебя устраивает?
- Ты собираешься максимально облегчить мне жизнь и еще спрашиваешь, нет ли у меня возражений? – Моргана улыбнулась. – Возражений у меня нет.
Однако, при том, что ничего дурного за всем этим еще не последовало, предчувствия у нее были хуже некуда.
- Ну, во всяком случае, тебе эти условия не будут в тягость. А теперь, как и обещал, объясню причины: вчера вечером кто-то убил Монику. Судя по тому, как это было сделано, убийца, во-первых, глубоко не здоров психически, а, во-вторых, врач.
Рид некоторое время молчала, совершенно не меняясь в лице. Потом медленно опустилась на стул, сложила руки на коленях и опустила голову. Голос ее звучал глухо:
- Ты… не шутишь, да? Это правда?
Она спрашивала и уже знала, что он не скажет вдруг «нет», и вместе посмеяться над тем, какой дурацкий вышел прикол, у них не получится. Моргана была знакома с некоторыми людьми, в духе которых было бы пошутить подобными вещами, а доктор был не из них. Он был убийственно серьезен, и, в общем-то, все уже было ясно.
- Не шучу. Это правда, - Штейн закурил и продолжил. – Там…там было очень плохо. Я такое видел только внизу, когда крысы брали кого-то из Бригады живым. И, боюсь, что он не остановится. Как Электрик два года назад. Очень боюсь, Мори.
«Потому что это значит, что ты тоже в опасности. Молодая, привлекательная девушка, которую я не могу потерять», - подумал он, затыкая себе рот затяжкой.
…Электрик приходил якобы с проверкой – стучался в дверь ячейки, представлялся по форме; у него даже было удостоверение. Как оказалось, подлинное – он действительно работал в центре светообеспечения, но в его обязанность вовсе не входило лично посещать этажи. Небожители этого не знали. Многие из них поплатились за это жизнью.
Из комнат не пропадало ничего – Электрику, должно быть, просто нравилось убивать. Он был не единственным, кто слетел с катушек от нехватки ультрафиолета, но чтобы так… Схватить его не удалось. Когда полицейские вместе с ребятами из Бригады ворвались в его ячейку, доподлинно зная, что он там, Электрик открыл окно и вышел наружу. Изломанное тело подобрали и представили широкой общественности, обе радиостанции надрывали глотки, радуясь, что маньяк пойман, меры безопасности были усилены – но на то, чтобы люди перестали бояться открывать двери, двух лет не хватило. Пока что.
Моргана всхлипнула.
- Моя Ники, - голос уже срывался. – Слушай, док… она сильно мучилась? Или сразу?..
Ей сейчас не было страшно, что в Небоскребе маньяк, что опасность угрожает многим – больно было почему-то за Монику, которая – Рид все-таки верила, - могла вылечиться от лихорадки Уингерта и начать наконец нормальную жизнь, в которой они снова стали бы подругами. Хотя бы подругами.
Но не вышло.
- Не мучилась. Он перерезал ей горло в самом начале, - Натан не знал, как быстро он это делал, но рана была глубокой…в общем, уточнять всего этого доктор не стал. – Теперь будут расследовать. И скорее всего найдут виновного, только вот, сомневаюсь что это будет именно он. Помнишь, Электрика нашли довольно быстро? Так вот, Давид, тот мой бывший сослуживец, он был в наряде внизу. И рассказал потом, как им поступил приказ: найти крысу мужского пола и похожую на небожителя и сбросить её с вертолёта. Электрика взяли позже, потому что было ещё одно убийство после обнародования тела маньяка. Я был в группе экспертов, которые изучали его последнюю жертву, и сомнений у нас не было. После этого его взяли. Он оставил какие-то улики на месте…в общем, его казнили, но очень тихо. А теперь представляешь, что было бы, если бы он был осторожнее? Поэтому я тебя и прошу, Мори, останься со мной и будь осторожна. Тогда я смогу тебя защитить.
Она обхватила голову руками и некоторое время сидела очень тихо.
- Да, - наконец сказала Моргана, - это все ясно, док. Знаешь, если я попрошу тебя рассказать мне, что этот… ну… маньяк делал с Моникой, ты, пожалуйста, не рассказывай. Даже если я буду очень просить.
Как ни странно, она уже почти успокоилась, по крайней мере с виду.
- Я надеюсь, там ей нормально. Лучше, чем здесь, - добавила девушка едва слышно.
- Я тоже, - Штейн поднялся со своего места, подошёл к Моргане сзади, очень осторожно обнял её и положил голову девушке на плечо. Он хотел сказать ей что-нибудь успокаивающее, что-то о том, что всё будет хорошо, но любые слова казались фальшивыми и неправильными. Поэтому он просто стоял, прижав к себе Моргану и чувствуя щекой, как пульсирует жилка у неё на шее.

- Но его же поймают? Рано или поздно? – спросила вдруг она. – И казнят, как того. Да? И тогда… - этот вопрос ее мучил с начала разговора, - и тогда я вернусь к себе?
Слова звучали как-то… обиженно, грустно.
- Не знаю, поймают или нет, но…ты можешь оставаться здесь столько, сколько сама захочешь. Я не прогоню тебя никогда, Мори. Если ты уйдёшь, то сделаешь это по своему собственному желанию.
- Хороший ты человек, Натан Штейн, - вздохнула художница, прижимаясь к нему покрепче. – Пойду умоюсь.
Девушка встала, старательно пряча от доктора покрасневшие глаза, и скрылась в душевой. Через минуту оттуда донесся шум воды, но плеска не было слышно – как будто кран открыли, да так и оставили. Моргана не вышла ни через пять минут, ни через десять.
Сигарета закончилась и погасла в пепельнице. Натан смотрел, как под потолком рассеиваются дымовые кольца, и старался не думать ни о чём. Он боялся за Рид и одновременно не мог разобраться в своих к ней чувствах. Что это было? Почему он так страшился её потерять и так хотел быть рядом с ней. Доктор не знал. Когда последние остатки дыма рассеялись усилиями вентиляции, он встал и подошёл к двери ванной. Дверь была не заперта, и Натан осторожно толкнул её рукой.
Моргана-Джессика, в одежде и с отрешенным выражением лица, стояла под душем. Холодным.
- М-м, - пробормотала она, - привожу себя в порядок. Кажется, немного увлеклась.
Не глядя, она нашарила переключатель и выключила воду. С девушки текло ручьем, а сиреневое платье поменяло цвет на почти черное.
- Сейчас вот обтеку, - спокойно сказала Моргана, - и вылезу.
- Угу, я вижу, - сказал Натан, покачивая головой. – Вот мой халат. Я сейчас выйду, а ты разденься, вытрись как следует и переоденься в него. Я пока пойду приготовлю тебе экстренную реанимацию душевного состояния.
Она покорно приняла халат, дождалась, пока за доктором закроется дверь и послушно выполнила все указания. Платье и белье остались висеть наверху, на перекладине рядом с занавеской, и капли, сбегая с них одна за другой, звонко стучали о край ванны.
Оставляя за собой мокрые следы, Рид вернулась в комнату – несколько бледнее обычного, при ее-то смуглой коже, и совсем не такая веселая, как ночью. Вообще не веселая.
Штейн обнаружился за столом, священнодействующий над стаканом с чем-то, стремительно теряющим свою прозрачность. Судя по открытой банке от чая и распотрошённой сигарете, он либо сошёл с ума, либо делал нечто убойное. Эпилогом ритуала стало отцеживание содержимого в другой стакан через уложенный в несколько слоёв бинт.
- Пей, - сказал Натан, протягивая ей посудину. – Одним махом, выдохнув и думая о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. И да хранит тебя Дарума.
И снова она послушалась, но в этот раз пожалела. Вернее, пожалела уже после того, как, осушив стакан, вдруг почувствовала, что ей по голове как будто ударили молотком, до звона в ушах, а потом перестала чувствовать что-либо вообще. На краткое, но очень мучительное время.
- Ты меня что, - откашлявшись и набрав в легкие побольше воздуху, воскликнула Моргана, - извести решил?! Это пойло на крыс можно сбрасывать с вертолета!
- Это ты ещё крысиного самогона не пробовала, - погладил её по мокрой голове коварный доктор. – Ничего, средство проверенное на многих новобранцах ЧБ и вполне действенное. Медицинский спирт, чай и табак. Шоковая терапия, как она есть. Тебе ведь меня сейчас удавить – хочется?
- Хо-очется, - мечтательно простонала Рид.
- Ну, вот. Это намного лучше чем апатия. Эй-эй! А вот руки к моему горлу тянуть не надо, Мори! Не иди на поводу у желаний.
- И тут облом, - проворчала Моргана, пряча руки в карманы штейновского халата. – Вот про желания, кстати, дорогой мой доктор – ты сильно обидишься, если физиологию сегодня я пропущу? Что-то мне уже не до нее.
- Совсем не обижусь. Тем более, ты и не сможешь на неё пойти, - загадочно сказал Натан, снова её обнимая.
- Это в смысле? - не поняла художница. – Почему это я не смогу?
- Потому, что примерно сейчас твоя нервная система поймёт, какое надругательство над ней было совершено, и обидится, объявив забастовку. Тем самым, часов десять-двенадцать ты проспишь сном студентки на скучной лекции, а проснёшься обновлённой и очищенной.
Штейн заглянул в стремительно закрывающиеся глаза Морганы, улыбнулся и добавил:
- Хороших тебе снов.
Когда девушка обмякла у него в руках, он осторожно подхватил её и отнёс на собственную кровать. Уложив её на середине, он прикрыл Моргану одеялом, немного постоял, любуясь спящей девушкой, а потом наклонился и быстро поцеловал её в губы.

23 сентября. Утро. Лаборатория
+ Хигф

Несмотря на ночную вахту за трубой, на работу Некман явился рано, хотя иногда и потирал кулаком глаза. За бумаги он почти не брался, лишь иногда делал заметки, на зато то и дело воздействовал на образцы тканей обезьяны то электричеством, то химическими препаратами, и проверял результаты под микроскопом.
Магдалена появилась чуть позже. Сухо кивнув начальнику, она прошла в подсобку, пошуршала там и вернулась с чашкой кофе. Вид у девушки был усталый.
– Завтракала? – спросил Торссон. Настроение его, казалось, понемногу поднималось.
Она покачала головой, протянула руку к папке, которую положила на стол, когда только вошла, и вынула оттуда пару листов.
– Отчет. Ознакомишься?
– Давай.
Он открыл папку и внимательно прочитал начало, затем, минуя промежуточные казенные формулировки – пробежал содержимое остальных листов, кое-где сделал пометки.
– Вот здесь надо поправить, в целом – хорошо.
– Чудно, – все так же сухо отозвалась Магдалена и потянулась к пробиркам с образцами.
– У нас отличные перспективы, – бодро поведал Некман. – Надо приготовить мышей для опытов. К сожалению, наблюдения не дают однозначного ответа и, боюсь, сыворотка будет на первых порах заметно вредить здоровью подопытных.
– Как именно? – поинтересовалась Магдалена.
Торссон поскреб ладонью в затылке.
– Пока трудно сказать точно – слишком мало исследований, а опыты еще и не начаты. После применения возможны болевые эффекты, расстройства желудка... Думаю, без долгосрочных последствий, – оптимизм в последней фразе казался слегка преувеличенным.
– Этого мы не можем знать наверняка, – отозвалась девушка, – Впрочем, если найдутся добровольцы...
Она пожала плечами и достаточно зло добавила:
– О нас и так болтают всякое, ну что с того, что к этому добавится еще одна легенда об экспериментах над своими же.
– Я думаю, если Старшему понадобится – он найдет материал, – задумчиво откликнулся Некман.
– Несомненно. Но болтать будут о нас.
– А ты бы пошла на такие опыты, Магдалена? – руководитель посмотрел на нее испытующе. – Не над собой, конечно.
– А почему же не над собой? – с вызовом переспросила она, – Я читала в старых книгах... Некоторые исследователи древности ставили эксперименты на себе.
Лицо Некмана подернулось краской легкого гнева.
– И не думай! – твердо сказал он. – Нас здесь слишком мало, чтоб рисковать. Их было больше.
Она подалась вперед, явно желая что-то сказать, но вдруг передумала, плечи ее грустно поникли и она отвернулась.
– Мне самой перспективной кажется кровь, – Торссон прожевывал бутерброд, энергично работая челюстями. Говорил он, как ни в чем не бывало. – Но нужно выделить вещества, дающие самые полезные качества, и изготовить раствор с максимальной усваиваемостью – в том числе и по скорости. Попробуй разные добавки, а я займусь проверками ферментов и гормонов.
Магдалена принялась подготавливать рабочее место. Говорить, казалось, было больше не о чем. Нет, ей хотелось бы говорить, но темы, которые хотела обсуждать она, не поддержит начальник. Он уже принял решение и не изменит его. Магдалена задержала хмурый взгляд на Торссоне, продолжая переставлять пробирки на подставку. Обычно она управлялась с ними легко, ловко и бережно. Но сейчас, после бесонной ночи, руки слушались хуже и отвлекаться явно не стоило. Одна из стекляшек не попала в ячейку и выскользнула из ее пальцев прежде, чем девушка успела ее подхватить. Содержимое пролилось на стол, а колбочка покатилась, слетела с края и ударилась об пол.
Торссон резко обернулся.
– Магдалена, осторожней! – сказал он строго, но не сердито.
– Извини, – ответила она, нагибаясь, чтобы собрать осколки с пола. Вторая разбитая пробирка за короткое время – не слишком приятное событие. Интересно, как быстро закончатся их запасы, если разбивать по штуке в день?
– Надеюсь, нам скоро принесут еще, – проворчал руководитель. – Нам понадобится сейчас их много. Чтоб изготовить сыворотку в короткий срок, потребуется перебрать много вариантов одновременно. Хотя настоящие научные исследования ведутся иначе. Если бы я мог работать без постоянной оглядки на вожаков и на Старшего, не думать о необходимости постоянно выдавать что-то полезное прямо сейчас... Это заслоняет перспективу!
– Мне кажется, нам все же стоит узнать больше об этих тварях, – задумчиво произнесла Магдалена, вытирая стол, – Меня особенно интересует их рацион. Если такая значительная стая крупных существ находит в подземельях пропитание и не гибнет от голода, то это либо что-то очень калорийное, либо быстро обновляемое. Возможно и то, и другое. Узнаем, что именно – это тоже будет полезным. На какое-то время от нас отстанут.

Сердитая усмешка – если такое возможно – отразилась на лице Торссона.
– Мага, это еще один способ, как полезть за Максом? Если да, так и скажи.
Она раздраженно отшвырнула тряпку в угол, к швабрам.
– Как будто это умаляет значимость моего предложения!
– Это будет значить, – размеренно заговорил ученый, постукивая пальцами по исцарапанной поверхности столика, – что ты будешь искать его следы, а не пищу этих животных, и если они случайно не совпадают – мы вряд ли что найдем. Я предпочитаю знать о таких проблемах заранее.
– По-твоему, если я найду брата – это будет иметь меньше значения, чем если б нашла эту пищу? – с некоторым вызовом в голосе поинтересовалась Магдалена.
– Я не против использования этого как предлога для поисков – чтоб получить людей для нас, – он сделал ударение на последние слова. – Я тоже хочу, чтоб Макс вернулся. Но при этом не надо морочить голову мне!
– Хочешь, чтоб вернулся, – тихо повторила Магдалена, – без дополнительных затрат.
– Я предлагаю тебе найти во мне союзника вместо того, чтоб пытаться использовать меня втемную, – сухо ответил Некман.
– Раньше ты не слишком стремился помочь, – не удержалась его помощница, – Но хорошо, если передумал... У тебя есть идеи?
– Я был против твоей идиотской затеи лезть туда в одиночку, – отрубил Торссон. – Но если действительно дадут людей... дай подумать.
Он заходил туда и обратно – впрочем, без особого успеха. Места между столами было мало.
– Прежде всего нужно каким-то образом отогнать или отвлечь животных – иначе мы либо отступим, либо затеряемся без возможности выйти. Будет просто глупо не учиться на ошибках. С другой стороны, если мы намерены найти еще и чем они питаются – совсем пугать их нельзя. Возможно, яркий свет и взрывы помогли бы их разогнать... Нам не хватает знания об их повадках – если бы понаблюдать за ними там!
– Что если не пугать, а прокрасться тихо, осмотреть тот зал... быть может, там есть еще проходы, – предложила Магдалена.
– Не должно быть никакого яркого света! Пойманный нами экземпляр приходится содержать в темноте – при ярком освещении тварь реагирует очень нервно.
– Несколько грибов, но в закрытой емкости, чтоб не привлекали запахом. Можно даже взять матовое стекло, – продолжила мысль девушка, – Этого будет достаточно, если просто осторожно обойти зал вдоль стен и рассмотреть.
Торссон снова прошелся, затем резко сел на протестующе скрипнувший стул.
– Самое важное – кто пойдет.
– Думаю, я вполне красноречиво выразила свое желание, – Магдалена предпочла остаться стоять.
– Не уверен в твоем здравомыслии, – без обиняков заявил начальник.
Смуглое лицо Магдалены еще потемнело от хлынувшей к щекам крови.
– Это еще почему?!
– Сама не догадаешься? Ты же ученый, вот и проанализируй.
Магдалена сверкнула глазами и сжала пальцы в кулаки, но ничего не сказала на это. Прежде чем заговорить, она несколько раз глубоко вздохнула.
– Ну а кто еще кроме меня?
Торссон некоторое время молчал. Лабораторию заливал довольно слабый свет – электричество приходилось экономить, а солнце никогда не заглядывало сюда через окна – которые, впрочем, тоже отсутствовали. Где-то там, далеко наверху, его могли сейчас видеть летуны.
– Я, – наконец сказал Торссон.
– Но... ты же не можешь один, – озадачилась Магдалена, – А как же все те слова о том, что важно, чем мы здесь занимаемся?
– Я буду делать дело, а не рисковать собой попусту. А у тебя есть на примете кто-то еще? Будь хотя бы Ева или Крила – они обе сообразительные девочки... Можно, конечно, снять одного из охранников на проходной.
Рот Торссона выразительно покривился.
– Мне казалось, – медленно проговорила Магдалена, – За годы совместной работы со мной, ты мог убедиться, что я умею выживать и работать в подземельях не хуже остальных.
– Если бы не ночная вылазка – я бы так и думал, – сухо ответил Некман. – Но сейчас, когда дело касается Макса – ты сама-то уверена, что не потеряешь голову?
– Я извлекла урок, – сдержанно и неохотно отозвалась девушка. Она понимала Торссона, сама на его месте вряд ли поступила бы иначе по отношению к подчиненному. И хоть в глубине души она еще злилась, в то же время понимала, что опрадаться ей нечем.
– Одна пойдешь? – вскользь спросил он.
Она поколебалась, прежде чем ответить.
– Н-нет, – неуверенно произнесла она и добавила тверже: – Пойду, если удастся найти кого-то еще. Для подстраховки.
Некман улыбнулся и кивнул – это был правильный ответ. Если бы Магдалена ответила иначе – проще было бы запретить по крайней мере на время.
– Хорошо. Подумай о тех, кто у нас остался, а я поговорю с вожаками стаи.
Впервые за все утро Магдалена улыбнулась и благодарно кивнула. Затем притянула к себе микроскоп, образцы и тетрадь. Пора было браться за работу.

(с Reylan, ага)

- Образцы из группы Н опять погибли.
Базилиус устало потер висок. Решение задачи по поиску противоядия от страммония оказалось далеко не такой легкой, как представлялось по началу "братьям-заводчикам". В конце концов к решению данной проблемы подключился даже Никодемус, сочтя ее достаточно интересной и достойной своего внимания, хотя, поначалу страммонием занимались лишь Энгус и Базилеус.
Грегори подошел к решению данного вопроса с пылом и энергией, которую трудно было заподозрить в столь холодном и прагматичном человеке. Но оба его коллеги понимали в чем кроются все эти стремления и старания. Ни для кого не было секретом то, что Грегори был лично заинтересован в скорейшем решении страмонниевой проблемы - его жена была одной из тех несчастных, что впали в зависимость от этого зелья.
Базилеус же занялся данным вопросом из соображений скорее политических, нежели научных, надеясь, что решение этой проблемы откроет дорогу и другим проектам "братьев-заводчиков". Пока же они получили лишь смертельно опасный токсин. вещь "в хозяйстве", конечно, не бесполезная, но... но ничуть не приближавшая генетиков к разгадке.
А пока иглистые мыши, закупленные в виварии, гибли одна за другой. А лица генетиков становились все озабоченней и утомленней.

Глубокие подземелья. 23 сентября
углублялись на пару с Хигфом

Ева сама не поняла, когда проснулась. Она лежала на чем-то гибком, податливом, принявшим форму ее тела, и ей казалось, она будто парит в воздухе – настолько комфортным было ее ложе. А потому она и не отличила той грани, когда сон сделался явью. Сперва Ева уловила звук капающей воды, а потом поняла, что слышит его уже довольно давно, и приоткрыла глаза. Помещение, в котором она находилась, освещалось приглушенным холодным сиянием, очень похожим на свет фосфоресцирующих грибов из лаборатории. Потолок терялся в тени, но Еве удалось различить его неровность. Противоположная стена была такой же неровной, темной и будто бы влажной: она поблескивала мелкими искорками. Стена, у которой лежала девушка, была гладкой и светлой.
Ева пошевелилась и тут же ощутила какое-то холодное и тянущее чувство в шее и груди. Поспешно ощупав себя руками, она наткнулась на что-то скользкое, пульсирующее и... живое. Девушка вскрикнула и рывком села, почувствовав, как мир закачался вокруг нее. Пальцами она ухватилась за приклеившееся к ней мерзкое нечто, с силой дернула, почувствовав резкую боль, но и добившись результата. В руках у нее оказалось два извивающихся темных червя, которых она с омерзением отшвырнула. Из двух небольших ранок над ключицами закапала кровь. Ева подобралась и огляделась, стараясь собраться с мыслями, вспомнить и понять, что вообще происходит.
– Макс... Крила! – позвала она.
Но зов словно увяз в сыром воздухе, в слабой пелене света, в настойчивой холодной тишине. Ответа все не было, хотя казалось, что он вот-вот будет, словно они здесь, рядом, и надо еще секунду подождать, чтобы не спугнуть, чтобы услышать знакомые голоса и привычные звуки. Но безмолвие все длилось, и когда начало казаться, что девушка утонет в нем, и одновременно твердеющим бетоном крепла уверенность, что никого нет – и были? будут? – занавес молчания распахнулся от шурщащего голоса, как ткань – от ножа.
Ева сперва услышала тихий шелест голоса:
– Их здессь нет.
И лишь потом, неизвестно откуда взявшись, показалось... существо. Язык не поворачивался назвать его человек. Казалось, даже давешние твари из пещеры были ближе к людям, несмотря на отсутствие шерсти и точеные, почти безупречные черты смуглого лица. Черные волосы доставали до плеч – и там смешивались с растущими из груди и плеч странными извивающимися наростами. Свободное одеяние прикрывало их меньше чем наполовину и оставляло открытыми ноги выше колена. Они были синеватого цвета, и не только из-за освещения, и колени сгибались под каким-то странным для человека углом – вбок.
Половина пальцев рук тоже была заменена гибкими отростками, волос, кроме головы, не было вовсе. Уши тоже отсутствовали.
Ева не смогла сдержать выражения страха и отвращения, проступившего на лице, да и едва ли пыталась. Существо казалось порождением самых худших ночных кошмаров. И вместе с тем что-то шевельнулось в памяти, неясное воспоминание, точно она где-то слышала о чем-то... чем-то похожем. А потом забыла.
– И... где же они? – Еве понадобилось немалое усилие, чтобы вытолкнуть из себя эти слова. Это ужасное существо говорило, и это было особенно жутко.

– Недалеко, – казалось, он не обращает внимания на извивавшихся на полу червей, но вдруг щупальца на ногах пошевелились, и те медленно и послушно поползли к нему. – Они в безопасности. На васс оказало слишком большое влияние наше... ссредство.
Существо смотрело на нее, мигая очень-очень редко, гораздо реже, чем люди. Взгляд был пристальный и пытливый.
Заметив шевеление на полу, Ева непроизвольно схватилась за шею и поморщилась.
– Что это за гадость? Какое еще средство? Да что вообще происходит?! – в голосе ее зазвучала нервная дрожь, хотя она изо всех сил старалась говорить спокойно.
Губы существа растянулись – видимо, оно считало это улыбкой.
– С незнакомым вам, наверное, тяжелее говорить. Меня зовут Аэсс. Мы – мой народ – живем здесь, внизу. У нас были общие предки.
– Внизу? – переспросила Ева, все еще чувствуя себя героиней какого-то горячечного бреда. Уж не перебрала ли она, в самом деле максовых грибов? Быть может, все их путешествие по подземным тоннелям, обезьяны, странная тварь – все ей привиделось? И продолжает видеться прямо сейчас? Она опустила руки, накрыла одну другой и незаметно ущипнула себя. Щипок был вполне ощутимым. Видение же никуда не исчезло. Девушка несколько раз моргнула. Что он там говорил? Кажется, странное существо назвало свое имя. Что ж...
– Ева, – произнесла она, – Меня зовут Ева.
– Ева, – повторил уже не незнакомец. – У насс давно так никого не называют... Мы про васс знаем, а вы про насс – нет. Я целитель. Врач.
Девушка какое-то время разглядывала его молча, затем сказала.
– Мы... тоже знаем, – она тоже вспомнила истории, которые недавно обсуждали ее плененные спутники, – Да... о вас рассказывают. Ведь это о вас. Я думала, это выдумка.
Выражение ее лица сделалось напряженным, пальцы вцепились в незнакомый мягкий материал, покрывающий кровать.
– Те, кто о вас говорил... они будто не в себе.
Аэсс впервые за время их разговора отвел взгляд, но ненадолго – вновь принялся разглядывать собеседницу.
– Да, – неопределенно сказал он. – Вы хорошо себя чувствуете?
Под его взглядом Ева почувствовала себя несколько неуютно. Ей вдруг подумалось, если все соплеменники Аэсса выглядят также как он, то быть может ее внешность ему неприятна также, как ей его? И хотя лицо ее нового знакомца было вполне человеческим и даже красивым, но все остальное... сложно представить, что у них могли быть общие предки.
– Я... хорошо, – ответила она на его вопрос больше для того, чтобы не дать Аэссу лишнего повода приблизиться к себе. Он, кажется, назвался врачом. Еще не хватало, чтоб он решил ей помочь. Правда затем, прислушавшись к себе, она пришла к выводу, что и правда чувствует себя вполне хорошо. Головокружение, появившееся в первые минуты пробуждения, давно прошло.
– Рад, – от кивка щупальца на плечах шевельнулись и схожесть с человеком на время растаяла вовсе. Синевато-черные расширенные зрачки продолжали пристально глядеть на Еву. – Ваш организм, видимо, отличается от организма ваших... товарищей. Вы на них не очень похожи...
Присвистывающий голос затих на неопределенной ноте.
Его слова вновь напомнили Еве о том, что она ничего не знает о своих спутниках. Да и о том, что произошло – весьма смутно.

– Мы заблудились в тоннелях... – произнесла она больше для себя, чем для Аэсса, – Бежали... Какая-то тварь с огромными... – она подняла взгляд на Аэсса и почему-то смутилась, но все же продолжила, – огромными щупальцами напала на нас и отрезала путь домой, и мы пошли в другую сторону, в неизвестные тоннели. А потом... Я не помню, что случилось потом...
– Это лессейх, – пояснил целитель. – Они здесь живут и очень хорошо приспособлены. Это был крупный экземпляр. А некоторые мелкие... – волосы дернулись, касаясь щупалец, и те вновь послушно шевельнулись, будто нащупывая что-то, – наши симбионты. Вам это непривычно, но не пугайтесь – это обостряет наши чувства, Ева. Я могу видеть в полной темноте и чувствовать запахи, которые не может уловить человек. Улавливать температуру на ощупь...
– Все это странно звучит, – ответила Ева только для того, чтобы что-нибудь сказать. Мысли, клубящиеся в голове, были сейчас слишком сумбурны. Требовалось время, чтобы осмыслить все увиденное и услышанное, – Но вы мне не сказали, где остальные... и...
Внезапно ее осенила догадка.
– Мы в плену, так?
Ее собеседник промолчал, лишь во второй раз ненадолго отвел взгляд. Казалось, что он уже не ответит, когда вновь прозвучал присвистывающий голос.
– Я не могу этого отрицать, хотя был бы рад...
– А... Понимаю, – Ева опустила глаза. – Но вы о многом мне рассказали. Не потому ли, что вы не собираетесь нас отпускать?
– Не потому, – возразил Аэсс. – Если вы уже видели нас – не имеет значения, чуть больше вы знаете или чуть меньше.
– То есть, относительно ваших намерений я права? – уточнила Ева, вновь посмотрев на Аэсса. К щупальцам было привыкнуть сложно, потому она старалась глядеть только в лицо, в светлые чужие глаза.
– Это зависит не от меня. Окончательное решение еще не принято, – тема явно ему не нравилась.
– Понимаю... – тихо ответила Ева и замолчала. Конечно, хотелось спросить еще о многом, но она не решалась. Положение пленницы заставляло чувствовать себя неуютно, хотя пока что ей не сделали ничего плохого. Если, конечно, не думать об обстоятельствах, благодаря которым она оказалась здесь и которые по-прежнему были окутаны для нее туманом забытья. Впрочем, упоминания о "нашем средстве", подействовашем как-то не так, позволяло домыслить картину.
– Так что же... мне ждать? – спросила Ева.
Он посмотрел на нее и произнес, смягчая тихим мягким голосом категоричность ответа:
– Да... Но я могу что-нибудь показать, чтоб не было так скучно. Например... Вы умеете читать?
– Умею, – ответила пленница, решив опустить язвительную реплику о том, как гуманно развлекать осужденного перед вынесением приговора. В конце-концов, стали бы у них так церемониться с вторгшимися на территорию чужаками?
Лицо Аэсса словно осветилось, проявив наконец признаки тепла.
– Тогда я мог бы показать вам нашу библиотеку. Там есть редкие вещи, которые были созданы еще до катастрофы, случившейся с миром.
На лице Евы отразился живой интерес.
– Вы собирали древние книги? Конечно, я бы хотела взглянуть, – она поднялась и шагнула вперед, стараясь при этом не слишком приближаться к Аэссу, но и так, чтобы это не казалось чересчур заметным. Она пока не могла привыкнуть к его пугающей внешности, но и обижать его ей не хотелось.

– Только не делайте глупостей, – предупредил он. – Пожалуйста. Вы не выберетесь в одиночку.
Коридор, в котороый они вышли, мог бы показаться знакомым Максу. Глинистые стены с вкраплением породы, по которым струилась вода, фосфоресцирующий свет... Аэсс шагал впереди, и щупальца плавно покачивались, не касаясь ни стен, ни пола. А между тем глина сменилась кирпичом, а потом – квадратиками плитки. Такие участки иногда попадались в иных тоннелях, но редко, и квадратики, которые не были ни камнем, ни металлом, неизменно оказывались потрескавшимися, исцарапанными и грязными. Здесь же все было таким, словно работы закончили пусть не вчера, но всего несколько месяцев назад.
Освещение тоже стало иным – яркий свет от плафонов на потолке. Привыкшая к полумраку Ева сощурилась. Перед ними выросла высокая деревянная дверь.
– Дерево, конечно, не настоящее, – пояснил проводник, не оборачиваясь, но словно бы читая удивление на лице девушки. – Мы изготовили подобие из особых прессованных водорослей. Остальное – подлинное. Мы постарались обставить помещение так, как выглядели подобные более двух сотен лет назад.
– А откуда вы знаете, что оно выглядело именно так? – спросила девушка, с интересом оглядываясь по сторонам.
– У нас остались риссунки в некоторых книгах, – сообщил мутант, подойдя к двери. – Их тексты, фотографии. Вы знаете, что такое фотография?
Она повторила это слово по слогам и покачала головой. Аэсс склонил голову, шупальца сползли с плеч и коснулись участка у косяка. На несколько секунд он замер, а потом выпрямился и толкнул дверь. Им навстречу распахнулась темная комната.
– Осторожнее, – предупредил он девушку, подавая руку. – Так вот, фотография, это... почти как рисунок. Особое устройство можно насставить на что-нибудь... как взгляд, и оно запечатлеет увиденное, как картинку.
– Вроде как отражение? – спросила Ева и, после секундного колебания, все же взялась за протянутую ладонь. Рука мутанта показалась непривычно холодной.
– Да, только не исчезает!
Он помог перебраться через порог.
– Сейчас, здесь есть выключатель. Я сам обычно им не пользуюсь.
Вторая рука протянулась куда-то, и вспыхнул яркий свет. Открылось помещение, основными деталями в котором были длинные шкафы, уставленные полками с книгами. Помещение, впрочем, оказалось не слишком обширным, да и полки забиты не до конца. У входа стояли стул, столик, а на нем пара коробок с обрезками бумаги. неподалеку, на свободном пространстве, громоздилось несколько больших горшков. Из одного стелились по полу водоросли, во втором пушился мох. Слева стоял аквариум, и в нем плавали многщупальцевые твари, напомнившие Еве знакомца по пещере, в которую они провалились в начале пути, только очень маленькие. Лесенка-стремянка, частично закрывавшая его, казалось не особенно нужной – даже до верхних полок можно было достать рукой.
– Вот так выглядели библиотеки... – произнес Аэсс почтительно.
– У нас тоже есть книги, – ответила Ева, разглядывая помещение и собранные в нем предметы, – Но я никогда не видела столько одновременно, в одном месте.
Девушка сделала несколько шагов, приблизилась к полкам, рассматривая корешки, но не решаясь коснуться.
– Вы приносили их оттуда, сверху?
– Да, делали вылазки. Наткнулись на два небольших хранилища, а дальше по одной, по две... Раньше было легче, а сейчас уже редко кто-то приносит что-то новое.
– Бумага такая... хрупкая, – это слово не очень подходило, но Ева не нашла, чем его заменить, – Я тоже находила... чаще не книги, а какие-то... записи. Некоторые рассыпались у меня в руках, другие оказывались сгнившими.
– Где? – живо заинтересовался Аэсс. Он казался взволнованным, глаза расширились и стали похоже скорее на кошачьи, чем на человеческие. Впрочем, он тут же прикрыл их, болезненно сморщившись от яркого света.

Ева задержала на его лице взгляд, чуть настороженный, но любопытный.
– В разных местах, – пояснила она, – Я ведь сталкер. Вы встречали наших сталкеров?
Она сказала это, не подумав, и тут же пожалела о своем вопросе: конечно, встречали, откуда же еще взяться безумцам и жутким легендам.
Но Аэсс, казалось, не заметил второй стороны вопроса – или просто выражал эмоции как-то иначе, не обычной человеческой мимикой.
– Лично я – видел мельком, – ответил он. – А если бы найти месста, где часто встречаются книги. Возможно, нам повезло бы больше. Я люблю книги! А вы – ссмелая девушка, – присвист в голосе стал чуть выше нотой.
Казалось, она удивилась.
– А в чем тут смелость?
Шипение прорезало тишину, словно рядом проползла большая змея, но исходило оно от Аэсса.
– Шутите? Не каждый решается быть сталкером.
От этого звука Ева невольно вздрогнула, но тут же постаралась улыбнуться.
– Каждый из нас владеет оружием. У кого нет оружия, тот погибнет, – слова эти звучали странным контрастом к ее хрупкой внешности и доброжелательной, немного печальной улыбке, – Каждому рано или поздно приходится стать немного сталкером. Если он хочет жить лучше, а не выживать. В этом мире все меньше нужных и полезных вещей. И у нас нет возможности их создавать. Мы можем лишь собирать то немного, что нам осталось от предков.
– А мы стремимся создавать, – задумчиво сказал Аэсс. – ради этого наши предки пустили в свое тело наших братьев-лессейх. Чтоб жить, а не выживать здесь, и иметь возможность идти вперед.
Слова об отвратительных щупальцах напомнили Еве тех, что она обнаружила присосавшимися к ней самой. Воспоминание заставило передернуться, и ее ладонь невольно прижалась к шее. Пока они говорили о книгах и находках, девушка немного забыла о жутковатом виде своего спутника, но сейчас ее внимание вновь вернулось к пугающим щупальцам.
– Это... – она колебалась, не желая обидеть его резким словом, хотя в мыслях вертелось: "ужасно, омерзительно".
– Выглядит странно, – нашлась она, наконец.
Он провел по щеке ладонью – тоже нечеловеческим жестом – кончиками пальцев, чуть надавив, будто проверяя, все ли на месте.
– Я понима... чувствую, что вы думаете, – признался он. – Лучше сказать об этом сразу. Но... Наши ощущения красоты – не есть ли просто привычка?..
В его голосе прозвучали странные интонации, но несомненно было лишь напряжение.
От его слов Ева почувствовала себя виноватой, и эта эмоция слегка заглушила чувство отторжения, которое вызывал в ней вид этих лессейх. Она отвела взгляд, бесцельно осмотрев комнату, и вновь вернулась глазами к мутанту.
– Дело не в... красоте, – попыталась пояснить Ева, она подбирала слова с трудом и делала паузы, – Я просто... не могу представить... как это можно терпеть внутри, в себе?
Аэсс стоял прямо и неподвижно, грудь его вздымалась мерно.
– Я вам как целитель скажу – в теле человека живет множество микроскопических организмов... ссуществ. Микробы, бактерии. Одни вредные, другие полезные. Мы их даже не замечаем. А еще у насс есть желудок и желчный пузырь – и мы тоже о них не думаем.
– Но эти, – она указала кивком на щупальца, – они живут и сами по себе. Я видела. Те, которых я... – она снова вздрогнула, вспомнив, – от себя отодрала. Они ползли сами.
– Да, но... это естесственно для насс. А для васс настолько непреодолимо отвратительно? – и чуть ли не первым чисто человеческим жестом он опустил голову.
Она помолчала. Это казалось ей отвратительным, и она понимала, что не сможет убедительно соврать и даже как-то смягчить свое мнение: для этого нужно было владеть не только выражением лица, но и самими эмоциями. Быть может это в принципе и возможно, и даже этих непостижимых существ можно обмануть, но сейчас она была не в том состоянии, чтобы пытаться.
– Я правда хочу попробовать это понять, – произнесла она после довольно длительной паузы, – Но это нелегко. Мне нужно привыкнуть.

23 сентября. Лаборатория

Гармоза чуть ли не впервые не проклинала обстоятельства, а благодарила их. То, что таинственные реангенах... тьфу... да как их там – не были готовы, подарило ей повод вернуться в царство науки еще раз. Восторг девахи не омрачился даже тогда, когда охрана (видимо, все же вспомнив её) еще раз подвергла тщательному допросу и осмотру несчастного курьера. Гармоза с затаенной злобой и ехидной улыбкой еще раз разъяснила дурням кто она, куда идет и зачем. И теперь она добралась до черно-желтой некогда будки, из которой, как из кроличьей норы в старой детской сказке, она в прошлый раз попала в другую сказку, уже вполне настоящую.
– Хей! Это Айседора, курьер! Я пришла за полными склянками.
Тощая собака даже носом не повела в её сторону. Совсем обленилась, проклятая.
Из окна будки высунулась угрюмая неприветливая физиономия, хмыкнула и исчезла. Правда, спустя пару мгновений из-за двери показалась фигура целиком. Это был самый обыкновенный парень лет двадцати пяти. В его лице, если не считать хмурого выражения, не было абсолютно ничего примечательного. Он был из тех, чьи черты невозможно запомнить и описать, даже пообщавшись не один раз.
– Знать не знаю ни про какие склянки, – заявил он, рассматривая неожиданную гостью.
– Как это? – возмутилась курьер, гневно уперев руки в бока и настраиваясь если не на стычку, то на четкое заявление своей позиции, – вчера, значит, вам пустую тару доставила, обратно мне полную не отдали, в бумагах моих о доставке не расписались, а теперь в отказ? А ну давай сюда ваших главных! Уж они-то всё знают.
– Главных ей, ишь ты, – огрызнулся сторож. Тощая собака приподняла голову и тоскливо поглядела на курьера.
– Голову ты мне морочишь, вот что, – высказал предположение обитатель полосатой будки, подперев оную плечом и принявшись ковырять в зубах грязным ногтем. – Склянками у нас Макс занимается. А его уже поди... дня два не видал.
– Ай, какой ты хитрый или ленивый? Я у вас не работаю, и то больше тебя знаю.
– Ну и что же ты знаешь? – насмешливо уточнил парень.
– А то, что склянками теперь заведует Магдалена Мердок, – имя красивой девушки-ученого Айседора долго учила и теперь гордо оттараторила его без запинки.
– Серьезно? – оживился ее собеседник, – Чего же она такого натворила, что ее до склянок понизили? Никак боссу не угодила?
– Уж понизили там, или повысили – не моего ума дела, да только она сама мне обещала эти склянки наполнить и вернуть. Ты языком-то не чеши, сам пойди и спроси, чай ноги не отвалятся и язык не отсохнет.
Парень поглядел на Айседору с подозрением, подумал немного и предложил:
– Охота была скакать... А коли не врешь, еще и твои склянки тебе тащить. Пошли-ка со мной, раз утверждаешь, что тебя и правда ждут.
Деваха просияла лицом, отчего её физиономия, слепленная матушкой природой кое-как, стала комичной.
– Вот сразу бы так. Пойдем, касатик, пойдем.

Парень шагнул вперед, кивком пригласив Айседору следовать за собой, и повел ее по уже знакомой крутой и тускло-освещенной лесенке вниз. Тощий курьер насвистывала нечто разудалое по дороге, однако, если бы сторож будки в совершенстве знал уличный репертуар, без труда бы узнал «Яблочко».
Торссон был на рабочем месте. Собственно, он и не собирался его покидать, тем более что спешить было некуда. На работе он мог спать с тем же успехом, что и дома, а идти – меньше. Некман часто оставался на работе в периоды, когда требовалось работать ускоренно. Сейчас, когда быстрые практические результаты были одновременно и реальны, и перспективны, он не собирался уходить.
– Войдите, – раздалось изнутри в ответ на стук.
Дверь отворилась, явив взору начальника и его помощницы Кевина, человека, заведующего хозяйственными нуждами и обычно сидящего на проходной. За спиной завхоза маячила еще одна фигура.
– Тут вот, курьер к вам. За склянками, говорит.
– Да, я ее знаю, – подтвердил начальник лаборатории и попытался вспомнить имя. – Это... действительно курьер, она уже была здесь. А почему возникли сомнения?
– Сомнения? Какие сомнения? Да нет никаких сомнений. Ну, я, пожалуй, пойду, а вы тут разбирайтесь... – Кевин явно желал скрыться с глаз дотошного начальства как можно скорей.
Торссон только кивнул – он не старался вникать в хозяйственные дела, пока все шло своим чередом.
Деваха под взглядом этого серьезного человека как-то сразу оробела. Стянула с головы грязную кепку и смяла её в руках, потом промямлила, не поднимая глаз.
– Я ... это... пришла, как договаривались.
Слова куда-то наглым образом сбежали, оставив несчастную Айседору наедине с Торссоном.
– Спасибо, – вежливо, но коротко кивнул тот. – Принесли?
Он хотел побыстрее принять тару и вернуться к работе. Сейчас, без Макса, ее здорово прибавилось, особенно в связи с подготовкой экспедиции по его исчезновению и экстренных исследованиях. К тому же никто не отменял уйму повседневных мелочей, которые отнимали кучу времени и изрядно злили Некмана. Поэтому то, что девушка мнется, вызывало скорее раздражение, чем сочувствие.
Магдалена поднялась, оставив работу, и достала из шкафа по очереди две коробки. В них помещались уже наполненные склянки, и каждая весила прилично.
– Вот, – сказала она, поставив их на столе.
Айседора взглянула на них с неясной тоской в глазах: вот она сейчас взвалит их на себя, утащит вверх по лестнице, допрет, обливаясь потом и проклятиями до больницы и все. Найдут потом, как это часто бывает, другого курьера и никогда она больше в это волшебное подземелье не спустится. А здесь скляночки, баночки, колбочки – все такое интересное, непохожее на скучную пыльную бумагу и тюки с посылками, здесь люди не вошкаются, как крысы на свалках в поисках жратвы, здесь они делают что-то неземное, возвышенное, ужасно важное. Здесь можно почувствовать себя Человеком, а не тварью дрожащей.

Деваха попробовала сглотнуть ком в горле. Дерзкая но по сути нелепая идея свербила на кончике языка, вот-вот готовая с него сорваться. Что она теряла? Ни-че-го. Стоило попробовать.
– А можно я буду помогать вам?
И тут же продолжила уже с напором, чтобы не дать возможность сразу брякнуть "нет"
– Я могу убираться: чистить, мыть, оттирать. Принести, унести – это запросто. Вы не смотрите, что тощая. Я шустрая и тяжести таскать могу...
– Э-э-э, подожди, не так быстро... – попыталась остановить ее слегка сбитая с толку Магдалена.
Деваха запнулась на полуслове и сконфуженно замолчала.
– Так, – все еще несколько растерянно произнесла Магдалена, – Теперь по порядку. Ты хочешь нам помогать и ты много умеешь, судя по твоим словам.
Она скосила глаза на начальника и вновь вернулась взглядом к курьеру.
– А почему вдруг такое желание? Все те работы, что ты перечислила, прекрасно востребованы и в других местах.
Про востребованность Айседора могла запросто поспорить – и не такие шустрые месяцами не могли найти работу. Ну а как объяснить свой порыв этой красавице? Она, небось, и голода-то никогда не чувствовала и под забором не ночевала. Посмеется поди...
– В других не как у вас.
Курьер с неподдельным восторгом осмотрела лабораторные помещения, но окостеневший вдруг язык никак не желал излагать мысли четко и правильно.
– Вы не подумайте чего, я не из корыстного умысла. Не шпионка и не воровка. Да хоть у начальства у моего спросите, сколько ни работала никто слова дурного про Айседору не сказал. Куда не следует нос не сую, язык держать за зубами приучена.
Деваха еще раз перевела дух, а потом проговорила благоговейно.
– У вас ведь наука. А я всю жизнь мечтала хоть одним глазком...
Торссон повернулся и смотрел на девушку оценивающе и с интересом.
– Наука, – подтвердил он. – Но для этого нужно много знать. А вот мыть, чистить... это нам нужно, только пробирки бить не надо. Вот что – приходи пару дней в свободное время прежде, чем я решу – принять тебя или нет. Идет?
Ничем не примечательная физиономия курьера преобразилась от внутреннего ощущения совершеннейшего счастья и если верно было утверждение о том, что улыбка украшает человека, то сейчас невзрачная деваха была красива как никогда. И не важно, что ей еще не сказали: «Да. Вы приняты»; того факта, что не вытолкали взашей было вполне достаточно.
– Конечно, идёт. Бежит! Вот увидите, вы не пожалеете...
О чём мог бы пожалеть Торссон она не уточнила, зато быстро сгребла со стола одну из коробок, на удивление умудрившись не звякнуть медицинской посудой с ценным содержимым и, пятясь задом, вышла из кабинета. Через пару минут она молча, но все с той же блаженной улыбкой вернулась за второй коробкой. Айседора любила всех и готова была всех расцеловать, сдерживаясь только благодаря чудовищному усилию воли. Наука. О, это сладостное слово теперь будет ласкать её уши ежедневно.
Выволакивая вторую коробку, она даже вполне благосклонно попрощалась со сторожем будки и подмигнула тощей собаке. Жизнь налаживалась.

Глубокие подземелья. Ночь с 24 на 25 сентября
(с Reylan, конечно)

В каморке царила тишина и полумрак. Второе потому, что часть светильников-слизней отказались "включаться" после того как Макс провел эксперимент с целью выяснить, на сколько именно тычков пальцем у слизняка хватит терпения. Еще двоих он отодрал от стены, спрятал в коробочку и теперь сидел тихо и неподвижно. Не то дремал, не то просто задумался.
Внезапно снаружи послышался шум и дверь, ведущая в помещение, отворилась. Внутрь плавно вошли четверо... существ – назвать их людьми у обитателей верхних подземелий до сих пор не поворачивался язык. Щупальца у них были расположены по-разному, у одного и вовсе не видны – впрочем, вполне могли скрываться под одеждой, похожей на чешую.
– Васс хочет видеть мудрый, – довольно разборчиво, хоть и негромко, сказал один из них.
– Давно бы так, – жизнерадостно отозвался Макс, поднимаясь на ноги, – Нехорошо заставлять гостей скучать.
Уроды переглянулись, должно быть, обменявшись какими-то репликами между собой, но Максу ничего не ответили, только посторонились, став по обе стороны от двери, давай проход. Макс пожал плечами и вышел.
За ним последовала Крила, и последним – Джек. Их вели по коридорам, где не встречался никто из жителей. И, казалось, караульные скользили еще более плавно, чем в предыдущий раз.
В уже знакомом помещении было гораздо меньше существ, чем в прошлый раз – собственно, только Мудрый, который уже привычно не сидел на своем кресле, а стоял, глядя в стену, и едва приветствовал их взглядом. И, конечно, сами охранники – и Ева, которая уже ждала их. Спутники обрадовано подались к ней, но поговорить им не дали.
– Что вы собираетесь делать, если выйдете отсюда? – спросил Мудрый.
– Если? – переспросил Макс, подозрительно приподняв бровь, – Видимо, это самое "если" предполагает, что я должен дать правильный ответ.
– Это вы сами должны выбрать – можете дать и неправильный, – кажется, в голосе проступил намек на улыбку.
– И что же случится, если я дам неправильный? – продолжал гнуть свое Макс.
– Это я узнаю, когда вы его дадите, – серые щупальца в ушах зашевелились. Наверное, будь у них плечи, они пожимали бы ими – или это только мерещилось? Нервы...
– А как по-вашему? – ехидно переспросил Макс, – Домой пойдем, чего ж еще.
– Вы хотите узнать, будем ли мы рассказывать о вас? – Крила сердито зыркнула на него. – Нам придется объяснить наше отсутствие.
Джек, услышав слово "домой", удивленно уставился на Мудрого.
– Она правильно меня поняла, – кивнул тот. – Что вы скажете, вернувшись?
– Скажем, что встретили других людей, – неожиданно подала голос Ева.
Джек уставился на нее удивленно. Крила метнула быстрый взгляд, в котором больше всего было недоумения, но и мерцал огонек одобрения за удачный ход.
Мудрый неторопливо кивнул, коснулся зачем-то рукой стены и медленно шагнул за спинку собственного кресла.
– Я рад услышать такие слова. И все же даже это нужно знать не всем – а только тем, кто сможет и захочет протянуть руку без вскинутого в ней оружия.
Макс с усилием подавил в себе желание подискутировать на тему, кто из здесь присутствующих первым поднял руку с оружием, и произнес:
– Право слово, ведь мы же ученые. Исследователи, понимаете? Оружие мы используем лишь для защиты.
– Я говорю не о вас, – откликнулся Мудрый нетерпеливо, явно удивленный такой непонятливостью. – А о тех, кто не столь... миролюбив. Им рано будет знать сразу, понимаете?
– Ну, если только они не доберутся до вас как-то иначе... – пожал плечами Макс, – Но тот путь, которым явились мы, находится под охраной нашей лаборатории. Разумеется, я не могу ручаться, что из той пещеры нет других выходов...
– Он хочет сказать, у работников лаборатории хватает секретов, – пояснила Ева, – Они привыкли думать о том, что можно говорить, а что нельзя.
– Но они не обладают большой властью, – добавила Крила. – Не могут править остальными.

Тишина повисла в воздухе – на удивление свежем для такой глубины, хотя и с каким-то привкусом, который был еле ощутим, но все же присутствовал. Ее нарушил хозяин.
– Я не спешу. День, неделя или месяц вряд ли что прибавят или отнимут после двух веков. И все же так не может продолжаться вечность. Мы имеем общих предков и все еще можем понять друг друга. Нам нужно найти среди вас тех, кто сможет. Осторожно, аккуратно, неторопливо. Сумеете?
– Рад слышать, что вы решили действовать, – отозвался Макс, – Боюсь, если бы вы решили продержать нас здесь еще пару веков, мы оказались бы не в лучшей форме. Вам надо с нашим шефом поговорить.
И Макс мимоходом подумал, а смогут ли нежданно-негаданно найденные вместо утерянной обезьяны мутанты хоть как-то реабилитировать его в глазах требовательного начальства?
– Вы не ответили на вопрос, – в этот момент присвистывающий голос шупальцеухого правителя очень напомнил интонации только что помянутого Торссона.
– Сделаем все, что в наших силах, – развел руками Макс.
– Я верю вам, – плавным и очень гибким движением кивнул Мудрый. – Постарайтесь найти людей, с кем мы могли бы поговорить. Вот карта, – в его руке, появившись из складок одежды, развернулось нечто, больше всего похожее на плоскую резину. На ней отмечено место, где вас будут ждать, она послужит проводником и заодно доказательством... В дополнение к тому, что у вас в кармане.
Взгляд мутанта остановился на Максе, на лице которого на мгновение отразилось недоумение. Впрочем, невозмутимое выражение вернулось к Максу довольно быстро. Он пожал плечами, запустил руку за пазуху и извлек коробочку, сквозь щели которой струился слабый свет.
– Могу вернуть, – без особого энтузиазма предложил он.
– Зачем? – полюбопытствовал тот. – У нас их много.
Парень снова повел плечами и убрал коробочку обратно, решив не комментировать ситуацию.
– Вам потребуются еще какие-то свидетельства. Если это будет в наших силах, я предоставлю их.
Крила хмыкнула. По ее мнению, лучшим свидетельством был бы живой щупальцатый тип, но вряд ли этакое предоставят. Она также надеялась, что если они действительно читают только настроение, а не мысли – то эта останется незамеченной.
Макс же не мог похвастаться ни тактичностью, ни осторожностью, а кроме того не умел расстаться со своей излюбленной манерой ерничать даже в рискованной для жизни и здоровья ситуации, не говоря уж о нынешней, когда уверенность в том, что все разрешится хорошо, получила подтверждение.
– А сами в гости зайти не хотите? – сверкнул самой приветливой из своих улыбок ученый.
Меж стражей не пробежал шепоток – эмпатам это ни к чему. Но атмосфера определенно стала более мрачной и неприветливой. Впрочем, Мудрого это не коснулось. Он сказал лишь металлическим тембром, который, видимо, заменял этим существам ироническую любезность:
– Благодарю, но в другой раз, попозже.
– Как насчет того, чтобы дать нам немного той отравы, которой вы нас усыпили? В качестве доказательства, разумеется, – Макс приподнял брови. Казалось, он ничуть не смутился. Вместо этого он решил воспользоваться моментом, чтобы заполучить что-нибудь ценное. Что-то, что непременно оценил бы его суровый шеф.
– Почему бы и нет, – пожал плечами глава общины и посмотрел на одного из охранников. Тот молча повернулся и вышел. – подождите немного. Вы готовы идти сейчас?
– Да-да, – энергично закивал Макс. Улыбка не сходила с его лица, – Как ни хорошо в гостях, но дома определенно лучше.
– Тогда не стоит откладывать.
Вскоре мутант вернулся, неся в руке полупрозрачный маленький пузырь, довольно непрочный на вид.
– Не бойтесь, с ним ничего не станет в дороге, – успокоил их Мудрый, отходя от кресла, в которое так и не сел, к ним, и протягивая ученому карту. – Эту копию сделали для вас.
Он отвернулся и посмотрел на своих помощников. Те, поняв правителя без слов, направились к выходу. Двое шли спереди, двое сзади, почти подталкивая Макса и его спутников.

(с Хигфом)

23 сентября. Вечер. Проходная фармацевтической фабрики

Унылые будни охраны. Чем скрасить их, когда, иной раз, целыми днями никто не захаживает на фабрику? И Макс куда-то запропал, а раскрошившиеся сухие шляпки грибов остались лишь на самом донышке заветного мешочка. Осталось по паре прекрасных видений на брата, а дальше вновь серая реальность.
Выкурив понемногу и отложив остаток, чтоб еще сэкономить драгоценное зелье, двое охранников пробавлялись игрой в карты.
Сидели они за тем самым столом, где не так давно курьер Айседора выкладывала свои склянки.
Один из двоих был высоким и тощим, плоским как доска, второй же, точно для пущей хохмы, полная его противоположность. Очень полная.
- Здорово, орлы, - раздалось бодрое приветствие.
Айседора вернулась обратно сразу же, как только доставила в больницу ценный медицинский груз. Не стоило испытывать терпение едва-едва начавшей улыбаться ей удаче и где-то шляться вместо того, чтобы издалека, со стороны внимать всем чудесам Науки.
Толстый охранник, должно быть, тот самый, с кем Айседора успела познакомиться только на слух, обернулся и расплылся в ироничной улыбке.
- А вот и старая знакомая, - пробасил он, - Что на этот раз принесла?
Его тощий коллега продолжал выглядеть бесстрастно.
- Я пришла к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, - настроение у девахи было преотличным и она уже настраивалась на очередной раунд стычки с охраной.
- Вот как! - казалось, толстый обрадовался еще больше. Он отложил карты и встал, - А покажи-ка нам свой привет поближе.
Тощий тоже поднялся и вышел из-за стола.
- Не покажу, я стесняюсь, - Айседора картинно покрутила пальчиком в ладошке, тем не менее немного отступив назад.
Оба приблизились к курьеру на пару шагов. Они никуда не торопились. Толстяк ухмыльнулся:
- Мы можем тебе помочь, - он подмигнул напарнику, - Правда, Лу?
Тощий кивнул, изучая Айседору взглядом, точно примериваясь.
Свежеиспеченной помощнице в лаборатории почудилось, что запахло жареным. Это образное выражение как нельзя лучше характеризовало те ситуации, в которые Айседора умудрялась влипать благодаря остроте своего языка или другим причинам, не менее отягощенными проблемами. Нет, она не боялась, что эти двое могут с ней что-нибудь сделать, она опасалась, что начав защищаться сама что-нибудь вытворит, отчего вылетит с нового места работы еще не успев его получить.
- Вы мне очень поможете, мальчики, если просто пропустите вниз. Меня ждут.
Интонации голоса курьера изменились до неузнаваемости.
- Отчего ж не пропустить? - развел руками толстяк, - Мы тут для того и сидим, чтобы пропускать. Как только ты убедишь нас в том, что с тобой не будет проблем, верно, Лу?
Молчаливый тощий скрестил руки на груди и кивнул.
- Да ты же уже прекрасно знаешь, то нужно делать, - миролюбиво завершил толстяк.
- Одежду с себя, - зазвучал, наконец, странно неопределенный голос тощего.
- Не насмотрелись еще на мои бабьи прелести? - деваха поправила руками не самый выдающийся по размерам бюст и хлопнула себя по заду.
- Не больно-то надо смотреть, - бесстрастно хмыкнул тощий, - Да только что-то ты к нам зачастила, красавица...
- Да нет, ну отчего б и не посмотреть, раз красавица, - тут же перебил его напарник, - А вообще, Лу дело говорит. Ты вот к нам ходишь-ходишь, видом своим безобидным бдительность усыпляешь...
Оба продолжали стоять неподалеку от курьера, всем своим видом давая понять, что готовы препираться хоть до бесконечности.
Айседора выслушала высказывание Толстого и у неё сам собой возник резонный и логичный в сложившейся ситуации вопрос.
- И чё?
- А ничё! - в тон ей ответил тощий Лу, - Думаешь, как примелькаешься, так тебя и досматривать перестанут, а там уже и запрещенные предметы таскать можно, да?
- Запрещенные это что? Портки серкретного пошива или курьерская сумка особой кон.. конхструкции?
Айседору болтовня пока не напрягала.
- А это зависит от того, что у тебя в те портки вшито, - с плотоядным видом прогудел толстяк, - А то знаешь, какие портки-то бывают? Тем арсеналом, что в них понапихано, неплохой отряд вооружить можно.
- А уж воняют-то как, - задорно подмигнула деваха.

- Да ты не переживай, - приподнял бровь Лу, - Мы в жизни всякого повидали, так что и твое амбре как-нибудь выдержим. Чего не сделаешь ради безопасности родной фабрики.
Курьер как-то сразу сникла. Такой убойный аргумент и не прошел.
- Облапать чай меня захотелось? - с подозрением поинтересовалась она. - Досмотровщики доморощенные.
- Ты так активно сопротивляешься обыску, что я начинаю подозревать, - начал Лу чуть понизившимся голосом и с какой-то едва уловимой угрозой в позе приблизился еще на шаг, оттесняя Айседору к стене, - Я начинаю подозревать, что досмотреть тебя следует с особым тщанием. Прощупать, как снаружи... так и изнутри.
Его напарник басовито хохотнул, а Лу шагнул еще ближе и изобразил пальцами непристойный жест.
- О, мальчики, я смотрю у вас с девками совсем погано, коли на меня позарились, - как-то вяло в ответ хохотнула Айседора.
Считать нескладную деваху красавицей можно было только в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения на фоне многолетнего полового воздержания.
- Мы на службе, детка, - ответствовал Лу, наступая.
Он вынудил Айседору отойти уже в самый угол, и теперь оперся ладонью о стену и стоял, нависая над курьером, а в дыхании его чувствовался запах недавно скуренных грибов.
- Поверь мне, я делаю это безо всякого удовольствия, - завершил он и фамильярно дернул Гармозу за полу куртки, - Так как, сама все покажешь или помочь?
- Да катись ты... куда подальше, - зло прошипела курьер и с недюжей силой пнула Лу в голень.
- Ах ты, шалава!!! - взвыл Лу и согнулся, схватившись за пострадавшую ногу. Его же толстый напарник с невиданной для такого грузного тела прытью оказался рядом, обеими руками ухватил Айседору за куртку, с легкостью оторвал тщедушного курьера от пола, развернул и повалил на металлический стол. Оставленные на нем карты от недоигранной партии разлетелись в разные стороны.
- Едрит тебя в печенку через плечо! - Гармоза по части воплей тоже в долгу не осталась.
- Ну погоди, сейчас ты у нас узнаешь, как зубы-то показывать, - сопел толстяк, навалившись сверху и уже стаскивая с Айседоры куртку.
- Да я ее сейчас наизнанку выверну! - прорычал рассвирепевший Лу, все еще прыгая на одной ноге.
Тот, кто занимается наукой, всегда должен поддерживать свой авторитет. Начальник лаборатории как лицо административное - тем более. Делать он это может по-разному в зависимости от настроении и от того, с кем имеет дело. Научные разработки, полезные знакомства, выговоры, задушевные беседы, длинные отчеты... Нужен тонкий подход.
Самым тонким, точным, соответствующим ситуации и настроению способом для ученого и ответственного работника в данном случае был прямой в голову толстяка, в который Некман вложил свой вес и свою злость, копившуюся за последние дни. Охранника буквально смело, и он как мешок брякнулся на пол.
- Стоять и смотреть в глаза! - рыкнул Торссон второму. - Что здесь происходит с нашей новой сотрудницей?
- Объект сопротивляется обыску, шеф! - поспешно отчитался Лу, ошалело переводя взгляд с внезапно появившегося (и откуда только стервятники принесли!) шефа на поверженного напарника и обратно.
Честь и достоинство Гармозы еще никогда не защищали, тем более таким эффектным образом. Отряхнув и поправив куртку новая сотрудница сползла со стола и снова приняла вертикальное положение. Все это она проделала не сводя восторженного взгляда с Торссона.
- Она хотела вас расшвырять и ворваться внутрь? - бровь Некмана приподнялась, и он с явным интересом посмотрел на Айседору.
- Согласно должностным инструкциям, - не растерялся Лу, но предусмотрительно отошел от Торссона подальше, - Все входящие посетители досматриваются.
Взгляд, которым он при этом одарил курьера, обещал продолжение банкета при первой же возможности.

(Я, Мара, Хигф)

- Правильно, - кивнул Торссон. - И что, она пыталась прорваться? Что-то не припомню, чтоб в иных случаях инструкция предусматривала задержание с применением силы.
- Она оказала сопротивление, - упрямо повторил Лу, сверля Айседору взглядом. Второй охранник застонал и завозился на полу.
Гармоза едва удерживалась от того, чтобы показать язык. Наблюдать выволочку от начальства приятно только в одном случае. Когда пенделя достаются не тебе.
Начальник лаборатории снова смерил взглядом девицу и двух охранников, затем потянул носом, ловя подозрительный запах.
- Таа-ак...Курили?!
- Самокрутки, шеф, - не моргнув глазом сообщил Лу. И даже не соврал.
В самокрутках не было ничего криминального. Курение - настолько живучая привычка, что ни война, ни голод, ни прочие бедствия не смогут ее искоренить. Когда заядлый курильщик, умирающий от голода и ломки, найдет последнюю в мире травинку, еще неизвестно, что он с ней сделает: съест или скурит. Многие пытались выращивать пригодную для курения растительность, а еще многие пытались курить все, что растет. Кто-то находил и выращивал зелье лучше, кто-то хуже, однако таких волшебных свойств, как грибы из лаборатории, не давало ничто из известного. Во всяком случае, в этой части города. Лу и его напарник предусмотрительно не брали с собой на службу собранную Максом курительную чудо-колбу, которая усиливала эффект. Но и в обычной самокрутке грибы шли очень неплохо.
- Не пудри мне мозги, - отозвался Торссон. - Что я - запаха не различу? Я вижу, вам служба надоела!
Лу уже пожалел, что грозный начальник вырубил не его. Теперь толстяк-приятель валяется с разбитым носом, а Лу вынужден отдуваться один. И будь он, Лу, на месте напарника, даже придя в себя, прикидывался бы до упора, лишь бы не попасть под очередную раздачу. Впрочем, у толстяка не было возможности оценить обстановку и сделать столь полезные выводы, а то, быть может, он именно так и поступил бы. Теперь же он сел, обхватив руками голову и громко матерясь.
- Заткнись, - прикрикнул Некман. - Рассказывайте, как проводился досмотр и в чем состояло сопротивление. Четко!
- Объект отказался предоставить для досмотра личные вещи, шеф, - угрюмо отрапортовал Лу, - На повторное предложение это сделать ответил ударом ноги.
- Как же мне доставать эти вещи-то, когда ты меня лапать вздумал? - не моргнув глазом преувеличила курьер. Расклад был явно не в пользу охранников и подлить маслица в огонь не помешало бы.
- Да было б за что хвататься! - огрызнулся Лу.
- Как вы просили предъявить вещи? - слегка разрядившийся Торссон вновь начал накаляться, ибо ему вовсе не хотелось вести расследование и сличать показания. Бровь сердито дернулась.
- Как в прошлый раз, - неохотно принялся пояснять тощий охранник, - Она ж тут не в первый раз, сами знаете.
- И все время одно и то же, - кивнула деваха, - вот сегодня я и не выдержала.
- Согласно должностным инструкциям, - Лу постарался сохранить бесстрастное выражение на лице. - А ну как у нее в ботинке нож?
- Вы пытались сделать полный личный досмотр? Надеюсь, соблюдая правила приличия? - иронически спросил Некман.
- У нас начались разногласия еще на стадии верхней одежды, - лаконично пояснил Лу.
- Досматриваемая совершила нападение на моего напарника. Я был вынужден принять меры, - прогундосил с пола толстяк.
Айседора пожалела, что заехала ногой в голень, а не выше, в куда более чувствительное место.
- С каких это пор в личный досмотр начало входить вот это? - курьер повторила неприличный жест, который несколькими минутами раньше продемонстрировал ей один из охранников.
- Напа-адение... Обидели вас, бедных, защищаться пришлось? - недобро спросил начальник лаборатории. - Может, мне лучше ее вместо вас нанять, если вы с таким трудом отбились? В общем, так. Это наша новая сотрудница. И обходиться с ней соответственно. Вы теперь на испытательном сроке. Узнаю чего - охотники сидеть в комнате и тараканов давить вместо того, чтобы рисковать жизнью, хоть завтра найдутся - с десяток на место. Все ясно?
- Ясно, шеф, - процедил Лу, послав Айседоре многообещающий взгляд. Толстяк, все еще сидя на полу, только хлюпнул разбитым носом.
- Идем, - строго сказал Торссон, обращаясь к девушке. - Надеюсь, вы тоже извлечете для себя урок. А сейчас Магдалена расскажет, что надо будет сделать.
Айседора послушно кивнула, не поднимая глаз.

(те же)

Глубокие подземелья, ночь с 24 на 25-е сентября
с Хигфом

Конвой оставил их на пересечении нескольких тоннелей, у входа в один из них. До этого места их провели с завязанными глазами. Прежде чем покинуть бывших пленников, мутанты указали им направление, поставив лицом в нужную сторону и велев снять повязки, сосчитав до пяти, так что, в каком из трех оставшихся темных коридоров скрылись конвоиры, сказать было невозможно.
- Чудеса конспирации, - хмыкнул Макс, стягивая с лица тряпицу и извлекая наружу коробочку со светящимися слизнями. Чем темнее было вокруг, тем, казалось, ярче сияют эти небольшие создания.
- Хшорру! - выдохнул Джек. - Ушли от этих... - он боязливо оглянулся. - Я уж и не ждал. А теперь быстрее наверх и забыть все, как сон.
- Такое забудешь, - хмыкнула Крила.
- Забыть? - изумился неунывающий Макс, - Ни в коем случае! Пора подумать о налаживании деловых контактов!
Казалось, он был полон энтузиазма. Пусть он и облажался с поимкой обезьяны, зато его группа нашла нечто гораздо более интересное. Впрочем, Макс подозревал, что не пойманную обезьяну Торссон ему все равно припомнит.
Ева же казалась задумчивой. Хотя она и в обычное время была не слишком разговорчива.
- Какие еще контакты? - подивился охранник. - Да они нас всех сожрут! Я думал...
- Помолчи, - властно прервала его Крила. - Но в одном он прав, Макс - нам не стоит здесь стоять.
В одном из боковых проходов ей послышался легкий шорох, и девушка насторожилась.
- Да, идем, - живо согласился Макс и устремился в указанный коридор, освещая дорогу спутникам. Ева двинулась следом, держа оружие, которое им к счастью вернули, наготове.
- Пос-стойте! - на перекресток, только что покинутый ими, не по-человечески плавно скользнула высокая тень. - Ева!
Девушка быстро обернулась. Она узнала этот голос.
- Аэсс? Что ты тут делаешь?
- Ты его знаешь? - удивился Макс и тут же ухмыльнулся, - Быстра, и когда только успела подцепить себе...
Крила, однако, смотрела встревоженно, а Джек отпрянул. В последние дни его было не узнать. Нервы прежде довольно уверенного, энергичного и немногословного мужчины явно расшатались после встречи с обитателями подземелий. Даже движения стали менее точными, он то и дело оглядывался.
Мутант не обратил внимания на общую реакцию - он не ощущал опасности от людей, а это было главным.
- Надо сспасаться! Быстрее - заговорил он горячо и негромко.
- Мне кажется, мы как раз именно этим и заняты, - заметил Макс, хотя вид у него при этом был достаточно серьезным.
- Что случилось? - спросила Ева, шагнув ближе всех к мутанту.
- Ева! - явно взволнованно - чувствовали даже люди - повторил он. - Вас хотят убить. Те, кто не желает переговоров. Нет времени на объяснение - следуйте за мной.
Крила не обратила внимание на недоверчивый взгляд Джека, приблизилась и шепнула Еве на ухо:
- Ты ему веришь?
- Он... не желает зла, - тихо ответила Ева, не отрывая немигающего взгляда от Аэсса.
- А! Та самая стервятникова дочь с большими сиськами, которая... ну, вы помните? - сплюнул Макс. Затем он воззрился на Аэсса:
- А вы, собственно, кто будете?
Тот был краток:
- Целитель. Скорее, за мной! - и шагнул в сторону прохода, из которого появился, совсем не того, куда их направила стража.
Ева поспешила за ним первой. Макс тихо выругался и двинулся следом. Быть может, это как раз хитроумная ловушка, подстроенная кем-то из числа сторонников их уничтожения? Размышлять было некогда, и ученый мог лишь стараться не упустить ни единой детали, чтобы почувствовать вовремя, если что-то пойдет не так. Хотя... что можно противопоставить внезапно пущенной из темноты отравленной игле?
Аэсс вел их так быстро, что, казалось, светящиеся слизни еле поспевают разгонять густую, неохотно раздвигающуюся темноту. Коридор извивался, пока целитель не свернул в более узкий проход. Зато, как подсказывало врожденное чувство ориентации, вел он примерно в ту же сторону, что и пропущенный коридор. Казалось, что они идут уже долго...
Крила замыкала процессию. То и дело останавливалась, напрягая слух, и все же первым каким-то образом неладное учуял шедший впереди мутант.
- За нами уже гонятся, - тихо шепнул он Максу. - Передай остальным. Быстрее!
Он сделал, как просил мутант. Шепотом передал Криле и Еве, а Джеку велел лишь поторапливаться, пропустив его вперед.

25 сентября. Подземелья, глубокие и не очень
(путешествуем с Рейлан - на случай, если кто забыл, в чем я сомневаюсь)

Какое-то время они бежали молча, слыша лишь прерывистое дыхание друг друга и шорох шагов. Звуков преследования они не различали. То ли шум крови в ушах заглушал все подземные звуки, то ли мутанты умели быть настолько тихими. И все же каким-то шестым чувством (или благодаря разыгравшемуся воображению) беглецы ощущали преследователей и это ощущение заставляло их настороженно пригибаться и то и дело оглядываться. Быть может отчасти поэтому просвистевшая над ухом Макса короткая стрела не стала неожиданностью, а скорее облегчением – ну вот, наконец, началось. Теперь это не напряженное ожидание неведомого, а вполне определенная опасность. Это серьезно, и все же уже знакомо.
Вторая стрела не замедлила последовать за первой, клюнув камень. Наконечник был покрыт черными извилистыми линиями. Аэсс задержался, пропуская остальных.
– Вперед, быстрее, я буду говорить, куда идти! Быстрее!
Они последовали его совету. Если раньше у кого и оставались сомнения в искренности мутанта, теперь они развеялись. Проскользнувшая вперед Ева обернулась, тревожно глянув на их провожатого. Очередная стрела чиркнула по стене совсем рядом с его головой.
– Аэсс, скорее, – хрипло выдохнула она ненужные в общем-то слова.
– Вы скорее, я – успею, – произнес он. Ему сейчас было проще – можно не трудиться менять интонации, все равно верхние вряд ли различают оттенки. И хорошо, что они не могут чувствовать мысли.
– Направо! – скомандовал он.
Еще одна стрела свистнула рядом, а четвертая, нацеленная точнее, ударила в плечо. Поморщившись, целитель выдернул ее. Вошла совсем неглубоко. Они рассчитывают поразить пришельцев ядом. Это куда более эффективно, чем пытаться достать до жизненно важных органов жертвы – у многих подземных тварей эти органы, считай, отсутствуют.
Но люди еще не сражались по-настоящему друг с другом, только с верхними. И воины не предвидели его появления.
Все это он думал на бегу. Еще один укол в лопатку. Больно, но не очень.
– А теперь налево и пригнитесь – там низкий свод!
Он старался прикрывать собой всю ширину тоннеля. Гордиться особо нечем – несколько царапин – не признак героизма. А к яду он все равно иммунен.
Они свернули в указанном направлении без колебаний, полностью доверившись провожатому. Здесь было еще темнее, чем там, откуда они бежали, воздух казался более затхлым, а под ногами попадались булыжники и обломки перекрытий – тоннель был явно рукотворный и очень старый. В другое время люди бы крепко подумали, прежде чем соваться сюда, но сейчас выбора не было.
Шум сзади приближался, и Крила отчетливо понимала, что надо готовиться к безнадежной драке. Если, конечно, не случится чуда и Аэсс не уведет их так, чтобы погоня утратила след. Она бежала за Максом, стараясь дышать как можно более размеренно – тем более девушке не приходилось выкладываться на полную, чтобы поддерживать общий темп.
Вновь застучали о камень стрелы, похоже более узкий тоннель не стал для преследователей помехой. Ева, шедшая ближе всех к мутанту и чаще других оборачивающаяся, повернулась снова. Глаза ее испуганно расширились, когда очередная стрела впилась в плечо Аэсса: ведь он не мог не предвидеть это, когда пропускал их вперед!
Лекарь лишь махнул рукой – успокаивающе и сердито одновременно. Нет, он не совершил чуда, не нашел неведомых путей. Чудо совершил Джек, бежавший перед Евой. Споткнувшись в темноте, он ударил плечом в простую деревянную подпорку – одну из тех, что держала здесь свод. Зашипел проклятие – но шепот камня заглушил его. Потревоженные своды ответил и струйками пыли, которые превращались в ручейки обломков, бивших по плечам и голове.
– Быстрее, – заорала Крила. – Нас придавит!
Треск и падение крупной глыбы рядом с Максом заменили любое количество восклицательных знаков в этой фразе. Парень метнулся в сторону, хватая за руку Еву и с силой дергая ту за собой. Камни продолжали сыпаться, и рассекающая потолок трещина росла вширь и вперед, точно преследующая беглецов змея. Поднявшиеся вверх клубы пыли мешали дышать и смотреть.
Они бежали напролом, полагаясь на удачу – слишком малым было расстояние, чтобы увернуться, да и особо некуда. А свод выстреливал по обидчикам камнями, разгневанный пинком. Но, к счастью для людей, он не мог целиться, ибо у камней нет глаз.
Грохот оглушил всех.
Показалось, что обвалилось все до их собственных ярусов, а может быть, до ненавистного неба, где живет злой Хшорру. Жители подземелья нечасто вспоминали богов. Обычно тогда, когда грозила опасность к ним отправиться. Вот и сейчас мысль о Хшорру и Дахаре исчезла из их голов, когда треск стих, а они были все еще живы. Толстая насыпь надежно отделяла их от преследователей. В свете слизней – карикатурной замены факелов и ламп – тенями стояла четверка людей. И, наполовину засыпанный щебенкой, лежал их проводник. И руки, и щупальца были одинаково неподвижны.

(напарник все тот же - удивительно, да?)

Первой опомнилась Ева. Опустившись на колени, она осторожно коснулась плеча Аэсса, затем, помедлив, попыталась отыскать пульс на его шее и беспомощно оглянулась на спутников. Макс хмыкнул и присел рядом с ней.
Крила, в отличие от них, не стала искать признаки жизни. Она вцепилась в самый тяжелый на вид из лежавших сверху обломков и с усилием отпихнула его в сторону, затем отгребла пару горстей мелкого щебня.
– Кретины! Сперва его вытащить надо.
– Если уже не живой, то на кой вытаскивать? – флегматично заметил Макс, – Впрочем, ты права, шефу и мертвый будет интересен.
– Идиот! – вспылила Ева, отвесив Максу подзатыльник.
– Совсем спятила?! – возмутился тот, перехватывая ее руку.
– Вытаскиваем, – в голосе Крилы зазвенел металл. – Нашли время ссориться.
– На кой? – спросил Джек, так и оставшийся стоять в стороне.
На лице его были написаны неприязнь и нежелание. Оценив обстановку, Крила прошипела:
– А на то, что я тебя по стенке размажу, если остальное тебе не важно!
Несколько секунд они мерились взглядами, потом мужчина опустился на колени и помог отвалить один из камней.
Замолкшие Макс и Ева принялись разбирать каменный завал. Когда, наконец, бесчувственное тело было освобождено из каменного плена, Макс осторожно приподнял мутанта за плечи и оттащил в сторону, подальше от груды камней.
Ева огляделась и потянулась к своему придавленному камнем рюкзаку: на месте, где должна была крепиться фляга, болтались лишь обрывки ремешков.
– Воды ни у кого нет? – спросила Ева, вновь склонившись над мутантом и всматриваясь в его лицо. Грудь Аэсса едва заметно приподнималась, а на бледной шее пульсировала жилка. Совсем как у нормальных людей.
– Ты еще бражки попроси, – хмуро огрызнулся Макс, оглядывая тоннель. Путь назад был отрезан, и сейчас это было как нельзя кстати: преследователи остались по ту сторону завала. Вот только надолго ли? Для мутантов эти тоннели, как родные, и нельзя исключать того, что для погони может найтись обходной путь, а их единственный провожатый выведен из строя.
– У меня есть, – Крила вытянула фляжку.
Совместными усилиями они вылили несколько глотков в мутанта. Но, конвульсивно сглотнув, он так и не пришел в себя.
– Нечего здесь сидеть, – буркнул Джек.
Девушка на этот раз согласилась с ним:
– Это верно. Макс, Джек, сможете унести этого, как его?.. – вопросительный взгляд был брошен в сторону Евы.
– Аэсс, – ровно отозвалась Ева, поднимаясь, – Не называй его "этим".
Макс как-то странно хрюкнул и принялся поднимать мутанта, закидывая его руку себе через плечо. Подняв мутанта с помощью Джека, Макс повернул в свободную сторону тоннеля и передал коробочку со слизнями Еве. Она шагнула вперед, освещая дорогу.
Потянулись незнакомые тоннели. К счастью, свод дальше казался крепким. Их окружала тишина – та, что слуху летуна, окажись он вдруг здесь и не окочурься сразу, показалась бы полной. Но чуткие уши тех, кто вырос здесь, различали и шорох скатывающихся камешков, и далекое журчание воды за стенкой – впрочем, тут же пропавшее, и звуки перемещения каких-то мелких животных. Наверняка мутант смог бы различить гораздо больше – сказать, например, что это было за животное и далеко ли вода. И различить звуки, которых не слышали они. Но Аэсс обвис в руках мужчин мертвым грузом, и когда он сможет произнести и услышать хоть что-либо – было неясно.
Сперва разветвлений не было и оставалось двигаться вперед – ведь зачем-то их спутник повел их именно сюда, а значит – путь наверх должен быть. Пробовали свериться картой, но увы – эти тоннели не были нанесены. Предусмотрительные мутанты обозначали только один путь наверх. Встреченные позднее ответвления не вызывали доверия: они выглядели еще более узкими, затхлыми и старыми, чем тот тоннель, по которому двигались люди, а потому те продолжали идти не сворачивая и уже потеряли счет времени, когда шедшая впереди Ева внезапно остановилась.
– Что еще? – раздраженно буркнул Макс, которого неожиданная остановка сбила с ритма движения с неудобной ношей в руках, к которому он уже было приноровился.
– Чувствуете? – спросила Ева и потянула носом воздух, – Этот запах?
Сперва могло показаться, что застоявшийся воздух ничуть не изменился, но если принюхаться, действительно можно было уловить новые слабые нотки. Определенно знакомые.
Первым их узнал Джек. Глаза его открылись широко-широко, как будто пытались впитать весь слабый свет, который струился вокруг них.
– Никогда не думал, что буду рад этим поганым образинам! Это же те самые животины, которые нас сюда загнали!
– Точно, – принюхалась и Крила. – Неужели обратно вылезли?
– Это, конечно, замечательно, – резюмировал Макс, – Вот только пробраться бы теперь мимо них.
– Пошли-ка на запах, – предложила девушка.
– А еще им можно этого бросить, чтоб отвязались, – пробурчал Джек – впрочем, он был настолько благоразумен, чтобы сказать это достаточно тихо, чтобы никто не смог его расслышать.

(Если еще есть кому удивляться. Что, впрочем, не главное)))

Даже если бы запаха не было, путники вышли бы в зал, куда выводил основной коридор. С первого взгляда сложно было судить, тот ли это самый, из которого они провалились в дыру, но ближайшие колонны казались похожими на те, что они видели ранее. Покрывающая камень влажная растительность была знакома. Памятуя об агрессивной реакции подземных тварей на свет, Ева прикрыла коробочку со слизнями, так что разглядеть что-либо более подробно стало еще сложнее.
– Обойдем вдоль стены? – предложил Макс, – Будем освещать стены и искать вход в вентиляцию.
– Похоже, больше делать нечего, – подтвердила Крила.
Маленький отряд двинулся в путь медленно. И потому, что спешить с Аэссом в виде груза, да еще соблюдая тишину, было сложно; и чтобы не пропустить заветный тоннель. На узкий проход, совсем непохожий на тот, через который они несколько дней – всего лишь несколько дней! – назад попали в зал, сперва не обратили внимание. Прошли дальше, поглядывая то вверх, ища трубу, то в центр зала. Там было ничего не разглядеть, но звук ясно говорил, что передвигаются крупные и ловкие существа.
– Если они обратят на нас внимание – мы пропали, – негромко сказал Джек в какой-то момент.
– Тихо! – зашипела Крила.
Вскоре в стене, которой Ева для верности придерживалась рукой, обнаружился провал, должно быть очередной коридор. Впрочем, радоваться было рано: через несколько метров вглубь тоннель оказался завален обрушенными стенами и перекрытиями. Ева осторожно приоткрыла коробочку-светильник и внимательно осмотрела препятствие – в нем не было и намека на возможный проход.
– Идем дальше, – тихо сказала она, покачав головой.
Шествие вдоль стены казалось бесконечным, но завершилось неожиданно – еще одним тоннелем, шире всех предыдущих. Увы, радоваться было нечему, у хода имелся один, но большой недостаток: это был тот самый, через который они попали сюда.
– Мать вашу... – с чувством, хотя и тихо, сказала Крила. – Вот...
Джек угрюмо молчал.
– Ну что, еще один круг? – шутливо осведомился Макс, удобнее перехватывая свою ношу, – Ева, спроси у своего приятеля, долго он еще собирается на мне кататься?
Девушка метнула в шутника уничтожающий взгляд, но шагнула ближе и присмотрелась к Аэссу: то, что тот так долго не приходил в себя, ее беспокоило.
– Мы видели один ход, который вел отсюда, – напомнил Джек.
– Пошли по второму – туда, предложила Крила.
Они все очень устали и хотели есть, но выносливость была почти что прирожденной у обитателей подземелий, а надежда, что путь кончится поближе к знакомым местам, заставляла снова и снова переставлять ноги...
Ход, до которого они опять добрались, резко вел вверх и насквозь пропах обезьяньим духом. Джек то и дело поглядывал назад, Крила – вперед. Хотя, по правде говоря, от зрения из-за множества поворотов было гораздо меньше пользы, чем от слуха и обоняния. Последнее вскоре и заставило тревожиться – и так густой дух резко усилился, накатывая волной сзади.
– Они... идут за нами? – шепнула Ева.
– Похоже на то, – также тихо отозвался Макс, – Вытащи у меня из рюкзака фонарь. Отпугнем их светом. И – двигайтесь, не останавливайтесь!
Ева на ходу залезла в его рюкзак в поисках фонаря, достала и, перехватив поудобнее, приготовилась включить свет на всю возможную мощность уже подсевшей батареи. Короткую винтовку она ухватила свободной рукой.
Не учуяли их твари или же их не испугал и не насторожил запах – осталось загадкой. так или иначе, вскоре стали слышны и звуки – звери передвигались хотя и очень тихо, но не бесшумно. А вот в слабом отблеске выросла огромная тень.
– Давай! – Крила вскинула автомат.
Ева врубила фонарь и в ту же секунду тоннель огласился разгневанным визгом тварей. Стрелять, удерживая винтовку одной рукой, девушка пока не пыталась, оставляя оружие на крайний случай.
Автомат ударил короткими очередями, по две-три пули. Это был слишком редкий товар – особенно сейчас, когда было совсем непонятно, скоро ли им доведется пополнить свои арсеналы. Зверя отшвырнуло, он покачнулся, но его оттолкнул еще один силуэт, следовавший за вожаком, кинулся вперед...
Макс и Джек, тихо матерясь, бросились дальше по тоннелю. Сейчас, когда на руках у них было неподвижное тело мутанта, они вынуждены были доверить оборону своим спутницам. Ева перебросила ремень фонаря через плечо, схватила винтовку обеими руками и выстрелила.

Обезьяна бросилась вперед, но запнулась, упала и неподвижно растянулась у ног беловолосой девушки. Крила выстрелила еще раз туда, откуда появлялись существа. Раз, другой, третий – одиночными. Послышались шорохи. Звуки и запахи стали удаляться в обратную сторону.
Беглецы перевели дыхание и получили возможность осмотреться и перезарядить оружие. Впрочем, было понятно, что расслабляться рано: похоже, тоннель пользовался у обезьян успехом, повсюду валялись клочки шерсти, остатки растений по виду сорванных недавно, какие-то обломки, напоминающие кости.
– Неизвестно, как далеко мы тут пройдем, – оглянулась Крила. – Хоть было бы где спрятаться на время. А ладно, пошли быстрее: чем больше стоим, тем скорее с ними встретимся!
Вновь потянулись каменные своды коридора, шорох шагов и тяжелое дыхание. Остановившись в очередной раз поудобнее перехватить безвольно повисшее на их плечах тело мутанта, Макс оперся ладонью о стену, та оказалась влажной и Макс выругался сквозь зубы и добавил:
– Как же меня достала эта сырость! Все ж таки я не червяк – в лужах копошиться, – он скосил глаза на неподвижные щупальца Аэсса и фыркнул.
– Подожди, – покосилась Крила. – Это не просто сырость – видишь, оно стекает откуда-то понемногу. Интересно, откуда?
– Ага, уберем какой-нибудь камень, и нас затопит, – мрачно откликнулся Джек.
Вдалеке послышался шорох, потом замер. Все насторожились, но потом с облегчением выдохнули. Впрочем, ждать покоя слишком долго не приходилось.
Крила задрала голову и выразила эмоции привычным для себя способом – выругалась. Впрочем, не зло.
– Слушайте, ничего пробивать не надо, все сделано до нас. Здесь в потолке лаз какой-то.
– Не думаю, что хочу знать, куда он ведет, – заметил Макс, – Давайте-ка дальше, пока волосатые не выслали за нами новую группу.
Люди двинулись дальше, следы пребывания тварей встречались на протяжении всего тоннеля, однако еще через пару поворотов обезьяний запах усилился, только теперь он ощущался впереди, там, куда они двигались. Это заставило их замедлить шаг и двигаться с еще большей осторожностью. Из тоннеля потянуло сквозняком, который принес новую порцию запаха, однако по-прежнему было тихо.
– Наверное, там зал, – шепотом предположил Макс.
– Хорошо бы тот, из которого мы пришли, – мечтательно произнес Джек. – Ну послушайте, не может же быть целая страна под землей, населенная только этими тварями, а?! Пробраться бы незаметно...
Увы, незаметно не вышло. Прямо у выхода на другой стороне стояла кучка животных. Они все, как один, уставились на новоприбывших и, кажется, не видели в них своих товарищей. Крупная особь в знакомой манере шагнула вперед.
– Не стрелять! – тихо, но отчаянно сказала Крила. – Только не стрелять!..
Они попятились обратно в тоннель. И как ни старались, ступать осторожнее, в этой напряженной тишине шорох от их подошв казался едва ли не грохотом. Беглецы свернули за угол, Макс скинул тело мутанта на Джека и вынул арбалет: если обезьяна последует за ними, выстрел будет бесшумным и не привлечет внимания остальных.
Из-за угла осторожно высунулась мохнатая голова.
– Зря ты жалел одного потерянного зверя, – заметила Крила, пытаясь улыбкой отогнать напряжение. Видишь, какой теперь выбор!
Макс от сосредоточенности даже высунул кончик языка и продолжил отступать в темноту, желая подпустить обезьяну поближе. Та потянула носом воздух, настороженно фыркнула и замерла, приподняв одну лапу, явно не решаясь следовать дальше. Несколько секунд оба – зверь и охотник – стояли в напряженном ожидании. Затем тварь, еще раз фыркнув и мотнув головой, попятилась обратно. Макс проводил ее, не опуская арбалета, и перевел дух.
– Н-ну? Что будем делать? Прорываться с этим на руках будет сложновато, – он мотнул головой в сторону мутанта.
– Подождем? – предложил Джек. – И попробуем еще раз?
Второй заход не увенчался успехом. Твари отчего-то не желали покидать выход из тоннеля. Некоторые из них явно устроились там надолго: они развалились, вытянув лапы или сидели в обнимку, выискивая блох друг у друга в шерсти.
– Либо как-то спугнуть их... – задумчиво предложила Ева, – либо... снова ждать? И что если другие заявятся с той стороны?
Джек нервно оглянулся, будто кто-то уже лез. Но нет – почти тишина. Молчит камень – думает свои вечные неторопливые мысли. Молчат обезьяны – лишь изредка слышны шорохи. Молчат люди – разве дыхание различишь, если уж очень прислушаться. Только тонкий ручеек, скорее струйка – не молчит. Если приложить ухо, ты слышно, как он с легким журчанием стекает в пещеру.
Под землей всегда так – здесь нет ветра, нет птиц, нет неба, нет листвы на деревьях, да и самих деревьев тоже нет, и тишину нарушают либо крысы разных форм и размеров, как бы они себя не называли, либо вода.

(а о главном узнаете в следующей серии)

25 сентября. Сначала все еще подземелья...
(...и до конца все еще с Reylan)

– Пошли исследуем тот ход вверх, – предложила Крила. – Не скажу, чтобы мне сильно это нравилось...
– И то верно, – нехотя отозвался Макс, – Да и с новой партией наших волосатых друзей из той пещеры я бы предпочел встретиться подальше отсюда. Чтобы не всполошить этих.
Он убрал арбалет и встал, вновь подхватывая мутанта и помогая Джеку его поднять.
Подняться к проходу оказалось нелегко, но возможно. Неожиданно, когда Крила сунулась туда, изменился запах. Дух иного животного перебивал обезьяний. Она вскинула автомат вверх и осмотрелась, но было тихо и пусто, как в покинутой могиле.
– Что еще за новые твари? – пробормотал Макс и присмотрелся. Ева посветила холодным светом из открытой коробочки.
– Пока никаких не видно, – отозвалось девушка и подтянула себя вверх.
– Cтоит ли лезть всем сразу? – засомневался Макс и вновь скинул несчастного Аэсса на не более счастливого Джека, подошел к тоннелю и дернул Крилу за штанину:
– Погоди соваться, дай сперва я посмотрю! – похоже, Макс неожиданно вспомнил, кто в этой группе главный.
Девушка в очередной раз приглушенно ругнулась и повернулась к биологу. Хотела что-то сказать, однако спорить, вися на руках и вывернув шею – не самое благодарное занятие, потому она спрыгнула, мягко приземлившись на камень.
– Ты что, уже стал сталкером, что ли? – ядовито осведомилась она. – Кто тут кого охраняет?
– И все-таки ты спустилась, – просиял Макс, – Хорошая девочка. А я уж боялся, что лягнешь меня и уползешь, только тебя и видали.
Ухватившись за освободившийся край лаза, Макс подтянулся на руках и втащил себя в уходящий под крутым углом вверх узкий коридор.
– За то, что ты была такой покладистой, – проговорил он, обернувшись, – так и быть, возьму тебя с собой. Давай, лезь следом!
Он начал вползать дальше в тоннель и пояснил свою мысль:
– Неизвестно, насколько длинный этот отнорок, и хорошо бы нам всем слышать друг друга.
– Кончай выделываться, – посоветовала девушка, взбираясь следом за Максом. – Твое дело – куда идти и что нам там надо. Наука, в общем.
Макс замолчал и принялся карабкаться вверх. Через какое-то время, когда они уже отползли достаточно, лаз начал забирать влево. Макс обернулся и окликнул оставшихся внизу, стараясь не слишком повышать голос. Когда ответа не последовало, он позвал громче, и лишь тогда снизу отозвались.
– Оставайся пока здесь, – велел он Криле, – А я дальше.
Девушка в другое время, быть может, настояла бы на том, чтобы лезть самой, но обстановка была не очень благоприятная для длительного спора.
– Хорошо. Только ори погромче, если нужно будет.
Судя по тону, совет был абсолютно серьезным.
– И ты сразу придешь? – полюбопытствовал Макс, обернувшись, – Если мне нужно будет?
– Ты что, в группах не ходил? Там иначе нельзя.
– Да нет, я только хотел уточнить, останется ли предложение в силе, когда мы домой вернемся. Ну, знаешь, я позову – и ты придешь, – в темноте не было видно лица, но в голосе ученого прозвучала лукавая улыбка.
Ответу предшествовала пауза, но он был в тон вопросу:
– Знаешь, это будет странно, но чем Скерру не шутят...
– Вот и договорились, – вновь улыбнулся из темноты Макс и, подтянувшись, свернул за поворот тоннеля.
Двигался он достаточно долго. Ему казалось, он проделал уже больший путь, чем они вместе с Крилой до того. Но, может, так только казалось из-за увеличившейся крутизны подъема. Вода продолжала стекать по камню, и руки Макса, затянутые в кожаные перчатки, то и дело соскальзывали. Вода пробиралась сквозь швы кожаных штанин и холодила колени. И даже те клеточки тела, куда вода не добиралась, казалось, вздрагивали от пронизывающей все вокруг сырости.
Впрочем, и Максу, и Криле было легче, чем Еве и Джеку. Уж Максу – точно. Он действовал, двигался вперед, а не ждал в неизвестности под узкой, неизвестно куда ведущей норой с бесчувственным мутантом на руках. А главное, что вполне можно было ничего не дождаться – вдруг тех, кто полез наверх, сожрали звери или встретили летуны или... Или.
Джек нервничал все больше, и то мрачно поглядывал наверх, то прислушивался к звукам с обеих сторон, то косился на Аэсса. Ругался шепотом.