[/B]Гвендолин
Озерный

Пасмурное и промозглое утро совсем не располагало к знакомству с чудесами Озерного, но не стоять же перед городом, пока солнце не соизволит наконец проснуться. Гвендолин зябко запахнулась в плащ, погладила котенка, прячущегося за пазухой...
- Лучший друг. Ты единственный меня не бросил. И не бросишь, верно? - Котенок еще глубже закопался в складки плаща, - мог бы ты еще подсказать, куда идти дальше...
Девушка задумчиво оглядела башенки и статуи, которые открывались взору каждого гостя. На улицах было пусто, что отнюдь не приближало Гвен к цели ее путешествия. Сразу же вспомнились все ее сомнения и насмешки сокурсников. Тоска подкрадывалась все ближе. Поэтому первому же прохожему, хоть он и не был человеком, девушка обрадовалась, как давнему знакомому... Древний, хрупкий старик с обветренным лицом шел по городу, тем не менее, твердым и легким шагом. "Друид", - пронеслось в голове у Гвен, - "уж он-то точно знает, где знаменитая библиотека Озерного".
Друид на приветствие на приветствие ответил не сразу, рассматривал лицо девушки, покачивая головой.
- И тебя привело в Озерный, - печально сказал он, - ну что же, может, это и неплохо...
Гвендолин опешила. Среди высокомерных ответов, приготовленных ею на все случаи жизни, подходящей реплики не нашлось. Помолчав немного, она все же изрекла:
-Послушай, достопочтенный, будь добр ответить на заданный вопрос. Или он так сложен для твоего понимания?
- Да, вот поэтому мне больше нравятся морфы. Грубят осторожнее... Видишь дорогу? Она приведет тебя к фонтану. Его пропустить ты не сможешь. Уверен, все твои хваленые имперские красоты побледнеют рядом с ним. На юго-западе увидишь шпиль точеной башни. Тебе туда, -тут ярко синие глаза друида сощурились, будто понял он что неназываемое, и он добавил, - может, найдешь ты там не только то, что ищешь.
Он отвернулся от Гвендолин, будто и не было ее, и не дожидаясь ее оскорбленного восклицания, отправился дальше своей дорогой.

Ступени
и Мессалина

...А потом нагнетенный облик древнего города на мгновение застыл, становясь настоящим, и в этот же самый момент Октябрь поняла, что он тоже ненастоящий - за миг до того, как искрошившись, он опал на землю.
И одновременно - остался на месте.
Это был город - но не тот, заброшенный и мертвый, из сна, а словно его дитя. Виднеющееся вдали сплетение домов было нарисовано теплыми красками. Озеро, поблескивающее рябью, было совсем не похоже на ту безупречную гладь черного провала.
Только храм - если это величественное строение и впрямь было храмом - остался почти неизменным.
Девочка вздрогнула, заметив еще одну деталь, ускользнувшую было от рассеяного взгляда - прямо перед ней была женщина в темных одеждах.
Пугающе похожая на звездные тени, которые являлись ночью.
Октябрь, сузив глаза, судорожно отступила на шаг.
Жрица Ночи еще не проводила последние капли обрушившегося на нее водопада, она еще не могла мыслить, только чувствовать и созерцать весь город целиком и каждую его деталь в отдельности. Как слепец, обретя зрение еще долго не может в это поверить и дивиться каждому мигу, прожитому с широко открытыми глазами. Город дышал дневным светом и жил своей жизнью и даже крошечным цветочным бабочкам не было никакого дела до того, что танцующая тень стала каплей ночи. Лишь одно существо сейчас смотрела на Имариэль, скользя взглядом по черному одеянию и грациозному изгибу Поющей. А жрица смотрела на нее, не изучая, не запоминая, а просто рассматривая. Маленькая девочка в слишком широком для ее фигуры балахоне, светлокожая, светлоокая, ступающая по земле одной босой ногой и одной обутой, а на шее звонким украшением висит камертон.
- Светлого дня, - ветер шелестом лепестков донес до девочки приветствие жрицы.
В ответ - глухое, недоверчивое молчание. Девочка, съежившись в складки своего одеяния, отступила еще на шаг, и было видно, что она чудом удерживает себя от того, чтобы развернуться и побежать на другой конец света.
Имариэль отступила в сторону. Неприрученным волчонком смотрела на нее маленькая странница.
- Храм открыт для всех.
Возможно, девочка пришла помолиться и застронилась незнакомки, если так, то жрица решила уйти, не мешать.
Звуки речи, похоже, несколько успокоили незнакомку - из-под смятых волос наверх осторожно выглянули две стеклянных бусины - прозрачных и точно так же почти ничего не выражающих.
А потом она заговорила. Голос поражал больше всего остального - вибрирующий, как сталь, готовый взорваться на каждой ноте.
- Что это за место?..
- Озерный город, - для Имариэль эти два слова значили столько же, сколько для растения значит вода, а для птицы воздух, но странница могла ее не понять, потому жрица объяснила, - здесь живут серебристые эльфы, здесь сходятся широкие дороги из империи Йунди на севере и Альвееды на востоке.
- Неправда, - тихо, но непреклонно сказала девочка. - На самом деле тебя нет. Ты просто кажешься. Ведь города тоже нет. Все умерло...
Жрица вздрогнула, напуганная призраками памяти из прошедшей ночи, могучие твари хаоса могли растерзать город. Неужели они сотворили это? И как теперь угадать что сон, а что явь.
- Ты жива, - так же уверенно сказала Имариэль, - и я жива.
- Просто тебе так кажется, - упрямо мотнула головой та, поводя вокруг рукой. - Посмотри - краска осыпалась, крыши провалились внутрь, шпили заплетены плющом... Дороги искрошились, поросли травой, окна разбиты и расплавлены, - ее голос срывался, словно повторяя наизусть заученные фразы - и ты сидишь на ступенях старого храма. Вездесущая лоза опутала высокие колонны, купол давным-давно провалился вовнутрь... И в этой картине тебе чудится страшная насмешка Небес над живущими под ними... И не может быть прощения... не может быть надежды...
Коротко всхлипнув, девочка умолкла, словно кто-то разом отрезал поток слов, текущих сквозь.

с Чероном

Имариэль потерла рукой лоб, ей показалось, что он испачкан в сером пепле.
- Скажи, ты давно видишь будущее?
Девочка склонила голову. На лбу прорезалась упрямая складка - так неожиданно для этого, казалось, гипсового лица.
- Это не будущее, - обессиленно сказала она. - Оглянись... почему ты не видишь? Ты кто?
- Ты упряма, - больше для себя, чем для нее сказала Имариэль, - я Жрица Ночи этого города.
- А, - она медленно кивнула, сразу же успокоившись, как будто кусочки мозаики сложились для нее в мгновение. - Мой отец тоже жрец. Яблоневой рощи. Он тоже не видит... теперь я понимаю.
Жрица внимательно разглядывала маленькую девочку, чьим единственным украшением был камертон.
- Ты надолго к нам в город?
- Нет, - бросили в ответ. - Это уже давно не город. Я не знаю, зачем я здесь... - совсем по-детски, не соответствуя строгому облику маленькой пророчицы, она вдруг шмыгнула носом. - Я хочу обратно...
Имариэль поправила Поющую на поясе.
- Нет ничего проще. Стоит только развернуться и идти…
Подняв голову, странница внимательно проследила за жестом Имариэль, и вдруг кивнула.
- Хорошо. Я ухожу, мертвые. Спите спокойно.
Вслед за этим она последовала совету жрицы - незамедлительно, и развернувшись так круто, что камертон на веревочке хлестнул ее по плечу.
Невесть откуда взявшийся порыв ветра хлопнул складкой хламиды - и смолк.
Жрица проводила ее взглядом и тоже пошла, коль груз мыслей и догадок слишком тяжел, его можно облегчить только сном. Мера ее сил была исчерпана.

На втором этаже, судя по всему, был читальный зал - по крайней мере так показалось Лорину. Ряд столов, залитых свечным воском, несколько стеллажей вдоль стен, и непонятная веревка, свисающая с потолка в узкое отверстие в полу. На всякий случай Лорин обошел ее стороной, разумно решив, что пытаться проверять, для чего именно она предназначена не стоит. Кот вспрыгнул на ближайший стол, чтобы получше рассмотреть зал.
В окна, находящиеся под самым потолком, были вставлены столь любимые в Озерном цветные витражи, так что солнечные лучи, попадающие в полутемное помещение образовывали в воздухе пересекающиеся цветные узоры. "Точь в точь, как магические иллюзии, какие создают маги во дворце по праздникам, чтобы развлечь придворных", подумал Лорин, в очередной раз отметив изобретательность эльфийского народа. Лейтенант некторое время сидел на столе, любуясь на игру лучей, после чего зевнул и, прыгая по столам, направился в дугой конец зала, где ждала своей очереди очередная пока не открытая дверь.

Гвендолин
Озерный

Девушка еще немного помедлила у ворот, но ждать больше не имело смысла, и она торопливо пошла по улице, указанной друидом. Сначала Гвен пугливо оборачивалась на каждый шорох, недаром же ее пугали в Монастыре нечеловеческими городами. Но Озерный дышал мирно и сонно. Котенок вместе с хозяйкой любопытно наблюдал проплывающие мимо здания, некоторые изящные с ажурными решетками на окнах и причудливой вязью на воротах, другие простые и скромные, но не теряющие от этого своего очарования.
Один раз Гвен наткнулась на симпатичного черного кота, который лениво прохаживался у одного из домов, будто чего-то ожидая. Первым порывом девушки было наклониться и погладить его, но тот взглянул на нее таким осмысленным и таким насмешливым взглядом, что она тут же отдернула руку. Ее любимец вместо того, чтобы пойти знакомиться, запрятался еще глубже за пазуху.
Обдумывая этот странный эпизод, Гвен вышла на площадь, которая по всем параметрам уступала площади в ее родном городе. Да и фонтан не вызывал того буйного восторга, который обещал ей старик у ворот. Площадь понемногу оживала. Гвен увидела первых эльфов Озерного. И несмотря на все свои предубеждения, вынуждена была признать, что с первого взгляда они вызывали уважение. Да что там! Восхищение и невольную зависть...
Здесь путница остановилась в замешательстве. Башни не было видно. Да и площадь явно была не та, о которой говорил друид, если он, конечно, не переоценил красоты своего города. Неужели она все-таки заблудилась? Или старик обманул ее?
Наверно, стоило попросить еще кого-нибудь помочь. Но прежде, чем обращаться с вопросом к существам, вызывающим у нее такие противоречивые чувства, ей захотелось убедиться в том, что она все-таки беспомощна. Гвен пересекла площадь и, скорчив вызывающую мину, пошла по узкой улице, которая то и дело петляла и распадалась на улочки, напоминающие тропки. Через какое-то время появилось настойчивое ощущение, что кто-то нарочно водит ее, стали мерещиться кошмары, нашептанные перепуганным сознанием. Может, и атмосфера улицы, дышащая историей, напитанная чувствами тысяч существ, так подействовала на нее. Наконец, когда девушка окончательно отчаялась найти верный путь, улица свернула направо и словно вздохнула свободно. Котенок, который уже начал беспокоиться за пазухой, мяукать и вырываться, выражая свое желание самостоятельно исследовать территорию, тоже примолк и высунул свой любопытный нос.
Путь Гвендолин теперь лежал между шикарных домов. Липкое ощущение страха потихоньку стала отползать в тень домов, девушка откинула прядку со лба и снова приняла независимый вид.
Среди зданий явственно выделялось одно - очевидно процветающая таверна под вывеской "Ласточкино гнездо". Вот уж куда она бы никак не отказалась зайти. Но потом. Все потом. Сначала нужно хотя бы найти башню.
Ее будто бы услышали. Улица закончилась, обернувшись огромной площадью. И в центре ее был фонтан. Фонтан-чудо, фонтан-император. Да, жителям Озерного действительно было, чем гордиться. Казалось, что струи долетали до неба. Она представила себе, как он должен был выглядеть в солнечном свете. Но даже так, под пасмурным небом, жемчужная вода и серебристые статуи создавали ощущение чуда. Но самое главное - с площади была видна башня.
- Какая же я молодец, что ни к кому не пристала с расспросами. Видишь, Робин, нашла сама, - заявила она котенку, на что тот снова мяукнул и завозился. - Теперь быстро к башне. А потом можно будет здесь устроиться.
До башни Гвен долетела, как на крыльях. Но увидев ее вблизи, встала, как вкопанная. Такой красоты она не видала даже на картинках мудреных книг в Монастыре: башня взмывала к небесам, серебрясь в ответ на ласку облаков, которые, казалось, касались ее своими крыльями. Каждое окно восхищало ажурной вязью решеток. Огромные, гораздо больше роста человека, двери демонстрировали на своих барельефах все возможные чудеса природы и творения эльфов. Нежное золото покрывало лепестки цветов и обнимало стволы деревьев.
Гвен забыла о том, что она голодна, не заметила, как котенок оказался у ее ног и бросился обнюхивать ступени. Она стояла, очарованная чудом Озерного.

Фейях и девочка Октябрь


Гаснущий фонарь солнца медленно шествовал поперек неба. Догоняя девочку, так, что всякий раз оказывался у нее над правым плечом, он содержал в себе короткую угрозу - вдруг погаснуть и исчезнуть, совсем, безвозвратно, навеки. И тогда оно случится: разверзнется почерневшая гладь озера, исторгнет из себя волну бестелесных силуэтов. Дома вдруг поймут, что им - тысяча лет вечной ночи, и камень их постареет, трескаясь и обваливаясь внутрь. Плющ и горный вьюнок вдруг поймут, что им - тысяча лет без солнца, и заплетут собой все, скалясь розовыми цветками в сторону погасшего извечного соперника.
И только храм ничего не заметит, и останется таким же, как и был - и будет таким всегда.
Октябрь ждала этого с каждым шагом.
Шла, и ждала, что город за ее спиной проснется и исторгнет крик ужаса.
- Стой.
Она даже не заметила голоса, продолжив идти так же, с закрытыми глазами. И раньше ей случалось позабыть о голосах живых, слушая деревья - а сейчас, когда небо вот-вот скажет то самое, страшное слово...
- Да стой ты, цьях, упорная, - узкая ладонь сжала плечо, рывком развернула назад, пальцы второй мягко коснулись век. - Стой, - женский голос, низкий и мягкий, как будто с едва заметным старым шрамом.
Тряхнув головой, сбрасывая чужую ладонь от лица - она не терпела, когда к ней прикасались - Октябрь молча повернулась, подняла голову и взглянула навстречу незнакомке. Где-то в глубине она чувствовала облегчение от того, что сон, каким бы неправильным он ни был, не сменяется настоящим. Ее видят. Слышат. Почти настоящие...
- Другое дело, - Фейях улыбнулась коротко. Взрослые глаза у девочки, улыбкой ее не обманешь. - Пойдем, я тебя липой напою. - Трактирщица протянула руку к ее ушам, остановилась. Прищурилась. - Да. Пойдем.
- Зачем? - равнодушно поинтересовалась Октябрь.
- Затем, - серьезно, почти жестко сказала Фейях, - что ты из Яблоневой долины. И я тоже. Пойдем, - она распахнула дверь и скрылась в зале.
По-птичьи склонив голову набок, Октябрь шагнула вслед за женщиной. В конце концов, не было никакой разницы, куда бежать от сна, так что почему бы и не...
Из Яблоневой долины?
Она впилась в дверь пальцами чуть сильнее, чем требовалось, когда затворяла ее за собой. И тут же на нее дохнуло облаком звона бокалов, разговоров, плеска, скрипа стульев - всем, что витало в воздухе общей залы так же осязаемо, как запах шалфея и корицы.
Осторожно ступая по скрипучим доскам, девочка подошла к стойке.
Кружка горячего липового настоя, с медом и цитрусовой долькой через край ждала ее. Фейях села напротив, сложив локти.
- Пей.
Она говорила, как никто не говорил с Октябрь дома. Дочерью жреца никто не мог командоват - ведь такие, как Фейях, ушли давно, очень давно.
Настой обжег горло; Октябрь закашлялась. Протерла глаза - сладкий аромат бил в голову так, что та с непривычки кружилась. Это не могло быть тенью вещи. От кружки пахло настоящим медом - стоило закрыть глаза, и вспоминались клейкие гнезда в болезненных дуплах вишни, увязшие в горьковатом янтарном соке высушенные лапки, жужжание сотен маленьких крыльев...
- Это не сон, - кивнула она. - Теперь мне ясно

- Хорошо, - эльфийка чуть подвинула кружку, не отбирая, но так, чтобы видеть девочку не через прозрачное толстое стекло. - А что - сон? - и она посмотрела прямо в глаза своими прозрачными, как дождь, глазами.
- Не знаю, - обессилевшие пальцы осторожно выпустили кружку и легли на столешницу жестом растерянности. - Весь этот город, все вы... я не могла перенестись через мир, я вижу сон. А вы должны быть мертвы. Уже очень давно.
- Разве? Кто тебе сказал? ТЫ когда-нибудь видела смерть, чтобы отличить ее?
- Любой бы отличил, - тихо сказала девочка. - Если бы ты увидела то, что видела я...
Она замолчала, сжав чуть дрожащие пальцы в замок - на лицо легла сумрачная тень воспоминаний.
- Девочка. Откуда ты знаешь, что то, что ты видела - смерть? не небытие, не обряд инициации, не танец с сущностью и сутью, но - смерть?
Октябрь молча смотрела в стол. Нетронутая более кружка с настоем стыла, не касаясь пальцев.
- Прости. Я хочу знать, что ты знаешь, и что ты видела. Если Горный король кого-то выпустил, это очень не просто так.
Не глядя, девочка едва заметно мотнула головой - два коротких движения вправо-влево.
- Ты не поймешь. Ты даже сейчас не веришь.
- Я, скорее всего, знала того, кому ты играла на свирели на перевале, - ненавязчиво сказала Фейях.
- Я видела, что вы все мертвы, - не поднимая головы, едва разжимая губы, говорила она. Слова лились неохотно, как капли ртути. - Что вас развеял прах, что прошло много тысяч лет, ваши дома заброшены, из озера выпита вода, и налита темнота. И тени. Словно собранные из кусочков. Как будто кто-то нарезал темноту ножницами и нанизал на иглы. Мне кажется, это были вы...
- Ну хорошо. А почему так случилось?
Она снова мотнула головой, не потрудившись сопроводить жест словами. Взгляд - незаточенное лезвие - так и оставался вонзенным в дерево.
- Понятно. Еще липы?
Движение - брат-близнец предыдущего. Лицо девочки как будто сведено восковой маской - ни капли эмоции, все ушли на вспоминание того, что при всей своей эфемерности настолько угрожающе, что перевешивает и сладкий аромат липы, и негромкий, успокаивающий голос хозяйки.
Октябрь вздрогнула - в теплой трактирной зале по плечам пробежал предательский озноб.
Фейях вздохнула, неуловимым движением обошла - перелетела? - стойку и подхватила засыпающую девочку на руки.
- Ну хорошо. Отдохни. А потом поговорим.
Ласточка отнесла Октябрь наверх, на жесткую кровать, на чистые простыни, и уже сквозь теплый и липкий, как липовый мед, сон, девочка услышала кошачье уютное урчание над правым ухом.

и они же

Двери казались закрытыми и запертыми на замок. Однако нет, одна створка отошла на пару волосков так, что Гвен не сразу это заметила. Только приличествует ли будущей аспирантке ломиться в храм и обитель знаний с утра пораньше?
Не успела она решить, что ей все-таки следует сделать, как ее котенок проскользнул внутрь, и девушке просто ничего не оставалось, как раздраженно прошипеть "Роб" и на цыпочках последовать за ним.
Гвен оказалась в холле, слабо освещенным тусклым светом, проникающим через витражные стекла. Недалеко от входа стоял стол с аккуратно разложенными на нем стопками книг, видимо, принадлежавший библиотекарю, но никого видно не было. Даже ее котенка. Неудобно, конечно, разгуливать по Башне, никого не предупредив, но что тут поделаешь?
Сверху донесся слабый звук. Гвен вздрогнула. Конечно, это может быть Роб, а вдруг нет? На ум почему-то опять пришли жуткие рассказы ее сокурсников. Стараясь не шуметь, задержав дыхание, девушка начала подниматься по лестнице, не забывая оглядываться и смотреть вниз. И вот уже за перилами появились стеллажи с книгами и ряды столов. Здесь она остановилась. Не помешало бы проверить, кто еще гуляет по библиотеке в столь ранний час. Гвен нервно проделала надлежащие пассы руками и прошептала несколько слов. Слабое дуновение ветра оповестило ее о том, что заклинание прочитано правильно. Через несколько секунд она должна получить представление о том, есть ли в библиотеке живые существа. Конечно, кроме нее и Роба.

Лорин стоял уже возле самой двери, как вдруг услышал осторожные шаги на лестнице. Кот по полу метнулся обратно, пробежал несколько рядов и затаился под книжной полкой напротив лестницы, решив для начала рассмотреть нежданных гостей.
Над перилами показалась русая голова. Девушка - а это была девушка - остановилась в лестничном пролете, давая Лорину возможность внимательно рассмотреть фигуру и покрой платья. Человек, довольно хрупкая на вид, судя по всему, из Империи. Лейтенант мог бы поручиться, что встречал ее раньше, хотя вряд ли вспомнил бы, при каких обстоятельствах.
"О, нет!" - морф с тоской увидел, как девушка взмахивает руками в до боли знакомом жесте, - "Только не магия!". Волна заклинания прошла над ним, и в носу защекотало так, что кот не выдержал и громко чихнул. Решив, что скрываться не имеет смысла, Лорин вылез из укрытия, и принял человеческий облик.
- Аа-ап-чхи!, - лейтенант уселся на стол и нахально достал носовой платок. - Обязательно было пользоваться магией? Это не считая того, что теперь половина Озерного, наверное, знает, что в библиотеке хозяйничают двое нерадивых клиентов, которых туда, к тому же никто не звал.
Морф чихнул еще раз, зажал нос платком и направил укоризненный взгляд на магичку.

с Мастером и Бессмертник

Лес был так умиротворенно тих своими легкими шорохами, особенно после раненного Озерного, что девушки расслабились, и не различили в шелесте листвы шаги мягких тяжелых лап. Толстый пушистый хвост сбил с ветви листья с резким средитым звуком.
Желтые глаза нахала. Встопорщенные усы охотника. Огромный барс смотрел на эльфиек без страха. Язык прошелся по желтым клыкам. Сучья. Лес. Кусты. Двум хрупким созданиям не убежать от хозяина леса. Барс прищурился, на один шаг подходя к ним.
Тае слишком поздно заметила надвигающуюся бур - только когда барс сам показался девушкам. От неожиданности эльфийка сделала шаг назад, даже не успев испугаться.
Орелин, напротив, неосознанно шагнула вперед, навстречу красивому зверю. Короткий миг она с любопытством рассматривала горящие золотом глаза барса, его гибкое и сильное тело. Тело существа, живущего чьей-то смертью. Ей, никогда не ранее не покидавшей стен Озерного, оплота безопасности, чувство страха за свою жизнь было едва знакомо. Раньше Орелин всегда кто-то защищал...
- Назад, глупая! - одними губами прошептала-прошелестела Тае. Ей было хорошо знакомо, как перед прыжком изгибается тело хищника, острые зубы впиваются в руку, инстинктивно выставленную для защиты. Тихо, спокойно. Стук сердца казался очень замедленным, от удара до удара - вечность. Лаэррим корила себя за то, что из оружия по глупости взяла только короткий кинжал, который сейчас так нужно было достать из голенища мягкого замшевого сапожка. Но, может, стоило попробовать договориться со зверем?..
- Одна из нас все равно успеет убежать, - начала Орелин беспечно, почти не понижая голоса, - пока он… будет…заниматься другой. - Закончила фразу она уже намного тише. Испуг сдавил горло, ударил под колени. Орелин медленно села на землю, теперь оскаленная пасть барса грозно нависала над ней.
- Отойди от меня подальше, Тае, так он точно не поймает сразу нас обеих. Ты когда-нибудь говорила с такими существами?.. - художница еле ворочала языком, - Здравствуй, лесной житель.
Слова давались ей с трудом.
Хищник, однако на разговор не был настроен. Большие ноздри мягкого белого носа жадно расширялись, встопорщенные усы ловили аппетитный запах легкой добычи. Барс пружинисто присел на задние лапы, поймав в гипноз взгляда Орелин.
Тае хотелось даже не закричать - взвыть, как раненная волчица. Поведение Орелин, конечно, было ей понятно в некоторой степени, но такое самопожертвование было сейчас совершенно не вовремя. Весенней понадобились доди секунды, чтобы наклониться почти к земле и резким движением вытащить из голенища сапога нож. Резная рукоятка почти ожгла руку. Еще одно отточенное за го
ды движение - нож перехвачен для броска. Размах. Блеск серебристой молнии на фоне зелени леса. Тае целилась в голову.
Орелин услышала сзади шорох и успела заметить стальную искру, порхнувшую к барсу. Девушка быстро сдернула с плеча сумку. Под плотной материей прощупывался альбом, плоский пузырек с чернилами, карандаш. Много чего в этой сумочке было полезного, интересного и…тяжелого. Такой снаряд, вовремя пущенный в морду зверю, мог хотя бы на секунду отсрочить нападение. О том, что это барса вряд ли задержит и уж точно раздразнит, Орелин приказала себе забыть в тот момент, когда швырнула сумку в огромного хищника.
Нож скользнул, взрезая само время, но барс каким-то чутьем успел заметить его и отпрыгнуть в сторону, оставив клинок впиться в дерево, досадливо закачавшись. Сумка, конечно, упала на землю.
Зверь взревел, оборачиваясь вокруг себя, гибкой пятнистой пружиной развиваясь в грозном прыжке

Пламя на ветру.

Пальцы Каэли, обнимающие кромку парапета, побелели, сжатые судорогой.
Еще секунда - и лабрадорит начнет крошиться под хрупкими девичьими руками.
Запомни, Пепельная, звучит в ушах тусклое эхо слов учителя, Sellie'oni, запомни, ни за что не дай себе открывать глаза.
Голос Игниса перед гулом наступающей битвы не изменился ни на полтона - все такой же, мерный, напоминающий звон храмовых колокольчиков с обрезанными языками, наставник оправдывал прозвище Бессердечного за глаза и Бесстрастного - для лести (сомнительной, как считала ученица). Это не было обреченностью, поняла она теперь, оставшись наедине со старой дозорной башней, чувствуя оглушительную пустоту вокруг - без него.
Это пройдет, сказал напоследок он. Как только все начнется, это пройдет. Дождись.
Пальцы выбивали глухую дробь по парапету - в голову лезли совсем не те мысли, чем должны были быть перед лицом ухмыляющейся из-за ворот смерти. "Кхал", или диалектическое "ксал", сложное понятие, заключающее в себе направление движения времени и аспект повеления. Например, переворот песочных часов - действие, желание понять время, движение песка... Сейчас она, зажмурившись, яростно желает, чтобы всего этого никогда не было - только это не повеление, это глупый и детский страх - за себя, за учителя, за отца и мать...
Нечего бояться, девочка. Умирать не страшно. Убивать - гораздо хуже. Но тебе не придется.
Когда наставник собрал их всех - промокших под дождем, как взъерошенных воробьев в накидках, которые раньше носили с достоинством и гордостью - гордое звание ученика, обладающего вторым зрением! - а тогда в них судорожно кутались, пытаясь украсть хоть кусочек тепла... Било ознобом - не только от холодной весны и ливня. Кто-то, проходя мимо, сказал, чтобы их заперли подальше от стрел и магов - но дети хотели сражаться.
Вам не придется драться, сказал он тогда, и улыбнулся краем губ - немыслимое проявление чувств для Бессердечного.
Вам придется гораздо хуже.
Каэли вздрогнула, отрываясь от воспоминаний.
Они сходились, там, внизу, лязгая стонущими клинками - так ощутимо, что видно было и сквозь закрытые веки. Не открывать.
Пора.
Стоило начать шептать затверженные наизусть слова - она не спала всю ночь, повторяла их, по-детски боясь забыть, как на уроке - как будто их подхватывал ветер, вплетая в монотонный голос боя (у каждой битвы свой голос - снова вспомнилось некстати. По нему можно определить победителя и проигравшего...), и через мгновение ее потянуло вниз, отрывая от холодных камней, расжимая побелевшие пальцы, швырнув вихрем, как куклу...
Еще мговение, и она - внутри.
Потом, когда все закончится, учитель скажет: она была похожа на пламя свечи, дрожащее на холодном ветру.
И это тоже будет невозможным проявлением чувств для него - только Игнис никогда уже не будет говорить с живыми, а мертвым...
Мертвым можно.

С Сигрид и Сериной)

Тае совсем не ожидала, что промахнется – все-таки менестрель не первый день держала в руках оружие и ей доводилось встречаться и с более опасными противниками, чем лесные хищники... Но, увы, тогда и при ней оружие было посерьезнее кинжала. Девушка отпрыгнула в сторону от траектории полета зверя, на ходу пытаясь придумать, что делать, но эмоции не давали сосредоточиться, совсем, как когда она была намного... не моложе, а, скорее даже младше.
Свист клинка, стон раненого дерева и звук удара тяжелой сумки о землю... а следом, вдогонку, яростный рык взбешенного барса. Орелин, даже не пытаясь встать, неловко отползла куда-то вбок, при этом больно ударившись плечом о большой и узловатый корень. Ей было очень страшно. Отчаянный, полный ужаса крик вырвался из горла сам собой и зазвенел в притихшем лесу тревожным предвестником чьей-то близкой смерти.
Тяжелая туша барса распласталась в прыжке, но юркая эльфийка ускользнула в сторону, а вторую зверь даже не задел мохнатым брюхом. С яростным воем победителя, постепенно переходящим в разочарованный и даже обиженный, барс свалился в кусты.
Но тишина не спешила падать на дрожащий подлесок. Почти сразу послышалась возня, сильно напоминающая сражение, как будто бы барс наткнулся на врага посерьезнее и поинтререснее двух юных девушек. То с одной, то с другой стороны раздавались ужасные звуки сражения, пока наконец кусты не раздвинулись и оттуда не вышел еще более потрепанный неудачливый провожатый Орелин.
- Вы бы.. осторожнее тут... по лесу ходили, - сказал он, медленно опускаясь на колени.
- Амион, - с облегчением, едва слышно выдохнула художница. Переведя дух, она позвала уже громче, и голос ее тревожно дрогнул, - Амион! Ты цел? А что со зверем?..
Орелин подбежала к воину, склонилась над ним.
Тае быстрыми шагами подошла к подруге и ее спутнику, наклонилась, оглядывая мужчину. На первый взгляд, крови на нем не было. Весенняя опустилась на колени: - Ты не ранен? - голос эльфийки был спокойным, совершенно будничным.
- Эя, с ним все хорошо, ведь так?... - Орелин пыталась поочередно поймать то взгляд Амиона, то взгляд Тае. Страх медленно съеживался и пропадал, оставаясь только в дрожащих кончиках пальцев, да в неожиданно проступившем на бледных щеках лихорадочном румянце.
- Да-да, со мной.. все в порядке, - он поднял лицо на девушек и улыбнулся. Мужчина выглядел серым от усталости, по лбу тек пот, но двигался он ровно, не как раненый. - Спасибо. А тот… зверь, он убежал... Как...вы?
- Это тебе спасибо, - Орелин улыбнулась и тут же, посерьезнев, принялась осматриваться. - Говоришь, барс убежал?.. - Лаэррим отошла от друзей на несколько шагов и привстала на цыпочки, желая отыскать в густых зеленых зарослях свою сумку.
- Может, стоит передохнуть? - спросила Тае у Амиона, провожая взглядом ищущую сумку девушку. Свой собственный нож, так же оказавшийся бесполезным против зверя, весенняя уже подобрала с сырой, покрытой мхом и листвой, земли и вернула на прежнее место.
- Нет, я готов, - с ревом поднявшись на ноги, мужчина вновь улыбнулся - нам ведь надо спешить, чтобы до темноты успеть в город? - чуть пошатываясь, он сделал несколько шагов в глубь леса.

Таверна "Серебряная маска"

- Корабли горят.
Как-то без выражения, скучно. Хайдэ обернулась. Ведьма Тайемо, фигура в бесформенной черной рясе, до того худая, что кажется бесплотной, перевязывает плечо всаднику из летучего отряда. Цхлянти-капель? Кажется, они, рубашка из-под кожаного жилета небесно-голубая, что лепестки василька, и на левом целом наруче тиснение вроде их.
- Да?
Хайдэ поразилась, как спокойно и невыразительно получилось у нее самой. Плакать? Кричать? Выжили, благодарения Ирьяле.

Каэро поставил пустую кружку на прилавок.
- Цапля. Слушай. На Заре были войны?
Цзяйилль остановил руку у светильника.
- Нет. Эпоха Зари закончилась первой войной. Почему?...
- А у нас были корабли?
Рука опустилась, так и не поправив покосившейся свечи. Трактирщик смял фартук.
- Были. Пять парусников. Их построили для похода на запад. Никто никогда не был за морем. Не скользить детям рассвета по груди зеленой воды.
- М? – Каэро удивленно похлопал ресницами.- Откуда столько горечи? Не твой ли дед их строил?
Цзяйилль помолчал, спохватился вдруг.
- Утро уже на исходе, а я кашу варить не поставил! Девочка голодная будет…А ты засиделся, давай беги к озеру, тебя заждались уже!. Давай-давай, - он едва не за шиворот выволок менестреля из таверны за дверь. – Вечером еще придешь, - перед носом захлопнул тяжелую дверь.

- Много?...
Хайдэ не закончила. Много вас осталось? Много их было? Много у нас времени? Всадник улыбнулся неумело.
- Трое. И моя Рух.
- а ты?... – она почему-то считала своим долгом говорить с ним, пока молчаливая ведьма мазала рану и накладывала повязку.
- Зови меня Цзяйилль. Цапля.

*не здесь и не сейчас*
с Сигрид

Солнца здесь было совсем мало, несмотря на яркий полдень снаружи. Ветви с темно-зеленой мясистой листвой снизу, из тени, казались почти черными. Из-за влажности деревья извивались, будто скрученные болезнью, и в грубых складках их коры нередко прятались дупла.
Жидкость в котелке закипала.
Уртэлл приподнял крышку, обжегшись, выронил.
- Аккуратней, - прошелестела девушка, зябко кутавшаяся в теплый плащ, хотя было совсем не холодно. Она поднялась с своего места, наклонилась за крышкой и, подойдя к вареву, провела над ним рукой, улавливая запах.
Воздух вокруг был совсем изумрудным, а солнце, которое не могло проникнуть сюда из-за густых крон, напоминало о своем присутствии лишь мягким свечением. Из-за него мир казался призрачной дымкой, причудливым переплетением теней и оттенков зелени. Кейе подумалось, что именно так должна выглядеть колыбель волшебства.
- Прости. Тороплюсь, как всегда, - ведун обернул обожженную рукукраем рукава, кивая на варево. - Ну? Что там?
- Хм..., думаю, готово. - девушка улыбнулась одними глазами. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки леса.
- Аатлично, - здоровой рукой он стянул с пояса мешочек.- Так. У нас сегодня какая луна? а, тьфу, новолуние же. Значит...- одной рукой и зубами он развязал кожаные тесемки, стягивающие горлышко. - Саламандру или Дриаду?
- Саламандру! - духи огня для темноокой эльфийки всегда были олицетворением жизни и движения
- Фарафо, - Уртэлл кое-как справился с вязками, высыпал на ладонь немного порошка, подул. Тонкий звездистый туман потек к котелку, свиваясь в спирали. Они вились, вились, вились....
Вдруг нежно-зеленый дымок замер, набух темным и стал корчиться, как будто ящерица на раскаленном камне
Кейя распахнула глаза, следя за сверкающим узором, вырисовывающимся вырисовывающимся на зеленом фоне. Девушка обернулась к ведуну:
- Красота какая... - казалось, узор едва-едва заметно шелестит, как ящерка, бегущя по валуну к узкой щели-норке.
И вдруг эта ящерка, показав длинный язык, спрыгнула с облака дыма, даже еще не до конца оформившись, и юркнула в тень.
- Стой, куда ты, ах, зарраза! - бросился за ней ведун, падая на колени в траву.
Кайя едва сдерживала смех, подходя к растянувшемуся ведуну:
- Ну вот, опять спешишь. Убежала она. Интересно, что с ней дальше будет, не знаешь?
Уртэлл сел, досадливо стряхивая грязь с плаща.
- Чтоб я знал. Осядет где-нибудь росой, - он тяжело, совсем по-детски вздохнул.
- А все равно, очень красивая - улыбка теперь не сходила с лица девушки, но была какой-то нездешней, похожей на блуждающие огни. Кейя перевела взгляд на складку тени, в которой исчезла ящерка.

другое "не здесь и не сейчас"
с Сериной)

Тихое глухое постукивание дождя по листьям, размытая дорога. Кажется, это продолжается уже вечность - рассвет смешался с закатом, превратив день в одни сплошные сумерки, морось, серое небо, серо-зеленая листва, серо-коричневая дорога. Полтора десятка всадников с почти одинаково унылыми выражениями лиц и обоз с самым необходимым в военное время. Из людей здесь отряд гвардейцев, совсем молоденькая волшебница, можно сказать, еще ребенок - только-только закончила обучение, и хозяин товаров - купец лет сорока.
Его редкие черные волосы уже поседели на висках, а обветренные щеки были испещрены мелкими шрамами, следами давней тяжелой болезни. Мужчина, привычный к долгим часам верховой езды, опустил голову на грудь и дремал, не выпуская из рук уздечки. Он мог бы ехать на одной из двух телег, но почему-то предпочел им приземистую пегую кобылку.
Бесконечный монолог дождевых капель действовал на большинство его спутников угнетающе – они переговаривались редко и все больше односложными фразами. Уставшие лошади месили копытами грязь шаг за шагом, шаг за шагом... Обоз медленно тянулся на восток.
Девочка на общем фоне выглядела весьма живо. Ей едва ли было восемнадцать, но свой возраст она всегда округляла до двадцати, гордо поднимая голову в ореоле каштановых кудряшек. Чуть вздернутый носик, раскосые темные глаза с веселой искоркой и полные алые губы придавали ее лицу наивно-детское выражение, делая ее еще младше на вид, а нежный румянец не сходил даже в такую погоду, когда уже демоны знают какой день шел моросящий дождь, пробирающий влагой до костей не хуже любого ливня. Она знала, что идти уже недолго, как и все остальные, но так же и боялась - засад, магических ловушек, что вряд ли были ей под силу, не смотря на красную мантию, за милю говорящую о ее статусе.
Незаметно и тихо подошел вечер, хотя небо со стороны, где должно было гореть зарево заката даже не заалел - слишком плотная завеса туч. Небольшой отряд расположился на ночлег, как все надеялись, последний. Дождь кончился. Небо, казалось, выплакало все слезы и теперь приоткрыло навстречу людям свой холодный, невидящий глаз – луну, сияние которой бегущие тучи рассеивали по ветру, позволяя добраться до земли лишь крохотным частичкам света. Но путникам это было неважно, ведь они сидели вокруг уютно потрескивающего костра и вдыхали аромат готовящейся пищи...
К молодой колдунье подошел черноволосый торговец и молча сел рядом, не глядя на девушку. Блики огня играли с образом человека, ежесекундно его меняя. Оранжевые сполохи превращали изможденного странника то в сурового палача, то в добряка, скучающего по семье, то в таинственного духа дороги с узкими глазами-угольками.
Девчонка заметила подошедшего купца, обернулась, разглядывая мужчину. Она практически не обращала на него внимания всю дорогу, но ей было интересно, что заставило его самого отправиться в путь, а не послать с обозом кого-то из подчиненных, зачем было пускаться в столь опасное путешествие в такое время, тем более, уходить из города, который если и падет, то последним.
- Домой едете? - голос у нее чуть охрип от холода.
Слова девушки больно чиркнули по начавшим было каменеть воспоминаниям человека. Хотелось ответить: «Мой дом там, где вороны отрывают от костей убитых гнилое мясо». Но он лишь передернул плечами:
- На работу. Сейчас у меня много ее. Много работы. Война – заработок подобных мне.
Слишком часто этот человек повторил слово "работа". Девушке слышалась за ним попытка сбежать от мыслей, возможно, от горя. Впрочем, и не удивительно, кто в эту войну еще не успел потерять родных или друзей, остаться без крыши над головой или последних сбережений... Наверное, сама она предпочла бы выговориться, чтобы только не замуровывать душу в плотном коконе беды.
- Не ищи скрытого смысла в моих поступках, - продолжил мужчина. - Я просто занимаюсь делом, пока есть возможность. Но как же сюда занесло тебя... - он, зажмурившись, потер лицо руками. Надо ж было забыть имя этой волшебницы! - ...и из какого рода ты происходишь?
Пусть она сейчас повторит хотя бы свою фамилию – это уже будет зацепкой.
- Нужно попасть в Карен, по службе. Война, людей не хватает... А ваш обоз очень удачно отправлялся, одной-то ехать как-то совсем не хочется, - девушка изогнула губы в полуулыбке. - Мой отец - герцог Лария. - лицо девушки при этих словах приняло отрешенное выражение.
- Почтенный человек, - поджал губы торговец. - А не слышала ли ты случайно каких-нибудь страшных историй, сложенных про эти места? О караване-призраке ничего не знаешь? - купец вполоборота повернулся к юной колдунье. Его глубоко посаженные глаза смотрели нехорошо, жестоко.
- Про эти - нет, я же не местная. Не расскажете? - волшебница, казалось, не заметила взгляда купца, а у самой в глубине глаз поселились веселые искорки, как в детстве, когда с они с братьями сбегали в заброшенный амбар на окраине деревни. Поговаривали, по ночам в нем появлялось приведение молодой женщины, которую повесил муж, заподозрив в измене. Они просиживали там всю ночь, пугая крестьян дикими воплями и друг друга - такими вот историями.

Продолжение,
я и Серина.

Мужчина опустил голову, сцепил узловатые пальцы в замок:
- И хоть бы капля испуга на лице! Юные души, ничего не боитесь… все-то у вас через край, сверх всяческой меры. Говоришь: не надо, не идите туда, убивают там! Но нет же, отговариваетесь долгом, принесенными клятвами, чем угодно, только бы поспеть в яму с червями. И ты такая же, девочка – на спор в огонь прыгнешь, вижу ведь, что прыгнешь, - с лица торговца не сходило выражение ожесточенности и досады. - Да если бы я тебе про чудище, сложенное из косточек мёртвых младенцев рассказал, ты бы не свернула с пути. Что толку мне пугать тебя сказками?..
Маленький островок тепла, созданный людьми в мире сырости и холода, тем временем, жил. Лошади переступали с ноги на ногу и фыркали, люди ели, пили, беседовали, порой слышался негромкий смех.
Вошебница пожала плечами - думайте, мол, что хотите. В какой-то степени купец, быть может, и был прав... И все равно девушка изобразила обиженного ребенка, которому не дали любимую конфету просто потому, что на втором десятке с этим пора завязывать. - Мне интересно. Я люблю страшные сказки, они помогают увидеть, что настоящая жизнь не так плоха, как порой кажется. Они показывают страхи людей, приподнимают завесу над их темной душой.
- А если я скажу, что моя сказочка как раз про эту самую «настоящую жизнь» и что сюжет вовсе не выдуман? Мир порой действительно_так_плох, как кажется, - в руках торговца блеснул металлом выпуклый бок фляги. Когда мужчина отвинтил крышку, запахло чем-то явно низкосортным и очень крепким. - Пойми, неподдающаяся логике муть, называемая «светлыми чувствами и благими намерениями» приводит к гибели чаще, чем принято считать.
Купец сделал несколько глотков и скривился, лицо его покраснело, а на глазах выступили слёзы:
- Забористая дрянь, - он потряс фляжку так, чтобы плеск её содержимого был хорошо слышен. - Так о чём это я?.. А, точно. Жил… да и живёт до сих пор в наших краях один торговец. Обычный такой человек – безродным дурнем не назовешь, но и знатным вельможей величать не станешь. Был он раньше чуточку скуп, малость рассеян, временами гневлив, а в гневе бывал ещё и скор на руку, - слова, медленно и словно бы через силу произносимые мужчиной, постепенно наливались звучностью. - Так вот, единственный сын этого купца, Инис, когда пришла пора, увлекся девушками. Забаловал его отец до невозможности, совсем распустил парнишку. В итоге оказалось, что на счету паренька целая дюжина девиц с разбитыми сердцами и дюжины две охламонов с разбитыми носами. Купец захотел проучить юнца и отправил его вместе с одним из своих караванов «на настоящую жизнь посмотреть». Инис, конечно же, упирался, не хотел ехать, да отца уже было не отговорить.
Тихий голос рассказчика раскрывал волшебнице всё новые и новые подробности, с шелестом пролистывая перед ней толстую книгу Памяти, сплошь состоящую из движущихся цветных гравюр. Вот возникла перед колдуньей пыльная широкая дорога, убегающая за горизонт, вот проехал по ней обоз. Глубокие тёмно-синие тени людей, лошадей и телег вольготно распластались на тракте, не боясь теряющего силы закатного солнца. Тени ползли и ползли, обгоняя своих владельцев, ныряя в овраги, перетекая с одного камушка на другой. Так двигались они, пока не слились с другими, столь же густыми тенями – на дороге маленький караван поджидала беда. Сражение началось в яростном багровом свете умирающего дня, а закончилось в стылых голубоватых сумерках. Разбойники ущли с добычей, оставив изрубленные окровавленные тела своих жертв гнить у обочины.
- …но это даже не конец истории и не её середина, - грустно улыбнулся купец, потирая изуродованную неизвестной болезнью щёку.

Уважаемые игроки, прикл закрыт в связи с отсутствием активности. Желающие продолжить игру - сигнализируйте.