Палуба шлюпа "Святой Пётр"

Где вы, где вы прекрасные времена, даже память о которых благоухает ароматми цветущего миндаля и сладким дымом наргиле?!
Где вы, времена парчи; подведённых для пущей выразительности, для придания бесконечной томности, или мучительных страданий ревности глаз, бросавших бесстыдные взгляды на девичьи прелести, едва угадываемые под чадрами?!
Где вы, ночи бодрствования, проведёные в жарких спорах с седобородыми мудрецами и поэтических поединкам с безбородыми юношами?!
- Вставай, щенок. Я тя тащить не намерен. Трупы сами ведут себя к могиле!
Пинок заставил, и без того избитые рёбра, отозваться ноющей болью - притерпелся за несколько дней.
За пинком пришёл удар по хребту (Аллах вседержитель, как быстро уходит исскуство называть вещи красивыми именами, если тебя регулярно избивают! О, милосердный, не дай гяурам, превратить правоверного в униженного убого безумца!)
Доски палубы прыгнув на встречу, подобно пардусу на охоте...
Было больно, и без того распухшие и запёкшиеся губы треснули закапав красным. Не дать боли, подчинить себя. Только красота слова, спасёт несчастного Мехмета Мухамада, если он не хочет закончить свою жизгь боголом, как называют рабов кочевники.
-Вставай, рыбья сыть!
Медленно, ох как медленно отползает от лица твёрдый занозистый, посеревший от времен палубный настил. Аллах вседнржитель, ниспошли в блеске своём и величии своём сил, несчастному Мехмету Мухамаду.
- О, гля, братцы, никак он перед боцманом на колени становится.
- А на бабу до чего похож!
- Вали его, боцман!
- Подымайся, плесень береговая!
- И впрямь на коленях!
Не дождётесь, о стадо не ведающее о гигиене, отрыжка Иблиса, чтоб правоверный стоял перд вами на коленях.

Шатаясь человек поднялся на ноги.

Заплывшими глазами трудно бросать презрительные взгляды. Значит будем бросать презрительные фразы.

- Кто ждёт тебя моряк на берегу? - бейты выходили сиплыми. а лёгкие горели

Кто ждёт тебя моряк на берегу?
Не от тебя ль, дев и женщин берегут?
Презренный, ты не мил всему живому,
И даже волны, прочь тебя бегут!

Кулак боцмана хрустнул костями где-то в районе переносицы, и вспыхнули в глазах красные фейрверки. сменившись глухой темнотой беспамятства.

У дворца губернатора
Когда створка ворот с лязгом упала на брусчатку, а затем меньше чем через минуту картечь смела часть охраны губернатора, боцман еле удержался от восторженного свиста. Вместо этого он показал Вилли большой палец, сделал себе заметку - по возвращении все же поставить старого матроса старшим над малой артиллерией, и пусть Ро потом опять бурчит, что помощник рулевого гораздо нужнее - поправил перевязь и заорал:
- Вперед!! На абордаж!! Вилли, пару ядер в сам дворец!! Бей-убивай!!! - и первым ринулся к воротам. Перепрыгнул через труп в желтом мундире, попутно удивившись - почему губернатор не пользуется охраной солдат Компании, предпочитая вместо этого нанимать собственную мини-армию? - чертыхнулся и пулей влетел в проем.
И тут же растянулся на брусчатке: за воротами некто в штатском платье старательно целился с колена в открывшийся на месте ворот проем. Причем не просто целил, а еще и - вот невежа! - выстрелил, явно намереваясь выразить таким образом боцману свое негодование.
Пуля со смачным чмоком влепилась в платан рядом с Алексом. Ботари не раздумывая выкинул вперед руку с зажатым в ней пистолетом и разрядил в новоявленного Квентина Дорварда оба ствола. Тот уронил свою "Браун Бесс" и свалился на клумбу с цветами. Боцман выплюнул пыль, вскочил и кинулся дальше. Теперь главное, чтобы его орлы, войдя в раж, не шлепнули ту жирную береговую крысу, которую здесь - не иначе, как по ошибке - именовали губернатором.

Там же
Одобрение командира - оружие всегда двоякое. Впрочем, Вилли только кивнул и улыбнулся. Разумеется, после того как выпрямился, потирая ладонью поясницу. Ноет. Ну её к бесам.
И всё-таки что-то заставляло моряка без особой на то причины нервничать. Удачливость команды для абордажа дворцов казалась большей, чем старый моряк мог предположить даже в самом лихом своём сне. И не в воротах тут дело, не в слабости гарнизона и даже не в преимуществе пиратов над гвардейцами. С каждой секундой удача всё явственнее проскальзывала в каждом действии нападавших, она словно несла боцмана и его людей на своей спине. И это больше всего выводило старика из спокойствия - как и всякий моряк он прекрасно знал, поднявшись на гребень волны в шторм, в любое следующее мгновение корабль может рухнуть в самый низ впадины меж двух соседних валов.
- Пару выстрелов… - Вилли зачарованно следил за атакой, пока его подчинённые готовили пушку к очередному выстрелу. Он недоверчиво протёр глаза, потряс головой. Хмыкнул и зачем-то принялся пощипывать волосы на подбородке. В голове совсем не ко времени мелькнула мысль, что пора снова бриться. Всё-таки зря он согласился на эту авантюру. Да, ради Роджер он был готов на всё, но крови хватало и на море. Море. Только там моряк чувствовал себя как дома и нигде больше. Под славные песни по вечерам, под стук черпака Гульды по миске, под вздохи пеньки и древесины. Что могла дать ему эта суша с её песком, потом и мошкарой?
- Готово! – раздался бодрый возглас моряка-бородача. Вилли моргнул и прищурился. Улыбнулся.
- Значит, по дворцу? Губернатор желает морских зажигательных яблочек, получается. Эка! Мы, конечно, не дары природы, но тоже кое-чего умеем, - всё это негромко, скорее самому себе. Но на последних словах старик встряхнулся и бодро повернулся к пиратам. - Заряжай ядрами!
Прицел. Огонь! Снаряд пролетел над головами пиратов и солдат и ударил прямиком в стену подле окна второго этажа. Ударная волна заставила основательно вздрогнуть дворец.
Вилли сам себе кивнул, довольно прищурившись.
«Интересно, как там капитан? Держится ли ещё? На корабле, небось, все уже перенервничали. Как же, сиди и жди, когда такое происходит».
- Хорошо пошло, ребятки. Повторим разок.

*совместно с Роджер*

палуба шлюпа "Святой Пётр", время обеда...)

Попугай напрягся, приготовившись выскользнуть наружу, а затем уж разбираться по ходу дела. Когда у него не было иных планов, он всегда выбирал единственный доступный - максимально осторожный. Главным образом потому, что перспектива получить пару лишних дырочек в роскошном оперении его совсем не прельщала. И плевать на заветы адмирала, чье имя командор давно уж позабыл, говорившего что-то в духе «главное – ввязаться в схватку, а там – Бог поможет…». Кому именно нужно помогать, память тоже открывать отказывалась. Как бы там ни было, незаметно выскользнуть в этот раз получилось не совсем. В самый ответственный момент, когда попугай уже почти высунулся из отверстия люка, вдруг послышалось громкое недовольное урчание. Птиц внимательно посмотрел себе на живот, стыдливо оглянулся на капитана, а затем резким рывком вывалился на палубу окончательно. И замер.
- Ну чего там? - громким шепотом осведомилась капитан.
- Едой пахнет… - тихо ответил попугай и сердито выругался себе под клюв.
- О. И больше ничего интересного? - Роджер явно не терпелось выползти наружу из трюма, она, кажется, едва ли не приплясывала, стоя на ступеньках.
- М-м… Пока не знаю. Однако то обстоятельство, что я еще жив и нахожусь в полном, хотя и жутко голодном сознании, признаться, уже радует. Значит, меня еще никто не заметил. Капитан, а тот подлец, которого мы уложили, нам случайно покушать ничего не нес?..
Роджер со вздохом покачала головой:
- Нет, Номи.
Попугай фыркнул и сделал пару шагов, мотая головой во все доступные стороны..
- От гад. Решил ограничиться ножом и монетами. Сами небось уже приступают к трапезе… А впрочем, опять я отвлекаюсь. Противника в пределах видимости нету. Слышны какие-то голоса, но весьма смутно. Судя по всему, вы можете выбираться.
- Чудненько, - пиратка аккуратно приподняла крышку люка повыше и принялась осторожно выкарабкиваться на палубу, - Ну что, тырим шлюпку и рвем когти?
- Не знаю как вы, а я бы тут кому-то не только когти повыдергивал! – тихо рявкнул попугай, нахохлившись для пущей грозности. – Хотя, думаю, в нашем случае можно ограничиться шлюпкой.
Роджер кивнула и едва ли не по пластунски поползла к борту, поминутно оглядываясь.
Сзади шагал птиц, бросая хмурые взгляды в предполагаемые места приема пищи похитителей.
- Куда? - раздался злобный окрик.
Капитан, чертыхнувшись, развернулась на звук, перехватила поудобнее нож и приготовилась дать бой тому недоноску, который их заметил.
Попугай подпрыгнул от неожиданности и, развернувшись, широко развел крылья в неосознанной попытке закрыть пиратку собственным телом.

/не без храброго Номихина/

- Да уйди же ты с линии атаки, балда, - зашипела Роджер. Противник приближался:
- Эй, братва! Глянь-ка, наши пташки выпутались! А где Боб? Боб, который пошел вас, мадам проведать...
- Больше он никого не проведает, - ответствовала капитан, оценивая количество врагов, - И, кстати, мадмуазель. Я не замужем.
- Какая удача, - заулыбался щербато матрос, - я ведь тоже не женат!
- И не мечтай, - огрызнулась пиратка и сделала шаг назад.
Командор слегка сдвинулся в сторону и угрожающе щелкнул клювом.
- А что ж ваш Боб покушать нам не захватил? Совсем обнаглели, шакалы морские?
- Говорящий, - ошарашенно протянул матрос и ткнул пальцем в сторону попугая, - Она говорит!
- Он еще и не то может, - сообщила капитан, и сделала еще шаг.
- Да-да! – птиц самодовольно ухмыльнулся. – Ну-ка, братцы, выстраивайтесь по одному. Щас мы вам будем когти рвать! И не толпитесь!
Наглость попугая обескуражила матросов, и неизвестно, как бы дело повернулось, если бы не боцман.
- Взять ее! И в трюм! К этому, красавчику...
Ослушаться его не посмели.
- Да что ж вы все такие невежливые? Могли бы и меня уважить, скомандовать в трюм бросить... - командор широко зевнул и молнией бросился на боцмана.
Навстречу попугаю устремился тяжеленный кулак старшего, а на Роджер уже надвигались сразу двое.
- Назад! - заорала на них пиратка поставленным командирским тоном, матросы на миг рефлекторно затормозили, и этой секунды капитану оказалось достаточно, чтобы выбрать жертву послабее.
Птиц кувыркнулся в воздухе, чудом увернувшись от ручищи боцмана и умудрившись на вираже клюнуть его в большой мясистый нос.
- Ах ты... - боцман побагровел и схватился за пистолет за поясом.
- А вот этого не надо! Я ведь тебе и ноздри мог запросто повыдергать! Цени! - попутно попугай изо всей силы потянул за ухо, которое, надо сказать, ничуть не уступало в сочности кончику боцманского носа.
Еще один замах кулака. Пистолетом боцман не воспользовался - видимо ухватил по привычке.
- В суп пернатое!
- Эх ты, сразу видно – не воспитали тебя как следует! Не в суп, а суп пернатому подавайте, а не то… – попугай еще раз уклонился от удара. Почти уклонился. В глазах резко потемнело, и свою угрозу он не договорил.
Роджер осыпала проклятиями матроса, крепко держащего ее в руках. Ее впихнули в трюм, но не туда, где содержали раньше и где теперь радовал корабельных крыс бедняга Боб. Следом пинком отправили попугая.

Борт шлюпа "Святой Пётр"

Трепетные пальцы Файрузы, нежные, как попка младенца, пробежались по телу Мехмета Мухамада, расслабляя мышцы, лёгкими прикосновениями.
Сад озарённый полной луной, чьё серебро просто создано для воспевания, был полон звуков ночной неги. Чего ещё желать правоверному, не это ли сады ал-Джаны, полные спелых плодов, соловьиных трелей, прекрасных ароматов и смуглых тел гурий. Ну пусть их не тысяча, а одна, но воистину ласка её подобна ласкам тысяч земных женщин. Голос её подобен звону речных струй, мёд и халва в этом голосе. Россыпи жемчугов – в этом голосе. Пение невиданных птиц, в голосе её, ниспосланном Аллахом милосерднейшим!
О, Файруза, чей стан словно кипарис. Гурия, ночного сада, разламывающая персик над устами, воистину счастливейшего из смертных, Мехмета Мухамада, так что сок течёт по его губам. Сок полный сладо…
Сок по губам тёк, только был он солон. Да и мышцы, по которым прошлись трепетные пальцы Файрузы – ныли и болели немилосердно. Таял в памяти, изгнанный пробуждением полночный сад.
Суровая действительность темноты каземата окружала, воистину несчастнейшего из смертных, Мехмета Мухамада. А руки гурии - заменили доски обшивки, к которым тело его, было прислонено, когда брошенное в пучины беспамятства, подобно мешку не нужного груза, брошено же было в недра трюма…
Маленькая, в половину человеческого роста дверь растворилась, и, застив на мгновение серый сумрак дверного проёма, с рыжеватыми всполохами фонаря, нынешнее обиталище Мехмета Мухамада, пополнилось гостями, переступившими порог слишком быстро… И не без посторонней помощи.

Вместе с нашим капитаном)

Кошель мистера Келтенбири угодил прямиком в лицо толстяку, чем взбесил мужика невероятно. Он качнул головой, с губ его сорвалось разъяренное рычание.
Миндальничать с толстяком Алекс не стал. Понимал, что лёгкая рана его не остановит, а тягаться с этакой тушей в рукопашную, да ещё с ушибленной ногой... Да и не в том настроении был матрос, чтоб кого-то жалеть. За исключением, разве что, Джерома.
На что толстяк надеялся, когда пёр с голыми руками на абордажную саблю, Алекс так и не понял, да, в общем, и не заморачивался по этому поводу. Клинок метнулся к загребущим лапам, и толстяк завопил. Покалеченная конечность к этому весьма располагала. Хотя, возможно, по прошествии времени он будет щеголять устрашающего вида стальным крюком... Но только по прошествии времени. А пока мужик просто и бесхитростно орал, отшатнувшись от начавшего зверствовать матроса. А нечего руки тянуть! Особенно к капитану. А всех, кто заступился за Томми, Алекс автоматически зачислил в соучастников. Парень быстро окинул взглядом поле боя, следя, чтоб никто сзади не зашёл. Не приведи Господь, чтоб у кого-нибудь из заступничков оказался заряженный пистолет... Но о грустном Алекс старался не думать.
Юркий мужичонка, которого пират приметил заранее, резко перескочил через скамью, слегка пригнувшись. Ошибки своего товарища он не повторил, с пустыми руками на рожон не лез - опасно блеснула в его руках сабля. Еще один - поздоровее - сжимал в руках дубинку и старался зайти слева.
А вот это уже было плохо. Нога ещё не полностью отошла, и прыгать по таверне со стола на стол, легко отмахиваясь сабелькой от наседающих толп недоброжелателей, Алекс пока не мог. Здоровяк с дубинкой как раз вскочил на стол, который до этого разделял его и молодого моряка. Зря. Грэпнел тут же провернулся на опорной ноге, молча стерпев полыхнувшую в потревоженной правой боль, и бросил почти параллельный столу взмах, целя в колено нападавшего. Жалеть он по-прежнему никого не собирался. То ли сыграло роль количество выпитого, то ли излишняя самоуверенность, а может, и недостаток реакции. Но, так или иначе, а ноги своей мужик с дубинкой не уберёг. Уже окровавленная сабля удовлетворённо врубилась в беззащитную конечность, заставив её обладателя рухнуть вниз. Алекс слишком поздно осознал, чем это чревато, уже тогда, когда пришлось срочно уворачиваться от падающего тела. Весьма увесистого и воющего не хуже покалеченного толстяка. Ушибленная нога была определённо против таких перегрузок. Она оскорблено взорвалась болью, в глазах на миг потемнело, но Грэпнел всё-таки успел. И тут же развернулся к приближающемуся мужичку с саблей. В глазах прояснилось как раз к тому моменту, как мужичок приблизился на расстояние удара. Правда, для этого ему пришлось перепрыгнуть через лежащего пластом соратника. Тот, видно, хорошо приложился лбом о деревянный пол и признаков жизни не подавал. Вот и славно, ещё одним меньше.

Самопровозглашённый артиллерийский расчёт с удовольствием шумел и гремел так сильно, как только мог. Сама битва давно переместилась куда-то вперёд, сначала во внутренний двор губернаторского дворца, а после того как сопротивление личной гвардии губернатора было сломлено, и в сам дворец. Некоторое время Вилли продолжал с упоением выбирать цели, бить снарядами окна и заставлять дрожать стены, но после того как из одного только что выбитого окна появилась пиратская, мм, персона и в недвусмысленных выражениях высказала мнение о полезности артподдержки, старый моряк был вынужден найти себе новую цель.
Окопавшись подле стены напротив главных ворот дворца, Вилли и ещё четверо оставшихся с ним пиратов принялись держать оборону, поливая картечью подступы к дворцу по мере сил. Пушка и ружья делали своё дело, подоспевший на помощь губернатору отряд островного гарнизона, не имея толком представления, какие силы ему противостоял, засел в ближайших домах и открыл ответный огонь. К нескрываемой радости обеих сторон.
- Канальи! – Виллард высунулся из своего убежища и сделал весьма неприличный жест в сторону противников, его крик поддержали и остальные флибустьеры. Неслаженный залп выстрелов сразу после того как старик юркнул назад. Громкий выстрел пушки, взрыв. Неожиданный крик одного из пиратов:
- Вилли, они катят сюда пушку!
Старик высунулся из своего убежища и прищурился:
- Клянусь селезёнкой попугая нашего капитана, полукулеврина! Поддерживай огонь! – старик чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Бог с ним, со штурмом, ещё бы, правда, десяток ребят на ружья и, чем дьявол не шутит, можно было и потягаться хоть со всей армией его величества.

От ужасающих звуков, раздающихся из таверны "Мертвый боцман", Джерома мутило. На какую-то секунду даже малодушно захотелось сбежать домой, но стоило вспомнить потный лик мистера Вукса и его не менее потные и липкие руки, как это желание мгновенно пропало. А вот держать свое свое тело в вертикальном положении становилось все труднее и труднее и даже относительно свежий воздух и ветерок на улице улучшению дел не способствовали. Джерома штормило баллов эдак на пять по шкале господина Рихтера, а столбов и коновязей в глазах стабильно становилось вдвое больше, чем положено. И только одна мысль требующая постоянного внимания не давала матросу провалится в беспамятство. Эта мысль сейчас шумно дышала у ног Джерома распространяя алкогольный дух по всей округе. Иногда матросу казалось, что Томми вот-вот начнет храпеть и, возможно, так бы оно и было, если бы громила спал, а не прибывал в отключке.
Разница в весе между тощим Джеромом и верзилой Томми была устрашающей. И если раньше желание побыстрее исчезнуть из таверны придавало матросу сил, то теперь стоило сделать передышку и расслабится, и руки отказывались тащить такую тяжесть а спина просто разламывалась от боли. Прислушиваясь к шуму из таверны матрос молился всем известным ему святым, чтобы эти крики боли и отчаяния не принадлежали ни Соловью, ни Алексу, ни мистеру Кентеллбери. Увы, не смотря на все свое умение фехтовать, Джером в трактирной драке был абсолютно бесполезен, не такому учил его отец, эти пьяные верзилы не соблюдали правил, не щеголяли технически совершенными приемами и уж точно не стали бы минутами стоять в стойке, пытаясь угадать какой удар нанесет противник.
Райс вздохнул и мысленно поклялся взять несколько уроков практического фехтования у Алекса, когда весь этот ад закончится. А пока, чтобы не привлекать излишнего внимания, он улегся на Томми сверху, старательно создавая видимость двух неразлучных друзей пьяных в стельку и не способных самостоятельно добраться до дома.