Вейра вскочила и зябко обняла себя за плечи. Поднявшийся среди деревьев ветер ей совсем не понравился. Неведомая сила, которая забросила их сюда, могла бы заодно захватить ее шаль. А еще лучше - меховую пелеринку... что значит - нет у Вейры меховой пелеринки?! Раз уж неведомой силе не лень было зашвырнуть девушку демон знает куда, так озаботилась бы и насчет пелеринки. Из соболя. Или хотя бы из куницы...
Отбросив эти грустные мысли, Вейра склонилась над Витой:
- Девочка моя, ты в порядке? Вставай, пора идти...
И совсем другим тоном, возвысив голос, продолжила, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Господа мужчины, мы куда-нибудь идем? Или остаемся тут жить, пока корни не пустим? А что, хорошая пошла бы жизнь: костерок, шалашики, похлебочка из мухоморов... по вечерам Итрея бы по-соседски в гости забегала... Ох, ну и мужчины в наше время пошли, простой вещи решить не могут - в какую сторону нам идти...

- Девочка моя, ты в порядке? - какой звонкий и чистый голос, сколько в нем заботы… Мама… Мамочка.. – Вставай, пора идти…
Идти? Куда идти? Вита резко вскинула голову и некоторое время изумленно смотрела в лицо склонившейся на над ней Вейры. Значит… Это и вправду было? И чарующий изумруд на тонком обруче, и развалины храма, и тьма, чьи щупальца имеют власть над телами и душами людей? Вита опустила глаза – быстро, чтобы никто из спутников не успел заметить ее смятения. Впрочем, справиться со своими чувствами ей удалось достаточно быстро. Если вечно слезы лить да тосковать о доме, то до этого самого дома не доберешься вовек. А коли хочешь из этой глуши выбраться, надо пошевеливаться.
Спустя минуту-другую Вита поднялась, пожелала всем доброго утра и спустилась к воде. Веселый ручеек шустро бежал по узкому руслу, преодолевая завалы из поросших мхом сосен и поигрывая мелкими камушками. Вита зачерпнула пригоршню воды и плеснула себе в лицо, это сразу взбодрило девушку. Вот так. Ушат ледяной водицы на голову – лучшее средство от хандры.
Внезапно внимание Виты привлек алый платок – он зацепился за ветку дерева, преградившего путь ручью. Вита дотянулась до него, едва не соскользнув при этом в воду, но все-таки сумев удержать равновесие. Платок не выглядел потрепанным или подгнившим, он сохранил яркость красок, а это могло значить только одно – он попал сюда совсем недавно. Конечно, его могло принести ветром - вон какой ураган поднялся. Либо его обронила в ручей неосторожная девица – обронила не так давно. Значит, чуть выше по течению может быть селение! Кстати, и Марк вчера собирался идти в ту же сторону.
Сжимая свою находку, Вита вернулась к товарищам по несчастью.
- Послушайте, в той стороне, - она махнула рукой, указывая направление, - могут быть люди!

- Расцарапался?!! - у Каатэна было лицо обманутого и тем смертельно обиженного человека. – Ну посмотри получше? Может, тебе показалось? Ну, оно только выглядит как царапина, а на самом деле…
Ветер забирался мохнатыми лапами в расстегнутый ворот, под рубашку, дрожью пробегал по коже, все громче, все настойчивее шумел верхушками деревьев, захватывая гибкие стволы. Каатэн мгновенно забыл о своих шрамах, поднял голову вверх, словно услышав что-то знакомое.
- Что-то мне не нравится, - пробормотал он, изо всех сил пытаясь согнать легкую улыбку. В распахнутом камзоле, он медленно поднимался с колен, всматриваясь – вслушиваясь – в сердитый говор ветра.
- Он хочет, чтобы мы шли, - несколько отрешенно проговорил Каатэн, потирая друг о друга пальцы в щепоти. – Хочет, чтобы мы покинули лес. Тогда он успокоится.
Ветер чуть стих, спрятавшись в самых верхушках, будто подтверждая.
- Вита? Что ты там.. о, достойная дочь Луны, это великолепно! Ты просто золото!!- сияя, Хио подбежал к девушке. Ветер сорвался с верхних ветрей, подхватил кончик платка.
-Где ты это нашла?.. вот, мне кажется… да, ему – кивок вперед – тоже кажется, что идти надо туда, именно туда, куда ты указала, по бегу ветра. И поскорее, иначе кто-то точно простудится! - Он улыбнулся Марку и Вейре, подал руку Эмберу, чтобы помочь встать. Ураган лег на землю, осторожно перебирая траву, да покачивая деревья. Хио улыбался, легкой походкой пошел по ветру.

Xareno
Марк спокойно собирался, когда его отвлек голос Виты.
- Именно туда я и собираюсь.
Перекинув на плечо рюкзак, он стал забрасывать землей угли. Раз бросок, два бросок, три бросок. Теперь угли были полностью засыпаны землей. Разогнувшись, он спокойно пошел за Эмбером и Хио.

Каатэн, поддерживая все еще скверно держащегося на ногах Эмбера, уже двигался вперед, и ветер, казалось, подталкивал его в спину. Следом зашагал и Марк - неторопливо, спокойно. А вот Вейра, напротив, застыла. Словно ждала еще какой-то подсказки. Или, может быть, сомневались в верности выбранного пути?
Вита нетерпеливо поглядывала то на удаляющегося Каатэна, то на актрису, которая в нерешительности стояла у остывающего кострища.
Девушка переступила с ноги на ногу. Так хотелось верить, что там, совсем близко, селение. И наезженный тракт. И добрые люди, которые расскажут, что это за края. Ну конечно же, все будет именно так! Вот и ветер – прав, прав Каатэн! – дорогу указывает. А коли больше спросить не у кого, так и ветер за советчика сойдет.
- Вейра! – Вита схватила актрису за руку и потянула на себя. – Ну не вечно же нам здесь куковать? Пойдем!
И побежала догонять уже прилично утопавшего вперед Хио, только оглядывалась то и дело – идет ли?

Вейра задержалась не от нерешительности, а от странного чувства: ей показалось, будто кто-то их ведет по заранее предрешенному пути.
Платок, указывающий путь. Ветер, подталкивающий в спину. И черный призрак за спиной, чтоб не вздумали вернуться...
На миг захотелось из вредности любопытства возвратиться и поглядеть, что будет...
Вейра тряхнула головой. Что за вздор? Люди дело говорят. Наверняка выше по ручью стоит деревня...
- Иду! - Вейра заторопилась следом за спутниками.

Заросли здесь были не так густы, как возле храма, а потому идти было легко и приятно.
Ветер, что бесновался на поляне возле костра, теперь утих и лишь ласково дул в затылок.
Среди изящных березок и кряжистых дубов все чаще стали попадаться высокие, горделивые сосны. Под ногами похрустывала опавшая хвоя, особый, смолистый аромат хвойного леса щекотал ноздри, солнечные лучи, пробиваясь сквозь игольчатые верхушки, скользили по земле. День был ясным и теплым, это ощущалось даже здесь, в лесу.
Вита обогнала Хио и теперь шла немного впереди всей компании.
- Вы заметили, что лес становится реже? Нет валежника, чаще встречаются срубленные деревья. - Девушка задумчиво провела пальцем по шершавой поверхности аккуратного пня, словно считая годовые кольца. Сруб был совсем свежим.
Внезапно слева что-то зашуршало, и из зарослей орешника к людям выскочила здоровая рыжая псина - беспородная, взлохмаченная и довольно упитанная. Увидев путников, пес затормозил всеми четырьмя лапами и неуверенно махнул хвостом. Выглядел он при этом так потешно, так добродушно, что никаких сомнений в его дружелюбии не возникало.
Вита тихонько свистнула. Пес замахал хвостом энергичнее, бросился к девушке и завертелся возле нее, тыкаясь мокрым носом в девичьи ладони.
- Тихо, тихо…- Вита потрепала рыжего по загривку. – Ох, какой ты ласковый.. Домашний.. Покажешь, где твой дом?
Пес, радостно гавкнув, отбежал на несколько шагов и оглянулся, словно приглашая следовать за собой.

Волшебник скривил губы. Вынесло ж эту псину... Блохастую, вонючую... Нет, он не чувствовал запаха - этого еще не хватало! - но представлял его очень ясно. Пакость!
Он небрежно махнул рукой и увидел в зеркале деревню.
Людское поселение... И живут там люди с их мелкими заботами. Волшебник брезгливо осматривал приземистые избушки, огородики за ними и дворы - широкие дворы, где сушились под навесами какие-то посудины. За деревней поблескивала река.
- Я и забыл, - пробормотал он. - Здесь же горшки делают... Из глины. Ну да, вот тут они ее и берут... - Он ткнул пальцем в стекло, за которым виднелась оргомная яма. Она была вырыта давно, но с одной стороны виднелись свежие следы лопаты или заступа.
- Гончары, - задумчиво сказал волшебник. - Ты знаешь, друг мой, они могли бы творить что-то по-настоящему красивое. Статуи - прекрасные статуи... А лепят горшки.
Отражение, возникшее на месте вида деревни, презрительно поджало губы.
- Вот именно, верный друг, - согласился волшебник. - Люди все таковы. И мои рабы такие же. Думают о наживе, а не о красоте... Лишь бы урвать кусок - только на это и способны...
Он вдруг дернулся и выдохнул:
- Друг... мой... Они же только богатства и ищут...
Отражение вопросительно вскинуло брови.
- Они же захотят снять с моих рабов мои обручи! - взвизгнул волшебник. - А они не снимутся! Они же... Они же их покалечат... А мне нужны здоровые рабы! Или убьют...
Волшебник овладел собой и уставился в зеркало. Отражение делало вид, что не заметило истерики хозяина.
- Нет, - усмехнулся волшебник. - Ничего они не сделают. Никто и не заметит моих обручей. - Он зажмурился и произнес несколько слов. - Вот. Так будет лучше. Я сделал обручи невидимыми, друг мой!
Отражение беззвучно зааплодировало.
Волшебник отмахнулся от него и вновь вызвал в зеркале вид деревни.
- Захудалое селение, - пробормотал он через некоторое время. - Всего десятка два домов... Да... А это дом старосты? Бедновато! А еще торгуют горшками... А это что?! Постоялый двор?!
Волшебник передернул плечами.
- Постоялый двор? Фи! Много людей под одной крышей... Вонь, должно быть...
Он вернул в зеркало свое отражение, и оно закивало, поторяя его гримасу.

- Люди! Поселение! - Вейра оживилась, чуть не заплясала.
Не важно было сейчас, что перед ними жалкая деревушка. Главное - люди!
Она быстро отряхнула платье, чтобы никто не догадался, что она в нем провела ночь в лесу. Поправила волосы, приосанилась, быстро оглядела своих спутников - не в слишком ли обтрепанной ли компании выйдет она из чащи?
И тут заметила что-то неладное
- Эй, а где ваши диадемы?
Вскинула руки к голове, ощупала металл обруча, камень в оправе...
- Моя-то на месте, а ваши куда делись?!

- Что? – оборачиваясь, Каатэн вскинул руки ко лбу, с видимым облегчением почувствовал холодок диадемы. Колдовской народец, кем бы он ни был, мудро предпочел не раскрывать крестьянам их истинного статуса – Хио прекрасно знал, что бывало, когда серое быдло встречало одинокого представителя аристократического общества.. ну хорошо, слышал. По крайней мере, читал!! Когда-то… в романе..
В любом случае, предосторожности были не лишними, чего не скажешь об обитателях деревни.
-Эй, не собираетесь же вы идти вон туда, - он кивком указал на грязный, как все постоялые дворы, постоялый двор, который можно было отличить от других грязных домов по яркой вывеске – перекрещенные горшок и гусь. Благодаря раннему часу, из дома-с-вывеско не раздавалось ни пьяного ора, ни гостеприимных звуков ломаемой мебели. Каатэн пожал плечами.
- А по-моему, мы и в лесу неплохо провели ночь, – он оперся на ограду, сложил руки на груди с самым равнодушным выражением лица. Ветер, что вел их сюда и тайком, как верный пес, подставлял загривок Каатэну, улегся окончательно в какой-то яме на окраине.
- Имейте в виду, в этом местечке нас не будут кормить сыром и хлебом только потому, что мы от самой Итреи убежали.. –Хио непроизвольно вздрогнул. Словно бы тихий смех-лай растаял в ветвях.

Марк спокойно стоял и смотрел на деревню, когда начали говорить Вейра и Хио.
- Похоже они невидимы.
Он даже не стал лезть рукой на голову, потому что ощущал волосами диадему. Марк просто направился в деревню и вскоре вошел в неё. В большинстве домом, в специальных сарайчиках делали горшки, но ему они были не нужны. Вскоре нужное здание было найдено.
- Кузница. Стальная услуга.
Кузнец востребован везде.
Марк отворил калитку и, подойдя к мастерской, вежливо постучал. Когда прозвучал стандартный ответ, он вошел внутрь.

Деревенская улица была пустынна. Охочие до сплетен старушки не судачили на завалинке, любопытная малышня не стекалась со всех дворов посмотреть на чужеземцев, даже вездесущие кошки не шныряли с независимым видом туда-сюда. А ведь жизнь в деревне обычно кипит с самого рассвета…
Давешний знакомец – рыжий взъерошенный пес – довел путников до околицы, удовлетворенно гавкнул, словно осознавая важность выполненной работы, вильнул на прощание хвостом, да и был таков. Вита только и успела, что вслед ему помахать и поблагодарить мысленно понятливого зверя. А теперь они шли по деревне, которая словно вымерла вся, и ощущение непривычной для села тишины было давящим, неприятным.
Вита внимательно оглядывала дворики. Горшки на плетнях, белье, развешенное на веревках, свежевыкрашенные ставни – деревня не была заброшенной, и оттого царившее безмолвие казалось еще более жутким. Внезапно девушка ощутила чей-то пристальный взгляд, устремленный ей в спину, быстро оглянулась, но никого не увидела. Лишь колыхнулась занавеска на одном из окон богатого бревенчатого сруба. Колыхнулась ли? Нет, должно быть почудилось.
Марк осматривал дворы не менее пристально, чем Вита. Тоже заметил странность? Или искал что-то? Да, искал, и поиски его, похожу, увенчались успехом – он вдруг отделился от компании, решительно направился к одному из домов и постучал. Невнятный голос буркнул что-то в ответ – Вита не расслышала слов, но на душе стало полегче. Все-таки люди здесь есть. Странные, неприветливые, нелюбопытные, но – есть.
- На постоялый двор всяко зайти придется. Здесь даже дорогу спросить не у кого, а там, глядишь, трактирщик расскажет, что у них стряслось. Может, людям помощь нужна… - Вита прикусила язык. Кому они могут помочь? Они, сами отчаянно нуждающиеся в помощи, заброшенные невесть куда, измученные противостоянием с неведомой силой, что они могут?!

- Никуда я отсюда не пойду-у… - сообщил Каатэн в спину уходящим товарищам. Правду сказать, деревня совершенно не относилась к разряду тех, ради ночки в которых он бы налысо подстригся. Нет-нет, да если ему даже предложат здесь задаром комнату на втором этаже с видом во внутренний дворик молоденькой аристократки и трехразовое питание, за счет его прекрасного… просто прекрасного его. Каатэна Хио.
- Тьфу ты, здесь наверняка даже молоденькой крестьянки нет, все вымерли, что ли?
Ветер вылизывался в яме, обладатели невидимых обручей и эта шелудивая собачонка бросили его здесь, одного. Утро разгоралось в довольно жаркий, неприятно-сонный день. Хио сладко потянулся, с шумным вздохом встряхнул руками, расслабляя. Однако почти полдень, а на улицах никого. И шума, положенного деревеньке, нет. Каатэн насторожился. Не думая о том, что делает, он резким движением выбросил руку. Ветер вырвался из ямы, понесся по деревня, а затем, по тянущему жесту, вернулся. Хио напряженно, с закрытыми глазами, вслушивался и внюхивался в то, что принес ветер. И вдруг застыл, не дыша, пронзенный догадкой. Сорвался с места, оттолкнувшись от изгороди, побежал по следам товарищей.
- эээй, - странно звучала попытка привлечь внимание конкретных четырех людей, при этом остаться незаметным для остальных живых существ, что могли обитать поблизости. – Ээй, стойте!! Нам немедленно надо покинуть это место!! Немедленно!!

Покинуть это место? Вот еще! С нее, Вейры, вполне хватит и одной ночи на лесной поляне, под открытым небом. Она вам не побирушка придорожная, она актриса, а актрисе полагается комната на постоялом дворе или каморка за кулисами театра... ну хорошо, в этой деревне театра нет, это уж хоть гадальные кости не раскидывай... Но есть люди, крыша над головой и еда, приготовленная на приличной кухне. И не из сушеного мяса этого... как его... который в шахтах водится... нет, не шахтер, другой какой-то подземный зверь...
Кстати, о подземных существах - куда Марка-то понесло?! Ладно, его дело. Главное - Вейра вышла к людям!
- Покинуть это место?! - обернулась она к Каатэну, состроив очаровательно-капризную гримаску. - С какой стати? Я устала. И ушибла ногу! - Она чуть-чуть приподняла подол, изящно повертев в воздухе хорошенькой ножкой.

- Покинуть это место? - удивленно переспросил волшебник, вглядываясь в зеркало. - Это еще с чего? Они покинут это место, когда будет нужно мне, не правда ли, друг мой? Пока они должны отдохнуть, прийти в себя, набраться сил... А это что такое?!
Он придвинулся ближе, чуть не ткнувшись носом в стекло. Улицы были пустынны, но кое-где виделось движение. Восемь мужиков прятались за забором постоялого двора. Волшебник торопливо махнул рукой, приближая картинку, присмотрелся, прислушался.
- Да они это, - убеждал остальных один из мужиков. - Точно - они!!! Наш обоз ограбили, Крепыша ранили, а теперь еще и сюда явились!
- А бабы с ними зачем? - усомнился другой. - Да и мало их...
- Бабы с ними тоже были! Вот эта девка - точно была! - горячился первый. - Крепыш как раз ее женишка кнутом приласкал, так она...
- Совсем совесть потеряли! - высказался третий. - Мало им, что всю дорогу в страхе держат, так еще и сюда явились!
- Мало их, - гнул свое второй.
- А потому и мало, - вдруг буркнул четвертый, - что не боятся. Думают, мы так им дань и выложим! Слыхал я про такое!
- Бить, - угрюмо решил четвертый. - Баб - в глине извалять да перьями обсыпать, а остальных - бить!
И мужики решительно вышли навстречу гостям.
Волшебник растерялся.
- Как же так? - беспомощно спросил он. - Значит, там разбойники поработали, а бить будут моих рабов? А если убьют? Друг мой, а если они их убьют?
Он глянул в зеркало, но отражения там не было. Вместо него были злобные морды тупых деревенщин.
- Как бы не так! - завизжал волшебник. - Не выйдет!
Он выкрикнул заклинание, но, к его удивлению, ничего не произошло. Мужичье и не думало заинматься пламенем и рассыпаться пеплом.
Вместо этого над крышей постоялого двора закурилась тоненькая струйка дыма.
Но волшебник, взволнованный собственной неудачей, не заметил этого. Он вернул свое отражение в зеркало и теперь пытался придать лицу выражение трагического смирения.
- Ничего, - шептал он. - Ничего, друг мой. Так бывает даже у нас, великих магов...

Вывалившиеся навстречу пришельцам мужики похожи были на стаю разъяренных медведей... или медведи не ходят стаями?
Впрочем, на медвежьи привычки Вейре было сейчас наплевать.
За бродяжье-воровские годы бойкая девчонка научилась читать опасность по физиономиям встречных-поперечных. И сейчас перед ней словно вспыхнула яркая надпись: "БИТЬ БУДУТ!!!" За что бить, почему бить - это уже дело второе. Главное - как уберечь бока.
Вейра знала: если не можешь удрать от опасности - иди ей навстречу! И делай вид, что никакая эта не опасность, а нечто очень симпатичное!
Актриса засияла, ослепительно улыбнулась набычившимся мужикам и весело воскликнула:
- Какое счастье! Как хорошо, что кончился этот ужасный лес и мы, несчастные заблудившиеся путники, наконец видим такие милые, дружелюбные лица! Это совсем как в пьесе "Жоффруа-скиталец"!
Тут она простерла руки к обалдевшим поселянам и выразительно, с подъемом продекламировала:

О, радость встречи в землях незнакомых
С чужими, но чудесными людьми!
Не зря меня вела сюда дорога
Через овраги, топи, буреломы!
Не зря в пути меня не задержали
Ни звери, ни дожди, ни ураган!
Как радостен конец дороги этой!
Как весело сияет дружелюбье
В глазах у тех, кто вышел мне навстречу!
Так мир же вам, хозяева селенья,
Куда дойти мне нынче довелось!..

Увидев, как из-за забора, плотным частоколом окружавшего постоялый двор, вырулило восемь древенских остолопов, Эмбер болезненно поморщился. Он хорошо чувствовал их мрачную решимость - деревенские люди, в большинстве своем совершенно не знакомые со значением таких сложных слов, как альтернатива и компромисс, обычно думали крайне однозначно и всегда в точности исполняли задуманное. Их нынешние намерения хорошо читались в мрачно суженных, недобрых глазах. А силы, между тем, были неравны. Конечно, Марк, судя по его виду, толк в кулачных боях знает и наверняка стоит трех-четырех таких вот деревенских драчунов. Но вот от Каатэна, дайте-то боги повод ошибиться, толку мало, а сам Эмбер куда ловчей обращался с луком, а для такой вот потехи ни телом, ни ростом не вышел. Хорошо, если одного из скотов деревенских вырубить сумеет прежде, чем сам под дых получит так, что звезды в глазах запляшут... Девушки, понятное дело, и вовсе не в счет. По всему выходило, что быть им битыми. Хотелось бы понять, за что, да, видно, объяснять никто не станет.
Эмбер сцепил было зубы и препко сжал кулаки, намереваясь подороже продать свою шкуру, как вперед вышла Вейра.
- Какое счастье! Как хорошо, что кончился этот ужасный лес и мы, несчастные заблудившиеся путники, наконец видим такие милые, дружелюбные лица! - запричитала она своим соловьиным, до нельзя раздражавшим Эмбера голосочком.
Сам бы он на такую уловку ни в жисть не повелся, а мужики остановились, рты разинули и преглядываться меж собою начали. Оно и ясно - стихи-то это дурачье небось в первый раз слышит. Неужто, сумеет задурить птичка певчая головы воьмерых простофиль? Так и подмывало парня пошутить по этому поводу, да вслух, да поязвительней, но держал он язык за зубами, понимая, что Вейра сейчас не только свою шкуру спасает, но и его, Эмбера, тоже.

(с ..Гульдой..)))


Каатэн обиженно сложил на груди руки, даже и не собираясь отвечать. Во всяком случае, он сделал вид, потому что не мог же он позволить себя перебить?
Правда-правда, не мог.
Хио несколько ... удивился методам, которыми несравненная Вейра собралась давать отпор небритым автохтонам. И, похоже, их сапогам и дубинкам. А потом передумал удивляться.
Да, мы спешили, несомненно,
Перенося лишенья и гоненья,
Сюда, сюда, в благословенный край,
Где даже слова «бить» не существует,
А жители умны и благородны,
И каждый третий здесь - ….
Каатэн с широким жестом открытой ладони повернулся к встречающим спиной, словно бы выдерживая торжественную паузу. Только на лице его к смущению все отчетливее примешивалась паника.
Вейра несколько опешила, поскольку не ожидала поддержки от кого-нибудь из спутников. Но тут же сообразила, что это совсем неплохо. Потому что в лучшем случае их примут за труппу актеров, а в худшем - за компанию безумцев. Ни тех, ни других бить как-то не принято... кажется...
Поэтому девушка подхватила, на ходу сочиняя вирши, которых никогда не писал безвинный автор "Жоффруа-скитальца":
...И каждый третий здесь - хозяин щедрый,
Что путников с почетом принимает,
За стол сажает и подносит кубок
С шипящим медом иль хмельною брагой.
А добрая красавица-хозяйка
Пирог выносит, только что из печки,
Благоухающий горячей сдобой.
А боги, что с небес глядят на это,
Глаза от умиленья вытирают,
Благословляя добрую чету
Богатством и здоровьем безупречным...

… послушай, но ужели можно столько
Томить хозяев наших этой болтовнею? – Каатэн вроде бы обратился к Вейре, ни на секунду не выпуская из поля зрения местных. Может, уже можно и пора?
Юноша смело подошел к мужчинам, совершенно не показывая, насколько ему сейчас хочется забраться на дерево повыше. Вроде бы, в одной из книг он вычитал, что некоторые сосны достигают в высоту..

..они уже томятся в нетерпеньи
Нас пригласить и усадить на лавки,
А в печке пироги румяные томятся!
Не будем обижать же их радушья
И будем следовать, как верные собаки!

«Хевард светлая, Каатэн, что за слог, ну и бред же ты несешь» - в отчаянии рыдал внутренний голос, пока сам Хио, галантно подхватив под руки двоих не самых внушительных крестьян-ремесленников, повернул их от группы к дороге.
Мысленно помянув своего наглого спутника словцом, которое никогда не упоминалось в высоких древних трагедиях, Вейра мигнула Вите - мол, не стой столбом! - и с обворожительной улыбкой повисла на локте самого зверообразного из мужиков.
- Ой, как мне у нас нравится! - защебетала она, оставив белый стих. - И деревня красивая, и люди добрые!

Ну и спектакль! Испугаться Вита попросту не успела. Сначала она обрадовалась местным, вывалившемся навстречу, потом, заметив, мрачные выражения их лиц, утвердилась во мнении, что здесь и вправду что-то недоброе случилось, а затем, когда Вейра и Каатэн устроили свое представление, лица мужиков изрядно подрастеряли угрюмость. Теперь на них явственно читалась растерянность.
Заметив поданный актрисой знак, Вита тоже шагнула навстречу чужакам. Вот только как ей себя вести? Поддержать разыгранную, как по нотам, постановку? Не испортить бы то, чего добились спутники. Это Вейра – актриса милостью Творца, а у нее, Виты, конечно же, не выйдет так изящно и непринужденно опереться на руку незнакомца, так искренне распинаться о красотах деревни… Она и врать-то толком не умеет, сразу краской заливается, как маков цвет. А впрочем, зачем же врать? Они ведь действительно заблудились и устали… Вита улыбнулась робко и, вместе с тем, доверчиво и стала похожа на беззащитный подснежник, протянувший свои нежные лепестки навстречу солнцу.
Остатки сомнений стремительно испарялись из глаз сельчан – чай, не звери, подснежники-то топтать…

- Друг мой... - Волшебник изумленно смотрел в зеркало, где кестьяне чуть ли не обнимались с его слугами. - Они справились... Они справились, понимаешь?
Он пригляделся к изображению и умиленно улыбнулся. Деревня казалась ему почти красивой. И крестьяне были не такими уж тупыми, и дома их... С соломенными крышами дома, а солома так и светится в солнечных лучах. Над одним домом курился дымок - уютно так... только почему его становится все больше, и почему по крыше побежали язычки пламени?
Волшебник криво усмехнулся. Промах, конечно же, его промах. Хотел сжечь мужичье, а попал в крышу дома. Вот и хорошо, что промахнулся, иначе бы не увидел, как умны и толковы его будущие рабы!
Он отвернулся от разгоравшегося пожара и налил себе вина в тонкий хрустальный бокал.

Вейра довольно ухмыльнулась (как же все-таки легко управляться с этим мужичьем!), небрежно бросила взгляд по сторонам... и вдруг завопила дурным голосом, так не похожим на ее выразительную декламацию:
- О-ой! Пожар!! Спаси-и-ите!
И в ужасе кинулась на грудь кому-то из пришедших вместе с нею мужчин, спрятала лицо в его куртку, даже не понимая, кто это был - Каатэн, Эмбер или Марк.
Даже призрак древней богини в ночном лесу не вогнал ее в такой ужас. Если Вейра чего-то всерьез и боялась, так это огня, вырвавшегося на свободу. Она его и в очаге-то не любила... в лесном костре - терпела, надо же греться... но так, на свободе, на крыше дома... да помогите же кто-нибудь!!!

Каатэн потянул носом. Довольно улыбнулся. Да, так пахнет успех. Так, и никак и..
- О-ой! Пожар!! Спаси-и-ите!
Хио спохватился, ведь он еще на краю деревни неладное почувствовал, а теперь нос ясно гарью забит, еще немного, и глаза разъедать начнет, и..
Пока Вейра искала покой и спасения на чьей-то мужественной груди, Каатэн бросился к предполагаемому источнику пожара… остановился, сосредоточенно глядя себе под ноги, поднял руку, щупая ветер. В их сторону. Гнилая солома - прелый влажный привкус, черный дым. Колодца рядом нет - безвкусной свежестью воды и не пахнет.
Он поднял затуманенный, направленный в себя взгляд на местных.
- А чего стоим? Лес вокруг сухой, гореть будем долго и во славу.. – несколько отрешенно проговорил юноша с легкой улыбкой. Он ожидал паники. Криков, беготни, стука ведер, мелькающих черенков лопат и багров… ничего. Мужики переглянулись и разошлись, быстро, но без суеты, словно каждый и так знал, что ему делать. Каатэн вздохнул, помахал рассеянно все еще поднятой рукой, будто бы стряхивая что-то с пальцев.
- Мы, я надеюсь, оставим им удовольствие спасти свое нажитое и не будем под ногами путаться?

Марк как раз разговаривал с кузнецом, когда почувствовал запах пожара.
- Пожар! Где лопата и лестница на чердак.
- Лопата в том углу, а лестница там.
Испуганно пролепетал кузнец, паренек среднего сложения, а самое главное молодой и, похоже, неопытный в таких делах. Марк быстро схватил лопату и, пройдя в заднюю комнату, полез по лестнице на чердак. Будучи наверху он всмотрелся в крышу.
Доски, не так уж и плохо.
Положив лопату на пол, он размахнулся и ударил по доске, потом второй раз, потом в другую доску. Сломав так досок пять, он прополз, наверх обдирая кожу с обширной груди и схватив лопату осторожно пошел к разгорающейся соломе. Поддевая лопатой горящую солому, он кидал её вниз. Как будто случайно один комок свалился на голову Каэтена после чего рухнул под его ноги, другой упал неподалеку от Вейры, а третий упал совсем рядом с Витой, вот вот платье её загорится. Однако Марк твердо все рассчитал и теперь, когда шматов пятнадцать горящей соломы догорало на земле, он облегченно провел рукой по лбу и пошел к пролому чтобы слезть вниз. По дружному топоту было понятно, что мужики сбивают пламя, а то не дай бог, искра попадет куда-нибудь.

Стоило только Эмберу увидеть разраставшиеся на крыше деревенского дома языки огня, стоило только почувствовать запах дыма и гари, как ноги его словно приросли к земле. Приоткрыв рот и широко распахнув глаза, парень наблюдал, как перед ним, обжигая и завораживая, расцветает, рассыпаясь яркими искрами, жаркое пламя. Не понимая, что делает, он поборол свинцовую тяжесть в ногах и сделал крохотный шаг вперед, потом - еще один...
Кто-то с истошным визгом бросился ему на грудь, чуть не сбив парня с ног. Эмбер покачнулся и тут же почувствовал резкую боль в затылке, будто раскаленная игла вошла ему ровнехонько в самое темя. Обруч, который и не думал исчезать с головы, что бы там ни говорили его спутники, начал нестерпимо жечь виски. На мгновение юноше показалось, что он теряет сознание. Эмбер застонал, вцепившись в повисшую у него на груди Вейру - так что стало непонятно, кто кого и от чего защищает.
Вокруг суетились люди, Марк уже начал сбрасывать с круши пылавшую солому, а Эмбер все продолжал стоять, покачиваясь - с подрагивающими ладонями, то ли обнимавшими, то ли искавшими опоры на плечах Вейры, с танцевавшим перед глазами пламенем.
Очнулся он лишь когда Марк сбросил с крыши последний пучок соломы, а испуганная девушка зашевилилась, пытаясь выбраться из слишком крепких объятий. Выпустив ее и озадаченно потерев виски, Эмбер огляделся по сторонам. Рядом топталось деревенское мужичье - селяне управлялись со следами недавнего пожара, ослабевшие языки огня погибали, рассыпаясь золотистой пыльцой из-под тяжелых грязных сапог. Отчего-то эта картина привела Эмбера в гнев.
- Прекрати, прекрати! - налетел он на озадаченного крестьянина. Тот послушно замер, сапог остановился в пяти дюймах над пучком соломы, но пламя, будто предчувствуя скорый конец, спряталось в почерневших прутиках и, выпустив струйку дыма, потухло само.
Парень затравленно огляделся, мир, не озаряемый всполохами пожара, внезапно показался ему холодным и тусклым. Но что-то внутри Эмбера хотело огня - жадного и жаркого. В отчаянии юноша простер руки к обугленной крыше дома. И неожиданно увидел, как пламя занимается вновь, сильней и выше прежнего, питаемое будто и не соломой и досками, а какой-то неведомой силой.

- Хм... Затушили... - Волшебник отхлебнул вина и пододвинул к зеркалу удобное соломенное кресло. - И зачем, спрашивается, полезли? Дурачье...
Он отсалютовал бокалом зеркалу и откинулся в кресле, с удовольствием наблюдая за разворачивающимся действием. А за стеклом парнишка-Огонь оттолкнул девчонку-Воду и накинулся на мужика, который затаптывал последние язчки пламени.
- Прекрати, прекрати! - орал парнишка, словно этот огонь был его родным сыном.
Волшебник улыбнулся и вновь пригубил вино. Так и надо. Раб, кажется, осознает свою сущность. Заступается за свою стихию и... И что это там происходит?
Огонь, почти уже погасший, разгорелся под ногами паренька. И над обугленной крышей тоже заплясали языки пламени. Волшебник подался вперед, забыв про вино. Его раб не только почувствовал жалость к огню, но и подстегнул его!
Это было интересно, и волшебник напряженно уставился в зеркало. Сколько домов должен спалить огонь, прежде чем парнишка осознает, что управляет им?
И тут все испортили крестьяне. Один из них - не самый большой, но, видно, самый наглый - кинулся к парню и яростно закричал:
- Ты! Из-за тебя это! Ты поджег!
- Он! Он поджег! - нестройным хором подхватили остальные. - Вон, огонь из-под ног брызжет!!!
- Колдун! - разорялся первый мужик. - Колдун зловредный! Говорил же я, что не с добром они к нам! Утопить колдуна!
Он шагнул вперед и замахнулся. Следом за ним, сжимая кулаки, пошли остальные.
- Нет, - пробормотал волшебник и отбросил бокал. - Не надо снова... Только не это... Только не опять... Да сделайте же что-нибудь!!!

«Зачем полез? Чего не сидится?» - Каатэн пожал плечами, сложил руки на груди, отворачиваясь. Если кому-то интересно возиться с лопатой, по доскам гнилым ползать, шею ломать, он тут ни при чем. Ведро, как говорится, в руки, коромысло на шею.. плечи.
Он не сразу заметил, а длинные светлые волосы мгновенно занялись огнем от пылающего клока соломы. Только все теплее становилось спине, и нежной коже затылка, все теплее, все нестерпимее. Каатэн списывал все на жар горящего дома, но откуда трепещущее предчувствие, и такой характерный запах? Он скосил глаза
Крик горящего юноши пронзил грохот пожара и рушащегося дома. Он не заметил, как изменился Эмбер, неожиданно и неуловимо, возрождая умирающее пламя. Каатэн кричал, кружился на месте, не падал, не убегал, лишь старался не задеть искрами окружающих. Нигде, нигде не было спасения, ветер раздувал живой факел, юноша плакал, но слезы что капли масла слизывал жадный огонь. Руки раскинуты, он остановился. Вот.. вот так? И все?...

*нрпг* ну если это не отвлечет наших уже любимых селян… можете запинать меня валенками

Вита, словно завороженная, не отрываясь, смотрела на Эмбера, лицо которого изменилось до неузнаваемости, став пугающим и прекрасным одновременно. Блаженство, счастье – абсолютное, нечеловеческое счастье, казалось, озаряло его изнутри, а в глазах плескалось безумие. Нет. Не безумие – пламя. Неистовое, не ведающее ни границ, ни оков, уничтожающее все на своем пути, рвущееся наружу.
- Ты! Из-за тебя это! Ты поджег!
Вита только сейчас вспомнила о том, что рядом есть и другие люди. С трудом оторвала взгляд от лица Эмбера, оглянулась по сторонам и вздрогнула – погасший пожар бушевал с новой силой.
- Колдун! Колдун зловредный! Говорил же я, что не с добром они к нам! Утопить колдуна!
Нет! Да нет же! Вита отчаянно замотала головой, еще не зная, какие слова подобрать, чтобы объяснить, убедить, но понимая, что объяснять надо быстро.
Крик, раздавшийся позади, был страшен. Вита обернулась – Каатэн крутился волчком, и огонь, пожирающий длинные светлые волосы, подобрался уже к самой шее.
Девушка разом забыла и об одержимом Эмбере, и о крестьянах, готовящих расправу. Дикая, обжигающая боль, чужая боль, ощущаемая как своя собственная, хлестанула по коже.
- Воды! Кто-нибудь, воды! – Вита толкнула Каатэна на обочину, в лопухи, ладонями прижала горящие волосы к земле, пытаясь сбить пламя. Глупо. Бессмысленно. Девушка об этом не думала - бездействие было невыносимым.

При виде загоревшегося Каатэна Вейра вновь взвизгнула и кинулась к заросшему лопухами колодезному срубу. Позади крестьяне кричали что-то про колдунов, но ей было не до того...
Девушка не знала, что колодец давно пересох и что за водой мужики ходят к лесному роднику. Она подхватила из лопухов ведро (рассохшееся, брошенное крестьянами за ненадобностью), перегнулась через сруб, взглянула в черноту. Эх, веревку бы! Как же без веревки добраться до воды?
И тут снизу, почти ей в лицо, ударил тугой фонтан, чистый и светлый! Вода взлетела ввысь, прорвав слой земли, словно откликнувшись на долгожданный зов.
Вейра поспешно зачерпнула воды и помчалась назад, с перепугу не удивившись ни поднявшемуся над срубом фонтану, ни тому, что рассохшееся, с широкими щелями ведро не дает течи.
Подбежав к Каатэну, она опрокинула ведро ему на голову.
А за спиной Вейры вода уже перелилась через сруб и струйками текла меж пыльных лопухов по сухой земле.

Вода потекла между лопухами по сухой земле, клубы пара поднимались там, где на ее пути встречались пылающие пучки соломы. Тонкая струйка дотекла до сапог Эмбера, нашла трещинку в подошве из грубой кожи...
Парень ойкнул. Ему показалось, будто он наступил босой ногою в холодный лесной ручей, а после таких случайностей Эмбер, обладавший почти железным здоровьем, неизменно простывал. Неприятные воспоминания мгновенно привели его в чувства.
Со все нараставшим беспокойством Эмбер огляделся по сторонам. Вокруг творилось то, что недавно проснувшийся разум был просто не в силах охватить целиком. Он переводил взгляд с лежащего на земле мокрого, с непривычно короткими, будто обкромсанными бритвой сумасшедшего цирюльника, мелко вьющимися на кончиках волосами на Вейру, бледную и тоже мокрую, сжимавшую в трясущихся пальцах ведро, в котором дыр было больше, чем в решете. Он видел и пылающие руины того, что еще недавно было кузницей. Теперь пламя уже не казалось юноше таким манящим, из источника неземного тепла оно превратилось в ненасытного убийцу.
- Нет-нет, так не должно было случиться... - помотал головой Эмбер. И пламя вдруг опало - не потухнув совсем, оно вдруг потеряло львиную долю своей силы, из жаркого горнила превратившись в разрозненные алые язычки, плясавшие на обугленных бревнах.
Испуганный и обрадованный этим парень оглянулся по сторонам в поиках того, кто мог так ловко сбить огонь, и... получил кулаком по затылку. Удар получился смазанным - парень успел отпрыгнуть в сторону. На него со всех сторон, гневно прищурив глаза и сцепив зубы, наступали сельские мужики.

- Нет! Да послушайте же! - Вита вскочила, кинулась к селянам, заступила им дорогу. – Он не колдун! Полоумный он, как огонь увидит, так у него ум за разум заходит. Уставится на него, глаз отвести не может, лицо безумное, бормочет невесть что – да вы же сами все видели!
Девушка выпалила всю эту возмутительную ложь на одном дыхании и, лишь сделав паузу, почувствовала, как начинает пылать лицо, как стремительно алеют щеки, словно сигналя всему миру: врёт, врёт! К счастью, земля и сажа, живописно перемазавшие ее мордашку, надежно скрыли от окружающих пунцовый цвет кожи.
Местные с сомнением переглянулись. Во время пожара парень действительно выглядел безумным, хотя сейчас вполне походил на нормального.
- А кузницу?! Кузницу кто поджег? – здоровенный детина возмущенно указал на обугленный остов здания, будто кто-то мог ненароком забыть, где находится сгоревшая кузница.
- Почему же сразу поджег? Искра из горнила на солому попала – вот тебе и пожар, - на сей раз Вита даже особо не покраснела, врать-то, считай, и не пришлось.
И правда – мало ли причин, по которым мог загореться крытый соломой дом! Девушка так цеплялась за эту мысль, что и сама уже была готова поверить – их Эмбер тут совершенно ни при чем. И мужики, судя по всему, поверили тоже. Во всяком случае, драться больше не лезли.
Видя, что линчевание отменяется или хотя бы откладывается, Вита немного расслабилась и сразу ощутила, что совершенно выбилась из сил. Все отчетливее ныло в затылке, болели обожженные пальцы и почему-то шея – казалось, та ее часть, что скрыта под волосами, представляет собой один сплошной ожог. Девушка коснулась затылка, провела ладонью вниз – кожа, на которой не было даже царапины, отозвалась жаркой болью.

Эмбер обиженно покосился на Виту - подумать только, выставить его дурачком перед сельскими мужиками! И ладно бы это сделала ее языкастая подружка: для той соврать - что на землю плюнуть, а уж из Эмбера безумца сделать и вовсе благо великое... Но парень понимал, что Вита только что спасла его от очень болезненных побоев, а может, и чего похуже. Поэтому ему ничего не оставалось, как подыграть своей спутнице.
- Не бейте меня, милгоспода, - обиженно протянул он, оттопыря нижнюю губу и потерев ушибленный затылок. - Шибко страшно мне на огонь глядеть, все думаю, что как кура на вертеле зажарюсь.
И улыбнулся самой дурацкой улыбкой, на которую только был способен.

Пылающим лицом в дорожной мелкой пыли, мокрой, тяжелой от воды, липкой (глина? или глина не дает пыли?), она забивает нос, и дышать очень трудно, еще ветер по ожогу на затылке прохаживается, не церемонясь, по непривычно чувствительному затылку. Жжется. Каатэн попытался приподняться на локтях. Надо поблагодарить Вейру. Нет, сначала Виту. Или Вейру, она стоит ближе. Или все-таки Виту.
- Не бейте меня, милгоспода, - обиженно протянул он, оттопыря нижнюю губу и потерев ушибленный затылок. - Шибко страшно мне на огонь глядеть, все думаю, что как кура на вертеле зажарюсь.
От слова «огонь» Каатэна нехорошо передернуло. Юноша все-таки поднялся, перевернулся на копчик, похлопал воспалившимися веками. Все те же селяне окружили несчастного Эмбера. Гончары? Они должны ладить с огнем, по идее. Идею Хио придумал на месте, буквально только что.
Каатэн прикинул возможные варианты. Слабоумного дурачка должны в среднем случае простить. В лучшем накормить и спать уложить, в худшем не простить, и всю компанию за одно.
- Охо-хо… - самую капельку преувиеличив, простонал опаленный Каатэн. Хоть одно доброе сердце должно среди этих чурбанов найтись, и остальных содеревников призвать к милосердию и оказанию первой помощи бродячим артистам, пострадавшим от неосторожности их же купца. Ничего активнее Хио предпринимать не решился, боясь испортить игру Виты и Эмбера. Только подполз поближе к Вейре и немножко схватился за штанинку. Мало ли, что.

Крестьяне, уставившиеся на Эмбера, не сразу заметили, что из колодца через сруб продолжала лить вода.
Да-да, пересохший, заброшенный колодец был полон по край сруба... нет, переполнен, вокруг него уже разбегались ручейки, свивались в темные водяные веревки, впитывались в сухую землю - и не могли впитаться, бежали, искали себе дорогу...
Вейра оглянулась на чудо, которое никак не связала с собственной персоной.
- Надо же! - протянула она восхищенно. - Прямо дворцовый фонтан! Это у вас земляную жилу прорвало, я слыхала про такие вещи. Повезло вам, господа крестьяне. Вода в хозяйстве лишней не бывает.

Милый мой друг!.. - Волшебник подался к зеркалу. - Они живы! И они сладили с этими скотами... И... и кажется, Вода тоже себя осознала? Или нет?
Волшебник сжал кулаки и уставился на колодец, из которого фонтаном струилась вода.
- Вода в хоязяйстве лишней не бывает, - кажется, так сказала девчонка-актриса. И волшебник расхохотался.
- И правда, друг мой, - смеясь, кивал он. - Не бывает она лишней в хозяйстве... Огород там полить... Или пожар затушить... или... - Он вновь глянул в зеркало - уже внимательно и заинтересованно. - Или там напиться дать умирающему... ребенку...
А дом, который только недавно горел, теперь просто рушился, и из-под оседающих стен доносился детский крик.
- Все-таки я перестарался, - сокрушенно сказал волшебник. - Огонь-то потушили, а дом разваливается... Ну куда это годится? Надо упражняться в магии, друг мой... Надо!

Отряхнув ноги и поморщившись от отвращения, Эмбер вышел из лужи. Вода растеклась на добрый десяток шагов вокруг колодца, превратив еще недавно сухую землю в настоящее болото. И что так повлияло на деревенский колодец, что он вдруг забурлил горным родником? Неужели, пожар?
Эмбер с задумчивостью наблюдал, как грязные струйки воды ползут меж закопченных лопухов, когда его уши резанул пронзительный детский крик.
Парень обернулся и обомлел от ужаса - отчаянный вопль доносился из-под обугленного остова, из-за готовых обрушиться под собственным весом стен сгоревшего дома. Боги, как вообще кто-то мог выжить в таком пекле?
Сердце и ноги сработали гораздо быстрее разума. Эмбер и сам не понял, как сорвался с места, как, выбив ногой почерневшую дверь, ворвался в дом, превратившийся в огромный кусок жарко тлевшего угля. На мгновение парню показалось, что волна нестерпимого жара, идущая от стен и крыши, испепелит его дотла, но ничего подобного не произошло - только ноздри защипало от лезущего в них дыма. Плохо было то, что детского голоса Эмбер больше не слышал. Прикрыв нос рукавом, парень прокричал в тревожно-черную пустоту:
- Где ты?
Он отчаянно надеялся, что с ребенком не успело произойти ничего дурного.
- Я иду!

Совместно с Сигрид

Крик. Отчаянный, полный боли и страха, высокий и тонкий – крик ребенка.
Вита, которая склонилась было к постанывающему Каатэну, чтобы осмотреть его ожоги, вскинулась. Она только еще разворачивалась на зов, с ужасом осознавая, откуда он мог доноситься, а Эмбер уже мчался к кузнице, в которой совсем недавно бушевал огонь. Мчался, не разбирая дороги, не обращая внимания ни на остолбеневших местных, ни на оставшихся позади спутников. Вита рванулась за ним, точно так же забыв обо всех на свете, кроме одного маленького человечка – того, который кричал от боли и задыхался где-то внутри сгоревшего дома.
Девушка шагнула в черный проем и тут же отшатнулась, не выдержав опаляющего дыхания обугленных стен. Ох, да как же Эмбер сумел туда войти? В самое пекло, не пикнув, не задержавшись даже на минуту?!
«Я тоже смогу!» - Вита пересилила себя, зажмурила глаза и собралась шагнуть внутрь.

Мокрая одежда парила, край слуха задевал шум плещущейся воды. Каатэн чувствовал, что сидит в луже, но неужели это с него столько натекло? Юноша оглянулся и так и подскочил на ноги: потоки воды бежали от колодца, который, Каатэн точно помнил, был сух как хворост, когда они сюда явились. И Вейра с ведром. Кусочки затрепетали и поползли друг к другу, складываясь в картинку, когда тоненький писк, прорываясь сквозь треск балок, достиг егослуха.
Хио резко обернулся, как раз чтобы заметить, как маленькая Вита бесстрашно бежит к рушащемуся дому.
- Стооой! – крикнул он, бросился вперед и успел. Да, успел, на самом пороге обхватил руками, так, словно хотел спрятать в себя. – Стой, ну куда ты? Вита, ты маленькая, а дом рушится, и душно там, задохнешься, - тараторил Хио, сам едва не задыхаясь. Опаленная кожа зудела.
- Ребенок! Там ребенок, слышишь ты! – Вита билась в крепких руках, словно маленькая легкокрылая бабочка, зажатая в кулаке. – Пусти!
Каатэн держал цепко, и отпускать даже не думал. Вита отчаянно боролась, но справиться с парнем было непросто. Поняв, наконец, что просто так трепыхаться бессмысленно, она вцепилась зубами в его плечо – изо всех сил, не щадя обожженной кожи. Хио заверещал, невнятно выругался и от неожиданности разжал руки.
Девушка кинулась в дом. Жаром пыхнуло в лицо, от дыма заслезились глаза. Вита остановилась на пороге – прежде, чем сделать следующий шаг, нужно было понять, куда двигаться.
- Где ты? Я иду! – Эмбер, похоже, блуждал по дому вслепую. Ответом ему была тишина.
Вита застыла и прислушалась. Не молчи, пожалуйста.. малыш, ну где же ты?
Ничего. Только собственное неровное дыхание да биение своего же сердца. Нет, уже биение двух сердец – в трех метрах справа, возле рухнувшей лестницы бешено колотилось еще одно. Эмбер. На таком расстоянии услышать – почувствовать?! – как стучит чужое сердце, возможно ли? Не важно. Нет ничего важного за пределами этих стен, ничего такого, о чем стоило бы думать. Вита продолжала прислушиваться. Оставаясь на месте, словно растекалась по дому, пытаясь понять, где находится ребенок и почему он молчит. И жутковатая тишина отозвалась биением третьего сердца – медленными слабыми толчками чуть левее Эмбера. Похоже, малыш был уже без сознания. Глотая горький дым, пытаясь прикрыть ладонью глаза, Вита двинулась на звук.

Каатэн выл от невероятной боли, на несколько секунд потерял не только Виту, но и зрение, и слух, себя самого. Когда же мир вернулся, Хио отступил на несколько шагов назад, к солнечному свету, чтобы глотнуть относительно свежего воздуха, а потом нырнуть в раскаленную черноту дома.
- Вита.. Вита!! – кричать не получалось, в горле першило, но от девушки оставался едва ощутимый след – слабый, эфемерный, едва различимый след, однако Каатэн каким-то чудом почувствовал его. Сделал шаг, еще один, затем еще и увидел сквозь слезы Виту.
Без лишних церемоний Каатэн подхватил легкую девушку, закинул себе на плечо и понес к выходу.
Вита яростно застучала кулачками по его спине – бесполезно.

- Эмбер! Он под кроватью! Там, за обвалившейся балкой! – все, чем она могла сейчас помочь – это указать направление оставшемуся в доме спутнику.

Едкий дым медленно, но верно находил пути в обход рукава. Эмбер чувствовал, что раскаленный воздух начинает все сильнее жечь легкие. Сил на то, чтобы кричать и звать, уже не оставалось, и парень мог только пробираться вперед, вслепую, надеясь лишь на слух да на счастливую случайность.
И слух, и случай его не подвели.
- Эмбер! Он под кроватью! Там, за обвалившейся балкой! - голос Виты был едва слышен, но Эмбер сумел различить каждое слово.
"Под кроватью? За балкой? Где это? Я и носа своего не вижу!"
Эмбер и правда пробирался по скрипевшему почти дому на ощупь - глаза запорошило осыпавшимся с потолка серым пеплом. Внезапно зрачок уловил какое-то шевеление справа. Эмберу почудилось, что он слышит и дыхание.
- Малыш, это ты? - позвал он, стараясь, чтобы слабый голос звучал как можно спокойнее и уверенней. - Иди ко мне, я пришел вытащить тебя отсюда.

Честно признаться, Каатэн и сам не знал, как вышел из кузницы, да на себе еще Виту вынес – при его комплекции таскать на плече можно разве что легкий плащ, и то без пряжки. На голом принципе и упрямстве юноша выбрался на улицу, прошел еще шага три, закачался, как настоящий эквилибрист без страховки и наконец упал, прямо в мутные потоки воды, что прибывала и прибывала. Причем девушка упала тоже (ибо была выпущена лишь на земле) что не удивительно, хотя немного обидно и компрометирует Каатэна как джентльмена.
Каатэн перевернулся на спину. Дышал тяжело, с хрипами, сильно напоминая выброшенную полуденный песок пустыни форель, и все никак не мог надышаться. Вода, пусть и грязная, приносила облегчение, он потянулся к источнику влаги и, как следствие, прохлады, неудобно прополз еще сколько-то, невольно держась поближе к Вите. Говорить он не мог.

Наблюдая с крыши всю суету, возникшую от его, казалось бы, беззлобной выходки. Марк не на шутку перепугался. Он опрометью скатился с лестницы во двор и в ту же минуту дом стал рушиться. Мимо ошалевшего Марка промчался взъерошенный Эмбер и нырнул внутрь готового полностью превратиться в руины здания. Немногим позже, туда же, после секундного колебания, попыталась юркнуть Вита. Но была перехвачена Каатеном
- С ума все посходили что ли? – Марк неуверенно двинулся к дымящемуся дому
- Ребенок! Там ребенок, слышишь ты! – Вита билась в крепких руках парня. После недолгой борьбы она вырвалась и скрылась внутри. Каатен бранясь и воя кинулся за ней и вскоре вытащил ее наружу.
- Эмбер! Он под кроватью! Там, за обвалившейся балкой! – кричала Вита, беспомощно свисая с плеча Каатена и нещадно охаживая его спину маленькими кулачками. Возможно эти удары были последней каплей сломившей и так державшегося на только на невероятном упрямстве парня, он вместе со своей ношей устало рухнул на землю.
Внутри оставались Эмбер и ребенок.
Пожары в шахтах дело хоть и нечастое, но привычное. Марк рванул полы рубахи, оторвав приличный кусок, быстро смочил его в воде сложил вдвое и закрыв нос и рот туго затянул узлом на затылке. Накинув на голову полы куртки, он решительно нырнул внутрь. Жар дохнул в лицо заставляя зажмуриться и присесть. Марк поп привычке двинулся правой стеной, пригибаясь как можно ниже к полу.
- Эмбер! Эмбер! – сквозь повязку крик получался глухим, но снять ее означало потерять сознание от удушья.
- Эмбер! – Марк сунулся в проем возникший в стене в дальнем углу копошились неясные тени. Напрягая слезящиеся глаза, он смог разглядеть Эмбера судорожно пытавшегося выскрести из под кровати мальчишку. Не долго думая, Марк скинул крутку и швырнул ее на пол, приподняв одной рукой кровать, другой он выдернул мальца и положил его на куртку, завернул с головой как младенца. Подхватил этот сверток, ухватил за шиворот Эмбера и скрипя зубами от нестерпимого жара рысцой рванул к выходу.
Свежий воздух ударил волной. Марк отбежал на безопасное расстояние, разжал уже начинавшую неметь руку и Эмбер рухнул в холодную воду, ручьями растекавшуюся от колодца.
- Вита! – пытаясь содрать повязку, промычал Марк – ребенка прими, боюсь задохнулся.

Падать носом в лужу с высоты человеческого роста – удовольствие не из приятных. Вита с трудом поднялась, отерла грязь с лица, поморщившись, пощупала свежеобретенную ссадину на лбу. Странно, она не испытала при этом никакого удивления – похоже, к ссадинам, шишкам, пожарам, потопам, ураганам, волчицам и прочим мелким неприятностям тоже можно привыкнуть. Немудрено – неприятности сыпались, как из рога изобилия. Одарив лежащего в луже Каатэна тяжелым взглядом (скорей для порядка, чем из неприязни), она упрямо шагнула к дому. Поскользнулась на размокшей глине, но все же сумела удержать равновесие. Колени мелко подрагивали. Она бы дошла, непременно дошла, но тут из черного зева сгоревшей кузницы вынырнул Марк. Марк, в руках которого находился странной формы сверток. Ребенок! Вита подалась вперед, дернулась навстречу – откуда только силы взялись. Бережно приняла сверток из рук задыхающегося Марка, мельком взглянула на Эмбера – в порядке ли, и занялась мальчиком. Нет, он не задохнулся, к счастью, Марк ошибся. Дыхание было неровным и слабым, но все-таки оно было, однако на теле и на лице было множество ожогов. Ребенок глухо застонал, приоткрыл глаза и вновь погрузился в беспамятство. Вита растерянно оглянулась. Местные стояли, будто остолбенев, - такое бывает от неожиданности, но где же родители мальчика? Рыдающая мать, перепуганный отец? Или ребенок – сирота? В любом случае, кто-то должен им заняться, пока она, Вита, будет искать нужные травы.
Девушка окинула взглядом своих спутников – они, хотя и измученные бесчисленными превратностями судьбы, выглядели сейчас куда более здравомыслящими, чем оторопевшие селяне.
- Присмотрите за ним… кто-нибудь. Я... Мне нужны травы. Я его вылечу... Я умею, правда!

Каатэн тем временем почти пришел в себя.
Взгляд недобрый на Марка, невольно ладонь легла на затылок – еще горячие и такие короткие куцые кончики волос! Обида комком подкатила, задрожали ресницы. Каатэн очень дорожил волосами и втайне ими гордился, а теперь гордиться чем?
«Погоди, попросишь еще у меня снега в голодный год!» - пробормотал юноша, сверкая глазами на Марка.
- Присмотрите за ним… кто-нибудь. Я... Мне нужны травы. Я его вылечу... Я умею, правда!
- Давай, я присмотрю. Я умею, - Хио усмехнулся, совсем не собираясь передразнивать Виту. Ребенка взял на руки. Как он тяжело дышит.. Каатэн наклонился к самому лицу малыша. Да он угорел! И живительного воздуха нет почти!
Он уложил маленького осторожно на землю, между ручейками, ласково погладил лобик ребенка.
-Тихо, маленький, я помогу. – Главное, в глаза не смотреть. Детские глаза, они всегда по сердцу больнее ножа резали. Каатэн вздохнул глубоко, потом еще глубже, наконец, набрал полные легкие воздуха, задержал дыхание и осторожно, тоненькой струйкой, вдохнул ребенку, не пережимая нос, чтобы злой воздух, пожарный, из него выходил.
Несколько раз так пришлось повторить, у Каатэна шумело в ушах и перед глазами стояло одно большое фиолетовое пятно, но он вдыхал и вдыхал в малыша чистый воздух, до тех пор, пока не почувствовал, что угар проходит, что кровь его в порядке, и что больше ничем Хио помочь не может. Тогда юноша просто упал рядом и на несколько секунд позволил себе потерять сознание.

Тут подоспела Вейра - растрепанная, рукава засучены, в руках ведро: помогала мужикам заливать огонь, чтоб пожар не перекинулся на соседний дом.
- Ух, разбушевалось пламя! - весело сказала она. - Мы бы не справились, да ручей от колодца как раз к этому дому повернул и окружил его кольцом. Повезло нам, что там низинка!.. Ой, Каатэн, до чего тебе идут короткие волосы! Лицо сразу стало такое мужественное-мужественное!
Обращанные к Каатэну слова девушка сказала без тени иронии, с простодушным восхищением.

- Вот те на, - обиженно подумал сидящий в сторонке Марк. Таскаешь их, таскаешь, как детей малых, то из огня вытащишь, то от монстра подальше уволокешь, а мужественным называют того, кого ты собственно вытащил. Ну и дела. Того гляди скажут, вообще никто не просил никого вытаскивать. Марк осторожно ощупал голову, ожогов больших вроде нет, обошлось палеными волосами.
Марк отыскал свой брошенный второпях мешок, достал из него флягу и пошел к колодцу пополнять запасы воды, что будет дальше еще не известно, а о припасах кроме него похоже никто не заботится.

От слов Вейры Каатэн покраснел, сел, спиной к девушке и сделал вид, что активно занят ребенком – поднял плачущего ребенка с мокрой земли, отряхнул, в корзинке рук прижал к себе, укачивая. Больной, надрывный плач действовал на нервы юноше, да и помочь он больше ничем не мог. Но рядом был Марк, и Марку надо было доказать, что не он один умеет быть сильным и героем, а еще были Вейра и Эмбер, и вот-вот должна была прийти Вита, поэтому Каатэн продолжал стойко баюкать на руках малыша. Прохладный ветерок обдувал ребенка, облегчая боль, и можно было не очень думать о безнадежно испорченных штанах и рубашке. Да, хорошие были. Красивые. Чистые.
Он покрутил головой. Ну где же Вита?
- Эм… Спасибо, Вейра, ты тоже очень .. очаровательно.. мм… выглядишь с этим ведром, - от смущения он забыл повернуться и проговорил все через плечо.

Сладковатый дух созревших яблок и пряные ароматы трав заглушили стойкий запах гари. Вита на миг остановилась, чтобы полной грудью вдохнуть этот живой, восхитительный воздух, и сразу же двинулась в обход сада. Торопливо, не разглядывая добычу, не задумываясь о целебных свойствах трав, она срывала листики, веточки, соцветия, нагибалась, чтобы выдернуть из земли корешок. Рука сама тянулась к тому или иному растению, словно направляемая какой-то неведомой силой. Вита уже знала – главное не мешать. Не спугнуть, не заглушить этот внутренний голос, не поддаться разумному порыву - отбросить прочь сорную траву, которой полно на любой грядке. Ее сила не в знаниях, это старая знахарка объяснила девушке данным давно. Чутье – странное, необъяснимое чутье помогало ей раньше, поможет и сейчас.
Ободрав с незнакомого, похожего на плющ растения несколько мелких цветков, Вита, наконец, почувствовала – довольно, можно возвращаться. Одной рукой придерживая подол, в который было сложено все найденное, Вита поспешила обратно.
Каатэн, хоть и выглядел немного растерянным, с ребенком управлялся просто замечательно. Малыш дышал ровно, спокойно и от боли постанывал уже не так часто.
- У тебя здорово выходит… Ты будешь хорошим отцом… - Вита отчего-то смутилась, перевела взгляд на Марка, топающего к колодцу с флягой подмышкой, затем на разгоряченную Вейру с ведром в руке. Да, вода будет нужна. А еще – бинты. Сошли бы и чистые тряпицы, но на самой Вите ни лоскутка чистого не осталось, так что пришлось попросить у местных. Ожидая, когда сердобольный мужичонка их принесет, Вита разложила собранные растения на земле. Несколько стеблей полыни, жгучая крапива, лебеда с корневищем, пригоршня синих цветочков, пара огромных лопухов и розовощекое яблоко. На яблоко Вита посмотрела с сомнением: кто знает, какой внутренний голос заставил ее сорвать низко висящий плод – то самое чутье или обычный голод…

(с Woozzle)

Чистую ветошь, разорванную на неширокие полосы и скученную в аккуратные рулончики, принесли довольно быстро. Настоящие бинты водились далеко не во всяком доме, но и такой перевязочный материал вполне годился.
Вита заглянула в ведро, найденное Вейрой, - воды там было достаточно. Ополоснув травки и отставив ведро в сторону, девушка склонилась над малышом. Было страшно – как всякий раз, когда приходилось лечить что-то по-настоящему серьезно. Мелькнула по краю сознания паническая мысль – а если не получится? Вита безжалостно прогнала ее прочь. Девушка растерла стебельки и листочки в ладонях и острожными касаниями стала наносить полученную вязкую кашицу на тело мальчика. Лицо ее при этом был отрешенным и безмятежным. Ребенок напрягся и длинно всхлипнул, но тут же обмяк – только первое прикосновение рук к обгоревшей коже было болезненным, а каждое последующее приносило облегчение. Закончив обмазывать малыша зеленым снадобьем, Вита наложила бинты и перепоручила ребенка заботам местных кумушек. Теперь ему был нужен только покой – к утру ему станет гораздо легче, девушка почему-то была в этом уверена. Но еще какое-то неясное, тянущее чувство занозой сидело внутри. Пытаясь понять причину беспокойства, Вита обвела взглядом собравшихся людей и наткнулась на притихшего Хио. Бледный, измученный вид, опаленные волосы… Ох…Вита аж вздрогнула – так отчетливо ощутила вдруг, как нестерпимо болит у него обожженная шея и затылок. Как же он терпит это?! Еще ее, Виту из дома тащил, потом малыша приводил в чувство…
- Сейчас.. Сейчас, я помогу, станет легче…
- Эм? – Каатэн и без того совсем себя потерял со всей этой кутерьмой и, отдав ребенка не знал, куда девать руки. Он уже насмотрелся на падающие доски сгоревшей кузницы, на Вейру, на Эмбера, набуравился всласть взглядом Марка, по самые ушки. И на толпу смотреть не хотелось. Однако, всерьез решившись пойти побродить где-нибудь по окраинам, он понял, что едва может стоять на ногах. Вот только быть пациентом он не хотел - выглядеть слабым в глазах Виты и Вейры – после героического поступка? Нет, ни за что! – Яа себя хорошо чувствую, да. – Хио покивал – да-да, хорошо.
- Хорошо?! - Вита возмутилась. – А то я не вижу! У тебя вся шея обожжена! И затылок!
Каатэн испуганно спрятал под ладонью затылок.
- Нет, ничего нет!! – он попятился, запнулся и свалился в лужу, обрызгав проходивших мимо.
- Тогда я просто посмотрю, - девушка спокойно шагнула в лужу, ей уже давно можно было не опасаться что-либо намочить или запачкать. – не спорь.
Вита отодвинула ладонь Каатэна, прикрывающую затылок и против ожидания ойкнула.
- Это ты называешь «ничего»?!
- Ничего, - проворчал юноша. Спорить ему не хотелось.
Видя, что Хио больше не сопротивляется, а ворчит из одного лишь упрямства, девушка дернула его за собой - на сухую землю, туда, где лежали остатки собранных для ребенка трав.
Каатэн пискнул нечто в свою защиту, несколько раз безуспешно попытался вырваться,но маленькая ладошка с небольшой порцией растертой травы уже касалась его затылка.
- Все. Все, уже все, сейчас станет полегче. – затылок, шея, освобожденные от остатков рубашки плечи Каатэна равномерно покрывались зеленоватой кашицей. – Эй, а это у тебя что?
Вита недоуменно уставилась на странные царапины над ключицей юноши.

- Ничего, - он неожиданно резко закрылся руками, отстраняясь. - Тебе показалось. Смотри, ребенок опять плачет
Ребенок, разумеется, не плакал. Ребенок дремал у кого-то на руках. Вита замешкалась, не зная, вправе ли она настаивать. Затем робко коснулась его пальцев.
- Давай я хотя бы забинтую, снадобье наложу… Быстрее заживет.
- Отойди, - сердито ответил Каатэн, сам удивился, как грубо прозвучало, но извиняться не стал
- Ну хорошо.. Как знаешь, - Вита почувствовала, что сил спорить, убеждать или хотя бы обижаться у нее уже не осталось.
Каатэн через плечо тайком оглянулся на нее. Очень хотелось подойти попросить прощения, но он не мог себе позволить подобной слабости.

Наполнив флягу холодной и чистой водой, Марк принялся шурудить в своем мешке. Результаты были неутешительными, еды практически нет, если не считать подмоченную и липкую как тесто лепешку. Найденный в храме камень был благополучно посеян в сгоревшем доме. Молот потерян.
- Дела… - угрюмо протянул Марк. Из оружия один кинжал.
- Эй! – Марк обернулся к попутчикам и продолжил, ни к кому конкретно не обращаясь. К вашему сведению, надвигается ночь, еды у меня нет, денег тоже. Нам надо что-то делать. Надо где-то ночевать и пожевать не мешало бы тоже. Может кто-то располагает деньгами? Я сильно сомневаюсь, что нас бесплатно накормят и уложат спать, особенно после того, что мы тут натворили. Он кивнул в сторону еще дымящихся развалин.
- Ночевать на улице конечно можно, только я ни у кого не вижу походных принадлежностей. В общем, предлагаю задуматься. Может, обсудим создавшееся положение?

Деньги у Вейры были. Жизнь бродячей актрисы приучила ее к самым разным неожиданностям - например, к ограблению. Поэтому в подоле и рукавах у девушки было зашито несколько монет - на всякий случай. Не богатство, конечно, но с голоду не пропадешь.
Среди многочисленнных недостатков Вейры скупость отнюдь не числилась. Она быстро огляделась на хмурые, озабоченные лица крестьян и негромко ответила Марку:
- Немножко деньжат найдется. Если родители этого малыша не свиньи - пустят нас переночевать бесплатно. А если не пустят - плачу за всех на постоялом дворе. Дорогих разносолов не обещаю, но на миску каши каждому как-нибудь наскребу.

Эмбер, откашлявшись и буркнув вслед Марку не слишком благодарное "спасибо", присел на земле в том месте, где трава была ни мокрой, ни выгоревшей, а все еще зеленой и по-деревенскому пахучей. Лицо и одежда парня покрылись сажей, а волосы падали на лоб грязными сосульками. Он слегка подрагивал от холода и - пришедшего как всегда намного позже должного - нервного потрясения.
Исподлобья Эмбер поглядывал на Марка, Виту, Каатэна... Те суетились, переговариваясь друг с другом, но Эмбер никак не мог сосредоточиться, чтобы вслушаться в их диалог. По правде говоря, у парня даже не осталось сил поинтересоваться судьбой спасенного им - ну, и им тоже -ребенка. Эмбер чувствовал себя опустошенным. Выгоревшим дотла.
Лишь когда подала голос Вейра, Эмбер вдруг нашел в себе силы выйти из забытия и даже поднялся с земли. Отчего-то в присутствии именно этой девушки он не мог позволить себе быть слабым.
- Я тоже семую наскрести пару монет, даже немного серебришка. Можете на меня расчитывать.
Эмбер вдруг с удивлением понял, что устал не только душевно, но и физически. День получился еще более выматывающим, чем вчерашний. Парень с наслаждением подумал о сытной еде, мягкой постели... да и против теплой ванны он на этот раз ничего не имел.

- Немножко деньжат найдется. Если родители этого малыша не свиньи - пустят нас переночевать бесплатно. А если не пустят - плачу за всех на постоялом дворе. Дорогих разносолов не обещаю, но на миску каши каждому как-нибудь наскребу.
Услышав такой ответ, Марк немного просветлел лицом. Боюсь, родителям малыша самим крышу придется искать, – по привычке буркнул он и кивнул на обгоревший остов дома. Затем добавил более дружелюбным тоном - Может, двинем все на постоялый, а? Поедим, успокоимся после встряски. Глядишь, случай подвернется на будущее подзаработать. Нам всем не мешает себя в порядок привести. Вон, вымазались все в грязи да в золе.

НРПГ (потом сотру): дальнейшее событие согласовано по телефону с мастером, которая все еще ждет, когда провайдер обеспечит ей доступ в интернет)

Трактирщик не удивился, увидев на своем пороге пятерых чумазых бродяг. В другое время он такую компанию и на двор бы не пустил, но сегодня он вместе с другими помогал тушить огонь и видел храброе поведение чужаков. Кстати, он и сам был перемазан в саже не хуже, чем незнакомцы.
А уж слова гостей о том, что у них есть деньги, и вовсе привели трактирщика в благодушное настроение.
- Умыться можно вон там, возле бочки, - кивнул он в угол двора. - Я и сам сейчас рожу ополосну, а то хорош - словно мною печную трубу прочищали... А потом для барышень найду комнату - одну на двоих. А молодым людям придется втроем - в соседней комнате... А жена моя сейчас расстарается насчет ужина. Темнеет уже...

Да, уже темнело. А в лесу, который оставили пятеро путников, под кронами деревьев уже залег мрак.
И в этом мраке пробудилась в своем логове гигантская волчица. Поднялась, повела носом.
Душу Итреи медленно заполняла ярость.
Ее логово, ее храм подверглось разграблению. Ну и что с того, что наглые пришлецы взяли только один камень?
Святотатство!
Будь у Итреи прежняя сила, взращенная поклонением тысяч верующих, она одной силой мысли нашла бы негодяев. А затем объяснила бы им, почему ее называют Богиней Страданий...
Увы, давно уже не звучало в храме пение жрецов и крики жертв, давно не лилась кровь по каменному жертвеннику, давно никто не преклонял колени перед изображением крылатой волчицы...
Может, она и сейчас не прервала бы свой вековой сон, если бы не слова одной из заявившихся сюда девок. Слова, так похожие на молитву. Они и сейчас звучали в ушах той, которая некогда была богиней.

Черные крылья свои распростерла над миром Итрея,
Тень их накрыла народы, и прянули к небу стенанья.
Воды окрасились кровью, от слез стала твердь ядовитой,
Ветер от дыма ослеп, солнце в ужасе спряталось в тучи...

Громадная темно-серая волчица с черными пятнами на боках, похожими на сложенные крылья, втянула ноздрями воздух и медленно затрусила по лесу.
Она найдет осквернителей храма и покарает их. И может быть, их кровь вернет ей часть былой силы....