Солнце уже село, на небе оставались только бестолковые красно-оранжевые разводы облаков. Волшебник смотрел на них и морщился. Что за уродство? Ни тебе золотого цвета, ни ровных линий... Да еще и сад, вместо того, чтобы быть изумрудно зеленым, сделался каким-то рыжеватым.

Ничего. Это поправимо. Волшебник закрыл окно, вышел на балкон и взмахнул рукой. Листья на деревьях сразу же засветились ярким зеленым светом, в котором круглый пруд тоже сделался зеленым. И лебеди, плававшие вдоль берега, тоже стали зеленоватыми. Волшебник удовлетворенно кивнул: вот оно, торжество красоты, если сад должен быть зеленым - значит будет. И никакой пошлый закат его не изуродует.

Волшебник покосился в зеркало, стоявшее тут же, на балконе. Отражение кивнуло ему и улыбнулось. Волшебник улыбнулся в ответ, любуясь идеально ровными белыми зубами, но сразу же озабоченно нахмурился.

Близилось время главного заклятия. Того, что поможет ему сделать красивым весь мир.

- Понимаешь, друг мой, - заговорил волшебник, обращаясь к отражению. - Я понял, что мне не нужно подкупать магов, владеющих искусством обращения к стихиям. Они все имеют свое мнение. Все!!! Мне нужны не советники, а слуги. Рабы! Но я смогу сделать рабами только тех, кто не сможет сопротивляться моему заклятию.

Отражение вопросительно вскинуло брови.

- Да мой друг! - воскликнул волшебник. - Я говорю о тех, кто еще не осознал свою силу. Мое заклятие перенесет их к старому храму, там они познакомятся друг с другом. Ты спрашиваешь, зачем это нужно? Но ведь их силы должны связаться вместе, слиться в одну, подвластную мне. Жизнь каждого из них отныне будет зависить от каждого...

Отражение улыбнулось, с восторгом глядя на волжебника. А он, уже не обращая внимание на зеркало, протянул руки вперед, и на ладони ему опустился золотой ларец, отделанный крупными драгоценными камнями. Волшебник поставил его на перила и нетерпеливо откинул крышку.
Замочек больно царапнул пальцы, и волшебник скривился, не забыв, однако, глянуть в зеркало. Гримаса ему не понравилась - слишком простая, естественная. даже страдания должны быть прекрасными, если страдает прекрасное существо. Надо будет отработать... Но это потом, потом.

Он достал из ларца пять золотых диадем - абсолютно одинаковых, только камни на них были разные. Несколько слов - и диадемы поднялись в воздух. Волшебник торжественно произнес:
- Огонь! - и обруч с красным камнем исчез, согрев его теплом.
- Вода, - сказал волшебник, и обруч с синим камнем растаял туманом.
- Воздух, - шепнул волшебник, и в порыве ветерка пропал обруч с прозрачно-голубым камнем.
- Земля, - тяжело уронил волшебник, и обруч с черным камнем осыпался песком.
- Жизнь, -устало закончил волшебник, и обруч с зеленым камнем сверкнул и оставил после себя аромат листвы.

Несколько мгновений волшебник стоял неподвижно, отдыхая после колдовства. А потом утомленно повернулся к зеркалу и тихо проговорил:
- Мои диадемы сами найдут слуг. - И вдруг усмехнулся. - Представляю, что они почувствуют, когда очнутся возле развалин храма, с обручами на головах... И ведь они не смогут снять мои диадемы!

Отражение равнодушно отвело глаза.

- Ты прав, мой друг, - кивнул волшебник. - Меня тоже не интересуют чувства этих существ.

Сон расплывался, уплывал, испарялся... такой хороший сон, легкий, журчащий...
Вейра перевернулась на спину, улыбнулась, не открывая глаз.
Во сне она видела, что нашла на ветке над ручьем диадему с ярко-синим камнем... синим, как горное озеро под яркими солнечными лучами... Руки сами потянулись примерить это чудо. И ручей рядом - можно полюбоваться на свое отражение...
Хороший сон. Только что это так больно впивается в спину? Камень, что ли?
Какой камень, откуда?!
Вейра распахнула глаза. Рывком села.
Угрюмые корявые деревья, опустившие ветви до земли. Руины какого-то мрачного сооружения, оплетенные плющом и густо заросшие мхом. Недобрый взгляд огромной вороны, наблюдающей с сухой ветви...
"Где я?!"
Вейра в ужасе вскинула ладони к вискам... и пальцы скользнули по гладкому металлу. Голову охватывал обруч!
В панике девушка попыталась снять его, но это не получилось...
Вейра едва не закричала - но крик оборвался в горле: девушка почувствовала рядом чье-то присутствие. Она медленно обернулась...

- Бессердечные ослы! – Каатэн пнул камешек, одновременно засовывая руки в карманы. Получилось – как в этой деревушке: ни молока не достал, ни со старостой не..
-Бессердечные. Ослы. Бессердечные, - чтобы подтвердить, кому именно адресованы столь изысканные комплименты, он обернулся и даже повысил голос. Ни одна паршивая собака не ответила на его звонкий чистый голос, летящий над дорогой подобно…

- ..ослы… - пробормотали губы на автомате. Что-то было? Что-то определенно было! Каатен со стоном приподнялся, встряхнул головой. Сзади оставалась деревня, впереди.. впереди тоже что-то маячило, дорога была, поля вроде бы… и – он определенно не устраивался на ночлег! Нееет, это колдовство!
Он провел рукой по лбу.. корона?
Ах, вот оно что… его усыпили и выкрали, от неблагодарных и глупых, чтобы сделать своим..
Давай-давай, к чему ложная скромность?
..своим королем! Каатен выпрямил спину и огляделся. Ага, вот и подданные! Новопомозанный король картинным жестом отбросил неопрятную челку, которая висела до самого подбородка и скрывала его величественные черты.
- Ит…ак? – Кааатэн сглотнул и улыбнулся несколько растерянно. Зачем этому народцу ПЯТЬ королей? Потому что окружающие его люди тоже были в коронах. Стоило приглядеться…
Две девушки.. две очаровательные красавицы. Ни паланкинов, ни перин, ни тех очаровательных штучек, которые он видел в столице у сестры губернатора. Хио встал, собираясь с легким поклоном предложить леди покинуть это жесткое место, или хотя бы собственную руку – чтобы опереться.
Да, за спиной его находились руины, скорее всего, некоего храма. И, суда по остаткам кое-каких элементов, развалившихся почти до основания арок, форма оконных проемов – он мог предположить, какого. Однако сначала… это не то дело, которое он хотел бы разделить с кем-то еще, с кем-то незнакомым. Увести всех отсюда, а потом – заняться исследованием руин.
- Леди? Вы позволите? – заложив левую руку за спину, Каатэн галантно поклонился обеим девушкам. Юношей он деликатно незамечал.

- Ну что ты, мамочка?.. - Вита обняла мать и совсем по-детски уткнулась лбом в ее плечо. – Ведь не первый же раз едем…
Мать только вздохнула. И правда – не первый раз, и дороги нынче спокойные, да и муж за себя с дочкой постоять может - а сердце все одно не месте. Ноет, слезами исходит, словно беду чует. И Вита, кровинушка родимая, мается, чувствует, что худо матери, а в чем дело не поймет.
- Ничего, доченька, ничего, - мать улыбнулась через силу и добавила невпопад, - ночи уж больно душные стоят…
Заглушая ее слова, звякнуло что-то о каменный подоконник. Вита обернулась в недоумении – окно-то закрыто…
На беленом камне, сверкая чарующим зеленым оком, лежал тонкий золотой обруч.
“Откуда это?” - удивление мелькнуло и пропало, словно его и не было, осталось только желание – непреодолимое желание прикоснуться к дивной вещице, взять ее в руки, увенчать ей свое чело. Кровь прилила к вискам. Глухо, словно пробиваясь сквозь толщу воды, звучали слова матери – Вита не могла разобрать их, но это было не важно. Надеть. Надеть обруч - такой прекрасный, такой манящий. Вита сделала шаг, и ее пальцы сомкнулись на золотом ободке. Изумрудный глаз диадемы загорелся ярче, требовательнее, и девушка, покорная его воле, водрузила обруч на голову.
В глазах потемнело. Вита покачнулась и упала бы, если бы мать, невесть как оказавшаяся рядом с ней, не протянула руку. Девушка благодарно оперлась на нее и зажмурила глаза.
Головокружение прошло так же внезапно, как и началось. Вита осторожно открыла глаза и с трудом подавила желание тут же зажмурить их вновь. Мир вокруг изменился. Вместо привычных стен родного дома – мрачный лес и руины поодаль, вместо матери – худой длинноволосый парень. Осознав, что она прямо таки неприлично вцепилась в его руку, Вита зарделась и смущенно отступила назад. И едва не врезалась в кого-то за спиной. Девушка быстро оглянулась вокруг – незнакомцев было четверо. Точнее, трое незнакомцев и одна незнакомка.
- К-к-кто в-вы? – Вита глубоко вздохнула, пытаясь придать своему голосу подобие твердости. - Кто вы? Как вы меня сюда затащи…
И осеклась, заметив, что головы всех четверых украшают диадемы, отличающиеся от ее собственной только цветом камня-глаза.

Марк встал и потянулся. Обернувшись, он увидел четырех людей. Один из них, не замечая мужчин, подошел к девушкам. На его голове был обруч с прозрачно голубым камнем. Марк осмотрелся. На всех были обручи. Неожиданная догадка пронзила его и, перейдя из положения лежа в положение сидя он начал провел пальцами по голове. Так и есть, обруч и на его голове. Ухватившись, Марк начал тянуть, чтобы снять эту ненужную и, скорее всего весьма небезопасную вещь. Он практически не чувствовал боли, но когда кровь начала капать на землю он остановился. Встав, он направился, прихватил в руки молот, повесил на спину вещмешок с едой и начал приближаться к людям.

Вежливое обращение "леди" сразу прогнало страх Вейры. Царственным жестом актриса подала руку галантному и симпатичному юноше и позволила помочь себе встать. Быстро окинула взглядом незнакомых людей вокруг... все в диадемах, надо же!
Шагнувшего к ней крепкого парня, похожего на рудокопа, Вейра проигнорировала: в нем только и было интересного, что диадема с черным камнем. А вот молча сидевший на земле третий молодой человек почему-то вызвал у девушки острую неприязнь, даже опасение.
Вейра не успела себе объяснить, почему именно ей так не понравился этот красивый юноша: в этот миг испуганно подала голос круглолицая веснушчатая малышка:
- К-к-кто в-вы?.. Кто вы? Как вы меня сюда затащи...
Вейру затопили материнские чувства (такое с нею бывало очень редко). Она кинулась к девчушке - утешить, защитить.
- Не бойся, маленькая! Не знаю, что тут творится, но все будет хорошо, я тебя никому в обиду не дам!..

Когда Эмбер не знал, что говорить, он предпочитал молчать и наблюдать.
А сейчас был именно такой момент. Беспокойный, полный радужных вспышек и неясных видений сон ушел, оставив после себя неприятное послевкусие в виде ноющих висков, горечи во рту и слегка давящего на лоб платинового обруча. Эмбер уже ощупал и досконально изучил полоску металла с вправленным в нее безупречной формы камнем, а вот снять не пытался - видел, как это пытались сделать остальные, и решил не повторять этих бесплодных попыток. Обручи на головах двух девушек и двух парней с виду были совершенно одинаковыми, а вот камни - разные: черный, синий, небесно-голубой, зеленый... Эмбер отчего-то был уверен, что его камень - огненно-красный, цвета созревшего боярышника... или, может быть, крови.
Он перехватил опасливый взгляд русоволосой девушки в обруче с синим камнем, похожим на сапфир, и поморщился в ответ. Похоже, их неприязнь будет взаимной. Что-то отталкивающее было для Эмбера в этой хрупкой гибкой фигурке, в мягких чертах лица, в глубоких глазах цвета моря... Нет, вовсе не во внешности было дело, и не в голосе, и даже не в этом пойманном косом взгляде. От девушки веяло чем-то непонятным и пугающе чуждым, а лучше Эмбер не смог бы объяснить при всем своем желании.
Он поднялся с земли, отряхнул травинки и пыль со штанин и, где сумел, с плаща и протянул руку коренастому парню, чей горький опыт научил Эмбера повременить бороться с приросшим к голове обручем.
- Привет. Меня зовут Эмбер. И что-то подсказывает мне, что наше знакомство продлится еще очень долго.

Камни на диадемах действительно были разные, и удивительно шли к цвету глаз. Зеленый оттенял, будто изнутри подсвечивая лиственную зелень глаз очаровательной пухленькой девушки, что схватилась за его руку, будто ища помощи, а потом отпустила, также внезапно. Каатэн был настроен довольно.. игриво, и естественно, поддержал ее за локоть.
- К-к-кто в-вы?.. Кто вы? Как вы меня сюда затащи...
- Не бойся, маленькая! Не знаю, что тут творится, но все будет хорошо, я тебя никому в обиду не дам!..
Вторая ..леди. Именно леди. Спокойная, и синий сапфир над синими сапфирами цвета самой чистой - и самой глубокой воды. Гибкая фигура, осанка, движения… Хио не испытывал ни малейшего желания разгадывать ее сейчас. Не сейчас. Руины за спиной – другое дело. Туда тянуло, и с каждой минутой все сильнее, но не бросать же дам, эти еще вот того коренастого в диадеме с черным камнем, и юношу со взглядом цвета затаенного, разгорающегося пламени.
- Привет. Меня зовут Эмбер. И что-то подсказывает мне, что наше знакомство продлится еще очень долго.
- Привет и тебе, Эмбер! – Каатен обернулся к нему, закончив полупируэт легким поклоном. Всплеском взметнулись едва схваченные у самого кончика длинные светлые волосы, повторяя его движение. – Я Каатэн Хио, из Иртана. Но, позволь, с чего такая уверенность? Возможно, леди голодны и непременно замужем, и захотят нас оставить, чтобы вернуться в свои уютные дома? А вот тот молодой человек с молотом, мне кажется, тоже предпочтет полную руды шахту нашему обществу?
«..ты последуешь по своим делам, а я займусь развалинами» - мысленно закончил он, но и тени не отразилось на лице юноши, губы сложились в несколько ненатуральную улыбку. Он сделал несколько шагов назад, чтобы точно не стоять ни к кому спиной, и чтобы остальные невольно хоть чуть-чуть отвернулись от руин. Вопрос о своем странном перемещении он также собирался выяснить, оставшись один.

Марк оглянулся на Хио. Странно, но он чувствовал к нему легкую неприязнь. Решив, что стоит успокоить эту импульсивную девушку, он подошел к ней и сказал.
- Успокойся, мы все тут на равных положениях.
Наверно это грубовато для девушки.
Марк смущенно повертел молот в руках.
- И это мне не нравится. Насколько я вижу, вам тоже.
Решив, что лучше всего осмотреть развалины, он подошел к одной из разрушенных колонн и начал водить по ней рукой. Даже рука, покрытая, загрубевшими мозолями почувствовала, что камень холоден
Мрамор, почти без примесей, как раз то, что нужно для храма. Наверно обручи с разными камнями в этом виноваты. Так проанализируем ситуацию. У Хио камень прозрачно голубой, у Эмбера красный, у испугавшейся девушки зеленый, у другой девушки синий, а какой у меня?
Обернувшись, Марк спросил.
- Скажите, а какой камень на моем обруче?

Вита признательно улыбнулась синеглазой красавице, затем смущенно кивнула молодому мужчине с молотом – таким же основательным и серьезным, каким казался и сам владелец оружия. Конечно же, слова утешения не могут исправить создавшейся ситуации, но участие и поддержка помогли ей почувствовать себя более уверенно. Вите даже стало неловко за то, что она поначалу заподозрила всех этих симпатичных людей невесть в чем. А в том, что эти люди – каждый из них - ей симпатичны, она уже не сомневалась.
- Эмбер… Каатен, - она словно пробовала имена на вкус. Первое казалось сгустком обжигающего перца, второе – сладковатым дымом вишневой трубки, что курил вечерами отец. Почему-то подумалось, что имя девушки, в чьем обруче горел синий камень, останется на губах прохладой колодезной водицы, а вот о вкусе имени владельца молота она пофантазировать не успела – парень, разглядывающий разбитую колонну, внезапно обернулся и задал вопрос о цвете своего камня.
-Черный. Твой камень - черный, - ответила девушка, хотя и не видела пока, чем это знание может ему помочь.
- Меня Витой зовут, - добавила она минутой позже, вспомнив, что собиралась представиться.

- А меня зовут Вейра... - Голос девушки прозвучал отрешенно, мысли ее уже явно были заняты чем-то другим.
Она прошла мимо собеседников, сосредоточенно глядя на полуобвалившуюся, укрытую в густой листве мраморную стену. Медленно протянула руку, провела кончиками пальцев по знакам, глубоко врезанным в камень. Сорвала плеть плюща, закрывавшего окончание надписи. Затем обернулась к новым знакомым.
- Ну, сколько раз я себя ругала за то, что научилась читать! - растерянным и несчастным голосом пожаловалась она. - Ну, на что мне, дуре, нужна была эта грамота?.. Вот здесь - обрывок фразы: "...Муки наши, боль наша..." А выше, глубоко так врезано... я надеялась, что ошиблась... тут одно слово: ИТРЕЯ!
Актриса на миг закрыла ладонями лицо - и тут же отвела руки. Но за это мгновение она преобразилась. В лице не осталось ни тени тревоги, оно стало надменным и грозным - так могла выглядеть разгневанная богиня. Торжественным взмахом руки призвав всех к вниманию, она выразительно, с чувством продекламировала:

Черные крылья свои распростерла над миром Итрея,
Тень их накрыла народы, и прянули к небу стенанья.
Воды окрасились кровью, от слез стала твердь ядовитой,
Ветер от дыма ослеп, солнце в ужасе спряталось в тучи...

И вдруг, оборвав чеканные строки, улыбнулась насмешливо и мило, сразу растеряв величественность.
- Это "Чаша грехов", - пояснила она. - Написал Ингаор, великий древний поэт. Он давно помер - и правильно сделал, потому что пьеска скучная и мрачная, у нас даже одного сезона не продержалась, сборы были паршивые. Я тогда спросила хозяина труппы: кто она такая, эта самая Итрея. А хозяин весь из себя такой умный, его ж не откуда-нибудь, а из самого Ларренского университета выгнали, во!.. Так он мне растолковал, что Итрея - древняя богиня. Еще древнее того Ингаора. Ее изображали в виде двуглавой крылатой волчицы... Хозяин сказал: богиня страданий, физических и душевных...

- Друг мой, они уже знакомятся! - воскликнул волшебник. Отражение молча уставилось на него, и волшебник пояснил: - Они называют свои имена! Мой замысел был верным!

Отражение нахмурилось, изображая внимание, но волшебник не стал отвечать. Вместо этого он взмахнул руками, и верный собеседник, живущий в стекле, сменился видом леса и развалин храма. Будущие рабы разговаривали между собой, а одна из них - та, что подчинит для волшебника воду - вообще принялась читать стихи. Волшебник улыбнулся, вслушиваясь в звучание слов, но не стал обращать на этот случайный порыв особого внимания - мало ли, что там припомнило примитивное существо...

- Друг мой! - по привычке обратился он к отражению. - Сейчас им - и мне, да, друг мой, и мне, - предстоит узнать, насколько они умны. Сумеют ли они найти деревню?..

Волшебник повел рукой и увидел в зеркале небольшие домики, почти у каждого из них сушились под навесами горшки. Над домами курились дымки от очагов, и волшебник сморщил нос - ему показалось, что дымом воняет прямо здесь, на его балконе.

- Потому что мне не нужны тупые рабы, - пояснил он, возвращая отражение в зеркало.

Вита невольно поежилась. Ей вспомнилась сухонькая разговорчивая прабабка, ее густой, совершенно не старушечий голос и сказки, которые она рассказывала деревенской детворе. Была среди них и легенда о двуглавой волчице, чьи крылья закрывают полнеба, а клыки красны от крови людской. А как звали ту волчицу из бабкиных сказок – разве ж теперь вспомнишь…
Но неужели этой богине, о которой говорит Вейра, и правда построили храм? Кто же будет поклоняться эдакому чудищу? Интересно, каков этот храм внутри…
«А вот и нисколечко не интересно», - тут же одернула она сама себя. Куда интересней, по какой дороге можно выбраться из этой глуши и как вернуться домой. За спиной - чаща непролазная, нет ни дорожки, ни просеки, ни узенькой тропиночки, только деревья да кусты, сплетающиеся ветками, словно узловатыми пальцами.
Может быть, если обойти храм, можно найти дорогу? Вита решительно шагнула к развалинам.

- Рад знакомству, Катаан, - улыбнулся в ответ Эмбер.
Парень с голубым камнем на обруче казался... вертким. Такого ни за что не поймаешь в кулак - ускользнет между пальцами, будто майский ветер. С ним, конечно, тоже будет непросто, но, когда это будет нужно, общий язык они найдут. А в том, что такая необходимость встанет в самом скором времени, Эмбер не сомневался ни на секунду.
- Уверенность - и все тут. Считай это интуицией, - еще раз сверкнул он белозубой улыбкой.
Интуиция Эмбера подводила редко. Так и в последние дни он просто извелся, мучимый предчувствием чего-то близкого, недоброго, неотвратимого. Ходил неделю, как пыльным мешком стукнутый, собственной тени пугался и все в уме имена врагов своих старых перебирал - не пронюхал ли кто из них, в каких краях от мести Эмбер-лучник укрылся, не вышел ли на след? И вот теперь мрачное предчувствие сбылось - но не чувствовал парень ни страха, ни смятения. Случилось - так случилось, нечего теперь горевать. По правде говоря, доводилось Эмберу встрявать в передряги и посерьезней... ну, может, и не серьезней, а тоже в такие, каких и врагу не пожелаешь. В те дни он, засыпая, гадал, не увидит ли, проснувшись, приставленный к горлу нож: такие вот друзья у него были, а враги и того хлеще. А тут - четыре человека с ним, и никто убить его не пытается... разве что взглядом.
Увлекшись воспоминаниями, Эмбер пропустил момент, когда обе девушки назвали свои имена. То, что неприятную звали Вейрой, парень расслышал, а вот имя второй так и осталось для него загадкой... равно как и имя коренастого парня с молотом - тот, кажется, и вовсе не представился. Эмбер не слишком расстроился свой невнимательности - будет им еще время узнать друг друга.
Он отвернулся, высматривая, не бежит ли где среди густых деревьев забытая богом, но не людьми стежка. А потому не сразу понял, отчего так заголосила чуждая. Бросив взгляд на нее, увидел он, как указывает Вейра на стену, сплошь испещренную знаками, которые по незнанию и не больно-то от выбоин в камне отличишь - такие древние. Ничего странного, а тем более страшного Эмбер в тех буквах не увидел, но девчонка, кажется, была не на шутку встревожена - даже стихи читать начала. Да красиво как - будто всю жизнь только и делала, что чужие вирши со сцены декламировала. Заслушался Эмбер, да только недолго стих тот продолжался. Замолкла девчонка, а после начала нести такую чушь суеверную, что у парня чуть было уши в трубочку не свернулись. Только и полезного узнал он из той речи, что чуждая и правда артистка.
- Хорошо ты стихи читала, ничего не скажу, - перебил Эмбер Вейру, - да только зачем народ легендами старыми пугаешь? Не тревожь нас дедовскими сказками, толку-то? Лучше б посоветовала, как на выбраться отсюда и на людей лихих не натолкнуться, которые захотят обручи с голов наших поснимать.
"Вместе с головами", - закончил про себя Эмбер, хорошо знавший, что ни перед чем не остановиться головорез, почуявший легкую добычу.

Марк уселся на землю и задумался.
Красный, синий, голубой, зеленый, черный. Возможно стихии? Красный это огонь, синий - вода, голубой, ммм, возможно воздух, черный это точно земля. Но зеленый? Природа? Жизнь? Что же это?
Решив пока не забивать голову этим он встал и принялся дальше за осмотр храма. Обходя, Марк наткнулся на маленькую статуэтку собаки. Похоже, у нее было две головы, сейчас осталась только одна.
- Смотрите.
Марк обернулся и поставил на обломок колонны статуэтки. После чего принялся дальше копаться в храме.

Вейра уперла руки в бока и обернулась к тому, кто назвался Эмбером.
- Сказками, да? - вскипела она. - Пугаю, да? А что с нами стряслось - это тебе так, пустячки? Ты, может, каждый день просыпаешься среди развалин с непонятной штукой на голове, которую снять нельзя... а непонятное место при этом оказывается храмом сволочной богини?.. И я тебе, молодому сильному парню, еще должна дать совет, что делать, если разбойники нагрянут? Ну, так я присоветую: прячься тогда за моей юбкой!..
Внезапно Вейра осеклась, подозрительно сощурила глаза и продолжила медленно, веско:
- А раз ты здешних мест не боишься... эй, приятель, не ты ли нам все это подстроил? Может, ты из разбойников и есть?

Эмбер ухмыльнулся и смерил девушку оценивающим взглядом. "Языкастая, значит, попалась? - зароились в его голове полные ядовитого ехидства мысли. - Актрисуля? Ух, а громкая какая, будто кошак мартовский!"
- Уж конечно, из разбойников! Разбойники-то какие щедрые пошли. Тащат девиц всех без разбору в темный лес, а там диадемами одаривают и каменьями драгоценными. Тьфу, да будь я хоть трижды головорезом, тебя бы, шумную, все равно за три версты бы обходил.
Эмбер сложил руки на груди и состроил такую мину, будто только что отведал клюквы и незрелым яблоком закусил.
- Нет твоей Итреи и не было никогда, да и память о ней не один век мертва, вон, посмотри, - кивнул он на парня, который сменил молот в руках на фигурку волчицы, потерявшей в неравной битве со временем одну из голов. - Совпадение это, что мы у развалин храма оказались. А уж кто такую шутку подстроил - не знаю, и знать не хочу. Поэтому и прошу быть острожнее и подумать, как нам из леса этого живыми выбраться. Не богов мертвых бояться надо, а людей живых, - веско припечатал Эмбер, закончив свою тираду.

Вейра взвилась штормовой волной:
- Живых людей бояться? Не тебя ли? Уж живому-то я глаза враз выцарапаю... Правильно говоришь: всякой разбойной швали лучше меня за три версты лесом обойти! А что до подарочка, то мне такой и задаром не нужен. Кто на меня эту штуку нацепил, пусть у того руки по локоть отсохнут! Если ее с головы не снимешь... колдовство тут какое-то злое, а он про разбойников несет! Подумаешь, разбойники! Нас не в копну сена посреди луга притащило, а в храм черной богини! Может, какой-то гад вздумал нас ей в жертву принести...
Тут взгляд Вейры упал на Виту, которая шагнула было к развалинам, но полуобернулась, слушая разговор.
Боевой запал Вейры пропал. Она поспешно подошла к юной девушке, обняла за плечи:
- Не слушай меня, маленькая. Нас вон сколько, кого угодно впятером в клочья порвем, кто худое замыслит... А уходить и впрямь надо, а то небо темнеет, ночь скоро...

Все улетало серым дымом, таял след на облаках..
Каатэн тряхнул головой. Да что же такое творится!
- Любезный, что же вы делаете! – бросился он было к неуклюжему коренастому человеку, который посягнул на его – его!! – руины, сейчас что-нибудь отковыряет, а потом думай, куда шла кривая сводов…
В этот момент Вейра заговорила, хорошо поставленным голосом, четко произнося слова, словно ей часто приходилось декламировать. Каатэн замер. Так, с протянутыми к коренастому руками. Впрочем, быстро взял себя в руки, выпрямился, отбросил за спину сбившиеся волосы.
- Итрея? - повторил он, больше для себя. – Итрея. Так-так. – Обхватил острый подбородок в излучину большого и указательного палаца, потер щеку в задумчивости. Где же он о ней слышал.. да, внизу страницы, восемь строчек, слева картинка – изображение.. текст –вылетел напрочь.
- Да прекратите вы!! – раскричались, корову не поделили, что ли? Вейра и Эмбер с ненавистью смотрят друг на друга. Старые знакомые? Только вот междоусобиц с первых же минут.. А он все думал, чего не хватает для счастья этим чудесным вечером? Итреи и склоки, да-да.
Каатэн не подошел, скорее подлетел в прыжке к ним, остановившись в стороне и все же между ними, мимоходом поправив диадему. А ему нравилось.
- .. – он открыл рот, чтобы влезть в чужую драку (и, по обыкновению, получить по пустой голове), а прекрасная Вейра снова его ошарашила, будто ведро воды на голову вылила. Так, с размаху, не спрашивая.
- В жертву?!! Ой, нет. Не вый-дет! Вита… Вита, подожди!! Куда же ты одна пойдешь а вдруг там волки? – Каатэн обернулся к девушке, но и вторую даму бросить здесь не мог, в обществе невежественного мужчины с молотом, уже растаскивающим культурное наследие этого края, и еще Эмбера, в которого словно сама Итрея и вселилась. Хио ненавязчиво предложил Вейре руку. – Местные тропинки довольно круты.. могут оказаться. – с вежливой улыбкой сказал он.

Перепалка, казавшаяся поначалу пустяковой, грозила вылиться в серьезный скандал. Вита застыла на полушаге и недоуменно взирала на двоих людей, бросающих друг другу тяжелые колючие слова и не менее колючие взгляды. Камни в их диадемах горели недобрым светом. Синий бездушный лед искрился в сапфире, украшавшем чело Вейры, всепожирающий лесной пожар бесновался на обруче Эмбера, и противостояние камней было куда более яростным, чем спор мужчины и женщины. Что это – самоцветы подогревают взаимную неприязнь своих владельцев? Или они лишь отражение внутренней природы каждого из них? А может быть, и то, и другое? Вита до боли всматривалась в лица спорящих, пытаясь распознать, что здесь настоящее, а что – наносное, подаренное не снимающимся обручем.
Кажется, Вейра истолковала ее замешательство по-своему. Во всяком случае, наткнувшись на напряженный взгляд, мигом забыла о споре и кинулась успокаивать. Теплая волна благодарности накрыла Виту с головой. Это дома она – старшенькая, опора и подмога для родителей, заботливая нянька для непоседливого братца. А здесь и правда все равно что девчонка несмышленая, вырванная из своего уютного мирка. И негоже вроде показывать растерянность, да только как с собой совладать, когда все, что было дорого - пропало в мгновение ока, словно и не было вовсе, словно вся прошлая жизнь – сон, пустой морок. А вокруг все такие уверенные и спокойные, будто по грибы в соседний лесок отправились – аж завидки берут. Один раритеты выискивает, двое других колкостями обмениваются, четвертый… Четвертый умеет разрядить обстановку... Волки – это ж надо, выдумал!
- Волки все сами от ужаса разбежались – такое тут творилось! - Вита чуть насмешливо покосилась на Вейру с Эмбером. – И…. может быть, все-таки попробуем найти дорогу? Не у храма же этой…Итреи ночи дожидаться.

Вейра уже подала было руку вежливому молодому человеку... но вдруг встрепенулась:
- Местные тропинки, говорите?.. Действительно, тропинки... две... а откуда они здесь? Кому надо приходить к этим неприятным руинам? Да не один тут человек был, одному так не протоптать...
Она порывисто схватила Виту за локоть.
- Стой тут, девочка! Не ходи за мной! Я проверю...
Не договорив, она быстро пошла по тропе, и низкие, до земли, ветви скрыли ее.
Несколько минут все прислушивались - и вот ветви зашуршали, к руинам вышла Вейра. На лице ее было недоумение.
- Я... я не поворачивала! Я шла только вперед, и вот...
Не договорив, она бегом бросилась по второй тропинке - и довольно быстро вернулась к своим спутникам.
- Точно! Тропинки не выпускают... - взволнованно выдохнула она.

Марк спокойно перебирал щебенку, ища что-нибудь, когда услышал слова Хио. Обернувшись, он посмотрел на него спокойным взглядом, в котором проскальзывала легкая неприязнь, и достаточно громко сказал.
- Звать меня Марк.
После чего принялся дальше перебирать щебенку, ему частенько попадались сломаные статуи собак, осколки ваз и другой хлам, но, наконец, ему повезло и, он вытащил красный камешек, который мог оказаться, как и стеклом, так и рубином. Незаметно для остальных он положил его в карман.
Надо всегда иметь запас. На всякий случай.
Развернувшись и перехватив поудобнее молот он направился к остальным и посмотрел на небо. Темнело.
- Кажется, нам нужно найти тихое место, где можно переночевать.
Он заметил, как Вита сначала побежала к первой тропинке, потом ко второй. Она быстро вернулась и взволнованно сказала, что тропинки не выпускают ее.
- Вполне вероятно, что у храма остались силы, чтобы подстроить нам эту маленькую неприятность. - Спокойно сказал Марк. - Ваши предложения?

Час от часу не легче! Проклятый храм не желает расставаться со своими пленниками…
Тропинки не выпускают - Вита прекрасно знала, что такое случается. Даже дома, в не слишком-то и глухом лесу, жил дядька-лешак, способный заставить незадачливого гулену кружить вокруг одного дуба, покуда ноги не отвалятся. И ей, Вите, не раз случалось бродить по знакомой чащобе в поисках заветной дорожки, ведущей не куда-нибудь, а к дому. Девчонка на лешака не обижалась – скучно, поди, в лесу одному-то, вот и водит путников случайных да местную детвору. И не злой он был вовсе, как часто про лешаков сказывают, и меру знал – поиграется немного да отпустит, кинет под ноги широкую, натоптанную тропку – до самого села. По пути еще и полянку с земляникой расстелет, чтоб не с пустым кузовком возвращаться. А запах у той земляники…
А коли не было у Виты времени играть-бродить, так она и схитрить могла. Шагнет с дорожки в сторону, в самый колючий кустарник, а ветки сами в стороны расступаются, словно берегут ее, чтоб не поранилась, не оцарапалась, не перепачкалась. И так, не замаравшись даже, девочка до самой опушки дойдет, лешаку с досады только ветром завыть остается. Но зачем обижать хорошего человека, даже если он и не человек вовсе? «Прости, дядька, я с тобой завтра поиграть приду, а сегодня меня мамка ждет…» - виновато помнется Вита и, сверкая пятками, умчится к дому.
Лешак был не из злопамятных, и когда Вита приходила «играть», за вчерашнюю хитрость мстить не пытался. А каков хозяин здешних лесов – кто знает? Или не хозяин вовсе, а хозяйка… Волчица двуглавая…
Тьфу, девчонка глупая! – рассердилась сама на себя Вита. Той волчицы, поди, давно уже на свете нет, а может, и не было никогда. Хотя тропинки-то - вот они, не дают уйти, к храму возвращают. А может быть, ну их, эти тропинки? Ведь не зря же ей вспомнился родной лес, дядька-лешак и чаща, расступающаяся, открывающая дорогу – верную дорогу!
Вита подошла к зарослям и провела ладонью по стволу старого вяза. Тот, словно отзываясь на ласковое прикосновение, подобрал свои ветви, и Вита шагнула в образовавшийся проход. Следующее дерево просьбы дожидаться не стало – острые сучки сами собой поднялись вверх, чтобы девушка могла пройти свободно.
- Попробуем? – Вита обернулась к людям, волею странных обстоятельств оказавшимся с ней в этом месте. – Я не знаю, куда мы выйдем, и выйдем ли хоть куда-нибудь. Но ведь это лучше, чем томиться в неизвестности здесь?

Волшебник раздраженно заходил по балкону, не зная, кого следует обвинять. Эти людишки, конечно, тупые существа... но он сам-то мог сообразить, что в старом храме еще дремлет древняя магия. Итрея, двуглавая собака...
- Я не подумал, - стыдливо отводя глаза от своего отражения, пробормотал волшебник. - Я хотел лишь использвать эту силу, а что она сама будет действовать на людей...
Отражение смотрело на него с ожиданием.
- Но... это даже хорошо! - вдруг приободрился волшебник. - Они все равно должны осознать себя - так пусть и начинают прямо сейчас!
Отражение ответило восторженным взглядом, и волшебник, вдохновляясь, заговорил:
- Да, мой верный друг! Именно так! Пускай они выбираются... - Он махнул рукой, и отражение сменилось жутковатым пейзажем. - О, кажется эта девчонка, жизнь, что-то придумала. Мой друг, они не безнадежны, хотя и... - Волшебник сморщился. - Хотя и ругаются между собой, как... как все люди.
Он всмотрелся в руины храма, в заросли, и злая ухмылка исказила его лицо.
- Пусть выбираются. А я им помогу. Совсем немного подтолкну...
Волшебник замер на мгоновение и пробормотал несколько слов. Колдовство далось ему нелегко, он сразу же сник и дрожащей рукой вытер со лба выступивший пот.
А в зеркале над руинами храма собрался черный, словно деготь, туман и вдруг слился в жуткое существо - огромную двуглавую собаку. Ее глаза горели, как угли, пасть была красной, и от всей этой фигуры веяло холодом.
- Нет, друг мой, - слабо мотнул головой волшебник, словно отвечая на вопрос. - Это не Итрея... Она умерла еще до нашего с тобой рождения. Это лишь остатки ее силы - и они не так уж опасны. Но для первого раза... - Он сбился и рассмеялся, стараясь, насколько мог, чтобы смех был звенящим. - Пускай уйдут... или, может, сумеют победить тень Итреи?

Вейра убежала…
Каатэн протянул руку, ей в след, но удержишь ли в горсти горную речку? Ладонь пала, бессильно, безнадежно. Грусть беспричинная охватила его.
Марк назвал свое имя – Хио слышал каждую струйку в шумном потоке звуков, ни на одной не задерживая мысль. Вита снова отошла от храма, и расступались перед ней кусты и деревья, раздвигали ветви… Каатэн стоял и не мог пошевелиться. Безразличная грусть сменилась оцепенением, затем – страхом.
Он боялся темноты.
А темноты становилось все больше, она хватала ресницы, заползала в рукава, протискиваясь даже сквозь плотные кольца кожаных полунаручей, за шиворот ползла холодным влажным покрывалом. Каатэн нервно дернул себя за хвостик светлых волос. В сумерках он уже едва различал смутные, плавающие силуэты случайных знакомых, разве что по камням в диадемах.
«Светятся ли драгоценные камни?...» -вынырнула из потока очередная струйка.
И тут же ее перебила другая, не меланхоличная вялая, как остальные, жестким приказом шлепнула по уху.
«Не оборачивайся».
Каатэн знал, что теперь-то точно обернется, но еще стоял, наблюдая за Витой и Вейрой. Там что-то было, чего он наверняка не хотел бы встретить. Что-то черное, от чего было ощущение щели под дверью, откуда тянет сквозняком, только сквозняк был совсем другой, сковывающий, доводящий до паники, сквозняк цвета древнего, давно мертвого, и оттого еще более пугающего ужаса. Ведь если он уже мертв – как его еще больше убить? Чтобы насовсем?
Медленно он повернул голову, рукой махнув ближнему к нему Эмберу - или бывшему ближнему, Хио перестал замечать, что творится вокруг, только то, что внутри него. Только голову, оставляя корпус неподвижным.
«А ведь надо бежать», - доверительно шепнула еще одна струйка.
«От темноты не убежишь. Нет, не убежишь»

С Сигрид

Краем глаза Эмбер перехватил встревоженный жест Каатэна и раздраженно повел плечами. У него не было ни малейшего желания догадываться, о чем пытался ему сказать этот скользкий тип. Для этого юноша был слишком занят - усилием воли пытался смирить все нараставшее в его душе раздражение. Он продолжал считать происходящее чьей-то глупой и злобной шуткой, и поэтому его порядком выводило из себя то, что Вейра продолжала бубнить что-то о древней богине, то ли давным-давно помершей, то ли вообще никогда не существовавшей, а все остальные молчаливо с нею соглашались.
Вот вторая девушка понравилась ему куда больше. Даром, что еще молоденькая, а мыслит правильно. Не запаниковала, не раскудахталась, как глупая наседка - отогнула ладошкой ветку старого вяза и, кажется, нашла решение казавшейся неразрешимой загадки.
Эмбер хотел было уже последовать за ней, но тут спиною ощутил на себе чей-то недобрый взгляд. Это не мог быть ни один из четверых его новых знакомых - вот они все, перед ним. Марк, Вита, Каатэн... стоп, так о чем хотел его предупредить Каатэн? Мучимый недобрыми предчувствиями, Эмбер обернулся...
Хио тем временем покрылся липким потом от страха. Оно смотрело ему в спину, и одновременно он отчетливо ощущал пугающую пустоту ее глаз. Медленно и осторожно он повернул негнущееся тело к сердцу храма. Прошептал беззвучно «Так и знал, что эта молоточкоступенчатая деревенщина что-то не то отломала у храма…». Пальцы скрутились в кулаки. Каатэн сделал шаг перетек с ногу на ногу. Оно там… там! За этой опорой.. он не думал о защите. Оно звало.. теперь звало, так непреодолимо, так настойчиво, что он не мог противиться ее силе. Почти поглощенный Ею, Хио сделал последний беспомощный жест – мольбу о помощи. А ноги по-кошачьи плавно переступали, все ближе. Все ближе к этой неизвестной черной тайне...
Эмбер не увидел ничего - да и не надеялся увидеть. Но беспокойное чувство не покинуло его, напротив, сделалось сильным, почти невыносимым. Отчего-то Эмберу захотелось вдруг оказаться как можно дальше отсюда, от этого странного полуразрушенного храма. Инстинктивно парень попятился назад - и тут же застыл на месте, сжав кулаки до хруста в костяшках и мысленно отчитав себя за трусость.
- Неужто тебе передались суеверные страхи этой девчонки? - шептал он себе под нос. - Будь умнее, Эмбер, это всего лишь груда старого камня...
Вот только груда эта отчего-то становилась все чернее, и от нее все сильнее веяло чуждой всему живому злобой. Лоб Эмбера покрылся испариной. Он обернулся, желая понять, чувствует ли Каатэн то же самое - и с ужасом увидел, что тот шагает к храму, медленно, будто бы неохотно, будто не по своей воле...
- Эй, ты куда? - крикнул Эмбер, сделав шаг вперед и схватив Каатэна за плечо.

..и Янтарь

Он резко обернулся, шаг повис в воздухе. Тоски, что плескалась в темно-серых расширенных глазах, хватило бы, чтобы затушить костер. Шевельнулись белые тонкие губы «ты разве не слышишь?...». Каатэн попытался смахнуть ладонь со своего плеча, словно бы чужая сила заставляла; ледяная влажная рука коснулась руки Эмбера.
Совсем темно стало. Резкие белые мазки, и еще камни в обручах. Нет, нет, только Она, а остальное вторично, ненужно. Ни Вейра, ни Вита, ни Эмбер, ни Марк, ни диадема… Диадема?
Сорвать!!!
Каатэн с силой сжал пальцами полоску металла, но она- не поддавалась.
-Да за что мне вся эта дребедень!!!! – взорвалась крадущаяся тишина ночи. Крику его ответил ветер, всколыхнул верхушки окрестных кустов, взъерошив волосы, капельку будто бы развеяв тьму. Эмберу следовало бы сказать Каатэну что-ниюудь успокаивающее... или наоборот прикрикнуть на него, чтобы привести в чувства. Но парень чувствовал, что ни на то, ни на другое у него просто не осталось времени.
- Убираемся отсюда, - отрывисто прошептал Эмбер, было неловко произносить это в полный голос.
Он бесцеременно схватил Каатэна за руку и потащил прочь от храма, отчаянно надеясь, что парень с голубым кристаллом в диадеме не станет сопротивляться. Только его словно нечто непостижимое охватило, и Каатэн перестал быть Каатэном.. Ветер не утихал, казалось, наоборот, набирал мощь, шумел в створах и проемах полуразрушенного храма.
- Она идет…- шепот ли, грохот ли? Хио позволял тащить себя, но вот храм так просто не отпускал. – Она здесь!! – истерично, полуплача, рассмеялся юноша, сделав движение, словно подбрасывал вверх ворох листьев, мало не задев Эмбера. С ладоней сорвался вихрь, ветер крутил в бешеном водовороте густую, почти осязаемую темноту. – вот.. вот там она стоит и ждет!! – плаксиво улыбаясь, он махнул рукой туда, где должен находиться алтарь. - и тебя тоже зовет – неужели не слышишь? Вот, по-волчьи завывает: Ээм-бееер...
Эмбер, разумеется, и не думал, что порывы ветра, хлеставшие по лицу, пробиравшие до костей нечеловеческим холодом, как-то связаны с Каатэном. Он на мгновение вообще лишился способности думать, слышать, видеть... И лишь каким-то шестым чувством ощущал, как тьма, спрятавшаяся в руинах храма, подбирается все ближе, становится все осязаемей... Эмбера с головы до пят окутал липкий, сковывающий движения страх, бороться с которым было почти невозможно...
Так продолжалось только мгновение. А потом Эмбер вдруг резко вышел из оцепенения - будто бы вынырнул на поверхность темного пруда, глотнул свежего воздуха... Теперь он видел перед собою лишь Каатэна, дрожащего под продувным ветром и бормочащего какую-то бессвязную чепуху.
- Э-эй! - крикнул Эмбер в сторону остальных товарищей по несчастью. - Тут, кажется. парню плохо стало.
И тут беспокойное чувство вернулось - да как! Накрыло Эмбера ударной волной, подмяв под себя его силы и волю, заставив парня, будто подкошенного, рухнуть на землю, закрыть уши ладонями, лишь бы не слышать голоса, черным ветром воющего в его голове...

Ветви деревьев выжидающе замерли, образовав над головой Виты шелестящую зеленую арку, но девушка, казалось, забыла об этом. Ее взгляд был устремлен к развалинам храма – там творилось что-то непонятное и очень-очень страшное. Плотная, похожая на черную вату тьма клубилась возле разрушенных стен, расползаясь все дальше, протягивая к людям жадные отростки.
Одни такой отросток обвил плечи Каатэна – нежно и крепко, словно пылкая возлюбленная. На лице юноши застыло безразличное, отсутствующее выражение.
Второе щупальце подбиралось к Эмебру – осторожно, словно с опаской. Легонько коснулось щеки, пробежалось по векам и, наконец, осмелев, вплелось в его волосы. И лицо его, поначалу раздраженное, удивленное, испуганное, становилось все более отрешенным. Вдруг, словно вырвавшись из липких лап захватчицы, Эмбер вскинулся:
- Эй! Тут, кажется, парню плохо стало!
Алый камень в его диадеме вспыхнул ярко, неистово, и обнаглевшая тьма отдернула щупальца, слово обжегшись. На один миг, а затем вновь метнулась к человеку, чтобы подчинить его своей воле.
На один лишь миг, но ей, Вите, хватило этого мига, чтобы понять. Темнота боится Света. Боится солнца и огня. А еще – рубина на тонком золотом обруче. А может быть – и того, что таится в глубине глаз самого Эмбера?
Оцепенение прошло, и Вита сорвалась с места. Девушке казалось, что бежала она долго – недопустимо, непростительно долго - за это время Каатэн успел сделать несколько шагов к храму. Она вцепилась в его запястье, дернула на себя и упала на колени возле корчащегося в пыли Эмбера. Свободной рукой дотянулась до его ладони - привлечь внимание, заставить услышать себя, убедить в своей правоте.
- Она боится, слышишь! - крик вышел пронзительным и высоким.
Тьма выбросила вперед еще один отросток, и на горле Виты захлестнулась удушающая петля.
- Боится…- кричать уже не получалось.
-Тебя… – хрип. Воздуха в легких почти не осталось. - … и твоего камня…
Рука, сжимающая запястье Каатэна, скользнула вниз. Пальцы второй судорожно, из последних сил, сжались, словно девушка пыталась передать Эмберу свою веру и свою силу – всю, какая осталась. Ему – сейчас – нужнее.

Марк стоял и смотрел когда страх прошелся по его коже. Страх был довольно силен, что было странно. Поэтому, решив поглядеть опасности в глаза, он обернулся и посмотрел храм. Чуть прищурившись, он заметил, что там, что-то колеблется. Но от этой тени тянуло такой злобой и силой, что Марк решил убраться как можно поскорее. Поэтому он медленно пошел к Вите. Неожиданно что-то его остановила и, Марк обернулся. Перед ним было действо. Хио пошел к этой тени, но Эмбер его схватил и потащил прочь от храма. Неожиданно к ним подбежала Вита, и началось действительно странно действо. Он заметил тени, которые вцепились во всех троих. Марк очень быстрым шагом направился туда.
- Хха.
Выдохнул он, и молот рассек тени.
- Хха. Хха.
И тени были отогнаны на метров пять. Подойдя, к троим, он схватил их и начал забрасывать на себя. На одно плечо Виту, на другое Эмбера.
- Вейра, забирай Хио и уходим! - Прокричал Марк и побежал в сторону лазейки, которую открыла Вита.

Каатэна трясло в истерике.
Ветер бушевал, и к нервной дрожи добавлялась дрожь от холода, щеки стали мокрыми, он ничего не видел.
- Она боится, слышишь! - крик вышел пронзительным и высоким.
Он обернулся. От запястья, схваченного теплым браслетом пальцев, шло умиротворенное спокойствие, но – как его мало, недостаточно мало его было, чтобы прогнать тень! Каатэн благодарно улыбнулся Вите, но Итрея..
- Иди, девочка.. иди, да уходи же!!! Светлая, уходи!! Ей хватит и нас… нас. Она зовет нас…
Ее рука сорвалась с запястья Хио – он видел, как падает девушка, как задыхается, ему непонятно отчего, видел, как сам подхватывает ее, унося на руках из этого проклятого места, ее, такую живую, но – не шевелился. Бешено плясали светлые волосы, похожие на языки пламени, смахивая с лица крупные слезы.
И – ничего.
Темнота, но другая.
Боль придет потом, когда он очнется, потирая ушибленную голову, и в лучшем случае, вспомнит спутников. Сейчас не было ничего. Каатэна не было.

Вейра оцепенела было от ужаса... но тут же пришла в себя при виде общей паники.
В опасных ситуациях бояться имела право только она. Все остальные должны были ее героически спасать. Ее, такую обаятельную и неотразимую!
Она крикнула Марку:
- Правильно! Уходим! Тащи, кого сможешь!
И кинулась к Хио, который бормотал что-то бессвязное. Вцепилась в плечи. Тряхнула так, что у парня зубы лязгнули. И заорала ему в лицо:
- Очнись! Драпаем!
В тот миг, когда пальцы Вейры сквозь ткань рубахи вцепились в плечи парня, произошло что-то странное. Да, Вейра твердо стояла обеими ногами на земле - и одновременно она взлетела на воздух и, не выпуская из рук Хио, закружилась с ним в каком-то странном танце. И в ритм этому яростному танцу, бешеному, как душа Вейры, ударил ветер, размел листву вокруг руин, хлестнул черные тяжелые тучи, сгрудившиеся в вечернем небе. И грянул дождь, дерзкий, воинственный, сильными струями избивал он черный морок, прижимал страшное видение к земле, заставлял его расплыться темными лужами...
Вода, бегущая по лицу, заставила девушку опомниться. Пропало глупое чувство победы - словно они с Каатэном и впрямь кружились на крыльях ветра, разгоняя наваждение.
Вейра смахнула воду с глаз и потянула Хио за собой:
- Скорее! Наши уже уходят!
Она и сама не заметила, что сказала про недавних незнакомцев - "наши"...

Эмбер вился ужом на пыльной земле и изодрал уши вкровь, но тихо шелестящий, мертвый змеиный голос в его голове звучал все отчетливей. По членам заструился замогильный холод, руки и ноги закоченели и больше не были послушны воли своего хозяина. Эмбер с детсва не переносил холод, и сейчас, замерзая, был готов кричать от страха и сознания собственного бессилия, но сил хватило лишь на тихий полный нечеловеческой муки стон.
Внезапно замерзшей ладони коснулось что-то теплой и живое, будто бы слабый солнечный лучик пытался растопить сковавший Эмбера лед. Парень потянулся навстречу едва уловимому теплу - и к нему начали возвращаться зрение и слух. Приподняв веки, Эмбер сумел сфокусировать взгляд и увидел, что над ним склонилось юное лицо с пронзительно-зелеными глазами... Вита.
- Боится… Тебя… и твоего камня… - шептала девушка. Или Эмберу это только показалось?
Боится меня и моего камня? Эмбер приподнялся на локтях. Вита лежала рядом - силы оставили ее, хрупкие пальцы сомкнулись на запястье художника... Она, без сомнения, видела то, что Эмбер мог только чувствовать - клубившую вокруг темную силу, подчинявшую человеческие умы и выпивавшую все их силы до дна. И Вита говорила, что эта сила боится Эмбера... Я должен сконцентрироваться... Мне нельзя прекращать бороться.
И в сознании Эмбера начался поединок, длившийся считанные секунды - и вместе с тем целую вечность. Парень по крупицам возвращал себе контроль над собственным сознаниям - а тьма раз за разом разрушала, словно карточный домик, все плоды его стараний. Если кто-нибудь мог наблюдать за Эмбером в эту секунду, он бы обязательно увидел, как тускло мерцает камень в платиновом обруче, отбрасывая алые тени на лоб юноши. В какое-то мгновение Эмберу показалось, что мрачный враг чуть ослабил хватку... и юноша тут же решил рискнуть, вложив все оставшиеся силы в единственный рывок, который, Эмбер был в этом уверен, мог бы вырвать его из лап подступавшей тьмы. Но просчитался.
Темная сила обладала своим разумом, жестоким и изощренным. Наигравшись с Эмбером, будто кошка с не по размерам дерзкой мышкой, она затаилась лишь для того, чтобы нанести решающий удар. И юноша попался в ловко рассталвенные сети. Все было предрешено - мир для Эмбера окрасился густо-черной краской. Он уже не видел, как из-за его спины выскочил Марк, не слышал, как кричала на ополоумевшего Каатэна Вейра. Лишь почувствовал, как с запястья соскользнула тонкая ладошка виты и сумел даже не прошептать - подумать: "Прости".

Голову немилосердно мотало. В горле пересохло, в висках неприятно гудело, почему-то саднило шею.
«Живая? Я живая? – замелькали в сознании обрывки мыслей. – Живая, иначе ничего бы не болело. Но почему так трясет? И…. что с остальными?»
Тревога холодными пальцами коснулась сердца.
Вита с трудом разлепила веки и увидела прямо перед собой… ноги. Ноги, впечатывающие тяжелые, уверенные шаги в поросшую мхом землю. И в такт этим шагам размеренно покачивалась голова Виты – девушку, словно мешок с соломой, тащил на плече кто-то достаточно для этого сильный. Вита осторожно попробовала повернуть голову и чуть не вскрикнула – шейные позвонки пронзила острая боль. С минуту она приходила в себя, затем рискнула повторить попытку. Неудачно. Тогда девушка просто скосила глаза чуть в сторону и поняла, что обладатель ног не просто силен, а очень силен – на втором его плече безвольно болтался Эмбер. Живой? Так сразу и не понять.
Вита пристальнее посмотрела на ноги силача и облегченно вздохнула. Марк. Ну конечно же, Марк!
- Эй… - говорить было трудно, звонкий прежде голос звучал неприятно, надтреснуто. – Давай-ка я попробую пойти сама.

(с м. Гульдой))

По лицу струилась вода, свежая, чистая, смывая слезы вместе с этим кошмаром. Щупальца тьмы? Безумный танец под грозовыми тучами. Каатэн заставил себя приподнять тяжелые от дождя веки, увидел – Вейру… Девушка держала его за плечи, словно стараясь привести в чувство, но едва слушалось тело, выпитое истерикой и тенью древней богини. Почему-то помнил он Вейру и другой, самой ставшей дождем, будто прикоснувшейся к его силе – силе самого Каатэна. Он заметил, что невольно придерживал девушку за ребра, поспешно убрал руки.
- Мне снилось?.. – полуутвердительно спросил он.
- Да бежим же! - пронзительно завизжала Вейра вместо ответа. Она поймала ладонь Каатэна, которую тот пытался отвести, и потащила его за собой. Почему-то девушке казалось важным успеть юркнуть в брешь меж мокрыми кустами - как будто эта мокрая зеленая стена могла сомкнуться, закрыть дорогу.
Бегала Вейра всегда хорошо, а тут она прямо струилась меж ветвями!
У Каатэна в любом случае не было сил сопротивляться, увлекаемый девушкой, сначала он просто позволял себя тянуть, переставляя ноги, но постепенно, подталкиваемый сзади ветром он побежал, едва успевая за Вейрой. Стремление покинуть это место, и как можно скорее, передалось ему, Каатэн бежал за плеском волос девушки. Вита? Эмбер? Хио подумал, что бросать их не стоит, но по лицу уже хлестали-гладили ветви кустов. Он поскользнулся, ухватился за ветку – в руке остался смятый мокрый листок. – Вейра? Куда мы?.. Где остальные?
- Да вот же они! - воскликнула Вейра, радостно указывая на Марка, уверенно и тяжело шагающего под своей ношей.

Марк, положив их на плечи, уверенно побежал к выходу. Пробежав так около метров двухсот - двухсот пятидесяти он перешел на уверенный шаг.
Теперь мы в безопасности
Подумал он, оглянувшись и увидев, что храм находится уже далеко. Однако продолжал идти. Пройдя еще метров сто, он услышал голос Виты.
- Эй... - Непродолжительное молчание. - Давай я попробую пойти сама.
- Хорошо сейчас.
Он встал посреди полянки в лесу и опустил Виту и Эмбера на траву. После чего присел.
- Надо дождаться Вейру и Хио.
Оглянувшись, он заметил ручеек и, сняв вещмешок, вытащил оттуда грубо отделанный камень, чем-то похожий на чашку. Зачерпнул им воды и поставил на плоский камень перед Витой. После чего опять залез в рюкзак и, вытащив оттуда кожаный кулек, протянул Вите.
- Бери. Тут шахтерская лепешка, кусок поджаренного мяса из минга, это зверь такой в шахтах водится, не бойся, его мясо после жарки вообще не портится, и еще нарезанный лумен. Он восстановит твои силы, но кисловатый немного.

Вода в чаше, вытесанной из цельного куска камня, манила прохладой и свежестью. Вита облизнула пересохшие губы – пить и правда хотелось неимоверно. Она с благодарностью приняла сосуд из рук Марка и припала к живительной влаге. Каждый глоток отзывался болью в горле, но вместе с тем – приносил облегчение, восстанавливал утраченные силы. Возвращал к жизни.
Выпив воду до последней капли, Вита вернула чашу Марку. Еду она от себя тоже отодвинула – чувства голода не было совершенно.
- Спасибо. Мне не хочется есть, правда.
Вита встала – не без труда, но в целом все было не так уж и плохо. Ноги слегка дрожали, однако не отказывались держать владелицу, тело, хоть и казалось ватным, худо-бедно повиновалось, шея побаливала, но если не вертеть головой, боль вполне можно было терпеть.
Девушка прислушалась. Совсем близко раздался журчащий голос Вейры, на душе сразу стало легче – жива. И Каатэн тоже – Марк сказал, что они вместе. В сердце осталась только одна заноза – Эмбер, который до сих пор не пришел в сознание. Эмбер, чье бескровное лицо казалось сейчас застывшей маской. Вита села на землю, положив руку на его лоб – белый как снег, и такой же холодный. Давящее чувство беспомощности змеей угнездилось в груди. Если бы он был ранен, Вита знала бы что делать. В лесу всегда можно отыскать нужные травы – те, что нейтрализуют яд, остановят заражение, ускорят заживление. Но как быть, если тело не нуждается в лечении, а вот дух бродит неизвестно где?
Оставалось беспрестанно повторять одно и то же слово. Повторять, словно молитву, обращенную не то к нему, не то к равнодушным небесам:
- Возвращайся. Возвращайся. Возвращайся. Пожалуйста....

Тут рядом со спасенными появились Вейра и Каатэн.
Актриса вымокла с головы до ног, платье липло к телу, лицо обрамляли мокрые, беспорядочно свисающие пряди волос... как ни странно, разгромленная дождем прическа очень шла девушке. Вейра чувствовала себя прекрасно.
Она сразу заметила, что Вита жива и цела, хотя порядком побледнела. Затем она углядела разложенную на плоском камне снедь и благосклонно улыбнулась Марку:
- О-о, хоть кто-то позаботился об ужине! Уважаю предусмотрительных мужчин!
После чего бесцеремонно, не спросив разрешения, уцепила два больших ломтя мяса, один сунула Хио, другой надкусила... и только тогда соизволила заметить лежащего на траве Эмбера:
- А этот чего разлегся? Спать устроился? Кто-нибудь, дайте ему хорошего пинка, чтоб не дурил. Или плесните ему водицы за шиворот!

И Сигрид

Промокший до нитки, дрожащий крупной дрожью, Каатэн в изнеможении привалился спиной к дереву, запрокинул голову. Сосульки волос облепили лицо и шею, рубашка, штаны, сапоги, жилет – все – готовый суповой набор. Осталось только выжать в котелок, бросить пару травок, освежеванного кролика и варить до кипения. Ох какая же слабость!
Он не сразу понял, что дает ему Вейра, машинально взял, выпустил из рук в траву. Перед глазами все еще носилась скалящаяся черная богиня, ураган и дождь, и ужас, ужас отовсюду.
Эмбер.
Тот, что был рядом.
Сглотнув, Каатэн чуть успокоил дыхание, огляделся. Лежит. Белый, неподвижный. Вита рядом с ним, теплая девушка, почему-то Хио знал, что она поможет. Поэтому просто подошел, присел рядом. Эмбер застонал и осторожно приоткрыл один глаз. А потом, будто раздумав приходит в сознание, вновь безжизненно замер на земле. Грудная клетка парня поднималась прерывисто и часто, будто бы он сдерживал кашель, а ладонь Виты обожгло странным жаром - отголосок которого почуял и Каатэн. Хио вздрогнул, очнулся от своего оцепенения, опаленный волной жара, особенно чувствительной промокшему замерзающему юноше. Впрочем, другие могли тоже почувствовать, его это мало волновало. Каатэн подался вперед. Эмбер дышал не менее тяжело, чем он сам, но ведь он не бежал как ошпаренная курица из того черного места! Хио с любопытством наблюдал за ним, стараясь не мешать Вите. Кажется, девушка что-то кричала о Свете, об Огне.. но – при чем тут Эмбер.
«Ты не пожарник, часом?» - просыпаясь, струи мыслей тихонько зашумели в ушах.
- Ты как? – вежливо спросил Каатэн.
Как ни странно, Эмбер ответил - тихим сухим, надломленным голосом, в котором к боли примешивалась чуточка самоиронии.
- Нормально. Пить только хочется...
Лицо Хио просветлело. Живой.
- Аа.. ой, вот же, чашка! – неуклюже, однако не без грации, Каатэн протянул руки и взял чашку с остатками воды, при этом от широких жестов взлетали волосы, с них срывались крупные капли, обрызгивая всех, кто находился неподалеку.
- Вот, держи,- осторожно, с некоторой заботой он предложил Эмберу импровизированную чашу.
- Спасибо, - Эмбер осторожно принял чашу из рук Каатэна и, несколько раз неприятно ударившись зубами о каменный обод, сумел сделать небольшой глоток. - Стало немного легче.
Он слабо улыбнулся и тут поймал на себе презрительно-насмешливый взгляд Вейры. И Эмберу мучительно захотелось, чтобы эта девушка никогда не увидела его в таком нелепом беспомощном положении.
- Нет, мне гораздо легче, - упрямо прошептал Эмбер и кивнул Каатэну. - Помоги подняться... пожалуйста.
Как бы ему ни хотелось нырнуть обратно в сладостную негу получна-полуобморока, шумной девице этого не узнать.
Каатэн пожал плечами, принимая рук Эмбера камень-чашу, вернул ее на место. Руки-то слабые, чашку едва не выронили, куда подниматься, лежал бы себе, окруженный вниманием умницы Виты. Хио опустился на колени, перекинул руку Эмбера себе на плечи, потянул вверх.
- Дальше побежим? А бежать долго будем? Почему мне кажется, что эта гадость нас не из храма выгоняла, а наоборот?

Марк сидел и думал.
Возможно ли что это рубин? Возможно. Но все вышло хорошо, так что жалеть не о чем.
Глядя на то, как Вейра раскрыла кулек и вытащила оттуда два куска минга. Хотя всегда попадался один. Скорее всего, мясо треснуло на две половинки вот и получилось так. Взяв шахтерскую лепешку и откусив кусок от нее, он встал и начал потихоньку отходить от них. Глаза осматривали местность в поисках подходящего места. В то время Марк уже дожевывал лепешку. Наконец оно было найдено. Голая земля, без какой либо травы. Зачерпнув рукой земли, Марк начал растирать ее в руках.
Глина, мягковатая, но с камешками. Как отец говорил, такая глина бывает на юге и северо-западе нашей родины.
Развернувшись, Марк подошел и начал мыть руки. Встав, он посмотрел небо. Оно было странным. Как будто легкий дымок видный в небе только из за колебаний.
Подойдя к остальным, сказал.
- Сейчас мы находимся на юге или северо-западе. И кажется, нам лучше пойти туда.
Марк указал в сторону, где было странное небо. После чего взял кружку и кулек с недоеденной едой и, сложив в вещмешок, повесил на плечо.
Молот, где же молот? Черт, я его в храме оставил!
Немного расстроенный он пошел в выбранном им направление.

- Марк, постой, - Вита окликнула парня, направившегося прочь. – Мы не можем идти сейчас. Каатэен выглядит измученным, я еле передвигаю ноги, Эмбер тоже не в лучшей форме. К тому же все мы похожи на мокрых облезлых кошек… Разве что Вейра напоминает прекрасную русалку, только что вынырнувшую на поверхность моря. Но прогулка по ночному лесу в мокрой одежде не пойдет на пользу даже ей. Да и вообще, продираться сквозь этот кустарник в темноте будет не слишком удобно, опасно и бессмысленно. Я думаю, нам лучше дождаться утра здесь. По крайней мере мы сможем передохнуть, а если удастся разжечь костер, то еще и обсушиться.
Вита поежилась и обхватила себя руками за плечи. Она только сейчас почувствовала, насколько сильно замерзла – волнение не позволяло задуматься об этом раньше. Девушка прошлась по поляне, подобрав несколько обломленных ураганом больших веток, придирчиво ощупала их и расстроено вздохнула. Дерево было сырым – неудивительно, после такого-то дождя. Тем не менее, попытаться стоило. Сложив ветки шалашиком и надрав бересты с поваленной березы, она растерянно оглянулась.
- У кого-нибудь есть кремень?

- Она права, - кивнул Эмбер, все еще опиравшийся на плечо Каатэна. - Кроме тебя здесь никто и сотни шагов по лесу не сделает, а тащить нас на плечах все время ты не можешь.
Мысль о том, что Марку, в общем-то, совсем не обязательно дожидаться своих невольных спутников, парень решительно отмел. Он надеялся, что теперь все в их небольшой команде - даже вейра - понимают: друг без друга им не выжить. Кто-то играет с ними, словно большой сытый кот с пятком слепых мышей, и по одиночке они станут куда более уязвимыми для его когтистых лап.
Мысли о собственном бессилии перед чужой злой волей успокоения не приносили. Чтобы как-то отвлечься, Эмбер наблюдал за Витой - непонятно, почему, но эта девушка радовала даже его замыленный жизнью перекати-поля глаз. Может быть, из-за ее жизнелюбия, бившей через край энергии? Даже сейчас Вита не сидела на месте. Глядя за ее безуспешными попытками сложить костер, Эмбер улыбнулся.
- Кремня у меня нет, - он сделал свою улыбку слегка виноватой, - но обычно у меня хорошо выходит с кострами. Дай-ка попробую.
Эмбер отпустил плечо Каатэна и сделал пару робких, неуверенных шагов вперед. Собственные ноги держали парня скверно - но держали. Со всей возможной осторожностью Эмбер проковылял до разложенного Витой кострища. Присев на корточки и выбрав из сваленных в кучу веточек несколько более-менее сухих, парень начал энергично тереть их друг о друга. Подобное напряжение далось ему с видимым трудом - перед глазами заплясали цветные кляксы. Эмбер покачнулся, но своего занятия не прекратил. Прошло мгновение, два - и палочки в руках у парня вдруг занялись ровным пламенем. Эмбер подсунул их под остальные собранные Витой ветки, и огонь мгнвоенно перекинулся на них, пожирая мокрое дерево не хуже сухостоя и при этом почти не дымя.
- Не знаю, как у меня это получается, - пожал плечами Эмбер, предвосхищая удивление своих товарищей. - просто получается - и все.

"Ну, хоть какая-то польза от этого типа!" - подумала Вейра и улыбнулась Эмберу с обаятельностью опытной актрисы:
- Ах, сударь, это было восхитительно! - Она помогла обессиленному Каатэну поудобнее устроиться у огня, быстро глянула на Виту - все ли у девчонки в порядке? - и перевела взгляд на Марка. - Пожалуйста, не бросайте нас! В лесу могут быть звери, а вы такой сильный!
Тут Вейра не лукавила. После своего героического поступка Марк вырос в ее глазах. Всегда полезно иметь рядом такого силача, чтобы поставить его между опасностью и собою...

Все наконец-то налаживалось. Странный жар, исходивший от Эмбера, согрел и даже капельку подсушил продрогшего Каатэна, за что Хио был ему очень благодарен. И Вейре благодарен, за заботу, и Вите – за тепло. И еще Марку, просто так, за компанию. Уверенность в безопасности передалась и ему, слабость сменилась негой, он привалился плечом к Эмберу, просто потому, что тот оказался рядом, просто потому, что аура мягкого жара еще немного веяла от него. Хворост ожил, занимаясь желто-красным пламенем. Каатэн успокаивался… даже шпильки, нежно пускаемые непримиримыми Вейрой и Эмбером, ему казались подколками двух друзей, и все хорошо, и уже пахнет дымом…
Сквозь ресницы рассматривая изрезанное ветками небо, он подумал, что рядом с подобным ужасом должно быть селение. Потому что люди редко строят дома своим богам за многие мили от своих собственных – хотя бы для удобства отправления культа. Боги еще иногда умирают, люди со своих мест уходят неохотно. Должно быть что-то неподалеку, хоть сама захудалая деревушка…
Он перекатился на колени, принюхался. Дым, от костра, от их костра. Слабенький ветерок лениво дул с ручья. Нет, ничем не пахнет. Каатэн прикрыл глаза, потянулся вперед, напрягая обоняние, только обоняние.
Если Итрея – богиня черная, то и храм ей должны были строить на севере от селения.. где-то он такое вычитал.
- ..юг или северо-запад… - с легкой иронией в улыбке пробормотал он. – Относительно чего?...
Иртен находился на самом северо-западе империи, практически на границе. И как-то не очень однозначно воспринимались замечания о сторонах света. Каатэн еще чуть-чуть подался к ручью, пытаясь поймать ускользающий запах, почти эфемерный, вот он, виляет кисточкой на хвостике, он, ключевой, что-то важное сказать может, он уже совсем-совсем рядом, только ухватить верткую струйку… не удержался и упал в костер.
Нет, не совсем упал, но волосы свалились в разгорающееся пламя, мокрые и тяжелые, над хворостом взлетел белый дымок.
- Ой, - Каатэн отпрыгнул неловко, стукнулся спиной о дерево. – Извините.. я не хотел…
Запах улетел.
Хио глянул на Вейру. Что же было тем сном? Морок, наведенный мертвой богиней? Почему тогда – Вейра?..

Марк уже направлялся в сторону странного неба, когда все начали уговаривать его остаться. Он обернулся и посмотрел на них.
Жалко молот. Но не могу же я бросить их. Они слишком слабы, чтобы защитится.
Поэтому Марк направился к разгорающемуся костру и, положив на большой камень вещмешок, уселся на свободное место перед костром. Услышав вопрос Хио, Марк сказал.
- От столицы.
Взяв вещмешок, Марк стал развязывать узел, который он сам и завязал. Его пальцы постоянно соскальзывали но, узел все-таки был развязан. Достав четыре кулька, Марк положил их рядом с собой.
- Ешьте.
Им нужна еда для восстановления. Но её надо экономить. Сегодня я обойдусь без еды.
Сам же взяв кружку, зачерпнул воды, и сев на прежнее место стал пить маленькими глотками.

- Ты просто волшебник! - Вита тихонько засмеялась, увидев, как затрепетало пламя под ладонями Эмбера. После всех неприятностей сегодняшнего дня даже такая малость, как разгоревшийся костер, казалась настоящим чудом. Чудом, позволяющим не утратить веру в завтрашний день.
Девушка выбрала себе свободное местечко у костра, какое-то время она обсыхала, поворачивалась то одним, то другим боком к огню, и впитывала даримое им тепло. Усталость тяжелой истомой растекалась по телу.
Вита уселась прямо на землю, подтянула колени к груди и, запрокинув голову, уставилась на небо. Даже звезды здесь были чужими – холодными и неприветливыми. И созвездия все незнакомые. Где Вечный Странник, помогающий путникам не сбиться с дороги, как далеко до тех мест, где сверкает с небосвода навершие его посоха, маяком разгоняя ночную тьму? Где Полярная Сова, осеняющая своей мудростью того, кто трижды пересчитает все звезды в ее величественных крылах? Не видать ни Совы, ни Странника, лишь огромная собака злобно скалится с темного небесного полотна. Вита поспешно перевела взгляд на огонь. Огонь – он всегда один, всегда знакомый, теплый, родной. Наблюдая за пляской рыжих лепестков, так легко поверить, что все в порядке, что до дома рукой подать, что завтра уже можно будет уткнуться носом в мамино плечо и рассказывать о произошедшем, словно о страшном сне. А спустя неделю - и вовсе вспоминать как сказку, и даже мельком пожалеть о том, что она так быстро закончилась… И бережно хранить в памяти имена четырех людей, таких разных, но все-таки схожих в чем-то неуловимом и очень важном.
Танцует пламя, рвется вверх, обвивает собой обугленные ветки, убеждает – все хорошо, девочка, скоро ты будешь дома. Смотрят пристально в затылок чужие звезды, смотрят да ухмыляются – скоро, девочка, скоро, и сотни лет не пройдет.
Вита уткнулась лбом в колени и опустила отяжелевшие веки. На смену тревожным мыслям пришел мутный, такой же тревожный сон.

Каатэн смотрел на огонь, поглаживая подпаленные волосы, медленно, успокоено, медитативно. Он и сам не заметил, как мир стал маленькими язычками огня, пляшущими по веточкам хвороста, а потом и они пропали, мягко уплыли, оттолкнувшись от берега бодрствования, и как-то неясно трещал хворост, и журчал ручей, и сладко-сладко слипались веки..

…а она ползла, ухмыляясь волчьей пастью, и чернотой первородной зияла отбитая голова. Она помнила тех, к кому прикоснулась.

Каатэн вздрогнул во сне, тревожные свел брови.

…мертвые боги никогда не умирают до конца. Сумерки полнились, темнота наливалась, Итрея пила эту темноту. Ее пугал костер, она обжигалась светом, костра, странного юноши с красным камнем в кольце надо лбом и девушки с зеленым, что, кажется, знала ее слабости. Но – те, кого она коснулась.

- Привет, маленький
- Кто ты? – забился в угол. Костра нет, спутников нет, пустая холодная поляна.
- Кто – я? Ох, взял и обидел ни за что. Ты теперь – мой, это важнее. – волчица скучно лизнула лапу.
- Нееет.. нет!! уходи!!
- Ты не прогонишь меня, - голос глубокий проникал в самое глубокое нутро; волчица приблизилась – не подошла, но мигнул сгусток тьмы, и уже над самым лицом ледяная пустота. Безветрие.
- Уходи!!!
Лапа приподнялась, тронула дрожащего Каатэна – юноша вскрикнул, от неожиданности, от обжигающего холода лапы - на ключице остался мутный сероватый след.
- теперь я тебя везде найду. Везде.

Каатэн вскочил, тяжело дыша. Костер, Вита спит, уютно свернувшись, Вейра, Эмбер.. Что.. что это?
-Эмбер… - позвал он. Сухое горло, сведенное страхом, выдавало лишь едва слышимый шелест. – Эмбер, посмотри… - Хио расстегнул прыгающими пальцами ворот безрукавки, затем рубашки, открывая ключицу.- посмотри… пожалуйста?

Эмбер, в отличие от товарища, спал крепко и без сновидений, вконец вымотанный прошедшим днем. Каатэну пришлось несколько раз повторить его имя, прежде чем парень сонно приоткрыл правый глаз и уставился на товарища сонным, ничего не понимающим взглядом.
- А? - переспросил он, сладко зевнув и явно собираясь через мгновение-другое вернуться к прерванному сну.
- Эмбер... посмотри... пожалуйста, - доносились до него невнятные слова Каатэна. А может быть, это был только обман утомленного слуха?
Окончательно прийти в чувства Эмберу помог резкий тычок в бок. Парень мгновенно сел на земле, потирая ушибленную поясницу.
- Ну, что там у тебя?
Каатэн трясущимися руками отогнул ворот рубашки, открывая ключицу, где на ровной белой коже виднелись...
- О, силы небесные, где ты успел так скверно расцарапаться?

Вейра к этому времени успела задремать. И снилась ей полная чушь: хозяин театра, сидя верхом на двуглавой крылатой волчице, во всю глотку декламировал "Чашу страданий", Эмбер (такой же неприятный во сне, как и наяву) жонглировал горящими факелами, а какой-то незнакомый, но отвратительный тип, простирая перед собой руки, призывал: "Да придут ко мне пятеро рабов моих и подарят мне власть над стихиями..." Затем он обратился к Вейре и доверительным тоном понес какой-то бред о новом, прекрасном мире, почему-то именуя ее, Вейру, "друг мой". Вейра сначала не понимала, в чем дело, пока не обнаружила вокруг себя резную деревянную раму и не сообразила, что стоит в гигантском зеркале и, стало быть, ее принимают за отражение. Это невыносимо огорчило девушку (как же надо ужасно выглядеть, чтобы эта рожа приняла тебя за свое отражение?!). От отвращения она проснулась.
Костер почти погас, зато над макушками деревьев уже занимался рассвет.

Марк спокойно смотрел на спящих людей. Они выглядели так слабо, что его мощный кулак пригодится для их защиты. Потерев рукой, черный камень на диадеме он тихо встал и, отойдя, уселся на камень. Эту ночь прокараулит он, а возможно и парочку следующих.
Ничего. Я крепкий, смогу и без сна обойтись пару дней. А им нужен отдых.
В голову лезли спокойные размеренные мысли, хотя это не удивительно, текучие как вода, страстные как огонь, мимолетные как ветер. Такие мысли не часто забредали в голову Марка, в особенности последние. Он мигнул и задумался.
Вот эти четверо, как видно судьба связала нас. Разные. Мы разные, но почему-то мы собрались вместе. Интересно для чего...
Марк мигнул и внимательно посмотрел вокруг, до рассвета было еще часа два, два с половиною.
Все мы упокоимся когда-то. Но не всем уготована одна смерть. Ведь каждому воздается по вере его. И не только в смерти, но и при жизни...
Встряхнув головой чтобы отогнать мысли, Марк оглянулся. Тут до него донеся очень беспокойный, с нотой истерики, крик Хио. Встав, он начал пристально вглядываться во тьму. Он заметил нечто серое, исчезающие вдалеке от лагеря.
- Что случилось?
Произнес Марк своим обычным голосом, заодно будя остальных. Как раз начинался рассвет.

Волшебник открыл глаза, потянулся и зевнул. Начинался рассвет и...
И он снова ведет себя, как эти людишки!
Волшебник воровато огляделся, будто кто-то мог видеть его здесь, в его замке, и успокоенно вздохнул. Ну бывает... спросонья-то... Поработать немного, чтобы не разевать рот во всю ширину, а сделать томную гримаску, достойную высшего существа... Впрочем. это успеется.
Волшебник вышел на балкон. Стена замка была розовой от лучей восходящего солнца, и это было почти правильно. Волшебник удовлетворенно кивнул и вгляделся в зеркало.
Он увидел спящих рабов... хотя, нет, спали не все. Самый грубый - тот, что подчинит стихию Земли - не спал, а таращился куда-то. Волшебник всмотрелся тоже и заметил остатки вызванной им вчера тени.
- Друг мой! - воскликнул волшебник, вызывая в зеркале отражение. - Они справились, понимаешь мой верный друг!
Отражение заулыбалось, и волшебник хотел было полюбоваться на прекрасное лицо, но чей-то голос вмешался и заорал:
- Что случилось?
Волшебник передернул плечами, поморщился. Он уже понял, что это разоряется один из рабов - тот самый, которому не спалось.
- Ничего не случилось, - досадливо пробормотал волшебник. - Остатки колдовства... И кажется, оно кого-то зацепило. То ли Воздух, то ли Воду... А вот думать об этом вам не надо! Вам в деревню надо!
Маг осекся, сообразив, что разговаривает с рабами, и перешел на привычный высокопарный тон.
- Друг мой! - обратился он к отражению. - Я вновь вынужден подстегнуть этих ленивых скотов... О, нет, я не стану вновь вызывать тень богини... - Он помедлил и неохотно добавил: - Я и так перестарался, удивительно, как они вообще выжили. Я просто подгоню их... Небольшим ветерком...
Он улыбнулся, и отражение улыбнулось в ответ. Волшебник начал осторожно водить перед собой раскрытой ладонью, словно рисуя в воздухе.
Отражение исчезло, и в зеркале снова лагерь. А вокруг кострища начали кружиться маленькие вихрики, а ветки ближайщих деревьев затрепетали. Маг рассмеялся, и ветер стал сильнее, начал рвать с деревьев листья.
- Идите! - торжественно провозгласил волшебник. - Идите куда вам приказано!