(по просьбе мастера выкладываю вместо сержанта Ботари)

Сашка метнулся к особняку, забирая чуть левее, так, чтобы оказаться в стороне от двери. Он успел добежать и прижаться к стене, когда дверь распахнулась, и двое "шестерок" Пройдохи, недовольно ворча, вышли во двор - вошедший в стадию нездоровой активности босс погнал их обойти двор по периметру. Шедший первым оторвал взор от коммуникатора, на котором набирал гневную жалобу на службу свою тяжкую, адресованную своей подружке, и уперся взглядом в живописную пару Кунь-Андреев. Бандит растерянно замер, вытаращив глаза и раскрыв рот, и его напарник, сражавшийся с пряжкой ремня, уткнулся лбом в спину товарища.
Первым пришел в себя Балу - сделав шаг вперед, он перехватил пулемёт за ствол и, сдернув его с плеча, описал оружием красивую дугу, в конце которой пулемётный приклад и висок бандита с хрустом состыковались. Второй бандит, увидев участь своего собрата, от ужаса забыл даже заорать. Вместо этого он повернулся и, судорожно дергая кобуру, попытался скрыться в доме. Кунь догнала его в прыжке, они прокатились по земле, громила дернулся и затих. Китаянка, поднимаясь, отряхнула ладони, противник остался лежать грудой тряпок. Сашка молча показал ей большой палец, а затем юркнул в коридор. Прокравшись до операторской, он сел на пол, вынул из подсумка зеркальце и осторожно высунул его за угол. Посмотрел, сунул обратно и показал один палец, обозначив присутствие одного человека, а затем жестами описал наличие входа в подвал. Затем вытащил из ножен нож, встал и скользнул внутрь. Тут-то все и началось.
Только Сашка вошел в операторскую, как в коридор спустился еще один из людей Пройдохи. Узрев зловещие черные силуэты, бандит заверещал, как резаный, и попытался выхватить пистолет. Услышав его визг, Толстяк дернулся и, узрев позади себя вооруженного человека, тоже завопил не хуже пароходного гудка. Сашка полоснул его по горлу, но было уже поздно - в доме началось то самое нездоровое шевеление, которое обычно означает подготовку к организованному сопротивлению со стороны атакованных.
- Работаем грубо! - заорал лейтенант и, сорвав с пояса дымовую гранату, швырнул её в подвал. - Кунь, сюда! Балу - твой коридор!

Тонкий слой противно-ледяной тинной воды плещется под ногами, подбирается к щиколоткам. Широкие и плоские кирпичи древних стен смыкаются прямо над головой полукруглым сводом. Тут и там они выщерблены, словно за них жадно хваталось множество рук. Затхлая сырость пропитала воздух, стены покрыла вековая желтовато-сизо-зеленая плесень. Тронешь – на руках остаются пятна с запахом гнили. Звонко падают капли, где-то вдали смутно ревет море.
И вдруг – тишина. Такая глухая, что в ней путается и смиренно умолкает звон в ушах.
Коридоры и коридоры, все одинаковые, сколько ни сворачивай за угол, какой поворот ни выбирай. Лишь освещение каждый раз иное: то пронзительно лимонное, то густо багряное, то неоново фиолетовое, как в дымных шумных залах дискотек. Пульсирует. То набирает сочность, то почти гаснет призрачным намеком. Нет ни музыки, ни звука собственных шагов, лишь взволнованное прерывистое дыхание – от желания добраться до выхода.
И тревожный шелест за спиной.
Оглянись! – никого. Встань, переведи дух. Спокойно.
Энергия жизни течет размеренно, пульсирует в ладонях, бьется под ресницами...
Упало и закачалось лодочкой на зеркальной поверхности белое с огненной каймой перо.
Не бывает полных тупиков.
Уже по колено противно-ледяной чистой воды. Значит, где-то есть источник. Найдешь вход – найдется и выход.
Никакой опоры, надежен только застоялый воздух древних коридоров и взбивающие его крылья – они как руки и ноги, они продолжение тела. Залы сменяют друг друга, будто пейзаж за окном-иллюминатором в шинкансене: только готовишься увидеть что-то, как оно скользнуло мимо, подразнило неуловимым силуэтом и скрылось за горизонтом.
Привиделось строгое лицо святого Михаила, что взирает с высоты постамента в маленькой церкви на Лантау. И вдруг неудобные подлокотники кресла. Что-то живое совершило безумную попытку вторгнуться в скованный тяжестью замшелый лабиринт. Движение?
Полный стоп.

Эта зала не для человека, свод теряется во мраке высоты, где стайка крохотных белых оконцев водит безумный хоровод. Ряды мраморных колонн уходят в бесконечную даль искусственного идеального леса. Зеркала? Тогда почему нет отражения единственного посетителя? Из потайных альковов глядят с тоской почти утерянной надежды фигуры во всевозможных одеяниях, видны лишь складки ткани и части лиц – там нос, щека или ухо, или неподвижный глаз. Шаг-другой ничего не меняют. Зато больше нет воды. Широкие грубо отесанные каменные плиты под ногами носят седой отпечаток древности. "Людям здесь не место", шепчет обитель. Обиталище чего-то или кого-то.
- А я и не человек! – в дерзком бесстыдстве заявляет пришелец, и эхо разносит слова многократным повтором, словно перешептываются потревоженные духи в тенях огромных колонн.
Бело-коричневые одежды и огненные крылья наглеца несут в себе цвет, чуждое для этих мест качество. Медные кольца на длинном посохе вторят каждому движению мелодичным пением металла. Призрак жизни в полумертвом царстве, он ударяет трижды посохом о пол и взмывает к недоступной, скрытой мраком вышине. Все тянутся и тянутся каменные колонны, глумятся слепые окна. Он зависает в парении, кружится спиралью, оглядывает с высоты бесконечный зал.
Зрение здесь не однородно, оно то позволяет выхватывать фрагменты, неразличимые на таком расстоянии невооруженным глазом, то расширяется до невозможного для человека. На колоннах то и дело остаются черные росчерки, словно роспись, - слишком мало расстояние между ними.
Постепенно складывается картина: вот кодекс Ур-Наму, а там дальше – свод законов Хаммурапи, Двенадцать таблиц и Свод Юстиниана, Устав мандинго, Бюргерлихес Гезетцбух и Кодекс Наполеона... их много, они все разложены на одинаковых неприметных пюпитрах, пыльные и нетронутые. И лишь в центре воздвигается громадный том, чьей обложки не коснулось забвение.

(помощь в выкладке, ун!)

Любопытство превосходит все, и огненный демон обрушивается вниз – лишь для того, чтобы бережно опуститься на пол рядом с постаментом и открыть занятную книгу. Края страниц обугливаются под его пальцами, но он осторожен, касается едва-едва.
Не имеет значения, на каком языке она написана. Любые символы напрямую складываются в понимание их значения. Или в подсказанный машинный перевод – программист четко знает, что ни одна программа не совершенна. Но он стремится понять.
И понимает. С острой, как наточенное лезвие, ясностью.
- Почему же Танский кодекс?
Эхо разносит голос по идеальным рядам искусственного леса. Без ответа.
Из тяжелых пыльных книг вышла неплохая пирамида, когда вторженец свалил их все в центре. Главный пюпитр зиял пустотой.

Вынырнув изо сна, Шун дернулся, неуклюже смахнул со стола хардверную мелочь и «мышку» - она жалостно повисла светящимся маятником. Святой Михаил по-прежнему взирал со строгой отеческой заботой.
Денрей негнущимися пальцами набрал "быстрый" номер в мобильнике.
- Сэйва-кун?
Глухой, как зависший компьютер, автоответчик. К'со!
Не дожидаясь окончания записанной фразы, Денрей оборвал связь. Мир кружился перед глазами, то распадался на пиксели, то собирался в четкую картинку. Явный "передоз" Реальности. Шун выковырял из упаковки еще одну таблетку, случайно нашарил бутылку воды на краю стола, машинально открутил крышку и проглотил, не заметив, прохладную жидкость вместе с лекарством.
Кажется, его нельзя употреблять много и часто. Но и дело не терпело отлагательств. Может, все посчитали те случаи совпадениями, но Шун увидел в репортажах о смертях и увечьях – поищи информацию и нападешь на нее – отголоски "закона 45"*.
Каунт всегда услышит запрос от напарника – то ли "спасибо" говорить Секимори, то ли проклинать на чем свет стоит.
К-сан, у меня есть способ решения проблемы Колесничей.


------------------
* Закон 45 – уголовный кодекс Японии.

Коулун, Даймонд хилл

- Извините, на мосту запрещено останавливаться.
Человек, опирающийся о перила, со вздохом полез в задний карман.
- И давайте без глупостей, хорошо?
Нарушитель, сдаваясь, поднял руки и повернулся.
- Разрешишь покурить, э?
Патрульный в обязательной бело-желтой жилетке перевел растерянный взгляд с зажатой в пальцах правой руки сигареты на полицейский жетон в левой. Шлем был чуть-чуть великоват юному блюстителю порядка и, несмотря на туго затянутый под подбородком ремешок, съезжал на нос.
Ночь все сильнее пахла раскаленным железом.

***

Ребристая сланцевая черепица оказалась неожиданно скользкой, пришлось сесть на коньке, прислонившись к похожему на рыбий хвост завитку, а винтовку пристроив на сгиб локтя. Позиция невесть какая с точки зрения скрытности, зато отсюда просматриваются оба двора от ворот почти до ворот. Тони установил прицел на триста метров и принялся ждать: либо выскочит кто-нибудь из особняка, либо (что вероятнее) из помещения для охраны в наружных воротах на помощь хозяину побежит его армия. Условия почти стендовые, аж противно.
Вопрос "что же вынудило согласиться" больше не интересовал, он остался по ту сторону высокой стены бывшего монастыря. Возможно, обязательство перед русским. Может быть, вечный дух противоречия. Вероятнее всего, любопытство. Но об этом он подумает позже.

***

- Вытаскивайте Си Чен! - крикнула, не останавливая разрушительный танец, Кунь. - Я иду за Пройдохой!
Из пореза у нее на скуле - след осколка то ли стекла, то ли металла, - текла кровь.

Реальность

В Реальности безветрено. Бесконечное море отражает бескрайнее небо. Маленький бриг застыл на зеркале воды, и даже мельчайшей волной не искажает его отражения.
Мертвый штиль.
Фигурка капитана - темна и неподвижна, словно статуя - одиноко вглядывается туда, где море и небо сливаются в единое целое. Черный камзол с шитьем, сабля с черепом на эфесе, великолепную шляпу сжимают тонкие пальцы. Подошвы сапожков стоят прямо на форштевне, словно капитану нет дела до гравитации.
- Все готово, - шепчет кто-то едва слышно, боясь потревожить застывший мир, - можно приступать, капитан.
Статуя оживает - капитан, коротко кивнув, надевает шляпу.

***

Легкий толчок из глубины, и вода здесь стала чуть темнее, словно нечто крупное медленно поднималось к поверхности.
- Засекли, - капитан легко пробежалась по форштевню и спрыгнула на палубу. - Мы готовы?
- Да, капитан.
- Я не слышу!
- Так точно, капитан! - рявкнул Феникс громче.
Баронесса Ротшильд рассмеялась:
- Феникс, с якоря сниматься.
- Встал якорь... якорь чист. Стоп шпиль! Левый якорь к отдаче приготовлен. Правый якорь к отдаче приготовлен.
- Якоря на место.
- Есть, якоря на место.
- Боевая тревога. Поднять флаг. Лево руля, курс пятьдесят градусов!
- Есть, боевая тревога. Есть, полднять флаг. Есть, лево руля. На румбе пятьдесят градусов, - отозвался незримый рулевой и на флагштоке, несмотря на отсутствие ветра, затрепыхался черный флаг с костями и черепом, а бриг начал заваливаться влево, набирая ход.
Разноголосо скрипнули мачты, паруса надулись, словно пузыри.

Международный аэропорт «Кансай»
11 апреля 2016 года
Жители этой страны не удивятся, увидев, как каннуши* в развевающейся накидке-сайфуку* и эбоши* накручивает педали велосипеда, а мико из соседнего храма, отложив учебник по квантовой физике, продает недавним одноклассникам амулеты перед вступительными экзаменами. В назначенный день и час монахи школы Ринзай проходят через мост Санджо-о-хаши, пропуская машины на светофоре. Служители из Асакуса едут вечером домой на метро, "принц" Кабуки, смыв грим белой лисы или Сарашина-химэ*, смотрит футбольный матч по телевизору в баре, а его старший кузен и носитель не менее громкого имени выступает с детишками в утренней передаче. Древний мир и мир сегодняшний существуют рядом, проникают друг в друга, не смешиваясь и не конфликтуя.
Хотя время от времени (что скрывать?) случаются флуктуации - по иному не назовешь. И как раз одна такая произошла в аэропорту "Кансай" возле Осаки перед рейсом СХ503 на Гонконг.
Клерк авиакомпании, регистрировавшая пассажиров, поначалу не обратила внимания на вспышки фотокамер и сухие щелчки спусков. Ей понадобилось поднять голову и с приветливой профессиональной улыбкой спросить, будет ли что-нибудь сдаваться в багаж или только ручная кладь, чтобы понять, в чем причина.
- Ха-а-а-ай, - мелодично пропела миниатюрная девочка в ярко-алых одеждах; тяжелый подол узорчатого плотного учикакэ подметал за ней пол, а прическу украшал черепаховый гребень и заколки. - Она-а оче-ень ручна-а-ая.
- Это-еще-как-сказать! - скрипнул моделированный электроникой голос.
Девочка водрузила на ленту весов нежно-розовую, с гроздьями белых цветов переноску; за пластиковой исцарапанной дверцей яростно полыхали огнем круглые кошачьи глаза.
- У вас есть справка от ветеринара?
- Ха-а-а-ай.
Сквозь решетчатую дверцу просунули сложенные втрое документы – Кошка слишком долго трудилась над их подделкой, чтобы доверить хранение хоть кому-нибудь.

----------
*kannushi - 神主 – буквально «божественный господин», изначально он посредник между божествами и людьми, позднее человек, который отвечает за содержание синтоистского святилища, а так же проводит в нем ритуалы. Иероглифы названия можно так же прочесть как jinshu, но значение от этого не изменится.
*saifuku - 斎服 – буквально «очищенная одежда», церемониальное одеяние из белого шелка длинными очень широкими рукавами.
*eboshi - 烏帽子 – буквально «воронья шапочка», традиционный головной убор людей знатного происхождения, обозначающий «вхождение в возраст»; так же его носят во время ритуальных церемоний жрецы шинто.
*Sarashina-hime –更科姫 - персонаж пьесы «Momiji-gari» («Любование кленовыми листьями), принцесса, встреченная главным героем в горах, на самом деле оказавшаяся демоном.

РЕАЛЬНОСТЬ

- Приготовить карронады!
- Пушки готовы, капитан. Тип боеприпаса?
- Мастер Ги Вонг.
Ги Вонгом звали человека, разработавшего в 1985 году первый TSR-антивирус. Баронесса любила кибер-историю и людей, сделавших что-либо первыми.
- Есть, Мастер Ги Вонг.
Справа по борту пузырилась, словно кипела, вода. Баронесса встала за лафет и навела орудие. Через мгновение водная гладь обнажила сотни серебристых, мерцающих в свете солнца и отражений в воде птиц, мелких, с воробья размером, пакетов данных. Они тяжело взлетали вверх, не пытаясь разлететься в стороны и держа общий курс.
- Ну кто ж так делает?.. Чайники хромые. Execut, - шепнула пиратка и выстрелила.
Из гладкого ствола карронады калибром в почти двадцать сантиметров вылетела длинная тонкая спица и, забирая выше, устремилась над стаей сообщений.
- Напомни мне прописать Мастеру Ги Вонгу подобающий внешний вид под этот корабль. Ядра какого-нибудь, или картечи. А то как-то несолидно, - пробормотала баронесса.
- Так точно, капитан.
На пике полета спица раздвоилась, вторая ее часть повернулась перпендикулярно первой, образовав крест, затем каждая часть раздвоилась вновь, достраивая линии на каждом конце креста, и вновь, и вновь... Через доли секунды стаю накрывала сеть с малым размером ячейки, а накрыв, вирус замкнул пространство.

Кое-какие из птах, сгенерированные чуть более разумно, пытались распастья на составляющие и отправиться на волю хотя бы частично, пусть не будет контрольной суммы, пусть хоть крылышко, хоть перышко дойдет... но Мастер Ги Вонг перехватывал эти попытки и размножался сам, так что вскоре над водой висела уже не стайка птичек в сетях, а темный непроницаемый шар.
- В трюм их, - скомандовала баронесса, - и разберись, куда были отправлены сообщения. Может пригодиться.
- Так точно, капитан.
Шар втянуло во внутреннее помещение корабля.
- Феникс, выведи сюда местную дурацкую видео-систему.
Деревянный скользящий лафет пушки перевернулася так, что карронада оказалась внизу, а затем поднялся вертикально, преобразовавшись в какое-то подобие школьной доски с выжжеными схемами, формулами и кривой надписью: "Я все еще знаю, что вы делали прошлым летом, но все еще не понимаю, зачем". Баронесса положила ладошку на деревянную поверхность, авторизуясь в системе в качестве администратора, после провела несколько новых линий, одни уводя в никуда, другие замыкая сами на себя.
Поднимался ветер, Мировой океан больше не был спокоен и тих, на солнце наползали тучи.
- Отправь по нужному адресу послание. Шифровать, хэшировать до четвертого уровня, анонимизировать через арктические и аргентинские ноды.
- Почему аргентинские? - удивился Феникс.
- Вот все так спросят. Потому и аргентинские.
- Тест? - спросил Феникс, готовясь отправить сообщение.
Быронесса отключила сторонние учетные записи и поправила систему идентификации, а затем улыбнулась:
- Напиши: "У меня их глаза".

(помогаю выкладывать)

- Вот и славно... три маленькие слепые мышки...
Впрочем, грызунов много больше. Только что они предприняли штурм ворот, сообразили, должно быть, где засел снайпер. Перекаленной проволоки ни у кого не нашлось, так что ставить растяжку пришлось с помощью обрывка лески, но и так сработало любо дорого. Жаль, что шумно. У всего есть свои плюсы и минусы. Плюс: на второй заход дураков не нашлось.
Прицел, настроенный на триста метров, не менее семи сантиметров от глаза, подушечка указательного пальца (самый кончик!) лежит на спуске. Поправка на ветер... о чем вы, право слово? Условия - считай, что практически стендовые. Расслабься и получи удовольствие.
Тони не любил сосредотачиваться, от этого начинал ныть затылок, а воздух перед мишенью принимался рябить, как над раскаленным асфальтом. Наверное, его голова не предназначена для размышлений. Он и так знал, попадет в цель или промажет. Он всегда это знал - с того самого времени, когда в ладонь впервые легла теплая, рубчатая рукоять пистолета. Хех, прилично... Для такого заморыша у тебя крепкие запястья.

РЕАЛЬНОСТЬ

Бескрайняя снежная равнина слепит глаза. Мягкий и неверный слой – ступишь и можешь провалиться по пояс, а можешь пойти, словно по твердому насту. Программисты, нетраннеры, ледорубы, хакеры... не счесть им имен: здесь их вотчина, детская комната с настоящими большими игрушками. Пусть забавляются.
Целые гряды холмов и отдельные горбики, неожиданные лощины и пропасти составляют изменчивый ландашфт, бесполезно наносить на карту. Долина светится изнутри, или так хочется думать, потому что должен же быть источник света. Яркие точки звезд на угольно-черном небе не способны залить ее таким пронзительным белым сиянием. Вот и отличие от снега: ничто не искрится, невозможно разглядеть ни единую снежинку.
Из молочного густого тумана-снега воздвиглась черная каменная пирамида. Ее подножие укрыто от глаз, будто айсберг под океанскими волнами. На каждой из высоких ступеней, что ведут к трону, выставлен ряд зажженных свечей, точь-в-точь солдаты в обороне. Числом – тысяча.
На троне, похожий на пантеру, уверенную в удачном исходе охоты, восседает император. Рукава темных одежд украшает золотая вышивка в виде сцепившихся то ли в схватке, то ли в забаве драконов; доспех из черной кожи и пластин черненой бронзы укрывает от атак; прямой меч с нефритовой рукоятью лежит наготове.
На развернутых в воздухе перед ним полотнищах флагов не эмблемы царств. Особняк в Даймонд Хилл в трех проекциях плюс данные со спутников в реальном времени. Карта района. На периферии нарезанные прямоугольниками кадры с камер слежения на улицах. И прямая трансляция с импланта Тони Лианга, без его ведома и согласия – таковые есть от руководства, этические вопросы можно обсудить позднее.

События этой ночи не связаны с тем, ради чего явился в Гонконг человек по прозвищу Нефритовый император, но давнее чутье говорит: это важно, и Ю Ди наблюдает. В "деле о морских призраках" он уже знает цель, расклад сил и необходимые ходы. План готов, и единственное его слабое звено сейчас – этот конкретный снайпер. Лианг нужен, даже если придется снова выуживать его откуда-то в прямом или переносном смысле.

Маленькая лодка с навесом, каких тысячи в Абердине, затерялась среди рыболовецких шхун у причала вдоль проезда Куньтон. Днем на нее смотрели бы с недоумением, но под покровом ночи некому удивиться столь необычному явлению. Владелец лодки, сложив руки на солнечном сплетении и не снимая черных в серебристой оправе очков, крепко спал – или так могло показаться. На столике рядом с открытым ноутбуком одиноко белела тонкого фарфора недопитая чашка зеленого чая.

По бескрайней ледяной равнине прокатилась рябь, будто жаркое марево над землей в летний день. Вот уж к чему трудно привыкнуть: неестественности и противоречия, каких не может быть в реальной жизни.

Поодаль качался на волнах бриг с пиратским флагом. И он, и океан вокруг него заключены в сферу, будто пряничный домик в снежный шар, - так это выглядело со стороны. Дотронешься – окажешься внутри, и созданный программистом мир развернется вокруг тебя. Нефритовый император прищурил один глаз, разглядывая дикое порождение людского воображения.
От "снежного шара" поднялся колючий ветер, увлек за собой снежинки. Яростные и острые, как иглы, они пробивали дырки в полотнищах, превращая в решето, но, достигнув свеч, таяли в их пламени. Тысяча огоньков развернулась навстречу опасности. По взмаху императорской руки затянулись дыры, восстановилась ровная четкость изображений на флагах.
Забавная иллюзия личного всемогущества.
Здесь, вроде бы, один Ю Ди, но за ним и его возможностями стоит весь отдел государственных программистов. Кто знает, сколько их там, может быть, как свечей, тысяча. Или больше. Изучают этот черный бриг и его владельца... владелицу. Нет, данные на нее сейчас не нужны. Повелитель отослал прочь почтовых соколов. И сосредоточил внимание на Лианге.

___ ___
___ ___
___ ___
___ ___
_______
_______

Линь. Посещение

Всеобщее посещение.
Сладостное посещение.
Достигающее посещение.
Познанное посещение.
Искренее посещение.
При достижении восьмой луны будет несчастье.

РЕАЛЬНОСТЬ

- Полный вперед!
Бриг набирал скорость, разрезая воду и оставляя за собой долгий пенный след, словно шрам. Неподалеку виднелся галеон "Защитник", огромное неповоротливое чудовище, сравнимое по огневой мощи с небольшим фортом.
- Полное общее сканирование зоны, - скомандовала капитан на бегу. - Запускай "Воздушного змея".
- Процесс сканирования завершен, - отозвался Феникс. - Капитан, здесь...
- Рифы?
- Разумеется, капитан.
- Тут и встанем. Маркируй их.
Неясное голубоватое свечение разлилось на поверхности воды и баронесса, перехватив контроль над подводной грядой камней, вытащила их наружу. Вокруг галеона стремительно росли скалы, затрудняя "Защитнику" маневрирование, если эта громадина вдруг надумает маневрировать.
- Готово. Бери управление кораблем на себя. Где чертов змей?!
- Так точно, взять командование на себя.
Традиционный китайский воздушный змей выглядел вполне натурально, хоть и был выполнен в виде птицы - огромной, ширококрылой, на легкой деревянной раме и с длинным раздвоенным хвостом*.
- Прикрой меня, Феникс.
- Да, капитан.
Баронесс ухватилась правой рукой за стилизованную когтистую лапу "змея" и конструкция, дрогнув, взмыла вверх.
С высоты баронессиного полета была видна суета на палубе "Защитника". Металась запрограммированная матросня, подсвечивались то тут, то там исполняемые команды, нервно дрожали снасти.
Пиратка покружилась над палубой, не позволяя засечь себя охранным системам и выискивая живых. Должен же хоть один настоящий, не состоящий из кода офицер присматривать за этим плавучим бардаком... Админа баронесса так и не нашла, видать, прячется внутри, благоразумно не выходя на верхнюю палубу и не ища неприятностей, зато приметила сидящую на одной из скал сумрачную крылатую фигуру. Облаченный в латный доспех демон наблюдал за происходящим. "Это что еще за персонаж, каракатицу ему в зад?" - баронесса спросить не успела, узнала персонажа и благоразумно не стала приближаться и выяснять отношения. Помахала свободной ручкой и спикировала на галеон.

Что ты чувствуешь, стреляя в людей?.. Вопрос, на который у Тони никогда не было ответа и, как он полагал, никогда и не будет. Не потому что не искал и не мог найти. Все проще, гораздо проще...
Он стрелял по мишеням - неодушевленным предметам. Нельзя отобрать жизнь у того, что не было живо.
Людьми они становились потом, когда он оставлял в их память подношения в храме. Белое пустое пятно обретало черты и форму, становились значимыми имена. К манекенам возвращался если не дух, то хотя бы на какое-то время плоть.
А пока - взять сантиметра на два выше макушки выскочившей мишени, чтобы пуля гарантированно вошла в лоб, упреждение - на два пальца левее, дожать спуск.
Резкий неоновый свет превратил квадрат вымощенного белым ракушечником двора в чистый лист, на котором темно-красная лужа расплескалась, как яркая краска. Тайский каменный истукан в разукрашенном шлеме Эрлана злобно скалился, взирая на обмякшую фигуру у своих когтистых ног; неестественно яркое пятно расцветало вокруг головы Пройдохи, словно нимб. По краям эта алая клякса начинала впитываться в пористый, как губка, камень.
Если у тебя всего несколько секунд - оставь пулемет, возьми лучше винтовку...

------------

Имя файла: ichidoi o usesamasu*
Тип файла: файл AVI
Приложение: Media player classic
Размещение: F:\
Размер: 1,37 МБ (1 437 039 байт)
На диске: 1,37 МБ (1 437 039 байт)
Создан: 19 мая 2015 г., 19:06:15
Изменен: 14 апреля 2017 г., 17:45:09
Открыт: ...
Атрибуты: только чтение

-----------------
*ichidoi o usesamasu - *"Все проходит" (японск.)

РЕАЛЬНОСТЬ

Это было поспешное, необдуманное решение. Капитану повезло, что не каждая программа была оснащена арсеналом для уничтожения противника - был и обслуживающий персонал. Но все же это было поспешное решение. Через секунду после приземления баронесса была окружена матросами и выражения лиц у них были самые нечеловеческие.
- Феникс, - заорала баронесса, отбиваясь от нападающих, - вычисли мне живого!
Абордажная сабля была произведением искусства. Раздавая всем желающим вирусы и трояны всех мастей, от шедевров собственного изготовления, вроде "Ромеро", превращающего зараженный компьютер в зомби-машину, до доработанного под современные стандарты "Китайского пингвина" и также доработанного "Пикселя Смерти", созданного еще в Эпоху Диал-апа. Программы "европейского арсенала" выгрызали целые куски кода и самореплицировался до бесконечности - на телах матросов расползались зияющие раны, пожирая носителей целиком. "Индийский арсенал" находил лазейки, "ранил" систему и заполнял образовавшиеся пустоты кусками бессмысленного кода, до неузнаваемости уродуя и интерфейс, и исполняемые библиотеки.
- Нашел, - голос Феникса был полон тихой гордости. - Вывожу данные.
- Попался, красавчик, - пиратка срубила голову особо-рьяной программке и, сорвав с пояса небольшой мешочек, шваркнула его с размаху о палубу.
Все заволокло дымом. Он быстро рассеялся, власть над пространством галеона принадлежала умелому администратору, но капитану хватило этих нескольких секунд, чтобы проломить фальшборт и бежать. Так казалось. Вот она, дыра в ограждении судна, да здоровая, как будто не хрупкая девушка ее проделала, как средних размеров кабан, близорукий донельзя.
Но пиратка потратила время не на бегство, а на его имитацию, да еще на то, чтобы стащить сапоги с одного из мертвых матросов и быстро переобуться. "Родные" сапожки отправились за борт, а баронесса - вот она, стоит с саблей наголо, ожидая, сработает ли трюк. Сработал.
Не отправься баронесса на галеон и не вызови она панику у администратора сети, искать бы ей его до посинения. Поспешное решение - потыкать палочкой змеиный клубок, чтобы отыскать ее голову. Но действенное.

Шоссе на Лантау
11 апреля 2017 года, 23:00

Соревнования по упрямству завершились ничьей: несмотря на нездоровье, машину вел Шэнь; на заднем сиденье разместилось наибольшее приближение к мобильному восстановительному пункту, какое Денрей сумел смастерить из частей того сервис-комплекса, что остался в церкви. Даже интересно, когда, наконец, явятся с намерением вернуть ее владельцы всей этой роскоши. Хотелось бы находиться в тот момент в каком-нибудь другом месте. О подобных разработках в открытом доступе ходили только смутные слухи, ничего конкретного, а тут – рабочий образец. И японец – да не абы кто, а спец по андроидам, сотрудник одной из крупнейших мировых корпораций по их производству, – который образцом воспользовался, копался в нем, да и вообще мог записать на имплант миллиард изображений этого чуда техники и переслать своим. В бизнес-доброту Шун не верил. Зато верил своим наблюдениям. Например, за необычным скоплением неизвестных деятелей около узла связи оборудования с серверами в Реальности. Некоторые были агрессивны и настырны, парочка из них недобдила и вместо бесконечной переадресации точек входа через какой-нибудь Мозамбик или разброса их по всему миру дала отследить базовые. Франкфурт-на-Майне и Фульда. Шун проверил по карте, не так далеко друг от друга. Информация хорошо складывалась с кодовыми метками на футуристическом хардвере.
Удивил только один из этих любопытных. Нет, за выстроенное Денреем ограждение он не попал, как и прочие... Но, узрев песчаного цвета лисичку с огромными треугольными ушами, слегка раскосыми карими глазами и острым черным носиком, аватар-человек позабыл все на свете и принялся воодушевленно играть с аватаром-фенеком. Шун кинул ему приветствие и запрос на знакомство.

Солнечная полянка посреди ледяного чертога выглядела неуместно свежо. В нагретом воздухе над желто-синей цветочной россыпью очумело зависла бронзовая стрекоза. Остроухая лисичка почти терялась в густых зарослях травы.

Niku_mann: Benutzerabfrage akzeptierte.
[04/11/17 23:05 IP:скрыт]

Аватар - карикатурный пухлик с ежиком черных волос и нелепой бородкой - одним пальцем щекотал мягкое светлое пузико лопоухой пустынной лисички. Горе-страж и не думал задействовать острые иголки зубов, вместо этого он блаженно жмурился и курлыкал. Предатель.
Гость блестел круглыми стеклами очков.

Niku_mann: Всегда хотел завести какую-нибудь зверушку, только мне нельзя. Виртуальный - хорошая мысль, сам бы я не догадался. Привет.
[04/11/17 23:06 IP:скрыт]

Sanari: Этот у меня не зверик, просто очень своевольный аватар. Ты еще мою питомицу не видел. Да лучше бы и не надо, она жутко невоспитанное существо. А почему тебе нельзя животных?
[04/11/17 23:06 IP: 41.79.224.172]

Фенек перекатился на лапы, подставил спинку и выжидательно посмотрел на гостя. Тот порылся в кармане белой спортивной куртки, ничего не нашел и, нахмурясь, сотворил печенюшку из воздуха.

Niku_mann: Аллергия на все на свете. Порой думаю – и на саму жизнь.
[04/11/17 23:07 IP:скрыт]

Любопытнее всех гостей был сам Шэнь. Конечно же, вся эта сложная система не принадлежала ему – скорее, прилагалась, как упаковка к мобилке: коробочка, зарядка, инструкция, сменный аккумулятор, USB-кабель и все такое. Не андроид и не человек. Биологический механизм с кибернетическими вставками и мозгом, способным к нелогичному мышлению. В какой-то момент Денрей заподозрил в нем немецкого собрата Ни-тян.
Момент прошел быстро: чтобы немцы сделали своим übermann китайца? Как же! Разве что подопытное существо в процессе.
О том, что у немцев есть свой аналог Секимори, Шунскэ много думал, но так и не смог найти доказательств.
Видно было, что концентрация дается Шэню с некоторым трудом. В напряженной сосредоточенности на вождении – может, и на чем-то еще, но от него не было активности в Реальности – он как никогда напоминал ястреба на охоте. Телохранитель не спрашивал, откуда известен адрес главы проекта «Да Чэн», секретная, между прочим, информация. Его подзащитный и временная нянька не задавал вопросов о том, почему одна конкретная немецкая фирма предоставила китайскому проекту свое произведение таким замысловатым образом и в самом неожиданном качестве. Да и незачем спрашивать: промышленным шпионажем пусть занимается служба безопасности «Виктория фармасьютиклз».

Лисичка прикусила печеньку, тут же превратила ее в скорпиончика, которого сжевала с хрумканьем, и снова заинтересованно заглянула в глаза гостю.

Sanari: У самого есть аллергия, сильно портит жизнь. Как выкручиваешься? Я – таблетками. Кстати, симпатичный чиби-аватар. С себя рисовал или откуда-то взял персонажа?
[04/11 23:08 IP: 41.79.224.172]

Niku_mann: На таблетках? Я тоже. На меня тут работает целый фармакологический отдел. Они пользуются мной, а я ими.
[04/11 23:09 IP:скрыт]

Ханауэр Ландштрассе, 30.
Гельнхаузен-Меерхольц
Германия

В воздухе, кроме запаха прошлогодней хвои и примрозы, повисло многозначительное весомое "гхм!". Молодой человек (в нем почти все было круглое - голова с черным ежиком коротких волос, бледное от недостатка солнечных лучей лицо, очки, ну а белая спортивная куртка делала обьемистым и его самого) быстро глянул через плечо. За последние пять минут ничего не изменилось. У распахнутого окна на диване с планшетом в руках возлегал второй обитатель маленького особняк; с места от терминала были видны лишь закинутые на журнальный стол - правая на левой - длинные тощие ноги и всклокоченная макушка.
- Полчаса назад активировался Доннар, - сказал пухлик.
Ноги поменялись местами, теперь сверху располагалась левая.
- И ты, конечно же, пока не нашел на карте мира местоположение нашего унтер-Д номер восемь, - констатировала всклокоченная макушка. – Условия контракта ты знаешь.

Голубой, с прожилками "лед" еле слышно похрустывал, за прохладными стенами кружили бесформенные тени. Чиби-пухлик сорвал одуванчик и помахивал им перед носом ушастой лисички.

Киото, какое-то время назад

О-нуши был вооружен, предмет в его руках давно представлял опасность для маленького домашнего робота в косматой черной шубке. Им хозяин с легкостью извлекал проказливую любимицу из труднодоступных мест. Предмет был возобновляем, в чем Кошка уже убедилась, изничтожив предыдущие семь (два в гневе, четыре из мести и один в качестве эксперимента).
Развернув к человекуу жесткие треугольные уши, Кошка вела наблюдение. Хозяин ловко орудовал инструментом, не создавая угрозы. Позицию маленький робот выбрал почти идеально: до спасительного дивана недалеко, сетевой кабель крепко зажат в манипуляторе.
О-нуши обратил внимание. Переход в режим угрозы третьей степени!
- Не смей ничего с ним делать!
Тактика выбрана неверно. Срочное отступление под стол.
С негодующим жужжанием черный пушистый робот ретировался в заранее намеченное укрытие. Но человек неожиданно оказался быстрее и успел перехватить беглянку за кончик хвоста. За него и вытянул на середину комнаты. Сел на корточки перед Кошкой и щелкнул по носу.
- Доспехи выпросила и даже не примерила, бяка. Не нравятся, что ли?
Маленькая домохранительница зашипела, как раскаленные угли, на которые брызнули ледяной вод.
- Примерила-очень-нравятся-где-враг? – без пауз протарахтела она.
- Враг ей... – проворчал хозяин, запустив пятерню в шевелюру. – Враг не определен.
Удивительное дело, в комнате, вроде, ничего не поменялось – женские вещи в шкафу не в счет, - но стало уютнее, чем прежде. И дело вовсе не во всегда свежих цветах в вазочке на окне.
- Задача: оберегать Айю. Раз уж меня отправляют в Гонконг... Билет пока, между прочим, только в одну сторону.

Кошкино сокровище хранилось в сундучке, доступ к которому был запрещен всем, кроме о-нуши, а ему – только при условии хорошего поведения. Время от времени Кошка доставала сокровище и полировала мягкой тряпочкой блестящий темным лаком металл. А также чистила от пыли шнуровку. Обмундироваться без посторонней помощи было трудно, особенно плохо поддавался дрессировке хвост, но Кошка все ж таки нацепила почти все детали.
- Жена-несовершенная, - бурчала она при этом; уставилась круглыми желтыми глазами на хозяина. – Подтяни-завязки-на-коте.
- Решила сменить пол? – изумился тот, но послушно затянул крошечные шнурки на идеально облегающих лапки наручах.
В черных с золотом доспехах любимица выглядела внушительно и сурово, настоящая воительница, хоть и миниатюрная. Гроза птиц, крыс и мышей, включая компьютерных. Две сотни фотографий этой роскоши уже лежат в Реальности.
- Личное мнение вассалы пусть держат при себе, - распорядился о-нуши. – Задание: беречь Айю.
- Хааааай! – пропела Кошка с сарказмом; подражала, зараза. – О-нуши-нравится-несовершенная-жена. Кошка-уступает-но-не-сдается.
Негромко жужжа, домашний робот проехался по комнате, проверяя функциональность. Доспехи были как раз впору. Затем был вынесен строгий и окончательный вердикт:
- Пусть-трепещут. Нужен-нужен-меч.
- Ага, сейчас, только оружия нам тут и не хватало.
Хозяин взял зарядное устройство. Анализатор выражений подсказал, что производится намек.
- Есть-то будешь?
- Ун-ун-ун! - черный мохнатый робот активировал мигание фоторецепторов и устроился у ближайшей розетки. – О-нуши-обязан-питать-вассалов, ун!

Коулун, Даймонд-хилл
12 апреля 2017
Раннее утро

Утро было прозрачным. Молодой человек на крыше многоэтажки затолкал измусоленную сигарету в небольшой пластиковый пакетик и достал из пачки новую. Дело было, скорее, в привычке, чем в желании покурить. Время от времени он разглядывал особняк (тот напоминал разрубленное лопатой, разоренное осиное гнездо) через оптический прицел от винтовки. Солнце вылезло из-за горба Виктории почти за его спиной, хорошо для него, плохо для наблюдателей снизу.
Полицейские прибыли вовремя - будто ждали в засаде. Или кто-то их пригласил, чтобы вывести в нужный час и минуту на сцену, где они сыграли бы свою роль. Человек на крыше высотки помотал головой; качнулась металлическая сережка в виде перевернутого креста у него в левом ухе.
Си Чен Инь уехала с русскими, и, наверное, так и надо. Кто-то должен будет присмотреть, чтобы не натворили в горячке новых дел. Вероятно, ему надо было быть сейчас в больниице, рядом с койкой Ю-ю... Ничего, когда его маленькая принцесса очнется, первым она увидит старшего брата. Как всегда.
- Эй, Небесный пес!
- Что?
На высоком бортике, опершись стеной на металлическую сетку, отгораживающую плоскую крышу дома от сорока этажной пустоты, сидел мальчик в шоферской униформе и, качая ногой в узкой лакированной туфле, натягивал белые, словно только что выпавший первый снег, перчатки. Фуражка с блестящим козырьком лежала рядом.
- Велено отвезти тебя, куда скажешь. Лимузин ждет внизу, на парковке.
- Ладно...
Трубка оптического прицела отправилась в бесформенный вещмешок к разобранной и завернутой в куртку винтовке. В небесах самолеты, взлетающие с Лантау, оставили параллельные цепочки следов, словно кто-то мазнул белой тушью.

_______
___ ___
___ ___
___ ___
___ ___
___ ___

Бо. Разрушение

У ложа сломаны ножки.
У ложа сломана перекладина
Ложе разрушено до кожи.
Милость от знатной женщины.
Благородный человек обретет.
Ничтожный потеряет жилище.

Коулун, Кингз хилл
11 апреля 2017 года, 23:10

Дайджи не опасался помешать сигналом звонка доктору Сэйва. Во-первых, оторвать ученого от увлекательной задачки мог разве что взрыв атомной бомбы неподалеку – и то лишь потому, что Сэйва помчится брать пробы и исследовать эффект воздействия. Во-вторых, подопечный то ли намертво застрял на просторах Реальности, то ли попросту спал. Не разберешь, дергаются ли веки за стеклами широких темных очков. Тело находится в поле зрения и в безопасности. Прочее никоим образом не задевало американского телохранителя. И все-таки, приняв звонок, Дайджи отошел в угол – стопроцентный японец! – прижал трубку к уху и прикрыл рот и динамик широкой и твердой, как весло, ладонью.
- Да, Мийю.
- Ты меня прости, Дай! – зачирикала сестренка на том диком наречии, которое у нее в школе называли английским языком. – Но понимаешь, это так круто!!! Я пищу и прыгаю от восторга!
Она пищала. И, кажется, действительно прыгала.
- Ты должен порадоваться за меня! Ведь ты мой старший брат. И хоть ты порядочная зануда, я все равно тебя люблю.
Дело запахло керосином.
- Ну! – подзуживала в нетерпении младшая сестренка. - Ну?!
- Ты не сказала, чему я должен радоваться, - напомнил Дайджи.
- Ну как же!.. Ой. Прости? Снова, - она хихикнула звонко и задорно; что взять с малявки. – Я теперь могу попасть в любой колледж, какой захочу. Вообще любой в Штатах, представляешь?! А еще увижу, наконец, Токио! Ты мне столько рассказывал про него, все обещал свозить, а так и не собрался, вруша, правда, Ан-тян?
«Тян» у нее получалось скорее как среднее между «дян» и «джян». Старший брат поморщился: Мийю не виновата, что попала в США, будучи едва двух лет от роду, и выросла стопроцентной американкой.

- Но теперь-то я увижу все наикрутейшие места, девчонки в классе обзавидуются! Особенно Анна-Луиза.
Дайджи не успел задать вопрос об источнике этого внезапного благополучия. Попробуй вставь слово в излияния восторженного подростка.
- А он вовсе не страшный, не понимаю, чего ты запретил говорить с ним! – прощебетала Мийю.
Вопрос стал не нужен. Гортань перехватило, в подвздошье открылась черная дыра.
- Суперский парень, клево одевается, и уже взрослый, без дурацких закидонов наших мальчишек, - продолжала сестренка. – И он такой симпатии-и-ичный! На тебя похож, только – ух! – сексуальный такой. Красавчик! Ой, прости, ты тоже красивый, – она глупо захихикала. – Ну, для женщин... наверное. А еще он, офигеть, понравился Ан-дяну. Эта мопсина жуть как не любит чужих и злых... да что я тебе рассказываю, он же твоя собака. А тут пальцы лижет, в глаза заглядывает. Во, точно, глаза у вас с ним разные!
Черная дыра неуклонно разрасталась до масштабов целого мира.
- И его зовут Хиро, представляешь! Я его называю «Hero», и он тогда улыбается – у него потрясная улыбка! Такой добрый и отзывчивый, по-английски говорит так мягко, будто перышком по коже. И он передает тебе привет.
- Скажи ему, что я его пристрелю, - холодно сообщил Дайджи.
- Грубый ты, - обиделась Мийю. – Негибкий и ершистый. Он тебя из тюрьмы спас, между прочим.
- И в накладе не остался. Передай ему трубку.

- Бяка! – высказалась напоследок сестренка, но выполнила просьбу.
- Здравствуй, кузен, - раздалось на другом конце связи по-японски; смесь высокомерия, издевки и торжества под маской дружелюбия в голосе. – Ты столь недальновиден.
Дайджи сжал трубку, как сжал бы горло младшего родича. Мийю там, одна рядом с ним и не понимает ни слова. Ей было чуть больше года, когда старший брат увез ее от их общего на троих деда в Штаты, и по-японски сестренка знает лишь несколько фраз. Она выросла стопроцентной американкой.
- Не тронь ее, - процедил сквозь зубы Дайджи, так ворчит на незваных гостей сторожевой пес.
- Зачем? – искренне изумился Хироши. – Пусть делает, что хочет, избалованная куколка. Ее и в команду-то не взять – ни одного таланта.
- Слушай меня. Ты сейчас уходишь из этой квартиры и никогда больше не приближаешься к Мийю.
Они очень давно не виделись, теперь это противник с неизвестными силами. Вечность назад восьмилетний Хироши смотрел отчаянными глазами, когда Дайджи уходил из дома, чтобы уехать в Америку. Их с Мийю родители погибли в автокатастрофе вместе с отцом Хироши. Его мать выжила, но, невменяемая, до конца жизни принуждена оставаться в клинике.
Деду нужен был наследник. Им сделали Хиро.
- Ты так один останешься, Дайджи, - с ноткой сожаления предрек младший кузен; жертвенный агнец, монстр, которого вырастил их общий дед. – Тебе не жаль?

(помогаю выкладывать)

Особая жилая зона
Кингз Хилл парк роуд,
Яу Ма Тэй, Коулун

В этой части Гонконга трудно удивить местных жителей дорогим автомобилем, не тот район, и возможно, поэтому обтекаемый, как пантера, гоночный "ягуар" стал событием дня - не сам как таковой, а манерой вождения человека, что им управлял.
На посыпанную гравием узкую подъезную дорожку в перекрестие камер внешнего наблюдения этот шедевр заводов в Касл Бромвич зарулил, точно в боксы на "переобувку". От переднего бампера до решетки ворот не насчитывалось и дюйма. Даже странно, что их не ждали упакованные в спецкомбинезоны и шлемы механики.
- И отсюда - пешком, - сказал Шэнь, изымая ключ из замка зажигания. - Выходим.
Рекордным сроком - от заброшенной старой церкви в Дискавери-бэй на Лантау до Яу Ма Тэй на материке - они были обязаны не только ему, но и странному поведению светофоров. Будто город решил дать им "зеленую улицу". Шун вообще-то подозревал, чьи проделки; по тому же маршруту, чуть-чуть обгоняя, скользила механическая крылатая тень. Потому всю поездку перед лобовым стеклом лежала открытая пачка шоколадного печенья.

Пахло раскаленным металлом. От доспехов шел пар, хлопья снега плавились, падали горячими каплями, оставляя на блестящей корке льда след. Mecha-демон спустил на заиндевелые черные камни древнего виадука свою спутницу.
- Действуй.
Порыв ветра взбил перехваченные белой лентой пряди длинных волос; звякнули бронзовые колечки. По старинным темно-синим одеждам извивались драконами молнии, наручь-иготэ была украшена рисунком в виде черных грозовых облаков. Невысокая рядом с крылатым чудовищем охотница прищурилась, что-то выглядывая в разноцветной путанице светящихся линий, пока не нашла нужный информационный узел.
- Ой.

Вторую пачку шоколадного печенья Денрей вскрыл, выйдя из машины, и демонстративно положил на капот. Он всегда считал, что детей и богов надо одаривать гостинцами. Причем так, чтобы они точно поняли, что вот это – им. В этом они мало чем отличаются друг от друга.
- Спасибо, Ни-тян, нам и дальше понадобится твоя помощь, - пробормотал он себе под нос и уже громко обратился к телохранителю-водителю-загадке: - Не удивительно, что вы настолько осведомлены, - Шун излучал доброжелательность, и добрых две трети ее были всамделишные. – Не беспокойтесь, я не сдам вас немцам. Да и сейчас все эти проблемы не важны, у нас наклевывается кое-что посерьезнее. Вернее, уже наклевалось вдоволь, окрепло и вот-вот пробьет скорлупу.
Стремительный и похожий на меткую стрелу Шэнь, скорее, принадлежал миру Секимори, чем миру людей, но вряд ли знал о том. Уже официально мертвый, полумашина, потерянный собственными создателями и пока не обретший самого себя. Чего только стоили те его сны, но еще больше стоил его рассказ – такими вещами азиаты не делятся почти никогда. Очень любопытное существо. Свербило вернуться в лабораторный закуток в церкви и вызнать досконально все подробности его электронной составляющей!
Ага, размечтался. Не теперь. А потом, наверняка, не выйдет. Какое упущение.
- Ведите, Кагэ-сан, вы лучше меня знаете дорогу.

Их все-таки перехватили, но не десяток вооруженных охранников, а лишь один высоченный телохранитель с непроницаемым лицом. Он стоял, сунув руки в карманы, в дальнем конце холла, у двери и наблюдал за незваными гостями. Почувствуй себя под прицелом. Видимо, ему дали сигнал из центра охраны, сопроводив записью фееричной парковки, и он узнал вторженцев. Шун изобразил солнечную улыбку и помахал рукой.
- Привет, мы по делу.
- Сюда, - обронил Исао, напоминая поджарого сторожевого пса, и пропустил гостей вперед себя в полутемную гостиную.
- Чудеса гостеприимства, - пробормотал Денрей.
Его спутник ничего не сказал.
Главный обитатель роскошного, но как-то слишком дизайнерского, не тронутого теплом жилища обнаружился в саду у пруда, куда от веранды вела узенькая дорожка. Он с комфортом устроился – полулежа, глаза закрыты темными очками, указательный палец, закованный в металлический наперсток в виде ястребиной головы, отбивает ритм по подлокотнику, - в кресле из ротанга. Очки – просто темные, Serengeti, но без синего напыления; этот последний штрих все поставил на свои места. Это – не Кацура. Сэйва. Кто он – сейчас без разницы. Реальность гудела, как трансформаторная будка.
- Надо поговорить о Да Чен и срочно.
Кажется, его ждали.
- Мощь – в осях большой колесницы, - Сэйва кивнул на полоску влажного песка вокруг крохотного пруда; борозды расчертили ее необычным узором.

___ ___
___ ___
________
________
________
________

Да-чжуань. Мощь великого

Ничтожному – придется стать сильным.
Благородному – придется погибнуть.
Если козел бодает изгородь, в ней застрянут его рога.
Козел бодает изгородь и не может отступить,
Не может и продвигаться вперед.
Мощь – в осях большой колесницы.

Ночной рынок, Коулун, Темпл-стрит
12 апреля 2017 года, 02:44

Бар сейчас пустовал – еще не подошло время. Аморфная масса измученных жарой и валом достопримечательностей туристов выдавливалась из автобусов и кое-как всасывалась в двери гостиниц. Гости «Ароматной гавани»* примут душ и переоденутся, а потом уж задумаются о вечерних увеселениях. Да и тогда шанс на то, что кто-нибудь из них доберется до маленького неприметного заведения (свернуть с шумной Натан-роуд на Темпл-стрит, а затем еще раз в узкий, пахнущий гнилыми фруктами проулок, отыскать среди десятка дверей ту единственную) ничтожно мал. Впрочем, три японца нашли.
Или двое – хотя пришли втроем. Третий, высокий настолько, что, присев на табурет в углу стойки, он ногами доставал до пола, ничего не заказал. Черный строгий пиджак едва заметно оттопыривала под левой мышкой кобура. Во внимательном хищном взгляде по-совиному круглых глаз, в застывшем напряженной маской напускного бесстрастия лице было достаточно сдерживаемого неистовства, чтобы выбить из равновесия и буддийского монаха. Ма Фан-лей, который предпочитал, чтобы все называли его Тедди Ма, не знал: плакать или гордиться. И кому звонить в первую очередь - хозяину бара господину Хэ, в полицию или на соседнюю улицу в заведение Круглого Элла.
Двое других, не сговариваясь, сели рядом. Они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Лишь обменивались хитрыми взглядами через зеркало на стене позади барной стойки – как два школьника, что затеяли проказливый розыгрыш и смакуют теперь результат.


------------
*Hong Kong - 香港 – в переводе с языка хакка означает «ароматная гавань».

РЕАЛЬНОСТЬ

Островок, что завис над заснеженной бескрайней равниной, на вид состоял изо льда. Полупрозрачный и искристый, он пророс вниз множеством сосулек-сталактитов. Солнечные лучи, заблудившись в них, превращались в миллион радуг. Он парил, не касаясь белоснежных холмов, не проседая над ущельями, в которых за тонкой пеленой тумана проступали горстью светлячков нижние уровни. Существа, что восседали на нем, словно короли этих пространств, должны были быть величественны и преисполнены достоинства.
Но они откровенно развлекались, заняв удобные и вовсе неприемлемые на торжествах позы. Беловолосый демон, сладко растянувшись на боку, сложив крылья и подперев ладонью щеку, катал в правой руке огненный шарик.
- Не отлынивай, доктор-кун. Ты ее создал, ты за нее в ответе.
Напротив него сидел ребенок. И, как и положено ребенку, играл - с ниткой крупного жемчуга. Еще две, украшенные кистями, свисали с рогов странного головного убора, то ли древней короны, то ли демонического венца. Темно-синий плотный шелк одежд был выткан пурпурными и золотистыми нитями.
- Предполагалось, что ей хватит мозгов без меня, - пробурчало дитя.
- Ты дал маху, папаня-кун, - фыркнул демон, и метнул огненный шарик в пространство – тот отрикошетил от невидимой стены и вернулся в подставленную ладонь. – Теперь надо спасть мир от такой нее... Или его у нас попросту не останется, физически.
Демон приподнялся на локте, неземное существо в ореоле белоснежных волос и струящихся белоснежных одежд. Огненный шарик, парящий над его ладонью, превратился в модель земли, со всеми континентами, океанами и облаками.
- Тебе же нравится этот мир, каким бы он ни был бездумным, а?

Тот из японцев, который был младше, в оранжевой легкой рубашке и клетчатых шортах, машинально постукивал по столешнице острием старинного резного когтя дин чжэнь из темного серебра. Затем начертил в воздухе сложную завитушку – сам собой включился телевизор под потолком. Тедди хлопал глазами: каналы сменялись один за другим, хотя никто не прикасался к пульту. На экране сухопарый улыбчивый дед с оттопыренными ушами и в традиционной японской одежде толкал перед собой инвалидное кресло, умело прокладывая дорогу сквозь толпу и никого не задевая при том; отглаженное до «стрелок» хаори было строгого темного цвета. Вероятно, он был бы рад избавить своего подопечного от назойливых репортеров, но они роились, как мухи. Несколько полицейских безуспешно пытались отогнать самых вертких и настырных.
Посетитель помладше – в золотисто-коричневых прядях его волос порой зажигались искры от ламп, а когда он от усердия надувал по-детски губы, становился похожим на малька рыбы-фугу, - подтолкнул соседа локтем. В верхнем уголке экрана, как раз под буквами «NHK» в отдельном окошке оживленно вещала совсем юная девочка-диктор. Сообщник постарше – из-под тонкого свитера цвета топленого молока вылезала белая майка – торопливо поставил на стойку стакан, к которому прикладывался с открытым удовольствием, и махнул рукой Тедди.
- Включи звук! – и, уже обращаясь не к бармену, но и не оборачиваясь к соседу, заявил: - А смысл напрягаться в Реальности, если у него есть пульт?
- Напрягаться? – удивился парнишка с резным когтем.
- ...весь мир ополчился против нас. Я не верю. По моим подсчетам, примерно две трети. Да, это все равно много.

Человек в инвалидном кресле говорил по-японски, подсоединенный к Реальности автоматический переводчик перекладывал его слова на английский язык, британская версия для Гонконга. Безупречная стрижка, дорогой строгий костюм не вязались с темными - с синим кобальтовым напылением - очками.
- Что, если мы сдадимся? Вы удовольствуетесь таким положением? Что, если мы подождем, как хотят от меня в правительстве? Запремся на своих островах, точно в замке, и будем ждать, когда хищник за его стенами утратит свой аппетит, снимет осаду и уберется восвояси. Продержимся пять-десять лет, даже перестроим наш оплот, но то, что мы не смогли защитить, останется беззащитным. Да, за последние годы Азия достигла высочайшего экономического уровня в мире, но в каком-то смысле мы сейчас на самом дне ямы. И наша судьба удивительна. Можно рвать волосы и причитать, мол, как мы бедны. Но вот как я это вижу: нам дан шанс, какой выпадает раз в жизни. И я не могу позволить себе упустить его. Вы действительно хотите провести свои годы в молитвах о долголетии? Мой предшественник однажды сказал: «Кто со мной, тот завтра утром выйдет на поле сражения. Кто нет – пусть остается и смотрит, как мы победим».
Человек на экране разжал кулак, продемонстрировал всем желающим почти черную от патины древнюю китайскую монету.
- Ну? – спросил инвалид. – Так «орел» или «решка»?
Японец постарше, улыбчивый и какой-то более... благонадежный, в белой рубашке с расстегнутым воротом и светлом свитерке, впервые посмотрел на собеседника. Как будто, наконец, присутствовал именно здесь и сейчас. Вот счастье, а то виртуальные гости какие-то – то ли они есть, то ли их нет. Фан-лей успел подсунуть ему полный стакан взамен пустого, перехватил взгляд и тут же отодвинулся, на всякий случай. Терзало нехорошее предчувствие.
- Кампай, - поднял стакан этот, благонадежный. – В кои-то веки после Коидзуми у нас премьер, который думает о стране, а не о «приличиях» и своем кармане.

Взъерошенный молодой человек сдернул с шеи витой шнурок с кристалликом инфочипа, положил перед собеседником.
- Ани-уэ* сказал, что ты знаешь, как распорядиться информацией, - он взболтал подтаявший лед в недопитом бокале. - Он не очень силен в биоинженерии, и мы с Томо-чан покопались немножечко в файлах... Так что, - младший отсалютовал бокалом. - Счастья и долголетия!
Старший вщелкнул полупрозрачный чип в компактный ридер – и вдруг засиял солнечной улыбкой. Кроме этих троих, посетителей больше не было; Тедди Ма заподозрил, что причиной тому не только тот оживший телеграфный столб у конца стойки (хотя лично Тедди тоже дал бы немедленно задний ход, ежась под внимательным пристальным взглядом круглых, как у филина, глаз). Но еще «ягуар» у обочины возле входа. И похожий на хищную птицу молодой человек, что сидел на его капоте.
Двое за стойкой перешли к третьей порции легкого пива и снова переглядывались с отражениями друг друга в зеркале. Тедди смирившись с тем, что именно ему не повезло обслуживать эту дичайшую компашку, и уповая на то, что он человек маленький, его не тронут, протирал стаканы. Он не подслушивал, просто гости не думали шептаться и, кажется, вообще не замечали его. Старший закатал рукава до локтя, как будто собирался проделать какую-то работу. Говорил он быстро, только успевай отлавливать слова.
- У Да Чен громадные возможности, которые ей дал ты со своей командой. Но никто не способен вложить в чью-то голову опыт. И как маленький ребенок, она не знает границ ни в чем. Тем, что должно быть ее инструментами, она распоряжается как игрушками, бездумно и увлеченно. Ее программа – один лишь Танский кодекс, и других вариаций для нее не существует. Обязательно надо дать ей вариативность и границы. Напрямую вдолбить что-то не получится, нам следует использовать те информационные «коды», с которыми она уже знакома, иначе она все пропустит мимо ушей. Она должна понять, что связана с людьми, что ее дело не уничтожать их, а заставлять стать лучше. И показать это ей может только человек.

----------------------
*ani ue - 兄上 – старший брат (яп.)

Младший обиженно надул губы – как ребенок, который уверен, что все сделал правильно, но вокруг почему-то кричат и ругают, и грозят привлечь кару на взъерошенную голову.
- Я не хочу, вернувшись, увидеть под ногами раздавленные цветы... – пробормотал он. – Но у меня есть идея.
Острый кончик тяжелого когтя со скрипом прочертил на столешнице три параллельных черты.

РЕАЛЬНОСТЬ

Пробив ледяную корку, как грибы, из-под земли поперли одноногие касуга-доро*; их массивные основания обрастали зеленым мхом. На потрескавшихся каменных "шляпках" проступила серо-желтая сыпь лишайника, к одной прилип влажный кленовый лист.
- Первое зло называется моу фань, Умыслом вывернуть мир наизнанку, - ребенок в
придворных одеждах из темно-синего, вытканного пурпурным и золотым шелка указал на юг; нити жемчуга в его венце качнулись под невидимым ветром. – Правитель есть владыка духов. Пища есть Небо людей. Когда в сердце своем человек не хочет иметь правителя, опрокидываются алтари, и нарушен порядок вещей в мире.
Он шевельнул пальцами, заостренные длинные ногти тускло блеснули старым нечищенным серебром. Лед захрустел, открыв три параллельные трещины. На стене разгорелись огнем иероглифы 謀反*.

...в старом особняке, а когда-то монастыре, на Даймонд-хилл Си Чен Инь сгребла в кулак цепочку, на которой болталась длинная гильза от старинного «Гатлинга»...

---------------------
*Kasuga-doro - 春日灯籠 – буквально «светильник из Касуга», один из самых распостраненных видов каменных светильников, высокие, с восьмиугольным или шестиугольным каса (зонтом), углы которого слегка загибаются наверх, формируя так называемые варабитэ (蕨手, лист папоротника). Их часто устанавливают в храмах и святилищах возле вторых ворот-тории.
*謀反 – mou fan – умысел Восстания против (кит.).

- Второе зло называется моу да ни, Умыслом великой строптивости. Есть люди, которые, провинившись перед Небом и не зная удержу и предела, дают в мыслях волю злобе.
На юге прозрачную черноту размывало зарево далекого пожара, на противоположной стороне, наоборот, сгущался мрак. Восточный край неба набух влагой, в тучах, отливая драконьей серебристо-голубой чешуей, проскочила извилистая нитка молнии. Затем – еще две, на этот раз сплошные. Они ударили совсем рядом, оставив после себя слабый запах озона и сияющую в пустом воздухе надпись: 謀大逆*.

...в пустом взгляде затеплился огонек...

- Третье зло называется моу пань, Умысел измены, когда люди замышляют предаться стране дальних варваров, отвернуться от правящего дома или сдать город и бежать со своей земли.

...молодая красивая женщина в черно-белом ципао, выслушивая клиента, начертила в блокноте три линии одну под другой – сплошную, прерывистую и сплошную...

- Четвертое зло – э ни, Злостная строптивость. Милость отца и матери беспредельная, словно Небо. Когда родственники истребляют один другого, это есть предел зла и верх строптивости.

----------------------
*謀大逆 – mou da ni – умысел Великой строптивости (кит.).

Клиенты заказали по четвертому пиву, и Тедди Ма принес, хоть и жаждал отправить их куда-нибудь еще – вообще куда угодно. Пусть в ущерб заведению. Казалось, они сейчас нанесут вред всему миру, каким его знал бармен.

Огненный демон в старинных японских одеждах поднялся на ноги, мотнул прихотливой гривой белых волос.
- Теперь, когда нас трое, будет легче.
Перед ним возник столик, и на столешницу источающий языки живого пламени, как будто нежно объятый ими, демон выставил по очереди предметы. Золотистый каплевидный янтарь для голоса проникновенной песни, что задает побуждение и мотив и источник движения; металлические шестеренки, чей ход поддерживает, дополняет и делает материальной мелодию и рождаемое ею действие; коробочка с разноцветным песком, где росчерк пальца создает невероятный рисунок, который придает форму. И завлекательно вскрытая упаковка шоколадного печенья.
- Ни-тян любит именно такое, - солнечно улыбнулся беловолосый огненный демон. – Видел бы ты, как она танцует.

Первой пришла та, что владеет песней, как будто ей стало любопытно. Отзвук ее дыхания прозвучал в этой части Реальности, а следом вкралось пение. Оно соединило прочной нитью прошлое и устремленную в будущее современность. Оно – вся гамма от комариного писка до густых басов, уложенная в ритм, под который начинает иначе биться человеческое сердце, и наступает вдохновение.

Для начала завибрировала барная стойка, затем дрожь передалась всему зданию. Тедди Ма побежал спасать драгоценные рюмки, бокалы, стаканы и бутылки. Воздух пах раскаленным металлом, в шипении голубоватых искр скончался старенький телевизор, за мгновение перед гибелью успев передать странный кадр – новый премьер-министр Японии, выключившись из беседы, придвинул к себе планшетку.

- Пятое зло – бу дао, - монотонно, как вобщий в горах ветер, зачитал ребенок в придворных одеждах. - Хладнокровная жестокость и кощунственное изуверство, когда люди сходят с Пути, называются Извращением.

- Я не думал, что он так силен, - ошарашено пробормотал младший из посетителей бара.

Он как будто родился из темноты, из кромешного мрака, где нет даже понятия света, и льда. Пар с шипением вырывался сквозь мельчайшие трещины в тяжелых доспехах, лицо демона закрывал почти полностью визор кобальтово-синего цвета.
- Что, не ждали? – насмешливо хмыкнул ore.
Острые, как бритвы, лезвия металлических перьев негромко позванивали на ветру.
- Ohayo, - отозвался огненный демон. - Вот теперь, когда ты присоединился, игра стала по-настоящему интересной.
С плеча Каунта спрыгнула пестрая кошка и опробовала когтем узорчатую парчовую штанину огненного беловолосого демона. Две аватары – ребенок-цилинь и закованный в металл mecha-демон – в клубах пара порой сливались в один. Цилинь развел в стороны руки, утонувшие в рукавах, словно распахнул объятия миру.
- Шестое зло называется да бу цзин, Великая непочтительность. Хищение предметов, на которых во время Больших жертвоприношений пребывают духи, хищение или подделка державных печатей, ошибочное составление лекарств, когда побуждения исключительно вредоносны, не соответствует моральным устоям.
По шестой из восьми невидимых стен побежала огненная надпись: само зло и разъяснения. Разбирать старо-китайскую вязь было сложно, но одна часть показалась знакомой - 神御之物...*


----------------
*神御之物... - предметы, на которых пребывают духи (кит.), читается как "шэнь юй чжи у"

Взметнулось облако белоснежных волос, огненный демон сел, скрестив ноги. Внимательно изучил закомое сочетание символов. Что ж, не просто так он попал к той могиле - да нет, кенотафу. Вот она, связь. Он поднял ладонь и стер, как иней со стекла, последний знак "вещь", начертил безмянным пальцем 者 - "человек".
Сколько бы ни было искусственного в Шэне, Кагэ-сан все-таки принадлежащий богам человек, а не вещь. И этот факт должно зафиксировать.
- Седьмое зло – бу сяо. Донос, заклятья или брань на деда или бабку по мужской линии, отца или мать называются Сыновней непочтительностью.
С пальцев ребенка-цилиня сорвались густые, почти черные капли крови; там, где они попадали на землю, лед плавился и шипел.
Вторым был повелитель желаний - металлический скрежет, гром молота, рёв органа, лёд пустыни дрогнул, с перечеркивающего бело-черное пространство пятого уровня виадука срывались снежные глыбы. Небо над головой покрылось мелкой сеткой трещин.
- Восьмое зло называется Враждой, бу му. Сказано: заботятся о доверии и крепят дружбу. Если имеется умысел одного родича против другого, то среди девяти поколений нет гармонии и дружбы. Поэтому называется Враждой.
Третьим явился тот, чей рисунок превращается в явь; цветной песок из пустыни оставил на замерзшей и холодной земле разноцветные линии и зигзаги.
Наполненный внутренней силой женский голос в короткой паузе мягко выдохнул: "А-х-ха". И подчинился ритму грохочущего металла. Или это грохот вдруг обрел мелодичный ритм и сопутствующий ему проникновенный голос?
Из коробки перед огненным беловолосым демоном, на чьих коленях прикорнула пестрая кошка, ветер выдул чистый мелкий песок. Но словно притянутый магнитом, он вылепил из воздуха очертания кривого дерева. Металлическим блеском заиграло повисшее на его ветвях древнее восьмигранное зеркало.

Две сосредоточенные малышки - две матрешки, два кулька алой ткани, - с одинаково строгими до смешного мордашками возглавляли парад. Та, что шла, семеня, справа, обнимала тяжелую, почти с нее ростом биву. Та, что слева, несла на подносе стопку аккуратно сложенной одежды; на почти невесомое, будто сотканное из тумана хаори кто-то положил бело-розовую кошачью маску.

- Новые боги приходят в наш мир, и мне грустно...
Тедди Ма даже не оглянулся. Лихорадочно давя пальцами кнопки телевизионного пульта, он старался понять, на каком он сейчас - в целом! - свете. Но по всем каналам показывали одно и то же.

В абсолютном безмолвии шли они - демоны и йокаи, хэнге-оборотни и голодные духи, божества, карлики и великаны. Те, кто раньше населял этот мир и делил его с человеком, пока люди в самолюбовании не отказали им в праве на существование. Раскачивались на ветру бумажные фонарики, плыли по холодному воздуху знамена. Над толпой стаей мошкары толклись хитодама*.
Издалека, из-за самого горизонта донеслись конский топот и грохот тяжелых, окованных металлом колес.

Панорама.
Наплыв.
Стоп.
Востроносое, с лисьими глазами и щербинкой между передними зубами лицо заполнило телевизионный экран.
- Поспеши...
Тот японец, что помоложе, взял одно печенье из разорванного пакета, рассеянно захрустел им.
- Еще можно успеть.

-------------------------
*hitodama - 人魂 - буквально «человеческая душа», блуждающий огонек, душа, покинувшая мертвое тело и теперь летающая вблизи от того места, где был убит ее хозяин. Большинство хитодама исчезают или падают на землю после того, как их заметили. Считается, что они сбивают путников с дороги.

...допустимый уровень Реальности?..

Девочка шевельнула губами; два мазка ярко-алой помады блестели, будто свежая кровь.
- Что-то мне не нравится ее улыбка... - пробормотал Тедди Ма.
- Седьмой, - девочка засмеялась. - Ой!

Заголосил на фальстарте одинокий петух, засмущался, но крик его подхватил восьмитысячный хор. По почти зеркальной корке льда ветер - неощутимый, воображаемый еще секунду назад, а теперь набравший мощь урагана - нес разноцветный песок, из которого складывался узор творения мира. Вторя женскому голосу эхом тысяч горных лавин, грянули бесчисленные барабаны; их дробный рокот нарастал, пока не утонул в оглушительном громе о-тайко. От каменного виадука откололся кусок, чуть не стер в пыль какой-то массив, но лишь ободрал с него лед. Свод над головами лопнул, по его непроницаемой черноте побежали змеи трещин. С тихим шорохом осыпались осколки неба.

Звонко - будто сухая ветка морозной ночью - щелкнули палочки-шакубьёши*, зачастил под ловкими пальцами барабан. Кто-то затянул:
- Ningen go juu nen geten no uchi wo kurabureba, yumemaboroshi no gotoku nari. Hitotabi shoyo wo tote tsumesunu mono no arubeki ka*...

Под корявым сухим деревом на вершине новообразованный скалы, отбивая в вихре пляски дробь босыми ногами, танцевала девчонка с распущенными волосами; в такт звенели вплетенные в пряди бронзовые храмовые бубенцы. Тонкая шея была обвита нитью нефритового ожерелья.

--------------------
*shakubyoushi - 笏拍子 - буквально «палочки для ритма», музыкальный инструмент для гагаку, придворной музыки. Трещотка, сделанная из двух плоских деревянных палочек, которыми отбивали ритм.
*ningen go-juu nen... – часть текста из пьесы для театра Но «Ацумори». «Пятьдесят лет жизни человека по сравнению с одним оборотом Небес – только сон. Но если все скоротечно, то должны быть те, кто не умирает».

Апрельский ветер несмело крутился под окном ведьмы, прирученный, ласковый, словно совсем молоденький пес. К зиме он станет злобный снежным зверем, чьи ледяные клыки прокусывают и медвежью шкуру, но сейчас - протяни руку, будет тереться о ладонь.
Шер прошла по квартире, разглядывая неуловимые человеческим зрением изменения в воздухе. Новое полнолуние расцветило мир в новые краски. Шер любила этот праздник: апрельскую луну, Луну Зайца, многоголосый ликующий хор всех живых существ, утоленных любовью. Но сегодня был ровно год с той ночи, как погиб человек, который спас ее жизнь и разум. И Шер не слышала лунного гимна. Только тоску.
Ведьма включилась в Реальность - больше по привычке, чем из надобности: в этом году ей не хотелось веселого шабаша, не хотелось постить десятки фотографий праздника в ведьминские блоги, обмениваться с коллегами пожеланиями. Шер зажгла в квартире свечи освещения, поставила на украшенный полевыми цветами алтарь высокую серебряную свечу Богини и золотую свечу Бога. Плеснула земляничного вина в алтарную чашу, рассыпала соль по серебряному блюду и поставила в круг фигурку зайца - не пасхального кролика с корзинкой яиц, как обычно. Другую. Она купила ее год назад в лавочке сувениров, далеко на востоке.
Латунный зайчик отражал огни свечей. В ступке у него кора коричного дерева, помнила Шер. Он делает пирожки бессмертия. Будь у Шер хоть один такой - она знала бы, с кем ей поделиться.
- И так было от века и будет всегда, я замыкаю круг. Луна Зайца настала, - проговорила Шер, подняв бокал. - И я славлю Богиню...
Не было радости в ее голосе. Шер отпила вина. Эта ночь больше походила на Ночь поминовения мертвых. Что ж, так тому и быть.
- Это веселый праздник, все миры поют о любви и возрождении. Я не лгу богам, мое сердце полно печали. Год назад был убит тот, кого я могу назвать другом. Душа его была похищена демонами, чьих имен здесь не знают. И сама стала демоном. Он рассказывал мне о них. Он знал о своей судьбе. Его звали Шэнь, он был полицейским - я помню о нем и прошу Богиню и Консортов позаботиться о его душе, плененной тяжелыми водами. Нет других просьб у меня в эту ночь.
Тяжелый бронзовый атамэ лег в ладонь ведьмы. Иным зрением Шер видела светящийся след, который тянется от острия ритуального кинжала. Она выучила не так много иероглифов, но некоторые помнила хорошо. Писать их было непривычно, но Шер старалась, чтобы линии были ровными и правильными.
神御之 - Шэнь Юй-чжи - засияло в воздухе над алтарем. Она так и не привыкла к его коммуникативному имени, хотя казалось бы - ей должно было бы проще думать о нем, как о "Михаэле".
Шер подумала, уточнила в переводчике Реальности, и написала еще одну вязь.
狄仁杰
Судья Ди.

Внутри образованного триграммами восьмигранника ветер намел груду бело-розовых лепестков. Невообразимо для бескрайнего ледяного пространства под черным звездным небом. Здесь не могло быть деревьев, тем более нежных цветов.
Огненный демон отложил флейту. Ветер как будто намеренно опустил ему на раскрытую ладонь снежинку и лепесток.
Явилась дева. Иней искрился в складках ее плаща в тон неба, медные заколки с витиеватым рисунком удерживали длинные пряди вороных волос. Двумя руками она несла обоюдоострый китайский меч.
Огненный демон встал перед ней на одно колено и принял оружие.
Они обменялись взглядами. Дева положила мягкие ласковые руки поверх его пальцев.
- «Меч дождевого дракона», так он называется.
- Хаи.
Ветер играл белоснежными прядями заплетенной кое-где в косички непослушной «гривы», пока демон с огненными крыльями нес – торжественно, без спешки – меч на его место. Ветер швырял снежинки во все стороны, будто вознамерился создать крепость вокруг временного хранителя. И стих, выткав узор из снежинок на черных одеждах японского придворного, едва меч оказался у подножия кургана.

...пахло яблоками и корицей...
...ветер прилепил к окну бледно-розовый лепесток...
...под высокими черными елями на Зоннеберге из-под толстой подушки мха, из щелей и из нор хлынул малый народец - танцевать под полной луной...
...миловидная девушка в униформе и сине-желтым платком вокруг шеи подняла взгляд от монитора:
- Tut mir leid, aber der Flug LH769 nach Hongkong verspätet*...

-----------------
*Приношу вам свои извинения, но рейс LH769 на Гонконг откладывается... (нем.)

Было так неподвижно и тихо - как будто вся Реальность затаила дыхание, а затем на рукояти меча сжались пальцы. С треском пробежали по лезвию темно-синие искры. Теперь стало понятно, что, укрытый ароматной пеленой лепестков, на земле лежит человек.
Грохот оснащенных клинками колес становился все громче. Высоко над сложенной из заиндевевших камней эстакадой в грозовых облаках застенал, рыдая, то ли зверь, то ли птица.
- Крик нуэ превращает ночь в день, - пробормотала, мазнув кончиками указательного и среднего пальцев по губам, запыхавшаяся танцовщица. - Сердце, что успокоилось, все равно что остановилось. Новый мир, встречай пришествие своих богов.
Спохватившись, она сдернула с шеи нефритовое ожерелье и швырнула в центр восьмиугольника.

Телевизор вдруг ожил. Изображение то восстанавливалось, то вновь разваливалось на зигзаги и полосы, словно нарисованные разноцветным песком. Тедди Ма растерянно потыкал толстым пальцем в кнопочки на пультике.
- ...где было так привольно нам с тобою... - полилось из динамика на незнакомом языке. – Там под знойным небом негой воздух полон...

Выточенные в форме слезинок зеленовато-молочные бусины сложились в печать-пайдзи* и упали в подставленную ладонь. Листами тонкой жести затрещали полотнища узких знамен. Ветер сдул лепестки, и теперь лишь рой светлячков - или то были заблудшие души? - танцевали над головой человека, который стоял в центре восьмиугольного оазиса посреди обледенелой пустыни с мечом дракона в одной руке и печатью, что дает власть, в другой. Его волосы были чернее смолы, а судейская гонфу* - белая, как первый снег. Только несколько прядей были завязаны в сложный узел на макушке и стянуты шелковым платком, остальные свободно свисали ниже лопаток.

-------------------------------
*paizi - 牌子 – «дощечка, табличка», верительная бирка, металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся китайскими, чжурчжэньскими, монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти, наделения особыми полномочиями.
*gong fu - 公服 – буквально «публичное одеяние», официальная одежда чиновников при исполнении ими должностных обязанностей.

...от Гельнаузена к Вахтерсбаху трюхал маневровый паровозик, выкрашенный в желтый цвет. Свесив ноги, на его передней площадке, восседала девица в мешковатом комбинезоне...
...на шоссе А61 перекрыли движение из-за аварии на виадуке...
...терминал в пустой церкви на Лантау был облит чужим "льдом", а охранник-аватара - ушастая тонколапая лисичка цвета осени - то лупала раскосыми глазами, то опасно скалила зубы...
...подать рапорт оперативно и быстро никому не удалось, во внутренней сети корпорации Siemens кто-то пел на русском арию Ярославны...
...группа, высланная забрать имущество из Гонконга, все-таки добралась до Пекина...
...один за другим отменялись, сажались на запасные площадки и переносились рейсы...
...территорию Юго-восточной Азии накрыл мощный циклон...
...девушка с разными глазами, уронившая на пол ритуальный нож, вышла из защитного круга и открыла ладони полнолунию...

По сравнению с ощетинившейся всевозможными клинками колесницей человек в белой гонфу выглядел точно хрупкая статуэтка.
- По закону, данному небесамии, и по праву, дарованному мне людьми, говорю тебе, - судья поднял нефритовую печать, точно щит, - остановись!
У него был узкий профиль и настороженный взгляд хищной птицы.

Здание полицейского управления Сянгана, отдел внутренних расследований

- Ву, чем вы занимаетесь?
Она обозначила внимание полуоборотом головы. Подвижная компактная девушка без возраста с личиком, которое она умела делать неузнаваемым. Даже коллеги не узнавали ее на улице, если она не хотела.
- Я в поиске общего между несчастными случаями, которые непомерно участились в Гонконге с пятого апреля. Что-то должно было послужить причиной.
Целеустремленная и какая-то... отстраненная. Потерянная. Усердная подчиненная и коллега, но всегда где-то за гранью, она как будто прятала ото всех что-то драгоценное. Она не сработается с коллективом. Начальник отдела внутренних расследований вздохнул.
- Продолжайте. Жду отчета.
Ву коротко кивнула и погрузилась обратно в таблицу на экране. Или в Реальность? Начальник вздохнул еще раз и ушел.

В развевающемся плаще из газовой ткани шахматная ладья двигалась по расчерченному на квадраты пространству, казалось бы, хаотично. Ни стратегии, ни логики. На части пройденных ею клеток вырастали отметки – то васильки, то ползучие лианы с болотной гнильцой внизу.
И вдруг ладья замерла.
Ву Сян-бинь сжала кулачки, крепко зажмурилась. Тук-тук-тук – удары сердца. Вперед. Что может быть, а чего быть не может – будем решать потом. Девушка отбарабанила на клавиатуре команду для запуска записи.

Ночной рынок, Коулун, Темпл-стрит
12 апреля 2017 года, 04:44

За окном с оглушительным треском в крышу Международного коммерческого центра из обрюзгших, тяжелых от дождя туч ударила ослепительно белая молния. Тедди Ма сел на корточки и, прикрыв руками голову, зажмурился. Он был бы рад еще и уши заткнуть, но конечностей на все не хватало. Потому он не видел - только слышал, - как, теряя сознание, один из необычных посетителей бара обрушился с табурета. И как второй, сидевший рядом, подхватил его, не дал упасть на пол. И как высоченный, строгий внушающий робость третий ринулся на подмогу.
Изо рта и носа у мальчишки текла кровь; его пальцы, ладони, запястья были словно изрезаны многочисленными острыми бритвами.
- Мир никогда больше не станет прежним, - пробормотал доктор Сэйва. - Теперь никто не в силах предсказать, что произойдет в следующее мгновение.
- А ты как думал... – сыронизировал Денрей.
Ему кое-как улыбнулись в ответ, так что не осталось сомнений: в том и были замысел и расчет. По обшарпанной столешнице покатилась монета.
- Орел или решка?
Металлический кругляшок покрутился на ребре и лег реверсом вверх. Острием когтя-наперстка Сэйва подцепил монетку, перевернул - аверс ничем не отличался от оборотной стороны.

Восемь девушек в старинных одеждах, отворачиваясь от метели, принесли огромные, в половину своего роста бумажные фонари; ветер влажными пальцами стирал иероглифы: 乾, 兌, 離, 震, 巽, 坎, 艮, 坤*.

--------------------
*乾 – «цянь», сила, мощь, одна из Восьми триграмм, означающая юг.
兌 – «дуй», расплата, разрешение, одна из Восьми триграмм, означающая юго-восток.
離 – «ли», уходить, расставаться, оставлять, одна из Восьми триграмм, означающая восток.
震 – «жэнь», гром, сотрясать, возбуждать, одна из Восьми триграмм, означающая северо-восток.
巽 – «сюнь», подчинение, утончение, проникновение, одна из Восьми триграмм, означающая юго-запад.
坎 – «кань», порог, пропасть, погружение, опасность, одна из Восьми триграмм, означающая запад.
艮 – «гэнь», пребывание, одна из Восьми триграмм, означающая северо-запад.
坤 – «кунь», земля, самоотдача, одна из Восьми триграмм, означающая север.

Залив Коулун, причал

Ю Ди принадлежал к старой школе и считал, что личное присутствие в ситуации намного эффективнее наблюдения издалека при помощи электронных приблуд. Теперь приходилось если не пересмотреть взгляды, то добавить в уравнение новые элементы. Например, оговорку: «Эффективнее в том случае, когда понимаешь до конца, что происходит».
Сейчас он не понимал.
Пришла новая эпоха, в которую было не так-то просто вписаться, освоить возможности, о которых раньше даже не мечтали, принять несуществующее, выдумку по сути, как нечто повседневное и неотменимое. Нейроэлектроника позволила ему, практически лишенному глаз после одного случая, сохранить зрение. Вшитый под кожу чип давал доступ к Реальности.
Но она лишь приносила информацию, не давая ключа к расшифровке нынешних событий. Ю Ди вытянулся на койке в причаленной лодке, закрыл глаза. И переплел пальцы в мудре «сосредоточенность».