Джек Камингс находился рядом и прекрасно слышал разговор. Что уж там скрывать, он не просто случайно уловил краем уха обрывки ничего не значащих фраз, а, к своему величайшему стыду, жадно ловил каждое слово, произносимое пиратами. Еще бы, ведь, по мнению мальчишки, в кабаке «Райские птички» намечалось что-то грандиозное, и Джек готов был отдать руку на отсечение, чтобы в этом поучаствовать. Благо, жертвовать конечностью не пришлось – по всей видимости, сегодня судьба была благосклонна к юнге, и сам капитан обратился к нему с предложением принять участие в предстоящем дельце.
- Да, сэр! Конечно, сэр! – на одном дыхании выпалил мальчишка, не веря своим ушам. Наконец-то ему выпал шанс проявить себя в настоящем деле!

НРПГ (потом сотру) на время своего отсутствия Адимир оставил своего перса мне.

Джонсон, новый рулевой "Ле Глейва", прибыл на борт на той же шлюпке, что и капитан. Но не успел толком осмотреться, как было объявлено, что шлюпка вновь возвращается на берег...
Когда Джонсон узнал, куда отправляются парни с "Ле Глейва", он пришел в восторг. Такой случай развлечься, а заодно оказать услугу старухе Хаффи, которой моряк был крепко обязан.
И уж конечно, стыдно было бы ему дрыхнуть в подвесной койке, когда даже пацаненок-юнга отправлялся на лихую береговую драку!
К счастью, оказалось, что капитан заранее разрешил брать на это забавное дело новичков. И Джонсон с удовольствием спустился по веревочному трапу в шлюпку, которую совсем недавно оставил.

Дэниэл вздохнул. Нет ему, конечно, не привыкать к внезапным приказам начальства, но чтобы так. Но делать нечего, лейтенант спустился в качавшуюся у борта шлюпку, которая доставила его на берег. Его путь лежал к скандальному притону "Райские птички".
Да это было необычное зрелище: гладковыбритый, одетый с иголочки, британский лейтенант, идущий в бордель. У вычурно украшенного резьбой и красным шелком двухэтажного домика его уже ждали. На лице Дэниэла появилось выражение брезгливости, когда он увидел само здание борделя. Это было вопиющее отсутствие вкуса, о котором кричало все в оформлении фасада.
- Боже мой, - выдохнул офицер. - Как такое убожество допустили организовать на Тортуге.
Британец окинул взглядом собравшихся и тихо приказал:
- Оставить все оружие, все должно выглядеть как обычный пьяный дебош. Заходим по одному, максимум по двое. Располагаемся у выхода, и постепенно продвигаемся вглубь. Никого в тылу не оставлять. Всем все ясно?
Холодный и немного отрешенный взгляд медленно выхватывал лицо каждого.

(чуть раньше прдыдущего поста)

- Бывший офицер торгового флота Его Величества Аливьери II, короля Португальского, бывший лейтенант флота Его Величества Альфонсо XVI, милостью Господа короля Испанского, и бывший капитан флота Его Величества Вильгельма Оранского, короля Английского, Шотландского и Ирландского – Энрике Каралис, - португалец с издевательской улыбкой и кропотливой точностью перечислил все места своей прежней службы. – Штурман фрегата «Ле Глейв», под командованием capitane де Монбижу.
Последовал издевательский реверанс в лучших традициях испанского этикета. Пираты во главе с Брауном дружно заржали во все горло.
- Итак, лейтенант Хантингтон, для вас уже есть дело, -продолжил Энрике. - Наш capitane очень просил вас навестить одно милое местечко. Оно называется бордель "Райские птички". После вашего визита в этом месте должно перестать быть мило, можете взять себе в поддержку несколько матросов. И мистера Камингса, разумется, - Каралис кивнул на появившегося на палубе юнгу.
- Не запачкайте мундир, - хмыкнул, стявщий у борта, Браун.

- Сэр, меня зовут Джеймс Хаббард. Я слышал, вы ищете канонира?
– Слышал правильно, парень, – кивнул Фридрих.
По обращению он определил – бывший или все еще подданный британской короны. Ну что ж, неплохо, там хорошие канониры всегда водились.
– Я Фридрих Краузе, мастер квартердека на «Алоцвете», если ты о нас слышал. А твое имя как? И где раньше плавал?
Немец сомневался в своей способности вести беседу так же изящно, как капитан, но считал, что прямота это компенсирует.

По иронии судьбы, в таверне просиживал последние гроши и испанец, которого подзывало море. И тут ему открылось два пути. Либо на корабль, либо к русалкам, на морское дно. То есть - моряком или утопленником. Девильяно посмотрел на отражение своего лица, остановившись взглядом на воде в кувшине.
"Рано еще. Молодой. Слишком мало легенд еще сложили."
Подбросив медяк бармену, он вышел из таверны прочь.
И поплелся к морю. Несколько кораблей во всей своей божественной морской красе возвышались над ним. Даже самая угрюмая шлюпка выглядела как начищенная старым солдатом трофейная шпага. Де Вастего был одним из тех моряков, кто жить не мог без моря. Пусть даже на бочке - но он пойдет в море, пусть он и будет драить палубу каждые полчаса, но пусть будет видно море, подальше от надоедливой суши.
Он осмотрелся, ища хоть кого - нибудь, чтобы разделить свои страдания. Обычно Девильяно хладнокровен, но когда он не в море, кровь берет свое. То был довольно странно одетый мужчина. В лохмотьях, вытащенных невесть откуда, и шикарной треуголке со страусиными перьями, видно стащенными у какого - то богача.
-Эх, знал бы ты мое горе... - проговорил испанец.
-Да что мне твое, мне и своего хватает! - акцент бедняка настораживал. Голландец? Разговаривающий на английском? Нет, нет ничего странного что он говорит на английском, но все же - голландец? Тут? Бедняк?
-Как я хочу попасть в море... - словно не слыша его слов, продолжил говорить о своих страданьях Де Вастего.
-Стой, так ты не корсар? - с хитрым прищуром спросил странный знакомец.
-Да. А ты можешь предложить мне работу? - продолжил испанец.
-Как сказать... Я то - не могу... А вот один мой друг, может...
-Правда?
-Да, я сейчас тебя к нему отведу...
-Ну спасибо, друг, удружил! - моряк был вне себя от радости. Поэтому вместе с рукопожатием, всунул в руку бедняка семь монет. Больше не оставалось.

Голландец быстро всунул монеты под треуголку, охлаждая свою голову. Потом привел новоиспеченного друга к Фридриху.
Так как вежливости, в отличии от французского языка, испанец обучался, то он лишь кивнул головой, и не стал мешать разговаривающим.

Дворец губернатора Тортуги выделялся по красоте, защищенности и значимости над всем остальным островом также, как и сам губернатор д'Ожерон явно выделялся среди всех моряков, офицеров, торговцев и путешественников, коим приходилось в своей жизни очутиться во владениях губернатора. И прежде всего своим импозантным видом, скрывавшим за внешней роскошью суровую практичность, характерную для времен пиратства.
После ограды, ворота в которой ему услужливо открыл один из двух солдат наряженных в форму французских военнослужащих, Франсуа был как бы предоставлен самому и себе. Он мог одолеть небольшую площадь перед дворцом, оформленную в лучших королевских традициях (а это фонтаны, обрамление из газонов, цветов и живой изгороди, но только в несколько урезанном виде), или же обойти дворец и зайти через дверь на веранде. Капитан воспользовался вторым вариантом. На самом деле он не торопился. Да и к чему?
Старая Хаффи все сделала за него. Монбижу осталось лишь прижать губернатора к стене. И для этого ему свидетели не были нужны.
И все же судьба решила позабавиться и внесла в планы капитана неожиданные изменения. Так на небольшой тропинке бежавшей вдоль дворца Франсуа нос к носу столкнулся с графом де Треззаком. Кажется, встреча оказалась неожиданностью для обоих.
-Месье капитан, - граф в вежливом приветствии прикоснулся к шляпе, обозначивая поклон.
В ответ Монбижу кивнул.
-Здравствуйте, де Треззак.
Посланник короля тем временем с некоторым смущением посматривал на капитана.
-Мсье д'Ожерон весьма сожалел, что несмотря на его великодушное приглашение вы не сможете посетить нас сегодня. Кажется, его предсказания не совсем соответствуют истине...
Монбижу улыбнулся и сделал шаг, как бы предлагая Треззаку сопровождать его ко дворцу. Граф казался несколько озадаченным, но вместо того чтобы как хвостику на веревочке потянуться за Монбижу, он неожиданно резко откланялся и поспешил дальше своей дорогой. Подобное поведение вызвало у капитана некоторое недоумение. Но, поразмыслив, Франсуа лишь пожал плечами. Конечно, он не мог знать, в какие из своих планов губернатор посвятил посланца. Но подобное поведение заставляло настораживаться.
И вот Франсуа пересек порог веранды и вскоре оказался в большой гостевой комнате. На удивление, здесь было пусто. Очевидно, гости прошли либо в другую залу, либо в столовую. Монбижу хмыкнул и направился было дальше вглубь дома, но внезапно на пороге залы показался мсье д'Ожерон собственной персоной.

Бертран д'Ожерон решил посвятить сегодняшний день разбору письменных дел. Так, уладив к своему вящему удовольствию дельце с шхуной Монбижу и отправив ему более чем изысканное письмо, губернатор принялся за менее интересное, но более нужное занятие. Принялся пересчитывать доходы с развлекательных заведений острова. "Райские птички", "Пиратская нога", "Лагуна Боунса", "Святой Людовик" и "Бородатый Кашалот". Вот лишь первая пятерка заведений, бывших у мсье губернатора на хорошем счету. На хорошем, значит что губернатор милостиво повышал цену отчислений с них раз в сезон, логично считая, что раз они все равно держатся на плаву, значит еще не все их возможности исчерпаны.
Д'Ожерон составлял краткие приказания, которые либо ложил до лучших времен в свою шкатулку, либо передавал вместе с одним из лакеев своим подчиненным
Где-то на середине этого списка в дверь неслышно вошел один из слуг и молча положил на стол перед губернатором письмо. Д'Ожерон посмотрел на конверт и его брови от удивления поползли вверх. Письмо от губернатора ИстРока, мистера Стронбарда. Бертран хмыкнул. Интересно, с каким из кораблей прибыло это послание? Ладно, с этим можно было и обождать. Поэтому д'Ожерон сломал печать, достал лист и принялся читать.
После первой же строчки губернатор выглядел так, словно его окунули в бочку с ледяной водой. Да и было чему удивляться, если вместо приветствия тебя посылают на корм каракатицам, а вместо вежливого участия о состоянии ближних мсье д'Ожерона следует прозрачный намек на неспособность губернатора командовать в собственном доме.
-Да что за дьявол...
Подобное состояние продлилось недолго.
С каждым новым выражением и междометием губернатор все явственнее и явственнее багровел. Слуга, присутствовавший при этом небывалом явлении, почел за благо ретироваться. И вот на середине чтения д'Ожерон не выдержал, отшвырнул от себя письмо и с яростным выражением лица огляделся. На счастье слуг, все они успели ретироваться. Поэтому д'Ожерон просто вылетел из своего кабинета и каким-то странным зигзагом направился в сторону выхода. Некий шум в зале для гостей привлек губернатора. Д'ожерон рванул на себя дверь и увидел капитана.
-А. Мсье де Монбижу. Вы-то мне как раз и нужны.

- Я служил на фрегате британского флота "Св. Седрик", - Хаббард говорил эту фразу уже второй раз за сегодняшний день и надеялся, что сейчас эта информация повлечет менее катастрофические последствия, чем во время беседы с де Монбижу. - Еще там, - он махнул рукой на восток, - в Старом Свете. Службу покинул в Бристоле по собственному желанию.
"Надеюсь, мне не придется желание это объяснять", - подумал он. Собственно, ему и самому было интересно, какой черт его дернул попроситься в отставку. Наверное, тот же, что завставил его давеча нахамить французскому капитану.

Рэйнольд прогуливался по городу, мурлыкая под нос старую матросскую песенку про морского змея. Настроение у Тьерре было великолепное, он даже не морщился, глядя на обычную сутолоку жизни Тортуги. Нельзя сказать, что он по-христиански смирился и простил окружающим людям их несовершенство, скорее, сейчас Рэй просто не обращал на них внимания.
Я Фридрих Краузе, мастер квартердека на «Алоцвете», если ты о нас слышал.
Нож порывисто обернулся к говорившему. Светловолосый немец беседовал с каким-то молодым парнем. Кажется, с этим парнем Рэй столкнулся возле "Бородатого Кашалота"... или не с ним? В любом случае, он нашел того, кого искал.
- Приветствую! Я - Рэйнольд Тьерре. Капитан Сангве сказал, что абордажники подчиняются вам. Стало быть, я теперь тоже один из ваших подчиненных.

- Британский фрегат, да? - усмехнулся Фридрих. - Там хорошая выучка, так что рекомендация толковая, - "Собственное желание" он уточнять не стал. Захочет - расскажет... да все равно расскажет. Потом. - В общем, канонир нам нужен... но только учти: у нас слово капитана - закон. Чтоб потом непоняток не было.
Англичанин еще не успел ответить, как вмешался некто третий.
- Приветствую! Я - Рэйнольд Тьерре. Капитан Сангве сказал, что абордажники подчиняются вам. Стало быть, я теперь тоже один из ваших подчиненных.
Краузе с интересом оглядел парня. Он не сомневался, что того действительно нанял капитан; на Тортуге не было идиотов, которые прикрывались бы именем Альваро Сангве. Хоть капитан и старался вести себя миролюбиво, но такого не прощал.
- Рад пополнению, - Фридрих хлопнул нового члена команды по плечу. - Давай в порт, на "Алоцвет". Там пока обустроишься.

Хоть в лицо плюньте... Законы английской вежливости на Тортуге здесь не нужно.
-Девильяно Де Вастего.
"Чтобы сказать???"
-Выходец с английской колонии. Саблей махать умею. Старый капитан, наверняка вы его не знаете... Служил я на "Небесном". Весело было. Мы очень редко топили корабли из пушек. Капитан говорил что корабли тоже живые. Вот так я и стал абордажником... В конце концов, перед тем как я оказался здесь, случился наш последний бой, в котором умер наш капитан. Пришлось брать на себя командование, и сделать удачный маневр. Так мы выжили. Просто выжили. Затем я был ранен, и жизни миг я встретил в церкви. И после исцеления оказался здесь. Есть жажда по морю. Так что, если не вы, то к акулам в глотку, и морскому дьяволу в друзья.
Девильяно закончил малый рассказ о всей своей жизни. Он посмотрел на море, затем снова на Фридриха.
"Да... Бывает..."

Голова трещала. Перед глазами было темно. Стронбард чуть разлепил глаза, стало заметно светлее.
Сейчас предстояло разобраться со многим. Начать можно с сакраментального вопроса – «кто я». Затем продолжить чем-то, вроде «где я». А еще нельзя забывать про «что я здесь делаю». Далее последуют ничего не значащие, и не способные ничего изменить «который час», «сколько я проспал» и «почему вы не разбудили меня раньше». Но, хватит лирики.
Что у нас есть. Я жив. Пометка, я – это Джонатан Стронбард, попытаться не забыть. Дальше, возможно я ранен, проверим конечности. Руки отозвались, хотя правая ныла. Ноги тоже были в порядке. Кандалы и путы отсутствовали, это очень хороший признак. Возможно, эти ублюдки меня захватили в плен, и держат в какой-нибудь камере. Качка не чувствуется, вряд ли мы на корабле. Тогда не стоит раньше времени показывать, что я пришел в себя. Хотя, это глупо, наш гарнизон с легкостью бы прикончил всех этих выродков. Бояться нечего.
Вдруг невдалеке послышались шаги.
Стронбард испугался. Нет, он не боялся смерти, не боялся призраков, но он боялся боли. А пираты с радостью бы повеселились бы с ним, уж очень много губернатор попил пиратской крови. А потому, боялся мести, боялся раскаленного железа, которое сам так любил использовать при допросах, боялся дыб и тисков, огня и плетей, диких животных и птиц… Многого. Он хорошо знал сколько разных вещей можно сделать с человеком.
Шаги стали громче, дверь открылась, человек вошел в комнату.
Повеяло мятой. Человек прошел к изголовью ложа и, кажется, сел.
- Хестингс, это ты опять жуешь свою чертову мяту...? – Было очень страшно, а вдруг я ошибся, и это совсем не мой старина лакей…
- Да, господин. – извиняющимся голосом проблеял Хестингс. Сердце губернатора возликовало, страх ушел на заслуженный отдых.
- Сколько раз я запрещал тебе вонять ею в моем присутствии. – Стронбард разлепил глаза. – Чтоб тебе всю жизнь жить со свиньями, быстро беги и приведи сына и прочих толковых людей. Я сказал – бегом!

Дэниэл, не дожидаясь ответа матросов, первым зашел в бордель. внутри висел тяжелый запах мускуса. Неслышной тенью к нему подошел здоровый негр-вышибала.
- Здорова, приятель, - англичанин постарался изобразить пьяного. - Где твой хозяин?
Заплетающимися ногами, подошел импровизированной стойке, рухнул на нее практически всем весом. Никто не догадался посмтореть в холодные, трезвые глаза посетителя.
- Девочку мне!
- иди проспись сначала, английская собака, - раздалось откуда-то из-за стойки.
- Это ты мне? Это ты меня назвал собакой???
Дэниэл, все еще в роли пьяного, швырнул за стойку кружку пива, что еще мгновение стояла на ней. Затем уже, забыв о маскараде, запустил в громилу негра табуретом, что подвернулся под руку. По помещению пролетел заливистый свист. Сигнал остальной команде.

Джонсон был ближе всех к двери – и первым оказался на "поле боя".
– Это кого тут назвали собакой?! – заорал он. – Это нашего лейтенанта собакой назвали? Как будто он испанец какой, прости Господи!
Разом обернулся и лицом к лицу встретил негра-вышибалу, который уже собирался ухватить его за ворот.
Подхватив со стойки тяжелую кружку-кварту, хватил вышибалу в висок. Удачно хватил - противник тяжело осел к ногам моряка.
А через порог уже хлынули пираты с "Ле Глейва"...

Попрощавшись с Фридрихом, Рэйнольд продолжил свою прогулку. На корабль он не торопился. Было приятно, зная, что все решено, оттягивать момент встречи с "Алоцветом".
Впрочем, ничто из привычных береговых развлечений его не манило. Тьерре бесцельно бродил по базару, придумывая, чем заняться. За это время он успел присмотреться к изукрашенному метательному ножу - сталь оказалась редкостно дрянной, впообщаться с парой-тройкой знакомых и купить два браслета. Насчет последнего Рэй сам не понимал, как это сделал. Торговец долго уговаривал его порадовать подружку "дивной вещью". Подружки у Ножа не было, но бирюльки парень все-таки приобрел, о чем не особо жалел: деньги - всего лишь деньги, в могилу не возьмешь, значит, надо тратить.
Можно, конечно, пойти к какой-нибудь девке да и подарить ей побрякушки за часок удовольствия, но (Рэйнольд скептически вспомнил размалеванных баб в тавернах) не особо хочется. Да ну их, пройду до конца этого ряда, а потом на корабль. Хватит дурью маяться!

- Джонсон, прикройте мне левый фланг! - заорал Дэниэл ворвавшемуся первым пирату. - Так кого ты назвал собакой?
Рыча как тигр, британец наступал на человечка за стойкой. Мимо в паре сантиметров от уха просвистела бутылка и врезалась в стену, наверху визжали девицы, по лестнице как горох посыпались клиенты борделя, большинство из них путалось в одежде, надевая ее на ходу. Паника решила за них, что на бордель устроили облаву власти острова.
Краем глаза увидев второго негра - вышибалу, вооруженного ножом, Дэниэл ни на минуту не останавливаясь подхватил со столика оставленную кем-то кружку пива и запустил ее в полет практически через весь зал. Негр осел на пол, оглушенный ударом и тут же был затоптан моряками с "Лэ Глейва".
За спиной послышалось движение. Дэниэл обернулся. На него наступал здоровый мужлан со скамьей наперевес. Недолго думая Дэниэл сгреб в охапку коротышку-владельца и швырнул им в громилу. Хозяин "Птичек" бесформенным мешком валялся теперь поперек драчуна с лавкой.
В новоявленный безвкусно оформленный бордель ворвался торнадо. Сметая на своем пути все, что ни попадалось ему под ноги Дэниэл рванулся к лестнице, ведущей к номерам пташек.

Коа сидела в углу сарая, сжавшись в комок и стараясь стать как можно незаметнее. Рядом сидели, стояли или лежали другие несчастные, которых гнев богов привел на невольничий рынок. В качестве товара. Коатликуэ казалось, что с тех пор, как она покинула родной остров, мимо нее прошли уже тысячи лиц, нечеловеческих, искаженных до неузнаваемости злобой, похотью или мукой... Она не хотела больше на них смотреть. Она закрывала глаза и видела только одно лицо. Уже мертвое, с гаснущими глазами, устремленными на нее в последней попытке запомнить... И слезы текли из-под закрытых век. Но это никого не удивляло: эка невидаль - девка-невольница ревет над своей горькой долей. Только не знали люди, что в маленьком, сжавшемся в углу комочке клокочет такая всеобъемлющая ярость, что ее хватило бы на всех молодцев Тортуги, и еще бы осталось. Потому и пряталась подальше Коа: стоило владельцу сарая или кому-нибудь из надсмотрщиков заглянуть в черные чуть раскосые глаза, девушка получала очередной удар хлыстом - за дерзость и неповиновение...

Джек Камингс ворвался в притон вместе с остальными пиратами с «Ле Глейва» и тут же оказался в самой гуще событий. Бордель «Райские птички» сейчас больше напоминал поле боя, нежели то, чем являлся на самом деле. Как показалось юнге, никому из присутствующих не удалось остаться безучастным: даже попытавшиеся было незаметно ретироваться безобидные любители пикантных развлечений, оказались вовлечены в схватку, вернее сказать, попали под раздачу и попросту были растоптаны разъяренными моряками.
Огромная туша, безвольно оседавшая на пол после чьего-то грамотного удара, едва не придавила Джека, но тот вовремя успел отскочить в сторону. Не успев быстро сориентироваться в обстановке хаоса, царящего вокруг, зазевавшийся Джек получил увесистый удар кулаком в грудь, но все же устоял на ногах. Пьянчуга, чей невысокий рост компенсировался крепкой коренастой фигурой и широкими плечами, продолжал наступать на мальчишку, явно решив, что эта слабая жертва вполне подойдет для быстрой расправы. Еще в раннем детстве Джек вступал в драки со своими обидчиками, даже не смотря на их превосходство в росте или весе, поэтому уличные драки не были для него в диковинку. Но уже тогда он разделял понятия честного и нечестного боя, и эта схватка плавно перетекала в разряд нечестных, поскольку в руке мужчины неизвестно откуда появилась разбитая бутылка, готовая незамедлительно пойти в ход. Мальчишка не растерялся и, скользнув в сторону, схватил первое, что попалось под руку. Это "что-то" оказалось обломками массивного табурета. Какое-никакое, но все же оружие. Коренастый явно не ожидал сопротивления со стороны субтильного пацаненка, поэтому обрушившийся на него предмет мебели застал его врасплох. Удар получился не очень сильным, но и этого оказалось достаточно, поскольку пьянчуга, отступив на шаг назад, споткнулся об кого-то и растянулся на полу. Воодушевившись первой победой, Джек Камингс бросился на подмогу своим друзьям.

- Эй, ты чего у сарая вертишься?
Рэйнольд взглянул на говорившего. Надсмотрщик был явно с похмелья, и вырвать кнут из его руки смог бы и ребенок. По крайней мере, Нож не сомневался, что справится с этим пьянчугой одним ударом. Однако вместо драки пират спокойно ответил:
- На товар смотрю.
- И что по нраву?, - сменил тон "продавец". Жадность взяла верх над злобой.
- Да что тут разглядишь? Вот если бы поближе их увидеть, было бы интереснее. А так... ни кожи, ни рожи. И ни одной девки симпатичной.

"Кажется, с "Алоцветом" мне повезло", - отметил про себя Джеймс. - "Слово капитана закон... А где оно не закон?" - а вслух сказал:
- Естественно, сэр. Мне не привыкать подчиняться приказам. Когда я должен быть на судне?
Абордажнику, который уже успел перекинуться парой слов с мастером квартердека "Алоцвета" и уйти в неизвестном направлении, англичанин лишь кивнул - потом успеем познакомиться. "Хорошо бы успеть заглянуть в гостиницу до отправки", - подумал он, ожидая ответа Фридриха Краузе.

– Везет мне на абордажников, – хмыкнул Краузе в сторону де Вастего. – Что ж, дело хорошее. Ein Schwert zuviel ist nie nutzlos*… Что ж, если все правда – так ты нам пригодишься. Только вот… знаешь, куда нанимаешься? Или просто направили, не втолковав, чем «Алоцвет» известен?
А затем вновь вернул свое внимание англичанину.
- Я б сказал - сегодня точно побывать надо. Не знаю ж, когда капитан решит отплыть; наших-то на берегу разыщут без проблем, а ты - лицо новое.

*Лишний меч никогда не бывает лишним (нем.)

Луи тоже был не прочь поразвлечься, поэтому с общей волной он ринулся учинять погром. Перевернув первый попавшийся стол, парень со всей силы пнул ногой ножку этого самого стола, та треснула, и у Лефоше в руках оказалась нехилая дубинка, которой он тут же начал отважно орудовать. В такой суматохе не задеть бы своих, которые ещё были не сильно известны одноглазому пирату, но по дороге в "Пташек" парень очень старался запомнить лица членов команды.
Отвесив какому-то завсегдатаю пинка, Луи увернулся от пролетающей мимо кружки и принялся колошматить стулья и прочую мебелировку. На сколько он помнил приказ, основной целью всё же было не избиение, а причинение максимального ущерба самому заведению. Чтобы при этом не выдавать истинных намерений, Лефоше пару раз ухватил за мягкие места самих "пташек", суматошно порхавших по залу, пытаясь избежать незавидной участи постояльцев. Впрочем, такая "маскировка" была скорее приятна, чем необходима!

Дэниэл сбросил с лестницы, путавшегося штанах посетителя, крикнув вслед:
- Принимайте, ребята!
Узкий темный коридор, тяжелый запах сладких духов и мускуса. Так вглядел путь "к раю", о котором кричали зазывалы. Мощный удар британского плеча вынес ближайшую дверь под аккомпонимент женского визга.
- Простите, мисс, - насмешливо отдал честь куртизанке Дэниэл.
рко размалеванная белилами и красной помадой девица, пыталась прикрыть свою наготу платьем, продолжая визжать, сидя на кровати.

Шумные улицы, обдавшие, словно морской бриз, Джона с ног до головы своей невидимой волной, кружились и вертелись той неуловимой каруселью, что можно найти только в самых грязных трущобах мира. Где каждый житель должен изо всех сил цепляться за протянутую веточку жизни, дабы не захлебнуться в потоке чужих страстей.
Севельсторм был прав, когда сравнил Тортугу с Уайтчапелом Лондона. Выросшему в как две капли воды похожем месте Игроку не составило никакого труда оторваться от «нечаянного следовавших» за ним двух матросов, которые, уже лениво, но все еще следили за «мистером Севельстормом». Ни Жорж, ни Зубастик не возражали, когда фигура Джона скрылась из их вида – на Тортуге было множество иных и более веселых дел для уставших после длительного плавания пиратов, нежели слежка за «в доску своим парнем». Тем более оба матроса прекрасно помнили, что с этой улицы, если только ты не умеешь летать, иным путем не выйти, кроме как воспользовавшись той же дорогой, где стояли они.
Тишина, как после оглушительного раската грома в степи, царила в голове Игрока. Эта тишина, не хуже промасленного каната, стягивала шею Джона, заставляя его ловить себя в тот момент, когда паника готова была захватить контроль над разумом. Кости, почти тридцать лет не смолкавшие более чем на пару дней в голове того, кто осмелился бросить вызов старухе Судьбе, не гремели на невидимом поле. Ехидный, старый смех, ставший вторым спутником Севельсторма вместе с Энди, исчез. Или затих, как лев, когда тот выжидает удачный момент, дабы напасть на жертву. Пусть даже жертва каждый день знает, что ее берет в силки умелые охотники.
- Ларс и сыновья, - медленно протянул Джон, останавливаясь перед вывеской. Его выражение лица, как и обычно, мало изменилось, несмотря на царившие внутри думы. Мадам Пенье нашла бы множество дефектов и ошибок. Но на то она и была учителем Игрока… - Ювелирные изделия.
Бровь Севельсторма слегка приподнялась, когда он, оглянувшись вокруг, толкнул дверь, входя в полутемное помещение, озаренной масляной лампой над прилавком. Игрок запутался в своей жизни, в своей личине, в том, кто же он такой для этих людей, меняя истории или добавляя новые детали. Он стремился вырваться из той среды, в которой вырос, хотел стать тем, кто был для него недосягаем – а сейчас он вынужден был вгонять себя обратно в грязь, дабы не вызвать подозрений ни у капитана, ни у команды, любящей пустить аристократа прогуляться по доске на встречу с акулами. Отличный подарочек от Судьбы. В ее вкусе.
- М-м-м-м, - протянул ювелир, разглядывая ожерелье в монокуляр. Игрок мог запутаться в том, кто же такой Джон Эдрик Севельсторм. Но одно оставалось неизменным. Игрок был вором. Всегда. – Любопытно. И где Вы такую подделку оригинальную достали, мистер, э-э?..
Севельсторм чуть подался вперед, вперив свой взгляд в глаза хозяина лавки.
- Вы прекрасно знаете, что это не подделка, а оригинальная вещь, изготовленная по особому заказу, - Джон улыбнулся, показав свои белые зубы. Ювелир не смутился, опустив взгляд на ожерелье, лежавшее на прилавке. – И что заплатить за нее придется соответствующе.
Хозяин медленно потянулся, выпрямляясь и беря монокуляр в руку, затем накрыл ладонью ожерелье и нагло, с легкой усмешкой, взглянул на Игрока.
- Соответствующе чему? – поинтересовался он. – Соответствующе грязному воришке, который стянул неплохую подделку из руки посыльного какой-то напудренной шлюхи?
- Хотите оставить руки чистыми – я не возражаю. Мест, где можно продать это, предостаточно, - Игрок демонстративно спихнул руку ювелира с ожерелья, накрыв его своей ладонью. Затем покосился на пальцы хозяина лавки и скривился. – Хотя уже поздновато думать о таком законном шаге…
Ювелир проследил за взглядом Джона, хмыкнул:
- Даю сотню шиллингов, и это, учти, парень, самое высокое, что я могу тебе предложить, не сдав Хаффи.
- Ты дашь мне две сотни, а своему Хаффи можешь передать, что Игрок купит ему выпивку, если вдруг доведется свидеться.
По лицу ювелира скользнула ухмылка еще шире, чем раньше, он нагнулся, что-то извлекая из-под стойки:
- Боюсь, парень, с твоим языком, ты очень скоро свидишься с Хаффи. Хочешь ты того или нет…
На прилавок бухнулся мешочек, где звякнуло золото. Севельсторм усмехнулся, развязал шнурок и пересчитал, после ссыпав все обратно.
- Передай ему привет, - бросил он, закрутив один шиллинг рядом с ожерельем. – И купи эля за меня. Может он, этот твой Хаффи, подобреет от выпитого.
- Удачи, мистер… Игрок, - все так же щербато улыбаясь, ответил ювелир.
На улице Жорж и Зубастик встрепенулись, когда Севельсторм вновь возник в поле их зрения. Ни одному пирату не пришло в голову, что Джон сделал это специально, понаблюдав за двумя матросами издали и задумчиво покусывая губу.

Признаться по правде, Ястреб сочувствовал испанцем, за которых торговался с надсмотрщиком Пьер: индеец на собственной шкуре испытал все прелести предстоящей им жизни. Ястреб не боялся воспоминаний, которые возвращались к нему, когда он смотрел на рабов в дальней части просторного сарая. Хищная птица не может быть несвободной; духи ветра привели Ястреба к цели, и духи моря подарили ему освобождение. И все же, рабство было далеко не самой приятной частью его жизни.
Тут, надзиратель, указывая пальцем на Ястреба, спросил:
- А этого почем отдашь?
Индеец, хмыкнув, выразительно-небрежным движением поправил ружье на плече, тем самым вполне доходчиво ответив на вопрос работорговца. Надзиратель удивленно приподнял бровь, но промолчал: команду Алоцвета уважали в том числе и за то, что многие невероятные слухи зачастую оказывались правдой.
Ястреб вновь посмотрел на рабов и подошел чуть ближе к основной массе заключенных. Стражник внимательно следил за ним, но ничего не предпринимал, а индеец тем временем внимательно разглядывал лица несчастных.
Правда о море не видна сразу, большая ее часть скрывается не в рассказах о нем, а в безмолвии его дна, среди обломков кораблей и скелетов белых людей. Правда о человеке – не в том, как он охотиться и не в том, что он говорит. Услышать дух человека можно лишь, когда он молчит. Только это и есть истина.
И среди всех рабов Ястреб не мог не заметить изящную девушку, зажавшуюся в дальнем углу. Глэйдэйнохче, Ястреб Парящий в Воздухе, гораздо лучше, чем белые люди видел то, что скрывалось в молодой рабыне. Даже сквозь длинные густые волосы Ястреб видел опасный и ядовитый гнев, а в каждом, пусть даже едва заметном движении, ощущалась почти забытая надменность, которой не было у обычных девушек в индейских общинах.
Отец Ястреба много рассказывал ему о других племенах и их обычаях, и женщины с такими привилегиями, если он не врал, были только у культа Чиаталу.

- Ярость бывает подобна зверю, которому некуда бежать, - негромко произнес Ястреб на языке чероки. – твои боги, жрица, обманули тебя: они сказали об удачной охоте, но скрыли, что охотиться будут на тебя.
Черные бездны заплаканных глаз, пробивали не хуже охотничий стрелы, и Ястреб не без усилия выдержал этот взгляд. Но не черные глаза жрицы заставили его вздрогнуть, а близкий крик чайки. Индеец был уверен, что это знак духов моря, и теперь у него не оставалось сомнений.

- Сколько ты хочешь за эту девушку? – спросил Ястреб у надзирателя.

* * *

Пожалуй, если бы Томас во время не положил Ястребу руку на плечо, то тесак, захваченный индейцем с камбуза, рассек голову работорговца напополам. И правда: проще убить, чем достать деньги, которые он потребовал за рабыню.
Оказавшись на улице, Ястреб, сказал остальным, что хочет побыть один. Сказал об этом тихо и настойчиво, так, что никто и не стал спорить, понимая, что это вряд ли к чему-нибудь приведет.
Ястреб, поправил ружье, и направился на поиски мест, где есть деньги. Индеец считал, что деньги водятся там же, где живут богатые люди, и на этот счет он нисколько не ошибался.
Но грабить самый дорогой дом чревато последствиями, поэтому индеец бродил по улицам, высматривая и оценивая, пока не услышал шум драки в одном из зданий.
Сразу несколько идей возникло у Ястреба: можно было попробовать поучаствовать и в суматохе стащить не один кошелек. С другой стороны, он мог под шумок ограбить любой дом, неподалеку.
Ястреб остановился и задумался.

А тем временем разгром борделя продолжался.
Полуодетые и вовсе не одетые "райские птички" выпархивали из двери на улицу: парням было не до джентльменства.
Трещала стойка, хрустела мебель, звонко пела, разбиваясь, посуда.
– Наших обижать?! – заорал Джонсон, поднося свечу к бархатной портьере. Пламя с готовностью рванулось вверх по ткани.
При виде огня хозяин "Райских птичек", человек бывалый и тертый, перестал подзуживать с лестницы своих подручных и метнулся в свою комнату. Из-под кровати вытащил шкатулку (в которой хранил золото и драгоценности), выбрался на карниз второго этажа и с ловкостью бывшего моряка спрыгнул вниз.

Ястреб – может часами кружить высоко в небе, так же медленно и спокойно, как облака. Но стоит ему увидеть свою жертву, как он срывается вниз, быстрее ветра, камнем он обрушивается на нее, и так же быстро, сжимая добычу в острых когтях, взлетает обратно вверх.
Пока Глэйдэйнохче размышлял о том, что ему следует предпринять, погром в борделе разрастался. И когда на карнизе второго этажа появился человек, сжимающий в руках шкатулку, Ястреб только улыбнулся и мысленно поблагодарил духов, которые несут ему удачу. Индеец взял в руки свой тесак, прижался к стене и задержал дыхание. Как только мужчина со шкатулкой оказался на земле, тело индейца сработало как пружина: в один прыжок он преодолел расстояние их разделяющее, и наискось ударил добычу тесаком по затылку. Выхватив шкатулку, Ястреб прыгнул за угол, промчался до следующей улицы и остановился. Оглядевшись вокруг и убедившись, что по близости никого нет, он заглянул вовнутрь. Несколько солнечных зайчиков, отражающихся от дорогих украшений, весело озарили довольную улыбку индейца.
Ястреб не торопясь направился к работорговцам.
Пригоршню побрякушек он спрятал по карманам, а шкатулку выкинул. Остальное вскоре оказалось на столе, где совсем недавно лежали монеты за проданных испанцев.

На улицу из сарая вышли двое индейцев. Высокий, жилистый Ястреб, и изящная длинноволосая девушка.
Аккуратно, приподняв ее волосы, Ястреб взглянул на шею и увидел там то, что и ожидал – татуировку культа Чиаталу.
- Обрети свободу в своем сердце, и тогда ты не сможешь быть рабыней, даже на рынке продавцов людей, - улыбнулся он ей, глядя в огромные черные глаза. – Я развяжу тебя, только если ты поклянешься не сбегать. Есть один человек, с которым тебе стоит поговорить.
Ястреб выдержал короткую паузу и добавил:
- Твоя жизнь уже изменилась однажды. Сегодня это случилось снова. Воду, пролитую из кружки в песок, невозможно собрать обратно.

- Кто приказал поджечь здание?! -взревел Дэниэл появляясь на лестнице, перед ним в зал визжы выпорхнули последние птички. - Что за самовольство?!
Оглядев весело загоревшиеся портьеры и, начавший заполнять зал едкий дым.
- Всем покинуть помещение!! - рявкнул приказ лейтенант Хантингтон, подталкивая своих вояк к двери и следя, чтобы никто из моряков "Ле Глейва" не остался в горящем здании.

-Просто направили, не втолковав. Но на Ямайке за мою голову обещана награда, поэтому я знаю, о чем вы. Поверьте мне.
За захват фрегата и уничтожение такого же... Точнее, за смерть племянника губернатора Ямайки. Хотя, эта сволочь осталась жива. Его пощадили, и сейчас он веселится в борделе. А я, естественно об этом ничего не знал. Только поговоря со стражником, бывшим матросом на "Небесном", я узнал, за что же меня все - таки хотят вздернуть на рее. Поэтому, дражайший друг, прошу вас помочь мне в моих трудах.
Девильяно осмотрелся и тихо добавил:
-Теперь действительно появился повод вздернуть меня на рее. Но я думаю, вы не в ладах с англичанами. Поэтому, жажда по морю и преодолела барьер подозрения.
"Так, дите Дьявола, на этот раз тебе повезло. Либо просто сыграл свою роль старый добрый шрам. Или они знают кого - нибудь из моих родственников? Моего отца... Нет... Мать? Нет.
Интересно, где сейчас воюет мой старший брат? "

Рэйнольд нервно прокрутил нож в пальцах. Этот надсмотрщик форменный идиот! У кого на Тортуге есть такие деньги, какие он запросил за рабыню с татуировкой?
И все же Тьерре буквально чуял, что девушка, украшенная изображением змей - это нечто большее, чем просто дикарка из племени со странными обычаями. Вон и сам торгаш, хоть и хорохорился, а ее побаивался.
Может, пойти к капитану и рассказать о необычной находке? Хотя не стоит, Сангре сейчас занят. Лучше переговорить с кем-то из команды. Парень чуть было не отправился обратно к Краузе, но внезапно заметил индейца с ружьем на плече. Никем другим, кроме Ястреба с "Алоцвета", он быть не мог - где еще пираты доверят оружие краснокожему? И хвала Господу, он, кажется, покупает девчонку.
Следить за парочкой Рэю не хотелось - так и так на корабле пересечемся. И хватит с него беготни по базару. Впервые за этот странный, чуть суматошный, но счастливый день Тьерре почувствовал, что устал. Уход из надоевшей, но привычной команды, разговор с самим Сангре, девица со змеями. Событий хватает, пора домой. На "Алоцвет".

-Вы-то мне и нужны, месье де Монбижу, - д'Ожерон, сам того не замечая, теребил манжет своего камзола подходя к капитану. Остановившись на расстоянии нескольких шагов губернатор окинул Монбижу взглядом, полным значимости.
-Капитан, я вынужден попросить вас задержаться на Тортуге. Вместе с моими силами вам предстоит совершить рейд на "Истрок".
-Губернатор? - Монбижу хмыкнул, выразив тем самым крайнюю степень изумления. - О каком рейде вы говорите?
-Эта грязная свинья Стронбард, - д'Ожерон побагровел, сжал руки в кулаки и цедил слва сквозь сжатые зубы. - Посмел оскорбить меня. Из-за вас, между прочим, Монбижу.
-Вот как? - капитан продолжал сохранять отстраненное выражение смешанное с легким налетом вежливости на лице. - И вы считаете, губернатор, что на защиту вашей чести встанет хоть один француз на этом острове?
-Что? - признаться, многое ожидал услышать Бертран д'Ожерон, но уж точно не подобных слов. Но по крайней мере самообладание вернулось к нему. Поэтому он лишь холодно поинтересовался. - Капитан, вы не забываетесь?
-Да нет, месье губернатор, - Франсуа выдавил одну из своих кривых улыбочек и одел шляпу, которую он держал в руках с момента своего появления в доме. - Я всего лишь поразмыслил об одном интересном моменте, который вы, кажется, пропустили.
-И что же это?
-Ну... - капитан развел руками и пожал плечами. - Хотя бы то, что между английскими и французскими колониями нет официальной вражды.
-Я знаю об этом, - губернатор с раздражением махнул рукой и чуть наклонился вперед. - но...
-Но даже это не было бы большой проблемой, - и тут капитан приложил ладонь к лицу, чтобы скрыть дьявольскую улыбку.- Если бы...
Д'Ожерон готов был закричать на Монбижу. Почти закричал, но, встретив взгляд капитана, подавился фразой.
-...если бы, мсье губернатор, ваш приказ соответствовал законам морской чести. Конечно, всегда можно найти капитана-подонка, который пойдет за вами. Но, - тут Франсуа перестал прятать улыбку. - Даже таких вам не удастся набрать. Судите сами. Вы загребли жар чужими (моими, кстати) руками, губернатор. Нанесли оскорбление действием английскому губернатору и получили абсолютно весь куш имевший место во время моей экспедиции. Губернатор, я требую, чтобы вы немедленно расчитались с моей командой иначе еще до ночи не будет такого человека на острове, который не знал бы о вашем вероломстве. Зная законы морского братства вы, мсье д'Ожерон, надеюсь, понимаете, что произойдет.
Губернатор взорвался:
-Ты угрожаешь мне мятежом?
-Нет! Я предостерегаю вас от необдуманных поступков, губернатор. Подумайте. Всего лишь причитающаяся доля команде
"Ле Глейва" за доставленную на Тортугу "Важенку".
Разум вернулся к губернатору столь же быстро как и покинул его.
-Вы забываете об одной немаловажной особенности своего положения, капитан Монбижу. Вы находитесь в моих руках, - д'Ожерон улыбнулся, но тут же его улыбка потускнела и как-то сразу увяла.
-Мсье губернатор, не забывайте, - теперь в глазах капитана словно бы горел злорадный огонек, руки лежали на эфесе шпаги, - что я постараюсь продать свою жизнь подороже. И даже если вы это переживете, то лишь на несколкьо часов отсрочите свой конец. Хотите попробовать?
Губернато отступил. Сначала как-то разом осунулся, поник. Затем шаг назад. Затем отвернулся.
-Убирайтесь, Монбижу, чтобы и ноги вашей в моем доме не было.
-Каково ваше решение, месье губернатор? - Франсуа по-прежнему стоял на своем месте и с явным презрением рассматривал интерьер. Бертран д'Ожерон тяготел к европейскому фарфору в качестве украшения своего дворца. Но, увы, вкус губернатора совершенно не соответствовал гармонии.
-Вы получите то... что просите, а теперь...
В этот момент их разговор прервали. В дверях появились мадемуазель Эжени и граф де Треззак.
-Капитан, - девушка улыбнулась Франсуа, но ее улыбка тут же поблекла, завидев с какими лицами посмотрели на нее отец и капитан.
Тем не менее Монбижу улыбнулся и галантно поклонился девушке.
-К сожалению, мне необходимо покинуть вас, моя дорогая хозяйка.
Де Треззак внимательно смотрел то на Монбижу, то на д'Ожерона, словно пытаясь проникнуть в их мысли. В конце-концов он был вынужден отступить.
-Прощайте, мсье губернатор, - Монбижу поклогнился девушке и раскланялся с графом затем удалился.

Вечером на пристань прибыл личный секретарь губернатора в сопровождении двух носильщиков. В их руках был довольно объемистый сундук, который после непродолжительной паузы был доставлен на борт фрегата "Ле Глейв".

– Пойдем по острову, капитан? – поинтересовался Марко.
– Нет, подожди, – остановил его Сангве. – Мы ведь сюда пришли не просто провести время…
Легко поднявшись из-за стола, капитан пересек зал, направляясь прямо к хозяйке «Бородатого кашалота».
– Приветствую достопочтенную, – вежливый жест сопроводил вежливые слова. – Надеюсь, заведение процветает, и поводов для горьких молитв не находится?

– Англичане, французы, мои соплеменники-бюргеры… – протянул Краузе. – Das ist uns egal*. Мы людей ценим… а судя по всему, ты нам подходишь.
Фридрих не боялся так сходу судить. Во-первых, он действительно неплохо разбирался в людях (а иначе почему Сангве именно его отрядил за новичками?), а во-вторых… Тот, кто не подходит, погибнет. Годный – выживет.
– Короче, парень, считай себя в команде. Меня зовут Фридрих Краузе, я мастер квартердека «Алоцвета». Можешь хоть сейчас на корабль идти – познакомиться с другими. Eine Bekannschaft hilft man gut leben**.

*Нам все равно (нем.)
**Знакомства помогают толково жить (нем.)

Девильяно мало сомневался в том, что его не примут. Теперь сомненья были рассеяны полностью, как будто в них в упор выстрелили из пушки.
Испанец был не счастлив, он просто был доволен.
-Благодарю.
Де Вастего не решил затягивать судьбу в узкий поводок своих желаний, и поэтому сразу же, ровным шагом, подбодренный морским бризом, бьющим в лицо каплями морской воды, направился к "Алоцвету".
"Интересное название... Как говорится: Как корабль назовешь, так он и поплывет. Что ж... Если поговорка - правда, то мне туда прямая дорога!"
Оказавшись уже на корабле, Девильяно приметил, что здесь действительно собрались люди, достойные одного названия.
Головорезы. Хотя, у всех судьбы разные, и не судить молодому испанцу - недолегенде о их предназначении. Например, он стал головорезом только из-за того, что брат рассказал о тяжкой службе испанского подданого. И убить того пирата - "закуску перед огромным миром" пришлось всего лишь из-за того, что он усомнился в исскустве владения шпагой также, как и бокалом с вином, который чуть не разбился об голову этого же пирата, но был ловко пойман новоиспеченным головорезом. Пират посчитал это оскорблением, а не спасением, считая что его голова не хрустальная, и доказывая это отломанной ногой стола, разбитого об голову. Пьянь. И умер он как пьянь.
А невинная душа испанца с тех пор почернела.
На "Алоцвете" Девильяно начал свое знакомство очень просто. Подошел и поздаровался, думая сколько тумаков он получит.

– Я развяжу тебя, только если ты поклянешься не сбегать. Есть один человек, с которым тебе стоит поговорить.
- Твоя жизнь уже изменилась однажды. Сегодня это случилось снова. Воду, пролитую из кружки в песок, невозможно собрать обратно.

Коа безразлично смотрела сквозь нового знакомого. Какое ей дело до воды и кружек? Ее жизнь сломана, это понятно и опоссуму. Никаких надежд, никаких иллюзий, никакого будущего... Сбегать? Зачем? Сбежала уже однажды... Девушка молча протянула Ястребу связанные руки. Он видел ее татуировку и понял, что перед ним жрица... Это его и заинтересовало? В таком случае доброму господину придется разочароваться - эту часть жизни Коа закрыла на ключ в самом тайном уголке души. Никогда больше она ни про себя, ни в слух не произнесет ненавистного имени Богини, погубившей того, кто был всем миром для юной девушки.

Вместе с Сейденом.

Франсуа покинул дворец губернатора с легким чувством на сердце. Старая Хаффи сделала для него даже больше, чем сама предполагала. Она не просто дала Монбижу моральное удовлетворение от состояния д'Ожерона, но и послужила хорошим поводом схватить того за руку в его же махинациях. И выйти сухим из воды.
Следующий шаг в комбинации капитана первоначально отсутствовал. Но случилось так, что случайная встреча привела к неожиданным последствиям. Франсуа предстояло решить одно маленькое дельце, затрагивающее его честь. С этой целью через несколкьо минут капитан зашел в "Пивной котел", где его поджидали его ребятки.
-Ищите его, - одна фраза и пираты исчезли в поисках англичанина. Хаббарда.
Джеймс тем временем распрощался с Фридрихом Краузе и, пообещав явиться на корабль через пару часов, отправился в гостиницу, чтобы забрать оттуда свои пожитки. Вещей у него было мало, поэтому и сборы заняли совсем немного времени. Наконец он спустился в таверну "Пьяный пират", занимавшую первый этаж гостиницы. Там он уведомил хозяина, что собирается покинуть его "гостеприимный приют". За всеми этими хлопотами бывший лейтенант британского флота и думать забыл о давешнем столкновении с де Монбижу. Как оказалось, напрасно...
Капитан сидел за столиком. Перед ним стояла бутылка с вином. Одним из лучших в трактире и оказавшимся на удивление вполне приемлемым для Монбижу. Дверь открывалась и закрывалась. Незнакомые или малознакомые лица заходили и выходили из "Котла". Капитан ждал. К тому времени когда край солнечного диска коснулся горизонта ожидание капитана было вознаграждено.
-Мы его нашли, - пират склонился над столиком, выжидательно глядя в лицо своему капитану. - Он в таверне "Пьяный пират". Рене и Тощий сторожат его. Морр собирает ребят.
Расплатившись по счету, Монбижу вместе с пиратом поспешили к ловушке, в которой должна была быть поймана одна британская лиса.
Судьба есть. И она уже в третий раз за день вмешалась в жизнь Джеймса Хаббарда. Но на этот раз сия капризная дама решила сыграть с молодым британцем злую шутку. Вот почему он не сразу пошел на "Алоцвет", а задержался в гостинице? Все она виновата! Мало кто из завсегдатаев "Пьяного пирата" помнил, чтобы хозяин это заведения кормил кого-нибудь за свой счет, но Фортуна заставила его именно сегодня сделать исключение. Так что пока головорезы с "Ле Глевйва" искали Хаббарда по всей Тортуге, он мирно беседовал с другими посетителями таверны за дармовым стаканом вина. Много он не пил, ибо негоже заявляться на новое место службы нетрезвым, но и отказываться от предложенного угощения не стал. Когда Джеймс спохватился, что времени у него осталось совсем немного, и поднялся со своего места, было уже поздно.
Рене толкнул дверь и вошел в трактир. Вслед за ним в "Пирата" зашел Монбижу, а за ним еще трое пиратов. Остальные дежурили на улице и возле запасного выхода.
Внешне вошедшие в трактир флибустьеры выглядели, да и представляли из себя крайне грозную силу. Вооруженные. Собранные.
Холодный взгляд капитана пробежался по лицам, пока не остановился на лице эго обидчика. Хаббарда.
-Этот, - Франсуа коротко отдал приказ и пираты начали окружать англичанина. Во избежания вмешательства Рене пошел в сторону трактирщика, недвусмусленно намекая на то, чтобы он не вмешивался.
-Мистер Хаббард, кажется, у нас остался незавершенным один разговор, - и Монбижу направился к лейтенанту с саблей наперевес.
Одного взгляда на эту компанию Джеймсу хватило, чтобы понять, что де Монбижу явился сюда отнюдь не для дружеской беседы. Чем завершится этот "разговор", было понятно и без экспериментальной проверки. "Надо бежать, от выхода я отрезан, черный ход наверняка перекрыт", - эти мысли пронеслись в голове британца меньше чем за секунду. Ближайшим выходом было окно. Стекло... Неприятно, но не смертельно. Хаббард, изображив ужас на лице (это было не так уж и сложно), сделал три медленных шага назад и чуть в сторону. Теперь он оказался примерно в полутора метрах от окна. Сабля капитана была уже в опасной близости от англичанина, когда тот развернулся, сделав одновременно шаг на полусогнутых ногах в сторону окна, и, резко оттолкнувшись прыгнул. В менее экстремальной ситуации Джеймс вряд ли бы смог повторить этот трюк. Раздался звон стекла и Хаббард, выполнив почти безупречно то, что самбисты через несколько веков назвали бы кувырком со страховкой, оказался на улице. Если не считать рук, изрезанных стеклом (ими он инстинктивно закрыл голову), британец легко отделался. Не чувствуя боли, он поднялся с земли и побежал вперед, пытаясь придумать наиболее безопасный маршрут, который привел бы его на "Алоцвет".
К своему дикому разочарованию, Франсуа не предугадал планов британца. Перед капитаном был лишь напуганный человечек, которого можно было достать одним-единственным броском. А вместо этого...
Вскрикнув от нахлынувшей на него ярости, Монбижу выбросил руку вперед с зажатой в ней саблей. Увы, лезвие лишь всколзь прошло по спине прыгнувшего британца, не причинив тому существенного вреда.
-Держите мерзавца! - не задумывась, капитан бросился вслед за Хаббардом. Ему было легче, стекла уже не было на своем месте. Но, похоже, фортуна сегодня действительно сидела на плечах лейтенанта. Капитан споткнулся о торчавший в раме осколок и упал. Правда, без последствий. Но в любом случае время было потеряно, британец убегал.
-За ним! - гневу капитана не было удержу.
Сторожившие двери пираты бросились вслед за беглецом. На их стороне было существенное преимущество. Хаббард бежал не к докам, а параллельно к ним. В любом случае ему придется повернуть. И тогда...
"Не стреляют", - отметил про себя Джеймс. - "Значит, или нет огнестрельного оружия, или ждут". Шансы добраться до корабля у британца, по его собственному мнению, были. Самое главное - первым добежать до порта, а для этого надо оторваться, прежде чем поворачивать в ту сторону. Добежав до какого-то переулка, ведшего, напротив, вглубь острова, Джеймс недолго думая свернул туда, надеясь оторваться засчет нескольких неожиданных маневров. В то же время он тщательно следил, с какой стороны от него оказывались спасительные доки.
Видимо, страх за свою жизнь придавал Хаббарду сил. С каждым шагом он наращивал расстояние, отделявшее его от пиратов. Монбижу остановился.
"Пусть его. Ребятки либо догонят чертова британца, либо загоняют его как лису. Куда он может убежать? Затаиться? Увольте, не получится. Значит, будет прорываться. Куда? На корабль. Гм... Только в том случае, если его кто-нибудь уже нанял. А если..."
Тут Монбижу вспомнил Сангве, встреченного им в "Бородатом Кашалоте" капитан зашел буквально через несколько минут после того, как Хаффи изгнала из твоего трактира Хаббарда.
"Значит, гавань". Развернувшись, Франсуа бросился бегом за своими пиратами, оставшимися сторожить заднюю дверь и уже вместе с ними устремился в доки.
Тем временем четверо пиратов продолжали преследовать лейтенанта. Кроме Рене ни у кого из сошедших на берег вместе с Монбижу не было с собой огнестрельного оружия. Да и сам Рене не сразу вспомнил об этом обстоятельстве, а вспомнив тут же выхватил его из-зза пояса и попытался прицелиться в удалявшуюся спину. Увы, на бегу это было не легко, тем более, что Хаббард ловировал среди переулков, то и дело уходя из-под прицела.
-Мерд, - нехорошо ругнулся пират и выстрелил наугад. Выстрел пришелся по краю дома за которым успел скрыться британец. Времени перезаряжать пистолет не было, поэтому Рене засунул его обратно за пояс и бросился догонять своих.
"Вот ведь чертов лягушатник, ведро книпелей ему в глотку", - подумал Джеймс, присовокупив к этому пожеланию несколько нецензурных выражений. Убедившись, что стрелять по нему больше пока не собираются, Хаббард решил, что пришло время повернуть в сторону доков. На бегу он достал пистолет, однако стрелять не стал, поберег драгоценный заряд до лучшей возможности.
Монбижу со спокойным видом изучал доки. Слишком много входов. И слишком много кораблей. Откуда появится Хаббард? Это Франсуа мог лишь попытаться предсказать. Вместо этого он выставил постовых по всему периметру. Благо, сил хватало. И неумолимо темнеющее небо прятало посты пиратов от случайных посторонних глаз.
Завидев в руках Хаббарда пистолет, пираты чуть приотстали. Один из них свернул параллельно курсу британца и буквально через один квартал столкнулся с ним нос к носу. От неожиданности оба на мгновение приостановились, после чего пират порытался выхватить пистолет из рук британца.
Он попытался одной рукой схавтить пистолет за ствол, но ему это не удавалось, второй он ухватил Хаббарда за правое запястье. За что и поплатился. Опустив руку с пистолетом вправо вниз, Джеймс вдруг резко дернул ей влево, высвободившись таким образом от захвата, и наугад выстрелил куда-то в область живота своего противника. Судя по тому, что тот повалился на землю, британец попал. Проверять, жив ли моряк с "Ле Глейва", времени не было, поэтому, перешагнув через лежащее на земле тело, англичанин помчался дальше в сторону порта. Вскоре он достиг одного из входов в доки.
Пираты не успели вмешаться. Хаббард выпустил пулю в их собрата и бросился бежать дальше. Впереди уже маячили склады. Ещенемного и британец убежит. Куда? Это было не важно. Просто ребятки чувствовали, что опаздывают.
Рене остановился рядом с упавшим пиратом. Мертв. На свое счастье умер от шока, а не в страшных мучениях.
-Дьявол тебя побери, - Рене спокойно перезарядил оружие и только потом присоединился к погоне. Доки близились. В домах горел свет, на улицах зажгли факелы.

- Ты живешь вчерашним дождем, жрица, - улыбнулся Ястреб в ответ на молчание девушки и развязал ее руки – но сегодня на небе светит солнце. Безразличие может отравить твой дух сильнее, чем ядовитая богиня.
Ястреб широким жестом указал путь, и они вдвоем неспеша направились в «Бородатый кашалот», где должен был находиться капитан.
- Я уже развязал тебя – вновь обратился к своей спутнице Ястреб, - но ты все еще ведешь себя как рабыня. Ты идешь за мной, потому что я веду тебя.
Ястреб говорил медленно, и внимательно смотрел по сторонам, двум индейцам прогуливаться по Тортуге может быть не слишком безопасно. Но вести девушку на Алоцвет без согласия на то капитана Ястреб не хотел.
- Духи сказали мне, что у тебя есть будущее, жрица, - спросил Ястреб, уже возле входа в «Кашалот». – Скажи мне, как твое имя?

– Приветствую достопочтенную, – вежливый жест сопроводил вежливые слова. – Надеюсь, заведение процветает, и поводов для горьких молитв не находится?

Хаффи учтиво поклонилась в ответ капитану Сангве.
– Живу, уважаемый, не жалуюсь... Чем сейчас могу служить тебе, отважный моряк? Помочь сбыть добычу? Найти хороших, не жадных поставщиков провизии? Погадать о том, что ждет тебя в будущем?

- Имя? - девушка впервые взглянула в глаза своему освободителю - Не все ли равно, как кого называть... Впрочем, если это так важно, можешь звать меня Коа, добрый господин - последние слова девушка сопроводила невеселой усмешкой - А твои духи слепы и глупы так же, как и все остальные боги. Как и люди... У таких как я не может быть будущего в этом мире. А в загробном... Кто знает... Предания лгут нам о богах, так почему же мы должны им верить, что есть жизнь после смерти? Боги или безразличны к нашим судьбам, или вовсе не существуют, так кто же будет нас судить, чтобы каждому воздалось в мире ином по делам в мире нынешнем? Сказки. Все это сказки, которыми люди прикрывают свою беспомощность перед роком, перед смертью... Кто-то спасет, охранит, поведет верной дорогой, нужно только быть покорным и богоугодным. Сказки-сказки-сказки... Никому нет дело до жалкой горстки букашек, копошащихся в грязи.
Девушка резко встряхнула гривой черных волос и больше не поднимала глаз на Ястреба.
- Мне все равно куда идти. Хуже чем есть уже не будет, так что можешь не беспокоиться - я не сбегу.

Индеец нахмурился.
- Камни на скалах – и те слышат больше и понимают лучше.
И, задумавшись на секунду, вновь заулыбался:
- Если бы орел учился у вороны, сколько бы времени ушло даром. Мое имя – Глэйдэйнохче, на языке моих отцов это значит Ястреб, Парящий в Воздухе. Я буду называть тебя Латадавин -Одна Из Птиц, пока ты не поймешь, куда тебе путешествовать с ветром.
Индеец еще раз загадочно улыбнулся, внимательно глядя в глаза жрице. Поразмыслив еще немного, он отворил дверь в «Кашалот» и заглянул вовнутрь. Капитан Сангве стоял возле стойки, разговаривая с хозяйкой. Ястреб не хотел привлекать лишнего внимания, но индейцу с ружьем это очень трудно.
- Держись рядом, - шепнул он девушке, и, взяв ее за руку, быстрым шагом направился к Сангве.
Подойдя вплотную, он негромко обратился к нему:
- Капитан, я хочу Вас кое с кем познакомить.

_/|__|\_ (мы с Олорином) _/|__|\_
-Мой капитан! - с дальнего поста раздался крик одного из дозорных.
"Отлично!" - Монбижу поспешил в ту сторону. Туда же бежали и остальные дозорные. Вскоре французы различили приближающиеся к ним фигуры. Впереди, словно косуля загоняемая егерями, бежал англичанин Хаббард. За ним на некотором отдалении бежали преследователи.
-Рассредоточиться, - по приказу капитана часть матросов отделилась от поджидающей лейтенанта группы и начала отрезать тому пути к отступлению.
Редкие прохожие с удивлением бросали взгляды на эти приготовления и торопились уйти от этого места подальше. Охранники пристани предпочитали не приближать к капитану.
Монбижу рассчитал все великолепно. Когда Хаббард заметил, что путь ему перегородили головорезы французского капитана, поворачивать было уже поздно. Обнаружив сие безрадостное обстоятельство, Джеймс решил наконец остановиться. Он встал с таким расчетом, чтобы в крайнем случае (который должен был скоро наступить) иметь возможность прижаться к стене. Пистолет, ставший теперь ненужным куском металла, он убрал за пояс, руку положил на рукоять сабли и, тяжело дыша, исподлобья посмотрел на Монбижу.
А капитан с задумчивым видом смотрел на свою жертву. Все случилось даже лучше, чем он предполагал. Вот он, несчастный трус, в его руках. Осталось лишь довершить то, что началось несколько часов назад в "Кашалоте".
Нервные попытки засунуть пистолет за пояс. Скрежет сабли, выхваченной из ножен. Франсуа улыбнулся. Приготовления британца казались ему бесполезными.
Шаг вперед. Рука на эфесе оружия. Пристальный взгляд.
-Мистер Джеймс Хаббард. Как вы себя чувствуете, сударь? - Франсуа цинично улыбнулся и отвесил подчеркнуто-издевательский поклон не снимая шляпы.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы восстановить дыхание, англичанин кивнул своему врагу и в тон ему ответил:
- Не извольте беспокоиться, сэр. Наше с Вами знакомство доставило мне столько удовольствия, что самочувствие мое заметно улучшилось. Опять же физические упражнения, знаете ли, способствуют... - он выдавил усмешку. Страх смерти в сердце британца на время уступил место отчаянной безрассудности обреченного человека.
Франсуа не спеша пошел по часовой стрелке вокруг британца. Рука медленно потянула из ножен оружие.
Именно в этот момент столь милую беседу наших героев прервали самым некрасивым образом. Один из сержантов-стражников набравшись смелости, а заодно и человек десять подчиненных с ружьями наперевес подошел к кругу флибустьеров.
-Что здесь происходит? Я вас спрашиваю! - набравшись храбрости, сержант вступил в круг света, в котором стояли Франсуа и Джеймс.
Капитан холодно посмотрел на сержанта и быстрым движением (так, что лезвие взвизгнуло в ножнах, а эфес со звоном ударился о них) бросил саблю обратно.
-Ничего, - холодный и презрительный взгляд на стражника, от чего тот невольно сделал шаг назад. - Мы с ребятами всего лишь показывали джентельмену дорогу до ближайшей гостиницы. Но, думаю, будет лучше, Если мы ему покАжем путь.
-Мистер Хаббард? - Монбижу посмотрел на лейтенанта недобрым взглядом.
Джеймс последовал примеру француза и тоже убрал саблю в ножны.
- Простите, мсье, но, пожалуй, я сам смогу найти дорогу, - Неожиданная подмога в лице охраны порта пришлась очень кстати. - Тем более что мне срочно надо на корабль. Так что простите великодушно за беспокойство, мсье капитан, не смею вас задерживать, - и обернувшись к охраннику добавил: - Сержант, не могли бы вы показать мне, у какого пирса стоит "Алоцвет"? Просто блуждать здесь в темноте - удовольствие не из приятных...
Несмотря на оружие в руках своих подчиненных, сержант все-таки чувствовал некоторую неуверенность.
-Ну... думаю один из моих людей может вас проводить. Ланс! - Один из стражников с неохотой вышел вперед. - Проводите этого джентельмена к третьему пирсу.
Монбижу без выражения смотрел на эту сцену. Затем неожиданно подошел к сержанту и покровительно положил руку ему на плечо. Последний даже не попытался сопротивляться.
-Я пройдусь с ними... С вашего позволения, сержант. Ребята, - это уже пиратам, - возвращайтесь на корабль.
Сержанту не оставалось ничего другого, кроме как смириться. Так Хаббард бок о бок с Монбижу, стражником и двумя пиратами (личная охрана капитана) неторопливо пошла к нужному пирсу.
"Черт, лягушатников все равно больше", - с сожалением отметил про себя Джеймс. Он сомневался, что присутствие стражника удержит француза от нападения. Скорее уж, и его пустят на корм рыбам. Впрочем, оставался шанс, что кто-нибудь с "Алоцвета" вступится за британца. Ничтожный, но шанс. Лишь бы дойти... Хаббард шел молча, стараясь не выпускать своего врага из виду. В случае внезапной атаки он был готов отскочить в сторону и, обнажив оружие, начать бой.
Сержант долго смотрел вслед удалявшейся группы. Даже когда тьма поглотила их, он все еще пристально вглядывался в том направлении.
А тем временем Ланс, вызванный сержантом добровольцем, вел Хаббарда и Монбижу за собой. Никто не решался заговорить. На губах Монбижу застыла натянутая улыбка. Следовавшие за ним пираты сохраняли отстраненные лица.
"С <<Алоцвета>>. Гм, следовало ожидать. Нет, канонир, тебе от меня не уйти".
Сержант исчез из виду, вода плескалась уже почти под ногами шедших людей, но пока еще ничего не происходило.
"Безлунная ночь. Еще несколько шагов. Да уж, ты нервничаешь. Что ж, сочувствую. Ну ничего, сейчас мы по-быстрому все закочим и ты сможешь передохнуть".
-Благодарю вас, Ланс, - Мобнижу неожиданно оказался рядом с солдатом. - Думаю, дальше мы дойдем сами. Возьмите за труды...
И положил на ладонь застывшего от неожиданности солдата золотую монету. Тот машинально сжал кулак и сглотнул. Затем быстро кивнул, повернулся и пошел назад.
Все застыли, ожидая, пока звук шагов стражника станет неслышным за шумом волн. Франсуа повернул голову к Хаббарду и нехорошо улыбнулся.
Джеймс тяжело вздохнул. Эта игра в кошки-мышки давно уже надоела ему, однако же ее приходилось продолжать. Он посмотрел в глаза французскому капитану, улыбнулся, пробурчал под нос что-то неразборчивое, но явно нелестное для Монбижу, потом вдруг резко отпрыгнул, лишая последнего возможности достать его саблей, и бросился бежать к пирсу. До спасительного трапа "Алоцвета" оставалось уже немного.
Без единого звука погоня бросилась вслед за Хаббардом. На этот раз за пиратами было преимущество. Они-то были полны сил.
"Не уйдешь..." - выхватив саблю, Монбижу бежал буквально в двух шагах за Хаббардом. Один рывок и все. Капитан расчитал дистанцию и приготовился совершить прыжок. Шаг, другой и...
Впереди послышались голоса. Показался сладбый блеск факела. Монбижу затормозил. Остановились и его пираты. Да, это были моряки с "Алоцвета".
"Черт...", - капитан бросил презрительный взгляд в спину убегавшему британцу и отступил в тень. Сегодня Хаббарду повезло.

На «Алоцвете»
– Девильяно де Вастего? – поинтересовался коренастый человек с резким немецким акцентом. – Я Рихард. Der Hauptartillerist hier*. Ты, как я понимаю, испанец?
– Имя – точно такое, – Паоло объявился рядом, и осмотрел нового товарища. – Позвать Диего?
– Зови, – кивнул Рихард.
– Эй! Диего! Il tuo compatriota**!
– В чем дело? – поинтересовался казначей, поднимаясь на палубу. – О, у нас пополнение? Рад ви… Что там творится?
Последнее уже относилось к шуму и выстрелам на берегу. Пока вдали, но вскоре явно будет рядом…
– Weiß der Teufel, – пожал плечами Рихард. – Парни, сходите-ка за оружием, auf alle Fälle***…
– Exactamente, – как и большинство членов экипажа, озадаченный Диего переходил на родной язык. – Por si acaso…****
Появление моряков оказалось весьма кстати - для Хаббарда. Нельзя сказать, что пираты мигом ринулись на выручку; пока они просто наблюдали. Но кто станет допускать драку рядом со своим кораблем?

В «Бородатом кашалоте»
– Ну, товар я сейчас сбыть могу, это проблем пока не составляет, – улыбнулся Сангве. – А вот с провизией было бы неплохо – мои парни есть любят и хотят.
Предложение о гадании капитан вежливо обошел стороной; Альваро был убежден, что каждый творит свою судьбу сам, и предсказания не слишком уважал.
– А хорошо было бы – если можно узнать, что на Тортуге нового. Как вообще дела на острове, и как у других. Хоть у того же… – Сангве помедлил.
Имя само подвернулось на язык, ибо его обладатель совсем недавно мелькнул перед капитаном.
– Хоть у того же де Монбижу.
- Капитан, я хочу Вас кое с кем познакомить.
Сангве полуобернулся, глянув на Ястреба. На девушку.
- Хм, - приподнял он бровь. - И что сие за эфирное создание?
*Главный артиллерист здесь (нем.)
**Твой соотечественник (итал.)
***Черт его знает… на всякий случай (нем.)
****Верно. На всякий случай (исп.)

Девильяно успел только согласится с Рихардом.
"Ну вот. Не успел познакомиться, ну так хоть проявлю свой нрав и стану своим..."
Достав саблю, он лихо пробежался по трапу, спрыгнув с его середины, и оказавшись в первых рядах, понесся к Хаббарду.
По пути он достал пистолет и пытался прицелиться. Но, враги уже отступили. А жаль. Новоиспеченному пирату хотелось прилить крови к своей душе, чтобы в аду его жарили с двойной силой, но... Не судьба... Хотя, победа... Да здравствует "Алоцвет"!
Убедившись что с канониром все в порядке, он похлопал его по плечу.
-Я смотрю, ты здесь знаменитость... - испанец весело улыбнулся, понимая что пока ему ничего не грозит. - Кто ж на тебя, хорошего, руки поднимает?

Куда идти в незнакомом городе, когда твои дела закончены? В таверну, в бордель, на новое дело...
Все это Игрок перебирал в голове, лениво скользя меж полупьяных и уже совсем пьяных людских масс, что шатались по улицам и палили из пистолетов куда-то вверх, порой попадая в круживших над Тортугой чаек и голубей, и те падали мертвыми тушками на землю, где их поджидали голодные кошки, юркими молниями снующие меж человеческих ног.
Ни одной приличной таверны Джон здесь не знал. Вонь, что царила на улицах, явно говорила о том, что в таверне, буде таковые тут еще сохранились, пахнуть будет не лучше. Бордель, по заявлению примчавшегося откуда-то с соседней улицы Зубастика, был охвачен пламенем, что вызвало у Севельсторма кривую ухмылку. Оба пирата поняли ее одинаково и состроили схожую гримасу.
- On peut revenir*... - протянул Зубастик, ковыряясь ногтем мизинца в зубах. Его напарник крутанул головой, мол, рано еще.
- "Бородатый кашалот", - прочел Игрок вывеску на той стороне улицы. Оба пирата покосились на Севельсторма, не понимая, что он имел в виду, и Джон повторил по-французски. - Est-ce que c'est bien comme une taverne?
- Aucune idée.
- Bien, - Джон хмыкнул и, потеснив плечом какого-то слегка качавшегося на ногах гражданина, направился через улицу, уже пряча меж пальцами рук стянутый с пояса кошелек мужчины, который он успел срезать, пока произносил две фразы.
Он зайдет, он посмотрит, он купит двум своим друзьям чего-нибудь выпить и приглядиться к работе. Судя по всему, Тортуга слегка подзабыла о настоящих ворах, ибо на каждом углу стояли работавшие топорно карманники, не помышлявшие о большем, нежели кошель праздношатающихся...

* - On peut revenir. - Можно вернуться...
- Est-ce que c'est bien comme une taverne? - Это приличная таверна?
- Aucune idée. - Без понятия.
- Bien. - Отлично.

Индеец продолжал улыбаться, хотя взглядом следил за каждым, кто был в его поле зрения. Ястреб чувствовал себя не в своем каноэ, в этом шумном месте. Он наклонился к самому уху капитана, и еле слышно произнес:
- Если Вам интересно пообщаться с бывшей жрицей культа Чиаталу, то духи даровали Вам такую возможность.
Ястреб выпрямился и напряженно огляделся.
- Если же нет, то Глэйдэйнохче просит Вас разрешить взять ее с собой до более спокойного места под небом, чем это.

Алонзо Каралис.

Тортуга ему определённо нравилась. Чертовски весёлое место. В своём восторге Алонзо не замечал ни грязи на улицах, ни вони из канав, а удушающий запах рыбы, был ему приятнее любых самых изысканных французских духов. Самым же большим аргументом в пользу Тортуги было то, что здесь он сможет наконец-то разыскать своего дядюшку и обрести поддержку, хотя в последнем он даже себе никогда бы не признался.
Итак, Алонзо шёл по какой-то улице и внимательно смотрел по сторонам. Он ещё не решил, как будет искать дядю, но справедливо полагал, что сперва нужно где-нибудь остановиться. Время было ещё не позднее, но солнце стояло уже не высоко над горизонтом. На улице встречалось множество пьяных людей, а из кабаков доносился ровный гул голосов. Иногда вышибалы выкидывали кого-нибудь пинками на улицу, и горе-посетитель приземлялся лицом в зловонную жижу, ощущая себя полным ничтожеством. Парень проходил мимо таверны «Бородатый кашалот» и решил остановиться именно в ней. Он и сам не понял, почему поступил так, но решение оказалось верным.
«Бородатый кашалот» оказался приличным заведением. Алонзо заказал себе кружку эля и с удовольствием пригубил напиток. Он сидел у стены и поэтому мог видеть всех посетителей без угрозы свернуть себе шею. Хозяйка таверны явно вызывала у людей уважение, а может, её просто боялись. Заведение пользовалось успехом, и Алонзо решил, что, возможно, Хаффи, как её все тут называли, может рассказать ему что-нибудь об Энрике Каралисе. Юноша знал, что дядя пират, и что он ходит на «Ле Глейве» и надеялся, что ветреница- удача ему не изменила и это судно стоит сейчас в порту. Алонзо пристально следил за движениями хозяйки и она, наконец, обернулась.

Остров Истрок

-Господин, - в комнату к Алану Стронбарду зашел слуга и поклонился. - Вы просили оповестить вас как только губернатор проснется (слуга служил во дворце Стронбарда уже много лет и поэтому избегал двухсмысленных высказываний, например упоминаний о том, кто чей сын, обращение по титутлу было всегда надежнее).
Слуга встал в почтительной позе перед младшим Стронбардом
-Мистер Джонатан изволил открыть глаза и уже начал отдавать распоряжения.
Слуга замер, слегка склонив голову, ожидая распоряжений Алана.

Остров Тортуга

Так закончился первый день пребывания капитана на Тортуге. На ноте яростного разочарования. Неудовлетворенности безуспешной погони. Под язвительные крики чаек и циничный смех моря.
Пираты простояли в тени недолго. Как только Хаббард оказался в рядах своих, ждать было больше нечего. Да и появлялся шанс превратиться из охотника в жертву. Поэтому Монбижу тихим голосом скомандовал отбой. И флибустьеры пошли назад в город. Напиваться.
Для своих нужд капитан выбрал низкосортный бордель. В подобных местах было легче легкого получить ножом под ребро. Губернатор закрывал глаза на существование подобных гнезд смерти и растления, получая от их владельцев приличный откат. А моряки же, не имея денег для более достойного существования, шли сюда.
Какая-то мадамочка (за разрисованным "боевой" раскраскрой лицом сложно было определить точный возраст этого существа) попыталась взять Франсуа под ручку, но получила существенный тычек в бок от хозяйки заведения и улетела в сторону соседнего столика.
Монбижу же словно не замечал происходившего вокруг него. Заказав полный графин с дешевым вином Франсуа с мрачным видом опустошил его. С каждым выпитым стаканом лицо капитана все больше хмурилось и кривилось от отвращения. Бывалая хозяйка шепнула двоим своим охранникам, чтобы те внимательнее наблюдали за капитаном. Не гоже было выгонять из заведния такого гостя, но если он схватится за оружие...
Капитан смутно помнил пьяные крики и смех дьяволов, затем какой-то переулок и труп крысы, валявшейся возле его лица. Руки были липкими, испачканными.
Лишь утром следующего дня Франсуа неожиданно пришел в себя. Он лежал на кровати. На перине. Переодет. Форма была аккуратно развешена на стульях рядом с кроватью.
Франсуа задумался, поджал губы и не шевелился. Просто смотрел на резную балку, поддерживавшую потолок.
Раздался шорох.
-Кто здесь? - капитан резко поднялся с кровати. Голова закружиась, а в ушах раздался звон. Но Франсуа тем не менее не свалился обратно, а посмотрел на своего посетителя.
Граф де Треззак.
-Вы пронулись, месье капитан? - Франсуа позволил себе расслабиться и опустил голову обратно на подушку.
-Граф де Треззак... Да, я проснулся.
-Как вы себя чувствуете, капитан? - граф подошел к стулу, стоявшему возле кровати и небрежно облокотился о него. Что бы не выражало его лицо в тот момент, но оно было далеко от сочувствия.
-Замечательно. Полагаю, я в доме губернатора? - Монбижу сделал еще одну попытку подняться. На сей раз более удачную - он сел на кровати.
-Нет, боюсь ваше появления там после ночного представления было бы более чем нежелательным. Вы в городе в частном доме. Так распорядился губернатор, - посланник короля неопределенно повел рукой. - Он просил передать вам, что будет рад, если ваше пребывание на острове не продлится слишком долго.
-Что произошло? - Монбижу неотрывно следил за графом, невольно морщась. Разумеется, не от слов де Треззака, а от головной боли.
Граф удивленно посмотрел на Монбижу затем пожал плечами, как бы принимая подобную возможность неведения и ответил:
-Вы были мертвецки пьяны, капитан...
-Это я знаю.
-...И посмели явиться ко дворцу мсье д'Ожерона. Вы произнесли множество оскорблений. На свое счастье, столь расплывчатых, а потому непонятных, что губернатор счел должным поморщиться и велеть вам удалиться, - де Треззак замолчал, ожидая реакции капитана.
-Так... - Франсуа нахмурился, подтянул к груди одно колено, обнял его и задумался. Сознание постепенно проникало в туман памяти. В основном вспоминалась драка в борделе, угрозы, вонь. Тут капитан нахмурился и посмотрел на свои руки. Чистые. Недоумевающий взгляд на графа.
Тот понимающе кивнул.
-Дочь месье д'Ожерона была к вам добра и приказала своим слугам привести вас сюда на ночь, а заодно и привести в приличный вид, - тут граф задумался. - Мсье капитан, позвольте личный вопрос.
Сумбурный ход мыслей капитана был прерван. Монбижу посмотрел на графа и кивнул:
-Спрашивайте, граф. От вопросов обычно хуже не бывает. Если спрашивать с умом, разумеется.
Граф обошел стул и сел на него. Положил ногу на ногу и наклонился чуть вперед:
-Скажите, капитан, как произошло, что вы стали пиратом?
Секунду Монбижу с удивлением смотрел на графа, затем расхохотался.
-Не ожидал, граф. А что по этому поводу известно вам самим?
-Ну, - тень сомнения пробежала по лицу графа, но все же он решил продолжить. - Мне известно не так уж и много. Ваша служба была неразрывно связана с вашим кораблем, "Ле Глейвом". Вас туда устроил ваш отец. Кажется, это все, что можно было узнать официально. В какой-то момент вы стали пиратом, а потом начались грабежи вашей командой морских судов. Причем на первых порах страдали не только испанские корабли. Но даже английские, голландские и, что совсем удивительно, французские.
-Такого не происходило, - Монбижу мрачно смотрел графу прямо в глаза. - Мне не было и нет никакой причины предавать свою страну. Она всегда со мной, в моем языке и в моей душе. Свою верность Франции я готов доказать с оружием в руках хоть сейчас.
-Или с командирского мостика своего корабля, - улыбнулся граф.
-Или с него. К чему вы клоните, де Треззак? - Монбижу нахмурился, не понимая тайных мыслей капитана.
-Что вы скажете на то, чтобы официально служить своей стране и его величеству, капитан?
Франсуа застыл. Вот оно. То самое предложение, которого он ждал и боялся все время. И теперь оно его достигло.
Монбижу заставил себя цинично улыбнуться и посмотрел графу прямо в глаза.
-Вы слишком рано спросили об этом, граф. Мои цели не расходятся с желаниями моей страны, но я не вижу необходимости получать для этого монаршего благославения.
- Месье Монбижу, через несколько дней я уплываю обратно на материк. Возможно, это ваш единственный шанс получить не только всепрощение, но и безопасное и обеспеченное будущее подумайте, капитан.
И как истинный политик своего времени граф поднялся и вышел из комнаты, оставив капитана в тяжелых раздумьях. Как ему казалось. Но мысли Франсуа были не об этом.

Совместно с бабкой Гульдой
"БОРОДАТЫЙ КАШАЛОТ"

У старой Хаффи был наметанный взгляд на людей. И юноша, появившийся в дверях таверны, ей определенно понравился. Он не был наивным "домашним" мальчишкой - но не был и циничным, опустившимся юным негодяем. Пожалуй, маловато житейского опыта - зато крепкая кость и хорошая закваска. Из таких выходят настоящие мужчины, если судьба не надломит их у самого корня...
Юноша, усевшись за стол, пил свой эль. Озорницы Пакита и Росита начали, было, дурашливо вертеться вокруг него. Но Хаффи, заметив смущение юноши, цыкнула на паршивок и почтительно поклонилась гостю:
- Что еще угодно молодому
господину?
Вблизи Хаффи казалась ещё величественнее, и Алонзо немного смешался, но всё же нашёл в себе силы ответить.
-У меня к Вам благодарность за прекрасный эль и, если не возражаете, несколько вопросов.
- Какие возражения, синьор? - Хаффи сразу угадала в речи юноши португальский акцент. - Рада служить...
Алонзо попытался улыбнуться. С непривычки вышло немного криво, но, в общем-то, приемлемо.
- Хозяйка, Вы не знаете человека по имени Энрике Каралис? Говорят, он бывает в Тортуге и плавает на Ле Глейв.

Хаффи чуть пожала круглыми плечами.
- Кто же не знает штурмана с "Ле Глейва"? Уважаемый господин. И всегда вовремя платит по трактирным счетам.
Это была самая радостная весть за последнее время. Ощущение облегчения переполняло парня. Он хлебнул ещё эля и снова улыбнулся Хаффи. Когда Алонзо заговорил, акцент проступил сильнее, чем обычно.
- Это самое прекрасное, что я слышал в своей жизни!
После секундного раздумья он продолжил.
- А Вы не подскажете, как можно с ним увидеться?
- Увидеться, - это сложно, - прикинула Хаффи. - Сеньор Каралис редко сходит на берег, а скоро "Ле Глейв" собирается в рейс, это вся Тортуга знает.
-Вот чёрт!- Алонзо не удержался от ругательства.- А можно мне попасть на судно, или для этого требуется разговаривать с капитаном?
От ответа Хаффи сейчас зависило очень многое, конечно, он в любом случае не отступится от цели, но степень сложности её достижения юношу всё-таки интересовала.
- На судно постороннего человека не пустят. Могут прямо в лодке пристрелить, смотря кто стоит на вахте... А у вас действительно серьезное дело, сеньор?
-Очень серьёзное, я обязан довести его до конца.
Сейчас надо было решать, открываться этой женщине, или нет. Алонзо решил идти ва-банк.
-Дело в том, что он мой дядя. Может быть, Вы поможете мне с ним увидеться.
Парень похлопал по карману, это движение сопровождалось звяканьем монет.
Хаффи чуть прищурила глаза, прикидывая: врет парень или не врет. Решила, что, пожалуй, не врет.
- Попробую помочь, сеньор... Эй, Луи!..
Хаффи негромко сказала несколько слов слуге-мулату. Тот кивнул, убежал и принес чернильницу, перо, лист бумаги и тряпку, которой тут же протер стол перед молодым человеком.
- Пишите, сеньор. Луи отвезет ваше письмо на "Ле Глейв". Матросы знают Луи, они не станут по нему палить...
Алонзо взял перо и задумался. Что же написать, что бы Энрике ему поверил. Всё-таки не каждый день тебе, как снег на голову, объявляются племянники, о существовании которых, к стати говоря, ты и не подозревал.
Юноша нахмурил брови и принялся строчить. Ровный подчерк и отсутствие клякс говорили, что письму он обучался весьма прилежно. Когда шедевр эпистолярного жанра был готов парень, пододвинул его к Хаффи.
-Как по Вашему мнению…?
- Я, сеньор, по-португальски говорить говорю, а читать не умею, - улыбнулась старуха. - Да вы не сомневайтесь: родная кровь себя наверняка окажет... Эй, Луи, возьми письмо. Да смотри, не запачкай и в воду не урони...

Жорж толкнул дверь, которая впустила троицу спутников внутрь, где, впрочем, как и везде на Тортуге, было достаточно многолюдно, но не настолько, чтобы не найти свободного места.
- Jon, pourquoi nous sommes venus ici? - все так же ковыряя пальцем в зубах, спросил Зубастик. - C'est une taverne de madame Haffie. Tu connais Haffie? Elle est très sympa. Notre mere*.
Севельсторм чуть приподнял одну бровь.
- Мадам Хаффи, - по лицу Игрока скользнула улыбка. - Я думал, это мужчина... а она, оказывается, женщина. Мадам...
- Jon, t'as dèjà oublié qu'on parle pas anglais? - поинтересовался Зубастик.
Севельсторм хлопнул его по плечу.
- Ничего я не забыл, - пробормотал он, направляясь к барной стойке.
Хаффи сначала небрежно скользнула глазами по вошедшим – мало ли кто забредает в таверну? Но вдруг вновь вернулась к ним взглядом, осмотрела повнимательнее, хотя и незаметно. И наконец подошла к ним сама, движением руки отстранив служанку. Еще один короткий взгляд – и женщина безошибочно заговорила с гостем по-английски:
– Джентльменам угодно только выпить – или поесть тоже? Наша кухня – наша гордость. Чем вам можно угодить? Нравятся ли вам местные блюда – или предпочтете что-нибудь европейское? Мы беремся угодить на любой вкус.
Севельсторм оглянулся на своих спутников, про себя удивляясь, кого это она назвала "джентльменами". Ни Зубастик, ни Жорж не выказали никаких причин для беспокойства, несколько вальяжно, словно у себя дома, развалившись за столом. Джон поначалу последовал было за ними, но остановился, выпрямившись. Англичане не садились в присутствии дам, а он - представитель пусть и низких слоев, но вовсе не собирается уподобляться им.
- Джентльменам нравится все, и побольше эля, - слегка качнув рукой в сторону двух своих спутников, сообщил Игрок. - Так значит вы - та самая мадам Хаффи, о которой слышно на каждой улице этого... города?..
Он улыбнулся, как его учила мадам Пенье, и склонил голову в приветствии.
- Позвольте представиться. Джон Эдрик Севельсторм.
– Слышно? – улыбнулась трактирщица. – Люди любят болтать лишнее... Так что будете заказывать? Рекомендую суп из розового угря с белым вином. А к нему – эмпанадас, это вроде пирожков...

* - Jon, pourquoi nous sommes venus ici? C'est une taverne de madame Haffie. Tu connais Haffie? Elle est très sympa. Notre mere. - Джон, почему мы сюда пришли? Это таверна госпожи Хаффи. Ты ведь знаешь Хаффи? Она просто душка. Наша мамаша.
- Jon, t'as dèjà oublié qu'on parle pas anglais? - Джон, ты уже успел позабыть, что мы не говорим по-английски?..

(совместно с бабкой Гульдой)

Утро застало Рэйнольда в небольшой комнатушке одного кабака, выспренно именовавшего себя постоялым двором. С точки зрения Ножа, этому месту больше бы подошло название "полежалый двор", потому что останавливались здесь лишь те, кто от избытка выпитого дойти еще куда-то уже не мог. Впрочем, кабак был не из худших, девицы достаточно миловидные, напитки никто не разбавлял, так что провести тут ночь было приятно.
Команда с "Черного Роджера", отмечавшая уход Тьерре (ребята все-таки нашли Рэя и утянули за собой в попойку), так и не узнали, почему он выбрал именно эту таверну. Когда-то здесь работала его мать. Тут он рос, спрятавшись в углу, слушал моряцкие байки. Но сейчас, вспоминая все это, оглядывая знакомые стены, Нож ничего не чувствовал. Ничего.
Парень оделся, спустился вниз, в зал. Никого из вчерашних собутыльников там не оказалось, что неудивительно - Рэйнольд всегда был ранней пташкой. Спокойно пройдя мимо хозяина (за комнату расплатился еще вчера, а говорить не о чем), Тьерре вышел на улицу. Рассвет. Солнце еще так низко над водой, что кажется, можно доплыть до горизонта и отломить себе один из лучей. Может, за красоту и за тишину, за отсутствие толпы ничего не понимающих людей рядом, он и любил утро? Рэй не знал.
Он мог долго стоять и смотреть на небо и море. Но сейчас его ждал "Алоцвет".
Вскоре Нож увидел над собой борт корабля своей мечты. По палубе уже ходили матросы, и Рэйнольд даже обрадовался, что его странное утреннее одиночество закончилось. Он прижал руку к теплому дереву, прошептал "Здравствуй, "Алоцвет"!", а потом поднялся наверх, к новой судьбе.

"Райские птички" весело каптили, застилая небо густым черным дымом. Вокруг распространялся запах горящего шелка и дерева. Дэниэл опасался, что некоторые жертвы погрома остались внутри, поскольку к основным запахам пожара примешивался и еще один, чуть сладковатый, но такой знакомый. Лейтенант встревожено оглядел закопченые лица собравшихся вокруг моряков. Слава Богу все были живы и серьезно не пострадали.
- Мы хорошо поработали, - произнес Дэниэл, обращаясь к смотревшим на него с уважением матросам. - Возвращаемся на корабль!
Приказ лейтенанта был встречен радостными возгласами со стороны небольшой "абордажной" команды.