-Да уж, ни ваши, ни наши, - капитан усмехнулся и хлопнул ладонью себя по колену. - Кажется, наш месье Севельсторм испортил замечательное пари. Тренировка вышла. И в то же время не так, как полагается.
Монбижу дождался согласного кивка своего рулевого.
-Что ж, Джонсон, веди дальше. Я же пойду к себе...
Капитан поднялся на ноги, потянулся, махнул рукой Хантингтону, чтобы прекращал безобразие с тренировкой на сегодня, и пошел к лестнице.

Из судового журнала.
Через два дня после отплытия. Запись сделана рукой штурмана:
"Вынуждены отклониться на 12 градусов к северо-востоку, чтобы избежать шторма."
На следующий день. Запись, сделанная рукой капитана:
"Выносится выговор юнге Камингсу и лейтенанту Хантингтону, смотревшему сквозь пальцы на поступок юнги".

Алонзо Каралис.

Девушки, как и всегда в это время, прогуливались по палубе. Матросы на них уже давно заглядывались, но, как говорится, капитан на корабле, что твой царь и Бог, так что дальше взглядов дело не шло.
Алонзо стоял у борта и смотрел в даль. На горизонте не было решительно ничего занимательного. Пол часа назад проплыли дельфины, но это было уже не внове, так что за развлечение сойти не могло. Юноша отвернулся от пейзажа и обратил свой взор к делам более земным, то есть к маячившим в непосредственной близости гостьям Монбижу. «Хороши девицы. И всё-таки, что бы там не говорили, он с ними не спит…по крайней мере не с обоими одновременно!»,- всё-таки парень был моряком, да ещё и девятнадцатилетним, а на корабле чего только не наслушаешься! Молодой Каралис улыбнулся прогуливающимся красавицам. «Столько времени прошло, а они всё молчат и молчат, будто в рот воды набрали. Правда Луи трепал, что, по крайней мере, одна из них разговаривать умеет, но верилось слабо. Может, капитан им языки отрезал? Хотя нет, что за чушь лезет в голову!». Молодой Каралис был весьма недурён собой, но ему даже в голову не пришло, что девушки с ним заговорят.… А на деле же…

Кэт, отвернувшись к морю и разглядывая чайку с интересом, которого птица явно не заслуживала, сказала подруге негромко:
– Анна, тихонько глянь в сторону грот-мачты... ну, средней. Видишь того молодого, черноволосого, волосы в хвост? Таращится на нас, как будто с самого рождения не видел человека в платье!
- Вижу, - вполголоса ответила Анна подруге, оборачиваясь ровно настолько, насколько позволял этикет. - А он ничего, Кэти, как думаешь? - улыбнулась она.
Кэти изумленно взглянула на подругу. Ого! Как изменила Анну эта безумная жизнь, в которой все перевернуто с ног на голову! Чтобы так сказала прежняя мисс Беркли!.. Да она бы дружески отчитала озорницу Кэти за подобную фразу!..
Нет, похоже, прежними им уже не быть... ах, милый пансион, знал бы ты, как непрочен тот лоск и та утонченность, которые ты так старательно прививал своим воспитанницам!
– Обычная баковая мартышка, – ответила Кэт подруге. – Разве что выглядит пристойнее других. Не нравится он мне!

(с Гульдой и Анж; продолжение следует)

(Собственно продолжение. С Гульдой и Рапсодией.)

Алонзо на девушек старался особенно не пялиться, но выходило плохо. Благодаря этому он и приметил их переглядывания. «Хм, это становится интересным»,- юноша чуть улыбнулся, впрочем, практически незаметно, и нарочито лениво оторвался от палубы, засунул большие пальцы рук за ремень и пошёл в сторону благородных девиц. Он остановился совсем рядом с ними, максимально близко, насколько позволяли приличия. И чуть поклонился.
- Доброго утра вам, леди.
Кэти сверкнула было глазами на наглеца, который посмел вмешаться в их с подругой беседу. Но, вовремя сообразив, что в его словах нет ничего оскорбительного, она кивнула ему в ответ.
- Доброе, - коротко и сухо поздоровалась с юношей Анна, в глазах которой, впрочем, были заметны веселые искорки.
Молодой Каралис неслышно выдохнул. «Кажется, начало положено, и вполне удачное».
- Леди, вы разрешите мне составить вам компанию?
- А у нас есть возможность отклонить эту неслыханную честь? - вопросом на вопрос ответила мисс Уэйкхилл.
Анну слегка покоробила настойчивость незнакомца, но, впрочем, Кэти была права: больше им ничего не оставалось.
- Только если вы будете вести себя прилично, сэр, - все с теми же чертиками в глазах и по-прежнему очень серьезно добавила мисс Беркли. - И "прилично" в нашем понимании.
- Выбор есть всегда,- вполне серьёзно продолжил Алонзо,- но иногда лучше согласиться с предложенным,- добавил парень и улыбнулся,- разрешите ли вы мне задать вопрос?
- Мы вас внимательно слушаем, - спрятала коготки Кэт.
- Даже не ожидал такой быстрой капитуляции, мисс. Впрочем, вопрос вполне невинен, милые леди собираются сопровождать нас в течение всего путешествия, или намечается высадка?
Алонзо быстро посмотрел на Анну.
Девушка вдруг почувствовала усталость - когда тебе неизвестна твоя судьба, будущее непомерным грузом ложится на плечи...
- Сэр пират, боюсь, мы и сами не знаем, - признала мисс Беркли. Ее плечи поникли, а взгляд потух.
- Алонзо Каралис, леди. Ваша участь пока не так и плоха. Вы пользуетесь расположением капитана, пьёте чистую воду и даже ею умываетесь. Не стоит расстраиваться по пустякам! Жизнь прекрасна, особенно на корабле!
Юноше было всего 19, да именно всего, в этом возрасте мальчики как раз превращаются в мужчин, и поэтому он смотрел на жизнь с завидным оптимизмом, а уж на милых девушек в особенности.

(Вместе с Рапсодией и Анж)

Глаза Кэт стали круглыми от изумления.
– О да, наша жизнь просто изумительна! Вот когда вы угодите в тюрьму (а это будет, помяните мое слово!), вы оцените это счастье во всей красе!
- Кэт, ну зачем ты так? - мягко осадила подругу Анна. - Он же, кажется, заботится о нас... Меня зовут Анна Беркли, мистер Каралис. Рада знакомству, что же скажешь... - Улыбка девушки получилась скорее горькой, но голос вполне можно было назвать нежным.
На заявление Кэт у Алонзо только непроизвольно дёрнулась бровь, но он всё-таки ничего не сказал. Затем внимательно посмотрел на Анну. «Что за милое создание, такая нежная, прямо как…м… песня соловья!»,- сравнение далось молодому пирату нелегко, хоть он и получил довольно приличное образование, всё-таки от подобных мыслей уже поотвык.
- Спасибо за эти тёплые слова, мисс Анна, я тоже очень рад.
Юноша постарался тепло улыбнуться, и у него это вроде бы получилось.
- Не стоит так отчаиваться, «Ле Глейв» вовсе не тюрьма, вы, видно и правда настоящей тюрьмы не видели.
На последних словах парень повернулся к Кэт.
И если Вы, леди, действительно желаете мне и всем остальным морякам подобной участи, то Вы очень жестоки.
– Всем остальным морякам? – уточнила Кэт. – Бросьте, мистер Каралис, вы же не считаете банду с "Ле Глейва" обычными моряками! Да, нам с мисс Беркли повезло чуть больше, чем пленницам с "Важенки"... полагаю, вы были среди тех, кто насиловал этих бедных девочек?
Алонзо посмотрел на девушку слегка удивлённо.
- С «Важенки»? Боюсь, что этот момент истории пиратства я пропустил, так как поступил на судно только на Тортуге. Я отнюдь не считаю нас обычными моряками, но всё же имейте хоть каплю уважения к тем, с кем плаваете. Если бы Вы раньше ходили на каких-нибудь других пиратских кораблях, управляемых менее достойным человеком, чем наш капитан, Вы бы несомненно испытали всю прелесть изнасилования на собственной шкуре!
Голос молодого человека немного дрожал, а щёки залились румянцем, который, впрочем, ему необычайно шёл.
– Вы хотите сказать, что вам еще только предстоит... – злобно начала Кэт, но тут вмешалась Анна.
- Хватит, - тихо, но яростно проговорила она. - Прекратите. Наше положение и так плачевно - да, мистер Каралис, плачевно! - а вы оба еще подливаете масла в огонь. Кэт, наше мужество и честь - единственное, что у нас, кажется, осталось. Давай не будем тратить их на пустые споры.
– Правильно! – свирепо ответила Кэт. – И моя честь не советует мне беседовать с лицемерами. Лучше уж искренние негодяи, вроде того, что приносит нам воду... Пойдем, дорогая!
Она повернулась и пошла прочь. Анна вынуждена была последовать за ней.
Алонзо посмотрел на них обеих... да, не такого разговора он ожидал!
- Мисс Анна, ваша подруга имеет право думать обо мне всё что угодно, но я надеюсь что у Вас сохранилась способность рассуждать здраво. Я не буду больше навязывать вам своё общество, если вы так упорно этого не желаете.
Юноша отвернулся и быстрыми шагами направился в противоположную сторону от леди. Он был в гневе и всем сердцем ненавидел Кэт и весь женский род, за исключением Анны. Пираты вокруг, слышавшие его последнюю реплику, которую молодой Карали откровенно прокричал, так важно ему было, что бы его услышали, откровенно улыбались, но юноша этого не замечал.

Джон Эдрик Севельсторм

Каралис прошел мимо суперкарго "Ле Глейва", который, занятый новыми приказаниями, которые он раздавал тем же двум матросам, не заметил юношу и повернулся лишь тогда, когда Алонзо уже свернул за соседнюю мачту, на которой тяжело расправлялся от потоков ветра парус.
ВЗгляд Игрока медленно обежал палубу и остановился на мисс Беркли, а рука сама собой потянулась к карману, в котором, скрытый от чужих глаз, лежал бывший белоснежным платочек со старой, запекшейся кровью...
- "Она - аристократка, Джон," - спокойно, выделяя каждое слово, сказал Энди, и Джон сморгнул наваждение, убрав руку.
- "Ты прав."
- "Я всегда прав."
- Monsieur? - спросил один из вверенных суперкарго матросов, вытирая нос тыльной стороной ладони.
- Осторожнее, мисс Беркли, - сообщил Севельсторм Анне, когда та с подругой приблизилась к раскрытому трюму, где копошилось еще двое пиратов, укладывая ящики с оружием так, чтобы было легче достать в случае боя на палубе. Хряк когда-то был военным - или он так говорил, - и его идеи очень пригождались "мсье бухгалтеру". - Не упадите в трюм, иначе это будет моя вина.

Есть нечто особенное в начале любого плавания. Будь оно для тебя первым или двадцатым, все равно, если ты не слеп, то увидишь, что берег кажется особенным. Что по-другому светит солнце, а волны не просто набегают на песок, а манят к себе.
Примерно такие мысли кружились сейчас в голове Рэйнольда. Для романтика с Тортуги отплытие, расставание с землей всегда было особенным событием. И ветер, ласкающий паруса, и золотистая солнечная дорожка становились иными, значимыми. Тьерре наслаждался своей сопричастностью этой красоте. Разве можно сравнить с завораживающими картинами злого, шального и веселого моря всю человеческую суету портов?
Оставалось выполнить один ритуал, и на время он вообще потеряет связь со всякими сухопутными. У Рэя была любимая песня, сочиненная им несколько лет назад. Нож свято верил, что спев ее в начале путешествия, обеспечит себе удачу. Застыв возле борта, он негромко начал:
В шуме волн и ветра свисте
Берег пуст и нем.
Леди Смерть авантюристов
Вновь пришла - за кем?
Без могильного убора,
Нет косы при ней,
От ножа бродягам моря
Умирать верней.
Всюду явится без спроса,
Что в кабак, что в храм,
Звон гитары нежно-острый
Тянется к сердцам.
Берегись! Хватает взгляда,
Брошенного вскользь:
Манит отблеск Эльдорадо
В золоте волос.
Если ты устал от серых,
От привычных дней -
Обречен и станешь жертвой!
Ты пойдешь за ней.
Корабли и очертанья
Дальних берегов,
Схватки, золото, скитанья,
Пьянки да любовь.
А когда с последней раной
Выпьешь жизнь до дна,
Вновь из бездны океана
Явится она.
Прикоснется тихо к сердцу,
Даст тебе покой...
Что в душе ее, известно
Только ей одной.
И уйдет бесшумно-быстро,
Без прощальных слез,
Леди Смерть авантюристов
В золоте волос.

Рэйнольд сам не знал, как из обрывков чужих рассказов, из легенд, из собственных снов сумел сложить эти строки. Иногда ему казалось, что их подсказало само море.

Длинную речь капитана Коа пропустила мимо ушей (впрочем, она все равно почти ничего не поняла бы). Девушка была поглощена одной мыслью, которая почему-то раньше не приходила в ее затуманенную горем голову: кем умрешь в мире земном, тем и будешь коротать вечность в лучшем мире! И как это Коатликуэ - бывшая жрица - раньше не задумывалась об этом! Не страшны муки пыток, не страшна сама смерть - страшно окончить свой земной путь рабыней, связанной и униженной. Другое дело - отойти в иной мир, захватив с собой несколько десятков бледнолицых подонков. Тогда мрачные боги примут ее, как правительницу - только вождей хоронят в окружении умертвленных пленников и слуг. И, кажется, судьба предоставляет ей отличную возможность для достойного завершения жизненного пути... В глазах девушки мелькнуло торжество. Но она поспешила вернуть лицу бесстрастное выражение - незачем этому чванливому индюку заранее знать, что жить ему осталось всего несколько дней.
- Я согласна! - медленно проговорила Коа на ломаном французском, не отрываясь глядя в глаза капитану. И протянула руку за стаканом воды.

(НРПГ: осмелюсь несколько ускорить продвижение сюжетной ветки)

Тут даже перевода не требовалось; интонация говорила сама за себя. Сангве с улыбкой передал стакан жрице. Подождал, пока она выпьет, потом поинтересовался:
– Итак, по какому пути следует направиться?

Разговор отнял не так уж много времени; уяснив, запомнив, и немного нанеся на карту новые сведения, капитан приказал Ястребу достойно устроить девушку на корабле. При этом особо оговорил, что матросов к ней не допускать. Если кто-то из них ей понравится – это пожалуйста…
Собственно, здоровье жрицы Сангве абсолютно не волновало. Но до того момента, как золото окажется в трюмах корабля, она была нужна живой и целой. А от чрезмерного мужского внимания женщина может повредиться в уме, что капитана не устраивало.
Когда Ястреб и Коатликуэ вышли, Ахмед поинтересовался:
– Господин, вы ей действительно доверяете?
– Нет, конечно, – пожал плечами Сангве. – Союз по причине ненависти – дело крайне ненадежное. Но с корабля ей деваться некуда; а на острове будем следить за каждым ее движением.
– А когда получим золото?
– А вот тогда и посмотрим. Если она нас не предаст, то получит определенную долю и сможет отправляться куда захочет. Если же предаст, то умрет.

Через несколько часов «Алоцвет» снялся с якоря и вышел в море. Припасы закуплены, матросы наняты, сведения получены… словом, вперед!

Искомый день, описанный капитаном в судовом журнале.
-Жиль, Рене, что вы здесь валандаетесь? – резкая фраза штурмана заставила корсаров вздрогнуть.
Энрике появился неожиданно. А вернее, моряки слишком увлеклись игрой в кости, чтобы слышать чьи-либо шаги.
-Какого дьявола? Вы что, не знаете приказа капитана? Что эта дрянь делает на корабле?! Хотите узнать, каково это, оказаться за бортом в компании акул?
Не задумываясь, Каралис забрал кости со стола и, размахнувшись, вышвырнул их в море. Благо, близость к борту позволяла. Моряки с печальными лицами проводили свою игрушку в небытие. Уже к вечеру у них появится новый комплект, но пока что…
– Вам дела нет? Ну так я сейчас скажу, что следует сделать.
И дернул же дьявол этого штурмана ходить везде. Даже в самом укромном уголке в самое яркое и сонное время суток не найти от него покоя. Это могло бы вызывать неприязнь, но штурман всегда был не только суров, но и справедлив. Поэтому очень часто даже противники невольно уважали португальца.
-Живо марш наверх, к гнезду! Проверить мне все крепления.
Моряки поспешили выполнять команду. Каралис же пошел дальше, пристально поглядывая по сторонам.
-Эй ты! Да, ты, - штурман еще не остыл от недавно устроенного им разноса, когда приметил юнгу Камингса, стоявшего без дела. – Иди сюда… Разбери ту кучу канатов. Какой-то дурак все перепутал, смешав их чуть ли не в узел.
Каралис кивнул в сторону искомого безобразия, лежавшего на полубаке, возле самой мачты.
-Сложи их нормально.

(соавтор - Sarina)

-Эй ты! Да, ты, - штурман приметил юнгу Камингса, стоявшего без дела. – Иди сюда… Разбери ту кучу канатов. Какой-то дурак все перепутал, смешав их чуть ли не в узел. Сложи их нормально.
- Да, сэр, - без особого энтузиазма произнес Джек и поплелся в сторону кучи канатов. Тугой моток веревок напоминал клубок змей, нежившихся на солнышке, и поэтому прикасаться к ним хотелось не больше чем к ядовитым пресмыкающимся. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что канаты переплелись настолько прочно, что с ними придется хорошенько повозиться.
- Их нарочно что ли путали? – недовольно проворчал Джек, почувствовав нарастающую боль в руке. Рана, полученная в недавней схватке, вновь начала саднить, но Джек старался этого не замечать.
Когда половина работы была уже сделана, Камингс позволил себе небольшую передышку. Он присел на оставшуюся часть канатов, подставив лицо солнечным лучам.
Дэниэл шел вдоль правого борта и тут взгляд его наткнулася на юнгу, который любовался небом сидя на канатах. Лейтенант остановился.
- Бездельничаем, митер Каммингс?
Раздраженный голос лейтенанта заставил юнгу вздрогнуть.
- Никак нет, сэр, - почти прокричал Джек, вскакивая с места. Он уже прекрасно себе представлял, какие могут быть последствия, если не получится придумать достойную причину своего бездействия. То, что парень устал и у него болит рука, вряд ли станет достойным поводом чтобы отлынивать от работы, по крайней мере, в глазах высшего чина.
- Сэр, - неуверенно промямлил Джек, нарочно отводя взгляд, - я закончил работу. Мистер Каралис приказал мне разобрать лишь эту часть канатов, остальное он позволил мне закончить чуть позже.
Хантингтон скептически приподнял левую бровь, прожигая юнгу взглядом.
- Тогда займите себя тренировкой, мистер Каммингс. Саблю в руки и чтобы час я слышал ее свист.
Опустив голову, юнга чуть слышно скрипнул зубами, но вовремя справившись с собой, поднял взгляд, встретившись глазами с лейтенантом.
- Да, сэр, разрешите приступить? – произнес Джек ледяным тоном.
- Тогда приступайте!
Хантингтон отошел к борту и прислонился к поручням, явно собираясь понаблюдать начало тренировки.
«Ему самому заняться нечем?» - подумал Джек, искоса взглянув на лейтенанта.
Сжав посильнее рукоять сабли, Джек начал тренировку. От недостатка практики движения выходили немного неловкими, да и нельзя сказать, что юнга сильно старался. Под пристальным взглядом лейтенанта орудовать саблей было вдвойне тяжело, да еще и боль в руке сильно отвлекала. Уже спустя пятнадцать минут движения Джека замедлились, и стало очевидным, что он подустал.
Понаблюдав минут десять, лейтенант ушел по своим делам, оставив юнгу работать над своим ударом.

(Тот самый случай, когда капитан и юнга отписались одновременно в двух лицах, моем и Амиликэ)

Как ни странно, но усталость вскоре сменилась азартом. Избавившись от надзирателя в лице лейтенанта Хантингтона, Джек заметно приободрился. Тренировка не только перестала быть рутинной, но даже сделалась больше похожей на игру. Во все стороны летели головы незримых противников, когда юнга Джек Камингс шел в атаку. Он размахивал саблей так ловко, что невольно начал собою гордится.
«Видел бы все это капитан, он бы точно не пожалел, что взял меня в команду!» - шальная мысль промелькнула в голове паренька. Джек уже представлял себе, что в следующий раз, когда ему доведется вступить в настоящий бой, он точно не уступит в мастерстве никому из бывалых флибустьеров!
Очередной молниеносный выпад, и бочка, служившая для юнги плацдармом боевых действий, предательски пошатнулась. Незримые противники наверняка бы зловеще расхохотались, глядя как их главный соперник, неловко взмахнув руками, рухнул на землю. Вернее, на кучу канатов, разобрать которую он так и не удосужился. Все бы ничего, злорадство воображаемых врагов вполне можно было пережить, но вот гнев вполне материального капитана…
Выпущенная из рук в момент падения сабля едва не снесла голову капитану, на свою беду решившему прогуляться по палубе и подышать свежим морским воздухом.
Лишь многолетняя привычка справляться с самыми неожиданными опасностями спасла Монбижу жизнь. Заметив краем глаза некое движение флибустьер бросился в сторону. Сабля пролетела мимо капитана, располосовав ему рукав камзола, коий Франсуа одел по случаю замечательной погоды.
Капитан восстановил равновесие, сабля загремела, подскочив на досках.
-Какого черта? – выхватив из ножен собственное оружие, Монбижу стал в защитную стойку и быстро осмотрелся, но рядом был лишь один-единственный юнга, с праведным ужасом наблюдавший за капитаном.
-Какого дьявола? – сдерживая ярость, Монбижу быстро приблизился к юнцу, схватил его за рубаху и приставил острие сабли к горлу. – Ты собираешься отправить к Морскому Дьяволу своего капитана? А, сынок?
Джек лишь испуганно вытаращил глаза, не в силах вымолвить ни слова. Капитан резко тряхнул несчастного юнца.
-Или может быть у тебя слишком много свободного времени и дури в голове? Кто тебе вообще позволил держать саблю?
На беду Камингса, Каралис, так же находившийся неподалеку, услышал слова кэпа и подошел, чтобы узнать в чем тут дело.
-Что случилось, кэп?
Монбижу выпустил юнгу и брезгливо тряхнул рукой, словно мог испачкаться.
-Улыбнись, Энрике, благодаря этому мальцу ты мог стать сегодня новым капитаном нашего славного «Ле Глейва».
-Что? – штурман вздрогнул, поджал губы и внимательно посмотрел на юнгу, словно рассчитывая разглядеть в его несчастном и изумленном лице следы коварных замыслов.
В этот момент Джек готов был самолично отправиться на корм акулам, лишь бы оказаться подальше от разгневанного капитана, который наверняка уже выдумал пытку пострашней этой. Вздернуть на рее или четвертовать – что покажется ему предпочтительнее? Нет, Монбижу наверняка припас для юнги что-нибудь более изощренное и жестокое.
-Кто-то вручил мальчишке саблю, которую он мне чуть не вогнал в сердце.
Штурман сделал шаг вперед, чтобы оказаться между капитаном и юнгой. Теперь могло произойти все что угодно. Монбижу мог и посмеяться над этим как над забавной шуткой, а мог с легким сердцем отправить Джека на смерть.
-Капитан, я приказывал юнге разобрать эту груду канатов, - Каралис кивнул в примелькавшиеся нам узлы и петли, в которых потерялись последние намеки на ясность.
-И это, по-твоему, разобрать канаты?! Нет, Энрике, боюсь, мальчишка зашел слишком далеко.

Джон Эдрик Севельсторм

- Мсье Монбижу, - раздался знакомый голос позади капитана, когда рядом возник Игрок, поправляющий ремень на своих штанах. - Ох, простите, я застал Вас в не самое подходящее время, не так ли?..
Взгляд Джона упал на юнгу, одна бровь удивленно вскинулась вверх:
- А почему ты лежишь, когда Хантингтон дал тебе приказ упражняться в фехтовании, стоя босиком на этой... - рука Игрока качнулась в сторону бочки, затем Севельсторм перевел туда же взгляд и вернулся им к Джеку. - Ах, ну да, кажется, мне становится все понятно.
Заметив удивленный взгляд капитана и даже искорку недоумения в спокойных глазах Энрике (глазах убийцы, как не преминул напомнить Энди), Севельсторм безоруживающе улыбнулся и развел руками:
- Лейтенант считает, что каждый юнга, вместо того, чтобы заниматься положенным делом, должен вращать саблей в опасных местах...
Медленно, дабы скрыть от взглядов своих двух собеседников это движение, Игрок остановился так, чтобы парнишка оказался чуть за его спиной.

Алонзо Каралис.


Алонзо с палубы никуда не ушёл. Ситуация с девушками разозлила его до неприличия сильно, но прошло некоторое время и теперь его руки уже не так сильно сжимали борт. За пределами корабля ничего интересного не наблюдалось. Да и что может быть интересного в море кроме волн, но когда видишь их каждый день, и они перестают волновать. Посему, как только молодой Каралис немного успокоился, он повернулся к миру и к обитателям корабля в частности. Свист сабли юнги в этот момент усилился, а потом раздался глухой стук, будто кто-то со всего размаху уронил ни доски мешок с… картошкой. Это неугомонный юнга свалился со своей бочки. Эскападу с саблей Алонзо видел буквально из партера. Дядя, приближаясь к капитану, кивнул своему племяннику, сегодня они ещё не виделись, а потом мимо Алонзо прошёл Севельстром. Юноша подвинулся ближе к говорящим и оказался рядом с бочкой и юнгой, прямо за спиной у счетовода. Никто кроме Камингса, которому юноша протянул руку, не обратил на него никакого внимания.
- Поднимайся, - произнёс он не громко,- нечего перед капитаном задницей палубу протирать.
Всё это Каралис сказал вполне дружелюбно, поэтому обижаться юнге было совершенно не на что.

Хантингтон шел по палубе, объясняя еще одному члену абордажной команды, Жану Валье, как ему себя вести в ближайшем бою.
Внезапно Дэниэл решил проверить как выполняет его приказ юнга и как раз подходил к тому месту где оставил Джека, когда услышал несколько голосов. Капитан, штурман, счетовод и юнга. С каких пор тренировки с оружием стали зрелищем?
Дэниэл встал рядом с крабельным счетоводом и скрестив руки на груди, поинтересовался:
- Что тут происходит?

(при участии Амиликэ)
Монбижу позволил себе улыбнуться, окинув пристальным взглядом всех собравшихся.
-Так-так, вы только посмотрите, - капитан вложил саблю в ножны. – Месье Севельсторм, надеюсь, вы уже подготовили мне свой отчет о нашем состоянии, как это следовало сделать. Кажется, вы мне его еще не приносили.
-Камингс, - фамилия юноши прозвучала как удар мокрого хлыста о спину раба. Кто знает, какого было бы продолжение реплики, если бы к собравшейся вокруг капитана и юнги группы не подошел лейтенант.
-Что тут происходит? – поинтересовался Хантингтон.
Монбижу лишь улыбнулся.
-Лейтенант, говорят, вы отменили приказ нашего штурмана, велевшего этому… - тут Монбижу на мгновение замолчал, стараясь выбрать не самое грубое слово из своего словаря, - ничтожному моряку складывать канаты. Так, месье Каралис?
-Абсолютно верно, кэп, - Энрике кивнул. – Только я не говорил, что лейтенант что-либо отменял. Вероятно, юнга сам ввязался в очередную авантюру.
Монбижу бросил взгляд на Камингса, дожидаясь ответа.
Лицо Джека вспыхнуло от гнева, слова капитана, посмевшего назвать его «ничтожным моряком», крепко задели юнгу за живое. Монбижу недолго наблюдал за мальчишкой, а затем с явным презрением отвернулся к своим помощникам.
-Что ж. И тем не менее это не снимает второго вопроса, – тут Монбижу посмотрел Бритту в глаза. Сурово и холодно. – Какого дьявола юнга остался без наблюдения? Что он мог натворить с оружием, а? Что он едва не натворил.
Тут капитан, провел рукой по разорванному рукаву камзола.
-Лейтенант Хантингтон, отвечайте.

Джон Эдрик Севельсторм

В руке суперкарго возник конверт, не запечатанный, но закрытый, в котором отчетливо виднелся исписанный ровным почерком лист бумаги. Однако капитан уже отвернулся от Игрока, вступая в разговор с Хантингтоном. Взгляд Джона задержался на лице Дэниэла, который выслушивал своего нового начальника, по губам Севельсторма хотела было скользнуть улыбка, но он сдержался, потупил взор, отодвинулся назад, мимо молодого Каралиса и юнги.
- Отчет будет у Вас в каюте, кэп, - сообщил он спине Монбижу, особо не заботясь о том, услышит ли Франуса его или нет. Когда все остались позади, Игрок легко усмехнулся, спрятал конверт с аккуратно вырванной из старой отчетной книги страницей за пазуху. Смотри де Монбижу на Севельсторма требовательно, и он бы ни за что не достал бы этот конверт, даря капитану возможность изумиться состоянию дел, о котором он говорил, при чтении старой записи. А так - на задворках сознания у Франуса, быть может, останется в памяти то, что Джон-таки написал этот проклятый отчет. А может и нет. Значит, это останется в памяти у Энрике. Этот подмечает всё.
И это было не очень хорошо. Но Каралис сейчас с капитаном. А капитан явно будет разбираться с Хантингтоном... И его каюта была совершенно лишена посторонних глаз.
Игрок очень аккуратно провел языком по губам и решительно направился к капитанской каюте.
В голове медленно, но отчетливо застучали игральные кости.

Дэниэл зло сверкнул взглядом на капитана и штурмана. Хм... Чего хотят эти двое? Чтобы он нянчился с каждым членом абордажной команды? Тогда о каких абордажах идет речь.
- Простите, капитан, но я не нянька, чтобы вытирать носы пиратам. Во время абордажа я не смогу следить за Каммингсом все время. Или это военный, ах простите, пиратский корабль или институт благородных девиц. А если Камингс не может справиться с саблей, тогда место ли ему в абордажной команде?
Произнеся эти слова лейтенант щелкнул каблуками и кивнул, словно издеваясь над Монбижу.

Джон Эдрик Севельсторм

Его решительный шаг замедлился, и Джон остановился возле двух пиратов, что сосредоточенно рассматривали сеть с недавним уловом.
- Pourquoi vous avez arreté*? - поинтересовался Игрок, скрестив руки на груди. Оба пирата обернулись, переглянулись друг с другом и склонились, чтобы поднять сеть с палубы. Джон проводил их взглядом. И одновременно посмотрел, нет ли за ним слежки. Особо расторопный посыльный или скучающий человек на корабле вполне мог лениво наблюдать за действиями суперкарго.
Слежки за ним не было. И кости загремели чуть громче.
- "Ты проиграешь," - усмехнулся про себя Джон, направившись дальше. - "Ты проиграешь, рано или поздно".
Когда-то давно мадам Пенье сказала маленькому мальчику с голубыми глазами, что шанс, лежащий на поверхности, может оказаться ловушкой. Что не все то золото, что блестит, и все может быть намного сложнее, чем кажется поначалу. Но затем она всегда добавляла, что подобные глупости существуют для философов. У вора шанс, порой, бывает только один. И нужно хватать его. Пока он не уплыл по волнам к кому-то другому.
А потом вор должен уметь соображать очень быстро. Очень-очень быстро.
Севельсторм до сих пор был жив и ни разу не сидел в тюрьме. Он искренне надеялся, что это и есть показатель того, как быстро он соображет.
- Ох, простите... - словно нечаянно толкнув и открыв дверь, произнес Джон на случай, если в каюте кто-то был. В ней никого не было, лишь заметнее было, как качается корабль, рассекая волны.
Кости гремели, бесконечно крутясь на невидимой игральной доске. Джон огляделся, но в коридоре никого не было. Шаг вперед - и дверь закрывается за Игроком. Он потерял ровно одну секунду, чтобы постоять, оперевшись о ручку двери, и выровнять дыхание.
- "Быстрее!" - громким шепотом сказал Энди.
В каюте первым, что бросалось в глаза, был стол. На нем, с аккуратной закладкой внутри, лежала пухлая книга в странном переплете. Открыв ее, Джон прочел пару слов, убедившись, что догадка его верна и это бортовой журнал. Он закрыл его и оглядел помещение.
Он был профессиональным вором. Он умел находить вещи. Он видел вещи, которые люди пытались спрятать. И де Монбижу не был исключением. Ведь он был человеком.
Маленькая картина, изображавшая какой-то пейзаж. Несколько книг на французском. Одежда. Кровать.
- "Быстрее!" - вновь зашипел Энди.
- "Заткнись!" - огрызнулся Севельсторм.
Где можно спрятать что-то в этой каюте?.. Лучше всего вещи прячутся в тех местах, что всегда на виду. Все будут искать тайники, и не посмотрят на то, что разложено на столе.
Картина была достаточной маленькой и легкой, словно и не было этой тяжелой деревянной рамки, в которой и был заключен холст. Джон взвесил ее в руке, подцепил ногтем раму, и та слегка поддалась. Аккуратно разомкнув ее, Игрок позволил себе ухмыльнуться. Внутри, в маленьком, действительно заполненном по сути воздухом, тайничке был сложенный пергамент. Джон извлек его, закрыв картину и водрузив ее на место.
"Предъявитель сего работает во славу Франции и является под ее защитой и опекой..."
На пергаменте не хватало имени предъявителя. И была королевская печать.
- Франсуа, Франсуа... - шепотом произнес Севельсторм, покачав головой и пряча патент в тот самый конверт, который демонстрировал капитану.
Игрок быстро выдвинул ящик стола, в котором, поверх различных драгоценных побрякушек, лежала еще одна тетрадь, похожая на бортовой журнал. Он достал его и раскрыл на середине. Оттуда, более не сдерживаемый другими страницами, выпал листок, плавно опустившийся на пол. Игрок быстро поднял его, чуть прищурившись, и пробежал глазами. Имя, упоминаемое в письме, шевельнуло что-то в памяти Севельсторма, и он прочел внимательнее:
"... что касается нашего общего "друга", из надежных источников мне стало известно, что Чарли Щеголь сменил имя и обзавелся земельными владениями на островах. Мистер Щеголь процветает, похоже. Поговаривают, у него есть дочь, которую он несколько лет назад отправил в Англию на обучение.
Мы задумываемся нанести визит "старому другу", если..."
Чарли Щеголь? Игрок вложил письмо обратно в раскрытую тетрадь. Если память совсем не изменяла Джону, то это было имя того самого человека, о котором Франсуа предпочитал не распространяться. В воздухе запахло враждой. И по лицу Севельсторма вновь расползалась улыбка. Перелистнув пару страниц, он понял, что держит в руках личный дневник капитана. На последней странице в ярких выражениях Монбижу высказывался крайне пренебрежительно относительно новичков и уверял самого себя в верности "старой гвардии". Было названо одно имя, заставившее улыбку Игрока увять - Энрике Каралис.
- Каралис, - задумчиво прошептал Севельсторм, закрывая дневник и собираясь положить его обратно в ящик, когда заметил, на чем конкретно лежала тетрадь.
Это был золотой медальон со странным и длинной золоченной цепью. Джон аккуратно подцепил его, извлекая и оценивая. Хорошая вещь, судя по всему, сделанная по специальному заказу. Такие вещи дарят возлюбленным - уж в чем-чем, а в этом Игрок мог поклясться. Он своровал не один такой медальон. И знал, что каждая подобная вещь хранит память о том, о ком думал его владелец.
На этом медальоне же памяти никакой не было. Очевидно, Монбижу думал лишь о море... Палец Игрока, поглаживая поверхность медальона, прошелся по едва ощутимой выемке. Обычный человек не обратил бы внимания. Джон насторожился. И пригляделся получше. Выемка была единственной, в одном конкретном месте. Это не было обычным украшательством драгоценности для поимки световых лучей. Это было сделано специально.
Мадам Пенье говорила, что первый шаг к решению проблемы - это осознать проблему. Медальон был с секретом. А Джон Севельсторм умел разгадывать секреты и открывать запертое. Это была его профессия.
Щелкнув, створки медальона подались в сторону. Игрок нетерпеливо открыл его и удивленно приподнял брови.
Внутри, вместо алмаза или сапфира, был портрет. Портрет женщины, которая до безумия напоминала юную Кэтрин Уэйкхилл, смуглую, черноволосую... Что-то вновь шевельнулось в памяти Игрока. Что-то, касательно трофея, касательно стародавней вражды Чарли Щеголя и Франсуа де Монбижу...
Наверху кто-то громко рассмеялся, затем быстро протопал мимо. Не было времени. Закрыв медальон, Джон положил его на место, сверху накрыв дневником, задвинул ящик. Подошел к двери, секунду вслушивался в окружающие коридор звуки, затем решительно открыл дверь и быстро прикрыл ее за собой. В коридоре никого не было. Стряхнув несуществующую пылинку, Севельсторм вернулся на палубу.

(с разрешения мастеров)
___________

- Pourquoi vous avez arreté? - Почему вы остановились?

Алонзо Каралис.

Алонзо выпрямился. Камингс никак не прореагировал на его реплику и протянутой рукой не воспользовался. В общем-то, делать в этой компании юноше было, откровенно говоря, нечего. Дядя стоял рядом с капитаном и на племянника никакого внимания не обращал, де Монбижу тем более. Юноша кивнул куда-то в пространство, развернулся на каблуках и отошёл. Надо было что-то придумывать, чтобы развеять скуку. Работать не хотелось, да и не надо было, кто же в своё свободное время работает. Поэтому Алонзо достал нож, придирчиво осмотрел его лезвие, потом подбросил его на ладони. Раз- с переворотом, оружие легло точно так же, как и лежало перед полётом. Ещё раз- лезвие блеснуло в воздухе и, не докрутившись, нож ударился остриём о ладонь и отскочил.
- Чёрт!
На руке видимых следов неудачи не было. Алонзо нагнулся, поднял своё оружие и снова его подкинул. На этот раз всё прошло более или менее удачно.
«Во что бы его метнуть?»,- на ум приходила только одна из мачт или палубная доска, но ни то ни другое нельзя было использовать в качестве мишени. «Щит, что ли, у дяди попросить? Да нет, не даст, тем более сейчас»,- и юноша продолжил своё занятие, задумчиво глядя куда-то в даль.

Разумеется, капитан не мог спустить подобный спор на воду, будто его и не было. Наоборот, со свойственным ему цинизмом Монбижу не только позволил лейтенанту самому себя закопать, но еще и улыбался во время своей собственной речи, довершая разгром Бритта.
-А вот насколько месье Камингс готов к абордажу вы и должны были меня известить, лейтенант. Вместо этого, вынужден с прискорбием сообщить, мне пришлось лично познакомиться с необученностью юнги. Лейтенант Хантингтон, в следующий раз относитесь к своим обязанностям с большим вниманием.
Конечно, на этом можно было бы поставить точку. Но Монбижу не собирался упускать момент. Повернувшись в пол оборота, словно собираясь уходить, капитан искоса глянул на Хантингтона:
-Совершенно нежелательно, чтобы во время абордажа абсолютно у всех матросов вылетали сабли из рук. Противник может неправильно понять наш маневр. А как считаете? Лейтенант? Штурман? – во время этого обращения капитан слегка кивал тем, к кому обращался. – Что скажешь, юнга?

- Сэр, - лицо юнги вспыхнуло от стыда под пристальным взглядом капитана. – Я понимаю, что такое поведение недопустимо. Но, в этом только моя вина…
Джек резко опустил глаза, собираясь с силами.
- Я был недостаточно усерден в тренировках, - парень чеканил слова, словно опасаясь, что в любой момент может потерять самообладание, - в реальной схватке это могло стоить жизни мне или моим товарищам. Здесь лишь моя вина, сэр, не лейтенанта Хантингтона.
Произнеся свою короткую речь, юнга бросил взгляд на лейтенанта, ища в его глазах отклик. Надежды на одобрение и поддержку было мало, но Джек Камингс в них и не нуждался. Он наслаждался своим превосходством, тем, что он сумел признать свою вину, или даже взял вину лейтенанта на себя. Глупое, мнимое превосходство, которое могло повлечь за собой строгий выговор, а то и того хуже.

(При участии Сарины)

Будь Монбижу отцом Джека – имел бы полное моральное право влепить зарвавшемуся юнцу затрещину. Но капитаны подобными категориями не мыслят.
Не скрывая ироничную улыбку, Монбижу смерил юнгу с ног до головы взглядом, от которого и у бывалого морского волка могли бы подняться волосы дыбом (а если при этом этот самый моряк еще бы не мог убежать, выпрыгнув в окно…).
Юноше могло достаться и от лейтенанта. Хантингтон прожигал юнгу взглядом. Его еще никто и никогда не пытался выгородить, как маленького провинившегося мальчика. Но лейтенант все же промолчал.
-Хорошо, - капитан отвернулся от Камингса и поймал взгляд Хантингтона. – Лейтенант, выношу вам предупреждение. В следующий раз отнеситесь к подготовке моряков с должным вниманием, чтобы нам в самом деле не пришлось переживать из-за них при первом же абордаже.
Дав понять, что разговор на этом закончен, Монбижу неторопливо обошел своих помощников и юнгу и направился прямым курсом к своему капитанскому мостику. Всякое желание делать обход корабля после подобной ссоры пропало напрочь.
Энрике Каралис так же недолго стоял после ухода капитана. Бросив на Камингса короткий взгляд и кивнув лейтенанту, он удалился прочь. Юнга и Хантингтон остались вдвоем.

(Мы с Олорином)

- Черт! Вы видели это??? - Девильяно начал заручаться помощью моряков, иначе без доказательства его меткости - вышвырнут с корабля за глупую растрату патронов, да и нервов команды... Испанец уже успел себя проклянуть за вечное никому не нужное и никем не видимое щегольство, и теперь решил сменить щегольство меткостью...
- Видели, неплохо, - ответил на вопрос, обращенный ко всем окружающим, Хаббард. Он как раз шел от капитана, когда испанец, с которым они познакомились накануне вечером, решил поупражняться в стрельбе, и, так как делать было особенно нечего, остановился посмотреть. - Но место ты выбрал, конечно, самое подходящее, - улыбнулся канонир.
- Это уж точно... - усмехнулся Девильяно и скривил жалостливую морду. Кому, а уж ему точно сейчас будет не до смеха. - Интересно... - испанец чуть не вскрикнул морякам, до сих пор не понимающим в чем именно дело... - А за это выгоняют, или просто пару раз плеткой по спине?
- Да как знать... - Хаббард был по-прежнему весел. Он был уверен, что самое страшное, что может случиться с испанцем - строгий выговор. Хотя как знать, что за порядки царят на этом корабле. Он знал пару офицеров, которые за подобное развлечение вполне могли бы и на рее повесить, если б не устав. Он решил подбодрить Девильяно.
- Да не печалься ты раньше времени, уверен, ничего страшного тебе не грозит.
-Да уж... - решил все же приободрится испанец. - Я - то отлично помню, что со мной хотят сделать на Ямайке... Поэтому - сейчас я не очень хочу быть вышвырнутым с корабля... Будем надеяться, что офицеры будут ко мне хоть немножко благосклонны. Нда... Ладно, зовут - то тебя как, пират?
- Джеймс Хаббард. А ты, если не ошибаюсь, Девильяно де... - канонир вдруг осознал, что не помнит фамилии испанца. Он виновато улыбнулся. - Прости, запамятовал...
-Не волнуйся, со мной это часто бывает. Уж слишком у меня имя впечатляющее... Девильяно Де Вастего, если я не ошибаюсь...
- лицом обратившись к небу, он медленно протянул - Madre, я прав?
Джеймс несколько удивленно наблюдал за этой клоунадой.
- Хм... Первый раз вижу человека, который сомневается в собственном имени, - наконец произнес он.
Девильяно пожал плечами.
-А я впервые вижу человека, который обращает на это внимание... Ладно, у нас... испанцев... Это обычное...
Возразить на такое замечание было нечего, Хаббарду оставалось только признать, что его опыт общения с испанцами был более чем скромен, и, следовательно, судить об их обычаях он не мог.
- И какими же, если не секрет, судьбами ты попал в Новый Свет? - Сообразив, что вопрос этот был несколько бестактным, он торопливо добавил: - Впрочем, если не хочешь распространяться, это твое право.
Вопрос Хаббарда не застал испанца врасплох. Даже наоборот, развеселил.
-Родился... - усмехнулся испанец. - Я вообще, на вашей колонии родился, так что мне англичане - как родные. Тринидад и Тобаго, знаешь такие острова? Так вот, я оттуда. Родился - то на Тринидаде, но часто уплывал на Тобаго и жил там... Хех...
А ты - то тут как оказался, Англия ведь, далеко!
- А я вот в Британии родился, а сюда приплыл лишь недавно. Правда, зачем - это вопрос хороший... Приключений искал, наверное. И, знаешь ли, нашел! Довольно быстро причем... Ну да ты сам вчера видел, - он усмехнулся.
-Нда... Приключения... Поверь мне, когда - нибудь эти приключения тебе чем - нибудь нехорошим вывернуться... Вон, видел сколько у меня шрамов? А я вообще - то недавно второй десяток отметил. Так что, волей - неволей, Карибы тебя наверное пощадят, но в сердце ранят - точно... - закончив речь красивой фразой, Девильяно оглянулся... Уже была слышна ругань старшего офицера.
- Поживем - увидим, - пожал плечами Джеймс. Так же, как и его собеседник, англичанин следил за приближающимся начальником. Кажется, сейчас он разрешит все их сомнения о мерах наказания, принятых на "Алоцвете".

Один день из праздной жизни Алана Стронбарда

Алан нехотя открыл глаза и посмотрел на потолок. Затем перевёл взгляд на окно. За окном ночь отступала, отдавая власть над островом жаркому солнцу. Сегодняшний день обещал быть тоже неплохим.
И вот, одетый и побритый, Алан спускается вниз, на кухню. Во дворце обычно завтракают попозже, но и сейчас на кухне есть немного прислуги. Они были предупреждены о раннем подъёме господина, и понемногу хлопотали над стряпнёй. Отдельное удовольствие было в том, что не придётся, как обычно, крутить в руках нелюбимые Аланом вилочки, а можно, даже не заходя в обеденный зал, просто наколоть на нож огромный жирный кусок прожаренного и хорошенько перчёного мяса. И есть, отрывая от куска волокнистые лоскуты сочной говядины прямо зубами. Впрочем, не стоит думать, что Алан был таким уже дикарём. Он не утирал рот рукавами камзола, синий бархат которого нравился Алану своей красотой. Утирался Алан салфеткой, и даже ел, наклонившись над столом, чтобы не слишком залить грудь жиром.

А был организован такой ранний подъём потому, что сегодня Алан Стронбард, вместо того, чтобы хлопотать о скорейшем оснащении кораблся, решил немного развлечься. Он вместе с сыном одного богатого торговца, проживающего на острове, двадцатипятилетним франтом, Себастьянон Редфорнон должен были отправиться на дальнее побережье острова, туда, где к морю, к ярко-белому песчаному откосу выходит сочный и полнокровный тропический лес, который покрывал часть острова Истрок. Там, не углубляясь в лес, оставаясь на гладком и чистом песке, они собирались поохотиться.

Собственно, к полудню они уже были. Алан, Себастьян и полтора десятка слуг и рабов. Слуги несли ценные предметы, вроде охотничьих ружей и патронов, а чернокожие рабы несли необходимые вещи, например, еду. Или большие зонты, призванные защитить утомившихся ходоков от немилосердного солнца, под одним из которых сейчас расположился Себастьян с бутылкой вина.
«Хоть и слышно только треск насекомых, на самом деле в лесу полно всяких тварей. Даже на краю. Ну-ка Джереми, давай.» - скомандовал Стронбард. Джереми, слуга, которому можно было доверить ружьё, как и было приказано, выстрелил в сторону леса. С неодобрением на лице – Джереми не считал очень хорошим занятием палить из ружья по лесу.
От шума выстрела лес встрепенулся, чуть качнулись пальмы, а затем яркими разноцветными брызгами ввысь взмылись десятки птиц: красных, зелёных, синих, фиолетовых.. Алан, тоже державший ружьё, прицелился и выстрелил. Одна из пёстрых птиц соскочила со своего пути и, кувыркаясь, полетела вниз. «Том, видел куда упала эта цветастая утка? Иди принеси.» И один из негров отправился за добычей своего хозяина. Алан с довольной улыбкой посмотрел на Себастьяна, который кивком подтвердил удачность выстрела. Улыбка Алана чуть скривилась, ему казалось крайне дурацкой идеей то, что Себастьян наливал вино в бокал. Уж сам он собирался пить прямо из бутылки.

* * *
Солнце недвусмысленно демонстрировало своё намерение через пару часов скрыться за очертаниями острова. Охота была завершена, и в двух больших корзинах были сложены трофеи, никому не нужные мёртвые комки перьев, которые к вечеру уже выкинут вместе с помоями. В корзине Себастьяна птиц было больше. Он радовался, и не удержался от того, чтобы поделиться:
- Я вижу, вы нечасто упражняетесь в стрельбе, мистер Стронбард.
- Достаточно. Дело в том, что ты больше старался получить удовольствие от морского воздуха, чем от стоящего вина.
- Нет, мне так не кажется. Я нисколько не воздерживался. Да и Вы пили не так уж и много.
Алан нахмурился. Он почувствовал, к чему движется в разговор. К столь любимому изнеженными безусыми юнцами и старыми увешанными серебром матронами искусству оскорблений. А Себастьян продолжил:
- Разве что, может быть, с вашим вином что-то было не так. Оно не было немного… - здесь Себастьян сделал паузу, позволяя всплыть в воображении винному подвалу губернаторского дворца, - кислым?
В общем, ясно, что он собирается каким-нибудь образом сказать, что в бочках у губернатора налиты помои, тогда как у Редфорнов можно выпить настоящего вина. Алан не собирался терпеть насмешки. Он развернулся, схватил Себастьяна за ворот, и приподнял над землёй (благо, крепкое качественное шитьё могло удерживать своего обладателя на весу, даже не затрещав).
- Слушай, может я и не смогу назвать твою мать портовой шлюхой так, чтобы женщины не покраснели, а засмеялись, зато я могу переломать тебе все кости в плечах, а лицо превратить в кровавые узлы шрамов.
У Себастьяна вся кровь отлила от лица. Он стал бледен и молчалив.
Так, в молчании, они и добрались назад. И слуги позади них тоже опасливо разделились на две кучки и старались не подходить близко к слугам другого хозяина. Чтобы чего-нибудь не спровоцировать.

Выстрел отвлек Рэйнольда от размышлений. Обернувшись, абордажник увидел молодого испанца, такого же новичка на корабле, как он сам. Хотя Нож, уроженец Тортуги, и не любил испанцев, но главный закон "Алоцвета" он помнил: в команде нет распрей.
Да и, если честно, не так уж Рэя этот парень и раздражал. Ну рисуется, ну дурью мается, так сейчас его Фридрих на место поставит. А увидев старательно скорченную испанцем жалостливую мину, Рэйнольд ухмыльнулся. Боится Девильяно, что с корабля выкинут.
- Так что, волей - неволей, Карибы тебя наверное пощадят, но в сердце ранят - точно...
Абордажник присвистнул. Умеет юнец говорить, а ведь моложе самого Рэя. Зато шрамами хвастается совсем по-мальчишечьи.
- Эй, Девильяно, - окликнул он парня, - не дрейфь, не выгонят тебя. По ушам получишь, только и всего. Веришь, "Алоцвет" - не тот корабль, где бьют за мелочи.

(Совместный пост меня как мастера с Олорином в первой части и как капитана с Фазером Монком во второй)

-Какого дьявола ты творишь?! – Один из старших офицеров "Алоцвета" присовокупил несколько непечатных выражение. Он явно был не в лучшем расположении духа. - Значит, пострелять захотелось?! А на гауптвахту на недельку тебе не хочется?! На этом корабле оружие используется только в бою, либо по разрешению начальства! А стрелять просто так будешь в тире! Кувшин ему помешал! А больше тебе ничего не мешает?! А вы что стоите? Цирк вам тут, что ли?!- рявкнул он на нескольких матросов, глазевших на эту сцену. - А ну бегом по постам! А вы, - он снова повернулся к Девильяно, - будете...
- Но сэр, он только... - осмелился вступиться за нового сослуживца Хаббард.
- Спорить с приказами начальства у нас запрещено. В противном случае у тебя есть все шансы отправиться следом!
Кто знает, что бы офицер еще успел такого сказать, но тут неожиданно сверху, из вороньего гнезда, раздался крик впередсмотрящего:
-Шторм по левому борту!
Ситуация мгновенно переменилась. Раньше люди передвигались по кораблю хоть и целеустремленно, но не слишком торопливо. Ровно настолько, чтобы не получить нагоняй от командования. Теперь же на корабль явственно надвигалось бедствие. А это аврал!
Девильяно толкнул в бок пробегавший мимо моряк, спешивший занять свое место.
Через пару минут уже любой желающий мог бы заметить на самом горизонте темное облако, которое быстро росло, приближалось.
-Сэр, разрешите отправиться на пост? - Хаббард спросил скорее ради приличия, вряд ли начальник будет задерживать кого-либо при приближении шторма.
-Иди, - офицер кивнул, глянул в сторону приближающейся грозы и нахмурился.- Ты тоже, свободен. Капитану будет доложено о твоем поступке. Если еще раз застану за повторением…
Получив позволение, он кивнул старшему офицеру и Девильяно и отправился на орудийную палубу. Там уже выполнялись все необходимые приготовления: матросы под руководством главного артиллериста отодвигали и закрепляли пушки, задраивали порты. Джеймс принялся по мере сил содействовать этим приготовлениям.
А офицер не закончил фразы. Его кликнул к себе штурман – и он ушел.

Тем же утром впередсмотрящий на «Ле Глейве» проводил глазами мрачную тучу, показавшуюся и исчезнувшую на горизонте. Жизнь на фрегате текла своим чередом.
Капитан вышел из каюты совершить утренний моцион, неторопливо направляясь в сторону мостика. Там его уже ждал с докладом вахтенный. Но Монбижу не торопился, наслаждаясь утренней прохладой и с удовольствием подставляя лицо навстречу ветру.
Возле трех связанных меж собой бочек крутилось два неповоротливых матроса, стукаясь лбами и ругаясь сквозь зубы на странной смеси испанского и французского. На лестнице, ведущей на капитанский мостик, виднелась фигура Севельсторма, лениво облокотившегося о перила и задумчиво вертя что-то в своих руках, периодически отрываясь от своего занятия и оглядывая действия двух подчиненных.
-О! Месье Севельсторм! – Франсуа улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте. – Рано поднимаетесь.
Капитан подошел поближе, не обращая внимания на пиратов. Отдавших ему честь, а затем тут же ретировавшихся от греха подальше.
Улыбка Джона была искренней и безмятежной, сверкнувшей белыми зубами:
-Мсье капитан, - учтиво поздоровался он. - Меня разбудила морская качка. Сколько уже дней на корабле - и все никак не привыкну...
Монбижу кивнул, притронулся рукой к усам. Несмотря на приданных им этим утром вид, увы, сегодня они не являлись гордостью Франсуа.
-Все еще считаете, месье, что нет ничего лучше доброй морской жизни? – капитан негромко рассмеялся. – Прочитал я ваш доклад… Признаться, занимательнейшее чтиво.
-Я рад, что мсье капитан находит мои доклады увлекательными, - вновь улыбнулся Игрок, чуть склоняя голову. - Я стараюсь не повторяться, как мсье капитан мог заметить, в выражениях.
-Ну, - капитан позволил себе мелкую остроту. – Все же в некоторых понятиях, например, в цифрах, иногда стоит повторяться. Вот хотя бы наши запасы пресной воды… Мы еще не трогали бочки из нижнего яруса трюма. Тем не менее, во вторичном вашем донесении они чудесным образом испарились. Неужели кто-то из команды под покровом ночи тайно вынес их и перепрятал?
Игрок сдержал смех, склонив голову вниз и потупив взор, затем вновь поднял взгляд, в котором читалось веселье:
- Мсье, половину из того, что Вы назвали "нетронутым", Ваши бравые моряки уже выпили или использовали для мытья. У одного из Ваших... абордажников товарищи нашли вшей, и пришлось остервенело мыться всей группе, вместе с мылом, дабы предотвратить распространение. Увидите лысых моряков, можете уверенно заявлять, что у одного из них раньше вши сосали кровь. Ну а соленой водой не особенно помоешься, насколько я понимаю. Вторую же половину бочек, Вы правы, я поднял на первый ярус. Соответственно, они со второго яруса... испарились.
- Что ж, если судьба воды не будет установлена в ближайшие дни, будут найдены и примерно наказаны виновные. Кто бы это ни был, - Монбижу поджал губы и глядя куда-то мимо суперкарго. - Надеюсь, наши расходы все же останутся в пределах разумных норм. Не хотелось бы узнать, что господа корсары, презрев обычаи и здравый смысл, потратили драгоценный запас воды в едином массовом порыве помыться в настоящих солдатских банях… Любопытная точка, не находите? – капитан кивнул головой, привлекая внимание Джона. Уже некоторое время Монбижу наблюдал за небольшим пятнышком на горизонте.
Севельсторм обернулся, взглянул на указанную капитаном точку, и демонстративно пожал плечами:
-Я считаю выручку, продукты и прочие вещи на Вашем судне, мсье. Любопытными точками в море с огромным удовольствием оставлю заниматься наиболее искушенных в этом деле, то есть, - Игрок вежливо склонил в очередной раз голову, - нашего славного штурмана Каралиса...
С высоты раздался голос дежурившего там моряка:
-Корабль! Испанцы! Колония!
Монбижу кивнул и поспешил наверх, на ходу сняв с пояса подзорную трубу. Поднявшись, стал вглядываться. Затем оскалился и посмотрел вниз на Севельсторма.
-Значит, говорите, точки вас не интересуют? Боюсь, с одной из них мы сейчас познакомимся поближе. Эй, дежурные, спустить "Веселого Роджера" и "Лилии"! Поднять испанский флаг! – затем уже тише. – Подойдем поближе.

Алонзо Каралис.

Алонзо бросился к борту, он оказался недалеко от капитана и его спутника. Вдалеке и правда виднелось что-то тёмное, но похожее скорее на пятно, нежели на корабль. «Какое же чертовски хорошее зрение у этого малого, раз он с такого расстояния углядел, что это не просто, а испанский корабль!»- парень приставил руку ко лбу в тщетной попытке разглядеть, что за корабль впереди и куда он движется. «Интересно, он в нашу сторону идёт, или наоборот?»- юноше ещё ни разу не приходилось участвовать в нападениях на судна и его возбуждённое воображение рисовало славные картины, в которых он, конечно же, выступал в роли победителя, спасителя, в общем, героя. Мысли о гибели если и допускались, то, конечно же, исключительно геройской. Например: их берут в плен, а он освобождается и спасает всех остальных, но в последнюю минуту, когда вражеский капитан уже лежит, проткнутый шпагой, но с пистолетом в руке, он, испуская дух, нажимает на курок и предательская пуля попадает Алонзо в сердце…, но умирает, но его подвиг живёт в легендах. В общем, богатое воображение было у мальчика и оно, конечно же, рисовало ему картины любви прекрасной девушки, ждущей на берегу и обливающейся слезами при расставании. Сейчас, правда, девушка обреталась вовсе не на берегу, а на корабле и могла, в случае чего, подвергнуться опасности. «Надо её предупредить!!!»- Алонзо уже хотел, было, кинуться вниз, но потом решил, что благоразумнее спросить разрешения капитана, чтобы потом за несанкционированные действия не отвечать. Он приблизился к капитану.
- Сэр. Разрешите предупредить леди о приближении вражеского корабля.

Джон Эдрик Севельсторм

В голове медленно раздался знакомый постук, такой знакомый, что Джон оторвался от созерцания ленивых волн и повернул голову в сторону спрашивающего разрешения Алонзо. На деревянную доску невидимой игры Судьба бросила кости. И те замерли в тот последний миг, когда не знаешь, что выпадет на обращенных к небу гранях - шестерки? Пятерки?..
Будучи в темной и сырой каморке в тупичке Айлворд-стрит*, в последний миг перед тем, как кости явили цифры миру, Игрок смахнул их с игральной доски, не дав сопернику и шанса.
- Я думаю, мсье Каралис, что славным воинам, входящим в число абордажной команды, не стоит тратить попусту время на расхаживание по палубе и предупреждении дам, - Джон вежливо улыбнулся, сделав над собой изрядное усилие. Чтобы сказала мадам Пенье, увидев его сейчас? - Я думаю, с этим простым заданием справится и суперкарго, благо здесь ему более делать нечего.
Не дожидаясь ответа, Севельсторм сунул то, что держал до этого в руках, за пазуху и спокойно, выдержанно, спустился с той половины лестницы, на которой стоял, и двинулся прочь от капитанского мостика среди снующих моряков.
_______

* Айлворд-стрит, Уайтчапел (Aylward Street, Whitechapel) - улица и область в старом Лондоне

Алонзо Каралис.


Бровь Алонзо дёрнулась от такой неслыханной наглости: влезать в чужой разговор, тем более в разговор с капитаном, когда тебя не спрашивают, это показалось парню верхом неприличия, тем более что суперкарго поставил под угрозу весь чудный план, уже продуманный юношей. Когда он ещё сможет увидеть Анну, а тут, такая возможность!
Каралис не повернулся, но его слова не могли не долететь до ушей Джона.
- Сер,- обратился парень к капитану,- подобает ли достопочтенному суперкарго уподобляться мальчишке на побегушках? А что касается абордажной команды и моей скромной персоны, то мистер Джон принесёт неоспоримо большую пользу на палубе, чем я, с его-то опытностью и мастерством, которое он совсем недавно нам всем с блеском продемонстрировал. Так что позвольте всё же мне отправиться к милым дамам,- юнец произносил всё это с нарочитой учтивостью и, даже, немного растягивая слова. Смотрел он, конечно же, не Монбижу, но реплика в большей степени относилась к Севельстрому.

Франсуа Монбижу
-Месье Севельсторм! - капитан окликнул Джона. - Куда же вы направились? Да и ты, Каралис, не торопись. Думаю, вам будет интересно посмотреть на битву отсюда. А о девушках есть кому позаботиться.
Монбижу хмыкнул, припомнив имена корсаров, которых назначил для присмотра за дамами.
-Кто знает, быть может мы всего лишь галантно раскланяемся с командой этого судна и пойдем дальше своим курсом. Если же нет... пусть никто не говорит, что я не даю возможности своим подчиненным набраться опыта абордажного боя, - капитан с весьма циничным видом приподнял одну бровь. Затем окрикнул пробегавшего мимо мостика корсара. - Эй! Принеси сюда две сабли для месье Каралиса и месье Севельсторма.

Алонзо Каралис.


Его плечи дёрнулись от досады. «Вот дьявол морской меня попутал, чтоб я хоть раз у этого Монбижу, что ещё спросил не к месту! Стой теперь на палубе, теряй драгоценное время, а так я бы всё успел…»,- парень вслух конечно ничего не сказал, но выражение лица сделалось у юноши абсолютно непроизвольно совершенно расстроенным и кислым. Впрочем, врятли кому это было интересно. «По крайней мере его тоже на палубе оставили»,- с юношеским злорадством решил про себя молодой Каралис.
- Да сэр. Но я всё же надеюсь теперь, что обычным дружеским расклиниваем дело не обойдётся. Ух как я хочу поскорее принять участие в настоящем деле, порубать головы этим никчёмным мешкам с дерьмом! – Алонзо говорил всё это очень воодушевлённо. Девушки, видимо, были напрочь забыты в свете предстоящей лихой, как он надеялся, схватки,- Как вы считаете, сэр, будет ли драка, или они сразу сдадутся нам в плен, увидев наши орудия и прочее оснащение, и, конечно, «добрые улыбки» на наших э… лицах?

Джон Эдрик Севельсторм

Судьба перехватила руку Севельсторма и выжидательно посмотрела на грани костей. Те легли выше, чем выпало Игроку. И Судьба громко, противно засмеялась.
- "Пусти ему свинец в живот!" - посоветовал Энди ленивым, скучающим голосом.
Джон не счел нужным отвечать, услышав обращение Каралиса, возвращаясь ближе к мостику и грозно зыркая на двух поспешивших убраться матросов:
- Мы не на британском корабле, юноша, - бросил Алонзо Игрок. - Здесь нет "сэров", как Вы изволили выразиться.
Молодой Каралис сам копал себе могилу. И своему дяде тоже. Джон бросил быстрый взгляд в сторону направляющегося к мостику штурмана, который был занят чем-то на другом конце корабля, и невольно улыбнулся. Про себя.
- Я не совсем понимаю Вас, мсье капитан, - учтиво обратился он к Монбижу, не обращая внимания на юношу. - Какой толк от суперкарго в возможном абордаже? Разве что отвлекать вражеских матросов от пальбы по нашим храбрым... воякам?.. Мне всегда казалось, что толку от меня больше в мирное время. И я Вам это доказал.

Франсуа де Монбижу

Монбижу пропустил мимо ушей перебранку Каралиса и Севельсторма. Он внимательно наблюдал за тем, как Хантингтон готовил его людей для очень даже возможного абордажа.
Испанский корабль медленно приближался, даже не пытаясь сменить курс. Вид фрегата, подобного «Ле Глейву», с испанским флагом внушал их команде и капитану ложное ощущение безопасности. Корабль был явно не торгового, а скорее курьерского вида.
«Что же вы везете?» - Монбижу опустил подзорную трубу и еще раз окинул глазами приготовления лейтенанта. Наконец капитан обратил внимания на своего суперкарго.
-Какой толк? Сударь, вы покажете мсье Каралису бесценный опыт настоящей континентальной французской системы фехтования. А ты, Алонзо, будешь помогать месье суперкарго, чтобы его система имела должный успех. Да… - капитан поочередно заглянул Алонзо и Джону в глаза. – Вы мне жизнью ответите друг за друга. Понятно?

Дэниэл Хантингтон

Беззаботного плавания не получилось. Появившееся на горизонте судно заставило Дэниэла мысленно застонать. Не приведи Господь - английское, но стоило "Ле Глейву" нагнать парусник, как стало ясно, что это испанец. К ним у Хантингтона был особый счет. Не то чтобы это было столь принципиально, но испанцев Дэниэл не любил еще больше чем французов. Его глаза сузились с недружелюбным видом разглядывая противника. Казалось лейтенант прожигал дыры своим взглядом в обшивке приближающегося корабля.
- Приготовится к абордажу! - тихо приказал Дэниэл, но он был уверен, что каждый на палубе услышал его.

Алонзо Каралис.

Алонзо хотел уже подойти к Хантингтону, но слова капитана остановили юношу. «М…»,- даже простонал парень про себя. Суперкарго с каждым часом становился ему всё менее симпатичным, хотя поначалу Алонзо даже восхищался им. Парень кинул на Джона исполненный тоски взгляд. Он чувствовал, что и сам Севельсторм не испытывает большой радости от предстоящего «урока фехтования». Но приказ, есть приказ. И в конце концов это не дело, начинать открытую вражду на судне. «Ну вот, теперь мне придётся прикрывать его спину и, заодно, новым приёмам учиться, хотя как это физически возможно, что-то неясно. Глаз на спине у меня пока не выросло…».
- Я буду счастлив перенять бесценный опыт мсье Севельсторма по части континентального фехтования,- произнёс Каралис как можно учтивее… правда получилось это у него не слишком хорошо.

Джон Эдрик Севельсторм

По рядам высыпавших на палубу матросов понесся шепоток, в котором явственно слышалось лишь одно слово "абордаж". Игрок скривился, однако эта кривая улыбка быстро слетела с его лица.
- Capitaine, - понизив голос, произнес Джон, - я буду с Вами честен. Одно дело - дуэль, которой на улицах старого Лондона уделяется особенно пристальное внимание. Другое дело - общая схватка, к которой, как Вы можете понимать, я никак не приспособен. Я не слышал, чтобы французы отличались расточительностью и недальновидностью, и в предстоящем возможном бою от меня будет не больше толку, нежели если бы Вы натянули парусину на голову кому-либо из испанцев...
Джон молитвенно сложил руки:
- Разве я не доказал Вам, мсье, что от меня намного больше толку в мирное время?..

Шторм в открытом море – это неприятно. Истина, известная любому моряку; большинство скажут, что «неприятно» – это очень сильно смягченное слово. И будут совершенно правы.
Команда «Алоцвета» на предупреждение отреагировала моментально. Не в первый раз уже с бурей встречались.
Матросы, не дожидаясь приказов, ринулись по местам. Офицеры давали уточнения, для доходчивости пересыпанные солеными словами разных стран.
Краузе слетел в трюм, намереваясь и там раздать указания; артиллерист-соотечественник справлялся и так, ответив абордажнику длинной немецкой фразой. Фридрих бросил в ответ «Naturlich» и вернулся на палубу.
Времени оставалось совсем немного; небо уже совсем почернело.
Ветер и вода обрушились на корабль почти одновременно; соленая вода хлестнула по палубе, вымочив насквозь оказавшихся на ее пути. Томас выругался, пытаясь протереть глаза, в которые попали капли.
Последующие пару десятков минут вряд ли бы кто-то сумел описать. Позже команда могла выудить из памяти лишь какие-то отдельные отрывки….
Краузе кричит на оказавшихся рядом матросов, но ветер уносит слова, и те лишь мотают головой, не слыша приказов…
Томас продирается сквозь ветер, помогая Ястребу закрепить какой-то непривязанный ящик…
Одного из матросов уносят с палубы – сломана рука; появившийся у двери Ахмед коротко отдает распоряжение доставить к нему…
Над головой раздается треск – ткань одного из парусов не выдерживает, хотя и не рвется окончательно…
Схватка со стихией могла окончиться плачевно для всего корабля. И, похоже, некоторые так и подумали.
– Sono periamo… – выдохнул Паоло, прижавшись к борту. – Sono ora periamo…
– Господа!
На какие-то мгновения деятельность замерла; все повернули головы в сторону входа в нижние помещения.
И в сторону капитана, стоящего у этого входа.
Обычный элегантный костюм насквозь промок, волосы облепили лицо. Но Сангве держался по-прежнему прямо и смотрелся все так же уверенно, как и в самую тихую погоду. Как ему удалось докричаться до всех, было непонятно; но капитан сумел.
– Господа! – вновь крикнул Сангве. – Если кто желает навестить Нептуна, то я не задерживаю! Но лично я намерен ужинать у себя в каюте, и порадоваться стряпне Ястреба! А вы, как, не хотите?
– Хотим!
Кто именно рявкнул это в ответ, установить было невозможно; отозвались все.
– Ну тогда работаем на наш ужин! – крикнул капитан, и по кораблю прокатилась волна смеха. Не особо изысканная шутка смогла разрядить обстановку и вдребезги разнесла все ощущение безысходности.
Тем более, что сам Сангве двинулся по палубе, отдавая приказы и лично помогая там, где это требовалось. А в присутствии капитана и остальные стали работать быстрее и живее.
Тот, кто бросал взгляд на Сангве, видел лишь резкую, злую усмешку на лице. Сдаваться какому-то шторму капитан совершенно не собирался, и заражал других тем же желанием.

Шторм был сильным, но не таким уж долгим. Хотя борьба с ним изрядно вымотала команду, но из бури «Алоцвет» вышел без потерь, не считая ушибов и пары сломанных костей.
Сангве задержался на палубе, пока окончательно не прояснилось, последний раз окинул взглядом корабль и ушел к себе – переодеваться в сухое.
Краузе же плюхнулся у борта, рядом с Рейнольдом.
– Deshalb folgen wir nach ihm, – сообщил он. – Тьфу ты… Вот потому-то мы за капитаном и идем. Знаешь, как у нас говорят? Что если тебя черти в пекло уволокут, а ты капитану зачем-то понадобишься, то он с дьяволом договорится, и тебя из адского котла вытащит.

"Ле Глейв". Франсуа де Монбижу

Преимущество капитанов в том, что они могут по собственному желанию как обращать внимание на каждую мелочь, так и игнорировать все, что можно.
Монбижу перестал слушать, что там говорят Каралис и Севельсторм. Он спустился со своего мостика на палубу, где в ожидании приказа разместилась большая часть абордажной команды.
-Поднять сигнал "на сближение".
-На сближение! - приказ капитана тут же полетел по кораблю, пока не достиг флагштока. Дежурный тут же поднял соответсвующий знак.
Как и следовало ожидать, курьерский корабль начал поворачиваться носом к "Ле Глейву". Теперь судно можно было видеть и невооруженным взглядом, конечно, если вы не страдаете слабым зрением.
-Что за черт, - корабль вместо того чтобы лечь на курс прямо к фрегату корсаров, продолжил разворот и, явно издеваясь, начал удаляться.
Франсуа с отсутствующим видом наблюдал за курьером, даже появившийся рядом с ним Рене не смог вывести кэпа из молчаливого состояния. К счастью, оно продержалось недолго.
-Ставим все паруса! За ними! Я хочу знать, какого дьявола они везли, что не послушались прямого приказа, - Монбижу принялся бродить туда-сюда между своими бойцами, поджав во вполне понятной ярости губы.
-Слишком медленно... - это Франсуа сказал практически про себя. А затем коротко скомандовал. - Держать курс за испанцем.

У "Алоцвета"
Шторм прошел достаточно быстро и, казалось, команда могла успокоиться. Но этого не произошло.
-Смотрите, смотрите... - кто-то указал рукой на левый борт, туда устремилась сначало часть команды, а затем практически все, кто мог стоять после шторма.
Мимо "Алоцвета", неся вокруг себя странный туман, искажающий картину, медленно плыло судно. Ветер был легкий и его сил едва хватало, чтобы наполнить паруса "Алоцвета", но паруса незнакомого корабля даже не шевелились, продолжая висеть мертвым грузом. Старый, прогнивший и обросший водорослями, он плыл и плыл вперед, медленно обгоняя пиратов.
Палуба его была пуста.
-Это... Это судно каботажников, - прошептал один из пиратов приглушенно.

Алонзо Каралис.

Алонзо посмотрел в сторону корабля, а потом на суперкарго.
- Всё-таки Вам придётся «обучать» меня. Хотя я с трудом представляю как это возможно.
Капитан тем временем удалился с мостика.
«Преимущество капитана… Чёрт бы их всех побрал»,- парень бросил взгляд на абордажную команду. Выматерился в душе и снова посмотрел на Джона. Ничего примечательного.
«Может, капитан про жизнь-то пошутил… Вон и корабль уходит за горизонт. Только врятли. По крайней мере, этот мне точно теперь нож в спину не всадит».

В портовом трактире пахло мочой, потом и рыбой. Кружки, которые когда-то и прям были прозрачными, теперь лишь тешили посетителей воспоминаниями об этом "когда-то". По утрам, когда под столом спали только несколько постоянных посетителей, а за стойкой стоял вечно невысыпающийся бармен, по полу часто сновали крысы. Избавится от них не удалось и с этим смирились. Даже иногда подкармливали.
Киф сидел за одним из столов, медленно потягивал разбавленный джин и ритмично скрипел половицей.
Вчера младший Стронбард, его непосредственный "подопечный" и наниматель, дал ему отгул на день. Киф не стал спорить и очень быстро согласился, что за один день без телохранителя с Аланом ничего не случится.
Голова раскалывалась. Зря просил Дженкинса следить, чтоб он, Кифстоль, не пил слишком много. Этот прощелыга сам наклюкался и ему позволил. Черт, а сегодня опять на службу. "Ладно, - решил про себя Бартлет, - посижу немного. Приду в себя. Ничего с ним за это время не случится. Сам кому хочешь этот "случай" устроит. А я, как только полегчает, так сразу пойду. Точно, так и сделаю. Вот еще один стаканчик пропущу и потом пойду".

Привлеченный возгласами на палубе, из каюты появился Сангве; он уже успел почти полностью переодеться, но сухой камзол остался внизу.
– В чем дело? – поинтересовался капитан.
– Каботажное судно, сэр, – пояснил оказавшийся ближе всех Томас. – Только странное с ним чего-то…
Пираты пропустили Сангве к борту, и какое-то время капитан рассматривал обветшавшего гостя.
– Посмотрим, что там? – предложил Краузе.
– Нет, – после краткого размышления ответил Сангве. – Кто знает, вдруг там экипаж от чумы или еще какой прелести вымер.
Матросы невольно подались назад; познакомиться с мором не хотелось никому.
– Впрочем, – продолжил капитан, – это поправимо. Норман, возьми подзорную трубу и рассмотри хорошенько корабль. Леон, приведи Ахмеда.
Распоряжения были более чем понятны. Норман Уильямс славился прямо-таки орлиным зрением и с помощью трубы вполне мог разглядеть каждую заклепку; ну а Ахмед и по словесному описанию мог бы сказать – был ли на корабле мор или нет.

Рейнольд так и замер у борта. Шторм его не испугал - пират не первый раз был в море и знал, что хороший корабль с толковой командой нескоро к Дэви Джонсу отправится. А уж "Алоцвету" попасться в когти морского дьявола и вовсе не грозит.
Но вот каботажное судно пробрало Ножа холодом. Перед ним наяву явился родич "Летучего Голландца", такой же неупокоенный призрак океана. Почему-то больше всего тоски и ужаса наводили безжизненно повисшие паруса. Тьерре поймал себя на мысли, что увидь он на борту пришельца команду скелетов, меняющих такелаж, это бы его только порадовало. Пустота была страшнее моряцких россказней.
Спокойствие Краузе и капитана несколько отрезвило Рэя. Он отнюдь не хотел показаться трусом в их глазах. Так что парень стоял неподвижно, лишь пальцы играли с рукоятью ножа. Привычное ощущение оружия возвращало уверенность. Тьерре даже успел припомнить пару легенд о мертвых кораблях и убедиться, что они сами по себе еще не страх, главное, глупостей не наделать. Не ступить на чумное судно или не попытаться тайком прочитать полученные от призрака письма. Шанс нарваться на борту каботажника на духа капитана или кого-то из команды для Ножа был такой же реальностью, как возможно убившая экипаж зараза.
Рэйнольд обернулся к немцу. Мастер квартердека вызывал у новичка определенную симпатию. Да и высказанная им мысль парню понравилась.
- Если мора там не было, - не обращаясь ни к кому конкретно, произнес он, - то хорошо бы подняться и посмотреть, что у них осталось. Золото не ржавеет, серебро тоже.

У «Алоцвета».
-Пресвятая дева, - один из матросов вздрогнул и указал вперед, на судно каботажников рукой. – Смотрите!..
Матросы плотнее прильнули к бортикам, невольно ахая и вздыхая. Далеко не на самом видном месте, скрытый от посторонних глаз за закрытыми парусиной ящиками стоял сундук. Замка на нем не было, а крышка сундука оказалась открытой. В нем что-то белстело.
-Это золото!..
-Там жемчуг! Капитан! Там сокровище!..
Пираты принялись наперебой требовать, чтобы «Алоцвет» подплыл поближе к незнакомому судну, чтобы забрать сундук.
А тем временем судно каботажников проплыло в близи фрегата, на расстоянии каких-то трех сотен метров и продолжило свой путь, ни в малейшей степени не реагирую на крики моряков. Скорость его была такова, что даже при попутном ветре «Алоцвету» потребовалось бы очень много времени, чтобы догнать беглеца.

На «Ле Глейве».
Курьер уходил на северо-восток. Азарт предстоящего боя постепенно покидал кровь и сердце корсаров. Самые спокойные были даже склонны позволить испанцу мирно удалиться. Но ни капитана, ни его офицеров это не устраивало.
-Держать курс!
Ветер помогал в большей степени «Ле Глейву». Становилось очевидным, что к ночи курьер приблизится на расстояние пушечного выстрела.
-Нет, - на вопрос канониров Монбижу ответил со всей определенностью. – Никакой стрельбы пока не узнаем, что это за судно.
Солнце начало клониться к горизонту, когда впередсмотрящий отвлек Франсуа от разговора с Хантингтоном.
-Галеоны по правому борту!
-Какого… - Монбижу схватился за подзорную трубу и принялся всматриваться в сторону горизонта. – Сколько их?!
-Два, капитан!
Монбижу прикусил губу, опустил трубу и невидяще смотрел вдаль.
Штурман подошел к капитану.
-Какие будут приказания, кэп? Мы… атакуем сразу три судна? – в глазах Каралиса читалось явное сомнение в логичности подобной авантюры.
Монбижу вздрогнул и бросив мимолетный взгляд на штурмана, поспешил на палубу к рулевому.
-Да, Энрике, но не сейчас… Удаляемся! – это уже было крикнуто команде. – На северо-восток! Ждем наступления сумерек!

Британская колония на Истроке.
Наконец наступил день, когда эскадра, собранная губернатором ради мести корсарам Монбижу готовилась выйти в море. Губернатор дал Алану крайне короткие и энергичные указания, что надо делать и что произойдет, если он, Алан Скриман, допустит неудачу.
Сам Джонатан Стронбард в последний момент решил остаться на острове. Заодно губернаторская тюрьма пополнилась десятком знатных и не очень землевладельцев. Большие земельные владения вернулись под руку короны, а точнее под руку губернатора. Джонатан предвкушал предстоящие допросы с пристрастием. В тюрьме также оказался и личный врач губернатора. Слуги во дворце опасались попадаться на глаза губернатору.

– Если не было, – протянул Краузе. – Знаешь ли, я в море всего навидался. Не поверишь, но наткнулись как-то раз на такой же мертвый кораблик, груженный вином. И трупами команды. И ни следа болезней. Eine Teufelwerk*! Хорошо, не сунулись к бочкам… точнее, сунулись, но капитан всех от трюма отогнал и позвал Ахмеда – поискать чего-то в вине. Что б ты думал – отравленным оказалось. Видно, кто-то из врагов того капитана ему такую Gemeinheit** сделал, а вся команда решила хлебнуть на дармовщину – и конец. Если б не Herr Kapitan – мы бы там тоже легли.
Фридрих глянул на каботажник и сплюнул за борт.
– Так что теперь на такие плавучие гробы никто не полезет, пока капитан не скажет – alles ist gefahrlos***…
К этому моменту Норман уже устроился поудобнее, изучая через подзорную трубу палубу каботажника. А на палубе показался Ахмед, вытиравший руки тканью; он только что закончил фиксировать матросу сломанную ногу.
Вот в этот момент и раздались крики про сокровища и требования матросов.
- Тихо, - распорядился Сангве, и команда умолкла. - Норман, там в самом деле что-то ценное?
- Не разберу, капитан, - неуверенно отозвался тот. - Парусина закрывает, а корабль движется. Что-то блестит, но пойди пойми - что.
- Так, - на несколько секунд капитан задумался. Упускать легкую добычу не хотелось, но разворачиваться - значит, потерять время. - Анри, мы его догоним?
Рулевой поглядел на каботажник, прикинул что-то в уме, и пожал плечами.
- Можем, капитан. Но будет до-олго...
Сангве перевел взгляд на команду.
- Альберт, Диего, Колин...
Все перечисленные в свое время успели переболеть разными заразами, и приобрести определенную устойчивость. Лучших кандидатур для экспедиции на борт каботажника подыскать было нельзя.

*Чертовщина какая-то (нем.)
**Подлость (нем.)
***Все безопасно

— Ничего страшного, — успокаивала Кэт побледневшую подругу. — Ну, шумели... Мало ли почему они шумели! Пираты же, матросня...
Девушке ужасно хотелось выбежать на палубу и узнать, что там происходит. Но если сказать об этом подруге — та разволнуется еще больше...
Взгляд Кэт упал на опустевшее ведро.
— О, у нас кончилась вода! Подожди минутку, Анна, я только попрошу кого-нибудь принести воды...
Кэт быстро накинула на голову и плечи легкую шаль, выскользнула за дверь и остановилась, готовая в любой миг вернуться в каюту.
Качка заметно усилилась: море начинало, как говорит отец, "буянить". Соленый ветер показался девушке невероятно вкусным и свежим. Как же надоела ей каюта!
И сразу удача: знакомое лицо!
— Мистер Севельсторм, здравствуйте! Можно вас на минуточку? Можно вас спросить: что происходит? Из-за чего сейчас был шум?
- Какой еще шум? - не очень вежливо отозвался Джон, еще не вполне осознавая, кто задал ему вопрос, поворачиваясь к Кэтрин. - Ах, мисс...
Улыбка расцвела на лице суперкарго, он поправил рукава своей рубахи, облизнул изрядно пересохшие от морского ветра губы, пригладил волосы, которые давно потеряли надежду уложиться в прическу. - Мы потеряли корабль. И приобрели новых друзей в виде... впрочем, разве это так важно?
Взгляд Севельсторма, улыбчивый, располагающий, скользнул вниз, задержался на ногах мисс Уэйкхилл.
- Вы замечательно держите равновесие, мисс. Даже в такую погоду, - спокойно, но четко проговорил Игрок.
Кэт неосторожно пропустила мимо ушей его слова о равновесии. Просто приняла за комплимент — и не придала им значения.
— Потеряли корабль? Приобрели друзей? Что это значит, мистер Севельсторм?
- Голландцы, - не моргнув глазом, соврал Джон. - Два больших голландских корабля сели нам на хвост с целью пустить в царство... как же его... Джонс, Джонс... - Севельсторм прищелкнул пальцами, силясь вспомнить имя.
— Дэви Джонс, — думая о своем, рассеянно подсказала девушка. — Голландцы, да? И погнались за фрегатом?.. Странно. Ладно бы испанцы, те так свирепо охраняют здешние морские пути... но голландцы... ох, странно...
- Да, действительно, - Игрок встал рядом с Кэт, глядя куда-то в сторону. - Очень странно встретить на обреченном корабле девушку, плывущую в Новый Свет, а еще более странно, что эта девушка попадает в лапы к нашему славному капитану. Девушка знает почти все морские истории, она прекрасно разбирается, кто из наций лучше охраняет моря, она уверенно стоит на палубе, когда юную мисс должно уносить порывами ветра. Очень, очень странно, что встреча де Монбижу с этой девушкой после чудесного спасения с плота не оказалась первой...
Кэт моментально превратилась в мисс Уэйкхилл, примерную воспитанницу дорогого лондонского пансиона. Прямая спина, холодный взгляд, надменно вздернутый подбородок...
— Не понимаю вас, сударь! — отчеканила она. — Странно было бы девушке, детство которой прошло в Новом Свете, не знать о хищных аппетитах Испании и не слышать ни одной морской истории! Да мне их няня — на ночь вместо сказок!.. И не понимаю, почему меня должно куда-то уносить ветром: разве я не пересекла дважды океан? А ваши слова о капитане этого фрегата вообще загадка для меня!
- Конечно, - обезоруживающе улыбнулся Игрок. - Конечно. От няни. Имя Чарли Уэйкхилл ничего не говорит Вам, мисс?
— ЧАРЛЬЗ Уэйкхилл, хотите вы сказать? - надменно поправила его Кэт. - Странно было бы мне не слышать имя родного отца!
И, желая перевести разговор на шутку, девушка добавила мягче и веселее:
— Хотя, конечно, у некоторых и такое бывает...
Брови Севельсторма лишь чуть-чуть приподнялись вверх. Улыбка не угасла.
- Конечно. ЧАРЛЬЗ, - повторив ее выговор, произнес Игрок. - А ведь Чарльз так славно звучит в сокращении "Чарли". Щеголевато звучит, я бы даже так сказал, мисс Уэйкхилл.

(совместно с бабкой Гульдой)

(с ФМ)

Вот когда пригодилось Кэти привитое в пансионе умение в любых обстоятельствах не выдавать своих чувств и держаться с ровной сдержанностью.
— Не нахожу, — сказала она холодно. — По-моему, по отношению к почтенному землевладельцу и истинному джентльмену это звучит просто фамильярно.
- Возможно. Вам виднее, - не стал спорить Джон. - Я не ошибусь, если скажу, что Вы удались в мать, мисс Уэйкхилл? Скорее всего нет.
Он не стал заканчивать фразы. Она могла прочесть конец в его глазах. И в его улыбке.
— А вы знали мою матушку? — изобразила Кэт удивление (пряча растущую тревогу). — Не может быть! Ведь она умерла, когда я была совсем маленькой.
Игрок рассмеялся. Ухватился за канат, ибо корабль, резко накренившись, чуть не отправил суперкарго кататься по палубе.
- Существует много разных способов сохранить память о человеке, мисс Уэйкхилл. Стихи, романы, живопись... и дети.
Севельсторм повел рукой в воздухе, будто бы очерчивая круг.
- Представьте только себе: зимним вечером, где-нибудь в горах Шотландии, в старинном поместье, сидит человек, смотрит на портрет своей любимой, а рядом стоит ее копия, улыбающаяся, румяная с мороза...
Разговор нравился Кэт все меньше и меньше. Она оперлась рукой на дверь каюты — то ли для того, чтобы легче удерживать равновесие, то ли для того, чтобы обеспечить себе быстрое отступление.
— Мне трудно представить себе шотландское поместье, сэр, я не бывала севернее Лондона.
- У вас еще все впереди, мисс Уэйкхилл. С таким-то знаменитым отцом, - улыбка сделалась шире, хотя, как обычно, ничуть не портила его лица. Старая выучка, на которую Кэт, похоже, обращала не больше внимания, нежели сапожник на пролетающую мимо муху.
— Знаменитым? — Кэт заставила себя сыграть удивление. — Странное слово по отношению к плантатору с маленького островка...
- Конечно. Относительно плантатора я бы так и не говорил, - Севельсторм отвернулся от Уэйкхилл, кому-то кивнул - а может просто качнул головой, - и повернулся назад. - Вы чего-то боитесь? У Вас испуганный вид, мисс. Может быть, качка?..
Кэт сильнее стиснула зубы. Она была готова поручиться, что вид у нее не испуганный.
Но унижаться до отрицания она не стала. Наоборот - улыбнулась в лицо собеседнику:
— О да, я была немного испугана шумом на палубе. Но чего бояться, если рядом такой отважный и достойный джентльмен? Кстати, сэр, не прикажете ли вы кому-нибудь принести нам с мисс Беркли немного воды?
- С удовольствием, мисс Уэйкхилл, - наклонил голову Севельсторм. - Вы же помните, что, по сути, на этом корабле я - Ваш единственный друг?..
— О да, нас много связывает еще с того ужасного кораблекрушения. К тому же я помню, кому обязана жизнью в сражении на Истроке.
- Я рад, что сумел помочь, но вновь напомню вам, что не хотел бы приписывать акт насилия себе в заслугу, - Джон уже повернулся было, чтобы уйти, но вновь остановился. - Просто... если вдруг... совершенно случайно... мы окажемся на плантации Вашего отца, мисс, - сделав явно ироничное ударение на слове "плантация", произнес Игрок, - я бы хотел чашку настоящего английского чая.
— Думаю, мы оба можем на нее рассчитывать! — улыбнулась девушка уже гораздо искреннее.
- Да, надеюсь, капитан будет так щедр, - уже почти себе под нос, но все же достаточно громко, чтобы смогла услышать Кэт, сказал Игрок. - Что ж, разрешите отправиться на поиски Вашей воды?..
Кэт напряглась, как струна. Но из последних сил сдержалась. Она ничего не слышала, она ничем не испугана, она мило улыбается...
— О да, сэр, мы с подругой вам заранее признательны...
И скользнула в каюту.

Бывшая жрица Чиаталу сидела на тюфяке в крохотной (но отдельной!) каморке. Кто-то когда-то отгородил кусочек трюма досками, и получилась комнатка размером с крысиную нору. В ней-то и Коа и проводила большую часть времени с момента отплытия "Алоцвета". Ее не обижали, Ястреб приносил еду и воду. Вобщем условия совсем не плохие, особенно если сравнить с теми, в которых она путешествовала по морю в прошлый раз.
Мысли Коатликуэ были далеко, и на губах застыла улыбка, одновременно горькая и мечтательная. Как живые метались перед мысленным взглядом девушки белые ритуальные одежды, кружась в безумном хороводе. Тонкие смуглые фигурки Учениц выплетали в ночном воздухе кружева. В руках у каждой девушки тлели благовония, их тяжелый запах туманил разум, и легкий морской бриз не мог ему противостоять. Казалось, весь мир пропитан этой дурманящей сладостью. Тело, совершенно невесомое, само изгибалось в невероятных кульбитах ритуальной пляски, подобное морской волне или струйке дыма, исходящей от благовоний. Звук появился незаметно, он так естественно вплетался в общий ритм этой ночи, что казалось, поет само море, рокочет низкими горловыми частотами, перекатывает невидимые камни, а небо вторит ему пронзающими слух высокими стеклянными нотами. Главная жрица, стоящая на самом краю утеса воздела над головой руки, не прекращая петь, и потрясенные Ученицы замерли, не веря своим глазам: в зыбком свете луны из моря показался чешуйчатый гребень. Он влажно поблескивал, перекатываясь среди волн. Чудовище явилось на зов. Чудовище было голодно. Кровь, вытекавшая из перерезанного козьего горла, казалась черной и маслянистой, тяжелыми каплями летела она вниз с обрыва и смешивалась с такой же черной морской водой.
- Прими жертву, Мецтликан! - воскликнула жрица
- Прими жертву, Мецтликан! - одними губами прошептала Коа, и ее глаза полыхнули яростью - Недолго осталось ждать, Лунный Змей!

"Каботажное судно... Черт возьми, я должен узнать имя и судьбу этого корабля!"
-Капитан, позвольте и мне спуститься с ними, не волнуйтесь, я недавно переболел, и думаю, мне мало что грозит... Позвольте мне узнать судьбу экипажа? - Девильяно в самом деле желал знать что случилось с этим кораблем... "Небесный" ушел из его рук, а это каботажное судно очень было похоже на него... Де Вастего писал дневник и спрятал его в одной из пустых бочек. Неужели после долгих странствий судно все - таки вернулось к его бывшему капитану?
"Мы оставили его. Я не хотел... Но бессознательного - никто никогда не спросит... Как и мертвого... Черт побери меня, если это - "Небесный"... Madre... Неужели он приплыл ко мне, чтобы напомнить?"
Девильяно не любил каботажные судна, ибо они как призраки в ночном тумане - вручали повестку о скорой беде... И если окажется, что это - "Небесный", то так оно и есть...

На борту "Ле Глейва"

Итак, «Ле Глэйв» продолжал двигаться своим курсом на северо-восток, вслед за курьерским судном. Галеоны, появившиеся на юго-востоке, к счастью, оказались слишком далеко от курьера, чтобы его команда могла их заметить. К тому же солнце, до этого все ниже и ниже опускавшееся над горизонтом, наконец, исчезло. Над морем начала сгущаться тьма.
-Капитан, мы не справимся с тремя кораблями одновременно, даже, если мы настигнем курьера, нам придется тратить время на штурм или на то, чтобы потопить корабль.
-Успеем, - Монбижу беззаботно махнул рукой. – Расстояние приличное. А курьера берем на абордаж!
Крики пиратов, готовых на все по воле капитана, вторили ему.
-На абордаж!
-Как обычно, Энрике, как обычно, - Франсуа улыбнулся одними краешками губ своему штурману. Каралис с серьезным видом кивнул в ответ. – Эй, Бритт! Готовь команду!
А на курьере началась паника. Был ли это приказ капитана или же команда устроила бунт, но корабль начал разворачиваться к северу, теряя время. Монбижу с интересом наблюдал за приготовлениями испанца. Залп противника пролетело мимо «Ле Глейва», сопровождаемый победными криками корсаров.
-Не стрелять! – Каралис спустился на первый ярус с пушками и повторил приказ капитана. – Не стрелять! Берем на абордаж.
«Ле Глейв» пошел на сближение.

Вилли стоял вместе с остальными корсарами, готовый при первой же возможности перебраться с палубы фрегата на палубу курьера.
-Славное развлечение, да, - стоявшие рядом со стариком моряки заулыбались. Уж чего-чего, а теперь следовало ожидать какой-нибудь байки, которая уж точно поднимет дух или пощекочет под желудочком.
-Было время, когда мне довелось ходить под голландским флагом на каботажном судне. Конечно, какие тут подвиги. Кораблей мы не брали да и держаться от них старались подальше. Да вот однажды подфартило нам как-то проплыть мимо тонущего судна. Людей на нем не оказалось, но кэп все равно распорядился направить шлюпку. Вдруг кто без сознания найдется. Таких можно либо с почетом на берег доставить, либо выкуп затребовать.
В общем, отправились мы с Диком и Джоном к кораблю… Как же его называли? Эх, где бы еще памяти поднабраться. Вспомнил! Шхуна «Золотая Ветвь».
Погружалась она ко дну не слишком быстро, словно и разрушения на ней были незначительные, а так, специально кто дыру проделал. Дик остался в шлюпке, а мы с Джоном забрались через отверстие для пушки внутрь.
А там уже воды-то! И все-таки прошлись мы по трюмам, выбрались на палубу. Ну, никого не обнаружили и уже собирались уходить прочь, как вдруг Джона привлек странный блеск.

-Эй, Вилли, глянь-ка сюда!
Долговязый Джон склонился над снастями, что-то завидев.
-Что там у тебя? – Вилли нахмурился. Уж больно любил Джон всякие шуточки. Но тот, похоже, меньше всего сейчас был настроен шутить.
-Помоги мне, дурень! – Джон принялся оттаскивать прочь добротную некогда оснастку, а теперь порванные, поломанные и перепутанные кучи мусора.
В четыре руки они вскоре освободили находку. Сундук. Настолько старый, что железные полосы на его краях проржавели насквозь. Замка на нем не было. Каботажники, почти что соприкасаясь головами, склонились над ним. Джон протянул руку и откинул прочь крышку.
Золото!
-Золото! Вил, золото! – Джон затрясся в возбуждении.

-Кхе. Что тут дальше рассказывать. Погрузили мы его на шлюпку и гребем назад, к своим. Ну а за нашими спинами на шхуне что-то хрустнуло, судно словно по шву разошлось! Нос и корма поднялись на несколько секунд вверх над волнами, а затем медленно и непреклонно судно исчезло под водой. Нас волнами чуть было к каботажнику не припечатало. На силу справились.
А дальше начались нехорошие события. Один за другим люди на судне начали умирать. Мы даже до берега не добрались, как половина команды или пошла на корм акулы, либо валялась в трюме, не имея сил даже пошевелиться, а вторая половина с ужасом ждала, когда и ее подкосит неведомая болезнь.
На берег нас не пустили, да вот только мне посчастливилось пробраться мимо дежурного корабля. На доске.
Дальнейшее я только слышал. Но говорят, кроме капитана там никто не выжил. А кэп сошел с ума. Его повстречал галеон «Принцесса Запада». Всего-то лишь мимо проплыл, потому что капитан строго настрого запретил подниматься на зачумленный борт. Но все равно уже на следующий день на галеоне слег один из моряков. А за ним еще и еще. Чуть ли не треть команды положила странная болезнь, как тут не опасаться?
Вилли засмеялся.
-Дурни они, какое, к дьяволу, проклятие? Мне Джон перед смертью сказал, что нашел какое-то тело и снял с его шеи медальон. И это верно, я вам говорю. И кэп наверняка сдох и тела за борт не поскидывал. Эх, встретить бы тот каботажник…

Тем временем дистанция между кораблями составила уже меньше пятидесяти метров.
-Готовься!..