К часовне подошел юноша, внимательно оглядывая здание. Подходя к подножию оплота Ордена, Эквис успел пересчитать все его окна и немногочисленные украшения. Но (благодарение Пламени!) перед входом в часовню кто-то был. Ускорив шаг, юноша подошел к наставникам.
- Доброго дня! Меня направили в Орден для обучения. Мое имя- Эквис.
Ученик выпрямился, ровно держа плечи - его посетило странное чувство абсолютной уверенности. Впрочем, с такими учителями можно ничего не бояться: закаленные в боях воины, один - в блистающих светлых стальных доспехах, а второй – в вороненых латах, украшенных черепами. Если юноша переживет обучение, он наверняка достигнет высот в искусстве… чего именно?

«Галь, ты какой цвет волос себе хочешь?»
«Да лучше вообще без них. Неважно...»
«Нос?»
«Картошкой»
«Губы?»
«Чтоб как два куска тухлого мяса»
«Галатея!!! Ладно, я всё понимаю, прости. Давай так: ты придумаешь себе одежду, обувь и украшения, а я сделаю тебе нормальное тело»
«Чем плох мой вариант себя?»
«Тем, что это – не вариант»
«Э-эй, не подходи! Внешность мою ты можешь создавать и на таком расстоянии.»
«Как скажешь…»
Путешественник зажмурился, сосредотачиваясь. Постепенно выражение грусти исчезло с его лица, он больше не хмурился. Рот Пинга по-прежнему был сурово сжат, однако его уголки едва заметно подрагивали, будто учёный хотел улыбнуться, но не мог себе этого позволить. Одновременно с этим сферу окутала плотная завеса тумана, которую не мог рассеять даже игривый ветерок, порывисто теребящий синюю ткань парусов. Шло время. Учёный то краснел, то бледнел, то озадаченно тёр подбородок – и всё это не открывая глаз. Мгла бурлила и расширялась, отбрасывая на палубу густую тень. Из глубин дымной пелены наружу выплывали мутные цветные пятна, которые на поверхности тут же теряли насыщенность.
- Готово, - Пинг явно волновался.
Серое покрывало вспухло уродливыми буграми и растеклось по палубе горячим белым паром. Не сверкнула молния, не бухнул над головами присутствующих раскат грома, просто на корабле стало на одного человека больше. Пингвин едва успел подхватить молоденькую девушку, начавшую падать. Фиолетовое платье со множеством оборок зашуршало под его пальцами – ткань была словно накрахмаленная, о её край можно было порезаться, как о бумагу. Учёный взял на руки бывшую сферу – чёрные, жёсткие волосы девушки кольнули ему щёку – и беспомощно взглянул на рыцарей.
- Сейчас Галя без сознания, ну, знаете ли, шок, организму надо привыкнуть…Наверное, стоит разместить её поудобнее? Где-то здесь должна быть капитанская каюта...

Каюта действительно была. Возможно, её первоначальный облик вряд ли мог кого-нибудь вдохновить, но после вмешательства фантазии сэра Альбрехта она напоминала покои какого-нибудь короля, вообразившего себя Тёмным Властелином. Пингвин осторожно посадил Галю в массивное кресло, обильно украшенное резьбой и позолотой.
- Не шали, - невнятно пробормотал кто-то из тёмного угла. Пингвин не услышал, он пристально разглядывал тонкие, резкие черты лица Галатеи.
- Простите великодушно, - гаркнуло невидимое существо уже намного решительнее.
- Что? Ох…да-да! - повинуясь щелчку пальцев Пинга, в каюте разом зажглись десятки свечей в фигурных подсвечниках. Их золотистый, мерцающий свет выхватил из темноты очертания птичьей клетки, сделанной в виде крепости. За толстыми позолоченными прутьями беспокойно скакал с жёрдочки на жёрдочку крупный ворон-альбинос. Оглядев присутствующих своими алыми глазками-бусинками, он мрачно констатировал:
- Похабень.

Узнав, что он зачислен в Орден Клинка и Чаши, Диурган Алекто не без труда отыскал маленькую часовню с узкими окнами-бойницами.
- Если в ней есть, где хранить запасы пищи и воды, её вполне можно было бы использовать как крепость, - думал маг, подходя к распахнутым дверям часовни. - Только зачем это здесь? Наверно не все студенты безопасны, да, Знаки? - это уже было сказано вслух. Но Знаки ничего не ответил, даже не завозился беспокойно в сумке, как делал раньше, когда Алекто обращался к нему.
- Притих, зверёныш. Мне и самому немного тревожно. Тихо тут как-то, ни преподавателей не слышно, ни учеников. А ведь должны идти занятия. Ещё скамья эта у входа, мрачная какая-то...
Почему скамья мрачная, Алекто не смог бы объяснить, если б спросили. Может потому, что каменная, и на ней должно быть неудобно и холодно сидеть?
Войдя внутрь, Алекто понял, почему в часовне так тихо. Все, и преподаватели, и студенты, спали. То, что два воина, сидящие на тронах, были преподавателями, Диурган решил сразу. Кому ещё в учебной аудитории сидеть на тронах, не студентам же. Не зная куда себя деть, сесть за один из столов рядом со спящими студентами или попытаться разбудить одного из преподавателей, Алекто беспомощно оглянулся. И увидел...
Со стены на него смотрел Гоур. Прародитель был в белой тоге, накинутой на голову, и в белой тунике. Тонкие струйки зеленоватого дыма текли из его флейты вниз, опутывая ноги, клубясь у земли, складываясь в причудливые фигуры. Удивительная мозаика светилась изнутри, и Алекто онемел от восторга, поняв, что сложена она из цветного стекла и свет её - свет Солнца. Диурган впервые видел такое чудо. Рядом с Гоуром искусный мастер выложил и Рейта в роскошных бронзовых доспехах, и Атока со связкой причудливых инструментов на поясе и деревянной куклой, держащей его за край туники, и толстяка Кадо в пурпурной тоге, с кожаным кошелём в руках. Холодная улыбка Каледы, полуобнаженная Лиода, юная Терея, яблоко в руке Итиль... Все восемь основателей Авексаама смотрели на Алекто со стен часовни, не хватало только Изгоя и его немёртвой Пандеи.
- Этого просто не может быть здесь, кто-то основательно покопался в моей голове, а я даже и не заметил, когда.

Мысли схлестнулись, слиплись, несколько раз лопнули и, не выдержав собственной противоположности, раскатились во все стороны...

Эльфа обдало волной жара, как будто на него плеснули горячей воды. Было очень больно, но боль была не внешней, а скорее внутренней и передать свои ощущения было трудно. Но тёмная сущность взяла своё и тьма, в которой черпала силы душа Тёмного эльфа, вскоре заменила боль и принесла покой. Умиротворение – да, но не забытье. И данный урок звонкой пощёчиной остался в сердце и памяти наёмника.

Всё это (агония и успокоение) произошли в один короткий миг, и внешне могло показаться лишь, что тело ученика сотрясла мелкая дрожь, как при ознобе.

- Ну, до этого момента нужно будет ещё дожить, - вслух же ответил наёмник. – Может, если достопочтенные хозяева будут не против, перекусим?
С этими словами из заплечного мешка на свет появился завёрнутый в чистую тряпицу солидный кусок хлеба и занял своё место на столе. Затем эльф отвязал от пояса нечто подобное на небольшой бурдюк, в котором был настоящий Эль, и положил на стол рядом с хлебом.