В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ

И вновь горит чадящая лампада. Вновь скрипит гусиное перо в душной и тесной келье, где старый монах склонился над книгой, вписывая на пустые страницы историю своей страны. Историю, что он слышал с детства, что пела ему мать, когда он был еще мал, что рассказывали сказители-скальды на шумных пирах и у походных костров. Историю о юноше, объединившем Норвегию, принесшем мир и процветание землям, до этого знавшим лишь звон железа и предсмертные крики.
Историю о Харальде, сыне Хальвдана и Рагхильды, Норвежском Конунге и основателе династии Харфагеров.
«Было это в лето 866 от Рождества Христова. Темные времена настали для Агдира, когда погиб конунг Хальвдан. Тело его было разделено между ярлами и похоронено в отдаленных землях, а трон его перешел к сыну Харальду, однако мать Хальвдана, старая Асса не желала отдавать власть мальчишке и его родне со стороны матери.
Однако беда не приходит одна – прослышав о гибели могущественного конунга, многие соседи, что раньше боялись Агдирского владыки, ныне собирали свои рати, дабы отобрать земли у законного наследника. Первым был Гандальв конунг, что желал вернуть себе Вельгумерк, за ним последовали братья Хёгни и Фроди, сыновья Эйстейна конунга из Хейдмёрка. Хёгни сын Кари совершал набеги на Хрингарики, где его поддержал ярл Гримкиль, сын Гормкиля, убитого на берегах Согна людьми Хальвдана. Также Хаки сын Гандальва пошел с тремястами людей походом в Вестфольд.
Казалось, что все, созданное Хальвданом в течении его жизни, готово пасть в одно мгновение…
Четыре года прошло со смерти Хальфдана Конунга, не единожды юный Харальд заявлял о своих правах на Агдир, но бабка его, старая кюна Асса всякий раз удерживала власть в своих руках.
Близился большой Тинг, и в этот раз для Агдирской земли настало поистине трудное время - слишком много врагов было вокруг, слишком мало союзников »


Косматое лицо берсерка не предвещало хорошего конца. Жалость и сострадание не были знакомы этому сыну ярости Одина. Впрочем ему не были знакомы и писаные законы - лишь власть меча и золотой гривны.
Когда деревня занялась с четырех концов, а вопли насилуемых женщин и умирающих мужчин слились в оглушающий ор, Кегни вскинул топор в небеса, издавая утробный победный рык.
Ему не было дела до тех, кого он убил - жалкие селяне не были достойны попасть в Валгаллу - там есть место лишь для настоящий воинов. А бонды и траллы пойдут на корм турсам и исчадьям Мунспелля.
Пусть, пусть гриди Молодого Оленя ищут его, пусть люди мальчишки Харальда или старой карги Ассы попробуют отыскать воинов Одина среди заснеженных лесов и замерзших озер. Они все умрут, поскольку это земля принадлежит лишь тем, кто силен духом и телом. Слабый умирает...
Вновь, как и пятнадцать лет назад, когда был убит коварным Хаки Сигурд Олень, началась жестокая борьба за власть в Хрингарики, и кровь заструилась быстрым ручьем меж снегов.



Роли:

Харальд Хальвдансон, 14 лет - юный конунг Агдира и прилегающих земель. Рассудительный, умный и храбрый юноша, унаследовавший отвагу и стать отца, красоту и мудрость матери.

Гутхорм Сигурдсон, 28 лет – конунг Хрингарики, дядя Харальда, его доверенный советник и военачальник, в битве подобный берсерку. Орофин

Рагхильда, 34 года– вдова Хальвдана, сестра Гутхорма и мать Харальда, правительница Агдира при юном сыне, вещая дева, мудрая и осмотрительная. Мориан

Асса, 61 года – мать Хальвдана, желающая править Агдиром, поговаривают что вещунья и ведьма. Бабка Гульда

Харек Волк, 35 лет – ближайший ярл Хальвдана, отправившийся в Ирландию, и там пропавший. Скальд

Эйнар Губитель Заговоренных, 31 год – друг и союзник Харека, ныне на службе у конунга Рюрика в Хольмагарде. Соуль

Сигрун Дева Битвы, 29 лет, - воительница, жена Эйнара, находиться в Хольмагарде. Соуль

Гюда, дочь Эйрика Конунга, 15 лет – невеста Харальда. Ская


Гандальв Серый Конунг, 52 года– властитель Альвхеймара, давний враг Хальвдана. DarkLight

Хаки Гандальвсон, прозванный Малодушным, 30 лет – сын и единственный наследник Гандальва. DarkLight

Хегни и Фроди, 23 и 25 лет, - сыновья Эйстейна, властители Хейдмерка, враги Харальда. (возможен отыгрышь одним игроком). Торвик

Рогволд Могучий, 22 года – ярл Мера Северного, один из противников Харальда.

Гримкиль Гормкильсон, 27 лет, - претендент на Хрингарику, враг Харальда, поклявшийся отомстить за отца, убитого в сражении с Хальвданом Черным десять лет назад. In Ferow

Кегни, сын Кари, 30 лет – берсерк и предводитель большого отряда разбойников, союзник Гримкиля. Жестокий и могучий воин, получающий удовольствие, разрушая дома, сжигая деревни, убивая людей в битве и забаве.

Эгиль, сын Эгиля, 25 лет - слепец, живущий в лесу. V-Z

Гудбранд, 37 лет - знатный ярл, один из противников Харальда, отличавшийся богатством, силой и влиянием на бондов.

Торлейв Торлейвсон, 42 года, - провидец, жрец, лекарь при дворе Харальда. Один из воспитателей молодого конунга. Скальд

Тормунд - Скальд, 36 лет - вольный скальд, бродячий сказитель. Скальд

Хакон, 39 лет, - ярл Тронда, отец Асы Молчаливой.

Агдир. Гутхорм Юный Олень и Харальд.
(совместно с Тельтиаром)

- Резче удар! Чётче движения! - хрипловатый резкий голос Гутхорма, изредка заглушаемый звоном стали, разносился по тренировочному двору. - Вот, уже лучше! - подбодрил он племянника, а потом резко перешёл в атаку. Юному Харальду было 14 лет, но он уже вполне сносно владел мечом. Оставалось лишь отточить его навыки до необходимого уровня, чем Гутхорм Юный Олень и занимался. Бились обнажёнными до пояса, но в шлемах и настоящими боевыми мечами, а не тренировочными деревяшками. Сам Гутхорм, примерно в том же возрасте, что и его племянник, получил самые важные навыки непосредственно в бою, а потому не признавал никаких иных способов обучения, кроме предельно приближённых к реальности. Сам не опасался поранить племянника - слишком уж у него самого были хорошие учителя, а за себя конунг Хрингарики не боялся - пара царапин не проблема, а на более серьёзное племяннику пока сил не хватит. Тем более, что Рагхильда всё же настояла на своём и мечи были затуплены...
Харальд старался изо всех сил, хотел показать, что дядя не зря учит его ратевому делу. В свои четырнадцать конунг уже сравнялся ростом с Гутхормом и статью, и единственное, что выдавало в нем юнца, а не могучего мужа, так это мальчишеские глаза, и гладкий, словно у женщины подбородок, без каких-бы то ни было признаков бороды.
Лязг железа оглашал двор - редко, редко когда конунгу выпадало сразиться с кем-либо еще, кроме дяди, и на то была причина - Гутхорм Сигурдсон являлся одним из лучших воинов Агдира и Хрингарики, некоторые говорили, что он уступал лишь покойному Хальвдану, а Харальд старался стать похожим на отца, даже волосы отпустил, как у Хальвдана Черного, только вот цвет их был отнюдь не воронового крыла, а напротив бело-золотоватый, как у матери.
- Придет день, дядя, и я в настоящем бою покажу, чему ты меня научил!
Голос конунга был еще не огрубевший, как у воинов, но отнюдь не тонкий, как у юнцов его возраста.
Меч рванулся к боку Гутхорма.
Гутхорм отпарировал удар, с искренним удовольствием отметив, что сделать это было не так уж и легко, затем ловко перекинул меч из правой руки в левую и ударил с неожиданной стороны.
- Покажешь, Харальд, покажешь! И не мне одному, но самому Одину покажешь, научил ли я тебя хоть чему-нибудь!
Харальд изогнувшись, отпрыгнул назад, не успевая блокировать удар дяди, кончик меча слегка задел его бок, оставив небольшую алую отметину - потом и синяк проявиться, но руку Гутхорм удержал, не стал бить в полную силу.
Юноша стал медленно обходить учителя, приготовившись к новому удару.
Гутхорм сдул с лица упавшую снежно-белую прядь и тут же атаковал, не давая племяннику опомниться. Пусть привыкает.
Седая прядь ещё раз пролетела перед его лицом, и Гутхорм невольно поморщился. Сколько лет прошло, а это напоминание о том, что когда ему не хватило собственных сил и пришлось зачерпнуть там, где черпать нельзя, всё ещё маячило у него перед лицом и здорово злило. Впрочем, сейчас конунг не позволил себе злиться. А то ещё увлечётся боем...

Альвхеймар. Хаки.
___________________________________________________

Он стоял и смотрел на горизонт - а внизу, у подножия обрыва разбивались свинцово-серые валы. Это место Хаки любил с детства - а теперь стал приходить на берег при каждой возможности. Корабли... Альвхеймар издавна славился своими кораблями, и именно отсюда его, Хаки, предки выходили на поиски боевой славы. В детстве он смотрел на отцовские корабли - и юному Гандальвсану мерещились плечистые воины в старинных доспехах - сопровождаемые златокудрыми валькириями. Однажды он поделилился этой тайной со старшим братом - и тот, с презрительной улыбкой заявил, что Хаки слушает скальдов больше, чем это пристало мужчине и войну. Сам же он был идеален... как и другой брат, родившиейся следом за ним. Они оба давно умерли - и теперь Хаки избегал упоминать имена братьев. Пятнадцать лет прошло... а вина осталась. Возможно, потому, что то давнее поражение, стоившее конунгу сыновей, было лишь началом цепи событий. приведших его, Хаки в подобное положение?
Взгляд скользнул по мокрым камням - и снова уперся в корабли. Сейчас они находились на берегу - никто в здравом уме не станет рисковать ими в подобную погоду - и драконьи головы на носу тоже выглядели уныло. Или - это ему все кажется унылым и серым - даже картина ярости морских божеств.. будящая во всех викингах, дивущих морем, преклонение перед их мощью?
Хаки вздохнул - и в очередной раз спросил себя, что здесь делает. Он всегда слишком много и долго раздумывал - вместо того, чтобы сразу хватать боевой шит и секиру, бросаясь на врага. Возможно, это одна из причин того, что к тридцати годам - отнюдь не маленький возраст для северных земель - он вместо славы, богатства и почестей снискал для себя лишь всеобщее презрение да прозвище "малодушный". Впрочем, Хаки и не протестовал - искренне считая упреки заслуженными. Что же делать, если великий Один не отмерил младшему сыну конунга безоглядной храбрости и ярости берсерка? В юности он попытался - но итогом похода стала жизнь, омраченная позором неудачи.
Ибо, как выразился тогда Гандальв: " Гибель на поле битвы во славу богов открывет воину севера дорогу в Валгаллу, куда его на руках относят прекрасные девы. Жизнь же, купленная на торгах - слабаков с юга. Наши мужчины не платят за то, что можно взять силой оружия - и тем более не дают виры кровному врагу. Мой НАСТОЯЩИЙ сын вместо досужей болтовни укоротил бы убийцу братьев на голову - и умер с честью. А ты..." - и Хаки оставалось лишь в стыде потупить взор. С тех пор он куда чаще разглядывал свои сапоги - чем лицо могущественного владыки и родителя, не осмеливаясь перечить конунговой воле. А презрение Гандальва росло - и Хаки уже несколько лет ожидал, когда же родитель лишит его права наследования. Пока этого не произошло...
- Хаки! - звучный голос ярла вспугнул несколько чаек, а сам наследник Альвхеймара вздрогнул, - и чуть не растянулся на мокрых камнях. - Где тебя носит Локи и все его прихвостни? - в голосе Хильдена звучала неприкрытая злость. Наверное. он был единственным человеком, не любившим Хаки сильнее отца - с тех пор, как Гандальв повелел ярлу выдать него любимицу-дочь. Это считалось честью, но Хильден всегда считал что его умница Хедвиг достойна штопать рубашки настоящему викингу, а не пародии на мужчину, неизвестно как народившейсся в славном роде конунгов Альвхеймара.
- Тебя ищет Гандальв, - закончил ярл, сверля мужа дочери неприязненным взором. Хаки молча кивнул - и зашагал по камням вслед за развернувшимся Хильденом, старась не слушать его обличительное бурчание.
День только начинался.

КЮНА АССА

Волчата возились в лукошке, они были мягкими, теплыми и сонными — и, не открывая глаз, отползали в сторону, когда унизанные перстнями пальцы женщины трогали их бока, покрытые младенческой шерсткой.
— Ульв и Рыжий нашли логово, убили мать, — пояснил слуга, державший лукошко.
Грузная пожилая женщина снисходительно кивнула, продолжая гладить волчат.
"Славные, добрые, безобидные... и не скажешь, что из них вырастают звери... могучие, свирепые звери..."
Женщина отвернулась от слуги, неспешно подошла к окну.
Двое обнаженных до пояса мужчин с мечами кружились в пляске боя. Глядя на отчаянную удаль подростка, нападающего на своего наставника, легко было забыть о его возрасте. И о затупленном мече.
Воин. Взрослый воин.
"Все детеныши хороши, пока чуют во рту вкус молока. Ну, почему волчата не могут всегда оставаться славными маленькими зверенышами? Почему превращаются в хищников со вздыбленной на загривке шерстью и с глазами, сияющими лунным светом смерти? Почему у них вырастают клыки, которые могут перехватить горло тому, кто стоит на пути?.."
Кюна Асса обернулась к слуге и кивнула на волчат в лукошке:
— Утопить!

Рагхильда появилась во дворе, неся небольшую корзинку с цветами и пахучими травами. За ней следовал рослый воин и гибкая девушка-служанка. Девочка была рядом с правительницей еще в раннем возрасте, и та очень любила слушать песни своей служанки. А на присутствии воина настоял Гутхорм, который все еще беспокоился о своей сестре, видя опасность чуть ли не за каждым деревом. Так, по крайней мере, считала вещая жена покойного Хальфдана.
Рагхильда взглянула на сына, передала корзинку служанке и присела на скамейкуу стены. Взгляд ее глубоких глаз был направлен на сына, а губы растянулись в нежной и немного грустной улыбке.
- Думы туманят твой взгляд, мать Правителя, - негромкозаметила ее любимица, оставившая корзинку в комнате своей госпожи и теперь стоящая справа от нее.
- Мой сын крепнет день ото дня, будто самим богам не терпится посмотреть на него взрослого.. - с улыбкой ответила Рагхильда.
- Но взгляд твой мрачен, а улыбка грустна.. - продолжала служанка.
Женщина улыбнулась шире. Она ценила эту девочку за ее проницательность.
- Годы... Грядут тяжелые годы, когда даже я не в силах буду уберечь его от тяжких испытаний, и это ранит сердце матери. Но тот велик, кто прошел извилистый путь к Величию, и это вселяет надежду в сердце правительницы.
Рагхильда замолчала, отдав разум мыслям о будущем, а глаза - поединку брата и сына.

Гутхорм заставил племянника замкнуться в глухой обороне, а потом хитрым приёмом выбил меч у него из руки и отправил в в короткий полёт к стене. Он был уверен - теперь Харальд загоняет молодых гридней до полусмерти, но выучит этот приём, с тем, чтобы завтра "удивить" им своего дядю и получить контрприём, затем снова учить уже его и так далее. Затем он бросил меч в ножны, хлопну Харальда по лоснящемуся от пота плечу и развернулся к Рагхильде.
- Привет тебе, сестра! - радостно воскликнул он. - Ну и воина ты породила, ещё немного, и он вполне может идти вязать Мирдгардсорма в узел!

Торлейв сын Торлейва откинул полог своей хижины, и с интересом наблюдал за тренировкой юного коннунга. Юноша показывал большите успехи. Торлейв с упоением смотрел за поединком, и не мог налюбоваться на юношу. Стройный, гибкий, красив как Бальдр, и стремителен как Форсети. Бальдр меча. Так бы назвали его скальды, если бы хотя бы один стихоплет забрел в их усадьбу... Скоро, ближе к дню осеннего равноденствия ему должно исполниться 15 лет. Возраст совершенолетия. Гутхорм в его годы уже стал коннугом после смерти отца, и вел в бой умелых и опытных воинов, а когда ему исполнидлось 15, вернул свои земли во владение своего рода... Пора бы и Харальду готовиться сесть на трон своего отца. Уже 4 года не прекращались кровавые стычки с соседями, и соседние вожди становились все наглее и бесцеремоннее. Они открыто говрили что негоже годному коннунгу парвить тремя землями, когда столько знатных родов вообще без земель. И что надо бы отобрать у него 2 надела а то и вовсе лишить всех, потому что его отец якобы их приобрел неправедным путем... Эта наглая ложь вызывала у Торлейва бешенство. Но пока он ничего не мог поделать...
Отовсюду доходили тревожные вести. Скорее бы сын Хальвдана подрос, окреп и взял в руки меч, чтобы с оружием в руках отстоять свое наследие и выполнить свое предназначение...
Вот наконец юный конунг и его воспитатель закончили тренировку и направились в дом. Снедаемый смутными предчувствиями, Торлейв вернулся в хижину. И тут он ощутил, что с ним говорят Норны. Мало кто умел толковать язык сновидений, ниспосланных богинями судьбы. Сны Торлейва были полны тревоги и страшных видений, но ничего определенного из них он не мог узнать. Торлейв умел разгадывать смысл посланий норн в очено редких- случаях, а основном узнавал хитросплетения нитей судьбы только посредством рун. Вот и сейчас он, почувстствовав вдохновение, решил погадать на судьбу юного коннунга. В день полной луны - это было самое подходящее время, хотя солнце еще стояло в зените, Торлейв каким-то смутным предчуствием уловил, что вот он- тот момент, когда в один миг открывается истина, и завеса грядушего приоткрывается. . Жрец достал кожаный мешочек, где были сложены гладкие, плотно обтесаные камешки морской гальки, на которых былит вырезаны руны. 24 руны Футарка и еще три тайные магические руны, которые запрещено было видеть простым смертным... Торлейв высыпал руны на круглый дубовый стол для гаданий, и аккуратно первернув пустой стороной кверху, выложил их в несколько рядов... Торлейв возвал к мудрой Фригг и знатоку рун и поэзии Браги, которому были известны смутные тени грядущего, и который иногда насылал смертным вещие сны, а скальдам давал вдохновение. Закрыв глаза, Торлейв потянул со стола первую руну. Не глядя на рисунок, но удерживая камешек в том же положении, в котром его вытянул, Торлейв положил камешек в изголовье стола. Затем вытянул еще две, и сложил их по бокам. Одну руну жрец выложил в центре. Затем вытянул еще две, и положил их снизу. Затем он открыл глаза и посмотрел на "фигуру человека", выложенную из 6 рун. Рисунок был необычным и пугающим. И сами руны показывали, что юный коннунг (будущий коннунг) в опасности. Что за опасность, по рунам было понять трудно. Он отобрал шесть рун, выложив их с помощью подобие человеческой фигуры. Воин, Муж, Владение, Сила, Свет, Радость... Все руны кроме верхней были перевернуты... С удивлением и ужасом Торлейв увидел, что в "ногах" у "человека" была запретная руна - перевернутая руна "Манназ" - руна прошлого. Урд не отпускала мальчика из своих цепких тенет. Развилка. Распутье. Бремя прошлого. "Все прошлое его и его предков следует за ним по пятам, и старые обиды и ссоры собираются в одном месте, чтолы обрушиться сразу - стремитльно и неотвратимо." - пробормотал Торлейв слова своей учительницы - старухи Гюльды, знавшей толк в рунах. И эта руна вела из прошлого в будущее...
Он окинул взглядов весь рисунок. В "голове" сияла руна Воина - тейваз. Это означало конец пути - обретение воли через действие, осознание того, что все, что можно сделать, позволив Воле Неба протекать сквозь себя и не останваливаться на собственном пути...
Слева были две перевернутые руны - Манназ внизу, и Вунйо вверху. Торлейв пробормотал слова, толковавшие их значения. " Преграда, препятствие на пути к самопознанию. Быть честным с самим собой, не думать об окружающих, заглянуть внутрь себя в поисках врагов своего развития. Внешний «враг» — не более чем отражение того, что можешь или не хочешь осознать как идущее изнутри. Вызов здесь — сломать сопротивление прошлых привычек." Вторая руна означала примерно следующее: "Процесс рождения долог и труден. Кризис, тяжелый этап — пусть даже короткий — близок. Нужны обдумывание и размышление, потому что свет и тень еще переплетены, и сомнения, колебания могут омрачить радость, если не понять, что сейчас их время. Увиденное в правильном свете, все является испытанием." А в центре біла руна Одаль - владение, разделение. борьба за наследство. и тоже перевернутая. "Не время быть связанным старыми условностями и авторитетами. Спросите себя, что правильно, и действуйте. В это время нужна не жесткость, а текучесть. Мы действуем без делания, и все оказывается сделанным." Чтобы это могло означать? Неужели весь путь предначертан, и нужно лишь идти по нему? Торлейв взглянул на две крайние руны, и его лицо просветлело. Уруз сверху, и Райдо снизу. Руна силы и руна радости. Таков будет итог всех испытаний, которые выпадут на долю юного коннунга, если он не свернет с намеченного пути -на который его толкает сама судьба -причудливые нити, сплетенные норнами...
Торлейв зашептал то, что предполагал увидеть за символическими занчениями рун."СВЯЗЬ. ОБЪЕДИНЕНИЕ. ВОССОЕДИНЕНИЕ. ПУТЕШЕСТВИЕ. Гармонизация имеющего две стороны, окончательное воссоединение, которое достигается в конце странствий, когда верхнее и нижнее становятся одним. Старствие направлено к самоисцелению, самоизменению и союзу..." "Завершение и новые начинания. Жизнь подопечного выросла за пределы формы, которая должна умереть, чтобы энергия жизни могла воплотиться в новом рождении, новой форме. То, что сейчас происходит, может побуждать вас претерпеть смерть внутри собственной личности. Ну что же, новая жизнь всегда лучше, чем старая. Следует подготовить мальчика к новой возможности, внешне выглядящей, как потеря". Он пробормотал уже вслух. Ищите среди пепла — и откройте новое рождение."
Торлейв издал радостный крик. Теперь судьба юного коннунга была ясна ему как никогда - и путь его был открыт ему в одно мгновение, когда шесть рун легли на его столе.
"Теперь я знаю, что его ждет, и что должно ему совершить" - бормотал Торлейв, кружась вокруг своеого стола. "И я помогу всему этому свершится. И ни боги, ни великаны, ни тролли, ни люди не доложны заставить его свренуть с пути, предначертанного судьбой..."
Торлейв вышел из своей хижины... Харальда уже не было видно, он ушел куда-то со своим воспитаталем. Торлейв попросил служанку принести ему пива, и поискать сына Хальвдана, дабы поговрить с ним о его судьбе. Глаза ведуна горели лихорадочным блеском, что вызвало у женщины чувство ужаса и благоволения. Торлейв был тем, кто по всеобщему убеждению беседовал с духами и богами, и потмоу вызывал у простых людей чувство ужаса, благоговения и почитания... Должно быть именно такие чувства вызывал Всеотец Один, когда на заре мира бродил среди людей в простом человеческом обличье..." Должно быть сам Отец мудрости прислал ему ответ на его вопросы... Юноше грозила беда. Путь к великому будущему лежал через тяжкие испытания и большие опасности. И в его власти было если не предотвратить, то хотя бы предупредить о них...

Рагхильда улыбнулась брату.
- Он и для меня счастье. Его отец радуется на Вальхалле, видя успехи Харальда. Но он еще покажет себя, даю тебе слово.. - женщина загадочно улыбнулась, и снова к улыбке ее примешалась затаенная печаль.
- Во всем ли преуспел мой сын, моя отрада? Везде ли он силен он, как говорит его дядя? - с шутливой строгостью спросила мать юноши, говоря достаточно громко, чтобы тот мог услышать, - И силен его дух также, как и рука?
Теплота и нежность придавали глазам Рагхильды мягкий блеск, делая их еще более глубокими и прекрасными.

Рагнар проклинал тот час, когда отправился в дорогу; своя доля проклятий досталась и Барвайгу, чей приказ погнал воина в путь…
Потому что стоило Рагнару устроиться на ночлег, как из темноты возникли волки – и кинулись на воина. Без воя или рыка – молча и стремительно.
Топор лежал рядом, но один из волков полоснул клыками по запястью – и тяжелое оружие выпало из рук. А меч Рагнар выхватить из ножен не успел: серые тела обрушились на него, вдавили в землю. Страшные клыки сомкнулись на ногах и руках – и воин не мог сдвинуться с места.
«Но почему они они не продолжают? Почему не перегрызут горло?»
Ответ на свой вопрос Рагнар получил через пару секунд.
Потому что из ночной темноты появился человек.
Худой, легко ступающий – совсем не похожий на могучего Рагнара. Хотя было в нем что-то, заставившее бывалого воина содрогнуться… правда, он никак не мог понять – что именно.
Он спокойно прошел между волками, опустился на одно колено рядом с Рагнаром, и воин понял – странный пришелец еще молод. Не старше двадцати-двадцати пяти… хотя светлые волосы казались седыми.
– Здравствуй, Рагнар Олафсон, – прозвучал мягкий приятный голос.
– Ты меня знаешь? – хрипло выдохнул воин.
– Знаю… хотя никогда не видел. Но я помню твой голос и твой запах, Рагнар. Я помню голоса всех вас… как и запахи. Отец называл вас по именам, а вы смеялись в ответ.
– Отец? О чем ты говоришь, ты… – Рагнар запнулся.
Потому что странный человек посмотрел ему в глаза, и воин понял, что тот незряч.
Не так уж много он встречал людей со слепыми сыновьями…
– Сын Эгиля?
– Да, Рагнар Олафсон. Я Эгиль, сын Эгиля. Ты и твои друзья убили отца – и я намерен взять с вас плату кровью. Разве не справедливо?
– Так, – вынужден был признать Рагнар.
– Тогда скажи мне, где остальные.
– Пошел к ётунам!
– Не стоит, – тихо засмеялся Эгиль. – Я предлагаю тебе выбор, Рагнар Олафсон… Если ты скажешь мне все, я вложу тебе в руку меч и убью своим клинком, – он коснулся висевшего на поясе ножа. – Вот погребального обряда не обещаю – серые братья не умеют, а я не вижу.
– А если… не скажу?
– Тогда меч останется в ножнах, – пожал плечами Эгиль. – А я просто дам серым братьям делать все, что они захотят. И в Вальгаллу тебе путь будет закрыт… скорее уж к Локи.
Рагнар невольно содрогнулся – слепец без промаха ударил в самое больное место. Не попасть в Вальгаллу… для воина это было страшнее всего.
– Хорошо, – выдохнул Рагнар. – Я расскажу. Слушай…
Эгиль слушал очень внимательно, кивал после каждого имени. Потом улыбнулся:
– Я сдержу слово. Ты будешь первым, Рагнар Олафсон.
Он вытянул из ножен на поясе воина меч, обошел лежащего, вновь опустился на колени. Проведя рукой по земле, нащупал руку Рагнара и вложил в нее рукоять меча; пальцы немедля сомкнулись.
Тонкие пальцы Эгиля пробежали по лицу Рагнара, коснулись шеи. Воин резко дернулся, пытаясь вырвать руки и достать проклятого драугра мечом… но волчьи зубы держали крепко.
В свете костра блеснул кинжал, сталь холодом обожгла горло… и все кончилось.
Эгиль вытер кинжал, встал, отряхнул одежду. Нащупал ножны и сунул в них клинок.
– Пошли, – негромко сказал он, шагнув вперед.
Отпустившие мертвого воина волки последовали за ним.

Альвхеймар. Коннунг и его сын.
__________________________________________________
Гандальв, коннунг Альвхеймара прожил на свете более пяти десятков зим, но бесжалостная старость догонять сего мужа не спешила. Рослый и крепкий, Серый Коннунг был отнюдь не номинальным вожаком: редкий воитель из местных викингов мог стоять против него в поединке. В противовес отцу, Хаки выглядел младще своих реальных тридцати, сохранил юношескую гибкость фигуры (уступал родителю в габаритах раза в два) - и рядом с Гандальвом смотрелся мальчишкой даже в доспехах.
Гандальв окинул сына недовольным взором. Прошедшие годы лишь ухудшили характер коннунга, а уж рука у него была тяжелой во все времена. Парадоксально но факт: Гандальв не терпел противоречия даже от ярлов - но покорность сына считал возмутительной слабостью. Хаки в принципе не мог ему угодить, что бы не делал. Да он и не пытался. Просто знал по опыту - в таких случаях куда безопаснее молчать.
- Боги севера явили нам милость, отправив Хальвдана Черного к Локи до срока. Однако, Одину любы воители, а не холопы, ждущие милости неба, - правитель кинул неприязненный взгляд на сына. "Опять смотрит в пол, песий выродок!" В последнее время. Так называемый "наследник" бесил коннунга даже одним видом. Объяснение простое: "И это - моя кровь?! Единственное, что останется на земле, когда я улечу пировать с предками в Вальгалле? Ха! Вместо пира за порожденное мною позорище рода отец просто изобьет меня палкой , в дед - еще добавит кнутовищем. Рабская кровь!"
И все же - теперь Хаки был его единственным сыном.
- Конечно, это слишком смело с моей стороны - ожидать, что мой храбрый сын справиться с волчонком, разменявшим четырнадцатую зиму! - наследник слегка покраснел - но не возразил ни словом. Это завело коннунга еще больше:
- Поэтому - я даже не предлагаю ярлам тебя для похода. Моему хилому отпрыску, видать, более по стати воевать с женами. Да и то - вряд ли, если учесть что твоя супружница еще не на сносях, - тут Хаки из розоватого сделался малиновым - но Гандальв наступил сам себе на большую мозоль - и разошелся пуще прежнего:
- В моем возрасте мужчины вовсю нянчут правнуков. Сын твоей несостоявшейся невесты - Рагхильды уже подошел к порогу совершеннолетия и скоро введет в дом собственную избранницу. Наши враги продолжили свой род - и укрепили позиции. А ты - до сих пор бездетен. Я запретил тебе заглядываться на рабынь - твоим потомством от хилой южанки побрезгают даже вороны. Расчитывал, что при виде прекрасной Хедвиг природа сделает все сама - но, видать, она и тут на тебе отдохнула. Что молчишь?!
Хаки взрогнул. Ну, и что отвечать? Что между супругами нет не только любви - даже привязанности, и все попытки сблизится похожи на взаимное истязание? И как тут прикажите обзаводится наследниками? Особенно под бдительным оком Хильдена, не оставляющим Хаки в покое...
- Что сделать, если боги не посылают нам наследников, отец мой? Преклоняюсь перед твоим опытом - и жду совета.
- У меня проблем с потомством не возникало - до того, как обмащик-Локи подменил тебя в колыбели. По сей день поражаюсь - как кровь моя могла перетечь в ту водицу, что струится в твоих жилах? Позор Альвхеймара! - Хаки снова уставился в пол - и Гандальв чуточку остыл - сразу вспомнив о вопросе сына.
- Я принесу жертву богине плодородия. А потом - просто запру тебя вместе с Хедвиг. Будете сидеть под замком - вдвоем, пока опытные старухи не возвестят о грядущем прибавлении.
- Возможно... просто стоило бы попробовать с другой женщиной? - перспектива быть запертым в одной комнате с женой на пару месяцев была столь ужасна, что сын коннунга даже осмелился возразить отцу. В ответ Гандальв насмешливо оскалился:
- Я бы заменил девку, если бы думал что дело в ней. Но - думаю, это тебе стоит доказыть, что ты назывешься мужчиной не только из-за бороды. Ступай!
И Хаки оставалось лишь подчинится.

Хегни Эйстейнсон сегодня гостил у своего брата. Да, что значит "гостил". Под "гостил" понимается длительное пребывание не под своим кровом. А тут растояние между их усадьбаами было таким, что даже без лошади, выйдя с утра, к обеду можно было быть у брата. Поэтому визиты одного к другому были, как данность. Хотя чаще, впрочем, Хегни бывал у брата. Свободнее. А там жена-зануда, девки мелкие. Так и приходится рявкать на всех, решать вопросы разные. А как их все перерешить? И так башка пухнет после отвара, а к тебе ещё лезут по мелочам, куда девать опорос или чем подшить новую юбку. А у самих будто каша вместо мозгов. То ли дело у Фроди. Тишина. Лепота. Дворня вся почтительна. Пиво и эль - вроде ка без меры. И как ему удаётся?
- А не мал ли тебе, брат, твой удел, что от отца достался? - Рваный ехидно взглянул на брата, наливая его кружку по самые края.
Хегни задумался. Если удел больше, так меньше повода видеться с постылой женой. Можно ведь быть и подальше от всевидящих этих вечно грустых глаз.
- Ну, мал, а т-ты мне, что, своё пп-редложишь? - не сразу врубился младший в то, на что намекает брат.
Фродо заржал, откинувшись. Свет факела блеснул на его зубах.
- А разве нет вокруг мало земель? - обвёл Фроди рукой комнату, предлагая брату оценить перспективы. Тот глотнул из кружки и задумался.
- А где у нас много земель мальчишка держит? Где? А как раз рядом. А кто сказал, что он по праву тут? Вот и подумай. И Локки нам в помощь, если с его смертью не мы будем первыми претендентами на его удел. По праву секиры. Один любит смелых.
В словах брата был резон. Но всё это надо было переварить. Хегни опустил пустую кружку на стол и потянулся за кувшином.

Торлейву снился сон. Он был в палатах Одина. Во главе стола сидел прекрасный и сияющий Бальдр. Вокруг него толпились друзья и товарищи по играм и забавам, по правую руку от него сидел суровый Тюр (еще с двумя руками) - и улыбаясь смотрел на своего подопечного. В углу сидела прекрасная и сияющая радостью Фрейя. Но вот в зале появилась великанша. Она на две головы возвышалась над всеми остальными, а от ее грузной фигуры веяло мощью.
- Возьми этот рог, и выпей этот пенный напиток богов, да придаст он тебе сил и мудрости, ибо многое тебе предстоит совершить...
Бальдр взял протянутый рог...
- Осуши его до дна, возлюбленный сын Фрейра...
Бальдр осушил рог до дна, и вдруг его кожа потрескалась, полилась кровь, и вот юношу охватило пламя, пожиравшее его плоть. Пряо на глазах перкрасный юноша превращался в обугленный скелет...
Торлейв проснулся в холодном поту, а на его крик сбежались слуги. Жрец долго осматривал свою хижину, приходя в себя и вспоминая, где же он находится. От выпитого накануне хмельного напитка, который пили обычно перед тем, как приступить к гаданиям и прорицаниям - "зеленого меда" болела и кружилась голова, а во всем теле ощущалась пьянящая легкость. Это был вещий сон, нисполсанный богами. Торлейв знал, что ему снова нисполсано видение о юном коннунге. Его воспитанник был в опасности. И опасность ему грозила в его собственном доме. Кряхтя и пошатываясь, будто джревний старик, Торлейв поднялся со своей постели из сшитых вместе волчьих шкур, и набросил на плечи свою курткуц из волчьего меха.
- Где сейчас хозяйка усадьбы? - спроисл Торлейв слугу - веснусчатого мальчугана чуть постраше Харальда.
- Которая из них? Старая или молодая?
- Есть одна законная хозяйка усадьбы - жена покойного коннунга. Передайте ей, что я жду ее у себя. Боги открыли мне, что наследнику Хальвдана грозит опасность, и я должен предупредить об этом хозяйку. Я должен поговрить с ней с глазу на глаз... Скажи ей, чтобы поспешила...
- Слушаюсь, господин...- ответил юноша. - А вы погадаете мне, провестите мою судьбу?
- Если так угодно богам... - ответил Торлейв.
Мальчишка выбежал из хижины жреца. Жрец долго смотрел на вырезанные из священного дуба изваяния девяти наиболее чтимых богов Асгарда.
"Помогите мне, Тор и Фрейр, Ингви, Идуна, Фриг и Фрейя, и могучий Тюр, сохраните жизнь тому, кого вы избрали ждя великих деяний и во благо нашего народа"...
Торлейв опустил голову. В хижине была мертвая тишина, и ему казалось что слова его молитвы уходят в пустоту... Нужно провести обряд и принести жертвы, чтобы молитвы были услышаны. Богам нет дела до людских горестей, и смерть одного юноши пустяк для тех, кто создает и разрушает целые миры...

Гутхорм улыбнулся сестре.
- Во всём! - также громко ответил он. - Вот если бы он ещё иногда думал, прежде чем делать выпады, которых ещё не выучил, так вобще бы цены ему не было!
Юный конунг заметил, как запунцовели при этом уши племянника и отметил про себя, что больше Харальд той ошибки не повторит.
- Ну да ладно, сестра, пойду я. А то пока я с сына твоего семь потов согнал, с самого столько же сошло!
С этими словами Гутхорм ещё раз улыбнулся сестре и направился к большорму корыту, в котором омывали пот и кровь гридни после тренировки.

Альвхеймар. Коннунг и Барвайг Красный.
___________________________________________________
Ярл Барвайг был крепок телом, славен доблестью и по праву считался одним из знатнейших воинов в Альвхеймере. Сам грозный Гандальв, во гневе неудержимый и скорый на расправу, порой смирял свой нрав вослед за его речами. Достойным мужем почитали Барвайга Красного люди Серого коннунга, любили и уважели. И именно Барвайга пригласил Гандальв для обсуждения военных дел:
- Уж много зим рошло с тех пор, как Тор и отец его Один лишили моих сыновей милости в битве. Ныне же враг наш уже отправился в последние плавание на погребальной лодье, и сердце мое возрадовалось предчувствием мести. Боги справедливы и кровь моих детей отольется этому роду кровью юного коннунга. Волчонок Харальд еще мал дабы удерживать титул по праву, но с ним сейчас Гутхорм, из рода Оленей. Ты, Барвайг, уже сталкивался с этим воином в прошлом, да и людская молва славит родича Харальда за подвиги. Однако, как бы не был доблестен муж, только боги могут находится в нескольких местах одновременно. Земли юного коннунга - слишком лакомая добыча для многих, и - мне не стоит вопрошать норн для ответа: не мы одни вострим мечи в ожидании схватки. Не мы одни - но мы будем первыми, умывшими руки во вражеской крови.
- Слова твои, коннунг - речи воина, предпочитающего музыку битвы остальным звукам, - с достоинством молвил Барвайг. - Скоро ли ты намерен выступить в поход?
- Немного погодя, когда совершеннолетие Харальда даст мне достойный повод для рати. Да сих под землями правила вдова Хальвдана, а выступать в поход против женщины противно воинской правде. Иное дело - сражение с мужчиной, пусть даже пятнадцати зим от роду. Прочие коннунги, мыслю, ожидают того же - возможности взять добычу, не осрамив памяти предков. Этот день настанет очень скоро - и для начала я верну себе утраченное сыновьями. Вельгумерк снова отойдет нод мою руку, а тебя, Барвайг, я желаю отослать в Вествольд с несколькими сотнями воинов. Скоро северные земли содрогнуться, услышав нашу победную песнь!
- Ты мудр, коннунг, и слова твои справедливы. Однако - не боле ли по правде, чтобы людей из Альвхеймера вел на рать человек твоего рода, а не простой ярл?
- Твоя правда, Барвайг Красный. Я бы поставил во главе отряда кого-то из своих сыновей, если бы они не пировали с предками в Чертоге Воинов.
- У тебя есть еще одни наследник, Гандальв.
- Наследник мой труслив, а воинской доблести в нем меньше, чем в рабыне, - поморщился властитель Альвхеймера. - Ужели я должен причинить обиду своим гридням, отдав их под руку подобного существа?
- Сын твой - не медведь, а лиса, - ответствовал ярл. - Любой отец судит детей очень строго, ибо по ним составляют мнение обо всем роде. Но - послушай меня, коннунг! Только боги ведают распределением талантов, и мужчины могут лишь пользоваться их милостью, а не судить о ее правильности. С прошлой войны под твоим кровом выросло достаточно воинов, но на войне только Хаки будет твоим представителем по закону. Иначе поход наш будет выглядеть разбоем, а не местью за родственную кровь.
Гандальв задумался - и кивнул:
- И снова слова твои мудры, Красный ярл. Будь у тебя только один глаз - я бы решил, что Барвайг - лишь иной лик Одина, некогда испившего из источника мудрости, - тот довольно погладил усы, польщенный похвалой. - Я отправлю сына с твоим отрядом - но командования ему не дам. Пусть едет рядом с тобой как символ нашего рода.
- Не слишком ли ты строг к Хаки, Серый коннунг?
- Никогда не понимал твоей снисходительности к трусу. Барвайг, - раздраженно ответствовал Гендальв, - тем паче, что сам ты - воин изрядный и доблестью своей славен далеко за пределами Альвхеймара. Ну, да ладно - дело твое. Иди, занимайся делами - я сказал уже все, что хотел.
Ярл поклонился и вышел.

нрпг: временно отыгрываю Харальда
В оценке своего племянника Гутхорм нисколько не ошибся: едва расставшись с дядей, Харальд позвал пару молодых воинов – и принялся старательно отрабатывать недавно показанный прием. Сперва получалось не очень, но постепенно начало выходить.
Когда меч одного из противников в пятый раз улетел к стене, лицо юноши просияло таким счастьем, что воины невольно улыбнулись в ответ.
В конце концов Харальд остался доволен. И, вытерев честный трудовой пот, задумался над тем, чем бы еще заняться. Известно ведь – старики думают над тем, как бы не потратить силы, а молодые – куда бы таковые девать.
И решение нашлось быстро. Харальд вспомнил, что еще вчера собирался зайти к Торлейву, да не успел.
У Торлейвсона юному конунгу всегда было интересно. И пусть там болтают, что долго у лекаря сидеть не подобает мужчине… да может, каким-нибудь детям ётунов и не подобает! А Харальду стыд отказываться – благо мать вещим даром обладает, а уж что про бабушку говорят…
Так что уже очень скоро сын Хальвдана появился на пороге хижины Торлейва.
– Мудрости Одина тебе!

Альвхеймар. Гурмир Кривой

Когда-то его дом был полной чашей, у него была мудрая жена и двое сыновей, продолжателей рода. Но пятнадцать лет назад он лишился всего - оставшись один в пустой усадьбе. За годы сила ушла из его могучих рук, а седина окрасила бороду и волосы.
Скагги и Хасли погибли, пытаясь достать невесту этому трусливому щенку Хаки. Гандальв заплатил золотом за потерю сыновей, но это не уняло боли потери. Невестку Гурмира загрызли волки в лесу, когда она ушла за ягодами, а единственный внук, отрада старого деда - теперь служил в дружине Гандальва. Молодой воин, названный в честь деда Гурмиром, сын Скагги, лицом и статью похожий на убитого врагами сына.
Сегодня ему исполнилось восемнадцать, и Гурмир подарил ему свой меч Губитель Медведей, потребовав, чтобы он верой и правдой служил старому конунгу, но не его трусливому сынку.
- Мои Хасли и Скагги были ему друзьями, названным братом величали, защищали и готовы были жизнь за него отдать. Трус подобной чести не достоин. Они погибли, он выжил, и покрыл себя бесчестьем! В моем доме он был желанным гостем тогда, но не теперь. И ты, внук, служи Серому Волку, а не его трусливому щенку.
Так напутствовал Гурмира молодого Гурмир старый...

Агдир.

Гонец ворвался в ворота усадьбы на взмыленном коне.
- Где Гутхорм? Где Юный Олень Хрингарики?! - Воскликнул он, и слуги указали на мужчину во дворе, умывавшегося из кадки. Спрыгнув с лошади, гонец подбежал к конунгу, припав на колено перед ним.
- Мой господин, беда! Беда стряслась в ваших владениях! Разбойники грабят деревни, убивают жителей и угоняют скот. Насилуют дев и женщин, режут детей, уводят в рабство тех, кто не сопротивляеться! И стреляют в спины бегущим!
Он перевел дух.
- Знак оставляют везде - отрубленную волчью голову, выкрашенную в черный цвет, с прикрепленными к ней рогами! Словно в насмешку!

Агдир.

- Таааак! - нехорошо протянул Гутхорм. - А что Атли Тощий? Он что-нибудь сделал?!
Юный Конунг сжал кулаки. Сердце его рвалось в Хрингарику, но разумом он пониал, что оставлять здесь племянника нельзя.
"Может взять его с собой? Нет. Опасно оставлять Агдир без своего властелина в стол трудный час! Надо что-то делать, но что?!" Вновь Гутхорма охватило полузабытое чувство, как он вместе с Рагхильдой бежал чрез незнакомый лес, падая от усталости и не зная, куда ему идти. Тогда Один вывел его куда надо. Выведет ли сейчас?
- Атли разослал гридней на поиски разбойников, но в схватке погибло трое воинов и многие были ранены, - слова гонца были тихи, словно он боялся конунга. - Они исчезают и появляються, наносят удар и снова уходят. Так словно хотят разорить вас...
- Что ж, гонец, горькую весть ты принёс, что уж там говорить! Ну да ладно - иди отдохни, поешь сам, да накорми своего коня. Будь моим гостем здесь! - сказал конунг и направился к Рагхильде. Сестра должна знать, что происходит в Хрингарике.
- Рагхильда! - произнёс он входя. - В Хригарике беда!

Рагхильда резко встала, чуть напугав этим отшатнувшуюся служанку. Лицо ее из печальной задумчивости перешло в строгую твердость, делая женщину старше на несколько лет.
- Брат, поезжай. Они же не управятся без тебя. Пока тут дело терпимое и мы продержимся. Как случится беда большая, кою своими силами не разгребем - пошлем гонца. А пока - я здесь, и боги с нами.
На последних словах, произнесенных негромким, уверенным голосом, Рагхильда подошла к брату и положила ему мягкую ладонь на плечо, вкладывая в этот нежно-обнадеживающий жест как можно больше теплоты. Она знала, что сейчас они должны быть вместе душами, но если одна неспокойна и в беде, то и остальные вслед за ней. Так что вдовая правительница скрепила сердце молитвой и уже была готова к началу самых тяжких испытаний.

И вновь Гтухорм следовал закам Богов. Сестра дала ему совет даже не узнав подробностей, а значит следует ехать и как можно быстрее.
Сборы не заняли много времени - Гутхорм опоясался мечом, одел доспехи, шлем и плащ с вышитой головой оленя, взял щит и оседлал доброго коня. С собой он взял десятерых воинов - было бы глупо брать больше и обескровливать Агдир в столь смутное время.
Уже уезжая он встретил племянника и дал ему наказ:
- Помни, Харальд, ты - воин и сын конунга! Один любит тебя и не оставит в беде, но и ты почитай его. Держись своей матери и жреца Торлейвсона - они тебе дадут совет в минуту сомненья. Опасайся своей бабки Ассы. И всегда поступай по Правде, даже если ради этого придётся переступить через себя самого. Береги Агдир - теперь государсво твоего отца в твоих рках. И...не забывай тренироваться! - Юный Конунг хлопнул Харальда по плечу, и отряд выехал из-за ворот.

(совместно со Скальдом)

Торлейв как раз закончил умываться, когда в двери его хижины показалась голова Харальда.
Жрец обернулся, почувствовав чье-то присутствие, и увидев юного коннунга, улыбнулся.
- Рад что ты зашел, Харальд сын Хальвдана, ия рад тебя видеть. Садись. Выпей пива, я его сварил только вчера. Оно пробуждает силу и скрытое знание. Ты хочешь узнать, что за путь тебе уготовили Норны?
- Спасибо, мудрый, - поблагодарил Харальд. Отпил глоток пива - и выжидательно глянул на хозяина хижины. - А ты видел что-то, Торлейв?- Я видел многое в этом мире и в других мирах, но тебе скажу лишь то, что тебе следует знать, коннунг. Видишь эти руны? Взгляни на эту фигуру хорошенько. Что ты видишь? Я происл богов ниспослать мне видение твоей судьбы... Я удостоился этого видения... Изветсно ли тебе, какой пророческий сон видела твоя матушка, еще когда ноисла тебя под сердцем?
- Мне рассказывал дядя, - кивнул Харальд. - Но... лучше расскажи ты. Ты ведь больше понимаешь в пророчествах.
- Есть пророчество что когда от рода Инви останется лишь один побег, он даст древо, которое накроет своей кроной всю Норвегию... Так вот, этот сучок, который разрастется в великое древо - это ты...
Сказать, что лицо юноши стало удивленным - значит сильно смягчить.
"Один и Фригг! Великий Тор..."
- И это еще не все. Известие о пророчестве про великого воина, который поставит под свою руку все фюльки страны Ноуригг известно не только твоей матери... Тепреь его знают и твои враги... Те, кто был врагами твоего отца...
- Я помню, - вот теперь во взгляде Харальда блеснула сталь.
- Вот, взгляни еще раз на руны. Они расскажут тебе о том. какую судьбу уготовили тебе боги. Норны спряли тебе прядь, как никому другому, и ты должен исполнить их волю, иначе погибнешь бесславно...
- Поверь, я сумею это сделать, - кивнул Харальд, запоминая все сказанное. - Во всяком случае, постараюсь...
- Ты должен знать, что у тебя есть твоя Прядь Судьбы, и иной не может быть. Либо ты исполнишь то , что преначертано, либо... Лучше тебе было бы не родиться... Руна Тейваз в "голове" означает что ты должен стать великим воином, и вести за собой в битву своих людей, что ты станешь великим и прославленным вождем... Правая рука - руна "манназ" – перевернутая, означает трудности в познании себя и преодоление себя и своих слабостей. Ты должен стать воином духа, заглянуть внутрь своей души и понять кто ты есть на самом деле и что от тебя ждут. Торс - руна Одаль -наследство. Перевернутая руна означает разделение и борьбу. Ты должен сам потребовать и завоевать твое наследство, иначе его у тебя отберут враги и поделят между собой. Левая рука «Груз» - сила – означает поддержку и соратников. Если ты выберешь тот путь который тебе предначертан, путь славы и величия, путь борьбы и сражений, то тебе окажут поддержку даже те, от кого ты этого совсем не ждешь… Левая нога - перевернутая руна «Вунйо» - означает процесс перерождения и испытаний. Ты должен изменить себя. Только так ты переживешь то, что тебе предстоит. Правая нога –«Райдо» - руна радости – объединение всех под твоим именем, слава, богатство, уважение и почитание. А теперь… Смотри что будет, если ты откажешься от своей предначертанной судьбы… Выбери три руны…
Харальд выбрал наугад три руны и положил их перед Торлейвом. Торлейв побледнел.
- Арлауг. Тайная руна. Означает позор, падение, юесславную гибель. Это итог твоего выбора. Анзус - руна посланника богов. Как ты видишь, перевернутая. Ты отвергаешь дар, ты отказываешься быть посланником и проводником воли богов, и ты не будешь знать что делать, и события будут непождвластны ни тебе ни тем кто хочет тебе добра. Все потраченные усилия будут тщетны. А перевернутая руна Уруз - значит, что против тебя будет исопльзована твоя собственная сила. Даже самые незначительные неудачи и тревоги - это предветсник больших бед, и в конце концов все они сольются воедино, чтобы захлестнуть тебя. Ты окажешься на пути во тьму и забвение, возможнол изгнание и даже рабство...
- Как это? - юноша даже вскочил. - Я - конунг! Пусть еще и юный, но я буду правителем! А ты говоришь...
- Твой отец, захватив три удела, не оставил тебе выбора. Все наши соседи выступят против тебя, чтобы захватить твои владения, а потом и лишить тебя того, чем он сам владел от рождения... И твой едиснвтенный выбор - стать воином и идти на войну со всекми кто против тебя... Враги твои многочисленны, но воля богов будет хранить тебя...Норвегия устала от непрестанных войн между племенами и их коннунгами, которые грызутся за клочки земли, в то время как их народ вымирает от голода и целыми селениями садится на корабли и ищет другие места для жизни... Никто больше не соблюдает древнихъ законов, которые нам дали Один, Тор и Фрей, когда еще ходили среди людей.. Приближается Рагнарок... И если ты внесешь порядок в этот хаос, то ты отодивнешь срок гибели мира и гибели богов. Судьба небожителей решается здесь, в нашем мире, и каждым из нас...
Харальд молчал. Слова мудреца были убедительны.
- Завтра тебе исполнится пятнадцать лет... Это возраст совершеннолетия. Ты должен заявить о своих правах и взять власть над теми землями, которые тебе завещал твой отец Хальвдан. Зная о твоем скором совершеннолетии, сосдение конунги уже начали собирать рати, чтобы идти на тебя войной... - Скоро Осенний тинг. На него соберутся законоговрители, уважаемые ярлы и бонды со всех четырех фюльков... Люди недовльны правлением твеой бабушки... И они хотят виденть во главе молодого и сильного коннунга, а не вздорную старуху. которая хоть и крепка телом, но помутилась разумом... Я поговорю с твоей матерью, и настрою бондов, чтобы они провзнгласили тебя коннунгом.
- Спасибо, мудрый. Я не забуду этого.
- Нужно только чтогбы ты согласился стать тем, кем ты должен стать. Не медли... И еще... Я видел вещий сон. Не принимай ни еду, ни питье, ни одежду ни из чьих рук, кром ерук твоей матери, ее брата и моих... Враги могут наслать порчу или подсыпать яд... Твоя жизнь в опасности...
- Это тебе тоже сказали руны?
- Нет, Харальд. Руны лишь говорят, что нужно делать... Я видел вещий сон... Мой отец и мой дед были не только жрецами Тора, они иногда могли виджеть видения и вещие сны... Крайне редко, не по совему желанию, а когда это было нужно, чтобы уберечь кого-то от опасности... И сейчас опансоть для твоей жизни велика как никогда...
- Бояться опасности - не ходить в бой, - фыркнул Харальд. - Но и щит не помешает... Что ты посоветуешь, Торлейв?
- Ты должен пройти посвящение в воины и принести обеты Тору и Ингви Фрею, и Отцу Всех Богов Одину... Ты, твой дядя и товя мать дожны будете участовать в том обряде... ты получишь меч твоего отца, и к тебе перейдет часть его могучего духа воина, который всегда был присущ твоему роду. Ты последний из рода Фрея... Либо ты путсишь корни и от тебья побегут ветви по всему Морскому пуи, либо род Фрея угаснет навеки...
- Не угаснет, - пообещал Харальд. - Род матери пытались уничтожить - и где теперь те, кто пытался? Я поступлю так же.
- А теперь позови свою матушку... Без нее мне не сделать того, что я задумал... И помни - из любых рук тебе может достаться яд, а из-за любого угла - нож или стрела. Будь осторожен... Возьми эту рубашку... Она вышита защитными рунами... Она защищает как от заклятий, так и от всякого оружия...
- Спасибо, - юноша принял дар. - Повторяю - я не забуду этого, Торлейв. Можешь быть уверен. Да не оставит тебя мудрость Одина.
И конунг покинул хижину Торлейва - чтобы позвать Рагхильду.

Хрингарика. Гримкиль и его дружина.
День назад.
_________________________

- Гримкиль, этот берсерк грабит наши деревни!!! - В покои Гримкиля ворвался Эрик Безбородый, его лицо было пунцовым от злости, не давно в деревне, которая подчиняется ему, побывал Кегни со своей оравой.
- Я знаю... - из угла послышался хриплый голос Гримкиля.
- Так сделай же что-нибудь!!!
- Кегни на нашей стороне...
- Что?! - Эрик стал ещё краснее.
- Вызови всех кроме Лактара, я всё объясню...

________________________

Тоже место.
В этот день.

________________________

- Мои дружинники. Грядут перемены. Наши земли во власти Гутхорма, сын убийцы моего отца, скоро станет конунгом, я в этом уверен... Моя честь не позволяет мне допустить этого. Мы начинаем войну. Собирайте ополчение и дружину. На воротах своих деревень вывесьте мой стяг и срывайте все упоминания об Олене. Берсерк вас не тронет если увидит упоминание обо мне. Крепитесь братья - грядут перемены.
- Как скажешь ярл. - поддержали его дружинники

Барвайг Красный разыскивал Хаки, дабы сообщить ему новости. Достаточно зная привычки коннунгова сына, ярл не оглядываясь прошел мимо его собственных хором а также мимо костра, где шумная и уже изрядно хмельная компания гридней обмывала грядущие победы. Война! Лишь сегодня Гандальв произнес это слово, но дух сражения уж давно будоражил кровь ветеранов и умы юнцов. Барвайг даже улыбнулся у усы, вспомнив свой собственный первый поход. Ведь, что не говори, для грядущей славы это – зачин, и немалый. А вот Хаки Гандальвсану не повезло – слишком немилостивы оказались боги да слишком тяжкими для этой земли – смерти соратников, коим Хаки, по разумению мужей, уступал и силой и доблестью. Много раз шли подобные разговоры, – и не единожды Красный ярл осаждал злоязыких, возражая, что лишь норнам ведомы пути людских судеб. Но гордые мужи Альвхеймера лишь смеялись в ответ на заступничество Барвайга – искренне считая это странностью воина достаточно великого, чтобы стать терпимым к трусости.
Хаки обнаружился на укромной лесной поляне – и был застигнут ярлом за упражнениями с луком. Спрятавшись за чахлыми кустами, Барвайг некоторое время наблюдал, как белооперенные стрелы ложатся точно в центр мишени. Осторожность наследника коннунга снискала ему прозвище «малодушный» - но отнюдь не сделала его скверным воителем. Конечно, в бое на мечах Хаки уступал многим, – ибо подобная наука требует постоянных упражнений с живым противником. А желающих скрестить с известным трусом клинок как-то не находилось - мужи видели в подобном убыток для чести. Но вот стрелы, нож, рогатина и прочие атрибуты человека лесного, привычного к охоте, отпрыском Гандальва были освоены давно и довольно неплохо. Каждый викинг с младенчества приучает руку к оружию и грезит смертями врагов. Хаки, несомненно, выпадал из общей массы ровесников, но при этом не был ни слабым, не изнеженным. Проблема коннунгового сына крылась в голове, а не в теле, давно привычном к нагрузкам и непогоде.
«Видимо, поход все же не станет для него проблемой». – удовлетворенно подумал Барвайг, когда Хаки отложил лук и с размаху метнул нож в чахлую осину. Оружие пару раз перевернулось в воздухе и застряло в древесине добротно, на два пальца. Не враз и вытащишь, коли захочешь.
- Рад, что встречаю тебя с оружием, Хаки, - заявил ярл, покидая кусты. – Ибо отец твой планирует поход и видит тебя на поле брани.
Далее следовал короткий рассказ о планах коннунга, во время которого Гандальвсан упорно молчал, рассматривая сапоги.
- Не мне перечить отцовской воле, ярл Барвайг, - промолвил Хаки, когда повествование красного ярла подошло к концу. – Я склоняюсь перед его мудростью – и готов сопровождать тебя в любом качестве.
«Быстро же он все понял», - с недовольством помыслил Барвайг. Ярл был человеком прямым и честным, так что увертки и прочие проявления деликатности давались ему с трудом. Впрочем, дело было даже не в его искренности, а в том, что сын правителя хорошо представлял ход мыслей Гандальва. И его мнение о собственной персоне.
А Хаки между тем продолжил:
- Я благодарен тебе за возможность участия в битве – и вероятность достойной воинской смерти. Понимаю, что самое место мне – в отряде Локи, когда бог Огня поведет трусов на битву с достойными мужами… но слишком тяжело мне будет стоять там против отца, братьев и предков.
- Мужи Севера не страшатся смерти, ибо знают – что впереди их ожидает Асгард и звание эйнхерия – дружинника Одина. Однако, радужный мост в крепость асов может и подождать, дав викингам возможность земных радостей. Мы же идем за победой, Хаки.
- Как скажешь, ярл. Когда мне готовится к выступлению? Скажи сейчас, ибо Гандальв и старшие ярлы едва ли потерпят меня на совете.
- Скоро, очень скоро, Хаки Гандальвсан. Мы покроем себя неувядаемой славой и порадуем предков, пирующих в Вальгалле.
- Мне не слишком-то везло к прошлых походах, - криво улыбнулся Хаки. – Не боишься, ярл, брать с собой на битву неудачника, обделенного милостью богов?
- Милость богов порой переменчива, как ветер, - с досадой ответствовал Красный ярл. – Альвхеймер - силен, а дружина отца твоего - храбра. Мы принесем знатные жертвы богам – и воротимся с победой.
- Я буду молить Тора, покровителя воинов об удаче… хотя и сомневаюсь: достигнут ли его слуха слова такого ничтожества как я, - сказал сын коннунга.
- Твой отец очень строг к неудачам, - осторожно заметил Баргайг, - но ты сам казнишь себя более жестоко, и яда в твоих речах больше, чем у Гандальва.
- Увы мне, ярл известный своей мудростью. Распределяющие дары обделили меня храбростью, но не лишили ни глаз, ни ушей. И я часто сетую на то, что ум мой достаточно остр, мешая уподобится юродивым. Ведь они, по крайности, не знают своего ущерба...
- Меня печалят твои разговоры. Хаки сын Гандальва, - нахмурился ярл. – Впрочим, война – дело долгое, и, думаю, у нас еще достанет времени поговорить и о доблести, и о вине.
- Воля твоя, Барвайг Красный, - Хаки слегка наклонил голову в знак смирения. – Хотя, если по правде – я не вижу, что же тут обсуждать.
- Увидишь, - буркнул его собеседник, - и тяжело затопал через подлесок, в сердцах сильно толкнул ту самую осину. Наследник коннунга аккуратно извлек нож из сломавшегося ствола, задумчиво глядя вслед Барвайгу. И даже Фрея не знала, что царило у него на сердце.

(Со Скальдом)

Рагхильда подошла к хижине и стукнула раз по стене перстнем.
- Заходи, госпожа... Я ждал тебя... Боги послали мне весть, не менее тревожную., чем вести из Хригнарики... Не только враги извне желают смерти твоего сына... Твоя свекровь... Мне было видение... Она хочет смерти мальчика, чтобы и дальше править владениями своего сына.
Власть это испытание. Одних власть делает мудрыми и теперливыми, заботящимися о своеих подданных. А у других власть высушивает сердце и и убивает душу... Так что ради власти слабые духом могут убить даже родных... Не единожды Асса отравляла своих недругов, и кажется пришел черед твоего сына... Сегодня утром ко мне прибежал перепуганный слуга и рассказал что Асса приказала утопить волчат... Потому что волчата вырастут в волков и загрызут хозяев... Я понял сразу что у нее на уме... А потом... Боги явили мне вещий сон... На пиру Асса предложит твоему сыну выпить мед из рога отца... В нем будет яд, который действует медленно, и действие котрого видно не сразу... Но яд сожжет его изнутри... мы должны незаметно подготовить все, чтобы отстранить старуху от власти и возвести на престол Агдира, Вестфольда и Винугльмерка твоего сына, на что он имеет законное право...
Рагхильда подавила тяжелый вздох, ее прекрасное, мягкое лицо вдруг стало жестким, а глаза сверкнули сталью.
- Не бывать старухе на троне. Не видать ей власти, по праву принадлежащей моему сыну. Мы должны предупредить его перед пиром, а ее.. - женщина задумалась, - Может, отправит ее к далекому лекарю или на "лучшее место, где безопаснее"?
- Нет... - Торлейв покачал головой. - Нужно сделать вид, что мы ни о чем не догадыаваемся... Но... следите за тем, чтобы ничьи руки не касались ни еды, ни питья, ни одежды твоего сына кроме твоих собственных...
- Я прослежу. - твердо ответила вдова, а затем опустилась на скамью. Глаза ее потухли, спина согнулась, как будто под тяжелым грузом, - Бедный мой мальчик, бедный...
- Пусть народ прогонит старуху с трона, и возведет твоего сына. Я позабочусь об этом. Завтра я выезжаю в Вестфольд, в святилище Тора, дощечки с рунами о созыве тинга будут разосланы в каждое селение... А перед тингом я соберу жрецов которые служат Тору и Фрею, и они начнут подговаривать народ, что все беды из-за того что трон коннунга заняла женщина, не имеющая на него никакого права. И что боги оставили нас, потому что их избранник, в жилах которого течет кровь самого Фрейя и прародительницы Эмблы не допущен к трону..
- Спасибо тебе, я тоже сделаю, что смогу. Старуха отправится на покой.. Сын взойдет на трон.. Как и положено. Благословят тебя боги..
Женщина посмотрела на Торлейва мутными от застилающих их слез глазами, и благодарно улыбнулась. Несмотря ни на что, она была женщиной, и в трудный момент, который снова тучей надвигался на ее судьбу и, что страшнее, судьбу её сына, Рагхильде нужна была поддержка.
- я жалею только что тогда, после смерти твеого мужа, ни у кого не хватило духу тихонько удавить эту старуху во сне.. никто бы не удивился..
- Я не могу никак этого понять.. Разум говорит мне, что Асса должна быть устранена с моего пути, а чувства противятся, считая это бесчестным. Но, что бы там ни было, ради сына, ради спокойствия нашей земли я готова на все.
Торлейв кивнул, и, серьезно глянул на свою гостью:
- Харальд должен стать коннунгом... И не бойся от пустить его на войну.. Пока он будет в походе, боги будут беречь его.. Он уже достаточно взрослый... Вспомни, твой брат взял меч и сражался на равных будучи даже младше Харальда.. Но я думаю, что лишь с твоим братом он может быть в безопасности.. Еще во время моего отца ни один коннуг не решился бы убить сопеника иначе чем на поле боя в открытой битве.. не то что теперь...
- Я помню, ты прав. Да будет так. Он должен пройти все испытания, как прошли мы, а мой брат поможет ему, не более, - Рагхильда чуть задумалась, а затем продолжила тихо, - А я сделаю все, чтобы никто не смел даже посмотреть на законное место Харальда, сына Хальвдана.
- Не лезь на рожон, госпожа.. . Я знаю о твоей честности и благородстве, но мужчины должны сражаться с мужчинами, а женщины с женщинами... У женщин иное оружие, и помни - пусть Асса думает что все идет так как она хочет. Иначе нашим планам не суждено сбыться..
- Я так и сказала, - чуть высокомерно заметила женщина, но тут же добавила, - но ты прав, разумеется. Так и будет.
- На самом деле... Вс етолько в наших руках... Богаапм нет дела будет жив наш мальчик или умрет... так и не став мужчиной... На самом деле его судьба в наших руках... Да хранят тебя боги, госпожа... - Жрец поколнился, и почтительно поцеловал ей руку. - Фрея из чертогов Асгарда да будет тебе в помощь..
Рагхильда чуть улыбнулась, поклонилась и вышла, на прощание коснувшись плеча Торлейва, выражая этим свою дружескую признательность.

Harek Wolfgar, Ирландия
- Завтра мы собираем поход на Гримагаэль. - произнес король Малхи, меряя шагами шатер. - Пойдут ли твои воины с нами?
- Даны такие же враги нам, как и вам. - ответил норманн.
- Они жестоки и не знают жалости. Ваши убивали лишь тех, кто держал оружие в руках, и то, пока те оказывали сопротивление...
- Какая в том честь - убивать слабых и безоружных? - ответил Харек..- А убить женщину или ребенка, не говоря уже про человека, который не полнял на тебя оружие - для истинного воина позор. Такой не попадает в валгаллу по врованиям нашего народа...
- Значит те Даны которые приходят из-за моря не слишком беспокоятся на счет загробного мира. жажда наживы сделала их бесстрашными и беспощадными...
- Они заслужили наше презрение... То что они сотворили в Ингьяланде, до сих пор заставляет наших= воинов морщиться от отвращения...
- Ты принял нашу веру, и ты взял в жены дочь моей сестры. ты теперь один из нас. И я тебе верю... Но тебе не верят мои вожди... Хотя кровь финнагаэль и народа эйрин перемешалась уже настолько, что мы отличаемся только по верованиям и языку..
- Я на твоей стороне, Властитель Тары. Ты хочешь взять Дюпплинн?
- Не только. Я повешу Гримикиля Чернобородого на его воротах... Как подлго разбойника и убийцу коим он и является... И я рад что твои соотечественник помогут мне в этом...
- В моей стране нет единства. У нас много племен и все воюют друг с другом.
- Как и у нас. -с усталым вздохом произнес король. - Мой дед и его дед мечтали что наша страна когда-нибудь стала едина... Будь наши кланыф едины. разве сунулись бы чужестранцы на наши берега? В наших летописях рассказывается, что еще до того как к нам пришел святой Патрик и святой Колумбан, наш народ совершал набеги на Британию, а скотты с севера даже завоевали весь север острова. Мы надеялись что истинная вера принесет нам едиснтво. Но разделение осталось, и лишь границы королевств и графств устоялись.. И до сих пор В Ульстере ликуют, услышав что в Коннахте чуждеземцы ограибитли и сожгли усадьбы...
- Как и у нас... - повторил Харек.
- Я в дестве мечтал объедингить весь остров под свеой властью, как только стану королем. Но став королем, я понял что мне это не по силам. Я не Карл Магнус, и не Оффа Мерсийский... ИТ у меня нет преданных людей, которые пойдут за мной в огонь и воду. У каждого клана свои интересы.ю А моя страна горит под ногами чужеземцев...
- Наши воины пойждут за тобой, куда бы ты не позвал...
- Вас мало... Слишком мало... И я так утсал от всего... Пожалуй взятие Дюплинна и изгнание темных чужаков будет единствененым подвигом, который переживет меня в веках...
- На все воля бога, как говорят ваши пасторы...
- Истинно так. Ты давно не был в Дюплинне, с тех пор как даны прогнали ваших людей оттуда...
- Мы помним и благодарны тебе за, то что ты дал приют нашему народу в своем королевстве. Вы считаете нас варварами, но мы умеем платить вреной службой за добро... мы будем сражаться и возьмем Дюплинн.
- На самом деле мне не нужен этот город. Он чужой для насм, и мы никогда не сделаем его своим... Но мне нужен там верный мне управитель, будешь ли ты им, Харек Вольфгар?
- Как угодно моему королю.. - произнес Харек, и склонил голову.
Король положил ладонь на слегка склоненную голову норманна, и сделал благославляющий жест.
- Может ты и не сможешь объединить Ирландию, мой король, но ты покажешь, ка кэто можно сделать. Кто-то из втоих сыновей сделает это...
- Я на это надеюсь... И верю, что Господь услышит мои молитвы...
Харек вышел из королевского шатра. Прошло много лет с тех пор, ка кон отпраивлся в странствия. Сначала он приплыл в Дюплинн. Ему так и не удалось разыскать родню своего друга и соратника - видно его соотечественники изрядно пострались, когда разрушали его селение... Но его очаровала эта страна, и этиот народ, их язык, обычаи, музыка, песни и их хмельные напитки. Дух страны Эйр вошел в него и не желал оставлять. Он принял их веру и женился на дочери вождя. Но в душе он оставался норманном... С родины не доходило никаких вестей, ибо он пребывал там, куда никакие вести из-за пределов острова не доходили. И вот если они возьмут город, в котором укрепились датские викинги, он наконец узнает, что произошло у негог на родине. Он на это очень надеялся...

КЮНА АССА

Рабыня держит перед лицом госпожи зеркало. Хорошее зеркало, серебряное. Подарено еще покойным мужем. Стоит дороже, чем эта рабыня.
Оно отражает красивую, в самоцветах повязку на волосах, золотые височные кольца, привезенные из Гардарики. Отражает золотые перстни на руке, поправляющей волосы. Много, много перстней, с камнями багровыми, как сгустки крови, и зелеными, как листва.
Это главное. А то, что оно отражает еще и морщинки у глаз, неестественную отдуловатость лица, некрасиво опустившиеся углы рта, седину... Асса не видит этого, не хочет видеть. Больше драгоценностей, больше украшений с яркими камнями, пусть все глядят на них, а не на морщины.
Время меняет людей и мир? Асса не желает этого знать. Если бы она могла, она приказала бы убить Время.
И поделом. Время без вины карает женщин старостью. И заставляет их смотреть, как их место в жизни занимает глупая молодежь.
Ничего не должно меняться. Она молода. Она сильна. Она способна удержать власть вот в этих руках. Смотрите, люди, сколько на них перстней! Это не руки нищенки или служанки. Это руки истинной кюны.
Альтинг? Ладно. Пусть. Альтинг – это бой, где женщина можит помериться с мужчинами и победить их. Если она – истинная кюна.

Альвхеймер. Хаки и его жена.

Хедвиг, невестка Гандальва, занималась рукоделием. Возможно, женщина ее положения, и могла бы прожить весь век в праздности, однако коннунг не терпел под крышей бездельников. Ходили слухи, что даже его покойная супруга собственноручно доила коров и шила мужу рубахи в обход служанок. Может, именно поэтому боги не дали грозному коннунгу дочери, только мальчишек? Впрочем, к подобной работе Хедвиг было не привыкать. Единственная дочь небогатого ярла, она рано заняла место хозяйки под опустевшим кровом родителя. Ей не было и двенадцати, когда жестокая горячка после родов лишила девушку и матери… и новорожденной сестры. Отец, сраженный внезапно свалившимся горем, дал дочери куда больше воли, чем принято в северных семьях. Возможно, поэтому замужество казалось Хедвиг не счастием, а кабалой?
Веретено пляшет свой затейливый танец по плиткам пола, умелые пальцы сноровисто скручивают шерсть в тонкую нить. Но голубые глаза женщины не сморят на то, что делают руки – они устремлены на мужа. Хаки смотрит в окно – и не упрекнет жену за разглядывание. Впрочем, временами ей почти хотелось его упреков. Пусть бы повысил голос, накричал… повел себя хоть немного подобно Гандальву, перед которым Хедвиг до сих пор трепетала, как девочка. Она думала так – и тут же возражала сама себе: ужели она, привычная к свободе отцовского дома, желает себе жизни в рабской покорности? Так она осталась сравнительно вольной… временами – даже вольнее, чем хотелось. Задумчивые глаза оценивающе скользят по фигуре мужа. И не скажешь, что плох – и статен, и родовит, и даже по своему красив. А вот – не люб. И даже не хочет нравится. Последнюю истину Хедвиг с обидой поняла на вторую же ночь их брака, которую Хаки предпочел провести у лесного костра, а не в супружеской опочивальне.
«За что мне подобная доля, о златокудрая Сид?»
Давно уже дочь Хильдинга-ярла не верила сказаниям скальдов о великой любви, давно знала: большая часть браков ищет блага для рода, и любовь супружеская приходит лишь после. Если уж повезет.
Комната расплывается перед глазами.
Хаки… перед свадьбой она проплакала все ночи ,– слишком уж неприглядно описывала молва ее суженого. Истина проста: любая женщина Севера грезит могучим викингом с топором, красным от крови врагов. Именно такими видят девушки отцов своих сыновей, именно о таких вздыхают долгими зимними вечерами. О героях – а не о трусах, над которыми потешается пол Альвхеймера.
Воля коннунга закон – и потому Хильден-ярл, хоть и бледнел от гнева, слыша рыдания дочери, все же отдал ее в срок Хаки Гандальвсану. И с тех пор не было у сына коннунгового хулителя, более злобного на словах, - пока сам властелин этих земель не призвал отца Хедвиг к умеренности. Клюквенной краснотой наливались щеки девушки от хмельных отцовских речей, а на глаза наворачивались злые слезы. Ибо знала она, – не прибавит такая хула ни чести роду ее, ни счастья супружеского – ей самой. Не любят мужи поношений, а видят все – именно она – причина отцовской лютости.
Но время шло, и в юном сердце змеей затаилась злая обида. Она не желала для себя этого мужа, однако – не могла простить того, что он ее не любил.
Даже сейчас Хаки здесь лишь по приказу коннунга – да и то смотрит в окно, а не на жену. Как будто не густы ее волосы, ни ясны глаза да не горда поступь! Многие парни заглядывались на нее еще в девичестве, разбивали друг другу носы за право пронести ее ведро с водой от колодца. Да и сейчас во след Хедви гоборачиваются даже сивоусые гридни, а скальды Гандальва вовсю славят по Северу красу его невестки. Вот только муж той красы будто не видит, - словно всучили ему на ложе беззубую старуху, а не признанную красавицу!
Рука вздрагивает – и на кончике пальца появляется алая капля. Вот уже много лет прошло с тех пор, как Хедвиг колола пальцы веретеном в последний раз. Должно быть она охнула – ибо Хаки резко оборачивается – и вопросительно смотрит на жену:
- Я просто укололась, - говорит женщина. Сын коннунга кивает – и отворачивается так, чтобы Хедвиг не видела гримасы сожаления у него на лице.
Возможно, они были бы счастливы под иными небесами, где нет родительской воли и людских языков. Однако, норны сплели свою нить таким образом, чтобы этот брак не заладился с самого начала.
Увы. Иногда воля богов слишком мучительна для людей.

Хрингарика. Гримкиль, Раги Лысый и его дружина.

___________________________________________________
- У вас в руках топор, топор, топор, а не меч. Мечом сражаются, как капризной женщиной стремясь ударить так, чтобы другого удара не понадобилось. Топор же идеальная женщина, которую вам хочеться использовать ещё и ещё. - Гримкиль Изобрёл целую философию для своей дружины, которая целиком вооружена топорами. - Не отказывайте себе, но держите контроль над ней, не смейте баловать её. Не давайте ей обладать вами. Знайте куда и когда полетит ваше оружие. Свен, у топора есть не только боёк.
- Ярл, мне нужно с тобой поговорить... - на краю арены появился Раги Лысый, его десятник.
- Что тебе нужно, друг мой? - Гримкиль вышел из черты арены и приказал воинам тренироваться дальше.
- Мне не нравиться твоя идея с захватом Хрингарики.
- Хрингарики? - Если бы на нём не было маски, то Раги увидел бы его улыбку, хотя от его зорких глаз не утаилась склдка под его живым глазом.
- Именно, нам придётся делиться с Кегни нашими же землями, к тому же такие безумцы, как он не остановяться никогда. Они будут продолжать убивать даже если их загнать по землю в объятия Хель.
- Кегни не должен тебя волновать - он лишь ступень, как и Гутхорм и Хрингарика, ты понимаешь меня?

Хегни пришёл домой пьяным. Почти пришёл. Его нашли дружинники, когда тот пытался перелезть через межу. Долго пытался. И почти перелез, когда его взяли под руки и оттранспортировали в усадьбу. Очнувшись, он увидел перед собой постылую Кару с её вытянувшимся лошадиным лицом и жалкой полуулыбкой.
- А Крр... - хотел было выругаться Хегни и ударитm жену, но лишь взмахнул рукой. Потом подгрёб её под себя, в надежде хоть этим победить головную боль похмелья. Когда всё было кончено, Хегни запахнулся и вышел из помещения. Голова не прошла. Мало того - появились мысли, вспомнилось вчерашнее. "Ещё одна дочь будет", - подумал он, - "А куда их? Правильно говорил брат - расширять владенья надо."

Агдир.

Тинг. Тинг. Тинг это не просто совет вождей, это место где можно увидать друзей и родичей из дальних селений, поторговаться и похвалиться ратными подвигами да новыми нарядами. Здесь молодые воины ищут себе невест, а старики вспоминают молодость.
Тинг - это шанс попасть в дружину конунга. Тинг - это тинг. Поэтому, когда по всей земле разнеслись вести о новом тинге, бонды и хирдманы с радостью поддержали эту весть. Люди собирались в дорогу, охотники сдирали шкуры с убитых зверей, чтобы продать подороже, кузнецы выбирали лучшее оружие из кованного за год, ратники чистили доспехи и мечи.
Все знали, что этот тинг будет судьбоносным для Агдира, Вестфольда и Вельгумерка. Из уст в уста передавалась весть о скором совете.
Тинг.

Олень стремительно несся по лесу, огибал деревья, наклонял увенчанную рогами голову, чтобы не зацепить низкие ветки… Останавливаться ему было нельзя – ведь по пятам шла стая.
Волки мчались молча, слышен был лишь скрип снега под подушками лап. Они не особенно спешили; их задачей было – загнать оленя к трем высившимся неподалеку скалам.
И им это удалось.
Действуя необычно слаженно даже для стаи, волки заставили оленя с разбегу влететь между скалами… и увидеть впереди несокрушимый камень. Бежать дальше было некуда.
Единственное, что оставалось – это молотить копытами любого, кто подойдет… что олень, похоже, и вознамерился сделать.
Только вот волки даже и не собирались кидаться на него. Просто угрожающе рычали, не выпуская из ловушки.
А потом появился Эгиль, положивший руку на загривок крупного волка.
– Похоже, вы нашли хорошую пищу, серые братья, – заметил он. – Где у него голова? Здесь? Здесь?
Эгиль касался ладонью камня на разной высоте, пока не получил утвердительное рычание.
– Очень хорошо…
Он прекрасно знал, где находился олень. У слепых превосходный слух… а те, кого жизнь заставит, научатся метать ножи на звук и без промаха.
Что и вышло – клинок Эгиля вошел в жилу на шее оленя и тот повалился на снег.
Эгиль немного подождал, пока зверь умрет. Подошел, нащупал рукоять ножа, выдернул его и принялся вырезать куски мяса.
Стая собралась вокруг и ждала, пока вожак даст им еду.
– Вот так же будет и с Барвайгом и его воинами, – заметил Эгиль, бросая мясо своим спутникам. – Серые братья, вы не против отправить нескольких бойцов к своему конунгу?
Волки совершенно не возражали.

Хрингарики.

Гутхорму повезло. Едва въехав в границы Хрингарики он наткнулся на кучку разбойников, как рах нападавших на деревню. Драка была короткой и жестокой. Юный конунг всегда не навидел бессмысленно и бесчестное кровопролитие, так что просто осатанел от гнеа, когда увидел, что творят разбойники на его земле. Ну а в гневе он всегда становился берсерком, так что не было ничего удивительного в том, что он спокойно увеличил в количестве, но уменьшил в качестве вожака разбойников, перерубив его пополам вместе с мечом, шлемом и кожаным доспехом. Увидев это, воины его воодушевились и вступили в бой. разбойники были сломлены быстро, однако бежать не смогли - воины конунга их догнали и отправили в Хель. После этого Гутхорм не мешкал - тут же направился к Атли Тощему. По дороге к нему на руку опустился ворон, с привязанной к лапе грамотой. Не так давно Гутхорм выучился читать, вдохновлённый примером сестры, так что руны не скрывали для него никакой тайны.
"Тинг! - подумал он. - Я не могу пропустить его - Харальду понадобится моя помощь! Плохо. Очень плохо! Значит так, сперва к Атли, сказать ему всё, что думаю, а потом обратно в Агдир и побыстрее!"
Сказано-сделано! К закату одинадцать всадников были у Атли, а на рассвете они устремились обратно в Агдир. Всю ночь перед этим Гутхорм имел долгую беседу со своим наместником, после которой тот выглядел малость потрёпанным.

Хрингарика.

- Куда ушёл?! Как ушёл?! Кто позволил?! Я зарублю Атли и созывателя этого богами проклятого тинга, а потом вырву кишки ублюдку Гутхорму.
- Ярл ты должен присутствовать на тинге, как и Олень.
Живой глаз Гримкиля покраснел от злости, сосуды полопались - он жаждал крови, но не как Гутхорм, он жаждал крови Атли... И Гутхорма... И Харальда... И всех...
- Раги, Владимир, Эрик... В деревню Атли. Убить всех воинов. А Атли оставить мне в целости и сохранности. Я хочу его крови... Когда я вернусь с тинга всё должно быть в лучшем виде...

Вечером в бухту Агдира, из усадьбы Акерхус. что расположена в Вестфольде, прибыл большой корабль на вадцать скамей по одному борту. На корабле были синие паруса. Паруса Тора. Мачта была в форме молота. А на носу судна была голова козла. Ни один морской разбойник в здравом уме и трезвой памяти не станет нападать на корабль посвященный богам. В любом фьорде такой корабль - желанный гость. Торлейв Мудрый сошел на берег вслед за агдирцами, чтобы встретить гостей. Завидев синие паруса, на берег выбежало пол селения. Дощечки с вызовом на тинг уже были разосланы три дня назад, и в течение недели должны были дойти до самых удаленных уголков трех одалей Инглингов.
- Приветствую тебя Торлейв наследник Тора. - сошедший с корабля первым жрец с руной Тиу поклонился Торлейву, и тот поклонился в ответ.
- Привествую тебя Игни наследник Ингви.
Каждый выходящий человек в просторных белых одеждах с руническим знаком своего бога спускался с корабля, и приветствовал главного жреца Агдира. Торлейв приветствовал каждого лично, называя его имя и имя бога или богини, которым они были посвящены... Двадцать жрецов и жриц, каждый представявший своего бога или богиню, прибыли в Агдир из Вестфольда, чтобы помочь Торлейву и его подручным провести Великий Зимний тинг, который по традиции проводился накануне Первого Дня Зимы - осеннего равноденствия. На тинге решались споры, справлялись свадьбы, заключались торговые сделки и мирились соперники. Тинг проводился в Священной Роще, на горе в десяти милях от усадьбы Агдирских коннунгов. Торжественная процессия из тридцати жрецов и жриц, сопровождаемые служками, изобравшими альвов, валькирий, дисов и дис, прошли в священную рощу, и встали кругом в круге камней...
- Все ли готово для проведения тинга, Сын Тора? - спросил жрец в сером одеянии, с широкополой шляпой на голове, и один его глаз был закрыт повязкой. Жрец представлял здесь самого Одина.
- Клянусь кольцом Тора -Тунора и Обручьем Тюра - Тиу, и Ожерельем Ингви-Фрея, что все готово к проведению тинга, и все перед лицом богов будет справедливо, и каждый сможет высказать все, что считает необходимым, и никому в этом не будут чиниться препоны... Асы и Ваны Асгарда будут свидетелями...
- Ньерд покарает тех, кто не сдержит свои клятвы, и чертоги мрака ждут их за порогом мира живых... - произнес жрец Ньёрда с амулетами в виде двух не то змей, не то волнистых линий...
- Тор покарает тех, кт не сдержит свои клятвы... - ответил Торлейв, поклонившись в ответ.
- Фрей и Фрейя не дадут своих благ тому, кто отступится от своих слов... - хором произнгесли мужчина и женщина с амулетами в виде колоса и жолудя...
- Да будет так! Да будет всякое слово, произнесенное в этом месте, правдиво, да будет всякое обещание, выданное здесь, нерушимо, да будут решения, вынесенные здесь, справделивы...
- Да будет так! - произнесли хором все тридцать жрецов и жриц, и взялись за руки....
- А теперь, мы призовем богов, чтобы боги снизошли к нам, и чтобы боги вселились в нас, и чтобы боги говорили через вас. - объявил жрец Одина... Он взял свой бубен и затянул песню на древнем языке... - Водан услыши нас, Водан посмотри на нас, Водан снизойди к нам, Водан явись к нам, Водан вселись в нас! - ритм выбивамемый руками жреца на бубне, стал более четким. Каждый жрец подхватывал ритм, и начинал призывать своего бога, пока все 12 богов и богинь не явили свою силу...
- Водан херкомен! Тунар херкомен! Фрея херкоме! Фрейар Херкомме. Ньёрдэ херкоммен! Видар херкомме! Тиу Херкомме! ...
На короткий миг в священной роще воцарилась тишина... Служки снова забили в бубны. затренькали струны на гуслях, зазвучали флейты свирели ... Взявшись за руки, жрецы стали обходить большой валун в форме человеческой фигуры из черного железняка, распевая не то молитвы, не то пожелания. Обойдя один круг, жрецы начинали двигаться в противоположном направлении... Сделав двенадцать кругов в обе стороны, жрецы и жрицы сели на дубовые сиденья, вырезанные прямо из дубовых, ясеневых. вязовых и березовых пней... Совет жрецов начался... Всем служкам и прислужникам было велено удалиться из священной рощи. и не приближаться к ней ближе чме на 200 шагов... Совет был тайным. Сегодня ночью они - эти тридцать мужчин и женщин, старых и молодых, вершили судьбу трех племен владений рода Инглингов - которому грозило угасание взамен предсказанного процветания...

Альвхеймер. Барвайг Красный.
____________________________________________________
Ярл Барвайг пребывал в заботах с раннего утра и до самого вечера. Воинская слава - это хорошо, но подготовка к войне - дело хлопотное. В древности боги были ближе к людям, и дозволяли полюбившимся героям не заботится о пропитании, кладя все силы на подвиги, снабжали их вечной одеждой и неуничтожимым оружием. Ныне правнуки тех воителей могут лишь с завистью вздыхать - но даже викингам не хватит сил побороть изменение мира. Приближается последняя битва - и боги удалятся от людей, предоставляя им заботится о себе самостоятельно. Вот Баргайг и заботился, являя Альвхеймеру лик мудрого старейшены, а не берсерка. Сколько надобно запасов? Как их перевозить? Откуда брать? Где хранить? Сплошные вопросы - и для каждого спрашивающего у Красного ярла находилось мудрое слово.
"Воистину, мудрого командира поставил Гандальв над своими гриднями", - одобрительно шептались старики, а сам коннунг лишь одобрительно крутил ус, глядя за усилиями ярла. Ибо был Гандальв вспыльчив, но умен, и не видел в помощи Барвайга замыслов коварных и посягательств на власть свою. Серый коннунг был опытен - и уверен в силе своей, а потому не боялся понести урон от чужой мудрости.
А Барвайг все работал.

КЮНА АССА

Трон был мрачен и грозен. Древний, из потемневшего дуба, украшенный резьбой. Подлокотники щерились пастями чудовищных то ли зверей, то ли демонов. Кюна вспомнила, что каждый раз, садясь на этот трон и кладя свои руки в тяжелых кольцах на эти резные головы, она чувствовала себя чародейкой, усмирившей, подчинившей себе двух могучих духов.
Ах, если бы было так же просто подчинить себе нынешних врагов...
Кюна еще раз окинула трон взглядом.
На альтинг кюна Асса не пойдет пешком, как бредет простонародье. И не поедет на коне, как едут повелители отрядов. Нет, ее понесут на троне, под кличи свиты! Пусть все видят, кто она такая!

Фроди сидел и думал. Хегни дурак. Сильный, могучий, любимый дружиной, яростный в битве, но дурак. А, если планировалась война, нужны были союзники. Союзники сильные, союзники опытные. Мальчишка был мальчишкой, но у него было много советчиков. Без них он был никем, но с ними. И всё надо было делать быстро, как бы меду прочим, чтобы никто особо и не заподозрил ни его ни брата в каких-то там приготовлениях. Союзников собирать и переманивать умеют все. Тем более старая ведьма. Этой бабе в житейской мудрости не отказать. Её надо опасаться особо. Уже было, что она вставала поперёк пути тем, кто и без неё жил спокойно.
И Фроди вышел во двор.
- Барди, обратился он к чернобородому дружиннику. Как ярла Гримкиля найти знаешь. Разговор у меня к нему. Так и передай. И ещё он знает, что я человек слова. По пустякам тягать не буду. А разговор для него выгодный. И не только денежный. Дело чести. Он поймёт. И к Гандальфу загляни. Этому скажи, что я буду у него вскоре. Ну, всё. Да, по дороге заедь к Хегни, скажи - пусть гридней готовит. И при деле будет и отойдёт. Хватит с него пьянства и блуда. Только, передай как просьбу. А то пришибёт ненароком. Ласковый он с утра. Ну, двигай.
Чернобородый кивнул и стал седлать коня. Конфиденциальные поручения он выполнял и ранее и знал, что ярл, как строго спросит выполнение, так и хорошо наградит, если всё будет исполнено быстро и правильно.

Альвхеймер. Коннунг Гандальв.
____________________________________________________
Серый коннунг ехал по селению верхом и с удовольствием разглядывал следы Барвайговых приготовлений к походу. Сам Красный ярл гонял молодняк вокруг коннунговой усадьбы. Из каждого окне на юношей смотрели прекрасные девичьи очи - за воинскими состязаниями наблюдали и служанки, и дочери гридней и даже их матери и бабушки, вспоминающие молодость. Естественно, при таком "надзоре" осрамится было немыслимо - и каждый юнец трудился за дюжину, показывая отвагу и силу .
Коннунг улыбнулся в усы: стараниями Барвайга в Альвхеймере удвоится число свадеб. Однако - уловка вышла действенной, и подготовка к войне шла быстро.
Гандальв смотрел и тихо радовался... пока взгляд его не наткнулся на сына. Хаки не принимал участия в молодетских забавах, одиноко стоя в стороне, под вышитым стягом Альвхеймера. Коннунг остановился невдалеке, угрюмо разглядывая сына - и в очередной раз вопрошая богов, откуда в его роду такое недоразумение. Серый коннунг был горд до лютости - и ему было тяжко сносить справедливые насмешки гридней над наследником. Пусть даже он сам положидл начало подобной молве - результат коннунга мало радовал. И Гандальв в очередной раз задумался: а стоило ли вообще посылать это чудо на войну? Да, речи Барвайга мудры - но если сын в очередной раз продеманстрирует воинам ирусость - срама не оберешься. Хаки уже тридцать - так что его поведение уже не спишешь на молодость и отсутствие опыта...
Увы, но властитель Альвхеймера не видел в наследнике сына - нет, Хаки был для него лишь ходячей проблемой.
И, несомнено, это чувствовал.
Гандальв пришпорил жеребца - и стрелой пронесся по главной улице, едва не сбив пару торговцев.
Главное - подальше от скверных мыслей. Ибо серый коннунг уже не впервые ловил себя на том, что почти желает смерти своему единственному сыну...

Агдир. Тинг

Пять статуй богов. Пять избранных жрецов. Жертвенные огни и дым, возносящих молитвы. Четыре резные скамьи, на которых сидели старцы, избранные законоговорителями от Агдир, Вингульмерка, Весфольда и Хрингарики: Бьерн Старый, Свен Свенсон, Хаген Секира и Торлейв Торлейвсон, представлявший Агдир. Старшим среди них был Хаген, согбенный под властью лет, но все еще крепкий и сильный, а в глазах его светилась та мудрость, которой может обладать тот, кто прожил не один десяток зим.
Собирались люди, рассаживаясь на скамьи и голую землю, приезжали херсиры и ярлы, воины окольчуженные, но безоружные, слуги, разносившие чарки доброго эля и хмельного меда.
На дороге показалась процессия, шедшая из конунжей усадьбы - четверо дюжих слуг несли трон с могущественной кюной, восседавшей на нем, точно сама Фригг в чертогах Валгаллы. А следом за ней шел дворовый люд.

Трон плыл над головами собравшихся на тинг людей. Говор смолк, воины отставили чары с медом.
Все взоры были устремлены на приближающуюся кюну.
Обычно Асса любила всеобщее внимание, оно пьянило ее, придавало силы и красноречия. Но сейчас... что видела сейчас старая кюна в этих волчьих взорах?
По пятам за владычицей катилась волна криков: "Кюна Асса! Грядет кюна Асса! Дорогу владычице!"
А впереди... почему повелительницу не приветствуют крики собравшихся на тинг воинов?
Ассу мутило от ярости и дурных предчувствий. Накануне она видела недобрый сон: выброшенный на берег, разбитый в щепы корабль. И хотя старая служанка истолковала сон -- дескать, от моря к кюне придет новое богатство! -- Асса не могла отрешиться от чувства, что близится ее конец.
Но показать это... о нет, не дождутся!
Трон был осторожно поставлен наземь, и кюна поднялась во весь рост. Слуга поспешно подал ей посох, украшенный самоцветами.
— Доблестные воины! — Голос Ассы был ровен и громок. — Мужи, украшенные мудростью! По воле богов сошлись вы на тинг — и да послужит все, что вы решите, на благо вам и людям, что идут за вами! Да не устыдятся ваши доблестные предки, что из Вальгаллы глядят сейчас на вас, и да гордятся потомки каждым словом, что вы произнесете сегодня! Да будут речи ваши совершенны и ценны, как камни ожерелья, и да будут слова ваши так же метки, как копья в ваших могучих руках!

Гутхорм чуть запоздал и прибыл на тинг, когда Асса уже садилась на своё место. Въехал он не менее величественно, чем старая кюна, но величие его было другим. Это было величие могучего воина, до сих пор не знавшего себе равных во всей Норвегии, величие конунга, отвоевавшего свою страну собственными силами и не собиравшегося отдавать её никому, величие наставника того, кому пресказанно стать первым конунгом объединившим под своей рукой всю Норвегию. Гутхорм не произносил долгих речей - он просто въехал на альтинг, вынул из ножен меч, воздевая его в салюте и прокричал:
"Сыны Одина! Да не прогнётся под вами Биврёст!!!"
Ответом ему служили приветственные крики. Гутхорм и его воины сложили оружие, как того требовала традиция в специальный сундук и проследовали к столу, где сидели Рагхильда, Харальд и воины Агдира.
- Привет тебе сестра! - поклонился он. - Рад видеть твою красоту не потускневшей, а мудрость не пошатнувшейся! Привет и тебе, Харальд! Да не ослабеют твои руки и разум, когда придёт время!
С этими словами он расположился слева от воспитанника и положил ему руку на плечо, чтобы все на тинге видели - Гутхорм из Хрингарики своего племянника не оставит!
Уже сев, он кинул на Ассу быстрый взгляд, и рука его тут же потянулась к пустующим ножнам. Глаза старой кюны горели неприкрытой ненавистью...

Агдир
Тинг начинался, а Харальд все не мог справиться со своими чувствами. Хоть и сохранял спокойное выражение на лице.
"Ну почему так! Мы же одна семья... так почему мать моего отца желает мне зла? Тор свидетель - я никогда не наносил ей обиды. И сражаться вместе - лучше, чем обращать мечи друг против друга".
Юноша посмотрел на мать, на стоящего рядом дядю.
"Нет, что бы не случилось - я не дрогну. Как и они не дрожали - тогда, пятнадцать лет назад..."
От невеселых мыслей Харальд чуть ссутулился. Теперь же он сел ровно и устремил прямой взгляд на Ассу.

Близ Альхейвмара, лес
- Что ты увидел, серый брат?
Ответные рычания и поскуливания не принял бы за ответ никто из людей - кроме Эгиля.
Один из его волков отправился на разведку - посмотреть, что и как.
И посмотрел - ворваться внутрь явно было не по силам стае.
- Значит, будем ждать, - улыбнулся Эгиль. - Рано или поздно кто-нибудь выйдет...

Альвхеймер. Хаки.
__________________________________________________
Деятельный Барвайг всячески пытался привлечь Хаки к подготовке похода. Однако, сын коннунга, хоть и не отказывая ярлу в просьбах, не получал ни малейшего удовольствия от процесса. Пусть он являлся формальным главой отряда, все знали, что это - лишь дань традиции, и знали - почему. Так что Хаки по-прежнему не встречал в воинах приязни.
Сегодня Красный ярл махнул левой рукой на попытки сблизить коммандира с его гриднями - и отправил Хаки в лес. Военный поход - дело трудное, а посему старики заповедовали брать с собой все с запасом, чтобы бегать по лесам вместо подготовки к рати. В частности, это касалось оружия. Лук - верный друг воителя и охотника. Однако, древесина недолговечна, а интенсивная стрельба вкупе в непогодой причиняет урон самому и хорошему оружию. Вот ярл и озаботился проблемой, повелел Хаки найти подходящие деревья и пометить их для слуг-лесорубов. Дело это тонкое, на рабов полагатся нельзя - а отряжать гридней - боязно, что обидой сочтут. В отличае от остальных, сын правителя вовсе не жаждал демонстрировать воинское мастерство в потешных стражениях, так что его кандидатура явилась оптимальной. Выбор устроил и ярла, и Хаки.
Он быстро прошел по селению, стараясь не попалаться на глаза прохожим, и ступил под сень леса.
В отличае от родительского крова, здесь Хаки Гандальвсан чувствовал себя, как дома.

– Что-что, серый брат?
Крупный волк утвердительно рыкнул.
– Значит, человек вышел из Альвхеймара и направился в лес, – задумчиво произнес Эгиль. – Это несомненный шанс. Что ж, последуйте за ним, серые братья. Не показывайтесь на глаза – но подождите, пока он не зайдет достаточно далеко. Вперед!
Эгиль был способен приказывать волкам одной лишь легкой мыслью… но редко поступал так. Только когда нужно было вести себя тихо.
Звучащая речь позволяла помнить о том, что ты – человек. А не вожак стаи волков.

Серыми, неслышными тенями скользили волки меж деревьев, следя за каждым шагом человека. Ни одного звука не доносилось от них – на охоте стая Эгиля никогда не выла, чем и отличалась от других.
Когда человек в очередной раз остановился, они поняли – пора.
И вышедший из Альхейвмара внезапно оказался в кольце волков – широком, не меньше двадцати шагов… но в кольце.
А спустя пару мгновений меж деревьев показался Эгиль, положивший руку на загривок крупного волка.
– Приветствую тебя, – произнес он.

Тинг в Агдире Совметсно с Тельтиаром.
Старший Законоговоритель поднялся со своего места, и, осмотрев собравшихся на холме людей прищуренными глазами из под кустистых бровей, молча подал знак. Мальчишка в крылатом шлеме трижды протрубил в рог. Трубный рев эхом прокатился по окрестностям, всполошив стаю ворон, сидевших на ветвях дубов и вязов в священной роще, и с карканьеми подняшихся в небо. Толпа затихла в благоговейном трепете.
Старший законоговритель прокашлялся, и прокричал:
- Это знак, что Один среди нас! Люди Агдира, Вестфольда и Вингульмёрка! Ярлы и Бонды! Мы собрались здесь, на Холме Собраний, чтобы почтить память предков, вознести хвалу богам за собранный урожай, договориться про свадьбы, и воссатновить справедливость и порядок, если они где-то былои нарушены, и покарать тех, кто нарушил законы или обывчаи нашей земли. . Если у кого-то есть жалобы, которые не смог разрешить ваш хёльд или хёвдинг, пожалуйте сюда. Вас выслушают и вынесут справедливое суждение. Если у вас есть спор, который не смог разрешить ваш хёльд или хёвдинг, пожалуйте сюда. Если у вас есть жалобы и вы недовольны правлением вашего хёльда, хёвдинга или ярла, выскажите это здесь, и законники и старейшины вынесут справедливое решение.
Однако жалобщики не спешили подниматься со скамей, молчали ярлы и хевдинги, хотя у них и были заготовлены вопросы, которые они хотели решить. Кто-то собирал рать в поход, и желал получить благословение богов, другой собирался взять виру за убийство родича с соседа, третий хотел вступить в права умершего отца, но - они молчали, словно ожидая, пока первым не выскажеться конунг.
- Есть ли у вас дела, которые на дают вам покоя, и с которыми вам нужно обратиться к нам, или к Кюне, чтобы решить их? - спросил Старший Законоговритель, осматривая притихшую толпу...
И тут людей как будто прорвало. Разом послышались возмущенные крики мужчин и женщин, перекрывающие и перебивающите друг друга, и складывающиеся в нестройный хор голосов.
- Какие там споры? Какие могут быть разборки? Все наши соседи пошли на нас войной!
В этот момент, точно по условному знаку, поднялся один из богатых бондов Хрингарики:
- Нашу страну грабят и жгут. Наших детей насажитвают на копья, а наших жен насилуют! Враги жгут наше добро! Почему не собирают войско? Где тот кто поведет нас в битву?
Толпа разразилась одобрительными криками, а следом встал другой землевладелец, уже из Вестфольда:
- Да разве может женщина вести войска на битву? Где тот обещанный нам конунг, который возьмет под свою руку весь Северный Путь?
И тогда встал Хегни Золотой Пояс - самый богатый и уважаемывй бонд Агдира:
- Почему только чужеземный конунг беспокоится о наших домах и землях? Почему у нас нет своего конунга - воителя или хотя бы того кто его заменит? Сколько можно терпеть?
Тут встал бонд Трори из Усеберга:
- С тех пор как умер наш конунг Хальвдан, урожаи снизились, и приплод у скотины не тот что раньше. А тут еще град побил посевы, и буря угнала косяки сельди далеко в море. Не гнев ли это богов, что у нас все еще нету конунга, которому они благоволят?
Тут поднялся хёльд из Вестфольда.
- Мою усадьбу сожгли викинги из Гаутланда, пока я ходил на Хригнарики. Мыслимо ли такое было во времена Хальдвана?
- А у меня кобыла понесла двуногого жеребенка! - крикнул конюший из конунжьей усадьбы Агдира.
Кто-то из женщин в толпе засмеялся.
- Все потому что кобылы тебе милее чем женщины... - крикнула какая-то женщина - видимо жена хёльда или ярла.
- Так кобылы хоть благодарны за заботу, и не требуют новых украшений и нарядов... А то каждая карла хочет быть колодой нарядов, березой браслетов и рябиной гривен, даже если у нее самой лицо как у кобылы ..- ответил конюший, ничуть не растерявшись.
По толпе прокатился смех, даже Торлейв смеялся, утирая слезы...
- А я вот что вам скажу... Зачем нам старая кобыла на троне, которая уже в Хель вот вот должна отправиться, и уже не помнит, сколько у нее там владений, и что в них надо делать, коли есть молодая и умная кобылица, да и жеребенок ее уже подрос... - сказал хёвдинг из Агдира по имени Орм Косматый Медведь, про которого говорили, что у него 4 жены и 2 дюжины сыновей и дочерей не только от жен, но и от служанок. - Какое процветание может принести женщина, в которой самой силы жизни иссякли?
- Да и времена нынче не те... - подхватил Арни Сварливый- хёльд из Вингульмерка. - Пора бы бабушке угомониться и уйти на покой... Сыну Хальдвана нынче столько же, сколько было Гутхорму конунгу Хригнарики, когда он свой удел отвоевал у врагов, и сам сразил троих неслабых воинов собственными руками!
- Конунг! Нам нужен конунг! Харальда в конунги! - закричали сразу несколько голосов, и вот уже несколько голосов переросли в хор, и слились в нескончаемый гул...
- Тише! - крикнул Торлейв, встав со своего места, и протрубил в висевший на его шее рог. - Пусть сама кюна ответит на ваши жалобы.

Гутхорм сидел на своём месте и внимательно вслушивался во вроде бы не разборчивые, а на самом деле очень важные выкрики толпы. Пока ярлы, бонды и прочие гости альтинга были настроены поддержать Харльда, но конунг Хрингарики слишком хорошо знал, что способна творить Асса своим красноречием. С тревогой ждал он ответной речи старой кюны и продумывал свои действия.
"Мне было куда проще! - неесло усмехнувшись подумал Гутхорм. - Всего-то пришлось сбежать от Хаки-берсерка, победить Хьялли, да и самого Хаки, а потом пережить неравную битву! Но это всё сущий пустяк против старой ведьмы! Она куда опасней и Хаки и Хьялли, да и Гримкиля вместе взятых!"

Альвхеймер. Лес. Хаки Гандальвсан.
___________________________________________________
Избитая истина: Хаки был известным трусом. Его считал трусом отец, обвиняла в малодушии молва и высмеивала коннунгова дружина. Однако, неожиданно оказавшись в окружении волков, он почему-то не испугался. Возможно, потому, что все это выглядело слишком ирреальным, как сцена из древнего сказания. Волки, обладающие почти человеческим разумом, - и человек в окружении волков. Сказка!
Возможно, поэтому, обыденные слова незнакомца, которые должны были смутить, испугать, - вызвали у Хаки неожиданный смешок:
- Приветствие от злого духа леса? Видимо, мне пора возносить мольбы Хеймдаллю, дабы бог света защитил меня там, где бессильно оружие? - он выразительно покасиля на волков.
- Если ты враг - то делай свое дело, не смущая мой дух разговорами. Может, я и не первый из воинов - но все же продам свою жизнь подороже. А, если человек... прости, но твое появление больше располагает к битве, чем к беседе. Гости не заходят на порог дома с оружием, а здесь ты - чужак.

ТИНГ

Кюна Асса вскинула руки над толпой.
— Мужи Норвегии! — Голос ее был громок, но это был голос матери. — Вы говорите о грозных бедствиях и великих деяниях, что ждут нас, — а ведете себя, как молокососы. Не накричались в колыбели?
Королеве удалось добиться того, что шум стих.
— Старая кобыла, говорите вы? — Ассе удалось скрыть гнев, она говорила насмешливо, почти весело. — Слышала я, слышала, не оглохла еще ваша кюна от старости... Но мне ли вам объяснять, что даже старая кобыла лучше, чем жеребенок, едва-едва научившийся переступать копытцами по дороге. И такого вы хотите запрячь в тяжкий воз государственных забот?!
Голос женщины стал грозным и страстным:
— Харальд, сын сына моего, плоть плоти моей... кто любит его больше, чем я? И вы по неразумной прихоти хотите обрушить на него, юного, неокрепшего, тяжкий груз правления, который сомнет и раздавит мальчика? Не позволю! Не дам!
На миг кюна замолчала, взглядом хищной птицы оглядывая толпу, притихшую под ее страстным напором, и заговорила немного спокойнее:
— Вы кричите о бедствиях, настоящих и грядущих, и призываете мечи и секиры на пир валькирий? Пусть так. Твоя кюна согласна с тобой, народ Норвегии. Быть войне! И возглавит войска — слышите ли слово мое?! — возглавит войска Харальд!
Последнее слово она выкрикнула молодо, звонко, пронзительно.
— Я кусаю свои губы в кровь, произнося это имя, я рву свое сердце, но я не могу этого не сказать, это долг кюны. Боги молча и безжалостно ждут, когда я брошу вам это имя! Так спряли пряжу норны! Если Харальд не юнец, а мужчина, он покажет это именно сейчас!
Кюна выхватила взглядом из толпы ненавистное лицо — и голос стал сердечным, почти просящим:
— Гутхорм, ясень брани, муж доблестный, тебе и никому другому могу я доверить своего внука! Будь щитом у его плеча, храни его, сына сестры своей! Молю, не забывай, как он юн, неопытен и слаб!
Голос кюны дрогнул, оборвался — и женщина вновь опустилась на резной, темный от времени дубовый трон.

Гутхорм был в смятении. Что имела ввиду старая кюна на самом деле, каке планы крылись за её речью? Он не знал, но догадывался, что ничего хорошего ни ему ни Харальду планы Ассы не принесут!
Но тинг ждал, обратив на него свои взоры, так что Гутхорм встал и ответил:
- Я буду с ним, мудрая Асса. Я защищу его, пусть даже ценой своей жизни от любого, -он едва заметно выделил это слово, - врага, откуда бы он не ударил!
Произнеся это, Гутхорм сел и взглянул на Ассу, пытаясь по лицу понять её замыслы...

Агдир. Тинг.
Лицо Торлейва помрачнело. Война. Она уже пришла и от нее не скрыться. Умна старая кюна. И Харальду кость броисла, и сама в кресле усидела.
- Да будет так. - сказал Торлейв. - Сейчас нас всюду обступили враги, и грядут тяжелые времена. Но как только юный Харальд вернется домой с победой, он будет достоин занять трон своих предков - не только по праву рождения, но и по заслугам. Пусть юный конунг ведет войска в битву и держит знамя Агдира! А мы встанем с ним плечом к плечу и прикроем ему спину. Да зравствует конунг Харальд, и да продлятся дни его! И да даруют Боги ему победу над всеми врагами, которые замышляют против него худое... Отныне сам конунг поведет вас на битву!

Осень постепенно вступала в свои права – ночи все больше удлинялись, а дни, напротив, становились короче, трава потеряла свой насыщенный изумрудный цвет, враз став какой-то тусклой, с деревьев начали облетать листья. Все чаще холодные ветры прикасались к щекам Гюды, напоминая ей о том, что скоро начнется длинная-длинная Ночь. Ячмень и рожь уже давно были сжаты, так что многие люди томились от безделья, не зная, чем занять время.
Гюде были понятны их мучения – раньше ее жизнь в отцовской усадьбе не отличалась особым разнообразием. Днем она ткала гобелены, а по вечерам мечтала, глядя на далекие звезды.
А однажды в ее жизни произошел резкий поворот – отец подарил тринадцатилетней девице жеребенка. Прошло полгода – и Гюда целыми дня пропадала за стенами дома, осваивая науку верховой езды. Но после взлетов обычно бывают падения – наступила осень, и прогулки закончились. Вновь потянулась тоскливая череда однообразных дней. Воины пили пиво и ели оленину. Воины тренировались и уходили в викинги. Девушка оставалась дома и под чутким руководством матери училась управлять огромным имением.
А вечерами задумчивая луна глядела прямо в душу Гюды и читала там, словно в раскрытой книге, все ее мечты и желания. О чем могла грезить дочь Эйрика? О далеких странах, рассказы о которых слышала порой от отца и его воинов. О красивых украшениях, что будут привезены из очередного викинга специально для нее. О богатом и знатном женихе. Да, последнее занимало ее мысли чаще всего остального. Девушка часто представляла себе высокого, светловолосого воина, одинаково искусного в обращении с мечом, секирой, боевым жеребцом. Он, конечно же, будет властелином половины Норвегии и все свои богатства бросит к ее ногам. Он увезет ее далеко-далеко, туда, где зимы не бывает вовсе, и она, Гюда, будет сопровождать его во всех походах.
-Госпожа, госпожа!, - рябая служанка Сейя прервала мечтания девушки в самый неподходящий момент, - вас зовет конунг Эйрик.
Гюда кивнула, показывая, что слышала слова финки.(Рабыня была захвачена во время одного из викингов в финском поселении), неторопясь поднялась и пошла к отцу. Тот встретил ее странным вопросом, словно зеркало отразившим ее недавние мысли:
- Ты уже не девчонка, но девица, Гюда. Пора бы подумать о твоем замужестве. Скажи мне, дочь моя, каким бы ты хотела видеть своего жениха?
Впрос застал Гюду врасплох, она покраснела, словно была уличена в каком-либо преступном деянии, а затем, запинаясь, ответила:
- Он…Он должен быть могучим воином, враги должны трепетать при одном звуке его имени.
- Правильное требование, - одобрил Эйрик, а еще?
- Он должен быть красив, как сам Тор и еще, - Гюда потупилась, - он должен твердой рукой держать поводья жеребца, имя которому – Норвегия.
Конунг Эйрик усмехнулся в ответ на последние слова дочери, но ничего более не прибавил.