Харек знаком подозвал к себе мальчика - раба. Смуглолицый мальчишка из далеких южных земель опасливо покосился на сурового юношу, но Харек доброжелательно улыбнулся ему, и показал на серебрный обруч на своей руке. Мальчишка подбежал к Хареку.
- Как тебя зовут, отрок? -спросил Харек.
- Саид, господин. - сказал мальчик, поклонившись. -К вашим услугам, господин - добавил он, отвесив новый поклон.
- Вот что, Саид. Выполни одну мою маленькую просьбу, и я подарю тебе вот это.- Харек снова постучал пальцами по браслету. - Этого хватит, чтобы купить себе свободу по нашим законам. Ты понял? Иди сюда, я тебе кое-что скажу...
Мальчишка подошел еще ближе, все еще держа в руках кувшин с пивом.
- Налей мне вина. - тихо сказал ему Харек.
Мальчик налил пиво.
- Подойдешь тихонько к невесте, видишь ту красивую и гордую деву в красивом платье?
Саид кивнул.
- Скажи ей вот что. - Харек прошептал мальчику что-то на ухо совсем тихо, и мальчик лукаво ухмыльнулся.
- Я сделаю, господин. - сказал мальчик, и направился к Рагнхильде.
- Что ты ему сказал ? - спросил один из воинов Хаки, положив тяжелую руку на плечо Хареку.
-Кое-что о ее отце. - спокойно ответил Харек. - И ее женихе. Только то, что ей следует знать...

Паренек попался толковый, и к тому же отнюдь не равнодушный к обещанной награде. Отбежав от стола, немного для вида поразносив вино и еду другим гостям, он, словно невзначай припал к проходящей мимо невесте, будто бы прося благословения у вещей женщины, и уже поднимясь прошептал:
- Харек Волк, говорить, твоя дочь конуга, а жених - простая хединг, слуга яла Гормакиля, не ровня твоя. Не ходи за него, Волк говорить.
Парень выпалил все это быстро, при этом немного коверкая слова, но в целом сохраняя смысл, а уже через мгновение был отброшен за шиворот стариком-управителем, дабы не мешал невесте идти к законному (пусть и будущему) супругу.

Гутхорм видел, как сестра его шла между столов, величественная, словно валькирия. Они заметил её взгляд и отчаянно взмолился богам, чтобы они защитили его сестру, не дали свершиться постылой свадьбе. Гутхорм ждал. Ждал момента, когда он сможет сказать Хаки в лицо всё, что о нём думает и вызвать убийцу отца на поединок.
- О Светлые Боги, прогшу вас помогите мне! - молился про себя юноша. -0 Пусть этот пёс выйдет сам, а не выставит заместителя!

Лицо Рагхильды на долю секунды стало недоуменным, но затем она ласково улыбнулась и протянула руку в сторону мальчика будто благословляя его будущую жизнь.
Церемония тем временем продолжалась. Под пение служанок дева и мать Хаки подошли наконец к самому месту бракосочетания. Дородная хозяйка дома уже приготовилась начинать церемонию и подняла свой жезл.
И тогда Рагхильда отступила прочь и-под ее жеста могущества, и громко произнесла:
- О боги, вы свидетели, я покорилась вам и стою у алтаря! Но не гоже мне, дочери конунга, выходить замуж за низкородного мужа! Это претит законам моего племени! Спуститесь или пошлите своего гонца, дабы спасти меня от неравного брака! Отец мой сурово смотрит с Вальгаллы, я вижу его мрачное лицо!
Пользуясь всеобщим замешательством невеста метнулась в сторону от жениха, так, чтобы они не могли ее достать и вернуть в ближайшие десять- пятнадцать секунд.

Гутхорм понял: вот он, его час! Он встал во весь рост, в глазах его загорелись нехорошие огни и его зонкий, ещё почти мальчишеский голос разнёсся по всему двору:
- Круг не знает различий. Все равны перед Кругом. Решения Круга непререкаемы. Я, Гутхорм Сигурдсон, прозванный Юным Конунгом обвиняю тебя, Хаки-разбойника в убийстве моего отца, пленении меня и моей сестры и удержаниее её здесь против её воли. Я вызываю тебя на Суд Богов! - на подворье повисла гнетущая тишина...

Услышав про суд богов, Харек сжал руку на рукояти меча, и окинул своих воинов, которых рассадили по разным концам зала, предостерегающим взглядом. Он жестом дал понять Эйнару и Гудреду, чтобы они оставались на своих местах, и вели себя спокойно. Воины оглядывались, бросая на Харека недоуменные взгляды, всячески показывая: "мол ты кликни, вождь, а мы их всех тут порубим на мелкие кусочки"...
- Главное чтобы все было по правилам, без ненужного кровопролития... - сказал он как бы невзначай, но как можно громче, чтобы его услышали соратники...

Гормкиль ярл поднялся с высокого места, ловко, словно барс и схватил девушку за руку, зло дернув ее к себе.
- Щенка Гутхорма волки в лесу задради, - бросил он. - А ты самозванец, как и твой Харек! Да и где это виданно - могучему мужу с мальчишкой биться? Не хотели добром на пиру сидеть, на заднем дворе вас хворостинами высечем, и голыми в снега отправим!
Захмелевшие воины ответили дружным одобрительным гулом - числом их было немногим больше чем воинов у Гутхорма и Харека, но рассадили их так, что преимущество было у людей Хаки и Гормкиля.
Свен Седой положил ладонь на рукоять меча, посматривая из-под шляпы за своими бывшими соратниками, пытаясь определить, кто первый не выдрежит и нападет.
- Не будем откладывать, могучий Хаки, пусть свадьба продолжиться! А то ведь я себе тоже девку присмотрел, - он рассмеялся, бросив взгляд на Сигрун.

Гутхорм с трудом подавил гнев.
- Сигурдсон я или нет, про то не тебе судить, Гормкиль-ярл! А ежель столь уверен в своей правоте, докажи! Быть может у тебя есть труп самого Юного конунга, а я уж и умом тронулся? Нет? Я знаю, как ты клыки свои кабаньи точишь на Хрингарику, а потому скажу прямо - не бывать тому! А про Суд Богов... Хаки, если он смеет называть себя мужчиной, обязан ответить мне, невзирая на мой возраст, положение и прочее. Круг не знает различий!
Берг тем временем не забывал внимательно осматривать пирующих. Его взгляд бежал по лицам. пока не натолкнулся на какого-то воина в шляпе, скрывающей лицо. Что-то в нём было очень знакомое. "Да это же Свен! Вот куда переметнулся, Хелево отродье!" - подумал берсерк.- " Ну ничего, как пойдёт потеха, поквитаемся!"
И мудрый воин устремил взор на своего конунга, ожидая знака к началу битвы. Эти разбойники ещё пожалеют, что связались с берсерками!

- Круг не знает различий! - подхватил Харек, вставая из-за стола. - Если не хочешь драться с отроком... Этот отрок является настоящим сыном Сигурда Оленя, и я, Харек Волк из Агдира, ярл и хёльд конунга Агдира Хальвдана, готов подтвердить это перед людьми и богами! А если ты, Гримкель Ярл, мнящий себя новым конунгом Хригнарики, хочешь оспорить, что Гутхорм Сын Сигурда является законным коннунгом Хригнарики, то я готов отстоять его право! Я вызываю тебя, Гримкель Ярл, на испытание Судом Богов. Если хочешь стать коннунгом, попробуй стать им в честном поединке!
С этими словами Харек вытащил меч из ножен, и переступив через скамью, вышел прямо к главному столу, где восседали Хаки и Гримкель Ярл.

Рагхильда гневно сверкнула глазами и попыталась вывернуться из железной хватки огромных рук Гормкиля, но это было не под силу девушке. Потом она отступила от него и громко, на весь зал произнесла:
- Не бойся, храбрый Гормкиль, мой брат не причинит тебе вреда, если ты будешь кротким, как ягненок! нет тебе, бесстрашному мужу, прекрываться мою, юной девой от могучего отпрыска Сигурда Оленя!
Звонкий девичий смех разлился по залу, вселяя в сердца защитников Гутхорма и Харека боевой азарт и будто даря благословенные прикосновения Фреи.

- Драться ты хочешь, - Лицо Хаки исказила ненавидящая ухмылка. - Надо было плетей тебе всыпать, пока на цепи сидел, щенок! Пришел на мою свадьбу и думаешь что сможешь ее покинуть!
Он поднялся из-за стола, зло отбросив недопитый рог, и охватывая ладонью рукоять меча. Но рука Гормкиля ярла легла на его плечо.
- Мальчишка силен, а ты колека, Хаки, негоже на бой тебе выходить. Пусть ка Трорри Снодли меч за тебя обнажит и прольет кровь этого наглого щенка, называющего себя конунгом.
Означенный Трорри оказался детиной высоким, ибо когда поднялся - то на две головы возвысился над Хаки. Он был бородат, и широкоплеч, всем видом своим напоминая убитого Гутхормом Хьялли.
- Как прикажешь, ярл! - прорычал он.
- Ставьте круг! - Приказал Гормкиль. - К бою.

- Ставьте круг! - Приказал Гормкиль. - К бою.
- А ну-ка погодите. - раздался голос Харека. - То что ты трус,Хаки, ты показал только что. Такой великий воин, и боится сразиться с отроком? Но против такого воина этот юнец идет на верную смерть. Это ведь очевидно! Что скажет Отец богов на это? Если ты, Хаки, выставил другого бойца вместо себя, то по нашим законам и конунг Гутхорм может выставить кого-то из своих воинов. Негоже сыну конунга сражаться против простого воина, ибо неровня он ему. Я буду сражаться за Гутхорма, сына Сигурда Оленя! Таков был мой зарок, данный богам!
С этими словами Харек встал перед Гутхормом, обнажив меч...
- Помнишь наш уговор, Гутхорм?- шепнул Харек, наклонив голову к Гутхорму. - Если сам Хаки выйдет на бой, ты сразишься с ним. Если выставит вместо себя другого воина, который неровня тебе, я сражаюсь от твоего имени... - Пусть Отец Всех Богов, Губитель Воинов и Хозяин Валгаллы решит исход этого спора клинков! - сказал Харек уже в полный голос.

- Ну коли ты хочешь встретиться с одином вперед своего щенка-конунга, я не могу тебе мешать, - Гормкиль рассмеялся, заглушая скрип зубов Хаки, по видимому с трудом стерпевшего оскорбление, и то лишь потому, что ярл стиснул его плечо железной хваткой, и прошептал: - Не хватало еще тебе умереть, покуда наш замысел не завершен, да еще и от клинка мальчишки.
Гости растащили столы, образовав круг, и выпустив Трорри на середину - могучий боец вскинул топор и щит, призывая богов с свидетели этому поединку.

Харек стоял в боевой стойке, и спокойно ожидал нападения. Он был уверен в своей правоте и потому спокоен. А его соперник был воин разгорячен пивом и наглостью непрошеного гостя. Трорри поднял топор, приближаясь к наглому ярлу, решившему бросить вызов его господину, и с утробным рыком напал на него. Топор просвистел над головой Ярла, - Харек успел слегка наклонить голову, и без вской подготовки нанес молниеносный удар в плечо. Воин слегка пошатнулся, ощутив как лезвие меча вспороло его холщевую рубаху, и из легкой раны стала сочиться кровь. Лезвие меча срезало кожу на плече у викинга, и тот, взвыв, ринулся вперед, откидывая оружие Харека и нанося удар ногой в живот противнику. Тот, как ни странно, снова сумел увернуться. Нога соперника лишь слегка скользнула по животу Харека, неприкрытому щитом.
- Ты не воин Одина - крикнул ему Харек.- Иначе не стал бы лягаться подобно бешеному коню.
В зале засмеялись, гости отпускали еще более оскорбительные шуточки в адрес Трорри.

Трорри захрипел, бешенно вращая глазами, и снова бросился на Харека, вращая топором над головой. Харек нанес удар мечом, но Трорри отразил удар щитом. Неожиданно он сам ударил вперед сразу лезвием и щитом в другой руке. Харек прикрылся сверху щитом, и подставил щит под удар топора. Послышался треск ломающегося дерева, и щит Харека покрылся трещинами. Рука, державшая щит, мигом онемела, а Трорри тут же нанес следующий удар. Топор проскользнул над самой головой Харека, а щит слегка ударил Харека в плечо. От боли Харек едва не выронил меч. Но он превозмог боль и нанес молниеносный удар по предплечью. Сталь погрузилась в плоть Трорри, отчего тот закричал, словно взбесившийся пес. Рука повисла плетью, а сам боец, начал рубить наотмашь, стараясь оттеснить противника. Харек снова отступил, прикрываясь щитом, и пряча правую руку с мечом за спиной, чтобы уберечь ее от случайного повреждения. Наконец, выждав немного, он зашел сбоку и нанес сильный удар мечом по предплечью руки противника, сжимавшей топор. Удар пришелся вскользь, оставив уродливый алый след на коже, а силач бросился на Харека, желая повалить его на землю. Внезапно Трорри с силой заехал головой в грудь Харека. Удар был такой стремительный, что Харек не успел закрыться щитом. От удара головой Харека отбросило на два шага назад, и он с трудом удержался на ногах. Он швырнул свой щит под ноги здоровяка и снова замахнулся мечом, целя в грудь противнику.
На этот раз удача изменила агдирцу, Трорри увернулся, отклонившись вправо, и нанес рубящий удар в бок Волку, но, потеряв равновесие, сам подскользнулся, падая на землю.
Лезвие топора лишь слегка задело агдирца, слегка поцарапав ему кожу. Увидев, что противник потерял ранвовесие и падает, Харек собрался с силами и настигнув врага в два прыжка. поставил ему ногу на спину.
- Проси пощады, разбойник! Боги Асгарда явили всем свою волю. Я могу оставить тебе жизнь...
Трорри хрипел, но понимал, что противиться уже нет смысла. Он склонил голову и прокричал:
- Сдаюсь, пощады!
- Боги Асгарда явили свою волю.=повторил Харек. - Что ты решаешь, Хаки хевдинг? Отпускаешь ли нас с Рагнхильдой к тому, кто был избран ей в супруги самими норнами? Или ты будешь противиться воле богов?
- Вот мой!.. - Воскликнул Хаки, выставляя кулак со средним пальцем, но тяжелая кисть Гормкиля сомкнулась на его плече.
- Пусть сбудется то, что предначертано, - объявил ярл. - Не в воле людей удерживать деву, коли сами боги велят отпустить ее. Поднимем же кубки за правый суд и Одина!
- За Одина! - Раздался хор голосов.
- Эй, слуги! принесите еще эля! - Бросил ярл, и десяток слуг побежали к погребу
- А теперь, раз Бог решили наш спор, повзолтьте нам отправиться в дорогу. - сказал Харек. -Если у вас еще есть спор о том, кому принадлежит земля Хриганрики, я готов со своей гридью встретиться против твоей на поле брани.
- Куда же вы так спешите, храбрые воины? - Улыбнулся Гормкиль, но улыбка его напоминала оскал. - Или боитесь чего?
- Не хотим злоупотреблять ваши гостепериимством - отвтеил ему Гудред охотник. И нас ждет наш коннунг.
Тем временем из усадьбы появились слуги, но отнюдь не с бочкой эля, а с луками в руках.
- Стреляйте! Стреляйте воины! И пусть ни один агдирский пес не уйдет живым!
Закричал Гормкиль, отскакивая назад, под защиту двоих гридей, укрывших его щитами. Слуши начали стрелу, и хотя стреляли они кучно, но довольно косо, и ощутимого вреда агдирацам и воинам Гутхорма не причинили.
Сидевший почти у самого у очага Эйнар срегагировал быстро. Он растолкал слуг, сидевших у камина.
- Горите в пламени Хель, мерзкие псы! - крикнул Эйнар, схватив кочергу и разворошив очаг. Горящие угли расыпались по гриднице. Недоговоревшие дрова и хворост выпустили снопы искр, и пол, на котором было выложено сено, моментально задымился.
По гриднице пополз удушливый дым.
- В укрытие! - крикнул Харек, подбирая свой щит. -спрячемся за столами!
Воины вскочили начали переворачивать тяжелые столы, прячась за ними как за большими щитами.
Вскакивали из-за столов гости - кто бросался прочь, спасаясь от едкого дыма. кто кидался на недавних соседей по трапезе, стремясь удушить голыми руками, или зарезать ножами, поскольку оружие на пир взяли немногие.
Наконец деревянный пол занялся, и показались языки пламени. Слуги сновали по гриднице, пытаясь залить огонь пивом илди водой, но уже загорелся погреб и стены.
Слуги продолжали стрелять, не разбирая в своих или чужих. И только сидевший в стороне Свен Седой молча отошел к воротам, набрасывая на них засов, чтобы никто не смог убежать прочь.
Тут же началась схватка между людьми Хаки берсерка и агдирцами. Сигтрун мигом поняла, что именно хотел сделать Эйнар, и бросилась ему помогать, разбрасывая горящие охапки сена и хвороста по гриднице. Гридницу уже всю заволокло дымом.

Задыхающегося Хаки слуги выволокли через окно, хотя тот и рвался в битву, Гормкиль исчез, оставив проигравшего поединок Трорри командовать побоищем. Сквозь дым уже было не видно, кто и с кем сражаеться, а тем временем Гутхорм потащил Рагхильду прочь из горящей усадьбы...

Завидев выбежавшего из дома Гутхорма, находившийся у ворот Свен Седой ухмыльнулся, обнажая меч. Рядом с ним стояли двое слуг, держащие луки, но он приказал им не стрелять.
- Хрингарийский щенок, ты ловко расправился с Хьялли, а сможешь ли победить меня?
Занималась пламенем соломенная крыша, алые языки улетали в затянутые тучами небеса, готовые разверзнуться грозой и поразить неугодных Тору.
Стонал придавленный бревном старик-управитель, не успевший убежать из дома, рубились берсерки, каждый из которых стоил пятерых воинов, ближняя дружина Гормкиля ярла одетая в сталь пыталась не выпустить из дома никого, нанося удары мечами и топорами что слугам Хаки, что людям Харека. Горел дом и сарай, выли собаки, запертые и привязанные у клетей, их шерсть уже тлела, а запах гари бил в чуткие ноздри.
Старуха, приглядывавшая за Рагхильдой выбежала, хватая ее заруку, но Гутхорм не оборачиваясь ударил ее в лицо, разбивая в кровь и отбрасывая прочь. Молодой Конунг обнажил меч, надвигаясь на предательского берсерка, но Берг опередил его:
- Постой конунг, не твой он противник, а мой! Предатель Свен, готов ли ты столкнуться со своей судьбой?
- Стреляйте! - Крикнул Свен лучникам, но те не успели натянуть луки - Берг в два прыжка оказался рядом, рассекая надвое первого слугу, и вонзая клинок в грудь другому. Нож воткнулся в плечо берсерку - это Свен, отпрыгнув назад, попытался поразить его.

- Крушите всех! Щенок Сигурда не должен уйти живым!
Гормкиль, из-за спин гридей отдавал приказы - ему уже плевать было на разбитую свадьбу, на мать Хаки, которую истыкали стрелами собственные слуги. Еще немного - и вся усадьба готова была превратиться в гигантский погребальный костер...

Увидев, что Гутхорм выпрыгнул в окно, и увел с собой Рагнхиьду, Харек стал пробиваться к дверям.
- На выход! Все из дома! - крикнул он своим воинам. Барсерки Гутхорма сцепились с воинами Хаки и Гормкиля ярла, но для Харека сейчас куда важнее было увести отсюда Рагнхильду целой и невредимой.
- Эйнар, Гудред! Выводите наших людей во двор! Соберите всех, и отсупаем в лес! Я должен найти невесту нашего коннунга. Встретимся у ворот в усадьбу...
С этими словами он сбил с ног двоих слуг Хаки, которые были с луками в руках, и выпрыгнул в соседнее окно с тем окном, в которое недавно выпрыгнули Гутхорм и его сестра.
Но во дворе с этой стороны дома он никого не увидел... Где-то издалека до него донеслись крики воинов. Харек остановился и прислушался внимательнее. Он узнал голос Берга - старшины берсерков, присягнувших Гутхорму. И чей-то насмешливый голос... Харек со всех ног бросился туда, где он слышал голоса. Из под крыши повалил дым. Люди Харека наконец смели воинов Гормкиля ярла, и уже выбегали из дверных проемов, и тут же на них налетали новые враги. Схватка была короткой и быстрой - люди Харека и Гутхорма дрались отчаянно и побеждали. Но Хареку уже не было до них дела. Главное сейчас- спасти Рагнхильду и отвести ее в безопасное место. Остальное не имело значения.

Гутхорм уважил просьбу старого воина и не стал нападать на Берга, но меч в ножны нне убрал. Юный конунг закрыл своей спиной Рагхильду, а в груди растекалось какое-то новое чувство. Описать его Гутхорм не мог, но будь он скальдом, назвал бы его "разгорающимися искрами Муспелля"
Из горящей усадьбы одним за другим вырывались берсерки. Эти могучие воины, истинные Дети Одина, осенённые его мощью, легко справились с теми, кто пытался их задержать и теперь они образовали вокруг своего конунга и его сестры плотное кольцо. Кто-то выставлял щиты, кто-то стоял с мечом наготове, а кто-то натягивал тетиву на луках.
Тем временем Берг и Свен Предатель бились на мечах. Оба были опытными воинами. Оба были берсерками и не чувствовали боли. И всё же Свен побеждал. Его противник слабел на глазах и вскоре упал на землю, не в силах даже поднять меч. Видимо лезвие кинжала Свена было смазано каким-то ядом, который и сделал то, что не смогла сделать сталь. Увидев это Гутхорм взбеленился. Глазала застилал розоватая дымка, мышцы напрягались, руки стискивали рукоять меча. В тот момент, когда тело преданного воина коснулось земли, Юный конунг издал жуткий, скорее звериный, чем человечий вой и громадным прыжком вырвался из кольца берсерков. Свен едва успел поднять меч, как на него обрушился настоящий вихрь не по отрочески сильных ударов. Они не блистали особым искусством, скорее даже были просты и безыскусны, но сила и скорость, с которой Гутхорм наносил их искупали всё. Свен вынуждено замкнулся, но всё же улучил момент и поразил Гутхорма в плечо. Юный конунг словно бы и не заметил удара. Черты его лица всё также были искажены ненавистью, глаза горели бешенным огнём. Он отпрыгнул и, внезапно присев подхватил меч Берга. Свен же времени не терял и, быстро шагнув вперёд, нанёс рубящий удар сверху. Два клинка Гутхорма взвымыли вверх, сверкнула сталь, застонал рассекаемый воздух и меч Свена упал на два скрещенных меча Гутхорма. Одновременно с этим Юный конунг упал на спину, выставив вперёд ногу. Матёрый берсерк ничего не смог противопоставить мальчишке, впервые вкусившему Силу Одина, и перелетел через него, сильно ударился о землю и выпустил меч. Гутхорм же извернулся, словно змея, распластался в длинном прыжке и одним махом опустил оба клинка на приподнимающегося врага. Свен упал, но Гутхорм не остановился. Он вздымал и опускал мечи, превращая поверженное тело Свена в бесформенный кусок мяса. Но постепенно удары его становились всё слабее, движения всё скованней, а кровавый туман в глазах рассеивался. Наконец Гутхорм поднял глаза, обвёл всех совершенно разумным взглядом и упал, потеряв сознание. Так он познал бич всех, вкушающих силу Одина - бессилие берсерка.
Один из наиболее сопытных, после Берга конечно, воинов - Хрольв Седой шагнул к своему конунгу, но вдруг замер и схватился за оберег одина на груди. У всех на глазах одна из прядей спутанных волос Гутхорма побелела...

С треском обвалилась крыша, погребая немногих оставшихся в доме, предавая огню тела погибших, губя удушливым дымом тех, кто решил спрятаться в погребе. Схватка шла во дворе - разбегались гости, не желавшие рисковать жизнью ради пригласившего их берсерка, стояли насмерть разбойники, понимавшие, что лишь расправившись со всеми - они смогут продолжить жить.
Рухнул в снег, окрашивая его алым, последний из финов-проводников Харека, утыканный стрелами, копье пробило грудь другому воину. Поредевшая дружина Гормкиля пыталась отрезать берсерков от агдирцев и расправиться с ними по одельности, разбойники, увидев гибель Свена, бросились к воротам, оставшимся без охраны, которые уже отпирали люди юного конунга.
Хаки, вооружившись мечом, и повесив на культю щит, повел шестерых ближайших людей в бой, одержимый чувством мести и не отплаченной обиды.
- Охраняйте Рагхильду! - Прокричал Эйнар, отправляя троих воинов на помощь берсеркам, а сам сдерживая натиск сразу двух противников - он, некогда одолевший Заговоренного Гурмирсона, не боялся сражаться. А рядом натягивала тетиву Сигрун, выпуская стрелу за стрелой - не всегда насмерть, но никогда мимо.
И только ярл Гормкиль не желал вступать в схватку, окруженный верными гриднями, он наблюдал за ходом сражения, и глаза его то и дело находили обессиленного Гутхорма.
- Щенок Сигурда должен умереть, - процедил он. - Любой ценой.

Гутхорм видел себя молодым самцом оленя. Он бежал по заснеженному лесу, и его крепкие молодые копыта легко взрывали сверкающий снег. Свободный бег, прохладный ветерок и бескрайний прекрасный лес - всё это пьянило его, заставляло мотать головой и радостно трубить на весь лес.
Вдруг он заметил, что бежит не один. Могучий матёрый олень с серебрящейся шкурой и громадными рогами мчался рядом с ним.
- Отец? - спросил он не раскрывая рта
- Да, сын мой, это я!
- Но ведь ты же умер и попал в Валгаллу! Что же ты делаешь здесь?
- Да, я умер. И отец наш Один прислал меня к тебе. Знай же, что тебе грозит опасность. Враг, покушающийся на земли наших предков готовит предательский удар. Поспеши, а не то уже никогда не проснёшься! - С этими словами Сигурд Олень вдруг резко кинулся в сторону и сшиб сына с тропы. Гутхорм отлетел в кусты, заледеневшие ветви расцарапали ему бок и...он очнулся.
Очнулся и тут же заорал от нестерпемой боли. Казалось, с него содрали кожу, насыпали в неё горячих угольев, а затем вновь надели на него и зашили. Тело Юного конунга стали бить судороги, но Хрольв Седой сумел удержать его.
- Терпи, терпи конунг! - прошептал он. - Это пройдёт, терпи!
И боль действительно прошла. Гутхорм сумел подняться на ноги и осмотреться. Отец не солгал - гридни и вои Гормкиля явно готовились напасть его берсерков. Самого ярла видно не было - он прятался за чужими спинами. Вдруг, словно стрела вонзилась Юному конунгу в затылок. Он обернулся и увидел...Хаки. Однорукий берсерк стоял один, слуги видимо сбежали, в стороне от основной битвы, в руке у него было копьё, а пылающий ненавистью взор был словно приклеен к Гутхорму.
" УБЕЙ ХАКИ! - раздался в голове Юного конунга трубный глас. - УБЕЙ И ОТОМСТИ ЗА ОТЦА, А Я УКАЖУ МЕЧУ ХАРЕКА ДОРОГУ К СЕРДЦУ ГОРМКИЛЯ!"
"Спасибо тебе, Отец дружин!" - подумал в ответ Гутхорм и громко крикнул:
- Харек! - займись Гормкилем, прикрой мне спину!
Затем он поднял с земли свой меч и меч Берга, взмахнул ими и скривился - боль всё ещё давала о себе знать.
- Съешь это, мой конунг! - сказал Хрольв, протягивая Гутхорму засушенную шляпку какого-то гриба. - Оно не даст тебе Силы Одина, но сделает твои члены гибкими, голову ясной, а меч лёгким! Иди же и исполни, что собрался!
Гутхорм молча сунул гриб в рот, разжевал его и проглотил. Затем он низко поклонился Хрольву и пошёл к Хаки. Он не слышал, как за его спиной берсерки сплотили свой строй, закрывая своего конунга от атаки со спины, он не видел, что делает Харек Волк, он забыл всё, кроме одного - перед ним тот, из-за кого погиб отец, тот, кто пытался насильно жениться на Рагхильде, тот, из-за кого сам Гутхорм томился в позорном плену. И этот человек должен был умереть. Всё остальное было не важно. Гриб подействовал в точности, как и предсказывал Хрольв. Боль отступила, мечи стали легчи, а тело стало необыкновенно послушным. Гутхорм не знал, что каждая минута сейчас сжигает его, ибо нельзя вкусившему Силы Одина пытаться прикоснуться к ней вновь так скоро.
Юный конунг остановился напротив Хаки.
- Ты, убийца моего отца, пленитель моей сестры и меня самого, ты из-за которого земля моих предков сейчас готовится к разграблению. Ты.Ответишь. За. Всё!!!! - с этими словами Гутхорм взмахнул мечами и быстро атаковал Хаки. В ответ, ему в лицо метнулось острое жало копья. Гутхорм уклонился и отскочил назад. Он понял, что Хаки всё ещё опасен и сменил стиль боя. Руки Юного конунга пришли в движение, и перед его врагом вырос настоящий ураган из мелькающих стальных клинков. И сейчас, глядя в глаза Гутхорму, Хаки видел в них лишь одно. Он видел свою смерть...

Мечи скрестились последние полтора десятка воинов Харека и семеро берсерков что было силы рубились с остатками разбойников и тех гостей, что не бежали еще прочь, Сигрун посылала стрелу за стрелой из-за спины Эйнара, гриди Гормкиля старались подставить под удар воинов Хаки, а сам берсерк в это время вступил в поединок с Гутхормом. Один воин, не сражавшийся в то время, уводил Рагхильду за ворота - ему было приказано во что бы то ни стало спасти девушку.
Харек подбежал как раз в тот момент, как меч Гутхорма скрестился с мечом Хаки разбойника.
- Ну вот и сбылась твоя мечта, сын коннунга - произнес Харек, покачав головой. - Ты хотел с ним сразиться, и теперь боги свели вас в битве один на один...
Харек оглянулся. Постепенно растерянность покидала воинов Гормкиля ярла, и хоязева усадьбы стали собиратьтся в одном месте. Кое где еще кипели отдельные схватки. Из-за дыма было плохо видно, и тяжело было различить своих и чужих.
- Ко мне, воины Агдира и Хригнарики! - Крикнул Харек во весь голос И потом добавил уже тише, чтобы сышали только ближайшие из его людей. - Готовьтесь к отходу! Скоро тут соберутся все воины Гомркиля ярла. Для нас сейчас важнее доставить госпожу в безопасное место. А отомстить мы еще успеем...
- Разве можно уходить из битвы? -неуверенно српоисл один из воинов.
- Нужно. Их в три или четыре раза больше. Если еще подлючатся гости, будет совсем худо. Мы устали после долгой дороги, и все тут поляжем. Давайте отойдем хотя бы в лес, а там уже будем держать оборону...
Те, кто еще мог двигаться и держать в руках меч, собирались вокруг ярла, отражая атаки разбойников, они сражались, медленно отступая к воротам, не желая поворачиваться спинами к врагам, но в то же время и понимая, что не могут сейчас погибнуть, не исполнив воли своего конунга.
В дыму исчезла фигура Гормкиля, стрелы продолжали рассекать загустевший воздух. Слышался рев Хаки, рубившегося с молодым конунгом...
Неожиданно Харек увидел как рухнуло в снег, обливаясь кровью, тело Хаки Берсерка, и один из воинов тут же подхватил обессилевшего Гутхорма и потащил за собой.
Воины быстро смели с пути еще не пришедших в себя слуг и челядь разбойника Хаки, и скрылись в лесу...

И всё-таки Хаки был умелым воином. Даже сейчас, лишившись руки и перенеся тяжкую болезнь, он оставался опасным противником, и Гутхорму пришлось изрядно попотеть. Копьё Хаки мелькало, словно молния. Он работал им быстро, сноровисто, компенсируя отсутствие одной руки отточенным годами умением, и на теле Юного конунга уже было несколько лёгких ран и добрый десяток мелких порезов. Но и он не отствал. Два меча Гутхорма бешенно крутились, со свистом рассекая воздух и так и норовя достать Хаки. Оба понимали, что живым из схватки выйдет лишь один. Оба знали, что долго в таком темпе не продержатся. И потому оба были готовы нанести удар. Один. Смертельный. Потом удача улыбнулась Хаки - ловким движением копья он выбил из рук Гутхорма один из мечей. Юный конунг отступил. Хаки стоял держа наготове своё копьё и ухмылялся. Глаза врагов встретились и тогда они шагнули навстречу друг другу, занося своё оружие. Хаки ударил, целя куда-то в шею. Гутхорм внезапно вытянул левую руку и ... узкий наконечник копья пробил ладонь юноши насквозь, пройдя точнго между пястными костями и намертво застряв. Пальцы Сигурдсона резко сжались, обхватывая древко. Он посмотрел прямо в глаза Хаки и улыбнулся. И было в этой улыбке что-то настолько жуткое, что Хаки завопил от ужаса и едва не выронил копьё. Он видел в этом безусом юнце посланника Хель, и осознание, что его жизнь сейчас прервётся заставляло сердце берсерка сжиматься от ужаса. А Гутхорм, всё так же жутко улыбаясь дёрнул копьё на себя и резко рубанул мечом. Хаки упал на землю. Рядом упала его отсечённая голова с выражением дикого, животного страха на лице. Месть свершилась. Серебристый олень мотнул головой, с гордостью глядя на победившего сына и помчался прочь. Его ждал пиршественный чертог Одина.
Гутхорм вытащил жало копья из своей ладони, стряхнул кровь и...в нутре юноши что-то оборвалось, и он рухнул бы на землю, если бы его не подхватил Харек Волк. Но Гутхорму было уже всё равно.
"Отомстил! - думал он, улетая куда-то вверх и уже видя перед собой край Биврёста. - Стоп! Сестра ещё там!!!" - обожгло его прозрение, и Радужный мост ушёл из-под ног.
Гутхорм упал вниз и тьма накрыла его сознание. Он был всё ещё жив.

Воины Агдира бежали прочь, а вослед им летели стрелы, вот один упал, пронзенный калеными клювами, другой воин споткнулся, упал - никто не мог помочь ему, поскольку остановиться - значило умереть. Воины Гормкиля и оставшиеся слуги убитого берсерка нагоняли. Кто-то невзначай ударил топором упавшего, раскроив ему череп, другие метали копья в спины воинам Харека. Двое берсерков бросились на перерез преследователям, рубя, не обращая внимания на раны - за ними осталось не меньше шести трупов, прежде чем они пали изрубленные, но давшие своим соратникам время дабы убежать, но люди Гормкиля пустили по следу уцелевших в пожаре псов...
На пепелище бывшей усадьбы не осталось ни одного живого существа. Ярл, лишь на мгновение остановился у тела Хаки, пнув его:
- Не смог ни девки удержать, ни щенка, жалкое ничтожество - ты не умел драться, и у тебя отняли руку, ты не умел думать - и тебе сняли голову.
Он шел спокойно, как хозяин положения, в окружении шести ближайших воинов, зная, что рано или поздно беглецы выдохнуться, и тогда их просто порубят, а ему вернуть Рагхильду, и он сам жениться на ней, дабы получить Хрингарику.

Рядом с Хареком осталось немного людей - почти все воины, что пошли с ним - пали в бою. Лишь Гудред-охотник, да Альхейм Смелый, да Эйнар с Сигрун, и еще хирдаманов, а подле Гутхорма только трое из воинов Одина, могучих берсерков, поскольку их друзья расстались с жизнью, защищая юного конунга.
На плечах висела погоня, израненного юношу и его сестру несли посменно хирдаманы, а лес редел, ибо впереди было большое озеро, уже успевшее замерзнуть к этому времени.

Они выбежали на озеро, когда силы были уже на исходе. Аккуратно ступая по сковавшему водную гладь льду, воины Агдира уходили прочь от той судьбы, что им уготовил Гормкиль Ярл.
Харек, едва обернувшись, вогнал лезвие меча в пасть собаке, едва не догнавшей его. Пес даже не успел заскулить, кровавой тушей рухнув на землю. Мимо плеча просвистела стрела, вонзаясь в ледяную гладь. Слуги ярла были рядом, не уставшие в тяжелой битве, жаждавшие крови.
С лаем на озеро выскочило еще с полдесятка псов, жаждавших вписться в ноги, остановить, повалить, прокусить шеи тем, кто посмел пойти против их хозяина.
Агни замедлил шаг, бросив остальным "Бегите!" и поднял в могучих ладонях два топора. Лезвия вздымались и опускались, рубя тела животных, которым не суждено было продолжить погоню. Пес прокусил ему руку, другой вцепился в лодыжку, прокусив штанину, но берсерк отшвырнул его прочь. Затем стрела погрузилась в плечо воина, другая пронзила его бок. Хирдаманы Хрингарики приближались, держа луки на готове - запели тетивы. Могучий берсерк упал - из глазницы торчало оперенное древко.

- Скорее! - Альхейм принял на руки Рагхильду, когда несший ее воин утомился. - Когда мы перейдем это озеро, мы будем сможем скрыться в лесу!
Но силы иссякали быстрее, нежели приближался заветный берег. Псы Гормкиля настигали их...

И в этот миг раздался зов боевого рога. закованные в железо, на берег выходили могучие воины с обнаженным оружием в десницах. На морозном ветру гордо реяли стяги с черной волчьей головой. Десять, двадцать, тридцать, сорок воинов уже могли различить усталые беглецы, а во главе их, на вороном коне ехал сам конунг Хальфдан Черный, Властитель Агдира.
- Это Харек! - Воскликнул Хагги, шедший впереди рати. - А с ним Гудред и Альхем, и другие воины, чьих имен я не знаю! И на руках у Альхейма дева невиданной красоты, мой конунг! Клянусь Молотом Тора, это Рагхильда, дочь Сигурда!
- К оружию, воины Агдира! - Прозвучал густой бас конунга.
Стальные ряды разомкнулись, пропуская беглецов, и сомкнулись вновь, плотным строем выступая навстречу погоне. Дружно запели луки, стрелы взмывали ввысь и падали, пронзая охотников Гормкиля и слуг погибшего Хаки-разбойника.
К тому моменту, когда дружина ярла появилась у озера, все его стрелки были убиты, а воины Агдира потеряли лишь двоих. Ярл, видя, как уходит его добыча, в ярости призвал своих людей биться до последнего с Агдирскими воинами, хотя его отряд и был малочисленнее.
Столь яростна, столь жестока была эта сеча, что лед, не выдержав треснул, увлекая под себя отважных воинов. Так погибли Ульв и Хагги, Рагнар и Вангард, Эрик Хитрый и Певец Олаф, убивший троих свое тяжелой булавой.
Оскользнувшись на проломанном льду, уходили под воду доспешные сыны Агдира и Хринганири, и те, кому посчастливилось избежать гибели на острие клинка, находили ее в холодных водах...
Видя, что сами боги сегодня на стороне Хальфдана, Гормкиль и остатки его людей бежали прочь, скрываясь в землях Хрингарики. А Конунг Агдира приказал разбить лагерь, и отпраздновать эту победу и его встречу с невестой.
Двадцать трех отважных хирдаманов потерял в тот день Хальфдан Конунг...

Харек сражался в первых рядах и трижды чудом избежал гибели. Один раз, когда тяжелая булава смяла его шлем, но нападавший на него воин поскользнулся на льдине, и удар булавы расколол шлем, и чуть не разбил его голову. Второй раз Харек провалился под лед, но верный Эйнар вытянул его, протянув древко копья. Третий раз Харек был на волосок от гибели, когда ему удалось опрокинуть седока вместе с лошадью в ближайшую полынью, но и сам он запутался в поводьях, и барахатающаяся лошадь чуть не утянула его под лед... Спасло Харека только то что кто-то из товарищей ухватил его за ногу и ударами меча обрубил поводья, при это чуть не лишив Харека ноги.
Немного опомнившись от потрясения, Харек быстро сменил свою мокрую одежду, сняв сухое одеяние с убитого товарища, и устремился в погоню за убегавшим Гормкилем Ярлом. Гормкиль, увидев преследователей, велел расколоть лед на пути у врагов. Слуги послушно заработали топорами, и раскрошили лед, из-за чего весь лед на пути преследователей покрылся паутиной трещин...

Харек и его воины кипели от бессильной ярости, видя как враги уходят от них по льду озера, а их от врагов отделяла широкая полоса черной ледяной воды и паутина трещин на льду, грозящие неминуемой гибелью. Гормкиль ярл торжествовал, осыпая агдирцев бранью и насмешками, и похваляясь что теперь он точно приберет к рукам Хригнарики. Так, похваляясь, он воткнул меч в лед там, где вроде бы виднелся какой-то пригорок. И тут нити Норн сошлись в причудливом узоре, и судьба в последний раз посмеялась над гордым ярлом. По льду пробежала зловещая паутина трещин, и лед проломился под могучей фигурой Гормкиля ярла. Ярл отчаянно закричал и замахал руками, но тяжелая кольчуга утянула его на дно. Ледяная вода сомкнулась над его головой, и широкие круги разошлись в том месте, где погурзилось его огромное тело. Агдирцы уже шли в обход, проверяя лед на прочность, и с бросив тяжелую броню, и неумолимо приближались к кучке воинов бесславно погибшего неудавшегося претендента на трон Хригнарики.
Деморализованные вольные хирдманы уже не думали ни о сопротивлении. ни о бегстве. Дождавшись, пока агдирцы приблизятся к ним, они дружно сложили оружие и попросили пощады...

совместно с Тельтиаром

Рагхильда открыла глаза.
Больше всего в ту минуту она боялась, что вокург окажутся темные стены подвала Хаки, а руки сдавят железные кандалы.
Девушка потеряла сознание, когда они уже подходили к озеру, и псы Гормкиля почти настигли их. Так что не видели ее прекрасные очи ужасной битвы, что произошла на этих берегах.
В момент, когда тяжелый сон покинут вещую деву, вокруг себя она увидела походный шатер, теплую шкуру, накрывающую ее тело и горячее питье, стоявщее возле ее головы.
Напившись и согревшись, Рагхильда поспешила наружу, чтобы узнать, что происходит и помочь тем, что в ее силах. перед выходом она наскоро припала к земле, вознося молитвы богам за спасение брата и других воинов, что были с ней.
- Приветствую тебя, Рагхильда, дочь славного Сигурда Оленя, - раздались слова за спиной девушки. Голос был уверенным и властным, но в то же время в нем чувствовалась некоторая мягкость. Позади нее находился конунг Хальфдан, успевший сменить боевое облачение на просторные одеяния правителя и черный плащ.
Рагхильда обернулась и поклонилась мужчине, стоящему перед ней. Судя по его одеждам, это и был Хальфдан, который просил ее руки.
- Приветсвую тебя, о могучий муж. Позволь задать тебе вопрос. Не ты ли Хальфдан, о ком я столько наслышана?
Рагхильда разогнулась из грациозного поклона и посмотрела в глаза собеседнику.
- Да, Хальфдан Черный - это я, - произнес конунг, чуть склонив голову, в овет на поклон Рагхильды. - И, как я вижу, мои воины, ни словом не солгали мне о твоей мудрости и красе.
- Мне лестны сии отзовы твои обо мне, - чуть улыбнулась Рагхильда, - Но скажи, что же произошло с моим братом и твоими воинами? Все ли они добрались? не нужна ли им помощь?
Сердце девы было полно тревоги за любимого брата и людей, оказавших им столь значительную помощь.
- Твой отважный брат в безопасности, сейчас он спит и набираеться сил, - Хальфдан вздохнул. - Многие храбрые воины погибли, но теперь они в чертогах Вальгаллы, пируют с предками, как и должно для павших в сражении, а мы помянем их имена.
Тяжело стало на сердце у вещей девы, когда узнала она о смерти воинов, но она была мужественной дочерью Сигурда Оленя, и лишь в ясных глазах отразилась ее скорбь о павших.
- Слова истинны источают твои уста, - негромко произнесла Рагхильда, опуская руки, - Спасибо тебе, что дал приют мне и моему брату. Ты - гостеприимный хозяин, и благорадность наша не знает границ. А сейчас отведи меня к нему, и мы поговорим с тобой по дороге..
- Идем же, - могучая длань конунга аккуратно взяла ладонь девы, и он повел ее к шатру, у которого стояли двое воинов, охраняя покой спящих в нем. - Наш путь до Агдира еще далек, но я спрошу тебя сейчас, прекрасная Рагхильда - отправишься ли ты со мной в мой замок, или вернешься с братом в Хрингарику?
Дева задумалась. Ее помощь будет необходима брату, чтобы восстановить свою власть над Хрингарикой. Однако породниться с Агдиром тоже было бы большой помощью..
Однако в душе девушка уже все решила. Ей больно уж приглянулся могучий Хальфдан, так что она потупила глаза и произнесла.
- Я слышала, что вы хотите взять меня в жены... И я согласна, о могучий Хальфдан, поехать с тобой в твой замок.
Радостью наполнилось сердце Хальфдана, когда он услышал ответ Рагхильды, но улыбка утонула в густых усах и бороде.
- Едва лишь мы вернемся в Агдир, народ Норвегии увидит свадьбу, какой еще не бывало в этих землях! А в качестве выкупа, я верну твоему брату власть над Хрингарикой. В этом клянусь, едва лишь жрецы сочетают нас законным браком!
Девушка не сумела сдержать радостной улыбки, и, сжав руку Хальфдана, поспешила проведать брата.

Гутхорм проснулся на тёплых шкурах. Болело всё, что могло болеть, безнадёжно седая прядь упала на лицо, но юный конунг был счаслив. Он отомстил. Хаки пал от его руки, и теперь всё будет хорошо, ведь так обещал сам Один.
"Интересно, а что с Рагхильдой?" - подумал Юный конунг. Тут же, словно сами светлые Асы услышали его слова, и к его ложу подошла Рагхильда с могучим зрелым мужем в богатых одеждах и чёрном плаще.
- Сестра! - улыбнулся Гутхорм. - Ты жива и мы снова вместе. Но кто этот доблестный муж, что стоит с тобой? Уж не сам ли Хальвдан Чёрный?

Рагхильда в этот раз не сдержала чувств и упала на грудь брату, заключив его в свои объятия. Когда, наконец, ее эмоции улеглись, она оглянулась на Хальфдана, взглядом предоставляя ему самому инициативу представиться. От себя она лишь добавила, не в силах говорить более:
- да, это сам Хальфдан Черный. Тот, что спас нас и дал нам приют. Тот, что просил моей руки. Тот, кому я готова отдать и сердце, - и вещая дева с нежностью посмотрела на стоящего позади мужчину.

Гутхорм чуть сжал зубы, когда сестра обняла его, мышцы всё ещё болели, затем он нашёл в себе силы приподняться на постели и поблагодарить Хальвдана.
- Благодарю тебя, о Хальвдан Чёрный. За то что спас нас и дал нам кров. Но боюсь, отблагодарить тебя я ничем не смог, и более того, попрошу твоей помощи. Помоги мне вернуть Хрингарики, конунг! Помоги, и я буду твоим вечным должником! - с уважительно и с достоинством сказал он и вновь откинулся на шкуры.

Харек Волк вошел в шатер, деликатно поклонившись, и встретился взглядом с Хальвданом. Тяжелывн испытания минувшего дня остаивли след на его лице, но он казался таким же бодрым. Увидев трогальную сцену, Харек едва сдержал улыбку.
- Сдержал ли я свое обещание, конунг? -прошептал Харек своему повелителю.
Хальдван молча кивнул. На его губах застыла улыбка.

Они выступили в предрассветный час. Почти три десятка ратных мужей, во главе со своим конунгом, предвкушавшие настоящее празненство, едва только они вернуться в Агдир.
Хальфдан Черный слов на ветер не бросал - коли уж пожелал свадьбы, какой никто еще в Норвегии не справлял, так оно и будет, а песни скальдов донесут потомкам о щедрости и могуществе Агдирского Конунга. Стяг с волчьей головой гордо развевался над отрядом.
Ничто не предвещало беды, небеса были чисты, словно сам Один возжелал узреть землю из небесного чертога Валгаллы. Провожая взглядом героев, что сумели спасти юную деву, и отомстить за великого конунга. Вороны кружились над агдирцами, своим карканием говоря, о благосклонности отца ратей.
- Харек, мой верный ярл, какой путь ты назовешь наиболее близким - теперь, когда Согн скован льдами, нам уже не использовать быстые струги.
- Мой конунг, есть лишь один путь, тот, которым шли мои люди - через Хрингарийский лес, к границе Вильмунгерка, где мы одержали победу над сынами Гандальва, а вещая Гульда поведала о беде Рагхильды.
Конунг кивнул, соглашаясь со словами ярла. Их путь почти завершен.

К полудню они прошли мимо обледеневшего берега, там, где все еще лежали останки храбрых воинов Агдира, отдавших жизни в схватке с псами Хаки Гандальвсона. Их тела не были погребены, и трупоеды вдоволь насытились мясом отважных хирдманов.
Тучи медленно сгущались на, еще недавно, безоблачном небосклоне. Казалось, еще немного, и разразиться новая гроза, неожиданная, словно коварство Локи и яростная, как сотня турсов. Первая молния раскроила горизонта надвое, так, как если бы сам Тор метнул свой молот. Однако грома не было слышно...
Воины остановились, молясь, и прося у богов защиты. Гнетущая тишина сковала рать Хальфдана, словно в ожидании чего-то жуткого.
Торгальв, сын и ученик мудрого Торлейва, походный жрец самого Одина, поднял путеводное копье, которое нес Эйнар, сам юноша и Харек Волк вскинули свои заговоренные рунические клинки. Обнажил меч и Хальфдан - о, что это был за меч, сверкающий подобно солнцу во тьме, он будто бы был выкован в кузницах асов, вязь рун пробегала по клинку, говоря о тайных чарах, известных лишь кузнецу и конунгну.
- Один! Молим тебя, разгони эти тучи, позволь солнцу вновь осветить изможденную землю Хрингарики!
- Молись, да не будут твои мольбы услышаны, жрец! - Яростный смех разлетелся по берегу, ибо из замерзшего леса появлялись вооруженные, доспешные люди, со стягом, где на белом поле разевала пасть серая волчья голова.
Могучи воин, чьи плечи были едва ли не шире, чем длинна копья, вел их, и в этом воине Харек мог бы узнать убийцу Вальгарда, а Сигрун - своего кровного врага - Скагги Гурмирсона. Но нигде подле него не видно было Хаки, наследника Альвхеймара.
- Здесь завершиться ваш путь, Агдирцы! - Возвестил Скагги. - Но вы можете спасти ваши жалкие жизни, если отдадите нам деву Рагхильду, коей суждено стать женой Хаки Гандальвсона и подлого убийцу Эйнара!
Меч в руках воина, Губитель Медведей, до этого принадлежал молодому конунжичу, но почему он вновь оказался у Скагги сказать было нельзя. Разве что Скагги отнял отцовский меч у названного брата, и своего будущего конунга...

Рагхильда сидела, будто страшная гроза поразила ее в самое сердце. Вот она, расплата богов, неблаговолящих путешественникам! Вот она, расплата за их с Хальвданом счастье, за их с Гутхормом спасение. Нет, гордая дочь Сигурда Оленя не вернется в жуткий, унизительный плен!
- Я скорее умру! - громко и уверено произнесла вещая дева, выпрямляясь в седле. Сейчас она была особенно прекрасна, разгневанная и испуганная одновременно.
Ее сердце сжималось при виде воинов, что стояли перед ними. Нет, она не могла подвергать своих спасителей смерти только лишь из-за своей прихоти. Мысли вещей девы заметались в голове, одна страшнее другой. Брат? Нет, он не позволит. Хальвдан? Да они все готовы положить головы солдат лишь ради себя и нее. Нет, видимо, такова ее судьба, и лишь среди умерших она будет сиять той жемчужиной в короне,что виделась ей во сне.
- Пустите меня! - дева решилась, спрыгнула с лошади и рванулась к брату, - Пустите меня, я пойду с ними! Вы успеете уйти, а я все равно им не достанусь! Брат, пощади этих людей, ты обязан им жизнью!
Она горяче шептала, крепко держась за одежды брата и глядя на него взглядом, полным решимости и боли

- Гутхорм, прошу, позаботься о сестре, - властно произнес Хальфдан. Таким, подобным стали голосом, конунг говорил крайне редко, и лишь тогда, когда внутри него все мысли, все мышцы натягивались, точно струны. Он сейчас был подобен луку, в руках искусного стрелка - готовый ко всему, и прежде всего - проливать кровь.
Молодой конунг Хрингарики кивнул, спрыгивая с коня, и обнимая сестру, не желая позволить ей совершить то, что она хотеля, дабы спасти их жизни.
- Сестра, ты же знаешь, что погибни ты - и мне не зачем будет жить!
Облаченных в сталь врагов было немногим больше, чем агдирцев, и эта битва должна была стать не сложнее, чем там, на озере, когда пал подлый Гормкиль.
- Кого ты видишь, Харек Волк? - спросил конунг, указывая мечом на ряды врагов.
- Подлых убийц, и воров, жалких псов Альвхеймара! - Ярл говорил громко, дабы враги услышали их, дабы первые бросились в атаку.

Но среди альвхеймарцев были мужи, умудренные в битвах, и среди них Тормунд Старый, могучий ярл, и Барвайг Красный, что в битве был неудержим, как пламя. А подле Скагги стояли Асгейр и Асвер, вооруженные украденными у убитых Вальгарда и Гуннара - молотом и секирой, что ковали в Агдире. Оружие, покрытое рунами теперь служило воинам Гандальва.
- Это ваш ответ? - вопросил Скагги, усмехнувшись. - Так ли храбры сыны Агдира, что лишь браниться могут?

- Позволь мне убить его, конунг, - воскликнул Эйнар. - Я дал клятву лишить это турсово отродье жизни!
Сигрун лишь молча сорвала с плеча лук, накладывая стрелу на тетиву.

Еще одна молния беззвучно поразила землю. Гроза была готова разразиться.

Рагхильда попыталась вырваться, но ей это не удалось - все еще была сила в руках ее брата. Тогда не выдержала юная дева и уткнулась в плечо Гутхорма, чтобы не видеть страшной и кровавой битвы, которой она - виновница. Слезы лились из ее глаз, и за то презирала себя Рагхильда. Сквозь них пыталась она убедить брата в вынужденной жертве себя самой.
Дева то и дело поднимала тревожный взгляд к брату, то ли пытаясь понять обстановку между воинствами, то ли пытаясь втолковать ему свои слова одним взглядом своим.
- Брат, ты увидишь, люди гибнут из-за нас! Не допусти того!

Харек сверлил врагов яростным взглядом,переводя дыхание. Он понял, как его обдурили с клятвой. Все это время, пока они пытались вызволить из лап разбойрников и проливали свою кровь в битвах, эти коварные дети Фенрира сидели здесь в засаде, и ждали возвращения агдирцев, чтобы перехватить добычу.
- Воля богов была явлена нам неоднократно. Дева Хригнариики была обещана нашему коннунгу, и уже обручена с ним. У вашего конунга нет права требовтаь ее руки, ибо она уже обручена. И тот, кто требует что-то. не прирнадлежащее ему по праву, теряет все что имеет, в том числе и жизнь. Не гневите богов, и убирайтесь отсюда, покуда целы! - ответил Харек Волк Скагги.

- Когда вы все останетесь лежать на снегу, мертвые и непогребенные, кому какое дело будет до помолвки этой девки с вашим слабосильным конунгом! - - Отвечал ему Скагги. Теперь стало абсолютно ясно, что в этом отряде нет Хаки Гандальвсона, что он, верный своей клятве отправился обратно в Альвхеймар, но его хирдманы решили сами стяжать славу и привести невесту ко двору своего конунга.
- Мечи из ножен, отважные дети Альвхеймара! Сегодня они испьют крови наших врагов! Мы отомстим Черному Хальфдану за Хелсинга и Хюсинга, За Вальгарда Отважного и Хагни Заговоренного!
Альвхеймарцы поддержали его боевым кличем, и медленно двинулись на строй агдирцев.

- За мной, отважные агдирцы! - кринкул Харек, обнажая меч. Ряды агдирцев сомкунлись. Воины подняли щиты, и начали бить оружием по щитам, крича "Хальвдан".
- Покараем этих клятвопреступников! - выкрикнул Харек Волк. - Именем Коннунга Хальвдана, не посрамим чести нашей страны и нашего коннунга! Вперед, за Агдир, Вингульмерк, и за Хригнарику!
Хирд, сомкнув ряды, и издав боевой клич, двинулся навстречу альвхеймарцам. Воины шли плотно сомкнутым строем, а их оружие сверкало на солнце как огонь в горниле Тора-кузница. Вороны летели над головами воинов с оглушительным карканьем. - Во имя Единого, того кто сидит на небе - пробормотал Эйнар, повторяя жесты своего погибшего друга. Да восторжествует справделивость.
- Гутхорм, возьми с собой людей, и охраняй сестру - сказал Харек, увидев в рядах воинов юного коннунга Хригнарики. - Она самое дорогое что у нас есть. Отведи ее подальше от схватки и спрячь в лесу. Быстрее! Это турсово отродье наверняка подготовило не одну засаду... Спрячь ее в том урочище, где мы спрятали наших раненых с той битвы...
- Харек, я должен сражаться, а не бежать, у вас каждый воин на счету! - Огрызнулся молодой конунг.
- Иди, молодой олень, - приказал Хальфдан. - Здесь моя битва, и мой враг, а ты должен защитить сестру.
- Пока я жив, моя сестра не достанеться им! - Прорычал Гутхорм. - Но я возьму с собой лишь десятерых!
И он, вместе с Хрольвом, подхватил девушку под руки, унося к лесу, а следом за ним поспешили и воины, выделенные для охраны Рагхильды.
Гутхорм не знал дороги но ее знал Гудред, поветший их. Храбрый охотник, и последний из выживших проводников ловко перескакивал через снежные сугробы, и опавшие ветки, зная, что нужно как можно скорее уйти от погони.
(совместно с Тельтиаром)

(со Скальдом)

- Эй, смотрите, эти трусы уже бегут! - Рассмеялся Асгейр, указывая на уносивших Рагхильду людей.
- Ничего, догоним, когда я выпотрошу их конунга! - Громогласно бросил Скагги, рассекая мечом воздух. Рати сближались, и он чувствовал, как наливаються силой его могучие руки.

А там, вдалеке, в землях Альвхеймара, над котлом шептала слова колдовского заклятия старая ведьма Вигдис, прося саму Хель забрать в свое темное царство отважных героев Агдира и спасти ее единственного сына. Бросал зачарованные руны Хьярвард, и каждая обещала победу Серому Волку.

- Не нарвится мне это - пробормотал Эйнар, втянув ноздрями воздух. Снова какое-то черное колдовство. Сигтрун, если знаешь какие-то заклятия, говори!

Первый, запоздалый раскат грома, ударил в тот момент, когда скрестились клинки Агдира и Альвхеймара.

Сигтрун запела что-то непонятное но потрясяюще красивое, и ее голос звучал силой. Эйнар обернулся и увидел в сгущающемся тумане призрачную фигуру. От фигуры исходило бледное сияние. В руках он держал меч с крестовидной рукоятью острием вниз.
- Вы клинки против клинков. Я сила против незримой силы. - произнес призрак.
Эйнар тронул Харека за рукав.
- Там кто-то... из мира мертвых явился к нам. в мир живых... на помощь.
- Я никого не вижу. - ответил Харек, с недоумением осматрвиая своих воинов и ища взглядом дух мертвеца. Но если это так, ка кты говришь, то это добрая весть.
- Бран... - только и прошептала Сигрун, прижав руку к сердцу, а затем спустила тетиву. Ее стрела вошла точно в забрало шлема ближайшего врага.
Тем временем воины сошлись в жестокой битве. Конунг и Харек рубились в первых рядах, и их окружали ближайшие гриди, мужи опытные и могучие, но и враги их были не из последних. Дробил панцыри и кости зачарованный молот в руках Асвера, оставившего за собой уже двоих убитых, рассек голову вместе со шлемом украденный топор Асгера - братья-ярлы шли по обе руки от Скагги, что ударом щита отбросил вставшего у него на пути хирдмана, а мечом просто отсек руку другому. Казалось, никакое оружие не способно отразить его выпады. Но вот его взгляд пересекся со взглядом Эйнара, воодушевленного появлением призрачного друга.
Харек увидел хзеачарованное оружие своих павших друзей и рассвирепел еще больше.
- Эйнар, ты видишь этих двоих? У них оружие наших друзей. Мы Должны вернуть его.
- Эй вы, воры и убийцы! И не советсно вам драться украденным оружием! - крикнул харек двум братьям. Идите сюда, воры и грабители, бесчестные разбойники и убийцы! Покажите на что вы способны!
- Не украдено то, что в бою добыто! - Гордо бросил Асгейр, прорываясь вперед. Ему показалось, что он нашел себе легкую добычу - высокого тощего воина, вооруженного одним лишь копьем. Топор вновь описал дугу, врубаясь в бок сражавшемуся с кем-то агдирцу, походя - как ни странно, сейчас молодого ярла привлекало копье, так, словно именно оно, а не Рагхильда, было целью их похода. Он презрительно усмехнулся в лицо тому, кто держал это оружие, вновь занося топор.
Асвейр шел вперед. Спокойно отражая щитом удары врагов, зная что идущие справ и слева от него воины не дадут никому прорваться, а затем наносил свой удар молотом, круша и щиты, и доспехи. Ему сейчас хотелось убить этого злословного ярла, что посмел обвинить его в воровстве.
Харек бросив порцию ругательств бросился наперез берсерку, и тут из-за туч пробился солнечный луч, отразившись на мече агдирца. Заговоренные руны зщагорелись синим огнем, и этот блеск отлвек внимание громилы.
- Умри, турсово отродье - крикнул Харек сквозь зубы, и воткнул меч Асвейру в грудь - между рукой и щитом.
Юный воин прищурил глаза, и пропустил удар врага, лезвие вонзилось в него, подобно жалу ядовитых тварей, обитающих в мрачном царстве Хель, подобно побегу омелы, сразившему Бальдра, ро в этот момент щит Скагги впечатался в плечо Хареку, отталкива того назад, и не дав завершить удар.
Молот показался раненому невероятно тяжелым, но он все равно сделал замах, бросаясь вперед - но кто-то из хирдманов прикрыл Волка, спасая ему жизнь. Тело воина с разбитой головой упало к ногам Асвейра. Он тяжело дышал, чувствуя как горячая кровь заливает рубаху под кольчугой.
Скагги, и другие воины рубились не на жизнь, а на смерть, обходя его. Вновь подняв молот, он поспешил за ними, отбрасывая ставший слишком тяжелым, щит.

Гутхорм сжал зубы. Воины Агдира будут погибать здесь, а он должен бежать и спасаться. "Стоп! - одёрнул он сам себя. - А Рагхильда? Кто-то должен увести её с поля боя, иначе может случиться беда!"
Он огляделся. Рядом с Рагхильдой стояли семь воинов Хальвдана, в их числе Гудрёд Охотник и трое выживших берсерков.
- За мной! - скомандовал Гутхорм и устремился к сгоревшей избе.
Шли быстро, заснеженный берег сменился густеющим лесом и, когда казалось, что спасение уже близко, меж ветвей мелькнул огонёк. Гутхорм знаком велел всем затаиться и тихо пробираться вперёд. Оказалось, что перед сгоревшей избушкой сейчас весело полыхает костёр, а около него сидят пятнадцать воинов и один связанный по рукам и ногам пленник в богатой одежде. Кто-то из воинов ел, кто-то спал, многие прикладывались к объёмистой кожаной фляги, гуляющей по кругу, и хрипло смеялись. Судя по всему, это были Альввхеймарцы. Жалеть их явно не стоило.
- Гудрёд, - прошептал Юный конунг, - Скажи ты сможешь снять из лука человек пять, пока они не разберуться в чём дело?
- Да, смогу, - серьёзно кивнул Охотник. - С кого мне начинать?
- Сперва сними тех, что с луками, потом тех, что рядом с пленниками, а потом вали всех, кто пытается к нам приблизиться.
Гудрёд достал стрелу, натянул лук, замер на мгновение и... Гутхорм не поверил своим глазам! Чтобы человек ТАК стрелял - это надо быть избранником Одина и Тора! Стрельбу знаменитого охотника трудно описать словами, достаточно сказать, что когда шестая стрела срывалась с его тетивы,пятая была уже в полёте, четвёртая и третья почти достигли своих целей, а первые две уже пили кровь врагов. Всего мгновение, и весь небольшой лагерь наполнился хрипами умирающих, суетой и беготнёй. Пока альввхеймарцы поняли, откуда летят стрелы трупами легли ещё двое, ну, а когда они добрались до леса, ими занялись воины Хальвдана и Гутхорм с его берсерками. Схватка была быстра и жестока. Из небольшого отряда Гутхормане пострадал почти никто, лишь у одного из берсерков на плече появился небольшой разрез, но могучий воин даже не заметил этого.
Гутхорм тем временем подошёл к пленнику и коротко спросил его:
- Кто ты?

(С Орофином и Скальдом)

У избы

Пленник поднял голову. В его глазах все еще был застывший ужас той бойни, что только что произошла. Казалось кто-то из альвхеймарцев толкнул его, чтобы его не задели стрелы, а через мгновение все уже было кончено.
- Мое имя вам ничего не скажет, - отвечал он. - Но если развяжите меня, то будете вознаграждены.
- Конунг, я его где-то видел! - произнёс подошедший Гудрёд. - Но не могу вспомнит, где! Пусть назовёт имя, может мне оно что-нибудь и скажет! Гутхорм кивнул: - Скажи!
Пленник так же узнал подошедшего Гудреда, хотя и не подал виду.
- Имя мне Агни, и я сын одного богатого хевдинга, что живет на границе Альвхемара...
Гудрёд покачал головой: - Не могу вспомнить! Гутхорм миг думал, а потом произнёс: -Чтож, хорошо. Мы развяжем тебя. Но учти, рядом с тобой всегда будет находиться один из моих воинов и если ты окажешься врагом, - глаза Гутхорма сверкнули. Повинуясь его жесту один из берсерков перерезал путы пленника, а затем встал рядом с ним, весьма красноречиво не убирая в ножны длиного кинжала.
- теперь идём с нами! - сказал Гутхорм и направился к урочищу
Юноша медленно растер руки, затекшие от веревки, и кивнул.
- Что же, я согласен, но скажите и мне, кто вы?
- Я Гутхорм Сигурдсон, это Гудрёд Охотник, а это мои воины, - о Рагхильде Гутхорм решил умолчать
- Сын отважного Сигурда Оленя? - Внезапно выпалил бывший пленник. - Тот, чья сестра славна красотой на всю Норвегию?
- Да, - Гутхорм ответил с неохотой
Агни чуть улыбнулся, и предпочел оставить этот разговор, направившись к тому, что когда-то было домом ведьмы, а после стало огромным погребальным костром.
Гутхорм проводил его долгим взглядом. "Если он хоть плюнет в сторону Рагхильды, зубами порву!" - подумал он, невольно стискивая рукоять меча
О чем думал их новый знакомый, не знал никто. Но идя мимо костра, он споткнулся, рухнув прямо в золу, после чего поднялся весь перепачканный, точно черт из преисподней.


Эйнар не стал ожидать, пока раненный враг придет в себя. Оттолкнув одного из альвхеймарцев, он ринулся вперед, занося меч. Тяжелый молот пролетел рядом с ним, поскольку Асвейр уже не мог сражаться столь быстро, а затем лезвие Эйнара вошло ему в шею, повергнув ярла на земь.
Подхватив зачарованный молот, юноша бросил его Хареку, который сейчас находился за спинами воинов агдира.
Харек поймал молот за рукоятку, и торжественно поднес его своему конунгу.
- Держи, конунг, это славное оружие. Оно принесет нам победу. Веди нас!
Хальфдан благодарно принял оружие, возвращенное ярлом, взяв его в левую руку, поскольку в правой у него уже был меч. Сбросив плащ - конунг повел последний десяток, еще не учавствовавший в битве на помощь своим хирдманам. Еще в начале битвы под ним убили коня, но сам Хальфдан оттделался лишь несколькими ушибами, и был готов завершить битву своими руками.
Тем временем Путеводное копье столкнулось с топором Асгейра. Торгальв бил умело и быстро, но ярл оказался опытрее. Он рванулся вперед, отбив древко лезвием топора, и погрузил лезвие в грудь воину-жрецу, едва ли не разрубая тело. В руке молодого ярла появилось Путеводное копье, и он, не размышляя бросил его в приближающегося Хальфдана, желая проткнуть его насквозь.
Внезапный порыв ветра отнес копье в сторону, и Эйнар поймал копье налету.
- Вот твоя расплата... - произнес Эйнар, и метнул копье в ряды врагов. Тот же ветер, отклонивший копье от конунга, теперь придал силы копью в полете, и оно воткнулось бы в голову Скагги, но неизвестная сила позволила ему отклониться, так, словно кто-то толкнул его в спину. Копье вошло в плечо воину, отчего он издал громогласный рык, и, откинул щит, вырывая копье, а затем перебросил меч в здоровую руку.
А там, вдали его мать, старая Вигдис, издала протяжный стон, упав на пол хижины. Колдун оторвал взгляд от рун, бросив его на медленно умирающую ведьму, и лишь улыбнулся, поднеся руну к ее губам, с которых начала сочиться кровь. А затем бросил эту руну в котел!
Разветвленная молния ударила прямо в центр сражения, поразив четверых агдирцев, с которыми в этот миг сражался Скагги, и он оказался один на один против Эйнара.

Эйнар произнес слова на непонятном языке, и снова в тучах блеснули солнечный лучи, ослепляя Агдирцев. Эйнар, издав яростный крик, нанес удар мечом в то место, куда вражеский воин был ранен Путеводным копьем.

Рык Скагги был подобен волчьему, когда заговоренная сталь вновь коснулась его кожи. Мать защитила его от простого оружия, но меч, когда-то ставший причиной смерти его брата, сейчас кослулся и его плоти. С силой отбивая меч врага своим клинком, он рванулся на него, желая не дать ни мгновения для контратаки, нанося жестокие рубящие удары, и оттесняя назад.

Конунг Агдира, спасенный от верной гибели Эйнаром, сейчас сошелся в поединке с одним из лучших воинов альвхеймара - Тормундом Старым, и если до этого уже трое врагов полегли от его клинка и молота, то щит Тормунда лишь гнулся, выдерживая удары оружия асов. Воины рядом ожесточенно сражались, никого не подпуская к этому поединку, но казалось что сейчас исход битвы зависит лишь от этих двух воинов.
Молот вновь опустился на щит Тормунда, конунг последовал за оружием, отклоняя меч врага своим мечом, а затем, ударил головой в лоб старику, заставляя его отступить. Оба оружия в руках Хальфдана довершили дело, сбивая с ног Тормунда, а затем молот раскроил ему череп.
Агдирцы издали торжествующий рев, а воины Альвхеймара, увидев, как пал их предподитель, попятились назад.
Харек, расправившись с Асвейром, бросился наперерез Асгейру, и их мечи столкнулись со звоном. Трое воинов прикрывали ярла по бокам и со спины.
Но не в их силах было остановить могучего Хальфдана - конунг Агдира жаждал покончить с каждым, кто вознамерился отнять у него невесту, меч и молот в его руках мелькали, словно молнии, а сам он был подобен Тору, ворвавшемуся в битву неистовым вихрем.
Двоих поверг его меч, двоих молот, рядом шли хирдманы, добивавшие выживших и разившие тех, кто пытался сопротивляться. Барвайг Красный, последний из предводителей альвхеймара, с двумя мечами вышел навстречу конунгу, в окружении последних своих воинов.

Тем временем воодушевленный победой над жрецом, Асгейр отразил удар Харека, поклявшись, что отомстит ему за брата. Топор и меч скрещивались удар за ударом.
Харек почувтвовал что силы покидают его. Топор Асгейра расколол его щит. Харек отскочил назад, и оди н из его воинов бросил ему боевую секиру. Харек отразил топорищем удар топора Скагги, а сам нанес удар мечом в плечо противнику.
Асгейр издал торжествующий вопль, переросший в вопль боли, меч, распоров плечо, погрузился в тело, едва не отсекая руку. Заговоренный топор выпал из нее, а следом за ним упал и сам ярл, прося у победителя пощады.

- Пощады? многих ли ты щадил сам? Возьми свое оружие и умри с честью. - процедил сквозь зубы Харек.
- Нет! Я последний в роду! - Прохрипел Асгейр, и, не вставая бросился на ярла, обхватывая его за ноги, и валя на землю.

Эйнар лишь уклонялся от ударов Скагги, отбивая те выпады, от которых не мог уйти - ему казалось, что враг поистине неутомим, а его силы утекали прочь. Наконец он подставил меч под удар, заставивиший его рухнуть на одно колено. Губитель Медведей жаждал крови молодого воина, однако тому было суждено умереть не в этот день.
Стрела Сигрун вонзилась в шею Скагги, а в следующий миг клинок Эйнара распорол ему брюхо. Могучий воин упал на снег, окрашивая его своей багровой кровью.
- Вот и свершилась твоя месть, - устало произнес юноша, оборачиваясь к лучнице.
Сигрун улыбнулась, закидывая лук за спину, и в этот миг чей-то крик заставил ее обернуться. Всего в два шага она оказалась подле Харека, сбросившего с себя Асгейра.
Убей, его Харек, он был со Скагги, когда тот убивал моих братьев! - крикнула Сигтрун, подступив к Асгейру и плюнула в него. - Пусть умрет его жалкий и подлый род!
- Нет Сигтрун, он нам еще нужен. -ответил Харек. отбрасывая ногой топор. - Свяжите его. Надо его кое о чем спросить. И этих тоже.

Поверженный Барвайг и его воины бросали оружие, прося сохранить им жизни, поскольку со смертью Скагги, их боевой дух угас окончательно.

Связанных пленников вели за собой - простые воины станут рабами, знатных выкупит их родня, а золото конунг Хальфдан любил. Это была его победа. От его оружия погибли семеро хирдманов и двое знатных воинов, доспехи и плащ конунга Агдира были окрашены алым, в руке у него был молот, что придавало ему еще больше сходства с Тором.
Харек и Эйнар допрашивали пленных, однако никто из них не смог ничео сказать о том, куда исчез Хаки Гандальвсон, лишь говорили, что Скагги осерчал на него, отнял меч и жестоко избил за трусость и принесенную Хареку клятву, после чего большая часть Альвхеймарцев пошла за могучим великаном.
Добравшись до урочища, воины были удивлены, сколь легко и отважно расправился Гутхорм со своими врагами, однако на долгий отдых времени не было. Конунг понимал, что его людей не хватит, чтобы отразить еще одно нападение, если сам Серый Конунг решит придти за Рагхильдой, а потому приказал выдвигаться дальше. Путь до Агдира неблизок, люди были слишком усталы, но все знали, что Хальфдан прав.
Понукая пленных, отряд под знаменем Черного Волка, шел по лесу, приближаясь к границам Агдира.

Отряд расположился на ночлег в том самом проклятом месте, где сгорела избушка ведьмы. и где погибли многие их товарищи. До поздней ночи хирдманы жгли костры, грели воду в котлах, смывая кровь и грязь, чистили оружие и доспехи, перевязывали раненых. Все были слишком уставшими, чтобы двигаться в путь немедленно, да и до Агдира - в усадьбу коннунга путь был неблизкий. Не было слышно ни песен. ни громких разговоров. Почти весь отряд. кроме пяти часовых, не принимавших участия в битве, спали мертвецким сном.
Ночь прошла на удивление спокойно. Разве что пошел густой снег, усталые воины вынуждены были нарубить пушисых еловых веток, чтобы соорудить какое-то укрытие от холодного ветра и снега. Но не было больше ни зловещих завываний ветра, ни зловещих призрачных фигур не то троллей, не то призраков в темном лесу.

А утром небо прояснилось, и ударил легкий мороз, вновь сковавший озеро зеркальной гладью льда. Воины Агдира воздали последние почести своим павшим товарищам, и сожгли их тела (тех кого не поглотило озеро) на большом погребальном костре на том месте, где была избушка ведьмы. И когда солнце встало высоко над небосводом, отряд двинулся в путь. Отряд отправился домой по тому пути, которым пришел сюда Хальвдан конунг со своим отрядом.

- Я хотел спросить тебя, мой коннунг, но не мог найти время чтобы узнать... Что заставило тебя отправиться в дорогу, и как ты нашел нас здесь? Что привело тебяк нам на помощь в то самое время, когда мы могли потерять все? Или тебе было дано знамение от небожителей?
Харек поднял глаза и пристально посмотрел в лицо своему коннунгу.

Помрачнело лицо конунга. Не сразу ответил он.
- Долгим был твой путь, Харек, и с беспокойством я ждал вас в палатах Агдира, каждый день прося богов дать мне знак, а Торлейв Мудрый приносил жертвы Одину, и гадал по рунам. Он увидел в них тревожное знамение, и сказал, что вам угрожает великая опасность. Потому я и собрал воинов, и отправился в путь, чтобы придти к вам на помощь.
Конунг замолчал, а затем добавил.
- Мудрый Торлейв, ныне в чертогах Валгаллы...
- Хочется верить. - пробормотал Харек, опустив голову. - Он был мудрым и хорошим человеком. Значит то Торлейв посоветовал придти к нам на помощь, когда увидел зловещие предзнаменования? Но как вы смогли так быстро найти нас, и как раз в то время, когда уже не было никакой надежды и казалось уже ничто не спасет нас от многочисленных врагов?
- Ведь мы следуя за Рагнхильдой далеко ушли от Оленьей Усадьбы в Хригнарики?
- По пути мы встретили одного из проводников - финнов, что бежал от тебя, и он молил о пощаде, и уговаривал меня не идти дальше. Его пришлось тащить на веревке, но он указал верный путь до этой сгоревшей избы. А от охотников мои люди узнали, что Хаки разорил усадьбу могучего Сигурда, и я направил хирд к его дому.
Харек удивленно посмотрел на коннунга.
- Но как вы нашли нас? Ведь никто не мог знать, куда разбойники угнали Рагнхильду, и где находится усадьба Хаки Берсерка?
- Быть может Один направил меня именно этим путем, Харек.- ответил конунг, знаком руки давая понять, что больше не хочет обсуждать эту тему...
- Быть может... - произнес Харек. - А теперь пусть боги выведут нас обратно из этого проклятого леса...

(со Скальдом и Орофином)


Маленький отряд покинул урочище и вышел к сгоревшей избе. Юный конунг не мог не поразиться облику Хальвданна – громадный, в окрашенных кровью доспехах и с боевым молотом в руке тот являл собой настоящее воплощение мужества и воинственной красоты. Более отряд не задерживался. Шли через лес, шли быстро, стараясь как можно скорее покрыть то расстояние, что отделяло их от спасительных стен Агдира. Гутхорму это напомнило то время, когда они с Рагхильдой убегали из усадьбы Хаки-берсерка. Впрочем, тогда они были одни и рассчитывать могли только на себя, а теперь рядом с ними бежал целый отряд доблестных воинов.
Отряд отправился домой по тому пути, которым пришел сюда Хальвдан конунг со своим отрядом. Первый день был и наиболее трудным в этом пути. Раненых приходилось нести на плечах или самодельных носилках. Многие воины еще не отдохнули от тяжелого боя, но Конунг не желал терять время даром.
К полудню второго дня отряд миновал деревеньку финнов, недалеко от границы Агдира. Ранее эти люди платили дань Сигурду Оленю, и теперь его сын стребовал с них все, что причиталось со дня смерти конунга Хрингарики. Хирдманов Хальфдана накормили и напоили на славу, дали лучших собак и сани, чтобы перевезти раненых, а так же двоих проводников, что знали лес.
После этого отряд стал передвигаться быстрее. Харек Волк затянул песню, сложенную им в честь победы над альвхеймарцами.

Все люди узнают, как бился
За Агдир наш ясень секиры,
Дробил он шеломы и кости,
Мечом рассекал кольчуги!
Бился один бесстрашно
Средь целого полчища турсов!
Бури булат могучий
Кости крушил великанам,
Глас вяза битвы гулкий
Гридь поднимал на схватку!


Ведомо людям, как в битве
Недругов Хальвдан встретил,
Мечом отражая натиск
Всадников волка пучины!
В бурной пляске валькирий
Множество ратников ранил,
В вихре секир не дрогнул
Славный даритель гривен!

Молвит опора верная
Грозного недруга турсов:
Славный ясень кольчуги
Врагов сокрушит вероломных!
Тот, чье сердце не знает
страха на поле брани!
Вовек шлемоносный воин
В буре мечей не дрогнет!


Шли через лес, избегая излучины согна. чтобы не наткнуться на отряды Гандальва. Благодаря умелым проводникам, воины Агдира потеряли не так много времени, как могли бы, плутай они по лесу одни. Гудред-Охотник запомнил многие тайные тропы, на случай, если когда-нибудь придеться вновь идти на Хрингарику. Финны вели по лесным тропинкам. ведомым только им одним, и вели уверенно, ориентируюсь по одним им известным кочкам. древесным стволам, камням и меткам.
Неожиданно Гудред охотник останоивлся, внимательно изучая какие-то следы...
- Разрази меня гром, пробормотал охотник, -если это не след турсов. И свежий...
- Турсы в лесу, Гудред? Не будь я свидетелем твоему мастерству, я бы не поверил ни единому слову, - ответил Эйнар, бывший ближе всех к охотнику.

- Здесь неподалеку должно быть их логово.- ответил Гудред, потянув носом воздух.
- А разве они не спят зимой, как медведи? - спросил охотника Харек.

- Будем охотиться на них? - Эйнар провел рукой по рукояти меча. - Губитель Заговоренных поможет в битве с великанами, как думаешь?

- Лучше обойти и стороной. - ответил Гудред. - Это не люди. Если ты не трогаешь их, то и они тебя не тронут.

НА миг показалось, что Эйнар хотел бы подраться. Но лишь на миг.
- Так давайте свернем с тропы!

Ворча воины свернули с тропы и стали пробиратсья через кочки и холмики. Вдали они увидели несколько мохнатых фигур.

Впрочем те не спешили нападать на отряд Хальфдана, а усталые хирдманы не жаждали нового боя.
К вечеру четвертого дня фины довели их до границ Агдира, и, указав дорогу, попросили отпустить их обратно.

Конунг, поблагодарив их за помощь, обещал в благодарность освободить их селение от дани в эту зиму, и отпустил финнов восвояси.

Наконец, лес расступился и взорам усталых путников явился Агдир – столица королевства конунга Хальвдана. До него было ещё далеко, причём стоял город на нескольких холмах, сросшихся в один, но для их измученных сердец и это являлось отрадой. Отряд прибавил ходу и к закату они уже подходили к воротам. Те ещё не были закрыты, но на стенах уже дежурили удвоенные смены часовых.
- Закрыть ворота! – рявкнул Хальвдан. – Враг может быть близко!
Конунга узнали и приказ выполнили со всей возможной поспешностью. Когда массивные створки ворот захлопнулись и громадное бревно засова легло на своё место. Гутхорм впервые за очень долгое время вздохнул спокойно.

Хирдманы ввалились в усадьбу. Их тут же окружили челядь, женщины и дети. Жители усадьбы охалии, ахали, возносили похвалы богам за счастливое возращение рати Коннунга.ю Но у слишком многих в глазах стояли слезы, когда они не находили среди хирдманов братьев, сыновей и мужей. Слишком многие не вернулись из этого похода, и еще некоторые раненые могли отправится в мир мертвых не с оружием в руках, а лежа на постели в горячечном бреду.

Харек сразу же последовал в гридницу, и распорядился приготовить еды и согреть воды. И позже завалился спать, так как сильно устл после долгой дороги.
Утром его разбудил гул голосов. В усадьбе кипела жизнь. Челядь и домочадцы из усадьбы Хальвдана без конца сновали с мешками, мисками и связкой дров. Мальчишки тащили на веревках бычков, коз и свиней, тут же во дворе слуги рубили дрова или грели воду.
Усадьба готовилась к свадьбе. Харек то и дело отмахивался от слуги сородичей, горевших желанием узнать о его походе за невестой коннунга. Он был молчалив и подавлен. Все это время его вела какая-то цель, а теперь добившись этой цели он ощутил пустоту. Наверное он дождется лета, и отправится в поход на родину Эйнара, а потом в страну Эйр. Он твердо решил, что он не станет почивать на лаврах.

А тем временем приготовления шли полным ходом. Более того, Хальвдан пообещал тем пленникам, что будут добросовестно украшать его усадьбу, ставить столы, накрывать их, помогая слугам - он дарует свободу. Однако не многие гордые воины альвхеймара согласились на его великодушное предложение, предпочтя остаться в плену, пока родичи не заплатят за них выкуп. Однако тот парень, которого нашел Гутхорм был в числе согласившихся.
В широком дворе усадьбы челядь поставила дубовые столы, накрыв их чистыми скатертями, а за воротами - еще немало столов, дабы все, кто захотят придти на свадьбу конунга - могли отведать пенной браги, сладкого меда и мяса.
Управитель, Бариальв Худой ходил между столами, и палкой подгонял нерадивых слуг, заставляя их работать быстрее - Хальвдан желал уже завтра справить свадьбу с красавицей Рагхильдой, и никто не смел противиться его желанию. Гонцы и птицы были разосланны по деревням и усадьбам, созывая знатных гостей, ярлов и конунгов, что были любы Хальвдану Черному.
В храмах и капищах приносились обильные жертвы Одину, Тору, Фрейе и Фригг, мудрецы кидали руны, пророча великое будущее потомству Хальвдана и Рагхильды, как некогда приснилось девушке.

Уже к вечеру начали появляться первые гости, прибывшие с подарками и подношениями могучему конунгу и его прекрасной невесте. Однако не только о предстоящем торжестве думал Хальвдан, но и о данном слове. Едва лишь закончиться праздник, он даст юному Гутхорму надежных людей, и большую рать, дабы он смог вернуть себе отцовскую землю.
Но это позже...

(совместно с Тельтиаром)
Настало утро. Слуги поднимались еще до криков петухов, разжигая огни, готовя угощение и выкатывая бочки с брагой и вином. Встречали последних гостей, в ожидании появления Конунга и его невесты. А гостей приехало очень много со всей округи владений Хальвдана и даже из соседних земель. И все утро гости продолжали исъезжаться в усадьбу.
Но вот настал полдень, и управитль Бариальв громко объявил:
- Приветствуйте Хальвдана Черного! Конуга Агдира!
И действительно из усадьбы вышел могучий конунг, облаченный в белые одежды, расшитые золотом. Его иссине-черные волосы перехватывал золотой обруч, украшенный драгоценными камнями, а на плаще скалил зубы черный Агдирский Волк.
Челядь, слуги и прибывшие гости выстроились в ряд вдоль дороги почти отсамых ворот в усадьбу и до самых дверей дома, приветствуя коннунга радостными криками

- Приветствую добрых гостей, почтивших мой дом, пришедших на мою свадьбу! - Хальвдан вскинул руку, призывая хирдманов к тишине. - Прошу, садитесь за столы, пейте и ешьте, ни в чем не зная отказа!
- Да зраствует коннунг Хальдван. Слава коннунгу! Да продлятся дни его! Да даруют ему боги удачу!
Харека Волка все это действо буквально застало врасплох - он так и не успел переодеться в праздничную одежду и искал возможности тихо проскользнуть в гриднимцу, но из-за толпы во дворе усадьбы сделать это было непросто

Хальвдан в окружении знатных гостей проследовал к главному столу, приказав им сесть подле него, и лишь тогда заметил, что место по правую руку от него пустует.
- А где мой верный Харек Ярл? - чуть удивленно спросил конунг Бариальва.
Слуги смеясь вытолкали смущенного и растерянного Харека прямо на середину прохода, образованного среди шеренги людей, входящих в дом или стоящих посреди зала.

Хальвдан с улыбкой смотрел на вернейшего из своих людей, все еще облаченного в походную одежду. А затем поднял кубок.
- Эй, слуги, налейте ярлу лучшего вина! - Конунг взглядом указал Волку на место возле себя.
Ободренные вниманием коннунга, к нему по очереди стали подходить гости, выражая свое почтение и лучшие пожелания.
Хальвдан принимал каждого, выслушивая их слова, и приказывая налить вина и усадить за стол каждого в соответствии с его заслугами и положением.

И рядом с ним были усажены: по правую руку Гутхорм, брат невесты, юный коннунг Хригнарики, по левую Харек Волк, и рядом с ним усадили Эйнара, Сигтрун, Гудреда Охотника и Хрольв Седой, столь многим помогший юному конунгу.
Были рассажены за столом с конунгом и многие другие знатные и простые воины, перенесшие столько тягот, чтобы доставить Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, коннунга Хригнарики, прекраснейшую и мудрейшую из дев Норвегии, ко двору Хальвдана Черного, коннунга Агдира и Вингульмерка.

И не успели еще зазвенеть струны, не успели скальды пропеть первые строки древних саг, не успели гости попробовать даже глотка вина, как в зал неспешно вошла, опираясь на посох, грузная старуха в темном платье и суконном плаще. И негромким рокотом, подобно пенному прибою, прокатились по залу голоса воинов, видивших эту женщину в ночном лесу: "Гульда! Старая колдунья Гульда!"
Не было тяжкой печали на челе пророчицы и сказительницы, не горели ее очи предвестием беды. Степенно приблизилась она к столу, за которым сидел жених, поклонилась Хальвдану и произнесла такие слова:

Фрейя запястий в доме —
Злата морей дороже.
Первенца крик в колыбели —
Слаще, чем песни скальдов.
От колыбельного плача —
К грозному рыку битвы!
Встанут мечей владыки,
Крови твоей достойны.
Выйдут на пир секиры
Всадники зверя моря.
Кто дал жизнь вязам боя —
Равен богам в бессмертьи!

Конунг встал с высокого места, увидев старую сказительницу, что уже однажды направила его к его суженой. Появление Гульды было неожиданным, а слова ее - приятными слуху конунга. Конечно же - любому достойному мужу будет приятно услышать, что его сыновья будут славны и могучи.
По знаку Хальвдана Гульде поднесли рог, наполненный вином и кошель звонкого золота. Но сам конунг не промолвил ни слова, лишь на губах его играла довольная улыбка.

Во дворе вдруг стало тише. К гостям вышла Рагхильда, дочь Сигурда Оленя, прекраснейшая из невест, наряженая в лучшее платье, какое сумели сшить в Агдире. Вещая дева с трудом скрывала обуревавшие ее эмоции, и ее лицо казалось еще более чистым и прекрасным от легкого румянца, покрывавшего щеки девушки. Она легко ступала по земле, стараясь не глядеть ни на кого.
Хальвдан вышел навстречу ей, взяв за руку, и подведя центру двора, где за ночь был поставлен небольшой деревянный алтарь, испещренный рунами. Могучий конунг долго ждал этого мгновения, и теперь не желал медлить ни минуты.
- Пусть же боги освятят этот союз! - Воскликнул Харек Волк, понявший знак своего повелителя.
И в тот же миг жрецы, до этого пировавшие со всеми, но в отличии от гостей не злоупотреблявшие ни брагой, ни вином, поднялись со своих мест, окружая жениха и невесту, но лишь на мгновение, чтобы расступиться и позволить гостям вновь увидеть их.
Вскоре рядом остался лишь верховный жрец Одина, Торлейв, сын Торлейва Мудрого, должный проводить обряд.
Он поднял деревянную чашу, и водрузил ее на алтарь.
- Готовы ли вы поклясться в вечной любви и верности, пред лицом людей и богов? - Произнес он.
Рагхильда наконец подняла глаза от земли и быстро глянула на жреца. Следующий взгляд, уже более теплый и трепетный, был отправлен жениху.
- Я готова дать клятву, и пусть боги смотрят и слушают... - негромко, но твердо произнесла вещая дева.
- Пред лицом богов, предков и своих людей, клянусь любить и оберегать эту деву, - мягко, даже слишком мягко и тепло, сказал конунг Хальвдан, а глаза его не отрывались от глаз Рагхильды. - С этого момента, и до той поры, пока не предстану перед Одином в золотых чертогах Валгаллы!
Торлейв удовлетворенно кивнул, обнажая жертвенный нож, и сделал надрез на руке, чуть выше запястья, проливая капли крови в жертвенную чашу, а затем разбавил кровь поднесенным младшим жрецом вином.
Он поднял наполненную чашу вновь, протягивя ее конунгу:
- Кровью скрепите свой союз, как велит Один!
Хальвдан отпил ровно половину, и жрец передал чашу Рагхильде. Дева приняла чашу и тоже отпила из нее.
Жрец принял чашу из ее рук, и выплеснул остатки в огонь. Тонкая струйка дыма поднялась к небесам, и исчезла.
- Боги одобряют ваш союз! - Воскликнул он. И в тот же миг жрецы надели на голову Хальвдана маску волка, а Рагхильде - маску ворона. Сами жрецы тоже успели одеть маски богов и древних героев, а так же некоторые из гостей. Так Харек был в маске Тюра, а Гутхорм - Тора. Сам же Торлейв надел маску Отца Ратей - Одина, и приказал новобрачным следовать за ним, трижды обходя алтарь.
Слуги тут же начали играть на музыкальных инструментах, призывая гостей подняться со своих мест.
Рагхильда и Хальвдан, рука об руку, обошли алтарь и последовали за жрецом. Волнение вещей девы не прекращалось, и она время от времени сильнее сжимала руку своего новоиспеченного мужа.
Торлейв остановился, обернувшись к новобрачным, и произнес:

Отрадно видеть всем, кто здесь собрался,
Обьятья страстные меж вязом копий брани
И стройною березой звонкого костра руки
Подобно Фрейру и подобно Фрее,
Страстое желанье влечет их слиться
В танце жарком и на ложе...

- В танце жарком! В танце! - Подхватили захмелевшие гости, возглавляемые Тюром-Хареком. А двое слуг уже унесли алтарь, в то время как другие отодвигали немного опуствевшие столы.
Новобрачные с улыбкой вышли на освобожденное госями пространство и начали свой бешенный и одновременно с тем легкий и трепетный танец. В нем выражались все их эмоции, чувства друг к другу. Танец новобрачных почти описывал их будущие отношения.
Жених бережно и ласково держал жену то за руку, то за талию, пока она грациозно двигалась, выражая свою любовь и преданность мужу в каждом движении.
Вскоре Хальвдан и Рагхильда забыли и о гостях, и о жрецах, полностью поглощенные эмоциями, захватившими их, передаваемыми каждым взмахом руки, каждым шагом и поворотом. Новобрачные не отрывали друг от друга глаз и в этот день казались спустившимися с небес посланниками богов.
Постепенно музыка становилась все быстрее и быстрее, новоиспеченные муж и жена двигались все более быстро, ловко, весело, уже и гости танцевали вокруг, мелькая знакомыми одеждами, масками мимо поглощенной друг другом пары.
Голова начинала кружиться, и ощущение реальности стало пропадать у всех танцевавших, казалось, они кружатся, двигаются, ходят и гнутся в каком-то неописуемо захватывающем вихре, который сильнее хмеля кружит голову и жарче битвы кипятит кровь.
Пляски продолжались до тех пор, пока последняя пара - а это был Хальвдан с Рагхильдой, в изнеможении опустились на скамью, все же не отрывая рук и продолжая глядеть друг на друга горящими еще после пыла танца взорами.
Вскоре Харек подбежал к Хальвдану, а Гутхорм подхватил под руку сестру, помогая ей подняться. Изнеможенных танцем новобрачных отвели в дом, усаживая за резные кресла, привезенные из Хольмагарда одним из ярлов конунга в качестве свадебного подарка.
Один за другим, гости появлялись в доме, принося с собой подарки. Вот один преподнес конунгу меч, который по его словам с легкостью рубил камни, а невесте - серьги из кости великана, украшенные рубинами. Другой подарил доспех из кожи коровы моря. который не брали ни стрелы ни копья и платье из тончайшего румийского шелка. Третий принес с собой кубки восточных владык, сделанные из черепов их врагов, украшенных золотом и драгоценностями. Четвертый - финский вождь - упряжку прекрасных ездовых собак и росписные сани. Пятый - десять разноцветных плащей, украшенных гербом Агдира, которые по его словам сшила его жена.
Хальвдан благосклонно принимал подарки и благостные пожелания гостей, приказывая им рассаживаться за столы, уже накрытые внутри усадьбы.
Рагхильда, грудь которой все еще тяжело вздымлась после танца, с легкой улыбкой принимала все подарки и непременно благодарила гостей, очаровывая многих своей приветливой улыбкой.
Но вот все гости расселись на почетных местах, а слуги во дворе, под бдительными взглядами жрецов воздвигли хижину, на том месте, где пали обессиленные в танце Хальвдан и Рагхильда.
Конунг поднялся с кресла, велев слугам отнести подарки в его покои и покои его супруги, а затем взял Рагхильду за руку, неспешно выводя ее из дома, к ритуальной хижине, где им предстояло провести первую брачную ночь.
Двери усадьбы захлопнулись за их спиной - там пир горой должен был продолжаться до самого утра, пока последний из гостей еще сможет стоять на ногах, а на дне бочек и кубков останеться хотя бы капля пенной браги.
Торлейв закрыл за ними дверь в хижину, произнеся какое-то напутствие, а затем отправился к Алтарю - он должен был принести богам последнюю жертву в этот день, чтобы они благословили брак Агдирского властителя.
Хальвдан наклонился, припав к губам молодой жены в страстном поцелуе.
Рагхильда нежно ответила ему, обвив руками его шею. Сегодня она принадлежала своему возлюбленному мужу, который по праву заслужил подобного названия.
Все беды и горести, предшествовавшие этому чудесному событию - их с Хальвданом союзу - в эту ночь забылись и отдалились за пелену воспоминаний. Сегодня все были счастливы и веселы, а счастливей всех счастливых был Властитель Агдира и его юная жена Рагхильда.


Фух. Совместно с Тельтиаром

- Конунг Хальвдан обещал отпустить нас, если мы будем прислуживать на его свадьбе. Так и было, знатный ярл. - Пленник Гутхорма, стоял в тени, надвинув шапку на лоб, пока говорил с Хареком.
- Я слышал слова конунга, ваши требования законны, - ответил Волк.
- Но, быть может, в день великой радости, вы проявите милосердие, и отпустите всех людей альвхеймара?
- Что бы они вновь напали на нас? - Вспылил Эйнар.
- Постой, - осадил его Харек. - Пусть, я отпущу всех вас, но не дам ни доспехов, ни оружия, а лишь один струг.
- И не будете чинить нам препон, покуда мы не вернемся в Альвхеймар, - добавил пленник. - Поклянись, ярл.
- Моя клятва не рушима, - жестко произнес Харек. - Люди Агдира не причинят вам вреда, пока вы не вернетесь в Альвхеймар.
- Прощай, Харек Волк, - пленник улыбнулся, снимая с головы шапку и фальшивые волосы. Гости, те что еще были не достаточно пьяны устремили на него взгляд. - Да, я Хаки Гандальвсон, и я вновь уйду от вас, хотя еще мгновение назад был в полной вашей власти.

Ярл Харек отпустил альвхеймарцев, ибо не желал кровопролитием омрачать светлый день свадьбы своего конунга. Барвайг и Хаки вскоре вернулись в Альвхеймар, где Гандальв конунг холодно встретил своего наследника. Потерпев поражение в погоне за невестой, Хаки навсегда лишился расположения отца, став поистине чужим в его доме.