Не мудрствуя лукаво, Андрей выдавил стекло из окошка в перегородке между водительским и грузовым отсеками. Иначе Даше будет совсем до них не дозваться, а это не дело.
- Дай, пожалуйста, карту, - попросил он. Удалась и эта авантюра, а значит, надо прокладывать новый курс, до междугороднего шоссе.
Даша послушно протянула через выдавленное окно свернутую карту.
- Двери закройте кто-нибудь, а то вывалимся по дороге, или... - она заозиралась, высматривая то, что могло бы послужить запором. "Запор" был найден довольно быстро и двери даже зацеплены. но в надежности сего Дарья уверена не была.
Марина не очень слушала, о чем говорили ребята: она напряженно смотрела в небо, выбравшись из машины. Впрочем, долго ждать возможности никакой, увы, не было. Девушка вернулась в салон (если, конечно, можно было так назвать пассажирские места "Москвича"), захлопнула дверцу и раздраженно ударила кулаком по стеклу.
- Говори, куда ехать, - обернулась она к Андрею, уже выжимая сцепление.
- По дороге, она здесь не ветвится, - ответил пограничник, изучая атлас.
Сокольница кивнула, "Москвич" довольно быстро набирал скорость. По марининым прикидкам, из него вполне можно было выжать 120, а если очень постараться - то и все 140. Она собиралась как можно быстрее миновать город.
- Не гони пока, пожалуйста, - попросил её Зимин. - Повороты крутые, дорога плохая. Вот выберемся на шоссе...
В подтверждение его слов дорога дошла до реки, где довольно резко вильнула налево, уходя по берегу вверх по течению.
- Если мы сейчас не оторвемся, они могут успеть загородить дорогу. Таранить баррикады я на этом не буду.

В это время с характерным шипением ожила брошенная на сиденье рация.
- Всем группам, это Лед-одиннадцать! Это Лед-одиннадцать! Преступники угнали автомобиль, фургон Москвич, зелёный, государственный номер: к867вр, регион 92. Движутся от Рыбзавода по бетонке вдоль Северной! В машине три человека, они вооружены! Принять меры! Как поняли?
- Я Лед-восемь, понял хорошо!
- Я Лед-пять, понял!
- Я Стрела-три, понял!
- Я Лед-три, понял!
- Я Стрела-четыре, понял!
Эфир заполнился ответами - стало понятно, что в перехвате участвует едва ли не полгорода.

- Б...! - запас воспитанности у сокольницы явно подходил к концу, - Они ведь не идиоты, а мы не в голивудском боевике. Будут палить по колесам и дело с концом.
- А может, все-таки они идиоты? - с надеждой предположила Даша. - а вдруг...
- А я терминатор, ага...
- А Норд собака-убийца, пришелец с далеких планет, - мрачно продолжила шутку Даша.
- Прекращаем страдать фигней. Если что, руки в ноги и сваливаете в лес, - тут она чуть повернула голову в сторону Даши, - найдешь контакты моей семьи на биофаке МГУ.
Андрей тем временем с мрачным ожесточением на лице переснаряжал обоймы старого и нового ТТ. Теперь в старом было три пули, в новом осталось шесть.
- Так, у нас сейчас одно спасение - скорость. И два пистолета. Марина, сможешь одной рукой держать руль, а второй пострелять из окна? Просто неприцельно в сторону засады с твоей стороны. Их нужно лишь шугануть, чтобы стреляли поменьше. Ну и я с моей добавлю.
- Я сначала разгонюсь. Иначе держать руль, переключать передачи и стрелять одновременно - мне рук не хватит.
- Как скажешь, тебе виднее. Скоро будет поворот, там и разгонимся. Держи пистолет. Он взведён, только нажать на спуск.
Машина на колдобинах ощутимо подпрыгивала, и Марина очень надеялась, что "Москвич" не развалится на запчасти на одной из трещин. Поворот они миновали, лишь едва притормозив на нем, чтобы не улететь в кювет. Машину слегка занесло, но девушка быстро её выровняла и уже целенаправленно пошла на максимальный разгон. Старенький "Москвич" скрипел и трясся, но держался. Пристёгнутый для устойчивости пограничник тоже приготовился открыть огонь. Вопреки тряске он всё же наделся, что удастся в кого-нибудь попасть.
Впереди замаячил переезд через один из железнодорожных путей, который, отходя от основной насыпи, пересекал речку по мосту. И уже на подъезде к нему сталкеры заметили в кустах у насыпи и с противоположной стороны дороги несколько темных силуэтов.
- Я Стрела-четыре! Я Стрела-четыре. Вижу Москвич, движется на большой скорости к шоссе. Принимаю меры!
Фигуры зашевелились.

Марина вдавила педаль газа в пол, молча молясь за здоровье машинки, сжала побелевшие губы. Она пригнула голову, удерживая руль в одном положении правой рукой (благо, дорога впереди была почти прямая), а левую с зажатым в ней оружием выставила в окно. Боль в груди от резкой смены положения, напомнила о себе.
Когда до противника осталось метров пятьдесят, Андрей выставил в окно обе руки с пистолетом и попытался прицелиться. Трясло машину немилосердно, руки ходили ходуном. Стрелял он почти наугад, нажимая на спусковой крючок, когда прыгающий в руках ствол накрывал мушкой один из силуэтов сидящих в засаде людей. Выстрел! Другой! Третий! Почти одновременно звучали выстрелы и с другой стороны авто.
В ответ на стрельбу из кустов грянули автоматные очереди. С грохотом разлетелось лобовое стекло, обдав пассажиров фонтаном стеклянных брызг, раздался визг и звон пуль, впивающихся в металл. Одна пуля просвистела у самого лица Марины и пробила перегородку, еще одна разнесла зеркало заднего вида. Но беспощадно убиваемый Москвич все еще рвался вперед. Подпрыгнув, он преодолел переезд и тут раздался негромкий, но очень зловещий хлопок. Одна из пуль нашла переднее колесо.
Машину тряхануло, она дернулась, как раненый зверь, а потом ее уже полупередом-полубоком понесло с дороги к склону, где ярилась и бурлила речка Северная. Дашу в кузове трясло и мотало из сторону в сторону. Трясло больше уже от страха: девушка абсолютно не понимала, что же происходит. Собака тявкнула и заскулила.
Марина, тут же сообразившая, что произошло, пыталась выровнять машину. Однако, сколько ни сопротивлялся ветеран автопрома, сначала под его колесами вместо бетона зашуршала земля, а потом израненный "Каблук" начал заваливаться на бок.
Самодельный дашин запор благополучно вылетел от очередного удара, и девушка в обнимку с псом кубарем покатилась по земле, повязки на её спине сбились, из ран потекла кровь. А потом она завершила свой "полет", врезавшись в ближайшее дерево и временно свалившись в обморок. Пес перенес падения более удачно и сейчас беспокойно обнюхивал её лицо...
Андрей в последние секунды полета Москвича сгруппировался, но это мало помогло - при ударе о камень он стукнулся о крышу машины и потерял сознание. Марина падение авто не запомнила. Когда "Москвич" вылетел с дороги, её тряхнуло так, что боль в и без того измученной груди, еще и прижатой ремнем, просто-напросто вырубила девушку. Руки, выпустив пистолет и руль, бессильно повисли. В тот момент, когда большой прибрежный валун окончательно прервал последний путь "Каблучка", никто из его пассажиров, исключая пса, не был в сознании.

(по согласованию с мастером)

Даша приоткрыла один глаз и первое, что увидела, была длинная морда питомца, нюхавшего её лицо. Она застонала и закрыла глаза опять, пес заскулил и тронул её лапой, встревоженно взглядывая куда-то в кусты. Мол, чего лежите, сейчас люди придут.
- А...что? - и, действительно, где-то вдалеке слышались голоса, - уйди, собака, ничего не хочу...
Голова зверски болела, к горлу подкатывала тошнота, спина превратилась в сплошную болевую точку. За поясом лежал дико нужный кошелек с так же нужной флэшкой, и если ЧОП-овцы это обнаружат, то будет ещё хуже. "Стоп! Кошелек! Собака... Идея!"
Она вынула кошелек с флешкой, сунула в зубы псу.
- Бери... ну... Охраняй! - умный пес взял его в зубы и посмотрел на хозяйку, та попыталась махнуть рукой, но не хватило сил, - И пошёл... пошёл отсюда, быстрей!!..

Собака, не смея противиться команде, повернулась и побежала прочь, разумеется, в сторону, противоположную преследователям. А Даша опять потеряла сознание, только похоже в этот раз надолго...
- Я Стрела-четыре! Объект остановлен! Мы их взяли!!!

-Сними с него камуфло и надень, - велел Ивану мент. – Ты в розыске, весь город на ушах…
Турист счел за лучшее не спорить с вооруженным человеком, который только что на его глазах не то оглушил, не то убил сурового вьюжника, поэтому предпочел быстро и четко выполнять указания. Куртка и пояс с кобурой были чуть велики, но в общем-то – ходить было можно. В ход пошла и маска, найденная в милицейской машине и также, похоже, принадлежавшая вьюжнику. «И каждый чоповец мнит себя ОМОНом…» - подумал Иван, но маску надел. С непривычки она терла лицо и мешала обзору и злила, но скрыть лицо был, видимо, меньшим из зол.
Тут сзади раздался выстрел, Ивану показалось, что он буквально услышал, как дернулось тело охранника на земле, но он предпочел не оборачиваться и не задумываться. У него первый раз на глазах кто-то гиб, а желания проверять крепость нервов рядом с подозрительным попутчиком – не было.
Тот спокойно сел рядом, завел мотор и повел машину куда-то вглубь дворов под хрипы милицейской рации. После десятка минут петляния они вырулили в какой-то похожий на питерский «колодец» двор, окруженный заброшенными домами. Затем он заглушил мотор и без предисловий начал рассказ, словно продолжая какой-то давний разговор.
Михаил Краев, так звали мента, жил в Красносеверске уже давно, но в отличие от священника находился в самом центре перемен, охвативших город. Он, как и Иван, был саамом и сыном шамана и изначально считал, что поиски Холодовым и его людьми в культе Матери-зимы, - именовать в слух Хогель-Маи Михаил всячески избегал, - до добра не доведут. Так и произошло, когда новоиспеченные язычники – достучались.
Вначале вызванный дух немного помогал Холодову в хозяйственных вопросах, но больше – в промывке мозгов горожан. С ним службы сектантов обрели странный зомбирующий эффект. Михаил знал как с этим бороться, и после «радений» у него только болела голова, но вот оставшиеся жители города явно «фанатели» день ото дня…
А потом – пришел черед платить. Зима стала забирать даже не жизни – самих людей. Тех, чья смерть близилась, что-то влекло на АНОФ, где они впадали в странную летаргию. Кто-то просто умирал, кто-то превращался в нечеловеческое создание необычайной силы и страшного вида. Словно дух-покровитель города собирал свою армию для будущих сражений. Кое-кто оставался. «Изменялись» и некоторые живые, например, сам Холодов, который, однако, не утратил желания руководить городом, а лишь стал избегать появления на публики. Краев сам видел его один раз на встрече с сотрудниками милиции и запомнил облик человека, ставшего похожего на черты со старых икон ликом и огромными рогами.
Когда времена изменились, и Москва снова стала прибирать страну к рукам, Михаил принялся за поиски способа покинуть город, чтобы донести на большую землю весть о средневековом кошмаре, в который погружался город, однако ему нужны были свидетели и доказательства: у Холодова была «лапа» в Н-ске и одиночного разоблачителя ждала только психушка.
Когда в городе появились туристы, он сам стал искать встречи, но те, видно, слишком быстро и слишком много узнали, поэтому и стали объектом охоты…
-Твой Клевец сразу в спецотдел позвонил и нас подняли в ружье. А теперь еще твои приятели на АНОФе что-то замутили… Вы не из конторы? – с надеждой спросил Михаил.
-Да нет, какое там… Они просто туристы, а я…
Для разнообразия Иван решил сказать что-то близкое к правде
-Из Москвы. Считай, что на одного депутата работаю, из коммунистов. Думал, здесь дыра… извини, разруха, завод закрытый. Может, удастся народ раскачать. Ну, поднять, чтоб власть, наконец, зачесалась…
Рассказать о планах устроить здесь Новочеркасск и перекрыть железку рассказывать милиционеру – не поворачивался язык, но тонкости политики того явно уже не беспокоили.
-Ты не думай! На этом вьюжники самом – на десять вышек. Холодовцы тех, кто возмущался, быстро убивали. Надо думать, как их вывести на чистую воду.
-А чего думать, нужно собираться и валить отсюда… Ты много видел, я кое-что узнал. Священника захватим. Или моих спутников. У них камера была, может, что-то снять успели…
-Снять? Если б они «детей» заводе сняли…Блин, а ведь сняли. По рации трепались, когда нас поднимали, что они «детишек разбудили». Даже, кажется, стрельба была.
В это время с характерным шипением ожила брошенная на сиденье рация.
- Всем группам, это Лед-одиннадцать! Это Лед-одиннадцать! Преступники угнали автомобиль, фургон Москвич, зелёный, государственный номер: к867вр, регион 92. Движутся от Рыбзавода по бетонке вдоль Северной! В машине три человека, они вооружены! Принять меры! Как поняли?
- Я Лед-восемь, понял хорошо!
- Я Лед-пять, понял!
- Я Стрела-три, понял!
- Я Лед-три, понял!
- Я Стрела-четыре, понял!
Эфир заполнился ответами - стало понятно, что в охоте участвует едва ли не полгорода.
- Я Стрела-четыре! Я Стрела-четыре. Вижу Москвич, движется на большой скорости к шоссе. Принимаю меры!
Михаил (с позывным Умка-2) редко выходил в эфир, с сообщениями в духе «все спокойно» и пытался разобраться по перекличке в эфире в ходе розыска. И с каждой минутой молодым людям становилось все яснее, что петля облавы все крепче сжимается вокруг группы туристов, вырвавшейся с АНОФ.
Наконец, в эфире в купе с выстрелами на заднем фоне раздался крик:
- Я Стрела-четыре! Объект остановлен! Мы их взяли!!!

Холод и снег, снег и холод. Только это и составляет весь окружающий мир: воющий ветер, пронизывающий холод и секущие кожу кружевные летучие льдинки.
Надо идти...
Непроглядная темень кругом, неба не видать, да что там, вытяни руку - пальцев не разглядишь во мраке. А снег почему-то отлично виден. Устилает твёрдую, усеянную булыжниками и валунами землю под ногами, свивается вихрями, несётся над сугробами змейками позёмки.
Сбитые ноги продавливают ломко хрустящую корку наста, ледяное крошево царапает кожу, на следах остаются небольшие красные пятнышки.
Проходит минута, две, и следов уже нет - девственная целина, строгую пелену которой никогда не нарушала дерзкая стопа.
Надо идти...
Он не помнил, кто он и куда идёт. Он не знал, зачем и откуда. Помнил лишь, что нужно двигаться вперёд, пусть оскальзываясь, пусть спотыкаясь. Нужно переставлять израненные ноги, ибо сзади... Что там, сзади, он тоже не знал - но чувствовал неотступный, сверлящий спину взгляд, такой же чуждый, равнодушный и беспощадный, как терзающий путника холод.
Надо идти...
Время от времени путник спотыкался или оскальзывался, тяжело падая в сыпучий сухой снег. Но холод, опаляющий кожу, грызущий мышцы, то и дело склеивающий льдом ресницы, отказывался отобрать чувствительность, отказывался подарить то обманчивое тепло, что приходит к замерзающим людям перед окончательным погружением в непроглядно-чёрную бездну смертного сна... И он вставал, с трудом разгибая стонущие суставы, и шёл дальше. Из одной бесконечности в другую, сгибаясь под порывами бурана, вздрагивая от пощёчин метели, сопровождаемый безжалостным холодным взором.
Надо идти...

То, что Андрей наконец, очнулся, он понял далеко не сразу. Лежал на полу, пялился в пыльный потолок и не мог понять: наяву это уже, или новый кошмар, сменивший для разнообразия антураж. Однако мало по малу комплексность ощущений и нехарактерная для сна стройность мышления убедили - реальность. Всё тело болело, голова раскалывалась, кожу под волосами и на лице стянуло чем-то пролившимся и так и засохшим. Саднили многочисленные царапины и парочка порезов на физиономии, во рту стоял привкус крови. Ну и, на сладкое, ныли стянутые шнуром запястья и лодыжки. А ещё неприятно холодил кожу грязный, припорошённый песком паркет - из одежды на Зимине остались лишь спортивные трусы до середины бедра да нательный крест на шнурке.
- Прэлэстно... - прохрипел пограничник, с некоторым усилием разлепив склеенные засохшей кровью губы. Потом предпринял попытку приподняться. Первая привела лишь к вспышке боли в голове. Но со второго захода Зимин смог утвердиться на отведённых назад локтях и осмотрелся.
Комната была довольно крупной. Окрашенные светло-серой краской стены, два окна, закрытых тяжелыми шторами, двустворчатая деревянная дверь. С потолка свисала изящная кованая люстра, а по краям потолка шел декоративный карниз. У стен стояло несколько стеллажей с какими-то коробками на них. А рядом с Андреем лежали и обе девушки. Тоже связанные и тоже только в белье.
- Экспедиция в сборе, - горько усмехнулся Андрей. Столько усилий, трупы... и всё зря. Они-таки попались. - Марина! Даша! - позвал Андрей, кое-как повернувшись на бок.
Даша резко открыла глаза, инстинктивно попытавшись вскочить и со стоном опустившись обратно на пол. Где она, девушка не понимала, то ли от страха, то ли от состояния аффекта, поэтому она долгое время лежала на спине, ворочаясь, постанывая и пытаясь то ли вскочить, то ли просто оглядеться. Так иногда отходят люди от наркоза, тяжело и с полным неприятием реальности. Повязка, судя по ощущениям, была уже не на спине, саднило все тело и, кажется, лицо. Если так, то у неё бывали гораздо лучшие дни.
Минуты через две девушке стали понятны две вещи: она связана, и она в каком-то помещении. Ах да, спутники её, по-видимому, тоже где-то здесь, и ей дико холодно.
- Собаку не нашли? - был её первый вопрос в пустоту.
- Здесь её нет, - отозвался Андрей. - Надеюсь, сбежал.
- У него твой кошелек, - тихо проинформировала его Даша, - он выучен охранять вещи, так что, не убив его, не получат....
До Марины голоса ребят доносились словно издалека, постепенно приближаясь. Она лежала на боку, к счастью, не на том, куда пришелся удар, руки, судя по ощущениям, как и ноги, были связаны, во рту был неприятный солоноватый привкус. Не рискуя шевелиться, Марина просто открыла глаза.

- Да, нужен он мне сейчас, - хмыкнул пренебрежительно Зимин. Однако при этом он сначала одобрительно кивнул Даше, а потом сделал страшные глаза и взглядом указал в сторону двери.
"Ага, проговариваться про инфу категорически нельзя, значит, напустим воды, вдруг прослушивают."
- Ну там все же деньги, - она попыталась улыбнутся, - жалко же будет, если они попадут к этим гадам. Лучше их самим на что-то потратить... Вот выберемся...
Она надеялась, что поймут её правильно, что карта там же, нельзя допустить, что бы она попала им в руки, не дойдя до ФСБ.
Сокольница тем временем оглядывала ту часть помещения, что попадала в ее поле зрения. "Не подвал, и то хорошо..."
- Выберемся... - вздохнул Андрей. Его в очередной раз обжёг стыд: и сам влип, и девочек втравил в такое дерьмо, что дальше некуда. Впору лечь обратно и сдохнуть! Но дурной, непоседливый характер, одной из определяющих характеристик которого было здоровенное шило в заднице, не дал впасть в депру. - Давайте хоть развяжемся для начала, раз уж вместе. Даша, перекатись на живот, пожалуйста.
Девушка, лежавшая на боку и поджав под себя ноги (так меньше болело), послушно легла на живот и уткнула голову в пол.
В это время за дверью послышался отчетливый звук шагов нескольких человек. Потом в замке заскрежетал ключ.
"Этого еще не хватало" - устало подумала Марина, вслушиваясь в звук поворачивающегося в замке ключа. "Интересно, почему от нас сразу не избавились?.." - промелькнула запаздывающая мысль.
- Не успели, - с досадой вздохнул Андрей. - Марина, - обратил он внимание на открытые глаза девушки, - очнулась?
- Угу, - она предпочла быть немногословной.

Дверь распахнулась, и в нее вошли трое. Первым был крепко сбитый ЧОПовец, за ним шел немолодой полноватый мужчина в темно-сером костюме, а замыкал шествие уже знакомый сталкерам капитан милиции, чья простреленная рука теперь покоилась на перевязи.
- Очухались, Виктор Евгеньевич, - хмыкнул "вьюжник". - Вот они, в сборе.
- Это точно все? - спросил мужчина в костюме.
- Точно. - Капитан зло зыркнул на Андрея. - Только при них еще живность была, овчарка и какая-то уродская птица.
"Кречет, урод, это - кречет," - Марина прикрыла глаза. Пожалуй, она бы даже высказала свою мысль в слух, если бы одно только дыхание, не то что разговор, не причиняло боль.
Андрей с удовлетворением заметил на физиономии у капитана роскошный кровоподтёк под левым глазом и на скуле. Мелочь, а приятно...
- Ну что, шпионы-недоучки, долазились? - чиновник неприязненно оглядел всех троих. - Какого черта вас сюда принесло, а?
Пограничник пободался взглядами с капитаном, с интересом обозрел ЧОПовца, потом посмотрел на явно главного в этой троице начальника непонятного пока ранга.
"Отвечать? Не отвечать?"
Вопросы имели явно риторический оттенок, да и общаться с главарями города, в котором тела умерших пускали на корм и разведение неизвестной зоологии нечисти, желания не было никакого.
- Вы отвечать будете, нет? - повысил голос тип в костюме. - С вами вообще-то второй заместитель мэра разговаривает!

Даша, благо лица было не видно, обмякла и попыталась притворится, что она без сознания.
- А есть смысл? - пожал свободным плечом Андрей. С усилием оттолкнулся локтем, потом упёрся в пол по-прежнему связанными за спиной руками.
- А это уже мне виднее, есть смысл или нет, - огрызнулся зам. - Не будете мне отвечать, с вами Вадим со Степой поговорят по-свойски. Вам не понравится.
- Гуляли, - выдавила сквозь зубы сокольница, - развалины у вас тут живописные.
Она, конечно, понимала, что вряд ли облегчает себе жизнь подобным ответом, но позволить Андрею отдуваться самому за всю компанию не могла.
- Гуляли, значит... А зачем ваш этот Иван по городу что-то крутился и вынюхивал?
"Какой еще Иван..." - тут девушка вспомнила их случайного попутчика из электрички, но решила пока не распространяться на этот счет.
- Какой Иван? - с недоумением посмотрел на "дознавателя" Андрей.
- Который с вами приехал. Невысокий такой, верткий. Уже и в больницу слазить успел, и еще по городу повертеться.
- А, этот... - протянул Зимин. - Так он, вроде, медицинское оборудование продавать приехал. Еще спрашивал у нас, пойдём ли больницу осматривать. Эх, лучше бы пошли.
- А в храм он зачем поперся? Там кому ингаляторы продавать собрался, а?
- А мы знаем? - фыркнула Даша, выручая компанию, отмолчаться было бы трусостью, а лучшая защита нападение, - Следить мы за ним не нанимались.
- Да хрен его знает, - поддержал девушку Андрей, заодно возвращая внимание на себя. - Может, просто посмотреть решил сходить, когда дела закончил.
- Ты мне подерзи еще, - окрысился чиновник. - Степа, ну-ка, объясни ей, что так разговаривать нехорошо.

ЧОПовец коротко кивнул, подошел к Даше и резко, хоть и без особого замаха, пнул в бок. Девушка скрючилась от боли: ранам это не понравилось. Но и язык, впрочем, не уняло.
- За языком следи, засранка!
- Ну ты и м....к, - протянул Андрей. - Только против связанных силён, уё....? Мало я вас положил, мало.
- Хлебало закрой! - буркнул Степа. - А то врежу!
Пограничник молча ухмыльнулся. На редкость кровожадно - благо, теперь это была не фигура речи, жизни он забирать уже умел.
- Где карта памяти из фотоаппарата? - сухо осведомился Виктор.
- Выпала, когда машина перевернулась, наверное, - Марина постаралась придать голосу будничного спокойствия, - Дороги у вас...
- Ах, дороги у нас тут... - Степа повернулся к Марине. - За дебилов держишь?
- Остынь, садюга! - рыкнул Андрей. - Я её вынул, убрал в карман. Почём мне знать, где она теперь?! Катились ведь кубарем.
- Могли бы и поосторожней - проворчала Даша, - Одни от вас синяки, ссадины и прочее моральное неудовлетворение.
- Шеф, чё она такая дерзкая, а? - Степан обернулся к Виктору. - Можно, я ее пообломаю малость?
- Валяй, - хмыкнул чиновник, отходя к стене.
Степан схватил Дашу за плечо и рывком поднял - сила у него была явно немалая. Размахнувшись, он ударил девушку кулаком в лицо, потом еще раз.
- Будешь еще язвить, стерва мелкая?! А?! Будешь?!

- Да пошел ты, - все-таки нашла силы огрызнутmся Даша, сплевывая кровь. Все-таки боли и без этого хватало, чтобы одуреть окончательно. После этой фразы один особенно жесткий удар пришелся по зубам, разбив верхнюю губу. Андрей прорычал нечто нечленораздельно-злобное, задёргался, пытаясь выдрать одну руку из верёвочной петли. Однако связывали их на совесть. После пяти-шести ударов Степа толкнул Дашу на пол и ещё пару раз пнул по плечам и спине.
- Есть еще Петросяны? - зло спросил он.
Марина молчала, ругая про себя нарывающихся товарищей. Можно подумать, у них и без того много шансов отсюда выбраться. Волновало её сейчас гораздо больше, почему их не добили еще на дороге или, по крайней мере, сразу по доставлении сюда. Сокольница сомневалась, что единственной причиной тому была пропажа карты памяти. Гораздо менее радостно выглядело предположение, что горе-сталкеры теперь послужат кормом для "зверушек".

За дверью вновь послышались шаги, но теперь они были значительно более тяжелые. Что-то крупное подошло к дверям и требовательно рыкнуло.
- О! - Виктор аж подтянулся. - Гордитесь, паршивцы, вами сам Дмитрий Анатольевич заинтересовался. Прошу, Дмитрий Анатольевич, прошу... - это было произнесено уже совсем иным тоном, угодливо-подобострастным.
Дверь широко распахнулась, и в нее вступил Дмитрий Анатольевич Холодов собственной персоной и со свитой.
Такой твари сталкеры еще не видели. Размером на две головы выше прочих, с мягко мерцающим мехом, искрящимся, как снег под луной, с ярко-синими глазами и могучей короной из восьми костяных рогов на голове, этот монстр одним своим наличием внушал какой-то сверхъестественный трепет. От него просто исходила волнами непонятная страшная сила, которая будила в душе первобытный ужас, глубоко запрятанный за тысячелетия цивилизованности. И Виктор, и дюжий Степан как будто съежились в присутствии этого чудовища, капитан же вообще постарался слиться со стеной.
Следом за исполинским монстром вошли еще двое людей в светло-серых робах, увешанные костяными амулетами - видимо, служители культа Зимы.
Биолог в душе Марины, было глубоко заныкавшийся, категорически протестовал, отрицая возможность существования таких существ, тем более, с человеческим разумом. Она по-прежнему лежала на полу, почти не шевелясь, но именно сейчас ей очень хотелось отползти к стене: и удобнее было бы, и подальше от этого ночного кошмара матушки-природы.
" Ни черта себе Дмитрий Анатольевич" - ошарашенно подумала Даша, - "Тоже мне история... Влипли хорошо"
Вслух она правда уже ничего не говорила, опасаясь повторения сцены "облома".
"Душу продал бы за свободные руки и пулемёт", отрешённо подумал Андрей, глядя на короля снежных обезьян. Вновь застучавшая в голове боль вымывала эмоции, и Андрей взирал на явление "народу" аж самого Дмитрия Анатольевича с его самого удивившим равнодушием. "За свободные руки и пулемёт мне, ну и доставку в лучшую питерскую больницу для девочек..."
Марина постаралась взять себя в руки: "Ты без пяти минут ученый, диссер написан почти, соберись же наконец! Это просто животное. Чуть умнее собаки."
Монстр прорычал что-то на своем языке. Виктор мелко закивал.
- Да, Дмитрий Анатольевич, вот они, все тут.
Еще один рык.
- Нет, Ивана еще ищут. Но его найдут, обязательно...
Холодов взглянул на путешественников, а потом из его пасти послышалась человеческая речь - странно искаженная, рычащая и булькающая, но человеческая. "Хм... значит, все-таки умнее собаки..."
- Вы потревожили наш город, - произнес он. - Вы убивали моих подданных. Вы убивали детей нашей Матери. Смертные, как вы посмели?!
Когда он заговорил, в комнате стало отчетливо холоднее, будто повеяло зимним ветром.

- Жить хотелось очень, вот и отбивались, - огрызнулся Андрей. Голова болела страшно, лишая остатков осторожности. - Вояк ваших благодарите, что загнали в ту дыру, король Бандерлогов.
- Мы не нападали, - голос Марины звучал уже спокойно: мозг аспирантки биофака ухватился за то, что можно было изучать.
- Не боитесь... - он не удивлялся, не негодовал, скорее отмечал интересный факт. - Смелые, горячие сердца... Интересно.
- Что, хороший подопытный материал? - на грани слышимости прошептала Даша. Она боялась, но страх маскировала.
- А у вас холодные? А температура тела какая? - в сокольнице окончательно проснулся биолог. Теперь она смотрела на Дмитрия Анатольевича примерно как на препарируемую лягушку. Монстр зашелся булькающим рыком. Сначала было непонятно, с чего это он, но потом стало ясно - Дмитрий Анатольевич смеялся.
- Вы стоите на краю смерти, но дерзите ей в лицо? Похвально, похвально. Вы будете достойной жертвой Матери-Зиме!
- Вот встану ей поперёк глотки, попляшете, - в приступе бесшабашной - или безбашенной? - весёлости посулил Андрей.
- Хм.. персонификация времени года свидетельствует об определенном уровне развития культуры... - продолжала анализ Марина.
- Не верите? - громыхнул Холодов. - Все еще держитесь за свою науку, цивилизацию... глупцы. Храбрые, отважные, но глупцы. Вам не победить Её. Ты можешь думать, что ты сильный воин, но против Неё ты - что лист против ветра.
- Возможно, - не стал спорить Зимин. Теперь, после назначения в жертву, чего опасаться-то? Можно и похамить в своё удовольствие. - Но вы запоздали с появлением века на три, любезный хозяин. Как показала практика, огнестрельное оружие решает, тем более многозарядное. Я уж не говорю про ракеты.

- Не стоит недооценивать то, о чем не имеешь никакого понятия, - фыркнул Холодов. - Я тоже был таким, пока не узрел. Сейчас и вы узрите.
Он внезапно распрямился во весь свой немалый рост, в глазах вспыхнул синий огонь, а потом Холодов запел.
Чудовищно искаженные слова на языке саами полились из глотки монстра, заполняя всю комнату, напев подхватили его жрецы, за ними Виктор, Степа и Вадим. Песня, чем-то подобная слышанной в гостинице, врывалась в уши и словно сразу проникала в мозг. Перед глазами взметнулась белая метель, и все увидели...
Бескрайняя ширь космоса, мириады звезд и планет... нет, мириады снежинок, мечущихся в вихре. Бескрайние равнины, циклопические замерзающие города, ледяные пустоши, над которыми полыхают сотни, тысячи полос северного сияния. И из этих полос создается громадная фигура, некий силуэт, исполненный невиданной мощи. Мертвые города заполняют сотни снежных тварей, они танцуют и поют хвалу Ей, и вместе с ними танцуют под ветром миллиарды снежинок. Восьмиконечных снежинок. Песня звучит все громче, подавляя волю и разрывая на куски все представления, которые были сотканы человеческим разумом, перед глазами вновь проносятся сотни, тысячи планет, и все они - лишь камешки под ногами той исполинской Сущности, которая простирает над ними Свою длань. Бешеный вой вьюги, круговерть снега, а потом - ощущение Взгляда, властного и могучего, проникающего в самую глубь естества, видящего насквозь и имеющего право награждать и карать, возносить и ниспровергать... Взгляда Великой Сущности.
Ощущение спадало медленно, оставляя тяжелое чувство подавленности и страшный холод. Постепенно стали снова видны стены комнаты, предметы - и осклабившаяся в усмешке морда Дмитрия Анатольевича.
- Убедились? - насмешливо рыкнул он.

- В коллективном психозе? - Марина изобразила ухмылку, прекрасно понимая, что терять теперь уже точно нечего, особенно после подобного "перформанса", но она она упрямо хваталась за научные догмы, которые отрицали бессмертие, перерождение и прочую мистико-религиозную чушь.
- Какой ужас, - искренне выдохнула Даша, порядком испугавшись, но стараясь не показывать этого. - Никогда не любила зиму...
Андрей обескураженно умолк. Можно долго любоваться на непонятное зверьё на заводе, можно нахамить их вожаку, но демонстрация показала угрозу совсем другого рода - абсолютную, подавляющую. Тяжело, очень тяжело было почувствовать себя ничтожным муравьём на пути титана. Утешало одно: как бы ни была сильна эта "Мать Зима", её слуги смертны. Её слуги смертны. Смертны...
- У вас есть время до полуночи, чтобы понять свои ошибки. - Холодов повернулся к двери. - После этого вы будете держать ответ перед Ней. А вы - все за мной!
Монстр, тяжело топая, скрылся за дверьми, за ним последовали и все остальные.
- И не пытайтесь освободиться - дверь заперта, - проронил уходящий последним Степа. - И мы рядом сидим.
Дверь захлопнулась, лязгнул замок. Сталкеры остались одни, и лишь теперь обратили внимание на то, что стены комнаты, шторы и пол покрылись инеем, а температура упала до минусовой. Дыхание Зимы чувствовалось до сих пор.

Оцепенение продлилось недолго - невесть как заполонивший комнату холод попробовал Андрея на зуб, и пограничника затрясло.
"Надо идти..."
- Бл-лин! Д-да мы т-так ещ-щё до п-полуночи... - не закончив фразу, Зимин подтянул под себя ноги и неловко, боком, опираясь на связанные за спиной руки, подполз к Даше.
- С-сядь! Руки раз-звяж-жу.
"А можно в менее командном тоне?" хотела возмущенно вякнуть Даша, но от холода зуб на зуб не попадал. Казалось, даже стон замерзал на губах. Поэтому девушка кое-как села, пару раз чуть не завалившись на пол обратно, и подставила связанные руки.
"Как развязывать-то он собрался? Зубами?" вяло подумала она. Именно это Андрей и сделал. Согнувшись в три погибели, пограничник осмотрел узел на стягивающей Дашины запястья верёвки и ухватил зубами за один из изгибов шнура. Рывок, другой, третий... Зимин теребил узел с каким-то злобным остервенением, иногда прерываясь, чтобы осмотреть результаты усилий. От неудобной позы у него прилила к лицо кровь, дыхание вырывалось из груди облачками пара.
"Да когда ж ты развяжешься, зар-раза!"

Даша старалась сидеть смирно, хотя от неподвижной, согнутой в крючок позы начинали ломить все те мышцы, которые ещё не свело судорогами от холода. Чужие прикосновения к рукам могли бы вызвать и какие-то иные чувства, если бы они были в другой ситуации. Сейчас же тело возмущенно сообщало, что ему больно, очень холодно и хочется есть.
Довольно быстро Андрей выяснил, что узел затянут прямо-таки намертво. Зубы соскальзывали, уцепиться и вытащить хоть одну петлю не получалось. Едва сдержавшись, чтобы не выматериться особенно грязно, Андрей осмотрел путы ещё раз. Синтетический шнур типа альпинистской верёвки - даже и перережешь не вдруг и не сразу. Но альтернатива-то - просто сдаться.
"Надо идти..."
Тихо, но яростно зарычав, Зимин принялся перегрызать верёвку, захватывая и обрывая за раз буквально по несколько волокон. Дело шло медленно и нудно, согнутую спину и подогнутые ноги немилосердно ломило. Спустя какое-то неопределённо долгое время - Андрей успел разогреться и запыхаться! - надорванная верёвка начала расползаться. Исчерпав запас терпения, Зимин вцепился в шнур крепче и, что было силы, дёрнул вбок; не хватало ещё выломать зуб рывком верёвки на себя. Наконец, после особенно отчаянного рывка верёвка всё-таки лопнула! Вложив в усилие вес тела, Андрей не удержал равновесие и упал на бок, роняя на паркет капли крови из рассечённой губы.
Даша повернулась к нему, неловко поджав под себя связанные ноги и придвинувшись к нему поближе. Наклонилась, заглянув в глаза:
- Эй, ты в порядке? - Повинуясь непонятному душевному порыву, легонько провела пальцем по его щеке. Говорить с рассеченными губами было трудно ,но она как-то справилась, - Все хорошо? Ну...насколько это возможно...
- Ммм.. ничего, - глухо пробормотал пограничник, слизывая кровь. Поднял глаза на обеспокоенную девушку, попытался улыбнуться. Вышло не ахти. - Чёртова верёвка... Посмотри на стеллажах, может, можно чем поддеть или разрезать. Ещё одну... - неловко развернувшись, Зимин сплюнул в сторону, под стену. Плинтус "украсила" красная клякса, - ...не осилю.
Девушка размяла затекшие запястья, бросила рассеянный взгляд на веревку, на свои ноги и, наконец, на стеллажи. Стеллажи были высокие и железные, и, в принципе, можно было перетереть веревки об них, по крайней мере те, которыми связаны руки...
- Ребят, - она указала на стеллажи, - попробуйте веревки, хотя бы те, что на руках, перетереть о сию конструкцию, а я пока растереблю коробки.
Андрей внимательно осмотрел стеллажи. Углы у них были не то чтобы острые, но и не закруглённые, это точно.
- А это мысль! Марина, - обернулся пограничник к умолкшей сокольнице, - потерпи чуть-чуть, не мучай себя. Сейчас освобожусь, и найдём, чем разрезать, чтоб твои рёбра не дёргать.

Когда пленников, наконец, оставили одних, Марина устало закрыла глаза, а раздражение и желание побесить эту гориллу сменилось какой-то апатией. Отвечать Андрею девушка не стала, в общем-то, она сейчас не отказалась бы от того, чтобы от нее просто отстали. Впрочем, подумав, сокольница решила не оставлять молодого человека совсем уж без ответа и пробурчала что-то вроде "Угу".
Даша тем временем, не обращая внимания на соратников, проползла на руках, подволакивая за собой ноги, к коробкам, стоявших у стены, села на ноги, придерживаясь рукой за коробку, и начала методично разрывать картон, иногда помогая себе и зубами, пытаясь открыть и докопаться до содержимого. Из коробки вывалилась какая-то мишура и, кажется, елочные игрушки.
- Зима-зима, - пробормотала она, вороша мишуру рукой, и надеясь отыскать чтото стеклянное. Надежда в этом случае не умерла сразу и несколько стеклянных украшений нашлось.
- Вот! - Она показала соратникам "добычу", - если аккуратно можно попробовать поддеть волокна, а если не получится, то я ещё коробок растереблю. пока не опомнились...
Конечно, шарики были не лучшим вариантом стекла. Пожалуй даже, одним из худших: трудно разбить голыми руками, не порезавшись и не разбросав осколков, ещё труднее потом пользваться, опять таки, не попортив себе шкурку. Но! Уже что-то.
- Молодец, - голос пограничника прозвучал несколько отстранённо: пока Даша вскрывала коробку, Андрей добрался ползком до стеллажа и теперь сосредоточенно драл стягивающую запастья верёвку об угол нижней полки. Дело шло даже хуже, чем с Дашиными путами - теперь Зимину приходилось работать вслепую, отчего его руки уже украсились парой ссадин. - Отложи пока, пригодятся... но посмотри ещё, пожалуйста, вдруг стекло потолще попадётся?
Девушка послушно кивнула головой, и стала методично теребить другие коробки, украшая пол их содержимым. В этот раз повезло гораздо меньше: в коробках обнаружились какие то документы. костюмы. а вот со стеклом становилось с каждой коробкой все печальней и печальней. Наконец девушка раздербанила все стоявшие на полу коробки, причем с каждой следующей в её "работе" прибалялось больше злости и остервенения. Со стеклом была все такая же беда, разве только прибавилось шариков в коллекцию.

Верёвка в очередной раз сорвалась с угла стеллажа, и Андрей в третий раз процарапал по чёртовой железяке левым предплечьем чуть выше запястья.
- Айё! - придушено взвыл Зимин. Проглотив несколько нецензурных слов в адрес стеллажа, верёвки, города и его жителей, а также пару несправедливых и недостойных обвинений в сторону подруг по несчастью, пограничник оглянулся к собачнице: - Ну что, нашла что-нибудь подходящее?
- Пополнение в коллекцию шариков, - нарочито бодро улыбнулась Даша, - Ну какие то бумаги, костюмы и прочая ересь.
- Блин... - поморщился Андрей. Попытался заглянуть себе за спину, не преуспел. - Посмотри, пожалуйста, мне ещё долго мою верёвку ковырять?
Девушка тем же способом проделала путь от разворошенных коробок к стеллажам и Андрею, заглянула ему за спину, неловко оперевшись ладонью об плечо пограничника. Тело болело, и без опоры было нельзя.
- А ты руками пошевелить попробуй, - слабо улыбнулась она, - Перепилил ты их...Ну почти...
Она потянулась к его запястьям, в несколько резких движений прикончив веревку окончательно. Просияв, Андрей растеребил ослабшие путы и вытащил правую руку.
- Оооох! - простонал он, потягиваясь и разминая затёкшие плечи. - Наконец-то! Даша, ты гений!
Стремясь поделиться охватившей его радостью от вернувшейся подвижности, Зимин обнял девушку за плечи и чмокнул в щёку. И только потом сообразил, что в отсутствие одежды такой жест перестаёт быть невинным.
- Ой... - смутился он. - Извини.
- Ничего, - она улыбнулась, подавив первый порыв, очень хотелось уткнутся лицом в его плечо, хотя бы для начала. Но было не время, поэтому девушка, опять неловко повернувшись и чуть не завалившись на бок, сменила тему, - надо как-то теперь ноги развязать. И Марину. И...
Она перевела взгляд на сокольницу, раз уж о ней вспомнили; выглядела та, если уж совсем честно, краше из гроба вынимают. Они-то с Андреем хоть как-то шевелились, и было уже не холодно.
- Марину б чем-то укрыть, - неуверенно предположила она.

- Сейчас всё будет! - к Андрею стремительно возвращался оптимизм. "Надо идти!" - Ну-ка, где там твои шарики ёлочные? И мне нужен лист бумаги.
Завернув один из шариков в бумажный кулёк, Андрей несильно стукнул получившимся свёртком по краю стеллажа. После нескольких осторожных ударов внутри комка бумаги хрупнуло, и кулёк потерял в объёме.
- Ага!
Ещё более осторожно развернув свёрток, Андрей с удовлетворением обозрел получившуюся кучку блестящих стекляшек с очень острыми кромками. Положив импровизированный "инструментарий" на свободное место на стеллаже, пограничник уселся поудобнее, осторожно взял тремя пальцами за середину самый крупный осколок и повернулся к Даше:
- Протяни ко мне ноги, пожалуйста, будем тебя освобождать.
- Надеюсь в прямом смысле, а не переносном, - пошутила-проворчала Даша, садясь и вытягивая ноги.
Усмехнувшись, Андрей выбрал одну из верёвок, что выступала дальше остальных, и принялся сосредоточенно её перепиливать. Задачка была нетривиальная: перерезать прочную верёвку хрупким кусочком стекла, на который совершенно нельзя давить. Дело шло медленно, Андрей предпочитал перестраховываться и осторожничать - но всё равно вдвое, а то, может, и втрое быстрее, чем зубами или об угол стеллажа. Когда разрез дошёл до середины, и шнур начал подаваться, погранец неловко поддел его пальцами повреждённой левой, пытаясь хоть немного натянуть. Под кромкой осколка волокна верёвки лопались одно за другим. Комната за это время успела погрузиться почти в полный мрак. Свет никто, естественно, не включал, а за окном, похоже, наступала ночь.
- Наконец-то! - выдохнул яростным шёпотом Андрей, когда верёвка под его пальцами лопнула. - Чёрт, не видно уже ни шиша... Даша, сумеешь отодрать гардины? Или хотя бы сдвинуть?
Сам Зимин, не теряя времени и жалких остатков света с улицы, принялся сосредоточенно перепиливать уже свою ножную верёвку. На руках имелось хоть какое-то осмысленное дело, и даже немилосердно грызущая руку тяжёлая тупая боль отступила временно на задний план.

Даша сначала потянулась, растерев затекшие, возмущенно болевшие ноги, неловко встала, переступив с ноги на ногу. Потом, неловко ступая, как будто отвыкнув от ходьбы, подошла к окну и для проверки дернула за одну шторину, сначала легонько, потом уже и посильней. Со шторы осыпался легкий серебристый иней, она недовольно затрещала. Даша, ободренная успехом, стала дергать гардину уже с нарастающей силой и злостью. Наконец ткань еще раз треснула и обрушилась на Дашу. В комнате стало несколько светлее. За окном небо было затянуто плотными угрюмыми тучами, судя по освещению, уже наступил глубокий вечер.
Даша недовольно передернула плечами. стряхнув штору с себя и повторила процедуру со второй гардиной, искренне надеясь, что треск тяжелой ткани снаружи не слышен. Заняло это примерно столько же времени, хотя вместе со второй шторой чуть не грохнулся весь карниз.
Девушка сгребла две "освобожденные" шторы в охапку и, так же на ощупь, подошла к Андрею.
- Шторы приготовлены...
- Молодец, - кивнул молодой человек, с целеустремлённостью механизма продолжая пилить связывающий ноги шнур. Хотя в полумраке его движение вряд ли было видно. - Попробуй промять одну и стряхнуть иней. Я сейчас доделаю и постараюсь помочь.
Девушка сбросила ткань на пол, потом вытянула с этой общей кучи одну гардину, для начала просто встряхнула её пару раз, сложив вдвое инеем вверх, а потом перекрутила раза три так, как выжимают белье. Следом подобная процедура повторилась уже со второй шториной. Иней благополучно стряхнулся и шторы временно полетели на пол, а сама Даша наклонилась к Андрею:
- Помочь?
- Да, давай, - разогнулся Андрей. Пальцы уже прямо-таки свело на злосчастном осколке, а оставалось, в принципе, немного. - Попробуй подёргать. Если не порвётся, то натяни посильней, пожалуйста.
Даша присела у его ног, нащупав одной рукой веревку, а второй очередной осколок. Сначала девушка остервенело теребила и дергала веревку в самом тонком месте, потом чуть пропилила найденным осколком. Веревка лопнула. Девушка перевела дух и окончательно стянула веревку с его ног, откинув её куда-то в сторону.
- Готово.

Вместо ответа, Андрей поднялся на ноги. Пошатнулся, разминая затёкшие стопы, потом встал уже более уверенно.
- Спасибо, Даша, - поблагодарил он. - Теперь надо Марину спасать! Сначала давай верёвки снимем.
Даша подавила неуместный здесь черный юмор, боясь, что его не оценят, и подошла к сокольнице, начав теребить и перепиливать веревки её ног, благо для этого не требовалось пока её переворачивать. Желания говорить уже не было, с движений ушли все эмоции, заменившись одной механикой... Андрей положил свой осколок на полку и также молча присоединился: действительно, каких-то дополнительных слов сейчас не требовалось. Насколько хватало сил в повреждённой руке, пограничник натянул верёвку, стараясь помочь и выиграть немного времени. В четыре руки, по отработанной уже методе, процесс должен был пройти быстрее и легче. Веревки, действительно, как будто даже лучше поддавались, и вскоре девушка была освобождена.
В этот раз Зимин не стал отбрасывать снятые шнуры, намотав их на правую руку. К сожалению, он не мог с их помощью в несколько быстрых движений, скажем, поймать и вывернуть человеку руку, как показывал преподаватель на посещённом как-то по случаю демонстрационном занятии айкидо. И всё же верёвка могла пригодиться в дальшейшем, хотя бы теоретически. Тем временем, чем дальше, тем больше тревоги у Зимина вызывала Марина. Длительное неподвижное лежание на полу в выстывшем помещении даже для здорового человека опасно, а уж с её травмами... Закончив со вторым шнуром, Андрей кивнул на сокольницу Дарье:
- Плохо дело, надо отогревать. Сейчас расстелим и подсунем гардину, потом укроем. Но она холодная, зараза, хоть и не сказать что мокрая. Так что надо самим, своими телами греть. Тут уж, - тут Андрей не выдержал, покраснел. Впрочем, в густом сумраке этого было не разобрать, - не до скромности.
Ещё раз, уже в четыре руки, Зимин и собачница перетрясли гардины (пограничник немедленно вспомнил армейский опыт вытряхивания одеял), после чего постелили тяжёлую плотную ткань на пол рядом с впавшей в оцепенение Мариной.
- Давай, аккуратно, вместе...
Перемещать словно бы отяжелевшее с потерей сознания тело сокольницы было тяжело - и из-за боязни разбередить сломанные рёбра, и из-за уж точно растревоженной руки, недовольно ответившей острой дёргающей болью.
- Ырррг, - непроизвольно простонал сквозь зубы Андрей, прикладывая все силы, чтобы не дёрнуть и не уронить бесчувственную девушку. -Уфф... Хорошо. Ладно. Даша, ложись теперь рядом, я вас укрою, а потом сам лягу с другой стороны.

Даша послушно легла с указанной стороны,вытянувшись в струнку, и обняла одной рукой Марину, прижавшись и согревая её своим теплом. Она почувствовала прикосновение шторы к коже и то, что Андрей, кажется, лег с другой стороны.
Постепенно, отогревая Марину и отогреваясь сами, сталкеры провалились в глухой сон. Он наваливался все больше и больше, и вновь пришли видения. Бесконечные заснеженные просторы, беснующаяся вьюга заметает весь мир, есть лишь она, чёрная ночь и снег. И еще Взгляд - бесстрастный и могущественный, проникающий в самую душу и вымораживающий её. Из вьюги выступают какие-то руины, скелеты мёртвых деревьев, редкие обгрызенные ветром и непогодой скалы. Вот даже целый город - Москва, или Петербург, или вообще какое-то смешение образов - заметаемый снегом. Вот из бурана выплывают кремлёвские стены с разбитыми зубцами, вот рассыпающийся Исаакиевский собор, вот статуя Петра... всё это рушится, над всем торжествует всесильная вьюга. Неспешные реки одеваются льдом, суровые горы кутаются в белые снежные саваны, звери, птицы и люди бегут, спасаются - и падают, замёрзшие и бездыханные; их тела пожирают серые звери, но не орошают кровью снежный покров, ни единой красной капли не проливается, ибо нельзя пятнать белизну царствия Её. И весь мир становится большой заснеженной пустыней, где бродят серые звери, они поют, их заунывное пение вгрызается в уши, от него тяжелеет голова, наливаются свинцом руки и ноги. А по умирающему снежному миру легкими шагами идет Она... идет, и каждый взмах Её руки - новый буран, и каждый шаг отзывается метелью. Она торжествует, и славу поют Ей серые звери. И нет такой силы, что встала бы против Неё, нет такой силы, нет силы, нет, нет, нет... над всем властна Она, всех побеждает и покоряет. Взмах руки Её - и само Солнце, и так почти невидимое за вьюгой, превращается в мертвый, еле светящийся шар изо льда. И вот уже в космосе парит не Земля, нет - новое царство Её, белое и безбрежное, холодное и снежное. Символ Её победы, начала Её пути, ибо нет такой силы, что встала бы против Неё, нет такой силы, нет силы, нет, нет, нет...
Неожиданная боль рвёт навалившийся морок.

Внезапно тишину разорвал звук поворачивающегося в замке ключа. Щелчок, дверь открывается и оттуда звучит голос Ивана:
- Народ, вы здесь?.. Я ж говорил, что непорядок в городе...
- Бессмысленно, - ответил Михаил. - Им сейчас тоже по мозгам приехало. Надо из обморока выводить. Иди, подымай их, а я посмотрю, чтобы всякие там не припёрлись. Тебя-то наши герои знают, а мне спросонья и по морде заехать могут, - он мрачно усмехнулся.
-Чёрт! - ругнулся Иван и вошел в комнату.
Осмотрев тела своих недавних попутчиков, он дернул ближайшего за руку и сказал громким шепотом:
-Эй, все подъём! Вокзал уходит!
Затем стал повторять процедуру с остальными.
Первой очнулась Даша. Перед ее глазами встало абсолютно неожиданное зрелище - встревоженное лицо Ивана, облаченного в форму "вьюжника".
-Эй... Даш. Давай просыпайся, валить надо! - прошипел Иван девушке. - Быстрей помогай остальных будить!

- Куда валить? - неудоменно захлопала глазами Даша, резко сев, Она не понимала со сна, плавно переходящего в обморок и проезд по мозгам силами Зимы, что случилось, и вообще где она, и что от неё хотят. Она ведь поверила, почти поверила, что против зимы им не выстоять. Но их особо никто не спрашивал, хотят они или нет. Надо было бороться.
- Отсюда! В темпе! Сейчас здесь "зимники" будут, блин! Жить не хочешь? - понукая Дашу, Иван принялся расталкивать Зимина.
- Уй-йя!
Нетерпеливый рывок пришёлся точно на рану, скрытую шторой. Резкая вспышка боли выдрала Андрея из ледяного ада, разом похожего и на дантевский Восьмой круг, и на лукьяненковский Холод. Пограничник аж подскочил, отбрасывая в сторону гардину, принял сидячее положение и принялся заполошно озираться. Глаза у Зимина были мутные и дикие - где он, Андрей явно не осознавал.
- Аааа.. - воспоминание прошедшего дня резко навалились на Дашу, и девушка спешно заворочалась, пытаясь встать и не потревожить раны, - А одежды у нас не предполагается?
- Тише! - цыкнул Иван, но тут же добавил. - Рука?.. Одежды? Блин! Не припасли, кутаемся во что есть и бегом!... Черт, время, время! Собирайтесь в темпе, а то нам одним бежать придется!
Поняв, что Даша приходит в себя, он кинулся к Андрею.
- Мужик! Вставай, зимники идут, сейчас всех накроют... Мозги собираем! Мы - в Красносеверске. Здесь - ж..а! Осознал?
Девушка подавилась ехидной репликой, поняв, что как-то не до этого, а жить хочется. Пытаясь хоть как-то прикрыться, чтобы не мелькать наготой по улицам, сдернула штору, служившую одеялом и замоталась в неё, сделав подобие туники. Получилось как-то странно, но что уж есть. спина и бока, конечно, болели и двигаться не хотелось совершенно, но как-то пришлось. Она сделала несколько неуверенных шагов, разминая ноги и привыкая к хождению босиком, и так же неуверенно оглянулась на Андрея и остальных.
- Вы там все живы? - Михаил заглянул в дверь. Теперь сталкеры тоже увидели молодого милиционера.
- Мммм... - Андрей тупо уставился на Ивана, не в силах сообразить, ни кто этот человек, ни что он говорит. Потом потряс готовой, в глазах появилась искра разума. Зимин с силой потёр лицо ладонями, а затем, чуть помедлив с силой сжал правой рукой повреждённое предплечье левой. Согнулся, прошипев сквозь зубы что-то явно матерное, но после этого сеанса шоковой самотерапии всё же встал, переводя злой, но теперь уже осмысленный взгляд с неожиданно явившегося попутчика на заглядывающего в комнату милиционера.
- Живы! - ответил Иван за всех и стал тормошить Марину. - Просыпайся! Вьюжники придут, валим - в темпе!
- А ну прекрати! - резко развернулся к нему Андрей, хватая за руку. - У неё рёбра сломаны.
Иван остановился.
- Чёрт! - ругнулся он еще раз. - Идти сможет?
- Быстро вряд ли, - нервно оповестила Даша.

Марина выплывала из обморока рывками, голоса вокруг то были едва слышны, то отдавались в голове звоном набатного колокола. Впрочем, разобрать слова она все равно не могла. Когда её затрясли, девушка резко распахнула глаза и тут же зажмурилась от боли в груди, едва ли не до крови закусив губу.
- Понесу, если что, - мрачности Андрея могло хватить на пятерых, но всё же наведённый стылым кошмаром ужас постепенно отступал, и вновь поднимал голову проснувшийся недавно свирепый инстинкт защиты и самосохранения.
- Понесём. Фотик где? Не в курсе?
- Фотик у них наверно, - Даша пожала плечами. Кошмары задвигались на второй план, а на первом была странная нервность и удивлявшая её саму готовность к бою.
- К чёрту фотик, главное - флэшка, - Зимин криво улыбнулся Даше. - Где может быть твой пёс сейчас?
- Пёс??? Да он же на улице тёрся!... - охнул Иван, а потом добавил: - Мы в ДК, если что.
- У пса кошелёк, в кошельке флэшка, - нервно хихикнула Даша, которой собственная фраза напомнила пресловутое "яйцо в утке, утка в зайце..."
- Супер! - пограничник опустился на колено над Мариной, всматриваясь в искажённое болью лицо. Девушка явно очнулась, но вот состояние... - Марина, ты слышишь меня? Идти сможешь?
Она в ответ кивнула, едва слышно выдохнув:
- Помоги встать.
- Тогда - все на улицу, - остановил Иван обмен репликами. - Кто ходячий, помогите с Мариной, и выбираемся. Это Михаил, он с нами, - добавил он о милиционере.
Примерившись, Зимин подсунул правую руку под талию сокольницы, левой кое-как подцепил её за плечи и, стараясь не допускать усилия на повреждённые рёбра девушки, поставил Марину на ноги. Иван помог Зимину, поддерживая Марину с максимальной осторожностью. Чужие руки, вместе с ощущением собственной беспомощности, раздражали ее буквально до зубовного скрежета, но сокольница была вовсе не уверена, что действительно сможет идти сама, и лишь поэтому не избавлялась от поддержки.
- Собрались и идём. Стрелять тут кто умеет? - Михаил мотнул головой куда-то в сторону двери. - Там у троих красавцев пистолеты есть.

- Я, - откликнулся Андрей. - Даша, помоги здесь, пожалуйста. Где пистолеты? - поинтересовался он у неожиданного союзника, выходя за дверь. - А, вот...
С уже наработанной практикой Андрей собрал оружие у живописно раскинувшихся на полу охранников. ЧОПовцы, вроде как, были живы, но пребывали в состоянии глубокой прострации. Сложив оружие в кучку, Андрей невольно задумался, как же его нести. Впрочем, думал он недолго - с жёсткой бесцеремонностью пограничник содрал с ближайшего "вьюжника" кобуру и нацепил на себя. Потом с лихорадочной поспешностью принялся стаскивать с него же берцы - бегать босиком Андрею не улыбалось.
Даша с готовностью откликнулась на просьбу, поддержав сокольницу и помогая ей удобней на себя опереться. Вместе с Иваном они повели Марину к двери, по мере возможности ускоряя шаг.
- Раз уж решил их на кобуры обуть, куртки сдерни - нечего девчонкам в неглиже по городу бегать, - бросил Михаил, после чего сам принялся стаскивать куртку с одного из "вьюжников".
- Верно, - кивнул Андрей, кидая уже снятую со своего "клиента" куртку Даше, после чего возобновил торопливое зашнуровывание свеженадетых ботинок. Берцы оказались велики, предвещая в ближайшем будущем вполне вероятные сбитые ноги - но это всё равно было лучше жмущей обуви, не говоря уж о порезанных стеклом пятках.
Даша, помня о том, что она-то хотя бы в шторе, предложила куртку Марине, на которой шторы не было, пытаясь помочь ей натянуть одежку на себя, не потревожив раны. Иван, оглядываясь по сторонам, помог Марине одеться. Ощутимо теплее девушке не стало, но, по крайней мере, совсем замерзать она перестала.
- Когда там твоя адская пиротехника должна заработать? - спросил у Ивана Михаил, передавая Даше вторую куртку.
- Минут двадцать пять, - косо глянул Иван на часы. - Спешить надо... Здесь скоро взрыв будет, внизу, - пояснил Иван для остальных. Даша, кивком поблагодарив милиционера, быстро накинула на себя куртку. Та оказалось чуть великоватой, но зато теплой, так что холод, сковавший движения, начал потихоньку отступать. Собачница хотела потребовать ещё и сапоги, но постеснялась.
- Вы тут ещё и заминировать успели, маньяки, - зло ухмыльнулся Андрей. В берцах, боксёрских трусах, с нательным крестом на груди и при наплечной кобуре выглядел он, должно быть, комично. Но пистолет в руке помимо второго под мышкой значительно добавлял уверенности в себе. Из третьего пограничник выщелкнул обойму и засунул в специальный кармашек на кобуре. - Может, и машина есть?

- Ага, верны традициям Ковпака... - кивнул Иван, - Машина есть, пошли, в ней и обсудим.
- Идём! - Милиционер направился к лестнице в дальнем конце коридора. - Замыкающий пусть посматривает назад. И да, сейчас может сильно голова заболеть, крепитесь. Там в зале та-акая дрянь сейчас творится...
- Молитвы читайте, кто верит. Или стихи - кто знает, - добавил Иван, двигаясь вперед. - Лучше б, конечно, через боковой вход...
Даша особо не считала себя верующей, но молитвы кое-какие знала, от бабушки с детства, вот они и пришли на ум и пригодились для того, чтобы абстрагироваться от всего остального мира.
- Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле... - начал было не слишком музыкальным речетативом Андрей, но осёкся. - Тьфу ты, мать моя женщина!
Уж больно Цой сейчас перекликался с местной темой. Здесь Ивану тоже вспомнилось: "Только лед в воде, только снег везде" тоже весь день почему-то крутилось в голове. Снежная тема гналась за каждым.
- Цой, - пояснил Зимин, перехватив красноречивый взгляд милиционера. - Маршировали под него в армии иногда, когда без офицеров.
- Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве... - отвлекшись от православия вспомнила Дарья ещё одну песню Цоя. Помолчала, чуть подумав, - А ведь тоже перекликается...

Марина слабо усмехнулась так "вовремя" вспомнившемуся спутникам Цою. Сокольница верующей не была ни в коей мере, так что за молитвы в ее случае сошло перечисление латинских названий костей человека. Помнится, на первом или втором курсе из них получался великолепный речитатив. Монотонное перечисление оглавления анатомического атласа помогало выбраться из совсем уж замогильного настроения, в которое её погрузил недавний "киносеанс".
Лестница привела на первый этаж к пожарному выходу. Дверь там была деревянная, и Михаил, особо с ней не церемонясь, высадил ее одним хорошо поставленным ударом ноги.
- Теперь аккуратно! Идем за мной, смотрим вокруг. Если учуют - крышка, так что без шума.
- Ок, - сказал Иван и достал из кармана какую-то тряпицу. - Марин, сожми зубами, пожалуйста. Чтоб не кричать, если мы контанем ненароком.
Спорить сокольница не стала.
Михаил осторожно вел сталкеров вдоль стены ДК. Вокруг было довольно людно, однако никто не обращал на идущих внимания - все раскачивались и пели свои мрачные молитвы на саами. А вокруг ощутимо холодало.
- Ч-чёрт... - прошипел сквозь зубы милиционер. - у нас минут пять от силы, потом они закончат выть и пойдут вас в жертву приносить. Вот не обрадуются, когда увидят, что жертва-то... тю-тю... Ускоряемся, нам ещё пса найти надо. Он на свист отзывается?
- На мой - да, - кивнула Даша, - Но не сейчас, отойдем подальше от воющих граждан. Если быть циничным, не так важен Норд, как кошелек в его зубах, если отберут, то будет им радости. Значит, надо подождать с этим...
Сделав очевидные выводы девушка сцепила зубы и ускорила шаг, стремясь оказать подальше.
- Этих граждан тут везде понатыкано. Весь город собрался по вашу душу. Вы тут прямо бомбу в сортир бросили - так все зашевелились!

Андрей шёл молча, набычившись и опустив голову. Время от времени пограничника начинала бить дрожь - то ли от ночного осеннего холода, то ли вновь напомнил о себе недавний морок стихийной тематики. Однако провожатого Зимин услышал.
- Мы на АНОФ были, - глухо пояснил он. - Все стадии видели.
- Да, картинка не из приятных, - хмыкнул Михаил. - Там та еще задница. Вам повезло, что после всего этого вас просто не перестреляли. Похоже, его заиндевевшее величество Дмитрий наш Анатольич вами лично заинтересовался.
- Я двух обезьян положил, - сообщил Зимин. - Может, из-за этого?
- Может. Она не любит, когда Её деток обижают.
- Он там что-то про горячие сердца вещал, - нервно усмехнулась Даша, оглядываясь. - Пса звать?
- Народ, в темпе! - охнул Иван, посмотрев на часы. - Уже скоро!
- Давай, зови! Потом надо будет мотать отсюда на всех парах! - с тревогой в голосе предупредил милиционер.
- А ты - тачку готовься заводить, Миха, - оставил за собой последнее слово энтузиаст партизанского движения.

УАЗ ожидал всех там, где его и оставили - недалеко от главного входа в ДК. Михаил распахнул двери машины, завел двигатель.
Иван посадил Марину назад и приготовился сам прыгать на штурманское место, в правой руке у него - ствол "вьюжника". Андрей встал рядом с открытой дверью заднего сиденья, тоже держа пистолет наготове. Угрюмо взирая на погружённых в транс культистов, пограничник ждал Дашу с собакой. Сам он собирался сесть с другой стороны, чтобы Марина оказалась посередине - тогда её будет поменьше трясти.
Даша оглушительно, по-мальчишечьи свистнула. Потом чуть подождала, и посвистела уже потише, подзывая, правда, без особой на то надежды. Умный пес подбежал практически сразу, виляя хвостом и неся в зубах кошелек. Даша привычно потрепала его по ушам, отменяя команду и забирая поноску. Движения были скупыми и автоматическими. Она особо не задумывалась о том, как пес их нашел и что до этого делал.
- Флешка тут? - нетерпеливо поинтересовался Иван. - Если да, то грузимся и...

- Тут, куда ей деться, - отстраненно ответила девушка, проверяя кошелек; все было на месте. - Он охранные предметы не дает.
Она залезла на заднее же сиденье, запихнув туда пса, и уложив его на пол, под ноги.
И тут раздалось громкое "БУМ!!!" Здание ДК как будто тряхануло, со стен посыпалась штукатурка, изнутри донесся тяжелый грохот и треск, стекла в окнах осели брызгами.
Услышав взрыв, Иван прыгнул в машину и свободной рукой натянул маску на лицо, приготовившись вопить "пожар!". Андрей немедленно последовал его примеру, звонко захлопнув дверь. Оказавшись внутри, пограничник опустил стекло и высунулся наружу, оглядываясь на искалеченное здание. Иван, похоже, оказался профессиональным террористом!
- Ни ... себе... - севшим голосом произнёс милиционер. - Ты туда сколько намешал?!
- Сколько было! Рвем! - выдохнул "сапер" и непонятно добавил: - Принимай гостинец, дед.
Двигатель взревел, и УАЗик рванулся с места, слегка цепанув какого-то ошалевшего красносеверца.
Тут началось нечто невообразимое. Из дверей и окон ДК горохом посыпались люди вперемешку с серыми тварями, у некоторых горела одежда, практически все были в грязи и крови. А затем из центрального входа вылетел Дмитрий Анатольевич, запыленный и грязный, но целый.
- Догнать!!! Отловить!!! - проревел король снежных обезьян. К одновременно и сожалению, и радости Зимина стрелять в него было уже бессмысленно - далеко. Рискуя свернуть голову, Иван оглянулся назад и, узрев Холодова и его рога, только и смог сказать:
- Его жена была...
И, словно мало было всего этого, крыша ДК крякнула, затрещала и осела, а из-под стропил в небо ударил снежный вихрь. Казалось, обезумевшая метель пошла снизу вверх.

- Внушает. - немного ошарашенно оценила Даша, закрывая глаза и пользуясь небольшой передышкой.
- Она... - глухо застонал Михаил. - Вот теперь точно рвём. Где там твой свёрток, расчехляй! Пистолеты тут не помогут...
Иван поспешно развернул свой куль, извлекая икону.
- Вот уж сила духа, - Даше чуть не икнула от неожиданности, увидев икону. - А что там с его женой?
Красносеверцы припустили бегом за машиной, кто-то бросился и в другие стороны - видимо, чтобы самим взять транспорт. Все имеющиеся в наличии снежные обезьяны бросились в погоню, включая нескольких "жрецов" и самого Холодова лично.
Иван передал икону назад и попросил, проигнорировав вопрос о благонравии супруги Дмитрия Анатольевича:
- Кто верит - прогоните этих тварей.
Иван не сомневался, что икона поможет, как и любой сильный оберег, но сомневался, что - в его руках.

Взорам сидевших сзади открылась икона Христа. Но не обычный лик был на ней. Спаситель глядел строго и недобро, его взгляд говорил не о прощении и не о милосердии. "Не мир я принес вам, но меч", читалось в ярых очах. Снежный вихрь же, вырвавшись из руин ДК, быстро и величаво двинулся за УАЗом. В завихрениях угадывались исполинские, гротескные черты - фигура в развевающемся платье. И тут икона, ещё в руках Ивана, словно засветилась изнутри. Иван потрясенно уставился на чудо, творящееся в его руках и, казалось, отключился от происходящего.
- Господи... - вырвалось у Андрея. Пограничник потрясённо окинул взглядом гигантского преследователя. - Господи, спаси и сохрани!
От такого врага пистолеты помогли бы не лучше, чем иголка от медведя, но поселившийся где-то в закоулках извилин дикарь яростно требовал сделать хоть что-то, и Зимин начал стрелять - благо, промазать в закрывшую полнеба фигуру было просто невозможно.
- Господи! - эхом ему отозвался Иван. Он сейчас словно проснулся и снова стал воспринимать произошедшее не через призму сна или чужого рассказа.
Мешок со взрывчаткой и таймер, взрыв и горящий зал. Кровь и копоть. Люди, с которыми он, возможно, пытался говорить сегодня днем. Дежурная, охранники из "Вьюги", Клевец...
-Господи, - почти прошептал он. - Это ж я... Как?
Икона лучилась золотистым сиянием, оно словно окутало автомобиль вместе со всеми, кто был в нем, свет расходился лучами, которые пронзали мрак ночи и поражали снежную фигуру. А потом голос, негромкий, но властный и невероятно могущественный, твердо произнес:
- Пошла вон!
Снежная фигура изогнулась в невозможном спазме, завертелась и словно рассыпалась. Набрякшие тучами небеса лопнули снегом, завыл ветер - но та страшная мощь, что чувствовалась в поражённом вихре, словно отступила. Мать Зима встретила слишком серьезного противника.
- А дальше - сами, - прошептал все тот же голос, и икона потухла. Теперь это вновь был просто образ Спасителя... хотя нет, уже не "просто".

Даша все это время шепотом читала все известные молитвы. "Да, я так похоже в бога резко поверю" - мелькнула мысль. Андрей, давно расстреляв обойму, оторвался, наконец, от невероятного зрелища, гораздо более уместного в каком-нибудь качественном голливудском шедевре с многомиллионной компьютерной графикой, вернулся в салон и теперь зачарованно рассматривал икону, вокруг которой ещё трепетали затухающие отблески былого сияния.
- Отче наш... - сдавленно произнес Иван, не зная, что добавить дальше. - Я не знал...
"Дальше сами" его почти не напугало, ведь после такого... Значит, мы действительно не одни? Ему вспомнился Димка Исаев со своей привычной палочкой, назидательно говорящий: "Мы никогда не одни. Там где хоть один из нас, Он тоже - есть. Представил?.." Что сейчас представлял Иван, он вряд ли смог бы сам объяснить. В голове теснились какие-то невнятные образы, проносились обрывки воспоминаний, словно кто-то с противным голоском тезисно пересказывал ему его прошлую жизнь, издеваясь над ним или над ней.
- А дальше сами... - Михаил, похоже, был не меньше потрясен, но самообладание быстро к нему возвращалось. - Ничего, теперь прорвёмся! Она, конечно, сейчас начнет вьюгу гнать, но лично сюда уже не сунется. Чует, что лучше сейчас у себя переждать. Ей-то что, у Неё времени много, в отличие от нас.
Даша, как на автомате, пошла читать молитвы по второму кругу, повышая голос и уже даже не думая о том, что же на самом деле говорит. Кажется, что-то вспомнилось и из заговоров против нечисти. Пес заскулил и тявкнул. Потом подумал и залаял уже громко, яростно.

- Надо... - Андрей попытался что-то сказать, но поперхнулся и закашлялся. Стукнув себя в грудь кулаком, он прочистил горло и сделал вторую попытку. - Надо добраться до ФСБ, тут милиции мало. Армия нужна и всё такое... Да и веры местным нет.
Приспешники Зимы, увидев отступление своей Госпожи, сначала пришли в смятение, но Холодов сотоварищи уже наводил порядок. Похоже, теперь слегка струхнувшая Хозяйка решила действовать через них. Однако УАЗ уже несся с хорошей скоростью, миновал поворот и выехал на шоссе.
- В Подзорино! - Михаил уверенно свернул налево. - Там погранцы и ФСБ, с ними договориться можно.
Иван не ответил, говорить не хотелось. Да и что теперь скажешь? Ему оставалось только удивляться, что ему и всем заодно дали ТАКОЙ шанс... Несмотря на то, что он удумал и сделал. От поворота защипало грудь, как комар укусил. Опять цепочка зацепилось за волос... Только Иван как-то странно отреагировал на это. Он аккуратно поставил икону на пол, а потом рывком снял цепочку с шеи и стал открывать окно своей дверцы.
- Только надо решить, что скажем, - потёр висок погранец. В голове снова стучалась боль. - Ведь не поверят же, если в лоб как есть рассказать...

Даша, наконец замолчав, несколько удивленно взглянула на Ивана, но воздержалась от комментариев. Потом, еле слышно вздохнув, передала Андрею его же кошелек, чисто инстинктивно пытаясь вернуть вещь хозяину и избавиться от отвественности. И совершенно не подумав, куда же хозяин её денет.
Тем временем, Иван, толком не думая, что и зачем делает, швырнул цепь с каким-то камушком в окно, в северные сумерки. Как герои сказок, бросающие назад гребень или зеркало. "Зачем ты гонишь меня?" - всплыла из глубин подсознания удивительно уместная фраза. А перед глазами стояла высокая из-за неровного света церковных свечей фигура священника красносеверской церкви, который крестил его на прощание...
УАЗ мчался на выезд из города. Михаил включил рацию и тревожно вслушивался в шум помех:
- Сейчас могут начать перекрывать. Там, на въезде в город. Если там проскочим - значит, жить будем.
Андрей выругался сквозь зубы, вставляя в свой ТТ сменную обойму.
- Мы уже пытались прорваться через блок-пост один раз. Что-то как-то не очень...
- А другого варианта нет - там речка на пути. Либо по мосту пересекать, либо через нее прыгать. Не на железку же выворачивать.
- Тоже верно, - вздохнул Зимин. - Да, вот - возьми кошелёк, пожалуйста. Там флешка с фото, а мне положить некуда.
- Ивану лучше отдай. У него руки свободны. Моя лошадка не любит, когда у неё на скорости водила отвлекается.
Иван покорно взял флэшку, лишь краем сознания принимая окружающий мир.

Когда вокруг все более-менее стихло, Марина устало опустила голову на плечо сидящего рядом Андрея, уже не заботясь о том, будет ли он против. Прогулка до машины далась ей нелегко, и теперь остатки сил уходили на то, чтобы удержаться за край сознания. Каждая трещина в асфальте отдавалась болью в груди, и сокольница сейчас, пожалуй, отдала бы все что угодно за хорошие обезболивающие. На глаза, впервые за все это время (точнее даже, за годы), навернулись слезы, не столько от боли, сколько от злости и бессилия.
Даша бросила быстрый взгляд на Марину и Андрея и откинула голову назад, закрывая глаза и задремывая.
УАЗик бодро миновал больницу, какие-то административные здания и катил дальше. Мелькали деревья, какие-то сараи, огороды. Вдали замаячил железнодорожный мост - здесь шоссе ныряло под железную дорогу к Подзорино.
- Наверняка тут стоят. - Предостерег всех Михаил. - Сейчас поднажмем и попробуем быстро проскочить. Дальше постов мало будет, да и убраться можно будет с дороги.
- Не слышал? - ответил Иван, словно приходя в себя. - Про нас по рации объявляли?
- Да там, похоже, никто до рации толком не добрался. Там такой бенц сейчас творится, что не до того, похоже.
- Хорошо... верно рассчитали. Нас на посту тормозить должны? Если увидят всех - в миг спалимся.
- Пост мы сейчас разве что на наглости проскочим. Если они и не слышали взрыва, то Матушкино явление вряд ли проглядели. Хорошо видно было. Так что всем приготовиться - боюсь, что по нам палить сразу начнут.

Иван задумался:
- Без стрельбы - никак? Их сколько там?..
- Четверо или пятеро, не больше. А мимо тут не пройдешь, насыпь высокая. Разве что вдоль нее пойти, но там хрен знает, когда на дорогу выйдем.
Даша, успевшая уже задремать встрепенулась и выпрямилась, делая вид, что внимательно прислушивается к разговору. Вид у ней был довольно несчастный и сонный:
- А совсем в обход нельзя? Объехать пост?
- Хм, - Ивану отчаянно не хотелось снова учинять бойню. - А, может, нам самим до рации "добраться"? Передать в эфир, что-нибудь, чтобы пост выехал в город?
- Дезу кинуть?
- Что-то вроде. Только придумывать надо быстрее.
- В город они мимо нас поскачут. Не вариант.
- Да можно в переулке или на задах укрыться, вон сколько всего заброшенного.
- Мысль, - Михаил съехал на какую-то боковую дорогу.
Отъехав так, чтобы не было видно с шоссе, лейтенант достал рацию и громко произнес:
- Я Умка-2. Я Умка-2. Видел подозрительный УАЗ, номер не разглядел. Идут по бетонке в обход АНОФ в сторону Энска.
Рация молчала минуты две, потом одинокий голос рявкнул:
- Умка, иди в ж... тут полный ..., эти ... ДК рас...ли на ...!!!
- Так это они и были!
- Проверим... - на этом рация замолкла.
- Теперь ждем - либо они пост снимут, либо огородами, огородами и нафиг отсюда.
- Так я вроде то и говорила, - еле слышно проворчала Дарья, демонстративно уставившись в окно. Ей вечно надо было влезть, куда не просили.

Через несколько минут по дороге в сторону Красносеверска пронёсся с сиреной милицейский автомобиль.
- Ура! - выдохнул Иван.
- Не выдержали всё-таки! - фыркнул Михаил. - Поехали.
Он аккуратно повел УАЗ вновь на шоссе, после чего, прибавив газу, направился в сторону моста.
- Храм тут недалеко... - в пространство сказал Иван.
- А в нём можно укрыться и переждать? - опять вылезла с предложениями Даша.
- Да вряд ли, - отозвался молчавший до сих пор Андрей. - Не при таком поиске.
- Не получится. Спалят вместе с храмом, даже лезть не будут.
- Да я не о том, - пояснил Иван. - Там священник... Это его икона. Он мне ее отдал сегодня...
Пограничник оживился, попытался поймать отражение бомбиста-энтузиаста в зеркале переднего вида:
- Так предупредить надо! Чтобы уходил скорее..
- Его еще днем обложили, - отрицательно покачал головой тот. - По рации передавали: пост у храма. Он и так под наблюдением был.
- И самим убиться за компанию? - саркастично осведомился местный милиционер, не отводя глаза от дороги. - Там пасут, зуб даю! А Евлампий, если что, сам уйти может, через отнорок. Мы там только зря наследим.
- Надеюсь, уйдет, - поспешно согласился Иван. - Нам скорей в Подзорино надо. Тогда у всех шансов больше.
- Тоже верно, - вздохнул Зимин, покосился на Дашу, потом на, похоже, задремавшую у него на плече Марину. - Тогда уж лучше скорее войска сюда вызвать.
Михаил отрывисто кивнул и прибавил газу. Впереди выросла громада моста, УАЗ мчался с нарастающей скоростью. И вдруг на левом откосе насыпи шевельнулась какая-то серая фигурка.
- Ложись!!! - рявкнул Михаил.
Иван пригнулся и попытался вытащить свой пистолет.
- Сирену! - прохрипел он. - Может, стормозят!
Андрей завертел головой, приготовив пистолет к стрельбе. Но открывать окно и высовываться наружу не торопился - это бы выдало беглецов влёт. Даша от неожиданности выполнила команду слишком буквально, даже не пригнувшись, а улегшись на пол и обняв собаку. Пистолета у неё не было, да и стрелять она не умела, так что тут она была в какой-то степени балластом. Марина лишь пригнулась, да и то не слишком сильно, боясь тревожить ребра.

Михаил врубил сирену, но тут рация взорвалась криком:
- Умка, сучья ты потрошня!!! Так и знал, что это ты тут устроил! Ну держись, гнида!!! Валим Умку-2, он за этих ...!!!
- Артюхов, скотина, раскусил! - с ненавистью прошипел Михаил. - Ну, теперь молитесь, чтобы у этого урода не было автомата!
- Попытаемся огнем прижать гада! Кто может стреляйте назад по насыпи, - крикнул Иван, снова откручивая окно и готовясь стрелять "куда-то туда".
- Где он?! - Андрей с заднего сиденья всё ещё не видел противника.
- На насыпи! Слева, вон там, - дал ориентировку Михаил.
Гад на насыпи начал первым. Сверкнула вспышка, и дробно застучал автомат. Лобовое стекло взорвалось брызгами и осело.
- Небоевым лечь, остальные прикрывайте, прорвёмся!!!
Поспешно опустив стекло, Андрей высунулся в окно, ловя на мушку увиденного наконец-то врага. Пистолет дважды рявкнул, отправляя в сторону красносеверца увесистые подарочки калибра 7.62 мм. Второй выстрел ахнул, когда УАЗ уже проносился мимо стрелка, и Зимин отчётливо увидел, как нападавший дёрнулся от попадания. Но насколько эффективно вышло его задеть, пограничник уже не рассмотрел - машина перевалила насыпь и помчалась по открытому шоссе.
Иван пальнул пару раз в направлении насыпи. Стрелком он был слабым, но в засаде об этом могли не знать.
УАЗ взревел, Михаил выжал газ до упора. Несколько пуль щелкнуло по корпусу, одна свистнула в салоне. Тень моста накрыла автомобиль, и вдруг Михаил дернулся и зашипел сквозь зубы. Похоже, его все-таки зацепило. Но руль он не выпустил, и машина рванулась вперед, на простор дороги. Красносеверск остался за спиной.
- Не возьмешь, паскуда! - скривившись проворчал лейтенант.
- Держись, Миха! Куда тебя? - Иван готовился перехватить руль.
- Грудь кажется... Да ничего, прорвемся! И не в та...
Резкий кашель прервал фразу, на приборную панель изо рта милиционера плеснуло кровью.
- Руль... - застонал он. - Держи... гробанемся ведь...

Иван вцепился в руль и крикнул:
- Только педаль, педаль... держи!
Честно пытаясь не дать машине вылететь с дороги, Иван пытался регулировать ход не зацепить лишнего и "перехватить" левой ногой педаль газа при необходимости.
- Держу... сейчас приторможу... дальше поведёшь...
Машина сбавила ход. Михаил честно держался до последнего, но как только УАЗ остановился, милиционер обмяк, уткнувшись лицом в руль. Форма на груди расцвела красным пятном, изо рта текла кровь.
- Народ, кто с баранкой дружит?? - выдохнул Иван, сидевший за рулем всего пару раз, а о правах и машине только мечтавший. - И аптечку ищите! У Михи - легкое.
- Кто-нибудь... ведите... они в погоню... этот гад с рацией всем... растреплет... - Он снова закашлялся, лицо посерело.
- У нас Марина водила, но она тоже не в форме. Вот дерьмо! - выругавшись, Андрей открыл дверь и выпрыгнул из машины. - Иван, помоги перетащить Михаила на моё место. Попробую повести.
Прав у Андрея не было, но несколько уроков вождения сначала в армии, а потом уже на гражданке на отцовской машине Зимин получил. Вот хватит ли этого - вопрос, конечно.
Поняв, что с партнерами кашу не сварить, Иван помог перетащить Михаила назад, и прыгнул снова на штурманское.
- Андрей, я с рулем подстрахую, ты только педали держи... Этот УАЗ у меня заглохнет, я за рулем почти не сидел...

- Аптечка-то в машине есть? - подала голос Дарья, подняв голову и пошевелившись. Скрючившись на полу, лежать было неудобно, а на сиденье и без неё не хватало места. - Я попытаюсь остановить кровь и перевязать, ну или подручными средствами какими-то. Всяко по ОБЖ учили...
- Ребят... вы хоть сами-то выберитесь... чтоб не зря... - как-то тихо и беспомощно попросил Михаил. Вид у него был потерянный. Он откинулся на сиденье и часто задышал, широко распахнув глаза.
Пограничник вскарабкался в машину с водительской стороны, закрыл дверь. Иван приготовился его страховать. Даша неловко, задевая свои раны и сиденья, поднялась с пола и села рядом с Михаилом, попутно оглядываясь в поисках аптечки.
УАЗ урчал заведённым двигателем, и Андрей, зажав ножные педали, подал машину вперёд. Раненая левая рука отказывалась нормально смыкаться на баранке, пришлось положить пистолет рядом с рычагом коробки передач. К счастью, мышцы ещё не позабыли нужные движения, и порядком подырявленный УАЗик послушно покатился вперёд, плавно набирая ход. Набегающий через проём на месте разнесённого вдребезги лобового стекла ветер начал всё сильнее холодить кожу, а потом и резать глаза, заставляя щуриться.
Наконец, аптечка была найдена, и Даша временно углубилась в её изучение. Нашлись бинты и обезболивающее, что девушку несказанно порадовало.
- Может, кому обезболивающее? - предложила она, - А Михаила я смогу перевязать, а?
Красносеверск уже скрылся позади, дорога плавно текла среди холмов, отходящих от гор Талвитарина. Небольшие рощи и пожухшая трава меж ними навевали меланхоличное настроение, но пассажирам УАЗа явно было не до красот природы.
- Михаил, как ты там? - окликнул Андрей милиционера, перекрикивая рык мотора и свист ветра.
- Хреново... если честно... - ответ лейтенанта был еле слышен.
- Держись, не уплывай! Впереди ещё будут какие-нибудь блок-посты?
- У развилки... и еще может быть... эх, жаль...
- Иван, посмотри по карте, где это, - попросил Зимин. - И можно ли объехать. Даша, сможешь на ходу перевязать?
- А куда деваться? - пожала плечами девушка, - Постараюсь.
- Только по бездорожью. А машина что-то не тянет, - Иван уставился на приборы, силясь понять, в чем может быть дело.

Дарья распотрошила аптечку, достав обезболивающее в таблетках и выдав каждому члену кроме собаки по таблетке, а самым тяжелым по две, для закрепления эффекта.
- Воды вроде нет, так, слюной обойдёмся, - предупредила она. Вкус таблетки был горек, поэтому голос звучал чуть сдавлено. Потом она расстегнула на Михаиле форму и рубашку, почти сняв их, чтобы удобней было перевязать. Вид у раны был не особо хороший, текла кровь; путаясь и соскальзываясь пальцами, когда машину трясло на ухабах, она принялась обеззараживать рану и перевязывать. Иногда, когда не везло, она чуть ли не падала на самого Михаила, как-то изворачиваясь так, чтобы не причинить ещё больше боли. Михаил переносил все это спокойно, лишь иногда стонал.
- Спасибо... легче стало... - выдохнул он. - И светло...
- Чего светло? - удивившись переспросила Дарья, наконец стянув повязку и завязав последний узел. Поучилось не совсем аккуратно и профессионально, но в данных условиях и это было замечательно.
- Свет... просто свет... и тепло... как в детстве... - шептал лейтенант. Девушка, повинуясь непонятному порыву, стала нашептывать на уже перевязанную рану молитвы и когда-то прочитанные заговоры вида "У собачки боли, у кошки боли..." Она не знала поможет ли, но вдруг? Мысли и слова тоже силу, говорят, имеют.
Иван постарался отвлечься от ужаса ситуации и подчеркнуто сухо спросил:
- Люди, что решаем? В обход или рискнем?
- Второго прорыва мы можем просто не пережить, - заметил Андрей. - Либо в обход, но машина может не выдержать, и раненых растрясём. Или ещё вариант - остановиться на подъезде и напасть самим. Оружие есть.
- Надо ехать. По рации тамошний пост вроде не мелькал. Будем слушать эфир. Если там кто-то есть, то их запросами должны дергать, "где" да "где".
- Хорошо, следи, - пожал плечами водитель поневоле. - Но милицейская машина с разбитым лобовым и голый мужик за рулём - тут любой гаишник без всякого предупреждения напряжётся.
- Доехать бы до нормальных гаишников!..
- Мама... - неожиданно прошептал Михаил и улыбнулся. И больше уже не шевелился.

Даша напоследок ласково погладила его по щеке, пообещав, что все будет хорошо, его обязательно довезут до нормальной больницы и вылечат. Девушка не замечала уже очевидного, того, что пациента надо уже хоронить.Поэтому пульс проверить она даже и не подумала. Потом девушка механическими движениями убрала все медикаменты обратно и положила аптечку на место. По щекам текли слёзы, и она даже не пыталась их сдерживать или прятать. Кажется, она только сейчас начала осознавать, что это всё серьезно и отнюдь не игра. Даша уселась рядом с Михаилом в прежней своей позе и закрыла глаза. Правда, теперь она не дремала и была готова вскочить при любом подозрительном звуке.
- Господи, помилуй и прими, - прошептал Иван, не отрываясь от дороги.
Какое-то время все молча ехали вперед, но потом тишину опять нарушил Иван:
- Рация накрылась, кажется. Антенну снесло, что ли? И мы их не слышим, и орать в эфир не можем...
Иван высунул руку в приоткрытое окно и стал ощупывать крышу в том месте, где кажется была антенна, стараясь действовать осторожно, чтобы не смахнуть ее, буде она висит на последнем честном слове. На месте антенны обнаружился лишь перебитый пулей огрызок.
- Так, товарищи, у нас ещё одна беда, - сообщил Андрей через некоторое время. Он уже несколько километров с тревогой вглядывался в показания приборов, следя за синхронно ползущим вниз датчиком воды и упорно лезущей вверх стрелкой индикатора температуры двигателя. Когда стрелка прошла через красную зону и упёрлась в верхнюю часть шкалы, Зимин остановил машину. Над капотом явственно показались струйки разогретого воздуха, искажавшего перспективу.
- Охлаждение накрылось?! - догадался Иван. - Приехали, называется.
"Неужели всё зря? - подумал он. - Нет! Нет! Только не раскисать. Ведь почти вырвались!"
- Ага, - мрачно подтвердил пограничник. Выбрался из машины, открыл капот - и отшатнулся от пыхнувшего в лицо жара. - Придётся ждать, пока остынет, иначе загорится.
Несколько пуль, попавших в двигатель, испортило машину серьезно. В радиаторе зияла дыра, приводной механизм вентилятора охлаждения был разбит, зацепило и еще какие-то детали. Пар валил густым облаком, серебрящимся в свете луны.

Даша потихоньку успокоилась, вдоволь поплакав о своей печальной судьбе и манере влипать в неприятности. Села, пощупала пульс у Михаила. Пульса не было, и, если честно, девушку особо это не удивило, разве только мелькнула циничная мысль: бинты использованы зря, и их можно хотя бы размотать и употребить уже на живых. Эмоций уже не было, осталось лишь дело. Бинты дефицитны, и тут есть те, кому они нужней.
"Жаль его все-таки. Но, надеюсь, что хотя бы ему было больно недолго", она вздохнула, развязала узел и аккуратно принялась разматывать и сматывать в рулон бинты.
Марина, сидевшая, откинув голову, на заднем сидении, периодически выпадала из реальности. Пожалуй, в другой ситуации она бы хоть как-то отреагировала на смерть Михаила, но сейчас окружающая действительность воспринималась как просмотр плохо снятого отечественного боевика.
- Надо уходить, - сказал Иван, глянув на двигатель. - Машину уже не починим. Надо попытаться уйти подальше, пока здесь погоня не появилась.
- А с Михаилом что делать? - Даша, которой было надо больше всех, отвлеклась от своего занятия и высунулась в окно, - Мы не можем тащить за собой... мертвого человека. Но и похоронить как-то надо... Он же заслужил.
Почему-то не поворачивалось сказать в отношении Михаила простое и казенное слово "труп".
- Бросить здесь придётся, - отозвался от капота Андрей. - Мы ему уже не поможем, а... там... ему уже не до тела. А время дорого. Но я предлагаю ещё проехать хоть немного. Надо подобраться как можно ближе к посту ГАИ.

Зимин тяжёлым медленным шагом подошёл к пассажирской передней двери, машинально отряхивая руки.
- До шоссе сколько там, километров двадцать пять? Даже со снаряжением и едой тяжёлый марш, а у нас ещё и раненые.
- Ладно, попробуем, - покорно занял свое место Иван. - Кто-нибудь за дорогой сзади следите.
- Пять минут ещё ждём, - предупредил пограничник. Поморщился, неловко шевельнув левой рукой, зло посмотрел на перепачканную затрёпанную повязку. - Даша, ты вроде говорила, обезболивающее есть?
- Таблеток немного осталось, - кивнула девушка, - есть и ампулы, но я не умею их колоть.
- Могу попытаться я, - согласился Иван. - Когда-то учился первой помощи, да и нехитрое дело.
- Нехитрое, да, - чуть ехидно согласилась Даша, почти не отрываясь от сматывания и одновременно протягивая руку за аптечкой, - в нерв вместо вены попадешь, то уж радости всем будет, вот поэтому и не рискую их делать.
- Давай, - кивнул Андрей. - Кстати, и повязки бы неплохо поменять и мне, и тебе.
- Тут от Михаила бинты остались...Немного совсем кровью пропитались, ему-то они уже ни к чему, а нам могут пригодится, - она, наконец, закончила сматывать вышеупомянутое лечебное средство, - Правда, кипятить негде, но переживем уж как нибудь.
Иван спокойно взял шприц и приступил к процедуре. Кажется, получилось. Получив свой укол, Андрей заглянул на заднее сиденье, где в жутковатой компании погибшего милиционера сидела, запрокинув голову, Марина. Цветом лица в свете луны она от своего остывающего соседа почти не отличалась.
- Марина, - окликнул девушку Зимин и, привлекая внимание, коснулся её плеча. - Как ты?

Марина словно нехотя открыла глаза, слегка повернувшись к Андрею:
- Терпимо, - по лицу проскользнуло подобие улыбки. Глянув на часы, Иван, стараясь не показывать волнения, пересел снова на штурманское место и с беспокойством оглянулся назад. В голове теснилось сильнешее желание сбежать в сторону холмов - ночью не найдут, а до Подзорина он уже точно доберется. Но вот бросить ребят он уже не мог, а идти пешком с ранеными было бы действительно очень тяжело...
Даша кивком поблагодарила Ивана и начала успокаивать рычащего пса, которому плавно начинали не нравится эти странные люди, и он, хоть и знал, что они свои, но выражал неудовольствие доступным способом.
В это время погода начала ощутимо портиться. Задул резкий, злой, холодный ветер, а небо стали затягивать тучи. Ветер дул со стороны Красносеверска.
От пронесшегося сквозь открытые двери по салону ветра, сокольница вздрогнула.
- Ну что? Трогаемся? - нетерпеливо спросил подрывник.
- Две минуты, - остановила Ивана девушка, - Дайте мне шприц с обезболивающим.
Просьбу Иван исполнил, но беспокоиться он явно начинал все сильнее. До ГАИ еще надо добраться, а что выйдет там?
Сокольница, кивнув молодому человеку, взяла у него из рук вожделенный предмет. Она расстегнула так вовремя доставшуюся куртку, аккуратно ввела лекарство, сжав в тонкую линию губы. Оставалось ждать (она надеялась, не слишком долго), пока мучавшая ее весь день боль утихнет.