[совместно с капитанами]

Капитан Трепнел, усмехаясь, оглядывает зал кабака, останавливая свой властный взгляд на компаниях, сидящими за разными столиками. Его губы поджаты, брови нахмурены. Затем он неспеша придвигает стул, тяжело садится и вытягивает ноги перед собой. Трепнел заказывает ром.
Чарльз носит свою самую старую куртку, чтобы показать, как он презирает всех флотских щеголей. Эта куртка давно утратила свой первоначальный синий цвет, скорее ее можно назвать светло серой, покрытой пятнами грязи. Когда то выглядевшие золотыми пуговицы, теперь с налетом патины, приобрели зеленоватый оттенок. Рубашка тоже неопределенного цвета — сиреневый, переходящий в серо голубой...
…Три шага, два, шаг, пинок ногой, закованной в тяжелый сапог. Дверь в таверну с грохотом распахивается, позволяя посетителю полной грудью вдохнуть спертый воздух, пропитанный табаком и потом и услышать обрывки переговоров и смех. Высокий мужчина в старом коричневом, длиною до колен и просторном плаще окинул взглядом сидящих. Троймвальдсон зашагал к столу, за которым сидел Виндиго. Приветственно кивнул, уронив корму на стул, громыхнул кулаком по столешнице, зарычав:
- Эти крысы за ремонт требуют... Они... Чуть душу не вытряс из них, наглецы треклятые! С такими ценами, "Ветер" еще долго в море не выйдет...
Поворчав-порычав еще с минуту, подозвал трактирщика и заказал меду.
Катаясь на стуле, глядит на собеседника, хмуро вопрошает:
-У вас как успехи, кэп? Нашли, чем заняться можно?
- Ничего серьезней каботажных сделок в этой дыре нету, - адмирал смачно сплюнул на грязный пол забегаловки. - Если так дела дальше пойдут, можно будет со спокойной душой переквалифицироваться в рыбаков
Мистер Неймлес был запоминающимся человеком. Хотя ни один из его собеседников или знакомцев не мог точно сказать, чем же на самом деле выделялся этот мужчина. Некоторые припоминали, что роста он был среднего, не толстый, но и не тонкий, бороды не носил, темные, почти черные, но с сединой на висках волосы небрежно зачесывал назад. Говорил тихо, но его поразительным образом слышали все, кто должен, даже в переполненной шумной припортовой таверне. Одежда его была аккуратной, в основном черной, отделанная вышивкой опять же черного цвета. При себе имел трость темного дерева с серебряным набалдашником.
Вот и сейчас, едва появившись в общем зале таверны, мистер Неймлес невольно стал центром всеобщего внимания. Сам он не замечал брошенных украдкой или открыто взглядов и шепотка за спиной с поистине царским пренебрежением к подобным мелочам. Внимательный взгляд его голубых глаз скользнул по присутствующим и остановился на столике, за которым приканчивали пиво два капитана.
- Я не помешаю? – тихо осведомился брюнет, указывая тростью на свободный стул.
Окинув пришельца любопытным взглядом Бьярн покосился на старшего товарища, затем кивнул, вкрадчиво обронив:
- Если не будете сидеть без дела... А дело, судя по всему, у вас есть. К нам.
- Вы совершенно правы, сударь, - как всегда тихо произнес мистер Неймлес, отодвигая стул и садясь лицом к выходу. Трость он положил на колени. – У меня к Вам деловое предложение, господа. Однако, я не привык обсуждать дела прилюдно. К счастью, хозяин этого заведения содержит несколько уединенных кабинетов, для того чтобы его гости могли спокойно пообщаться вдали от чужих глаз.
На протяжении всего сезона дождей, мистер Неймлес был частым гостем в этом заведении. Хозяин таверны уже успел изучить предпочтения таинственного господина, и, заметив его приход, уже послал мальчишку открыть отдельный кабинет и сейчас с интересом наблюдал за тем как гость, изменив своим привычкам, общается с двумя капитанами.
Капитан Трепнел флегматично раскурил трубку и как бы невзначай положил руку на эфес шпаги. Потом поднял взгляд на господина Неймлеса и кивнул: «мол, веди».
Бьярн, взглянув на Виндиго и, пожав плечами, согласно кивнул, обронив учтиво:
-Только после Вас.
Трактирщик проводил гостей в отдельный кабинет, осведомился о заказе и тихо прикрыл за собой дверь. Борясь с любопытством, он все же решил не рисковать быть застуканным за подслушиванием у замочной скважины. Тяжело ступая деревянными башмаками по деревянному же полу, хозяин таверны отправился в погреб, чтобы лично достать дорогое вино, заказанное гостем.
Выждав несколько секунд, пока за дверью послышатся тяжелые шаги трактирщика, мистер Неймлес кивнул и поставил свою трость рядом со стулом.
- Господа, до меня дошли слухи о некоторых Ваших трудностях. Я думаю, что мы с вами вполне можем помочь друг другу. Мне доподлинно известно, что из метрополии вышли два судна, везущих жрецов и святыни для двух новых храмов в колониях. Сезон дождей они пережидают на острове Зейдленд, чтобы по его окончанию направится на Громовые острова. При себе они везут множество реликвий и храмовую утварь, общей стоимостью примерно 12 тысяч имперских золотых марок. Я предлагаю Вам сделку, господа. Вы забираете все ценности, кроме четырех артефактов, общей стоимостью, примерно 600 имперских марок.
Капитаны переглянулись. Виндиго жевал мундштук. Бьярн в уме переводил имперские марки, принятые в Друэдене, в голдландские гульдены, затем в кастильванские динарии – сумма в любом случае представлялась громадная.
- Что за святоши? – отрывисто поинтересовался Виндиго.
- Вотт и Гелатея, - спокойно ответил Неймлес.
- Кто это? – удивленно поинтересовался Бьярн.
- Боги. Целительства и Ясновидения, - пояснил мистер Неймлес. – Довольно распространений культ, но ни одно государство не признало их как основу своих религиозных воззрений.
- Какая охрана? – отрывисто спросил Виндиго, не вынимаю трубку изо рта.
- Никакой. Два друэденских фрегата, - ответил мистер Неймлес.
Виндиго задумчиво жевал мундштук трубки:
- Слишком хорошо, чтобы быть правдой, мистер, кстати, Вы так и не представились.
- Неймлес.
- Интересное имя, - Виндиго, уроженец туманного Авалона прекрасно понимал, что это означает. – Нам нужно посоветоваться с капитаном Троймвальдсоном.
Мистер Неймлес сделал широкий жест рукой, давая понять, что он не ждет ответа сию же минуту:
- Я буду ждать вашего ответа завтра, в это же время, - произнес он, оставил несколько монет на столе за заказанный обед, взял трость, слегка поклонился капитанам и вышел из кабинета.
- Что думаешь, Крюк? – поинтересовался Виндиго, когда таинственный незнакомец ушел.
- Разорви меня гром, если я знаю! Взять его с собой и если соврал первым пушечным залпов выбить из него душу!!!
- Очень нам это поможет, если это будет засада… - проворчал Виндиго, снова раскуривая трубку. – Значит так! Пошли кого-нибудь толкового разузнать все про этого мистера Неймлеса. Правда не думаю, что получится узнать больше, чем мы сейчас знаем, но вдруг, чем боги не шутят.
Бьярн кивнул, соглашаясь с адмиралом, но, понимая, что их положение достаточно печально, чтобы они всерьез могли отказаться от предложенной Неймлесом авантюры.

* * *

Посланный разузнать все о мистере Неймлесе матрос, как и ожидал Виндиго, мало что смог доложить капитану. Загадочный господин жил в дорогой гостинице, не выходил никуда, из слуг с ним был только немой темнокожий. Откуда появился Неймлес, понять тоже было трудно, говорил он чисто, со слегка заметным акцентом уроженца Друэдена, но что-то в его образе больше напоминало людовикийца, возможно дорогой костюм и манера держать себя, возможно, что-то еще.
Зато про Вотта и Гелатею удалось узнать не мало. Культ этих богов был достаточно распространении в Старом Свете. Из их храмов выходили очень талантливые целители и ясновидящие, а значит, бедность этим культам не грозила. В то же время их последователи не обладали способностью насылать штормы и проклинать на десять поколений вперед. И что еще не мало важно, оба культа старались брать в послушники детей из богатых и знатных родов Старого Света, за них тоже можно было бы получить выкуп, что увеличивает сумму предполагаемой прибыли, возможно, даже в несколько раз.
Вечером того же дня, капитаны встретились еще раз на борту «Снежной королевы». Оба были склонны ожидать какого-то подвоха, но положение их было незавидным, поэтому они решили принять предложение мистера Неймлеса, о чем и сообщили ему на следующий день. До окончания сезона дождей оставалось примерно две недели, которые были потрачены на подготовку похода. С первыми солнечными днями «Северный ветер» и «Снежная королева» снялись с якоря и взяли курс на север.





НРПГ:

Обсуждение прикла

Мастера: Archy и Хома

Списки команд:

"Северный ветер", флейт:
Капитан: Бьярн «Крюк» Троймвальдсон - Ice Phoenix
Канонир: Добряк Бобби - riverdancer
Боцман: Хрольд Хрольвссон - SergK
Врач: Себастьян "Ученик" Уильямс - Сейден

"Снежная королева", линейник:
Капитан: Чарльз "Виндиго" Трепнел - Fenec Zerda
Абордажная команда:
Шарль-Реми Авеллье - V-Z
Хинеясу Осенний Шепот - сэр Хантер
Лександ - Goblin
Симон Данс Каракатица - Хома
Имя: Диего Рубака Асеведо - Йоши Тамака
Рулевой: УЛИСС - бабка Гульда
Попугай: Фарро - Лизард

Жрецы, жрицы послушницы:
Армель Ивон Рене Легро - Факел
Ванесса Мария Лурдес де Кавильян. Матушка Ванесса - Messalina
Элис Батлер - Reylan
Идунн Эйнардоттер - Аленький
Мариэтта и Антуанетта - Kim и Archy

"Неустрашимый", фрегат флота Ее Королевского Величества:
Капитан Александр Смолетт - сержант Ботари

"Бок о бок два корабля скользят по водной глади на север, рассекая лазурные волны; мгновенно за ними смыкается путь, не оставляя ни следа на воде. Таково море - сколько бы люди не бороздили просторы его, оно все равно останется вечным и с усмешкой волн взирать будет на тщетные усилия детей земли..."
- Брр, - Шарль-Реми Авеллье, задумчиво взиравший на море за бортом, помотал головой. - Светлый Мусагет*, что это за высокий стиль мне в голову лезет...
И впрямь. Иногда на Авеллье накатывало поэтическое настроение, а так как стихи он сочинять не умел, то плел приходящие на ум образы в прозе.
Хотя бумаге их еще ни разу не доверял, поскольку сам не был доволен получившимся.
От мыслей о море и пути вообще раздумья Шарля легко соскользнули на нынешний путь. Что предстоит сейчас? Похоже, дело будет интересным... очень хорошо, если будет. Ибо, стоит честно признаться, в последние недели Авеллье начинал серьезно скучать. И очень хорошо, что сезон ливней уже прошел, поскольку дожди всегда нагоняли на Шарля тоску. Не то что солнечное море...
"А ведь Сен-Коллен я тоже покидал в дождь", - некстати припомнилось, и Авеллье недовольно покачал головой. Последнее, что ему хотелось вспоминать - так это Сен-Коллен и все, что случилось в ту ночь.

*Мусагет - Предводитель Муз, одно из прозвищ Аполлона

- А мы пойдем на Северр, а мы пойдем на Северр...
Подхваченный в одном из припортовых переулков мотивчик как нельзя лучше подходил происходящему, хоть Фарро об этом и не догадывался. Нельзя сказать, что он был в восторге от пребывания в открытом море. Поначалу, когда попугай вынул голову из-под крыла, ощутил поток ветра и узрел морские волны до самого горизонта вместо привычного шумного города, птиц, откровенно говоря, жутко перетрусил. И рванул бы обратно, если б не перетрусил еще больше перед полетом через море, где даже сесть отдохнуть не на что. Посему Фарро решил, что жизнь на корабле ничем не хуже, а если верить рассказам старика-Джона, то и лучше жизни на суше. А раз так, то почему-бы не остаться? Тем более, что другими вариантами попугай как-то не располагал. Но сам Фарро предпочитал думать, что решение остаться принято лично им, а не продиктовано обстоятельствами.
Над судном носились чайки - вот уж кому не страшны были полеты над водой, и кричали о чем-то своем. О рыбе, насколько смог разобрать Фарро. Найдя чаек безынтересными, попугай принялся рассматривать палубу внизу и тех, кто на ней обнаружился.

Чарльз Трепнел. Виндиго. Таинственный мятежник. Он, без сомнения, оставался таким, и командуя огромным кораблем, причем, с той же самоотдачей, как будто это был какой-нибудь город. Прогуливаясь по палубе "Королевы", мягко и грациозно скользящей по cпокойным волнам, капитан незаметно следил за работой команды...

...Порядок из очевидного беспорядка, смысл в том, что по началу казалось бессмысленным: сотня душ действует как сплоченное целое под руководством одного разума. Основа всего — и для корабля, и для любого флота — заключается в том, что каждый работает при помощи других и с другими и все целиком посвятили себя своим обязанностям...


Глубоко вздохнув, Виндиго закрыл глаза. Капитан должен по звукам чувствовать, что происходит на корабле, чтобы догадаться об опасности.


...Действительно, какого черта? Океан выглядит настоящим адским котлом, когда ее сравнивают с внутренними морями. Покинув гавань с ее бурной береговой жизнью, вы встречаетесь со злобным океаном. Кому понравится болтаться на волнах вверх и вниз, как пробка? Если же волна была мелкой, корабль трясло, как телегу на брусчатке. Кому понравится жить в таких безумных условиях? А затем прибегала волна, которая готова была снести все на своем пути. Она поднималась выше мостика, захлестывала его и улетала, вымочив всех и всё. Словно этого было мало, выяснялось, что сухой одежды не осталось даже у вас в каюте. Поэтому ты всегда ходил мокрый и замерзший...


Трепнел продолжил обход, не переставая при этом прокручивать в голове тот самый разговор в таверне.. Снова мысленно гнался за фантомом, отыскивая произнесенные слова, фразы, которые могли бы помочь прояснить ситуацию...


...Самое плохое начиналось, когда разыгрывался настоящий шторм. Ветер дул в полную силу, и капли воды летели горизонтально, а вдобавок очень часто шел снег. Стоя на мостике вы видели, как на корабль накатывается огромная волна, на которую он явно не сумеет взобраться. Это довольно жуткий момент. Вам остается только ухватиться покрепче за что-нибудь и молиться. К вашему удивлению, старушка, на мостике которой вы стоите, начинает подниматься, все быстрее и быстрее. Ваши сапоги начинают вдавливаться вам в живот, и вы обнаруживаете, что орете: «Шевелись, ты, старая корова, выше, выше». А затем неожиданно раздается: «Ты сделала это!» Но на этом кошмар не заканчивается. Долю секунды, которая растягивается на долгие минуты, корабль балансирует на гребне волны, а затем волна прокатывается дальше, и корабль буквально сваливается с нее. Он «приводняется» со страшным грохотом и звоном, словно вот-вот разлетится на куски. Все незакрепленные предметы срываются с мест. Едва вы успеваете перевести дыхание, как впереди появляется следующее чудовище, еще более огромное. А где-то дальше вас ждет знаменитый девятый вал... Время от времени ломается что-нибудь особенно важное, зато не особенно важное ломается чаще. С удивлением рассматривая целые мачты, тросы и тонкие механизмы, продолжающие исправно работать, вы с благодарностью вспоминаете кораблестроителей...

Набежавшая волна заставила его снова ощутить палубу. В сердцах выругавшись, капитан плюнул за борт, и, вернувшись на мостик, отрядил матроса созвать всех офицеров, а также приказал сигнальщикам передать на "Северный ветер" сигнал о сборе.

(Лизард и я)

Свободное от вахты время Улисс использовал самым полезным образом: укреплял дружбу с коком. К счастью, кок "Снежной королевы" снисходительно относился к веселым байкам, которыми сыпал мулат-рулевой, и на палубу Улисс вышел со свежеиспеченной лепешкой и полной горстью черного крупного изюма.
Оглядевшись, парень вздохнул полной грудью. Не очень любил он портовые города, ожидая от них какой-нибудь пакости. А вот открытое море - другое дело...
Эй, а это что за птица пристроилась на грот-рее? Не чайка, не ворона...
- О племена Дану! - вслух изумился Улисс. - Да это же попугай!.. Эй, как тебя... цып-цып-цып... давай сюда, парень! - замахал он лепешкой.
Высшие птичьи боги сегодня были благосклонны к попугаю: стоило Фарро вспомнить о том, что в клюве вот уже день ничего не было, как внизу обнаружился некто с лепешкой в руках. Целой лепешкой! Фарро мигом позабыл обо всякой осторожности, расправил крылья и нырнул вниз с явным намерением приземлиться на плечо человека. Совершив посадку, попугай потоптался, устраиваясь поудобнее, и требовательно изрек:
- Дай сухаррь!
- О Лер, колыхатель морей! - весело изумился Улисс. - Ты еще и говорящий, парень?!
Мулат взял лепешку так, чтобы попугаю удобнее было отщипывать кусочки, и добавил:
- Хотя, может, ты у нас дама? Тогда за "парня" прошу прощения.
Лепешка, несомненно, пришлась попугаю по вкусу, и он тут же принялся активно ее уничтожать. А так как болтать с набитым клювом оказалось сложно, то Фарро не сразу высказал все, что подумал об отношении себя к "дамам". Зато когда клюв наконец освободился...
- Позорр! Фарро - кррасавец! - при этих словах попугай распушил яркое хвостовое оперение, дабы подемонстрировать его во всей красе. И мрачно добавил:
- Акула мной подавись!
- Ух ты! - покрутил головой Улисс. - Истинно морская душа и никак не дама! Стало быть, тебя зовут Фарро? Давай-ка отойдем в сторонку, чтоб боцману на глаза не попасться. А то не посмотрит, что сейчас не моя вахта, враз меня к делу приспособит. Уж так устроены боцмана и надсмотрщики с плантаций...
Устроившись на бухте каната, мулат щедро подставил новому приятелю пригоршню изюма.
- Лопай, Фарро! А меня зовут Улисс. Не слишком подходящее имечко для доброго авалонца, верно?.. Что? Хочешь сказать, что по моей черной роже не угадать, что я авалонец? Ну, наполовину... ты ешь, ешь. А имечко мне дал надсмотрщик-людовиканец. Отец тогда и не знал, что у него сын родился, потом уже ему сказали... что, хорош изюм-то? Ага! Ты, парень, держись поближе ко мне, не прогадаешь!
Фарро внимательно слушал, деловито выбирал самые крупные изюмины и косился на Улисса черным глазом. Теперь, набив брюхо, попугай вспомнил, как мерзкие уличные мальчишки приманивали его на сухари, а потом пытались поймать, и непременно за хвост. Инстинкт самосохранения тут же предложил ретироваться обратно, на рей. Однако новый знакомый на предмет птичьей гордости не посягал, кормил вкусным изюмом и рассказывал интересно. Решив, что удрать всегда успеет, Фарро довольно подтвердил:
- Хоррош изюм, - и склюнул еще одну изюминку побольше.
- Ну и умен ты, приятель! - хохотнул Улисс. - Прямо хоть ставь тебя в капитаны!
- Фарро хорроший, - тут же отозвался попугай. Этот человек нравился ему все больше. Похвала и вкусности - вот кратчайший путь к птичьему сердцу.
- Хороший, это точно, - согласился Улисс. - Надо будет тебя почаще кормить. Ты ж у нас не чайка, чтобы рыбу добывать. Ну, команда тебе не даст пропасть, такому говорливому да занятному...

Точильный камень в последний раз любовно прошелся по клинку. Проведя ногтем вдоль заточенного лезвия меча, Хинеясу сдунул тоненькую прозрачную стружку и протер мечи промасленной тряпицей. Всем хороши клинки с Рассветных островов - и легкие, и прочные, и бриться ими можно. Но вот сырости не любят, а в море без нее никуда. Потому ежедневный уход за оружием давно превратился для Осеннего Шепота в ритуал. Мерное движение бруска по стали успокаивало - как всегда, когда руки касались оружия, первой и главной страсти Хинеясу. Совершенство парных клинков приводило его в созерцательное состояние - и сами собой складывались в голове строки...

Упругая сталь
Лезвием рассекает
И солнечный луч...

Короткое стихотворение соскользнуло с губ в соленые брызги и растаяло в море - второй страсти Осеннего Шепота. Хинеясу всегда точил свои мечи на палубе, примостившись у фальшборта. Качалась линия горизонта, легкое облако парило в непостижимой глубине неба, и щемящее чувство тоски по неповторимой краткости этого мига осело в душе еще одной бесценной жемчужиной. Будет что вспомнить долгими зимними ночами...
Неподалеку рулевой болтал с попугаем, ровный ветер посвистывал в такелаже, поскрипывал чуть слышно корабль, перекатываясь с волны на волну, и медленно исчезал позади в туманной дымке уже почти неразличимый берег...
Начиналась новая жизнь.

|никак не снимусь с ручника :"(|

Что может быть хуже, чем прерванный на самом интересном месте сон? Да только сон, прерванный на самом интересном месте медвежьей лапой! А еще хуже- сна отсутствие.
После беседы в таверне, Троймвальдсон впал в задумчивость. Слова того… Как его.. Наменлоса.. Нет, Неймлеса , или же Безымянного, располагали к тому, что бы над ними подумать. А скоро ведь и отплытие командовать…

«Интересное плаванье будет, нутром чую.»

Осталось только дождаться погожих деньков, а до тех пор- есть время для «самых последних» проверок корабля.
Распрощавшись, на время, с Виндиго и поднявшись на борт не самого большого, но уж точно самого родного корабля, Троймвальдсон перемолвился парой словечек с командой, морально подготовил народ к скорому отплытию.

«Хоть не каботаж…» -успокаивал себя капитан.

Постепенно, время кончилось, а погожие деньки все-таки настали, а значит, пришло время.
Пополнив запасы воды и провизии, Бьярн очень долго и нудно ворчал об отсутствии денег и о том, что «Цены сумасшедшие, все дорого, что за проклятье?!», а потом тихо радовался, что содержать «Ветер» и кормить его команду в десятки раз легче, чем содержать «Королеву».
Поговорив со старпомом, предупредив его, чтоб собрал всех, гуляющих по берегу и в «самый последний раз» проверил судно, Троймвальдсон побрел в каюту. Едва отварив в нее дверь, Крюка сбил с ног, урча и рыча, огромный ком коричневого меха. Застонав, снимая с живота тяжелую медвежью лапу и пытаясь подняться, Бьярн пропыхтел:
-Рррр, что ж ты творишь, увалень… А если бы лапу чуть ниже приземлил, а?! Думай, не зря ж башка большая такая!
Осилив подъем, Троймвальдсон рассмеялся, заглянул мишке в глаза и потрепал холку.
-Что, кормиться хочешь? Терпи, выйдем в море- накормлю, а пока- заходи в каюту.
Поглаживая ушибленный живот, моряк зашел-таки в каюту, пропустил медведя, кинул плащ на койку, а сам сел на пол, облокотившись спиной о закрытую дверь. Просидев так до четвертого удара рынды, Бьярн вновь вышел на палубу, опять все проверил и скомандовал долгожданное отплытие.
Процесс увенчался успехом, без инцидентов и вот, спустя некоторое время, с «Королевы» подан сигнал о сборе.

«Интересно, что нам поведает старина Чарльз…»

Едва выйдя на палубу, Бьярн с улыбкой отметил, что шлюпка на воде, а гребцы спускаются

«Молодцы, соображают».

Велев позвать Неймлеса и дождавшись дорогого гостя, капитан указал на шлюпку.
-Только после Вас..
Мистер Неймлес кивнул, лукаво улыбнувшись. Скинул свою трость в лодку, чудом никого не пришибив, и ловко спустился следом. После того, как мужчина расположился, спустился Бьярн, терзаемый любопытством.
-К "Королеве" гребем, ребята. Догадались?

Хинеясу Осенний Шёпот был не единственным любителем повозиться с дорогой сердцу сталью. Симона «Каракатицу» тоже частенько можно было увидеть в свободное время нянчащимся с обожаемыми им клинками. Правда, в его арсенал входило оружие покороче, впрочем, Данса это нисколько не расстраивало. Ещё совсем недавно он, намотав на кулак ремень, доводил до совершенства остроту лезвия одного из своих метательных ножей. Сколько их у пирата всего – никто точно не знал. Занятие Симона могло напомнить кому-нибудь то, как чистоплотная домохозяйка в сотый раз стирает несуществующую пыль с каминной полки или как модница оправляет словно бы чуть не так лёгшую складку платья. Словом, занятие это было скорее духовной потребностью, чем необходимостью, вызванной неподобающим состоянием оружия. «Каракатица» мог бы очень долго возиться со своими клинками – не точить, так смазывать, просто протирать чистой тряпицей, словно гладить домашнего любимца… А мог и поиграть, чем он, собственно, и занимался до недавнего времени. Небольшой метательный нож взмывал над рукой, словно летучая рыба, переливающаяся в лучах Солнца искрами мокрой чешуи. И неизменно возвращался обратно в родную ладонь, нисколько не поранив отточенной кромкой давно загрубевшую кожу.
Впрочем, баловаться с любимыми ножами удавалось далеко не так часто, как хотелось бы. И теперь Данс с завистью поглядывал на счастливчика Хинеясу, которому никто не мешал любовно ухаживать за своим оружием. Самому же Симону здорово мешала зажатая в руках швабра, которой он сейчас драил палубу неподалёку. Пук мокрых верёвок, венчающий рукоять швабры, методично елозил по деревянному настилу, и всё, что оставалось «Каракатице» - это представить на его месте промасленную тряпицу, заботливо скользящую по стальной щеке обнажённого клинка.

(и Сэр Хантер)

Любое искусство чего-то стоит лишь тогда, когда его оттачиваешь, и неважно - идет ли речь о танце клинков, кисти, пера или просто танце. Кто-то может заметить, что схватка на палубе не несет в себе никакого искусства... но над такими взглядами Шарль-Реми Авеллье просто смеялся. В конце концов, мудрый человек находит красоту во всем, не правда ли?
Впрочем, прекрасно выглядит финальный результат; тренировки же зачастую не впечатляют, но они совершенно необходимы.
И помимо очевидной пользы, еще и помогают команде не скучать.
Авеллье отвернулся от борта и с интересом взглянул на двоих абордажников, уже появившихся на палубе. Таланты одного ему были хорошо знакомы, другого - еще нет... но это дело поправимое.
- Господа морские воители, не желаете ли приступить?
Хинеясу не ответил. Впрочем, вопрос и не предполагал обсуждений. Руки привычно разложили принадлежности для заточки и смазки клинков по многочисленным кармашкам, нашитым на полосу акульей кожи: камень крупного зерна, камень мелкого зерна, для доводки, совсем мелкого - для наведения зеркального глянца, футляр для масла и ветоши... Свернув укладку, Осенний Шепот поднялся, подхватив свои мечи, и неторопливо направился к своему командиру. Босые ступни бесшумно ступали по нагретым солнцем доскам палубы.

Танец над бездной
Стали, судьбы и души
Под взглядом неба...

Остановившись в трех шагах, Хинеясу вежливо поклонился и замер в простой стойке - правая нога чуть вперед, руки с мечами опущены. Ножны с мечей он не снял.
Шарль также ответил поклоном - но уже на людовикийский лад; неторопливо извлек из ножен шпагу, изучая новичка. Два меча - не особенно знакомая техника, из парного оружия Авеллье были куда более привычны шпага и кинжал. И клинки, судя по форме, отнюдь не только для уколов; конечно, шпагой тоже можно рубить, хотя это куда сложнее.
- Вам уже случалось биться на палубе? - поинтересовался Шарль. Острие шпаги устремилось в небо; сам Авеллье привычно развернулся к собеседнику правым боком.
Лицо Хинеясу осталось бесстрастным. Ему было что вспомнить из долгого плавания на Восток и обратно... но он ограничился скупым:
- Приходилось.
Отстраненный взгляд оценивал преимущества и недостатки оружия противника. Длина, легкость, маневренность и возможность наносить стремительные уколы - против длины, легкости, гибкости и неспособности держать блоки. Осталось выяснить, насколько владелец шпаги умеет пользоваться первым и избегать второго.
- Это хорошо, - задумчиво кивнул Авеллье. Шпага немного опустилась, острие рисовало в воздухе замысловатые узоры. - А опыт противостояния куда более тяжелому оружию? С таким на абордаж идут нередко.
Движение начинается не в руке, не в ногах и не во взгляде противника, учил Хинеясу старый наставник. Движение начинается в средоточии человека. Осенний Шепот не следил за острием шпаги, он следил за противником, обтекая его взглядом, впитывая без остатка каждый вдох и выдох, каждую дрожь ресниц и трепет ноздрей. Сейчас он мог позволить себе не спешить. В бою будет иначе - там не один враг, и охватывать придется не одного человека, а всю битву.
- Когда идешь по тропе, отводи ветки и обходи стволы, - процитировал Хинеясу слова наставника. - Не имеет значения, чем вооружен враг, если ты вооружен пониманием сути боя.
"Восточная философия, и крайне образные идеи, - отметил про себя Шарль. - Надо будет потом побеседовать об этом, тема преинтереснейшая..."
- Со сменой условий боя - не меняется ли суть?
Выражение лица Шарля не изменилось. Голос звучал все так же спокойно и чуть-чуть лениво.
Но шпага метнулась вперед, точным и молниеносным выпадом, целя острием в грудь Хинеясу.
Осенний Шепот не ответил. Он поймал начало движения и шагнул навстречу. Правая нога скользнула по гладким доскам, гибкое тело просело в низкой стойке, пропуская над левым плечом выпад шпаги. Одновременно левый меч стремительно провернулся вверх острием, мягко, почти ласково отводя вбок узкий клинок, а его близнец устремился к правому подреберью Шарля - туда, где у человека обыкновенно находится печень. Или то, что от нее осталось после возлияний в портовых кабаках. Колоть почти прямые мечи Хинеясу могли ничуть не хуже шпаги.
Авеллье сместился в сторону, совсем ненамного, но так, чтобы пропустить острие правого клинка мимо тела. Конечно, будь оба меча обнажены, и будь это настоящим боем, такой маневр отнюдь бы не обезопасил, но пока что Шарль желал проверить способности новичка... и они его более чем устроили,
- Браво, - произнес Авеллье, скользнув в сторону. - И главное - весьма быстро... Periculum in mora*, как говорится, и это применимо во многих сферах жизни...
Резкий выпад на левую ногу, левый меч, продолжая движение, прижимает шпагу к палубе, правый из колющего переходит в секущий по ногам как раз под крен палубы - и... Хинеясу с коротким выдохом остановил уже начатую контратаку, оттянул на себя правый клинок и вернул в прежнее положение левый, текучим движением отступая назад и разрывая дистанцию. Если командиру будет угодно, он продолжит бой. Нет - танцевать можно и с ветром, ему на палубе раздолье.
- Благодарю, - коротко кивнул Шарль. - Позднее продолжим, а пока - можете посвятить время собственным упражнениям.
За которыми понаблюдать точно будет любопытно.
Поклонившись с тем же бесстрастным лицом, что и в начале этого короткого боя, Хинеясу отошел к носу, чтобы не мешать тренировке.
Простая стойка, закрытые глаза, ветер и колеблющаяся под ногами палуба. Всего-то и надо - уловить тот миг, когда медленно покачнется мир, кренясь как палуба корабля - и тогда уже ничто не нарушит танца...

*Опасность в промедлении

Мы с командиром абордажной команды Визетом, то бишь

Широкое остриё со стуком входит в доски щита с намалёванным человеческим силуэтом. Под правую ключицу. Стук – и второй клинок врезается под левую. Ещё – и третий уже между глаз…
Данс подошёл к щиту и взялся за рукоять. В теле ножа с этой стороны была проделана длинная овальная прорезь – чтоб сместить баланс клинка к острию. Забрав ножи, «Каракатица» снова направился к исходному рубежу – и вновь три стука подряд возвестили о том, что щит из досок украшен тремя короткими метательными клинками…
Вскоре к первому щиту прибавились ещё два – на корабле хватало тренировочных снарядов для команды. Поганить мачты и надстройки никто бы не позволил, да и не стал бы абордажник всаживать ножи в корабль – свой родной дом. Теперь Симон метал свои ножи сходу и подряд по трём мишеням. Сложнее, конечно, но кто же даст в месиве абордажа спокойно встать, прицелиться и метнуть нож в неподвижную цель! Потому сейчас Данс двигался сам, пытаясь хотя бы этим приблизить условия тренировки к тому, что являлось его работой, - абордажу.
- Месье Данс, - позвал Шарль. - Не желаете ли попробовать со мной?
Разумеется, в бою Авеллье не старался бы так плести слова - там на это времени не хватает. Но вне боя, в спокойной обстановке... ну зачем отказываться от привычного стиля речи?
Последняя из стайки летучих рыбок звучно поцеловала разукрашенную углём доску. Симон собрал ножи.
- Желаю,- усмехнулся пират, оборачиваясь к Авеллье. Людовикиец был его командиром, но почему бы не поддержать предложенный стиль разговора?
- Останетесь при шпаге?
- Это наиболее близкое мне оружие, - пожал плечами Шарль.
- Но я таким не пользуюсь, - "Каракатица" усмехнулся ещё шире. - Желаете абордажный топор или что покороче?
- Желаете снабдить себя оружием по руке? - чуть наклонил голову Шарль. - Извольте. Хотя если возьмете топор, то очень уж разным будет стиль боя...
- Ага, за вашу шпагу боязно, - усмешка всё никак не желала сходить с "украшенного" родимым пятном лица. - А шпаги у меня всё равно нет. Так что...
"Каракатица" извлёк из ножен на поясе широкий абордажный тесак, в другой руке появился обоюдоострый клинок дюймов в двенадцать длиной, с прямой гардой, снабжённой поперечным кольцом. По непонятной причине Данс упорно именовал сей образчик кузнечного ремесла ножом, названия "дага" он не признавал. Впрочем, так он называл почти все свои клинки не зависимо от длины, заточки, формы лезвия и прочих внешних данных.
- Отлично... - протянул Авеллье, легко скользнув в привычную стойку - правым боком к противнику, держа шпагу на среднем уровне. - Прошу вас.
На этот раз Шарль решил посмотреть, как пройдет нападение.
Всё так же продолжая усмехаться, Симон не спеша занёс ногу для шага, но движение тут же стало намного быстрее, и шаг получился гораздо длиннее, чем можно было ожидать. Клинок тесака метнулся наискось снизу вверх, одновременно и делая пробный выпад, и перекрывая путь шпаге противника, буде он решит нанести укол навстречу. Впрочем, и в своей левой руке Данс нисколько не сомневался. Тем более, что фехтовать с Авеллье ему уже не раз приходилось, и возможностью более-менее оценить навыки своего командира пират уже давно воспользовался. Однако кто мог поручиться за т, что именно сейчас людовикиец не преподнесёт своему подчинённому какой-нибудь сюрприз...
Похоже, ожидания оправдались; удар шел с правой от Шарля стороны... и Авеллье змеей метнулся назад-влево, уходя от выпада; одновременно же блеснула шпага, нацелившаяся острием в правое бедро Данса. К счастью, места на палубе для такого маневра хватало.
Длины шпаги тоже хватало - тесак был всё же покороче, и у Авеллье была возможность уйти назад, оставляя за собой возможность контрудара.
Сталь запела, встретившись со сталью - Симон принял удар клинком своего ножа, отводя остриё шпаги мимо своего правого бедра. Лезвие прошло в каком-то волосе от цели, едва не распоров штанину.
- Меня сегодня все поражают защитой, - сверкнул улыбкой Шарль.
- Кому ж охота напороться? - резонно заметил Данс, медленно отступая от противника. Хоть сейчас бой и был тренировочным, и бойцы останавливали бы удары, если противник не успевал защититься, но зевать всё же не стоило. Любой такой зевок на тренировке мог весьма плачевно аукнуться в будущем абордаже.
Симон сел в защитную позицию, перенеся вес на заднюю ногу и подняв перед собой нож.
- Ваш черёд... – кончик клинка приглашающее качнулся в руке «Каракатицы».

Улисс поднял руку к плечу и осторожно почесал попугаю голову возле гребня.
- Ты глянь, птаха, чего они вытворяют, - сказал парень одобрительно. - Мне так не суметь...
Улисс сказал правду. Да, ему приходилось ходить на абордаж - дважды. В кровавом месиве на палубе вражеского корабля он оба раза чувствовал себя захваченным общим безумием и тыкал клинком куда попало. Не бежал из драки - и то хорошо.
Гораздо чаще во время боя он стоял на руле. Это было совсем другое дело! Занятый своим делом, рулевой не думал об опасности. Однажды в штурвал ударила шальная пуля, отколов щепку от потемневшего дерева. Улисс даже не вздрогнул, удерживая корабль на курсе. Страшно стало уже потом...
- А давай, птах, поспорим, кто кого одолеет? На изюм, а? Я ставлю на командира абордажников, а ты?

Фарро покосился черным глазом на абордажников. Скромных птичьих познаний в фехтовании определенно не хватало, чтобы понять и разделить восторг Улисса. А вот предложение поспорить было принято на ура. Попугай наклонил голову на бок, отчего действия людей понятнее не стали, и щелкнул клювом:
- Врраг кррошит командирра - сухаррь Фарро. Командирр кррошит вррага - сухаррь черрному дрругу.
Улучив момент, птиц стянул у рулевого очередную изюмину и с удвоенным интересом принялся наблюдать за тренировкой.

В пространстве боя с самим собой не обязательно держать глаза открытыми, чтобы видеть. Мягкий, плавный крен палубы, ветер, тепло гладких досок под ногами, запах смолы и соли, дерева и пеньки, звон и голоса – мир наполнен и без зрительных образов. Достаточно только прислушаться, чтобы услышать, как он дышит, звучит, поет… Вот черта горизонта, которую не видишь, но чувствуешь всегда, даже находясь в тесном кубрике, начинает новый крен – и нога скользит ему навстречу, ножны с тихим стуком падают на палубу.
Вдох. Ко-дачи зажат под мышкой, рука, держащая его, вытянута вниз, две трети клинка выше кисти, одна треть – ниже. Левая рука перед левым бедром, перекрывая горизонтальным блоком низ живота. Поклон. Торс мягко покачивается в такт колебаниям палубы, храня равновесие, ноги намертво приросли к доскам – не сдвинуть и ударом пушечного ядра. Что с того, что там, под днищем, сотни футов бездны? Где-то под ними все равно есть твердая основа, и даже сквозь толщу воды Хинеясу чувствовал ее незыблемый покой.
Выдох. Правый меч описывает круг в вертикальной плоскости, левая рука поднимается на уровень лба. Кончик ко-дачи со стороны правой руки на высоте лодыжки, кончик меча со стороны левой руки чуть-чуть выставлен вперед, крен палубы, разворот, удар противнику по голове, кончик правого меча при ударе опускается сверху до уровня глаз.
Вдох. Кончик левого меча описывает круг, после завершения блока нацелившись в глаза противнику.
Выдох. Шаг вперед и влево левой ногой, стойка, уколы вперед и назад – укол назад нацелен в нижнюю часть живота противника, укол вперед – в солнечное сплетение.
Вдох. Левая рука ведет меч по кругу перед плечом. Правая рука в конце движения оказывается перед ключицей на расстоянии кулака от нее, наклонив меч под углом в восьмую часть круга.
Выдох. Не меняя угол наклона меча, молниеносный отвод назад и укол.
Вдох. Разворот.
Хинеясу Осенний шепот танцевал над морем, сверкающие клинки плели смертоносное кружево, шаги - то стремительные, как налетевший шквал, то вкрадчивые и осторожные, ловили крен палубы, и только скуластое лицо с закрытыми глазами оставалось безмятежным, как опрокинутая над морем чаша небосвода. Он не сражался - он дышал боем.
Выдох. Разворот. Стремительный блок движением изнутри наружу. Стойка – миги дзэнкуцу-дати со стопами, расположенными на одной линии.
Вдох. Блок, удар. Не рукой - всем телом, скручиваясь в развороте на неподвижных, приросших к палубе ногах. Таким не ранят - разрубают надвое.
Выдох. Разворот и укол, скользящий отход с линии атаки.
Ветер трепал перехваченные узкой лентой волосы, лез за шиворот полотняной рубахи, уже темневшей влажными пятнами пота, шарахался от мелькающих в воздухе клинков и обиженно посвистывал в снастях.
Вдох. Остановиться в исходной стойке. Поклон. И только теперь темные глаза открываются, безошибочно находя то место, где на палубу упали деревянные ножны.

Ученик с превеликим интересом глянул на стоявшего перед ним моряка. Помявшись, тот нехотя кивнул ещё раз.
- Да, там, - ещё раз скороговоркой повторил моряк.
- Гм, - врач прикоснулся рукой к лицу, думая о чём-то о своём. Словно вскользь, уточник. – Тридцать два.
Моряк выручил глаза и чуть не сделал шаг назад, но тут же охнул, ухватившись за причину своего неудобства. Ученик тем временем бодро вскочил на ноги и, не взирая на охи и выдохи обращавшегося к нему моряка, потащил его к своей каюте.
- Тридцать второй случай в мою коллекцию, - холодный серый взгляд впился в моряка. – Ваши способности, сударь мой Грэг, невероятны. Разумеется, можно сесть на морского ежа, такое в моей практике, мир ей праху, бывало, но сесть на обычного ежа, найдя этот наверняка единичный экземпляр в тропиках, более того, сесть без нижнего белья – это… - врач вздохнул и отвернулся. Они как раз подошли к каюте и Ученик толкнул дверь. - ...Маразм.
Первое, на что обратил внимание моряк, войдя вслед за доктором в его самодельную лечебницу, а по совместительству и место обитания на «Ветре», были сапоги. Чёрные добротные сапоги, гордо возвышавшиеся в центре стола.
- Давайте сюда, - позвал Ученик своего пациента к соседнему, чистому столу. – Показывайте.

Развлечение заняло не более четверти часа. Моряк, сквозь зубы охая, всё-таки умудрился поблагодарить своего спасителя, а тот, вымыв и теперь вытирая руки, степенно кивал, унесясь мыслями куда-то в свой мир.
«Ветер» раскачивался на несильной волне, двигаясь в сторону флагмана, Ученик с удовольствием устроился на самом видном и удобном пятачке, который ему попался, беззаботно наблюдая за окрестностями.

(с Хомой)

Так... почти классическая позиция. Хотя и с более коротким оружием впереди, что не так уж стандартно.
Ну что ж, этим не стоит смущаться. Правда, сегодня какое-то удивительное везение на противников с двумя клинками. Если эта тенденция продолжился, то придется добывать дагу.
А сейчас...
Сверкнула шпага; удар был направлен в горло... чтобы легким движением кисти изменить направление, нырнув острием к животу Данса. Ложная атака и удар в совершенно другую область - такие фокусы Шарль любил.
Клинок ножа метнулся наперерез шпаге, но движение это было скорее для надёжности - пират мягко скользнул в сторону, уходя от укола.
Финт удался не полностью, но Авеллье было не привыкать менять замысел по ходу боя; шпага описала петлю, дабы не зацепиться за гарду кинжала, и метнулась обратно к хозяину... нанося одновременно удар. Только уже не уколом, а режущим движением - по торсу.
Конечно, не смертельно, но любой боец знает опасность таких, вроде бы незначительных ран.
Длинные, хоть и не очень глубокие, эти раны обессиливают бойца, заставляют истечь кровью.
Тесак, конечно, не кинжал, но и ко можно успешно парировать. Правая рука немного опустилась, принимая на гарду скользнувший вдоль груди клинок противника.
Выпуклый стальной щиток, прикрывавший тыльную сторону ладони, надёжно берёг руку.
- Искренне надеюсь, что при абордаже мне такого не встретится, - усмехнулся Авеллье; шпага звякнула о металл чужого оружия, но не замедлила движения назад. Сам людовикиец тоже на месте не стоял, отпрянув назад же, разрывая ставшую какой-то чересчур близкой дистанцию.
Комментировать пожелания своего командира Каракатица не стал. Молча скользнул далеко вперёд, опускаясь на колено, ныряя под клинок противника. Нож Симон держал по-прежнему перед собой. Он слишком хорошо был знаком с мастерством Шарля, чтобы заблуждаться на тот счёт, успеет ли людовикиец встретить его шпагой.
Ожидания оправдались - Авеллье ответить успел, выбросив шпагу вперед одновременно с тем, как Данс перешел в атаку. Коротким, прямым выпадом - бить сверху вниз ему было удобно, и длинный клинок был направлен между тесаком и кинжалом - острием в тело абордажника.
Клинок лязгнул о клинок, и гарда ножа оттолкнула шпагу вверх и в вправо. Тесак метнулся над полом, метя в колено людовикийца.
Авеллье вновь сменил положение, легко метнувшись назад, избегая атаки. И - обогнул Данса справа, на расстоянии чуть больше длины шпаги, скользя абордажнику за спину. Атака сзади, против противника в куда более низкой позиции... такое могло бой и закончить.

*продолжаем разговор...*

Разумеется, дожидаться, пока Шарль зайдёт ему за спину, Симон не стал. Пират вскочил, стараясь не терять противника из виду, клинки взметнулись перед грудью. Вливаясь в движение Шарля, Данс заскользил по кругу, продолжая держать нож впереди, а тесак чуть отнеся назад, ближе к плечу.
Загнать противника в совсем уж неудобную позицию не удалось, но Авеллье и не думал этому огорчаться. В конце концов, в любом бою приходится импровизировать... где-то больше, где-то меньше.
Кисть Шарля пришла в движение, и соответственно этому метнулся клинок шпаги. Серия ударов, стремительных, резких выпадов - "цепочка", как говорил Авеллье-старший. Точно рассчитанными движениями Шарль-Реми направлял острие в разные точки тела, легким поворотом кисти подставляя клинок под солнечные лучи и отражая слепящий свет в глаза Дансу.
Отец Шарля отлично разбирался в вопросах математики и геометрии. Сын этого не унаследовал, но зато смотрел на любой бой как на сложную схему, в которой и должно действовать; это сейчас и проявлял, выбирая направления ударов и необходимые движения клинка.
Каракатица отступал. Губы чуть приоткрыты, челюсти плотно сжаты. По вискам пирата покатился пот.
Такой шквал ударов выдержать было трудновато, тяжёлый тесак почти не успевал за стремительными уколами шпаги, приходилось отбиваться ножом. Короткие быстрые удары Шарля не позволяли увести клинок в сторону и сократить дистанцию для удара - как только сталь лязгала о сталь, людовикиец отводил клинок и тут же бил в другом направлении. Симон еле успевал парировать удары. Оставалось только отступать и ждать ошибки противника. Или как-то попытаться заставить его совершить эту ошибку. Впрочем, можно было просто подождать, пока Шарль устанет. Хотя ещё неизвестно было, чьи силы закончатся первыми.
Впрочем, узнать этого Дансу не удалось. Поймавший солнечный луч клинок людовикийца послал блик прямо в лицо Каракатице. Симон отшатнулся, левая рука чуть промедлила, нож не поспел за шпагой противника...
Хищное остриё остановилось в каком-то дюйме от груди пирата. Причём свободно могло бы достать и дальше
- По-моему, хватит пока, - улыбнулся Авеллье, отводя шпагу в сторону. - Если мне не изменяет чувство времени, то вскоре начнется совет офицеров, и моя обязанность - присутствовать на нем.
- Пока - да, - Данс опустил оружие. - Но это ведь не последний раз...
- Вне всякого сомнения, - согласился Шарль.

- Видал, птах трепливый? - ухмыльнулся Улисс, почесывая попугаю голову. - И где ты теперь мне будешь сухарь доставать? А ведь будешь, птичка, будешь, раз проспорил. Пираты брехунов не любят... Попробуешь сунуться на камбуз? Валяй. Только хочу тебя предупредить: нашего кока давно пора ставить в канониры, до того меткий. Если чем запустит в нежеланного гостя - уж не промажет, не сомневайся. Хотя... ты у нас мелкая мишень. Вдруг да повезет? Интересно даже...

Когда противник командира абордажников, надежда попугая на дармовой сухарь, опустил оружие, Фарро негодующе захлопал крыльями, так, что чуть было не свалился со своего "насеста".
- Позорр прроигрравшим! Позорр!
Но тут попугаю напомнили, что он тоже в проигрыше, и птиц поутих. Где добывать честно проспоренный сухарь, Фарро не знал. Правду говоря, он не задумывался об этом, когда спорил с Улиссом, так как был уверен в собственной победе. Предложение заглянуть во владения кока, у которого глаз-алмаз и тяжелая рука, энтузиазма не вызывало. А врожденная птичья гордость не позволяла не выполнить условий спора...
- Фарро прринесет сухаррь, - уверенно сказал попугай и упорхнул с плеча рулевого.

*Вместе с сэром Хантером Ну очень полезная компания Да ещё и приятная *

Подобрав ножны, Хинеясу почти не глядя вбросил в них клинки - цубы с тихим стуком встретились с устьями. Матерчатая лента, охватывающая лоб, не давала поту стекать на глаза, а взмокшие волосы и рубаху быстро высушит солнце.
Устремленные в зенит мачты медленно очерчивали круги в вышине. Осенний шепот проводил взглядом попугая и направился к скатке с инструментами.
- Хинеясу! - окликнул проходившего мимо воина отдыхающий после поединка Данс. - Не хочешь продолжить?
Короткий взгляд через плечо - исподлобья, сквозь брошенную ветром на лицо прядь жестких темных волос. Развернувшись к Дансу, Осенний Шепот коротко поклонился и застыл в свободной стойке, ловя крен палубы.
Пират хмыкнул, окинул взглядом оружие противника. Нож крутнулся в ладони, и клинок исчез в ножнах. - Надо бы оружие сменить, - заметил Симон, скользнув ладонью по рукояти ножа, - подождёшь маленько?
Еще один короткий поклон - Хинеясу не возражал. Ему все равно было, против какого оружия сражаться, каждый бой - урок, из каждого можно вынести бесценный опыт.
Он полуприкрыл глаза, вслушиваясь в ветер, напевающий вечную песню - неизменную и всегда новую...
Широкий тесак в арсенале Каракатицы сменил абордажный топор. Нож так и остался в ножнах - пират решил отдать основному оружию обе руки.
Чуть занеся топор над правым плечом, Данс вновь занял защитную позицию, выставив вперёд левую ногу и оставив почти весь вес на правой.
- Начнём?
Вместо ответа Хинеясу мягкой поступью скользнул вправо, обходя Данса сбоку и чуть исподлобья, искоса следя за каждым его движением. разминка разогрела его - но и успокоила, уже не хотелось отчаянно, до ноющей боли в скулах, ощутить, как взвизгивает сталь, врезаясь в живую плоть. Клинки покоились в ножнах - сегодня крови не будет...
Симон влился в танец, скользя по кругу и не меняя дистанции, по-прежнему оставаясь в защитной позиции. Руки слегка покачивали топор, словно боец пробовал движения на вкус, приветствовал своё оружие.
Правы были те, кто считал, что пират относится к своей коллекции не просто как к набору железок.
Продолжая скользить по палубе и не спуская рассредоточенного взгляда со своего противника, Каракатица теперь не забывал следить и за Солнцем. Небесное светило он любил, но не когда оно пускало предательские блики пирату в лицо.
Еще один шаг - уже ближе к Дансу, левый меч шевельнулся, покачиваясь в обманчиво расслабленной руке, поднимаясь на уровень пояса - словно змея поднялась для атаки, выцеливая место для молниеносного броска.
Топор - в общем-то, оружие нападения. А такой, что был у Данса – не очень обременительного веса, быстрый, пригодный для работы одной рукой – был способен нанести один молниеносный удар, который вполне мог закончить поединок. Этим оружие, плавно качающееся в руках пирата, напоминало грозное явление природы, огненной стрелой рассекающее небосвод в лютый шторм. Но и защищаться топором – необходимая наука для того, кто избрал его своим основным оружием. Хотя бы и на один бой, что в отношении Симона было, в общем, неверно.
Каракатица продолжал медленный и затягивающий, словно водоворот, танец. Движение Хинеясу он заметил, но отступать не стал, предоставляя противнику сближаться и дальше, буде останется у него такое желание.
Шаг с правой - еще ближе, на дистанцию удара, где ко-дачи уже может достать противника, левая рука распрямилась, по восходящей дуге выбрасывая меч в ножнах в голову Симона. Простой рубящий удар наотмашь, без изысков.
Данс предпочёл пока не знакомить мудрёные клинки противника и свой топор, а попросту скользнул назад, позволяя мечу безобидно рассечь воздух перед собой. Шаг в сторону - и вот пират уже напротив левого плеча Хинеясу. Переходить в наступление Каракатица не спешил, снова оказавшись на расстоянии чуть большем, чем нужно, чтобы достать его клинком.
Легко развернувшись на правой ноге, Хинеясу отвел левый меч в прежнее положение, и тут же шагнул к Дансу, оказавшемуся лицом к лицу с Осенним Шепотом. Правый меч пошел на восходящий к левому боку Симона, по неподвижному лицу скользнула неясная тень ленивой улыбки.
Топор метнулся от плеча вниз, наперехват клинку. Дерево поцеловало сталь, ножны соскользнули по пластине оковки под бородку топора. Симон тут же крутнул оружие, задирая клинок противника и уводя его вправо от себя. Словна скопа, упавшая на добычу, выхватившая скользкую, сверкающую чешуёй на Солнце рыбину из воды и вновь взмывающая в небо. Теперь Каракатица оказался сбоку от обоих мечей Хинеясу и, отбросив его клинок, сам наконец нанёс удар. Топор метнулся вперёд, целя в грудь воина.
У всякого оружия есть свои достоинства и недостатки. Топор в своем роде универсальное оружие - им можно и рубить, и дробить. Ждать удара Хинеясу не стал - правый меч, отброшенный топором, продолжил движение, описав дугу. Правый локоть вверх, острие вниз, и топор скользит по потертому дереву ножен рукоятью, слегка меняя направление удара. Вместо груди Осеннего Шепота - вдоль его правого бока, почти вплотную, опасно - но пока не смертельно. Восхитительно - как всегда, когда шелковый плащ смерти шелестит совсем рядом... В крови плеснулся знакомый жар - позволь ему разгореться, и даже ножны не станут достаточной защитой для противника...
Это не сражение, напомнил себе Хинеясу. Ты не среди врагов. Подожди, будет еще время для н а с т о я щ е г о...
Бесстрастное лицо не дрогнуло, когда Хинеясу скользнул еще ближе, и левый ко-дачи метнулся на колющий в горло, остановившись в последний момент. Только в этот миг в темных глазах полыхнуло жаркое пламя - и тут же отступило, погасло, словно присыпанное пеплом.
Клинок Хинеясу замер уже не перед горлом пирата - Симон крутнулся на левой ноге, поворачиваясь плечом к противнику и пропуская меч вверх вдоль своей груди. Ноги взвыли в ответ на такое варварское обращение - Каракатица еле успел. И всё-таки одетый в дерево клинок ушёл мимо цели. Лезвие топора повернулось вдоль палубы, и Данс сдёрнул оружие на себя, так, что бородка едва не пропахала бок Осеннему Шёпоту.
Тут же правая рука Осеннего Шепота, молниеносно распрямившись в локте, приложила ко-дачи поперек живота Симона. Ничья. Будь это бой насмерть, сейчас у Хинеясу была бы пропорота почка, а Данс...
Тонкие губы дернулись в усмешке - едва уловимая гримаса болезненного наслаждения мелькнула и исчезла. Хинеясу опустил мечи, скользящим движением уходя влево.
Каракатица усмехнулся в ответ, скользнув назад и окончательно разорвав дистанцию. Мягко покачал в руках топор, словно стараясь доставить удовольствие своему оружию.
Коротко, но без пренебрежения поклонившись Дансу, Осенний Шепот направился к борту. Сегодня ночью он будет танцевать во сне, чтобы его голод не вырвался на волю наяву...
- Спасибо за танец, - негромко поблагодарил Симон, кивнув в ответ. Пальцы любовно пробежались по стальной щеке абордажного топора.
- Надеюсь, не последний... - совсем уж тихо, себе под нос, проговорил пират.

Жрицы Галатеи
& Мессалина

Во время плавания Элис Батлер по обыкновению своему старалась держаться обособленно. Не привлекая к себе внимания. Ни с кем не конфликтуя, но и не сближаясь. Улыбка, приветствие, пара ничего не значащих слов за обедом или после молитвы. Вот и все общение. Кажется, никто не в обиде. И все же…
И все же, нельзя отгораживаться от людей бесконечно. Раньше это было оправдано тем, что Элис нигде не задерживалась подолгу. А если так, к чему заводить новые привязанности, сближаться с людьми, которых ты все равно вскоре оставишь? Это не принесет радости ни им, ни тебе.
Теперь же все было несколько иначе. Новая миссия, в которую их направили, располагалась достаточно далеко от ее дома, а значит пришла пора задуматься о чем-то более постоянном, чем переводы из храма в храм, да переезды с места на место. И если именно эта миссия станет ее новым домом, а эти люди – ее новой семьей, то самое время задуматься о том впечатлении, которое она на них производит. Вежливая, но скрытная. Несомненно, готовая помочь, но лишь когда ее о том попросят, потому что она не имеет привычки вмешиваться в чужие дела. Сможет ли такая послушница вписаться в компанию, почувствовав себя своей? Надо хотя бы попытаться завести беседу хоть с кем-нибудь. Можно начать с матушки Ванессы. Элис Батлер перевелась в ее храм незадолго до отплытия и еще не успела как следует познакомиться с будущей наставницей.
И вот, собравшись с духом, послушница Батлер, наконец, осмелилась подойти к матушке не на занятиях, а во время досужей прогулки по палубе.
- Матушка Ванесса, - обратилась к ней Эллис, поравнявшись с ней и приноровившись к ее шагу, - Вы не могли бы уделить мне пару минут?
- Конечно, дитя моё, - наставница приветливо улыбнулась и жестом пригласила продолжить неспешную прогулку, заметно замедлив шаг.
Элис благодарно кивнула и, выдержав паузу в пару секунд, продолжила:
- Дело в том… как вы знаете, я с вами недавно. А потому, вы не могли бы мне сказать, нет ли среди книг, что мы везем с собой, тех учебников по травологии, которые ваш класс изучал в прошлом сезоне? Я просмотрела те книги, что выдали мне перед отъездом… И мне кажется, программа моего последнего храма несколько отстала.

Она изобразила на лице извиняющуюся улыбку.
- Или это вы так быстро все изучаете.
- Увлеченность и любопытство – благо для юности, но познание не терпит суеты, лишь внимательным и трудолюбивым открывается истина, - голос у матушки был мелодичным, напевным, - даже если тебе кажется, что ускользают от тебя мелочи, знай, что идем мы общей дорогой. В книгах написано много, но гораздо больше ты узнаешь, когда сама прикоснешься к травам, сама изготовишь с благодатной молитвой настой.
Элис задумчиво помолчала. Ее предыдущая наставница требовала со своих подопечных штудировать трактаты и заучивать формулы разнообразных составов, и не отличалась таким философским взглядом на вещи, каким, похоже, обладала матушка Ванесса.
- Конечно… - несколько растерянно отозвалась послушница, - Молитва. Безусловно. Вот только… как я смогу изготовить настой, не зная нужных соотношений?
Матушка улыбнулась. Говорить сразу, что все ингредиенты всегда смешиваются «на глазок», было не педагогично. Еще более непедагогичным было открывать страшную тайну, что абсолютно всех рецептов не знает даже верховная жрица. Более того, никто из старших не помнит того, что их когда-то точно так же заставляли зазубривать наизусть.
- Нет советника мудрее, чем жизненный опыт. Когда ты станешь целительницей, и будешь окунать руки в пар несколько раз в день, они сами запомнят, сколько щепоток или травинок класть в котел, потому что перед богиней мы все едины и хвори у нас одни и те же. Изо дня в день. Изо дня в день.
- Но… - пробормотала совершенно сбитая с толку Элис, - ведь мне придется с чего-то начинать, чтобы набраться опыта. А мои руки, еще не запомнившие, сколько щепоток… ну это… ошибутся? Нас учат, что многие травы, принятые в малых дозах, действуют благотворно на больной организм, в то время как при переизбытке являются ядами…
- Для этого и существуют книги, - еще раз улыбнулась Ванесса, - но я вижу, что совсем сбила тебя с толка. Трудно словами выразить то, что ведают лишь руки. Тебе не хватает практики, отсюда и робость твоя и неуверенность. Ты можешь оставаться после занятий и учиться, я тебе помогу.
- Благодарю вас, матушка, - кивнула Эллис, присев в коротком почтительном поклоне. Еще раз спрашивать о том, не дадут ли ей книги на руки, она не рискнула.
- Помогай тебе Галатея.
Наставница и послушница дошли до конца палубы.
Элис вздохнула и благоговейно подняла очи к небу, кощунственно подумав, однако, что сейчас ей куда больше помогли бы самые обыкновенные книги.

вместе с Рэй

С Сэром Хантером.
Палуба "Снежной Королевы", полдень.

В тени рядом с мачтой, прячась от солнца, лежало большое черное пятно. Услышав знакомые шаги, пятно на миг приоткрыло щелочку зеленого глаза, и вновь продолжило притворяться спящим и безобидным. По палубе быстрым, почти бесшумным шагом двигался Диего - пожалуй, единственный из друзей этого кота, и с точно таким же скверным характером. "Почти бесшумным" - потому, что все-таки давали о себе знать стальные набивки на сапогах Диего, и совершенно не издавать шума на деревянной палубе даже ему было не под силу.
"Топает, как слон.." - Подумал кот, улавливая чутким ухом шаги. В отличие от своего товарища, он умел втягивать когти.
Диего направлялся в сторону Хинеясу, товарища по абордажной команде. Поприветствовав его кивком, он спросил:
- Тоже не терпится в бой, м?
Хинеясу определенно сегодня везло - скоро на палубу повылазит вся команда. Возможно, кого-то другого удивило бы столь пристальное внимание к своей персоне, но Осенний шепот понимал - новичка будут проверять и испытывать все, кому не лень. А не лень было многим. Этих людей можно было понять - им идти с ним в бой. А что до чувств самого Хинеясу... Он давно научился держать себя в руках.
Да, в бою есть свое упоение, ни с чем не сравним тот момент, когда заточенная сталь вспарывает теплую, трепещущую человеческую плоть, обрывая крик - но если слишком часто прибегать к этому удовольствию, оно потеряет всякую ценность, станет обыденностью, и что тогда? Чем реже достается желанное наслаждение, тем оно драгоценнее... Хинеясу умел ценить те редкие случаи, когда можно было дать себе полную волю.
Коротко поклонившись, Осенний Шепот сощурился на море.
- От моего терпения или нетерпения не зависит, как скоро будет сражение.
- Бриз своенравен,
И нудный штиль не прогнать
Лишь силой воли? -
Усмехнулся Рубака.
- Но я вижу, вы с успехом устраиваете свой собственный ветер. Судя по тому, что здесь только что было, вы отличный боец. Не желаете скрестить клинки в тренировочном бою?
Ответом стал пронзительный взгляд - на неподвижном лице Хинеясу жили, казалось, одни глаза.
Лишь сила воли
Гонит кораблик судьбы
По морю жизни... - прозвучало в ответ. Хинеясу медленно отступил, становясь в свою излюбленную стойку - чуть вперед правым боком, и руки опущены вниз, мечи смотрят в палубу. Босые ноги приросли к палубе, ловя ее крен.
Неужто знаток восточной школы на этом корабле?
Серые глаза Диего чуть усмехнулись. С едва слышным шипением, как будто легкий ветерок прошелестел по парусам, обе сабли покинули ножны за спиной. Наклон ножен и легкая изогнутость клинков позволяли быстро и без особых затруднений извлекать оружие. Правая нога назад, в четверть оборота левым плечом к Хинеясу. Правый кулак на уровне пояса справа, конец сабли смотрит на противника. Левый - на уровне груди, клинок смотрит вправо-вверх. Встав в стойку, Диего не задержался в ней ни секундой больше: шаг правой вперед, сокращая дистанцию, левая рука распрямляется, легкое движение кисти выводит саблю на горизонтальный удар справа, в шею Хинеясу; правая идет на колющий в его левый бок..

*продолжение следует*

Совместно с Йоши Тамака
Палуба "Снежной Королевы", полдень.

- Ах-ха! - припасть на левую ногу, отставленную вбок, ловя крен палубы и пропуская над головой свистящую саблю, левый ко-дачи, провернувшись противосолонь, отводит влево укол, а правый меч, описав концом ножен короткую дугу посолонь, пошел на восходящий в выставленную правую ногу Диего. Ах, как хорошо, что не снял ножны, нельзя так со своими, нельзя...
В отличии от оружия оппонента, ножны Диего не снимались с ремня. Впрочем, он достаточно контролировал удар, не вкладывая в него больше силы, чем требуется для тренировки, готовый в любой момент остановить повернуть плашмя или перенаправить клинок, если это потребуется.
Левый сапог шаркнул по палубе, Асеведо продолжил сокращение дистанции сразу после шага. Опора на левую ногу, правая поднимается и сгибается в колене, и идет на толчок в грудь Хинеясу, дабы вывести того из равновесия. Круговое движение кистью правой руки по часовой, и конец сабли, описав небольшой круг, обходит отклонившее удар оружие слева. Левая рука опускает клинок вниз, плашмя к правому плечу Хинеясу, ближе к шее.
Правый ко-дачи врезался под колено левой ноги - шаг Диего перекрыл Осеннему Шепоту возможность закончить удар, как было задумано. Левое запястье выгнулось, поднимая рукоять и опуская клинок влево - чтобы сабля Диего скатилась вниз. "Сверху надо было обводить..." - поправил мвсленно своего противника Хинеясу, поворачиваясь левым боком вперед. Удар ногой скользнул по груди, не нарушив равновесия Хинеясу, который уже вытягивал левый меч вперед и вверх из ската, чтобы ударить в неосмотрительно подставленный правый бок.

Приближалось время тренировок. Лександ сидел в трюме и проверял оружие. Три пистолета, ружьё и сабля. Почистить, наточить, проверить порох. Вроде бы все нормально. Санд проверил ногтем заточку клинка. Хорошо заточен. Следопыт с интересом посмотрел на остальные ногти.
Грек бегал пол палубе и радовался новым запахам. Впервые на море. Чудо. Его внимание привлек шум неподалеку - звуки ударов. Подбежав поближе, пес начал наблюдать за сражающимися абордажниками. Почти ни кто не обращал внимания на него. Все были заняты тренировочными дуэлями. Грек с интересом принюхался. Запахи потных тел и…
«Кот! Это точно кот!» - пронеслось в лохматой голове.
Следопыт уловил нечто в эмоциях своего тотема. Сосредоточившись, Лександ уловил, что Грек учуял кота.
«Ну, дает, даже на корабле нашел… - подумал Санд. Тут его внимание привлек бой, за которым краем глаза следил пес. – Ох. Тренировки уже начались». Парень встал с пола и, свиснув, пошел на палубу.
Услышав свист хозяина, Грек с неохотой поплелся в сторону трюма.

"Неустрашимый"
Александр стоял на квартердеке рядом с рулевым и наблюдал за учениями отряда морской пехоты. Солдаты в алых камзолах, подчиняясь свисткам сержантов, споро перестраивались, превращая трехшереножный строй в двухшереножный, затем становились в каре, разбивались на малые групы и занимали позиции на реях, соскальзывали вниз и вновь становились в каре, готовые отражать абордаж.
- Неплохо, мистер Старбек, - похвалил Смолетт лейтенанта морской пехоты Джеймса Старбека, стоящего рядом. Двадцатипятилетний Старбек, ходивший с Смолеттом третий год, только усмехнулся и ответил в тон:
- Боже, мистер Смолетт, три года мы ходим вместе, и три года Вы говорите "неплохо, мистер Старбек", хотя Вам известно, что у нас лучший экипаж Нового Света.
- Уели старика, признаю, - усмехнулся Смолетт, - Кстати, как Вам наши пассажирки?
- У церкви весьма своеобразный подход к увеличению количества прихода, - улыбнулся лейтенант, - Отправить жриц на военном корабле, зная, что в течении семи недель они будут единственными женщинами на борту, а экипаж состоит отнюдь не из ангелов - разве не излишняя самоуверенность?
- Джеймс, это было бы глупо, если бы вместо нас был бы экипаж торгашей Компании, - Смолетт взял квадрант и навел его в зенит, - А так как это "Неустрашимый", то Церковь не рискует заполучить потомство через неполные девять месяцев по прибытии.
Он положил прибор, сделал отметку на карте.
- Рулевой, два румба лево руля.
- Ай-ай, сэр!

(момент прибытия с одного корабля на другой с точки зрения одного медикуса)

Крепко держа за плечо своего собеседника и второй рукой что-то показывая на борту «Северной Королевы», Ученик терпеливо ждал своей очереди, чтобы перейти на соседний корабль.
Приглашались, правда, только капитан и его офицеры, но сославшись на важность собственной роли в деле здравия проходившей экспедиции, Себастьян Уильямс также перебрался на борт Королевы. Тут же заинтересованно завертел головой туда-сюда и, ведомый чутьём, направился в сторону трюмов и кают.
- Плановая инспекция санитарии, джентльмены, - пожимал он плечами и широко улыбался, если задавались какие-то вопросы.
Но через некоторое время с немного усталым видом, выбрался обратно на свежий воздух и, вздохнув, остановился возле сходней, спиной к Ветру.
Его приятель, почтенный бомбардир, остался там, так что и поговорить о достоинствах речной рыбалки больше было не с кем. Возможно (и эту мысль Ученик в который раз оценил с некоторым внутренним ужасом), ему пора уже снова заниматься повышением своих навыков. А это значит, штудировать старые учебники, вести практику и проводить эксперименты. Если с первым и вторым как-то справляться удавалось (учебники со скуки шли за милую душу, а практика что ни день приносила разные случаи), то вот насчёт опыта. Себастьяну показалось, что он заметил, когда выходил из кают, силуэт промелькнувшего над палубой попугая.
Гм, пожалуй, стоило поискать.
Бодро вскинув голову, Ученик снова пошёл по кораблю, на этот раз ориентируясь на несколько иные цели. Прежде всего стоило заглянуть на камбуз.

Бобби сидел на бочке под грот-мачтой, наблюдая, как пара провинившихся матросов драит палубу. И как только они додумались воровать порох, чтобы занюхивать им ром? Черти морские! Таких только топить, чтобы не мешали ловить ветер. На мгновение сомнения закрались в думы Бобби. Быть может, он и относился к ним слишком сурово? В молодости он был таким же. Но чтобы ром порохом? Его порохом! Порохом, которым он кормит пушки. Своих дорогих Бетти, Маргарет и десяток милашек!
-Чтобы когда я вернулся, можно было причесаться, глядя на свое отражение на палубе, как в зеркало, ясно? Иначе в качестве ядер для пушек в следующий раз я использую ваши головы! В них достаточно пороха! – крикнул Добряк, спрыгнул с бочки и направился на нос корабля. – Только подумать воровать мой порох!
С моря бежал соленый бриз. За бортом волны целовали ватерлинию. И громкие крики чаек раздавались на мили вокруг. Картину бескрайней синевы, когда вода сливается с небом, рождая рай единения человека с природой, Бобби наблюдал столько лет, что ему пришлось два, а то и три раза пересчитать пальцы на руках и ногах, чтобы припомнить все годы, проведенные в путешествиях на лоханках, вроде той, что служила ему домом сейчас. Осточертело!
-Осточертело! Осточертело все это! – засопел Добряк.- Осточертел Ррр, который таскает мою еду и обращаясь к которому я чувствую себя медведем! Осточертели тупая матросня, которая слоняется повсюду! Осточертел… Дьявол! Чтоб мне служить на твоем корабле, если в молодости на пиратской шхуне не было веселее! Где эти годы! Эх, в мои годы…
Вспомнилось беззубое лицо капитан Эдварда по кличке Зубастый. Вспомнилась та памятная драка, после которой Эдвард и стал в шутку называться Зубастым, а он, Бобби, канониром. Вспомнилась сабля все в зазубринах, вспарывающая капитану брюшко. И вспомнились годы славы, набегов, красивых женщин и выпивки!
-Нет, я все-таки найду капитана и заставлю выдрессировать его большую сухопутную блохастую крысу! Или не видать мне рому…ммм…всю следующую неделю! – решил Бобби и отправился искать бутыль, чтобы довести себя до соответствующего уровню берсеркера.

"Неустрашимый"
совместно с Арчи
Ани и Мари удобно пристроились между двумя закрепленными бочками на верхней палубе «Неустрашимого». Искоса поглядывая по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии излишнего внимания со стороны взрослых, девочки тихонько переговаривались:
- Ты идешь за чайкой! А я пока слажу в трюм, согласна? – Ани одернула ворот своего платья. – И надо что-то делать с этими проклятыми тряпками!
Мари потрогала свой воротник:
- Встречаемся здесь же после следующего удара этого забавного колокола, договорились?
И вот Мари неторопливо прогуливается по палубе, периодически поглядывая вверх с тщательно выстроенным спокойно-расслабленным выражением на мордахе.
Под длинным белым платьем была спрятана самая необходимая на свете вещь – праща с парой зарядов. Ух, и грядет развлечение!
Девочка все так же неторопливо огляделась, просто излучая безразличие ко всему на свете, и юркнула за уложенный на палубе здоровый моток каната. Над кораблем как обычно с пронзительными криками кружили чайки, нужно бы выбрать потолще…
А, была не была!
Со всей силой, на какую была способна, послушница выпустила снаряд в чайку покрупнее.
Несчастная животина без писка рухнула вниз.
Мари рванула к месту падения, издали заметив идущего ей навстречу взрослого.
«отберет, как пить дать, отберет!» - пронеслось в голове - «если увидит!»
И лучшего момента, чтобы влезть, предательское платье выбрать не могло.
Мари растянулась по палубе во всю свою небольшую длину накрыв тем не менее собой чайку… осторожно подняв голову. Она поняла. Что никто не спешит ей на помощь, хотя самой девочке грохот ее коленок и локтей показался оглушительным.
Огладив платье и мельком заметив еще пару новых пятен с намечающейся дырой, она прижала трупик чайки к груди и заспешила к месту рандеву.
Ани кивнула, встала и побежала по палубе в сторону люка, ведущего вниз.
Кажется, что может быть проще, чем достать смолу на корабле? Тут ее должны быть бочки, на случай если понадобится латать пробоины. (Или что там еще нужно смолить?) Но попробуйте найти эти самые бочки со смолой, если вы точно не знаете, чем они отличаются от бочек с пресной водой, солью, вяленым мясом, песком или порохом. Ани, стараясь не попадаться особо на глаза занятым своими делами взрослым, шарила по нижней палубе. Результат был неутешительным. На второй палубе ничего похожего на смолу тоже не обнаружилось, пришлось спуститься в трюм. Там висели гамаки, в некоторых спали свободные в данный момент члены команды. В дальнем углу, на перевернутых бочках сидели матросы и играли в карты. Половину слов, которые они произносили, Ани не поняла, но запомнила на всякий случай.
Пройдя мимо них незамеченной, Ани продолжила поиски. Через какое-то время ей удалось обнаружить искомое – открытую бочку со смолой. Какой дурак забыл ее закрыть, не боясь, что при качке смола выльется, для девочки было не важно. Ани пошарила вокруг в поисках ведра, которое где-то попадалось ей на глаза. Найдя искомое, она набрала немного смолы, подняла ведро, подумала, набрала еще немного. Вытерла руки о полол белого платья и, довольная собой, потащила добычу на верхнюю палубу, старательно избегая лишних взглядов взрослых. Несколько раз пришлось даже пережидать излишнюю активность, спрятавшись между тюками, бочками и мотками веревок. Поэтому на рандеву с сестренкой она малость опоздала.
- Достала? – радостно спросила она у Мари, устроив ведро со смолой между бочками.
Мари гордо продемонстрировала тушку: "во!"
- Жирная, зараза! Интересно, а их едят? может подарить ее коку? - Ани рассматривала тушку, оценивая качество оперения. - Не знаю, как тебе, а мне надоело это платье, что сил нет. Поэтому, ты ощипывай, а я пойду достану нашу нормальную одежду!
Мари фыркнула: Сейчаааас она это несчастное платье уделает по самое некуда!!!» Перья ровным потоком ложились в натянутый острыми коленками подол.

"Неустрашимый"
совместно с Ким

Ани, посмотрела на сестренку с одобрением и сбежала в сторону каюты, в которую любезно отдали для нужд послушниц. Аккуратно упакованная одежда послушниц хранилась в отдельных чемоданах. Перед отъездом из храма, настоятельница тщательно проверила вся, что близняшки брали с собой. Но девочкам удалось подменить вполне безобидные чемоданы с платьями, на такие же, наполненные более подходящими, по мнению девочек, вещами. Сейчас порывшись немного, Ани извлекла на свет божий две пары бриджей, две рубашки и два чистеньких платья послушниц. Все это она аккуратно завернула и перевязала веревочкой. Немного подождав в каюте, чтобы не вызвать подозрения, Ани спокойно направилась к сестре.
Тем временем несчастная птичка была ощипана если не совсем умело, но исключительно старательно. Мари особенно следила, чтобы случайный порыв ветра не сдул драгоценный перышки и не разнес бы весть о готовящейся проказе по всему кораблю.
- Переодеваемся, упаковываем перья в мешок, и пошли по местам! – скомандовала Ани, кинув, разворачивая куль с одеждой.
Спрятавшись между бочками и каким-то маловнятным, на их взгляд, хламом, девочки быстренько переоделись и спрятали длинный волосы под платками, сооруженными из косо отрезанных кусков ткани. Важно насупившись, Ани поправила платок на голове, сестренки. Мари, почти зеркально отразив сестру, проделала тоже самое с платком Антунетты. Результатом обе остались довольны. После чего из-под лежавшего тут мотка веревки были извлечены два огнива. Девочки заговорщически переглянулись.
- Значит, зажигаем после следующей склянки! – тихо сказала Ани.
Мари просто кивнула, в глазах девченок знакомо заплясали черти
Засунув огниво за пазуху, Ани ловко полезла по боковым веревкам, связанным наподобие сетки. Кажется, это называется «ванты». Добравшись примерно до середины, она немного передохнула, старательно не глядя вниз. Сказывался многолетний опыт лазания по увитым плющом стенам родной обители. Девочка посмотрела вверх, заветная цель- «воронье гнездо» - была уже близка. Притаившись за верхним парусом, Ани, никем не замеченная ждала, когда пробьет очередная склянка.
Мари огляделась по сторонам, потом с тревогой посмотрела на Ани. Она еще посидела, следя за происходящим вокруг, и как можно незаметней пошла вдоль борта...
Дождавшись условного сигнала, Антуанетта ловко забралась под самое «воронье гнездо». Ухватившись поудобней, девочка вытащила запал, спрятанного еще прошлой ночью заряда. Немного повозившись с огнивом, она запалила шнурок и быстро полезла вниз.
Расчет времени был почти точен. Ани как раз успела расположиться на одной из рей над палубой, когда сверху раздался громкий хлопок, затем еще один и еще. «Воронье гнездо» окутало плотным дымом, который все время менял цвет. Сверху сыпались искры и небольшие горящие шары. Через пять или шесть ударов сердца взрывы пошли сначала с одного борта, а потом и с другого. По палубе внизу лихорадочно забегали люди, кто-то что-то кричал, сквозь шум разрывов фейерверков. Мари забралась на рею, усевшись рядом с сестрой. Ани забрала у нее ведерко с заранее добытой смолой. Девочки переглянулись и принялись ждать жертву.
Сестра Джельетта – преподавательница латинского. Заслышав шум на палубе, она взволнованно вскрикнула, достала мешочек с нюхательной солью и поспешила на палубу – узнать, в чем дело. Легко лавируя между спешащими по своим делам солдатами и матросами, сестра Джульетта презрительно морщила носик каждый раз, когда слышала бранное слово. С важным видом, сохраняя полную невозмутимость посреди творящегося вокруг хаоса, сестра направлялась лично к капитану Смоллетту, чтобы узнать у него подробности происходящего.
Завидев приближающуюся цель – ненавистную сестру Джульетт, девочки переглянулись:
- Раз… два… три! – Ани выплеснула смолу, на проходящую под ними сестру Джульетт и тут же высыпала сверху перья.
Пару секунд полюбовавшись произведенным эффектом, девочки быстренько поспешили убраться с рея. Они ловко спустились вниз, и смешавшись с людьми на палубе, добрались до своего импровизированного убежища. И даже смогли без помех переодеться в чистые платья.

"Неустрашимый"
- Какого дьявола... - Смолетт удивленно вскинул голову, разглядывая окутанный дымом "марс". Ругань, извергаемую марсовым, было слышно даже в самых глухих уголках трюма, причем некоторые слова Александр услышал впервые.
Первым опомнился боцман. Пока капитан корабля и командир морских пехотинцев, ухватив подзорные трубы, словно двая флюгера вертелись на квартердеке, старший боцман ухватил дудку и высвистел сигнал пожарной тревоги. На палубе поднялась знакомая каждому влоенному моряку упорядоченная суета, со строны напоминающая пожар в борделе во время наводнения.
Спустя еще минут десять, погасив последние источники дыма, команда принялась разбираться в причинах их появления. И тут внимание Смолетта привлекла еще одна странная фигура, поначалу затерявшаяся в сутолоке. Фигура была залита смолой и облеплена перьями. Белыми перьями чайки. Так... Как не крути, а два плюс два приводят к малоутешительным выводам.
- Знаете, Джеймс, - Александр с щелчком сложил трубу и положил её на карту, - Мне не нравится, что мой корабль превратили в плавучий монастырь, но то, что он вдобавок станет морским подобием женской гимназии... - он сокрушенно покачал головой и тяжело вздохнул. Подумав пару минут, он принял решение, достойное Соломона.
- Мистер Старбек, пожалуйста, пригласите этот чертов... то есть наших пассажирок - на квартердек.
Лейтенант кивнул, свистнул, шепнул на ухо подскочившему капралу. Капрал выслушал, отсалютовал и пулей метнулся к старшей друидессе передавать приглашение капитана корабля.

"Снежная королева"
Совместно с Арчи

Каким образом Фарро определял, в какой стороне можно найти нечто вкусное, знали, наверно, только боги. Впрочем, незнание нисколько не мешало попугаю вовсю пользоваться этим своим умением. Птиц взмыл над палубой, сделал кольцо над собравшимися там пиратами и полетел прямиком к камбузу...
Устроившись у иллюминатора, который, к великому птичьему счастью, оказался открыт, Фарро сунул на камбуз свой любопытный клюв и достаточно громко изрек:
- Кок хорроший!
Сразу приступить к выпрашиванию сухарей попугай не рискнул. Кто знает, вдруг кок действительно не любит чужих в своей обители и настолько меткий, как говорят.
Большой Джим, кок «Снежной Королевы» очень любил свою работу. Для него приготовление пищи было священнодействием, к которому он не подпускал никого. Конечно, на камбузе был не он один, кто-то же должен был мыть, чистить, резать, но только не готовить. Сейчас Большой Джим колдовал над куском мяса, ловко орудуя огромным тесаком, при этом успевал распекать нерадивых помощников.
- Ну, кто так чистит, мать твою через колено! Что может быть проще, чем почистить морковь, криворукий ты бездарь! – бухчал кок на весь камбуз. Виновник начальственного гнева прижался спиной к переборки и опасливо таращился на тесак в руках кока. – Что «Кок хорроший»??? А??? ЧТО КОК ХОРОШИЙ, я тебя спрашиваю?
Большой Джим угрожающе навис над несчастным помощником, потрясая огромным тесаком. Тот испугано глядя на начальство, указал дрожащей рукой на иллюминатор, облюбованный попугаем, и промямли:
- Эттто онн… ска-ска-ска –зал…
Птиц наклонил голову на бок и покосился черным глазом на перепуганного до смерти помощника. Правду сказал Улисс, кок суров и страшен во гневе. Но он, Фарро, уносил хвост из рук самых коварных портовых мальчишек, и от кока удрать успеет. А пока надо бы повторить, для верности:
- Кок - хорроший!
Кок уставился на птицу, непрошенно вторгнувшуюся в его владения. Несколько секунд разглядывал это говорящее чудо природы.
- Так ты говорящий? – удивленно уточнил он у птица, понимая, что выглядит неимоверно глупо.
Фарро, готовый упорхнуть в любой миг, покачнулся на своем "насесте" и выдал:
- Акула мной подавись!
Это, вероятно, означало высшую степень согласия со словами Большого Джима.
Большой Джим уставился на птаху, вдохнул по глубже и разразился оглушительным смехом. Он смеялся так, что на камбузе дрожали стены, а испуганные помощники жались по углам, а кок все никак не мог успокоится.
Наконец-то взяв себя в руки, и утерев выступившие на глазах слезы, кок пробасил:
- Ну ты даешь, птаха! Сто лет так не смеялся!
Попав под смеховую волну, попугай чуть было не свалился вниз и затрепыхал крыльями, чтобы удержаться. Произведенным эффектом Фарро остался доволен. Кидаться подручными ножиками и ложками-поварешками в него не собирались, а значит, можно смело переходить непосредственно к делу.
Птиц нырнул на камбуз и в считанные мгновения оказался на плече у кока. Распушил хвост и самодовольно сообщил:
- Фарро кррасавец, - после чего потерся головой о джимову щетину и сказал: - Дай сухаррь.
- Ах ты ушлый птах! Сухарь ему видите ли понадобился! – привычно заворчал Большой Джим. – Так я и знал, что вокруг одни подлизы!
При этом кок положил мясной нож, взял не менее внушительный, только с зазубренным лезвием и отмахнул небольшой кусок от буханки хлеба.
- Держи птах, но в первый и последний раз ешь в неположенное время, и то, потому что рассмешил старика!
Когда Джим заворчал и взялся за нож, Фарро готов был уже уносить хвост, но вместо того, чтобы наказать подхалима, кок вдруг расщедрился.
- Кок хорроший! - сказал попугай напоследок, ухватил клювом честно выклянченный кусок хлеба и стремительно скрылся в иллюминаторе, пока кок не передумал.
Некоторое время спустя Фарро опустился на плечо рулевого. Сообщить об успехе мешал зажатый в клюве ломоть хлеба, от которого честный птиц не отщипнул ни крошки... ну-у, пара-тройка крошек не считается. То, что попугай буквально светится радостью и гордостью за себя, любимого, было заметно и без слов.

С Сэром Хантером.
Палуба "Снежной Королевы", полдень.

Черный кот в тени вполглаза наблюдал за боем, теряясь в догадках, что же опять затеяли люди из команды. "Звенят, топают.. теперь еще и падают" - Мелькнула мысль в кошачьей голове при виде того, как от удара подогнулось левое колено его товарища.
Да уж, прихрамывать он будет еще до завтра. Правая нога из неудавшегося удара опустилась рядом с коленом левой, сабля в левой руке продолжила движение вниз, к правой ноге Шепота, обозначая условный удар. Клинок, разумеется, не изменил положения, оставаясь в горизонтальной плоскости.
Рукоять влево, ко лбу, в защите от атаки, и после - удар рукоятью в солнечное сплетение. Впрочем, удар - это громко сказано. Большой силы Диего не вкладывал, да и на такой малой дистанции это был больше толчок, чем удар.
- Х-ха... - выдох вырвался сквозь зубы - Хинеясу непроизвольно напряг мышцы живота, когда рука Диего с зажатой в ней рукоятью впечаталась в него. Правая нога пошла вниз и за спину в развороте на левой, смягчая удар, левая рука разогнулась, вынося ко-дачи на рубящий в шею. Деревянные ножны застыли, коснувшись затылка кастильванца. Легкая дрожь руки, сжимающей рукоять, и такая же короткая судорога по лицу - удержать себя в руках было непросто, особенно с таким противником.
Ничего, нужно лишь потерпеть до ночи...
Медленно отведя мечи в стороны, Хинеясу отступил на шаг и коротко поклонился.
- Слишком жалеете противника, - так, чтобы услышал один Диего, прошелестели пересохшие губы.
- Противник и враг - разные вещи. - Позвучал ответ. - А врагов у пирата достаточно.
Поднявшись, Диего ответил таким же поклоном.
- Вряд ли меня назовут прорицателем, если я скажу, что наши враги найдут нас сами.
Надвинув на лоб шляпу, он побрел по палубе в сторону кормы. Вопросительный взгляд на кота. Тот в ответ лишь закрыл второй глаз. В отличие от остальных, он предпочитал отдохнуть, пока есть возможность.

Капитан, стоя на левом крыле мостика, и подставляя лицо ласковому солнцу, крикнул, не открывая зажмуренных по случаю принятия солнечных ванн глаз:

- Вестовой!!!
Долго ждать его не пришлось, тут как тут, нарисовался.
- Слушаюсь!
- Чаю, будь добр, друг любезный.
- Сей секунду, господин капитан!

"Итак, что мы имеем? Чай, вестовой расторопный, 2 корабля...И задание, а еще бой с двумя фрегатами в придачу. Ну, об этом уже я поболее знаю, что, в общем, не удивительно. Ибо главное в нашем деле все же не пушки, а мозги."

Внезапно затянувшееся ожидание подошло к концу. Как и было обещано, "Ветер" под напряженными взглядами с мостика "Королевы" лег в дрейф и стал спускать шлюпку на воду...Трепнел решил еще раз удостоверится что все готово и спустился в просторную кают-компанию...Цветные чернила, клей, линейки и прочее штурманское имущество было аккуратно разложено у новенькой карты, которые имелись лишь на флагманских линкорах и в каменном флагмане (блэк-холле) авалонского флота. Виндиго задумчиво подвигал макеты корабликов..

...Кроссинг Т - маневр охвата головы колонны противника, классический военно-морской прием. Линия боевых кораблей пересекает курс вражеской колонны кораблей, ведя по ним бортовой огонь, при этом находясь под обстрелом только передних орудий противника....

Допив "адвоката", Трепнел вернулся наверх. В подзорную трубу было видно, кто сидел в шлюпке. Лодка пришвартовалась к трапу "Королевы" через несколько минут, Виндиго вышел лично поприветствовать капитана.

Ялик флейта "Северный ветер"

Бьярн задумчиво и даже несколько печально смотрел на постепенно приближающийся борт "Королевы" и, вместе с тем, весело улыбался - совершенно гармонично сочетая на лице эти два противоположных выражения. Не в последнюю очередь этому помогал боченок с медом, который капитан легко поглаживал. держа на коленях.

"Надо же, Виндиго сам выбрался встречать дорогих гостей - а я думал, отправит старпома али еще кого-нибудь," - подумал он, заметив фигуру капитана "Снежной королевы" у фальшборта. Легко (практически как пушинку) подняв боченок, Крюк помахал им в воздухе и прокричал: "Надеюсь, таможенная пошлина за ввоз меда не взымается?!"

...Всех интересующихся совместкой - прошу в ICQ или Jabber...

"Неустрашимый"

Аленький, Арчи, Рейлан и Мессалина

Морской ветер развевал подол жреческой робы и наводил на размышления о полетах и птицах. Идунн стояла на верхней палубе неподвижно и смотрела в море, а может быть в будущее или прошлое. Достоверность этого не подтвердил бы никто, кроме ее самой, но Идунн была не подвижна и величественна. Еле заметная усмешка вдруг тронула красивые губы и жрица отправилась вниз на пушечную палубу. Вскоре с покинутой палубы раздались крики и хлопки зарядов.
Идунн довольно кивнула своим мыслям и уселась на лафет одной из пушек, словно это было шикарное кресо. Жрица вновь замерла уставившись в пространство перед собой с легкой улыбкой на губах.
Капрал, посланный лейтенантом Старбеком, собирать жриц по просьбе капитана решил сначала не трогать ту несчастную, платье которой украшали смола и перья. У парня наличествовало чувство самосохранения, поэтому сначала он направился на нижнюю палубу. Первой ему на глаза попалась Высокая золотоволосая жрица, с отстраненным видом сидевшая на пушечной палубе.
Капрал подошел к ней, немного неловко склонил голову:
- Простите, леди, капитан желает видеть Вас на квартердеке.
Золотоволосая кивнула, накидывая на голову капюшон.
- Хорошо - медленно и четко произнесла жрица поднимаясь со своего места.
- Проводи. - распорядилась она и стало понятно, что возражения отменяются.
Капрал немного неловко повел плечами:
- Конечно, леди, следуйте за мной.
Проводив первую из жриц до квартердека, капрал быстро исчез с начальственных глаз, чтобы пригласить остальных.
Идунн расположилась чуть в стороне, возле парапета и задумчиво уставилась в море, предоставив ветру трепать подол платья.
Старшую жрицу (или как она там правильно именовалась в этом храме?) и еще одну темненькую стройную девушку капрал заметил на палубе, когда провожал золотоволосую.
Подойдя к женщинам, капрал опять склонил голову и произнес:
- Прошу прощения, леди, капитан желает видеть Вас на квартердеке.
Под взглядом этого военного Элис почувствовала себе неуютно. Едва заметно поежившись, она покосилась на матушку, ожидая ее реакции.
- Не отказывают тому, кто правит кораблем в таких мелочах, как не отказывают ветке, на которойсидят в праве качать тебя из стороны в сторону, - улыбнулась матушка Ванесса.
Элис лишь покорно кивнула, всем своим видом выражая смирение.
Капрал моргнул, пытаясь понять что хотела сказать жрица, придя к выводу, что афоризм можно считать согласием, он кивнул и произнес:
- Разрешите проводить вас на квартердек, леди.
- Проводи, - одобрила его матушка.
Элис чуть удивленно скосила глаза на матушку: в этот раз та ограничилась одним единственным словом!
После чего вновь потупила глаза и последовала за старшей жрицей.
Проводив этих двоих, капрал направился на поиски остальных.

Совместно с Ким
"Неустрашимый"
Проводив этих двоих, капрал направился на поиски остальных.
Две маленькие близняшки сидели в обнимку под бизань-мачтой. У обеих девочек был такой несчастный и напуганный вид, что капрал даже на секунду испугался, что придется бороться с типичной женской истерикой. Но девочки так и не разрыдались, просто внимательно смотрели на подошедшего двумя парами темных глаз. От этого капралу стало еще больше не по себе.
- Простите, юные леди, капитан желает видеть Вас. Позвольте я провожу.
Мари поднялась первая и подала руку сестру. Встав рядом, девочки синхронно кивнули. Капрал улыбнулся:
- Следуйте за мной, юные леди.
Девочки семенили за ним следом. В какой-то момент капралу показалось, что одна из них произнесла: «Он ведь тоже умрет, правда?»
- Простите, вы чего-нибудь сказали, юные леди? – спросил капрал обернувшись. Но девочки только синхронно отрицательно покачали головами, не сводя с него не по детски тяжелых взглядов. Капрал поежился. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так не уютно, как во время этой короткой прогулки по палубе.
С заметным облегчением избавившись от близняшек, капрал отправился на нижнюю палубу, где была импровизированная каюта для жриц. Из-за двери раздавались приглушенные всхлипывания. Капрал в очередной раз почувствовал себя не в своей тарелке. На секунду задумался, а не послать ли какого-нибудь матроса, но решил, что они не достаточно хорошо воспитаны, чтобы общаться со жрицами, большинство из которых были дворянского происхождения. Смирившись со своей участью, капрал громко постучал в дверь.
Послышалась какая-то тихая возня и плеск воды. Потом слегка женский голос из-за двери ответил:
- Да, войдите.
Капрал аккуратно приоткрыл дверь и вошел в каюту. Жрица стояла спиной к свету, и теребила платок в руках. Она уже успела сменить платье и спрятала волосы под сеточкой, но на полу каюты валялись еще не убранные перья.
- Простите за беспокойство, леди, но капитан желает видеть Вас на верху. Сейчас, - добавил капрал, предвосхищая возможные вопросы.
Сестра Джульетта кивнула:
- Да, разумеется.
- Я провожу Вас, - слегка поклонившись, сказал капрал, пропуская жрицу вперед и в который раз подумав о том, что лучше бы с голыми руками бросится на абордаж, чем провести полчаса в обществе этих странных женщин.

Пираты с разных концов света, плывущие одной эскадрой - нечасто такое случалось. Но уж если случалось - жди приключений, злоключений, сражений и прочих потрясений. По крайней мере, скуки точно не будет. А если и будет, то недолго.
Время уже перешло за полдень, солнце припекало, но никто и не думал отдыхать. Это в очередной раз говорило о том, что намечается небезинтересное мероприятие. Диего тоже не сидел без дела, приводя в порядок оружие, ножны и ремни, на которых они крепились. Рукояти должны быть расположены так, чтобы ладони попадали на них безошибочно, а клинки обязаны легко ходить в ножнах и выниматься одним быстрым дыижением. О метательных киналах тоже забывать не следовало: с одной стороны они также должны быстро выхватываться, с другой - держаться достаточно надежно, чтобы не вываливаться при каждом резком движении.
Дьявол, не в пример другим, дремал в тени и смотрел свои, только ему ведомые, кошачьи сны. Его совершенно не интересовало, куда все спешат. А куда-то ходить по такой жаре ему вовсе не хотелось - не его время. Для него день начинается тогда, когда заходит солнце. Тогда и поохотиться можно. К сожалению, ничего крупнее крыс на корабле не водилось, но на безрыбье, как говорится.. Впрочем, почему на безрыбье? Как раз рыбу-то Дьявол ловил ничуть не хуже крыс. Плоды очередной такой охоты он и переваривал, лежа в тени до наступления вечера, или пока какой-нибудь совсем уж невменяемый самоубийца не дерзнет прервать его отдых.

(Archy и я)

«Неустрашимый». Камбуз.

- Апчхи! – Армель быстро потёрла ладошкой внезапно покрасневший нос. Она впервые видела семена Чёрного кумина и, улучив момент, метнулась к маленькой бронзовой ступке для пряностей, где кок растирал в пыль ароматные зерна. Отскочив к двери камбуза, послушница ещё раз громко чихнула и виновато улыбнулась.
Кок аккуратно стер жир с рук чистым белым полотенцем, затем картинно нахмурил тонкие брови, от чего его полное лицо сделалось только забавней, и погрозил пальцем послушнице.
- Не стоит вдыхать слишком много пряностей, мисс - можно потерять нюх.
- Это было бы очень печально, - лицо девушки на миг омрачилось. – Большая потеря для Людовикии, - скорбно прошептала она и весело подмигнула коку. – А можно было не прокаливать зерна? – продолжила Армель свои бесконечные расспросы.

- Да, но аромат был бы бедней, - объяснил кок, старательно мешая соус.
В этот момент в дверь кто-то постучал, затем на камбуз опасливо заглянул капрал. Кок, снова нахмурил брови, недовольный подобным вторжением на его суверенную территорию:
- Чего тебе?!
- Прошу прощенья, но капитан желает видеть всех сестер на квартердеке... - четко и громко ответил капрал.
Кок хмуро зыркнул в сторону вошедшего, затем обернулся к Армель:
- Вам лучше идти мисс, негоже заставлять капитана ждать.
Послушница ловко окунула палец в ковшик и, привычным жестом, облизав его, понимающе кивнула.
- Да, мистер Вейл, вы были абсолютно правы – кумин заставил соус заиграть, - только после этого она взглянула на капрала и, не дожидаясь повторного приглашения, метнулась на палубу, по пути задев его подолом.
Капрал, с мученическим выражением лица проводил послушницу до квартердека и поспешил скрыться с глаз начальства, пока для него не нашлось нового поручения.

"Неустрашимый". Квартердек.
Смолетт оглядел собравшихся пассажирок, чуть прищурившись и выбивая пальцами дробь по подзорной трубе. Любой из экипажа фрегата при виде этих признаков тут же посочувствовал тем, с кем капитан собрался учинить разбор.
- Дамы, рад вас видеть, - учтиво начал командир "Неустрашимого". Слишком учтиво, - Знаете, мы все любим шутки. Но шутки должны быть уместными, не так ли? - он выразительно глянул на сестру Джульетту, - Когда я был сопливым гардемарином, мы тоже часто шутили над нашими наставниками, но всегда старались выбирать время и место. Ну, мои воспоминания о юности былой вам не интересны, поэтому перехожу сразу к делу: то, что причиной всей этой кутерьмы стал кто-то из вас, сомнению не подлежит - ни один здравомыслящий моряк не станет ничего жечь или взрывать на корабле, и уж тем более он никогда не будет пачкать и портить то, что с таким трудом отмывал или закреплял. Благодаря наличию чувства юмора у кого-то из вас мои люди лишились своего законного отдыха, поэтому я считаю справедливым, если порядок на палубе наведете вы, милые дамы. Макдональд! - Смолетт выразительно оглянулся через плечо.
- Да, сэр... - Из-за спины капитана выплыл старший боцман, оглядел друидесс, усмехнулся и заорал, - Ортерис! Где тебя черти носят! Дамы ждут!
По трапу затопотали. Через несколько секунд запыхавшийся юнга торжественно вручал пассажиркам "Неустрашимого" швабры, щетки, тряпки и ведра.
Александр дождался окончания церемонии вручения и продолжил:
- Если вас, леди, интересует, почему я не стал выяснять, кто именно является автором и исполнителем проказы, отвечаю - мне это не интересно. Ответственность за своих людей несет командир, и его задача помимо всего прочего следить за своими подчиненными. У меня же нет желания приставлять вам нянек или сиделок, так что привыкайте к тому, что вы на военном корабле, а не на торговой посудине. Впрочем, вы вправе отказаться убирать следы беспорядка, тогда я просто предоставлю вам возможность оставшиеся пять недель пути наслаждаться обществом друг друга, сидя по каютам. Если вы согласны с моим решением по поводу палубы, то старший боцман определит фронт работ, - сказав это, Смолетт вернулся к карте.

BB Снежная Королева

- У нас свободная торговая зона! - крикнул капитан в ответ. Дождавшись, когда шлюпка поравняется с трапом, Виндиго помог Бьярну поднятся на борт. После короткого обмена любезностями капитаны и их офицеры наконец проследовали в кают-компанию.

- Итак, сэры, прошу, занимайте места. Вы все знаете, для чего мы сегодня собрались, и вообще ввязались в это дело. Как мы знаем от мистера Неймлесса, фрегаты идут сюда - Капитан сделал отметку карандашом на громовых островах - вот отсюда, с Зейдленда. Мистер Неймлесс, - Виндиго повернулся к работодателю - стоит ли нам ожидать чего либо необычного от этих кораблей? Готовы ли они к нападению? Могут ли они знать о возможной угрозе?

"Снежная королева"
Капитанская каюта

Мистер Неймлес удобно устроился в предложенном адмиралом кресле. Положил свою трость на колени. Несколько секунд его внимание занимала карта, разложенная на капитанском столе. Виндиго явно не просто так тратил время.
- ...Мистер Неймлесс, - Виндиго повернулся к работодателю - стоит ли нам ожидать чего либо необычного от этих кораблей? Готовы ли они к нападению? Могут ли они знать о возможной угрозе?
- Капитан Трепнел, - спокойно произнес Неймлес, глядя на собеседника, - Нам противостоят друиденские военные суда, которые прибыли для поддержания порядка в колониальных водах. Они готовы к нападению настолько, насколько это вообще возможно.

- Дунул ветер и разнес шелуху семян по всему полю, - тон голоса матушки Ванессы так же не предвещал ничего хорошего, - как древний царь из притчи, не желающий разбираться которой их двух женщин принадлежит ребенок, повелел разрубить его пополам, чтоб каждой досталось поровну.
- Примерно что-то в таком духе, мэм, - Смолетт на секунду оторвался от изучения карты, кинул взгляд на друидессу и вернулся к своему занятию.
- Прекрасно, что мы оба это понимаем, но позвольте заметить, на этом корабле вы отвечаете за свою команду, но не за моих воспитанниц. И никто кроме меня не может назначать им наказание, каким бы справедливым оно ему не казалось. Вы вольны запереть нас в каютах и не выпускать до окончания плаванья, но не одна послушница не возьмет в руки швабру.
Говорила матушка Ванесса сдержанно, следя, чтобы все интонации были максимально холодными. Не может петух, даже самый яркий и горластый, наводить порядок среди рыб на дне пруда.
- Как скажете, мэм, - капитан сдержанно кивнул, не отрывая взгляда от карты, - Мистер Старбек, проводите дам по каютам и выставьте часовых. До окончания плавания ни одна из них без моего разрешения каюты не покинет.
Командир морских пехотинцев отсалютовал и отдал негромкую команду. Сержант, до того подпиравший поручень трапа, рявкнул приказ.
Матушку нещадно раздражала манера военных кричать. Она, как наставник считала, что к крику прибегают только тогда, когда спокойным тоном донести нужные сведения до слушателя не могут или не умеют. Военные выкрикивали приказы всегда. Как будто от этого они станут исполняться четче или быстрее. Наставница внимательно осмотрела своих послушниц, запоминая, как каждая реагирует на такой поворот событий.

и сержант Ботари

По дороге наверх послушницу разбирало страшное любопытство, чем именно вызван такой официоз, девушка поняла сразу по царящему вокруг беспорядку. «Вот так всегда, проторчала на камбузе и опять всё самое интересное пропустила», - тихо досадовала Армель, правда недолго, тирада капитана быстро вывела её из себя. Возмущённо уставившись на жутковатого вида швабру, Армель сцепила руки за спиной. Перспектива драить палубу была ужасной, но месяц сидеть под стражей – просто немыслима.
- Как в каюту?! – вспыхнула девушка. – Вы шутите? Матушка, да я лучше паруса стирать буду, чем взаперти всё плаванье чахнуть! – затем последовала непереводимая игра слов на редком наречии одного из поместий Людовикии, говорить спокойно и размеренно она не умела в принципе, а сейчас просто кипела.
- Лучше усыпите меня и бросьте в ящик для трупов, и то человечнее будет, - Армель решила стоять до конца и в случае необходимости отбиваться, на лбу послушницы выступили капельки пота, а зелёные глаза метали молнии. Последний раз в таком бешенстве она была несколько лет назад, когда пропала её записная книжка с рецептами.

Факел, Reylan и Messalina

Матушка сейчас тоже была не в лучшем расположении духа и не в самом спокойном состоянии, а потому длинной и жаркой пикировки было не избежать. Но пугать дисциплинарными взысканиями и прочими ужасными карами и без того наказанную послушницу она не стала. Вместо того чтобы спорить и доказывать свою правоту, она с ней согласилась.
- Разумеется, Галатея слышит каждое желание человека и рано или поздно оно будет удовлетворено. Думаю, мистер Смоллетт не откажет нам в любезности и предоставит один такой ящик.
Армель чуть побледнела, но сдаваться не собиралась:
- Вот и прекрасно! Только так вы меня и сможете изолировать, кстати, усыплять сами будете, или кому поручите?!
Один из методов решения подобных задачек назывался «бритвой Оккама» и гласил, что самое лучшее решение – самое простое. Изготовление сонного зелья входило в начальный курс обучения и не требовало ни дорогостоящего сырья, ни больших затрат времени. Одна из наставниц сильно страдала из-за морской качки и не могла уснуть. Она наварила себе целый котел и намеревалась весь его выпить. Случайно заставшая ее за этим Ванесса содержимое котла отправила за борт, в морскую воду, но один бутылек предусмотрительно наполнила. Вот и пригодился.
Эту-то маленькую бутылочку темного стекла наставница сейчас и извлекла из своей сумки.
- Три глотка, дитя мое, и ты уснешь сном праведницы, - сказав это, матушка протянула сонное зелье Армель.
- Ага, и проснусь через пять часов запертая в каюте. Нет, не выйдет! Давайте, вводите меня в гипнотический сон до конца путешествия. Заодно и новый способ транспортировки опробуете, а что красота: всех упаковать, в штабеля сложить, ни проблем, ни забот, - голос её предательски дрогнул, девушка до конца не верила, что матушка Ванесса способна на такое, но пузырек в руках наставницы, красноречиво говорил о серьезности положения.

(те же, завершение)

- Подождите! У меня есть... - до того молчавшая и явно никем не замечаемая Элис сама не ожидала от себя такой смелости. Но смелость эта тут же иссякла, а потому никто из присутствующих не имел счастья услышать, что именно есть у мисс Батлер. Сама же Элис вцепилась руками в подол, потупив взгляд и надеясь, что ее возглас не был услышан.
- Пока у меня множество забот с послушницами, которые по определению должны быть послушными. Одни устраивают погром на корабле, другие диктуют свои условия пребывания на нем. Вы забыли, юная леди, кто вы и где находитесь? – Ванесса обращалась именно к Армель, впрочем заметив возглас другой своей послушницы.
- Нет, - глухо сказала Армель и опустила глаза. В запале послушница явно забыла, с кем имеет дело, теперь ей точно обеспечен год опалы, а может быть и два. Благодаря взрывному характеру и длинному языку она часто попадала в неприятности, но так далеко ещё ни разу не заходила.
- Прекрасно, еще есть вопросы? - теперь матушка смотрела прямо на Элис.
Элис уже была не рада, что встряла в эту перепалку. До сих пор тактика отстраненности не давала сбоев, позволяя быть в ровных отношениях со всеми. И кто ее сейчас за язык потянул? Однако, делать нечего.
- Я просто подумала, - пробормотала она, упорно разглядывая носки своей обуви, - ну...
Она снова запунлась, мысленно обозвала себя мямлей и на одном дыхании закончила:
- Если бы вы позволили, я хотела попросить Армель помочь мне с уроками по травологии. В тех моментах, где я отстала от вашего класса...
На этом смелость вновь покинула Элис, и она очень тихо добавила:
- Наверное... это лучше, чем стирка парусов...
- Мы обсудим это в каюте, - ледяным голосом ответила матушка. Если раньше дисциплина в ее общине хромала на обе ноги то теперь и вовсе улеглась на кровать парализованной. Столько непритностей за один день эти девушки не устраивали еще никогда. Одно из объяснений напрашивалось само собой. В общине появилось много новеньких, возможно, без должной подготовки плаванье стало для них непосильным испытанием. Но это уже была вина наставников.

совместно с Арчи

Девочки спокойно смотрели на происходящее, переводя взгляд с одного лица на другое. Никто, в общем-то, не обращал на них внимания, хотя они нутром чуяли, что должны бы быть первыми кандидатками в обвиняемые.
Мари сжала покрепче руку Ани, они переглянулись, на лицах появились одинаковые улыбки, а в глазах мгновенно мелькнули чертенята.
- по-моему, они не понимают, что будет, если запереть нас... - щепнула Мари.
Ани кивнула, даже зажмурясь от такой перспективы.
- забавно будет.

совместно с сержантом Ботари

Возражений больше не последовало и на этом первая часть воспитательного процесса закончилась. Вторая будет уже в каютах и почти с каждой персонально. Матушка незаметно для других пересчитала своих по головам и убедилась, что все на месте.
- Теперь все расходятся по каютам и не выходят оттуда до конца плаванья. Не шуметь, не портить корабельное имущество, не устраивать новых чрезвычайных происшествий. Прочитать учебник по травологии до конца и знать наизусть, как готовится каждое зелье. Сойдем на берег, тщательным образом проверю усвоение материала, - Ванесса, будучи в плохом расположении духа, приобретала особую манеру речи, которая от прежней отличалась отсутствием плавности, напевности и столь любимых матушкой метафор и аллегорий.
- Мэм, - соизволил подать голос Александр, - Я буду Вам очень признателен, если контроль за воспитанницами Вы возьмете на себя, - он сделал отметку на карте и продолжил, - Я не могу позволить себе роскошь выставлять часовых у дверей каждой каюты, мэм.
- Разумеется, это забота всех наставниц, вы можете не беспокоиться.
- Да, мэм, я это заметил, - Смолетт кинул красноречивый взгляд на палубу, где недовольно ворчавшие матросы убирали следы недавней шалости. Взгляды, которыми экипаж награждал друидесс, были поистине убийственны, - И не только я....
- Не нужно думать, что одно поганое семя есть показатель качества пшеницы на всем поле, - заметила Ванесса, не удержавшись от сравнения, - мы их не учили разливать смолу и разбрасывать перья.
- Да мэм, - смиренно согласился капитан фрегата, - Эту науку им преподали или мои матросы, или солдаты лейтенанта Старбека, мэм.
- Вам виднее, - кивнула друидесса.
Смолетт вежливо поклонился друидессам и кивнул на квартердек солдатам в алых мундирах. Старший наряда сделал приглашающий жест рукой:
- Пройдемте, леди...
Белое море мантий неровно качнулось, и послушницы побрели в направлении юта. Трое из пяти послушниц знали, что понесли незаслуженное наказание и отсидка в каютах, возможно, была даже более суровой мерой, чем чистка палубы. Никто не ожидал такого от мягкой и бесконфликтной матушки Ванессы. И лишь те, кто сотворил все это безобразие, были весьма довольны собой. Виновницы определились сразу, путем простейшего метода исключений. Впору было делать ставки, как быстро они совершать следующий проступок. А в том, что он последует, Ванесса не сомневалась. Подростки не чувствуют меры ни в чем, с легкостью переходя границы и перегибая палки. Задача взрослых состояла в том, чтобы показать им все последствия их поступков. Вседозволенность и безнаказанность заразнее и неизлечимее проказы. Стоит один раз хлопнуть ухом, как на палубу прольются десятки ведер со смолой и полетят облака перьев.
Капитан корабля и лейтенант морской пехоты посмотрели вслед процессии и переглянулись. Предчувствия недоброго мучили обоих.

Капитанская каюта "Снежной королевы"
(Ice_Phoenix, Конкере, V-Z и я)

- Полностью готовы к бою... - капитан задумчиво раскуривал трубку - тем не менее у нас достаточно сил, что бы их одолеть. Но одолеть их нужно с минимальными потерями с нашей стороны, капитан Бьярн со мной согласится. Слушаю ваши идеи, господа.
- Идеи, идеи... - задумчиво пробормотал Бьярн, глядя в непонятно откуда, но уже успевшую появиться в его руках кружку с медом. - Для начала - у кого-либо из здесь присутствующих есть опыт сражения с друиденцами? У меня, скажу честно, его нет - а перед боем лучше знать привычки тех, с кем сражаешься.
Капитан сделал затяжной глоток из кружки, довольно кряхнул и продолжил.
- В остальном же, желательно навязать им бой так и тогда, где и когда нам это будет удобно. Говоря за себя - мне было бы удобно встретить их здесь, - палец уткнулся в район малых глубин с подводными рифами на норд-тень-вест от их текущей позиции. - Маневренность и малая осадка "Северного" тут придется как нельзя кстати. Правда, я сомневаюсь, что "Королеве" будет там удобно...
Авеллье пока что в беседу вклиниваться не собирался. В конце концов, поединки кораблей - не его специальность. Дайте врага на длине клинка, дайте схватку на палубах - и вот там его таланты будут очень кстати. А столкновения судов, о которых сейчас идет речь...
Что-то посоветовать Шарль-Реми мог только по поводу рукопашных умений друиденцев, и мастерства их стрелков. Но сейчас предпочел немного обождать.
- Да, для вашей посудины тут место не очень, - согласился с капитаном Хрольд, боцман «Северного ветра», - но, Сорм мне в ухо, мы бы там славно порезвились на мелководье! Эти друиденцы никудышные моряки… - Хрольвссон запоздало вспомнил, что на «Снежной королеве» друиденцев в команде больше половины, и попытался спасти положение - конечно, из всех правил есть исключения, да и солдаты из них неплохие. Я это к тому, что неплохо было бы посадить эти фрегаты пузом на рифы и выпотрошить, как морскую селёдку! В открытом бою «Ветру» с ними не тягаться – на каждой их посудине вдвое больше пушек, чем у нас. Мы можем поиграть с ними в игру «догони беспутную девку» среди рифов, а затем привести сюда, - Хрольд придвинулся к карте и ткнул пальцем туда, где был обозначен перепад глубин, - тут их будет поджидать «Королева» со своей полусотней стволов.
Боцман вопросительно поднял глаза на капитанов.

Палуба "Снежной королевы"
Совместно с бабкой Гульдой

Раздувшийся от гордости за себя, любимого, попугай перепорхнул с одного плеча Улисса на другое и важно распушил хвост. По-другому поведать об успехе по-прежнем мешала зажатая в клюве горбушка.
- Ух ты! - оценил его удачу Улисс, вынул из клюва проспоренную горбушку и разломил пополам. - Держи половину! Ну, ты молодчина, раз наш повар тебя не пришиб...
Пушить хвост было просто некуда, а в очередной раз сообщить миру, что Фарро - хороший и вообще красавец, птиц не успел, потому как снова занял клюв. Но как только честно добытый сухарь был уплетен, Фарро потерся головой о щеку рулевого и уверенно сообщил:
- Черрный - дрруг!
Как никак, он был воспитанным попугаем, и не мог не сказать "спасибо", пусть и своеобразное.
- Вообще-то меня Улиссом зовут, - проворчал с набитым ртом моряк. - Но раз признал себя другом - зови меня, хохлатый, как хочешь.
Проглотив хлеб, Улисс добавил благодушно:
- Вот если б ты меня со зла вздумал цветом кожи попрекать, я б тебе хвост выдрал и крылья узлом завязал. Меня, знаешь, еще никто не дразнил черномазым, не схлопотав за это. Как начнут, бывало, свои зубы глотать, так сразу им как-то становится неинтересно, какого я цвета...
Внезапно добродушная ухмылка сползла с лица Улисса, он напрягся, словно как раз сейчас предстояла драка.
Память подбросила молодому мулату полузабытый образ: широкая, как лепешка, физиономия, маленькие масленые глазки, щербатая ухмылка...
Проклятый надсмотрщик с рудника "Хвост Демона". Единственный из надсмотрщиков, сумевший удрать, когда на руднике вспыхнул мятеж...
- Ну, если не врать, то был один, по кому мои кулаки до сих пор скучают... - хмуро бросил Улисс. - Хорхе Пикаро, сожри его пираньи...
Услышав о выдергивании хвоста и прочих страшных вещах, Фарро весь подобрался и приготовился удирать в любом далеком от рулевого направлении. Впрочем, он быстро уловил смысл сказанного и понял, что ничто его хвосту не грозит. Но имя постарался запомнить и решил в дальнейшем так к черному другу и обращаться, все же так будет спокойнее, причем всем.
Птиц переминулся с лапы на лапу, устраиваясь поудобнее, и с удовольствием продолжал внимать Улиссу. Всяческие истории и рассказы в любом виде Фарро просто обожал, и часами мог слушать и байки старика Джона, и перешептывания слуг в усадьбе, и портовые сплетни... Единственный голос, от которого перья норовили стать дыбом вне зависимости от того, что он говорил, принадлежал типу, в чьи руки попал Фарро после смерти Джона. Хорхе Пикаро. Услышав ненавистное имя, птиц гневно щелкнул клювом и захлопал крыльями. Со словами Улисса он был полностью согласен.
- Сожрри его пирраньи! - повторил Фарро и от себя добавил: - Ядрро ему в коррму!
- Славная ты птаха! - умилился Улисс. - До чего к месту все говоришь - ну, будто сам понимаешь, что каркаешь!
А Фарро не унимался. В птичью память надолго засела и тесная клетка, и жалкие хлебные крошки, и три пера, нахально выдранные из хвоста. Самые красивые, между прочим. А ведь еще был ужасный, огромный кот! Он вился вокруг клетки, тянул к Фарро свои жуткие когтистые лапы, заставляя несчастного попугая метаться из угла в угол, сверлил коварным желтым взглядом. А этот мерзкий, отвратительный человек тыкал пальцем и смеялся, более того, сам подсаживал кота к клетке!
- Пикарро подлец, рраздерри его моррской дьявол. Меррзкая порртовая кррыса! - злобно прошипел Фарро и добавил пару не совсем цензурных, зато очень хорошо характеризующих Хорхе словечек.
Улисс замер. Потом медленно поднял руку, бережно накрыл попугая широкой ладонью, снял со своего плеча, поднес к лицу:
- А ты... ты, красавчик, и впрямь не просто мои слова повторяешь... И злишься всерьез... Неужто приходилось встречаться с этой двуногой холерой?
В теплых руках рулевого Фарро затрепыхался было еще сильнее, но быстро успокоился. Он боялся и старательно избегал человеческих рук, если только в них не было чего-нибудь вкусненького. Однако, дергаться и трепыхаться подолгу тяжело, к тому же, конкретно эти руки не причинили попугаю никакого вреда, да и не собирались, похоже...
На Улисса уставился внимательный черный глаз.
- Холерра, - подтвердил Фарро и сообщил о самом страшном, на его взгляд, преступлении Пикаро. - Перрья дерргал!
В доказательство птиц вновь распушил хвост, где, если приглядеться, и впрямь не хватало нескольких перышек.
Спохватившись, Улисс аккуратно посадил попугая себе на кисть левой руки.
- Перья он тебе драл, да? А уж как мне-то он перья драл! Кнутом! До сих пор шрамы остались...
Теперь умный попугай стал моряку еще симпатичнее. Все-таки общий враг - он как-то объединяет...
- Зар-раза, - заключил Фарро. Оказывается, этот страшный человек не ему одному насолил, и от этого птичья ненависть к Пикаро только усилилась. Да-а, он бы с удовольствием поглядел, как этот тип получит в зубы, или еще куда-нибудь.
- Рруки выррвать!
- Может, еще и вырвем когда, - мечтательно сказал Улисс, нашедший родственную душу и собрата по несчастью. - Мир тесен. Кто, знает, может, и встретим нашего дорогого дружка. Я тогда тебя кликну, чтоб ты его хоть клюнуть успел, что ли...
- Фарро клю-юнет, - в довольно выразительном голове попугая послышались нотки коварства. - Кррепко клюнет.
Птиц окончательно уверился в том, что Улисс - свой в палубную доску. Несмотря на богатый, для птички, жизненный опыт, завоевать сердце Фарро было довольно просто...

Мастерский произвол

Глухой стук стали о дерево. Свист рассекаемого воздуха и удар. Сейчас Симон слышал только это. Ничего вокруг, только песня воздуха, дерева и стали. Отточенный клинок раз за разом входил в доски щита с намалёванным силуэтом. Симон машинально заносил руку и всаживал клинок за клинком в мишень.
Их ждал бой. Очередной бой, очередное испытание своих сил. И удачи, куда уж без неё, вечной спутницы. Горе, коли отвернётся капризная красавица, не захочет больше дарить свою улыбку.
Каракатица вогнал последний оставшийся нож в чёрный силуэт на толстых досках. Пора было идти выдёргивать.
Вместо этого рука поднялась к груди, пальцы коснулись маленького мешочка на шнурке. Что было в том мешочке, знали только три живых существа. Губы пирата шевельнулись в едва заметной улыбке.

Портовый трактир "Пьяная каракатица" как всегда был полон народу. Иссечённые шрамами морские волки, контрабандисты, игроки, да и просто колонисты, имевшие на острове своё хозяйство и снабжавшие продовольствием всех, кто не считал подобное ремесло для себя подходящим - весь этот люд частенько собирался в просторном, хоть и не совсем уютном и спокойном обеденном зале трактира. И хотя порой безудержное буйство напившихся или попросту чересчур борзых молодчиков превращало "Каракатицу" в арену нешуточных сражений, порой довольно кровопролитных, всё же трактир оставался популярен. Талантливый повар, бывший кок, потерявший ногу в одном из пиратских рейдов и решивший после этого осесть на суше, готовил вполне сносные и порой даже оригинальные блюда. Да и цены на снедь хозяин не заламывал, что, конечно, приходилось по душе посетителям. Ну а драки... В каком портовом кабаке их не бывает, тем более, если сам порт находится в обильном пиратами и прочими лихими людьми архипелаге?
Симону же этот трактир нравился ещё и своим названием. Но поскольку Данс пьянел далеко не быстро, постольку он редко приходил в полное соответствие с вывеской над входом.
В этот день пират в очередной раз заглянул в своё любимое заведение, привычно усмехнувшись существу непонятного цвета, облапившему щупальцами внушительную кружку с повисшей на краях пенной шапкой. Существо со щупальцами уступало кружке в размерах едва ли не вдвое, что его, впрочем нисколько не смущало. Намалевавший вывеску неизвестный художник сумел передать изрядную страсть существа к вожделенной влаге. Вполне вероятно, он сам был не чужд этой страсти.
Каракатица занял свободное местечко за длинным столом, локоть в локоть с широкоплечим верзилой лет сорока, увлечённо хлебающим из объёмистой кружки. Только, не в пример существу над входом, мужик мог чуть ли не упрятать эту кружку в своём кулаке. Симон равнодушно мазнул взглядом по своему соседу и щелчком пальцев остановил пробегавшую мимо подавальщицу с пустым подносом:
- Девонька, мне бы рыбки жареной да каши кукурузной с сыром. И не тяните больно.
Данс тут же подкрепил свою просьбу наличными – предусмотрительный хозяин требовал с посетителей плату вперёд. Миловидная пухленькая подавальщица усиленно закивала и убежала на кухню.
- И пива, там хватит!- крикнул ей вдогонку Каракатица.
Заказ, как и просил Данс, принесли быстро - с обслуживанием хозяин старался по возможности не тянуть, дабы не вызывать недовольства посетителей, которое зачастую было взрывоопасным. Каракатица с удовольствием жевал кашу, временами прихлёбывая из кружки. Спешить было особо некуда, да и любил пират насладиться простыми житейскими радостями, пока была такая возможность. В походе-то, на корабле не больно зажиреешь.
Отправив в рот очередную ложку, Симон глянул через плечо - ни дать, ни взять, кто-то под рёбра толкнул. Видно, упредило чувство опасности, привившееся в месиве абордажных схваток, где не было чёткого строя, не всегда легко было определить, где свой, где чужой и откуда ждать следующей пули или взмаха клинка.
У стены, подальше от входа, происходил негромкий и, по-видимому, весьма напряжённый разговор.
Стройная, почти худая девушка всё больше натягивалась струной, пытаясь чего-то добиться от спокойно сложившего на груди руки плотного мужчины в одежде из тонкой льняной ткани, весьма недешёвой в этих краях.
"Может, купец..." - несколько отстранённо предположил Данс. Взгляд вернулся к девушке. «Сама ведёт дела с купцом?» - удивлённой шевельнул бровью Симон. «Лихая девка, и откуда только такая взялась… Да и одета необычно». На девушке красовались короткие, до колена, замшевые штаны с бахромой по швам, причём штанины были привязаны к поясу. Подтянутую фигурку укрывала ситцевая рубашка, зачем-то дополненная жёстким кожаным наплечником и таким же наручем на правой руке. Наряд индейцев, приходивших с караванами с северо-запада, за исключением странного дополнения в виде кожаной защиты. «Для боя, что ли?» - недоумевал бывалый абордажник, задумчиво подкручивая усы свободной от ложки рукой. «Может, и так, но зачем просто так-то носить? Хотя бой тут, похоже, назревает».
Обстановка тем временем действительно всё больше накалялась. Мужчина легко шевельнул рукой, и к нему тотчас же подошли двое угрюмых индейцев с северо-западных островов. Может, они выглядели не очень внушительно, но руки, выглядывающие из закатанных рукавов рубах, перевитые железными ремнями мышц, не оставляли сомнений - в охрану они наняты отнюдь не случайно. В ответ на это из-за плеча девушки шагнул такой же индеец-северянин, разве что рубашка на нём была не ситцевая, как на охранниках, а традиционная, кожаная. В воздухе явственно запахло дракой.
- Мы не хотим ссоры, Дуг, - твёрдо произнесла девушка - не вынуждай нас идти против доброй воли.
Сказаны эти слова были с нажимом, громче, чем весь предыдущий разговор, и потом Симон отчётливо их услышал.
«Хорошо бы успеть доесть – каша больно хороша» - озабоченно подумал пират, отворачиваясь к своему столу и принимаясь усерднее работать ложкой. То, что начавшаяся драка, если только ребята не выйдут перед этим на улицу, захлестнёт весь зал, Каракатица почти не сомневался.
И всё-таки он не успел.
Один из охранников купца с невнятным проклятием протаранил спиной стол как раз между Дансом и его верзилой-соседом. Да ещё и умудрился снести рукой со столешницы и миску с кашей, и кружку с пивом, оставив Симона без остатков обеда. Рыбу тот, к счастью, успел уже доесть.
Такого невежливого вторжения оба пирата, конечно, не потерпели. Не умеешь оборониться, не дать себя швырнуть – получай ещё и добавки. И индеец получил. Почти одновременно – тяжеленным, размером с небольшую тыкву, кулачищем верзилы в живот и не такой внушительной, но тоже весьма крепкой рукой Данса – по морде. После этой непродолжительной, но жёсткой экзекуции неудачливый индеец был в четыре руки отправлен туда, откуда прилетел. Пока швыряли, верзила умудрился случайно толкнуть сидевшего рядом типа, заросшего по самые уши седой щетиной. Тип в долгу не остался и, наплевав на габариты обидчика, от души засадил ему кулаком под рёбра. И покатило лихое веселье, затягивающее всё новых и новых участников как камнепад, увлекающий до того спокойно лежавшие валуны в бешеный бег вниз по склону.
- Пошла потеха! – крякнул Данс и упал на одно колено, уходя от удара и вскидывая руку, чтоб подстраховать голову. Рука рослого бородача мелькнула выше, не задев своей цели, и Симон от души всадил кулак снизу вверх противнику под вздох. Пират отвалил бороду до груди, жадно хватая разинутым ртом воздух и выпучив глаза так, что они, казалось, вот-вот выскочат из глазниц. Каракатица взвился на ноги, щедро добавляя локтем снизу под подбородок. Отвернувшись от падающего навзничь тела, пират с ухмылкой встретил очередного желающего полюбоваться его зубами отдельно от челюсти. Полюбоваться, впрочем, получилось только в этой самой ухмылке – кулак Данса, по дуге обогнув поднятую для защиты руку, врубил невысокому квадратному крепышу по уху. И за то мгновенье, пока у него разбегались перед глазами разноцветные звёздочки, Симон ещё приласкал ребром ладони толстую, чуть не шире ушей, шею. Крепышу хватило, он с хрипом стал заваливаться на землю, судорожно пытаясь вдохнуть воздуха.
Взгляд пирата выхватил из общего месива одного из купеческих охранников. Индеец вдоль стены подбирался к девушке, затеявшей спор с его хозяином, на ходу выдёргивая из ножен клинок. Девушка опасности не замечала – она как раз упёрла колено в грудь распростёртому мужику, видимо, на неё злоумышлявшему, и увлечённо долбила его затылком об пол. Противник был заметно крупнее её, а потому не мешало и подстраховаться. Кому ж охота получить кувшином по затылку или ладонь стали под рёбра только потому, что несколько минут назад оставил за спиной недобитого врага?
И, тем не менее, эта самая ладонь стали сейчас неумолимо приближалась к девушке вместе с угрюмым меднокожим северянином.
Что толкнуло Симона под руку, он не знал и сам. То ли руки чесались удаль проявить, а то ли девушку симпатичную пожалел… А может, и то, и другое сразу. А она как раз обернулась, оставив в покое измочаленную башку пирата – чтобы увидеть, как краснокожий рванулся вперёд в последнем прыжке, занося нож. Прыжок испортила тяжёлая скамья – с нескольких шагов Данс не промахнулся. Телохранитель крепко приложился к стене и затих.
Девушка удивленно повела бровью - видимо, слишком привыкла полагаться только на себя и не ждать помощи со стороны. Улыбнувшись Каракатице, она быстро окинула взором бурлящую, как бассейн с пираньями, таверну и, заметив отступающего в сторону выхода давешнего купца, бросилась следом.
Симон улыбнулся в ответ. Приятно всё же и повеселиться, и улыбку девичью поймать.
Впрочем, надолго отвлечься пирату не дали – в плечо больно врезался увесистый кувшин, к счастью, уже пустой. Каракатица приглушённо зарычал и обернулся. Обидчик как раз взялся за второй кувшин, тоже пустой, судя по тому, что при замахе из него не вылилось ни капли. Красная рожа метателя говорила о том, что перед началом драки мужик успел изрядно принять на грудь. Возможно он же и приложил руку к опустошению тех кувшинов, которыми теперь кидался. Впрочем, на его меткость это заметного влияния не возымело, и Симону пришлось быстро нырнуть в сторону, чтоб не получить очередным снарядом по голове.
Долг платежом красен! Данс прыгнул к ближайшему столу и схватил первое, что попалось под руку. На беду его противника это оказалась пивная кружка чуть не в поллоктя высотой. Всю глубину своей ошибки мужик понял, когда деревянная чушка с лёту вписалась ему промеж ушей. Рожа покраснела ещё ярче – теперь уже от крови, брызнувшей из сплющенного носа и в месиво разбитых губ.
Удовлетворённо проследив, как тело обидчика с грохотом завалилось на спину, Симон оглянулся вокруг. Драка большей частью переместилась на другую половину обеденного зала, рядом с Дансом остались только едва шевелящиеся тела тех, кто своё на сегодня уже отвоевал. Лишь какой-то вконец разобиженный худосочный тип с рассечённой бровью цеплялся за опрокинутый стол, пытаясь подняться. И, что Симону не понравилось, тянул из ножен на поясе нож, вполне пригодный для метания. Каракатица быстро сцапал с ближайшего стола, ещё твёрдо стоявшего на толстых ножках, единственную уцелевшую глиняную тарелку. На тарелке остались пятна жира – видно, кто-то, как и сам Симон, лакомился жареной рыбкой, пока захлестнувшее таверну веселье не заставило отвлечься от трапезы.
Щуплый, но обидчивый мужичонка наконец поднялся на ноги и злобно глянул вокруг – как раз чтоб увидеть нечто тёмное, стремительно летящее ему в живот. Удар пришёлся чуть пониже рёбер, и агрессивный тип задохнулся, выронив нож и оседая обратно на пол. Данс в два прыжка оказался рядом и хорошенько добавил сапогом, чтоб не озоровал. Каблук крепко приложился к узкому лбу, и мужичок окончательно прилёг отдохнуть в лужу пива, разлитого из опрокинутой на пол кружки.
Каракатица ещё раз оглянулся, удостоверился, что всем присутствующим сейчас не до него, и направился к выходу. Он уже достаточно развлёкся для одного обеда, продолжить есть, чего, в общем-то, хотелось, здесь было пока невозможно. В косяк, чуть правее плеча Симона, врезалась кружка – видимо, с ним так тепло попрощались. Пират, не оглянувшись, вышел за порог и аккуратно прикрыл за собой дверь.