С телом и, в особенности, лицом к сожалению, уже не августейшей особы Артура, во время изложения Пеликаном и Ульрихом новостей и прочей, в его понимании, бессмыслицы, происходили презабавнейшие и, порою, фантастические метаморфозы. Поначалу он всем своим более не владыческим видом выражал оскорбленное самолюбие, пускай и "экс", но, все же, короля, но первые же слова Ульриха, сопровождаемые пением лютни, заставили потенциального жениха Брунгильды воспарить, ну или, хотя бы, попытаться воспарить до небес - горделивая осанка, широко расправленные плечи и ребяческий восторг на лице (благо, до, стекающей по подбородку, слюны не дошло) выдавали в нем того прежнего Артура, что с гордостью и славой правил своим королевством (нет, все же от старых привычек ему не избавиться никогда). Поначалу он даже хотел разозлиться на Пеликана, не совсем тактично отобравшего у барда его лютню, но, опомнившись и вспомнив о таком понятии, как официоз (а, может, просто встретив соответствующие взгляды сидевших вокруг), он тихо прокашлялся и с весьма наигранным интересом устремил свой заинтересованный взгляд на придворного мага. Послав ему не один, а целых два недобрых взгляда в соответстующий момент речи последнего, он вновь был приятно удивлен (на самом деле, он чуть не запрыгал от счастья) когда Пеликан возвестил о волшебном народе нифлунгов. Единственным, но от этого не менее удручающим, фактом, мешавшем дальнейшему веселью тезки того самого любителя округлых предметов обихода и клинков, вонзенных в скальную породу, было то самое условие, при котором нифлунги последовали бы за ним. Вновь немного построив из себя величественного героя при словах Ульриха, он дослушал остальные высказывания обоих, пребывая в глубокой задумчивости, что выражалось в полном сосредоточенности взгляде, немного приоткротым рте и странным звуком, более всего походившим на храп. Вдоволь выспавшись подумав Артур 31 постановил обратиться к присутствующим и огласить вердикт и несколько уточняющих вопросов, касательно информации, донесенной до его экс-сюзеренских ушей предворным магом с небезынересным именем Пеликан. За неимением, все еще, не появившейся исполнительной палаты, все вышеперечисленное вновь пришлось претворять в жизнь самому Артуру, что, как ни странно, нисколько его не огорчило. Почтенно прокашлявшись, высморкавшись и прочистив горло, он устремил на Пеликана тяжелый (фунтов 200, не меньше!) взгляд и обратился к нему, выдержав театральную паузу:
- Честный поединок? - К сожалению, интонация его немного подводила и вместо спокойного голоса опытного воителя и грозного экс-короля, с его уст слетела фраза ребенка, которому только что предложили вымыть всю посуду в доме, вместо того, чтобы идти играть на улицу. Еще раз прокашлявшись, он приложил все свои силы, дабы нормализовать свой тон. - Кхм...думаю, это будет немного...затруднительно - ведь столько лет прошло со времен тех великих сражений, сотен битв, из которых я выходил победителем.
Выдержав еще одну не менее театральную паузу, уже-совсем-не-монарх продолжил:
- Итак, я так понимаю, нам осталось решить лишь несколько особо важных вопросов (под этим он, разумеется, подразумевал провиант и прочее снаряжение в дорогу. В особенности, провиант. На самом деле, только провиант) и можно будет выдвигаться? Думаю, нам нужно назначить ответственных..., - было ясно, что Артур очень ответственно подходил к этому походу и хотел, чтобы все пошло так, как будет им же запланированно. В общем-то он всегда на это надеялся, но всегда же все выходило совсем иначе. - ...за провиант, рассчет пути, обязательно с посещением этой вашей горы с армией нифлунгов, и прочие важные мелочи. Определившись с этим, мы, наверняка, сможем собраться и выступить завтра или послезавтра. Но, обязательно, на рассвете. У кого-нибудь еще есть, что добавить?

Однако все присутствующие воздержались от каких-либо высказываний. Еще бы - им было о чем подумать, но вот времени на подумать нужно было неизмеримо больше, чем осталось до конца суток, а Пеликан, например, так вообще опасался, что думать ему придется всю дорогу.
Главным образом о том, кой черт его дернул сказать про нифлунгов.
...Это была старая и мрачная легенда волшебном народе, живущем то ли в горе, то ли под горой (на деле могло оказаться, что они живут вовсе даже и _на_ горе), и не очень-то дружелюбном. А когда не очень-то дружелюбный народ владеет магией такой силы, может, лучше держаться от них подальше? Но Артур уже так вдохновился, что было поздно.
Остальным, кроме довольно-таки перепуганного Пеликана, тоже было над чем задуматься: Клитемнестре - о том, кто присмотрит в походе за Леопольдом, Леопольду - о том, кто сможет утихомирить Клитемнестру в случае опасности для окружающих, Ульриху - о рифме к слову "гора" (кроме "нора" и "дыра", так как ему казалось, что они будут выбиваться из контекста героической баллады о покорении нифлунгов), да и многим другим, в общем, о своем...
Не думал только Артур. Артур был твердо уверен в будущем.

Сборы действительно заняли всего день, и назавтра бывший король с действующим королем, а также их сопровождающие были готовы выдвигаться на северо-запад.
И выдвинулись.
Идти предстояло через цепь маленьких деревушек, что лежали близ королевства, затем - перебраться через реку и еще немного пройти по равнине... до горы. Той самой горы.

«Что может завести профессионального вора в деревенскую глушь, где нельзя ничего украсть кроме еды, причем в виде самой обыкновенной курицы, отнюдь не несущей золотые яйца? Ну, тут существует несколько вариантов.
Либо случай, к примеру, в виде преследования отрядом наемников, которые почему-то решили, что их господина освободил от лишней тяжести, включающей кошелек с золотом, именно ты. Вы имеете в виду этот красивый кошелек с серебряным шитьем по шву и вензелем? Что вы! Это подарок моей троюродной бабушки! Она очень любила шить.
Либо какой-нибудь слух о сказочно богатом дворце, где можно совершенно свободно устроиться в услужение стражем сокровищницы... Что? Ах, этот перстень? Нет, это всего лишь подделка под печатку короля Фридриха VIII, которая хранилась в третьем сундуке, левого ряда его казны. Замок, кстати, с секретом и отравленными иглами.
А может быть это просто пенсия. Никогда не слышали о пенсии для воров? О... Напоминает первый вариант, но с поправкой на то, что тебя преследуют не наемники, а воровская гильдия просит, примерно теми же методами, с почетом удалиться из города, потому что торговые махинации и подделка денег становятся популярнее громких краж.»
Такой монолог можно было услышать, если взглянуть за придорожные кусты одной из сельских дорог, недалеко от бывшего королевства Артура (порядковый номером более тридцати, как вы могли догадаться). Точнее это мог бы быть диалог, если бы курица в руках Альберта могла разговаривать, не обращая внимания на сломанный в шейном отделе позвоночник и полуощипанное состояние.
В общем-то, этот разговор мог бы длиться до того момента, как сырая еда, некогда бывшая домашней птицей, отправится в костер для перехода в состояние блюда средней степени аппетитности. Однако, столь приятному для желудка престарелого вора действию помешал шум. Кто-то шел по дороге и, судя по звукам, это был целый отряд. Жители ближайшей деревеньки, где Альберт позаимствовал средство для пропитания, вряд ли бы стали высылать кого-то на поиски, потому как он мастерски прикинулся лисой. Останки старого веника заменили хвост, а картину дополнили несколько задушенных зубами кур. И пусть никто не заметил этого спектакля, формальности все равно надо соблюдать. Итак, стоило полюбопытствовать, кто же собирается пройти мимо убежища профессионального чистильщика чужих карманов.
Компания, продвигающаяся в сторону Альберта, оказалась презанятной. Настолько, что его профессиональный нюх, а так же слух и прочие столь же обученные чувства, яркими красками выделили самые интересные для вора предметы. В особенности: глазную повязку с золотой вышивкой на лице разбойничьего вида парня; лютню в руках человека, напоминающего меховую лавку, видимо северянина; единорога с поклажей, которая время от времени металлически бряцала. Чувство опасности говорило вору, что единственную, но смертельную опасность для него представляет только двигающийся без посторонней помощи предмет мебели, но его тут же подавила тренированная в боях жажда наживы. Итак, просто следовать за таким отрядом было бы проблематично, но можно было применить прием внедрения.
Позаимствовав у курицы немного крови и с отработанным движением поставив себе шишку на голове, Альберт, быстро добравшись до ближайшего поворота дороги, принял позу «избитая жертва разбойничьего нападения», чтобы при подходе отряда издать стандартный стон под названием «вы, конечно, можете пройти мимо, но тогда будете смертельно замучены совестью».

- Авашибхатха! – раздалось над стенами замка Громко и уверенно. Потом кашель, невнятная ругань, строгий совиный однократный угук. И снова утренний воздух над королевским замком потряс еще звучный почти не треснутый голос.
- Авашибхааа-тхааа!!!
- Ну и Авашибхатха, - себе под нос добавил почтенный Злодей с бородой, когда эхо второго его могучего крика растаяло легким дымком над чашечкой утреннего свежего кофэ. Уверенный в себе и силе своего проклятия Умрите Все Неверные Умрите*, Эмпедокла тщательно вытер ноги о коврик и постучал в ворота замка.
Его верный филин, не смотря на то, что до сих пор некоторыми несознательными был называем совой, воинственно угукнул. Нет, Клитемнестра _уже_ может сдаваться, ее спасет только, разве что, чудо пятьдесят восьмого уровня, а его Мерлин разбил еще во времена ученичества Эмпедоклы (не без непосредственного участия последнего).
Вообще глупая женщина могла бы подумать, что Злодей не подготовился, раз ни арбалета, ни огромного джембе, ни метательной установки с собой не принес. Пусть думает, на то она и глупая женщина.
Эмпедокла еще раз пошаркал подошвами по коврику и снова постучал.
____
*один из предполагаемых переводов слова «Авашибхатха». С другой стороны, не исключен вариант «произнесший это трижды обретает бессмертие». Или «Василий Петрович-джян».

Отряд гордо, ну, а как ещё можно было вести себя в присутствии аж двух(!) королей, вышагивал по дороге. Пеликан занимал почётное место где-то посерёдке между собственным боевым единорогом, нагруженным сейчас всякой полезной и не очень утварью, и юным менестрелем, с которым не говорил ещё с совета. Именно над этим, в смысле, не заговорить ли, и размышлял маг. Хотя был и ещё один вопрос, волновавший его как раз в тот момент, когда на дороге впереди показался кто-то с таким видом, что разгонял всяческие сомнения, - это совершенно точно была жертва нападения разбойников. Ну, или, как минимум, кто-то пожелавший быть на неё похожей… Придворный волшебник слегка прибавил шаг, чтобы оказаться возле-возле короля, так, на всякий случай. Но всё же он продолжал при этом вспоминать вчерашний день с одной лишь целью – понять не забыл ли чего?
… Сборы проходили на редкость быстро и удачно. В комнату никто не заходил, даже мимо не проходили! Всё это немного нервировало: как же так? Он же придворный маг! И не может же оказаться, что вдруг никому не нужен. Не порядок. …
«Кажется ничего не забыл… Ведь если меня даже никто не трогал и не отвлекал, то как можно было хоть что-то нужное оставить?» - подумал Пеликан и вновь вернулся мысленно в прошедший день, хотя, кажется, стоило бы понаблюдать за происходящим вокруг.
… Сумки готовы: уложены все бутылёчки, кастрюльки, книжечки, свитки и ингредиенты. Ещё смена одежды и спальный мешок. Итого – очень много сумок, которые в руках не потащишь. Что ж делать, придётся брать с собой коня. Или нет, лучше Единорога. Он уже привыкший к такому обращению. …

Артур размышлял. Или замышлял - разница минимальна. В любом случае, процесс бурного мышления явно отражался на его физическом состоянии - восседая на вороном (или пегом? Он всегда их путал) жеребце, гордо выпятив грудь и, не менее гордо, уронив на нее голову, экс-монарх громогласно храпел, довольно рисковано покачиваясь из стороны в сторону. Неизвестно, что разбудило прервало раздумия бывшего властелина своего королевства, но факт есть факт - он проснулся. На радость...нет, скорее, на горе. Всем окружающим. Да и не окружающим. В общем, пробудился Артур в стратегически-лирическом расположении духа. Быстро выстроив стратегию поведения (надменно-величественно-влюбленно-мальчишескую), экс-афгустейший всадник принялся за лирику.
Хмм...хмм...Брунгильда....черт, какое слово рифмуется с ее именем?
Чуть было не погрузившись вновь в глубокие раздумья, Артур быстро отмахнулся от этих бесцельных мыслей и решил отныне мыслить материально. Например, о ветре, который гуляет...в общем, гуляет он, ветер. Наконец, уже-не-самодержец, сподобился взглянуть на дорогу. И вовремя, чтобы не дать коню сойти с нее и рвануть вслед за стадом пасущихся неподалеку, видимо, деревенских, его родственников. Проделав эти нехитрые манипуляции, Артур, все же, окинул взором, теперь уже в полном смысле этого слова, дорогу. И увидел впереди странного человека. Странным было то, что он был в крови. Артур не любил кровь. Нет-нет, он не падал в обморок при ее виде, но, стоит признать, очень жалел об этом. Посчитав незнакомца жертвой нападения, экс-король стал вести коня поближе к королю нынешнему. Так, на всякий случай. В конце концов, не он захватил свое собственное королевство силой.

Тем временем, в сокровищнице нифлунгов регулярная шизофрения прогрессировала.

(на пару с нашей замечательной Мастером)

Сегодня явно был какой-то особенный день. Или, может, ночь - из подгорной пещеры так неудобно следить за временем. В общем, день был особенным, так как был полон древних нифлунговских примет, обещавших неизбежные, скорые и радикальнейшие перемены.
Например, змея, сдохшая в углу лабиринта - и не просто сдохшая, а скрутившаяся в знак бесконечности. Это, несомненно, говорило о больших, главное, чтоб не бесконечных, переменах.
Во-вторых, Мархенхальфумбервиндлиху едва не упал на макушку сталактит. Или сталагмит? Чем они отличаются, кроме буквы "м" в одном из слов, нифлунг так и не запомнил. Падающие прямо перед носом сталактиты... или "-гмиты"... обещали перемены. Можно было даже предположить, почему возникло такое суеверие - оно часто предвещало обрушение свода пещеры, а в таком случае состояние большинства населения пещеры менялось очень быстро.
С живого на мертвое, чаще всего. Или со спокойного на быстро убегающее.
"Всё это что-то да значит", с умным видом проскрипел в мозгах Мархенхальфумбервиндлиха его надоедливый Альтер-эго. "Посмотри на капли воды с потолка. Круги от них в каменной чаше какие-то странные."
- Ничего это не значит, - возразил Мархенхальф, скорее, чтобы поспорить и продолжить разговор чуть дольше, чем в знак реального несогласия. - И круги...круглые.
Сволочной внутренний голос, зовущий себя таким необычным, простым именем, мог замолкать на целые часы, да так, что никакими средствами от него и слова не дождёшься, так что, последний нифлунг научился ценить минуты общения со своим нежданным собеседником.
- Кру-углые! - передразнил Альтер-эго. - Ты посмотри, как они расходятся! От каждой капли - всего лишь по одному! И это значит.. это кое-что да значит, поверь мне, мое дорогое бренное тельце, в коем я заключен супротив своей воли.
Рука Мархенхальфумбервиндлиха потянулась (против желания самого Мархенхальфа) к каменной чаше.
Другая рука нифлунга, напротив, полностью по его воле потянулась к правому уху и довольно сильно его выкрутила.
- Перестань пытаться мной управлять, - добродушно произнёс он. – Может, попробуешь просто сказать?
Тут же его горло раздраженно зашипело (как бы странно ни звучало, но впечатление было именно такое).
- Ладно, - вздохнул Альтер. - Потрогай воду, ты, чучело.
- Вот видишь, вместе - мы можем! - эхо от воодушевлённой тирады долго металось, тревожа призраки ушедших нифлунгов...ну или хотя бы крыс.
Мархенхальфумбервиндлих коснулся воды самостоятельно.
От прикосновения пошли круги. То есть круг. Один. Дойдя (так медленно, словно издевался) до краев чаши, круг исчез. Вода снова стала спокойной.
- К гостям, - проворчал Альтер. - Незваным. Враждебным. Ты же готов к обороне, мой юный сосед?
Вместо ответа Мархенхальф подхватил с пола мирно лежавшее там копьё и некоторое время усердно рубил воздух в самых неожиданных выпадах и финтах. Защищаться он, видимо, не планировал.
- Полагаю, для тебя я не юный, - сказал последний нифлунг, остановившись. - Ты появился лишь недавно, а у меня нет доказательств, что ты где-то был раньше.
- Я был с тобой всегда, - пафосно произнесла вторая личность. - Просто, ну, мне нравилось наблюдать за тобой молча. Это крайне забавно, особенно, помнишь, когда ты споткнулся о корягу во время патрулирования второго уровня, перелетел через камень и выдрал приличный кусок мантии... ну там, сзади? Еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

Происшествие на дороге, продолжение.
Совместно с Хелькэ

Всех опередил король Леопольд (Первый и, напоминаем, Единственный, несмотря на присутствие в данном обществе и некоторых бывших королей... но на то они и бывшие). Выглянув из-за плеча Артура, а через миг попросту отодвинув его в сторонку, бывший разбойник прошел вперед и с заботливым (насколько позволяла повязка на левом глазу) выражением лица склонился над несчастным, лежащим на дороге дедом.
- Добрый... - начал было король, но понял, что уже первое слово ошибочно. - Здрасте. У вас, наверное, что-то случилось?
Чувство такта у Леопольда было атрофировано рождения, причем намертво. На таких обычно пишут "Восстановлению не подлежит".
Альберт для виду издал тихий стон с кодовым обозначением "Ой, как мне плохо, просто жуть, скоро помру!" и потом открыл глаза и немного пошевелился, издав всеми суставами характерный для своего появления на публике скрип. Последний был в данный момент способен спугнуть птиц в радиусе мили от дедушки, поскольку содержал ульразвуковую и инфразвуковую составляющие... В общем, если кратко, он был похож на очень громкий скрип очень старой двери.
Увидев так близко повязку с золотым шитьем, вор еле сдержал порыв ее тут же украсть. Сдерживанию очень помогло, прилагающееся к повязке, совсем разбойничьего вида лицо, а алчный взгляд, как решил Альберт, пока можно выдать за радостный взгляд спасенного.
- О, благородный господин! - дедушка хорошо знал, что начинать знакомство с лести, верный путь к карману человека. - Вы должно быть прогнали тех изуверов, что напали на бедного старьевщика? Какое счастье!
Потом Альберт вспомнил, что его вроде как ударили по голове и схватился за голову, всем существом и актерским талантом призывая к оказанию первой помощи.
- Прогнали? - Леопольд в поисках моральной поддержки оглянулся на остальных. - Ну да, конечно, прогнали! Всех-всех изуверов! Не так ли?
Строгим взглядом главаря он обвел свою бывшую банду. Шкафчик и Пеликан согласно закивали, даже с чуть преувеличенным усердием.
- Да вас побили, - удивительно своевременно заметил Леопольд, увидев, как страждущий старец хватается за ушибленную кладезь знаний (и откуда только такие поэтические мысли у некогда-бандита?). - Хм... у нас кто-нибудь умеет ухаживать за ранеными? Никто? Тогда Пеликан умеет.
Волшебник несколько побледнел.
- Леопо... ваше высочество, ты уверен?
Леопольд строго кивнул. Пеликан пробормотал что-то вроде "Хорошо, но я умываю руки, если опять будут какие-нибудь последствия". Присев рядом с Альбертом на корточки, маг очень сочувственно поглядел на него и сказал:
- Я вам сейчас помогу. Вы, главное, верьте в это, и всё, может быть, кончится хорошо. Если почувствуете, как голова начала отваливаться, сразу дайте мне знать!

(продолжение, с участием Стейнвор)

"Волшебник - это недобрый знак" вспомнил Альберт, услышанную когда-то от одного коллеги сентенцию. Коллега, к слову, имел очень длинный нос и уши, сходные с ослиными, которые получил как раз после встречи с одним из этих любителей длинных мантий и тяжелых посохов. Впрочем, отказаться от предлагаемого лечения было невозможно. Раз взялся за роль покалеченного, так играй до конца.
Все еще обхватив голову руками, вор с жалобным скрипом, который издали не к месту шейные позвонки, кивнул подошедшему волшебнику. Голову из рук он решил не выпускать, вдруг и правда отвалится.
- Вы это, ваше великомаже... магичество э-э... поосторожнее что ли. - пробормотал он охрипшим голосом, почти даже не наигранно изображая страх и благоговение перед магом.
- Я постараюсь, - очень серьезно ответил Пеликан. За его спинами тем временем постепенно бледнели члены отряда.
Волшебник, погрозив пальцем кому-то невидимому (скорее всего, Фатуму), отвязал от пояса мешочек весьма подозрительного вида, уронил его, поднял, отряхнул, снова погрозил кому-то пальцем...
Члены отряда непроизвольно сделали шаг наза, а Леопольд, знавший Пеликана особенно хорошо, сделал два шага назад.
- Я сейчас, - обнадежил всех маг. - Так, дедуля! Приготовьтесь. То есть лучше зажмурьтесь и отвернитесь. Я надеюсь, больно не будет...
Посыпав коричневатым порошком (из того самого мешочка) места предполагаемых ранений, а также все кровавые пятна, находившиеся в поле зрения, Пеликан глубоко вздохнул и произнес:
- Медике, кура те ипсум, менс сана ин корпоре сано, аквилам воларе докес, сапиенти сат! - сказано все было очень быстро, а последние несколько слов потонули в небольшом взрыве, сопровождавшемся яркой вспышкой.
- Так и думал, - отнимая руки от головы, промолвил Леопольд. Когда рассеялся дым, оказалось, что и Пеликан, и пострадавший дедушка абсолютно целы и здоровы, только все кровавые пятна почему-то позеленели.
Зажмурившийся при первых словах заклинания Альберт понял, что закрывал глаза не зря, так как вспышка и от колдовского действия частично его ослепила даже через веки. Было очень трудно удержаться, чтобы в этот момент не вскочить на ноги и не побежать куда-нибудь подальше от волшебника (самое предпочтительное место - противоположный край земли), но страх потерять голову или какую-то иную не менее важную часть тела буквально приковал пенсионера к земле. Однако, никаких изменений в себе Альберт не почувствовал, поэтому рискнул чуточку приоткрыть глаза и произвести учет всех рук, ног и конечно же головы.
Руки оказались на месте и держались они за голову, к счастью не проявляющую никаких попыток к самостоятельному движению. Для пробы Альберт еще потрогал свои уши и нос, на всякий случай. Мало ли что за побочные эффекты у магического лечения. Наконец, убедившись что вроде бы ничего не отваливается и ничего не увеличилось вор сказал:
- Кажется, мне стало намного лучше... Да вы просто волшеб... ну, то есть да. Молодой человек, да вы просто гений.
Профессионально подвешенный язык спасался от последующий магических воздействий почти без участия хозяина, изливая неприкрытую лесть.
Пеликан выдохнул с облегчением и убрал оставшийся порошок от греха подальше в карман. Затем волшебник встал и, разведя руками, сказал Леопольду:
- Всё что мог, я уже сделал... Дальше лучше не экспериментировать. Ну ты же знаешь... - он многозначительно кивнул в сторону единорога.

"Поход. Поход! ПОХОД!" - думал Шкафчик, спеша к своим покоям. Как всегда, это слово наполняло его деревянную душу радостью и ожиданиями чего-то приятного.. ну хотя бы интересного. Но теперь Шкафчик был еще и начальником дворцовой охраны, поэтому радость омрачалась достаточно серьезной проблемой. Проблемой выбора. Шкафчик зашел в свои покои, тщательно запер дверь, подошел к одной из деревянных панелей и ножкой нажал на паркетину. Раздался торжественно-мелодичный "дзиинь" и панель медленно отъехала в сторону. Здесь, на полочках, покоилось главное сокровище нашего героя - сотни бутылочек, баночек и просто емкостей с полиролью, воском, лаками и прочими мелочами, необходимыми для поддержания достойного внешнего вида. Какой воск выбрать? С каким запахом полироль использовать? Над этими вопросами Шкафчик размышлял около получаса. Но вот решение принято, все необходимые средства для обработки дерева выбраны и использованы, с помощью резины, металлических скоб и маленьких подковок усиленны хрупкие ножки, в общем, была достигнута полная боевая готовность. К сожалению, нет возможности узнать, какие переживания были вызваны у начальника дворцовой охраны теми великолепными пейзажами, мимо которых лежал путь наших героев (просто мимика у мебели вообще слабовыраженна, а на привалах наш Мебель просто грустно и отрешенно молчал), поэтому мы сразу перейдем к последним событиям. Услышав стон предположительно раненного, доблестный Шкафчик слегка вздрогнул. Нет, что вы, он не испугался, просто он был очень добрым представителем мебели, и этот стон, полный боли, страдания и взывания к совести, затронул тонкие струны души начальника охраны. Но долг был прежде всего, поэтому он закрыл собой Леопольда и грозно (он очень-очень старался) вопросил: "Кто ты и зачем ты тут стонешь?". Но его слова не были услышаны, так как их заглушил не в меру ретивый маг со своей заботой. Шкафчик с суеверным ужасом следил за процессом исцеления, и потом, чтобы его не сочли черствым и бесчувственным (ведь это совсем не так), предложил исцеленному пойти с ними.

Артур мчался сквозь густой туман верхом на гнедом скакуне, бока его (Артура) вздымались, дыхание было тяжелым и прерывистым, слюна брызгала во все стороны... Яркая вспышка света весьма бесцеремонно прервала дрему экс-короля, заставив его вздрогнуть, что испугало его лошадь. Ретивый жеребец встал было на дыбы, чуть не уронив своего седока, но быстро успокоился, то ли потому что был от природы отходчив, то ли, просто побоявшись своевольничать в присутствии мага. Окончательно придя в себя, мистер "Я-Уже-Не-Король-Но-Все-Еще-Крут" виновато огляделся, наивно надеясь, что никто сего прискорбного инцидента не заметил. Осторожно, дрожащими руками, взяв поводья, он отвел коня подальше, в район спины Леопольда, дабы из-за плеча супруга своей племянницы наблюдать за происходящим. Его весьма повеселил вид старика в зеленых пятнах в стратегических местах, хотя, веселье было недолгим, быстро сменившись подозрительностью и тревогой. Нечасто встретишь на дороге стариков в зеленых пятнах. Впрочем, он решил, что, что Леопольд, как бывалый разбойник путешественник, будет более объективен в суждениях, нежели он, оставив за ним право решать, что делать со странным старичком.

...в конце концов, Леопольд решил, что бросать старичка на дороге будет не слишком вежливым, особенно после того, как Пеликан чудесным образом его исцелил*. Король предложил милому дедушке проследовать с ними до ближайшего населенного пункта, дедушка, разумеется, согласился... должно быть, потому, что не имел понятия, что следующим населенным пунктом будет только Северное королевство Брунгильды.
А может быть, как раз потому, что имел понятие.
В любом случае, путь продолжался.

летописец обмакнул перо в чернильницу. перо было большим, переливчато-черным, и ужасно брызгалось кляксами. поставив очередную кляксу на пожелтевший пергамент, летописец печально покачал головой и достал авторучку.

Не знаю, написал он, имеет ли смысл останавливаться на всех приключениях, что пережили они за первую часть своего нелегкого, но отрадного для их сердец пути, посему предпочту все же на них не останавливаться - во всяком случае, подробно.
Приведу лишь краткий перечень этих приключений в качестве, как говорят сейчас в нашем королевстве, "сводки событий:

1) Переправа через Холодную реку (потеряно: 1 подкова Воронка, старая вешалка из Шкафчика, серебряная ложечка)
2) Путешествие через Дикую равнину, населенную одними лишь Дикими воронами (потеряно: разряженный магический амулет Пеликана (стащила ворона), наперсток Леопольда (никто не знает, зачем он носил его с собой, зачем он нужен был вороне, тоже никто не знает, но птицу застукали на месте преступления), серебряная ложечка (ворон замечено не было))
3) Приход в Пустошь и приближение к Черной горе (кстати, до этого пропали еще две серебряные ложечки**).

...Они были уже рядом с ней. С Черной Горой. Гора была... черной. Еще она была высокой, мрачной, устрашающей, и над самой ее вершиной кружились изрядно всем надоевшие вороны.
А у подножия горы виднелась расщелина, явно служившая входом.
Леопольд снял повязку с левого глаза и одел на правый. Левым он видел чуть лучше.
- Итак, провозгласил он, - мы у цели. У долгожданной цели. Поэтому я спрошу то, что должен...
Строгим взглядом левого глаза он обвел всех своих спутников.
- Кто-нибудь хочет пойти первым***?

----------
* - следует читать: "не добил окончательно".
** - а в кармане дедушки Альберта что-то стало иногда тихо позвякивать, но пропажу ложечек заметили все, а позвякивания не уловил никто.
*** - что подразумевало: "Если не хочет никто, то пойдет Артур, потому что он во всем этом виноват".

С консультацией мастера

Когда компания подошла к Чёрной Горе, Пеликан всё ещё немного грустил по украденному у него амулету, который хоть уже и не годился для использования по прямому назначению, но всё ещё был красивой и памятной побрякушкой. По прибытии в очередной «пункт назначения» о пропаже пришлось забыть и сосредоточиться на делах более важных.
- Кто-нибудь хочет пойти первым? - спросил Леопольд.
Тут у мага начался бурный мыслительный процесс. Мысли водили хороводы возле одной-единственной темы – «Пойти или не пойти?».
«С одной стороны, - думал маг, - мне было бы выгодно посовещаться с коллегами на тему магии в современном мире, однако, если посмотреть на всё это немного под другим углом выходит… Ладно, с собой нужно быть честным, итак, выходит, что мне сказать-то особо нечего, да и если они вдруг нападут – защищаться придётся. А если я попытаюсь это сделать, то не могу отвечать за результат.»
На этой мысли у Пеликана совершенно некстати зачесался нос. Облегчить своё существование незаметно уже было невозможно, так как король передвинул повязку на другой глаз и… да-да, внимательно взирал, не объявится ли случайно жертва, что рискнёт пожертвовать своей шкурой и пройти на аудиенцию к нифлунгам. "Ага, значит либо пить буду, либо бить будут. Ну что ж, была не была... лучше уж пить,"- Пеликан достал из одной из котомок, что были прикреплены к его боевому животному, флягу и глотнул немного вина. Теперь можно было смело двигаться вперёд, ибо на все напасти ему вскоре станет, вероятно, абсолютно наплевать. Ну или, по крайней мере, они явно перестанут морочить ему голову слишком сильно. Маг вздохнул, почувствовав безнадёжность ситуации, и погладил Единорога, тот не замедлил удивлённо взглянуть на хозяина и сочувственно фыркнуть, кажется, догадавшись в чём же дело. Волшебник шагнул чуть вперёд и неловко обратился к Леопольду.
- Ваше Величество… Я проявлю храбрость мне неприсущую и рискну всё же первым узнать настроение и намерения этих невероятно-таинственных нифлунгов, которые, к слову, вовсе не нибелунги.
Король посмотрел на мага с уважением и устпил ему дорогу, в то время как остальные лишь грустно переглянулись и пожелали удачи в нелёгком, судя по всему, пути.
- Если увидишь там что-то ужасное, кричи, - посоветовал Леопольд. - Если успеешь, конечно. А мы пока тут подождем.
И Пеликан, несомненно воодушевлённый подобным прощанием, двинулся в путь-дорогу. Ему пришлось спуститься вниз по каменным ступеням, число которых останется тайной, ибо их было настолько много, что маг устал считать. Лестница привела его в длинный и тёмный коридор.
«Может стоит зажечь огонёк?..» - как только Пеликан подумал об этом, он споткнулся о довольно большую палку, из которой мог получиться вполне-таки годный факел.
Прочитав простенькое заклинание, маг получил в своё распоряжение кратковременный, но всё же удобный источник света и продолжил свой путь. Чем дальше продвигался чародей, тем более «диким» становилось окружение. Вместо обтёсанных стен, пола и потолка, вокруг можно было увидеть лишь сталактиты, сталагмиты и грубую породу.
«Дорожка туда, дорожка сюда… И прямо. Ладно, лучше буду идти прямо, а то никакой волшебный клубок не поможет,» - поёжившись, подумал Пеликан в очередной раз оказавшись на развилке.
Волшебник, вскоре, прошёл через два больших и невероятно-красивых зала. Один из них поразил посетителя потрясающими доспехами, разбросанными то тут, то там, другой же был заполнен оружием и украшениями. И, наконец, маг дошёл до третьего зала. Там он увидел юношу довольно высокого и одетого во всё тёмное. Парень разговаривал… Но, вот странно, кажется, болтал он не с кем-нибудь, а сам с собой.
«Так, либо я уже в стельку пьян, в чём я очень сомневаюсь, либо… Он сумасшедший! Впрочем, лучше ему об этом не говорить. Вдруг он обидится? Может быть, что это вовсе не признак сумасшествия, а некий древний и очень таинственный магический ритуал!» - Пеликан остановился у входа и с любопытством достойным малого ребёнка уставился на странного юношу.

Пещера совсем не нибелунгов.
(Стейнвор, Оррофин, Хелькэ)

Мархенхальфумбервиндлих почесал себе нос. Сие несложное занятие в его исполнении оказалось наполнено глубоким смыслом, ибо впервые за...много веков он чесал нос не просто так, не от безысходности и не в попытке досадить надоедливому внутреннему голосу. Последний из нифлунгов ожесточённо скрёб переносицу неотрастающими ногтями по причине присутствия в пещере, в его проклятой, закрытой от всего мира пещере другого...живого существа. Это явно не был нифлунг. Также это не был грибблинг, троггельн, свольден или представитель любого другого из известных Мархенхальфу видов.
- Эй, Альтерэго, а ты тоже его видишь, или я совсем тут с тобой рассудком помешался? - тихо поинтересовался страж, перебрасывая копьё из руки в руку.
- Ты сказал "рассудок"? - ответил внутренний голос с изрядной долей скептицизма. - Впрочем, неважно. Поздравляю, мой юный носитель, этот... эта личность, которая сюда заявилась - абсолютно реальная. Давай ей помашем?
Не ожидаясь согласия, Альтерэго перехватил контроль над правой рукой Мархенхальфумбервиндлиха и помахал Пеликану - довольно дружелюбно, но несколько избыточно.
Маг испугался, нет, даже можно сказать струхнул не на шутку. Он отступил чуть назад и оступился... Бах! Бедняга оказался на земле. Охнув, он захотел было подняться, но решил, что лучше этого не делать, дабы его не заподозрили в чём-нибудь нехорошем. "Так... Спокойно. Никаких резкий движений. Всё в порядке, всё нормально... И я вроде ещё жив и ... почти невредим. Да!" - жизнеутверждающе подумал Пеликан.
- Не знаю-не знаю, - Мархенхальф был полон скептицизма и нежелания верить в чудо. - Надо проверить. Потыкать в него чем-нибудь, например.
Усилием воли нифлунг вернул себе контроль над руками и привычно поднял копьё, решительным шагом направляясь к бедняге Пеликану. Впрочем, по выражению лица мага Мархенхальф понял, что делает нечто не совсем то, и перевернул оружие пяткой вперёд.
"Только сильно не тыкай", посоветовал Альтер, "а то он может обидеться. Я бы обиделся."
Глаза мага от ужаса расширились. Не думая о последствиях, волшебник обратился к незнакомцу, голос его при этом слегка дрожал:
- З-знаете... М-может не надо?.. Я к вам с миром пришёл... Да, точно! С миром. Вам тут, может, скучно?.. Не хотите ли поговорить?.. - ему самому в какой-то момент показалось, что всё, что он тут наговорил, полнейшая чепуха и абсолютно никого таким образом остановить нельзя, но делать уж было нечего, что сказано, то сказано.
Мархенхальф остановился, задумчиво потыкал волшебника пяткой копья в сапог, убедился в его материальности и вонзил оружие в землю.
- Здравствуй, друг! - радостно провозгласил он, нагнулся и сжал Пеликана в объятиях, больше походящих на пыточный зажим. - Перед тем, как я убью тебя за нарушение покоя священных проклятых сокровищ народа нифлунгов, позволь сказать тебе, что уста мои не могут передать, как радуется сердце при виде твоём. Ты стал моей единственной отрадой за многие эоны!
"Какое еще убью? Что за убью?!" - послышалось возмущение Альтера. "Это единственный твой собеседник за долгие-долгие годы!.. Единственный настоящий, я имею в виду... и было бы вежливо перед тем, как ты его убьешь, узнать хотя бы, зачем он пришел!
- Ага! - торжествующе воскликнул Мархенхальф, на радостях потрясая Пеликаном. - Наконец-то ты признался, что ты не настоящий!
"От этого я не перестану быть назойливым, не беспокойся", мрачно хихикнуло второе Я и вызвало страшный зуд между лопаток.

И вновь пещера...
(Стейнвор, Оррофин, Хелькэ)

Приветствие нифлунга вызвало в Пеликане бурю чувств: вначале он чуть было не умер в крепких объятьях, потом слегка приободрился, услышав, что ему рады, но затем вновь пал духом... Ему как-то не очень хотелось умирать ни за что, ни про что. Выслушав яркий монолог Мархенхальфа, маг так и не понял, к кому же тот обращается, но на всякий случай решил всё же попытаться высказать то, что накипело:
- Во-первых, я бы предпочёл поговорить в более удобной... эээ... обстановке, - еле-еле выговорил волшебник, - во-вторых, я весьма-таки настоящий! Правда, не уверен, что вы сказали это мне, впрочем, не важно. И да, ещё вот что - я не просто так пришёл, а по очень важному делу!..
Особенный упор делался, конечно же, на слова "настоящий" и "важное дело".
- Это по какому же? - от удивления нифлунг даже поставил пришельца на пол и забыл мстительно не почесать спину.
- Дело в том, что одному ну-просто-очень-богатому королю очень-очень нужна помощь!.. Да-да, именно ваша! - Пеликан постарался, чтобы речь его звучала как можно более убедительно.
В этот самый момент Мархенхальфумбервиндлих вспомнил, что его гость вряд ли видит в темноте.
"Хотя, кто их, непонятно кого, знает!" - подумал нифлунг и щёлкнул пальцами, зажигая яркий шар света над головой. Нет, он вовсе не собирался производить на Пеликана какого-то особенного эффекта и уж тем более отвечать подобным образом, но вышло так, что кроме лица Мархенхальфа, шар осветил ещё и толику сокровищ, скрывающихся в пещере. И толики этой было раза так-эдак в три больше, чем в казне "ну-просто-очень-богатого" короля.
Думал маг, можно сказать, долго. Нет, в представлении хозяина пещеры это был настолько короткий промежуток времени, что его даже не стоило учитывать, но для Пеликана прошло несколько минут мучительных раздумий. Правда, они принесли свои плоды.
- Эврика! - воскликнул юноша и довольно быстро наколдовал лягушку.
Красивое зелёное земноводное удивлённо квакнуло, обнаружив себя сидящим на чьих-то ладонях.
- Это вам!.. Подарок, так сказать. Да, я вижу, что богатств у вас великое множество, но вряд ли среди них найдётся живое существо подобное этой милой квакушке! - придворный искренне понадеялся, что всё обойдётся, и его сейчас не съедят живьём за непозволительную наглость.
Мархенхальф поднял одну бровь. Потом другую. Его изящные пальцы осторожно взяли земноводное, погладили, усадили на ближайшую кучу золота. Лягушка удивлённо икнула, обнаружив себя обладательницей таких богатств, и гордо раздула горло, явно готовясь наполнить пещеру громогласным кваканьем.
- Благодарю тебя, - растерянно сказал последний из нифлунгов. - Теперь я должен тебе ответить подарком на подарок, но у меня нет ничего, что принадлежало бы лично мне. Что ж, проси! Если смогу - я исполню твою просьбу, клянусь ветрами, поющими над Шеаанноннарахэ!
- Достопочтенный, - маг отчего-то выбрал довольно странный и весьма официальный стиль общения, - не могли бы вы помочь нам с нашим маленьким походом? Мне кажется, вам тоже было бы это интересно. Смена обстановки, так сказать...
"Какая смена?!" - завопил в голове Мархенхальфа глубоко возмущенный Альтерэго. "Какой обстановки? Да вытолкай ты его взашей, нечего тут всяким чужакам воду баламутить! Понаедут тут..."
- Понаостаются тут! - мстительно усмехнулся Мархенхальф. - Нет уж, я обещал помочь, если смогу, а потому ухожу с ним!
По тону его Альтерэго ясно мог понять, что делает последний из нифлунгов всё это только для того, чтобы ему досадить.
- Кроме того, теперь я могу передать обязанности и дары Стража своему преемнику, - Мархенхальфумбервиндлих пристально посмотрел на лягушку.
Амфибия притихла, явно понимая важность момента, но потом бесстрашно раздула горло.
- О лучшая из земноводных! - возгласил Страж. - Передаю тебе обязанности свои и привилегии, передаю долг и честь хранить Великие Проклятые Сокровища Великого Проклятого Народа Нифлунгов! Клянёшься ли ты защищать их не щадя ни жизни, ни души?
- Квааааа! - ответила лягушка.
- Вот и славно, - улыбнулся Мархенхальф, и снова повернулся лицом к Пеликану. - Теперь я готов идти с тобой, о друг мой!
- Благодарю! - волшебник развернулся и пошёл к выходу из пещеры.
До того, как выйти, он в последний раз глянул на лягушку, которой досталась столь важная должность, и улыбнулся.
... когда из входа в подземелья, такие жестокие, мрачные и вообще внушающие ужас, показалась фигура Пеликана, все спутники вздохнули с облегчением (убедившись, что у Пеликана все конечности на месте). А когда вышел еще и второй, счастливому удивлению не было предела.
- Кхм-кхм, - сказал Леопольд, - Пеликан, друг мой, счастливым был тот день, когда ты присоединился к нашей банде, ибо воистину теперь я стану считать тебя величайшим из волшебников, - он поклонился Мархенхальфумбервиндлиху. - Здрасьте. Ну что, господа - теперь-то Брунгильда наша!
Он покосился на уже-бывшего-короля и поправился:
- Вернее, ваша, дядюшка Артур. Сэр нифлунг, нам надлежит обсудить с вами многие и многие детали...

Далекие Северные Земли.

Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи
То Гутхральд и Хархорм дозором обходят владенья свои...

- Вообще-то не свои, - смутился Гутхральд, прервав песню боевого товарища по сторожевому посту. - Вообще-то, это владенья нашей прекрасной и могущественной королевы Брунгильды, а мы тут так... и вообще, не обходим, а объезжаем.
Конь под ним согласно заржал.
Хархорм почесал заросший спутанной темной растительностью подбородок, поморщился и изрек:
- Поэтическая вольность.
Товарищ его не понял.
- Ты все, - сказал он грозно, - занимаешься какой-то ерундой, а нам положено бдить, как истинным воинам, и при появлении врага сразу... того.
- Драпать?
Гутхральд воздел обе длани в отчаянной безмолвной мольбе к небу.
- За что? - возопил он, и мольба прекратила быть безмолвной. - За что меня поставили дозорным иприписали ко мне этого горе-поэта? Я мог храбро сражаться на восточных рубежах и пасть, стяжав славу, и веселиться теперь в чертогах Одина, а вместо этого...
- Кхм-кхм, - сказал Хархорм, - вот сейчас ты и сам говоришь как поэт.
- ...йотун меня дери, - тут же добавил находчивый Гутхральд. - Короче, воин, можешь быть и поэтом тоже, но главное - смотри по сторонам и не прозевай врага. А то будет... того.
Глаза у Хархорма внезапно округлились.
- Кажется... слушай, я уже вижу! Вижу врага!
- Издевайся-издевайся, - проворчал викинг.
- Да вон же, Гутхральд!..
- Сколько раз ты уже надо мной так шутил? И почему я не прибил тебя в первый же день, йотун тебя...
Хархорм, всем своим видом выражая страдание, треснул коллегу по плечу и заставил повернуть голову.
- Вот! Что я говорил!
...то, что предстало перед взором бывалого берсерка, заставило его напрочь позабыть о священном боевом пыле и священных боевых мухоморах.
Прямо к ним шел отряд, несомненно, врагов. Знатно одетых (во всяком случае, большинства), благообразно выглядящих (уже в меньшинстве) и в принципе не внушающих опасения.
Но сопровождал их шкаф.
Настоящий шкаф.
На четырех гнутых ножках.
- Да... - протянул Гутхральд, потянувшись за боевым топором. - Ну всё. Теперь точно - того.
Лошадь под Хархормом медленно попятилась.

скрипело в дрожащей полутьме, что не могли рассеять тусклые огоньки свечей, старое перо старого летописца

«И сказал тогда могучий бывший король Артур, учтиво обращаясь к дозорным прекрасной королевы Брунгильды:
- Будь же благословен сей северный край, и та, что мудро и справедливо правит им, и жители сего славного края, и особенно же среди них – вы, о доблестные стражи, охраняющие покой этих мест!
Но промолчали в ответ доблестные стражи, ибо странен и необычен был для них вид мебели передвигающейся, каковая стояла за спиной у могучего бывшего короля Артура.
Вступил тогда в разговор могучий настоящий король Леопольд…»

перо окунулось в чернильницу и снова заскрипело, оставляя витиеватый черный след на желтом пергаменте

«…и молвил:
- Так не соблаговолите ли вы, доблестные стражи, препроводить вас к нашей мудрой и справедливой правительнице, ибо прибыли мы к ней со сватовством, как наверняка прибыли уже многие и многие до нас, но коли дело их не увенчалось успехом, хотим и мы попытать счастья на этом поприще!
И улыбнулся он, являя всем своим видом дружелюбие, но только крепче взялись за топоры доблестные стражи.
И тогда могучий волшебник Пеликан, коего не видно было за их спинами, шепнул что-то странному юноше, стоящему рядом с ним, коего юношу также не было видно за их спинами. А юноша тот, что был плененным нифлунгом, по прозванию…»

летописец тщательно сверился с рукописным свидетельством, которое у него имелось, и скрупулезно скопировал чужеземное имя на свой пергамент, места на котором оставалось все меньше

«… Мархенхальфумбервиндлихъ, простер свою длань, направляя ее к доблестным стражам, и так молвил:
- Ну, хватит уже стоять как истуканы, ведите нас к королеве, - и стражи, покоряясь его заклятию, вдруг исполнились добродушия, и повели усталых путников во дворец Брунгильды.
О том же, что дальше случилось, поведу я рассказ на другом свитке.»

старый летописец просушил рукопись, затем аккуратно скатал ее и убрал на полку. Следующий, чистый свиток пергамента ждал своего часа…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ


Добавлено:
Закончено и закрыто, с чем нас и поздравляю!