Обсуждение тут.

Главные ворота, примерно 5 РМ.

... - Они должны были приехать уже как четверть часа назад, - Кортман последний раз затянулся и щелчком отправил окурок в траву.
- Да ладно тебе, - раздался грубый голос из пропускной будки, - ты же знаешь Паромщика… Может, он опять углядел своих зверюшек в камышах на том берегу и отказывается причаливать. На моей памяти бывало и такое. Так что, небольшое отставание – не повод оцеплять остров.
Кортман поудобнее перехватил винтовку и уставился на дорогу, ожидая в любой момент увидеть выезжающий из-за поворота микроавтобус.
Он работал охранником Вулф Лэйк уже несколько лет, но до сих пор не мог перебороть волнение во время ожидания новых пациентов. Ему почему-то всегда казалось, что в новом «заезде» обязательно окажется какой-нибудь свихнувшийся гений, который найдет способ перебить охрану и напасть на больницу. Порой ему чудилось, что таинственный убийца уже рядом, заносит окровавленный тесак над его головой и вонзает смертоносное лезвие ему в спину в лучших традициях старых ужастиков. Именно в такие моменты он судорожно сжимал винтовку, хоть и понимал, что расправиться с вооруженной до зубов охраной врядли возможно, если ты, конечно, не Супермен.
-… Эй, Ник, ты меня слышишь? – голос дежурного вывел Кортмана из оцепенения. – Паромщик только что позвонил и отчитался, что переправил их. Через несколько минут они будут на месте.
Кортман облегченно ослабил хватку ствола и привалился к холодному бетону стены. Спустя пару минут, ему вновь придется сжимать ствол, держа на прицеле этих чертовых психопатов. А пока можно немного перевести дух…

Темно-серый микроавтобус с зарешеченными окнами вынырнул на гравийку, разбрасывая камешки. Еще несколько секунд – и он затормозил почти у самого прохода, ведущего во внутренний двор Вулф Лэйк. Из будки вышел напарник Кортмана, встав по другую сторону от автобуса и вскинув свой автомат. Кортман махнул рукой сидящей в машине охране, чтобы выводили вновь прибывших.
Это была одна из самых многочисленных «партий», поступавших за последнее время в Вулф Лэйк – 13 человек. За время службы Кортмана, все виденные им больные слились для него в некий абстрактный и размытый образ психа. Он отстраненно взирал на плетущихся, спотыкающихся пациентов, которым суждено навсегда остаться в этих холодных стенах…
Наконец, последний из них скрылся в узком проеме, следом мелькнула синяя униформа охранника, и тяжелая железная дверь захлопнулась, а автобус с охраной поехал вдоль стены к служебному въезду на территорию. Только тогда Кортман опустил дуло.
- Ну вот и все, теперь можно спокойно дежурить дальше, - подытожил его напарник. – Теперь они - забота Мюррея и его ассистентов.
- Еще одна партия пушечного мяса, - хмыкнул расслабившийся Кортман и полез в карман жилета за сигаретами...

Время 17.00 Камера 58

Внезапно из-за металлической двери послышался отчаянное восклицание, и послышались три глухих удара об дверь. Потом все утихло. Никто не обратил бы внимание на такую мелочь, в столь суровой психбольнице. Проходящий даже глазом не моргнул бы, а переведя ленивый взгляд на дверь, увидел бы, красующиеся там 2 цифры, которые соединялись в число 58.
Да и черт знает, были ли эти прохожие снаружи, но внутри камеры происходило следующее: Полный мужчина лет 45-50, немного низковатый, с некой щетиной на лице, с кривящимся лицом, отходил неуклюжими шагами от двери, потирая лоб. Он уселся на пол перед кроватью и посмотрел в потолок отчаявшимися глазами, которые немного стали влажными. На носу у него были очки с трещиной на правом стеклышке, но смотрел он не сквозь них, а прямо, не глядя на пыльные стеклышки. Тут он стал бормотать вполголоса.
-Это чертова казарма… Отсюда нет выхода… Никакой логики… Никакой этики. Где? Где красота и искусство?.. уже четыре года… Уже четыре! Четыре, да именно четыре года я тут торчу. Меня лечат? ХА! Меня забросили в тюрьму. Они ждут пока я сдохну, но я не сдохну…Я буду здесь, портить им малину всю оставшуюся жизнь. ВЫ ВСЕ ВАРВАРЫ. Я не могу тут жить. Не могу.
На сием этот монолог закончился. Пациент помедлил, а затем потянулся к матрацу, который был на его койке. Он достал старый блокнот и карандаш, и стал листать страницы. Несколько страниц были исписаны какими-то бессмыслицами, несколько —странными рисунками. Взявшись за карандаш, мужчина начал рисовать что-то отдаленно похожее на рисунок на соседней странице. Больше увидеть ничего не удавалось. Все мысли выходили из бедного истерика в виде трансцендентных рисунков. Один он был в камере. Не с кем ему было делиться. 4 когда пробыть в такой казарме и не исправиться ни на йоту. Это надо быть крайне стойким. Но, тем не менее, Антонио, как его звали, итальянец с печальной судьбой, ушел в себя на время, и ожидать от него чего-нибудь интересного не приходилось.

Главные ворота.

- Первый пошел! Второй пошел! Третий пошел!

Тринадцать человек - это уже толпа. Шаги, бормотание, шепот, редкие причитания... обыкновенные звуки толпы. Толпа везде одна, что на оживленной улице, что во дворе психбольницы. Лязг оружия и резкие команды охранников разбавляли этот монотонный гул.
Но даже самые отрешенные лица безнадежно больных людей сохраняли оттенки умирающей способности мыслить.
Лицо пожилого Говарда Райтмана, который попал в середину колонны, дергалось, но как-то неестественно. Опытный врач-психиатр, вроде Кларка Геббе, который и направил его сюда, определил бы, что это не нервный тик. Впрочем, сейчас из тех, кто находился в поле зрения Говарда, ближе всех к стандарту "нормальности" были охранники; а им совершенно все равно, почему дергается лицо Говарда, о чем шепчет следующий за ним сутулый человечек, почему замыкающий колонну здоровяк спотыкается, наверное, уже в десятый раз. Для них все они были просто психами - людьми, которых нужно провести через двор, а там уж пусть разбираются врачи.
Кому-то досталось прикладом. Не хочешь идти в колонне - получай по ребрам, это закон. Первый закон, с которым ознакомились новички. Самые молодые из охранников, еще не смирившиеся, как их старшие коллеги, с рутиной, где-то на подсознательном уровне надеялись на происшествие. Чтобы хоть один псих оказался буйным, взбунтовался, чтобы дошло до стрельбы... но нет, все ограничилось одним тычком прикладом по ребрам.

- Зачем ты это? - взгляд крепкого охранника с солдатской выправкой был сфокусирован на Говарде.
- Что? - неожиданно уверенно для страдающего нервным тиком спросил новичок.
- Зачем ты крикнул "Первый пошел, второй пошел..."?

Говард не ответил, похоже, он и сам не знал. Сейчас его одолевали беспорядочные мысли, с бешеной скоростью проносящиееся через его сознание. Вот почему Говард нервно дергался, словно его било током. Он хотел прекратить это, он мечтал задавить в себе способность мыслить.

В автобусе качало и тярсло. Душно, жарко. Воняет чем-то. Нет, не так как в джунглях... Но похоже. Но там жили демоны в людском обличье... А здесь всего лишь люди, чеё разум забрали мелкие бесы... Бесы... Значит Я смогу ими управлять. Кто же кроме меня, Владыки Бесов? Я вижу тёмные силуэты на их плечах. Уродливые, кривящиеся и шепчущие людям что-то. Бесы....такие сидят и на моём плече...вот только не я их раб, а они оми...рвбы? Слуги? Друзья? Хозяива? Или может быть они давно стали мной? Или я стал ими? Голова болит...нужно сожрать душу...хотя бы водителя...он грешен. Я вижу это по его ауре...вкусная душёнка грешника...мммм...

- Первый пошёл! Второй пошёл! Третий пошёл!

Кто? Кто это кричит??? Ааа... безумец...ещё один раб своих бесов. Нет...ельзя становиться их рабом. Или можно? Может быть нужно? А что сделал я? Подчинил их себе? Стал их рабом? А быть может я сам стал бесом? Или стану? Ммм... хорошо бы...тогда бы я выдернул своего Ангела из Преисподней. Мы вновь были бы вместе...
Но она Ангел...а ты станешь Бесом. Она не станет любить тебя...почему? И куда все спешат? Наверное надо выйти...да, надо...

Пол в автобусе громко звенит под ударами моих каблуков. Да... как будето идёт бой. Извечный бой. Да! Это его отголоски! Это сражаются анеглы и демоны! Да...это звенят их мечи... Дааа....

Сухая земля...может быть я умер и попал в Чистлище? Что за бред! Какое Чистилище! Ад! Тольеко туда мне дорога...В Ад... а этот человек в форме и с ружьём боится... это хорошо. Страх. Он вкусный. Его душа может быть вкусна. Или можно завладеть бесами страха...заставить его служить мне.... да, вполне вариант. Мне нечего сдесь делать...меня ждёт мой Ангел.
- Ты слиышишь, мой Ангел??? Я иду к тебе! Я скоро буду! Я верну тебе крылья!!!

Послышался тихий стон.
Недалеко лязгнула решетка камеры, а затем раздался бешеный визг. Одновременно с этим кто-то залился диким смехом, а кто-то, возомнив себя кукушкой, пытался взлететь с кушетки. Вдруг на секунду хаос и гвалт утих, и святой отец Ричард перекрестился по-католически и поднялся с колен. Спаси и сохрани нас, детей Твоих…
Только что он воздал Богу вечернюю молитву, и теперь пришло время облегчить ношу ближних. Сегодня Ричард обещал принять исповедь у нового знакомого, которого звали Карл. Он был маленький и толстенький, с маслянистыми глазками и плешивой макушкой. А еще он всё время что-то тихонько напевал себе под нос, порой веселое, порой грустное, а порой даже похабное. За похабщину Ричард нередко устраивал длинные проповеди о богомерзкой лексике и о том, как должен разговаривать богобоязненный христианин. В такие минуты у Ричарда вспыхивали глаза, он начинал жестикулировать немного более сильно, чем нужно, и голос его обретал мощь и силу. Карл же становился жалким, вжимался в стену и тихо бормотал слова извинения, а после впадал в транс. Он всегда впадал в транс, когда эмоции перехлёстывали через край.
Но он верил в Бога, и Ричард был милосерден и благосклонен к этому смешному человечку.

Камера Карла находилась недалеко, полминуты быстрым шагом, мимо подозрительно вынюхивающей охраны – и Ричард вошел в камеру. Толстячок сидел на краешке кушетки и облизывал свои пальцы – видимо, на них были остатки обеда.
- Здравствуй, сын мой. – Ричард опустился на кушетку рядом с Карлом и прикрыл глаза. – Я обещал зайти.
- Да. Нет. ДА! Пришел отец-святоша, сейчас он всем поможет. Поможет и покажет, всех по стене размажет! – Карл расхохотался над собственным остроумием, и постепенно его громкий смех стал переходить в тихое нервное хихиканье.
- Расскажет…. Размажет!
Карл вновь залился смехом и вдруг заткнулся, напоровшись на осуждающий взгляд Ричарда.
- Послушай, я хочу с тобой серьезно поговорить. – Ричард говорил мягко, но напористо.
- Пум-пум-пум… хи-хи…
- Карл… - голос святого отца неуловимо изменился, в нём сквозили стальные нотки.
- Ля-ля…
- ЗАТКНИСЬ И СЛУШАЙ, ОТРОДЬЕ ТРАКТОРИСТА И ПРОДАВЩИЦЫ! – Ричард еле подавлял свой гнев. – Или ты больше не послушный сын Его, а дьяволопоклонник, и не желаешь слушать праведных речей?! Я глаголю устами Его! Я – мессия!! А потому ты должен слушать МЕНЯ! – Ричард вскочил и, встав во весь свой немалый рост, навис над оробевшим и жалким толстяком.
- Нет! Да! Да-да! Я тебя слушаю. Не бей. Не надо. Пожалуйста… Нет. Не надо. Или надо? Что тебе надо? Что тебе от меня надо?! Уйди! Я не хочу тебя видеть! – толстяк противно захныкал.
– Прости, Господи… - пробормотал Ричард и несильно ударил Карла в висок. Тот на секунду издал негодующий хрип, а после потерял сознание. Или впал в транс. По его виду уже нельзя было понять, бодрствует он или спит – он полусидел-полулежал на кушетке, и грудь его медленно поднималась и опускалась.

Ричард выскочил из чужой камеры и направился в свою, невозмутимо проходя мимо охранников. У себя в камере он опустился на жесткую кушетку и прошептал:
- Если Ты слышишь меня, Господи! Прошу тебя! Я не могу быть тут вечно! Там, на свободе, люди предаются разврату и дьяволопоклонничеству, и я должен искоренить эту ересь во имя Твоё! – Ричард заговорил немного громче и быстрее. - Мне нужен кто-то, кто думает так же. Мне нужен кто-то, кто верит и хочет отсюда выбраться… Истина не может ждать, а вера быстро угасает. Я разожгу ее с помощью костров, на которых будут гореть еретики! Они будут молить о пощаде, и церковь терпима, но они должны умереть, чтобы своими муками показать путь света чадам твоим. Помоги мне, Господи!..

17.20.
Кроме многочисленных пациентов со ступеньки микроавтобуса спрыгнул высокий молодой человек в старом, поношенном пальто, осмотрелся и потащил свой чемодан по направлению к служебному входу.
Звали его Джонатан Доу, и в "ВулфЛэйк" он приехал вовсе не лечиться, наоборот, этот молодой человек, лишь недавно с отличием окончивший медицинский институт, собирался лечить здешних обитателей. Короче говоря, Джонатан был психиатром.
Добравшись до неприязенного вида стальной двери с узкой смотровой щелью, он несколько раз постучал и, дождавшись появления в щели чьих-то глаз, выдал заранее заготовленную фразу:
- Привет! Я доктор Доу, меня прислали к вам из Нью-Йорка.

(совместно с Walter Blake и Хаос)


Административное здание, чуть позже.

Человек на распределительном пункте лениво и отстраненно сверял списки прибывших, тупо вбивая данные во всевозможные бланки и анкеты, изредка поднимая голову, чтобы спросить у пациентов (или у сопровождающих, если сам пациент был не в состоянии говорить) их имена
- …Уильям Лэнгли.. психоз, попытки суицида, асоциальный склад характера.. средний этаж, 166 камера… Христиан Нейсон, амнезия… его в 18 на верхнем… Теодор Баулов, серийный убийца.. ого.. так, на нижний в 214, только маску на него наденьте…
Закончив вносить очередные анкетные данные, он поднял равнодушный взор на следующего больного, тихо бормочущего себе под нос ахинею о каких-то бесах и ангелах.
- Имя! – голос распределявшего приобрел внезапную строгость и жесткость, выдавая в нем человека, не понаслышке знавшего о военных командах.
- Имя? – человек, казалось, только и ждал этого вопроса. - Асадей! Люцифер! Азазель! Вельзевул! Выбирай любое! Зови меня Ирод, зови Калигула, зови меня Цепешом...хотя они недостойны этой чести! Зови меня просто… так, как будет звать меня весь твой род в будущем - Владыка!..
Охранник, стоявший рядом с ним, заехал слишком разбушевавшемуся психу прикладом по ребрам, отчего тот согнулся и закашлялся. После чего сопровождающий достал бланк из кармана и прочитал:
- Его зовут Виктор Сайбирски.. так, диагноз – маниакальный синдром, считает себя сатаной, наклонности проявляются спонтанно, при наличии особых раздражителей, - охранник тряхнул Виктора, поднимая того на ноги. - Пойдешь на нижние этажи…
- Нет, - распределитель слегка осклабился, - у меня есть идейка получше.. отправим его в 47 к этому святоше Смайлу – пусть перегрызут друг друга.
С этими словами распределитель внес последние данные в базу, а охранник пинками отправил Виктора в сорок седьмую палату.
- Меня зовут Говард Джефферсон Райтман, диагноз – параноидальная шизофрения, направлен на принудительное лечение доктором Кларком Геббе, - раздал над ухом распределяющего тихий, спокойный голос, несколько обескураживший как распределителя, так и охранника, приставленного к Райтману – столь адекватных пациентов в Вулф Лэйк можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Распределитель хотел было хорошенько заехать слишком умному психопату, но лень пересилила возмущение, и он лишь тихо буркнул:
- В палату №58, кажется, оттуда недавно убрали пациента…


Служебный вход, это же время.

Дверь с лязгом отворилась и Джонатана встретил старый толстый охранник, буквально втащивший парня в дверь.
- Документов у тебя проверять не буду, случайные люди не попадают в этот адский загончик, - радушно поприветствовал новоявленного санитара охранник, - пошли, я проведу тебя до отделения медперсонала.
Пока они шли по извилистым коридорам и переходам, охранник рассказывал Джонатану о здешних порядках, о том, как следует себя вести, о таинственном главвраче – в общем, обычный монолог человека, редко видящего новые лица. Наконец, они остановились у двери с табличкой «Администрация», и охранник, пожелав Джонатану удачи, удалился.

- Абаддона не забудь, - шепнул Говард Виктору Сайбирски, еще не оправившемуся от удара. Второй удар прикладом по ребрам, который Говард наблюдал, стоило ему оказаться за воротами Вулф Лейк.

Человек, который вел Говарда в палату, был примером того, каким должен быть охранник психбольницы - каменная стена. Ему бы подошла роль киборга в фантастическом фильме. Говард, казалось, хотел вытеснить его и самому играть эту роль - с каждым шагом по коридору, отдающимся гулким эхом, он выглядел все более спокойным и сосредоточенным. Лицо перестало дергаться, как у страдающего нервным тиком.
Внезапно Говард остановился, нога его дрогнула, словно в его поврежденном мозгу родилась шальная мысль о побеге. Охраннику достаточно было посмотреть на него холодным взглядом машины-убийцы, чтобы донести до него - шаг в сторону означает переломанные кости и пробитый череп.

- Мой палец, - Говард смотрел на свою ногу, будто избегая взгляда охранника. - У меня нет пальца на правой ноге. Несчастный случай. Что-то разболелся.

Открылась дверь, и "киборг" толкнул Говарда в его новую обитель. Палата №58, скорее, напоминала камеру в тюрьме для особо опасных преступников а-ля "отсюда невозможно сбежать". Взгляд Райтмана пробежал по стенам и остановился на здешнем обитателе. Новый сосед Говарда сидел на полу, оперевшись спиной о больничную койку, и что-то увлеченно рисовал в блокноте.

Сунувшись в приёмную, Джонатан наткнулся на суровую секретаршу, преклонного возраста и необъятных размеров, строгим голосом велевшую ему подождать и уселся на довольно жёсткое сиденье. Это место нравилось ему всё меньше и меньше - приёмная скорее напоминала отстойник для военнослужащих в военкомате из фильма про СССР - серые стены, белый потолок, чёткая красно-коричневая линия у самого линолеумного пола и неудобные пластиковые кресла. Единственным более или менее выделяющимся предметом был стол секретарши, гордо несущий на себе не только стандартный компьютер додревней модели, но и небольшой цветок в горшочке, а так же чью-то фотографию в рамочке. Кто был изображён на фото Джон рассмотреть не смог - рамка демонстрировала ему исключительно свой фасад.
Предполагая, что ожидание будет долгим, он вытянул ноги и устремил глаза в потолок. Университет хорошо научил его науке ждать.

17.00, палата №55

- Еще партию психов завезли
- Их тут все больше и больше
- Как думаешь, Шон, у нас появится новый сосед?
- Не знаю, Йон, но вряд ли кого посадят к нам, нас же тут двое, а вот в соседнюю палату могут кого-нибудь посадить.
- И у нас появятся новые слушатели
- Да, этот охранник уже надоел, а соседи не обращают внимания.
- Надо потренироваться в песне
- Ты прав.
- Ла-ла-ла!
- Ля-ля-ля!
Охранник, проходящий по коридору, с трудом удержался от того чтобы не пристрелить Йона и Шона, уже полгода он слушал одну и ту же песню и поверьте, в восторге от нее не был. Жалкие потуги "певцов" явно лишенных всякого музыкального слуха разбудили обитателей окружающих палат. Они начали тихонько матерится и затыкать уши

17.20
- Йон, Йон, проснись!
- Что?
- Новенького ведут.
- У нас будет новый слушатель, может быть, он по достоинству оценит наши выдающиеся музыкальные возможности!
- Надо спеть ему.
- Ла-ла-ла!!!
- Ля-ля-ля!!!
Охранник громко заскрипел зубами и пошел писать увольнительную

(совместно с Walter Blake)
Время 17.40 Камера № 58

Антонио, который бормотал что-то про себя и рисовал в блокноте, услышал звук открывающейся двери. Он мгновенно замолк и устремил взгляд в дверной проход, вжав голову в плечи, от неожиданности. Опомнившись, Чесвик спрятал свой блокнот с карандашом обратно под кровать, и поспешил подняться. Он поправил очки и с любопытством наблюдал за своим новым соседом, который только что вошел в камеру. У круглолицего мужчины было немного удивленное лицо, но он не сказал ни слова, а продолжал молча наблюдать за мужчиной, который похоже был постарше его. Антонио в последнее время отличался молчаливостью при других лечащихся, и никаким образом не собирался начинать беседу первым. Лишь убедившись, что новый заключенный смотрит на него, Чесвик бросил взгляд на свободную койку, которая пустовала уже пару недель и была в нетронутом состоянии.

С безучастным видом Говард проследовал до койки и сел. Не говоря ни слова, он краем глаза стал наблюдать за соседом. Сейчас, похоже, его интересовало все в нем - от очков до рисунка в блокноте. При этом Говард не поворачивал к нему голову, он старался не подавать вида, что наблюдает.

Антонио немного занервничал, и стал почесывать у себя за головой. Он снова сел на пол и стал в упор смотреть на прибывшего взглядом отчаявшегося. Прожив четыре года, Антонио и не ожидал чуда, а в то время про себя пробормотал очень тихим голосом.
-Очередной гиблый человек… В таком возрасте попасть, в такое убогое место. Ну, хоть я буду хоть взглядом сглаживать одиночество. А то и беседой… Сам с собой уже договорился..

Говард хлопнул в ладоши.
- Ха! - он повернулся к соседу и довольно потер руки. - Так ты осознаешь, что находишься в психушке, и чем это чревато?

От неожиданности Антонио попытался подскочить, но стукнулся головой о край кровати и неуклюже сполз на пол. Он тихо заныл, гладя на новичка, вжав голову в плечи.
-Добрый вечер. Я..я..я..
Он запнулся и надолго задумался, говорить ли ему что-нибудь или нет.
- П-п-простите.. Я н-наверное вас немного удивил.. Да я осознаю.. ч-что я осознаюсь в п-психушке и нет дороги отсюда. И не вылечиться. Осознал я это за четыре г-года.
Антонио очень сильно заикался, когда говорил громко. По всему виду было, что его переполняло жуткое волнение.

- Сэр, - голос Говарда стал тихим и успокаивающим. - Вы вполне себе рабочая секундная стрелка. Пусть это вас утешает, без вас эти часы работают не хуже, зато вами можно выколоть глаз. Здесь есть здравомыслящие люди, и вы - один из них. Говорят, мышь может прогрызть скалу, были бы зубы... - Говард снова ударился в метафоры, взгляд его помутнел. - У вас есть зубы?

-Зубы? – Прозвучал удивленный и громкий возглас. – Я раньше не задумывался над этим вопросом. Храню свои я з-з-зуы… черт побери.. Зубы храню на ч-черный день. Знаю только, что много к-крошек, среди моих шестеренок, к-которые мешают работе м-механизма..
Последние слова были произнесены с особой интонацией, немного возбужденно. Антонио внезапно понурил взгляд и сказал тихо. – П-п-прошу п-прощения.. я неад-декватен…

Говард недоверчиво воззрился на соседа. Что-то насторожило его.
- Как вас зовут, сэр? - поинтересовался он. - Ха! Я кое-что вспомнил. Но об этом потом, как ваше имя?

Антонио взял себя в руки и посмотрел прямо в глаза собеседнику.
-Я? Да я… Антонио я. Чесвик… Ч-Чесвик Антонио.… Хотя меня все равно меня не называют иначе как псих. Но я же не такой как они… Я еле держусь тут уже 4ый год. Простите.… Извольте теперь представиться и вы…
Антуан с опаской посмотрел на мужчину, взгляд которого говорил о недоверии.

- Чесвик... вик... Твик... - Говард что-то бормотал себе под нос. - Антонио. Я Говард, и меня называют не иначе как номер... забыл. Где жучки, Антонио? - он хихикнул. - Как быстро началась слежка, да? Шучу. Или нет. Или да. Не обращайте внимания, мистер Чесвик. Я просто беспокоюсь, у меня болит палец. Его нет, а он болит.
Говард встал с койки и медленно зашагал по палате.
- Если что, я к вашим услугам. Здравомыслящие люди здесь должны держаться вместе...

Д-да? П-правда? – Лицо Антонио озарила безумно бескорыстная улыбка. – А то, что п-палец болит, это очень печально. Слежка? О чем вы я вас не понимаю. Тут можно сидеть месяцами и ничего не увидишь, а вы о слежке…. А знаете, может, мы еще сможем даже поговорить, не иначе как попался кто-то интересный ко мне в соседи, у меня раньше тоже был сосед, но он был не особо разговорчивый, но это простительно, потому что он был парализованный. – Антонио вздохнул. Он тараторил так быстро, что даже перестал на время заикаться. Но потом он осознал, что заговорился, резко запнулся и вздохнул. – Добро пожаловать в Вулф Лейк..

А вы бывали на облаке? Когда радуга своим острым-тускло мерцающим лучиком входит вам в венку? А вы бывали на седьмом небе, где можно погладить Его по лысине, и улыбнуться своему отражению? Вот если мало в душе пыльцы фей, то может лучше брать её из воздуха? А проще сразу концентрировать в голове мысли о любви Бога и меня?

Тру след от укола, хотя Бес в маскхалате твердо-натвердо наказал этого не делать. А я тру. В смысле не глагола, а неологизма.

Стены моей камеры-облака искрятся зашедшим солнцем. Это я так говорю, а человек за дверью считает, что тут просто темно. Мне пора спать. Кажется, что это правильно, потому что когда гаснет лампочка - пора спать. Я честно-честно пытаюсь это делать!!! Но не успеваю. Слишком быстро она гаснет и зажигается.

У меня болят глаза. я лежу на холодном полу и открываю, закрываю глаза, в такт рождения и смерти моего солнца.

(совместно с Orrofin)

Административное здание, около 6 РМ.

Дверь в кабинет приоткрылась с тихим противным скрипом, выводя Джонатана из оцепенения. Откуда-то из глубин кабинета раздалось: «Входите!» и молодой врач поспешно поднялся и зашел в кабинет к администратору.
- Садитесь, мистер Доу, - статный человек средних лет, сидящий за письменным столом, указал на кресло напротив. – Нечасто мы видим среди персонала столь юных людей, но тем отраднее наблюдать, что все-таки есть в нашем мире люди, готовые помогать душевнобольным.
Джонатан кивнул и покорно сел в кресло.
- Итак, - администратор потер руки, - стоит представиться – меня зовут Дэвид Хостер, но я не очень-то люблю свое имя, его иногда коверкают, - администратор мягко улыбнулся, потом тряхнул головой и спросил:
- Но, истории из моей жизни Вы услышите как-нибудь во время ночного дежурства, а сейчас, Джонатан, есть ли у Вас ко мне какие-либо вопросы?
- Да, - во рту у Джона мгновенно пересохло, да и дыхание немного перехватывало от волнения, но в целом он держался молодцом. - Я хотел бы узнать, конкретнее свои обязанности, имя непосредственного начальника и, - он замялся, - сколько я буду получать в год?
Дэвид расплылся в улыбке, напоминая сытого кота:
- Вполне закономерные вопросы, Джонатан. В Ваши обязанности будет входить периодический осмотр закрепленных за Вами больных раз в три дня, назначение соответствующей терапии, ну и, если больные будут на что-либо жаловаться, Вы по возможности будете решать их проблемы, или донесете вышестоящему начальству. То есть мне, - Хостер усмехнулся, - так уж повелось, что я давно здесь работаю и беру новичков под крыло. Что до зарплаты... ну, это будет около двухсот тысяч в год, не считая премий. Вполне приличная сумма за такую работу, Вы не находите?
- К...конечно, сэр! - вот тут выдержка изменила Джону окончательно. На такую сумму бывший студент и не рассчитывал. - Когда мне приступать?
- Да хоть прямо сейчас, - Дэвид хлопнул в ладоши, - сейчас, сейчас…
Администратор полез в ящик стола и извлек оттуда несколько листов.
- Вот, в этой папке дела Ваших... подопечных - тут три человека - Говард Райтман, Ричард Смайл и еще кое-кто, но Вам лучше увидеть самому, - Дэвид хихикнул и положил поверх листов бланк контракта, - в любом случае, тут все заполнено, осталось только поставить Вашу подпись, Джонатан.
Джон по впитанной с материнским молоком привычке каждого американца внимательно ознакомился с контрактом, не нашёл там ничего нарушающего его конституционные права и скупо расписался.
- Прекрасно, Джон, поздравляю Вас с началом карьеры в Вулф Лэйк! Вот Вам бланк и памятка, Ваш номер 67, это по коридору за центральным холлом, спросите у охранников, они подскажут. На сегодня можете быть свободны, обстраивайтесь в Вашей комнате, там есть все - радио, телевизор, ноутбук, все удобства. Работка все-таки несколько нервная, так что мы стараемся обеспечить нашим работникам хоть какой-то комфорт.
Уже проводя Джонатана за дверь, Дэвид несколько помрачнел и шепнул ему на ухо:
- И еще, парень. В Вулф Лэйк свои порядки. Не пугайся, если увидишь что-то неприятное. Это наша работа - копаться в дерьме.
Джон несколько напрягся, но потом вспомнил, что место врача - в чумном бараке и выдохнул.
- Я знал, на что иду, подавая документы именно на факультет психиатрии.
- Ну вот и хорошо, - подвел итог Дэвид. - Удачной работы.

Говард не стал нарушать больничный режим в первые же часы своего пребывания здесь. Пока ему предстояло разобраться в самом себе.
Впервые за день он дал волю мыслям. Если до этого Говард старался не думать вообще, то теперь, в спокойной обстановке, можно было закрыть глаза, сидя напротив стены.

В голове Говарда боролись изначальные Порядок и Хаос. Какие-то объемные чертежи, с пометками, будто выжженными на его разуме, были практически идеальны. Но как собрать их воедино и получить общую картину, если тебя постоянно прерывают посторонние звуки? Звуки, которые слышишь только ты. Они собираются в мелодии, а иногда и в слова. Можно было вырезать все то, что теперь пытаешься восстановить в памяти, у себя на теле. Только Говард был убежден - при желании можно снять чертежи вместе с кожей и узнать все, даже не проникая в мозг.
Мозг тоже уязвим. Сыворотка правды давно открыта, и кто знает, какими еще разработками владеют власть имущие? Здесь высшая инстанция - главврач. Лучший сейф для информации - подсознание. Научиться его контролировать значит дать разуму существенную защиту.
Говард покосился на соседа. Придет время, и, может быть, он узнает о чертежах. Важно, чтобы он узнал о них по желанию самого Говарда.

Безопасность и осторожность. Только потом - решительность.

Антонио замер на минуту и поправил треснувшие очки у себя на носу. Он приподнялся с пола и, не отряхиваясь, лег на кушетку, устремив взгляд вверх. Положив ногу на ногу, он молча умостился на неудобную кровать, к которой уже давно приобщился. Запустив руку в карман старых потертых джинс, и извлек оттуда фигурку, вытесанную из камня. Это была фигурка, похожая на шахматного коня, только выполненная в крайне необычной форме. Изображенное животное было невероятной красоты. Голова была гордо приподнята. Весь вид показывал, что это знатная лошадь знатных кровей. Антонио погладил лошадку, но тут опомнился, что он в палате не один, а его сосед, должно быть, созерцает всю эту картину уже давно. Чесвик немного опешил, затем поспешил объяснить.
- Это Л-Лорелея. Эта фигурка у меня с молодости. Я б-берегу ее как зеницу ока…
Антуан запнулся. Он быстро запрятал фигурку и устремил взгляд в потолок. Казалось он впал то ли в транс то ли в кому…

"Дания - тюрьма..."

- Шахматный конь? - Говард присмотрелся к вещице. - О, как я глуп. Этот прекрасный сувенир нельзя использовать в шахматах. Ходить буквой "Г". Ну конечно, буквой "Г"!

Говард перешел на шепот. "Идти предсказуемо, напролом, а потом резко..." - бормоча себе под нос, он встал и направился к выходу.
- Я скоро вернусь, - сказал он соседу. - Береги свою... лошадь, когда-нибудь она спасет тебе жизнь.

Свободное перемещение по камерам означало, что на этом этаже содержатся еще не утратившие человеческий облик существа. Говард искал именно таких. Если бы у него спросили, зачем, он пожал бы плечами и сказал что-то вроде "мне надо с кем-то говорить, или вы хотите добить мой разум окончательно?" Он нуждался в них, хоть и не знал ни одного из них. Очередная навязчивая идея человека, которому грозит полное разрушение разума.
Говард находился в коридоре первого этажа. Некоторые палаты (а точнее, камеры, потому что больница сделана по тюремному шаблону) были открыты. При желании его могли услышать.
А впереди были камеры, камеры... и люди, такие разные... как их собрать в один рабочий механизм?

Совместно с Арктиком

Ричард сидел в своей камере. Прошло уже несколько часов, а он не помнил никого, кто хотел бы отсюда выбраться. Всех всё устраивало. «Ах, у психов жизнь, так бы жил любой: хочешь - спать ложись, а хочешь - песни пой...» вдруг вспомнились ему строчки то ли из песни, то ли из какого-то стиха.
Вдруг он почувствовал странное ощущение, будто мурашки бегут по спине и кожа на затылке стягивается. Его охватило странное возбуждение и пришло некое просветление разума.
«Жди».
Ричарда затрясло. Это Он! Он дает указание ждать. Он знает, что нужно делать. Он поможет.
«Жди. Уже совсем скоро. Жди».
Ричард перекрестился. Его просто переполняли эмоции, сила и вера. В такие моменты святой отец был уверен, что сможет абсолютно всё.
Ричард ждал.
А события, как всегда, не заставляли себя ждать.

Коридоры были полны психов с пустыми глазами, слюнявыми ртами и невнятной речью. Виктора вели двое санитаров-громил, которым место в уличных бандах, а не в больнице.
"Бесы...Абаддон, сколько бесов! Гнилое место...хуже кладбища. Там покой, там мир...а здесь...мёртвые умы...умирающие и разлагающиеся...царство бесов. Царство тьмы...моё царство...Нет! Нет! Я не должен здесь оставаться...мой Ангел...она вновь будет летать...я найду способ...найду...найду... Дверь... ещё одна серая дверь. Но за ней....псих? Не-е-т-т-т чую...чую... Разум не мёртв...и не жив. Он дремлет...он...жаждет...ДА! Свободы! Да-а-а...» - пронеслось в голове оккультиста. Дверь открылась и он шагнул внутрь, навстречу своему новому соседу, на которого уже стал возлагать большие планы.
Какая тесная комната… убого. Аскетично. Два на два метра, да жесткие койки. Зарешеченное окно да параша в углу. От одного вида камеры Виктору захотелось выть. Это так напоминало ему клетку…там, в джунглях... с трудом он отогнал воспоминания.

Дверь камеры со скрипом отворилась, и в камеру вошел высокий, чуть худощавый человек. У него был облик отъявленного убийцы – татуировки по всему телу, на лице пирсинг, который был сделан не всегда удачно. Особое внимание сразу привлекали глаза – это были глаза настоящего зверя, серые, наполненные жестокостью и ненавистью.
Ричард внимательно его рассматривал и ждал. В детстве он усвоил от отца: кто приходит в гости, тот первым и здоровается. Этого простого правила придерживались все послушные христиане, хотя этот тип не было похоже на человека, который по воскресеньям ходит в церковь ставить свечки за здоровье больной бабушки.
Но каждое правило имеет свои исключения.
Бог сказал «Жди» - и Ричард дождался.
- Здравствуй, сын мой. – исповедник чуть склонил голову в знак приветствия.
- Ты что, проповедник? – «Откуда это удивление в моём голосе? Бесы неуверенности, пошли прочь! Я вам не добыча, я вам хозяин!» - думал Сайбирски.
-Да. Скажи, как тебя зовут? - Ричард внимательно смотрел на всё еще стоящего сокамерника. Тот казался несколько напряженным.
«Вельзевул помоги! Меня занесло в одну камеру со святошей! Асмадей сожри его душу! Я его убью.. да-а...Нет! Тогда мне не выбраться! Тогда мой Ангел может меня не дождаться... о-о-о-о, мой ангел, на какие муки я иду ради тебя! Мой Ангел ..это всё...всё что было, есть и будет - это всё для тебя!»
- Меня зовут Виктор...и бесы зовут меня Владыкой...святоша...
«Да, надеюсь, он почувствовал весь яд последнего слова? Надеюсь...»
Ричард вдруг заулыбался и начал терять к "владыке" всякий интерес.
- Сын мой, я видел многих таких, как ты. Твои бесы – это гнев, пьянство и жажда убийства. Если захочешь, я приму у тебя исповедь. Потом. А сейчас мне пора. Располагайся, вот твоё ложе, - Ричард указал рукой на прогнувшуюся койку с торчащими пружинами, а сам встал и вышел из камеры. Ему нужно было подумать в одиночестве.

- Исповедь? ИСПОВЕДЬ… где был твой Бог, святоша. Когда нас заживо жрали колдуны? Где он был, когда насиловали Его Ангела? – проговорил в закрывающуюся дверь новичок. А потом тяжело плюхнулся на кровать и пустыми глазами уставился в потолок.

Ричард вышел в коридор, прошел несколько десятков метров вдоль камер, под завязку набитым заблудшими душами, и остановился, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Кто этот человек, которого подселили к нему в камеру? Убийца, у которого руки по локоть в крови невинных жертв? Похож, похож. Жертва обстоятельств, как и сам Ричард? Вряд ли. Смайл твёрдо знал, что всё вершится по воле Господа. Ричард попал сюда по воле Его, и выберется с помощь господней. Но зачем, господи, зачем к нему подселили этого человека, похожего одновременно на серийного убийцу и на участника какого-то антихристианского культа? Количество наколок и богомерзких оккультных символов на коже нового сокамерника только укрепляло уверенность Ричарда в том, что он не разделяет веру святого отца. Но он определённо хочет жить.
Этот человек назвал себя «Владыкой» и говорил что-то про бесов. Разумеется, это просто смешно. Поговаривают, что на нижних этажах каждый третий считает себя как минимум люцифером. Бог с ними. Главное не пропустить истинное зло, а эти люди, которые возомнили себя падшими ангелами, обретут истинную веру на небесах. Но, разумеется, только после длительных мук здесь, на земле.
Если этого оккультиста посадили с ним в одну камеру, значит так было угодно Ему. Пусть. Ричард не собирался оспаривать мудрость господню, ибо сам Ричард – лишь тень от тени господа. Быть может, этот человек еще покажет свою светлую сторону, а, быть может, нет. Не важно. Важно то, что Ричард, кажется, приметил себе одного, быть может, временного, союзника.

Комната, отведённая Джонатану начальством оказалось, хоть и небольшой, но вполне себе пригодной для жилья и даже удобной. Мебели было всего ничего, но расставлена и подобрана она была так грамотно, что кроме банальных необходимостей влез ещё и письменный стол, за которым доктор Доу сейчас и восседал, изучая полученные истории болезни. Первые два пациента были ему вполне интересны, он читал их дела внимательно, делая карандашные пометки на полях, но вот только взгляд его всё время так и норовил дёрнуться в сторону третьей папки, нарочито отложенной в сторонку.
"Мистер Хостер советовал мне сперва посмотреть лично...ну что же, он опытней, ему виднее!" - подумал Джон, надел белый халат и направился в палату номер 88.
Это оказалось угловое помещение, да и расположенное, к тому же на самом верхнем этаже.
"Хм, словно стремились загнать в угол, - отметил он. - Возможно следует подать прошение о переводе в другую палату"
Джон открыл дверь прилагавшимся к истории болезни ключом и вошёл внутрь.
- Здравствуйте, - попривествовал он существо, больничная роба которого скрывала даже его пол. - Я Джон Доу, ваш новый доктор. А как вас зовут?
Он был готов к проявлениям агрессии со стороны пациента,а потому далеко от двери не отходил и дверь не закрывал. Уж что-что а это в них вбили хорошо...

-Хей-хой.
Толи поприветствовали доктора. А может быть представились. Черт поймешь этих докторов. Вот что можно ответить темному эльфу?Эти поклонники пауков очень опасные люди. А этот явно пришел меня обидеть. Даже дверь не закрыл, что бы после того как напакостит - убегать было быстрее.
Бу!!!
- Анасси.
После некоторого молчания было добавлено к ранее сказанным "хей-хой".

"Убегать быстрее" - это кривая фраза или нет?

Изгибаюсь в такт звуков.
-Убегать быстрее.
Задумчивый взгляд на белый халат.
- Не звучит?

Видя, что ожидаемой агрессии не последовало, Джон закрыл дверь и подошёл на шаг ближе. Он всё делал по правилам - плавные мягкие движения, доброжелательное выражение лица, руки повёрнуты ладонями к собеседнику. Поза максимального доверия, на языке тела.
"Что значит Анасси? - думал он. - Это имя такое? Блин, да какого же оно пола?!"
- Вполне неплохо звучит! - несколько неуверенно ответил он. - Вы не против. если мы немного побеседуем с вами?

Я внимательно смотрю на его ладони.
Я в первый раз вижу человека с таким телом. Я не понимаю, но догадываюсь. Есть три варианта.
Я называю их в слух

- Ты такой по жизни. Вывернутый.
- У тебя на ладонях глаза, но сейчас они закрылись. Шпионы спят.
- ФаерБол!

Развожу руками, предлагая выбрать вариант. Ведь не один нормальный человек не станет выворачивать так ладони. Это неправильно. Криво. Чокнуто.
...ах, он бедняжка!...

"Шизоидный тип мышления...Шизофрения? Вряд ли, слишком ациклично."
- Нет, мне просто удобно так стоять, - Джон пожал плечами и сложил ладони вместе. - И всё же, как мне вас называть?
Уже сейчас было ясно, что этот пациент существует в своём мире и логика у него тоже своя. Единственный шанс получить хоть какие-то ответы от него - это зацепить внимание на конкретных вещах.
"Что ж, попробуем!" - молодой доктор был полон решимости.- Для начала узнаю, как его зовут."

Верхние этажи, 6-02 РМ.

- Шесть вечера. Верхнему этажу – время ужинать. Выйти из палат и отправиться в столовую. По дороге не предпринимать никаких агрессивных действий, не собираться группами, руки держать на виду, - искаженный динамиками до хрипоты голос оповестил всех находящихся на Верхних этажах о том, что пора поспешить в столовую. – Правила и распорядок вы все знаете. В случае возникновения конфликтных ситуация они будут решаться на месте охранниками и медперсоналом.
… Из камер потянулись обитали Вулф Лэйк. Кто-то, наиболее адекватный, шел, болтая о чем-то с сопалатником, кто-то тихо плелся, косолапя и бормоча себе под нос, кого-то подталкивал охранник. Нестройное шествие однообразным киселем серых роб с мелкими вкраплениями белых халатов и камуфляжных жилетов текло в административное здание, через холл в столовую.
- Как обычно, времени вам всем – двадцать минут, все не успевшие останутся голодными. После вас идут Средние этажи, - металлический голос из динамиков вновь напомнил о своем существовании. – Персонал Вулф Лэйк желает вам приятного аппетита. Напоминаем, что после ужина все возвращаются в свои камеры, не выходят на прогулочный двор, не скапливаются у окон и медицинских кабинетов. Все необходимые лекарства получаются в индивидуальном порядке.
На сим динамик с легким щелчком выключился, а запаздывающие поспешили в столовую.

Медленно, плавными движениями подхожу к эльфу в плотную. Не на растояние поцелуя, но близко-близко.
Джон несколько напрягся, но не отстранился, пациент не выглядел опасным, даже по сравнению с ним.
- Как мне вас называть? - ещё раз спросил он.- Скажите мне.
- Ня? ммм.... Если тебе всё-равно как называют другие, а хочется чего-то своего....мммм.... то....называй...
Вспоминаю начало нашего знакомства. На языке вертится "Лилит", но знаю, что с этим шутки плохи. Вспоминаю второе слово. Подойдет!
- Называй Анасси.

Успокаивающе глажу эльфа по волосам.
- Успокойся. Всё будет Нормально. Честно-честно!
Затем медленно произношу, помогая себе жестекуляцией.
- Повторяй: "Я стою. Всё хорошо. Сейчас я стою. Но могу сесть если захочу. Сейчас не хочу, поэтому стою. Мне удобно так стоять. Всё хорошо. Я есть. Я вошел в эту дверь и могу выйти. Я не сижу в этой клетки. Я не сижу на стуле. Я не сижу в луже. Я стою."

Вот это для Джона оказалось несколько слишком. Да. он знал, что так нарушать первый диалог с пациентом, но оставаться здесь, с существом, которое его успокаивает было уже выше сил молодого врача.
- Спасибо, большое, Анасси, но мне пора идти, он отшагнул от пациента, с трудом борясь с желанием побежать. - Я ещё зайду сюда, хорошо? Чуть-чуть попозже.
Последнее он говорил уже стоя на пороге палаты.
- Всего вам доброго! - сказал он и закрыл дверь.
"Боже мой и мне с этим работать!" - он привалился к стене. - "Да кто тут кого лечит?!"
С трудом оторвавшись от стены Джон поспешил в свою комнату. Случай был слишком сложный, и необходимо было почитать историю болезни.

(совместно с Арктиком)

"Тогда весь мир - тюрьма."

Говард услышал обрывки фраз, а затем из камеры дальше по коридору вышел человек. Когда тот остановился и оперся на стену, Говард, недолго раздумывая, решился подойти.

- Эээ... сэр, - начал он, - я могу называть вас "святой отец"?
- Можешь, сын мой. - Смайл полуприкрыл глаза и легонько улыбнулся.
- Отец, я хотел бы покаяться. - Говард обернулся, словно проверяя, не слышит ли кто. - Грешен я, оттого и попал сюда.
- Я рад помочь, - лицо отца-исповедника стало серьезным. - Но тебе не кажется, что каяться лучше тогда, когда нас не слышит никто посторонний?
- Тогда придется ждать вечно, нас всегда слышат, здесь все прослушивается. Сохранить тайну исповеди тут невозможно...
- Ты прав.

"Грешник" понизил голос до шепота.
- Мы можем их обойти. Если все время говорить шепотом, - выдержав паузу, он кашлянул и продолжил. - Отец, я грешил там, снаружи, за это волею Всевышнего попал сюда, но и здесь не могу остановиться.
- Откройся мне. Господь всемилостив, он прощает всё. Я помолюсь за тебя. - Ричард замолчал и вопросительно посмотрел на собеседника. - Начни со своего имени, сын мой.
- Говард. Говард Райт...

Хриплый голос, объявивший ужин, прогремел по коридору.
- Времени нет, отец, надо спешить. Я должен покаяться прямо сейчас, отец! Я пронес в это земное чистилище оружие! Не спрашивайте, как я это сделал, но охрана ничего не заметила... орудие убийства лежит у меня под матрасом... я не чувствую ответственности ни перед кем, а только перед Господом...
Поток обитателей больницы подталкивал Говарда и проповедника к лестнице. Говард счел разумным присоединиться к толпе.
Ричард внимательно поглядел вслед Говарду Райту, пробормотал что-то вроде "это не грех, сын мой, это не грех..." и тоже влился в толпу, направляющуюся в столовую.

Ему тоже на меня наплевать.
Он прекрасно слышал, что сейчас можно получить пищу. Он знал, что это зовут меня и всех тех, кто находится на этом этаже. Интересно, а он сам может дойти до столовой, отстоять очередь и даже поесть за двадцать минут? Врядли. Но это и неважно, ведь ему наплевать на меня.

Я стою лицом в угол и думаю об этом.

Почему всем наплевать? Что плохого есть во мне? Почему? Что за омерзение было на его лице? ...Очень грустно.

И безумно обидно.

Услышав громкий, металлический голос из рупора, Антонио отвел глаза от потолка. Для него не было особой новизны ни в чем сказанном, и прием пищи стал уже привычной процедурой за 4 то года. Он не спеша, поднялся с койки и поплелся на ужин. Старожилам было известно, что как не спеши, все равно вольешься в толпу и будешь на равных условиях с каждым. Выйдя из палаты, Антонио мелкими, частыми шажками продвигался к столовой. Он ковылял довольно неуклюже, здороваясь со всеми знакомыми, не забывая при этом заикаться и переходить из одного тона в другой. Под строгим взглядом охранников Чесвик замолчал, и весь остаток пути проделал молча. В столовой он получил обычную порцию пищи, и проследовал за столик, за которым обычно ужинал. Все было, как и прежде, но Антонио так не казалось. Он чувствовал себя чужим, и обстановка его угнетала. Так же как в первый день, когда он сюда попал…. Чесвик закатил глаза, но тут же убрал все свои эмоции и стал поглощать пищу. В этот момент он был похож на какого-то робота без единой эмоции.

Несколько дней спустя.
С того момента, как очередной автобус привез в Вулф Лэйк очередную партию душевнобольных, а доктор Доу приступил к выполнению своих обязанностей, прошло несколько дней. Небольшая встряска для застывшего во времени персонала больницы – и все пошло как обычно. Психи бродили по этажам, санитары и врачи принимали больных, охранники все так же беспристрастно и меланхолично вышагивали по периметру больницы, сжимая в руках холодную сталь винтовки. Все ту же еду накладывали во все те же тарелки, все теми же таблетками пичкали больных, все так же доносились крики из карцеров Нижних этажей, все так же жуткий смех Саймона раздавался в глубине больницы, подобно грому.
Все так же усердно молился в углу палаты молодой Смайл, Чесвик все так же изрисовывал огрызком карандаша свой блокнот, все так же грустил обитатель палаты №88, изредка поглядывая из окошка камеры на серый мир своими печальными глазами.
В голове у немолодого человека, привалившегося к стенке чуть сзади кучки психов, смотревших старый телевизор, оформлялся План. Это должна быть блестящая партия, все фигуры уже выбраны, осталось только расставить их по местам и сделать первый ход...
Но сначала, нужно выяснить еще несколько деталей…
- Время осмотра! Просим пациентов направиться на осмотр к своим лечащим врачам в административное здание.
Райтман взглянул на настенные часы, показывающие 01-30 РМ, и слабо улыбнулся. Паззл обещал сложиться в довольно интересную картинку…

"Половина первого... Такой же скучный день, с этой жалкой горсткой психов. Размазать бы их об стенку и все дела, все равно они здесь пожизненно!" - думал про себя Саймон, самый ужасный охранник лечебницы. "Опять в это подземелье. Опять эти создания в которых ничего не осталось."
Саймон вышел из административного здания, как раз в то время, когда начинался осмотр больных. Стройной цепочкой плелись они к лечащим врачам. Каждый из них на вид обычный человек, пока не присмотришься или не вслушаешься к ним. Но один из них, особо не понравился Саймону. Не даром его прозвали Цепным Псом. Это был немолодой, худощавый мужчина, лицо которого странно подергивалось. Саймон подошел к нему и прочел у него на груди имя "Говард Райтман".
"Ммм... Даже фамилия у него правильная..." - подумал Саймон.
Говард остановился и начал смотреть на охранника.
- Ты! Не вздумай что-либо натворить! Иначе я тут же сотру тебя в порошок! - прошептал Саймон больному на ухо, легко подняв его за грудки и так же легко опустив. - Я все буду знать...
И Цепной Пес ушел к себе на нижние этажи.

Работа-работа-работа, Джон буквально тонул в ней. Он только что не побуквенно изучил истории пациентов Райтмана и Смайла , но даже не прикоснулся к делу Анасси. Слишком уж был это не простой случай в его практике, чтобы подходить к нему с обычными методами.
"Что же, - молодой врач допил чашку кофе и с хрустом потянулся. - Пожалуй я готов по крайней мере к посещению Райтмана и Смайла.
Поднимаясь на этаж, где должен был находиться Говрад, доктор Доу ещё с лестницы услышал резкий. лающий голос Цепного пса.
- Мистер Вирхов, - остановил он охранника, столкнувшись с ним на лестнице. - Был бы вам очень признателен, если бы впредь вы не нервировали моих пациентов без повода. Я не учу вас делать вашу работу, но не мешайте мне делать мою!

Чесвик сидел на стуле, повернувшись спиной к телевизору. Он уже успел привыкнуть к новоприбывшим, которые, кажется, тоже уже обживались. Чесвик глядел в стену, поверх очков и лицо его было в тот момент каменным. Ему не было дела до тех, кто смотрел телевизор. Услышав резкий голос охранника, он подскочил и скорчил жуткую мину, от громких голосов у него разболелась голова. Он отошел подальше от людей и начал напевать про себя непонятную мелодию. Рука то и дело тянулась к карману, где лежал огрызок карандаша. Он повернулся и подошел к одному из больных, и устремил свой взгляд ему в глаза. Антуан долго молча смотрел, выжидая реакции. Затем резко отвернулся и пошел прочь…

- ... Я не учу вас делать вашу работу, но не мешайте мне делать мою! - сказал Саймону молодой психиатр. Охранник изучающе посмотрел на доктора.
- Слушай, док. Ты здесь новенький, а я проработал много времени. Эти больные, как мины замедленного действия, когда-нибудь, но взорвутся. Я бы посоветовал вам быть осторожнее с Райтманом. От него веет неприятностями. Я это чувствую... - последняя фраза была сказана шепотом. После чего Саймон развернулся и зашагал дальше к себе, на нижние этажи.
- Здесь нужно быть внимательным, иначе они завладеют вами, - сказал охранник, обернувшись. - Удачи, док.
И Цепной Пес оставил Джона наедине с мыслями.

-Спасибо, - невнятно ответил Доу.
Что-то в словах охранника заставило молодого врача напрячься. внутренне собраться. Впрочем, в коридор он вышел внешне абсолютно спокойный и даже слегка улыбающийся.
"Для начала займусь-ка я Говардом Райтманом!" - подумал доктор и направился к комнате пациента.
Работая над историями болезни двух своих пациентов, он уже учёл урок, преподанный ему Анасси и решил постараться быть естественным. Для начала во всяком случае.
- Мистер Райтман? - осведомился он, после стука зайдя в палату. - Здравствуйте, я Джон Доу, ваш лечащий врач.

Набор Миниатюр, пока мастер...ФЫР!!!

9*//****////



Джонатан Доу.

Мистер Свитч любил вызывать подчиненных в авральном порядке, при чем не скупился при этом на крепкие выражения. В целом, должность директора позволяла ему многое, но всему есть придел! Что значит «тащи сюда свою сочную задницы, да поскорее, а не то практика будет в патологоанаторск…» черт..ну и словечко. В любом случае, директор вызвал к себе в кабинет для какого-то разговора. И это или новое задание, или выговор. Шучу, конечно, насчет «или».
А вот и дверь.
Как бы «тук-тук». Как бы «войдите».
Почему-то все начальники это огромные боровы со свиными узкопосаженными глазками. А еще пиджак обязательно мятый и в каких-то белых пятнах. Свинья-свиньей. Начальник. И кабинет подстать ему. Хлев.
Но не тебе тут жить, выслушать, промямлить что-то раболепное как обычно и скорее-скорее прочь из этого ада.

- Почему так долго?! У нас тут марафонские дистанции?! Или вы считаете, что ваш бутерброд с сардинками важнее здоровья наших пациентов?! Я требую объяснения столь идиотского опоздания!

********************//////////////**********


Антонио Чесвик

Антонио Чесвик сидел на печи. Мультики смотрел и жевал калачи. В дверь постучали три раза подряд. В палату ввалился целый отряд.

Отряд состоял из какого-то незнакомого врача и какого-то незнакомого охранника. А в этом мире вообще есть знакомые?
Щелчок выключателя и диафильм, который тебе показывают за хорошее поведение, прекратился. Сволочи. Калачи тоже отобрали, потому что тебе не положено. Ты вообще откуда их взял?! Потом разберемся. Сейчас время сеанса. Ну.. не время, но сеанс будет. Это обычный доктор в обычное время, а необычный – в необычное. У нас тут не забалуешь!..Ладушки?

- Привет, Антонио, ты меня знаешь?
Начал незнакомый доктор, когда охранник вышел, оставив вас наедине. В руках у доктора был какой-то чемоданчик. Из крокодиловой кожи. Наверняка, этот крокодил очень страдал, когда с него её сдирали. Хотя, об этом вечером. Ты ведь не забудешь? Ты будешь помнить его вопли? Будешь?!


/////////////******************************


Саймон Вирхов, «Цепной Пес»

Его зовут Свитч. Он директор. Он дает приказы.

- Саймон, я очень доволен твоей работой. Я подумал, что пора бы тебя хорошенько наградить. Ты здоровый и полноценный, а значит тебе нужна женщина. Что скажешь, Пес?

В далёком студенческом прошлом, в числе прочего, Джон получил хороший урок - никогда не спорь с начальством - себе дороже выйдет. Другое дело, что молчать тоже не стоит - съедят и не заметят, так что выход один.
- Прошу прощения, сэр! - ответил он покаянно. - Я разбирал истории болезни моих пациентов, сэр. Слишком увлёкся работой.
Теперь оставалось только ждать ответа начальства.
"Послал же Всевышний холерика в шефы!" - одновременно с этим неприязненно подумал Доу

- Ну...раз ты так увлекаешься работой - видно, что он издевается - то я её тебе добавлю. Ознакомься.

И перед тобой ухнула увесистая папочка малинового цвета.

"Клерк Брэк.

Социально опасен. Хитер, неадекватен. Не имеет тормозов. Убьет за шоколадку. Истеричен. Часто шутит не в попад. Любит машины. Любит рисовать. Не любит чужое пение. Любит своё. Жаден.Щелкает пальцами. Ест вафли."

и дальше в том же духе.

- Ознакомился? Тебе нужно встретиться с ним и провести исследование. Выяснить что он за тип, что у него на уме. Стадию и тип болезни. Сильно подозреваю, что жлоб писашвий ему резюме сильно преувеличивает. И вообще, почему мне приходится тебе каждый раз объяснять твою работу?!

- Конечно, сэр, - вежливость доктора Доу похоже и сама не ведала границы своей прочности. - Произведу диагностику, напишу отчёт. В какой палате остановился наш новый пациент?
Джонатан старательно избегал слова "камера" применительно к помещениям, где содержались больные. Атмосфера ВулфЛейка и так слишком сильно напоминала тюрьму для несовершеннолетних, чтобы усугублять её ещё и этим.
"Скоро я сам сойду с ума здесь, - уже далеко не впервые подумалось доктору. - И изменится только помещение, где я нахожусь. И работы станет меньше. Хм, а ещё говорят, что плохо быть сумасшедшим!"
Он отогнал от себя эти мысли и принялся ждать ответа начальства.

Сантино Сфорца


Этот безумный-безумный мир. Ты четко знаешь, что ты всё еще в той супер-пупер дурке. Вот только, может они признали твою гениальность? Хотя какой-то провал в памяти. Точнее провала в памяти нет.

Ты лег спать в своей больничной палате. Это помнишь четко.

- Тик-так. Тик-так-так-ти…так

Открыв глаза, ты видишь незнакомый потолок. Повернув голову, обнаруживаешь свою физическую оболочку в какой-то квартире. Весьма опрятной и милой, с несколькими комнатами (судя по дверям), а так же с запахом одиночества.

- Тик. Так. Тик. Так….Тик.

/////////***************
доктор Доу



- В особой. Мы недавно закончили монтаж новой камеры. Конечно жаль, что вам нет дел до дел нашей прекрасной лечебницы, но всё же странно, что вы не слышали о ней. Хотя ладно. Я так и думал.

Как-то он лениво уже зубоскалит. Видно пожрал недавно.

- Я не настолько Зверь, что бы посылать …вас..по плану здания. Хотя стоило бы, может были бы в курсе. Надеюсь, тот факт, что наш штат пополнился парой очень профессиональных охранников, не ускользнул от вас? Уверяю, что когда лечишь таких законченных ублюдков как Сантино Сфорца или Брэк – охрана занимает не последнюю роль. Если нет вопросов, то можете идти. Где пост А, вы знаете, а дальше вас проведет кто-нибудь из наших новых супер-звезд.

- Да, сэр, спасибо, сэр, - заученной скороговоркой ответил Джон и быстро эвакуировался из кабинета начальства.
Он терпеть не мог своего шефа в первую голову за то, что тот устраивал выволочки ну совершенно на пустом месте. Казалось, что это просто доставляет ему удовольствие вот и всё.
"Старый хрен, с комплексом неполноценности!" - зло думал доктор, подходя к посту А.
- Привет, парни! - сказал он. - Нужен ключ от новой палаты...шеф отправил к тамошнему постояльцу...

Подойдя к посту А, ты обнаружил, что парень-то всего один. Да и тот незнакомый. Огромный, с тупой мордой. Чем-то отдалено смахивающий на твоего и моего шефа. По всей видимости это один из новых охранников. Ууу…кабанище!
Обычно на постах дежурили по двое, но это прежних охранников. Они и меньше этого в размерах. «Два в одном!». Вспомнился почему-то идиотский слоган. Возможно из-за того, что глаза Адольфа, а именно так звали охранника, если судить по какому-то самодельному бейджику, глаза Адольфа катастрофически напоминали отблеск лужи воды на полу общественного туалета. Знаешь, такое почти незаметное поблескивание в котором преобладает желтый. И хотя эти лужицы очень трудно заметить под постоянно моргающей лампой, но ты всё равно старательно вглядываешься в пол, пытаясь в них не вляпаться. Почему-то сравнение с водой внутри толчка казалось тебе не уместным, в отличие от этого. Наверное, потому что внутри хоть изредка бывает буря, а в глаза Адольфа виделось лишь тусклое свечение с желтым оттенком.

- Тут так не покажешь. Провожу. Особое ведь для особых, это как страус головой в песок. Учти, дорога длиннииии..длиная. Оргазм не тянет?

Вдохнул глубоко, сколько воздуха смогло поместиться в легкие... и выдохнул. Раз дышит - значит жив. Раз жив - значит одной ногой через порог на свободу. Не меньше... Сел и огляделся... местечко то отвратное ! Боль, болезни и страдания. Это витает в ауре воздуха и оседает пыльцой издевательства на всем здесь ! Сфорца встал, потянулся и тихо рыкнул. Он был голоден и зол, очень. Бетонная коробка с железными прутьями, его не выпустят отсюда но он сам уйдет, обязательно... Туда где свежий ветер несет ему послания Древних, туда где растут все эти удивительные травинки и былинки что таят в себе тайны недоступные этим идиотам ! Удар кулаком о стену, сбросил постельное белье на пол и пнул дверь со всей силы, так что все кто находился в радиусе дюжины метров это должны были слышать обязательно...
- Я требую адвоката ! Медицинской комиссии !
Отступил, картинно руки развел и улыбнулся стенке, такой безучастной ко всему...
- Я же совершенно здоров...

Антонио тяжело вздохнул, и поправил очки у себя на носу. Ну неужели? Неужели не будет покоя.. снова… Повернувшись к доктору, он скептично на него взглянул и не спешил с ответом…Он неспешно поднялся и смотрел на доктора немного безумными глазами, в которых, правда до сих пор была доля здравого разума.
-Здравствуйте, доктор. – Пробормотал Чесвик, глядя куда-то в сторону. Говорил он неразборчиво, и понять его было относительно сложно.
-А почему вы прервали мой сеанс? У меня график. Я начинаю себя плохо чувствовать, когда нарушается мой график. – У Антонио легонько подрагивал правый глаз, но тем не менее он пытался сохранять спокойствие. Далее больной замолк и поник, оставив без ответа вопросы доктора. Взгляд его был устремлен в ноги доктору.

Сантино Сфорца

Бетонная коробка?! Прутья! О, милый Сантино! Скорее!!! Скорее! Вырветесь из оков ваших кошмаров!
От удара ногой, дверь естественно распахнулась.

Ванная комната, приветливо улыбнулась тебе. Ничем не примечательная ванная комната. Ванна, душ, раковина, корзина с грязным бельем, шкафчик со всякими принадлежностями, водогрей, полотенце, фотография Кеннеди на стене.


- Тик-так-тик-так-тик-так-так

Неслось из противоположной комнаты.
Больше никаких звуков.

Перед тобой - ванная комната. За спиной - гостиная. Белье скинуто на пол. Телевизор выключен. Видеомагнитофон презрительно смотрит на тебя красным огоньком. Два пульта гордо высятся на книге "Камасутра". Шторы задернуты, но это и не важно, ведь в это время суток еще темно.
Шкафы невзрачно стоят вдоль стены. Левый и правый, иначе и не назовешь. Твоя кровать и два стула. На одном недочитанный комикс про Мурзилку. Второй пуст.

///////////////////////*******************

Антонио Чесвик

- Кто тебе сказал, Антонио, что ты начинаешь себя чувствовать хуже когда нарушается табличка со стрелочками?

Смотрит на ванную комнату перед собой будто это не святилище чистоты и личной гигиены а преддверие ада. Он заснул в больничной палате а проснулся в квартире. Какого... ?! Почему ?! Это новая игра врачей-недоучек... Они хотят свести его с ума, лишить разума и навечно запереть в этой клетке полной змей ! А может... Сантино шагнул в ванную, боязливо коснулся раковины, холодная... ну нет ! Если он и сошел с ума действительно то видимо окончательно и бесповоротно, всё такое реальное... Вернулся в гостиную и прошел кругом по ней. Хочется пить и есть. Нервы на пределе. Охранник в прошлый раз отобрал расческу. Сел на постель, закрыл лицо руками и принялся считать... медленно... считать цветочки белены... нужно успокоится и если квартира в которой он нереальна то она исчезнет или что то в ней изменится а если нет... рано или поздно сюда кто нибудь прийдет...

Антонио нервно поежился, но потом снова стал относительно спокойным. Он устремил свой взгляд, под которым становилось немного не по себе, на доктора. Чесвик знал, что доктора обычно не приносят вред пациентам, а лишь разговаривают с ними… И за что не любил Чесвик докторов, так это за то, что они выписывали ему принимать всякую гадость.
-Странное определение, доктор, вы даете… Стрелочки и бумажечка… Вот для вас это стрелочки и бумажечка, а я по этой бумажечке живу.
Антонио напрягся, но сдержался и снова замолчал, устремив себя и свои мысли вдаль.

- Саймон, я очень доволен твоей работой. Я подумал, что пора бы тебя хорошенько наградить. Ты здоровый и полноценный, а значит тебе нужна женщина. Что скажешь, Пес?
Вирхов немного удивился, но на лице его это не отразилось. Он давно научился не показывать свои эмоции, наказывал психов со спокойным лицом.
- Давно пора. А то хожу здесь, среди этих уб... душевнобольных, - прорычал Саймон, вкладывая в последнее слово всю свою злобу, - Отдых нужен каждому, даже мне.
"А откуда женщина? Неужели кто-то из больных?" - подумал про себя Пес, но вслух ничего не сказал.

- Идёмте, - доктор Доу решил проигнорировать странную фразу про оргазм.
Почему-то за его мозг до странного крепко уцепилась мысль о том, что особое - это для особых.
"Как страус головой в песок", - отстранённо крутилось в голове Джонатана, пока они с охранником шли по длинному, ярко освещённому коридору, напоминавшему скорее о тюрьме, чем о больнице. Впрочем, где проходит тонкая грань между этими понятиями?

Сантино Сфорца

Прошло два часа.
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так
- тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так.тик.так

если два часа слушать…то на разные голоса получает.

-------------//////////////////////

Антонио

- Расскажите, пожалуйста, подробнее про «живу по стрелочкам»

Доктор заметно оживился, достал из кармана блокнот и карандаш. Приготовился записывать.

Как-то банально, но ведь это доктор?

***///

Саймон

- Всё будет. Сейчас надо будет доставить одно особо опасное существо в один особый. Так вот. Ты ведь не думал, что знаешь всё? Пришло время узнать чуть-больше. Наша больница – это одна из. Я не буду рассказывать тебе то, что ты, в силу своей ограниченности не поймешь, важно лишь то, что поведешь одно существо куда я скажу, но это не просто довести, а надо провести. Где-то три-четыре дня по трубе. Ну что уставился? А ты думал женщины из яйцеклетки вылупляются? Прости за умное слово. Всё ясно?

//**

Доу

Дорога была монотонной. Да и незнакомой. Охранник новым. Всё в новинку. 256 оттенков серого.
- А ты давно тут? Ничё что я на ты? Просто это же хорошо, когда люди друг другу доверяют, да не ходят вокруг да вокруга. Округа. Шестого полицейского округа, а реально доверяют.
Серые стены плавно переходили в зеленые. Почему-то складывалось ощущение, что так и было задумано. Дверей нет.