Андрей Прохоров
Центральная улица

-Раубриттеры! - крик стражника хлыстом ударил по нервам Андрея. Черт, все-таки не повезло, или дело не в везении? Засада!
Думать некогда...
-Разворачивайте телеги, перекрывайте ими улицу! - кричит Андрей, обращаясь к возницам, срывая с плеча арбалет.
И уже солдатам, указывая руками кому где встать:
-Коней на пики, крюками всадников на земь! Остановить первый ряд! Хоть полные штаны наделаете, но остановить!
А стражники уже выстраиваются за телегами, кто-то помогает завернуть лошадь, везущую повозку, поперек улицы. Почти успели! Наконечники алебард блестят на солнце, смотрят на надвигающуюся стальную лавину. - Порежем их и зажарим! Стоять! Держать строй!
Арбалетный болт лег на направляющий паз, тетива натянута. Тот кто скачет первым, он и ответит за все. За ее гаснущие глаза... Ответит первым. Месть так сладка. Только бы попасть в голову, иначе болт может не пробить тяжелый доспех. Кривая улыбка пересекает лицо Андрея, палец спускает скобу, болт с визгом несется к цели.

Окончательно догнать своих «братьев по оружию» удалось лишь на главной улице. Круэл намеренно притормозил.
-…Вы же должны будете поджечь на этой улочке все, что может гореть – приготовьте факела! Пожар задержит тех, кто придет на помощь нашим овечкам, и прикроет наш отход. Мы будем уходить с богатой добычей!
Из-за поворота появился посланный на разведку слуга Рудольфа:
- Они идут! С ними десятка городской стражи и монахи. Сколько – я не разглядел…
- Начинаем! Готовьтесь к атаке!
Томас обнажил меч. Это атака будет поистине неплохой. Ну что, побьемся на славу. Единственное поистине веселое развлечение в этом Богом проклятом городе.
Все. Поскакали!
Только дураки и самые отчаянные (но это не значит, что не может быть и то и то) двигаются впереди всех . Их же и первых убьют. Нет, мы встанем в середину. Все-таки, жить хочется, неважно сколько осталось, но умирать вот так нелепо… нет…
- Гырр на них! Смерть! – раскатился в воздухе зычный голос фон Круэля.
- Смерть! – прокричал Томас в свою очередь.

Луна с трудом разомкнула тяжелые веки. Голова разболелась, вслед за мигренью пришла злость и женщина встала с постели, подошла к окну и распахнула его с намерением вылить море проклятий на головы тех, кто посмел орать под окнами Дома Матушки Леи. Все же знают, что девочки отсыпаются днем, даже вечно орущие возницы утихомиривались - сами же сюда придете, сами захотите, чтобы вас обслужили, как следует... Так не мешайте же спать!
Луна уже придумала достаточно жестокую кару для крикунов, да осеклась. То не пьянчуги выясняют отношения. То нападение...
Нападение!
Луна отпрянула от окна, подбежала к комоду, спешно начала одеваться, а в дверь к ней уже стучала Фиона, которой вечно больше всех надо:
- Ты спишь ли? Луна, спишь что ли?
- Нет, - рявкнула Луна, разом потеряв и без того малые остатки терпения. Где холодная аристократка с темным скучающим взором? Бешеная ведьма, разъяренная фурия пыталась попасть в рукава жакета.
Дверь распахнулась и ведьма выскочила в коридор:
- Там раубриттеры, Луна...
- Ты думаешь это можно было не заметить? - раздраженно ответила женщина и побежала вниз по лестнице.
- Ноах!
- На улицу не выходите, - пробасил охранник, - а сюда они не ворвутся.
- Будут раненые, - прошептала белокурая Виола, вечный ангелочек.
- Раненых примем, вояк не пустим, - деловито рассудила Матушка Лея, - вздумают еще укрыться здесь. Девочки, к окнам не подходить, чтоб не получить шальной камень, двери не открывать, чтобы не получить сталь в очаровательную грудь. Она вам для другого дана. Авось не сунутся... Кто их, зверей, знает.
Большинство девочек укрылось в зале в центре дома, где обычно проходили аукционы - там не было окон и попасть туда можно было только через главный вход. Луна же оставалась подле Ноаха - меньше всего ей хотелось выслушивать жалобы и стенания перепуганных шлюх.
Охранники закрыли ставни окон, заперли двери и оставалось лишь прислушиваться к крикам на улице.
- Что им нужно? - спросила Луна, чтобы хоть что-то услышать, кроме воплей и плача.
- Церковники, - ответил Ноах, - что же еще.
Луна спрятала лицо в бледных ладонях и затем прямо глянула на дверь, словно в состоянии была увидеть то, что творится за нею. Взгляд ее полыхнул темной злобой:
- Я готова поверить в чудо, если бог изничтожит этих... этих...
Ноах положил огромную ладонь на плечо женщине. Крики стали громче.

(нрпг: интересно, кто-нибудь еще будет здесь играть? ^-^)
*на правах головной боли мастерам новогоднего подарка.

Клауду было совершенно безразлично, кто там кого режет на улице - ну, или "почти совершенно". Если встревать в каждую потасовку, некогда будет пить. В эти проклятые времена гораздо важнее были фаршированный гусь и кувшин с вином - а и то, и другое стояло перед ним на столе. Если бы еще какие-то негодяи не попытались поджечь трактир, в котором это происходило... Но, увы. Ладно бы их еще было двое, как решил Клауд поначалу, оглушив одного и (эх, пить вредно - немного подрастерял навыки) поранив-прогнав второго. Второй ведь быстро вернулся, и на этот раз их было много... А один против пятерых - это только в сказках. Клауд за драку никто не платил, и когда вокруг вдруг началось побоище - постарался из него побыстрее выйти.
"Вот только мимо этих двоих прорубиться, затем ту толпу обойти... Вот невезенье! Еще и колдуны!.."

Миран прислонился спиной к телеге, постаравшись чтобы в руках посох не выглядел оружием, заклинать он, к счастью, почти не умел, будучи в первую очередь ученым, и только потом - служителем Церкви. Все в Его руках, и жизнь смиренного монаха - тоже. Правда, за долгую жизнь Миран пришел к выводу, что Господь покровительствует дерзким, но крайне не любит людей глупых... Особенно в такой ситуации.

Нет, о чём брат Мони никогда и не предполагал, так это о том, что в этом, прости Господи, треклятом Антверпене, придётся драться. И драться не с туманом и его порождениями, ради которых они сюда и прибыли, а с какими-то местными, как это помягче сказать, недотёпами, кои решили поднять свои поганые руки против представителей безгрешной инквизиции, которая одна может спасти этот проклятый город от вселенского зла.
- Что ж это за действо-то такое? - Только и прошептал Селитёри и привычно потянулся к звоннице. Только большое "Блямц" от Головника стукнуло его по голове свежей мыслью - это ж не туман, не нежить. Тут - звони-не звони, ничего не произойдёт.
- И да покарает вас длань Господня!!!! - громовой голос раздался над площадью и тяжеловесный Мони, отодрав от телеги оглоблю, принялся окучивать ей всех, кто подвернётся под руку, не слишком-то разбираясь, нападавшие это или зевающие от скуки сопровождающие их гвардейцы. Господь разберёт и сам направит его длань против еретиков и бузотёров. Невинные не пострадают априоре.

Атака процессии на центральной улице

(совместно c Визетом)

Десятник был хорош. Сноровисто вскинув арбалет, он метко выстрелил в Рудольфа, скакавшего впереди клина. Болт скользнул по тяжелому армету, оставляя вмятину, командир всадников покачнулся и его копье прошло мимо цели. Ловкий стражник, прикрывавший десятника, ткнул пикой и попал в сочленение составного поножа. Раубриттер скривился от боли и выронил копье, однако удержался в седле. Горячий конь его на ходу отбросил стражника и пробился через строй. Рудольф выхватил меч - эта солдатня не интересовала его, рыцарю нужны были инквизиторы. Налитые кровью глаза раубриттера уставились на ближайшего святошу у телеги – тот вертел в руках жалкую флейту, не торопясь хвататься за оружие. Рыцарь зарычал от злобы и направил коня прямо на инквизитора.

Даже когда вокруг кипит битва, отвлекаться и становиться уязвимым нельзя - это Мальвинг давно усвоил. Враг может воспользоваться любой оплошностью.
Вот так оно и происходило сейчас - отшвырнувший солдата бандит двигался прямо к инквизитору, занося меч. Вот так... верный признак того, что раубриттерам нужны были именно служители Господа.
Казалось, что никакого оружия в руках Фредерика не было. Так дело и обстояло... но смотря что считать оружием.
Иногда безобидная флейта может разить сильнее клинка.
Мальвинг поднес флейту к губам и выдохнул, переплавляя живое дыхание в мелодию. Почти неслышную в грохоте битвы, но все же... ее должно было хватить, чтобы лошадь раубриттера повела себя не так, как хочется хозяину.
Конь Рудольфа прянул ушами и резко остановился в паре метров от инквизитора, встав на дыбы. Инерция бросила Рудольфа вперед, он чуть не вылетел из седла, нелепо взмахнув мечом в опасной близости от конской шеи.
- Проклятый колдун!
Рыцарь ударил коня шпорами и вновь замахнулся мечом.
А вот теперь звуковой удар флейты был направлен уже на всадника - и тут шлем скорее даже помогал, а не мешал. Закрытый шлем - это как колокол, который усилит звучание... и мелодия подобрана верно.
Да еще и усилена вспыхнувшей яростью - бандит посмел назвать его "колдуном"!
Мелодия. И несколько коротких слов, которых достаточно, чтобы выбить сознание из почти любого человека.
В голове Рудольфа зазвенело, на глаза упала пелена. Меч звякнул, упав к ногам инквизитора. Раубриттер зашатался в седле.

(там же и тем же составом)
"Не спи, рыцарь! Убей его!" - из небытия вынырнул горос чернокнижника, в нём клокотала злоба. В глазах прояснилось, Круэль удержал равновесие. "Убить?! Иди ты к черту, колдун... и всё ваше проклятое племя!" - раубриттер дернул поводья в сторону и вновь пришпорил коня. Нужно было вырваться из этого ада. Он потерял оружие и был ранен. Конь с радостью бросился в сторону от страшного человека в рясе - в узкий переулок.
Следовало бы перехватить его... но все же Мальвинг не был военным, и не мог угнаться за конным, тем более, лучше знавшим город. Да и отрываться от своих, которым он мог сейчас помочь, было бы неразумно.
Так что раубриттер получил возможность сбежать.
А Фредерик огляделся, разыскивая взглядом тех, кому требуется его поддержка.
Тем временем всадники с потерями преодолевали заслон стражников – нескольких коней закололи пиками – их наездники теперь бились пешими, еще троих всадников сдернули с коней и прикончили алебардами. Нескольких стражников смел страшный таранный удар – полтора десятка бандитов прорвались к телегам. Навстречу им выскочили монахи Обители, прикрывая посланников Рима. Один зазевавшийся бандит тут же получил страшный удар оглоблей от отца Мони, другой упал, получив в плечо болт из миниатюрного арбалета Дегли. Рыцари схватились с монахами, ловко орудовавшими дубинками и цепами. А впереди послышались крики и вопли полусотни людей - пешее воинство бандитов, состоявшее сплошь из отбросов общества, приближалось.
Глаза Фредерика сузились. Если сейчас не принять меры - будут жертвы... и достаточно много. Среди тех, кого им надо защищать.
Он поискал взглядом коллег.
- Брат Мони! Брат Александр! Брат Франциск! Сюда, объединим силы!
Призыв был понятен. Действуя вместе, инквизиторы могли обрушить такую литургическую волну, что у нападавших не было бы шансов.

Александр Линож

Ножи покинули сумку в мгновение ока. Одним из немногих преимуществ столь многочисленной атаки оппонента было то, что сильно целится было не зачем - плотная масса охотно принимала в себя любые метательные снаряды. Видимых потерь не было, однако Александр не сомневался в том, что на пару нападающих стало меньше..
- Брат Мони! Брат Александр! Брат Франциск! Сюда, объединим силы!
Линож метнулся к коллеге.
- Чернокнижник. Он привел сюда ... что-то. Формируйте удар, брат Франциск, я поддержу. Гнев Света, сейчас бы хоть небольшой колокол ...

Когда прозвучал призыв объединить силы брат Мони сперва даже не прореагировал, увлечённый дубиносшибательством всего, что двигалось и угрожало. Сзади что-то кричал Линож, но Селитёри только рассыпал удары.
"Колокол, колокол, нужен колокол", - запоздалая мысль ворвалась в рассудок.
До колокола было рукой подать, но в руке не было привычных верёвок, привязанных к билу. В руках была оглобля.
- Бац, блям, ууууу, - "оружие" инквизитора описало дугу и тонко ударило в колокол. Тонко и размеренно. Гул среднего колокола, не совсем чистый но всё же... Он растёт и ширится, сливаясь со звуком флейты, обволакивает его, оволакивает всё, включая нападавших...

Андрей Прохоров
Центральная улица

Удар, удар, уход вправо, удар, острие меча с чавканием и скрипом входит в тело... Капли пота застилают глаза, кровь на мече, кровь на руках... Чья кровь, моя или врагов? Кто-то со звериным оскалом на лице, замахивается мечем, выпад, режущий удар, в глазах удивление, разочарование, страх, пустота... И странная, волшебная, тихая мелодия флейты...

Мальчишка забился под телегу, за колесо, вжался в землю. Вокруг кричат люди, кричат в ярости, кричат от боли, звенят мечи, ржут кони... Вот и помог дядьке с телегой... Нет теперь ни телеги, ни дядьки, ни обещанной монеты, голову бы сохранить... Спаси и помилуй, спаси и помилуй, отче! Кто-то, грубо вытащил мальца из укрытия. Разорванная на правом боку кольчуга, лицо перемазанной грязным потом, окровавленный меч.
-Слышь малец, - говорит он срывающимся, хриплым голосом, - дуй в казармы, скажи им, что Прохор послал, скажи, пусть с тыла бьют! Понял, Малец! Давай, бегом, в переулок, а если что, по крышам, давай! - И страшным, не человеческим рыком, слившимся с неожиданным ударом колокольного звона: - Давай!
Мальчишка побежал, побежал так, как никогда, даже от стражников, когда урал краюшку хлеба на рынке. В переулок, прыжком с бочки на крышу, подтянуться, и дальше с крыши на крышу, и вот он уже на соседней улице, а тут и до казарм рукой подать.

Робер Алези. Ратуша

Запыхавшийся мальчишка буквально ввалился в помещение казармы. Солдаты удивленно посмотрели на весьма потрепанного ребенка, на правой щеке у него сверкала довольно глубокая царапина. Суровые мужики с загрубевшими лицами сочувственно качали головами.
- Ты откуда, парень? - спросил кто-то.
- Там... там людей убивают! - выдохнул парнишка.
Слово "убивают" просто выдернуло людей из тех поз, в которых они были. Кто-то рванулся по лестнице и забарабанил в дверь к командиру, крича "Тревога!". Майор вылетел из своей комнаты, едва не снеся с петель дверь. По лестницам затопали тяжелые сапоги. К дерущимся на площади спешила подмога.

Поворотом событий – а точнее, действиями братьев, – Мальвинг был весьма доволен. Настало время воевать словом и музыкой Господней, а не сталью. Последнее менее пристало Его служителям.
И Фредерик не промедлил ни секунды.
Первым ударил колокол брата Мони; чистый звук послужил опорой для куда более сложной мелодии флейты. Первые ноты прозвучали, когда еще не замолк гул колокола, и звуки слились, образуя куда более могучую музыку.
Теперь оставалось лишь надеяться, что брат Мони подкрепит переливы флейты раскатами колокола, а двое других не промедлят с действиями. Впрочем, в своих спутниках Мальвинг не сомневался.

Всадники, намеревавшиеся пройти сквозь процессию как нож сквозь масло, убивая беззащитных ученых и «святошь», крепко просчитались, вступив в бой со стражниками и виртуозно владевшими своим нехитрым оружием монахами. Из свалки вырвался десяток рыцарей, остальные завязли в самой гуще, у телеги с большим деревянным ящиком. Их лошади, одуревшие от звона, не желали слушаться седоков, бестолково метались и сбивали недостаточно проворных бойцов с ног, сбрасывали рыцарей на землю, где их тяжелыми цепами и дубинами угощали служители Церкви.
- Не пускайте их к грузу! – как резаный кричал Ринальди, забравшись в телегу и силясь заслонить своим грузным телом драгоценный ящик, словно случайный удар копья или меча мог повредить ему больше, чем самому ученому. В воздухе свистнули смертоносные лезвия Александра – подобравшийся слишком близко раубриттер упал с лошади, рефлекторно зажимая левой рукой кровавую рану в предплечье правой. Другой нож прошел в опасной близости от его головы. раненный и ошарашенный, он даже не попытался вскочить – его, вознеся краткое слово Господу, милосердно оглушил дубинкой брат Дегли. Не каждому бандиту так везло с противником: двоим рыцарям разбили тяжелыми цепами головы вместе со шлемами, еще нескольких, сдернув с лошади алебардами, зарубили стражники. Рыцари отчаянно сопротивлялись – одному из монахов Обители насквозь пробили грудь копьем, двоих стражников затоптали взбесившиеся лошади. Десятник стражи врукопашную сошелся сразу с двумя спешенными рыцарями и, словно сумасшедший, размахивал мечом. Один из них вскоре упал на землю, посеченный в нескольких местах, другой пятился под ударами Андрея… В живых осталось всего около пяти рыцарей, взятых в окружение монахами и стражниками. Прорвавшийся десяток, забыв об изначальном намерении развернуть клин и ударить в спину, поспешно покидал поле боя, уходя на юг.

Коллективное заклинание инквизиторов, направленное против наступающей пешей толпы, охватывало улицу, наполняя её гулкими протяжными звуками. Волны «Разрушения Земли» замедлили продвижение разбойников, наступающих в первых рядах охватила слабость, многие были не в силах удерживать оружие, у них двоилось в глазах. Некому было поддержать их и направить в бой... многие стали недоуменно переглядываться. О камни мостовой лязгали ржавые короткие мечи, топоры, цепы и гизармы. Задние ряды продолжали напирать, подбадривая себя криками, уличный сброд продолжал двигаться к процессии, где всё еще кипела драка.

По соседним улочкам, невидимые для сражавшихся, скакали оруженосцы, каждый из которых держал по два факела. А в переулках, держась тени, карабкаясь по стенам и крышам домов, подбирались к центральной улице немертвые, поднятые тёмной ворожбой Шандагнака.

однако. Просрочка.
закрыто, а через два дня в архив.