Действие происходит в сентябре 1627 года в Париже. Король Франции – Людовик XIII Бурбон, однако фактическим правителем является "Красный герцог" - кардинал Ришелье.

Украден некий важный документ. Две группы: гвардейцы кардинала и королевские мушкетеры получают задание - найти похитителей и доставить в Лувр.

Мастер - Торвик.
Консультант на правах сомастера - Бабка Гульда

Мушкетёры
Антуан Де Гюсси, лейтенант королевских мушкетеров, 1 рота - Torvik
Александр Д'Арен, кандидат - Мелетун
Филипп дю Валон де Брасси, мушкетёр - Sarina
Анри де Шон, кандитат - Рауль

Серж Крюшон, мушкетёр - общий отыгрыш
+(слуга Жан Полет)

Гвардейцы
Этьен Флеруж, лейтенант гвардейцев кардинала - V-Z
+(слуга Жак Молинье)
Рикард де Бринье, гвардеец кардинала - Crystal
Анри де Монсо, шпион на службе его преосященства - Светозар

Двор
Арман Жан дю Плесси, кардинал Ришелье - Grey
Графиня Эсперанс де Сен-Нэктэр - Ri
Луиза дю Валон де Брасси - Sarina

Улица
Жак Равен, главарь одной из банд Парижа - Торвик
Лапен (Валери д'Армантьер) - бабка Гульда
Джованни ди Кавалькати, наёмник - Некропехота
Мишу Лонкур, трактирщик - Hideki

Дислокация на начало приключения
Де Гюсси, Д'Арен, дю Валон де Брасси, Серж Крюшон и ещё один молодой человек получают от Лапена сведения о смерти их товарища Гастона Барта и идут по следу таинственных убийц.

Анри де Шон въезжает в стольный город Париж в целях покорения города.

Флеруж вместе с де Бринье решают найти Анри де Монсо дабы получить от него кое-какие сведения и передать секретный приказ кардинала.

Мишу Лонкур сидит в погребе своего же трактиира
В трактире Жак Равен и ещё пара громил. Входит Джованни ди Кавалькати. У него предложение к Равену о похищении Луизы дю Валон.

Луиза дю Валон у себя дома. Готовится отправиться к подруге.

Графиня Эсперанс де Сен-Нэктэр - ждёт аудиенцию у кардинала Ришелье.

Вроде все. Отвечу на все вопросы.

Ход игры
Нет игрока неделю - устраиваю персонажу ЧП (горшок с цветами на голову или карманника на улице
Нет игрока 2 недели - возможен и летальный исход.
Если кто тормозит из-за отсутствия цели. Обращайтесь. И одарены будете смыслом жизни.
Об отсутствиях предупреждать.

Всё. Он сказал - по коням!

Обсуждение

Барт? Убит? - лейтенант мушкетёров подошёл ближе, разглядывая вестника, - А с этого места подробнее, молодой человек. Кем? Где? Когда?
Остатки утреннего похмелья испарились, будто их и не было. Когда дело касается жизни мушкетёров, оно касается и их чести. В Париже убивают каждый день, но не каждый день это те, кто тебе близок и дорог.
Де Гюсси хотел схватить парнишку за верхнюю пуговицу кафтана, но тот ловко отскочил в сторону:
- Слушай, сынок, ты принёс плохие вести.
Гастон был той ниточкой, что связывала тайну шкатулки и смерть в тюрьме ещё одного мушкетёра, мушкетёра из его роты. Ниточек становилось всё меньше.
- Ты что-то можешь ещё добавить? Я лейтенант королевских мушкетёров Антуан де Гюсси и, я думаю, что ты можешь мне доверять. Барт не был моим подчинённым, но я хорошо его знал. Если твои сведения покажутся мне ценными, думаю, ты сможешь заработать поболе, чем пару су.
Лейтенант расставив ноги в сторону вперил взгляд в миловидного подростка, почти юношу, стоявшего перед ним.
Антеан де Гюсси? Это имя Лапену доводилось слышать.
В глубине душе занудный настойчивый голос еще твердил: "Брось, не ввязывайся, тебе хватает своих бед..."
Но оставалась лишь одна возможность отдать долг Гастону Барту...
И Лапен выложил все, что знал о смерти мушкетера и о его странных предсмертных словах.
— Я был его слугой, сударь, но недолго... очень недолго. Я не знаю, о какой девушке и о какой змее он говорил. Но я видел его глаза. И готов поклясться: это не бред...
- Женщина со змеёй? Или это что-то иное, но одну женщину со змеёй я знаю. И каждый из вас её знает. А ну-ка месье, кто первый вспомнит то, что вспомнил я, тот получает от меня лично лично пять луидоров. Кстати, парнишка мог бы и сам показать это место, если бы не был так напуган. Ладно, держи монету. Если что - обращайся.
Луидор сверкнул в воздухе и скрылся в маленькой ладошке. А де Гюсси садился на коня, дабы ехать куда-то в поисках девушки со змеёй.

Луиза дю Валон де Брасси

На столике лежало два ожерелья. Одно было составлено из розоватого и редкого черного жемчуга, центром всей кружевной композиции служил довольно большой топаз, во втором переливались в лучах света изумруды и сапфиры. Луиза в задумчивости разглядывала их. Она пыталась решить, которое сейчас подойдет ей больше. Выбор был сложным, поэтому девушка не выдержала и позвала камеристку:
- Анна! Немедленно зайди ко мне.
Дверь тут же открылась и в комнату просочилась миловидная шатенка.
- Вы звали, мадемуазель?
- Конечно я звала, - нахмурилась дю Валон де Брасси. – Какое ожерелье мне одеть?
- Ох, мадемуазель, это такой сложный выбор, - затараторила девица. – Но я бы выбрала жемчуг. Он так оттеняет Вашу кожу, да и глаза тоже.
- Хорошо, найди к нему браслет и серьги и помоги мне.
Что-то весело щебеча Анна принялась выполнять приказы своей хозяйки. Буквально через пять минут Луиза была готова.
- Брат не появлялся?
- Нет, госпожа.
- Прекрасно.
Мадемуазель дю Валон де Брасси, обмахиваясь веером, посмотрела на себя в зеркало.

- Эх, что-то моя память сегодня отказывается работать. Или до нашей глуши новости и сплетни, так же остальная информация о светской жизни доходят очень медленно. Так что о женщине со змеей я ничего не знаю. Жаль упускать пять луидоров. Уступаю остальным присутствующим, - и Д'Арен склонил голову в поклоне в знак уважения перед всеми присутствующеми.
Александр и не думал, что только по приезду в Париж он сразу окажется в каком-то приключении, и теперь жалел, что не смог отличиться перед лейтенантом мушкетеров.

Филипп дю Валон де Брасси

Филипп странным взглядом посмотрел на паренька, который принес новость о смерти друга. На миг мушкетер задумался, и чуть было не упустил лейтенанта, который уже уносился галопом прочь по улицам Парижа. Молодой человек мысленно чертыхнулся и взлетел в седло. Лошадь рванулась следом за командиром. Улочки французской столицы наполнились дробным звуком, который издавали копыта лошадей.
- Лейтенант, я, кажется, знаю эту женщину со змеей! – крикнул он, стараясь перекричать дробь копыт и не задохнуться от рвавшегося навстречу ветра.

Серж стоял на лестничном пролете, прислонившись к стене и сложив руки на груди, и слушал рассказ одного из мушкетеров, о том, как он ночью был принят «очень милой» дамой, которая, кстати, была замужем. Он смачно описывал некоторые подробности той бурной ночи, а так же поведал, как он скрывался утром от мужа, который как водится «нагрянул внезапно». На резонный вопрос: почему он прятался, а не встретил опасность в лице разъяренного мужа, который только что обзавелся рогами, как подобает смелому мушкетеру лицом к лицу, он ответил, что дал слово даме сохранить тайну их связи. А так как мушкетер должен всегда быть верным данному слову чести, ему пришлось прибегнуть ко всякие ухищрения, что бы не быть обнаруженным мужем или слугами.
И на самом интересном моменте рассказа Серж повернулся в сторону входа, где, почему то стихли разговоры и образовался круг мушкетеров. Кто был центром их внимания, Серж не мог рассмотреть из-за спин столпившихся.
Потом из этого круга вынырнул паренек и быстрым шагом направился к лестнице, в окружении мушкетеров. И когда они проходили мимо компаний слушателей, Серж расслышал обрывки фраз: «Подло убили», этого не может быть», «гвардейцы пожалеют», «Отравили», «ударили в спину» . Сержу стала интересно и он оттолкнувшись от стены присоединился к возбужденным мушкетерам. Остальным это было не интересно, так как смерть среди мушкетеров была не редкость. И причины были различны: дуэли по различным поводам, стычки с гвардейцами кардинала. Таков был ход мыслей Сержа и наверное остальных. И он бы не обратил внимания на эту компанию, если бы не одна услышанная им фраза – «отравили». Это слишком странно, обычно мушкетер умирает от ран, а не от яда. По мнению Сержа, яд и смерть мушкетера не совместимые понятия. И он вместе с остальными мушкетерами и мальчишкой ввалились в небольшой кабинет лейтенанта Антуана Де Гюсси, его непосредственного начальника и командира. Но после того как командир услышал новость, он выпроводил мушкетеров одним только выразительным взглядом, а спорить с лейтенантом ни кто не стал. Но того, что Серж услышал и увидел было достаточно, что бы предположить, что происходит, что то странное. Дверь отворилась и командир выскочил в сопровождении мальчика и Серж услышал о какой то женщине со змей. Серж не стал долго рассуждать и последовал за ними.
Выйдя на улицу, Серж направился к своему Агату, черному как ночь жеребцу, подаренный отцом. Оказавшись в седле, он пристроился позади командира.
Через несколько мгновений их нагнал Филипп и что кричал, но что Серж не мог расслышать

Мужчина на деревяшке вместо ноги вышел из подворотни и обернулся к остававшимся там напарникам, - Что застыли? Заходи. Хозяина - не трогать. Он после вчерашнего должен ещё спать. Чума, припрёшь его комнату, если бузить будет.
Ещё две фигуры выступили из темноты. Один длинный и носатый, второй лысый и лопоухий с шеей, заплывшей жиром. Оба в поношенных сюртуках и ботинках, покрытых грязью. Длинный бросил взгляд налево и, быстрыми шагами перейдя через дорогу, открыл дверь в таверну. Одноногий и плешивый последовали за ним. При этом одноногий вошёл, прикрылза собой дверь, а плешивый сел рядом с дверью, прямо на землю, привалившись к ней спиной и закатил глаза, притворяясь пьяным.
В зале никого не было.
- Чума, наверх, - скоммандовал одноногий и тот, кого звали Чумой, перепрыгивая через ступени, понёсся к комнате папаши Мишу. Создавалось ощущение, что он точно знает, что делает и куда идёт.
- Припёр?
- Да.
- Смотри везде. Помнишь, что искать?
- Обижаешь, Жак. Не первый раз.
- Лишнего не брать. Только шкатулку и всё.
- А деньги...
- Нам уже заплатили. Лишний звон не нужен.
Долгое время не было произнесено ни слова. Иногда что-то падало, разбивалось, иногда тот или другой из грабителей (а как ещё вы можете назвать субъектов, которые обшаривают помещение, отношение к которому явно не имеют?) чертыхался. Наконец тот, которого звали Чума подал голос со второго этажа.
- Жак, нет твоей шкатулки.
- У меня тоже. Ладно, не парься. Тёмный сказал - может и мимо. Мы своё сделали. Двигай на выход.
Но в этот момент в дверях заведения мисье Лонкура появился ещё один человек. Тот, кто имел наглость остаться в живых после внезапной встречи с ним, могли бы узнать в вошедшем невысоком брюнете с острыми чертами лица Джованни ди Кавалькати. Впрочем, в определённых кругах общества, присутствующих в общей зале трактира, его знали совсем под другими именами...

Джованни аккуратно приоткрыл дверь таверны и скользнул внутрь. Очень вовремя, поскольку господа, с коими он намеревался переговорить, уже закончили свои липкие делишки и направлялись к выходу.
- О, какой сюрприз, - расплывшись в улыбке, подмигнул окружавшим его бандитам венецианец. Он поспешил снять шляпу, впрочем, не для того, чтобы поприветствовать Жака Равена и его цепных псов, а чтобы исключить возможность быть неузнанным. Уж больно ситуация щекотливая.
- Однако прежде чем вы, господа, выразите свои восторги, - невозмутимо продолжил Джованни, на кинжалы и шпаги, что мигом оказались в руках его собеседников, он старательно не обращал внимания, - предлагаю нам найти более подходящее местечко, ибо видит Господь, у меня к тебе, Равен, есть дело…

За несколько дней до этого

Джованни ди Кавалькати по прозвищу «Проповедник» склонился над мертвецом. Мертвец все никак не мог признать того, что его давно заждались на седьмом кругу ада - отчаянно цеплялся за обрывки жизни и тем самым лишь продлевал агонию. Джованни попросили об одолжении и неплохо заплатили – поэтому вместо милостивого удара в сердце Проповедник предпочел пронзить печень и тем самым обеспечить насильнику дочери заказчика долгое расставание с бренной жизнью. Пусть осмыслит все грехи свои многочисленные, гугенотская шлюха.
Стерев кровь со шпаги плащом жертвы, Джованни спрятал оружие в ножны и зашагал прочь от места убийства. Тело найдут, дай Боже, только к утру – какая-нибудь горожанка или ее отпрыски. Патрульные в эти переулки предпочитают не соваться, а потому за свою шкуру можно не опасаться.
У Джованни на эту ночь была запланировано еще одно дело, впрочем, куда более мирного характера. Гостиница, в которую пригласили венецианца, была расположена неподалеку. Второй этаж, комната за номером двенадцать. Дверь оказалась незапертой.
- О, Кавалькати, присаживайтесь, - было чертовски темно, поэтому разглядеть лицо поприветствовавшего его человека было невозможно. Лишь на фоне окна смутно вырисовывались черты силуэта – высокий, подтянутый мужчина. Шпага на поясе.
-Насколько вы знаете, у меня к вам дело, - тяжелый итальянский акцент выдавал происхождение собеседника. Джованни почувствовал к нему невольную симпатию.
- Не беспокойтесь, мсье… - начал было венецианец, однако его тут же перебили.
- Я и не беспокоюсь, однако поскольку дело крайне щекотливое, я попрошу вас отнестись к нему с особым вниманием, - тон и манера говорить позволяли определить многие детали личности итальянца. Дворянин или обеспеченный буржуа, возраст – примерно за тридцать.
Джованни сосредоточенно кивнул.
- Мсье, на столе рядом с вами лежит аванс, - Кавалькати пошарил по столу и наконец натолкнулся на кожаный кошель, мягко звякнули монеты, - конечная сумма будет превышать ваш аванс в три раза.
Наемнику не требовалось пересчитывать монеты, ему хватило лишь взвесить кошель в руке – и у венецианца перехватило дух. Сума крайне немалая.
-А теперь о цели. Вам, вероятно, известна фамилия де Брасси…

- А, Проповедник, от Жида стрелку получил? - одноногий вышел из-за стойки и похромал навстречу вошедшему, - Ладно, не парься. Говори с чем пришёл. Мы одни. Чума не в счёт.
Длинный бандит, поименованный Чумой лишь хмыкнул и отошёл к буфету, где помимо всего прочего находилось и некоторое колличество бутылок с вином, от самого дешёвого до того, которое можно было подавать и благородным господам с толстыми кошельками. Подошёл с явным намерением угомонить стаканчик-другой, в то время, как атаман будет вести дела с Проповедником, которого Чума хоть и видел ранее, но лишь мельком, ибо занимал в банде не то положение, чтобы общаться с нанимателями из благородных или тех, кто косит под них.
- Пошли вон за стол. Я хоть тварь стойкая, но твои две всё же получше. Вот сюда.
Равен указал на столик рядом с отверстием в полу, ведущим в погреб, в котором хранились как скоропортящиеся продукты, так и коллекция вин, бережливо собранная премного понимающим в этом деле хозяином сией таверны, достопочтенным папашей Мишу.

Раннее утро. Небольшой тихий домик; хозяйка такового все еще спит. И парень в небольшой комнатке тоже завернулся в одеяло, не собираясь просыпаться.
Скрипнула дверь, и Этьен Флеруж только покачал головой, глядя на спящего.
«Santa Madonna! Кто из нас кого должен будить? Вот же соня…»
Исчезнув из комнаты, лейтенант через пару минут вернулся со стаканом воды. Осторожно донеся таковой до кровати, Флеруж выплеснул воду прямо на голову спящего.
Тот аж подскочил – ледяная водичка отменно приводила в чувство.
– Да что!.. – возопил Жак, но, узрев хозяина, мигом сообразил – «что».
– Жак, позволь спросить, кто из нас хозяин?
– Вы, господин лейтенант, – вздохнул слуга.
– Так почему, во имя всего святого, я тебя бужу, а не наоборот? Олух царя Навуходоносора!
Жак покаянно опустил взгляд; Этьен в искренности раскаяния серьезно сомневался, но воспитывать слугу желания не было.
– Чтобы через пять минут мой мундир и оружие были на месте! Если когда я закончу бриться, не будет – то получишь по шее.
– А если управлюсь раньше? – заинтересовался Жак.
– То по шее не получишь, – честно сообщил лейтенант. – По-шел!

Получасом спустя Этьен, уже облаченный в красный мундир гвардейца, неторопливо шел по утренним улицам. Париж просыпался – а лейтенант Флеруж спешил в полк.
Не дело это – опаздывать на службу Его Высокопреосвященству.
Настроение - весьма хорошее. Хотя если Пьер Веннэ опять пистолет не почистил... как только такие олухи в число носящих алый плащ попадают?
Впрочем, сегодня Веннэ повезло; приказ, полученный Флеружем, заставил его забыть о провинностях подчиненных. Вопрос в том, как сей приказ выполнять… Что ж, в любом случае, это в одиночку делать нельзя.
Кого бы взять в помощь? Хмм… де Бринье вполне подойдет.

Утреннее солнце вставало над просыпающимся Парижем. Еще спали в постелях куртизанки и вельможи, еще только заканчивали пересчитывать вчерашнюю выручку торговцы-евреи, а первые пьяницы потянулись из грязных сточных канав обратно по домам. Сонный патруль гвардейцев неспешным шагов вышел с улицы Вольных Горожан, пройдя под тяжеловесной аркой с крестовыми сводами. Минуя напрямую Королевскую площадь*, они направлялись на улицу Ослиного Шага, а сейчас как раз проходили мимо Павильона Короля и Павильона Королевы, расположенных соответственно с южной и северной стороны от них. Остальные здания замыкавшие ансамбль, находившийся на самом восточном краю квартала Марэ, были выстроены, равняясь на эти два сооружения, такие же кирпичные, с окнами и дверьми, облицованными светлым песчаником, украшенные могучими аркадами. Вот только Павильоны были все же немного выше остальных домов.
За окном одного из этих домов, того, что был по правую руку от Павильона Короля, горела свеча. Она горела здесь всю прошедшую ночь, освещая стол человека, вот уже несколько лет назад ставшего для Франции настоящим правителем. Свечей было больше, но остальные погасли, до утра дожила лишь одна. Кардинал поднял взгляд на этот огонек и невольно усмехнулся. Эта свечка навела герцога де Ришелье на ту мысль, которую он так усердно пытался отыскать. Из многих свечей, хоть одна, но догорит до нужного момента.

*Современная площадь Вогезов

Лейтенант сбавил темп. Молодцы, успели. Не зря, значит, на манеже упражнялись. Молодой дю Валон что-то хочет сказать. Стоило выслушать. Даже если идея юноши окажется абсурдной, даже если так - прислушаться стоит. К цели может привести совсем не та дорога, которую мы изначально избрали. А остальные сдались сразу. Это было простительно молодым повесам, но сейчас ситуация требовала большего. Цели достигнет тот, кто к ней стремится. А Париж не любит слабаков. Это он втолковывал своим подчинённым каждый день и будет продолжать втолковывать и дальше. Просто сейчас бой идёт не на шпагах, бой идёт в головах. Кто кого переиграет, похитители шкатулки или они, их преследователи. Дело могло принять и государственный оборот.
- Тпру, куда суешся?
Пухлая мещанка, перебегая дорогу, чуть не попала под копыта гнедой кобылы де Гюсси.
- Дю Валон, прошу поделиться соображениями, - бросил лейтенант, когда его спутники настигли его, - Да не бойтесь, сейчас нам любая зацепка пригодится.
Лошади перешли на шаг, лишь вороной Крюшона слегка пританцовывал и косился на караковую Д'Арена, которая в этот момент была в охоте.

- О! Черт!- Графиня приуныла, а двое гвардейцев за время поездки и пребывания в замке, насмотревшиеся и не на такое (одна засада на дороге чего стоила), только весело переглянулись. Их радовало возвращение в Париж, как возвращение домой радует после хорошего отдыха в провинции - да тут служба, начальство и подчиненные, казармы и идиотские приказы, но... дом... О, Пари...
- Черт! Черт! Черт!!! Я в Париже и верхом! А уже рассвело...- Графиня кусала прекрасные губки.- Поворачиваем.
К радости гвардейцев Эсперанс повернула не обратно (а то им бы опять пришлось ехать в деревню - это было бы жестоко), а всего лишь не туда, куда торопила коня поначалу... Гвардейцы опять переглянулись, пожали плечами и повернули следом. В очередной раз отметив что и мужской одежде графиня... очень даже. Хотя - если не знать точно - можно принять и за... Нет-нет, лучше в роте потом сказать как было. Будут завидовать. И гвардейцы опять понимающе переглянулись. А какой-то утренний прохожий буржуа едва успел отскочить из-под копыт.

... Час спустя (как раз встало солнце), обогнав верхом патруль, трое гвардейцев... или двое, следующие за вестовым, пролетели квартал Марэ, затем вернулись, негромко переругиваясь, почти к павильону Короля и в конце концов остановились возле одного из домов.
- Господа, прошу вас, подождите меня тут.
Гвардейцы (уже слегка уставшие и собирающиеся высказать потом лейтенанту все, что они думают о: "Спокойная поездка в провинцию. Почти отпуск, господа.") остались на улице, а фигурка в мужском платье и надинутой на глаза шляпе постучалась в дверь.

- Покорная слуга его высокопреосвященства, графиня Сен-Нектэр, по срочному делу.- Тихо произнесла Эсперанс в ответ на недовольный и резкий вопрос слуги, приоткрывшего дверь... Срочно в уме перебирая молитвы в поисках подходящей: "наглеть, так наглеть!"

НРПГ: Прошу простить, что так схемматично, но предупредивший о своем отсутствии ВиЗет просил временно подхватить его персонажей.

Да, заварилась каша с этими бумагами, заварилась.
Сегодня де Бринье был в карауле - время от времени приходилось отказываться от посиделок с товарищами в тавернах. Мысленно обдумывая полученный накануне приказ, Рикард недоумевал - чего все ждут. С его точки зрения действовать нужно было немедленно, не откладывая. Начать поиск, дергать за нити, находить, преследовать... А не сидеть в карауле. Впрочем, лейтенант на то и лейтенант, что ему виднее, когда начинать.
Примерно за такими размышлениями Рикарда обнаружил слуга Этьена Флеружа. Лейтенант гвардейцев и его слуга как раз прибыли в казармы, так что Жак был послан на розыски де Бринье.
- Месье, мой господин только что пришел и велел передать, что бы вы срочно явились к нему.
Ну наконец-то!
Нисколько не сомневаясь, что этот вызов связан со вчерашней речью кардинала, гвардеец поторопился явиться к Флеружу. И не ошибся - он едва успел поприветствовать лейтенанта, когда Этьен озвучил полученный им накануне приказ. После недолгого совещания было решено отправиться к некоему Анри де Монсо.

Филипп дю Валон де Брасси
Филипп, откашлявшись, и стараясь держать своего рыжего жеребца, так чтобы ветер уносил запах кобылы в охоте, обратился к лейтенанту:
- Знаю я тут одно злачное заведеньице, мадам Кукс там командует, - переждав смешки друзей и попутно наградив их хмурым взглядом, молодой человек продолжил. – Так вот у мадам Кукс есть одна девочка, танцует она со змеей. Такой здоровой, что просто диву даешься как она с ней управляется. Она то ли мавританка, то ли сарацинка.. Точно сказать не смогу.
Филипп развел руками, на что очень чутко откликнулся Пламень, переступив ногами влево. Дю Валлон вернул его на место, практически прижав плечом к колену лейтенанта.

Совместно с Торвиком

- Такое дело, Равен… - проговорил Проповедник, следуя к указанному столику. Перед тем как сесть, венецианец вновь надел шляпу, по всей видимости посчитав, что залитая невесть чем поверхность стола испортит дорогую вещь, а шляпа была действительно дорогой, ровно как и весь костюм Кавалькати – плащ на меху, расшитые серебром перчатки, бархатный кофтан, даже шпага Проповедника сменила потертые ножны на вычурные, с богатой перевязью. Это было по меньшей мере странно, так как последнее время итальянец перебивался мелкими поручениями и незначительными заказами.
- Есть одна фифа при дворе, - расположившись, начал наемник, - полное имя - Луиза дю Валон де Брасси. Ежели честно, про нее мне ничего не известно. Кроме одного обстоятельства – некто весьма состоятельный сильно желает эту мадам. Настолько, что готов заплатить мне… эээ… достойно заплатить за ее похищение.
Проповедник сверкнул черными глазами и выждал некоторое время, словно поддразнивая Равена. Наконец он продолжил:
- Видит Бог, к женщинам я отношусь трепетно и с уважением. - паскудно ухмыльнувшись, хмыкнул Кавалькати, - К шлюхам особенно… впрочем, что станет делать с этой дю Валлон де Брасси мой заказчик мне плевать. Сумма тому способствует. Тока есть одно маленькое но. Для того, чтобы провернуть это дело – а дело непростое – мне нужны помощники. Думаю, Равен, тут ты мне подсобить сумеешь.
Равен ощерился. Сегодня Проповедник выглядел прямо-таки бароном. Не иначе, как аванс неизвестного заказчика уже пошёл на шмотки известного прощелыги.
- Что же, почему бы и нет, - Жак положил локти на стол и придвинул лицо к собеседнику, - Люди найдутся. Вопрос в том, - сколько за помощь дашь. А уж дальше - не твоя забота. Или хочешь самолично проследить? Итак - гони монету, товар доставим. Только место назови. Я тебе каждую юбку не знаю.
И Равен подмигнул итальянцу правым глазом.
- Экий ты резвый, Равен, - проворчал Кавалькати, - заплачу я тебе, как тока твоих дворняжек своими глазами увижу. Да и в деле я тоже участие принимать буду, чтоб не вышло боком чего. Впрочем, рад я, что ты сотрудничать намерен. Собирай своих людей, а я пока касательно этой фифы сведения наведу.
Равен усмехнулся.
- Скользкий ты, Проповедник. Вещаешь, как пишешь. Я тебя знаю и ты знаешь, что, если что найду на любом дне. Вопрос в цене. Или ты Равена за хлам ставишь? Назови цену, итальянец. . А я своих подгоню. Только скажи куда. И ещё - сам будешь за старшого или только глаз поимеешь?
- Заплачу – голодным не останешься. Раза в три больше, чем в прошлый раз. А насчет старшенства – да, буду верховодить. Мне ж спокойнее будет.
Сумма была более чем соблазнительна. На старый Жук Ровен давно знал, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Всё надо было отработать. Для порядка немного поморщив лоб он кивнул:
- Замётано. Куда людей подгонять? Если что - за каждого ответишь. Сам старшим назвался.
Кажется сумма, обещанная наёмнику и в самом деле была кругленькой, если тот сам хотел всё провернуть, не полагаясь на посредников. Торг был окончен. Дело оставалось за малым - провести операцию. Но тут всё переходило уже в руки хитрого италийца.
- Да кто твоих шавок считает… - усмехнулся Проповедник, - встретимся здесь же послезавтра. Все, что вашему брату знать надобно – все скажу. Удачи, Равен, - с этими словами итальянец встал и направился к выходу.
Через несколько минут Равен и Чума тоже вышли из заведения папаши Мишу...

Прохаживаясь по погребу, мэтр Лонкур в очередной раз оценивал свои запасы и довольно причмокивал. Деревянные бочки с вином, которое привозили трактирщику из разных провинций Франции, возвышались над проходящим мимо них человеком.
В подвале было прохладно, но сухо. Папаша Мишу никогда не допускал, чтоб в этом помещении завелась всякая плесень и тем самым повлияла на вкус вина, за которое он отдал не одну сотню экю. Он подходил наугад к облюбованной им бочке и дегустировал ее содержимое, наливая вино в хрустальный бокал. После каждого глотка он откусывал кусочек сыра, чтобы избавиться от послевкусия, и переходил к следующей бочке.
Довольный своей инспекцией и слегка запьянев, он подошел к лестнице и потихоньку стал подниматься. Уже у самого люка он остановился и прислушался.
***
Как только дверь трактира за Равеном и Проповедником закрылась, папаша Мишу встал со ступеньки, на которой он сидел, чтоб лучше слышать разговор, и открыл люк.
- Надо что-то делать, - пробормотал трактирщик и сел на скамью, которая еще хранила тепло от тела Равена. – Вот такие брат дела. Ты опять нашел приключение на свою седую голову.
Идея сама пришла к нему в голову, и папаша Мишу встал со скамьи. От резкого движения и от выпитого вина у него закружилась голова, и он слегка пошатнулся. Мысль, что пришла к нему в голову была настолько проста и гениальна, что он решил действовать без промедления.
Он как можно быстрее поднялся к себе в комнату. Дверь его комнаты была подперта стулом. На несколько секунд он остановился в недоумении, но решив, что только тратит время, отставил стул в сторону и вошел в комнату.
Через полчаса мэтр Лонкур уже шел по улицам Парижа в поисках своего старого друга. Было несколько мест, где он мог сейчас находиться, и он шел сейчас как раз к одному из них.

Париж встретил Анри весьма и весьма приветливо. Если, конечно не считать того, что конь потерял подкову на въезде в город, а ближайший кузнец, безошибочно распознав приезжего, попытался содрать за новую подкову, по крайней мере, в три раза больше ее реальной стоимости. Но де Шон мигом раскусил хитрость, а шпага, на мгновение покинувшая ножны, снизила цену до минимума. Чуть позже Анри узнал, что угрожать не стоило, могли появиться проблемы, но, видимо, кузнец был слишком уж нечист на руку.
Потом какая-то нищенка бросилась прямо под копыта коня, надеясь на то, что полученные увечья будут сполна оплачены. Но юноше удалось каким-то чудом избежать столкновения.
Ну а дальше все пошло как по маслу. Помои, то и дело льющиеся с верхних этажей на мостовую, ни разу не задели будущего мушкетера, подозрительные личности, стоявшие группками в переулках, которыми Анри пробирался к нужному человеку, даже не смотрели в сторону де Шона.
Когда молодой человек добрался, наконец, до поверенного барона де Шон, который должен снабжать молодого человека деньгами (сумма конечно небольшая, зато ежемесячно, да и вообще, хорошо хоть так), начало темнеть. Все-таки, не зная Парижа, трудно найти нужное место. Особенно, если каждый отзывчивый парижанин, решивший помочь в поисках дороги заблудившемуся юноше, показывает в сторону, отличную от тех, что показывали раньше.
На полутемной лестнице у Анри вдруг задрожали колени: до молодого человека вдруг дошло, что поверенный мог бывать у де Шонов ранее, и тогда обман Анри может раскрыться. Но Бог миловал – этот человек ни разу не выезжал из Парижа.
Разжившись некоторым колличеством монет, которые вместе с остатками средств, выданных на дорогу, образовали сумму весьма приятную, Анри пришел в прекрасное расположение духа и, тихонько насвистывая, отправился куда глаза глядят, намереваясь найти комнату поприличней, а завтра сделать второй шаг (первым стала поездка в париж) к своей мечте – заветному плащу мушкетера…

НРПГ: Для тех, с кем я не играла в первой части, сообщаю: когда юная Валери д`Армантьер играет роль бродяги Лапена Пройдохи, я говорю о ней "Лапен" и "он", дабы не путаться.

То, что убит Гастон Барт, — конечно, трагедия, но надо и о своих бедах подумать. В конце концов, мадемуазель д`Армантьер сейчас в весьма скверной ситуации. Родственники, которые после смерти отца задумали сжить ее со света, наверняка послали за беглянкой погоню, а крестная, на которую девушка так надеялась, сейчас в отъезде и вернется в столицу не скоро.
Мужская одежда — защита от... м-м... некоторых опасностей. Но не от всех.
И Валери собрала на совет тех троих, кто с детства жил в ее душе: Мадемуазель, Актрису и Беспризорника.

МАДЕМУАЗЕЛЬ. Главное - вести себя достойно, чтобы крестная, вернувшись, ни в чем не могла меня упрекнуть...
АКТРИСА. Не упрекнет, если ничего не узнает. Надо разузнать, не появился ли в Париже какой-нибудь бродячий театр. Я туда бы точно приткнулась! Зря, что ли, мама родила меня в театральном фургоне?
МАДЕМУАЗЕЛЬ. Ой, лучше бы в горничные к кому-нибудь... Все-таки отец меня признал законной дочерью и наследницей... надо хранить свою добрую репутацию...
АКТРИСА. Вот и ешь свое наследство, дура! И репутацией закусывай! Кто тебя возьмет в горничные? Сама только представь: вот к тебе являтся чумазое существо в мужских обносках и с коротко обчекрыженными волосами... и просится в горничные. Взяла бы?
БЕСПРИЗОРНИК. Цыц, девки! *Длинный плевок на тротуар* Я вам пропасть не дам! Когда мать померла — кто на этих улицах выжил в мальчишеской одежде? Лапен Пройдоха, вот кто! Тогда воровал — и сейчас буду!
МАДЕМУАЗЕЛЬ И АКТРИСА (хором). А кого вчера за шкирку поймали?
БЕСПРИЗОРНИК (не смутившись). Вот малость потренируюсь — и верну былое мастерство... Жрать хотите? Ну, так и помалкивайте!

Лапен Пройдоха шел по улочке медленным, ленивым шагом, почти цепляя ногой за ногу. На чумазой физиономии — полнейшее равнодушие ко всему вокруг. Со стороны и не скажешь, что Лапен цепко осматривает каждого встречного, оценивает его.
Вот какой-то молодой дворянин с конем в поводу остановился у трактира "Золотой попугай". Слуга подлетел, принял повод, повел коня к коновязи. Дворянин вынул кошелек — вероятно, чтобы бросить слуге мелкую монетку за усердие...
И тут исцарапанная чумазая ладошка сдернула кошелек с ладони его владельца.
Лапен, как заяц, кинулся наутек, крепко сжимая в руке свою добычу.

Этот человек редко спал. Собственно, профессия обязывала его не спать вовсе, однако чего стоит воля кардинала, Короля, Франции, да хоть самого Дьявола, когда человек просто валится с ног? Решительно ничего не стоит. Потому иногда он все же спал - долго, чуть не по целым суткам. В такие минуты будить его не рекомедовалось категорически - нарушивший этот запрет рисковал ознакомиться с длиной и остротой шпаги нашего героя. Слуга его отнюдь не изведал еще всех радостей жизни, в мир иной отправляться совершенно не собирался, а потому ходил возле двери этого человека исключительно на цыпочках, хотя и знал, что сон у того крепкий. Просто на всякий случай.
Человека звали Анри де Монсо, был он дворянином и состоял на службе Его Высокопреосвященства. Только не в гвардии, а на службе несколько иного рода - более деликатного и тонкого. Впрочем, сия деликатность отнюдь не означает, что нашему герою не приходилось стирать со шпаги кровь - напротив, количеством оной крови он мог бы похвастаться перед многими из гвардейцев. Но де Монсо не любил хвастаться - куда больше он любил, когда кто-то другой хвастался ему. Так оно полезнее.
Сейчас как раз был один из таких нечастых и приятных моментов, когда Анри де Монсо находился в своей комнате на улице Сен-Жак и спокойно спал. Впрочем, спать ему по всей видимости, оставалось недолго...

- Девочка - это хорошо, - ухмыльнулся лейтенант, - Крюшон, у вас шпоры для форсу или как? Вперёд, вперёд!
Да горячий жеребец при виде кобылы в охоте вполне мог выкинуть какой-нибудь фортель.
- Девочка, это хорошо, - продолжал де Гюсси, - И мы туда непременно заглянем. Нечего, нечего, для пользы дела, а вы что думали? Только у меня иная мысль. Возле Сен Жермен кабачок есть. Там на вывеске как раз такая намалёвана. "Девица и питон". Что-то мне говорит, что оно как раз то, что нам и надо. Д'Арен, держитесь сзади или ваш папаша вам про лошадей ничего не объяснял? Говорил, что всё в полку усвоите?
Де Гюсси сверкнул чёрными глазами на подчинённого и чуть натянул вожжи, когда их группа въехала на перекрёсток улиц.
- Все знают заведение мамаши Кукс? Туда сперва и заедем. Это в двух кварталах отсюда. Де Брасси, вам, как знатоку сего места и разговор вести. Да не жмитесь, не красная девица. Честь не урОните.
***
- Эй, милейший, скажите, что паланкин прибыл, - Сутулый щетинистый малый с большими натруженными красными кулаками, выгляжывающими из под грязноватых манжет стучался в дверь поместья де Брасси. Рядом стояло ещё пятеро носильщиков в потрёпанных сизых ливреях. Чуть в тороне прохаживался щеголевато одетый молодой человек в низко надвинутой шляпе, в котором уважаемый читатель без труда узнал бы Джованни ди Кавалькати, так же именуемого Проповедиком.

- Стой, паршивец! Вот догоню и тогда ты пожалеешь о том, я приехал в Париж! Стой, мерзавец! Стой!
Когда какой-то парнишка выхватил кошелек со всем деньгами Анри, де Шон даже немного растереялся и потому воришка успел отбежать достаточно далеко. Но мысль о том, что без этих денег Анри придется целый месяц жить на улице и питаться исключительно парижским воздухом, придала будущему мушкетеру такое ускорение, что тот практически догнал вора.
Вот только в тот момент, когда Анри уже протянул руку, чтобы схватить негодника, похитившего кошелек, прямо перед ними из-за угла выехала лошадь, волокущая повозку с какими-то бочками. Воришка проскользнул у лошади под брюхом, де Шону же подобный фокус был не по зубам, пришлось вспоминать печальный опыт дества, когда убегая от собак, охранявших сад барона, приходилось перепрыгивать через препятствия повыше,чем какая-то лошадь. Де Шон, не замедляя бега, подпрыгнул и, опершись руками на спину лошади, практически перекувыркнулся через неожиданное препятствие.
Несмотря на то, что де Шон упустил вора из виду не более чем на пару секунд, тот уже успел скрыться в одном из переулков. Даже не подумав о том, что в незнакомом городе у него практически нет шансов отыскать похитителя кошелька, который, можно поспорить, знает город как свои пять пальцев, де Шон продолжил преследование. Непонятно, что помогло ему, удача, злость или желание хорошо есть и мягко спать весь следующий месяц, но сделав два или три поворота наугад, Анри увидел спину вора. Тот, уверенный в том, что оторвался от преследователя, спокойно шел, напевая какую-то песенку. Анри подкрался к нему поближе и вцепился мертвой хваткой в кошелек, сжимаемый воришкой. Второй рукой он потянул из ножен шпагу намереваясь проучить негодяя. Вор отпрыгнул в сторну, всет ак же крепко сжимая кошелек, а тот, не выдержав такого обращения, лопнул. Слепой нищий, сидевший неподалек заметно оживился и, все убыстряя шаг, двинулся к разбросанным по мостовой монетам. Действия других свидетелей этой сцены отличались от реакции нищего только скорость передвижения в сторону Анри и его денег.
Де Шон отпустил вора, понимая, что сейчас важнее не наказать нахала, а спасти свой неожиданно потерянный и с таким трудом обретенный капитал, и отпустив негодяя, Анри вытащил шпагу из ножен. Блек стали заставил исчезнуть все алчные помыслы из голов покусившихся на деньги де Шона и они отправилсь по своим делам, стараясь держаться подальше от обладателя шпаги.
Анри не спеша собрал монеты и отправился искать трактир, названия которого он благополучно забыл в пылу погони. Погруженный в печальные мысли о том, как же ему отыскать лошадь, а заодно и рекомендательные письма оставшиеся вместе с ней, де Шон не заметил как парень, укравший кошелек, куда-то удрал. А даже если бы и заметил, то не придал бы значения - поиск трактира был сейчас куда как важней.

Александр послушно приостановил лошадь и чуть отстал от основной группы. Он вовсю глазел и рассматривал Париж. Молодой человек в своей жизни видел только провинцию и ближайший городок. Со столицей его родины это конечно не шло ни в какое сравнение.
Д'Арен все же умудрялся как-то не отставать от группы, движущейся в сторону нужного им заведения.
Александр решил пока не высовываться и не высказывать свое мнение.

Серж мчался за лейтенантом, что прохожие жались к стенам. Он заметил мещанку, которая вместо того, что бы прислониться к стене, как делали все прохожие, она бросилась к ним на перерез. Серж не замедлил потянуть поводья, принуждая Агата остановиться. Лейтенант тоже остановился и тут к ним присоединился Филипп. Серж внимательно слушал Филиппа: о заведении Кукс Серж слышал и проезжал несколько раз, но бывать там, не бывал. Агат, почему то возбужденно пританцовывал на месте. Услышав запах, Серж понял причину возбуждения Агата. И похлопав по шее, прошептал:
- Не время для утех мой друг.
Серж не вступал в разговор, он уже предвкушал наслаждение от того, что эта поездка наконец развеет его скуку и уныние. Не зря ведь лейтенант так заинтересовался этим делом. Сержу уже стала надоедать повседневная суета. Схватки, дуэли, гулянки его уже не вызывали у него того интереса, как в самом начале службы, а ему хотелось чего ни будь особенного. Серьезного дела, интриги, но пока ни кто не предлагал такого. И эта поездка дала надежду развеять его так называемую скуку.
После окрика командира, он дал шпоры Агату и тот сорвался с места сразу в галоп. Коню тоже хотелось развеяться. Улочки так мелькали перед глазами, люди шарахались от его коня.
Но тут ос ним поравнялся лейтенант, и Серж немного притормозил коня, как тот не горячился.
Когда показалась здание, где размещалось заведение мамаши Кукс, Агат перешел на шаг.

Луиза дю Валлон де Брасси (от Сарины)

Девушка улыбнулась своему отражению в зеркале. В этот момент в ее пальцах сверкало ожерелье тонкой работы, которое едва не заставило Луизу поменять свой выбор. Тонкие золотые нити сплетались в замысловатые узоры, среди которых как капли росы поблескивали рубины и изумруды. Аристократка пошевелила пальчиками, отчего искры солнечного света пробежались по камням, заставив ее вновь улыбнуться. Вздохнув, она решительно положила искушающее ее украшение в шкатулку и захлопнула крышку.
- Паланкин подан, мадемуазель, - объявила Анна, заглядывая в комнату.
Луиза встала, расправив юбку.
- Как я выгляжу?
- Великолепно. Впрочем, как и всегда.
Луиза гордо вздернула подбородок и поплыла к двери, величественно обмахиваясь веером. На улице она слегка наморщила носик, от ударивших в него запахов большого города, но тут же нырнула в паланкин и задернула занавески.

Находясь на службе Его Высокопреосвященства, гвардейцы нередко сталкивались с агентами кардинала, не состоявшими в войсках, не имеющими титула и вообще иногда относящимися к категориям, презираемым "правильным обществом". Поэтому упомянутое общество могло и на гвардейцев свысока посмотреть.
Зря, вообще-то. Этьен Флеруж выводил простейшую логическую цепочку: Его Высокопреосвященство все делает на благо Франции - те, кто служат ему, трудятся для той же цели - человек, работающий для этого, не может быть презираем. Да, шпионское дело не красит человека... но только не тогда, когда благодаря ему защищаются интересы королевства.
Поэтому лейтенант не чувствовал никакого неудобства, если ему доводилось общаться с агентами кардинала. Вот как сейчас.
Конечно, будить отдыхающего - не очень удобно. Ну а что еще делать-то?
Вот двоим гвардейцам и оставалось лишь подойти, постучать в дверь и осведомиться:
- Месье Монсо? Вы дома?
Скрупулезности ради надо уточнить, что "осведомлялся" лейтенант. В конце концов, он командовал - ему и говорить.

Анри де Монсо проснулся. А как было не проснутся, когда какой-то нищий на противоположной стороне улицы тоненьким голосом выводил свои рулады так, словно одновременно драли за хвост пятнадцать котов:
- По-да-а-а-а-а-айте...
- Бог подаст, - проворчал, морщась, тот, кто уже долгое время исполнял тайные дела Его Преосаященства и, не раскрывая глаз спустил ноги с постели.
- Плюх!
Правая нога угодила в ночную вазу, опрокинув последнюю. Содержимое, накопившееся с вечера растеклось по ковру, перепачкав не только де Монсо, но и его любимого кота, мирно почивавшего под кроватью. День явно начинался неудачно.
*******************
- Да чтоб ты заткнулся, тля! - донесссяь откуда-то сверху женский голос и в сторону нищего, разбудившего де Монсо полетел горшок с геранью. Вслед за горшком полетел сломаный стул и грязная ругань, свойственная скорее районам порта, а не сему респектабельному кварталу. Но, если герань, хоть и брошенная женской рукой, пролетела по назначению, то обломок стула зацепились за подобие вывески возле парадного входа и свалились точно на шляпу Рикард де Бринье, не только помяв её, но и набив достаточно крупную шишку на лбу у молодого человека.
*******************
Такого рода промашки случались у Лапена не редко, а очень редко. Обидно, когда какой-то франт пытается вступиться за кровно нажитое добро и отогнать нищенскую братию от паршивой мелочи, бряцая оружием. Со шпагой-то каждый может! А ещё обиднее то, что, убегая, он зацепился за узкий ящик, валявшийся на углу, возле лавки сапожника. Зацепился-то зацепился, вроде и ерунда, вот только когда ноги перешли с бега на шаг отрок обнаружил, что правое бедро кровит. Кровит настолько серьёзно, что штанина уже стала приебретать характерный тёмнобардовый цвет.
Продолжение мастерского произвола продолжится. И не говорите, что я не предупреждал!

Смерть Христова, кто-то за это ответит!

Гвардеец, который мирно стоял у двери вместе со своим лейтенантом, громкой руганью выразил все, что думалось. А думалось ох как много и все больше об обитателях сего непочтенного дома. Мало того, что заставляют торчать на пороге черт знает сколько, так еще вместо того, что бы как полагается открыть дверь, пытаются убить дворянина на службе его Высокопреосвещенства. Потирая ссадину на лбу и ощущая, как все на том же лбу взувается огромная шишка, де Бринье поднял с земли обломок стула, который так метко приложил его по голове. С секунду глядя на злосчастный кусок дерева, гвардеец вновь разразился бранью, призывая небеса и ад в свидетели, что он найдет того, кто оскорбил его и этому кому-то сильно не поздоровится. Видимо посчитав, что производимого им шума недостаточно, Рикард пару раз саданул обломком стула в дверь, по прежнему остававшуюся закрытой перед носами посетителей.

Едва девушка, в которой Проповедник узнал Луизу дю Валлон, исчезла в паланкине, из кустов неподалеку, там где и стоял Кавалькати, вынырнуло двое потрепанного вида мальчугана. Итальянец бросил в пыль несколько монет, после чего, не отрываясь взглядом от видневшегося между двумя бархатными занавесками профиля, тихо произнес:
- Будете следить за этой коробкой в течении всего дня. Также присмотрите за слугами – в каких кабаках отдыхают, чего там делают и так далее. Ежели понадобится, привлечете еще парочки своих. Я оплачу. Меня найдете там, где и обычно. Вечером.
- Не оплошаемо, мистер, Богородицей клянемся, - промямлили беспризорники.
- Еще бы, оплошаете, - зло процедил итальянец, - шкуру сдеру.
К помощи парижской шпаны Кавалькати прибегал часто. Более того, даже имел среди них прочные связи. Мир детской преступников был столь же четко структурирован, как и у взрослых. Беспризорники также формировали банды, среди которых также имелись и главари, и приближенные, и быдло. Под частую, детками руководили люди отнюдь не детского и даже не юношеского возраста, а персонажи, разменявшие пятый или шестой десяток, и большинство таких людей Проповедник знал лично.
И сейчас, исполняя заказ неведомого сородича, итальянец прибег к помощи одного из знакомых. Луиджи Борода, как именовали гнусного старикана, управлявшего крупной группой малолетних карманников и налетчиков, выделил ему в услуженье несколько мальчишек. Смышленых, вроде как.
А самого же Кавалькати были еще дела. Ровно в полдень ему предстояла дуэль, где он собирался защищать поруганную (наверняка в каком-нибудь трактире) честь одного из мелких дворян. Джованни привык всегда исполнять взятые заказы – даже если аванс от другого дельца в восемь-девять раз превышал максимально возможное вознаграждение.
-Не оплошаем, - повторили беспризорники и убежали вслед за паланкином.

Филипп дю Валон де Брасси

Молодой человек смущенно разглядывал знакомый фасад. Нет, ну зачем лейтенанта понесло сюда именно сейчас и именно в его Филиппа компании. Де Брасси обреченно вздохнул, выхода у него имелось только два: либо признаваться, либо рисковать. Он выбрал третий: предупредить.
- Лейтенант, дело в том, что…, - Филипп потер переносицу, подыскивая слова. – В общем, не любят тут мушкетеров. Этот уголок облюбовали гвардейцы, а я дня два тому заглянул. Вышла потасовка, троих я ранил, но и сам еле ноги унес. Мамаша Кукс, кстати, ничего не имеет против такого положения дел.

Прачки, весело болтая, шли по улице, и каждая несла, поставив на бедро, тяжелую корзину с бельем. Веселая рябая деваха, заслушавшись шуточек своих товарок, не заметила, как встречный паренек быстро взял с ее корзины верхнюю сырую тряпку и поспешно свернул в проулок.

Лапен знал, куда ему идти. Приглядел уже местечко: тупик меж глухими заборами. С одной стороны — высоченная ограда, с другой — мертвая стена пустующего дома, глядящая бельмами закрытых ставен. Тупик зарос высоченными, по грудь Лапену, лопухами. А ближе к забору — ура, подорожник! Именно то, что сейчас надо!
Прихрамывая и бормоча слова, которые могли бы довести Мадемуазель до обморока, Беспризорник завозился среди лопухов, устраивая себе гнездышко. Вот и славно, с улицы его не заметить, можно раздеться и осмотреть царапину.
Украденная тряпка оказалась рубахой — полотняной, грубой... вот и славно, прачке не велик расход ее оплачивать.
Лапен хотел было разодрать рубаху на перевязку, но помешкал — и уступил дружному желанию Мадемуазель и Актрисы почувствовать на теле чистую ткань.
Сырая рубаха плотно облепила небольшую грудь, но куртка надежно это скрыла. Старая рубаха тут же была разорвана на полосы — и вот уже надежная повязка закрыла облепленную листьями подорожника царапину.
Надо снова отправляться на промысел, но сил уже нет... передохнуть хоть немного, а потом... потом...
Лапен завозился в своем гнездышке, устраиваясь поуютнее, и сладко уснул.
Он не слышал, как наверху тихо стукнула ставня. Мертвый дом пробуждался к жизни — тайной, недоброй...

Поминув всем известную мать (отнюдь не Божью), господин де Монсо стал скакать нак одной ноге, выискивая, чем бы очистить другую от скверны. Способ очищения быстро нашелся - в виде валявшейся в углу ветоши, которую слуга кардинальского шпиона обычно использовал для уборки. Ногу в конце концов оттереть удалось - впрочем, придание ей сколь-нибудь приличного дворянину запаха требовало отдельных процедур.
С ковром было еще хуже - возвращение ему прежнего вида (и аромата) было явно делом весьма и весьма хлопотным. Впрочем, де Монсо отнюдь не собирался делать это сам - с этой целью он позвал слугу, всплеснувшего руками при виде случившегося. Впрочем, выразить свои чувства в более экспрессивной форме он не решился, да и повод, откровенно говоря, был не так уж велик - конфузы подобного рода и с королевскими особами случаются.
Одним словом, уже через какие-то пару минут в комнате мсье де Монсо присутствовали: раздосадованный хозяин, смиренно принявший новые невзгоды слуга, испуганно взирающий на происходящее испачканный кот и совершенно неповторимый запах. Впрочем, в неповторимости его просвещенный читатель может усомниться, так как редкая улица Парижа того времени не благоухала сходным образом. Тем не менее, самому де Монсо источать подобный аромат отнюдь не следовало, особенно если учесть, что внизу его уже ждали и явно не затем, чтобы позвать с собой в кабак. Исходя из этих соображений кардинальский шпион пробрался в другую комнату, где нашел кадку с водой и кусок мыла. Хорошенько намылив ногу, господин де Монсо омыл ее в кадке, после чего повторил процесс. Вода эта для хозяйственных нужд стала совершенно непригодна, но было не до того. Наскоро натянув сапоги, штаны, камзол и прочие приличные дворянину предметы одежды, доверенное лицо Ришелье вышло на улицу к поджидавшим его гвардейцам.

(нрпг: Grey &)

- Прошу вас.- Вернулся к двери слуга, когда графиня уже (в который уж раз за последние сутки) начала нервничать.- Следуйте за мной.
Проводив ее на второй этаж, слуга открыл дверь в одну из комнат и молча чуть-чуть поклонился, предлагая войти. Это было очень маленькое "чуть-чуть". Эсперанс этого не заметила, судя по ее виду, и прошла в кабинет. Никого кроме нее самой в комнате не было. Не проходя далеко графиня осмотрелась - стол, несколько бумаг и письменные принадлежности. Ящики задвинуты. Комната производила впечатление довольно пустой. Сквозь занавески на окнах пробивался утренний свет.
"То что я не вовремя - уже очевидно. Вопрос, что мне за это будет?"- Подумала графиня, подходя к окнам.
Позади скрипнула открываясь другая дверь.
- Доброе утро, - сухой беспристрастный голос делал слово "доброе" весьма далеким от его истинного смысла. - Судя по вашему прибытию, новость столь важна, что наш милый граф Рошфор, вашей милостью, еще пребывает в неведении, относительно нее.
Облаченный в красную сутану, герцог дю Плесси прошел к своему столу и опустился на резной деревянный стул с высокой спинкой.
- Да, ваше преосвященство.- Графиня, что по недомыслию, именуемой женской интуицией, все еще была в шляпе (напомню, что она была в мужском костюме), порывисто обернулась, на полсекунды задержала взгляд на Ришелье и опустилась на одно колено, склоняя голову.- Мне стало подлинно известно, что посланники Кастилии уже ищут бумаги мсье Саважа.
Все возможные слова извинений за собственную дерзость она оставила на потом, ожидая реакции кардинала на уже сказанное. И внешне и, по сути, графиня была спокойна, казалась немного взволнованной, но скорее новостью, которую принесла.
- Кастильцы? – на мгновение в глазах кардинала появился вопрос, но почти тот час же пропал, как если бы ответ был найден. И вполне возможно не один ответ. – Откуда у вас такие сведения?

- Не любят?
Не любить мушкетёров было невозможно. Об этом знали не только прачки и белошвейки Парижа. Об этом знали и рыночные торговки и знатные дамы и посудомойки в портовых кабаках.
- Как это "не любят"?
Нет, если кто-то ещё не проникся обожанием к людям синих плащах с белым крестом, то ему надо срочно объяснить, что он не прав. Не прав тут, не прав всегда, не прав и точка.
Лейтенант закрутил правый ус и саркастически прищурился:
- Не любят мушкетёров - значит не любят короля. А это уже пахнет изменой! Мы заставим их любить Отечество и его доблестных сынов!
А раз так - то... Копыта расплёскивали парижскую грязь, мелькали лица.
- О-па!!!
А вот и заведение мадам. Пара пьяных щетинистых оборванца подпирают дверь.
- Д'Арен, де Брасси - вовнутрь, Крюшон подстрахуете. Только отведите своего любимчика в сторону. Сами видите.
И тут на лице появился тот, кого лейтенант совсем уж не чаял видеть возле этого заведения. Широко махая руками и тяжело дыша, расплёскивая грязь и чертыхаясь на прохожих, из-за угла трактира вывернул папаша Мишу. Комзол его был распахнут. Волосы взлозмачены ветром. Увидев де Бюсси трактирщик поднажал ещё и через пару мгновений он уже стоял возле лейтенанта.

Сложив пальцы домиком, Ришелье внимательно посмотрел на Эсперанс поверх них. Графиня смутилась, то есть внешне это может быть и не отразилось никак на ее облике (она на то надеялась), но "Неужели кардинал не знает, что ко мне иногда ездят ЭТИ?"
- Ваше преосвященство? Вчера я была у себя в замке в Сен-Нэктэр... может быть, вы помните про моего покойного мужа...- Голос графини капитально упал в громкости. После малозаметной паузу она продолжила с явной неохотой.- ... Были гости. Хотели, чтобы я нашла для них эти бумаги. Явно это сказано не было, но... обратное было бы чудовищным совпадением. Простите меня, ваше Преосвященство.
Графиня еще ниже склонила голову. Кардинал милостиво кивнул.
- Я догадывался, что это связанно с этим визитом. Это хорошо, что вы решили сразу сообщить мне. Все пока складывается удачно, можете продолжать свои поиски, а если ваши знакомые обратятся к вам вновь, то скажите, что готовы передать им интересующие их документы, - в глазах Ришелье зажглись пугающие огоньки.
Эсперанс чувствовала себя униженной... или это начала проявляться усталость от поездки. Тряхнула головой, сняла шляпу - волосы рассыпались по плечам. Посмотрела недоумевающе:
- Ваше Преосвященство? - Но тут же поняла, что именно ей сказали. - О. Конечно... как прикажете.
- После этого, вы конечно же, не примените нанести мне еще визит, а возможно, если таковы будут обстоятельства, то и графу Рошфору. А теперь ступайте, вам нужно хорошо выспаться, ведь наше дело не терпит слабости, ни физической, ни духовной.
- Благодарю вас. Мне в самом деле надо отдохнуть. Я не допущу слабости.
Эсперанс чуть улыбнулась (не кардиналу - собственным мыслям), дождалась разрешения идти взглядом и поднялась, выходя из комнаты - слуга даже распахнул перед ней дверь. Графиня рассеянно кивнула.

(& Ri)

Серж кивнув сказал капитану в ответ:
-Понял.
Спрыгнув с Агата, он под уздцы повел Агата немного в сторону и к импровизированной конюшне.
Разместив Агата в «конюшне», Серж быстрым шагов направился в двери, по ходу проверяя как выходит из ножен шпага и стилет. Но передумал следовать за остальными, а решил нагрянуть с черного хода, что бы вступить в дело, если это потребуется. И это вмешательство по задумке Сержа должно было быть неожиданным для тех, кто попробует нанести вред мушкетерам. Хотя возможно такой поступок, по мнению Сержа, является не нужной осторожностью, но шуточки черта обще известны. И даже некоторые бы усмотрели в этом поступке не соблюдение правил чести. Но при входе во вражеский лагерь с открытым забралом все ровно необходимо иметь пару козырей в рукаве.
Пройдя мимо главного, он прошел вдоль дома и обогнув угол дома, он прошел несколько метров выискивая возможный черный вход или проход во внутренний двор. Не будет же еду и вино заносить с главного входа. Да и тем, кто хочет, что бы посещение данного заведение было тайным, должен быть проход. Заметив небольшую щель меж домами, он в нее протиснулся. Пройдя несколько метров и завернув за угол, обходя при этом нагромождение каких-то ящиков, полупустых корзин с овощами и дурно пахнущую лужу, Серж оказался возле черного входа. Вынув стилет, он попробовал дверь, как тут он шарахнулся, так как дверь распахнулась и вместо амбала – охранника, как ожидал Серж, из нее вышел какой то малый в ливрее и нес какое то ведро. Парень открыл рот, но Серж, спрятав стилет, приложил палец к губам, давая знак к молчанию и заговорчески улыбнувшись, моргнул. Так как на нем не было знаков, которые бы обозначали его принадлежность к мушкетерам, да он не был завсегдаем этого заведения, то опознать этот слуга не мог. Пройдя мимо него, Серж оказался в хозяйственных помещениях, немного поплутав, он приметил слугу, который нес несколько полных бутылок, Серж пошел за ним и вышел через несколько мгновений в главный зал. Он намеривался, где ни будь пристроиться в тени и не привлекать внимание.

Когда некая не сильно вежливая дама запустила сверху стулом, лейтенант едва удержался от резких выражений. Зато полностью одобрил сказанное де Бринье; про себя Этьен сделал пометку, что к этому жилищу стоит в будущем присмотреться. Что за привычки – кидать мебель в верных солдат Его Высокопреосвященства?
Но вот, наконец, дверь открылась и возник давно ожидаемый человек.
– Месье де Монсо? – тон Флеружа был на редкость кислым. Кому понравится стоять перед дверью и получать на свои головы ломаные предметы? – Как вы, не сомневаюсь, понимаете, нам следует поговорить. Не возражаете, если мы войдем?
Тон вопроса не оставлял никакого сомнения – де Монсо не возражает, что бы по этому поводу он не думал.

К тому моменту, когда дверь наконец-то-таки открылась, Рикард несколько успокоился. Отведя душу потоком ругательств (с одобрения лейтенанта), он успел сдержать руку с обломком мебели, когда на месте двери возник господил де Монсо. Субординация это дело чести - делать нечего. Так что отложив до окончания разговора государственной важности свои претензии к владельцу дома, де Бринье не глядя отбросил назад свой кусок дерева. Едва слышно пробурчав себе под нос последнее ругательство, гвардеец шагнул вслед за Флеружем в негостеприимный дом.

нрпг: позволила себе немножко ускорть процедуру - иначе мы еще бог знает сколько на пороге будем торчать.

- Да-да, проходите, господа, - проговорил мсье де Монсо, делая приглашающий жест рукой. Не пригласить гвардейцев в дом, несмотря на то, что там творилось, было бы совершенно неучтиво. А проявление неучтивости по отношению к слугам его высокопреосвященства редко сходит кому-то с рук - даже другим его слугам. Уж это-то де Монсо знал не понаслышке. Не доходя до внутренней комнаты, служившей доверенному лицу спальней, и остановившись во внешней, где он обычно и принимал гостей (впрочем, какие у него гости - вот вроде нынешних разве что), де Монсо предложил господам гвардейцам садиться. Сесть в комнате можно было только на не слишком презентабельного вида стулья, но что делать? Кресел доверенное лицо не держало - в таком скромном доме они смотрелись бы вызывающе.
- Итак, чем обязан вашему приходу? - поинтересовался он.

– Для начала позвольте представиться. Лейтенант Этьен Флеруж. Рикард де Бринье.
Вежливое знакомство и соответствующие, малозначащие фразы вроде «очень приятно».
– А наш визит вызван двумя причинами, – продолжил Этьен. – Во-первых, мне поручено передать вам приказ Его Высокопреосвященства. Во-вторых, мы хотели бы получить от вас некоторые сведения по секретному делу.

Луиза дю Валон де Брасси

Паланкин качнулся, когда носильщики подняли его на плечи. Что-то в их действиях насторожила Луизу, наверное, то, как они это сделали. Нестройно. Девушку кинуло сначала вперед, потом она едва не вылетела в окно. Потирая ушибленный локоть, де Брасси возмущенно воскликнула:
- Можно поосторожнее, болваны?! Не дрова несете!
Раздраженно раскрыв веер, девушка принялась им обмахиваться, не обратив внимания на невнятное бормотание носильщиков, которое должно было означать извинения. Однако ее недостойное аристократки выступление возымело действие, паланкин плавно «плыл» по улицам Парижа.


Филипп дю Валон де Брасси

Филипп замер в нерешительности. Вроде бы лейтенант отдал распоряжение, но сам остановился там, где и стоял, дожидаясь, когда папаша Мишу подбежит к нему поближе. Судя по выражению лица трактирщика, владельца заведения, где любил бывать весь мушкетерский полк, случилось что-то из ряда вон выходящее. Наверное, происшествие способное поменять даже планы лейтенанта на «обучение» мадам Кукс и ее девочек любви к мушкетерам.
Спешившийся минутой ранее де Брасси подумывал о том, чтобы снова сесть в седло. Чтобы если что иметь возможность успеть за лейтенантом.
- Папаша Мишу просто так не встревожится, - пробормотал юноша.

А это время бедняга Мишу, весь в мыле, как загнанная курьерская лошадь, остановился в паре метров от Филиппа. Правой рукой он держался за бок, который изнутри нещадно кололо, а левую протянул в сторону молодого человека:
- Филипп, вы то мне и нужны, - задыхаясь, начал трактирщик. – Само провидение послало мне вас. И прошу заметить, что сегодня Он, - левая рука трактирщика поднялась вверх, - на вашей стороне.
Мэтр Лонкур сделало еще шаг, и на его лице словно молния отразилась вспышка боли, которая с новой силой уколола бок:
- Но сначала бокал вина. Мне нужно собраться с мыслями, что словно пчелы роятся в моей голове и никак не могут успокоиться. Бокал вина и я вам расскажу, что со мной приключилось.

Луиза дю Валон де Брасси
Паланкин качался и нёс девушку куда-то. Мелькали дома, улицы, мосты. Обычно девушка добиралась до конечной точки куда быстрее, а тут... То ли носильщики тащили не по прямой, то ли тащили не туда. Не туда?
- Приехали, мамзель, вылазьте.
Дверь открылась, полог поднялся. Сильные руки схватили девушку под локти и быстро впихнули в раскрытые перд ней тёмные двери. Замок щёлкнул. Путь к отступлению был отрезан. В полутёмном холле никого не было.

Мушкетёры
- Мишу? Вот кого не ожидал, так не ожидал...
Лейтенант кородевских мушкетёров взял под локоток тучного трактирщика и повёл вовнутрь заведения, жестом предлагая своим подчинённым следовать за ними.
- Хозяйка! Кувшин бургундского! Ну жаркого или что там у тебя на вертеле сегодня...
В таверне не было особо людно. Пара ткачей обсуждали свои цеховые дела возле окна, несколько завсегдатаев неопределённой профессии сосали тёмное пиво возле двери. И гвардейцы. Один, два... целых пять гвардейцев кардинала стояли возле стойки. Скорее всего, они только что вышли и ещё не успели сделать заказ. Пышногрудая блондинистая официантка с ямочками на щёчках крутилась возле них, улыбаясь каждому. Вторая, с кудряшками под чепцом, стояла, облокотившись о стойку и томно глядела на этих холёных парней, слегка подраспустив завязки на лифе. Хозяйки нигде видно не было.

Не знать дороги к трактиру, в котором осталась лошадь и документы, - полбеды. В конце концов, хоть один парижанин знал бы к нему дорогу. А вот забыть название этого трактира, действительно, проблема. Потому что под описание: " Не очень высокое здание серого цвета, с конюшней.. и хозяин еще такой толстый", - подходило к любому из подобных заведений.
Вот и получилось, что обратная дорога от места поимки вора стала для Анри длинней на неопределенное количество времени. К тому же поиски нужного постоялого двора сопровождались постоянным бурчанием в желудке, поскольку пообедать де Шон так и не успел.
И теперь его твердое желание поесть лишь тогда, когда рекомендательные письма окажутся у него в кармане, постепенно таяло. А после того, как нос Анри учуял запах жареного гуся и вовсе испарилось.
В таверне, выбранной для привала, было довольно людно, во всяком случае, для только что приехавшего из провинции молодого человека. Заказав еды и вина, Анри поспешил спрятаться в самый темный угол, чтобы неспеша подумать. А мысли как назло были сплошь печальные и безрадостные. Документы и лошадь непонятно где, и как их искать тоже непонятно. Можно, конечно, найти воришку, но вряд ли этот способ намного лучше.
- Еще вина!
Не то чтобы оно помогало собраться с мыслями, но зато после каждого бокала де Шону становилось все легче и легче...

- Ну, а мне, вероятно, можно не представляться, ибо вам меня уже представили, да и рассказали, возможно, кто я, - произнес господин де Монсо, расположившись на стуле напротив своих гостей. - Что ж, тогда к делу. Я думаю, начать следует с приказа Его Высокопреосвященства. Вероятно, из него мне станет несколько яснее, о каком секретном деле вы изволите говорить. Сами понимаете - у Его Высокопреосвященства много секретных дел, да и у меня оно не одно найдется.

Луиза дю Валон де Брасси

Темнота…. Луиза завизжала на одной ноте, когда страх, наконец, проник в ее душу. Липкий и противный, он вцепился когтями в ее сердце. Минут через пять она выдохлась, после чего замерла на ступенях лестницы ведущей на второй этаж, всхлипывая так, что содрогалось все тело. Через некоторое время всхлипы стихли, и сначала раздался тихий едва слышный голос:
- Помогите! По-мо-ги-те! – переросшее в визг-крик и одновременно вой. - ПОМОГИТЕ!
Луиза снова зарыдала.

Серж перед тем как выйти в зал опустил полы шляпы, что бы скрыть свое лицо, Ведь присутствующие тут гвардейцы могут его опознать. Он вышел в главный зал и обозрел окружающую его обстановку. Было все как всегда: дюжина столиков, из которых парочка была занята, длинная из потемневшего дерева стойка напротив входа., за ней несколько бочек. Возле стойки он узрел гвардейцев и повернувшись к ним спиной Серж направился к столику, как тут в зал вошел капитан в сопровождении смутно знакомого Сержу трактирщика и остальных мушкетеров.
Поняв, что цели их визита изменились, Серж сел за столик возле стены, спиной к стене. Он снял шляпу и положил на стол. И стал дожидаться официантку, при этом он смотрел внимательно на гвардейцев, ища среди них знакомые физиономии. Он так же приготовился к тому, что его тоже могут узнать и отреагировать соответственно и стилет он положил под шляпу, при этом рукоять выглядывала из под пол шляпы. Хотя он не желал драки, но нужно быть начеку. .

Мушкетёры входили и садились за столик. На гвардейцев принципиально не обращали внимания, будто тут их и не было. Усадили и папашу Мишу. Тучный трактирщик всё ещё не мог отдышаться. Он покрылся весь пунцовыми пятнами и только махал руками, не в силах сказать ни слова.
- Воды, быстро, - лейтенант показал на пунцового месье Лонкура
- Вина... - выдохнул тот.
Грудастая подавальщица ринулась в боковую дверь с пустым кувшином.
Последним в таверну входил Александр Д'Арен. Входил, чтобы присоединиться к товарищам за столиком, как произошёл казус, который поставил под сомнение благополучное завершение их пребывания в этом заведении. В тот момент, когда мушкетёр был уже около стола, девушка c кувшином подлетела к нему с другой стороны. Мушкетёр голлантно пропустил её и... зацепившись плащом за стул, рухнул на пол прямо перед пышногрудой красоткой. Рука той от неожиданности разжалась и бургундское пролилось прямо на шляпу незадачливого мушкетёра. Около стойки раздались смешки.
- Они все, как утята, не могут не побалакаться, - громко прокомментировал белявый градеец с ястребиным носом.

Александр несразу понял, что произошло. Все случилось так быстро. Вроде бы и хотел оказаться любезность, а вот вышло все иначе.
А тут еще гвардейцы. Хоть он и жил в провинции, да из его рода никто не служил при дворе в лице воинов, Д'Арен прекрасно знал об отношениях между мушкетерами и гвардейцами.
Молодой человек поднялся и встал в замешательстве, не зная, как себя сейчас лучше повести.
Взгляд полной беспомощности на своих компаньонов.
И в тоже время гнев, который постепенно захватывал его. Он не собирался долго терпеть насмешки этих выскочек. Еще пару минут, и он ринется на них со шпагой. И ему было наплевать, что потом случится.

Эсперанс, едва дыша, спустилась на первый этаж. Отношение слуги к посетительнице поменялось с презрительно-спрятанно-скучающего на презрительно-капельку-заинтересованное и даже немного вежливое. Слуга при этом чуть не уронил ее с лестницы, в попытке помочь - ступеньки в полутемном коридоре и впрямь было не слишком видно. В платье графиня точно бы навернулась от такой помощи... Эсперанс вздохнула, вспомнив вышколенных слуг в поместье родителей и собственных - в ее замке, им до родительских было еще далеко да и французский характер... но все же, все же. "Бедный кардинал."

Графиня чертовски устала, ночь скачки по дорогам Великой Франции, весь заполошенный вчерашний день сейчас казались ей пустяками по сравнению с несколькими минутами разговора с Ришелье... хотя - ноги болели не от этого. Так что ей хотелось только доехать до дома герцогов и забраться по уши в ванну. Что поделать - выросла она чуть ли не на берегу моря, а затем еще и жила всю жизнь возле Луары. Придворной грязью графиня в тайне брезговала.

Выйдя на улицу и рефлекторно поблагодарив оторопевшего слугу парой пистолей, графиня из состояния "засыпаю на ходу" моментально пришла в норму, но было поздно - дверь уже закрылась...
"Ох-хо. Это я кому и главное где(!) взятку дала? Спать. Спать-спать. А то ждут коррумпционеров стены Басти... Я была на приеме у кардинала.. И меня приняли!" Графиня с несколько удивленным выражением на лице взяла повод коня, гвардейцы встрепенулись - им уже виделся завтрак в "Сосновой шишке" или еще в каком-то им одним ведомом кабаке.
- Спасибо, господа. Моя признательность вам и вашему лейтенанту.- Эсперанс вскочила в седло.- Да, Серж, Этьен, вы ведь понимаете, что просто ездили в отпуск?
Эсперанс поочередно посмотрела на обоих и повернула коня в сторону набережной. Чтобы попасть в особняк любящих родственников (по мужу... покойному), ни разу не замеченных в особой приверженности "красному герцогу", гвардейцы кардинала не требовались.