Прончик смотрел на три раскрытых чемодана, что лежали на кровати, и вслух перебирал содержимое каждого.
- Крем для загара…шампунь…туалетное мыло…зубная щетка…, - взгляд перешел на второй чемодан. – Вечерний костюм…купальные принадлежности…полотенца. Паспорт и билеты?
Он ощупал внутренний карман своего пиджака:
- На месте, а деньги? – рука полезла в другой карман и вытащила оттуда кошелек. Открыв его, он в сотый раз пересчитал купюры и удовлетворенный результатом проверки положил кошелек в карман. – Где путевка? Ага!
Он увидел лежащий на прикроватном столике красочный буклет отеля, где ему вместе с труппой предстояло жить. Развернув его, он снова посмотрел на фотографии. Под каждой было написано, что ожидает гостей солнечного курорта. При взгляде на каждую фотографию на его круглом белом лице улыбка становилась все шире и шире.
Для Прончика это была первая поездка заграницу. И он очень обрадовался, когда из Минкульта пришло письмо, что труппе тетра предстоит выступать в курортном городе одной известной североафриканской страны.
- Только бы все прошло удачно, - на улыбающееся лицо набежала хмурая тучка воспоминаний о событиях годичной давности. Прочь, пошла прочь и не появляйся даже, отгонял он «тучку». – Сейчас главное не опоздать на самолет.
Он посмотрел на часы. Машина такси должна была уже подъехать к подъезду. Прончик ловким движением застегнул все три чемодана. Одев пальто, скоро оно ему не понадобиться, и обув теплые ботинки, и они тоже, он схватил свою поклажу и через пару минут уже стоял на улице.
Кроме детей, которые лепили снеговика, во дворе никого не было. Падал легкий и пушистый снег. Несколько снежинок попали на нос и щеки режиссера. Рукой, одетой в рукавицы, он протер лицо от воды и осмотрелся.
- И где этот водитель старого пылесоса? – лицо Прончика стало покрываться красными пятнами, но не от мороза, а от гнева. Если бы он не протер лицо, то вода на нем могла сейчас закипеть.
Из-за угла дома вывернул упомянутый «пылесос» с боевой желтой раскраской, что напомнило Прончику об Африке. Это немного успокоило его.
- В Афр…аэропорт, - в голосе грозе театра слышался одновременно и гнев за опоздание и чувство собственного достоинства. – И скорее, я опаздываю на самолет.
Шофер не спеша, погрузил чемоданы в багажник, сел за руль, повернул ключ…машина пару раз «чихнула» и…поехала.
…
Через три часа он гордо прохаживался по салону самолета, лавируя между рядами, как большой теплоход. И дабы не показаться праздношатающимся перед труппой, он раздавал всем кого видел ЦУ.
- Когда наш самолет приземлиться? – поинтересовался он у бортпроводницы, разносящей по салону напитки и легкие закуски.
- Через…часов. Я могу принести вам плед, и вы можете поспать, - она улыбнулась «голливудской улыбкой» и продефилировала дальше, после вежлив отказа Прончика от пледа.
Еще немного и его нога ступит на неизвестную землю. Землю, где о его таланте режиссера будут ходить легенды. Дягилев со своим балетом нервно курит в коридоре. Он устроит «Русские сезоны» по всему миру.
Он посмотрел в иллюминатор. Мимо проплывали белые облака, а где там, впереди и немного снизу ждут его…

НРПГ: Обсуждение прикла и квенты ЗДЕСЬ
Мастер: Hideki
Со-мастер: V-Z

СОСТАВ:

Глеб Акакиевич Прончик (Hideki)
режиссер
Андрей Игоревич Котин (V-Z)
сценарист
Дормидонт Поликарпович Зарыдай-Несуйский (Drogo)
главный бухгалтер театра
Лапланальда Александровна Морозова (lari)
артистка
Захар Петрович Волгин (дон Алесандро)
артист
Клеопатра Леопольдовна Непарина (бабка Гульда)
артистка
Фимочка (Серафима) Кривоногова (Freja)
артистка
Иван Пёрышкин (Torvik)
артист
Анастасия (vera)
артистка

Собираться Ваня мог быстро. А что тут долгого - главное плавки не забыть, а об остальном пусть у Пончика голова болит. Да, и ещё загранпаспорт, к которому Пёрышкин относился, как к чему-то такому возвышенному, что могло лишь соперничать с идолом Перуна у древних славян или Кецекоатля у ацтеков в те же незапамятные времена. Но последний он сунул в карман джинсов, а первые надел на себя. Осталось только побрызгаться дезодорантом и - вперёд. До аэропорта путь неблизкий, но Ванёк из соседнего подъезда презентовал старый велик, который уже и выкидывать хотел так что он как-нибудь да доберётся. Жаль, что Фимочки не будет. Отчего-то главбух взбеленился в последний момент. Его крики "Что! Каждую белку с собой брать!" надолго запомнили своды их клуба, а уж ни в чём не повинная девушка в особенности.
До аэропорта Иван добрался без проишествий. Не считать же проишествиями забрыхгивание грязью от каждого проходящего автомобиля и нецензурщину летящую в открытые форточки легковушек? Зато согрелся. Когда он входил в салон самолёта, румяный и улыбающийся, весь грязный ниже пояса в ллёгонькой балоньей курточке, трудно было представить, что за иллюминаторами российский мороз нашей глубинки, а не тёплые ветра Средиземноморья.
- Всем здрасте, - громко поздоровался он со всеми, так, как учили ещё в детском саду и, немного пригибаясь, прошёл в хвостовую часть салона на своё место как раз рядом с туалетом. С трудом устроив свои ноги так, чтобы они никому не мешали, Ваня откинулся на спинку, сдвинул вязаную сероватую шапочку на глаза и попытался заснуть...

Главбух Зарыдай-Несуйский глядел на чью-то тупорылую физиономию, расплывшуюся в улыбке, совсем как мороженое в жаркий африканский денек.
- Вот так морда! – прогнусавил бухгалтер, и отошел подальше от зеркала…
После ТОГО СЛУЧАЯ, о котором в театре, впрочем, никто никогда не говорил, а если и говорили, то всегда называли его не иначе, как ТОТ СЛУЧАЙ, Зарыдай-Несуйский пару месяцев лечился в клинике для лиц с нарушенной психикой, но потом пришел Прончик, и на коленях умолял вновь вернуться к бумажкам, счетам и сметам, ибо никто другой этого не может.
В голове возник еще один недавний образ. Суровый Прончик, заложив руки за спину, расхаживает вдоль стены бухгалтерии.
- Мы едем в Африку! Но играть там будут только актеры! Слышите меня! Только актеры, ни при каких обстоятельствах бухгалтеры кого-то играть не будут. Слышите меня!? Не будут. Этого не будет! Ты мне веришь?!
Воспоминание померкло.
Бухгалтер еще раз проверил все ли он взял для поездки: калькулятор, документы, билет, семейные трусоплавки, три пары полосатых чулок и томик Станиславского.
- Не верю, Прончик, не верю…

- Я еду в Африку, Мурка, еду...я стану знаменитой! - подбодряя себя такими воплями и шугая в конец задолбанную кошку, Лапланальда собиралась. Шампуни, гели, косметичка...купальник, топики, штаны...и куча всякого ненужного хлама. Ну а главное - тайком перешитый костюм Снежной Королевы, местами укороченный, местами дополненный.
- Прончику понравится... - уверенно заявила она, упаковывая его поверх всех вещей в сумке.

Повесив сумку на плечо, схватив в однй руку ошалевшую Мурку - занести соседке, а в другую барсетку со всеми документами, Лапланальда вышла из родной квартиры.
- Ой, милая, чай далеко поедете? - наглаживая Мурку спросила подслеповатая бабушка-соседка.
- Да Марь Иванна, в Африку! Я бы еще поболтала, но мне ехать надо, такси ждет.
С неким пренебрежением посматривая из окна на проплывающие мимо пейзаж родного города Н-ска, Лапочка уже мечтала, как выйдет на сцену, а молодые и красивые дикари будут ей рукоплескать, а потом ей предложат стать их королевой...И вот она в леопардовой шкуре, сидит на троне, пьет коктейль из тропичексих фруктов, а слуга с опахалом работает вместо вентилятора...ей приносят дары...
- С вас 250 рублей. - прервал мечтания хриплый голос таксиста.
- Вот ведь! Помечтать не дадут! - скорчила недовольную мордочку Лапа, - Приземленные люди!
- Может и приземленные, но плати что должна и кыш отсюда, актрисулька...
Отдав положенное, Лапла, легко неся на плече тяжеленную сумку, прошла в здание аэропорта...ну там регистрация, досмотр - не интересно, рассказывать не будем...Самолет. Ооо...что-то святое и неземное...со странным чувством Лапочка уселась на свое место, благо хоть не у иллюмиатора, и задремала...

– Всё правильно. Большой театр летит на гастроли в Нью-Йорк. МХАТ отправляется в Париж. А мы тащимся в какую-то Зимбамбулию... или как там ее... обезьян развлекать! Я ни на кого не намекаю, Захар Петрович, но если бы наш режиссер не был таким беспомощным ничтожеством... если бы меньше думал о ножках молоденьких актрисуль, а больше – об интересах труппы... Нет, ну правда же, был ведь реальный шанс полететь в Австралию!
Моложавая, красивая женщина сердито тряхнула короткими русыми волосами, откинулась в кресло самолета и уставилась в иллюминатор на бетон аэродрома с такой неприязнью, словно рядом с не взлетевшим еще самолетом стоял организатор неудачных гастролей.
- Мне кажется, я там уже бывал, вот только когда? – сидевший рядом с ней старичок наморщил лоб – помню мы тогда прилетели и был рейс из Казахстана, мальчика какого-то привезли, из кругосветки вернулся, говорили, нароооду много было, хотя меня тогда заставили дважды на бис выходить… а как хлопали, как хлопали, как в том зале в Киеве, когда мы играли Гомера перед Самим…
Захар Петрович Волгин сделал значительное лицо, но потом улыбнулся и мило спросил:
- Так куда бишь мы отправляемся?
– В Северную Африку, – ответила женщина негромко, но с таким трагическим надрывом, словно ей предстояло идти в Сибирь по этапу и в кандалах. – И я наотрез отказалась бы от этой поездки... меня ведь звали в сериал, я уже говорила, Захар Петрович? Да, я бы отказалась! Но, во-первых, не хочу разменивать свой талант на многосерийное "мыло". А во-вторых, меня греет тихая надежда, что в этой самой Африке какой-нибудь крокодил сожрет выскочку и задаваку Ляпу... Лапланальду то есть... и я это увижу!
Вообще-то Клеопатру Непарину приглашали в сериал всего лишь в одну серию – на эпизодическую роль уборщицы вокзальных туалетов. Об этом она не сказала даже своему старому другу Захару Волгину. Она отказалась, но это не помешало ей размахивать приглашением на пробы перед носом у всех работников театра, включая гримерш и суфлера.
- Ляпа? Это её фамилия? Вот уж никогда бы не подумал что она китаянка… Ах для краткости… - Волгин виновато улыбнулся – А я и не знал что вы такая кровожадная, хотя, как сейчас помню вас в роли леди Макбет, да… вот это была роль! А какой голос! Она била стаканы на расстоянии двадцати метров!
– Кто – она? – переспросила было Клео, но тут же сообразила, что ее собеседник, как всегда, запутался в лицах и событиях.
А ведь когда-то именно этот человек, преподавая в театральном, внушал им, молодым актерам, что нужно постоянно, ежедневно тренировать память! Память, мол, важнейший из "инструментов" актера...
Как была тогда влюблена молоденькая Клео в несравненного и прославленного Захара Волгина!
Боже, что делает время с людьми... ну, во всяком случае, с мужчинами!
– Мы же с вами не могли отказаться от этих нелепых гастролей, правда, Захар Петрович? Без нас всё с треском провалится! Разве что-то можно поручить этим новичкам? Ну, из Перышкина еще может выйти актер... лет через десять-пятнадцать... Но эта девчонка, которая играет всяких белок и прочую мелкую живность... ее же, кажется, брать не хотели, как же она пролезла? То есть, я, конечно, догадываюсь, но воспитание не позволяет мне разговаривать о таких вещах... полагаю, Пончик мог бы рассказать об этом больше, если бы захотел...
- Да, быть хребтом театра это великая честь, но и большая ответственность – старый актёр посмотрел на свою лучшую ученицу – а молодёжь это всегда молодёжь, много эмоций, мало игры…
Клеопатра Непарина кивнула так скорбно, словно только сейчас осознала весь груз лежащей на ней ответственности, и замолчала. Не просто замолчала, а трагически, выразительно...

(я и Бабка Гульда)

Как говорится, вспомнишь белку, вот и она... Запыховшаяся Серафима протопала по салону и плюхнулась в кресло рядом с Иваном. Игриво скосив глазки в сторону молодого человека Фимочка поправила белокурый локон (она теперь делала это постоянно, поскольку считала, что платиновый блонд делает ее копией красотки Мерелин... Эх, где бы прикупить такое же белое платье...)
- Уф, слава богу, я не опоздала! Эти про-обки просто кошмар! (по дороге в аэропорт ПАЗик, в котором Фима пересекала родной город, минут пять постоял у железнодорожного переезда) Я вся измучилась! - девушка театрально заломила руки - И чемодан был такой тяжелый... - во взгляде Фимочки появился упрек, а в голосе надрыв - У меня чуть руки не отвалились! А еще эта неразбериха с костюмом! Ну почему мне всегда так не везет! Всем реквезит во время выдают, а мне - в последнюю минуту! (Серафима содрогнулась при воспоминании о прошлогоднем костюмчике с заплатками) И они там, по-моему, в своей костюмерной уже начали новый год отмечать... Нет ну какова коза, а? Дыхнула на меня перегаром, сунула пакет с костюмом (который полчаса искала), даже развернуть его не дала и говорит так презрительно: "иди-иди, опоздаешь на свои гастроли! Плакать потом будешь - потрудиться-то пришлось немало!" - и улыбнулась так гаденько... Вань, чего она? Конечно пришлось потрудиться! Я ведь весь год пахала как лошадь! - глаза Серафимы наполнились слезами...

Услышав голос Фимы, Иван чуть не окосел. То ли от счастия, то ли от непонимания. Нет, чудо всё же есть. Шапочка была тут же сдвинута с глаз на затылок, горизонтальная поза сменена на сидяче-вертикальную, а большие мозолистые руки тут же стали искать себе подходящее место, не находя его.
- Ой, А ты что не позвонила? Я бы помог... - вполне дружелюбно пролепетал Иван первое, что ему пришло в голову. Он уже не помнил, что сотовым так и не обзавёлся, а дозвониться до их полуглухой соседки, чей телефон стоял на коммутаторе с телефоном Пёрышкиных можно было только тогда, когда последняя только что положила трубку, - Ты, Фим, мне покажи, кто там тебя, я его...
Правая кисть Пёрышкина недвусмысленно сжалась в кулак. Сейчас он готов был разобраться ради этой девушки хоть с самим Прончиком, а не то что с какой-то нетрезвой костюмершей. По крайней мере в этот момент. И не важно, что назавтра он, опомнившись, побежит заглаживать свою вину всеми мыслимыми и немыслимыми способами, но теперь кровь славян, половцев, варягов и других столь же горячих народов, вливавшаяся некогда в породу Пёрышкиных играла в Иване, ибо сейчас он был рыцарем, встающим на защиту своей прекрасной дамы.

- Наш самолет прибывает в аэропорт Заламбуни, - объявила стюардесса, - Просьба занять всем свои места и пристегнуть ремни и не курить…
Самолет тихонько тряхнуло отчего по салону прошел легкий шепот, но через минуту тряска прошла и все успокоились.
Прончик посмотрел в иллюминатор. С высоты он отчетливо разглядел линию раздела синего моря и желтой земли. Скорее всего, это из-за песка, подумал Прончик. А где там стоит великолепный пятизвездочный отель с номерами люкс джакузи и биде. Почему-то именно джакузи и биде он хотел увидеть в своем номере. Одни из признаков роскоши и комфорта, по мнению «великого» режиссера.
Он хорошо выспался и поел, хотя еда ему показалась немного пресноватой, и теперь находился в приподнятом настроении.
Самолет стал снижаться. Через двадцать минут колеса шасси коснулись земли, что пассажиры почувствовали, поскольку это ознаменовалось еще одной встряской.
- Спасибо, воспользовались нашими авиалиниями. Экипаж самолета желает вам всего хорошего. Местное время одиннадцать часов утра, - потом эта фраза повторилась на английском и французском языках.
Пассажиры, отстегнувши ремни и собрав свои вещи, стали потихоньку выбираться к выходу.
Труппа театра явна не была готова к тому, что на улице будет ТАК жарко. Тело Прончика тут же покрылось капельками пота. Вытащив из кармана штанов платок он промокнул мокрый лоб.
- Товарищи, - обратился он к своим артистам и сопровождающему персоналу, - нас на выходе будет ждать автобус, который отвезет всех в гостиницу. Вещи привезут следом. Просьба не растягиваться и не теряться. Кто потеряется, тот будет лишен премии.

- Мама, как ты не понимаешь! - с тщательно отрепетированным трагическим надрывом воскликнула Анастасия. - Это же заграница! Твою дочь ждёт всемирная слава.
- Мою дочь ждет пересдача. А если ты в этой Африке чем заболеешь? Там же сплошная зараза, дикие звери, комары, туристы, террористы! - Розалия Марковна уже пятый раз заводила этот бесполезный разговор.
- Мама, я опоздаю! - в глазах молодого дарования заблестели слёзы.
- Ладно, дочка, но будь осторожна. Поняла? Не простужайся, в воду не лезь, по пальмам не лазь, далеко не отходи, с подозрительными людьми не знакомься. Поняла?
Анастасия только молча кивала головой.
- И привези какой нибудь... Ну, сама посмотришь.
Розалия Марковна с затаённой гордостью смотрела вслед дочери.

"Так, я ничего не забыла? Пудра, тон, лосьон, помада... А где та, с бриллиантовым блеском?" - Анастасия лихорадочно зашарила по сумочке. - "Вот она. Так. От загара, от комаров, для загара..."
Неизвестно, хватило бы у соседей по салону терпния на всё это копошение и бормотание, но самолёт наконец приземлился.

Жара Анастасию не смутила. Он отлично знала, что на курорте должно быть жарко. А иначе это не курорт. Но вот речь Прончика... Неужели можно быть таким скучным и официальным, когда они в Африке, а впереди их ждёт роскошный отель?

Одним из несомненных достоинств Андрея Котина было то, что он никогда никуда не опаздывал. Что, однако, не мешало ему приноситься в самый последний момент и лихорадочно искать место…
Вот и к самолету он примчался когда по трапу поднимался последний пассажир. Все формальности Котин едва успел пройти… впрочем, о них он позабыл сразу же, как только поднялся в самолет.
Летать Андрею никогда ранее не доводилось, но теоретически он о полетах знал многое. Потому и не беспокоился; Котин вообще редко волновался о том, что изучил. Пусть и теоретически.
Правда, в полете его сопровождал еще один спутник, пребывавший сейчас в просторной сумке (специальной «тары» для животных у Андрея не нашлось). Кот Василий изъявил явное желание поехать; сценаристу даже не пришло в голову, что можно не согласиться.
Чуть ли не весь полет Андрей провел, перемежая чтение лихорадочным записыванием пришедшего в голову. О красоте почерка он, как обычно, не заботился. Зачем? Сам-то он трудностей с чтением не испытывал…
- Товарищи, нас на выходе будет ждать автобус, который отвезет всех в гостиницу. Вещи привезут следом. Просьба не растягиваться и не теряться. Кто потеряется, тот будет лишен премии.
– А мы что, уже прилетели? – озадачился вслух Андрей, причем уже на трапе.
– Мрр, – недовольно заявил из сумки кот. Василию слова про лишение премии очень не понравились. Спросите, что коту до этого? А как же – если хозяина лишат премии, то он сможет купить меньше вкусного. Логика. Простейшая.
Пристроив сумку на плече и подхватив чемодан второй рукой, Котин поплелся к автобусу. Василий только вздохнул, стараясь убрать голову в тень. Впервые он жалел о том, что родился черным.

Зная что опаздывает, Алексей не особо спешил. Судьба была ему благосклонна везде. Особенно в картах. Руки были сжаты в кулаках и огромная сумка безжизненно висевшая на плече теребилась туда - обратно от размеренных шагов хозяина.
Полет в Африку - большие надежды на внезапный взлет карьеры. В сумке были все его вещи. Совершенно все. Даже деньги, надежно спрятанные в секретный карман и растасованные по носкам, прямо как в детстве. Да...
"Поменять бы надо... На ракушки..." - усмехнулся Фомин.
Полет был безжизненно не красив, скучен, и казалось что они вечность будут лететь над землей, которую Алексей хотел видеть раньше, а теперь отворачивался от окна. Зато плеер издавал различные музыкальные произведения. Совершенно разных жанров. Единственное отличие - полнейшее отстутсвие рэпа. Фомин ненавидел тех, кто ненавидит жизнь.
"Я дышал синевой..."
Проснувшись, Алексей сбросил наушники, недослушав "Fuck the system" и отключил визшавший плеер. Сонно улыбнувшись сидящим сзади братьям по сцене, он наконец - таки заметил что Сахара прямо под ним. Разочарование. Хотелось плюнуть вниз. Жарко, сухо и просто. Хотя, чего тужить, если это реальность, которую он знал вот уже десять лет?
Он опять упал в кресло, отворачиваясь от до боли знакомых сердцу песков и тихо выдохнул слово "Жалко..."
На трапе он громко взбодрился.
-Поехали!

В мире нет чудес. Нет и никогда не было. Да, а еще в мире проверяют багаж. Особенно подозрительный багаж, который похрапывает и от которого несет перегаром.
Да, а еще в мире происходят войны в Бламбамбуннии... Бламблимбу... в общем, где-то там происходят войны.
И у соседей коты помирают. А Светка, что вчера еще была пацанкой в банданке на голове, вдруг обзаводится кругленьким таким животиком, и вся округа сбегается на это посмотреть, а бабки тычут пальцами и говорят - ну, совсем молодежь пошла...
И когда происходят такие события, стоит о них упомянуть, когда загружаешь багаж в брюхо самолета. А бывает, что напарник не согласится, и надо поспорить, не особенно обращая внимание на то, что багаж бурчит что-то сквозь пьяный сон.
Вообще-то, Василий Трезвенников должен был лишь проверить прожектора на их исправность и вернуться назад, в родной театр. По дороге он встретил Коляна, а Колян передал Васе кое-что в виде трех бутылок. Что было дальше - Василий не помнил. Помнил, что было солнечно, что он обнял сумку, ибо она казалась ему такой мягкой, и что его, вместе с прожекторами, куда поволокли. Только в тот момент Трезвенников был уверен, что он - в родном Мухо... ну, в общем, вы поняли где.
Да, а потом, когда брюхо, только уже автобусика, открыли, ему начали чего-то кричать, да так громко, словно сосед забыл телевизор выключить.
- Прончик где? - осипшим голосом спросил Трезвенников, щурясь от яркого света. - Прончик, грю, где?
Странные люди тыкали в него пальцем и громко кричали.

- Что это здесь делает? – лицо Прончика и без того красное стало просто бардовым. Увидеть Трезвеникова здесь он не ожидал, это было для него сюрпризом. – Какой позор!!! Хватайте его и пихайте в автобус, пока организаторы не увидели это чудо…С ним я потом разберусь!
Прончик быстрым шагом проследовал к большому экскурсионному автобусу, и, встав возле двери, стал пересчитывать своих земляков. Теперь их на одного больше, подумал Прончик глядя, как рабочие, которых он взял с собой, тащат осветителя под руки к автобусу.
- Он будет спать с вами, - обратился он к проходящему мимо бухгалтеру. – Будете за ним следить и чтоб ноги его не было на сцене и…
Он не стал продолжать мысль, что и бухгалтера он тоже не хотел видеть на сцене, но вовремя остановился. Он вытащил Зарыдай-Несуйского не для того, чтобы эта «звезда» взошла на олимп, а чтобы он разобрался в своих книгах и записях, в которых сам Прончик ни черта не смыслил.
…
Через три часа езды по жаре они прибыли к Высокому зданию, на котором красовалась надпись на английском языке. Кроме слова «редисон» он понять не мог, это и не важно. У входа их ждал переводчик, из местных, с большим белым плакатом, на котором на корявом русском было написано название их театра:
- Как мило, - Прончик просиял и забыл о Трезвеникове, - нас встречают. Как все официально и торжественно! Вот что значит слава!
Прончик подошел к темнокожему мужчине и, лучезарно улыбаясь, начал представляться.
- Хоспотин Фрончик, плосу идти перед мной, - произнес переводчик, который представился как «Пьер Туамбанэ». Прончик пару раз переспросил и, плюнув на это, решил, что будет называть его «Петрушка».
- Вы, уважаемый хотели сказать, «за мной», - решил преподать урок русской речи Прончик, увидев каким взглядом, окинул его «Петрушка», решил, что лучше свои комментарии он оставит при себе. «Какие они все тут обидчивые».
Еще через полчаса актеры и обслуживающий персонал, получив ключи от номеров, стал разбредаться по номерам. Но Прончик, предварительно, показал всем актерам зал и сцену, на которой им предстояло сегодня играть. Он сам был в восторге.
- А зрители будут сидеть за этими столиками? – спросила Мария Ивановна, глядя через плечо Прончика, о круглых столах, на четыре персоны, которые стояли по всему огромному залу.
- Да, одни знаменитости и буржуи, - Прончика сейчас интересовало не это, а сцена, которая на полтора метра возвышалась над полом. Хорошо ли будет видно игру актеров? А как звук и свет? - Все должно пройти идеально.
- Что это? Вы точно уверены, что это мой номер? Может мы ошиблись этажом? – вопросы сыпались на сопровождающего его портье и естественно на переводчика. Его, величайшего из режиссеров современности, поместили, чуть ли не в клоповник. Одна единственная кровать, которая занимала половину комнаты, тумбочка и раковина. – А где джакузи и беде? – в его голосе чувствовались нотки отчаяния.
- Люкс, - это Прончик понял и без переводчика. Пока он с ужасом осматривал свою конуру, которая явно была маловата для такого харизматичного человека, как Глеб Акакиевич, переводчик и портье потихоньку смылись…

Сумка с вещами полетела в угол. Лететь ей было недалеко: комнатка была конура конурой.
Лет пятнадцать или десять назад Клео Непарина запустила бы эту сумку не в угол, а режиссеру в голову. И учинила бы скандал, докатившийся до русского консульства. Чтоб ее, гордость отечественного театра и кино, запихали в мерзкую каморку?! Да Клеопатра подняла бы такой визг, что местные власти ускоренными темпами выстроили бы для нее новый отель!
Но когда тебя держат в труппе за былые заслуги и звания (уж признаемся в этом самой себе!)... когда тебе второй год подряд подсовывают роль Яги, распределяя Снегурочек и прочих Снежных Королев между всякими фаворитками и метрессами... тут уж разумнее не идти в кавалерийскую атаку с развернутыми знаменами, а вести тихую партизанскую войну.
Клео заставила себя улыбнуться и посмотреть на дело с другой стороны. В конце концов, она в Африке, а это забавно! Прекрасные в своей необычности места, воспетые в прозе и стихах...
Клео ненадолго задумалась, но хотя и была дамой начитанной, сумела припомнить только: "Не ходите, дети, в Африку гулять! В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке ужасные злые крокодилы..."
Ну и пусть! Лучше уж гастроли в экзотической стране, чем съемки дубль за дублем в роли вокзальной уборщицы.
А если еще окажется, что окна отеля выходят на море... ну, уж тут можно многое простить судьбе!
Клеопатра закрыла глаза и представила, как рано утром она распахивает окно и любуется на ослепительно-синюю гладь, желтый песок и зеленые пальмы.
Но с видением явно не вязался запах, сочившийся из-за полуприкрытых ставней. Пахло не соленым ветром и не пряностями дальних островов. Скорее уж это напоминало выступление в подшефном колхозе – когда ветер дул на Дом Культуры со стороны коровника.
И тут прекрасное видение было окончательно испорчено трубным звуком из окна, похожим на сигнал паровоза.
Клео чуть не подпрыгнула. Неужели рядом железнодорожная станция? Но тогда чем так мерзко воняет?
Непарина подошла к окну, решительно распахнула ставни, передернулась от усилившегося запаха и потрясенно глянула с высоты второго этажа на серую морщинистую гору и гордо задранный вверх хобот.
Окно выходило в слоновник!

Дормидонт Поликарпович сражался с обезьяной…
Животное медленно, но верно одерживало победу, тесня бухгалтера прочь из комнатушки.
- Эй, ты, животное!
- А-у-ау-а!
- Неправильно, слышишь меня! – наклоняя голову, чтобы не получить по уху своим же башмаком, нагло украденным обезьяной. – Не уау, а У-ук! Ты должна говорить У-ук! Уж это я знаю… Ээээ!
- А-уа-о-о-о!
- Хорошо, ладно, живи сама в этой халупе, я на нее не претендую!
- Оуа-о?
Воспользовавшись замешательством примата, главбух попытался совершить внезапную атаку, и выхватить свой чемодан из вражеских лап. Но был укушен.
- Хорошо! Я ухожу, но я еще вернусь!
Хлопок двери.
- Трезвенников, на помощь!

Пока сценарист обживал комнату, кот, выбравшись из сумки, отправился исследовать новое место обитания. И не сказать, чтобы Василию оно понравилось.
Жара. Пыль. И вообще, дома определенно лучше. А в таких местах даже присущее кошкам любопытство не помогает преодолеть отвращение.
Трубный звук из-за двери ближайшей комнаты заставил кота шарахнуться в сторону. Эт-то что еще такое? Неужели Владимир Петрович, тромбонист из квартиры сверху, тоже сюда приехал?
Не в силах преодолеть интерес, Василий тронул дверь лапой и просунул голову.
И узрел довольного слона и потрясенную обитательницу комнаты.
- Мр, - только и смог прокомментировать кот.

Пожалуй, Андрей был одним из немногих, кто не разочаровался в номере. Причина была проста - он и не ожидал особого комфорта. Котину для нормальной работы требовались бумага (или компьютер), стол и спокойная обстановка.
Но если первые два условия в комнате присутствовали, то третье...
Стоило Андрею задуматься над тем, что лучше всего подойдет для сцены, как за окном послышался жуткий грохот.
Подскочив на кровати, сценарист кинулся к окну. Распахнул.
И узрел нескольких... аборигенов, увлеченно играющих в домино. Видимо, завезенное сюда туристами...
В качестве стола служил лист железа; получавшиеся звуки долетали до верхних этажей.
- Ничего себе, - выдохнул Андрей. Кричать, чтобы прекратили, было бесполезно - не факт, что они знали русский, а переводчика вокруг не наблюдалось.
Сценарист выскочил из комнаты, и кинулся разыскивать режиссера - дабы выразить глубокое возмущение.
Однако первым ему на глаза попался кот, замерший у полуоткрытой двери. Оказавшись рядом, Андрей обнаружил не менее влиятельную даму, с которой тоже можно было поделиться эмоциями.
- Клеопатра Лео... польдовна, вы это слышали?
Запинка случилась из-за того, что Котину постоянно хотелось назвать Непарину "Леонардовной". Он и сам не знал, почему. Может, из уважения к да Винчи?

– Слышала ли я? – обернулась Клеопатра к вошедшему. – О да, я слышала! Только покойник не услышал бы! До сих пор я считала, что предел падения - это работа в сумасшедшем доме, который кто-то из милосердия назвал театром. Теперь я убедилась, что пасть можно и ниже!
Клеопатра бессознательно встала в позу "роковой героини" и провозгласила:
– Прончик поселил нас в зоопарке!!!
Тут до нее дошло, что к ней в номер зашел сценарист, с которым она не была хорошо знакома. Но союзники нужны всегда, особенно в чужих краях. И Непарина, тут же сменив облик с "сейчас всех разорву!" на "ах, я душка!", сказала милостиво:
–Кстати, можете называть меня просто Клео...

- Не только в зоопарке, - возмущенно развил тему Андрей, - но и... нет, это не казино. Я даже не знаю, что это - чтобы под окном на железе в домино играли.
- Мр, - заметил снизу Василий.
- Так во дворе все-таки утихали, когда просили, - Котин прекрасно понял намек.
–Кстати, можете называть меня просто Клео...
- А это не будет... неуважительно? - несколько смущенно осведомился Котин. Ему доводилось видеть Непарину на сцене, и к ней он испытывал глубокое уважение. Да и воспитание не давало обращаться просто по имени...
Кот посмотрел на хозяина со смесью сожаления и сочувствия. Сам он, как и большинство кошек, вежливость рассматривал исключительно со своей точки зрения. То есть под настроение.

Всю дорогу Фимочка кокетничала с Иваном и поэтому не заметила ни пыли, ни тряски. Только удивилась, когда вышла из автобуса на свет, почему это белый костюмчик стал серым, а платиновые локоны какими-то грязно-рыжими.
- Мне нужно срочно принять душ! Уважаемый! - кинулась Серафима за переводчиком - А в номере душ или ванна?
- Ра-ко-ви-на! - тщательно выговорил по слогам Пьер и лучезарно улыбнулся
- Ну раковина - это понятно - руки помыть, зубы почистить. А чтобы помыться душ или ванна?
- Только ра-ко-ви-на! - еще лучезарнее улыбнулся переводчик.
Фимочка не поверила и, бросив чемодан на Ивана, помчалась в свой номер. Вернулась убитая горем и чуть не плачущая.
- Вань! Там и правда только раковина! Размером с кофейную чашку А когда я спросила, где все-таки могу помыться, они знаешь что сказали?!?!? "Ф бо-чке за сло-ноф-ни-ком"!!!!

– Неуважительно? – улыбнулась Клеопатра. – Ну что вы, Андрей, мы же одна команда...
И улыбнулась ему той обаятельной улыбкой, какую у Островского Кручинина дарила Незнамову. В спектакле после этой улыбки Незнамов кидался целовать ей ручку. Сценарист этого сделать не догадался. Поэтому Непарина приветливо с ним попрощалась и элегантно выставила за дверь.
Затем матерая путешественница-актриса, видавшая в жизни кучу занюханых провинциальных гостиниц (правда, без слонов под окнами), заперла дверь, и, не смущаясь отсутствием душа, обтерлась влажным полотенцем. Умылась, наложила макияж, переоделась и отправилась искать Прончика. Она не надеялась улучшить жилищные условия – Клео трезво смотрела на вещи. Но если не можешь сделать лучше для себя - сделай гадость другому, на душе полегчает.
Кому бы учинить подлянку?

- Ладно, посмотрим, - Иван взялся за чемоданную ручку и направился в сторону лестницы. Мелкий служащий отеля что-то заверещал и преградил Пёрышкину дорогу, вцепившись, как клещ в чемодан.
- Да чтоб тебя. Развели жульё! - Ваня оттёр широким плечом незадачливого клерка и двинулся в сторону лестницы. Два пролёта были пройдены за скромный десяток шагов. Номер, ключ от которого ему всучили на входе был найден довольно быстро. Как ни странно, он располагался прямо около лестницы, при этом от остальных комнаток выгодно отличался золотыми дракончиками в оформлении и размерами двери. Запыхавшийся портье, еле догнавший, полыхая взмыленной физиономией тоже уже стоял тут и протягивал перед собой руку, напрашиваясь то ли на абстрактные чаевые, то ли на что ещё.
- А, ну-ну, как же, - Иван выудил из кармана джинсов затерявшийся там билет на троллейбус и сунул его в протянутую ладонь, надеясь, что именно это и требовалось гостиничному лакею.
- Дедюшке лючшее... - промямлил тот и, растерянный, остался стоять в дверях, которые уже пропускали Ивана в сердцевину аппартаментов.
Да, назвать такое гостиничным номером ни у кого язык бы не повернулся. Местный раджа позавидовал бы тому, что увидел перед собой молодой артист.
- И чего они скулят? - пожал плечами Иван и, бросив на кровать под балдахином свою курточку, потащил чемодан в сторону номера Фимочки.

Наверно самое завидное положение было именно у Александра.
Ему вечно везло, повезло и в этот раз. Да, номер был у него таким же как и у остальных, зато... В сумку был заботливо уложен вентилятор. Заботливая мать, которая была до сумашествия проницательна, в самые последние часы жития Фомина на Родине положить это чудо техники.
Он положил вентилятор на стол, а сам пошел охлаждаться с помощью пива.
Перед ним стоял губастый высокий афроамериканец в белом смокинге...
"Или нет... Нет, в черном! О как жара прет!"
-Пиво есть?
-Пи... что?
-Пиво?
-Пив...о? Что???
-Да, епрст... Пивааа!!!
-Пиво? А! Алкохоль?
-Ууууу... Тупой... Пивооо!!! Биир!
-Бир! Ноу бир!
-Чииигоооо?
-Ноу бир... Ноу. Бир... - он бешено замотал головой и махнул рукой.
-Хреново...
-Алкохоль?
-Ноу.
-А что есть?
-Алкохоль?
-Заткнись!
-Алкохоль?
-А, ну тебя, черный...
-Алкохоль?
Фомин устало покачал рукой.
-Спасибо, не надо.
-Алкохоль?
"Ладно..."
-Алкохоль!
-А!!! Гоу зер! - обладатель невероятно белых зубов, показал на указатель - "Бар".
-Вот же жо... Ладно...
-Зер, зер!
-Зер, зер... Ай андерстенд, сэнкс... - Алексей вспомнил английский.
Награда была еще далека. Бармен тоже был негром.
"Черт..."
-Алкохоль!
-Ты что, дурак? Это с Джонни у нас проблемы, он не знает русского. А я - учился у вас в Москве, в Политехническом... Я на самом деле с Ямайки, просто судьба меня забросила сюда... - усмехнулся бармен, довольно завидным лицом напоминавшим Фомину великого Луи Армстронга. - Луи?
-Как ты узнал мое имя?
-Э... Ты на одного великого...
-Знаю, знаю. Ладно, что пить будешь?
-Пиво.
-Холодное. Не забывай. Если будешь в других местах, говори: колд бир. Это холодное пиво по - английски. Если встретишься с французо- говорящими, посылай их куда подальше, они тебя споют свою хрень и без штанов оставят в пустыне. Итальянцы - тоже самое. А немцам только скажи: пиво. Они любой язык знают... Англичане - начни болтать с ними за футбол, легко станешь им братом. Вот... Не водись с турками, евреями... Если вдруг попадутся азиаты, начни с ними разговор про то, какой у тебя старый мобильник, может подарят что - нибудь. Они это любят. Американцы... О... Логику этих не может понять никто.
С ними я тебе советую делать тоже, что и с французами. Хотя среди них есть нормальные ребята, большинство... Бр... Арабы. Страшные люди, хотя поближе познакомишься, и поймешь, что они - богачи с нормальным чувством юмора. Вот... Шведы. У них - девчонки неплохие... А так, дружи, с ними как у вас говорится, "можно в горы идти". Ваши тут конечно... Буянят... Я думаю, ты не исключение... - бармен уже протянул бутылку. - Ну вот тебе экскурс, а ты мне что - нибудь расскажи...
-Слушай, дай автограф начинающему актеру! - Фомин был просто восхищен словами Луи. И это восхищение он запил пивом. И освежился.
Бармен быстро нашел бумажку и ручку. Подписался так:
"Луи. На долгую память."
-А теперь, ты...
Вторая бумажка появилась внезапно и ручку в своей руке, Фомин даже не заметил.
-Хорошо.
Подписался:
"Алексей. Бармену Луи на память."
-Вот. Вот так я и узнал твое имя, Алексей... - бармен засмеялся.
-Ах вот ты как! Хитрый... Работай, солнце еще высоко!
-Ха. Смотри, как бы тебя не зажарили мои братья... Правда они сейчас на Ямайке...
-Вот - вот. Ладно, Луи, бывай.
-Ага. Эй, а заплатить?
-А нечем! Шучу! - Фомин отдал денежную единицу, необходимую для оплаты, и Луи, улыбнувшись, пробормотал ему в ответ:
-Приходи еще, было приятно пообщаться!
-Обязательно приду!
Фомин медленно добрался до номера и устало плюхнулся на старую кровать. И начал отдыхать, оставив дверь раскрытой.

"Ужас... Тихий ужас..."
Анастасия уже несколько минут статуэткой сидела на жёсткой кровати отрешённо глядя в некую абстрактную точку. Кажется, её мечты начали рушиться. Право, стоило ли уезжать из родного Мухосранска, чтоб попасть в нечто аналогичное?
- И это зарубежные гастроли. И пятизвёздочный отель. Да я такому отелю и одного луча не дам! - выкрикнула прима запуская подушкой в оклееную дешёвыми выцветшими обями стену. Выпустив облачко пыли подушка шмякнулась на пол.
Однако, приме не пристало выглядеть обиженой девчонкой, особенно когда этого никто не видит. Поэтому Анастасия наспех приведя себя в порядок (умыться, переодеться и наложить макияж) выскочила в коридор. Целей было как минимум две: выяснить у Прончика, что это за бардак и разведать, как поселились коллеги. И чуть не нос к носу столкнулась с Бабой Ягой, пардон, заслуженной артисткой Непариной.
"Упс... Опять эта старая перечница. Надо бы поосторожней".
Непарина, с её громаднейшим актёрским опытом и мастерством закулисных интриг была последним человеком, с которым Анастасия мечтала вот так сталкиваться, ну, не считая главбуха, конечно.
- Ах, Клеопатра Леопольдовна, Вам не кажется, что нас подло обманули? Это совсем не то, что обещали. Бедный Прончик. Наверняка он пал жертвой чудовищной махинации.
Произнося эту тираду Анастасия пыталась понять, что именно на уме у Непариной.

– Ах, голубушка, – нежно пропела Непарина, – артист не должен быть привередливым! Артист должен быть готов к любым невзгодам ради высокого искусства... ради причастности к чуду... ради возможности творить... Вы это еще не до конца прочувствовали. Но когда-нибудь вы станете из одной нас, созреете как актриса – и тогда поймете, я уверена...
"Ах ты, крыса двуногая, – злобно подумала Клеопатра, – а как бы ты запела, если бы твои окна выходили на кучу слоновьего дерьма... и на этот бешеный четвероногий саксофон... Интересно, ночью слон тоже будет трубить – или есть надежда выспаться"
Клео не хотела это проверять. У нее возник план, как обеспечить себе спокойную ночь.

"Ой-ой. Что-это мы так елейно заговорили? Не к добру."
Естественно вслух Анастасия ничего подобного не сказала. Напротив, подпела Непариной.
- Да, конечно. Высокое искусство. Но сами посудите, как можно совершенствоваться, как творить если по сценарию предстоит весь спектакль столбом стоять? Тут не опыт, тут варикоз получить можно.
- Нет, нет, я нисколько не жалуюсь. - быстро добавила Анастасия предупреждая очередную тираду Непариной. - У меня и первоначально даже мысли тако небыло. Но вы подумайте о коллективе. Они так надеялись, так ждали... И что? Пыльные душные комнаты, заселёные всякими насекомыми, полная антисанитария. Бедный Прончик. Он так переживает, наверно. Он так болеет за коллектив.
Всё это прима старалась произносить с трагическими интонациями в голосе. И заодно не давать Клеопатре Леопольдовне вставить хоть слово. Что неудивительно. Если попался замышляющей каверзу Непариной - переведи её на другую жертву или беги.
- Кстати, как вы думаете, может хоть кому нибудь повезло? Может проведаем всех? Им так нужно слово поддержки настоящего мастера.
"Господи, хоть бы у кого условия оказались лучше. Тогда она от меня отстанет." - Анастасия представила свою комнату с многолетним слоем пыли и трупиками спекшихся от жары насекомых, - "А может и мне что получше достанется?"

– Повезло? О, например, мне повезло! – с улыбкой доброй анаконды сказала Непарина. – У меня под окном такая экзотика... обязательно надо сделать несколько фотографий. Истиная Африка, ради этого стоило лететь через океан! Чувствуешь себя настоящей махарани... или махарани в Индии были... ну, все равно, туземной королевой!
Веселье в голосе Непариной было искренним: план по удалению слона нравился ей куда больше, чем предыдущая идея, в которой фигурировали несколько упаковок клофелина, подсыпанные зверю в корм; причем клофелин еще надо было где-то добыть). То, что Клео придумала сейчас, было гораздо проще и изящнее.

- Надеюсь, что кормить нас будут лучше, чем…, - Прончик не стал договаривать свое предположение, дабы не сглазить. Он решил, что в таком деле лучше не рисковать, хотя и не верил в приметы. – Завтрашний спектакль должен пройти на «Ура!».
Завернув за угол, он увидел шатающихся по коридору артистов:
- Почему вы не идете в ресторан, - Прончик скрестил руки на груди. – Здесь, как выяснилось, обед по расписанию и… - он посмотрел часы - …и у вас осталось полчаса.
***
Мария Ивановна и Сонечка мило улыбались друг другу, сидя на своих кроватях в номере.
«О Боже, вот повезло, так повезло», - думала Сонечка, глядя на коллегу. Она представила себе бессонную ночь из-за храпа соседки. – «Почему другим отдельные номера, а мне…так не повезло!»
- Вы не видели здесь ванной? – вежливо спросила Сонечка.
- О, какая ванна? Разве, что этажом выше, - так же вежливо ответила ей Мария Ивановна.
«Мне везет, как утопленнику», - думала в этот момент Мария Ивановна, - «Это вертихвостка обязательно придет сегодня за полночь и обязательно меня разбудит! Как же мне не повезло с номером и соседкой».
Женщины встали и протискиваясь между кроватями и стеной стали пробираться к двери. Забежавший к гримершам Прончик сообщил об обеде, и теперь женщины, после короткого диалога, торопились выйти из комнаты.

- О мой бог... - Лапланальда стояла на пороге комнаты и удивленно ее оглядывала. И это обещанный люкс?! Эта железная кровать, протертый половичок на полу, застиранные занавески, обшарпанная тумбочка. Добила актрису ванная...эмалированая раковина и старая душевая кабинка.
- Ну уж нет, - серые глаза девушки гневно сверкнули, - Я не буду жить в этом клоповнике. Это какая-то ошибка!
Вертлявый портье с каким-то суеверным страхом смотел на возвышающуюся над ним девушку с гневным взглядом. Видимо, вспомнил бедняга, что про русских женщин было сказано, что и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет...
- Е-е-ес, вот ду ю ванд, мадам? - дрожащим голосом осведомился портье.
- Вот ай вонт! Я хочу нормальный номер, а не это пристанище клопов! - Лапланальда вошла в образ - брови сдвинуты, тонкие ноздри трепещут от гнева, глаза сверкают...
- Окэй, мэдам... - на портье было жалко смотреть, дрожащими руками он подал актриве ключ и позвал мальчика-носильшика, чтобы он проводил гостью. Лапла взяла ключ и пошла за шустрым мальчишкой, тащившем ее чемодан.
- Крэйзи рашиан вумен! - пробормотал портье, вытирая платочком пот со лба.

Предоставленный номер устроил Лаплу больше. Гораздо больше. Номер-люкс. Дверь отделанная золотыми дракончиками, обстановка - закачаешься. Напротв, наверное, точно такой же, по крайней мере дверь такая и лицо там знакомое живет, Ванечка Перышкин...
Закинув чемодан под диван, сама Лапланальда завалилась на кровать и решила пока подремать, проигнорировав сообщение Прончика об обеде.

Дормидонт Поликарпович любил быть внезапным, это казалось ему чрезвычайно упоительным и захватывающем, заставляющем трепетать все жилы и кровь превращаться в нефтеподобную бурду, он мечтал походить на Джеймса Бонда, но походил только на его начальницу М.
Жертва не замечала его, она куда-то шла, по своим непонятным жертвинским делам: передвигает ноги, дышит, болтает руками при ходьбе, качает головой. Жертва не подозревает о том, что приговор уже вынесен, что заплечных дел мастер наточил свой топор и готов честно приступить к рутинной работе.
Бухгалтер приблизился ближе к жертве, зашел со спины…
Было слышно прерывистое дыхание… стук сердца…
Главбух обрушивает свою руку на плечо жертвы, та спешно оглядывется, ее глаза округляются.
- Товарищ Прончик! – пропел он высоким фальцетом. – Мне придется играть в пьесе!

(C Торвиком)

Пыльный и душный коридор упирался в обшарпаную дверь. Фимочка стояла, оперевшись о косяк и дожидалась Ивана с чемоданом.
- А, вот и ты, наконец! - Серафима попыталась выдавить улыбку, но в голосе явно проскакивали нотки раздражения - Добро пожаловать в мои хоромы!
Переступив порог, Ваня оказался в крохотной комнатенке, которую забраковала бы для будки собака крупнее пуделя. Кроме того, комнатка находилась под самой крышей и в ней было чудовищно жарко даже по местным меркам. А так как крыша была двускатная, в том углу, где стояла кровать, высота потолка достигала хорошо если полутора метров.
Чемодан был поставлен на пол. Пёрышкин прошёлся туда-сюда, пригибаясь в узких местах.
- Это что, кладовка? - Иван, конечно, не был парнем избалованным, но квартира у них была просторная. Не слишком шикарно обставленная, но по метражу неплохая. Ещё в советские годы им выделили её от завода, где работал его отец, на самой окраине их родного Мухосранска и Ваня уже порядком забыл, как можно ютиться в таких то ли квартирах, то ли гробах.
- Фим, а у меня номерок совсем не такой. Там, вроде, даже и шампанское на столе было. Я думал и у тебя не хуже. Слушай, давай комнатами махнёмся, что ли... Я уж как-нибудь и тут пробуду две недели. Не девушка всё же.
- Ой! - Фимочка стремительно покраснела - Ты серьезно? И ты на это готов ради меня? - глаза девушки восхищенно округлились, за всю ее жизнь никто не совершал ради нее таких подвигов. Раньше Иван казался Фимочке милым и славным, но простоватым и совсем не героическим...
- Ну ты , Вань, прям это... рыцарь короля Артура!
- Да брось ты, рыцарь... - настал черёд краснеть и Ивану, - Мужик как мужик. На моём месте так поступил бы каждый. Тот же Прончик или Трезвенников хотя бы.
Примеры были более, чем неудачны, слова отдавали какой-то заветшалой героикой, но почему-то ничего искромётно-юмористического, подходящего к случаю в голову не лезло.
Наконец, собрав остатки разума в тугой комок, Пёрышкин ещё гуще покраснел и добавил:
- Если я рыцарь, то ты... ты будешь моей прекрасной дамой! Вот!
Кажется, это вышло куда лучше, чем упоминание некоторых сослуживцев.
- Я? Дамой? Ой, Ва-анечка! - сердце Серафимы таяло буквально на глазах, не сумев сдержать порыва, девушка кинулась на шею Перышкину и звонко чмокнула его в щеку. А потом отскочила, испугавшись собственной смелости, и ударилась головой о потолок.
- Пошли, пошли, а то убьёшься тут, в лабиринтах, - Иван не знал что и сказать, а потому, прихватив чемодан стал брать ситуацию в свои руки, которые всё равно девать было некуда. Теперь применения рукам нашлось. В них снова оказался Фимочкин чемодан, который и двинулся обратно по гостиничному коридору, придерживаемый за ручку розовощёким и русоволосым гастролёром.
Фима поспешала за Иваном по полутемному коридору, как Пятачок за Винни-Пухом и сгорала от смущения. "И зачем я это... Теперь он подумает, что я какая-нибудь... Вроде этих... Ужас!" - Фимочка сокрушенно вздохнула - " Надо что-то сказать... Что-то остроумное, но ненавязчивое, чтобы он не понял, что я стесняюсь... Что-то такое... О! Спросить про номер что-нибудь!"
- Вань, а там кровать большая?
Сначала поцелуй, потом вопросы про кровать. Если бы Иван не был в джинсах и плавках, ему бы срочно потребовалось бы сесть. На его счастье, всё обстояло иначе.
- Да я и не разглядел толком, если правда. Там над кроватью. какая-то фигня висит. О, балдахином называется, - Иван вспомнил поэзию Дениса Давыдова и то, о чём там повествовалось кроме звона мечей. Смущаться дальше было просто некуда. На счастье, они как раз подошли к его "люксу".
Оглянувшись вокруг, не идёт ли кто из руководства театра, Пёрышкин пропустил Фиму вперёд и, войдя вслед за ней, закрыл за собой дверь.
- Ух ты! - только и смогла вымолвить Серафима. От золотых дракончиков и прочих странных тварей рябило в глазах. Над кроватью и вправду висел парчовый балдахин, а на столе - это наметанный глаз девушки быстро заприметил - стояла корзина фруктов и бутылка шампанского в ведерке со льдом. Со льдом? Лед! Холодный! Фима метнулась к столику, цапнула из ведерка ледяной кубик, провела им от уха вниз по стройной шейке и блаженно зажмурилась
- Как хорошо...
Вид девушки в состоянии блаженства от действия льда на пока ещё не загорелую кожу подействовал на Ивана, как вид красной тряпки на испанского бычару. Засунув обычную стеснительность в задний карман он тоже подошёл к столу и заключил девушку в нежные объятия, стараясь при этом не раздавить её ненароком.

- Играть? – перед Прончиком за одно мгновение пронеся весь прошлогодний спектакль. – Только через мой труп. Ваше дело деньги считать, а наша актерская доля ублажать взгляд и разум почтенного зрителя. Неужто вы себя возомнили Великим Актером? Вы, Дормидонт Поликарпович, скажите лучше, куда дели Трезвенникова? Держите этого пропойцу под своим строгим и неусыпным взглядом. И пойдемте скорее в ресторан, я читал в проспекте, что на обед у них можно заказать омара. Товарищ бухгалтер, вы пробовали омара?
Последняя фраза была сказана с небольшой издевкой в голосе. Режиссер взял под руку бухгалтера и потащил его вниз, в ресторан.
***
А в это время по коридору шел портье, везя перед собой тележку с кучей дорогих чемоданов. Он был очень горд тем фактом, что ему доверили обслуживать одну заграничную телезвезду, Кокру Пимфри, которая шла степенным шагом за ним, держа на своих руках белого пуделя, постриженного по последней моде.
Подкатив к номеру тележку, портье улыбнулся голливудской улыбкой в надежде, что его знаменитость запомнит и, когда будет уезжать, заберет его отсюда. Он вытащил из кармана ключ от номера и стал открывать дверь, которая почему-то была уже открыта. Он не придал этому большое значение, ведь всего мысли были о прекрасной богине телеэфира. Толкнув дверь внутрь, и пропуская гостью вперед, он стал закатывать тележку с чемоданами внутрь.
И тут раздался оглушающий женский визг, который не услышать мог только глухой, а затем громкий собачий лай. Портье заглянул в номер и от удивления, да и не только, застыл на месте. На кровати, где должна была возлегать богиня, лежала другая женщина.

- Омара… - скривился бухгалтер. – Не хочу я этих чудовищ есть! Уж я-то их знаю, омаров ваших. Помню, дядька мой четвероюродный, Лафкравт, писал про этих всяческих омаров… Ненавижу всех, у кого есть щупальца и присоски!
Тот, кто в этот момент увидел бы лицо Дормидонта Поликарповича, наверняка бы, удивился. Тот «добренький» старый выхухоль, который иногда выдает зарплату (за это ему многое и прощали…), обычно походил на печеное яблоко, со старинными счетами подмышкой и блестящей лысиной, сейчас сам на себя не походил…
Изо рта брызгала слюна, лоб недовольно морщился (раньше такое случалось, только, если кто-то внезапно замечал: слушайте, а ведь у нас зарплата 237 рублей 48 копеек, так почему нам всегда выдают ровно 220?), руки двигались по собственной, понятной только им траектории, а глаза заволокло туманом иномирья… Как много талантливых профессоров, учительниц и прочих работников НИИ и атомных электростанций, в один прекрасный день становились обладателями таких вот глаз… И закрутилось-завертелось… Но, сейчас не о том…
- ААААА! – заорал главбух и тут же тихо захихикал… - Прончик, я ведь омаров с кальмарами перепутал. Хи-хи-хи! Но, не тех, не других я вам есть не позволю… Деньги все, как вы помните, у меня… И никаких кальмаров-омаров никто есть не будет! Официант! – тут же подбежал невысокий африканец. – Официант, вся наша делегация будет есть кашу. Ячневую, разумеется. И без вопросов, здесь я плачу!

- Ой, правда? - почти искренне восхитилась Анастасия. - В таком случае за Вас можно только порадоваться.
Больше никаких мыслей по продлению разговора в голову примы не шло, как и идей касаемо достойного бегства. И тут в коридоре появился Прончик. Собственной персоной. Как ниспосланное свыше спасение он возгласил про обед, до которого оставалось полчаса.
- Прошу прощения, кажется, скоро обед. - на этот раз Анастасия улыбнулась от всей души (ещё бы, такой шанс сбежать от старой перечницы!). - Так что пойду подготовлюсь.
И Анастасия удалилась в свой номер.
"Так, костюм. Надо ему дать отвисеться." - прима извлекла из пакета белую с "серебром" шубку и парик, - "И как в этой жаре можно в таком ходить? И парик этот!"
Анастасия вертела в руках парик припоминая, как эти косы путаются под ногами двумя канатами.
"Расплести его, что-ли?" - сказано-сделано, и вот уже прима пыталась рассмотреть себя в мутном зеркале. Увиденное больше всего напоминало Морру из мультика про мумми-троллей. Белые волосы укутывали девушку с головы до пят и стелились по полу шлейфом. Для полноты картины не хватало только белого балахона.
- Ужасно! - вынесла вердикт Настя. Однако до обеда оставалось совсем мало времени и стоило поспешить. Но не успела она бережно положить парик на кровать (не дай Бог эти патлы спутаются), как в уши врезался истошный женский визг, сопровождаемый собачьим лаем. От неожиданности Анастасия выронила парик и выскочила в коридор. Так вопить могли только от ужаса.

Вместе с Хидеки.

Лапла лениво приоткрыла один глаз, косо взглянув на вошедших.
- Ай доунт вант эни...блин, как их там. Короче - ай доунт вант энисинг. Гоу аут.
"Богиня телеэфира" начала быстро говорить по-английски. Весь смысл ее слов, которые лавиной извергались из ее уст, сводился к брани и ругани.
- Уберите эту истеричку отсюда. - Лапланальда привстала, опершись на локоть, сверля взглядом несчастного портье.
- Как ви сюта попал? - портье пытался разобраться в происходящем. - Это не вам аппартомент...
- Это мой номер. И пусть кто попробует это оспорить. - актриса наконец соизволила встать с кровати и теперь нависла над портье во весь свой немаленький рост. А что может быть хуже невыспавшейся актрисы?! Правильно - только стихийное бедствие, да и то, оно может иногда спасовать перед праведным гневом и гениальной игрой.
Маленькая собачонка подбежала к Лапланальде и стала недвусмысленно тереться о ее ногу.
Смерив пса уничтожающим взглядом, Лапланальда сначала деликатно отдвинула его ногой под зад.
- Это есть чужой аппартомент. Ви не есть право здесь быть, - портье умоляюще смотрел на актрису. А тем временем "богиня телеэфира", упершись руками в бока. Стала презрительно смерять взглядом наглую девицу.
Лапла демонстративно зевнула в ответ на взгляд "богини".
- Мне не понравился мой номер и меня переселили сюда. Ничего не знаю. Теперь я буду жить тут до конца гастролей.
Портье повернулся к телеведущей и что-то начал ей говорить. Та сначала возмущалась, но потом, видно смерив гнев на милость, дала свое согласие.
- Ви будет жить вас двое. В один аппартомент, - портье затащил тележку с чемоданами в номер и, закрыв дверь, удалился.

Лапланальда хмуро взглянула на «богиню».
- Ну и как тебя зовут, звезда экрана?
- Май нэйм из Кокру Пимфри, Анд ай эм фэймос тиви стар!
- Понятно, будешь ты у меня Коки. Меня зовут Лапланальда, но щадя твой язык, чтобы не сломала, зови меня Лапла. Мне плевать кто ты там, спать будешь во второй комнате на диване. Вместе со своей придурошной собакой. – сначала указующий жест на Кокру, потом на пуделя, а потом на дверь в гостиную. Звезда начала было возникать, но осеклась под тяжелым взглядом Лапы и подхватив все свои чемоданы, враскоряку (а вы представьте – нести нескольео чемоданов одновременно) и гордо задрав нос, прошла в соседнюю комнату.
- Вот так-то лучше. – отвесив пинок пуделю, опять примеривающемуся к ее ноге, она рухнула обратно на кровать и опять задремала.

В коридоре было безлюдно, так что источник вопля оставался неизвестным. Прима пожала плечами и вернулась в номер.
- Ужасно, - только и могла произнести она, подняв с пола парик. Он, конечно, пока ещё не выглядел как корабельная швабра, но часть прядей слегка спуталась. - Я не успею привести всё это в порядок.
Ухватив в охапку ценный реквизит, Анастасия выскочила в коридор. Надо было срочно разыскать гримёрш. Они, конечно, будут негодовать, утверждать, что реквизит не по их части, и это в лучшем случае, но может им удастся привести парик в порядок. К сожалению, Анастасия даже не предполагала, где они могли поселиться. Оставался один вариант - стучать в первую попавшуюся дверь. К несчастью, из-за ближайших двух в ответ на настойчивый стук девушки не донеслось не звука.
С париком под мышкой Анастасия побрела в свой номер, когда заметила приближающуюся горничную с роскошной копной косичек. Горничная шла по своим делам и крыло, в которое поселили артистов, вряд ли входило в число обслуживаемых ею. По крайней мере, женщина не обращала никакого внимания на пыль и грязь.
- Мисс... Э... Хэлп ми плиз, - Анастасия произнося эту фразу понадеялась, что её поймут.
Горничная остановилась и с удивлением воззрилась на артистку.
- How can I help you?
Анастасия поняла, что у неё спрашивают, что надо.
- Оу, мисс, итс проблем, - Анастасия показала ещё сильнее спутавшийся парик - из грейт проблем.
Горничная продолжала выжидающе смотреть на девушку, и та почувствовала, как начинают гореть уши и щёки.
- Ну почему я не учила английский! - всхлипнула она, - проклятый парик, как мне в нём выступать, если он в таком состоянии, а гримёрши неизвестно где?
- Так бы сразу и сказала, девочка, - неожиданно на довольно чистом русском произнесла женщина.
- Вы... Вы говорите по-русски? - Анастасия не верила своему счастью.
- Ну конечно, я же родилась в СССР. Вот, а потом вышла замуж и уехала с мужем сюда, на родину своих предков.
- Но...
- Так, девочка, только не спрашивай, как мне здесь и не скучаю ли я по родине. А так же, где жить лучше. Терпеть не могу эти вопросы.
- Нет, я хотела спросить, Вы правда можете мне помочь?
Женщина в ответ только хмыкнула и встряхнула парик.
- Я? У меня много работы. Но моя племянница - настоящий мастер, - она гордо встряхнула причёской. - Впечатляет? Я ей отдам.
- Но мне нечем расплатиться, - Анастасия вновь почувствовала себя глупо. - У меня мало денег.
- Ерунда, я с детьми как служащая отеля смогу посмотреть спектакль. Соскучилась я по Новому Году, – и, заговорщицки подмигнув, горничная царственно проследовала дальше.
"Ура! Я спасена!" - в душе Анастасии всё ликовало. - "Теперь - обедать!"
И, заперев номер, прима заторопилась в ресторан, ещё не подозревая об уготованном главбухом сюрпризе. В смысле, особенности меню.

После разговора с Луи, да и вообще, после сна, Фомин выглядел очень... Прямо - таки чудесно!
Выйдя на жаркую улицу, Алексей про себя все же отметил, что Африка - страна жаркого климата, и пиво - единственный его спаситель в этом аду. Затем пришла в голову ужасная мысль.
Новый Год в Африке? И тут у Алексея включилось его воображение. Черный Дед Мороз с мешком. Высыпает мешок - а там - кости и кокосы. Причем кости неизвестно чьи, а кокосы явно прогнившие от старости.
"Мать - Россия возьми меня обратно, черт меня шестьсот шестьдесят шесть раз дери!"
-Проклятые капиталисты! Именем партии...! - и только потом осмыслив что кричит это вслух, Фомин от души добавил - Приказываю вам сдаться!
И для шарму ткнул в первого попавшегося туриста пальцем.
Прохожий немного удивился, а Фомин благодарно поклонился ему, как зрителю, и поспешил убраться с улицы, ибо наверняка кто-нибудь из труппы это уже услышал и жаждет увидеть репитирующего актера. А вот туристу понравилось. Даже не одному, а целому автобусу, в который и спешил наш турист.
Даже похлопали...
Еще раз благодарно поклонившись, Алексей догадался раствориться в дверях. Швейцар тоже похлопал, хотя сначала Фомин думал - что он ближайший родственник английских гвардейцев.
Он опять пошел к Луи, подбадриваемый публикой, которая уже давно поехала смотреть на бегемотов. А швейцар, тоже видящий представление, опять встал в позу "А мне все пофиг я сделан из мяса" и лишь изредка почесывал затвердевшую от какой - то болезни спину.
-Луи, вот скажи мне, у тебя русская душа?
-Почти. И русская и прусская. Шучу. Русская и своя, родимая...
-Так вот. Ты можешь выйти на улицу, гаркнуть что - нибудь, а потом удобно вылезти из белых тапков?
-Ээээ... Белых тапков? А. Похороны. Да, могу, а что?
-Я только что вылез...
-А я из них вот уже какой год вылезаю. - усмехнулся Луи и продолжил. - Налить чего?
-Нет, спасибо, я пойду...
И пошел Фомин прямиком к себе в комнату...

Репетиция, назначенная на вечер, прошла вполне удачно, если не считать нескольких инцидентов, произошедших как на сцене, так и за кулисами.
Во-первых, кот сценариста, Василий, оказавшись в новом для себя месте стал метить территорию одному ему понятным и самым естественным образом. Этого бы никто и не заметил, но жертвой его стали не только углы и закоулки гостиницы, но и часть гардероба актеров, которые не нашли места для своих костюмов в шкафу. В частности пострадал новый парик, который он просто не мог пропустить.
Во-вторых, Прончик ходил в ярости и кидался на всякого, кто попадался ему под горячую руку. И ему есть было от чего негодовать. Трезвенникова, этого горе осветителя, забрали в местную каталажку, и полиция изъявила особое желание наблюдать за каждым шагом приезжей труппы из России. Теперь помимо подготовки к спектаклю ему еще нужно было придумать, как выручить Васю из кутузки. А обвинение в пьянстве, в этой, богом забытой стране, было не шуточным. И дабы не у него одного болела голова от всего этого зоопарка, он решил поднапрячь и других членов труппы и в частности бухгалтера, дабы тот отвлекся от мыслей о всемирной славе артиста.
А это и есть, в-третьих, ведь теперь за Зарыдай-Несуйским везде по пятам следовал кортеж состоящий из переводчика и троих полисменов. Дормидонт Поликарпович был в «восторге», так как и Глеб Акакиевич.
Соседка Лапланальды Морозовой тоже оказалась не ангелом. Лапла об этом узнала, когда в комнату, где она решила поспать, а точнее уже мирно дрыхла, неожиданно ворвались журналисты и фотографы и стали на перебой фотографировать ее еще спящее, не умытое и без макияжа лицо и задавать непонятные вопросы. В дверях тихо хихикала «богиня» телеэфира и ей вторил сидящий рядом пудель.
У Клеопатры Леопольдовны неожиданно для всех появился горячий поклонник. Оказывается он, выходец из бывшего СССР, прекрасно помнил ее и даже был влюблен. И не смотря на существенную разницу в возрасте, постоянно ходил за ней, как хвостик и одаривал артистку цветами с записками двусмысленного содержания.
В общем и целом все шло так, как и должно было идти.
После репетиции все ходили злыми и волками смотрели друг на друга, но скромный ужин немного сгладил остроту отношений.
Прончик посмотрел на хромавшего, после репетиции, Волгина и тяжело вздохнул. Если завтра в обед спектакль пройдет так же, как и репетиция, то можно считать, что все прошло удачно…
- Завтра в два сбор, - напомнил он всем за ужином. – И всем идти спать! Ни каких развлечений и баров. Фомин, это касается тебя особо. Мне хватит одного Трезвенникова…

Матерая гастролерша Клеопатра Непарина сражалась с передрягами более успешно, чем ее молодые "однополчане".
Во-первых, она не возникала и не скандалила насчет своего убогого номера, потому что ничего другого в этой дыре и не ожидала (не считая слона, но насчет слона у нее была идея).
Во-вторых, когда за обедом все уныло давились холодной кашей, запасливая Клепа извлекла из целлофанового пакета две консервные банки: одну с мясной тушенкой, другую с крабами в соусе. И на глазах у истекающей завистливыми слюнями труппы нагло вывалила все это себе в кашу... ну, немножко предложила Захару Волгину, но тот отказался: у него диета, как раз такая каша...
В-третьих, поклонник, даже такой нахальный и бесперспективный, – это очень даже неплохо для поднятия духа.
В-четвертых, суета вокруг наглой выскочки Ляпы не может не радовать соперниц. Клеопатра не знала ни английского, ни французского, но поклонник кое-что перевел (пригодился хоть на что-то, зараза!). И теперь Клеопатра, сладко жмурясь, смаковала фразу: "Полусумасшедшая бродяжка занимается сексом в люксе кинозвезды..."
Все это хорошо, но слон-то слон...
Ничего. Не такие препятствия преодолевали!

После репетиции Клеопатра, наведя маскировочный макияж, ускользнула из гостиницы.
Долго ходить по улицам ей не пришлось: уже на ближайшем перекрестке она обнаружила то, что искала.
Пятеро подростков играли в карты под раскидистым деревом. Точнее играли трое. Один безуспешно пытался попасть камешком в спящую поодаль тощую собаку, а пятый просто стояд, прислонившись к стволу и засунув руки в карманы обтрепанных штанов, и разглядывал прохожих. Прохожие обходили компанию по широкой дуге.
"Шпана – она и в Африке шпана!" – довольно подумала Клепа.
Похоже, один из игроков смухлевал. Стоящий у дерева парень - мулат с довольно светлой кожей – проворно наступил ему на руку. Пойманный не возмутился и не дал сдачи - только залопотал что-то в свое оправдание.
"Ага, вот кто тут главарь!" - сообразила Клеопатра и решительно направилась к дереву.
Да, она почти не знала иностранных языков. Так, чуть-чуть. Но уповала на то, что слова "Россия" и "водка" известны всему миру.
– Гуд бай, мистеры и джентльмены! – бодро начала она, обращаясь к молодому мулату. – Ай донт вонт зис элефант! – и она махнула рукой в сторону гостиницы.
Беседа "на пальцах" привела к желаемому результату. За бутылку "Гжелки" и набор открыток с видами Ярославля Клеопатра купила местный преступный мир. Смышленые парни пообещали угнать слона из загона под ее окном.

Если исключить совершенно неприличную температуру, Василий был доволен. Столько всего интересного… и возможностей проявить себя. То, что остальные оценивают сии возможности как-то неадекватно, кот высокомерно игнорировал. По его мнению, любая артистическая натура имела право на самовыражение.
(Стоит ли упоминать, что себя Василий считал более чем артистичным?)
Правда, на репетиции не удалось поучаствовать… даже при помянутом игнорировании реплику «брысь, тварь хвостатая!» невозможно было принять за возглас одобрения.
Что касается Андрея, то он вновь погрузился в дело сочинительства. Благо в данный момент никто не напоминал, что ресурсы театра ограничены (забыл режиссер, что ли, о размахе сценариста?)
Вот и сейчас вместо того, чтобы спать, Котин лихорадочно набрасывал план спектакля.
– Колорит, колорит… – бормотал он. – Местный колорит обязательно должен быть… Если актеров покрасить черным, они станут роднее…
Ручка замерла над бумагой. Даже столь оторванный от реальной жизни человек, как Андрей Котин, мог себе представить реакцию Непариной и Лапланальды на предложение выкраситься в угольно-черный цвет.
С великим сожалением сценарист эту мысль отбросил.
– Слон… – неожиданно вспомнилась дневная жалоба Непариной. – Да, слон! Если заменить медведя на слона…
Василий посмотрел на хозяина и возвел глаза к небу.

- Ну наконец меня выпустили на улицу. Можно побаловаться. – Джамба Кукорача радостно выбежала на улицу. Заметив на заборе рыжую кошку, маленькая негритянка схватила несчастное животное и потащила его в баню. Поняв, что с ней хотят сделать, Чуча начала отчаянно брыкаться, но она ещё ни разу не выбиралась из цепких рук девочки. Когда они достигли бани, Джамба вытащила оттуда таз с водой и окунула в него кошку. После чего Кукорача решила искупать животное в ванной. Как на зло, окна дома выходили в огород. Ещё бы чуть – чуть, и кошке пришлось бы искупаться в ванной, если бы не мама девочки.
- Положи кошку и иди домой! – донеслось до Джамбы.
- Какую кошку? – улыбнулась девочка, - Ма, тут нет никакой кошки!
Фу. Вроде пронесло. Хорошо, что мама не заметила, что у её дочки вдруг вырос большой живот (туда, под коротенькую маечку, Джамба умудрилась засунуть вырывающееся животное). Мама отвернулась. Но Чуча времени зря не теряла. Бешено вырываясь, кошка выскользнула из-под майки маленькой негритоски, оставив ей на прощание на животе парочку царапин.
- Подожди, куда ты? – Джамба помчалась вслед за кошкой, которая резво перемахнула через забор и скрылась в кустах около гостиницы, в которой и располагалась русская труппа. Джамба, словно опытный сыщик, принялась выслеживать животное по оставленным им следам. Пройдя по ним несколько утомительных минут, Джамба остановилась лишь, когда перед ней возникла пара ног, принадлежащая гостиничному швейцару.
- Пропустите, у меня киса туда пробежала! – округлив глаза, жалобно пролепетала девочка, обращаясь к нему.
- Кыса? – переспросил швейцар, вспоминая, видел ли он в последнее время хоть одно мяукающее четвероногое в пределах гостиницы.
- Ага, кыса, кыса, - закивала головой Джамба.
Швейцар вспомнил, что видел какого-то кота у русских, приехавших недавно, соотнёс в голове два и два и получил верный результат.
- Ну, иди, только быстро, - махнул он девочке рукой. Джамба проскользнула в широкий холл, поднялась по лестнице на второй этаж и спросила у первого встречного на ломаном английском, не видел ли он её киску.

Мечты о приличной еде рухнули и за обедом пришлось делать вид, что именно отакой полезной для фигуры диете она мечтала всю жизнь. Попутно, для усиления впечатления, Анастасия неодобрительно косилась на Непарину вполголоса сообщая соседке по столику, что в таком жарком климате жирная и высококалорийная пища крайне вредна.
Репетиция была просто ужасна. Прончик, неизвестно с чего, будто взбесился. Он орал на всех подряд. Анастасия, явившаяся без парика (чему сама она была несказанно счастлива) приняла свою порцию злобного шипения и едва отмазалась наспех сочинённой историей про ужасную пыль и грязь, от которой надо беречь ценный реквизит.
Все гоняли кота, но эти меры оказались явно недостаточны. Поэтому уже через полчаса в зале ощущалось непередаваемое амбрэ, хорошо знакомое всем, у кого есть коты или знакомые - кошатники.
Стояние столбом утомляло, несмотря на кондиционер. Особенно мешала назойливая муха. Так что Анастасии то и дело доставался очередной окрик режиссёра: "Не вертись, тебе не положено!" или "Почему такой скучающий вид! Ты же заколдована!". После очередного подобного вопля Анастасия чтоб размяться изобразила классического зомби, то есть вытянув перед собой руки сос скрюченными пальцами и выпучив глаза прошлась взад-вперёд, после чего застыла в прежней позиции по стойке смирно. К счастью, прончик в это время отвернулся в очередной раз отогнать кота и ничего не успел заметить. Заметил ли это сценарист - осталось неизвестным.
А из-за кулис завистливо поглядывал главбух, то и дело потирая руки.
После ужина приме пришло в голову переговорить со сценаристом о внесении небольших изменений в её роль. И актриса отправилась на его поиски.

Единственная кому понравилась репетиция, был Фомин. Он даже кису погладил, и благодарно почесал ему подбородок.
Ну нравится ему, когда Прончик бесится. Нет, конечно, ему не нравится, когда на него орут лишь из-за того, что он ляпнул пива и теперь два слова постоянно путает, но так бывает в жизни. Вон, Трезвенникова вообще в каталажку упрятали. Конечно Фомин был переполнен благородным гневом, и конечно же он пытался помочь другу. Но все безуспешно. Кот, которому триста двадцатый раз обьяснили, что именно надо делать, лишь фыркал. Ну что он, дурак, через пустыню идти?
Тут уж Фомин с котом согласился. Он был прав.
К счастью, Алексей был именно таким человеком, который коту был по - крайней мере не туалетом.
Вот раньше, от него часто пахло валерьянкой, как и от Прончика, хотя Фомин использовал валерьянку не как успокоительное, а как "хрен с ним, выпью, пусть не достанется врагу!" А один раз, он даже вылил ее на пол, давая коту немного побалдеть от счастья. Поэтому, можно сказать смело - Фомин дружил с котом, а кот - как хочет, главное чтоб не ссал в его тапки.
И вот в очередной раз, поглаженный и оскорбленный товарищами по актерскому мастерству Василий был поглажен, и награжден почесами у подбородка...
-Ты не кот, ты бублик... - усмехнулся Фомин и пошел репетировать дальше.
По памяти своей дурной, у Алексея совершенно вылетело из головы, кого именно ему надо играть, поэтому по привычке он сыграл доброго шкипера Вицлипуцли, гонящегося за Дедом Морозом, чтобы вручить ему телеграмму: "Поздравляю Шарик, ты балбес!"
Естественно крики Прончика слышала вся Африка!
"Вот я и стал знаменитостью!" - радостно подумал Алексей, и продолжил корчить из себя великого и непобедимого шкипера Вицлипуцли.

На возглас Прончика о баре он отреагировал крайне агрессивно, хоть режиссер об этом и не знает. Всю дорогу к своему номеру он избивал стенки... Потом додумался до ужина, отдолжил Ваське некоторые свои запасы, сам доел все что оставил себе и в конце - концов, вспомнив, что ему все это надоело, он незаметно смылся из отеля, закрыв свой номер и повесив табличку "не беспокоить".

Он уже знал где именно находится кутузка, поскольку швейцар оказался не просто не родственником английских гвардейцев, но еще и нормальным парнем, которому только скажи "Police", и он сразу же сморщится и покажет в какую сторону идти.

Внезапно подьехало такси. Фомин в него залез и сказав тоже самое слово, которое заставила сморщиться швейцара, сморщил таксиста и заставил поехать в эту цитадель зла. Одноэтажное маленькое здание не было похоже на цитадель зла, но Фомин, находясь в полной трезвости, рассчитал что у них там должен вроде бункер стоять, ведь какая цитадель хотя бы без второго этажа? Даже подземного...
Войдя в нее, увидел до боли знакомое лицо товарища, начал вести разговор с полицейскими...

-Ссори... - вспомнил вдруг Фомин.
-Yes, what do you need?
-Ай нид хелп. Ю си тзис мэн? Хи ин зе май групп, хи вери - вери нид аурс, ве ар зе рашиан актерс, энд ви ар нид йер хелп, офицер.
-Sorry, but this is very drunk criminal. He must stay here 48 hours.
-Э... Бат, зис из май френд, энд иф ай дон'т тэйк хим бак, ай дон'т лив зис плэйс.
-As your wish...
-Вот черт афроамериканский, ну ты глянь, такие же как у нас!
-Shit?
-Ноу, ноу... Зис из рашн ворд хау сэнкс...
-What?
-Окей... Маниис?
-Tssss... Silence... How many of you?
-Вот же... Правда говорят, что менты - они и в Африке менты!
Э... 100 баксов...
-That is all? - полицейский скривился, но все же, он согласно кивнул, поскольку за этого русского он мог: 1. Получить по шее. 2. Ничего не получить, а писать до хрена рапортов и опрашивать свидетелей. А тут предлагают сто долларов. Конечно, можно было бы еще и взяточника взять, но он здраво рассудил, что может это - друг русской мафии? Да и вообще, его люди тогда поспешили... Полицейский сменился в лице. - I agree. Take him back.
-Родина благодарна вам, мой рассудительный друг. - увидев, что в участке давно уже никого не было, кроме спящего Трезвенникова и офицера, он со спокойной душой вручил офицеру купюру.

Офицер открыл каталажку и медленно постучал дубиной по решетке, получая последнее удовольствие от мучания русской души.
-Как же тебя, угораздило, товарищ родимый? Пошли отсель, пока головы нам с тобой не сорвали...

Репетиция, репетиция... Да отрепетировали всё уже не один десяток раз ещё в России, что париться тут, если слова и так от зубов отскакивают, как кокосы от пальмы. В кои-то веки Иван думал на репетиции не о том, как подавать реплики в зал и как среагирует на это почтеннейшая публика неопределённой раскраски. Он думал о Фиме, о том поцелуе и о том, как развить, продлить и приумножить. Он думал о ней и даже кошачьи выходки не выводили его из состояния полутранса, из состояния автопилота, на котором подчастую существуют не месяцами, годами живут влблённые от свидания до свидания, от поцелуя до поцелуя. Ладно, что Прончик, похоже это не замечал. Роль знает? Знает. Реплики выдаёт? Выдаёт. Трезв, вменяем. Что ещё надо? А на зависоны и мелкие провалы во время появления на сцене Фимочки, так другие халтурили и не так. Что ночью надо спать говорят детям. Говорят родители. Прончик Ивану отцом не был. Поэтому мысли парня приняли прямо-таки противоположное направление и по окончании ужина он, пересчитав свои наличные и сунув их в задний кармашек джинсов, подошёл к Фимочке.
- Фим, какая ночь. Прогуляемся, а? У нас-то мороз. А тут... - Иван обвёл рукой горизонт, показывая, что тут тепло, море и вообще такая романтическая обстановка, которая и не приснится в их заштатном городке. Что пляж ждёт сегодня именно их и было бы большой глупостью проспать всё это, даже если Прончик будет всю ночь сопеть носом в свою подушку, готовясь к завтрашнему спектаклю.

Первым встречным оказался местный мойщик полов. Естественно, что он подумал, что его спрашивают про кота Василия, ибо тот уже оставил незабываемое амбре по всему помещению гостиницы. Он указал Джамбе на лестницу и при этом сказал.
- На третьем этаже справа триста десятый номер.
- Спасибо, я пошла, - сказала Джамба и не торопясь двинулась в указанном направлении. Через несколько минут Джамба нашла номер, на который ей указали.
- Как же мне туда пробраться? – подумала девочка. И тут она заметила горничную, направляющуюся в номер. Хитрая негритяночка отметила, что горничная идёт как раз в тот номер, куда ей и нужно попасть. Когда та открыла дверь, Джамба незаметно проскользнула в номер и спряталась под столом. Горничная её не заметила и после того, как сделала свою работу, ничего не подозревая вышла из номера. Следом за ней выскользнул и Василий, учуявший на этаже запах Чучи.
- Фух! – Кукарача облегченно выдохнула, - Теперь можно поискать кошку. Через полчаса в номере не было уже ничего, что стояло бы на прежнем месте. Стол был сдвинут в сторону, чемоданы были выпотрошены, подушка валялась у самого порога. Но Чучи Джамба так и не нашла.
- Но тот дяденька мне сказал, что кошка тут! – не на шутку рассердилась негритянка, - О! Я ещё не смотрела в тумбочке! – хлопнула себя по лбу девочка.
Открыв ящик тумбочки, первым, что увидела Джамба, были носки Котина.
- Это не то! – сказала Джамба и выкинула носки куда подальше. Они, угодив в раковину, скользнули по её краям и, скатившись к центру, заткнули сливное отверстие.
- Тьфу! Теперь руки грязные! – возмутилась негритянка, и открыла кран. Раковина начала наполняться, а Джамба, вымыв руки, выскочила из номера. Следующий номер, в который проникла девочка, был номером Клеопатры Леопольдовны. Номер оказался пустым. Кошки не было и в нём. Зато в нём девочка нашла платье, показавшееся ей очень красивым. Мигом забыв о Чуче, Кукарача схватила платье и напялила его на себя. Из номера Джамба выскочила радостной, так как ни у кого на всей улице не было такого платья. И тут она вспомнила о Чуче.
- Наверное она в столовой, - новая идея пришла в голову девочки и она помчалась в направлении столовой. Где что находилось в гостинице Джамба знала не хуже директора, ибо мама её работала там горничной, а отец – электриком и водопроводчиком одновременно. Вскоре она достигла столовой. И тут негритосочка почувствовала, что ей очень хочется есть. Заметив на одном из столов недоеденное пирожное, она попыталась засунуть его в рот. Крем слетел с пирожного и жирными мазками запачкал платье Непариной, надетое на Джамбу. Кукарача вытерлась подолом платья и, подумав, что в грязном виде оно ей совсем не подходит, сняла платье и бросила прямо на стол.
- А, может Чуча уже дома? – спросила себя Джамба.
- Наверное – да, ответила она самой себе и, выскочив через окно столовой, направилась к дыре в забор между двором гостиницы и участком земли её родителей.

(V-Z & vera. После визита девочки, как я понимаю)
-Можно? - Анастасия постучалась и толкнула дверь, - я бы хотела обговорить свою роль.
Требовать чего либо прима не решалась, поскольку обиженный сценарист мог наверно придумать что похуже бестолкового стояния на сцене.
- Конечно, - глаза Андрея радостно вспыхнули. Вот и актер... на котором можно испытать творческие замыслы. - Заходите, прошу вас. Что с ролью? У меня появилось несколько вариантов изменения сценария...
Анастасия не поверила своему счастью. Её готовы были выслушать!
- Правда? Значит, я смогу не просто молча стоять и хлопать глазами. Для этого же и манекена могло хватить, - актриса чуть не плакала от счастья. Её просьбу услышали, ей могли помочь. - А я теперь смогу ходить, возможно, танцевать, просить спасти меня. Я смогу играть! Ведь правда?
Анастасия с надеждой воззрилась на Андрея.
- Конечно, сможете, - заверил ее сценарист. - И обязательно...
Вот тут у Котина наступил ступор. Честно говоря, он напрочь забыл, кого же гостья, собственно, играет...
Василий, разлегшийся на кровати, возвел глаза к потолку. Ну что за обормот ему достался в хозяева...
- Так давайте обсудим, - вышел из положения сценарист. - Что именно стоит изменить? Давайте посмотрим, что сейчас по роли назначено?
Анастасия недоумевающе посмотрела на сценариста, затем - на вальяжного котяру. У Андрея вид был показательно-внимательный, а у кота... ну как и у всех котов - скучающе-презрительный.
Актриса поглубже вдохнула и выпалила:
- В общем Снегурочке, как главному действующему лицу, почему-то досталось полнейшее бездействие. А это неправильно! Главный герой потому и главный, что на него, то есть на неё, в общем на этого персонажа и должно быть обращено внимание зрителя. А тут что?
Приняв вопросительный взгляд Котина за предложение продолжить прима так и поступила:
- Тут полнейшее ничего. Зритель даже представлять себе не будет из-за чего всё. Кого надо спасать. Да они меня и не заметят! Вот.
Теперь Анастасия могла перевести дух и удивляясь собственной решимости ожидала вердикта Котина.
- Значит, так... - потер лоб Андрей. - Что получается - необходимо прежде всего привлечь внимание публики к образу Снегурочки. Но, поскольку публика у нас специфическая, то необходимо соответствие местным канонам...
Взгляд сценариста переполз на потолок и там остался.
- Сначала - цвет кожи. Сочетание черного цвета и белой одежды, несомненно, прикует внимание. Также надо увеличить количество строк текста... скажем, до восьми тысяч... да, этого хватит... Или больше?
Василий по-человечески вздохнул и стал смотреть в окно.
Анастасия смотрела на Андрея как на Творца. Именно так, с большой буквы. Вот только...
- А может не чёрный, а просто цвет хорошего загара? Чёрный, это как-то не очень, - робко произнесла она. От прежнего запала, с которым прима произнесла свою речь практически ничего не осталось. На смену ему явилось благоговение перед человеком, способным одним росчерком пера (ну ладно, стучанием по клавиатуре) превратить нечто безмолвное в звезду сцены. - И у меня будет текст. Я... я просто не верю в такое чудо!
Анастасия, счастливая от такого внимания к своей персоне, даже не обратила внимания на количество текста, которое ей предстояло запомнить, если Котин решит таки осуществить свой план.
- Тогда я немедленно примусь за работу, - сценарист явно был захвачен новой идеей. - Значит, добавить здесь... и здесь...
Василий, поглядев на хозяина, спрыгнул с кровати, подошел к Анастасии, сообщил "мур" и посмотрел на дверь.
Смысл пантомимы был ясен - все равно сейчас до Андрея ничто не дойдет из внешнего мира. Так что...

Вернувшись с репетиции, Лапланальда поразилась, что в отведенной звезде экрана гостинной, вышеупомянутой не наблюдалось, поала плечами и намереваясь уже лечь опять подремать, потому что жару россиянка переносила плохо, застала Коки в обнимку с Артемоном, как про себя окрестила она пуделя, лежащими в ее комнате, на ее кровати. Помимо звезды в комнате было три фотографа и одна бодро лопочущая что-то девушка.

Звезда жеманно морщила носик и кормила пделя шоколадными конфетами. Вспышки так и сверкали, девушка ни на минуту не затыкалась.
Лапла громко захлопнуло двери и тут же все шесть пар глаз обратились на нее.
- Анд вот за фигня тут хэппенд?
Коки смущенно захлопала глазами и, прижав к себе пуделя, боком-боком соскользнула с кровати. Наметанным глазом Лаплпнпльда отметила шоколадные пятна на пододеяльнике. Взгляд русской красавицы стал совсем тяжелым.
Робко мигнула вспышка, Кокру Пимфри скользнула за дверь, в гостинную, оставив Лаплу наедине с незнакомцами.
- Оу, гуд дэй, мисс МрозАва! - бодро начала девушка. - Ви хиар юу ливе виз мадам Пимфри! Хау ит кэн би?
Мисс МарозАва отнюдь не была настроена на разговоры и тем более интервью.
- Гоу аут, плиииз! - процедила сквозь зубы актриса, нахмурившись. Журналистка, не будучти дурой, все поняла и поманив за собой фотографов, скрылась за дверью.
- Будет скандал! - тяжело вздохнула Лапланальда, уползая в душ. Мадам Пимфри тем временем давала интервью на своем диванчике в гостинной. Артемон методично грыз Лаплину туфлю.

Сказать, что Трезвенников что-то помнил и понял - значит, ввести дорого читателя в заблуждение. Сказать, что Василий вдруг расчувствовался и бросился на шею к Фомину, шепча жаркие слова "Спасибо" и "Я знал" (почему-то в голове упорно крутились мысли "Я - твой отец, Люк" или "Не потеряй его, Сэм Гэмджи", хотя откуда они взялись, даже трезвый разум Трезвенникова вряд ли мог сказать) - значит, оскорбить бедного заключенного. До такой низости он бы никогда не опустился. А потому...
- О! - изрек Вася. Это было, пожалуй, единственное, что он мог сказать в том состоянии, и это его "О" включало в себя философию не просто Ницше, но всех ораторов вроде Геродота, который живет в Белом доме и держит частную стулию Болливуд на алой дорожке социализма... На последнем слове Василий окончательно запутался и не стал дальше развивать свою мысль.
- О! - повторил он, неожиданно поняв, что именно данной фразой достиг вершин мышления.
- Get out! - ответил полисмен, стукнув дубинкой в очередной раз. - Get the [censored]* out!
- Куда? Туда-а? - тупо переспросил Трезвенников, покуда Фомин вытаскивал его из камеры.
- Yeah, yeah, you too! - бросил вслед полисмен, закрывая решетку.
- Мне кажется, он голубой, - с холодной логикой в голосе сообщил Фомину Трезвенников. - Ну кто еще будет носить синюю форму в этом чертовом пекле?..

*наши похождения в Африке читают разного возраста люди, а потому мы решили обезопасить их умы от иностранных ругательств, которые они все равно не понимают - но традиция есть традиция...

(с Торвиком)

На репетицию Фимочка пошла в белом сарафане, поскольку сама мысль о том, что придется в пятидесятиградусную жару напялить на себя меховой белкин костюм приводила в ужас. Правда Прончик ничего не заметил - так был поглащен своими проблемами. А может забыл, что должна быть белка и решил, что Фима - снежинка. Так или иначе, начальственного внимания актрисе в этот раз не досталось. Зато с лихвой хватило внимания Ивана - ах, как он на нее смотрел! Да никто и никогда не провожал таким взглядом Серафиму Кривоногову! Фимочка была счастлива. А уж когда ненаглядный Ванечка предложил ей прогуляться после ужина...
- Ты приглашаешь меня на свидание? - засмущалась девушка. Она залилась бы румянцем если бы уже не была от жары красной, как помидор.
- Ну, в смысле да... Январь месяц, а мы на море. Как тут не скупнуться, а? - Иван, кажется уже предвкушал, как они закажут коктейль в баре на пляже, как будут идти тихой аллейкой под шум пальм, всё то, что до этого видел в заморских фильмах о романтических отношениях, которые так любила смотреть его матушка.
- Ну пойдем. Прямо сейчас?
Иван кивнул. Куда было откладывать? Пляж найти на этом берегу не проблема, шум моря слышится прямо из номера (или это рёв слона, но в такие детали Пёрышкин даже не вдавался.
Молодые люди вышли из гостиницы, посматривая по сторонам, не преследует ли их вездесущий Прончик или кто ещё из его окружения, кто мог бы донести на молодёжь из личной зависти или из вредности, или же просто оттого, что втайне завидовал тому, что именно Ивана невесть за какие заслуги поселили в люксе этой затрапезной гостиницы. Пляж был недалеко но, когда Иван попытался сунуться туда, какой-то усатый дядя в чёрном комбинезоне встал столбом на его пути, преграждая дорогу и залопотал что-то на иностранном языке. Что говорил Ивану суровый страж, тот толком не разобрал в силу того,что пресловутый иностранный язык в их заштатном городке преподавался из рук вон плохо, да и не уделял Ваня в своё время ему столько времени, чтобы свободно на нём изъясняться вне пределов родной страны.
- Сянк. Гут буе. - громко произнёс он и они с Фимой двинулись дальше по улице.
- Частная собственность, - сказал он Фиме с учёным видом знатока.
Так идти пришлось около получаса. Сперва шли виллы, потом пляжи санаториев и гостиниц, потом какие-то лачуги и, когда они уже были близки к тому, чтобы повернуть назад, Иван заметил дыру в одном из заборов.
- О! Туда и пролезем, - предложил он Фиме и она согласилась, ибо желание идти ещё куда-то и искать непонятно что скатывалось к нулю.
Несмотря на затянувшуюся дорогу, Серафиме казалось, что она попала в сказку. Как девочка Алиса из детской книжки: пролезла в дыру и оказалась в волшебной стране. Бархатное небо над головой, звезды величиной с тарелку, плеск прибоя, мягкий песок под ногами... В котором вязнут каблуки, немилосердно мешая идти.
- Подожди, Ванюш, я сейчас туфли сниму! - Фимочка оперлась на локоть кавалера, пытаясь в темноте нащупать пряжку на босоножке. Ее кудряшки щекотали Перышкину шею.
- Ой! - девушка потеряла равновесие (немудрено - стоя в песке на одной ноге) и повисла на Иване - Извини, я нечаянно! - пробормотала Фимочка.
Иван помог девушке сохранить равновесие, потом, заметив около воды несколько шезлонгов, забытых кем-то показал Фиме на них:
- Смотри ка. Можно и вещи туда положить. Сейчас воду попробую, должна быть тёплой.
Парень разулся, подошёл по уже остывающему песку к кромке воды и большим пальцем правой ноги потрогал воду.
- А водичка-то мокрая! - улыбнулся он девушке, Нет, правда, как в ванной!
- Ой! - Серафима покраснела, хотя в темноте это было и не видно - Вань, а купальник-то я забыла!
- Купальник? - Ваня на секунду задумался, - Слушай, а может так? Ну, я отвернусь, когда ты будешь в воду входить.
Сам Иван был в плавках, но не говорить же ему об этом теперь?
- Да и в купальнике мокром потом через полгорода шлёпать. Ты представляешь, как джинсы мои сзади будут выглядеть? Или твой классный сарафанчик?
- Ага! Давай! - обрадовалась Фима, уж очень ей хотелось окунуться в теплое море - Отворачивайся! - девушка быстро скинула одежду (благо ее было немного) и направилась к воде.
Иван демонстративно отвернулся. Естественно, как молодой парень цветущего возраста он не мог не подглядеть, когда Фима начала входить в воду. То что он увидел вызвало такую бурную реакцию молодого организма, что раздевался Пёрышкин со скоростью реактивного самолёта, а потом так же быстро влетел в воду в метре от подруги, дабы прохладная вода скрыла его первозданную наготу.
Фимочка блаженно плескалась в теплой воде. Хорошо, что море было мелким – ведь плавала девушка, как топор, в родном Мухосранске и бассейна-то не было, не то что крупного водоема.
- Хорошо-то как, Вань! Прям как в сериале! – и девушка с силой хлопнула ладошками по воде, обдав Перышкина тучей брызг. Через минуту молодые люди уже с визгом плескались и брызгались, как обезумевшие воспитанники детского сада, средней группы, ничего не видя и не слыша вокруг.

Когда Джамба пришла домой, она обыскала каждый уголок, ища Чучу. Но кошку она нигде не обнаружила.
«Захочет поесть – прибежит», - подумала девочка и спокойно легла спать. Но спать ей не дали. Дверь отворилась, и вошёл её отец, сантехник местной гостиницы. Он, едва войдя домой, на повышенных тонах завёл речь о каком-то русском, который заткнул слив раковины своими носками и ушёл куда-то, а ему среди ночи пришлось идти ликвидировать потоп в номере этого идиота. Только после того, как отец успокоился, девочка смогла заснуть.
В это время, гордо подняв хвост, Чуча прогуливалась по коридорам гостиницы, в которой смутно пахло другим котом и валерьянкой. Первое, что заинтересовало кошку, была чуть приоткрытая дверь. Чуча решила, что ничего плохого не случится, если она обследует эту незнакомую территорию, и вошла туда. И тут она почувствовала, что естественные надобности надо справить именно сейчас и именно тут. Рядом с кроватью, на которой уже давно храпел режиссёр Прончик, стояли его ботинки, которые и наметила кошка в качестве резервуара для своих выделений. Очень скоро один ботинок был наполнен до середины характерно пахнущей кошачьей мочой. Решив, что тут она всё уже обследовала, Чуча вышла в коридор и завернула в следующую дверь. Первое, что она увидела в этом номере, были бутылки с непонятной бесцветной жидкостью на тумбочке. Кошка сразу же решила обследовать их. Прыгнув к бутылкам, Чуча опрокинула половину из них на пол, отчего бутылки разлетелись вдребезги а жидкость разлилась по полу, напитав собой коврик около кровати. Характерный запах водки расползся по комнате.
- Фыр, – сказала Чуча и опрокинула хвостом оставшиеся бутылки. Запах спиртного был ей не по душе. Спрыгнув с тумбочки, кошка направилась к выходу и выскользнула из номера, словно её здесь и не было.

Барахтаться было приятно. Тёплая вода плавно обтекала молодые и упругие тела. Лунный свет красиво отражался водной гладью... В общем, любители дамских романов уже потирают свои ручки и вздыхают над красивостями автора, тайно завидуя героям. Никто так и не узнал бы, чем закончилось бы это купание. Вполне возможно, что дальше внимательным цензорам пришлось бы ставить скромные ширмочки и вывешивать надпись "Детям до 16", если бы не полное отсутствие чего бы то ни было на берегу в тот момент, когда Иван на руках вынес Фиму из воды. Нт, песок там был. И забо с дырой. И шезлонги. А вот на шезлонгах было пусто. То, что молодые люди раздевались именно тут, сомнений возникнуть не могло. Море - не река. Да и какое течение может отнести так далеко, что взору откроется именно такой же пляж с точно такими же прибамбасами?
Случившееся так сказалось на Иване, что, когда он опустил Фиму на ноги, на нём, как говорят старушки "лица не было".
- Вань, что случилось? - начала было Фима, но у Пёрышкина слов не было. Он только указал рукой на пустые шезлонги. Вот тебе и пляж. Вот тебе и романтика.