Ташшь неслышно ступал по земле.
-Прекраснейшая,… - едва слышно прошелестел он, склоняясь к руке Самиры.- Ты – само совершенство. И этот мир лишь тянется, что б стать достойным окружением тебя. Вот только куда же приведут его старания….
Ташшь мягко ступал дальше.
-Травы,… - Шепчущий протянул руку и на его тонкие пальцы села яркая бабочка. Бог поднес ее к глазам и несколько мгновений внимательно рассматривал трепещущие крылышки. – Насекомые….
Вы хотите гармонии? О, конечно…
Он наклонился, поднося ладонь с бабочкой к какому-то невзрачному побегу. Зеленые листья зашевелились, потянулись к насекомому и… вдруг молниеносно рванули вперед. Венчик раскрылся хищным красным цветком и бьющаяся бабочка исчезла между сомкнувшимися лепестками.
-Все жрут друг-друга… – удовлетворенно пробормотал Ташшь, задумчиво погладив жмущийся к его ноге кустик.
А в результате рождается гармония.
– Молодец, хороший мальчик…. Можешь поймать себе еще парочку.
Бог Лжи двинулся дальше, прислушиваясь к разговорам и приглядываясь к новым творениям.
-Знания – это интересно…. потом. Пути… нам много о чем найдется поговорить с тобой, Этердо. Нет, не сейчас. Позже.
Ташшь шагнул дальше.

Велико мое деяние, но следующее будет величественнее. Ибо кому, как не мне, предстоит дать жизнь первым людям -- мужчине и женщине? Но должна я найти для них достойного отца из числа богов...

На мгновенье пальцы, перебирающие четки замерли. Люди? По образу и подобию богов? Это интересно. Воистину, слышащий – да услышит.
Ташшь сверкнул зелеными глазами:
-Люди… Творение богов. Каждый бог принесет дар своим созданиям, не так ли? Вы окружите их вниманием и защитой и даже я не смогу вмешаться…. Да и стоит ли? Дары – это наносное. Можно научить или убедить, но нельзя изменить саму жизнь.
Сотворенное однажды уже не переломить.
Что же ты выберешь для своих созданий, а Даймина?
Дороги Этердо? Вряд ли…. Знание Экзека? Они получат их в дар. Ты не пожелаешь для них ни ярости ни искажений.. Да, и это будет в твоем творении – каждый даст свою искорку. И наверняка откажешься от Лжи …
-Так кто же? – Ташшь внимательно обвел взглядом занятых своим делом богов. – А если… не это ли мысль в твоей голове, а Даймина? Для истинного рождения тебе нужна сила первотворенья.
Сила создавшая мир. Кровь, породившая богов….

Серый плащ скрыл фигуру Шепчущего, и вот уже прозрачная тень бесшумно скользила по земле. Туда, где чернел вход в пещеру, что вела к центру земли.

...Трава мелкая с цветами
Поднимайся чуть над мхами,
Кусты цветите, плоды выростайте
Травы сейтесь...

"ХЛО-О-ПС" - резкий хлопок сбил бога с процесса творения. Взгляд метнулся к дереву: одна из веточек, частью просто рассыпалась, а частью потемневшая и вся изодранная, клочьями, словно черная тряпка свисала вдоль ствола. А по самому стволу ползло... полз этот карлик...

- Ах, так? Деревце мое убивать, обижать да? Да?! - взгляд Кунае сузился, синие сверкающие щелки зло уставились на карлика, руки начали выделывать серию сложных движений... около дерева, примерно там, где должен был спуститься карлик, земля вспухла и вздыбилась. Из нее показался росток, который тут же вырос в диковинное растение в полтора метра высотой, с коричневыми гибкими листьями-лианами и бордово-красным цветком-шаром. Листья-лианы дернулись к карлику, шар цветок раскрылся и оскалился еще мгновение... и тут карлик чихнул...
Кунае с досады топнул ногою, подбежал к дереву и, разочарованно опустившему голову, цветку.
- Убежал, скрылся да? Думаешь спастись? Деревца-веточки мои губишь... Не прощу! А ты, малыш, не переживай - пробормотал бог, обращаясь к приунывшему растению - мы его еще достанем...

С этими словами бог стал растворяться, словно превращаясь в зелено-сизый дымок, который тут же втянулся у кору дерева и появился рядом с мертвой веткой. И снова обрел форму. Ласково тронул свисающие клочья. Те слабо затрепыхали в ответ. Присмотрелся, принюхался, пробормотал "Сейчас, сейчас..." и быстро очутился рядом с цветком.
-Ты ощущаешь это? Ты понимаешь? Запомнишь? Запомни... Запомни запах злостного карлика... я даю тебе власть перемещаться под мягкой землей и песками, даю власть идти по следу карлика и оставлять потомство... Каждый листик щупальце твой способен будет дать миру одно дитя... Твоим детям я дам власть преследовать любого, кто растениям вред нанесет... ну и на их усмотрение... Иди же! И пусть не знает покоя тот, кто осмелился вред зеленой природе нанести!!! - голос бога под конец чуть не сорвался на крик, лицо потемнело от гнева... Это было первое проклятие. И проклятие обрело форму цветка... Кунае Луонто удовлетворенно хмыкнул, когда цветок утянулся под землю и снова перенесся к убитой ветви, раздумывая как же ее восстановить-оживить... Уж слишком много вреда ей было нанесено... Бог вздохнул... Он был обижен и зол...

Даймина снизу вверх провела ладонями по своему крепкому телу, предназначенному для вынашивания и рождения детей. Она уже забыла о зверях и птицах, поглощенная новой мыслью.
"Люди, да... но кто достоин быть их отцом?"
А босые ноги уже бесшумно ступали по траве -- они сами знали дорогу.
"Кто отдаст мне свою силу, чью кровь я передам своим детям, кто повторится в будущих поколениях? Чей благородный лик отразится в мужских и женских лицах, молитвенно воздетых к небесам?"
А тело уже знало ответ, и священный жар объял богиню, и грудь сладко болела под мягким темным плащом волос -- словно к ней уже прихлынуло молоко...
"Кто, как не Прайм Всетворитель, отец всего сущего? Кому еще положить ладони на мои бедра, привлечь меня к себе -- и положить начало безупречному человечеству, благородному и прекрасному?"
А вокруг -- в траве, в кустах, в кронах деревьев -- шел бурный, бешеный праздник страсти, только что возникшей, пьянящей...
"Ты спишь, о Прайм, глубоко в недрах земных, но мои поцелуи разбудят тебя..."
Ни на миг не задержалась богиня перед мрачным входом в пещеру. Бестрепетно ступила она белыми ногами на острые камни, ибо женщина, охваченная страстью, не замечает даже боли...

Тень скользнула в пещеру и понеслась вперед, бесшумно скользя по острым камням. Бог Лжи безошибочно чувствовал дорогу. - Поворот, еще один – вниз, все вниз…. Каменный зал.
Здесь!
Туманная фигура возникла посреди подземного зала, оглядывая своды. Мягкие сапожки бесшумно ступали по мокрым от просочившейся влаги камням.
Серый плащ подернулся дымкой, окутывая бога. Фигура плыла изменяясь. Плечи раздались вширь. Черты лица утрачивали резкость. Туман истончился, оборачиваясь белый балахоном.
Метаморфоза завершилась.
Шепчущий наклонился, набрал горсть воды из скопившегося в расщелине озерца и швырнул ее вперед. Она ударилась о стену пещеры, потекла вниз, застывая и образовывая гладкое зеркало.
Ташшь внимательно оглядел свое отражение – из сотворенного зеркала на него смотрел лысый, безбровый мужчина в белом:
-Кровь к крови, отец. – Отражение блеснуло зелеными глазами. Но он подавил вспышку гнева, сохраняя принятый облик. – Спи, спокойно Прайм -Творец… никто тебя не потревожит….
Ташшь притянул руку и коснулся измененной воды. По застывшей глади побежали легкие искорки, распространяясь по всей пещере. Струи превращались в резные колонны. Тонкая мерцающая гладь затягивала стены. Маленький водопад причудливо изогнулся, перекрывая стеной, ход в глубины земли и застывая ложем для того, кто выдавал себя за Творца.
И Белая фигура Творящего Ложь опустилась на замершие струи, ожидая пока его разбудят. Ждать Ташшь умел.

Короткий страстный стон сорвался с губ Даймины, когда она увидела у своих ног фигуру в белом балахоне.
-- Проснись, любовь моя! Проснись -- тело мое призывает тебя, губы мои жаждут твоих губ...
Богиня упала на колени на холодный камень, всем телом потянулась к лежащему мужчине.
Золотая прядь, опоясавшая ее стан, сама собой развязалась, темный плащ бесшумно распахнулся. Богиня припала к лежащему мужчине.
-- Проснись, о Прайм! Проснись -- и подари миру людей, которые будут поклоняться тебе!

Она звала его – Даймина. Ее страсть и жар могли пробудить даже камень. И Ташшь открыл глаза, притягивая к себе женщину. Белое одеяние развеялось туманом.

Власть – вот, что правит миром. Стремление к власти. И дорогой к вершине будет Ложь. Будет дано знание и воля. Открыты дороги судьбы. Принесут в дар возможность творить и созерцать…. Но в крови всегда будет петь зов отца. И по зову тому придет в мир человек.

Глаза бога загорелись зеленым огнем: «О, да! Этот мир достоин людей! Да будет так….»
Он властно прижал к себе женщину, стремясь найти ее губы. Темные крылья ее волос накрыл их, и огненная прядь скользнула по его лицу, жестоко обжигая.
Праматерь Даймина - Богиня вездесущая, порождающее лоно мира.
Творец Род человеческий…. Кровь Творца – В сыне его.
Слияние – есть жизнь.
Кровь к крови – рождение.
Живая сила творения сливалась с вечностью, рождая новую жизнь.

Холодные камни -- что мягкое ложе!
Черная пещера -- что высокий храм!
Стон страсти -- что победный клич!
И вот уж поднимается на колени от мужских объятий гордая, счастливая... богиня? Нет, в этот миг -- просто женщина. Она радостно гладит свои бедра, живот, груди, представляя себе, как это богатство, эта красота будут служить материнству...
Нет, все-таки -- богиня. Ибо уже сейчас, прямо на глазах мужчины, начинает круглиться ее живот, тяжелеют от молока и без того большие груди.
-- О, велик ты, Прайм Всетворитель! Создал ты этот мир, но нынешнее твое творение куда выше, ибо чего стоит этот мир без людей! Тысячи и тысячи раз благословят наши потомки этот миг, о Прайм!

-ДА! - Огненная прядь обожгла лицо Бога Лжи. Глаза полыхнули зеленым огнем. И чужой образ упал с Шепчущего, рассыпаясь тысячей туманных осколков. Каждый из них повторил его возглас – рождая Эхо.
Ташшь откинул голову назад и расхохотался:
-Ты слышал это, Отец?! Я! Я – тот чье творение затмит твое.
-О, да! Благословенен будет этот миг, Даймина! Потому, что достоин – сильнейший. И станет этот сладкий миг путеводной звездой того, кого носишь ты в своем чреве – с зачатья и до смерти – быть первым.
Во власти ли, в битве или любви – лишь первым, на той вершине, где место лишь одно, и не будет уступки ни другу, ни брату.
На ту Вершину будет вести много дорог. Трудные дороги – чести и правда. Тропки – интриг и лжи…. Посмотрим же, какую изберешь ты, Человек, – Творение Богов.

В зеленых глазах Шепчущего плескалось… удовлетворение. В этот момент – он был на Вершине.

Гневная, оскорбленная богиня вскочила на ноги. Темный плащ волос поспешил запахнуться, но уже не мог совсем скрыть растущий на глазах живот.
-- Ташшь! Негодяй! Лжец! -- Глаза ее полыхали бешеным огнем. -- Как посмел ты осквернить меня своими отвратительными объятьями?!
И это было первой ложью, которую произнесла, сама того не заметив, Даймина -- ибо сладки были для нее объятья бога обмана. Но сейчас она лгала от всей своей разъяренной души.
Нельзя близко подпустить к себе ложь -- и не запачкаться, остаться чистым и искренним. Даже богам это не под силу...
-- Да будешь ты проклят, Ташшь! Да будешь ты проклят в потомстве своем! Пусть мерзким и недостойным считаются среди детей твоих ложь и коварство! Пусть слово "лжец", брошенное в лицо, бьет больнее пощечины! Да не воздвигнут люди тебе храмов, да не изберут они жрецов для тебя, да не принесут тебе жертвы... да откажется от тебя, Ташшь, твоя кровь и твоя плоть!.. Сгинь с моих глаз, ибо близки мои родовые муки, и не хочу я, чтоб видел ты появление моих детей на свет! Сгинь, не то разбужу того, за кого ты посмел выдать себя!

Ташшь отшатнулся. Проклятие, произнесенное богиней, ударило сильнее оружия.
Первое проклятие, что видело это новорожденное небо. Проклятие матери - разрушительная сила, что обрела свою черную жизнь в этом мире.
-Я ухожу, Даймина. – Зеленые глаза полыхнули в сумраке пещеры. – Я ухожу. Но Храмом моим – будут сердца твоих детей. И служить они будут – вернее жрецов. И редкая тропка души пройдет мимо – потому, что во Лжи – их рождение.
Серый плащ окутал бога, и он неслышной тенью выскользнул из пещеры.

Даймина почти не слышала последних слов Ташша. Она опустилась на каменный пол -- и тело ее начало содрогаться в родовых муках.
Но не простая женщина, а богиня пронзала криками мрак пещеры. Не одного, не двоих -- десятерых мледенцев, одного за другим, извергла она из чрева своего.
И едва она подносила младенца к груди, едва делал он глоток божественного молока, как начинал на глазах расти.
И вот уже пятеро юношей и пятеро девушек стояли перед своей матерью, наполняя ее сердце печалью: какие они слабые, беспомощные, нагие!
-- Я дала вам жизнь, -- заговорила наконец Даймина, -- но не могу дать ни когтей, ни клыков, ни крыльев. Вы слабы в этом мире. В мире, который сегодня полон любви и брачных игр, а завтра станет миром голода,битвы и охоты. Мой совет вам: останьтесь в этой пещере, пусть станет она вам домом и убежищем. Днем выходите искать пищу, а ночью, когда хищные звери выйдут на добычу, прячьтесь опять под этими сводами. Любите друг друга. Я открываю чрево ваших подруг, да будут они плодовиты. Это все, чем я могу вам помочь. Об остальном просите других богов...
Уже у выхода из пещеры Даймина обернулась.
-- Еще одна надежда есть у вас, еще одно оружие: вы умнее и хитрее любого зверя в этом мире...
И пошла прочь, не договорив то, что думала:
"...но это у вас, к сожалению, не от меня!"

- ... Травы,… Насекомые… Вы хотите гармонии? О, конечно…

Речи бога лжи заставили Кунае Луонто отвлечься от своих горестных дум. Быстро втянувшись зизым дымком в ствол уже весьма огромного дерева, но все еще продолжающего расти, бог растений скользнул вниз, на землю. И успел заметить, как одно из его творений захватило другое творение. Создание его сестры...

Все жрут друг-друга…

Кун Лун обрел форму и посмотрел вслед удаляющемуся богу. Затем подошел к растению и, присев на корточки перед ним, положил на ладонь цветок. Лепестки последнего несмотря на кровавый цвет, оказались весьма мягки и нежны на ощупь. Мгновение - и из цветка, словно из домика, выпорхнула бабочка. Целая и невредимая. Кунае улыбнулся и заговорил с цветком:

- Нещастный... Это Порождение Лжи, сеющее ложь вокруг, как заразу, заставило и тебя обмануться? Заставило обмануть самого себя, свою добрую сущность? Поверить в плотоядность... Ты обманулся и обман уже вплелся в твою хрупкую и безобидную душу. Изменить это я мог бы... уничтожив тебя. Но зачем? Пусть же этот обман станет твоим оружием. Пусть всякий, кто осмелится навредить тебе, сто раз прежде подумает, усомнившись в твоей беспомощности... Пусть отпугнет его твой цвет и зазубренные края лепестков. Ложь будет твоей защитой...

Бог встал и оглянулся. На созданных им растениях появлялись цветы и плоды, дающие и распространяющие семена. Растительный мир начинал жить и ширится. И это богу нравилось. Кун Лун вернулся к исполинскому древу, словно подпирающему кроной небесный свод.

- Ты, Первое Древо Мира, станешь прародителем всех деревьев. Даю тебе власть быть многоликим в своей сущности и давать миру разнообразие в деревьях. Пусть каждая ветвь твоя - как отдельное дерево будет и по разному пусть цветут и плодоносят они... - бог снова втянулся дымком в ствол, возник рядом с клочьями умертвленной ветки и продолжил - а твои отмершие частички пусть будут тебе же подспорьем. Пусть падают они и, смешавшись с землей, дают пищу корням твоим, и пусть возвращаются новорожденными листьями и ветками, тем самым творя бесконечный круг жизни...

И откликнулось гигантское Мировое Древо на слова своего творца. И упала мертвая ветвь и смешалась с землею... А живые покрылись разными цветами и плодами... И началось распространение древо-детей по миру... Вот уже вместо одного древа на земле выросло пять... десять... двадцать... и каждое новое дерево хоть и было значительно меньше прародителя своего и не совмещало в себе сущности многих деревьев, но тем не менее способно было давать миру своих собственных детей... И Кунае Луонто был доволен проделанной работой... И заставило его счастье творения детей своих забыть о "ползущем подземном карателе" (как окрестил бог плотоядный цветок проклятия, посланного им в этот мир)...

Самира радостно улыбалась, ее хвалили, это ей нравилось, она даже позабыла возмутиться на предложения бога ужаса изуродовать ее внешность - пусть попробует и узнает, каковы истерички в гневе. Тем временем обласканная словами, богиня не замечала, как вокруг мир наводняли разновсякие существа и растения, когда же она соизволила оглядеться по сторонам, оказалось, что мир уже изменился до неузнаваемости.
- Так, это что за стадо, я не понимаю, - сморщила Самира носик, - скотный двор не иначе! Где вы набрались своих идей, это же полная безвкусица! - богиня всплеснула руками, - ну вот хотя бы это, - она обличающе ткнула пальцем в неких птиц, весьма похожих на длинношеих куриц. Те удивленно уставились на нее, - По-вашему это работа? Халтура это, вот что я скажу. А ну иди сюда, цыпа-цыпа, тц-тц-тц, - Самира склонилась и подманила к себе ближайшую птицу, вторая же попятилась в кусты.
- Ну смотри, какой ты у меня серенький и убогенький, - ласково говорила Самира, поглаживая курицу по голове, - не дал создатель твоему родителю ни капли вкуса - живи теперь да мучайся? Ну ничего мы тебе поможем, - Самира провела ладонью по голове, шее и спинке птицы до хвоста. Под ее пальцами перья меняли цвет на синий и зеленый, отливающий перламутром, на голове вскочил хохолок, а когда ее ладонь добралась до хвоста, то схватила за перья и дернула. Хвост мигом вытянулся чуть не вдвое длиннее самой птицы. Самира выпрямилась с довольной улыбкой.
- Ну давай, покажи нам себя, пусть увидит твой творец, как много он не доработал!
Птица смущенно курлыкнула, подняла хвост и развернула роскошным разноцветным веером, Самира легкомысленно подпрыгнула и захлопала в ладоши.
- Вот оно - райское творение, а ты глупая курица, раз боишься меня - оставайся какой была, стану я за тобой по кустам гоняться! Еще платье порву чего доброго. И вот это дерево... чего-то в нем не хватает... ах да! нынче заря мира, весна, стало быть, цвети немедленно! - Самира позвенела хрустальными браслетами, встряхивая ладони и направив их в сторону дерева мира, словно раздвинула занавеси, осыпая ветви щедрой россыпью лепестковой бахромы розоватых цветов. Божественный сладкий аромат разнесся по округе, окутал богов и понесся по ветру.
- Хм! Какова идея! Я тоже хочу так пахнуть! - Богиня поймала несколько, кружащихся на ветру лепестков, потерла их между ладонями и приложила к шее за ушами. - Вот так-то лучше, - она полной грудью вдохнула теперь уже свой запах весенних цветов, - думаю, потом из этих цветочков что-нибудь вырастет, как считаешь, Кун Лун? Только давай сразу договоримся, то, что вырастет - будем кушать только мы, а не всякие твои твари, думаешь, я для них старалась? Имей в виду! Подберется какая зараза к моим... думаю это будут яблоки - прокляну! Вон смотри, уже ползет какая-то гадина, убери ее немедленно! - взвизгнула Самира, указывая пальцем на толстую скользкую змею, которая резво ползла к дереву.

Заметив на Мировом Древе появление новых нежнорозовых цветов, Кунае улыбнулся и слегка поклонился прелестной богине. Конечно на его дереве уже было множество разнообразных цветов и плодов, ибо таким он его создал... Но желание Богини Красоты украсить Мировое Древо еще больше ...
- Чудесно, очаровательная. Ваши цветы восхитительны. Но их прелесть - ничто, по сравнению с вашей. - Кун Лун улыбнулся. - Плоды, что дадут ваши цветы - да будут они лишь для богов...

В ответ на призыв богини убрать змею, Кунае оглянулся и обратился к богам, ответственным за эту самую змею:

- Маду, сестренка запрети своему творению ползти к Мировому Древу. А вот ты... ты знания даешь. Вразуми же неразумную тварь, что плоды, которые появятся от сих цветов - не для нее... Или ты, Бог Пути - смени путь змеи, дабы не знала она дороги к Древу...

Затем бог снова перевел взгляд на Древо и попросил крылатого Бога Воздуха подуть сильнее дабы разные семена с Древа могли распространиться на более далекие расстояния и украсить всю землю.

И только цветам прекрасной богини было разрешено остаться на Мировом Древе, и на нем же давать плоды, предназначенные лишь для богов. Для остальных же в мире уже рождались и еще родятся другие деревья со своими плодами и цветами...

А предложение Кифеаса, увы, не было услышано, затерявшись в хаосе беспорядочного творения. И как они не боятся, что выйдет у них Ташшь знает что? Каждый занимается своим делом, только пройдоха Ташшь так и норовит присвоить что-нибудь чужое. То Ужас сотворит без ведома того, кто им заведует, то вообще... гм... времени, короче, не теряет.
Однако его, Кифеаса, вклад в жизнь этого мира уже весьма ощутим. Вот какая-то курица удирает от Самиры в кусты... Испугалась Самиры? Глупая какая-то курица. А вот и сама богиня с визгом шарахается от змеи... Да... змей будут бояться всегда. А женщины еще и мышей.
"Ну что ж, раз каждый занят своим делом, все торопятся, словно боятся, что кто-то успеет сотворить раньше их очередное безобразие, значит и мне можно покамест обустроиться... Маду не посчитала его творение зверем и не пожелала поспособствовать, значит, опять придется самому. А собственные ресурсы ограничены. И голос, видимо, придется дать свой..."
Бог Ужаса вздохнул и отчетливо произнес:

Ташшь у Хшах украл хеш, Хшах у Ташша утащила шашку, Ташшь услышал Хшах и поднял шухер...

- Ну как? - поинтересовался бог у своего творения.
- Ужассно... - прошипело страшилище.
- На вкус и цвет... - протянул Кифеас. - Так как же мне тебя назвать? Как тебе имя... гм... Кифеас Младший?
- Ужассссно! - с придыханием выдохнул монстр.
- Ужоснах? - переспросил бог. - Тоже неплохо. Ладно, будешь Ужоснахом.
- Ужассс, - вздохнуло существо.

Птицы. Змеи. Флора и фауна. А скоро - и разумная жизнь... Да, закончилось время бездействия...
И коснулся Экзек-Знающий разумов птиц. И даровал им способность абсолютного знания направления.
- Теперь никогда не собьются они с Пути. А проложить Путь - это уже твоя работа, Этердо-Странник
И коснулся Экзек-Знающий разумов змей. И даровал им понимание, что годится им в пищу. И даровал им умение прятаться и нападать неожиданно.
И взглянул Экзек-Равновесный на птицу, сестрой его созданную. И произнес
- Прекрасно создание твое. Но боюсь я, что слишком уж много вложила в него ты. Уравновесить его внешний облик надо, или же будет превыше всех в этом Мире оно.
И коснулся Экзек-Равновесный птицы. И изменил он голос её, и стал он резать слух окружающих, стал нелепым и смешным, для всех, кроме других таких же птиц.
И взглянул Экзек-Равновесный на Ужас Глубин, братом его созданный. И изрек
- Ужасно создание твое. Но боюсь я, что слишком уж много вложил в него ты. Уравновесить его силу надо, или же будет превыше всех в этом Мире оно.
И коснулся Экзек-Равновесный Ужаса Глубин. И лишил он его возможности жить вне воды.
И коснулся Экзек-Знающий всех живых, и дал им Знание Воспитания Потомства. И каждый родитель теперь будет передавать потомству все, что знает сам.
И взглянул Экзек на Детей Даймины и изрек
- Дать Знание могу я им. Но если животные неразумные полученное используют всегда, Разум может игнорировать Знания свои. В этом и беда, в этом и опасность. Поэтому частями малыми буду учить их...
И коснулся Экзек-Знающий Детей Даймины , и дал им Знание Использования Предметов. И поняли Разумные, что в решении проблем помочь может им все то, что есть вокруг.
Посмотрим, как примените вы Знание это. Если не разочаруете - дам вам Созидания Способность...

Да как она посмела! Даймина! - Ташшь был в гневе. Его глаза уже не скрывала серость сумерек – они сверкали зеленым огнем. Черные узкие зрачки оглядывали рождающийся мир.
Будь ты проклята, Даймина! За шрам, что змеился по щеке Шепчущего, там, где коснулась его огненная прядь, и причинял боль.
За проклятие, что прозвучали под небом этим и вплелись в основы мировоздания.
За …

Только давай сразу договоримся, то, что вырастет - будем кушать только мы

Ташшь поднял горящий взгляд.
Дерево. Мировое дерево, покрытое прекрасными цветами.
Улыбка скользнула по тонким губам:
-Запретный плод? Ах, какой соблазн. Воистину, сам мир говорил твоими устами, Самира. Будет ли для детей наших соблазн больше, чем то, что сами богами закрыто для них?
Надо попробовать сладкий запретный плод, что б понять, как он горек.

Подберется какая зараза к моим... думаю это будут яблоки - прокляну! Вон смотри, уже ползет какая-то гадина, убери ее немедленно!

Змея.
-Хочешь к мировому дереву, да дружок? – Ташшь присел на корточки и протянул ладонь. – Не будет тебе препятствий на пути, потому что ходить будешь – по следам моим.
Змей мягко обвил руку Ташша зачарованно глядя ему в глаза.
Холод.
Холодная ярость бога впитывалась в извивающееся тело – никогда и никого не согреет змей, ибо пока мир этот будет существовать – будет тело его холоднее льда.
Взгляд – глаза в глаза.
Глаза змея засветились холодным янтарем и вытянулся зрачок подобно глазам Шепчущего.
Всегда будут ненавидеть тебя, ибо не принесешь ты ничего, кроме смерти. – Хотя, Ташшь на секунду задумался – не будем так серьезны. Бог усмехнулся. – Жизнь ты тоже будешь нести. И признают они это. Но от этого только множиться будет страх их да ярость.
Ташшь провел ладонью по своей щеке, где клеймо Даймины светилось в ярости своей, и провел рукой по спинке змея. – Будешь менять ты шкурку, и будут они многообразны в различии своем – как бывает разнообразна ложь.
-И пригреют тебя на груди. Но лишь один хозяин будет у тебя….
Змей преданно обвивался вокруг своего хозяина.
-Но все оно – для всего рода змеиного верно будет. – Задумчиво произнес Ташшь. – Дам ка я что-нибудь тебе лично. Не дело оно – отпускать творение свое – и без дара.
Он кивнул своим мыслям – Пусть язык твой будет сладок как плод с мирового дерева, и смертоносен – как яд твой.
-Хозяи-и-ин. – Прошелестел Змей.
-Иди. Во власти моей дать тебе право жить на мировом дереве. И никто не в силах изменить того…. – голос упал до шепота. - Только постарайся на глаза Самире не попадаться. Когда эта истеричка в ярости – ей все законы не писаны.

Ташшь был доволен. Его глаза вновь были серы, а мысли - холодны. Завернувшись в плащ он невидимой тенью заскользил между богов, присматриваясь к творениям их.

-Моя пре-е-елесть. – Прошелестел змей, обвиваясь вокруг ветки Мирового дерева.

Посохом своим Вечный Странник чертил Пути, видимые лишь тем, для кого они предназначены. И устремлялись живые по дорогам, сотворенным Этердо, пользуясь знанием, что вложил в них Экзек.
Глядя на детей Даймины, медленно кивнул Хозяин Дорог - настало время для разума.
По воле Этердо изогнулся путь, на котором пребывали фелисы... и встали они, освобождаясь от сна, в который погрузил их Соединяющий.
- Живите в этом лесу, - напутствовал их Этердо. - Вас коснулось знание Экзека, и вам известно, как воспитывать детей своих. Так идите же в мир, и живите в нем... Но помните - не только вы теперь обладаете разумом. Не враждуйте с теми, в чьих глазах светится огонь мысли, если они не нападут первыми. Я слежу за вашим Путем...
Закончив свою речь, Вечный Странник обратился к тому, с кем стоял рядом.
- Ты дал знание детям Даймины, Знающий. Но разве не нарушится Равновесие, если и мои не будут обладать таковым?

-Хмбряк! - Карлик материализовался из воздуха, в метрах двух над землей и с грохотом рухнул на землю в трех шагах от Ташша, смешно размахивая руками во время падения. Без лишних слов от вскочил, отряхнулся и хмыкнул.
- Резвишся-веселишся? Гляжу-завидую. Слушай, вот у меня разговор... Я тут что-ли в горах проживаю. Зайди-загляни на недельке. Поговорим-побеседуем. На темы разные-интересные... - Карлик прошелся по земле на руках, снова перекувырнулся и, не дожидаясь что ему ответит Ташшь, вновь растворился в воздухе.
На самом деле он перенесся обратно в расщелину между Паучьими Горами и стал суетливо кружить на месте.
- Пригласить-пригласи - а домик не нарыл? Ну это поправимо.
Карлик напрал в легкие побольше воздуха и что было силы дунул.
- Ехххххххххххххей-ха!
От его дуновения тени в ущелье закрутились и понятнулись вверх, волоча за собой и куски камней. Сам камень плавился и зменялся как стекло в руках опытного стеклодува. Он смешивался с тенями и тянулся вверх, перекручиваясь в невообразимую кривую конструкцию, напоминающую шпиль.
- Ну, довольно. Здесь и можно гостей ждать. Ребятки! В конуру!
Влед за карликом в кривую башню поползли пауки всех любых размеров, маленькие, едва различимые глазом и здоровые, как взрослые собаки. Уже через несколько минут все удаленные углы в башне заростали паутиной....

- Ты дал знание детям Даймины, Знающий. Но разве не нарушится Равновесие, если и мои не будут обладать таковым?
- Безусловно, нарушено будет равновесие. Посему, получат и твои Дети в свое распоряжение Знание Использования Предметов. Однако, реши сам вот что: пока от Детей Даймины не отличает твоих созданий ничто существенное. Могу даровать я им скорость и ловкость выше обычного, однако заплатить за этой силой и крепостью телесной придется. Ты создал их, твой и выбор...
Ожидая ответа, Экзек потянулся к Детям Этердо. И коснулась рука его разумов их. И получили они Понимание Применения Предметов. Немного подумав, распространил свое прикосновение Знающий на Детей Даймины. И дал он Разумным умение узнавать друг друга, и отличать от неразумных тварей. И коснулся Знающий разумов их... но опустил вдруг руки свои. И прошептал Экзек.
- Я могу дать вам Знание Боли. Я могу дать вам Знание Смерти. Я могу вам дать понять, к чему приведет причинение вреда другим Разумным. Но я не стану делать этого, ибо есть вещи, которые вам предстоит узнать самим. Хотя ... возможно, это как раз то Знание, которое вам не следовало бы получать...

Хшах смотрела на богов сквозь клубы тумана, изучала их. Туман вовсе не мешал видеть Хшах, он просто позволял взглянуть иначе. Боги сначала просто творили, затем начали поправлять творения друг друга. И это тоже хорошо, разнообразие тоже может привести к гибели мира.
Кунае закончил основу растительного мира, и растения начали распространяться по земле, ветер разносил семена. Хшах обратила внимание на то, как корни растений раздвигают почву, и как смогут они дробить камни, пусть медленно. Солнце будет питать растения, а растения будут разрушать. Не совсем то, что нужно.
Хшах наклонилась и вырвала из земли одну из недавно выросших травинок. Травинка в руке обесцветилась, побелела, а затем и вовсе стала прозрачной. Такая трава сможет расти почти без света, но это всё ёщё не то. Хшах подумала, вырвала другую травинку, и вплела её в клок тумана. Получился комок белёсых паутинок, не липких, но тонких и мокрых. Эта плесень уже не была растением, она могла расти без света, но ей для роста нужны были хотя бы следы других растений и много сырости.
Растения это хорошо, но не идеально.
---
И вдруг Даймина к криками родила. Крича. А затем вскормила детей своим молоком.
Этердо, творил свои создания так, как посчитал нужным. Даймина же родила таких детей, каких должна была родить. И родовые муки. Это может создать проблемы, такие творения не исчезнут слишком просто. К тому же здесь присутствует Бог Равновесия - равновесие может очень странно сказаться на новых существах.
---
Но вот, боги, стали вкладывать в творения части себя, раздавая Дары по собственному разумению.
Это был очень важный момент.
Хшах отправилась к остальным богам, оставив пелену тумана позади. Она не боялась солнца, просто не считала его нужным. Жаль, мало богов разделят её мнение.
Приблизившись же, Хшах спросила:
- Вы даёте творениям свои Дары, даёте им части себя. Но творения не вечны, в отличие от богов и частей их. Что станет с Дарами, когда будут исчезать их обладатели?
Хшах ждала ответа, ждала, как распорядятся боги своими творениями. Смерть и Забвение были готовы придти в этот мир.

"Хшах у Ташша утащила шашку?
А ведь и вправду. Когда боги устанут творить, они начнут бесчинствовать. Или уснут навека. Подождём."

Удивленно поднял бровь Этердо:
- Но разве можно при помощи Знания даровать телесные силы? Кажется мне, что можно лишь дать знание о том, как пользоваться таковыми... А тело свое каждый развивает так, как для себя наилучшим считает.
В этот момент и послышался голос Хшах, вопросившей: "что станет с дарами богов после смерти"?
Вечный Странник пожал плечами:
- Другие бы ответили, что частицы вернутся к тому, кто Даровал их, чтобы можно было вновь принести в мир эту силу. Однако же у всего в мире есть свой Путь... который может меняться.
И Этердо бросил взгляд на Знающего - ибо кому, как не ему, отвечать на такие вопросы?

- Но разве можно при помощи Знания даровать телесные силы? Кажется мне, что можно лишь дать знание о том, как пользоваться таковыми... А тело свое каждый развивает так, как для себя наилучшим считает.
- Не вполне точно выразился я, но правильно понял ты. Впрочем, коль скоро предпочитаешь оставить все на волю самих Разумных - так тому и быть. Что же до вопроса сестры Хшах... я не даю Знание. Мое собственное Знание остается при мне. Я лишь учу Знанию. Те саженцы, что передал я в разумы, взойдут сами. Разумные будут выращивать и передавать свое Знание; в нужный момент я добавлю к нему новые ветви. А если случится вдруг, что не удержу я Равновесие и погибнут Разумные до единого - их Знание уснет. И, быть может, в будущем кто-нибудь найдет его, ибо, как и сказала ты, оно вечно...

Странная конструкция вздымалась к небу. Черная и неровная, словно оплавленная и переплетенная сумасшедшим мастером, башня высилась в ущелье.
Кто бы не был ее автором – но легкая поступь прекрасной Мианы уж точно не касалась его замыслов. Слишком уж чужда была эта башня тому, что боги считали прекрасным. Впрочем, Ташшу она даже приглянулась - в ней был отголосок Небытия. Он подошел ближе, разглядывая невиданную конструкцию.
По носку сапога пробежал маленький паук.
Ташшь позволил себе холодную улыбку, рассматривая это восьмилапое недоразумение. Интересно…. Пожалуй, ему и вправду стоит выслушать этого карлика. Вот только ожидание….
Ташшь умеет ждать. Но никто ведь не говорил, что он ждать – любит.
-Ну, что же ты хозяин? – Тихо поинтересовался Творящий Ложь. - В гости пригласи, а в дом не зовешь?
Паук на камне зашевелился, пробежал чуть вперед и вновь застыл.
-Скучно? - Шепчущий усмехнулся и встряхнул правой кистью. С кончика пальца упал маленький сгусток тьмы, расплескиваясь об камни вытянутой кляксой. Клякса зашевелилась, вытягиваясь и обретая плоть. Тельце делилось на множество сегментов. Сотня ножек царапала камень, высекая искры.
Сколопендра медленно подняла голову, обвела взглядом новый мир, агрессивно поводя усиками и прижимаясь к камню. Ядовитые жвалы плотоядно зашевелились при виде паука. На камень упала мутная капелька яда.
-Ну, скучно вам вдвоем не будет. Поиграйте тут пока, ребята. – Бросил Ташшь и двинулся вперед, глядя на темную башню.

Из единственной кривой дыры, которую с натяжкой можно было считать за парадный вход, выбежал большой, словно молодой бычок, паук и заерзал лапами по скале, делая призывные жесты, словно приглашая Ташша внутрь. Потом он засеменил обратно в проем, указывая богу путь. В центре просторной залы вверх устремлялась цельная витая лестница из черно-фиолетового гладкого камня. Она проходила через все этажи башни, под самый купол. На верхнем этаже распологалось подобие тронного зала. В центре стоял огромный трон, на котором свесив ножки вниз восседал карлик. Этот трон был великоват и для Ташша, карлик же на нем смотрелся вобще нелепо, особенно в своем желтом, ярко выделяющимся на фоне фиолетового камня, шутовском наряде.
- А, это ты ну заходи-приходи. Услышишь что я доложить-предложить-посоветовать решил.
В этот момент крупный паук поднес в своих лапах замотаную в паутину птицу. Карлик с нетерпением сорвал с нее паутину, оторвал голову и с видимым наслаждением запихнул в рот. Захрустел трескающийся птичий череп.... Потом таким же движением калик оторвал и разрыс крыло.
- Ой! Забылся-отвлекся. Пожирание живой плоти интересно-занимательно. Готов предсказать-поспорить, что в скором-будующем оно будет очень популярно. Хочешь? - Горбун криво улыбнулся, обначая многочисленные острые и длинные зубы, и протянул полуобьеденую тушку Ташшу
- Так что я хотел сказать-поведать? Ах да. - Карлик бросил обьедки в сторону и на них вту же секунду накинулись пауки. - Сейчас все резвятся-веселятся. Каждый творит-мастерит что непопадя в любом количестве-качестве. А старикашка-Прайм скоро от такого проснется с похмелья-перепоя.
Потихоньку его скрипучий и ехидный голосок выравнивался, становился все более мерным и гулким, исчезали издевательские интонации, а сам карлик медленно преображался - выпрямлялся горб, плешь заростала густыми серыми волосами, выравнивалось лицо и увеличивался рост.
- Я повелеваяю тенями, а они знают многое из того, что скрыто от остальных, а потому могу сказать то, что скрывается в них, но не известно богам.... Еще не так давно мир представлял собою плоскую пустыню, но скоро на нем будем мало свободного места. Я сам, с начала, поспешил нарушить первую целостность, но это скорее был инстинктивный порыв, я тогда не до конца ощущал себя, как разуную сущность, скорее был воплощением своих стремлений. Уже сейчас в мире мало места от гор, морей, деревьев и тварей. А скоро они разрастутся и расплодятся по всему миру - ведь их время течет куда быстрее чем время богов. Это наверняка разбудит Прайма. Сейчас каждый поступает так, как ему заблагорассудится, но потом Прайм установит границы этой вседозволенности и все начнут играть. Да, обязательно - когда будут правила, тот кто не играет - окажется среди проигравших рано или поздно. Он не будет думать об этом, его будет волновать лишь сохранность творения....
К концу этой фразы Ташшь видел перед собой высоченную худощавую фигуру в чернйо робе без рукавов и рваных фиолетовых штанах...
- Ни ты, ни я не приспособлены для созидания как такового - нам проще изменять и манипулировать окружением. Хе-хе, ты ведь уже весело порезвился-повеселился - на мнгновение в голосе Гахана прорезались знакомые ехидные нотки - И когда начнется эта игра, я хочу, чтобы у меня был возможный союзник. Ты понимаешь меня? В конце-концов этому миру не обязательно иметь много богов...
Гар'Гахан протянул свою длинную руку к Шепчущему. Разумеется он позаботился о том, чтобы скрыть события, происходящие в башне, от взора других богов.

- Что это? Очередное убожество, да? - Самира наморщила носик, - и как не стыдно? - она покосилась на Даймину, - творят, кто во что горазд, никто не заботится о гармонии и красоте. Ну вот что это такое, я вас спрашиваю? - Она подошла к одной из женщин, отдаленно (оооочень отдаленно) напоминающей Даймину. - Делают, лишь бы сделать, тяп-ляп и готово. Ну-с, посмотрим, что тут можно сделать? Так, эта толста, эта худа, эта сутула, эта слишком маленькая, эта слишком большая. Кифеас, это по твоей части! Какой-то ужас! Ладно, я щедрая сегодня, девочки на меня посмотрели, внимательно, делать умный вид не надо, это не обязательно.
Самира как обычно вскинула изящные руки и позвенела браслетами.
- Ты, - она ткнула пальцем в лоб дородной женщины, - будешь пышна и плодовита, за это тебя полюбят мужчины, - она толкнула ее пальцем и лицо женщины залил здоровый румянец, черные волосы завились и заблестели, лучась здоровьем, кожа приобрела розоватый оттенок, а грудь поднялась и стала упругой, - будешь хорошо себя вести - научу краситься, - Самира подмигнула ей и перешла к той, что худа и так же ткнула пальцем в лоб, - ты будешь хрупка, красива и изящна, мужчины полюбят тебя за то, что станут хвастаться тобою пред прочими как красивой вещицей, ты станешь символом их успеха. - Она толкнула девицу и глаза ее заполнила небесная голубизна, светлые волосы распрямились длинными локонами, ресницы загнулись вверх, а щеки тронул стыдливый румянец. Ты! - очередь дошла до сутулой, - тебя полюбят за трудолюбие и верность, за уют и доброту, нда больше ничего не сделаешь, раз уж заготовка такая паршивая, - Самира толкнула ее и женщина окрасилась румянцем и загаром, а каштановые волосы легли на плечи. - Ты будешь милой и беззащитной, тебя мужчины полюбят за то, что рядом с тобой будут чувствовать себя сильнее и важнее чем они есть, защитниками и покровителями. Это хорошее оружие, будешь рыжей. – Она толкнула маленькую и перешла к большой, - А ты станешь оспаривать место мужчины в охоте, захочешь занять его место и мужчина сочтет за честь покорить твое сердце. – Короткие волосы женщины окрасились в пепельный цвет.
- Если вы сейчас спросите меня, почему я не наделила вас красотой подобной моей? Я отвечу, что красота это труд и упорство, только мне можно быть прекрасней всего сущего просто так, с вами я делиться буду только, если станете прилежно учиться моей премудрости и почитать меня, - Самира улыбнулась, - вы мне нравитесь, когда-нибудь вы станете красивыми, я этим займусь.
Она удовлетворенно вздохнула.

Рания ждала. Ждала, пока другие боги дадут детям Даймина. Когда Самира наделила их столь бесполезным для выживания, как думала богиня огня, Рания подлетела к созданиям столь хрупким и беззащитным, что богиня удивлялась, как они могли ходить по земле.
- Я вам дарю частицу себя, чтобы могли вы выжить в то время, когда светило мое не греет вас. Но обращайтесь с ним осторожно. Оно может и бедою обернуться для вас, - Рания взмахнула рукою, и на земле, рядом с ногами людей, заплесал огонечек, который начал расти, пожирая траву вокруг себя. Когда он достиг нужных размеров, Рания сжала руку в кулак, и тот остановился, не заходя за невидимую границу.
- А мужьям вашим дарую я вспыльчивость и неугосимый огонь борьбы, будь то борьба за женщину, добычу или угол, где можно жить.

Мировое дерево обозначило начало творения, но не все боги остались подле него. Умчавшаяся в танце по миру Миана, неслышно ушедшая Вейра – сестры не сговаривались, но их сила была иной...

Пройдя под радугой, Вера обернулась. Сквозь пелену облаков проглядывало светило, и богиня улыбнулась, увидев превратившиеся в колонны света лучи. Под ее взглядом облака разошлись, залив скалы ярким, ослепительно белым светом. Мелькнули в лучах крылья одного из детей Маду, заплясали блики на волнах, и волосы Вейры взъерошил свежий ветер. Ветер жизни, силы... Он мог научить летать, он мог столкнуть с обрыва. По воле богини он мог ворваться в любую жизнь, сломав – или вознеся. Мог мешать и мог помогать, но всегда, кто бы его не встретил – вольно или невольно, заставлял вдыхать полной грудью. В доли мгновений пробегая от горизонта до горизонта, мимо – и дальше...
Стоя у обрыва, Вера не думала о чем-то особенном. Вокруг нее вились потоки ветра, к ногам тщились добраться волны, а богиня смотрела на край утеса и понимала, что граница всегда будет искушением. Для нее, или для других. Ведь где еще до горизонта будет всего лишь шаг?
И что будет за ним?
А в самом деле, что...

Уходя, Вера и сама не знала что оставила на месте творения. Но что-то точно оставила, да и не могло быть так, чтобы желание богини совсем уж ничего не изменило. Быть может, потом пришедшие на скалу будут ловить ветер. Или стремиться взлететь. А может, просто почувствуют, что на все в мире так просто, и не все так сложно. И может даже их осветят пробившие тучи лучи, вознеся в храм веры.
Всего этого Вейра не знала. Да и знать не хотела, это было бы неинтересно. Сейчас мысли богини занял горизонт, а в глаза бил свет солнца. И в душе уже возникала картина яркого, но при этом нежного рассвета. И не одна. И не две. И даже не две тысячи. И пока Вера добиралась до горизонта, где собиралась творить, то успела придумать бесчисленное множество рассветов, и совсем уж запредельное – закатов.
Но да много не мало – всем места хватит.

Ташшь задумчиво посмотрел на сидящего перед ним бога. То, что Прайм -Творец просыпается, не было новостью для Шепчущего. Еще там – в пещере, он чувствовал, насколько тонка грань сна, отделяющая его отца от этого мира. Даймина могла разбудить Прайма своими объятиями, и то, что он, Ташшь, помешал ей – лишь ненадолго отсрочило тот миг. Куда больше Шепчущего заинтересовал тот факт, что не один он обладал этими знаниями.
Недосмотр. Маленький пробел в его планах. Тени, такие беспомощные в Небытие, – многое могут в этом мире. И тот, кто повелевает ими, может стать ценным союзником или жестоким врагом.
-Союзники… не скрою – это интересная мысль. Мы с тобой чем-то похожи, Гар'Гахан. Вот только не знаю – к добру ли это. Я не доверяю тебе ни на грамм. И, полагаю, что это чувство взаимно – только глупец поверит Отцу Лжи. А ты к ним не относишься....
Но в одном ты прав, Плетущий Паутину – мы с тобой не созданы созидать. И нам обоим придется изрядно постараться, ища свое место в этом новом мире. Потому, что против Прайма в открытую никто не пойдет – Отец слишком силен. Его смерть могла б решить многие проблемы… - задумчивая пауза, - но, чего нет – того нет. – Ташшь мимолетно обдумал идею использовать этого странного бога в своих планах и с сожалением отказался от нее. Слишком… непредсказуемо.
-Мы не будем мешать друг другу,… пока того не потребует собственная игра, конечно. Помогать? Возможно. – Ташшь чуть улыбнулся. – Взаимная выгода лучший залог союза, не так ли? У тебя есть возможный союзник, Гар'Гахан.
Ташшь погладил сколопендру, ластящуюся к нему. За то время, пока он разговаривал, его творение изменилось – она подросла, стала антрацитово - черной, и перестала быть голодной. Ташшь ощущал волны удовольствия и сытости, исходившие от этого существа. Увы, но, похоже, Гар'Гахан недосчитается парочки своих паучков. Впрочем, кого волнуют такие мелочи?
-Да… возможный союзник.

С улыбкой наблюдал Этердо за движениями фелисов – сначала неуверенные, они становились все более четкими и плавными. И вот – они уже бесшумно скользят по земле, с любопытством оглядываясь вокруг.
Женщина шла чуть позади; мужчина же неосознанно прикрывал ее от любой опасности, которая могла угрожать подруге.
Силы любви не были подвластны Хозяину Дорог; но видеть таковую он мог… и именно свет любви вспыхивал в глазах первых фелисов, когда они бросали взгляды друг на друга. И пока что ограничивались они взглядами и прикосновениями… но возможно, вскоре дойдет дело до большего.
– Понимать друг друга, не произнося слов, – это Путь влюбленных, – сказал Этердо задумчиво. – Но ведь и с теми, с кем только знакомятся, надо общаться… иначе на мир обрушится непонимание, и беды произойдут из него.
Чуть повернувшись, бросил Этердо взгляд на Экзека.
– Скажи, Знающий, можешь ли ты даровать разумным способность говорить и быть понятыми? В той мере, в какой способны они на это – ибо речь наша отличается от того, что могут произнести наши создания. Таков уж наш Путь…

Нескоро, очень нескоро Маду открыла глаза и едва узнала окружавший ее мир. Он был столь многогранен, столь разнолик, столь многосущен, и это было прекрасно... Каждый из богов принимал участие в творении, каждый давал частицу своего дара другим, и это тоже было прекрасно. Маду увидела своих животных, сполна наделенных дарами других богов, и Маду радовалась за них, ибо они были свободны, ибо они были прекрасны, ибо они следовали своему пути.
И Маду видела творения Даймины, и принесла она им свой дар - любовь и уважение к живым созданиям, и принесла она им свой дар - способность приручать живые создания. А животных она научила не бояться творений Даймины, но доверять им и защищать их.

- Я могу даровать Знание Речи. Но пока, кажется мне, преждевременно будет это. Использовать слова - значит, называть ими предметы. А пока Разумные еще не освоились в этом мире, и не смогут использовать дар по назначению. То, что есть у них сейчас, они передадут без слов.
Сказав так, Экзек внимательно взглянул результат действий своих сестер. Повелительница красоты лишь добавила Равновесия в окружающий мир; что же до Огня... Большую силу несет он, но и опасность немалую. Нельзя делать такие подарки, не обучив их использовать.
И воздел Экзек-Знающий руки над головой и опустил их, коснувшись Разумных. И ощутили они боль от ожогов. И почувствовали они тепло очага.
- Много есть способов применить дар Рании. Но о них вы узнаете позже...

Оторвав взгляд от фелисов, взглянул Этердо на детей Даймины.
- Мне нечего дарить, - сказал Соединяющий тихо. - Ибо не те силы мне подвластны.
И тут улыбка скользнула по его лицу - мимолетная и теплая.
- А впрочем, нет! Кое-что могу даровать и я.
Взмах посоха - и мерцающие облачка на мгновение окутали новосотворенных.
- Берите же стремление к Пути, стремление идти все выше и выше - хоть по дороге к небу, хоть в сознании и душе своей.
Вновь быстрая улыбка... и Этердо добавил:
- Мои-то Дети обладали этим с момента сотворения. Кто знает, как отзовется мой дар... но иного я не могу преподнести.
А затем Хозяин Дорог вновь обернулся к Экзеку.
- Ты звал богов на сбор, Знающий? Я с тобой согласен. Но как же им собраться вместе? И где? Ну что же, место для собраний мы сотворим совместно... а вот прийти они сумеют по моим путям!
Посох вновь поднялся вверх.
Да, это сложно - проложить дорогу не от места к месту, а от личности - к какому-то пространству. Однако... кто еще сумеет это сделать, как не Вечный Странник?
И дороги, ведущие к месту сбора, расстелились перед богами, видимые лишь им...

Долго, очень долго Вейра шла к горизонту. Целую вечность – один шаг.
Богиня нереального и настоящего, невозможного и простого, не задумывалась можно ли достичь края земли, и не пыталась понять, сколько на то потребуется времени и сил. Она смотрела на небо, видя в сияющей голубизне безупречность тысяч и миллионов зорь, и за один безмерно бесконечный шаг оказалась на горизонте.
И во времени рассыпались искры следующих дней.
Ночей.
Рассветов.
И закатов.
Их еще не было, но богиня в них верила, и потому святое чувство нового дня, следующей ночи, ожидания будущего и неосознанной надежды на него – все расцветило странный, сияющий и кажущийся бессмысленным дар Вейры.
А счастливая Вейра, позволившая садящемуся светилу сестры залить мир яркими красками, закружилась в танце. Не таком пламенном, как могла бы виться Рания, или прекрасном, вроде Самиры. Даже не изысканным – Мианы, но самым обычным. Раскинув ладошки, словно желая обнять солнце, с улыбкой, не яркой, но заставляющей других тоже растягивать губы и весело щурить глаза.
И вокруг танцующей фигурки лучи заката превращались на светлые колонны, а стройная тень распадалась на множество своих темных сестер. На переломе дня и ночи, в вихре пляски, Вейра снова что-то творила.
Еще не зная что, но чувствуя, что вокруг нее скрещивается другая вера – во чтобы то ни было, однако настоящая. И потому, не спрашивая, не задумываясь и откладывая на потом, богиня уловила желания других детей Прайма – и начала творить.
И если веры величиной с зернышко хватило бы сдвинуть горы, то веры в богине, бывшей живым воплощением неживого чувства, было достаточно на что угодно. И творение божественного места в том числе.

Тем временем Самира почувствовала себя слегка утомленной (что означало, что теперь не все подряд вызывало восторг). Она огляделась вокруг, увидела большой валун подле кромки воды среди листьев и кувшинок.
- Повелеваю стать троном! - Заявила Самира, указав пальчиком на валун.
Тот заворочался, будто живой, зашевелился, принялся отращивать спинку, подлокотники, а изящный плющ с маленькими листочками в виде звезд оплел его и сделал мягким и очень красивым. Стоило богине усесться на трон, как вьюн расцвел россыпью серебристых цветочков. Самира улыбнулась, расслабившись в кресле, и осмотрела маникюр - все было в порядке.
Когда же она подняла взгляд от ногтей, то обнаружила себя в окружении заготовок Даймины мужского пола. Они как-то странно смотрели на нее и тянули руки толи в мольбе, толи для чего еще. Один из них уже ухватил пальцами прядь ее волос и принялся накручивать ее на палец, другой тянул подол ее платья.
- Эй! - Взвизгнула Самира, - это что еще такое? А ну прочь! Мне нечем вас одарить, я богиня женской красоты - вон ваши женщины, к ним и идите, - но мужчины что-то не спешили ее слушаться. - Чего им надо? Эй, помогите мне! - Самира позабыв, что она богиня, принялась отбирать у них свои волосы, края платья и ножку, к сандалии на которой проявил интерес один из них.

В эту секунду, все без исключения, боги почувствовали - свершилось. Прайм очнулся от сна и в доли мнгновений осознал всё, что случилось в этом мире. Его губы тронула мягкая улыбка и он вознесся над, так сильно изменившейся с момента его отсутствия, землей. С необычайной легкостью он вычленил все самые спокойные и красивые места в этом мире, запомнил их и сотворил некоторое миниатюрное подобие этого мира, только находящееся выше самих небес и светила. Небольшая каменистая долина, со всех сторон окруженная скалами, увитыми плющем. Удобные скамейки и высокие резные колонны из белого мрамора, великое множество цветов, небольших аккуратных деревье и живописно разбросанные камни. В центре долины колыхалось неглубокое озерцо, прозрачное до самого дна. А в это озерцо впадал ручеек, образовывавшийся из небольшого водопада, льющегося с одной из скал.

Его зов слышали все боги и врядли кто мог противиться ему. Он не кричал, но его голос звучал ясно и четко во всех уголках мира.
- ПРИДИТЕ КО МНЕ!

Первым на призыв Верховного Бога откликнулся Горах. Создание воздуха и приведение в движение светила отняло у него много сил и до сих пор он пребывал в состоянии близком ко сну. Но теперь он поспешил на зов Прайма и с удовольствием обозревал творение последнего - ослепительной красоты долину.
- Воистину великолепно! - проговорил воздушный бог низким, утробным басом. - Наконец-то всем богам будет где держать совет и договариваться о том, что делать с миром дальше. А то оный мир, кажется, скатывается уже в тот хаос, из которого возник. И хотя моя стихия по природе своей хаотична и непостоянна, я не хотел бы некоторого упорядочивания происходящего...

-ПРИДИТЕ КО МНЕ!
Казалось, голос Прайма был повсюду, он приказывал и манил одновременно, так любящий отец мог бы звать свое дитя, игравшее в полях до наступления вечерних сумерек. Этому голосу нельзя было противиться, как нельзя противиться водному потоку, который несет потерявшую управление лодку, можно отдаться лишь на милость его и на его мудрость.
Маду обвела взглядом те создания, что окружали ее, и она поняла, что работа ее завершена, что ничего она не может ни добавить, ни отнять, а может лишь наблюдать и охранять. И от осознания этого на мгновение наполнилось сердце ее печалью, и поняла она, что не сможет она оставить эту землю навечно, и что возвратиться она сюда. И от этого наполнилась ее душа радостью. И тогда Маду медленно развернулась и пошла на голос, который вел ее вернее всякой дороги в ту обитель, где будет проводить она свою вечность, лишь изредка покидая ее, дабы утолить печаль своего сердца.

Присев у кромки воды Кунае прикоснулся к воде. Прозрачная, чистая и прохладная, она легко пропускала лучи света, играла с ними, качая на волнах. Легкая улыбка тронула губы бога, когда он заметил несколько зеленовато-синих скользких травинок, колышущихся в воде. И, похоже, они чувствовали себя превосходно. И это богу нравилось. Значит его творения проявляли инициативу и видоизменялись, приспосабливаясь к новой среде обитания... Кун Лун еще раз посмотрел на траву под водой, как вдруг услышал призыв:

- ПРИДИТЕ КО МНЕ!

И мысли о подводной траве были пока отодвинуты на задний план...

Даже не вставая, Кунае растворился в дымок и привычным способом перескакивания с одного растения в другое, добрался до Мирового Древа, а затем и до восхитительного места, сотворенного Верховным Богом... Снова приняв реальный облик, Кун Лун слегка кивнул богу воздуха Гораху, улыбнулся Маду и, прислонившись к скале рядом с водопадиком, принялся ждать...

Рания откликнулась на зов вслед за Горахом, Маду и Кунае. Возле них сначала появилось сияние, а затем огненный кокон, который опал, и глазам богов явилась богиня огня.
- Прайм-властитель, ты звал, я явилась! Мы ждем твоих слов! Как тебе наш мир, над которым мы трудились? Не злишься ли ты на нас?

- По-шел-вон! - Сердито оттолкнула ножкой богиня человека, что пытался снимать с нее сандалию, - и ты туда же! Отвяжитесь все!!! - Самира истерично завопила, срываясь на визг, вскочила и в ярости топнула ножкой. Ветер раздул ее волосы, глаза метнули яростный взгляд богини на жалких тварей, - а ну падите прочь, пока я вас не превратила в уродов навеки! - Взвизгнула она, - Я для вас ничтожеств слишком хороша, подрастите сперва, и... и... вон видите чудище? Оно стережет сокровище, кто его добудет, получит поцелуй, а сейчас оревуар!
Самира топнула ножкой, будто отталкиваясь ею от земли, и светлой стрелой взмыла в небо. Пронзая воздушные потоки, она домчалась до созданного Праймом острова в небе и приземлилась как раз на краешек.
- Так, - тревожно она заглянула в горсть воды, что собралась в углублении между камнями. - Все ли в порядке? Прическа растрепалась, - Самира тряхнула головой, и волосы взлетели и снова опали ей на плечи ровными локонами, ресницы еще больше завились, губы приобрели сочный оттенок. - Так-то лучше, - она подмигнула своему отражению и отправилась к Прайму. Ну разве могла она явиться растрепой на такую встречу? Да ни за что!

Даймина пришла не в числе первых. Она надеялась, что до ее прихода боги не сплетничали о том, как провел коварный Ташшь богиню плотской любви и плодовитости...
Но, похоже, никого особо не интересовало происшествие в Запретной Пещере. Даймина про себя с облегчением вздохнула и низко, почтительно склонилась перед Праймом:
-- Приветствую тебя, о Всетворитель!

Вода давно перестала литься из уст двуликого бога, на какое-то мгновение он отвлекся от того, что происходило рядом, он созерцал творение, странное дело, раньше он испытывал такого яркого желания создавать, ему всегда нравилось больше наблюдать, так он наблюдал за битвой Прайма и зверя, он наблюдал за потоками хаоса, что вечно двигались вне этого мирка, океан хаоса, вечно двигающийся, вечно меняющийся, постоянно завораживающий. Внезапно он уловил, что кто-то приложил руку к его творению, что-то изменилось в его творении, появилось некое движение. Ну, нет! Упорядоченное движение здесь не нужно! Океан… да… хорошее слово, океан, вот то, что надо! Океан не терпит этого! Янус уставился в глубь вод, он увидел потоки вод, что пришли в движение по воле нового персонажа, что появился здесь. Бог ухмыльнулся бородатой личиной, присел на корточки, опустил руку в воду и помахал ладонью, от ладони во все стороны побежали малюсенькие волны, они набирали скорость, расходясь во все стороны фронтом, мало помалу волны разгонялись, стараясь как можно быстрее объять творение Януса, вода всё дрожала и дрожала, наконец, Янус вскинул руку, в этом момент личина снова сменилась и он сильно хлопнул по водной глади. От удара поднялась более крупная волна, которая покатилась вслед за маленькими сминая и ускоряя их бег, то убыстряясь то замедляясь, она смешивала воду, ломала те горки, что оказались, затоплены великим морем, и самое главное она смешивала те движущийся потоки вод, новые пути оказались запутанными, о нет, ни одно из течений что создал тот бог не пропало, не потеряло силу, о нет! Скорей наоборот, многие из них набрали силы, и с упорством стали подмывать новые берега, размывая дно, как бы подготавливая для себя новые ложа, часть наоборот, подхватывая материал, относили его на громадные расстояния, там, где течения теряли силу, материал начал оседать, и накопляться, и в скором будущем, возможно, поднимутся новые земли, а после снова уйдут под воду, или станут частями новых материков что поднимутся из глубин, главное что порядок и хаос идут рука об руку… порядок и хаос… и так будет всегда… а уж он Янус постарается чтобы так оно и было…

Поднявшись, Янус огляделся, да, да… все идёт верно, все очень верно, вокруг царит полный хаос, но он преобразовывается в порядок, а дальше снова… а дальше посмотрим! Янус снова моргнул и заметил ещё одного новичка, его тело закрывали странные пластины, и выглядел он, в общем-то, не лучшим образом.
- Что это было? Просто улучшение этого мира!
- Поддерживаю! Мы существенно улучшили этот мир!
- Особенно его водную часть!
- Поддерживаю! Предлагаю улучшить и остальной мир!

- ПРИДИТЕ КО МНЕ!

- Это запрос?
- А что такое запрос?
- Скажем, если тебя кто-то позвал - это запрос.
- Требую уточнить! Нас, никто не звал!
- Однако зовут «всех»!
- Тогда запрос это когда кто-то запрашивает нечто или какое-то создание, однако не всегда уточняет что именно!
- А нужно ли давать ответ в таком случае?
- Разумеется нужно, однако ответ должен соответствовать запросу!
- Поддерживаю!
- А вы?
Янус повернулся к новичку в странного вида пластинах.
- Требую голосования! – голова Януса снова повернулась.
- Я за то чтобы отправиться!
- Я поддерживаю!
- Двое против одного, предложение прошло!
С этими словами Янус обхватил новичка руками, и топнул ногой. В этот же миг, будто весь мир, крутанулся вокруг них, головы Януса стали меняться с ужасной скоростью, потом прозвучал хлопок и оба бога оказались в новом месте. Янус отпустил новичка и как ни в чём не бывало, огляделся вокруг.
- Прайм!
- Коллеги!
- А что это?
- Ну это те кто тоже создают мир вместе с нами.
- Протестую! Мы улучшаем мир!
- Ввожу поправку, улучшают и создают.
- Принято!
Янус кивнул головой и бухнулся на скамейку что стояла рядом.

- ПРИДИТЕ КО МНЕ!

Кифеас вздрогнул. Да, он испугался. На призыв Прайма уже откликнулись остальные боги, и теперь спешили предстать перед Верховного Бога, как всегда боясь задержаться и тем прогневать Всесоздателя.
- Ужоснах! - окликнул бог Ужаса.
Столб лиловой колышущейся дымки возник перед Кифеасом, неустанно гримасничая.
- Хороший, хороший... - пробормотал бог. - Ну, вот что! Слышал, кричали?
- Ссслышшал... - откликнулась тварь нехотя.
- Это Прайм. Ну, Верховный Бог, Создатель, Творец-Всего-Сущего... Если зовет - надо идти. Прайм плохого не посоветует. Да ты не бойся! Он добрый.
- Не боюсссь... - прошипел Ужоснах.
Кифеас и его творение медленно поднялись над землей. Ужоснах плотоядно покосился на светило Рании, но его создатель погрозил ему пальцем. Ужоснах равнодушно отвернулся, не испытывая никаких эмоций по поводу того, что ему только что погрозил пальцем бог Ужаса.
- Ты звал меня, о создатель? Приветствую тебя! - обратился к Прайму Кифеас, мысленно жалея, что их появлению для пущего эффекта не достает внезапности - никто даже не испугался.
А Ужоснах во всю разглядывал творение Прайма, одовременно восхищаясь - за свое короткое существование он не видел ничего, что могло бы сравниться с этим воистину божественным местом, и досадуя, ведь поселиться тут ему явно не позволят. Хозяину подавай что-нибудь помрачнее да пострашнее...

И над миром прогремел голос:
- ПРИДИТЕ КО МНЕ!
Вскинув голову, прислушался Этердо. И вновь легкая улыбка скользнула по его лицу.
"Итак, Отец Богов, ты вновь решил взглянуть на Сотворенное? Что ж, твой Путь - Путь Власти и высшего могущества. И он подходит тебе..."
Простившись с Экзеком, Вечный Странник вновь поднял посох, создавая для себя новую дорогу.
Несколько шагов - и он оказался среди других богов, пред ликом Прайма.
- Твой зов услышан, Великий, - спокойно сказал Этердо. - И Путь мой привел меня сюда.

- ПРИДИТЕ КО МНЕ!
Услышав Зов Прайма, ни единого мига не стал медлить Знающий. Использовав Знание о месте и времени встречи, шагнул Экзек вперед. И оказался там, где и следовало. Не первым прибыл он - часть братьев и сестер уже стояла рядом с Праймом.
- Приветствую тебя, Отец-Сотворитель, - произнес Хранитель Равновесия и вежливо поклонился. - Приветствую и вас, братья и сестры мои. Что послужило причиной этого собрания?

-Папочка проснулся. – Задумчиво пробормотал Ташшь, постукивая ладонью по мировому дереву. – К чему бы оно, а?
-Хозя-я-яин? – вопросительно прошелестел змей.
-А? А, не бери в голову – это я так – сам с собой разговариваю. Прайм проснулся… следовало бы ожидать. Слишком уж мы все тут расшумелись.
Стоило бы пойти послушать, что папочка скажет – а то вдруг – интересное чего? – Ташшь усмехнулся: пришло его время.
Ложь – это второстепенно. Она интересна лишь как инструмент, но не как цель. Жизнь – вот ради чего он покинул подвластное ему Небытие. А жизнь – это борьба. Не глупое соревнование физической силы, нет. Настоящая борьба, где плетутся хитрости и интриги, где сказанное вовремя слово бьет сильнее оружия, а брошенный взгляд – надежней цепей.
Где друзья и соратники – лживы и ненадежны, а враги – сильны. И в следующий миг не знаешь – кто из них – кто.
-Да, там же будет незабвенная Даймина… не могу же я пропустить такое! – Тонкие губы тронула улыбка, серые глаза заволок туман воспоминаний. – Это будет интересно, а?
-Да-а-а. – Выдохнул змей. Сам Змей помнил другую богиню – сотворившую цветы на этом дереве и громко верещавшую, тыкая в него, Змея, тонким пальчиком. Хороша…. Но пока пресмыкающееся решило оставить свои мысли при себе.
Ташшь протянул руку и сорвал с мирового дерева прекрасный ароматный цветок.
– И что они в нем находят? – Пробормотал он, закутываясь в плащ. Серая тень скользнула по камням и растворилась в сумраке.

Он пришел не первым. Впрочем, это не важно – судя по всему, ничего интересного еще не началось.
Ташшь мило улыбнулся всем присутствующим и, подойдя к Прайму, слегка склонил голову:
-Приветствую тебя, Прайм-Творец, Отец сущего. – Глаза полыхнули зеленым огнем, но когда Шепчущий поднял голову, на мир вновь смотрели спокойные глаза, серые как рассветный туман.

Вейра еще в танце услышала... Нет, не услышала – почувствовала, что в мире прибавилось воплощения веры. В широко распахнувшихся глазах богини отразилось видение белокаменного зала, увитого цветами. Соединение стремительной жизни цветов, и нерушимой твердости скал, постоянство вечнотекущей воды – плескавшейся выше небес, выше светил и выше огня...
Тихий и счастливый смех Веры наполнил долину. Незаметный, как и сама богиня, вездесущий, ничего не меняющий, но удивительно уместный. Именно уместный.

Босоногая девушка серой тенью проскользнула между богами, и с улыбкой склонилась перед Праймом. От ее присутствия что-то незримо изменилось, обдав могущественные воплощения сил легким ветерком...
И так же незримо исчезнув.
Почтив создателя, Вейра такой же тенью ушла назад, устроившись на одной из скамей и с видом примерной девочки сложив руки на коленках. Только что очи горели затаено-смешливым огоньком, за котором крылась обволакивающее все и вся уверенность. Сразу во всем.

Хшах всё думала о дарах богов, которых ещё прибавилось. Она обдумала слова бога Пути и слова бога Знаний... Остаткам людей нет места в этом мире. Возможно, оно появится спустя тысячи лет, возможно, спустя вечность. А сейчас Хшах обеспечит им то, что должно быть у всего, и чего эти остатки могли быть лишены из-за своего божественного происхождения. Угасание и забвение. Где-нибудь далеко от созидания, где-нибудь далеко от этого до зубной боли живительного светила, где-нибудь под толщей земли. Да, глубина - это хорошо для угасания.
Хшах сжала кулак и приготовилась творить в полную силу. Созданный ей туман стоял такой же плотной завесой как и раньше. После появления океана под ним получился полуостров. Сейчас центральная часть тумана потяжелела, почернела, завращалась и стала разъедать землю, метр за метром слой за слоем. Жаль, что туману приходится заниматься такой противоестественной для себя работой, но это только на один раз.

***

- ПРИДИТЕ КО МНЕ
Мир разом напитался голосом Прайма, его призывом. Он пробудился, и теперь что-то сильно изменится.
Хшах пошла на зов, и попала на собрание богов. Место было не очень хорошим, слишком вечным. Хшах села на одну из скамеек. Кулак она так и не разжала.

- ПРИДИТЕ КО МНЕ!
Неведомая сила подняла и потащила Фуриона к источнику голоса. Когда он очнулся, то уже стоял перед Праймом. Другие боги были там же.
Слева и справа раздавались привествия Первому Богу. Лишь Яростный сохраняя молчание, полконился Прайму.

"Здравствуй, Отец" - бог знал, что совсем не обязательно говорить что-то вслух - его мысли тоже будут услышаны.